|
|
Зеркала и лица
| |
|
| Екатерина5295 | Дата: Вторник, 19.03.2013, 20:09 | Сообщение # 1 |
|
Снайпер
Сообщений: 104
| Автор: миссис Х
Жанр: джен, гет
Пейринг: Лили Эванс/Северус Снейп, Лили Эванс/Джеймс Поттер, Петуния Дурсль, Сириус Блэк, Ремус Люпин, Люциус Малфой, Нарцисса Блэк, Питер Петтигрю
Саммари: История Лили Эванс
Отказ от прав: Оригинальная работа Дж. К. Роулинг и находятся под защитой авторских прав. Ни на что не претендую.
Бета: Критик (орфография и пунктуация)
Гамма: HallowKey (стилистика)
|
|
| Екатерина5295 | Дата: Вторник, 28.05.2013, 18:52 | Сообщение # 31 |
|
Снайпер
Сообщений: 104
| Глава 29
Весна в Хогвартсе
- Эй, Эванс!
- Что, Поттер? - обернулась девочка.
- Кажется, имеет смысл тебя поздравить? - на узких губах Лягушонка дрожала злая усмешка. — Слышал, ты помирилась с Блевотником?
- Тому мириться ни к чему, кто не ссорился.
- Лгунья ты, Эванс.
- Кому я соврала? — задохнулась от возмущения Лили.
- Сдаётся мне, каждому из нас по-своему.
- Займись-ка ты лучше свои квиддичем, Джеймс!
- Непременно займусь, Эванс.
Поттер, сухо кивнув на прощание, ушел. Прямая спина, гордо откинутая голова, уверенный шаг. Лили смотрела ему вслед со смешанным чувством: с сожалением и облегчением одновременно.
Ничего! У Поттера остаются его друзья: красавец Блэк, быстрая вёрткая тень Петтигрю, самый серый гриффиндорский кардинал - господин Ремус Люпин. У Джеймса есть теперь и его новый легкокрылый друг, золотой шарик-снитч, за которым ему предстоит носиться сломя голову.
Поначалу Лили боялась повторения тех дней, когда вредный Лягушонок сживал её со свету, поднимая на смех. Но этого не случилось. Поттер не враждовал, не подкалывал, не донимал. Он вежливо кивал при встречах, приветствуя Лили так же, как приветствовал Алису, Дороти или Мэри. Вежливо раскланивался при прощании. Он вообще стал таким странно вежливым, будто никогда и не был Лягушонком. Даже списать как-то раз дал. Заметив, что Эванс нервно грызёт кончик пера, молча пододвинул свой свиток, исписанный крупным, резким, не слишком разборчивым подчерком. Лили, покраснев, быстренько скатала недоученную формулу. Ей было стыдно пользоваться чужими знаниями, но получать «ниже ожидаемого» было ещё неприятней.
Словом, не сговариваясь, не выясняя отношений, Лили и Джеймс из враждующих сторон, из двух авантюристов-соратников незаметно перешли к безликим отношениям сокурсников.
Лили не хотелось себе в этом признаваться, но она порой скучала по прежнему Джеймсу, задорному, наглому и навязчивому. Этот отстраненный, удивительно вежливый, незнакомый мальчик раздражал её. Не так сильно, конечно, как Люпин или Блэк, но все же…
***
На смену пронзительным мартовским ветрам пришёл солнечный апрель. Вослед ему торопился май. По пригоркам раскинулись ковры из трав. Каждое утро из окна спальни можно было наблюдать, как дрожат верхушки деревьев от дуновения ветра, а раскрыв ставни, поймать ветер в объятия, получив от утреннего Зефира поцелуй.
Днем можно было заслушаться, как кукует кукушка в чаще леса или стучит по стволу дерева дятел. Если отважиться забраться в лес чуть дальше, можно наткнуться на черногривых диких коней, каких не водится нигде, кроме Запретного Леса.
Лили полюбились прогулки в молодом березняке, понравилось вдыхать аромат нежных, клейких, только что распустившихся листочков. Травы, листья и первоцветы благоухали так, как благоухают они только весной.
Небеса полнились птичьими голосами.
Мир, выношенный в чреве вьюг, рожденный серыми мартовскими половодьями, был ещё очень молод и, полный оптимизма неопытной юности, стоял на пороге жизни. Мир предвкушал пору цветения с белыми кистями акации и ароматными лепестками яблони и сирени. Пору зрелости с летним, беспощадным зноем, с неистовыми грозами и сладчайшими плодами. Пору увядания, оплачивающую украденное счастье чистым янтарным золотом листвы, смывающую грехи юности тихими прозрачными слезами осенних дождей и прячущуюся от жалящей памяти за кисеёй молочного тумана.
Но пока все впереди: и соловьиные рассветы, и ястребиные ночи, пока не о чем сожалеть, мир улыбался, радостный, как младенец.
- Мама говорит, что весна — это поцелуй Бога, - делилась Лили с Севом воспоминаниями.
Они удрали ото всех в Запретный Лес, и теперь продирались сквозь заросли дикой ежевики, оплетённой прошлогодней белой липкой паутиной.
- В этом что-то есть, - согласился юный колдун, брезгливо отодвигая от себя очередную колючую ветвь кустарника.
- Посмотри, как здесь чудесно!
- Весьма смелое утверждение.
- Если я скажу, что небо синее, ты станешь утверждать, что оно зелёное? — съехидничала Лили.
Выбравшись из зарослей ежевики, она присела на поваленный ствол, наслаждаясь кипящей вокруг энергией. На деревьях, в кустах, в заполненных студеной водой оврагах все щебетало, стрекотало, шелестело, пело и плескалось. Звенела яростная, самоуверенная весенняя песнь, с которой так не вязался рассудочный, хриплый голос её друга.
- Сев? Почему ты не чувствуешь весну так, как чувствую её я? Ну, не хочешь чувствовать — придётся услышать!
Лили закричала пронзительно и звонко, как птица. Это был ликующий, торжествующий крик. Он разнесся по Запретному Лесу, заставив ворон сорваться с веток, кукушек притихнуть, а остальных птиц загомонить.
Черные глаза Северуса следили за беспокойной соседкой внимательно и насмешливо.
- Прости, но я должна выкричаться, - улыбнулась Лили. - Иначе радость просто разорвет меня на части, - она лукаво взглянула из-под пушистых ресниц.
- Мне кажется, повышенный эмоциональный фон здесь абсолютно не при чем. Просто ты излишне любишь привлекать к себе внимание.
- Только если оно твоё, — засмеялась Лили в ответ.
- Это как раз то, что роднит тебя с Поттером, — любовь к чужому вниманию.
Улыбка сбежала с лица девочки.
– Почему ты говоришь о нем при каждом удобном и неудобном случае, Сев?
- Потому, что не люблю, даже не терплю его. Он шут. Но, нужно отдать должное, шут популярный. Вокруг него всегда кипит жизнь, а я не имею склонности легко проводить время. Признайся, Лили, обаяние Поттера не оставило тебя равнодушной?
- Оставь Поттера в покое. Не порть нам обоим настроение.
- Почему разговоры о Поттере должны испортить нам настроение?
- Практика показывает, что так всегда бывает. И вообще, почему я должна выслушивать, как ты его хулишь? При других обстоятельствах я могла бы называть его своим другом.
- И какие же обстоятельства мешают тебе назвать Поттера своим другом? - ласково журчал голос собеседника.
За сладостью тона, однако, не таясь, кипел яд.
- Я не желаю больше ничего слышать о Потере, - твердо сказала Лили, - ни хорошего, ни плохого. Я же не твержу беспрестанно о Малфое?
- А хочется, да?
Пару секунд Лили, негодуя, смотрела в злые смеющиеся глаза.
- С меня довольно. Я возвращаюсь в Хогвартс.
- Пообещай, - быстро наклонившись вперёд, мальчик удержал готовую упорхнуть Лили, - пообещай, что станешь держаться от Поттера подальше.
– Какое у тебя право требовать от меня подобных обещаний?
- То, о чём я прошу, кажется тебе сложным?
- Чисто технически, - ввернула Лили любимую Северусом фразу, - чисто технически это совсем не сложно. Но меня возмущает сама постановка вопроса.
- Посчитаем, сколько раз твоя жизнь подвергалась опасности по вине самонадеянного гриффиндорца?
- Моя жизнь подвергалась опасности по моей вине, Сев. К слову, Поттер рисковал собой, чтобы исправить последствия моих опрометчивых решений.
- Последствия решений, которые ты принимала под его давлением и под его же чутким руководством, - саркастично фыркнул слизеринец.
- Я повторяю, оставь Поттера в покое.
- Почему ты его защищаешь, Лили?
- Из чувства справедливости.
Северус глянул на Лили в упор так, словно прицеливался.
- Помнится, я уже говорил — друзья Джеймса никогда не смогут быть моими друзьями. Либо ты на его стороне, Лили, либо со мной.
***
Она сердилась на Северуса из-за поставленного ультиматума, но Поттера избегала. Это оказалось нетрудно. Мальчик, увлечённый предстоящим квиддидчным матчем со Слизерином, ничего не замечал, тренируясь вместе с остальными членами команды до изнеможения. Он так сильно похудел, так часто ерошил свои волосы, что Лили с трудом подавляла желание подойти к нему.
«Ты всего лишь первокурсник, Джеймс! - просилось на язык. - Если не справишься, ничего страшного не будет. Не многим удавалось побить Малфоя, не даром же его зовут королем квиддича. Вовсе не стыдно проиграть такому противнику».
Да и не смешно ли возлагать надежды на пикенеса, выставляя его против маститого волкодава? На маленькую лошадку навалили слишком много; воза ей не свести, хоть жилы порви.
Но подойти к Лягушонку Лили так и не осмелилась. Сделать шаг навстречу Поттеру значило поссориться с Северусом. Она к этому не готова.
Никогда не будет готова.
***
С приходом весны Лили больше не засиживалась в библиотеке. Теперь, когда она уставала от общества, то пряталась ото всех в Запретном Лесу. Нарушив в первый раз директорский запрет, девочка сильно переживала. Потом привыкла.
Забираясь на толстую ветку платана, Лили раскачивалась на ней, как на качелях, листая книжку, совмещая это удовольствие с поеданием сладостей, заранее припасенных. Книги по зельям, как и «История Хогвартса» не слишком её занимали. Лили искала пищу для богатой фантазии в любовных романах. Именно на этой толстой ветке девочка дочитала «Унесенные ветром» и принялась за «Анжелику».
Перелистывая страницу за страницей, Лили, следуя за неукротимой маркизой ангелов, пробиралась по старинному Парижу к Кладбищу Мучеников, торопясь попасть на шабаш нищих и калек.
Девочка так увлеклась чтением, что не сразу переключила внимание на настоящих влюбленных, избравших для своего свидания тень от её любимого платана.
Белла Блэк летела впереди, словно темный вихрь. Люциус Малфой упорно преследовал добычу. Какое-то время молодые люди кружились, пока блондин не поймал загнанную дичь в ловушку из собственных рук.
Белла издала странный звук, похожий одновременно и на рычание, и на смех. Руки девушки, проворные и ловкие, метнувшись вперёд, ловким движением расплели замысловатый узел зелёного галстука юноши. Она подалась вперёд так, словно намеревалась укусить, но вместо укусов ожидаемо последовали поцелуи.
Вот угораздило так попасть! Не приведи случай, заметят. Ведь оторвут же Лили её рыжую голову и отправят в Блэквуд, чтобы прибить в один ряд с отрубленными головами домашних эльфов.
Неожиданно резко Белла оттолкнула красавца-блондина. Глаза старшей сестры Нарциссы превратились в два обжигающих недоброй страстью омута.
- Скажи, ты когда-нибудь убивал людей, Люциус?
- Конечно же, нет. Я чист, как свиток, только что купленный у «Завятуша и Клякса».
- Ты убивал, я знаю! И тебе — нравилось.
- Не говори ерунды.
- Почему ты отрицаешь? Тем, что ты стремишься очистить мир от грязной крови, можно только гордиться.
- Мне не нравится убивать, но есть поступки и решения, приняв которые, ты перестаешь зависеть от собственных желаний.
- Ты говоришь сейчас о Темном Лорде? — жадно спросила Белла.
«Когда он приходит в Блэквуд, - услышала Лили далёкий шепот Нарциссы, - Тьма плотоядно облизывается…».
- О, вот оно что! Вот к чему ведут все твои поцелуи и вступительные речи. Жаль. Признаться, я рассчитывал на нечто иное. Если бы в твоей буйной голове, Белла, мог поместиться разум, ты никогда бы не стремилась туда, куда с такой настойчивостью пробираешься.
- Я, как и ты, выросла среди темных магов! Меня не испугать ни кровью, ни смертью, ни чудовищами!
- Хочешь прожить всю жизнь среди крови, смерти и чудовищ?
- Я — Блэк! Хищница из породы хищников. Мне не к лицу белый цвет.
- Уверен, Рудольфус сполна оценит этот факт, - растягивая слова, съязвил блондин.
- Ты тряпка, Малфой!
- Ошибаешься.
- У тебя не душа, а желе!
- Как даме будет угодно, - отвесил шутовской поклон блондин. - Увидимся вечером.
Девочка надеялась, что Люциус уйдёт за своей зазнобой. Но он не спешил. Растянувшись на траве, закинул руки за голову и принялся следить за облаками. Светлые волосы под солнечными лучами переливались льдистыми искорками.
Сорвав травинку, юноша принялся задумчиво её покусывать.
В это самое мгновение утратившая бдительность Лили таки выронила пухлый томик «Анжелики». Книга, пару раз стукнувшись о толстые ветки платана, вспыхнула прямо в воздухе — Малфой скользящим движением послал проклятие, рывком поднимаясь на ноги. ¬¬
Лили с ужасом смотрела в серые глаза слизеринца. Кончик его палочки, чуть заметно подрагивая, указывал прямо на неё.
- Что ты здесь делаешь, девочка?
Голос Малфоя звучал мягко, а глаза смотрели так, словно слизеринец прямо сейчас собирался её убить.
– Я читала, — Лили была не в силах отвести глаз от подрагивающего узкого кончика его палочки.
– Читала?
Лили кивнула.
– В Запретном Лесу? - в голосе прозвучал недоверчивый сарказм.
– Искать уединения, кажется, никому не запрещенно? - воинственно вздернула подбородок девочка.
Неизвестно, какое заклятие послал Малфой, но ветка под ней словно взбрыкнула, и Лили, не удержавшись, полетела вниз. Все произошло так быстро, она даже крикнуть не успела. Люциус Малфой ловко подхватил её на руки, предотвратив роковое падение.
– О-о! — только и смола выдавить перепуганная Лили.
– Прости. Не люблю смотреть на собеседника снизу вверх, - прояснил ситуацию Малфой.
– Отпустите меня немедленно…! — пискнула Лили далеко не так воинственно, как ей бы того хотелось.
Люциус усмехнулся
– Мне кажется, не совсем разумно искать уединения там, куда нормальные люди не суются, — заметил он.
– Ещё более абсурдно искать его там, где они толпятся!
На руках Люциуса Малфоя Лили чувствовала себя крайне неудобно.
– Не бойся - продолжал улыбаться слизеринский префект. — Я тебя ни за что не уроню. Разве только мы упадем вместе?
Блондин закружился на месте. Потом они рухнули на траву, и Лили задохнулась от гнева и неожиданности.
Слизеринец мотнул головой, волосы его мягкой волной накрыли их обоих.
Сказать, что поведение Люциуса смущало, значило ничего не сказать. Девочка понимала, что с ней играют, точно кошка с мышью; ей были неприятны эти опасные игры, но не хватало опыта, чтобы с достоинством выйти из скользкой ситуации.
- Что вы делаете? — Лили заставила себя смотреть прямо в серые холодные глаза.
Сердце непроизвольно дернулось, когда вместо ответа Люциус накрыл её губы своими губами.
Выйдя из состояния шока, девочка попыталась вывернуться из удерживающих её рук. Получилось неожиданно легко.
Малфой отстранился, хохоча.
- Может быть, это научит тебя не подглядывать и не мешать старшим?
Лили попятилась, исподлобья взирая на обидчика, сжимая кулачки от бессильной ярости.
– К вашему сведению, я пришла сюда первой! И вы… вы должны книгу, слизеринец!
Люциус коротко присвистнул:
- Настоящая гриффиндорка — безмозглая, зато храбрая. Детка, не стоит со мной препираться. Беги отсюда, пока я добрый.
Лили не заставила себя просить дважды. Припустила, словно вспугнутый лисой заяц.
Они столкнулась с Северусом почти на пороге Хогвартса.
- Лили? — окликнул он, кладя девочке руку на плечо. — С тобой всё в порядке?
- Нет! — отшатнулась Лили. — Со мной не все в порядке!
– Что случилось? — обеспокоенно нахмурился маленький колдун.
– Случился Люциус Малфой!
На секунду кровь бросилась Северусу в лицо, он явно смешался,
- Интересуют подробности - спроси о них своего друга, - предупредила дальнейшие вопросы Лили.
– Он что-нибудь сделал тебе? Обидел?
Лили, сообразив, что перегнула палку, решила умерить пыл.
- Ничего. Просто напугал.
- Он угрожал тебе?
- Если поцелуи могут сойти за угрозу.
- Что?! –глаза Сева вспыхнули красным огоньком. — Что ты сказала?
- Забудь! — раздраженно махнула рукой девочка. — На самом деле он просто сжёг мою любимую книжку.
- Лили…
- Я устала, Сев! Прости, но с меня на сегодня довольно общения со слизеринцами.
|
|
|
| Екатерина5295 | Дата: Четверг, 30.05.2013, 21:23 | Сообщение # 32 |
|
Снайпер
Сообщений: 104
| Глава 30
Гриффиндор против Слизерина
Утро выдалось солнечным. Чистоту неба над квиддичной площадкой не пачкало ни облачко; до самого горизонта, куда ни кинь взгляд, — лазурь. Несмотря на то, что солнышко припекало, ветер был свеж. Он забирался под мантию, холодил щеки. Пока идёшь по солнечной стороне — тепло, стоит шагнуть в тень — зябнешь.
Собираясь выступить в роли активных болельщиков, Лили, Алиса, Дороти и Мэри спешили занять места на трибунах Гриффиндора.
Бросив по привычке взгляд в сторону Слизерина, Лили отыскала взглядом Северуса. Тот стоял, облокотившись на перила, и машинально похлопывал темными перчатками, зажатыми в тонких пальцах, по периллам ограждений. Рядом с ним держались Мальсибер, которого Лили терпеть не могла, и младший брат Рудольфа Лейстрейнджа, Рабастан.
Почувствовав на себе взгляд, Северус обернулся. Когда их взгляды с Лили встретились, мальчик коротко кивнул. Лили ответила ему улыбкой.
Толпа волновалась, по рядам бежал ропот, то радостный, то напряженный, то почти агрессивный.
МакГонагалл в своей остроконечной шляпе сидела с таким напряженным лицом, словно собиралась сдавать экзамены. Прямая как палка, с поджатыми губами.
– Наверное, он опять лопает свои леденцы? — хихикнула Алиса, взглядом указывая на директора.
Лили кивнула, хихикнув в ответ.
Дамблдор, по обыкновению, сохранял безмятежный, радостный вид. Слагхорн тоже выглядел весьма жизнерадостно.
– Отсюда плохо видно, — пожаловалась Алиса.
– На этот случай как раз и придуманы бинокли, — деловито заметила Мэри, извлекая из сумочки названный предмет. — Я захватила парочку для вас.
Как обычно, в начале игры на центр поля вышел арбитр.
– Игроки! — прокричал он. Голос, усиленный заклинаниями, легко достигал ушей каждого присутствующего. — Пожмите друг другу руки перед началом матча, и пусть победа достанется лучшему!
Джеймс, уверенно шагавший следом за Фабианом Пруэттом, казался с трибун очень-очень маленьким. Сириус, выступающий в роли одного из Охотников, подхвативших накануне простду, на фоне рослых старшекурсников тоже не впечатлял.
Приветственный рёв раздавался со всех сторон. Девчонки охали и ахали от восторга при виде своего любимчика Малфоя. Волосы Люциуса, возглавлявшего команду змееносцев, были эффектно собраны во французскую косу.
Лили, закусив губу, покачала головой:
– Наши против Слизерина как Давид против Голиафа! — в сердцах сказала она. — Когда-нибудь гриффиндорская команда подрастёт и станет, безусловно, очень сильной. Но пока это просто смешно.
Раздалась трель свистка, и пятнадцать игроков взмыло в небо. Приветственные крики болельщиков Гриффиндора понеслись с трибун, сопровождаемые завываниями болельщиков Слизерина. Лили и Алиса прижались друг к другу, неотрывно следя за золотисто-алыми и серебристо-зелеными игроками, как молнии носившимися между кольцами в синеве небес.
Выше колец, точно темный дух, скользил Малфой. Мантия слизеринца билась подобно флагу на ветру. Джеймс скользил чуть ниже. По сравнению с уверенными точными движениями слизеринца, метания Лягушонка выглядели бессмысленными и хаотичными.
Когда гриффиндорцы забили первый гол, квиддичное поле накрыло взрывной волной аплодисментов и восторженных криков. Бесновались от счастья не только гриффиндорцы, им вторили хаффлпаффцы и, более сдержанно, равенкловцы.
Лили, нахмурившись, то прижимая бинокль к глазам, то невооруженным взглядом с досадой следила за Джеймсом. Он зачем-то сделал несколько эффектных, но бесполезных мертвых петель. Люциус Малфой продолжал безмятежно, словно огромный ястреб, парить на головокружительной высоте.
Когда Лягушонку удалось увернуться от бладжера, гриффиндорцы вопили так, словно он уже поймал снитч.
– Молодец! — улыбалась Алиса, неистово хлопая в ладоши. — Мо-ло-дец!!!
«Давай же, Джеймс! — сжимала Лили руками поручень, - Найди снитч! Поймай его. Не дай Малфою обыграть тебя!».
– Гриффиндор ведёт квоффл, - орал комментатор, улюлюкая от восторга. — Гол!!!
Пока восторженный рев несся над стадионом, пока Дороти и Мэри в обнимку скакали рядом, Лили увидела его. Сначала золотой отблеск показался отражением солнечного луча, а потом девочка поняла — это действительно снитч.
Джеймс рванулся к нему с такой скоростью, что превратился в размытое темное пятно. Судя по резкому рывку Малфоя, тот тоже успел заметить золотого проныру. Словно ястреб, слизеринец стал быстро терять высоту, пикируя на соперника-гриффиндорца.
Казалось, столкновение неизбежно. Ребята разошлись в небе каким-то чудом.
Яростный, возмущенный рев донесся со всех трибун. У Лили от волнения шумело в ушах, и она плохо понимала, что выражал этот крик — волнение или досаду. Девочка видела, с каким усилием Джеймс удержался на метле. Она винтом закружилась под ним.
– Осторожней, Джеймс! — кричала она, не отдавая себе отчёта в том, что в общем гуле её голос для друга неразличим.
- Нарушение! — вопили болельщики Гриффиндора.
Слизеринцы поддерживали своих радостным улюлюканьем.
Разъяренные гриффиндорцы запустили в сторону слизеринского ловца сразу два бладжера. Один из страшных мячей едва не попал в белокурую голову, но Люциус, выполнив ту же мертвую петлю, которыми понтовался Поттер за четверть часа до этого, ловко увернулся. Словно стрела, просвистел он, пролетая мимо трибун, на которых бесновалась азартная толпа, всё набирая и набирая скорость.
Вопили все, неистово и самозабвенно.
Оба ловца рванулись в одну сторону, голова к голове. Слизеринец крепко держался за древко метлы, в то время как гриффиндорец протягивал руки, стремясь схватить золотой верткий шарик первым.
- Гриффиндор! Гриффиндор! Гриффиндор! — скандировали вокруг.
Лили вскрикнула, закусив кончики пальцев, когда бладжер в очередной раз с угрожающей стремительностью понесся к Джеймсу. Тот, увлеченный погоней за снитчем едва успел уклониться в самый последний момент, вынужденно уходя вниз, чем дал фору Малфою.
Потом оба, словно соревнуясь в безумии и ловкости стали набирать высоту.
– Что они делают? Лили, что они делают?! — схватила её за руку Алиса. — Да что это такое?!
– Я не знаю! — проорала в ответ Лили.
Ловцы выписывали непонятные спирали, зигзаги, вертелись вокруг своей оси.
Вот снова понеслись к земле, словно наперегонки. Страсти накалились до предела
– Разобьются! — завизжала Дороти.
Лили видела, как маленький капризный мячик трепещет золотыми крылышками впереди. Всё ближе, ближе…
– Давай, Джеймс! — орала она вместе со всеми. — Давай!
БАХ.
Один из бладжеров с разгону достиг цели, ударив маленького гриффиндорца в грудь, безжалостно сбрасывая его с метлы. Малфой был рядом, но вместо того, чтобы попытаться оказать помощь, рванулся в сторону за снитчем.
Крик ужаса пронесся над тремя трибунами. Лили не помнила, как и что кричала вместе с остальными, сорвавшись с места и до судорог в пальцах сжимая поручни, ломая ногти о бесчувственную деревяшку в страхе перед происходящим.
Потерявший сознание Лягушонок на огромной скорости стремительно приближался к земле.
Лили не хотела этого видеть! Не хотела! Но в голове звучал и звучал, словно заезженная пластинка, насмешливый голос: «Эй, Эванс! Посмотри на меня!». И она не могла оторвать глаз от падающей фигурки.
Снизу наперерез, на всей скорости, какую только могла развить его метла, уже несся Блэк. У мальчишки была отличная реакция, и ему удалось перехватить Джеймса. Но скорость, с какой сошлись гриффиндорцы, заставила метлу под юным Блэком разлететься в щепки. Снизить скорость падения удалось, и это спасло Джеймсу жизнь, но не уберегло мальчишек от травм, когда они оба упали на землю.
Одной из первых к Сириусу подлетела Белла. Схватив мальчика за плечи, она резко приподняла его с земли. Тот дернулся в её руках, будто от электрического разряда, и слизеринка испуганно отпрянула.
Было видно, как Сириус, надсадно кашляя, заваливается на бок, протягивая руку к неподвижному Джеймсу. Потом любопытная и взволнованная толпа закрыла друзей от взгляда Лили.
Расталкивая гомонивших подростков, к мальчикам, возвышаясь над толпой, проталкивались Дамблдор, Слагхорн, МакГонагалл и миссис Вэл.
Лили с удивлением осознала, что Алиса успокаивающе обнимает её за плечи:
– Я уверена, с ними все будет хорошо, — твердила подруга. — В Хогвартсе при игре в квиддич ещё не было случаев со смертельным исходом. Обходилось раньше, обойдётся и теперь.
Лили поняла, что рыдает навзрыд, и со стыдом принялась вытирать слезы с лица.
Со слизеринских трибун на неё взирали черные бездонные глаза Северуса. Взирали прямо и недобро. Мальчик стоял на самом краю лестницы, в опасной близости от зияющего провала. Ветер трепал его черные волосы, словно подталкивая шагнуть вниз.
Лили зажмурилась от ужаса. Вдруг он и впрямь упадет? Как Поттер…
Когда Лили открыла глаза, Северуса на площадке уже не было.
– Слизеринцы нас обыграли, нельзя было ставить эту неудачливую малявку, — услышала она чей-то голос, пока спускалась по лестнице вниз. — Набрали в команду не пойми кого!
Переведя взгляд на таблоиды, Лили убедилась, что слизеринцы действительно обошли их со счетом 80 — 150. Малфой одним рывком свел к нулю все усилия гриффиндорцев. Согласно жизненному кредо слизеринцев, он, наверное, прав? Победа любой ценой!
Но Лили не понимала, не желала понять, как можно тянуть руку не к человеку, падающему в бездну, а к золотому мячу?
Стоило девочке заметить Люпина, как все философские мысли разом покинули её золотисто-рыжую головку.
– Ремус!!! — завопила она. — Ремус!!!
Серый гриффиндорский кардинал обернулся.
- Джеймс?… — Подбежав, заглянула Лили в желтые волчьи глаза. — Он жив?!
Люпин кивнул, терпеливо позволяя на себе виснуть. Вообще-то Лили повезло. Будь на месте Люпина Блэк, без церемоний брезгливо стряхнул бы с себя приставучую грязнокровку.
– Успокойся, Лили, с Джеймсом все будет в порядке, — со спокойной сдержанностью ответил мальчик. ¬ — И с Сириусом тоже.
– Привет, Люпин, — раздался слишком низкий для двенадцатилетнего ребёнка, хриплый, будто сорванный голос.
– Привет, Снейп.
– Соболезную! Вы снова проиграли.
– А вы снова выиграли. Поздравляю.
Северус криво усмехнулся и, до ужаса напоминая Петунию, коротко бросил, обращаясь к Лили:
– Идем.
Лили пошла за Северусом. Как всегда. Только чувство, что все неправильно, не так, как нужно, что она поступает не по совести, усиливалось с каждым шагом.
Северус обернулся:
– Ремус не может знать о твоем Потере больше, чем я. Почему ты не пришла ко мне, Лили? — приподнял бровь мальчик. — Ты мне не доверяешь? Считаешь, что я не в состоянии понять твоих высоких помыслов и устремлений по поводу господина Поттера? — со злой насмешливостью процедил маленький колдун.
- Сев, я…
Он резко мотнул головой, прерывая её несвязные речи.
- Я не хочу видеть, как ты рыдаешь навзрыд у всех на виду. Я сделаю всё, чтобы осушить твои слёзы. Даже если мне самому это не по вкусу. У твоего драгоценного Поттера сломаны два ребра, сотрясение мозга и многочисленные ушибы, но его жизни ничто не угрожает.
– Сев, я…
– В качестве бонуса могу сообщить также и о состоянии господина Сириуса Блэка. Ему досталось больше, чем везунчику Поттеру. У нашего темного принца при ударе открылось внутреннее кровотечение. Но, полагаю, миссис Вэл сумеет ему помочь.
– Сев, я… да послушай ты меня хоть минутку!
– Ни к чему мне тебя слушать — я видел достаточно.
Лили попыталась взять его за руку, но Сев отшатнулся.
– Не нужно!
– Я просто увидела Люпина первым, потому и обратилась к нему! За что ты меня мучаешь? — скривилась Лили, боясь снова разреветься.
– Чем же, позволь узнать, я тебя мучаю?
– Пойми, я…
– «Я-я-я»! Это междометие за последние пять минут ты произнесла раз пять. Воспитанные люди им так часто не злоупотребляют.
– Сев! Не нужно быть таким бесчувственным!
- В чем моё бесчувствие? В том, что я не бьюсь в истерике по господам Мародерам?
Северус ушел, не позвав Лили за собой.
А она не пошла.
Потому что любое слово, сказанное сейчас друг другу, будет как кирпич, из которых выстраивается стена взаимного непонимания.
***
Джеймс и Сириус неожиданно стали популярными личностями. В лазарете не удалось протолкнуться дальше приемной, где миссис Вэл решительно и беспрекословно заявила всем, что на сегодняшний день никаких посещений не предвидится.
Уговаривать колдомедика бесполезно, все это знали по опыту. Но отступать просто так Лили не собиралась. Это у остальных нет выбора. А у неё есть плащ-невидимка. Ну, у неё или у Джеймса Поттера, какая разница? Лили была больше чем уверена, Джеймс одобрит план её действий.
Прошмыгнув в башню и убедившись, что спальня мальчиков пустует, Лили, воровато озираясь, проскользнула внутрь.
В спальне стояли четыре кровати. С виду совершенно одинаковые. У каждой кровати возвышалась тумбочка. Понять, кому из мальчишек они принадлежат, было непросто, а рыться в вещах посторонних людей мешали принципы.
Решение пришло мгновенно.
- Акцио, плащ Джеймса!
Дверь в одной из тумбочек открылась, выпуская струящийся, точно прохладный дождь, плащ.
Прежде, чем отправиться к Джеймсу, девочка вернулась в свою комнату прихватить томик Дюма. «Три мушкетёра» Джеймсу должны понравиться. Спустя полчаса девочка была уже в лазарете и обнаружила, что Джеймс успел прийти в себя. Сириус, напичканный медицинскими отварами, безмятежно посапывал рядом.
– Джеймс! - позвала она тихо.
Лягушонок вздрогнул и потянулся к прикроватной тумбочке за очками.
– Не пугайся, это я, — вынырнула Лили из-под волшебного плаща.
– Эванс? — бледное лицо осветилось улыбкой. — Сперла мой плащ? Ну ты даешь!
– Прости! Я хотела поговорить с тобой, убедиться, что всё в порядке. Я его сразу же верну…
¬– Ерунда! — отмахнулся Лягушонок. — Не парься по пустякам. Правильно сделала, что взяла. Давай болтать, - Лягушонок пододвинулся на кровати, чтобы освободить место девочке.
– А тебе не вредно? Болтать-то?
– Мне? Не-а! Мне вредно молчать. Ты же знаешь — меня это убивает.
Лили осторожно присела на краешек джеймсовой кровати.
– Мне так жаль, что ты сорвался с метлы…
– Вообще-то я не сорвался, - скрестил руки на груди мальчика. — Вообще-то меня с неё сбросили.
– Я чуть с ума не сошла!
– Правда? — словно лампочка, вспыхнула поттеровская улыбка.
– Знаешь, квиддич — глупая и опасная игра. Ты мог погибнуть.
– Опасная, конечно. Но в этом и вся соль. Убери небо, высоту и скорость, что останется? Маггловский футбол. Но даже там, я слышал, бывают травмы. Кстати, на футбол тоже посмотреть можно, хотя в нём недостает перца. Как и во всем, что делают магглы. Ой, прости, ты ведь и сама… я не хотел сказать ничего обидного. Ты же не обиделась? Нет? Вот и чудно! Плохо то, что я не поймал снитч. Такая досада! Был всего в нескольких дюймах, только руку протяни. Проклятый Малфой!
– Проклятый! — жарко поддержала Лили. — Не будем про него. Я тебе кое-что принесла. Взгляни.
– Что? — загорелся любопытством мальчишка. — Книгу? — сник он. — Эванс, так нечестно! Лежачего не бьют! Мне вот тут только учебников и не хватает, честное слово!
- Это не учебник. Прочти. Я уверена, тебе понравится.
– Маггловская? — с обреченность и тоской вздохнул Лягушонок, беря книгу.
– Сначала прочти — потом вздыхай. Ну, я пойду. Не хочу неприятностей. Поправляйся быстрей.
– Эванс! - девочка в дверях обернулась. — Завтра придёшь? Обещай мне, а то не стану читать твою книгу.
– Не хочешь, не читай.
¬– Так ты придёшь или нет? — свел мальчик брови.
– Приду.
– Обещаешь?
– Да
– Я буду ждать, — расплылся Лягушонок в улыбке. — Не обмани, Эванс!
- Я же сказала, что приду. Значит, приду, Поттер.
Перед глазами промелькнуло недовольное лицо Северуса. Но Лили спряталась от него под плащом-невидимкой.
|
|
|
| Екатерина5295 | Дата: Суббота, 01.06.2013, 11:05 | Сообщение # 33 |
|
Снайпер
Сообщений: 104
| Глава 31
Три мушкетёра, граф Рошфор и последствия Амортенции
– Как там Поттер? — на следующий день поинтересовался Северус. — Жить-то будет?
– По крайней мере, выглядит он неплохо, - пожала плечами Лили.
– Когда же это ты успела с ним увидеться?
– Вчера вечером.
– Мне показалось или миссис Вэл оставила многочисленных посетителей за дверью лазарета? Но для тебя, конечно же, сделали исключение, не так ли? Закон гриффиндорцам, как всегда, не писан.
Северус склонился над разделочной доской, бледный профиль его почти скрыло волосами.
– Да, я нашла способ обойти правило, — Лили постаралась не заметить, как дернулись краешки нервных, узких, плотно сжатых губ друга. — Может быть, это и не слишком хорошо, — говорила она, торопливо нарезая ещё полуживых флоббер-червей, чего в спокойном состоянии никогда бы себе не позволила, — что из того? — вскинула она глаза. — Я ведь никому не причинила вреда, зато смогла спать спокойно. Извини, но считаю, что приняла правильное решение!
– За что же ты, в таком случае, извиняешься? — не без сарказма поинтересовался Северус.
– А как поживает господин Малфой? — сочла за лучшее Лили сменить тему. - Ты уже принёс ему очередную порцию восхищения?
– Не нужно делать вид, будто мы оба забыли разговор накануне квиддича и я простил Малфою его нелепую выходку.
– Я считаю, что Малфой должен быть помочь Джеймсу, а не кидаться за снитчем!
– Мне как-то плевать на то, в каком положении остался твой Поттер. Я рад победе, которую принес Слизерину Малфой. Порочные привычки Люциуса огорчают меня ровно настолько, насколько коснулись тебя. Поверь, я найду способ заставить его раскаяться в излишней импульсивности.
– О! Излишней импульсивности? Надо же! Это теперь так называется? — фыркнула Лили. — Раскаяться ты его заставишь! Как планируешь это сделать? Пригрозишь прекратить ваше дружеское общение? — Поймав хмурый взгляд друга, девочка сочла за лучшее убавить экспрессию, опасаясь, как бы разговор не закончился ссорой. — Не следует злить белого крокодила, — резюмировала она.– Это, по меньшей мере, неразумно.
Нет, Лили совершенно не хотелось, чтобы Северус подставлялся, нарываясь на неприятности. Будет вполне достаточно, если он просто станет держаться подальше от былого кумира.
Однако Малфоя, безусловно, следует наказать. За то, что напугал её, за падение Джеймса, за встречу в переходе с Сириусом, за неправильное отношение в Белле. Да просто за то, что он такой несносно-самоуверенный надутый павлин.
Проучить необходимо, но сделать это следует вовсе не Северусу, делившему со Слизеринским Принцем факультетскую гостиную. Она и сама справится.
Ну а Мародёры, конечно же, ей помогут!
После уроков, захватив вкусные ванильные булочки, заботливо припасённые ещё с обеда, Лили поспешила в лазарет. Миссис Вэл неодобрительно покосилась, но не нашла повода ни к чему придраться и не смогла возразить против визита Лили.
Когда девочка вошла в комнату, Сириус, забравшись с ногами на подоконник, вслух читал принесённую Лили книгу, а друзья внимательно слушали.
При виде Лили Лягушонок радостно подскочил на кровати:
– Привет, Эванс!
– Привет, Джеймс, — улыбнулась она в ответ. — Как себя чувствуете, мальчики?
- Отлично. Твоя книга просто великолепна! — Джеймс обернулся к друзьям, словно требуя поддержки.
Друзья послушно закивали.
– До какого места дочитали? — Лили уселась рядышком с Люпином.
– Храбрец д*Артаньян доблестно сражается с головорезом де Вардом, стремясь отобрать верительные грамоты и достичь берегов Англии, — поделился Джеймс.
– Хочет вернуть французской королеве её бриллиантовые подвески, - добавил Питер.
– Мальчики, а вы ничего особенного не заметили, пока читали? — поинтересовалась Лили.
– Что мы должны были заметить? — скучающим тоном полюбопытствовал Ремус.
– Вам не кажется, что герои книги очень похожи на вас самих? Ты, Джеймс, отлично вписываешься в образ д*Артаньяна. Ремус — вылитый граф де Ла Фер, а Петтигрю, когда вырастет и растолстеет, возможно, станет похожим на Портоса.
– Роль Атоса просто создана для Блэка, — возразил Люпин.
– Блэк вполне сможет сыграть и Арамиса, — отмахнулась Лили.
– Я так не думаю.
– Не спорь с дамой, Рем, — кривовато улыбнулся Сириус, тряхнув темной гривой. — По какой-то непонятной причине господин Арамис не угодил нашей маленькой гриффиндорке. Я согласен на такое распределение ролей с одним условием, Лили, — ты станешь Бонасье.
– Да ради Мерлина.
– Ну что, мушкетёры? — Джеймс закинул руки на плечи Рема и Сириуса, обнимая друзей. — Один за всех и…?
– Все за одного!
Четыре ладошки накрыли друг друга с громким хлопком.
– А теперь нам полагается найти графа Рошфора. Сомнений нет, что тайный агент кардинала это…
– …Малфой!
Прозвучало единогласно.
– За подлый удар, нанесённый в спину юному Д*Артаньяну, графу Рошфору предстоит держать ответ! — вынес вердикт Джеймс.
– Боюсь, ничего у вас не выйдёт, — Нарцисса Блэк застыла в дверях, вся светлая и умиротворенная, словно ангел. Тяжелая серебристая коса закручена на затылке, прозрачные омуты глаз взирают кротко и невинно, как у горлинки.
И лишь на губах играла коварная улыбка Джоконды:
– Не выйдет без меня, хотела я сказать.
– И кто вы такая? — насмешливо приподнял брови Джеймс.
– Разве вы меня не узнали? Я двойной агент, служу одновременно вероломному пустоголовому лорду Бэкингемскогу и умнейшему человеку во Франции, кардиналу Ришелье. Я — Анна де Бейль, графиня де Ла Фер, леди Винтер. Легендарная миледи.
– Смело, — одобрительно хмыкнул Ремус.
¬– Какая незадача! — поцокал языком Сириус. — Кто ж решится поверить двойному агенту, кузина?
– Когда дело касается пакостей против графа Рошфора, на меня вполне можно положиться. Я люблю его не больше вашего, месье Арамис. Он противный желтый скорпион, и я с радостью полюбуюсь, как ему оторвут его ядовитый длинный хвост.
– Нарцисса права, — поддержала Лили слизеринку. — Не помешает в стане врага иметь союзника.
– Верного ли? — фыркнул Сириус.
– Когда людей связывает одна цель, кузен, они могут найти общий язык. Кому как не тебе знать об этом?
– Ну что ж! — воскликнул Поттер. — Пусть господин Рошфор трепещет. Мушкетёры! К оружию!
***
Не прошло и трех дней, как с господином Малфоем за обедом приключился неприятный казус.
Как всегда великолепный и сногсшибательный, белокурый красавец-слизеринец легкой походкой от бедра шествовал через широкие двери, направляясь к столу. Полы дорогущей мантии эффектно взвихрялись вокруг длинных ног, волосы, словно платиновое золото, искрились на солнце, в глазах — ледяное презрение ко всем, кто ниже ростом.
Лили и Джеймс обменялись быстрыми взглядами, Сириус с полуулыбкой предвкушал грядущую сцену. Ремус, как обычно, читал.
Люциус остановился поприветствовать Рудольфуса Лейстрейнджа. Этой непродолжительной паузы оказалось вполне достаточно, чтобы простенькое заклинание, наложенное Мародерами, начало действовать. Из модных туфель слизеринца, сделанных, само собой разумеется, из самой дорогой драконьей кожи, медленно выросли щупальца-присоски и вплелись в деревянный паркет.
Нити все удлинялись и удлинялись.
Когда Слизеринский Принц собрался продолжить шествие, сдвинуться с места он уже не смог. Не ожидавший такого казуса Люциус пошатнулся и, не удержав равновесия, растянулся на полу, наполняя зал изысканными витиеватыми ругательствами.
Впрочем, юноше потребовалось не так уж много времени, чтобы сообразить: подняться, не расставшись со своими дорогими туфлями, удастся едва ли.
После очередной витиевато загнутой фразы лорд Малфой продемонстрировал всем присутствующим свои носки и умение ходить с гордо поднятой головой даже босиком. Носки у слизеринца были светлые, чистые и такие же дорогие, как все, что он носил. Так что забава больше предвкушалась, чем сумела по-настоящему потешить. Однако первый кирпич вредительства был положен.
На подготовку второй ушло чуть больше времени. Порывшись в библиотеке, гриффиндорцы выискали простенькое заклинание, немного его модифицировали и наложили на статуи рыцарей, стороживших многочисленные двери Хогвартса. Стоило Малфою показаться, статуи сразу же приходили в движение. Кто-то норовил ударить кулаком по голове, кто-то — по спине, кто — чуть пониже, по более мягкому и упругому месту, кто-то ставил подножку, а кто норовил схватить за шиворот и потрясти. Предвосхитить момент было сложно и очень редко получалось.
Лили в своё время на себе испытала действие этих, с первого взгляда, нехитрых затей. Она лучше других знала, как выматывает постоянное напряжение, поэтому порой была почти готова посочувствовать несчастному слизеринцу. Булавочные уколы, если их много, способны повалить и слона.
Смех — страшное оружие, разящее наповал. Очень сложно скакать горным козлом над грудой металла и оставаться при этом заносчивым и высокомерным «Принцем».
¬– Моя мама как-то на курорте познакомилась с одной русской. Забавная такая тетка-маггла. Щекастая толстуха с во-от таким шнобелем над во-от таким подбородком. Знаете, одно её изречение чертовски подходит нашему белобрысому «бла-а-родному прынсу», - хохотал Джеймс. — «Под самым шикарным павлиньим хвостом скрывается самая обычная куриная задница. Поэтому меньше пафоса, господа».
На третьем этаже висела картина с изображением тринадцати ведьм, летящих на шабаш. Непонятно, то ли Сириус наложил на них заклятие, то ли просто умел хорошо договариваться, но ведьмы взяли привычку, едва завидев Люциуса Малфоя позже десяти вечера, выкрикивать непристойные предложения, изображать роковую страсть, сопровождая сие непотребство обнажением ног, грудей и прочих женских прелестей. Изображения на соседних картинах при этом начинали громогласно возмущаться падением нравов и распущенность. Каждый раз поднимался жуткий гвалт, привлекающий весь преподавательский состав Хогвартса.
Мародеры радостно потирали руки, подсчитывая количество сорванных любовных свиданий «бла-а-родного прынса».
***
Авторские права на «Идею Ква» бесспорно принадлежали Питеру Петтигрю. Он нашел в библиотеке простенький рецепт зелья, изобретённого ещё триста лет назад, да так и пылившегося с тех пор за ненадобностью. Сложно представить, что какому-то колдуну, находящемуся в здравом уме и в трезвой памяти, могло понадобиться это воспроизводить.
Зелье было совсем простенькое, впрочем, как и его действие. Принявший его начинал громогласно квакать. Причем строго до тех пор, пока сидел за обеденным столом. Во всех остальных случаях, кроме трапезы, дар человеческой речи возвращался к несчастному.
Люциус, вальяжно прошествовав к столу, небрежно оперся тонкими перстами о столешницу и мелкими глотками выпил тыквенный сок, в который Нарцисса предварительно вылила приготовленное Лили зелье.
Повернувшись к Яксли, Малфой хотел тому что-то сказать.
И над четырьмя Хогвартскими столами разнеслось громогласное «Ква-а-а!»
Безостановочно. Снова и снова.
Малфой попытался зажать рот руками, но звуки вылетали из рта словно сами собой, вне зависимости от его воли.
– Ква! Ква! Ква-а-а-а!
От смеха покатывались все. Даже друзья и поклонницы Слизеринского Принца. У Беллы Блэк, обычно весьма сдержанной в проявлении положительных эмоций, на глаза от хохота слезы навернулись.
Как только Малфой вскочил из-за стола, кваканье прекратилось. Обведя зал взглядом, не обещающим насмешникам ничего хорошего, блондин медленно и очень осторожно опустился на скамью.
– Ква! Ква! Ква-а-а-а!
– Что происходит?! — махал руками на своих подопечных профессор Слагхорн. — Господин Малфой, вы с ума сошли? Что за нелепые шутки?
Люциус, успевший вновь подняться на ноги, перестал квакать.
– Простите, сэр. Впредь постараюсь шутить иначе.
– Очень обяжете! Да что ж вы стоите? Садитесь уже!
Хогвартс притих, набирая в легкие побольше воздуха.
Высокий, красивый, разъяренный Малфой возвышался над всеми, словно Титаник над рыбачьими лодками.
Черты Люциуса заострились. Он затравленно озирался. Когда же медленно-медленно осторожно присел на краешек скамьи…
– Ква! Ква-ква! Ква-ква-ква-ква-а-а!
Стены Хогвартса содрогнулись — подростки захлебывались от хохота.
Не вовремя подоспела МакГонагалл, с гневным подозрением взирая на своих подопечных.
– Кто-нибудь объяснит мне, что здесь происходит?!
– Господин Малфой публично демонстрирует свой уровень ЖАБА, — сверкнул ровными, как жемчуг, зубами Сириус.
Резко поднявшись, Малфой понесся к двери. МакГонагалл устремилась за ним вдогонку, похожая на коршуна, севшего несчастной добыче на хвост.
На ходу она пообещала гриффиндорцам:
– Я ещё с вами разберусь!
Лили перехватила взгляд Северуса. Он тоже смеялся. В своей особой манере, не разжимая губ.
– Что же делать?! МакГонагалл ведь догадается, чьих это рук дело, — хныкал Питер, пока они поднимались в гриффиндорскую гостиную.
– Конечно, догадается. Дурой никогда ж не слыла, — насмешливо фыркнул Сириус.
– Нас накажут! Нас вызовут к Дамблдору!
– За удовольствия нужно платить, — утешил Джеймс. — Хорошо ещё, если издерганными нервами. А то ведь можется статься, что и кровью.
К Дамблдору Мародеров не вызывали. МакГонагалл ограничилась личной выволочкой. Впрочем, Джеймс и Сириус нагло отпирались, утверждая, что к кваканию слизеринца не имеют ровно никакого отношения.
Лили не знала, по-геройски это или нет, но стоило вспомнить выражение лица Малфоя, на душе делалось как-то нехорошо. Чувство это весьма напоминало угрызения совести.
– Рем? — обратилась она к Люпину как к самому рассудительному из Мародёров. — Тебе не кажется, что мы немного …переперчили?
– Кажется, — холодно кивнул мальчик. — Но моего мнения с самого начала никто из вас не спрашивал.
– Публичное кваканье — вещь очень унизительная, — понурила она голову.
- А Малфой очень злопамятен, — напомнил Рем.
– Ему нас ни за что не вычислить, — отмахнулась Лили. — Раз ж МакГонагалл не смогла. Но, Рем, ты думаешь, мы поступаем по отношению к нему этично?
– Интересные слова ты знаешь, Эванс. Я считаю, — ответил желтоглазый, — что поступок моих друзей может быть и неэтичен. Но им весело, а кто я такой, чтобы все портить? Да и зачем? Я вовсе не так совестлив, как мне приписывают.
– Ты скорее разумен. Спасибо за беседу. Очень помогает разобраться с внутренними противоречиями, ¬ — язвительно сощурилась Лили.
– Всегда готов оказать поддержку хорошему человеку, — хмыкнул волчонок в ответ.
В ту же ночь между слизеринцами и гриффиндорцами произошла драка. Банальная и жестокая. Гидеон Пруэтт и слизеринец МакКей оба оказались в лазарете. Со Слизерина сняли сто пятьдесят очков, из чего легко можно было сделать вывод, кто являлся зачинщиком.
– Мерлин Великий! — трясся в своём кресле Питер. — Я знал, что этим кончится! Я вам говорил. Вы только представьте, что будет, когда Малфой догадается, кто сделал его квакушкой?!
– Барышням и крысам опасаться нечего, Пети, — презрительно скривился Сириус. — Малфой не станет марать о тебя руки. Не с твоей мордой такая честь.
– Он оторвёт нам голову! Всем! О! Мерлин! Это же была моя идея! Моя!!! Он меня живьём сожрёт!
– Размечтался, — насмешливо фыркнул Сириус. — Даже и не надейся. Ты не в его вкусе.
***
После кодовой операции «КВА» пришлось выдержать довольно длительную паузу. Страсти улеглись.
Идея с приворотным зельем принадлежала, конечно же, Нарциссе Блэк. Мушкетеры, мадмуазель и миледи разошлись во мнениях, кого и чем опаивать. Самого ли Малфоя влюблять, или, напротив, выбрав самый неподходящий предмет, влюбить его в Малфоя. Нарцисса предлагала предметом страсти сделать кого-нибудь из Хогвартских деканов, а может быть, даже самого Дамблдора.
– С ума сошли?! — возмутилась Лили.
– А почему бы и нет? — оскалил мелкие зубки Петтигрю. — По мне, так классная идея. Вышибут змеючьего красавчика с позором из школы или нет, в любом случае плакала репутация Малфоя. Кубка Лучшего Ученика Школы ему уж не видать, как своих ушей.
– По-твоему, это забавно? Это уже не шутка и не шалость. Даже не каверза. Это откровенная подлость.
– Несмотря на то, что твоя горячность меня очень раздражает, Эванс, вынужден признать твою правоту, — кивнул Блэк.
– Согласен, — поддержал Джеймс. — Не нужно вмешивать сюда преподавателей. Давайте смеха ради влюбим в нашего красавчика какую-нибудь забавную зверюшку?
– Крысу, например, — скривил губы Сириус. — Что скажешь, Петти? — с ласковостью тигра обратился Блэк к своему нелюбимому другу.
– Пошёл ты! — пискнул Петтигрю, прячась за спиной смеющегося Джеймса.
– Сириус, да оставь ты его в покое.
– А мне идея с Крысой нравится, — расцвела Нарцисса улыбкой. — Напоить обоих и пусть, когда придут в себя, наш Люци плюётся и долго-долго чистит зубы.
– Отстаньте от меня! — чуть не плача, хмыкнул носом несчастный мальчишка. — Джеймс, ну скажи им!…
Джеймс покашлял, поправил сначала очки, галстук, потом сказал строгим голосом:
– Ребята, отстаньте от Питера немедленно. Он плохая кандидатура. Мисс Эванс, разделяете моё мнение?
– Целиком и полностью.
– Господин Люпин?
– Затея с Амортенцией вообще глупая, как, впрочем, и другие до неё. Но если вам без шалостей не спится, реализуйте её как-нибудь… помягче.
– Во имя здравого смысла, — ухмыльнулся Сириус.
– Во имя здравого смысла, — флегматично кивнул Люпин.
В тот день они так и разошлись, не придя к окончательному решению.
– С остальными мне всё понятно, — обратилась Лили к Нарси, когда девочки остались наедине. — Но почему ты так стремишься насолить Малфою? Зачем тебе это?
– А тебе зачем?
– Он меня однажды унизил.
– Однажды? Меня он унижал много-много раз. Мы же знакомы с ним не в пример дольше. Но дело не во мне.
– В Белле?
– Не совсем.
– В ком же тогда?
– Не твое дело, — с мягкой улыбкой ответила слизеринка.
А что ещё от слизеринки ждать?
***
Вечером Лили с Северусом готовили основу под костерост.
– Как поживают господа Мародеры? — привычно поинтересовался Сев, добавляя в бурлящее в котле зелье тонко порезанной белладонной.
– Как всегда.
– Хулиганят и надоедают всем подряд? Лили, а ты причастна к их нелепым выходкам против Малфоя?
Девочка замешкалась с ответом. Она уже решила было солгать, но Северус так припечатал её тяжелым взглядом, что Лили, струсив, кивнула.
– Лили! — простонал Сев, потирая тонкими пальцами виски и неприязненно морщась.
– Я… ну, я… немного… не в том, смысле, что немного… просто я…
– Можешь не продолжать.
Мальчик с досадой вогнал нож в столешницу. Тот даже завибрировал.
– Как думаешь, что сделает Малфой с теми, кто выставил его посмешищем перед всей школой?
– Но ты тоже смеялся!
– Я-то в стороне. Почему мне не повеселиться?
– Я думала, тебе понравилось!
– Как Малфой квакал?
– Предпочел, чтобы он кукарекал?
– Мне все равно, какие звуки он издаёт, если ты к этому никак не причастна. А так это …Малфой?
– Я знаю, что Малфой — это Малфой! Не понимаю, что ты хочешь этим сказать?
– Только то, что он здесь.
– Что? — обернулась Лили. — Нет!
Перед ними действительно стоял Малфой. И выглядел он, мягко говоря, странно. Скрестив руки на груди, слизеринец смотрел на них с будоражащей, волнующей, порочной улыбкой.
Лили смутилась под этим насмешливым и одновременно нежным взглядом. Светлые до противоестественности глаза завораживали. И отвращали одновременно.
Лили показалось, что когда-то нечто похожее с ней уже было. Нечто темное, страшное, постыдное и горькое до такой степени, что хочется плакать.
Мазнув по ней презрительным и острым, точно бритва, взглядом, Малфой повернулся к Северусу. Тут Лили запаниковала всерьёз. Слизеринский Принц так смотрел на её маленького зельевара, будто гладил глазами. Вслед за взглядом и тонкая бледная рука потянулась к Северусу. Лили никогда раньше такого не видела. И не хотела видеть. Это было волшебство, но совсем не того толка, о котором грезила она сама. Так передвигаются ночные демоны, незаметно и молниеносно. Только что Люциус Малфой стоял у дверей, и вот он уже прижимает Северуса к стене, мальчишка отчаянно мечется в его руках, абсолютно беспомощный.
Лили была настолько обескуражена увиденным, что стояла посреди комнаты, будто соляной столб.
– Какого Мерлина…?! — хрипел Северус.
– Тебе не уйти от меня, Северус, — с ласковой насмешкой проговорил Малфой, наклоняясь всё ниже и ниже, к гневно и испуганно кривящимся мальчишечьим губам.
– Слезь с меня, придурок! Ты что?!
– Какой же ты грубиян, малыш. Ай-яй-яй! Это всё потому, что в твоей жизни мало ласки. Но я это исправлю, ведь я люблю тебя.
– Ты чего несёшь?! Ты!…
Люциус не стал слушать. Он поцеловал Северуса с такой страстью, будто тот был Шахерезадой, Клеопатрой и Марией Стюарт в одном лице.
Так целуют возлюбленную, о которой мечтали тысячу и одну бессонную ночь…
Сказать, что Северус пытался вырваться, значит не сказать ничего. Он бился в руках слизеринца, как птенец в стальной клетке. Отчаянно и безрезультатно.
– Доверься мне, Северус, - с многообещающим придыханием протянул сумасшедший блондин. — Позволь научить тому, что понравится нам обоим… Я так хочу тебя!
– Ступефай! — рявкнула вышедшая из ступора Лили.
Малфой беззвучно растянулся по полу.
Северус прислонившись к стене, устало закрыл глаза. Его трясло. Дрожащими руками мальчик стягивал края разорванной Малфоем мантии. Потом черные глаза распахнулись.
Северус смотрел на Лили так, словно видел её впервые. Гнев, брезгливость и стыд переливались через края раненой, уязвленной души и изливались на девочку удушливой тьмой.
– Убирайся! — рявкнул неё Сев. — Не смотри на меня так. Уходи!
– Сев! Ты не виноват. Ты ничего плохого не сделал…
Таким разъяренным, уязвленным, раненым Лили видеть своего друга не приходилось. Сердце её разрывалось от сочувствия, но нужных слов найти она не смогла.
Однако следующая догадка, посетившая её рыжую головку, была страшной. Люциус вовсе неспроста повёл себя так. Идиоты Мародеры выбрали её Сева в качестве «неподходящего объекта для страсти». Чтоб им икалось год и без остановки. Кретины. Они всё испортили.
Что же теперь с Севом будет? Что будет с ней? С ними?
– Как прекратить действие Амортенции? — глухо спросила она.
Северус поднял ресницы и под его взглядом девочка попятилась.
– Что ты сказала? Ты… ты подстроила это специально?… вместе со своими проклятыми друзьями?
– Ты все неправильно понял! — ужаснулась девочка.
– Повеселились?! Как ты могла так поступить? Ты! Ты была единственной, кому я верил.
Из глаз Лили брызнули слезы:
– Северус, пожалуйста, выслушай меня! Я никогда бы не согласилась на эту идиотскую авантюру, если бы только знала. Я могла навредить Малфою, но не тебе!
– То есть, если бы вместо меня Малфой изнасиловал, к примеру, Крэбба, то ты бы не возражала? — язвительно поинтересовался маленький колдун.
– Что ты такое говоришь?! Я? Нет, Сев! Я не думала, что он может повести себя так. Я…
– Уходи, Лили, ¬ — тихо и твердо сказал Северус.
Сказал так, что Лили поняла ¬ — никакими словами не вычеркнуть того, что случилось.
– Не гони меня, Сев, пожалуйста!
– Уходи. Всего хорошего. Продолжайте веселиться дальше, господа Мародёры.
– Сев!…
– Вон, — с холодным презрением выдохнул мальчик, взмахнув палочкой.
Порывом ветра Лили выбросило в коридор. Дверь перед её носом с треском захлопнулась.
Сколько она ни звала, сколько ни просила, сколько ни плакала, Сев так и не открыл ей дверь.
|
|
|
| Екатерина5295 | Дата: Суббота, 01.06.2013, 11:06 | Сообщение # 34 |
|
Снайпер
Сообщений: 104
| Глава 32
Гриффиндорцы
Лили плохо помнила, как возвратилась в гриффиндорскую гостиную. Несясь вперёд, словно разбушевавшийся смерч, девочка не замечала вонзающихся в спину любопытных взглядов, осуждающего шепотка однокурсниц, летящего вслед.
Ощущение непоправимой катастрофы переполнило душу. Перед глазами снова и снова вставала отвратительная картина: Северус в руках Люциуса; Люциус целует Северуса, — её Северуса! — оскверняя саму суть любви, отравляя всё светлое, всё прекрасное, во что Лили верила с ранних лет, непоправимо разбивая, грубо ломая первозданную чистоту её души.
Порочный, злой слизеринец, зачем жизнь поставили тебя поперёк дороги Лили? Для чего ты, словно кость в горле, не даёшь о себе забыть?
Вид Мародеров, мирно беседующих в гриффиндорской гостиной, подействовал на девочку, словно красная тряпка на быка.
– Эванс? — поднял вихрастую голову Поттер. На губах его играла привычная плутовская улыбка. — Где гуляешь? У меня для тебя отличная новость!
Лили стремительно пересекла разделяющее их пространство. Фурией налетев на Лягушонка, она сбила его с ног — Джеймс слишком поздно понял, что выражение её лица ничем хорошим не грозит. Они кубарем покатились по полу. Не обращая внимания на крики, на попытки Петтигрю оттащить её от Поттера, Лили истово царапалась и кусалась, пиналась и лягалась. Месть сладка! Гриффиндорка торжествовала. Но триумф продолжался недолго. Железная рука оторвала её от Поттера и отшвырнула, словно котенка.
Перелетев половину комнаты, Лили упала точнехонько в мягкие диванные объятия.
– Успокойся и не заставляй делать тебе больно, Эванс.
Желтые, равнодушные, как у маньяка, глаза Люпина смотрели в упор, предупреждая и предостерегая одновременно. Понимая, что с Люпином не сладить, Лили скрестила руки и с вызовом посмотрела на терроризирующего её желтоглазого Мародёра.
Поттер поднялся с пола. Дужка его очков треснула, правую щеку пересекали кровоточащие ссадины, под левым глазом наливался лиловый синяк.
Увидев, что натворила, Лили было ужаснулась, но, прокрутив в памяти происшествие в лазарете, решительно отогнала угрызения совести.
– Джеймс! Джеймс! — кудахтал Петтигрю, чуть не плача. — Ты в порядке? Джеймс! Джеймс?!..
– Да замолчи! — отмахнулся Лягушонок. — Не убила она меня. Ты, случаем, не под Империусом ли, Златовласка? Какого Мерлина на меня набросилась?
Как Лили ни бравировала, под множеством вопросительных и одновременно неодобрительных взглядов, устремлённых на неё, делалось не по себе.
– Все так и будут таращиться, — буркнул Джеймс. — Пошли отсюда.
Покинув гостиную, Мародёры шагали друг за другом, цепочкой. Сириус, грациозный, как кошка, возглавлял шествие, Джеймс, крепко держа Лили за руку, не отставал от него, а Ремус, словно верный страж, следовал за Лили. Замыкал шествие Петтигрю.
Метнувшись к одной из статуй, Сириус нажал на какой-то неприметный рычажок, и стена отошла в сторону, открывая глубокий тёмный лаз. Лили в нерешительности попятилась, но Рем наступал на пятки, а Джеймс тащил, точно на буксире. Сопротивляться было бесполезно.
– Люмос, - пискнул Петтигрю, воинственно размахивая палочкой.
Холодное голубоватое свечение разогнало мрак, но уютнее от этого не стало.
– Никогда до конца не понимала, что Петтигрю делает в вашей компании? — Лили даже не трудилась над тем, чтобы изгнать из голоса неприязнь.
– В нашей компании, - поправил Поттер. — Он пополняет собой зверинец.
– Какой зверинец? — сморщила носик Лили.
– Твой.
– Что ты несёшь?
– Ты же зовешь Петтигрю Крысёнышем, меня — Лягушонком, Ремуса — Волком. Пока только Сириуса вот не окрестила…
– Блэк — пёс. Твоя верная псина, Поттер.
Лили воображала себя мученицей, отважно шагавшей по пескам пустыни в пасть львам, и получала удовольствие от собственной дерзости. В глубине души девочка, конечно, знала, что ничем не рискует — за год Лили успела достаточно изучить Поттера, чтобы понять: избивать её если и будут, то только словами. В присутствии Джеймса ни Люпин, ни Блэк ни капельки её не пугали.
– Давай полегче-ка, Эванс, — посоветовал Поттер.
– Пусть болтает, — милостиво разрешил Сириус, — я не в обиде.
– Чем раздавать клички, пусть лучше расскажет, зачем расквасила тебе нос, Джеймс, — предложил Люпин.
– За дело! — воинственно подбоченилась Лили в лучших традициях Молли Пруэтт. — Как вы посмели? Как вам в голову пришло использовать Северуса таким недостойным образом!?
– Златовласка, — нахмурился Джеймс, — ты перегрелась или простудилась? Волшебные пары от бесконечных зелий в голову ударили, да? Я не понимаю…
– Мне не нравится то, что объектом влюбленности Малфоя оказался Снейп! Теперь ты меня понимаешь, Поттер?
– Конечно, Эванс.
– Как ты посмел?!
– Ну… вообще-то я поначалу очень долго собирался с духом, пил большими порциями Зелье Храбрости, медитировал и всё такое прочее…
– Перестань паясничать!
– А то что?
– Малфой чуть не изнасиловал Сева, вот что. Этому белобрысому гаду — восемнадцать! Он сильный маг. Он вообще просто сильный, гораздо сильнее двенадцатилетнего мальчишки. Страшно представить, чем бы всё это кончилось, не окажись меня рядом…
– Но ты оказалась, — дёрнул бровью Сириус.
– Святая Эванс спасла Сопливуса! — противно хихикнул подлипала Петтигрю.
– Заткнись, — бросил ему Поттер.
– Последствия этой шутки переходят все границы, — продолжала распинаться Лили. — Поттер! Это уже не шалость, это — хорошо продуманная низость.
– Эванс? — Блэк стоял, небрежно прислонившись спиной к стене. — Тебе станет легче, если я скажу, что Джеймс не имеет к этой истории никакого отношения? Это была моя идея, и реализовал её тоже я.
– Блэк! — девочка произнесла это имя так, словно каждая буква в нём вызывала у неё. отвращение — Одно твоё имя всё объясняет — от дурного семени не ждут хорошего племени! Ты такой же моральный урод, как твоя сестричка Белла! Вы существуете для того, чтобы творить пакости! Вы ими живы! Вы ими дышите! Твоему поступку нет названия, а ты даже не понимаешь этого? Ты гордишься собой, Блэк? Что такого сделал тебе Северус, чтобы так унизить его, скажи?
– Он оскорбил меня самим фактом своего существования.
– Тогда наберись храбрости и попытайся исправить этот, раздражающий тебя, факт!
– Какой интересный совет, — присвистнул мальчик. — Принять, что ли, за руководство к действию?
– Как был ты, Блэк, слизеринской гадюкой, так ею и остался. Гриффиндор ничему тебя не научил. Принцип льва: бери в руки меч и сражайся! Сражайся с открытым забралом. Но змеи кусают только изподтишка. Чем ты отличаешься от Малфоя, Блэк? Да ничем!
Они стояли друг против друга, как на поединке. Лили — сжав кулаки, тяжело дыша и упрямо вздёрнув подбородок; Сириус — не меняя позы, вальяжно прислонившись к стене и высокомерно улыбаясь. Лишь синие глаза его потемнели, сделавшись почти черными. Глаза выдавали клокочущую в нем ярость.
– Чего ты добивался? — наступала на него Лили. — Чтобы Малфой изнасиловал Северуса?
– Может быть, насиловать бы и не пришлось? Малфой — привлекательная личность.
– Вот и целовался бы с этой привлекательной личностью сам!
Мускул на щеке синеглазого красавчика дёрнулся, руки сжались в кулаки.
Джеймс предусмотрительно шагнул вперёд, прикрывая собой огненноволосую девочку, Ремус положил руку Сириусу на плечо.
– Я тебя не боюсь, — заявила Лили, выпрямилась во весь свой пока ещё не слишком высокий рост. — Таким, как ты, меня не запугать, Блэк!
– Не зарекайся, Эванс.
– Брось, Сириус! Приходится признать, последняя шутка выходит за границы шалостей и проказ, — вздохнул Джеймс. — Прости нас, Златовласка, ладно? Мы были неправы, просто не подумали о последствиях, — сокрушенно покачал он головой.
– Прощения просить следует вовсе не у меня, — буркнула Лили, отводя взгляд.
– Если мы пойдём просить прощения у Снейпа или Малфоя, всё станет ещё хуже, — резонно заметил Люпин.
– Лили, посмотри на меня! — потребовал Поттер. — Торжественно клянусь, что впредь подобное никогда не повторится. Мир? — протянул он ей руку.
Лили почувствовала, как злость стремительно тает, будто снег под ярким мартовским солнцем.
– Ты тоже прости меня, Джеймс. Мне не следовало набрасываться на тебя, не разобравшись…
– Н-да уж, - губы Лягушонка сложились в привычную ухмылку. — А классный у тебя хук справа! Ты мне им нос и своротила. Вот что скажу, ребята, — Джеймс закинул одну руку на плечо Лили, другую на плечо Сириусу, словно пытаясь примирить их, — а давайте-ка закроем охоту на Рошфора? Пусть Блевотник поспит спокойно хотя бы до конца года?
– Не смей так называть Северуса!
Лили скинула руку Лягушонка, стремительно отодвигаясь.
– А ты не смей указывать, как мне называть Блевотника, — зло сощурился Поттер в ответ.
– Джеймс, ты совершенно невыносим! Как ни пытайся найти с тобой общий язык, всё совершенно бесполезно!
– Ты пытаешься?! — возмутился Поттер. — Это я пытаюсь! Из кожи вон лезу, а в ответ получаю всякий раз по морде. И всякий раз — из-за Блевотника!
¬ — Не смей его так называть, я тебе говорю!!!
– Как хочу, так и называю!!!
¬– Вам не кажется, что мы ходим по кругу? — рискнул вмешаться Ремус. — И это уже проходили?
– Отстань! — рявкнули Лили и Джеймс в один голос.
– Ладно-ладно, — засмеялся Ремус.
Через секунду смеялись все. Не потому, что было действительно смешно. Просто смех сближает, а ссориться дальше ни у кого не было ни сил, ни желания.
***
В гостиную Мародеры вернулись вместе, будто и не было между ними никакой драки, никаких разборок.
Пруэтт поорал немного, скорее для проформы. Поскольку всё происходило тихо, так сказать, на внутренней кухне, и баллов с Гриффиндора никто не снял, староста довольно быстро угомонился.
Вечером веселый Джеймс щеголял полученным синяком, девочки охали над ним и ахали, прикладывая к разбитому глазу, кто монетку, кто вышитый платочек, окружая героя всевозможной заботой и лаской. Сириус отпускал колкие шуточки по этому поводу, Петтигрю крутился рядом, подбирая остатки чужого внимания, словно воробей крошки. Ремус, удобно устроившись у камина, обнялся с любимой Трансфигурацией.
Всё как всегда. Все, казалось, были довольны.
Но между Лили и Сириусом с тех пор зародилась глухая, хоть и скрытая, вражда.
***
Учебный год подошёл к концу. Теперь, когда экзамены были успешно сданы, студентов ждал прощальный праздник и долгожданное возвращение домой.
Лили очень соскучилась по маме, по папе, по Петунии. Она предвкушала возвращение домой с таким же нетерпением, с каким летом ожидала поездку в Хогвартс. «Домой, домой, домой! — пело сердце, и душу охватывало болезненное нетерпение. –Домой, домой, домой».
Большой зал оформили в синих тонах, в честь равенкловцев, которые после того, как Слизерин потерял три сотни баллов за безобразную драку с Гриффиндором, забрали Кубок Года. За преподавательским столом парил черный ворон на лазурном поле, свидетельствуя о победителях.
За слизеринским столом Белла, высокая и статная, прекрасная и загадочная в своей парадной бледно-сиреневой мантии восседала рядом с будущим женихом, Рудольфусом Лейстренджем. Малфой был, как всегда, прекрасен. И, как всегда, сверх меры одарен обожанием и вниманием.
За столом Гриффиндора были свои красавцы-старшекурсники: братья Пруэтты.
– Вот и еще один год прошел! — начал Дамблдор свою речь. — Надеюсь, ваши головы за это время потяжелели от интересных познаний? У вас впереди лето, чтобы все их основательно повытрясти. А сейчас, насколько я понимаю, все ждут вручения школьного кубка? Баллы распределились следующим образом. На четвертом месте Гриффиндор, триста двенадцать баллов; на третьем — Хаффлпафф, триста пятьдесят два; Слизерин набрал четыреста двадцать шесть и Равенкло - четыреста семьдесят два балла.
С равенкловского стола раздались аплодисменты и приветственные крики.
– Отлично, Равенкло, отлично! - похвалил Дамблдор, присоединяясь к общим рукоплесканиям.
¬– Греет мысль, что пальма первенства не у Слизерина, — прошипела Алиса.
¬ — Если бы Мародеры учились на Слизерине, у змееносцев были бы все шансы остаться на последнем месте. А так сия почётная миссия досталась нам, — хмуро резюмировал Фабиан Пруэтт, отпивая тыквенный сок с таким видом, словно пытался залить печаль огневиски.
После изъявления бурной радости за столом Равенкло принялись объявлять результаты экзаменов. В старшей параллели лучшими учениками признали Люциуса Малфоя, Беллу Блэк и Артура Уизли с факультета Хаффлпафф. У первокурсников в список лучших попали Нарцисса Блэк, Ремус Люпин, Северус Снейп и, к огромной радости и удивлению Лили, — она сама! Бесконечные посиделки в библиотеке и приготовление зелий не прошли даром. Ур-а-а-а!
После обеда начался бал. В отличие от Рождественского на нём могли присутствовать все желающие. Хотя первокурсники, конечно же, не танцевали.
Лили в толпе довольно быстро отыскала взглядом Северуса. Любуясь им, Лили размышляла о том, что в волшебном мире этот мальчик такой же одиночка, каким был в мире магглов. В среде блистательных слизеринцев Северус казался совершенно лишним, ибо в нём не было ничего аристократического.
«Мой талант мне достался от матери, — как-то сказал Снейп Лили, — а урод я в отца».
Но он не был уродливым, её дорогой Сев. Человек с такими глазами, как у него, не мог быть непривлекательным. В отличие от Сириуса, Джеймса, Малфоя, Лейстрейнджей, он просто никогда не носил белых рубашек и цветных факультетских галстуков, не умел наслаждаться жизнью, не умел быть центром внимания, не желал поддерживать беседу. Он, по обыкновению, стоял, скрестив руки и ноги, стараясь занимать как можно меньше места, хмурый и раздраженный. Черные волосы свисали вдоль худых, запавших щек неровными прядями.
Перехватив взгляд Лили, маленький слизеринец демонстративно отвернулся и направился к выходу.
Лили решила больше о нем не думать. У неё, по счастью, есть друзья, которые не станут от неё отворачиваться.
Но несколько раз обойдя Большой Зал, она не нашла ни Джеймса, ни Сириуса.
– Ты Блэка с Поттером не видела? — обратилась она к Мэри.
– Я что, по-твоему, обязана за ними следить? — не слишком дружелюбно ответила та, отворачиваясь. — Это ты без них дышать не можешь. Мне на них наплевать!
– Значит, не видела, — вздохнула Лили. — Ремус, а ты?
По случаю праздника Люпин был в дорогом костюме и без книги в руках. Смерив девочку ничего не выражающим взглядом, друг Джеймса пожал плечами:
– Нет.
– Тебе не кажется это странным?
– Что тут странного? Под орлиным взглядом преподавателей Мародерам не развернуться.
– Думаешь, они нарываются на неприятности в другом месте?
– Что-то вроде того.
Заскучавшая Лили решила покинуть Большой Зал.
Не успела девочка подойти к лестнице, как её перехватил Мальсибер, темноглазый сухощавый мальчишка-слизеринец с упрямой чёлкой:
– Эванс?
Ярый противник магглорожденных, Мальсибер за весь год ни разу не обратился к Лили. Он даже не смотрел в её сторону. Удивленная девочка остановилась.
– Снейп попросил кое-что передать тебе.
Лили машинально взяла протянутую ей записку:
– Почему он не передал её лично?
– Спросишь у него при встрече, если захочешь, — неприятно ухмыльнулся слизеринец, отступая в тень.
Всё ещё продолжая хмуриться, Лили развернула записку.
«Нужно поговорить. Жду тебя за хижиной Хагрида.
С.С.».
К чему эти странные игры? Они же могли бы поговорить где угодно!
Выскользнуть из замка не представляло сложности. Парочками и поодиночке студенты сновали по округе туда-сюда.
Вечер выдался прекрасным и теплым. Даже самая волшебная комната, перенасыщенная чудесами магии, не могла соперничать с естественным очарованием природы. Заходящее солнце отражалось в зеркале вод Хогвартского озера, прочерчивая рассыпающуюся искрами дорожку. Рядом с колеблющейся солнечной полосой в озере плавали опрокинутые облака, отражалось небо, высокое и ясное.
Солнце опустилось уже совсем низко. Верхушки вековых елей окутало сумеречной тенью. Над лесом кружились вороны, оглашая округу редким резким «Кар-р!».
В подлеске, где стояло жилище хогвартского привратника, остро пахло влажным мхом и грибами, хотя до грибной поры было ещё далеко. После недавнего дождя не просохли лужицы. Лили легко перепрыгивали через них. Когда-то на этом месте были непроходимые болота, обеспечивающие Хогвартсу дополнительную защиту. Давно ещё, в первобытные времена, на этом месте плескалось море. Отступив, оно оставило после себя тесное сплетение рек, ручейков, прудов, заросших впоследствии травой и ивами. А уже много, много позже поднялся здесь темный Запретный Лес. Помимо елей, густым кудрявым ковром росли дубовые и каштановые рощи. Невысокие горы на фоне заходящего солнца казались дремлющими чудовищами, их плавные извилистые контуры с чередованием зеленоватых и серых тонов уходили в бесконечность и где-то далеко-далеко сливались с массой кудрявых облаков.
Обойдя хижину Хагрида, Лили остановилась у двух огромных сосен со стройными светло-рыжими стволами. Тропинка, по которой она шла до сих пор, продолжала удаляться в лес, по песку, густо усеянному сосновыми иглами. Обычно днем сюда доносилось голубиное воркование, звучное пение дроздов, мелодичное щебетание чечевицы. Отсутствие птичьего многоголосья тревожило девочку.
Северуса не было. Это не вписывалось в привычную картину мира, потому что друг никогда не приходил вторым, считая, что дожидаться прихода Лили его прерогатива.
Лили вздрогнула, услышав тихий издевательский смех.
– Приветствую вас, мисс Эванс.
Слизеринский староста с нарочитой церемонностью склонил белокурую голову. От девочки не ускользнул презрительный взгляд светло-голубых, холодных, как сталь, глаз. Черты малфоевского лица были безукоризненны, кожа отличалась нежностью атласа. Люциуса, одетого в просторную, струящуюся мантию, в полумраке легко было принять за девушку.
Но ошибиться было можно, только если не глядеть ему в глаза. В жестком, даже жестоком взгляде не были ничего женственного.
– Вынужден вас огорчить, — продолжал молодой человек, небрежно поигрывая палочкой. — Тот, кого ждут, не придёт. Потому что явился тот, кого не ждали.
С его губ сорвалось почти небрежно:
– Ступефай.
И мир поблек.
|
|
|
| Екатерина5295 | Дата: Среда, 05.06.2013, 10:34 | Сообщение # 35 |
|
Снайпер
Сообщений: 104
| Глава 33
Дементоры
Придя в себя, Лили обнаружила, что солнце опустилось за горизонт, сумерки окутали лес, а очертания деревьев расплылись во тьме. Тишину разрушал лишь шорох листвы да потрескивание хвороста в костре.
Девочка едва не застонала, увидев Джеймса и Сириуса. Непосвященному взгляду могло показаться, что мальчики просто стоят, прислонившись к дереву, но она поняла сразу - невидимые заклятия держат их крепче верёвки.
Пляшущие языки пламени освещали лица гриффиндорцев.
Блэк смотрел куда-то вверх, словно его враги не стоили взмаха ресниц, в то время как живой взгляд Поттера блуждал, перемещаясь от одного неприятеля к другому, будто пытаясь между ними отыскать лазейку.
Их окружили слизеринцы: братья Лейстренджи, Яксли, Нотт, Мальсибер и, конечно же, Малфой.
– Девчонку-то зачем сюда притащили? — голос Джеймса подействовала на Лили успокаивающе.
Поттер, он никогда не унывает, всегда что-нибудь затевает и непременно их всех отсюда вытащит.
– Ах, это? — с нахальной улыбкой ответил блондин, покачиваясь с пятки на носок. — Так ведь скучно без женского общества.
– Какая приятная неожиданность, — презрительно фыркнул Блэк.
– Только не для маленькой грязнокровки, — оскалился Рабастан.
– Оставь её в покое, Малфой! — рванулся Джеймс. — Ты ж не маггл какой-нибудь — обижать женщин!
– Твоя рыжая сама маггла. Ей не привыкать к дурному обращению.
– Она просто девчонка! Девчонка, которая не сделала тебе ничего плохого!
– А ты был прав, Люц, - одобрительно покивал головой старший Лейстрейндж, — маленькая грязнокровочка заставит Потти покорно выполнять наши команды.
– Что ты имеешь в виду, Лейстрейндж? — настрожился Блэк.
– Имеется в виду как раз то, что мы, слизеринцы, не любим квакать. Против любовных утех среди нас никто ничего не имеет, только лучше обойтись без принуждения. Оно делает нас раздражительными, а раздраженные змеи — опасные змеи.
– Ну, если речь пошла о зверюшках, то льва умные люди не то что раздражать не станут — сторонкой обойдут. Лучше без аллегорий. Короче, Малфой.
– Если короче: душа моя жаждет мести.
– Тогда мсти быстрее. Вон уже и роса выпала, а нам ещё домой возвращаться. Я ноги боюсь замочить.
– Полагаю, — решил поддержать разговор Блэк, — не обойдётся без Непростительных? Ох уж это ваше с Беллой нежно любимое Круцио…
– Я?! — возмутился Малфой. — Круцио? К детям? Сириус! Ну как ты мог обо мне так плохо подумать? Меня мой батюшка совсем иначе воспитал.
– Ты, храбрец-переросток, — ухмыльнулся Джеймс, — сними с нас заклятие. Давай сразимся по-честному.
– Не-а. Лениво.
Развернувшись на высоких каблуках, так же мало уместных в чаще леса, как шелковая мантия, Малфой направился к Лили. В этот момент он показался ей пугающе безумным и совершенно равнодушным.
Чем больше девочка осознавала, что не властна ни над одним мускулом в собственном теле, тем сильнее охватывала её паника. Даже слезы и те не текли из глаз.
Слизеринец поднял её легко, будто Лили была тряпичной куклой. Она ощутила острое касание палочки у своего горла.
– Эй?! Что ты собираешься делать?! — рыкнул Поттер, пытаясь разорвать невидимые узы. — Оставь её! Она даже в курсе не была!… Малфой, тварь, не трогай её, я сказал!!!
– Дорогуша, — неприятно дышал слизеринец Лили в ухо, — ты знаешь, какие заклинания называют Непростительными?
Лицо Малфоя казалось вырезанным из камня. Глядя в эти совершенные, точеные черты Лили поняла: игры закончились. Подобру- поздорову никому не уйти.
– Кто тебе дороже, гриффиндорец? — обратился Малфой к Джеймсу. — Чистокровный друг? Или симпатичная грязнокровка?
– Они дороги мне оба, каждый по-своему, — не задумываясь, ответил Джеймс.
– Но если придётся выбирать?…
– Я не стану!
– А если всё-таки придётся?
– Тебя от самого себя не тошнит? — тряхнул головой Блэк. — Излагай свои условия, хватит реверансов.
– С головы твоей рыжей красавицы, Поттер, и волоска не упадёт, если ты попрактикуешь на своем драгоценном Блэке Круцио, — улыбнулся блондин улыбкой голодного крокодила. — Вам представлялось забавным спаривать меня с моим маленьким ядовитым другом? А меня весьма порадует вид Сириуса, визжащего под твоим Круцио, Поттер.
Лили почувствовала, что её сейчас стошнит.
Она с замиранием сердца ждала решение Джеймса. Если он откажется, что сделают с ней слизеринцы?
– Меня не обучали Непростительным, - голос у Лягушонка дрогнул. — Не пойти ли тебе, Малфой, лесом со своими дурацкими предложениями?
– В лес? Почему бы и нет? Но только вместе с Эванс.
– И мы с тобой! — засмеялся Яксли. — Грязнокровка, хоть и совсем крошка, но чертовски лакомый кусочек. Есть в ней что-то очень …вкусное.
Лили не смогла сдержать нервную дрожь.
– Так ты отдаёшь её нам, Поттер? — ласково ворковал Люциус.
Лили сдерживала дыхание. В голове обезумевшей птицей билась мысль: Джеймс, неужели ты позволишь?… Неужели допустишь?…
– Сделай то, что он от тебя требует, — снова подал голос Блэк. — Я от этого не умру.
– Да дело не только в тебе. У меня попросту не получится! — проорал Поттер.
– Даже не попытаешься? — саркастично ухмыльнулся Люциус.
– Дьявол забери твою гнилую душу, Малфой! Давай палочку.
– Яксли, освободи нашего Потти. Только без глупостей, а то получишь свою драгоценную грязнокровку частями.
– Фините Инкантатем, — освободил Джеймса Яксли.
– Блэка тоже, — приказал Малфой.
Поднявшись на ноги, Сириус, не удостоив мучителей даже взгляда, повернулся к Джеймсу.
– Я готов, — кивнул он.
Поттер нервно кусал губы. Впервые за время их знакомства Лили не видела на лице Лягушонка улыбки. Ни лукавой, ни насмешливой, ни злой — никакой.
– Круцио!
Из палочки заструился лишь дым. В свете костров он казался красным.
Облачко быстро рассеялось, не оставляя после себя и следа.
Старший Лейстрейнж закатил глаза:
– И это на Гриффиндоре слывет за мага, падающего большие надежды! Ты просто жалкая бездарность, Потти, — прокомментировал он. — Вот чем заканчивается предательство крови. Жалкое зрелище. Рабастан, покажи, как оно должно выглядеть на самом деле.
– Не нужно! — дёрнулся Поттер.
– Мы можем продемонстрировать заклятие на ней, если захочешь, — любезно предложил Люциус.
– Валяй, Рабби, — презрительно скривился Сириус.
– Торопишься получить удовольствие, Блэк?
– Не в твоих силах мне его обеспечить, Лейстрейндж.
– Я, конечно, не Белла, но я постараюсь. Круцио!
Концентрированный пучок алого цвета, похожий на узкий лазерный луч, ударил Сириусу в грудь, сбивая с ног. Мальчик, хрипя, схватился за грудь, остервенело раздирая её ногтями, словно пытаясь выцарапать оттуда источник мучительной боли.
– Прекрати!!! — заорал Поттер.
Малфой дал знак. Рабастан опустил палочку.
– Твоя очередь, Поттер.
– Я не могу. Не могу! Бесполезно раскачивать Эванс у меня перед носом. Это ничего не изменит. Тебе не хуже моего известно, что для Круцио нужно желание причинять боль. Во мне его нет. Нет! Тут уж ничего не поделать. Лучше пытайте меня самого.
– Для таких как ты мучительнее наблюдать за чужими страданиями. Что же делать, а, Поттер? Может, заставить тебя пытать Блэка под Империусом? Исключительно Эванс ради? По правде говоря, мне и самому вовсе не улыбается отдавать её на потеху ребятам. Снейп расстроится. Ты сталкивался с расстроенным Снейпом? Это удав и кобра в одном лице.
– Послушай, Люц, — подал голос Нотт,– никому не хочется кататься по комнате волчком, как Эйвери под Рождество. А Снейп до этой грязнокровки прямо таки больной! С ним лучше не связываться. Себе дороже. По мне, так Блэк не менее смазлив, чем эта девчонка. Даже смазливей. Давайте развлекаться с ним?
– Почему бы и нет, — засмеялся Малфой.
Все так увлеклись беседой, что блондин ослабил железную поначалу хватку. Лили удалось вывернуться. Спохватившись, слизеринец попытался её удержать. Девочка вонзила острые зубки в аристократически-длинные пальцы, заставив Малфоя зашипеть от боли и машинально оттолкнуть её от себя.
Вместо того, чтобы воспользоваться случаем и броситься прочь, как того можно было ожидать, Лили зачем-то с визгом налетела на парня втрое больше себя и принялась царапаться и кусаться, словно дикая кошка. Не ожидавший ничего подобного, Люциус, выросший среди благовоспитанных барышень, вполне способных убить, но никогда не позволяющих себе утратить самообладание, на мгновение просто опешил.
Неизвестно, чем бы закончилась эта схватка (скорее всего, ничем для Лили хорошим), но подсуетился Рабастан, запустив в гриффиндорку Ступефаем. На её счастье, промахнулся — проклятие, вместо того, чтобы поразить Лили, попало в Малфой, отправив в нокаут.
– Идиот! — заорал старший Лейстрейндж на младшего брата.
Лили юркнула в ближайшие заросли боярышника. Даже её худенькое тело с трудом протиснулось сквозь сплетённые ветки, так что слизеринцы не могли последовать за ней.
А они и не пытались.
Тот момент, когда на помощь Сириусу и Джеймсу пришли Ремус и Петтигрю, Лили пропустила, но была очень обрадована неожиданной поддержкой.
– Импедимента! — орал Поттер, заметив, как Яксли теснит Питера. — Экспеллиармус!
– Инкарцеро! — победно пищал Петтигрю, и веревки, материализовавшиеся из воздуха, оплели противника.
Ступефай Ремуса сбил с ног Нотта, Сириус быстро расправился с Рабастаном, Мальсибера приложили Тоталусом. Казалось немыслимым, но за считанные секунды желторотые первокурсники управились с лучшими учениками Слизерина.
Хотя… не совсем. Лили рано обрадовалась. Действие Ступефая закончилось, и Малфой поднялся на ноги. Освещённый алыми отблесками пламени, окруженный Мародерами, направившими на него свои палочки, разоруженный, он всё-таки не изменил себе, продолжая разбрасывать вокруг надменные взгляды.
– Что теперь? — невозмутимо поинтересовался он.
– Ничего, - насмешливо ответил Поттер. — Мы, гриффиндорцы, не добиваем поверженного врага. Не в наших правилах бить лежачего.
– Преступная непредусмотрительность, — фыркнул слизеринец, — граничащая с наивностью, которая обходится дороже всего.
Блондин было дернулся за палочкой, но замер — рука Люпина легла ему на спину:
– Только рыпнись, — тихо прорычал Волчонок, — только дай мне повод, и я с удовольствием вырву твоё черное сердце. Я ведь не Поттер. Избыточным великодушием во вред себе не страдаю.
Происходящее на полянке, затерянной в чаще Запретного Леса, почему-то стало заволакивать черным дымом — сознание Лили словно пыталось уплыть куда-то.
Она повернулась и…
То, что она увидела это… это…
Этому не было названия!
Мертвая, скользкая рука в струпьях тянулась из темноты. Медленно-медленно. А потом словно разошёлся полог, и возникли пустые глазницы, затянутые тонкой, серой кожей и разверстая, бесформенная щель, с хрипом всасывающая воздух.
Лили пронзительно завизжала и со всех сил рванула обратно на поляну.
– Дементоры! — завопили слизеринцы, выпучив глаза.
– Фините Инкантатем! — проорал Поттер. — Бегите! Бегите все!
– Эванс! — теплые пальцы Джеймса, обвившись вокруг кисти Лили, сделали мир осязаемым. Одно присутствие друга рядом придавало девочке силы. — Погляди на меня! С тобой все в порядке?
– Черный Монах! Там, в лесу, Черный Монах! — причитала она.
Отпочковываясь из тени, будто темные птенцы из черной кладки, вылетали новые и новые сгустки тьмы, бесформенные и жуткие.
Яксли и Нотт аппарировали немедленно, как только гриффиндорцы сняли с них связующее проклятие. Лейстрейндж кинулся к младшему брату, поднимая его на ноги. Джеймс потянул Лили за собой. Все они, отважные гриффиндорцы и не пожелавшие сбежать слизеринцы, встали тесным строем, плечом к плечу: Лили, Джеймс, Ремус, Сириус, Питер, Люциус, Рудольфус и Рабастан.
– В твоей светлой семейке, Поттер, учат вызывать Защитника? — процедил Рудольфус.
– Ага, — кивнул Лягушонок.
– Слава Мерлину! — пискнул Питер.
Чем больше огромная жуткая тень уплотнялась, тем труднее становилось дышать.
– Только пока ещё не научили! — оптимистично закончил Поттер.
– Ни темные, ни светлые заклятия тебе не по плечу? — скучающе вздохнул Малфой. — Ну ты и бездарь.
– Что нужно делать? — по-деловому подошел к ситуации Люпин.
– Заклинание: «Эспекто Патронус», — инструктировал старший Лейстрейндж. — Только само по себе оно мало значит, — сообщил змееносец. — Нужно нечто большее. Источник силы, который тьма не сможет поглотить. Источник, по силе сравнимый с жертвоприношением в черной магии.
– Почему так холодно? — стуча зубами, простонала Лили.
Тёмное нечто приближалось. Как у Многоглавого Змея, у него было множество голов, пустых глазниц, ртов. Высокие бесформенные черные кляксы.
– Эспекто Патронум!
– Старайся лучше, гриффиндорец. Старайся лучше, или через пару часов все мы станем такими же улыбающимися идиотами, как и ты! — выл Малфой.
– Эспекто Патронус! Эспекто Патронус! Эспекто…
Ни у кого не получилось создать Защитника. Лили вместе со всеми безуспешно махала палочкой и орала. Дышать становилось больно. Сознание готовилось ускользнуть, как это бывает на грани сна.
Дементоры подобрались вплотную.
Почти безотчётно девочка схватилась за нательный крестик — подарок бабушки, маминой мамы. В этот момент Лили не задумывалась о том, что крест — это реликвия веры, отвергающей таких, как она. Религия, объявляющая всех магов проклятыми чернокнижниками.
Сжимая в холодеющих пальцах теплый металл, Лили думала о маме, о папе, о Туни.
Всю свою коротенькую маленькую жизнь она верила, что созидательная сила сильнее разрушительной; что самый могущественный и добрый маг — Творец и Создатель — не оставит её душу на поругание склизкой нечисти.
«Спаси и сохрани», — произнесла она самую короткую из всех существующих молитв.
Но и её оказалось достаточно.
Яркая серебреная вспышка, будто удар молнии, на мгновение ослепила. А когда сияние угасло, дементоров на поляне уже не было.
Вопрос читался не только в серых глазах Малфоя, он отражался в желтых волчьих очах Ремуса, в синих глазах Сириуса, блестел за очками Джеймса.
– Нас спасла маггловская святыня, — воодушевленно выдохнула Лили, охваченная религиозным чувством.
– Не неси чепухи! — поморщился Блэк. — Нас спасла твоя магия. Твой способ вызывать Защитника весьма специфичен, но, надо признать, вполне эффективен.
– Может быть, вернёмся в Хогвартс, пока дементоры не вернулись? — пискнул Питер, боязливо озираясь вокруг.
Никто ему не возразил.
Предложение было разумным.
***
Бесконечный и ужасный день подходил к концу.
Последний день в Хогвартсе.
|
|
|
| Екатерина5295 | Дата: Среда, 05.06.2013, 10:37 | Сообщение # 36 |
|
Снайпер
Сообщений: 104
| Глава 34
Дом, милый дом!
«Домой, домой, домой» — пело сердце и душу охватывало болезненное нетерпение.
«Домой, домой, домой - к маме! В самое безопасное, самое настоящее, самое лучшее место на свете!»
Школьные шкафчики опустели, сундуки упаковались, все специальные предупреждения с запретом на колдовство во время каникул были розданы в то утро, когда Хагрид велел первокурсникам спуститься в лодки.
– Жаль, на следующий год придётся ехать как всем, — вздохнула Алиса.
– А как добираются в Хогвартс остальные? — полюбопытствовала Лили.
– На самодвижущихся повозках.
– А почему их называют самодвижущимися?
– Наверное, потому, что они движутся сами по себе. Логично, правда? — фыркнула Мери.
К величайшему разочарованию Джеймса и Сириуса, гигантский кальмар так и не всплыл, чтобы помахать на прощание длинными щупальцами. Сие мифическое чудовище, которого никто никогда не видел, но в которого все свято верили, точно в Санта Клауса, проявило свой привычный пофигизм.
На платформе народу столпилось — не протолкнуться.
Лили с любопытством кинула взгляд в сторону карет — самодвижущихя повозок, по утверждению Алисы и Мери. Их было много, около сотни.
Девочка поморгала. Потом потерла глаза кулачками и на всякий случай уточнила у подруг:
– Самодвижущиеся повозки — это вон те?
– А какие же ещё? — Мери, по обыкновению, легко раздражалась и не брала на себя труда скрывать дурное настроение.
– Но их же везут! — воскликнула Лили.
– Кто?
– Какие-то странные животные.
В кареты были впряжены… нет, не лошади, хотя с лошадьми у этих животных определённое сходство имелось. Нечто среднее между лошадью и ящерицей. Под чёрной шкурой, больше похожей на чешую, явственно выпирали кости. Головы походили на драконьи морды, глаза — совершенно белые. Но самое жуткое — твари были крылаты. На спинах росли огромные, кожистые, черные крылья.
– Ты можешь видеть фестралов? — в голосе Люпина слышалось удивление.
– Это особенный дар?
– Они зримы лишь для тех, кто видел смерть других людей.
– Я не видела, — с ужасом отшатнулась Лили.
Что-то клубящееся, похожее на зелёный густой туман, закачалось перед глазами. Сразу же сдавило виски и сильно затошнило.
Она бы ведь не забыла? Такое разве забудешь?
Прикосновение горячей и сильной руки Рема привело девочку в чувство:
– Ты в порядке?
– Нет. То есть - да. Конечно, да! Всё хорошо, — натянуто улыбнулась Лили.
Она больше не смотрела на фестралов, те внушали ей ужас. Даже думать не хотелось о том, что на следующий год придётся ехать в повозках, запряженных вестниками смерти. Лучше пешком. Или на метле.
Лили решительно тряхнула головой и направилась к Хогвартс-Экспрессу. Нет! В такой радостный, солнечный день, день её возвращения домой, она не позволит тягостным мыслям испортить себе настроение. Не будь она Лили Эванс!
Но в следующее мгновение стало понятно: огорчиться всё-таки придётся. Проклятый Малфой оказался на подножке вагона прямо перед гриффиндорцами.
Блондин, скользнув по девочке надменным взглядом, высокомерно изогнул бровь и… Лили чуть не икнула, от удивления, кивнул.
Она даже обернулась, полагая, что за спиной стоит кто-то чистокровный.
На бледных губах слизеринца промелькнула тень ухмылки:
– Доброе утро, мисс Эванс, — приятным голосом поздоровался он.
Лили, подавив в себе желание втянуть голову в плечи, выдохнула:
– Здравствуйте, мистер Малфой.
– Как поживают ваши друзья Мародёры?
– Они в добром здравии.
Ухмылка Люциуса сделалась откровеннее. Он явно забавлялся.
Чуть наклонившись вперёд, так, чтобы подругам Лили пришлось вытягивать шею в надежде хоть что-то услышать, слизеринец прошептал:
– Очень надеюсь на встречу в будущем, мисс Эванс.
– О, нет! Лучше нам не встречаться.
Настроение у Лили всё-таки испортилось. Но не лорд Малфой, не Мародеры, не Снейп стали тому причиной.
Её дорогие подруги.
Выбрав купе, гриффиндорки устроились у окна, обмениваясь обещаниями на каникулах непременно прислать друг другу сову. Поезд тронулся, он набирал и набирал ход. За окном с каждой минутой становилось все зеленее, веселее и аккуратнее.
Возвращаясь из туалета, Лили замедлила шаг у двери купе, услышав, как Дороти довольно четко произносит её имя:
– Эванс просто легкомысленная дурочка. Вот парни на неё и западают.
В первое мгновение, несмотря на обиду, вызванную заявлением, Лили чуть не прыснула. Какие парни? Мародеры, что ли?
– Все грязнокровки таковы, — сказала всегда милая со всеми Алиса. — Совсем лишены чувства собственного достоинства и скромности. Любым путём привлекают к себе внимание.
– Магглы! Что с них взять?
– Даже Малфой! — возмущенно шипела Дороти, — Он поздоровался с ней, а с вами хоть раз кивком обменялся? Расквакался: «Мисс Эванс! Мисс Эванс!» Он ведь вообще никого, кроме слизеринок, не видит, а с этой…рыжей лисой… поздоровался! Видели?
– Всем хорошо известно, из чего проистекает интерес Малфоя к девушкам. Так что ничего удивительного не нахожу, — со знанием дела смаковала Алиса. — Он же не посмеет приставать к порядочной ведьме? А такие, как эта Эванс, сами нарываются на неприятности. Неизвестно, что там между ними происходило в Запретном Лесу…
– Думаешь?… — голос Дороти сочился любопытством. — Думаешь, у неё уже было?…
– Дотрепались! — как всегда грубо высказалась Мери. — Уж не перегибайте палку, ладно? Эванс легкомысленна, кто бы отрицал? Но такие сплетни - это уже слишком. Да они просто в войнушку вместе играют…
– В войнушку? Блэк? — фыркнула Дороти. — И Ремус? И Поттер? Легко догадаться на какой войне они воют и зачем в компании четырех мальчиков одна девочка. Смазливенькая такая грязнокровочка…
– Ну, я не знаю… — с лицемерным сомнением протянула Алиса.
– Чтобы привлечь внимание чистокровного мага, эта выскочка на всё пойдёт. Только зря старается. Ведьмаки женятся только на ведьмах. Таких, как мы.
Лили закусив костяшки пальцев, старалась не всхлипнуть.
За что они с ней так? Лили искренне считала гриффиндорок своими подругами. Она любила их.
За окном Хогвартс-Экспресса ярко светило солнце, перескакивая солнечными зайчиками с одной зелёной ветки на другую. Но зелень не радовала ни глаз, ни сердце. Зеленый ядовитый туман расползался удушливым газом
– Они не стоят слёз.
Обернувшись, Лили встретилась с серыми, очень светлыми глазами Нарциссы Блэк. С кукольного личика маленькой девочки глядели глаза взрослой женщины.
– Ты слышала? — сдавленно всхлипнула Лили. — Слышала, что они про меня говорили?
Нарцисса подойдя, встала рядом, облокотившись на перила.
– Они просто завидуют.
– Чему?!
– Твоей красоте и твоей силе. Дару привлекать мужчин.
– Каких мужчин? Мародеров, что ли?!
– Не расстраивайся. Это нормально. Серенькое, неинтересное проходит мимо людского внимания, поэтому-то красивым, умным людям и приходится нелегко. В тех, кто нравится большинству, чаще всего ищут изъян. И находят. А если не находят, попросту придумывают.
Нарцисса замолчала.
Какое-то время тишину нарушал лишь монотонный стук колес. Доносились взрывы хохота из соседних купе.
– Ты никогда не бывала на вершине горы? — неожиданно спросила Нарцисса.
Лили покачала головой:
– Нет.
– Однажды я аппарировала на одну из скал вместе с Беллой. Она ведь любительница таких вот экстравагантных трюков. Хочешь знать, на что это похоже? — Лили зачарованно кивнула. — Весь мир лежит перед тобой, как на ладони, обозримый, но необъятный, далёкий и чужой. А ты стоишь на скользком ото льда маленьком плато, боясь, что порыв ветра сдует тебя, как невесомую пылинку. Там, наверху, такой разряженный воздух, совсем нечем дышать. Вот, что такое высота, к которой стремятся многие: тишина и безмолвие небес, ледяное одиночество и отчаянная зависть всех, кто внизу…
– Но я же не наверху, я здесь, с ними рядом! За что же они ненавидят меня?!
– За красоту, за огонь, за любовь к жизни. Зависть — тень успеха. Хочешь одного — будь готова ко второму.
– Был бы успех, было бы не так обидно… в любом случае, спасибо тебе, Блэк.
– Не за то. Ты поддержала меня в больнице. Я поддержала тебя сейчас. Жаль, что ты не чистокровная ведьма. Мы могли бы дружить.
– Мы и так дружим. Ты просто ещё слишком маленькая, чтобы понять это, Змейка. Но когда-нибудь непременно дорастешь до осознания, что по-настоящему ценно лишь то, что здесь и сейчас, а мертвые предки смотрят с укором вовсе не потому, что не одобряют наш жизненный уклад…
– А почему же? — сладким голосом поинтересовалась слизеринка.
Лили лукаво улыбнулась и произнесла таинственным шепотом, будто открывала огромную тайну:
– Ясно же, почему. Потому что их бестолковые потомки дают возможность обыкновенной моли расправляться с необыкновенным гобеленом, на котором вышиты забытые имена.
Девочки расстались, смеясь.
– Ты где так долго гуляла? — хмуро поинтересовалась Мери.
– Мы уже начали волноваться, — мягко попеняла Алиса.
– Решила не обманывать ваших ожиданий и поспешила отдаться каждому слизеринцу, встретившемуся мне на пути. Сами понимаете, это заняло какое-то время…
Лили прихватила чемодан и направилась к двери.
– Ты чего это, а? — крикнула в спину Алиса.
– Прав был какой-то маггловский философ, сказавший: убереги, Господи, меня от друзей! С врагами я разберусь сам.
Лили с треском закрыла за собой дверь.
***
Конечно, она простит их. Когда-нибудь. Скорее рано, чем поздно. Жизнь слишком коротка, чтобы долго злиться, а те, кого мы любим, стоят прощения. Даже в том случае, если их слова или действия превышает наш личный порог приемлемости. Людей стоит прощать хотя бы потому, что рано или поздно все мы умрём.
Рассуждения Лили относились не столько к обидевшим её подругам, сколько к любимой сестре, встречи с которой она страстно ждала и отчаянно страшилась.
«Я готова простить тебя, Туни. Готова даже попросить прощения за то, в чем не виновата. Ты нужна мне, мой самый дорогой, любимый человек. Моя сестра! Ты нужна мне так же, как магия, ибо ты, как и она, часть меня. Я готова простить и забыть, что ты прокляла меня. Туни! Туни! Туни!», — мелькало в голове дорогое имя, а в сердце нарастало напряжение и волнение.
«Будь ты проклята», - доносило эхо памяти сказанные перед разлукой слова.
***
Хогвартс-Экспресс подкатил в Кингс-Кросс, отдуваясь, как уставшее животное, выпуская в незамутнённую синеву небес клубы белого, тяжелого дыма.
– Эй, Эванс! — Поттер, что есть силы, махал рукой, его черные вихры так смешно подпрыгивали, что не улыбнуться в ответ не представлялось возможным. — Счастливых каникул!
– И тебе, — махнула в ответ Лили.
На перроне Лягушонок попал в объятия высокой женщины с такими же черными, как и у него самого, волосами.
То, как женщина двигалась, со спокойной грациозной уверенностью, то, как она держалась, очень напоминало…Блэков?
Полный бред! Ну не может мать Джеймса быть Блэком!
Или…может?
Тут Лили увидела своих папу и маму, и все Хогвартские дела вылетели у неё из головы.
Она закричала от радости, кидаясь в объятия к родителям.
Такое родное, такое знакомое тепло. Столько любви во взгляде! Самое лучшее, самое надежное, самое прекрасное место на свете — милый дом.
– Мам? Пап? А где Петуния? — сердце Лили сжалось. — Она что? Не приехала встретить меня?
Родители переглянулись.
– Дорогая, Петуния заболела.
Лили закусила губу. Очень не хотелось верить, что сестра проигнорировала её возвращение.
Но Петуния действительно была больна. Ей не повезло схватить скарлатину. Мама даже опасалась, как бы сама Лили не заразилась.
– Надеюсь, скарлатине я окажусь по зубам, — отмахнулась девочка.
Только вернувшись в обычный мир, с его обычными домами, магазинами, скверами, Лили, наконец, поняла, как сильно отличаются эти два пространства — мир Волшебный и мир Обычный. Словно бы она вернулась из-за Зеркалья, куда мечтала попасть в детстве. Светофоры подмигивали, витрины отражали нарядных и, по случаю ясного, солнечного погожего денька, счастливых прохожих.
Её мир — такой родной. Хотя тот, второй, тоже стал дорог… только она, Лили, всё равно до безумия рада вернуться сюда, и снова стать частью обычных явлений.
Их дом на Бирючиновой аллее купался в свете. На полу, разогретом солнцем почти до жара, лежали золотистые квадраты. Там, куда свет не дотягивался, половицы приятно холодили босые ступни.
Лестница скрипнула под ногой привычным сухим звуком.
Почему-то казалось, что лестницы всегда так скрипят под ногами?
Сестра лежала в постели, побледневшая и подурневшая. Лицо с болезни опухло, горло обматывал старый шерстяной мамин шарф.
Надо же в такой прекрасный день так попасть?
Лили сделалось стыдно и за свой цветущий вид, и за пышущее здоровье, и за волшебный дар. Будто это была её вина — вечное невезение любимой старшей сестрёнки.
– Привет, — улыбнулась она.
– Привет, - проскрипела Петуния в ответ голосом несмазанной старой телеги.
– Не сладко приходится? — Лили присела на краешек постели сестры.
– Держалась бы ты от меня подальше.
У Лили защипало в носу от непролитых слёз:
– Я все исправлю. Ведь какой смысл иметь сестру волшебницу, если в такой отличный день приходится потеть под тремя одеялами?
– Не прошло и секунды, а мы уже хвастаемся тем, какие мы есть необычные?
– Не прошло и секунды, а мы снова ссоримся? — засмеялась Лили.
Ей не слишком хотелось смеяться. Но смех — это её персональное лекарство, её ответ, её вызов всему, что огорчает, мешает и угрожает.
Пусть с ней, с Петунией! Пусть ругается и ворчит, сколько захочет. У Лили только одна сестра и она слишком дорога ей, чтобы позволить словам, пусть и жестоким, встать между ними.
Последующие два часа ушло на приготовления укрепляющего зелья. Конечно, вне стен Хогвартса колдовство запрещено, но, по большому счету, это и не колдовство вовсе. Здесь нет иной магии, кроме природной. Почти фармацевтика. В основном - полезные свойства трав и совсем капелька личного волшебства. Для усиления этих полезных травяных свойств.
–Что это? — подозрительно покосилась Петуния на стакан с изумрудной жидкостью.
– Лекарство.
– Откуда я знаю, что это не опасно? — упиралась Петуния.
– Я не допустила бы, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Тем более, по моей вине. Пей.
- И я должна тебе верить? — насмешливо фыркнула Петуния.
- Чем быстрее выпьешь, тем быстрее тебе станет легче.
Осушив стакан, Петуния вернула его Лили.
– Ты изменилась, — старшая сестра, как всегда, говорила, почти не разжимая губ. — Повзрослела. Стала сдержаннее.
– Это ты просто болеешь. Нельзя же терроризировать больных людей? Вот выздоровеешь, тогда я тебе ещё покажу!
– Рассказывай, Лили, - потребовала Петуния. — Расскажи мне всё. Раз уж мне никогда не побывать в Хогвартсе, я хочу увидеть его твоими глазами.
Лили поведала сестре всё — от первого дня до последних часов в Хогвартс-экспрессе. Лили рассказала о Лягушонке и о Сириусе, о красавчике Малфое и мрачноватом, сумрачном Люпине, о неприступно-холодной, отстраненной Нарциссе и её странной, сумасшедшей сестре Белле. Рассказывала о занятиях, правилах, ограничениях, чудесах, приключениях, дружбе и вражде, о любви и ненависти. Обо всем том, что в течении года составляло жизнь, с её радостями, огорчениями, треволнениями и заботами.
И, конечно же, она не могла не рассказать о Северусе. О своей любви к нему и о том, что далекий и холодный с первых дней знакомства мальчик так и остался далёким, чужим и холодным.
Сестра слушала жадно, проживая с Лили каждое мгновение недоступной для неё и от того втрое более привлекательной жизни.
Петуния разделяла каждое мгновение, каждую секунду, каждое волнение, любовь, ненависть и страх Лили.
¬– Не понимаю, — задумчиво прищурилась девушка, когда Лили умолкла. — Почему ты по-прежнему таскаешься за этим Снейпом? Судя по всему, тот же Поттер куда более приятная личность.
– Не для меня.
– Ты всегда была упряма, как мул.
– Ты не то, что ни одного мула - осла живого в жизни не видела!
- Не заговаривай мне зубы. Ну, раз свет клином сошелся на этом твоём Снейпе… хотя лично я этого не понимаю. Что ты в нём нашла? Урод — уродом!
- Петуния!
- Лили! — передразнила её старшая сестра. — Дело даже не во внешности. Дело в душе. А она у этого парня червивая. И сверкай на меня глазами, сколько душе угодно. Твоего Поттера я не видела…
– Поттер — не мой!
– Да без разницы, — отмахнулась сестра, — он сумасшедший, но всё равно куда более нормальный.
– Миленько звучит. И где твоя хвалённая логика? Либо сумасшедший, либо - нормальный. Тебе не кажется? — Личико Лили приняло серьёзное, почти торжественное выражение. — Поттер мой лучший друг, один самых лучших, какие у человека могут быть. Несмотря на все его недостатки, на всё его бахвальство, дерзость и бесшабашность, он хороший человек…
– Но думаешь ты всё равно о Снейпе? - закатила глаза Петуния.
– Думаю. А он знать меня не хочет.
– Готова поспорить, что это не так. То, что этот придурок к тебе чувствует, не вписывается в его дурацкую систему ценностей, которую он сам для себя придумал. Но ты ему небезразлична.
– Мне почти понравилась твоя речь, Туни. Только не могла бы ты перестать ругать Северуса?
– Не провоцируй меня. И вообще, я устала. Мне нужно отдохнуть. Так что, пользуйся случаем и проваливай… мириться со своим Снейпом.
– По-твоему, я могу пойти к нему домой?! — тоном оскорблённой невинности воскликнула Лили.
– Лили Эванс, - поморщилась Петуния, - я знаю тебя одиннадцать лет. Из прожитых тобой двенадцати. Для меня не вопрос: если тебе потребуется, ты не то, что домой к Снейпам — ты к черту на кулички слазишь и быстренько вернёшься. Но тебе не надо ходить к Снейпам. Твой драгоценный Северус наверняка уже ностальгирует о лучших временах на заветной Проклятой Мельнице. Самое для ведьмаков романтичненькое местечко. Иди уже!
От улыбки некрасивое лицо Петунии расцвело. Внутренний свет осветил его, делая прекрасным.
– Я люблю тебя, Туни!
– И я — тебя…
***
Лили пересекла пустырь. Разогретая солнцем земля теперь, на закате, остро пахла травами и пылью. Отдавая полученное за день тепло, земля окуталось тонкой полупрозрачной кисеёй туманистых испарений.
Лили не верилось, что она найдёт Северуса на Проклятой Мельнице, но интуиция сестру не подвела. Северус сидел на верхней балке с книгой в руках и почти легкомысленно болтал ногами. Непривычный для него жест.
Непривычно было видеть его и без школьной мантии, в старых маггловских джинсах и потрепанной, растянутой отцовской футболке. Длинные волосы собранны в низкий неаккуратный хвост, из которого выбились пряди волос и как всегда падали на лицо.
– Привет, Сев.
Мальчик захлопнул книжку и легко спрыгнул вниз. Балка находилась довольно высоко, но ему удалось приземлиться, не разшибившись.
– Привет, Лили. Я ждал, что ты придешь.
- Вот как? Теперь, когда слизеринские дружки далеко, мы снова друзья, Сев?
– Не только мои слизеринские друзья — твои гриффиндорские тоже. Это наш мир, Лили, твой и мой. Никому другому тут не место.
– Я так понимаю, ты теперь стал ужасно умный и взрослый, да?
– Ну, определённо взрослее и умнее тебя.
– Разве это не помешает нам общаться, Сев?
– Ну, после того, как наши с тобой отношения пережили дикие выходки твоих друзей, всё остальное мелочи.
– Моих друзей?! — задохнулась Лили. — Да как ты смеешь?! После того, что устроил твой Люциус! После того, чтобы он со мной сделал! Ты… ты продолжаешь считать его другом, Сев?!
– Считаю. Кстати, он ровным счетом ничего тебе не сделал.
– Да он…он!…
– Он? Ну, давай. Перечисли все его прегрешения. Способы, которыми он над тобой измывался? — насмешливо поднял брови слизеринец.
– Он поцеловал меня!
– Ужасно, но переживаемо. К тому же сама напросилась.
– Да как ты смеешь?!
– Долго тренировался говорить людям нелицеприятную правду. Вот и смею.
– Он собирался меня изнасиловать!
–Вообще-то Люциус не из тех людей, кто долго собирается. Скорее уж наоборот, отличается поспешностью в необдуманных действиях. Так что то, что было… назовем это показательными учебными выступлениями?
– Показательные?! Учебные?! Он заставлял Рабастана пытать Сириуса Блэка!
– И как это повредило Лили Эванс?
– Ты что, считаешь меня бесчувственной куклой? Мне невыносимо наблюдать за мучениями друзей!
Северус поморщился:
– Лицемерие, панегирики и патетика вовсе не так сильно тебе к лицу, как ты, видимо, это воображаешь. К слову, Круцио не смертельно. Большинство слизеринцев знакомятся с этим проклятием уже в раннем детстве. Не всем повезло, как Поттеру, иметь отца верящего в светлые идеалы гуманизма. Всё не так страшно, как ты себе вообразила.
– Это тебе нехватка воображения мешает трезво оценить ситуацию. Как ты не понимаешь?…ведь когда поймешь, может быть слишком поздно.
– Поздно для чего, Лили?
– Да откуда я знаю, Сев?!
– Пусть все Мародеры, пусть все слизеринцы катятся к Мерлиновой бабушке. Это лето только наше.
Стоило почувствовать касанье прохладных пальцев, как гнев испарился. Лили смотрела в черные бездонные глаза и снова тонула в них, тонула…
– Я ещё что-то значу для тебя, Лили Эванс? — тихо спросил мальчик. — Или все твои думы отданы теперь Поттеру?
- Я тысячу раз говорила тебе: Поттер мой друг.
– А я? Ты откажешься от меня, Лили?
– Скорее земля обратится в прах прежде, чем я соглашусь покинуть тебя, Северус Снейп! В моем чувстве к тебе заключено всё: чувства к родителям, к сестре, к нашему маленькому домику на Бирючиновой Аллее, к Хогвартсу, к магии. Даже к Поттеру! Я читала в одной книжке, что наши «Я» существует не только в нас самих…
– О! Как мы могли забыть свою страсть к «Грозовому Перевалу»? - усмехнулся Северус. –
– Наступит время, когда все сгинет, но если ты останешься, я не исчезну из бытия…
– Не люблю дешевый фарс. Особенно в плохом исполнении.
Лили с вызовом улыбнулась и продолжила, повышая голос, дерзко глядя другу в лицо:
– Если же все останется, но ты исчезнешь, Северус, Вселенная станет чуждой, я не буду больше её частью. Не бойся дурных предчувствий. Я верю, я знаю, любовь сохранит нас от любой беды. Любовь хранит лучше Патронуса. Она сама Патронус и есть.
Яркие вспышки раскрасили потемневшее небо.
– Что это? — испуганно вздрогнула Лили.
– Фейерверк. И если поторопимся, есть шанс подоспеть к самому красивому залпу.
– Тогда чего ж мы стоим? Вперёд!
Вспышка света летела за вспышкой и, оборачиваясь, Северус мог видеть, как огни отражаются в сияющих, счастливых, смеющихся глазах Лили.
Новые и новые фонтаны света распускались над их головами.
Новая вспышка.
Ещё одна.
И ещё!
Лили и Северус снова были вместе.
Ни вражда факультетов, ни собственные глупые страхи и обиды не смогли разлучить их.
|
|
|
| Екатерина5295 | Дата: Среда, 05.06.2013, 10:38 | Сообщение # 37 |
|
Снайпер
Сообщений: 104
| Эпилог
Новая вспышка.
Ещё одна.
И ещё!
Повсюду разливалось пламя. Земля обратилась в ад. Из него не выбраться.
– Быстрее, Драко, — зарычал Снейп. — Давай быстрее! Уходи!
Холодный ветер разрывал легкие.
Снейп не верил в Бога, но сейчас в душе он молился. Пусть ему не придётся смотреть в зелёные глаза. Смилуйся на ним Тот, Кого В Мире Нет. Смилуйся единственный раз. Пожалуйста!
Наперерез, надрывно вопя, словно взбесившаяся баньши, вылетел Хагрид, преграждая путь к отступлению.
Тот, Кого, Кого В Мире Нет, не услышал Северуса.
Теперь зельевара с Гарри Поттером разделяло не больше двадцати футов. Лицо парня исказилось ненавистью, покрылось густым слоем копоти и крови.
- Круци…
Машинально отбив проклятие, Снейп сбил ученика с ног.
- Круци…! — не унимался Гарри.
Какой ирония - ничего не взять от своей обворожительной матери, даже от бахвала папеньки - ничего. Зануда, словно опившийся уксуса — истинный продукт воспитания Петунии Дарси.
– Непоправимые проклятия не для тебя, Поттер, - цедит Северус. — Тебе не хватит не силы, не умения.
– Сражайся со мной! — орал Гарри. — Сражайся, трус!
Каждое слово зельевара сочилось ядом:
– Ты называешь трусом меня, Поттер? Твой папаша… он нападал на меня не иначе, как вчетвером. Кстати, как бы ты назвал того, кто был столь самоуверен и беспечен, что даже не успел поднять палочку, когда пришли убивать его жену и ребёнка?
Кому он это говорит? Его не слышат. Единственное, что осознаёт сейчас Гарри — желание убивать, уничтожать, рвать на части. Костоломная машина, идеальное орудие для убийства, вот что представляет собой этот мальчик.
Будь проклят Дамблдор сотворивший из сына Солнечной Златовласки монстра.
А может быть это вовсе не Гарри? Может быть это призрак Лили, которую Снейп тщетно призывал столько лет, живёт в сыне и ненавидит его, ненавидит, ненавидит.
НенавидитНенавидитНенавидитНенавидит…
За предательство, малодушие, трусость. За убийство. За одиночество и страшную участь, выпавшую её единственному ребёнку.
– Я буду останавливать тебя снова, снова и снова, - взвыл Снейп, чувствуя, что вот-вот сойдет с ума. — Снова и снова, снова и снова. Пока не научишься держать рот на замке, а мысли при себе, Поттер…
«Мы будет жить долго и счастливо… Мы умрем в один день… Ты забудешь ради любви ко мне свою страсть к Малфою, к Темным Силам, забудешь свои дерзновенные планы покорить это мир, ни капельку в господах не нуждающегося…».
Рука непроизвольно потянулась к мальчику…
Гарри, упрямая скотина, не думал угомоняться. В глазах горело только одно желание: убить!
- Сектусемп…
Отразив новый удар, Снейп сорвался на крик. В конце концов, он тоже не из стали.
- Ты не осмелишься обратить против меня моё собственное проклятие, Поттер! Хочешь взять меня моим же собственным изобретением, как твой мерзкий папаша? Не выйдет.
- Так убей меня!
«Боже, Лили! Ну почему ты не родила дочь! Красивую куколку, ради которой было бы не так жалко класть собственную жизнь на плаху. Как же достало подобие гавнюка Джеймса!»
- Убей меня, как убил Дамблдора, трус!
Что это щенок знает о храбрости? Северус живет в аду, распятый между памятью и мечтой об отмщении.
- Не смей называть меня трусом, Поттер.
Хлестанув палочкой по воздуху, Северус отвесил мальчишке магическую оплеуху.
Он позволил себе это маленькое удовольствие перед тем, как скрыться за барьером.
***
Северус столько лет шёл навстречу смерти, что научился не страшиться боли. Он мало чего боялся. Но что, если там, за Гранью, Лили встретит его такой же обжигающей ненавистью, с какой здесь провожает её сын?
Опустив руку в карман мантии, Северус достал единственную вещь, захваченную с собой из директорского кабинета. То единственное, что многие годы вызывало в нем вожделение и желание обладания — маленькое зачарованное карманное зеркальце.
Волосы маленькой девочки были цвета опавшей листвы — червленое золото. Овальное лицо с правильными чертами. Высокий лоб, нежные скулы; большие выразительные глаза, прозрачно, а не ярко-зелёные, как у её сына, Гарри. Длинные пушистые ресницы, густые брови, живая, яркая, полная огня и лукавства улыбка.
Девочка в зеркале все оборачивалась и оборачивалась. Улыбалась кокетливой, лукавой, насмешливой улыбкой, полной надежды и огня. Взлетали волосы, глаза сияли, словно в предвкушении чего-то необычного, волшебного, не такого, как у всех…
P.S.
Уж сколько их упало в эту бездну,
Разверзтую вдали?
Настанет день, когда и я исчезну
С поверхности земли.
Застынет все, что пело и боролось,
Сияло и рвалось.
И зелень глаз моих, и нежный голос,
И золото волос.
И будет жизнь с ее насущным хлебом,
С забывчивостью дня.
И будет все - как будто бы под небом
И не было меня!
Изменчивой, как дети, в каждой мине,
И так недолго злой,
Любившей час, когда дрова в камине
Становятся золой.
Виолончель. И кавалькады в чаще.
И колокол в селе…
- Меня, такой живой и настоящей
На ласковой земле.
К вам всем! - что мне, ни в чем не знавшей меры,
Чужие и свои? -
Я обращаюсь с требованьем веры!
И с просьбой о любви…
И день, и ночь; и письменно, и устно;
За правду «да» и «нет»,
За то, что мне так часто - слишком грустно, -
И только двадцать лет,
За то, что мне прямая неизбежность -
Прощение обид,
За всю мою безудержную нежность
И слишком гордый вид,
За быстроту стремительных событий,
За правду, за игру,
- Послушайте!
Еще меня любите
За то, что я умру…
/Марина Цветаева/
|
|
|
|
|
