Армия Запретного леса

МАЛЕНЬКИЙ БЛЕФ В БОЛЬШОЙ ИГРЕ

Часом позже чуть захмелевший от вина слизеринец в приподнятом настроении возвращался в подземелья. Договориться с Райаном не составило труда — Малфой нашёл в нём весьма заинтересованного союзника, впрочем, как и Райан в Малфое. Это благоприятное для обеих сторон обстоятельство они тут же решили отметить и благословили дальнейшее плодотворное сотрудничество красным эльфийским вином.

После напряжения последних дней Драко ощущал небывалую лёгкость и в теле, и в мыслях, и не только от вина. Всё складывалось на редкость удачно, и цель была близка как никогда, осталось только написать письмо поверенному в делах Малфоев — Урие Гроссбери, попросить Снейпа, как друга семьи, о небольшой помощи и дождаться окончания отработок Крэбба и Гойла.

Спустя полчаса над Запретным лесом летел чёрный филин Малфоев, спеша к адресату с привязанным к лапке письмом.

* * *

Утро вторника Колин Криви встретил традиционной овсянкой, утомительными процедурами, приёмом настоек и полным одиночеством — мадам Помфри, исполнив профессиональный долг, удалилась в свой кабинет составлять для Снейпа список недостающих зелий.

Поттер же, совершенно забыв о Криви, без аппетита поглощал завтрак и думал о предстоящем уроке Зельеварения. Вернее о том, как сохранить спокойствие и невозмутимость в присутствии человека, который вот уже несколько дней занимал все его мысли и чувства.

Вяло ковыряя вилкой остывший омлет, Гарри сознательно избегал взглядом преподавательский стол. Не хватало ещё выдать себя нечаянным румянцем. Вон уже и Гермиона замолчала на полуслове и вопросительно заглядывает в глаза. А от Рона исходит такое заговорщицкое понимание и сочувствие, что хочется запустить в него сосиской.

Даже белобрысый хорек Малфой развернулся к гриффиндорскому столу, позабыв отблагодарить своего нахохлившегося филина за доставку утренней почты, и с высокомерной ухмылкой беззастенчиво уставился на Гарри своими блекло-серыми глазками, как бы говоря взглядом: «Я все про тебя знаю, мерзкий полукровка».

Гарри сглотнул и нервно заерзал на скамье. Ну когда же он научится скрывать свои эмоции?! Ведь каждый, кому интересно и не лень, может с лёгкостью читать его, как раскрытый пергамент.

И именно сейчас, когда Поттеру меньше всего этого хочется, когда после победы над безносым красноглазым ублюдком с манией величия личная жизнь, наконец, стала главным пунктом в списке приоритетов, и когда в этой личной жизни появился человек, способный искренне полюбить его, Гарри… Обычного парня ничем не примечательной внешности, не обладающего исключительными умственными способностями, взбалмошного, неугомонного, чрезмерно любопытного, с кучей комплексов и проблем, с незавидным багажом прошлого и неопределенностью будущего. Полюбить просто Гарри…

…А не Спасителя–Героя–Легенду–ЗнамеШрамоОрденоносца–СамогоЗавидногоЖенихаМагическогоМира–МальчикаРешениеВсехПроблем–МистераЗвёздностьПопулярностьП ерваяПолосаЛюбойГазеты–ИТакДалееИТомуПодобное с бонусом в виде всевозможных привилегий и перспектив, к этому Мальчику прилагающихся, для того, кто вовремя окажется рядом.

Снейпа же всегда ужасно раздражали его регалии. Так что предположить, что мужчина купится даже на самую блеклую из ярких этикеток гриффиндорца — все равно что расписаться в собственном слабоумии.

Кто угодно из числа тех же сверстников Гарри, заполучив вакантное место сердечной привязанности народного любимца, тут же поспешит сделать сей факт достоянием общественными (Криви не в счёт — его с Поттером связывает особый договор, так что, несмотря на врождённую болтливость, Колин будет молчать, во всяком случае, пока). Да, кто угодно. Только не Снейп.

Афишировать свои отношения со студентом Снейп ни за что не станет.

Он всё ещё остается профессором Хогвартса, деканом Слизерина, опального ныне факультета, и обязан неукоснительно соблюдать не только педагогическую этику, но и устав Школы, соответствуя всем требованиям директора и Попечительского Совета.

Именно эти сложности и риск, сопровождающие их едва зародившиеся отношения, не позволяли юноше сомневаться в искренности мужчины. И Поттер не собирался из-за собственной несдержанности ставить под угрозу репутацию профессора. Да что там репутацию!

Если Гарри допустит хоть малейший промах, не сумеет справиться с эмоциями, невольным жестом, взглядом, румянцем выдаст их с профессором тайну, забыв об осторожности, то пострадает прежде всего Снейп. И простым выговором или увольнением не отделается.

Поттер это понимал и без подсказки Гермионы. Поэтому быстро взял себя в руки и ответил Малфою взглядом «Шёл бы ты Запретным лесом, Хорёк облезлый», чем весьма порадовал Рона, и вернулся к прерванному завтраку.

Осознание опасности, которой подвергается не только его неожиданно начавшийся роман с собственным преподавателем, но и сам преподаватель, заставило Гарри сосредоточиться на очередной идее Гермионы об оптимизации процесса умеренного нагревания при соединении ртути, серы и соли. И он активно включился в обсуждение, всем своим видом демонстрируя, что никакие слизеринцы с их подозрительными взглядами его не интересуют.

От подобной реакции Поттера самодовольная ухмылка сползла с холёного лица Малфоя. Тут ещё Гермес, так и не дождавшись угощения, больно клюнул Драко в палец, чем вызвал злобное шипение и пару ругательств сквозь зубы, самовольно схватил с блюда крекер и гордо удалился в совятню — поближе к себе подобным, расcчитывая на их сочувствие.

Гарри, и в самом деле заразившись от подруги энтузиазмом в жажде познаний, не заметил резкой перемены в настроении Малфоя и продолжал за разговором поглощать омлет с сосисками.

Драко же, убрав в сумку принесённый филином ответ от поверенного, поднялся со скамьи и, сделав Крэббу и Гойлу знак следовать за ним, покинул Большой зал.

До окончания завтрака Гарри так и не обернулся в сторону преподавательского стола, чем был несказанно горд. Увлечённый научными выкладками неугомонной Гермионы, он и не подозревал, что как минимум два взгляда прожигают его спину. Один — чёрный, непроницаемый, другой — прозрачно-голубой, предвкушающий, масляный…

Красавец-стажёр после вчерашнего разговора с наследником одного из древнейших и чистокровных семейств Магического мира был преисполнен самых радужных надежд и, чего греха таить, мысленно уже вовсю подсчитывал воображаемые дивиденды от связи с Золотым Мальчиком. Райан усмехнулся: «Поистине, золотым». Только бы Малфой поспособствовал их с Поттером сближению, как и обещал, а он уж не откажет в ответной услуге, тем более, для Райана это не составит особого труда, напротив — станет весьма приятным развлечением.

Покончив с завтраком, Поттер вместе с друзьями отправился на занятия. Запала Гермионы с лихвой хватило и на Рона, так что на Зельеварении друзья увлечённо выполняли все указания подруги, взвешивая, отмеряя, отсыпая, переливая. И у Гарри просто не было времени отвлекаться ни на фантазии о Снейпе, ни на сам предмет этих фантазий.

Мастеру Зелий оставалось лишь удивляться подобному самообладанию обычно несдержанного гриффиндорца. Это хорошо, что мальчишка ничем себя не выдает. Тогда отчего Снейпа это так задевает? Весьма неприятно, надо сказать, задевает.

Отмахнувшись от этого непрошенного и неправильного чувства, профессор продолжил неспешно скользить между рядами, наблюдая за стараниями студентов. В кои-то веки учебный процесс увлёк юных оболтусов.

В конце урока, когда все три группы завершили работу над очередным этапом создания Философского камня, оказалось, что именно гриффиндорцам вместе с МакМилланом удалось получить более-менее приличный результат. И хотя Снейп в обычной манере не расщедрился даже на балл, процедив сквозь зубы лишь пару слов, только отдалённо напоминающих одобрение, Рон светился как начищенный котёл, победно поглядывая в сторону слизеринцев. Гермиона же, озадачившись следующей научной проблемой, ушла в себя, просчитывая в уме, как добиться более качественной реакции сульфида меди с философской ртутью, при этом машинально запихивая в сумку учебники и конспекты.

Гарри убрал лоток с результатами эксперимента в школьную лабораторию и помог Рону расставить парты по местам. Он уже собирал сумку, когда увидел, как Малфой направляется к преподавательскому столу.

– Профессор Снейп, я хотел бы поговорить с Вами… дело личное…

Гарри так и застыл с учебником в руке.

– Мистер Поттер, не стойте столбом. Если мне не изменяет память, следующей парой у Вас Гербология. Советую поторопиться, — Снейп сложил пергаменты с конспектами студентов в аккуратную стопку и сцепил пальцы в замок. — Я слушаю тебя, Драко.

Поджав губы, Гарри пронзил обоих подозрительным взглядом, швырнул учебник в сумку и направился к выходу.

Малфой, не дожидаясь пока за Поттером закроется дверь, заговорил нарочито громко:

– Papa передаёт Вам привет. Они с мамой сейчас на отдыхе в Швейцарии. Нервы, знаете ли. Отец прислал для Вас старинный…

Дальше Гарри уже не слышал. Хлопнув дверью, он почти бегом устремился к лестнице из подземелий, где его поджидали друзья.

Всю дорогу до теплиц Гарри старался понять, что его так взбесило — обращение Малфоя к Снейпу? А может, обращение Снейпа к самому Гарри? И что Хорьку понадобилось от своего декана? Что связывает этих двоих помимо дружбы Снейпа с Малфоем-старшим?

К тому времени, когда студенты вошли в теплицы, и профессор Спраут начала урок, Гарри так и не смог определиться в причинах своего смятения, продолжая накручивать себя беспочвенными, но от этого не менее тревожащими душу, подозрениями. Стоп!

Он же ещё утром поклялся держать в узде свои эмоции. Так почему сейчас истерит, как ревнивая жёнушка? И ведь абсолютно беспочвенно. Почему его трясёт от одной только мысли, что Малфой со Снейпом остались наедине? Нет, так не пойдёт. Ещё один подобный срыв, и его заподозрят даже малфоевские подпевалы.

Возможность такой перспективы подействовала на Поттера лучше холодного душа. Подставлять Снейпа из-за собственной неуравновешенности?! Да это ни в какие рамки! Он же гриффиндорец, Мерлин подери! Василиска одолел, дракониху с носом оставил, вернее, без яйца, Волдеморта и того — в бессрочный загробный отпуск отправил.

А тут всего лишь Малфой. Ну и что? Подумаешь, захотелось Хорьку поговорить. Да мало ли о чём! Может, зелье от прыщей пришёл просить. Или от блох.

Да и подозревать Гарри в чём-либо у Малфоя нет ни одной причины. А уж допустить, что самого Малфоя связывает со Снейпом нечто личное…

Нет! Ну что может прельщать в этом бледном, манерном, напыщенном, влюблённом в себя, насквозь фальшивом жеманнике такого мужчину как Снейп? Ровным счётом — ничего. Одной прилизанной оболочкой профессора не соблазнить. И точка. Гарри даже заморачиваться не стоит.

А хорьки… Хорьки пусть идут туда же, куда и утром! Подальше и надолго. А ещё лучше — навсегда.

Мысленно посмеявшись над собственной, неожиданно проявившейся мнительностью, Гарри сосредоточился на прополке бубонтюберов. Отсутствие на Гербологии Малфоя его почти не беспокоило. Почти…

* * *
Малфой же, переговорив с деканом и заручившись его согласием, что значительно приблизило слизеринца к цели, решил не торопиться на Гербологию. Прекрасный повод вызвать приступ ревности у несдержанного, узколобого гриффиндорского львёнка. В том, что Поттер будет ревновать, Драко не сомневался ни на кнат, как не сомневался в неиссякаемости гринготтского хранилища Малфоев.

А если у Спраут, этой круглой розовощёкой коротышки с нелепыми седыми буклями, и возникнет вопрос о причинах его отсутствия, то выдрессированная свита в лицах(?) Крэбба и Гойла сообщит ей, что его задержал профессор Снейп.

Усмехнувшись, Драко направился в слизеринскую спальню — взять из сундука мешочек с галлеонами для ещё одного поручения Харперу. Этот прощелыга уже успел неплохо поживиться за его счёт. Но Драко дорого платил за услуги, и ещё дороже ценил молчание и отсутствие вопросов. Гарольд умел и то, и другое — качественно услужить и при этом помалкивать. А то, что он испытывает к гриффиндорцу личную неприязнь, делает его ещё более управляемым и, следовательно, более ценным исполнителем.

И этого исполнителя хорошо бы перехватить до окончания занятий.

Отсчитав кругленькую сумму, Драко стянул кожаный мешочек тесьмой и убрал во внутренний карман.

Решив, что уже достаточно потянул время, Малфой накинул на плечи верхнюю мантию, подбитую тончайшей выделки соболиным мехом, повертелся перед зеркалом, примеряя самую сытую и довольную из ухмылок, и направился в теплицы. До окончания урока оставалось чуть менее часа.

* * *

Эффектное появление Малфоя на Гербологии больно задело Гарри. Но он помнил о данном себе обещании и продолжал с внешне невозмутимым видом конспектировать за профессором Спраут следующую тему занятия о способах разведения растений-хищников в условиях повышенной влажности.

Это помогло Гарри отвлечься от неприятных мыслей. Лучше думать о том, что до отработки у профессора осталось лишь несколько часов. Всего несколько часов, и он будет целовать Снейпа, смакуя непередаваемый аромат его губ… таять в сильных, надёжных объятиях… Ещё чуть-чуть потерпеть, и все сомнения и дурные предчувствия останутся позади. Как и Малфой.

В реальность Гарри вернул звонок, возвестивший об окончании урока, а урчание в желудке напомнило о том, что настало время обеда. В предвкушении сытной трапезы шумные студенты небольшими группками поспешили покинуть теплицы.

* * *

Наспех пообедав, Малфой вручил сумку с учебниками Гойлу и отправил обоих телохранителей дожидаться его у кабинета ЗОТС. Сам же, подозвав Харпера, уединился с ним в одном из пустующих классов первого этажа.

– У меня к тебе ещё одно поручение, — подбрасывая кошель с позвякивающими галлеонами, Драко присел на край парты. Перед тем, как начать разговор, он позаботился, чтобы им не помешали.

– Сколько золотых перекочует в твои карманы, зависит от того, как ты справишься с заданием.

– Драко, — Гарольд присел на соседнюю парту, — ты же знаешь, я сделаю всё, о чём попросишь, и без галеонов. Но не стану отказываться от того, что ты сам предлагаешь. — Харпер не врал. Он действительно готов был услужить Малфою лишь за возможность с ним сблизиться, но слишком нуждался в деньгах, чтобы строить из себя бескорыстного рыцаря.

Семья Гарольда, когда-то весьма состоятельная, большую часть фамильного капитала потратила на адвокатов и продажных министерских чиновников, отмазывавших в суде главу рода и старшего из сыновей. Оба были Упивающимися Смертью и успели поучаствовать в рейдах, чему нашлось немало свидетелей. Однако, благодаря золоту, сумели избежать Поцелуя дементора, но не пожизненного заключения в Азкабане.

Мать на остатки состояния едва смогла восстановить родовое поместье. Младшую сестру в следующем году предстояло отправлять в Хогвартс. Так что сам Гарольд был весьма стеснён в наличности, не рискуя просить у матери больше, чем их семья могла позволить.

И как бы ни сильна была жажда праведной мести непосредственному, как он искренне верил, виновнику всех бед его семьи, золото всё же оставалось главным стимулом его услужливости. Золото, и, как способ его получения — патронство Малфоя.

– Конечно, не станешь. Потому как я предпочитаю гарантии. А это, — Драко швырнул кошель Харперу, — лучшая гарантия твоего усердия и молчания. Если не облажаешься, получишь сверху ещё двадцатку.

– Что я должен сделать? — деловито спросил Харпер, пряча вознаграждение в карман.

– Всего лишь проследить за Поттером.

В ответ на удивлённо приподнятую бровь Драко поспешил пояснить:

– У Поттера сегодня в восемь назначена отработка у нашего декана, и завтра тоже. Ты будешь сопровождать его от Гриффиндорской башни до подземелий. И упаси Мерлин, если ты обнаружишь себя. Этот очкастый придурок хоть и подслеповат, но чертовски подозрителен и осторожен. Следи за ним оба дня и запоминай маршрут во всех деталях. Завтра вечером он должен быть у меня, — с этими словами Малфой поднялся и, сняв заклинания с двери, вышел из класса.

– Да, Драко, с тобой определённо стоит дружить, — прошептал слизеринец, с благоговением поглаживая карман с тяжёленькой мошной. — Да тут не меньше сотни.

Вопрос о подарке матери и школьных принадлежностях сестре отпал сам собой. Да и для собственных нужд оставалась ещё уйма денег. А потом, кто знает, может после окончания школы Драко пристроит его в тёпленькое местечко под своей счастливой звездой. Ведь, что ни говори, Малфоям удалось каким-то образом избежать участи остальных Упивающихся, сохранив при этом и негласное влияние в обществе, и огромное состояние со всей недвижимостью. Любимчики фортуны, не иначе. К таким следует держаться поближе.

Сияя беззаботной улыбкой, Харпер вышел вслед за Малфоем.

После занятий, в оставшееся до слежки время, он упражнялся в дезиллюминационных чарах, но не слишком в этом преуспел. Зато чары для заглушения шагов удавались ему в совершенстве. Решив в случае необходимости воспользоваться ими, Харпер со свежим выпуском «Пророка» занял исходную позицию неподалёку от входа в Гриффиндорскую башню. Вальяжно облокотившись о подоконник, он старательно делал вид, что заинтересован скандальной статьёй о коррупции в Отделе Магического спорта, краем глаза следя за портретом Полной Дамы.

Поттер появился без четверти восемь и, не обращая ни на кого внимания, направился к центральной части замка, где располагались движущиеся лестницы.

Свернув газету трубочкой, Харпер со скучающим видом последовал за гриффиндорцем на некотором расстоянии, стараясь ничем не выделяться среди других студентов. Задание оказалось более лёгким, чем он предполагал поначалу. Нужно всего лишь держаться естественно и не выпускать Поттера из виду. Плёвое дело. Да и маршрут сложностей не вызывал. Гарольд знал эту часть замка, так что без труда запоминал все коридоры, повороты, лестницы. Даже отметил про себя пару тёмных, избегаемых учениками переходов. Если Драко задумал подкараулить Поттера, то лучшего места и не придумаешь.

В общем, всё шло спокойно, если не сказать — скучновато.

Однако когда Поттер спустился в подземелья, Гарольду всё же пришлось воспользоваться чарами, чтобы раньше времени не выдать своего присутствия, и слегка подотстать, прячась во мраке ниш. Коридоры Слизеринских подземелий большую часть свободного от занятий времени были пустынны, каждый шорох гулким эхом отражался от каменных стен, а пламя факелов зловеще играло тенями, как марионетками, преображая даже робкого первокурсника в страшного многорукого и многоголового монстра.

Но Поттера, похоже, ни звуки, ни тени не пугали. Не подозревая о слежке, он уверенно свернул к классу Зельеварения и постучал в массивную дверь.

Харпер неслышно скользнул в нишу поблизости, намереваясь переждать в ней уход гриффиндорца, чтобы затем уже без опаски быть обнаруженным вернуться в свою гостиную, и тут же наткнулся на притаившегося в той же нише Драко.

Малфой, предупреждая любое проявление удивления, приложил палец к губам, давая понять, чего именно требует от Харпера. Тот кивнул в ответ и так же жестом сообщил Драко, что с поручением справился на «отлично». Кривая ухмылка Слизеринского Принца была воспринята как одобрение.

Понимая, что Малфой, что бы он там ни задумал, не потерпит его присутствия, как не терпит никаких любопытствующих расспросов, Харпер дождался, когда за Поттером закроется дверь, и так же тихо выскользнул из ниши, оставив Драко наедине со своими замыслами.

* * *

Промаявшись какое-то время под дверью, но так и не дождавшись ответа на стук, Поттер вошёл в класс Зельеварения. В классе Снейпа не оказалось. Но дверь в школьную лабораторию была приоткрыта, и оттуда доносился лёгкий звон переставляемых склянок. По всей видимости, профессор находился именно там — колдовал над своими любимыми зельями.

Улыбаясь, Гарри запечатал дверь класса необходимыми заклинаниями и уже развернулся, чтобы пройти в лабораторию, но, кинув взгляд на злополучный стеллаж, заметил, что реанимированных книг на полках значительно прибавилось со времени последней отработки (или же с урока — Гарри тогда был слишком занят, чтобы вертеть головой по сторонам).

Улыбка его тотчас погасла.

С чего вдруг Снейп решил облегчить ему отработки, подклеив книги за него? И это после вчерашней невинной просьбы Гарри. Неужели собрался покончить с его ежевечерними взысканиями? Надоели романтические игры с неопытным, сомневающимся юнцом? Хочет чего-то более существенного, чем подростковые обжимания? Или… или уже вообще ничего не хочет?

Нет, Гарри не мог поверить в это. Он же видел глаза Снейпа, горящие неутоленным желанием и обещающие нечто гораздо большее, чем плотские наслаждения… Глаза, полные любви… Гарри ведь не мог обмануться?

Мучаясь сомнениями, с замирающим сердцем Поттер вошёл в лабораторию.

Это было вытянутое, похожее на пенал помещение довольно внушительных размеров и с высоким потолком.

Всю левую от входа стену занимали стеллажи, заставленные разнообразными ёмкостями: банками, флаконами, бутылями, пузырьками, фиалами обычной и самой причудливой формы, расцветки и качества. Стеклянные, керамические, деревянные и из неопознанных материалов, они благоговейно хранили в себе всевозможные ингредиенты животного, растительного и минерального происхождения. Заспиртованные, засушенные, законсервированные, мумифицированные, цельные и расчленённые, измельчённые и истолчённые в пыль, нарезанные кубиками и нашинкованные соломкой, они одновременно и притягивали взгляд и отталкивали.

Противоположная же стена была сплошь усеяна массивными железными кольцами и крюками, на которых с комфортом разместились котлы разных размеров и назначения, разделочные доски, ковши, щипцы и прочие инструменты, а так же висели рабочие мантии и несколько пар защитных перчаток.

На натянутых между кольцами верёвках сушились связанные в пучки травы, соцветия, коренья и прочая растительность.

В дальнем конце лаборатории были расположены три больших, глубоких мойки, предназначенные для отмывания всего, что нерадивым студентам взбредёт в головы изгадить своим варевом, по ошибке именуемом зельем, или ещё чем-нибудь склизким и отвратительным.

Мойки эти, к слову сказать, в большинстве случаев эксплуатировались самими же студентами во время регулярных отработок. Так что и Гарри, и Невилл, да и Рон тоже, за годы обучения тонкому, но грязному искусству успели сродниться с каждой трещинкой, каждой выбоинкой в старом чугуне (из гриффиндорцев, пожалуй, только Гермиона Грейнджер могла похвастать отсутствием подобного рода познаний).

По обе стороны от моек возвышались шкафы, где под запирающими чарами хранились атаноры и другие алхимические аппараты.

В центре лаборатории был вмонтирован в пол почти такой же длинный, как и само помещение, высокий стол с каменной столешницей.

Ближнюю к входу часть стола занимали лотки с работами семикурсников. За ними в ряд, ласкаемые равномерным огнём горелок, возвышались на треногах пять довольно объемных котлов с булькающим содержимым. Дальше, на относительно свободной поверхности столешницы, лежали разделочная доска с чем-то бесформенным и гадким на вид, нож и пара перчаток из драконьей кожи. Видимо профессор до прихода Поттера это «что-то» нарезал или собирался нарезать.

Дальний край стола был покрыт деревянной панелью, на которой красовался малахитовый, инкрустированный серебром, письменный прибор. Рядом примостился штатив с пробирками. Несколько профессорских дневников с рецептами зелий, один из которых был заложен чёрным пером, и пара свитков пергамента лежали в центре панели.

Частенько, экспериментируя с новым зельем, Снейп делал записи в этих дневниках, сидя за столом на высоком, с подставкой для ног, табурете. Или же, во время очередной отработки какого-нибудь нерадивого олуха, проверял эссе учеников, параллельно контролируя процесс трудового воспитания — во избежание применения олухом магии.

Когда Гарри открыл дверь лаборатории, профессор из мерной пробирки вливал в один из котлов какую-то ярко-синюю жидкость. Заметив краем глаза вошедшего Поттера, он приветственно кивнул и, не отрывая взгляда от тонкой тягучей струйки, жестом указал на сушёный пучок кожевицы за своей спиной.

Поттеру не потребовались словесные пояснения. Он снял с верёвки пучок, взял доску, нож и, обойдя стол, расположился напротив вернувшегося к нарезке Снейпа.

Работа была привычной, хотя и требовала определённой сноровки — хрупкие стебли норовили раскрошиться под равнодушной сталью. Но Гарри справился с сушёным растением без особого труда, и уже через пять минут перед Мастером Зелий стояла деревянная плошка с подготовленным ингредиентом.

Снейп взял плошку, оценил качество работы и только после ссыпал содержимое в средний котёл, медленно помешивая зелье черпаком. Дождавшись нужного изменения цвета, профессор удовлетворённо кивнул, отложил черпак и подсунул Поттеру несколько корешков выжиги, а в придачу — серебряный пестик с шипами, ступку с двойным дном для выдавленного растительного сока и защитные перчатки.

Гарри, сообразив, что от него требуется, без разговоров натянул перчатки и, предварительно измельчив ядовитые корни, принялся методично давить их в ступке.

С каждым нажимом пестика обида за холодный приём, да и за подклеенные без его участия книги, только усиливалась. Не ко времени вспомнился и высокомерный Малфой, во всём блеске явившийся на Гербологию с более чем часовым опозданием.

Когда последняя капля ядовитого сока стекла в поддон, Гарри стянул перчатки и придвинул полную ступку к профессору.

Тот, чувствуя нервозность юноши, отложил нож, мельком посмотрел на часы, засекая время, и, добавив щупальца огнекраба в то же зелье, уменьшил пламя под всеми котлами. Ополоснув руки, Снейп вплотную подошёл к Поттеру.

Гарри обдало волной знакомого и уже такого родного запаха. Он отвернулся, давя в себе подступившие слёзы. Переживания, сомнения, обиды, ревность, неопределённость их отношений — всё это холодной, безжалостной иглой ворочалось в сердце, сверлило сознание.

Снейп среагировал молниеносно — схватил Гарри за локоть и развернул к себе, пытаясь поймать взгляд.

– Что случилось? Что не так?

Поттер молчал, нервно кусая губы и глядя мимо плеча профессора на заспиртованного болотника.

– Ну! — Снейп весьма ощутимо встряхнул мальчишку, давая понять, что не отступится, пока не услышит ответ.

– Вы… эти книги… Зачем? Почему Вы не дождались… — договорить Гарри не успел — сильные руки прижали его к мужчине, а в следующее мгновение он уже задыхался в сокрушительном поцелуе.

Все мысли тут же покинули сознание, оставив блаженную, пьянящую пустоту, капитулируя перед безудержным напором властного языка.

Гарри и сам готов был отступить, сдаться на милость победителя. Лишь бы этот поцелуй никогда не прерывался, лишь бы эти руки никогда не отпускали его…Руки человека, которому Гарри, не задумываясь, отдал бы право лидерства, которого уже признал достойным… кем? Партнёром для секса? Любовником? Нет. Достойным любви… его любви… И жаждал принять ответный дар.

Только сейчас, в минуту блаженства пока длился поцелуй, в короткий, острый миг просветления Гарри осознал наконец, что именно с этим человеком хочет прожить жизнь… Яркую, насыщенную, определённо беспокойную, и уж точно не скучную, полную буйства красок, эмоций и чувств… Жизнь как полёт… Вечный полёт в погоне за снитчем…

Все страхи и сомнения растаяли в корично-лимонном аромате жадных, подчиняющих губ, и Гарри забыл и о своей по-детски глупой обиде, и о фолиантах, прежде времени вернувшихся на полки, и о раздражающе довольной ухмылке Малфоя.

– Ты, кажется, спрашивал о книгах?

До Поттера не сразу дошло, что голос принадлежит Снейпу, причём, в реальности, а не в грёзах.

– Что? — ошалевший от поцелуя, он часто заморгал, пытаясь сфокусировать взгляд, и только какое-то время спустя понял, о чём его спрашивают.

– А-а… да… книги… Вчера их было меньше. Почему вы их подклеили? Что, педагогические принципы уже не актуальны?

– Именно. А ты бы предпочел, чтобы нас стали подозревать?

Гарри в недоумении уставился на профессора. Тот усмехнулся и, притянув юношу ближе, устало пояснил:

– О твоих ежевечерних отработках знает весь седьмой курс. Как думаешь — сколько дней безделья потребуется, чтобы даже Паркинсон, которую интересуют исключительно собственный маникюр и шестизначные числа в строке чужих доходов, догадалась, что ты и пальцем не… — Гарри застонал и, не желая далее слушать уничижительную речь профессора, зажал ему рот ладонью, но опомнился и убрал руку.

От внезапно нахлынувшего облегчения он задрожал всем телом и прижался к мужчине, чтобы хоть как-то унять эту необъяснимую дрожь.

– Я понял… я идиот… Поцелуй меня… — робкий шёпот, и устремлённый на Северуса взгляд…

…Нет — не просящий и не подчиняющий… не требующий немедленного исполнения… не страстный с поволокой, и не соблазняюще-распутный…

…Это был взгляд ребёнка, только-только узнавшего о чуде и рискнувшего в него поверить, с несмелой надеждой и опаской ожидающего, что его позовут в эту неведомую, но удивительно-прекрасную страну волшебства и щедро раскроют все её таинства…

…Родной… такой до боли родной и желанный взгляд любимых изумрудных глаз, что у Северуса на мгновение сжалось сердце.

И не осталось ни сил, ни времени осмысливать причины столь резкого перехода на «ты», тем более что сам уже готов был просить об этом. К чёрту логику, когда всем твоим естеством правят обезумевшие, взламывающие железную решётку разума взбунтовавшиеся чувства, высвобождая отвыкшую от света душу из плена рационального сознания.

Эти самые чувства в эту самую минуту алкали одного — испить мальчишку до дна. И быстро.

Впившись ненасытным поцелуем в губы Гарри, Снейп стянул с юноши мантию и принялся торопливо расстёгивать рубашку.

Бесцеремонно расправившись с последней пуговицей, он прервал поцелуй, но лишь затем, чтобы поймать губами тёмный упругий сосок.

Гарри зашипел, чувствуя, как от этого прикосновения стайка обжигающих мурашек прокатилась по телу, сосредоточившись внизу живота. Но рука Снейпа уже тянулась к его ширинке, усиливая и без того невозможно-острое возбуждение.

Высвободив полностью эрегированный, пульсирующий член юноши, Северус провёл по нему ладонью, большим пальцем размазывая смегму, и легко сжал налитые, тяжёлые яички. Довольно улыбнулся, когда услышал тихий вздох, и чуть сильнее прихватил зубами набухший сосок.

Не оставив парню ни единой возможности для передышки, Снейп опустился перед ним на колени и со стоном жадно принял член на всю длину.

Гарри охнул, не ожидая столь яростной атаки желания, и едва удержался на ногах, вцепившись побелевшими пальцами в край столешницы позади себя.

Ещё никто никогда не дарил ему эту ласку, хоть он и грезил об этом ночами. Грезил, пытаясь представить — как это будет, и немного пугался смелой откровенности, почти порочности подобных фантазий.

И вот фантазии стали реальностью, обжигая невероятно чувственным, невозможным наслаждением. И Гарри отдался ему, доселе неиспытанному… отдался на милость… или пытку?.. шёлкового, подразнивающего прикосновения языка, плотного, влажного обхвата скользящих губ… Не в силах даже стонать, он жадно ловил ртом воздух.

Гарри пропустил момент, когда ещё можно было остановиться, и кончил в рот Снейпу.

Придя в себя после умопомрачительного оргазма, он с тревогой посмотрел на поднявшегося с колен профессора, испугавшись своей подростковой несдержанности. Неужели он всё испортил?

Но во взгляде Снейпа было столько нежности и заботы, что Гарри тут же успокоился и уткнулся лицом в профессорскую мантию. И почувствовал, как надёжные, оберегающие руки сомкнулись на его спине, а дыхание Снейпа обдало макушку.

И такая тёплая, трепетная волна благодарности наполнила его душу, согрела сердце, что Гарри не смог удержать её в себе. Но комок в горле от подступивших слёз позволил выдавить только одно:

– Спасибо.

– За что? — волосы на макушке зашевелились от лёгкого дуновения.

Не поднимая головы, Поттер прошептал в мантию:

– Для меня это было впервые… И это было прекрасно…

Тихий вздох и успокаивающее поглаживание по спине.

– Прости…

Пришёл черёд Гарри удивляться. Он поднял взгляд:

– За что?

Снейп чуть помедлил, крепче обнял парня и ответил:

– Я не сдержался… нарушил обещание…

Гарри искренне недоумевал, поэтому поспешил уточнить:

– Какое?

– Не торопиться, — вполне серьёзно ответил Снейп.

– Было заметно, чтобы я возражал? — Гарри хмыкнул и вновь уткнулся в грудь профессора.

– Я так хотел… попробовать тебя… — одна рука Северуса легла на затылок юноши, легко играя взъерошенными вихрами. — Ты вкусный… очень вкусный… Боюсь, теперь мне будет значительно сложнее держать себя в руках… — с этими словами Снейп приподнял голову Гарри за подбородок и подарил медленный, тягучий как мёд поцелуй, оставляя на губах парня лёгкое послевкусие его семени.

– Я не против, — хихикнул Гарри, но осёкся, когда своим, ещё не заправленным в брюки членом потёрся о скрытую тканью эрекцию мужчины. — Только не уверен, что… э-э… ну, что это у меня получится с первого раза.

Неуверенность мальчишки показалась Северусу очень трогательной и такой… мм… соблазнительной.

– Всё в порядке, Гарри, успокойся. Первый раз определённо будет не сегодня. Но когда-нибудь у тебя обязательно получится, не сомневайся. Я так часто буду делать это с тобой, что у тебя просто не останется выбора, — ещё один поцелуй, на этот раз более быстрый и глубокий.

Когда он прервался, Гарри затуманенным взором встретил тёмный взгляд Снейпа, и его рука робко коснулась ширинки профессора.

– Но вот так, — рука сильнее надавила на пах, отчего Снейп чуть вздрогнул и шумно втянул носом воздух, — я уж точно справлюсь.

– Ты даже не представляешь, как я этому рад. И хочу, — несмотря на сказанное, профессор мягко отстранил руку парня, отчего Гарри растерялся. — Поверь — хочу. Но на это абсолютно не осталось времени. Через полторы минуты меня ждёт Костерост, а ещё через три — Заживляющий бальзам, далее — по списку из докладной Помфри. Если к завтрашнему утру у неё не будет полного комплекта зелий, она меня самого пустит на микстурки и примочки, — всё это Снейп говорил, помогая Гарри заправляться и застёгивать рубашку.

Уже накидывая мантию, Поттер игриво поддел Снейпа:

– Что, грозный и ужасный профессор Зелий боится маленькую, хрупкую мадам Помфри? Кстати, весьма милую и добрую женщину, — в глазах гриффиндорца вовсю резвились бесенята.

– На неё даже Дамблдор управы найти не может, — авторитетно заверил Снейп. — Всё, тебе пора. Придёшь завтра не сюда, а в мои апартаменты. Я, знаешь ли, рассчитываю получить то, что ты так настойчиво, — профессор сделал небольшую паузу, выделяя смысл сказанного, — предлагал мне сегодня. И не в компании котлов и дурно пахнущих ингредиентов, а наслаждаясь комфортом и хорошим вином.

Снейп с удовольствием наблюдал, как расширились от удивления глаза гриффиндорца, и как вопрос застрял у Поттера на языке.

– Расположение, надеюсь, объяснять не нужно? — Гарри часто замотал головой, давая понять, что в объяснениях нет необходимости. По крайней мере, где находится личный кабинет Мастера Зелий, он помнил отлично. Да и как забыть пятый курс и уроки окклюменции?!

Но с чего вдруг Снейп решил перенести место их встреч на личную территорию? Следующий шаг на пути сближения в их отношениях? Желание уйти от привычной обыденности, добавить свиданиям-отработкам немного романтики? Все последующие встречи будут проходить в комнатах Снейпа, или это исключение лишь для завтрашнего вечера?

Поттер открыл было рот, чтобы озвучить хотя бы один из вопросов, но Снейп предупредил все:

– До завтра, Гарри.

Он легонько подтолкнул Поттера к двери, развернулся и, обойдя стол, полностью сосредоточился на зельях. Руки его уже вовсю порхали над котлами, что-то добавляя, помешивая… вот в одной блеснул острый нож…

Гарри постоял с минуту, наблюдая за работой Мастера, до конца не веря, что только что этот мужчина…

Гарри оборвал воспоминания — снова бежать в туалет Плаксы Миртл и

– Спокойной ночи, Северус, — дожидаться реакции Снейпа на невольно вырвавшееся имя Гарри не стал — шмыгнул из лаборатории и тихонечко прикрыл за собой дверь. Всю дорогу до Гриффиндорской башни он блаженно улыбался.

А Снейп… Снейп чуть не пропустил время добавления следующего ингредиента в Перечное зелье, когда услышал своё имя из уст мальчишки, произнесённое так интимно и нежно. И эта нежность всё оставшееся до сна время вытворяла в груди профессора невероятные кульбиты, заставляя губы растягиваться в такой же, как у Поттера, блаженной улыбке.

* * *

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

ИГРА И ШАМПАНСКОЕ

За завтраком Малфой пребывал в скверном настроении — со вчерашнего дня никак не мог выбросить из головы совершенно шального от счастья Поттера, выходившего из класса Зельеварения.

На тридцать первом, самом соблазнительном варианте долгой и мучительной смерти ненавистного гриффиндорца, включающем разделочные инструменты и раскалённую кочергу, полёт его фантазий прервал шелест крыльев.

Гермес, аккуратно для такой крупной птицы приземлившийся на столе между блюдом с сушёными фруктами и почти пустым графином, протянул Малфою лапку с небольшим, перехваченным бечёвкой свёртком.

Вчера Драко пришлось снизойти до того, чтобы самому отправиться в совятню, а не поручать это, как обычно, Крэббу или Гойлу, и задабривать гордую птицу комплиментами и овсяным печеньем, которое филин предпочитал всем остальным лакомствам.

В итоге Гермес, ворчливо поухав и ясно дав этим понять, что делает молодому хозяину огромное одолжение, всё же позволил привязать к лапке письмо для Бракса из аптеки в Лютном и маленький мешочек с галлеонами, выслушал наказ дождаться ответа и улетел в Лондон.

И вот сейчас Драко отвязывал сверток от лапки филина. Прикинув в руке его вес, он удовлетворённо хмыкнул, спрятал свёрток в сумку, протянул птице кусочек кураги и позволил себе немного расслабиться. Бракс выполнил его заказ в кратчайшие сроки. И этот факт значительно улучшил настроение Малфоя.

Поттеру недолго осталось пускать слюни по его декану. Уж Драко об этом позаботится, и в самое ближайшее время. Сегодня последний день отработок Грегори и Винсента у этой очкастой мумии МакГоннагал. А завтра Поттер узнает, что безнаказанно вертеть перед Снейпом своей тощей задницей Драко ему не позволит.

Пусть подбирает слюни и ищет кого-нибудь другого. Того же Криви. Или Райана. Кто там ещё жаждет отведать десерт из озабоченного Героя? Драко даже готов поспособствовать в поиске дегустаторов и записать их в очередь.

Вот только Снейп — исключительно его лакомство, и делиться им он ни с кем не собирается.

Малфой посмотрел на тарелку с остатками мясного пирога, усмехнулся своим гастрономическим мыслям и встал из-за стола. Лицезреть и дальше довольного Поттера, да и сидящего за преподавательским столом с непривычно отрешённым выражением лица Снейпа у Драко не было ни малейшего желания. На ходу запихивая в рот недоеденные эклеры, верные оруженосцы поспешили за своим «рыцарем в сияющих доспехах».

* * *

Первой парой у семикурсников были Чары. Маленький Флитвик как всегда восторженно и красочно вещал тоненьким голоском о новом, не пользующимся особым спросом в прикладном назначении, но довольно красивом заклинании.

– Главное, — непрестанно повторял профессор Чар, — не увлекаться, во избежание неприятностей. И вовремя применить отменяющее заклинание.

Под всеобщие удивлённые возгласы студентов он с лёгкостью заставил цвести неодушевлённые предметы, всего за несколько мгновений преобразив кабинет Чар.

Сначала его стол покрыл ковёр из нежных бархатных фиалок, источающих едва уловимый аромат, затем стул усеяли хрупкие ландыши, а уже через секунду книжные шкафы и доску оплели скромные вьюны.

Когда Флитвик облагородил чернильницу Малфоя алой розой, слизеринец брезгливо поморщился. Зато Бут не возражал против ромашек на своём форменном галстуке и, улыбаясь, с удовольствием демонстрировал его сокурсникам.

Мальчишки смеялись и незло подкалывали. Девчонки охали, ахали, вздыхали и радовались появлению каждого цветка. Лаванда Браун не удержалась и попросила для себя такие же незабудки, как и на заколке Грейнджер.

После наглядной демонстрации Флитвик коротким движением палочки отменил действие заклинания и приступил к непосредственному изучению этой темы.

Когда всё было объяснено, повторено, законспектировано и все движения палочкой отработаны, студенты разбились на пары и приступили к практической части занятия.

Чары были несложными, потому освоили их все, и довольно быстро. Особенно старались юные колдуньи, украшая друг друга изысканными букетами и проявляя при этом чудеса фантазии и вкуса. Мальчишки же больше дурачились, но и у них новое заклинание определённо вызвало интерес, хоть они и старались изо всех сил это скрыть.

В общем, урок получился шумным, весёлым, не особенно познавательным, зато ярким и забавным, чему профессор Чар был весьма рад.

Этот добродушный хитрец никогда ничего не делал без причины. Вот и сегодняшний урок был затеян с определённой целью.

Флитвик, пряча улыбку в бороду, лукаво прищурился и оглядел класс. Как-никак, приближался День Святого Валентина, и профессор был уверен, что в этот день юные романтики не смогут удержаться от соблазна и непременно воспользуются выученным сегодня заклинанием. А значит, четырнадцатого февраля хорошее настроение ему обеспечено. Надо бы ещё и шестой курс просветить на завтрашнем занятии.

Давать эту тему остальным студентам Флитвик всё же не решался. Того и гляди — юные сорванцы превратят Хогвартс в цветочную оранжерею. Дамблдор, конечно, будет в восторге, а вот от Филча жди какой-нибудь пакости в отместку — или перья зажмёт, или отсыревший мел подсунет.

Для него, Филиуса, довольно-таки незаурядного мага, это, конечно же, не проблема. Но всё равно, знаете ли, неприятно.

Восхитившись покрытой капельками росы орхидеей мисс Грейнджер, Флитвик на радостях добавил каждому факультету по тридцать баллов и с миром отпустил на следующую пару.

* * *

Уход за Магическими существами Поттер пережил довольно легко. Всё же Хагрид умел подать учебный материал непресно, с выдумкой. Особенно когда зверушки не представляли непосредственной угрозы жизни и здоровью студентов. А если животинка при этом обладала ещё и некоторой долей обаяния, то урок вообще считался образцовым.

Сегодняшнее занятие до образцового не дотянуло (всё же козлов трудно назвать обаятельными животными, даже Магических), но Поттер был рад, что скучать и ежеминутно поглядывать на часы ему не пришлось.

По окончании урока Гарри с Роном помогли Хагриду загнать вислорогих горбатых парнокопытных в вольеры, перебросились с великаном парой фраз о природе, погоде, надое, приплоде и отправились в замок на обед.

Уже после обеда, спускаясь с друзьями в подземелья на урок Зельеварения, Гарри почувствовал, как бешено колотится сердце. Казалось, ещё чуть-чуть, и эхо подхватит его стук и размножит под сводами подземелий.

Неужели Рон ничего не слышит? Или это паранойя у Гарри так развивается? Докатился, Поттер. Ещё немного, и будешь шарахаться от собственных мыслей: «Кто здесь?»

Парой глубоких вдохов-выдохов кое-как урезонив сердцебиение, Гарри вслед за Роном и Гермионой вошёл в класс Зельеварения.

Стараясь игнорировать Снейпа, Поттер уцепился взглядом за пострадавший в борьбе за знания стеллаж и не смог сдержать едва заметной улыбки — ещё несколько приведённых в порядок фолиантов заняли свои места на полках без какого-либо участия Гарри.

Да, уж теперь у Паркинсон не появится ни малейшего повода сомневаться, что он тут каждую отработку исключительно приму… э-э… книжки починяет.

Да что там Паркинсон. Гермиона, и та обязательно купится. А как не купиться? Вон и стремяночка у торца пристроена, и лоточек с лоскуточками, кисточками и клеем на нижней полочке. И книжечки, как новенькие, на верхних полках аккуратненько так выстроились. Красота-а-а. А вот и сиротки — инвалидки недоклеенные — в уголочке своей очереди дожидаются, бедненькие. Гарри же тут каждый вечер в поте лица, можно сказать… отрабатывает… А вы что подумали?

Перехватив понимающий взгляд Снейпа, Поттер чуть не прыснул со смеху, но удержался и поспешил занять своё место.

Игривое настроение помогло ему справиться с расшалившимися чувствами… и с эрекцией… Очень кстати, что и Снейп с ходу загрузил их проверочной работой о свойствах животных ядов, не позволяя отвлекаться на не относящиеся к учебному процессу мелочи.

Так что Гарри без особых усилий удалось пережить и этот урок… и последнюю пару… и ужин… и подготовку в компании с Роном домашнего задания, конечно же, под бдительным оком Гермионы… и выволочку Джинни, очень напоминающую истерику, за то, что он, гад зазнавшийся, пофигист недоделанный, Герой облезлый, забил на квиддич, забил на тренировки и, как вывод, забил на команду, гриффиндорец хренов… В гневном взгляде её так и читалось: «Ты забил на меня, и меня это ужасно бесит».

Поттер был согласен с Джинни в двух пунктах: первый — он и в самом деле забил на неё, и давно; второй — ему действительно пофиг её истерика. Потому как было уже без четверти восемь, и его ждала очередная вечерняя отработка у Снейпа.

Нет, не очередная, а особенная. И не отработка, а свидание… Его ждал! Снейп… В своих! покоях…

* * *

Заблаговременно заняв наблюдательный пост в облюбованной нише, Малфой ожидал появления Поттера. Но не прошло и пяти минут, как появился… вовсе не Поттер.

Профессор Cнейп вышел из класса, надёжно запечатал его охранными чарами и, шелестя мантией, двинулся в противоположном от выхода из подземелий направлении.

Поначалу Драко решил, что у Снейпа какое-то поручение старостам или что-то в этом роде. Но профессор не проследовал дальше по коридору в гостиную Слизерина, а свернул в боковой, к своим апартаментам.

Драко это удивило, если не сказать больше, но он решил дождаться Поттера, полагая, что и декан вернётся к началу «отработки».

В положенное время появился Поттер, но, пройдя мимо класса Зельеварения, свернул в тот же коридор, что и Снейп.

От понимания того, что это может означать, Драко пробила такая злость, что он чуть было не кинулся вдогонку гриффиндорцу с огромным желанием расквасить кулаком его физиономию, впечатать её с размаху в стену и с наслаждением возить туда-сюда по щербатому камню, чтобы навсегда стереть эту предвкушающую, мечтательную улыбку.

Кипя яростью, он нечаянно задел локтем пустобрюхую статую рыцаря, и подземелья непременно огласились бы пронзительным лязгом металла, если бы не вовремя подоспевший Харпер, вернувший доспехам утерянное было равновесие.

Малфой кивнул и жестом дал понять, что компания ему не нужна. Впрочем, Гарольд не нуждался в подобных намёках. Он выскользнул из ниши и с невозмутимым видом направился в гостиную — составлять для Драко подробную карту маршрута гриффиндорца в расчёте на премиальную двадцатку.

Малфой постоял ещё немного, размышляя, стоит ли сменить место дислокации и продолжить наблюдение, но пришёл к выводу, что это слишком рискованно — проход к комнатам Снейпа был тупиковым, и никакие ниши и статуи его не украшали. Ещё не хватало наткнуться на декана, объясняй ему потом, что Драко тут забыл.

В сущности, ничего нового этот последний, как Малфой был абсолютно уверен, вечер слежки ему не принесёт, и ничего не изменит. Поттер, как обычно, получит свою порцию секса, а Драко, как обычно, будет звереть от ревности.

Остаток вечера можно провести куда приятней и с пользой, следуя изначальному плану, в котором, к слову, осталось не так много пунктиков, не отмеченных галочкой.

Решив присоединиться к тренировке своей команды после более чем недельного перерыва, Драко отправился переодеваться. К тому же, отмазки и жалобы на плохое самочувствие уже не действовали, вызывая подозрение и недовольство ребят. Да и повод встретиться с Райаном, чтобы передать ему доставленный утром флакон с зельем, придумывать не придётся.

* * *

Снейп сидел за письменным столом, ежеминутно поглядывая на часы, и без нужды перекладывал листы пергаментов из одной стопки в другую, когда в дверь кабинета постучали.

– Открыто, — профессор тут же поднялся навстречу вошедшему студенту.

Едва удерживаясь от того, чтобы не сжать Поттера в объятиях и не зацеловать до полусмерти, Снейп иронично заметил:

– Твоя пунктуальность в последнее время просто поражает.

Смекнув, что это всего лишь игра, Гарри не остался в долгу:

– У меня появился стимул.

Снейп подошёл ближе, обнял парня и неспешно поцеловал.

– Уж не этот ли?

– Ага… он самый… — Гарри привстал на цыпочки и вернул поцелуй.

– Знай я раньше, какого рода стимулы тебя вдохновляют, ты бы уже давно ходил в отличниках.

Гарри показалось, или это и в самом деле было замаскированным признанием? Решив обязательно задуматься над этим позже, он продолжил игру:

– Какое упущение с вашей стороны, профессор.

– Я собираюсь наверстать. И немедленно, — с этими словами Снейп склонился и завладел губами юноши.

Гарри растворился в этом пленительном поцелуе, открылся навстречу дарящим губам, ласкающему языку, сам несмело моля впустить, проникнуть, изучить… испить сладость медового наслаждения… подарить ответную ласку…

И Северус позволил… впустил… задыхаясь от робкой юношеской нежности… мечтая о большем…

Желание обоих было уже весьма… заметным, но Гарри, помня о вчерашней внезапной вспышке ревности к Малфою, не смог удержаться:

– Только не рассчитывай, что я позволю тебе проверять этот способ стимуляции успеваемости на других студентах.

«Хороший признак», — самодовольно усмехнулся про себя профессор, а вслух сказал:

– Мне вполне хватает одного несносного мальчишки… нет, неправда… — Снейп уже привычным жестом взъерошил волосы Поттера и, вздохнув, добавил: — Мне не хватает… мне очень не хватает одного несносного мальчишки… в моей спальне… — «В моей жизни…» — чуть не сорвалось с языка. — Но сегодня мы ограничимся гостиной.

Снейп взял ладонь Гарри в свою, переплетая пальцы, и повёл оробевшего было парня к боковой двери, сплошь покрытой вырезанными алхимическими символами и пентаграммами.

Когда Гарри переступил порог, его взору открылась просторная гостиная, выполненная в бежево-коричневых тонах, чуть разбавленных зеленой гаммой.

Правую стену занимал огромный камин из травертина, в котором лениво потрескивал огонь. На широкой, морёного дуба, каминной полке стояли красивые бронзовые часы, пара безделушек, подаренных Дамблдором (а может, Минервой — Снейп не помнил точно), и награда Всемирной Ассоциации Зельеваров (ВАЗ) — золотая ступка с пестиком в ореоле лавровых листьев.

Над камином висела картина — берег озера со склонившимися над тёмной водой узловатыми ветвями причудливых кривых деревьев.

У камина — два мягких удобных кресла, обтянутых плотной тёмно-коричневой тканью, между ними пристроился маленький кофейный столик, а на нём — стопка научных журналов, вскрытый конверт и нож для разрезания бумаги. За креслами, в тон им, стоял диван с небрежно брошенными на него бежевыми подушками.

Вдоль противоположной камину стены в немом величии выстроились книжные, из того же морёного дуба, шкафы с застеклёнными дверцами. Гарри не сразу обратил внимание на неприметную дверь между ними, видимо, в спальню профессора.

Почти всю свободную стену украшало зачарованное окно, обрамлённое мягкой драпировкой нежного бежевого тюля.

Гарри удивился, когда вместо ожидаемого, привычного зимнего пейзажа увидел за окном качающиеся на зачарованном ветру зелёные ветви зачарованных деревьев. Игривые лучи зачарованного закатного солнца просачивались сквозь прозрачную зелень листьев, мягко скользили по обивке дивана, по двуцветному ковру, крадущему холод каменного пола, даря кусочек тёплого лета промозглым подземельям.

У дивана стоял столик для напитков, сервированный запотевшей бутылкой «Perrier Jouet» в серебряном ведёрке со льдом, хранящим свет южного солнца виноградом в серебряном же вазоне, парой высоких бокалов на тонких ножках и незажжённой пока свечёй в подсвечнике в форме змеи.

– Да Вы сибарит, профессор, — несмотря на удивление при виде со вкусом обставленной и довольно уютной гостиной, в интерьер которой воображение юноши никак не желало вписывать привычный образ мрачного саркастичного Мастера Зелий, Поттер не удержался от толики ехидства.

– Должна же быть у бывшего шпиона и бывшего Упивающегося своя маленькая тайная слабость, — парировал Снейп.

– Только маленькая? — продолжал провоцировать Гарри, теснее прижимаясь к мужчине.

– В данную минуту, мистер Поттер, не такая уж и маленькая, — Снейп толкнулся бёдрами в пах юноше, давая понять, что имеет в виду. — И не слабость, как ты уже успел заметить, а несгибаемая воля… твёрдость характера и… завидное самообладание, благодаря которому я всё ещё… держу в узде свои плотские инстинкты, вместо того… чтобы немедленно наброситься на чертовски… привлекательного мальчишку и воплотить все свои сексуальные фантазии… — говоря это, Снейп незаметно теснил Гарри к дивану, крепко прижимая к себе и чувственно скользя губами по его виску, по зардевшейся румянцем щеке, шее, как бы невзначай дразня языком мочку уха.

– Ох… И что же нам с этим делать? — Поттер уже с трудом удерживал нить словесной игры.

– Для начала предлагаю выпить, — усадив Гарри на диван, Снейп — само воплощение невозмутимости — достал из ведёрка бутылку охлаждённого шампанского, предварительно обернув её льняной салфеткой.

Легко, привычным движением он откупорил бутылку и разлил шипучий напиток по бокалам. Протянув один Гарри, Северус взял другой и присел рядом.

– И за что же, профессор? — Поттер смог, наконец, перевести дыхание.

В тёмном, слегка прищуренном взгляде мужчины играли озорные смешинки, когда он, развернувшись вполоборота к собеседнику и расслабленно положив свободную руку на спинку дивана, посмотрел на Гарри.

– За то, чтобы наши маленькие тайные слабости, какими бы они ни были, доставляли нам лишь удовольствие, — отсалютовав бокалом, Снейп сделал небольшой глоток.

Губы его влажно заблестели от игристого вина, и Гарри, заворожённый, был не в состоянии отвести взгляд от этих чувственных губ, забыв даже пригубить за первый тост.

– Что же ты не пьёшь? — заметив реакцию Поттера, Снейп явно наслаждался ситуацией. — Не устраивает мой выбор? Предпочитаешь сливочное пиво? Может эль, или что покрепче? В моём баре найдётся и то, и другое, — сделав ещё глоток, Северус медленно слизнул с губы маленькую капельку солнечного напитка. — Но предупреждаю сразу — не терплю перебравших алкоголь студентов. Даже привлекательных, — в бархатном голосе появились холодные менторские нотки.

От неожиданности Гарри моргнул и сумел-таки отвести взгляд, заставив себя сосредоточиться на разговоре.

– О… прости, Северус. Не подумай, я не привередничаю, правда. Просто… — Поттер не нашёлся что ответить, вместо этого поднёс бокал к губам и сделал пару глотков. Шампанское приятно охладило горло и обожгло желудок не менее приятной волной.

Северус молчал, с интересом наблюдая за парнем, и Гарри всё больше краснел и смущался под этим, проникающим в душу (и значительно глубже), взглядом.

Чёртовы гормоны! Чёртово желание! Чёртовы штаны, которые уже казались Поттеру раскалённой топкой. Чёртов взгляд, заставляющий член твердеть за секунды… чёртовы губы, в которые так и хочется впиться…

…Чёртов ублюдок… непонятный, непостижимый, неприступный… самый желанный ублюдок на свете…

И хотя шампанское Поттеру действительно понравилось, в эту минуту ему хотелось не смаковать благородный напиток за светской, бессмысленной беседой, а наброситься на чёртова ублюдка, прижать к дивану и целовать… целовать… целовать… до исступления… до потери рассудка… пока насмешка в чёрных глазах не сменится, наконец, неистовым желанием…

То, что Снейп его хочет, Поттер не сомневался ни на мгновение. Так какого Мерлина, спрашивается, этот охренительно сексуальный засранец продолжает примерять то одну маску, то другую, когда Гарри уже видел его без маски? Зачем изображать мистера Самоконтроль, мистера Сарказм-сводный-брат-иронии, мистера Поттер-держите-себя-в-руках-у-меня-же-это-получается, когда в собственных штанах и жарко и тесно? Зачем вытанцовывать замысловатые па, когда и без легилименции ясно, что двое в этой комнате хотят одного и того же… вернее — друг друга.

Зачем подначивать не отличающегося слизеринским терпением и рассудительностью вспыльчивого гриффиндорца, который уже давно готов на всё, лишь бы сдать этот внепрограммный экзамен на чувства?

Именно чувства! Гарри это понял. Пусть не сразу, но понял — для Снейпа важны чувства Гарри, а не одно лишь физическое желание. Он не подросток, довольствующийся быстрым перепихом без обязательств. Но ведь и Поттера такой секс не устраивает. Больше не устраивает.

Только как убедить в этом Снейпа? Как дать понять, что хочет не просто переспать с самым нелюдимым, самым ненавистным, циничным, мрачным, самым таинственным преподавателем Хогвартса, за пикантные подробности личной жизни которого многие студенты, не задумываясь, отдали бы годовой запас забастовочных завтраков со сладостями из «Королевства» в придачу?

Как заставить Снейпа поверить, что Гарри любит его, что хочет быть частью его жизни? Не приятным развлечением, не промежуточной остановкой, не временной передышкой в тихой гавани и не штормовым, подогревающим адреналин в крови ветром в открытом море.

Гарри хочет быть его маяком, его постоянным портом приписки, его домом. Домом, к которому тянет с неодолимой силой, и без которого даже тёплый ласкающий бриз кажется холодным и чуждым.

Да, чёрт возьми, Гарри хочет любви взамен! Такого же яркого, сильного, ответного чувства…

И неужели даже сейчас, когда годы двойной жизни остались позади, Снейпу всё ещё сложно открыться? Пусть не словом. Хотя бы жестом, взглядом, невольной мимолётной лаской… Сделать следующий шаг навстречу, скинув с себя все маски… Ведь первый — самый трудный — шаг уже сделан…

Зачем всякий раз, когда Гарри горит желанием и готов к признанию, прятать собственное за снисходительной насмешкой или двусмысленной фразой, не к месту вспоминая о статусе профессора? К чему продолжать эти дурацкие, уже никому не нужные игры?

Только затем, чтобы показать непутёвому студенту, насколько он зависит от своих гормонов? Ха! Нет необходимости тыкать носом в очевидное — в семнадцатилетнем возрасте это нормальное, физиологически обоснованное состояние, и все здоровые молодые люди прошли через это.

Или же Снейп хочет доказать, что собственное желание не так велико, как желание Гарри? Чушь! Поттер уже успел в этом убедиться.

Тогда ради чего? Ради того, чтобы сильнее привязать к себе? Напрасно — Гарри уже привязан настолько, что никакие заклинания, отворотные зелья, не в состоянии разорвать эту связь. Да Поттер и сам не отвяжется, не отпустит своего мужчину. Не сейчас, когда разобрался наконец в себе, когда понял — кто и зачем ему нужен, когда созрел и открыт для серьёзных отношений.

И если Снейп всё ещё сомневается в его чувствах, продолжая вести эту нелепую игру в медленное соблазнение незрелого юнца, Гарри, конечно же, ему подыграет. Держитесь, Мистер Инфаркт-от-перевозбуждения, гриффиндорцы так легко не сдаются!

Поттер пригубил ещё и медленно поднял на Снейпа томный, полный желания взгляд.

– Отдаю должное Вашему выбору, профессор, — Гарри постарался вложить в невинную фразу двойной смысл — не только Снейп силён в подтекстах. — Вино действительно великолепно. Неужели вы могли предположить, что я променяю божественный напиток на сливочное пиво? — и снова двусмысленность.

Выдержав паузу, Поттер продолжил:

– Просто… я предпочёл бы пить его с Ваших губ.

Заметив изменившийся взгляд Снейпа, Гарри мысленно себе поаплодировал, но не сдвинулся с места, чтобы воплотить сказанное. Настал черёд Снейпа сделать следующий ход.

Оценив игру по достоинству, профессор придвинулся к Поттеру ближе и, обдавая дыханием его щеку, чувственно прошептал:

– Я смотрю, фантазии посещают не меня одного. Может, настало время обменяться ими? — Снейп легко коснулся губами пульсирующей жилки на виске юноши.

Тот замер, на мгновение прикрыв глаза, но сумел справиться с голосом:

– Не вижу препятствий, профессор.

Сверкнув взглядом, Снейп прорычал с напускной строгостью:

– Не называй меня «профессор»! Не сейчас, и не в этой комнате.

Гарри мысленно возликовал — пусть и маленькая, но всё же победа.

– Встречное предложение — перестань вспоминать мою фамилию всякий раз, когда мы наедине, а то мне начинает казаться, что я на уроке Зельеварения. А с эрекцией в штанах это, знаешь ли, не слишком приятно.

– Принимается, — мелодичный звон бокалов закрепил двустороннее соглашение к обоюдному удовольствию. Посмаковав вино, Снейп вплотную приблизился к Поттеру и продолжил низким соблазняющим голосом: — Тем более, мне не хотелось бы, чтобы из-за подобной мелочи твоя эрекция пропала раньше, чем я смогу ею насладиться.

Шампанское уже слегка вскружило парню голову, и по всему телу разлилась приятная расслабляющая истома. Только одна его часть совершенно иначе реагировала на вино, а скорее на слова и голос профессора.

– О… тут твои опасения напрасны. У меня встаёт каждый раз, стоит мне только подумать о тебе. А так как в последнее время я думаю о тебе почти постоянно… — Гарри потупил взор, отгораживаясь от профессора уже наполовину пустым бокалом и делая очередной глоток.

Признание Поттера жаркой волной устремилось к полностью эрегированному члену Снейпа, отзываясь в нём болезненной пульсацией и усиливая и без того весьма ощутимый дискомфорт.

Северус медленно вдохнул. Пора было переходить от слов к делу, но Снейп не желал так быстро уступать.

– Жаль, я не всегда могу оказаться рядом и прийти на помощь. Я бы непременно… в любое время… со всем старанием… Увы… — Снейп поставил свой бокал на столик и провёл ладонью по бедру Гарри, — обязанности профессора и декана не позволяют располагать собой по собственному усмотрению. Но в данную минуту я целиком в твоём распоряжении, — рука Северуса легла на пах юноши и сжала твёрдую выпуклость.

Гарри чуть не расплескал шампанское и, из опасения быть облитым, поспешил допить шипучий напиток, но Северус жестом остановил его.

– Ты, кажется, жаждал испить с моих губ? — Снейп забрал у Поттера фужер, допил шампанское и поставил фужер на столик. Прильнув к губам Гарри, он одной рукой обнял парня за плечи, другую вернул на его пах.

У Поттера вырвался невольный стон — так долго ждал он этого поцелуя. Жадного, неистового, бесконтрольного, за пределами игр и рамок. Вот только сам он игру заканчивать не собирался. И хотя собственное желание пульсировало не только в члене, но и в висках, и в ушах, Гарри остановил руку профессора, уже готовую разобраться с его ширинкой.

– Помнится, я задолжал тебе кое-что, — с этими словами Поттер принялся неторопливо расстёгивать пуговицы на брюках Снейпа, неотрывно наблюдая за тем, как постепенно затуманивается взгляд мужчины, как дрожат ресницы, как учащается дыхание…

Снейп сдался, не в силах противостоять ни собственному желанию, ни желанию Гарри доставить ему удовольствие. Да и как сказать «нет», когда нахальный мальчишка так по-гриффиндорски перехватил инициативу? Когда тёплые, подрагивающие пальцы пока ещё неуверенно, но целенаправленно высвобождают до боли налитый член из плена брюк и белья, нежно, почти благоговейно касаются исходящей смегмой головки? Когда ладонь несмело, будто прилаживаясь, обхватывает ноющую тугую плоть, делает первые, так необходимые сейчас движения? И нет ничего лучше этих робких, по-юношески неопытных прикосновений любимого человека…

Его, да — его Гарри дарит сейчас свою нежность, свою ласку. Его Гарри способен не только принимать, но и давать. И не потому, что он, Северус, ждёт от него этого, а потому, что хочет сам. Снейп это чувствует, видит — прикосновения так нежны, так волнительны и осторожны, пальцы дрожат, дыхание сбилось, румянец залил не только щёки, но и шею, даже уши раскраснелись, а язык непроизвольно облизывает пересохшие губы…

Снейп был уверен — Гарри возбуждался всё сильнее, лаская его. Разве не этого он хотел? Не просто хотел — жаждал! Сходил с ума, грезил днями и ночами, проклиная себя за бесплотные мечты. И вот теперь готов был стонать в голос, умоляя, толкаясь в эту вожделенную руку.

…Значит игра того стоила, и всё было не напрасно. Иногда нужно уступить, чтобы выиграть…

Чувствуя, что долго не продержится, Снейп с силой прижал Поттера к себе и впился алчным поцелуем. Гарри промычал что-то неразборчиво-протестующее, но, поняв, что профессор будет терзать его губы, пока не кончит, сильнее сжал его член и ускорил движения.

Снейпа пробила дрожь, и он не заметил как прикусил губу парня. Не сумев сдержать горловой стон, Северус обильно кончил, забрызгав спермой и руку Гарри, и свою одежду.

Поттер не отпускал постепенно опадающий член Снейпа, продолжая неспешно ласкать, пока профессор не пришёл в себя после оргазма. Только тут Северус заметил проступившую на губе Гарри красную капельку. Мужчина потянулся к юноше и принялся зализывать ранку медленным, извиняющимся поцелуем.

– Ты вернул долг, Гарри… с лихвой… Но, Мерлин, как бы мне хотелось, чтобы ты оставался моим вечным должником… только моим… — продолжая осыпать лицо и шею Гарри поцелуями, Снейп расстегнул его мантию и верхние пуговички рубашки, коснулся губами ключицы.

Гарри откинулся на спинку дивана и запрокинул голову, открылся навстречу даримым ласкам. На сегодня время игр закончилось, можно просто наслаждаться, тем более что эти губы настойчиво теснили любую, цепляющуюся за сознание мысль, водружая флаг победителя на всём, что отвоёвывали.

Рубашка открывала всё больше обнажённого тела по мере того, как пальцы профессора расправлялись с очередной пуговицей. Губы профессора это только приветствовали и спешили захватить неизведанную территорию…

…Плечо… ключицы… пульсирующая жилка во впадинке между ними… маленькая тёмная родинка под ней… упругая горошинка соска… другая, такая же сладкая… такая нежная кожа… дорожка тёмных волос… — всё это только их добыча, их трофей.

Но тут на пути завоевателя раздражающим препятствием стали брюки, пряча от алчущих губ самую желанную награду.

– Пожалуй, я внесу ещё один долг в твой список, Гарри, — Снейп оторвался, наконец, он пупка парня и решительно расстегнул его ширинку.

Приспустив бельё, он какое-то время любовался гордо вздымающимся, с набухшими венами, членом Гарри, затем вновь склонился и провёл языком по маленькой щёлочке, слизывая солоновато-пряную влагу.

Гарри выгнулся, шумно втянув носом воздух.

– Я же обещал, что буду делать это часто?! Начинай привыкать. — Губы тут же обхватили нежную плоть, а язык заскользил вокруг головки, надавил на венку, поприветствовал чувствительную уздечку и вновь вернулся к щёлочке.

Руки Гарри непроизвольно потянулись к склонённой голове Снейпа, и пальцы приятно окутал шёлк чёрных прядей. Северус от удовольствия прикрыл глаза, глубже принимая член Гарри.

Поттер едва сдерживал себя, чтобы не начать двигать бёдрами навстречу жаркому гостеприимному рту. Этот минет не был похож на первый. Он был медленным, томным, неторопливым, очень нежным и очень чувственным. Как будто Снейп смаковал Гарри, как до этого — дорогое вино.

И наслаждение пронизывало тело не острыми вспышками, а, хоть и мощной, но плавной, обволакивающей волной… мучительно-сладко… упоительно-сладко… восхитительно…

И когда Гарри уже казалось, что разрядка будет такой же плавной и долгой, Снейп приподнялся, выпуская член, отпил из бокала шампанское, подержал его во рту, согревая, затем склонился и, не сглатывая вино, вобрал член вновь, стараясь плотнее сомкнуть губы. Но несколько капель всё же скатились на поджавшиеся яички.

Гарри не удержался и закричал, вцепившись в волосы Снейпа. Прохладное вино и мириады обжигающих микроскопических искр коснулись его разгорячённой плоти, многократно усиливая все ощущения. И в тот момент, когда Северус, наполовину выпустив член, проглотил вино, Гарри выгнулся и кончил.

Это был самый яркий оргазм из всех, что ему довелось испытать. И самое бешеное сердцебиение. И самые шустрые цветные зайчики под веками. И самая сильная дрожь отчего-то потерявшего вес тела. И совершенно пустая голова. И огромное нежелание возвращаться в реальность…

Когда Гарри всё же пришёл в себя, оказалось, что и его одежда, и одежда Северуса уже приведены в порядок, а самого Гарри бережно обнимают надёжные руки, и бархатный голос шепчет какие-то успокаивающие глупости.

И снова этот запах, родной, любимый — полынь с лёгкой ноткой корицы и лимона.

Поттер теснее прижался к Снейпу, пряча лицо на груди мужчины, и глубоко вдохнул, стараясь сохранить запах Северуса до завтрашней отработки.

Комнату наполняли струившиеся из зачарованного окна зачарованные летние сумерки, и Снейп взмахом палочки поспешил зажечь свечу. Хрусталь и серебро радостно поприветствовали игривое пламя.

– Ты таки добился своего. Я снова твой должник. Но мне это отчего-то нравится.

– Считаю себя ответственным за твоё хорошее настроение и впредь, — Северус неторопливо перебирал густые вихры парня. — Я припас назавтра пару фантазий и надеюсь, что и ты поделишься своими.

Гарри поднял на Снейпа задорный взгляд:

– Ох, Северус, не думаю, что смогу тебя удивить. Это просто невозможно. Но я буду стараться, очень.

– Верю, будешь, — «Теперь верю…» — Поэтому завтра мы продолжим здесь. Класс, по моему мнению, — не слишком удачное место для наших фантазий.

Гарри, как будто вспомнив о чём-то, отстранился и спросил с тревогой в голосе:

– Кстати, а если меня кто-нибудь увидит? Ну, что я не в класс направляюсь, а в твой кабинет? Это может вызвать подозрения, и тогда у тебя будут неприятности. Я мог бы воспользоваться мантией… — Поттер не договорил, руки Снейпа крепко сжали его ладони.

– Гарри, нет причин для беспокойства, пока нет, — но самого Северуса взволновали слова парня, его забота. Гарри тревожился за него, за его репутацию, а это о многом говорит. Например о том, что Северус небезразличен Гарри, и от этого понимания на душе стало теплее. — Во-первых — шанс наткнуться на кого-либо в это время ничтожно мал, во-вторых — я часто назначаю взыскания и дополнительные занятия в своём кабинете, и это ни для кого не секрет, в-третьих — сама по себе открывающаяся и закрывающаяся дверь способна вызвать большее подозрение, чем направляющийся на отработку гриффиндорец, — Снейп наполнил бокалы и протянул один Гарри. — Просто держись естественно. К тому же, это только на завтра. А затем мы вернёмся к прежнему режиму отработок. — На немой вопрос Гарри профессор ответил не без ехидства: — Ты же должен привести в порядок книги.

Так и не пригубив, Поттер закатил глаза: «Опять он за своё». Северус лишь усмехнулся подобной, вполне предсказуемой реакции.

– Но твоя мантия-невидимка очень даже пригодится, — хитро прищурившись, Снейп отпил шампанское, — когда вернёшь на полки все фолианты. Так что в твоих интересах покончить с отработками как можно быстрее и перебраться в мою спальню. После отбоя самое удобное время для фантазий — вся ночь наша.

Гарри опешил, глядя на профессора неверящим взглядом:

– Ты серьезно?

– Вполне.

– Северус… — только и смог выдохнуть Поттер и потянулся к Снейпу за поцелуем. Тот ответил на него, нетерпеливо и страстно.

Всё же они облились шампанским, и профессору пришлось воспользоваться заклинанием. Вернув бокалы на столик, а сам столик взмахом палочки откатив к небольшому бару у одного из книжных шкафов, они вновь принялись целоваться. Не с целью возбудить друг друга и довести до оргазма, а лишь даря нежность и прощаясь до следующей встречи.

Уже у двери кабинета Гарри обернулся к провожающему его Снейпу и пообещал:

– Мне хватит двух дней, — и вышел в полутёмный коридор.

* * *

Увидев в гостиной поджидающего его Харпера, он сдержанно кивнул, заскочил в спальню за форменной мантией и чистой одеждой и направился в слизеринские душевые.

Наскоро приняв душ, он облачился во всё свежее, а квиддичную форму швырнул в корзину для грязного белья.

Вернувшись в гостиную, Драко позвал Харпера, и они уединились в уже знакомом коридоре, где Гарольд передал ему карту маршрута гриффиндорца, попутно сопроводив его своими комментариями.

Получив обещанную двадцатку, довольный Харпер убежал играть в «подрывного дурака», а Драко, вызвав из гостиной Крэбба и Гойла, вместе с ними направился из подземелий в сторону Гриффиндорской башни, сверяясь с нарисованной на пергаменте схемой.

Пройдя этим маршрутом пару раз, Драко определил наиболее удачное место для нападения, при этом убедившись в наличие поблизости заброшенного класса с вполне подходящей кладовкой. Как и заметил Гарольд — это был довольно затемнённый проход, пустынный не только вечерами, но и в дневное время.

Потратив около сорока минут на объяснение задачи своим телохранителям, на дотошную отработку ими всех действий и заклинаний, Малфой остался доволен результатом и поспешил в подземелья. День хоть и был плодотворным, но изрядно его вымотал. Пора и на боковую, тем более что завтра предстояла большая рыбалка и большой улов. А для этого нужны силы и ясная голова.

* * *

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Северус направлялся на завтрак в весьма приподнятом настроении. Все его мысли крутились вокруг предстоящей вечерней встречи с Поттером, а разбушевавшаяся фантазия вырисовывала перед внутренним взором одну соблазнительную картинку за другой. И как следствие — некоторый дискомфорт при движении. Благо — мантия скрывала очевидное доказательство возбуждения профессора, иначе удивлению попадавшихся на пути студентов не было бы предела. Эта мысль вызвала усмешку, но Снейп поспешил спрятать её до входа в Большой зал.

Не без удовольствия заметив, что Поттер при его появлении залился румянцем и торопливо уткнулся в тарелку, Снейп проследовал к преподавательскому столу.

Поттер же молил всех Основателей, чтобы наблюдательной Гермионе не пришло в голову лезть к нему с расспросами о самочувствии, да ещё в присутствии сокурсников. Тем более что чувствовал он себя превосходно, даже более чем. Просто не мог справиться с жаром, подступившим к лицу, и душевный трепет при виде Снейпа не способствовал самоконтролю и ясности рассудка. Что же делает с ним этот мужчина, раз одно его присутствие вгоняет в краску и заставляет сердце биться чаще? Ещё немного, и Гарри превратится в мурлыкающего и жмурящегося от удовольствия кота, которому чешут брюшко. Хотя, сказать по-правде, Поттер ничуть не возражал бы против подобной ласки. Скорей бы вечер, и тогда…

Гарри поёрзал на скамье, усиленно работая вилкой под внимательным взглядом Гермионы. Слава Мерлину, одним взглядом всё и ограничилось, а там — что хочет, то пусть и думает. Когда-нибудь Гарри найдёт слова, чтобы объяснить друзьям и свой выбор, и почему так долго скрывал правду. Но сейчас не время. И дело не только в его нерешительности или боязни ответной реакции. Просто это решение двоих, а с подобным вопросом Гарри даже подступиться к Снейпу не осмеливался — неизвестно, как тот отнесётся к его желанию поделиться с друзьями самым сокровенным. Тем более что их отношения всё ещё носили весьма неопределённый характер, и от этой неопределённости гриффиндорец всё чаще впадал в уныние.

Ну почему Северус такой закрытый? Почему не скажет Гарри прямо, чего именно хочет от этих отношений? И как видит их будущее? И видит ли?

При мысли, что Снейп мог и не строить в отношении него настолько далеко идущих планов, у Гарри всё внутри похолодело. Он нервно сглотнул и обернулся на преподавательский стол. Снейп что-то рассматривал в своей тарелке чуть брезгливым, чуть равнодушным взглядом, вполуха внимая Дамблдору. Директор, как всегда, излучал благодушие и вселенское понимание истины, и непонятно было — одаривает он своей добродушно-снисходительной, почти отеческой улыбкой собеседника или всех присутствующих. Северус так и не поднял взгляда, и Гарри почувствовал накатывающую злость, хоть и не мог объяснить, на что именно.

Одно он понимал чётко — ему нужна определённость. И если Снейп начал эти отношения, то, следовательно, Снейпу и делать решающий шаг, выводить эти «игры» на финишную прямую, вернее, заканчивать с ними. Конечно, Поттер и сам мог бы задать интересующий его вопрос, тем самым ускорив события и подтолкнув мужчину в нужном направлении. Но для гриффиндорца гордость — не пустой звук.

Пусть и Снейп проявит, наконец, решительность и прямо скажет — кто для него Гарри, что он чувствует к нему. Пусть, Мордред его задери, возьмет на себя ответственность. А то всякий раз, стоит ему открыться и сделать шаг навстречу, Снейп тут же отступает, прячась за маской невыносимого ублюдка. Хватит, эти затянувшиеся игры порядком надоели. Сегодня Гарри не настроен подыгрывать, для него уже давно всё серьёзно, и Снейп это почувствует. И пусть только попробует увильнуть, потому как он, Гарри, всё для себя решил. Теперь от Снейпа, от его желания, от серьёзности его намерений зависит судьба их отношений, их совместное будущее. И Гарри очень хочется, чтобы оно было.

В спешке доев завтрак, Поттер дождался, когда и Рон, и Гермиона расправятся со своими порциями, чтобы вместе отправиться на Трансфигурацию. Малфой, поигрывая вилкой, провожал его взглядом до самых дверей, и в этом взгляде явственно читалось злорадство вкупе с предвкушением. Крэбб и Гойл понимающе ухмылялись.

Если бы Снейп в этот момент не был погружён в собственные мысли и соизволил посмотреть на слизеринский стол, то подобное поведение «могучей кучки» во главе с Малфоем-младшим определённо заставило бы его насторожиться. Скольких неприятностей в будущем удалось бы избежать при его-то шпионской проницательности, прояви он сейчас чуточку больше внимания к студентам собственного факультета. Но Снейп витал в облаках, забывая даже вовремя кивать Дамблдору для поддержания видимости диалога.

* * *

Серый февральский день тянулся медленно. Но, несмотря на утомительное ожидание вечера, Поттер не мог унять растущего волнения. С трудом отсидев положенные пары, Гарри отделился от друзей и отправился на ужин пораньше, дабы иметь запас времени для выполнения домашних работ. Да и к предстоящему свиданию — что это именно свидание, Гарри не сомневался — надлежало подготовиться основательно, без спешки. Тщательный душ со всеми необходимыми процедурами, вплоть до выбора геля, лосьона и прочей парфюмерии, и не менее тщательный выбор гардероба.

В какой-то момент Поттер вспомнил, что уже несколько дней не навещал Колина, и испытал неприятный укол совести, но успокоился, пообещав себе непременно заскочить к приятелю завтра.

Бросив последний взгляд на своё отражение перед выходом из пустующей в это время спальни, Гарри остался вполне доволен, но предпочёл наглухо застегнуть форменную мантию, дабы избежать ненужных вопросов и не вызвать подозрений сокурсников. В гостиной, к его облегчению, ни Рона, ни Гермионы не оказалось, остальным не было до него никакого дела.

Выйдя из портретного проёма, Поттер знакомым маршрутом направился в подземелья, конечно же, ни о чём не подозревая.

Когда он свернул в один из тёмных проходов шестого этажа, дорогу ему преградила внушительная тень. Поттер хотел было обойти громилу, но получил ощутимый тычок в плечо, отчего потерял равновесие и отлетел к стене, но на ногах устоял.

– Ты так спешишь, Поттер, что забываешь об элементарных правилах вежливости? — Гарри узнал хрипловатый басок Гойла, да и адаптировавшимся к полумраку зрением уже успел различить неясные черты давнишнего недруга. Рука привычно скользнула в карман и нащупала гладкое дерево палочки. — Или твои родственнички-магглы не научили тебя манерам?

– Дай пройти, Гойл, и тогда я, так и быть, не стану тебя калечить.

– Вместо извинений — угрозы? Ай-ай-ай, нехорошо, Поттер, грубость никак не красит светлый образ Народного Героя. Не боишься, что об этом прознают журналюги? Могу поспособствовать. — Гойл гаденько захихикал, и Поттер начал терять терпение.

Так хотелось вмазать по этой рыхлой физиономии, и не заклинанием, а кулаком. Но он спешил, и было куда разумней использовать магию. Отточенным движением он выхватил палочку из кармана и уже готов был запустить в придурка-переростка невербальным Stupefy, но в ту же секунду за спиной раздался выкрик: «Expelliarmus», и палочка вылетела из рук. Он резко обернулся и успел заметить, как неизвестно откуда взявшийся Крэбб поймал её на лету и отступил на несколько шагов, прежде чем Гарри настигло заклинание Petrificus Totalus, брошенное в спину Гойлом. Тело тотчас напряглось и вытянулось в струнку, и Поттер рухнул на каменный пол. Каким-то чудом нос избежал неминуемого, казалось бы, перелома. Зато челюсть точно придётся вправлять, да и очки, судя по треску, нуждаются в Reparo, мелькнула и тут же угасла неуместная в данный момент мысль.

В глазах потемнело от боли, и Поттер скорее почувствовал, чем увидел, как один из двоих нападавших приблизился и пинком перевернул его на спину. Когда зрение обрело относительную чёткость, Гарри разглядел сквозь треснувшие линзы ухмыляющуюся физиономию Гойла. Его напарник стоял чуть поодаль, прислонившись к стене и поигрывая выбитой заклинанием палочкой.

– Грубость наказуема, Поттер. Попросил бы вежливо, не бросался бы на честных людей — спокойненько шёл бы себе дальше. — Гойл сплюнул на мантию Гарри и сделал Крэббу знак рукой. Тот направил палочку в грудь Поттеру.

Из-за звона в ушах Гарри не расслышал заклинания, но после короткой вспышки почувствовал, что висит в воздухе. Как унизительно — к полной парализации ещё и Mobilicorpus в придачу. Но больше всего бесила абсолютная беспомощность.

Перед глазами поплыл сводчатый потолок, и Гарри с горечью понял, что все его надежды провести приятный вечер с Северусом рухнули в одночасье. Судя по всему, малфоевские прихвостни транспортировали его в ближайшую подсобку, так что уповать на то, что его в скором времени обнаружат, было глупо.

Почувствовав спиной холод камня, Поттер предпринял попытку пошевелиться в надежде ослабить действие заклинания, но, будто прочитав его мысли или просто не доверяя собственным чарам, Гойл связал его обычной верёвкой, для надёжности проверив прочность узлов.

– У тебя есть время обдумать своё непочтительное поведение. Приятного вечера, — с этими словами Гойл подтолкнул ржущего напарника к выходу, и вместе они покинули тесное помещение, оставив Гарри лежать в абсолютной темноте… и в бешенстве…

* * *

Притаившись в облюбованной нише, Драко время от времени поглядывал на часы. Если его предположения верны, то скоро должен появиться Снейп. Он не ошибся — не прошло и пары минут, как профессор вышел из класса Зельеварения и направился в свои апартаменты. Хоть Малфою и неприятно было сознавать, что отношения между Снейпом и Поттером зашли настолько далеко, что класс в качестве места для свиданий этих двоих уже не устраивал, но для дела подобный расклад был слизеринцу только на руку.

Драко, взглянув на часы, решил подождать ещё немного. Ровно в восемь он достал флакон с зельем, выдернул пробку и сделал пару глотков. После весьма болезненной трансформации, с брезгливой усмешкой оценив её результат в маленьком карманном зеркальце, Драко прыснул в рот освежителем дыхания, чтобы ликвидировать привкус Оборотного зелья, затем трансфигурировал слизеринскую мантию в гриффиндорскую, с отвращением водрузил на нос очки — точную копию поттеровских, но с обычными стеклами — и направился к двери в комнаты профессора.

Он был спокоен и хладнокровен вплоть до момента, когда в ответ на стук услышал приглушённое «Войдите». Но стоило ему открыть дверь и увидеть Снейпа, шагнувшего навстречу и буквально опалившего его своим тёмным взглядом, как хвалёное слизеринское спокойствие улетучилось, сменившись яростным желанием набросится на Снейпа с кулаками. Ведь не ему, не Драко, был адресован этот полный обожания и нежности взгляд. Как удар поддых пришло понимание, что Снейп не просто увлечён Поттером. Он любит этого очкастого недоумка. А с любовью бороться куда сложнее, чем с обычной блажью.

Это было больно. Чертовски больно. Знать, что умный, волевой, расчётливый, знающий себе цену зрелый мужчина предпочёл ограниченного и примитивного во всех отношениях полукровку ему — будущему лорду Малфою, потомку одного их древнейших родов Магического мира. Как такую яркую, неординарную личность, как Снейп, мог увлечь неотёсанный плебей Поттер? Когда рядом он — чистокровный аристократ и по рождению, и по воспитанию, начитанный, образованный, с утончённым вкусом и весьма красивой внешностью, самый богатый наследник Магической Британии, наконец, чьи претенденты на руку и сердце выстраиваются в очередь. Драко не понимал. И не принимал. И тем отчаяннее было желание обладать Снейпом.

– Северус… — Преодолев порыв исцарапать, содрать ненавистную личину, что по необходимости был обязан примерить, и на какую с такой любовью смотрел сейчас Снейп, Малфой приблизился к профессору и обвил его шею руками, нетерпеливо потянувшись за поцелуем. Слишком давно и слишком сильно он этого хотел.

– Тебя явно не учили сдержанности, — усмехнулся Снейп, но от поцелуя не отстранился, напротив, ответил, и весьма пылко.

Драко не смог сдержать стона наслаждения, но нотка горечи от того, что это наслаждение ворованное, осталась на языке.

Снейп был рад такому проявлению темперамента Гарри. Он и сам едва дождался вечера, сидя за проверкой бездарных работ студентов и просматривая их содержание весьма поверхностно. Поэтому с энтузиазмом ответил на поцелуй, и не просто ответил, но и кинулся атаковать желанные губы. Каково же было его изумление, когда этого ему не позволили, перехватывая инициативу, доминируя, подчиняя, будто стремясь испить досуха одним глотком. Это было хоть и очень возбуждающе, но несколько неожиданно и непривычно, а навязчивый, резкий привкус мяты на губах казался каким-то неправильным. За всё время их отношений Гарри ни разу не пользовался никакими освежителями, что очень нравилось Снейпу. Настоящий, свежий вкус молодости, вкус Гарри.

Но всю неправильность компенсировала страсть мальчишки, и Северус потерял какое-либо желание анализировать, чувствуя возрастающее возбуждение. И всё же, передышка была необходима, иначе он рискует переступить границы дозволенного.

– Я поощряю подобный способ приветствия, Гарри, — с трудом оторвав от себя парня, выдохнул Снейп, — но только в случае, если нехватка кислорода не послужит причиной моей преждевременной и скоропостижной смерти. — К тому же, у меня для тебя маленький сюрприз.

Северус увлёк Гарри в гостиную и слегка подтолкнул в направлении зачарованного окна, где под белоснежной скатертью стоял сервированный на двоих стол. На большом плоском серебряном блюде высилась горка всевозможных сладостей — эклеров, трубочек, корзинок, бисквитов, парфе, суфле. Муссы и желе в маленьких розетках, клюква в сахаре, фрукты со взбитыми сливками так и просились в рот. Приятное дополнение к десерту — греческая Мальвазия в вытянутой бутылке и свежий зачарованный ветерок из приоткрытого окна, флиртующий с тонким тюлем. Всё было пронизано негой и ожиданием.

Северус уже предвкушал поистине эротическое зрелище — как Гарри будет поедать все это сладкое великолепие, запивая вином, уже представлял, как разденет Гарри и размажет шоколадный крем и сливки по гладкой нежной коже и будет мучительно долго вылизывать его обнажённое тело до идеальной чистоты…

– После все сюрпризы, Северус, всё после. Я хочу тебя. Немедленно. — Тратить драгоценное время на сладко-липкую романтику в планы Малфоя не входило, более того — было даже опасно. Он притянул Снейпа к себе, не давая возможности отстраниться. — Хочу зацеловать тебя до невменяемости. Хочу… всего…

Не зная, удивляться такому страстному напору или воспользоваться, Снейп постарался вернуть контроль над ситуацией:

– Будь любезен, прояви толику уважения к моим потугам тебя порадовать. Попробуй хотя бы это, — он взял с блюда эклер и протянул Гарри, — тогда, быть может, я соглашусь быть зацелованным тобой, как ты говоришь, «до невменяемости».

Драко в раздражении вернул эклер на место:

– У меня аллергия на заварной крем… — и тут же понял, что сболтнул лишнего. Поэтому решил переключить внимание Снейпа и, коварно улыбнувшись, выудил из фруктовой вазы клубничку, обмакнул её во взбитые сливки и манерно отправил в рот, намеренно испачкав губы белой массой. — Теперь я могу тебя поцеловать?

Снейп достаточно наблюдал за Поттером во время трапез в Большом зале и не припоминал, чтобы тот когда-либо отказывался от эклеров. Он знает лишь одного человека… Но задуматься над этим фактом ему не дали. Через мгновение его жадно целовали, прижав к стене между окном и камином и торопливо разбираясь с пуговицами его сюртука и рубашки.

Когда тёплые, настойчивые губы накрыли ставший неимоверно чувствительным сосок, а рука Гарри легла на пах и до боли сжала через ткань брюк налитый член, Снейп понял, что ведущая роль сегодня определённо принадлежит не ему. И это обстоятельство его несколько… настораживало. Куда подевались юношеский трепет, неуверенность, неловкость, трогательная пугливость перед откровенными ласками, нежность даже в обжигающей страсти, так присущая Гарри, от которой Северус просто сходил с ума? Откуда этот бешеный напор, властность… опыт? Но болезненное возбуждение перечёркивало все зародившиеся в мозгу сомнения и толкало к действию определённой направленности.

Зарычав, Снейп вывернулся и в следующий миг уже сам прижимал Гарри к стене, втиснув колено между ног. Рванув рубашку так, что треснула материя, и пуговицы посыпались на пол, он впился в нежную, тонкую кожу шеи, оставляя быстро наливающийся кровью след своими хищными поцелуями-укусами. Но что-то определённо было не так…Тревожный звоночек-мысль назойливой трелью сомнений возвращал сбежавшее было в небытие сознание. Возбуждение, по-прежнему болезненное, но уже не такое острое, медленно отступало. Что не так?.. Что?!..

И этот вопрос застрял в мозгу именно сейчас, когда Северус, не только не встречая никакого сопротивления, но и подталкиваемый откровенно провоцирующими действиями Гарри, готов был взять мальчишку прямо здесь, на полу гостиной… наплевав на данное себе слово. Понимание того, что он едва не совершил недопустимое, отрезвило не хуже холодного душа.

Так и не добравшись до соска, Северус медленно отстранился и посмотрел в зелёные глаза, в которых на долю секунды промелькнула паника.

– Северус, умоляю, не останавливайся, — Поттер поспешно прижался к мужчине, обнимая, покрывая обнажённую грудь россыпью коротких поцелуев. Неожиданно он опустился на колени и принялся торопливо расстёгивать ширинку.

Пару мгновений Снейп в изумлении наблюдал за его действиями, затем вцепился в плечи жёсткой хваткой и рывком поставил на ноги.

– Северус? — Поттер в его руках заметно напрягся. Он же, внимательно вглядываясь в раскрасневшееся лицо, сделал глубокий вдох, стараясь понять — что же, помимо непривычного вызывающе-откровенного поведения Гарри, так насторожило его. Было же что-то конкретное… Но что именно? Он ещё раз медленно втянул носом воздух и облизал саднящие от поцелуев гу…

…Вкус кожи… запах…

Ну конечно… вот оно… Запах и вкус — не Гарри. Почему, чёрт возьми, и что происходит? Тут же вспомнились и подозрительная аллергия, и мятный освежитель. Догадка, кто на самом деле этот неПоттер, привела Снейпа в бешенство, и он едва удержался от жгучего желания размазать гадёныша по стенке. Но у него было множество вопросов, и главный из них — где Поттер.

Взгляд профессора пылал яростью, и Малфой, понимая, что провалился, попытался вырваться из железной хватки. Снейп швырнул его в кресло, вынудив сесть. Из рукава сюртука в ладонь скользнула волшебная палочка, но Снейп даже не поднял её. Малфой и сам прекрасно понимал, что любая попытка встать или оказать какое-либо сопротивление будет пресечена незамедлительно. Ему ничего не оставалось, кроме как взять себя в руки и выжать максимум из сложившейся ситуации.

– Карманы, мистер Малфой, живо.

Знакомая кривая ухмылка смотрелась на лице Гарри нелепо, более того — отвратительно.

Малфой помедлил, но всё же вывернул карманы, действуя при этом демонстративно небрежно и продолжая ухмыляться, — зеркальце, спрэй, флакон с остатками зелья.

Призвав флакон, Снейп открыл его и принюхался.

– Скверное качество. — Склянка полетела в камин. Приведя себя в порядок и устроившись в кресле напротив, Снейп пришпилил Малфоя тяжёлым взглядом к спинке его кресла, словно бабочку булавкой, и продолжил: — Откуда у вас информация о моей связи с Поттером? — он и сам понимал, что вопрос излишний, что Драко, скорее всего, действовал самостоятельно, но задать его стоило хотя бы для проверки.

Малфой наиграно удивился:

– Не могу поверить, профессор, — вы усомнились в моих достоинствах? А как же моя природная наблюдательность, мой аналитический ум, моё умение складывать логическую мозаику из отдельных фрагментов? Вы же столько лет меня знаете, и весьма близко. Как и я вас. Неужели вы думали, что ваш интерес к Поттеру останется для меня незамеченным? — Такой ответ Снейпа вполне удовлетворил.

– Допустим. С кем вы поделились этой информацией?

– А вот это я считаю оскорблением.

– Мне плевать, что вы считаете. Повторяю вопрос — кто ещё в курсе? И не пытайтесь обмануть легилимента, — счёл нужным предупредить Северус, внимательно наблюдая за оттенками эмоций, мелькающих на лице допрашиваемого.

– Никто, — огрызнулся Малфой. — Не в моих правилах трепаться о том, что касается сферы моих интересов. Вам ли этого не знать?!

Снейп знал, поэтому поверил. А раз нет других действующих лиц, дальше этой комнаты его тайна не просочится, потому как по окончании разговора он сотрёт Малфою воспоминания и о сегодняшнем вечере, и о тех его действиях, что позволили собрать компрометирующую информацию. Предварительно покопается в белобрысой голове, конечно. Но некоторые нюансы всё же стоило прояснить сейчас.

– Вы хотите сказать, что я вхожу в сферу ваших личных интересов? — в голосе явственно слышалась насмешка, и Драко дёрнулся от неё как от пощёчины. Он в упор посмотрел на Снейпа, в расширившихся зрачках заплясали огоньки безумия, припухшие губы искривились в злой усмешке. Видеть её на лице Гарри было оскорблением. Снейп на пару мгновений прикрыл глаза, стараясь успокоиться. Мерлин, когда же действие Оборотного зелья закончится?!

– Вам не хватило наглядной демонстрации, чтобы понять это?

Снейп, пожал плечами, скрестив на груди руки:

– Кто вас знает. Может это такой извращенный способ мести Поттеру. О вашей застарелой взаимной ненависти легенды слагают.

Малфой, вцепившись в подлокотники, подался вперёд и чуть ли не выплюнул:

– Мне нет дела до этой приблудной шавки, пока она не путается у меня под ногами.

Снейп едва сдержался, чтобы не вскочить и не вытрясти из Драко его мерзкую душонку. Уж на что Люциус высокомерен и чопорен, расчётлив и эгоистичен, но всегда держится с достоинством, способен разглядеть в людях сильные качества и уважать их за это. В нём достаточно ума, чтобы делать правильные выводы и правильные поступки, признавать ошибки и обуздывать свои пороки, при этом оставаясь собой. Сынок, похоже, переплюнул папеньку в спеси, но не в уме и не в чувстве собственного достоинства.

– Значит, всё-таки, я, — не вопрос, констатация факта. — Никак не возьму в толк, чем заслужил подобное внимание столь высокородной персоны?

Малфой, проглотив явную издёвку, откинулся на спинку кресла.

– Вы считаете себя недостойным?

– Не имею понятия, — ответил Снейп со скучающим видом и безразличием в голосе, — кого и за что лично вы считаете достойным или не достойным лично вас. И скажу откровенно — не испытываю желания иметь.

От такого пренебрежения к себе Малфой заскрежетал зубами, но сумел сдержаться и не нахамить в ответ.

Повисла напряжённая пауза. Некоторое время Драко рассматривал профессора, явно о чём-то размышляя.

– И чем он заслужил вас? Что в Поттере такого?

Снейп посмотрел на Малфоя, как на безнадёжного больного, и вынес диагноз холодным, хорошо поставленным голосом:

– Всё, что вы хотели, вы уже в нём нашли. Всё, что в нём разглядел я, вас не касается, да и выше вашего понимания.

– Ложь! Всё ложь! Самообман! — вскакивая с кресла, заорал Малфой. Его глаза лихорадочно блестели, кулаки непроизвольно то сжимались, то разжимались, его самого трясло мелкой дрожью. — Нет в нём того, что вы себе напридумывали! Нет и никогда не было! Он пустышка, чучело, набитое соломой, ничтожество! Он и мизинца вашего не стоит!

– Прекратите истерику.

Малфой умолк, в раздражении сорвал совершенно ненужные очки и помассировал переносицу, давая себе время для восстановления дыхания и самоконтроля. Успокоившись, он отлевитировал очки в корзину для мусора и с горечью посмотрел на Снейпа.

– Неужели вы не понимаете? Из него слепили Героя и Спасителя в угоду толпе. На его месте мог быть любой. Ответьте — где был бы ваш Поттер, если бы Лорд не залепил ему в младенчестве Авадой?

– Отвечу. Мне плевать на его звания, регалии, ярлыки. Мне плевать на то, что вы о нём думаете, и на то, в чём пытаетесь убедить меня. Главное — что думаю о нём я.

– Чёрт! — Малфой, согнувшись, вцепился в волосы — началась обратная трансформация.

Северус, испытав неимоверное облегчение, приготовился к сеансу легилименции.

Когда Малфой выпрямился уже в своём обличии, он увидел направленную на него палочку и цепкий, холодный взгляд тёмных глаз.

– Даже не думайте. Я подстраховался. — Всё же Драко отлично изучил своего декана. — Если в определённый день я не открою определённый сейф, его откроет кое-кто другой. Хранящегося там материала на вас не так много и на срок в Азкабане не хватит, да и на условный срок тоже. Но можете мне верить — его вполне хватит на ваше увольнение с раздутым в прессе скандалом.

Снейп побледнел, но лишь сильнее сжал палочку. От внимания Малфоя это не укрылось.

– Вы, конечно, можете попытаться покопаться у меня в мозгах, но papa лично обучал меня окклюменции. Ещё до падения Лорда. Так, на всякий случай.

– Убирайся, — тихое шипение в звенящей тишине, словно приговор, словно набат. Разве такое возможно? Наверное. Потому как Драко дёрнулся и со страхом посмотрел Снейпу в глаза. Внезапно в нём как будто что-то надорвалось, сломалось, и он бросился к Снейпу, упал, обхватив его колени, прижался к ним, боясь, что его оттолкнут.

– Прости-прости-прости… Умоляю, Северус, прости меня… — Снейп попытался высвободиться, но Малфой вцепился ещё отчаяннее. — Хотя бы выслушай. Пожалуйста, Северус… — Губы его мелко тряслись, и он с трудом справлялся с речью. — Неужели ты думаешь, что я способен причинить тебе намеренный вред?

– После сегодняшнего представления я лишний раз убедился, что вы на многое способны, мистер Малфой. Намеренный вред — такие мелочи.

– Я бы никогда, слышишь… Этот Поттер… ты на меня даже не смотрел! Что мне оставалось делать? Я вынужден был просчитать все варианты. Просто чтобы обезопасить себя.

– О, так это вы, оказывается, здесь пострадавший?

– А ты считаешь, нет? Я же люблю тебя! А ты выбрал Поттера, и я с ума схожу от ревности!

– Скорее, от невозможности обладать новой игрушкой.

– Зачем ты так? Я всё готов для тебя сделать, всё отдать… Для меня есть только ты… А для Поттера ты всего лишь очередная победа в его коллекции… или как ты там говоришь — «новая игрушка». Наиграется и выбросит.

Сердце пропустило удар, но ни один мускул не дрогнул на лице при последних словах Малфоя. Снейп прекрасно видел, что гадёныш, старательно изображая искренность и участие, внимательно отмечает каждую его эмоцию, каждый взгляд. Малфой не получит той реакции, на которую рассчитывает.

Но отсутствие реакции Малфоя не остановило.

– Ты разве не знал? — совершенно невинно поинтересовался Драко. — О его похождениях всему Хогвартсу известно. С Криви где только не перепробовал, сейчас вон каждый день к нему в Больничное крыло бегает, передачки носит. С Райаном постоянно после тренировок уединяется. В сарае для мётел, что ли? Мужлан, никакой эстетики. — Чем дальше говорил Малфой, тем больнее Северуса грызла ревность, тем труднее давалась выдержка. — Точно знаю, что он и втроём не прочь поразвлечься. К ним с Райаном иногда Эйдан Линч присоединяется — бывший коллега нашего любвеобильного стажёра по сборной Ирландии. Наверное, им есть о чём поболтать в постели.

…Глаза застило кровавой пеленой, озверевшая сытая ревность пульсом билась в висках, сжимала грудь, выталкивая воздух из лёгких, но Северус всё ещё держал себя в руках.

Он встал, небрежно отпихнув путающегося в ногах Малфоя, прошёл к накрытому столу и налил в бокал вина. Драко переместился в освободившееся кресло, с интересом ожидая, что же скажет его декан. Снейп, сделав пару глотков, присел на край стола, стараясь выглядеть как можно более безразличным.

– Мистер Малфой, вы ошибаетесь, если полагаете, что мне интересны ваши потуги на поприще прачки. Любите стирать чужое грязное бельё — наймитесь эльфом в публичный дом. Или вы таким примитивным способом пытаетесь вызвать мою ревность, открыть глаза на истинного Поттера? В любом случае, ваши усилия напрасны. Это первое. Второе: я не давал вам права обращаться ко мне в такой непозволительной манере. Минус двадцать баллов Слизерину за неуважение к преподавателю. И минус восемьдесят баллов Слизерину за беспрецедентное вмешательство в его личную жизнь. И упаси вас Мерлин, если вы, мистер Малфой, не вернёте их в копилку факультета к концу следующей недели, приложив всё усердие студента, а не базарной торговки. И третье: прошу немедленно покинуть мои апартаменты.

Драко поднялся, застегивая мантию поверх разодранной рубашки и возвращая ей первоначальный вид. Он точно знал, что зерно сомнений попало в благодатную почву.

– Да, сэр, я извиняюсь и готов нести ответственность за каждое сказанное мною слово и за каждый потерянный балл. Рискуя вновь навлечь на себя ваш гнев, скажу ещё кое-что. Хорошо, если Поттер для вас — всего лишь мимолётное увлечение для поддержания тонуса, временный интерес, каприз. Тогда он не сможет, — «наставить вам рога» просилось с языка, — причинить вам боли.

Снейп поразился его наглости, но не смог не отдать должное его актёрскому таланту.

– Что в слове «немедленно» вам не ясно?

– Уже ухожу, профессор. Надеюсь, ваше обещание остаётся в силе?

– Мистер Малфой, я когда-нибудь нарушал данное мною слово?

– Нет, профессор, простите. Я принесу бумаги завтра. До субботы вы успеете их просмотреть. Поверенный будет ждать нас в час дня в баре мадам Розмерты. Всего наилучшего, сэр. И ещё раз простите. — Драко развернулся и направился к выходу, но у двери остановился, будто в нерешительности перед выбором — остаться или уйти.

– Я знаю, вы хотели спросить меня о Поттере. Вы уверены, что я имею отношение к его отсутствию. С этим вопросом вам лучше обратиться к мистеру Райану. И ещё — в выходные в Хогсмид приезжает Линч. — Не дожидаясь реакции Снейпа, Малфой резко рванул дверную ручку и вышел из гостиной.

Эхо захлопнувшейся двери давно стихло, а Снейп всё смотрел в одну точку остекленелым мёртвым взглядом, не замечая, как по стенкам бокала в безвольно опустившейся руке лениво стекают на пол последние тягучие капли вина, образуя у его ног янтарную лужицу. Пальцы дрогнули, бокал выпал из руки и разбился, жалобным звоном возвращая Снейпа в реальность.

Стряхивая оцепенение, он жёстко провёл ладонью по лицу, уничтожил заклинанием осколки и разлитое вино и прошёл в кабинет. Устроившись за письменным столом, взял перо и придвинул стопку пергаментов с ещё не проверенными эссе студентов.

Но как он ни старался отвлечь себя работой, взгляд его то и дело невольно падал на часы, а сердце отказывалось верить, что Гарри не придёт.

По здравому рассуждению, Снейп прекрасно понимал, что Малфой не заявился бы к нему в облике Поттера, предварительно не подготовившись. Посему напрашивался вывод: Малфой либо знает точное место пребывания Гарри, либо сам организовал его отсутствие. Логика голосовала за второй вариант, потому как Северус достаточно изучил Драко, чтобы доверять ему хоть в малости, и всё, что он услышал сегодня — приправленная ложью провокация. А значит, Гарри в опасности.

Снейп отшвырнул перо и резко встал из-за стола. Стрелки часов медленно приближались к отметке отбоя. Мордред! Мучаясь необоснованной ревностью, он только время терял. Нужно было действовать сразу, пока Малфой был ещё здесь — обездвижить, влить Веритасерум, наплевав на закон — с ним он разобрался бы после — и вызнать у поганца, где тот удерживает Гарри. Столько времени упущено. Где теперь его искать?

Как назло, гнусная ложь Малфоя всё назойливее всплывала в сознании, несмотря на доводы рассудка. А ненасытная ревность задавала один вопрос за другим.

Всё ли ложь?

Нет, не всё, вынужден признать Снейп. И ревность раздувается от самодовольства, слизывая ещё одну капельку крови с израненного сердца.

Откуда Малфой мог узнать о Криви?

Понятия не имею, Снейп устало прикрывает веки, вспоминая, что сцену в душевой с участием Криви мог наблюдать только он — этаж был пуст. Если только… Ревность улыбается, растягивает в оскале звериную пасть с окровавленными клыками.

«…где только не перепробовал» — явный намёк на разнообразие мест для встреч этой парочки? Малфой знает куда больше тебя?

Вполне возможно, Снейп до боли сжимает кулаки, отказываясь признавать, что Малфой может говорить правду. Ревность похрюкивает, ворочается, устраиваясь удобней, бьёт копытцами прямо в душу.

Райан флиртует с Поттером?

Определённо, Снейп не может не признать очевидного факта. Ревность вонзает клыки в живую плоть и урчит от удовольствия.

Молодой, яркий, успешный, красивый. Он способен вызвать ответный интерес у Поттера?

Ревность не ждёт ответа, он ей не нужен. Ревность хохочет диким первобытным смехом, брызгая кровавой слюной.

Но даже сейчас, когда доводы не только сердца, но и разума всё больше склонялись в сторону обоснованности сомнений, Северус понимал, что не может позволить себе бездействия, что обязан найти Гарри и убедиться, что с ним всё в порядке.

Слизеринец в нём подталкивал воспользоваться советом другого слизеринца, и Северус направился к камину. Кинув в него горсть дымолётного пороха, он назвал покои стажёра Райана, но, к его удивлению, камин оказался заблокированным. И это несмотря на предписание директора об обязательной связи между преподавателями по внутренней каминной сети.

Игнорируя тупую боль в сердце, Северус убеждал себя, что это ещё ничего не значит, что на то могут быть самые разные причины, и будет лучше, если он лично всё проверит. В любом случае, оставаться здесь и дальше было бессмысленно. Накинув мантию, Снейп вышел из кабинета.

Поиски он решил начать с тёмных закоулков Слизеринских подземелий. Хотя шанс обнаружить Гарри сейчас был ничтожно мал — Малфой, если это он виновник исчезновения Поттера, скорее всего, уже успел замести следы.

Снейп мысленно чертыхнулся, обозвав себя аморфным параноиком с ярко выраженным синдромом престарелого ревнивца и вялотекущим мыслительным процессом — вместо того, чтобы действовать по горячим следам, предпочёл упиваться глубокой внутренней драмой. Что ему стоило незаметно наложить на Малфоя невербальные следящие чары? Тот был бы пойман с поличным, припёрт к стеночке, и тогда можно было бы поторговаться — что у кого и почём в сейфе, шпион хренов. К кому в большей степени соотносится этот… хм… эпитет, у Снейпа имелись весьма неприятные подозрения.

И вот теперь ему придётся потратить полночи на поиски, и что вполне может статься — безрезультатные.

* * *

На выходе из подземелий Драко проверил присутствие на себе следящих чар и направился в Игровой клуб, где договорился встретиться с Крэббом и Гойлом. Там он, стараясь не привлекать внимания резвящихся учеников, выслушал приукрашенную версию событий, взял у Крэбба палочку Поттера и спрятал её в рукаве мантии.

Поднимаясь на шестой этаж, Драко размышлял о плюсах и минусах своего преждевременного разоблачения. С одной стороны — ему не терпелось затащить Снейпа в постель уже сегодня, со всеми вытекающими последствиями. И его плану это ничуть не мешало. С другой — целю сегодняшней подмены были отнюдь не плотские утехи, вернее — не столько они. И эта цель была достигнута. Жаль, что раньше срока пришлось раскрыть некоторые карты, но это обстоятельство не внесло значительных корректив в изначальный план. Может это и к лучшему — ревность должна созреть. А сейчас пора приступить к следующему акту постановки.

Зайдя в заброшенный класс, Малфой зажёг Lumos на конце волшебной палочки и принялся расстёгивать мантию. Распахнув её вместе с рубашкой так, чтобы максимально обнажить грудь, Драко вгляделся в отражение в маленьком зеркальце, по достоинству оценив и припухлость губ, и бахрому разодранной ткани, и тёмную цепочку засосов, тянущуюся от местечка за ухом до ключицы. Добавив от себя пару царапин на безволосой груди, он рванул дверь в затхлую подсобку класса.

Поттер в треснувших очках, съехавших набок, лежал на пыльном полу, парализованный и связанный. Драко предвидел, что это зрелище станет одним из самых приятных воспоминаний из его студенческой жизни.

Он сел на перевернутое ведро как можно ближе к Поттеру, с усмешкой рассматривая поверженного соперника. Свободной рукой достал его палочку, медленно очертил ею линию подбородка, губ, знаменитый шрам, поправил очки и даже починил их.

– Как прошло свидание, Потти? — Драко не без удовольствия заметил, какой бессильной яростью сверкнули глаза Поттера. Он был уверен — если бы не полная парализация, тот дёргался бы в путах в попытке до него дотянуться и, как минимум, растерзать. Всё же месть сладка. — Надеюсь, ты получил удовольствие, на какое рассчитывал? Лично я провёл незабываемый вечер… — Драко лениво потянулся, изображая послеоргазменную истому и старательно демонстрируя своё более чем красноречивое тело. — Прекрасное вино, гора сладостей, поцелуи, поцелуи… и секс, много секса.

Гарри готов был придушить белобрысого змеёныша, как только тот переступил порог подсобного помещения. Он ни минуты не сомневался, что за этим нападением стоит именно Малфой. Но если раньше он был уверен, что всё дело в мести, то стоило Малфою заговорить о сексе, выставляя напоказ свои прелести, как Гарри оглушило догадкой, чудовищной по своей сути. И он уже знал, о чём собирается вещать этот слизеринский гад. И совсем не желал этого слышать. Если бы он мог, он заткнул бы себе уши… сейчас… пока Малфой не начал делиться пикантными подробностями, смакуя его боль. Если бы… Но он не может.

Он может только закрыть глаза, чтоб не видеть эти следы чужой страсти на гладкой коже, эту неестественную яркость зацелованных губ, которую так и хочется стереть с самодовольного холёного лица.

Гарри отказывался верить в то, что ещё не прозвучало. Он не будет верить Малфою, ни единому слову. Северус не мог… с ним… нет, точно не мог. Тогда почему же так больно… почему…

За каким Лешим Малфою нужно было появиться именно сейчас? Когда Гарри, наконец, обрёл любовь, когда поверил, что может быть счастлив. Ждал подходящего момента, чтобы больней ударить? Но откуда он знал? Откуда?! Если только…

Гарри прикрыл сухие веки, но тотчас почувствовал чужое жаркое дыхание на своей щеке:

– Ты думал, Поттер, Северус принадлежит тебе? Ты уверовал в собственную исключительность? Ты возомнил себя его единственной любовью? Так вот, Гарри, — почти нежное прикосновение пальцев, убирающих чёлку с влажного лба, — запоминай хорошенько то, что я тебе сейчас скажу. Это для твоего же блага. Ты — всего лишь очередной мальчик для постельных утех нашего Северуса. Не первый и, увы, не последний. Блажь у него такая, понимаешь? Хочет разнообразия, но всё слишком быстро приедается, скучно ему. Тебя он давно хотел попробовать — Золотой мальчик и всё такое. Унизить, опять же…

«Не верю! Не желаю тебя слушать, Хорёк! Катись ты!..» — хотелось выкрикнуть до спазмов в парализованном горле.

Но образовавшаяся чёрная пустота внутри продолжала жадно всасывать каждое слово, упиваясь собственной болью. Разве может пустота испытывать боль? Может. С каждым вдохом разрастаясь от горько-пряного запаха полыни с ноткой лимона и корицы. Запаха, который Гарри обожал, и который сейчас его убивает… медленно… медленно…

– Я потакаю его слабостям, так проще — он становится капризным, если чего-то не получает. Переделать я его не могу, а отказаться — не в силах. И его это вполне устраивает. Поэтому мы всё ещё вместе, сколько бы мальчиков он ни пропустил через свою постель. И мой тебе совет: беги. Беги от Северуса первым, пока он тебя не уничтожил.

Драко отстранился, помедлив, встал и пинком отправил ведро в угол. Палочкой Поттера он отменил парализирующее заклинание, чтобы тут же наложить Stupefy — его действие пройдет само примерно через час, а это уже время отбоя. Поттер вряд ли кинется в подземелья в объятия Снейпа за утешением. Но, в любом случае, Драко его встретит в обнимку с надёжным компаньоном — пустобрюхим рыцарем в любимой нише.

Уничтожив верёвки, Драко швырнул палочку неподвижному хозяину и вышел, плотно прикрыв дверь.

* * *

Снейп поднимался на третий этаж Западного крыла, где размещались комнаты большинства преподавателей. Он мог сколько угодно убеждать себя в том, что и в этой части замка есть достаточно мест, где можно удерживать Поттера, однако понимал, что это полнейшая чушь. Только полный идиот сунется в гнездилище профессоров, и Малфой к этой категории не относился.

Просто Северус до последнего отказывался признать, что ему необходимо, жизненно необходимо подтверждение, что Гарри — только его, что всё, что наговорил Малфой — клевета от первого до последнего слова. Но, с каждым шагом приближаясь к двери в покои Райана, Снейп терял уверенность, что готов узнать правду. Откуда этот иррациональный страх? И как Снейп мог допустить, чтобы подобное происходит с ним? Много вопросов, и ни одного ответа.

Уже готовый постучать, Снейп опустил руку, потому как почувствовал многослойную паутину мощных защитных чар, плотно переплетённых с заглушающими.

Взметнув полами мантии, он резко развернулся на каблуках и понёсся прочь от всех ответов.

* * *

Когда действие заклинания закончилось, Гарри ещё какое-то время лежал, разглядывая темноту вокруг и не находя в себе сил подняться, затем привстал и начал обшаривать пол в поисках палочки. Действовал он словно на автомате — простые механические движения без какого-либо оттенка осмысленности. Всё всосала пустота, давящая, гнилая, монотонно подвывающая пустота…

Наткнувшись пальцами на палочку, Гарри крепко сжал её и невербальным заклинанием вправил пострадавшую челюсть. Затем зажёг Lumos, встал, с трудом подчиняя одеревеневшее тело, и поплёлся к выходу из этой темницы.

Он не помнил, как оказался перед уже приоткрытым портретом Полной Дамы, уставившейся на припозднившегося и явно невменяемого студента в немом ожидании, только обернулся, задержавшись на пороге.

– Пошёл ты к чёрту, Снейп.

Портрет за ним бесшумно закрылся.

* * *

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ