| MagnusKervalen | Дата: Вторник, 17.06.2014, 21:37 | Сообщение # 2 |
Escapist
Сообщений: 164
« 32 »
| Только с четвертой попытки Люпину удалось зажечь сигарету. Он судорожно затянулся, поперхнулся дымом, закашлялся – ведь бросил же, бросил, целый год не притрагивался к заначке!.. Чертов мальчишка. Чертов избалованный, бессовестный, вконец обнаглевший мальчишка… Люпин почувствовал, что при мысли о Драко его снова охватывает ярость. И вздумалось же этому маленькому засранцу доводить Люпина до белого каления своими выходками! Причем именно сегодня, накануне полнолуния, когда нервы Ремуса и без того уже на пределе… Люпин сделал еще одну затяжку. Теперь начнется… Не пройдет и дня, как в школу заявится Люциус и примется вещать что-нибудь в своем духе: о неподобающем поведении учителя, непедагогичных методах, жестоком обращении с ребенком… Как будто у Люпина и без Малфоев недостаточно проблем.
Конечно, Ремус поступил неправильно, действительно неправильно, он просто… просто вышел из себя, и сейчас должен раскаиваться, но… но, Мерлин, какое наслаждение он испытал, когда влепил пощечину этому маленькому зарвавшемуся поганцу! Как запылала бледная пакостная мордашка Малфоя, как он отлетел к стене, какой ужас промелькнул в его распахнувшихся от боли и изумления глазах!.. Люпин медленно выдохнул дым. Черт побери, о чем он думает? Ударить беззащитного ребенка… ну ладно, не совсем беззащитного и не совсем ребенка, но всё же… всё же удовлетворение – это совсем не то чувство, которое Люпин должен сейчас испытывать.
Голос Драко, раздавшийся у Ремуса за спиной, показался Люпину продолжением собственных мыслей.
– Профессор, – слово «профессор» Драко произнес как оскорбление, – я так и не дождался ваших извинений.
Люпин закрыл глаза, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не накричать на наглеца и не вышвырнуть его вон из своей комнаты.
– Произошло… недоразумение, Драко, – проговорил он, не оборачиваясь, – Люпин чувствовал, что стоит ему увидеть надменную рожицу Драко, как его вновь захлестнет ярость.
– Ах, недоразуме-е-ение? – повторил Драко, премерзко растягивая слова. – Значит, так вы это называете? Недоразумение! Да я чуть в лазарет не попал от вашего недоразумения! – Малфой неправдоподобно изобразил плаксивый голос. – Мой отец узнает об этом, вот увидите! И он сделает всё, чтобы вас не только уволили из Хогвартса, а еще и отправили в Азкабан, как и вашего дружка-Сириуса Блэка!
Люпин сдавил сигарету так, что обжег пальцы.
Драко не унимался:
– Что, думали, я не знаю? Папа рассказывал мне про вас! Про вас и про этого чокнутого Блэка! Вы были неразлучны в молодости, правда? Сладкая парочка ненормальных…
Люпин резко развернулся.
– Драко, – произнес он тихо, но в его голосе Малфою явственно послышались угрожающие нотки, – пожалуйста, выйдите из моей комнаты.
Драко немного струсил, однако виду не подал и бросил в лицо Люпину:
– А то что? Снова ударите меня? Давайте, давайте, ударьте меня, профессор, – и поплатитесь за это!
Ремус молчал и не двигался с места. Драко тоже не шевелился, только прерывисто дышал, со смешанным чувством ужаса и восторга наблюдая за тем, как искажается лицо Люпина, как вместо привычных мягких черт появляются новые, резкие, пугающие… хищные. Драко понимал, что играет с огнем; в нем боролись два противоположных желания: броситься наутек – или остаться и посмотреть, что будет дальше… Но Малфой не был бы Малфоем, если бы прекрасно развитый инстинкт самосохранения не заставил его выбрать первое. Драко сделал шаг назад, споткнулся о край ковра, взмахнул руками, удерживая равновесие… И в тот же миг Люпин бросился на него.
С низким утробным рычанием он повалил Малфоя на пол: Драко с ужасом увидел над собой горящие желтые глаза – не человеческие, совсем не человеческие! – и где-то в глубине его души вспыхнуло почти детское торжество: пакость удалась! А Люпин тем временем, обезумев от ярости и от острого, пьянящего запаха страха, который источало это хлипкое беззащитное тело под ним, наотмашь бил Малфоя – по груди, по щекам, по ненавистным тонким губам, открывающимся только затем, чтобы выплюнуть очередную насмешку… Драко вскрикивал и плакал, но отчего-то не пытался хоть как-то защититься, и эта его покорность заставляла Люпина свирепеть еще больше – он катал мальчишку по полу, дергал за волосы, бил по лицу, не зная – да уже и не задумываясь – что собирается с ним сделать. Где-то на грани сознания появился и исчез ужас: почему сейчас?! Полнолуние ведь только завтра! Нет, нет, так быть не должно, только не сейчас… Но ослепляющая ярость и столь же ослепляющее ликование, осознание безраздельной власти над этим маленьким, жалким, беспомощным существом, вскоре затопили последнюю здравую мысль, возникшую в мозгу Люпина, и он, коротко зарычав, впился зубами в плечо жертвы – нежное белое плечо, на котором под тонкой кожей змеились манящие голубые венки…
Драко пронзительно закричал. Рот Люпина наполнился кровью, и это привело его в чувство – он отпрянул, с ужасом переводя взгляд с Малфоя на свои руки: ладони удлинились, пальцы стали суставчатыми, когтистыми, а тыльная сторона рук покрылась жесткой серой шерстью…
– Животное, – выдохнул Драко еле слышно, глядя на Люпина снизу вверх со странным выражением на лице: страха и в то же время – восхищения… – Грязное животное, вот кто вы есть. Мой отец был прав – таких, как вы, надо держать в клетке…
Глаза Люпина, уже было погасшие, вновь вспыхнули желтым блеском; он зарычал, оскалился, обнажив длинные клыки, и кинулся на Драко. Тот вскрикнул и попытался заслониться руками, запоздало поняв, что перегнул палку; Люциус всегда говорил сыну, что когда-нибудь Драко доиграется… Когти Ремуса – нет, уже не Ремуса, а зверя, чудовища, оборотня – разрывали на нем одежду, разрывали кожу, и Драко слышал, как Люпин шумно втягивает носом этот запах – острый запах крови. Нечеловечески сильное жилистое тело, покрытое жесткой шерстью, терлось о расцарапанную кожу Драко, размазывая эту кровь, и в какой-то момент Малфой осознал, что стоит на четвереньках на ковре, в то время как Люпин, тяжело дыша, слизывает кровавые разводы с его спины, бедер, ягодиц…
Драко задрожал, почти теряя сознание от возбуждения, которому ужас – отчаянный ужас жертвы – придавал особую остроту. Он чувствовал, как когти впиваются в бедра, как жаркое дыхание зверя опаляет кожу, как о ягодицы трется большой, уже налившийся силой, покрытый шерстью член… Драко оглянулся, одновременно боясь и желая вновь встретиться взглядом с яростно-холодными глазами Люпина. Малфою казалось, что тот уже обернулся волком, но над Драко нависал человек… вернее, нечто, что уже не было человеком, но еще не стало зверем, и это существо, с тихим рычанием подавшись вперед, впилось в губы Драко.
Малфою на миг почудилось, что Люпин собирается убить его – и убьет, непременно убьет, Драко видел это в его глазах, чувствовал в его дыхании, ощущал в содроганиях сильного полузвериного тела… Но сейчас Люпин просто целовал его, проникая в рот длинным языком и кусая губы, и Драко, сам не осознавая того, что делает, страстно ответил на поцелуй, жадно вбирая в себя вкус оборотня.
Внезапно, укусив напоследок так, что по подбородку Драко полилась кровь, Люпин оттолкнул его от себя. Малфой попытался вновь взглянуть в его глаза, но не успел Драко повернуть голову, как когтистая рука с нечеловеческой силой вжала его лицом в ковер, а в ложбинку между ягодиц уперлась влажная заостренная головка. У Драко перехватило дыхание от понимания того, что сейчас произойдет: он был полностью уверен, что Люпин разорвет его своим огромным членом, что Драко просто не переживет это, но в то же время Малфой отчаянно жаждал почувствовать всю мощь, всю первобытную ярость дикого зверя, ощутить его внутри себя…
Люпин вошел одним сильным толчком. Драко закричал и не услышал своего крика; в глазах потемнело, в ушах оглушительно застучала кровь. Какое-то время он находился на границе беспамятства, в кровавом мареве, напитанном острым, терпким запахом животного, наполненном его рычанием… Когда сознание постепенно возвратилось, Драко почувствовал, что он по-прежнему лежит щекой на ковре, и сильные пальцы, впиваясь когтями в щеку, по-прежнему его удерживают. Малфой попытался приподнять голову и посмотреть назад, но Люпин, коротко рыкнув, вновь вжал его лицом в ковер и продолжил вбиваться в Драко сильными, резкими толчками. У Малфоя уже не было сил даже на то, чтобы кричать – он только хрипел, кусая ворс ковра, и, сам того не осознавая, подавался навстречу члену Люпина. Боль ушла, оставив после себя обжигающий жар. Драко казалось, что теперь даже сердце его бьется в такт толчкам члена, а в сознании горела лишь одна-единственная мысль – Салазар, он отдается оборотню, отдается дикому зверю, чудовищу, твари, которая в любой момент может растерзать его в клочья…
Люпин кончил с долгим клокочущим рыком, в последний раз войдя в Драко так глубоко, что тому показалось – его пронзили насквозь. Хватка Люпина ослабла – Малфой завалился набок, содрогаясь в оргазме, в котором было больше боли, чем наслаждения; из разорванного ануса толчками вытекала густая сперма оборотня.
Драко скорее почувствовал, чем увидел – перед глазами плыли багровые пятна – как Люпин повалился на ковер рядом с ним. Ремус тяжело дышал, тихо постанывая; эти стоны скорее напоминали рычание. Драко захотелось прижаться к нему, вновь ощутить жар этого жилистого поджарого тела, вдохнуть острый запах возбужденного зверя – но понял, что не может пошевелиться. Собрав все оставшиеся силы, Малфой сказал, с трудом ворочая языком:
– Мой отец узнает об этом.
Люпин приподнял веки и молча посмотрел на Драко своими желтыми глазами, в глубине которых всё еще тлела звериная ярость. Драко поспешно опустил взгляд: внезапно он понял, что Люпин совсем не станет возражать против визита Люциуса Малфоя.
Концовок бояться - сказок не читать! (с)
|
| |
|
| Эти 0 пользователя(ей) поблагодарили MagnusKervalen за это полезное сообщение: |
|
|
