Армия Запретного леса

Я никогда не думал, что полюблю Малфоя. Это даже сейчас кажется чем-то ирреальным, неосуществимым. Наверное, это должно быть смешно: любить и в то же время говорить себе, что это невозможно. До чего я опустился? Устраиваю сеансы самоубеждения. Нашел, на что тратить время. Браво, Гарри, браво! Не хватает только бутылки огневиски в правой руке и толстой сигары — в левой. Представляю заголовки газет, если бы меня застали в таком виде: «Гарри Поттер спился!», «От безделья Герой впал в меланхолию», «Великие волшебники в наши дни». Впрочем, папарацци в последнее время поутихли, и меня никто не преследует. Никаких интервью, никаких снимков для первой полосы, никаких обливаний грязью, клеветы и прочего дерьма, которое следует после встречи с журналистами. Сейчас пошла мода на мемуары. Каждому хочется описать свои ощущения во время войны. И все, кто возьмутся это прочитать, будут кивать и мысленно поддакивать: «Ого, а вот в этом мы очень схожи!» или «Ммм, похоже, я был не одинок, испытывая подобное». Не удивлюсь, если когда-нибудь книга похожего жанра будет написана Пожирателем. Если, конечно, их всех не казнят раньше. Лично меня тошнит от этой «чудесной» затеи. Мне хватило того, что я чувствовал, и, читая, испытывать все это вновь у меня нет никакого желания. Возьмись такое писать я, у меня, наверное, просто не хватило бы слов. Такое не описать. И какой в этом смысл? На моем месте не смог бы побывать никто, значит, они и не смогут понять меня до конца. Или я просто поверг бы людей в тотальную депрессию, потому что ощущения мои радостными быть не могли по определению. А попусту переводить пергамент я не хочу, не для того он предназначен.
Я, наверное, сумасшедший. Впрочем, какое еще “наверное”, я — Герой Войны, чертов Избранный, Мальчик-Который-Выжил черт-те знает сколько раз (и, к слову сказать, изрядно потрепал себе при этом нервы, а во время последней битвы еще и тронулся умом), но это еще не самое веселое! Веселее всего другое. То, что я гей. Нет, не смотрите на меня так, я этого в себе не подозревал и вряд ли был геем от рождения. Нет-нет. Иначе бы не было того эпизода с Чжоу. Но все мои мысли, всего меня наполнил Драко. Нет, у нас не было связи. Никакой. О чем Вы, он — нормальный парень, он не кончает с моим именем на устах, как я кончаю с его. Простите. Простите за откровенность, больная тема. Все, что связано с Драко, вызывает у меня болезненное трепетание. Я хочу знать все о Драко. Читаю каждую задрипанную статью, каждую заметку, пялюсь на фотографии в газетах. Если не знать, какие отношения нас связывали в прошлом, то можно подумать, что я его преданный фанат. Фанат номер один, который никогда не займет должного места в его сердца. Точнее, не должного, а желаемого, хватит уже, пора отходить, отвыкать от чертовой гриффиндорской привычки заменять правдивые слова лживыми терминами. Я уже не в школе, прошла война, мы с ним не разделены на разные факультеты, между нами нет особых различий. Кроме, разве что, происхождения, чистоты крови и прочего, что, в общем-то, не помеха для любви, будь оба заинтересованы в отношениях.
Я никогда не думал, что узнаю, что значит любить безответно. Конечно, я простой парень, если отбросить прочь мою знаменитость вследствие избежания смерти от заклинания “Авада Кедавра”, но все же… Как-то, знаете, по-другому складывались мои мечты о будущем, о семье. Я думал о красавице-жене, чье лицо во снах пока было скрыто тенью, и улыбающихся, смеющихся детях: о милой дочурке, которая вырастет настоящей леди, и о сынишке, который никогда не узнает всех тягостей жизни, которые поведал я. Они будут любимы нами, и у них никогда не будет недостатка в ласке и заботе. Их никто не будет запирать в чулане и лишать еды за то, что у них отросли волосы после того, как их сбрили. И я надеялся, что им не перейдет мой дар общаться со змеями на особом языке, именуемом серпентаго.
Ну, что и говорить, в итоге все получилось совсем не так. Как говаривала одна набожная учительница в маггловской школе, где я учился вместе с Дадли: “Человек предполагает, а Господь располагает”. Если Господь есть, то он точно против того расклада, о котором я мечтал. Но, хоть я и не простой смертный, изменить что-либо я не в силах.
Я не знаю, знаете ли Вы, каково это: болеть человеком. Это болезнь, серьезно. Это лихорадка. С шестого курса, когда я стал во всем, что творилось в школе подозрительного, подозревать Малфоя, меня настигла лихорадка по имени Драко. Я бредил им. Я был пьян. Я был одержим. Я не мог найти причины своему поведению. Мой взгляд скользил по его телу. Я желал его. Жадно, ненасытно. Закрыв глаза, я представлял, как возьму его, как буду шептать ему на ухо всякую ерунду, и он будет стонать, будет кричать мне в ответ, что тоже давно ждал того момента, когда наши тела соединятся в порыве страсти.
Грязные, пошлые мысли. Которые, к тому же, потом изменились. Мне снилось, что он берет меня, ласкает меня своими прекрасными губами, с которых слетает столько колких, метких фраз, бьющих в самое сердце. Своими прекрасными руками с бледной кожей и тонкими пальцами. Руками, в одной из которых он держал свою палочку, направленную на директора. Только потом я узнал всю правду. А после того случая… Я не мог поверить. Я знал, видел собственными глазами и в то же время не мог поверить. А потом, когда он сражался вместе с нами на поле битвы… Я уже не ждал от него подвоха. Не знаю, почему. Я сам не смог бы себе объяснить.
Я много виделся с друзьями. После войны. Мы старались не говорить о том, что осталось позади. Но я снова им лихорадил. Мы больше не виделись. Он с трудом был оправдан и после суда скрылся у себя, в Малфой-мэноре, что перешел к нему после смерти отца.
Рон был безмерно счастлив, что Гермиона ответила согласием на его предложение, они справили отличную свадьбу, я даже улыбался и выдавал плоские шутки на праздновании. Мой рыжий друг потонул в охватившей его радости и то ли решил не лезть ко мне с расспросами, то ли действительно не замечал моей чрезмерной бледности, чуть нервных улыбок и чересчур частых вежливых отказов на очередное приглашение погостить. Я знаю, чета Уизли предлагала мне это не ради галочки, не ради того, чтобы просто была чиста совесть, но я не мог согласиться. Останься я у них… Не было никакой гарантии, что они не услышат, как ночью, во сне, я исступленно шепчу его имя. Имя своего в прошлом врага, а теперь непонятно кого. То ли друг, потому что был на нашей стороне, то ли просто знакомый.
Но если этого не видел Рон, то это не значит, что столь же слепа была и Гермиона. Она как будто бы не изменилась после войны: осталась все такой же рассудительной, строгой и внимательной к различного рода мелочам. И, естественно, мое состояние не прошло мимо ее внимания. Она потребовала с меня объяснений. Я ничего не терял. Я мог бы наложить на нее “Obliviate”, если бы она не смогла принять меня после того, что я ей сообщу. И я рассказал ей. Сцепил в замок руки, чтобы не дрожали, уставился на них, чтобы не было видно всей бури эмоций в глазах, но с голосом так и не совладал.
И когда она сказала, что ей очень тяжело меня понять, но, тем не менее, она может кое-чем подсобить, я едва не обезумел от счастья. Я не только не потерял подругу, но еще и приобрел помощника. Все сдвинется с мертвой точки!
Однако радовался я рано. Она предложила вариант. Она не бросила меня наедине с моими чувствами. Но то, что предстояло мне сделать…
В моем доме был подвал. Я его не использовал, просто без надобности, но после обсуждения идеи Гермионы там появился котел. В котором варилось оборотное зелье. А в мешочке, что лежал рядом с котлом, лежали волосы. Волосы Джинни. Я знаю, это мерзко. И меня, пожалуй, скоро начнет тошнить от вкуса этого чертова пойла и от того положения, в котором я нахожусь, но это лучше, чем не быть с ним вовсе. Хоть так. Ведь он не знает об этом обмане, а я… а я промолчу, ведь теперь боль и счастье смешиваются в один причудливый коктейль. Разве не забавно: я могу быть с ним до тех пор, пока я не являюсь самим собой. Кто я с тобой и кто я без тебя — совершенно разные люди, а, Драко?..
Я видел, как он смотрел на нее, когда она, раскрасневшаяся, усталая, но такая счастливая, обнимала Ремуса и смеялась, говорила, что теперь все хорошо, все осталось позади, они победили, и им ничто не угрожает. Она потом еще половину ОФ переобнимала. Но мне не были важны другие. Мне даже не была важна она. Я смотрел на него. Его серые глаза были полны чувства, которое, казалось, даже самим им не было еще до конца определено. Но это дела не меняло. Он смотрел на нее, а не на меня…
И так совпало, что он пригласил ее на простую прогулку в тот же день, когда Гермиона решила серьезно поговорить со мной. Собственно, это была вторая причина, по которой она пришла ко мне: хотела сообщить об это удивительном событии. Даже представить не могу, как отреагировала на это Молли, которая к Малфоям не имела вообще почти никакого отношения. Да, Люциус оскорблял их семейку, достойно так, искусно намекал на их нищету, но он цапался по этому поводу с Артуром. Драко общался с ее детьми, делал выпады в их сторону. Ну, а Нарцисса… Насколько я мог предполагать, она считала, что Молли недостойна того, чтобы вообще обращать на нее внимание. Но, вероятно, общий фон неприязни поддерживалась всеми членами обеих семей, так что видеть на пороге своего дома отпрыска древнего чистокровного рода, который просит аудиенции с ее дочерью… Наверное, это немалый шок.
Но каким шоком это стало для меня!..
Причем новость невероятно легко вплелась в общую ситуацию. Едва я закончил излияние о своих чувствах, совершенно ненормальных и вряд ли одобряемых в приличном обществе, как выяснилось, что…
-Гарри, знаешь, - она как-то даже замялась. — Я… не знаю даже, как тебе теперь сообщить…
Я подумал… Нет, вру, я не думал. У меня перехватило дыхание. Я сгоряча испугался, будто она скажет, что Драко мертв.
“Нет же, не может быть”, - успокоил я себя. — “Об этом бы трубили все газеты: причины, время смерти… Нет-нет, не может быть. Это невозможно. Нет, не думать об этом. Не думать вообще. Забыть.”
-В общем, сегодня, когда мы гостили у Молли… - теперь уже она смотрела в пол и покусывала нижнюю губу, словно все еще сомневаясь, стоит ли мне говорить то, что она собирается сейчас произнести, - …раздался стук в дверь.
Я нахмурился, начиная злиться, поскольку понимал, что она специально тянула резину. Ну, что такого там могло случиться, а? Пожиратель Смерти к ним в дом постучался, не иначе, ведь по другой причине такой долгой драматической паузы просто нельзя было устроить.
Видимо, ощутив мое раздражение, она вдруг вскинула голову и, посмотрев на меня глазами, в которых плескались отчаяние и вина, выпалила:
-Малфой пригласил Джинни на прогулку!
Я сидел, как громом пораженный. Я, конечно, мог предположить. Особенно вспоминая его взгляд, тогда. Мог предположить, что он испытывает к ней что-то. Но пригласить ее… зачем? Что он собирался ей сказать? Предложение руки и сердца исключается, после таких-то отношений… У них максимум сейчас нейтралитет. Даже если он скажет, что она ему симпатична… какой ответ на это его ждет? Как она отреагирует? Что они решат в итоге?
В общем, в голове моей галопом пронеслось множество не самых приятных мыслей, и, наверное, я непередаваемым образом изменился в лице, потому что подруга испуганно спросила:
-Гарри, ты в порядке?
Довольно глупый вопрос, учитывая то, что рассказал ей я и что сообщила мне после этого она. Конечно, я в порядке, я всего лишь люблю своего бывшего школьного врага и только что узнал, что он пригласил на прогулку девушку, которая раньше была в меня влюблена! И которая сейчас, вот прямо в этот самый момент, может разрушить мое счастье. Не знаю, как, но верю, что ей это под силу. Для этого достаточно, пожалуй, только сказать, что он тоже ей симпатичен. И с чего бы это вдруг мне быть не в порядке, скажи-ка мне, Герм?
-А что со мной не так? — поинтересовался я.
-Ты побледнел, - пояснила она.
Я промолчал. Она тоже не стала ничего говорить. Новоиспеченная миссис Уизли что-то обдумывала. Я не хотел ей мешать.
-Давай сделаем так, - наконец, сказала девушка. — Я приду к Молли и скажу, что забыла, к примеру, сумочку. Это будет предлог. Думаю, Джинни уже вернулась, и я попытаюсь узнать, что было на их встрече, о чем они говорили.
Мне оставалось только закусить губу и кивнуть в знак согласия.
Я прождал ее весь вечер. Не спал всю ночь. Гермиона явилась только под утро, часов в десять, и, заметив мой взгляд, авторитетно заявила, что не может вот так запросто, по первому зову отправиться ко мне, как она, скажем, объяснит это Рону? Я действительно об этом не подумал и возражать не стал. Хотя Рон и пошутил, связавшись со мной чуть позже по каминной связи, что я, наверное, решил приударить за его супругой: уж слишком часто я приглашаю ее на чаёк. Я нервно улыбнулся, заметил, что после замужества мой рыжий друг явно на короткой ноге с юмором, и сказал, что мне еще надо сделать пару дел. Слава Мерлину, тот не стал интересоваться, какие именно дела я собираюсь выполнять, и, спешно попрощавшись, исчез.
-Ну? — требовательно спросил я.
-Он предложил ей встречаться. Серьезно, без шуток и каких-либо намеков с расписанием их общего будущего.
-Что? — ошарашено произнес я. — Встречаться? Малфой? “Бедной, как церковная мышь”, Уизли? И что она ответила?
-Она сказала, что сама еще не определилась, и хочет, чтобы он дал ей время подумать. Я не знаю, Гарри, что у него на уме, но согласись, что это наш шанс!
Я удивленно выгнул брови, в недоумении глядя на нее. И она предложила тот самый вариант. С оборотным зельем. Конечно, нам не придется красть ингредиенты, как это было на втором курсе, мы их просто купим на мои финансы, благо, их у меня достаточно. Оборудование тоже приобретем, по-нормальному обустроим какое-нибудь пригодное для приготовления помещение…
-У тебя ведь найдется что-нибудь подходящее? — тоном “ты должен был позаботиться об этом” (хотя кому я чего должен, если я ничего не знал) осведомилась моя помощница.
-Есть только подвал, - поразмыслив, растерянно ответил я.
-Сойдет.
…и будем готовить. Со временем, уверяла она, я, естественно, привыкну и смогу делать это зелье с закрытыми глазами, будучи сомнамбулой (я не решился спросить, кто это такой, поскольку я бы тогда прервал ее, может, даже сбил с мысли, а она была чрезвычайно увлечена описанием всех деталей). Надо всего лишь регулярно пополнять запасы необходимых компонентов варева и не увеличивать дозу.
-А пока… раз уж тебе совсем невтерпёж… - добавила она под конец, - зелье придется покупать. Потому что, если ты помнишь, конечно, - ее голос снова был наставительным, и она напомнила мне ту девочку-зазнайку, которую я знал в начале первого курса Хогвартса, - оборотное зелье варится месяц. Вынуждена тебя предупредить, хотя вряд ли это тебя остановит, что цены на это зелье немалые. И я бы не советовала тебе тратить капитал, собранный твоими родителями, только на это. К тому же, ты сейчас не работаешь.
В ее словах была немалая доля смысла, но возможность увидеть его хоть сейчас, быть с ним рядом затуманила мне мозги, и я с трудом смог взять себя в руки.
Теперь же моя задача заключалась в том, чтобы Джинни и дальше пребывала в смятении относительно Малфоя (впрочем, тут я бессилен) и по возможности не пересекалась с ним. Ни в кафе, ни на улице, ни в магазине. Словом, нигде, где это могло бы произойти. Никаких встреч. Мало ли, что она ему ответит. Если она будет против, весь план полетит к чертям в пекло, а этого я хотел меньше всего на свете. А Гермиона… Не знаю. Я знаю, что она приняла меня. Приняла после того, как я признался в том, что люблю человека одного со мной пола. На ее лице не было написано отвращения, скорее, сочувствие, но не от того, что я такой урод, у которого теперь с ней одна двоих, общая тайна, а от того, что влюбился я безответно. Хотя, люби я девушку, все было бы намного легче. Можно было хотя бы подстроить “случайное” столкновение на одной из улиц, потом пригласить в кафе на чашечку капучино в знак извинения, завязать знакомство (если, конечно, кто-то еще не знал знаменитого Гарри Поттера), раскрутить ее на беседу, ну, в общем, Вы меня поняли. А тут, простите, не то что удовольствия от “случайного” столкновения не получишь… Он вряд ли будет рад меня видеть. Даже несмотря на то, что прошло уже целых три месяца с того момента, как закончилась война, прошли массовые траурные процессии, и магический мир попытался оклематься после огромных, великих потерь. Конечно, я говорю о тех, кто служил на стороне ОФ, среди них было много достойных и известных людей. Не хочу сейчас вспоминать о жертвах той битвы, это слишком больно даже для меня, человека, который раньше других должен был привыкнуть к потерям. Герой, простой мальчишка, который, по пророчеству, должен был уничтожить самого Воландеморта. И уничтожил. Почести, множественные благодарности, медали, вспышки фотоаппаратов, восторженные крики… Я думал, что когда все это закончится, я буду радостнее их всех. Неправда. Я был овощем. Мне казалось, что я вообще уже не был способен на чувства. Не способен был испытывать их. Выражать свои эмоции. Ни радость, ни горечь, ни слезы, ни смех.
Что ж, хватит об этом, все это осталось позади, мне надо было отправиться за ингредиентами для зелья. И, на первых порах, за самим зельем тоже.