Армия Запретного леса

Жизнь Чарли состояла из чужих приездов и отъездов. Потому что если их выкинуть, оставалась только муторная работа в резервации, а по вечерам — стопки несколько раз перечитанных книг и однообразный травяной чай с привкусом рыбы. Читал Чарли обычно по выходным. Он это дело страшно не любил, но пить в местном общежитии в компании юных практикантов считал куда более скучным занятием. Чарли любил смеяться по делу и от души, но пятнадцать лет подряд слушать рассказы об уже покоренных девицах и пока непокоренных драконах — никаких нервов не хватит. Практиканты — все поголовно — были готовы свернуть горы на пути к драконам, им казалось, что жить в резервации среди опасных существ — это таинственно и романтично. Что скрывать, Чарли тоже так думал, когда только собирался сюда ехать. Он даже был счастлив здесь первые пять лет, хотя неромантичность своей профессии понял почти сразу: ежедневные ожоги разной тяжести, никудышная еда и одиночество.
А потом началась война, проглотившая много друзей и близких. И Тонкс. А еще горло стало сохнуть от постоянного жара, голос огрубел, а по ночам начал мучить кашель. Да и вообще было как-то не до счастья.
Но практиканты всего этого знать не могли. Пока что им было хорошо, и Чарли старался этому не мешать. В ночь с выходного на будний молодежь сотрясала воздух резервации пьяными криками, а он все пил из стакана плохой чай, перелистывал страницы, небрежно отвечал на письма родственников и лишь иногда закрывал окна, чтобы не слышать шума. По ночам он злился на себя за малодушие, обзывая себя стариком, но зато утром поднимал планку своего оптимизма на несколько делений: его подопечные, только что из закрытой школы, конечно, не знали меры в алкоголе и по понедельникам выходили на работу несчастными, но на редкость смирными. Чарли веселился как мог. Их было не жаль: ведь похмелье — это тоже часть юности.

На лето практиканты разъезжались по домам, и в резервации оставались только драконы, несколько плечистых сотрудников с обожженными лицами и сам Чарли. Стоит ли говорить, что тоска наступала страшная. И если бы не редкие гости, то Чарли выпустил бы на фиг драконов на все четыре стороны, а сам… сам бы так и сидел на одном месте, только теперь уже совсем один. Чарли ждал гостей, как люди ждут зарплаты. С трепетом и уверенностью, как чего-то, что вот-вот должно попасть в руки, и ты уже вроде знаешь, что с этим делать, но сомневаешься — а хватит ли? Однако когда гости приезжали, почему-то всегда оказывалось, что они по делу. Погостив в резервации всего пару дней, они ссылались на плохую погоду, детей, жен и больное сердце и уезжали, обещав скоро приехать снова. Надо ли говорить, что в следующий раз обычно приезжал кто-то другой?

Гости вежливо выслушивали его рассказы о драконах — ну, не о книгах же с ними говорить — потом доставали привезенное из больших городов марочное огневиски и переводили разговор на другую тему. К середине второй бутылки Чарли вспоминал один за другим старые школьные анекдоты, а потом жарко спорил с гостями о последних победах английской сборной по квиддичу. Сам он когда-то считался лучшем ловцов команды Гриффиндора за прошедшие два века. Через несколько лет после его выпуска эту эстафету принял маленький Гарри Поттер, но Чарли до сих пор помнил все свои победы и, конечно, то злополучное приглашение в Пэддлмор Юнайтед, которое он торжественно сжег после выпускных экзаменов. К концу третьей бутылки он с неохотой признавался гостям, что неуверен, правильно ли тогда поступил.

Чарли считал, что лучше, чем в квиддиче, он разбирается только в драконах, но когда однажды из Лондона пришло письмо от Рона — такого счастливого письма брат ему еще никогда не писал — ему стало откровенно стыдно. Оказалось, что за своими воспоминаниями и всякими «если бы да кабы» он пропустил момент, когда вратарь тех самых Пэддлмор Юнайтед Джон Флэтли ушел из команды, а на его место был принят заслуженный аврор Англии, Герой войны Рон Уизли. Чарли несколько раз перечитал письмо, а потом побежал к начальнику. Следующим утром он быстро собрал вещи и впервые за последние семь лет отправился в отпуск.

* * *
На стадионе было шумно, как в кабаке — кабак Чарли уже успел посетить. Люди в двухцветных мантиях — сине-желтых или черно-оранжевых в зависимости от команды — галдели, спорили и делали ставки. Их разрисованные лица смешно морщились, а рисунок искажал их выражения. Трибуны, будто раскрашенные волшебной гуашью, шевелились и переливались. В воздухе пахло краской и алкоголем. У Чарли тоже была сине-желтая фанатская шляпа, одолженная у кого-то из знакомых. Он улыбался, вместе со всеми кричал какие-то глупости и ощущал себя обычным, ни за что не ответственным человеком. Это было чертовски приятно. Общее веселье вселило в него ощущение такой свободы, что даже о работе думалось сейчас легко и трезво.

Чарли с глупой улыбкой на лице всматривался в таблички на многочисленных дверях у подножия трибун, соображая, как ему попасть в раздевалку: он ведь, как всегда, опоздал и не успел пожелать Рону удачи. Заодно он хотел поблагодарить знаменитого охотника Пэддлмора Оливера Вуда, который, как представлялось Чарли, и помог его брату попасть в основной состав. Наконец нужная надпись отыскалась. Чарли облегченно вздохнул и взялся за дверную ручку, но в следующий момент дверь распахнулась — и он оказался на земле. Чарли был далеко не маленький и не хлипкий, чтобы его можно было так легко свалить с ног, поэтому глаза на обидчика он поднял не со злостью, а с любопытством.
- Флинт?
- Вставай, Уизли, - без выражения сказал Флинт и протянул ему руку.
«Надо же, не побрезговал», - пронеслось в голове у Чарли. Он уже открыл рот, чтобы озвучить свою мысль, но в такой день ссориться быстро расхотелось. Даже с бывшим слизеринцем. Тем более что он, видимо, тоже предпочел не вспоминать старую вражду.
Чарли встал, выругался и отряхнулся, и тут он вспомнил, что Флинт только что вышел из раздевалки пэддлморцев.
- Не ходи, туда посторонним нельзя, - будто угадав его мысли, предупредил Флинт. — Игра скоро начнется.
- Но я не посторонний! — возмутился Чарли.
Флинт сжал зубы и уставился в пол. Потом вдруг бесцеремонно схватил его за плечи своими огромными лапищами и потащил к лестнице. Чарли быстро выскользнул из его рук и уже собирался снова возмутиться, но увидел неподалеку охрану и поспешил вперед. По дороге он всматривался в толпу, пытаясь отыскать знакомые лица, но народу было так много, что это не представлялось возможным. Из знакомых был один Флинт, да и тот уже спешно пробирался наверх и норовил затеряться среди цветных спин. Ну что за день? Рону удачи не пожелал, Оливера не поблагодарил, растянулся на полу на глазах у всего стадиона, да не просто так, а с помощью малолетки Флинта. Драконолог называется. Чарли снова выругался. И снова не помогло. А он и забыл, каково это — быть дома.
Оглядевшись в последний раз, Чарли обреченно вздохнул: никого. Ну что ж, Флинт так Флинт. Хуже уже точно не будет, решил, наконец, Чарли и, больше не раздумывая, бросился за широкой сине-желтой спиной.

Чарли поймал Флинта за край мантии. Тот обернулся, как-то очень ностальгически приподнял бровь, но шага не замедлил.
- А ты как здесь? — спросил Чарли, еле поспевая за ним, и тут же вспомнил, что в прошлый его приезд Флинт тоже был в составе команды. — Все еще играешь?
Флинт резко остановился и внимательно посмотрел куда-то за его спиной. Потом, нахмурившись, мотнул головой в сторону поля.
- Я во втором составе, - глухо сказал он.
- Но запасные ведь тоже должны быть внизу, чтобы в случае чего…
- Не должны.
Флинт оглянулся, как и в прошлый раз, внезапно схватил Чарли за плечи и куда-то поволок.
- Пойдем, - сказал он, не глядя на Чарли. — Видишь, они уже разминаются?
- Так тогда пойдем поближе! — раздраженно крикнул тот, отчаянно вырываясь.
- Да что ты понимаешь, Уизли! Сверху лучше видно.
Флинт так явно нервничал и так настойчиво подталкивал Чарли к верхним трибунам, что тот сдался. В конце концов, он всего пару раз смотрел квиддич со стадиона. Гораздо чаще он сам бывал на поле. К тому же Флинт, похоже, действительно знал, что делает.

С верхней трибуны была отлично видна не только игровая зона, но и весь бурлящий, будто вязкая каша, стадион. Высокое солнце немного отсвечивало правое кольцо Пэддлмора, но в целом видимость была замечательная. Чарли был доволен. Плюс ко всему с началом игры Флинт немного расслабился и опустил зажатые плечи. А через некоторое время они с Чарли уже яростно комментировали происходящее и делились друг с другом догадками и критикой, как давние приятели. Переживания не прошли даром: когда Пэддлмор Юнайтед порвали Чадли Кэннонз со счетом 180:10, Чарли и Флинт взвыли счастливым хором и обнялись.
Чарли казалось, что мир сошел с ума, смеяться со слизеринцем, обнимать слизеринца — это было как-то неправильно. Что-то гадкое и принципиальное внутри него твердило, что он предает память своих друзей, но счастье успокаивало, что какой он, к черту, гриффиндорец в тридцать-то пять лет и какой Флинт, к мэрлиновым мозолям, слизеринец, когда война уже давно кончилась, а два года разницы в возрасте теперь ничто по сравнению с поредевшими волосами. Но все же мир Чарли перевернулся, когда они вместе с Флинтом рукоплескали победителям.
А потом мир перевернулся еще раз — когда они спускались по лестнице и среди тысячей темноволосых и белобрысых голов мелькнул цвет, рядом с которым его рыжий смотрелся пустым и выцветшим. Внутри Чарли будто щелкнул часовой механизм. Он как будто проглотил сердце. Распихивая локтями чужие спины, он рванулся за этим цветом, боясь, что ему показалось. За спиной то и дело слышался ровный голос Флинта, бормотавший «извините», «простите, он не в себе», «мне очень жаль, мы спешим», и почему-то сейчас Чарли был ему за это очень благодарен.
Чем ближе он подбирался к цветному пятнышку, мелькающему в толпе, тем крепче становилась его уверенность в том, что его сейчас разорвет от переполняющих эмоций.

* * *
И вот наконец он — пахучий растрепанный розовый. Чарли нагоняет его у самого выхода. Он уже узнает худенькую угловатую фигурку, такую хрупкую и похожую на марионетку. Узкую спину. Почти как у ребенка. Почему он никогда раньше не замечал, какая она маленькая? Или она не была такой, когда они виделись в последний раз?
Чарли перестает дышать и протягивает руку, чтобы дотронуться, позвать, но тут чья-то чужая рука ложится на его собственное плечо.
- Чарли! Какими судьбами? Ты видел? Я знал, что у Рона получится!
Его стискивают в объятьях и хлопают по спине. Сегодня Гарри Поттер необычайно весел. Еще бы, его друг отбил целых восемь мячей. И этот друг — твой брат Чарли, или ты не рад?
Чарли слабо улыбается, и взгляд снова возвращается к маленькой фигурке с розовым затылком. Вблизи она кажется еще меньше и тоньше.
- Кстати, Чарли, позволь тебе представить: мой крестник Тедди Люпин!
Тедди Люпин, крестник Гарри Поттера, поворачивается лицом к ошеломленному Чарли и улыбается ее улыбкой, чуть искривленной вправо. И пристально смотрит ее темными блестящими глазами. Как он мог забыть, что у нее был сын?
- Теодор, - говорит ее сын совершенно чужим голосом и протягивает маленькую руку.
Чарли молча кивает и, стесняясь, не спешит пожимать ее своей потной взрослой ручищей. Он смотрит на ее сына и пытается заавадить в себе два странных и совершенно нестерпимых желания: убить его, чтобы он только ни за что не напоминал о ней больше ничем и никогда, а еще — попробовать, какие на вкус его губы. Хоть кончиком языка.
- Ты, представляешь, как удобно, - весело продолжает тем временем Поттер, не замечая, как застывает взгляд Чарли, - он вытягивается на десять дюймов — и никаких проблем с возрастным ограничением! Хотел бы я так уметь.
Да, смутно соображает Чарли, Тедди же должно быть сейчас не больше десяти, а на стадион до шестнадцати не пускают. Чарли больно думать, он даже не чувствует, что до сих пор улыбается. Он только слышит, как Поттер внезапно замолкает.
- Флинт? — недоверчиво спрашивает Поттер, заглядывая ему за спину. — Ты что ли?
Голос Поттера полон презрения, и это последняя капля. Чарли разворачивается на пятках и зажмуривается. Впервые в жизни он, взрослый мужик, чувствует себя не просто слабым, а абсолютно беспомощным.
- Уведи меня отсюда, - шепчет он, надеясь, что Флинт все еще здесь.
- Нет, не я, - жестко звучит у него над ухом ответ Поттеру. — Это мама с папой приехали.
В любой другой день Флинт получил бы за такие слова по роже, но сейчас Чарли больше всего хочется дать по роже Поттеру, и поэтому он не двигается. Мгновение спустя его грубо хватают за запястье, и он почти сразу чувствует рывок аппарации.

* * *
Вечером они сидели на съемной квартире Флинта и разговаривали. С Флинтом было просто. С ним не нужно было вспоминать войну, потому что воспоминания у них с Чарли были уж слишком разные. Не нужно было рассказывать о Тонкс и выслушивать привычное «сам виноват». Флинт был догадлив и в душу не лез. Он даже не спросил, останется ли Чарли на ночь, просто мимоходом заметил, что спать можно на диване и что одеяло он даст, только попроси. Чарли сразу согласился, и Флинт не стал спрашивать, почему он не поехал к родителям. Возможно, он понял, что Чарли не хочет присутствовать на празднике Поттеров и Уизли, несомненно, устроенном в честь первого матча Рона, а может, ему было просто неинтересно. Они много говорили о квиддиче и о политике. И еще о множестве отвлеченных вещей. Это было легко — говорить то, что думаешь. Молчать — тоже. Иногда Флинт язвил, иногда грубил, а Чарли в ответ беззлобно ехидничал. Такое общение — да и весь этот вечер — казалось ему необходимым, а потому правильным. Особенно правильным казалось то, что они обошлись без огневиски. Вместо этого они грызли жареные орехи и пили кофе.
Флинт варил потрясающий кофе, добавляя в каждую чашку рюмку чего-то, от чего густое тепло расползалось по телу, обволакивая руки и ноги. Напиток согревал, расслаблял и пьянил, но все равно, по мнению Чарли, был благороднее чистого алкоголя и уж куда лучше вонючего травяного чая из листьев черт знает чего.

Чарли было жарко и хорошо. Они уже давно замолчали, и просто сидели, откинувшись на спинку дивана. Чашки в руках чуть подрагивали. Чарли смотрел на полуоткрытый рот Флинта, на его покрасневшие уши и вспотевшие завитки волос, и это отчего-то умиляло. И когда он вдруг почувствовал совсем близко, у самого лица, чужой запах кофе, а потом мягкий островатый вкус на губах, он уже не знал, кто сделал это первым. Ему казалось, что шум дыхания над ухом и вес чужого тела, стесняющего движения — это самое правильное, что сейчас может происходить. Последнее, что Чарли успел отметить — это гладкость бугорков позвоночника под свитером Флинта. А потом земля под ногами исчезла.

* * *
- Гребаный педик! — отчаянно взвизгнул Флинт и точным броском охотника швырнул в Чарли чашку.
Вспомнив навыки ловца, Чарли поймал изящную вещицу, и кофе, не расплескавшийся по дороге, брызнул ему в лицо.
- Это я-то? - ухмыльнулся он. — А кто меня вчера тискал, как будто живем последний день?
Чарли успел спасти фамильную сахарницу, прилетевшую в него под очередное «ублюдок, мать твою!», и увернулся от вилки.
- Ты мне еще спасибо должен сказать, - откровенно развеселился он. — Я ведь твой сервиз спасаю.
- Спасибо! — надрывно прорычал Флинт.
Он изо всех сил хватил об пол следующий предмет утвари, но тот оказался подсвечником и не разбился. Флинт вцепился руками в края собственной мантии, зажмурился и сполз по стенке на пол. Некоторое время он сидел так, не в силах расслабить мышцы лица, но вскоре успокоился и под ухмылки Чарли отправился на кухню.
Сам Чарли тем временем сел за стол и принялся жевать бутерброды. Ему было неприятно, что Флинт окрестил вчерашнюю — такую прекрасную — ночь «извращением». У него уже был опыт подобных отношений с мужчинами, но вчера ему было просто необыкновенно, удивительно хорошо. А Флинт… он не был похож на новичка, уж Чарли-то это заметил. И поэтому сейчас ему хотелось окончательно припечатать его этим, как казалось Чарли, глупым и трусливым комплексом.
- Эй, Флинт, — крикнул он в сторону кухни, — что-то непохоже, чтобы у тебя это было впервые! Ты мне, получается, подыграл?
Чарли не обидеть его хотел, а просто заставить принять происходящее, но реакция Флинта оказалось неожиданной. Он появился в дверях с дымящимся кофейником в руке и с видом безумца уставился на Чарли. Флинт ничего не сказал, но лицо у него было такое, словно он хотел ударить Чарли. Ударить-то не ударил, но зато глаза — страшные, замершие — как будто били по лицу. Чарли не выдержал и отвернулся, а когда снова поднял взгляд, Флинт уже сидел напротив и рассеянно листал утренний Пророк. На мгновение он задержал взгляд на какой-то заметке, но потом решительно отложил газету.
- Угораздило же меня влюбиться в мужика, - пробормотал он себе под нос и принялся за омлет.
- Что? — Чарли поперхнулся бутербродом и закашлялся.
- Не ешь, говорю, всухомятку, - проворчал Флинт, пододвигая к нему чашку кофе.

После завтрака он попросил Чарли уехать к родителям.

* * *
Всю следующую неделю Чарли пытался застать Флинта дома, но он все не появлялся. От Рона он узнал, что в преддверии игры с действующими чемпионами Европы Монтроуз Мэгпайз тренировки проходят с утра до ночи, а некоторые даже остаются ночевать в спортивном центре. О Флинте Рона спросить, конечно, было нельзя, но теперь у Чарли было хоть какое-то объяснение его постоянному отсутствию.
Несколько раз он пытался сформулировать для себя, зачем ищет Флинта. Поговорить? Извиниться? Просто увидеть? Чарли не знал. Он знал только, что с недавнего времени при одной мысли об этом человеке все его тело пронизывала такая тянущая нежность, что было невозможно стоять на ногах. Чарли не мог найти слов, чтобы описать это ощущение: ни любовью, ни вожделением в чистом виде это не было.
Иногда ему казалось, что он просто слишком мало знал Флинта и слишком мало времени было, чтобы его узнать. За одни сутки Чарли научился угадывать его настроение, но причины… о них нужно было не гадать, а говорить. А говорить было не с кем. И от этого на душе было совершенно паршиво.
И все же на исходе недели Чарли решил, что больше не будет его искать.

* * *
Он захлопнул чемодан и еще раз оглядел комнату, которую все это время делил с Биллом: вроде бы ничего не забыл.
Чарли был рад, что провел у родителей целых три недели: никогда еще он с такой нежностью не вспоминал свои одинокие вечера в резервации. Давясь сладостями во время шумных обедов, он почти с любовью вспоминал свой пресный травяной чай и крики пьяной молодежи под окнами — подумать только, всего один раз в неделю! Его отъезд был назначен на завтра, сразу после матча Пэддлмор Юнайтед - Монтроуз Мэгпайз.
Осталось всего одно дело: собираясь домой, Чарли кое-как сумел убедить самого себя, что если он не попробует найти Флинта еще один самый последний раз, то будет жалеть об этом всю жизнь. Он просто поднимется по лестнице, позвонит в дверь, и если никто не откроет, то он завтра же со спокойной душой уедет в Румынию. А если откроет… впрочем, завтра он все равно должен будет уехать. Отпуск закончился.

Вопреки его ожиданиям, Флинт открыл сразу. Первое, что понял Чарли после того, как от нахлынувшего чего-то у него подкосились ноги, - это что Флинт выглядел совсем не как спортсмен, у которого завтра очень важная игра. В руках подрагивала наполовину опустошенная бутылка огневиски, а уши предательски горели. Увидев Чарли, он поспешно отступил к стене, будто боялся, что тот до него дотронется, и пропустил его внутрь.
В гостиной было темно и пусто. Свечи не горели. Только мерцал слабый огонек в камине, да из окон подмигивали уличные фонари. Флинт медленно и неловко опустился в кресло и кивнул Чарли на диван.
- Будешь? — хрипло спросил он, извлекая из воздуха еще одну бутылку.
- Нет, - тихо сказал Чарли. — Я бы лучше кофе.
- Как хочешь, - послушно ответил Флинт, поднимаясь.
- Подожди ты, сядь! Тебе же нельзя пить. Завтра ведь игра!
Флинт вскинул брови и отвернулся, но Чарли не нужно было видеть его лицо: он и так знал, что на нем сейчас застыло то самое выражение, которое Чарли уже столько времени не мог себе объяснить. Он не знал, как прогнать эту апатию. Ему хотелось, чтобы Флинт сказал что-нибудь резкое, разозлился, швырнул в него чем-нибудь, обиделся, в конце концов. Но Флинт не спешил выходить из себя. Он стоял, весь сжавшись, сцепив руки на груди, и затравленно смотрел на Чарли.
- Какая игра, Уизли?
- Ну как… c Монтроуз Мэгпайз. Завтра.
- А я тут причем?
- Ты же говорил…
- Когда это я говорил, что играю в квиддич?
Чарли вконец запутался. А ведь действительно, не говорил. И на поле его не было, и в запасе тоже. И Рон про него не рассказывал. Но позвольте…
- А как же второй состав?
- Я не играю в квиддич, - с расстановкой проговорил Флинт. - Уже два года.
Потом нервным, совершенно не свойственным ему движением он бросил на стол изрядно помятый номер Ежедневного пророка и хлопнул ладонью по какой-то заметке.
– Я во втором составе, Уизли. Понимаешь?

«Сегодня звезда мирового квиддича, охотник [i]Пэддлмор Юнайтед Оливер Вуд сочетался браком c Анной Брендстоун. На свадьбе присутствовали все члены команды…»[/i]

Чарли отложил газету, потрясенный. Теперь все наконец прояснилось. И этот побег из раздевалки, и тяжелые взгляды, и битье фамильного сервиза. Второй состав. Вот как это теперь называется.

Они стояли посреди комнаты в шаге друг от друга и думали, как теперь быть. Как теперь вообще разговаривать. Чарли хотел, было, рассказать о Тонкс, но передумал. Что тут было рассказывать? Флинт и так уже все про него понял. С первого же дня, с первого же намека. Флинт был внимательным с самого начало. И поэтому сейчас Чарли было стыдно.
Да еще эта тишина, раздражающая, многословная.
- Где ты был всю эту неделю? — спросил он, просто чтобы заткнуть ей рот.
- Гулял.
Флинт передернул плечами, и Чарли вдруг ужасно захотелось как-нибудь унять эту дрожь. Он протянул руку и осторожно коснулся пальцами его напряженной руки. Флинт снова вздрогнул, но потом сразу расслабился и шагнул к Чарли.

* * *
Марк, как ребенок, засыпает за несколько секунд. Его дыхание успокаивается почти моментально. Рука медленно, снизу вверх ползет по груди Чарли, сминая мелкие рыжие волоски. Чарли еще отчаянно ловит ртом воздух, еще задыхается, а Марк уже откидывается на подушку и шепчет что-то сонное. Чарли прислушивается.
- Мы с тобой… второй состав, - еле различимо слышится ему.
Марк засыпает, а его рука так и застывает на груди Чарли, не успев добраться до шеи.

Марк спит. А Чарли не может уснуть. Неужели он тоже был на скамейке запасных? Он вспоминает — впервые спокойно, без нервов — последний приезд Тонкс, ее слова, пресловутое кольцо, которое она, как потом выяснилось, выдумала, чтобы заставить Чарли действовать. Он тогда не понял ее. Женщину. Он вообще плохо понимает намеки. Эх, если бы… перед глазами встают мальчишкины розовые волосы и темные глаза. И Чарли понимает, что Марк прав. Что он действительно во втором составе. Ведь у мальчишки есть имя: Тедди Люпин. Лю-пин.

Чарли гасит ночник и посылает к черту гребаный квиддич. Во сне Марк морщится и теснится длинным телом поближе к нему. В полутьме Чарли впервые беззастенчиво рассматривает его лицо. Твердое, взрослое, надежное. Все правильно — в последнее время эти слова все чаще ассоциируется у Чарли именно с Марком. Резервация — недетское место. И не женское. Там негде хранить платья, и сколько ни пудри нежный переменчивый нос, он все равно станет красным от жара и грязным от сажи.

- Ты спишь? — громко спрашивает Чарли.
- А как ты догадался? — язвит Марк, не открывая глаз.
- Поехали со мной в Румынию, - выдыхает Чарли, решившись, - драконами заниматься.
- Да хоть фестралами, - сонно ворчит Марк. — Поспать только дай.
Чарли переворачивается на спину. Ему немного обидно. Но потом он поворачивает голову и видит прямо перед собой открытые смеющиеся глаза. Чарли хочет отодвинуться, но Марк удерживает его, несильно сжимая лицо ладонями.
- Я поеду. Сказал же, что поеду, - серьезно говорит он. — Иди сюда, все равно ведь теперь от счастья не заснешь.
И губы в нескольких миллиметрах от его губ вдруг кажутся уже недостаточно близкими.