Армия Запретного леса

- Где ты, негодный мальчишка?! Немедленно уберись на кухне! - гневный крик Вернона Дурсля разнесся по дому.
Этот чрезвычайно тучный мужчина поднялся из-за стола, и стул, до этого момента им занимаемый, казалось, скрипнул от облегчения.

- Я здесь, мистер, - раздался тихий голос, и маленький мальчик появился в дверном проеме. Одетый в одну лишь широкую растянутую футболку непонятного цвета, едва прикрывающую костлявые коленки. Черные волосы ребенка торчали во все стороны, отчего его и без того тоненькая, словно цыплячья, шейка и острые плечики казались еще более хрупкими. Вены были видны через просвечивающуюся полупрозрачную кожу рук и ног. Сквозь полупрозрачную кожу рук и ног были видны едва заметные нити вен.

Сам мальчик был слишком бледен. Складывалось впечатление, что он никогда не видел солнечного света, что, впрочем, отчасти являлось правдой. И лишь зеленые глаза были единственным ярким пятном, выделяющимся на общем сером фоне.

Теребя в руках край футболки, мальчик упорно смотрел в пол, не поднимая глаз на нависшего над ним мужчину. Лицо Вернона медленно наливалось кровью: как же он ненавидел этого подкидыша! Но на содержание ненормального мальчишки давали деньги, причем, очень хорошие. На них Дурсль смог открыть собственную фирму, что, впрочем, не уменьшало отвращения к ребенку, один вид которого приводил мужчину в бешенство.

От первого удара мальчик упал на пол, где тут же сжался в комочек и замер, обхватив руками колени и мелко вздрагивая. Он зажмурился, услышав рядом тяжелое дыхание дяди.

- Я выбью из тебя эти ненормальные штучки! - прорычал Вернон, пыхтя и вытаскивая ремень из пояса брюк. Похожие на сардельки пальцы с трудом справлялись с подобной задачей, что еще сильнее разъярило мужчину. - Уничтожу эту дурь! - Дурсль замахнулся ремнем для удара.

Вчера Петуния Дурсль, жена Вернона, наконец-то остригла эти торчащие во все стороны космы мальчишки, но они каким-то непостижимым образом отрасли за одну ночь. И сегодня мистер Дурсль, настроение которого было ужасным после сорвавшейся сделки, нашел повод и мишень для вымещения своей злости.

Удар, еще один… Они ранили тонкую кожу, оставляли красные полосы на маленьком, крупно дрожащем тельце.

Мальчик не кричал, а лишь всхлипывал и глотал слезы от беспомощности. Это ещё больше разъярило Дурсля.

Свист ремня, удар…

Прошло довольно много времени, прежде чем Вернон выдохся. Брезгливо швырнув мальчишку в чулан, мужчина удовлетворенно улыбнулся и, заперев дверь, направился в душ.

***

Тихо всхлипывающего ребенка заботливо принял в свои объятья полумрак старого чулана. Паутина на потолке, старое ведро, облезший веник и швабра тускло освещались узкой полоской проникающего из-под двери света. Лишь тонкая подстилка, да банка с испражнениями указывали на то, что это «помещение» уже долгие пять лет является единственным приютом маленького мальчика.

Никому ненужный!
Неправильный!
Урод!
Ненормальный!

- Эти слова сопровождали его с самого раннего детства.
Ребенок не знал, почему с ним происходят эти странные вещи, так пугающие и одновременно злящие взрослых. Мальчик почти физически ощущал страх, животный ужас, исходящий от Дурслей, заполняющий в такие моменты всё окружающее пространство.

Но он ведь хотел… искренне хотел быть хорошим. Хотел, чтобы его любили, хоть сотой частью того, как любили Дадли, его двоюродного брата. Но нет…
«Ненормальный», - слово, как диагноз.

Все свои недолгие пять лет существования - не жизни, нет — мальчик провел в чулане под лестницей, из которого Вернон и Петуния Дурсль позволяли выходить ему лишь тогда, когда давали очередное непосильное задание. Лишь для готовки на кухне или уборки по дому. Ребенок только в окно видел то, что находилось за пределами этих толстых кирпичных стен: голубое небо, зеленую траву. Иногда он слышал пение птиц, шум проезжающих мимо машин.

Несмотря ни на что, мальчик любил свою темную каморку - здесь было спокойно и безопасно. В вечно царящем в помещении полумраке ребенку не нужно было хорошее зрение, и это радовало. Ведь он плохо видел, а Дурсли не замечали этого. Но мальчик не жаловался, да и некому было жаловаться.

Иногда он позволял себе думать о родителях. Мама и папа… Какие они? Дурсли говорили, что отец был пьяницей и попрошайкой без роду и племени, а мать - проституткой. Мальчик не знал значения этих слов, а интонация, с которой произносили их взрослые… Что ж, Вернон и Петуния всегда говорили так обо всем, что было связано с «негодным мальчишкой».

И он по-прежнему мечтал…

Мечты позволяли забыть о ежедневно мучавшей его боли. Совсем маленьким, мальчик грезил о том, что родители однажды заберут его из этого дома и дадут ему имя. Но шли годы, а никто так и не появлялся. Ребенок постепенно терял надежду.

«Ненормальный подкидыш!»

И вот сейчас он решил: «Тогда я сам найду их!». Это решение придало сил. В доме, окутанном сонной тишиной, тихо задребезжали стекла, свидетельствуя о пробуждении магии, но никто этого не услышал. И, больше не обращая внимания на боль и усталость, мальчик поднялся с пола.

Ненормальный. Пусть так. Ребенок тихо дошел до входной, уже открытой, двери и остановился на пороге, впервые в жизни вдыхая свежий ночной воздух. Легкий ветерок трепал черные волосы, развевал старую футболку, так и оставшуюся единственной одеждой мальчика. А на небе сияла полная луна, и откуда-то издалека ветер донес заунывный вой.

Выйдя за ограду, мальчик обернулся и посмотрел на дом, бывший ему тюрьмой долгие годы. Печальная улыбка скользнула по измученному лицу. Через несколько мгновений беспощадное пламя, охватившее дом Дурслей, осветило маленькое тельце упавшего на землю ребенка.

В Литл-Уингинге не было других магов, кроме Гарри Поттера, лежащего сейчас без сознания. И оттого произошедший возле дома номер четыре огромный выброс магии почувствовал лишь оборотень, тут же ринувшийся к горящему дому.

***

Животные, пусть оборотни и являлись ими лишь раз в месяц, панически боятся огня. Но, несмотря на многовековые инстинкты, старый волк, ведомый какой-то неведомой силой, несся вперед. Не останавливаясь ни на секунду, он перепрыгивал стоящие у обочины дороги машины, миновал ухоженные сады, безжалостно сминая клумбы. Расстояние до пожара сокращалось всё быстрее. В сердце волка нарастал страх. «Опасность!» - кричали инстинкты.

А вокруг были люди, много людей. Одни спали в своих домах, другие выглядывали из окон, разбуженные пожаром и криками соседей. Огонь же разгорался все сильнее, пламя взметнулось высоко в ночное небо, освещая большую часть улицы. Огонь мог перекинуться и на соседние дома, но пока лишь жадно пожирал мебель на втором этаже дома №4. Кто-то вызвал пожарных, и до их прибытия оставалось не более десяти минут.

Волк затаился у ограды и принюхался. Запахи… столько пищи… но что-то не давало инстинкту убийцы вырваться на свободу, заставляя приближаться всё ближе к горящему зданию, из которого доносились безумные крики. Из окна на втором этаже вывалился горящий, извивающийся в агонии человек, но оборотень не обратил на него внимания. Зверь чувствовал, что все вокруг было наполнено сильнейшей магией, и источник этой силы находился где-то рядом. Волк огляделся, через некоторое время скорее нюхом, чем зрением заметив источник.

Ребенок лежал на земле возле ограды и совсем не двигался. «Забрать его, унести как можно дальше», - при взгляде на мальчика волк почувствовал, как всколыхнулись в нем родительские инстинкты, заставляя приблизиться к ребенку.

Шум вокруг тем временем нарастал. Крики людей, сработавшая сигнализация случайно задетой машины, - все это было слишком для чуткого звериного слуха. И, не выдержав, забыв об опасности, почти обезумевший оборотень бросился вперед.

Позже свидетели утверждали, что демон в обличье гигантского волка с налитыми кровью, светящимися глазами появился из ниоткуда. Преодолев огонь, он бросился к изгороди и, молниеносно схватив что-то крупное с земли, скрылся во тьме. Некоторые при этом упорно утверждали, что слюна, капавшая из пасти хищника, проедала землю на дюйм. А бомж, в ту роковую ночь оказавшийся неподалеку, добавлял, что зверь нес в зубах ребенка. Маленького мальчика, который за минуту до пожара вышел из дома №4. Разумеется, никто не верил этому бродяге, ведь всем было известно, что в доме семейства Дурслей был только один ребенок — их сын Дадли.

Схватив ребенка, оборотень стремглав бросился обратно, желая как можно скорее исчезнуть из маленького городка. Мальчик оказалось на удивление легким, почти невесомым и обездвиженный, зажатый в крепких звериных челюстях, совершенно не мешал бежать.

И вот спустя полчаса волк пулей влетел в небольшой лес. Пробежав еще несколько метров, в конце концов, остановился на небольшой лесной полянке, с одной стороны граничащей с озером. Осторожно опустив свою ношу на траву, оборотень без сил повалился на землю, пытаясь отдышаться. Из леса доносилось пение лесных птиц, шелест листьев под лапами ночных охотников. Волк с шумом принюхался и поднялся, человеческий разум постепенно возвращался к нему по воле все той же неведомой силы.

Оборотень осторожно приблизился к еле дышащему мальчику. Ребенок был слаб, он умирал. «Слишком большой выброс магии», - рассеяно подумал полуволк.

«И есть только один выход спасти…» - неосознанно оборотень отступил от мальчика, сейчас больше походившего на безжалостно сломанную игрушку.

«Сделай это, иначе он умрет!» - настойчивый голос в голове. Но зверь, окончательно вернувший человеческий разум, колебался.

- Укуси! — жестокий приказ.

И оборотень подчинился.

Осторожный, дабы не повредить еще сильнее, укус. Луна уже вошла в полную силу, и она приняла своего нового сына. Кровь моментально разнесла ликантропный яд по телу, пропитывая каждую клетку, а серебристый свет ночного светила активировал его. Превращение началось.

Мальчик выгнулся: яд начинал действовать. «Первое превращение — через пару минут после инициации», - смерив спасенного («А такого ли спасенного?» - мелькнула шальная мысль) ребенка задумчивым взглядом, волк отступил на пару шагов. Он уселся на траву, отстраненно наблюдая за беззвучно извивающимся на земле мальчиком.

Тонкие пальцы в судороге сжимались, хватая траву, вырывая ее вместе с кусками земли. Слюна текла из приоткрытого рта, в котором медленно прорезались клыки. Трансформация начиналась со скелета: он удлинялся, нарастали позвонки, образуя хвост. Череп менял свою форму, постепенно на руках и ногах появились когти, которыми будущий волк сейчас пытался разорвать ставшую тесной футболку. Шерсть появлялась клоками, начиная с головы, и потом единовременно по всему телу, ее рост сопровождался ужасным зудом, из-за которого, зачастую, оборотни во время превращения раздирали себе кожу до крови.

Старший оборотень не вмешивался: слишком легко сейчас было повредить новоявленному волчонку, слишком слаб сейчас детеныш — теперь его щенок, его сын. Когда-то давно у старого волка уже был сын… оборотень перевел взгляд на луну и тоскливо завыл, пытаясь заглушить свою душевную боль и постепенно переходящие в тихое поскуливание крики детеныша.

Боги Ночи послали оборотню еще одного ребенка, и теперь он не позволит забрать его. Он защитит, пусть даже явится сама Смерть!

Мерный стук, напоминающий удары сердца, доносился во всех сторон. Размеренный ритм завораживал, успокаивал. Мальчик медленно открыл глаза: «Что… где я?!» - он непонимающе огляделся. Мальчик помотал головой, но абсолютно ничего не изменилось: вокруг стояла все такая же непроглядная тьма.

«Я ослеп?» - он попытался поднять руку. Но, казалось, окружающая его темнота, напоминающая какую-то вязкую, тягучую субстанцию, противилась любому движению. Отчего-то ребенок совсем не боялся, наверное, сказывалось то, что он большую часть жизни провел в полутемном чулане.

Тук-тук… тук-тук… тук-тук…

«Что происходит?» - казалось, тьма еще сильнее сгущалась вокруг, давя со всех сторон. Она словно пробуждала в душе давние страхи, рождала темные помыслы, как вампир, тянула энергию. Но чем она могла поживиться в душе маленького ребенка, не смотря ни на что сохранившего свою детскую непосредственность и мягкость. И темнота вновь отступала, втягивая свои липкие чёрные щупальца, впрочем, так и не оставляя попыток поживиться, пойдя другим путем.

Теперь она предлагала лечь и отдохнуть. «Ведь ты так устал, не бойся…» - словно нашептывал тихий голос. Заснуть. Настойчивое желание не оставляло сил сопротивляться. Мальчик замотал головой, пытаясь отогнать наваждение.

«Где я?» - вновь тихо прошептал он. Ему даже не пришло в голову, что он мог умереть. К тому же, мальчик был слишком мал для таких мыслей. Он не знал, что такое Смерть, и оттого совсем её не боялся.

Спи…

Глаза начали медленно закрываться, и мальчик с силой потер кулаками веки, не желая засыпать. Ведь где-то его ждут родители: мама и папа. «И, наверное, они волнуются, что меня нет так долго», - взволнованная мысль. Малыш был уверен, что лишь какие-то обстоятельства разлучили их, ведь Дурсли никогда не говорили о том, что стало с его родителями.

Ребенок бродил по темному миру.

«Мама и папа тоже ищу меня, - вспыхнула в голове мысль. — Или… а может, они думают, что я умер?!» — его глаза широко распахнулись от внезапной догадки. Впрочем, безрадостная мысль вскоре испарилась. «Они обрадуются, когда увидят меня!» - и усталость медленно отступала. А дышать становилось все легче.

Какой-то защитный инстинкт не давал мальчику оставаться на месте, упорно гнал вперед. Малыш не останавливался, он не знал, много или много прошло времени до того, как тьма вокруг постепенно стала рассеиваться. Всё шел, временами срываясь на бег… Вот уже были видны расплывчатые контуры домов, лес и речка, с каждым моим шагом окружающий мир наливался красками. Не чувствуя усталости он продвигался вперёд, с интересом оглядываясь по сторонам.

Внезапно откуда-то спереди донёсся женский смех, заставивший сердце сжаться в сладостном предчувствии. Мальчик неосознанно ускорил шаг, напряженно всматриваясь вдаль. Через некоторое время ему в глаза ударил непривычно яркий свет. Инстинктивно зажмурившись, малыш остановился, прислушиваясь к себе. «Иди…» - перед внутренним взором появились огромные, охваченные ослепительным сиянием Врата, притягивающие к себе, словно мотылька к губительному пламени. И ребенок, прикрыв глаза рукой, подчинился их неодолимому зову.

Становилось всё жарче, вот уже и рука не защищала глаза от нестерпимого света. «Всё, я больше не могу…» - мелькнула предательская мысль. «Ты сможешь… Осталось немного…» - шёпот неизвестного в ответ.

И вдруг всё закончилось: резкий рывок, и мальчик закрутился в водовороте воспоминаний. На миг очнувшись, он почувствовал, как кто-то ухватил его за растянутую майку. Так и не осознав, что же произошло, малыш на несколько секунд вновь потерял сознание.

В следующий раз он пришел в себя от сильного порыва ветра. Мальчик чувствовал, как кто-то несет его, перемещаясь рывками. Ребенок не мог и не хотел открывать глаза, все тело было налито свинцовой усталостью. Руки безвольно висели, время от времени задевая траву. При особенно резких рывках и поворотах голова мальчика болталась из стороны в сторону. Черные волосы растрепались еще сильнее, кое-где в них застряли мелкие травинки и листики, тело ужасно болело.

Дышать становилось тяжелее, но мальчик уже практически не ощущал всего этого. Бессвязные мысли мелькали в его голове, малышу было все равно, кто и куда его несет. Лишь перед глазами то и дело всплывала картина того, как мелкие язычки пламени постепенно охватывают дом, уничтожая все на своем пути. Ощущение безграничной власти и силы, возникшее при этом.

Но вот тот, кто нёс его остановился. Затем, слабо дрожащее тельце мальчика опустили на прохладную траву. Малыш не шевелился. Он чувствовал, как капля за каплей его тело покидает жизнь. Но он не хотел этого! «Ведь мама и папа…», - маленькие, серебрящиеся в лунном свете слезинки появились в уголках крепко сомкнутых глаз.

И тут из глубин подсознания яркой вспышкой появилась еще одна картина:

Темная, медленно приближающаяся зловещая фигура.
Умоляющий женский крик: «Нет, только не Гарри! НЕТ!»
Пугающий, леденящий душу смех.
Затем — непонятные слова и стремительно летящий зеленый луч.
И смех, смех, смех…

«Гарри…» - появилась рассеянная мысль. Что-то знакомое, дорогое и почти забытое было в звуках этого имени.

Тут малыш почувствовал легкое касание слегка шершавого языка и после — легкий укус. Было почти не больно, а слегка кровоточащую ранку зализал все тот же неведомый зверь.

Некоторое время ничего не происходило, но потом жуткая боль скрутила тело. Она заставила выгнуться в судороге, вырвала крик. Мальчику казалось, будто его разрывают на части. Словно меняется каждая клетка маленького тела. Да, малыш каждый день переносил побои в доме Дурслей, но к боли нельзя привыкнуть, её можно лишь вытерпеть. Сознание не желало уходить, отказывалось избавить от боли.

Еще один крик мальчика слился с таким же безумным криком темной фигуры в его подсознании. И малыш уже не почувствовал, как, наливаясь кровью, пульсирует шрам на лбу. Но, в конце концов, все закончилось, и ребенок без сил упал землю.

Голосовые связки болели от криков, возникало смутное ощущение странности происходящего. Казалось, что запахи стали резче и сильнее. Глубоко вдохнув в себя ночной воздух, малыш не удержался и чихнул. По-прежнему не открывая глаз, он чувствовал чье-то присутствие рядом. Но присутствие это не пугало и не настораживало, а, напротив, дарило покой и чувство защищенности.

Подул легкий ветерок, принося с собой все новые запахи, и нос защекотала маленькая травинка. Глаза удивленно распахнулись, и волчонок попытался отскочить в сторону. Но серо-черный, наполненный всевозможными запахами и звуками мир плясал перед глазами, не давая сосредоточиться, и, не удержавшись на слабых лапках, серый щенок упал на землю. Пушистые лапки подрагивали, но малыш пока больше не пытался подняться, привыкая к новым для него ощущениям. Тонкий слух уловил движение рядом, и, вздрогнув, волчонок безуспешно попытался отползти.

***

Матерый оборотень осторожно опустился на землю рядом с теперь уже своим щенком. Утром он разберется со всем, ну а сейчас им обоим нужен отдых. Вздрогнув от прикосновения огромного зверя, волчонок заскулил и попытался отодвинуться, но слабые после перевоплощения лапки отказывались держать его тело на весу, и маленький волк вновь упал на землю. Животные инстинкты же тем временем брали свое, оттесняя на задний план человеческие страхи, полностью высвобождая звериную сущность.

Взрослый волк не двигался, из-под полуприкрытых век наблюдая за неуклюжим щенком. Оборотень ожидал. И вот, в конце концов, волчонок придвинулся к отцу и, мягко ткнувшись мордочкой в шерсть старшего волка, засопел, тут же проваливаясь в глубокий сон. Оборотень же осторожно, стараясь не разбудить детеныша, устроился поудобнее и принялся вылизывать мягкую шерстку своего щенка.

В небольшом, казалось, заброшенном парке с негромким хлопком появился человек. Одет он был в старую потрепанную мантию бледно-коричневого цвета, из-под которой выглядывали грязные ботинки. Довольно длинные волосы волнами спадали на плечи, Ремус Люпин, а это был именно он, выглядел намного старше своего возраста. Под глазами залегли глубокие тени, горькая складка у рта, морщины на лбу…

Мужчина опустился на скамейку и закрыл глаза. Сегодня ему вновь отказали в предоставлении работы. «Ведь я оборотень — опасное для общества существо!» - с горечью подумал он. Ремусу больше было некуда идти, последняя возможность заработать хоть немного денег с треском провалилась, лишь работодатель узнал о нечеловеческом происхождении Люпина.

И хотя война с Волдемортом закончилась около шести лет назад, последствия все еще давали о себе знать. Большинство из так называемых Тёмных созданий, по мнению многих поддерживающих Лорда, подвергались сильнейшим гонениям. Исчез даже тот мизерный шанс получить достойное образование, а потом и работу, существовавший до этого. Казалось, маги совершенно не думали о последствиях своих действий. Ведь на что готова пойти волчица-мать, желая добыть пищу своему голодному чаду? Оборотням приходилось скрываться в лесах, строя там свои поселения, часть из полуволков даже не обладала магической силой, которая могла бы помочь в эти трудные дни. Многие жили, в основном, натуральным хозяйством, выходцы из магглов же подрабатывали в мире обычных людей, лишь в дни полнолуния уходя в лесные убежища. Было тяжело, но пока они справлялись, и мечта об освобождении жила в их сердцах.

Ремус Люпин давно уже не был в своей стае, предпочитая существование в мире магов стайному образу жизни. С одиннадцати лет у мужчины была своя «стая» - лучшие друзья, ставшие анимагами дабы помочь одному из Мародеров преодолеть боль превращений. Джеймс Поттер, Сириус Блэк и Питер Петтигрю на долгие годы вошли в сердце Люпина, отгоняя одиночество. Четверо Мародеров — веселые проказники, верные друзья… их больше не стало. Война отняла у Ремуса самое дорогое что у него было — друзей. Лили и Джеймс Поттеры погибли, а Сириус… Сириус Блэк был заключен в Азкабан по обвинению в предательстве семьи Поттеров и убийстве Питера. Но Люпин не верил в это…

<i>- Сириус не мог предать, это ошибка! — яростно кричал он в лицо Дамблдору в тот роковой день. Но старик не верил.

- Мне очень жаль, мой мальчик, но все доказательства указывают на это, - спокойно ответил тогда старик.

А ведь Сириуса даже не допросили Сывороткой Правды! </i>

- оборотень вновь погрузился в несущие боль воспоминания.

А маленький Гарри… сейчас ему должно быть уже шесть лет. Дамблдор заявил, что отдала его семье сестры Лили — Петунии, кажется. Маггле… старик утверждал, что ребенку будет намного лучше расти в семье родственников, чем у чужих людей. Ремус чрезвычайно хотел верить, что старый волшебник оказался прав, и лишь какое-то чувство, что они совершили непоправимую ошибку, не оставляло мужчину.

«Как там Гарри? Наверное, купается в любви и доброте…» - временами Люпину хотелось все бросить и отправиться к этим магглам, нет, семье единственного сына его друзей, чтобы хоть глазком взглянуть на него. Но нет времени на глупые мечтания. Хотя чем еще можно заняться в его положении? — тяжело вздохнув, оборотень поднялся. Скоро у него не останется денег даже на пищу… и единственный выход — возвращение в стаю. Ремусу чрезвычайно не хотелось делать это, - он слишком привык жить среди людей. Но другого выхода не было.

Нельзя забывать свои корни, и волк внутри взвыл от радости. Где-то глубоко в душе Люпин тянулся к таким, как он сам. К оборотням. И он вернется — Ремус всегда знал это. Знал, отгоняя эти мысли, как и мысли о погибшем пару лет назад новорожденном сыне…

Вернется, и когда-нибудь останется с ними навсегда.

***

В этом году весна выдалась на редкость теплой и сухой, радуя всех прекрасной погодой. Новое утро принесло с собой пение птиц, первые солнечные лучи пробежались по скрытой в чаще леса полянке и граничащему с ней озеру. Они с недоумением осветили примятую траву, часть из которой была вырвана с корнем. Рядом с сухими комьями земли валялась порванная тряпка непонятного грязно-серого цвета.

Мальчик нехотя просыпался. На протяжении практически всей ночи ребенок пребывал в прекрасном сновидении:

Он бежит по залитому ярким солнечным светом лугу, высокая зеленая трава щекочет голые ноги, и малыш заливисто смеется. Он небольшим сачком пытается поймать прекрасные создания, перепархивающие с цветка на цветок. Лазурные, белые, синие, - эти ярко раскрашенные существа, легко взмахивая большими крыльями, садятся на голову мальчика, заставляя того замереть от волнения…

Малыш не знал, как называются эти чудесные создания, он лишь однажды мельком видел их по телевизору в доме Дурслей. Еще не проснувшись окончательно, мальчик мечтательно улыбнулся и потянулся. Он чувствовал странное спокойствие и защищенность, чего не было уже очень и очень давно. Малыш, так и не открыв глаза, замер, пытаясь привыкнуть к новым ощущениям.

Он чувствовал чью-то руку у себя под головой, но присутствие постороннего не пугало, напротив… «Папа», - широко распахнув глаза, но все так же не шевелясь, едва слышно прошептал малыш первое, что пришло в голову. Ребенок боялся, что предполагаемый отец исчезнет так же, как и неизвестные существа из сна. Мальчик чувствовал, что тело больше не болит, лишь прохладный воздух вызывает странное покалывание по всей обнаженной коже.

Осторожно повернув голову, мальчик неожиданно для себя уткнулся в широкую грудь мужчины и вновь замер, инстинктивно ожидая, что его сейчас оттолкнут. Прошла еще пара минут, но ничего не произошло, и ребенок вновь расслабился, вскоре умиротворенно засопев. Легкий ветерок шевелил его волосы, обнажая лоб.

Мужчина не двигался, боясь испугать малыша. Глаза Ремуса Люпина, а это был именно он, расширились в изумлении, едва он увидел шрам на лбу мальчика. «Гарри…» - тихо произнес он, тут же почувствовав, как вздрогнул ребенок рядом. Но было уже поздно…

Ремус ощутил, как вокруг усиливается пульсация магии. Воздух уже, казалось, дрожал от витавшей в нём силы. Несмотря на то, что ветра по-прежнему не было, листья на окружающих поляну деревьях начали тревожно шелестеть.

- Что это? — Гарри с трудом удалось немного разлепить губы. Или не удалось?.. Оба оборотня замерли, не в силах пошевелить хоть рукой. Меж тем до этого чистое небо заволокли тяжёлые чёрные тучи. Чувствовалось, что воздух сгустился вокруг, дышать становилось всё тяжелее. Где-то невдалеке сверкнула молния, минутой позже тишину разорвал раскат грома. В воздухе запахло озоном.

«Надо… - сотни мыслей крутились в голове мужчины. — Надо как-то остановить всё это», - с огромным трудом Люпину, хоть он и не понимал мотивов своих действий, удалось встать на ноги, держа за руку мальчика. Тут, откуда ни возьмись, поднялся сильный ветер. За какую-то секунду набравший ураганную силу, он практически к земле клонил деревья, и только древняя магия не давала вырвать их с корнем. Словно бы стараясь помешать движению Ремуса, ветер дул ему навстречу. Лишь какая-то непонятная сила помогала мужчине устоять на ногах, не давала урагану оторвать их от земли.

«Я должен!» — в опасной близости от оборотня пронеслась тяжёлая ветка. Гарри дрожал. Он не проронил ни слова, чувствуя непонятную силу, наполняющую его тело. Она дарила ощущение необычайной, безграничной власти.

Всё яростнее становились порывы ветра.

- Гарри, прекрати! — попытался прокричать Ремус. — Останови все это! — он смотрел в глаза мальчику. Но ребенок, казалось, не обращал на него внимания.

«Ещё чуть—чуть и…»

Гарри видел, что Ремус пытается что-то сказать, но слова оборотня заглушал рёв стихии. Всё чаше были слышны раскаты грома, молнии слепили глаза. Одна из них ударила прямо в то место, где только что стоял мужчина. Яркая вспышка — и вот лишь обугленное пятно осталось от росшего рядом дуба. «Надо остановить!»

Природа словно пришла в ещё большее неистовство. Ветер, молнии, гром…

- Гарри! — оборотень с трудом опустился на колени перед мальчиком и яростно потряс того за плечи, пытаясь привести в себя.

И внезапно всё закончилось: стих ветер, только что со всей своей древней силой обрушивающийся на небольшую полянку, молнии перестали пытаться испепелить каждый участок леса. На пару секунд всё затихло. Затем — единственный удар грома, все замерли, стараясь правильно воспользоваться данной им передышкой и подготовиться к следующему удару стихии

Кап, кап, - сначала одна, а затем уже и сотни капелек застучали по листьям деревьев, смывая с них пыль. Оборотень почувствовал, как живительная влага, попадая на его лицо, стекает вниз, освежая, помогая восстановить силы, давая уставшим, но по-прежнему напряжённым мышцам расслабиться. Мужчина улыбнулся, подставляя первому с начала лета дождю своё лицо.

То тут, то там по земле, сначала жадно впитывающей спасительную влагу, пробегали ручьи, в скором времени грозившие стать беспощадными бурными потоками, сносящими всё на своём пути.

- Надо уходить! — голос Ремуса. Мальчик почувствовал, как его тело оторвали от земли. Практически ничего нельзя было увидеть из-за непрекращающихся потоков дождя. Отвесно падающие крупные капли больно ударяли по коже, заставляя мужчину то и дело морщиться. Так с Гарри на руках Люпин подошел к одному из кустов и, слегка наклонившись, извлек из него тугой сверток. Мальчик с интересом следил, как на свет немедленно появилась непонятная палочка.

Ремус же, крепко прижав к себе Гарри, аппарировал…

P.S. Спасибо что не забываете))))