Армия Запретного леса

Внизу что-то хрустнуло.
— Наверное, Чарли крадется куда-то, чтобы, пока мама спит, заново отрастить волосы, — нервно произнес Рон.
— Так или иначе, нам пора спать, — прошептала я. — А то будем ползать завтра как сонные мухи.
— Да уж, — согласился Рон. — Зверское тройное убийство, совершенное матерью жениха, может немного подпортить свадьбу. Свет я сам выключу.
Прикрывая дверь, я услышала, как он щелкнул делюминатором. «Пижон», — улыбнулась про себя я, направляясь в нашу с Джинни комнату. Судя по всему, она еще была в душе. Оно и к лучшему — мне хотелось побыть одной. Все-таки в «Норе» слишком людно и шумно на мой непритязательный вкус. К тому же рыжая, взбудораженная завтрашней свадьбой, скорее всего опять принялась бы обсуждать наши с Роном отношения. Надоело уже. Нет, ну действительно, что обсуждать, если нет ничего? У нас с Роном вообще никогда ничего не будет, хотя почему-то почти все мои знакомые считают, что мы «просто созданы друг для друга». С другой стороны, чему тут удивляться, если до недавнего времени я и сама так думала? Даже сообщила об этом маме. Она внимательно выслушала трогательную историю моей первой любви. Окрыленная ранее незнакомыми чувствами, я была искренне уверена, что она будет просто счастлива, если я в восемнадцать лет выйду замуж. Надо отдать должное мудрости моей матери: она не попыталась меня убедить в том, что Рональд Уизли — не моя судьба. Мама просто спросила, не хочу ли я пожить с ним для начала некоторое время только вдвоем. Помню, тогда сильно удивилась: какой там пожить вдвоем — война на носу…
— Ты неправильно меня поняла, — насмешливо улыбнулась она. — Я не предлагаю тебе жить с ним прямо сейчас. Скажи просто, хочется тебе этого или нет. В перспективе.
— Ну, да, — неуверенно сказала я, еще не до конца понимая, чего мама от меня хочет добиться.— Представь себе: вы только вдвоем и днем, и ночью…
Я прикрыла глаза и представила. Я представила, как он меня обнимает, целует… все просто прекрасно!
Вот Рон говорит, что любит меня. Я знаю, что такими словами он бросаться бы не стал, а значит, действительно любит. Тогда я осторожно предположила, что счастлива. Мое воображение разыгралось не на шутку. Я уже прямо видела, как все это будет происходить.
Рон всегда говорит, какая я красивая, что бы я ни надела. Но почему-то вместо того, чтобы радоваться, чувствую себя весьма неловко.
Вот я получила то, что хотела — Рона Уизли. Но теперь почему-то чувствовала себя так, будто меня обсчитали на крупную сумму, а доказать этого никак не могу.
Рон в моем воображении относился ко мне слишком хорошо.
Перед глазами появилась четкая картинка, как однажды утром я просыпаюсь оттого, что он смотрит на меня.
— Ты красавица, — не отводя глаз, шепчет он, и мне вдруг становится совсем не по себе.
Вот следующий кадр: мы занимаемся любовью, он без умолку твердит: «Герми, Герми, о боже, Герми», — страстно, исступленно, и я изо всех сил стараюсь проявлять ответную пылкую страсть, но чувствую себя ужасно глупо.
Чем дольше мы встречаемся, тем больше избегаю его. Дело дошло до того, что я едва могу дышать в его присутствии.
Обожание Рона душит меня, восхищение раздражает. Я ни на секунду не могу забыть, что ничего особенного во мне нет, а если он считает, что есть, то с ним что-то не так.
— За что ты меня любишь? — тупо спрашиваю я.
— За то, что ты самая лучшая.
От этих ответов меня уже просто тошнит.
— Нет, я не такая, — бубню я. — Как ты можешь говорить, что я такая?
Он только нежно улыбается.
Его нежность особенно выводит меня из равновесия. Нежные улыбки, нежные взгляды, нежные поцелуи, нежные ласки, сплошные слюни — просто кошмар какой-то.
А еще он вечно норовит прикоснуться, погладить, прижаться, будто для общения одних слов недостаточно, и это меня тоже бесит.
Куда бы мы ни шли, Рон держит меня за руку, гордо демонстрируя всем и каждому, что я — «его женщина». Он не отстает от меня ни на секунду: гладит по плечу, по волосам, по спине, пока я окончательно не теряю терпение и не отталкиваю его.
Мало-помалу я дохожу до того, что каждый раз, как парень дотрагивается до меня, мне хочется вылезти вон из кожи, а от одной мысли о том, чтобы лечь с ним в постель, меня пробивает холодная дрожь.
И вот в один «прекрасный» день он заявляет, что всегда мечтал о собственном доме с большим садом и кучей ребятишек и теперь его мечта сбудется.
— Нет! — взвыла я. — Я так больше не могу! Яду мне!
Открыв глаза, я вырвалась из этого розового кошмара. На меня с ехидной ухмылкой, которой позавидовал бы сам профессор Снейп, смотрела мама.
— Ну как?
— Ужасно, — честно призналась я. — Рон слишком… слишком… — Я никак не могла подобрать нужное слово.
— Слишком милый, — подсказала мне моя умудренная годами мать. — Он очень хороший мальчик, но тебе нужен парень поумнее и потверже.
— Гарри? — я недоверчиво на нее поглядела. Закрыв глаза, я представила себя и Гарри.
Гарри — не просто мой друг. В моей жизни он является почти безупречным образцом надежного мужчины, а посему я не вступила бы с ним в романтические отношения, даже если б от этого зависело будущее человечества.
Гарри Поттер — действительно просто чудо. Это не выдумки репортеров. Парни приходят и уходят (уходят, можете мне поверить), но я всегда могу рассчитывать на Гарри. Он занимает вакантное место в моем сердце, доводит меня до ручки своими рассуждениями по поводу квидича и в тоже время поражает своей чуткостью и романтичностью.
При всем этом он вовсе не урод — по крайней мере, так говорят Лаванда и Парвати. Они считают его неотразимым. А еще я замечала, что когда он заговаривает с хогвартскими девчонками, у некоторых из них делается такое лицо, будто у них оргазм.
Совершенно не понимаю, чего они все так суетятся. Нет, он, конечно, герой, и все такое, но все же… Наверно, я просто слишком хорошо его знаю, чтобы с ним флиртовать. Или, если уж на то пошло, чтобы он со мной флиртовал.
Хотя, пожалуй, один раз, много миллионов световых лет тому назад, мы с Гарри робко улыбались, склонившись голова к голове над учебником по трансфигурации, и пожирали друг друга глазами… А может, и не было ничего, ведь не обязана же я помнить все свои увлечения. Могу только предположить, что это было вполне возможно.
Джинни раньше ошибочно завидовала моим отношениям с Гарри. Она недоверчиво качала головой и говорила: «Ну, ты везучая, как это тебе удается быть с ним такой естественной: шутить, дурачиться, смешить его? А я вот и слова вымолвить не могу».
Но она забывала, что я не имею на него абсолютно никаких видов. Когда я действительно хочу кому-то понравиться, то тут же впадаю в панику, у меня все валится из рук, и я начинаю беседу с вопросов типа: «Задумывался ли ты, каково это быть подставкой для цветов?»
— Кошмар! — Буркнула я сердито, открывая глаза. — С Гарри все еще хуже.
— Да, он тоже тебе не подходит. Тем более, насколько я знаю, он влюблен в Джинни Уизли, твою подругу, — ответила мама. — Но я говорила не о Гарри. Тебе нужен такой человек, который сможет сдерживать твои порывы. Такой, как твой отец.
Наверное, мама права. Часто во время их с папой ссор в доме билась посуда, крику было море, но они всегда, сколько я себя помню, были счастливы. А может быть, она просто начиталась Фрейда.
Много раз я мысленно возвращалась к этому разговору. Какой мужчина мне нужен? Перед внутренним взором почему-то сразу же всплывало лицо Драко Малфоя. Сначала я только фыркала и раздраженно отмахивалась от этого прилипчивого образа. Потом начала задумываться. Примерно неделю назад пришла к выводу, что Малфой, пожалуй, действительно больше всех моих знакомых подходит под мое понятие идеального мужчины. Куда катится мир? Мой идеал — ехидный белобрысый хорек, совершивший попытку убийства. Молодец, Грейнджер. Так держать! На то ты и отличница, чтобы влюбляться в разных маньяков.
Вот и сейчас, расчесывая свои непослушные космы, я ломала голову: почему мне нравятся парни, которые со мною ведут себя по-свински? Почему не полюбить нормального, порядочного человека? Неужели я буду презирать любого, кто отнесется ко мне по-человечески? Выходит, мне суждено любить только тех, кому я не нужна?
Я размышляла о своем странном чувстве собственного достоинства. Почему мне хорошо, только если меня ни во что не ставят? Что это — комплексы или склонность к садомазохизму? Затем я вспомнила бессмертные строки: «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей» и немного успокоилась. В конце концов, не я первая, не я последняя, и не мной это придумано.
Так что же, если мой идеал мужчины — самовлюбленный, но зависимый; верный мне изменник и предатель, с которым я чувствую себя самой прекрасной женщиной в мире, но при этом он не пропускает ни одной юбки? Разве я виновата, что мне нужен мужчина, в котором сочетаются несколько абсолютно несовместимых личностей?
Мои невеселые мысли прервал громкий хлопок. От неожиданности я взвизгнула и выронила расческу.
— Здравствуйте, мисс Грейнджер. Вы-то мне и нужны.
К слову о предателях. Перефразируя классика, вспомнишь солнце — вот и лучик.

— П-профессор Снейп?! Что… Как вы сюда попали?
Ситуация… За палочку хвататься бесполезно — эта сволочь в дуэлях смыслит, дай Бог каждому. Звать кого-нибудь на помощь тоже бесперспективно — он наложит на меня Силенцио быстрее, чем я пискну. Но даже если вдруг я каким-то чудом успею крикнуть, и меня услышат, то пока кто-нибудь сюда прибежит, профессор меня не только заавадить, но и разобрать на ингредиенты для своих зелий успеет. Расценив наши силы как более чем неравные, я решила на драку постараться не нарываться и тихо-смирно выслушать, что он мне скажет. В конце концов, героически погибнуть в бою я всегда успею: достаточно отойти от «Норы» метров на сто и крикнуть громко «Воландеморт козел!». Хотя это рискованный план — возможно, меня после этого даже не убьют, ведь на правду не обижаются… Короче говоря, я решила действовать хитро: подождать, пока Джинни вернется из ванной. Она как всегда войдет в одном полотенце; потом она, по моим расчетам, увидит Снейпа, испугается, уронит полотенце… и, барабанная дробь, зельевар полностью деморализован. У Джинни, скажу по секрету, очень красивая фигура — завидую ей страшно… но вернемся к плану. Психологическая атака проведена — профессор в растерянности, я в это время выхватываю палочку и оглушаю его. Да здравствую я! Все танцуют. Мои фотографии на первых полосах газет и глянцевых журналов… Ну, в общем, как-то так.
— Я вас внимательно слушаю, сэр, — кротко сказала я, стараясь выглядеть как можно более естественно.
— Рад, что не ошибся в тебе, Гермиона. Ты правильно сделала, что не стала поднимать шум, — Северус Снейп похвалил меня? МЕНЯ? И назвал Гермионой? И с каких это пор мы перешли на «ты»? Это что, такая несмешная шутка, или я просто что-то пропустила? Профессор между тем продолжил: — Сейчас нет времени все объяснять, но…
Хлоп! Я с надеждой во взоре повернулась к вновь прибывшему, и… внутри все оборвалось. Это был Северус Снейп! Да, да, это он. Опять! Твою мать, его и одного всегда было слишком много, а теперь его… их двое! Но был во всем этом и положительный момент: Снейп-1 переключил все свое внимание на своего двойника, который, к слову сказать, был явно им недоволен. Хотя по его лицу трудно было сказать что-либо определенное — памятник он памятник и есть. Сверля друг друга черными очами, они совсем не смотрели в мою сторону. Казалось бы, бери палочку и глуши их, пока они не опомнились. Но два Северуса Снейпа на единице площади — это слишком сильно для моих и без того расшатанных нервов. Я не могла даже двинуться — только смотреть и слушать.
— Я так и знал! — яростно шипел Снейп-2. — Вас ни на минуту нельзя оставить одного! Мне казалось, мы решили отправить за ней оборотня!
О, все интереснее и интереснее. Они что, хотели скормить меня Сивому?
— Да, но после твоего ухода я подумал, что лучше сам все проконтролирую. Мало ли что?
— Вы должны были предупредить меня! Вы все еще находитесь под моим контролем. А если бы перемещение вам повредило? О себе не думаете — подумали бы хотя бы о том, сколько времени я потратил на приготовление зелья!
— Съешь конфетку и успокойся, — как-то заискивающе произнес Снейп-1, протягивая своему оппоненту ириску. Снейп с ириской в руках — дикое зрелище, я вам скажу. Видимо, не я одна так думала.
— Ешьте сами свою сладкую дрянь, — злобно косясь в мою сторону, зашипел Снейп-2. — И не пытайтесь сменить тему.
Как вам это нравится, а? Посреди моей комнаты, в доме, на который всем авроратом накладывали заклинания против чужого проникновения, стоят два Северуса Снейпа — злой и добрый — и ругаются. Я так залюбовалась этим зрелищем, что чуть, было, не пропустила появление на сцене нового действующего лица — распахнулась дверь, и вошел Гарри Поттер.
— Гермиона, я тут подумал… — начал, было, он, но, заметив Снейпов, застыл с непередаваемым выражением лица. Комедия все больше и больше походила на фарс. Я молчала, мужественно сдерживая приступ истерического смеха. Да и что тут собственно можно было сказать? Мне казалось, что нечего. Но как выяснилось, я ошиблась — Снейп-2 таки смог подобрать нужные слова:
— Не смешите, Поттер. В вашем исполнении фраза «я подумал» выглядит, как богохульство.
— Северус, ну зачем ты так? — включился Снейп-1. Кого-то он мне напоминает… Но это же невозможно…
— Кажется, я схожу с ума, — озвучил Гарри мою мысль. — Гермиона, ты тоже ЭТО видишь?
Я смогла только печально покивать головой. И будем мы с ним жить в соседних палатах… Тут лицо Гарри расплылось в широчайшей улыбке.
— Я понял!
— Да неужели?.. — издевательски начал, было, Снейп-2. Однако сказать что-нибудь еще он не успел: его добрый двойник изловчился и запихнул ему в рот ириску. Теперь его комментариями мы сможем насладиться только минут через десять. Если, конечно, он не решит пожертвовать своими зубами во имя ораторского искусства. Зубы у него, честно говоря, не очень, но лучше так, чем никак. На Гарри эта сценка никакого впечатления не произвела. По ходу дела, он даже ничего не заметил.
— Это все близнецы, — глядя на меня дикими глазами, вещал он. — Они подсунули нам какое-то свое новое изобретение, и теперь нам чудится Снейп. Две штуки. Наверное, это из-за передозировки.
Снейп-2, лишенный свободы слова, уселся на кровать рядом со мной. Я сочувственно на него покосилась. Честно говоря, я была даже слегка разочарована — замечания зельевара придавали ситуации своеобразный шарм. Он же только презрительно сощурился, глядя на меня — мол, засуньте себе свою жалость в одно место. Больно надо!
Снейп-1, видимо решив, что ему уделяют слишком мало внимания, решил включиться в разговор:
— Гарри, мальчик мой, успокойся, пожалуйста.
Мы со вторым профессором одновременно закатили глаза. Это просто какой-то абсурд. Я все-таки не сдержалась и нервно захихикала. Зельевар подозрительно покосился на меня и пренебрежительно хмыкнул. Это развеселило меня еще сильнее. На ум почему-то пришла поговорка про собак: все понимает, только сказать ничего не может. Он кинул на меня взгляд: «Сто, нет двести баллов с Гриффиндора и месяц отработок». Интересно, он просто мысли читает, или я сказала это вслух? Но мне уже было не до того — вокруг творились такие дела, что о-го-го: Гарри оправился от первого шока, оттаял и сейчас, по ходу дела, собирался с воплем «За Дамблдора!» бросится на Снейпа-1 и дать ему по лицу, желательно ногой. Зеленые глаза воинственно блестели, в стеклах очков отражалось пламя свечей, волосы яростно топорщились, а эффектности его позы позавидовал бы сам Люциус Малфой.
Все испортил Снейп-2. Он сгреб меня в охапку и аппарировал, не дав мне досмотреть, чем все кончится. Обидно, такое шоу пропустила. Гарри Поттер vs Альбус Дамблдор — когда еще такое увидишь? Да, да. Я же не дура, сообразила уже, что под внешностью Снейпа-1 скрывался никто иной, как наш недавно упокоенный директор. Невероятно, но…
Мы оказались в каком-то незнакомом мне помещении, на первый взгляд напоминающем кухню. Удерживая меня одной рукой, профессор влил мне в рот какое-то зелье. Судя по всему, успокоительное, потому что истерика резко прекратилась, и я начала мыслить ясно, четко и по делу. Если тот человек действительно Дамблдор, значит, Снейп - не предатель. Следовательно, его можно не опасаться. Мою теорию подтверждали Люпин и Тонкс, спокойно пьющие чай и явно не собирающиеся набрасываться на моего похитителя. А может быть, это Упивающиеся, выпившие оборотного зелья? Но к чему тогда была это комедия с Гарри?
— Твой выход, — наконец, разлепив зубы, сказал зельевар Тонкс.
Та согласно кивнув, исчезла. Ну, объясните мне, непонятливой, как они все могут так спокойно аппарировать на защищенную территорию? Как?!
Тут в соседней комнате раздался хлопок, и минуты через две к нам вышел Дамблдор уже в собственном обличии. Что и требовалось доказать. Даже если до этого у меня были сомнения, сейчас они развеялись — принять облик мертвого человека невозможно.
— Да! — вырвалось у меня. Люпин со Снейпом удивленно повернулись ко мне. Ну, точнее, Люпин удивленно, а Снейп — просто повернулся. Директор ободряюще мне улыбнулся.
— Уже догадалась? Молодец.
Я покивала, скромно потупив глазки. Да, я такая. Но ситуация-то на самом деле серьезная. Мозг работал в экстренном режиме. Зачем Дамблдор инсценировал свою смерть, я еще могла понять. Допустим, для того чтобы внушить Воландеморту чувство спокойствия. Чтобы катализировать развитие событий. Но как он это провернул мне не ясно. Каким образом остался жив после авады и падения с Башни астрономии? Почему он не вернулся в Орден, понятно — чем меньше народу знает, что он жив, тем спокойнее. Почему Гарри об этом не должен знать еще понятнее — его связи с Воландемортом никто не отменял, а значит, существовал бы определенный риск, что Лорду все станет известно. Но зачем ему я? Из-за мозгов? Бред! У него же для этого Снейп есть, да и самого директора при раздаче этого ценного продукта отнюдь не обделили. И почему я верю во всю эту чушь, а не бьюсь на полу в истерике? Ну, или, по крайней мере, не засыпаю его вопросами? Кстати, отличный план!
— Зачем вы похитили меня, сэр?
— Давай об этом поговорим позже. Сейчас главное другое — необходимо, чтобы Тонкс заняла твое место.
— Заняла мое место? Ничего не понимаю. Зачем, директор? Я должна быть с Гарри. Ему нужна моя помощь.
Старик тяжело вздохнул и жестом предложил мне сесть.
— Видишь ли, Гермиона, я прекрасно понимаю, что ты очень хочешь помочь Гарри, но будет гораздо лучше, если рядом с ним будет кто-то сильный и опытный, способный защитить его или хотя бы помочь советом.
Не поняла. Он что, только что сказал, что от меня нет никакой пользы, что я буду обузой для Гарри? Нет, я, конечно, понимаю, что опытный аврор защитит Гарри гораздо лучше, чем недоучившаяся школьница, но…
— Но почему я, а не Рон? Или вы считаете, что от него пользы больше, чем от меня? — к своему стыду, я, как ни старалась, так и не смогла убрать обиду из своего голоса.
— Просто вас, мисс Грейнджер, еще хоть как-то можно терпеть. Да и вреда от вас здесь будет меньше, чем там — вы же даже готовить не умеете, а о жизни в походных условиях я вообще молчу. А мистер Уизли… он везде одинаково бесполезен и опасен для окружающих. Да и к тому же, никто из присутствующих при всем желании не сможет опуститься до такого уровня развития, чтобы достоверно его изобразить. Даже оборотень, — влез в разговор Снейп. Как ни странно, я почувствовала прилив благодарности к этому мрачному человеку. Если бы его не было, жить было бы не так интересно. Он меня только что опустил, а я этому только рада. Мастер! Даже спорить расхотелось.
— Значит, меня заменит Тонкс…
— Да, — кивнул директор. Боковым зрением я заметила, как болезненно поморщился Люпин. Черт, он же любит ее. Как же ему тяжело отпускать жену непонятно куда с двумя шалопаями-мальчишками, за которыми охотятся все Упивающиеся Смертью во главе с Воландемортом!
— А может все же…
— Все уже решено, Гермиона. Ты останешься здесь. Со мной, Ремусом и Северусом. Мы должны будем координировать действия Гарри, Рону и Тонкс.
— Но… — предприняла я еще одну попытку.
— Не волнуйся, подруга, — раздался за моей спиной голос Тонкс. — Я прослежу за мальчиками. С нами все будет хорошо.
Последняя фраза, как я поняла, предназначалась больше Люпину, чем мне. Оборотень тяжело вздохнул и вымученно улыбнулся, чем заслужил мое восхищение. Я бы вот никогда не отпустила любимую девушку с двумя малолетними идиотами на поиски неприятностей на одно место. Какое счастье, что у меня никогда не будет любимой девушки.
— Но не могу же я отсиживаться в безопасности и бездельничать, пока мои друзья рискуют жизнью…
— Если вам в жизни так не хватает экстрима, Грейнджер, то я его вам, так и быть, организую. Вы можете тестировать на себе мои экспериментальные зелья. Глядишь, однажды вам повезет, что-нибудь пойдет не так, и вы таки попадете в Мунго, куда, как я погляжу, так стремитесь.
Ой, какой вы благородный, профессор, слов нет! Одни эмоции. Но я тоже больше молчать не буду! Мне теперь больше терять нечего. Тоже буду язвить. Перед моим внутренним взором всплыла картина: вот он говорит мне какую-то гадость, я парой точных, режущих как бритва, слов стираю с его губ эту его вечную презрительную ухмылку, он падает передо мной на колени и молит о прощении; я же пренебрежительно смотрю на него сверху вниз и милостиво обещаю подумать; потом эффектно выхожу из комнаты. Да, так оно все и будет. Пожалуй, начну завтра. Сегодня потерплю, но вот завтра он у меня взвоет…
— Все уже решено, девочка, — твердо сказал Дамблдор. — Хотите вы с Ремусом этого или нет, но Тонкс сегодня займет твое место.
Я беспомощно посмотрела на Люпина. Он горько усмехнулся. Странно, что он еще не ненавидит меня. Я бы так не смогла.
— Уточним некоторые детали, — предложила Тонкс. — Мне уже пора возвращаться, а то Джинни решит, что я утопилась. Пришлось сделать вид, что я пошла в душ.
Дамблдор согласно кивнул.
— Сейчас ты займешь место Гермионы. Когда вы уйдете из «Норы», ты должна будешь убедить ребят поселиться в доме Гарри на площади Гриммо. Пока это самое безопасное место для вас. Не уходите оттуда без особой нужды. Связь с нами будешь поддерживать через портрет Финеаса Найджелуса. Если будет что-то срочное, то туда всегда сможет прийти Ремус.
— Это все понятно, сэр. Я имела в виду другое. Гермиона, — она повернулась ко мне, и я прямо нутром почуяла, что вопросы будут очень личного характера. Мужчины даже не сделали попытки выйти. Гады. Ну, Люпин, как я поняла, хотел подольше побыть с Тонкс, боялся, что она уйдет, не попрощавшись с ним. Его я была готова простить хотя бы из-за того, что чувствовала перед ним некоторую вину. Дамблдор, старый сплетник, скорее удавился бы, чем пропустил пикантные детали чьей-то личной жизни. Насквозь вижу этого любителя светской хроники. А Снейп, ясен пень, остался из вредности, чтобы потом лишний раз напомнить мне о полном отсутствии моей личной жизни. Бесит он меня. — Какие у тебя отношения с мальчиками?
О чем и речь… Думаете, приятно всегда быть правой? Ничего подобного!
— Мы друзья, — твердо сказала я.
— И с Роном? — уточнила она. Блин, ненавижу, когда Снейп вот так ехидно поднимает бровь. Так бы и удушила мерзавца. — Он же нравился тебе в прошлом году.
— И с Роном, — заверила я Тонкс. — Я этим переболела, и теперь у меня иммунитет.
— Ладно, — улыбнулась она. Я всем телом почувствовала, как расслабился Люпин. Ревновал, значит. — Есть ли вещи, которые я не должна делать и наоборот?
— Ну… тебе стоит защищать Кикимера, что бы он про тебя не говорил. Побольше читать. И… полностью игнорировать разговоры о квиддиче.
— Понятно. На сейчас все… Ну, я пошла?
— Иди, — махнул рукой директор. — И будь осторожна.
Тонкс помахала мне, и они с Люпином вышли в соседнюю комнату. Попрощаться, как я поняла. Снейп повернулся к Дамблдору.
— А что вы сделали с Поттером? Когда мы с Грейнджер уходили, он собирался убить вас, насколько я помню.
— Пришлось стереть ему часть памяти, — досадливо поморщился старик. — И нечего так довольно ухмыляться, Северус, ты же знаешь, как я это не люблю.
Он сказал «довольно ухмыляться»? Я не ослышалась? Где моя лупа? Я хочу это видеть.
— Сэр, вы обещали мне кое-что разъяснить. Мне непонятно, каким образом вы остались в живых.
Директор задумчиво посмотрел мне в глаза.
— Питер Петигрю мертв, девочка.
Что-то я не поняла. Причем тут вообще эта крыса? Я же спрашивала…
— Не может быть!
— Нам пришлось пойти на это. Я не прошу тебя понять, но ты сама спросила.
— Но как?
— Империо и Оборотное зелье. Все грубо, просто и эффективно.
— Но… вы же должны были как-то отдавать ему приказы…
— Заклинание Ретиамиэнта. Слышала о таком?
— Заклинание, позволяющее три с половиной часа видеть все, что происходит с жертвой, где бы она не находилась.
— Десять баллов Гриффиндору, — невесело усмехнулся Дамблдор.
Я была шокирована. Нет, я знала, что директор отнюдь не белый и пушистый, я понимала, что идет война, гибнут люди. Но вот так сознательно отправить человека, пусть и врага, на убой… может со временем я смогу понять это, но только не сейчас.
— Л-ладно, а как вам удалось аппарировать в «Нору»? Там же установлен защитный барьер.
— Мы не аппарировали. Это порталы, которые я изготовил еще до своей «смерти». Ты же понимаешь, все это я запланировал уже давно. Еще вопросы?
— А зачем вы оставили нам с ребятами такое странное завещание? Сказки Бидля, снитч, делюминатор… не понимаю.
— А, это… Это просто на будущее. Возможно, будет необходимо натолкнуть Гарри на одну мысль. Тогда эти вещи и сыграют. Не забивай голову.
— Ладно. Что требуется от меня, сэр? Должна ли я делать что-то по дому? Могу ли я помочь вам в поиске хоркрусов?
— От вас, мисс Грейнджер, требуется одно, — сказал Снейп, — не путаться под ногами.
— Ясно, — я постаралась ничем не выдать, что расстроена. Ненавижу беспомощность. Я уже, было, поднялась, чтобы уйти, но тут до меня дошло, что один момент мы еще не осветили.
— Профессор Дамблдор, но завтра же свадьба Билла и Флер. Кто же будет заменять Тонкс? Они же с проф… мистером Люпином приглашены, насколько мне известно.
— Мы и это продумали, Гермиона, но ты молодец, что спросила, — ободряюще улыбнулся мне директор. Снейп же как-то резко поскучнел. — С Ремусом пойдет Северус.
Хо-хо! Счастье есть! И справедливость есть! Я почувствовала себя в какой-то мере отомщенной: Северус Снейп в роли влюбленной женщины! Более того, в роли жены ненавистного ему оборотня. Как жаль, что я этого не увижу, хотя… Можно же наложить на Снейпа — нет, лучше на Люпина, а то зельевар может заметить — заклинание. Зря что ли Дамблдор мне про него напомнил?

***

— Ретиамиэнта, — прошептала я, направляя палочку на Люпина.
— Северус, нам пора. Мы уже опаздываем! — крикнул он.
Я с трудом удержалась от смеха. Снейп, похоже, так вошел в роль, что как истинная леди опаздывает на свидание. Тут мне стало еще хуже: он выплыл из комнаты в вечернем платье и на шпильках. Нет, внешность, конечно, он переменил, но я-то знала, что эта милая блондинка — мой грозный профессор зельеварения.
— Веселитесь, Грейнджер? — злобно сверкая глазами, прошипел он. — Я вам это еще припомню.
— Северус, — пропел Дамблдор, появляясь из ниоткуда и весело подмигивая мне, — влюбленные женщины так себя не ведут.
Как у него получается ТАК произносить имя Снейпа? Надо взять на заметку. Се-е-еверус. Не получается. Се-е-еверус. Надо будет потренироваться потом.
Минут через десять они ушли. Мы с директором остались вдвоем. Он выжидательно уставился на меня. Я занервничала. У меня, понимаете ли, интересное кино, а тут…
— Ну, ты наложила заклинание?
Я смущенно кивнула.
— Тогда чего же мы ждем? — нетерпеливо спросил директор. — Попкорн уже готов. Пойдем смотреть, а то пропустим все самое интересное.
И мы отправились в гостиную. Я произнесла заклинание активации, и перед нами появился огромный экран. Директор потушил свет. Кино началось. И никакой рекламы.

— Приветик, — произнес Снейп, приближающемуся к ним с Люпином рыжему мальчику. — Артур сказал, что ты тот, у которого курчавые волосы. Прости за вчерашнее, — шепотом прибавил он, когда паренек вел их по проходу. Ага, значит, это у нас Гарри. Красавчик, ничего не скажешь. — Министерство отрастило на оборотней здоровенный зуб, и мы решили, что наше присутствие никакого добра тебе не принесет.
Да вы оказывается потрясающий актер, профессор. Брэд Питт и Джордж Клуни отдыхают.
— Приз за лучшую женскую роль присуждается Северусу Снейпу!
— Единогласно, — усмехнулся Дамблдор.
О боже, я что, сказала это вслух? Хотя вроде не сердится. Но с привычкой думать вслух все равно пора заканчивать. А то неловко как-то получается.
— Все в порядке, я понимаю, — сказал Гарри. Мне показалось, что он обращался больше к Люпину. К сожалению, лица оборотня видно не было. Тут раздался дикий грохот. Нашему вниманию предстало дивное зрелище: сидящий на груде позолоченных щепок смущенный до предела Хагрид. Судя по всему, эти дрова раньше были стульями. Пока мистер Уизли спешно устранял последствия действий лесничего, Люпин решил поискать Тонкс. Молодец какой. Мне как раз хотелось увидеть, чем она там занимается. Все-таки меня изображает!
Когда они со Снейпом проходили мимо Рона и Гарри, мы с директором имели счастье насладиться их разговором с какой-то теткой.
— И волосы у тебя слишком длинны, Рональд, я тебя сначала за Джиневру приняла. Мерлинова борода, во что это вырядился Ксенофилиус Лагвуд? Вылитый омлет. А ты кто? — эта реплика, судя по всему, относилась к Гарри.
— Ах, да, тетя Мюриэль, — о! Да она, оказывается, легендарная личность! — познакомьтесь, это кузен Барни.
— Еще один Уизли? Вы плодитесь, как гномы, — за кадром раздалось одобрительное бурчание Снейпа. — А Гарри Поттер тут имеется? Я надеялась познакомиться с ним. Я думала, он ваш друг, Рональд, или вы всего-навсего хвастались? — Снейп опять довольно хмыкнул. Наконец, он появился на экране. Похоже, у Мюриэль появился поклонник.
— Нет… просто он не смог приехать…
— Хм-м. Нашел предлог, чтобы увильнуть? Ну, значит, не такая он бестолочь, какой выглядит на газетных снимках, — судя по разочарованному лицу профессора, признав наличие у Гарри умственных способностей, Мюриэль потеряла своего единственного фаната.
Люпин двинулся дальше, и окончание разговора я так и не услышала. Тут появилась Тонкс. На ней было сиреневое развевающееся платье, туфли на высоком каблуке, гладко расчесанные волосы сияли. Неплохо. Что-то во мне все-таки есть. Пусть я не такая красавица как Лаванда или Парвати — у меня обычные каштановые кудряшки, обычные карие глаза — но что-то есть.
Снейп ехидно покосился на Люпина.
— Мне казалось, что по сценарию ты влюблен в меня, то есть в Тонкс, — интимно прошептал он на ухо оборотню. — Хотя не могу не признать, что Грейнджер действительно довольно симпатична.
О! Какие откровения, профессор. Мне, конечно, приятно, но можете даже не надеяться — у вас нет шансов.
— Отвали! — таким же интимным шепотом ответил Люпин. — Это и есть Тонкс, и мне абсолютно плевать, как она выглядит.
— И все же воздержись от таких пламенных взглядов в ее сторону. А то я ревную.
— Гермиону? — насмешливо спросил Люпин.
— Тебя, — ласково улыбнулся зельевар.
Тонкс, между тем, весело смеялась вместе с мальчишками. Тут мое внимание привлек громкий вопль. Оказывается, пока Снейп и Люпин выясняли отношения, на сцене появилось новое действующее лицо — Виктор Крам. Подняв с земли выпавшую из рук сумочку, Тонкс покраснела и что-то смущенно залепетала. Да что она творит? Мы же с Виктором друзья! Или она решила таким образом устроить мне личную жизнь? Хотя… возможно она просто его фанатка.
— Ревнуешь? — вновь влез со своими комментариями Снейп.
— Заткнись! — зарычал Люпин и потащил Снейпа к их местам.
Церемония началась. Вот по проходу прошла чета старших Уизли. Через пару секунд в дальнем конце шатра возникли Билл и Чарли. Раздался одобрительный свист и тихое хихиканье. Но тут зазвучала музыка, и шум стих.
— Ого! — не выдержала я.
— Неплохо, — согласился со мной Дамблдор.
Флер действительно была потрясающе красива. На ней было совсем простое белое платье, но как же оно ей шло!
— Ты заметила, как светится мисс Делакур? Вот она — истинная любовь. Хотя макияж, конечно, тоже важен, — замечание директора произвело на меня такое сильное впечатление, что я подавилась попкорном и на время выпала из просмотра. Пропустила половину вступительной речи. Откашлявшись, я заметила очень интересный факт.
— А вы знаете, сэр, что этот человек распоряжался на ваших похоронах?
— Конечно! — оживился директор. — Не мог же я пропустить такое событие. Мне все очень понравилось. Особенно это пламя в конце, и дым. И салют из стрел от кентавров в мою честь, конечно. Очень эффектно, ты не находишь?
— Действительно… — растерянно протянула я. — И еще песнь феникса тоже была очень кстати.
Таким образом, мы пропустили вторую половину речи. Вернулись к просмотру мы как раз вовремя, чтобы услышать громкий шепот Мюриэль:
— Да моя диадема, кого хочешь украсит. Однако должна сказать, вырез у Джинервы уж больно низкий.
— Замечательная женщина, — отметила я. — Кого-то она мне напоминает.
— Ну что ты! Сарказм Северуса гораздо тоньше, — Ну-ну, не скажу, что я действительно имела в виду Снейпа, но ход мыслей директора мне очень понравился. — Он очень умен, Гермиона. Может, немного слишком жесткий и язвительный, но он чрезвычайно интересный мужчина. Ты бы присмотрелась к нему.
— Рекомендуете? — если бы этот разговор происходил бы не здесь и не сейчас, я никогда бы не решилась задать этот вопрос вслух. Но в этот момент я чувствовала, что мне можно если не все, то почти все, и не собиралась упускать такой шанс.
— Даже не знаю, девочка. Это тебе не Рон Уизли или Гарри Поттер, и даже не Виктор Крам. Здесь игра ведется на совершенно ином уровне. Если ты готова к прыжку с самолета без парашюта, то дерзай. Иначе не стоит даже пробовать.
Я решила обдумать слова директора позднее. Когда буду готова хотя бы сесть в самолет. Пока же я уставилась на экран.
— Уильям Артур, берете ли вы Флер Изабелль?..
— В таком случае, я объявляю вас соединенными брачными узами до скончания ваших дней.
Вокруг целующихся Билла и Флер закружились серебристые звезды. Золотистые шары над их головами лопнули, и из них вылетели и неспешно поплыли по воздуху райские птицы и золотые колокольчики. Отовсюду грянули аплодисменты.
— Леди и джентльмены, прошу всех встать!
Под громкое ворчание Мюриэль и тихие язвительные комментарии Снейпа, все поднялись. Шатер исчез. Стулья поднялись в воздух. Появился танцевальный настил и покрытые белыми скатертями столы, стулья опустились на землю. На сцену вышли музыканты в золотистых костюмах.
Люпин и Снейп отправились поздравлять молодоженов. Давка была страшная. Смотреть на чьи-то спины у меня не было никакого желания. Поэтому я решила сделать себе приятное, и избавиться от лишней жидкости в организме. Стараясь быть как можно незаметней, я выскользнула в коридор.
Вернувшись, я заметила, что директор чем-то расстроен.
— Что-то случилось, сэр?
— Нет-нет. Просто свадьба — это так трогательно…
Сделав вид, что поверила, я повернулась к экрану.
— …тоже жили в Годриковой Впадине?
— Ну, Барни, я же тебе только что об этом сказала, — пробрюзжала Мюриэль.
Это Гарри с Мюриэль и каким-то старичком. Но гораздо интереснее смотреть на танцующего с Фредом Снейпа. Что, тяжело на каблуках, профессор? Это вам еще по ногам не очень много топчутся. Вот если вас пригласит Хагрид… Как же мне сегодня везет! Спасибо, милый, милый Хагрид! Ты исполнил мою мечту. Ну-ну, не надо так морщиться, профессор, держите себя в руках. Через это проходит любая девушка.
Вдруг прямо посреди толпы танцующих приземлилась серебристая рысь.
— Министерство пало. Скримджер убит. Они уже близко.
Я в ужасе застыла. Что делать? Гарри, Рон, Джинни…
С тихим щелчком изображение исчезло.
— Не волнуйся, девочка, — произнес Дамблдор, поднимаясь и включая свет. — Тонкс — опытный аврор. Она не даст мальчикам пропасть.
— А остальные?.. Те, кто был на свадьбе…
— Там большая часть Ордена. Не беспокойся. Самое страшное еще впереди.
Умеет он успокоить, однако!

***

С того момента как на «Нору» напали Упивающиеся, прошло уже больше часа. Нужно ли говорить, что я была готова с громкими завываниями полезть на стенку. Единственным, что меня удерживало от этого во всех отношениях рационального и мудрого поступка, был мой извечный враг — страх показаться окружающим дурой. Поэтому я просто села на полу в холле напротив двери и начала ее гипнотизировать. И вот, наконец, она открылась, и на пороге появились Люпин и Снейп все еще в обличии Тонкс — хорошо, что у него с собой был запас зелья.
Сбросив туфли, Снейп тут же, прихрамывая на обе ноги, умчался в свою комнату. Переодеваться, наверное. Мы же с Люпином отправились на кухню к Дамблдору.
— Альбус, на «Нору» напали. Скримджер убит. Министерство пало, — на одном дыхании выпалил Люпин. — К счастью, никто не пострадал. Но теперь за всеми ведется слежка. Что с Гарри, Роном и Тонкс мне неизвестно. Они аппарировали, когда появились Упивающиеся. Артур послал им Патронуса, но пока неизвестно даже, живы ли они.
Пожалуйста, пусть с ними все будет хорошо. Я… я все сделаю, только пожалуйста… пожалуйста…
— Они в доме Блэка, — сказал Снейп, входя в кухню. И недовольно пояснил, видя мое непонимающее лицо: — Портрет Финеаса.
Черт! А я о нем уже и забыла. Мы с Люпином облегченно выдохнули. Я была готова расцеловать Снейпа за эту новость, но побоялась, что он все не так поймет и не оценит мой порыв.
— Отлично! — довольно потер руки Дамблдор. — Пока все идет по плану. А сейчас всем нужно поспать. Только один вопрос: Северус, как тебе свадьба?
— Без комментариев!

— Гермиона, просыпайся! — кто-то немилосердно тряс меня за плечо. Ну почему мне никак не дадут выспаться по-человечески? — Нам нужна твоя помощь.
Всем нужна моя помощь. Но зачем из-за этого меня будить?
— Грейнджер, или вы встанете, или мне придется прибегнуть к экстренным мерам.
Еще один. Ладно. Вот досчитаю до пятнадцати и встану. Раз… два… два… два…
— Я вас предупреждал.
Откуда-то сверху на меня обрушилось ведро ледяной воды.
— А-а-а-а! — я резко села на постели, враз проснувшись, и ударилась лбом о подбородок Люпина.
— Что? Что случилось? — отплевываясь, спросила я.
— Случилось то, что вы можете в кои-то веки принести пользу обществу, но почему-то упорно сопротивляетесь этому, — как чувствовала, что без Снейпа здесь не обошлось. Стоит тут весь такой самодовольный, крутит палочку. Теперь понятно, кто меня облил. Мерзавец.
— Ребята выяснили, что Р.А.Б. это брат Сириуса, — сказал Люпин, потирая челюсть. Я перевела взгляд на него.
— Брат Сириуса? — хм, странно, я слышала, он был Пожирателем, причем мелкой сошкой. Откуда у него мог взяться хоркрус?
— Да. Подумай, где может быть медальон.
Так. Медальон . Хоркрус. Брат Сириуса. Думай, думай, думай!
— Он может быть, где угодно в доме… — мне всегда легче думалось вслух. — Там вообще очень много разного хлама. Помню, чего мы только не выбрасывали: и часы, стрелявшие арбалетными болтами, и старые мантии, пытавшиеся придушить Рона… — тут до меня дошло. Как будто ударили мешком с цементом по голове. — Мы… мы выкинули медальон!
— ЧТО?! — взревел Снейп, хватая меня за плечи и энергично встряхивая.
— Он был в шкафчике, в гостиной. Тогда никто не смог открыть его, и… и… Это конец…
У меня было такое чувство, будто мир начал рушится. Помойка — это вам не памятные места Тома Реддла. На помойке вы хоркрус не найдете, даже если будете искать всю жизнь. Одна радость — Упивающиеся медальон тоже не найдут, а значит, не смогут провести обряд воскрешения, если что. Хотя кто их знает? Эти психи и не такое могут…
Когда я очнулась от своих невеселых мыслей, ни Снейпа, ни Люпина на горизонте уже не наблюдалось. Я вскочила и, быстро одевшись, отправилась их искать. Вся компания обнаружилась около портрета Найджелуса. Дамблдор задумчиво разглядывал свои ногти. Люпин сидел за столом, опустив голову на руки. Снейп напряженно протирал дырку в ковре, бегая из одного конца комнаты в другой. Тоже мне, тигр. Я хотела, было, презрительно хмыкнуть, но воздержалась — мало ли, на что он способен в таком состоянии: сожрет еще, а кости выплюнет. Веселье, ничего не скажешь.
— Ну, что я могу сказать вам, господа, — манерно протянул появившийся на холсте Финеас, — они нашли его.
— Медальон у Гарри? — оживился Дамблдор.
— Нет, его украл этот ублюдок Наземникус Флетчер.
— Тогда какого черта вы сказали, что они его нашли? — рявкнул Снейп, резко затормозив.
— Прекрати, Северус, — приказал директор. — Что они собираются предпринять, Финеас?
— Они послали за ним домовика.
— Кикимера? — ахнула я. — Но он же ненавидит Гарри!
— У вас устаревшие сведения, мисс, — холодно сказал Блэк. — Ваш друг оказался не так прост, как я о нем думал. Он поступил как настоящий профессионал: сначала довел несчастное создание до нервного срыва, а потом, воспользовавшись его ослабленным состоянием, втерся в доверие. Теперь эльф умрет за Поттера. Я просто поражен. А говорят, что самые коварные люди — слизеринцы. Вранье!
— Отлично, — прервал его пламенную речь директор. — Спасибо, Финеас. Держите нас в курсе.
— Передать что-нибудь девчонке?
— Скажите, что все идет хорошо. Пусть пока не беспокоится.
Найджелус удалился. Мужчины молчали и переглядывались. У меня появилось неприятное ощущение, что все вокруг что-то такое поняли, а я одна такая глупая, ничего не соображаю. Кажется, я тут лишняя.
— Вы что-нибудь решили, Альбус? — нарушил тягостное молчание Люпин. — Может быть, нам попытаться перехватить Флетчера раньше ребят?
— Нет, не стоит, — задумчиво отозвался директор. — Это может насторожить мальчиков. Сейчас нужно немного выждать. Через пару дней ты навестишь Гарри, объяснишь ситуацию, но это мы обсудим позже. А пока нужно уладить проблемы на работе Тонкс. Но все может подождать. Сейчас завтрак.

***

Как оказалось, Снейп потрясающе готовил. Даже лучше, чем миссис Уизли, хотя такое и трудно представить.
Намазывая тост вишневым джемом, я опустилась на стул рядом с зельеваром.
— Что-то вы неважно выглядите, профессор, — сказала я, чтобы хоть что-то сказать — его напряженное молчание сильно действовало мне на нервы.
— Спасибо. Я работаю над этим, — фыркнул он.
— Ну, что ж, продолжайте, — я расправилась с тостом и почувствовала жажду. — Здесь где-то был апельсиновый сок.
— Сейчас, — кивнул зельевар.
— О нет, спасибо, сэр, — я потянулась к кувшину одновременно с ним. — Лучше уж я сама себе налью. А то, вспоминая мое сегодняшнее пробуждение…
Я рванула кувшин из рук Снейпа, и холодный сок пролился ему на колени.
— Ради всего… — завопил он и вскочил на ноги. На кухне воцарилась гробовая тишина.
— Ох! — я тоже поднялась. — Простите! Я совсем не хотела… — растерянно взмахнув рукой, я облила ему лицо и грудь. Профессор вскрикнул от неожиданности — сок был ледяной.
— Поверить не могу, что вы… — он вытер глаза тыльной стороной ладони.
— Господи… — я была в ужасе. Кувшин, теперь уже почти пустой, выпал у меня из рук и упал прямо на ногу зельевара, заодно забрызгав его до этого сухие ботинки.
Зашипев от боли, Снейп провел рукой по волосам, стряхивая капли. Сейчас он вцепится мне в горло залитыми соком руками и… О, Мерлин, не так я мечтала умереть, совсем не так!
— Это было случайно! — прошептала я в панике.
Снейп испепелил меня взглядом и вылетел из кухни. Люпин тоже поднялся и, весело подмигнув мне, отправился вслед за зельеваром. Мы с директором остались вдвоем.
Минут пять я никак не решалась заговорить. Мне было страшно неловко, да и есть уже не хотелось, а встать и уйти я боялась — вдруг зельевар поджидает меня за углом с топором. А что? От него всего можно ожидать.
— Ты хочешь что-то узнать, Гермиона? Спрашивай. Сегодня я постараюсь ответить на все вопросы, на которые смогу.
— Я… я хотела узнать, как вам удалось вылечить руку. Я читала, что такие проклятия необратимы, — выпалила я первое, что пришло мне в голову.
Директор задумчиво поглядел на свою, на мой непритязательный взгляд, совершенно здоровую руку и задумчиво улыбнулся.
— Это благодаря Северусу. Он весь год работал над зельем. Сейчас я еще не до конца оправился, но через месяц, другой я буду абсолютно здоров.
— Невероятно! — выдохнула я. Мне было трудно представить, что кому-то под силу создать нечто подобное. Я бы так никогда не смогла. Несмотря на всю мою любовь к знаниям, я всегда четко понимала, что наука прекрасно обойдется без меня. Я слишком практична и импульсивна, чтобы заниматься серьезными исследованиями, а плавать мелко… Нет уж, увольте! Тогда лучше вообще не плавать.
— Он очень талантлив — лучший зельевар в Англии, — гордо улыбнулся директор. — Но, к сожалению, мальчик не хочет славы ученого. Все свои зелья он регистрирует под чужим именем. Следующий вопрос.
— Как именно вы собираетесь уладить проблемы Тонкс с работой? Ведь ее сейчас так просто не уволят, если я правильно понимаю ситуацию. Министерству не выгодно выпускать ее из поля зрения.
— Правильно, не выгодно, — подтвердил Дамблдор. — Поэтому Ремус скажет всем, что Тонкс беременна. В этом случае Министерство не сможет удерживать ее на должности аврора — это может быть опасно для малыша.
— Но… они не потребуют результаты анализов? — неужели Снейп… нет, это невозможно, мужчина не может забеременеть. Даже в волшебном мире.
— Потребуют, — устало вздохнул он. — Поэтому в этот раз роль Тонкс будет исполнять не Северус.
У меня возникло нехорошее предчувствие. Посвящать в план кого-либо со стороны они не будут, а значит…
— Но это же может быть опасно для ребенка!
— Нет. Оборотное зелье совершенно безвредно, мы проверяли.
— Н-но… но я… й-я… — и раньше замечала у себя склонность к заиканию, но так как сейчас еще никогда не было. Хотя нужно признать, повод у меня был.
— Успокойся, — устало отмахнулся от меня директор. — Никто не говорил, что это обязательно должна быть ты.
Слава Мерлину! А я-то уж, было, подумала… Хотя радоваться собственно нечему.
— Значит, опять Империо? — тихо спросила я.
— Да, а потом Обливейт, — жестко ответил он. — У нас нет другого выбора.
— Кто?
— Одна магла.
— Но… но… это нечестно, неправильно…
— Ты можешь предложить что-нибудь получше?
Мне только и оставалось, что покачать головой. Мне было очень трудно принять то, что добрый дедушка Дамблдор так расчетливо использует людей, но… я все равно не могла предложить никакой альтернативы. Только себя. Не хочется, конечно, но…но речь идет о ребенке, о самом святом. А если с ним что-нибудь случится? Та часть моего мозга, которая отвечала за борьбу против рабства домовых эльфов, опять активировалась.
— Могу. Я готова…
— Нет, — отрезал старик. — Все уже решено. Еще вопросы?
Стыдно признать, но его слова вызвали во мне не только протест и гнев, но и облегчение. Наверное, первый раз в жизни я была рада, что решение было принято за меня.
— Как Министерство объясняет применение пыток, чтобы выяснить, где Гарри?
Директор тяжело вздохнул и протянул мне сегодняшний номер «Ежедневного пророка».
— Здесь ты найдешь ответ на этот вопрос и несколько следующих. Ты пока читай, а я пойду. У меня много дел.
Решив, что сидеть на кухне наедине с вкуснейшей яичницей Снейпа опасно либо для моей фигуры, либо для моей психики, я взяла газету и стакан молока и пошла к себе. Поудобней устроившись на кровати, я углубилась в чтение. Всю первую страницу занимала огромная фотография Гарри. Заголовок под ней гласил:
РАЗЫСКИВАЕТСЯ ДЛЯ ДОПРОСА ОТНОСИТЕЛЬНО ОБСТОЯТЕЛЬСТВ СМЕРТИ АЛЬБУСА ДАМБЛДОРА
Вот ведь сволочи! А Воландеморт умен, ничего не скажешь. Внушает всем мысль, что Гарри, возможно, виновен в смерти Дамблдора. Плохо! Очень плохо. Я стала читать дальше.
РЕГИСТРАЦИЯ МАГГЛОВСКИХ ВЫРОДКОВ
Ну ничего себе! А помягче никак нельзя было? И что это за бред про передачу магической силы при помощи насилия? Это получается, я в свои неполные одиннадцать своровала или отобрала у кого-то магию? Да я тогда даже комара убить не могла, не то, что ограбить кого-то! И вообще, магические способности — это духовная сила. Каким местом их можно отнять? Бред. Бред. Бред.
Допив молоко, я отправилась на поиски директора.
— Вижу, ты уже ознакомилась с новыми порядками? Как впечатление?
— Кто может поверить в такую чушь?
— Люди, — спокойно сказал старик. — Простые обыватели, как правило, верят всему, что им говорят.
— Но ведь еще вчера…
— Вчера Гарри Поттер был Мальчиком-Который-Выжил, а сегодня он мой возможный убийца. Люди сомневаются. И именно сейчас они готовы поверить, во что угодно.
Я почувствовала горечь во рту. Было безумно больно и обидно.
— Но почему они не хотят подумать головой? Они же должны помнить, что происходило семнадцать лет назад.
— Гермиона, пойми, эти люди были далеки от войны тогда, и они не хотят войны сейчас. Да, в те времена было страшно. А, вернувшись домой, вполне можно было не застать своих близких живыми. Но каждый знал, что, если не лезть не в свое дело, все будет хорошо. И проблема как раз в том, что люди помнят это. Они не хотят повторения. Пусть убивают магглов и магглорожденных волшебников, но не трогают ИХ семьи. Люди в большинстве своем эгоисты. Если несчастье происходит с кем-то, но не с ними, они только погрустят минут пять и забудут.
— Почему так? — прошептала я, опуская глаза.
— Потому что это жизнь. И в ней, как правило, нет места для чужой боли.
Как это ни печально, я понимала, что директор прав. Я магглорожденная, и поэтому готова бороться с новыми порядками до конца. Гарри борется из-за смерти родителей, из-за того, что его просто лишили права выбора. Еще горстка магов сражаются за убеждения, но их единицы. А рядовым волшебникам важно, чтобы их дети были живы. До меня и мне подобных им нет никакого дела и, если понадобится, они без колебаний выдадут меня Воландеморту. Все это правда.
Мы немного помолчали. Потом директор вручил мне стопку книжек.
— Прочитай это.
«Высшая трансфигурация», «Рентгеновские заклинания», «Современная алхимия», «Аналитическая нумерология»… Я недоверчиво покосилась на него. Нет, я очень люблю читать, но сейчас есть более насущные проблемы. Например, найти и уничтожить все хоркрусы и дать пинка Воландеморту.
— Сэр, а…
— Это может помочь нам.
Ну да, ну да. Мог бы не напрягаться, выдумывая отговорки. Сказал бы просто, мол, это чтобы ты под ногами у нас не путалась. Я бы поняла. А так… А так мне было очень обидно, что он относится ко мне как к ребенку. Очень!
— Можно еще один вопрос, сэр? Последний.
— Да, конечно, — директор ободряюще улыбнулся.
— Почему вы пришли за мной в обличии профессора Снейпа? Ведь профессор Люпин должен был бы внушить мне больше доверия.
Улыбка медленно сползла с лица Дамблдор. Мне показалось, что он даже слегка смутился. Чудеса!
— Я перепутал флакончики, — глядя куда-то в сторону, буркнул он.
Я с трудом сдержала улыбку: Дамблдор действительно всемогущий волшебник — может делать такие ляпы, на которые даже Рон не способен. Я почувствовала себя в какой-то мере отомщенной.

Через два дня директор собрал нас, на «экстренное совещание». Господа мужчины решали, что Люпин может говорить Гарри, а что нет. Спорили долго, жарко и со вкусом. Я просто заслушивалась. Никогда не думала, что можно так изощренно ругаться, при этом абсолютно не используя ненормативной лексики.
Ах да, забыла сказать, моей главной и единственной задачей на этом собрании было, как можно убедительнее изобразить декоративное украшение — молчаливое и желательно неподвижное. Когда я, по мнению Снейпа, начинала слишком громко дышать, он кидал на меня такие испепеляющие взгляды, что если бы хоть одна миллионная достигла цели, к концу консилиума даже совок бы не потребовался — пепла бы просто не осталось. Хотя профессора можно было понять и простить: скорее всего, он просто все еще дулся за пролитый мною сок — еще бы, ему же голову мыть пришлось! Кошмар, правда?
Итак, встреча титанов мысли продолжалась часа четыре, а весь план свелся всего к двум фразам:
— Расскажешь им о ситуации в стране. Узнаешь, как у них дела.
Вот это я называю пошаговой стратегией! Супер! По сравнению с этим план Гарри по спасению Сириуса можно было назвать четко продуманным и предусматривающим малейшую случайность. Я была просто в восторге. Что-нибудь более неопределенное и расплывчатое вообще трудно придумать. Но никого кроме меня это, похоже, не смущало. Может быть, я чего-то не понимаю в этой жизни?
Как только Люпин отправился претворять в жизнь этот тактически выверенный и тщательно продуманный план, Снейп тут же начал высказывать свой скептицизм. Главное вовремя, как говорится!
— Он обязательно наделает глупостей, Альбус. Он наговорит мальчишке лишнего и все испортит. Он же… он же гриффиндорец!
Но-но! Не надо грязи! Тоже мне, образец благоразумия и осторожности нашелся! Я еще не забыла, как вы, профессор, позволили Пушку себя покусать и подставили свой легендарный нос под лапу оборотня вместо того, чтобы просто воспользоваться палочкой, как любой здравомыслящий волшебник.
— Ремус — взрослый человек, Северус. Он справится.
— Вы упускаете из виду, что у него там жена. Думаете, он не попробует навязаться к ним в сопровождающие?
— Попробует, конечно, — невозмутимо согласился Дамблдор. Эх, мне бы хоть капельку его флегматичности…
— И вы так спокойно к этому относитесь? — взвыл Снейп. Впрочем, профессору тоже бы не помешало.
— Да. Гарри не позволит Ремусу бросить «беременную» Тонкс одну. Мальчик слишком хорошо знает, что значит жить без родителей. Я все продумал.
Конечно, размышляла я, бредя в свою комнату, ОН все продумал. Упав на кровать, я начала медленно, но верно погружаться в пучину безысходности.
Кроме моих родителей, только Гарри и Рон в курсе, что каждое лето я впадаю в депрессию. Похоже, сейчас был именно тот случай. А мне ведь даже поделиться не с кем. Люпин, скорее всего, сочтет, что я душевно больная, с которой говорить нужно очень медленно и спокойно. Снейп наверняка подумает, что депрессии как таковой вообще не существует, и все это я сама придумала, чтобы привлечь к себе внимание, что я просто потакаю своим подростковым капризам. Дамблдор… нет, к директору я не пойду, даже если буду умирать от тоски, а не то скоро диатез заработаю и без зубов останусь. Да и вообще, у нас война идет — им всем не до меня. Мои мелкие девчачьи проблемы вызовут только досаду. И я с этим полностью согласна, потому что у всех иногда бывает хандра. Это — признак того, что мы живы, такой же, как работа, голод или насморк.
Людям свойственно хандрить, например, когда не хватает денег на покупку новых сапог или мантии. Да мало ли какие неприятности случаются с нами каждый день: поругались с друзьями, потеряли работу, наступили в лужу — и вот мы чувствуем себя несчастными.
Все это понятно, но та депрессия, от которой страдаю я, — не просто приступ плохого настроения. От нее не помогут ни длительный сон, ни сладкий чай, ни плитка шоколада. Хотя и легкие приступы со мной тоже случаются, особенно если до того я всю неделю ничего не ела и мало спала. Но хандра — утренник в детском саду по сравнению со свирепыми черными демонами с алыми глазами, которые время от времени поселяются в моем мозгу и терзают своими острыми когтями душу.
Нет, моя депрессия — не просто плохое настроение, у меня мега-депрессия, депрессия экстра-класса, ни с чем не сравнимая и единственная в своем роде.
Первый приступ депрессии, который я пережила, был самым страшным.
Это произошло летом после окончания четвертого курса. Абсолютно неожиданно, безо всяких причин, не считая совершенно очевидных, мне в голову стали лезть мысли, что мир — очень грустное, одинокое, несправедливое, жестокое место, где разбиваются сердца и рушатся жизни.
Я впадала в уныние из-за всего, что случалось в самых отдаленных уголках земли с людьми, которых я не знала и никогда не узнаю. Я страшно переживала из-за них, потому что они умирали от голода или от эпидемий или их убивали террористы.
Я ревела от любых новостей, которые слышала или видела по телевизору. Возвращение Воландеморта, автокатастрофы, голод, войны, репортажи о жертвах СПИДа, истории о брошенных на произвол судьбы маленьких детях, смена власти в Сенегале, сообщения об избитых мужьями женах, фотография серого ослика с огромными грустными глазами — все это заставляло меня рыдать. Даже забавные сюжеты в конце выпуска — о группе новозеландских опоссумов, забравшихся на вышку ЛЭП и замкнувших провода — пронзали меня болью, потому что я знала, что рано или поздно эти опоссумы тоже умрут.
Вскоре я начала бояться выходить из дома, так как твердо знала, что увижу только потрескавшееся небо и погребальный костер солнца. А потом и вовсе перестала вылезать из постели. Это был настоящий ад. Я чувствовала, что абсолютно все беды в нашем грешном мире затрагивают меня лично, что каждый атом чьего-либо горя в прошлом, настоящем и будущем проходит сквозь мою душу, прежде чем отправится по назначению. Мне казалось будто я — центральный приемный пункт несчастий.
Но тут за дело взялась моя мама. С непреклонностью деспота, которому угрожает государственный переворот, она наложила строжайшее вето на новости. Мне запретили смотреть телевизор, читать, слушать радио. Каждый вечер, когда папа возвращался домой, мама обыскивала его у входной двери, изымала газеты, которые он иногда пытался тайком пронести в туалет, и только потом допускала в дом. Ко мне не допускался даже Косолапус, как потенциальный разносчик сплетен. Смешно, но мои родители до сих пор подозревают, что он умеет говорить и просто шифруется.
Надо сказать, что информационная блокада особого результата не принесла. Я обладала поразительным умением сделать трагедию, пусть маленькую, из всего, чего угодно.
Наконец, поняв всю тщетность своих действий, мама сдалась и вызвала врача. Доктор обнаружил у меня депрессию и — кто бы мог подумать — прописал антидепрессанты, которые я принимать не хотела.
— Какая от них польза? — рыдала я. — Разве антидепрессанты предотвратят падения самолетов? Разве антидепрессанты избавят мир от Воландеморта? Разве антидепрессанты освободят несчастных… несчастных… — я уже захлебывалась слезами, — … домовиков от рабства?!
Тут я завыла в голос, суя вязаную шапочку в лицо доктору.
— Хватит уже нести чушь, — прикрикнула на меня мама. — Она мне всю душу вынула россказнями об этих проклятых эльфах. Да, доктор, она непременно начнет принимать таблетки. Уж я за этим прослежу. — Она грозно повернулась ко мне. — Выбирай: или таблетки, или кровопускание.
Как вы думаете, что я выбрала?
Вскоре я действительно почувствовала себя лучше. Не счастливее, нет, ничего подобного. Я по-прежнему знала, что все мы обречены, и будущее пусто, серо и безрадостно, но допускала, что мир не рухнет, если я на полчасика встану с постели или почитаю книжку.
Через несколько дней я начала выходить из дома, а еще через неделю доктор сказал, что мне уже можно не принимать антидепрессанты, и родители затаили дыхание в ожидании, полечу ли я самостоятельно к солнцу или кану обратно в соленую от слез преисподнюю печальных осликов и бесправных эльфов.
Но к тому времени я уже должна была ехать в «Нору» и обрела пусть хрупкую, но веру в будущее.
Позднее я разобралась в себе и поняла, что вся эта драма началась из-за того, что мне было банально скучно. Только недавно я, наконец-то, осознала, какую психологическую нагрузку испытывала на четвертом курсе, что в сумме с моим наплевательским отношением к своему здоровью просто не могло пройти бесследно.
И вот, сейчас у меня начинался очередной приступ депрессии. Нет, безусловно, все было очень мило, но мне-то что делать? Дамблдор — руководитель и мозговой центр, Снейп — великий и ужасный шпион, Люпин — тоже хороший человек, мои друзья рискуют жизнью, пытаясь обезвредить хоркрусы. А я? А я сижу в безопасном месте и интеллектуально разлагаюсь. Читать книги, выданные мне директором? Так я их уже прочитала. И что дальше? Ничего. Мне даже обсудить их не с кем. Я абсолютно бессмысленна и бесполезна. Почувствовав, что по щекам покатились слезы, я перевернулась на живот и зарылась носом в подушку. Ну почему? Почему я такая беспомощная? Домовиков освободить не смогла, мало-мальски помочь друзьям не смогла, научиться летать на метле не смогла, даже получить «Превосходно» по Защите не смогла. Я уже рыдала в голос.
Не знаю, сколько времени я проревела, но могу предположить, что очень долго. Но вдруг совершенно неожиданно чьи-то руки подняли меня и безжалостно встряхнули.
— Что произошло, Грейнджер? Что вы тут устроили? Вы так скоро весь дом затопите.
Снейп. Ну что я ему такого сделала? Зачем он меня мучает? Всю жизнь только и делает, что издевается надо мной. Как профессор может быть таким черствым и бездушным? А вот не буду ничего ему говорить. Не хочу и не буду. Точка.
Он снова меня встряхнул.
— Отвечай же, глупая девчонка!
— Отстаньте от меня, — прошипела я, пытаясь вырваться. — Я вам ничего не скажу.
Он ударил меня по щеке, пытаясь привести в чувство. Точнее, хотел ударить по щеке, но как раз в этот момент я в очередной раз брыкнулась, пытаясь вернуть себе свободу. Из разбитого носа брызнула кровь. Я, наконец, смогла высвободить руку из его захвата и ударила в ответ. Поцарапала Снейпу щеку и вырвала десяток волосков. Больше ничего сделать я не успела — он прижал меня к себе так, что я не могла двинуть ни рукой, ни ногой, и потащил в лабораторию. Ну, может, хоть на ингредиенты сгожусь или в качестве подопытной мыши. Все лучше, чем сейчас.
Добравшись до места, он на секунду задумался — выпускать меня из рук было небезопасно. Видимо, решившись, он отпустил мои ноги и моментально выхватил палочку. Но я все же успела пару раз заехать ему пяткой по голени.
— Инкарцеро!
Связав меня, он сгрузил мою обездвиженную тушку на стул и начал возиться с какими-то склянками. Из моих глаз продолжали безудержно литься слезы. Кровотечение прекратилось, и теперь подсыхающая кровь неприятно стягивала кожу. Видимо, отыскав то, что нужно, Снейп подошел ко мне и с силой влил в горло какое-то зелье, пахнущее яблочным шампунем, а по вкусу напоминающее курицу — настойка мандрагоры, судя по всему. Минуты через три слезы прекратились. К собственному изумлению я начала успокаиваться. Через полчаса я была уже почти адекватна. Однако развязывать меня Снейп не спешил.
— И часто с вами такое бывает, Грейнджер? Может быть, мне пора обзавестись зонтом? — резко спросил он.
— Каждое лето, начиная с конца четвертого курса, — хрипло отозвалась я.
— Почему вы никогда не сообщали об этом мадам Помфри?
— Зачем? — пожала плечами. — К сентябрю все обычно уже заканчивается.
— Вы представляете себе, что было бы, если вы сейчас были с Поттером и Уизли?
— Если бы я была с ними, ничего бы не случилось, — буркнула я.
— Объяснитесь.
— Депрессия у меня начинается из-за безделья. Будь я с мальчишками, я могла бы принести хоть какую-то пользу, а здесь… я просто обуза. Все что-то делают. Даже Финеас Найджелус, хоть он и умер сто лет назад, приносит пользу. А я… я балласт. Я только мешаю вам, путаюсь под ногами. Я даже готовить не умею.
Он смотрел на меня так, будто бы видел в первый раз в жизни.
— Что за чушь вы вбили себе в голову?
— А разве я не права?
Снейп отвел глаза в сторону и задумался. Видимо, я действительно была права, раз он никак не может ничего придумать, чтобы меня разубедить. Черт! Как же я ненавижу всегда быть правой, кто бы знал.
— С этим нужно что-то делать, Грейнджер, иначе вы нам можете все испортить… — Ну, что же, значит, я не только бесполезна, но еще и социально опасна. Просто класс! Может быть, меня вообще стоит усыпить для блага общества? — Да, думаю, я нашел выход. С этого дня мы с вами начнем заниматься. Я поговорю с Альбусом. Мы будем читать вам курс лекций за седьмой курс. — От удивления я уронила челюсть на колени. Снейп предложил мне заниматься? Он добровольно решил тратить на гриффиндорскую Всезнайку свое драгоценное время? Не верю! — Начнем прямо сейчас, чтобы не вызвать рецидив. Умойтесь и приходите сюда. — С этими словами он отвернулся от меня и начал искать на полке какую-то книгу. Кажется, профессор переутомился, бедняжка. Иного объяснения я не видела. Но отказываться от такого предложения было бы более чем глупо. Я бросилась приводить себя в порядок… Ну-ну, бросилась я… Интересно, как он это себе представляет?
— Сэр, — робко начала я, — а вы не могли бы для начала меня развязать?
Снейп удивленно повернулся ко мне.
— Ах, да, — он взмахнул палочкой. — И поторопитесь. Я не люблю ждать.

***

О, как же я была счастлива! Они учили меня уже три с половиной недели. За это время я узнала о зельях, трансфигурации, защите и заклинаниях гораздо больше, чем за последние… ну не шесть лет, конечно, но за последний год точно. Снейп и Дамблдор — это что-то с чем-то… это мастера экстра-класса. Я не могла поверить, что они учат меня. А то, что я была одна, позволяло мне гораздо глубже вникнуть в материал. Профессора рассказывали мне о таких составах, о которых я раньше никогда не слышала, объясняли, как действует то или иное заклинание, разжевывали сложнейшие магические формулы… Нужно отметить, что за это время я узнала много больше и о своих учителях. Оказалось, что Дамблдор любит магглскую фантастику и слушает «Битлз» и «АББУ», а Снейп ненавидит брокколи и морскую капусту и предпочитает красное вино белому. Этой и многой другой интригующей информацией в избытке делился со мной директор.
Кстати о Снейпе. Не знаю почему, но на наших занятиях я начала воспринимать его как-то по-новому. Нет, он как был приводящей меня в исступление смесью педантства, себялюбия, холодной вежливости, граничащей с грубостью, эгоизма, одиночества, честолюбия, размеренного спокойствия и скрытой ярости, так и остался. Но, несмотря на все это, я чувствовала, что что-то изменилось, может быть, самую малость, но этой малости хватало, чтобы понять — он НАСТОЯЩИЙ. Не знаю, как это объяснить, но… раньше я всегда видела в нем машину, бесчувственную и бессердечную. А сейчас я вдруг поняла, что он человек со своими страхами и привязанностями. И должна признать, мне это нравилось. То ли профессор сам начал постепенно подпускать меня к себе, то ли просто мое мировосприятие начало меняться под воздействием директорских рассказов о его несчастном детстве и деревянных игрушках.
А сегодня вечером, я зашла в его комнату за книгой Карстена Бредемайера «Магические обряды: рецепты волшебных снадобий».
— Как тут чисто… — поразилась я, оглядываясь по сторонам. Светлые обои. Незамысловатая, но со вкусом расставленная мебель, создающая атмосферу сурового уюта. Сосновый шкаф, тусклый невыразительный ковер, широкая кровать… и ни пылинки в радиусе двадцати метров…
Мне стало стыдно: несмотря на частые генеральные уборки, в моей комнате царил вечный разгром.
Преисполненная энтузиазма и благих намерений, я тысячи раз давала себе слово поддерживать порядок, но через день-два мое рвение слабело, и я начинала говорить себе: «Я это точно уберу, но капельку попозже, а сейчас так много дел, так много дел…»
— Вы удивитесь, но я действительно люблю заниматься хозяйством, — насмешливо сказал Снейп. — Только не говорите об этом Поттеру и Уизли — они могут не пережить шока.
Я бросила на профессора изумленный взгляд. Ничего себе откровения. У меня появилось навязчивое желание пощупать его лоб — кажется, у него жар. Иначе я никак не могла объяснить причину его разговорчивости.
— А еще говорите, я странная.
— Я такого не говорил, — фыркнул он. — Не приписывайте мне чужих заслуг.
— Не говорили? — опешила я. — А следовало… Вот я — я просто ненавижу хозяйство. Если меня ждет ад, меня, видимо, заставят гладить белье Сатане. И мыть посуду — это вообще хуже всего, так что меня приговорят ежедневно мыть горы тарелок и сковороды, на которых жарят бедных грешников.
— Жаль, что я не знал этого раньше — чаще бы поручал вам чистить котлы на взысканиях. Сколько лет потрачено зря.
— Спасибо, сэр!
— Обращайтесь, — парировал Снейп.
Он не пытался от меня избавиться, а я не спешила уйти. И это было правильно. Непонятно, непривычно, но правильно.
Вдруг на улице поднялся сильный ветер, листья зашелестели громче, небо потемнело, и мы услышали рокот надвигающейся грозы.
— Это был гром, да? — с надеждой спросила я.
— Вроде бы да, — равнодушно отозвался профессор.
Я бросилась к окну и, распахнув его, выглянула на улицу. Старая газета, весь месяц мирно пролежавшая на асфальте, летела над тротуаром, подгоняемая порывами ветра. Огромные фиолетовые облака неумолимо надвигались и, казалось, почти цеплялись за крыши домов. Гром стал намного громче и практически слился в непрерывный рев… А потом полил дождь, и мир за окном изменился.
Улицы и сады из тусклых и серых от пыли сделались темными и блестящими, яркая зелень деревьев стала почти черной.
Это было прекрасно.
Воздух стал свежим, ароматным и прохладным. Запах мокрой травы и цветов хлынул мне навстречу, когда я, рискуя вывалиться, залезла на подоконник и высунулась из окна.
Мне на лицо и на руки падали частые крупные капли, тяжелые, как градины, смывающие все тревоги и печали.
Я обожаю грозы. Только в грозу я пребываю в гармонии с самой собою. Бушующая стихия меня успокаивает.
Очевидно, это не только потому, что я сумасшедшая — этому есть строго научное объяснение. Грозы насыщают воздух отрицательными ионами, и хоть я и не совсем понимаю, кто они такие, но знаю, что они благотворно влияют на самочувствие. Я даже нашла в какой-то древней книге ионизирующее заклинание, чтобы дышать грозовым воздухом все время.
Хотя с настоящей грозой он не сравнится.
Снова загремел гром, и комната озарилась серебристыми и фиолетовыми сполохами.
Дождь лил и лил, и я чувствовала, как при каждом ударе грома что-то вздрагивает у меня внутри. Волосы, лицо, кофта — все промокло, но мне было наплевать. Я просто была счастлива.
— Правда, прекрасно? — спросила я, с улыбкой оборачиваясь к профессору.
Он стоял в двух шагах от окна и наблюдал за мной. Взгляд у него был внимательный и серьезный.
Я тут же смутилась. Еще подумает, что я совсем спятила, если радуюсь ливню. И вообще, это же Снейп. Моим друзьям и в страшном сне не могло бы присниться, что кто-то может нести всякую сентиментальную чушь, улыбаться мрачному декану Слизерина и при этом оставаться в живых.
Потом странное, напряженное выражение исчезло с его лица, и он улыбнулся, если, конечно, это легкое искривление губ можно назвать улыбкой. Я обомлела — кому скажешь, не поверят. Улыбающийся Снейп — нонсенс.
— Так и знал, что вы любите дождь.
— Неужели? — совсем засмущалась я. — Наверное, вы считаете меня идиоткой.
— Я? Да нет, почему же? — возразил он. — Вынужден признать, что вы довольно умны. Для гриффиндорки, конечно.
Я улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ одним краешком рта.
У меня земля ушла из-под ног.
Потом мы надолго замолчали. Я пыталась придумать что-нибудь легкое и немного язвительное, чтобы ослабить напряжение, но не могла вымолвить ни слова. Я онемела. Я была абсолютно уверена, что мне сделали комплимент, но не знала, как следует ответить. Как вообще можно ответить на похвалу профессора? Не знаю. У меня никогда еще не было подобного опыта.
— Отойдите от окна, — наконец, сказал он. — Не хочу, чтобы вас ударило молнией.
— Боитесь гнева Дамблдора? — неуклюже попыталась пошутить я.
— Да нет, просто мне как-то не очень хочется потом убирать за вами пепел.
Я с готовностью рассмеялась. Настроение было просто замечательное.
Снейп закрыл окно, и шум грозы остался снаружи.
Гром рокотал, ревел и гудел над нами. Дождь лил без остановки. Было всего пять часов вечера, но стало темно, почти как ночью. Комнату изредка озаряли вспышки молний. По стеклам ручьями бежала вода.
— Кажется, лето кончилось, — сказал профессор.
Мне стало грустно, но только на мгновение.
Я всегда знала, что это не навсегда, и надо жить дальше.
А осень я люблю. Осенью у меня день рождения.
Наконец, гроза исчерпала всю свою силу, и дождь стучал в окна тише и ровнее. Он успокаивал, гипнотизировал, создавал особый уют.
Я читала книжку и ела шоколад, с ногами забравшись на диван в гостиной.
Снейп сидел в кресле и читал «Ежедневный Пророк».
Кажется, за два часа мы не сказали друг другу ни слова.
Общаться нас заставил только голод.
— Я ужасно хочу есть, — вслух подумала я, закрывая книгу.
Он насмешливо приподнял бровь.
— И не говорите, сэр, что я весь день лопаю шоколад и не могу быть голодной.
— Я и не собирался, — сделал удивленное лицо он. — Я уже понял, что с печеньем и конфетами у вас, как и у Альбуса, отношения особые. Начинаю думать, что это один из признаков, по которому отбирают гриффиндорцев. — Заметив мой недоуменный взгляд, он пояснил: — Минерву вот, например, невозможно оторвать от шоколадных бисквитов с ромом. А вот ваш домашний оборотень, кажется, готов питаться одними кремовыми пирожными.
Кажется, я начинаю… Нет, Грейнджер, даже думать об этом забудь. Все это только потому, что ты уже, Мерлин знает сколько, ни с кем больше не общалась. Ну, кроме директора. Но он старый, он не считается.

Ночью меня разбудил характерный дребезг разбившейся тарелки. Я резко села на кровати и нервно прислушалась. В детстве этот звук был сигналом большой и громкой ссоры родителей, с криками и угрозами развода. Впрочем, они всегда мирились, но страх все равно поселился где-то в глубине моей души. Сейчас это противное дребезжание тоже не предвещало ничего хорошего: обычно, когда Снейп выходил из себя, он выпускал пар при помощи битья чашек, причем почему-то только моих. Честно говоря, я побаивалась его в эти моменты ярости — бешеный взгляд, судорожно сжимающиеся кулаки, оскаленные клыки, выпущенные когти… ну, как-то так. Такое чувство всегда возникает, что он готов разорвать любого, кто встанет у него на пути, голыми руками. Но сейчас в доме было тихо: ни криков, ни хлопающих дверей, ни топота, которые обычно сопровождают приступы бешенства профессора.
Я начала, было, успокаиваться, решив, что мне показалось, но тут опять что-то разбилось. У меня внутри все сжалось от дурных предчувствий и липкого страха. Что-то произошло, что-то серьезное. Я вскочила и, как была, в одной длинной футболке с Микки Маусом на груди выскочила в коридор.
Каково же было мое удивление, когда оказалось, что источником переполошивших меня звуков, был никто иной, как Драко Малфой. Сказать, что я была шокирована — ничего не сказать. Откуда здесь взялся этот… этот белобрысый вредитель?
— Что ты здесь делаешь? — грубо спросила я, неприветливо разглядывая своего школьного врага.
— Могу задать тебе тот же вопрос, Грейнджер, — протянул он, с интересом разглядывая меня. — По очень популярной версии ты сейчас должна скрываться где-то вместе с Поттером, а не бродить почти голая по дому слизеринского декана. Кстати, не могу не отметить, что тебе очень идет этот наряд, — добавил он, демонстративно скользнув взглядом по моим ногам.
Вот сволочь! Он что, намекает, что я?.. Так, Гермиона, держи себя в руках. Вдох-выдох, вдох-выдох. С Малфоем нужно бороться его же оружием.
— Спасибо, милый, — сладко пропела я, кое-как собрав самообладание в кучку. — Ты тоже, как я посмотрю, цветешь и пахнешь. А твой белый свитер прекрасно сочетается с цветом твоих серых глаз.
Он одобрительно усмехнулся.
— Растешь, Грейнджер. Хотя тебе еще учиться и учиться.
— Стараюсь, Малфой. Ну, рассказывай, как ты смог довести себя до жизни такой? — очень изящно, как мне хочется думать, опустившись на ближайший стул, я поинтересовалась. Мне действительно было очень интересно, что произошло с ним с нашей последней встречи, и почему такой сибарит как Драко Малфой выглядит как бродяжка из лондонской подземки: пыльный свитер, порванные брюки, грязные спутанные волосы… — И зачем ты разбил любимую чашку Снейпа?
Он поморщился и тоже сел.
— Чашку я разбил совершенно случайно, чтоб ты знала, нечего было ставить ее на самый край стола. А насчет внешнего вида… Я бы на тебя посмотрел, если бы ты решила кинуть Темного Лорда.
— О, ну тогда извини. Для трупа ты выглядишь вполне неплохо. Даже разлагаться еще не начал.
— Как это пошло и плоско, Грейнджер. От тебя я такого не ожидал. — Он наклонился ко мне, ухватил за ладошку и, глядя прямо в глаза, интимным шепотом выдал: — Я, может, в тебя влюблен, а ты все время издеваешься надо мной…
— Как это трогательно, мистер Малфой. Мне так не перехватывало горло с тех пор, как я последний раз пробовал стряпню Хагрида. Вы определенно выбрали самое лучшее время и место для признаний, — а вот и Северус, почему-то обрадовалась я. Хм, Северус? С каких это пор Снейп стал Северусом? — Но не могли бы вы перенести свои излияния на потом? В четыре утра разговоры о любви вызывают у меня стойкий рвотный рефлекс, а поесть перед уходом мне все же необходимо. Да и не для того я вас сюда привел, чтобы осчастливить ваших родителей внуками.
Снейп призвал булочку с корицей и яростно впился в нее зубами.
— Северус, — вездесущий Дамблдор естественно не мог пропустить «вечеринку». — Любовь прекрасна всегда и везде. Особенно в их возрасте. Вспомни свои восемнадцать лет… — зельевар скептически приподнял бровь. Директор, видимо, осознав, что ляпнул глупость, осекся и продолжил уже совершенно другим тоном: — Ладно, забудь.
Снейп фыркнул и равнодушно отвернулся. Дожевав булку, он поднялся из-за стола. Я тоже встала и кинула настороженный взгляд на Дамблдора. Старик смотрел на своего любимца с материнской гордостью. Мне его взгляд очень не понравился. Что это они опять задумали? Не иначе, как очередной великий подвиг во имя добра и справедливости во всем мире. А я, значит, опять узнаю обо всем самая последняя? А если это опасно? Если с ним что-то случится?
— Прекратите себя жалеть, Грейнджер! — рявкнул на меня Снейп. — Никто не сомневается в ваших способностях. И я вам об этом уже говорил.
— Да, конечно, — мой голос противно дрожал от обиды. Последнее время он был другим. Язвительным, требовательным, раздражительным, резким, но не таким. Я уже отвыкла от ненависти и презрения в его глазах. И сегодня вечером… Но сейчас все переменилось. Он опять смотрел на меня, как на червя редкой породы. А я-то за него переживала, дура. Черт! Ладно, пусть уж лучше думает, что я расстроилась из-за того, меня опять не посвятили в их с директором планы, чем поймет, что я за него беспокоилась. — Но почему вы мне ничего не сказали? Куда вы уходите?
Профессор закатил глаза. Малфой презрительно фыркнул, чем заслужил мой грозный взгляд. С этим хорьком я разберусь позже.
— Мерлин, дай мне сил! Альбус, вы, кажется, говорили, что она умна. В какой-то момент я даже начал в это верить. А вы, оказывается, меня подло обманули. Грейнджер, я же вам сегодня вечером ясно сказал: лето кончилось. Чем вы меня слушали?
— Ну… — черт, ведь он действительно говорил. И я даже знала, что он должен был занять пост директора Хогвартса. Я смущенно опустила глаза и начала большим пальцем ноги рисовать на полу узоры. — Я как-то не отразила…
— Следствию все ясно, — заявил Снейп. Я уже подумала, что буря миновала, но тут он яростно уставился на мои ноги. Что интересно его так взбесило? Я посмотрела вниз. Ноги как ноги. Что ему не нравится? — Какого черта вы тут делаете в таком виде? — Может, ему картинка не понравилась? Но тогда он бы смотрел на мою гру… гхм, да… — Почему вы ходите по дому голой? Отвечайте!
— Мне так хочется, сэр.
— Немедленно оденьтесь и обуйтесь!
Вот теперь уже я не выдержала. Да какое он имеет право мне указывать? Я уже взрослая! Сама решу, в чем, и где мне ходить. Тем более, я не голая!
— Мне казалось, вы собирались уходить, — максимально холодно выдавила я.
Черные глаза блеснули бешенством. Взвились за спиной полы мантии. Громко хлопнула входная дверь.
— Какие мы нежные! — раздраженно буркнула я.
Малфой заинтересованно хмыкнул. Дамблдор укоризненно покачал головой. Ну и в чем я сегодня виновата? Обидела бедного легкоранимого Снейпа? Ну-ну…
Директор уже открыл рот, чтобы начать меня воспитывать, но я твердо решила, что не доставлю ему сегодня такого удовольствия. Сделав вид, что ничего не произошло, я быстро ретировалась. У меня были гораздо более важные дела, чем выслушивание нотаций и поглощение пяти литров чая. Например, пореветь в подушку. Ну, или ощипать герань на худой конец.

***

Оказавшись в своей комнате, я поняла, что плакать мне собственно не из-за чего, хотя почему-то очень хочется. Поэтому вместо того, чтобы избавляться от лишней жидкости в организме я просто пару раз ударила подушку. Ну почему? Почему я вечно выставляю себя последней дурой?
Дверь приоткрылась, и в комнату проскользнул Малфой. На челе его белобрысого величества читался огромный знак вопроса и еще десятка два маленьких. Он прямо-таки истекал любопытством.
— Что за мексиканские страсти у вас тут творятся, Грейнджер?
— Отвали, хорек! — и пусть потом не говорит, что я его не предупреждала.
— Открой секрет своему лучшему другу Драко: у вас со Снейпом роман, да? — этот нахал непринужденно развалился на моей кровати и, отобрав у меня подушку, подложил ее себе под голову. — Рассказывай, давай. Не уйду, пока все не узнаю.
— Малфой, ты совсем страх потерял? — я угрожающе потрясла перед его аристократическим носом палочкой. Кажется, намека он не понял. Или сделал вид, что не понял. Вот ведь пиявка. Пока все не узнает, точно не уйдет.
— А почему бы и нет? — улыбнулась я ему. — Что я теряю?
Я навсегда сохраню в памяти ошеломленное лицо Дамблдора: директор каким-то чудом успел отскочить от замочной скважины, когда Малфоя вместе с дверью вынесло в коридор. А вот не надо совать свой длинный нос в мои дела, когда у меня ПМС!

***

— Гре-е-ейнджер, ну, Грейнджер…
— Отвали, Малфой! — пропела я.
— Ну что ты такая грубая? Заладила одно и то же: отвали да отвали. Я требую нормального человеческого общения! Неужели ты хочешь, чтобы я умер от любопытства?
Я бросила на него тяжелый взгляд. Как же он меня достал! И главное деться от него некуда — Дамблдор почему-то решил, что Малфой тоже человек, а посему имеет право на бесплатное образование. Эх, прав Рон — Дамблдор, конечно, великий маг, но малость странный. Надо же было такое придумать: Малфой — человек!
— А секс у вас с ним уже был? И как, тебе понравилось? Мне почему-то кажется, что он должен быть довольно темпераментным в постели, хотя полной уверенности у меня нет…
Р-р-р-р! Все, он нарвался. Сейчас я буду его медленно убивать. И ему будет очень больно. ОЧЕНЬ! Я уже потянулась к его шее, но тут…
— Ну, что? Вам все понятно?
Браво, директор, вы как всегда вовремя! А я ведь могла быть так счастлива!
Мы дружно промычали «угу» и сделали вид, что работаем.

***

Девятнадцатое сентября. Вот уже почти два месяца я торчу в этом богом забытом месте бессмысленная и бесполезная. Где-то там идет война, гибнут люди, рушатся семьи. Но все это далеко. Не здесь и не со мной. Мой мир сузился до ссор с хорьком и занятий с директором. Люпин приходил очень редко. Снейп с той злополучной ночи вообще не появлялся. Мне было мучительно скучно и тоскливо. Ну не переношу я вынужденного бездействия.
Поэтому, когда сегодня утром Малфой предложил мне напиться, я даже особо не отбрыкивалась. Ну, разве что для поддержания имиджа. А почему собственно мне было не выпить? У меня же день рождения, в конце концов. Да и новый опыт, как ни крути, тоже может оказаться полезным.
Не знаю, где Драко все это добыл, но выпивки было очень много: мартини, виски, вино, шампанское… Мы пили все! Да, я — умница, отличница, любимица профессора Макгонагалл, гордость и мозг Гриффиндора — напилась, как сапожник в компании слизеринского принца с сомнительной репутацией. И знаете что? Мне это безумно нравилось! А знаете почему? Именно из-за этого самого принца.
Если вы никогда не видели пьяного Драко Малфоя, то вы прожили жизнь зря. Это… это просто шоу. Он мог нести любую чушь на любую тему, сколь угодно долго.
— Ты умеешь ловить рыбу? Я ненавижу рыбную ловлю. Ненавижу рыбу, ее вкус, запах. Ненавижу косточки. Что такое счастье? Я раньше думал, что мой любимый цвет зеленый, слизеринский, а сейчас понял, что мне больше нравится розовый. Не пастельный и не яркий, а такой розовый-розовый. Ну, ты понимаешь…
Он поведал мне совершенно душещипательную историю о том, как бороздил моря на своем верном фрегате, о том, как обезьянка отгрызла ему правую ногу и о том, как это неудобно ходить на протезе…
Сначала мы сидели в гостиной. Но в какой-то момент в наши нетрезвые головы пришла идея перенести банкет в спальню, чтобы, не дай Мерлин, директор не застукал нас в таком состоянии. По какой-то непостижимой логике мы решили, что в комнате Снейпа он нас уж точно не найдет, а потому продолжать кутить нужно именно там.
Собрав бутылки, мы отправились наверх. Однако вскоре на нашем пути появилось совершенно неожиданное препятствие — дверь.
— Предоставь это мне, — вручая мне бутылку, решительно заявил Малфой. Блондин резко мотнул головой, эффектно взмахнув челкой, и соблазнительно улыбнулся… двери. Прижавшись к ней всем телом, он начал что-то страстно ей нашептывать. У него получалось очень эротично, надо сказать. Но необходимо отдать должное двери: она не поддалась на провокацию, прославив весь наш женский род в веках — не поддаться ТАКОМУ обаянию дорогого стоит.
— Хм… не действует. Тогда попробуем так.
И Драко перешел к более активным мерам. Однако ласковые поглаживания тоже ни к чему не привели.
— Не получается? — сочувственно поинтересовалась я. — Наверное, просто надо вставить …
— Грейнджер, — оскорбился Малфой. — В такую маленькую дырочку сможет вставить только твой дружок Уизли. Точнее дотянуться-то я смогу, но по толщине ну никак не пройду.
Я выпала в осадок. Даже, несмотря на то, что я была очень пьяная, подобные шутки заставляли меня почувствовать себя не в своей тарелке. Пытаясь восстановить хоть какое-то подобие порядка в голове, я прислонилась к двери и нечаянно нажала на ручку. Подлая дверь, конечно же, выбрала именно этот момент, чтобы открыться, и я со всеми бутылками повалилась на пол в комнате Северуса Снейпа, профессора зельеварения, директора Хогвартса, шпиона Ордена Феникса и просто очень хорошего человека.
— Оригинально! — одобрил Малфой, перешагивая через меня и бережно поднимая бутылку с кагором. — Значит, вход только по приглашениям. — Не знаю, правда, что он этим хотел сказать, но спрашивать не хотелось, и я решила просто забыть.
Дальше было веселье: Драко танцевал латинские танцы, пел лирические баллады, травил анекдоты, разыгрывал в лицах истории из своей жизни… Я смеялась и не могла остановиться.
В какой-то момент я застала нас лежащими на кровати. Нет, все было чинно и благородно — мама могла бы мной гордиться. Мы просто лежали. Я изливала душу. Малфой, как ни странно, молчал и внимательно слушал, глядя мне прямо в глаза.
— Ты пойми, мы, конечно, друзья с Роном, и все ждут от нас, что мы поженимся, но так же нельзя! Я не люблю его как парня. Он… он чересчур положительный. Он даже язвить не умеет. То есть умеет, но даже хуже меня. А Гарри… он слишком герой. Слишком на виду. Слишком надежный. В нем слишком много этих «слишком». Даже ты мне как мужчина нравишься больше. Только… — Я попыталась сфокусировать взгляд на лице Драко. — Давно хочу тебя спросить… Можно?
— Валяй, — лениво протянул он, отбрасывая челку со лба.
— Ты случайно не гей?
Он даже икнул от неожиданности.
— Случайно нет, а почему ты так решила?
— Не знаю… — задумалась я. — Просто ты такой веселый и обаятельный…
— Поттер тоже веселый и обаятельный, но его же ты не подозревала.
— Подозревала! Один раз. Он так страстно смотрел на Седрика Диггори на Святочном балу. Но потом, правда, оказалось, что Гарри просто ревновал эту… ну как ее? А, не важно.
— Но почему вдруг ты подумала, что я голубой?
— Не знаю… забудь.
— Нет, ну что во мне такого? — вот ведь привязался.
— Что-то в тебе такое есть. Точно что-то есть.
— Ах, «что-то»? Спасибо, а то я начал уже бояться, что ты не сумеешь объяснить, — ехидно сказал он.
— Ну, извини.
— Нет, я должен понять, в чем дело. Может, это прическа?
— Да, пожалуй, именно прическа. У тебя ужасно гомосексуальная прическа, но тебе идет.
— Ладно, проехали… Так что ты там говорила, про то, что я тебе как мужчина нравлюсь? — он притянул меня к себе.
— Я такого не говорила, — я попыталась озадаченно приподнять брови, но не смогла ввиду сильного опьянения.
— Как это, я же сам слышал…
— Я сказала, что ты меня привлекаешь больше, чем Гарри или Рон. Остальное ты придумал сам.
Малфой задумчиво вздохнул.
— Ну почему я позволяю тебе постоянно меня оскорблять? Может быть, это из-за того, что я как дурак влюбился в тебя…
Я презрительно фыркнула.
— Ты слишком прямолинеен для слизеринца.
— А ты не выносишь прямолинейных?
— Да нет, я просто не привыкла… — растерянно пожала плечами я.
— Я помогу тебе. Ты привыкнешь, — шептал он, притягивая меня еще ближе.
Кажется, он был еще более пьяный, чем я, если такое вообще возможно. Утром мы еще над этим посмеемся, но сейчас необходимо остановить Драко, объяснить, что он путает дружескую симпатию и влюбленность.
Я приподнялась, чтобы шутливо взъерошить ему волосы, но, не рассчитав свои силы, плюхнулась сверху.
— Что тут происходит?!
О! А вот и Северус.
— Малфой, Грейнджер! Какого черта вы тут устроили? Кто вам вообще позволил заходить в мою комнату?
Как же я по нему соскучилась…
В других обстоятельствах я бы, скорее всего, в ужасе убежала на край света при взгляде на его лицо, но только не сейчас… Сейчас его ярость вызывала во мне восторг и трепет. Та часть меня, которая еще сохраняла жалкие остатки разума, отчаянно взвыла, когда я поднялась на ноги и, слегка покачиваясь, направилась к Снейпу. О Малфое я забыла напрочь. Все мои чувства были сфокусированы на профессоре. Он смотрел на меня. Его глаза метали молнии. Я уже почти дошла до того края кровати, у которого стоял он, когда споткнулась об одеяло и, жалобно мяукнув, полетела лицом в неизвестность.
Снейп, зараза такая, даже не дернулся, чтобы поймать меня. Рыцарь, блин. Но я помогла себе сама: ухватилась за его шею, попутно сильно дернув за волосы. Профессор зашипел от боли. Так ему и надо!
Висеть в таком положении было очень неудобно. Руки совсем не держали. Я начала сползать, цепляясь за все, за что могла уцепиться. Когда я уперлась носом ему в солнечное сплетение, он, наконец-то, перестал изображать из себя статую и, бормоча что-то очень нелестное и местами нецензурное в мой адрес, подхватил меня на руки.
— Не ругайтесь, профессор! — хихикнула я, игриво чмокнув его в нос. — Мы же ничего плохого не делали.
— Чтобы когда я вернулся, здесь было чисто, Малфой! — рявкнул Снейп и куда-то меня потащил. Мне было все равно. Я засыпала, и мне снился удивительный сон, в котором Северус страстно целовал меня и шептал: «Не позволяй никому другому прикасаться к себе. Все, что тебе нужно — это выбрать меня». А потом откуда-то появилась Макгонагалл и заявила, что детям до восемнадцати такое смотреть нельзя. Я пыталась возражать, твердила, что мне можно, что мне уже восемнадцать лет, но видела лишь огромную, мигающую желтыми неоновыми лампочками, надпись «ЦЕНЗУРА!».

День не задался с самого утра. Проснувшись, я почувствовала себя абсолютно разбитой. Пора было подниматься, но встать было абсолютно невозможно — я была совершенно уверена, что как только я открою глаза, сверкнет молния, и мою голову тут же разнесет на мелкие кусочки. В этой самой голове гудел тяжелый колокол, между глазными яблоками и закрытыми веками проплывали лиловые пятна с огненно-зеленым ободком, и в довершение всего тошнило, причем казалось, что тошнота эта вызвана каким-то назойливым пищащим звуком, который, судя по всему, навечно поселился в моем мозгу.
— Черт…
Никогда больше не буду пить… Тем более столько. Интересно, я вообще еще жива? Пошевелив для проверки большим пальцем левой ноги, я догадалась, что лежу в носках. Дрожащей рукой ощупала себя, чтобы узнать, есть ли на мне что-нибудь кроме носков. Так и не поняла, ибо не смогла найти ногу. Довольно странное ощущение, скажу я вам: пальцы и носки есть, а ног нет. Я попыталась вспомнить, что было вчера, но вспомнилось, только то, как Малфой танцевал на столе и рассказывал историю про корабль и попугая (или это была обезьянка?). Больше ничего. Но хуже всего, что я никак не могла понять, где я. Для того чтобы прояснить этот вопрос, я разлепила слипшиеся веки правого глаза. Отовсюду бил нестерпимо яркий свет. Тут мне так ударило в голову, что я закрыла глаз и застонала. Впрочем, все, что я хотела узнать, я уже узнала. Каким-то образом я очутилась в своей комнате. Через минут десять я решила подняться, чего бы мне это ни стоило. Я разлепила склеенные веки и увидела свое отражение в зеркале. О, ужас: торчащие в разные стороны волосы, опухшая физиономия, заплывшие и налитые кровью глаза, отпечаток подушки на левой щеке. Одета я была в грязную кофту, трусы и носки. Полная дурных предчувствий и невнятных сожалений, я направилась в ванную. Под холодными струями воды мне стало лучше. Не намного, но все же. По крайней мере, лилово-зеленый туман рассеялся. Я начала что-то припоминать.
Кажется, мы с Малфоем сидели в гостиной, а потом куда-то пошли. Потом… потом все как отрезало. Неужели мы… Нет, исключено. Я же не могла… Но проверить нужно. Так, на всякий случай. Не то чтобы я себе не доверяла, но… в жизни всякое бывает.
Пить хотелось дико. Поэтому я устремилась в сторону кухни. Оказалось, что не меня одну мучила жажда: Драко сидел за столом в обнимку с кувшином и жалобно смотрел в пространство перед собой ярко-алыми глазами.
— Хреново? — печально поинтересовался он.
— Не то слово… — в тон ему отозвалась я. Начинать разговор первой было неловко, но я должна была узнать правду, какой бы ужасной и неприглядной она не была. — Драко, а у нас с тобой вчера ничего не было такого, о чем мне стоит знать?
— Ничего не помнишь, что ли? — он задумчиво прищурился. — И то, что я тебе говорил тоже?
Перед моим внутренним взором возникло изображение Малфоя, хорошо поставленным голосом поющего:
Lo que quiero
pero se que moriria
si me quedo en la mitad
por eso vuelo a otros senderos
para conocer el mundo de verdad.
И откуда только выходец из чистокровной семьи волшебников, да еще таких закостенелых аристократов, может знать песню из мексиканского сериала, который смотрят маггловские домохозяйки? Я шокированно помотала головой, пытаясь поставить мозги на место. Как оказалось, сделала я это совершенно напрасно — мозг тут же взорвался от нестерпимой боли, перед глазами поплыли золотые рыбки.
— Ничего не помню, — обреченно ответила я.
— Ммм… ты много потеряла. Я ведь даже не представлял, что ты можешь быть такой страстной…
— ЧТО?! — я почувствовала сильные позывы к рвоте.
— Не бойтесь, мисс Грейнджер, — холодно проронил Снейп, входя в кухню, — ничего не было, — я облегченно перевела дух. — Я появился как раз вовремя, чтобы вас остановить. Кстати, вот ваше антипохмельное зелье.
Я, не задумываясь, взяла из его рук колбу и выпила все до последней капли. Практически сразу тошнота и головная боль отошли на задний план. Нет, они не исчезли. Просто я вдруг поняла, что жизнь вообще-то не такая плохая штука и что не умру, если съем бутерброд с колбасой.
— Спасибо, — я благодарно улыбнулась Снейпу. В ответ я получила взгляд, полный ледяного презрения. Не удостоив меня ответом, он вылетел из кухни. Я обернулась к Малфою: — Мне что-то нужно знать?
— Ну… ничего особенного не было. Просто он застал нас как раз в тот момент, когда ты лежала на мне в его кровати…
— Я?
Нетнетнетнетнетнет!
— Угу. А потом ты к нему поприставала немного…
— Я?!
— Да, ты, — раздраженно буркнул он. — И не ори так: мне вот Снейп зелья не дал, собственник чертов.
— О чем ты?
— О том, мисс Грейнджер, — зашипел вернувшийся Снейп, — что я ненавижу, когда кто-то заходит на мою территорию без разрешения. И мистер Малфой должен быть и будет за это наказан.
Да… это ж надо так вляпаться было! Где были мои мозги, когда мы лезли в его комнату? Как же стыдно…
Так, по моим расчетам именно сейчас… Три. Два. Один.
— Северус принес важные новости, молодые люди, — вот и директор, как всегда пришел развлечься… Стоп! Он сказал «новости»? — Теперь мы знаем, где находится один их хоркрусов.
— Это правда, сэр? — оживилась я, радуясь перемене темы разговора. — Где он?
— В сейфе Лестренджей.
Драко как-то сразу поскучнел.
— Понятно… вы уже придумали, как его оттуда достать? — даже без намека на интерес спросил он.
— Если бы мы, мистер Малфой, знали, как его достать, — язвительно отозвался Снейп, — то он бы уже лежал перед вами на столе в разобранном виде.
— Мы хотим, чтобы вы с Гермионой тоже подумали об этом, — успокаивающе кладя руку на плечо зельевара, добавил директор. Снейп на мгновение застыл, а потом отошел от старика подальше. Я давно заметила, что он старается избегать физических контактов. Совсем как я — мне тоже очень неприятно, когда меня трогают. Вчера не считается! — Это все. Если будут какие-нибудь дельные мысли, говорите сразу. Северус, пойдем, мне нужно с тобой кое-что обсудить…

***

Весь день я думала над сложившейся ситуацией, хотя кто-то наглый и белобрысый может сколько угодно говорить, что я просто читала книгу. Ну что я могу поделать, если самые лучшие идеи мне приходят в голову именно тогда, когда я перечитываю «Историю Хогвартса»?
«…Четыре факультета школы названы в их честь, эти люди: Годрик Гриффиндор, Хельга Хаффлпаф, Ровена Рэйвенкло и Салазар Слизерин… не захотел принимать студентов немагического происхождения, думая, что они ненадежны… древний артефакт, принадлежавший когда-то одной из основательниц Хогвартса Ровене Рэйвенкло… Многие поколения искали диадему… Никто из ныне живущих не видел ее… Хогсмид находится на другом берегу озера недалеко от Хогвартса… Считается, что Хогсмид был основан примерно в то же время, что и Хогвартс, волшебником по имени Хенгист из Вудкрофта…»
Как же все-таки пробраться в банк? Хотя, раз даже неудачнику Квиреллу это удалось в свое время, то нам сам Бог велел. И, кажется, я даже знаю, как нам это сделать.

***

— Оборотное зелье и Империо? Грейнджер, а вам не кажется, что это слишком грубо и просто? Нас вмиг рассекретят и убьют.
— Северус, не так давно ты сам предлагал этот план, — вмешался директор. Ах, вот как, да? Что же это, профессор Снейп? Неужели объявление войны? — Значит, решено, мы с тобой идем в банк…
— Что значит «мы с тобой»? Если убьют нас обоих, то все то, чего мы достигли, будет бессмысленно. Я пойду один.
Что это он о себе думает? Так не пойдет! Я его не пущу.
— Вы случайно головой последнее время нигде не ударялись, сэр? — вежливо поинтересовалась я. — В одиночку вы не справитесь.
— Да что вы себе позволяете, Грейнджер? — взревел Снейп. — Я все еще ваш преподаватель. Соблюдайте субординацию!
— Девочка права, Северус. Один ты никуда не пойдешь.
— Тогда со мной пойдет Малфой! — Драко, до этого момента увлеченно рассматривавший заусенец на безымянном пальце левой руки, чуть не свалился со стула от подобного поворота событий. — Будьте готовы к восьми утра.
Блондин обреченно вздохнул — умирать ему не хотелось, но спорить он не рискнул. Тряпка!
— Почему это с вами пойдет Малфой? — возмутилась я.
— Рассуждайте логически, Грейнджер. Должен идти я и еще кто-то, кто сможет подстраховать меня в случае опасности.
— Я согласна.
— Кто-то, кто разбирается в Защите и Заклинаниях.
— Я разбираюсь.
— Кто-то, кто сможет на пару минут отвлечь дежурного гоблина.
— Я смогу.
— Отлично, но пойдет Малфой.
Р-р-р-р!
— А я? — ненавижу этот проклятый мужской шовинизм!
— А вы будете тихо сидеть здесь, и ждать нашего возвращения. И учтите, если начнете спорить, я собственноручно запру вас в комнате.
— Но…
— И надену строгий ошейник с коротким поводком.
— Но, сэр…
— И намордник!
— Но, профессор Снейп…
— И прививку от бешенства! Не злите меня, Грейнджер. Вы остаетесь здесь. Все уже решено.
— Почему? — в бессильной ярости взвыла я.
— Глупый вопрос, — процедил он, приблизив свое лицо к моему. — Вы спрашиваете, почему? Ответ очевиден — потому что мне так хочется.
Убью скотину!
Пока я в бешенстве хватала ртом воздух, этот диктатор величественно удалился. Ну, я ему устрою! Он у меня еще попляшет. Будет знать, как рисковать собой без меня.
Полтора часа я успокаивала расшалившиеся нервы, методично ощипывая герань. Я была в шоке.
Только что я окончательно и бесповоротно осознала, что люблю Северуса Снейпа.
Поверить в собственную глупость было столь же трудно, как и в собственную недальновидность. Некоторое время я думала, что он мне нравится, что я уважаю его как преподавателя и человека. Возмутительная беспечность. Но влюбляться, тем более любить — по меньшей мере, недомыслие!
И вот сейчас я не могла мыслить здраво, ибо теряла остатки разума от острого, как боль, страха, что я могу потерять Северуса навсегда.
За дверью раздались знакомые шаги.
— Гермиона, у тебя есть зубная паста?
— Честно говоря, Малфой, — холодно процедила я, — иногда ты хочешь слишком многого.
Вечно он все портит! Если бы не этот хорек, Северусу пришлось бы взять с собой меня, хочет он того или нет.
— У тебя искры из глаз летят. Смотри, не обожги меня. Я тут совершенно не причем. Это все Снейп. Будь моя воля, я бы никуда не пошел.
Не пошел… Ага! Вот то, что мне нужно! Я вскочила на ноги, достала из ящика стола экстракт сены, который мне нужно было исследовать, и захлопнула дверь прямо перед носом у собирающегося уходить Драко.
— Малфой, выбирай: или ты сам это сожрешь, или я волью в тебя это силой!
— Грейнджер, ты дура? Это же!.. Это же… — он дико косился на флакончик в моей руке и судорожно хватал ртом воздух. — Я же не это имел в виду! Неужели ты так хочешь поучаствовать в ограблении банка, что готова избавиться от меня? Так Снейп сразу просечет, откуда ветер дует!
— А мне наплевать, просечет он или нет. Главное — ему придется взять меня с собой.
— Ты забыла, что он зельевар? Он мигом меня вылечит.
— Не вылечит, — успокоила я Драко. — Это народное средство. Действует быстро, безотказно и противоядия от него нет. Пей!
— Никогда!
— Черт возьми, Малфой, что тебе больше нравится: либо просто посидеть в туалете часа три, либо идти в банк, где тебя, скорее всего, убьют.
— Если вы поддадитесь на ее провокацию, Малфой, то вас убью я, чтобы уж наверняка. И то, что у вас понос, меня не остановит, — Снейп схватил Драко за плечо и выволок из комнаты.
У-у-у-у! Как всегда не вовремя. Упертый баран. Я же просто хотела помочь! И что теперь? Сижу в своей комнате без палочки, запертая на ключ и три десятка заклинаний. Ну, профессор, попробуйте только не вернуться, я вам такое устрою! ТАКОЕ!! Воландеморт сказкой покажется. И вообще, какое ему дело до меня? Почему хорьку можно рисковать собой, а мне нет? Это же не справедливо. Чем я хуже? Почему он все решает за меня? Может быть, он думает, что я ни на что не способна. Но я докажу. Я всем докажу. Перед глазами уже стояла картинка: Снейп подползает ко мне на коленях и говорит: «Гермиона, я так в тебе ошибался! Ты лучше всех. Прости меня, умоляю…». Ну и я вся такая гордая неприступная. Мда, мечты-мечты…

***

Утром меня разбудило хлопанье дверей и топот. Было такое ощущение, что это стадо бешеных слонов бегает по коридору, а не изящно сложенный Драко Малфой. Но вдруг неожиданно все стихло. Я посмотрела на часы. Восемь утра. Устало откинувшись на подушку, я застонала. Они ушли. На меня навалилось ощущение полной безысходности. А если… нет, нельзя думать о плохом. С Северусом и Драко все будет хорошо. Все будет хорошо… Глазам почему-то стало горячо и мокро.
— Пожалуйста… — услышала я чей-то хриплый голос. — Пожалуйста…
Неожиданно я поняла, что этот голос на самом деле принадлежит мне.
Раздался щелчок, и дверь тихо приоткрылась. В комнату проскользнул директор.
— С ним все будет хорошо? — спросила я, доверчиво глядя на Дамблдора.
— Да, девочка, — тихо ответил он, присаживаясь на краешек кровати и гладя меня по голове. — Да.
А потом… потом я опять уснула. Мне снилась гроза. Прекрасные вспышки света, низкое черное небо, очищающие струи дождя, раскаты грома …

***

Второй раз я проснулась приблизительно в час дня. Даже не помню, когда я последний раз вставала ТАК поздно. Честно говоря, мне было очень страшно. Я так боялась, что с Северусом и Драко что-то случилось, но даже из комнаты выйти не могла, чтобы узнать, что с ними. Я металась по комнате как тигр в клетке и никак не могла успокоиться. И вот, произошло то, что просто не могло не произойти с моей-то везучестью: пробегая очередной раз мимо двери, я зацепилась за ручку. Очень больно, между прочим, зацепилась. И, конечно же, я не могла не отомстить. Я изо всей дури пнула ногой дверь. Представьте себе мое изумление, когда она тут же распахнулась. Ну надо же, не заперто! А я тут как последняя идиотка… А может быть, они уже вернулись? Я бросилась в комнату Снейпа. Тишина. У Малфоя тоже… Может быть, они отчитываются перед Дамблдором? Я метнулась в сторону кухни.
Но и там меня ждало дикое разочарование — директор в полном одиночестве пил чай. Он понимающе посмотрел на меня и покачал головой. Не вернулись… Минут двадцать мы сидели молча. Разговаривать абсолютно не хотелось. В голову лезли одни только глупости.
А что, если их схватили? А что, если их сейчас пытают? А что, если их уже убили? Нет! Этого просто не может быть, потому что не может. Потому что я так не хочу.
Вдруг дверь с грохотом распахнулась, и перед нами предстал Снейп с белым, как у привидения, лицом. Изо рта у него текла кровь.
— Профессор! — воскликнула я, вскакивая с места. — Что с вами стряслось?
— Ничего страшного, — отозвался он, пошатываясь, дошел до моего стула и сел. Кровь бежала у него по подбородку, капала на рубашку и стол. — Сейчас схожу за зельем, — вяло добавил он.
— Сидите спокойно, пожалуйста, — испугалась я, протягивая ему платок. Он моментально пропитался кровью, и я совсем запаниковала. — Я сама схожу, а вы вообще ложитесь.
— Да не мне зелье, глупая девчонка, — раздраженно возразил Снейп, — а Малфою.
— О боже! — ахнула я. — Он сильно пострадал?
— Нет, — отрезал зельевар, — но еще пострадает, когда я с ним разберусь. Тогда ему понадобится не восстанавливающее зелье, а труповозка.
Не успела я моргнуть, как он достал палочку и, отплевываясь от крови, действительно призвал какой-то флакончик.
— Где он? — спросил Дамблдор, перехватывая склянку на лету.
— Там, в гостиной, лежит на диване и притворяется мертвым, — ответил Снейп. Он был сильно не в духе.
— Пойду-ка, я лучше посмотрю, как он там, — директор решительно шагнул к двери.
— Не стоит, — возразил Снейп. Когда он говорил, у него на губах пузырилась кровь. — Я сейчас сам все сделаю.
Но директор уже умчался в гостиную.
— Сейчас я тут приберусь, — глядя на заляпанный стол и вытирая окровавленный рот рукавом, сказал зельевар.
— Не дурите, — остановила его я. — Вам нужна помощь.
— Вот еще, — пренебрежительно отмахнулся он. — Ерунда какая. Молодые Упивающиеся — просто дилетанты. Видели бы вы, что может сделать с человеком милая Белла…
— Да бросьте вы свои… слизеринские шуточки! — разозлилась я. — Пойдемте, я вам помогу.
Если он думал, что я добровольно упущу случай достать его своей сверхчеловеческой опекой, то глубоко ошибался.
— Никуда вы со мной не пойдете, — запротестовал Снейп. — За кого вы меня принимаете? Я что, ребенок?
Ребенок — не ребенок, но я пошла с ним. Бродила за ним хвостом по лаборатории, стараясь вывести его из себя. Однако профессор почему-то упорно не желал заводиться. Эх, нет в жизни счастья…
Когда профессор привел себя в порядок, мы вернулись на кухню. Там уже обретались Дамблдор и Малфой, бледный, но вполне живой.
— Ну, Северус?!..
— Имею честь доложить, сэр, — фыркнул Снейп, изображая новобранца, вернувшегося с первого в жизни ответственного задания. Вот ведь… ведет себя как мальчишка! — Результаты вылазки таковы: а) объект доставлен в расположение и б) личный состав почти не пострадал, несмотря на все старания рядового Малфоя. Это же надо было догадаться — напасть на Маркуса Флинта посреди Косого переулка!
— Он оскорбил моего отца, — гневно прошипел Драко, — а ведь раньше был готов землю жрать за один его взгляд.
— Это плата за твою безопасность, мальчик! Мы с тобой еще поговорим об этом. Сейчас у нас есть более насущная проблема.
Снейп вытащил из кармана маленькую золотую чашу.
— Отлично! — потер руки директор. — Теперь нужно как-то ее уничтожить…
С этими словами Дамблдор достал из ящика для вилок и ножей меч Гриффиндора и со всей дури шарахнул по кубку. Дури, конечно, у старика было маловато, но для хоркруса вполне хватило. На секунду мне показалось, что свет в комнате померк, и послышалось яростное шипение. Но уже в следующее мгновение я увидела только покореженную чашу. Директор, тяжело дыша, вытер пот со лба.
— Тяжело? — тихо спросил Снейп.
Директор молчал целую минуту, прежде чем ответить.
— Не просто. Но оно того стоит.

Холодные капли стекали по лицу, по телу, по ванне, по плитке. Прохладная вода приводила в порядок голову. Отвратительные предчувствия, терзавшие меня последнее время, постепенно рассасывались, исчезали… Накинув халат, я вышла из душа и присела на кровать, вытирая волосы полотенцем. Я никак не могла поймать мысль. Вот уже дней десять я не могла избавиться от ощущения, что упустила что-то важное, что-то, что поможет нам найти оставшиеся кусочки души Воландеморта. Гарри как-то сказал нам с Роном, что у Темного Лорда должно быть семь хоркрусов. Отлично. Значит, будем исходить из этого. Я взяла перо и кусок пергамента.
Итак, семь хоркрусов. Первый — дневник. Гарри уничтожил его на втором курсе. Второй — кольцо. Директор уничтожил его прошлым летом. Третий — медальон Слизерина. Он у ребят, а значит, о нем тоже можно не волноваться. Четвертый — чаша Хаффлпафф. С ней уже разобрались. Пятый… пятый пусть будет червяк-переросток, иначе, зачем Воландеморту постоянно таскать Нагини с собой? О ней можно подумать позже, когда все остальные будут уничтожены. О шестом и седьмом хоркрусах вообще ничего неизвестно, но ясно одно — это какие-то реликвии, принадлежащие кому-то из основателей. Кому-то из основателей… Где-то… где-то я это уже видела… совсем недавно… где-то… Точно! Рискуя упасть, я свесилась с кровати. Где же она? Носок… чашка… перо… резинка для волос… все не то! А, вот, нашла. «История Хогвартса»! Так-так-так… Где же это? Я лихорадочно перелистывала страницы. Ну же… ну… Вот оно! «…древний артефакт, принадлежавший когда-то одной из основательниц Хогвартса Ровене Рэйвенкло… Многие поколения искали диадему… Никто из ныне живущих не видел ее…» Именно то, что надо!
— МАЛФОЙ!!! — заорала я во все горло, выскакивая в коридор.
— Ты чего орешь, дура? — ошарашено спросил он, потирая лоб. Оказывается, он как раз проходил мимо моей комнаты, и я слегка зашибла его дверью. — Ой, Грейнджер, ты бы прикрылась что ли? Нет, этот халатик, конечно, тебе безумно идет, но если сейчас вдруг придет Снейп, то получать по мозгам за разврат и неприличное поведение в общественных местах буду как всегда именно я. А жить еще все-таки очень хочется.
Я растерянно оглядела себя. Кажется, после душа я забыла переодеться. Да уж… Я метнулась обратно в комнату и захлопнула дверь перед носом Драко. Натянув джинсы и свитер, я уже совершенно спокойно открыла дверь и чинно предложила его войти.
— Ты чего орала? — сразу перешел к делу парень.
— Я знаю, что такое пятый хоркрус! — торжественно заявила я. — Читай.
Ожидаемых восторгов и аплодисментов почему-то не последовало. Хотя, что с блондина взять?
— М-м-м… А тебя не смущает, что эту диадему несколько веков никто не видел?
— А Темного Лорда это смутило бы, как ты думаешь? Вот! А чем я хуже?
Он окинул меня оценивающим взглядом.
— Ну… — я ненавязчиво покачала у Малфоя перед носом кулаком. — Ладно, допустим. Ну а как ты собираешься его искать? — скептически приподнял бровь Драко.
Думает, что подловил меня? Не дождется!
— Я спрошу у приведений, — невозмутимо произнесла я, — где ее видели в последний раз.
Он уставился на меня как на больную.
— Ты с ума сошла? Где ты тут видела хоть одно привидение?
— Я спрошу у хогвартских призраков.
Теперь он смотрел на меня уже как на тяжелобольную.
— Грейнджер, — ласково улыбнулся Драко, сочувственно заглядывая мне в глаза, — как ты собираешься попасть в школу?
— Аппарирую в «Сладкое королевство», а дальше по проходу за одноглазой ведьмой.
— Снейп меня убьет, — простонал Малфой.
— Тебя-то за что? — удивилась я. — Ты будешь здесь…
— О, да! Это, конечно, в корне меняет дело! Он просто выпустит мне кишки, а потом я умру сам.
Что за чушь он несет?
— Ты бредишь. Ничего профессор тебе не сделает. Да он даже не узнает, что я была в Хогвартсе. До нужного момента, конечно. А потом… Победителей не судят, знаешь ли. От тебя потребуется прикрыть меня перед Дамблдором.
— Да? А больше ты ничего не хочешь?
— Ну, Драко… — умоляюще протянула я, глядя на него глазами побитой дворняжки.
— Почему ты просто не скажешь Снейпу о своих догадках?
— Потому что он опять сделает все сам. Я больше не могу бездействовать, пойми. Можешь назвать это гриффиндорским безрассудством, но…
— Я бы предпочел назвать это шилом в заднице, — пробурчал Малфой. — Ладно, Грейнджер… твоя взяла. Что я должен делать?
Восторженно завизжав, я повисла на шее у вырывающегося и испуганно косящегося на дверь Драко.
Весь вечер я готовилась к операции «Диадема». Все-таки я магглорожденная, а, значит, телевидение не могло не оказать на меня своего пагубного влияния. Поэтому костюмчик я себе трансфигурировала в лучших традициях японских ниндзя — черный и облегающий как перчатка. Неоригинально, зато удобно и практично.
— Ну, как тебе? — я элегантно выгнулась.
— Для школы это выглядит чересчур эротично. Вся в черном… — хрипло отозвался Малфой. — Но зато если Снейп тебя поймает, скажи просто, что соскучилась по нему. Думаю, он оценит.
Ночью я вышла на дело. Первая часть плана — аппарировать в «Сладкое королевство» и пробраться в школу — была выполнена на ура, если, конечно, не считать того, что земляная лестница в тоннеле осыпалась под моим весом, и последние ступенек десять я спускалась на пятой точке. Грязная, но довольная собой до невозможности я выбралась из прохода и бесшумно скользнула в коридор, ведущий в подземелья — обычно по ночам призраки собирались именно там. Ну, во всяком случае, я на это очень надеялась.
На подходе к залу, где Почти Безголовый Ник когда-то праздновал юбилей своей смерти, я услышала громкое мяуканье. Призывный клич миссис Норрис просто невозможно было ни с чем спутать. Я бросилась бежать. Минут через шесть я поняла, что либо остановлюсь, либо умру от разрыва сердца прямо здесь и сейчас. Отдышавшись, я решила, что кошка завхоза осталась далеко позади и теперь можно не спешить. По моим расчетам где-то тут должен был находиться кабинет Флитвика. Значит, нужно искать лестницу вниз…
— Чертов Филч!..
Я растянулась на полу во весь рост. Ну почему он никогда не убирает за собой ведра? Теперь я ко всему прочему еще и мокрая! И пол такой твердый — ободрала ладошки. Нет, сегодня определенно не мой день! Хотя… кажется, я нашла лестницу.
Я уже почти спустилась вниз, как внезапно в меня кто-то врезался. Яркий свет, вспыхнувший на кончике палочки незнакомца, слепил глаза, поэтому разглядеть его лицо мне не удалось, но я уже и без того догадалась, кто это. Мужчина потушил свет и стащил меня с лестницы.
— Это вы?.. Почему я не удивлен?
Он был зол. Нет, он был просто в ярости. От его прикосновения у меня закружилась голова. Я стояла смирно, боясь даже пошевелиться.
— Какого черта вы забыли здесь? Вам же ясно сказали не высовываться!
Мы стояли в кромешной тьме. Меня так трясло, что я даже слова сказать не могла. Ну почему мне так не везет?
— Отвечайте! — рявкнул он.
Наконец, мне удалось вырваться и отступить назад. Снейп стоял совсем близко, такой высокий, статный, сердитый — просто картина маслом.
— Вы чуть не сбили меня с ног! — глупо, конечно, но вдруг прокатит…
— А вы пытаетесь перевести тему, — не прокатило. Да и не очень-то и хотелось. Может, последовать совету Малфоя?
— Если я скажу, что просто соскучилась по вас, вы поверите? — без особой надежды спросила я.
— Если я назову вас «ходячей катастрофой», вы не очень обидитесь? — ласково парировал он.
— Я вас ненавижу.
Северус усмехнулся.
— Ничего, ненависть тоже чувство. А теперь, — с нескрываемым сарказмом в голосе сказал он, — вы мне все же расскажете, почему вы как ненормальная скакали по лестнице в этом идиотском наряде! Или я сам должен догадаться?
— Да как вы со мной разговариваете?! — я решила еще раз попробовать сыграть в оскорбленную невинность. Помочь это, конечно, не поможет, но хоть время потяну. — Вы совсем с ума сошли?
— Еще нет, — ухмыльнулся он. — А вот вы, похоже, к этому близки.
— Я? По крайней мере, я не пыталась столкнуть вас с лестницы.
— Просто я не ожидал, что посреди ночи по коридорам будет бегать разыскиваемая Министерством девица с явными психическими отклонениями. Так что, вы говорите, здесь забыли?
Черт, похоже, придется ему все рассказать. Шмыгнув носом, я опустила глаза и приготовилась к долгому и неприятному разговору. Но Снейп вдруг махнул рукой, приказывая мне молчать.
— Пойдемте ко мне в кабинет, тут слишком опасно.
Не дожидаясь ответа, профессор схватил меня за руку и потащил за собой. Ну вот, а ведь все так хорошо начиналось…
Повернув за угол, зельевар остановился так резко, что я, не успев среагировать, врезалась ему в спину.
— Профессор Снейп, мне нужно поговорить с вами о наказании Лонгботома… — Макгонагалл. Оказывается, все может быть еще хуже. Сейчас она меня заметит, и… хотя это ведь то, что мне нужно! Гениально! Я высунулась из-за спины Северуса. — Мисс Грейнджер?!
Кажется, ей стало плохо. И Снейпу тоже. Жалко, конечно, но чего не сделаешь для спасения человечества…
Зельевар явно растерялся, пытаясь найти выход из ситуации. Нет, конечно, он мог сказать Макгонагалл, что поймал меня и теперь должен отправить Воландеморту, но тогда он сильно рисковал бы быть разоблаченным. А сейчас это было, ой как, некстати. Поэтому я решила помочь ему выкрутиться. Вытащив палочку, я оглушила Снейпа и бросилась бежать. Объясняться с Макгонагалл мне было совершенно не с руки. Пришлось, конечно, оставить Северуса на холодном полу, но ведь что не делается, все к лучшему, правда? Зато теперь у него была законная отмазка.
Бежала я долго. Пока не устала. А потом еще чуть-чуть. Отдышавшись, я обнаружила себя в западном крыле замка. Около окна парил призрак белокурой девушки. Ника я, похоже, так и не найду, но, может быть, она мне что-нибудь подскажет…
— Простите, — начала я. Дождавшись кивка, я продолжила: — Вы не могли бы помочь мне? Я ищу призрака башни Рэйвенкло.
— Это я, — с интересом разглядывая меня, ответила девушка. — Я Серая Дама.
— Очень приятно, — облегченно улыбнулась я. — Гермиона Грейнджер. — Привидение кивнуло и выжидательно уставилось на меня. — Мне очень нужна ваша помощь.
— Какого рода помощь вам нужна?
— Мне нужна информация о диадеме Ровены Рэйвенкло.
— Мне жаль, но я не могу помочь вам, — разочарованно протянула Серая Дама. — Вы далеко не первая, кто хочет добиться успеха при помощи диадемы, но поверьте, искусственное повышение интеллекта ни к чему хорошему не приведет.
— Пожалуйста… — умоляюще прошептала я, но она лишь отрицательно покачала головой. Черт, нужно срочно что-то придумать. Что-то, на что она может купиться. Но что? Стоп! Она же женщина! Точнее, была когда-то женщиной. Может быть, стоит попробовать сыграть на любви к романтике? — Прошу вас, помогите, иначе… — заламывая руки и страдальчески закатывая глаза, патетично взвыла я. — Иначе ОН никогда не будет воспринимать меня всерьез…
О, Мерлин, что за бред я несу? Да и актерское мастерство оставляет желать лучшего… Стыдно-то как!
— Расскажите мне о нем, — прошелестела она. — И я решу, помогать вам или нет. — и как я теперь буду выкручиваться? Мне срочно нужен Малфой. Ну, или Гарри на худой конец. Вот они — прирожденные сказочники, а я… — Можете не называть имен, если вас это смущает.
Хоть что-то радует… Ладно, понеслись.
— Он… он умный и сильный. Может быть, слишком жесткий и язвительный, но мне все равно. Он считает меня выскочкой и заучкой. Думает, что я ни на что не способна, и поэтому постоянно принимает решения за меня. А я… — здесь я позволила себе пару раз жалобно всхлипнуть, — я не могу так больше. Раньше мне было все равно. Почти. Но теперь все изменилось. Я хочу, чтобы он понял, что я не ребенок, которого постоянно нужно оберегать. И я подумала, что если я принесу ему диадему, которую он так давно пытается найти, то он обратит на меня внимание…
Боже, что за чушь? Одни розовые сопли. Я спрятала лицо в ладони, чтобы скрыть горящие от унижения щеки.
— Знаете, Гермиона, вы очень напоминаете мне меня. Я тоже всегда была импульсивной и готовой на все ради достижения цели и любимого человека, — отлично! Похоже, теперь моя очередь выслушивать романтический бред. Надеюсь, ее рассказ будет с хорошим концом. Не люблю я грустные истории — их и так слишком много в жизни. — Я влюбилась в человека, который был на много лет старше меня. В друга моей матери. Вы очень похоже описали его: умный, сильный, жесткий. Но однажды они поссорились, и он ушел. Ушел, а я бросилась за ним. Но он отверг меня, велел мне не делать глупостей и убираться прочь. Когда я вернулась домой, мама сразу поняла, где и зачем я была. Она устроила скандал, кричала, что я глупая девчонка и тому подобное. Тогда я украла ее диадему.
— Вы что?.. — выдохнула я. Как неожиданно. Похоже, это именно то, что мне нужно.
— Я украла диадему. Я хотела стать умнее, доказать матери, что… что я умнее ее. Я хотела доказать ему, что… не знаю, что именно. Я скрылась в лесу. Мама отправила за мной моего друга. К несчастью, он был в меня влюблен. Он нашел меня и просил вернуться домой, говорил, что любит. Когда я отказалась пойти с ним, он пришел в ярость. Закричал, что это все из-за «этого ублюдка». В приступе ревности Барон ударил меня кинжалом.
— Насмерть? — ахнула я. — Простите, глупый вопрос.
Серая Дама горько улыбнулась.
— Ничего страшного. Теперь Барон в знак покаяния носит цепи. Мама вскоре после этого заболела и умерла.
Я молчала. Вот тебе и история о любви со счастливым концом… Дочь Ровены Рэйвенкло была влюблена в Салазара Слизерина, оказывается…мда… Совсем неожиданно.
— А… а диадема?
— Она осталась в лесу. Хотя сейчас я в этом не уверена.
— Почему? — но я уже и сама все поняла. — Вы рассказали об этом кому-то другому, да?
— Да, — Серая Дама прикрыла глаза. — Мне казалось, он понял меня. И тот мальчик был так похож на моего возлюбленного…
Я тяжело вздохнула.
— Спасибо. Вы мне очень помогли.
— Я была рада поговорить с вами, Гермиона. Докажите вашему профессору, что вы чего-то стоите.
— Обязательно, — пообещала я. Что?! Она меня подловила, как… как какую-нибудь Лаванду Браун. Худшего для себя оскорбления я придумать не смогла.
Ладно, проблема сейчас в другом. Надо что-то делать с диадемой. Не может быть, чтобы Воландеморт оставил свой хоркрус обрастать мхом в албанском лесу. Значит, он вернул его в Англию. Но куда? А что, если… шанс, конечно, мизерный, но он есть. В конце концов, что я теряю?
Я решительно направилась на седьмой этаж к портрету Барнабаса Спятившего. «Мне нужно кое-что спрятать», — твердила я. Наконец, в стене появилась дверь.
— Да! — возликовала я.
Однако едва я переступила порог, радость моя куда-то резко испарилась. Такого количества хлама я не видела никогда, даже в собственной комнате после затяжного приступа плохого настроения. Чучело тролля, малфоевский Исчезающий шкаф, груды книг, перьев, коробок, метел, бутылок…
— Акцио, диадема! — без особой надежды попробовала я. Но ответом мне была тишина. — Подумаешь! Не очень-то и хотелось.
Я все дальше и дальше углублялась в лабиринт из куч мусора, ища что-нибудь похожее на картинку из книжки. И тут я увидела ее. На старинном буфете стоял щербатый каменный бюст в пыльном свалявшемся парике и с диадемой Рэйвенкло на макушке. Интересно, кто же это такой юморист? Надо же было до такого додуматься! Я осторожно взяла хоркрус в руки. Красивая штука, однако. Вот разбогатею и куплю себе такую же. Вдоволь налюбовавшись, я двинулась в обратный путь.
— Может быть, зайти к Снейпу? — вслух рассуждала я, пробираясь через завалы. — Хотя, наверное, не стоит. Слишком велика вероятность, что за его кабинетом следят. Да и настроение у него сейчас, наверное, не очень…
Успокоив свою совесть подобным образом, я направилась прямиком к одноглазой ведьме. К счастью, обошлось без приключений и незапланированных встреч. Довольная собой до неприличия, я пролезла в проход и… кто-то схватил меня за руки. Я отчаянно брыкалась, но мой противник оказался гораздо сильней.

— Успокойтесь, Грейнджер! — прошипел мне в лицо голос Снейпа. — Это я.
Я прекратила вырываться, и мужчина отпустил меня. Прищурившись, я уставилась в сторону предполагаемой дислокации профессора, но вокруг было слишком темно, чтобы я смогла разглядеть хоть что-то. Неожиданно мне в голову пришла замечательная, на мой взгляд, идея: я решила удостовериться наверняка, точно ли это Снейп. Подняв руки, я начала ощупывать его лицо. Большой нос с горбинкой, высокий лоб, тонкие губы… Кажется, я слегка увлеклась.
— Что вы творите? — растерянно спросил он.
Ха! Получилось! Миссия выполнена. Теперь у меня есть минуты полторы, чтобы придумать что-нибудь убедительное в свое оправдание.
— Проверяю, вы ли это, — улыбнулась я.
— И как? — его брови задвигались под моими пальцами.
— Это вы, — авторитетно заявила я, убирая руки от его лица.
— Приятно слышать, — фыркнул он. Но тут Снейп, видимо, вспомнил, цель нашего с ним пребывания здесь и начал набирать в грудь воздух для длинного монолога.
— Может, лучше поговорим дома? — с надеждой спросила я.
— Ладно, — раздраженно бросил он. — Держитесь крепче.
Я схватила его за плечи и тут же почувствовала рывок.
Дом, милый дом. С кухни доносился неестественно бодрый голос Драко. Кажется, даже у малфоевского языка временами садится батарейка. Какое разочарование.
— Вы хотели мне что-то рассказать, Грейнджер, — напомнил о своем присутствии зельевар.
— Забавно, сэр, но я, кажется, не могу вспомнить… — глядя на него кристально честными глазами, сказала я. Ой! Сдается мне, что сейчас меня будут бить. Нужно делать ноги.
Убежать далеко мне не удалось. Правда, я мало чего добилась — разве что теперь, мы были в моей комнате.
— Я вас внимательно слушаю, — холодно сказал Снейп, изящно облокотившись на подоконник.
— Я искала хоркрус, профессор, — я решила сказать все, как есть. — И, предупреждая ваш следующий вопрос, я его нашла.
Зельевар резко подался вперед.
— Где он?
— Вот, — гордо улыбнулась я, протягивая ему диадему.
Он изумленно переводил взгляд с хоркруса на меня и обратно. Да, теперь я точно знаю — жизнь прожита не зря: вряд ли многим удавалось увидеть такое выражение на лице обычно невозмутимого мастера зелий.
— И где же он был?
— В выручай-комнате, где же еще?
— Как вы узнали?..
— Я просто подумала головой и оказалась права, как видите. Нужно сообщить директору, что осталось только два хоркруса.
Снейп задумчиво смотрел в пространство перед собой.
— Да, только два, — обращаясь скорее к себе, чем ко мне, отозвался он. — Только Нагини и Поттер…
— Что?! — окружающий мир начал стремительно рассыпаться крупинками разноцветного песка. Откуда-то издалека до меня донесся пронзительный голос, неприятно режущий слух. Я даже не сразу сообразила, что он принадлежит мне самой. — Гарри — хоркрус? — спрашивал этот незнакомый голос, как будто тут еще требовались какие-нибудь уточнения.
О, как же мне хотелось умереть! Говорят ведь, что смерть приносит успокоение… Но умереть не так-то просто, как оказалось. Одного только желания не достаточно. Более того, острой боли, разрывающей мне сердце, тоже не хватило. А что еще хуже, на меня волна за волной накатывали воспоминания. Эта сумасшедшая стерва, которая зовется памятью, с садистским удовольствием подсовывала мне эпизоды прекрасного, счастливого прошлого.
Перед моим внутренним взором мелькала открытая, чуть грустная улыбка Гарри. Теперь, когда я знала, что он обречен на смерть, все его дикие выходки и детские шалости казались безобидными. Все наши ссоры стали вдруг незначительными и мелкими. Да кому какая разница, что он прогуливал уроки и не делал домашние задания? Главное, он был для меня больше, чем друг. Он, именно он показал мне мир настоящего волшебства. Он первый принял меня такой, какая я есть. Он был со мной в самые тяжелые для меня периоды времени… А теперь этот удивительный парень, совсем еще мальчишка, должен умереть. Чтобы я, и все остальные могли жить.
Я огляделась и обнаружила, что сижу на кровати. Рядом со мной сидел Снейп. Впрочем, в этом я была не уверена. Во-первых, я никак не могла сфокусировать зрение на чем бы то ни было. Ну а во-вторых, мне было абсолютно наплевать. Кажется, он что-то говорил, но я бы за это не поручилась. Больше всего мне сейчас хотелось плакать. Причем плакать по-настоящему, так, как умеют только маленькие дети: лечь на спину и громко, во всю силу легких, долго и с наслаждением выть, колотя по полу ногами и руками. Я была уверена на сто процентов, что это облегчило бы мою боль, но почему-то не могла себе этого позволить.
Вечность спустя я осознала, что Снейп посадил меня к себе на колени и обнял за плечи одной рукой. Это было очень хорошо. Сейчас мне было необходимо человеческое тепло и участие в любых количествах.
Я дала себе волю, прижалась носом к его груди и наконец-то разревелась. Плакать на груди у Северуса оказалось просто замечательно: он такой сильный, уверенный в себе. Войдя во вкус, я беззастенчиво вытирала мокрые щеки о его мантию, а он нежно гладил меня по волосам и бормотал что-то успокаивающее и глупое типа: «Тсс, Гермиона, не плачь, девочка». Было очень приятно.
От него чудесно пахло травами и почему-то мандаринами. Я уткнулась носом ему в шею, и от его запаха у меня закружилась голова. Надо же, такой сексуальный запах, теплый, мужской. Интересно, а каков он на вкус? Наверное, тоже ничего. Да и я сейчас так близко, что стоит только высунуть язык и дотронуться до гладкой кожи…
Нет! Стоп, Гермиона, не сходи с ума. Не хватало еще тебе облизывать мужчин, тем более — Снейпа.
Он продолжал одной рукой гладить меня по волосам, а другой скользнул по шее и начал странные манипуляции большим и указательным пальцами.
Я глубоко вздохнула и прижалась к нему еще теснее. Его прикосновения расслабляли и дарили ощущение спокойствия и умиротворения. Только вот расслабление было какое-то странное — до дрожи.
Вдруг я поймала себя на том, что вроде как уже не плачу, и меня охватила паника: надо срочно выбираться из объятий. Срочно! Во мне неожиданно проснулась гриффиндорская староста, которая позволяла себе прижиматься к мужчинам, только если нуждалась в утешении. Ну, или на худой конец, когда было что-то нужно от отца — он всегда просто тает, стоит только его приласкать. Поскольку наши с профессором отношения не удовлетворяли ни одному из этих условий, я находилась в его руках без всяких на то оснований: кончились слезы, и наше время истекло.
Надеясь, что он не сочтет меня неблагодарной, я попыталась потихоньку отстраниться. Но он только слегка усмехнулся, приблизив свое лицо к моему, будто знал что-то, чего я не знала. Или, возможно, должна была знать.
Мне стало очень жарко и неловко, даже не знаю почему. Вспышка эмоций уже миновала, и держаться за руки, обниматься и лить слезы стало мучительно стыдно.
Мне вообще никогда не удавалось проявлять нежные чувства. Во всяком случае, на трезвую голову, хотя и на нетрезвую тоже, как я уже успела убедиться. Я не могла так легко сказать профессору «я тебя люблю» особенно теперь, когда узнала, что в этих трех маленьких словах заключены столь драгоценные чувства. Да и зачем ему мои признания?…
Я предприняла новую попытку, но зельевар словно не понимал, что я хочу высвободиться. Я изо всех сил пыталась разорвать кольцо его рук, но безрезультатно. Меня захлестнула волна панического страха.
— Спасибо, — шмыгнула носом я, надеясь, что говорю спокойно, и, уперевшись руками Снейпу в грудь, снова попыталась выскользнуть из его объятий на свободу. — Извините.
В его руках мне было стыдно и неловко, но это были какие-то странные стыд и неловкость. Он меня волновал. Теперь я видела все, чего не замечала, пока плакала. Например, какой он большой и сильный.
— Не извиняйся, — прошептал он.
Я подождала его обычной, чуть надменной ухмылки, но он не ухмылялся, а смотрел на меня в упор, не двигаясь, и глаза у него были очень серьезные. Я настороженно уставилась на него. Мы оба замерли в ожидании. Всего каких-то пять минут назад я чувствовала себя в полной безопасности, теперь на смену ей пришли другие чувства, но безопасности среди них не было точно. Кроме того, как я не старалась, мне никак не удавалось вздохнуть: воздух застревал где-то на полпути, не доходя до легких.
Снейп пошевелился, и я отчаянно рванулась вперед, но он просто отвел мои волосы со лба. От прикосновения его руки меня пробила дрожь.
— Но я должна извиняться, — нервно пробормотала я, старательно отводя глаза. — Вы ведь знаете, мы, гриффиндорцы, обожаем чувствовать себя виноватыми.
Он не усмехнулся. Дурной знак. И, что еще хуже, не отпустил меня.
Я предприняла еще одну попытку вырваться. Хотя, должна признаться, на этот раз особых усилий не прикладывала.
— Гермиона, — лениво протянул Снейп, беря меня за подбородок и осторожно поворачивая мое лицо к себе, принуждая смотреть в глаза, — я тебя не отпущу, даже и не мечтай.
О Мерлин! Вот и все, маски сброшены. Его тон мне не понравился. То есть на самом деле понравился и даже очень. Если бы не отчаянный страх перед тем, что все это значило, я была бы наверху блаженства.
Происходило нечто странное: отчего вдруг в нас с профессором проснулась страсть? Почему именно сейчас? Нет, ну ладно я, влюбленная идиотка, но он!
— Почему это вы меня не отпустите? — заикаясь, поинтересовалась я, чтобы выиграть время, но тут же отвлеклась на его ресницы, длинные и густые просто до неприличия. И неужели у него всегда был настолько чувственные губы?
— Потому, — ответил он, глядя на меня сверху вниз, — что я тебя хочу.
Проклятие! Я вся дрожала, мне было очень не по себе. Мы стремительно приближались к границе, за которой ждала полная неизвестность. Будь у меня хоть капля здравого смысла, я бы заставила нас обоих остановиться. Но чем славен мой родной Гриффиндор? Правильно, отсутствием этого самого здравого смысла. Я даже себя одну остановить не могла. И даже если бы хотела, точно не могла остановить его.
За целую вечность до того, как это произошло, я знала, что он меня поцелует. Мы словно парили в безвоздушном пространстве, почти соприкасаясь губами. Лицо Северуса, так давно мне знакомое, теперь казалось совершенно чужим, причем очень привлекательным. Это было страшно. Но очень приятно. Мои нервы были натянуты до предела, и я точно знала, что больше не могу ждать ни секунды. И тут я почувствовала, как профессор приник к моим губам и поцеловал. Мне показалось, что поцелуй проник в мою кровь, и она заиграла, как шампанское.
Это был лучший поцелуй в моей жизни, и подарил мне его Северус Снейп, мой мрачный профессор зельеварения. Как ужасно, если он узнает, то просто изойдет ядом.
Теперь я замечала все мелочи, которых не видела раньше. Например, проводя ладонями по дорогой ткани мантии, почувствовала, какие у зельевара широкие плечи.
Неудивительно, что он так замечательно целуется, думала я, пытаясь отвлечься от этих опасных мыслей. У него, наверное, богатый опыт… Хотя, нет, с кем ему целоваться в подземельях? Вероятно, это врожденное. Но потом он опять поцеловал меня, и все мысли ушли на задний план. В конце концов, дело сделано, семь бед — один ответ, можно и еще разок. Он был восхитителен. Он был мужчина, настоящий мужчина!
О Мерлин, такое забыть я точно не смогу. Да он и сам никогда не даст мне забыть. Какой стыд! После всех оскорблений, которыми он осыпал меня, после того, как он постоянно доводил меня, после того, как он издевался надо мной!
Если бы я не настолько потеряла голову, то посмеялась бы над собой. Гарри и Рон убьют меня, если узнают, что я тут вытворяла. В сущности, я уже труп.
«Как я могла это допустить?» — потрясенно спрашивала себя я. Но с другой стороны, а как было не допустить?
Все эти мысли промелькнули на периферии моего сознания и вылетели вон: их место заняло желание. То и дело противный голосок внутри меня твердил: ты знаешь кто это? Снейп, если ты еще не заметила. Но я не обращала на него никакого внимания: меня уже просто трясло оттого, как сильно я его желала. Я могла бы отдаться ему прямо здесь, сию минуту, притом, что в соседней комнате находились Дамблдор и Малфой. Мне было все равно. А ведь он только целовал меня.
Наконец, профессор оторвался от меня и произнес:
— Гермиона, ты не представляешь, как долго я этого ждал.
Я восхищенно уставилась на Северуса — он был очень хорош. Его голос звенел от страсти. И выглядел профессор просто замечательно: черные завораживающие глаза, волосы соблазнительно растрепались.
Здравый смысл, как бы мало его не было, начал постепенно возвращаться в мою затуманенную страстью голову. Я с трудом отвела взгляд. Мне очень хотелось ему верить, но я прекрасно понимала, что нельзя.
— Гермиона, прошу тебя, — сказал он, беря мое лицо в свои ладони бережно, будто котел, до краев наполненный зельем Невилла.
Тут послышались шаги и громкий голос Драко:
— Я вам говорю, сэр, она там, но просила ее не беспокоить…
Дверь распахнулась, и в комнату ввалились Дамблдор с Малфоем. Мы со Снейпом отпрянули друг от друга, будто ошпаренные, но они все-таки успели увидеть, что происходит, и это потрясло их до глубины души.
— Я же вам говорил, — ошарашено пробормотал блондин, глядя на нас квадратными глазами. — Грейнджер здесь. А вы не верили.
— Да… Пожалуй, мы зайдем позже, — прохрипел директор, выпихивая Драко за дверь.
Мы с Северусом привели себя в порядок: я подождала, пока придут в норму пульс и дыхание, а он — пока придет в норму и перестанет быть заметно то, что под брюками, о чем я узнала позже.
Мы рядышком сидели на кровати, как воплощение немого смирения.
Мне опять захотелось умереть. На этот раз от стыда. Все это было просто ужасно. Целоваться с профессором — и быть застигнутой директором! О, унижение! Наверно, мне всегда будет двенадцать лет и не больше! Да еще Малфой… У-у-у…
Я и так пребывала в шоке, потому что мой лучший друг был обречен. А свою реакцию на домогательства Снейпа даже шоком назвать не могла. Почему он оказал на меня такое воздействие, я знала точно, но ему об этом знать было совсем не обязательно. В конце концов, я решила свалить все на то, что я чувствовала себя беззащитной из-за Гарри.
А что двигало зельеваром — кто это знает? Он мужчина, я женщина, мы были одни. Что тут еще скажешь?
За какие-то несчастные несколько часов все перевернулось вверх тормашками, и голова у меня уже шла кругом. Мне очень хотелось, чтобы мы с профессором вернулись к нашим привычным отношениям. А какой лучший способ добиться этого? Правильно — вывести его из себя. Поэтому я Снейпа оскорбила.
— Вы воспользовались моей слабостью, — проворчала я, добавив на всякий случай: — Мерзавец.
— Правда? — удивился он.
— Да, — подтвердила я уверенно. — Вы знали, что я расстроена из-за Гарри, и воспользовались этим.
— Извини, — напрягся он. — У меня и в мыслях не было…
— Забудьте, — подавляя праведный гнев, вздохнула я. — Давайте оба забудем. Но чтобы больше такого не случалось.
Какая же я подлая. Но ведь, кроме как о том, не соблазнила ли я Снейпа, мне было о чем подумать, правда? А об этом я решила не думать вообще. Я не люблю думать о неприятном.
Через десять секунд профессор с позором отбыл, совершенно позабыв о диадеме. Дамблдор перевернулся бы в гробу.
Если бы не был жив.

Диадему мы уничтожили на следующее утро, когда все, более или менее, оправились от шока. Директор был очень доволен. Однако это не помешало ему провести со мной разъяснительную беседу на тему «половая жизнь и ее последствия», которую он закончил словами «чтоб я больше этого не видел». Черт возьми, не хочет видеть, так пусть не смотрит, старый интриган! Мой лучший друг должен умереть, а он тут возбухает из-за того, что мы с Северусом, видите ли, пару раз поцеловались. А ведь несколько месяцев назад он сам советовал присмотреться к профессору. Лицемер! Ханжа! Фарисей!
Десять дней я страдала. Я ни о чем не могла думать. Последнее время мне даже начало казаться, что я своими руками приблизила день смерти Гарри, ведь если бы я не нашла диадему…
— Ну, Грейнджер, я вижу, что тебе нужна помощь квалифицированного психотерапевта.
— Ты так думаешь? — я равнодушно смотрела в потолок, лежа на диване в гостиной.
— Не думаю — знаю. Кстати, тебе очень повезло. У меня скидки для знакомых, — Малфой прямо-таки лучился энтузиазмом.
— Отвали… — безразлично бросила я.
— Нет, так не пойдет, — недовольно покачал головой Драко. — Тебе обязательно нужно расслабиться. Рилассаре!
Все мысли мгновенно вылетели у меня из головы. Стало тепло и хорошо.
— Ты за это ответишь, х-хорек, — идиотски хихикнула я.
И откуда ему известно заклинание релаксации? И что спрашивается мне теперь делать? Я же теперь себя абсолютно не контролирую. В таком состоянии я хуже, чем пьяная, если это, в принципе, возможно.
— Ну, так что там у вас со Снейпом произошло? — скорчив невинную мордашку, поинтересовался этот белобрысый враг народа. Самое неприятное то, что я хотела все ему рассказать. И рассказала.
Ой, кто-то огребет, как только я приду в себя…
В какой-то момент мне нестерпимо захотелось шоколадного печенья. Я отправилась на поиски. Войдя на кухню, я увидела Снейпа и Дамблдора.
— Теперь бери меч, Северус. Не забудь: Гарри не должен узнать, что меч отдаешь ему ты.
— Не беспокойтесь, Альбус, — холодно сказал он. — Я уже все продумал.
Опять они что-то затевают. Интриганы. Ненавижу. Сегодня Гарри получит меч, уничтожит медальон, а потом… потом он умрет. Я не могла смириться с этим. На глаза наворачивались слезы.
Взяв коробку с печеньем, я уселась за стол. Какая разница, где его есть? Конечно, в гостиной меня ждет Драко, сгорающий от желания узнать все, но ничего, подождет.
— Альбус, вы не возражаете, если я скажу мисс Грейнджер пару слов наедине? — вежливо спросил Снейп.
— Возражаю ли я? — приподнял бровь тот. — После того, что вы вытворяли, я еще как возражаю! Северус, это недопустимо! Сейчас идет война…
Бла, бла, бла… а когда, интересно, по его мнению, будет допустимо? Когда нас убьют и развеют наш прах по ветру? Спасибо, директор. Вы старый, вам хорошо…
— Прошу прощения, — смиренно сказал зельевар, — и могу вас уверить: больше подобное не повторится.
— Обещаешь? — строго спросил директор.
— Честное слово, — торжественно произнес Северус.
— Ну ладно, — смилостивился Дамблдор.
— Спасибо.
— Помните, я вам поверил, — грозя нам пальцем, заявил старик. — Больше никакого баловства!
— Ни в коем случае, — подтвердил Снейп. — Ни баловства, ни шалостей, ни хулиганства.
Директор взглянул на него с явным подозрением, будто прикидывая, не дурачат ли его, но профессор сделал сверхчестное лицо, дескать, вы, Альбус, можете доверить мне девочку.
Не вполне убежденный его спектаклем, Дамблдор удалился.
Разумеется, я не ожидала, что Снейп набросится на меня с поцелуями, как только за стариком закроется дверь, но все равно была крайне разочарована, когда он этого не сделал. Я вдруг осознала, что все это время предвкушала, как буду мужественно защищать свою честь и потом несколько дней называть его извращением и обвинять во всех смертных грехах.
Но он совершенно сбил меня с толку тем, что только осторожно взял меня за руку и мягко сказал:
— Гермиона, я хочу поговорить с тобой. Это очень важно.
— Вы о Гарри? — язвительно поинтересовалась я.
— Да, о нем.
— Не стоит, профессор, — перебила его я.
— Пожалуйста, Гермиона, я за тебя беспокоюсь, — озабочено заглядывая мне в глаза, продолжил он.
— Не беспокойтесь, — разозлилась я. — И не надо делать такое лицо. Очевидно, вы просто не понимаете, как серьезно то, что произошло с моим лучшим другом. Он должен умереть!
— Каждый день кто-то умирает, — тихо возразил Северус, отводя глаза. — И их близкие справляются с этим.
Как? Как он мог такое сказать? Мне нестерпимо захотелось сделать ему как можно больнее, но… я не знала как.
— Профессор, я хочу ему помочь. Но не могу. Я даже не могу быть с ним сейчас. Кто я после этого?
— Прошу тебя, Гермиона, только не делай глупостей. Не пытайся искать его — этим ты только навредишь.
— Ладно, — согласилась я неохотно.
— Это обещание?
— Допустим, что так.
А потом я случайно взглянула на него. Мерлин, как же я его люблю! Я даже чуть было не подавилась печеньем от переизбытка чувств.
Я с нетерпением ждала момента, когда он, наконец, поцелует меня. Однако он почему-то бездействовал. Сказать, что я была разочарована — значит, ничего не сказать. А если учесть, что я была сильно не в себе… В общем, то, что я сделала в следующий момент, было совершенно для меня нехарактерно. До сих пор не могу поверить, что я — умница, тихоня, отличница — попыталась совратить своего учителя. Несомненно, во всем виноват только Малфой со своим дурацким заклинанием…
Разум сделал ручкой и удалился. Сейчас моей головой управляли похоть и гриффиндорская тяга к неприятностям.
— Может быть, пора бы и начать? — вкрадчиво сказала я.
— Что начать? — непонимающе уставился на меня зельевар.
— Получать удовольствие, — казалось, это не я говорю, а какой-то демон, вселившийся в мое тело.
Преднамеренно медленно — ну, может, чуточку неуверенно, — я встала, глядя Снейпу в глаза, и направилась к нему. Он настороженно наблюдал за моими манипуляциями. Я обольстительно — по крайней мере, мне хочется в это верить — тряхнула прической, прикрыв один глаз прядью волос, непринужденно взгромоздилась профессору на колени и обняла его за шею.
Мерлин, как он был великолепен! Какие у него чувственные, манящие губы… Подумать только, еще мгновение — и он будет целовать меня… Мне были просто жизненно необходимы человеческое тепло и чувство защищенности, а кто, как не Северус, мог предоставить мне все вышеперечисленное?
— Гермиона, что ты делаешь? — напряженно спросил профессор.
— А ты как думаешь? — промурлыкала я, стараясь придать голосу соблазнительную хрипотцу и намеренно переходя на «ты». Где-то на периферии сознания промелькнула мысль, что нужно остановиться, но я задушила ее в зародыше. Действительно, зачем останавливаться? Ведь я люблю его…
Но он почему-то не спешил обнять меня в ответ. Я придвинулась ближе.
— Ты же дала слово Альбусу, — занервничал он.
— Я? Я не давала. Это ты.
— Правда? Хорошо, я дал слово Альбусу.
— Ты солгал, — протянула я. Вот так, Гермиона, отлично, голос пониже, с ленцой. Оказывается, соблазнять мужчину ужасно здорово. И замечательно просто. — Ты же настоящий слизеринец.
Я ждала того, что неизбежно должно было произойти. И собиралась получить от этого столько удовольствия, сколько вообще возможно в первый раз. Кажется, я наконец-то поняла своих гормонально неуравновешенных однокурсников. Терять контроль над собой под лавиной эмоций и ощущений, это ужасно и прекрасно одновременно. Когда осознаешь это, становиться ужасней и прекраснее вдвое. А когда позволяешь себе поддаться этой потере, то этот результат умножается еще на тридцать один с половиной и возводится в квадрат…
— Нет, Гермиона, — сказал Снейп твердо.
Нет? Я не ослышалась, или он действительно это сказал?
Профессор встал, и я плавно сползла с его колен на пол. Мук унижения пока не было, они задерживались из-за остаточного действия заклинания, но ждать их оставалось явно недолго.
Ну вот, кажется, началось.
Как же гадко! Ну что во мне такого плохого, что никто не смотрит на меня дважды? Неужели я настолько плоха?
— Гермиона, я польщен… — ах, он польщен… Я злобно прищурилась, глядя на него снизу вверх.
Он очень меня разозлил. Очень! Во мне проснулась прямо-таки первобытная ярость, в которую так часто впадает Рон. Видимо, правду говорят — с кем поведешься, от того и наберешься.
— Польщен?! — заорала я. — Да пошел ты, гад самовлюбленный! Сначала ты… а как дошло до дела, так тебе уже ничего и не нужно?
— Все не совсем так. Я подумал над твоими вчерашними словами и понял, что ты права. Сейчас ты слишком расстроена, растеряна из-за Поттера, и если бы я воспользовался…
— Позволь мне самой судить об этом, — перебила я, поднимаясь с пола. И без того сильное желание разбить десяток-другой тарелок о его упрямую голову росло со страшной силой. Останавливала меня только уголовная ответственность в случае летального исхода.
— Гермиона, меня очень к тебе тянет…
— Но трахать меня ты не хочешь, — закончила за него я. Никогда бы не подумала, что могу так выражаться. Но, оказывается, это не так уж сложно. Нужно только поймать волну.
— Да, ты права, трахать тебя я не хочу, — спокойно кивнул профессор.
Черт бы побрал эту невозмутимую рожу! Ну почему он так хорошо себя контролирует, когда мне хочется рычать, кусаться и царапаться?
— Мерлин, как стыдно, — прошептала я, пряча горящее лицо в ладони. Какая же я дура, раз поверила, что его забота обо мне что-то значит. Да он просто самоутверждался за мой счет.
Но я буду не я, если прощу ему! С яростью берсерка я пошла в атаку.
— Тогда что это были за игры тем вечером? Кажется, ты носишь волшебную палочку в рукаве, а не в кармане. Так что же это тогда было? Просто конец штаны распирал.
Северус скривил губы — сначала я подумала, что от отвращения, но потом осознала, что он с трудом сдерживает смех. Он еще и смеется, сволочь? Да как он смеет? Ненавижу. И как я могла только предположить, что люблю его? Не иначе как кратковременное помутнение рассудка на почве длительного безделья.
— Гермиона, ты от кого такого набралась? Хотя не говори, и так ясно, что от Уизли с Поттером. Всегда знал, что подобная компания не доведет тебя до добра.
Да как он смеет в чем-то упрекать моих друзей? На свою бы компанию сначала посмотрел. Один Малфой чего стоит! А ведь их целых два. Кстати, этот мерзкий хорек свое еще получит. Если бы не его заклинание, я сейчас здесь не унижалась.
— А вот и нет, профессор. Гарри и Рон ребята скромные и ранимые, что бы вы о них ни думали. А вот «такого» я «набралась» от Малфоя, насколько я помню.
— Правда? Надо будет с ним поговорить. Хотя, пожалуй, в чем-то ты права.
Затем мы оба замолчали. Я разглядывала свои ноги. Кажется, их было четыре. Нет, две. Нет, опять четыре. Кровь молоточком стучала в ушах, призывая продолжить бой. Но я и так уже довольно перед ним унизилась. Хватит.
— Девочка, посмотри на меня, — потребовал профессор. — Я хочу тебе что-то сказать.
Я подняла к нему горящее от стыда лицо.
— Я хотел бы, чтобы ты поняла, что трахать тебя я не намерен. Но, когда обстоятельства изменятся, когда ты не будешь так расстроена, и весь этот кошмар закончится, я бы хотел заняться с тобой любовью.
Вот это номер!
Я смеялась и не могла остановиться. Да он сам понимает, что говорит?
— Что я такого сказал? — нахмурился он. Значит, действительно не понимает.
— Ой, профессор, не надо, пожалуйста. Что за пошлости вы говорите: «Я бы занялся с тобой любовью». Прошу вас, не делайте из меня большую дуру, чем я есть. Я в состоянии понять, когда меня отвергают.
— Я тебя не отвергал.
Ну да, ну да. А еще небо — зеленое. И почему он просто не скажет, что я ему не нужна? Может быть, тогда было бы не так мучительно больно…
— Поправьте меня, если я где-то ошибаюсь: вы хотели бы заняться со мной лллюбооовью, — жестоко передразнила я.
— Верно, — негромко подтвердил он, серьезно глядя мне в глаза.
— Но только не сейчас. Если это не отказ, то что же? — черт, если бы еще эти истерические нотки из голоса убрать, вообще бы хорошо было. Я опять рассмеялась.
Он сделал мне больно, унизил меня, и я хотела отплатить ему тем же. И поэтому я смеялась. Смеялась, чтобы он не узнал, насколько мне на самом деле плохо. Только вот… чем сильнее я старалась его уколоть, тем хуже становилось мне самой.
— Гермиона, послушай…
— Нет!
Я просто не могла его больше слушать. Слишком тяжело. Слишком больно. Слишком унизительно.
Затем я как-то резко успокоилась. Я вдруг поняла, что мне уже просто все равно. Я вспомнила про Гарри и поняла, что все мои проблемы со Снейпом и яйца выеденного не стоят. Нет, ну правда, сотни тысяч людей страдают от неразделенной любви и справляются с этим. А чем я хуже? Не умру же я, в конце концов. А Гарри умрет. Какая же я эгоистка…
— Сэр, простите за все, мне очень стыдно, — проговорила я на одной ноте, глядя чуть выше его правого уха. — Я сейчас немного не в порядке и за себя не отвечаю. Это все была ужасная ошибка.
— Нет, нет…
— А теперь, по-моему, вам пора, вам ведь еще нужно передать Гарри меч.
Он внимательно посмотрел на меня и спросил:
— Как ты?
Зачем он спрашивает? Зачем пытается продолжить разговор?
— Отвяжитесь, — грубо сказала я, — вы слишком высокого о себе мнения. У меня бывали проблемы и посерьезнее. Как только пройдет смертельная обида, у меня все будет отлично.
Он открыл рот для нового потока стандартных фраз. Как же меня это все достало…
— Профессор, до свидания, — твердо сказала я.
Он ласково погладил меня по щеке. Я стояла как каменная. Мне хотелось закричать, чтобы он не прикасался ко мне, хотелось убежать и никогда больше его не видеть.
— Потом поговорим, — проронил он, выходя.
Я только пожала плечами. Если я начну спорить, он никогда не уйдет, а мне сейчас было просто жизненно необходимо побыть одной.
По-прежнему уже никогда не будет. Но мне было все равно.

Вскоре апатия сменилась желанием свернуть парочку-другую гор и сотворить новый идеальный мир, в котором нет Волдеморта, в котором моим друзьям не угрожает опасность. Я грезила о мире, в котором Снейп… нет, не носит меня на руках, называет солнышком или засыпает цветами (Мерлин упаси меня от такого счастья), но, по крайней мере, не ведет себя как последний гад. При одном только воспоминании о нашем последнем разговоре меня передернуло. О, как это было честно со стороны Северуса отказать мне! Как благородно — пообещать «заняться со мной любовью»! Как же он, паршивец, деликатен! Ну а самое главное, язык Малфоя в моем идеальном мире был бы на шестьдесят два с половиной метра короче.
Нет, это просто невыносимо. Я чувствовала, что скоро начну сходить с ума. Гарри… Я пыталась не думать, пыталась отвлечься, но воспоминания не отпускали меня.
Вот наша первая встреча. Гарри был такой испуганный и взъерошенный, как воробышек. Я тогда совсем не так его себе представляла и была приятно удивлена. Вот мы впервые вместе нарушили правила, отправившись на дуэль с Малфоем. Потом Хэллоуин, тролль, слезы в туалете, чудесное спасение, предложение дружбы. Дракончик Норберт. Запретный Лес. Борьба за философский камень. Секрет тайной комнаты. Оборотное зелье и превращение в кошку. Покупка Косолапуса. Первый совместный поход в Хогсмид. Карта Мародеров. Ссора с мальчишками. Примирение. Сириус Блэк. Маховик времени. Оборотень. Клювокрыл. Чемпионат мира по квиддичу. Лес. Черная метка. Турнир Трех Волшебников. Ссора Гарри и Рона. Статьи в пророке. Возвращение Темного Лорда. Слушанье Гарри в Министерстве. Орден Феникса. Амбридж. Кентавры. Отдел Тайн. Принц-Полукровка. Смерть директора. Похороны… И над всем этим, как солнце, сияла добрая слегка застенчивая и озорная улыбка Гарри. Мы всегда были вместе. Всегда! Он смеялся, шутил, нарушал правила, попадал в неприятности, выводил меня из себя и всегда был рядом, когда я в нем нуждалась. Братишка…
Нет, Гарри Поттер не может умереть. Не может! Я чувствовала это. Мы что-то упустили. Ну не может Гарри быть хоркрусом! Заперевшись в своей комнате, я составила новый список — на этот раз полный.
1. Дневник;
2. Кольцо;
3. Медальон;
4. Чаша;
5. Диадема;
6. Змея;
7. Гарри.
Семь предметов — семь кусочков души. Хорошо, пусть так. Но тогда подсчет не совсем верен. Когда Воландеморт шел убивать Поттеров, у него уже было шесть хоркрусов: дневник, кольцо, медальон, чаша, диадема и еще какой-то, активировавшийся после его смерти. Значит, семь кусочков души, считая его самого. По версии Дамблдора, Темный Лорд передал Гарри частичку себя неосознанно, в момент смерти, но это не может быть правдой, так как для создания хоркруса требуется произнести заклинание.
Итак, после смерти у Воландеморта осталось шесть кусочков души, и после воскрешения он решил восстановить волшебное число, сделав хоркрусом Нагини. Значит, Гарри никак не может быть хоркрусом.
Тем более… тем более, что в книгах ясно сказано, что предмет, являющийся хоркрусом, становится практически неуязвимым — заклинания и механические воздействия не могут оставить на нём ни царапинки, а Гарри — самый частый посетитель Больничного крыла за последние семь лет. К тому же, на втором курсе его покусал василиск, яд которого уничтожает хоркрусы. Так что теория директора неверна. Нужно срочно рассказать ему…

***

— Грустишь?
— Грущу…
— Не переживай, они все поймут.
— Ты думаешь? — с надеждой спросила я.
— Уверен! Ты слишком много значишь для Поттера и Уизли, чтобы они отказались от тебя только из-за того, что тебя принудили сидеть здесь ради их же безопасности.
— Спасибо, Драко, ты чудо.
— Пожалуйста. Кстати, я тебе уже говорил, что у меня почасовая оплата.
— Что?! — возмутилась я. — Хорек, да ты совсем страх потерял?!..
Малфой с проворством истинного ловца поймал летящую в него подушку.
— Спокойно, Грейнджер, тебе нельзя волноваться… — крикнул он, уворачиваясь от проклятия.
— Гермиона, — окликнул меня знакомый голос. Я застыла с поднятой палочкой. Ну, вот кажется и все. Они приехали. Я напряженно обернулась. Больше всего на свете мне сейчас хотелось убежать.
— Привет, ребята, — я неуверенно улыбнулась краешком рта.
Гарри с Роном переглянулись и неожиданно расхохотались. Чего это они? Краем глаза я заметила, что Драко перестал улыбаться и весь как-то подобрался. Больше всего в этот момент он был похож на Косолапуса, почуявшего собаку.
— Неужели ты думала, что мы ничего не заметим? — улыбался Рон.
— Ну… да, — я была совершенно растерянна и выбита из колеи. Кажется, они не злились на меня.
— Никогда не думай о нас так плохо, — сказал Гарри, обнимая меня. — Мы раскусили Тонкс уже на третий день.
— Сразу после прихода Люпина, — добавил Рон, стискивая меня так, что затрещали ребра.
— Ребята, а вы, правда, на меня не сердитесь? — робко спросила я.
Они снова переглянулись, и Рон подмигнул Гарри.
— Нет, Гермиона Грейнджер, — с театральными подвываниями начал рыжий, — мы не простили тебя.
— Но ты можешь искупить свою вину, — подхватил Поттер, — если объяснишь нам, что здесь делает ЭТО.
Драко, до этого момента молчавший, возмущенно вскинулся.
— Что это ты имеешь в виду, Поттер? Я сейчас немного не понял.
Но Гарри, видя мое недоверчивое лицо, проигнорировал Малфоя и ласково погладил меня по щеке.
— Не беспокойся, Тонкс нам все объяснила.
— И про Дамблдора? — не поверила я.
Гарри сразу напрягся.
— А что она должна была рассказать нам про Дамблдора?
Значит, они еще ничего не знают… черт, а может, мне следовало держать язык за зубами?
Образовалась неловкая пауза.
— Гарри… — хрипло позвал Рон, глядя ему куда-то за спину. Что он там увидел интересно. Я высунулась из-за плеча друга. Директор. Могла бы и сама догадаться.
— Я думаю, нам нужно многое обсудить.
Мальчики восприняли восстание Дамблдора из мертвых, на удивление, спокойно. Я-то ожидала криков, продолжительных истерик, битья посуды, в конце концов. Но чего я точно не ждала, так это спокойного обстоятельного разговора по душам. Наверное, скитания, полные опасности и лишений пошли ребятам на пользу — они как-то повзрослели, стали спокойнее… Хотя не исключено, что этим спокойствием мы были обязаны вовсе не внезапному просветлению, снизошедшему на моих сумасшедших друзей, а Северусу, вовремя подливавшему им успокоительное в чай. Но разве это так важно? Главное, что Гарри и Рон приняли сложившуюся ситуацию, и вот уже почти целую неделю мы жили без скандалов, пока…

***

— Гарри! Гарри, что с тобой?
Мой друг лежал на полу в ванной без сознания. Что же делать? Что? Ну конечно! Я размахнулась и ударила его по щеке. Он распахнул глаза и резко сел, чуть не выбив мне все зубы лбом. Вид у него был, честно говоря, не товарный: весь бледный, потный, щека дергается, глаза ошалевшие, губы дрожат…
— Он знает, — прохрипел Гарри. — Он все знает и идет в Хогвартс.
Я как-то сразу почувствовала себя больной. И старой. Нет, в моем возрасте явно противопоказаны такие стрессы.
— Ты видел? — он только кивнул. — Но как?..
— На проверке в «Гринготтсе» на одном из гоблинов нашли остаточный след заклятия забвения. Они проверили все сейфы и обнаружили, что пропала чаша.
— Мда… Не очень как-то… А он знает, кто ограбил банк?
— Да, когда с гоблина сняли заклятие, он все рассказал.
— Черт! — бросаясь к двери, крикнула я. — Нужно предупредить Снейпа!
Гарри на это только тихо рассмеялся.
— Погоди, его оповестит сам Вол… ну ты поняла. По версии гоблина банк ограбили мы с тобой.
— ЧТО?!
— Вот-вот…
— Все равно нужно все рассказать Дамблдору, как можно быстрее! — около двери я слегка притормозила: — Хотя тебе сначала лучше что-нибудь одеть.

***

— А чего вы хотели, Поттер? Вы с Грейнджер и так были в розыске. Ну а зачем тогда нам с Малфоем было лишний раз подставляться? Тем более, теперь все будут думать, что это вы совершили подвиг, ограбив неприступный «Гринготтс». Так что мы, можно сказать, только о ваших интересах и думали. Вы должны быть благодарны.
— Сделаю вид, что поверил, сэр, — ехидно отозвался Гарри.
— Не дерзи мне, мальчишка! — зарычал Снейп. — Маленький еще мне язвить.
Я почувствовала, что Гарри сейчас наговорит Северусу гадостей, и мы еще полтора часа потратим на то, чтобы отскрести нашего Избранного от стен, потолка и пола, а времени и так было чертовски мало.
— Успокойтесь! — приказала я.
К моему удивлению и, чего уж греха таить, удовольствию, они тут же заткнулись. Оба.
— Значит так, — благодарно кивнув мне, начал директор, — я сейчас оповещу Орден, а вы собирайтесь и отправляйтесь в Хогвартс через камин. У вас пятнадцать минут на сборы. Северус, мне нужно с тобой поговорить, задержись.
Выходя из кухни, я поймала полный тоски взгляд профессора. Ха! Так ему и надо.

***

— Да, Уизли, таких альтернативно одаренных людей, как ты, еще поискать нужно! — услышала я по дороге в свою комнату. Опять Драко на Рона наезжает. И как им только не надоест грызться по поводу и без?
— На себя посмотри, бестолочь, — как-то подозрительно беззлобно отозвался Рон.
— Смотрю. Каждый день смотрю. И не устаю восхищаться гениальностью природы, сотворившей такой шедевр, — насмешливо бросил Малфой. — Ну как, ты готов, вонючка? Сколько можно тебя ждать?
— Уже почти…— полузадушено прохрипел Рон.
Тут я не выдержала и заглянула в комнату. Передо мной предстала идиллическая картинка: Драко сидел на полу, прислонившись к дивану, а рядом с ним лежали ноги, в которых я без особого труда узнала моего рыжего друга.
— Ребят, а что вы делаете? — робко поинтересовалась я, сильно сомневаясь в душевном здоровье мальчишек.
Драко невозмутимо повернулся ко мне.
— В слова играем.
— В слова?
— Ну да, нужно же нам с Уизли как-то бороться со стрессом. Ты вот, например, целуешься со Снейпом, а мы до такого еще не доросли, поэтому играем в слова. Но просто так ведь не интересно, вот мы и… несколько модифицировали правила.
Я настороженно покосилась на Рона. Как он отнесся к заявлению блондина про мои поцелуи с зельеваром? Странно… чего-чего, а насмешливой улыбки я от своего вспыльчивого друга точно не ожидала.
— Малфой рассказал нам все еще в первый день. Так что у нас с Гарри было время, чтобы смириться.
Слава Мерлину. Я облегченно перевела дух. Странно только, что я не слышала воплей.
— Силенцио, Петрификус Тоталус, легкое Империо и успокоительное на десерт, — подмигнул мне Драко. — Ну, и твое народное средство. Для убедительности, так сказать.
— Понятно… — протянула я. А что тут еще скажешь?
— Так на чем мы остановились, дубина? — потеряв ко мне интерес, Малфой повернулся к Рону, а я отправилась за свитером.
Повернув за угол, я увидела Снейпа, подстерегающего меня у двери в спальню. Стараясь стать как можно меньше и незаметней, я попыталась прошмыгнуть в ближайшую комнату, однако Северус меня заметил и вошел следом.
— Нам нужно поговорить.
— Мне так не кажется. Вы уже и так предельно ясно дали мне понять, что я вас не интересую. Так что потрудитесь, пожалуйста, убраться с глаз моих долой.
— Хватит, — разозлился он. — Я не мальчик, чтобы бегать за тобой.
— Ну, так не бегайте! И вообще, не смейте смотреть на меня свысока!
А ведь он действительно очень высокий… Какой у него интересно рост?
— Метр девяносто, если вам так необходимо это знать.
Мерлин, я что, спросила это вслух?
— Профессор Снейп, — подошел к нам Гарри. Оказывается, мы были в комнате не одни.
— Что вам, Поттер? — раздраженно прошипел Северус. Я начала потихоньку смещаться к выходу. Спасибо, Гарри, ты настоящий друг, пришел на помощь именно тогда, когда мне это было просто необходимо. Зельевар заметил мои манипуляции и схватил меня за руку, не давая уйти. Я чуть не взвыла от досады.
— Сэр, вы не могли бы дать мне автограф? — Гарри, судя по всему, сам был в шоке оттого, что сказал. Северус же от удивления даже отпустил мою руку.
— Вы больны, Поттер, — подобрав челюсть с пола, вынес диагноз Снейп.
— Да нет же, профессор, — услышала я, убегая, — просто действительно вами восхищаюсь…
Гарри, солнышко, ты лучше всех.
Наконец, я таки добралась до своей комнаты. Переодевшись в старые джинсы и свитер, я опустилась на кровать и закрыла лицо руками. Может быть, все же стоило выслушать Северуса? До меня вдруг дошло, что возможно сегодня одного из нас убьют. Черт, какая же я дура!
Выскочив в коридор, я бросилась на кухню. Может быть еще не поздно? Но нет, закон подлости, как всегда, сработал безотказно — все уже были там. При моем появлении они почему-то замолчали. Мне вдруг стало очень обидно и грустно. Нет, ну в самом деле, что за дискриминация? Разве я не доказала этим глупым мужчинам, что являюсь полноправным членом общества? Выдавив из себя подобие улыбки, я сделала вид, что ничего не заметила.
— Все уже собрались? — деланно бодро воскликнула я. — Уже пора?
— Гермиона, ты что, обиделась? — виновато спросил Рон.
— Нет, что ты.
— Ты не подумай, что мы что-то от тебя скрываем, — заискивающе проговорил Малфой, — но нам нужно обсудить кое-какие сугубо мужские вопросы. Ты бы не могла?..
— Даже не проси, — фыркнула я, демонстративно усаживаясь на ближайший стул. — Кстати, чтоб ты знал, лучшие специалисты в мужских вопросах — женщины. Так что можешь рассказать мне все. Я пойму.
— Да нет у меня ничего такого. Ты не поняла…
Но меня было уже не остановить. Я была зла. На себя — за то, что не поговорила с Северусом, когда была возможность; на Северуса — за то, что он не заставил меня выслушать себя; на Драко — за то, что порет всякую чушь, когда мне плохо; на Гарри — за то, что помог мне тогда убежать; на Рона — за то, что молчит, как пень; на Дамблдора — за то, что сейчас наверняка получает массу удовольствия, глядя на мои страдания; на Воландеморта — за то, что собирается напасть на Хогвартс… Я была зла, а посему говорила первое, что приходило мне в голову.
— Все равно, на всякий случай, проконсультируйся у проктолога.
— Я не болен! — взвыл Драко, умоляюще поворачиваясь к директору. — Сделайте же с ней что-нибудь, сэр. Я так больше не могу.
— Нам пора отправляться, — устало вздохнул старик.
Моя злость сразу куда-то испарилась. Нет! Я же не успела сказать ему…
— Готова? — натянуто улыбнулся Дамблдор.
— Не знаю, — честно призналась я. — Страшно.
— Так и должно быть.
Я искоса глянула на зельевара. Решительное выражение его лица мне очень не понравилось. Искренне надеюсь, что ему не пришло в голову героически погибнуть в бою. Иначе я… Я не знаю, что с ним сделаю, если он позволит кому-нибудь себя убить. И с собой я тоже не знаю, что сделаю. Но сейчас нельзя об этом думать. Ну что же, поехали. Вот в зеленом пламени исчез Рон, затем Гарри, Драко, Северус…
— Иди, — подтолкнул меня Дамблдор. — Пора.
Я глубоко вздохнула и шагнула в камин. Каково же было мое удивление, когда в кабинете никого не оказалось. А где же мальчишки? Где Снейп? Повернувшись к камину, я стала ждать директора, но он все не появлялся. Что тут вообще происходит? Кинув щепотку летучего пороха в камин, я попыталась вернуться назад, но тут же с воплем отскочила — огонь обжигал. Черт! Ничего не понимаю. Почему камин заблокирован? Я бросилась к двери. Заперто.
— Алохомора! Нет? Бомбарда! Бомбарда Максима! А так? Депримо!
Сволочи! Я бессильно опустилась на пол. Как они могли так со мной поступить? Я же умру от неизвестности…
Через минут пять сидеть на твердом холодном полу стало неудобно, и я перебралась в кресло. На письменном столе лежала записка, написанная подчерком Гарри.
«Гермиона,
Извини, что заперли тебя, но мы тут посоветовались и решили, что так будет лучше. Ты не сможешь выйти из кабинета, как ты, я думаю, уже поняла. На пол, потолок, стены, окна, камин и дверь наложены защитные заклинания. Мы все продумали. Прости, сестренка. И не смей думать, что ты ни на что не способна! Просто… просто так надо. А когда все закончится, ты сможешь собственноручно убить нас, если получится, конечно (мы будем сопротивляться, так и знай).
Гарри, Рон, Дамблдор, Хорек и Летучая Мышь»
— Ненавижу! — яростно крикнула я, разрывая записку на мелкие кусочки. — Какого черта ты опять принимаешь за меня решения, Северус Снейп? Я точно знаю, что это была твоя идея запереть меня здесь!
Злые слезы текли по щекам. Я задыхалась. Я обязана была быть там, с Гарри, с Роном… да с Малфоем в конце концов! Но точно не здесь. Я была в бешенстве. Схватив со стола первый попавшийся предмет, я швырнула его в стену. Раздался оглушительный взрыв, из шкафов вылетели стекла. Мне слегка полегчало. На смену гневу пришла грусть. Блуждая по комнате, я заметила мантию профессора, небрежно брошенную на спинку дивана. Странно, обычно зельевар такой аккуратный… Взяв ее в руки, я подумала, что так люблю Северуса Снейпа, что точно не перенесу его смерти.
А-а-а! Я только что рассуждала как влюбленная Лаванда! Безумие. Ну почему я должна убиваться из-за любой ерунды, которую он делает? Я гневно бросила мантию обратно.
— Нужно снять напряжение! — взяв со стола непонятно откуда взявшуюся там коробку конфет, я плюхнулась на диван. — М-да, а конфетки-то с коньяком, — заметила я, запихивая в рот предпоследнюю. На меня навалилась меланхолия. — Мантия?.. — лениво отметила я, обводя глазами комнату. Поддавшись порыву, я взяла мантию в руки, поднесла ее к лицу и глубоко вдохнула. Розмарин, шалфей, кедр, ладан с легким привкусом мандарина… — Северус… — прошептала я, падая на диван и зарываясь носом в черную ткань.

— Гермиона… — донеслось до меня откуда-то издалека. Какой же у Северуса приятный голос — такой бархатистый, обволакивающий. Так бы слушала его и слушала… Не открывая глаз, я радостно улыбнулась. — Гермиона, просыпайся, — на этот раз голос звучал гораздо настойчивее. Видимо, действительно придется встать.
— М-мм? — прохрипела я, неохотно садясь и потирая руками лицо. Оказывается, я задремала — довольно обычная реакция моего организма на стресс. Стоп! Какой стресс? Ах, да…
— …жертв почти не было, — словно через толстый слой ваты слушала я. — Поттер и Уизли живы. Малфой… тоже.
Я устало откинулась на спинку дивана. Как же все это непросто! Честно говоря, я была совершенно уверена, что Северус не переживет этой битвы… Но он выжил! И это было так прекрасно, что хотелось петь. Но с другой стороны, я была на него смертельно обижена. Хотя… сейчас это уже не играло никакой роли. Я просто не могла злиться. Однако профессору об этом знать было совершенно не обязательно.
— Какого черта вы заперли меня здесь? Кто вообще дал вам право распоряжаться моей жизнью, решать, что мне делать, а что нет? Я уже не ребенок… — начала я, но, судя по всему, не очень убедительно. — Что вы?..
Почему он так на меня смотрит? Ничего не по… Проследив за взглядом Северуса, я смущенно покраснела. Нет, ну надо же было так проколоться! Ну и как, спрашивается, мне теперь убедить его в том, что я сержусь, когда я так трогательно прижимаю к груди его мантию? Я вскочила на ноги и нервно сглотнула — самодовольная усмешка Снейпа мне определенно не понравилась. О, как же я ненавидела, когда он так ухмылялся! Желание броситься профессору на шею мгновенно улетучилось. Теперь мне хотелось только одного: убедить его в том, что он совершенно мне безразличен.
— Нет, вы все неправильно поняли, — буркнула я, на что Снейп только насмешливо приподнял бровь. — Это ничего не значит. Это… это… просто в подземельях так холодно, а укрыться было нечем. Я перепила тех конфеток с коньяком, — обвиняюще указала на пустую коробку я. — И уснула. Й-я замерзла до смерти и поэтому… Эй, что это вы?.. Нет, не приближайтесь ко мне!
Я попятилась, но зацепилась за ковер и неловко повалилась на диван. Злорадно ухмыляясь, профессор подошел ко мне, взвалил себе на плечо и куда-то потащил. Не слишком удобная поза, надо сказать. Я возмущенно завопила, колотя его по спине злосчастной мантией.
— Стой! Стой, пусти меня! Пусти, говорю. Северус Снейп! Северус Снейп, говорю, стой!
— Мы быстрее доберемся до места, если ты немного помолчишь, Гермиона.
— Вы должны отучаться от своих варварских замашек, сэр! — гневно прошипела я, прекрасно понимая, что он не опустит меня на пол до тех пор, пока сам этого не захочет. — И куда это мы доберемся быстрее?
Естественно, он не ответил. Кто бы сомневался! Но уже через несколько секунд я сама все узнала. Опытным путем, так сказать: Северус небрежно швырнул меня на кровать. Что, кровать? Спальня? Какого черта?
— Время вышло, — заявил зельевар, деловито расстегивая сюртук.
— В смысле? — нервно сглотнула я, отползая вглубь кровати.
— Кошмар кончился, — заметив мой непонимающий взгляд, Северус снисходительно объяснил: — Я же тебе обещал. Разве ты уже забыла? Ты же так этого хотела…
— Что? Вы… вы…
— Не я, а ты. Что касается меня, то я как раз собирался немного подождать, думал, что ты еще не готова. Но в свете нашего с тобой последнего разговора… Все, пора.
Вот это да! Нет, я, конечно, подозревала, что профессор далеко не романтик, но чтобы настолько!.. Да уж, не так я себе представляла свой первый раз, совсем не так.
— М-мм… — к сожалению, ничего более содержательного я из себя выдавить не смогла, но Снейп, казалось, и так все прекрасно понял.
— В конце концов, кто тут обнимался с моей мантией?
— Я же уже все объяснила… — снова начала оправдываться я, но он, самым наглым образом проигнорировав мои объяснения, навалился на меня сверху. Не скажу, что я была очень уж против этого, но… Как же меня все-таки достало, что он делает только то, что хочется ему, и полностью игнорирует мои желания. Определенно, с этим надо было что-то делать. Только вот что? — Перестань, не трогай меня. Я не хочу! Почему ты опять все решаешь за меня? — зажмурившись, я и изо всей дури ударила его подушкой по плечу. Однако это не произвело на Снейпа никакого впечатления — он только тихо рассмеялся и отобрал у меня мое единственное средство защиты. — Северус, это не шутки, перестань играть со мной. Я ничего не понимаю. То ты хочешь меня, то не хочешь… — я в отчаянии зарылась лицом в профессорскую мантию, которую каким-то непостижимым образом до сих пор не выпустила из рук. — Мне кажется, я схожу с ума! Ну почему я из-за тебя превращаюсь в круглую идиотку?
Неожиданно мое левое ухо обожгло горячее дыхание профессора, и я скорее почувствовала, чем услышала его самодовольное хмыканье.
— Просто ты любишь меня, — вот так вот! Без всяких сантиментов: «ты меня любишь», и все. Поздравляю, Грейнджер, тебе как всегда повезло. Ты могла влюбиться в кого угодно, но выбрала именно его: старого, некрасивого, самовлюбленного слизеринца, по сравнению с которым даже младший братец Хагрида Грохх — образец тактичности. Пока я усиленно себя жалела, Снейп скатился с меня и уселся рядом. Кажется, в нем зашевелилась совесть — я могла собой гордиться. — Мерлин, рядом с тобой я становлюсь бешеным, я теряю контроль над собой… — Да неужели? Что-то я за ним ничего подобного не замечала — профессор всегда такой спокойный, невозмутимый… Я была удивлена, но посмотреть на Снейпа так и не решилась. — В самые неподходящие моменты я вдруг понимаю, что думаю о тебе целый день напролет, и это меня выводит меня из себя. Я люблю тебя, Гермиона, — профессор попытался отнять у меня свою мантию, но я вцепилась в нее изо всех сил — я просто сгорала от смущения. У меня внутри как будто был воздушный шарик, готовый лопнуть в любую секунду. Северус накрыл мои ладони своими и уткнулся носом в мои волосы. Как же приятно… Мои пальцы разжались сами собой, и мантия полетела на пол. — Просто смирись. Я тебе уже сказал — твое время вышло.
Я подняла к нему пылающее от неловкости лицо, но закрыла глаза. Северус целовал мои брови, веки, лоб, нежно провел губами по виску вниз, к шее. Его поцелуи были легкими, мимолетными, они доставляли мне мучительное, почти невыносимое удовольствие. Затем он поцеловал меня в краешек рта и ласково прикусил мою нижнюю губу.
Ну почему от его прикосновений мое сердце замирает? Почему мне так хорошо, когда он рядом? Это же ненормально — так зависеть от кого-то…
— Северус… ты меня, правда, любишь? — робко спросила я, открывая глаза.
— Да.
— Нет, я не об этом. Ты меня правда-правда любишь?
— Я правда-правда люблю тебя, — насмешливо ответил он, глядя мне в глаза. — Никого и никогда я не любил так сильно.
Я успокоилась. Но очень ненадолго.
— Нет, Северус, ты серьезно?
— Абсолютно.
Мы помолчали. Я чувствовала себя полной дурой.
— Это ничего, что я спрашиваю?
— Ничего.
— Мне просто надо точно знать, — на всякий случай пояснила я.
— Очень тебя понимаю. Ты мне веришь?
— Верю.
Он снимал с меня одежду медленно, очень медленно. Расстегнув очередную пуговицу, он каждый раз долго целовал меня, прежде чем взяться за следующую. Он целовал меня везде. Ну, почти везде, хвала Мерлину, хоть ноги не трогал. Мужчины — странные существа: они почему-то свято уверенны в том, что перед тем, как исполнить свой мужской долг, они должны вылизать каждый пальчик на ногах женщины… Ну и все остальное тоже. По крайней мере, так было написано в любовных романах, которые так любит читать миссис Уизли. Помню, как-то летом мы с Джинни стащили у нее несколько книжек и, краснея как ненормальные, читали про мускулистых мачо с рвением, достойным лучшего применения, ублажавших своих подруг оральным сексом. Этакий элемент обязательной программы. Не знаю, не знаю… может быть, это действительно очень приятно, но подпустить кого-то к своим… хм… ногам… Нет, для меня это пока слишком… интимно, что ли?
Так вот, Северус целовал меня, расстегивал пуговицы, опять целовал, снимал мне рубашку с одного плеча, снова целовал, снимал рубашку с другого плеча, целовал…
И так, пока на мне не осталось ничего.
Быть голой рядом с ним, практически полностью одетым, почему-то оказалось страшно возбуждающе, но в тоже время я не могла перебороть в себе страх показаться уродливой, разочаровать его.
Я прикрыла руками грудь, сжалась в комочек и смущенно улыбнулась.
— Не прячься, — прошептал он, по очереди убирая мои руки с груди.
— Вдруг ты подумаешь, что я уродина?
— Глупая, ты прекрасна.
И с этими словами аккуратно отвел мои колени от живота.
— Отстань, — стараясь скрыть возбуждение, буркнула я. — Почему это на мне уже ни нитки не осталось, а ты еще даже рубашку не снял?
— Если хочешь, могу раздеться, — поддразнил Северус.
— Так давай, — отчаянно краснея и стараясь не заикаться, согласилась я.
— Попроси.
— Вот еще.
— Тогда придется тебе самой.
Вот ведь скотина. Снейп откатился от меня на край кровати и закинул руки за голову, с интересом наблюдая за мной. Кажется, он, чуть ли не впервые, предлагал мне сделать выбор самой. Хотя, честно говоря, именно сейчас я бы предпочла, чтобы он этого не делал.
Переборов страх и неловкость, я все-таки решилась. Пальцы у меня так дрожали, что с пуговицами на рубашке я справилась с трудом. Но дело того стоило. На мой взгляд, у него было просто великолепное тело: такая гладкая кожа, такой плоский живот…
Я осторожно провела пальцем по линии волос от пупка вниз и вздрогнула, услышав, как он резко выдохнул. Затем исподтишка покосилась на ширинку, увидела, как натянулась ткань, и это одновременно ужаснуло и взбудоражило меня.
Наконец, набравшись смелости, я начала медленно расстегивать на нем брюки. Но раздевать мужчин, особенно тех, которые носят… хм… скажем так, костюмы, я не привыкла. Штаны Снейпа были оснащены такой хитрой системой кнопок, крючков и «молний», что я запуталась. Куда уж там бедным рыцарям с их поясами невинности — надевали бы на своих жен такие штаны, и вообще никаких проблем бы не было! Но вот, наконец, мы общими усилиями стянули с профессора брюки. Прикосновение его тела к моему было просто неописуемо. Все чувства обострились до того, что, обнимая Северуса, я ощущала кожей легкое покалывание. У него были такие твердые мускулы, что я совсем ослабела, когда его бедра прижались к моим, а потом внизу живота сладко заныло. А потом мы… ну, в общем, понятно…
Стыд… Боль… Наслаждение… Все это сводило меня с ума. А потом стыд прошел без следа. Даже истерически смеяться расхотелось, когда я поймала взгляд Северуса. Он сжал мои пальцы и нежно поцеловал.
— Северус…
— Что?
— Готовить будешь ты.
— Хорошо, — сонно отозвался он.
— И убираться тоже.
— Ага…
Казалось бы, вот оно счастье, но что меня на самом деле бесит…
— Северус…
— М-мм?.. — судя по всему, он уже почти заснул.
…так это то, что он говорит, что теряет контроль над собой, а сам… видит насквозь меня и все мои чувства…
— …я люблю тебя. Кажется.
— Ты хотела сказать — «уверена», — невозмутимо заявил этот наглец, даже не открывая глаз.
Терпеть этого не могу!

finita la comedia