|
|
"Пастель"
| |
|
| Олюся | Дата: Воскресенье, 15.12.2013, 15:26 | Сообщение # 1 |
Черный дракон
Сообщений: 2895
| Название фанфика: Пастель*
Автор: ViLiSSa
Бета : нет
Гамма нет
Рейтинг: NC-17
Пейринг: ГП/ТР
Персонажи: ГП, ТР
Событие: постхог, чистая романтика, не в Хогвартсе, Гарри художник, музыкант и т.п.
Тип: слэш
Жанр: Роман
Размер: мини
Статус: закончен
Саммари:
Примечание: написан на Фест СФ "Одно дыхание на двоих" октябрь 2010 года.
Диклеймер: Все права на героев принадлежат Роулинг
Разрешение на размещение: получено
*Пастель [-тэ́-] — группа художественных материалов, применяемых в графике и живописи. Чаще всего выпускается в виде мелков или карандашей без оправы, имеющих форму круглых брусков или брусков с квадратным сечением.
|
|
| Олюся | Дата: Воскресенье, 15.12.2013, 15:26 | Сообщение # 2 |
|
Черный дракон
Сообщений: 2895
| Хрупкие пальцы ласковыми движениями растирали по бархатистой бумаге штрихи цветной пастели, осыпавшиеся легчайшей пудрой. Под этими ласкающими прикосновениями рисунок, казалось, наливался жизнью, начиная дышать человеческим теплом.
Сотворенная на кремово-бежевом листе фигурка стройной черноволосой красавицы, уже утратившей хрупкость ранней юности, но обретшей зрелость истинной Женщины, была готова начать двигаться, выгибаясь, чтобы умелые нежные пальцы Художника снова и снова касались ее бедер, талии, плеч, добавляя сложные оттенки, бликами шелковых и бархатных драпировок облекавших тело натурщицы.
Художник улыбался, отдавая самое себя на творение Идеала, в котором слились черты множества тех, что позировали для него на этом ложе.
- Скажи, почему ты всегда так стремишься к этому? — напоенный нежностью голос заставил расступитьсяпелену тишины.
- Ты все еще не осознаешь. Искусство бессмертно по определению, и лишь оно дает нам право называться людьми и шагать, минуя границы Вечности, — Художник так и не прервал своего занятия, отвечая.
- И потому ты раз за разом уничтожаешь то, что было сотворено тобой? — в голосе прозвучала легкая смешинка.
- Да. Совершенство недостижимо. Но стремление к нему, — вот та путеводная звезда, что зовет за собой любого из творцов на создание нового, все более и более идеального. Или ты не согласишься с этим? — в голосе Художника прозвучало лукавство.
- Почему же… соглашусь. Возможно, именно теперь ты меня поймешь…
- Я уже давно понял тебя, — Художник поднял глаза и улыбнулся, получив ответную улыбку.
- И что же?
На все еще скользящую по бумаге руку легла другая — изящная, с длинными тонкими музыкальными пальцами и аккуратными ногтями, сжимая запястье в нежнейших тисках, отрывая от творения.
- Неужели ты думаешь, что не будь так, здесь наблюдалось бы мое присутствие? — губы Художника изогнулись в мягкой полуулыбке.
- И когда же все изменилось?
К осыпанным смесью цветных пудр от раскрошившейся пастели пальцам прикоснулся горячий язык, слизывая порошок, скользя от самого основания пальца до подушечки, оставляя на коже радужные разводы. Не торопясь, каждый пальчик в отдельности, прихватывая его жаждущими губами.
- Думаю, после досадного инцидента с моим альбомом, — в голосе Художника звучал сдерживаемый смех.
- Даже так? И почему, позволь поинтересоваться?
- Мне, наконец, стало ясно, что изменение старого не всегда лучший способ выйти из сложившейся ситуации. Слишком легко испортить бумагу, на которой сделан рисунок. Стоит лишь немного перебрать с нажимом на ластик… и все.
- Неужели? — губы прижались к центру ладони, вызывая у Художника тихий вздох.
- Да. Легче взять чистый лист и, помня прежние ошибки, создать нечто новое. Иное и в то же время — подобное тому прежнему, что тоже нравилось многим.
- Но стоит ли новый рисунок затраченных усилий, вот в чем вопрос, — губы касались кожи предплечья, и слова горячим дыханием вплавлялись в плоть.
Художник задумчиво кивнул, не сводя глаз с собственной кожи, на которой отчетливо проступали следы чужих прикосновений, светло розовые, но медленно темнеющие.
- Определенно стоит…
- Правда? — шепчущие губы прижались к плавному изгибу шеи Художника, вырывая у того невольный стон.
- Правда… - чуть приоткрытые уста творящего были накрыты поцелуем, становящимся все глубже с каждым вдохом. Мягкий язык скользнул в рот Художника, подчиняя и подчиняясь. Попытавшись улыбнуться, он ответил.
На мягкие ковры с легким перестуком посыпались затянутые в защитный мерцающий пластик мелки пастели, случайно сбитые с этюдника ищущими руками.
Разорвав поцелуй, Художник отстранился:
- Пойдем.
- Зачем? Или ковры недостаточно мягки для тебя?
Засмеявшись чистым искренним смехом, Художник отошел к камину, плавно опускаясь в уютную мягкость длинного ворса. Спустя миг его губы снова были заняты жарким поцелуем. Нежные руки мягко коснулись обнаженного торса Художника, скользя по светлой коже.
Пальцы, покрытые цветными разводами, коснулись обнаженной кожи в ответ, оставляя на ней полосы краски.
Прерванный поцелуй вызвал лишь недовольный стон, сменившийся едва слышным вскриком, когда губы, мазнув по ключицам, накрыли темный сосок, мгновенно напрягшийся от столь незамысловатой ласки. С тихим смешком по бусинке скользнул острый кончик языка, поддразнивая и обещая.
Художник выгнулся в горячих руках, в попытке получить больше. В ответ на эту немую мольбу губы коснулись второго соска, повторяя ласку. Чуть более громкий вскрик разрезал тишину, переходя в низкий горловой стон. Пальцы Художника вцепились в иссиня-черные пряди, путаясь в них.
Усилием воли отстранившись, он потянулся за новым поцелуем, сминая податливые умелые губы, сплетаясь языками в вечном чувственном танце. Переплетя длинные гибкие пальцы со своими, Художник, не отрывая губ, перекатился, подминая под себя податливое, теплое, живое тело.
Теперь пришла его очередь дарить свои ласки и познавать. Мягкие губы не замедлили прижаться к ямочке возле уха, скользя языком по светлой, почти серебристой коже, вырывая каждым касанием стоны страсти и наслаждения, спускаясь все ниже медленными, дразнящими движениями.
В протянутую руку скользнуло несколько цветных мелков, повинуясь желанию Художника.
- Зачем?
- Ты тоже лист бумаги. И я сотворю нечто новое из тебя.
Кончик светло-зеленого мелка коснулся кожи живота, выводя первую линию поверх влажной дорожки, только что прочерченной языком. Следом появился мелок темно-зеленый, сменившийся синим. На коже проступал сложный рисунок, с каждым стремительным движением становившийся все более узнаваемым. И все тяжелее становилось дыхание двоих, устроившихся возле камина.
Подчиняясь магии Художника, рисунок оживал, напитываясь его силой и желанием, щедро отдавая его на импровизированный лист. Обвивая мускулистый торс, на коже сворачивал кольца дракон, медленно начиная светиться от переполняющего его волшебства. Пальцы художника продолжали скользить по телу любовника, отложив в сторону пастель. Мужчина хрипло дышал, едва слышно порыкивая. Рисунок светился все ярче, заставляя его стонать от легчайших волн жара, сменяющихся столь же незаметными, но уловимыми волнами холода.
Художник улыбнулся, касаясь пальцами пояса брюк. Мужчина хрипло выдохнул:
- Ты уверен?
- Как никогда прежде в своей жизни… - прищурившись,он закусил нижнюю губу.
Подчиняясь легкому движению бедер, Художник мучительно медленно расстегнул ремень, рассмеявшись, когда услышал нетерпеливый стон. Пальцы изящно освободили из петли пуговицу и потянули вниз собачку замка. Мужчина начал извиваться, стремясь побыстрее освободиться от давно уже болезненно-тесных брюк. Художник как мог нежно стянул мешающий элемент одежды вместе с бельем, отбрасывая все снятое как можно дальше. Ладони скользнули по бедрам мужчины, лаская кожу. Хриплый стон стал ответом на нарочито неторопливые действия. Нарисованный на коже дракон заполнил помещение зеленым свечением, перебивающим свет камина, но при этом не слепящим.
Изогнутые в улыбке губы Художника открылись, выпустив на волю жадный язык, немедленно скользнувший по возбужденной плоти мужчины. Тот закричал, не стараясь сдерживаться.
Художник снова рассмеялся и вобрал в рот подрагивающий член любовника, не переставая поддразнивать его кончиком языка. Мягкие и столь же мучительные, как и прежде движения, заставили мужчину нетерпеливо, но нежно дернуть бедрами вверх, навстречу жаркому рту. Художник хмыкнул, покорно ускорив скольжение вдоль горячей пульсирующей плоти. Мужчина вскрикивал и стонал, отдаваясь на волю мягких губ и сильных рук, стиснувших его бедра.
Лишь стиснув зубы, с криком, ему удалось отстранить Художника незадолго до взрыва. Взгляд фиолетовых глаз невольно зацепился за припухшие влажные губы. Со стоном мужчина притянул мага вверх, сливаясь в горячем, отдающем мускусом и смегмой поцелуе и, вновь перекатившись, прижимая его плечи к мягкому ковру.
Теперь уже его руки, мстя, невесомыми, короткими движениями снимали брюки Художника. Не разрывая поцелуя, он кончиками пальцев поглаживал каменно напряженный член, убирая руку, едва только любовник делал движение вперед в попытке прижаться к ласкающей ладони, снова и снова заставляя его стонать от нетерпения ему в губы, ловя тончайшую вибрацию горла и разгоряченной кожи.
Рука скользнула в брюки, обхватив возбужденный до предела член и несильно сжимая на нем длинные пальцы. Художник сорвался на громкий отчаянный крик-плач, полный нетерпения. Мужчина рассмеялся, понимая, что у него уже тоже не хватает выдержки. Распалённое, жадное до ласок тело Художника молило о пощаде. Мельчайшие бисеринки пота мерцали в зеленоватом свете магического рисунка, снова и снова вызывавшего у мужчины волны неконтролируемой дрожи. Магия, набирая обороты, стала выплескиваться вовне, связывая нитями силы своего творца и его любовника.
Там, где обнаженная кожа касалась кожи, пробегали крошечные цветные искры, словно слабейшие разряды тока, вновь и вновь заставляя обоих, одновременно стремящихся коснуться и в то же время не желающих продлевать сладкую пытку, закусывать губы и постанывать. Взгляды снова встретились. В фиолетовых глазах, устремленных на Художника, светился вопрос:
- Ты…?
- ДА!
Руки мужчины поспешно стянули все лишнее, отправив куда-то очень далеко, после чего сильно стиснули бедра, разводя их в стороны. Художник изогнулся от непереносимого желания.
- Ну же…
Мужчина лишь усмехнулся, прикусив губами карминово-красную головку, чтобы услышать бессвязную, отчаянную мольбу о пощаде. Теперь уже его язык дразнил чужую плоть, норовя скользнуть в самую щелочку. Долгие движения по набухшей вене, завершающиеся возле нее, снова и снова выдвигали ультиматум Художнику, хотя тот сам требовал безоговорочной капитуляции на милость победителя.
- Пожалуйста…
- «Пожалуйста» что?
- Прошу тебя…
- Надеюсь… ты представляешь, чего просишь…
Художник кивал, молитвенно выгибаясь в стремлении приникнуть всей кожей к плещущему силой любовнику. Редкие искры все быстрее превращались в короткие дуги магических молний, превращая любовную пытку в дьявольские муки неутолимого голода плоти. В ладони мужчины оказалась хрустальная баночка с бесцветным гелем.
- Главное расслабься, прошу тебя.
Напряженный как струна Художник покорно раскинулся на ковре, расслабляя мышцы. Пальцы мужчины зачерпнули гель, скользнув прохладным касанием по возбужденно-болезненному члену. Художник вскрикнул, но мышцы его, как ни странно, остались столь же расслабленными, как и прежде.
Скользкие пальцы мужчины, покружив по коже живота и внутренней поверхности бедер, двинулись ниже, проникая между упругих ягодиц и касаясь сомкнутого колечка. Художник со стоном изогнулся, давая любовнику больший доступ к жаждущей проникновения плоти. Мужчина усмехнулся, сверкнув глазами, и нежно протолкнул один палец внутрь, поглаживая и массируя мышцы, на удивление податливые его действиям. После нескольких аккуратных скользящих движений мужчина рискнул ввести второй палец. Художник хрипло закричал, насаживаясь на ласкающую руку, требуя большего, стремясь получить все, что возлюбленный может ему дать.
- Пожалуйста… - мольба перешла в короткий всхлип.
Пальцы, уже три, скользнули еще глубже, находя упругую выпуклость простаты и нажимая на нее. Ответом мужчине стал громкий плачущий крик неутоленного желания, в котором без труда угадывалась слезная мольба. Мужчина нежно завел себе за спину ноги Художника.
- Сцепи их. Ну же.
Лодыжки безропотно сомкнулись позади него, и бедра на миг с силой сжали бока мужчины, чтобы сразу же раскрыться, позволяя делать все, что ему захочется. Голова Художника беспомощно моталась из стороны в сторону и длинные черные пряди, того же цвета, что и у его любовника, путались с пушистым ворсом ковра.
Головка каменного члена мужчины коснулась кольца мышц, и Художник, ощутивший это влажное прохладное касание, показавшееся его распаленному телу таким желанным, с криком дернулся вперед, позволяя плоти любовника скользнуть внутрь его жаждущего слияния тела. Дугой вспыхнул яркий магический разряд, прошивший обоих. Мужчина закричал, вторя крику Художника и резким движением входя в бархатную тесноту на всю длину члена.
Дав некоторое время своему любовнику привыкнуть к вторжению и получив подтверждение в желании продолжать в форме слабого покачивания бедрами, мужчина стал неторопливо двигаться внутри тела Художника, одновременно покрывая короткими поцелуями шею и плечи возлюбленного, не прекращающего стонать и рваться к большему.
- Ну-ну. Тише, не спеши. Позволь телу самому решить, как действовать. Отпусти себя… - тихий шепот заставил Художника вновь расслабиться. Некоторое время он не двигался вообще, словно стараясь уловить ритм движений партнера, после чего, словно пробуя, нерешительно качнул бедрами навстречу. И в тот же миг, срывая голос, закричал от неожиданно острых, почти болезненных ощущений, когда член любовника коснулся простаты. Снова и снова…
Мужчина хрипло охнул, переходя на низкое горловое шипение, с каждым движением становящееся все более громким и отчётливым. Энергия плясала вокруг влажных сплетенных на ковре тел странный, невообразимый танец, вгоняя обоих в мучительную волну сладкой боли. Маг качнулся вперед, входя все глубже, предъявляя права на распаленное тело юного любовника, впервые познавшего страсть именно с ним и ни с кем более.
Жар тел подстегивал магию, и пляшущие искры силы становились все ярче, наливаясь собственной жизнью. Юный маг вскрикнул, когда его возлюбленный остановился.
- Пожалуйста… пожалуйста… - не громче шепота, но жарче пламени камина.
- Да, дитя мое…душа моя…любовь моя…
И снова чувственный танец тел, озаренных странным, ало-зеленым свечением, мерцающими бликами играющем на покрытой бисеринками пота коже, озаряющем комнату. Осколки света падали на лист кремовой бумаги с неоконченным рисунком. Тишина, прежде нарушаемая лишь шорохом пастели и гудением пламени, давно уже сменилась тихими стонами и всхлипами, короткими резкими вздохами и протяжными, плачущими криками.
Скользя губами по пылающим щекам, мужчина сменил темп, вместо нежного скольжения перейдя к отрывистым, мощным толчкам, каждый из которых срывал с губ его любовника очередное восклицание. Рука волшебника захватила ладонь Художника, заставив ее сжаться на его болезненно-возбужденном члене.
- Давай вместе со мной… Ну же… Я так долго ждал тебя… Целую вечность и даже дольше…
Две ладони сомкнулись на плоти одновременно, лаская жаждущий член.
- Пожалуйста… Прошу тебя… Я… Пожалуйста…
- Уже скоро…. — едва различимый шепот, на большее у мага не осталось сил. Магия, свиваясь петлями и пульсируя в такт их движениям, наэлектризовала воздух, и искры фонтанами рассыпались от каждого прикосновения обнаженной кожи. Рисунок на теле мага ожил, резко сжав кольца. Волшебник охнул. Ему вторил пронзительный крик распластанного на ковре Художника, чье тело ответило на страсть взрывом наслаждения. Молочная струя брызнула на светлую кожу, переливаясь в отблесках магического света. Волшебник завершил последнее судорожное движение, последовав за возлюбленным, наполняя его тело собственным семенем. Свет, ослепительно вспыхнувший одновременно с его протяжным вскриком, залил комнату.
Живой рисунок, издавший короткий рык в последний миг своего существования, впитался в кожу мага. Руки волшебника подломились, и он опустился на своего возлюбленного, прижимаясь к его влажной, покрытой брызгами спермы груди. Губы нежно прижались к щеке Художника:
- Спасибо тебе…
Молодой волшебник чуть повернул голову, и фиолетовые глаза встретились с мерцающими изумрудными.
- Это тебе спасибо. Что понял… не оттолкнул… принял…
- Да мой Художник… я всегда тебя пойму… помни это, малыш…
Тихий шепот очищающего заклятия, и маг потянул юношу на себя, переворачиваясь на спину и усаживая его на свои бедра. Горячие ладони стиснули светлые предплечья Художника, оставляя бледные следы. В изумрудных глазах мелькнула нежность:
- Я не знал…не мог знать… - голос становился сонным, - прости меня…
- Мне не за что тебя прощать, малыш. Пусть все идет так, как идет. Жалеешь ли ты, что пришел ко мне год назад? Что услышал мой Зов…?
- Нет…я ни о чем не жалею… Наша игра была простой и понятной… а теперь мы свободны… навсегда, любовь моя.
- Да…теперь свободны… Спасибо за вчера… Ты великий актер, малыш. Даже чарами я не смог бы добиться такого эффекта…
- Не за что. Для всех мы мертвы. Отныне и впредь… Теперь есть только мы, мой Том…
- Да, Гарри. Только мы. И твоя пастель.
Тихий, полный любви смех наполнил спальню древнего замка, в котором, как считалось, больше не было жильцов. Люди слепы, не видя истинного искусства. Они не верят в чудеса. Но здесь, на далеком северном побережье, в укрытии высоких каменных стен двое творили чудо. Чудо собственной любви — сильнейшей из всех магий.
Конец.
|
|
|
|
|
