Армия Запретного леса

Гарри вздохнул и зябко обхватил себя за плечи; каморка Филча, в компании с которым незадачливому первокурснику предстояло провести весь вечер, располагалась в двух шагах от слизеринских подземелий, и Гарри было здесь сыро, холодно и тоскливо. Дверь каморки была заперта, и Филч не спешил возвращаться; Гарри ждал уже битых полчаса. Может, отработка будет завтра? Нет, профессор Флитвик определённо сказал - «сегодня вечером»… не мог же Филч забыть, что сегодня вечером к нему на расправу явится очередной провинившийся. По правде сказать, Гарри не возражал бы, если бы о нём в данном случае забыли - Филч ему совсем не нравился; но для того, чтобы смыться отсюда с чувством выполненного долга - сколько ж можно ждать под дверью! - Гарри чувствовал себя слишком виноватым. Это же надо было так не справиться с Wingardium Leviosa, чтобы Рон получил сотрясение мозга, ударившись о потолок!
Гарри заходил в больничное крыло после уроков, перед тем, как отправиться на отработку; Рон был бледным и молчаливым, но охотно простил Гарри - может быть, потому, что вчера вечером, отрабатывая всё то же треклятое Leviosa, зацепил им Тревора и уронил последнего лучшему другу за шиворот - с дубиной тролля вышло как-то не в пример проще и удачнее. Завтра Рон должен был уже вернуться в гриффиндорскую спальню, и всё пошло бы, как обычно, но до этого момента, как казалось Гарри, должно было пройти несколько веков ожидания.
«Здесь всегда так тихо? - задался Гарри вопросом, косясь в сторону слизеринских подземелий, откуда не доносилось ни звука. - В гриффиндорской башне вечно что-нибудь взрывается, кто-нибудь спорит или смеётся… а тут как в могиле».
Словно в ответ на размышления Гарри послышались шаги, и через пару секунд в поле зрения появился обитатель могилы… впрочем, нет, мысленно поправился Гарри, неприязненно глядя на приближающегося откуда-то со стороны холла профессора Снейпа, этот скорее тянет на управляющего кладбищем.
- Что вы здесь делаете, мистер Поттер? - видно было, что вопрос задан автоматически, и на самом деле профессора Зельеварения вовсе не интересовал ответ. Тем не менее, Гарри ответил:
- Профессор Флитвик назначил мне отработку с мистером Филчем, сэр.
- Можете не ждать Филча - конечно, если вы занимаетесь именно этим, - профессор Снейп окинул Гарри острым взглядом, призванным запеленговать в карманах стратегические запасы навозных бомб. Ни бомб, ни ещё чего-нибудь из арсенала близнецов Уизли у Гарри не было, так что он чувствовал себя достаточно уверенно, чтобы рискнуть спросить:
- А что случилось с мистером Филчем? - не то чтобы Гарри жаждал отработки, но ведь от неё всё равно никуда не деться…
Профессор снова посмотрел на Гарри таким взглядом, будто хотел просветить насквозь, как рентгеновская установка, и неохотно ответил:
- Мистер Филч не придёт.
- Почему не придёт? - настойчиво поинтересовался Гарри. Снейп его всё равно отчего-то ненавидит, так что пара назойливых вопросов ничего не испортит.
- Идите в гриффиндорскую башню, Поттер, - велел профессор Снейп, отворачиваясь от Гарри, чтобы идти дальше. - Я скажу профессору Флитвику, что ваша отработка не состоялась.
На этом, в принципе, можно было бы успокоиться и вернуться в башню - тем более что у Гарри ещё не было написано ни слова в эссе по Трансфигурации, которое нужно было сдать завтра. Гарри кивнул Снейпу вслед, не подумав, что профессор этого не увидит, и уже собрался было сказать «До свидания, сэр», когда увидел на белой манжете Снейпа, выбившейся из-под чёрного рукава мантии, тёмно-красное пятно.
Кровь. Дадли достаточно часто разбивал кузену лицо и, толкая на землю, чуть ли не до кости раскраивал ему локти и колени, чтобы сейчас Гарри не мог ошибиться. Где это Снейп поранил руку? И почему не переодел рубашку? Не заметил?
- Сэр, - окликнул Гарри. - Профессор, у вас…
- Что у меня, Поттер? - раздражённо выплюнул Снейп, останавливаясь. - Кажется, я сказал вам уйти отсюда…
- У вас кровь, - Гарри на всякий случай отступил к стене - если что, будет удобно прошмыгнуть вдоль неё и скрыться, пока с Гриффиндора не сняли все баллы разом. - Вон там, на руке…
Сней вздёрнул руку к лицу - так резко и нервно, что Гарри на миг показалось, что преподаватель хочет его ударить; но профессор не обратил на инстинктивно вжавшегося лопатками в стену Гарри никакого внимания - всё оно досталось исключительно запачканной манжете.
- Это не ваше дело, Поттер, - Снейп затолкнул манжету под рукав; открылась тыльная сторона ладони. Кожа там была тонкая, белая, сквозь неё просвечивали синие жилки - как у самого Гарри; и не было даже намёка на порез или ссадину. - Сколько раз надо повторить «идите отсюда», чтобы дошло даже до такой знаменитости, как вы?
Гарри показалось, что его всё-таки ударили. Ну за что, чёрт побери, Снейп его так ненавидит? Наверно, он просто такой злобный, что не может ни к кому относиться нормально… Тут Гарри осенило.
- Это не ваша кровь! - выпалил он, не сообразив, что можно было и промолчать. - Чья-то ещё, да?
- Поттер, это не касается вас ни в коей мере… - угрожающе начал Снейп. А Гарри тем временем продолжало осенять:
- Это кровь Филча! - объявил он непреклонно и только потом задумался: что такого кровавого должен был сделать профессор Снейп с Филчем, чтобы утверждать, что тот не придёт?
- Убедительная просьба, мистер Поттер, - прошипел не на шутку разъярённый Снейп, - перестать забивать себе голову всякими глупостями…
Гарри, не сводя со Снейпа глаз, принялся перемещаться по стеночке в сторону холла; было немного страшно, и уже с трудом верилось в собственное озарение - но куда же тогда делся Филч, и откуда кровь на манжете? Надо было посоветоваться с Роном и Гермионой…
Снейп закатил глаза и неожиданно цепко ухватил Гарри за руку.
- Я отведу вас к Филчу, - коротко бросил профессор. - Надеюсь, после этого вы перестанете забивать себе голову всякой чушью.
Гарри упёрся ногами в каменный пол; подошвы кроссовок противно заскрипели. Снейп остановился и взглянул на Гарри совершенно испепеляюще.
- Никто не собирается вас убивать, Поттер! Кому вы вообще нужны?! - рявкнул он, выпуская руку Гарри почти с гадливостью. - Если хотите и дальше лелеять мысль, что я зарезал Филча - скатертью дорога!
Гарри пришло на ум целых два Ужасных Утверждения: во-первых, Снейп определённо читает мысли - иначе откуда ему знать, что промелькнуло в голове у Гарри? Во-вторых, он ведь прав. Зачем кому-то может понадобиться его убивать? До сих пор никого не интересовало даже, как он жил, и жил ли вообще - сплавь его дядя с тётей в приют, разве кому-нибудь было бы дело? Письмо из Хогвартса наверняка пришло бы и туда…
- Ничего я не лелею, - несколько запоздало огрызнулся Гарри и расправил плечи. - Пойдёмте.
- Пойдёмте, сэр, - вспомнил Снейп об этикете.
- Сэр, - буркнул Гарри.
Снейп шёл по коридорам так быстро, что Гарри еле успевал следом; разок ему даже захотелось самому взять профессора за руку - чтобы не потерять из виду на очередном повороте. Но, разумеется, Гарри не посмел - Снейп и без того всей спиной излучал безграничное презрение к гриффиндорским недоумкам вообще, и конкретно к Гарри Поттеру. Это было даже обидно.
Филч находился в кабинете профессора МакГонагалл; дверь кабинета была приоткрыта, и Гарри видел, что непривычно смирный и вполне живой смотритель поддерживает забинтованную левую руку правой, а декан Гриффиндора, строгая и с очень прямой спиной, расхаживает туда-сюда и что-то говорит. Затаившись, Гарри даже сумел бы беспрепятственно разобрать, о чём она вещает, но присутствие Снейпа сводило все шансы на нет.
- Ну что, убедились? - осведомился Снейп тоном, который не далее как сегодня с утра заставил весь первый курс Гриффиндора передёрнуться и предположить, что в родословной профессора Зельеварения имелись людоеды.
Однако же, сейчас Гарри стало стыдно. Снейп, конечно, противный и несправедливый, но он ведь ничего плохого Филчу не сделал… по крайней мере, не убивал его точно. А Гарри был уже готов обвинить профессора во всех смертных грехах…
Гарри оторвался от разглядывания разбитых носков своих кроссовок и взглянул Снейпу в глаза, намереваясь извиниться. Глаза у слизеринского декана были чёрные-чёрные и странно спокойные, будто он вовсе и не злился даже; Гарри попытался понять, где в этих глазах граница между радужкой и зрачком, но так и не сумел.
- Идите в свою гостиную, Поттер, - сказал Снейп прежде, чем засмотревшийся ему в глаза Гарри заговорил. - Идите.
Гарри молча кивнул, развернулся и зашагал к гриффиндорской башне. Уши у него горели, и только мысль о том, что гриффиндорцу положено быть храбрым, не давала ему ринуться бегом.

* * *

- Сегодня вы попробуете сварить простейший вариант Перечного зелья, - холодно сообщил Снейп, взирая на класс с таким выражением лица, словно прикидывал, многих ли после этой попытки унесут из подземелий вперёд ногами. - Рецептуру вы должны были изучить перед уроком - откровенно говоря, я сомневаюсь, что кто-либо из вас удосужился это сделать.
Последнее утверждение профессор Зельеварения адресовал исключительно гриффиндорской части класса.
- Кто ответит, сколько мяты требуется класть на начальном этапе? - Снейп выстрелил вопросом, как очередью из пулемёта.
Рука Гермионы взметнулась вверх ещё до того, как Снейп договорил. Гарри, право же, не понимал, почему она с таким упорством пытается ответить, когда Снейп задаёт вопросы - он никогда не обращал на её поднятую руку никакого внимания. Как правило, никто, кроме Гермионы, не рвался продемонстрировать свои знания; слизеринцы, развалившись на скамьях поудобнее, с любопытством следили за тем, как их декан в хвост и гриву гоняет гриффиндорцев, а последние предпочитали не связываться, даже если знали ответ.
Гарри поднял правую руку и попытался не думать о том, зачем он это сделал.
С холодным презрением осматривавший класс Снейп задержал на Гарри взгляд и усмехнулся.
- Мистер Поттер. Какая честь для меня - вы впервые в жизни сподобились заглянуть в учебник по моему предмету! Или вы просто хотите выйти?
Щёки и уши Гарри предательски запылали, но голос был спокойным - ну, почти:
- Нет, я хочу ответить на вопрос.
Рон и Гермиона посмотрели на Гарри с одинаковым недоумением - до сих пор он не проявлял особого рвения на Зельеварении. Впрочем, будь у Гарри возможность взглянуть на себя со стороны, в его взгляде читалось бы ровно то же самое, так что винить друзей в чём-то Гарри не был склонен.
- Вот как? Ну что ж, ответьте, - Снейп выжидательно скрестил руки на груди.
- Восемь граммов измельченных листьев мяты, сэр, требуется добавить через две минуты после того, как зелье закипит, - чётко сказал Гарри, смотря Снейпу в глаза.
Где кончается радужка и начинается зрачок? Где начинается один человек и кончается другой? Гарри показалось, что он перегнулся через край колодца тёмной ночью и чуть-чуть не упал вниз, в ледяную воду.
- …ни странно, мистер Поттер, - несколько разочарованно сказал Снейп, и Гарри сообразил, что пропустил какую-то уничижительную ответную тираду в свой адрес, пялясь в глаза преподавателю. - Быть может, в таком случае вы даже вспомните, что именно служит ключевым элементом в мази от ожогов?
Гриффиндорцы следили за Снейпом с явной ненавистью - мазь от ожогов они ещё не проходили, и было более чем очевидно, что вопрос задан с одной-единственной целью - посмеяться лишний раз над Гарри Поттером; сжавшая губы в тонкую белую линию Гермионы упрямо тянула руку вверх, чуть привстав со своего места. Гарри неожиданно стало обидно.
Чего он мог ещё ждать от Снейпа? Следовало бы помнить, что этот сальноволосый ублюдок ни к кому не относится справедливо - так рассказывали Фред и Джордж, и даже Перси, который как староста обязан был говорить об учителях корректно. С чего вдруг Гарри решил, что что-то на этот раз будет по-другому?
К счастью, вчера, выучив заданное, Гарри листал учебник дальше - просто так, из интереса. В конце концов, тут были занятные движущиеся иллюстрации, изображавшие весь процесс приготовления зелья, и даже если текст был невыносимо занудным, то многое можно было понять по картинке.
- Скорлупа огнекрабов, - неуверенно сказал Гарри. Лёгкий шок на лице Гермионы подсказал Гарри, что он на правильном пути. - Истолченная. Пятнадцать граммов. И если не добавить корень мандрагоры, то мазь на основе этой скорлупы будет разъедать ожог, а не лечить.
На иллюстрации убедительно показывалась чья-то рука, прожжённая предательской мазью до самых костей; Гарри решительно не представлял, как так человек мог намазать руку и терпеливо ждать, пока кожа и плоть растворятся до такой степени, но это был уже вопрос не к Зельеварению, а к психиатрии.
- Хм, - Снейп разглядывал Гарри уже не с презрением, а с любопытством, как будто у того был третий глаз на лбу или нос на затылке. - А что будет, Поттер, если вы добавите глаза тритона в готовую основу для Перечного зелья?
Гарри лихорадочно перебрал в уме всё, что вчера выучил - ничего подобного там не упоминалось. Гермиона опустила руку, глядя на Снейпа с неподдельным возмущением - он ухитрился задать вопрос, на который даже она не могла ответить! В глазах Рона, в сторону которого Гарри панически покосился в поисках поддержки, читалось сочувственное и не конструктивное: «Дело швах, приятель».
Единственное, что могло хоть как-то помочь Гарри - это ясное воспоминание о том, что никаких глаз тритона в Перечное зелье не нужно было добавлять. А что случается, когда добавляешь в зелье то, что не нужно?
- Зелье взорвётся, - брякнул Гарри наобум. В конце концов, терять ему было нечего; если ответ неправильный, Снейп просто-напросто обольёт его словесным ядом с головы до ног - а к этому Гарри за два месяца учёбы уже практически привык.
А если правильный…
- Верно, - медленно проговорил Снейп. Судя по его взгляду, Гарри был флобберчервём, приползшим с декларацией независимости своей расы от посягательств человечества. - Что ж… посмотрим, сумеете ли вы применить столь вовремя продемонстрированные знания на практике.
Профессор Зельеварения отвернулся от Гарри - чёрная мантия взвихрилась в проходе между партами - и шагнул к доске, чтобы одним касанием палочки выявить там домашнее задание на следующую неделю.
Гарри тщательно переписал на листок требования к эссе. При этом он чувствовал себя странно довольным, как будто его похвалили, а не всего лишь не обругали.

* * *

Приближался первый квиддичный матч в жизни Гарри. Сказать, что новоиспеченный гриффиндорский ловец психовал - значит глубокомысленно промолчать. На тренировках, которые Оливер Вуд устраивал чуть ли не десять раз в неделю, всё было достаточно легко, но на игре будет команда соперника, будет судья и будут толпы зрителей на трибунах - ох…
Когда Снейп, на ходу выдумав какое-то дурацкое правило, отобрал у Гарри, Рона и Гермионы «Квиддич сквозь века», было крайне досадно. Конечно, говоря начистоту, Гарри не делалось легче при чтении этой книги - один тот факт, что все самые серьезные несчастные случаи, которые могут произойти во время игры, происходили именно с ловцами, лишил Гарри аппетита на полдня - но это всё равно было нечестно. Гермиона, кипя от возмущения, сгоняла к мадам Пинс и изучила любезно предоставленный список библиотечных правил - ни одно не гласило, что библиотечные книги запрещено выносить во двор школы; после этого открытия Гарри совсем приуныл и даже не принимал участия во вдохновенном диалоге Рона и Гермионы, состоявшем в основном из поношения зельеваров, зельеварения и всех предметов, относящихся к этой теме, вплоть до тритоньих глаз.
- Надо забрать у него книгу! - высказала инициативу Гермиона, смотря при этом почему-то на Гарри.
В конце концов пессимистически настроенный Гарри оказался перед дверью учительской, плохо понимая, что он здесь делает и почему берётся за дверную ручку вместо того, чтобы развернуться и пойти на как раз начинавшийся ужин.
Слегка приоткрыв дверь, Гарри сунул нос в образовавшуюся щелку - разведать обстановку. В учительской не было никого, кроме Снейпа и Филча; профессор Зельеварения перебинтовывал руку смотрителя и вполголоса выговаривал ему - точь-в-точь, как профессор МакГонагалл в тот раз.
- Аргус, ну зачем вы опять туда пошли?
- Да как же было не пойти, профессор?! - обиженно вскинулся Филч. Наблюдавший Гарри некстати заметил, что у смотрителя волосы гораздо неухоженнее, чем у Снейпа, хотя почётное прозвище «сальноволосого ублюдка» досталось именно последнему. - Он же… ведь эта тварюга…
- Но ведь с миссис Норрис не случилось ничего непоправимого, ведь так? - терпеливо осведомился Снейп, завязывая разорванный на две части конец бинта двойным узлом. - Сломанная лапа скоро заживёт, вырванная шерсть уже практически отросла стараниями Поппи… кому и что вы пытались этим доказать, Аргус?
Филч промолчал и пару раз осторожно согнул руку, проверяя, не мешает ли повязка.
- Спасибо вам, профессор.
- Не ходите больше в этот коридор на третьем этаже, - устало попросил Снейп. Именно попросил, а не приказал, не пробрюзжал и не прокаркал. Гарри и не подозревал, что в голосе желчного профессора Зельеварения могут звучать настолько человечные нотки. - У этой твари хоть и три головы, а мозгов всё равно мало - как пыталась вас сожрать, так и снова попытается.
- Спасибо, профессор, - повторил Филч, как будто его заело, и поковылял прочь из учительской.
Гарри на цыпочках шарахнулся в сторону, пока не заметили, отбежал на несколько метров и сделал вид, что только идёт к учительской. Филч окинул Гарри подозрительным взором - не собирается ли нашкодить - но ничего не сказал.
Книгу Снейп не отдал, сославшись на то, что уже вернул её в библиотеку, но Гарри отчего-то совсем не расстроился.

* * *

Матч начинался в одиннадцать утра. Гарри проснулся в половине шестого и до момента, когда пора было вставать, валялся в кровати, невидяще уставившись в полог. Сердце начинало стучать, как бешеное, как только Гарри задумывался о квиддиче, поэтому он усиленно старался переключиться на другое. Например, на то, зачем в коридоре на третьем этаже сидит трёхголовая собака, едва не пообедавшая миссис Норрис, когда хозяин последней по неосторожности сунулся, куда не просили. Или на то, почему Снейп в последние дни не казался Гарри ублюдком, хоть и вёл себя, как ублюдок, говорил, как ублюдок, и был ублюдком - Гарри повторял про себя это слово, каждый раз чуть передёргивая плечами - тётя Петуния никогда не разрешала ругаться, заставляла мыть рот с мылом, если племянник забывался - и в конце концов оно потеряло весь свой смысл и совсем перестало относиться к Снейпу.
На завтраке Гарри таращился на тонкие яркие ломтики колбасы, и они казались ему скорлупой огнекрабов. Впрочем, стоило сморгнуть, как иллюзия пропадала.
Игра началась не так уж плохо: погода была приемлемая, Гриффиндор очень быстро забил гол. Гарри кружил в стороне от основной игры, выглядывая снитч; в голове вертелась инструкция Вуда, одна-единственная из бесчисленных сентенций, на которые был щедр капитан команды Гриффиндора: «Держись подальше, пока не увидишь снитч - нельзя, чтобы тебя атаковали раньше времени!».
Первая атака произошла уже после того, как Гарри увидел снитч - Маркус Флинт, капитан слизеринцев, врезался в Гарри так, что Нимбус закрутился юлой. Хорошо хоть, что Хиггс не успел поймать снитч, пока Гарри пытался выровняться.
Вторая атака была уже не столь явной: метла Гарри без видимых причин как-то странно нырнула вниз - так клюёт носом человек, которому нестерпимо хочется спать - потом ещё раз и ещё. Гарри вцепился в древко обеими руками, в полной уверенности, что сейчас всё равно упадёт. Но равновесие каким-то чудом получалось удерживать раз за разом; брыкаясь, как необъезженный жеребец, метла относила Гарри всё дальше от других игроков, туда, где его не успел бы подхватить при падении хоть за шкирку.
Метла яростно закружилась винтом - Гарри затошнило, полы квиддичной мантии метались вокруг, надсадно хлопая - и дёрнулась в сторону; это было так подло и неожиданно, что Гарри упал. Одной рукой он успел ухватиться за древко, но оно было решительно против. В голове всё перемешалось, во рту пересохло; Гарри уцепился за метлу и второй рукой и попытался снизиться - но метла продолжала свой безумный танец, вихляя так, что у Гарри едва не вылетали из суставов плечи и запястья. Ещё немного, и она его сбросит…
Внезапно метла успокоилась; Гарри, перед глазами у которого плыли цветные круги, резко подтянулся - суставы запротестовали - и перекинул ногу через присмиревшую метлу. Направил древко вниз, ближе к земле - и увидел слева золотую искорку снитча. Гарри не мог ручаться, что ему не померещилось, но не мог оставить надежду всё-таки поймать снитч для Гриффиндора.
Повернув влево, Гарри прибавил скорость; в глазах прояснилось, и он абсолютно точно видел, что это был снитч. Гарри пригнулся к древку, мчась по диагонали к снитчу, и уже почти схватил его под дружный «ах» трибун, когда метлу снова тряхануло - да так, что Гарри снесло с древка, как пушинку. Гладкое и холодное скользнуло по руке - снитч залетел в рукав, сообразил Гарри и тут же забыл об этом - небо и земля несколько раз поменялись местами, мантия закрыла лицо, ноги как-то беспомощно дрыгнули, оказавшись выше головы, ветер засвистел в ушах - Гарри падал вниз головой. Снитч суматошно метался под мантией, щекоча крылышками и проскальзывая золочёными бочками по животу, груди, плечам.
Красочный образ размазанных по траве мозгов уже успел всецело завладеть воображением Гарри, когда падение резко остановилось; он завис в воздухе, пытаясь отдышаться, побыл с полминуты в том же кверхногамном положении, а потом та же неведомая сила, которая его подхватила, придала ему ровное горизонтальное положение и бережно опустила на землю.
Снитч еле слышно жужжал и сердито бился в районе солнечного сплетения - хотел на свободу; Гарри лежал, раскинув руки, и смотрел в серое осеннее небо - хмурое и такое бездонное, что кружилась голова.
И от этого кружения Гарри было сладко-сладко, и всё время тянуло на идиотскую улыбку до ушей; и Ли Джорджан что-то лихорадочно говорил в огромный мегафон, и какие-то лица склонялись над Гарри, спрашивали, хорошо ли он себя чувствует, и он неуклюже кивал, не вставая, и улыбался, улыбался, как ненормальный, и всё смотрел в такое близкое небо, перерезанное наискось трещиной в левом стекле очков.

* * *

- Сначала мы подумали, что он хочет тебя убить, - Гермиона досадливо прикусила нижнюю губу - она очень не любила что-то не понимать. - Он смотрел на тебя неотрывно и бормотал себе под нос, я знаю, так надо, когда кого-нибудь проклинаешь - нельзя разрывать контакт. Я подожгла ему мантию… я думала, он хочет тебя убить. А потом твоя метла второй раз взбесилась, и он даже не смотрел в тот момент на тебя, а когда увидел - выхватил палочку и остановил тебя Wingardium Leviosa. Если хотел убить, то зачем спас?
- Так, может, он и не хотел? - предположил Гарри, откусывая лапку у шоколадной лягушки. В гриффиндорской гостиной глубоко заполночь было пусто, но Гарри, Рон и Гермиона, больше всех взбудораженные сегодняшним матчем, засиделись у камина - Перси, ввиду исключительного случая, не стал гнать их в спальни, когда сам пошёл спать. - Может, меня хотел убить кто-то другой? Вы же не видели всех, кто там был… мало ли кто мог меня проклясть.
- А зачем он тогда на тебя смотрел и бормотал? - Рон упорно не желал расставаться с такой удобной версией.
- Может, наоборот - заметил, что кто-то меня проклинает, и бормотал контрзаклятье? - Гарри отрешенно откусил лягушке голову, игнорируя возмущённо-ошеломлённое выражение лица лучшего друга. - Он, конечно, та ещё сволочь на уроках, но убивать ему меня незачем.
Фраза «Он мне сам об этом сказал» вертелась у Гарри на кончике языка; он проглотил её вместе с полупрожёванным шоколадом.
- Он всё знает про Тёмные силы! - пылко воскликнул Рон. - Говорят, он был Пожирателем Смерти!
- Кем-кем? - не понял Гарри.
- Пожиратели Смерти были сподвижниками и помощниками Сам-Знаешь-Кого до того самого дня, когда ты его победил, - объяснила Гермиона. - После его исчезновения Пожирателей судили, многие из них до сих пор сидят в Азкабане, магической тюрьме. Это всё, между прочим, есть в учебнике по Истории Магии.
- Вот видишь? - продолжал настаивать Рон. - Наверняка он хочет тебя убить!
- Тогда зачем спас? - флегматично поинтересовался Гарри; шоколадная лягушка кончилась, и он свернулся в кресле клубком. После утомительного матча и шумной вечеринки хотелось спать, но вставать и карабкаться по лестнице в спальню не хотелось ужасно.
Рон замолк, подыскивая контраргументы.
- Наверно, профессор Снейп не так прост, как кажется, - протянула в задумчивости Гермиона, уставившись на огонь в камине. - И ведь во второй раз он на тебя не смотрел… я уже не думаю, что он хотел тебя убить, но зачем ему нужно тебя спасать, если на то пошло? Он же тебя ненавидит.
«Кому вы вообще нужны?!» Гарри пожал плечами, отвечая одновременно и Снейпу из недавнего прошлого, и Гермионе из настоящего.
- Жаль, что мы не можем спросить у него самого, - Гермиона вздохнула; вздох перерос в зевок, благовоспитанно прикрытый ладонью.
Гарри промолчал, потому что встречный вопрос «Почему не можем? Он же нас не съест за это…» друзья в лучшем случае сочли бы хорошей шуткой.

* * *

Сидеть на корточках на лестнице было не очень удобно; однако, отсюда открывался довольно хороший обзор на то, что творилось за открытой - Квиррелл даже притворить её не подумал! - поэтому Гарри не обращал внимания на то, что ноги стремительно затекают; благо, зрелище было более чем захватывающим.
Рванувшийся навстречу профессору ЗОТС трёхголовый пёс был встречен быстрой зелёной вспышкой из палочки Квиррелла; прозвучавшие при этом слова «Авада Кедавра» последний выговорил без малейших намёков на заикание. Пса отшвырнуло назад на несколько шагов; на пол он приземлился уже мёртвым.
Гарри вцепился в перила лестницы так, что пальцам стало больно - эти вспышки… он их видел, уже где-то видел раньше… в кошмарах, часто… зелёные вспышки, высокий холодный смех… Гарри дышал часто-часто, как вытащенная на берег рыба, а Квиррелл тем временем наклонился и открыл люк в полу. Выпрямился, примерился было спрыгнуть вниз - но из воздуха, из пустого места его атаковала целая сеть верёвок. «Снейп?..»
Профессор Зельеварения проявился в воздухе, убедившись, что Квиррелл надёжно связан; сделал два шага по направлению к корчащемуся в путах преподателю ЗОТС, и верёвки на последнем вдруг растаяли.
- Stupefy! - зло выплюнул Квиррелл, перекатываясь на бок; сиреневый луч из палочки Снейпа ударил в пол вхолостую, рассыпавшись снопом искр.
Они кружили по узкому коридору, сжав в руках палочки, не спуская глаз друг с друга; Гарри сжимал и сжимал перила так сильно, что странно, как камень не раскрошился под его пальцами, и беззвучно шептал обращённые к кому-то - к Богу, к Мерлину, к чёрту с рогами - мольбы о том, чтобы в Снейпа не полетело зелёной вспышки. Убивающей вспышки. Леденящей кровь вспышки. Непоправимой вспышки.
«Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…»
Заклинания с тихим шорохом прорезали воздух, оставляли выбоины на стенах, отсекали лоскуты от мантий. Зелёные вспышки мелькали то и дело, и Гарри вздрагивал каждый раз, как облитый холодной водой, и с трудом удерживался от того, чтобы вскочить и хоть как-нибудь помочь Снейпу. Он ничем не мог помочь.
«Нет, нет… нетнетнетнет…»
Снейп постепенно оттеснял Квиррелла к выходу из коридора; шаг за шагом, медленно, но верно. Квиррелл отдалялся от всё ещё открытого люка. Видно было, что просто так уйти не входило в планы профессора ЗОТС; и тем неожиданней был странный голос, высокий и шипящий, бесполый голос, который был тоже знаком Гарри:
- Используй мальчишку…
Гарри успел только подумать, что вряд ли этой ночью рядом с запретным коридором ошиваются ещё какие-нибудь мальчишки, кроме него самого, а значит, имелся в виду, скорее всего, он сам; он хотел было вскочить и попятиться, сбежать вниз по лестнице - затёкшие ноги подвели, подогнулись, и Гарри нелепо взмахнул руками, чувствуя, что падает - сильная рука ухватила его за мантию, твёрдый кончик палочки впился в горло до боли.
- Шевельнёшься - и Поттеру конец, - пообещал Квиррелл. Гарри стоял на цыпочках, в обретающих чувствительность ногах пульсировала кровь; стук сердца Квиррелла - чуть учащенный, уверенный - чувствовался сквозь все слои одежды.
Снейп медленно опустил палочку. В полутьме Гарри не мог разобрать выражения его лица, но знал наверняка, что профессор разочарован и сердит. И Гарри было стыдно оттого, что он попался так глупо и всё, всё испортил.
- Отойди от коридора, - велел Квиррелл. - Палочку брось, и иди медленно, чтобы я тебя видел.
Палочка Снейпа стукнула по каменному полу, откатилась куда-то; зашуршала при шагах мантия - Гарри угадывал по звуку, что происходит, потому что при попытке посмотреть перед собой глаза слезились, и легче всего было пялиться куда-то в потолок.
- Сейчас я зайду в коридор, - продолжал Квиррелл уверенно, - и ты пойдёшь следом. Без палочки. И без глупостей. Ты меня понял?
Снейп не издал ни звука, но, наверное, кивнул, потому что Квиррелл остался удовлетворён и начал продвигаться обратно к двери в коридор, не выпуская Гарри.
Гарри отчаянно хотелось кашлять, хотелось сглотнуть и присесть куда-нибудь, чтобы дать ногам прийти в себя; Квиррелл тащил его почти волоком, благо Гарри был невысок и весил мало; палочка впивалась с каждым шагом всё больней, и Гарри опасался, что она проткнёт ему горло насквозь.
Квиррелл переступил через люк и сказал:
- Accio палочка Снейпа.
Прилетевшую палочку он поймал левой рукой, ещё сильнее надавив Гарри на горло; Гарри захрипел, пытаясь хоть как-то дать понять, что это уж чересчур.
- Отпусти его, - сказал Снейп.
Квиррелл самодовольно хохотнул.
- Чёрта с два я упущу такой козырь! Иди в люк первым, Северус, - разведаешь, что там приготовлено. Вздумаешь устроить какой-нибудь сюрприз - сначала пострадает Поттер, а потом уже я.
Снейп молча опустился на пол, спустил ноги в люк и соскользнул вниз. Послышался мягкий звук падения, словно Снейп брякнулся на какую-то заблаговременно подстеленную соломку. Затем последовало несколькоминутное молчание, и до самого люка полыхнул яркий-яркий голубой огонь - почти как тот, который Гермиона разжигала в банке из-под джема пасмурным днём, чтобы они втроём могли согреться. Кажется, это было сотню лет назад.
С негодующим возгласом Квиррелл отшатнулся; его палочка пробила кожу Гарри, тоненькая горячая струйка крови поползла под воротник, и Гарри не выдержал: он вцепился обеими руками в руку Квиррелла, пытаясь отодрать от себя калечащую палочку, и это удалось неожиданно легко; профессор ЗОТС отчего-то взвыл и с силой оттолкнул Гарри - так, что последний оступился и упал в люк, больно задев его край локтем.
То, на что упал Гарри, резко и неприятно пахло травой; падение вышибло из него дух. Но отдышаться не дали - Снейп вздёрнул Гарри за шкирку, как котёнка, и встряхнул.
- Что произошло?
- Не знаю… - выдавил Гарри сквозь отчаянный кашель. - Я схватил его за руку, а он закричал и отшвырнул меня… я упал…
Снейп оттолкнул Гарри в сторону, убедившись, что ничего более умного не услышит, и взглянул туда, где предположительно был люк - в темноте решительно ничего не было толком видно. Впрочем, проблему с освещением сразу же исправили сверху - холодные зелёные вспышки Авад хоть и вряд ли потеснили бы на рынке электрические лампы или восковые свечи, но всё же были яркими.
Куда более яркими, чем Гарри хотелось бы.
Снейп успел вовремя податься в сторону; Квиррелл собственной персоной спрыгнул вниз. При падении его бросило на четвереньки; на секунду он опёрся рукой о пол, и этой секунды Снейпу хватило, чтобы коротко, ёмко шагнуть вперёд и без размаха пнуть Квиррелла ногой в лицо. Послышался хруст, Квиррелл закричал, взмахнув рукой, в которой держал две палочки сразу - обе задели пол и переломились пополам; Снейп, воспользовавшись временным пребыванием противника не в форме, со всей силы опустил ту же ногу на шею преподавателя ЗОТС. Снова хрустнуло, суше и беззащитней; Квиррелл рухнул на пол и затих.
Гарри прижимался спиной к стене, чувствуя сквозь мантию и свитер, как здесь влажно и холодно.
И как здесь невыносимо, мучительно тихо.
Снейп повернулся к Гарри и вытянул вперёд сложенные горстью руки, в которых горел тот самый голубой огонь.
- Это единственное, что я могу без помощи палочки, Поттер, - сообщил он куда более спокойно, чем Гарри мог ожидать от кого-то, только что убившего человека. - И, к сожалению, это не поможет нам выбраться отсюда. Придётся ждать, пока нас не найдут
Гарри осторожно отлепился от стены и взглянул Снейпу в глаза, старательно игнорируя скептическую складку у рта профессора. В неверном, слишком белом свете огня глаза Снейпа казались пистолетными дулами, готовыми выстрелить.
Но почему-то Гарри совсем не было страшно.
- Я хотел сказать вам спасибо, профессор, - проговорил Гарри, усиленно не смотря на неподвижную фигуру на полу. - За то, что вы спасли мне жизнь на матче по квиддичу. И… за то, что сейчас… тоже спасибо. Сэр.
Снейп усмехнулся.
- Вежливость не доведёт вас до добра, Поттер. Впрочем, гриффиндорцы не созданы, чтобы быть вежливыми… мой вам совет: когда мы выберемся отсюда, не обращайте на этикет никакого внимания. Он причиняет вам одни только неприятности.
Гарри молча выслушал эту колкость, а потом осторожно, чуть-чуть опасаясь обжечься, протянул руку и ухватился за узкую, длинную, надёжную ладонь Снейпа. И был вознаграждён тем, что глаза-дула изумлённо расширились, стали похожи на крохотные озёра, в которых отсвет магического огня отражался, как лунные лучи. Кстати, огонь совсем не обжигал - только еле заметно покалывал кожу.
- Почему вы это сделали, Поттер?
- Потому что так я не боюсь.

«Пусть он тебя ненавидит, - сказал Дамблдор. Жаркое августовское солнце светило ему в спину, создавая золотистый ореол вокруг седой головы. - Ты же понимаешь, Северус, ему нужен кто-то, кто не даст забыться и поверить в собственную исключительность. Среди сотен поклонников ему нужен образ врага, и ты, я думаю, отлично подойдёшь на эту роль». «Я понимаю, - сказал Северус; то же самое солнце, бликуя на серебряной чернильнице, било зайчиками ему в глаза. - Я понимаю, Альбус».
Он до сих пор помнил тот разговор во всех деталях. Помнил приторность лимонного мармелада и кисловатую свежесть чая, помнил тихий клёкот феникса на спинке стула Дамблдора, помнил невыносимую жару и собственное азартное предвкушение. Получить добро на травлю сына Джеймса Поттера - это ли не прекрасный подарок к началу учебного года? Конечно, перегнуть палку Альбус не позволит, но многоуважаемый господин директор отлично знает, что нужно, чтобы вызвать ненависть, и не будет слишком уж стягивать границы дозволенного.
Разумеется, он попал в Гриффиндор. Северус смотрел на хрупкую фигурку в мешковатой мантии, сидящую на табурете - Сортировочная Шляпа накрыла Поттера едва ли не до плеч - и гадал, что будет, если мелкий паршивец попадёт в Слизерин. Может, тогда Минерву попросят стать образом врага? Но всё прошло так, как хотелось Альбусу - да и когда оно бывало по-другому, если вдуматься? Счастливый мальчишка на подгибающихся ногах двинулся к столу красно-золотых, и Северус ощутил подлинное облегчение - можно. Можно безнаказанно ставить младшего Поттера на место изо дня в день, как никто никогда не ставил на место его отца. Можно мстить за всё старые обиды, можно кормить прячущихся внутри чудовищ, зубастых и вечно голодных - иногда, ложась спать, Северус слышал их вой и жадное рычание, и после этого сны всегда бывали смутны и неприятны.
С юности он делил всё, что творилось у него в голове, на свои мысли и мысли чудовищ. Если это и смахивало на шизофрению, то Северуса ничуть не волновал данный факт - кому какое дело? Как правило, мыслями чудовищ были самые гадкие, самые тёмные и порочные думы; его собственными мыслями были обычные раздумья про повседневность, про зелья, тупость Министерства и многое другое. Чудовища просили пищи - он держал их на строгой диете, рявкая на учеников в класе - этих крох злобы им хватало с трудом. Когда-то, в то время, пока Северус ещё с гордостью носил Черную Метку на предплечье, чудовища были сыты до отвала. Они впитывали страдания магглов, их страх, их боль, они управляли рукой Северуса, поднимающей палочку, и его губами, говорящими «Crucio»; в те времена он не думал и не осознавал, что делает - до тех пор как однажды МакНейр, в экстазе собственных чудищ, не располосовал заклинаниями на несколько частей беременную магглу, рыжую и зеленоглазую. В тот день Северуса вырвало прямо там, в доме, над которым уже висела Метка, и чудовища притихли в недоумении. И Северус получил возможность осмыслить то, что происходит, со своей собственной точки зрения; и осмысление принесло ему ещё несколько мучительных приступов тошноты и болезненную ненависть к самому себе.
Воевать с самим собой - есть ли на этом свете более безнадёжное и бессмысленное занятие? Северус не знал, но продолжал этим заниматься. Мало-помалу он научился усмирять чудищ по собственной воле; он всё чаще отговаривался от обязательных - Тёмный Лорд желал связать своих сторонников пролитой кровью - карательных экспедиций под разными предлогами и часами просиживал, запершись в спальне и уставясь в пустую стену.
Если бы Тёмный Лорд не пал, то наверняка наказал бы как следует своего нерадивого слугу, которым несколько раз уже был недоволен; но годовалый Поттер очень вовремя избавил Магический мир от Того-Кого-Уже-Давно-Нельзя-Было-Называть.
Не сказать, впрочем, чтобы Северус был Поттеру за это благодарен; он не умел ненавидеть и быть благодарным одновременно. В случае с Дамблдором Северус выбрал благодарность, потому что иначе было не выжить; в случае с Поттером-младшим - ненависть, потому что иначе не мог и не хотел.

* * *

«Гарри нуждается в защите, - сообщил Дамблдор. Сентябрьская ночь за окном плыла травяным благоуханием и редким совиным уханьем. - Он ребёнок, а дети не могут обойтись без авантюр и шалостей, ты ведь понимаешь, Северус? Я не стал бы так уж беспокоиться, иди речь о ком-нибудь другом, но ты знаешь, как много для нас всех значит Гарри, и какой опасности он подвержен…» «Разумеется, я понимаю, Альбус, - сказал Северус. Спать хотелось ужасно, а впереди был ещё непочатый край работы с летними сочинениями бестолковых студентов. - Насколько это будет зависеть от меня - он не сломает себе шею в очередной… шалости».
Защищать Поттера, при этом ненавидя его всеми фибрами души - Северус полагал, что при мысли о подобном задании чудовища директора восхищённо взвыли; Альбус Дамблдор обладал особым, изощрённым чувством садизма. Чтобы мучить человека, ему не нужен был Круциатус или другие пыточные проклятья; ему не нужно было быть грубым, бестактным или резким. Он в совершенстве овладел техникой кнута, пряника и снова кнута - большинство из тех, кто имел дело с Альбусом, так и не осознали никогда, что пляшут под дудку добродушного седобородого старика, словно сошедшего со страниц маггловской книги сказок. Хотя тем, кто осознал, легче от этого открытия не стало, потому что деваться им было в любом случае некуда - как Северусу.
Поттер же, поступив в Хогвартс, пребывал в ложной уверенности, что попал в лучшее место в мире, и что впереди у него - только бесконечное и беспечное счастье. Северус с радостью рушил его иллюзии, нещадно придираясь на уроках Зельеварения, снимая баллы за баллами и изничтожая мальчишку едкими, как кислота, комментариями. Как ни досадно, мальчишка не особо изничтожался при этом; сначала он обиженно смотрел на Северуса из-за своих дурацких круглых очков, а потом, убедившись, что гнев на милость преподаватель не сменит, начал пылко ненавидеть в ответ.
Это нравилось Северусу. Это развлекало его самого, питало чудовищ и придавало дополнительный смысл серым школьным будням. Поэтому Северус никак не мог объяснить себе, почему вдруг то, что Поттер заподозрил его в убийстве Филча, так его задело. Всё шло так, как должно было; Поттер ненавидел его и с чисто детским максимализмом полагал способным на любые поступки - весьма справедливо, между прочим, полагал. Северус решил, что странная обида была вызвана подозрением в убийстве не кого-нибудь, а Филча - едва ли не единственного человека во всём Хогвартсе, который относился к нелюдимому зельевару с некоторой симпатией. Этого решения Северусу хватило, чтобы прийти в самое благостное расположение духа и даже не отчитать жутко смущённого Поттера, продемонстрировав ему более чем живого смотрителя.
Нежданная эрудиция Поттера, продемонстрированная на уроке Зельеварения, выбила Северуса из колеи на первые две минуты; должно быть, подумал он, это своего рода извинение за то, что глупый мальчишка заподозрил меня в убийстве. Северус был раздражен, но не так сильно, как сам ожидал; и это его уже тревожило.
Однажды перед сном Северус вспомнил, что запястье Поттера было горячим и тонким под пальцами в тот день, когда Филч был ранен в руку, и это воспоминание вызвало в паху Северуса совершенно недвусмысленную реакцию.
«Я слишком давно не прикасался вообще ни к кому другому, - решил он, справившись с проблемой при помощи всегда выручавшего образа коленопреклонённой Беллатрикс Лестрейндж; её тёмные волосы и упрямая линия обманчиво нежного рта всегда действовали на Северуса совершенно однозначно. - Слишком давно и совсем ни к кому».
В конце концов, это было чистой правдой.

* * *

«Я ненавижу его, - сказал себе Северус, бережно опуская подхваченного Wingardium Leviosa Поттера на траву. - Этот проклятый маленький идиот усиленно стремится к тому, чтобы сломать себе шею - кто я такой, чтобы ему препятствовать?» Немного выпустив этими мыслями пар, Северус спрятал палочку в карман и встал с места, намереваясь вернуться в подземелья, но не тут-то было - неестественно бледная Минерва мёртвой хваткой вцепилась ему в рукав:
- Северус… Северус, Боже мой… ты успел его спасти… Господи, спасибо тебе, Северус…
Северус аккуратно высвободил рукав.
- Не стоит благодарности, - и ушёл прежде, чем кто-либо ещё попытался выразить ему… благодарность.
Однако же, кто-то всерьёз пытался проклясть Поттера - значит, и защищать его тоже нужно на совесть. Северус подробно пересказал Дамблдору, каким, по всей видимости, проклятием воспользовался неведомый враг, какие противомеры были приняты, как мантия Северуса чёрт знает отчего загорелась, и пришлось её тушить, и как Поттер, воспользовавшись тем, что на него не смотрят, исхитрился-таки сверзиться со своего хвалёного Нимбуса-2000. Северус умолчал, выставив предварительно мощнейшие окклюментивные щиты, что ему захотелось спуститься и посмотреть, всё ли с Поттером в порядке, и послушать его пульс, и велеть больше не рисковать так собой.
На несколько дней в Хогвартсе наступило затишье, рутина - взорванные котлы, километры свитков с домашними заданиями, угрюмые лица студентов. У Северуса было время подумать; и он думал о Поттере и квиддичном матче; и думал о Квиррелле, который не нравился ему с самого начала учебного года.
Сказать честно, Северусу не нравился практически никто из коллег; главным образом, потому что никто из них не был запачкан по уши в омерзительнейшей грязи собственного прошлого, как он. Но Квиррелл не нравился Северусу особенно, потому что рядом с ним начинала слегка ныть Метка на руке. И к чему этот тюрбан, с которым Квиррелл носится, как курица с яйцом? И можно врать кому угодно, но только не Северусу, что тяжёлый запах, исходящий от Квиррелла - это запах чеснока, призванного отгонять вампиров; чеснок лишь маскирует другую вонь, совершенно ни на что не похожую. И прочесть тайком мысли Квиррелла так и не удалось - с каких это пор жалкий хаффлпаффец, никогда не блиставший особыми успехами в учёбе, превзошёл Северуса в искусстве Окклюменции? Чтобы так защищать свои мысли, надо посвящать этому дни и ночи, и неустанно бдить, не собирается ли кто залезть, куда не просят. К тому же почерк ментальных щитов оказался странно знаком Северусу. Где-то он уже встречал такое…
За Квирреллом нужно было следить; тем паче, что в школе с этого года хранился философский камень, защищённый смехотворными, по мнению Северуса, и вполне подходящими, по мнению Дамблдора, препятствиями. Проще простого будет обезвредить эти препятствия одно за другим даже для такого бездаря, как Квиррелл; вообще говоря, с этим справился бы и самый тупой первокурсник.
Северус опутал паутинками следящих заклинаний личные комнаты Квиррелла, и Северусу повезло: в один из вечеров Квиррелл выскользнул из своих комнат и поспешил на третий этаж. Полюбовавшись на трёхголовоё хагридово исчадье, Квиррелл отступил; чтобы на следующий вечер, когда Дамблдор уехал в Лондон по делам, вернуться и без церемоний заавадить пса.
…Когда Квиррелл откинул крышку люка, ведшего к философскому камню, Северус понял, что медлить больше нельзя.
…Когда Квиррелл ткнул палочкой в горло безумно перепуганному Поттеру, у Северуса внутри всё как-то странно оборвалось.
…Когда Квиррелл с переломанной шеей упал на покрывавшие пол Дьявольские Силки, Северус невольно вспомнил Фенрира Грейбека - вечно немытого и нечёсаного оборотня, для которого лучше всего подходило определение «брутальный». Грейбек не доверял магии и учил юных Пожирателей обходиться без палочки, только собственным телом; учил жёстко, драл три шкуры. Умению ломать шею из разных позиций в учебном курсе Грейбека отводилось довольно-таки много места.
- Это единственное, что я могу без палочки, Поттер, - Северус продемонстрировал Поттеру голубоватый огонь в горсти - на седьмом курсе профессор Флитвик обучил желающих этому незамысловатому волшебству. - И, к сожалению, это не поможет нам выбраться отсюда. Придётся ждать, пока нас не найдут.
Как ни странно, Поттера, кажется, эта новость не особо расстроила; мальчишка оттолкнулся от стены локтями и подошёл ближе к Северусу.
- Я хотел сказать вам спасибо, профессор, - наглый гриффиндорец смотрел Северусу прямо в глаза и говорил достаточно твёрдо, хотя голос у него всё же слегка подрагивал. - За то, что вы спасли мне жизнь на матче по квиддичу. И… за то, что сейчас… тоже спасибо. Сэр.
Нашёл время для благодарностей. Хотя, с другой стороны, когда они вылезут отсюда, ему будет явно не до того. Северус усмехнулся.
- Вежливость не доведёт вас до добра, Поттер. Впрочем, гриффиндорцы не созданы, чтобы быть вежливыми… мой вам совет: когда мы выберемся отсюда, не обращайте на этикет никакого внимания. Он причиняет вам одни только неприятности.
Против обыкновения, мальчишка не стал огрызаться и даже не разозлился. Он просто протянул руку и бестрепетно ухватился за ладонь Снейпа своими тонкими нежными пальцами.
- Почему вы это сделали, Поттер?
- Потому что так я не боюсь, - спокойно признался Поттер.
- Не боитесь чего? - подозрительно спросил Северус.
Поттер немного замялся, а потом кивнул в сторону трупа Квиррелла.
- Его.
- Он уже никому не страшен, - утешил Северус и разжал трепещущие, аристократично-изящные пальцы Поттера на своей ладони, один за другим. - Можете не нервничать.
Северус наклонился и сорвал с Квиррелла тюрбан. Вместо затылка у Квиррелла было второе лицо - грубая пародия на человеческие черты, уродливая маска, чем-то похожая на очень знакомого Северусу человека. Поттер рядом судорожно выдохнул сквозь зубы.
- Это был Тёмный Лорд, - заключил Северус. - По-видимому, он вселился в Квиррелла, пока тот разгуливал по лесам в поисках вампиров…
- Но… но он же умер… десять лет назад…
- Он очень старался достичь бессмертия, - Северус выпрямился. - И в какой-то мере достиг его - хотя и не так, как, должно быть, мечтал в детстве.
- А… а теперь он где? - Поттер очень старался говорить ровно.
- Видимо, сбежал, - Северус хмыкнул. - Судя по всему, он не вселился ни в вас, ни в меня, так что всё, что он мог сделать - это бесславно уйти.
- А как определить… не вселился ли в меня кто-нибудь?
- Будьте спокойны, я умею определять подобные вещи, - фыркнул Северус. - Те зачаточные признаки самосознания, что у вас имеются, не облагорожены присутствием Лорда.
Удивительное дело - чем больше нервничал Поттер, тем в лучшее расположение духа приходил Северус, и тем проще было контролировать ситуацию.
- Может… может, мы уйдём отсюда, сэр? Пожалуйста, - Поттер снова вцепился в руку Северуса, старательно отводя глаза от трупа Квиррелла. Нормальный ребёнок стал бы опасаться Северуса после настолько хладнокровного убийства… но нормальность явно никогда не входила в число отличительных черт этого конкретного мальчишки.
- Мы не можем добраться до люка без помощи палочек, - напомнил Северус, не стряхивая руку Поттера. - И у нас нет ни одной.
- А вон там есть тоннель, - глазастый Поттер мотнул подбородком куда-то в сторону; признаться, Северус совершенно забыл об этом тоннеле с тех пор, как обустроил своё препятствие. - Вы знаете, куда он ведёт?
- Знаю.
- А куда? - боязливо поинтересовался Поттер.
- Не бойтесь, - хмыкнул Северус. - Груд покойников там наблюдаться не должно.
Мальчишка слегка надулся и прикусил розовую нижнюю губу.
- Давайте пойдём туда, - почти умоляюще сказал он.
И Северус согласился; детские пальчики, до белизны сжавшиеся вокруг его ладони, действовали на него непривычно умиротворяюще.
Препятствие Флитвика слегка раздражало Северуса - неугомонностью, сверканием, шуршанием сотен крыльев; Поттер же, кажется, был в восторге.
- Это же ключи? Это не птицы? - он запрокинул голову, приоткрыв рот от восхищения.
- Именно так, - кратко отозвался Северус, пытаясь вспомнить, какой именно ключ должен открывать дверь.
- И нужно поймать правильный, да? Тут даже метлы в углу есть!
- Тогда, быть может, мы поднимемся на этих метлах к люку? - предложил Северус.
Поттер заметно скис.
- Я… я не… сэр, если можно… можно, мы не пойдём… обратно? - определённо, храбрый гриффиндорец продолжал по-детски иррационально бояться мёртвого Квиррелла.
Говоря по-хорошему, эти страхи были чушью собачьей. И любой здравомыслящий человек на месте Северуса немедленно вправил бы Поттеру мозги и заставил бы вернуться на метлах.
Северус, однако, никогда не отличался особым здравомыслием.
- Если поймаете массивный серебряный ключ с ярко-голубыми крыльями - то мы пойдём дальше. Если нет - вернёмся.
Поттер взмыл в самую гущу ключей с такой скоростью, будто под ним разожгли костёр. Через три минуты ключ был изловлен, и запыхавшийся Поттер приземлился прямо перед Северусом.
- Этот? - Поттер откинул со лба волосы и робко улыбнулся.
«Этот, сэр», - подумал Северус почти беззлобно.
- Этот, - согласился он. - Погодите, Поттер. Что у вас с горлом?
- Он, - Поттер неопределённо ткнул рукой в сторону, где остался Квиррелл, - проткнул мне палочкой кожу… неглубоко. Кровь уже не идёт, по-моему.
Северус вынул из кармана носовой платок и аккуратно вытер начавшую подсыхать кровь с горла Поттера; гриффиндорец стоял, не шевелясь, покорно подставив тонкую шею с полупрозрачной кожей.
- Оставьте платок себе. Если кровь пойдёт снова, приложите его к ране, - конечно, как медикамент платок глупо было рассматривать, но хоть какая-то иллюзия того, что ситуация под контролем.
Препятствие МакГонагалл в своё время развлекло Северуса; он выигрывал в шахматах у декана Гриффиндора с первого же года, как пришёл преподавать. И в этот раз, велев Поттеру занять место одной из чёрных пешек и встав на место ладьи, Северус расправился с ситуацией в пять ходов. Чувствовать восхищённый взгляд Поттера было приятно.
- А что будет дальше, сэр? - тёплая ладошка вновь уцепилась за его руку, и Северус сделал вид, что не заметил этого.
- Дальше будет горный тролль, - вспомнил Северус.
- Ой, - сказал Поттер. - А у нас палочек нет.
- Поверьте, Поттер, тролль достаточно глуп, чтобы можно было обвести его вокруг пальца и без палочки. Конечно, если вы снизойдёте до того, чтобы причислить меня к homo sapiens, - последних слов Поттер, по-видимому, не понял, но переспрашивать не решился.
Как Северус и подозревал, тролль в это время суток спал, подобно всему Хогвартсу, кроме двоих придурков - как и всякому живому существу, троллю требовался отдых; храп и вонь в равной степени наполняли небольшую комнату - Поттер поморщился и ухитрился двумя руками одновременно заткнуть себе и нос, и уши. Северус потянул гриффиндорца за локоть, острый даже сквозь мантию и свитер, и они на цыпочках прошли к следущей двери, благо та была не заперта.
Стоило им закрыть за собой дверь комнаты с троллем, как за их спинами вспыхнуло пурпурное пламя; Поттер шарахнулся от неожиданности.
- Что это значит, профессор?
- Это значит, что мы не сможем пройти обратно без специального зелья или заклинания.
- А… а как же…
- Завтра профессор Дамблдор вернётся из Лондона и, несомненно, поймёт, где мы. И вы ведь сами активно протестовали против того, чтобы идти обратно, - Северус нацепил самую гнусную ухмылку из всего своего арсенала.
- А-а… - Поттер взглянул на единственный проход вперёд, закрытый завесой чёрного пламени. - Мы останемся здесь, пока профессор Дамблдор не придёт?
- Отчего же? Можно пойти вперёд.
- Сквозь огонь?
- Любой огонь можно погасить, Поттер, - назидательно сказал Северус и прошёл к столу, на котором сам расставлял разнокалиберные бутылочки. - Хотите пить, Поттер? Вот в этих бутылках сок, - бутылки с ядом Северус благоразумно сразу же отставил подальше, чтобы Поттер по ошибке не схватился за них. - Вот это зелье погасит огонь на пути обратно. Вот это - огонь на пути вперёд.
Чтобы пройти сквозь огонь, не гася его, можно было выпить зелье, но Северус специально сварил его мало - здесь хватило бы только на одного. А отпускать Поттера к философскому камню одного или оставлять здесь решительно не хотелось.
Поттер глотнул сока, вытер губы тыльной стороной ладони и попросил:
- Давайте пойдём дальше. Что там будет, сэр?
- Там - то, что защищали все эти препятствия, - Северус вылил зелье из самой маленькой бутылочки в чёрное пламя; громкое шипение, и всё погасло, открывая проход. - Философский камень.
- Философский камень? - повторил Поттер, следуя за Северусом. - Что это?
Северус закатил глаза. И чему, спрашивается, сегодня учат в школе?..
- Философский камень - это вершина алхимического искусства. Его обладатель может с помощью камня превращать любые металлы в золото и создавать эликсир долголетия, позволяющий увеличивать жизненный срок сколь угодно долго. Создателю и обладателю вот этого, единственного ныне существующего камня, - Северус указал на кроваво-красный камешек на столе посредине комнаты, - Николасу Фламелю, уже более шести с половиной сотен лет.
- Ого, - Поттер цапнул камень со стола и с любопытством повертел в руках. - А зачем он тут лежит? Почему не у Николаса Фламеля?
- Потому что Тёмный Лорд очень стремился добраться до философского камня. Профессор Дамблдор - давний друг Николаса Фламеля; вместе они решили, что здесь камень будет в безопасности.
- Но ведь сегодня вечером Вольдеморт чуть не добрался до него, - Поттер небрежно кинул камень на место, как наскучившую игрушку. - Какая же это безопасность?
- Не называйте Тёмного лорда по имени, Поттер, - одёрнул Северус. - И не вам судить о мерах, которые были приняты волшебниками неисчислимо старше и умнее вас, - как педагогическая мера, эти слова должны были прозвучать. Хотя на самом деле Северус был абсолютно согласен с Поттером. Согласен с Поттером. Оксюморон.
Гриффиндорец не ответил. Северус вновь вызвал голубой огонь на ладонях и зажёг свечу рядом с камнем; переместившись на фитиль, огонь стал обычным, оранжевым. Северус тупо смотрел на трепещущий, как пальцы испуганного Поттера, огонёк, и ощущал, как устал за этот идиотский бесконечный вечер.
Поттер зашуршал тканью. Северус невольно покосился в его сторону и увидел на стене тень снимающего мантию Поттера, тёмно-серую, стройную и ловкую тень. Она была увенчана забавно растрёпанной шевелюрой, как стебель пиона; Поттер потянулся, запрокинув руки за голову, но даже то, что он встал на цыпочки, не особо прибавило ему роста. По правде говоря, среди своих сверстников Поттер был самым щуплым и маленьким - особенно на фоне пухлого Лонгботтома, долговязого Уизли, крепыша Финнигана и футболиста Томаса; обычно Северус получал от этого факта затаённую радость - этот никчёмный мальчишка и вырасти-то как следует не смог!
Тогда какого чёрта сейчас ему стало от этого трудно дышать?..
- Зачем вы раздеваетесь, Поттер? - от резкого тона Северуса тень Поттера вздрогнула.
- Здесь жарко. Я просто снял мантию…
Северус промолчал. Действительно, вентиляции здесь не предусмотрели - душно и жарко.
Стульев или ещё чего-нибудь Дамблдор здесь не предусмотрел; Северусу пришлось сесть на жёсткий пол, привалившись к стене спиной и затылком. Поттер молча подошёл и встал рядом.
- Профессор… сэр… - Поттер нервничал, явно собираясь изречь что-то архиважное - с его, разумеется, точки зрения. Северус с умеренным интересом взглянул на мальчишку.
- Что?
- Профессор, я… я вам так благодарен… и…
- Что «и»? - начал терять терпение Северус.
Поттер досадливо вздохнул; на лбу у него выступили капельки пота. Северус и сам чувствовал, что здесь слишком жарко, но и под угрозой смертной казни не стал бы раздеваться перед Поттером.
- Я просто… - Поттер то ли сам не знал, как облечь в слова то, что хотел сказать, то ли просто не решался выпалить, что думал, в лицо Северусу. - Чёрт побери, здесь так жарко! - и он стремительно стянул свитер через голову; очки перекосились и повисли на одном ухе - Поттер снял их совсем и отложил в сторону. Северус старательно смотрел Поттеру в глаза. Не ниже. Только в глаза.
Только в глаза.
Ниже нельзя.
«Соберись, Северус».
- Что вы хотели мне сказать, мистер Поттер? - ледяным тоном осведомился Северус, старательно сглотнув, потому что в горле пересохло напрочь.
- Я… - Поттер застыл почти в отчаянии. - Я не знаю, как сказать словами, что чувствую… - он взялся на пуговицу на брюках, расстегнул - Северус протянул было руку, чтобы остановить, но подлые брюки, которые были велики Поттеру на несколько размеров, свалились сами прежде, чем Северус успел что-либо сделать; нагота светлой кожи почти ослепила Северуса, и он сморгнул. Поттер вышагнул из брюк, едва не запутавшись в ткани, и снова застыл. А потом наклонился и взял ладонь Северуса обеими руками.
- Это так странно, - задумчиво сказал он. - Я даже не знал, что так бывает, сэр… я знаю, вы меня ненавидите, но… вы ведь спасли меня. Не один раз. Не может быть, чтобы вы меня и правда настолько не переносили… и… вы…
Поттер, внезапно замолчав, поднёс ладонь Северуса к губам и осторожно поцеловал запястье.
- Вы мне нужны, - шёпотом закончил он. И по его лицу Северус читал, как по раскрытой книге, что Поттер не знает, о чём просит, даже отдалённо не представляет, что ему на самом деле нужно, и понятия не имеет, чего так страстно добивается и словами своими, и жестами; и читал дикую, звериную жажду любви, которой не встречал ни в одном другом ребёнке, читал покорность и доверие, читал безоговорочное приятие всего, что может последовать - абсолютно всего, даже того, что при свете дня напугало бы его много сильней, чем труп Квиррелла с Тёмным Лордом в затылке.
Это был отличный момент, чтобы поставить его на место. Сын старого врага, такой же несносный, высокомерный, ленивый и безрассудный. Самое время расставить все точки над i и ткнуть мальчишку носом в грязь. Момент удобнее, откровенно говоря, трудно было придумать.
Северус смотрел в чересчур большие для детского личика зелёнющие глаза и всё никак не мог открыть рот и сказать хоть что-нибудь. Воспоминания о Джеймсе Поттере и о старой ненависти не блекли, но деликатно помещались где-то на периферии сознания, словно не имели никакого касательства к тому, что происходило сейчас, к неровному свету свечи, к запаху пыли, к трепещущим теням в углах комнаты, и были вытащены из глубин памяти без надобности, исключительно благодаря упрямству Северуса. Привычные чудовища не клацали зубами, мирно свернувшись клубком; новые, странные, пугающие монстры поднимали головы, и Северус не знали, кого они ужалят сильнее - его самого или всё же Поттера.
У ненавистного мальчишки были хрупкие ключицы и острые исцарапанные коленки; весь ломкий, как карандашный грифель, он стоял неподвижно и ждал, что сделает Северус. Это была власть, которая пьянила, как никакая другая; в детстве, оглушая Мародёров очередным заклинанием собственного изобретения, в юности, пытая магглов вместе с другими Пожирателями, в зрелости, снимая с Гриффиндора баллы по поводу и без, Северус чувствовал что-то похожее. Но та власть не шла ни в какое сравнение с этой.
Он мог унизить Поттера. Он мог приручить его, как собаку. Он мог попросту сломать тонкую шею - обхватить ладонью и сдавить со всей силы, словно выжимая сок из лимона; нежные детские кости не выдержали бы. Он был царь и бог, здесь и сейчас, и от этого лихорадочный перестук сердца громовым эхом отдавался в голове.
Но он не хотел убивать Поттера. Он даже не хотел ставить его на место.
Когда Поттер нервно облизнул губы, монстры зарычали. Тени по углам дёрнулись в пляске святого Витта, и Северусу показалось, что больше никого и ничего в мире нет - только он и Поттер в этой комнате, ныне, и присно, и во веки веков.
Если бы он помнил, что рано или поздно они встретятся с другими людьми, что так или иначе они выйдут отсюда, что жизнь всё равно придёт в обычную колею, и монстры уснут, он бы не стал делать того, что сделал.
Но он сделал это.
Нежная, нежная кожа; тело, вздрагивающее под ладонями - воробей пытается взлететь с ладони; в свете свечи - то выпуклая тазовая косточка, то зацелованные губы, то прядь чёрных волос; не нужно света, не нужно, некоторые вещи должны случаться в темноте - слабые руки цепляются за шею, тёплое дыхание обдаёт ухо: «Можно, свет будет?.. Я не хочу… ничего не видеть…», и тихое-тихое, на грани слуха - «сэр»; заслонить от света собой, своим телом - зелёные глаза близоруко щурятся, вглядываясь в лицо, монстры беснуются, ревут и воют, заглушая всё, что лепечет припухший маленький рот, сладкий, как родниковая вода, как глоток воздуха после Круциатуса, и гладкая узкая грудь расцветает следами губ и зубов, так нежно, так нежно - кровь ударяет в голову раз за разом, земля уходит из-под ног, время останавливается и дробится на мелкие осколки, прозрачные, как хрусталь, осыпается на пол и тает льдом на ладони; Гарри, Гарри, подколенные ямочки, впадина за горячим ушком, беззащитные запястья, выступающие позвонки - всё сочтено поцелуями, всё обласкано пальцами, всё проведено сквозь горнило бессмысленной нежности и обжигающей изнутри похоти; тени пляшут на покрасневших щеках, на закушенной губе, тени танцуют на одной-единственной слезе, солёной и горькой, как морская вода, тени водят хороводы на дрожащих ресницах, на пряди, прилипшей ко лбу, на неуверенной улыбке, тени рассыпаются по маленькой руке, тянущейся, чтобы обнять - монстры заходятся в полуэкстазе-полуагонии, изрыгают пламя и выпускают когти, надсадный вой закладывает уши, словно свист ветра в эпицентре вьюги, Гарри, Гарри, Гарри…

* * *

По всем правилам, в начале июня солнцу полагалось сиять во всю мочь; но сегодня, накануне дня, когда студенты разъезжались по домам, моросил противный дождик, и сырой холод расползался по окрестностям замка. Стоя у окна в конце бывшего когда-то запретным коридора на третьем этаже, Северус думал о том, есть ли смысл сегодня идти в Запретный лес за кое-какими травами, или лучше подождать, пока распогодится. Мысли думались вяло, с ленцой; по правде говоря, Северуса занимало вовсе не это, а то, что завтра уезжает и Гарри Поттер, Мальчик-Который-Никому-Не-Проболтался-О-Том-Что-Произошло-В-Комнате-С-Философским-Камнем. Возможно, он забыл, предположил Северус, раз никак не намекнул на всё это в течение учебного года. Бывает такое у детей, да и у взрослых тоже - забывать травмирующий эпизод начисто.
Однако был ли этот эпизод так уж травмирующ? Северусу отлично помнилось, что против Поттер не был… да и процесс пришёлся ему по вкусу. Шокированным, оглушенным болью или обидой мальчишка отнюдь не выглядел… Северус поспешно изгнал из мыслей воспоминание о том, как именно выглядел Гарри - взъерошенный сильнее обычного, раскрасневшийся, слегка сонный, льнущий к рукам, как котёнок…
Подобные мысли строго наказуемы и в магическом, и в маггловском мире. И коль скоро мальчишка не поднял шума, то и с его, Северуса, стороны, будет только разумно похоронить всё произошедшее в глубинах памяти…
Душеспасительно-выхолощенные, абсолютно правильные и, вне всякого сомнения, личные северусовы мысли были прерваны тихими шагами; Северус медленно оглянулся, уже зная, кого увидит.
Жертв тоже тянет на место преступления - как иначе они смогут воскресить в душе тот сладкий ужас и ту безжалостную беспомощность, которые испытали? Гарри Поттер, растерянный, смущённый, стоял перед своим преподавателем Зельеварения и комкал в руках какую-то тряпку.
- Что это, Поттер? - осведомился Северус, не найдя лучшего зачина для разговора.
- Это ваш носовой платок, - Поттер поднял голову и неожиданно нахально уставился Северусу в глаза. - Вы им вытерли кровь с моей шеи… тогда. А я забыл вернуть. Я его постирал…
- Благодарю, - Северус взял протянутый платок, успешно избежав прикосновения к тонким детским пальчикам, которого так жаждали в одночасье очнувшиеся монстры. - Полагаю, теперь для вас будет лучше всего вернуться в гриффиндорскую башню и собрать вещи - поезд уходит завтра утром.
Совет был неглупый, но когда это гриффиндорцы и, тем паче, Поттеры, прислушивались к таким советам?
- Я не хочу уезжать, - сообщил Поттер.
- Отчего же?
- Я там никому не нужен, - Поттер пожал плечами, чью цыплячью узость подчёркивала бесформенная школьная мантия. - Дядя и тётя меня не любят. Они были бы рады, если бы я к ним никогда не вернулся.
- Не выдумывайте, Поттер. Полагаю, даже если вы поругались с ними перед отъездом в школу, на перроне вы сразу помиритесь, - какого чёрта он стоит здесь и ведёт с этим мальчишкой психотерапевтические беседы?
- Но это правда, - печально возразил Поттер. - Если бы они меня любили, то не поселили бы в чулане и давали бы есть чаще… Зачем я вам говорю всё это? Я ведь совсем не то хотел сказать.
- А что вы хотели сказать? - машинально спросил Северус, занятый негодующим воем монстров, которым совсем не понравилось известие о том, что с их драгоценной собственностью, тонкокостной, гладкокожей, смелой и ласковой, дурно обращаются какие-то магглы.
- Я хотел ещё раз сказать вам спасибо. И отдать платок. И просто… попрощаться до сентября именно с вами.
- Почему именно со мной? - так же автоматически уточнил Северус.
Поттер снова пожал плечами.
- Может, потому что я нужен на самом деле только вам? - он снова уставился Северусу в глаза, и у последнего дух перехватило от этих сияющих, зелёных-зелёных, широко и доверчиво распахнутых…
Если Поттер и говорил что-то ещё, то Северус не слышал; но, кажется, слова Поттер счёл излишними, потому что просто шагнул ближе, встал на цыпочки, обхватывая Северуса руками за шею, и аккуратно поцеловал в уголок губ.
- Мне надо идти, - Поттер - Гарри - с видимым сожалением разжал руки. - У меня и правда ещё вещи не собраны… если бы я мог остаться здесь, в Хогвартсе! - взгляд, который Гарри бросил на унылый пейзаж за окном, мизантропа-зельевара перед собой и неуютный каменный коридор вокруг, можно было охарактеризовать одним словом - влюблённый.
Если бы Дурслей не существовало в природе… Северус подумал об этом, и жгучий страх полоснул по нервам - что, если сказал это вслух? Но Гарри был всё так же лучист, безмятежен и невыносимо, нестерпимо доверчив. И Северус подумал снова.
Если бы Дурслей не существовало в природе, кому отдали бы опеку над Гарри? Сердце Северуса пропустило один удар. И следом метнулась вторая, на первый взгляд слабо связанная с первой, мысль: из потенциальных свидетелей разного рода тёмных дел на Тисовой улице бдит по поручению Дамблдора одна лишь Арабелла Фигг - старуха-сквиб, не способная заметить и слона у себя под носом, не то что подозрительную личность…
- До свидания, - сказал Гарри, легко перепрыгнул через накрепко закрытый люк в полу и обернулся. - Я буду сильно скучать по вам, - застенчивая улыбка уверила Северуса, что Гарри сказал то, что думал; пусть даже и гриффиндорцы умеют лгать, но не этот и не в столь нежном возрасте. И не первоклассному Легилименту. - А вы по мне будете?
Северус знал, что должен ответить «нет» - так же, как знал, что должен был оттолкнуть Гарри, потянувшегося поцеловать самого ненавистного учителя во всём Хогвартсе.
- Буду. Очень.
Гарри просиял, помахал ладошкой и умчался, гонимый той самой кипучей, лёгкой энергией, которая делает маленьких мальчиков такими вертлявыми, непоседливыми и любопытными. Северус смотрел ему вслед, пока невысокая мальчишеская фигурка не скрылась за поворотом окончательно, и только после этого позволил себе вслух сказать:
- Может быть, мы увидимся раньше сентября, Гарри.
Может быть.

The end.