Армия Запретного леса

Плата за иллюзии в которых он пребывал, была еще свежа в его памяти. Впрочем,один человек его «там» все же ждал и от этой мысли, на душе становилось чуточку теплее.

Жизнь продолжалась…

***
За прошедшее в заключении время он так и не смог до конца осознать, почему, за что он здесь. Суда как такового не было, как впрочем, и расследования, а сам процесс заточению уже вызывал у него не ненависть, а лишь грустную улыбку. Реалии жизни показали, что Надежду магического мира, Величайшего (как трубили все желтые и не только газеты) Светлого Волшебника за последнюю сотню лет, можно просто и без каких-либо ухищрений оглушить обычной палкой и провести от его лица ряд устрашающих акций.

Общество спокойно это проглотит. Ну, какая, в сущности, разница, был спаситель, а теперь вот предатель. В такой поворот событий он поверил сразу, все-таки это не первый раз когда «безмозглое стадо» поворачивается к нему спиной. Он успел привыкнуть к этому. Но ему никогда в голову не могло прийти, что ТЕ, кому он доверял, ТЕ за кого он, не раздумывая, отдал бы жизнь, бросят его в Азкабан. Ему до сих пор кажется чудом, что он не сошел с ума от этой мысли.
***

Весь в засохшей крови, связанный по рукам и ногам Гарри лежал в углу хорошо освещенной комнаты в доме 12 на Площади Гриммо. Сознание возвращалось к нему небольшими урывками, не давая полностью запечатлеть в голове фрагменты окружающего мира, лишь на уровне подсознания его мозг фиксировал происходящее.

– Этого просто не может быть, — горестно причитал Люпин, обхватив голову руками, — это не мог быть он.

Собравшиеся с сочувствием смотрели на сгорбившуюся фигуру оборотня, для них события прошлой недели тоже стали шоком.

– Люпин возьми себя в руки, — неожиданно мягко проговорил Грюм. — Сейчас мы должны решить, что нам делать с этим, — он брезгливо указал носком сапога в сторону связанного пленника.

Взгляды всех присутствующих обратились на лежащего в полубессознательном состоянии Гарри. Большинство из них пылало праведным гневом и лишь единицы смотрели с каким-то брезгливым любопытством или сочувствием.

– Прости Ремус, но тут не может быть никаких сомнений, — Дамблдор с грустью посмотрел на оборотня. — Его опознали десятки маглов и волшебников, из тех, что выжили. Да ты сам присутствовал, когда мы его поили Сывороткой Правды. Я не знаю, что могло стать причиной, но подозреваю, что его сознание было поглощено Волдемортом еще в министерстве. Боюсь для нас, он потерян навсегда и нам следует лишь позаботиться о его теле. — Произнеся эти слова, директор буквально рухнул на стул и обвел внимательным взглядом окружающих его людей.

Скептический смешок прервал затянувшееся на несколько минут тягостное молчание. Присутствующие с негодованием посмотрели на профессора зельеваренья, который с обычной для него усмешкой оглядывал их. Его слегка насмешливый и язвительный вид, яснее любых слов говорил, что он думает о большинстве присутствующих.

Дамблдор неодобрительно покосившись на него, и спросил:
– Ты что-то хочешь сказать Северус?
– Есть ли смысл, — скривился Снейп. — Вы ведь как я вижу, уже похоронили Поттера. А ведь не хуже меня знаете, что нельзя захватить разум или воздействовать на человека заклятием ТАК, чтобы впоследствии он абсолютно ничего не помнил. Поработить тело можно, но вот разум? Человек просто не может … НЕ ПОМНИТЬ того что с ним было. Возможно на уровне подсознания, но мозг должен был запечатлеть какие-то обрывки и образы, никакой Обливиэйт этого не изменит, а мы как вы помните, не обнаружили ничего. Вам не кажется странным, что под действием Сыворотки Правды он рассказал все в мельчайших подробностях, а когда я полез ему в голову, то не обнаружил там ничего, как, будто его эти две недели не было или он находился без сознания.

–Дементоровы потроха, - взревел Грозный Глаз так, что все непроизвольно вздрогнули, — а может, ты просто пытаешься обелить своего нового товарища. — Весь его возбужденный вид прямо кричал о том, что он готов через секунду ринуться в драку.

- Тише Грюм, — успокаивающе произнес Дамблдор. — Я думаю, Северус просто озвучивает свои опасения, ведь никто из нас не хочет, чтобы произошла чудовищная ошибка.
Зельевар лишь неопределенно хмыкнул, показывая, что они ни в чем его не убедили.

– Но в данном случае, — невозмутимо продолжил он, делая вид, что ничего не слышал.

– Высказанные сомнения, лишь подтверждают вину мальчика. Как уже заметил дорогой профессор, нельзя подчинить человека и не оставить совершенно никаких воспоминаний или их обрывков. Но речь идет не о заклинаниях типа Империо, дело в том что мальчик в течение всей недели был, я подчеркиваю не находился в подчинении, а БЫЛ Темным Лордом. Такое не возможно в обычных обстоятельствах, но не в виду существующей между ними связи. По моей просьбе Северус в течение года обучал его оклюменции, это так? — спросил Дамблдор и, не дожидаясь ответа, произнес. — И, как мне известно, вы добились довольно неплохих результатов. Следовательно, даже при существующей связи без добровольного согласия Гарри Темный Лорд просто не мог вселиться в него. Это значит — согласие было дано…,– здесь Дамблдор сделал небольшую паузу, чтобы еще раз оглядеть всех присутствующих, и остановил свой взгляд на Снейпе. — А отсутствие воспоминаний в его голове, лучше любых слов подтверждает все вышесказанное, ведь это не его воспоминания, а Волдеморта, следовательно, у него их быть не может.

Посчитав, что достаточно объяснил все касающееся вины Поттера, Дамблдор хотел было уже перейти непосредственно к судьбе пленника, но его прервал неожиданный вопрос.

– Дамблдор, я отнюдь не сомневаюсь в ваших словах, вам как величайшему светлому волшебнику, просто положено разбираться в таких вещах. Но меня волнует немного другое, учитывая специфику моей работы, поневоле возникает некоторые вопрос. Например, почему Гарри дал согласие, по какой причине, где пресловутый мотив, наконец.

Сделав под изумленные взгляды это неожиданное заявление, Кингсли Бруствер не спеша раскурил свою трубку и продолжил:
– Поясню. Мне непонятно зачем Гарри, который по вине Темного Лорда потерял все самое дорогое, вдруг переходит на сторону своего врага. Согласитесь, это мягко говоря, удивительно, если не сказать невероятно.
– Если бы я знал, — тяжело произнес Директор, опуская глаза. — Если бы я знал… здесь можно только предполагать, что послужило этому причиной, возможно смерть Сириуса надломила что-то в нем. Или я недоглядел где-то, один единственный изъян или сомненье, и он мог встать на путь зла.
– А может он изначально был с гнильцой в душе, — уже жестче добавил Грюм.
Эти слова были прерваны судорожными всхлипами Молли Уизли, которая рыдала на шее у мужа
– Недаром шляпа хотела отправить его учиться на Слизерин.
– В Слизерин! — не к месту вскричал совсем ошалевший Люпин. — Впрочем, это и, не удивительно, судя по результату, — уже глуше закончил он, садясь на место.

Губы Снейп лишь еще больше скривились. Этот театр марионеток успел уже ему порядком надоесть.
«Скорее бы Старик закончил с этим сборищем клоунов и разогнал их, так мы никогда не перейдем к главному» - подумал он.

Полное собрание Ордена Феникса, никогда ничего не решало, все главные решения принимались лишь в узком кругу. Но даже там все понимали, что если кто и принимает что-то, то это Дамблдор, остальным же, он милостиво дает их услышать. Тем удивительнее было для Снейпа слышать слова Кингсли, в которых сквозилось неподдельное недоумение и недоверие. Ведь в отличие от его хорошо подготовленной и рассчитанной до мелочей речи, это было не запланировано Стариком. А, следовательно, слишком опасно.
Впрочем, Старик как всегда выкрутился. Ему не составило большого труда изобразить опечаленного горем наставника, ученик которого не оправдал чаяний учителя.

По правде говоря, Снейпу было даже немного жаль Поттера, так рано слететь с игровой доски, а ведь мог еще потрепыхаться годика два, а там глядишь и дошло бы что-нибудь до него.
«Интересно, что для него приготовил Старик, ведь явно что-то приготовил, просто не мог не приготовить», - мелькнуло у него в голове.

В реальность, погрузившегося в собственные мысли мастера зелий, привели звуки хлопков аппарации. Когда он поднял голову, в комнате уже оставались только доверенные члены ордена. Их было всего четверо, не считая Дамблдора. Кроме Снейпа и Грюма, в круг доверенных лиц входили Артур Уизли и Дедалус Дингл, которого по необъяснимым причинам опасались трое других приближенных. Никто из них не смог бы внятно объяснить причины своих опасений, это скорее было похоже на интуицию.

– Опять переигрываешь Грюм, — не смог удержаться от шпильки Снейп, имея в виду недавние его высказывания.

Тот лишь угрюмо покосился в его сторону, и больше не обращая на него никакого внимания, обратился к Дамблдору:

– Что мы будем делать с мальчишкой?
– Как я недавно говорил, он отправиться в Азкабан.
– Но разумно ли это, — удивленно возразил Грюм. — Дементоры ненадежны и в любой момент могут перейти на сторону Сами-Знаете-Кого, и тогда мы потеряем возможность уничтожить шестой хорускас. Не проще ли его…

– Убить, — невозмутимо закончил за него фразу молчавший до этого весь вечер Дедалус. От несоответствия спокойного голоса, с которым это было произнесено и страшного смысла, что заключался в этом слове по спинам остальных доверенных орденцев пробежали мурашки. Даже Грюма, повидавшего на своем веку немало жестокости и крови, покоробила небрежность, с которой это было произнесено.

– Заточить где-нибудь подальше от Англии, — через мгновенье упрямо закончил Грюм, хотя ни для кого из присутствующих не было секретом, что он имел в виду первоначально, а что сказано лишь из чувства противоречия.
Тихий и добродушный смех, с которым встретил эти предложения Дамблдор, яснее любых слов говорило, что никто из них не угадал, КАК БУДЕТ.

– Убить, заточить, какие вы оказывается кровожадные, — посетовал он, поправляя очки. — А ведь мы защищаем, светлую сторону и поэтому не можем себе позволить подобные методы, — многозначительно добавил он, но видя скептические взгляды присутствующих, решил продолжить. — Гарри стал опасен, по-настоящему опасен, есть большая доля вероятность, что все сказанное мной на собрании правда. И самое обидное во всем этом, что маленький гаденыш. — Тут видимо даже у Дамблдора не хватило нервов. — По своей глупости пустил насмарку все мои усилия, а заодно поставил нас всех в очень щекотливое положение. Я теперь даже не знаю, сколько времени мне понадобиться, чтобы восстановить свой авторитет и влияние.

– Но неужели нельзя ничего сделать, чтобы оправдать его, ведь вы сами сказали, что… - робко было начал говорить Артур, но тут же, был прерван Дамблдором:

– Уже не имеет абсолютно никакого значения, виноват он или нет, — неожиданно жестко сказал он. — Для общественности он уже мертв, он преступник и никаким образом нам уже не отмыть его, а, следовательно, мы должный как можно быстрее отмежеваться, чтобы самим не пойти вслед за ним на дно. Это тебе понятно Артур, - и уже более мягким тоном продолжил. — Это война и тут бывают жертвы, а здесь перед нами не невинный агнец, а человек, добровольно отдавший на растерзание сотни жизней. Да я допустил ошибку, ЧУДОВИЩНУЮ ошибку, когда выбрал его, а не Лонгботтома, но у нас есть возможность ее исправить. Грюм, возьмешь мальчишку и отвезешь в Азкабан, передай коменданту, чтобы его поместили в колодец.

Грюм пораженно уставился на Дамблдора и с необычной для него мягкостью спросил:
– А не слишком ли это…
– Нет, так нужно, оттуда его не выкрадут при всем желании.
– Ну, раз так нужно, — угрюмо произнес Грозный Глаз, всем видом выражая свое несогласие.

Еще немного постояв, задумчиво уставившись в угол, где еще лежал бывший ученик директор произнес:
– Артур, я хочу, чтобы ты поговорил с детьми, нам нужно спешно готовить нового избранного, а для этого ему необходимое соответствующее окружение.

– Альбус, вы уверенны, что стоит? — почему-то смущаясь, осведомился Артур и тут же еще больше смешавшись, заверил. — Нет, я конечно за своих уверен.

Хоть они и привязались к Гарри за столько лет, но если это нужно для дела, то дети сделают все что нужно.

Мне самому это все не нравиться — несмотря на ответственность, которую мы возложили на них, они все же остаются детьми. И эта ситуация может плохо сказаться на их восприятии мира. Как по вашему мне им объяснить исчезновение Гарри и эту комбинацию с Невиллом? Я уже не говорю о том, что Гермиона, да и некоторые другие ученики, вряд ли примут и «купятся» на все это.

– Примут, еще как примут, — с печалью в голосе произнес Дамблдор. — Ты просто очень плохо знаешь людей. А с Гермионой я поговорю сам, если не получиться убедить, придется затереть воспоминания о Гарри. Ты уж извини мой мальчик, но из твоих детей аналитики, мягко говоря, никакие, а нам позарез нужен кто-то с мозгами в окружении «юного героя». — Артур лишь кивнул, сделав вид, что ни капельки не обиделся, отчего ухмылка Снейпа стала еще шире.

– Хорошо, думаю, мои дети неплохо справятся, как и в первом случае, — с нотками ревнивой гордости произнес он. — Но вы уверенны, что Лонгботтом потянет роль избранного, при всем моем уважении к пророчеству, это кажется мне невероятным.

– Нам не нужен герой, — с усталым выражением на лице сказал Дамблдор. — Нам нужен символ, а сгорит он или нет в процессе, не так уж и важно. Ходить, писать, читать умеет - значит сойдет. Главное чтобы не лез во все дыры, как Гарри.

***

На этом видимо информативная часть собрания закончилась, и директор всех отпустил. Схватив за плечо Гарри Грюм аппарировал, сразу после него переместились Артур и Дедалус. Лишь Снейп все так же неподвижно сидел за столом, видимо чего-то ожидая. Но видя, что Дамблдор не обращает на него внимание, решил проявить инициативу:
– Вы ничего не хотите мне рассказать? Например, почему решили оставить Поттера живым или в Азкабане с ним случиться несчастный случай?

– Если и случиться, то не раньше чем через семь лет. Я бы с удовольствием его вообще отпустил, затерев память. Но, увы, это слишком опасно для нас, — снизошел до объяснения Дамблдор, и с ожиданием посмотрел на Снейпа, но увидев на его лице немой вопрос, с деланной грустью продолжил. — Неужели не догадались, почему именно семь, а ведь я считал тебя более сообразительным, но видимо, мне на роду написано ошибаться в людях.

После этих слов, недоумение на лице Снейпа сменилось гримасой брезгливости:
– Неужели ради жалких 25 тысяч галеонов на его счету в Гринготтсе?

– Ну, предположим 25 тысяч галеонов никогда не бывают лишними, но по большому счету ты прав. Я бы не стал рисковать ради такой мелочи. Там есть кое-что интереснее денег.

– Но зачем ждать семь лет, неужели вы как юридический опекун не можете…

– Нет, не могу, — не стал его дослушивать Дамблдор. — И давай мой мальчик на этом закончим нашу с тобой беседу. — Может лимонную дольку? — совсем не неожиданно предложил он лукаво, при этом поблескивая глазами.

«Две тысячи четыреста тридцать семь», подумал Снейп и аппарировал.

От воспоминаний Гарри оторвал звук поскрипывающего ремня, на котором два раза в день спускали пищу. Когда корзина с рисом и водой соприкоснулась с полом, он, наконец, смог приступил к трапезе. Время заключения, он решил отмерять по периодам кормления. Сутки состояли из одного завтрака и ужина, так он решил их называть для простоты. Пища была однообразной, и состояла из трех видов продуктов чередующихся по непонятной схеме — это рис, гречневая каша и перловка, немного воды и черствый ржаной хлеб. Не так много, как хотелось бы, но ведь кормят и на том спасибо.

Камера, где он очнулся два года назад, сама по себе была исключительна. Не то чтобы Гарри являлся таким уж большим экспертом по тюрьмам, но даже ему, не обремененному подобного рода опытом, она показалась чудовищной. Она была прямоугольной формы, около 4 метров в длину и 1,5 метра в ширину. Потолок в этой «коробке» находился где-то в 30 — 40 метрах, всю пищу подавали сверху на ремне и, судя по радиусу просвета, отверстие, через которое ее спускали, не превышало 30 см в диаметре.
Ну а для удовлетворения естественных нужд в углу камеры находилась дыра. Самым страшным, наравне с эмоционально-психическими мучениями для Гарри, как это не смешно стало именно удовлетворение этих самых нужд.
В последствие он преодолел эту фобию, но осадок от такого «сервиса» остался. Помимо этого камера была сухой и чистой, стены состояли из камня, зачем-то покрытого известкой. Никаких следов пребывания предшественников он за два года не обнаружил. Вряд ли здесь кто-нибудь до него отбывал заключение, а если и были тут раньше постояльцы, то с тех пор прошел не один десяток лет.

Но в начале «карьеры» заключенного, подобного рода вопросы его не волновали, у него были гораздо более животрепещущие темы для размышления. Каждая секунда приносила новые чувства, а вместе с ними и страдания.

Первые дни существования в камере, он проводил в борьбе с самим собой. Он мог часами в бешенстве бросаться на стены, а потом сутками стонать лежа на каменном полу, обхватив голову окровавленными руками. Иногда в его сознанье, отчаянье сменялось безумной надеждой.
Ему начинало казаться, что вот-вот, как всегда Гермиона позовет их с Роном на завтрак, а все это окажется лишь кошмарным сном. Но длились подобные замешательства лишь мгновенье, после чего реальность становилась еще более невыносимой. В такие дни он всерьез подумывал о возможности размозжить голову, о камень стен, в виду отсутствия других, менее безболезненных способов суицида.

Но мысль о том, что это равносильно поражению «отрезвляла» его. А ведь там, на свободе есть человек, который верит и ждет, которому он по-настоящему небезразличен и он не может его подвести.

Если он умрет, то никогда не расплатиться по долгам. А долгов у него, судя по смутным воспоминаниям, накопилось немало.

Ненавидел ли Гарри Дамблдора за то, что тот с ним сделал? Да….
Считал ли он его злом? Нет.…
Дамблдор так и остался защитником света, хотя здесь скорее будет уместнее слово фанатик.

За время, проведенное в Азкабане, Гарри окончательно «скинул розовые очки», что так долго заставляли его приписывать людям не присущие им добродетели.
Сейчас для него уже не было шоком, что директор так просто отказался от него. Ведь если подумать, то он никогда и не был для него «добрым дедушкой», как пытался казаться, ведь «добрые дедушки» не оставляют внуков у ненавидящих их родственников и не сажают их в Азкабан.
Директор был обычным человеком, со своими пороками и добродетелями. Возможно, он действительно был тем пресловутым «добрым дедушкой» для своих школьников, но не для него.
Гарри с рождения был всего лишь инструментом в борьбе со злом, капризным, эмоционально нестабильным и неуравновешенным инструментом, а испытывать симпатию к молотку которым забиваешь в сваи гвозди — это уже перебор.
В своей борьбе Дамблдор не жалел ни себя, ни других и если бы ему для победы света понадобилась человеческая жертва, он бы без колебаний ее принес. Единственно кого Гарри действительно ненавидел, так это Волдеморта и Рона. Первый убил всех самых дорогих ему людей, а второй предал их дружбу, хотя была ли она эта дружба?…

Гарри одновременно приводила в ярость и восхищала та легкость, с которой его опутали узами дружбы и долга. Им умело манипулировали, играя на струнах его чувств и переживаний.

У Дамблдора было чему поучиться. Загадкой для него оставалось лишь его реальная роль в этом спектакле под названием Мальчик-который-выжил. Неужели его, еще тогда 11-ти летнего ребенка, действительно готовили к схватке с Волдемортом или он просто выступал в роли отвлекающей мишени?! Но ведь он трижды выживал в этом противостоянии или это тоже спектакль, но тогда получается что и Волдеморт не главный солист. Да и вообще, почему все вдруг решили, что ребенок сможет победить Величайшего Темного волшебника?

Да и это пророчество, которое никто в глаза не видел, а из свидетелей его слышавших один Дамблдор. Эти и многие другие казавшиеся раньше понятными вещи, вертелись в голове у Гарри.
Ответов на возникающие вопросы у него не было, да и к чему они были ему сейчас. Единственное что действительно его волновало, так это свобода, столь же далекая, как и желанная.

***

– Мой Лорд мы все узнали, — Повалившийся на колени мужчина лет тридцати с обожанием взирал на трон, на котором восседал Волдеморт. Тот безразлично посмотрел на говорящего своими красными глазами и произнес:

– Говори, — и едва он успел закончить, как стоящий на коленях приступил к рассказу:

– Дамблдор не собирается вызволять Поттера, он решил готовить нового избранного. Сейчас в Министерстве и среди учеников идет активная пропаганда Лонгботтома. Даже его окружение состоит из друзей Поттера, за исключением грязнокровки, которая недовольна решением по Поттеру.

Тут его рассказ прервал громоподобный смех Волдеморта:

– Надо же, забавно, что ему так повезло хотя бы с одним другом, интересно как же Старик допустил к Избранному неподконтрольного ему человека. — Пожиратель хотел было ответить, но был прерван Круцио, которое послал Темный Лорд — Отвечать будешь, когда я спрошу. — Все таким же безразличным голосом пояснил он корчившемуся слуге, но видимо это ему быстро наскучило, и он сделал знак, чтобы тот продолжил рассказ.

– Нам также стало известно, что Дамблдор заключил Поттера в Азкабан, но агенты так и не смогли обнаружить, куда именно, — прохрипел тот, приготовившись получить новую порцию боли, но Темный Лорд, ничуть видимо не расстроившись этой неудачей, лишь отослал его.

– Позволено ли мне будет спросить, — с почтением осведомился стоявший до этого в стороне Люциус Малфой.

– Ну, попробуй — улыбнулся Темный Лорд, от чего Малфой пожалел о своей несдержанности, но отступать уже было поздно.

– Неужели вам не интересно, где мальчишка, Мой Лорд, — спросил он, на всякий случай еще раз кланяясь.

– А почему мне это должно быть интересно? Живым он из Азкабана уже не выйдет, — ухмыльнулся Волдеморт. — Неужели за все эти годы ты так ничего и не понял? Свет это не обязательно добро, а Дамблдор не Санта-Клаус. Поттер уже списан им в расход и вполне вероятно, что он уже мертв, а если нет, то будет в ближайшее время. Или ты думаешь Дамблдор, не знает, что это была наша постановка. Просто для остального СТАДА, Герой стал Злодеем, а, следовательно, непригодным к планам Старика и даже более того, он стал опасным для него. — Произнеся эти слова, Темный лорд задумчиво посмотрел на свою волшебную палочку. — Порой я даже сомневаюсь, кто из нас более достоин звания Темного Лорда, — вдруг огорошил он Малфоя и тут же опомнившись, послал Круцио. Слуги не должны слышать мысли хозяина, даже если он думает вслух.

***

Это виденье окончательно отрезвило разум Гарри, и он понял, что должен жить и бороться, ведь Гермиона не поверила в его вину.

Он не совсем понимал, почему Дамблдор не стер ей воспоминания о нем как собирался, но ему было на это плевать. Он лишь эгоистично лелеял мысль, что у него все-таки есть хотя бы один друг. Эта мысль, по настоящему грела его израненную душу. Но одно дело осознать и совершенно другое выполнить.

В его распоряжение не было ничего, что могло бы ему помочь выбраться. Единственное что он мог сделать, находясь здесь, так это продолжать закрывать разум с помощью оклюменции и попытаться покопаться в мозгах Волдеморта, благо тут идеальные условия для концентрации внимания.

Да и чем еще он мог заняться здесь. Внутренне приняв решение, он в течение года воплощал его в жизнь, более того, холодный разум и бесстрастность, необходимые для оклюменции помогли ему более менее примириться со своим положением узника.

Монотонная гамма его существования, прервалась на исходе девятнадцатого месяца заточения. Гарри как всегда погрузился в себя и настроился посмотреть глазами Темного Лорда как там дела в большом мире. Но на этот раз, когда все, казалось бы, шло как обычно (очередной пожиратель неудачник принесший плохую весть получал свою порцию Круцио). Волдеморт почувствовал его присутствие, а найдя в своей голове чужака, он пришел в неописуемую ярость. Его ответная атака была столь сильна, что Гарри на какой-то момент потерял контроль над сознанием, и его с огромной силой вышвырнуло из головы Волдеморта.

Но каково, же было его изумление, когда он понял, что все еще находится в чужом разуме, правда незнакомом. Сначала он запаниковал, но осознав, что в любой момент может вернуться в свое тело, немного успокоился. Осторожно просканировав поверхностные образы человека, он понял, что это такой же узник как и он. Его мысли и желания воспринимались с необычайной легкостью.

Более того, Гарри смог проникнуть вглубь сознания этого человека и просмотреть некоторые эпизоды жизни, а это уже ни в какие ворота лезло. Он поспешно вернулся в свое тело, чтобы собраться с мыслями. В его голове крутились строчки прочитанных книг, о том, что даже опытный оклюмент не может читать мысли, не используя палочку или зрительный контакт не говоря уже о полном погружении, которое проделал Гарри, когда вся информация и знания проходят на эмоциональном уровне. То есть если он просмотрит воспоминание домохозяйки, как она использовала заклинание устойчивости к дрожжам, то он не только запомнит само заклинание, но и те эмоции что она в тот момент испытывала.

Заклинание получит соответствующий эмоциональный окрас и более надежно осядет в глубинах памяти. Придя к таким выводам, он решил не откладывать все в долгий ящик и подтвердить или опровергнуть теорию на практике. После парочки других удачных попыток полазать по головам заключенных, он понял, что это неожиданное происшествие оказалось судьбоносным для него.

Все последующее время Гарри употребил на изучение столь неожиданных возможностей открывшихся перед ним, тем более в разум Волдеморта он попасть уже не мог, так как тот постоянно закрывался.
Правда у его возможностей как, оказалось, есть ограничение. Заключалось оно в том, что Гарри не мог проникнуть разумом за пределы территории Азкабана. Но это не сильно его огорчило, ведь в тюрьме сидели сотни заключенных, а, следовательно, ему было с кем работать.

Как оказалось, он ошибся.

Жадно приступив к поиску любых знаний, которые помогли бы ему в его положении, он быстро обнаружил, что большая часть узников, не располагает сколь-нибудь интересными познаниями.

В основном узниками Азкабана была такая категория людей, которую в последствии Гарри окрестил как «бытовые убийцы». Это были всевозможные клерки, ревнивые мужья, бродяги и тому подобный сброд, в которых и своих знаний было ни на грош, что уж говорить о полезных для него.

Обнаружил он и с десяток пожирателей, но так и не смог пробраться в их сознанье, что подвигло его обосновать новую теорию. Из сделанных наблюдений он пришел к выводу, что как это не грустно, но дело не только в его уникальности. Просто влияние дементоров в течение многих лет ослабляло волю узников, поэтому в совокупности с природной предрасположенностью (талантом) Гарри к оклюменции (иначе как всего за год, Снейп мог бы научить его более менее сносно защищать сознание от Волдеморта, а ведь этому искусству учатся годами) — это дало такой ошеломляющий результат. Это умозаключение в последствие косвенно подтвердилось на новоприбывших заключенных, сознание которых первые месяцы ему также было не доступно.

Все вышеперечисленное навело его на мысль, что дементоры не используют на пожирателей свою силу или их защищает черная метка. Разобравшись с этим, Гарри решил больше не тратить силы на теоретические изыскания, а приступить непосредственно к перебору находящегося в его распоряжении материала. После недель безуспешных поисков, он, наконец, набрел на кое-что интересное.

Оказалось, что среди заключенных есть не только волшебники, но и сквибы, среди них и оказался заинтересовавший Гарри узник.

Судя по его воспоминаниям его, звали Билл Корфолд, он находился в Азкабане не меньше 26 лет, но, несмотря на это его воля находилась в гораздо более целостном состоянии, чем у большинства заключенных, не просидевших и года. Этот факт настолько поразил Гарри, что он решил подробно изучить этого ничем другим на первый взгляд не примечательного человека.

Не без труда погрузившись в его память, Гарри стал пропускать через себя обрывки событий из жизни узника. Вот первое его сознательное воспоминание, когда в 3 года он попросил добавки в столовой, вот в 7 лет он решает, что больше никогда ни в чем не признается, после того как простоял в углу два часа…

До определенной поры детство Билла было типичным для большинства сирот, обычные серые будни. Но все изменилось, когда ему стукнуло двенадцать и его с тремя другими ребятами перевели в Школу-Интернат для малообеспеченных детей. С этого момента жизнь покатилась по наклонной.

В этом «заведении» наравне с сиротами учились и малолетние преступники, которых в силу их возраста нельзя было посадить в тюрьму. А так как их надо было отделить от приличных детей, то почему бы не сэкономить и не обучать их вместе с сиротами. Жаловаться тем все равно будет некому, да и скорее всего чиновники даже не задумывались об этом. Постоянные унижения и побои стали повседневной частью его жизни. В интернате всецело властвовали законы стаи.

В какой-то момент, после гибели от ножевых ранений его единственного друга, человека который был с ним с самого детства, Билл понял, что так больше не может продолжаться. Приняв решение, он реализовал его уже через год.

В 14 лет на его совести было уже 2 трупа. В этот день, стоя над бездыханными телами своих кровников, он почувствовал силу и власть, что она дает. С тех пор он уже не был жертвой, весь его вид кричал о том, что он охотник.

Похождения окончились в девятнадцать лет, когда его приговорили к колонии строгого режима за нападение на инкассаторов, сроком на двенадцать лет.

Бежав через год из-под охраны, он скрывался пока случайно не столкнулся нос к носу с волшебным миром. Он был очарован и восхищен, но жизнь как всегда жестко вернула его в рамки действительности. Там он был сквиб - человек столь же ущербный, как и калека в обычном мире. Впрочем, он отнесся к этому философски и по-своему отомстил за это предательство, продолжив свои «похождения» уже там.

Одно время он был даже знаменит, все-таки первый настоящий разбойник.

Его поимка в свое время была одной из важнейших задач Аврората, некой идеей фикс для тогдашнего министра.

В его памяти Гарри обнаружил множество информации о местах расположения тайников набитых всевозможной утварью и деньгами.

Правда, заинтересовало Гарри в нем не это, ему было гораздо интереснее как этот человек смог продержаться в своем рассудке СТОЛЬКО времени.

Тот же Сириус, несмотря на анимагическую форму с трудом перенес годы заключения. Пытаясь разгадать эту загадку, Гарри часами просматривал отрывки воспоминаний и образов из жизни узника.

Этот, казалось бы, совершенно ненужный вопрос настолько захватил его, что он забыл даже первоначальную цель своих изысканий, и лишь найдя ответ, успокоился. Все оказалось до поразительного просто и на поверхности. Не было никаких секретов, тайн и тому подобной дребедени.

Просто Билл Корфолд, в какой-то момент своей жизни в интернате осознал, мир — это гигантская, дышащая смрадом машина, цель которой раздавить человека и промолоть его через свои жернова. А раз так, то не стоит выдавать иллюзии за желаемое и пытаться найти того, чего нет, и не было.

Любовь, дружба, ненависть, вражда — это все фантомы и «костыль» для слабых духом. Его философское и небрежное отношение к своей и чужой жизни, к неприятностям, доставляемым ему и им, все это для него не имело значение. Поэтому попавшись и оказавшись в Азкабане, он лишь философски пожал плечами и решил что это ничем не лучше и не хуже чем что-либо другое.

Даже дементоры не смогли оказать на него сколь-нибудь действенное влияние. А как спрашивается поглощать все самое светлое, если для Билла вся жизнь изначально была окрашена в серые тона.

Оторвавшись, наконец, от воспоминаний Билла, Гарри погрузился в осмысление увиденного. Если подумать, то жизнь Билла была намного более ужасна, чем у него. Ведь одно дело потерять друзей и быть преданным и совершенно другое знать, что дружбы нет как таковой. Жить просто ради того чтобы существовать, вот главный девиз Билла.

Гарри же по сравнению с ним купался в непозволительной роскоши, ведь у него была Цель, да что цель у него был Враг, Враг о котором Билл мог бы только мечтать. Рассуждая подобным образом, Гарри и не заметил, как все это повлияло на него.

Ведь до этого он считал себя, чуть ли не самым несчастным человеком на Земле. А оказалось, что бывает и хуже — жить по инерции, жить без надежды, без цели, вот что по-настоящему страшно. А ведь так живут тысячи, десятки тысяч сирот по всему миру, не имея шанса что-либо изменить.

Тысячи людей, обреченных с рождения лишь существовать.

Помимо этих отвлеченных рассуждений вызванных жизненной философией узника, Гарри получил от него и более материальные знания, в частности места расположения тайников.

Билл так же был настоящим кладезем знаний о рукоприкладстве, а количество известных ему грязных приемов просто зашкаливало за разумные пределы.

Объяснялось это довольно просто, не имея возможности использовать магию, ему необходимо было найти альтернативу и этой альтернативой стало искусство ближнего боя. Очень убедительной альтернативой, судя по количеству галеонов за его голову.

А Гарри, не имея возможности колдовать, схватился за эти знания как утопающий за соломинку.

И надо сказать вполне сносно справлялся с ролью ученика. Он не старался выучить конкретное боевое искусство, так как сам носитель этих знаний Билл признавал, что по большому счету единоборства, даже полностью контактные - это лишь имитация боя. Он четко разделял боевые искусства как спорт и их практическое применение в реальном бою.

В чистом виде он не отдавал предпочтение ни одному виду единоборств. Ведь в настоящем бою, который преподносит жизнь, требуются наиболее простые и жесткие решения. Основная цель — нанести максимальный урон при минимальном расходе сил.

Для большей эффективности это должно происходить на рефлексах.

Особенно показательным для Гарри, стала отрывок из воспоминаний Билла, где он в течение пяти минут просто издевается над посланными за ним аврорами, увёртываясь от их заклинаний.

Как оказалось, ловкость, и подвижность лучше всякого щита, тем более от Авады не закроешься (по крайне мере ему тогда так казалось). Были и минусы.

Во-первых, для максимальной загруженности, необходимо было привести мышцы и связки в порядок, а принимая во внимание однообразность и скудность питания, это было довольно проблематично.

Второй проблемой стала грязь. Учитывая антисанитарные условия и возможность инфекций, Гарри приходилось делать все очень и очень осторожно. Было бы глупо загнуться от обычного заражения крови.

Конечно, раз в месяц ему спускали ведро с водой, но самое большее, что он мог сделать с таким ее количеством, так это осторожно обтираться оторванным куском штанины обмакивая его в драгоценную жидкость.

Усиленно тренируясь, Гарри ломал голову над планом освобождения, параллельно сканирую заключенных на предмет полезной информации. Но, увы, все тщетно, в голову ему ничего путного не лезло, а помощи от узников, похоже, ждать не приходилось.

Конечно, они знают множество не известных ему заклинаний, но у них не совсем та специфика.

Хотя кто знает, может Волдеморта хватит инфаркт, если он использует заклятье блеска на его чешуйчатой лысине.

Одолеваемый попеременно унынием и взрывами бешеной активности, Гарри провел третий год заключения.

Все переменилось одним теплым летним днем (по крайне мере он предполагал, что он теплый и, судя по зарубкам, вроде как летний), когда он наткнулся на НЕГО.

ОН именно с большой буквы, потому что иначе назвать человека, добровольно сидящего в Азкабане, у Гарри язык не поворачивался. А то, что он сидит добровольно, Гарри, почему то ни секунды не сомневался.

Неожиданный сосед сидел в десятке метров от него за стеной.

Натолкнулся Гарри на него случайно, почему-то ему и в голову не могло прийти, что в Азкабане есть еще подобные его, камеры.

Наверно подсознательно, он все же считал себя особенным, так почему бы и камере его не быть единственной в своем роде…

Обнаружив у себя под боком такую находку, Гарри тут же рванулся к сознанью соседа, но каково же было его удивление, когда его вежливо попросили вон оттуда. У него было такое ощущенье, что его выдворили за «дверь» попутно отчитав за неподобающее поведенье и теперь ему следует войти как положено. От растерянности, он потерял ход времени и в течение часа тупо пялился на противоположную стенку.

«Постучать что ли…» — немного придя в себя, как-то отстраненно подумал он, — «только вот куда, не по своей же голове»

Не придя к какому-либо сколь-нибудь здравому решению, он решил повторить попытку, но сделать это более деликатно и осторожно, если такое применимо к вторжению в чужое сознанье. К его облегчению на этот раз никто его гнать не стал, правда и приветствовать тоже. Деликатно помявших на задворках чужого разума, он попытался установить контакт с соседом, но у него ничего не вышло.

Помаявшись несколько часов бесплодными попытками «разговорить» незнакомца, Гарри, наконец, понял, что узнику явно не настроен на беседу или ему просто нет до него никакого дела. Посчитав молчание согласием на его дальнейшее присутствие, Гарри осторожно попытался углубиться в ту часть сознанья, которая отвечает за воспоминанья, но был мягко остановлен.

Видимо хоть его присутствие и не доставляло владельцу разума никаких неудобств, но и не было особо желанным. Намек Гарри понял правильно и решил, что на сегодня для него впечатлений хватило с избытком.

Проснувшись на следующий «завтрак», он вепревую очередь проверил, не приснился ли ему вчерашний сосед, но тот оказался на месте. Быстро уничтожив надоевшую гречку, Гарри вновь деликатно протиснулся в чужой разум, но там, как и накануне его встретили молчаньем. Посчитав, что все условности выполнены, Гарри попытался прощупать, где его пустят, а куда лучше не лезть. Как оказалось, его практически не ограничили, недоступными лишь оказались области связанные с воспоминаниями и моторной деятельностью организма.

Зато то что «открылось взгляду» Гарри, превзошло все его ожиданья. Он и до этого был уверен, что здесь будет, чем поживиться, но объем увиденного поражал. Огромные залежи знаний, раскиданных по всем уголкам памяти. От такого изобилия, у него даже мысленно потекли слюнки.

Параллельно с восторгом, пришла грустная мысль: «Гермиона, вот кто бы по достоинству оценил эту библиотеку разума» — сердце вдруг судорожно сжалось в груди, но он неимоверным усилием воли отогнал от себя грустные воспоминания.

Информации вокруг было столь много, что он не столько изучал, сколько систематизировал знания в отдельные группы, которые откладывал для последующего изучения.

Увы, обычный способ быстрого закрепления знаний ему оказался недоступен. Он не мог, как обычно закрепить полученную информацию соответствующим эмоциональным окрасом, так как та часть разума, которая отвечает за воспоминания, была для него закрыта. За своими изысканиями Гарри провел около двух лет. За это время ему удалось узнать множество поразительных вещей.

Например, оказалось, что домовые эльфы — это паразиты, которые питаются за счет силы хозяина и дома обитания. Видимо поэтому, они практически, никогда не принимают свободу. Хотя по внутренней квалификации Отшельника (так окрестил своего информатора Гарри) они являлись скорее полезными существами, чем опасными. Разобрался Гарри и с теорией конструкции подавления магии внутри Азкабана.

На тюрьму были наложены ряд подавляющих волшебство полей, как и кем, отшельнику было неизвестно. Но кое-что он знал, и это знание поселило в сердце Гарри надежду. Оказывается, такое поле можно продавить, просто для этого надо быть по-настоящему сильным волшебником.

Например, Азкабан вряд ли удержал бы Волдеморта или Дамблдора, да и «сосед» здесь явно по своей воле. У Гарри была мысль попросить его о помощи, но он сдержался. Почему то он не сомневался, что ответа все равно не будет. Хотел бы помочь, уже помог бы. Хотя если подумать, то, как по-другому можно назвать открытый доступ к его знаниям.

«Раз они могут, то и я смогу» — с холодной решимостью подумал Гарри, с ходу отметая неуверенные попытки разума возразить. В голове Отшельника он почерпнул, что для достижения результата ему потребуется добиться от себя «максимума», но, даже достигнув этого, он может потерпеть неудачу. Для того чтобы прорвать барьер нужна сила, а не умение. Такая постановка вопроса, одновременно облегчала и усложняла задачу.

Ведь от него не требовалось особых академических знаний, а лишь умение контролировать разум, чем он владел довольно не плохо, но существовала другая, более непреодолимая преграда, он мог оказаться, недостаточно силен для этого.

Гарри не испытывал иллюзий относительно своей великой силы и исключительности, жизнь показала, что многое из сказанного всего лишь самообман. Но одно он знал твердо, не имеет значения что Дамблдор и Волдеморт сильнейшие волшебники этого столетья, а он лишь не закончивший школу недоучка, главное - это, то, что у него нет иного выхода. Он или это сделает или заживо сгниет в своей камере.

Понимание простой истины, придало ему недостающие силы. Он с удвоенным рвением приступил к тренировкам. Так за попытками пробить барьер пролетел еще один год.

Его техника концентрации значительно улучшилась, ему уже не требовалось использовать дыхательные упражнения, чтобы отключиться от внешнего мира. Он добился того, что хоть и с трудом, но ему удавалось вызывать едва заметно тлеющий огонек заклинанием Люмоса.

За какой-то паршивый год он сделал то, на что у других не хватает и всей жизни. Раньше бы он в тайне загордился собой, и было бы от чего, использовать волшебство в месте, созданном для его подавления и сделать это без палочки — это ли не успех и повод для гордости?… Но здесь и сейчас этого было мало, катастрофически МАЛО.

Подобный крохотный шарик света отнимал у него столько силы, что в течение последующих двух дней он пластом валялся на полу камеры. А ведь это всего лишь Люмос.

Гарри потихоньку начинало овладевать отчаянье, ему казалось, что к тому моменту, когда он, наконец, сможет выбраться из Азкабана, все его враги успеют благополучно скончаться от естественной смертью.

Ему часто вспоминался погибший крестный, который провел в Азкабане целых 12 лет, прежде чем смог сбежать. А ведь он не сидел в тюрьме без дверей. Депрессия накрыла его с головой.

Несколько дней он просто не находил в себе душевных сил для продолжения тренировок. Но молодость и стремление к жизни все, же взяли верх над отчаяньем.

***

Через два часа после приема пищи, Гарри приступил к своей первой тренировке после длительного периода депрессии. Около часа ушло на разминку мышц. И лишь убедившись, что они обрели нужную эластичность, он приступил к «пробежке».

Пробежкой у него назывались «забеги» до потолка своей камеры и обратно, немного необычный способ, но Гарри на подобную экзотику всегда везло. Выложившись по полной, он устроился в позе лотоса (хотя на самом деле в этом не было никакой необходимости (ну нравиться ему именно лотоса, ну или автор просто не знает других поз)) и погрузился в сознанье Отшельника.

За период своего вынужденного «ученичества» , ему удалось отыскать и выучить немало интересных, а порой и всеми забытых древних заклинаний.

Увы, все эти заклятья были бесполезны, они лишь мертвым грузом осели в его голове.

Гарри даже толком не знал, сможет ли он их применить на практике или они так и будут валяться на задворках его сознанья. Но, несмотря на это, он с каким-то казавшимся даже ему ненормальным остервенением продолжал их копить.

«Знания никогда не бывают лишними», - думал он и тут же возражал сам себе. — «С другой стороны, на кой черт они мне сдались, если я не могу ни применить, ни закрепить их практически, разве что складировать».

По пришествию полугода, он уже мог трансфигурировать небольшие объекты, такие как ложка или жестяная кружка. Его уже не «отрубало» от перенапряжения и расхода сил с каждого заклятья, но чувствовал он себя после них все равно неважно, и ему требовалось не меньше чем полдня для восстановления.

Если быть откровенным, то даже самого Гарри удивлял столь быстрый его прогресс. Он был доволен своими успехами, но понимал что даже при заданном им бешеном темпе, он вряд ли сможет аппарировать из Азкабана раньше чем через два — три года, а это слишком долго.

«Мне скоро будет 22, а это уже почти старость», - с легкой паникой размышлял он. Но как бы Гарри не торопился, большей нагрузки ему было уже просто не выдержать. Поэтому он лишь успокаивал себя мыслью, что скоро, совсем скоро он сможет вволю надышаться чарующим воздухом свободы.

Исходя из почерпнутой у Отшельника информации, его успехи в безпалочковой магии, да еще в таких условиях, были действительно выдающимися. Гарри вместо того чтобы спокойно брести к цели, как большинство опытных волшебников, мчался к ней семимильными шагами. Все его существо было направлено на достижение заветной цели и чем ближе она была, тем нетерпеливей он становился.

В конце концов, ему вновь пришлось вернуться к дыхательным упражнениям, так как в его возбужденном состоянии просто невозможно было сосредоточиться. Отсутствие должной концентрации, тут же незамедлительно сказалось на его успехах, за два месяца он не только не улучшил, а даже чуть скатился в результатах.

Гарри поневоле пришлось сделать перерыв в несколько дней между тренировками, чтобы привести в порядок свои мысли и чувства. Такие срывы случались еще пару раз между тренировками, но они уже не были столь острыми.

Он уже прошел половину пути, когда его охватило какое-то смутное беспокойство.

«Сегодня что-то произойдет!» — подумал Гарри, нужно подготовиться.

С этой мыслью, он быстро спустился со стены и принялся обшаривать окружающее пространство. Интуиция не обмануло его и в этот раз. По первому ярусу от главного входа шла группа не меньше чем из 10 человек и это явно не были заключенные.

Приблизиться ближе Гарри опасался, так как его вполне могли обнаружить. Было бы глупо рассекречиваться, когда до вожделенной свободы остались считанные месяцы. Гарри и сейчас не стал бы рисковать, но он седалищным нервном чувствовал, что это пришли по его душу.

«Ну почему они приперлись именно сейчас, когда осталось совсем чуть-чуть, — сокрушался он про себя. — Почему не через полгода или год»

Группа людей направилась в его сторону, и теперь уже точно не оставалось сомнений, что идут к нему. В этой части Азкабана, просто больше нет кроме него заключенных.

Остается только вопрос, зачем они пришли, не выпустить же его на свободу. От абсурдности этой мысли, Гарри даже слегка улыбнулся, как будто услышал забавный анекдот. Но улыбка не смогла долго продержаться на его губах, ему следовало немедленно подготовиться к встрече гостей. Вряд ли его идут убивать такой толпой, проще было бы отравить.

Отсюда следует вывод, что с ним хотят поговорить или провести иные мероприятия, для которых необходимо его физическое присутствие. Для такого случая он предусмотрительно подготовил подходящую личность. Им вскоре предстоит познакомиться с очень нелицеприятным типом.

Единственный вопрос, который мучил Гарри, как его собираются отсюда вытаскивать на допрос. Не будут же они, в самом деле, кричать через отверстие для спуска еды?!? Или будут!?

Решив не ломать голову над тем, что и так станет ясно через пару минут, Гарри лег на пол. Он закрыл глаза и стал ждать. Прошла минута, две, десять, ничего не происходило. Лишь какое-то тихое шуршание слышалось вокруг и ему как будто бы почудился небольшой толчок.

«Стоп!» — резко подумал он. — «Какое еще шуршание, в моей камере кроме меня ничто не может издавать звуков».

Ему мучительно захотелось открыть глаза или использовать оклюменцию, но он сумел сдержаться, напомнив самому себе о конспирации. И только когда плеча коснулось чья-то рука, он захрипел и открыл глаза.

***

Миссис Клайп и пять штатных юристов из общественной организации «Последняя Надежда», двигались по темным коридорам Азкабана в сопровождении коменданта и шести авроров сопровождения. На всем протяжении пути, никто из спутников не проронил ни слова. Мрачные стены, узкие не освещенные коридоры, все это нагоняло атмосферу мрачности и страха, что в свою очередь не слишком располагало к беседе. Когда процессия, наконец, остановилась в небольшом зале, председатель, уже не скрывая своего раздражения, спросила:

– Мы пришли?! Можно, наконец, его увидеть!

– Да, сейчас, — успокаивающе произнес комендант, делая знак крайнему аврору. — Нам понадобиться еще пара минут и вы сможете с ним поговорить. — И уже тише добавил. — Если у него конечно еще крыша не поехала, в чем я сильно сомневаюсь.

В это время аврор, которому сделали знак, нащупал в стене зала рычаг и повернул. По центру бесшумно разъехались две большие плиты, и что-то с едва слышимым шуршанием стало подниматься наверх. Вскоре перед ними появилась каменная плита, на ней скорчившись в позе зародыша, лежал человек.

Поморщившись от неприятного запаха, исходящего от узника, миссис Клайп решительно подошла к лежащему и тронула его за плечо. Тот захрипел, чем страшно перепугал ее и открыл глаза. Все присутствующие вздрогнули. Взгляд этих выкатившихся, испещренных красными нитями капилляр глаз, казался по-настоящему страшным.

– Вы способны понимать нас? — с жалостью смешанной со страхом, спросила одна из юристов, но увидев, как безумный взгляд узника сконцентрировался на ней, ойкнула и переместилась за спину одного из авроров. Человек на полу ничего не ответил, но хриплое, бессмысленное лепетание, вместе с пустыми и лишенными всякой искры глазами, красноречивее любых слов говорило о его состоянии.

– Боюсь, что ваш клиент сошел с ума, — без тени огорчения констатировал комендант и уже более нетерпеливо продолжил, — читайте свой приказ и можете вместе с ним проваливать отсюда на все четыре стороны.
Все пятеро женщин дружно окатили его презрительными взглядами, лишь миссис Клайп невозмутимо проигнорировала эту неприкрытую грубость.

– Элизабет, — коротко сказала она и из пятерки юристов вышла та, что помладше. — Читай.

– Согласно Эдикту за номером 27/16, Гарри Джеймс Поттер подпадает под общую амнистию — чуть запинаясь, произнесла она и выжидающе уставилась на леди-председателя. Но та лишь неодобрительно покачала головой, отчего выступающая чуть покраснела и решила дать полную версию этого самого Эдикта.

В течение следующих десяти минут все присутствующие смогли «насладиться» полной версией сего «эпохального» документа. Сводился он к двум частям.

Первая, где описывалась героическая борьба министерства со вселенским злом в лице Волдеморта. Там же говорилось о его гибели от руки какого-то заштатного аврора. На этом моменте узник особенно громко захрипел, на мгновенье, прервав докладчицу, но та не растерялась и после секундного замешательства продолжила говорить дальше.

После смерти Темного Лорда, все его сторонники стали быстро отбрасывать «копыта» и дело было даже не в метке, которую многие из них не имели. Волдеморт добиваясь беспрекословной верности, магией завязывал жизнь своих людей на себя. Его гибель, повлекла смерть всех связанных с ним людей. Зачитав первую часть, девушка перешла ко второй, где перечислялись пересмотренные дела. Если свести все сказанное по делу Гарри к минимуму слов и максимуму смысла, то получалось следующее:

Его амнистировали по причине не издыхания (причем данная формулировка взята из самого Эдикта). Если чуть расширить смысл, то получалось, что раз он не сдох вслед за Темным Лордом и его последователями, то возможно он и не виновен. Поэтому справедливые власти посчитали возможным его амнистировать.

Гарри честно крепился во время первой части доклада, когда выяснилось, что Волдеморта грохнул обычный, никаким пророчеством не отмеченный человек, но когда девушка перешла к обоснованию его амнистии, он уже не выдержал.

Тринадцать шокированных человек с изумлением наблюдали, за окончательно спятившим узником. Тот, завалившись набок, громко и немного истерично хохотал. Постепенно смех его перешел в стоны, но и они быстро затихли, плавно перейдя в поток нецензурной брани.

Гарри подробно и в красках рассказал, где и когда он хотел бы видеть Министра, Волдеморта с Дамблдора, а также … что он думает о министерстве вообще и о присутствующих здесь в частности. По окончанию пламенной речи, красные как свеклы девушки, зажимающие руками уши и слегка побледневшие авроры, остались явно впечатлены глубиной его воображения и литературным талантом. Удовлетворенный результатом своей вдохновенной речи, Гарри решил уточнить свое положение.

– Так я свободен!? — Спросил он, поднимаясь с пола и стряхивая несуществующие пылинки с остатков одежды. Для того, чтобы до присутствующих дошла его фраза, понадобилось еще пара секунд.

– Да, — почему то шепотом ответил комендант.
– Ну, тогда до встречи, — вежливо попрощался Гарри и пошел по хорошо известному ему пути к выходу. Делегация так и осталась стоять на месте, ошарашено хлопая глазами. В какой-то мере это принесло Гарри некое удовлетворение, но, увы, недостаточное, чтобы скрыть горечь. Покинул он Азкабан на удивление легко, никто не пытался его остановить или спросить о чем-нибудь.

Это было даже немного странно, видимо после смерти Волдеморта они сильно расслабились. Выйдя за ворота и оглядевшись, он направился к небольшому каменному заборчику, стоящему неподалеку над обрывом. Спешить никуда не хотелось.

Усевшись на каменное ограждение и свесив вниз ноги, он стал вглядываться в расстилающуюся под ним водную гладь.

Открытое, продуваемое всеми ветрами место располагало к размышлениям. В данный момент Гарри ощущал абсолютный, ничем не «замутненный» покой. Вся горечь и разочарование, что еще недавно поглощали его разум, исчезли без следа.

Его полностью поглотило некое непостижимое чувство умиротворения, когда мир воспринимается как неотделимая часть собственного существа (Гарри «эгоистично», на уровне подсознания считал, что будет неправильно воспринимать себя (герой он или не герой?) частью чего-либо (пусть даже и мира), уж лучше пусть ЭТО будет частью ЕГО).

Все мысли и переживания, что еще не так давно будоражили кровь, поблекли и потеряли остроту. Зачем кому-то мстить или кого-то убивать, разве это что-то изменит?! Конечно, он бы не отказался от долга крови, но Волдеморт мертв, а искать и мстить предавшим его людям бессмысленно. Они не поймут и не осознают своих ошибок, а ему это уже не принесет удовлетворения. Тогда зачем?!!

Единственное чего он сейчас хотел от жизни, так это тихого, спокойного существования где-нибудь в глуши. Маленький уютный домик с аккуратным садом, девственный лес вокруг и тишина, лишь изредка прорезаемой шуршанием перелистываемых страниц книги. В нарисованной воображением картине, ему вдруг явственно почудился женский силуэт, стоящий в дверях дома. Он попытался было вглядеться в нечеткие очертания фигуры, но незнакомка, словно издеваясь и дразня, медленно растворилась в окружающем пространстве, а вместе с ней исчез, и придуманный мир. Гарри вновь оказался втиснут в стальные рамки реальности. Так же быстро как мираж, пропало и обаяние, навеянное этим местом. Он вдруг остро ощутил спиной нависшую над ним мрачную громаду замка, который уже столько лет служил надгробным камнем для тысяч и тысяч несчастных.

Его охватил панический страх, что все, что произошло с ним за последние два часа окажется лишь сном, а через несколько мгновений он проснется и… И…

Тут он уже не выдержал и заржал, трагический момент был безнадежно испорчен.

- Можно подумать, я бы не выбрался и сам, через пару месяцев, — зачем-то произнес он вслух и уже окончательно «примирившись» с реальностью, аппарировал.

Через секунду он уже находился на втором этаже Норы в комнате Рона. Нет, Гарри не собирался сворачивать ему шею, хотя искушение было очень велико, он просто хотел выяснить, где сейчас Гермиона.

В комнате никого не оказалось, зато в соседней слышались голоса.
Гарри потихоньку выскользнул из помещения и подошел к двери, откуда раздавались звуки.
Его глазам предстала весьма обыденно-бытовая картина, здоровый рыжий парень и симпатичная блондинка в повышенных тонах орали друг на друга.

- Все кончено Рон!!!- кричала девушка — Я не буду больше терпеть твои гулянки и постоянные измены. Мне надоело, что надо мной уже половина министерства смеется. Свадьбы не будет!

Так что можешь с чистой совестью проваливать к своим потаскухам. - Девушка схватила лежащую на столе сумочку и, не говоря больше ни слова аппарировала.

- С…ка! — каким-то тихим и уставшим голосом бросил ей вслед парень и обессилено рухнул на кровать. — Все равно ведь вернешься. Мерлин, почему так не везет!..

- А уродам вроде тебя, никогда не везет — послышался хриплый голос от двери — И сегодня у тебя, похоже, особенно паршивый день.

Рон резко вскочил с кровати и обернулся. В дверях стоял тощий, обросший грязными и спутанными волосами тип, и улыбался, показывая всем желающим свои желтые и местами отсутствующие зубы. Его черные от грязи лохмотья, видимо заменяющие ему одежду, изумительно контрастировали с мертвенно бледной кожей. Общая картина незнакомца, несмотря на довольно жалкий вид, выглядела угрожающе.

– Ты кккто такой..? — чуть запинаясь, спросил Рон, но тут, же опомнился.

Его, здорового парня, не испугать каким-то болезненного вида бродягой. Видимо прочитав по его лицу эти нехитрые мысли, незнакомец решил немного прояснить этот момент, плавным движением руки посылая в него оглушающий луч.

От неожиданности Рон не успел увернуться, да и невозможно было это сделать на таком расстоянии. Его тело подкинуло и ударило о стену, последнее, что он увидел, это приближающийся к нему силуэт бродяги.

***

Мдаа, а на вид он выглядел покрепче - подумал Гарри, рассматривая лежащего без сознания Рона. - Придется самому покопаться у него в голове.

Не то что бы Гарри был против того, чтобы полазать у него в голове, но эта мысль не доставляла ему никакого удовольствия. Одно дело заключенные, лишенные естественного иммунитета и совершенно другое имеющий интуитивную защиту волшебник.

Даже самый плохенький волшебник имеет определенную степень естественной защиты сознания и даже опытному оклюменту понадобиться время, чтобы его взломать. Не говоря уже о том, что сделать это незаметно и безболезненно невозможно, хотя последнее в данном случае и не требуется. Возможно, Снейп смог бы, да и то вряд ли, у Гарри же незаметно в голове копаться он не смог. … Или смог?! Откинув в сторону не касающиеся дела размышления, он сосредоточенно погрузился в лабиринты памяти Рона.

– Гермиона, Гермиона — бормотал он про себя, ища относительно недавние воспоминания касающиеся ее. Так, вот сцена где они поссорились из-за него. Забавно, у Герми все так же сильно поставлен удар. Гарри даже чуточку стало жаль парня. Его настроение резко пошло в гору и на лице появилась улыбка довольного жизнью идиота.

– Так-так, а это что, — вслух произнес он и к своему несчастью, получил ответ. Через секунду вывалившись из сознанья Рона, Гарри невидящим взором уставился в потолок.

В себя его привело кряхтение бывшего друга, который переворачивался на бок.

– Это ложь, — сказал кто-то голосом Гарри. — Она не могла так поступить со мной…

Рон с трудом перевернулся и как то странно на него посмотрел. В этом взгляде смешивались страх и узнавание, понимание и даже небольшая доля сочувствия, но преобладали там злоба и злорадство. Мгновенье, что он смотрел на Гарри, ему хватило для того чтобы понять всю шаткость своего положения. Оценив его состояние, Рон немедленно опустил глаза вниз, чтобы ненароком не выдать своих истинных чувств. Любое неосторожное движение или слово с его стороны, могли привести к гибели.

– Гермиона хотела узнать, где они тебя держат, — просипел Рон. — Она была уверена, что ты у Него. И и…

– И все… - ничего не выражающим голосом закончил Гарри. — Где?

– Что где? — переспросил Рон, но столкнувшись с Гарри взглядом, не решился уточнять. — В завещанье она написала, чтобы ее похоронили на кладбище в Годриковой Лощине, — и немного помолчав, добавил, — недалеко от твоих родителей.

Спокойно, как автомат Гарри встал, спустился по лестнице вниз и вышел из дома. В нем что-то надломилось. Он смог выдержать, когда ребенком над ним издевались родственники, когда ученики с опаской избегали на втором курсе, когда завидуя, неприязненно косились на четвертом, он смог даже пережить смерть Сириуса. Но мысль о том, что друга, его единственного настоящего друга уже нет, была невыносима. Нет, этого просто не может быть, это лишь очередной кошмар и скоро он проснется и вновь с облегчением окажется в своей уютной, темной камере, где с упоением будет мечтать о свободе и «товарище», ждущем его за стеной.

Дальнейшее Гарри помнилось смутно. Он куда-то шел, с кем-то пил, ссорился, снова пил и снова ссорился. Неизвестно, сколько часов или дней он пробыл в таком состоянье, но в себя Гарри пришел лишь ночью. Вокруг него расстилался густой и непроглядный лес, покрытый ночной тьмой.

Ему вдруг стало страшно. Нет, не от темноты или гипотической опасности леса, ему стало страшно от того что он остался один. Теперь уже действительно один. Гарри вдруг поймал себя на мысли, что уже начинает жалеть о своем решении выйти из Азкабана. Там он хотя бы находился в счастливом неведенье. А что делать ему теперь? Мстить за Гермиону? Но кому?! Волдеморт мертв, как и большинство пожирателей, а Дамблдора давно нет в живых.

Продолжать жить дальше!? Но какой смысл, если ЕЕ уже нет! Той единственной, что верила в него! Той, ради кого он и стремился наружу.

«Я должен увидеть ее могилу и проститься с ней», — подумал Гарри, и тут же его пронзила лихорадочная мысль. — «А может это ложь и Рон просто наврал мне, чтобы уязвить посильнее, или его самого могли ввести в заблужденье, ИЛИ…»

Столь сладостное, столь желанное или… Это была его последняя спасительная соломинка на пути к безумию, та ниточка, что удерживала разум от падения в «персональный Ад».

Конечно, разумом он понимал, что это правда. Но понимать — не означает принять.

***

Скрипнула ржавая калитка, сухонький старичок, разомлевший от полуденного солнца поднял глаза к ограде, но никто не вошел.

– «Ветер», — подумал он. — «Надо будет завтра смазать петли», - и вновь погрузился в прерванный сон.

А в это же время, в нескольких десятках метров от небольшой сторожки, на коленях перед могилой стоял человек. Сторонний наблюдатель, посмотрев на него, подумал бы, что это один из множества неприкаянных бродяг, которых так активно в последнее время плодит жизнь. И уж точно никому в голову не пришло, что это некогда знаменитый неудачный спаситель мира Гарри Поттер.

Вряд ли его сейчас узнал бы и знакомый с ним человек. Мертвенно бледная кожа, длинные неопрятные волосы вместе с густой всклоченной бородой и лихорадочный блеск безумных зеленых глаз. Все это заставило бы наблюдателя усомниться в душевном и психическом состоянии человека.

И он был бы прав, сейчас Гарри чувствовал себя кем угодно, но не нормальным. Горе подкосило его итак небольшие душевные силы. Он чувствовал себя преданным, раздавленным жизнью. Долгожданная свобода, на поверку оказалась никчемной, никому не нужной пустышкой.

Прислонившись лбом к могильной плите, Гарри попытался проститься с Гермионой, но не смог вымолвить, ни слова. В его душе кипела буря. Две противоборствующие силы вступили в беспощадную схватку. Разум говорил - она мертва, ее не воскресить, надо жить дальше, а сердце отказывалось в это верить, каждый раз находя новую причину верить и надеяться. Увы, надежда не бессмертна и под тяжестью неопровержимых фактов рухнула и она.

«Конец - это действительно конец», — вдруг отчетливо понял он.

Теперь остается только выбрать способ. Да это малодушно. Да так мог бы поступить только слабый человек, но Гарри это уже не волновало. Что-то в нем надломилось, когда исчезла последняя надежда.

У него не осталось ни друзей, ни врагов! Разумом он понимал, что еще пара лет и возможно он сможет забыться, а может и завести новых врагов и друзей. Но эти годы надо еще суметь прожить. Жить… Но зачем? Для кого? Никого и ничего уже нет! Он не умеет жить для себя, всегда была Цель и друзья, которых надо защитить, а теперь… Замкнутый круг.

Он поднялся с холодной земли, последний раз запечатлел взглядом могильный камень и принял окончательное решение. Если уходить, то уходить красиво, подумал он. Так, чтобы его надолго запомнили. На губах юноши впервые за несколько лет мелькнула по-настоящему счастливая улыбка. Как же легко становиться на душе, когда смерть неизбежна и желанна.

– Скоро мы все будем вместе. — Произнес он, смотря в небо и продолжая улыбаться аппарировал к зданию Министерства.

***

– Господин министр — прокричал молодой аврор, без стука врываясь в кабинет — У нас МЧП в здании. Мне приказано передать вам…

– Пошел ВОН!!! — Крик взбешенного до предела министра, слышен был, наверное, и в соседнем здании Аврората.

– Но приказ… — начал было неуверенно лопотать молодой аврор, но наткнувшись на яростный взгляд чиновника, посчитал за лучшее скрыться.

– Уфф… — произнесла вылезшая из-под стола блондинка — Еще чуть-чуть и мы бы запалились. Я думала, твой кабинет надежное место, а тут проходной двор, оказывается.

– Не преувеличивай, — недовольно буркнул мужчина, заправляя рубашку в штаны. — Видимо что-то действительно случилось, если Марвин послал этого сосунка.

– Мне позвать его или может… — Что женщина подразумевала под может, министр так и не узнал, дверь кабинета вторично открылась, и внутрь вошел мрачного вида мужчина в аврорской форме.

– Мартин, ты ли это?! — с деланным радушием произнес министр, привставая из кресла — Мы с Катрин, как раз о тебе вспоминали. — И уже поворачиваясь к женщине, добавил. — Принеси нам кофе.

Та обиженно поджав губы, вышла из кабинета. Наблюдавший эту сцену Начальник Аврората лишь усмехнулся.

– Верю, потому и здесь, — сказал он, удобно устроившись в кресле напротив, и продолжил — а еще, потому что на Министерство напали, и сейчас у Отдела Тайн идет бой.

Министр удивленно воззрился на аврора. Он попытался понять, сказал ли тот правду или просто неудачно пошутил. Но видимо поняв абсурдность подобного рода шутки от Главы Аврората, решил прояснить ситуацию:

– И как нападение?

–А никак, нападающий бодренько двигается к намеченной цели, попутно прореживая наши ряды.

Спокойный и будничный тон, с которым это было сказано, слегка успокоил министра. Но когда до него дошло, что именно сказал аврор, он нахмурился:

- Как нападающий, он, что там один? Если это шутка Мартин, то очень неудачная, я сегодня не в том настроении чтобы… - в течение следующей пары минут Глава Аврората невозмутимо выслушивал гневную отповедь министра.

Когда тот немного успокоился, аврор как ни в чем не бывало, продолжил:

- Да, нападающий один. Более того мы выяснили его личность, это небезызвестный вам Гарри Поттер.

- Поттер? — удивленно переспросил ошарашенный министр — Но зачем ему нападать на министерство? Это же по моему приказу его выпустили из Азкабана или он действительно сошел с ума?!

- Спятил он или нет, а с десяток моих ребят он покидал легко, — флегматично ответил Мартин. — Да и вряд ли он напал на Министерство. Все это время он целенаправленно перемещался в Отдел Тайн. Думаю пока мы с вами разговариваем, он уже добрался до того что искал.

– Но почему вы так спокойно об этом говорите, — опешил министр. — Нужно его немедленно остановить, вызовите еще людей, в конце концов.

- Уже вызвал, сейчас они перекрывают этаж. Но опыт мне подсказывает, что вряд ли это поможет.

- Он такой сильный волшебник? — обеспокоился чиновник — Право я думал, семь лет Азкабана ослабят кого угодно.

- А дементор его знает, какой он волшебник, — скривился Глава Аврората и отвечая на немой вопрос появившийся на лице чиновника, пояснил. — Он еще не использовал магию.

Похоже, война их так ничему и не научила, подумал Гарри переступая через очередного «неудачно поскользнувшегося» аврора. Он даже немного расстроился от полной беспомощности, которую они продемонстрировали. Хотя справедливости ради надо сказать, что дежурство внутри здания несли в основном молодые и неопытные выпускники Академии Аврората. Но чему-то их, же должны были научить?! Расслабившись от мысли, что все главные решения им в этой жизни уже приняты, Гарри заключил сам с собой пари. Ему стало интересно, долго ли он сможет, продержаться, не используя волшебство. Судя по тормознутой реакции местных авроров, то долго, но чего в жизни только не бывает, глядишь, и эти поствоенные вояки выдадут какую-нибудь неожиданность.

Размышляя о несовершенстве системы образования, Гарри завернул за угол. Там его поджидала неожиданно теплая встреча из трех авроров.

«Ну, если и эти начнут с Экспеллиармуса,» — подумал он, — «то впору будет, хоть что-нибудь в руки взять, не разочаровывать же ребят.» Авроры, словно подслушав его мысли, в противоречии с любой логикой, начали свою атаку с обезоруживающего заклинания. Такое «неожиданное» начало, уже в который раз за сегодняшний день поставило его в тупик. Для учеников Хогвартса, Экспеллиармус — это заклинание на все «случаи» жизни, но почему им пользуются авроры, у которых в арсенале должно быть что-нибудь посерьезнее? Это выше его понимания. Неужели они не видят, что у него в руках ничего нет или они надеяться на легкий отталкивающий эффект, или им в Академии настолько промыли мозги, что они могут действовать только по готовым шаблонам и схемам?! Видя стандартное развитие событий, Гарри уклонился от лучей заклятий и без выкрутасов сократил расстояние по прямой.

Прежде чем авроры прокричать свои излюбленные Инкарцеро и Ступефай (а то, что это будут именно связывающее и оглушающее заклинания он уже не сомневался), он применил выученное в Азкабане заклинание, условно названное им «Glacie Concretus». В переводе - покрытый льдом. Впрочем, это описание внешних эффектов, а не внутренней составляющей. Оно не требует устной формулировке, но очень сложно в исполнении.

Гарри сильно рисковал, используя его, так как при таком количестве неизвестных непонятно было, как оно подействует. Но инстинкт исследователя не позволил ему упустить такой шанс, когда еще он сможет проверить описанный эффект, если практически «за углом» его ждет неизвестность и возможно смерть. Да и не даст ему другой противник подойти на столь малое расстояние, как того требует его использование, а тут готовые «подопытные».

Вспышка «обжигающе холодного» белого света на секунду ослепила и оглушила его, будь здесь кроме него и этих бедолаг еще люди, ему бы не поздоровилось, но Гарри повезло. Придя через минуту в себя, он обнаружил перед собой три ледяные скульптуры, перекрывающие ему путь в коридор. Несмотря на спешку, Гарри не мог не утолить свое любопытство «юного натуралиста» и не проверить правдивость всех описанных эффектов заклинания, он подошел к ближайшей ледяной статуи и для пробы пнув ее спросил:

– Как вам там, не холодно?

Поток полившейся на голову Гарри брани, еще раз утвердил его в мысли, что нет в мире благодарности.

«Надо было долбануть в них Ступефаем», - подумал он. — «Тогда бы они оценили свое теперешнее комфортное положение».

Дело в том, что заклятие, использованное Гарри заключало физический объект в ледяную оболочку, которая препятствовала каким-либо движениям подопытного, но при этом не ограждало его самого от воздействия внешних факторов. Объект мог говорить и чувствовать боль.

Пнув пару раз для острастки все еще не исчерпавшего свой словарный запас аврора, он двинулся дальше. Продолжившему свой путь Гарри в голову полезли неожиданные мысли.

– «А ведь боевых заклинаний черных и белых не меньше, чем всех остальных вместе взятых. Да если покопаться у него в голове, то он знает гораздо больше способов «поджарить» человека, чем например, разогреть ужин. Да и кроме той же Авады Кедавры, есть много заклятий убивающих столь же верно, а если вспомнить все те, что уже успели забыть или были утеряны, то становится по-настоящему страшно».

«Неужели волшебники на протяжении всего своего существования совершенствовали лишь способы смертоубийства себе подобных? Зачем это нужно? Почему нельзя было направить эти колоссальные усилия в мирное русло? И почему небо голубое, а свинец все никак не хочет превращаться в золото?» — с улыбкой закончил про себя Гарри.

Последнее время он стал часто ловить себя на том, что давит все возникающие философские размышления на корню. У него хватало и своих проблем, чтобы брать на себя еще и чужие, тем более всего мира. Да и для того, чтобы предаваться размышлениям о несправедливости жизни и другим «монументальным» идеям отживших свое «великовозрастных бездельников» нужно было иметь время, а его у него не было.

Баюкая вспухшую кисть с подозрением на перелом, он, наконец, набрел на нужный зал. В пыльном уставленном стеллажами помещении не убирались, наверное, последнею сотню лет.

Гарри откровенно недоумевал, зачем называть службу Отдел Тайн, если это больше похоже на склад старьевщика, а не самой таинственного подразделения министерства. Интересно подумал он, кто-нибудь разбирает эти завалы или они тут так и стоят пока не припрется какой-нибудь идиот вроде него и не разворошит муравейник. Одолеваемый такими мыслями, он, наконец, обнаружил предмет своих поисков.

В отдаленье, за зачехленными стойками, стояла ничем не приметная каменная конструкция, небрежно накрытая куском серого брезента. Простому обывателю никогда и в голову не пришло бы, что таким варварским способом можно хранить один из самых загадочных артефактов волшебного мира. Раньше Арка стояла в центре Комнаты Смерти и непонятно почему она оказалась здесь, на одном из складов. Если бы не специфическая энергетика, исходящая от этой конструкции, то он никогда бы не смог отыскать ее в здании Министерства.

Сорвав брезент, Гарри с волнением посмотрел на переливающуюся мраком завесу между каменными створками арки. Дверь… Дверь в никуда, а возможно и в какое-то конкретное место, где сейчас находится Сириус. Вид темного марева завесы, всколыхнул, казалось бы, давно похороненные воспоминания о крестном.

Однажды, рыская по закоулкам памяти Отшельника, Гарри натолкнулся на отрывок информации, столь полезной теперь. Речь шла о Вратах Бытия, которые судя по описанию, точно соответствовали Арке Смерти. Эти врата по представлению Отшельника, были не больше и не меньше, как портал в параллельные миры. Больше ничего обнаружить не удалось и Гарри пришлось удовольствоваться лишь этим, неизвестно на чем построенном, расплывчатом умозаключение Отшельника.

Сейчас, когда он стоял перед Аркой, которая, скорее всего и являлась этими вратами, ему почему-то стало не по себе. Он почувствовал неуверенность. Решение, принятое на могиле Гермионы уже не казалось единственно правильным и удачным, ведь одно дело просто умереть и совершенно другое, шагнуть в неизвестность. Ведь там может таиться что-то пострашнее смерти. Гарри в нерешительности переминался с ноги на ногу, но судьба видимо недовольная его заминкой, решила подтолкнуть его. В крайней части зала у двери, послышался топот множества ног.

«Все или ничего», - подумал Гарри и решительно шагнул вперед.

Черная пленка завесы прогнулась под давлением его тела и с тихим хлопком лопнула, пропуская в неизвестность. Каково же было Гаррино удивление и разочарование, когда он очутился в том же захламленном зале. Позади находились все те же пыльные стеллажи, а перед ним… Перед ним не было ровным счетом ничего. Арка, которая еще мгновенье назад находилась спереди и которая вроде как должна была теперь находиться позади, исчезла, как будто ее и не было никогда.

Выругавшись, Гарри осмотрел пол и не обнаружил ни единого следа от обуви, чего просто не могло быть. Он ведь отчетливо помнил, что еще пару минут назад беспокоился о том, что его легко отыщут по следам на грязном полу. Звуков шагов в другом конце зала, тоже не наблюдалось. Одно из двух, или Арка сработала и он в другом мире или это все одна большая ловушка. Вторая версия показалась ему даже более фантастичной, чем перемещение в другой мир. Он уже давно не Золотой Мальчик, а его главный враг, совместно с «добродетелем» уже годика как три отдыхают в уютных могилках. Да и по большому счету, обе версии могут быть неверными. При хорошем воображении и наличии свободного времени, можно придумать еще с десяток таких же объяснений, результат от этого не изменится.

Арка исчезла, следов ног на полу нет, преследователи отсутствуют или затаились — это все твердые факты, но их недостаточно, чтобы сделать какие-либо однозначные выводы.

Так и не придя ни к какому заключению, Гарри двинулся к выходу из зала, но не успел он пройти и десяти метров, как его скрутила острая боль. Уже падая на пол, он почувствовал, что его сознание подобно вдребезги разбитой вазе разваливается на тысячи осколков.
И никакой старухи с косой успел подумать он, уходя в небытие.

Азкабан

Губы человека впервые за много лет исказила улыбка.

Последние тридцать лет выдались по-настоящему интересными и богатыми на события в этом пресном мире. Сначала это безумное и ничем не оправданное противостояние — ученик и учитель, а теперь и этот забавный герой, что даже его смог ненадолго удивить. И дело не в таланте и способностях бывшего «соседа».

Просто наивность парня и исключительная способность притягивать неприятности, поразили даже Его, искушенного и повидавшего очень и очень многое. Но самое страшное - это всепоглощающая способность Гарри прощать. Не вмешайся он и парень за пару лет благополучно бы оправдал в своих глазах тюремщиков, даже несмотря на предательство. Он бы нашел тысячу причин, чтобы можно было их простить.

Отшельнику пришлось подкинуть ему некоего Билла Корфолда, чтобы слегка «закоптить» розовую пелену у героя перед глазами. Этот собирательный образ должен был вернуть его «с небес на землю» и показать, что реальная жизнь жестока и Гарри видел лишь ее край. Иначе он просто не выживет в реальном мире. Но несмотря на эти манипуляции и косвенное воздействие на сознанье юного героя, Ему так и не удалось полностью вытравить эту заразу, что впрочем и к лучшему. «Дурь» из него выбьет жизнь, если успеет, конечно.

Кроме того, существовала большая вероятность, что мальчик просто свихнется в каменной коробке, так и не дождавшись освобождения. Поэтому Ему пришлось занять его голову чем-нибудь полезным, например учебой. Благо таланта и стимулов у парня хватало. Оставалось дело за малым, незаметно ослабить внешнюю защиту Азкабана на камере и подкинуть идею о возможности использовать безпалочковую магию.

Полностью защиту он убирать не стал, так как нужно было лишь уверить парня в своих силах, а не устроить «райскую жизнь».

Удивительные создания эти люди, не почерпни Гарри у Него в голове знаний о том, что использовать беспалочковую магию в Азкабане можно, он никогда не додумался бы до этого сам. А если бы и попробовал, то никогда не достиг бы успеха, так как подсознательно считал бы, что это невозможно. Но имея перед собой практически недостижимую, но все же возможную цель, парень «локомотивом» рванулся вперед. И надо отдать Гарри должное, он на все сто процентов использовал данный ему шанс. Наверное, нет большей награды для учителя, чем успехи ученика. И хоть ни один из них не подходил под эти роли, Отшельник все равно испытывал нечто похожее на гордость за упорство и целеустремленность Гарри.

Он и сам не понимал, зачем вообще решил вмешаться в жизнь Гарри. Ему уже давно опротивело все и вся, а тут вдруг, ни с того ни с сего его так сильно задела судьба парня. Может он напомнил ему кого-то в молодости, а возможно, у него на старости лет проснулось атрофированное в юности чувство сострадания, ведь фраза «герой, тоже человек», очень точно подходит к молодому пареньку, который так толком и не пожил в этом мире. Впрочем, это не важно. Главное что ему «захотелось», а это случается не так уж часто, чтобы игнорировать такие порывы. Да и парень вполне достоин лучшей доли, чем сгнить в подвалах Азкабана.

В конце его пути, даже пришлось подкинуть ему идею с «переходом», чтобы он не сломался после всего пережитого и не пустил все затраченные на него усилия насмарку. Пусть лучше начнет все заново с чистого листа, чем будет бездарно растрачивать жизнь на мечты о несбывшемся.

«Что-то я становлюсь не в меру сентиментальным», - подумал Он погружаясь в сон. — «Старею наверное».

Испокон веку в таких случаях волшебники использовали настой дерева Закрея и морскую воду. Почему то именно морская вода оказывала особенно благотворное влияние на оболочку ауры.

Причины этого воздействия так и остались не выясненными, несмотря на многочисленные изъзыскания в этом направлении, но эффективное спредство применялось до сих пор. В подобных случаях рекомендовалось так же длительное отсутствие контактов больного с любыми видами магических проявлений.

Данная мера необходима для более быстрого востановления целостности ауры, а любое магическое возмущение будет препятствовать этому процессу).

Вот ошибка

Группа пятикурсников из Пуффендуя и Когтеврана сосредоточенно корпели над своими котлами, прерываемые лишь едкими замечаниями Снейпа.

Все было, как всегда и ничто не предвещало бурю. Ученики обоих факультета по привычке лишились 30 баллов — за четыре прошедших года это было уже столь естественно, что не сделай этого Снейп и они бы всерьез обеспокоились. Для полного соблюдения всех формальностей традиции первой недели после праздников, суеверные ученики ждали лишь одного. Но к великому изумлению присутствующих, ничего не происходило и это предвещало тяжелую неделю, наполненную незапланированными контрольными и безразмерными заданиями.

Урок уже подходил к концу, когда то чего так ждали, все же не преминуло случиться. В дальнем углу у стены прогремел взрыв. Ближайших, так неосторожно расслабившихся учеников окатило густым варевом зелья и все, наконец, смогли вздохнуть с облегчением. Ритуал вступления в учебный год был полностью «завершен», теперь можно было расслабиться и больше не ждать подвоха от капризной судьбы. Лишь виновник взрыва не мог разделить всеобщее ликование. Его распростертое тело лежало в метре от чугунного котла и не подавало признаков жизни. Снейп немного обеспокоенный такой реакцией на этот, в общем-то, неопасный и «рядовой» взрыв, направился к нему.

*** *** ****

– Смит! — услышал он смутно знакомый голос, пробивающийся сквозь марево пульсирующей боли. — Если вы думаете, что своей симуляцией вам удастся избежать проверки, то вы крупно ошибаетесь!!! Немедленно прекратите притворяться и займитесь своим котлом.

Похоже, этому Смиту стоит поторопиться, подумал Гарри и попытался открыть глаза. Тщетно… Такое ощущение, будто он пытается сдвинуть с места бетонные плиты.

– Мое терпение лопнуло! — рявкнул, тот же голос, но уже над его ухом. — 30 баллов с Пуффендуй и месяц отработки. Надеюсь, вы довольны Смит?

Не знаю, доволен ли был Смит, но Гарри точно нет, от громких звуков голова стала гудеть еще сильнее. Тело абсолютно не реагировало на команды отдаваемые мозгом. Такое ощущение, что его у него нет, хотя Гарри точно знал, что оно должно быть. Наверное…

«Чушь какая-то», — успел подумать он, прежде чем новая волна боли затопила сознание и он потерял сознание.

*** *** ****

Когда Гарри Смит попал в медицинском крыле мадам Помфри, медсестра Хогвартса, констатировала сильнейшее магическое и физическое истощение. Подобное случалось, когда молодые маги, творя какое-нибудь заклинание не рассчитав, принимались заимствовать силы из ауры, отнимая жизненную энергию у своего тела.
Методы лечения тоже были известны.

Испокон веку в таких случаях волшебники использовали настой дерева Закрея и морскую воду. Почему то именно морская вода оказывала особенно благотворное влияние на оболочку ауры.

Причины этого воздействия так и остались не выясненными, несмотря на многочисленные изыскания в этом направлении, но эффективное средство применялось до сих пор. В подобных случаях рекомендовалось так же длительное отсутствие контактов больного с любыми видами магических проявлений.

Данная мера необходима для более быстрого восстановления целостности ауры, а любое магическое возмущение будет препятствовать этому процессу).

*** *** ****

Двое суток Гарри Смит провалялся в бессознательном состоянии на одной из кроватей лазарета, выхаживаемый медсестрой Хогвартса.

На третьи сутки он стал постепенно приходить в себя. Он пока не мог двигаться и говорить, но уже начал различать некоторые звуки. Состояние беспомощности сильно угнетало его и без того находящийся в смятении ум.

*** *** ****

Медсестра, влив в Гарри зелье и проверив пульс, подошла к небольшой делегации за ширмой и, обогнув обоих мужчин, двинулась за новой порцией склянок. Делала она все с той неторопливой скрупулезностью профессионала, что разительно отличает их от мельтешения дилетантов.

Директор, немного понаблюдав за работой медсестры, окликнул ее:

– Помфри, ты просила меня зайти? Это из-за мальчика, с ним все в порядке?

– Боюсь что не совсем. У него сильное магическое истощение. Ближайший месяц он вряд ли даже спичку сможет пролевитировать, но я позвала вас не…

– Магическое истощение у сквиба, — невежливо перебив ее, хмыкнул мрачный тип в черном. — Скорее мальчишка просто нашел способ не позориться на экзаменах, — И, обернувшись к Дамблдору, с ожесточением продолжил. — Зачем его вообще надо было тащить в Хогвартс? По мне, так ему и нам было бы гораздо легче, если бы он ничего не знал про волшебный мир. Парень же все пять лет учебы служит посмешищем для учеников. Да что говорить, если его даже в Хаффлпаффе считают болваном и ни на что не годным рохлей. Мерлин, да с той толикой силы, что у него есть, он и в лучшие дни мог разве что спички поднимать.

Его спутник лишь грустно блеснул глазами сквозь стекла очков.

– Вы и сами могли бы быть с ним помягче, — недовольная тем что ее перебили, произнесла мадам Помфри, попутно ставя на стол новую порцию зелий. — К тому же я попросила вас зайти не по…

– Я не делаю ученикам поблажек и собираюсь так поступать и впредь, — во второй раз не дал ей закончить фразу Снейп.

Было, похоже, что он говорил скорее для себя, чем собеседникам. —

И если вы думаете, что я ему сочувствую, то глубоко ошибаетесь. Мне жаль не его, а времени что впустую потрачено на то чего ему никогда не достичь. Я не вижу смысла во всем этом.

– А смысла и нет Северус, — тихо пробормотал, молчавший до этого Дамблдор. — Я просто хотел помочь мальчику или ты думаешь, там ему было бы лучше?

Снейп лишь недовольно пожал плечами. Он не считал себя хорошим или плохим человеком, просто жизнь давно его научила, что все в этом мире имеет ценник. Главное его найти, а там можно и товар получить со «скидкой». Такой опытный игрок как Дамблдор просто не может делать ничего просто так, а раз так, то и парень ему, зачем то нужен.

– Я ничего не думаю, кроме того, что мы слишком много времени тратим на мальчишку. И если уж быть совсем откровенным, то мне кажется, что вы скрываете что-то от нас, и это не относится к простой благотворительности. У парня практически нет магического потенциала, да он от сквиба отличается только наличием палочки, а вы уделяете ему почти столько же времени, как нашему избранному. Разве это не подозрительно?

– Ты ищешь смысл там, где его нет. Неужели ты настолько очерствел душой, что не можешь предположить простую человеческую заботу. — Снейп хотел возразить, но был остановлен нетерпеливым жестом руки директора — Здесь мы хотя бы можем присматривать за всеми троими. И давай оставим этот беспредметный разговор.

Дамблдор подошел ближе к кровати и пораженно замер, не дойдя до нее пары метров.

– Как это возможно Помфри? — пораженно выдохнул он.

– Неужели мне, наконец, дали слово?! — желчно осведомилась медсестра. На ее недовольном лице читалась крайняя степень раздражения. И судя по взглядам, бросаемым в сторону Снейпа, тому сильно не поздоровилось бы, если он попытался бы еще раз ее перебить.

– Кроме истощения ауры, как я неоднократно пыталась вам сказать, — тут она сердито посмотрела на преподавателя зелий — у мальчика в течение трех дней значительно изменились черты лица. Вы я думаю, и сами видите, насколько он изменился. Складывается ощущение, что это проявляются следы наложенных на него чар, причем очень старых.

– Северус ты не мог бы подойти сюда, — задумчиво произнес Дамблдор. - Я думаю, тебе будет любопытно на это взглянуть.

Немного удивленный словами медсестры и этой фразой, Снейп приблизился и взглянул на лежащего в кровати парня.

– Всемогущий Мерлин! — не смог сдержать он возглас. — Он же вылитый…

– Вот именно! — прервал его директор и сделал предостерегающий знак рукой — Поговорим в моем кабинете.

Но от потрясения, мужчина не обратил никакого внимания на слова директора.– Но как такое возможно? Обряд изгнания из рода невозможно повернуть вспять?!

– В моем кабинете! — отрезал Дамблдор и вышел из палаты.

Снейп еще долго стоял, потрясенно вглядываясь в лицо лежащего перед ним парня, но через пару минут медсестра, наконец, вспомнив о его существовании, выгнала профессора из палаты.

*** *** ***

«Вестники смерти», — сквозь полусон подумал Гарри. — «Похоже, мои дела действительно плохи, раз я начал слышать голоса мертвых»

В кабинете директора

Когда через полчаса Снейп явился в кабинет Дамблдора, на его лице уже нельзя было разглядеть и тени того потрясения, что еще недавно он испытал. Маска невозмутимости вновь вернулась на свое привычное место. Зато на лице хозяина кабинета читалось неподдельное волнение, и даже некоторая растерянность. Он нервно расхаживал по кабинету и о чем-то напряженно думал. Снейп даже немного оторопел от столь непривычной картины. Так прошли еще несколько минут. Наконец Дамблдор остановился и, взяв со стола лист бумаги, обратился к Снейпу:

– Все, оказалось, гораздо серьезней, чем я предполагал. Невозможное — оказалось возможным. Кто бы мог подумать…

– Вы хотите сказать, что обряд изгнания из рода действительно… — тут Снейп немного запнулся, так как, несмотря на свое предположение в Больничном крыле, он все же не мог всерьез поверить в это.

Дамблдор лишь кивнул головой и передал ему лист.

– Боюсь Северус, к нему возвращаются не только черты семейства Поттеров. Как видишь, его запись вновь появилась в очереди наследования и в Родовой книге.

Снейп быстро просмотрел переданный ему листок бумаги и неожиданно разразился оглушительным, немного с истерическими нотками смехом. Директор на это лишь с неодобрением покачал головой.

– Альбус, а ОНИ уже знают?– прокашлял еще не отошедший от смеха зельевар. — Или вы им еще не сооб…

– Нет! И не узнают! — жестко оборвал его Дамблдор и уже мягче добавил. — По крайне мере не от нас.

– Но ведь они все равно обнаружат запись, так какая разница, когда и от кого?!

– Пусть сами разбираются с этим, у нас итак хватает своих проблем с Невилом и Джастином. Не хватало мне еще влезать в семейные интриги семейства Поттеров. Единственное, что меня в этой ситуации волнует, так это реакция Гарри.

Боюсь, это окончательно сломает мальчика.

Снейп даже фыркнул от негодованья.

– Да зачем вам этот Смит. Если бы я не знал кто он, то подумал бы что это ваш незаконнорожденный сын, так вы о нем печетесь. Маловероятно, что его положение станет ещё хуже, чем сейчас его положение в Хогвартсе. Посмешище курса и предмет для издевок. Сквиб с палочкой — это ли не издевательство. Хотя наследник — сквиб, это достойное наказание для Джеймса Поттера. Тем более что провести повторно, провести изгнание из рода он не сможет. Магия не позволит.

– А ты жесток мой мальчик, — с грустью произнес Дамблдор, — а ведь не так давно ты сам проходил через травлю однокурсников.

– Я никогда ни перед кем не лебезил и ни под кого не подстраивался! — возмутился Снейп. — И уж конечно не пользовался ТАКОЙ «популярностью» у учеников. Да о его неуклюжести легенды ходят.

– Давай оставим этот бесполезный разговор Северус. Я пригласил тебя сюда, не для этого. Ты должен мне пообещать, что не будешь сообщать Поттерам о случившемся.

– А зачем мне им что-то сообщать?

– Мой мальчик, мне просто будет спокойнее, если ты пообещал этого не делать.

– Хорошо, обещаю, — недовольно ответил Снейп, — что-нибудь еще профессор?

– Ну, разве что ты захочешь лимонную дольку? — невинно улыбнулся Дамблдор.

– Тысяча сто тринадцать, — пробормотал Снейп и выходя из кабинета директора.

Очнулся Гарри сразу, без каких-либо «вступлений». Сначала вернулось понимание того, что он все еще жив, а затем в свои права вступила боль, которая прокатилась по всему телу. Он застонал, но не от болезненных ощущений, а скорее от полного непонимания происходящего вокруг него за последнее время. В его голове пронеслись смутные воспоминания последних дней.

Безумный и равносильный самоубийству шаг в Арку. БОЛЬ… Ожившие мертвецы и обрывки их разговоров. В голове царил хаос. Оглядевшись, он увидел, что находиться в небольшой и сильно захламленной комнате. Оставался вопрос, как его сюда занесло.

***

Даже сквозь слабость он частично улавливал происходящее. Гарри помнил, как некто сильно смахивающий на Хагрида, поднял его на руки и куда-то понес. От легкого покачивания его сильно клонило поспать. На этом эпизоде воспоминания первой части его пути обрывались под «тяжестью» беспокойного сна.

В свое последующее пробуждение он увидел что лежит на заднем сиденье машины и судя по тряске она едет. Сил у него не было даже чтобы подать голос и окликнуть водителя. В полном молчании прошли для Гарри еще несколько часов. Мысли в голове путались и ничего лучшего, чем снова забыться сном он так и не придумал. Третье и последнее его воспоминание, до того как оказаться уже в этой комнате, было очень четким.

Белые стены, белый потолок и белые простыни, несколько человек в белых халатах у его кровати и лишь одно темное пятно, выделяющееся в этом ядовито-белоснежном царстве хвори. Спасаясь от рези в глазах, Гарри сфокусировал свой взгляд на спасительном исключении. Пятном оказался незнакомый человек в темно-сером костюме.

– Что с ним, он чем-то болен? — озабоченно спросил тот, доставая какие-то бумаги.

– Ничего страшного, — равнодушно ответил пожилой старик в белом халате — обычное переутомление. Возможно, сказались перепады климата. Мне, честно говоря, непонятно зачем его принесли в лазарет. Тереза, оформишь бумаги и пусть его выпишут.

– Боюсь этого делать нельзя, — твердо возразил человек в костюме, — у меня есть четкие инструкции от его попечителей, что он должен находиться в постельном режиме еще несколько дней.

Старик укоризненно посмотрел на говорившего. По его лицу даже не искушенный человек смог бы прочитать, где он видел рекомендации этих самых попечителей.

– Молодой человек, я работаю врачом уже больше тридцати лет и смею надеяться, что мне не требуется никаких рекомендаций, чтобы установить можно пациента выписывать или следует подождать. Впрочем, — он нетерпеливым движением старческой руки прервал возражения собеседника. — Я и не требую, чтобы он вставал с постели, просто пусть лежит в каком-нибудь другом месте. У нас здесь не санаторий. К тому же, насколько мне известно, данному молодому человеку в отличие от остальных воспитанников, выделена отдельная комната — вот пусть там и отдыхает.

Выслушав врача, мужчина лишь неодобрительно покачал головой, но возражать не стал, рассудив видимо, что переубедить старика все равно не удастся, а препираться с ним можно еще долго.

Дальше слушать, о чем они говорят, Гарри не стал и в четвертый раз за день провалился в сон.

***

Немного придя в себя, он встал с кровати, хоть и чувствовал необычную слабость во всем теле. Оно слушалось его неохотно, и любое движение отдавалось болью в мышцах. Сцепив зубы, Гарри доковылял до большого сундука в углу и «неимоверным» усилием откинул крышку. Внутри ничего интересного не оказалось. Какие-то старые мантии, пара дырявых котелков и другие не менее бесполезные предметы. В общем, обычные вещи, обычного ученика Хогвартса. Захлопнув сундук, Гарри еще раз оглядел комнату и наткнулся взглядом на незамеченную ранее деталь. На тумбочке рядом с кроватью стояла большое магловское фото, а рядом с фотографией лежало письмо с Хогвартской эмблемой. Усевшись на кровать, Гарри поспешно взломал печать и жадно вгрызся глазами в текст.

*** *** ***

Уважаемый Гарри Смит.

В связи с полученными вами травмами, последствия которых препятствуют дальнейшему продолжению вашего обучения, мы вынуждены отстранить вас от дальнейшей учебы. Данное обстоятельство, делает также невозможным сдачу вами обязательных государственных экзаменов СОВ.

Вопрос о целесообразности вашего дальнейшего обучения и перевода на шестой курс, будет решаться на собрании совета попечителей по представлению декана факультета Пуффендуй.

О принятом решении вы будете извещены в письменном виде не позднее, чем за один календарный месяц до начала учебы.

Зам. директора школы ЧиВХ Минерва МакГонагалл

*** *** ***
«Значит все-таки не сон», — как-то отстраненно подумал Гарри, непослушными руками комкая письмо. В голову полезли странные мысли. Почему-то до этой секунды он никак не связывал свое «путешествие» сквозь Арку и обрывки воспоминаний, что ухватывал сквозь тьму беспамятства. Если предположить, что Арка это портал, то бред который ему мерещился вполне может оказаться правдой. Определенно он слышал голоса Снейпа и Дамблдора.

Мысль о том, что директор может оказаться живым, определенно не доставляла ему удовольствия. Но если жив этот говнюк, то и Луна, Невилл, да и другие тоже обязаны быть живы. И Гермиона… ЖИВА. Возможно в другой ситуации, он бы и посмеялся своим мыслями о параллельном мире, но вновь вспыхнувшая надежда на то, что все «потерянное» к нему вернется, не дала Гарри просто отмахнуться от навязчивой идеи, которая и в волшебном мире казалась бредовой. Но ведь для маглов и волшебство — это сказка, так почему бы и другому миру не быть реальностью.

«Жива… жива… жива…» — это мысль как молот таранила разум Гарри не давая сосредоточиться. От резко прилившей к голове крови, ему стало плохо, и он присел на пол.

Гарри попытался успокоиться, ведь все это лишь предположения и по-настоящему он что-то сможет узнать, лишь переговорив с людьми. Но его попытки рационально обдумать ситуацию потерпели неудачу. Казалось бы, навечно похороненная надежда, вновь «вывесила свой стяг» в его душе.

Нестерпимое желание вновь увидеть своих друзей поглотило его с головой. И даже предатели Уизли сейчас казались не такими уж ненавистными. От нахлынувших на него чувств он обхватил лицо руками и сжал до боли в зубах челюсть.
Что-то было не так…

«Зубы», - в голову Гарри вдруг пришла совершенно сумасшедшая мысль. Он еще раз сжал челюсть, провел языком по зубам и одним рывком вскочил на ноги. За этим последовал процесс полного осмотра тела, вплоть до ощупывания лица. Так вот что его беспокоило все это время и не давало расслабиться.

Тупая боль в мышцах по всему телу сумела на минуту скрыть от него главное. Как он мог не заметить этого. Чтобы подтвердить свои догадки, он подошел к сундуку и, вытащив оттуда один из дырявых котелков попытался наложить на него простенькое заклинание зеркальной поверхности. Тщетно. Его козырная карта, беспалочковая магия которую он столь долгое время холил и лелеял, дала осечку. Ошарашенный, Гарри на автомате подошел к стоящему в углу старому сундуку и посмотрел на начищенную до блеска гладкую, металлическую поверхность крышки, что могла хоть как-то заменить зеркало. Если бы не отражение нахмуренного, с «налетом» растерянности лица, уставившееся на него из котелка, он бы немедленно приступил к выяснению причин «осечек». Но сейчас его голову занимали уже другие мысли.

Например, почему на него с зеркальной поверхности крышки пялится бледная и немного осунувшаяся его копия. Нет, конечно, он ожидал, что он увидит хоть и себя, но изменившегося. Благо обследование своего тела яснее любых слов говорило, что изменения очень существенные. Но одно дело предполагать и совершенно другое, вглядываться в растерянное лицо подростка лет 16 -17. До Гарри только теперь дошло, что он действительно попал в другой мир или что-то вроде этого. В груди у него похолодело, сердце отчаянно затрепыхалось, но так, же быстро все это прошло.

«Какая в сущности разница» — отстраненно подумал он, — «другой это мир или нет, тем более для меня».

Ведь еще недавно он собирался умирать. Странно, мысль о смерти уже не вызывала того бурного восторга, как поначалу. Теперь это казалась глупой попыткой уйти от ответственности. Вот только какой?

Сейчас он как никогда остро ощутил тягу к жизни. Его охватил лихорадочный круговорот противоречивых желаний. Одна часть его души хотела тишины и уединения, а другая жаждала буйной, ничем не ограничиваемой деятельности. Причем неважно какой, лишь бы не сидеть на месте. Ему даже пришлось прибегнуть к подзабытым дыхательным упражнениям, чтобы усмирить всколыхнувшуюся в нем бурю. Контроль над чувствами, которым он недавно так гордился, на поверку оказался не таким уж надежным, если не сказать «дырявым».
«Работать и еще раз работать», - устало подумал Гарри, вставая с пола.

Новый мир сулил и новую жизнь. Начать все сначала — это ли не мечта многих и многих тысяч людей. А у него этот шанс есть. И неважно, что у «этого» Гарри могут быть свои проблемы и несчастья. Главное, что здесь все живы, и никто не предавал его, иначе он бы сидел в Азкабане, а не в этой комнате. Возможно, здесь даже нет Волдеморта, раз у Гарри отсутствует шрам. А еще здесь должна, просто обязана быть живая и счастливая Гермиона…

«А также молочные реки, кисельные берега и добрый, «плюшевый» Снейп» - мысленно добавил он.

Гарри даже фыркнул от нелепости, появившейся в голове картинки. «Плюшевый» Снейп — придет же такое в голову.
А затем на него накатила грусть. Возможно, они и будут живы, но это будут чужие, неизвестные ему люди. Даже его подруга будет другой и незнакомой. Гарри и сам не знал, почему он так подумал, но мысль эта не казалась ему чем-то крамольным или кощунственным, скорее она была похожа на одно из тех грустных озарений, что иногда посещают людские головы.

«Неважно», - с ожесточением одернул сам себя Гарри, — «главное, чтобы они были живы, а остальное — абсолютно неважно».

Следующие два часа он занимался обследованием комнаты и вещей. Его добычей стали два небольших зеркала странной формы, девчачьего вида розовый дневник закрытый чарами невидимости и волшебная палочка. Все остальное не представляло никакого интереса. Попутно Гарри выяснил, что неудавшееся ему без палочки зеркальное заклинание это не исключение, а скорее правило. Даже обычный Люмос ему удалось использовать с помощью палочки лишь с девятой попытки, об остальных заклятьях пришлось на время забыть, пока он не разберется в чем дело. Возможно дело в доставшемся ему теле, но он то разницы не чувствует, возможно надо копать глубже. Гарри прислушался к себе, но не почувствовал никакого раздражения из-за этого. Главное, что он может, а все остальное — это лишь процесс времени и упорных тренировок.

«А терпения и упорства мне не занимать», - грустно подумал он, беря в руки палочку. С волшебной палочкой особых проблем не возникло. Гарри не почувствовал никакой родственности душ, как это произошло с его первой палочкой, но и «сопротивления» при использовании магии она не оказала. Вот только с магией творилось та же «чертовщина», что и без палочки — это определенно становилось проблемой. Причем проблемой острой, так как Гарри, только, сейчас сообразил, что использовал магию в полном маглов здании, это не говоря уже о том, что он несовершеннолетний. Скорее всего, письмо из Министерства уже ищет своего адресата. Но волновало Гарри не письмо, а, то, что без использования магии, ему очень трудно будет понять, в чем проблема.

«Потом, все потом», — решил для себя он, приступая к осмотру остальных трофеев.

Дневник оказался настоящим испытанием для Гарриных еще не окрепших нервов. Открывая его он, и не подозревал, какая интересная жизнь досталась ему по «наследству» от его «предшественника». Следующие шесть часов он, не отрываясь, читал записи, написанные его подчерком. Если бы его попросили охарактеризовать одним словом все прочитанное, то ему бы в голову пришло только одно слово — Ад и, похоже, это его персональный Ад.

И дело не в том, как к нему (то есть к прошлому Гарри) относились другие, дело в том, КАК он себя вел и реагировал на это.

Дневник был словно «пропитан» слезливыми жалобами на судьбу и причитаниями о нелегкой доле. Гарри «перекосило» от первых же написанных строк, когда вместо вступления, его «двойник» стал перечислять обиды, нанесенные ему в прошедшем году. Нет, Гарри вполне осознавал, что его «предшественнику» приходилось очень и очень нелегко, но реакция того на издевки…

Гарри почему-то охватило чувство гадливости по отношению к «предшественнику» и самому себе. — «Неужели я при схожих обстоятельствах поступал бы так же? Нет уж! Может они с этим Гарри внешне и похожи, но он абсолютно точно знает, как бы поступил на его месте». - Каким бы наивным и «забитым» подростком Гарри ни был в детстве, но на компромиссы с совестью он никогда не шел. Поэтому отогнав ненужные мысли, Гарри приступил к анализу прочитанного.

«Во-первых, — здешний Гарри редкостный слюнтяй и нытик. - Во-вторых - друзей у него нет. Врагов, правда, тоже, но это дело поправимое, было бы желание, а враги всегда найдутся». Вот, в общем, то и весь багаж полезной информации о Хогвартсе, что удалось «почерпнуть» из наполненного жалобами и желчью дневника.

Самое странное во всей этой ситуации с перемещением, было то, что Гарри совершенно не интересовала судьба его предшественника. Вопрос куда он делся, если я здесь, даже не возникал. Гарри откуда-то точно знал, что его уже нет и не будет, как, будто это знание было с ним с самого рождения. Сожаления и беспокойства за того «другого» он не испытывал, все получилось так, как получилось. Да и не было смысла задаваться философскими вопросами, когда перед глазами «маячил» целый мир. И судя по всему, обещал ему «веселую жизнь».

Но вот где он сейчас — это большой вопрос. Никаких подсказок, кроме фотографии он не обнаружил.
«Придется выяснить опытным путем», — подумал Гарри, — «тем более что уж очень «кушать» хочется».

*** *** ***

В небольшом, насквозь провонявшем рыбой и сыростью помещении, висело густое, «пропитанное» страхом молчание. Пять человек стоявших по центру, в отдаление от основной группы собравшихся, испуганно жались друг к другу.

Единственный звук, нарушавший тишину — тихий стук капель воды об пол. Раздавшийся хлопок, прогремел как гром среди ясного неба. Фигуры в черных мантиях склонились в глубоком поклоне и лишь «пятерка» инстинктивно попыталась отступить в угол, где их бы укрыла тень. Напрасно, вновь прибывший маг отлично видел и в темноте.

– Ну что же вы как неродные? — шипящим, без намека на эмоции голосом спросил он — Или вы сомневаетесь в моем гостеприимстве? Так это напрасно, я приготовил для вас радушную встречу.

– Хотя, нет… Думаю мы сделаем по другом, — к чему относилась его последняя фраза, никто из присутствующих так и не понял.

Пленники (а в том, что это пленники, уже не оставалось никаких сомнений) отвечать ему не стали, лишь один из мужчин покрепче сжал найденный в углу обрезок металлической трубы, но это был скорее жест отчаянья, чем попытка оттянуть неминуемое. Темная фигура, еще пару секунд понаблюдав за ними, с хлопком исчезла, а за ней недоуменно переглядываясь аппарировали и остальные собравшиеся.

Вскоре в зале остались лишь пятеро измотанных и обессиленных ожиданием смерти пленников. Они все еще не верили в свое спасение и просто ждали, когда Ему надоест развлекаться, и они умрут, но время шло, а пожиратели все не появлялись.

Прошел час или два и мужчина вооруженный металлической трубой, наконец, не выдержал и двинулся к выходу, жестом показав остальным ждать его. Через пятнадцать минут он вернулся и обессилено рухнул на пол.

– Никого нет. Похоже, нас решили пощадить, — глухим надломившимся голосом произнес он и, не дожидаясь реакции остальных на его слова, забылся беспокойным сном.

***

Кабинет Министра

В кабинете министра проходило экстренное собрание. За длинным дубовым столом расположились главы департаментов и приглашенные эксперты. В головах собравшихся вертелись одни и те же, еще не высказанные вопросы. Зачем? Почему? С какой целью?
Затянувшееся уже молчание прервал старчески, но все еще звучный голос:

- Может, уже начнем Корнелиус?

Министр вздрогнул и поспешно закивал головой.

- Да, конечно Дамблдор, давайте начнем.

- Если никто из присутствующих не возражает, — начал Дамблдор, — то я кратко обрисую ситуацию. Как вы все знаете, несколько часов назад объявилась семья Клиффордов, похищенная две недели назад. Из интервью данного ими Магическому вестнику мы уже знаем, КТО это сделал и общественность тоже в курсе. Остается вопрос, зачем Волдеморт сначала их похитил, а потом отпустил? Какую цель он этим преследует? — директор вопросительно уставился на присутствующих, но, не дождавшись ответа, продолжил. — Как видимо он уже не считает нужным скрывать свое воскрешение. Значит ли это, что он достаточно силен, чтобы открыто выступить против Министерства? Едва ли, иначе мы бы тут не сидели.

Вероятнее всего, Волдеморт хочет посеять панику в умах обычных граждан. Ведь получается, что Министерство столько лет бездействовало, когда Темный Лорд свободно разгуливал по Англии. Это очень сильно подорвет доверие граждан к власти, то есть к вам мой дорогой друг. — Фадж, сидевший во главе стола, вздрогнул. — Не буду повторять того, что я пытался до вас донести весь прошлый год, но как видите, результат говорит сам за себя. Мне как директору Хогвартса, нужно знать лишь одно, как вы будете обеспечивать охрану школы?!

– Но зачем Хогвартсу дополнительная охрана? Вы же сами говорили, что Сами-Знаете-Кто воскрес два года назад, и ему так и не удалось пробить защиту Хогвартса? Зачем тратить впустую силы там, где они не требуются!? — с недоумением возразил один из экспертов-криминалистов от Аврората. Невнятным гулом, его поддержали и остальные коллеги из ведомства. В ситуации, в которой оказалось Министерство, все шишки посыплются на авроров, а учитывая всеобщую истерию, которая вот-вот должна была начаться, работы у них будет, хоть завались. Поэтому присутствующих представителей силового ведомства волшебного мира, не слишком прельщало вещать себе на шею еще и охрану Хогвартса.

– Прекрасно, — ничуть не смутился Дамблдор. — Надеюсь, вы так же убедительно сможете объяснить это родителям школьников. Я почему-то не сомневаюсь, что они сразу проникнуться трудностями Аврората и с радостью выслушают вашу позицию по этому вопросу. Кстати, а про своих детей вы подумали, ведь то что Волдеморт не смог проникнуть в Хогвартс раньше, отнюдь не означает что у него это не получиться теперь. А учитывая настроения в обществе, заявление о усилениях мер безопасности в школе может положительно сказаться на репутации министра.

Аврор, озвучивший до этого мнение большинства силовиков, смутился и сел на место. Отповедь Дамблдора отрезвила присутствующих, ведь практически у каждого из них в школе учились дети. Лишь министр становился все мрачнее и мрачнее. Ему-то не приходилось рассчитывать, что удастся отсидеться. «Любимая» общественность спустит на него всех собак, ведь это он весь прошлый год уверял всех, что никакого Волдеморта нет. Фадж покосился на довольного Дамблдора и скривился еще больше.

«Этот-то маразматик с выгодой выйдет из любой ситуации. Небось, специально весь прошлый год его провоцировал, чтобы теперь выставить идиотом. Ну, ничего, будет и на нашей улице праздник». Министр постарался придать лицу спокойный и добродушный вид, что впрочем, не обмануло присутствующих (все-таки не один год работают вместе) и произнес:

– Думаю, Министерство сможет выделить для вас профессор Дамблдор, десяток другой авроров. И я думаю, мы даже сможем…

– Не для меня дорогой Корнелиус, не для меня. — Прервал его со снисходительной улыбкой директор, в кабинете отчетливо послышался скрип зубов. — И боюсь десяток авроров — это капля в море. Для безопасности школы необходимо не меньше пяти дюжин волшебников.

– Пять дюжин авроров?! — не смог сдержаться Фадж и покосился в сторону главы управления мракоборцев, но тот сделал вид, что не понял намек «опального» министра.

– Руфус, — сделав над собой еще одно «титаническое» усилие, прямо обратился к нему Фадж, — у нас есть эти пять дюжин, для обеспечения безопасности детей?

– Да, господин министр! — не скрывая насмешки, ответил его давний противник. Он долго ждал этого момента, когда министерское кресло «закачается» под его оппонентом. — Если «поскрести» по углам, то мы найдем требуемое количество свободных от дежурства авроров. Вам стоит только распорядиться, и мы сразу же направим их в Хогвартс.

– Так и сделаем. Руфус проследите, чтобы завтра же нужное количество авроров было направлено в Хогвартс. Теперь вы удовлетворены? — через силу вымолвил Фадж, обращаясь к Дамблдору.

– Безусловно. Я и не сомневался, что вы поступите правильно. — сделав ударение на последнее слова ответил Дамблдор.

– Ну, раз с этим мы все выяснили, то я хотел бы выслушать мнение остальных по поводу наших действий в связи с последними событиями, — разобравшись с «шекотливой» темой, министр почувствовал себя немного уверенней. Он всегда умел ладить с прессой и «пускать пыль в глаза» обывателю.

Единственное что нужно было сделать, чтобы раньше времени не слететь с кресла — это потянуть время пока скандал не утихнет и лучше тому средство это забота о детях. Ведь в детях наше будущее, по крайне мере его.

Через два часа кабинет покинули все «лишние» люди и в нем остались министр и его первый заместитель. Фадж некоторое время, молча, наблюдал за сборами своего заместителя. Из его головы никак не шли воспоминания о снисходительной улыбке Дамблдора и насмешливом взгляде Скримджера, его аж скручивало от одной только мысли о них. Позиции в Министерстве оказались под угрозой, и нужно было срочно восстанавливать свой авторитет. Самый простой способ — это показать «кто в доме хозяин».

«Старый пердун еще пожалеет, что связался со мной. Сами-Знаете-Кто слаб, иначе столько времени не прятался бы, а вот старикашка и Руфус явно «входят в силу», надо пока не поздно их остановить».

Что-то для себя решив, министр обернулся к своему заместителю:

– Долорес, как вы насчет того, чтобы немного поработать преподавателем?

«Жизнь дерьмо», — подумал Гарри, смывая с лица кровь. Теперь он немного лучше понимал душевные терзания предыдущего Гарри. Прошедший день оказался настоящим испытанием для его выдержки. И лишь благодаря невероятным усилиям воли и безграничному терпению, он все еще находится на свободе, а не снова сидит в Азкабане за массовые убийства с применением магии. Конечно не факт, что у него хоть что-нибудь получилось бы, особенно учитывая последние события, ну а если вдруг…

В общем «разведка боем», которую он решил провести, оказалась более чем удачной. Гарри выяснил, что находится в приюте, в котором он проживает практически с пеленок, и где будет находиться, судя по всему до своего совершеннолетия. Все это и многое другое, ему поведала во время осмотра медсестра, перехватившая его по пути в столовую. Выудить информацию, из ее незащищенного магией разума оказалось просто, тем более что ему никуда не нужно было спешить, так как осмотр длился довольно долго.

С остальными обитателями приюта и их отношением к нему, он познакомился после ужина. Несмотря на то, что Гарри имел в своем распоряжение воспоминания Билла о его жизни в интернате, он не придавал им большого значения. А зря. В этом Гарри убедился сразу после первого пропущенного удара. Последующие две недели он «прописался» в лазарете. У Гарри было достаточно времени, чтобы оценить свое физическое состояние. По его внутренней квалификации, оно находилось между пунктами «смерть от ожирения» и «есть надежда». Но были и плюсы, например хорошее зрение.

Хоть Гарри за время заключения и привык к их отсутствию (очки он обронил в «туалет» еще в первый месяц), но все, же не настолько, чтобы не носить их в ущерб зрению, а здесь этой проблемы не было вовсе. Практиковаться в беспалочковой магии он не мог, так как еще в первый день к нему пришло письмо из министерства. Гарри оставалось только приводить свое физическое состояние в норму. Проблема, которую он почувствовал во время недавней драке, была очень специфического свойства и оттого еще больше раздражала Гарри.

«Лишний вес. Кто бы мог подумать, что мне придется сбрасывать вес, как Дадли. Определенно мне этот «Гарри» не нравиться, а еще эта ломка, когда я прохожу мимо любой хлебопекарной продукции, про сладкое лучше даже и не думать, а то так скрутит, что…»

Но это все было второстепенными задачами, так как на их решение у Гарри было больше полугода. Судя по воспоминаниям медсестры, его привезли в приют 12 февраля, следовательно, у него на приведения себя в порядок есть порядка шести месяцев и несколько дней. Конечно, вряд ли ему удастся полностью восстановиться за такой короткий промежуток времени, но при должном усердии, он вполне может скинуть лишний вес и более-менее привести в порядок «пластику».

С магией все было сложнее, учитывая то, что беспалочковая магия тоже отслеживается, Гарри придется удовольствоваться лишь теоретической подготовкой и восстановлением концентрации, а то нервы ни к черту стали, пару раз он почти сорвался.

Существовали и три цели первоочередной важности. Первой и, пожалуй, самой неразрешимой задачей, было узнать вернется ли Гарри в Хогвартс. Ведь судя по отрывкам имеющихся у него воспоминаний, он пропустит половину учебного года, да еще и СОВ не сдал. Единственное, что успокаивало в этой неопределенности, так это то, что от него здесь все равно ничего не зависело, поэтому и беспокоиться не было особого смысла.

Вторая цель, поставленная им для себя, была в его власти, но от этого Гарри легче не становилось. Нужно было «перелопатить» за полгода весь материал за пятый курс, а ведь еще следовало повторить третий и четвертый.

«Думаю, профессор МакГонагал не оценит, если вместо превращения кролика в вазу, я залью его кислотой или применю другой из выученных в Азкабане способов «трансфигурации» живого в неживое. Мммда… Определенно не оценит…», - подумал Гарри.

От попытки мысленно обозреть объем предстоящий работы, ему стало плохо. Хотя возможно дело было в разбитом теле, которое постоянно напоминало о себе. Отделали Гарри капитально, а пара его вялых «тычков» в ответ, лишь прибавили ожесточения нападающим.

Отсюда возникла третья цель, не терпящая отлагательств. Точка в вопросе его взаимоотношений с остальными обитателями, была, пожалуй, самой насущной проблемой, к ее решению приходилось подходить «творчески». Цель Гарри заключалась даже не в том, чтобы найти и отделать нападавших на него.

(С учетом физической непригодности и отсутствия должной координации и реакции тела на его команды — это само по себе становилось практически непосильной задачей для него).

А в том, чтобы кардинально изменить свой статус во «внутренней иерархии» приюта, иначе ему просто не дадут спокойно жить эти полгода. Дело осложнялось еще тем, что Гарри не мог просто избить своих обидчиков, отловив их поодиночке, чтобы другим неповадно было. Такое «поведение» положительно зарекомендовало бы новичка, но никак не его. За годы жизни, проведенные в приюте, у него сформировался статус, и он не предполагал каких-либо неожиданных «движений» в сторону.

Сопротивление или даже его победа, лишь унизили бы проигравшего (автоматически сделав предметом для издевок), вызвав желание немедленно расквитаться, ведь образ Гарри не предполагает дачу отпора. Его предшественник на протяжении многих лет на удары и оскорбления отвечал «молчанием». Гарри не знал, когда он сломался, но, то, что это произошло, было бесспорно.

«Стая всегда чувствует слабость», — вспомнил он житейские наставления Билла, а его предшественник — был синонимом слову слабость. И его неожиданное «перевоплощение», никоим образом не сможет сломать эту систему, оно скорее подстегнет ее на более резкий ответ. А непоправимо калечить кого-нибудь или использовать магию Гарри не хотел — это было чревато последствиями для него.

Следовало найти такой способ, чтобы его недоброжелателям (а таковыми в разной степени могли считаться практически все обитатели приюта) и в голову не могло прийти напасть на него, пока он не свалит отсюда. Учитывая то, как часто он попадал раньше в лазарет (голова медперсонала — это настоящий кладезь информации), Гарри следовало как можно быстрее озаботиться данной проблемой, иначе можно было думать не о тренировках или учебе, а о здоровье вообще. Создавшаяся патовая ситуация откровенно бесила его, от злости он несколько раз разбивал еще незажившие костяшки рук об желтоватую стену лазарета.

После таких вспышек ярости, злость как будто испарялась, уступая место боли. Раздражало его и безразличие окружавших его людей, которые спокойно воспринимали случившееся с ним. Лечащий врач даже не спросил, кто это был и видел ли он кого из нападавших. У Гарри складывалось стойкое ощущение, что всем вокруг плевать — это было даже хуже чем у Дурслей, те его хотя бы не игнорировали.

Как назло в голову ничего путного не лезло, когда Гарри вдруг осенило, как он не подумал об этом раньше. У него же под «боком» всегда был самый надежный эксперт в вопросах взаимоотношений с подростковым «беспределом». Гарри попытался представить, чтобы на его месте сделал Билл. Скорее всего, он не стал бы ни с кем церемониться, но Гарри этот путь не подходил ни по моральным, ни по физическим причинам. Надо было думать об обходных путях.

«Если он не мог сделать так, чтобы его не доставали здесь, то надо просто уйти отсюда. Но убегать из приюта нельзя — это было бы безумием. Следовательно, надо это сделать легальным путем. Но как?» В голове у Гарри завертелись десятки вариантов, большая часть из которых грозила тюремным сроком, а оставшиеся крохи были просто наивным юношеским бредом.

Например, наложить Империо на директора приюта или Конфундус на всех поголовно — это явно не очень хорошая идея. Воспоминания Билла, несмотря на надежду Гарри, ничем не смогли помочь. Да он родился в этой среде и был здесь как рыба в воде, но все его «советы» были не возможны с позиции жертвы, в которой оказался Гарри. Здесь следовало работать мозгами, а они у Гарри работать явно не желали.

В последние несколько дней он вообще чувствовал себя неважно, с утра его мучили неясные образы воспоминаний из неизвестно откуда взявшихся на его голову снов. Он же с момента заключения в Азкабан не видел ни одного сна, а теперь они преследую его каждую ночь. Гарри даже попытался с помощью методики дыхательных упражнений вспомнить, что ему снится, но потерпел сокрушительное поражение.

За прошедшие дни у него сложилось стойкое ощущение, что судьба решила взять с него «авансом» за полученную возможность. Никаким другим образом объяснить навалившуюся на него кучу проблем он просто не мог.

И когда Гарри уже совсем отчаялся найти хоть какое-то решение, оно пришло к нему само, деликатно при этом постучав в дверь. Оторвавших от мрачных размышлений, он угрюмо посмотрел в сторону выхода в коридор. Стук повторился. Кто-то из воспитанников приюта явно решил над ним поиздеваться. Кому еще в голову придет стучать в дверь больничной палаты, через которую шастают все кому не лень. Когда стук послышался в третий раз, он уже не выдержал и немного громче чем того требовала ситуация проорал:

– Да войдете вы или нет! — параллельно с криком, в очередной раз за эти дни пришла мысль, что с нервами определенно надо что-то делать.

За дверью кто-то несколько секунд помялся и наконец, переступил порог. В палату вошла миловидного вида девушка лет двадцати четырех - двадцати шести и с интересом на него посмотрела. Гарри в свою очередь стал бесцеремонно оглядывать посетительницу с ног до головы. На работников приюта она была непохожа. Не та форма одежды. Но папка с бумагами, которую она держала в руках, яснее любых слов говорила, что это и не праздный посетитель.

Наконец удовлетворившись осмотром, он посмотрел ей в лицо, а оно не предвещало ничего хорошего. Первоначальная неуверенность, была погребена под маской легкого гнева и раздражения, видимо осмотр устроенный им показался ей слишком откровенным и наглым. Гарри лишь с недоумением пожал плечами, проигнорировав ее возмущенный взгляд.

«И чего ее перекосило, вроде на первый взгляд тихая была», — подумал он, вопросительно уставившись на девушку. Ему и в голову не могло прийти, что подобный бесцеремонный осмотр можно истолковать как-нибудь превратно. Он слишком отвык от обычной жизни за время, проведенное в Азкабане, чтобы так с ходу включиться в правила повседневной жизни.

– Гарри Смит, если не ошибаюсь? — проговорила та недовольным голосом и, дождавшись утвердительного кивка, продолжила. — Я Мэри Сьюзан, младший помощник инспектора в комитете по делам несовершеннолетних органа Опеки и Попечительства. — Её лицо при этом светилось такой неприкрытой гордость, что даже полному идиоту становилось ясно, что получила она эту работу недавно. А Гарри идиотом не был, он был человеком, время которого тратят впустую. Чужое хорошее настроение не слишком способствует удачному диалогу, особенно если вторая сторона — это раздраженный до предела подросток, с кучей навалившихся на него проблем.

– Чай, кофе, сливки? — у Гарри, откуда-то возникло острое желание позлить девицу, выместив на ней скопившийся за неделю запас злобы. И судя по ее скривившемуся лицу, намек был понят правильно. Он уже хотел было продолжить свою маленькую словесную атаку, но взгляд случайно зацепился за одну из страниц и его осенило.

«Ну конечно! Как он раньше об этом не подумал!»

Нужно было срочно сглаживать грубость и неприятное впечатление от начала разговора, иначе ничего выяснить не удастся, просто не хватит времени. Гарри сделал над собой поистине «колоссальное» усилие и, извинившись, смог частично исправить первое впечатление о себе. Девушка немного удивленная такой резкой сменой поведения благосклонно «простила» его и покровительственно продолжила свою речь. Из нее выходило, что она пришла сюда по его душу, чтобы выяснить обстоятельства нападения.

«Ну, хоть кто-то спросил», — рассеянно подумал Гарри, отвечая на ее вопросы. Сейчас его волновала лишь его идея. Утвердительно покивав на вопросы девушки, он все же отказался писать заявление, чем несказанно обрадовал ее. Она явно не горела желанием возиться с лишними бумажками. Ему не пришлось тратить много времени, чтобы навести разговор в нужное русло и узнать то, что требуется. Решив не тратить время, а сразу взять «быка за рога», Гарри попросил ее помочь ему. По виду девушки можно было определить, что она немного ошарашена его просьбой, что в свою очередь удивило самого Гарри.

«Неужели больше никто из приютских не просил об этом или просто девушка неопытная в этих вопросах и просто не встречалась с подобного рода просьбами. Наверное, скорее второе».

Гарри выяснив интересующую его информацию и изложив просьбу, любезно попрощался с девушкой и приступил к составлению осмысленного плана действий. Похоже, его постельный режим подходил к концу.

*** *** ***

«Странные нынче подростки пошли», — подумала Мэри, выходя из палаты.

Несмотря на то, что это было уже третье ее самостоятельное задание, она все так же волновалась, как и в первый раз. Стажировка должна была закончиться лишь через два месяца и по результатам ее работы будет принято решение о зачислении в штат. Поэтому любая мелочь могла стать «фатальной» для ее характеристики в комитете.

Инцидент с нападением на воспитанника приюта, должен был стать рутинным делом и лечь строкой в ее отчете за неделю, но неожиданная просьба подростка могла вылиться в отличные «дивиденды» для нее и решающий скачок в борьбе за это место с другими претендентами. Впрочем, заинтересовала ее не только просьба парня, но и он сам.

Как психолог по образованию она замечала некоторые вещи, которые могли пропустить другие более опытные, но не обладающие ее наблюдательностью коллеги.

Например, некоторые странности в поведении мальчика. Это было что-то вроде профессионального хобби, сложившегося у нее еще со времен вуза, когда она подвергала все и вся анализу. В данном же диалоге она обнаружила поведенческие нестыковки в составленной ею психологической модели мальчика.

Необычные, даже для приютских детей, которые воспринимают мир немного более сложно, чем их ровесники из обычных семей. Если наглость и агрессивная реакция «забитого звереныша» вписывались в общую картину жертвы, а судя по медицинскому делу и карточке психолога, он был типичной жертвой, то последующие его действия никак не влезали в общий портрет, который она составила исходя из изложенных на бумаге соображений детского психолога и собственных первоначальных впечатлений. Когда девушка вошла, подросток явно был чем-то раздражен и закономерно решил выместить на ней скопившуюся злость, но, то, как он в секунды подавил раздражение и поменял свое отношение к разговору, было очень необычно.

Такие метаморфозы не свойственны импульсивным подросткам его возраста — это скорее привилегия умудренных жизнью и уже состоявшихся людей. Его просьба лишь усугубила ее удивление. Обычно для того чтобы приютские дети согласились на это, их наоборот приходится долго уговаривать, а тут сам попросил. Есть чему удивляться.

«Маленькие взрослые в большом мире — неплохая тема для кандидатской», — улыбнулась своим мыслям Мэри.

Первое задание, можно сказать, было выполнено на отлично и теперь следовало лишь отчитаться перед начальством.

Если случайному прохожему вдруг взбрело в голову понаблюдать за общежитием у Старого проспекта, то он с удивлением обнаружил бы множество странностей связанных с одной из комнат здания. На протяжении последних недель там происходили странные явления. Неизвестные звуки и яркие огни стали обыденностью для этого конкретного кусочка пространства. Иногда ночную тьму прорезали столь яркие вспышки света, что их нельзя было приписать ни к одному из известных источников света. Бывали случаи, когда кратковременное сияние оканчивалось шумом взрыва или разбитых предметов, но чаще оно просто гасло не оставляя после себя никаких следов. Но никто из ночных прохожих не останавливался, а те редкие люди, что все-таки умудрялись на секунду задержать свой взгляд в той стороне, лишь невидяще скользили им дальше, словно бы не видя яркой иллюминации. Впрочем, не только случайные люди, но и соседи по общежитию не замечали ничего необычного.
Гарри с упорством настоящего трудоголика в очередной раз пробовал левитировать электрический чайник, но и эта юбилейная десятая попытка окончилась полным провалом. Ему удалось довести емкость до половины пути. Но ручеек магии, исходивший из палочки, резко иссяк, и чайник рухнул на заблаговременно, расположенные на полу подушки. Грязно выругавшись, Гарри поплелся убирать расплывающееся на полу пятно жидкости. Он снова забыл вылить воду из чайника.
Последние семнадцать дней с момента, как получил он уведомления от министерства, Гарри посвятил практическим тренировкам. Благо как совершеннолетний он уже мог колдовать. Правда, пришлось потратить имеющиеся у него в запасе 600 фунтов на установку специальных заклятий отводящих глаза обычным людям, но без этого министерство просто замучило бы его штрафами за несанкционированную волшбу в районе проживания магглов. Гарри скрепя с сердцем вынужден был, расстался с заработанными таким трудом деньгами. В любом случае 600 фунтов ему погоду не сделали бы, а вот попрактиковаться в магии перед походом, было жизненно необходимо.
В первую неделю он перепробовал практически все известные ему школьные чары, которые можно было применить в закрытом помещении. Целью этого перебора было выявить все тенденции и изъяны, к которым склонна его магия, если так можно выразиться. К концу девятого дня, он уже знал большинство своих слабых мест. Его основной проблемой была слабость магического потока и даже проделанная им за последний месяц кропотливая работа, не смогла сильно повлиять на ситуацию в целом.
Ему без труда, хоть и не с первой попытки удавались не слишком энергоемкие на магию заклинания, такие как Репаро или Экспеллиармус, но вот о трансфигурации или продолжительном левитировании предметов можно было даже не заикаться. Любые длительные или энергоемкие манипуляции с волшебством заканчивались либо неудачей, либо непредсказуемым результатом. Так, например, попытка превратить чашку в белку закончилась тем, что Гарри был вынужден провести следующие полчаса за поимкой особо прыткого куска фарфора. Спятившая кружка без каких-либо внешних изменений, вдруг обрела свое собственное мнение и возможность передвигаться. И это был еще положительный результат.
Хуже было, когда заклинание не срабатывало. Про любимые, но очень затратные заклинания вроде Экспектро Патронум или аппарирование пришлось на время забыть, следовало разобраться с более необходимыми в предстоящей прогулке чарами. Приходилось постоянно балансировать на грани. Из-за скудности потока магии ему частенько приходилось черпать недостающую часть из собственной ауры, а это было чревато головными болями и упадком физических сил.
Эту закономерность Гарри проверил опытным путем на собственной шкуре, когда в первый же день обрадованный возможностью колдовать, перепробовал большинство известных ему простых заклятий. Следующие пару дней он пластом провалялся в свое постели, не имея сил даже пошевелиться. Самое коварное в ситуации с аурой было то, что он никак не мог уловить момент перехода. Вот он черпает силу из ядра и все нормально, а в следующую секунду резкая вспышка боли и он валяется на полу, не имея сил подняться.
Проконтролировать или установить какой-либо предохранитель Гарри был просто в не состоянии, не хватало ни сил, ни умения. Пришлось ему на время смириться с определенным лимитом использованной магии. Его потолком стали двенадцать Репаро в день или эквивалентных ему по сложности заклинаний. Превышение указанного «количество чар», было уже опасно, хоть и не смертельно. Оставалось только сожалеть, что невозможно добраться до Хогвартской библиотеки, там бы наверняка нашлись ответы на многие вопросы. Впрочем, Гарри особо не огорчался по этому поводу, он уже давно смирился с тем, что ему придется хорошенько попотеть, прежде чем удастся полностью разобраться с барьером. Если удастся, конечно.
Были и относительно хорошие новости. Его неспособность использовать беспалочковую магию, не была связана с черно-магической преградой. Все оказалось гораздо проще. Тело, в котором он оказался, было просто не подготовлено, чтобы служить проводником. По своей сути, беспалочковое волшебство отличалось от обычных магических манипуляций, лишь отсутствием «внешнего проводника».
В этом случае проводником выступает непосредственно сам субъект магии. При обычном использовании магия направляется при помощи частицы того или иного волшебного существа, связанного материалом с хорошей проводимостью. Например, определенными породами дерева. В беспалочковой же магии не используются посторонние проводники, так как сам волшебник является одной большой палочкой. В теории, любой волшебник мог бы обучиться этому разделу искусства магии, но на практике все выходило несколько сложнее.
Данная дисциплина требовала железной воли и большого терпения. Огромное значение при обучении беспалочковой магии имел самоконтроль и как ни странно воображение. Волшебник должен был четко представлять себе конечный результат своих манипуляций.
Неконтролируемые всплески магии у детей, тоже являлись своего рода элементами беспалочковой магии, но неконтролируемыми. Дети, как правило, не могут четко сформулировать свои желания, поэтому подобные инциденты обычно выливаются в стихийные разрушения. Взрослые, в отличие от маленьких детей, слишком развращены легким доступом к источнику волшебства. Для достижения результата им не приходиться напрягаться, так как волшебная палочка существенно упрощает процедуру использования магии, служа своеобразным мостиком от магического ядра. Постепенно, в течение многих столетий волшебная палочка проходила трансформацию и превращалась из полезного инструмента в обязательный «костыль».
Подобный подход настолько укоренился в волшебном мире, что лишь единицы готовы были тратить свое время на обучение беспалочковой магии. В случае Гарри, барьер, мешающий нормальному циркулированию потоков магии, не мог повлиять на его способность использовать беспалочковое волшебство. Того ручейка силы что был ему доступен, вполне хватало на простые манипуляции без палочки. Его тело было еще не приспособлено даже для самых простеньких заклятий, не говоря уже об оперировании большими потоками энергии.
Все что пока он мог сделать, это элементарно зажечь и погасить свечку, а на такие чудеса имеющегося запаса магии хватало с головой. В общем, в этой области ждать немедленного прорыва не приходилось. К тому моменту, как тело приспособится для манипулирования большими потоками магии, он успеет раз пят разобрать и собрать черный барьер. В Азкабане он справился с адаптацией тела за пару лет, что само по себе невероятно быстро, если не сказать невозможно в тех условиях. Сейчас же Гарри надеялся управиться быстрее. Очень на это надеялся.
Теоретические изыскания и разбор кладки черной стены, ему пришлось отложить на неопределенный срок. Вставшая ребром проблема, возникшая после письма от Дамблдора, требовала немедленного решения. В запасе у него оставался лишь август и кусочек июля. Легальных путей достать такую сумму просто не было. Чисто теоретически он мог бы попытаться ограбить какой-нибудь филиал банка или магазин, но только теоретически. Гарри сильно сомневался, что он один на свете такой умный, а раз так, то наверняка существует какой-то подвох для любителей легкой наживы. И уж наверняка Министерство Магии как то озаботилось циркулированием маггловских денег внутри волшебного мира, иначе инфляции было бы не избежать. Оставался еще один выход и к нему-то Гарри и готовился. Было бы опасно путешествовать по миру волшебников без защиты, которую обеспечивает магия.
Тяжело вздохнув, Гарри кинул тряпку в ведро и пошел отсыпаться. Завтра ему предстояло рано вставать.
Утро ознаменовалось диким звоном поставленного на шесть часов утра будильника. Гарри с трудом разомкнул непослушные веки и после секундной заминки, вызванной желанием послать все и вся к Мерлину, встал и пошел умываться. Последние остатки его сна слетели вместе первыми струями ледяной воды. Сборы, совмещенные с завтраком, не заняли у него больше двух часов. Уже в 9:00 он, позевывая, стоял у автобусной остановки, дожидаясь пригородного транспорта.
Стоящие рядом попутчики с интересом поглядывали на странно одетого парня. Огромный походно-туристический рюкзак (Гарри все-таки надеялся на добычу), тяжелые не по погоде сапоги, защитного цвета брюки из жесткой и плотной ткани и брезентовая куртка в руках. Если добавить к этому новенькую штыковую лопату на плече и строительную каску, закрепленную на рюкзаке, то картина складывалась весьма странная.
Впрочем, Гарри своего внешнего вида ничуть не смущался. Единственное что его действительно сейчас волновало, так это беспощадно припекающее макушку солнце. Он уже подумывал было надеть каску, но подъехавший автобус оборвал, наконец, его мучения.
Странное дело, его кожа за последние четыре месяца сильно побледнела. Если бы Гарри не видел фотографии своего предшественника за прошлый год, то никогда бы не обратил на это внимания, так как изменения происходили постепенно. Но когда вместо загоревшего чуть округлого лица видишь в зеркале бледную и осунувшуюся рожу, на это просто нельзя не обратить внимание. Складывалось такое впечатление, будто именно в этом теле он просидел несколько лет в Азкабане. Слишком яркое солнце и жаркая погода, доставляли ему сильное неудобство даже внутри автобуса. Тяжело вздохнув, Гарри отсел в самый темный угол транспорта и попытался немного вздремнуть. Путь обещал быть долгим.
На нужную остановку он приехал лишь к полудню. Матеря рейсовое расписание, на чем свет стоит, Гарри не теряя времени, быстрым шагом двинулся в сторону виднеющегося неподалеку леса. Ему хотелось быстрее скрыться за раскидистыми кронами деревьев от немилосердно палящего полуденного солнца. Под благодатную сень леса он попал уже практически изжарившимся куском мяса. Расположившись под большой сосной, Гарри вытащил из нагрудного кармана карту и сверился с компасом. Если верить заказанной им карте, барьер, отделяющий маггловски мир от волшебного, находился в двух километрах к северу от остановки. Придется поработать ножками, подумал уже основательно вспотевший от жары Гарри. Еще раз, взглянув с грустью вглубь леса, он с сожалением был вынужден констатировать, что путешествие вряд ли будет похоже на туристическую прогулку, как он думал первоначально.
Прошло уже два дня с момента, как он нашел первый схрон. За время, проведенное в блуждании по лесу и его окрестностям, Гарри успел порядком вымотаться. Ближе к ночи ему приходилось убираться из волшебного леса, в котором он вел поиски, в обычный лес. Было бы верхом неосмотрительности устраиваться там на ночь.
Сверяясь с картой и компасом, он успел найти и осмотреть две точки. Оба тайника оказались пусты. Нельзя сказать, что Гарри был зол, нет, он был в бешенстве. Двое суток в лесу не слишком способствовали его хорошему настроению. Он никак не предполагал, что кто-то может выпотрошить заначки Билла раньше него. Он и сам потратил не один час, рыская по кустам, а ведь у него были точные ориентиры, да и компас весьма помог.
Судя по карте, поблизости оставался лишь один единственный доступный схрон, который он не осматривал. Все остальные тайники были либо слишком далеко от теперешнего его месторасположения, либо в таких местах, куда Гарри не сунулся бы ни за какие сокровища. Оставалась последняя надежда на еще не найденный тайник. Если и он окажется пустой, то… Что он будет делать в этом случае, Гарри предпочитал не думать.
Еще раз, для верности сверившись с картой, он направился к противоположному краю поляны. Судя по оставленным Биллом много лет назад меткам, Гарри двигался в правильную сторону, что не могло не радовать. Ноги горе путешественника после таких нагрузок, нещадно болели и вовсю сигналили, моля о привале. Но упрямство, вызванное первыми неудачами, сильнее любых сокровищ тянуло Гарри к цели. Он чувствовал, что находится на верном пути и уж этот тайник точно не будет пустышкой. По крайне мере ему очень хотелось в это верить.
Открытый, девственный лес, постепенно сменялся на густую и заполненную буреломами чашу. Идти дальше становилось все труднее и труднее. Приходилось внимательно смотреть под ноги, чтобы ненароком не свернуть шею, зацепившись за какую-нибудь корягу или корень. Деревья, да и остальная растительность приобрели какой-то мрачный и недобрый вид. Чем глубже Гарри углублялся в чашу, тем плотнее смыкали свои стволы лесные гиганты. Иногда ему приходилось делать большие крюки, так как напрямую было не пройти. Постепенно менялась и наполняющая пространство атмосфера. Что-то темное и пугающее висело в воздухе, не давая ни на секунду ему расслабиться. По мере удаления от привычной картины леса, ему все сильнее и сильнее становилось не по себе.
Начинало смеркаться. Нервы Гарри были натянуты как струны и любой посторонний шорох, сейчас был подобен грохоту пушек. Гарри уже тысячу раз успел проклясть свое ослиное упрямство, что так некстати приглушило осторожность. Он же специально уходил ночевать в обычный лес, затрачивая на эти переходы, уйму сил и времени. И так глупо подставился теперь. Неизвестно откуда взявшаяся тишина вдруг резко поглотила все звуки. Гарри никогда не считал себя трусом, но в сложившихся обстоятельствах и за отсутствием свидетелей, он посчитал за лучшее со всей возможной скоростью рвануть на ближайшее дерево. Устроившись в десятке метров над землей, он поспешно вытащил палочку и приготовился к неприятностям. Адреналин в крови зашкаливал. Все чувства обострились до предела. Сомнений, что внезапная тишина не несет за собой ничего кроме угрозы, у него не оставалось. Более того, Гарри был абсолютно уверен, что эти неприятности пришли именно по его душу.
Еще в первую ночь он почувствовал угрозу, исходящую со стороны барьера отделяющего обычный лес от волшебного. Тогда он не придал этому большого значения, мало ли какая нечисть может бродить на границе перехода. На вторую ночь, ощущение чужого взгляда на спине чувствовалось уже почти физически. Но и тогда Гарри, как последний идиот отмахнулся от ночных страхов. Утром, когда все вокруг сияет и светиться от солнечных лучей пронзающих зеленую крону, все ночные переживания кажутся чем-то далеким и нереальным. Вот за такими мелкими деталями и прячется обычно самая большая ошибка, а за ошибки надо платить. Вот только может оказаться, что цена слишком высока.
Стоявшая в округе тишина, была нарушена приглушенным звуком продиравшегося сквозь кустарник тела. Этот звук даже немного успокоил его. По крайне мере противник был наделен телом, а это как-никак плюс. Бестелесный враг был бы для него недосягаем, не лопатой же бить его, в самом деле. Гарри перехватил поудобнее инструмент, который каким-то образом умудрился прихватить с собой на дерево и осторожно посмотрел в противоположную от его ветки сторону.
Из невысокого, но густого кустарника высунулась здоровенная пасть, а за ней показалась и вся голова. Такой устрашающей и одновременно омерзительной твари, Гарри еще не приходилось видеть. Широкую и чуть вытянутую пасть, обрамлял ряд нестройных и тупых зубов. Росли они из верхней челюсти и частично закрывали нижнюю губу, что придавало всей «композиции» еще более отвратительный вид. Приплюснутую на подобии сковороды голову сплошь покрывала шерсть. Горящие темным огнем ядовито желтые глаза, не отрываясь, смотрели прямо на него.
Гарри непроизвольно поежился под кинжальным взглядом существа. Тело твари все еще оставалось скрыто кустарником и Гарри не горел желанием его увидеть. К его удивлению, существо и не подумало двигаться дальше. Оно все так же буравило его взглядом, будто бы желая просверлить в нем дырку, но при этом не двигалось. Гарри тоже замер, стараясь не делать ни одного лишнего движения. После двух часов проведенных в таком положении, он уже мечтал о нападении твари. Вариант, что она не сможет забраться на дерево, им даже не рассматривался. Он уже один раз проявил беспечность и не собирался вновь повторять свою ошибку. Несмотря на свое местонахождение, Гарри не чувствовал себя в безопасности. Высота в десять метров не казалась столь уж надежной преградой на пути голодного монстра. И даже зажатая в руке палочка не вселяла уверенность. Смешно сказать, но все надежды в случае нападения твари, Гарри возлагал на лопату.
Внезапный рывок твари, застал его врасплох, и он среагировал на атаку с опозданием. Огромную тушу твари, отбросило назад заклинанием, лишь, когда она добралась до редких нижних веток. Однако существо ничуть не смутилось столь негостеприимным приветствием. Складывалось впечатление, что это была пробная атака, которая являлась скорее проверкой, чем настоящим нападением. Тварь медленно стряхнула грязь с густой шерсти на поджаром теле и вольготно расположилась под деревом.
Вид сверху не слишком способствовал душевному равновесию Гарри, особенно если учитывать с каким плотоядным оскалом существо на него смотрело. Разглядывая разлегшуюся на земле тварь, Гарри вдруг ясно понял, она прекрасно знает, что колдовать он практически не способен. Оставался вопрос, откуда и почему она в таком случае не нападает? Он еще раз внимательно оглядел существо и зафиксировал в голове две примечательные детали. Первое - из спины у твари выступают два массивных костяных шипа. А второе - это непропорционально большая голова на относительно небольшое тело. При подобном соотношении массы, устойчивость и подвижность твари можно было бы поставить под сомнение, если бы не одно но. Это самое но, он был вынужден наблюдать с минуту назад, когда тварь с пугающей легкость преодолела расстояние от кустов до дерева и практически добралась до него. Это никак не вязалось с теорией о неправильном центре тяжести.
В течение следующего часа тварь сделала еще две попытки добраться до его ветви, но оба раза он успевал отбросить ее Ступефаем. После каждой из атак, она, как ни в чем небывало вновь укладывалась на землю у основания ствола, и гляделки начинались по новой. Вскоре даже до Гарри дошло, чего она добивается. Тварь просто его выматывала, причем делала это с дьявольской последовательностью. Если ситуация вскоре не измениться, то он сам скоро спрыгнет к ней. Ноги и спина уже затекли, а еще Гарри некстати вспомнил про выпитую днем литровую банку минералки. Очень некстати вспомнил. Пожалуй, это было даже пострашнее чем уставшие от напряжения мышцы. Пару раз ему приходила в голову сумасшедшая мысль устроить расположившейся под деревом твари освежающий душ, но по здравому рассуждению, все же пришлось отказаться от этой идеи. В результате хулиганской акции, он вполне мог лишиться весьма ценной части тела, а на такой риск даже такой отчаянный гриффиндорец как он не отважиться. Одно дело рисковать жизнью и совсем другое…
Гарри прекрасно понимал, что инициативу пора было брать в свои руки. Тварь явно намеревалась караулить его до победного конца. К тому моменту, когда зверь решит повторить свою попытку, он уже будет настолько измотан, что вряд ли успеет среагировать на атаку. Следовало нападать самому, причем немедленно. Гарри осмотрел свой нехитрый арсенал и пришел к выводу, что ему поможет закон всемирного тяготения и одна из самых искренних молитв в его жизни. Сидящая внизу тварь настолько уверилась в его беспомощности, что даже прекратила обращать внимание на его мельтешение. Это была ему даже на руку. Оставалось только практически воплотить задуманное. А план у него был мягко говоря безумный и если бы не безвыходность ситуации, то вряд ли бы он когда-нибудь решился на такое. Выкинув из головы все не относящиеся к делу мысли, Гарри приступил к исполнению задуманного. По приблизительным прикидкам, магической силы хватало еще на один или два Ступефая или равнозначных ему заклинания. Получиться ли у него на эти крохи скорректировать свое падение, он не знал, но выбора у него все равно не оставалось. Еще пара часов и он сам без посторонней помощи рухнет вниз. Пытаясь совершать как можно меньше лишних движений, Гарри осмотрел стальную лопасть инструмента и ее крепление к древку. Сегодня орудию землекопа отводилась главная роль. Проделав эту нехитрую процедуру, Гарри попытался успокоиться и обрести контроль над своими эмоциями. Сейчас его не должно было ничего отвлекать. Для успеха плана нужно было не только суметь применить левитацию, но и сделать это вовремя. Второй попытки у него просто не будет и если он не успеет правильно скорректировать падение, то место в желудке у твари ему гарантированно. Первоначально, Гарри собирался просто метнуть в тварь лопату, придав ей с помощью магии ускорение. Но по здравому размышлению ему пришлось отказаться от этой мысли. Для того чтобы придать инструменту достаточную скорость, пришлось бы потратить все оставшиеся крохи магии и он остался бы совершенно безоружным. А в случае если пробивная сила самодельного снаряда оказалась бы недостаточной, чтобы продырявить шкуру монстра, то для Гарри можно было бы смело заказывать панихиду. С голыми руками много не навоюешь. Поэтому он решил сразу идти ва-банк. Недостающую часть убойной силы должны были возместить семьдесят килограмм его личного веса. При таком раскладе, у него оставалось некоторое пространство для маневра. Можно было использовать магию уже для подстраховки собственной жизни.
Измерив расстояние до земли, он с грустью подумал о скоротечности жизни, а ведь так хотелось еще потрепыхаться на этом свете. Предстоящий прыжок не просто не радовал, он откровенно пугал. Гарри отлично летал, да и падал, бывало с большей высоты, но обычно это происходило совсем по-другому. Здесь же роковое движение совершить должен был он сам. Расстояние до земли казалось практически бесконечным. В преддверии прыжка им вдруг овладело сильное сомнение. А стоит ли? Может Тварь просто сама уберется через час другой. Размечтался. Гарри жестко задавил в себе проклюнувшиеся ростки сомнений. Будь что будет, решил он и прыгнул. Полет до земли показался ему на удивление долгим. Возможно, в этом была виновата его сосредоточенность на управлении падением, а возможно еще что то. На данный момент это не имело значения. Единственное что сейчас было важно, это точность и мягкая посадка. Причем на последнее его сил могло и не хватить. За полсекунды до того как стальная лопасть вонзилась в широкую спину твари, Гарри попытался создать под своими ногами подобие воздушной подушки, но сил на это уже не хватало. Тело сотряслось от страшного удара и Гарри потерял сознание.

Что-то влажное и шершавое прошлось по его щеке. Это продолжалось до тех пор, пока Гарри наконец не пришел в себя. Память вернулась резко и без всяких вступлений, тем самым не дав ему хоть немного побыть в блаженном неведенье. От нахлынувших образов последних секунд полета, он непроизвольно вздрогнул. Тело, как это не странно, отнеслось к этому рывку на удивление «демократично», никаких вспышек боли и ломоты в мышцах. Это было нетипично и как-то уж очень подозрительно. В другое время Гарри обязательно уделил бы изучению сего феномена самое пристальное внимание, но сейчас его волновали несколько другие вещи. Например, чей это язык с таким упорством вылизывал его лицо. Спешить с получением ответа не хотелось. Уж слишком неприятным он мог оказаться. Увы, выбора судьба ему все равно не оставила или он откроет глаза или его схарчат в потемках. Умирать в неведенье с закрытыми глазами было малодушно, а посмотреть страшно. В любом случае Гарри не привык пасовать перед опасностью и предпочитал встречать ее лицом к лицу. И если уж ему предстояло быть съеденным заживо, то он хотя бы умрет с гордо поднятой головой. Гарри глубоко вздохнул и усилием воли приподнял вдруг налившиеся свинцом веки. Твари, которую он ожидал перед собой увидеть, там не оказалось, но присутствовал не менее устрашающий персонаж волшебного фольклора. И этого монстра в отличие от предыдущего он знал. Грим. Самый настоящий Грим. В тринадцать лет Гарри за Грима принял своего крестного, но на этот раз Сириусом тут и не «пахло». Не успел он избавиться от одной смертельно опасной твари, как тут же появляется другая. Похоже, предстояло в ближайшее время познакомиться с этой милой зверюшкой поближе, намного ближе, чем ему бы хотелось. Хваленная гриффиндорская смелость, что еще секунду назад сподвигла его посмотреть в лицо смерти, вдруг улетучилась с невероятной скоростью. Умирать страшно и не имеет значения, сожрет ли тебя мифическое (даже по меркам волшебного мира) создание или тебе на голову просто упадет кирпич. И в том и в другом случае результат будет один. Хотя первый вариант звучал более лестно. Никто же не узнает, что его лежащее как бревно тело просто обглодали. Стоп, о чем он вообще думает. Никто просто не узнает, что он умер, не говоря уже о том, где и как.

Несмотря на свою беспомощность, Гарри судорожно пытался найти выход. В голове проносилась вся почерпнутая из учебников информация об этом существе. Грим зловещее создание даже по меркам волшебного мира, населенного всевозможными смертоносными тварями. Легенды и предания о страшных чудовищах, живущих на болотах, ходили в Британии с давних времен. Самое известное подобное привидение - «Черная собака», о которой содержится множество упоминаний в книге «Фольклор графств Англии». Один из самых леденящих кровь случаев, связанных с собакой-призраком, по преданиям, произошел 4 августа 1577 года в городке Бангей, расположенном в графстве Суффолк. В тот день утром началась сильная гроза. В местной церкви в это время шла утренняя служба. Вдруг раздался страшный удар грома, и потрясенные люди, находившиеся в церкви, увидели в ярком свете молнии жуткую огромную собаку черного цвета. Громадный зверь со светящимися глазами бежал по проходу мимо людей. Когда он миновал двоих молившихся на коленях людей, те упали замертво. Кожа еще одного прихожанина от прикосновения жуткого зверя обуглилась, но сам он остался жить. Когда собака исчезла, то люди обнаружили, что механизм церковных часов весь искорежен, а на камнях и обитой железом двери остались следы, напоминавшие царапины от когтей. «Черной собаке» приписывали страшное свойство - ее появление было признаком чьей-то приближающейся смерти.

В общем, милая зверюшка. И этот практически «плюшевый» экземпляр местной фауны, сидел всего в метре от него и при этом плотоядно облизывался. К тому же псина явно неспроста пробовала его на вкус. Гарри даже не мог проверить наличие на местах всех частей тела. Возможно, отсутствие боли это реакция организма на какой-нибудь парализующий яд в слюне Грима и сейчас эта тварь сидит и ждет пока он окончательно не приготовиться в собственном соку.

Во всем надо искать позитив и Гарри спешно пытался найти положительные стороны своего положения. Выходило как-то не очень. Разве что скоро он узнает одну из самых волнующих тайн человечества. Есть ли жизнь после смерти? Да и еще возможность воочию увидеть легенду волшебного мира и если так можно выразиться войти с ней в «физический контакт». Нет, Гарри не был настолько малодушен, чтобы сдаться без боя, но сейчас у него просто не оставалось выбора. Он не чувствовал слабости или боли, но и тела он тоже не чувствовал. Все команды мозга пропадали впустую. Единственными кусочками плоти, которыми он мог произвольно распоряжаться, были его веки. Даже вздрогнул он не по настоящему, а лишь в уме. Просто до него это только сейчас дошло. Его пугала даже не сама участь быть съеденным заживо (благо боли он уже не почувствует), а состояние беспомощности. Умирать, молча и без сопротивления — это противоестественно и «пошло». Волнений не было, как впрочем и страха умереть. Да и пугала его вовсе не смерть, а страх умереть «бездарно». Что может быть глупее, чем закончить свою жизнь в желудке у существа, само существование которого является легендой и вызывает большие сомнения в научных кругах. За размышлениями Гарри и не заметил, как пролетело временя. И лишь когда влажный язык продолжил свой труд на его лице, он вспомнил, где находиться.

Ну вот, - с раздражением подумал он. — мало этой скотине того, что сожрет меня, так еще и норовит, обслюнявить перед этим.

Смысл выдвинутой им претензии дошел до него не сразу. Он чувствует. Он чувствует, как язык проходится по его лицу и ощущение это стало гораздо более острее, чем минуту назад. Возможно, действие яда уже проходит. Хотя, что ему с того. Гриму достаточно просто легонько сжать его горло своими челюстями и никакой яд уже будет не нужен. Но ведь не сжал. С того момента как он очнулся, прошло уже не меньше минуты, а он все еще жив, да и вряд ли Грим пришел только что. Значит, похороны пока отменяются или скорее просто ненадолго откладываются. От этих ничем не подкрепленных выводов, у Гарри даже немного поднялось настроение. Кому-нибудь это могло бы показаться странным, но Гарри еще со времен Азкабана привык радоваться даже малейшей удаче выпавшей на его долю, а что может быть более весомо, чем отсроченная смерть. Избавившись от фаталистического настроя, мозг стал работать заметно лучше, у него даже возникла идея. Смысл ее был столь элементарен и прост, что Гарри успел с десяток раз обозвать себя идиотом. Как можно было забыть про легилеменцию — это же главное его оружие, пока он не восстановит магический потенциал. Единственное что его смущало, это то, что он никогда не слышал, чтобы легилеменцию использовали на ком-нибудь кроме людей. Даже в книгах он не встречал упоминаний об этом. Видимо ему предстояло стать новатором в этой области. Вариант что это могло быть просто опасно, он даже не стал рассматривать, не в его положении думать о таких мелочах. Дело оставалось за малым, открыть глаза и поймать взгляд зверя. Гарри не стал откладывать свой эксперимент в дальний ящик и сразу же, как только принял решение, открыл глаза. Ловить взгляд Грима не пришлось. Прямая чуть продолговатая морда находилась всего в десяти сантиметрах от его лица, а огромные желтые глаза смотрели прямо в душу. Их взгляды скрестились и Гарри неожиданно легко погрузился в разум зверя. Это не было похоже на сознание человека, не было никаких образов или воспоминаний, не было даже памяти, но при этом Гарри за краткий миг узнал больше, чем мог бы выудить, самостоятельно копаясь в чужой голове. Это действительно был Грим и он действительно вышел на охоту. Правда, дичью был не Гарри, а та тварь которую он ранил. Теперь он понимал, насколько наивной была попытка застать ее врасплох. Ведь если бы не присутствие Грима, которого тварь почувствовала в последний момент, ей не составило бы труда уклониться от живого снаряда, который представлял собой Гарри. Но на этом везение Гарри не закончилось, второй и не менее невероятной его удачей, было то, что лопата была дешевая. Да, да вы не ослышались. Если бы в магазине он не поскупился на приобретение нормального инструмента сделанного из нержавейки или титана, то был бы уже мертв. Бешеная регенерация, которую дает этой твари кровь, за считанные секунды восстановила бы все повреждения. Но лопата была самой дешевой, а тварь уязвима к обыкновенной стали. Смешно. Ее практически не пронять магией, зато можно угробить дешевым сельскохозяйственным инструментом. Но и на этом Гарри не исчерпал лимит своей удачи. Когда он как последний идиот прыгал вниз, то немножко не рассчитал своих сил и вместо воздушной подушки получился один пшик, как результат, Гарри получил сильнейший удар в голову, отчего и отрубился. К его счастью он свалился без сознания прямо на бьющуюся в конвульсиях тварь и часть драгоценной крови попала на него, что скорее всего и способствовало его скорому выздоровлению. Та субстанция, что текла по венам твари, оказалась на редкость эффективной и универсальной в области лечения. Правда имелся у нее и побочный эффект и Гарри ощутил его на себе. Паралич всех мышц до полного излечения. Этакая принудительная госпитализация с абсолютным покоем для больного. Ну и в четвертый раз ему повезло, когда не оправдались легенды о черном псе. Грим оказался на редкость дружелюбным созданием. Самым удивительным было то что Грим признал в нем своего и по такому случаю оказывал все соответствующие этому статусу почести. Для этих существ весь мир делился на четыре класса. Дичь — это-то на что они охотятся, причем список их меню был довольно скуден, в силу особенностей потребности организма. Второй и третий класс обозначались как нейтрально-опасные и нейтрально безопасные существа. Туда входил практически весь бестиарий волшебного мира и люди. Ну и последним по списку, но не по значению, был класс чужаков или своих. Под своими, Грим понимал любых существ, не принадлежащих этому миру, как и он. Черный пес был лишь безумным творением, какого-то спятившего мага из родного мира Гарри и здесь не имел аналогов. Легенды и мифы о черном псе, были лишь частью летописи повествующей о жизни пса долгожителя. Узнать, как Грим попал в этот мир и что сталось с его создателем Гарри не удалось. Но это было не столь уж и важно. Главное, что он не пытался им поужинать. Разорвав зрительный контакт Гарри попытался осмыслить полученную информацию. Этому сильно мешала прыгающая перед глазами черная громадина Грима. Пес как самая обыкновенная собака выражал свою радость по случаю его появления. Огромный маятник хвоста мельтешащего из стороны в сторону яснее любых слов говорил о чувствах пса. Вот уж никогда Гарри не подумал бы, что полуразумные существа могут быть столь сентиментальны. Гарри потрепал по загривку голову склонившегося над ним пса и тут же ошалело уставился на свою правую руку. Нет, рука была в порядке, просто она двигалась. Вскоре за правой конечностью оттаяло и остальное тело, при этом Гарри почувствовал такой подъем сил, что хоть сейчас готов был сразиться с сотней пожирателей. Единственное что ему оказалось не по силам, так это справиться с расшалившимся псом размером с теленка. Представьте себе прыгающую вокруг вас этакую махину килограмм так на 200 и при этом повизгивающую от восторга. Откровенно говоря, подобное зрелище не внушала Гарри оптимизма. Особенно после того как Грим решил перейти непосредственно к лобызанию и ненароком наступил ему на руку. Было больно, но Гарри сдержался, он все еще не был уверен в дружелюбных намерениях Грима и поэтому опасался делать резкие движения или особенно громко выражаться. Его извечная подозрительность не давала ему покоя, уж слишком много удачных для него совпадений, да еще за такой короткий промежуток времени. Но если посмотреть с другой стороны, то Гарри наоборот, хронически не везло в этом походе. Во-первых, он так и не обнаружил ни один целый схрон. Во-вторых, ему «повезло» напороться на очень редкий экземпляр хищника невосприимчивого к магии. В-третьих, этой самой магии у Гарри было, кот наплакал. В-четвертых, он заблудился. В-пятых, проклятая псина, отдавила таки ему ногу. Этот список можно было бы продолжать до бесконечности, но Гарри решил что и перечисленного достаточно для того чтобы взбодриться. Как говориться, раз на раз не приходиться.

Когда вокруг стало понемногу светать, Гарри уже был готов к продолжению своего путешествия. На повестке дня оставался лишь один вопрос. Куда собственно идти? Компас, который так некстати вывалился из нагрудного кармана, был разбит, а определять направление по звездам Гарри не умел. Он смутно помнил, что направление еще можно было определять по моху. Вроде как он растет с северной стороны или с южной? Твердой уверенности ни в одном из вариантов у Гарри не было, поэтому он даже не стал заморачиваться на этом. В ситуации, в которой он оказался, было ясно лишь одно, надо немедленно поворачивать домой. Мерлин с ними, с этими схронами. Он найдет другой способ достать денег, попроще и безопаснее. В крайнем случае, можно будет пропустить один год, никуда за это время Хогвартс не убежит. Настроение у Гарри было какое то сумрачное, он не столько переживал из-за неудачных итогов экспедиции, сколько из-за потерянного времени. Нет, было конечно страшно обидно, что ценности, которые он уже считал своими, на поверку оказались лишь ворох прелых листьев. Но еще более обидно было потерять целых три дня впустую. А ведь он мог потратить их с гораздо большей пользой.

Например, постирать ворох своих грязных носков, фыркнул про себя неизвестно с чего развеселившийся Гарри. Он уже давно заметил за собой привычку иронизировать при подобных вывертах настроения. Гарри как-то не привык долго находиться в состоянии депрессии. Злиться да, приходить в бешенство, пожалуйста, а вот пилить себя серыми сгустками мелких обид и раздражения, нет, это было не в его характере. В таких случаях у него сразу включался механизм предохранения. Жаль только, что не всегда срабатывал.

Хорошенько обдумав сложившееся положение, Гарри пришел к выводу, что не все так плохо, как ему казалось. Примерное направление, откуда шел он помнил. Следовало лишь двигаться в ту сторону и не сворачивать, да еще делать по пути зарубки, чтобы не заблудиться окончательно, если придется возвращаться. Через три или четыре часа, чащоба должна смениться обычным лесом. Если этого не произойдет, то значит нужно возвращаться обратно и начинать все по новой. Муторно и долго, но наверняка. Перед тем как отправиться в путь, Гарри наполнил две пустые литровые бутылки из-под минералки кровью напавшей на него твари. Темно-бордовая жидкость, что текла по жилам этого существа не слишком походила на обычную кровь. Со временем она не сворачивалась, как нормальная кровь, а оставалась все такой же жидкой. Большую часть этой субстанции вылакал Грим, отставшая часть впиталась в почву, но кое-что собралось в небольшую лужицу. И эту лужицу Гарри посчитал своей добычей и безжалостно «аннексировал» ее у расшалившегося пса. Тот не обиделся и принялся за свою прежнюю игру, которая называлась, облобызай ближнего своего. Видимо именно зализанные до смерти путники и стали основанием для жутких легенд об этой внушающей ужас твари. Шутки шутками, а бдительности Гарри не терял. Дыма без огня не бывает. А вдруг Пес проголодается и решится на более близкое знакомство? Как он тогда остановит такую махину, магия то тю-тю, а лопата после недавних приключений годилась разве что на свалку. После соприкосновения с кровью твари, металл лезвия покрылся ржавчиной и стал очень хрупким. В общем, отбиться в случае агрессии было не реально, а снова лезть на дерево было глупо. Все таки одно дело опасения и совершенно другое реальная обстановка дел. На данный момент Грим не проявлял и капли агрессии. Если убрать из памяти его размеры, то выходил вполне себе дружелюбный английский дог. Плюнув на свою немного запоздавшую во времени осторожность, где она спрашивается была, когда он на ночь глядя поперся в лес, Гарри принялся упаковывать оставшиеся трофеи. Челюсть и оба гребня со спины твари, оказались не самой легкой добычей и тянули вместе на килограмм тридцать. Тащить на себе лишний вес ему не хотелось, но возвращаться с пустыми руками тем более. Гарри натужно выдохнул, приподнимая резко потяжелевший рюкзак и поплелся в намеченном направлении. Оставалось надеяться, что судьба на этот раз окажется к нему более благосклонна.

К остановке он подошел уже ближе к вечеру. Как это ни странно, но из леса ему удалось выбраться с первого раза и практически без приключений, разве что Грим взвыл от обиды глядя на него из-за границы отделяющей волшебный лес от обычного. За время путешествия они с Гарри сильно сдружились и расставание стало тяжелым испытанием для них обоих. Взять с собой пса он не мог при всем желании. Взломать барьер и переправить на другую сторону Грима не составило бы труда даже с его скудным запасом магии, но что прикажете ему делать потом, когда набегут растревоженные прорывом авроры. За незаконную контрабанду магических существ, можно и в Азкабан попасть, а сейчас ему туда никак нельзя. Нужно сначала разобраться со своим магическим даром, а потом уже лезть во всякие авантюры. На то чтобы успокоить пса, ему понадобилось еще не меньше часа и лишь когда Грим с укором взглянув на него побрел обратно в чащу, Гарри смог, наконец, вздохнуть спокойно и двинуться к автобусной станции.

Домой он приехал только к ночи. Не удосужившись даже раздеться, Гарри рухнул на кровать и мгновенно заснул.

Замок Поттеров

- Я хочу знать, что это значит!!!

- Что именно дорогая? — сделал вид, что ничего не понимает Джеймс Поттер. День обещал быть нелегким.

- Джеймс Чарльз Поттер! Я требую, чтобы ты немедленно объяснил, что все это значит!!! — вновь прокричала его жена. Джеймс лишь поморщился, как от сильной головной боли. Проблема была в том, что он и сам абсолютно ничего не понимал.

***
Все началось шесть месяцев назад. Сова из министерства принесла предупреждение о незаконном использовании магии их сыном в районе проживания маглов. Само по себе это не было чем-то удивительным, так как такое случалось и раньше. Но вот что странно, Бенедикт наотрез отказывался признавать свою вину. Джеймс даже был вынужден наказать его. Регина слишком разбаловала сына и вместо того чтобы поддержать решение мужа, стала наоборот его критиковать. Если бы на этом все закончилось, то Джеймс даже бы не вспомнил об этом инциденте, но проблема была в том, что с этого все лишь началось. Недавно к ним в замок прилетела сова с очередным письмом из министерства. В письме говорилось о том, что некто Гарри Смит лишается министерской стипендии. Кто такой Гарри Смит и почему он должен знать о его финансовых проблемах, Джеймс так и не понял. В то время как в обеденный зал влетела сова, там находился и его старинный друг Сириус Блэк. Когда ошарашенный Джеймс изложил ему суть письма, он как-то очень странно посмотрел на него и немного помолчав, произнес:

- Джеймс, позволь мне взглянуть на письмо. — тот удивленно взглянул на друга, но письмо ему передал. Сириус так напряженно вглядывался в пергамент, состоящий всего из пяти предложений, что Джеймс не выдержал:

- Бродяга, ты что хочешь дырку в нем протереть? Или ты знаешь кто такой этот Смит?

- Может и знаю. — невозмутимо произнес тот, поднимаясь из-за стола. — Пойдем на свежий воздух дружище. После плотного обеда следует совершить хорошую прогулку по парку. Для здоровья полезно.

Положительно сегодня один из самых странных дней в его жизни, подумал Джеймс и двинулся вслед за другом. Но до главного входа они так и не дошли. Сириус остановился на парадной лестнице, прямо перед огромным, на два этажа гобеленом с семейным древом Поттеров. Судя по его напряженному взгляду, что-то на полотне привлекло его самое пристальное внимание.

- Что бродяга, ищешь кого-нибудь из внебрачных детей семейства Блэков, нечаянно затесавшегося к Поттерам? — съехидничал Джеймс.

- Да нет. — со смешком произнес Сириус и указал на самый нижний край полотна. - Боюсь, что у вас и своих детей хватает.

Изрядно изумленный этой репликой, Джеймс с недоумением уставился на Сириуса, но тот жестом показал, что следует смотреть не на него, а на гобелен. Следующие два часа прошли для Джеймса как в тумане. Увидев то, на что указывал ему Сириус, он поначалу обомлел и лишь немного придя в себя, сразу же рванулся в библиотеку. Как и следовало ожидать, древний гобелен не лгал. Ирония судьбы заключалась в том, что полотно всегда было перед глазами, но никому даже в голову не приходило смотреть на него. Привычка иногда играет с нами злую шутку. Не на шутку обеспокоенный Джеймс вихрем вбежал в гостиную, там все еще сидел о чем-то задумавшийся Сириус.

- Бродяга, что мне делать? — с паникой в голосе спросил Джеймс. — Если отец или Регина это увидят, они же меня сожрут вместе со всеми потрохами.

Сириус с некоторым недоумением взглянул на запаниковавшего друга.

- Во-первых, прекрати эту истерику, - холодно оборвал его он. - ну а во-вторых, не вижу в этом никакой проблемы. Да у меня у самого не меньше двух внебрачных детей. Одним больше, одним меньше, никакой разницы. Не думаю что из-за такой мелочи, Регина устроит тебе скандал. Хотя конечно это довольно странно, что письмо прислали тебе, а не к маглам. Кстати, почему там не указанна его мать?

Джеймс злобно покосившись на него, устало повалился в одно из кресел. Налив в бокал вина, он немного понаблюдал за игрой света на хрустальном бокале и с горечью произнес:

- А что если ребенок не внебрачный, а наоборот, самый что ни на есть брачный. Настолько «брачный», что обладает правом первоочередного наследования.

Теперь настала очередь Сириуса уставиться на него в изумлении. От неожиданности, он даже поперхнулся вином и запачкал свою дорогую мантию.

- Как это брачным? Разве ты был женат до Регины?

- Лили. — пустым, наполненным печалью голосом произнес Джеймс Поттер. — Я был женат на Лили два дня, пока отец не узнал об этом. По настоянию отца мне пришлось с ней расстаться.

- Стоп, не надо меня путать. То что ты женился на своей маглорожденной, это я могу понять, но причем тут ваш ребенок или он родился как раз в эти два дня?

- Сириус, ты давно последний раз перечитывал Хартию Чистокровных? - Поттер посмотрел на него как на идиота. — Или ты меня специально злишь? Да любой кретин знает, что законным считается ребенок, зачатый в браке. Повторю специально для тебя по буквам — з а ч а т ы й. Тебе никогда в голову не приходило, что на гобеленах появляются углубления для имен новорожденных до того, как родители узнают о беременности. Это магия крови и от нее никуда не денешься.

Сириус не обращая внимание на отповедь Джеймса, сосредоточенно разглядывал темное пятно на своей мантии. Вытащив палочку, он парой взмахов убрал следы вина с одежды и обернулся к уже успокоившемуся собеседнику.

- И тем не менее ты так и не ответил на мой вопрос.

- А что на него отвечать, все итак понятно. Ребенок был зачат в браке и последующий развод никак на этом факте сказаться не мог. Лили умерла во время родов, через восемь месяцев после развода. Ребенка я забрал, но впоследствии оказалось, что он практически начисто лишен магических способностей и отец с Региной настояли на Обряде Отречения от Рода. Поттеры видите ли не могут нести на себе такой позор. Я не стал препятствовать этому, ребенку без магических способностей не место в волшебном мире. У Лили была сестра, я передал ей ребенка и деньги на его содержание. До сегодняшнего дня я и не вспоминал о его существовании.

- И как видишь зря. — рассмеялся Сириус. — Ты хоть знаешь, что Обряд Отречения при всем желании нельзя повернуть вспять? К тому же в письме говориться что этот Смит учился в Хогвартсе, поэтому он просто не может быть сквибом. Может у тебя на задворках жизни завалялся еще какой ребенок?

Джеймс мрачно посмотрел на Сириса, но тот даже не потрудился скрыть свое веселье. Видимо хитросплетения проблем друга, изрядно его веселили.

- Тебе я так понимаю весело — хмуро осведомился он у улыбающегося друга. - А мне, знаешь ли, не до смеха. Если об этом узнает Регина, то скандала не миновать. Что касается ребенка, то я не сказал, что он был сквибом. Просто магическая сила у него была настолько мала, что делала его практически беспомощным.

- И что ты собираешься делать дальше? — спросил уже посерьезневший Сириус.

- Попробую найти своего сына. — пожал плечами Джеймс.

- И зачем? Неужели ты так и не понял. Такие вещи как Обряд, нельзя повернуть в спять и если это происходит, то значит нужно кому-нибудь очень могущественному. А кто из ныне живущих волшебников может провернуть такое? Я например знаю только двоих.

- Темный Лорд и Дамблдор. — задумчиво протянул Джеймс.

- Тебе объяснять, какую выгоду они могут извлечь из такой ситуации или ты сам догадаешься?

- Неужели кто-то из них нарушил нейтралитет и попробует перетянуть одеяло на свою сторону? Законный наследник Поттеров это сильный козырь, но не настолько чтобы рисковать хорошими отношениями с нами. Вряд ли Волдеморт или Дамблдор решились бы так топорно испортить свои отношения с нами, тем более ради эфемерной возможности когда-нибудь захватить власть в роду. И тот и другой все еще надеяться перетянуть нас на свою сторону в предстоящем противостоянии.

- Тот кто это провернул, скорее всего и надеется на такой ход рассуждений. Тебе не кажется, что не все в этой жизни должно быть логично? Впрочем, я не навязываю свое мнение. У Блэков знаешь ли, полное равноправие мнений и мировозрений. Взять хотя бы мою чокнутую сестричку Беллактрис беззаветно преданную Волдеморту или Регулуса который души не чает в Дамблдоре. Не семья, а зверинец какой то.

- Хочешь поменяемся?

- Нет уж спасибо. Одна твоя женушка, стоит всего моего зоопарке вместе взятого. Ну а если серьезно, то тебе необходимо поговорить с твоим отцом. Чарльз все равно, рано или поздно все узнает и уж лучше от тебя, чем от кого-то другого. Что касается твоей любимой женушки, то тут совет только один - отрави ее. Я кстати серьезно говорю, подумай над этим.

Джеймс ничего не ответил, но судя по его лицу, совет он действительно воспринял в серьез. Они беседовали еще полчаса, но ничего более разумного, чем поделиться информацией с Поттером старшим так и не придумали.

Распрощавшись с Сириусом, он пошел в библиотеку дожидаться отца.

В его заплечной сумке мелодично позвякивали 470 блестящих галеонов. Результат напряженного двухчасового торга и немыслимого количества оскорблений, которыми они с продавцом награждали друг друга. Судя по довольной роже продавца, когда Гарри выходил из лавки, его основательно надули. Сей факт не слишком огорчал последнего, свое то он получил. Когда он шел избавляться от трофеев, то не думал выручит за них и 50 галеонов, а тут целых 470. Если найти еще тридцать, то можно будет оплатить сразу два года обучения в Хогвартсе, правда делать этого Гарри не собирался. Неизвестно было, как он проживет там первый год, а уж загадывать насчет второго вообще смысла не было. Жизнь довольно подлая штука и никогда не знаешь заранее, каким местом она к тебе повернется. Но сейчас Гарри был на волне, нежданный подарок небес в виде решения его финансовых проблем, оказался как нельзя кстати. За прошедшую после неудачного похода неделю, он так и не смог придумать безопасного способа достать деньги. В уме у него вертелся либо криминал, что по вполне понятным причинам Гарри не подходило, либо какой-нибудь план еще более бредовый, чем давешнее путешествие за кладом. Нет, он не был настолько порядочным, чтобы из морально-этических соображений отказаться от верного заработка. Проблема была в другом. Все могло получиться как с походом, когда он понадеявшись на авось, пошел неподготовленным. Там это практически стоило ему жизни. А при неудачном преступлении Гарри вполне может распрощаться со свободой. Он уже полностью дееспособный гражданин волшебного мира и если что, то получит по полной. Проше было пропустить один год, чем так рисковать.

Ждать не пришлось. После очередной утренней пробежки, он вдруг вспомнил, что у него лежат несколько интересных трофеев и их вполне можно продать. Гарри был человеком осмотрительным, поэтому вместо Косого переулка, свернул в Лютный. Как в волшебном мире обстоит дело с браконьерством он не знал, поэтому рисковать и светить трофеи в Косом переулке было попросту опасно. Уж лучше подешевле продать, но наверняка. Лютный переулок для этого подходил идеально и как показало будущее, Гарри не ошибся. Теперь же он намеревался пройти в Министерство Магии и оплатить свое обучение. Это не заняло у него много времени.

Ближе к полудню, Гарри вместе с оставшимися после покупок 130 галеонами, уже входил в здание банка Гринготтс. Огромные, гостеприимно распахнутые, створчатые двери приветствовали каждого посетителя. Мягкое освещение и царящая в зале атмосфера спокойствия, придавали клиентам банка чувство стабильности и уверенности в будущем своих вкладов. Возможно это какая-то гоблинская магия, подумал Гарри, направляясь к одной из стоек со свободным окном. Додумать свою мысль ему было не суждено, так как кто-то грубо толкнул его, тем самым разрушив все обаяние этого места.

- Осторожнее — не поворачивая головы, буркнул Гарри. У него не было никакого желания портить такой отличный день заурядным скандалом.

- Извините сэр. — по тону, которым это было сказано, можно было заподозрить все что угодно кроме раскаянья. Удивленный таким несоответствием, Гарри забыл о своем желание ни во что не ввязываться. Он остановился и пристально посмотрел на нахала, а там было на что посмотреть. Перед ним стоял не человек. Не высокая изящная фигура, принадлежала представителю мужского пола неизвестной Гарри расы. Судя по цветам банка на одежде, он работал в Гринготтсе. Это были не единственное отличия нелюдя от человека, пепельного цвета кожа и остроконечные уши в купе с глазами без белков, делали его совершенно чуждым в обществе людей. Закончив столь бесцеремонный осмотр этой «достопримечательности», Гарри не нашел ничего лучше, чем спросить:

- Ты кто?

Судя по ошарашенному виду нелюдя, это было последнее, что он ожидал услышать. В молчании прошло несколько секунд, прежде чем тот смог выдавить из себя что-то похожее на ответ. Впрочем, надменности в его голосе не убавилось.

- Я младший блюститель чистоты из клана Хаан. — сказано это было с таким гордым видом, как будто он являлся по меньшей мере министром магии, да и тот вряд ли смог бы вложить столько пафоса в одном предложении. Гарри стало смешно. Его итак приподнятое настроение, продолжило свой восход. Ему нестерпимо захотелось пошутить над этим властителем чистоты. И взяв себя в руки, чтобы сразу же не расхохотаться, он покровительственно произнес:

- Ааа… Блюститель чистоты — это я так понимаю уборщица? Ну ничего, годков пять в грязи покопаешься, а там глядишь и общественные туалеты доверят. — И чтобы окончательно добить побледневшего (куда уж дальше с такой-то кожей) от ярости наглеца, он заговорщически склонился к нему и с панибратскими нотками в голосе спросил. — Слышь приятель, а где тут у вас туалет? Очень надо, знаешь ли.

Если секунду назад нелюдь был бледный, как сама смерть, то сейчас его лицо залила краска едва сдерживаемого гнева. Гарри даже обеспокоился душевным состоянием собеседника, не переборщил ли он с насмешкой, очень уж не хотелось бы устраивать сейчас поединок с непонятным нелюдем, но все обошлось. Одно из окошек у стойки отворилось и высунувшийся оттуда, как две капли похожий на его собеседника тип, проорал на весь зал:

- Калил, Дементор тебя задери, где ты шляешься?! — Лицо его недоброжелателя вновь сменило свой цвет и приобрело изумительно белый окрас. Он быстро подхватил поставленный на пол небольшой деревянный ящик и с невероятной скоростью рванул по направлению к служебным помещениям.

- Ну вот, а ведь так задушевно разговаривали. — вслух огорчился Гарри. Несколько людей стоящих неподалеку и видевших всю эту сцену, улыбнулись. Сейчас Гарри чувствовал себя как никогда хорошо. Постоянная депрессия, что так или иначе довлела над ним последние четыре месяца, испарилась окончательно. Жизнь если и не удалась, то уж наверняка встала на правильную колею. Хотелось улыбаться и смеяться. Такого радостного наплыва чувств Гарри не испытывал очень давно, наверное еще со времен школы, в той - в другой жизни. Улыбаясь собственным мыслям, он двинулся по намеченному ранее пути. Не успел он подойти к окошку, как почувствовал на себе, чей то пристальный взгляд. Это было сродни тому, как будто бы его пытаются проткнуть насквозь. После недавних событий в лесу, Гарри стал очень внимательно относиться к своим ощущениям. Проигнорировать подобное предчувствие, означало бы во второй раз совершить одну и ту же глупость, а этого он себе позволить не мог. Что может быть ужасней, чем выглядеть идиотом в своих собственных глазах. Гарри резко обернулся и внимательно посмотрел в ту сторону, откуда ему почудился взгляд. Долго искать не пришлось. В дальнем углу у терминала, стояла женщина и подросток. Парень был примерно одного с ним возраста и судя по чертам лица, стоящая рядом женщина была его матерью. Она смотрела прямо на Гарри, ни на секунду не отрывая от его лица взгляда. В ее взоре сквозилась такая неприкрытая ненависть, что Гарри даже опешил. Неужели Смит успел достать кого-то настолько, что его готовы были разорвать прямо на месте. Странно. Еще более странной была реакция стоящего рядом парня. Увидев, что мать никак не реагирует на его слова, он нахмурился и посмотрел в сторону так заинтересовавшего ее объекта. Когда его взгляд наткнулся на Гарри, он изумленно вскрикнул и помотал головой. Наблюдавший за этой умилительной сценой Гарри, с непониманием пожал плечами и сделал третью попытку добраться до нужного окошка. Как и следовало ожидать, неудачную. Когда до заветного окна его отделяло расстояние не больше двух метров, кто-то схватил Гарри за плечо и попытался развернуть к себе. Гарри задохнулся от гнева, но мешать не стал. Еще со времен Азкабана любое прикосновение вызывало у него отвращение и было чуждо для его естества, а столь бесцеремонное обращение как теперь, требовало немедленного наказания. Он позволил развернуть себя на 180 градусов и когда поворот был практически завершен, без размаха нанес короткий и хлесткий удар. Кулак правой руки влетел точнехонько в левую скулу наглеца. Голова противника чуть дернулась и он завалился на пол. Человеком, столь неосторожно схватившим его за плечо, оказался парень, что стоял рядом со странной женщиной. Не успел Гарри добавить лежащему подростку еще ногой в печень для профилактики, как на него налетела мать пострадавшего. Если вам когда-нибудь случалось попасть в мини торнадо, то вы примерно поймете, что пришлось пережить Гарри. Женщина обрушила на его голову такой поток оскорблений, что он даже не сразу сообразил, в чем дело. Поспешно ретировавшись подальше от лежащего противника, он с изумлением стал вслушиваться в ее речь.

- Мерзкий бастард, мало того что сам твой вид оскорбляет честь семьи, так ты еще покушаешься на жизнь законного наследника. — голосом наполненным непередаваемой ненавистью прошипела она. — Я это так не оставлю ублюдок малолетний.

Такого унижения Гарри уже не мог стерпеть. День был безнадежно испорчен или наоборот, веселье только набирало обороты. Нет, он не стал насылать на нее заклинание или каким-либо другим способом вредить ей. Зачем, когда в его распоряжении всегда есть слово, а за ним он в карман не полезет. Гарри хладнокровно, даже с некоторой снисходительностью посмотрел на распалившуюся женщину и усмехнувшись процедил:

- Женщина, тебе бы следовало промыть рот с мылом. Не знаю в каком хлеву ты жила, но в приличном обществе следует уметь достойно вести себя. — и тут же гадливо улыбнувшись добавил. — Впрочем, я не удивлен, судя по манерам вашего сына, вы принимали самое непосредственное участие в его воспитании. — В обычных обстоятельствах, Гарри бы и не подумал грубить женщине годящейся ему в матери, но сейчас у него не было никакого желания с кем-либо сюсюкаться. Слишком много раздражения накопилось за последние дни, слишком удачным было начало дня и слишком паршивой его концовка. В таком состоянии он и на друзей окрысился бы, если бы они у него конечно были. От его слов, женщина на секунду даже потеряла дар речи, но уже через мгновенье на Гарри обрушился такой град нецензурной брани, что покраснел бы и владелец публичного дома. Он же лишь улыбался. На самом деле он просто не знал, что ему предпринять дальше. Бить женщину ему претило воспитание. Использовать магию он не мог, а быстро ретироваться не даст окружившая их толпа, всегда жадная до подобного рода зрелищ. Смешно, даже в этом месте, где казалось бы, должны собираться обеспеченные и образованные люди, находилось достаточно любителей поглядеть на чужие дрязги. Не найдя выхода из стремительно превращающейся в фарс ситуации, он нашел единственный приемлемый путь заставить женщину замолчать. После очередного оскорбления, он подошел к уже начинающему приходить в себя парню и с размаху пнул его ногой в бок. Женщина взвизгнула и бросилась к сыну, а Гарри проворно отскочил с ее пути. Он уже хотел, было ретироваться, но на сцену вступила новая фигура.

- Регина, что здесь происходит?! — не предвещающим ничего хорошего голосом осведомился подошедший пожилой волшебник. Регина на секунду оторвалась от сына и бросив ненавидящий взгляд на Гарри, процедила:

- Этот бастард оскорбил меня и напал на твоего внука.

Пожилой волшебник обернулся к Гарри и внимательно его оглядел. На его непроницаемом лице не промелькнуло и тени эмоций. Предсказать его дальнейшие действия Гарри не брался, но ему это было и не нужно. Он и так потерял в банке слишком много лишнего времени, поэтому надо было срочно наверстывать упущенное.

- Если вы позволите, то я пойду. — произнес он нейтральным тоном, главным образом обращаясь к старику. — У меня нет лишнего времени, чтобы тратить его впустую.

К его удивлению, пожилой господин не только не стал продолжать начатый ранее скандал, но даже вздохнул с облегчением. Последнее, правда, могло ему просто показаться.

- Не смею вас задерживать — ответил он так же кратко и церемонно. И уже не обращая на Гарри внимания, обернулся к женщине. Та судя по всему не ожидала такого развития событий и попыталась была возмутиться, но была немедленно остановлена жесткой отповедью старика. Решив более не искушать судьбу, Гарри потихоньку исчез в толпе.

Уже вынырнув с другой стороны, он быстро и с некоторой нервозностью прошел к ближайшему окну. И даже явись сейчас в банк Волдеморт со сворой пожирателей то и тогда Гарри сначала закончил бы свое дело и лишь потом обратил внимание на происходящее. За сегодняшний день он наделал немало глупостей. Зачем спрашивается ему надо было бить того парня, может он просто хотел его о чем-нибудь спросить или возможно был школьным знакомым Смита. Существуют десятки вариантов совершенно безобидных причин. Но нет, ему видите ли не нравиться, когда его трогают незнакомые люди. Хорошо хоть магия в тот момент была недоступна и его раздражение вылилось лишь самым примитивным способом, в виде физических воздействий на чужой организм. И все равно странно. Почему пожилой волшебник, который судя по всему приходился женщине и парню близким родственником, не вступился за них и так просто отпустил нахала оскорбившего их. Судя по внешнему виду старика, он был выходцем из богатого рода. А где деньги там и власть. Власть развращает и приучает властьимущего к беспрекословному и незамедлительному исполнению его воли остальными. Тогда поведение пожилого волшебника кажется еще более странным. Женщина и ее сын повели себя, как раз соответственно своему положению, а он нет. Конечно, старик мог бояться скандала, но какой в этом смысл, если огласку этот инцидент получит уже в любом случае, при стольких то свидетелях. Следовательно, здесь было, что-то другое. Что-то такое, что он так и не смог уловить. Женщина смотрела на него, тоесть на Смита, с неприкрытой ненавистью, ее сын выглядел пораженным увиденным, а старик хоть и пытался скрыть свои эмоции, но так и не смог спрятать изумление полностью. Откровенно говоря, Смит не казался Гарри человеком способным вызывать на свою персону такую бурю противоречивых чувств у людей, не тот тип людей. Одно из двух или он сильно ошибался в своем предшественнике, либо здесь замешано что-то еще. И это самое что-то, может всплыть еще ни раз. Поэтому следовало если и не подготовиться (как прикажете готовиться к неизвестно чему), то по крайне мере разузнать, что именно вызвало у них такую необычную реакцию на его скромную личность. Существовало два способа осуществить задуманное — это спросить их самих или разузнать всю информацию у посторонних людей. Первый вариант по понятным причинам был неосуществим, поэтому Гарри решил, как бы невзначай спросить о старике и женщине у гоблина, который будет открывать ему счет. С такими мыслями он присел на стул перед окошком и обомлел. Никакого гоблина не было и в помине, перед ним сидела точно копия увиденного им недавно нелюдя, только немного покрупнее. Не то чтобы Гарри это как-то уж особенно сильно напрягло. Какая в сущности разница кто охраняет его наличность, гоблин или кто-то еще, но сама мысль, что в банке он не увидел ни одного гоблина, казалась бредовой. Ну не мог Гарри представить Гринготтс без них, это все равно, что вафельный рожок без мороженного, хотя конечно и не столь критично. Решив оставить свои вопросы на потом, а сначала сделать то, ради чего он собственно говоря и явился в банк, Гарри полез за деньгами. Сидящий нелюдь смотрел на него с плохо скрываемым любопытством, видимо недавний инцидент не остался им незамеченным. Было бы странно если бы визг той женщины не услышал хоть кто-нибудь, с такими голосовыми связками ей было самое место работать полицейской сиреной у маглов. Гарри даже мимоходом посочувствовал ее сыну, тяжело наверное ему приходилось в детстве, такая раз крикнет, так потом целый день оглохшим ходить будешь. Пока Гарри размышлял о трудностях детства, нелюдь деловито пересчитав лежащее перед ним золото, осведомился:

- Какой счет хочет открыть молодой господин? — последнее слово было сказано с такой насмешкой, что у Гарри прямо таки зачесались руки съездить пару раз по его наглой морде. Пару раз глубоко вздохнув, он взял себя в руки. Не хватало ему еще устроить потасовку со служащим банка. Хватит, намахался уже сегодня кулаками, пора и о деле подумать. Решив не обращать больше внимания на подколки, Гарри медленно и с расстановкой, как для дебила, стал объяснять, что именно ему нужно. Как ни странно, но когда разговор зашел непосредственно о деле, то всю язвительность его собеседника как ветром сдуло. Он внимательно выслушал пожелания Гарри и посоветовал ему заключить с банком договор на бессрочный вклад. Процент в этом случае будет конечно маленький, но зато деньги он сможет снимать в любое время. Гарри решил положить на свой счет 50 галеонов. Сумма не ахти какая, но для открытия счета вполне годилась. Он не стал мудрить со степенями защиты, которые с таким увлечением принялся ему описывать банковский служащий. Зачем защита, если защищать нечего. Вот накопит он тысячу или две, тогда другое дело, а так, нет смысла переводить деньги зря. Нелюдь видимо и сам ощутил бредовость своих предложений, когда дошел до фразы, что сумма всего в 150 галеонов обеспечит непревзойденную степень защиты для его счета в 50.

- Нет спасибо. — вежливо, но твердо отказался Гарри от столь заманчивой перспективы. — Не думаю, что кто-нибудь попытается ограбить мою ячейку.

Тот лишь печально покачал головой. Гарри уже было настроился на новую волну рассуждений, на тему, как хорошо быть защищенным от любой, даже самой гипотетической угрозы, но к его облегчению их не последовало. Видимо продекламированная ранее речь утомил и собеседника. Воспользовавшись промежутком молчания, он решил вклиниться в их пока что односторонний диалог и задать давно волнующий его вопрос:

- Могу я задать вам пару вопросов? — спросил он осторожно и тут же пожалел об этом. Лицо служащего осветила такая одухотворенная радость, что Гарри понял, если он сейчас же не конкретизирует вопрос, то этот тип «заставит» его приобрести что-нибудь из услуг банка. Обязательно заставит.

- Я бы хотел спросить кое-что не касающееся непосредственно банка. — поспешно уточнил Гарри. Обида, проступившая на лице нелюдя, была видна не вооруженным глазом, но наравне с ней проклюнулись и некоторые ростки любопытства. Видимо клиенты обычно не интересовались ничем помимо банковских операций. Любопытство пересилило обиду и служащий с интересом кивнул:

- Я буду рад ответить на интересующий вас вопрос, если он конечно не будет противоречить чести клана и деловой этике.

- Я бы хотел узнать, не знаете ли вы тех людей, с которыми у меня произошел не так давно инцидент. Надеюсь это не противоречит вашей деловой этике?

- Нет не противоречит, вот если бы вы захотели узнать сколько денег у Поттеров на счету, то тогда я был бы вынужден вам отказать и поставить на учет, как потенциального грабителя. — любезным тоном объяснил служащий. До Гарри не сразу дошло, что именно ему сказали. Поттеры, что-то знакомое. Поттеры?!! Он резко вскочил и стул опрокинулся, привлекая тем самым к нему внимание стоящих неподалеку посетителей. Гарри медленно, как ни в чем не бывало, поставил стул на место и наклонившись ближе к окну, тихо спросил:

- Поттеры?

- Ну да, Поттеры. — с недоумением повторил клерк. Неадекватная реакция собеседника его явно удивила. — Лорд Поттер и невестка с его внуком.

- Понятно… — задумчиво протянул Гарри, хотя понятного как раз было мало. Ему и в голову не могло прийти, что кто-то из его родственником мог быть жив. Почему в таком случае здешний Гарри жил в приюте? Неужели родственники не забрали бы его оттуда если бы о нем знали. Хотя, вспоминая Дурслей, в голову приходят и не такие варианты. Возможно даже, что в этом мире он не сын Джеймса Поттера и Лили Эванс? Полученная за последние полчаса информация слегка выбила его из колеи, и Гарри даже не заметил, как выговорил последние слова вслух. Лишь когда его взгляд наткнулся на заинтересованное лицо нелюдя, то до него дошло, что именно он сказал. С внезапно возникшими родственниками можно было разобраться и потом, сейчас же следовало отвлечь от услышанного любопытного клерка.

- Уважаемый, - обратился он к навострившему уши служащему. — а не подскажете ли вы мне куда делись гоблины? Я вот уже больше получаса нахожусь в Гринготтсе, но так ни одного и не увидел.

Первый же озвученный им вопрос, оказал просто ошеломляющее действие на собеседника. Тот, как и его давешний предшественник побагровел, что особенно смешно смотрелось на его пепельной коже, а потом разразился таким потоком брани, что Гарри немного опешил. Его уже во второй раз за день пытались обматерить и это уже становилось нехорошей тенденцией. Впоследствии он конечно выяснил, что вопрос геноцида гоблинов стоял для дроу очень остро и они просто не выносили, когда кто из разумных рас намекал на их «нечистоплотность» в этом деле. Гарри еще повезло, что эльф находился при исполнении служебных обязанностей, иначе не миновать бы ему дуэли. Впрочем, тогда он этого не знал, да и вряд ли бы это его остановило. Главное, что этим вопросом удалось сбить весь интерес к нечаянно вырвавшимся словам. По крайне мере ему хотелось в это верить. Ничего иного он все равно не мог сделать, разве что свернуть наглой нелюди шею, но вряд ли это осталось бы незамеченным. Его определенно начинал раздражать здешний порядок. В родном мире все было лучше и правильней. Вот именно что было, мысленно поправил себя Гарри. Он терпеливо дождался окончания словесного поноса у клерка и не давая ему опомниться добавил:

- Ясно. Не хотите отвечать и не надо. Тогда может вы мне подскажете, как называется ваш вид? — вопрос он озвучил нарочито грубо, чтобы окончательно сбить его с толку. А что касается последствий, какой спрашивается спрос с шестнадцатилетнего подростка? Правильно, никакой. Детей трогать нельзя. Хоть какая-то польза от возраста. Гарри только не учел, что для дроу детство кончается с того момента, как молодая особь способна принимать самостоятельные решения. Открытие счета в банке было достаточным доводом в пользу Гарриной самостоятельности. Так что эльф имел достаточно оснований считать себя оскорбленным. Но Гарри как обычно повезло.

Сидящий перед ним дроу, пришел к мысли, объясняющей ему всю нелепость ситуации. Сначала он конечно пришел в ярость. Человеческий отпрыск посмел намекнуть на давний позор их рода, но когда он осознал истинное положение дел, то сразу успокоился.

К умалишенным дроу относились более снисходительно, чем к живым. Считалось, что именно через них великая богиня может донести свою волю роду. Недаром же, даже верховная жрица была безумна. Подросток, стоящий перед ним — был по-настоящему безумен и судя по всему уже давно. Кто спрашивается, в здравом уме будет дразнить дроу, да еще делать это в центре их могущества. Гаррина обмолвка о себе в третьем лице, лишь укрепила мнение эльфа о поставленном им диагнозе. У маглов этот вид заболевания назывался шизофренией с повышенной агрессивностью. Неудивительно, что человеческий детеныш пытался вывести его из себя. А ведь недавно он тоже самое проделал с Калилом, да еще устроил в здании банка драку с внуком лорда. Похоже, у молокососа полностью отказал инстинкт самосохранения, хотя надо признать, ему удивительно везло. Поттер почему то предпочел замять инцидент, а Калил был срочно вызван своим руководителем. Да что Калил, даже он сам не посчитал нужным наказать паршивца за его дерзость. Хотя стоило бы. Немного успокоившийся дроу посмотрел в сторону парня, но как оказалось, того уже и след простыл. Видимо человек здраво рассудил, что следует уйти от греха подальше, прежде чем он доведет дроу до окончательной кондиции. Надо сказать, человек правильно рассудил, еще чуть-чуть и от гнева дроу его не спас бы и статус сумасшедшего.

Вернувшись домой, Гарри первым делом принял душ и поел. Лишь значительно позже он позволил себе расслабиться и обдумать полученную информацию. Поттер старший или по другому лорд Поттер. Это было странно. В своем мире он никогда не видел никого из родственников отца. Что касается невестки и внука, то это было еще более непонятным явлением, чем сам «дедушка» Поттер. Если бы у его отца были братья или сестры, он бы знал. Стоп. Гарри хлопнул себе рукой по лбу, он же забыл главное — это другой мир. Если здесь избранный Невил, а его зовут Смит, то может быть все что угодно. Может быть он здесь не сын Джеймса Поттера и Лили Эванс, а какой-нибудь сирота на вроде Тома. Чушь. Если бы он был просто сиротой, то Снейп бы Смита так не ненавидел.

Гарри попытался разложить всю полученную информацию по полочкам. Во-первых, в этом мире есть Поттер старший — его дедушка. Во-вторых у него есть невестка и внук, а это в свою очередь значит, что отец женат на этой женщине, а не на матери.. Стоп. Это абсолютно ничего не значит. Гарри хлопнул себя по лбу, негодуя на свою тупость. Прервать цепочку фактов ради очередных скоропалительных выводов. Глупо. Он поймал себя на мысли, что подсознательно оперирует категориями и людьми своего мира, а это было в корне неправильно. В его мире нет никакого Смита, лорд Поттер умер до его рождения, а детей кроме Джеймса у четы Поттеров никогда не было. Все это неоспоримые факты и из них следует, что все его изначальные предпосылки неверны и основываются лишь на домыслах. В этом мире у его дедушки и бабушки может быть не один ребенок, а целый выводок, как у Уизли. Строить теории можно только при наличии фактов, а с ними у него было туго. Женщина, ее сын и дедушка, его явно узнали, при этом реакция у них была весьма неоднозначная. Если невестка и парень прореагировали на него весьма бурно, то дед наоборот, попытался полностью проигнорировать факт его существования или хотя бы сократить время их общения до минимума. Такое поведение было весьма странным, если не сказать подозрительным. Гарри как-то не верилось, в наличие в мире такого количества похожих на отца детей, что его присутствие можно было не заметить. Возможно, игнорируя его, дед таким образом пытался избежать скандала связанного с появлением незаконнорожденного внука, но тогда непонятно поведение женщины. Гарри улыбнулся, он непроизвольно вспомнил предшествующие скандалу события. Наверное, все-таки не надо было бить парня по лицу. С такой стороны поведение матери защищающей своего сына полностью оправдано. Впрочем, это совершенно не объясняет ту бездну ненависти, что сквозилась у нее во взгляде. Так смотреть можно только на совершенно конкретного человека. Настораживала и несдержанность поведения женщины. Она вступилась за сына как-то уж чересчур эмоционально, можно было сделать то же самое и более приличествующим ее положению образом. Разве будет женщина из высшего общества вести себя подобно базарной торговке? Но ведь вела же. Скорее всего, тут замешаны личные счеты. Только вот какие счеты могут быть у шестнадцатилетнего подростка Смита? Возможно, он действительно мог претендовать на часть наследства. Недаром она так напирало на слово бастард. А если сопоставить это с обрывками диалога услышанного им в больничном крыле, то перед глазами представала весьма нелицеприятная картина. Похоже, его родственнички по отцу не слишком отличаются от Дурслей. Ничего не скажешь, повезло с семейкой.

Нет, сейчас выводов делать нельзя. Слишком мало информации, да и по большому счету ни к чему это. Гарри хотел бы иметь настоящую семью, но эти люди не вызывали у него доверия. Они были чужими. К тому же они вряд ли сильно обрадуются Смиту. Если бы хотели, то давно бы нашли его, а раз не нашли, то значит и не искали. Выяснить все нужное можно уже непосредственно в Хогвартсе.

Второй мыслью, которая не давала ему покоя, было его поведение в банке. Сейчас — это казалось детской выходкой, расшалившегося ребенка, который вдруг закапризничал. Ничего не скажешь, дите разыгралось. С чего его так занесло, спрашивается?! Ну толкнули, ну нагрубили немного - в первый раз что ли. А этот эпизод с мордобоем, глупее ничего выдумать было просто невозможно. Давненько он так не срывался, наверное, еще со времен до Азкабана. Можно было конечно посетовать на тяжелый день, но ведь нет, день был самый что, ни наесть отличный. Одно из двух, либо на него все-таки повлияла неуравновешенная личность плаксы Смита, либо это все подростковые гормоны. Что такое влияние гормонов, Гарри представлял весьма смутно, так как этот период пережидал в Азкабане. Обычные для переходного периода рефлексии там мало возможны в силу изолированности «среды обитания» узника. Гарри не исключал еще и третьего варианта. Его все достало: достала блокированная магия, достала неопределенность дальнейшей судьбы и наконец - достало быть пай-мальчиком. Зачем надо было начинать жизнь заново? Чтобы снова прятаться, маскируясь под неудачника Смита!? Поиграть пару месяцев в шпиона и все равно проколоться. Бессмыслица. Гарри не был идиотом и вполне трезво оценивал свои шансы на маскировку. По его расчетам, он не продержится и месяца такой жизни. Вряд ли кто-нибудь, даже директор, усомнятся в его личности, но вопросы о его необычном поведении возникнут в любом случае. Одно дело не реагировать на провокации и совершенно другое - жить жизнью Смита. Самое обидное, что создать предшественнику новую репутацию среди учеников, будет гораздо сложнее, чем обмануть Дамблдора. Обмана как такового то и не будет. Какую бы глупость Гарри не натворил, доказать что он не Смит просто не возможно. Такая мысль даже не придет никому в голову, ну разве что Снейпу. Да и то, пара взорванных котлов и он думать забудет о своих подозрениях.

Усмехнувшись, Гарри посмотрел в зеркало. Оттуда на него взирал уже не Смит, а Мальчик Который Выжил всем на зло. Последний раз, он видел свое отражение в 15 лет, за два дня до того, как попал в Азкабан. Сейчас же из зеркала на него взирал не наивный мальчик, который несмотря ни на что смотрел на мир с открытыми глазами, а угрюмый юноша. В его взоре сквозилась бездна раздражения и недоверия. Почему-то именно теперь Гарри отчетливо вспомнил, как он много лет назад так же смотрел на свое отражение и предавался мечтам о том, что будет делать после победы над Волдемортом. Тогда он не сомневался в том, что это главное в его жизни. Стоит исчезнуть Темному Лорду, как все станет хорошо. Ну что ж, теперь он знает какова цена за это «хорошо».

Смиту шестнадцать, ему двадцать два, следовательно, среднее число будет равно девятнадцати годам. Глупость. Такие вещи просто нельзя установить методом подсчета. Его поведение формировалось на основе пережитого им опыта. При возникновении угрозы, Гарри мог спокойно преодолеть свой страх и моментально действовать, несмотря на риск и опасность. Что такое страх смерти, когда он преодолел страх быть похороненным заживо. Гарри без ложной скромности считал, что не всякий взрослый волшебник смог бы выжить там, куда его заносила судьба. Но при всем этом, он прекрасно осознавал - есть вещи, в которых его поведение так и осталось на уровне пятнадцатилетнего подростка. Например, он краснел всякий раз, как его взгляд натыкался на вырез в платье и оголенную часть груди Мэри. Ее это весьма забавляло и она каждый раз пыталась его смутить еще сильнее. Разумом Гарри понимал всю глупость своего поведения, но вот дальше осознания реакция никак не шла. Сколько он не старался, а прекратить краснеть ему так и не удалось. Какой спрос с парня, который и целовался то только один раз в жизни.

Годы проведенные в Азкабане, сильно сказались на психическом состоянии Гарри. Он утратил страх смерти, но приобрел удивительную жажду жизни и познания. Ему хотелось наверстать все прошедшее мимо. Ощутить всю полноту мира, когда он уже не связан рамками своей миссии. Острота этого чувства немного затупилась со временем, проведенным на свободе, но периодически все еще давала о себе знать. На поиски клада его сподвиг как раз один из таких порывов. Разве не разумнее было бы переждать один год и накопить денег, а не бросаться сломя голову в неизвестность, да еще практически беспомощным? Ответ на этот вопрос Гарри знал, но и результат его необдуманного риска был на лицо. Победителей не судят.

Думать о будущем ему больше не хотелось. Зачем, если теперь он может жить настоящим. Плевать на Дамблдора и его прозорливость. Плевать на лорда Поттера и его наследство. Плевать на Снейпа — это уже по привычке. Снять блокаду ядра и отдохнуть всласть. Покопаться в недрах необъятной Хогвартской библиотеки — вот что было ему интересно. Гарри про себя усмехнулся. Мог ли он раньше вообразить, что будет мечтать о пыльных стеллажах уставленных книгами? Да ни в жизни. Скажи ему кто такое, и он бы поднял этого человека на смех.

Жизнь удивительная штука.

- Стоп, отец. Давай по порядку. Про какого внука ты говоришь?
- Про того, которого зовут Смит, — холодно ответил Чарльз Поттер и с намеком добавил. — Я очень надеюсь, что у тебя больше нет детей.

Неприкрытая угроза, прозвучавшая в его словах, заставила Джеймса непроизвольно вздрогнуть. Несмотря на преклонный возраст Поттер старший все еще внушал ужас врагам и уважение близким. Годы никак не смогли сказаться на его жестком, склонном к крайностям характере. Чувствую, что без подробностей не обойтись, Джеймс выложил всю историю с письмом без утайки. Поначалу Отец хмурился, но ближе к концу рассказа на его лице расплылась улыбка. Немного ошарашенный реакцией отца на его рассказ, Джеймс прервался.

- Странно. Похоже действительно случайность, — задумчиво протянул Чарльз Поттер чему-то улыбаясь. — Думаю, мы еще на этом выиграем.

- Отец, может, объяснишь мне, что ты задумал?! Потому что когда ты так улыбаешься мне становиться не по себе.

Поттер старший все с той же неестественной улыбкой обернулся к сыну:

- Готовься мой мальчик, похоже, в нашей семье пополнение. - Джеймс непроизвольно сглотнул. Ему положительно не нравилась ухмылка отца, а последняя фраза так вообще попахивала первостатейным скандалом. Не обращая внимания на состояние сына, Чарльз Поттер торжественно продолжил:

- Когда не можешь предсказать дальнейшие действия противника, когда не знаешь даже кто он, делай любые глупости, лишь бы они оказались неожиданными для твоего оппонента и тогда возможно у тебя появиться шанс его переиграть. Если противник умен, то он проиграет, если глуп, то проиграешь ты. Поэтому всегда выбирай достойных врагов, ибо недостойный враг есть твоя слабость.

Чуть скривившись от просто космических масштабов пафоса прозвучавшего в его словах, Джеймс поспешил осведомиться у слегка отвлекшегося родителя о расшифровке его речи. Тот снисходительно посмотрел на сына и снизошел до объяснений.

- Понимаешь Джеймс, когда у одной из самых влиятельных семей в период гражданской смуты вдруг появляется из ниоткуда наследник, а после ритуала отрешения от рода — это и есть ниоткуда, то возникает вопрос, кому это выгодно?! А выгодно это может быть многим и главные кандидатуры тебе известны.

- Волдеморт и Дамблдор?
- Правильно.
- Но какая им с этого польза? Ведь не думают же они в самом деле, что смогут через моего чудесно появившегося сына влиять на твои решения.
- Ты мыслишь чересчур прямолинейно. С чего ты вообще взял, что кто-то на это рассчитывает. Будь он хоть тысячу раз первым наследником в семье — это отнюдь не значит власть. Старший сын получает две трети от состояния рода, все остальное же делиться между остальными детьми, но это абсолютно ничего не значит. Влияние не деньги и передать по наследству его нельзя. Смит нам никто, поэтому его жизнь просто не имеет для меня никакого значения и третья сторона это прекрасно понимает. Какие еще мысли приходят тебе в голову?

- Скандал.
- Ну, вот видишь, можешь если хочешь. — Отец насмешливо усмехнулся, наблюдая за раздраженным лицом сына. В свое тридцать пять лет тот так и не научился скрывать свои эмоции. — Скандал. — Вновь задумчиво протянул Поттер старший пристально рассматривая золоченую ручку кресла. — Пожалуй, скандал вышел бы действительно грандиозный. И хоть при помощи Фаджа нам бы удалось его замять, но осадок остался бы все равно. Про репутацию я даже и не говорю, от нее бы не осталось и следа. Смеялись бы не над тем, ЧТО МЫ СДЕЛАЛИ, а над тем, ЧТО НЕ СДЕЛАЛИ. Страшнее преступления, неумение скрыть следы своего правонарушения. А в нашем случае факты все на лицо, причем в буквальном смысле. — Старик рассмеялся. — Знаешь Джеймс, а он очень похож на тебя, только характер у него не твой, да и взгляд какой-то бешенный. — Видя, что лицо сына мрачнеет с каждым сказанным им словом, он резко переменил тему.:

- Мы опередим нашего противника, кем бы он ни был. Мы официально признаем Гарри наследником рода Поттеров. Остается только придумать более-менее удобоваримую легенду, что-нибудь вроде того как мы боялись покушения на него, поэтому и спрятали под другой личиной. Вряд ли кто всерьез в это поверит, но нам и не надо. Главное чтобы закрепилась официальная версия НАМИ указанных событий.
- Регина меня убьет, — только и смог что ответить Джеймс, при этом думая совершенно о другом. Он вдруг с неожиданной остротой ощутил неправильность своей жизни. Причем неправильный поворот произошел, когда он смалодушничал и бросил Лили. Лили, его единственную и неповторимую. Сейчас он уже не мог ничего сделать, ему оставалось лишь проклинать себя за ту слабость, которую он проявил в тот судьбоносный день. Тряпка, ни на что негодная тряпка — вот кто он. Если бы он пошел наперекор воле отца, если бы остался со своей любимой, если бы… От внезапно нахлынувшей на него боли и ужаса Джеймс скрючился в кресле и обхватил голову руками. Обеспокоенный непонятным поведением сына, Поттер старший вскочил с кресла.

- Джеймс, что с тобой?!

Тот лишь глухо простонал, что-то в ответ и больше ничего не говоря, выскочил из комнаты. Еще немного постояв на месте, Чарльз Поттер обессилено рухнул в кресло. Его пытливый ум, с неимоверной скоростью перебрав весь разговор, отыскал причину безумия сына. И эта причина неподъемной ношей легка на его плечи. Несмотря на свой склочный и подверженный припадкам гнева характер, Поттер старший любил своего сына. Он служил для него единственной памятью о непростительно рано ушедшей от него любимой жене. Если бы тот знал, сколько раз он хотел переиграть события тех лет, когда в своей безмерной гордыне и тщеславии не позволил состояться счастью сына. Будь жива жена, она бы смогла утихомирить гнев мужа и примирить его с невесткой. Увы, ее к тому времени уже не было в живых, а всю свою желчь и разочарование Чарльз выместил на сыне, о чем и жалел до сих пор.
За все надо платить. Только вот почему за глупость отцов должны платить дети.

***
Вокзал был полон суеты и жизни. Шум проносящихся мимо людей и гомон разговоров, слегка отвлекли Гарри от потоков собственных мыслей. Он почти с физическим наслаждением вздохнул полной грудью не слишком чистый воздух перрона и с затаенной нежностью оглядел поезд, что понесет его прямиком в «прошлое». Куда-то подевались все тревоги и сожаления, что с таким упорством подтачивали его разум на протяжении последних недель. Сейчас все происходящее с ним в последние месяцы, казалось как нельзя более правильным и естественным. Неожиданно даже для него самого губы расплылись в счастливой улыбке.
Как ни странно, но в процессе поиска пустого купе, Гарри не встретил ни одного знакомого человека. Большинство из тех, кто попадался ему на пути, были либо значительно младше его, либо просто не знакомы ему лично. Найдя свободное купе, Гарри, наконец, смог вздохнуть с облегчением. У него не было сейчас желания встретить кого-нибудь из старых знакомых или друзей. Уж слишком много воспоминаний всколыхнул в его душе этот мчащийся по шпалам пережиток прошлого. И хоть Гарри не считал себя кисейной барышней, что предается при каждой возможности воспоминаниям, но все же он трезво оценивал запас своих душевных сил. Возможно, в другое время или при других обстоятельствах Гарри бы не раздумывая, прервал поток нахлынувших на него сентиментальных настроений. Теперь же он наоборот — хотел насладиться ими по максимуму.
Возврата к прошлому нет, и стоит сохранить хотя бы его дуновения, какими бы горькими они не были. Первая поездка в Хогвартс, первая встреча с друзьями — вот что по-настоящему дорого для него, несмотря на наступившую развязку. Особенно теперь, когда уже нет ничего из былого.
Путешествие в мир грез было грубо прервано звуком открываемой двери купе. Гарри выругался про себя. За собственными переживаниями он забыл запереть заклинанием дверь. И теперь ему, похоже, предстоит всю дорогу расплачиваться за свою забывчивость.
Внутрь заглянула девушка лет 14, увидев его, она почему-то хихикнула и, обернувшись, что-то сказала толпящимся за ее спиной ученикам. Не успел Гарри сказать, что он думает об этом вторжении, как они всей компанией завалились внутрь. Махнув рукой на уединение, Гарри не стал препятствовать их вселению, но и заводить разговор тоже не стал. Нацепив на лицо маску равнодушия, он уставился в окно, полностью игнорируя происходящее вокруг.
Первой не выдержала и нарушила повисшую тишину смешливая ученица, что первой заглянула в купе.
- Эээ… Привет — неуверенно начала она и тут же замолчала, выжидающе уставившись на Гарри.
- Привет, — чувство досады за прерванное уединение требовало от него добавить еще пару крепких выражений, но он сдержался.
- Меня зовут Лиз, а это мои друзья Оливия и Кайл, — быстро протараторила она, словно боясь, что он ее прервет. — А ты наверное брат Смита?
Гарри пристально посмотрел на нее. От его пронзительного и лишенного даже намека на дружелюбие взгляда девушке стало не по себе.
- Я не брат Смита, — мрачно произнес Гарри, внимательно оглядев всех присутствующих. Он немного помедлил, будто сомневаясь в правильности своего решения, но тут, же отринув все внутренние возражения, торжественно добавил. — Я его сестра.
Проходящие мимо 12 купе ученики испуганно шарахнулись в стороны от неожиданно прозвучавшего в тишине громового хохота постепенно переходящего в писк.
Отсмеявшись, Гарри с удовольствием включился в разговор со своими попутчиками. От былого мрачного с вкрапинками меланхолии настроения не осталось и следа. Шутка глупее которой казалось бы, и не придумать смогла не только разрядить обстановку, но и поглотить весь мрачный окрас его мыслей. Прошлое можно вспоминать, но нельзя погружаться в него с головой, иначе человек рискует не вернуться.
Оставшаяся часть пути пролетела незаметно. Неожиданно для себя Гарри почувствовал, что ему приятно посидеть вот так и поговорить ни о чем. Не надо думать о будущем и вспоминать прошлое, если можно немного забыться в настоящем. Несмотря на казалось бы солидную разницу в возрасте между ним и его попутчиками, Гарри не чувствовал себя отчужденным среди них.
Ему было интересно послушать о школьной жизни или обсудить с Кайлом шансы национальной сборной по квиддичу на кубок в этом году. Гарри ощущал себя на свои биологические шестнадцать, а не фактические двадцать два года. Возможно, это была иллюзия, но он был рад и ей. Еще никогда за последние годы он не проводил время так бессмысленно и одновременно приятно. Оказывается и от пустых не наполненных содержанием разговоров бывает польза.
Увы, всему приятному когда-нибудь приходит конец, вот и их путешествие тоже подошло к концу. Из поезда Гарри выходил уже в приподнятом настроении и с твердой уверенностью в своих силах. Даже вид раскинувшегося перед ним озера и маячащей за ним громады замка не смогли поколебать его уверенности. Наскоро попрощавшись с ребятами, он двинулся к каретам старшекурсников.
На протяжении всего пути Гарри с любопытством, словно первокурсник оглядывался по сторонам. На первый взгляд Хогвартс практически ничем не отличался от его близнеца из гарриного мира. Лишь деревянные конструкции с южной стороны замка были ему незнакомы. Судя по любопытным лицам остальных учеников, они появились недавно и никто из них, также не знает об их функции. Вплоть до центрального входа в замок, он больше не встретил никаких отличий.
- Дом, милый-милый дом, — пробормотал Гарри и вошел внутрь замка. Все вокруг оказалось настолько знакомым и одновременно новым, что он даже слегка растерялся. Сглотнув стоявший в горле ком, он влился в основной поток учеников бредущих к главному залу. Лишь на пороге в празднично украшенный зал он немного пришел в себя. Стоя в дверях, Гарри отыскал глазами стол Пуффендуя и двинулся к нему. Сил на то чтобы взглянуть в сторону стола Гриффиндора уже не было. Подходя к своему столу, он все чаще и чаще ловил на себе изумленные взгляды окружающих. Не став долго мудрствовать, парень плюхнулся на ближайшее свободное место. Справа от него оказалась Ханна Эббот, а с другой стороны незнакомый парень с младших курсов. Взгляды всех сидящих за столом словно магнитом притянулись к его фигуре. К собственному удивлению Гарри не испытал от этого никакого дискомфорта. Скорчив на лице легкое недоумение, он обернулся к Ханне:

- Что это с ними?

- Смит..? — неуверенно протянула она.
- А что, не похож? — елейным голосом протянул Гарри пытаясь отогнать улыбку с лица, чтобы ненароком не рассмеяться.
- Ну… ты сильно изменился.
- Это хорошо или плохо?

Девушка неопределенно пожала плечами, словно собираясь с мыслями. Гарри снисходительно улыбнулся и, не дожидаясь ответа, целиком погрузился в процесс поглощения пищи. За столом были отчетливо слышны перешептывания, но это уже было ему не интересно. Гораздо большее значение имело, обратили ли на него внимание за учительским столом. Пара украдкой брошенных взглядов сразу же принесли результат. Как минимум две пары глаз активно буравили его с той стороны. Первая пара принадлежала, как он и думал Снейпу, а вот второй наблюдатель изрядно удивил Гарри.

«Амбридж… Она то, что тут делает..?»

И словно отвечая на его немой вопрос, Дамблдор откашлявшись, привлек к себе внимание школьников. Подождав пока все успокоятся, он начал свою ежегодную речь.

** ** **
Утро было пасмурным и дождливым. После вчерашнего дня наполненного новыми переживаниями и старыми воспоминаниями, новый день казался каким-то пресным и унылым. И даже косые взгляды, бросаемые на него немногочисленными обитателями комнаты, не могли разбавить атмосферу рутины, что так контрастировала со вчерашними волнениями в его душе. Хотелось в душ и есть. И если со вторым можно было повременить, то душ Гарри требовался немедленно. Немного отвлекшись от своих мыслей он с удивлением понял, что уже дошел до гостиной. Окинув всех присутствующих внимательным взглядом и деланно нахмурил брови он тыкнул пальцем в ближайшего второкурсника.

- Ты! — грозно рявкнул он, с трудом сдерживая смех — Где тут ванна.

Паренек, на которого указывал его палец, как то растерянно огляделся по сторонам в надежде, что странный старшекурсник указывает не на него. Увы, к его огорчению рядом никого больше не было. Обреченно выдохнув, он промямлил:

- Надо подняться по боковой лестнице, там, у герба Хогвартса желтая дверь.
Удовлетворенно хмыкнув, Гарри поплелся в указанном направлении.

Полчаса спустя уже выходя из гостиной, он вспомнил, что так и не узнал расписание. Войдя в главный зал, Гарри отыскал глазами Ханну сидящую ближе к центру стола. Подойдя к ней, он бесцеремонно подвинул сидящего рядом парня и плюхнулся на его место.

- Привет Ханна, — как бы между прочим поздоровался он, пододвигая к себе тарелку с овсянкой.
- Привет… Гарри, — осторожно произнесла она, словно впервые пробуя эту фразу на вкус. Она хотела сказать что-то еще, но ее опередил сидящий неподалеку семикурсник:

- Так значит все-таки Смит?
- Таки действительно Смит, — передразнил его Гарри, на секунду оторвавшись от еды. Он лучезарно улыбнулся всем сидящим за столом и вновь вернулся к недоеденной каше. Не нужно было быть провидцем, чтобы представить себе изумление на лицах одногруппников. Чтобы Смит, так отвечал, да еще при этом не краснел как рак на каждом слове… Невозможно! У большинства из них в головах завертелась лишь одна мысль. А Смит ли это? Впрочем, недоверие не долго будоражило их умы. Подошедшая профессор Спраут развеяла все сомнения.

- Смит, после занятий подойдите к кабинету профессора Дамблдора. Он хочет поговорить с вами насчет стоимости обучения. — Она ободряюще ему улыбнулась и неожиданно мягко добавила. - А ты похудел Гарри.
- Поневоле похудеешь с такими ценами на образование, — проворчал недовольный Гарри.

Утро было безвозвратно испорчено. Он, конечно, ожидал, что директор захочет с ним поговорить, но надеялся, что этот момент наступит еще не скоро. Все-таки здешний Гарри хоть и странный, но все же рядовой студент, а не какой-нибудь Мальчик-Который-Выжил. Как, оказалось, надеялся он зря, и старый лис решил не откладывать его дело в дальний ящик. Поморщившись как от зубной боли, он обернулся к Ханне и попросил расписание. Первый уроком у них стояли сдвоенные занятия по зельям со Слизереном.

Если утро началось по-свински, то и в дальнейшем не стоило ждать от него ничего хорошего. Хотя с другой стороны, ему стало даже интересно, что же изменилось у злобных зеленых.

Рассеянно попрощавшись, Гарри поплелся на урок. Его мысли витали вокруг предстоящего разговора с Дамблдором. Директор проницателен и умен, если дать ему хоть малейшую зацепку, то есть вероятность, что им будет распутан весь «клубок». Насколько это конечно возможно. А чтобы старый пень не стал интересоваться им больше чем нужно, следует как-нибудь отбрехаться и отвлечь его внимание чем-нибудь более интересным. Вот только чем? Ничего толкового в голову не лезло. А раз дельных мыслей у него нет, то стоит перейти от рационального к иррациональному. Почему бы не закатить истерику и не всплакнуть по уже сложившейся у «местного» Смита традиции. Это было бы очень даже к месту. Плохой директор не дает учиться, чем не повод для истерики.

Как ни была заманчива эта мысль, но в итоге Гарри пришлось отказаться от идеи поплакаться в жилетку Дамблдора. Ведь даже такое мелкое несоответствие как интенсивность плача и нытья может навести директора на подозрения. Гарри совсем не собирался проводить много времени в старом амплуа, слишком оно не приглядно для его темперамента. Следовательно, он должен, как то показать, что изменился и при этом не слишком насторожить Дамблдора. Задача на первый взгляд невыполнимая. Ведь как бы не презирал Гарри директора, но он не мог не признавать силу его ума и одержимости. Особенно опасно было второе. От человека страдающего маниакальной одержимостью своей идеей, можно ожидать всего.

В первую очередь Гарри попытался вспомнить все, что знал о характере Смита, ведь без этого он просто не сможет быть убедительным. Так кто такой Смит? Парню было известно, что тот являлся главным козлом отпущения для всех местных заводил. Он был нытиком и мямлей, бездарностью и трудоголиком. Упорный, но абсолютно пассивный и безынициативный Смит, мог бы вызвать у него жалость, если бы не одно но…

Гарри мог простить все вышеперечисленное кому угодно, но не самому себе. А Смит как ни крути, был «Гарри» и это ужасало больше всего. Даже не пытаясь разобраться в более глубоких причинах своей устойчивой неприязни, Гарри продолжил выуживать из памяти оставшиеся факты.

Смит, как и следовало ожидать попытался компенсировать свою слабосильность в магии изучением наук, не требующими непосредственной манипуляцией волшебством. Увы, даже в этом он не достиг каких-либо заметных успехов. А если судить по найденным у него СОВ и записям дневника, то Снейп и зелья вызывали у него прямо таки панический ужас. Слишком много негатива и мало данных, все это было чревато последствиями. Убедившись в невозможности толком разобраться в мещанине этих данных, Гарри решил не мудрствовать. Соревноваться в хитроумности и знании психологии ему не с руки, не та весовая категория. А раз так, то стоит в данном случае поплыть по течению. А вдруг что выйдет. Легкомысленно махнув рукой на все свои переживания по поводу предстоящего разговора, он умудрился сделать этот жест и в реальном мире.

- Осторожно — грубо выдернул его из раздумий, чей-то голос. За своими размышлениями он и не заметил, как уже дошел до класса зелий. Человек, с которым он чуть не столкнулся, показался ему смутно знакомым.

- Эй, парень. Ты не видел Смити, а то я уже начал скучать по вашей толстенькой свинке, — гаденько прошипел субъект, вызвав непреодолимое желание сломать ему челюсть.

«Малфой» - с долей злорадства подумал Гарри. Присутствие старого недруга неожиданно обрадовало его. Не было сомнений, что он не узнал в нем Смита. А судя по заинтересованным лицам однокурсников, они с интересом ожидают его дальнейших действий. Пожалуй, не стоит их разочаровывать, раз уж решил плыть по течению.

- Дайка подумать. Свинка, свинка… - Он сделал задумчивое вид, но уже через секунду преобразился, словно вспомнив нечто важное. — Ааа, свинка… Так тебе стоит поискать дома, ведь подобные тебе водятся лишь в хлеву. — Он намеренно произнес эту фразу громко, чтобы услышали все присутствующие. И надо заметить они определенно ее оценили, иначе как объяснить их шокированные лица. Малфой же с некоторым опозданием воззрился на него, словно не понимая, что именно он сказал. Не сказать чтобы насмешка была сильно смешной или оригинальной, но сам факт ее наличия, произвел эффект разорвавшейся бомбы. Увы, Гарри так и не смог насладиться моментом полностью, так как уже в следующую секунду дверь класса открылась и в проеме показалась фигура Снейпа.

- Что здесь происходит?! — процедил зельевар, раздраженно оглядывая столпившихся учеников.
- Этот… Этот урод оскорбил меня. — от переполнявшей его злобы Малфой готов был лопнуть. Еще бы, его оскорбил тупой пуффендуец.
- Ну что ж, похоже, ваше лечение не пошло вам на пользу Смит, — насмешливо протянул Снейп в своей обычной раздражающей манере. Разбираться кто прав, а кто виноват он не стал, что было и не удивительно. Ужас Хогвартса как обычно встал на сторону своего факультета.

Увы, все его старания пропали впустую, так как Гарри в этот момент был занят разглядыванием ошеломленного лица Малфоя, до которого только теперь дошло, кто именно его послал.

- Думаю, отработка в конце недели окончательно вернет вас с небес на землю, — произнес недовольный тем, что на его слова никто не обратил внимания Снейп и уже разворачиваясь добавил:
- Ах да, чуть не забыл. 10 баллов с Пуффендуя.

На этом инцидент мог бы быть исчерпан, если бы раздосадованный назначенной отработкой Гарри не огрызнулся, озвучив свои мысли на тему, чем должен заниматься настоящий зельевар, вместо того чтобы подтирать бледные аристократические попки своим подопечным. Произнесено это было тихо, но в стоявшей вокруг тишине слова прогремели как гром среди ясного неба.

Вот теперь на него действительно уставились во все глаза оба факультета. Видимо никто до этого не отваживался даже мысленно произнести нечто подобное. Чертыхнувшись про себя, Гарри с надеждой взглянул на дверь. Увы, по закону подлости Снейп еще не успел войти в класс и все прекрасно слышал. Решив не дожидаться кары, Гарри поспешно ретировался с места преступления, пока зельевар еще не успел прийти в себя. Далеко скрыться ему не удалось.

- СМИТ!!! — на память Гарри не жаловался, но, даже имея за душой опыт всей прошлой жизни по выведению из себя Снейпа, он никогда не слышал от него ТАКОГО ора. Нервы у здешнего зельевара ни к черту. Видимо этому способствуют стрессы на работе или не регулярное питание, а возможно… — НЕМЕДЛЕННО К ДИРЕКТОРУ!!!

Все-таки по течению плыть легче на лодке или по крайне мере на плоту, грустно подумал Гарри и побрел к лестнице.

Да он издевается. Старый пень решил поиграть в сводника. Мысль показалась настолько забавной, что Гарри с трудом смог сдержать смех. Видимо его потуги оказались не слишком успешными, так как Дамблдор на секунду запнулся:

- Мой мальчик, не стоит смущаться, — успокаивающе произнес он. Со стороны действительно могло показаться, что Гарри покраснел и отвернулся в сторону, чтобы скрыть от собеседника свое смущение. Но такое предположение было бы также далеко от истины, как и то что парень влюблен. На данный момент единственное, что его волновало, так это дикий хохот, который мог несвоевременно вырваться наружу и испортить неожиданное алиби. — Все мы, когда то проходили через это и пытались привлечь внимание наших избранниц. — Тут директор заговорщически подмигнул парню, что автоматически перевело Гарри из разряда людей с сильно волей способных держать свои чувства в узде, в статус мученика. Можно сказать, он держался на одном дыхании.

– Жаль только что ты выбрал для этого не самый подходящий способ. Профессор Снейп был слегка раздосадован твоей выходкой и боюсь, я тоже не могу ее проигнорировать. И что нам с тобой теперь делать?!

С трудом, но справившись с собой, Гарри стал внимательно разглядывать помутневшие от времени углы стола, стараясь даже случайно не встретиться с директором взглядом. Что-то подсказывало ему, что еще рано для этого. Что со мной делать? Пожалуй, этот вопрос интересовал и самого Гарри. В порыве возмущения он совсем забыл, что уже не Гарри Поттер — герой который выжил, а всего лишь Гарри Смит — парень который лузер. Если Поттеру можно простить выходки, то Смит всего, лишь один из многих, а их вполне можно и исключить из школы. Нет, он не думал, что Дамблдор его выгонит из Хогвартса. Зачем тогда было его вообще принимать. Обучение Гарри оплатил, но иллюзий насчет силы денег не испытывал. Такой влиятельный волшебник как директор Хогвартса, вполне мог бы отказать в восстановлении, сославшись на какую-либо формальную причину. Но он этого не сделал. Вывод — или ему все равно, что вполне возможно, или он искренне заинтересовался личностью Смита, что не очень радует последнего. И в том и в другом случае от Гарри абсолютно ничего не зависит. Разве что он начнет прямо сейчас стоять на голове распевая при этом похабные песенки. И то, даже в этом случае он не брался предсказать дальнейшие действия Дамблдора.

После мучительно долгой паузы, в течение которой Гарри почти физически ощущал взгляд директора, тот произнес:

- Впрочем, у тебя есть один выход.
- Какой? — непроизвольно вырвалось у Гарри.
- Насколько я знаю, тебе предстоит в конце ноября сдавать СОВ, вместе с теми, кто не справился в прошлом году, — начал директор издалека. — И, насколько мне известно, твои знания по дисциплинам не дают оснований предполагать успешное прохождение экзаменов. Я бы хотел, чтобы ты пошел в подготовительную группу организованную нашими старостами. Думаю, там тебе помогут подготовиться.
- Вообще-то я летом занимался — не удержался от того чтобы не похвастаться своими успехами Гарри, не забыв добавить в голосе просительные нотки. — И вполне могу обойтись без посторонней помощи. — Если маскироваться было невозможно, то следовало подготовить почву для дальнейшего развития за рамки «Смита». В любом случае долго держать легенду не удалось бы. Раскрыть не смогут, просто не хватит воображения, а вот заметить изменения в характере запросто. Это видно не вооруженным взглядом.
– Возможно, и можешь, — усмехнулся чему-то Дамблдор. — Вот только это не пожелание, а приказ.

Гарри оставалось только скрипеть зубами. Все планы на вечер летят к Мерлиновой матери. Школа хоть и не армия, но возражать, как и там было бессмысленно. Директор тут царь и бог. И лучше не злить местного божка, а то в раз можно оказаться следующей закланной жертвой.
***
- Джинни, хватить вертеться! Иначе вместо того чтобы мучиться с твоими волосами, я с тебя скальп сниму. — возмущенно прорычала девушка, пытаясь удержать на месте рыжее «чудовище», вот-вот готовое сорваться со стула. — Ты можешь хоть секунду посидеть ровно.
- Ну Гермиииооонааа… Сколько можно возиться, мы на ужин опаздываем.
- Никуда ужин от нас не убежит. — проворчала та скептически оглядывая результат проведенных работ и хитро добавила. — или может ты хочешь пойти туда с таким цветом волос.

Испуганно ойкнув, Джинни уставилась в зеркало и лишь тогда смогла облегченно вздохнуть. Укоризненно посмотрев на свою подругу, она осторожно провела рукой по сильно укоротившимся в длине волосам.

- Когда я доберусь до этой дряни, она сильно пожалеет что не родилась лысой.
- Джинни, — укоризненно покачала головой Гермиона. — сколько можно тебе повторять. Ты сама во всем виновата или ты думала, что Мадлен будет спокойно смотреть, как ты отбиваешь ее парня? Сомневаюсь.
- Я же не специально. Никто не заставлял его целоваться со мной. К тому же она прекрасно знает, что мне нужен только ОН. А так я могла бы заставить его ревновать.
– Помнишь, когда я посоветовала тебе начать встречаться с другими парнями, а не вздыхать о Невилле. Так вот, я говорила об одном парне или двух, а не пяти, шести в месяц. Стань немножечко более постоянной и тогда я уверена, он начнет ревновать. А так, Невилл просто знает, что больше недели ты не будешь ни с кем встречаться и поэтому это его не сильно волнует. — Гермиона настолько вошла в роль лектора перед аудиторией, что еще чуть-чуть и стала бы требовать записывать конспект.
– Легко тебе говорить, — проворчала недовольная несвоевременной лекцией Джинни. — У тебя практически идеальный парень, а мне приходиться довольствоваться лишь кучкой ни на что не способных воздыхателей.

- Идеальный?! — две изящные дуги над выразительными глазами, в которых мелькнули искры гнева, взлетели на недосягаемую высоту. — По-твоему Бенедикта можно назвать идеальным? Да он ни разу не вспомнил обо мне за весь прошедший день.
- Нууу… Может быть он был занят или его вызвал директор, - неуверенно протянула гриффиндорка, сама понимая всю жалкость подобных предположений.

- Думаю целоваться ему придется тоже с директором. — жестко отрезала девушка, гневным движением поправляя выбившуюся из прически прядь каштановых волос.
- Хм… Слышала что на зельях было? — попыталась сменить неприятную тему Джинни.
- А что было на зельях?
- Спорим, ты никогда не угадаешь, что случилось на сдвоенных занятиях Слизерина и Пуффендуя?
- Кто-то опять взорвал котел?

- Нет, круче. — Джинни от предвкушения реакции подруги на новость, даже зажмурилась. — Смит наехал на Малфоя, а потом еще послал Снейпа. Представляешь?! — Девушка тихо рассмеялась, наблюдая, как с лица Гермиона слетает налет невозмутимости, и она обретает несколько ошарашенный вид.
– Кто послал профессора Снейпа? Стоп, стоп, — от удивления Гермиона даже выронила расческу. - Смит послал профессора Снейпа?!! Это еще более невероятно чем, если бы Санта существовал на самом деле.
- А еще Смит похудел, — как то не впопад заметила Джинни и окончательно добила подругу сделав сенсационный вывод:
– Я не я, если он не влюбился по уши.
Звонкий смех девушек поставил окончательную точку в этом разговоре.

***
– Нет, ну почему я должен есть эту бурду. Эти эльфы совсем обленились. Уже третий день готовят одно и тоже.
– Рон!!!
Слегка напуганный этим окриком парень поспешил исправиться:
- Эээ… Я не то имел ввиду Гермиона. Просто еда действительно отвратительная.
- Рооон!
- Что Рон?! Не могу же я сказать, что она восхитительна, когда на самом деле полное г…
- Хватит Рон. — Джинни решила вмешаться, пока еще не было слишком поздно. - Если не нравиться ты можешь не есть.
- Ты как разговариваешь со старшим братом. Да я сейчас…
Тихое хихиканье остальных учеников напомнило компании о том, что они не одни в зале.
- Хм… потом поговорим. — Рон сделал угрожающее лицо, но сестра не повела и ухом. Все ее внимание было сосредоточено на одном единственном человеке, сидящем напротив.
- Невилл, как ты провел лето?
- Сидел в штабе под присмотром парочки членов ордена, — улыбнувшись, ответил полноватый парень с шрамом на лбу в виде молнии и недовольно добавил. — Меня опять никуда не выпустили.
- Ничего удивительного, — рассудительно кивнула Гермиона. - Ты ведь и сам понимаешь, что сейчас появляться в людных местах очень опасно.
- Гермиона не будь занудой… - обреченно протянул Невилл. — Я сам могу постоять за себя.
- Ты абсолютно прав дружище. Мы уже не маленькие, чтобы за нами ходили хвостиком.
- Рон, ты бы вообще молчал — проговорила возмущенная девушка. — или мне напомнить сколько баллов потерял наш факультет из-за твоих потасовок с Малфоем и Бэном?!
- Я же не виноват, что твой любимчик Бенедикт такой засранец. — Рон с шумом опустил кубок на стол и сжал губы.
- Он не мой любимчик и не засранец!!!

Ссора уже готова была перейти в горячую стадию, как положение спасла Джинни, которая вовремя отвлекла их внимание:
- Кстати о Малфое. Вон идет главная сенсация этой недели.
Заинтригованные, ребята дружно обернулись в сторону дверей.
- Кто это? — с недоумением проговорил Рон. Судя по лицу Невилла его мучил тот же вопрос — Кто-то перевелся к нам из другой школы?
Гермиона с Джинни переглянулись и прыснули.
- Братец, ну ты и ту…
- Джинни! — вовремя оборвала ее Гермиона и пояснила все еще недоумевающим парням. — Это Смит если вы еще не догадались.
- Смит??? — недоверчиво переспросили оба гриффиндорца.
- Смит, Смит. И не делайте такие удивленные лица, Джинни же ясно сказала, что идет самый обсуждаемый объект этих дней. А так как на Снейпа с Малфоем он явно не похож, то это никто иной как Смит, — закончив свою в высшей степени поучительную речь девушка еще раз оглянулась на предмет разговора. — Хотя надо признать, что и на Смита он совсем не похож.
- Еще бы он был похож, тот же был жирный, как бочонок сала, — хохотнул Рон пролив при этом сок на мантию Невилла. Тот недовольно поморщился, но не от пролитого сока, к неуклюжести друга он давно успел привыкнуть, а скорее от упоминания о лишнем весе. Если бы репортеры могли знать о чем чаще всего думает Мальчик-Который-Выжил, то они были бы сильно удивлены. Чаще всего темой для его размышлений становилось не спасение мира, а излишний вес, которым он страдал. Природа одарила его не самой изящной фигурой, и хоть все было не так критично, как ему самому казалось, но комплекс из-за этого у него развился. — Да и рожами они не слишком схожи. — Тут говорящий нахмурился, словно пытаясь что-то вспомнить. — Эээ… А как выглядел Смит?! — Тут уж задумались все четверо.
- Странно, — растерянно улыбнулась Гермиона. — я знаю, что Смит выглядел не так, но никак не могу вспомнить как именно он выглядел прежде. Когда я задумываюсь об этом, воспоминания его лица словно смазываются. Такое чувство, что раньше он ходил безликий.
- Мы должны выяснить, что это значит, — парни заговорщически переглянулись.
- Это может быть угрозой школе, — поддакнула Джинни.
- Что за чушь, - возмутилась Гермиона. - Если вам больше нечем заняться, то лучше бы повторили уроки. А Смит я уверена никак не может угрожать кому-либо, иначе Дамблдор его не вернул в школу.
- А как же Квирилл, который преподавал у нас Защиту и оказался Пожирателем Смерти?
- Случайность, — отрезала девушка. — Даже великие люди склонны совершать ошибки.
- Ну-ну, — протянули друзья, уже не слушая подругу, так как знали бессмысленность попыток переубедить ее в чем-либо касаемо Великого и Мудрого директора Хогвартса.
- А где Бенедикт и Брендон? Что-то его сегодня не видно, — осторожно осведомился Невилл, оглядывая стол и инстинктивно отодвигаясь подальше от Гермионы.
- И не слышно, — буркнул Рон, недовольный поворотом разговора. Учитывая их обоюдную неприязнь с Поттером и тайную (тайную для него одного) влюбленность Рона в свою подругу, они, мягко говоря, не ладили. Возникшие в конце прошлого года официальные отношения между главным гриффиндорским задирой-весельчаком и самой умной старостой школы, теплоты в отношениях двух парней отнюдь не добавили. Впрочем, раздражен таким поворотом событий был не он один. Многие девушки Хогвартса до сих пор не могли поверить, что красавчик Бенедикт мог быть парнем зануды Грейнджер. Да и друзья девушки были удивлены подобным обстоятельством. О реакции Рона можно и не говорить. После обнародования данного факта, он долго отказывался разговаривать с девушкой и лишь недавно смог помириться с Гермионой.
– Он может быть где угодно, — раздраженно передернула плечами девушка и сделав независимое лицо уткнулась в тарелку с едой. — Мне все равно.
- А мне не все равно милая, — мягко протянул чей-то голос из-за спины Гермионы, заставив ее вздрогнуть. — Солнышко не надо на меня сердиться. Если бы мог, я бы ни на секунду от тебя не отходил. — Парень обворожительно улыбнулся девушке, одновременно усаживаясь, и с оправдывающимися нотками в голосе добавил. — Меня вызывал Дамблдор и…

Дружный смех подруг стал неожиданностью для всех троих парней. Раздраженный присутствием соперника Рон, немного смущенный Невилл и не успевший закончить свою оправдательную речь Бенедикт дружно переглянулись. Отсмеявшись девушки, отказались что-либо объяснять, но судя по лицу Гермионы она все еще была зла на своего парня. Да и сам Поттер младший не был в восторге от момента. Его самолюбие было сильно уязвлено смехом девушек.
- Не знаю, что смешного было в сказанном мной, но я действительно не мог подойти к тебе раньше, — раздраженно бросил парень, мрачно уставившись на ехидно улыбающегося Уизли. — Я тут распинаюсь перед тобой и прощу прощения, а ты надо мной смеешься.- Словно в подтверждение этих слов лицо девушки вновь украсила улыбка, что еще больше разозлило Поттера младшего. Видя, что Бенедикт находится на взводе, Гермиона успокаивающе положила свою рука ему на плечо. Она хоть и была все еще зла на парня, но не хотела сильно ссориться с ним из-за этого.
Неправильно истолковав этот жест, как полную капитуляцию, Бенедикт с самодовольной ухмылкой потянулся поцеловать девушку. Не ожидающая такой наглости Гермиона сначала даже растерялась, но уже через секунду решительно оттолкнула парня. Поттера младшего это отнюдь не смутило, он, как ни в чем не бывало с аппетитом набросился на стоящую перед ним еду, бросая при этом на покрасневшего Рона пренебрежительные взгляды. Неизвестно чем бы все это закончилось, если бы один из его мимолетных взглядов не натолкнулся бы на подобный же, но со стороны Пуффендуйского стола. От шока у гриффиндорца выпала из рук ложка.

- Что Поттер, сил не хватает даже чтобы ложку удержать, — подколол его Рон, судорожно пытаясь сообразить что-нибудь еще более остроумно-уничижительное.
Увы, старания его пропали впустую, Бенедикт его даже не слушал. Он вскочил и быстро попрощавшись с Гермионой направился к выходу из зала.
- Что это с ним?! — посмотрел Невилл на Гермиону.
- Не знаю, — девушка раздраженно передернула плечами. — Наверное, это день сегодня такой странный.
- Хм… - задумчиво протянула Джинни, с интересом рассматривая то удаляющегося гриффиндорца, то кого-то за соседним столом. — А ведь со Смитом оказывается не все так просто.
***
Мысли, словно белки, скакали с одной ветки на другую. С одной стороны не было ничего плохого в том, что ему придется потратить пару вечеров в месяц на дурацкие посиделки с тугодумами и их наседками, но вот с другой стороны… Гарри почувствовал, что начинает потихоньку впадать в панику. Гермиона ведь тоже староста и зная ее по прежней жизни, он почему-то не сомневался в том, будет она там или нет. Непроизвольно сглотнув, парень поежился от этой мысли. Пока что он не считал себя готовым находиться так близко, не говоря уже о том, чтобы заговорить с ней. Одновременно с этим, Гарри практически убивало собственное малодушие. Пройти через столькие испытания, неоднократно преодолевать свой страх и неуверенность и спасовать перед предполагаемым разговором с давно умершей подругой.
– Ну, уж нет. — Гарри со всей силы ударил кулаком в стену и до крови разбил костяшки пальцев. — Я еще не настолько изнежен, чтобы избегать своих страхов. — Погруженный в себя парень даже не заметил, как произнес все это вслух. И поэтому был сильно удивлен, вниманием, с которым на него уставились стоящие у дверей в главный зал второкурсники Когтеврана. Когда же до него дошло, насколько странно смотрелись со стороны его действия и слова, то не смог сдержать смех. Видимо это окончательно добило впечатлительных малолеток, так как они поспешили скрыться от странного пуффендуйца. Отсмеявшись, Гарри без промедления двинулся в зал, ему не терпелось поскорее покончить с ужином и заняться, наконец, библиотекой.
Усевшись за стол и поприветствовал кивком Ханну, Гарри больше не обращая ни на кого внимания принялся за ужин. Лишь уже в самом конце трапезы, он не удержался и бросил быстрый взгляд на гриффиндорский стол. Лучше бы он этого не делал. Взгляд как насос присосался к одной из сидящих там компаний. Рон, Джинни, Гермиона и Невилл? Все как в старые времена, только вот избранный, судя по шраму уже Невилл. Что ж, Гарри усмехнулся. Он ему не завидовал, как впрочем, и не сочувствовал. Его избранность в прошлом и остается только порадоваться этому факту.
Судя по лицу Гермионы, она устраивала им форменный разбор и Гарри даже улыбнулся от ностальгии. Ведь когда-то тоже самое приходилось выслушивать и ему. Как же давно это было. Сейчас, на расстоянии, ему даже казалось странным, что он так боялся разговора с девушкой. Она своим видом успокоила его лучше, чем тысячи самовнушений, который он успел обрушить на себя.
- Гарри, Гарри, — он почувствовал, что кто-то уже довольно долго тянет его за рукав мантии.
- С тобой все в порядке?! — нотки беспокойства проскользнули в голосе Ханны.
- Эээ… да. Задумался просто.
Неуверенно на него посмотрев, девушка не стала развивать тему дальше и сразу перешла к делу:
- Ко мне подходила профессор Спраут и попросила привести тебя сегодня на собрание старост.
- Собрание старост? — с удивлением переспросил парень. — Не хочу показаться грубым, но что я там забыл?
- Ну, это не совсем собрание, там будут распределяться отстающие ученики по группам.

Обреченно посмотрев в сторону предполагаемой библиотеки, Гарри кивнул, подтверждая свое согласие. Похоже, сегодня его наполеоновским планам не суждено было сбыться. Ханна довольная его ответом что-то защебетала про уроки, но он уже не обращал на это внимание. Его взгляд вновь привлек гриффиндорский стол, а точнее его небольшой кусочек. В голове что-то полыхнуло и глаза заволокло кровавым туманом. Судорожно, до боли, в разбитых костяшках сжав бокал, Гарри смотрел, как за красным столом какой-то парень поцеловал его лучшую подругу. В тот момент из его головы исчезли все сомнения и возражения рассудка, говорящие о том, что она просто не может быть его подругой, ведь они даже не знакомы. Уже практически ничего не соображая от внезапно возникшего чувства ревности и собственичества, Гарри хотел было встать, но наткнулся на мимолетный взгляд, брошенный так взбесившим его парнем. Узнавание. В обоих взорах мелькнуло узнавание и для обоих оно стало шоком. Нет, Гарри нельзя было так легко вывести из равновесия. Но как еще реагировать на парня, которого недавно избил и который оказался сыном твоего отца и возможно является твоим братом?! А еще Гермиона. Он поцеловал его лучшую подругу и, пожалуй, это бесило Гарри больше всего. Мужской эгоизм в нем прямо кричал о том, что она может быть только его. Все недавние сомнения об этичности и правильности восприятия ее, как его Гермионы просто были погребены под доводами чувств.
Виновник его состояния видимо почувствовал предстоящую расправу и поспешно ретировался. Не дожидаясь пока тот окончательно скроется из виду, Гарри бросился за ним вдогонку. Что он будет делать, когда догонит его, Гарри даже и не думал. Поговорить или подраться он всегда успеет, главное не упустить.