|
|
Другие роли
| |
|
| Nomad | Дата: Понедельник, 22.10.2012, 20:35 | Сообщение # 1 |
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Название фанфика: Другие роли
Автор: A.Meitin (разрешение на выкладку получено)
Бета: Виктория Айс
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Гарри Поттер, Северус Снейп, Драко Малфой, Люциус Малфой, Лорд Волдеморт, Невилл Лонгботтом, Альбус Дамблдор
Жанр: AU/POV/Adventure
Размер: макси
Статус: в процессе
Саммари: Гарри никогда не жил с Дурслями, он даже не знает об их существовании, но его детство нельзя назвать беззаботным и счастливым. Никто не распланировал его жизнь заранее, в ней не уготовано четко определенной роли, но выбор почему-то тоже есть не всегда…
Это история о том, как в результате одного единственного поступка людей, не играющих, казалось бы, особо важной роли в войне, поменялись роли в пьесе, под названием жизнь. Здесь Питер Петтигрю так и не стал предателем, Сириус Блэк никогда не сидел в Азкабане, Джеймс Поттер остался жив, но не знает, зачем, Северус Снейп не будет шпионом Ордена Феникса, а у факультета Слизерин — другой декан. И все это благодаря великому и могучему Господину Случаю.
События: Гарри На темной стороне, Распределение в другие факультеты, Темный Гарри, Снейп - отец Гарри, Темная сторона
Предупреждение: 1. Фик планируется мрачноватым. Он о темной стороне, и там люди не белые и пушистые, просто не понятые обществом, а темные. При этом для меня "темный" и "злой" — не синонимы.
2. AU, ООС, хотя это как посмотреть. У героев другая жизнь, а жизнь меняет характер.
3. Все совпадения с другими фанфиками считать случайными. Многое прочитала в фанфикшне, поэтому всякое может быть.
От автора: Идея написания фика возникла в результате прочтения фанфика «Я не Поттер» Rishan'ы, а так же множества фиков, где Дамблдор — кукловод, а Гарри Поттер — его главная марионетка, и ему не нравится быть этой марионеткой, не нравится, что в его жизни нет права выбора. Но история не об этом… В жизни вообще выбора часто нет, и люди поступают так, как должны. Выбор за нас делают обстоятельства или обиды и зависть, которых могло бы и не быть, если бы, опять же, не эти самые обстоятельства.
Благодарности: Роулинг, за мир поттерианы. Тем, кто будет читать эту историю.
|
|
| Nomad | Дата: Понедельник, 22.10.2012, 20:36 | Сообщение # 2 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Пролог
19 сентября 1981 года.
Красивая девушка с рыжими волосами, завязанными в хвост, смотрела в окно. Закончился рабочий день, людей на улицах стало больше, они спешили домой, к своим родным и близким, к вкусному и сытному ужину. Взгляд их пробегал по витринам, но, казалось, никто не замечал потертой вывески над черной дверью, гласящей — «Дырявый котел». А именно в этом месте приходилось временно находиться Лили Поттер со своим маленьким сыном.
Она перебралась сюда только утром, когда узнала, что Сириусу — лучшему другу ее мужа, стала известна правда. Он непременно все расскажет Джеймсу, если уже не рассказал. А вот куда ей теперь идти, она не знала. К родной сестре, которая ее ненавидит? К любовнику, которому она, скорее всего, тоже не нужна?
Но зато… больше не было опасности, больше никто не хотел убить ее сына! Разве это не повод для радости? Теперь у него есть будущее, теперь он сможет выйти спокойно на улицу, когда подрастет! Свобода…
Она не понимала, почему ее сына посчитали героем пророчества. Вероятно, семья в этом мире воспринимается как единое целое. Ведь она лично не бросала никому вызов, тем более три раза. Лили успела стать членом Ордена Феникса, но какой-либо значимой роли в этой организации не играла. Сначала беременность и, как следствие, невозможность участвовать в войне, потом ребенок, за которым нужен уход. Это ее муж воевал, это он бросал Темному Лорду вызов. Хотя его самого видел всего пару раз, а уж бороться с ним в честной дуэли Джеймсу Поттеру не приходилось. А если бы пришлось, он бы ее проиграл. Она же сама участвовала в «спасательных» акциях Ордена лишь несколько раз, и всегда подстраховывала других и залечивала раны. Все-таки были у нее целительские способности, не зря же она после школы практику в клинике Святого Мунго проходила.
Свобода…. какое страшное слово! Не знаешь, что с ней делать. Темному Лорду уже известно, что она ушла из дома, ему уже известно, чьего сына растит Лили. Он прекратил свою «охоту» на ребенка. А отец ребенка написал лишь несколько слов в записке, когда она ему все рассказала.
Девушка отошла от окна, взяла с тумбочки ту самую записку, села на кровать и грустно засмеялась. Ребенок в кроватке зашевелился, и она перестала смеяться, чтобы не разбудить малыша. А в коротком письме было написано всего лишь: «Зайду завтра к полудню».
Тот, кто написал ей эти четыре слова, тоже получил свободу…. Но он был готов проклясть эту чертову свободу! Ведь именно она помешает его «карьере». Обидно, что благодаря ее переживанию и беспокойству, кто-то делал эту самую «карьеру». И непонятно где именно он ее делал, в рядах Пожирателей Смерти, или в Ордене Феникса.
Лили подошла к зеркалу, распустила волосы и оглядела себя. Зачем девушка сделала это, она бы и себе не ответила. По щеке скатилась слеза, и, глядя на детскую кроватку, она прошептала:
— Мы теперь свободны… и… — она не договорила. Лили не думала, что ей будет так грустно и одиноко, когда она и ее сын, наконец, будут в безопасности. Когда они, наконец, будут свободны от этой войны.
Девушка знала, что ее другу, любовнику, уже, скорее всего, безразлично. Человек устает переживать, а вновь открывшиеся обстоятельства помешают его продвижению в рядах Пожирателей. Дамблдор может не поверить, что Северус продолжает работать на Орден Феникса, когда Лили больше ничто не угрожает. А ведь в обеих организациях он ценился как шпион, которым он стал из-за опасности, грозившей ей и ее сыну. Наверно, так в жизни и бывает. А ей-то, ей, что теперь делать?
Но размышления девушки прервал ворвавшийся в комнату мужчина в круглых очках, с безумно горящими глазами и с, растрепанными больше обычного, волосами.
— Мразь! Шлюха! — закричал он, глядя в заплаканные зеленые глаза Лили. — Авада Кедавра!
Джеймс Поттер еще не осознал, что именно только что сделал. Он подбежал к кроватке, где сидел сонный малыш, который только что проснулся от крика.
— Папа, — произнес ребенок, и тот, кого он привык считать своим папой, со злостью поднял палочку, но тут же опустил ее. Как опустился и сам… на пол, глядя невидящими глазами на шкаф.
Потом в комнату вбежал бармен «Дырявого котла», услышавший крик, после прибыли авроры, но мужчине в круглых очках уже было безразлично. Именно тогда для него закончилась беззаботная жизнь. Он никогда себе не простит то, что только что совершил. Он никогда не засмеется так, как смеялся раньше. Он больше не будет считать, что жизнь — прекрасная штука, и даже в своей борьбе за право на существование — она прекрасна. Именно в данный момент, в возрасте двадцати одного года, он окончательно повзрослел и понял, что жизнь — череда случайностей, меняющих реальность.
Большинство людей никогда не поймет или не узнает, что именно Лили, тогда уже Поттер, всего лишь изменив своему мужу, изменила историю. Когда история меняется, уже все равно из-за чего это произошло. Но всегда найдутся те, кто будет говорить: «А вот если бы…»
|
|
|
| Nomad | Дата: Понедельник, 22.10.2012, 20:37 | Сообщение # 3 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Глава 1
Я сидел в кресле, ждал отца, и уже одел свою самую приличную мантию, естественно, черную. Других, в последнее время, у меня и не было. Но я люблю черный цвет, и отец его тоже любит. Есть в нем что-то таинственное, завораживающее. Я когда-то спросил отца, почему он любит этот цвет, и он ответил мне, что черный — это пустота, как и наша жизнь. Я не понял значения этой фразы, ведь жизнь пустотой не считаю, но она мне понравилась, и показалась такой же таинственной, как и сам цвет.
Сейчас мы должны были отправиться в замок Малфоев. Я бывал там примерно раз в месяц — так редко выпадала мне возможность увидеть друзей. Мы играли в квиддич, бегали по замку, иногда даже спускались в подземелья, пока взрослые сидели в гостиной, общались, пили вино и обсуждали свои дела. И сейчас могу с уверенность сказать, что не люблю своих друзей. Но других у меня нет.
Когда я был совсем маленький, они относились ко мне, как к равному. Тоже были маленькими. Но потом я стал замечать снисходительный тон по отношению ко мне их всех — Малфоя, и даже иногда Крэбба и Гойла. А вот снисхождение последних — особенно унизительно. Им, кроме как своей чистокровностью, гордиться больше нечем. Ни ума, ни особого богатства, ни смазливой внешности, как у Драко. Но чистокровность в нашем кругу общения — штука важная, и этой важной штукой я не обладаю.
Наверно, со временем, дети стали замечать, что Люциус Малфой общается с моим отцом именно с этой снисходительностью, хотя он, в принципе, так почти со всеми общался, вот и стали повторять за ним, пока еще не зная, почему так происходит. А я знал. Спрашивал отца, зачем он общается с Малфоями, когда те к нему так относятся, будто делают ему великую честь. Он ответил, что так нужно.
Я многое знал. Откуда? Да просто мы жили с отцом вдвоем. И, если в семьях что-либо важное обсуждалось всегда только между взрослыми, то у нас — нет. Из взрослых в нашей маленькой семье был только отец, не с самим же собой ему разговаривать? Он иногда выпивал — не подумайте ничего плохого, он делал это редко, и ему хотелось с кем-то поговорить. Этим кем-то всегда был я. Ну, в самом деле, не с Люциусом Малфоем отцу свои проблемы и свою жизнь обсуждать?
Я знал, почему ко мне так относятся Драко, Грегори и Винсент. Я — сын грязнокровки и полукровки. Даже не знаю, кем являюсь для них — грязнокровкой или полукровкой. Надеюсь, последнее. Хотя и это мне не поможет. Я — внебрачный ребенок. Насколько мне известно — единственный в магической Британии. У нас — это нонсенс и скандал. Как в Средние века у магглов. А главное, мои отец и мать в войне, которая закончилась почти десять лет назад, занимали разные позиции. Он — Пожиратель Смерти, она — член Ордена Феникса. Кажется, так организация называлась. В итоге, Пожиратели недоумевали оттого, что их соратник связался с грязнокровкой. А все, кто боролся с Темным Лордом — оттого, что их милая Лили, связалась с Пожирателем. Перемывали им косточки долго, да и сейчас иногда вспоминают. И если бы не репутация отца…
Собственно, о его репутации мне тоже многое известно. Он был единственным полукровкой во Внутреннем круге Пожирателей, хоть и не самым приближенным к Темному Лорду. Мы с отцом должны быть друг другу благодарны. Он попал во Внутренний круг благодаря тому, что на свет появился я. Тогда я еще носил фамилию Поттер, и моим официальным именем было имя Гарри. Сейчас меня тоже так называют, но по документам я Гарольд. Отцу показалось имя Гарри слишком простым, и я с ним полностью согласен. Так вот, сейчас в мире эта история мало кому известна, а я ее знаю. Да возблагодарю же за это огневиски! Еще до моего рождения, одна сумасшедшая пророчица, которая больше похожа на шарлатанку, и сейчас преподает в Хогвартсе, произнесла настоящее пророчество. Почему его посчитали настоящим — мне неизвестно, но судя по тому, что оно исполнено — это факт. По этому пророчеству в конце седьмого месяца должен был родиться тот, во власти которого будет победить Темного Лорда. Произнесено пророчество было в конце июня, а моя мать как раз была на восьмом месяце беременности. Были там и еще условия — родители ребенка должны были три раза бросать вызов Темному Лорду.
Пророчество случайно услышал мой отец, тогда он уже был в рядах Пожирателей Смерти, только не во Внутреннем круге. Естественно, он сказал обо всем Темному Лорду. И так как меня тогда считали Поттером, то под пророчество попали двое младенцев — я и Невилл Лонгботтом. Моего отца это расстроило. Он просил не убивать мою мать — Лили Поттер. Лорд пообещал, что ее он не убьет, и предложил отцу сыграть роль обиженного и расстроенного реакцией своего Лорда перед главой противоборствующей стороны — Альбусом Дамблдором, который сейчас является директором Хогвартса. Отец роль сыграл успешно, стал шпионом в Отряде Феникса, или Ордене…я точно не помню, как там правильно, и попал во Внутренний круг Пожирателей, а заодно стал преподавателем зельеваренья в Хогвартсе.
Но обе семьи, попадавшие под условия пророчества, были спрятаны, поэтому Темный Лорд долго не мог их найти. А спустя год мама ушла от мужа и написала отцу, что я его сын. Отец сразу пошел к Темному Лорду, и тот передумал меня убивать. Северус Снейп ему вызовы не бросал, а мою мать Лорд вообще ни разу в жизни не видел. Знал, что она участвовала в операциях этого Отряда, Ордена…или как там его, три раза или больше. А Джеймс Поттер действительно три раза дерзко уходил от Пожирателей, когда, казалось бы, шансов уйти не было, вот и посчитали меня ребенком пророчества. Но раз Джеймс Поттер не мой отец…
В этот же день мою мать убил ее муж. Сейчас он уже на свободе, он отсидел четыре года в Азкабане. Этого хватает сполна, чтобы потерять себя, свою личность. Отец там провел полтора года, и то никак не оправится. Ну, возвращаясь к событиям десятилетней давности… Отец остался в организации этого Феникса, но особым доверием там пользоваться перестал. Дамблдор перестал верить ему, так как уже мертвой Лили Поттер опасность больше точно не угрожала, а я был в полной безопасности, то есть у бабушки — тогда еще живой, Эйлин Снейп, в девичестве Принц. Эх, как бы я хотел иметь возможность взять ее девичью фамилию. Она была чистокровной волшебницей, но… Законы магического мира четко определены, фамилию дети носят по отцу. И то, что фамилия эта маггловская — уже не их проблемы. Это мои проблемы!
В конце октября 1981 года, ныне покойный Бенджамен Фенвик, который был членом дамблдоровской организации и Хранителем у четы Лонгботтомов, выдал Секрет Темному Лорду. Фрэнк и Алиса Лонгботтомы погибли, а их сын — выжил. Да еще так выжил, что уничтожил Темного Лорда! И вот тогда-то все и началось. Аресты, следствия… Малфой, Крэбб, Гойл, Макнейр и многие другие смогли отвертеться от Азкабана, но не мой отец. Дамблдор мог помочь, но не стал. Вернее, директор помог так, что лучше бы и вовсе не помогал. Он подтвердил, что некоторое время Северус Снейп состоял в его организации и был шпионом, но он так и не знает, чьим именно. Прямых доказательств вины отца в убийствах магглов и грязнокровок не было, только в членстве в рядах Пожирателей. Еще тот факт, что на руках у него имелся малолетний ребенок, а он являлся единственным родителем, не считая, конечно же, бабушки, повлиял на срок. Отцу дали всего два года заключения в Азкабане.
Потом в тюрьме с душераздирающим смехом появилась Беллатрисса Лестрейндж. Ее безумный смех слышали все заключенные, в числе которых был и мой отец. Она, ее муж, его брат и какой-то Барти Крауч-младший пытали Августу Лонгботтом и еще какого-то родственника Лонгботтомов Круциатусом. Августа погибла, а второй волшебник — сошел с ума. Кто теперь воспитывает Мальчика-Который-Выжил, я не знаю. Поговаривают, что он живет у родственников-сквибов.
А я всем сердцем ненавижу Невилла Лонгботтома! Он украл мою судьбу. Он — национальный Герой, избавивший страну от злого и ужасного Темного Лорда. Если своих друзей я просто не люблю, то его — ненавижу. Невилл чистокровный, у него приличное состояние в Гринготтсе, за него каждый год поднимают бокалы во всех светлых семьях в Хэллоуин — говорят, Темный Лорд специально хотел убить Лонгботтомов в праздник. А я даже для этих светлых семей, которым все равно на мою нечистокровность, всегда буду сыном распутной женщины и Пожирателя Смерти. Меня, скорее, примут в семье Малфоев, чем в какой-нибудь светлой. Вот так и получилось, что я должен благодарить отца за то, что у него есть хоть какая-то репутация в кругу бывших Пожирателей Смерти, а он должен благодарить меня, так как именно из-за моего появления на свет, у него эта репутация имеется.
Отец отсидел в Азкабане полтора года из двух положенных. Потом умерла бабушка, и мне не с кем было жить. Визенгамот вынес решение о смягчении наказания для Северуса Снейпа, в связи с такими вот семейными обстоятельствами. Поражаюсь Дамблдору! Оказывается, старик решил, что мой отец вернется в Хогвартс преподавателем, когда выйдет из Азкабана. Директор говорил, что искренне хотел помочь. Он считал, что всего два года тюрьмы Северус Снейп получил благодаря его стараниям. В школе преподавателем зельеваренья временно работал Слагхорн, который согласился занять этот пост только на два года. Отцу, конечно, нужны были деньги, надо же на что-то жить. Но на подобное унижение он не пошел. Кто там сейчас преподает зельеваренье, я точно не помню. Вроде нашли кого-то из бывших слизеринцев-нейтралов, кто к Пожирателям никогда не относился. Того, кто закончил Гриффиндор, Равенкло или Хаффлпафф нельзя было брать — все-таки надо же кого-то назначить деканом Слизерина. Представляю метания Дамблдора в поисках подходящей кандидатуры!
Сейчас отец нигде не работает, и я горжусь его выбором. И опять же, благодарен ему за этот выбор. Если бы не это его решение, он бы лишился всякого уважения со стороны Малфоев и других из их старой компании, и мне пришлось бы вообще не сладко. Я не был бы своим ни для светлых, ни для темных. Мерлин, как же все непросто в этой жизни! Отец сейчас готовит зелья для аптеки и клиники, иногда делает сложные зелья своего собственного изобретения на заказ. На это мы и живем. Мы никогда не голодали, но финансовые трудности в нашей семье — не редкость. Вот и сейчас уже пятнадцатое августа, а мне еще не покупали учебники к школе, мантии, пергаменты и перья. Двадцатого числа отец должен получить деньги за одно зелье, которое он готовит уже почти три месяца, тогда мы с ним и посетим Косой переулок. Котлы, палочка и ингредиенты для зельеваренья мне не нужны. Это все у меня уже есть, причем давно. Надо купить только учебники, мантии и канцтовары. Я бы хотел свою сову, а еще лучше какого-нибудь филина, но понимаю, что он мне ни к чему. А хотеть можно, что угодно, хоть свой сейф в Гринготтсе, которого у нас нет. А у проклятого Лонгботтома — есть!
Но я докажу всем, что я не пустое место! Обещаю. Самому себе обещаю. Лонгботтом рос у сквибов, вряд ли он будет хорошо учиться. Хотя какая разница, кто как учится. Моя мама была лучшей ученицей в выпуске, но грязнокровкой была, ей же она и осталась. А настоящей магии в школе не научат, для этого другие книжки читать надо. В школьной библиотеке они есть только в Запретной секции, куда пускают старшекурсников, и то при наличии специального разрешения. Вообще не понимаю, зачем мне нужно ехать в Хогвартс. Снова учить Люмос и Вингардиум Левиосу? Так я их с семи лет знаю. Отец говорит, что так надо. У власти — не наши люди, а те, кому важно наличие аттестата об окончании школы. И мне этот аттестат нужен, чтобы найти работу. А кем я хочу стать — пока не решил.
Историю о пророчестве, о том, почему Темный лорд решил убить чистокровного (!) ребенка знают лишь совсем немногие, а из моего поколения, наверно, только я. Из Пожирателей об этом известно лишь Внутреннему кругу, а из светлых — только самым приближенным к директору. У него, видимо, тоже есть что-то вроде Внутреннего круга. Отец считает, что Дамблдор специально не стал открывать эту информацию, чтобы поддержать идею о злом и ужасном Темном Лорде, убивающем без причины даже чистокровных младенцев. Но мне все это на руку, на меня не будут обращать внимания. В Хогвартс поступит обычный и ничем не примечательный Гарольд Северус Снейп. Еще мне не хватало, чтоб вокруг говорили, что я неудавшийся герой пророчества, а после — лишний раз вспоминали, что я сын Пожирателя Смерти и Лили Поттер, изменявшей своему мужу!
Как же я не люблю свою жизнь! Нет, против жизни, как таковой ничего не имею. Жить, изучать магию, мечтать — это интересно. Но вот именно в данный момент, когда мне нужно идти к Малфоям в гости — противно. Не хочу видеть своих друзей. Им наверняка уже купили все к школе, а Драко должны были купить новую волшебную палочку, до этого он пользовался палочкой деда. У него будут самые дорогие мантии, ботинки, новые котлы. А я возьму с собой старые котлы, отцовские! Мантии мне купят самые обычные. Еще Драко будет жаловаться, что в школу нельзя брать с собой метлу. Пока он летает на, недавно купленной, Комете-260. Но в школу, уверен, он возьмет самую лучшую модель, которая будет в продаже на следующий год. А мне до метлы нет никакого дела, не люблю летать. Но я просто… завидую? Да, пожалуй, завидую.
Сегодня Драко будет рассказывать, как выбирал палочку, что было интересного в Косом переулке, когда они покупали школьные принадлежности. Скажет, как побывал в магазине «Все для квиддича», и какие новинки поступили в продажу. Возможно, ему купили какую-то новую игру. На День Рождения Малфою подарили настольную игру, с несколькими героями-магами. Им нужно отдавать приказы, произнося вслух за них проклятия. Отец сказал, что это бред, похожий на какие-то маггловские компьютерные игры. Я так и не понял, что такое компьютерные игры, но в отличие от отца, бредом эту игру не считаю. Когда еще будет у меня возможность выкрикнуть Авада Кедавра и убить Драко Малфоя, пусть и не настоящего, а героя, за которого он играет?
У меня таких игр не было. У меня вообще игр практически не было, помню только паровозик, который очень быстро мне надоел. Еще была игрушечная метла, которая сейчас пылится где-то в чулане, и надоела она мне еще быстрее паровозика. Я всегда боялся высоты, только не скажу об этом Драко, Грегу и Винсенту. И я смело летаю на метле, и играю в ненавистный квиддич на поле у Малфоев. Еще мне не хватало перед ними в своих страхах признаваться!
Зато я умнее Драко Малфоя. Блондин вовсе не глупый, уверен, он будет хорошо учиться в Хогвартсе. Не знаю, каким отец был преподавателем, когда чуть больше года работал в школе, но меня он учил хорошо. Правда, срывался часто, и подзатыльников я получил много. Но сейчас я ему могу сказать за все это спасибо. Он научил меня читать в пять лет. Тогда еще магия ребенка не просыпается, поэтому он обучал меня теории. Палочку мне подарили в семь лет, обычно в это время проявляются магические способности. А в школу поступают в одиннадцать! И все из-за грязнокровок. Они в семь лет еще не понимают, что наш мир нужно держать в тайне от магглов, что нам опасно себя раскрывать. А вот одиннадцатилетнему ребенку уже можно объяснить, что к чему. И из-за них мы начинаем учиться позже. Хотя нет, это я неправду говорю. Всех, воспитывающихся в семьях волшебников, начинают учить раньше. Потом еще и удивляются, почему же грязнокровки почти всегда более слабые волшебники. А учиться надо всему вовремя!
Почему я называю грязнокровок — грязноровками? Сам не знаю, так говорят Драко, Грег и Винсент. Наверно, привык. Но грязнокровок не люблю. Хотя моя мама и была из их числа. И маму не люблю, я ведь ее совсем не помню. Человека, которого не помнишь, можно уважать, но не любить. Отец говорит, что я должен быть ей благодарен за жизнь. Ну, за жизнь спасибо, а вот за все остальное… Меня не должно было быть. У Лили и Джеймса Поттеров должен был родиться другой ребенок — не я. А я все равно есть! А любят тех, кто рядом, и если бы я говорил, что люблю Лили — это было бы ложью.
Когда же отец, Моргана его побери, придет? Мы еще не опаздываем? Уже устал сидеть в кресле и смотреть на стену. Дурацкая привычка говорить: «После обеда мы идем в гости в Малфоям, будь готов»! После обеда — это когда именно? Я уже полчаса как готов, а отца все нет. Я даже почти проголодался, а готовить — лень. Вначале отец всегда сам готовил, теперь мы готовим по очереди. У нас же нет домовика. Ненавижу эту бедность!
Мы не настолько бедные, как Уизли, о нищете которых просто ходят легенды. Но все равно бедные. Живем мы в Паучьем тупике — неблагополучном маггловском районе, и местные маггловские власти не знают, стоит ли сносить трущобы этого района, или их можно отремонтировать. Нам все равно, наш дом невидим для магглов. Уже невидим, после смерти бабушки. До ее смерти этот дом был одним из десятков подобных, и жили мы с бабушкой на маггловское пособие, когда отец был в Азкабане. Когда же он вернулся, он скрыл дом под различными чарами, в том числе и Фиделиусом, да так, что магглы вообще теперь не помнят, что тут было еще одно здание, в котором жили «эти ненормальные Снейпы». Когда-то тут жила и моя мама. Правда, я не знаю, в каком именно доме. В некоторых из них уже никто не живет, и окна там заколочены. В общем, райончик у нас не из лучших.
Но, говорят, у Уизли все еще хуже. У нас двухэтажный дом, довольно мрачный, но не маленький. На первом этаже — кухня, она же столовая, гостиная, она же библиотека, и лаборатории. На втором, мансардном этаже, три комнаты. Заняты из них, разумеется, только две. Отец никогда не приглашал моих друзей к нам в дом. И правильно. После особняка Малфоев это место — просто кошмар какой-то. У нас тут довольно мрачно из-за плотных бархатных штор, но так даже уютнее. Я люблю свой дом. Дом — не стены, не обстановка, а место, где человеку уютно. У Малфоев я чужой, они мне чужие. А у себя дома — свой, для отца — родной сын, а больше тут никто и не живет.
Неуютно мне тут становится только тогда, когда отец очень уж хмурый. Очень — в смысле больше обычного. Я однажды его спросил, почему он такой. Отец ответил, что у него нет цели в жизни, и поинтересовался, есть ли она у меня. А я не знаю. Не знаю, кем хочу быть, когда вырасту, не знаю, чего хочу достичь. Хотел бы быть богатым и чистокровным, но если первого мне еще как-то можно постараться достичь, то со вторым нужно было родиться. Хотя, наверно, у меня все же есть цель в жизни. Я хочу доказать всем, что тоже многого достоин. Что да, я сын грязнокровки, изменявшей своему мужу, но все равно что-то значу в этой жизни! Чем, к примеру, безмозглый Винсент Крэбб лучше меня? Тем, что родился чистокровным и в полноценной семье? А то, что природа мозгов ему не дала — это уже не так важно? Все-таки цели у меня есть, пусть пока и четко не оформившиеся, да и какие-то, наверно, детские. Сам это понимаю. А вот отца стало, действительно, жаль. Полагаю, это трудно — жить без цели.
Наконец, из камина вышел отец.
— Ты уже готов? — поинтересовался он.
Я уже сто лет, как готов, где тебя только носит? Нет, так отвечать ему не буду, а то не избежать мне крепкого родительского подзатыльника.
— Готов.
Я поднялся и прошел к зеркалу, надо же убедиться, что я все-таки готов. К Малфоям ведь идем, а не в Дырявый котел поесть, как мы иногда делаем, когда лень готовить.
Из зеркала на меня смотрел худой мальчишка с черными волосами почти до плеч — как у отца. Только у него они всегда сальные, а я голову мою каждый вечер, иначе бы тоже сальными были. Ну, становятся они такими к каждому вечеру, что поделать? Отцу все равно, а мне не нужно давать всем повод надо мной посмеяться. Поэтому и мою. Я довольно высокий для своего возраста, выше Драко и Грега. Винсент примерно одного роста со мной. И я очень похож на отца. Тот же крючковатый нос, довольно бледная кожа, только глаза у меня зеленые — как у матери. Это меня расстраивает. Мне нравятся глаза отца. Такой пронзительный холодный взгляд черных глаз. У меня из-за цвета такой взгляд не получается. Хоть я и стараюсь.
— Хватит собой любоваться. Как девочка, стоишь перед зеркалом и разглядываешь свое отражение, — ехидно прокомментировал мою задержку у зеркала отец.
— Я не любуюсь… — обижено пробурчал я.
— Запомни, внешность — это ерунда, которой гордятся глупцы. И дорогая одежда — тоже. Темный Лорд никогда не носил дорогих мантий, и никто ему слова не сказал по этому поводу. А если бы кто-то осмелился — тут же получил бы Аваду в лоб. Идем.
Да, наверно, отец прав. Так и есть. Одежда — оболочка. Красивой одеждой можно скрыть свою никчемность. Но я не Темный Лорд, и Аваду кинуть ни в кого не могу.
* * *
Мы вышли из камина в гостиной особняка Малфоев. Мне их дом казался неуютным. Слишком роскошный, слишком светлый, он напоминал какой-то музей, а не жилое помещение. Нас встретили хозяева — Нарцисса и Люциус, как обычно, со слегка надменными выражениями на лицах.
— Здравствуйте, Северус, Гарри, — кивнул глава семейства и, едва заметно, ухмыльнулся. Вот зачем отец к нему ходит в гости, зачем?
— Гарри, иди во двор, там Винсент и Драко. Вскоре к вам присоединится Грегори, — мягко произнесла Нарцисса, — я позову вас на ужин.
И я побрел во двор, не имея ни малейшего желания видеть, ни Винсента, ни Драко. Как оказалось, они делятся впечатлениями от покупок к школе, а не летают на метлах.
— Привет, Гарри, — сказал Драко, пытаясь копировать интонации отца, — Я тут как раз говорил о том, как встретил Лонгботтома в Косом переулке. Садись.
Ну и я сел на лавку, раз уж позволили мне — непонятно кому, сидеть в присутствии великого Драко Малфоя! А про себя усмехнулся. Блондин, когда пытается копировать тон отца, становится таким забавным.
— Так вот, на чем я остановился? Он был в клетчатой маггловской рубашке и бежевых брюках с накладными карманами. Видимо, правду говорили, что он со сквибами живет, — пренебрежительно сказал блондин, — мы толком познакомиться не успели, мне потом отец сказал, что это был Лонгботтом. Создалось впечатление, что он о магии только вчера узнал. Про квиддич ничего не слышал, когда я про факультет спросил — сказал, что не знает, куда попадет. Я думал, что уж Мальчик-Который-Выжил однозначно начнет вещать о прекрасном Гриффиндоре, в котором учились его родители, столь героически погибшие в борьбе за Свет!
Драко часто старался подбирать более умные слова в разговорах. Я-то его речь понимал без проблем, но вот Винсент, казалось, всегда долго осмысливал сказанное Малфоем. Да и Грег так же. А меня это веселило. Как выражения лиц Крэбба и Гойла, на которых читалась вся трудность мыслительного процесса, так и фразы: «создалось впечатление», «столь героически погибшие». Причем последнее было сказано действительно по-малфоевски. Слова, восхваляющие героев Света, были произнесены лишь слегка надменным тоном. А так и придраться не к чему. Кому нужно, тот поймет об истинном отношении к этим героям, а кому не нужно — пусть считает, что Малфой уважает этих людей.
— Странно, он должен знать о магии. Не у магглов рос, а у сквибов, — высказал я свое мнение. А сам порадовался, если он о магии не знает, и его ничему не учили, не стать ему действительно сильным волшебником. Таким, как Темный Лорд или Дамблдор. Поздно, в большинстве случаев, в одиннадцать лет обучение начинать. Поздно.
— Это да, — согласился со мной Винсент, — точно странно.
— Говорю же, что мне так показалось. Может быть, он просто скромный и стеснительный, — снова проявил «магию» слов Драко. Похвалил Невилла, и одновременно унизил. Стеснительным быть ведь и хорошо, и плохо. Это как посмотреть, и смотря как сказать эти слова, — А ты уже все купил к школе?
— Нет. Отцу некогда было, — ответил я. Не говорить же, что у нас пока просто нет денег.
— Ты мог бы сходить с нами, почему твой отец не попросил моего? Мы бы тебя с собой взяли, если, правда, некогда, — Драко все понял. У человека, который нигде не работает, а лишь варит дома зелья, времени не мало. А я не Малфой, словами играть не буду.
— Понятия не имею. Ничего, еще две недели до школы, — ответил я, глядя на Малфоя честными зелеными глазами. Не краснеть от того, что я бедный, сын грязнокровки и внебрачный ребенок — умею, кто и когда бы мне об этом не намекал. Я тоже себя уважаю!
Тут к нам подошел Грегори, и мы втроем решили полетать. Вернее, решил Драко, а мы не отказались. И зачем мне Малфои метлу на одиннадцатилетние подарили? Подачки с барского стола… Я ее даже домой не взял, все равно там летать негде. Оставил у Малфоев.
* * *
Вернулись мы с отцом домой поздно. Оба уставшие. Физически я не устал, даже спать не хотелось. Но чувствовал себя паршиво. Трудно улыбаться, когда улыбаться не хочется. Очень трудно. Отец выпил у Малфоев дорогого и хорошего вина, а дома решил выпить дешевого и крепкого огневиски. Я побрел в душ, потом почитал и решил спуститься, посмотреть, как там отец. Наверно, это странно звучит, но я любил, когда отец выпивал. Мы с ним становились… не знаю даже, ближе друг к другу, наверно. Он много говорил, не был таким строгим, как обычно. Я присел в кресло напротив отца. Он смотрел куда-то в сторону.
— Не хочу, чтобы ты ехал в Хогвартс, — сказал он, все так же не глядя на меня, — но так нужно. Мы в жизни часто делаем то, что нужно.
— Почему не хочешь?
— Там всякое может произойти, особенно из-за гриффиндорской «храбрости»! — зло сказал отец, — Это выдумки, Гарри, выдумки! И на факультеты попадают не по качествам, а просто так. Петтигрю, ты его видел два года назад на годовщине свадьбы Люциуса и Нарциссы, — трусливая крыса, а гриффиндорец. Дамблдор — тот еще хитрец, и тоже гриффиндорец. А вот твои приятели — Крэбб и Гойл — попадут в Слизерин, а в них хитрости столько же, сколько ума у тролля.
— А как тогда распределяют по факультетам?
— По желанию. Хочешь в Слизерин — попадешь туда. Иногда желания человека не четко выражены. Например, хочет он найти верных друзей — его отправят в Хаффлпафф. Хочет многому научиться — в Равенкло. Хочет просто в Гриффиндор, не обладая храбростью, просто вся семья там училась — попадет туда. Шляпа — артефакт, обладающей легилименцией, она всего лишь просматривает мысли человека.
Отец замолчал. Скорее всего, я попаду в Слизерин, и, не дай Мерлин, мне попасть в Гриффиндор! Тот факт, что моя мать состояла в этой директорской организации, и боролась против Темного Лорда, уже давно забылся. А вот об отце, отсидевшем полтора года в Азкабане — все знают. И если Малфой может отрекаться от причастности своего отца к Пожирателям, был он под Империо и все тут, то я не могу. И за это отец еще больше ненавидит Дамблдора. Если бы не старик и другие из его отряда певчей птички, Северус Снейп мог бы вообще никогда не сидеть в Азкабане. Проверили бы легилименцией на суде, а мой отец — отличнейший окклюмент и может такие подложные воспоминания сделать, что не отличишь от настоящих! С Веритасерумом было бы сложнее, но и это можно обойти. Отвертелся бы, как другие, сказав, что был под Империо. Но нет, на заседание явился Альбус Персиваль…, не помню как там дальше, Дамблдор, и во всеуслышание заявил, что Северус Снейп был шпионом созданной им организации, но при этом, под конец войны старик сомневался в его лояльности. Ага, человек под Империо переходит на другую сторону! Ненавижу Дамблдора, ох, как ненавижу! Если бы не он со своим признанием в шпионстве, отец бы не знал, что такое отчаяние. А именно его уносят с собой навсегда те, кто побывал в Азкабане. Когда я спросил, как там, в тюрьме, он ответил одним словом — страшно. А если уж мой отец сказал, что страшно, значит там очень и очень страшно!
— Я боюсь, Гарри, за тебя боюсь.
Вот так новость! Отец, оказывается, еще чего-то боится, кроме Азкабана! Хотя если за меня…. Не думает же он, что я в Азкабан попаду?
— Чего именно?
— Многого. Дамблдор может замять любую жестокую шутку, если виноват будет какой-нибудь гриффиндорец, не очень удачно пошутивший. Я уверен. Поэтому мне и страшно тебя отпускать. Мы там чужие, Гарри. Все преподаватели — люди Дамблдора, а почти все слизеринцы — дети тех, кто пусть косвенно, но поддерживал Темного Лорда, а некоторые — дети бывших Пожирателей. В то, что они светлые и добрые, только были под Империо, никто не верит. Нет, правильно, конечно, что не верят, но… Мы оппозиция политике Дамблдора. Очень слабая теперь оппозиция. И если что-то случится…. Самое обидное, что это так же замнут, как один случай в мои школьные годы. А у меня нет ни связей, ни денег, ни власти. Вот я и боюсь за тебя.
— Все будет хорошо, пап, — мне было не по себе от его слов. Мы сильные, мы с отцом со всем справимся.
— Постарайся вести себя незаметно. Ты — все, что у меня есть. Я же говорил, что у меня нет цели в жизни, а если не будет еще и тебя…
Я подошел и обнял отца, а он носом зарылся в мои, еще не до конца высохшие, волосы. Хотелось заплакать, как в детстве. Но я уже большой, и плакать нельзя. Никто и не говорил мне, что жизнь — простая штука. Я уже понял, что она сложная, непредсказуемая и жестокая.
|
|
|
| Nomad | Дата: Понедельник, 22.10.2012, 20:38 | Сообщение # 4 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Глава 2
Я положил руки на стол, а голову на руки и в этом положении еще умудрялся смотреть в окно. На платформе стояли отец, мистер Малфой и мистер Гойл, и разговаривали. Крэбба провожала бабушка, и она сразу же аппарировала домой, как только посадила внука в поезд. Люциус что-то сказал, и отец в ответ улыбнулся лишь уголком губ, а Гойл-старший засмеялся. Интересно, мистер Малфой считает их своими друзьями? Или просто общается? Иногда мне кажется, что дружбы вообще нет, и люди между собой просто общаются, потому что должны так делать. Как будто это какая-то обязанность. По крайней мере, для отца так и есть, а как для других — не знаю.
Наконец, поезд тронулся. Мистер Гойл начал махать рукой на прощание своему сыну, а мистер Малфой и отец только кивнули. Я в ответ улыбнулся.
— Нам надо будет найти Лонгботома в поезде, и познакомиться с ним, — сделал, неожиданное для меня, заявление Драко. Я только удивленно приподнял брови, и повернулся в сторону Малфоя, а Грег озвучил возникший в моей голове вопрос.
— Зачем?
— Ну, он национальный герой, это может быть полезным, — рассуждал Драко, — да и интересно узнать, как он жил до этого. Вот как жил Снейп, Крэбб и ты — я знаю. А как он жил — нет.
Может быть полезным, может быть полезным… Любопытно ему просто, вот и все. А я вообще не хотел знакомиться с Лонгботтомом, а тем более искать его по всему поезду. Интересно, конечно, посмотреть, как сложилась бы моя жизнь, будь я Поттером. Но, скорее всего, она никак не сложилась бы. Меня бы просто не существовало. Лонгботтом украл судьбу у Гарри Поттера, а я украл у этого Гарри Поттера жизнь. Получается, как-то так. И бегать за Мальчиком-Который-Выжил точно не входит в мои планы. Но придется пойти. Надеюсь, Лонгботтому объясняли, кто дети Пожирателей Смерти, и с кем не нужно общаться. Тогда он просто выставит нас за дверь, а я посмотрю на оскорбленное лицо Малфоя.
— Драко, давай только не сейчас. Вон Винсент даже уснуть успел, — сказал я, глядя на Крэбба. Он и вправду уснул. Переживал что ли из-за поступления, что ночью не спал. Уже вроде двенадцатый час, не ранее же утро. А притвориться спящим, чтобы не делать то, что не хочешь делать, он бы не сообразил. Из нашей компании так могли сделать только я и Малфой.
— Я и не говорил, что мы пойдем сейчас. Нам весь день ехать, успеем еще. Сейчас мы… — блондин задумался. И мне захотелось уснуть на пару с Крэббом. Обычно Драко предлагал поискать тайные ходы в замке Малфоев или полетать, но в поезде это сделать невозможно. Хотя это было бы действительно весело — летать на метле по коридорам Хогвартс-экспресса.
— Покушаем? — предложил Грег, и я засмеялся. Драко посмотрел на Гойла, как на непроходимого тупицу, каким он, в принципе, и являлся. Но все же Малфой засмеялся вместе со мной.
— Вам лишь бы поспать и поесть. Нет, мы поиграем в шахматы, я их с собой взял.
В шахматы мы с Малфоем играли недолго. Вскоре решено было признать предложение Грега не таким уж и плохим, и действительно поесть. Крэбб еще не проснулся. Ничего, во сне голод не ощущается. Мы достали то, что нам дали в дорогу родители. Малфои, очевидно, решили, что их сын будет ехать в поезде вечность. Или, как обычно, посчитали, что он обязан всех угостить. У меня с собой были бутерброды, конфеты, мандарины, лимонад и чай, который можно разогреть заклинанием.
— А вы знаете, что у грязнокровок считается дурным тоном брать с собой еду, — сказал Драко, доставая из сумки пончики, — у них принято покупать тут драже «Берти Боттс» и шоколадных лягушек. Как будто этим можно наесться. А ехать нам, между прочим, до самого вечера. Я тоже люблю шоколадных лягушек, но если их много съесть — желудок болеть будет, — нравоучительно закончил Малфой.
Я решил подогреть себе чай, и уже даже направил палочку на напиток, но как раз в этот момент в купе зашла девочка с густой каштановой шевелюрой.
— Привет. Вы идете на первый курс? Я как раз ищу в поезде тех, с кем мы будем вместе учиться, — выдала девочка, и заметила у меня в руках палочку, направленную на чай, — О, вы колдуете? Ну и как? Я конечно, уже выучила наизусть все наши учебники — надеюсь, этого будет достаточно для того, чтобы учиться лучше всех. Я взяла из книг несколько простых заклинаний, чтобы немного попрактиковаться, и у меня все получилось. В моей семье нет волшебников, я была так удивлена, когда получила письмо из Хогвартса. Я имею ввиду, приятно удивлена, ведь это лучшая школа волшебства в мире! Да, кстати, меня зовут Гермиона Грейнджер, а вас?
Надо было видеть лицо Драко после слов этой девочки! Наверно, у меня было такое же выражение до того, как я посмотрел на приятеля. Но я — это я, мне можно. А он Малфой, и если уж так гордиться своей чистокровностью и положением семьи в обществе, то должен соответствовать. Долго буду помнить то, что именно грязнокровка повергла в такое состояние Малфоя. Он не знал, что ответить! Грег открыл рот, и так и сидел. А проснувшийся Винсент вообще не понимал, что происходит. Да, это был просто исторический момент! Я спокойно подогрел чай, и снисходительным тоном, позаимствованным у Малфоев, сказал:
— Поздравляю, Грейнджер! Нет, я действительно, искренне рад за тебя. И верю, что ты будешь лучшей ученицей… эээ… Гриффиндора?
— Хочется верить, что я буду в Гриффиндоре. Похоже, это лучший вариант. Я слышала, что сам Дамблдор когда-то учился на этом факультете! Кстати, думаю, что попасть в Равенкло тоже было бы неплохо. А вы уже знаете, на каком факультете будете учиться?
— Слизерин, — сказали в один голос Крэбб и Гойл, а Драко, наконец, пришел в себя.
— Девочка, шла бы ты… будущих гриффиндорцев искать. Им можешь похвастаться, что пару заклинаний выучила, и о родителях рассказать. Нам не интересно, поверь.
Грейнджер смутилась, как-то скомкано попрощалась, и поспешила удалиться. Но выражение лица Малфоя я буду помнить вечно! Драко посмотрел на Крэбба и Гойла, сидящих с почти одинаковыми лицами, потом на меня. Увидел, что я отчего-то повеселел.
— Гарри, может, хоть ты мне объяснишь, что сейчас было?
— К нам зашла грязнокровка, которая будет лучшей ученицей Гриффиндора, а может быть, и школы, — пожал я плечами.
— И потом еще все удивляются, почему наши семьи пошли за Темным Лордом… — изрек Драко, и посмотрел на пончик в своих руках.
Спустя час Малфой все же решил пойти искать Лонгботтома в поезде. Ох, как мне этого не хотелось. Но пришлось. А что я мог сказать? Извините, друзья, но я боюсь? А я, действительно, боялся. Боялся, что увижу Лонгботтома, которого обучали авроры в тайне ото всех, человека с прекрасными перспективами карьеры в Министерстве, хорошо одетого, уверенного в себе… Глупо, да? Наверно, но это бы разрушило мои мечты. Я-то себя люблю! Но мне вообще часто приходится делать то, что делать совсем не хочется, поэтому и поплелся следом за приятелями. В поезде было много наших знакомых. Они у нас, в основном, общие. Встретили Теодора Нотта, видел его пару раз в гостях у Малфоев, Пэнси Паркинсон — видел ее там же, и столько же раз. Были знакомые и из старшекурсников — Амандус Руквуд, Мальсибер и другие. В общем, все дети друзей мистера Малфоя. Драко не сказал им, кого он отправился искать, он делал вид, что решил прогуляться. Не хотел, значит, чтоб знали. И вообще, зачем ему знакомится с Лонгботтомом? Не могу понять.
Наконец, нужное купе мы нашли. В этом самом купе находились двое мальчишек, один слегка полный, темноволосый, другой рыжий, веснушчатый.
— Это правда? В поезде говорят, что в этом купе едет Невилл Лонгботтом. Значит это ты, верно? — обратился Драко к брюнету.
И где это в поезде говорили? Я не слышал. Польстить Малфой решил, не иначе.
— Верно, — кивнул Невилл, и немного покраснел.
— Это Снейп, Крэбб и Гойл, — небрежно представил нас Драко, и мне стало обидно. Мог бы и имена назвать! — А я Малфой, Драко Малфой.
Рыжий прокашлялся, но казалось, он сдерживал смех. Мне бы на его месте, наверно, тоже смешно было. Ну действительно, ситуация какая-то… странная. Зачем мы пришли туда, где нас не ждали?
— Мое имя тебе кажется смешным, не так ли? Даже не буду спрашивать, как тебя зовут. Отец говорил мне, что если видишь рыжего веснушчатого мальчишку, значит он из семьи Уизли. Семьи, в которой детей больше, чем могут позволить их родители, — сказал Малфой. Зачем он это сказал? Если хочет действительно подружиться с Лонгботтомом, то зря так говорит о его приятеле.
— Ты, наверняка знаешь, что в нашем мире ценится чистота крови. Тебе, Лонгботтом, не обязательно общаться с теми, кто ее не ценит. Они недостойны твоей дружбы, — сказав это, Драко протянул руку Невиллу, а тот как-то испуганно на нее посмотрел.
— Он сам может понять, с кем ему дружить, а с кем нет, — если рыжий хотел сказать это уверенно, и произвести впечатление, то у него не вышло.
— На твоем месте я был бы осторожнее, — произнес Малфой, не обращая внимания на слова рыжего, - Если будешь общаться с отребьем вроде Уизли, тебе же будет хуже. Закончишь так же, как твои родители.
Чего добивался Драко, я понять не мог. Хотел настроить Лонгботтома против себя? Тогда у него отлично получилось! Малфой не дурак, хоть и слишком высокомерный. Не мог он просто так наговорить кучу гадостей, рассчитывая на дружбу. Теперь о цели визита в это купе я вообще ничего не понимал. Надо будет спросить.
Дальше началось вообще представление. Рыжий вскочил и покраснел так, что я даже не думал, что люди могут быть настолько красными. Драко сказал еще немного гадостей про семью Уизли, и рыжий бросился на Малфоя с кулаками. Но Крэбб его остановил, толкнув обратно на сидение.
— Идемте, нам тут больше нечего делать, — сообщил Драко, Винсент и Грег сразу же развернулись.
Я тоже вышел из купе и уже сделал два шага, как услышал слова Уизли: «Все они дети Пожирателей Смерти — сторонников Сам-Знаешь-Кого. Смогли как-то отвертеться от тюрьмы, сказали, что Сам-Знаешь-Кто их околдовал. Только отец Снейпа не смог, он в тюрьме где-то два года провел». Слова заставили меня остановиться и снова заглянуть в купе. Просто так.
— Если ты умный, а не такой, как Уизли, то поймешь, что все в жизни сложнее, чем он думает, — я указал кивком на рыжего. — А если не поймешь, то…
Зачем это сказал — не знаю. И зачем вообще вернулся в это купе — тоже. И предложение я не закончил не потому, что хотел, чтоб Лонгботтом сам догадался, что именно « то». Просто сам не знал, что будет, если он не поймет. И даже не знал, что именно он понять должен. Но судя по лицу Невилла, да и рыжего, слова эффект произвели. Ну, еще бы! Сказал ведь их так, как говорил отец, когда я делал какую-нибудь глупость. Произнес я эту короткую и ничего не значащую фразу тихо и медленно, скрестив руки на груди, и со злорадной ухмылкой на лице. В исполнении отца — это выглядело всегда эффектно. Может, так и говорят эффектные фразы? А смысл и не важен вовсе? Я ухмыльнулся еще шире, глядя на лица двух будущих первокурсников, и побежал догонять Драко, Грега и Винсента.
— Драко! На кой Мерлин ты с ними поругался?
— Я расставил приоритеты, — важно ответил Драко.
Приоритеты? Какие еще приоритеты? Кажется, это я сказал вслух.
— Жизненные. Они — наши враги. А я не хочу унижаться и делать вид, что безумно счастлив, видеть национального героя, Дамблдора и остальных.
Мы зашли в свое купе. Винсент, который не поел с нами вместе, достал свои бутерброды и шоколадных лягушек. Правильно, их тоже можно с собой взять. В поезде их из магазина перепродают, значит, они тут стоят дороже. Правда, полагал, что это логика моего отца, чтобы сэкономить деньги на что-то важное. Не думал, что у мистера и миссис Гойл такая же логика. Они же не бедные.
Хотя, увидев старую мантию Уизли, я решил, что у меня все не так уж и плохо. Мантии у меня все новые. И не только мантии, но и рубашки, брюки, ботинки. И все, кстати, далеко не самое дешевое. Видимо, отец много денег за то зелье получил. А что это было за зелье, я так и не узнал. Вроде как, маленький еще.
— Ты видел у Лонгботтома жабу? — спросил Винсент, с набитым ртом.
— Жабу? — удивился я, — Я думал, их уже никто не держит.
— Их и не держат. Только отцу удалось узнать о жизни Лонгботтома. Он же в Попечительском совете Хогвартса, — с гордостью произнес Драко. — Невилл жил у родной тети своей бабушки. Она сквиб, а муж ее — маггл. И им по девяносто лет. Вот они и решили порадовать правнука питомцем по старой привычке. В годы юности миссис Райтсон — так, кажется, зовут эту дальнюю родственницу Лонгботтома, жабы были весьма популярны.
— Я как-то слышал рассказ твоего отца, — припомнился старый разговор в гостиной Малфоев, — он же на одном курсе с Фрэнком Лонгботтомом учился. Так вот, по словам мистера Малфоя, учился отец Невилла до пятого курса очень слабо, а все оттого, что свою мать до жути боялся. Она только и умела, что в пример приводить более успешных родственников, и говорить, что ее сын — ничтожество, по сравнению с ними. В общем, странный подход к воспитанию. Твой отец тогда сказал, что Дамблдор должен быть благодарен Лестрейнджам. Если Лонгботтома не бабка воспитала, то может и выйдет из него толк.
Малфой усмехнулся, и взял у Винсента шоколадную лягушку. Оставшийся путь мы снова пытались играть в шахматы, снова поели, снова поговорили. Вспоминали смешные истории. Как Грег нелепо с метлы упал, как меня малфоевский павлин за ногу укусил. Больно тогда, между прочим, было.
* * *
Наконец, эта ужасная дорога подошла к концу. Слышал, как-то взрослые возмущались наличием маггловского паровоза, везущего детей в Хогвартс. Сейчас я был с ним абсолютно согласен. Ведь можно было аппарировать в Хогсмид, добраться с помощью портала или каминной сети, а не ехать целый день! Поезд этот появился в начале двадцатого века, когда грязнокровки стали занимать почти равное положение с чистокровными.
Встретил нас огромный человек, как представил его Малфой — Хагрид. Блондин так же добавил, что он тупица, и работает кем-то вроде дворника в школе. Старшекурсники побрели к каретам без сопровождения, а нас Хагрид повел к лодкам.
Все-таки я открыл рот, когда увидел Хогвартс. Затем второй раз открыл рот, когда увидел привидений в таком большом количестве — у Малфоев в особняке было только одно привидение, и в третий — когда увидел потолок в Большом зале. Все-таки одно дело, когда слушаешь рассказы, а другое — увидеть все своими глазами. Наверно, спустя пару дней привыкну, и потолок будет казаться обычным, замок просто большим, а приведений вообще перестану замечать.
Декан Гриффиндора — МакГонагалл, которая занимала эту должность еще в школьные годы отца, стала называть фамилии первокурсников, и я заскучал. Фамилия моя не в начале списка. Если я, ожидая распределения, скучаю то, что же чувствует старшекурсники? Судя по лицам — вселенскую тоску… а нет, не так. Мировую скорбь!
Гойл ожидаемо отправился в Слизерин, Крэбб — туда же. Та девочка из поезда — Грейнджер, попала в Гриффиндор, как и мечтала. Лонгботтом тоже в Гриффиндор, хотя Шляпа и задумалась надолго, оказавшись у него на голове. Над тем, куда отправить Малфоя она не раздумывала. И, наконец, Гарольд Северус Снейп поступил в Слизерин. Говорят, некоторым Шляпа что-то предлагает, советует. Мне она не сказала ничего, только выкрикнула название факультета. Прав был отец, отправляет она всех туда, куда они хотят. Хитрости во мне не много, мне бы в Равенкло, если Шляпа действительно бы по качествам распределяла. Ну да ладно, в Равенкло делать нечего, там знакомых почти нет.
Я посмотрел на преподавательский стол. Все учителя были старше отца по возрасту, скорее всего, они же его и учили. Кроме двоих. Один из них был в странном фиолетовом тюрбане. По виду — ровесник отца. Другой был совсем молодым. Сидел он со скучающим видом, и рассматривал свои ногти. В простой черной мантии, с укороченными рукавами, с правильными чертами лица и русыми волосами.
— Это профессор Гиббон, Кристофер Гиббон, — Драко заметил на кого я смотрю, — наш декан. Преподает зельеваренье.
— Сколько ему лет? — я сомневался в компетентности такого молодого преподавателя. Выглядел он не старше двадцати двух.
— Двадцать шесть, вроде бы. Его взяли на работу, когда ему было восемнадцать. Найти кого-то, из окончивших Слизерин, на должность преподавателя вообще тяжело, а если Дамблдор еще хотел быть уверенным в том, что человек не поддерживал идеи Темного Лорда…
— Взял того, кто из-за возраста не мог быть соратником Лорда? Ну, логично, — ответил я.
— Да, так он и сделал. Самих Пожирателей ведь было не так много, — шептал Драко тихо, чтобы к нам не начали прислушиваться, — но тех, кто его поддерживал — больше. Родители Пэнси, например, Пожирателями не были. Но ее отец работает в Отделе магических происшествий в Министерстве, и иногда помогал Темному Лорду. Получается, что вычислить тех, кто пусть косвенно, но был на нашей стороне — трудно. Вот директор и решил взять восемнадцатилетнего мага на работу. Ведь на момент падения Темного Лорда он еще даже школу не окончил.
— Он хоть учить умеет? — нет, лучше моего отца в зельях никто не разбирается, я уверен! А о низком качестве образования в Хогвартсе в последние годы только и говорят.
— Сестра говорит, он хороший преподаватель, — вмешался в разговор Крэбб, сестра которого училась на четвертом курсе.
Вот так и получилось, что мы нагло прослушали приветственную речь директора. Заметил ли он? Наверно, да. Когда я оглянулся на Дамблдора, наши с ним глаза встретились. И в них был… интерес? А, ну да. Он-то знает, что я неудавшийся герой пророчества. Еще сравнивать с Лонгботтомом начать может!
Мне казалось, что с этого дня все изменится. Но изменилось место, меню, изменились преподаватели, которые в большинстве случаев были хуже моего отца, выполняющего роль моего личного учителя многие годы. Но жизнь почему-то не изменилась. Я так же общался с Драко, Грегом и Винсентом. Так же мечтал. Так же ложился спать и просыпался. Так же не чувствовал, что тут мое место, как не чувствовал этого в доме Малфоев. Все вокруг изменилось, а внутри, в душе — нет.
Преподавались некоторые дисциплины просто ужасно. Например, Защита от темных искусств и Астрономия. На последней я вообще боялся уснуть! А вы, лежа на мягком ковре, разглядывая в полночь звезды, не уснули бы? Отец мне сразу сказал, что Защиту вообще как дисциплину в расчет брать не стоит. Самая эффективная защита от темных искусств может быть только с использованием самих этих искусств. В пятницу должно было состояться зельеваренье. С гриффиндорцами. На других факультетах Гиббона недолюбливали, хотя, сколько раз я его видел в коридорах, он всегда был предельно вежлив со всеми студентами.
* * *
Первокурсники столпились перед кабинетом зельеваренья задолго до звонка на урок. Слизеринцы просто были пунктуальными, а гриффиндорцы не хотели опаздывать на урок декана нелюбимого факультета.
Профессор Гиббон пришел незадолго до звонка. Одет он был, казалось, в ту же черную мантию, что и на праздничном ужине. Короткие или очень узкие рукава мантии для зельевара — показатель профессионализма. У отца таких мантий полно. А вот наши школьные были непригодны для урока, а то мало ли, рукав еще попадет куда не следует, и вся работа коту под хвост. Но тут, в Хогвартсе, как будто всем было все равно, чему учить и как учить. Я был единственным в мантии с короткими рукавами. Специально для урока зелий купил себе такую.
Учитель так любезно улыбался, что вообще было непонятно, как его может кто-то недолюбливать. Выглядел он вполне добрым, даже каким-то простым.
— Мой предмет — зельеваренье, является одним из основных в курсе обучения юных магов. Некоторые полагают, что его не стоит считать обязательным, — мило улыбаясь во все тридцать два зуба, говорил Гиббон, — ведь все необходимые лечебные зелья можно купить в аптеке, да и способности к этому предмету есть лишь у совсем немногих. Но, разве вы хотите быть обманутыми продавцом аптеки? Разве вы хотите быть отравленными? Или предпочтете научиться отличать яд от Укрепляющей настойки? Это сейчас мы живем в мирное время, но ничто не вечно.
Его речь перестала сочетаться со слегка глуповатой улыбкой. Говорить о том, что кто-то может быть отравлен, улыбаясь…. И почему все его внимательно слушают? Не выглядит он человеком, способным так держать дисциплину в классе, но держит! Даже мне речь понравилась бы, если бы не противная улыбка.
— Я не ставлю своей целью обучить вас сложнейшим зельям. Но знать необходимый минимум о зельях вы обязаны! Может быть, кто-то удосужился пролистать учебник перед поступлением?
Руку подняла та самая гриффиндорка Грейнджер. Ну, конечно, кто еще мог прочитать учебники? Вот оно мне надо, летом их читать! Тем более, купили мне их за неделю до школы.
— Мисс? — поднял брови Гиббон, глядя на гриффиндорку.
— Грейнджер, — ответила девочка.
— Когда отвечаете, будьте любезны, вставать. Чтобы вас все видели, — с вежливой улыбкой объяснил правила поведения молодой профессор, — Сегодня мы будем готовить одно из самых простых зелий, которое залечивает фурункулы. Мисс Грейнджер, скажите, какие ингредиенты входят в состав этого зелья?
— Крапива, змеиные клыки, иглы дикобраза и слизь флоббер-червей, — отрапортовала девочка бодрым голосом.
— Отлично. Пять баллов Гриффиндору. А кто мне скажет, в каких еще зельях используются иглы дикобраза?
Руку снова подняла Грейнджер. Нет, я тоже, конечно, знал. Но зачем мне на стуле с поднятой рукой прыгать, и к собственной персоне внимание привлекать? Зелья и так сдам на «превосходно», у меня к ним наследственные способности. Не может быть по-другому, и отец и мать — отличные зельевары. Насчет мамы я не сильно уверен, знаю только по рассказам, но на практику в клинику Святого Мунго просто так не берут ведь. Все целители в зельях хорошо разбираются, даже если свои собственные не составляют.
— Ну что, кроме мисс Грейнджер никто не хочет блеснуть своими знаниями? — Гиббон все улыбался.
Но блистать знаниями никто не желал. Уверен, большинство слизеринцев вспомнили хотя бы по одному зелью с иглами дикобраза, но не принято на этом факультете руки поднимать. Спрашивают — отвечай, не спрашивают — сиди и слушай. Воспитание, наверно, такое. Грейнджер уже привстала на месте, как будто думала, что профессор ее не замечает.
— Мисс Грейнджер, присядьте, пожалуйста. Вижу, что вы знаете, но мне платят зарплату за то, чтобы я учил всех, а не некоторых. И нет ничего постыдного в том, что на первый курс поступают те, кто ничего еще не знает. А если вы уже все выучили, то у нас есть возможность сдавать экзамены экстерном. Раньше у магов домашнее обучение было популярным. Мне кажется, вам бы оно подошло. Полагаю, такой умной девушке будет скучно на уроках.
Гермиона зарделась от похвалы, а несколько слизеринцев ухмыльнулись. Я постарался эмоции не проявить, но не знаю, получилось ли у меня. А Гиббон не так прост, как кажется! Стало ясно, за что его недолюбливают. После этого заявления некоторые гриффиндорцы нахмурились. Ведь понятно, что Грейнджеров в числе магических фамилий не значится, и слова профессора были намеком на то, что она грязнокровка. Какое домашнее обучение? Кто ее учить-то будет? Уж не у Люциуса Малфоя Гиббон учился говорить так, что понимают лишь те, кому нужно?
Далее мы варили то самое зелье от фурункулов. Бессмысленное, кстати, зелье. Есть более сложное — с добавлением цинка, которое помогает от всякой кожной гадости. Отцовское изобретение, между прочим. Он для больницы его часто готовит. Под конец урока Лонгботтом умудрился взорвать котел. Как?! Вот как в таком простом зелье можно было допустить ошибку?
— Вы, очевидно, положили иглы дикобраза не вовремя, мистер Лонгботтом. Мне очень жаль, но минус двадцать баллов с Гриффиндора. Нужно быть внимательнее, — с милой улыбкой снял баллы Гиббон, — можете идти в Больничное крыло.
В общем, профессор зельеваренья мне не понравился. Не люблю я людей с такой милой улыбкой на лице, и ножом за спиной. А Гиббон, казалось, был из таких. Интересно, если ему доведется убивать, он так же глупо улыбаться будет?
* * *
На первом уроке полетов Невилл свалился с метлы, и мадам Хуч повела его в Больничное крыло. Драко смеялся, Уизли старался заступиться за приятеля, а я молчал. Я тоже с метлы падал, когда учился. Если он до этого никогда не летал, что здесь такого? Мог и упасть! Смеяться мне над ним сейчас нельзя в любом случае, не дай Мерлин Малфой еще мои падения припомнит.
Вспомнился первый полет на настоящей, а не игрушечной метле. Я тогда боялся подняться выше, чем на два метра, а Драко кричал свысока, что я трус. Мне было пять лет. Попытки Малфоя заставить меня взлететь выше, успеха не возымели, и он подлетел ко мне, схватил за древко метлы и потянул вверх. Ну, метла выше поднялась, а вот я метров с трех с этой метлы скатился. Ко мне тут же подбежала Нарцисса, которая наблюдала за детьми из окна гостиной. Сейчас понимаю, что она всегда делала вид, что дает свободу Драко с раннего возраста. Он с трех лет мог один бродить по саду, и не знал, что его мать внимательно следит за сыном из окна.
Женщина подхватила меня на руки и побежала в дом. Драко, опустив голову, чувствуя свою вину, плелся следом. И молчал. Тогда мне казалось, что он действительно меня жалеет. Может быть, так и было? Меня уложили в одной из гостевых спален, и Нарцисса гладила меня по волосам, успокаивала, пока домовик отправился на поиски моего отца. Я запомнил эти нежные женские руки, и запах. От миссис Малфой пахло кофе и какими-то смутно знакомыми цветами, а какими именно, так и не вспомнил. В тот момент я впервые по-настоящему позавидовал Драко. У него была мама, такая заботливая и любящая, которая хотела казаться холодной, но не была такой.
Я тогда отделался ссадиной на локте и вывихом стопы. Драко отделался строгим выговором о недопустимом поведении, и двухнедельным запретом на полеты. Наверно, из-за этого он и перестал жалеть меня, и начал жалеть себя. Свое горе, то есть запрет полетов, ближе, чем мои стопа и локоть. Это сейчас мне понятно, а тогда о таком еще не думал. Наверно, не умел. Но в тот момент, я был даже немного счастлив, когда Нарцисса Малфой меня успокаивала. Отец так не умел. Он меня любит, я знаю. Но он бы просто вылечил стопу, смазал мазью локоть и отправил бы спать. Без лишних слов и действий.
|
|
|
| Nomad | Дата: Понедельник, 22.10.2012, 20:39 | Сообщение # 5 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Глава 3
Хэллоуин мне запомнился по двум причинам. Первая — во время праздничного ужина, на котором я сидел с кислым лицом, и слушал возмущения Драко, по поводу снятия МакГонагалл с него баллов из-за разговоров на уроке, в Зал вбежал Квиррелл. С перекошенным тюрбаном, весь какой-то потрепанный, он сказал, что в подземелье пробрался тролль. Мне стало интересно, как он мог проникнуть в школу. Не через главные же ворота пошел. Тут директор объявил, что старосты должны увести всех студентов в гостиные. Его заявление вызвало недоумение. Ну, у меня точно. Вот чем гостиные, где студенты будут находиться без учителей, безопаснее Большого зала? Про наши подземелья я вообще молчу. Гиббон посмотрел на Дамблдора так, будто у него возникло большое желание покрутить пальцем у виска, чтобы показать все свое мнение о директоре. И, ну надо же, я был с ним полностью согласен. Может быть, отец про подобные гриффиндорские шутки рассказывал? Директор пошутить решил, подумаешь, тролль в подземелье, там же, где и наши спальни. Это же наверно так весело, если кто-то из слизеринцев встретит чудище!
Вторая причина была забавной и грустной одновременно. Оказывается, мой организм не переносит тыкву в таком количестве, как было на праздничном ужине. Смешно, конечно. Но вот в туалет всю ночь бегать мне было как-то совсем не весело. Я теперь на тыкву смотреть не могу! А у нас на завтрак всегда тыквенный сок.
Но панику в Большом зале я запомнил. Шикарное зрелище! Все, после того, как Квиррел сказал, что в подземелье находится тролль, со своих мест повскакивали, младшекурсники кричать стали. Как будто тролль за их спинами стоит. Грег, когда вставал, задел Драко. Наверно, больно задел. Малфой так отменно ругался на Гойла, что я даже рот открыл от удивления. И откуда, только он, со своим аристократическим воспитанием, такие слова знает? Профессор Гиббон, игнорируя заявление директора, сказал всем слизеринцам оставаться на своих местах. Ну, мы и остались, а я наблюдал. Наблюдал за тем, как староста Гриффиндора, судя по цвету волос и физиономии — Уизли, своим тихим голосом пытается перекричать визжащих первокурсников. Как хаффлпаффцы толкают другу друга, пытаясь первыми оказаться у выхода, и в итоге, создают пробку. Крик, перекошенные лица, инстинктивные и непродуманные действия — это так красиво! Наверно, это ненормально — восхищаться паникой?
Утром следующего дня по школе расползлись слухи, будто младший Уизли, то ли убил, то ли оглушил, тролля. До нас эти слухи донесла Пэнси Паркинсон, которая сказала, что он убил животное Вингардиум Левиосой!
— Левиосой? — удивленно переспросил Малфой. Я тоже был удивлен.
— Так говорят, — пожала плечами Пэнси.
— Да у него талант! Он бы еще чары щекотки на тролля наслал, — высказал я свое мнение.
— Это не талант, Снейп, это везение. Эти понятия часто путают. Вот Лонгботтому повезло выжить, а теперь его многие талантливым волшебником считают, — изрек Драко таким тоном, будто в жизни лучше всех на свете разбирается, и учит нас, неразумных детишек, мудрости. Тоже мне, философ нашелся!
— Завидуешь, Драко? — решил я позлить Малфоя.
— Завидую? Снейп, ты с ума сошел? Чему завидовать? Тому, что на него первые дни все пальцем показывали, как на интересное животное в зоопарке? Или тому, что он у сквибов рос, и теперь владелец жабы? А, может быть, тому, что у него зелья не получаются и он с метлы падает?
Понятно, значит, завидует. Не жабе, конечно, и не его испорченным зельям. А его славе, тому, что его все боготворят. Ну а что? Не только мне свойственна зависть. И Малфой, у которого есть, казалось бы, все — положение в обществе, деньги, чистокровность, тоже завидует. И кто посчитал это чувство плохим? Зависть формирует наши планы, цели в жизни. Ну, по крайней мере, я так считаю.
* * *
Ранним субботним утром гостиная Слизерина опустела. Не все, конечно, но очень многие студенты отправились домой. Те, кто был приглашен на день рождения Нарциссы Малфой. Он был пару дней назад, но взрослые посчитали, что лучше перенести празднование на выходной. Многие друзья семьи Малфоев работали в Министерстве, а идти после работы куда-то — не самая лучшая идея, да и званые ужины без детей не принято устраивать. Люциус через Попечительский совет добился разрешения, чтобы ученики могли на один день покинуть школу.
И сейчас студенты, под взглядом, как обычно, улыбающегося Гиббона, по очереди брали летучий порох в руки и перемещались в свои дома. Все мы увидимся сегодня вечером, а пока, дома, переоденемся, покушаем и проведем время с семьями. Я решил пойти последним, не хотел называть свой адрес при всех. Не то, чтобы стыдно, адрес гостиной был вполне приличным — Дом Снейпов. Но я сейчас должен был переместиться в свою комнату. На общем камине пароли менялись каждую неделю — отцовская подозрительность. Поэтому вариантов у меня не было. Наконец, последняя студентка, дочь убитых Роули, вошла в камин. Старший брат этой девочки — Торфин, кажется. Вот вдвоем они и живут. Родителей их, вроде бы, аврор Грюм убил. А вообще, какая разница. Приглашают их к Малфоям по традиции, как детей старых приятелей. По возрасту, они быть друзьями Малфоев не могут. Наконец, я взял порох, посмотрел на Гиббона, вошел в камин, и произнес:
— Комната злого Принца, — последнее, что я увидел — веселые глаза декана. Надо будет поменять адрес, а то у меня настроение, видимо, плохое было, когда его придумал. Может, действительно, тогда был злой? Уже не помню.
В комнате было пыльно. Ну да, кому ее убирать, когда я в Хогвартсе. Шторы задернуты, на полу лежит какая-то книга. Кажется, отец сюда и не заходил.
Собственно, отца я обнаружил в лаборатории. Он переливал какое-то зелье в хрустальный флакон.
— Привет, что это? — кивнул я на зелье.
— Феликс Фелицис, в подарок Нарциссе, — ответил он.
Я заглянул в котел, осталось ли там что-нибудь для меня. Тоже хочу удачу! Отец ухмыльнулся, глядя на мои действия.
— Остальное на продажу, — сказал он и стал разливать остатки в обычные, стеклянные флаконы, — Я ничего не готовил, в Дырявом котле поедим. Нам все равно нужно в Косой переулок.
— Зачем?
— Ну, если ты хочешь пойти к Малфоям в короткой парадной мантии, то можем не ходить.
Нет, в короткой мантии идти я точно не хочу. Хотя, до этого как-то и не думал, что мог подрасти за это время.
— Пойду, переоденусь, — не в школьной мантии же по Косому переулку гулять. Есть у нас, конечно, фанаты Слизерина, кто и шарфами зелено-серыми обвязывается, и галстуки школьные даже на каникулах носит. Но я не в их числе.
Я достал из сундука ту самую мантию, в которой в августе был в гостях у Малфоев. Она, по-прежнему, была самой приличной. Школьные мне новые купили, а вот обычные — нет. Переоделся, спустился в гостиную. Отца еще не было. Подошел к зеркалу, отражение, как обычно, меня не радовало. Бледный ребенок во всем черном. Эх, как бы цвет глаз изменить? Зеленые глаза с моей внешностью не сочетаются.
— Опять любуешься? Если ты уже насмотрелся на себя любимого, мы можем идти.
— Ты бы знал, сколько времени Драко перед зеркалом по утрам проводит, когда волосы укладывает!
— И знать не хочу.
В Дырявом котле было довольно шумно, несмотря на утро. Суббота все-таки, выходной у людей. Как обычно, толпы разнообразных волшебников. Даже один слизеринец с родителями, который, так же как и я, только что покинул Хогвартс.
— Я буду суп с фрикадельками, и курицу. А пить, что угодно, лишь бы не тыквенный сок!
— Мы не будем здесь есть, — произнес отец, с какой-то ненавистью или, точнее, брезгливостью — тут грязь.
— Грязь? — я проследил за его взглядом. Тем временем та самая «грязь» нас заметила, ухмыльнулась, и встала из-за стола.
— Чета Снейпов… какая встреча.
Отец подошел ближе к человеку.
— Когда-нибудь, я убью тебя, Поттер, — сказал он тихо и спокойно, таким же тоном, каким объяснял мне составы зелий — просто как что-то само собой разумеющееся, и при этом презрительно окинул «грязь» взглядом, — И ты это знаешь.
Так вот он какой, этот Поттер! Я тоже внимательно посмотрел на человека. Насчет «грязи» отец не ошибся. На нем были грязные и очень старые ботинки, потрепанная серая мантия с пятнами и дырками, и нелепые круглые очки. Волосы спутанные, половина из них уже седые. И перегаром от него несло за версту!
— Да хоть сейчас! Мне не жалко! — развеселился Поттер. — Только вот ты трус, ты боишься, — после этого он повернулся ко мне, — А ты знаешь, что твоего папу в школе называли Нюниусом. А ты тогда, получается, Нюниус младший! — мужчина рассмеялся.
— Я убью тебя, когда придет время, — уже зло прошептал отец.
— Ага, когда рак на горе свистнет, — сказал подвыпивший Поттер, но одновременно с ним за нашими спинами раздался другой голос:
— И сразу же попадешь в Азкабан, уж поверь, я это устрою.
Мы с отцом одновременно оглянулись, а я, наверно, даже приоткрыл рот. Перед нами стоял глава аврората собственной персоной. О его назначении на эту должность в прошлогодних газетах писали много. Как же, герой войны, который награжден орденом Мерлина второй степени. Ему прочили карьеру министра. Сейчас он был в дорогой темно-бордовой мантии, руки сложены на груди, на мизинце кольцо с черным камнем, волнистые волосы до плеч и смеющиеся глаза.
— Сириус, что бы Поттер без тебя делал, — ехидно отозвался отец, и я начал им еще больше гордиться. Таким тоном разговаривать с чиновниками! — Сколько раз ты его из передряг вытаскивал, даже припомнить трудно. У него, должно быть, долгов жизни перед тобой больше, чем у меня лет за плечами.
— И как жаль, что все эти годы за твоими плечами, ты провел не там, где тебе положено. Но если ты попытаешься сделать то, что только что пообещал сделать, я это мигом исправлю.
— Не попытаюсь, Блэк, а сделаю — это разные понятия. Но все в свое время, а ждать я умею. Мы все умеем, — отец еще раз окинул презрительным взглядом Поттера, и повернулся ко мне, — Идем.
И мы вышли в Косой переулок. Отец был злой. Ну, еще бы ему не быть злым! Даже я был злым и теперь полагал, что все-таки адрес камина у меня стоит правильный. Понимаю, как он хочет отомстить за смерть моей матери. И я хотел, пусть и не любил ее. Но с такими покровителями, как глава аврората, Поттеру жить еще долго. И что там за передряги…
— Отец, а откуда его этот Блэк вытаскивал, ты что-то там говорил… — разговаривать с отцом, когда он в таком настроении опасно, но что поделать. Я ведь потом забуду спросить.
— Откуда только не вытаскивал, сидеть бы ему в Азкабане безвылазно. А, может быть, подох бы он в какой-нибудь подворотне, если бы не помощь Блэка. Идем в кафе-мороженое, я есть хочу.
Вот так, из-за Поттера у меня на завтрак было мороженое, вместо супа с фрикадельками. Хоть какая-то от него польза, мороженое я люблю больше. И, наконец-то, сок был апельсиновым, а не тыквенным!
* * *
В новой мантии я себе не нравился. Казалось, будто уменьшенный вариант маггловского пастора вышел из церкви прогуляться. Черная длинная мантия, белый воротник рубашки… еще крест повесить на шею осталось. Шутки ради, конечно, можно было бы, но Хэллоуин уже прошел, и я иду на день рождения Нарциссы Малфой, а не на карнавал. Отец подошел ко мне, поправил воротник рубашки, и ухмыльнулся. Вот, даже ему весь этот парадный костюм кажется нелепым! Хотя, уверен, что так многие будут одеты. А мадам Малкин предлагала купить зеленую мантию, под цвет глаз. Ха! Она бы еще отцу такое предложила. А что? Под цвет глаз сына! Он бы был сегодня в центре внимания, и все бы рты пооткрывали, увидев Северуса Снейпа в зеленом.
Мы вышли из камина в такой, привычной мне, гостиной особняка Малфоев. Гостей уже собралось прилично, краем глаза я увидел Пэнси и Драко, о чем-то разговаривающих в другом конце зала. Отец скромно поздравил Нарциссу, я вообще молчал. Никогда не знал, как поздравить человека так, чтобы не быть банальным. А если не знаешь, лучше просто улыбнуться, чтобы не сказать какую-нибудь глупость.
— Гарри, где-то тут были Пэнси, Драко и Теодор, — Нарцисса огляделась в поисках детей, — а вон они, только что вышли в зимний сад.
И почему она считает, что как только я прихожу сюда, моей мечтой является встреча с Драко и другими детьми. Я их только сегодня утром в школе всех видел, соскучиться бы точно не успел. Но зимний сад Малфоев я люблю. Единственное место в этом огромном доме, где мне уютно. Даже не знаю почему, вроде растения не люблю, но там как-то дышится легко. Может быть, оттого, что помещение является новой пристройкой к особняку, сделанной по заказу Нарциссы? Тут не чувствуется многовековая история древнего чистокровного рода, мощь всех поколений Малфоев, которой пропитаны стены каждой комнаты, старинная мебель, множество портретов, на которых почти всегда изображены блондины — фамильная черта семейства. А, может, причина в том, что там нет ощущения, что я нахожусь в музее, а не в жилом доме.
— Привет, — поздоровался я с одноклассниками, входя в зимний сад.
— Виделись уже, — отозвалась Пэнси.
Теодор Нотт усмехнулся. У Паркинсон не было всех этих аристократичных заморочек, может быть, поэтому с ней и общались многие. Даже я сейчас улыбнулся ей за такой простой и искренний ответ. Малфой, наверно, чтобы подчеркнуть простоту Пэнси, а, может быть, просто так, по привычке, чинно кивнул мне. Захотелось рассмеяться.
— Так здорово, что мой отец — член Попечительского совета. Иногда полезно выбраться из замка, без его связей нам бы не позволили это сделать. Будто школой у людей вся жизнь ограничивается.
— Да, Драко, здорово. Я, наконец, сегодня, нормально позавтракал. Без тыквенного сока! — я искренне полагал, что хотя бы ради этого стоило выбраться из школы.
— Надо будет скоро вернуться в гостиную, там музыка будет, — сообщил Малфой.
Не люблю весь этот цирк. Снова вначале танцуют дети, а взрослые будут на нас смотреть. Свобода наступит только после совершения этого светского обряда, как я его называю. Если кто-то думает, что жизнь в обществе таких богатых аристократов, как Малфои интересна, то он очень ошибается. Все однообразно. Одни и те же люди, одни и те же традиции, только наряды и еда — всегда разные. Но не велика радость от этого. Мне так вообще все равно.
Мы посидели еще немного в зимнем саду, где Пэнси порывалась сорвать себе розу, чтобы позлить Драко, и вернулись в гостиную. Людей было много, но в лицо я знал всех. Отец как-то заметил, что волшебный мир отличается от маггловского разнообразием. Толпа гостей Нарциссы Малфой была тому живым примером. Некоторые девушки в пышных открытых платьях, некоторые — в строгих мантиях. Мужчины так же, кто-то просто в черных парадных костюмах, кто-то в цветных. Многие, как и я, похожи на священников. Самый настоящий цирк, ей богу.
Драко пригласил на танец Пэнси, я — Асторию Гринграсс. Танцевать я ненавидел, но что поделать. Не закатывать же мне тут истерику по этому поводу. Отец мне потом такую выволочку устроит за неподобающее поведение, что пойду-ка лучше потанцую. Наверно, мы с Асторией смотрелись забавно. Я — весь в черном, с черными волосами, она — в белом платье, русоволосая и голубоглазая. А, может быть, даже не забавно, а красиво. Я же со стороны не смотрел, не могу судить. Все остальные дети были какими-то цветными пятнами. Драко в светло-синей мантии, Пэнси — в фиолетовом платье, Гойл и Крэбб, правда, были в черном, но они не танцевали. Даже не знаю, умеют ли они. В любом случае, по какому-то странному стечению обстоятельств девушек-волшебниц рождается меньше, даже если по студентам Хогвартса судить. В Слизерине на первом курсе три девочки и шесть мальчиков. Да и на других факультетах примерно так же. Кстати, интересно, почему? Но в любом случае, Грегу и Винсенту пар не хватило, как, впрочем, всегда.
Наконец, весь этот балаган закончился. Взрослые мило улыбались, глядя на своих детей. Кроме моего отца, разумеется. Он вообще с мистером Ноттом о чем-то разговаривал. Ну, действительно, что ему на меня смотреть, а то он как будто никогда своего сына не видел. Отчего-то было противно… Я когда-нибудь смогу делать то, что нравится мне? Хотя, что мне нравится? Читать, бродить по замку Малфоев — единственное занятие в их доме, которое я люблю, несмотря на то, что тут немного неуютно, в их доме столько всего интересного, мечтать, есть пирожные и пудинги… Да это все я итак делаю. Неправильно мысль сформулировал. Надо — когда я смогу не делать то, что мне не нравится? Вот, так лучше.
Я присел на диван, тут же рядом появился домовик с напитками, соки на одном подносе, спиртное — не другом. Хотел по-тихому взять шампанское, так домовик это заметил. Сволочь! Пришлось пить лимонад.
— Скучно здесь, тебе так не кажется, — спросила Астория, которая зачем-то села рядом со мной.
— А я думал, что мне одному скучно.
— Надо найти Драко, пусть он что-нибудь придумает. Это же его дом!
— Ага, можно.
— Тогда идем.
— Идем, — я со вздохом поднялся с дивана. Малфой сейчас как придумает что-нибудь, и мне мое место на диване покажется раем.
Пока искали Драко, заметил в толпе отца. Он о чем-то беседовал с Нарциссой. Какая же она красивая в этом шелковом сером платье! Настоящая аристократка. Но все равно видно, что ей тоже скучно. Наверно, она уже отметила день рождения так, как хотела. Может быть, они были с Люциусом в какой-то другой стране, смеялись, заходили в новые рестораны. А прием — обязательный атрибут их жизни. Без него — никуда, все друзья и знакомые не поймут, если вдруг они перестанут устраивать такие вечера. Это показатель статуса. Вот Крэббы, Гойлы, мы — не устраиваем. Так бывает только у Гринграссов, Малфоев, Селвинов, Паркинсонов. Еще иногда приемы устраивает министр Фадж, но я там никогда не был. Говорят, раньше еще к числу таких чистокровных и богатых семей относились Блэки и Лестрейнджи. Может быть, глава аврората и делает что-то подобное, но мне там точно никогда не бывать, да и желания нет.
— Драко, вот мы и нашли тебя. Нам скучно! — заявила Астория так, что Малфой на секунду даже растерялся.
— Ну,… давайте во что-нибудь поиграем, — Драко задумался.
— Может быть, в прятки? — предложил Гойл.
— Грег, ты издеваешься? Тут можно будет потом всех два дня искать! Это мы у тебя играли, у вас дом меньше. Можно спуститься на второй уровень подземелий, всегда мечтал посмотреть что там.
— Ты не везде был у себя дома? — спросила Пэнси.
— Конечно не везде! Второй уровень вообще закрыт, просто я в последний день каникул нашел туда тайный ход, но спускать не стал.
— Почему? — удивилась Дафна Гринграсс, старшая сестра Астории.
— Мало ли, вдруг там что-то опасное спрятано!
— Страшно, Драко? — поддел я Малфоя.
— Да, представь себе, страшно! Откуда мне знать, что меня там может ждать?!
Когда страшно одному, толпе — все нипочем. Вот толпой-то мы туда и пошли. Было там мрачно, сыро, и действительно страшно. Пэнси всех пугала в темноте, подкрадываясь сзади. На этом самом втором уровне обнаружились темницы с цепями, наверно, в них когда-то держали пленников, куча всяких, по виду, маггловских штук для пыток. Ну, магии я в них никакой не заметил, хотя, может она и была. Вот такая вот — оборотная жизнь аристократичного богатого семейства. Далеко ходить не надо, всего лишь в подвал дома. Мы держались друг к другу поближе, но все равно открывали каждую дверь. В этот момент я понял, что вместе действительно не страшно, а весело. Даже над попытками Пэнси всех напугать мы смеялись, особенно после крика Астории, когда Паркинсон сзади ее ущипнула.
Драко, он все-таки хозяин, открыл дверь, которая отличалась от других. Более красивые створки, металлические ручки в виде змей. Когда мы вошли внутрь, сестры Гринграсс взвизгнули. Перед нами было большое помещение с кучей полок, а на них — банки с заспиртованными головами. Все в паутине, пыли. Мрачно, страшно и… красиво. Во всем есть своя романтика, даже в отрубленных головах.
— Драко, что это? — вопрос меня действительно интересовал. Не консервы же это, на черный день.
— Я только читал про этот зал в родовой книге Малфоев. Это головы наших врагов за все поколения. Наверно, в последнее время сюда ничья голова не добавлялась. Сейчас тайные заговоры не актуальны, враги есть, но не такие. Скорее всего, большинство из них еще времен Средневековья, — тихим шепотом пояснил Малфой, как будто боялся, что головы его услышат.
Я прошел в зал, и начал рассматривать банки. За мной никто не последовал, даже наличие толпы не помогло. На лицах этих голов были самые разнообразные эмоции. Кто-то остался навечно спокойным, кто-то, видимо, перед смертью кричал. Был один мужичок, который смеялся. Наверно, не верил, что его сейчас убьют. И, как я понял, спокойных — отравили, остальные погибли в бою или в одной из тех камер, которые мы уже прошли. Я рассматривал все это, как завороженный. Нет, банки с отрубленными заспиртованными головами — не самое приятное зрелище, это понятно. Но я чувствовал в этом зале историю. Такую длинную, зловещую историю одного единственного рода. И завидовал… Не головам, разумеется. Количеству врагов завидовал. Сколько же было тех, кто вставал на пути этого семейства, и вот так заканчивалась их жизнь. А Малфои жили, живы и будут жить дальше. Мне захотелось тоже иметь столько врагов, одному, за все поколения, которых не было.
— Гарри, идем отсюда, — тихим шепотом, как до этого Драко, сказал Пэнси, и я оглянулся.
Они все смотрели на меня, как на сумасшедшего, опасливо так, будто я могу их укусить. Почему? Ведь это история рода Малфоев, а ему здесь страшно. Может быть, ему лично придется приносить сюда чью-то голову. Что такого они увидели на моем лице? Казалось, будто в этот момент все — Драко, Пэнси, Теодор, Грегори, Винсент, Астория и Дафна, меня боятся? Или мне, действительно, это только казалось?
— Да, идем, — я последний раз окинул взглядом зал, и вышел.
* * *
— Возьми с собой сок, — отец ухмылялся, протягивая мне большую банку с яблочно-персиковым соком.
— Не буду брать! — он бы мне еще варенья с собой дал! Как бабушка Крэбба всегда делает, над Винсентом все посмеивались, хотя варенье вкусное было, мы его вместе ели.
— И что ты на завтрак пить будешь?
— Я Агуаменти использую, надо почитать что-нибудь в учебнике, чтобы научиться воду в сок превращать.
— Она все равно в желудке водой станет, трансфигурация не вечна, — отец весело смотрел на меня, казалось, его вся эта история с реакцией моего организма на тыкву забавляла.
— Зато будет вкусно, — пожал я плечами, — сок брать не буду!
— Как хочешь, — отец поставил банку на стол, подошел ко мне, подправил галстук, — Не творите там ничего в школе. А то знаю я Драко, он вечно что-то придумывает.
— Это точно, — сказал я, вспоминая зал в подземельях, но в школе-то ничего такого нет? — я пойду. Пока.
Хотелось обнять отца на прощание, но потом я передумал. Он сегодня не в настроении, еще от встречи с Поттером не отойдет никак. Я ведь чувствую.
В камине пришлось проторчать какое-то время, у нас на входе в гостиной Слизерина образовалась пробка. Все возвращались в одно время, но мы даже поболтали там с Теодром, пока ждали своей очереди, чтоб выйти.
— Я спать, — заявил Драко сразу же, и прошел в спальню. Я тоже направился туда, день сегодня, действительно, был длинным. Два часа ночи, а подъем в восемь в школе специально для нас не отменят.
Утром мы все сонные плелись на завтрак. Видимо, настолько сонные, что Драко даже умудрился врезаться в Лонгботтома.
— Смотри куда прешь, — сам врезался, обвинил другого. Все правильно.
— Ты сам не смотришь, — тихо заметил Невилл.
— А тебе глаза зачем? — Малфой был явно не в духе.
— Ночью спать надо, а не шляться, где попало. И почему это половины вашего факультета вчера не было ни на завтраке, ни на обеде, ни на ужине?
— Уизли, не у всех, как у тебя, жизнь ограничивается школой. Бывают, знаешь ли, разные у людей события, — уничижительным тоном произнес Драко, — Хотя да, кто тебя из школы-то отпустит?
— А кто тебя отпустил? Самый здесь лучший что ли?
— Лучше тебя.
— Обидно, да, Уизли? — я решил поддержать Драко, — Дети Пожирателей смерти пользуются тут привилегиями, в то время как такие как ты — нет. Мы в войне проиграли, а, получается, что выиграли.
— Снейп, тебя вообще не спрашивали!
— А мне не нужно, чтоб меня спрашивали, если я хочу говорить. Если в твоей семье тебе слово сказать не давали — я не виноват. Ах да, прости, забыл, что вас, детей, так много, что все высказаться, просто не успеют.
— Хочешь говорить, говори это своему отцу. Как он там, после Азкабана? Или своей матери-шлюхе. Ах да, она ж умерла. Прости, я забыл! — выпалил Рон, покраснев от злости, и достал палочку из кармана.
Я подошел и выхватил из его рук палочку без использования какой-либо магии. Спрашивается, зачем вообще доставал, если даже крепко в руках держать ее не умеет?
— Когда-нибудь я убью тебя, Уизли, — спокойно и тихо произнес я ему почти на ухо. Так, как говорил это отец Поттеру день назад. Будто что-то естественное, само собой разумеющееся. Напоследок посмотрел в немного испуганные глаза Невилла, бросил палочку Уизли в сторону, и прошел мимо него и Лонгботтома.
Драко, Грег и Винсент прошли следом, а я почувствовал себя… странно. Впервые что-то такое говорил и делал я, а не Драко, а Малфой, Крэбб и Гойл шли за мной. Может, сегодня я начал реализовывать мечту о том, чтобы у меня было много врагов?
|
|
|
| Nomad | Дата: Понедельник, 22.10.2012, 20:40 | Сообщение # 6 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Глава 4
— Надо сделать так, чтобы наша команда по квиддичу выиграла матч! — заявил Драко.
— Наши выиграют, у Гриффиндора слабый ловец, — высказал свое мнение Крэбб.
— Нужно скинуть с метлы их ловца, чтоб уж наверняка! — предложил Гойл.
— Молодец! Двадцать баллов Слизерину! — саркастично произнес Малфой. — Только ты не подумал, что у нас для этого недостаточно знаний? Я же, как раз всю жизнь, сидя на зрительской трибуне, людей с метлы на расстоянии скидывал.
— Ну, наверно как-то можно это сделать… — потупившись, сказал Грег.
— Вот и думай как, раз такой умный! Гарри, а что ты думаешь по этому поводу?
Я ничего не думал, даже их разговор весь не слушал. Понял, что они кого-то из гриффиндорской команды по квиддичу собираются вывести из игры. Поэтому думать мне пришлось только тогда, когда мне задали вопрос. Идея в голове, конечно, сразу возникла, но не будет ли у меня потом проблем?
— Можно использовать зелье… — ну, а какой идеи они от меня еще могли ждать?
— И почему мне приходится общаться с такими идиотами! — вздохнул Малфой, и поднял глаза к потолку. — Снейп, ты не подумал, как мы какое-либо зелье сможем подлить ловцу, если школьные домовики нам не подчиняются, а в Большом зале самим незаметно это сделать не выйдет?
— Сам ты идиот, Малфой! Кто тебе сказал, что зелья можно только пить? Нам нужно ожоговое зелье, действующее при небольшом нагревании, и не сразу. Это сложно, но рассчитать все можно попробовать. Мы смажем метлу этим зельем. В чуланах, где они хранятся сейчас холодно, а потом, когда человек возьмет метлу в руки, она нагреется немного, и его руки обожжет.
— Беру свои слова обратно. Ты не идиот.
— Ну, спасибо! — язвительно прокомментировал я, дождаться от Малфоя нормального извинения невозможно, но если он берет свои слова обратно — это уже прогресс.
— Только его руки обожжет по дороге к стадиону, а надо, чтобы во время игры.
— Нужно отсрочить действие… — я задумался, как это сделать.
— Каким образом?
— Добавить какое-нибудь легкое противоядие. По сути, ожоговое зелье, хоть его и не пьют, относится к категории ядов. Безоар — слишком сильно, тогда зелье вообще не подействует, слабый отвар корня мандрагоры бы, но ее не достать, — размышлял я вслух, — Можно попробовать добавить пчелиный воск или столетник… Или бадьян, тут главное, чтобы его метла не была покрыта чем-нибудь, отражающим действия зелий.
— Ты подумай над этим, матч уже скоро, а я хочу, чтобы Слизерин выиграл, — сам Драко тоже задумался. Наверно, представлял, приемлемо ли использовать такой способ для достижения цели. Уверен, вряд ли он задумался над вопросами морали, скорее высчитывал, можно ли вычислить, что в ожогах гриффиндорца виноваты мы. Хотя, что ему помешает обвинить во всем меня?
А вот я рисковал. И на школьный кубок по квиддичу мне было все равно. И на моральный аспект я обратил внимание, нечестно это все. Но меня захватил азарт. Может быть, те ученые, которым мы можем, смело сказать «спасибо» за известные и эффективные противоядия, тоже сомневались и раздумывали над этической составляющей их экспериментов? В школьных учебниках такого, конечно, не напишут, но ведь тому знанию, что безоар является универсальным противоядием, мы обязаны очень жестоким экспериментам над магглами. Про яды я вообще молчу. Вот и мне сейчас было интересно, я должен сам видоизменить обычное ожоговое зелье. И результат-то на ком-нибудь нужно проверить… Эх, что-то я себя уже с великими учеными сравнивать начал. Хорошо, что отец об этих мыслях не узнает, он бы посмеялся надо мной. Великий и ужасный Гарольд Снейп раздумывает над тем, какое слабое противоядие добавить в зелье, чтобы отсрочить его действие. Открытие века! Орден Мерлина мне!
Изучать метлу мы пошли вместе с Драко. Вначале долго ждали, пока гриффиндорская команда будет возвращаться с тренировки, чтобы запомнить, какая метла у ловца. Я даже задремал за доспехами, где мы прятались. Фраза «спать стоя» — вполне реальная. Не быть мне шпионом, раз прямо на посту слежения засыпаю. Ну да ладно, не сильно-то и хотелось. В итоге, оказалось, что ловец краснознаменного факультета летает на старом «Чистомете». Рукоятка была покрыта специальным защитным лаком.
— И что с этим делать? — Малфой расстроился, что наш, вернее мой, почти гениальный план может не сработать.
— Наждачной бумагой содрать, — предложил я.
— Чем? — Малфой скривился.
— Штука такая есть… маггловская, но тут она будет эффективнее магии, — откуда Драко знать о подобном? Это мы с отцом в прошлом году ремонт затеяли дома, и разгребали всякое старое барахло на чердаке. Там дедовы инструменты нашлись, и бумага эта. Я ей потом еще стол шлифовал, прежде чем покрасить, чтобы краска ровно легла.
— И где нам ее взять?
— Добби отправь ко мне домой, пусть у отца спросит. А потом метлу покрыть сверху обычным мебельным лаком, не отражающим действия проклятий и зелий. В Косом переулке в строительном магазине продается такой.
— Попробовать можно, — Драко прищурился, представляя, как все это провернуть.
— Я делаю зелье, ты занимаешься метлой!
— Чтобы я снимал защитный слой лака маггловской штукой? Ты с ума сошел, Снейп?
— Ну, извини. Я тоже этого делать не буду. Попроси Грега или Винсента, — ему нужно, чтобы Слизерин выиграл, так пусть сделает для этого хоть что-то. С меня только зелье и ничего больше! И главное, так хоть не один я к этому причастен буду, а то будто мне больше всех нужно.
На следующий день в спальне первокурсников варилось зелье. Вонь стояла знатная! Это в лабораториях и в кабинете зельеваренья системы проветривания и циркуляции воздуха установлены, а в спальнях их нет. Более того, в спальнях Слизерина даже окон нет. Нотт и Забини повозмущались, да и ушли в гостиную уроки делать. И остался я один. Так, кстати, даже лучше. Никто не будет мешать, и задавать лишних вопросов. Малфой, Крэбб и Гойл в это время в чулане метлу скребли. Было интересно, конечно, посмотреть на Драко, в качестве руководителя процесса преобразования метлы, но, в целом, я представлял, как это выглядит, и сколько раз Винсент и Грег были названы непроходимыми тупицами.
— Готово, — Малфой вошел в спальню, поморщился от запаха, и развалился на кровати так, будто очень устал. — Не отличишь от того, что было. Лишь бы лак до завтра высох. Добби — бесполезная тварь, купил не быстросохнущий, а обычный! Мы его немного подсушили, конечно. К утру все должно быть нормально. А как у тебя успехи?
— Вполне неплохо, минут сорок и все будет готово. Но еще восемь часов зелье должно остывать.
— Ничего, матч только послезавтра. Успеем.
* * *
Мне не спалось. Даже не знаю, почему. Я долго лежал в своей постели, пока не надоело. А то мысли всякие грустные в голову лезут, когда смотришь на темно-зеленый полог. Как нас исключают за нашу выходку на школьном матче, как проходит обвинение в Визенгамоте, Драко, естественно, оправдывают — Люциус постарался. А меня приговаривают к заключению в Азкабане. Понимаю, главное, что все это бред, никто нас обвинять не будет, маленькие мы еще, но уснуть все равно не могу. А воображение рисует образ главы аврората, который говорит, что каков отец, такой и сын… Все, хватит!
Я накинул мантию поверх пижамы, обулся и решил побродить по школе. Правила это запрещают, но за подобное точно не исключат. Ну, снимут баллы со Слизерина, так я их потом сам же и заработаю. Зато, может, ночная тишина замка меня успокоит. Я люблю ночь и темноту, хотя многих это пугает. Меня тоже, наверно, но и в этом есть свои плюсы. Как раз то, что нужно, чтобы отвлечься.
Я вышел из гостиной и задумался над тем, куда пойти. Можно побродить по подземельям, но одному страшно. Можно погулять по этажам, но там будет много людей. Не только мне же ночью не спится. В итоге, я решил пойти на Астрономическую башню, там, конечно, романтично, но не сезон. Холодно. Тоже могу замерзнуть, но волшебник я или кто? Вернусь — выпью зелье, отец с собой дал мини-аптечку.
Но побывать мне там не удалось. Я уже поднялся почти на самый верх, и услышал голоса. И ладно бы кто-то не спал и решил, как и я, побродить по замку, так нет… Был урок Астрономии у второго курса Гриффиндора! Стало обидно, так долго поднимался… Решил посидеть на лестнице. Мне даже понравилось на этой лестнице, тут спокойно так. Только мысли не выветривались. Их стало больше!
Я задумался над будущим, над тем, что я от него жду. И чистый лист… Если бы меня попросили написать сочинение на тему, каким я вижу свое будущее, мне бы пришлось сдавать пустой пергамент! Это страшно. Не ночь и темнота, с их неизвестностью, а отсутствие четких планов на жизнь, вот что страшно. И мечты мечтами, но есть реальность, в которой я сын Пожирателя смерти, полукровка. Карьера в Министерстве мне не светит. Что бы ни говорила та самая светлая сторона, для них я останусь подозрительным субъектом. Им я был с детства, и даже не важно, какой я. Сейчас к детям Пожирателей приглядываются преподаватели, такие, как МакГонагалл. Драко, Винсенту, Грегу все равно, а я вижу. Они следят за каждым нашим шагом, мы для них чужие. И если устроиться каким-нибудь незначительным клерком еще смогу, то об этом ли я мечтаю? Я хотел бы работать в Отделе Тайн, но найдется тысяча отговорок, чтобы меня туда не брать.
Быть зельеваром, как отец? Собачья жизнь! Я ведь знаю, как отец недоволен собственной судьбой. Не об этом он мечтал, но в моем возрасте у него было больше возможностей. И он их не упустил, просто жизнь над ним посмеялась. Кто-то говорил, что силен тот, кто беспомощен. Когда я услышал эту фразу, мне показалось, что в ней нет смысла. Сейчас я его вижу. Отец, будучи полукровкой, попал во Внутренний круг Пожирателей смерти, и это при том, что ему был всего двадцать один год. Он думал, что вся жизнь впереди, полная достижений. Но, мы проиграли. Просто случай, который уничтожил самого сильного мага столетия, а вместе с этим, сломал судьбы стольких людей. А ведь Темный Лорд был сильным, а Лонгботтом тогда был всего лишь маленьким беспомощным ребенком. Да он и сейчас такой, но он сильнее меня. Хотя бы потому, что не сидит сейчас на лестнице, и не думает над подобной ерундой.
Как я хочу новую войну! Чтобы у меня появились возможности. Там важны личные достижения человека, а не его чистокровность. На войнах, как говорил Люциус Малфой, делаются состояния. Как они делаются, я не знаю, но по ходу бы разобрался. Я же не глупый. Только Темного Лорда нет, а из всех кого я знаю, затеять новую войну никто не осмелится. Этого хотели бы и Драко, и другие. Даже если он сам никогда не задумывался над подобным. Быть той самой проигравшей стороной — неприятно, в любом случае.
Но войны нет, есть жизнь в мирное и такое прекрасное время. Никто не боится выходить на улицы, никто не защищает свои дома Фиделиусами, без лишней на то необходимости. В Косом переулке люди улыбаются. Рождаются дети, растут, строят планы на будущее. Но это все ложь! Есть такие, как Малфои, мы, Нотты, которые скрыли свои дома всеми защитными чарами. Мы боимся? Да, это так. Раз в пару лет в каждый дом бывших Пожирателей смерти приходят с ордером на обыск, им отстегивают приличные взятки, и они уходят довольные. Чтобы потом, улыбаясь, ходить со своими детьми по Косому переулку и тратить наши деньги. И когда я говорил Уизли, что мы вроде как проиграли в войне, а вышло, что выиграли — я лгал. Мы проиграли, мы подстраиваемся под победителей, но остаемся другой стороной. Не смотря ни на что, мы останемся ей навсегда. И как раз такие как Уизли, живут на наши деньги. Вы думаете, отцу просто так разрешили делать зелья и продавать их? Ничего подобного! На такую деятельность есть лицензия, которая недешево стоит. Она выдается сроком на год, и отец каждый год покупает ее снова в Министерстве. Или Малфои просто так живут в своем огромном родовом особняке? Нет, они платят налог, платят деньги за аренду ячеек в Гринготтсе, делают взносы в Попечительский совет, а потом всякие Грейнджер получают наше прекрасное бесплатное образование. В Попечительском совете почти все — богатые аристократы, дети которых учатся в Хогвартсе. Стать попечителем — значит ежегодно платить огромную сумму за право хоть как-то влиять на процесс обучения, иметь хоть какие-то привилегии, как то, что мы покинули школу в выходной. Все в этом мире покупается и продается. Это я уже усвоил.
Так, скоро урок у гриффиндорцев закончится, тут небезопасно. Я поднялся со ступеней и побрел вниз по винтовой лестнице. Идти в спальню не хотелось, и я решил найти себе другое убежище от самого себя. На третьем этаже, там никого не должно быть. Хотя, рядом запретный коридор, может, и гуляют поблизости искатели приключений. У самого выхода лестничной площадки меня кто-то сбил с ног.
— Какого Мерлина ты не в своей спальне? Вроде бы слизеринец, а бродишь ночью, как последний гриффиндорец! — возмущался Филч. Оказалось, что столкнулся я с ним. Не повезло, в общем. Да он еще и коробку с пуговицами уронил…
— Давайте я вам помогу все собрать, — я понадеялся, что так смогу загладить свою вину. Хотел достать палочку и все быстро собрать, но передумал. Филч сквиб, ему моя демонстрация владения магией может не понравиться. И я начал вместе с завхозом собирать пуговицы обратно в коробку маггловским способом.
— А откуда столько пуговиц? — интересно же. Не с пирожными из кухни он ночью ходит, а с пуговицами. Хотя встретить Филча с пирожными в руках было бы не менее необычно. Но это все из-за внешности, а впечатления от внешности — могут быть обманчивыми. Может быть, он тот еще сладкоежка!
— А ты думаешь, пуговицы на вашем уроке трансфигурации из воздуха берутся? — прокряхтел завхоз. — Ничего из воздуха взять невозможно, хотя, говорят, и его трансфигурировать можно. Но уверен, едой из воздуха ты бы не наелся.
— Не наелся бы… А куда вы несли эти пуговицы?
— Я завхоз, если ты помнишь. Вот и переносил их в кладовую из кабинета. Вы уже закончили простейшую трансфигурацию, пуговицы больше не нужны. Потом мне еще из подземелий крыс таскать.
— Этим разве не могут домовики заниматься? — удивился я. Заставлять сквиба делать такую работу — кощунство.
— А потом они чего-то не досчитаются — и я виноват останусь! Ну уж нет! Ты это, шел бы к себе в гостиную, нечего по ночам тут бродить.
— Хорошо. Извините, — я не верил, что вот так вот просто отделался. Ни сообщений декану о моем ночном хождении по коридорам Хогвартса, ни отработок. И это Филча-то все злодеем школы называют? Это он заставляет на отработках без магии награды начищать и коридоры мыть?
Но слово я свое не сдержал, и в гостиную Слизерина не пошел. Ну не хочу спать, что я могу поделать? У меня, конечно, в аптечке лежит легкое снотворное зелье на такой случай, но не буду его пить. Это как-то неправильно. Организм не хочет спать, так зачем его заставлять. И я направился, как и собирался, на третий этаж. Там нашел удобное место за доспехами, и не видно меня, и не сильно тесно тут. Правда, очень темно.
Стало жаль Филча… Может, я ненормальный, раз жалею тех, кого другие терпеть не могут, и желают им долгой и мучительной смерти? Гриффиндорцы, так точно желают. Но… это ж каким нужно быть садистом, чтобы взять сквиба на работу завхозом? Понятно, что ему в магическом мире вообще трудно найти работу. Но большинство родителей, когда у них рождались сквибы, старались отдать их в маггловские школы, затем в колледжи, чтобы они жили себе спокойно среди магглов. Среди волшебников им не место, как и многим грязнокровкам, впрочем. Не всем, именно многим. Чтобы грязнокровке стать своим человеком в мире магии, нужно окончательно покинуть неволшебный мир, уйти от родителей, жить и работать только в среде магов. А то отец рассказывал про студента-равенкловца, который продолжал заочно учиться в маггловской школе, после Хогвартса поступил в какой-то колледж. В итоге сидит он сейчас в Азкабане. Считал себя хитрее всех, организовал какую-то секту в мире магглов, сдирал магическими «уговорами» с людей деньги. Затем ему это наскучило, он начал с использованием Империуса заставлять магглов переводить деньги на свой счет. В итоге попал одновременно в розыск и маггловский, и Министерства магии. Наши решили, что Азкабан надежнее будет. В принципе, правильно решили, тюрьма, действительно — место вполне надежное, никто не спорит. Это я все к тому, что из-за таких, как он, кто считал, что им все нипочем, и была инквизиция.
А Филч… Это извращенная форма издевательства! Он работает в школе, где обучают юных магов, где все пропитано волшебством, ему недоступным. Он злой, он черной завистью всем нам завидует, и я его понимаю. Моя зависть к чистокровным, по сравнению с этим, просто светлейшая и чистейшая. А главное, наш добрый директор, наверно, полагает, что завхоз должен быть ему непременно благодарен. Как же, он работу ему нашел! А, может быть, он получает от этого наслаждение? Дамблдор, в смысле. Наблюдая, как сквиб вручную перетаскивает пуговицы и клетки с крысами. Это же так прекрасно, чувствовать зависть, злость, беспомощность другого человека. Понимать, что его судьба в твоих руках, судьба одного несчастного сквиба, который делает вид, что благодарен, но на самом деле ненавидит всех волшебников. И имеет право! А эти волшебники наслаждаются своим превосходством, которое дано им от природы, их заслуги в этом никакой. До чего же все мерзко!
— Чуть не попались Филчу! — послышался знакомый шепот.
— Нам надо вернуться в спальни. С нас снимут баллы, у факультета будут проблемы.
— Да ну тебя, Невилл. Тебе не интересно узнать, что спрятано в запретном коридоре?
— Если честно, не очень.
— А ну оба вернитесь! Я все расскажу МакГонагалл!
— Не расскажешь, Гермиона. Если расскажешь, с нас снимут баллы, а ты этого не хочешь.
Голоса удалились. Вот любопытные идиоты! Ну и пусть идут, мне все это безразлично. Хотя, если там спрятано золото… Да даже если золото, я в Азкабан не хочу. Моргана их побери, только с мысли какой-то интересной сбили.
— А-а-а!! — раздался голос трех гриффиндорцев и их топот в обратном направлении. Причем пронеслись они мимо моего укрытия так быстро, будто в этом запретном коридоре живет парочка оборотней, и сейчас полнолуние.
Значит, не золото там. Оно не страшное. Интересно, что? Но я туда не пойду, по крайней мере, один. Если они втроем так убежали, значит, там что-то опасное. И Уизли, почувствовавший себя героем, после истории с троллем, бежал быстрее всех. Левиосу забыл, что ли? А что? Я тут подумал, действительно, универсальное заклинание. Хочешь, можно ей человека поднять и об стену головой ударить хорошенько. Хочешь, можно ложку чайную ей приподнять, и сахар в кружке размешивать.
И все же, что так напугало гриффиндорцев? Надо рассказать об этом Драко, уж он-то не упустит возможности все разузнать, да и в компании с Малфоем, Крэббом и Гойлом мне страшно не будет. Я не трус, я просто осторожный. Надо идти, а то так тут можно и до утра просидеть.
* * *
Через день после своих ночных приключений… Стоп, о чем это я? Какие приключения? Так, прогулка и размышления, а приключения были у Лонгботтома, Уизли и Грейнджер. В общем, через день после моих ночных гуляний по школе, я плелся вслед за остальными слизеринцами к трибунам. Первый матч сезона, первокурсники так вообще визжали от радости. Те, что не из Слизерина, разумеется. Наши бы тоже визжали, но воспитание не позволяет. А для меня, что первый матч сезона, что первый урок зельеваренья — события одного порядка. Происходят такие события иногда, ну и Мерлин с ними. Они никакого ощутимого следа в моей душе не оставляют.
Но о матче я все же думал. Много думал. И одновременно боялся его, и ждал. Разумеется, не из-за желания понаблюдать за игрой, поболеть за свою команду. Я боялся, что зелье подействует, и хотел этого. Я боялся, что зелье не подействует, и тоже хотел этого. Парадокс! Но причины этого парадокса объяснялись легко. Если все же эффект будет, то это значит, что я неплохой зельевар. Одно дело, готовить все по стандартным рецептам, и другое — составлять свое, изменять. Но кто знает, какие будут последствия… Причем, как для несчастного ловца Гриффиндора, который окажется жертвой моих экспериментов, так и для меня, если вычислят. Если зелье не подействует — значит, я бездарность. Убиваться по этому поводу я, конечно, не буду, но это нанесет удар по моему самолюбию.
— Итак, нам нужна красивая и честная игра. От каждого из вас, — начала вещать мадам Трюк.
— Ну, честная игра и слизеринцы — это несовместимо, — прокомментировал ее слова Драко.
— И вот, квоффл оказывается у Анжелины Джонсон из Гриффиндора. Эта девушка великолепный загонщик, и, кстати, она помимо всего прочего, весьма привлекательна…
— Джордан! — повысила голос профессор МакГонагалл.
— Гриффиндорцы заполонили этот мир. Они повсюду, в Министерстве, в руководстве школы. Даже этому идиоту матчи доверили комментировать, чтобы он говорил, какая привлекательная… как там ее, — у нас тут был свой комментатор на трибунах. Естественно, Малфой. — Через сколько там зелье твое подействует?
— Минут через двадцать должно…
Я следил за ходом игры, хоть сама игра меня и не сильно-то интересовала. Ждал. Я постарался навесить на свое лицо бесстрастную маску, но не знаю, вышло ли. Не мог же я тут зеркало трансфиругировать из чего-нибудь, чтобы контролировать эмоции. Да и не умел, в принципе. Это более сложная трансфигурация. Но я уверен, что когда зелье подействует, что бы ни произошло, МакГонагалл начнет осматривать слизеринские трибуны, вглядываться в лица.
Вот оба ловца заметили снитч где-то на уровне колец, и устремились туда. Гриффиндорец был быстрее. Винсент прищурился и сжал кулаки. Переживает. Нашел повод! Вот ловец уже тянется к золотому мячику, еще немного, и весь наш план полетит к чертям. Я отвернулся, не знаю почему, но мне было неприятно. Может быть, жаль потраченных усилий. Тут с трибун, где сидели гриффиндорцы и хаффлпаффцы, донесся возмущенный рев болельщиков.
— Молодец, Флинт! — сказал Драко, и хлопнул в ладоши.
Оказалось, Маркус Флинт сверху, якобы случайно, спикировал на гриффиндорца, так, что тот оказался на метра три ближе к земле. Наш ловец, семикурсник Хиггс, поймал снитч. Именно в этот момент начало действовать зелье. Гриффиндорец закричал, выпустил метлу из рук, и упал на землю вниз лицом.
— Красиво шмякнулся. Жаль, что Флинт его вниз толкнул до этого, он живым остался. Даже не интересно, — будничным тоном произнес наш местный комментатор, в то время как некоторые преподаватели уже спешили к лежащему на земле студенту.
— Все студенты расходятся по гостиным. Преподавателям собраться в учительской, — громко произнесла МакГонагалл, но Гиббон поспешил не в сторону замка, а спустился вниз, на поле. Он начал что-то тихо говорить профессору трансфигурации, как обычно, со своей противно милой улыбкой на лице. Но, судя по возмущенной МакГонагалл, говорил он ей что-то неприятное. Или она тоже, как и я, его мерзкую улыбку не переносит?
— А чем матч-то закончился? — спросил Гойл.
— Хороший вопрос. Я думаю, наш декан именно это сейчас и выясняет, — протянул Малфой, — Идемте в гостиную, потом узнаем.
Пока мы шли в сторону замка, я все время оглядывался. Видел, как прибежала мадам Помфри, как гриффиндорцу наколдовали носилки. Даже Гиббон сейчас там внимательно осматривал метлу и хмурился. Не дай Мерлин, догадается еще! Ну, о причине падения он-то точно узнает, главное, чтобы о моей причастности не узнал. И я, в отличие от Малфоя, был рад, что Флинт толкнул этого проклятого ловца. Уж убийцей становиться я точно не хотел! Когда варил зелье, в мою голову даже мысль не пришла, что все этот будет проходить высоко в воздухе, а первая инстинктивная реакция человека на ожог будет именно такой — отпустить руки, чтобы не обжечься больше. И почему я об этом не подумал? Мне вариант с зельем казался вполне гуманным, ожоги-то легко лечатся. А отец еще как-то говорил, что у меня… как там его… аналитический склад ума. Вот теперь думаю, то ли ума нет, то ли аналитики в нем все же не хватает.
Все слизеринцы собрались в гостиной, ждали. Результат-то не объявили, а ведь могли сказать, что матч нужно переигрывать. Все строили догадки, что же произошло с гриффиндорским ловцом, из-за чего он вдруг выпустил из рук метлу и закричал. Некоторые из предположений были весьма забавными. Пятикурсники считали, что кто-то провел какой-то темномагический ритуал, чтобы метла сбросила ловца во время матча. Многие малдшекурсники косо посматривали на старших товарищей, гадая, кто из них причастен к событию.
— Итак, — в гостиную вошел Гиббон, как обычно, не к месту улыбаясь, и елейным тоном начал вещать, — Какой умник это сделал? Мне еле удалось доказать МакГонагалл, что результаты матча необходимо зачесть, так как Хиггс поймал снитч до падения гриффиндорского ловца с метлы.
Декан внимательно осмотрел некоторых учеников, в числе которых был и я. Стало не по себе.
— Я поясню для всех собравшихся здесь, что произошло на матче. Какой-то, не побоюсь этого слова, идиот, решил, что он обеспечит победу нашей команде, если выведет ловца команды соперников из игры. И сделал он это весьма коварным, но одновременно глупым способом. Было использовано ожоговое зелье, но не стандартное, а модифицированное, — тихо, мягким тоном, произнес Гиббон, даже не улыбаясь, но потом широко улыбнулся, — Если вы помните, а я надеюсь, что даже игрокам квиддича бладжеры не выбили последние функциональные остатки мозга, поэтому помнят все, что я являюсь преподавателем зельеваренья. И я прекрасно осведомлен о способностях студентов к этому предмету.
Профессор обвел всех притихших студентов взглядом.
— Особыми успехами, я полагаю, в зельеваренье отличаются некоторые студенты. Видоизменить стандартное зелье могла Каролина Роули, — взгляд в сторону четверокурсницы.
— Ничего я не делала! — искренне возмутилась девушка, глядя на декана.
— Мог это сделать так же Амандус Руквуд, — такой же пристальный взгляд на шестикурсника, отец которого сейчас отбывал заключение в Азкабане.
Руквуд ответил декану лишь поднятыми бровями, но оправдываться не стал. Наверно, ему польстило, что зельевар, в принципе, его похвалил, хоть и причислил к числу подозреваемых. Вот хитрая улыбающаяся сволочь, этот Гиббон!
— Назову так же еще одного студента. Гарольд Снейп, — профессор повернулся в мою сторону. Впрочем, казалось, все остальные тоже недоуменно на меня посмотрели. Как же, я ведь всего лишь первокурсник, — Несмотря на то, что на первом курсе мы проходим лишь простейшие зелья, я вижу, что вы, мистер Снейп, никогда не смотрите в учебник, и кладете ингредиенты в котел, не вымеряя их точное количество. Это о многом говорит. Более того, я знаю, кто ваш отец, — пояснил Гиббон.
Впервые фраза «я знаю, кто ваш отец» звучала не оскорбительно. Здесь она не предполагала, что мой отец Пожиратель смерти, сидевший в Азкабане. Мне даже захотелось гордо вскинуть голову, но не время. Я, как и Руквуд до этого, лишь удивленно поднял брови. Малфой недоуменно перевел взгляд с профессора на меня, и обратно. Будто оценил мои способности к видоизменению зелий, и пришел к выводу, что я этого сделать не мог. Вот актер! И до Драко дошло, что Гиббон, по сути, похвалил меня, Руквуда и Каролину, чтобы проверить по эмоциям, кто же из нас все это сделал. Не знаю, удалось ли ему понять. Гордость за отца сменилась злостью. Даже тут меня судят по нему. Для гриффиндорцев я сын Пожирателя, здесь — я сын хорошего зельевара. А сам я что, пустое место?
— Я снимаю двадцать баллов со Слизерина, и ваше счастье, что за матч мы заработали больше, — Гиббон окинул взглядом Роули, Руквуда и меня еще раз, — И я надеюсь, что впредь подобного больше не повторится. Наш факультет итак сейчас не в почете у нынешнего руководства, и подставляете вы, прежде всего, себя.
Сказав это, декан удалился. Все начали обсуждать, кто готовил это проклятое зелье. В курсе были только первокурсники мужского пола. Вонь в нашей спальне, думаю, все помнят. Но, как когда-то сложно было вычислить, кто является Пожирателем, или лояльным Лорду, так и сейчас…. Те, кто знают, никому и ничего не скажут. Древние родовые тайны есть почти у всех семей слизеринцев, их с детства учили хранить свои и чужие секреты. Сколько допрашивали отца, Лестрейнджей, Джагсона и других заключенных Азкабана, никто не выдал своих сторонников, а то почти все слизеринцы жили бы сейчас без родителей. Даже никому не нужного полукровку Петтигрю не выдали, хотя назови его фамилию Беллатрисса Лестрейндж, ей бы смягчили наказание. Нас с детства учили, что каждый отвечает только за свои поступки, не отвечая за поступки другого, но и не мешая ему делать то, что он делает. Правда, был там один… Каркаров. Он пошел на сделку с властями, и назвал имена Пожирателей, которых знал. Благо, он знал далеко не всех. Но он иностранец, неизвестно, какие у них там обычаи. И ему никто не мстил, месть — дело личное.
— Наш факультет итак сейчас не в почете у нынешнего руководства, и подставляете вы, прежде всего, себя, — передразнил Малфой Гиббона, — А нам что, во всем этому руководству потакать? Мы в любом случае у них не в почете, но какое нам до этого дело? Пусть знают, что и нас нужно бояться!
— Решил укреплять их мнение, что все слизеринцы — злые темные волшебники? — усмехнулся Нотт.
— Они так все равно будут считать. Так пусть у них хотя бы основания для этого будут, — важно ответил Драко.
Таким образом, история с гриффиндорским ловцом закончилась вполне нормально, как для меня, так и для этого ловца. Он не умер, меня не наказали, не исключили. Все хорошо, все счастливы. Хотя, насчет счастья я, конечно, погорячился. В общем, все просто хорошо.
|
|
|
| Азриль | Дата: Понедельник, 22.10.2012, 22:45 | Сообщение # 7 |
РетроПаладин
Сообщений: 547
| Супер)) история Тома повторяется)))
|
|
|
|
| Азриль | Дата: Понедельник, 22.10.2012, 23:55 | Сообщение # 9 |
|
РетроПаладин
Сообщений: 547
| Nomad, шас посмотрю,память говорит что он темный нейтрал
|
|
| Shtorm | Дата: Вторник, 23.10.2012, 15:22 | Сообщение # 10 |
Черный дракон
Сообщений: 3283
| Потрясный фик. Сюжет очень нравится 
|
|
| садра | Дата: Воскресенье, 04.11.2012, 17:12 | Сообщение # 11 |
Посвященный
Сообщений: 46
| Эх, что же Снейпу невезёт-то так, что в каноне, что здесь… За фанфик спасибо, буду и дальше переживать за героев…
|
|
| Nomad | Дата: Понедельник, 05.11.2012, 01:41 | Сообщение # 12 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Глава 5
— Говоришь, Лонгботтом, Уизли и эта грязнокровка бежали из запретного коридора, как от толпы горных троллей? — поинтересовался Драко.
— Ага, кричали они громко. Я не стал смотреть, вдруг там что-то опасное.
— Может быть там баньши? — предположил Винсент.
— Ну-ну, если бы это была баньши, то она не страшная пока не кричит, крика я не слышал. А с того расстояния должен был, — ответил я Крэббу.
— Это тебе, может, не страшно, а меня один ее вид пугает!
— Надо узнать, что там! — как я и рассчитывал, Малфой так просто это все не оставит. — Если там что-то опасное, то Дамблдор не имел права держать это в школе. По крайней мере, без уведомления Попечительского совета. А отец мне ни о чем таком не говорил.
— Может, твой отец просто с тобой не поделился информацией, — раздражает меня, что Малфой чуть что, сразу положением своего отца кичится.
— Он мне доверяет, и если бы знал, то предупредил бы. Хотя бы ради моей безопасности.
В принципе, логично. Любой родитель предупреждает своего ребенка о грозящей опасности. Если бы Люциусу было что-то известно, об этом знали бы и мы все. На следующий день, после ночного похода к запретному коридору, Лонгботтом и Уизли выглядели довольными, что-то обсуждали, смеялись за завтраком. Тогда я особо не обратил на это внимания, другим голова занята была. Сейчас вот вспомнил. Может быть, как там его… адреналин в крови бурлил, гриффиндорцы же любят опасность. Уверен, что они еще не раз подойдут к этому коридору, ради этого ощущения опасности. Только Грейнджер сидела недовольная, такие приключения ей не по душе. Она спокойная и умная, не будь она грязнокровкой, и учись она не в Гриффиндоре, могла бы быть нормальным человеком. А так вряд ли.
— Нам надо тоже туда пойти. Всем вместе. Можно даже Нотта и Паркинсон с собой взять. Если там что-то опасное, нужно чтобы нас больше было. Кто-нибудь да вспомнит нужное заклинание, — сказал Драко, немного подумав.
И этим кем-нибудь буду я или Малфой. Ну, еще Нотт, возможно. Забини бы с собой взять, он много знает, но не пойдет. Уж больно Блейз осторожный и осмотрительный. Это Драко любитель приключений у нас. Родители Забини никогда не воевали на стороне Лорда, только отчим помогал немного, если я правильно помню. Для них собственная безопасность превыше всего.
— Когда пойдем? — спросил Грег у Малфоя.
— Ночью, конечно. Днем еще попадемся Филчу, или самой МакГонагалл. Надо было дизюлиминационные чары выучить… Гарри, ты их не знаешь, случайно?
— Не случайно, не специально не знаю. Их проходят на шестом курсе только, откуда мне их знать?
— Ну, мало ли, может быть, дома учил. Это плохо, придется идти так, — Малфой поднялся, — Пойду, поговорю с Пэнси и Тедом.
— А я в библиотеку, эссе по истории магии писать, — историю я любил, но вели ее так, что приходилось все учить по книгам, а на лекциях я засыпал, даже если очень старался не уснуть.
— Я с тобой, — произнес Грег.
— И я пойду, а то вообще не знаю, что написать… — Винсент поднялся и взял сумку с пола.
* * *
Я любил школьную библиотеку. Никакого шума, никаких разговоров о том, кто и когда в первый раз летал на метле, что и кому купили родители. Никаких скучных историй из жизни, которые предполагались смешными, по мнению рассказчиков, и регулярно слышались в коридорах, гостиной и в Большом зале. В библиотеке тихо, спокойно, без лишней суеты. Только новые знания в книгах. Жаль, что в Запретную секцию до пятого курса не попасть. Хотя должны же быть какие-то лазейки. Какой смысл в знаниях, если они запретны? Это помогло остановить преступников? Очень сомневаюсь. Это помогло тому, что выпускники не знают раздел темной магии? Ни капли. Даже, скорее, наоборот. Равенкловцы скупают книги по темной магии из любопытства и тяги к знаниям, причем любым. Слизеринцы для использования в своих целях. И только Гриффиндор и Хаффлпафф остается в неведении. А чем им это в жизни поможет?
В Дурмстранге есть предмет — Темные искусства, и в этой школе учился великий темный маг — Гриндевальд. В Хогвартсе, где темные искусства не только не преподаются, но и вообще запрещаются даже как… Мерлин, разучился я мысли выражать. В общем, нельзя их самостоятельно изучать даже из простого любопытства, где-нибудь у себя в спальне. И что? Величайший темный маг столетия окончил Хогвартс. Только у тех, кто пытался с ним бороться, даже знаний не хватало. В итоге, взрослые волшебники из Ордена Феникса начинали в теории читать об этом разделе магии, чтобы хоть что-то понимать, и знать, с чем им предстоит бороться.
В запрете кроется большая опасность. Не только гриффиндорцам нравится нарушать правила. Просто студенты Слизерина и Равенкло нарушат их по-другому. Во времена учебы моего отца в школе был нелегальный кружок по изучению темных искусств. Нет, их было даже два. Один в Слизерине, другой в Равенкло. Тихо, небольшими группами собирались студенты в чьей-нибудь спальне, и читали запрещенные книги, разбирали вместе сложные моменты. В этом есть своя… не знаю, как сказать. Своя романтика, что ли. И такие вот подпольные школьные организации существовали тут когда-то. Не всем же вступать в клуб по игре в плюй-камни или шахматы, которые официально действуют в школе. В первый клуб, кстати, Крэбб и Гойл записались. Малфой, Нотт и Паркинсон над ними еще посмеялись тогда.
Насколько мне известно, сейчас подпольных школьных организаций нет. Люди не видят смысла в этом, каждый за себя, каждый сам решает. Это теперь не актуально. Когда учился отец, многие слизеринцы мечтали присоединиться к Темному Лорду, равенкловцы просто видели, в чем заключается деятельность Пожирателей смерти, и хотели узнать обо всем побольше. Это в современных учебниках только пишут, что вся их деятельность заключалась в убийстве магглов и семей магглорожденных. Чушь! Тогда люди видели суть деятельности. В школе это самое подполье распространяло идеи, кто-то даже пытался листовки раздавать. Это была борьбы за власть. Пожиратели были этой самой… оппозицией режиму бывших гриффиндорцев-магглолюбцев. И у оппозиции была программа реформ, в том числе и в образовании. Магглов никто уничтожать не планировал, отдельные акции устрашения — да, были. Может быть, они бы и рады были их уничтожить, но уж слишком магглов много. И Темный Лорд не мог этого не понимать. Сейчас другое время…
— Я не пойму, зачем этот гоблин войну устроил? — отвлек меня от собственных мыслей Грег, пытаясь понять, о чем он пишет эссе.
— Хотел лучшей жизни, места для гоблинов в Визенгамоте, Министерстве. Возможности использовать палочки. В книге же все написано, — я поднял глаза к потолку. Можно не принимать что-то, быть с кем-то не согласным, но понять причины можно всегда. Тем более для таких тугодумов, как Крэбб и Гойл, эти причины подробно описали в книге.
— Все равно не понимаю. Они банками управляют, что им все мало! Они же волшебников к банкам и близко не подпускают!
— Ну и что? Невозможно довольствоваться тем, что имеешь. Всегда хочется большего.
Эссе я написал, потом помог Грегу и Винсенту. Я любил писать, еще год назад записывал свои мысли в тетради, и носил ее всегда с собой. Дома привык оставлять ее в любых местах, знал, что отец никогда не прочитает без моего разрешения. И я его книги и записи без спросу никогда не возьму. Но год назад как-то оставил эту тетрадь у Малфоев на кресле… Больше не пишу ничего такого. Благо, это был не мой личный дневник, а просто какие-то наблюдения.
— Я поговорил с Ноттом и Паркинсон, они согласны пойти сегодня ночью, — Драко вошел в библиотеку, и сел за наш стол, — Вы уже все? Гарри, можно я посмотрю твое эссе, я свое не дописал еще.
— Держи, — мне не жалко. Серьезно не жалко. Если Малфой считает, что он должен учиться хорошо только для того, чтобы родители им гордились, то я так не считаю. Мне просто интересно читать что-то, экспериментировать. Даже эссе по истории писать, и то интересно.
— "Гоблин Гарфут полагал, что его народ угнетен, хотел добиться политического равенства с волшебниками. Он собрал огромное войско, в которое входили не только гоблины, но и представители других народов — оборотни и вампиры. Гарфуту, пожалуй, удалось устроить самое кровопролитное сражение за всю историю магической Великобритании. Министерство магии было разрушено полностью, под руинами обрели вечный покой сотни магов, но Гарфут не остановился на этом. Его войско разгромило больницу Святого Мунго, считая несправедливым то, что в этой клинике получать бесплатное лечение могли только волшебники, в то время как налоговые сборы платили все. Министру Кремплину пришлось просить помощи у дружественных стран. В итоге только объединенным войскам Британии, Франции и стран Восточной Европы удалось восстановить мир. Но к чему привела эта война, и кто в ней был прав? Разве правы волшебники в своей политике по отношению к определенным народам? Разве правы гоблины, убивающие больных, находящихся на лечении в клинике? Где истина? Ее нет. Есть история, и то она не отражает факты. Как пишет известный французский историк де Греппли, книги которого не рекомендуются к изучению во всех магических школах мира, но и не запрещены в свободной продаже: "Почему мы не вспоминаем, как вырезали семьи гоблинов? Это тоже часть истории. Когда маги чувствовали, что настроения в массах некоторых рас уже близки к революционным, проводились карательные акции. Неофициальные, разумеется. Мы нигде не найдем декрета об этих акциях". Наверно, гоблины изучают свою историю, где говорится об истреблении их народа волшебниками, и они правы. И мы, маги, тоже правы. Есть власть и борьба за нее, а не злые гоблины и добрые маги, которых убивали." Снейп, ты что написал? Это не эссе по истории, а сочинение на тему: "Почему в мире происходят войны".
— Не нравится, пиши сам, и читай все, а не только последний абзац! Я что, уже и мысли свои высказать не могу в эссе?
— Да, нормально все, жаль не МакГонагалл у нас этот предмет ведет. Сейчас я тоже напишу… О том, как злые волшебники угнетают бедных гоблинов. Пусть Бинс почитает, — сообщил Драко, доставая перо, — Так… Гоблин Гарфут предпринял попытку добиться равенства в нашем мире, где к управлению страной допускают только самых наглых… Нет, не то. Гарри, как мне эту мысль сформулировать?
— Может, где допускают только гриффиндорцев? — предложил Винсент.
— Ты еще скажи Дамблдора! — на лице Малфоя отобразилось то, что он думает об умственных способностях Крэбба, — Нет, надо чтобы та же самая мысль, но не открытым текстом.
— Где вершат судьбы людей и управляют государством те, кто всегда уверены в своей правоте и не способны понять, что их правда… как там было слово это, — забыл слово, которое всегда говорит отец, когда я высказываю мысль, с которой он не согласен.
— Субъективна, наверно? — Драко это слово не забыл. Ему отец тоже так говорит?
— Точно!
— Вот… Но лицемерное волшебное сообщество скорее согласится на унизительные просьбы о помощи других государств, чем на какие-либо уступки. Раса гоблинов никогда не была представлена в Визенгамоте. Даже вопросы, касающиеся политики по отношению к ним, до сих пор решаются в отделе Министерства с унизительным названием — Отдел регулирования магических популяций и контроля над ними…
— Можно закончить так: "Популяции… Да, для волшебников они остаются всего лишь существами, животными, наравне с домовыми эльфами и совами".
— Хорошо звучит! — Малфой записал сказанную мной фразу в свое эссе.
— Вы на самом деле так считаете? — до Грега, наконец, дошло, о чем мы.
— Ты на самом деле идиот? — приподнял бровь и усмехнулся Драко, — Конечно нет! Но пусть почитают, это что-то вроде шутки, понимаешь? Просто шутка.
Я бы мог поспорить с Малфоем, но зачем? Может быть, я не нормальный человек, но у меня никогда не было желания словами доказывать свою позицию. Если я считаю себя умнее Драко, то доказывать это нужно действиями. Вот он не способен придумать нормальный план, как сбросить с метлы гриффиндорского ловца, и реализовать его. А я могу. И если мое мнение по какому-то вопросу отличается от мнения других людей, я не стану махать руками, объясняя свою позицию. Отличается, ну и ладно. Все равно каждый останется при своем мнении, а Драко еще и оскорбится, что его не считают самым умным и разбирающимся во всех жизненных вопросах. Вы не подумайте, что я тут берегу чувства Малфоя. Мне просто действительно все равно, если мое мнение отличается от мнения других. Да пусть оно хоть от позиции всего мира отличается! Это мир не прав, а не я!
Я полагал, что волшебники все правильно делают, при этом понимая, что они действительно ущемляют права этого народа. Так же считаю, что гоблины тоже правы, когда пытаются за эти права бороться. И вопрос не в том, кто прав, а в том, чью позицию я занимаю. Наверно, если бы я был гоблином, то занимал бы их позицию, но уж извините, родился я волшебником, поэтому я против предоставления гоблинам равных прав. Они в какой-то степени тоже наши права ущемляют. Уверен, что Люциус Малфой с радостью бы купил долю в Гринготтсе, если бы ему позволили. Я смотрю на все с позиции магов, и вижу, что тут просто поделены сферы влияния, но гоблинам все мало!
Думаю, так всегда. И если бы я родился магглорожденным, то учился бы я в Гриффиндоре или Хаффлпаффе, восторгался бы великим светлым волшебником — Альбусом Дамблдором, и рассуждал в гостиной факультета о злых и наглых слизеринцах. Тут дело не в том, кто прав, а в том, кто ты.
* * *
-Тихо! — шепотом приказал Малфой Крэббу и Гойлу, которые довольно громко шептались в такой ответственный момент.
Мы крались по лестнице на третий этаж гуськом, у каждого в руках палочка наготове. Мне надолго запомнятся собственные чувства в этот момент — ощущение таинственности, значимости и секретности. Мы делали что-то запрещенное, в тайне ото всех, крались друг за другом и были готовы в любой момент атаковать. Не образно, а на самом деле. Вечером, когда обсуждали план действий, я предложил вырубать Ступефаем всех студентов, которых мы можем встретить еще до того, как они поймут, кого увидели. Чтобы никаких свидетелей нашей вылазки не осталось. Наверно, именно в этот момент я понял, что хочу работать только в Отделе тайн в Министерстве. Чтобы все знали кто я, но никто не мог сказать, чем я занимаюсь. Но… мечты, мечты.
До запретного коридора мы добрались вполне благополучно, так никого и не встретив. Даже обидно, хотелось чтобы все-таки кто-нибудь сегодня получил Ступефай. Так мы были бы такой маленькой бандой, почти настоящей, а не просто студентами, нарушающими правила. У дверей стояли минут пять, все никак не могли решить, что там может быть, и какие заклинания нужно вспоминать. Мне надоело раньше других.
— Алохомора, — произнес я, готовясь использовать более сложные заклинания. Но сработало простейшее отпирающее, — Странно…
— Что именно? — спросила Пэнси.
— Что Алохомора сработала… Ну, — я вздохнул и открыл дверь. — Идем.
Успели войти только я, Малфой и Пэнси. Вышли мы быстро. Оказалось, что там на цепи сидит цербер и явно что-то охраняет. Обычный такой трехголовый цербер, ничего сверхъестественного. А мы-то себе уже понапридумывали всякого! Не то, чтобы пес был не страшным, но мы ожидали увидеть там дракона, огромного змея, но никак не обычную для магического мира, сторожевую собаку.
— Ну, — протянул Драко, — Я ожидал большего… Но все же. Моему отцу о собаке ничего не известно, а директор школы не имеет право не сообщать попечителям о подобном.
— Да! Что они себе позволяют? А если этот пес сорвется с цепи? — поддержала приятеля Пэнси, — Да и ты, Гарри, правильно заметил… Дверь заперта простым Коллопортусом, которым владеет каждый первоклассник! Что-то тут нечисто.
Мы размышляли над странностями содержания сторожевого пса в пустом классе по соседству. До гостиной идти далеко, а поговорить где-то нужно было.
— Он что-то охраняет, — Малфой поджал губы и сощурил глаза, как он всегда делал, когда размышлял.
— Так хорошо охраняет, что дверь не могли нормально закрыть! — Пэнси реагировала на все эмоциональнее остальных.
— Значит в этом и смысл, — предложил я, — приманка, ловушка, что-то такое…
— Мм, это было бы логичнее, — включился в разговор Нотт, — Значит Дамблдор хочет заманить кого-то в ловушку, но кого?
— Нас? — Драко продолжал щурить глаза и смотреть в сторону.
— Не думаю. Гриффиндорцы там были раньше нас. Ему ли не знать об их любопытстве? — мысли у меня в голове путались, и я сам толком не мог понять причин, по которым директор мог бы приготовить кому-то ловушку. — Там действительно что-то спрятано. Но это все равно ловушка! И она для того, кто знает о том, что именно там хранится.
— Странно все это… Но я напишу обо всем отцу! Не имел Дамблдор на это права, не имел!
— Правильно, Драко. Надо проучить Дамблдора! — Пэнси поддержала идею.
— Малфой, ты без отца вообще ничего не можешь что ли? — если меня раздражало сравнение с отцом, то он гордился. Может, не дошел еще до того возраста, когда хочется самому что-то значить в жизни? Возраст ведь не цифра, а самосознание. Мне отец говорил как-то, что чувствует себя пятидесятилетним стариком, уставшим от жизни. А ведь ему только тридцать один! Это грустно, наверно.
— Снейп, ты с ума сошел что ли? Что мы тут можем сделать? А отец может! Хочешь ты отомстить Дамблдору или нет? Ты сам говорил, что твой отец в Азкабане из-за него оказался! — Малфой ухмыльнулся уголком губ. Видимо, задел я его за больное место. Как и он меня. Вот такая вот дружба!
— Может быть, и могли бы. Идемте в гостиную уже, — я первым вышел из кабинета.
Лестница находилась близко от запретного коридора, и идея возникла как-то сама собой. Я отстал от остальных и заглянул туда еще раз. Так же открыл дверь Алохоморой, посмотрел на пса. Захотелось рассмеяться от того, как он медленно соображал, что в его собачью будку посмели проникнуть посторонние. Но времени наблюдать за его мыслительным процессом у меня не было, укушенным быть я не мечтал.
— Бомбарда! Бомбарда! — я сразу же помчался к лестнице. Цербер хоть и явно не из самых умных представителей породы, но все же скоро сообразит, что он свободен.
— Бегите! — я нагнал своих приятелей, которые пока еще, как и пес, не понимали, что происходит. Но тут послышался рев собаки, и, судя по сопутствующим ему звукам, цербер вынес дверь с петель.
— Ааа! — Пэнси сообразила первой, и помчалась вниз по лестнице следом за мной. За ней — все остальные.
Мы бежали до самой гостиной, и успокоились только тогда, когда за нами закрылась дверь. Пес, кажется, свернул где-то на втором этаже, и дальше за нами не гнался. Может оттого, что Пэнси, наконец, перестала кричать?
— Снейп!! Ты… Ты идиот! Что… ты… наделал? — девочка никак не могла отдышаться, но и молчать больше тоже не могла.
— Придумал… как решить… проблему без… отца Драко, — дышать и мне было тяжело, все-таки пробежали мы немаленькое расстояние.
— Ага! И спасибо Мерлину, что нас не загрызли! Ты вообще думай головой, прежде чем делать! — почти кричала Пэнси.
— А если цербер кого-то укусит? — нахмурился Винсент.
— Значит, у Дамблдора будут проблемы, — Малфой ухмыльнулся, — Ты молодец, Гарри. Нормальная идея, все мы живы, хватит тут брюзжать!
— Вы психи! Я иду спать, если усну теперь! — девочка гордо вскинула голову и вышла из гостиной.
— Нам всем бы нужно идти, и завтра утром все умываемся холодной водой. Учителя у нас наблюдательные, будет подозрительно, если почти у всех первокурсников Слизерина будут заспанные лица, — озвучил план утренних действий Драко. — Все, идем. Завтра узнаем, что было.
* * *
За завтраком никто из преподавателей ничего не сказал, как будто ничего и не произошло. Только показалось мне, или нет — не знаю, что Дамблдор, МакГонагалл и даже Гиббон как-то странно приглядываются ко всем студентам. Вычисляют. Я с самым унылым лицом ковырялся в овсяной каше, Малфой ел тост, Нотт периодически зевал. Не помогла ему холодная вода. Паркинсон отсела от нас подальше и что-то обсуждала с Дафной. Уж не мою ли выходку?
Под конец завтрака в Большой зал вошел Люциус Малфой, собственной персоной. Значит, что-то в школе все же случилось ночью. Скоро узнаем. Малфой-старший не стал дожидаться окончания утренней трапезы, и вышел из зала вместе с Дамблдором и МакГонагалл. Много чести, ждать пока они доедят!
— Интересно, что же произошло? — начал рассуждать Драко, по лицу которого, было заметно, что тот факт, что отец даже не подошел к нему, его оскорбил. Хоть он очень старался не показать вида.
— Может быть, кто-нибудь умер, — прошептал я, продолжая ковыряться в невкусной каше. Так странно. В той ситуации с зельем и ожогами гриффиндорца, в случае если бы он умер, я бы себя очень винил. Сейчас — нет. Может быть, все дело в планировании? Когда ты варишь зелье, ты продумываешь все возможные последствия. У меня было много времени, чтобы размышлять. Вчера ночью этого времени у меня не было, я просто сделал то, что пришло в голову. И совесть сама снимает с себя ответственность за те действия, где она просто не успела сообразить.
— Думаю, это мог быть только кто-нибудь из старшекурсников. Они обычно парочками гуляют по ночам, — размышлял Малфой, глядя на свой тост. Может быть, и ему, когда он не выспался, вся еда кажется невкусной, или так только у меня бывает?
— Романтично. Надеюсь, парень героически защищал любовь всей своей жизни… — усмехнулся Нотт.
— До тех пор, пока смерть не разлучила их, — закончил я с самым серьезным видом, но все почему-то засмеялись.
— Пора на защиту идти… Это же надо, такой предмет ведет этот Квиррелл, — презрительно произнес Драко, поднимаясь из-за стола. Квиррелла я тоже не любил. Он мне был противен, как человек. Казался мерзким прихлебателем, в душе проклинающим весь мир… как Филч. Только последний имел на это право. Ну, если не право, а то странно звучит — право ненавидеть мир, то, по крайней мере, причины. А Квиррелл сам по себе ничтожество, хоть от природы ему было дано все. Говорят, он даже раньше не заикался!
По дороге к кабинету защиты, размышления о Квиррелле каким-то странным образом перешли в размышления о моей матери. Не просто так, логика в этом всем была. Если Квиррелл, будучи полукровкой остается ничтожеством, как и большинство грязнокровок, а мой отец не согласился прогнуться под этот режим, то… может и грязнокровки могут не быть этими ничтожествами? Как бы это странно не звучало, но именно в этом несчастном школьном коридоре, плетясь за Малфоем, Крэббом и Гойлом, и доедая по дороге яблоко, я понял, почему не люблю маму, и вообще всех грязнокровок. Им дана магия, как и чистокровным. Пусть, они слабее в этом плане, хоть сейчас все, кто только может, стараются оспорить эту теорию. Это Филчу, другим сквибам и магглам не дана магическая сила, а не им. Если мы откроем учебник истории, и увидим там описания войн, битв… Но никто из грязнокровок не занял хоть какое-то место на страницах этого учебника. Возьмем любую теорию… ее автором всегда окажется чистокровный маг или полукровка. Все грязнокровки, такие как Квиррелл. Они трусливые, они видят, кто их поддерживает, и готовы идти за ним. Не разбираясь, не понимая сути чего-либо. Кем была моя мама? Никем! Она никто, я не могу ее любить, так как я не могу ей гордиться. Неважно, на какой ты стороне в войне, всегда есть солдаты, а есть генералы, как любит говорить отец. Кажется, у магглов такое деление в армии. Отец стремился вверх, пусть не достиг, но он хотел достичь. Она — нет. Ее устраивала роль солдата в Ордене Феникса. Главное найти того, кто тебя не прогонит, ну и, в крайнем случае, заступится — это их устраивает. Какие же люди трусливые и мерзкие! За грязнокровок решают судьбу чистокровные! Они сами для себя ничего не делают, они находят чистокровных, которые сделают все за них. Не смотря на все послабления и общую… как это говорил Люциус Малфой, магглолизацию, сами они этого не добивались. Никогда! Не пытались бороться за свои права, грязнокровок устраивает, что за их права борются чистокровные. Если бы какие-нибудь грязнокровки, как периодически делают гоблины, развязывали войны, пытаясь бороться за свое место в этом мире, я бы их уважал. Пусть и был бы на другой стороне в войне, все же я за сохранение традиций и магической силы, которая в крови у каждого чистокровного, и даже полукровки, но я умею уважать людей с противоположным мнением. Если люди действительно достойны этого уважения.
По этой же причине я не уважаю Крэбба и Гойла, они просто идут за кем-то, обычно за Малфоем, не раздумывая. Даже в той ситуации с цербером. Драко поддержал мое спонтанное решение, Пэнси возмущалась, ей идея не пришлась по душе. А Винсенту и Грегу было все равно, или они не умеют анализировать. Они просто с теми, кто их поддерживает, как и грязнокровки. Но к ним я отношусь лучше… Привык, наверно, с детства.
— Можно Драко, на пару минут, — в кабинет защиты заглянул Люциус Малфой.
— Д-да-да, к-конечно, — отозвался заика-Квиррелл.
Значит, вскоре я узнаю, что же произошло ночью. А в душе какое-то безразличие. Ну, покусала кого-то трехголовая огромная псина, и что с того? Даже обидно стало за свою совесть, что куда-то слиняла в самый ответственный момент. Вернулся Малфой, с одновременно задумчивым и радостным лицом. У него вообще все эмоции на лице часто отображались, когда ему специально не нужно было притворяться.
— Ну и что там произошло? — шепотом поинтересовался я.
— Ха! Две новости, плохая и хорошая.
— Давай с плохой.
— Отец догадался, что это мы… Или в мыслях прочитал, но я не заметил вмешательства. Он спросил, не мог ли я ему написать, сообщить о цербере. И вообще, сказал, что мы идиоты, раз так рисковали. Но я ему не стал говорить, что это твоя идея была. У тебя отец строгий.
Ну, спасибо, Малфой. Сделал доброе дело. На самом деле ему просто неприятно, что идеи мои, и реализовывает их не он, а благородные чувства тут не при чем. Мой отец, конечно, поругал бы меня, но ничего страшного бы не произошло. А так, как бы Люциус не злился, он думает, что его сын такой молодец. Всех собрал, все придумал… Малфои, чтоб их!
— Ну, а хорошая новость?
— А тут для кого как, — ухмыльнулся Драко, — для директора хорошая новость, что никто не умер и ему вынесли только предупреждение, для нас — цербер покусал Лонгботтома и еще какого-то пятикурсника из Равенкло. Они сейчас в Больничном крыле. А вот будут знать, как правила нарушать! Интересно… что Лонгботтом делал у библиотеки ночью? Не эссе же пришел дописывать…
— Они что-то ищут — Лонгботтом, Уизли и Грейнджер. Я это уже замечал, в библиотеке все книги по современной истории сгребают и листают. Думаю, ищут упоминание конкретного человека…
— И ночью тоже? Это уже интересно… Как бы узнать?
— Драко, тебе лишь бы все узнать! — прошептала Пэнси, которая сидела за следующей партой, и слушала весь разговор. — Собаки тебе мало было?
— Конечно мало! — вскинул брови Малфой и повернулся к Пэнси. — Жизнь — это знания! — тоном мудрого старца закончил он, так что и я, и Пэнси тихо рассмеялись.
|
|
|
| Азриль | Дата: Понедельник, 05.11.2012, 02:46 | Сообщение # 13 |
|
РетроПаладин
Сообщений: 547
| Ухх какая глава....
|
|
| Shtorm | Дата: Вторник, 06.11.2012, 13:57 | Сообщение # 14 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
|  Класс. Интересно знать, собачка что-нибудь откусила Лонгботтому?
|
|
| Nomad | Дата: Пятница, 07.12.2012, 15:04 | Сообщение # 15 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Глава 6
— Нет, вы представляете, они подошли к гриффиндорцам с инициативой устроить межфакультетские бои в снежки, а те взяли и закидали их снегом! — возмущался Драко, в своей манере. Уверен, из него вышел бы неплохой политик. Я вот не умел так эмоционально передавать несправедливость, чтобы слушатели ее не только понимали, но и чувствовали. Его интонация не давала повода для малейших сомнений.
— Инициатива наказуема, Драко, — высказал я свое мнение, — даже если это инициатива перемирия!
— Просто странно. Слизеринцы первые подходят с интересным предложением, и гриффиндорцы вот так реагируют. И не их ли Дамблдор всегда взывает к дружбе и поиску взаимопонимания? Да они не готовы сделать даже малейший шаг к этому самому взаимопониманию! — Малфою произошедшее совсем не нравилось.
Ну, а собственно, что произошло? Да, ничего особенного. Просто третьекурсники предложили идею — сыграть в снежки факультетами. Как раз несколько дней назад снег выпал. У нас на факультете идею поддержали, действительно ведь интересно. В такое время года квиддича нет, что-то вроде альтернативных зимних соревнований. Правда, я бы был болельщиком, не люблю снежки. Так вот, эти третьекурсники подошли к третьему же курсу Гриффиндора с таким предложением. А как раз там учатся близнецы из, обожаемой всеми слизеринцами, семьи Уизли, которые сказали, что они согласны, и соревнования начинаются прямо сейчас. После чего стали закидывать снежками двоих наших, которые и были инициативной группой. Идею близнецов, находящиеся во дворе гриффиндорцы разных курсов, восприняли на ура и поддержали. В итоге двое слизеринцев вечером того дня попали в Больничное крыло с простудой и пили перцовое зелье. Ничего криминального, полагаю, эти Уизли о последствиях не думали, просто решили так пошутить. Признаю, шутка не самая лучшая, но Драко эту историю популяризировал, выставил слизеринцев готовыми к примирению с другими факультетами, а гриффиндорцев — невежественными оккупантами власти в Хогвартсе! Говорю же, политик из него выйдет неплохой.
И теперь мы в составе двадцати шести человек идем во двор, а Малфой все продолжает вещать. А идем мы, собственно говоря, мстить. Увидели во дворе Уизли, в количестве трех штук, их друга-третьекурсника, Лонгботтома, Грейнджер и еще какую-то девочку. Кто-то из наших сказал, что она на четвертом курсе. Вот Драко и собрал всех, кого только смог найти, чтобы возмездие за унижение представителей великого факультета Слизерина свершилось.
Я брел позади, не мечтал я что-то о мести, не мечтал. О другом вот мечтал, помню… И если мстить, то уж точно по-другому. Это какая-то детская выходка получается. Но я все равно решил пойти, если не поучаствовать, то посмотреть на представление. Должно быть, со стороны это действительно выглядит забавно, и когда-нибудь в шестьдесят лет, сидя у камина со своим внуком, если такой найдется, я буду вспоминать, как мы "мстили" гриффиндорцам. Но, собственно говоря, шел я не за воспоминаниями для будущего, а для того, чтобы чувствовать себя нормальным, обычным. Все идут, всем идея кажется приемлемой, кроме меня, значит что-то не так во мне. И вот я задумался, что… Вывод сделал неутешительный — я не умею радоваться мелочам, простым детским забавам. Игра в снежки вот меня вообще не прельщает. А нужно! Я никому, естественно, ничем не обязан… Для себя нужно это. Чтобы чувствовать себя живым, простым ребенком, у которого есть любящий отец, дом, друзья и безумные детские идеи. Что я так много думаю о будущем, о странной жизни… Зачем? Мне от этого проще? Нет. Кому-то есть до этого дело? Нет. Ведь по большому счету у меня все хорошо. Да, я сын Пожирателя смерти, да, моя мать — не самая храбрая женщина, изменявшая своему мужу, да, я полукровка. Но не все ли равно? У меня все нормально. Мне есть, где жить, что есть, во что одеваться, меня принимают в чистокровном обществе… И пусть у меня меньше возможностей, и дом мой — маггловский, а не древний родовой, и мантия у меня далеко не самая хорошая. Кому какая разница? Для меня она есть, а вот тому же Малфою нет до меня и моих проблем никакого дела. И вот, вышло так, что иду я на эту "месть" уверенный в том, что это все бессмысленно, и я занимаюсь самообманом. Все, действительно, плохо. И не ждет меня прекрасное будущее, отец устал от жизни, и если бы не я, то убил бы он Джеймса Поттера и был бы счастливее в Азкабане, чем сейчас на свободе, когда он чувствует себя никем. Но мне надо быть нормальным. Надо!
Малфой вышел во двор в числе первых, рядом с ним были не Крэбб и Гойл, а трое старшекурсников. Их всех я знал уже довольно долго, но из-за разницы в возрасте мы не общались. Драко прищурился, оценил обстановку.
— Эй, держи подарок! — все-таки Малфой еще не в том возрасте, чтобы вести за собой людей, и эту фразу выкрикнул четверокурсник, кинув приличный ком снега магическим способом прямо в лицо, обернувшемуся на крик Рону Уизли. Попал.
После этого закидывать гриффиндорцев снегом стали все. Нас больше, снега много… Весело, наверно. Хотя, поведение нашего героя порадовало. Лонгботтом стоял немного в стороне от других, слабо старался защищаться, и даже не кричал всякие оскорбления, в отличие от своего приятеля Уизли. Тот ругался отменно, даже лучше его братьев. Но удивило меня не это. Все они постарались как-то скучковаться и отвечать, но не Лонгботтом. Тот остался стоять, где стоял. Тоже одиночка по жизни, как и я… Чтоб его черти ночью утащили! Я уже себя с ним сравнивать начал. Бесит!
— Агуаменти! — откуда злость-то во мне появилась? Лишь из-за того, что мысль о некоторой схожести в голове возникла? Или я сам по себе такой? — Глациус!
Эффект был красивым! Передо мной стояла ледяная статуя, какие на Рождество ставят в Косом переулке и в Хогсмиде. Все слизеринцы, вышедшие мстить оценили мое творчество, и стали так же стараться обливать гриффиндорцев водой, а после, превращать воду в лед, но такого больше не было, наши "противники" успевали уворачиваться от воды. В итоге у одного из близнецов был заморожен рукав мантии, у другого волосы, у Грейнджер мантия со спины, а Рону досталось больше всего, он как-то успевал уворачиваться от замораживающих заклинаний, но при этом весь был облит водой. Хотя мокрые были все, просто не так сильно. Гриффиндорцы начали действовать, так же как и мы, но не успели войти во вкус.
— Прекратить! — послышался голос МакГонагалл. Пришла — таки кошка на выручку своих котят.
* * *
— Это было крайне нехорошо с вашей стороны. И жестоко. Кто вообще додумался на холоде обливать людей водой? — спросил Дамблдор. В его кабинете было тесно нам всем… всем слизеринцам. Интересно, а те, кто закидали снегом наших "миротворцев" так же побывали здесь, или им все с рук сходит?
— Ну я, — чистосердечное признание со стороны слизеринца — пусть порадуется!
— И ты, Гарри, понимал, что это жестоко? Ведь они могли серьезно заболеть, благо, все обошлось лишь приемом перцового зелья, — весь такой добродушный дедушка, на столе конфеты в стеклянной вазочке, пустая чашка от чая и открытая книга, вот она — тяжелая директорская работа! Противно!
— Прекрасно понимал, — абсолютное равнодушие в голосе, и пусть хоть лигелименцией проверят, не скажу сегодня ни слова лжи. Хотя мог бы, на таком уровне я окклюменцией владею, меня отец учил.
— Гарри, каждому человеку в жизни приходится делать выбор. Рано или поздно и тебе придется его сделать, и я хочу, чтобы ты сейчас просто задумался над тем, что значит "правильно", а что "выгодно".
Я смотрел на красную птицу, в честь которой Дамблдор назвал свою организацию. Это ж надо так любить своего питомца. А если бы его любимцем была жаба, то он создал бы Орден Жабы? Захотелось рассмеяться, но я честно постарался задуматься над этим правильно/выгодно. Понял, что в моем случае нет ни того, ни другого. А вот что есть — неизвестно. Но что-то должно быть, все не бывает так просто. А зачем отец дружит с Люциусом Малфоем? Так правильно? Абсолютно точно, нет. Выгодно? Тоже вряд ли, только если совсем немного…
— А если выбора нет? — я изогнул бровь и ухмыльнулся лишь уголком губ. Увидел себя в зеркальном отражении книжных полок. С этой ухмылкой я хоть на человека похож! А не на бледную, и одновременно черную тень человека. Хотя, голову вчера вечером я зря не помыл… Ну, да ладно.
— Выбор есть всегда, Гарри, — тихо, почти шепотом произнес Дамблдор, глядя прямо мне в глаза своим открытым и каким-то одновременно мудрым и детским взглядом, — у тебя мамины глаза.
— О, это все, что осталось от моей матери будущему поколению — глаза. А почему это все? Она ведь сделала правильный выбор в свое время, не так ли? Как и Джеймс Поттер… Они ведь были такими правильными! А потом ее, наверно, кто-то снегом закидал, она мозг простудила, и связалась с неправильным Северусом Снейпом. И так уж вышло, что именно этот неправильный Северус Снейп учил меня читать и писать, покупал мне игрушки, готовил обеды, наряжал для меня елку, а не она. А все потому, что правильный Джеймс Поттер способен убивать так же, как и любой неправильный Пожиратель смерти!
— Ты не любишь свою маму? — моя речь на долю секунды выбила Дамблдора из колеи, если судить по его взгляду. Отец маму любил, директор ожидал, что ему удалось воспитать это чувство и во мне, и осталось ему лишь изменить мой взгляд на ее прекрасный образ. Не выйдет, уважаемый!
— Как можно любить человека, которого не знаешь? — не особо эмоционально удивился я.
— В следующий раз мы, как и гриффиндорцы, просто закидаем снегом тех, кто подойдет к нам с предложением перемирия, и желанием наладить межфакультетские отношения! — вмешался Драко. Сидел он в кресле, закинув ногу на ногу, и надменно разглядывал интерьер круглой комнаты.
— Ах, как часто мы недопонимаем друг друга… — вздохнул директор, казалось, что он действительно переживает. Такой вот добродушный старец, искренне желающий этого перемирия.
— Ага, видимо, наши говорить разучились. Ну-ну, — ухмыльнулся Малфой, давая понять Дамблдору, что в случайную ошибку и недопонимание не верит.
— Назначайте уже наказание, все равно ведь ваши мстить будут. Месть, знаете ли, свойственна всем людям, — мне надоел этот фарс.
— Может, вы в чем-то и правы, но во многом и ошибаетесь, — директор посмотрел мне прямо в глаза.
Что он видит во мне? Сравнивает с Лонгботтомом, с отцом, с матерью? Мне действительно хотелось это знать. Сам я думал, что видит он во мне отца, только другого, такого, каким бы он мог быть. Меня воспитывали в любви, пусть и своеобразной, у меня было все необходимое, несмотря на относительную бедность. Мне покупали книги, обучали всему. Отец поступал в школу другим… Мой дед был магглом и ненавидел все, связанное с волшебством. Да и сына своего он, казалось, ненавидел. Одевали его в детстве в то, что найдется в шкафу, книги в доме были редкостью. Все знания о магии он получал от матери, а когда ему пришло письмо из Хогвартса — в доме случился скандал. Дед не хотел отпускать отца в школу и не выделил на это ни кната. Вот и поступил в школу маленький Северус Снейп в мантиях, купленных в магазине подержанных вещей, со старыми учебниками и с палочкой своей матери. Скромный ребенок, у которого нет друзей на факультете, зато есть все, за что на этом факультете могут не любить: отец-маггл, бедность, незнание традиций магического мира. Я похож на отца, но я другой. Здесь мое место. Не самое лучшее, но все же мое. И отца многие уважают, не все же такие, как Малфой. Вот Гиббон — так точно уважает, равняется на него, хочет быть таким же хорошим зельеваром. У меня другая жизнь. Но это я так думаю, а мысли Дамблдора для меня загадка.
— Вас ждет две недели отработок у Филча. Всех. Можете идти, — тихо произнес директор.
— И на этом спасибо, благо не у Хагрида, — пробормотал себе под нос Малфой, и мы удалились из тесного, для такого количества человек, кабинета.
Сейчас, в этой круглой комнате, увешанной портретам умерших директоров, лишь десятая часть из которых были выходцами из Слизерина, обставленной книгами, такой уютной и чужой, я, как некогда Малфой в поезде, расставил приоритеты. Открыто заявил, что не люблю свою мать, что не изменю свои, какие — никакие, но уже сложившиеся к одиннадцати годам, принципы. И как бы я не относился к Драко, как бы я не считал его задирой, высокомерным и напыщенным индюком, именно в его обществе мое место. Так решил отец, а он не может ошибаться. Именно в кабинете директора я задумался над тем, какой путь пришлось пройти мальчику-полукровке в старых мантиях и больших рубашках, некогда принадлежавших даже не моему прадедушке, а скорее, прабабушке, если судить по детским фотографиям отца, чтобы быть хотя бы тем, кем он является сейчас. Мой путь начинается не с самого дна, не с самого низа, я в середине. И мой путь до середины проделал не я, а отец. Для моего и своего будущего. Он тогда знал, чего хочет от жизни, пора и мне для себя все решить.
* * *
Мы ехали в Хогвартс-экспрессе в третьем вагоне — одном из слизеринских. Второй и третий всегда принадлежали нашему факультету, было здесь такое негласное правило. Старшекурсники всегда занимали второй, младшие — третий. Какая странная социальная градация в каком-то маггловском поезде! Самыми престижными были первые вагоны. Попасть в самый первый могли только старосты и капитаны факультетских команд, второй и третий принадлежали нам, при том, что увереннее всех в школе чувствовали себя именно гриффиндорцы. Выходит, что наш поезд — маленький прообраз жизни. Власть в Министерстве принадлежит выходцам из Гриффиндора и Хаффлпаффа, но с мнением бывших слизеринцев, таких как Малфои, Нотты, Гринграссы — считаются. Странно все это…
— О чем задумался, Снейп? — весело спросила Пэнси, и я понял, что уже минут пять смотрю в одну точку.
— О жизни, о чем еще?
— Вот только не начинай, у нас уже есть один великий мыслитель!
— А вот не надо тут… — вмешался в разговор Малфой
— Умерь самооценку, Драко. Я о нашем великолепном Дамблдоре, ты еще не дорос до такого. — Пэнси была почему-то единственным человеком, высказывавшим Малфою все, что она о нем думает. Я бы тоже мог, но зачем? Он полезный и не глупый…
— Ой, Пэнси, я понял, ты у нас — великий обломщик, — усмехнулся Драко, — давайте лучше во что-нибудь поиграем?
— Фо фто? — спросил Крэбб, который в этот момент ел бутерброды.
— Уж точно не в твои любимые плюй-камни! — презрительно заметил Малфой, — в такие плебейские игры мы здесь играть не будем. У меня есть идея! Можно поиграть в шпионов. Мы попросим кого-нибудь из старших наложить на нас дезиллюминационные чары, и разойдемся по вагонам. Через час снова встретимся в нашем купе, и будем рассказывать друг другу то, что услышали. Можно притаиться у открытых купе. Заходить слишком опасно.
— Что за бред? — скривилась Пэнси, — Тебя так сильно интересуют хогвартские сплетни? Уверена, если подслушивать за старшекурсниками, то мы услышим, кто с кем ходил в Хогсмид, кто кому нравится, и прочий бред.
— Ну и что? Мы же играем! У кого будет более ценная информация, тот выиграет. Разобьемся по командам. Я с Гарри, Крэбб с Гойлом, а ты с Ноттом.
— Плохая идея, Драко, — пара Крэбб и Гойл — действительно не самый лучший вариант, — надо команды другие делать.
— Почему? — Малфой внимательно посмотрел на меня, я скосил глаза в сторону Гойла, и, кажется, до Драко дошло, — давайте, я буду с Грегом, Гарри с Винсентом, а Пэнси с Тедом, идет?
— Ну ладно. Я пойду в вагон к равенкловцам, всегда было интересно, они кроме книг еще о чем-то говорят… — заявила Пэнси.
После того, как вопрос с командами был решен, мы стали спорить о том, кто в какой вагон направляется. Все, понятное дело, хотели узнать сплетни главных наших противников — гриффиндорцев. А самое пикантное в этом деле — купе, в котором ехал Лонгботтом, Драко не хотел уступать никому. В итоге было решено, что мы с Крэббом так же направляемся в гриффиндорский вагон, но к старшим курсам. У меня весь интерес к игре пропал сразу, все, что меня может интересовать, узнать не выйдет.
Дезиллюминационные чары на нас наложила Каролина Роули, правда, она долго удивлялась и не могла понять, зачем нам это. Вот еще одно доказательство слов отца. На факультеты распределяют не по чертам характера, а просто так, по желанию. С такой тягой к приключениям Малфою — самое место в Гриффиндоре, но если ему об этом сказать, обидится же. Он-то себя считает очень расчетливым, а постоянно так и норовит найти какие-нибудь приключения.
Спустя час мы с Винсентом не узнали ничего интересного, разве что, где находится кухня Хогвартса. Крэбб очень обрадовался этому новому знанию, покушать он любил. Еще услышали сплетню о том, что самому старшему Уизли, имени которого я не знаю, нравится староста Равенкло, но это уже совсем скучная новость. Вернулись мы раньше, чем через час, и все из-за Винса. Он умудрился прищемить себе руку дверью между вагонами, и стал громко визжать и возмущаться. Пришлось вырубить Ступефаем, проходящую мимо, девушку из Хаффлпаффа, наложить Силенцио на Крэбба, и тащить его в наше купе. Вот, собственно говоря, причина того, почему команда Крэбб-Гойл не выжила бы в суровых шпионских условиях.
Дезиллюминационные чары я снял простым Фините Инкантатем, видимо, они были не самого лучшего качества. Я всегда знал, что если хочешь, чтобы все было сделано качественно — сделай это сам! Надо заняться изучением разных полезных заклинаний на каникулах.
— А вот и мы, — на пороге купе, судя по голосу, появился Малфой, но видеть его я пока еще не мог, — мы такое узнали! Как эти проклятые чары снять?
— Фините Инкантатем, — вяло произнес я, указав палочкой туда, откуда слышал голос.
— И всего-то? Глупые чары. А где Пэнси и Тед? Фините Инкантатем, — Малфой снял заклинание с Грега.
— Еще не пришли, — пожал я плечами.
— И что может быть интересного у равенкловцев?
— А вот и может! — произнесла Пенси и захлопнула дверь.
— Ааа, — ты мне палец прищемила! — где-то у самой двери начал возмущаться Тед.
— Значит все в сборе. Фините Инкантатем, — Драко, казалось, нащупал Пэнси палочкой, прежде чем произнести контрзаклинание. Ну, если судить по ее немного презрительной ухмылке, с которой она посмотрела на Малфоя и его палочку.
— Все, рассаживаемся и рассказываем, — Тед, который снял заклинание сам с себя, уселся за стол и взял булочку Крэбба. У него все равно их много.
— Я начну! — эх, женщины. Не терпится им выговорится. — Оказывается в Равенкло всех желающих, старшекурсники учат основам алхимии, отсроченного колдовства и колдовства на расстоянии. У них традиция такая, всегда старшие учат младших, так уже много поколений. Интересно, почему у нас нет таких предметов в Хогвартсе? Это же не темная магия!
— А что такое это отсроченное колдовство и это, как там второе было? — спросил Грег с набитым ртом, и он, кстати, так же ел булочки Винсента.
— У нас просто не принято учить людей тому, что может быть хоть немного опасным, вот и все. Отсроченное колдовство — сложная штука, — начал объяснять я, — читал об этом. Ты произносишь заклинание сейчас, а начнет действовать оно, к примеру, через два дня. Если его освоить и использовать в преступных целях… Вычислить виновного практически невозможно будет. Вот наши доблестные власти и боятся. То же и с колдовством на расстоянии, это раздел ритуальной магии. Ими мало кто владеет, уверен, что старшекурсники из Равенкло, если чему-то и научат, максимум, на человека можно будет на расстоянии наслать насморк.
— А в программе этого даже в теории нет! Ты в какой книге все вычитал? — спросил Тед, который очень заинтересовался этим вопросом, судя по выражению лица. Между бровей легла складка, а темная прядь волос, упавшая на глаза, казалось, ему даже не мешала. Сильно, видимо, задумался.
— "Сложнейшие разделы трансфигурации и ритуалистики. Теория сложных малоупотребимых заклинаний" Марка Силбрега. Дома у меня была, отцовская книга, — надо же, даже название в голове возникло, а ведь до того, как Тед задал вопрос, я его не помнил. Вот же странная штука — память!
— Ты дома всегда только читаешь? — удивился Грег.
— Нет, — да, если подумать… Странно, но я действительно дома почти все время читаю, это в Хогвартсе как-то все некогда.
— А мы узнали, что того цербера зовут Пушок, и он охраняет что-то, принадлежащее Николасу Фламелю! — Драко больше не мог терпеть, поэтому почти прокричал эту фразу, так сильно ему хотелось высказаться.
— Фламелю? День алхимии какой-то! — то равенкловцы изучающие алхимию, то Фламель…
— И что это может быть? — Пэнси почесала лоб, размышляя.
— Да что угодно! Хоть наручные часы его прадедушки! Не философский же камень он там хранит, в самом деле, — мне эта информация не показалась ценной. Даже Пэнси и Тед у равенкловцев узнали больше полезного.
— А вдруг камень? — спросил Драко.
— Ага, вместе с инструкцией по применению. Малфой, не строй из себя идиота! — Паркинсон, как всегда, была категорична в суждениях, — И из Фламеля идиота не делай, зачем ему держать такую вещь в школе, где этот камень будет охраняться цербером, которого и первокурсники выпустить могут. Кстати, цербера ведь из школы должны были убрать, нет?
— Нет, Дамблдор выбил разрешение у Попечительского совета, только с ограничениями. И теперь там цепь, которую Бомбардой не сорвать. Чертов старик, даже попечители с его мнением считаться должны! — Драко, казалось, аж позеленел от злости.
— И его власть, и его влияние ограничены. Не может быть иначе, — не может ведь? Я думаю, что властью в полной мере не обладает никто, ей никто никогда не обладал, и не будет обладать. Как-то так.
— Безграничного ничего не бывает, это и хаффлпаффцам понятно! — произнес Малфой так, будто студенты Хаффлпаффа вообще не люди.
— А Вселенная? — изогнула бровь Пэнси, и усмехнулась.
— А мы теперь знаем где находится кухня! — очень к месту произнес Крэбб, все пару секунд смотрели на него, а потом дружно засмеялись.
В итоге, выиграла наша с ним команда, информация от команды Драко и Грега была признана гриффиндорскими домыслами, да и вообще не важной. А вот кухня — другое дело!
* * *
Я сидел за столом в своей комнате. Мы с отцом только что вернулись с вечера у Малфоев. Я, наконец, снял свою ужасную парадную мантию, но переодеваться не стал. Лень. Ведь бывает такое, когда очень сильно хочешь спать, у тебя нет сил подняться, принять душ, одеть пижаму и лечь… Или так только со мной бывает? Я буквально засыпал, но знал, что буду сидеть так еще минимум час, пока, наконец, не соберусь с силами и не заставлю себя подняться.
Передо мной лежал лист пергамента, перо, свеча. Чувствовал себя, не к месту, членом какого-то тайного общества. Ну а что? Сижу вот, в белой рубашке с галстуком, в идеально выглаженных брюках, передо мной старый маггловский стол, темные шторы, полумрак. Идеальная обстановка для размышлений. И я размышлял… О том, что же все-таки задумал Дамблдор, ведь цербер не случайно в школе оказался. Я взял перо. Итак, что мы имеем… Запретный коридор для всех, кто не хочет умереть самой страшной смертью. Трехголовый пес по кличке Пушок, если Драко не соврал, в этом коридоре. Дальше явно что-то есть, цербер что-то должен охранять. Что? Нечто, принадлежащее Николасу Фламелю? Ага, может его грязные носки в память потомкам? Не может в школе находиться что-либо действительно ценное! Нет, в школе, конечно, ценных вещей предостаточно, но их же никто в запретных коридорах не прячет. Ну, точно, Моргана Дамблдора побери, ловушка! Но для кого или для чего? Не верю я в подобные случайности, наш директор, конечно, псих, но не настолько.
— Поднимайся, Гарри! Вставай живо!
Я сплю, или уже нет? Почему подушка такая жесткая? В запретном коридоре действительно находится философский камень, или мне это все приснилось? Есть только один способ узнать…
— Ну, и как это понимать? — я открыл глаза, силуэт отца возвышался надо мной, руки скрещены, бровь изогнута, недоволен значит, — удобно спать за столом? И до которого часа, интересно, ты не тут сидел, пока не уснул?
Если отец сам пришел в мою комнату, следовательно, не просыпался я долго.
— Сколько времени?
— Половина второго, завтрак ты уже проспал.
— А он был вкусным?
— Не знаю, я его не готовил и не ел, — усмехнулся отец, — в душ иди.
У отца настроение нормальное, это радует. Значит, есть большой заказ на зелья, или он что-то свое придумал. А, может быть, книгу интересную смог купить… Отца своего я знаю, у него просто так настроение хорошим быть не может, должно что-то произойти. А вот плохим — запросто!
Я спустился уже, получается, на обед. Отец поставил на стол жареные куриные ножки, салат и запеченный картофель. Люблю еду, приготовленную им. Говорят, чтобы вкусно готовить, человек должен любить готовить. Чушь! Отец это ненавидит, а готовит все равно вкусно. И делать зелья по стандартным рецептам он не любит, но все равно делает их лучше других. Я считаю, что человек либо умеет что-то делать, либо нет, и неважно, нравится ли ему это делать.
Сидели за столом молча, я смотрел на отца, он смотрел в окно. Пейзаж там не особо интересный — старый маггловский детский двор с качелями, но, наверно, ему этот пейзаж что-то напоминает. Что-то личное, из его детства. Для меня вот не существует таких памятных мест. Не двор Малфоев же им считать? Да и какие у меня с ним связаны воспоминания? Как я с метлы упал? А вот для отца этот двор — место, где он мечтал, как поступит в Хогвартс, как у него впереди вся жизнь, полная интересных событий, как в этой жизни он станет кем-то важным, значимым. Прекрасно, что люди не знают своего будущего! А когда он учился в школе, Дамблдор нигде церберов не прятал?
— Пап… — я замолчал, не знал, хочу ли поделиться с ним своими мыслями насчет этого коридора.
— Что? — только через пару секунд спросил он.
— Тебе Люциус Малфой же, наверно, говорил, что Дамблдор закрыл коридор на третьем этаже, и в этом коридоре цербер — Пушок.
— Вы, я смотрю, успели с ним познакомиться, — язвительно ответил он, — конечно, я в курсе. Но решил не портить тебе каникулы нравоучениями и лекциями о том, что прежде чем что-то сделать, надо проверить, в рабочем ли состоянии твои мозги!
— Да, знаю. Но я не об этом. Просто, как ты думаешь — это ловушка?
— Если Дамблдор окончательно не сошел с ума с момента последней нашей встречи, то цербер там не просто так. Но я не уверен, ему давно пора было показаться в клинике Святого Мунго, — презрительно прокомментировал отец мою догадку.
— Но для кого? Что там может быть спрятано? Драко услышал, как гриффиндорцы говорили, что там спрятано что-то, принадлежащее Николасу Фламелю.
— Ага, они бы еще сказали, что там философский камень!
— Я тоже подумал, что это бред. Но ведь все не просто так!
— Значит, Дамблдору нужно, чтобы кто-то постарался достать то, что там находится. Ради этого он бы даже камень мог у Фламеля попросить. Они вроде как неплохо общались. Только вот, Гарри, тебе-то какое до этого всего дело?
— Просто интерес, — пожал я плечами.
— Не лезь не в свое дело! Если это, действительно, ловушка, то неизвестно для кого, и какие будут последствия. Даже если Драко этим заинтересуется, пообещай, что не станешь вмешиваться. Просто пообещай.
Я посмотрел в глаза своему отцу. Такие же как мои, только черные. Я не люблю смотреть ему в глаза, мне всегда кажется, будто он заглядывает в душу… А в уголках этих глаз уже проявляются маленькие морщинки. Я такой же, как он, волосы спадают почти до плеч, черная рубашка и черные брюки. Мы очень похожи, но я не он! Я другой человек, и у меня своя жизнь! Неужели он сам не делал никогда глупостей? А если сидеть на месте, ничего не предпринимать, то жизнь не изменится. А мне всегда говорят, не делай это, пообещай, что не будешь делать этого. Мне на месте сесть и не двигаться? Тогда жизнь остановится! А меня моя жизнь не устраивает. И отца его жизнь не устраивает. Он несчастен, а я не хочу быть несчастным. Но отец — самый близкий мне человек…
— Не буду ничего обещать, а лгать тебе я не хочу, правда…
Отец приподнял брови, и посмотрел на меня, как на умалишенного. Ну и пусть смотрит! Зато я не соврал…
|
|
| Shtorm | Дата: Среда, 12.12.2012, 14:16 | Сообщение # 16 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| Quote (Nomad) — Не лезь не в свое дело!
Хреново то, что при любом раскладе все завязывается на Гаррике. Поэтому обещай не обещай, а встревать в это дело придется
|
|
| Олюся | Дата: Среда, 23.01.2013, 22:39 | Сообщение # 17 |
Черный дракон
Сообщений: 2895
| Уважаемы ПЧ!
Те, кто может временно исполнять обязанности Nomadа по выкладке обновлений в данной теме, просьба осуществлять их. Nomad с сегодняшнего дня на больничном.
С уважением,
Олюся.
|
|
| Kaino | Дата: Вторник, 03.12.2013, 14:45 | Сообщение # 18 |
|
Подросток
Сообщений: 8
| Жаль. продолжения нет и не предвидится 
|
|
| Shtorm | Дата: Среда, 04.12.2013, 06:15 | Сообщение # 19 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| Цитата Kaino (  ) Жаль. продолжения нет и не предвидится
Выздоровит и будет продолжения. Для отчаяния нет причин
|
|
| Kaino | Дата: Пятница, 20.12.2013, 19:10 | Сообщение # 20 |
|
Подросток
Сообщений: 8
| Цитата Shtorm ( ) Выздоровит и будет продолжения. Для отчаяния нет причин
На фанфиксе Другие роли тоже выкладывали. 1 курс 6 глав потом замёрс. Автор начал выкладывать заново но с 5го курса - главы 3 выложил, а недавно удалил вообще фик
|
|
| Jeka_R | Дата: Пятница, 20.12.2013, 20:11 | Сообщение # 21 |
Патриарх эльфов тьмы
Сообщений: 1499
| Цитата Shtorm ( ) Выздоровит и будет продолжения. Для отчаяния нет причин
кто выздоровит? Это Номад на больничном был (и до сих пор Оо), а автор фик сначала вообще переделать решила, а сейчас и вовсе обиделась на администрацию ПФ и заморозила все свои работы, и судя по всему на других ресурсах она тоже не собирается выкладывать проды.
|
|
|
|
|
Автор - восходящая звезда нашего фандома и весьма трудолюбивая, что я лично ставлю наравне с талантом. Спросил, не помешает ли этот фик продолжению "Моя жизнь - моя игра"? Ответила что мешает загруженность на работе, а такую работу надо бросать… Вот это по нашему, по фикомански! 
Удивила кандидатура декана Слизерина и зельевара. Разве Гиббон не был пожирателем в каноне?
