Армия Запретного леса

– Перейди на сторону добра, Драко, — Дамблдор тяжело облокотился на каменную стену Астрономической башни. Ночной ветер трепал его волосы, цепляя их за выступы древней кладки, рвал с плеч измятую, мокрую мантию, на которой постепенно проступали разводы морской соли и ила. Стоявший перед ним наследник рода Малфоев в очередной раз прислушался к звукам битвы, доносящимся с нижних этажей башни, и криво усмехнулся. Уж что-что, а насколько будет «рада» ему сторона добра, он представлял очень хорошо — кретины-гриффиндорцы, шесть лет травившие его всем факультетом, вполне внятно объяснили, что чистокровному «хорьку» не место в их теплой компании. Да, он тоже не оставался в долгу, но первым-то начал проклятый Поттер — символ-спаситель, Золотой мальчик Гриффиндора, отказавшийся от протянутой ему руки.
– Ты не убийца, Драко, — продолжал Дамблдор, пристально вглядываясь в лицо слизеринца. — Никто не пострадал, тебе повезло…
Драко снова хмыкнул. Никто не пострадал? А отец, чью душу в любую минуту может выпить дементор? А мать, поседевшая в ожидания казни отца? А он сам, изрезанный черномагическим проклятием, брошенным — кем бы вы думали? — все тем же Поттером. Теперь это называется «повезло»?
Дамблдор, заметив, что слизеринец его не слушает, на минуту замолчал, с трудом переводя дыхание и осторожно поглаживая свою искалеченную руку. С каждой минутой теряя надежду на то, что Драко удастся уговорить, он все равно тянул время, рассчитывая, что Северус Снейп все-таки успеет, в очередной раз совершит невозможное. Директор был готов пожертвовать собой, только чтобы Гарри, укрытый мантией-невидимкой, обездвиженный его заклятием, смог выжить. Но он понимал, что после его смерти заклинание развеется и Гарри останется один на один с Малфоем, опьяненным эйфорией от только что совершенного убийства. Директор опасался, что мальчик не сможет выстоять против юного Пожирателя — все-таки поздно он взялся за его обучение, за что уже неоднократно корил себя последние полчаса. Дамблдор снова вздохнул и продолжил уговаривать проклятого змееныша, обещая уже совершенно невероятные вещи:
– Мы спрячем твою мать. Твой отец в безопасности в Азкабане, но я смогу перепрятать и его, если ты сделаешь правильный выбор, — он не выдержал и бросил короткий взгляд на то место, где должен был стоять Гарри. Слишком близко к краю, слишком опасно — случайное заклинание, и мальчик полетит вниз.
Малфой, вздрогнувший, когда прозвучали последние слова директора, крепче сжал рукоятку волшебной палочки и нехорошо прищурился:
– Я слишком далеко зашел, директор. Я здесь, у меня в руке палочка. Вы в моей воле, и я не собираюсь ничего менять. Avada Kedavra!
Зеленый луч проклятия сорвался с кончика чуть подрагивающей палочки и устремился к Дамблдору, стремясь впиться прямо между широко раскрытых голубых глаз. «Ради Гарри!» — последним усилием дернув в сторону свое изувеченное, отравленное ядом тело, Дамблдор уклонился от проклятия, ударившего в камень рядом с его головой. Зеленые искры брызнули в разные стороны, заливая светом почерневшие от времени стены, подобно чудовищному Люмосу подсвечивая все еще колыхающийся в воздухе над Астрономической башней Темный знак. Камень, принявший на себя удар проклятия, вспыхнул алым светом, и на секунду из его глубины проступили очертания чудовищной клыкастой пасти — то ли зверя, то ли оскалившейся змеи. Луч Авады, отрекошетив от пылающей поверхности странного артефакта, ударил влево, впиваясь в грудь замершего в неподвижности Поттера, а затем, также как пятнадцать лет назад, отброшенный силой материнской защиты, устремился к Драко, врезаясь ему в горло. Слизеринец вскрикнул; Гарри, все еще живой и освободившийся от заклятия неподвижности, пошатнулся, стараясь удержать равновесие на краю открытой всем ветрам площадки, взмахнул руками — но новая вспышка ярко-красного света, выброшенного камнем, поглотила и его.

* * *
Очнулся Гарри от жуткой головной боли. И от давящихся хриплых звуков рядом. Казалось, что неподалеку с влажным хлюпаньем и скрипом работает старый заржавленный насос. В лицо жарко пекло огнем. Гарри распахнул глаза и немедленно зажмурился. Под сомкнутыми веками еще долго плавали разноцветные пятна. Вторую попытку Гарри совершил, уже прикрыв лицо ладонями и осторожно привыкая к ослепительному сиянию солнца. Хлюпающие звуки рядом к этому времени сменились мокрым харканьем и стоном.
Гарри повернул голову в сторону и медленно отвел руки от лица. Он неудобно лежал на скалистой площадке, усеянной мелким щебнем. Прямо перед лицом из каменной щели торчал жалкий кустик чего-то колючего, а за ним, согнувшись, сидел человек в мантии. Из своего положения Гарри видел только худую спину и белые волосы. Слишком знакомые волосы.
Малфой со свистом и стоном втягивал в себя воздух и после каждого вдоха давился мокрым, харкающим кашлем.
Гарри медленно, замирая при каждом судорожном вдохе Малфоя, вытянул в его сторону руку с зажатой в ней палочкой и помертвел. В судорожно сжатых пальцах было лишь отполированное дерево рукоятки. Все остальное представляло собой черную обугленную головешку. Гарри, морщась при каждом движении от боли в груди, приподнялся на локте и, щурясь от полуденного солнца, пошарил взглядом вокруг себя. Малфоя он сможет убить и камнем.
Он уже почти дотянулся до удобного осколка черного камня, когда из-под ноги с предательским шумом потек щебень. Малфой резко обернулся и снова зашелся в кашле. Его губы и подбородок были выпачканы красным.
Откашлявшись и схаркнув очередной сгусток крови, блондин прохрипел:
– Су-у-ука, что ты сделал?
Гарри быстро сел, подтягивая на себя ноги и сжимая в руке камень. От резкого движения в глазах потемнело, и он зашелся таким же кашлем, что и Малфой. Боль в груди полыхнула огнем. Но он хотя бы мог говорить:
– Это ад. Личный, с Малфоем.
Драко, вытирая кулаком мокрые от слюны губы, замотал головой:
– Хуже. Это реальность, — он уже более-менее свободно дышал. — Пока ты дрых, я осмотрелся, — он переждал приступ кашля и внезапно взвизгнул: — Я не знаю, где мы! Моя палочка сгорела! Ну, убей же меня!
Гарри растирал саднящую грудь. Последнее, что он помнил, была Авада, боль в сердце и красная пустота, в которую он влетал. Он бы поверил, что умер, если бы не отчаянная жажда и жар солнца.
Он еще раз посмотрел на захлебывающего кашлем и истерикой слизеринца и тяжело поднялся. Что сидеть? Надо идти.
За спиной раздалось слабое «Эй», но Гарри не обернулся. Пошел этот хорек… Первый шаг дался с трудом, второй был не намного легче, но головокружение и боль в груди успокаивались или становились более терпимыми. И Гарри шаг за шагом двинулся вперед, стараясь оставаться спиной к стоящему почти в зените солнцу.
– Подожди! Да подожди же, — Малфой все еще сжимал руками горло и с присвистом дышал. — Нам надо держаться вместе.
– Зачем?
– Потому что мы попали сюда вместе! Возможно, поодиночке нас не захватит поисковое заклинание. Нас же будут искать! — В голосе Драко звенела обреченная надежда. Гарри пожал плечами. Пусть идет. Он сделал еще шаг вперед и обернулся на испуганное «Ах».
Малфой, прикрывая глаза козырьком ладони, смотрел куда-то вниз. Гарри ступил рядом и замер. Посреди зеленой окруженной горами долины возвышалась пирамида.
– А я думал, они треугольные, — ляпнул гриффиндорец первое, что пришло в голову. Пирамида и в самом деле не соответствовала тому, что он видел на фотографиях, привезенных Роном из Египта. Те пирамиды казались значительно древнее, но при этом более мирными. От этой же, очерченной резкими короткими тенями, буквально веяло опасностью.
– Поттер, ты идиот, — закатил глаза Малфой. — Это не египетская пирамида. Там подобное никогда не строили.
– Э-э, — протянул Гарри. Он как-то не подозревал, что кто-нибудь кроме древних египтян мог нагромоздить подобное по собственной воле. — А чья тогда?
– Не знаю, — признался Драко и тяжело опустился на нагретый солнцем камень. — Может, ацтекская. Или майя. А может, вообще тольтеки или инки постарались. В любом случае, мы крупно влипли, потому что они все жили в Центральной Америке лет этак пятьсот назад. А пирамида выглядит совсем новой.
– Это мы что, во времени и пространстве переместились? — недоверчиво фыркнул Гарри. Настроение у него улучшилось: он узнал, где находится (ну, хотя бы приблизительно), вблизи виднелись следы человеческой деятельности — осталось только добраться до ближайшего жилья, а там они уже придумают, как связаться со своими. Плохо, конечно, что до пирамиды еще идти и идти, да еще и по жаре, но цель была ясна, и гриффиндорец со свойственным ему энтузиазмом вцепился в нее, как бульдог незабвенной тетушки Мардж.
– Так, Малфой, ты долго тут рассиживаться собираешься? Ну-ка, поднимайся и идем, — он потянул Драко за воротник мантии.
– Куда идем? Туда? Поттер, ты сдурел? Это новая пирамида! Новая! — Малфой снова был на грани истерики. — Ты жертвенник видишь? Вон, на храмовой площадке. Нас с тобой прирежут, пикнуть не успеем.
– Кто прирежет? Ты сам сказал, они полтыщи лет назад жили. Идем!
Драко замотал головой, отказываясь сдвигаться с места. Поттер снова потянул его за воротник, Драко попытался оттолкнуть противника, но щебень под ногами снова пополз и, потеряв равновесие, они оба кубарем покатились вниз по заросшему невысокими колючками склону. Драко обеими руками вцепился в гриффиндорца, стараясь держаться сверху, но их закрутило, внезапно ударило о что-то крайне жесткой и резко подбросило в воздух. Извечные враги завопили в один голос, но полет оказался коротким и они снова упали на землю, для разнообразия угодив в этот раз во что-то мягкое.
– Эй, хорек, ты жив? — Гарри, отплевываясь от набившейся в рот каменной крошки, сел и попытался оглядеться. Вокруг колыхались длинные листья незнакомых трав, усеянные неприятно выглядящими шипами, а над ними возвышался небольшой обрыв, с которого недругов и угораздило свалиться. Малфой не отзывался, и Гарри решил для начала осмотреться, а уже потом приводить в чувство своего хлипкого спутника. Поднявшись на ноги, он, как мог, отряхнул изрядно потрепанную, а местами и разодранную мантию и попытался прикинуть направление. Пирамиду отсюда видно не было, но катились они вроде бы по прямой, а значит, если встать спиной к обрыву, то идти нужно вперед, никуда не сворачивая.
– А там, может, и вода найдется, — пробормотал Гарри, стягивая с себя мантию. Черная школьная одежда не слишком подходила для перемещения под жарким солнцем. — Жалко, метла на башне осталась, за полчаса бы добрались.
Позади него раздался негромкий стон. Гарри обернулся и, не сдержавшись, расхохотался. Слизеринец выглядел колоритно: всклокоченные волосы, серая от пыли, располосованная об острую щебенку мантия, ссадина на щеке — словно кто-то от всей души влепил наследнику рода Малфоев увесистую пощечину.
– Ну что, добился своего? — слизеринец с тоской рассматривал нависающий над ними обрыв. — Мы назад уже не выберемся. Тебе так хочется погибнуть геройской смертью?
– Хватит, — отрезал Поттер. — Пирамида вон там. Если она выглядит новой, значит, ее или уже отреставрировали или только реставрируют. Там наверняка толпы туристов или археологов. Мы найдем телефон и позвоним в полицию.
– Какие археологи, ты, идиот! Видишь, — слизеринец ткнул пальцем в темно-зеленый куст, усыпанный жутковатого вида иголками, — это магическая агава. Она не растет там, куда могут добраться магглы.
– Значит, пирамиду ремонтируют волшебники, — отмахнулся Поттер и, ухватив Малфоя за запястье, вздернул его на ноги. — Хватит скулить, идем!
И, продолжая тащить Драко за собой, нырнул в заросли сухой, шелестящей на ветру травы.
Солнце пекло невыносимо. С каждым шагом пить хотелось все сильнее. Ноющий за спиной Малфой раздражал невероятно. Хотелось обернуться и от души врезать ему в рожу, но лень было даже двигаться. Одежда пропиталась потом и липла к телу. Сопящий и все еще временами кашляющий Малфой тоже стянул мантию и тащил ее в руках, что еще больше замедляло движение. Впереди мелькнуло что-то белое.
– Хорек, смотри, коза! — Гарри развел руками очередной пучок травы и остановился. — Вода!
Они вышли к весело журчащему ручейку. Рядом с ним стояло животное, названное Гарри козой.
– Лама, — прохрипел Малфой, продираясь мимо Гарри и почти падая на колени у ручья. Он начал быстро зачерпывать воду ладонями и жадно пить. Гарри поступил умнее, он склонился к ручью, всасывая воду прямо с поверхности. Оторвался он от воды только, когда в животе угрожающе забулькало. Драко к этому времени уже тщательно умывался, постанывая от льдистого холодка горного ручья.
– Или альпака, — несколько неувереннее добавил он.
– Альпака — это одеяло. Дорогое, — поделился своими знаниями Гарри. — А лама это священник у индусов.
– Мерлин, — Драко недоверчиво уставился на Гарри. — Ты действительно, настолько неразвит? Это животные. Но учить тебя я не нанимался. Давай немного отдохнем?
– Давай, — легко согласился Гарри. Он скинул рубашку и поплескал на себя ледяной водой. Умытый и немного приободрившийся Малфой уселся на берегу и задумался, сосредоточенно глядя в одну точку. А Гарри не сиделось. Он принялся осторожно подкрадываться к невозмутимо жующему животному, протягивая к нему руку с пучком травы и бормоча нечто наподобие «Кусь-кусь-кусь». Лама подозрительно покосилась на него и сделала шаг в сторону. На месте, где она только что стояла, оказался камень с рисунком — распростершая крылья сова.
– Хедвиг, — вздохнул Гарри и печально провел пальцем по контуру совиного крыла.
– Не трогай! — заорал вскочивший Драко и вцепился себе в волосы.
Гарри назло ему еще раз погладил изображение. Ничего не случилось. Заскучавший Гарри еще раз напился, опять поплескал на себя водой и решительно толкнул Малфоя:
– Пойдем. Мы здесь козами любуемся, а там наши гибнут. Из-за тебя, между прочим.
Малфой апатично поднялся. На обвинение он не ответил. Гарри покрутил головой, определяясь с направлением, и решительно шагнул вправо:
– Туда.
Пойти они не успели. Из кустов выскочили полуголые, загоревшие до красноты индейские воины. Увидев двух белокожих юношей, они на мгновение замерли, но тут же, повинуясь гортанной команде высокого индейца в кожаной юбке, кинулись на Гарри и Малфоя. Спустя минуту оба юноши оказались на коленях с заломленными, связанными за спиной руками и при этом совершенно голые. Сорванную с них одежду воины бросили к ногам своего предводителя.
На Гарри остался лишь медальон, подобранный им в пещере. Какой-то подхалим кинулся к нему, протягивая руку сорвать, но остановился и что-то прокричал начальству. Воин в кожаной юбчонке, многочисленных ожерельях, раскрашенный красной и черной краской вальяжной походкой подошел к Гарри. Некоторое время он внимательно вглядывался в медальон, а затем заговорил на непонятном, изобилующем рычащими и гаркавыми звуками, языке. Несмотря на это тон был вкрадчивым и льстивым.
Гарри захотел быстро исправить ситуацию, попросив провести их в полицию или местному управляющему, но Малфой успел вклиниться:
– Предложение весьма заманчиво, жаль, что совершенно непонятно, — в его голосе звучал его фирменный ядовитый сарказм. — Поттер, нам хана.
Гарри повернулся к нему настолько, насколько позволяла вцепившаяся в волосы чужая рука. Малфою хоть голову не задирали.
– Почему?
– А ты глянь, на чем у них прически держатся. Для особо слепых подскажу — кровь это, Потти. Скоро и наша там будет. В жизни не думал, что закончу жизнь в качестве баночки геля для волос.
Гарри сорвали с колен и поволокли вперед. Босиком и голым через заросли колючих растений. Руки были по-прежнему туго скручены за спиной, между лопатками то и дело тыкали тупым концом копья, а сзади сдавленно шипел Малфой.
– Хорек?
– Чего тебе, шрамоголовый?
– Кто они?
– А кто ж их знает. Или майя или ацтеки… это было детское увлечение. Ой, я ноготь сбил. Короче, если живьем вырежут сердце, то инки. Если медленно выцедят кровь, то ацтеки, а если…
– Спасибо, — ядовито рявкнул Гарри. — К тому времени их национальность мне будет по фигу.
Малфой внезапно пронзительно взвизгнул и замолчал. Гарри попытался вывернуться из чужого захвата, краем глаза заметил опускающуюся на его голову небольшую дубинку и зажмурился. Дальше все было по почти привычной схеме — короткая боль и блаженная темнота.

Возвращение в сознание сопровождалось уже традиционной головной болью и тошнотой. Похоже, у него снова пошла носом кровь, во рту стоял знакомый металлический привкус, а губы были испачканы чем-то липким. Гарри застонал и попытался сесть, неловко помогая себе стянутыми за спиной руками. Судя по всему, он по-прежнему находился в плену, запертый в какой-то хижине или сарае с земляным полом. Радовало только одно — вокруг стоял полумрак, а палящее тропическое солнце не било в порядком измученные глаза, а только с трудом проникало в щели между широкими досками, из которых было сколочена хижина. Опытным путем Гарри выяснил, что ноги у него тоже связаны. Он принялся извиваться всем телом, стараясь доползти до ближайшей стены, возле которой смутно что-то белело.
Ему удалось одолеть примерно половину расстояния, когда белесое что-то медленно заворочалось и с проклятиями привстало на колени, оказавшись донельзя взъерошенным и чумазым Драко Малфоем. Слизеринец, чертыхнувшись сквозь зубы, напрягся, примериваясь, и, извернувшись совершенно немыслимым образом, одним прыжком вскочил на ноги. Покачнулся, ловя равновесие, но все-таки устоял и смерил гриффиндорца презрительным взглядом:
– Ты похож на червяка, Потти. Я всегда знал, что тебе нравится пресмыкаться.
– Заткнись, хорек, — привычно рявкнул Гарри. Повернувшись на бок, он пытался повторить маневр своего недруга, но пока получалось не очень. Между тем Малфой, не обращая на него внимания, прижался носом к неструганым доскам, пытаясь разглядеть происходящее снаружи через узкую щель.
– Потти, у меня для тебя три новости: хорошая, плохая и очень плохая. С какой начать?
– С любой! — не задумываясь буркнул Поттер, наконец-то ухитрившийся встать на четвереньки. Решив пойти иным путем, нежели Малфой, он постепенно уселся на корточки, а потом попробовал встать. Со второй попытки получилось.
– Тогда с хорошей. Мы все-таки добрались до твоей пирамиды. Вот, смотри, — Драко дернул плечом, предлагая гриффиндорцу занять место у щели рядом с собой. Гарри незамедлительно последовал приглашению. Снаружи было все также жарко, и в палящем мареве прямо перед их хижиной возвышалась ступенчатая пирамида. По бокам от нее высились двух– и трехэтажные здания, и теперь Гарри сообразил, что был неправ, решив, что пирамида невелика. Он даже посочувствовал индейцам, вереницей взбирающимся по ступеням к храму на верхней площадке. Пожалуй, пирамида была лишь ненамного ниже Хогвартса, чуть-чуть не дотягивая по высоте до Астрономической башни. Воспоминание о произошедшем там менее полусуток назад моментально испортило гриффиндорцу настроение, и он отодвинулся от щели, злобно зыркнув на своего «сокамерника».
– А плохая новость? Если ты о том, что мы все еще связаны, то я заметил.
– Это уже не новость, — хмыкнул Малфой и снова приник к щели. — Скоро солнце сядет. А человеческие жертвы, чтоб ты знал, приносятся в полдень…
– Тогда у меня есть время выспаться, — Гарри привык во всем видеть хорошую сторону. Между прочим, он сегодня и так уже навоевался с инферналами, искупался в холодном Северном море, в очередной раз отразил Аваду, да еще и перенесся невесть куда. Нескольких часов, которые они с Малфоем провалялись без сознания, для восстановления сил было явно недостаточно.
– …или на закате, — невозмутимо продолжил Малфой. — И судя по тому, что сюда направляется парочка этих каннибалов с копьями, мы с тобой будем гвоздем программы именно на вечернем представлении.
– Ну, может быть, они удовольствуются только тобой, — буркнул гриффиндорец, наблюдая, как неспешно открывается дверь в хижину, висящая на двух ременных петлях.
Выяснилось, что одного Малфоя индейцам недостаточно. Как ни сопротивлялся Гарри, пытаясь оттолкнуть приблизившегося к нему воина, как не лягался, повалившись на земляной пол, отбиться ему не удалось. Сильные руки снова вцепились в волосы и поволокли из хижины. Снаружи, конвоируемый вторым индейцем, уже ждал Малфой. Вид у него, конечно, был помятый, но царапин и ссадин на порядок меньше, чем у гриффиндорца.
– Ну что, это тебе не со Снейпом цапаться? — мстительно ухмыльнулся Драко, разглядывая изукрашенное качественными синяками смуглое тело и намеренно задерживая взгляд на его скукоженном мужском достоинстве. Он еще в хижине успел рассмотреть, что в этом гриффиндорцу не удалось его превзойти, и теперь чувствовал вполне оправданную гордость.
– Я, по крайней мере, сопротивлялся! — воскликнул тот, словно и не замечая торжества своего противника.
– И какой в этом смысл? — фыркнул Малфой. — Только в грязи извозился.
Его презрительная речь была прервана тычком копья, недвусмысленно повелевающим слизеринцу пошевеливаться. Двух пленников, наполовину волоча, наполовину подталкивая в спины, за довольно короткое время доставили к подножию пирамиды. Здесь процессия на некоторое время задержалась: им развязали путы на ногах, а в волосы воткнули по несколько ярких тропических цветов, после чего подтолкнули к уходящей вверх и кажущейся почти бесконечной лестнице.
– Я что, должен туда сам лезть? — немедленно возмутился Малфой. — Я читал, что жертв поднимали в храм на носилках, украшенных лентами и золотыми пластинами.
– Ничего, дойдешь, — огрызнулся на него Поттер, напряженно рассматривая каменные ступени. — Не ты первый.
– Ты не понимаешь! Я буду потный, грязный… ох!
Ударившее по ребрам копье заставило его замолчать и следом за гриффиндорцем начать карабкаться вверх, к храмовой площадке.
– И все-таки это несправедливо, — жаловался он, добравшись примерно до половины подъема. — Я всегда планировал умереть в глубокой старости, окруженный рыдающими наследниками. Ну ладно, не рыдающими, Малфоям вообще рыдать не свойственно…
– То-то ты так скулил в туалете плаксы Миртл, — ввернул Гарри, едва не запнувшись об очередную ступеньку. Кажется, он снова ошибся в своих предположениях. Пирамида, похоже, была значительно выше Астрономической башни.
– Я не скулил, я предавался унынию. Ладно, я согласен умереть молодым, но без наследника не получится — я же последний в роду. И вообще, судя по книге, в меня должна была влюбиться местная принцесса. И если уж меня тащат на жертвенный алтарь, то со мной вместе должны принести в жертву с десяток наложниц, а не тщедушного очкастого шрамоголового идиота, который о продлении рода вообще не задумывался.
– Задумаешься тут, — ошарашено отозвался Гарри, наконец-то добравшийся до храмовой площадки и расширившимися от ужаса глазами рассматривавший происходящее перед ним.
В центре небольшого пространства, окруженного высокими каменными столбами, лежал огромный плоский кроваво-красный камень, покрытый неприятного вида потеками. Вокруг него широким полукругом стояли несколько индейцев в широких кожаных юбках и многочисленных ожерельях из широких золотых пластин. На возвышавшейся за их спинами каменной плите недружелюбно скалилось рельефное изображение странного божества — то ли змея, то ли человека, в дополнение ко всему топорщащегося несколькими птичьими крыльями. Над площадкой висел весьма ощутимый запах крови и тухлятины, смешанный с сильным ароматом цветов.
Поттера едва не вывернуло, а судя по характерным звукам у него за спиной, Драко настолько крепким желудком не обладал и сейчас вовсю расставался с остатками почти переваренного хогвартского ужина. И тут Гарри углядел двоих индейцев, деловито волочащих к краю площадки чей-то распотрошенный труп. Ухватив его за руки и за ноги, они сноровисто раскачали тело и швырнули его вниз, на одну из широких ступеней, после чего, вполне мирным жестом отряхнув ладони, направились к вновь прибывшим жертвам.
Когда их руки легли Гарри на плечи, и его потащили по направлению к залитому кровью жертвенному камню, сознание решило его милосердно покинуть. Правда, не до конца: он ощущал, что его укладывают на скользкую и одновременно липкую твердую поверхность, что чьи-то руки намертво вцепляются в его запястья и лодыжки, что на его груди, чуть ниже левого соска, чем-то мягким и влажным неторопливо вырисовывают круг, похожий на мишень. «Получается, все-таки инки», — мелькнула странная мысль, прежде чем гриффиндорец с ужасом увидел занесенный над ним темный обсидиановый нож.
Ужасно захотелось зажмуриться и заорать от ужаса во всю силу легких, но из мгновенно пересохшей глотки не вырвалось даже сипения, а вытаращенные глаза не отрывались от черного ножа. Изящное изделие было накрепко зажато в обеих руках красиво изогнувшегося в ритуальной позе жреца. Тот, поднимая нож над головой, заунывно орал что-то в сторону заходящего солнца. Остальные воины хором подхватывали рефрен, стуча в такт словам копьями. Краем глаза Гарри заметил еще одного жреца. Тот прыгал вокруг жертвенника, потрясая чем-то издающим неприятный шуршащий звук, и немелодично завывая.
– И тут только после Поттера! — c явной досадой в голосе воскликнул Малфой и сплюнул.
– Согласен поменяться, — ухитрился прохрипеть Гарри, все так же не отрываясь от начавшего опускаться на него ножа. Прелюдия к жертвоприношению подходила к концу. Это было понятно по участившимся ударам концов копий о каменные плиты и ускорившемуся вращению того жреца, что тряс противными шуршалками. Заканчивая очередной пируэт, тот подпрыгал к Гарри и с силой врезал по его груди погремушкой. Воины одновременно выкрикнули нечто похожее на «Ай, браво» и замолчали. Жрец с ножом кровожадно облизнулся и напрягся, готовясь вонзить нож в и без того пострадавшую грудь. Гарри открыл рот, готовясь заорать, а жрец убрал с его груди погремушку и вдруг, взвизгивая и брызгаясь слюной, что-то затарахтел, тыча пальцем во всеми забытый медальон. Вокруг Гарри немедленно собралась небольшая толпа высохших, как мумии стариков. Они, обдавая его запахом немытых тел, трогали медальон и орали друг на друга. Постепенно их голоса становились все тише и довольнее. Один из них, скаля голые десна, ощупал живот Гарри и согласно кивнул. Остальные довольно заржали
– Поттер, ты чем их там привлек? — В голосе Малфоя появились панические нотки. — Только не говори, что они решили бросить нас в жерло вулкана, потому что ты ухитрился оскорбить их божество.
Слизеринец, вдруг заткнулся, словно подавился собственным языком. И было от чего. Толпа старцев, оставив Гарри в покое, направилась к нему. Малфой подвергся не менее тщательной процедуре осмотра. Только в нем жрецов привлекло не тело, а лицо. Они по очереди заглядывали в его глаза и довольно ахали. Малфой попытался зажмуриться, но немедленно вытаращил свои серые гляделки снова — один из жрецов попытался пальцами раздвинуть его веки.
Жрец с погремушкой вспомнил о своих обязанностях распорядителя и разразился длинной речью. Он торжественно указывал на плиту с человекоптицезмеем, обводил рукой распростершуюся под пирамидой долину, бил себя кулаком в грудь, льстиво изгибался, отвешивая поклоны то Гарри, то Драко и, судя по торжественному лицу, сулил им все блага земные и небесные. Закончил он внезапно и без предупреждения. Он просто замолчал и выжидательно уставился на Гарри.
Гарри немного поерзал спиной по камню, ощущая неприятную липкость под собой, попытался скосить глаза, чтобы рассмотреть Малфоя и вдруг решительно кивнул. Жрец немедленно воспрянул духом и еще раз пощупал живот Гарри. После чего старик обратился с той же речью к Драко. В уже знакомый набор жестов добавились призывы к небу, имитация раненой курицы и трагические стоны. Малфой потрясенно закашлялся.
– Потт…кха-кха…ер, скотина, что он предлагает?
– Понятия не имею, — дрожащим голосом сообщил Гарри, — Но я уже, кажется, согласился.
– А я чем хуже? — возопил Драко и тоже кивнул. И даже два раза.
Его кивки произвели настоящий фурор. Тот жрец, что по-прежнему перекладывал из ладони в ладонь нож, подскочил к краю жертвенной площадки и что-то проорал притихшей внизу толпе зрителей. Радостные вопли перекрыли даже настырный шум расположенного неподалеку водопада. Гарри немедленно отпустили, и он сел, поджав под себя ноги. Малфою рассекли путы на ногах и руках и подтолкнули ближе к гриффиндорцу. Откуда-то немедленно появилась процессия юных дев в венках из белых цветов и золотых ожерельях. Вереща нестройными голосами, они подтанцевали к бывшим жертвам, распростерлись перед ними ниц и замерли.
– Потти, ты бог. Я, впрочем, тоже. — Малфой вальяжно расселся на жертвеннике и милостиво кивнул окружающим. — Девочки страшненькие, но сойдет. Теперь надо выяснить, где принцесса, выведать у нее тайный путь отсюда и валить, пока они не опомнились.
На площадку тем временем уже принесли изукрашенные лентами и золотом носилки и жестами загнали новоявленных богов внутрь. Всю дорогу вниз Гарри взвизгивал от страха и цеплялся за Малфоя. Шестерка носильщиков совершенно не умела ходить в ногу, да еще и по крутой лестнице вниз. Носилки немилосердно трясло и кидало из стороны в сторону. На этот раз юных пришельцев поместили внутри пирамиды. Гарри понял, что ему в жизни не выбраться из этого лабиринта ходов и коридоров. В отведенной им комнате был бассейн. При виде этой роскоши Малфой загнанным зверем свалился с носилок и кинулся к воде, подвывая и остервенело почесываясь.
– Еще бы гель для душа и шампунь… Вода теплая! — он благоговейно закатил глаза и прыгнул в каменную чашу. Следом за ним в воду прыгнул весь эскорт местных красавиц и принялся намывать блаженно щурящегося Малфоя. Гарри, недовольно сопя, тоже слез с носилок и прыгнул в воду. Половина дев перешли к нему. После тщательного омовения их с Малфоем разложили на каменных лавках, покрытых тонкой тканью и, вылив на них не меньше барреля душистого масла, принялись массировать.
Кто-то неприметный принес несколько золотых блюд с фруктами, лепешками, каким-то мясом и напитками. Разнежившийся Малфой, милостиво принимая кусочки, которые золотой вилочкой подносились к его рту, принялся поучать Гарри.
– Что бы ты без меня делал? Валялся бы под пирамидой. Теперь, пока мы не выбрались отсюда, слушайся меня и не пропадешь.
Гарри прожевал нечто удивительно сочное и нежное и издевательски захохотал:
– Да если бы не мой медальон, твоя шкура уже украшала бы пол у местного камина.
Их почти шутливая перепалка была прервана появлением очередного старца с кислой рожей и двух крепких воинов. Старец окинул Гарри таким взглядом, что тот моментально взмок, вспомнив незабвенного Снейпа. Именно таким взглядом Мастер Зелий смотрел на кучку ингредиентов. Тщательно изучив Гарри, жрец пожевал запавшими губами и повернулся к Малфою. Повздыхав и посокрушавшись, старик удалился.
Гарри и Драко синхронно пожали плечами и вернулись к прерванному было сибаритству. Но спустя некоторое время старик вернулся. На этот раз его эскорт был несколько больше и составлял полдюжины воинов. Старик принял у одного из них каменную чашу и торжественно поднес ее Гарри. Гриффиндорец доблестно заглянул в нее и решительно отодвинул ладошкой.
– Спасибо, но это выглядит крайне неаппетитно. Тем более что пить я не хочу.
Край чаши настойчиво вернулся к его губам. А в волосы на затылке вцепилась сильная рука, запрокидывая голову. Еще одна рука нажала на челюсти, принуждая открыть рот. Гарри еще успел обратить внимание на горестное выражение лица Малфоя. Хорек уже послушно хлебал вонючую жижу. Несколько глотков горькой тягучей дряни и опять знакомая темнота небытия. «Малфой может радоваться, он умер чистым».

Внимание! Рейтинг повысился до НЦ-17, появилось предупреждение об мпрег. Кто не спрятался - я не виноват)

На этот раз из бессознательного состояния его вывели громкие вопли, перемежаемые ритмичными звуками давешних шуршалок. Поттер поднял тяжелую голову и обвел окрестности затуманенным взором. Увидеть удалось немного: стояла чернильно-черная, как мантия незабвенного профессора зельеварения, ночь. Рассмотреть звезды и хоть немного определиться со своим положением на земном шаре не позволяли две пары коптящих факелов, воткнутых в щели между каменными плитами по обеим сторонам от Гарри. Сам он ощущал себя достаточно странно. Во-первых, сильно кружилась голова и опять саднило в груди. Во-вторых, он совершенно не чувствовал нижней половины туловища, от солнечного сплетения и до самых колен, ноющих от стояния на каменном полу. Руки и ноги, уже привычно стянутые веревками, были привязаны к невысокому каменному же столбику, на который гриффиндорец опирался еще и затылком.
– С каждым разом все поганей и поганей, — прокомментировал Гарри ситуацию и попытался оглянуться. За спиной мелькали огни, слышался уже знакомый напев жрецов и странные визгливые возгласы. Ему даже показалось, что он узнает голос Драко. — Вот зараза, а? И тут веселится, а все неприятности достаются мне.
Он поерзал на коленях, снова ощутив — точнее, не ощутив — собственный живот. Вспомнив, с каким энтузиазмом лапали его старикашки, пока он лежал на алтаре, Гарри в панике взглянул вниз, уверенный, что в лучшем случае ему уже выпустили кишки, а в худшем — отрезали что-нибудь жизненно важное, например, член. Однако и искомый орган, и вполне целый живот находились на месте, хотя и перепачканные темными разводами, в которых Гарри уже почти без содрогания признал кровь. Внимательно приглядевшись, он понял, что рисунок на животе представляет уменьшенную копию изображения крылатого человеко-змея, а стоящий торчком член покрывает вязь мелких символов, чем-то смахивающих на египетские иероглифы.
Между тем звуки погремушек приблизились, и кто-то завозился у него за спиной, по-хитрому перевязывая путы. Гарри опрокинули назад, широко раздвинув колени. В губы снова, уже без всякой жалости, ткнулась чаша с отвратительным пойлом. Гарри глотнул и заорал от захлестнувшей его боли. Казалось, что во внутренностях роется добравшийся до золота нюхлер: внутри, под ложечкой, что-то шевелилось, раздвигалось, чуть ли не рвалось, раздвигая кости таза и периодически откусывая по несколько дюймов кишок.
Гарри казалось, что боль терзала его целую вечность, хотя на самом деле уже через несколько минут спазмы стали слабее, постепенно опускаясь в низ живота, который начинал наливаться приятным теплом возбуждения. Гриффиндорец охнул, скосил глаза на свой все еще стоящий колом член и нетерпеливо двинул бедрами. Вокруг послышались одобрительные смешки, снова замелькали факелы, возобновляя странный танец у него за спиной. Гарри опять остался один, распростертый на спине перед плитой с изображением чудовищного бога.
– С анестезией было приятнее, — пробормотал Поттер и стиснул зубы, пережидая очередной спазм боли и смешанного с ней вожделения. Каменный бог, казалось, улыбнулся ему своей клыкастой пастью. — Вот что ты за с-скотина такая? — с чувством вопросил гриффиндорец, непроизвольно переходя на парселтанг. — С-сердца мало было, теперь ещ-ще и ч-шлен мой понадобилс-с-ся?
– С-сам с-с-скотина невос-спитанная, — недовольно отозвался бог, — Тебя, щенка нахального, готовят, чтобы ты стал моим вместилищем, а ты смеешь жаловаться.
– Каким вместилищем? — обалдел гриффиндорец и потряс головой, пытаясь хоть немного прояснить плывущую перед глазами картинку. — Вы чего тут все, сдурели? Мне в Хогвартс надо, с Волдемортом сражаться!
– Ещ-ще ус-спееш-шь, — прошипел бог, облизывая узкие губы длинным алым языком. — А может, и нет, если тебя решат убить, пока я-ребенок не войду в силу. Но вместилище из тебя получится хорош-шее, сильное. И я рожусь мощным, на страх всем врагам тольтеков.
– Куда родишься? Как родишься? — запаниковал Гарри, не обращая внимания на возбуждение, уже практически раздирающее пах.
– Ты меня родишь. Понесешь на рассвете и родишь, — мерзко хмыкнуло божество. — Существует пророчество…
– Опять?! — ахнул Гарри и рванулся из пут, раздирая в кровь руки.
– Не перебивай, мальчишка, — глаза бога полыхнули нехорошим пламенем. — Да, есть пророчество. Что однажды в тайную долину тольтеков упадет с неба белокожий человек с золотой змей на шее, отмеченный молнией. С ним придет демон с серебряными глазами и волосами цвета полной луны. И демон возьмет белокожего, когда солнце поднимет лучи над священными горами. И родится у них Змей, который станет перерождением Кетцалькоатля, то есть меня.
– Мне это глючится, — со слезами в голосе заключил Гарри. — Эти чертовы макаки с погремушками опоили меня какой-то галлюциногенной дрянью, и я брежу. Нам профессор Снейп говорил, что если пить перебродивший сок кактуса, глюки будут похлеще, чем у Трелони. А тут этих кактусов тьма, я сам видел.
Божество на плите перед ним мерзко хихикнуло и направило на него палец, словно собираясь пощекотать гриффиндорцу живот. Кровавый рисунок на коже мгновенно нагрелся, засветился тусклым кровавым светом. Член, и так готовый взорваться, буквально взвыл от желания.
– И потом, какой из Драко демон, — стискивая зубы, Гарри продолжал пытаться рассуждать логически. — Хорек он облезлый, а не демон.
– Судя по тому, как твой дружок отплясывает уже полночи, вполне себе демон. Вон, смотри.
Гарри удалось немного запрокинуть голову, и он в самом деле увидел Драко, прыгающего вокруг жертвенного камня, как горный козел и при этом взмахивающего руками, словно пытаясь изобразить какую-то птицу. Слизеринец явно отрывался за все балы своего детства, на которых ему приходилось вести себя прилично.
– С ума съехал, — констатировал Гарри и тут до него, наконец, дошло: — Погоди, что значит «возьмет»? Это он должен меня… того?
– Именно, — бог пошевелил пальцами, и Гарри показалось, что нечто раздвигает его ягодицы и медленно давит на судорожно сжатое отверстие. — Возьмет. Вот сюда. Сегодня на рассвете.
Нечто продолжало неторопливо поглаживать его вход, расслабляя протестующие мышцы.
– Но я не хочу! — воскликнул гриффиндорец, пытаясь увернуться от проникающего внутрь давления.
– Поздно. Ты уже согласился.
– Я не знал! Нет! Только не это! Не Малфой!
– Мне лучше знать, — божество снова облизало губы, и Гарри забился в сладких судорогах. — Светает. Нам пора.
Поттеру было уже все равно, что там происходит на небе, и что шипит проклятый каменный бог. Низ живота выворачивало от желания, член пылал, выведенные кровью символы пульсировали красным, посылая по коже обжигающие искры наслаждения. Он смутно ощутил, как его затекшие конечности отвязывали от столба, потом кто-то поднял его на руки и понес — недалеко, но он все-таки не выдержал и застонал, потому что ему требовались прикосновения совсем в другом месте. В глаза полыхнул огонь факелов, на грудь и лицо полилась вязкая, еще теплая кровь, и он закашлялся, когда она попала в нос. Его уложили на спину так, что голова оказалась ниже задницы, свисающей с края жертвенного камня. Затем с помощью веревок подтянули колени к груди, придавая характерную позу цыпленка табака, несколько раз чувствительно хлопнули по груди и по ягодицам погремушкой. А потом еще раз облили кровью, но уже внизу — пах и промежность, причем Гарри показалось, что кровь затекает внутрь, в растянутое чертовым Кетцалькоатлем отверстие. «Смазка», — сообразил он, вспомнив несколько журналов, которые пытался подсунуть ему кто-то из соседей по спальне пору попыток определиться со своей ориентации. Гарри в ужасе распахнул слипшиеся от крови веки и увидел нависшее над ним лицо Малфоя.
Что-то в нем было странное. Гарри уже был перепуган до одури, но бледный овал лица с совершенно белыми глазами наводил полнейшую панику. Вместо хорошо знакомого слизеринца над ним склонялся кто-то совершенно чужой и страшный. Малфой или кто там вместо него шевельнул губами и быстро облизал их бледным языком. Гарри замер, стараясь даже не дышать. Может, пронесет? Не помогло. Малфой замычал и принялся толкаться напряженным членом в поджавшуюся от ужаса мошонку Гарри. Кажется, сексуальный опыт Малфоя был не настолько велик, как подозревали хогвартские сплетники. Слизеринец сильно пихался членом в промежность своего недобровольного партнера и стонал. Постепенно немного успокоившийся Гарри разобрал в жалобном хныканье слова: «Ну, пожалуйста. Ну, мне надо… давай, а? ». «Ага, еще чего захотел! Надо ему», — мысленно хмыкнул он, приподнимая бедра так, что Малфой в очередной раз промазал. Еще через несколько толчков Гарри приспособился, ловко двигая тазом, добиваться того, что чужой член проскальзывал мимо отчаянно оберегаемого отверстия и толкался то в мошонку, то в кобчик. Но собственный член уже ныл от боли. Немилосердно хотелось сжать его в руке и остервенело дрочить.
Гарри отстраненно отметил, что вторит жалобному хныканью хоря и дергает задницей так, чтобы тереться членом о его живот. Еще немного и он расставит ноги. В переносном смысле, разумеется; в прямом шире расставлять было уже некуда. И доблестный гриффиндорец с яростным криком осуществил единственно доступный ему жест самообороны — со всей дури врезал головой в лицо Малфоя. Хорек пискнул и скатился с него, по пути чувствительно придавив притянутую к груди ногу Гарри.
– Ты что? — Боль привела блондина в некое подобие сознания. Где-то за границей освещенного факелами круга рассмеялись.
– Убью, — прохрипел Гарри, злобно косясь в сторону сморкающегося кровью Малфоя. — Глотку перегрызу.
Малфой издал странный звук, нечто среднее между смехом и рыданием, и опять взгромоздился сверху. На этот раз он предусмотрительно держал голову повыше. Опираясь на руки и выгибаясь верхней частью туловища вверх, он продолжил попытки насадить Гарри на свой член. Гарри с остервенение дергал задницей, пытаясь одновременно избежать проникновения и прижаться ноющей промежностью к горячему, слишком горячему для человека, телу.
– Не дам, — взвизгнул он и плюнул в маячившее где-то вверху лицо.
– Ты же хочешь, — простонал Малфой, отчаянно втираясь членом в ложбинку между ягодиц. — Стоит же не меньше моего.
– Не на тебя! Хорь слизеринский! Меня опоили, — Гарри продолжал отчаянно защищать свою девственность, на которую уже хотелось откровенно плюнуть, так же, как и в лицо Малфоя. Боль в яйцах становилась нестерпимой.
– Как будто меня бы повело от такой дохлятины тощей! Поттер, дай. Не могу больше, — Малфой откровенно всхлипнул. — Я тихонечко… правда-правда. И совсем немного. Не до конца.
Гарри заколебался. Было страшно, но не так чтобы уж очень. В конце концов, один раз не так уж и страшно. Никто и не узнает… Никто?
– На хуй, Малфой! А потом ты всем слизам расскажешь, как трахнул Поттера! Не дам! Иди подрочи… о-ох, — и Гарри потерся о так удачно прижавшийся к нему живот.
– Никому не расскажу. Честно, ну хочешь, поклянусь? Или потом ты меня сам трахнешь? Га-арри-и-и… ну… пусти? — Драко закатил глаза и застонал, отчаянно толкаясь членом. Теперь его головка упиралась прямо туда, куда надо. Гарри стоило лишь не двигаться, и следующий толчок был бы финальным, но он, скрепя сердце, опять дернул бедрами.
– Поклянись, что подставишь задницу.
– Клянусь, мамой клянусь, — жарко выдохнул Малфой и всхлипнул.
– Рукой… помоги, так не попадешь… я еще ни разу, — хорошо, что в темноте было не видно заполыхавшие красным уши. Стыдно было ужасно. И от унизительности позы. И оттого, что приходилось признаваться в собственной неопытности. И главное — оттого, что он командовал, как его трахнуть. Так развратно и непристойно. Ужас. Малфой засопел, наваливаясь на Гарри всей тушей. Разумеется, хватаясь за член одной рукой и нащупывая другой нужное место, он и не подумал, что лежит на живом человеке, вдобавок в ужасно неудобной позе. Гарри утробно ухнул и попытался вдохнуть придавленной грудью. Те, кто наблюдал за ними, приняли этот звук за начало действа и разразились приветственными криками. Гарри хотел уже было дернуться в сторону, только из чувства противоречия, как ощутил неприятную боль в анусе. Ничего особо жгучего или невыносимого — царапающее жжение и сильное давление.
Он в голос ахнул, понимая, что его трахают. Закрутил бедрами, пытаясь уйти от проникновения, но Малфой, дорвавшийся до его зада, не собирался сдавать утраченных позиций. Он сильно сжал бедра партнера руками и начал медленно, со свистом втягивая воздух сквозь пересохшие губы, продвигаться вглубь тела. Гарри сглотнул и настороженно замер, боясь, что если сейчас дернется, то повредит себя сам. Он не мог не отметить необычайную, по отношению к нему, разумеется, осторожность Малфоя. Тот двигался медленно, замирая при каждом стоне Гарри. Кажется, он даже хотел сказать что-то ободряющее, но побоялся расцепить намертво сжатые зубы. Войдя до упора, обессилено опустил голову на плечо Гарри.
– Счас кончу, — испуганно сообщил он. — Не шевелись.
– Ты бы еще сказал, не уходи! — рявкнул Гарри. — Меня перевязали, как домашнюю колбасу, так, что я пальцем двинуть не могу!
– До сих пор ты довольно удачно дергался, — прошипел приходящий в себя Малфой. И сильно толкнулся бедрами взад-вперед. Гарри взвизгнул от боли. Задний проход заломило, как тысячи больных зубов сразу.
– Извини! — Малфой неожиданно для них обоих склонился над Гарри и поцеловал его в губы. — Я не хотел.
Сейчас он казался испуганным не меньше самого гриффиндорца. Гарри немного подышал, прислушиваясь к ощущениям в заднице. Вроде легче. Он осторожно покрутил бедрами и тут же пожалел об этом. Малфой принял его шевеление за посыл к действиям и немедленно принялся двигаться. Неравномерно, в рваном, слишком быстром ритме, не давая Гарри приноровиться. Навалившись на тело гриффиндорца почти всем своим весом, он глухо стонал и дергался, самозабвенно трахая Гарри.
Возможно, в другое время Гарри бы стиснул зубы и перетерпел, не так уж и больно. В сочетании с нестерпимым желанием, даже приятно, но вот это самое нестерпимое желание и не давало перетерпеть. Яйца словно окаменели от напряжения и причиняли боль сильнее, чем чужой член в заднице.
– Малфой, — Гарри попробовал привлечь к себе внимание, но увлекшийся слизеринец ничего не слышал. — Малфой! МАЛФОЙ! — Последний вопль Гарри сопроводил сильным укусом в грудь Драко.
– А? — Малфой затормозил, недоуменно глядя на Гарри. — Что?
– Потрогай меня, — мучительно краснея, пробормотал Гарри.
Драко все с тем же недоумевающим и нетерпеливым выражением на лице небрежно провел рукой по груди Гарри.
– Так?
Поттер застонал от негодования. Неужели непонятно? Он же не в силах выговорить эти слова вслух.
– Подрочи мне!
На лице Малфоя появились следы разумной мыслительной деятельности. И вдруг он сам покраснел.
– Извини, — торопливо извинился он еще раз и завозился, перенося вес на колени и локти.
Кто-то услужливый полоснул ножом по веревкам, стягивавшим ноги Гарри. Гриффиндорец со стоном попытался разогнуть сведенные напряжением колени, но тот же помощник сильно сжал лодыжки, закидывая их на поясницу Драко. Так оказалось намного удобнее и для Малфоя, и для самого Гарри. Теперь Драко стоял над ним на четвереньках, легко двигая тазом и ритмично сжимая ладонь на члене Гарри. Вдобавок почти при каждом толчке он попадал членом во что-то внутри задницы, от чего расходились волны наслаждения. Гарри вскоре приспособился подаваться навстречу каждому удару так, чтобы постоянно задевать это место.
Краем сознания Гарри отметил желание истерично заржать и сказать «Так вот ты какая, простата», — он даже нервно хихикнул, отметая мысль на задний план. Сейчас хотелось только одного — кончить. И еще как кончить! С визгом или хотя бы стоном. Потому что молчать, сжимая зубы и стараясь даже дышать тихо-тихо, нужно было в своей кровати за плотно задвинутым пологом. Чтобы не разбудить соседей по спальне. А здесь, в кругу иногда одобрительно вскрикивающих зрителей, можно и даже нужно было быть настолько шумным, чтобы голос стыда пошел в задницу, да там и остался. Малфой ускорился, теперь он входил неглубоко, и рывки стали более торопливыми.
Один раз он с такой силой сжал член Гарри, что стало больно. Кажется, предоргазменное состояние полностью отшибло у него слух и соображалку. Но Гарри и сам подошел к краю. До последнего рывка не хватало всего ничего, какой-то невнятной детали. И Малфой, словно ощутив это, впился в его губы неумелым, грубым поцелуем, сильно засасывая губу и прикусывая язык. Гарри закричал ему в рот, выгнулся, почти выламывая запястья, прижимая пятками худые бока и кончая. Долго и мучительно сладко. Сверху мелко дрожал Малфой. Гарри ощущал толчки его члена глубоко внутри и расслаблялся. Туман перед глазами рассеивался, сознание приходило в норму. И он вспомнил о словах этого змея с крыльями. Изогнув шею, он поискал взглядом барельеф и спросил:
– Ш-што ты говорил о родах?

-----------------
Отзывы, граждане, отзывы. Моя муза ими, похоже, питается

Змей-человек не отвечал. Он вообще, кажется, перестал двигаться, только презрительно прищуренные глаза по-прежнему светились красным огнем. Даже не красным, а оранжево-розовым, словно… словно яркие лучи восхода проходили через просверленные в плите отверстия. Гарри вздрогнул от нехорошего предчувствия, медленно разжал сведенные на спине Малфоя ноги, опуская их на жертвенник. Собравшиеся вокруг одобрительно заворчали, захихикали, когда Драко неловко завозился, поднимаясь с колен. Опавший член выскользнул из расслабившегося ануса Гарри, заставив гриффиндорца поморщиться от неприятного тянущего ощущения.
- Осторожнее, - прошипел он, приподнимая голову и меряя любовника недовольным взглядом. И ахнул: лучи света, падавшие из глаз божества, скрестились и теперь жизнерадостным солнечным зайчиком приплясывали на его животе, чуть ниже пупка. Нарисованное кровью и ничуть не пострадавшее в процессе исполнения пророчества изображение человеко-змея довольно корчилось и показывало гриффиндорцу красный язык.
- За-ле-тел, - обреченно проговорил Гарри. Откинувшись на спину и безвольно расставив ноги, он посмотрел в стремительно светлеющее небо, пытаясь сообразить, как теперь жить дальше. В голову почему-то лезли только рассказы про жуткую утреннюю тошноту и то, что достать в мексиканских джунглях качественные подгузники будет проблематично.
- Эй, Потти, ты чего? — в поле зрения показалось лицо странно встревоженного Малфоя. — Я тебя не сильно это… ну… Ты ж весь в крови, не разобрать, твоя или чужая.
- Вроде ничего, - равнодушно отозвался Гарри, вяло шевельнув все еще привязанными руками. Жрецы, принявшие это движение за желание освободиться, захлопотали вокруг, отвязывая, растирая усталое тело, закутывая его в приятную на ощупь ярко-красную ткань.
- Ну куда ж без гриффиндорских цветов, - недовольно проворчал Малфой, наблюдая, как Гарри пытается устоять на слегка подрагивающих подгибающихся ногах. — Вечно ты во всякую безвкусицу… Э-э, лапы прочь! — завопил он, выкручиваясь из рук двух мрачного вида жрецов. Не тут-то было. Индейцы, ловко ухватив наследника древнего магического рода за талию и дергающиеся ноги, умело взгромоздили его на опустевший жертвенник. Малфой задергался, заорал, но уже через несколько секунд замер, растянутый на камне в позе морской звезды.
Его взгляд уперся в неподвижно стоящего Гарри:
- Ну что, второй акт? Теперь ты меня? Предупреждаю сразу, я буду кусаться.
- Да у меня на тебя без зелья не встанет, - огрызнулся чуть пришедший в себя гриффиндорец, но вдруг замер, разглядывая пробирающегося сквозь толпу неприятно знакомого жреца с каменным ножом в руке. — Малфой, ты только не нервничай, но, похоже, нам достались неправильные инки.
- Ты чего, Поттер? — блондин повернул голову, прослеживая его взгляд. — Мордред и его яйца! Опять?! Поттер, я не хочу, - он перешел на напряженный, угрожающий шепот. — Не хочу, слышишь? Скажи ему, пусть убирается. Ай! — взвизгнул он, когда индеец обмакнул палец в горшочек с кровью и, высунув язык от усердия, начал вырисовывать круг на его груди. — Убери руки, ты, йетти тропический! Не смей! Поттер, да скажи же ему!
Гарри, опешивший от происходящего, неуверенно шагнул вперед и потянул увлеченного рисованием жреца за подол кожаной юбки:
- Извините, сэр, вам обязательно… ой! — он неуверенно захлопал глазами, когда вся столпившаяся на храмовой площадке толпа повернулась к нему и единодушно повалилась на колени.
- Потти, ты чего это им сказал? Я ни слова не понял, - Малфой обнадежено приподнял голову.
- Я… - протянул гриффиндорец, заворожено наблюдая, как жрецы поднимаются на ноги, а тот, что с ножом, подсовывает ему под руку свой горшок с кровью. — Нет, сэр, спасибо, я только хотел спросить, вам обязательно вырезать у Драко сердце?
- Великий-Мать-Змея-Бог хочет украсить себя кровью демона? — с фанатичной улыбкой жрец одной рукой вцепился в волосы Малфоя, а окровавленными пальцами другой полоснул по его шее.
- Нет-нет-нет, - замотал головой Гарри, радуясь, что местные каким-то образом вдруг начали понимать, что он говорит. — Мне не нужна его кровь!
- Его язык или член? Великому матерю нужен послушный раб?
Гарри перевел взгляд на перепуганного Малфоя и медленно расплылся в улыбке. Способ заткнуть рот хорьку найден! А то гляди ж ты, кусаться он будет. Как Гарри драть, так он первый, а как расплачиваться, так сразу и зубы ощерил. Пакость подвальная. Малфой бледнел на глазах, приобретая странный сероватый оттенок.
– Потти… Поттер, скажи, что они хотят?
На слизеринца было больно смотреть. Взъерошенный, жалкий, перепуганный до иссиня-зеленой бледности, с вытаращенными от страха глазами. Гарри вздохнул и принялся втолковывать жрецу, что совсем не жаждет отрезанных деталей организма своего недруга. Собравшиеся вокруг роптали, тыкали пальцем в близящееся к зениту солнце, в каменную плиту с изображением божества. Разошедшийся Поттер в ответ щеголял своим изрисованным животом, шипел на парселтанге, а в конце вообще выхватил нож у жреца и швырнул его куда-то вниз. Толпа ахнула, бросилась к краю площадки, и разразилась восторженными криками, когда снизу донеслось многоголосое «О!»
- Великий-Мать-Змея-Бог принял жертву! Наш народ возродится!
Гарри, холодея от недоброго предчувствия, протиснулся к началу храмовой лестницы. Далеко внизу валялось чье-то тело. Гарри машинально поправил очки на переносице и замер. Палец скользнул по коже, не встретив знакомого полукруга оправы.
– Это что, у меня и зрение восстановилось? Точно, залетел.
- Нет, о Великий Мать, не залетел, а понес, наполнился божественной благодатью, принял в чресла свои… - жрец остервенело кланялся.
- Не один черт? — небрежно отмахнулся Гарри. - Кто там валяется?
Один из старичков, самый бойкий, пощелкал пальцами, и вниз по лестнице ринулась пара крепких бойцов с копьями наперевес. Толпа внизу бесновалась от восторга. Каждый норовил отщипнуть от мертвого хоть кусочек. Юные девы вереницей бегали по храмовой площадке, взмахивая какими-то перьями и швыряя на Гарри немного увядшие цветы. Малфой по-прежнему причитал в руках служек. Особо горестный стон наконец вернул внимание Гарри к почти поверженному врагу.
– Так, хорек, тут дело такое. Я беременный. В твоих услугах больше не нуждаются и предлагают мне украситься частями твоей тушки. На выбор — сердце, язык, член… что предложишь?
Малфой замолчал. На его синевато-сером лице отразилась усиленная работа мысли. Взгляд скользнул по Гарри и приклеился к животу.
– Беременный? Мама… - Драко закатил глаза и обмяк в руках мучителей.
Пыхтящие от усилия воины втащили на жертвенную площадку изрядно потрепанный труп какого-то толстяка и бросили его к ногам Гарри. Тот небрежно перешагнул через подношение и кинулся к Малфою.
– Эй, ты чего? — Малфой приоткрыл мутные глаза и застонал. Гарри решительно выпрямился. Пора было брать дело в свои руки. Идея лишить сплетника языка была, разумеется, заманчивой, но гриффиндорец в душе не позволял пинать лежачего. Тем более что за Малфоем еще должок чести. Поэтому калечить слизеринца нельзя, а вот посадить на короткий поводок очень даже надо.
– Эй, кто у вас тут главный? Я беру этого раба себе, - Гарри предусмотрительно поднял ладонь. — В целом виде и со всеми запчастями.
Собравшиеся на площадке радостно взвыли. Совсем мелкий жрец, практически карлик, ринулся к полубессознательному Малфою и склонился над его грудью. Слизеринец взвыл в голос и задергался в руках воинов.
– Что ты делаешь? — Гарри ринулся на помощь, но Малфой уже сидел на каменном ложе и прикрывал рукой сосок.
– Поттер, какого демона? — Драко осторожно убрал ладонь и, наклонив голову, уставился на золотое колечко в соске. — На фига мне пирсинг?
Ответить Гарри не успел. На верхушку пирамиды уже втащили знакомые носилки с грудой подушечек и предложили проследовать вниз. В этот раз путешествие вниз было не в пример хуже: носилки все так же тряслись и раскачивались, а хвататься было не за кого. Малфой с несчастным видом плелся пешком.
Поместили их в тех же апартаментах с бассейном. Гарри немедленно полез купаться. Кровь и сперма начали подсыхать и немилосердно стягивали кожу. Драко кинулся следом, за что и получил тупым концом копья под ребра.
– За что? — взвыл он. — Поттер, да поясни ты мне хоть что-то.
Гарри молча ткнул ему в руки мочалку и погрозил воинам пальцем. Опираясь на бортик бассейна, подставил обалдевшему Драко спину и принялся вполголоса пояснять свои действия.
– Как бы сказать тебе поделикатней, хорек… В общем, ты — мой раб. А я новоявленный богоматерь. Эта сволочь собирается родиться заново.
- Какая сволочь? — Драко медленно водил мочалкой по гриффиндорской спине. Пятой точкой он точно чувствовал, что Поттер чего-то недоговаривает, но благоразумно не стал уточнять деталей. Он еще слишком хорошо помнил нож в опасной близости от гениталий.
- Кеца… те.. ко… - не, не выговорю. Бог ихний.
- Их, - машинально поправил Драко. — А мы причем?
- Пророчество. На этот раз ты тоже влип в одно.
Драко настолько задумался, что, игнорируя заворчавших от негодования воинов — парочка с копьями изображала почетный караул у дверей апартаментов — сунул Гарри мочалку и повернулся к нему спиной. Гарри принялся машинально намыливать его. Драко думал все время, пока они отскребали друг с друга кровь и остальные присохшие жидкости. Заворачивая Поттера в широкую простыню, он, наконец, разродился мыслью:
– Я выполнил свою функцию и немедленно стал не нужен. Боюсь, Гарри, что через девять месяцев мы возобновим знакомство с жертвенным камнем.
Гарри кивнул.
– Этот птицезмей сказал то же самое.
Драко поискал глазами еще одну простыню для себя и, не найдя, философски пожал плечами и уселся напротив Гарри. Они также молча опустошили тарелки. Все время трапезы Драко старательно отводил взгляд от ерзающего и пытающегося принять более удобную позу Гарри. В конце, допивая какой-то сок, он невнятно пробормотал куда-то в глубину глиняной чаши:
– Я тебя не того..?
- Того… - рассеянно ответил Гарри и задумчиво уставился на персик. Через некоторое время он ощутил что-то неладное и оторвался от созерцания сочного плода. По белым, как молоко щекам Драко стекали крупные виноградины слез. Губы дрожали.
– Эй, ты что?
- И-извини, - проблеял слизеринец и шмыгнул носом. — Я первый раз… я старался… но потом просто… я искалечил тебя…
Гарри внимательно смотрел на Малфоя, пытаясь понять, что не так. И с каких пор понятие «дефлорация» стало синонимом слова «искалечить»?
- Где? — коротко уточнил он.
- Та-ам… Ты даже сидеть не можешь… теперь ты меня отдашь этим убийцам.
Гарри поерзал. Зад беспокоил, но не так чтобы уж слишком. Возможно, стоит как-нибудь повторить опыт в более комфортных условиях и без зрителей. Но сначала надо успокоить хорька и стребовать с него долг. Поэтому он беззаботно ответил:
– Нет. Просто трахну тебя. Сегодня же. А потом мы попробуем выяснить, что нам можно, а что нельзя. Надо же искать выход. Сначала из пирамиды, а потом из этого затерянного мира. Рожать я предпочитаю в присутствии профессиональных медиков и в цивилизованном мире.
Малфой пару раз хлопнул зареванными глазами, неуверенно шморгнул носом и попытался отодвинуться в сторону. Гарри демонстративно хмыкнул, наблюдая, как жаркий румянец растекается по щекам блондина. Тот что-то пробормотал себе под нос, но послушно замер на месте. Гарри положил руку ему на бедро, легонько погладил. Малфой вздрогнул всем телом, поджал ноги, обхватив руками острые коленки.
- Ну, чего ты? — Гарри придвинулся ближе, обхватил-обнял тонкие плечи. На секунду ему стало стыдно: Драко колотило от ужаса даже сильнее, чем на жертвенном камне. — Я тихонько, не бойся.
- Х-хорошо, - слизеринец, не отпуская колен, неловко завалился на бок. Взору Гарри предстала узкая, бледная до синевы попа. — Т-только… ты можешь сделать так, чтобы они не видели?
Гарри обернулся: воины в дверях занимались самым важным делом всех дежурных и охранников — мирно подремывали, опираясь на свои копья. Пожав плечами, он прикинул траекторию их сонных взглядов и чуть сдвинулся в сторону, загораживая собой сжавшегося в комок Малфоя. Положил обе ладони на его подрагивающий зад. Надо же, теплый. Ему почему-то казалось, что такая бледная кожа должна быть холодной как снег. Малфой всхлипнул, почувствовав, как пальцы раздвигают его ягодицы.
- Слушай, так не пойдет, - Гарри опустил руки и уселся рядом со своим несчастным рабом. — Ты совсем сухой, я тебя порву нафиг.
- Можно с-слюной с-смазать, - заикнулся Драко.
- Руки разожми.
- Ч-чего?
- Руки убери, говорю! — для наглядности Поттер шлепнул его по запястью. Малфой ахнул, но коленки отпустил. Гарри перекатил его на спину, заставив раздвинуть ноги. Задумчиво послюнявил палец и снова попытался нащупать заветное отверстие. Драко взвизгнул, судорожно сжав ягодицы.
- Да не дергайся ты!
- Я стараюсь, веришь? — огрызнулся слизеринец, но мышцы не расслабил. — Тебе с зельем проще было.
- Предпочитаешь тоже быть примотанным к жертвеннику? — Поттер ухватил его за одну коленку, при этом настойчиво пихая уже высохший палец в стиснутую задницу. — Проклятье, Малфой, я не могу. Я ж не насильник. Надо поискать смазку.
- Думаешь, есть? — Драко обнадежено завертел головой. — О, гляди, вон дверь! Может, за ней что-нибудь найдется?
Палец слизеринца с идеальным, не пострадавшим во всех перипетиях минувших суток маникюром указывал на темный проем в стене купальни, который за всеми треволнениями этого дня юноши раньше просто не заметили.
- Идем, - решительно заявил Гарри, поднимаясь на ноги. И он пошли. Проход вывел их в темный коридор, довольно круто ныряющий в недра пирамиды. За первые двадцать ярдов пути Поттер успел дважды споткнуться, громко высказать все, что думает о строителях подобных катакомб, и трижды обернуться на светлый прямоугольник выхода.
- Темно, как у Забини в заднице, - чертыхнулся он, заглядывая в заполненную густыми тенями нишу.
- А ты что, туда заглядывал? - тут же отозвался Малфой, внимательно принюхиваясь. — Гриффиндорцем буду, где-то поблизости лаборатория зельевара. И неплохая: оборотным зельем тянет.
- Тьфу на тебя, только зелий мне не хватало, - Гарри в очередной раз споткнулся. — Сколько можно бродить в потемках! Хочу свет! Ой…
На стенах коридора вспыхнули масляные лампы. Поттер прикрыл ладонью глаза, успевшие привыкнуть к полумраку, присмотрелся к ближайшему источнику света. Широкую плошку и фитилем держала в пасти солидного вида медная змеюка, чем-то смахивающая на василиска.
- Я им что, теперь приказывать могу? — изумился гриффиндорец. — Малфой, ты видел?
- Тише ты, - отмахнулся тот. Он успел добраться до ближайшего поворота и теперь осторожно заглядывал за угол. — Иди сюда!
Гарри на цыпочках подобрался ближе, перегнулся через присевшего на корточки слизеринца и тоже выглянул в поперечный коридор. Там было совершенно пусто, на стенах горели уже знакомые лампы.
- Ну и чего?
- Тут сейчас двое жрецов было, один весь в перьях, а второй голый и с посохом. Туда ушли, - Драко дернул подбородком влево. — А лаборатория там, - тонкий аристократический нос указал вправо и снова принюхался.
- То есть, они сварили оборотное зелье и куда-то с ним пошли?
- Во-первых, еще не сварили, а только начали. Запах не тот. Во-вторых, не «куда-то», а к выходу, - сарказм возвращался к слизеринцу на глазах. — Значит так, Потти, я в лабораторию — от тебя там все равно толку нет. А ты проследи за этими макаками. Ты у нас богоматерь, тебя вряд ли прибьют, если чего ненужное подслушаешь.
Гарри машинально кивнул, шагнул влево, искренне пожалев, что мантия-невидимка осталась в Англии, и вдруг остановился. С какой это радости он послушался Малфоя? И вообще…
- Эй, хорек, - окликнул он удаляющуюся в правый проход фигуру. — Смазка, помнишь? Твоя задница будет тебе благодарна.

* * *
- Я тебе слизь яркополза принесу, - нехорошо ухмыльнулся Малфой, бесшумно продвигаясь вдоль стены ярко освещенного коридора. В этот момент вряд ли бы кто усомнился его в принадлежности к роду демонов. Серые прищуренные глаза мстительно поблескивали из-под упавшей на них длинной челки, мелкие острые зубы сверкали под чуть вздернутой верхней губой. И даже абсолютная нагота не делала это ядовитое создание менее опасным, скорее подчеркивала его грациозность и силу. Куда только делся перепуганный мальчишка, десять минут назад поскуливавший от ужаса на бортике бассейна!
На самом деле, мальчишка никуда не девался, а, по-прежнему обмирая от ужаса, на трясущихся ногах приближался к лаборатории. Без Поттера, на которого можно было сорваться и накричать, слизеринцу пришлось взять себя в руки и хотя бы внешне выглядеть достойно.
Добравшись до прямоугольного проема, по обеим сторонам которого щерились с барельефов атакующие кобры, Драко изо всех сил вытянул шею и осторожно заглянул в лабораторию. Внутри никого не было. Удовлетворенно хмыкнув, он упер кулаки в бока и, встав в дверном проеме, хозяйским взором обвел помещение:
- Итак, что мы имеем с попугая?

* * *
Гарри брел по коридору, кляня себя за уступчивость: как он мог послушаться слизеринца! Да кто ему позволил распоряжаться, куда кому идти? Хорек мелкий! Вот поймают его, потащат на жертвенник, будет знать. Или заблудится, а дорогу назад не найдет, и помрет с голоду. Знаем мы этих аристократов, без домовика шагу ступить не могут. Споткнется еще, ногу вывихнет, ищи его… Гарри вздохнул: с каждым шагом беспокойство терзало его все сильнее. Наконец, он уже совсем было решился повернуть назад, но вдруг откуда-то справа донеслись голоса.
Гриффиндорец заметался в поисках укрытия, но коридор был по-прежнему прям и пуст. Голоса продолжали спорить, не приближаясь и не затихая.

Не могу выразить какая депрессия охватила меня от столь малого количества отзывов, оставленных после предыдущей главы. Неужели вам жалко нажать на кнопку, чтобы облегчить страдания старого больного властелина мира? Жалко, я вижу. Что ж, развлекайтесь новой главой. А я… я пойду дальше рыдать в одиночестве.
________________________

Драко солидно сведя бровки, прохаживался по лаборатории, осматривая и обнюхивая все подряд: мешочки, горшочки, коробочки и прочие емкости. Коллекция ингредиентов вызвала совершеннейшее уважение. У этих первобытных инков были даже клычки перуанских ядозубов. Впрочем, здраво рассудил Драко, может, именно в Перу они с Поттером и находятся.
Ощупав, перепробовав и обнюхав все, что можно, Малфой сосредоточился, вспоминая один интересный рецептик. Вроде бы здесь имеется все необходимое. Пошарив по полочкам, он отыскал котел средних размеров, собрал все необходимые корешки, листики и прочую гадость и установил котел над вечным огнем. Правда, для этого пришлось убрать с огня котел с обороткой, но это такие, право, пустяки, что не стоят и упоминания. Налив воду, Драко опасливо выглянул в коридор, прислушался к тишине, негромко откашлялся и запел тихим мелодичным баритоном. Привычку напевать во время работы Драко перенял от Северуса.
Мурлыча под нос песенку о горячей любви, Драко легко, почти пританцовывая, двигался вокруг котла. Вообще-то, он танцевал не потому, что хотелось — ноги на каменном полу жутко мерзли. Вот он и подпрыгивал, попеременно поджимая то одну, то другую ступню. Но оледеневшие ноги не могли отвлечь от серьезности задания. К приготовлению зелий Драко с детства относился со всей возможной ответственностью. Напевая, он нарезал, дробил, отжимал и осторожно помешивал. Зелье должно быть идеальным.
– Мерлин его за ногу… что у них за письменность? Вот, кто скажет это язычки черного ужа или бразильского ежа? Мне нужен уж… - Драко придирчиво осмотрел горсть язычков, зачем-то понюхал их, почесал нос и высыпал в котел. Через несколько минут напряженного мычания раздался удовлетворенный вздох — зелье приобрело правильную нежно голубую окраску. Аккуратно вылив его в подвернувшуюся под руку золотую чашу, Драко быстренько прибрался в лаборатории, вернул на огонь почти остывший чан с оборотным зельем и, весело насвистывая, двинулся в обратный путь
В их с Поттером апартаментах почти ничего не изменилось, караул все так же мирно дрых на посту, а Поттер валялся на лавке, закинув ноги на стену. Вид у него был одновременно пришибленный и задумчивый. Драко быстро забрался на лавку и сунул замерзшие ступни под простыню Поттера: тот успел перемотаться ею на манер древнеримской тоги.
– Какие новости успел подслушать? И подвинься, мне надо зелье принять, а после него обещается головокружение.
- Из всех новостей только одна более-менее приемлемая, - меланхолично отозвался Гарри, - Что за зелье?
- Лингвистическое, - гордо сообщил Драко, одним глотком опорожняя содержимое кубка. — Через часок я буду понимать туземцев не хуже тебя. Давай свою приемлемую новость.
- Я нашел массажное масло, - в той же грустной тональности ответил Поттер. — Хоть потрахаемся перед смертью.
Драко похолодел. Увлекшись процессом создания зелья, он несколько подзабыл о своем обещании. Отказаться не выйдет, но сейчас он просто не готов. День на дворе и вообще… страшно. Но он твердо помнил об одном нюансе — уговорить можно любого.
- Поттер, я только что принял зелье и мне нельзя. И голова уже болит.
- Ты еще скажи, что у тебя месячные, - буркнул Поттер, но послушно убрал руки с талии Драко.
Они молча лежали рядом и размышляли каждый о своем. Странно, но Драко не ощущал неприятных побочных эффектов принятого зелья — ни тошноты, ни головокружения, ни сухости во рту. Однако наблюдались несколько другие симптомы. Пах наливался то ли тяжелым теплом, то ли теплой тяжестью, член медленно, но неуклонно принимал эрегированное положение, а в груди соловьями пела эйфория влюбленности. Умные и осторожные мысли ровными шеренгами покидали голову, оставляя за собой блаженную пустоту, в которую с гиканьем врывались совершенно пошлые эротичные образы.
Поттер лежал, задумчиво рассматривая собственные ноги. Время от времени он принимался ковырять ссадину на колене, но вскоре бросал это занятие и начинал пересчитывать пальцы. На девятом постоянно сбивался и с тихим шипением принимался заново. Драко потрясенно рассматривал все, что позволяла рассмотреть сбившаяся простыня — удивительно длинные и стройные ноги Поттера, каким позавидовала бы любая девчонка, незагорелую кожу на бедрах и ступни. Драко сглотнул. Никогда и никому он не поверил бы, но факт оставался фактом: его возбуждали мужские ступни. Впрочем остальные участки тела Поттера, да и весь он полностью, тоже возбуждали. Драко осторожно подвинулся ближе и незаметно потерся членом о бедро гриффиндорца.
В очередной раз пересчитывающий пальцы Поттер замер и недоверчиво покосился в сторону Малфоя. Драко крепко зажмурился и потерся еще раз. По плечу неуверенно постучал палец.
– Малфой, ты чего?
Драко набрал воздуха и быстро, как перед прыжком в холодную воду, протарахтел:
– Поттер, давай, а? Было же уже раз. Чего ломаться?
Он открыл глаза и прямо перед носом увидел ошеломленные зеленые глаза. Поттер моргнул и, приподняв простыню, заглянул под нее. Минуту он таращился внутрь, потом громко сглотнул и неуверенно протянул:
- Нууу… давай хотя бы поцелуемся сначала…
Драко быстро-быстро кивнул и, вскинув голову, чмокнул Поттера куда-то в нос. Сочтя миссию по поцелуям выполненной, опять начал тереться.
– А масло где?
Поттер почему-то закатил глаза и простонал что-то удивительно похожее на «недоумок», но Драко не хотел заморачиваться. Отношения можно выяснить и позже, а пока есть более насущная проблема. Он принялся лихорадочно ощупывать теплое тело, стараясь незаметно взгромоздиться сверху. Поттер неожиданно легко позволил ему забраться наверх и, притянув к себе его голову, впился в губы поцелуем. Целоваться с Гарри оказалось неожиданно приятно. «Как он ловко то», - с уважением подумал Драко, покорно приоткрывая рот для нахального языка. Целоваться Поттер умел. Нежно и одновременно доминирующе. Пока язык разведывал глубины рта, руки Гарри уверенно мяли бедра Драко. Переход крепкой хватки на ягодицы Драко приветствовал восторженным мычанием. Оказалось, что ему нравится, когда массируют задницу, время от времени отпуская крепкого шлепка. Драко усиленно ерзал по телу Поттера, ощущая оживление в его паху. Вскоре к его члену крепко прижимался такой же уверенно стоящий чужой. Гарри шевельнул ногами, просовывая одну между коленок Драко, а другую забрасывая на его бедро, и сильным рывком перевернул их обоих, занимая позицию сверху. Так целоваться было еще лучше. Гарри поцелуями спустился от губ к шее, забираясь к основанию плеча. Драко запрокинул голову, позволяя ласкать свое нежное горло и ключицы.
- Перевернись, - хрипло выдохнул в ухо Поттер. — Массаж сделаю.
Драко завозился, пытаясь перевернуться под приподнявшимся телом Поттера. И тот немедленно принялся нацеловывать плечи и лопатки. Провел языком по позвоночнику и довольно хмыкнул, услышав довольный полустон-полувыдох Драко. Гарри спустился ниже, расположившись между разведенных бедер Драко, и продолжил целовать спину, массируя руками бедра и ноги.
Пальцы уверенно обвели контур ягодицы и скользнули вниз к мошонке. Драко поспешно раздвинул ноги еще шире и приподнял бедра, прогибаясь в спине, чтобы облегчить доступ. Поттер над ним завозился, привставая на колени. Драко нетерпеливо дернул бедрами, призывая поторопиться и доставить ему удовольствие. Оказывается, Поттер великолепный любовник и стремится сделать партнеру приятное. Надо будет после тоже погладить его. Додумать Драко не успел. Рука Поттера осторожно пробралась ему под живот, вздергивая вверх, на коленки, а в задницу ткнулось что-то гигантское и горячее. И тут же быстро скользнуло внутрь. Драко замер. Сильно больно не было. Но что вошло в него, было понятно с самого начала. Он недоверчиво протянул руку назад и осторожно ощупал место соединения их тел. Точно, въехал по самые яйца. С первого же толчка.
– Поттер?
- Все в порядке? — Голос у этого гада был до противного жизнерадостным.
- Нет, не все. — Драко постарался не язвить человеку, чей член находился в данный момент у него заднице, но ржавые интонации сарказма убрать не удалось. — Предполагалось, что это Я трахну ТЕБЯ!
- Хм… - Поттер задумчиво повертел бедрами, и Драко зашипел, неосознанно расставляя ноги еще шире. — Ты мне должен, — и медленно качнулся взад-вперед.
Драко так же медленно опустился грудью на лавку, прогибаясь сильнее и толкаясь навстречу движениям Поттера.
– Тогда следующий сверху буду я. И отдеру тебя тоже раком, гад.
Поттер не ответил. Впрочем, Драко тоже не собирался поддерживать беседу. Он крутил задницей, подавался навстречу каждому толчку и восхищенно стонал в полный голос. А когда Поттер, матерясь сквозь стиснутые зубы, подсунул руку ему под живот и принялся в такт толчкам двигать по члену масляным кулаком, Драко взвыл. Чужая рука жутко ему мешала, и он с остервенением отшвырнул ее. Ощущения в заднице были намного лучше — легкое на грани приятного жжение, как будто расчесываешь комариный укус, приятно и хочется еще и еще и сильные взрывы холодка в животе, как от качелей. Вот они упали с самой высокой точки, и Драко, тоненько всхлипнув, кончил. Гарри вздохнул почти с облегчением. Он еще пару раз двинулся и обмяк, наваливаясь на спину Драко. Через минуту Драко повернулся, спихивая с себя тушку гриффиндорца, и с облегчением вытянулся. Классно… и страшно. Он шмыгнул носом и вдруг из глаз закапали слезы. Да что там закапали — потекли.
- Ты чего? Больно? - Поттер едва не выпрыгнул из собственной шкуры. — Дай, посмотрю. Надо этих позвать, лекарей местных, может у них есть мазь какая…
- Поттер, к своей заднице я этих коновалов не подпущу, - Драко не переставал плакать. Так обидно — этот хам даже не приласкал его после всего. — И мне не больно… я пидар… - и он разрыдался в голос.
Поттер уселся и навис над ним, внимательно вглядываясь в его лицо. Что он там высматривал, было неясно, потому что глаза застилала пелена слез.
– Малфой, ты забыл? Нас принудили заняться сексом. Сначала ты меня для ритуала, а потом я тебя, чтобы ты не разболтал. И это не делает нас пидарами.
- Ты не понимаешь… - Драко с возмущением ткнул кулаком в нос Поттера. — МНЕ ПОНРАВИЛОСЬ! — и он зарыдал еще горше.
- А, всего-то! — Гарри завозился, укладываясь рядом. Его теплая рука скользнула под шею, обнимая за плечи. — Не расстраивайся ты по мелочам.
- А вот и не по мелочам, - негромким шепотом возмутился Малфой и уткнулся носом в шею любовника. Поттер пах теплом и непривычным домашним уютом. — Отец меня проклянет. Лишит наследства и выгонит из поместья. Без денег, без одежды, без еды, - он снова всхлипнул, размазывая остатки слез по горячей смуглой коже гриффиндорца. Жалко себя было до невозможности.
- Ну что ты, - судя по голосу, Гарри улыбнулся. — Никто тебя не выгонит.
Он приподнял Малфоя, укладывая его голову себе на грудь, и принялся медленно перебирать светлые волосы. Драко потерся о ласкающую его руку, чуть приподнялся, стараясь заглянуть ему в глаза:
- Почему не выгонит?
- Потому что не узнает. И вообще, некого выгонять будет, - Поттер перевернулся на бок, оказавшись лицом к лицу с Драко. — Как только ребенок родится, меня грохнут. Или вообще зарежут в процессе родов — они еще не решили. Ну и тебя следом — с бесхозным демоном никому возиться неохота.
- С-с каким демоном? — заикнулся Драко, в ужасе разглядывая своего любовника. Только демона ему для полного счастья и не хватало. Несмотря на то, что род Малфоев всегда считался темным, а отец честно пытался привить своему единственному отпрыску приязнь к черной магии, Драко до истерики боялся всяческой потусторонней чертовщины.
- А я разве не говорил? — удивился Поттер. - Ты у нас, согласно пророчеству, числишься демоном с серебряными глазами. На текущий момент я считаюсь твоим хозяином, поэтому ты безопасен для окружающих. Но как только через девять месяцев меня принесут в жертву…
- Через четыре.
- Что?
- Через четыре месяца, говорю. Магическая беременность развивается быстрее, - Малфой выпутался из объятий любовника, резко уселся на лавке. В последний раз шмыгнул носом, обеими руками размазал по щекам высыхающие слезы. Помотал головой. Не удовлетворившись результатом, поднялся и с разбегу, плашмя плюхнулся в остывший бассейн, подняв волны и до икоты перепугав разбуженных громким плюхом караульных. Поплескавшись пару минут, Драко выбрался на бортик, поджал под себя худые ноги.
- Так, Поттер, вот теперь рассказывай. Что за демон?
Гарри почесал в затылке и медленно сел, натянув на коленки простыню. Рассказывать не хотелось. Мало того, что он подслушивал (и не как храбрый гриффиндорец — из-за угла или в мантии-невидимке, а совершенно по-слизерински сквозь едва заметную трещину между камнями), так и содержание разговора было таким, что впору самому заавадиться без палочки.
Услышанные им в коридоре голоса принадлежали жрецам, собравшимся в глубине пирамиды для обсуждения сложившейся ситуации. Насколько Гарри смог разобрать, грядущее возрождение змеебога спутало служителям культа все карты. Осуществленное пророчество было произнесено настолько давно, что в местном политическом раскладе его уже никто не принимал во внимание. И вот теперь приходилось срочно решать, что именно говорить народу.
- В общем, вариантов у них три, - сообщил Гарри внимательно слушающему Малфою. — Или избавиться от нас в ближайшие дни, пока слухи не расползлись по всей долине. Или зарезать нас с тобой сразу после родов. Тогда ребенок окажется в их полной власти. Ну, или следовать пророчеству до конца. Только там такие сложности… сказано, что ребенок должен улететь на Пуп Земли, где у него вырастут крылья. Еще надо провести какой-то ритуал на спине у бога, причем в это время рядом должны петь птице-люди. Бред, короче.
Гриффиндорец обреченно вздохнул, обнял руками коленки и положил на них голову — чисто утопленница на берегу своего омута. Задницу, еще не зажившую со времени ритуала, слегка пощипывало, в животе что-то нехорошо шевелилось, а простуженный от беганья босиком по холодным полам нос начинал неумолимо краснеть и наливаться соплями.
- Поттер, ты идиот, - Малфой, довольно улыбаясь, вытянулся на бортике бассейна словно сытый кот на подоконнике. — Жрец поругались?
- Угу, - хлюпнул носом Гарри. - Один другому дал по голове погремушкой, обозвал скорлупой протухшего яйца и ушел. А я дождался, пока все разбредутся, пролез в ту комнату, пошарил… масло вот нашел, чтобы совсем уж тоскливо не было.
- Да какая ж тут тоска! Это же политика, Потти. А Малфои в политике, сам знаешь, как книзл в курятнике. Чего не съедим, то понадкусываем. Так, чего ты расселся? Идем, надо выяснить, сработало ли мое зелье. Если все нормально, начнем борьбу за власть.
- К-какую власть?
- Нашу! — Малфой посмотрел на гриффиндорца как… нет, не на полного идиота — так он смотрел на него чуть ли не каждый день. Как Снейп на Лонгоботтома. — Так, нужно создать имидж. Вставай.
Ничего не понимающий Гарри медленно поднялся на ноги и тут же чуть снова не упал: слизеринец дернул за угол простыни, заставляя его завертеться волчком. Довольно ухватив кусок ткани посредине, он с громким треском рванул его в стороны. Гарри съежился, покосившись на едва-едва задремавших караульных, и выхватил из рук Малфоя протянутую ему половину простыни. Кусок оказался небольшим и завернуться в него целиком, как раньше, не получалось.
В очередной раз почесав затылок, Гарри решил, что уж гулять так гулять, и несколькими сильными рывками отодрал кромку ткани. Получилась довольно приемлемая веревка. Покрутившись на месте, он отыскал обломок ветки, невесть как попавший в каменную пирамиду, и, сосредоточенно сопя, начал проковыривать в крае будущего одеяния круглые дырки.
- И что это за занавеска? — Драко, заглянув через его плечо, скептически рассматривал творение гриффиндорца.
- Юбка, - буркнул в ответ тот, пропихивая в готовые отверстия самодельную веревку.
- Я это не надену, - категорически заявил Драко. — Такая длина из моды знаешь когда вышла? Да меня крокодилы местные засмеют.
- Не нравится — намотай на шею, будет плащ. Только учти, что задницу он фиг прикроет, - Поттер обмотался юбкой аж в два слоя и туго затянул веревку на талии. — Ну что, сам соорудишь или опять мне отдуваться?

* * *
- Слушай, а почему мы просто не поговорили с караульными? — здравая мысль пришла в лохматую голову Поттера, когда до выхода из пирамиды оставалось не более десятка шагов. Снаружи жарило тропическое солнце, и Гарри, согревшемуся от быстрой ходьбы, совершенно не хотелось вылезать в эту парилку. — И вообще, ты сказал, что почувствуешь, как сработает зелье.
- Ну сказал. Только мне в тот момент стало не до головокружения.
- А меня вот подташнивает, - признался Поттер, снова хлюпая носом. — Может, не пойдем никуда.
- Ранний токсикоз, - не глядя на него поставил диагноз Драко. — Ничего страшного, для беременных это нормально. Захочешь сладкого — не молчи, заставим жрецов на пальмы лезть… - он приблизился к выходу из пирамиды и осторожно выглянул наружу, - за кокосами… Так, Поттер, берем ноги в руки и короткими перебежками пробираемся вон туда.
Тонкий палец ткнул в сторону нескольких плетеных навесов, крытых огромными листьями. Судя по количеству толкущегося вокруг народа, это был местный аналог Косого переулка. Схватив Гарри за руку и не слушая его возражений, Малфой целеустремленно тащил его за собой, не забывая пригибаться и нервно поглядывать на возвышающуюся за спиной пирамиду. Но то ли жрецы взяли выходной после изнурительного ночного ритуала, то ли им было глубоко наплевать на будущего богоматеря и его ручного демона — как бы там ни было, беглецов никто не подумал останавливать.
Добравшись до навесов, Малфой остановился, придирчиво осмотрел завернутого все в ту же простыню Гарри, стряхнул с него пару несуществующих пылинок. Потом несколькими сильными движениями пригладил волосы и уверенно шагнул к ближайшему торговцу, восседавшему среди наполненных фруктами корзин. Рядом с ними нагло, как голуби на лондонских улицах, крутились два ярко окрашенных попугая. Вот один бочком, бочком подобрался к корзине с темно-лиловыми кругляшами размером с детский кулак. Подпрыгнул, метя клювом во фрукт, но торговец хлестнул его длинной хворостиной, и попугай, что-то громко стрекоча, отскочил на исходную позицию.
- Ругается, - заворожено проговорил Драко, по-птичьи склонив голову на бок и внимательно вслушиваясь в пронзительные звуки. — Говорит, что красный человек - жадный-жадный-жадный тупой карп, неспособный снести яйцо. Что его дом пожрут змеи, а его фрукты сгниют на солнце.
- Ты чего, перегрелся? — Поттер заботливо рассматривал своего «демона». — Какие змеи?
- Из леса. Он говорит, в лесу живет старый змей-царь, который убьет жадного красного человека. Змей-царь мудр и смел, он голоден-голоден-голоден, - нараспев продолжал говорить слизеринец, медленно раскачиваясь из стороны в сторону. Гарри затравленно оглядывался по сторонам: на них явно обращали внимание. У некоторых индейцев в руках появились копья, толпа расступалась, широким полукругом обхватывая двух белокожих пришельцев. Малфой тем временем полностью впал в транс, закатил глаза и что-то насвистывал попугаю, периодически пытаясь взмахнуть обеими руками и задрать несуществующий хвост. Вот он присел, вытянув шею, словно бойцовский петух, готовый броситься на противника, и Гарри не выдержал. Схватив слизеринца за руку, он дернул его на себя и, почти подхватив на руки, опрометью бросился к зеленеющим за ближайшим навесом зарослям.

Продираясь сквозь густые кусты, Гарри время от времени опасливо оглядывался назад: не преследуют ли их разъяренные туземцы. Умирать не хотелось, особенно сейчас. Может, за четыре месяца они что-то придумают. Его гриффиндорская отвага и расчетливость прожженного слизеринца не могут не дать результатов. За спиной ойкал и чертыхался Драко, ветки хлестали по обнаженным ногам, а они все мчались вперед.
Пробежав так еще немного, Гарри запыхался и был вынужден остановиться. Тем более что перед ними расстилалась небольшая лужайка, упирающаяся в почти отвесную скалу. Оттолкнув Гарри в сторону, Малфой вышел на полянку и обессилено повалился в траву.
– Надеюсь, что здесь нет змей, — вяло пробормотал он. Гарри сел рядом. Местность была великолепной. Тень от скалы после солнцепека на площади действовала умиротворяющее. Хотелось просто тихо лежать и молчать. Он улегся на спину и блаженно зажмурился. Драко немного повозился и подполз ближе, укладывая голову на плечо. Гарри машинально обнял его за плечи. Так странно. Пару дней назад этого гада хотелось заавадить на месте, а сейчас они лежат рядом, уютно молчат и… целуются?
– Малфой?
Не переставая тыкаться губами в шею, Малфой вопросительно мыкнул.
– Что за представление ты устроил?
– Кажется, я что-то намудрил с зельем, — пробормотал Драко куда-то в ключицу Гарри. — Птиц понимаю. Вон то, что сидит на ближайшем кусте, волнуется о гнезде. Оно совсем рядом.
Приподниматься и смотреть, что там сидит было лень. И Гарри решил поверить Драко на слово. Тем более, что тот раздраженно просвистел длинную трель. В ответ донеслось неприятное щебетание и хлопки крыльями.
– Улетел, — сообщил Драко и опять взялся за гаррину шею. — Ты мне еще минет должен, — предупредил он Гарри через пару минут.
– Угу, — сквозь приятную дрему согласился Гарри и только потом понял, на что согласился. — С какого такого перепугу?
– А кто меня трахал так, что пирамида тряслась? — обижено протянул Драко и демонстративно надулся. — Я должен трахнуть тебя в ответ, но так как ты беременный, то половой контакт подобного рода для тебя опасен. Я не хочу повредить маленькому Асмодеусу. Поэтому согласен на минет.
Гарри оцепенел.
– Какому еще Асмодею? Мой сын будет Джеймсом, в честь папы.
Драко рывком сел, судя по всему, он собирался начать очередную склоку. Но тоже принявший вертикальное положение Гарри вдруг ахнул от восторга.
– Смотри, виноград! Хочу!
Драко проследил за его взглядом и судорожно сглотнул. То, что этот недокормыш принял за виноград, было кислым даже на вид. Но долг Малфоев — угождать беременному супругу. И он принялся изучать возможность влезть на тот скальный уступ, где росли эти ягодки.
Путь наверх оказался не настолько трудным, как казалось снизу, и спустя пару минут Драко был у цели. Внизу восторженно и нетерпеливо прыгал Поттер. Даже с высоты было видно, как он судорожно сглатывает слюну и жмурится от предвкушения оскомины. Драко покачал головой: ну чистое дитя. Он осторожно сорвал пару гроздьев поспелее и чуть не пошатнулся от вопля снизу.
– И во-он тех, зелененьких!
«Те зелененькие» были немного дальше, и Драко пришлось передвинуться на пару шагов вправо и всей массой навалиться на кусты. Зеленая завеса разомкнулась, и Драко с воплем ввалился внутрь пещеры, больно ударившись коленом. Пока он потирал ушибленное место и осматривался по сторонам, снаружи раздалось пыхтение, и в проем между листьями просунулся встревоженный Поттер. С паникой всматриваясь в полумрак грота, он протиснулся внутрь:
– Драко, ты жив? Малфой, дракл тебя дери, где ты?
– Здесь, — вполголоса отозвался Драко, не вставая с места. — Тихо ты, там, — он ткнул пальцем в темноту, — что-то есть.
Поттер, не обращая внимания на предупреждение, шумно топая босыми пятками по каменному полу, кинулся к нему.
– Ничего не сломал? Двигаться можешь?
Драко быстро зажал рот склонившегося к нему Гарри ладонью и прислушался. Вроде тихо. Он немного успокоился и перевел дух. Показалось. Но пещеру следовало осмотреть. Имелась надежда, что она может оказаться проходом на другую сторону гор. Он, кряхтя, поднялся с пола и осторожно двинулся в темноту.
– Как же не хватает Люмоса, — все еще вполголоса сказал он.
– Или хотя бы факела, — жизнерадостно поддержал беседу Гарри. Пещера тянулась в глубину, и Драко заколебался. Может быть, действительно, следовало бы вернуться, наломать смолистых веток, завернуть с собой пару бутербродов и только после этого приступить к глобальным исследованиям? Да и обувь бы не помешала, подумал он в ответ на ойканье наступившего на что-то острое Поттера. Впереди забрезжил слабый свет, и Поттер ринулся к нему, как мотылек на свечу. По правде говоря, Драко не отставал. Вдруг там уже выход?
Увы, светились всего-навсего странные голубоватые кристаллы, беспорядочно натыканные по стенам пещеры. Драко горестно вздохнул, и ему ответило многократное эхо. Драко повел носом. Воняло чем-то знакомым, но память, хоть умри, отказывалась идентифицировать этот запах. Пока Малфой мучительно внюхивался, Поттер во всю развлекался: бегал по подземной комнате и вскрикивал в каждом углу, прислушиваясь к эху. На очередной вопль «Слизерин — отстой!» эхо ответило свистящим шипением. Заключительный атональный свист отразился от стен пещеры и серьезно травмировал слух Драко.
Поттер, вопросительно шипя, завертел головой, а Драко досадливо махнул рукой. Ну и как же он сразу не понял? Змеями воняет. Просто концентрация запаха в этой каменной мышеловке настолько велика, что сразу и не разобраться.
– Поттер, теперь по быстрому сваливаем отсюда. Нам только царя змей для полного пиздеца не хватало.
Гарри отмахнулся от его руки и продолжил шипеть. А в темном углу каменного зала вдруг вспыхнули две желтые фары.
– Мама, — просто сказал Драко и сел на что-то мягкое. — Василиск, — безнадежно добавил он и взъерошил волосы. Поттер, скромно поправив юбку, двинулся к глазам. Зрение Драко уже привыкло к полумраку, поэтому он легко разглядел, как Гарри кому-то поклонился. Шипение стало оживленным. Судя по жестам Поттера, тот вознамерился рассказать чудовищу историю мира со дня сотворения. Драко стоически вздохнул и подтянул под себя опять замерзшие ступни. Страха не было. А какая разница, как умирать? То ли под жреческим ножом на алтаре, то ли в пасти василиска. Хотя, василиск предпочтительней.
Свистяще-шипящий диалог был в разгаре, когда Драко обратил внимание на свое посадочное место. Прохладное, но не холодное, как камень и мягкое. Гладкое на ощупь. Хотя нет, вот тут в одном месте есть шероховатость. И Драко принялся зачем-то эту шероховатость сковыривать. Он настолько углубился в свое занятие, что только недовольно дернул плечом, по которому постучали.
– Малфой, — в голосе Поттера слышалось явное веселье, — Он говорит, что лучше почесать ему загривок. Там чешуя пластами сходит. Линька скоро и все чешется.
Драко осторожно скосил глаза и увидел, что в плечо его тыкает гигантский хвост. Он сполз с туловища чудовища и обреченно поплелся к Поттеру. Встав рядом, с опаской посмотрел на огромную змеиную морду и почтительно поклонился:
– Здрассти.
Поттер немедленно зашипел перевод. Змей ответил длинной свистящей тирадой. Поттер схватил Драко за руку и подтянул ближе.
– Его зовут Леснид. Он здесь уже с полтысячелетия живет. Вот тут чеши, а я поговорю еще.
Драко принялся послушно отковыривать отмершую чешую. Поттер шипел и свистел, вкладывая в долгую речь весь нерастраченный гриффиндорский пыл. Когда горка тусклой чешуи у ног Драко достигла колен, змей вдруг вскинулся и зашипел, как закипающий Хогвартс-экспресс. Драко философски пожал плечами и продолжил занятие. Все равно он не свиста не понимает, так что пусть Поттер сам со своим приятелем разбирается. Но на всякий случай, он все равно повернулся так, чтобы видеть, чем там занимается змеиная морда с весьма впечатляющими клыками. А морда высунула жало и ощупывала им живот хихикающего Гарри. Вот этого хамства Драко не выдержал. Он схватил какую-то хворостину и кинулся вперед, размахивая ею, как булавой.
– А ну, пошел вон, червяк-переросток! Пресмыкающееся! Не смей моего ребенка трогать! Поттер, беги, я его задержу.
Змеюка замерла, ошеломленно таращась на хворостину, и Драко с каким-то стервозным удовольствием врезал прутом прямо между желтых глазищ.
Василиск моргнул. Моргнул еще раз, а потом приподнял голову, раззявил огромную пасть раздвоенным языком и мелко-мелко затрясся.
– Что это с ним? — озадаченный Малфой опустил хворостину и обернулся к Гарри. Тот, схватившись за живот, привалился к стене пещеры и тихо охал, периодически повизгивая и подрыгивая голыми ногами. Малфой бросился к нему, рухнул на колени, не замечая острых камней, рассыпанных по полу:
– Потти, ты чего? Он тебя укусил? Обидел? Да отвечай же ты, зараза гриффиндорская!
– Ой, не могу, — стонал Гарри, обессилено повисая у него на руках. — Василиска… прутиком… по лбу! Малфо-о-ой! Держите меня…
– Ржешь, да? И он ржет? — побледневший от обиды Драко обернулся на змея, продолжающего корчиться в приступах своего змеиного смеха. — Конечно, если Поттер лезет на василиска с голыми руками, то он герой-избавитель, а если Малфой — то над ним надо посмеяться. Да пожалуйста! Да сколько влезет!
Он спихнул притихшего гриффиндорца со своих колен, отвернулся к стене, стараясь хоть так сохранить лицо. В груди поселилось незнакомое чувство болезненной пустоты — он первый раз в жизни кинулся кого-то спасать, а этот кто-то только посмеялся над его нелепой храбростью.
– Малфой, ты чего? — его несмело потрясли за плечо. — Ты обиделся, что ли?
– Отвали, Поттер. Иди к своему гаду, пусть он тебе дальше живот вылизывает. Посмейтесь там вдвоем.
– Леснид, между прочим, проверял, все ли нормально с ребенком, — неожиданно серьезно отозвался гриффиндорец. — Он говорит, что чувствует его. Предлагал пол узнать.
– А чего узнавать, и так понятно, что мальчик, — Драко как можно незаметнее вытер выступившие на глазах злые слезы, уселся, поджав ноги. Провел рукой по волосам, пытаясь хоть как-то привести в порядок растрепавшиеся пряди.
– Самоуверен, как все Малфои, — хмыкнул Поттер, наблюдая за его действиями.
– Да причем тут самоуверенность! Чтоб ты знал, в роду Малфоев всегда рождается один ребенок, мальчик. И если с ребенком что-нибудь случится — все, династия прервется. Поэтому Малфой за своего ребенка из кого хочешь душу вынет не хуже дементора. Хоть из мордредова гиппогрифа, хоть из Дамблдора, хоть из твоего василиска, — он бросил злобный взгляд на Леснида. Змей, видимо почуяв, что атмосфера накаляется, смеяться перестал и теперь внимательно прислушивался к незнакомой английской речи.
– Что, совсем-совсем один ребенок? — не поверил Гарри. — А как же… Слушай, Малфой, а мы теперь с тобой что, семья? И других детей у нас не будет?
– Именно, — Драко тяжело вздохнул. Рассказывать не хотелось, но гриффиндорский очкарик прав: они теперь семья. Отец наверняка понять не может, с чего в фамильном склепе такое оживление. А это предки в гробах переворачиваются: еще бы, брюнет с фамилией Малфой! Драко еще плотнее сжался в комочек, обхватив руками замерзшие ступни. Так, стоп, непорядок. Безмозглый гриффиндорец уселся прямо на холодный пол. Простудит же себе все, потом лечи его!
Драко поднялся, молча ухватил Гарри за руку и поволок его к василиску. Усадил на покрытый крупной чешуей бок — или на спину, сам Мерлин не разберет, змей-то в обхвате круглый. Сам забрался туда же с ногами и наконец-то начал рассказ.
– Значит так, Потти, история это давняя, и мать, когда заставляла меня ее заучивать, обязательно вспоминала всех Малфоев от моего деда, Абрахаса, прадеда, прапрадеда и так далее в глубь веков. Я их перечислять не буду. Не потому что не помню, а, исключительно, чтобы ты не заснул с непривычки. Случилось это пять столетий назад, когда мой пятнадцать раз пра- дед поссорился со своим младшим братом. Не перебивай, я помню, что говорил про одного ребенка в семье. В то время подобных проблем у Малфоев не было, и плодились они почище, чем Уизли. Собственно, из-за Уизли все и произошло. Старший брат собрался жениться на одной горячей рыженькой штучке из их тогда еще богатого рода. Младший — точнее, пятый брат в семье — возмутился, что если у тех будет слишком много наследников, ему самому от фамильного состояния достанется только хлев на заднем дворе. Слово за слово, один влепил другому пощечину, тот вызвал его на магическую дуэль и сдуру запустил в него проклятием кастрации. В те времена считалось, что если волшебник не может продолжить род, то в семье ему делать нечего. Младшего брата изгнали из Малфой-мэнора и выжгли его имя с родословного древа. Но, уходя, тот остановился в воротах поместья и проклял весь род Малфоев до конца веков. С тех пор супруга Малфоя, введенная в дом, может выносить только одного наследника.
– И что, проклятие снять нельзя? — шепотом спросил Гарри, слушавший слизеринца с открытым ртом. Подобные средневековые легенды всегда завораживали его своей мрачностью и готичной безысходностью. А теперь он сам стал частью такой легенды, и плевать на последствия — ему это льстило.
– Мои предки на это целое состояние потратили — бесполезно. Хорошо, что ребенок всегда мальчик, иначе мы еще несколько веков назад все повымерли бы. Как птица додо.
Поттер сочувственно качнул головой. Сам он всегда надеялся, что у него будет большая семья, трое, нет, четверо детей, шумный дом. А теперь, выходит, не суждено. Гарри всхлипнул и почувствовал, как рука Драко обнимает его за плечи. Он уткнулся макушкой в подбородок любовника, хлюпнул носом, едва сдерживаясь, чтобы не разреветься.
– Ну что ты, маленький, — Драко успокаивающе гладил его по спине. — Не плачь, это просто гормоны. Ну, что ты расстроился, ты же у нас герой.
Внезапно густая тень накрыла их обоих. Драко поднял взгляд: над ними нависала огромная голова василиска, и его раздвоенный язык нервно подрагивал буквально в нескольких дюймах от лица гриффиндорца.
– Гарри, вставай, — Малфой нервно затормошил своего любовника. — Твоя змеюка опять чего-то от нас хочет, а я по птицам специалист, я тех, кто без перьев, не понимаю.
– А у него перья есть, — пробормотал Поттер, не желая выныривать из теплых объятий. — Точнее, были. Или не у него. Он мне только рассказывать начал, а тут ты со своей хворостиной. Малфой, а давай я его спрошу, интересно же, — все-таки надолго дурного настроения гриффиндорца не хватало. Уже через минуту он как ни в чем не бывало расхаживал взад-вперед по пещере и хмурился, слушая шипящую речь змея, время от времени вставляя в нее короткие фразы. Прошло не меньше получаса, прежде чем он насытился информацией и был готов вывалить ее на Драко.
– Здесь всех жестоко наебали, — начал Поттер свой пересказ. Усевшись рядом с Драко, он закрутился, устраиваясь поудобнее, потом плюнул на все, улегся на спину Леснида, а голову положил слизеринцу на колени. И закрыл глаза. — Это было…
Это было давным-давно… (Гарри не мог сказать точную дату, потому как местное летоисчисление отличалось от европейского самым кардинальным образом). Так вот, давным-давно на земли Южной Америки прибыли представители другой цивилизации. Ну, то есть, инопланетяне. Их солнце рвануло. Поттер предположил, что беженцы попали в самые разные уголки Земли и расселились по ней колониями. Именно они виновны в появлении на Земле магии. Но для начала они объявили себя богами и принялись жить в свое удовольствие. Среди колонизировавших территорию будущей Мексики имелась парочка близнецов — Кецаткоатль и Тескатлипока. Различить их было невозможно. Разве что по характеру. Кецаткоатль был, что называется, классным парнем — он старательно обучал магглов земледелию, ремеслу и строительству, вводил в обращение правильную систему питания и оздоровления общества. То есть в качестве жертвоприношений принимал только немощных старцев, калек и болезненных детей. Трудился не покладая рук.
Младшенький братец был совсем другим: не слишком магически одаренный, он искренне завидовал своему близнецу. И строил мелкие козни. А потом обвинял во всех грехах брата — благо, морда лица одинакова, что в человеческой, что в анимагической форме. Наивный и доверчивый Кецаткоатль никак не мог понять, что происходит. А тут еще Тескатлипока изобрел алкоголь и предложил брату продегустировать. Вдребезги пьяный трезвенник пошел в разнос, развалил пару деревень, изнасиловал несколько женщин… короче, развлекся от души. Тескатлипока ожидал, что, протрезвев, брат немедленно сгорит от стыда или хотя бы утопится. Не вышло, Кецаткоатль повинился и принялся еще больше трудиться, чтобы загладить грех. И тут братцу надоело быть на вторых ролях. Ему хотелось крови, жертвенных сердец и власти. Он дождался, когда брат заснет в анимагической форме — окрыленного змея. И оборвал ему перышки. Замурованному в несовершенном теле Кецаткоатлю осталось только бежать.
Понимая, что рано или поздно брат вернется, Тескатлипока назвался его именем, и повел народ тольтеков в безопасное для себя место. Но змей догнал его.
– Вот в этой долине Кецаткоатль настиг брата и устроил последнюю битву. В теле василиска много не сделаешь, но превратить братца в камень ему удалось. Только пришлось и самому здесь задержаться. Если он уползет, то Тескатлипока вырвется из своей тюрьмы и зальет землю потоками крови. — Поттер почесал нос. — То, что брат нашел способ возродиться, Кецу не нравится, ну совершенно. И он нам поможет. Пока этот ребенок, — Гарри защитным жестом погладил живот, — только мой… ну и твой. Чтобы Тескатлипока влез в его тело, необходимо мне живому вспороть живот, и, вынув ребенка из этой кровавой колыбели, омыть кровью отца. Тебя, то есть. Вот…
Драко немного подумал. А затем задал совершенно неподходящий по случаю вопрос:
– А другие василиски откуда взялись?
Поттер обалдел настолько, что послушно перевел вопрос Лесниду. Драко некоторое время наблюдал интенсивное пожелтение змеиного брюха. Потом змей, запинаясь, прошипел что-то невнятное. Гарри обернулся к Драко и, розовея, сообщил:
– Ну, понимаешь, он мужчина и у него потребности… Короче местные змеи совсем не возражали против такого кавалера. Тогда он был несколько помельче и мог…общаться с анакондами. А кто рождался, он не знает. Девочки не рассказывали.
– А почему мы с ним так мило беседуем, строим друг другу глазки… и не каменеем?
– А, — Гарри улыбнулся, — это я уже спрашивал. Он сказал, что предпочитает питаться плотью, а не окаменениями. Управлять он может взглядом.
Тут змеюка вдруг гулко сглотнула и что-то зашипела, умоляюще заглядывая в глаза то Драко, то Гарри. Поттер что-то уточнил, переспросил и кивнул. После чего, василиск подтолкнул его хвостом в спину, выталкивая из пещеры.
– Пойдем домой, — устало сказал Гарри. — Леснид сказал, что темнеет, а по ночам здесь опасно. Утром прихватим с собой еды и притопаем сюда опять. Он нас учить будет.
В надвигающихся сумерках Драко помог Поттеру слезть со скалы и, поддерживая под локоть, повел в пирамиду. На них никто не нападал. Попадающиеся на дороге туземцы с визгом шарахались в разные стороны. Некоторые падали ниц и пытались целовать им ноги. Драко целеустремленно вел домой уставшего супруга. Гарри смущенно кашлянул:
– Драко?
– Что? Еще неприятность?
– Ну-у, как сказать…
– Поттер, не тяни, — с угрозой в голосе, прошипел Драко.
– Я пообещал ему принести яиц. Он их уже три столетия не ел. Попросишь птичек?
– Лучше жрецов, — Малфой задумчиво почесал затылок. — Курятников у них полно, сам видел. Скажу, что ты хочешь.
Упомянутые жрецы уже ожидали их возле пирамиды. На их возмущенные вопли Драко солидно ответил, что матери бога необходимы долгие прогулки в одиночестве. Они же хотят крепкого ребенка?
В их комнатке за время прогулки убрали, в бассейн налили свежей водички, на столике сервировали романтический ужин при масляных плошках, а каменное ложе устлали шкурами и шерстяными одеялами.
Ужин прошел в молчании. Гарри ел, а Драко не хотел его перебивать. Насытившись и помокнув в бассейне, они перебрались на кровать. Гарри с благостным вздохом завернулся в одеяло и мирно прикрыл глаза. И тут Драко не выдержал:
– Поттер, должок!
– Какой? — замирая от плохого предчувствия, пробормотал Гарри.
– Минет!
– Я не умею, — решительно отказался Гарри.
– А кого это интересует? Тем более что я человек неприхотливый. Делай, как можешь, обучишься в процессе.
Гарри немного посопел, надеясь разжалобить насильника. Драко демонстративно откинул одеяло и указал взглядом вниз. Пришлось сползти и улечься между приглашающе раздвинутых ног. Некоторое время Гарри внимательно изучал торчащий перед носом орган, а потом смиренно прошептал:
– Хоть свет то погаси. Стыдно.
Драко слез с кровати, подошел к столику и тщательно задул все светильники. Назад он пробирался наощупь.
– Мордред, надо было хоть ночник оставить, — негодующе пробормотал он, споткнувшись о кровать. Повозившись, они приняли прежнюю позу, и Драко замер в предвкушении.
Гарри осторожно, двумя пальцами, взялся за член Драко. Странное ощущение. Почти такой же, как у него, но все равно не такой. Осмелев, он охватил член ладошкой и неуверенно двинул вверх вниз. Драко ободряюще простонал нечто невнятное, а плоть в руке дернулась. Гарри повторил опыт. Ничего страшного не случилось, и он, зачем-то зажмурившись, широко открыл рот и наделся им на головку члена. И замер. Подождал немного, но ничего не происходило, только заныла челюсть. Еще бы, так разевать рот можно только у зубного врача.
– А что делать-то? — избавившись от инородного тела во рту, спросил он у Малфоя.
– Не знаю, — растерянно ответил тот.
– Как не знаешь? — Гарри поднялся на колени. Его сексуальный опыт состоял из выслушивания фантазий о мнимых похождениях, рассказанных полушепотом в темноте гриффиндорской башни. И о минете он знал только одно: «А потом она взяла в рот, и я кончил». — Тебе же делали?
Драко повернулся на бок и свернулся калачиком.
– Нет, — глухо сказал он куда-то под лавку, — не делали. И до тебя я был девственником. Это тебе хорошо было в Гриффиндоре. Оргии каждый день. А у нас Слизерин — факультет чистокровных… гадов.
Гарри задумался. Об оргиях на родном факультете он слышал впервые, но не в них дело.
– А разве чистокровные не… занимаются сексом?
– С кем? — жалобно простонал Драко. — Всех чистокровных невест проверяют на целомудрие, а с парнями, даже если бы и задумался об этом варианте, слишком опасно.
– Почему? — Гарри принялся гладить вздрагивающее плечо.
– Потому! — Взвился Драко. — Вон Пьюси ущипнул Нотта за задницу и тут же схлопотал иск с обвинением в нанесении морального ущерба, причинении психологической травмы и сексуальном домогательстве. Триста галеонов, как один кнат! Слизерин же! Это вы, грифы, трахаете все, что шевелится…
– Ну… — Гарри помялся, не зная, как потактичнее донести новость о собственной неопытности. — Может, кто и занимается любовью, но не я.
– ТЫ???
– Сначала я был несколько занят спасением мира, а потом приключилась Джинни.
– А что она?
– Собака на сене, вот что она! Сама не дает и другим не позволяет. Девочки настолько ее боялись, что бегали от меня, как от мантикраба. Я уже с горя решил присмотреться к мальчикам. Вот литературу и просмотрел. А так… кроме тебя у меня никого еще не было, — торжественным тоном закончил Гарри.
Драко перевернулся на спину. Гарри устал сидеть и лег рядом. Они долго молчали. Потом Драко неуверенно откашлялся:
– Значит два девственника с беременностью.
– Я очень быстро обучаюсь. Схватываю, можно сказать, просто на лету, — похвастался Гарри.
– Я тоже. Поцелуй меня…

Следующее утро выдалось тихим и до изумления жарким, хотя с гор дул легкий ветерок, шевеливший листья пальм, на западе едва слышно погромыхивала надвигающаяся гроза. Проснувшийся спозаранку Гарри выбрался на широкую террасу, опоясывавшую пирамиду, посмотрел из-под руки на клубящиеся на горизонте темные тучи и направился будить своего супруга.
Малфой, однако, пробуждаться не желал. Завернувшись в одеяло, он дрых, как хорек, на все увещевания Поттера отвечая недовольным бормотанием и попытками швырнуть в гриффиндорца беспалочковой Авадой. Наконец, Гарри не выдержал, зачерпнул плошкой воды из бассейна, отогнул край одеяла и вылил остывшую за ночь воду слизеринцу за шиворот. Комната огласилась истошным воплем:
- А-а-ай-й-й!
Гарри, не ожидавший подобного эффекта, отлетел в сторону и с размаху уселся на пол. Рон Уизли, обычно оказывавшийся жертвой подобной побудки, визжал все-таки тише, а к концу третьего курса и вовсе научился накладывать водоотталкивающие чары, и гриффиндорцам пришлось изобретать более изощренные методы изведения рыжего.
- Поттер, ты совсем сдурел на почве беременности? — слегка пришедший в себя Малфой уселся на смятых одеялах. — Ты чего в такую рань вскочил?
- И ничего не рань, - надулся Гарри. — Меня тетка летом каждый день на заре поднимает, огород пропалывать. Слушай, там гроза идет. Если хотим сегодня к Лесниду попасть, выходить надо прямо сейчас.
Прямо сейчас, разумеется, не получилось. Драко ныл, требовал завтрака, потом умывания, потом долго и капризно выклянчивал у жрецов свежие куриные яйца, крайне необходимые «для улучшения цвета лица богоматеря». В итоге из пирамиды они вышли, когда черная туча уже затянула полнеба, а молнии яростно били в утес, чертовым пальцем торчавший на склоне горной гряды.
В пещеру они вбежали, когда по листьям винограда уже забарабанили первые капли тропического ливня. Василиск, дремавший на уступе под сводом пещеры, лениво поднял голову и, учуяв принесенный деликатес, с несвойственной для его размеров прытью соскользнул вниз. Обвив корзинку чешуйчатым хвостом, он медленно слизнул из нее одно яйцо, надкусил скорлупу и замер, наслаждаясь стекающим по языку лакомством. Поняв, что это надолго, Драко решительно ухватил Гарри за руку, потащил в наполовину заполненную песком щель между камнями — досыпать. Гриффиндорец посопротивлялся для виду, но свернувшийся под боком супруг сопел так сладко, что глаза начали слипаться сами собой.
Разбудил разнежившихся мальчишек Леснид. То ли куриный белок подействовал на василиска как хороший энергетик, то ли от благодарности за подарок его обуяла жажда деятельности, но урок магии было решено начать немедленно. Приняв величественную позу, Леснид заставил Гарри встать перед собой и, дирижируя хвостом в ритм шипению, начал объяснять ему что-то сверхважное. Драко послушал с десяток минут, полюбовался на своего гриффиндорца, хмурящегося от непривычных умственных усилий, и решил прогуляться до пирамиды.
Выбравшись из пещеры, он почувствовал себя так, будто… слова «парилка» наследник английского аристократического рода по понятным причинам не знал, но это была она. Вода сыпалась с неба, вода испарялась с земли, вода висела туманом между землей и небом. Драко, мгновенно промокнув с головы до пят и забыв, что Малфои не бегают, опрометью бросился к пирамиде.
Окунувшись в благословенную сухость и стащив с кровати сухое покрывало взамен своей мокрой полупростынной хламиды, слизеринец побродил по комнате в поисках еды и, не найдя ничего, заскучал. От нечего делать решил пройтись до лаборатории, просто так, посмотреть, - и застрял там до самого ужина. Колдовавший над котлами жрец, тот самый, что скакал с погремушкой вокруг жертвенника, сначала демонстративно не замечал пронырливого демона. Но Драко, умудренный общением со своим крестным, знал, как подластиться к увлеченному зельевару. Идеально измельченные иглы кактуса, вовремя подсунутая под руку склянка с желчью броненосца, молниеносно вымытый и заточенный обсидиановый нож. Через полчаса и сваренное ускоренным методом («по Снейпу») заживляющее зелье Драко был в лаборатории уже своим человеком — точнее, своим рабом. Поэтому когда зелье потребовалось проверить, жрец, не раздумывая, полоснул все тем же ножом по плечу слизеринца. Драко смолчал. Когда надо, он умел терпеть боль. Зато после проверки ему досталась увлекательная лекция по магическим свойствам местной флоры.
Из лаборатории его вытащил сияющий как медный кнат Поттер. Явился под вечер (у Драко от голода уже пищало в животе), ухватил супруга за руку и поволок в комнату с бассейном демонстрировать свои успехи. Как выяснилось, Леснид весь день учил его крайне сложной и могущественной магии воздушных стихий, которых в местной космогонии насчитывалось аж пятнадцать штук. Гарри размахивал руками, ерошил волосы, шипел, вертелся на месте, но ничего не происходило. На вопрос супруга, чего именно он хотел добиться, Поттер лишь покачал головой и сообщил, что на английском это объяснить невозможно. После чего плюхнулся в бассейн и там тяжело задумался. Днем в пещере у него все выходило замечательно, порой даже с первого раза. То ли он чего-то недопонял, то ли пирамида глушила любые попытки призвать воздушные стихии. Решив не терзаться сомнениями (в первый раз он, что ли, домашнее задание не выполнит?), Гарри уселся на бортик и требовательно огляделся:
- Эй, а кормить нас сегодня собираются?
Кормить их собирались. С песнями и плясками в комнату вплыла кавалькада юных дев, если можно так назвать толпу добротно упитанных, галдящих девчонок с подносами и тарелками. Они сгрузили еду на стол и принялись овевать Гарри и Драко опахалами из пальмовых листьев. Драко торопливо надкусил птичью грудку и тут же выплюнул кусок на пол:
– Поттер, не рекомендую я это жрать.
- Почему? — рука Гарри замерла на полпути к сочному кусочку мяса.
- Потому что здесь афродизиака больше, чем приправ.
- А на фига? — Гарри от негодования даже поперхнулся голодной слюной.
- Или им захотелось ребенка еще и от демона, то есть от меня, - Драко горделиво приосанился. — Или они решили одной Авадой двух лазилей грохнуть. Свежая кровь. Новое поколение местных жителей.
Гарри пересчитал предоставленных им дев и погрустнел. Драко и сам немного испугался. Два десятка распаленных малолеток могли перепугать и гриффиндорца.
– Что делать будем?
Одна из девчонок расхрабрилась и долгим слюнявым поцелуем приникла к коленкам Гарри. Он не успел даже удивиться, потому что по комнате промчался вихрь с громом и молнией. Точнее, с визгом и оплеухами. Осатаневший от ревности Малфой в течении минуты вышвырнул из помещения всех представительниц прекрасного пола; брызгаясь соком, сожрал персик и швырнул Гарри на ложе:
– Ты!.. Ты, похотливое чудовище! Ты только попробуй мне изменить, и я!.. Я тебя!.. Я на тебя!.. Я тебе!..
Гарри судорожно сглотнул. Ну ведь ходили слухи, что не все ладно с родословной Малфоев. Не верил. Как видно зря. Еще немного, и у этого-непонятно-кого перья из ушей полезут. Драко между тем, рыча, сматывал с Гарри простыню и лязгал клыками. Гарри робко кашлянул, думая, с каких слов начать успокаивать своего демона, и в его зубы немедленно втиснулся персик.
– Ешь! Молча ешь!
Следующие несколько минут Гарри старательно давился всем, что пихалось в его рот, и молчал. Жрецы не поскупились и подсыпали возбуждающих средств во все, куда только можно. Так что к концу трапезы интимное хозяйство Гарри буквально окаменело. Злобное чавканье Драко временами срывалось на мучительные стоны, но он мужественно продолжал кормить Гарри до тех пор, пока тот не замотал головой, отвергая очередной кусок. Малфой немедленно стер с губ остатки сока и мясной подливки и без лишних слов и прелюдий заглотнул член Гарри до самого основания.
Гарри заорал от ужаса. В какой-то миг он решил, что белокурый сатана собирается закусить кусочком плоти. Так сказать, собственными зубами исключить возможность любых измен. Но тут же расслабился. Драко, постанывая, сосал, лизал, причмокивал, словно смаковал невиданный деликатес. Внезапно он крепко схватил Гарри за бедра и, переворачиваясь на спину, опрокинул его на себя, предоставляя супругу возможность трахать свой рот. Распаленный донельзя Гарри тут же воспользовался предоставленным шансом. И принялся вбиваться в покорные губы.
Через минуту Драко слегка запрокинул голову назад и отпустил бедра Гарри. Одной рукой он тискал ягодицу любовника, а другой возился у себя между ног. Гарри было не до того, он с силой вбивался в рот и расслабленное горло, шлепая мошонкой о горячие губы и упиваясь глубокими стонами послушного Малфоя. Драко задышал чаще, сильнее выгибая шею и широко раскрывая рот, и Гарри нутром почуял приближение его оргазма. Он ускорил движения, слегка виляя бедрами, чтобы тереться о язык. В висках запульсировало в такт толчкам изливающегося глубоко в горло Драко члена. Малфой мучительно приподнял голову, упираясь носом в лобок Гарри и, вздрогнув раз и другой, бессильно раскинулся на подушках. Гарри осторожно приподнял бедра, выходя из его рта и перекатываясь на бок.
Оргазм был оглушительным. Он выбил из головы все мысли и инстинкты. Теперь, медленно приходя в себя, Гарри всерьез задавался вопросом, что это было? С каких это дракклов он превратился в грубое животное, действующее только ради собственного удовлетворения? Самобичевание прекратил Драко. Он шумно вздохнул и хриплым голосом поинтересовался:
– И куда ты спрятал масло?
Гарри послушно пошарил рукой под лавкой. Все правильно, ему отсосали, значит, он подставляет задницу.
Драко на ощупь принял флакон и принялся, вполголоса чертыхаясь, возиться с пробкой. Гарри перекатился на живот и задумчиво уставился в темноту. Стояло так, что тянуло весь низ живота. Интересно, боль от проникновения хоть немного уменьшит эрекцию?
- Поттер! — возмущенный Драко с размаху шлепнул его по заднице. - Это что за пидорство? Немедленно прекрати и приступай к исполнению супружеских обязанностей.
Гарри пошарил рукой рядом. Так и есть. Его истеричная половина вольготно развалилась на животе, сунув под бедра сверток шкур и призывно выпятив зад. Гарри вздохнул от облегчения и нежно погладил упругую попку. Попка дернулась, судя по раздавшемуся ворчанию, недовольно. Уже совершенно ничего не понимающий Гарри, задумавшись, сильно сжал пальцы, сминая упругую плоть, и был вознагражден низким мычанием. Гарри шлепнул по ягодицам, и его слух был обласкан томным стоном. Он шлепнул еще раз, сильнее, и, не в силах сдерживаться, навалился на спину Малфоя, коленом раздвигая его ноги и захватывая пятерней промежность. Член вошел в малфоевскую задницу, как по маслу. Драко напрягся, приподнимая бедра и насаживаясь на член Гарри. Руками он раздвинул себе ягодицы, чтобы принять как можно больше, заводя Гарри до полной невозможности. Поттер зарычал и принялся вбиваться в горячую дырку, размашисто двигая бедрами и натягивая Драко на себя скрюченными, впившимися в худые бедра пальцами. Временами он сильно шлепал ладонью по ягодицам и ахал, подстегиваемый болезненным, но довольным вскриком.
Потом все вообще пошло вразнос. Он трахал Драко раком, стоя, боком, загнув того над столом и сложив пополам. Драко требовал игр в насилие и в «раба и господина», кричал, плакал, но опять и опять тормошил Гарри, работая пальцами, ртом и всем своим горячим телом. В конце концов Гарри просто вырубился, не добравшись до очередного оргазма.
Первым, что его еще сонный взгляд выхватил из утренней мути, было недовольное лицо Малфоя над бортиком бассейна. Гарри уставился в его припухшие от слез глаза и приготовился к долгой мучительной смерти. Афродизиак афродизиаком, но голова то на плечах у него оставалась?
– Драко?
- Сейчас ты поднимешь свою тощую задницу и поможешь мне выбраться из этой мышеловки, - безапелляционным тоном заявил Малфой. — Самому мне не справиться. Потом я доберусь до лаборатории, найду заживляющее зелье, и ты намажешь мне задницу и себе член. Я посмотрел, у тебя там куча ссадин.
- Что с тобой? — жалобным тоном поинтересовался Гарри, торопясь к бассейну.
- У меня приступ самокопания и стертая до костей задница, - мрачно отозвался Драко. — Кто ж мог вообразить, что я пассивный пидор со склонностью к мазохизму и подчинению. Я уже сейчас подумываю повторить все это, — он тяжело выбрался из бассейна и распластался на полу в позе морской звезды. — И как мне, блять, ползти до лаборатории?
- Я отнесу, - вскинулся Гарри.
- Не в твоем положении, - суровым тоном отрезал Драко. — Но после родов… думаю, что не откажусь. А сейчас быстро шлепай по этому коридору до фрески на стене с попыткой изобразить кукурузу, там налево и прямо до двери. Полка над столом, зеленый горшок. И поторопись. А то сдохну.
Заливаясь слезами, Гарри похромал в указанном направлении. Он твердо знал, что у Малфоя болевой и психологический шок, и что все его надежды иметь семью только что разлетелись вдребезги. Малфой заберет ребенка, причем с полным на то основанием. Кто ж оставит невинного младенца с отцом-садистом?
Горшок нашелся быстро, обратная дорога заняла еще меньше времени. Гарри робко протянул Драко горшок и был награжден злобным воплем:
– Ты думаешь, что в этом состоянии я способен сам себе намазать задницу? Давай, работай. Бери побольше на пальцы и мажь, изнутри и снаружи.
Гарри покорно размазывал тягучую субстанцию по поврежденным тканям и изо всех сил старался не шмыгать носом слишком громко.
- Поттер, что только что капнуло мне на попу? — Драко извернулся, приподнимаясь на руках и всматриваясь в лицо Гарри. — Взбесился, - наконец вынес он свой вердикт. — Немедленно прекрати. Тебе вредно нервничать.
И тут Гарри не выдержал. Он, давясь рыданиями, принялся извиняться, просить прощения и обещать все блага земные только за возможность иногда навещать супруга с ребенком. Малфой внимательно слушал, иногда, при особенно душераздирающих пассажах, довольно кивая и загибая пальцы. Дождавшись окончания покаянной речи, он набрал в грудь воздуха и провозгласил:
- Поттер, ты идиот. Прежде всего, запомни, психика Малфоев крепче, чем основание Хогвартса. Ну пассив, ну мазохист… и что? Вешаться из-за такого пустяка? У нас вырисовывается великолепнейшая семья. Днем командую я, и не спорь, я умнее. — Гарри кивнул, вытирая нос. — Ночью ты. Все счастливы, у всех есть возможность воплотить свои скрытые желания. А ты в роли господина необычайно хорош. Прямо зверь. Как ты меня, а?! Ох, встает только при воспоминании. Я тебя еще научу кнутом орудовать, - Малфой сладко зажмурился. — Но только дома. Здесь же я не намерен демонстрировать этим пирамидным людям рубцы на жопе. А пока… быстро намазался, поел и к змеюке на урок. А у меня сегодня постельный режим.
Гарри шел по уже привычной тропинке, лез на уступ и думал не переставая. Одна неудачная Авада, и он ни с того ни с сего Избранный. Вторая - беременный и у него супруг властный мазохист. Кажется, Авада становится его личным проклятием.

* * *
Малфой прихромал к обеду. То есть, светскому обеду. К этому времени у Гарри уже подвело живот, а нравоучения Леснида вызывали стойкое желание продать змея на чешую и зубы. Драко принес каких-то жареных птичек и фрукты. За обедом Гарри был необычайно молчалив и сосредоточен. Змей тоже только тяжко вздыхал и временами ободряюще похлопывал Гарри кончиком хвоста.
- Да что случилось-то? — не выдержал траурной атмосферы Драко.
- Мы тут немного поговорили, потренировались, провели пару опытов… - Гарри хрустнул суставами пальцев, и тут же получил по рукам от сморщившегося от омерзения Драко. — Прости… В общем… окружающие долину горы глушат мою магию. Я могу работать со стихиями только в непосредственной близости от Леснида. Но он говорит, что это от серебра.
- Какого серебра?
- Ну, здесь полно серебряных жил и…
Драко вскочил с места:
– Здесь есть первородное серебро? Где? Покажи хоть один кусок, и я создам такие артефакты, что Основатели в своих склепах завертятся!
Гарри пожал плечами и поманил его к выходу из пещеры. Немного повертелся на крохотном уступе и, смущенно кашлянув, воздел руки горе, принимая позу огнепоклонника. Помолчал, кусая губы, и вдруг принялся напевно шипеть, выводя долгую, мелодичную руладу, иногда вставляя в долгий пересвист резкие шуршащие звуки. Драко наблюдал за действиями гриффиндорца, пытаясь понять, чего тот добивается. Ответ пришел неожиданно скоро. С ясного неба сорвалась гигантская молния и саданула в «Чертов палец» - так Драко обозвал одиноко торчащую скалу. Из ее вершины вырвался бело-красный фонтан лавы и с шипением и огненными сполохами устремился вниз по каменному боку. По листьям винограда забарабанил огненный дождь. Драко схватил Поттера за руку и впихнул в щель в скале, прикрывая собственным телом. Раскаленный град быстро прекратился, и Драко, еще немного выждав, позволил себе обернуться:
– Мама…
Раскаленная лава на скале переливалась оттенками вишневого, растительность вокруг была начисто сожжена, аборигены с гортанными воплями заливали водой подбирающийся к хижинам огонь.
Драко шагнул в сторону, выпуская Гарри из каменной ловушки, и с воплем запрыгал на одной ноге, обеими ладонями обхватив обожженную пятку. Гарри наклонился и палочкой поковырял какой-то камень.
– Интересно, - пробормотал он, поворачивая свою находку с боку на бок.
- И ничего интересного! — взвизгнул обиженный Драко, хромая к дохлому ручейку, куда и сунул пострадавшую ногу.
ЭТО он увидел совершенно случайно. Кусок расплавленного Поттером серебра по какой-то прихоти богов упал прямо в ручей и застыл в форме причудливого браслета из сплетенных змеиных тел. Это было почти произведением искусства. Драко повертел его в руках и, вздохнув, подошел к Гарри.
– Поттер, - он вздохнул еще раз. — Я понимаю, что связываться с одним из Малфоев себе дороже. Мы как-то ухитрились поставить себя вне закона со всех сторон. И, скорее всего, к нашему возвращению в Англию у меня не будет родителей, а за мной будут охотиться и ваши, и бывшие наши… Но я… я предлагаю тебе узаконить наши отношения. И в знак моей доброй воли предлагаю тебе вот это. Колец, как ты понимаешь, заказать негде.
Гарри восхищенно уставился на браслет. Свою находку он при приближении Драко поспешно спрятал за спину. Сейчас же он с немного нервным хихиканьем выставил вперед руку с серебряным браслетом, словно сплетенным из усиков растений.
- А любовь у нас будет?
- С обручальными артефактами из первородного серебра, выплавленными небесным огнем? — Драко неверяще таращился на парные браслеты. - Мы предопределены друг другу.

Жизнь постепенно входила в более или менее постоянную колею. Гарри привык поклонению простых индейцев и злобным взглядам, которые бросали на него жрецы. Почти все дни он проводил в пещере у Леснида, обучаясь премудростям стихийной магии, а по ночам с истинно гриффиндорским упорством пытался отвоевать у Драко свою очередь быть снизу. Не то, чтобы ему этого хотелось, но обостренное чувство справедливости не позволяло постоянно пользоваться ситуацией.
Малфой же, со свойственной ему пронырливостью, успел избегать весь городок, оказавшийся на удивление большим, но в лес соваться не решился. Во-первых, заблудишься — дорогу назад фиг найдешь, во-вторых, босиком и в одном покрывале по кактусово-юкковому лесу много не набегаешь. А в-третьих, за ними начали следить. То ли растерявшиеся в первые дни жрецы сообразили, что неожиданно обретенный богоматерь может просто-напросто удрать, то ли, наоборот, опасались гнева собирающегося родиться божества, но теперь бледнокожих пленников не оставляли без присмотра ни на минуту.
А потом зарядили дожди. Та, первая, гроза оказалась лишь слабым подобием ливней, обрушившихся на долину неделю спустя. Дождь лил стеной, у подножия пирамиды бурлили мутные потоки воды, несшие сорванные ветром ветки деревьев и какую-то мелкую живность. Гарри, собравшийся с утра к Лесниду, вынужден был задрать свой простынный хитон так, что тот едва прикрывал задницу, и уже в таком виде полез в воду. Глядя, как гриффиндорец в сопровождении двух жрецов прыгает по кочкам через центральную площадь, Малфой развеселился. Особенно симпатично выглядели мелькавшие в прорехах ткани не успевшие загореть ягодицы.
Однако на следующий день Драко стало не до смеха. Поттер, накануне ввалившийся в их комнату в мокром одеянии и напрочь отказавшийся от перцового зелья, разболелся. Всю ночь он ворочался с боку на бок, чихал, сопел, шмыгал носом, к утру у него поднялся жар, а в груди при каждом вздохе что-то натужно взвизгивало, словно скрипела несмазанная дверь. Малфой заметался. Было похоже, что гриффиндорский идиот умудрился устроить себе воспаление легких, и как это лечить, Драко не знал. Жаропонижающее, сваренное в отсутствии липового цвета на кактусовых колючках и чуть ли не насильно влитое Поттеру в рот, облегчения не принесло. Выход оставался один — идти на поклон к Лесниду. Драко не представлял, как будет с ним объясняться, даже если умудрится добраться до пещеры — площадь залило уже по пятую ступеньку пирамиды, а плавать наследник гордого рода Малфоев не умел. Но выбора не было.
– А все ты виноват, курица чешуйчатая, — покосился он на очередное изображение птице-змея, выбитое на стене у выхода из их комнаты. — Только учти, если Поттер умрет, ты подохнешь вместе с ним.
– Бес-с-смер-р-ртные не до-о-охнут, — заявило божество дурным голосом охрипшего попугая, внезапно приобретшего шипящий акцент.
– А это как посмотреть, — прищурился Малфой, внимательно рассматривая неожиданного собеседника. Он сразу сообразил, что наполовину пернатая природа бога позволяла разговаривать и на птичьем языке. А раз так, то объясниться с ним можно, а потому можно и шантажировать. — Насколько я понимаю, для возрождения тебе требуется союз демона и зеленоглазого змееуста. Ну и часто такие сюда забредают? Хочешь еще пару тысячелетий на стенке покрасоваться?
Птице-змей занервничал. Его красный язык, до того дразнящее свисавший из пасти, свернулся в трубочку, потом изогнулся в виде знака вопроса, лизнул приплюснутый нос. Малфой ждал. Молча. Отец всегда советовал не давить на жертву, говоря, что та сама намного успешнее доведет себя до нужной кондиции.
– Ладно, — сдалось божество, — слушай, что нужно сделать…
В комнату Драко вернулся через полчаса, неся полный котел свежих древесных стружек и блюдце с углями. Поттер разметался на кровати, что-то тихо бормоча себе под нос.
– Н-да, лучше не стало, — Малфой поставил блюдце на пол и перевернул гриффиндорца на живот, так, чтобы голова свисала с кровати как раз над углями. И бросил на них пригоршню стружек. Комнату мгновенно затопил едкий сизый дым. Поттер закашлялся, отчаянно забился в руках Драко, но тот продолжал крепко удерживать его за плечи. Через несколько секунд дым разошелся, и на слизеринца уставились слезящиеся покрасневшие глаза:
– Что за?..
– А теперь еще раз, — мстительно улыбнулся тот, снова пригибая любовника к блюдцу. Новая порция стружек, и еще одна, и снова. После пятого захода слезы из глаз у Поттера текли ручьем, лицо покрылось каплями пота, но жар ощутимо спал.
– Ты как? — Драко уселся на кровать, бесцеремонно отодвинув любовника к стене. — Лучше?
– Что это за дрянь была?
– Дуко-дуко, дерево местное. Вообще-то полагается извести все, — он кивнул на опустевший едва на треть котел. — И если ты еще раз попробуешь заболеть, я именно так и сделаю.
– Ага, — рассеяно отозвался гриффиндорец, что-то напряженно обдумывая. — Слушай, а оно, случайно, не того?..
– Твой птице-змей обещал, что ребенку не повредит.
– Да нет, — замялся Гарри и жарко покраснел. — Просто я… мне… Малфой, трахни меня, пожалуйста.

* * *
Дождь прекратился через пару недель, когда долина уже превратилась в одно большое болото. Драко долго пытался сообразить, возможны ли на экваторе или в тропиках такие короткие дождливые сезоны, но магическая география никогда не была его коньком, и в итоге он махнул рукой на любые попытки сообразить, в какую именно точку Земли их с Поттером забросило.
Площадь просыхала несколько дней, успев за это время покрыться высокой колючей травой, в которой постоянно что-то шуршало и двигалось. Малфой, несмотря на сожительство со змееустом, всяких ползучих гадов все-таки побаивался. Вытребовав у Леснида кусок шкуры, оставшейся с предыдущей линьки, он соорудил себе и Поттеру некое подобие мокасин. Гарри смотрел на работающего слизеринца словно на заговорившего ежа, чуть что пальцем у виска не крутил, но готовую обувь надел беспрекословно. Вообще, в последние дни чувствовал он себя неважно. Накатывала вполне предсказуемая тошнота, голова кружилась, периодически начинали ныть кости таза, и при этом постоянно хотелось секса. На пятой неделе у него начал расти живот, и Драко понял, что от мыслей о побеге до родов придется отказаться окончательно. А сами роды еще надо пережить.
Малфой проводил в лаборатории все свободное время, но решения тоже не находилось: ребенка необходимо было извлекать операционным путем. Леснид сочувствовал, но ничего дельного придумать не мог. Их занятия с Гарри пришлось прекратить: беременность раскачала магию гриффиндорца, которая теперь постоянно выходила из-под контроля.
От отчаяния Малфой попытался подкупить нескольких жрецов, чтобы заменить жертву во время родов. Не вышло. Для этих фанатиков понятия собственного блага не существовало. Поттер тем временем впал в какое-то безразличное состояние: мало ел, мог по несколько часов сидеть неподвижно, уставившись бездумным взглядом куда-то в пространство и размеренно поглаживая округлившийся живот.
По ночам Драко несколько раз просыпался оттого, что Гарри, свернувшийся в клубок, начинал тихонько всхлипывать. От отчаяния или от боли в раздвигающихся костях, Драко не знал. Он прижимался к спине гриффиндорца, крепко обнимал его обеими руками и медленно целовал везде, куда дотягивался, пока тот не проваливался в жаркий, беспокойный сон. В одну из таких ночей он заметил, что от прикосновения серебряного браслета к животу Гарри становится легче. На следующий день наполовину подлизыванием, наполовину угрозами он заманил Поттера в пещеру к василиску. Поговорить с Леснидом не удалось — Поттер вновь впал в свое сомнамбулическое состояние и переводить змеиное шипение не собирался — но Драко обошелся и без него. Продемонстрировав змею свою руку и для убедительности потыкав пальцем в браслет, прикоснулся внезапно потеплевшим металлом к коже Гарри, который сразу облегченно вздохнул и, положив голову ему на колени, мгновенно заснул.
Леснид навис над ними, подрагивая раздвоенным языком. Почесал затылок кончиком хвоста. Лизнул Гарри в щеку. Тот, не просыпаясь, отмахнулся от василиска, как от назойливой мухи. Леснид совсем по-человечески покачал головой и уполз в глубину пещеры, откуда вернулся с огромным мотком серебряной проволоки. Половина мотка ушла на то, чтобы семь раз обернуть талию спящего богоматеря, а остаток Леснид ловко закопал в песок. Снова обнюхав Гарри, он прошипел короткое заклинание, и блестящая нить немедленно запульсировала. Гарри довольно улыбнулся, причмокнул губами и, обхватив Драко обеими руками как любимого медвежонка, заснул еще крепче.
Проснулся он уже к вечеру, довольным и полным сил. Леснид снова что-то прошипел над его животом, и витки проволоки, отломившись от спрятанного в песке слитка, медленно втянулись под кожу, оставив снаружи короткий кокетливый хвостик, нависающий как раз над впадинкой между ягодицами. Хорошего настроения хватило почти на три дня, и с тех пор Драко регулярно таскал гриффиндорца в пещеру — «на подзарядку», как шутил тот после очередной процедуры.
Так миновало еще несколько недель. Жрецы начали поглядывать на огромный живот гриффиндорца с предвкушением, на храмовую площадку пирамиды затащили неприятного вида каменные колонны, а в хижине у подножия скопилось с десяток приготовленных в жертву пленников. Откуда они брались в замкнутой долине, Драко не знал, но то, что их сберегают до момента рождения бога, понимал очень хорошо.
Как всегда по закону максимальной подлости роды начались в самый неудобный момент. Гарри, который ходил уже с трудом, переваливаясь с боку на бок и придерживаясь обеими руками за ноющую поясницу, не был в пещере больше двух суток. Малфой как раз собирался отвести его туда, но сначала завернул в лабораторию, где в темном углу у него было припрятано несколько склянок с обезболивающим зельем. Там с утра хозяйничал стойко нелюбимый слизеринцем погремушечный жрец, что-то варивший в трех огромных котлах. Проползя на четвереньках под столами, Драко уже протянул руку к ближайшей посудине с зельем, как из коридора донесся жуткий, почти звериный крик Гарри.
Малфой вскочил на ноги, стукнувшись затылком о крышку стола, и, опрокидывая на бегу котлы, метнулся в свою комнату. Поттер скорчился на циновке возле бассейна, обеими руками обхватив живот и широко раздвинув ноги.
– Вот Мордред, Мордред, Мордред! — Драко подхватил гриффиндорца под мышки, попытался вздернуть на ноги. — Тут же нельзя, они же сейчас… Мерлина ради, тише!
– Не могу, — выдохнул Поттер, когда схватки на минуту отступили, и снова стиснул зубы: — А-а-а! Больно, Малфой. Сейчас сдохну.
– Терпи, — безжалостно приказал Драко, вливая ему в рот тройную порцию обезболивающего. — Нам к Лесниду надо, так что вставай.
– Не могу… Беги сам.
Он безвольно откинулся на циновку и закрыл глаза. Тело расслабилось, став вялым, как у тряпичной куклы, и только изредка содрогалось, когда его скручивала очередная волна схваток. Драко в досаде ударил кулаками об пол: силы, полученные Гарри во время последней «подзарядки» закончились, и теперь расшевелить его будет почти невозможно.
– Придурок гриффиндорский, — прошипел он, закидывая безвольную руку Поттера себе на плечо и медленно поднимая его на ноги. — Сдохнешь здесь ни за что, а мне потом оправдываться. Да шагай же ты! Вот так, еще немного. За маму, за папу… тьфу ты! За Уизела, за Грейнджер, за Дамблдора. За дядю Темного Лорда…
– За Волдеморта не пойду, — тихо прошептал Гарри, не открывая глаза. Его широко расставленные ноги дрожали, и Драко заметил, что по одной стекает тонкая струйка крови. Времени почти не оставалось.
– Пойдешь, еще как пойдешь, — сквозь зубы ответил он, почти целиком взгромоздив любовника себе на спину и прислушиваясь к приближающимся голосам жрецов. — Под Империо, как миленький.
– На меня Империо не действует, — пробормотал Поттер, цепляясь одной рукой за Драко, а второй за каменную стену коридора. Казалось, силы возвращаются к нему прямо на глазах. Еще несколько шагов, и он уже мог держаться на ногах практически самостоятельно. То ли адреналин, хлынувший в кровь при намеке на настоящую опасность, то ли скрытые резервы организма, подключившиеся в преддверии родов, — времени разбираться не было. Почти бегом они пересекли площадь, продрались сквозь кусты и ввалились в пещеру. Леснид, дремавший на своем любимом карнизе, бросился им навстречу, подхватил падающего на колени Гарри.
– Серебро, — простонал тот, изо всех сил вцепившись в змеиный бок. Наполовину волоком, наполовину в зубах Леснид дотащил его до места «подзарядки». Драко зацепил кончик его «хвоста» за торчавшую из земли узкую петельку и облегченно вздохнул, глядя, как розовеют смуглые щеки, а взгляд зеленых глаз приобретает осмысленное выражение.
Поттер, ловко помогая себе руками, устроился на спине, содрал основательно перепачканный простынный хитон. Ничуть не стесняясь наготы, он широко расставил ноги, уперся пятками в бок Леснида и замер, дожидаясь очередной схватки. Василиск недовольно зашипел, сначала на него, потом на Драко.
– Ругается, — сообразил Малфой.
– Говорит, долго шли. Еле успели, — успел перевести Поттер, прежде чем заорать от скрутившей все тело боли. Хорошо, что пока ненадолго. Ощущения были похуже, чем от Круциатуса. — Теперь я понимаю… почему у Малфоев… всегда один наследник, — проговорил он, когда схватка отпустила, и удалось хоть немного перевести дыхание. — Только попробуй заикнуться про второго, сам рожать будешь!
– Я не могу, у меня таз узкий.
– А у меня что, широ… о-о…
Драко с трудом удержал любовника за плечи. Обернулся к Лесниду, понимая, что если тот не поможет, Поттер не разродится. Змей сосредоточенно раскапывал песок кончиком хвоста в том месте, куда уходила серебряная проволока. Наконец, из ямки был извлечен моток… точнее, слиток… а еще точнее — отливающее серебром огромное, почти как драконье, яйцо. Проволока опутывала его толстым слоем, который, однако, истаивал на глазах. Леснид заторопился, забормотал что-то на змеином языке, лизнул живот Гарри, потом яйцо, снова Гарри, недовольно зашипел. Яйцо качнулось, подкатилось Драко под руку.
– Когда рожу, разбей… — с трудом выдохнул Поттер.
Язык василиска снова заплясал по животу, который внезапно опал, уменьшаясь в размере. Поттер натужился, застонал сквозь зубы, и Драко увидел, как из него, недовольно извиваясь, выползает довольно большая темно-коричневая гадюка. Леснид, извернувшись, схватил ее зубами за шею, буквально выдернул из Гарри и, мотнув головой, отшвырнул в сторону.
– Что смотришь? Бей! — Гарри завалился на бок, толкая головой опешившего Малфоя. Тот опомнился, ухватил крупный камень, валявшийся на песке неподалеку, со всей дури приложил им по серебристому боку яйца. Скорлупа раскололась, и на подсунутую Поттером замызганную простыню вывалился мокрый, облепленный непонятной слизью темноволосый младенец. Секунда, и пещеру огласил немного гнусавый и весьма требовательный детский плач.
– Хватай, уходим, — Поттер сунул завернутого в простыню ребенка Драко, с трудом поднялся на колени и обернулся к Лесниду. Огромный змей без движения растянулся на темном песке, а из-под него показалась приплюснутая головка гадюки.
– Прощай и спасибо, — тихо пробормотал Гарри, не замечая, что говорит на английском. Тело гигантского змея перекрывало путь в долину, поэтому Драко, придерживая ребенка одной рукой, другой обхватил Гарри за талию и потащил его вперед. Куда угодно, лишь бы прочь отсюда.

* * *
Сил у Поттера хватило ровно до выхода из пещеры. Увидев солнце, он обмяк и начал заваливаться на бок. Пришлось, матерясь сквозь стиснутые зубы и напрягаясь, тащить его на себе. Пройти с двойной ношей удалось недалеко, может километр, может меньше. Скорее всего, все же километр. Дорога все время шла вниз, и если бы не колючий щебень, то можно было бы пройти еще немного. Выдохшись, Драко, неуклюже и неудобно изгибаясь, опустил Гарри на землю, стараясь одновременно не уронить и не придавить ребенка.
– А еще и за головкой следить, что бы это ни значило, — сквозь зубы прошипел он себе приказ. — Гарри, Гарри, — он с отчаянием потеребил Поттера за плечо, — бежать же надо. Догонят, шкуру сдерут.
– Леснид специально перегородил проход, — прошептал Гарри. — А вскоре им вообще станет не до нас.
Он слабо шевельнулся и застонал:
– Оставь меня. Мне не встать… ноги и живот… все болит, как переломанное, — он с трудом поднял голову. — Покажи мне…
Драко торопливо развернул волглую, склизкую простыню.
– Вот, смотри, чернявенький, в тебя. Хорошенький… как же мы без тебя, Гарри? — он осторожно уложил ребенка на землю и принялся устраивать Гарри поудобнее. Сорвал с себя хламиду и, скомкав, подсунул под голову. И, не переставая, бормотал что-то о глупых гриффиндорцах, которым делать больше нечего, чем умирать в самое неподходящее время. И что как это они уйдут без папочки? А что он потом сыну скажет? И как в глаза посмотрит.
– Ты поспи, и тебе сразу станет легче. И дальше пойдем, — говоря все это, Драко старательно отводил глаза от окровавленных бедер Гарри.
– Уходи, — прохрипел тот. — Спаси сына.
Драко взял ребенка на руки и сел рядом с Гарри.
– Никуда я не пойду, — тусклым голосом сообщил он окружающим кактусам. — Некуда мне идти. Босых ног мне хватит еще мили на три. Без воды я протяну разве что до вечера. Ребенок погибнет от голода. Мы уж лучше рядом.
Гарри тяжело приподнялся на руках:
– Иди! Иди, сволочь слизеринская, хорек безмозглый, может за тем поворотом дорога в город. Может, там люди!
Драко неуверенно встал, и в этот момент ребенок опять заорал. Принявшись машинально его укачивать, Драко осмотрелся, прикидывая направление. На минуту его накрыла большая тень.
– Дождя нам еще не хватало, — пробормотал он и опустился на колени. Он должен спасти ребенка, еще одного Малфоя, но он ведь может попрощаться с Гарри? Пять минут ничего не изменят. Легко погладил лицо, коснулся прикрытых век и испуганно обернулся на шорох крыльев, нащупывая камень побольше. Стервятникам Гарри он не отдаст.
На каменную осыпь в пяти шагах от него тяжело опустились две огромные гарпии: черная и светлая, почти белая. Красивые — наверно, красивые — лица щерились в хищных оскалах, огромные когти подергивались, готовые впиться в добычу.
– Ой, — мимолетно накрыла паника и желание бежать отсюда куда подальше, но разум возобладал. — Ну уж нет, твари безмозглые! Вам придется сильно поднапрячься, чтоб не подавиться нами.
Драко выпрямился, разворачивая плечи и принимая боевую стойку. Покосившись через плечо, убедился, что ни Гарри, ни сын под ноги не попадутся, и хмуро усмехнулся:
– Цып-цып-цып, девочки. Ощипать?
Гарпии заклекотали, совершенно по куриному поворачивая головы на сто восемьдесят градусов. Черная возмущенно взмахнула крыльями, посылая в Драко пыльный шквал. Он зажмурился, прикрывая лицо локтем, но с места не сдвинулся.
– Какие невоспитанные девочки, ругаются. Ай-ай-ай, и чему вас только мама учила?
– Убивать людей, не спрашивая ни имени, ни фамилии, — белая провела когтистой лапой, оставляя в камне глубокие бороздки. — Давай сюда ребенка.
Драко кивнул и повернулся, склоняясь к сыну. Обернулся он уже с увесистым куском скалы в руке:
– Бери, если сможешь.
– Хорошо, оставь детеныша себе. Забирай его и уходи. Нам хватит и того, что лежит.
Драко обернулся. Гарри, опираясь на локоть, смотрел ему прямо в глаза. Он молчал, но все было ясно и без слов. Драко должен взять сына и уходить, не оборачиваясь. К этому призывал и долг Малфоев, и инстинкт самосохранения, и вообще разум. Сразиться с двумя гарпиями и выжить не под силу даже Гераклу. Впрочем, как раз он, кажется, выжил после встречи с кем-то из этого семейства.
– Не-а, не отдам, — и с веселым отчаянием добавил: — А у вас грудь из перьев вылезла.
И рассмеялся, глядя, как белоперая гарпия принялась суетливо поправлять перья. Черная неодобрительно заквохтала, и он машинально ответил:
– И ничего подобного! Мне, кроме Гарри, никто не нужен.
Гарпии одновременно потрясенно уставились на него. И Драко смутился. В самом деле, чего это он смеется? Джентльмены так не поступают.
– Давай свое дитя, человек, — усталым тоном проговорила белая птицеженщина.
– Не дам, — так же устало ответил Драко.
– Я накормлю его. Грудь болит от молока, — гарпия сделала шаг вперед, протягивая к Драко крылья. И он поверил. Наклонился, поднял жалобно хнычущего сына и поднес к полной груди. Ребенок лег в мягкие крылья, как в колыбель. Драко с жадным вниманием смотрел, как крохотный ротик впивается в огромный для него коричневый сосок и жадно сосет. Гарпия прикрыла глаза и принялась тихо напевать что-то неведомое.
За спиной раздался болезненный вскрик Гарри и злобное шипение гарпии. Драко развернулся, путаясь в ногах и падая на землю. Черная птица, раздраженно вскрикивая, склонилась над животом слабо отбивающегося Поттера. Драко кинулся к ним, чтобы успеть коснуться теряющего сознание Гарри.

* * *
Просыпаться не хотелось. Но нахальное солнце нашло какую-то щель в плотном пологе кровати и нагло совало свой луч прямо в глаз. Гарри отмахнулся раз, другой, и резко сел. Какая кровать? Над ним был драный навесик из тощих пустынных веточек и травы. Гарри в панике завертел головой. Где Драко и ребенок? Последнее, что он помнил, было гигантской птицей с человеческим лицом и Драко, отдающий ей ребенка. А потом пришла боль. Кстати, где она? Гарри осторожно подвигал задницей, ожидая раздирающей нервы вспышки, и ничего не ощутил. Не было даже неприятных ощущений в анусе, а уж там-то точно должно было болеть. Гарри прекрасно помнил, какая огромная змея выползла оттуда. Леснид облегчил роды, поменяв детей местами, но полностью обезболить не смог.
И все же, где Драко?
– Проснулся! — Выгоревшие добела растрепанные волосы и загоревшая до цвета топленого молока кожа Драко сильно контрастировали с ярко-красной клетчатой рубахой и синим полукомбинезоном.
– Красное тебе не к лицу, — вынес вердикт Гарри и неодобрительно поцокал языком. И тут же завопил почти на все горы. — Откуда одежда? Ты нашел людей?
– Ну, почти, — уклончиво ответил Драко и сделал серьезное лицо. — Сможешь забраться мне на спину? Тут совсем недалеко.
Гарри довольно уверенно поднялся на ноги:
– Могу и забраться, но лучше пешком. Уронишь, чего доброго.
Драко расплылся в улыбке от уха до уха:
– Пойдем. Ангиус с девочками, я его выкупал, а он меня описал! Представляешь, описал, прямо всего. Девочки его еще раз покормили, сказали, что суток на трое хватит. А потом можно и ослиным, если сразу до города не доберемся.
Гарри шел, осторожно выбирая место, куда можно безбоязненно поставить босую ступню. И вот по этим скальным сколам, колючкам и высохшим ломким косточкам Драко его нес? Его и ребенка? А потом стоял безоружный перед двумя самыми опасными существами и защищал его? Сумел бы это сделать Рон? Или кто другой? И о чем он там не переставая тарахтит? Какие девочки? Откуда у них осел, вернее, ослица? Они продрались через колючие кусты (Драко при этом старательно притаптывал ногами в огромных шнурованных башмаках ветки и предлагал перенести на руках) и вышли к маленькому лагерю. Гарри видел такие на картинках в книгах о золотоискателях. Обшарпанная палатка, сделанная из жердей и выцветшего от времени брезента, костер с укрепленной над ним треногой для котла, какие-то тюки, разбросанные вокруг палатки и две гарпии, воркующие над их сыном.
– Ой!
– Я точно так и сказал! — Драко обмотал Гарри одеялом и подтолкнул вперед. — Знакомься. Амбер и Амдер. У них здесь неподалеку гнездо. Они тебя вчера вылечили, — шепнул он почти на ухо Гарри. — Так что иди, скажи спасибо, а я тебе ванну приготовлю. Вода почти закипела.
Котел над костром забулькал. Драко схватил ведро и кинулся куда-то в кусты, бросив напоследок, что только к ручью и сразу назад. Гарри, потуже оборачивая одеяло вокруг талии, двинулся вперед и церемонно, как перед гиппогрифом, поклонился. Гарпии смущенно захихикали и замахали крыльями. Гарри покраснел и еще раз склонился, пролепетав что-то похожее на благодарность. Гарпии принялись перешептываться, кокетливо косясь на него и хихикая, как школьницы. Из кустов выскочил Драко с полным ведром и пучком какой-то травы в руках. Воду он лихо вылил в деревянное корыто у костра и потрогал рукой.
– Тепленькая. Давай, быстро полезай, я тебе спинку потру, — он помахал скомканной травой.
– Ты что? — ужаснулся Гарри, — При женщинах?
– Девочки отвернутся, — успокоил его Драко. — Я же при них мылся.
Гарри покосился на демонстративно отвернувшихся гарпий и сбросил одеяло. Тут же раздался немного птичий посвист и уважительное «Ого!» От неожиданности Гарри, подняв кучу брызг, плюхнулся в корыто и прикрылся руками. Драко, пофыркивая от смеха, принялся натирать его травой. Гарпии, добившись нужного им результата и вдоволь нахохотавшись, вернулись к сюсюканью над ребенком. Драко тщательно вымыл Гарри спину, потер грудь и принялся за ноги. Только теперь Гарри очнулся и вырвал из его рук траву. Драко ничуть не обиделся, только посоветовал помыть и между ног. Он принялся плескать на спину водой, а потом поцеловал Гарри в затылок и шепнул:
– Живой… Спасибо, — но тут же застеснялся порыва и принялся болтать без остановки. Он поведал, что этот лагерь ему показали Амбер и Амдер; что люди, по-видимому, погибли, потому как окаменевшей плесени в котле было не менее месяца от роду и что ослы совершенно одичали, и удалось приманить лишь троих из десятка; что во вьюках он обнаружил килограмм пять серебра, а его просто так не бросают и что… Гарри успел хорошо изучить своего навязанного судьбой супруга, чтобы понять — ему банально заговаривают зубы.
– И как они ухитрились меня вылечить? — и сразу понял, что от него скрывают нечто иное. Драко немедленно воспрянул духом и ухмыльнулся самой ехидной из богатого малфоевского арсенала ухмылкой:
– Зализали.
Гарри подавился незнамо чем. Драко некоторое время любовался его багровым лицом и вытаращенными глазами, а затем соизволил добавить:
– Молока-то нам нельзя. Чистейший яд.
– Я-яд??? Ты позволил напоить ребенка ядом? Ты!!! — Гарри взвился из корыта и ринулся к гарпиям, рыча и формируя снежный вихрь. Драко едва успел схватить его за талию и запечатать рот ладонью.
– Для нас!!! Как первая еда это уникально! Теперь у Ангиуса иммунитет ко всем ядам! Идиот, прекрати! — Драко взвизгнул и принялся стряхивать с головы крупные, размером с галлеон, снежинки. Гарпии взвились пружинами и вскинули крылья, изображая собой чей-то герб. Ребенок остался лежать между ними. Он захныкал, и Гарри, сдувшись, как воздушный шарик, посеменил к нему, протягивая руки. Драко крепче перехватил его за талию, немного пробуксовывая по мокрой от растаявшего снега земле.
– Подожди! Сначала поклянись, что ничего с ним не сделаешь!
Гарри затормозил. Чего он должен сделать? Ребенок инвалид? Урод? Его покусали эти мерзкие недоптицы? От озверения голос сорвался на злобное шипение:
– Ш-што-о-о? Ш-што с моим с-с-сыном? Убью, с-сука с-слизеринс-с-ская.
Драко вздохнул и гордо выпрямился:
– Прежде всего, он и мой сын, если ты еще не забыл о такой незначительной подробности! И для меня он лучше всех! А ты, с твоим маггловским воспитанием, можешь посмотреть на него. И если твоему гриффиндорскому представлению о прекрасном он не подойдет, то вали ко всем дементорам!
Гарпии по-прежнему прикрывали ребенка, но расступились, пропуская Гарри ближе. Он присел на корточки и внимательно осмотрел дитя. С лицом, вроде, все в порядке. Затаив дыхание, Гарри размотал фланелевую рубашку.
– Ой. У него пальчики! — восторженно пискнул он. — И член! И…
– Да, уж не урод, — гордо отозвался Драко. — Я если что-то делаю, то на совесть, — и немного сник. — Ты в глазки посмотри…
Гарри всмотрелся в глаза. Ничего особенного — зелененькие и с вертикальным зрачком. Мило. И, кажется, зелень станет еще ярче. Драко напряженно пыхтел рядом.
– Ну?
– Глазки, как глазки. Как и положено. Должен же я был хоть чем-то расплатиться за роды и побег. Теперь у Кецалькоатля человеческие глаза, и он может возвращаться в человеческое тело. А у моего сынишки врожденная анимагическая форма… василиск. Так что если тебе это не по нраву, то вали сам. Можешь и к дементорам.
Драко возмущенно дернулся и поджал губы:
– Тогда посмотри заодно и на спинку.
Гарпии придвинулись ближе, ненавязчиво демонстрируя Гарри когти на лапах и внушительные клыки, крайне неуместные на фоне пухлых женских губ. Гарри поежился и неуверенно коснулся младенца. Закусил губу и попытался еще раз.
– Боюсь, — сообщил он, наконец. — Вдруг сломаю.
Гарпии засмеялись. И черненькая осторожно и ловко подхватила ребенка на крылья.
– Вот, смотри. Крылышки. — На спине младенца трепыхалась парочка крыльев, покрытых черным цыплячьим пушком. — На тетю Амдер похож… утю-тюсенька.
– Тетя? — Гарри тупо смотрел на крылья и соображал, откуда они.
– Тетя, — решительно ответил Драко и перехватил ребенка.
В дальнейшем разговоре выяснилось, что крылышки - побочный эффект воздействия молока гарпий, что сегодня еще можно отдохнуть здесь, а завтра утром, собрав оставшихся осликов, они направятся к городу. Недалеко — всего дня три пути. Девочкам тоже пора. У них вот-вот свое яйцо проклюнется. И если Гарри не расскажет, что там было в пещере, то Драко подвесит его за яйца, отлучит от тела и не даст посмотреть, как ребенок ест.
Гриффиндорец долго мялся, вздыхал, бормотал себе под нос, тянул бесконечные «э-э», «ну» и «м-м». Потом как-то сразу расслабился и буквально в несколько фраз ухитрился все объяснить. Оказалось, что с помощью проволоки из первородного серебра Леснид ухитрился разделить сущность ребенка на нормальную и тескатлипокину. Нормальная понемногу перетекла в образующееся в песке яйцо, а Тескатлипока вселился в рожденную Гарри гадюку. А когда Драко пробил скорлупу, та часть Кецалькоатля, что жила в теле Леснида, освободилась. Василиск, сам бессмертием не обладавший, помер от старости, а вот куда делось божество, Гарри не знает.
- Погоди… - Драко передал ребенка Амдер и теперь хмуро рассматривал своего любовника. — Я не понял, откуда яйцо-то взялось.
- Леснид создал. Он скорлупу переваривал — ты ж ему сам каждый день деликатесы из курятника таскал. Вот он постепенно, по проволоке…
- И почему я обо всем узнаю только сейчас?
Вопрос был риторическим, но Поттер хлюпнул носом и прошептал:
- Я боялся, что ты его не примешь. Ну… ребенок из яйца, со змеиными генами…
- Про гены не знаю, но неужели ты думал, что я могу бросить нашего Серпента?
Гарри с сомнением посмотрел на слизеринца:
- Ты же вроде говорил, Ангиус?
- Ангиус — это по отцу,* - Драко высоко вздернул подбородок. — Так что, Серпент Ангиус Поттер-Малфой, и не спорь. Не нравится, возвращайся в долину, там твой Джеймс Сириус Тескатлипока как раз сейчас ползает.

-------------------
* anguis (лат.) — змея, змей, а также второе название созвездия Дракона.

Накормив Гарри консервированными бобами в свином жиру и позволив часок поворковать с ребенком, Драко решительно потянул его в кусты — ловить осликов. И они действительно ловили ослов. Правда, поймать удалось всего одного. Остальные животные с подозрением поглядывали на черные сухари и не подпускали к себе ближе, чем на два метра. Драко со вздохом признал, что вполне их понимает. Судя по количеству вещей на стоянке, сюда должен был прибыть караван верблюдов, а упряжи для ослов имелось всего шесть комплектов.
Остаток дня Драко провел, сортируя вещи на «можно обойтись и без этого» и «самое нужное в походе». Гарри так и не понял, откуда аристократ знает такие тонкости. К вечеру обе гарпии заволновались и вскоре взмыли в небо. Драко проводил их взглядом и пояснил, что яйцо проклюнулось, и папа ребенка позвал обеих подруг к рождению. Теперь ребенок был полностью на их попечении, и Гарри еще раз подивился, как легко и уверенно обращается с ним Драко. Он сам по-прежнему боялся взять на руки столь крохотное и хрупкое существо.
– И ничего он не маленький, — недовольно пробубнил Драко. — Почти девять фунтов, здоровяк.
Но потом сжалился и ловко уложил в сложенные руки Гарри запеленатого в очередную фланелевую рубашку Серпента. И показал, как держать. А потом, млея от вида испуганного Гарри, пообещал, что позволит перед сном искупать ребенка. Но сначала надо сменить рубашку. А то «мы покакали, да, малыш?».
Гарри потряс головой. Может быть, он все же приложился ею о каменную стену Астрономической башни? Ну не может хорек, эта язва слизеринская, быть таким нежным, ласковым, заботливым, самоотверженным, работящим, выносливым и обладать еще массой иных достоинств. Или в его тщедушное тельце вселился кто-то другой. Кстати, о тщедушном тельце… Гарри покосился на тылы стоящего на четвереньках Малфоя и понял, что его организм хочет делать еще детей. И немедленно. Огромные штаны подчеркивали худобу Драко, одновременно превращая ее в изящную хрупкость. А клетчатая рубаха исконно гриффиндорских расцветок — красная в ярко-желтую клеточку — срабатывала не хуже патентованного возбуждающего средства. И Гарри осторожненько, буквально кончиками пальцев, погладил выставленные ягодицы.
Драко оглянулся через плечо и сдавленно прошипел:
– Поттер, извращенец. Не при ребенке же. Подожди, сейчас заснет.
Гарри подполз ближе, любуясь засыпающим сыном и воркующим над ним Драко. Все было так нереально хорошо, что он тревожно оглянулся по сторонам. Мерлин великий, когда же он получит хоть какую-нибудь палочку, а вместе с ней и возможность защищать свою семью! Он вдруг расплылся в улыбке. У него есть семья. Немного странная, непонятная другим, но такая родная. Ядовито-язвительный муж и сын. Крохотный, но свой, родной и любимый.
Ребенок, чмокая, сосал палец. Драко осторожно поправил над ним тент палатки и выполз на свет. Чтобы повернуться и кинуться Гарри на шею.
– Я так соскучился. Давай?
Отвечать Гарри не стал, рот был занят. А когда они с Драко оторвались друг от друга, внимание было поглощено неимоверно важной задачей — выпутать Драко из гигантского комбинезона, подвязанного на поясе кожаным ремешком. Сначала он осторожно спустил с худых плеч лямки и расстегнул рубашку, но снимать не стал. Мягкая фланель оказалась прекрасной рамкой для кожи Драко. На ее фоне она казалась нереально золотисто-розовой, как у дорогой фарфоровой куклы. Потом осторожно распутал ремешок и проводил взглядом сползшие до щиколоток штаны. Белья под ними не было, а был очень возбужденный Драко. Гарри медленно проследил пальцем венку на длинном, слегка загнутом вправо члене, добрался до мошонки, ощутимо поджавшейся от прикосновения.
– А ведь это наш первый раз… — тихо прошептал он.
Драко охнул и, обхватив лицо Гарри руками, внимательно всмотрелся в зеленые глаза:
– У тебя амнезия? Гарри, вспомни, мы…
Гарри прикрыл ладонью его рот:
– Тсс. Я все помню, но я еще ни разу не раздевал тебя. Ты красивый. Очень, — он ласково и неуверенно коснулся губами плеча Драко, как приложился к иконе. Нежно и едва ощутимо. И опустился на колени, прямо в каменное крошево. Драко ахнул и попытался его поднять.
– Дурень гриффиндорский, колко же. Пойдем, я там одеяло постелил. Знаешь, как я хотел? Едва дождался, чтобы гарпии улетели.
Гарри помотал головой, упираясь лбом в живот Драко. Он не ощущал дискомфорта. Только тепло тела. Хотелось стоять так всю жизнь. Просто обнимая Драко и прижимаясь щекой к его животу. Тогда, перед родами, он жил в каком-то полуобмороке и не мог отвечать. Не хватало ни сил, ни слов. Но он помнил, прекрасно помнил, как Драко тормошил его, кормил, уговаривал вымыться, требовал у жрецов одеял и шкур и грел в ладонях зябнувшие ступни. А потом он получил своего Малфойчика, но не ушел. Он встал, закрывая собой Гарри и сына, обоих.
Гарри видел Драко разным — испуганным, истеричным, плачущим, властным и покорным, извращенным, ехидным, смелым — и никак не мог поверить, что раньше смотрел на этого человека, как на чопорного сноба. Простит ли его Драко. Или лучше не спрашивать?
– Люблю тебя.
– Тогда докажи, — Драко мягко толкнулся бедрами вперед и тихо засмеялся, когда Гарри чмокнул его в лобок. — Только встань сначала. А то твои колени не простят мне издевательства над хозяином.
Он потянул Гарри за плечи, заставляя подняться, и за руку повел за палатку, где лежало расстеленное одеяло и несколько козьих шкур.
– Тсс, ничего не говори, — он прижал палец к губам Гарри. — Не порти момент. Хочу романтики.
Гарри послушно кивнул, опрокидывая его на одеяло и захватывая ртом губы. Поцелуй вышел долгим и сладким. Они не боролись за доминирование и не жадничали, просто целовались долго и упоенно, как на первом свидании.
Согнутые в коленях ноги Драко сдавливали бока так правильно и по-настоящему, что Гарри специально поерзал по плоскому животу, вызывая недовольное мычание:
– Штаны сними, всего этой рогожей исцарапал.
Недовольные пальцы уже дергали застежку комбинезона, и Гарри торопливо помог им справиться с непосильной задачей. Из штанов его выпутали совершенно неизящно, зато быстро и ловко. Драко, дернув за штанины, шлепнулся спиной на одеяло и ойкнул, попав на камень, а Гарри, кинувшись его спасать, добил, приложившись головой точно ему в лоб. И рассмеялся, тихо, стараясь не разбудить ребенка. Потом пришлось долго целовать шишку и дуть на спинку. Спинка болела до тех пор, пока Гарри не зализал ее всю, заодно проверив, не болит ли ниже спинки. Ниже спинки не болело, но было розовым и потяжелевшим от прилившейся крови. Гарри немного неуверенно коснулся губами сжатого колечка ануса. Ничего страшного — никаких посторонних запахов или вкуса. Осторожно лизнул и отправил смущение вслед за гарпиями. Драко вскинулся, дергаясь вперед и оборачивая назад совершенно красное лицо:
– Что ты… что ты… — бессвязно залепетал он, пытаясь выползти из-под Гарри.
Отвечать было некогда, да и нечем. Язык уверенно пробился вперед, и Гарри слишком увлекся этим процессом.
– По-оттер… это не принято… неприлично…ой… еще!
Гарри на секунду оторвался от дела.
– Заткнись и не мешай. А то выпорю.
Через час совершенно затраханный Драко лежал на спине и бездумно смотрел в сумеречное небо. Рядом в такой же позе развалился Гарри. Говорить не хотелось. Хотелось еще раз навалиться сверху, пристроиться сбоку, поставить на коленки, взять в рот… но не было сил шевельнуть ни единой конечностью. Даже языком. Драко усилием воли перевернул себя на живот, поставил на четвереньки, оторвал от земли и поволок в палатку.
– Ты куда? — Гарри потащился следом.
– Гляну, не проснулся ли. И воду пора греть для вечернего купания и ослицу поймать.
При упоминании ослицы Гарри призадумался. Что-то тревожило. Что-то такое ускользающее, но пугающее. Вот только что эта мысль была и вдруг исчезла. Да что ж это такое? Таская воду, хворост, стирая рубашки, возведенные в ранг пеленок, Гарри не переставая думал об этой мысли, но обрушилась она, как и все неприятное, внезапно. Он как раз крепко держал ослицу за ноги (чтоб не взбрыкнула), а Драко, неудобно извернувшись, держал у ее вымени жадно сосущего ребенка. Гарри вздрогнул. Мысль оформилась и вырвалась на волю:
– Гарпия покормила, у ребенка крылья выросли. А после ослиного молока ничего не вырастет? Уши, например?
– Разве что гриффиндорское упрямство. Впрочем, им уже папочка наградил. Держи и не мешай, –Драко страдал. Поза оказалась жутко неудобной. Спина затекла, колени ломило, а руки просто отваливались. Наконец, с кормлением было покончено. Ребенка перепеленали в свежую рубашку и уложили спать. А Драко кинулся собирать тюки. Он решил выступить с рассветом. На вопрос Гарри, что они забыли в этом городишке, он ответил долгой и пространной речью, из которой Гарри выделил самое важное. Палочек у них нет. Находятся они в Мексике, то есть в Северной Америке, а единственное место на этом континенте, где — Драко точно уверен — существует волшебное сообщество, это Новый Орлеан. Поэтому им надо именно туда. В городе они попробуют сдать серебро и на вырученные деньги доехать как можно ближе к Новому Орлеану. А там Мерлин поможет.
Трехдневный путь к городку был однообразен. Ослики, обремененные не слишком тяжелой поклажей, шли ровной трусцой, ребенок ел, спал и пачкал рубашки, а Гарри и Драко разговаривали. В основном рассказывали о себе. В обсуждении всего на свете было только одно табу — они оба боялись заговаривать о том, что будет в Англии. А ночи были посвящены здоровому сексу и сну.
В городок они въехали в сумерках. Крохотная грязная улочка, петляющая между лачуг, изобиловала углами и неожиданными поворотами. На порогах у дощатых дверей хижин сидели смуглокожие старики с трубками. Они молча провожали взглядами небольшой караван. Нервничающий Драко вынул ребенка из корзинки на спине ослика и прижал к груди.
– Надо найти ночлег, — тихо шепнул он Гарри.
– Эй, чикос, — седая старуха выпустила в воздух струю дыма и помахала им рукой с зажатой в ней трубкой. — Чистые одеяла, сытный ужин и корм для ваших животных, и всего за два серебряных кругляша.
– Не слушайте ее, — визгливо закричали с другой стороны проулка. Пожилая негритянка в цветастом платье уперла руки в бока и топнула огромной ногой.
– За те же пару кругляшков мама Лав приложит и себя, а? — и она зазывно качнула гигантской обвислой грудью. Драко икнул от испуга. Пока они таращились то на одну, то на другую женщину, переднего ослика ухватили за узду. Мальчишка лет шести в огромной вылинявшей майке, скрывающей отсутствие или присутствие шорт, тянул животное вперед. Обернувшись на негодующий возглас Драко, он улыбнулся широкой щербатой улыбкой:
– Гринго, идем к нам, не пожалеете. Моя мать молода, и у нее есть молоко для вашего беби.
Последнее решило все сомнения. И Гарри понукнул уставших осликов. Женщина, встретившая их на пороге, была, действительно, молода. Она споро расседлала животных и накрыла на стол. Те же осточертевшие бобы в свином жире и травяной чай. Пока они ели, женщина спустила с одного плеча платье и дала ребенку грудь.
– А где твой муж? — Драко совершенно не желал неожиданностей в стиле «вернулся муж из командировки».
– Горы съели, — с привычным равнодушием ответила женщина. — Однажды пошел за серебром и не вернулся.
Драко покивал головой, думая о своем. Перед ними стояла небольшая проблема — выгодно сдать серебро. Денег у них не было. Не было даже тех пресловутых двух кругляшков. Он поднял с пола мешочек и опустил на стол:
– Кому можно сдать это? Тогда мы сможем расплатиться.
Женщина отдала ребенка Гарри и прикинула мешок на вес:
– Хорошая добыча. Марио! — Шустрый пацаненок выскочил из-за двери и застыл, почесывая щиколотку. — Сбегай за дядей Антонио. Скажи старатели пришли. Только тихо там.
Мальчишка кивнул и выскочил за порог. Женщина порылась в сундуке и протянула Драко пару тряпок, оказавшихся кусками простыни.
– Мать где? — она кивнула на ребенка и опять склонилась над сундуком.
– Нет у него матери, — напряженным тоном ответил Гарри.
– Жаль, — без капли жалости в голосе ответила женщина. — Давай рубашку, я простирну. Добавите еще доллар, покормлю и утром.
– А где твой ребенок? — Драко выглядел слишком напряженным, чтобы Гарри поверил в его спокойный тон.
– Так только что убежал. Марио.
– Нет, другой, который грудь сосет.
Женщина гортанно рассмеялась:
– Разве гринго не знают, что пока ребенок пьет мать, он не болеет? Денег на лекарства у нас нет, а молока всегда в избытке. Пусть и ваш беби будет так же здоров, как мой сын.
В приоткрывшуюся дверь просунулась мордашка Марио:
– Тетя Челита сказала, что дядя Антонио перепил пульке. Она сама сейчас придет.
Челита — дородная синьора в дорогой мантилье, но при этом босая — явилась минут через пять. Взвесив на ладони мешок с серебром, она пыхнула вонючей сигарой:
– Триста. Ослы ваши? Вместе с ними триста двадцать.
– Семьсот, — Драко скрестил руки на груди. — И ослы не продаются, самим нужны.
– За семьсот, маленький гринго, можно купить весь город и половину округи. Триста сорок.
– Семьсот пятьдесят.
Гарри покачал головой, но решил, что мешать Малфою делать деньги совершенно бесполезно, и присел рядом с кормилицей. Серпент самозабвенно чмокал, втягивая молоко не хуже небольшого насоса, изредка пуская слюнявые пузыри.
– Темненький, — женщина с улыбкой погладила черный пушок на голове младенца. — В тебя, что ли?
– Ага.
– Красавчик вырастет.
Гарри расплылся в улыбке: он был готов любоваться сыном сутки напролет. Хотя спать хотелось неимоверно. И как Драко умудряется держаться на ногах? В этот момент Челита довольно прогудела:
– По рукам, — и вытащила из низкого лифа пачку замызганных банкнот. Отмусолив несколько бумажек, шлепнула их на стол:
– Считай, гринго.
Поняв, что Драко первый раз в жизни видит бумажные деньги, Гарри бросился на помощь. Совместными усилиями он пересчитали выручку — пятьсот девяносто два доллара, а Челита за это время успела заглянуть в половину кастрюль, влепить Марио звучный подзатыльник и умилиться сосущему Серпенту:
– Жадный поросенок, ты гляди, как вцепился. Мальчик?
– Мальчик, — кормилица бесстыдно распахнула пеленку, демонстрируя доказательство, что таки да, мальчик. Серпент хныкнул, недовольный такой бесцеремонностью, завозился, демонстрируя всем круглую розовую попку и покрытые черным пушком крылья. Челита отдернула руку и попятилась к двери, тыча пальцем в пространство перед собой:
– Проклятый! Дьяволово отродье! Ребенок пустыни! Кончита, ты притащила в дом демона! — и вылетела наружу, голося на всю улицу: — Дьявол, в доме Кончиты Карлос дьявол!
Вопль удалялся, и стало слышно, как хлопают деревянные ставни на окнах домов. Вот только не понять, то ли жители выглядывают на улицу, то ли, наоборот, прячутся от неведомой опасности. Где-то вдалеке мелькнула пара факелов, и Драко опомнился:
– Сюда сейчас весь город сбежится! Гарри, бери Серпента, — он торопливо распихал деньги по карманам, подхватил с пола брошенный Челитой мешок с серебром. — Уходим!
– На ослах? — Гарри, отобрав сына у Кончиты, торопливо и неловко заворачивал его в пеленку. Стараясь не думать, сколько сил — а, главное, времени — потребуется, чтобы сдвинуть с места усталых животных.
С улицы долетел колокольный звон. Беспорядочный, словно кто-то неумелый в панике дергал за все веревки на колокольне. По белым стенам домов заметались факельные отсветы.
– У меня есть грузовик. От мужа остался, — внезапно сказала Кончита. Марио, перепуганный происходящим, прижался к ее юбке и спрятал лицо в складках.
– Я не умею водить, — покачал головой Гарри.
Женщина хрипло рассмеялась:
– Привык к белым синьоритам, гринго? Я отвезу вас в большой город, а вы дадите мне триста монет.
– Двести, — быстро ответил Драко, прислушиваясь к гулу приближающейся толпы. — Двести, и ты довезешь нас до Нового Орлеана. У меня там родня, тебя возьмут в дом. А останешься здесь, сожгут вместе с нами.
– Двести пятьдесят, и я покормлю ребенка в дороге.
– Поехали!
Пригибаясь и чертыхаясь себе под нос, они в кромешной тропической темноте выбрались из дома через заднюю дверь. Грузовичок оказался разбитым донельзя, а его кузов — наполовину заваленным тюками с табаком и какими-то ящиками. Даже сидеть там, выпрямив ноги, не получалось. Гарри кое-как забился в щель между двумя тюками и крепко прижал Серпента к груди. Драко пристроился на плоском длинном ящике, покрытом мешковиной. Грузовичок взревел и замолк. У Гарри замерло сердце. Кончита в кабине длинно выругалась, грузовик вздрогнул и рванулся в ночь.

Оказалось, что от задних ворот дома Кончиты начинается грунтовая дорога, вся в ухабах и рытвинах, на которых старенький грузовичок качало, как лодку в шторм. Гарри уперся спиной в какую-то деревяшку, а растопыренными ногами в дно кузова, но все равно его швыряло из стороны в сторону. Он лишь раз осмелился взглянуть на Драко, вцепившегося в ящики, и снова сосредоточил внимание на сыне, оберегая его от повреждений. Грузовик, натужно воя мотором, полз в горы. Вопли горожан постепенно стихали, но звон колокола слышался еще долгие десять минут. Кончита орала что-то угрожающее или ликующее — в сплошном потоке ругательств Гарри с трудом разбирал слова. Кажется, она проклинала завистливых соседей, горы, себя и весь мир в целом.
Болтанка продолжалась еще долго. Силы Гарри были почти на исходе, когда мотор взревел особенно яростно и внезапно смолк. Драко испуганно напрягся, вглядываясь в темноту. Кончита громко хлопнула дверцей и визгливым голосом приказала Марио сидеть на месте.
– Эй, гринго! Кто там из вас порасторопней? Дальше без света ехать нельзя. Разобьемся. А если включить сейчас, то мы будем у них как на ладони.
Драко спрыгнул вниз, потягиваясь и разминая затекшие плечи. Кончита сунула ему в руки какую-то плошку с мерцающим в ней крохотным огоньком.
– Иди вперед, точно по середине дороги. И ногами перебирай быстро-быстро. Через час тебя сменит твой приятель. Здесь километров десять проехать, и я свет смогу включить. Там поворот и спуск. Часам к трем ночи перейдем границу, выберемся на трассу на Пасадену, и я вас высажу. Мне в Эль-Пасо. Тетка в богатом доме служит, давно звала. А вы на заправке дождетесь попутного автомобиля. Знать не хочу, куда вы дальше поедете. Кончита тоже не хочет иметь дел с дьяволенком, но своих слов она обратно не берет. Пусть ваше дитя будет здоровым и сильным. Только подальше от меня.
Драко кивнул. Все лучше, чем ничего или костер.
– Заплачу я только на заправке. После того, как покормишь ребенка. И он не дьявол.
Кончита пренебрежительно фыркнула и почесала голову. Казалось, хотела что-то сказать, но передумала. Только махнула рукой, посылая Драко вперед, и полезла в кабину.

* * *
Он упрямо шел вперед, сознательно стараясь думать только о кочках и ямах под ногами. Думать о будущем было слишком страшно. Названия городов, упомянутых Кончитой, ничего ему не говорили. Он вообще ничего не знал об Америке. В Новом Орлеане жил его двоюродный дед. Люциус морщился, принимая от эльфа очередное его послание, но пару сотен галеонов отстегивал исправно. Однажды он, задумчиво разглядывая изящный серебряный кинжальчик, пробормотал что-то о «чертовых Блэках», ухитрившихся навязать ему полоумного родича. И неохотно добавил, что в доме Конфуция ни одному Малфою никогда не откажут в гостеприимстве.
Вот к этому отдаленному родственнику Драко и пробирался. Примут ли их гостями или попытаются немедленно выставить, но волшебный квартал, или улицу, или что там такое есть в этом рассаднике вуду, покажут. Этого будет достаточно. Сейчас главное — добраться. Он тяжело вздохнул. Гарри совершенно не приспособлен к таким потрясениям. Да еще и после родов. Драко тихо хмыкнул. Надо же, его ребенку еще недели нет от роду, а он ведет себя, как отец семейства. И тут к Драко явилась ужасная в своей неприглядности мысль — он понятия не имел, когда родился его сын. Ни дня, ни месяца. Имеется надежда, что хоть сезон приблизительно знает, но точно ли?
Он принялся лихорадочно высчитывать. Дамблдора он пытался убить одиннадцатого июня, плюс четыре с половиной месяца беременности… а если чуть больше или чуть меньше? Значит, сейчас конец октября — начало ноября. И если спросить у Кончиты, какое именно число, то легко высчитать и дату рождения. Драко выдохнул застоявшийся в груди воздух. Решаемо. Можно переходить к следующей проблеме: деньги, а значит, палочки.
То, что у них есть в кармане, не считается. Отдать Кончите за дорогу, купить еды и, если повезет, то и одежду. У них есть серебро, но его еще надо сдать. Вероятно, в Гринготсе примут. Если так, то они переживут время, необходимое для доступа к его собственному счету. Или, в крайнем случае, к счету Поттера. Драко потряс головой. Гоблины еще те бюрократы.
– Эй, гринго, не заснул? — голос Кончиты потерял визгливо сварливые интонации и звучал несколько устало.
– Нет, — Драко сменил руку.
– Возвращайся в машину. Уже можно включать фары.
Драко забрался в кузов и принял из рук уставшего Гарри хнычущего ребенка. Кажется, ему такой способ перемещения совершенно не нравился. Он еще не орал, но, судя по недовольному кряхтению, до негодующего вопля было недалеко. Гарри попытался протестовать, доказывая, что сам-то он ехал, а Драко шел пешком и устал намного больше. Драко раздраженно отмахнулся. От Поттера так и веяло невероятной усталостью и болью в плечах.
Дальше они ехали молча. Дорога спускалась вниз, оставляя позади сначала горы, затем каменистое плато. Иногда грузовик останавливался, заставляя Драко и Гарри испуганно вздрагивать и оглядываться, силясь разобрать в кромешной темноте хоть что-то. Кончита гасила фары, уходила в ночь, недолго бродила, возвращалась и снова забиралась в кабину. Гарри перебрался ближе к Драко, стараясь своим телом прикрыть ребенка от холодного ветра. Сам он уже мелко стучал зубами. Драко тоже заледенел. Ночь была не самым теплым временем суток.
Внезапно грузовик качнулся особенно сильно — казалось, он медленно переползал через какое-то препятствие — и вдруг уже без качки быстро поехал вперед. Кончита радостно проорала что-то.
Гарри привстал и выглянул за борт. За грузовиком убегало вдаль волне цивилизованное шоссе. Он сел. Самое страшное осталось позади. Еще через некоторое время (Драко, приткнувшись к плечу Гарри, успел задремать) грузовик въехал на освещенное пространство и замер у красного ящика. Одуряюще пахнуло бензином и туалетом. Кончита громко хлопнула дверцей и затормошила сына:
– Эй, просыпайся. Надо поесть. Вы тоже слазьте. Заправка.
Гарри потормошил вялого со сна Драко и спрыгнул, готовясь принять ребенка. Драко слез более неловко, проклиная про себя маггловскую технику.
Мексиканка уже воткнула шланг куда-то под колесо грузовика и, насвистывая, следила за стрелкой на колонке.
– Кончита, а какое сегодня число? — Драко зябко охватил себя руками.
– Канун Дня Всех Святых. Тридцатое октября.
– Самайн… — Драко принялся загибать пальцы. — Это значит… Серпент родился двадцать пятого октября.
– Драко, — Гарри потянул его за рукав. — Пойдем внутрь. Холодно.
Внутри металлической халупы, выкрашенной в грязно-зеленый цвет, было достаточно уютно. Несколько древних, но чистых стеллажей с какими-то конфетами и бутылками, сигаретный автомат в углу, пара колченогих, но опять-таки чистых столиков и прилавок, за которым сладко зевала добродушного вида толстушка в опрятном синем платье.
Она зевнула еще раз, деликатно прикрываясь ладошкой, и со звоном выбила чек на бензин.
– Все?
– Мы можем поесть? — Кончита с неожиданно робким видом льстиво улыбнулась и поспешно добавила: — Миссис.
– Мисс, — оскорблено ответила пухленькая дамочка неопределенного возраста и окинула их сочувствующим взглядом. — Яичница с беконом? Булочки привезут только к шести. Есть вчерашние, но немного черствые. Могут пойти за полцены. И кофе.
Драко поспешно кивнул, отодвигая Гарри в сторону.
– С удовольствием, мисс, — он грациозно оперся о прилавок и доверительно склонился к толстушке.
Гарри почему-то ощутил внезапную неприязнь к этой дамочке. Особенно к ее крашенным патлам, уложенным даже в такое позднее время в затейливую прическу. Драко между тем деликатно накрыл руку продавщицы ладонью и, трагически понизив голос, рассказывал душераздирающую историю о горном обвале, в котором погибла мать несчастного ребенка, оставив их с безутешным отцом совершенно без детских вещей. Они тоже погибли под обвалом. Себя он назвал братом погибшей новобрачной. Толстушка всхлипнула и промокнула глаза платочком:
– Так у вас и документов нет?
Драко кивнул, все еще удерживая на лице скорбную мину.
Кончита забрала ребенка и направилась к туалету. В руках она держала какую-то тряпку. Гарри понял, что это будет новой пеленкой Серпента. Вскоре из-за двери донесся душераздирающий младенческий рев. Гарри сломя голову кинулся на крик и ворвался в дамскую комнату, не обращая внимания на возмущенное кудахтанье продавщицы. Кончита, держа Серпента животом на ладони, с невозмутимым лицом сунула его попу под струю воды. Ошеломленному Гарри она со спокойной уверенностью опытной мамаши пояснила:
– Вода не теплая. Ничего, переживет, — она хрипло рассмеялась и брызнула водой на спинку малыша. Ребенок захлебнулся негодующим воплем, а крохотные крылышки встали торчком, трепыхнулись и шустро спрятались под кожу, оставив на ней темный, как от размытого рисунка, след. Тень крыльев.
Женщина недоверчиво погладила ладонью спину и покачала головой:
– Ах, дьяволенок, что ж ты раньше так не сделал?
Затем она стряхнула с кожи капли воды, вытерла Серпента фартуком и, уложив на столик в углу, принялась пеленать. Дверь туалета распахнулась и внутрь ввалилась заплаканная толстушка с коробкой. Она подскочила к Кончите, и женщины немедленно заговорили о чем-то совершенно непонятном. Гарри насторожил уши, стараясь разобраться, что такое памперсы и почему им их дают.
– Папаша, — полненькая версия Мерлин Монро поманила его пальцем, — смотри. Берем ребенка за ножки, вот так. Поднимаем… — Гарри с нарастающей паникой смотрел, как его сына хватают за щиколотки и почти подвешивают вниз головой. — … Подсовываем памперс. И заклеиваем его. Здесь и здесь. Вот вам упаковка. На пару дней хватит, — блондинка уже ловко запаковывала Серпента в половинку цветастой простыни. Вторую половинку она сунула в коробку с этими странными трусиками. В конце она гордо вручила Гарри аккуратный кокон с торчащей с одного конца черноволосой головкой. Гарри смущенно промямлил что-то вроде благодарности, но женщина отмахнулась от него.
Затем они поели яичницу — практически плавающие в жиру растопленного сала яйца, выпили кофе с черствыми булочками. Кончита покормила Серпента. Насмерть перепуганный холодным душем, он злобно и торопливо чавкал, временами икая от праведного гнева. Драко расплатился с мексиканкой, сделав еще одну бесплодную попытку уговорить ее продолжить путь вместе. Тем более что Серпент вполне походил на нормального младенца. Необычные глазки? Ну и что. Всегда можно сказать, что у ребенка болезнь. Кончита сказала лишь одно слово — «нет». Но сказала так, что Драко немедленно прекратил уговоры. Она распрощалась и уехала, оставив их дожидаться попутки.
Словоохотливая Мэри-Сью рассказала, что вскоре мимо заправки пойдут фургоны на Пасадену и Новый Орлеан. Чтобы успеть к началу работы рынка. Утреннего в Пасадене и ночного в Орлеане. Может, кто их и возьмет. А пока мальчики могут поспать прямо на полу. Она разбудит.
Поспать им не удалось. Дверь распахнулась, и в помещение шумно ввалился крупный мужчина. Синий рабочий комбинезон обтягивал крепкий живот человека с отличным аппетитом, а фланелевая рубаха облегала широкие плечи бывшего борца.
– Эй, пышечка, все хорошеешь? — мужчина добродушно захохотал.
Мэри кокетливо поправила высоко взбитые волосы и смущенно потупилась:
– Ай, ну такое скажешь, — но вопреки наигранному смущению, старательно выпятила грудь. — Рановато ты сегодня. Яичницу с беконом?
– Нет, милашка, кофе. Целый кувшин и покрепче. И в термос залей. Чарли, койот шелудивый, заболел. Прямо перед рейсом. Мне теперь одному до Орлеана не спать. Хоть попутчика бери для разговору. Взял бы тебя, сладенькая, — он подмигнул женщине и опять захохотал.
Драко насторожился. Он неуверенно помялся, но пересилил себя и шагнул вперед:
– Извините, пожалуйста. Я случайно услышал, что вы можете взять попутчика до…
Бородач обернулся и смерил Драко пренебрежительным взглядом.
– Сынок, — загрохотал он, — я такими, как ты, не интересуюсь. Хорошенькой красотке присунуть — эт по-нашему. А мерзость вашу не люблю. Тьфу!
Драко покраснел от обиды. А Мэри шлепнула мужчину тряпкой по плечу.
– Дэйв! Фу! Стыдно-то как. Мальчики родственники. У них, — она понизила голос до шепота и кивнула в сторону сидящего с ребенком Гарри, — вон его жена померла. И в Мексике у них все покрали. И деньги, и документы. Сюда вот добрались кое-как, а дальше и не знают как.
Мужик сделал виноватое лицо:
– Ох, прости, сынок. На дороге этих столько попадается, что поневоле… Куда вам надо-то? Всегда терпеть не мог латинов. Воры и грабители. И бабы их шлюхи поголовно.
– В Новый Орлеан, — Драко кивнул, принимая извинения.
– Только, чур, уговор. Всю дорогу будете мне рассказывать что-нить смешное. Что б не заснул.
Соглашение было принято, и уже через полчаса они сидели в кабине рефрижератора, направляющегося на северо-запад.

* * *
Мэри-Сью дала им с собой бутылку молока. Несколько раз они покупали молоко на заправках, где водитель много и сытно ел, обновлял запас кофе и напропалую клеился ко всем продавщицам. Сами они ели пару раз, ограничиваясь дешевыми сосисками и хлебом. Разговаривали, вернее сказать, слушали водителя они по очереди. Громкоголосый Дейв травил анекдоты и фермерские байки, сплетничал о девицах, и сам же опровергал собственные домыслы. А ближе к вечеру, когда пейзаж за окном решительно превратился в болотистый, принялся за страшные истории. Понизив голос, отчего тот стал еще более гулким, рассказывал о страшных жрецах Вуду, которые так и ждут вот таких вот невинных цыпляток, чтобы принести в жертву. Драко вымученно улыбался и мрачно поглядывал на опускающееся солнце. Казалось, он знал что-то, неизвестное Гарри.
Город выпрыгнул из болот так внезапно, что Гарри даже тихо вскрикнул. Вот он пытается понять, что мелькнуло в мангровых зарослях, а вот уже смотрит на облупленный домишко с покосившейся галереей. Драко уже расспрашивал у водителя, как добраться до площади Конго. Идти оказалось недалеко, но долго. В сгустившихся сумерках неосвещенных улочек номера домов виднелись едва-едва. Драко морщился, ускорял шаг, но тут же опять был вынужден останавливаться и чуть ли не на ощупь изучать очередную табличку с номером.
Но все кончается, и их мучения были не исключение. Драко поискал звонок и, не найдя, замолотил в дверь кулаком. В наступившей темноте Гарри видел лишь его расплывчатый силуэт и белые волосы. Грохотать в дверь пришлось долго. Наконец, в глубине дома раздался звук шаркающих шагов. Звук приблизился, украсился шумом астматического дыхания и хрипом нетрезвого голоса:
– Кого там принесло в такой час?
– Я племянник Конфуция Блэка, — Драко подтянул Гарри ближе к себе и поставил между собой и дверью. — Откройте.
Дверь не шелохнулась. Вместо этого на уровне их лиц с неприятным скрипом ржавого железа приоткрылось забранное решеткой окошко. Размером с лаз для кошки. В нем смутно виднелось человеческое лицо. Некоторое время их внимательно изучали, пока тем же пропитым голосом не ответили:
– Умер он. Давно уже. И вам здесь делать нечего.
Драко качнулся. Удар был слишком силен. Но он не был бы Малфоем, если бы не мог противостоять судьбе.
– Пустите переночевать. Мы заплатим. Знаете же, что в эту ночь нельзя без крова.
За решеткой зевнули:
– В гостиницу идите. А у меня не ночлежка.
Дверца громко хлопнула, отсекая их от дома и собеседника. Гарри растерянно провел рукой по облупившейся краске:
– И что теперь делать?
Драко с неожиданной нежностью коснулся его щеки:
– Пообещай мне, что сын будет носить мою фамилию. Просто пообещай. Не надо спрашивать. Потом ты сможешь завести еще ребенка. Пусть он и будет следующим Поттером.
Гарри растерянно кивнул. Он не понимал ни внезапного надрыва в голосе Драко, ни ситуации вообще.
– Пойдем искать гостиницу? Серпенту молока надо.
Драко растянул губы в усталой улыбке:
– Времени нет. Поттер, слушай. Сегодня ночь духов. Мы на улице. Нам не дожить до рассвета. Нам и до следующей улицы не дожить. Единственный выход — попросить защиты у барона. Но он ничего не делает даром. Ты, главное, не бойся. Я сам расплачусь. Хорошо? Пойдем.
Драко настойчиво потянул Гарри за рукав. Быстрыми шагами возвращаясь назад, он одновременно доставал из карманов все их ценности — несколько банкнот и мешочек серебра. Все это он торопливо пихнул Гарри, даже не думая пояснять свои действия. На перекрестке двух улиц он остановился и сел на землю, похлопав рукой рядом с собой:
– Теперь только ждать. Поцелуешь меня?
Гарри опять кивнул и опустился рядом, придерживая Серпента. Губы Драко оказались сухими, горячими и явственно дрожащими. Но в поцелуй он отдался, как в полет. Жадно, испуганно и бесповоротно. Целовались они самозабвенно, как впервые дорвавшиеся до чувств. Прервал их громкий хохот и свист.
– Ай, какие милые петушки. Такие сладкие и нежные. Такие страстные. Ай! Хорошо!
Гарри резко обернулся, теряя равновесие и заваливаясь на Драко. За их спинами возвышался высокий невероятно худой субъект во фраке, цилиндре и с тростью. Он курил огромную сигару, выпуская затейливые кольца дыма. Немного в отдалении толпились скелеты. Драко встал и почтительно склонил голову:
– Приветствую вас, барон. Мы ищем вашей защиты и милости.
Барон захохотал, делая громкий глоток из неведомо как оказавшейся в его руках бутылки:
– Ай! Черненький и беленький, как две бусинки из моего ожерелья. И черненький цыпленок. Это подарок?
Драко отрицательно покачал головой:
– Сына я не отдам. Можешь взять меня. У нас больше ничего нет. Только подари им долгую жизнь.
Барон опять засмеялся:
– А ты мне не нужен. А вот цыпленочек… — он сделал неуловимое движение, и Серпент немедленно оказался у него в руках. — Такой юный, нежный, горячий и живой. Он совсем, как я — двое в одном. Белое и черное.
Гарри кинулся вперед, но ребенка уже не было. Барона тоже. Он возник опять за их спинами и с визгливым хохотом взмахнул бутылкой:
– Ай! Хорошо! Ай! Славно! Хотите его? Заплатите!
– Чем? Ты, суповой набор! Отдай Серпента! — Драко с силой рвался из кольца обступивших его скелетов. Гарри вырвал у одного из них берцовую кость и снес ею чей-то череп.
– Отдам… но потом. У вас нет ничего, ни рому, ни табака. Цыпленка вы тоже отдавать не хотите. Тогда подарите мне страсть.
– Что? — Гарри потряс головой. — Я должен переспать с тобой? Не проблема. Отпусти его и сына. И я весь твой.
– Я красивее, — Драко оттолкнул Гарри. — И страстнее, — он решительно отстегнул лямки комбинезона. — Отпускай их.
Барон вмиг оказался рядом с ними, и его ледяная костлявая рука коснулась щеки сначала одного, затем другого.
– Нет, вы оба! — он отскочил. — Начинайте. И чтобы страсть, как жгучий перец, а жажда, как огненный ром, а похоть, как крепкий табак.
Гарри неуверенно шагнул вперед, но его придержали за плечи чьи-то кости. Он досадливо дернул плечом и заговорил:
– А что будет, если мы не сможем?
– Со мной не торгуются, — рявкнул барон и опять захохотал, поминутно вскрикивая от непонятного веселья.
Драко повернулся к Гарри и мягко привлек его к себе. Хотел что-то шепнуть, но лишь обдал шею горячим дыханием. Его руки принялись аккуратно расстегивать пуговицы рубашки Гарри. Через мгновение они раздевали друг друга, глядя в глаза и не произнося ни слова. Одежда неаккуратно падала на грязную землю. Гарри провел ладонями по обнаженной груди Драко и шепнул:
– Замерз?
– Согрей меня, — так же тихо ответил Драко, увлекая Гарри за собой на кучу одежды. — Только целуй.
Им не мешал ни визгливые «Ай!» барона, ни деревянное постукивание скелетов. Они любили друг друга так, словно в последний раз. Смазки не было, и Гарри опустился на колени, поднимая ноги Драко на плечи и приникая ртом и языком к анусу, пролизывая скользкую дорожку для себя. Драко стонал и выгибался, а когда в него вонзились сразу два пальца, замотал головой по стылой земле:
– Не надо! Сразу.
Гарри оперся на руку, подводя другой член к отверстию и с силой нажимая. Было немного непривычно от сопротивления несмазанных тканей и слишком туго. Но прекрасно до потери дыхания. Войдя до конца, он на мгновенье замер и для пробы слегка качнулся. Низкий вибрирующий стон Драко подсказал, что все так, как надо. Сильные толчки чередовались неспешными покачиваниями. Временами Гарри замирал, наслаждаясь ощущением сжимающихся вокруг члена мышц и искаженным лицом Драко. Или начинал быстро-быстро и неглубоко толкаться, жадно ловя всхлипы изгибающегося под ним Драко.
Смех, похабные шутки и вскрики восторга остались где-то далеко. В другой жизни. Там, где их двоих не было. Где была лишь холодная ночь и тьма. Гарри поймал свет в широко распахнувшихся серых глазах и ускорился, торопливо целуя все, что попадалось под губы. Драко с мычанием обхватил его голову руками и притянул к себе, впиваясь сильным поцелуем и проталкивая в рот язык. Этого оказалось достаточно. Гарри вскрикнул, мотнул головой и захрипел, изливаясь внутрь горячего тела. Остроты добавила сильная пульсация внутренних мышц кончающего Драко.
Через долгую и невероятно сладкую минуту Гарри попытался опустить тело, расслабляя дрожащие руки, но его подхватили, переворачивая на спину. Барон опустился на одно колено и провел ладонью по груди Драко, собирая сперму. Некоторое время он смотрел на руку, а затем лизнул ее неожиданно длинным языком:
– Ай! Слаще рома. Ай! Крепче перца.
Он вылизал не только руку, но и грудь ежащегося от прикосновений Драко. Гарри сел, пошарил под собой, вытащил рубаху и накинул ее на Драко:
– Что дальше?
– Дальше? — Барон сделал вид, что усиленно раздумывает. За его спиной издевательски захохотали. — Дальше спать!
И мир почернел.

* * *
Они сидели в роскошном доме. Старинная мебель, обитая английским ситцем, гармонировала с тяжелыми бархатными гардинами и позолотой арабесок на белоснежных стенах. Драко осторожно скосил глаза вправо. Гарри задумчиво смотрел на резную колыбель, которую покачивала полная негритянка в ярком ситцевом платье и высоком тюрбане в цвет. В колыбели среди оборочек и рюшечек шелка безмятежно дрых Серпент. За колыбелью в кожаном кресле развалился темноволосый мужчина с бронзовой кожей и черными глазами. Он курил черную сигару, выдувая в воздух затейливые колечки сизого дыма.
Черный фрак с алой гарденией в петлице не оставлял сомнений в личности хозяина дома. Сам Драко был наряжен в щегольской белый костюм: обтягивающие ноги панталоны из тонкой шерсти и длиннополый сюртук, из-под которого выглядывал кокетливо вышитый зеленым шелком жилет. На Гарри была черная версия того же наряда. Барон отложил сигару и глотнул из серебряной фляжки.
– Ваш подарок принят, — низким голосом заговорил он. — И обучение завершено. Ты, — он указал тростью в сторону Драко, — моя белая бусина. Жизнь. Все живое — твое. Ты, — Гарри вежливо склонил голову, — Смерть. Черная бусина. Мертвые не посмеют ослушаться твоего приказа.
– А дитя смерти и жизни, — негритянка говорила, не поднимая взгляда от рукоделия, — Крещен мной и им, — она небрежно кивнула в сторону барона. — И будь он обижен, то придем успокоить.
– Да будет так, — закончил барон и выдохнул в их сторону длинную струю дыма.
И мир опять померк.

* * *
– Черт, вот это похмелье, — Драко с трудом сел и замер. Он лежал на остатках некогда роскошного дивана. Рядом дремал Гарри, а у стены на ветхом матрасе лежал Серпент. В кружевных пеленках и шелковом одеяльце. Кажется, он готовился заорать. Что и подтвердил, издав вопль, достойный самой крикливой баньши. Гарри немедленно сел и еще с закрытыми глазами забормотал:
– Сейчас-сейчас. А где у нас бутылочка…
– Понятия не имею, — мрачно отозвался Драко. Вместо их драного рюкзачка с остатками памперсов и парой тряпок посреди комнаты стоял солидный саквояж красной кожи с серебряной окантовкой. Бутылочка с подогретым молоком оказалась внутри. Гарри торопливо заткнул соской орущий рот и нашел время оглядеться. Они остались в тех же костюмах, что и во сне.
Или не во сне? Гарри медленно пропускал сквозь пальцы длинное ожерелье из чередующихся черных и белых бусин. Драко недоуменно рассматривал синюю книжечку и портмоне.
– Кто это был?
– Барон Суббота, — обыденно ответил Драко. — Владелец кладбищ, повелитель мертвых. Лоа.
Гарри удобно уложил Серпента в сгиб локтя и, придерживая быстро пустеющую бутылочку, подошел к Драко. Подождал минуту, пока последние капли молока с шумом втянулись в соску. Отнял бутылочку, сунул ее в карман и влепил Драко щедрую пощечину.
– И ты хотел отдать ему себя в обмен на наши жизни? А подумать, что без тебя я совершенно беспомощный, слабо было? Ты же лучше меня приспособлен к жизни! — Гарри еще раз замахнулся, но Драко грациозно увернулся от занесенной длани.
– Бля! Ну ни хуя себе! Он же взял нас в ученики! Вернее, выпустил, как прошедших курс обучения!
– Что? — Гарри опустил руку и склонил голову.
– То! — У Драко глаза горели, как елочные игрушки в свете свечи. — Я точно знаю, КАК лечить. Я целитель. Йухуууу!
Гарри немного подумал и кашлянул:
– Кхм… извини, но я вот знаю точно, что под твоими ногами лежит труп мелкого афериста, которого угробил ревнивый муж. И я могу поднять его и заставить работать.
Драко расплылся в широкой улыбке и почтительно поклонился Гарри:
– Некромант. Такая профессия! — он мечтательно закатил глаза, но тут же снова стал серьезным. — И все равно я не знаю, как это поможет нам достать палочки.
– А зачем они тебе? — Гарри вертел в руках такую же, как и у Драко, синюю книжечку.
– Чтобы вернуться в Англию, склеротик!
– И что? — Гарри поднял глаза. — У нас есть французские паспорта, деньги и… — над домом раздался низкий рев взлетающего самолета, — … я слышу, что неподалеку есть аэропорт.

Да, ваши глаза не ошиблись. Я вернулся. Не буду оправдываться навалившимися проблемами — они решились, и это главное. Надеюсь в дальнейшем обойтись без такого огромного перерыва. Прошу прощения у всех, на чьи отзывы не смог ответить, я исправлюсь, честно-честно!

— Какая гадость, — заявил Малфой, рассматривая зал ожидания. Несмотря на ранний час народу было предостаточно.
— Что тебе опять не нравится? — Гарри устал настолько, что готов был рухнуть на любую горизонтальную поверхность. А Малфой уже третий час мотал ему нервы. Сначала он вполне ожидаемо отказался лететь в Англию на самолете, заявив, что «эта гадость обязательно упадет посреди океана». Затем ему не понравилась фотография в паспорте. Потом проходившие мимо стюардессы слишком сладко, по его мнению, улыбнулись Гарри, и тому пришлось успокаивать ревнивого блондина. А теперь-то что?
— Они одинаковые.
— Кто?
— Кресла.
Гарри недоуменно посмотрел на длинные ряды пластиковых сидений. Ну да, одинаковые. И что?
— Обычные штампованные кресла.
— Штам… чего?
— Ради бога, Малфой! — закатил глаза раздраженный Гарри. — Зато они чистые! Ну… относительно. Сядь уже куда-нибудь, а я пойду за билетами.
Вернулся он довольный, размахивая кипой ярких бумажек и ополовиненной бутылкой колы, которую сразу сунул Драко:
— Держи, — и плюхнулся в кресло между ним и толстой пожилой негритянкой, оглашающей окрестности басовитым храпом. — Прямого рейса в Лондон нет. Точнее, есть, но Бритиш Эйрвейс, как всегда, бастуют.
— В смысле «бастуют»? — не понял Малфой.
— Хотят, чтобы им платили больше, — зевнул Поттер, закидывая уставшие ноги на саквояж.
— Ну так заплати!
— Они хотят, чтобы все платили больше. Короче, самолета все равно сегодня не будет. Можно добраться через Вашингтон или Атланту, но туда все билеты проданы. Зато есть вот что, — он сунул Драко в руки стопку разноцветных книжечек. Тот нахмурился, вглядываясь плохо пропечатанный текст.
— Лос-Анджелес? Зачем?
— Смотри, мы прилетаем туда. Оттуда через сорок минут рейс на Мельбурн. А из Мельбурна через пять часов вылетает самолет в Лондон, причем — внимание! — австралийский. Чуть больше суток — и мы дома. В Мельбурне еще и погулять успеем.

* * *
Пока летели до Лос-Анджелеса, Поттер успел выспаться, прижав к груди задремавшего Серпента. Тот очень удачно проорал все двадцать минут, пока самолет, накренившись на крыло, неуклюже, боком взлетал из Нового Орлеана. Вокруг истошно вопившего младенца хлопотали сразу две стюардессы, объясняя бестолковым папашам, как зажать ребенку уши. В результате Драко опомнился, когда жизнерадостный голос в динамиках объявил, что самолет набрал расчетную высоту в семь с половиной миль. Решив, что впасть в панику уже можно, он полез на колени к Гарри. Тот, злой от усталости, заявил, что американские мили меньше английских, а потому не все так страшно, забрал у любовника сверток с моментально замолчавшим Серпентом и ушел спать на свободный ряд в хвосте салона.
Лос-Анджелес запомнился им безумной гонкой от одного терминала к другому и возмущенным ором Серпента. Плюхнувшись в кресло на втором этаже огромного Боинга, Драко уже без посторонней помощи справился с ремнями и тут же занялся ребенком, приговаривая, что от крика легкие, конечно, развиваются, но раннее развитие не всегда хорошо.
Стюардесса с дежурной улыбкой на губах предложила молодым людям стандартные бутылочки с молочной смесью и сообщила, что на борту их «невероятно комфортабельного лайнера» имеется все удобства для полета с младенцами любого возраста. В том числе и подвесные люльки. Наевшийся Серпент благосклонно принял возможность подрыхнуть в колыбели, особенно после того, как его вымыли теплой водой и переодели в свежий памперс. Освободив уже ноющие от усталости руки, Драко простонал благодарность девушке и завозился, устраиваясь в кресле. Однако задремал он не раньше, чем в тысячный раз уточнил, не тронет ли кто его сокровище, не будет ли к колыбели доступа у посторонних лиц и не украдут ли дитя, как только он смежит веки. Стюардесса спокойно отвечала на все вопросы, хотя в разговорах с занудливым слизеринцем могло лопнуть даже профессиональное терпение.
Наконец, окончательно успокоившийся Драко свернулся калачиком и счастливо вздохнул. Гарри уже понадеялся, что уснувший супруг даст поспать и ему, но не тут-то было. Чуть слышно всхрапнув, Драко вдруг испуганно вздрогнул, распахнул глаза и панически завертел головой.
— Нет, не упадет. Мы выживем. Серпента еще не украли, — забубнил сонный Поттер, поворачиваясь к нему спиной.
— Перестань! — взвизгнул тот, вцепившись в подлокотники обеими руками. — Я в туалет хочу!
— Ох, ну так иди!
— Куда? — трагически простонал Драко.
— В хвост, там двери и… — Гарри понял, что со слизеринца станется открыть и люк самолета. Так что лучше проводить, а заодно и самому облегчится. Зато потом можно будет спать до самой посадки. Ну, или до очередного вопля Серпента.
Разобравшись с системами открывания туалета, подачи воды и смыва, Гарри собрался скромно удалиться, оставив Драко справлять нужду в одиночестве, но был остановлен твердой хваткой.
— Поттер! — решительности в голосе Драко хватило бы на пару боевых слонов. — Я боюсь!
— Чего? Писать?
Скорбный взгляд серых глаз мог бы убить наповал кого-нибудь чуть более чувствительного. Но не Гарри. Он уже привык к способности Малфоя устраивать трагедию из заусенца. Так что не пронялся. И тогда Драко пошел ва-банк. Он задрожал губами и камнем пал на грудь Гарри.
— Мне страшно ощущать под собой такую высоту. Я чувствую себя столь ничтожным, что сердце отказывается биться. Вот, послушай! — он сграбастал гаррину руку и прижал ее к груди.
Гарри послушно пощупал ребра блондина. Потом талию. К паху он добрался без приключений и препятствий на дороге. Судя по ощущениям крепкого стояка под ладонью, высотобоязнь Малфоя никак не влияла на его либидо. Через некоторое время и пару сотен поцелуев, шаловливых поцелуйчиков и страстных поцелуищ Гарри спохватился и попытался убедить Драко в аморальности факта оккупации общественного туалета. На все увещевания Малфой отвечал страстным мычанием и попытками содрать с Гарри штаны.
— М-м-м, чмок, ты разве не знаешь, о-ох-х, еще раз так… что страх можно перебить… О, вот так, шлепни меня еще раз! Можно перебить сильными эмоциями? А я боюсь… о-о-ой, ка-ак, а-а-а, боюс-с-сь.
Гарри обреченно вздохнул. От озабоченного Малфоя ему не сбежать. Но попытаться убедить в том, что место явно не подходит для брачных игрищ, можно.
— Драко, ну и как ты себе это представляешь?
Драко восхищенно вскрикнул и затарахтел, выкладывая свои доводы:
— Ты сядешь вот на это штамм… плеванное сиденье, — он указал на крышку унитаза. — Оно ведь относительно чистое. — Показалось или в голосе представителя семейства Малфоевых, подотряд натуральных блондинов, семейство… свое уже семейство, прозвучали подзабытые ехидные интонации? — А я сяду сверху! — Драко застыл, предсказуемо ожидая похвалы собственной изобретательности.
Гарри окинул унитаз скептическим взглядом. Вроде чисто. Вроде… Он махнул рукой. Если тебя насилуют, расслабься. Но на всякий случай застелил сиденье несколькими салфетками. Затем решительно спустил уже расстегнутые штаны. Судя по уверенному стояку, он тоже чего-то отчаянно боялся. Драко торопливо оголил зад и повертел им перед носом уже сидящего Гарри, оглядываясь через плечо.
— Скажи, что у меня красивая попка!
— Скажу, — покладисто прошепелявил Гарри, осторожно, кончиками пальцев, трогая бледное великолепие. Знал бы кто, насколько у хорька классный тыл. Беленький, упругий, выпуклый задок, которым он умело пользовался. Непередаваемо хорош, начиная от легкого пушка и ямочек на крестце и заканчивая маленьким прыщиком на правой половинке. Гарри умилился, разглядывая красную, похожую на укус комара, точку — единственное доказательство, что в мужья ему достался не полубог, а вполне даже земной стервец. Капризный и сильный, мелочный и непоколебимо верный семье. И умный. И красивый. И… Драко перестал демонстрировать свой тыл и уже злобно шипел сквозь зубы, которыми пытался сорвать крышку с тюбика крема для рук. Стандартного, одноразового тюбика с логотипом аэрокомпании.
— Его крутить надо! — шепотом заорал Гарри, опасаясь, что нетерпеливый блондин прокусит мягкую тубу, перепачкается в креме, не дай Мерлин, наестся его же и даст почувствовать всю силу собственной обиды. То есть — не даст! Драко недоуменно покрутил тюбик в руках и поднял на Гарри обиженный взгляд:
– Не открывается!
Пришлось отобрать уже хорошо пожеванный тюбик и показательно скрутить крышку. Смазку Драко предпочитал наносить собственноручно. Утверждал, что таким образом — тактильно — привыкает к мысли, что этот инородный орган сейчас окажется внутри него. А сам Гарри был совершенно не против ощущать на себе нежные руки супруга. Но сегодня трогательная прелюдия не затянулась. Драко торопливо размазал крем по вздыбленному члену, решительно повернулся спиной и осторожно, раздвигая ягодицы, опустился на услужливо придерживаемый Гарри орган. И замер, привыкая к ощущениям.
— Во-о-от так, а то я соскучился без тебя, — с этими словами Драко слегка приподнялся, для пробы пошевелил бедрами и с силой опустился назад, шлепая ягодицами по коленям Гарри. После этого он уже прыгал на члене без остановок, постанывая, чувственно запрокидывая голову на грудь супруга и вскрикивая от удовольствия. Гарри перегнулся через плечо Драко, глядя, как розовая плоть блондина скользит в его кулаке, то обнажая, то скрывая темную головку. Контраст цвета кожи и подрагивание чужой плоти в кулаке возбуждали как никогда. Гарри в жизни не догадывался, что чужая упругая напряженность в собственных пальцах будет заводить сильнее, чем мягкая девичья грудь. Он один раз трогал у Джинни и думал тогда, что сильнее встать не может. Оказывается, может. До ломоты в яйцах и желания ворваться в чужое тело всему — вместе с членом, мошонкой, руками и ногами. А задыхающиеся стоны вперемежку со счастливо удовлетворенными всхлипами заставляли желать еще пару рук. Чтобы вцепиться ими в бедра — до синяков, до боли — и натянуть на себя еще сильнее.
Имеющаяся пара с обязанностями не справлялась. Одна придерживала Драко поперек груди, помогая подниматься и опускаться, а другая — остервенело сжимала его член.
— Кончиш-ш-шь раньше меня — будешь отсасывать, — одышливо прохрипел Драко, не прекращая движений вверх-вниз, но предупредительно опустил одну руку вниз, сжимая подобравшиеся, готовые излиться яйца Гарри.
— Так кончай, — выдавил Гарри, пытаясь дернуть бедрами вверх. — Там, наверное, уже очередь собралась. У-у-уй… Извини, все.
Драко не отвечал, он всем весом откинулся Гарри на грудь, уткнувшись носом в ухо, и шумно выдохнул воздух.
— Вс-се… Тебе не повезло. Белковый полдник отменился.
На очистку спермы с живота, груди, промежности и пальцев потребовались все имевшиеся в кабинке салфетки. Пришедший в себя Драко капризничал, требовал осторожности и послеоргазменных ласк, а Гарри, обливаясь холодным потом, представлял, как посмотрит в глаза человеку, шумно топтавшемуся с другой стороны двери.
Выскользнув из туалета и вытянув за собой Драко, Гарри намеревался, опустив голову, с ходу проскочить в салон и забаррикадироваться газетой, но не успел. Его перехватил закрывший собой весь проем коридорчика мужчина. Он ухватил Гарри за рукав и проникновенно заглянул в глаза.
— Молодые люди! — и сделал трагическую паузу, во время которой Гарри представил весь ужас будущего скандала. — Это было незабываемо! Да я за одну озвучку заплачу вам пару тысяч. А за эпизод… — он многозначительно подмигнул и таинственно блеснул глазами, — эксклюзивный контракт.
— Чё? — Гарри и не знал, что в лексиконе Драко могут существовать такие простонародные выражения. Но он многого не знал, в том числе и того, что смущенный Драко не заливается румянцем, а покрывается пятнами различных оттенков красного и розового. Поэтому поспешил перевести с английского на американский:
— Я не понял. Он тоже.
Мужчина выудил из верхнего кармана пиджака прямоугольник белого картона и торжественно вручил его Гарри. Подумал и протянул такой же Драко.
— Киностудия «Радужный аспид». Мистер Брунд Хоррорган. Продюсер. И много разных цифр, — вслух прочитал Драко. — Гарри, что это значит?
Ответил этот продюсер:
— Молодые люди, я совершенно случайно обнаружил на борту этой летающей лоханки, которой воспользовался, разумеется, лишь с целью сохранения инкогнито, двух будущих звезд кино!
— А чего тогда к нам цепляетесь? — Гарри плечом отодвинул мужчину с дороги и вышел из тамбура. Из салона доносились первые звуки надвигающегося вопля Серпента. Драко рысцой побежал вперед, на ходу извлекая из себя шипяще-успокаивающие звуки. А Гарри опять придержали за рукав.
— Ну послушайте же! Я, правда, хорошо заплачу.
— Да за что? — Гарри рвался туда, где уже ворковал Драко. И подальше от полоумного маггла.
— За то, что вы трахнетесь перед камерой с точно таким же ажиотажем, как только что в туалете.
Гарри медленно обернулся и подозрительно вгляделся в честные глаза мужчины. Про фильмы «для взрослых» он слышал. Только не подозревал, что такие есть и для взрослых меньшинств. Но он всегда считал, что в таких фильмах снимаются только люди без стыда и совести. То есть, профессионалы. Он и высказал свое мнение на этот счет. На что получил длинную речь:
— Профессионалы! Да это же бич всех студий. Вы этих, прости господи, профессиАналов видели? — Гарри потряс головой, полностью открещиваясь от подобных обвинений. Но его слушать уже не хотели. Мужчина продолжал: — Они же даже стонут так, что приходит на ум не секс, а коровье мычание. А мимика? Начинающие вообще демонстрируют только собственные способности. Представьте себе, сцена изнасилования. Юного мальчика трахает здоровенный амбал гигантского вида, на очереди еще несколько, а так называемая жертва томно хлопает глазками и кокетничает в камеру. А профи и того хуже. Он партнера пялит с такой сосредоточенной рожей, как будто целится в муху в писсуаре. А что в таких фильмах главное? Что, я вас спрашиваю? — Гарри не знал и предполагать не хотел. — Страсть! Динамика! Зритель подрочить хочет!
Гарри представил, как он занимается сексом с Драко на миллионах экранах, а на них дрочат миллионы людей и вздрогнул. Поэтому немедленно сказал свое решительное «нет». Взял продюсера за лацканы пиджака и потряс. Уладив проблему, кинулся вслед за Драко. Серпент уже портил нервы всем пассажирам Боинга. Драко затеял очередную шаманскую пляску с целью утихомирить разбушевавшегося наследника. Он тряс погремушкой у самого носа орущего Серпента, корчил ему рожи и взывал к совести.
После нескольких минут отчаянных воплей к люльке решительным шагом подошла сухопарая леди в сером твидовом костюме. Серпента она выхватила из колыбели годами отработанным жестом. Пару раз встряхнула, устраивая удобней, сунула ему в рот сухарик, за который ребенок немедленно уцепился всеми пальцами, и проскрипела голосом полковника на пенсии:
— У ребенка режутся зубки. В этом случае доктор Спок рекомендует давать сухари из черного хлеба без каких либо подсластителей. К тому же ребенок в таком возрасте должен быть не запеленан, а одет! Ползунки и распашонка будут в самый раз. В моей сумке найдется комплект.
Гарри перехватил пускающего слюни Серпента и уставился на него, как на взрывоопасный артефакт. Драко трусцой пробежал за леди и обратно, вытянув шею, проследил за процессом переодевания и, вежливо поблагодарив, утянул Гарри на их места. Усадив Серпента на колени, загукал, умиляясь и слюням, и сухарику. А вот Гарри сидел, как громом пораженный.
— Драко… — он слегка подергал супруга за рукав. — Ты младенцев когда-нибудь видел?
Драко задумался.
— Только на колдографиях. И только себя. А что?
— Ничего… только у месячного ребенка зубки НЕ режутся. И сидеть он тоже НЕ может.
Драко внимательно посмотрел на Серпента. И правда, крупноват что-то. Если вспомнить рассказы мамы, то… сам он сел в пять месяцев. Он с опаской отдал ребенка Гарри и задумался. Подумав, отобрал сына назад и глухо пробурчал:
— Он мой сын. Вернемся домой, найму лучших колдомедиков, они разберутся. А пока спи. Ты же хотел.
Гарри вздохнул. Успокоить Драко следовало немедленно. Иначе он начнет себя накручивать и дойдет до полной истерики. А малфоевская истерика сравнима лишь со взрывом сверхновой. Да и вид зареванного блондина с распушим носом был далек от эстетичного.
— Драко, сокровище, ну и какого дурсля ты меня слушаешь? Я же детей и в глаза не видел. Ну, солнышко, ну перестань. «Василиск тебя покусай, истеричка бесцветная», — последнее предложение Гарри предусмотрительно опустил.
Драко испытующее уставился на Гарри. Судя по его виду, он еще не решил, что делать. Гарри старательно изображал дружелюбие и раскаяние. Малфой подергал носом и снизошел до пояснения:
— Он, действительно, растет. Можно было бы и самому догадаться. Хотя бы по весу. Он стал вдвое тяжелее! Гарри, что с ним? — Драко всхлипнул, прижимаясь лбом к Серпенту.
Гарри мог только пожать плечами. А что ответить? Разве только убедить Драко, что для ребенка, зачатого на алтаре древнего бога, рожденного из яйца василиска и вскормленного гарпиями, все происходящее совершенно нормально.
— Драко, ты вспомни, барон сказал, что с нами и с ним все будет хорошо.
— Ага, — все еще упрямо буркнул Драко, — если первые всплески магии не начнутся в этом летающем котле. Папа говорил, что в свое время я уничтожил оранжерею.
— У тебя были настолько мощные выбросы? — восхитился Гарри. — Если бы я такое натворил, то Дурсли бы меня живьем съели.
Драко хихикнул.
— Папа меня не ограничивал. Говорил, что лучше потратиться на восстановление дома, чем сломать магию ребенка. И я в четыре уже вовсю палочкой размахивал. К школе я знал все заклинания из "Твоей первой палочки". А к поступлению в Хогвартс меня готовил профессор Снейп, — Драко заливался соловьем, вспоминая о своих детских достижениях. Гарри только кивал и восхищался. И думал. Интересно. Очень интересно. А почему это он получил палочку за месяц до школы? И где, простите, потерялись его всплески магии? Ладно, потом. Сначала бы до Англии добраться.
Драко пересадил Серпента поудобнее и заурчал, устраиваясь на плече Гарри.
— Я подремлю?
— Давай нашу змейку сюда и спи.
Драко тихо спал, Серпент домусоливал сухарь, и Гарри сонно размышлял о возможности выпросить у леди еще парочку. И тут Серпент впился парой свеженьких резцов в собственный палец. Он замер, недоверчиво тараща огромные глаза и набирая в грудь воздух, и заорал, как резаный. Его вопль перекрыл даже гул моторов. Гарри привстал в кресле, прижимая к себе Серпента и одновременно толкая Драко. Потому что моторы не загудели даже тогда, когда Серпент на минуту заткнулся, переводя дух.
— Драко, мы падаем… — предельно спокойным тоном сообщил Гарри и сунул в распахнутый рот Серпента пустышку. Ребенок замолк, а моторы чихнули и натужно взревели, выравнивая самолет. Серпент пару задумчиво чмокнул пустышкой, выплюнул ее и опять завопил. Моторы немедленно заглохли. Драко выхватил ребенка из рук Гарри и принялся судорожно потряхивать его, непрерывно бормоча что-то успокаивающее. Серпент замолчал и начал хихикать. Моторы загудели.
— Спонтанный выброс магии, — тем же сюсюкающим тоном сообщил Драко. — Что ты с ним сделал, негодяй?
Гарри негодующе затряс головой.
— Он укусил себя за палец!
— А ты куда смотрел?
— Я что, должен был собственный подставить?
— ДА!
Серпент заорал снова. Моторы заглохли. Гарри кинулся щекотать животик. Пассажиры визжали, Серпент смеялся, а моторы опять гудели. Бледная, как потолок, стюардесса величественно выпрямилась и профессионально бодрым голосом сообщила о необходимости аварийной посадки в аэропорту Матавери*.

* * *
— Миленько, — Драко, держа на руках придремавшего Серпента, остановился на верхней ступеньке трапа. Вид не впечатлял. Каменистая равнина аэродрома незаметно переходила в такую же плоскую, хотя и покрытую редкой травой, местность за невысоким забором. И только слева, там, куда был направлен нос самолета, в жарком мареве плыл силуэт приземистого вулкана.
— Наша авиакомпания будет рада предложить вам комфортабельный отдых на время проверки и ремонта лайнера. В здании аэропорта для вас открыты ресторан, бар, магазин сувениров, — заученно трещала стюардесса, обеими руками придерживая раздираемую сильным ветром прическу. — Как только мы убедимся, что дальнейший полет безопасен, вы будете приглашены на борт…
— Долго им ждать придется, — буркнул Малфой, спускаясь к ожидающему автобусу. — Поттер, возьми ребенка, мне надо подумать.
— О чем? — нахмурился Гарри, придерживая ручку Серпента, которую тот даже во сне упрямо тянул в рот. Серпент тут же недовольно закряхтел, готовясь огласить окрестности ревом, и Гарри сунул ему очередной сухарь.
— Куда мы можем успеть, пока эти идиоты чинят самолет.
— Что значит, куда успеть? В аэропорте же…
— По-о-оттер, ну нельзя же быть таким неучем! Последний сквиб и тот знает, что Рапа-Нуи — это остаток легендарной Пацифиды. Тут древних святилищ чуть ли не больше, чем в Египте. Отсюда четыре века везут сильнейшие темные артефакты, здесь самая большая магическая община Тихого океана, огромный музей магии — а ты предлагаешь мне сидеть в каком-то вонючем аэропорту?
— Знаешь что, хватит с меня древних святилищ, — Гарри поудобнее перехватил Серпента и почувствовал, как под ладонью шевельнулись вновь проступающие крылышки. — Тебе одного ребенка мало? Опять в демона поиграть захотелось?
— А второй мне не светит, — злобно огрызнулся Драко и отвернулся. Гарри застыл, кляня себя за длинный язык. Ну зачем было напоминать Малфою про проклятие его рода? Теперь придется извиняться.
— Драко, ну прости меня, я не подумал, — он ткнулся лбом в плечо обиженного блондина. Автобус в этот момент ощутимо качнуло, и Драко взвыл от боли. — Ой, ну прости-прости-прости… Я больше не буду. Ну, хочешь, поцелую?
Драко что-то невнятно проворчал, упорно глядя в окно на приближающееся здание аэропорта.
— Давай сходим в этот музей, если тебе так приспичило, — вздохнул Гарри. — Только никаких святилищ, ладно? И сначала выясним, сколько нам самолета ждать. А то улетят без нас.
— Не улетят, — Малфой ощутимо повеселел и даже соблаговолил без скандала дойти от автобуса до зала ожидания, где сразу развил бурную деятельность. Сменил Серпенту подгузник, купил небольшой ядовито-розовый рюкзак для детских вещей, зарегистрировался у сонного таможенника и замучил вопросами всех сотрудников аэропорта, оказавшихся в пределах досягаемости. Выяснилось, что на проверку всех систем самолета потребуется «ну никак не больше восьми часов», чего на посещение музея должно было хватить за глаза.
Проход в магический мир обнаружился тут же, за пустующей стойкой выдачи хрупкого багажа. Видимо, с таким на остров никто не прилетал. Пластиковая панель под рукой Драко послушно отъехала в сторону, открывая взглядам путешественников небольшой дворик с врытой в центре традиционной пятикаменной земляной печью.
— И чего? — вопросил Гарри, разглядывая это чудо первобытной мысли.
-Слушай, не тупи, — Драко ткнул пальцем в сторону неглубокой ниши, в которой стояла плошка с дымолетным порошком. — Бросаешь в огонь, адрес — «Полинезийский музей магии».
— Местный колорит, значит? — Поттер поправил заброшенный на плечо рюкзачок, крепче прижал к себе Серпента и шагнул в зеленое пламя. — Ненавижу камины!
В первую секунду ему показалось, что он вернулся в Южную Америку. Хуже того, прямо на вершину храмовой пирамиды в момент жертвоприношения — столько обнаженных девиц с цветами одномоментно кинулись ему на шею.
— Иаорана! Иаорана куруа! — его обнимали, крутили, навешивая на шею все новые и новые гирлянды благоухающих цветов, пока он не стал напоминать ходячую клумбу. Драко, вышедший из пламени на пару секунд позже, подвергся такой же атаке, и теперь зло моргал из-под съехавшего на лоб венка из белоснежных тиаре:
— Поттер, скажи им «иаорана», иначе не отвяжутся!
Девицы, услышав заветное слово, заулыбались и, отойдя на пару шагов, выстроились в шеренгу, завлекающее покачивая бедрами. Драко взвыл и ухватил Гарри за руку:
— Это надолго. Идем, они до вечера протанцуют, а у нас самолет.
Он стремительно проволок супруга мимо выложенной камнями площадки, на которой возвышались гигантские серые статуи, увенчанные прическами из красного камня; мимо нескольких хижин, крытых золотистой соломой и почему-то похожих на каменные лодки; мимо каких-то невразумительных закопченных стен с многочисленными меловыми пометками. И утянул в щель между двумя камнями с еле различимым рельефом — человек с птичьими крыльями, лицо которого закрывала маска с изогнутым, как у попугая, клювом.
Никогда раньше Гарри не оказывался в подобном месте. Музей располагался в огромной пещере, мрачной и гулкой, как Большой зал ночью. С потолка свисали длинные белесые сосульки. От пола им навстречу поднимались такие же, но толще и темнее. Возле стен некоторые из них срослись, превратившись в гигантские витые колонны. Гарри крутил головой, разглядывая все сразу, не в силах сосредоточиться на чем-то одном, и лишь изредка косился на мрачного Драко. Тот расхаживал по пещере лениво и с таким выражением скуки на лице, словно не он только что нетерпеливо тащил супруга в это сказочное место.
Вот он не спеша направился в дальний угол, где высился темный каменный алтарь, от одного вида которого у Гарри по спине пробежали неприятные мурашки. Привстав на цыпочки, Драко стянул с каменного уступа увесистую статуэтку, ее покрутил в руках. Гарри подошел, заглянул ему через плечо. Непонятно, то ли собака ушастая, то ли кролик перекормленный. А то ли вообще местное божество — губастое, ушастое, в центре каменных глаз просверлены глубокие дырки-зрачки. Страхолюдина.
— И что это за тварь?
— Аку-аку, — Драко водрузил статуэтку на место и потянулся к соседней, изображавшей толстую сонную рыбину. Похоже, от голода местные волшебники не страдали.
— Мне говорили, что в музеях ничего руками трогать нельзя, — блеснул воспитанием Гарри.
— Это тебе нельзя, а Малфоям никто ничего запретить не может, — гордо вскинув голову, Драко прошел к следующему уступу, на котором стояли деревянные дощечки, испещренные мелкими корявыми письменами.
— Да? А вдруг это окажется каким-нибудь проклятым предметом? — Поттер, забыв про воспитание, ткнул в одну из дощечек пальцем. — И вообще, что здесь делает это? Откуда местные английский знают?
— Где? — Драко посмотрел на надпись, так удивившую мужа. — Слушай, ты, тупой гриффиндорец, ну какой же это английский! Это ритуальные письмена местных аборигенов. Больше на змей похожи.
— Да нет, английский, — Гарри крутил в руках почерневшую от времени табличку. — Только пишут как-то странно, строку нормально, а другую вверх тормашками.
— Поттер, — Драко начинал злиться. — Объясняю еще раз. Это — значки ронго-ронго. Они используются только здесь, на Рапа-Нуи, и расшифровать их пытаются уже два столетия, если не больше.
— Да чего тут расшифровывать! Все понятно!
Гарри перехватил недовольно гукнувшего Серпента подмышку, обеими руками взял табличку и начал читать нараспев:
«И сойдут сыновья Тики, белый и черный, с железной летающей рыбы. И будет с ними птицечеловек. И будет для него что день — то луна, что луна — то год. Содрогнутся горы, море потечет огнем, моаи упадут. Тогда черный принесет весенний дар, а белый встретит его в доме дев. И улыбнется птицечеловек. И станет его день — день, а луна — луна». Короче, обычная предсказательская чушь. Эй, Драко, ты чего?
Малфой растерял всю свою уверенность и надменность. Лицо побледнело, зрачки расширились. Гарри даже оглянулся, что бы посмотреть, нет ли какого чудовища позади него. Но нет, пещера была почти пуста, лишь возле алтаря бродил какой-то одичалый турист.
— Да ты что! Не понял, что прочитал? Это же про нас! Мы сошли с железной рыбы. И это у нашего сына уже зубы режутся, хотя еще вчера он был новорожденным!
— И… что делать? — растерялся Поттер.
— Дар искать, что ж еще? Нам тут только огненного моря не хватало.

* * *
Драко с места развил бурную деятельность. Вытащил из какого-то закутка старичка смотрителя, отобрал у него покрытые пылью пергаментные свертки и свеженький «el Sport Magico». Допросил с пристрастием, изображая глубочайшую заинтересованность и при этом фамильную малфоевскую презрительность. Выяснилось многое. Домом дев, скорее всего, являлась пещера на полуострове Поике. Весенним даром — яйцо птицы, отложенное на крошечном островке Мотонуи — ровно в противоположном конце острова. Плыть к островку полагалось на лодке из камыша, которых в музее аж четыре штуки, но выносить их категорически…
Тут Малфой недослушал. Махнув рукой, которую опутывал браслет из самородного серебра, он небрежно погрузил смотрителя в сон и обернулся к Гарри, уставил палец ему в грудь:
— Берешь лодку. Уменьшаешь. Плывешь на остров. Ищешь яйцо…
— А ты?
— А я покупаю портключ в пещеру и жду тебя там.

* * *
Гарри плыл на утлом суденышке и проклинал всех: и Волдеморта, который наградил его знанием парселанга, и Дамблдора, вечно играющего чужими жизнями, и дурацких богов, не желающих жить мирно и оставить его, Гарри, в покое. Больше всех досталось Малфою, которому вздумалось швыряться в директора заклятиями. Вот уж поистине меткий глаз, кривые руки. И из-за этого белобрысого несчастья Поттер сейчас был вынужден сидеть верхом на какой-то связке травы и плыть неизвестно куда за каким-то яйцом. И хорошо если доплывет, а то ведь и утонуть можно.
Волны нахально били в лицо, и Гарри поминутно отплевывался, стараясь не наглотаться омерзительной горько-соленой воды:
— Да где же, тьфу, это Мерлинов, тьфу, чтоб ему Моргана во сне приснилась, тьфу ты, остров? И где эти, тьфу, мерлиновы, чтоб им потонуть, тьфу, чайки? Было же, тьфу, рукой подать…
В самом деле, с береговых обрывов, до которых уже наученный горьким опытом Гарри добрался на маггловской попутке, островок казался совсем близким, только руку протяни. Да и с узенькой полоски пляжа он виделся этакой черной глыбой, громоздящейся на фоне темнеющего неба. Но стоило только оттолкнуть лодку от берега и плюхнуться на нее животом, как проклятая суша мгновенно скрылась за метровыми волнами.
Гарри казалось, что он плывет уже несколько часов. Самолет, музей, Драко — все это осталось в каком-то другом мире, а здесь, вокруг, были только соленые брызги и разгорающиеся в небе огромные южные звезды. Ощущение одиночества и одновременно сопричастности ко всем событиям во Вселенной навалилось мягким, окутывающим грузом, и сразу все происходящее стало цельным, правильным. Таким, каким должно было быть с самого начала, и вот, наконец, стало.
Гарри устало улыбнулся и снова уселся верхом на своем утлом суденышке. Волны плеснули тихо, уступчиво, а по босым замерзшим ногам вдруг царапнуло шершавым.
— Дно. Доплыл…
Радость оказалась преждевременной. Едва выбравшись на берег, Гарри готов был снова убраться в море. И как можно скорее. От ора, который подняли гнездящиеся в приморской гальке птицы, уши закладывало почище, чем от гула самолета. Да и в плане чистоты… Скажем прямо, местное крылатое население не отличалось аккуратностью. Берег буквально утопал в отходах жизнедеятельности птиц. Но если Драко послал, то назад без яйца лучше не возвращаться, а потому Поттер почти по колено в г… экскрементах побрел к ближайшему пустующему гнезду. Еще не хватало быть поклеванным этой оголтелой пернатой братией.
Гнездо было… хлипковатое, прямо скажем, гнездо. С десяток прутиков, пара клочков мха. И выстилающий всю убогую конструкцию толстый слой голубоватого птичьего пуха, в котором нежилось три пестрых яйца. Гарри заворожено погладил пальцем ближайшее: совесть тихо ныла, намекая, что он собирается украсть у родителей еще не рожденного ребенка. И что его собственный совсем недавно вылупился точно из такого же яйца, только чуть больше. И что крылья у Серпента такие же мягкие, как пух в гнезде. И что если не поторопиться, то детства у стремительно растущего сына не будет.
— Да что такое! — возмутился он наконец. — Мало я яичниц Дурслям пережарил? Не хватало еще над каждой курицей разнюниваться. Кто виноват, что мамаша гнездо бросила?
Он решительно ухватил яйцо, запихнул в нагрудный карман, рассудив, что там оно разобьется в последнюю очередь. На мгновение показалось, что птичий гомон вокруг стих — и тут на него сверху обрушилось огромное мокрое тяжелое птичье тело.
— Пшла прочь! — Поттер взмахнул руками, отгоняя пикирующую чайку. Крепкий клюв ударил по запястью, разбивая в кровь. Следующая атака пришлась на затылок, потом в бровь, в темя. По лицу потекла струйка крови. — Да что ж ты творишь-то?! Уйди по-хорошему!
Чайка метнулась в сторону, и Гарри, воспользовавшись передышкой, бросился к лодке, обеими руками прокрывая голову. Из-под ног с оглушающими воплями разлетались птицы, брызги гуано и содержимое передавленных яиц.
Добежав до лодки, он подхватил ее в охапку и также, бегом, бросился в накатывающие на пляж волны.
Дорога назад показалась гораздо короче, а может, и на самом деле так было. Во всяком случае, волны были ниже и плескались слабее, и уже через три часа Гарри, снова воспользовавшись попуткой, оказался на Поике, у подножия обрыва. Оценив высоту и крутизну, он понял, что лезть придется долго, и еще не факт, что долезет.
Стоило подняться всего-то фута на четыре, как в спину ударил ветер, заставляя всем телом прижаться к скале. В нагрудном кармане скрипнуло, и Гарри замер от ужаса: если он раздавит яйцо, то все окажется напрасно. Сунув пальцы в карман, он нащупал шершавую чуть теплую поверхность и облегченно перевел дух. Цело.
Однако останавливаться надолго было нельзя. Поттер вздохнул и принялся карабкаться выше, стараясь цепляться за выступы скалы так, чтобы не прижиматься к ней грудью. Медленно поднимающееся из-за горизонта солнце грело спину, футболка быстро просохла и теперь хлопала на ветру. А тяжелые мокрые джинсы упорно тянули вниз. Последние десять футов Гарри держался уже из последних сил: надежду придавало только чернеющее над головой отверстие пещеры, наполовину загороженное скальным козырьком. Дотянувшись до него, Поттер повис на пальцах, не имея сил подтянуться, и уже почти сорвался, когда из пещеры высунулась страшная коричневая голова.
— А-а-а! — Поттер в ужасе чуть не разжал руки, но чудище цепко ухватило его за запястья и дернуло на себя, втягивая в пещеру.
— Жив? — спросил до боли знакомый голос. — Принес?
— Ага, — Гарри, резко потеряв последние силы, со стоном уселся на каменный пол. В пещере стоял полумрак, и Поттеру приходилось сильно щуриться, чтобы рассмотреть своего супруга. Вернее, то глиняное чучело, в которое тот превратился. — Ты где так испачкаться умудрился?
В самом деле, Драко был перемазан глиной с головы до ног. Даже холеные волосы стали бурыми от грязи и повисли мокрыми сосульками.
— Серпент уполз туда, — Малфой ткнул пальцем в узкий проход в дальней стене пещеры. — Мне пришлось лезть за ним.
— И что? — Гарри разглядывал сына, преспокойно дремлющего в расстегнутом саквояже.
— А то. Там можно только на животе, а на середине дороги море жидкой грязи. Вот и… — Драко махнул рукой и обиженно пожаловался: — А еще там скелет чей-то лежит. И череп. А зубы у него выбиты.
— Посмотреть, что ли? — встрепенулся при упоминании скелета Поттер, но тут же снова плюхнулся на пол. — Не, не полезу. Устал.
— Неужели тебя что-то может удержать в твоем гриффиндорском любопытстве? Ладно, ты яйцо-то достал?
— Ага, — Гарри сунул руку в карман и вынул свою столь тщательно оберегаемую добычу.
— Мелкое какое-то, — с сомнением хмыкнул Малфой.
— Других, знаешь ли, не предлагали. Что делать-то с ним? Может, сварить? Или так скормить Серпенту?

-------------------------
* Международный аэропорт Матавери — единственный аэропорт на острове Пасхи (Чили) и один из самых отдалённых аэропортов мира. Принимает самолёты только чилийской авиакомпании «LAN Airlines». Длина взлётно-посадочной полосы — 3318 м (такая длина объясняется тем, что аэропорт служит аварийным местом посадки американских «Шаттлов»). (с) Википедия.

Огромное всем спасибо за терпеливое ожидание.
Половина Лорда Судеб в лице Chukcha, как обычно, тормозила процесс, но она постарается так больше не делать.
----------------------------

Гарри отобрал у Серпента последнее перо и устало сел. Прямо в лужу. Спать хотелось немилосердно, а мягкая теплая грязь под задницей прельщала круче пуховых перинок. Глаза медленно закрылись, мышцы расслабились, и Гарри принялся погружаться в блаженную дрему. Намечающийся сон прервал бесцеремонный пинок под ребра.
– А ну, вытащил задницу из лужи — и вперед! Надо вымыться, переодеться, вернуться к самолету и улететь в Англию. — Малфой ткнул ему в руки Серпента, а сам подхватил саквояж. Внимательно вгляделся в осоловевшего от усталости Гарри и забрал ребенка, обменяв его на поклажу. Но на всякий случай предупредил: — Потеряешь, из самого чемоданов наделаю.
Первичный смыв грязи они произвели на ближайшем пляже. Костюмы, презентованные бароном, прогулку по острову не выдержали. А в бутике в аэропорту нашлись только легкомысленные гавайки и шорты. Пришлось купить хоть такое и на скорую руку трансформировать в штаны и рубашки. Все это время Малфой не переставая ныл, вспоминая свои модные, дорогие, удобные и еще прочие разные мантии. В какой-то момент Гарри просто отключился. Стоя и с рубашкой в руках. В себя пришел от тычка под ребра острым локтем.
Гарри откровенно не понимал, откуда в Малфое столько энергии. Он сам спотыкался на каждом шагу и не чаял, когда они доберутся до самолета и, главное, до кресла. Уютненького креслица, в которое можно сесть и вытянуть ноги. Косой взгляд в сторону Драко подтвердил подозрения. Малфой тоже валился с ног, но мужественно изображал супермена. Совесть вякнула что-то о необходимости дать мужу отдохнуть, но каменеющие от усталости мышцы сделали вид, что не услышали. К счастью, Серпент тоже вымотался. С откровенной и «недостойной Малфоев» жадностью он сожрал пару баночек какого-то пюре и отрубился, даже не успев пару раз чмокнуть соской.

* * *
Драко уснул посреди вялой тирады о необходимости проследить за… Сколько часов они летели до Мельбурна, Гарри понятия не имел. Может час, а может сто. Все это неповторимое время он нагло проспал. Судя по смущенному лицо Драко, он поступил точно так же. Серпент же совершенно не смущался. Наоборот, на его важной мордашке прочно угнездилась уверенность в необходимости проделанной работы. Мир должен был опуститься на колени и возблагодарить его за крепкий сон. Мир об этом не знал, но Драко с Гарри едва не плакали от радости.
В Мельбурне они предпочли не выходить из аэропорта. Тем более что Драко потратил время ожидания пересадки с пользой. Он ураганом прошелся по всем магазинам, скупая крайне необходимые вещи. В основном одежду. В очередной самолет они загружались обремененные многочисленными чемоданами. Гарри еще раз оценил Драко. Затянутый в светло серый костюм, с подобранным в тон кантику на воротнике рубашки галстуком, он смотрелся вызывающе богато. И красиво. Ему Драко прикупил двубортный костюм. Тоже серый, но оттенка старого пепла. А вот Серпент был наряжен в джинсовый комбинезон и ярко зеленую рубашечку. В цвет глазок.
Для Англии Драко припас теплые плащи и мешок из австралийской овчины, хоть Гарри и считал, что для Серпента эта одежка несколько не по возрасту. В самолете Серпент вел себя на удивление спокойно. Он тихо перебирал яркие кубики, тожественно врученные ему стюардессой, спал, ел и совершенно не орал. Драко немного посмотрел телевизор, пренебрежительно фыркая, но не отрывая глаз от экрана, и гордо заснул, когда началось какое-то спортивное шоу. После него немного поспал и Гарри. Скорее от скуки, чем по необходимости. Потом они ели, скучали и опять спали. И моменту посадки успели окончательно известись от радостного предвкушения.
Повод был. И не один. Они выспались, были сыты и готовились ступить на землю Англии. Вернее, бетон аэропорта. Гарри удобно перехватил Серпента в мешке, который натянул на него Драко, и решительно направился вперед.
– Эй, ты куда? — Драко крепко ухватил его за воротник. В серых глазах плеснулось раздражение.
– Как это куда? — Гарри недоуменно пожал плечами. — В Хогвартс. То есть, сначала в Косой переулок. А для этого нам лучше всего взять такси. А для этого…
– Поттер! — Гарри всегда удивлялся, как обладатель не слишком крупного, худощавого тела ухитряется выглядеть настолько угрожающе. Сейчас Малфой буквально навис над ним, пытаясь поджечь негодующим взглядом. — Вот скажи, ты всегда такой тупой, или это посттравматическое?
Такой вопрос заставил Гарри задуматься. А что тут не так? Почему Драко настолько против возвращения в Хогвартс? Может быть потому, что он вылетел оттуда как раз во время попытки прикончить Дамблдора? И сейчас прекрасно понимает, что с распростертыми объятиями его никто встречать не будет.
– Я не тупой, я порывистый, — попытался оправдаться Гарри и поспешил отвлечь Драко от рассуждений на тему умственных способностей гриффиндорцев. — Хорошо, я понял, что в Хог нам нельзя. Но я не собираюсь рисковать, пытаясь получить убежище в твоем доме. И я не о твоих родителях! Хотя, — Гарри отвел глаза, но все же закончил мысль, — не уверен, что они будут в восторге от нового члена семьи.
– Да ты что! — Драко возмущенно выдрал ребенка из рук Гарри. — Они влюбятся в Серпента с первого взгляда.
– Вообще-то я о себе.
Драко замер.
– Кхм… Кажется, я тоже несколько порывист. Давай найдем место, где я смогу выпить настоящего английского чаю и подумать.
Кафе нашлось в здании аэропорта. Драко хлебал свой чай и задумчиво изучал аэродром. Думал он долго. Целых две чашки. Гарри тоже думал. Впрочем, лично у него выбор был невелик. Друзей — раз-два и обчелся. И эти раз-два поголовно состоят в Ордене Феникса, который крайне негативно отнесется к появлению Малфоя. И почему-то имелось смутное подозрение, что любого Малфоя. Драко с сожалением изучил опустевший чайничек и осторожно покосился на Гарри. Гарри лишь вздохнул. Судя по вине в бегающих глазках, белобрысая скотинка нашла вариант, который ему явно не понравится.
– Нам нужен человек, который относится к нам обоим одинаково лояльно, так ведь?
– И где же такого взять? — Гарри едва не повертел пальцем у виска.
Драко заметно воодушевился. Не мудрено. Пока все шло по его плану.
– Или место, где мы можем срываться до тех пор, пока не разберемся в обстановке. — Гарри только хмыкнул. Именно эту мысль он доносил до сознания Драко все долгие полчаса до посадки. Только тогда он имел в виду Хогвартс. Из всех его знакомых только Малфой обладал настолько великолепнейшей способностью презрительно отклонить предложение, чтобы потом преподнести его, как гениальнейший продукт собственного разума. Но в логически перестроенном, более безопасном и наглядно самом оптимальном варианте.
– Но место должно быть незаметным, безопасным и достижимым для сов.
– Сов?
– Пресса, Поттер. Новости, сплетни, светская хроника…
– …спортивные обзоры.
Драко прошил его негодующим взглядом. Чопорно поджал губы и добил контрольным — обиженным. Дождался покаянного выражения на лице Гарри и продолжил триумфальным тоном:
– И я знаю такое место.
Выслушав, куда Драко его зовет, Гарри молча встал, поднял за шиворот Драко, подхватил из детского креслица сосредоточенно сопящего Серпента и, подталкивая Малфоя впереди себя, двинулся на выход. Требовалось срочно найти место, где можно без свидетелей набить своему супругу рожу. Гарри с вниманием профессионального маньяка осматривал все тупички и закоулки аэропорта, но никак не находил уютного для мордобоя уголка. Все это время Драко изобретал причины, по которым им надлежало направиться именно туда, куда он хотел. Желание убить Малфоя с грохотом врезалось в одну из причин, слабо трепыхнулось и погибло. У них осталось не больше пары сотен фунтов. Барон был щедр, но не настолько безумен, чтобы обеспечить их на всю оставшуюся жизнь. Хотя достаточно разок взглянуть на Драко, чтобы понять, что таких средств нет ни у кого. Гарри тормознул, вздохнул и развернулся в сторону стоянки такси.
Всю дорогу до тупика Прядильщиков он убеждал себя, что врать Драко незачем и в середине семестра любимый профессор домой точно не явится.
Домишко Снейпа оказался… снейповским. То есть опутанным проклятиями настолько, что Гарри с трудом разглядел контуры самого дома. Драко восхищенно присвистнул и потрогал сгусток какой-то оповещательной дряни.
– Ух ты! Тут работы часов на шесть. Не стой столбом, Поттер. Давай ты с того края, а я…
Гарри, прищурившись, всмотрелся в нити и с разворота всадил в середину клубка отличное уничтожающее заклинание.
– Замерз, — коротко оправдал он собственную поспешность. Драко побурчал что-то на тему о некромантах и их любви рубить с плеча, но в дом вошел первым. Мрачная покосившаяся хибара внутри оказалась уютным жилищем. Но грязным. Драко усадил Серпента на полированный, густо покрытый пылью пол и принялся инспектировать кухню. Гарри отправился следом за шустро поползшим в другую комнату ребенком. Присмотреть. Заодно и осмотреться. Вторая комната оказалась помесью кабинета, библиотеки и гостиной. Последней не более чем на пару процентов. То есть в углу комнаты обнаружилось древнее кожаное кресло и одноногий столик, хлипкий даже на вид. Гарри застыл перед стеллажом, рассеяно изучая корешки книг. В себя его привел Драко. Он энергичным шагом вошел в комнату, быстро оценил обстановку и довольно потер ладони.
– Так, удовлетворение минимальных потребностей здесь обеспечено.
Гарри встрепенулся.
– Кстати о потребностях. Где здесь…
– Спальня наверху, — неожиданно воркующим тоном отозвался Драко. — И там есть настоящая кровать. Пора бы разнообразить нашу сексуальную жизнь и хоть раз трахнуться так, как это делает подавляющее большинство людей.
– Вообще-то я хотел спросить о душе. И туалете.
– Правильно. Большой постельный марафон мы начнем с разминки.
Вот тут Гарри возмутился.
– А о психике ребенка ты подумал? Эгоист. — Долгую лекцию о вреде ранних сексуальных познаний сократило лишь желание сходить в туалет. И твердое обещание Малфоя вернуться к вопросу только после того, как Серпент уснет. Пока Гарри готовил, Драко сбегал на чердак и поднял специальный флажок, сигнализирующий почтовым совам, что в доме не против получить газету. А Серпент успел проползти по всему первому этажу, найти и собрать всю паутину, облизать пару десятков завитушек на мебели и наделать в памперс. Пойманный, накормленный ужином, вымытый и оттого благосклонный, капризничать он не стал. Ограничился получасом сосредоточенного наблюдения за наколдованными Драко бабочками и уснул.
Глаза Драко вспыхнули потусторонним светом. Гарри попятился. И пятился до самой кровати. Старомодной, с железной спинкой и покрывалом в рюшах. Начиналась обещанная ночь постельного марафона.
И вот когда Драко, оседлав бедра Гарри, уверенно галопировал к финишу, а сам Гарри подбадривал его увесистыми шлепками по заднице, от двери донеслось сдавленное «Ох», и все внезапно кончилось.
Драко пискнул и замер с открытым ртом. Гарри моментально заслонил лицо подушкой. Потому что этот «Ох» определенно принадлежал Снейпу.
А он сам стоял, вцепившись в косяк двери, и прикрывал глаза ладонью. Драко поспешно слез с Гарри и скромно прикрылся простынкой. Отдав дань скромности, он обрел дар речи.
– Крестный… а мы здесь это… — Что «это», он не продолжил. Вероятно, не нашел слов, описывающих их соитие в приличном виде.
Голос Драко привел Снейпа в чувство. Он отнял руку от лица и шагнул вперед. Гарри задницей ощутил приближающуюся грозу и залез под одеяло. А Снейп загрохотал:
– Ты сбежал, заставил нас волноваться. Да мы похоронили тебя! Люциус едва не поседел с горя, а ты! Ты бросил все, чтобы стать шлюхой?
Драко возмутился:
– Я замужем! — это он почти провизжал. Осекся и продолжил более спокойным тоном: — Не официально, но у нас все серьезно.
– Серьезно… — Снейп сделал паузу и тяжело опустился на стул.
– Северус, — Драко обмотался простыней и подсеменил к Снейпу, — расскажи, что здесь было. Папа жив? А с мамой все нормально?
– Лорд наградил тебя посмертно. Люциус в фаворе, но в отставке. Драко, скажи, — Снейп едва заметно повел носом в сторону кровати. Гарри прекрасно увидел это в предусмотрительно оставленную щелочку. Драко решительно тряхнул головой и гордо сообщил, что Северус может говорить без умолчаний. Снейп еще раз подозрительно просверлил взглядом кокон одеяла, но продолжил: — Ты убил Поттера?
Драко смутился. Он переступил с ноги на ногу, смешно поджимая зябнущие пальцы, и неуверенно покачал головой:
– Да нет… Сначала было никак, а потом все так завертелось. Свадьба… кхм, ну да, ритуал почти брачный, потом василиск, беременность, а там гарпии подоспели. Потом нас хотели сжечь, и барон пришел, а еще проклятие на Серпенте. В общем, Гарри, вылазь.
Гарри высунул голову из-под одеяла и смущенно кивнул:
– Здравствуйте, сэр. А Драко говорил, что вас здесь не бывает.
Следующие минут сорок Гарри радовался, что ему хватило ума не вылезти из-под одеяла целиком. И сочувствовал Драко, мерзнувшему в одной тонкой простынке — все-таки в доме было по-лондонски промозгло. Но прийти на помощь супругу не решался, лишь изредка виновато всхлипывая носом. Потому что разозленный Снейп — это вам не гарпия и не василиск, это намного хуже.
За первые десять минут выяснилось, что Поттер идиот, весь в своего отца; что Орден искал его по всей Шотландии, затем по всей Англии, затем по Европе — и даже в Азию заглядывали; что Молли Уизли в слезах чуть не закончила дело Драко, едва не прибив Дамблдора; что Поттер — наглый, ленивый мальчишка, весь в отца, и что только такой идиот будет испепелять следящие за домом чары, если они завязаны на владельца дома. Потому что просигналят. Точнее, уже просигналили. И вот Снейп, сорвавшись с очередного собрания Ордена, был вынужден примчаться сюда, а здесь творится…
Голос профессора, изначально громыхавший над Гарри, подобно июльскому грому, постепенно становился приятным и размеренным, словно шорох накатывающейся на берег волны.
Ш-ш-шурх… Поттер, вы идиот, каких свет не видывал… Ш-ш-ш… И как ты мог, Драко, связаться с этим гриффиндорским несчастьем…
Ш-ш-шурх… изволили пропасть неизвестно куда, Темный Лорд в истерике… Ш-ш-ш… ты только представь, что пережил твой отец…
Ш-ш-шурх… род мог остаться без наследника, Люциус собирался усыновить… Ш-ш-ш… второго такого блондинистого в Англии не сыскать, на твое счастье…
Гарри, задремавший под мерный рассказ, поморщился сквозь сон: что-то в словах Снейпа ему не понравилось. И в этот момент в уши ультразвуком ввинтился вопль супруга:
– Усыновить? Наследника? Когда есть законный внук?
Драко заметался по комнате белобрысой молнией. Гарри был выдернут из постели и небрежным взмахом руки одет в костюм и мантию. Мантия еще дымилась от разглаживающего заклинания. Серпент, не успев вякнуть, уже моргал из своего мешка сонными глазками и капризно кривил по-малфоевски тонкие губы. Драко тут же подхватил его подмышку, сунул супругу баронов саквояж и решительно шагнул к Снейпу:
– Крестный, у тебя порт-ключ есть?
Тот демонстративно скрестил руки на груди:
– После столь драматичного исчезновения мистера Поттера министерством запрещены все виды порт-ключей, порталов и транспортных амулетов. А также ковры-самолеты.
Гарри обалдело хлопнул ресницами:
– А ковры-то почему?
– Это вы меня спрашиваете? — Снейп скривился. — Действия министерства логическому объяснению не поддаются.
– Вот! А помните, вы мне говорили…
Но обсудить внезапно найденную общую тему им не дали. Драко перехватил ребенка поудобнее, при этом совсем нечаянно ткнув супруга под ребра острым локтем, и решительным шагом направился в гостиную.

* * *
По пути в бежевую гостиную Гарри гадал, чем же занимается в одиночестве тоскующий свекор. В голову приходили два варианта: оргия в лучших традициях Пожирателей или классический английский сплин — тусклые свечи, тяжелый бархатный халат и вино, почти черное в свете угасающих в камине углей.
Оказалось, ни то и ни другое. Люциус Малфой заглушал тоску работой. Обложившись ворохами пергаментов, гоблинскими гроссбухами и стопками маггловских счетов, он увлеченно щелкал логарифмической линейкой, одновременно надиктовывая распоряжения изумрудно-зеленому Прыткопишущему перу. Подняв задумчивый взгляд на вошедшего Драко, он на несколько секунд замер, а затем удовлетворенно кивнул:
– …предусмотреть траты на косметический ремонт северного крыла.
– Здравствуй, отец, — неожиданно хрипло произнес Драко. — Я вернулся. Ты рад?
– Рад.
– Может, обнимешь сына?
– Утром, — видно было, что Люциус поморщился. — У меня много работы. И изволь спуститься к завтраку в подобающем наследнику виде.
– Значит, взять внука на руки ты тоже не хочешь?
– Внука?
Люциус не вскочил — его рука медленно двинулась по краю стола, руша пергаментные пирамиды и мучительно нащупывая что-то. Наконец, пальцы сжались на набалдашнике трости, Люциус медленно, неуклюже выбрался из кресла и шагнул к сыну, даже не пытаясь скрыть хромоту.
Драко ахнул. С тем же ужасом, с которым несколько минут назад рассматривал запущенный — по малфоевским меркам — каминный зал, он сейчас вглядывался в лицо отца. Постаревшее, изрезанное пусть мелкими, но явственными морщинами. Обрамленное волосами, в которых пробивалась тусклая седина.
Люциус, заметив его взгляд, негромко хмыкнул:
– К утру я бы наложил косметические чары. На что смог бы, — он неловко повел плечом и качнул головой на невысказанный вопрос: — Азкабан, Лорд, Дамблдор, обыски, Нарцисса, твоя гибель.
– Папа… — голос у Драко сел окончательно.
– Представишь мне своего спутника? Я… не слишком хорошо вижу.
– Да что ж это такое! — Драко уже в который раз за вечер сунул Серпента супругу, а сам бросился к отцу. Обхватил его за плечи, усадил назад в кресло, повел ладонями над головой:
– Так… это вылечим, это тоже… рука парализована — это мелочи, это мы быстро. Если уж я роды принимал, знаешь, как страшно было? А тут всего-навсего смещение дисков. Это от пыточного или ногами били? Хотя какая, к Баст, разница…
Из ладоней Драко хлынул ослепительный свет, Гарри поспешил зажмуриться и отвернуться, заслонив собой сына. За спиной послышался негромкий стон, что-то с шорохом посыпалось на пол, и Драко удовлетворенно произнес:
– Ага, поймал.
– Какие вульгарные выражения, — голос Люциуса прозвучал громче и значительно чище, чем минуту назад. — Ну что ж, представь мне своего спутника.
– Эм-м… — казалось, Драко стоило усилий собраться. — Да, отец, конечно. Позволь тебя познакомить, мой супруг, Гарри Джеймс Поттер-Малфой. И мой наследник, Серпент Ангиус Поттер-Малфой.

* * *
К вечеру следующего дня Гарри уже тошнило от слова «полагается». Спать они, вполне предсказуемо, легли почти на рассвете, но встали в девять — потому что в десять полагается вкушать завтрак. Именно вкушать, неторопливо и вдумчиво, при этом листая свежие газеты и обмениваясь замечаниями ни о чем. К завтраку Драко обрядил супруга в положенную этикетом шелковую мантию, а Серпента эльфы укутали в нечто голубенькое, обшитое таким количеством кружавчиков, что ребенок стал похож на кочан капусты. Затем «полагалось» заниматься личными делами. Гарри радостно вскинулся, решив, что сможет завалиться в кровать и доспать хоть пару часиков. Не вышло. По чистокровным обычаям новоявленным супругам полагалось провести кучу обрядов, обойти с экскурсией Малфой-мэнор, а на закуску подписать приглашения на свадьбу для всех, даже самых дальних, родственников. И для деловых партнеров. И влиятельных магов. И членов Визенгамота. И журналистов. И…
На журналистах Поттер не выдержал и сбежал в комнату к сыну, откуда через полчаса его выставили эльфы — оказывается, родителям не полагалось наблюдать за купанием детей, чтобы те не выросли стеснительными. Поттер тихо взвыл и ретировался в библиотеку, где был отловлен неким мистером Прайсом, как оказалось, семейным адвокатом Малфоев и по совместительству самым любопытным типом, которого Гарри когда-либо видел. Куда там Рите Скиттер. Прайса интересовало все: какие документы достались Гарри от родителей и что ему завещал Сириус; сколько денег оставалось в гринготтском сейфе и как часто Гарри с супругом занимались сексом; применяли ли Дурсли телесные наказания, сколько квадратных футов грядок пропалывал Гарри в неделю, о чем его допрашивали на заседании Визенгамота, какие оценки он получил на СОВ… На заикания Поттера о тайне личной жизни Прайс невозмутимо отвечал, что семейному адвокату полагается знать все это и еще больше.
Как выяснилось, не только ему. Рассказывая все по четвертому кругу (вторым те же вопросы задал личный колдомедик Малфоев, а затем сам Люциус) представителю Гринготса, Гарри почувствовал, что сил смущаться у него уже нет. К обеду он вымотался настолько, что уже безропотно подписал подсунутые Драко приглашения для французских кузин, Главы аврората, старшего целителя Св.Мунго, Дурслей, Креббов, Гойлов, МакНейеров, Кэрроу, слегка возмутившись только на Долохове:
– Думаешь, Пожиратели с аврорами не передерутся?
– А там какое число стоит? — Драко, сам слегка утомленный светской суетой, от которой успел отвыкнуть, заглянул через его плечо.
– Семнадцатое. А тут… тут шестнадцатое.
– Ну, видишь, все хорошо. Пожиратели будут завтра, министерские и авроры послезавтра, а родня — напоследок, в уик-энд. А Лорд сегодня придет, благо ненадолго, рара уже…
– Какой Лорд? — в животе у Гарри нехорошо похолодело.
– Ну какой-какой, наш Лорд, будто у нас их много, — как ни в чем не бывало продолжал ворковать Драко. — Сам подумай, у Серпента анимагическая форма какая? Василиск. Наверняка у него врожденное знание серпентарго. И крестный нужен соответствующий… Если хочешь, вторым крестным Дамблдора пригласим, он вроде русалочьим владеет.
Следующие несколько минут Гарри не запомнил. В сознании мелькали летящий в руки Серпент, широко распахнутые глаза Люциуса, бегущие по потолку домовые эльфы, Кончита верхом на крокодиле и Дамблдор с Волдемортом, пьющие на брудершафт. Опомнился он на площадке парадной лестницы поместья — одетый в зимнюю мантию, с Серпентом наперевес и судорожно сжатой в руке волшебной палочкой.
Перед ним, загораживая дорогу, стоял Драко.
– Уйди по-хорошему, — прошипел Гарри. Чужая палочка в руке ощущалась непривычно, и магия струилась не сквозь нее, а вокруг, сплетаясь в ядовито-зеленые светящиеся жгуты.
– И не подумаю.
– Убью.
– Убивай. Сына не отдам.
Поттер сильнее сжал палочку, но в этот момент Драко тихо добавил:
– И тебя не отпущу. Потому что люблю…
Гарри опешил. Драко шагнул ближе, жарко зашептал в губы:
– Никому вас не отдам. Ни Лорду, ни Дамбл…
– Ты же сам сказал…
– Мерлин! Какой же ты у меня глупенький, — Драко уже целовал его шею, дыхание забавно щекотало тонкую кожу, — настоящий гриффиндорец. Крестный обязан защищать… и не только крестника, всю его семью… пальцем коснуться не смеет… собой заслонит…
– А как же тогда… — Гарри, теряя голову от нахлынувшего удовольствия, попытался было спросить про Сириуса, про то, что ему не поверили, но отвлекся. И даже почти не заметил, что Серпента у него забрали. Ноги внезапно стали ватными, спереди прижималось гибкое, жаркое тело, задницу холодили толстые мраморные перила. Гарри откинулся назад, почти укладываясь на них, одновременно расставляя ноги. И почувствовал, как под спиной качнулось и опрокинулось что-то массивное. Он взмахнул руками, вцепился в плечи Драко. Оба замерли. Внизу, у подножия лестницы, глухо бухнуло.
– Это был бюст Фаджа, — медленно произнес Драко, и зачем-то пояснил: — Бронзовый.
– По звуку не похоже.
– Ну… — он воровато оглянулся, не идет ли отец, и вытянул шею, пытаясь увидеть, что происходит внизу. — Упс…
– Что там? — Гарри, все еще прижатый к перилам, извернулся как мог, но заметил только большую черную тряпку или покрывало.
– Похоже, мы кого-то пришибли. Пойдем смотреть или спрячемся?
Гарри тяжело вздохнул. Все-таки его супруг во многом оставался совсем ребенком.
– Идем. Если что, я же некромант. Оживим.
Однако не все оказалось так просто. Пришибленный раскинулся на мраморном полу в луже крови и неприглядно расплескавшихся мозгов — тяжеленный бюст буквально снес ему половину головы. Гарри медленно обошел кругом, почесал в затылке:
– Поднять-то я его могу, но только инферналом. И выглядеть будет не эстетично. Давай его перевернем, что ли. Посмотрим, стоит ли возиться.
Драко тяжело вздохнул, махнул рукой с серебряным браслетом. Труп послушно откинулся на спину, и к расписанному фресками потолку Малфой-мэнора обратилось бледное безносое лицо.

Драко немедленно сделал вид, что он тут совершенно ни при чем. Так, мимо проходил. Он с предельно невинным видом забрал у Гарри ноющего Серпента и шагнул к камину.
– Куда? — Гарри, поигрывая палочкой, преградил ему путь, тесня назад, к телу. — А как же крестный? Кстати, а о Бароне ты не забыл? Или у Малфоев количество крестных не ограничено?
Драко смущенно кашлянул, но тут же пришел в себя. Надменности осанки мешал болтающийся под мышкой Серпент, поэтому Драко опустил его на пол. Горделиво выпрямился и заговорил убежденным тоном. Бегающие глазки и заискивающие нотки в голосе проникновенности убеждающих доводов ну ничуть не мешали.
– Гарри, пойми, Барон — это настоящий крестный, а Лорд и Дамблдор были бы официальными. И я бы скрестил за спиной пальцы.
– Скрестил бы… пальцы… — Гарри в который раз за последнее время прикидывал возможность набить благоверному морду. Или, припоминая некоторые высказывания, поработать ремнем. Нет, это будет слишком жирно. Но обстановка к спокойному, вдумчивому мордобою не располагала, так что Гарри вернулся к телу. Чуть брезгливо потолкал неподвижного Лорда ногой и присел на корточки:
– Эк его приложило. Ой, а он не мертвый!
Драко подбежал и присел рядом.
– Да он мозгами половину холла забрызгал, а ты не мертв, не мертв. Но… он как-то и не жив. И не мертв. Ох, — он резко отшатнулся, с отвращением прижимая ладонь ко рту. — Мерлин мой, гадость-то какая! Это, — он понизил голос, — хоркрукс.
– Чего? — Гарри от удивления уселся на пол и машинально подгреб к себе Серпента. Тот тут же вывернулся из-под руки. — Эта железяка, что ли? Слушай, Малфой, а на фига вам бюст Фаджа? Вот уж не считал твоего папашу поклонником этого недоумка. Хотя не, стоп. Молчи. Знать об этом не желаю. Лучше расскажи все, что знаешь об этих самых… — он выразительно покрутил рукой в воздухе и кратко поименовал детали души Лорда нецензурным словом.
– Гарри, — Драко брюзгливо поджал губы, — в нашей семье такие выражения не приветствуются.
Поттер всем своим видом продемонстрировал свое отношение к традициям Малфоев в общем и внезапной воспитанности Драко в частности. То есть чуть склонил голову набок и вонзил в супруга взгляд «не-увиливай-от-ответа-белобрысая-сволочь». Драко с абсолютно несчастным видом потупился:
– Хоркрукс — это мерзость, о которой в порядочном обществе не говорят.
– Покажи мне хоть одного представителя порядочного общества в радиусе десяти ярдов, и я приму смущенный вид, — парировал Гарри и требовательно пощелкал пальцами. — Давай, признавайся.
Признаваться было не в чем. Драко успел лишь мельком просмотреть первую главу спертого в семейной библиотеке гримуара, когда его застали за этим занятием. Вероятно, Малфою-старшему не слишком понравилось увиденное, потому что ближайшие пару дней Драко провел стоя. Сесть мешали следы от отцовской трости на сиятельной заднице. Но общую идею Драко помнил, хотя все его знания вместились в несколько предложений.
Все время импровизированной лекции Гарри следил за конвульсивным подергиванием тощей кисти недотрупа. Костлявые, узловатые в суставах пальцы мерно скребли мозаичный пол.
– Палочку нашаривает, — задумчиво пробормотал Гарри, поднимаясь на ноги.
Драко тоже вскочил, но настолько неловко, что запнулся о руку Лорда и, стремясь удержать равновесие, толкнул палочку носком ботинка. Она отлетела куда-то в угол. Драко, по-прежнему делая вид аккуратного хозяина, поднял бюст Фаджа, но пристроить его куда-либо не успел. Задумался с бюстом наперевес.
– И если это тело ты случайно убил, то когда и где он возродится опять? И, главное, что он тогда с нами сделает?
Гарри любовно поднял шустро ползающего по полу Серпента и поставил на место, но лицом в сторону от трупа.
– Не испачкайся, маленький. Драко, его убил не я, а ты. Хотя, можно свалить и на Фаджа.
Вероятно, нервы у Драко были ни к драклам, потому что он вдруг закатился в визгливо-истеричном смехе. Его настолько трясло, что бюст вывалился из ослабевших рук и приземлился прямехонько на многострадальную голову Лорда.
– Ой, я нечаянно! — Драко ахнул и принялся ступней сгребать осколки затылочной кости ближе к остаткам головы.
Гарри заворожено наблюдал за действиями супруга. Дождавшись окончания уборки, машинально наложил Эванеско на обувь Малфоя и осторожно потрогал плечо почти безголового тела.
– Остывает. Значит, где-то валяются предметы-якоря, которые удерживают душу нашего многонеуважаемого Томми на этом свете. И, значит, пройдет полтора десятка лет и меня снова потащат на кладбище быть донором для возрождения? И, значит, все опять сначала? А потом я завещаю эту бесконечную войну сыну? Ну уж нет. Собирайся.
Драко, подчиняясь приказу, кинулся к Серпенту. Ребенок ухитрился заползти в дальней угол гостиной и что-то найти. Найденное он успел сунуть в рот и с азартом мусолил мелкими, но крепенькими молочными зубками. Подхваченный на руки, он недовольно вякнул и махнул кулачком с зажатой в нем палочкой Лорда.
– Бя-я-я!
Тело на полу размыто колыхнулось и рассыпалось мелкой пылью. Гарри и Драко одинаково дернулись. Драко с предельной осторожностью потянул из пальцев ребенка палочку и передал ее Гарри.
– Держи. Надо следить, чтобы он не добирался до палочки, пока не начнет соображать.
Гарри с мерзкой ухмылкой подбросил деревяшку в воздух и ловко поймал ее.
– Отлично. Теперь он точно вернется ко мне. А пока идем к Дамблдору. Будем выяснять, сколько и каких якорей придется уничтожить. А если он по привычке начнет разговаривать загадками, то я лично переведу его в разряд инфери.
– Папу предупредить можно?
– Я здесь… уже, — Люциус обморочной походкой приблизился к Драко и с ужасом воззрился на ребенка. — Услышал шум и… Драко! Сын, где вы взяли этого ребенка? Я промолчал, когда ты внес его в дом. Думал, что если хочешь считать свою связь с Поттером нормальной, то пусть будет так. Приму его, как внука. Ты жив и это главное.
Гарри принял ребенка у ошеломленного Драко и продолжил, хоть и с некоторым удивлением, слушать чуть бессвязную речь Люциуса. Спохватившись, протянул ему прихваченную где-то палочку. Но собственность Лорда предусмотрительно оставил себе.
– Ваша?
Люциус рассеянно кивнул. Но получив в руки с детства знакомый символ безопасности, немного успокоился.
– Мистер Поттер, порадуйте старика, скажите, что это просто ребенок. Мне плевать, если он рожден от магглы, лишь бы был человеком! Я приму его, как внука, сына, наследника, господа бога или воплощение Мерлина. Все равно, только скажите, что это человек.
– Экхм… — Гарри беспомощно оглянулся на присмиревшего Драко. — Технически он зачат двумя людьми…
– Отец! — Драко отмер и с возмущением уставился на Люциуса. — Это действительно мой сын! МОЙ!!! Плоть от плоти моей и плод чресел моих. Тьфу ты, откуда этот средневековый диалект?
– Не волнуйся, — Гарри погладил мужа по плечу. — Расскажи все с самого начала.
Во время рассказа было выпито три чайника чая и съедено два печенья. Выпечку сгрыз Серпент. Люциус мотал головой, таращил глаза, хватался за сердце и пил, пил, пил… Постепенно испуганно-отчаянное выражение его лица сменилось на умиленно-восторженное. Он вопросительно протянул руки, и Гарри с некоторым облегчением передал ему обсыпанного крошками и заслюнявившегося ребенка. Следующие четверть часа Гарри с восхищением вслушивался в воркующий баритон Малфоя, который, присюсюкивая, просил показать дедушке глазки. Серпент кокетничал, хихикал и покладисто хлопал ресницами, разрешая полюбоваться вертикальным разрезом зрачков.
Семейную идиллию прервал появившийся эльф. Он пару раз приложился любом о ручку кресла и плаксиво сообщил, что юному демону пора поменять подгузники. Мгновенно рассвирепевший Малфой шипящим голосом приказал отныне и впредь называть его внука юным господином и пожелал лично проследить за процессом смены пеленок. Что и сделал. Гарри на секунду показалось, что когда с ребенка стащили старый подгузник, Люциус пробормотал что-то удивительно похожее на «слава Мерлину, хоть там все, как у людей», но решил не заострять на этом внимания.
Переодетого и оттого благодушного Серпента усадили на спешно утолщенный ковер, засыпали игрушками и вручили сухарик. Люциус с независимым видом присел рядом с внуком и сурово взглянул на зятя.
– Мистер Поттер, вы понимаете, что эта история должна быть похоронена и забыта?
– Что?
Малфой ожидал подобной реакции, поэтому заготовлено снисходительно улыбнулся.
– Ваше воспитание в маггловской среде сильно повлияло на вашу способность адекватно воспринимать реалии волшебного мира. То есть, вы слишком верите в чудеса. Проще говоря — мужчины не в состоянии беременеть, вынашивать плод и разрешаться родами. Дети не появляются из яиц василиска. Гарпии жрут людей, а не кормят их младенцев собственным молоком. Барон Суббота не… Впрочем, от уважаемого можно ожидать чего угодно. Надеюсь, он посетит наше скромное жилище. И вот вы после почти годового отсутствия появляетесь с ребенком довольно странной наружности и утверждаете, что сами родили его из яйца. В лучшем случае вас запрут в психиатрическое отделение Мунго, в худшем… не знаю, что и представлять должен.
– Так что делать? — Гарри откровенно растерялся. О таких тонкостях он и не подозревал.
Люциус подобрался, как кот перед прыжком. На породистой морде смешалось тщательное скрываемое вожделение и откровенное нетерпение удачливого охотника.
– Мы можем представить все так, будто дитя — плод любви Драко и какой-то магглы. Девушка бросила ребенка, испугавшись его магических способностей, Драко узнал об этом и забрал Серпента. А так как после первого опыта с женщиной Драко осознал свою гомосексуальность, то вы с ним стали партнерами. Таким образом ребенок будет законным Малфоем, Драко его законным отцом, а…
– А кем буду я? — Гарри настороженно подобрался ближе к Серпенту, готовясь схватить его и бежать.
– Опекуном, — поспешно ответил Люциус. Слишком поспешно. Да и глаза отвел подозрительно. Гарри оглянулся через плечо на покрытый пылью участок пола и, отрицательно покачивая головой, осуждающе поцокал языком. Люциус на миг задумался и усилил нажим, но чем льстивей становился его тон и убедительнее доводы, тем увереннее становилось «нет» Гарри.
Порочный круг разорвал Драко.
– Папа, ребенок наш, общий. Никто из нас отказываться от него не собирается. Даже если формально. И вообще, почему мы перестали верить в чудеса? Магия стала настолько обыденной, что мы разучились удивляться. Мы…
– Оставь эту речь на потом, — спокойно сказал Гарри. — Может, нам просто посоветоваться с кем-то более мудрым? Дамблдором, например?
– О да, он посоветует! — взорвался Люциус. — Порадуется вашему счастью, поразлагольствует о всепобеждающей силе любви и скажет, что ребенку будет лучше воспитываться там, где из него не сделают кумира. У магглов, например.
– Убью, — коротко рыкнул Гарри.
– Помогу закопать и спляшу на могиле, — поддержал его Драко.
Люциус вгляделся в сплотившихся деток и устало вздохнул. Он бы и сам не отказался от плясок на некоторых могилах, но вот так вслух в жизни бы не признался. Уши есть у всех стен. Даже домашних. Надо бы как-то донести эту истину до сознания сына и зятя. Люциус покосился на задумавшегося Поттера и вздохнул еще раз. Не таким он представлял будущего зятя. Да и зятя он вообще-то не представлял. Тихую покладистую, чистокровную невестку-блондинку. В меру умненькую, хорошенькую и способную родить наследника. Впрочем, наследник уже есть. Теперь бы с Поттером разобраться. Плохо, что он не блондин. И полукровка. Стоп, это слово под запретом. И что плохого в укреплении древней чистой крови? Раз в пару-тройку столетий даже полезно. Вон, на Снейпа посмотрите. Или на… стоп, дальше и думать не стоит. Но маги-то какие. А Серпент весь в малфоевскую породу. Хорошенький и умненький. Знает, что сухарик в рот тянуть надо. А это его «бя» точно указывает на немерянную магическую силу. Кстати…
– А что Серпент хотел сделать этим «бя-я-я»?
Драко хрюкнул.
– Скажи спасибо, что это не бя-бя-бя.
– Или не га-мам! — хихикнул Гарри. — Интересно, о чем он думал?
– Папапапа, — Серпент весело застучал кубиком по пирамидке. Кубик вырвался из ладошки и отскочил в сторону. Серпент с минуту недоверчиво смотрел ему вслед, а потом с кряхтением оторвал попу от пола. Немного постоял на четвереньках и выпрямился. С небрежной гордостью бывалого туриста сделал пару шагов и хлопнулся на попу. Но сохранил независимый вид много повидавшего человека.
Люциус огорченно всплеснул руками:
– Первые шаги, а у меня не было камеры. Придется из думосбора делать. А там не такие четкие получаются.
– От восьми месяцев до года и двух месяцев, — машинально отметил Драко. — А я сначала заговорил, а потом пошел. Да, папа?
– И первым словом было — «мое», — умилился Люциус.
– Воспоминания, как и пафосные речи, оставим на потом, — излишне резко оборвал их Гарри. Ему стало неприятно, что никто и никогда не расскажет ему о его первых словах и шагах. — Надо придумывать легенду о появлении Серпента.
– Люциус, — Снейп в облаке развевающейся мантии буквально вывалился из камина. — Люциус, смотри. — Он подскочил к Малфою и ткнул ему под нос руку. — Она побледнела!
Малфой с минуту смотрел на снейпово предплечье, потом принялся лихорадочно заворачивать собственный рукав. Благоговейно поводил кончиками пальцев по едва видимой метке и вздохнул.
– И чему обрадовался? Однажды в ночь Самайна такое уже было. Через тринадцать лет я опять ползал на коленях. Тьфу! — он остервенело плюнул на все еще запыленный участок пола.
В глаза Снейпа вернулось осмысленное выражение, и он быстро поправил сбившуюся мантию. Гарри впервые в жизни любовался эпической картиной — Снейп смущенный. И деликатничать не собирался — такое зрелище выпадает не каждому. Поэтому, посадив Серпента на колени, изо всех сил тянул шею, не желая потерять ни секунды наслаждения.
– Поттер, рот закрой, — Драко неуловимо быстро придвинулся к Гарри и негодующе зашипел прямо в ухо. — Совесть поимей, крокодил крылатый. У крестного работа нервная. В кои-то веки сорвался, а тут ты. Извинись немедленно.
– За что? — возмутился Гарри. — Я слова еще не сказал.
Ответить Драко не успел, Снейп окончательно пришел в себя и с омерзением уставился на слипшихся боками супругов. В его глазах Гарри увидел немедленное желание стереть память всем присутствующим, включая самого себя. Люциус еще раз плюнул в пыль и предложил всем попить чайку. На этот раз чай он разливал из массивной квадратной бутылки с рифленым узором и черной наклейкой. Покачивая толстостенным стаканом, наполовину заполненным янтарной жидкостью, Люциус дернул подбородком куда-то в сторону почти рассеявшейся пыли.
– Вон все, что осталось от господина. Развеяли его.
– Поттер! — Снейп дернул рукой так, что расплескал виски на рукав.
– А почему сразу я? — немедленно отреагировал Гарри. — Драко тоже там был.
– И его втянули, — с горечью пробормотал Снейп. — И, — он сторожко огляделся, — почему здесь до сих пор нет авроров? Они, что перестали реагировать на Аваду?
– Не было Авады, — мрачно ответил Малфой. — Они его фаджевским бюстом приложили. Ты другое скажи… Хоркруксы, слово такое знакомо?
Снейп кивнул. Потер лоб и хрипло хохотнул.
– Дамблдор почти год намекает на эту гадость. Один уже уничтожил. Думаешь, что имеется еще несколько?
– Да, — коротко ответил Гарри. — Пока тело еще существовало, я определил, что он не мертв.
– Но и не жив… был, — подтвердил Драко. — Что делать-то?
– Искать хоркруксы, уничтожать их, а попутно не давать ему соорудить новое тело, — Снейп одним глотком опорожнил стакан. — Придется сотрудничать с Дамблдором.
– В том-то и проблема! — Люциус всплеснул руками, забыв, что в одной из них зажат стакан. — У них есть совершенно невероятная история появления Серпента.
– Серпента? — Снейп недоуменно посмотрел на Люциуса и, повинуясь едва заметному движению подбородка, перевел взгляд на ребенка. — А, этот.
– Не «этот», а наш сын! Серпент! Наследный лорд! Следующий Малфой! — взорвался Драко. Гарри поспешно зажал ему рот рукой и еще раз изложил их историю. Снейп реагировал менее эмоционально, чем Люциус. На протяжении всего рассказа он грыз ноготь и молчал. Выслушав до конца, попросил Драко припомнить, где напортачил в разговорном зелье, и задумался. Думал недолго.
– Неделю назад в Хогвартсе разбилось зеркало Еиналеж. Само по себе. Вот вам и все объяснение, — произнес он это так, будто все вокруг должны немедленно все понять и восхититься глубиной замысла. Лично Гарри не восхитился. Потому что с зеркалом у него ничего не связывалось. Кроме плохих примет. Снейп хмыкнул, осуждающе возвел очи горе и продолжил: — Скрестившимися проклятиями вас куда-то выкинуло. Так почему не в зазеркалье?

* * *
– Ну что же, мальчик мой, — Дамблдор выбрал из бороды крошку миндального печенья и довольно скрестил руки на животе. — Поздравляю тебя с завершением твоей тяжелой, но такой необходимой миссии. Весь магический мир в неоплатном долгу…
– Не надо мне ваших долгов, — буркнул Гарри, неловко ерзая в глубоком кресле. — Было уже, ничем хорошим не кончилось. Вы мне лучше пообещайте, что Волдеморт в очередной раз ниоткуда не вылезет.
Рядом раздраженно зашипел Драко, и Гарри напрягся, ожидая тычка под ребра. Помешал Дамблдор. Изобразив вселенскую печаль, он одарил гриффиндорца мудро-усталым взглядом, вздохнул и начал получасовую речь о тяжелом детстве полукровок. Гарри кивал, периодически придремывая — нервы постепенно отпускало, а выспаться вчера ему не удалось. Драко слушал, едва не разинув рот и с трудом сохраняя лениво-брезгливое выражение лица. Снейп скучал. Люциус, отвернувшись к окну, размышлял о чем-то своем.
– Так что, увы, — наконец развел руками директор, — как видишь, вероятность возвращения Тома существует. Но мы обязаны сделать все, чтобы предотвратить…
– Вот именно, вы обязаны, — Люциус отвлекся от своих размышлений и сел еще прямее. — А мистер Поттер-Малфой свою задачу уже выполнил. Причем, заметьте, трижды.
– Эм… четырежды, — тихо пискнул Гарри, вспомнив про Квиррелла.
– Тем более. Сколько еще вы планируете решать ваши проблемы, подставляя ребенка? Я понимаю, что наш Лорд — весьма неординарный волшебник, но возрождаться бесконечно не может даже он.
Дамблдор задумался. Старческие губы поджались, очертания рта стали непривычно жесткими, и Люциус неожиданно понял, что именно этот маг был другом одного Темного Лорда и наставником другого. Злить его вдруг показалось совсем не лучшей идеей.
– Хорошо, — директор снова взглянул на Гарри. — Мальчик мой, пришло время вернуть мне одну вещь.
– А? — хлопнул глазами тот. — Ой, да! — и потащил через голову увесистую цепочку. — Я и забыл совсем.

* * *
– И что ты об этом думаешь? — изящно промокнув губы салфеткой, Люциус откинулся на спинку стула и посмотрел на скривившегося Снейпа. — Директор сказал больше, чем обычно, но этого явно недостаточно. Положим, Р.А.Б. — это покойный кузен Нарциссы. Но когда он сумел добраться до осколка души Лорда и смог ли его уничтожить…
– Смог, — замотал головой Гарри, торопливо дожевывая куриную грудку. Проглотил и неожиданно чихнул. — Во, верно говорю. Дамблдор сказал, что хр… хорксов… хрокус… хряксов, короче, было семь. Дневник и кольцо уничтожили, самого Волдеморта тоже, я чувствую, что осталось три. Значит, медальона нет. То есть, раньше я сомневался, потому что он был на мне, и было непонятно, один хрякс или два…
– Что значит, один или два, — нехорошо напрягся Драко. — Ты помимо этого драклова медальона еще что-то с собой таскал? И куда, позволь спросить, ты это что-то прятал? Под чарами? Так я ж тебя всего общупал, что снаружи, что изнутри.
– Ну, э-э… — при упоминании «изнутри» Поттер покраснел и смутился, радуясь, что скатерть прикрывает заинтересовавшуюся словами Драко часть тела. — Можно сказать, что внутри. Короче… извини, Драко, я — хрякс.
Длинный малфоевский нос дернул внезапно заострившимся кончиком. Гарри такого еще не видел, поэтому с испугом уставился в белеющие от злобы глаза. По спине скользнула тонкая струйка пота, подмышки зачесались и захотелось эмигрировать куда подальше.
– Х-харррри, — удивительно, но Драко ухитрился одновременно рычать и шипеть по змеиному, — Х-хххаррри, любовь моя, и когда я собирался узнать об этом крохотном нюансике? А?
Гарри беспомощно пожал плечами. Оправдываться и говорить, что сначала не знал, потом было не до того, а потом он тупо забыл о вселенце, не стал. Тем более, что тот ничем своего присутствия не выдавал, жить не мешал и о себе не напоминал. Драко с остервенелой миной вонзил вилку в кучку шпината на тарелке и принялся пилить ее ножом. Столовую затопили жуткие скрежещущие звуки. Все обедающие дружно вздрогнули. Люциус церемонно промокнул губы салфеткой.
– Сын, не бесись. Зять, извинитесь.
– Драко, извини меня, — послушно отчеканил Гарри. — Ты не можешь помочь мне избавиться от этой части Вольдеморта? Ты ведь такой умный. — По опыту он знал, что ничто так не успокаивает Малфоя, как ничем не прикрытая лесть.
Драко предсказуемо поплыл. По-крайней мере он перестал пилить шпинат и смущенно потупился. Снейп подхватил эстафету задабривания Малфоев.
– И это даже хорошо! — Сделал театральную паузу и пояснил: — Мы точно знаем, где находится одна из искомых частей. И, мистер Поттер, три, по вашему меткому выражению, хрякса — это с тем, что в вас, или кроме.
– Кроме, — смиренно сообщил Гарри своей тарелке.
Дальнейшее поглощение пищи проходило в молчании и раздумьях. Люциус умиленно наблюдал за кормлением Серпента. Эльфы вручили юному лорду ложку, которой тот лихо размазывал по окружающему пространству овощное пюре. Предавшись столь увлекательному занятию, он временами старательно открывал рот, получал в него порцию пищи и радостно чавкал.
– Прослеживаются явные художественные способности, — Люциус с восторгом всмотрелся в салфетку. По мнению Гарри ярко-малиновое пятно больше всего напоминало мазню пьяного орангутанга, дорвавшегося до банки варенья. Но высказывать свое мнение он не стал. Благоразумие победило.
Развалившись в слишком мягком, слишком глубоком и слишком сонном кресле, Гарри блаженно расслабился. Серпента унесли вымыть и уложить для послеобеденного сна. Драко, прикрывшись газетой, мирно посапывал в соседнем кресте. Снейп и Люциус удалились в библиотеку. В камине тихо потрескивали поленья, за окном мерно шуршал ветер. Веки Гарри тяжелели и опускались под весом собственных ресниц.
– Прос-с-стите? — по голени деликатно похлопали.
– С-с-слушаю, — машинально, сквозь дрему, отозвался Гарри.
– Мой хозяин, — шипение перешло в смущенную тональность. — Я только на минуточку отвлеклась на мышку, а он пропал. Вы не подскажете, куда он ушел?
Гарри вздрогнул, вырываясь из объятий подступающего сна, и заглянул под кресло. Там скромно свернулась гигантская кобра. Очень знакомая кобра. Она умильно заглянула Гарри в глаза и завиляла кончиком хвоста.
– Нагини? — Гарри с натугой поднял увесистое тело на колени. Заглядывать под кресло с набитым животом было не очень приятно.
Змея поерзала, сворачиваясь удобней, и вежливо кивнула Драко.
– Вы теплый. Уютней моего хозяина. Вы его знаете?
– Знал, — не покривил душой Гарри. — А вам он сильно нужен? Такая красивая, образованная змея…
Нагини гордо задрала хвост. Гарри рассеянно пощупал его кончик и отдернул руку. Пересилил себя и пощупал еще раз.
– Так. Драко, нам надо поговорить. — Обмотанная вокруг шеи Нагини млела от нежданного внимания. Целых два теплых человека гладили ее, почесывали чешуйки у основания шеи и даже трогали хвостик. В благодарность она щупала жалом их руки и старалась не слишком сжимать мускулы. Гарри многозначительно поднял бровь и попытался подмигнуть. Получилось не очень, но Драко его понял.
– На ловца и хоркрукс ползет? Везучий ты, Потти. Тебе меч или топор? Чешуя мне кажется бронированной.
Гарри схватился за шею. В мыслях мелькнула картина собственного обезглавливания.
– А гильотина у тебя есть? — И встряхнул Драко за грудки: — Мы. Никого. Рубить. Не. Будем. Ясно?
– Предельно. Тем более, что подумав, я передумал. Фамилиар Лорда придаст тебе весу.
Гарри прикинул Нагини на вес.
– Не говори. Фунтов пятьдесят будет.
Драко порылся в арсенале и нацепил на лицо стандартное выражение — «ты дебил». Слава Мерлину, хоть вслух не произнес. Гарри еще раз прогнал в голове последнюю фразу супруга и стукнул себя по лбу.
– Авторитет! И все равно я не знаю, как вытащить из нее эту каку.
Ввалившийся в комнату эльф, выкручивая уши, завывая и заливаясь слезами, сообщил, что юный лорд-демоненок исчез из колыбели.
– Только не «бя», — вякнул Драко и аппарировал, не покидая кресла.
Гарри спихнул с колен Нагини и вскочил. Змея оскорблено зашипела и ткнула его в коленку.
– Ос-с-сторожней!
Гарри только отмахнулся. Планировка дома все еще была для него сплошным лабиринтом коридоров, и он не знал, куда бежать и куда, горгулья раздери, рванул Драко. Малфой возник опять, уже без кресла.
– На кухне его нет, — отрапортовал он. — Охранный контур имения не нарушен, он еще внутри. Я в подвалы, а ты на чердак. Не стой столбом, придурок! У нас ребенок пропал!
– Я не стою! — заорал Гарри, заражаясь нервозностью мужа. — Я не знаю, где ваш долбанный чердак. Эльфы что делают?
– Ищут!!! — еще громче заорал Драко. — Папа и Снейп тоже. — Он вдруг сел на пол и завыл, вцепившись в волосы и раскачиваясь из стороны в стороны: — Похитили. Это Дамблдор. Серпент, где ты?
– Зя-зя-зя, — раздалось одновременно с паническим шипом Нагини. Змея, поджимая хвост, резво заползла за Гарри и истерически полезла на него, обматываясь вокруг ног и талии.
– Убери великого! С-служить буду, почитать буду, с-с-спасссси!
Серпент растопырил пальцы и надвигался на Гарри. Глаза сияли нестерпимой зеленью, а прорезь зрачка нетерпеливо пульсировала.
– Зя! Мне!
– Малфой, — как любая истерическая натура Драко мгновенно перешел от вселенского горя к гордости. — Первая аппарация в таком юном возрасте. Змейку просит, маленький. Гарри, дай ему поиграться. А если цапнет, — он вскочил на ноги, развернул треугольную морду к себе и внятно заявил прямо в вытаращенные глаза, — узлом завяжу. Шлюпочным. Ты поняла, рептилия вонючая?
Нагини торопливо закивала. Она ничего не поняла, но угрожающая интонация и опыт общения с прежним владельцем подсказали, что стоит согласиться с любым предложением. Целее будешь. Гарри смотал с себя обреченно расслабившуюся змею и протянул ее Серпенту. Немного подержал на весу и опустил на ковер у ног ребенка. Серпент немедленно плюхнулся сверху.
– Бя-я-я-я!!! — Нагини совершенно по-человечески крякнула и закатила глаза. — Бя-бя-бя, — Серпент немного попрыгал на попе, проверяя подушку на прочность, деловито поднялся на ноги, ухватил хвост змеи и направился к Драко.
Гарри заворожено смотрел, как Нагини ползет задом наперед, временами оглядываясь и уворачиваясь от ножек мебели. Добравшись до ног Гарри, змея стремительным броском головы обмоталась вокруг них. Серпент, не ожидавший от игрушки подвоха, хлопнулся на попу и немедленно заревел. Хвост, по-прежнему зажатый в кулаке, он сунул в рот и прикусил острыми зубами. Нагини взвыла и задергалась. Гарри ахнул и кинулся разжимать челюсти самого младшего Малфоя. Освободив многострадальную змею, он поднял ее повыше, раздумывая, куда спрятать и замер.
– Драко… она больше не… — он подвигал бровями.
– Выгрыз, — ахнул Драко после минутного раздумья. И схватив Серпента поперек живота, кинулся к Гарри. — Сынок, куси папочку. Куси его!
Кусать Гарри Серпент отказался. Он с очаровательно задумчивым видом наполнил памперс и расхныкался. Памперс менял лично Люциус. В перерывах между «угу-угусеньки» он выслушал версию событий, внимательно осмотрел жалобно задранный хвост Нагини, велел эльфам дать «фамилиару сиятельного лорда Серпента» молодого кролика и предположил, что это «бя» явно неспроста.
Наконец-то задремавший Серпент был водворен в самое лучшее кресло и обложен подушками. А взрослые расселись кругом. Первым тишину нарушил Снейп:
– Итак, уничтожитель хоркруксов у нас есть. Дело осталось за малым. Найти эти лордовы захоронки!

В гостиной повисла задумчивая тишина. Люциус честно пытался представить, во что бы он на месте Лорда спрятал бы кусок своей души. На ум приходило только нечто изящное, усыпанное изумрудами и, как минимум, из белого золота. Хотя лучше платиновое. А еще лучше из легендарного мифрила. Браслет, например. Или статуэтка вейлы. Или свадебный антикварный подсвечник. Кстати, о свадьбе…
- Драко, я правильно понимаю, что традиционного обряда рода у вас не было?
- Да когда бы! — тот равнодушно пожал плечами. Умаявшись от свалившихся за день событий, он впал в состояние бездумного созерцания и теперь лениво разглядывал задремавшего Гарри. Свадьбы не хотелось. По магическим традициям она затягивалась минимум на неделю, а у богатой семьи вроде Малфоев — так и на две. Толпы народу, скандал в «Пророке», бесконечные ритуалы и никакого секса. Хотя… если представить себе Гарри в белом костюме… а еще лучше — в белых кружевных чулках и в фате. И больше без ничего… Драко почувствовал, как организм заинтересованно проснулся.
- На свадьбу у них времени нет, а ребенка сделать есть? - проворчал Люциус, умиленно показывая Серпенту козу. Серпент расплылся в сонной улыбке. - Пора исправлять ситуацию. Мой внук должен быть законным. Северус, этих двоих я без присмотра из дома не отпущу. Возьми Драко, сходите с ним в Гринготс, лучше всего прямо сейчас. Насколько я знаю, свадебный гарнитур Поттеров пропал еще века три назад, а без него ритуалы не состоятся. У Бэллы в сейфе хранится комплект украшений Блэков, обойдемся им. Мы с мистером Поттером пока займемся списком приглашенных.
Со списком пришлось мучиться одному Гарри. У Малфоев было готово все и на все случаи жизни. Люциус только стукнул палочкой по зачарованному списку родни и влиятельных людей — и на столе появились стопки уже подписанных свадебных приглашений. Гарри украдкой потянул к себе ближайшее: в строчке «дата» стояло «первое полнолуние октября».
- Это несправедливо! — тут же возмутился Поттер. — Ремус не сможет прийти!
Малфой едва заметно поморщился:
- Избавьте меня от ваших сомнительных знакомств. Достаточно того, что придется приглашать семью Уизли.
- Ремус — друг моего отца! У меня больше никого из родни не осталось. И вообще, вы же не хотите ссориться с новой властью? Перси Уизли — секретарь Фаджа, а… - нетерпеливый жест Люциуса заставил его замолчать.
- Похоже, у нас гости. Вот сейчас и узнаем, будем мы ссориться с властью или нет. Тикки, унеси Серпента.
Вышколенный эльф мелькнул настолько стремительно, что Поттер и пикнуть не успел. Следом за Малфоем вскочив с кресла, Гарри метнулся к выходу из гостиной, но двери распахнулись ему навстречу и в них, ощетинившись выставленными палочками, ввалилось десятка полтора авроров. Гарри затормозил, чуть не врезавшись в низкий столик и инстинктивно выставив вперед руку с серебряным браслетом. Авроры замерли, с удивлением разглядывая юношу, и в этот момент прозвучал хорошо поставленный голос Малфоя:
- Чему обязаны вашим визитом, господа?
Из толпы авроров выступила высокая худощавая ведьма:
- У нас ордер на обыск поместья, изъятие вещественных доказательств, а также задержание всех присутствующих в помещении магов.
- Вещественных доказательств чего? — неподдельно удивился Малфой.
- Убийства Томаса Марволо Риддла, также известного как Сами-Знаете-Кто.
Гарри обалдело уставился на ведьму:
- Чего?!
- Вы готовы дать признательные показания? — тут же сделала стойку аврорша. — Велась ли вами с означенным Томасом Марволо Риддлом магическая дуэль? Если да, то согласно прецедента Дамблдора-Гриндельвальда тысяча девятьсот сорок пятого года…
- Не велась, - успел ответить Гарри, прежде чем Малфой ухватил его за руку.
- В таком случае ваши действия будут квалифицированы как попытка умышленного убийства. От десяти до пятнадцати лет Азкабана, при рецидиве…
- Так это ж не я!
Ведьма совершенно снейповским движением задрала правую бровь:
- Не вы? В таком случае, мистер Малфой…
- И не он! — Гарри ловко вывернулся из рук будущего свекра. — Это Фадж!
- В таком случае обвинение будет предъявлено названному вами… Подождите, мистер Поттер. Вы утверждаете, что министр Фадж?..
- Мой зять утверждает, - наконец-то смог вмешаться в их спор Люциус, - что Сами-Знаете-Кто погиб в результате несчастного случая. Был убит бронзовым бюстом нашего уважаемого министра. И прежде чем вы спросите, я скажу, что бюст был подарен мне самим министром за заслуги перед магической общественностью. Осколки лежат под лестницей, - он королевским жестом указал куда-то за спины авроров. — Вместе с останками, впрочем. И я скорблю…
- Рыдаете над вашим Лордом? — нехорошо прищурилась аврорша.
- …скорблю о столь трагической судьбе дорогого мне подарка. Впрочем, надеюсь, он поддается Репаро. Что касается останков, можете их забрать. Там, - он брезгливо махнул в том же направлении. Авроры замялись. Люциус щелкнул пальцами, вызывая эльфа:
- Тинни вас проводит, господа. Мадам…
- Аврор Коннер.
- Аврор Коннер, у вас есть к нам еще вопросы?
Взглянув вслед своим подчиненным, ведьма вытащила из кармана официально выглядевший пергамент и вчиталась в мелкий текст:
- В ордере также указано, что присутствующий здесь мистер Поттер обвиняется в нападении на директора школы Хогвартс, профессора Альбуса Персиваля Вульфрика Брайана Дамблдора, а также вашего сына, Драко Люциуса Малфоя, в похищении последнего с целью…
- Я? — пискнул Гарри.
- Недоразумение, - отмахнулся Малфой. — Произошел неконтролируемый всплеск магии. Если желаете, это можно доказать.
- Министерство будет настаивать на следственном эксперименте.
- Ничего не имею против.
- Немедленном, - ведьма вздернула подбородок, показывая, что возражения не принимаются. — У меня распоряжение министра. Прошу следовать за мной.
* * *
- Крестный, а это кто? — Драко, сжимая в руках плоский футляр со свадебными украшениями Блэков, разглядывал череп в сдвинутой набекрень короне.
- Это голова Анны Болейн. Казненной, как ты помнишь…
- А это что? — Драко уже отвлекся на огромную шипастую шкуру, занимавшую полстены.
- Квинтолап.
- А это?
- А это амулет Торстена Великого. Драко, нам пора возвращаться.
- Угу, сейчас. Крестный, а как ты думаешь, - слизеринец неспешно копался на полочке с мелкими статуэтками, выбирая что-нибудь любопытное, - а тетку Бэллу же все равно не оправдают? Она ж беглая, так?
- Если ты переживаешь, что ее не пригласят на свадьбу…
Драко возмущенно фыркнул, отметая подобное подозрение.
- В таком случае я не понимаю твоего беспокойства.
- Ну это же просто! Раз она в бегах, то и Гринготс посетить не сможет. И завещание переписать. Детей у нее нет. Выходит, по закону Серпент — прямой и единственный наследник. И мы можем взять отсюда все, что захотим. Мне вот шкура вполне нравится. Хотя нет, она вроде молью потравлена? Или это так и должно быть?
- Не рекомендую хоронить Беллатрикс раньше времени.
- Крестный, не будь занудой. Она сюда еще сто лет не явится. Тебе пару безделушек жалко?
- Драко.
- Хорошо, иду, - блондин обиженно поджал губы и, повернувшись к крестному боком, запихнул в карман несколько кулонов, уменьшенную шкатулку и небольшой золотой кубок. — Но отцу я все равно расскажу!

* * *
Гарри нервно поежился: полукруг авроров с направленными на него палочками и Дамблдор с Фаджем за спиной доверия не вызывали, особенно учитывая то, что причин вызова в Хогвартс Гарри так и не понял. Обвинение в убийстве Риддла казалось слишком смехотворным, чтобы быть правдой. Или нет? Слишком уж у Дамблдора цепкий взгляд.
- Гарри, где твоя палочка?
Гарри чуть пожал плечами, отводя руку с браслетом назад. Интуиция постучала кулачком по голове и посоветовала не раскрывать всех карт.
- Старая… эм… сгорела при переходе в… зазеркалье, а новой заказать не успел. Я все же не понимаю, в чем дело. Я уже рассказал все, что было.
Феникс издал долгую трель, Гарри, улыбаясь, шагнул к нему поприветствовать старого друга. Дамблдор едва заметно кивнул аврорам. Если бы Гарри не видел его отражения в оконном стекле, то нападение наверняка бы прозевал. От Ступефая он прикрылся полированным чайным подносом. Поднос прогнулся, но выдержал, а заклятие отрикошетило в аврора, как раз запустившего в Поттера Инкарцеро. Связанным оказался шкаф с книгами. Гарри медленно отступил назад, прикрываясь рукой с браслетом.
Авроры, повинуясь приказам Дамблдора, перегруппировались, загоняя Поттера в угол. Фадж нервно мял в руках котелок. Дамблдор свою палочку пока не доставал.
- Гарри, мальчик мой, ты не забыл о своем пророчестве? То, что Вольдеморт временно мертв, не должно отвлекать тебя от важной миссии.
- Я работаю над этим, - осторожно ответил Гарри.
- Медленно работаешь, - выкрикнул Фадж. — Думаешь, прикрылся Малфоями и сможешь отсидеться? Выбирай, или ты уничтожаешь Сам-Знаешь-Кого, или садишься в Азкабан.
Дамблдор укоризненно покачал головой. В его глазах читалось искреннее страдание и боль.
- Корнелиус, зачем же вы так? Гарри умный, хоть и несколько порывистый мальчик. Он все понимает.
- Нет. Не все, - Гарри прикрыл глаза, сканируя окружение на предмет полезных зомби. Драться, так на равных. — Может, все же поясните, что я должен понимать.
Дамблдор жестом остановил готового разразиться речью Фаджа. Теперь он даже не пытался выглядеть всепонимающим и всепрощающим дедушкой. Гарри еще раз подивился, как мог доверять ему раньше. Взгляд Дамблдора остановился на браслете.
- Гарри, что это?
Гарри чуть скосил глаза. По какой-то причине говорить правду не хотелось. Мало ли, какие тогда у Дамблдора найдутся меры.
- Обручальные браслеты. Заказали у тамошнего ювелира. Красиво, не так ли? Но меня позвали для проведения следственного эксперимента… эксперимента над чем?
Фадж едва не вздохнул от облегчения.
- Профессор Дамблдор утверждает, что во время известных вам событий на Астрономической башне вы напали на него с целью нанесения увечий либо в попытке убить. Убедившись, что попытка убийства не удалась, вы захватили заложника, Драко Малфоя, и аппарировали в неизвестном нам направлении. Так как предоставить палочку для проверки с помощью Приори Инкантенем вы отказываетесь, тем самым косвенно подтверждая свою вину, то на решение Визенгамота может повлиять лишь следственный эксперимент.
Гарри обалдело уставился на Дамблдора. Он напал на директора школы? Напал, попытался грохнуть Авадой, а затем своровал Малфоя? Ну, последнее можно принять, хоть и с натяжкой. Драко он с собой действительно прихватил. Или это его прихватили? Не важно.
- Профессор, я не нападал на вас.
Дамблдор чуть склонил голову и окинул Гарри понимающим взглядом водянисто-голубых глаз.
- Мальчик мой, я понимаю твое нежелание признавать ошибки. Тем более, совершенные в горячности. Но даже то, что ты случайно приняв мои угрозы в сторону мистера Малфоя за чистую монету, кинулся защищать возлюбленного, не оправдывает использование Непростительного заклятия. Мы проведем эксперимент.
Гарри рассеянно кивнул. Оказывается, в хогвартских шкафах хранится не так уж мало скелетов. На армию может и не хватит, но завалить полдюжины авроров вполне реально. Он для пробы послал первый сигнал, и зомби неуверенно шевельнулись. Пока они, подстраиваясь к старческой походке Дамблдора, плелись на башню, Гарри собирал всех способных двигаться. Он вдруг припомнил то клыкастое чудо в перьях, в которое врезался зеленый луч, и прибавил ходу. С крокодильчиком стоило бы пообщаться.
На смотровой площадке башни Гарри опять оказался загнанным в угол. Авроры профессионально перекрыли выход и блокировали Дамблдора с Фаджем. Нормальный волшебник с палочкой не имел бы ни единого шанса на сопротивление. Но нормальным Гарри себя не считал. Поэтому совершено спокойно направился к стене с птицеящером и похлопал по кирпичам кладки.
- Вот сюда ударила Авада, отрикошетила и врезалась в меня и Драко одновременно. А потом я очнулся уже там.
- В женском обличии? — Фадж мелко захихикал, подобострастно поглядывая на Дамблдора. — И вы приняли это совершенно нормально?
- Нет, конечно. Но в истерику я не впал. А причем здесь мое поведение там?
Дамблдор поднял какой-то камешек и трансфигурировал его в кресло. Неспешно устроился в нем и устало потер лицо. Все его движения отличались медлительностью и сосредоточенной точностью. Гарри рассеянно наблюдал за его действиями. Его маленькая армия уже добралась до лестницы. Вдоль коридора ковыляли опаздывающие, которые требовали постоянного внимания и присмотра. Тем более что по тому же коридору спешил кто-то живой. Занятый распихиванием зомби по укромным местечкам, Гарри пропусти мимо ушей долгую проникновенную речь Дамблдора. Прислушался лишь к последним словам.
- … боюсь, что под стражу придется взять и мистера Малфоя. До выяснения…
На площадку башни вбежал запыхавшийся человек в форменной мантии аврората.
- Министр, профессор Дамблдор, группа захвата застряла в Малфой-мэноре. Их впустили в дом и почти немедленно закрыли входы и выходы.
Гарри чуть прищурился. Ситуация переставала быть игрой.
- Какая группа захвата? Поясните.
- На место! — один из авроров навел на Гарри палочку. — Стой и не рыпайся, подстилка упсячья.
Дамблдор лениво шевельнул рукой.
- Ну, не надо так радикально. Гарри и сам все понимает. Ведь понимаешь же? У тебя, мальчик мой, все еще долг перед волшебным сообществом. Битва с Волдемортом слишком суровое испытание, и ты не сможешь отдаться своему предназначению полностью…
- Почему это вдруг?
Грустное терпение в глазах Дамблдора грозило перелиться через край и затопить площадку. Гарри даже слегка попятился, ожидая потока мировой скорби.
- Не сможешь, пока тебя будет отягощать семья. Ребенок - это слишком большая ответственность. Поэтому я взял на себя смелость возложить ее на себя. Твой сын поживет в другой, любящей и заботливой семье. Я лично присмотрю. А молодой мистер Малфой в это время отдохнет в хорошо защищенном месте. Дикая природа, свежий морской воздух пойдут ему на пользу.
Гарри даже остолбенел от подобной наглости. Отнять Серпента, засунуть Драко в Азкабан — намек на морской воздух Гарри воспринял именно так, и утверждать, что все это ради его же блага? Жаль, что у него нет клыков и когтей, потому что гонять Дамблдора заклинаниями казалось слишком добрым. Пока мозг отходил от шока предательства, организм работал. Сильный хук справа послал ближайшего аврора под ноги Фаджу, одновременно рот самостоятельно просвистел длинное заклинание призыва. Зомби, уже заскучавшие в своих укрытиях, встрепенулись и дружно зашаркали вверх по ступенькам.

После кратковременной истерики и получасового ступора Снейп пришел в себя настолько, что перестал пытаться убить Люциуса, Гарри и Драко. И вообще смог разумно выражать мысли. Первой из которых было обещание «отдать ЭТО немедленно после рождения». Следующей — «А если девочка?». Успокоенный заверениями Драко, что точно мальчик, и точно один, он исчез в камине со словами «Джеймс в гробу перевернется».
К этому времени в мэнор явились члены Визенгамота. Бородатые и безбородые старцы обоих полов принесли побитую молью мантию из некогда белоснежного меха и корону. Серпент подношения оценил. Он вальяжно расселся на мантии и принялся пристраивать корону на верхушку пирамиды из кубиков. Пока будущий правитель развлекался новой игрушкой, члены Визенгамота выслушивали предельно отредактированную версию смерти Волдеморта, пропажи министра и Дамблдора, а также известие о грядущем всплеске рождаемости. Старцы умиленно кивали. А потом назначили день официальной коронации.
Празднования затянулись почти на месяц. Новоявленные регенты мужественно пережили сначала волну восхищения, затем истерики населения в связи с обнаружившимся прибавлением почти в каждой семье. А затем, после очередной нахлынувшей эйфории — гигантский скандал, когда выяснилось, что Люциус по дешевке скупил все магазины детских вещей.
Не желающий отставать от папы, Драко также проявил малфоевскую хватку и открыл курсы для беременных. За бешеные деньги он учил дышать, ходить, сидеть и лежать. За отдельную плату — справлять нужду. Гарри пару раз побывал на групповых занятиях, полюбовался на стоящих на четвереньках беременных мамаш и папаш и решил не мешать супругу. Состояние состоянием, но детей-то четверо!
Сам он принялся зарабатывать деньги на семейных тайнах. За вполне умеренную плату поднимал упокоенных представителей рода и выяснял, куда они дели семейные реликвии и капиталы. Гоблины обогащались на всплывавших сокровищах, казино в Лютном переулке процветало, мадам Малкин не справлялась с потоком заказов для внезапно разбогатевших магов.
Короче все были при деле и заняты.
Единственным оплотом порядка оставался Хогвартс. МакГонагалл правила железной рукой, лично каждый вечер запирая двери девичьих спален и накладывая чары импотенции на мужские. Помогало. Хотя и не всем.
Однако хватило Минервы не надолго. Через месяц, усталая донельзя, она появилась на пороге дома Снейпа, слезно умоляя его вернуться в школу. Тот помялся, просчитал, насколько еще хватит остаточного удара снесенного Поттером заклятия и согласился. Кратковременное отсутствие надзора в подростковом коллективе не замедлило сказаться: оба остававшихся в школе Уизли обрадовали мать ожидаемым прибавлением в семействе.
Не повезло и Ремусу. Однажды на пороге Малфой-мэнора появилась корзинка с четырьмя очаровательными волчатами и запиской: «Гарри, присмотри за ними, пока полнолуние. Хлопот никаких — покормить шесть раз в день, облизать и спать уложить».
Как оказалось, полнолуние в этом месяце длилось две недели. За это время пушистые очаровашки зассали все углы первого этажа — на второй и следующие они забраться не смогли — ободрали и сожрали обои на высоту человеческого роста и намертво втерлись в доверие Серпента. Пришлось назначить их королевскими фамилиарами и принять на довольствие. Жрали они по-прежнему шесть раз в день.
О Дамблдоре и Фадже вестей не было и через десять лет.