|
|
Я - оборотень
| |
|
| Serjo | Дата: Четверг, 01.11.2012, 15:20 | Сообщение # 1 |
Travelyane
Сообщений: 1957
| Название фанфика: Я - оборотень
Автор: Скворец
Рейтинг: General
Пейринг: Струпьяр/Гермиона Грейнджер, Гарри Поттер/Астoрия Гринграсс, Нимфадора Тонкс/Ремус Люпин, Фенрир Грейбек/Новый Женский Персонаж
Жанр: AU/Humor/Romance/Adventure
Размер: макси
Статус: в процессе
Саммари: Фанфик об обротнях. Что тут еще скажешь?
Диклеймер: мир ГП принадлежит Ро
Разрешение на размещение получено
|
|
| Serjo | Дата: Четверг, 01.11.2012, 15:21 | Сообщение # 2 |
|
Travelyane
Сообщений: 1957
| Пролог
День первый
– Уроды! Заплатили вдвое меньше, чем обещали! Хреновы Пожиратели! — рычала Карли.
Я едва поспевал за ней и Сивым. Запах мешал мне, как заноза в заднице. Засел в моем носу и щекочет, мешает соображать. А я и так совсем чокнутый, ни к чему мне быть еще и одержимым какой-то вонью.
Сивый молчит, только ломится напролом через заросли. Плохой знак. Сейчас полетят клочки шкурок. Я пытаюсь пригладить жесткие лохмы. Меня, пожалуйста, не трогайте, хаер Волдеморта меня не прельщает. У, как я крут — думаю о нем, как о Волдеморте. Трепещите, шавки, вот кто настоящий волк! Но вслух я буду называть его… Воланд. От такой охренительно гениальной идеи меня не по-детски прет, и я начинаю хихикать. Может, этот лысый дьявол — рьяный поклонник Булгакова? И «Лысой певицы»(1) заодно.
– Че ржешь, Скабиор? — Карли все воспринимает на свой счет.
– Размышляю над теорией модернизма и ее практическом воплощении в пьесах Ионеско, — люблю отмочить подобную муть. Факультет Рейвенкло серьезно повредил мою психику в детские годы.
– Мудак, — брезгливо поморщилась Карли.
По ее мнению, самец homosapiensдолжен быть тупым и сильным, а не гибридом нюхлера и ботана в упаковке бомжа. Но, в свою защиту скажу, что бомжа стильного. И на первый взгляд даже кажется, что я тупой и сильный. Ну, в смысле, самец.
Сивый внезапно развернулся и схватил меня за горло. Я подавился смешком, воздухом и своей дерзостью.
– Ты, щенок, чаще держи нос по ветру, — посоветовал он.
Я всем своим видом попытался отобразить состояние поджатого хвоста. У меня в последнее время проблемы с человеческой мимикой: можно решить, будто я вовсе не наложил в штаны от страха, а плевать хотел на угрозы альфы. Нет, я, конечно, отморозок, но боюсь, что после смерти меня ждет экзистенциальное Ничто. Типа сдыхать я не хочу.
– Сегодня ночью будешь брать след, — Сивый отпустил мое нежное и горячо любимое горло.
– А какой след? — с надеждой спросил я.
– Тот самый, — бросил через плечо Сивый.
* * *
… Молодой волк черной масти с красным пятном на ухе был не так уж силен, но достаточно быстр, чтобы занимать значимое место в стае. И он был ищейкой, что делало его действительно незаменимым.
Стая бежала за ищейкой, следуя за запахом, щекочущим ему нос. Это был запах человека, но пока ни один волк не мог уловить его настолько четко. Чтобы идти уверенно. Ни один, кроме ищейки. А он хорошо знал этот запах, он ждал, когда вновь его почувствует, искал его и теперь не собирался отпускать. Он найдет человека.
Полная луна бежала вместе со стаей, но всегда на несколько шагов впереди, словно дразнясь, и из-за этого хотелось выть на нее. Чтобы не спешила, чтобы позволила наконец обогнать себя, победить хоть раз.
Стая взвыла, повинуясь единому порыву…
(1) — пьеса Ионеско «Лысая певица» является одним из первых произведений модернизма.
|
|
|
| Serjo | Дата: Четверг, 01.11.2012, 15:23 | Сообщение # 3 |
|
Travelyane
Сообщений: 1957
| 1 глава
День второй
Завтракали в молчании, только звенели столовые приборы.
– Хорошо спал? — спросила Гермиона, чтобы прервать молчание.
– Под утро волки выли так, словно конец света настал, — хмуро ответил Гарри. — Вот я и проснулся.
– Я не слышала. — после паузы ответила Гермиона.
Ей вспомнились егеря, с которыми они чуть не столкнулись, и Гермиону вновь охватило беспокойство: один из егерей учуял ее запах. Гермиона много читала об оборотнях и их способность запоминать запахи была ей хорошо известна. Источнику запаха внимание оборотня ничего хорошего не сулило.
Но ведь у того оборотня не было причин запоминать ее запах, верно? И они с Гарри давно убрались из Глосширского леса, даже оборотню ее не отыскать. Наверное.
После завтрака они решили, что пора в очередной раз сменить локацию. Пока Гарри утрамбовывал палатку в ее сумочке, Гермиона снимала Защитные чары — так, по крайней мере, случайно наткнуться на их магический след никому не удастся. Теперь Гермиону не удивляло, почему Грюм был таким параноиком — наоборот, ей казалось, что она очень скоро станет его второй копией. При воспоминании о Грюме в голову полезли самые скверные мысли. Скольким еще людям предстоит погибнуть прежде, чем эта война закончится? И когда, когда же она кончится? Впрочем, возможно, ее настроением сегодня распоряжается крестраж, висящий на шее…
– Гермиона! — вдруг предупреждающе выкрикнул Гарри.
Гермиона чудом успела увернуться от заклятья и тут же ощутила, как вокруг смыкается антиаппарационный щит. Их нашли!
– Петрификус тоталус! — воскликнул Гарри, но двое мужчин словно играючи уклонились от заклятья.
С нечеловеческой скоростью они бросились вперед. Гермиона крепче сжала волшебную палочку и огрела их заклятьем, когда они приблизились почти вплотную.
Позади раздалось похлопывание в ладони. Гермиона оглянулась и с ужасом узнала того оборотня в клетчатых штанах.
– Браво! — широко ухмыльнулся он, обнажив по-волчьи острые клыки.
У Гермионы мороз пошел по спине и ей подумалось, что это уже конец и сопротивление бесполезно.
– Бежим! — Гарри схватил ее за руку и потянул прочь.
* * *
Я зевнул. Ну и чего убегать? Мы их давным-давно окружили. Я не спеша поплелся за шлейфом запаха, который оставляла испуганная девчонка. Я был разочарован: хотелось бы увидеть красоту неписанную, а не пигалицу лет пятнадцати.
Стенли и Джон со стонами пришли в себя. Я легонько пнул Джона ногой.
– Подъем, лузеры, вас школьница уделала! — насмешливо сказал я.
– Скабиор, сука, я тебя сейчас… — Джон попытался схватить меня за ногу, но я со смехом припустил вперед.
Соперничество между молодыми волками — вечная тема в стае. Я тоже не могу не возрадоваться неудаче ближнего своего: Акела промахнулся, гип-гип-ура, гиены хохочут. Хотя мое положение привилегированное, и мне не приходится сражаться за место в стае: я — ищейка, нахожусь под покровительством вожака, выше всех остальных и, в то же время, в стороне, ибо не клыками заслужил свой статус и лучше лишний раз не высовываться. Но в полнолуние природа зовет, аж надрывается.
Поэтому я с быстрой ходьбы перехожу на бег, следуя за запахом страха и отчаяния, источаемого нашей добычей. Во мне пробуждается охотничий азарт, и горло щекочет глухое рычание. Стенли и Джон тяжело топочут где-то позади, но я значительно быстрее, им меня не догнать, как бы они ни старались.
Между деревьев показались наши беглецы, и мне открылась странная картина: девчонка направила волшебную палочку на своего спутника, и тот упал, закрыв лицо руками. Секундой позже я выхватил у девчонки палочку и сунул в карман френча.
– Ну, и зачем было убегать? — голос получился хриплый, рычащий. После преследования кровь еще бурлила в моих жилах, а от запаха девчонки туманилось сознание. Я крепко схватил ее за локти и уткнулся носом в пышные волосы, втягивая столь желанный аромат. Мне захотелось слизнуть этот запах с ее кожи, почувствовать, как учащенно пульсирует артерия на шее, заставляя кожу увлажняться и сильнее источать сводящий с ума аромат, на сей не упрятанный за слоем духов. Ее запах вызывал одновременно желание овладеть ею и впиться зубами в нежную кожу.
Я мгновенно опомнился и отстранился. Хочу укусить ее даже в своем якобы трезво мыслящем облике? Я повнимательней присмотрелся к девчонке. На вид лет пятнадцать, не больше, невинное полудетское личико, непослушные волосы собраны в неопрятный хвост. Но по какой-то причине она попала в число тех, из кого получится превосходный оборотень. Об этом говорит особая нота ее запаха — оборотни не могут как следует ее определить (я — исключение, разумеется), но хотят укусить ее во что бы то ни стало.
– Фу, блядь! Что у него с рожей?! — подала голос наша утонченная Карли.
– Я… меня ужалило что-то, — промычал парнишка с красным пузырем вместо лица, оскорбляющим эстетическое чутье Карли.
Я с ухмылкой покосился на свою сладкую добычу. Она поджала губы и гневно сверкнула на меня глазами. Чуть ли не с угрозой, будто это я у нее в плену. Интересно, зачем ей уродовать своего дружка? Его лицо настолько узнаваемо, что его желательно скрыть от егерей любым доступным способом? Кажется, удача широко улыбается нам.
– Что у нас тут? — деловито осведомилась Натали.
Оборотни учтиво расступились перед парой Сивого. Хотя они расступились бы в любом случае — все уважали Натали. Еще будучи человеком, целителем с частной практикой, она не брезговала помогать «животным». Правда, кое-кто все равно отплатил ей по-свински, а точнее, чисто по-людски: зависть взяла, что Натали счастливее, и оборотень укусил ее во имя торжества справедливости.
Натали закурила сигарету — это у нее даже не человеческая вредная привычка, а чисто профессиональная, — и осторожно ощупала тонкими пальчиками опухоль на лице паренька. Затем обвела нас изумленным взглядом.
– Вы спятили? — она даже дымом поперхнулась. — Это же Жалящее заклятье!
Да, товар мы должны доставлять в Министерство в самом «приглядном» виде, а тут такой дефект получается.
– Это все Скабиор! — ткнул в мою сторону пальцем мстительный Джон. — Он тут первым был!
Брови Натали поползли вверх — от меня таких дебильных выходок она не ожидала.
– Девчонка сама его заколдовала, — уведомил я и прошептал крошке на ушко: — Правда, моя сладкая?
Она тряхнула головой, хлестнув меня волосами по лицу. Зря — мне это понравилось.
– Неужели? — хмыкнула Карли. — Решила выяснить отношения аккурат во время погони?
– Не-е-ет, — ухмыльнулся я. — Хотела скрыть один любопытный шрам у него на лбу.
Повисло ошеломленное молчание. Девчонка никак не отреагировала на мое заявление. Натали прищурилась, сквозь дым своей смердящей сигареты изучая лицо мальчишки.
– Фенрира позови, — кивнула она Карли.
Карли бросилась выполнять приказ — Натали была ее кумиром, ради нее Карли готова стать цирковой собачкой.
– Думаешь, это — Поттер? — Стенли не мог поверить в нашу удачу.
Я притянул девчонку поближе к себе. Мое. Не знаю, правда, что мне с ней делать. Не насильно же удерживать? Это противоречит постулатам гуманизма и Биллю о правах человека. Но отвести ее в Министерство еще менее гуманно. Вот мы и договорились, совесть.
– Вы — Натали Суон? — вдруг подала голос моя добыча. — автор книги «Целебные настои»?
Я удивился таким глубоким познаниям в сфере колдомедицины.
– Да, — Натали затянулась сигаретой. — Была в прошлой жизни.
– Пожалуйста, не отдавайте нас Пожирателям, — вдруг попросила ее девчонка. — Вы же когда-то помогали людям!
Наши заулюлюкали.
– Мне нравится это выражение — «когда-то», — усмехнулась Натали. — То есть сейчас перед тобой не люди стоят, да? Животные?
– Вовсе нет! — ничуть не смутилась юная шовинистка. — Я о том, что вы служите Пожирателям! Вы — егеря! А потом вас всех точно так же убьют! Для Пожирателей вы как раз животные!
Мне нравилась сообразительность этой девчонки.
– Как-нибудь без тебя разберемся, — недовольно прорычал Сивый, приближаясь к пленникам.
К моему удовольствию, девчонка инстинктивно вжалась спиной мне в грудь, ища защиты, и даже не заметила странности своего жеста.
Вожаку хватило одного взгляда на нее, чтобы определить то, что я нахожу в запахе.
– Скабиор считает, что это Поттер, — хмуро сказала Карли.
Мальчишка все это время молчал: кажется, опухшие губы мешали ему говорить.
Крылья носа Сивого задрожали, он несколько мгновений сосредоточенно принюхивался, затем скомандовал:
– Берите пленников, возвращаемся в Логово.
Наши почти по-волчьи взвыли: кто от радости долгожданного возвращения, кто от невиданного новшества — приволочь пленников домой.
|
|
|
| Serjo | Дата: Четверг, 01.11.2012, 15:26 | Сообщение # 4 |
|
Travelyane
Сообщений: 1957
| 2 глава
Гарри не мог понять, откуда взялось такое убеждение, но он был уверен, что Сивый узнал его. Но как? Единственный раз Гарри видел его на Астрономической башне, но тогда сам он был под мантией-невидимкой. Впрочем, неизвестно, насколько заклятье Гермионы деформировало черты лица, возможно, Гарри вполне можно признать по министерскому портрету с подписью «Разыскивается за вознаграждение».
Вместе с оравой воющих и хохочущих оборотней они перенеслись в заброшенное магловское селение. Огромный темнокожий оборотень чуть ли не волочил Гарри за собой, Гермиону вел тот лохматый парень с красной прядью в черных волосах.
– Ведите их к Натали в медпункт, — распорядился Сивый.
Остальные оборотни начали расходиться по небольшим деревянным домикам. Сквозь их смех и болтовню пробивался рокот океана, а ветер доносил запах морской соли — где-то недалеко находилось побережье.
Две девушки со смехом боролись за право первой войти в дверь одного из домиков, и одна из них, проскользнув внутрь, захлопнула дверь. Вторая девушка, недолго думая, оттолкнулась от земли и вспрыгнула на подоконник во втором этаже дома. Гарри опешил. Почему-то ему казалось, что на такое способны только оборотни из магловских фильмов. Люпин никогда не проделывал ничего подобного, да и выглядел не блестяще — Гарри решил, наблюдая за ним, что лекантропия в самом деле имеет только негативные стороны, как всякая болезнь. Но если все эти люди — оборотни, то здесь все не так-то просто.
– Вернулись наконец, — на пороге одного из домиков появилась седовласая женщина с удивительно гладким лицом.
Из-за ее юбки выглянул черноволосый мальчик лет семи и застенчиво помахал рукой.
– Не сейчас, — Сивый взъерошил ему волосы, проходя мимо.
Гарри удивился еще больше. Он оглянулся на мальчика еще раз, и тот улыбнулся, продемонстрировав отсутствие некоторых молочных зубов.
Наконец Гарри и Гермиону привели в местный травмпункт, насколько он мог судить по обстановке. Чернокожий увалень отпустил Гарри и, низко поклонившись, вышел. Лохматый оборотень с куда меньшей охотой распрощался с Гермионой, бросив на нее собственнический взгляд.
В помещении, кроме пленников, остались только Сивый и Натали Суон. Женщина еще раз ощупала опухоль на лице Гарри аккуратными пальцами целителя.
– Неслабо тебя огрела твоя подружка, — она подмигнула Гермионе. — Было за что?
Внезапное добродушие вселяло смутную надежду.
– Что вы с нами сделаете? — выпалила Гермиона, опять подчеркнуто обращаясь только к Суон.
Суон не менее подчеркнуто отступила за спину Сивого, всем видом демонстрируя уважение к нему. Для Гарри это было тем более странно, что он был невысокого мнения об умственных способностях Сивого. Или тут тоже не все так просто?
– Зависит от вас, — сказал оборотень.
– Нам не о чем говорить с вами! — ощетинилась Гермиона. — Мы вообще не понимаем, по какому праву вы нас схватили! Мы полукровки и просто гуляли на пикнике!
– Силенцио! — Сивый неуловимым движением извлек из кармана волшебную палочку и Гермиона потеряла способность говорить. — Я не собираюсь тратить время на пустую болтовню! Я помню запах Мальчишки-Который-Выжил.
Гарри моргнул. Нет, это наверняка уловка. Чтобы Гарри возразил что-нибудь вроде «Вы не встречались» и тем самым выдал себя. Однако он ошибся.
– Я запомнил этот запах на Астрономической башне, когда Снейп прикончил старика, — сказал Сивый. — Кто еще мог ошиваться там? Ведь у тебя есть мантия-невидимка, верно, парень?
Гарри медленно присел на край стула. Если Сивый знал о его присутствии, почему же не схватил его? И почему сейчас не отвел прямиком к Малфоям?
– Что вам от меня нужно? — враждебно осведомился Гарри.
Суон протянула ему стакан с густо-синим зельем. Гарри немного поколебался, но все же выпил зелье, оказавшееся мятным на вкус. Саднящим щекам сразу стало легче.
– Я могу подготовить тебя к сражению с Волдемортом, — заявил Сивый. — А моя стая посодействует тебе.
Гарри изумленно молчал. Более неожиданного поворота он и придумать не мог.
–Зачем вам это? — растерянно спросил он.
Суон насмешливо хмыкнула и закурила очередную сигарету. Курила она как-то по-мужски: небрежно, делая глубокие затяжки.
– Простой, как полено, — покачал головой Сивый. — Твоя подружка права: Пожирателям мы нужны лишь как средство достижения цели. Я не собираюсь ждать, пока нас всех перережут, как бездомных псов. А из тебя можно сделать отличного джокера в этой игре.
Ладно, теперь Сивый больше не казался Гарри тупым. Скорее уж он был достаточно умен, чтобы претворятся непроходимым тупицей и тем самым не привлекать к себе лишнего внимания со стороны Волдеморта. Которого он, кстати, назвал не «Темным Лордом».
– И что требуется от меня? — осторожно спросил Гарри. Он не горел желанием стать «джокером» в чьей-то игре.
Суон внимательно изучала его сквозь дым своей сигареты.
– Это просто, — недобро усмехнулся Сивый. — Стать оборотнем.
Гермиона вскочила и замахала руками в знак протеста.
– Что-о-о?! — опешил Гарри.
Он — оборотнем?! Да никогда!
– Во всяком случае, посообразительней станешь, — проворчала Суон.
Сивый покосился на Гермиону, и она неохотно опустилась на стул, перестав размахивать руками.
– Мы уже давно не склоны верить людям, — саркастично поведал Сивый. — Моя стая поддержит только одного из нас. И, кстати, это будет залогом наших дружеских отношений — ведь своих мы не подставляем. Это в природе людей, а не оборотней. Мы поступим с тобой куда лучше, чем старый паук Дамблдор.
Гарри вскинул голову.
– Я неплохо знал этого фанатика, — усмехнулся Сивый. — Он был похож на магловского священника, готового принести в жертву вселенскому добру пару сотен невинных жертв. Его отлично оправдывала в собственных глазах некая высшая цель.
– А у вас такой цели нет? — скептично спросил Гарри.
– Моя цель — выживание стаи, — ответил Сивый без тени улыбки. — И ничего больше. Но всякий оборотень в стае — часть семьи, и мы готовы перегрызть глотки друг за друга. Если станешь оборотнем — поймешь, что я имею в виду. Это на уровне магии, — он помолчал. — Ну, а если нет, то мы сейчас же отправим тебя к Малфоям.
Гарри опустил голову. Самое странное, что слова Сивого звучали довольно привлекательно. Не факт, конечно, что им можно доверять, но окажись они правдой… Эх, вечно эти «если бы» да «кабы».
– Отпустите ее, — Гарри кивнул на Гермиону. — И по рукам.
Гермиона опять попыталась вскочить, но Суон положила ладонь ей на плечо.
– Девушку? — Сивый взглянул на Гермиону. — Она по праву наша.
* * *
– От вас страхом за милю несет, — загудел темнокожий верзила. — Но бояться на самом деле нечего…
– Ага, ты еще скажи, что оборотни не кусаются! — захохотал второй, с красной прядью в черных волосах, таких же лохматых, как у Гермионы.
Двое оборотней вели пленников в подвал, где ночью их должны были добровольно-принудительно укусить. Гермиона молчала и не смотрела на Гарри, а у него было такое ощущение, будто он предал ее.
– Почему Сивый сказал, будто Гермиона по праву принадлежит стае? — не выдержал он.
Темнокожий оборотень собрался было ответить, но его опередил второй:
– Это как в сказке про злого дракона, которому в жертву приносят юных дев.
Гермиона хмуро уставилась на него.
– И кто этот дракон, в таком случае? — язвительно осведомилась она.
– Не знаю, — лохматый окинул взглядом безоблачное небо. — Летает где-то.
У него все сводилось к шуткам. Гарри повернулся к темнокожему.
– И все же? — спросил он, смекнув, что тот большой добряк вроде Хагрида.
– Длинная история, — опять встрял лохматый. — Расскажем после полнолуния, да, Сэм?
– Точно, док, — покладисто согласился верзила.
Лохматый распахнул дверь подвала и указал Гермионе на темную лестницу:
– Давайте, мисс, полезайте первой.
Гермиона как-то странно взглянула на него и глухо произнесла:
– Шарф мой отдай.
– Чего, простите? — ухмыльнулся оборотень.
– Шарф мой отдай! У тебя на шее висит!
Оборотень поднес к носу край фиолетового шарфика, и Гарри в самом деле узнал шарф, который Гермиона оставляла для Рона.
– А, этот… — с ухмылкой протянул оборотень. Клыки у него выделялись сильнее, чем у большинства людей.
Гермиона попыталась сорвать шарф с его шеи, но оборотень легко отскочил в сторону.
– Обойдешься, киса, — насмешливо сказал он. — Лезь в подвал.
Темнокожий оборотень живо затолкал Гарри и Гермиону в подвал и громко грюкнул дверью. Ребята осторожно спустились по темной лестнице в сырое захламленное помещение.
– Прости, — выдавил Гарри, глядя, как Гермиона пытается сесть поудобней на перевернутом деревянном ящике.
Она сокрушенно вздохнула.
– Ты действительно считаешь это лучшим выходом? — грустно спросила она.
– Лучше, чем отправиться к Малфоям, — уклончиво ответил Гарри, сам толком не зная ответа на этот вопрос. — Но, клянусь, я не дам тебя в обиду, — решительно добавил он.
Гермиона опустила голову.
– Вряд ли они меня обидеть хотят… — протянула она. — Я давно знаю, что со мной что-то не так.
– О чем ты? — обеспокоился Гарри.
Гермиона неопределенно пожала плечами.
– Оборотни все же немного помнят свои ночные скитания, — начала она. — На третьем курсе Люпин сказал мне, что в ту ночь он погнался за нами не потому, что я так уж правдоподобно выла, а потому, что мой запах неожиданно… позвал его. Он сказал, что именно таких, как я оборотни стремятся обратить и оборотнями вообще редко становятся случайные люди. После встречи с вервольфом выживают неспроста.
– Что? — изумился Гарри. — Никогда не слышал о подобном.
– Этого в книгах не пишут, — Гермиона шмыгнула носом. — Кажется, я действительно должна стать оборотнем, понимаешь?
|
|
|
| Serjo | Дата: Четверг, 01.11.2012, 15:30 | Сообщение # 5 |
|
Travelyane
Сообщений: 1957
| 3 глава
День третий
Следующим утром, чуть забрезжил рассвет, за пленниками явились уже привычные провожатые.
После ночного посещения оборотнем у Гарри ныло все тело и жгло укушенную руку. На лбу выступил холодный пот, а уши словно заложило — симптомы напоминали самую обыкновенную простуду.
– Как жизнь молодая? — весело осведомился лохматый.
Гарри промолчал, Гермиона — тем более, однако лохматого это ничуть не смутило.
– Идем к Натали, — кивнул головой он. — Надо заштопать ваши лапки, плюшевые песики.
Темнокожий парень шагнул к Гермионе, намереваясь помочь, но она с неожиданной прытью вскочила. Гарри не чувствовал за собой такой силы в это утро и с радостью оперся на плечо темнокожего парня.
– Отлично выглядите, как для новообращенной, — видно, темнокожий оборотень решил, будто Гермиона воспримет это, как комплимент.
– Разумеется! — огрызнулась она. — Я рождена быть оборотнем, забыл? Вот обращусь и всем вам надеру задницы!
Темнокожий засмеялся, опрометчиво восприняв ее слова, как шутку.
– Детка, мы в этом не сомневаемся, — отвлеченно бросил лохматый.
– Я тебе не детка! — отчеканила Гермиона.
– Как скажешь, суперволк, — ухмыльнулся тот. — Кстати, это — Сэм, а я — Скабиор.
– Гарри, — отозвался Гарри. — И Гермиона.
– Гермиона, — задумчиво протянул Скабиор. — Так звали дочь Елены Троянской, которую эта дамочка бросила, смывшись с Парисом.
– Надо же, я не знал, — вырвалось у Гарри и Гермиона метнула на него испепеляющий взгляд.
Затем повернулась к Скабиору.
– Умный, да? — такого надменного тона Гарри от нее никогда не слышал.
– Ага, — осклабился Скабиор. — Поумней тебя буду.
«Очень сомнительно», — подумал Гарри, а вслух сказал:
– Гермиона давно догнала по уровню хогвартских профессоров.
– Аплодисменты в студию, — саркастично отозвался Скабиор.
– Поосторожней, — добродушно улыбнулся Сэм. — Наш Скабиор учился в Рейвенкло и в девятнадцать лет получил степень доктора наук.
У Гарри челюсть отпала и он ляпнул:
– Никогда бы не подумал.
– Секрет в том, что я не сноб, в отличие от некоторых, — фраза предназначалась старательно разглядывающей виды Гермионе.
Они вошли в травмпункт, где уже вовсю хозяйничала Натали Суон, и Гарри вдруг обратил внимание, что никто из троицы не выглядит усталым или потрепанным после обращения.
– Значит так, ребятки, — подбоченилась Натали Суон. — Укус придется залатать, чтобы к вечеру затянулся и раны не открылись во время обращения. Как самочувствие? Жарко?
– Очень, — кивнул Гарри.
Суон поморщилась.
– Плоховато. Боюсь, Обезболивающее зелье и магловские лекарства уже не помогут. Наша маленькая отрицательная черта. Но, на всякий случай, выпейте, — она вручила им с Гермионой по стакану с густым зельем.
– А что, есть положительные черты? — язвительно поинтересовалась Гермиона.
– Больше, чем принято считать, — Натали бросила на нее неодобрительный взгляд. — Уж у тебя, поверь, были причины стать оборотнем.
Она жестом пригласила Гарри присесть за столом и вооружилась устрашающего вида кривой иглой.
– Какие, например? — хмуро спросила Гермиона.
– Не знаю, — прищурилась Натали. — Может, ты слабый маг?
– Обращение что-то меняет? — поднял брови Гарри.
Сэм крепко прижал его руку к столу: вырваться он смог бы, только оставив свою руку в качестве сувенира.
– Разумеется, — Суон сосредоточенно впивалась иглой в кожу. — Если маг был слабым — его сила прилично возрастает, а если сильным, то тут уж впору петь себе дифирамбы. А для сквибов укус оборотня — единственная возможность стать волшебником.
Гарри удивился, почему Ремус ничего такого не рассказывал.
– А Люпин? — спросил он.
Натали поморщилась.
– Люпин мог бы быть равным Дамблдору, если бы не занимался самоуничтожением.
– Неужели? — скептично фыркнула Гермиона. — Почему же о ваших чудоспособностях не пишут в книгах?
Скабиор хохотнул.
– Ты серьезно считаешь, что книги пишут обо всем? — насмешливо произнес он. — К твоему сведению, литературу для вас, олухов, тщательно цензурирует наше славное Министерство. А мы, оборотни, слишком опасны именно своей силой. Вот почему Министерство неохотно выдает нам волшебные палочки. Мою, вот, забрали, когда я стал вервольфом, потому что я и без того был силен. Я, конечно, получше себе раздобыл, но главный смысл в том, — он напустил на себя напыщенный вид, — что мы, оборотни, прямо-таки сверхлюди.
Гермиона сузила глаза.
– И вам позволительно стоять выше законов морали, не так ли? — вкрадчиво осведомилась она.
Скабиор приблизил свое лицо к ее лицу и тихо сказал:
– Совершенно верно. Все, как у Ницше.
– Ницше нацисты увлекались, — еще мрачнее поведала Гермиона.
– Философов часто понимают превратно, — усмехнулся Скабиор.
Гарри понятия не имел, о чем они толкуют, сам он никогда не читал Ницше, только слышал о нем краем уха.
– Но не в вашем случае? — глаза Гермионы постепенно темнели от злости.
– Верно, — Скабиор легкомысленно подмигнул ей и, насвистывая, вышел за дверь.
Гермиона перевела осуждающий взгляд на Натали.
– Вы тут все так считаете? — гневно вопросила она.
Натали как раз закончила с укусами Гарри и бросила иглу в ванночку с зельем.
– Да ладно тебе, глупышка, — лукаво улыбнулась она. — Он просто выделывается. Док у нас пацифист и уж точно не считает себя выше других.
– «Док», «Скабиор»… Имя-то у него есть? — спросила Гермиона, тщетно стараясь напустить на себя равнодушный вид, но Гарри видел, что ей до чертиков любопытно.
Суон опять улыбнулась.
– Его имя так просто не узнаешь. В его семье чтят древнюю традицию и свое имя называют только самым близким людям.
– А как же на распределении в Хогвартсе? — засомневалась Гермиона. — Не называли?
– Нет, — отрицательно покачал головой Сэм. — Я там был, могу засвидетельствовать.
– А кто же…ААААААААААА! — завопила Гермиона, когда игла вонзилась ей в руку.
* * *
Я опрокинул стакан дрянного пойла и подумал, что стоило аппарировать в «Кабанью голову» — в старой доброй Ирландии в такой ранний час не сыщешь хорошего виски. Нет, я решительно не понимаю, как полицейский час для пабов мог бы помочь возносить хвалу Господу и его пресвятой Матушке. Наоборот ведь, пьяный человек — это добрый человек, готовый возлюбить весь мир да еще и преисподнюю благословить. А пьяный ирландец может ошибочно принять англичанина за хорошего человека. Вот как старый пьяница Джонни О’Шонесси, которого я непременно угощаю виски, когда у меня водятся денежки. Но сегодня слишком рано, чтобы встретить Джонни, да и денег у меня негусто.
Солнце уже наполовину закатилось за горизонт, я взглянул на свои стремительно чернеющие ногти и расплатился с хозяином паба. «Бьет полночь, и Золушка покидает бал, оставив вместо туфельки горстку монет», — подумал я очередную чушь, затем поднес к носу край шарфика, пахнущего уже больше мной самим, чем девчонкой.
– «Шарф мой отдай», — перекривил я. — Тьху ты!
И аппарировал домой. Логово располагалось в одной из заброшенных магловских деревушек, которых в Ирландии великое множество. Одни из них пустуют двести лет, другие — двадцать, а выглядят одинаково дико, почти сразу обрастая зеленью и налетом времени. Стая облюбовала особо дремучую местность: на много миль вокруг торфяные болота, привычные для ирландского ландшафта, единственная дорога, ведущая в деревню, обвалились в голодную пасть Атлантического океана, яростно ревущего у подножия скал, среди которых схоронилась деревушка. Сейчас, правда, океан мурчал, как домашний кот — большая редкость для поздней осени, — но я уже уловил в воздухе запах надвигающегося шторма, который обещает затянуться на несколько недель.
Я шмыгнул носом и поплелся к своему дому. Просторный дом в викторианском стиле выглядел неуместно и довольно высокомерно среди суровых каменных домиков, мрачно взирающих на пришельца маленькими окошками. Я перенес его из Англии с помощью сложного комплекса чар. Бросить своего старичка я просто не мог.
В гостиной моего чудо-дома сидел Сивый.
– Вечно ты где-то волочишься, — недовольно сказал вожак. — Я уже собирался отправляться на поиски. Очень не вовремя, ты не находишь?
– Но я же пришел, — пожал плечами я. — Я еще не совсем придурок, загрызть человека не мечтаю.
Я, насвистывая, стянул кожаный френч и взялся за треклятый шарф.
– Новички поживут у тебя, — объявил Сивый.
«Охренеть», — подумал я, медленно повернувшись к нему. В стае есть традиция на время ремонта очередного домика для новобранцев подселять их к кому-нибудь. От хозяина требовалось быть гостеприимным очаровашкой, чтобы новички раз и навсегда уяснили для себя, как им повезло в этой жизни.
– Почему бы не поручить это Сэму? — скучающим тоном спросил я, уставившись в потолок. — Он мило позаботится о них.
– Я хочу, чтобы о них мило позаботился ты, — категорично оборвал меня Сивый и чтобы у меня не осталось надежды, отчеканил: — Морган.
Кажется, из-за него я скоро возненавижу свое имя. Я устало стянул с шеи шарф и аккуратно повесил на спинку стула. Сивый внимательно следил за мной, его глаза уже пожелтели.
– Иногда мне кажется, что я не вожак стаи хищников, а нянечка в детском саду, — покачал головой он. — Чем ты недоволен? Эта девчонка — твоя пара, мы оба это знаем. Рано или поздно она все равно окажется в этом доме и тебе придется попрощаться со своей холостяцкой жизнью. Я обратил ее только ради тебя, малец, ясно? Поэтому и ответственность за свою малышку, будь добр, возьми на себя.
– По-моему, у нее синдром Люпина, — хмыкнул я.
– Чушь, — отмахнулся Сивый. — Таким, как Люпин может быть только Люпин.
– Ну а… — я немного замялся, чувствуя себя сентиментальным сопляком. — Не может быть такого, что… твоя пара… как бы не ответит тебе… взаимностью?
Фух, я это сказал. Остается заавадить себя со стыда.
– Если человек — может не ответить, если оборотень — нет, — уверенно сказал Сивый. — К тому же, Натали считает, что дело уже в шляпе.
– Угу, — кивнул я.
Сентиментальный сопляк!
* * *
… Я делаю глубокий вдох, но сердце продолжает биться с бешеной скоростью и его удары отдаются в ушах, как эхо шагов. Мне кажется, будто я вот-вот услышу звук, с которым кровь врывается в клапаны и глухое чавканье, когда клапаны сердца закрываются. Сердце стучит у меня в голове, пульсирует где-то за глазами, заливая голову кровью и все вокруг окрашивается в оттенки красного.
Лицо горит огнем, жжет так, что я хочу содрать кожу и дать лишней крови вылиться. Ее во мне слишком много и вот горячая волна хлынула по всему телу.
Я разрываю футболку, мне так жарко, что не хватает терпения, чтобы раздеться, мне невыносимо жарко, я хочу снять и кожу тоже, если это возможно, но ведь должно быть возможно, когда так жарко. Я смотрю на свои длинные черные ногти, они созданы в самый раз для таких целей, и я впиваюсь ими себе в грудь и тяну в разные стороны, словно снимая рубашку. Кожа подается неожиданно легко, но все тело пронизывает адская боль и я кричу до тех пор. Пока в легких не заканчивается воздух. Куски кожи тают в руках, просыпаются порохом сквозь пальцы, а там, где появилась густая длинная шерсть, жар больше не обжигает. Я хватаюсь за лоскут кожи, свисающий с плеча и с криком срываю его. Так вот почему так жарко, ведь под кожей у меня шерсть! Нужно содрать всю кожу, каждый кусочек, каждый дюйм, и неважно, что так больно, боль быстро проходит.
Но, не успеваю я ободрать ненавистную шелуху хотя бы с туловища, как раздается хруст и ноги у меня подкашиваются. Я падаю на бок и кричу от боли, но мне кажется, что этот хруст заглушает мои крики. Я качаюсь по полу, пытаясь избавиться от боли, не в силах неподвижно выносить ее. И кричу, кричу, кричу, чувствуя, как мои суставы изгибаются под неестественным углом. Мои кости хрустят и ломаются, и одна эта мысль сводит с ума.
Голос мой хрипнет от крика, и я глухо рычу, стараясь с воздухом вытолкнуть из себя боль. За болью я уже не слышу ударов сердца, оно провалилось обратно в грудную клетку и больше не превращает кровь в пламя.
Внезапно боль прекращается…
* * *
Молодой волк лежал на боку, прислушиваясь к шорохам, принюхиваясь к запахам, доносящимся до него. Внезапно неподалеку хрустнула веточка, волк поднял голову и навострил уши. Кто-то подошел с подветренной стороны и волк не мог учуять его запах. Шерсть на загривке встала дыбом: кто-то мог подкрадываться, чтобы напасть.
Волк подобрал лапы под себя и поднялся, глухо зарычав. «Покажись». Из тени вышла молодая волчица. Она не собиралась нападать. Волки в нерешительности замерли друг напротив друга, затем он приблизился и почти ткнулся носом в нос волчицы. Они принюхались, и запах показался обоим знакомым, даже родным, будто их выкормила одна волчица. Волк радостно заворчал и припал передними лапами к земле, приглашая поиграть.
Но тут между деревьев появилась другая волчица, по сравнению с которой они были почти волчатами. Они замерли под пристальным взглядом светящихся глаз. Волчица внимательно принюхалась, затем повернулась, сделала пару шагов и оглянулась — звала их за собой. Молодые волки покорно последовали за ней, она была взрослой и ее полагалось слушаться. И она их защитит, это чувствовалось.
Волчица привела их туда, где им и полагалось быть — она привела их к Стае. Волки сидели в два ряда друг напротив друга. Они ждали новеньких и теперь из темноты на них смотрело множество светящихся глаз. Вслед за волчицей новички двинулись сквозь живой коридор. Их обнюхивали и рассматривали, некоторые приветливо махали хвостами. Один из волков недоброжелательно зарычал, но их проводница оскалилась в ответ и волк испуганно и покорно опустил голову.
Наконец волчица подвела их к вожаку и заняла место чуть позади него. Альфа был матерым пепельно-серым волком и новички в благоговении припали животами к земле, покорно прижав уши. Альфа принюхался. Он мог по желанию разорвать им глотки и они не защищались бы. Помедлив, вожак по очереди коснулся носом их морд, демонстрируя свое расположение — их приняли.
Новички сели на задние лапы и остальные волки тут же бросились обнюхивать их, тыкаясь мокрыми носами в густой мех, некоторые норовили лизнуть в морду, приветствуя в Стае.
|
|
|
| Miona_Cold | Дата: Четверг, 01.11.2012, 18:39 | Сообщение # 6 |
Свет и Тьма для меня одно и то же
Сообщений: 62
| Quote (Serjo) Я притянул девчонку поближе к себе. Мое. Не знаю, правда, что мне с ней делать. Не насильно же удерживать? Это противоречит постулатам гуманизма и Биллю о правах человека. Но отвести ее в Министерство еще менее гуманно. Вот мы и договорились, совесть.
Почему-то на этом моенте я ухахатывалась. Ну, крыша если поехала?
Сам фанфик в целом очень интересный. Интригует, ага. Интересно, а продолжение скоро?
|
|
| Serjo | Дата: Четверг, 01.11.2012, 19:05 | Сообщение # 7 |
|
Travelyane
Сообщений: 1957
| Quote (Miona_Cold) Почему-то на этом моенте я ухахатывалась. Ну, крыша если поехала?
Да меня этот момент тоже повеселил… Вообще чудной персонаж))
|
|
| Miona_Cold | Дата: Четверг, 01.11.2012, 19:09 | Сообщение # 8 |
|
Свет и Тьма для меня одно и то же
Сообщений: 62
| Quote (Serjo) Да меня этот момент тоже повеселил… Вообще чудной персонаж))
В этом я согласна. Очень интересный. Да ещё и непредсказуемый… Всё же интересно, а что дальше Вы уготовили?
|
|
| Азриль | Дата: Четверг, 01.11.2012, 19:16 | Сообщение # 9 |
РетроПаладин
Сообщений: 547
| Нет слов.... Браво автору
|
|
| Serjo | Дата: Четверг, 01.11.2012, 19:38 | Сообщение # 10 |
|
Travelyane
Сообщений: 1957
| Quote (Miona_Cold) Всё же интересно, а что дальше Вы уготовили?
Автор не я!
|
|
|
| Miona_Cold | Дата: Четверг, 01.11.2012, 19:59 | Сообщение # 11 |
|
Свет и Тьма для меня одно и то же
Сообщений: 62
| Serjo, я слепая  Ну, будем ждать, когда будет продолжение.
|
|
| gadfil | Дата: Четверг, 01.11.2012, 20:25 | Сообщение # 12 |
Химера
Сообщений: 529
| присоединяюсь к Азриль, такого еще не читал супер жду проду
|
|
| Гость | Дата: Четверг, 01.11.2012, 20:45 | Сообщение # 13 |
|
Ночной стрелок
Сообщений: 76
| Реально супер. Фанфик блеск! Когда прода?
|
|
| Serjo | Дата: Четверг, 01.11.2012, 21:05 | Сообщение # 14 |
|
Travelyane
Сообщений: 1957
| Quote (Гость) Когда прода?
Т.к. автор не я, то точно сказать не могу, но появился фик 30 октября, обновился сегодня… обнадеживающая тенденция!!)))
|
|
| Serjo | Дата: Суббота, 03.11.2012, 15:32 | Сообщение # 15 |
|
Travelyane
Сообщений: 1957
| 4 глава
Гарри пришел в себя от звука приближающихся шагов — кто-то почти неслышно ступал по ковру опавших листьев.
— Эй, красавчик, очнись!
Гарри чуть не оглох от звонкого голоса. Он резко сел и это движение отозвалось болью во всем теле. Перед ним стояла девушка, которая ругалась как сапожник, и плотоядно улыбалась. В волосах у нее запутались листья, черная мантия мешком висела на тщедушном тельце.
— А ты ниче так без очков, — сказала она. — И без одежды.
Гарри растерянно взглянул на себя. В первый момент его посетило глубокое сомнение, что это мускулистое тело принадлежит ему, а в следующую секунду он вспыхнул, осознав, что сидит абсолютно голый перед девушкой и попытался прикрыться.
Девушку это позабавило.
— Да ты не волнуйся, я не стеснительная, — она нахально подмигнула ему. — Меня Карли зовут. Заходи, если заскучаешь.
Гарри сконфуженно замер, не в силах выдавить хоть звук.
— Карли, ты вроде девчонку искала? — из-за деревьев показался Скабиор, облаченный в магловские джинсы и рубашку навыпуск. Он неслышно ступал босыми ногами по земле.
— Я не лесбиянка, чтобы девчонок искать, — Карли продолжала бесстыдно пялиться на Гарри.
— Держи, — Скабиор бросил ему мантию и Гарри поспешно завернулся в нее. — Вы свою одежку изодрали — так всегда бывает.
— Угу, — подхватила Карли. — Лучше заранее раздеваться, — кажется, ей пришлась по вкусу такая мысль.
— Иди отыщи девчонку, — отчеканил Скабиор.
— Сам ищи, — лениво отозвалась Карли.
— Будет намного лучше, если ее отыщет существо ее пола, — продолжал настаивать Скабиор.
— Мерлин, Скабиор, да ты джентльмен, — насмешливо протянула Карли.
И тут совсем близко раздался истошный вопль:
— Отвернись, свинья!
— Извините, девушка, — прохрипел в ответ незнакомый голос. — Чего так вопить?
Карли хихикнула.
— Кажется, ее Джон нашел.
— Кто бы сомневался, — недовольно проворчал Скабиор, помогая Гарри подняться.
Они направились туда, откуда доносился разъяренный визг Гермионы. Гарри никогда не слышал, чтобы она так ругалась. Гермиона стояла за жиденьким кустом и кричала на здоровенного оборотня, щеголяющего в одних джинсах.
— Мог бы пойти поискать для нее одежду, — проворчал Скабиор, исподлобья глядя на здоровяка.
— Так она ее сама всю изорвала ночью, — пожал плечами тот. — И чего она такая зашуганная? — он повернулся к Гермионе и самодовольно поведал: — Знаешь, сколько я девок видел? И покраше тебя.
У этого оборотня определенно было много общего с Карли. Они дружно загоготали.
— Иди в задницу вместе со своими «девками»! — огрызнулась Гермиона и перевела пылающий взгляд на Скабиора: — Наколдуй мне одежду!
— Мы волшебные палочки с собой не берем, — злорадно поведала Карли. — Но ничего, такое бывает, что кто-то остается совсем без одежды. Выходи, не стесняйся.
Они с Джоном опять захохотали.
— Очень смешно, — прошипел Скабиор. — Поржали, и довольно! — он почесал макушку, оглядываясь по сторонам в тщетной надежде отыскать уцелевший предмет одежды среди разбросанных повсюду лоскутов, затем тяжко вздохнул, снял рубашку и протянул Гермионе под завывающий хохот Карли и Джона.
Гермиона без колебаний выхватила у него рубашку и пробубнила:
— Спасибо.
— На здоровье, — проворчал Скабиор, впившись взглядом в Карли и Джона.
На левом плече у него была огромная татуировка, представляющая собой сумбурное сплетение красных и черных линий.
— Ладно, идем искать портал, — скомандовал он. — Мы их оставляем накануне и таким образом возвращаемся в Логово по утрам.
— Не боитесь, что кто-нибудь другой найдет их? — спросил Гарри.
Гермиона неохотно вышла из-за куста. Рубашка Скабиора висела на ней, доходя почти до середины бедра.
— Мы их зачаровываем по-особому, — ответил Скабиор, скользнув быстрым взглядом по ногам Гермионы, которая была всецело поглощена возмущенным сопением. — На оборотня.
— А почему мы в лесу? — Гарри огляделся по сторонам.
— Ты еще не скоро будешь помнить, что происходит во время обращения и непосредственно перед ним, — отозвался Скабиор. — Мы сюда каждый раз перемещаемся.
С ближайшего дерева на голову Гарри опустился желтый листочек, он смахнул его и только тут осознал, что на нем нет очков.
— Я отлично вижу! — ошеломленно выпалил он.
— Чудесное исцеление! — Карли воздела руки к небесам.
Гарри огляделся по сторонам. Ему казалось, что в очках он никогда не видел так четко. Он мог разглядеть мельчайшие детали предметов — даже крохотного воробья, раскачивающегося на ветке высоко у него над головой. Гарри прищурился и воробей внезапно оказался прямо у него перед носом.
— Ой! — Гарри инстинктивно пригнулся, но воробей коварно прыгнул на свое прежнее место.
— Ничего! — засмеялся Скабиор. — Со временем научишься регулировать остроту зрения и привыкнешь к своей зоркости.
Гарри перевел дыхание.
— Потрясно, — улыбнулся он.
— Добро пожаловать в Небывалию! — Скабиор раскинул руки в стороны.
Они бродили по лесу довольно долго, но другие оборотни уже успели растащить все имеющиеся в наличии порталы, и пришлось ждать на поляне, пока кто-нибудь за ними явится.
— Некоторые особо умные особи используют портал в одиночку, никого не дожидаясь, — пояснил Скабиор.
— Жлобы, — вздохнула Карли. — Но я тоже часто делаю так.
— Зачем? — спросил Гарри.
Карли ухмыльнулась.
— Чтоб другие потом локти кусали. Весело.
— Вообще-то, не очень, — хмуро сказала Гермиона.
— Тебя забыла спросить, — хмыкнула Карли и они с Гермионой обменялись враждебными взглядами.
Когда за ними наконец пришли, Гарри чувствовал себя усталым и голодным как… волк. Да уж, теперь это сравнение приобрело абсолютно новое значение. Гарри поймал себя на мысли, что хотел бы повидаться с Люпином. Интересно, как бы он отреагировал на обращение Гарри? Вряд ли обрадовался бы. А Джинни? Ее реакцию представить было еще сложнее, но Гарри был почти уверен, что она от него не отвернулась бы. Сложно даже представить, чтобы Джинни испугалась того, что он теперь оборотень. «Однако нет никакой разницы», — строго напомнил себе Гарри. Он не мог вернуться к Джинни и стать постоянным источником проблем для нее. Да, теперь Гарри лучше понимал Люпина.
Скабиор повел их с Гермионой не к деревушке, а вверх по склону, на котором возвышался красивый особняк, как-то не вписывающийся в местную архитектуру.
Гарри обменялся с Гермионой тревожным взглядом: они оставили крестраж в том подвале, где их заперли в первую ночь, чтобы тайно вернуться позже. Пока что это не представлялось возможным. К тому же, Гарри не мог определиться, стоит ли рассказать все Сивому. С одной стороны, Дамблдор запретил посвящать в тайну бессмертия Волдеморта кого-либо, кроме Гермионы и Рона. Но, с другой стороны, как им удастся охотиться на крестраж тайком от стаи?
— Нам можно уходить отсюда? Аппарировать куда-нибудь? — безмятежным тоном поинтересовался Гарри.
Скабиор оглянулся на него с каким-то непонятным выражением лица: то ли недоверчивым, то ли просто рассеянным.
— Не сейчас точно, — после паузы отозвался он. — Сейчас вы должны поесть и выспаться. Первая трансформация сильно изматывает.
Гарри кивнул, но, не дождавшись продолжения, спросил:
— Ну, а потом?
Скабиор опять оглянулся на него.
— Спешишь куда-нибудь? По моему скромному мнению, Гарри Поттеру пока лучше не высовываться. и, поверь, укрытия безопасней тебе не найти. Кто в здравом — и даже не здравом — уме может представить, будто Поттер скрывается у верных псов Волдеморта, да еще стал одним из них?
— Никто, — тихо согласился Гарри.
Чем выше по склону они поднимались, тем лучше был виден океан, мурчащий и лениво перебирающий пенными лапами. Деревню оборотней захлестывали волны яркой зелени, и Гарри вспомнился Чемпионат по квиддичу, в котором победила Ирландия, и где Гарри впервые увидел Пожирателей. Казалось, это было в прошлой жизни.
В доме кто-то был: из кухни доносился запах жаренного мяса и шипение масла на сковороде.
— Пора уже накладывать Запирающие чары! — воскликнул Скабиор с напускным негодованием. — Вечно кто-то шарится в моем доме!
Из-за косяка двери показалась голова Натали Суон.
— Сегодня мы завтракаем с вами, — объявила она. — А то ты новичков голодом заморишь! Кстати, бездонная сумочка мисс, — она бросила сумочку Гермионе.
Крохотный аксессуар с грохотом камнепада кувыркнулся в воздухе и оказался в руке у владелицы.
— Где можно переодеться? — тут же выпалила Гермиона.
— За мной, — махнул рукой Скабиор.
Гарри и Гермиона двинулись за ним. Дом был огромным и напоминал огромное книгохранилище. Судя по количеству книг и их вездесущему присутствию, это они были хозяевами дома, а Скабиор снимал у них комнату.
— Ужасный беспорядок, — прокомментировала Гермиона. — Как ты здесь что-нибудь находишь?
— Это — логово настоящего гения, милашка, — без лишней скромности объявил Скабиор. — К твоему сведению, творческие люди создают вокруг себя хаос, в котором легко ориентируются. Психологи считают, что это является внешним проявлением постоянного внутреннего поиска и самосовершенствования.
— Уверена, эти «психологи» просто искали оправдание собственной неряшливости, — скептично парировала Гермиона.
— Знаешь, я знаком с тобой два дня, но уже хочу применить все существующие Непростительные и выдумать парочку новых, — вкрадчиво уведомил Скабиор.
Переодевшись в магловские свитера и джинсы, Гарри и Гермиона спустились в кухню, где вовсю орудовала Натали. За столом сидели Сэм и черноволосый мальчик, которого Гарри видел в день прибытия в деревню.
— Привет, я Свейн, — улыбнулся он и зачерпнул ложкой манную кашу.
— Свейн не ест мясо, — сообщил Сэм, перехватив взгляд Гарри.
— Да, а еще он сын Натали и Фенрира, — добавил Скабиор.
— Разве такое возможно? — удивленно спросила Гермиона.
— Тонкс ведь беременна, — озадаченно напомнил Гарри.
Гермиона посмотрела на Гарри, как на идиота. Ясно, он чего-то не дочитал.
— У оборотней очень редко бывают дети, — пояснил Скабиор. — Считается, что дети могут появится только в паре с человеком, но это не так, как вы видите, — он посмотрел на Свейна. — В принципе, логично. Популяция оборотней, если позволите так выразиться, увеличивается через заражение, тут ни к чему потомство.
— Фу! Ненавижу, когда ты так выражаешься, — запротестовал Сэм.
Скабиор ухмыльнулся, осклабив волчьи клыки.
— Ваш сын тоже оборотень? — спросила Гермиона у Натали.
— Нет, — улыбнулась Натали. — Но у него много необычных способностей.
— Его слушаются животные, — вставил Сэм.
— Мы дружим, — деловито поправил его Свейн. — Иногда я их о чем-нибудь прошу. Ведь если вежливо попросить, кто угодно согласится выполнить просьбу.
Гарри живо представил, как он просит Волдеморта отойти от дел и оставить мир в покое. Жаль, что Риддл не «кто угодно».
— А еще для него безобидны оборотни и он все о нас знает, — добавил Сэм.
— Все? — обеспокоился Гарри, надеясь, что это дитя не умеет читать мысли.
— Например, он, прямо как вожак, всегда знает, кто чья пара, — произнес Скабиор, заговорщически подмигнув мальчику.
Свейн улыбнулся ему не менее загадочно.
— Пара? — переспросил Гарри. — Что имеется в виду?
— Волки — моногамные млекопитающие, — с видом педантичного зоолога поведал Скабиор. — Ты себе мирно существуешь, ешь мясо, воешь на луну, но в один не прекрасный день жизнь ставит тебе подножку в стиле «И да воздастся вам по грехам вашим».
Натали мрачно взглянула на него.
— Очень приятно слышать, — иронично бросила она.
— Натали, я имел в виду, что вы с Сивым совершенно безгрешны, — живо сориентировался Скабиор.
Натали отмахнулась от него и повернулась к Гарри и Гермионе.
— Просто однажды находится человек, созданный именно для тебя, — сказала она. — Или ты создан именно для него, ощущение разное бывает.
— Как это определить? — заинтересованно спросила Гермиона.
Натали призадумалась.
— Как бы объяснить? Ты видишь человека и чувствуешь, что он твой, что он должен быть с тобой. Это чем-то напоминает… — она помолчала, подбирая слова, — поначалу это напоминает ревнивое чувство собственничества.
Гермиона разочарованно скривилась.
— Значит, это не любовь?
Натали понимающе улыбнулась, а Скабиор внезапно закашлялся.
— Сначала нет, — продолжила Натали, неслабо хлопнув оборотня по спине. — Сначала ты просто понимаешь, что перед тобой именно твоя пара, твои инстинкты говорят тебе, что этого человека нельзя отпускать. Потом ты бываешь ошеломлен, потому что каждый почему-то не ожидает, что с ним тоже случится такое, а потом… надо получше узнать друг друга, и вы поймете, что природа не ошиблась.
Гермиона мечтательно улыбнулась.
— И никого другого уже не полюбишь? — чуть ли не с восхищением спросила она.
— Грустно, правда? — ехидно отозвался Скабиор.
Натали отрицательно покачала головой, улыбаясь так же безумно, как Гермиона. Реплика Скабиора не достигла их ушей.
Как-то все слишком сказочно получается.
— А если твоя пара погибнет? — настороженно спросил Гарри. — А она может не ответить взаимностью?
— Если твоя пара не оборотень, то может и не ответить, — подтвердила Натали. — Или со временем переключиться на кого-то другого.
— И что тогда? — пожал плечами Гарри.
— Сто лет одиночества, — трагическим шепотом выдохнул Скабиор. — Автор: Габриель Гарсиа Маркес.
Гермиона бросила на него полный презрения взгляд.
— Ну, ладно, — протянул Скабиор, а потом опять ехидно улыбнулся. — Это в случае смерти твоей пары. А если она не ответила взаимностью, будучи всего-навсего человечком, чьих силенок хватает только на любовь к себе, тогда тебя ожидает два сценария в духе классиков. Один из них описал в своей пьесе «Отелло» гениальный Шекспир. Второй… — он увернулся от полотенца, которым Натали попыталась ударить его, — второй сценарий: Петрарка и Лаура. Тебе суждено лишь издалека наблюдать возлюбленную и находить утешение в объятиях нелюбимых женщин.
— Скабиор! — возмущенно воскликнула Натали.
— Что? — с невинным видом хмыкнул он. — Зато сонеты удались на славу.
— Свинья, — вынесла вердикт Гермиона. — Сочувствую твоей паре.
— А я твоей, — ухмыльнулся Скабиор. — Бедный человек, неужто так много грешил?
|
|
|
| Miona_Cold | Дата: Суббота, 03.11.2012, 17:52 | Сообщение # 16 |
|
Свет и Тьма для меня одно и то же
Сообщений: 62
| Почему-то во время концовки хихикала, едва сдерживая настоящий гогот. Эх… Ладно уж… Ждём, когда Автор этого произведения выложит проду. И вправду очень интересный.
|
|
| Serjo | Дата: Суббота, 10.11.2012, 12:09 | Сообщение # 17 |
|
Travelyane
Сообщений: 1957
| 5 глава
… Черный волк сидел посреди поляны и сосредоточенно ел травинки с шершавой поверхностью — время от времени волки нуждались в этом безвкусном, терпко пахнущем растении. Неожиданно из травы выпрыгнул большой кузнечик и приземлился волку на ухо. Волк недовольно смахнул насекомое лапой, заодно почесав нос. На ухе у него было красное, совсем не волчьей окраски, пятно.
Ветер резко переменился, и чувствительного волчьего носа коснулся запах. Он поднял голову и волчице, следящей за ним с тех пор, как луна трижды спряталась за тучами, пришлось выйти из укрытия ( откуда ей было знать, что волку давно известно о ее присутствии).
Волк высунул язык, растянув пасть в улыбке, но волчица не стала менее настороженной. Она начала медленно двигаться по кромке поляны, чтобы ветер вновь скрыл ее запах. Она совсем не была уверена, что волк ей это позволит, но он продолжал сидеть, поворачивая голову вслед за незваной гостьей. Волк знал что-то, недоступное пониманию новичка.
Волчица продолжала огибать поляну, и вся ее мохнатая шубка стояла дыбом. Волк беспокоил ее. От его вида и запаха шкура на спине так и плясала, словно по ней гуляли стаи блох. Он вовсе не был таким могучим, как Вожак, и не вызывал благоговейного восторга, но волчица следовала за его запахом, как завороженная. Она опять втянула с ветром этот запах, и ее вдруг пронизало блаженное чувство удачной охоты. Но прежде, чем волчица поняла, что к чему, где-то совсем рядом свернула по-змеиному тонкая полоса света, и небо злобно и громко рыкнуло.
Волчица взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в чащу…
* * *
Гермиона неохотно разлепила веки. Ощущение было такое, словно ей снилось нечто важное, но растворилось вместе с остатками дремы. Гермиона потянулась, с удовольствием обнаружив, что тело больше не ноет.
В комнате царил серый полумрак, и было невозможно определить, что за время суток сейчас: осеннее утро или вечер. Гермиона пошарила взглядом по комнате в поисках часов и наткнулась на свою палочку, лежащую на прикроватном столике. «Надеюсь, ее не этот отвратительный тип принес», — мимоходом подумалось ей.
Гермиона наспех оделась в чистые джинсы и свитер, вытянула из сумки рюкзак Рона и поставила на пол. Ощущение было такое, будто этот рюкзак принадлежит незнакомому человеку, и ее попросили при случае вернуть ему потерю, побыть кем-то вроде посыльного. Да и вообще было сложно представить, что где-то вне деревни оборотней существуют другие люди, люди, которые не знают, как это — быть волком.
Гермиона обернулась и вскрикнула, увидев светящиеся глаза. Она вскинула палочку, далеко не сразу осознав, что два сияющих белых круга — ее собственные глаза, отраженные в зеркале.
– Глупо, — облегченно выдохнула Гермиона.
Можно подумать, на нее теперь нападет кто-нибудь из стаи. Непонятно только, почему глаза светятся белым. Не могут же оборотни видеть все черно-белым? Потерю цветного зрения она точно не переживет! Внезапно Гермиону посетила любопытная догадка. Она распахнула дверь и вышла в коридор. Она точно помнила, что в коридоре даже днем стоял непроглядный мрак, но сейчас здесь царил тот же светло-серый сумрак, что и в комнате с отдернутыми шторами.
– Ночь, конечно же, ночь, — кивнула Гермиона и еще раз с любопытством огляделась.
Все предметы она видела отчетливо, как при дневном свете, но само отсутствие каких-либо цветов дезориентировало. Гермиона закусила губу, чтобы не завизжать от восторга. Она видит в темноте!
– Гарри! — Гермиона распахнула ближайшую дверь, но комната оказалась пуста. — Гарри!
Она принялась заглядывать во все комнаты подряд — ей не терпелось поделиться своей радостью. Распахнув очередную дверь, Гермиона застыла от нахлынувшего на нее странного чувства. Кажется, все дело в запахе: так умиротворяющее действует на человека только запах родного дома. Не в силах расстаться с блаженным чувством, Гермиона осторожно вошла в комнату, готовая броситься прочь, стоит раздаться малейшему шороху. Ее охватила целая буря эмоций: радость, облегчение и совсем уж нелепое чувство благодарности — казалось, она нашла что-то такое, что искала всю жизнь, и должна быть благодарна небу за существование этого чего-то… или кого-то. Гермионе безумно захотелось свернуться калачиком на небрежно убранной кровати и уткнуться носом в брошенную поверх покрывала рубашку.
Внизу хлопнула входная дверь, и Гермиона пулей вылетела из спальни, только сейчас осознав, что комната принадлежит Скабиору.
– А я как раз иду тебя будить, — объявил Гарри, поднимаясь по лестнице. Его глаза тоже сияли двумя белыми кругами — зримый отпечаток власти луны.
Гермиона повисла у него на шее: ей было необходимо хоть как-то выплеснуть нахлынувшие эмоции.
– Герм, ты чего? — обеспокоенно спросил Гарри.
Она прикрыла глаза. Окажись на месте Гарри хозяин дома, и она точно повисла бы на шее у него. Это пугало, особенно после рассказов Натали о парах. «Но ведь Скабиор не может быть моей парой, — подумала Гермиона. — Он несносный и доставляет маглорожденных в Министерство». Она все еще не могла понять, как можно отдать другого человека на верную смерть, и чувствовать себя вполне спокойно. Очевидно, «докторам наук» известна некая непостижимая уму простых смертных истина.
Гарри осторожно высвободился из ее объятий и заговорил:
– Слушай, Скабиора и Сэма нет в селении. Отличный шанс, а то они от меня ни на шаг не отступают. Оборотни собрались в закусочной, они часто едят вместе, а я сказал, что пойду разбужу тебя. Понимаешь? Это возможность забрать крестраж.
– Идем скорее, — решительно кивнула Гермиона.
Они выскочили из дома и припустили к заветному подвалу, воровато озираясь по сторонам. Гермионе очень не хотелось попасться кому-нибудь на глаза. Она живо представила последствия: придется объясняться с Сивым, а этого Гермиона хотела меньше всего. Ей казалось, стоит только Сивому полюбопытствовать, что они забыли в подвале, и она выложит все как на духу. К тому же, неожиданно примешалась боязнь разочаровать сурового оборотня, очень напоминающая то чувство, которое испытывают перед родителями неисправимо шкодливые дети.
Они с Гарри, стараясь шуметь как можно меньше, отперли дверь в подвал, и спустились вниз. Чтобы не тратить лишнего времени, Гермиона прошептала:
– Акцио, крестраж.
Сердце пропустило удар. Ничего не произошло.
– Что такое? — тревожно спросил Гарри.
Этого. Не. Может. Быть.
Гермиона дрожащими пальцами ощупала волшебную палочку в надежде, что причина в ней. Может, Скабиор с его придурочным чувством юмора подсунул ей одну из фальшивок близнецов Уизли? Но нет, палочка была ее собственной.
– Гарри, попробуй ты, — прохрипела Гермиона.
– Акцио, крестраж!
Тишина.
Ни шороха.
– Мерлин, что же это?! — Гермиона беспомощно топнула ногой и принялась расхаживать по подвалу, лихорадочно соображая. «Крестраж пропал, крестраж пропал», — билось у нее в голове, мешая трезво мыслить. Может, хозяин дома нашел его и принял за старинное украшение, покоящееся здесь с незапамятных времен? Пожалуй, это самое логичное объяснение. Только бы находку не снесли к какому-нибудь торговцу антиквариатом! Хватило с нее и дерзкого проникновения в Министерство.
Гарри тем временем бросился обшаривать все углы.
– Ты точно не накладывала на него Противоманящих чар? — почти обвиняющим тоном уточнил он.
– Точно, — недовольно проворчала Гермиона и едва сдержалась, чтобы не высказаться насчет бессмысленности его поисков.
– Уверена? — еще раз переспросил Гарри.
– Да! — огрызнулась Гермиона. — Ты мешаешь мне…
– Я могу это подтвердить, — раздался голос у них над головами.
Гарри и Гермиона подскочили от испуга.
* * *
Поттер с моей худшей половиной разве что на руки друг другу не запрыгнули от страха. Трепетные лани, а не волки. Разумеется, нашего с Сивым появления новоиспеченное зверье, неприученное слушаться инстинктов, не учуяло, и реплика Фенрира стала для них полной неожиданностью.
Вожак продемонстрировал им медальон, зажатый в руке. Волосы у меня на затылке зашевелились от мерзкого душка, который источало украшеньице. Как только Сивый умудряется держать его в руке и при этом не блевать, недоступно моему пониманию.
И где, мне интересно, наши юные бойцы британского подполья раздобыли сей дивный медальон? Я приблизительно догадываюсь, что это за вещица, хотя очень надеюсь, что в кои-то веки ошибся. Иначе всем нам будет очень невесело в ближайшее время.
– Думаю, нас ожидает серьезный разговор, — беспрекословным тоном заявил Сивый и направился к моему дому, даже не взглянув, следуют ли за ним мелкие нарушители.
Разумеется, они мгновенно ринулись следом с таким глубоким раскаянием на лицах, что я очень пожалел об отсутствии фотоаппарата под рукой: черта с два я еще когда-нибудь увижу Гермиону в образе кроткой овечки.
Пока мы шли к дому, они успели немного прийти в себя и даже попробовали обсудить план действий, но живо сообразили, что не у них одних чуткие уши.
– Ты странно выглядишь как для доктора наук, — внезапно подала голос моя худшая половина.
Я невинно моргнул.
– Не понимаю, о чем ты.
Гермиона сердито сверкнула глазами.
– О красной пряди у тебя в волосах и об этой… — она неопределенно мотнула головой. — О татуировке.
Судя по робкому тону, слово «татуировка» в ее понятии было верхом нецензурной ругани.
– Понимаешь, — я доверительно склонился к ее лицу и прошептал: — меня в свое время настолько впечатлила книга Стендаля «Красное и черное», что я решил увековечить ее символ на своем офигенном торсе.
Гермиона покраснела до кончиков ушей, и мне на миг показалось, будто она сейчас влепит мне пощечину за вторжение в зону ее личного пространства, но она лишь недовольно засопела и ускорила шаг, обгоняя меня. Все ясно, как Божий день: она тоже считает мой торс «офигенным».
Мрачный взгляд вожака мгновенно стер с моего лица самодовольную ухмылку и я сделал «лицо кирпичом». Все-таки новичкам не стоит забывать, что мы очень суровы и шутки тут не шутим. Мы их «отмачиваем».
Когда мы принесли мерзкое ожерелье в мой чудесный дом, Фенрир уселся в мое любимое кресло — о, беспредел власть имущих! — и осведомился:
– Ну? Где вы это раздобыли?
Гарри и Гермиона молчали с таким глупым видом, словно внезапно перестали понимать человеческую речь. Если, конечно, предположить, будто они ее когда-либо понимали.
– Давайте, мы вам поможем, — предложил Сивый, подавшись чуть вперед.
Гермиона и Гарри машинально отклонились — в общем, прижали уши, поджали хвосты и покорно попадали под ноги вожаку. Но, при этом, упорно молчали.
– У вас есть крестраж, — Фенрир положил медальон на столик перед собой. — Учитывая то, кем вы являетесь, я позволю себе предположить, что здесь заключена часть души Тома Риддла, — Сивый оторвал взгляд от крестража и впился льдисто-голубыми глазами в Гарри. — Вам его дал Дамблдор?
Гарри отрицательно покачал головой.
– То есть… почти, — наконец хрипло сказал он и вздохнул. — Этот крестраж когда-то выкрал один из бывших приспешников Волдеморта. Нам стоило огромных усилий раздобыть его. Теперь мы ищем способ уничтожить его.
– И как успехи? — не сдержал любопытства я. Мне был известен только один способ уничтожить крестраж: вызвать Адское пламя, заодно устроив себе жаркие выходные.
– Надеюсь, вы хоть не выращиваете где-нибудь василиска, — скептично произнес Фенрир.
– Василиск может… — начал было я.
– Яд василиска, — уточнил Сивый.
– Мы ищем меч Гриффиндора, — ни с того ни с сего заявила Гермиона.
Я недоуменно воззрился на нее и она неохотно продолжила:
– Меч Гриффиндора принимает только то, что закаляет его. Однажды он вобрал в себя яд василиска и теперь им можно уничтожить крестраж.
– И он находится в Хогвартсе? — предположил Сивый.
Гермиона с Гарри переглянулись.
– Нет, — покачал головой Поттер. — Дамблдор где-то спрятал его.
Сивый несколько мгновений помолчал.
– Мы думаем, он в Годриковой впадине, — добавила Гермиона.
– Что? — Фенрир перевел взгляд на нее. — С чего вы взяли?
– Там… — Гарри немного замялся. — Там дом моих родителей, они погибли там… И… Годрик Гриффиндор жил…
Сивый поднял ладонь:
– Звучит не очень-то убедительно. Дамблдор увлекался символическими жестами далеко не в такой степени.
– Но он пытался оставить нам подсказки, — встряла Гермиона. — Чтобы мы их поняли.
– Подсказки, — перекривил ее Сивый. — Ты себя слышишь, девочка? Вы что, рыцари Ордена тамплиеров? Почему бы старому засранцу просто не сказать «Я положил меч там-то там-то, идите, возьмите его». Почему вы, школьники, вообще суете свой нос в это дело?
– Дамблдор поручил его нам! — взвилась Гермиона. — И приказал никому не рассказывать! В крестражах и заключается тайна бессмертия Волдеморта. Пока мы не уничтожим их все, он будет возвращаться снова и снова!
– Что значит «все»? — опешил я. — Крестраж не один, что ли?
Я уже хотел было вскричать «Но разве такое возможно», но вовремя вспомнил, о ком идет речь, и понял — конечно, возможно.
Гермиона виновато глянула на меня.
– Шесть, наверно.
Воцарилось глубокомысленное молчание. Что ж, по крайней мере, теперь неудивительно, почему Риддл такой помешанный. Разорвать свою душу на шесть кусков… Кажется, словосочетание «щедрая душа» только что приобрело для меня новое значение.
– И кроме вас двоих о крестражах не знает больше никто? — прищурился Сивый. — Я так понимаю, если бы вы погибли до нашего разговора, Волдеморт стал бы окончательно бессмертным?
Гермиона опустила глаза и передернула плечами.
– Еще знает наш… друг Рон, он одно время помогал нам, — она странно скривилась, будто вспоминая нечто неприятное.
Мы с Сивым переглянулись, безмолвно согласившись, что Дамблдор был законченным придурком.
– Где остальные крестражи, вы, разумеется, не знаете, — констатировал Фенрир.
Гарри и Гермиона виновато покачали головами. Сивый раздраженно вздохнул.
– Чокнутый старикашка, — проворчал он, а потом уведомил Поттера: — Не хочу тебя расстраивать, мальчик, но свое возвращение к родным пенатам тебе придется отложить до лучших времен. Я отправлю проверить Годрикову впадину кого-нибудь другого.
– Но… — заикнулся Гарри.
– Я почти уверен, что тебя будут ждать там, — оборвал его Сивый и властно повторил: — Ты будешь сидеть здесь и готовиться к решающему сражению. Мы же постараемся узнать, где находятся другие крестражи. Вам хотя бы известно, как они должны выглядеть?
Парочка без особого энтузиазма поделилась своей скудной информацией. Можно подумать, они нам одолжение делают. О да, мы всегда мечтали гоняться за ошметками чужих душ. Сивый внимательно выслушал их и выпроводил на ужин в закусочную Вильмы.
– Что ты об этом думаешь? — спросил я, когда мелкота исчезла из виду.
Вожак долгое время молчал, и я уж было решил, что он не в настроении делиться со мной своими мыслями.
–Я начну тренировать мальчишку, — наконец протянул он, — заодно определю, каких знаний ему недостает. Ты его подтянешь. А потом, когда он свыкнется и убедится во многочисленных преимуществах оборотней, я отправлю его поговорить с Люпином. Он же вроде любит мальчишку.
– Не могу понять, зачем тебе Люпин сдался? — в который уже раз полюбопытствовал я. — И кто пойдет в Годрикову впадину? Если мы там засветимся…
– Это еще одна причина, по которой мне нужен Люпин, — задумчиво протянул Сивый, глядя в окно на убывающую луну.
|
|
| Serjo | Дата: Вторник, 20.11.2012, 13:10 | Сообщение # 18 |
|
Travelyane
Сообщений: 1957
| 6 глава
Гермиона сидела за столиком в закусочной, где оборотни зачастую ели все вместе. Правда, это была не совсем закусочная — денег тут ни с кого не брали, запасы пополнял каждый, кто мог, а с немалым количеством заказов местному шеф-повару Вильме помогали справляться дежурные.
– Внесем-ка и вас в график дежурств, — Карли уставилась на Гермиону с каким-то ожиданием, словно рассчитывала на бурный протест.
Отсутствие реакции со стороны Гермионы ее явно разочаровало. Гермиона мило улыбнулась, мысленно нарекая Карли самыми нелестными словечками, которые приходили ей в голову. Жаль только, что Карли этих словечек знает куда больше. Эта худосочная девчонка, постоянно выдающая какие-нибудь пошлости, жутко раздражала Гермиону.
Со стороны кухни донесся взрыв хохота и оттуда выскочил один из сегодняшних дежурных — Вили, сын той самой Вильмы, которая заправляла закусочной. Гермиона уже знала их историю: когда-то их обоих, мать и сына, покусал оборотень. У Вильмы был свой небольшой ресторанчик в Хогсмиде, но после неожиданной встречи с оборотнем ей пришлось собрать вещички и продать дело всей своей жизни. Это случилось еще в первую войну, и ее сын, Вили, был оборотнем с детства, как Люпин. Однако по его цветущему виду этого не скажешь. Или наоборот? По измученному виду Люпина не скажешь, будто он оборотень? Гермиона начинала склоняться ко второй точке зрения.
Дежурные, воспользовавшись отлучкой Вильмы, начали дурачиться, швыряясь друг в друга тряпками. Вили и Стенли схватили швабры и принялись орудовать ими, словно мечами, а сидящий на столике Свейн весело смеялся и щедро раздавал им советы.
Гермиона опять поморщилась от непривычных ощущений — эмоции жизнерадостных мальчишек отдавались эхом у нее в груди. Натали сказала, что теперь так будет всегда, потому что каждый оборотень является неотъемлемой частичкой единого целого — Стаи. Два дня назад, когда Гермиона с Гарри впервые ужинали вместе с остальными оборотнями, Гермионе то и дело казалось, что она вот-вот растворится в одном большом любопытстве — уж слишком многие в закусочной испытывали одинаковые чувства. Чужие эмоции тогда нахлынули на нее совершенно неожиданно и безудержно, рискуя смыть ее собственное Я.
После такого шока Гермиона с Гарри два дня не решались показаться в деревне. Натали приходила в дом Скабиора, чтобы приготовить им с Гарри еду — сам Скабиор отправился с Сивым ловить маглорожденных, о чем Гермиона старалась не думать. К счастью, эмоции отдельных представителей стаи мог считывать только Сивый и Гермиона, сидя рядом с Карли, была спокойна, что та не ощутит ее неприязни. Общее чувство и так немало усложняло жизнь, подхватывало и несло, лишая всякой способности мыслить самостоятельно и оставляя неприятный осадок. Натали утверждала, что это еще одна причина, по которой каждому оборотню нужна пара, желательно из стаи, — пара служит своеобразным якорем в море чужих чувств.
* * *
… Стая — это Мы. Мы бежим вместе, дышим в такт, одновременно отталкиваемся лапами от земли, Мы — единое целое. Только молодой волк черной масти словно немного отдельно, всегда на краю моего зрения и в моей голове. Мое Я отделяет его от остальных и само становится отдельным. Мы — самое главное и, одновременно, за черного волка я готова пойти против Стаи, готова вонзить зубы в своих собратьев и мне не будет жаль. Я буду в своем праве, потому что черный волк — Мой…
* * *
Гермиона тряхнула головой. Опять это ощущение, будто она забыла нечто важное и теперь оно ускользает прямо у нее из-под носа. Кажется: вот-вот вспомнишь, еще чуть-чуть, и поймаешь воспоминание за кончик хвоста… Но нет. В последнюю секунду оно прячется среди вороха беспорядочных мыслей.
Гермиона вздохнула и завела прядь волос за ухо. Интересно, когда же вернутся Сивый со Скабиором? Не то чтобы в доме на холме кого-то не доставало, вовсе нет! Просто Сивый обещал отправить человека на разведку в Годрикову впадину, и Гермиона очень ждала, когда же он это сделает. Ведь каждый день погибают люди, она была уверена в этом, хоть сюда никакие новости не доходили. Деревня оборотней, пожалуй, была самым безопасным местом на всех британских островах, вместе взятых.
Колокольчик на двери звякнул, Гермиона порывисто обернулась, и у нее вырвался разочарованный вздох — в закусочную вошла миссис Джонс, самая древняя обитательница деревни: тощая дама с седой копной волос, но безукоризненно гладкой кожей. Она утверждала, что, случись ей прожить жизнь заново, она бы выбрала ликантропию в качестве средства от морщин.
– Начинается треклятый шторм, — скрипучим голосом поведала миссис Джонс. — Пора мне сменить мазь для рухляди, а то мои кости вновь предсказывают погоду, — она взобралась на высокий табурет рядом с Гермионой и окинула их с Карли прищуренным взором. — Мой вам совет, девицы, умирайте молодыми, лет эдак под пятьдесят. И помните, лучшее, что есть в нашей жизни — это? — она выразительно посмотрела на Гермиону в ожидании предположений.
– Молодость? — выходя из выше сказанного, заключила Гермиона.
– Секс! — выпалила Карли.
Гермиона закатила глаза, но, к ее изумлению, миссис Джонс похлопала Карли по плечу и сказала:
– Вот человек с правильным взглядом на жизнь.
– Миссис Джонс, вы старая проказница, — шутливо пригрозил пальцем Вили.
Старушка кокетливо поправила волосы.
– Я знаю, что говорю, детишки, — заверила она и вновь повернулась к Гермионе. — А ты, милочка, не делай такое лицо, будто лимон съела. В жизни слишком много удовольствий, которых нас лишает воспитание. Поверь моему опыту.
– Несомненно, — проворчала Гермиона под гадкий смешок Карли.
Утро было безнадежно испорчено стараниями Карли и миссис Джонс, и Гермиона вернулась в дом на холме злая как дракон и с четким намерением разбудить сладко спящего Гарри Поттера. Она решительно распахнула дверь его комнаты и недоуменно замерла на пороге. Комната была пуста.
Гермиона с очень нехорошим предчувствием подошла к кровати и взяла в руки записку.
Не могу ждать, пока Сивый соизволит отправить кого-нибудь в Годрикову впадину. К тому же, мне просто необходимо там побывать. Знаю, ты мою затею не одобришь, поэтому отправляюсь сам.
Гарри
Гермионе стало нечем дышать. В первое мгновение все в голове смешалось, и, опомнившись, Гермиона обнаружила себя бегущей по лестнице вниз. Она не ожидала от Гарри настолько опрометчивого поступка, но теперь ей не оставалось ничего другого, кроме как последовать за другом. Звать кого-нибудь бессмысленно — оборотни без Сивого и шагу не ступят, а пока ему сообщат, может быть уже поздно. Гермиона надеялась, что успеет забрать Гарри до того, как произойдет нечто ужасное.
* * *
Гарри вышел из дому, как только Гермиона отправилась на завтрак, и теперь следовал за Батильдой Бегшот к ее дому. От старухи жутко воняло ( или Гарри казалось так из-за обостренного обоняния), и передвигалась она медленней черепахи, но он терпеливо шагал чуть позади нее. Гарри как раз рассматривал вывеску на доме Поттеров, когда старуха подошла и, невзирая на мантию-невидимку, заговорила с ним. Она сказала, что у нее есть «кое-что для Гарри Поттера».
Гари справедливо рассудил, что, даже если это не меч, то определенно поможет ему в поисках, потому что на Сивого рассчитывать не приходится. Свое обещание отправить кого-нибудь в Годрикову впадину он выполнять не спешил, да и вообще Гарри немало жалел о том, что распустил язык. Ведь Дамблдор ясно сказал: «Никому ни слова». А оборотень, кажется, размышляет, как бы извлечь большую пользу от полученных данных, и еще неизвестно, до чего он додумается.
Батильда привела его к обветшалому дому и толкнула оказавшуюся незапертой дверь.
– Грабителей не боитесь? — полюбопытствовал Гарри.
– Нечего красть, — отрывисто проскрипела старуха.
Говорила она как-то странно, с шипящим придыханием, и, казалось, тщательно подбирала каждое слово, словно давно разучилась говорить связно. Впрочем, неудивительно — судя по запущенности дома, ее давненько никто не навещал. Гарри с некоторой толикой брезгливости оглядел гостиную и, от нечего делать, подул на запыленные рамки для фотографий, стоящие на каминной полке, и принялся праздно рассматривать черно-белые снимки. Праздный интерес в мгновение ока сменился ошеломлением: на одной из фотографий был изображен веселый вор, который похозяйничал в мастерской Грегоровича.
– Миссис Бегшот! — воскликнул Гарри. — А кто это у вас на фотографии?
Не получив ответа, он оглянулся на старуху, которая вдруг потеряла равновесие и начала падать.
– Миссис Бегшот! — Гарри хотел было подхватить ее, но тут из ворота ее платья начала выползать огромная змея.
* * *
Гермиона очутилась на широкой проселочной дороге.
– Гарри! — тут же выкрикнула она, не представляя, как ей отыскать друга.
Она уже жалела о своей затее — ее панические метания не принесут совершенно никакой пользы. Не зная, как ей быть, Гермиона в отчаянии бросилась бежать по дороге, пытаясь придумать что-нибудь дельное. И вдруг ей в нос ударил отвратительный смрад, и, словно вспышка, в голове пронеслось воспоминание, когда Скабиор учуял ее запах, проходя мимо возведенного ею барьера. Конечно, запах!
Гермиона остановилась и, попытавшись успокоиться, принюхалась. Ее окружала неразборчивая смесь запахов, среди которых резко выделялась лишь эта невыносимая вонь. Чертыхнувшись, Гермиона последовала за мерзким запахом, скользящим вдоль улицы.
Смрад становился все отчетливее и удушливей по мере продвижения вперед, и вот уже ей начало казаться, будто именно такой душок, уловимый только для носа оборотня, распространял вокруг себя крестраж. Гермиона ускорила шаг, стараясь не замечать нарастающую панику. Может, здесь просто хранится еще один крестраж? Волдеморт оставил его где-нибудь в доме своих главных жертв, это было бы в его духе…
Гермиона остановилась у двери обветшалого дома, и тотчас до нее донеслись звуки борьбы. Гарри! Она толкнула дверь и оказалась в гостиной как раз в тот миг, когда огромная змея кольцами обвилась вокруг Гарри.
Гермиона заклятьем отшвырнула змею в сторону и с опаской огляделась — кажется, здоровенная тварь была той самой змеей Волдеморта, — но, к счастью, ее хозяина поблизости не было. По крайней мере, пока.
– Гарри! — Гермиона бросилась к пытающемуся отдышаться другу, но чудовищный хвост метнулся ей навстречу из-под рассыпавшейся лестницы, вознамерившись нанести удар.
Гермиона инстинктивно прыгнула, хоть и знала, что не способна прыгнуть достаточно высоко… И вдруг ее словно толкнула вверх невидимая сила. Она буквально взмыла в воздух, на долю секунды ощутив невесомость, а потом больно стукнулась о стену — прыжок получился совсем неуклюжим, и теперь ей предстояло рухнуть на пол. Гермиона неосознанно попыталась ухватиться за стену, и ее падение неожиданно резко замедлилось, сопровождаемое жутким скрежетом. Она ошеломлено уставилась на свои ногти, ставшие длинными и черными; они крепко вонзились в стену, оставляя в ней глубокие полосы и существенно замедляя падение.
Гермиона плавно съехала вниз при помощи своих… когтей. Все это длилось всего несколько секунд, но ей казалось, словно время остановилось, а теперь снова пошло.
И хвост рептилии метко опустился зазевавшемуся оборотню на голову.
* * *
Я споткнулся. В глазах на мгновение потемнело, а в голове стрельнула мимолетная боль.
– Что-то не так? — спросил Сивый.
– Не знаю, — протянул я.
Меня уже некоторое время одолевала смутная тревога, и от внимания вожака она меньше не стала.
– А должно быть? — предположил я.
Сивый хмуро взирал на меня.
– Ты скажи, — наконец произнес он. — Что-то почувствовал?
– В голове стрельнуло, будто больной зуб задел, а так ничего, — я был уверен, что он запахи имеет в виду.
Сивый вздохнул.
– Зуб, говоришь, — он задумчиво посмотрел вдаль, в направлении нашего Логова. — Я твоему зубу всю эмаль обдеру. Возвращаемся.
Я в некотором недоумении аппарировал вслед за ним. Беспокойство сразу возросло раз эдак в десять — без весомой причины мы бы не вернулись раньше срока. Более того, я мгновенно почувствовал, что моя худшая половина смылась из селения. Ясно, что за зубы у меня болят.
– Тупицы, — прорычал вожак. — В Годрикову впадину, живо!
Перед аппарацией я отстраненно подумал, что крошка-Гермиошка, очевидно, лихо по голове получила, раз даже я ощутил.
В Годриковой впадине уже чувствовалось приближение Волдеморта, в чем мы не сомневались, потому что с момента побега наших малявок прошло уже предостаточно времени. А Пожиратели действуют оперативно.
Мы с Сивым наложили друг на друга Дезиллюминационное заклятье — для нашего гениального плана оно послужит блестящей маскировкой. Лишнего времени мы не тратили, ибо у нас имеются планы на все случаи жизни. Быстро проследовав за запахом моей ненаглядной — Мерлин, за ее запах я готов простить ей почти все, надо носить прищепку на носу! — мы вычислили нужный дом и подожгли крышу.
Как известно, маглы в маленьких городках только и ждут, чтобы у кого-нибудь загорелась, или, на худой конец, поехала крыша. Они, как по команде, высыпали на улицу, и в толпе зевак наши с Сивым неподвижные фигуры стали практически незаметны. Подстраховка никогда не помешает.
Волдеморт должен был появиться с минуты на минуту.
– Там же живет старуха Бегшот! — вспомнил кто-то.
Несколько мужчин бросились в дом с благим намерением спасти старушку, которой там уже явно нет, и очень скоро улицу огласили их крики. Я перевел дыхание, повторяя себе, что почувствовал бы, если бы глупая Гермиона погибла.
Внезапно из окон дома вылетели все стекла, вспыхнуло пламя и маглов разметало в стороны — Волдеморт объявился. Началась суматоха. Я в мгновение ока оказался у окна. Нагайна извивалась и шипела, целиком поглощенная визжащими маглами, а ее хозяин был в шаге от корчащегося от боли Гарри — наверно, наложил на него Круциатус. Я бросил в комнату щепотку Порошка мгновенной тьмы — отличного изобретения двух раздолбаев, — и живо призвал наших нерадивых новичков заклятьем.
Мы аппарировали до того, как тьма развеялась, и мне не посчастливилось услышать эпохальный вопль Волдеморта.
Когда мы приземлились посреди Глосширского леса — подстраховка важна в любой ситуации, — Гарри тут же стошнило. Я отпустил его ворот и бережно опустил на траву безжизненное тело своей худшей половины. Пока Сивый разбирался с Поттером, я убедился, что рана Гермионы не опасна для жизни оборотня и вскоре затянется сама, и уже успел вновь разозлиться на нее. Это ж надо быть такой тупицей! Нет, она меня недостойна и я не вижу, чем мог бы заслужить такую убогую пару! Может, все это чудовищная ошибка? Или, все же, волчий бог самый жестокий среди всех?
Я раздраженно вздохнул.
– Скабиор, — проблеяла она сквозь сон. Наверно, почувствовала, что я намерен ее придушить.
Эх, и почему со мной нет диктофона? Записать — и дразнить ее до конца дней своих.
|
|
| Serjo | Дата: Вторник, 20.11.2012, 13:12 | Сообщение # 19 |
|
Travelyane
Сообщений: 1957
| 7 глава
– … настолько тупыми!
Гермиона не могла понять, во сне звучат эти слова или наяву. Вязкая полудрема не отпускала ее. Тело налилось свинцовой тяжестью и отказывалось слушаться, а тут еще кто-то приподнял ее голову, хоть и бережно, однако в затылке тут же зашелся маленький молоточек боли. Гермиона жалобно замычала.
– Пей, — и мягко и строго потребовал голос Натали.
Гермиона послушно приоткрыла рот, и обжигающе мятное зелье полилось в горло. Она закашлялась и резко отстранилась.
– Гадость какая!
– Под стать тебе, — раздался насмешливый голос Скабиора.
Свинцовая тяжесть медленно, но верно отступала, и Гермиона разлепила веки. Натали сидела на краю кушетки со стаканом пунцового зелья в руке и доброжелательно улыбалась. Скабиор оперся локтями на спинку кушетки, осклабил свои волчьи клыки и радостно уведомил:
– Я же говорил — не беда. Мозгов-то у нее нет, повредить толком нечего.
Гермиона одарила его презрительным взглядом, игнорируя глупое желание улыбнуться.
– Много маглорожденных наловил? — подчеркнуто вежливым тоном поинтересовалась она.
– Пятьдесят, — живо отозвался Скабиор. — И все в возрасте одиннадцати лет. Лестрейндж особенно ценит именно таких жертв.
– Ты мерзкий! — возмутилась Гермиона.
– А те маглы! Вы представляете, что с ними случилось?! — донесся из соседней комнаты возглас Гарри.
Гермиона приподнялась на локте.
– Что еще за маглы? — обеспокоилась она.
Натали поставила зелье на столик и прохладно сказала:
– Ваша вылазка стоила жизней целого селения маглов.
Гермиона нахмурилась, пытаясь сообразить, о чем она говорит. Жизней целого селения маглов?
– Что за чушь? — вырвалось у нее. — Мы ничего такого… — она осеклась, догадавшись, что Волдеморт все-таки появился в Годриковой впадине. И как им с Гарри вообще удалось выбраться?
– Как мы вернулись?
– Вы? — хмыкнул Скабиор. — Это мы с Сивым вас вернули.
Гермиона осторожно села, молоточек в затылке превратился в легкое покалывание, и соображать стало значительно легче.
– А как вы догадались? — озадаченно спросила она.
Скабиор странно взглянул на нее и неохотно ответил:
– Шестое чувство плюс логическое мышление. Непобедимое сочетание.
– Но ведь Волдеморт вас не видел? — тревожно спросила Гермиона.
Она живо представила последствия, ожидающие Стаю в таком случае. Ох, как же опрометчиво поступил Гарри, как глупо! Ведь он подставил под удар всех оборотней.
– Не видел, конечно, — усмехнулся Скабиор.
Но воображение Гермионы тут же нарисовало жуткую картину: на самом деле Волдеморт видел их, и, как только Скабиор и Сивый предстанут пред его очи, выведает, где находится Гарри, а потом медленно убьет предателей, чтоб другим неповадно было.
– Ты уверен в этом? — Гермиона машинально вцепилась в рукав Скабиора, не в силах совладать с собственной тревогой.
Он ухмыльнулся еще шире.
– Без паники, крошка, мы с Сивым профессионалы.
Гермиона отдернула руку. Этот идиот не может быть серьезным, даже когда речь идет о его шкуре!
В дверях появился Сивый. Вслед за ним шел насупившийся Гарри, похожий на воинственного воробья из-за своей взъерошенной шевелюры. Гермиона невольно улыбнулась. Если бы Гарри погиб, она бы этого не вынесла.
– Юноша утверждает, будто ты в сто раз умнее его, — произнес Сивый с неподражаемым сарказмом, — и просто отправилась его спасать.
– Я знаю, что было бы куда лучше сообщить вам, — смиренно промолвила Гермиона, опустив голову. — Но я боялась не успеть…
– А в итоге чуть было не успели мы со Скабиором, — раздраженно прорычал вожак.
Гермиона сглотнула, не зная, что еще сказать. Конечно, она поступила не умнее Гарри, но если бы он погиб, она бы себе не простила.
– Простите, сэр, — пробормотала она. — И… спасибо вам. Обоим.
Воцарилось молчание, и дождь за окном начал лить с удвоенной силой, словно давно дожидался возможности вставить словечко.
Натали сжала ладонь Сивого и одарила его обезоруживающе умоляющим взглядом, одновременно пнув Скабиора ногой.
– Ого, Гермиона и меня поблагодарила, что ли? — отозвался тот. — Ну, ее надо простить. Детеныш учится вежливости.
Гермионе тоже захотелось как следует пнуть его ногой. Какой она ему «детеныш»! Ему самому, небось… интересно, а сколько ему лет?
– Ладно, раз уж у тебя аж трое защитников, то на первый раз прощаю, — Сивый сделал особое ударение на словах «на первый раз».
Гермиона покладисто закивала.
– А Гарри? — все же осмелилась спросить она.
Сивый покосился на Поттера. Тот только крепче стиснул челюсти и отвернулся.
– Накажем его в хогвартских традициях, — недобро усмехнулся Сивый. — Что-нибудь вроде отработки до конца месяца без применения магии. Как тебе, Гарри? По-моему, я сегодня чересчур добрый, учитывая тот факт, что ты подставил под удар всю стаю.
– Поверь, если бы Фенрир рассказал это стае, они бы в следующее полнолуние от тебя места живого не оставили, — уведомила Натали.
– И все равно, те маглы… — начал Гарри.
– По твоей милости мне пришлось выбирать между ними и стаей! — резко оборвал его Сивый и указал на Гермиону. — Можешь посмотреть на это с другой стороны. Кого бы ты выбрал? Ее или незнакомых маглов?
Очень жестоко было спрашивать такое. Гарри несколько мгновений смотрел в глаза Сивому, потом покосился на Гермиону и неохотно бросил:
– Хорошо, вы правы.
– Да уж без тебя знаю, — проворчал Сивый, затем дернул его за руку. — Пойдем, я уже придумал кое-что для тебя.
Гарри медленно поднялся и вышел вслед за вожаком под проливной дождь.
Натали вздохнула.
– Гарри еще многому предстоит научиться, — поделилась она. — Пока что он не боец, а очень легкая мишень.
– Он благородный, — заступилась за друга Гермиона.
– Не лучшее качество для войны, — произнес Скабиор. — С таким противником невозможно играть честно.
– Но чем тогда мы будем отличаться от него? — возмутилась Гермиона.
– Какая разница? — иронично усмехнулся он. — Историю пишут победители. Если сторонникам Дамблдора удастся победить, они в любом случае останутся благородными и незапятнанными. И даже если победит Волдеморт — со временем его начнут прославлять на каждом углу.
Гермиона терпеть не могла вот таких прописных истин, уж больно цинично они звучали. А главное, с ними было сложно спорить, все возможные доводы выглядели бы, словно лепет наивного дитяти. Может, конечно, Гермиона такая и есть, но ей хотелось верить, что цинизм — не обязательный атрибут зрелости.
– А оборотни? — спросила она. — Чего хотят они?
Скабиор едва заметно улыбнулся.
– Выжить, конечно, — улыбка стала шире. — А если повезет, переписать историю на свой лад. Но это вряд ли получится. Меня вполне устроит просто выжить.
Он весело подмигнул Гермионе, и она почувствовала, как на лице расплывается предательская улыбка. Есть в этом несносном парне что-то непреодолимо притягательное… или все непреодолимо притягательное. Может, тут даже удивляться нечему.
Таких, как он, миссис Грейнджер всегда называла «хулиганьем» или «Какой кошмар!» (с обязательным всплескиванием в ладони), а Гермиона, напротив, испытывала нездоровый интерес к татуировкам, кожаным перчаткам без пальцев и длинным волосам. Разумеется, как и положено правильной девочке, она тоже считала таких парней «хулиганьем» с интеллектом одноклеточных и вообще недостойными умницы вроде нее, но… ей до чертиков хотелось познакомиться именно с таким парнем! А Скабиор, как на зло, еще и умный.
Гермиона вздохнула, когда он ушел вслед за Сивым, и подперла щеку кулачком. Ладно уж, было бы отлично, если бы он оказался ее парой.
* * *
Астория Гринграсс воткнула в волосы последнюю шпильку и придирчиво осмотрела свое отражение. Идеально, как всегда. Сегодня ей предстоит обедать в Хогсмиде с семьей Драко, она должна соответствовать.
– Одно зеркало имеет тысячу лиц.
Астория повернулась к своей младшей сестре и растрогано улыбнулась. Дафна забралась в кресло с ногами и устроила книгу на острых коленках. Мантия сидела на ней неопрятно, местами измялась, волосы опять торчали в разные стороны. Какой же она еще ребенок.
– Тебе следует поменьше читать Селлинджера, милая, — посоветовала Астория. — Забиваешь себе голову всякой чушью. К тому же, если у тебя найдут магловскую литературу…
– Не найдут! — огрызнулась Дафна. — Эти Кэрроу тупые, как бревна, а Снейпу дела нет до таких мелочей, — она насупилась, но посчитала важным уточнить: — И это не Селлинджер. Это Франсуаза Саган.
– Час от часу не легче, — устало закатила глаза Астория и опять повернулась к зеркалу.
– Ее персонажи, между прочим, очень похожи на тебя! — не унималась Дафна. — Вот, к примеру, главный герой «Рыбьей крови» тоже закрывал глаза на зверства фашистов, потому что не хотел лишиться собственного комфорта!
– Отлично, — Астория подавила легкий приступ раздражения. — У меня рыбья кровь. Благодарю.
Дафна прожигала взглядом ее отражение.
– Нет, ты, скорее, зеркало, — наконец надменно поведала она. — Всегда отражаешь то, что люди любят больше всего — их самих!
Астория вздохнула. Временами Дафна выводила ее из себя, и ей очень хотелось уколоть сестру побольнее. Но она должна быть терпелива и понимать, что Дафна еще совсем юная.
– Ну, тебя я не отражаю, судя по всему, — мягко заметила она.
– У тебя бы не получилось! — с апломбом ответила Дафна.
– Почему, мне интересно? — усмехнулась Астория, чудесно понимая, что она имеет в виду. — Ты для меня, мерзкого зеркала, недостаточно фальшива?
Дафна сцепила зубы. Это не вязалось с ее мироощущением: с одной стороны, она действительно считала себя лучше других, но, с другой, ни за что бы не призналась в своем снобизме даже самой себе.
Швырнув книгу на пол, сестра бросилась к двери, и оскорблено бросила напоследок:
– А мне интересно, как выглядит зеркало, когда остается одно! Что оно тогда отражает?
Она громко хлопнула дверью — даже чернильница на столе задрожала.
Астория спокойно поправила волосы. Что-то подобное о зеркалах она читала у Ремарка. Отличный все-таки автор. Хоть и магл.
|
|
| Serjo | Дата: Пятница, 14.12.2012, 17:59 | Сообщение # 20 |
|
Travelyane
Сообщений: 1957
| 8 глава
Гермиона согнула пальцы и даже не смогла уловить ту долю секунды, когда ее ухоженные аккуратные ноготки превратились в хищные черные когти. Она с любопытством и легкой примесью брезгливости принялась изучать их. Выглядели когти ужасно: длинные, твердые как сталь и, казалось, состоящие из нескольких слоев… Гермиона разогнула пальцы, пока ее вконец не замутило от нового приобретеньица — на ее руке вновь красовались ухоженные ноготки. Полюбовавшись своим маникюром, она блаженно вздохнула: как же прекрасно, что им с Гарри сейчас не приходится таскаться по холодным, продуваемым всеми ветрами холмам со своей тоненькой палаткой, стены которой хлопают на ветру, словно ребенок в ладоши. Вместо этого они сидят в теплом красивом особняке с целой библиотекой книг. Точнее, она сидит.
Гермиона поднялась из-за стола и подошла к окну. На улице бушевал ветер и дождь с таким остервенением бил по стеклам, словно в самом деле задался целью разбить их. Океан с рычанием бросался на скалы, и Гермиона видела долетающие снизу брызги.
Однако шторм вовсе не помешал Сивому устроить первую тренировку с Гарри. Сам-то он наложил на себя Водоотталкивающие чары и был практически неуязвим для стихии, а вот Гарри такое благо не заслужил. Гермиона сочувственно поморщилась, глядя, как вымокший до нитки Поттер раз за разом падает в грязь, то сбитый с ног очередным заклятьем, то просто оскользнувшись на мокрой траве. Он был зол как черт и думал не так про дуэль, как про жажду мести и несправедливость издевательств — в этом Гермиона не сомневалась. Она подумала, что Сивому можно было бы уже и ослабить режим для провинившегося — Гарри достаточно намучился за прошедшую неделю, — но поди ему скажи! Каждый раз, когда Гермиона набиралась смелости и аргументов для протеста, вся ее решительность улетучивалась от одного взгляда Сивого. Сразу казалось, что всякие уговоры и даже мольбы бессмысленны.
– Доброоооооооое утроооооо, — взвыл за спиной хозяин дома, одновременно зевая и потягиваясь.
– Доброе, — кивнула Гермиона. — Манеры у тебя отменные.
Каждое утро, когда Скабиор бывал дома, начиналось с приветствия-зевка-потягивания. А еще, он был ужасной соней: засиживался за книгами до утра и потом спал до двух часов дня.
Скабиор прошлепал голыми ступнями по холодному полу, еще раз сладенько потянулся и приступил к ответственной миссии стряпания завтрака. Гермионе в голову закралась крамольная мысль, что она могла бы всю жизнь любоваться, как он потягивается — как красивый и довольный зверь. Волк, разумеется.
– В такую погодку расстояние до закусочной Вильмы кажется непреодолимым, верно? — улыбнулся он, осклабив свои волчьи клыки, и вдруг округлил глаза. — Ого! Это Гарри там?
– Ага, — вздохнула Гермиона. — Может, ты уговоришь Сивого хоть немного пожалеть его?
Скабиор тоже подошел к окну и некоторое время взирал на Гарри. Потом сказал:
– Мне, конечно, приятно, что ты считаешь меня таким крутым оборотнем, способным построить вожака, но я вынужден разочаровать тебя.
– Ты мог бы попросить его, — резонно заметила Гермиона.
Ехидная улыбка Скабиора не сулила ничего хорошего.
– Разве что если ты продемонстрируешь, как это делается, — заявил он.
– Ты о чем? — растерялась Гермиона.
Скабиор скрестил руки на груди.
– Попробуй уговорить меня поговорить с Сивым, — ухмыльнулся он. — Вдруг твои методы окажутся такими инновационными и эффективными, что я воспользуюсь ими в разговоре с вожаком.
Гермиона сглотнула, причем, на ее взгляд, сделала это оглушительно громко. Ее вдруг бросило в жар. Скабиор стоял в шаге от нее и она бессмысленно уставилась на его руки — благо, майка позволяла разглядеть всю красоту крепких мужских рук в мельчайших подробностях. Гермиона мысленно проследовала за изгибом мышц плеча и случайно встретилась взглядом с его обладателем. В синих глазах Скабиора промелькнуло понимание, и лицо сделалось особенно ехидным.
– Учти, что есть такие способы убеждения, которые я не могу применить к Сивому в виду своей гетеросексуальности, — уведомил он.
– Что-о? — Гермиона задохнулась от негодования. — Да я… да ты…хам!
Она тряхнула волосами и собралась гордо удалиться, но наткнулась на край стола и раздраженно стукнула по нему рукой. И сама вздрогнула от неожиданности, когда стол проехал через всю кухню, перецепился на пороге и опрокинулся.
– Не круши мою мебель, гадкая девчушка! — изобразил праведный гнев Скабиор, взмахом палочки возвращая стол на место.
Гермиона, держа спину прямо, словно проглотила палку, вышла из кухни. Выходит, оборотни обладают еще и нечеловеческой силой. Греза голливудского режиссера ужастиков.
На пороге дома в луже грязной воды стоял мокрый черный Гарри.
– А вот и ты! — Скабиор выскочил из кухни вслед за Гермионой.
– Ни слова, — прошипел Поттер, ткнув пальцем в его сторону, — иначе я убью вас обоих голыми руками.
Выглядел он зловеще. Скабиор покосился на Гермиону и поднял руки.
– Ну, раз обоих, тогда я молчу. Как я могу распоряжаться жизнью другого оборотня?
– Отправляйся в душ, — обратилась Гермиона к Гарри, игнорируя его. — А я пока приготовлю тебе обед.
– Интересно, — протянул Скабиор. — Мне ты такого не предлагала. Ты уважаешь только угрозы? Никогда бы не подумал.
Он шел за ней вслед, чуть не наступая на пятки.
– Отвали, — буркнула она.
Скабиор оперся на кухонный стол и принялся бесцеремонно глазеть на Гермиону. Она больно стукнулась локтем, доставая сковородку, и не выдержала:
– Невежливо пялиться!
– Я не претендую на звание вежливого человека, — ухмыльнулся он.
Гермиона устало вздохнула.
– О да, я ожидала именно такого ответа.
Скабиор скорчил опечаленную гримасу.
– Неужели я настолько предсказуем?
– Более чем, — серьезным тоном подтвердила она.
– Так, значит? — прищурился он. — В таком случае я буду не сводить с тебя глаз, пока ты не перебьешь тут всю посуду.
Гермиона попыталась безразлично фыркнуть. Получилось не очень убедительно.
– С чего ты взял, что я разобью всю посуду?
Скабиор придвинулся поближе и заговорщическим тоном поведал:
– Ну, ты же смущаешься, когда я на тебя смотрю.
– У тебя мания величия, — пропела Гермиона, стараясь сдержать улыбку.
– Детка, — обворожительно улыбнулся он и изогнул бровь, — просто признайся себе, что ты от меня без ума.
Гермиона звенящим от сдерживаемого глупого хихиканья голосом произнесла:
– Какой же ты самоуверенный!
Она попыталась заставить его отвернуться, но Скабиор легко увернулся от ее руки.
– Я просто реалистично смотрю на вещи, — нахально заявил он.
– А вот и нет! — посмеиваясь, возразила Гермиона.
– А вот и да!
– Нет!
– Да!
В этот миг в коридоре послышались шаги Гарри, и Гермиона, опомнившись, принялась готовить обед для друга. Скабиор разочарованно вздохнул.
За столом Гарри вел себя совсем тихо и как-то вяло ковырялся в тарелке.
– Все нормально? — осторожно поинтересовалась Гермиона, хоть и знала, что с такими тренировками ничего нормально быть не может.
Гарри задумчиво посмотрел на нее.
– Дома у Батильды Бегшот я видел фотографию того светловолосого парня, который изображен на обложке книги про Дамблдора вместе с ним.
Гермиона сразу поняла, о чем он умолчал: светловолосый парень украл у Грегоровича то, что ищет Волдеморт.
– Логично, — отозвался Скабиор. — Он ведь был внуком Батильды Бегшот.
Гарри и Гермиона повернулись к нему.
– Ты знаешь, что это за человек? — спросил Гарри.
– Конечно, — пожал плечами Скабиор. — У меня где-то валяется экземпляр книги Скитер. А светловолосый парень — это великий Темный маг Геллерт Гриндевальд, предшественник Волдеморта. Только он прославился в основном на континенте, терроризировал славянские страны. А потом Дамблдор победил его, вызвав на дуэль, — он взглянул на Гермиону. — Стыдно не знать о Гриндевальде, мисс отличница.
Гермиона покраснела до ушей и впервые в жизни произнесла:
– Я не обязана знать все на свете!
– Поэтому тебе никогда не стать доктором наук, — вздернул нос Скабиор.
Гермиона, недолго думая, ощутимо ущипнула его за руку.
– Ай! — он потер плечо. — Могла бы найти другой повод, чтобы прикоснуться ко мне!
Гермиона не знала, чего ей хочется больше: прибить его или поцеловать. Надо же быть таким вредным!
– Можно мне почитать книгу Скитер? — вмешался Гарри.
Он, кажется, и не заметил, как они флиртовали.
– Без проблем, — ответил Скабиор, однако поиск нужной книги занял у него немало времени.
В конце концов, он вспомнил, что давно отдал ее Сэму и решил, что настало время отобрать у друга половину библиотеки, которая якобы перекочевала к безалаберному оборотню. Битва за книги затянулась до вечера (учитывая тот факт, что Скабиор поднялся в два), и Гермиона даже отметила, что успела соскучиться. Скабиор и так редко проводил время дома, а сегодня Гермионе как никогда хотелось побыть с ним наедине. Хотя, если он ее пара, то определенно является ее худшей половиной.
Чтобы как-то скоротать время, она взяла с ближайшего столика сборник античных легенд и принялась просматривать: большинство рассказов уже были известны ей, однако книга была оформлена очень красиво, словно подарочная. Каждая легенда была проиллюстрирована, а название выведено вычурными позолоченными буквами. На очередной странице Гермиона увидела искаженное мукой лицо мужчины, который сдирал с себя кожу. У него были волчьи ноги вместо человеческих и по одному взгляду стало ясно, что он обращается в оборотня.
«В античности существовали также и легенды об оборотнях. Считается, что древнеримские легенды возникли при вполне объяснимых обстоятельствах. Когда Римская империя пришла в упадок, округу больших городов населили бордосские доги, некогда используемые в гладиаторских боях. Одичавшие голодные псы выли по ночам, а со временем начали нападать на одиноких путников. Отсюда и произошли древнеримские легенды об оборотнях.
Куда более древней и ужасающей является греческая легенда о жестоком царе Лекеане. По преданиям, именно он стал первым оборотнем на земле.
Царь Лекеан был поистине беспощадным и яростным, словно хищник, тщеславным и себялюбивым. Однажды он объявил во всеуслышание, что, явись на его пир сам Зевс, и он угостил бы бога таким блюдом, какого ему не доводилось пробовать, хоть он и владыка Олимпа. Зевс явился на пир к царю Лекеану, побуждаемый желанием указать смертному его место. Однако, отведав преподнесенного ему мяса, признал, что никогда ничего подобного не пробовал. «Что это за дичь?» — не сдержал любопытства бог. Ответ Лекеана ужаснул всех присутствующих. «Это мясо моего семилетнего сына», — бесстрастно ответил царь, который трапезничал вместе с Зевсом.
В наказание разгневанный бог обратил его в волка.
От имени Лекеана и возник термин лекантропия».
Хлопнула дверь, и Гермиона вздрогнула, чуть не уронив книгу. Какая мерзкая легенда!
– Я вернулся! — Скабиор вошел в гостиную с торжествующим видом, водрузил на журнальный столик стопку книг и вручил одну из них Гарри.
Гарри некоторое время изучал обложку, затем рассеянно поблагодарил и поднялся к себе.
Гермиона еще раз взглянула на иллюстрацию к легенде и решительно захлопнула книгу.
– Как ты думаешь, оборотни в самом деле произошли от царя Лекеана? — кисло спросила она.
– Сивый считает, что все легенды об оборотнях правдивы, — ответил Скабиор. — А потомки первых оборотней еще живут среди нас и именно они обычно становятся вожаками.
– Почему он так решил? — недоверчиво скривилась Гермиона.
Скабиор пожал плечами.
– Точно не знаю, но эти его выводы как-то связаны с Люпином.
– С Люпином? — удивилась Гермиона.
Скабиор кивнул.
– Знаешь, в этом что-то есть, — задумчиво протянул он. — Оборотень просто не может противиться своей сущности. Его тянет к стае словно магнитом, все его инстинкты говорят ему, что он должен быть в стае и на ее стороне… Люпин единственный оборотень, который умудряется сопротивляться, причем успешно. К тому же, как объяснить то, что некоторым людям суждено стать оборотнем? Возможно, в них отзывается кровь предков.
– Но тогда в оборотней обращались бы целые семьи, — возразила Гермиона.
– Не обязательно, — покачал головой Скабиор. — Бывает, что некоторые гены не проявляются несколько поколений, а потом генетическая цепочка выстраивается в удачном для них порядке — и готово. Ребенок-брюнет у светловолосой пары или голубоглазый у темноглазых, или высокий у низкорослых, и так далее.
Гермиона промолчала. Она все равно не очень-то верила в теорию про прямых потомков первых оборотней.
– А другие легенды так же отвратительны? — наконец поинтересовалась она, наблюдая за тем, как Скабиор перелистывает возвращенные книги и раскладывает на стопки поменьше.
– Нет, посимпатичнее, — понимающе улыбнулся он. — Есть христианская легенда. Точнее, священники назвали бы ее еретической, но я имею в виду, что она относится к христианству. Среди ученых-еретиков, которые дотошно изучают не канонизированные христианские тексты, бытует мнение, будто до наивной простушки Евы у Адама была другая жена — эдакий неудавшийся проект Бога.
– Лилит? — Гермиона не была уверена, что вспомнила имя правильно.
– Да, она самая, — подтвердил Скабиор. — На каждую жену Бог взял у Адама по ребру, которых изначально было восемь. Так вот, согласно христианским не канонизированным текстам оборотни произошли от детей первой жены Адама Лилит, изгнанной Богом из рая еще до появления Евы. Будучи уже в изгнании, Лилит родила четверых детей, которые были отданы на воспитание тигру, медведю, волку и змее. Волки воспитали ее дочь Енойа. Именно она стала прародительницей клана оборотней на всей земле.
– От волка их родила? — поморщилась Гермиона.
– История об этом умалчивает, — с благочестивым видом поведал Скабиор. — Но про эту легенду мало кто знает. Куда популярнее скандинавские саги. Например, в Норвегии способность обращаться в волка или медведя легенды закрепили за бесстрашными воинами-берсерками, которые ходили в бой без доспехов, накинув на себя шкуры волков или медведей.
– Но ведь не бывает оборотней, которые превращаются в медведей? — Гермиона уже сомневалась во всех своих школьных познаниях.
– Я бы не стал этого утверждать, — поморщился Скабиор. — В мире столько непознанного. Может, в Норвегии и такие есть. Невозможно знать и половины о магии другой страны, если не жить там.
Он подхватил книги и направился в библиотеку. Гермиона последовала за ним.
– А какая легенда твоя любимая?
Скабиор принялся возвращать книги на полки.
– Моя любимая легенда не связана с оборотнями, но имеет отношение к луне.
Гермиона уселась в кресло, приготовившись слушать.
– Это легенда из фольклора испанских цыган, сохранившаяся в песне, — сказал он. — В современной обработке, кстати, звучит роскошно, под нее даже можно вальс танцевать.
– Странно, что не танго, — заметила Гермиона.
– Это не главное, — Скабиор повернулся к ней и таинственным тоном начал рассказ: — Так вот, когда-то жила на свете одна цыганка. Черноокая, жгучая, прекрасная, и любила страстно, безумно, как это умеют только цыгане. Но черноокий цыган не отвечал ей взаимностью, он был неприступен, как… — он на секунду задумался, подбирая сравнение, — … как скала, о которую бьется ошалелое море.
Гермиона невольно улыбнулась.
– Однажды ночью цыганка в отчаянии упала на колени перед луной, моля подарить ей любовь цыгана. «Бери взамен, что хочешь!» — вскричала безумная. И луна ответила ей, — Скабиор сделал драматическую паузу, — «Отдай мне своего первого сына. Тот, кто готов на все ради любви, легко распрощается с дитем».
Гермиона скептично скривилась. Логика луны показалась ей довольно странной.
– Не кривляйся, а то укушу! — пригрозил Скабиор.
– Цыганка, разумеется, согласилась? — предположила Гермиона.
– Знаешь, ты такая зануда, — сокрушенно покачал головой Скабиор. — Дай мне закончить. Цыганка, как ты выразилась, «разумеется» согласилась. Она была страстно влюблена, тебе, британской сдержанной девице, не понять.
Гермиона бросила в него диванную подушку, но Скабиор без труда уклонился.
– Страшно представить, что было дальше, — проворчала она.
– Правильно, не представляй, — ухмыльнулся он. — Все равно, не догадаешься.
– Цыган влюбился в цыганку? — невинно захлопав ресницами, предположила Гермиона.
– Ты можешь помолчать хоть секунду? — Скабиор решительно приблизился, уселся на подлокотник кресла и зажал ей рот ладонью. — Цыган влюбился в цыганку и стал ее мужем.
Гермиона пнула его ногой. Скабиор со смехом отпустил ее и, нависнув над ней, продолжил:
– Год цыганка была самой счастливой женщиной на земле и восхваляла луну каждую ночь…
– … а потом родила сына и поняла, что не может расстаться с ребенком? — перебила его Гермиона.
– А вот и не угадала, девочка без намека на воображение, — злорадно отозвался Скабиор. — Ее первенец родился с кожей белоснежной, словно сияющий лик луны, и с глазами серебристыми, словно ее свет, — он притворно схватил Гермиону за горло. — «Ты изменила мне!» — вскричал цыган, едва завидев дитя, и в порыве ревности вонзил кинжал в сердце своей подруги.
– Фантастика, — Гермиона убрала его ладонь со своей шеи. — Это самая романтическая история, которую я слышала в своей жизни.
– Подожди, я еще не закончил, — Скабиор указал на луну.
Рваные остатки туч время от времени закрывали ночное светило, подергиваясь мертвенно-бледным сиянием. Гермиона улыбнулась: ей всегда нравилось смотреть на луну.
– Цыган оставил ребенка в лесу, и луна забрала его, — приглушенно произнес Скабиор. — Она полюбила ребенка всем сердцем, словно родного сына. Стоило ему загрустить, как луна съеживалась от горя, становясь с каждой ночью все меньше и меньше. А когда мальчик радовался, луна расцветала и становилась полной.
– Ладно, конец у этой легенды красивый, — признала Гермиона.
Скабиор самодовольно ухмыльнулся, повернув к ней голову, и в его глазах свет луны преломился белым огнем. Настоящий волк.
– Как у тебя глаза сверкают, — прошептал он. — Настоящая волчица.
Гермиона не успела удивиться такому совпадению мыслей. Скабиор приподнял ее лицо за подбородок, накрыл ее губы своими, и в голове стало пусто-пусто.
|
|
| darina | Дата: Пятница, 22.02.2013, 09:30 | Сообщение # 21 |
|
Посвященный
Сообщений: 59
| интересный фик))
|
|
| Serjo | Дата: Пятница, 22.02.2013, 14:06 | Сообщение # 22 |
|
Travelyane
Сообщений: 1957
| 9 глава
Стена деревьев наконец закончилась и взгляду открылся Малфой-мэнор во всем его мрачном великолепии. Сегодня особняк сверкал огнями, приветствуя гостей, но от этого не выглядел менее холодным и неприступным.
– Когда-нибудь Астория станет хозяйкой всего этого, — произнес отец, безразлично окинув взглядом громаду особняка, и с легким налетом иронии добавил: — Девочки все сплошь как одна мечтают стать принцессами. Это довольно недальновидно, верно? Следует стремиться к титулу королевы, — он с усмешкой посмотрел на старшую дочь, — и выбрать короля, который не мешал бы править.
Астория вернула ему усмешку, но вслух ничего не сказала. Ее вовсе не приводило в восторг то обстоятельство, что Драко имел привычку прятаться за женской юбкой. К тому же, она понимала, почему этому так радуется отец: он рассчитывает добыть побольше власти благодаря замужеству дочери. Вот только в планы Астории не входило дальнейшее повиновение отцу. Для нее замужество за Малфоем — один из немногих способов избавиться от вечного послушания. Родителям Драко она тоже не по зубам, Астория уже проверила, что провести их ей удастся без труда. Люциус далеко не так проницателен, как ему самому кажется, а Нарциссе будет все равно до тех пор, пока Астория не вздумает обидеть ее драгоценного Драко. Не высокая цена за свободу.
Остается только одно — поскорей выпроводить из дому Дафну. Астория повернулась к сестре. Дафна сидела отвернувшись к окну и демонстративно молчала. Именно демонстративно, потому что напряжение в воздухе можно было почти потрогать руками. Нет, Дафну нельзя оставить одну с отцом. Единственное, что могла сделать Астория, так это отдать Дафну замуж за кого-нибудь, кто в самом деле о ней позаботится, иначе она со своим жутким характером непременно влипнет в какую-нибудь историю. Неужели так сложно понять, что сейчас лучше всего низко опустить головы и переждать бурю?
Карета остановилась, и домовой эльф распахнул дверцу.
– Малфой-мэнор приветствует лорда Гринграса с дочерьми!
Отец вышел из кареты, подал руку Астории, а затем крепко сжал ладонь Дафны.
– Мне больно! — огрызнулась сестра.
– Без выходок сегодня, — едва слышно прошептал отец, учтиво улыбаясь стоящим на пороге Ноттам.
– О, лорд Гринграс со своими юными вейлами, — усмехнулся лорд Нотт.
Дафна презрительно фыркнула, убежденная, что ее этот комплимент не касается.
– Чудесная погода сегодня, вы не находите? — поспешила отвлечь от нее внимание Астория. — Первый снег, леди Малфой так отлично угадала с датой бала.
– Не поверите, только что говорила мужу то же самое! — защебетала леди Нотт. — Люблю зиму, все такое белое и чистое…
Астория поймала мрачный взгляд сестры и, улучив момент, шепнула:
– Пожалуйста, веди себя как следует.
Дафна с надменным видом отвернулась. Сегодня Астории предстояла нервная ночка: присутствие Дафны на светских мероприятиях подобно балансированию на лезвии ножа — в любой миг она может сказать или сделать то, что навлечет гнев Темного лорда на всю их семью. Астория решила по мере возможности не оставлять ее одну, но очень скоро поняла, что ей не удастся воплотить свой замысел в жизнь: ее приглашали на каждый танец, в то время как Дафна сидела в окружении слизеринских сплетниц.
Танцы не приносили Астории обычного удовольствия — она словно ступала по раскаленным углям, стараясь при этом не упускать Дафну из виду. Она даже начала жалеть, что не умеет читать по губам и не знает наверняка, о чем разглагольствует ее младшая сестра. Бал превращался в пытку. Казалось, прошла целая вечность прежде, чем она смогла приблизиться к Дафне.
– Можно тебя…
– Кажется, Дафну не восхищает ее первый бал.
Астория повернулась к Блейзу Забини. «Только тебя сейчас не хватает», — раздраженно подумала она, а вслух добродушным тоном сказала:
– Ты же не весь вечер за ней наблюдаешь, чтобы делать такие… обобщенные выводы.
Блейз засмеялся и лукаво покосился на Дафну:
– Кто знает. Когда весь вечер крутишься волчком, необходимо смотреть на что-нибудь неподвижное, чтобы не упасть. А Дафна всем кавалерам отказывает и сидит на одном месте.
Астория почувствовала укол тревоги и недовольно уставилась на сестру. Всем отказывает? Она определенно ищет способы нажить Гринграсам врагов!
Дафна сидела с кислым видом и нервно теребила высокую перчатку, на которой уже появилась крохотная бахрома. Астория попыталась взглядом приказать ей не делать так, но сестра продолжала исподлобья взирать на Забини.
– И все же я рискну пригласить вас на танец, мисс Гринграс, — Блейз, криво усмехаясь, протянул Дафне руку.
Астория в очередной раз поймала себя на том, что бестактно рассматривает Забини, но ничего поделать с этим не могла: уж слишком Блейз отличался от ее привычного окружения. Забини старший, итальянец по происхождению, был чрезвычайно эксцентричным джентльменом, настолько, что женился на уроженке одного из Карибских островов. Поэтому их сын Блейз был смуглым, как все островитяне, с жесткими черными волосами, заплетенными во множество тонких косичек, с неожиданно белыми ногтями и ладонями. Но особенно странными Астории казались его глаза: она могла поклясться (и не одна она), что они меняли цвет. Сегодня его глаза имели ярко-зеленый, яблочный оттенок, и на смуглом лице почти что светились.
– Я… нет, — вдруг хрипло произнесла Дафна.
Астория перевела на нее взгляд, чувствуя, что начинает злиться на сестру.
– Можно узнать, почему? — снисходительно улыбнулся Блейз, сверкнув белоснежными зубами.
Кажется, его забавляла воинственность Дафны. Младшая Гринграс поднялась — Астория затаила дыхание в ожидании катастрофы — и на удивление робко промолвила:
– Извини, мне нехорошо.
И понеслась прочь. У Астории отлегло от сердца.
– Думаю, мне следует пойти за ней, — улыбнулась она Забини.
Дафна нашлась в туалете. Она сидела на маленькой алой кушетке, обняв колени руками, юбка бального платья пышным облаком разлеглась на кушетке — Астории пришлось повозиться с ней, чтобы освободить себе место. Усевшись, она наложила на дверь Запирающее заклятье, и устало протянула ноги, сбросив туфли. Злости как не бывало: Дафна, чьи тонкие ручки утопали в пене накрахмаленной юбки, была так похожа на маленького ребенка, которого обидели на детском празднике. Ну почему она такая глупышка?
Астория завела ей за ухо прядь волос, выбившуюся из прически.
– В чем дело, Даф?
Дафна вдруг зарылась лицом в свою юбку, и ее плечи начали вздрагивать.
– Дафс, — Астория попыталась обнять ее, но Дафна отодвинулась в угол кушетки и промычала из складок юбки:
– Не трогай меня!
Астория устало вздохнула.
– Иногда я в самом деле не понимаю тебя, Дафна, — после паузы произнесла она.
Дафна подняла лицо, разукрашенное черными полосами туши.
– Я хочу, чтобы меня приглашали на танец не из вежливости! Тобой все восхищаются, все хотят потанцевать с Асторией Гринграс! А меня приглашают, только когда все девушки получше заняты, и делать больше нечего! Мне не нужны подачки! — и она опять уткнулась носом в колени.
Астория ошеломленно молчала. Дафна, как всегда, перевернула все с ног на голову. Она протянула руку, чтобы коснуться ее плеча, но так и не решилась. На какую-то секунду ее посетило подозрение… нет, даже уверенность, что все это из-за Забини, что Дафна в него влюблена. Но в следующее мгновение это предположение показалось ей беспочвенным.
* * *
Я проснулся от крика, раздавшегося из комнаты Гарри. Кажется, кому-то снятся кошмары. Я не спеша вылез из постели, потянулся и отправился будить Поттера.
– Нет! Ты не смеешь… не смей… — доносились из его комнаты злые вскрики.
– Гарри! Проснись! Проснись, слышишь? — Гермиона оказалась рядом куда проворнее меня.
Не знаю, какая паранойя заставила меня остановиться, но я не стал входить в комнату, а замер под дверью, прислушавшись к их разговору.
– Гарри, все нормально? Что ты видел? — через несколько мгновений обеспокоенно спросила Гермиона.
– Он… он проник в гробницу Дамблдора, — дрожащим голосом произнес Гарри.
– Что? — изумленно ахнула Гермиона.
Мне тоже очень хотелось спросить что-нибудь в этом духе. Только поводом послужил бы сам их разговор. О чем это они треплются? Очевидно, предыдущие приключения ничему их не научили. Опять какие-то тайны! Зря я попросил Сивого сжалиться над Поттером. Последнее обстоятельство особенно взбесило меня.
– Он был в гробнице Дамблдора, — повторил Гарри окрепшим голосом. — Что-то искал.
В жизни каждого человека — даже если он крутой оборотень, — бывают такие моменты, когда по спине продирает мороз и хочется оглянуться через плечо, чтобы убедиться, что там не стоит что-то невообразимо ужасное. Примерно такой эффект у меня вызвали слова Гарри. Потом я заставил себя мыслить рационально, как и полагается доктору наук. Судя по всему «он» — это Волдеморт. Гарри ни о ком другом и не думает. Но как он знает, где Волдеморт проводит свои ночи?
– А что он искал, ты знаешь? — благоговейно прошептала Гермиона.
– Нет… — вздохнул Гарри.
Повисла пауза, во время которой я усердно размышлял над тем, каким образом Гарри удается быть в курсе дел Волдеморта.
– Нехорошо это, Гарри, — наконец печально сказала Гермиона. — Тебе нужно делать упражнения перед сном. Ты же знаешь, Дамблдор не одобрял…
– Я ведь не нарочно, Герм, — с отчаянием произнес Гарри.
– Я знаю, но все же постарайся…
– По крайней мере, мы знаем, что он делает.
– Разве? Что могло понадобиться Волдеморту в гробнице Дамблдора? — в голосе Гермионы зазвучали испуганные нотки. — Ужас какой! Залезть в чужую гробницу… Может, он еще раз решил удостовериться, что… ну… что Дамблдор умер?
– Говорю же, он искал что-то, — возразил Гарри.
Опять повисла пауза. Я решил пока ничего не говорить Сивому, а попытаться выяснить еще что-нибудь.
– Господи, когда же все это закончится? — вздохнула Гермиона.
Я вернулся в свою комнату и бесшумно прикрыл дверь.
Утром Гарри отправился помогать в закусочной Вильмы. Жертва, то бишь, Гермиона сидела в моем любимом кресле и читала какую-то тонкую потрепанную книгу.
– Как спалось? — поинтересовался я.
Она подняла на меня глаза и неубедительно произнесла:
– Гарри приснился кошмар, но ничего страшного.
Вот бесстыжая лгунья!
– Что-то вроде гробницы Дамблдора, в которую забрался Волдеморт? — подсказал я.
Гермиона сокрушенно вздохнула.
– С ним такое бывает, — неохотно сказала она.
– Что с ним бывает? У него что, ментальная связь с Волдемортом?
Гермиона потрепала корешок книжки.
– Ну да.
– Ну да, — повторил я.
Надо признать, у этих двоих талант выводить людей из себя.
– И как же Гарри угораздило-то? — скептично осведомился я. — Нет, даже не так. Как он смог влезть в голову Волдеморту, если никому еще этого не удавалось? Даже Дамблдору?
Гермиона пожала плечами.
– У них особая связь, Гарри ведь Избранный, — ответила она. — У них даже палочки по-особому реагируют друг на друга.
– Да слышал я, — раздраженно проворчал я, все равно не понимая, как такое возможно. — Гарри учился легилеменции?
– Нет, но он же Мальчик-Который-Выжил.
Кажется, у Гермионы на все один ответ.
– Статус Избранного сам по себе не дает ему никакой силы, — заметил я.
– Но…
– Извини, Гермиона, но твой друг вовсе не похож на человека, способного убить самого сильного волшебника современности.
Эх, надо было поубавить иронии в голосе. Гермиона упрямо поджала губы.
– Гарри сильный!
– Особенно, если сравнивать с Волдемортом, — опять не удержался я.
Она скрестила руки на груди.
– Прекрасно! И откуда, по-твоему, эта связь?
– Понятия не имею, — фыркнул я. — Дамблдор, разумеется, ничего на этот счет не говорил?
– Нет, он только пытался оградить сознание Гарри от Волдеморта, — проворчала Гермиона.
Я промолчал. Еще неизвестно, чего хотел Дамблдор, и что он вытворял на самом деле.
– Но у Гарри не получилось, верно?
– Он старается, — упрямо продолжала заступаться за друга Гермиона.
– Он постоянно связан с сознанием Волдеморта?
– Нет, только когда Волдеморт испытывает сильные чувства: радость или гнев. Что-то вроде того, — ответила Гермиона.
Мне все это решительно не нравилось. Ментальная связь между Гарри и Волдемортом могла стать угрозой безопасности Стаи. Кто знает, что с ее помощью может вытворить Волдеморт.
– Когда эта связь появилась?
– После возрождения Волдеморта, — сказала Гермиона.
В принципе, эта информация мне ничем не помогла, и я решил, что полезнее всего сейчас будет просмотреть все книги о ментальной магии, имеющиеся в моей библиотеке.
Однако к обеду я так и не придумал объяснения этой их связи. Гарри вернулся из закусочной, и ели мы в гробовой тишине.
– Можно спросить тебя кое о чем? — робко поинтересовалась Гермиона и положила передо мной ту самую потертую книгу, с которой сидела все утро. — Это «Сказки барда Бидля». Дамблдор оставил мне их в наследство.
– Серьезно? — опешил я. — Его планом было компенсировать Волдеморту несчастливое детство, и таким образом сделать его хорошим?
Гермиона пропустила мою реплику мимо ушей. Она ткнула пальцем в нарисованный чернилами знак.
– Ты знаешь, что это такое?
Я присмотрелся к знаку с таким видом, словно делаю немыслимое одолжение. Пусть знает, что меня глубоко оскорбило сокрытие важных сведений о Гарри и Волдеморте.
– Это знак Гриндевальда.
– А помимо этого? — не унималась Гермиона. — Ты еще когда-нибудь видел его? Может, Гриндевальд его не сам выдумал, а позаимствовал где-нибудь? Вот, — она положила на стол книгу Скитер, раскрытую на фотографии письма Дамблдора и указала на букву «А» в его имени, которая на самом деле оказалась тем же значком. — Мне очень надо знать, что это значит.
Я мог бы рассказать ей и о легенде про братьев Певерелл, но вредность победила мой талант повествователя.
– Если вам так интересно, спросите у Сивого, — не без злорадства сказал я, прекрасно понимая, что им не понравится такая идея. — Он вполне может знать, что это за символ.
Гермиона сникла. Наверно, догадалась, что просить об этом меня нынче бесполезно.
– Ладно, — пробубнила она. — Спрошу.
Входная дверь громко хлопнула, и в кухню влетел Свейн.
– Скабиор, Скабиор, скорей идем, я тебе ТАКОЕ покажу!!
Вот по таким возгласам я определяю, что Сивого нет в селении: Свейн считает меня кем-то вроде старшего брата, и тут же летит ко мне, если отца нет дома, а мама, скорее всего, не проявит должного восторга.
– СКОРЕЙ!!
– Ладно, не пищи только, — взмолился я.
– И вы тоже! — скомандовал Свейн Гарри и Гермионе, и припустил по коридору.
Дверь сама распахнулась ему навстречу: как и всякий ребенок, Свейн не контролировал выбросы магии.
– Смотрите, какой у меня новый друг! — завопил мальчик, задыхаясь от восторга.
Мы вышли вслед за ним, и на мгновение дружно лишились дара речи: из раскисшей после продолжительного шторма земли торчал меч, на котором чинно восседал самый настоящий феникс.
– Это мой новый друг! — опять принялся взахлеб вещать Свейн. — Он сказал, что его зовут Фоукс, и что он теперь будет всегда дружить со мной, и что он голодный, и что меч надо отдать Гарри Поттеру лично в руки!
Феникс прищелкнул клювом и кивнул Гарри, как старому знакомому.
– Это же феникс Дамблдора, — пробормотал я.
Свейн с благоговением воззрился на своего «друга» и очень осторожно погладил его по переливающейся разными оттенками красного спине. Фоукс скосил на него большой блестящий глаз.
– Меч Гриффиндора, Герм, это же меч Гриффиндора! — наконец пришел в себя Гарри и бросился к мечу.
Феникс перелетел на плечо Свейну, неуклюже покачнувшись на столь узкой опоре. Гарри выдернул меч из грязи.
– Меч Гриффиндора, — еще раз повторил он, словно никак не мог осознать сей факт.
|
|
| Serjo | Дата: Пятница, 22.02.2013, 14:11 | Сообщение # 23 |
|
Travelyane
Сообщений: 1957
| 10 глава
В воздухе летали редкие хлопья снега, а со стороны океана дул ледяной ветер, довольно ощутимый даже для не в меру теплокровного оборотня. Гермиона вся съежилась, шагая по примерзшей земле к дому вожака. «Сказки барда Бидля» она крепко зажала под мышкой, но книга так и норовила выскочить, заставив ее вытянуть руки из теплых карманов.
Дом вожака внешне ничем не отличался от других в селении: приземистая насупленная хижина из дикого камня, такая же суровая, как ирландские зимы. Гермиона поднялась по единственной ступеньке на крыльцо и громко постучала. Через несколько мгновений массивная дверь приоткрылась, и на нее пахнуло духом свежего хлеба.
– Привет, можно мне поговорить с Сивым? — спросила Гермиона, улыбнувшись Натали.
– Проходи, — деловито кивнула та, и скрылась в кухне, уже оттуда прокричав: — Фенрир, к тебе Гермиона!
Гермиона в нерешительности замерла в крохотной прихожей. Над головой у нее угрожающе покачивались детские санки, а где-то в глубине дома играла музыкальная шкатулка.
На лестнице показался Сивый.
– Чего встала? Сильно кусать не буду, не бойся, — недобро так усмехнулся он.
Только знание того, что Скабиор еще не рассказал ему о ментальной связи Гарри с Волдемортом, помогло Гермионе сохранить относительное хладнокровие. Она прошла вслед за Сивым в гостиную, небольшую, но уютную. В камине весело потрескивал огонь, разведенный на кусках торфа, и поэтому в нем то и дело проскальзывали синие искры.
– Что случилось? — осведомился вожак, когда Гермиона уселась в предложенное кресло. — Меч сломали?
– Нет, — выдавила улыбку Гермиона и очень глупо уточнила: — Меч цел. Скабиор сказал, я могу спросить вас кое о чем.
– Скабиор, — протянул Сивый. — А что, он тебе свое имя так и не сказал? Ты его чем-то обидела?
– Обидела? — Гермиона отвела глаза. — Да нет.
– Так да или нет? — склонил голову набок Сивый.
Гермиона уже пожалела, что пришла сюда. Во-первых, она даже не задумывалась, что оказалась недостойна знать имя Скабиора, а, во-вторых, злился он как раз из-за истории с Гарри. Более того, во время уничтожения крестража Гарри стало плохо, и Скабиору это не понравилось еще больше: он был стойко уверен, что ментальная связь между Гарри и Волдемортом противоестественна.
– Что спросить-то хотела? — смилостивился над ней Сивый.
Гермиона открыла книгу и протянула ему.
– Я бы хотела узнать что-нибудь об этом знаке.
Сивый внимательно посмотрел на нарисованный символ, потом хмыкнул.
– Старая сказка для вечных мальчишек. Что-то вроде ненайденного клада. Имеет прямое отношение к сказке о трех братьях. А тебе, собственно, зачем?
Гермиона передернула плечами.
– Мне эту книгу оставил в наследство Дамблдор.
Сивый опять усмехнулся.
– Да, он в эту историю верил.
– В какую историю? — все еще недоумевала Гермиона.
– Ты ведь прочитала сказку о трех братьях?
Она озадаченно кивнула. Сивый повернул книгу рисунком к Гермионе.
– Считается, что этот знак символизирует Дары смерти, — вожак провел пальцем по палочке в центре рисунка. — Это — Бузинная палочка, самый сильный из Даров, это, — он указал на круг, — Воскрешающий камень, ну а треугольник — это мантия-невидимка.
Гермиона несколько секунд смотрела на рисунок, затем пожала плечами.
– Но не мог же Дамблдор всерьез хотеть, чтобы мы взялись за поиски этих… Даров смерти? — даже звучало это по-идиотски. — В смысле, ведь их существование не доказано, или я чего-то не знаю?
Сивый захлопнул книгу и покрутил в руках.
– Не могу быть таким же скептичным, — ответил он. — Я тоже имею в запасе пару легенд, в которые другие не верят, а мне очень хочется. Но я, по крайней мере, убедился в правдивости одной из них.
Он протянул книгу Гермионе.
– Но… — растерянно выдавила она. — А вы как думаете?
– Стоит ли искать Дары смерти? — уточнил Сивый.
Гермиона кивнула. Сивый еще раз покрутил книгу в руках.
– Это мир магии, Гермиона, — сказал он после паузы. — Хочешь или нет, но с легендами тут приходится считаться, потому что любая из них может оказаться правдивой, а выиграет тот, кто раньше воспримет ее всерьез.
Гермиона опять кивнула и невольно поежилась: комнату тихо заполнили сумерки, а с ними пришла необъяснимая тревога.
– Скоро полнолуние, — заметив ее волнение, сказал Сивый. — Мы всегда ждем его, затаив дыхание.
– Верно, — пробормотала Гермиона.
От слов Сивого ей стало еще неспокойнее.
– Я пойду, — она поднялась с места.
– Конечно, — усмехнулся вожак. — Кстати, — отозвался он, когда Гермиона уже была в дверях, — считается, будто теми братьями были некие Певереллы. Они похоронены в Годриковой впадине.
Гермиона выскочила из дома и припустила вверх по склону, с трудом преодолевая желание поминутно оглядываться. Ветер завывал, как дикий зверь, и яростно трепал волосы. Она ускорила шаг, почти переходя на бег. В голове крутилась сказка о трех братьях и уговорах с самой смертью. Певереллы, похороненные в Годриковой впадине, там, где родился Гарри… а до него жили Дамблдор и Гриндевальд.
Гермиона резко остановилась и пробормотала:
– Выигрывает тот, кто раньше воспримет легенду всерьез…
Она раскрыла книгу, игнорируя обжигающий пальцы ветер, и еще раз взглянула на символ Даров смерти, затем провела ногтем по линии в центре. А что, если Волдеморт искал в гробнице Дамблдора Бузинную палочку? Звучит, как бред, но вдруг все же… Ведь Дамблдор зачем-то оставил ей эту книгу…
Гермиона бросилась к дому Скабиора.
– Может, Волдеморт искал в гробнице Дамблдора Бузинную палочку?! — выпалила она с порога.
Скабиор поперхнулся бутербродом.
– Какую палочку? — недоуменно спросил Гарри.
– Бузинную! — повторила Гермиона и коротко пересказала ему легенду о братьях Певереллах.
Повисла пауза. Гермиона уставилась на Скабиора в надежде на поддержку или, на худой конец, конструктивную критику, но он со скучающим видом повел плечами:
– Все возможно в подлунном мире.
Гермиона поджала губы. Ну и прекрасно! Она и без его помощи обойдется!
– Певереллы были предками Волдеморта, — вдруг заявил Гарри.
– Чего? — дружно поморщились Гермиона со Скабиором.
– Дамблдор показывал мне воспоминание, в котором дед Волдеморта, Марволо Мракс, утверждал, будто он наследник Певереллов, — ответил Гарри.
– Мать моя волчица, — протянул Скабиор после паузы.
Гермиона плюхнулась в кресло.
– Он тогда показывал кольцо, — добавил Гарри. — Тот крестраж, который уничтожил Дамблдор… и у кольца был точно такой же знак, символ Даров смерти!
Гермиона посмотрела на Скабиора: его брови медленно ползли вверх.
– На кольце был символ Даров смерти? — переспросил он и повернулся к Гермионе. — Этот юноша, случайно, не пытается сказать, что кольцо было…
– Внутри был Воскрешающий камень! — воскликнул Гарри так громко, что Гермиона подпрыгнула.
Уж тут-то ее вера в чудеса дала трещину.
– Никакая магия не может воскрешать мертвых! — запротестовала она. — И вообще, забудьте, что я сказала, просто скоро полнолуние, настроение немного мистическое…
– Но в легенде девушка тоже не совсем воскресла, — возразил Гарри.
Гермиона мрачно покосилась на него.
– Зачем тогда Дамблдор оставил тебе эту книжку? — заговорил Гарри ее собственными словами.
– В существование Бузинной палочки я, может, еще и поверила бы, — раздраженно сказала Гермиона. — Но чтобы Воскрешающий камень…
– Может, этот камень просто может вызывать духов? — вдруг вмешался Скабиор. — Или даже насильно удерживает их в нашем мире? Знаешь, Черная магия вуду такое может. Поэтому говорить о том, что никакая магия не способна воскресить мертвых, тоже не совсем верно. Если очень захотеть, можно найти способы. Другое дело, что цену за это платят непомерную.
Гермиона сердито нахмурилась.
– Вы оба с ума сошли, что ли? Не верю я в это, и точка!
– Сама начала говорить про Бузинную палочку, — поднял ладони Скабиор.
– Кстати, о Бузинной палочке, — подхватил Гарри. — Выходит, она теперь у Волдеморта? Если он именно ее искал в гробнице?
Гермиона решила, что лучше не верить в ее существование, чем предполагать, что она досталась Волдеморту.
– Надо было лучше за ним подглядывать, Гарри, — бодро заметил Скабиор и поднялся. — Я отлучусь ненадолго.
* * *
– У меня сегодня прямо вечер встреч, — улыбнулся Сивый, обнаружив на пороге меня.
Я прошел вслед за ним в гостиную.
– Наши новички уже поверили в существование Даров смерти, верно? — поинтересовался он.
– У них на то нашлись дополнительные причины, — мрачно сказал я. — Оказывается, дед Темного Лорда был наследником Певереллов. У него было фамильное кольцо с символом Даров смерти, Темный Лорд потом сделал из него крестраж.
Сивый коротко хохотнул.
– А я уж было начал думать о мантии-невидимке Поттера, — бросил он. — Паренек ведь тоже из тех краев, а мантия у него несказанно хороша.
Я нахмурился.
– До сих поражаюсь, как легко я начинаю верить во всякие мифы, — покачал головой Сивый.
Я подумал, что родство Поттера с Волдемортом было бы куда более приятным объяснением их связи, чем то, что я себе вообразил. Однако после уничтожения крестража я очень сомневался в таком благополучном исходе.
– Скажи, может ли живой человек стать чьим-то крестражем? — не выдержал я.
Сивый посмотрел на меня с мрачным недовольством.
– С чего вдруг такие вопросы?
– У Поттера ментальная связь с Риддлом, — хмуро поведал я.
– Вот как, — реакция Сивого оказалась обнадеживающе спокойной (все-таки мне не хотелось, чтобы с мисс Грейнджер спустили серую шубу).
– Он эту связь не контролирует, а появилась она, когда Темный Лорд возродился, — добавил я.
– В таком случае, почему именно крестражи? — Сивый смотрел на меня, как на идиота.
– Когда мы уничтожали крестраж, у Гарри сильно разболелась голова. И Гермиона потом мазала ему шрам успокаивающим бальзамом, — мои доводы даже мне самому уже не казались такими убедительными, как вчера.
– Откуда вообще этот шрам? — сделал я последнюю попытку.
Очевидно, у меня просто разыгралась фантазия. Как там сказала Гермиона? Полнолуние близко, настроение становится немного мистическим.
– Не будем делать поспешные выводы, Морган, — решил Сивый. — Мы легко сможем проверить твою теорию во время полнолуния. Если с нами будет кто-то лишний, мы почувствуем.
* * *
… Белый лик луны вновь бросал им вызов, и вновь в этой вечной погоне опережал волков на полшага. И как бы сильны не были ноги зверя, но никогда ни одному из них не удавалось сделать заветные полшага, отделяющие от главной победы и добычи. Вой отчаяния, смешанного с яростью охотника, то и дело разрывал ночную тишину.
Однако эта ночь отличалась от всех других, которые приходилось знать Стае. Они следовали за луной, но вместе с ними шел Чужой. И он был не просто чужаком, которого Стая могла и хотела прогнать, он был чуждым всему, что Стая знала. Ему не место было в мире, освещенном луной, он нес на себе смрадный отпечаток Безликой: не Старейшего Волка, который забирает тех, чей час пришел, а именно Безликой, затягивающей в Черную Пропасть.
Волки бросились врассыпную в попытке укрыться от Чужого. Молодая волчица остановилась лишь когда почти перестала различать голоса собратьев вдали. Она упала на землю и принялась качаться, чтобы сбросить с себя запах Безликой. Этот смрад пугал ее не меньше самого Чужого.
Внезапно где-то совсем рядом раздался треск веток. Волчица насторожилась, принюхиваясь к лесу, и в тот самый момент, когда ветер переменился, из зарослей выскочила молодая косуля и отчаянно припустила прочь. В нос волчице ударил запах страха и теплого мяса. Рот мгновенно наполнился слюной, и по жилам растеклась жажда охоты. Волчица сорвалась с места.
Жертва была еще совсем молодой, почти олененком, и петляла между деревьями, гонимая только страхом, затмевающим инстинкты. Волчица бежала за ней, ощущая, что охота будет короткой. Ее зрение безошибочно выхватывало из темноты мелькающие между деревьями тонкие ноги косули. Прыжок влево, прыжок вправо — расстояние между ними неотвратимо сокращалось. Запах страха затмил разум охотника, оставляя лишь одно желание — убить. Косуля, как и весь лес, принадлежала волку.
Еще несколько мгновений — и острые клыки подрезали сухожилие на тонкой задней ноге добычи. Косуля беспомощно рухнула на землю и запрокинула голову, словно моля пощады. Волчица вонзила клыки в ее горло, и теплая кровь потекла в пасть, утоляя жажду охотника. Слабое тельце косули трепыхнулось, и голова безвольно повисла в пасти волка.
Волчица отпустила ее горло, обнюхала свою добычу и принялась ее потрошить.
|
|
| Serjo | Дата: Пятница, 22.02.2013, 14:14 | Сообщение # 24 |
|
Travelyane
Сообщений: 1957
| 11 глава
… Гермиона захлебывалась в реке крови, каждый раз, когда она старалась сделать вдох, в рот ей лилась стальная на вкус кровь, и ей казалось, что ее сейчас стошнит… Ей нужно глотнуть воздуха, иначе она погибнет, захлебнется в этой крови… Нет… только не так… она не виновата… это получилось случайно… Но что получилось случайно? Возможно, это только сон? Верно, это сон. Она должна проснуться, тогда все будет хорошо, все будет как прежде. Она — человек, она все еще человек, не зверь…
– Я все еще человек…
Гермиона разлепила веки. Деревья склонились над ней и, казалось, с любопытством изучали. Во рту стоял стальной привкус крови. Она что, поранилась? Гермиона медленно села: мышцы ныли, будто после долгого бега, обнаженное тело покрылось мурашками от холода. Она поежилась и огляделась по сторонам. К горлу подступила тошнота. Рядом, всего в нескольких дюймах от нее, лежала выпотрошенная косуля, внутренности были раскиданы на ковре примерзших листьев, и утренний иней окрасился в алый цвет. Судя по всему, кто-то полакомился этой косулей.
Стальной привкус во рту! Гермиона провела ногтями по лицу и взглянула на свои руки: под ногтями остались полоски запекшейся крови. Руки затряслись. Нет, нет, нет, это не она. Гермиона даже не осознала, что в ушах отдался собственный крик, и, вскочив на ноги, принялась остервенело царапать лицо, измазанное в запекшейся крови.
– Нет, нет, нет… НЕТ! — ей казалось, что кровь навсегда прилипла, приросла к ее коже.
У нее рот в крови в чужой крови. Ей стало невыносимо стыдно. Это она ночью вырвала внутренности косули, она их ЕЛА, сырыми, горячими, кровавыми, окунала лицо в чужую кровь.
Желудок свело, и Гермиону стошнило. Вытерев рот, она, покачиваясь, побрела прочь. Она ела сырое мясо, рвала живую плоть, словно… словно животное. Продолжая царапать себе лицо, Гермиона начала тихо всхлипывать. Деревья следили за ней с насмешливым любопытством.
– ДА! — истерично выкрикнула она. — Это я сделала! Да! Это… эт-то я… я…
Ноги подкосились, и она упала бы, если бы кто-то не подхватил ее под руки.
– Забирай ее домой и приведи в чувство! — приказал низкий рычащий голос. — Поттера я к себе заберу.
Кто-то подхватил ее на руки. Гермиона от стыда зажмурилась и не смела открыть глаза. Все видят, что у нее лицо в крови, что она чудовище. И Гарри, наверно, тоже. Гермиона опять всхлипнула, закрыв голову руками, и попыталась стать как можно меньше. Если бы она могла просто исчезнуть. Или умереть.
Откуда-то сверху полилась теплая вода.
– Не надо! — зарыдала Гермиона, отталкивая от себя чужие руки. — Это уже не смыть, не смыть… Я ела ее сырой.
Кто-то принялся с силой тереть ее лицо мочалкой. Гермиона попыталась опять оттолкнуть руку, но только наглоталась мыльной пены. Закашлявшись от отвратительно горького вкуса мыла, она наконец перестала рыдать и осмелилась открыть глаза.
Скабиор перестал мылить ей лицо и, опершись локтями о край ванной, выжидающе посмотрел на нее. Гермиона машинально подтянула колени к груди и всхлипнула:
– Мне так стыдно.
– Это нормально, мы охотники, — спокойно ответил он.
Гермиона кивнула, хотя смысл его слов почти не дошел до нее.
– А Гарри видел? — хриплым голосом спросила она.
Скабиор отрицательно покачал головой. Гермиона скривилась, сдерживая новые рыдания.
– А Карли… — всхлипнула она.
– Скажет что-нибудь, и я ей голову оторву! — прорычал он.
– Мне так стыдно, — опять жалобно пролепетала Гермиона. — Я ела ее сырой, понимаешь? Сырой и теплой еще…
Скабиор замотал ее в полотенце и заставил встать.
– Мне так стыдно, — Гермиона тряхнула головой. — Я… я ведь все еще человек?
Скабиор улыбнулся уголками. Он легко подхватил ее на руки и мягко сказал:
– Человечнее нас всех.
Гермиона уткнулась носом ему в шею.
– Мне противно, — прошептала она. — Как подумаю, что…
– Со мной такое случалось бесчисленное количество раз, — бодро сообщил Скабиор. — Можешь начинать презирать меня.
Гермиона притихла, вдыхая его запах. Ей вдруг стало удивительно спокойно, словно закончилась последняя война на земле, и она точно знала, что больше ничего плохого не произойдет. Ночное происшествие показалось не стоящим внимания пустяком.
– Вот так, — Скабиор бережно опустил ее на кровать, но Гермиона крепко вцепилась в его руку.
– Эм, — озадаченно выдал он. — Я как бы опустил тебя на твердую поверхность. Уверен, не упадешь.
– Побудь немного со мной, — жалобным голоском попросила Гермиона, спрятав лицо у него на груди. — Пожалуйста, Скабиор.
Он на мгновение замер, затем осторожно присел на край кровати.
– Морган, — тихо произнес он.
Гермиона немного отстранилась.
– Что?
– Меня зовут Морган, — с легкой улыбкой сказал он.
Гермиона улыбнулась, глядя в его синие глаза.
– Морган, — повторила она. — Побудь немного со мной.
– Да уж куда я денусь, — вздохнул он и крепко обнял ее. — Я с тобой навсегда.
Гермиона опять спрятала лицо у него на груди. Ее вполне устраивала такая перспектива.
* * *
– … Каждый уважающий себя чистокровный волшебник должен примкнуть к Темному Лорду! — размахивая пальцем в воздухе, заплетающимся языком провозгласил Тео Нотт.
Он так бурно жестикулировал, что вино выплеснулось из бокала ему на рукав, и на белой рубашке расцвело бордовое пятно. Девушки тихо захихикали. Тео рассеянно взглянул на свой рукав, вытянул волшебную палочку и принялся доблестно бороться с пятном, но количество выпитого изрядно мешало ему попасть в цель.
В наступившей после пламенного выступления Нотта тишине раздались хлопки. Дафна перегнулась через подлокотник кресла, чтобы посмотреть на стоящего позади аплодирующего зрителя. Внимание всех остальных тоже сосредоточилось на Блейзе Забини.
– Браво, — насмешливо произнес он. — Зришь в корень, Тео.
Тео почти распластался на столе, поместив на нем свою руку и стараясь ткнуть палочкой в пятно. Он оглянулся на Блейза и с трудом сфокусировал на нем взгляд.
– Ты не согласен, Забини? — свирепо осведомился Гойл.
Блейз меланхолично вздохнул.
– Нет, почему же? Тео абсолютно прав, ведь каждый уважающий себя чистокровный волшебник старательно печется о своей драгоценной шкуре. А для того, чтобы выжить в нынешние времена, нужно примкнуть к Темному Лорду. Логика отменная, дамы и господа, даже несмотря на туман в голове оратора.
Послышались смешки. Тео, который тем временем плавно сполз на стул и склонил голову на столешницу, не воспринял слова Блейза на свой счет. Дафна не сводила глаз с Забини. Она восхищалась его смелостью. Он не боялся вслух насмехаться над сторонниками идей Темного Лорда — полная противоположность ее не в меру благоразумной сестричке, которая считает единственно правильным решением помалкивать в тряпочку. И еще называет такое поведение «разумным»! Дафне каждый раз хотелось поддакнуть Блейзу, тоже сказать что-нибудь остроумное, чтобы он наконец заметил ее. Но ее сестра всегда оказывалась поблизости, словно живое напоминание о том, что она постоянно должна думать о благе семьи.
Поймав ее взгляд, Блейз подмигнул. Дафна спряталась за спинкой кресла. Сердце так и зашлось. Она перевела дыхание и вознамерилась еще раз выглянуть из-за спинки кресла, но напоролась на колючий взгляд Астории. Мерлин, она заметила. Дафна села неестественно прямо, уже чувствуя отголоски надвигающейся бури.
Она не ошиблась: как только все разошлись, и ей пришлось отправиться в свою комнату, Астория увязалась за ней.
– Чего тебе, Тори? — недовольным тоном осведомилась она, принявшись подчеркнуто деловито готовиться ко сну.
– Я беспокоюсь о тебе, — с этих слов начиналась добрая половина их ссор.
– Я не забуду почистить зубы и расчесать волосы перед сном, — проворчала Дафна.
– Ты прекрасно знаешь, о чем я, милая, — сдержанно сказала Астория, но на щеках у нее расцвели алые пятна, которые были ей очень не к лицу. — Я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.
Дафна отвернулась, взбивая подушку, и раздраженно закатила глаза. Начинается.
– Хочу напомнить тебе, что далеко не каждый, — Астория говорила, тщательно взвешивая слова, — что далеко не каждый молодой человек подходит для таких девушек, как мы с тобой.
– Знаю! — огрызнулась Дафна. — Нам подходят только те, у кого есть особая примета на руке!
– Ради всего святого, говори тише! — Астория наложила на дверь Заглушающее заклятье.
– Подумаешь! — фыркнула Дафна, хотя сама испугалась бурной реакции сестры. — Школой заправляют Пожиратели смерти, чего нам стыдиться? Мы тут вообще привилегированные.
Астория вздохнула, сдерживая себя.
– Осторожность никогда не бывает лишней, — назидательно сказала она.
Дафна плюхнулась на кровать.
– Ах, да, я забыла, папочка планирует выйти сухим из воды, если вдруг что. Они с Малфоем подходят друг другу в сваты, — насмешливо отметила она.
Астория хмуро посмотрела на нее, и Дафне стало некомфортно. Она знала, что означает этот взгляд: терпение Астории закончилось.
– Не вижу в этом ничего плохого, — холодно процедила сестра. — Не всем же быть такими простофилями, как ты, — она презрительно скривилась. — Это ты у нас блестящий пример высоких моральных качеств, среди которых, очевидно, числится и абсолютное равнодушие к собственной семье.
Дафна огорошено молчала. Астория бросила на нее обжигающе холодный взгляд и с надменным спокойствием покинула комнату.
* * *
Тонкс неуклюже улеглась на волчью шкуру у камина и погладила себя по животу.
– Дора, простудишься, — проворчал Ремус.
Она блаженно вздохнула, игнорируя его замечание.
– Обожаю эту шкуру, — заявила она.
Ремус выглянул в окно. Пора уходить.
– Я собирался ее выкинуть, — недовольно сказал он. — Но в завещании отец написал, чтобы я не смел этого делать и передал ее многим и многим поколениям Люпинов.
Тонкс восторженно пискнула.
– А что, если у тебя шкура, как в норвежской легенде? — забавно округлила глаза она, говоря страшным голосом. — Накинешь ее — и станешь волком.
– Мне хватает трехкратного превращения в месяц, поверь, — Ремус хотел было пройти мимо, но не удержался и, опустившись рядом на колени, прижался ухом к ее животу.
В полнолуние его охватывало настоящее благоговение при мысли, что она носит его ребенка, и Ремус чувствовал почти болезненное желание защитить ее. Иногда ему даже казалось, что он бы и в волчьем облике не напал на нее.
Он прислушался и в сотый, наверное, раз изумился: он мог поклясться, что сейчас, в этот миг, три сердца бьются в унисон, совершенно одинаково. Он выпрямился и встретил тоскливый взгляд Тонкс.
– Ты меня не любишь, верно? — грустно улыбнулась она.
Не выдержав его взгляд, она отвернулась.
– Если бы ты могла слышать то же, что и я, ты бы так не говорила, — тихо прошептал Ремус.
– Ты никогда не рассказываешь, что слышишь, что видишь, что чувствуешь ко мне, — она судорожно вздохнула, не поворачиваясь к нему. — Иногда ты так смотришь, что мне кажется, будто ты меня ненавидишь.
Ее волосы потускнели. Ремус провел ладонью по коротким прядям и, поднявшись, отправился прочь. Не мог же он сказать, что, возможно, она права, но ее вины здесь нет. Она была его парой, он это понял, как только увидел впервые. И это делало его похожим на них. На стаю Фенрира Сивого. А Ремус страшился этого больше всего на свете. Он ничем не хотел напоминать их, он отчаянно не хотел быть оборотнем. Оборотень превращается помимо своей воли, и любовь у него тоже невольная. Он сам ничего не решает — вся его жизнь во власти луны.
Ремус аппарировал на лесную поляну, разделся и левитировал одежду на верхние ветки. Волшебную палочку он спрятал в пустом дупле, как делал уже много лет. Затем вышел на середину поляны и уставился в небо, ожидая, когда взойдет луна. Эти мгновения он ненавидел больше всего: когда стоишь без одежды посреди леса и вдыхаешь свежий запах хвои — разум гаснет, хотя ты еще не волк. Но, кажется, уже зверь.
А потом всходит луна, большая и круглая, ненавистного молочного цвета. Жар растекается по всему телу, и ты снимаешь с себя кожу, как будто змея во время линьки. И каждый раз на один бесконечный мучительный миг возникает обманчивое ощущение: нет, не превращусь, останусь человеком, путы сброшены, я свободен… А потом… Конечно, потом ты воешь от ярости.
* * *
… Стая вновь разбегалась в стороны от Чужого, от запаха Безликой, который он нес с собой. По лесу прокатился отчаянный вой. Тревога волков нарастала: Чужой шел за ними третью ночь подряд, не давая Стае бежать вместе, и волки выли уже не в укор луне, а тоскуя по общему бегу, когда чувствуешь себя частью целого, частью нерушимой силы. Волк должен быть в Стае.
А Чужой не желал идти прочь, не желал оставить Стаю. Он становился крепче, он присвоил себе силу их единства и распростер невидимые крылья, касаясь каждого волка своим зловонным дыханием. Он хотел забрать их себе, хотел заставить служить и волки чувствовали — рано или поздно он подчинит их, словно серых псов. Лес дышал враждебностью: сегодня не они были его хозяевами, сегодня они убегали, как беспомощная добыча, и это было противоестественно. Если волк не охотится — он уже пес.
Лес впервые не говорил с ними. Волки бежали, не вслушиваясь в его шорохи, не принюхиваясь к запахам, в одном стремлении — спастись. И когда впереди блеснули белые воды реки, черный волк с красным пятном на ухе опрометчиво выскочил на берег. По ушам ударил яростный рев. Волк отскочил, уклоняясь от когтистой лапы. Заревев, черный медведь опустился на все четыре лапы и бросился на него, подминая под себя. Тяжелые лапы прижали волка к земле, и медведь еще раз заревел в доказательство своего превосходства. Волк прижал уши и впился зубами в мощную лапу, стараясь прокусить толстую шкуру медведя. Медведь навалился на него всем весом, вырвав из пасти почти невредимую лапу, и замахнулся ею. Волк заскулил, отталкивая его задними лапами, но медведь был куда более крупным зверем, в одиночку черному волку его не одолеть.
Однако рядом мелькнула серая тень, и молодая волчица впилась медведю в лапу. Медведь взревел. Поднявшись на задние лапы, он отшвырнул волчицу в сторону, она ударилась спиной о дерево и упала на землю. Волк без промедления впился зубами медведю в живот, сжимая челюсти так сильно, как только мог. Медведь яростно взревел от боли и начал метаться, стараясь сбросить плотно вцепившегося волка. Покачнувшись, зверь рухнул на спину и покатился по склону, увлекая за собой черного волка. Волчица заскулила, поднявшись на трясущиеся ноги, и бросилась вслед за ними. Она с рыком набросилась на огромную тушу и трое зверей, смешавшись в кучу, покатились по склону. Медведь то и дело больно прижимал волков своим весом, но они отчаянно рвали его шерсть, вгрызались в толстую шкуру в попытке нанести рану поглубже, сделать его уязвимым. Волки знали: стоит им ослабить хватку, и медведь порвет их. Это была схватка не на жизнь, а на смерть.
Склон наконец кончился, и двое волков оказались прижаты к земле тушей медведя. Он вновь заревел и впился зубами в бок черному волку. Волк приглушенно заскулил, но не разжал челюсти. В следующий миг волчица, изловчившись, схватила медведя за ухо, заставляя замычать от боли и отпустить волка, так и не вырвав у него кусок плоти. Медведь заметался, волчица очутилась у него на спине, не выпуская ухо из пасти. Черному волку наконец удалось схватить медведя за горло и прокусить до крови, однако толстая шкура не позволяла добраться до артерии. Медведь стряхнул с себя волчицу — кусок уха остался у нее в пасти, — и ударом лапы отмел в сторону раненого волка. Затем бросился на свою обидчицу. Она подобралась, глухо рыча, шерсть на загривке ощетинилась.
Где-то совсем близко раздался вой Вожака. Волчица зарычала громче, приободренная его кличем. Медведь на мгновение замер с поднятой лапой, шумно втянул воздух и, внезапно потеряв всякий интерес к паре волков, бросился переходить реку. Волчица настороженно следила за ним, пока медвежья туша не скрылась в чаще на том берегу узкой мелководной реки, затем, прихрамывая, приблизилась к волку. Нежно заворчав, волчица улеглась рядом и принялась зализывать его рану. Волк тяжело вздохнул, положив голову на землю.
По склону спустился Вожак с пятью волками. Они обрыскали берег реки, но вода уже смыла след медведя. Вожак сел у кромки воды, и долгое время смотрел на противоположный берег, затем люто взвыл.
Когда из-за верхушек деревьев выглянуло солнце, оторванное медвежье ухо превратилось в человеческое.
|
|
| Serjo | Дата: Пятница, 22.02.2013, 14:24 | Сообщение # 25 |
|
Travelyane
Сообщений: 1957
| 12 глава
Оборотни собрались перед травмпунктом и возмущено галдели; каждый хотел выразить свое неудовольствие вперед других, хотя причина негодования была одинаковая у всех: новички притянули с собой какую-то Темную тварь, и Стая требовала выпроводить их ради общей безопасности. Сивый старался их угомонить.
– Почему они кричат на папу? — насупился Свейн, прилипнув к окну.
– Солнышко, отойди от окна, — попросила Натали, которая обрабатывала мазью почти затянувшиеся раны Скабиора.
Солнышко, разумеется, и не подумало послушаться. Натали вручила мазь Гермионе со словами «Думаю, справишься», и решительно направилась к сыну.
Гермиона невольно покраснела. Скабиор, чрезвычайно довольный такой заменой, выпрямился и выпятил грудь, рисуясь перед ней. Обмакнув пальцы в мазь — как и все лекарства Натали, она пахла мятой, — Гермиона принялась неуклюже обрабатывать рану на боку оборотня, стараясь не обращать внимания на его торс. Скабиор не спускал с нее глаз, ехидно ухмыляясь.
– Смотри, это человеческое ухо, — Натали поднесла пластиковую коробочку прямо к лицу сына.
– Бээээ, — Свейн прижал ладони ко рту, но выглядел восхищенным таким живодерским зрелищем.
– Почему, кстати, ухо стало человеческим? — обеспокоенно спросила Гермиона.
– Очевидно, — отвлеченно протянула Натали (они с сыном продолжали в упоении изучать находку), — ваш противник был оборотнем.
– Я думала, оборотни только волками и становятся, — озадаченно сказала Гермиона.
Похоже, Скабиора абсолютно не интересовали такие мелочи жизни; он потерся носом о шею Гермионы, щекоча кожу своим дыханием, а когда коснулся ее шеи губами, она отстранилась и едва слышно прошептала:
– Не сейчас, Морган!
Он закатил глаза и сделал скучающее лицо. Гермиона покосилась на Гарри — она еще не говорила ему о том, что они со Скабиором, оказывается, пара, — но друг отрешенно глядел перед собой, не замечая ничего вокруг.
– Папа нам все объяснит, — уверенно сказал младший Сивый.
Гермиона машинально кивнула. Гарри очень беспокоил ее: ей показалось, что он не зря считает себя причиной всеобщего возмущения, хотя она не запомнила и десятой доли того, что происходило в полнолуние.
Наконец негодующие оборотни начали с неохотой расходиться — после того, как вывели Сивого из себя, и он довольно грубо напомнил им, кто здесь вожак. Он вернулся в травмпункт.
– Думаю, мне действительно стоит уйти из селения, — тут же объявил Гарри.
– Гарри, нет! — запротестовала изумленная Гермиона.
Сивый раздраженно взмахнул рукой.
– Подожди скулить!
– Это и вправду был оборотень? — поинтересовалась Натали.
– Я не могу подвергать опасности… — твердо заговорил Гарри.
– Закрой свой рот! — рявкнул Сивый. — Мне сейчас не до тебя, что неясно?! И, заранее предупреждаю, если ты самовольно покинешь Логово, мир точно останется без Избранного! Я уже устал возиться с твоими заскоками!
Наступила тишина.
– Я… — опять начал Гарри.
– Гарри, пожалуйста, — мягко произнесла Гермиона.
Гарри несколько мгновений исподлобья взирал на нее, затем плюхнулся обратно на стул и демонстративно насупился.
– Да, это был оборотень, — выждав еще немного, сказал Сивый.
По лицу Гарри было заметно, что он прислушался, хоть и пытается казаться равнодушным.
– Берсерк? — предположил Скабиор.
Гермиона удивленно моргнула.
– Ты же говорил, что это легенда.
– Я и сам так считал, — ответил он, внимательно глядя на Сивого.
Вожак провел ладонью по пепельным волосам — Гермиона отметила, что у Люпина тоже есть такая привычка.
– В Норвегии есть такие оборотни, я вот только не пойму… — но договаривать Сивый не стал и резко сменил тему: — Один из домиков отремонтирован и с горем пополам обставлен, кто-нибудь из вас двоих может перебраться туда.
Гермиона переглянулась со Скабиором. Ей нравилось жить у него.
– Пусть Гермиона переезжает первой, — по-джентльменски предложил Гарри.
Гермиона уже открыла рот, чтобы малодушно согласиться, но Скабиор ее опередил:
– Не хочу тебя расстраивать, Гарри, но так получилось, что мы с Гермионой пара. Поэтому она вообще никуда переезжать не будет.
Гарри ошеломленно уставился сначала на него, затем на Гермиону.
– Угу, — пожала плечами она, покраснев до корней волос.
– Романтично, — с иронией заметил Сивый. — Скабиор, зайди ко мне, когда закончишь свои косметические процедуры.
И он вышел. Гермиона все еще чувствовала себя неловко. Скабиор, весело насвистывая, натянул рубашку и подмигнул ей. Естественно, его забавляло ее смущение.
– Ну, я пойду, крошка, — он положил ладонь Гермионе на затылок, чтобы не вздумала сопротивляться, и поцеловал.
Она с трудом устояла на предательски ослабевших ногах. Ей очень нравилась и, в то же время, немного пугала властность, с которой он ее целовал. Поцелуи Виктора были совсем другими — нежными и робкими, далеко не такими чувственными, а от одного прикосновения губ Моргана голова шла кругом.
Судя по довольной ухмылке, он знал, какое впечатление производят на нее его поцелуи.
– Фу, это хуже оторванных ушей! — взвыл Свейн, сползая под стол. — Еще одни!
Гермиона избегала смотреть на кого бы то ни было, едва сдерживая желание облизать губы. Она бы не отказалась от еще пары сотен поцелуев.
– Веди себя нормально, — строго сказала Натали.
Свейн выглянул из-под стола и деловито осведомился:
– Что приятного в том, чтобы совать друг другу в рот языки?
– Свейн! — негодующе воскликнула Натали.
Гарри прыснул со смеху.
– Что? — возмутился мальчик и недовольно пробубнил: — Я думал, Скабиор не такой. Взрослые мерзкие.
– Поговори мне еще! — погрозила пальцем Натали.
– Ага, — Свейн выбрался из-за стола и подступил к двери. — Я видел, как вы с папой целуетесь. Все взрослые только и думают, как бы, — он повернулся спиной и, обхватив себя руками, изобразил поцелуй с невидимой возлюбленной, чьи руки якобы гладили его по спине.
– Вот ведь дьяволенок! — Натали сделала шаг в его сторону, и Свейн с готовностью вылетел за дверь.
Гарри уже вовсю хохотал. Свейн остановился напротив окна и еще раз продемонстрировал пылкие объятия. Потом, чрезвычайно довольный собой, бодро зашагал по тропе.
– Его тут одним глупостям учат, — вздохнула Натали.
* * *
Я остановился посреди гостиной вожака. Сивый в задумчивости смотрел в камин, и я кашлянул, чтобы как-то ускорить наше общение. Он повернул ко мне голову.
– Сядь, придется рассказать тебе о, скажем так, некоторых особенностях национальной норвежской лекантропии.
Мне куда больше хотелось поговорить о «некоторых особенностях души Поттера», непременно насладившись фразой «А я же говорил», но пришлось придержать торжество своего разума.
– Готов к восприятию, — бодро объявил я. — Наличествующие факты доказывают, что легенды не врут, но что-то подсказывает мне, что ты всегда это знал.
– Десять баллов Рейвенкло, умник, — усмехнулся Сивый. — Да, я прекрасно знаю, что в Норвегии существует особый вид оборотней, берсерки. Они превращаются в волков и медведей, набрасывая на себя шкуру соответствующего животного. Но есть некоторые детали, о которых легенда умалчивает.
Я навострил уши.
– Шкура, помогающая берсерку обратиться, переходит по наследству в каждой такой семье, — вел далее Сивый. — Как повествуют легенды, эти шкуры когда-то давно заколдовали ведьмы.
– Сильные были дамочки, — прокомментировал я.
– Не уверен, что эта часть легенды не врет, — возразил вожак. — Но, чтобы стать берсерком, нужно выполнить дополнительные условия. Думаю, они являются своеобразным осколком языческого обряда инициации, потому что желающий должен сразиться с обычным оборотнем, получить от него укус и выжить, разумеется. А оборотни будущих берсерков на дух не переносят — почти как вампиров.
Я был озадачен.
– Не пойми меня превратно, но кто захочет добровольно стать оборотнем, пусть и берсерком? — спросил я.
Сивый криво усмехнулся.
– Берсерки мало чем похожи на обычных оборотней, — сказал он. — Да, они сильны и выносливы физически, их магия крепчает после заражения, однако они почти полностью сохраняют человеческий разум во время полнолуния.
В первый момент мне стало завидно, а потом я возмущенно воскликнул:
– Минутку, эта тварь на меня умышленно напала?!
Сивый кивнул.
– Да. К тому же, эта тварь умеет превращаться в любую другую фазу луны. Днем, конечно, нет, но ночью они могут накинуть шкуру и беспрепятственно обратиться. В этом главная опасность для нас.
– Хочешь сказать, он нас искал? — растеряно уточнил я.
– Не могу этого утверждать, но вполне возможно, — протянул Фенрир. — Я знаю одну шайку берсерков, которые не прочь заменить нашу Стаю на службе у Волдеморта. Думаю, они перешли к активным действиям. Они молодые и бестолковые, считают, если докажут, что лучше нас, то Волдеморт заменит нас ими. Но он не пропустит возможности пополнить свои ряды. Нам необходимо будет держать ухо востро — берсерки будут искать повода выжить нас.
– О, закон джунглей, — с серьезным видом сказал я, и выдержал паузу.
Фенрир явно не собирался продолжать, и я скромно предложил:
– А теперь давай обсудим мою гениальную гипотезу о происхождении связи между Поттером и Темным Лордом. Я прощаю твое недоверие — многие эпохальные открытия современники воспринимали в штыки.
По выражению лица вожака было ясно, что он считает меня зазнавшейся дворняжкой из подворотни.
– Что обсуждать? Ты уже знаешь, как вытащить эту мразь из мальчишки? — вкрадчиво поинтересовался он.
– Э, — глубокомысленно высказался я.
– Я тоже так подумал, — кивнул он. — Так что же? Есть предположения?
Я прикинул в уме. Книги. Мне нужно еще больше книг. Мне нужен океан литературы. Не считая Хогвартса, я знал только одно место, где книг было больше, чем песчинок на пляже.
– Мне надо отправиться в гости к моей человеческой стае, — решил я.
– Искать долго придется, а я хочу, чтобы ты справился до следующего полнолуния, — Сивый вдруг широко ухмыльнулся. — Возьми с собой свою подружку.
Меня чуть удар не хватил.
– Я… не могу…
– Когда-нибудь придется это сделать, — продолжал ухмыляться Сивый, наверняка в красках рисуя себе это знакомство.
– Нет! — запротестовал я. — Они ведь испугают друг друга до смерти! Мне кажется, Гермиона не настолько открыта для всего нового…
– Она справится, — с убежденным видом закивал Фенрир. — Все равно ты уже от нее никуда не денешься. Чем раньше она познакомится со Скабиорами, тем больше вероятность, что она когда-нибудь к ним привыкнет, — и, не выдержав, Сивый захохотал.
Я насупился. В принципе, в крайнем случае, я могу стереть ей память.
* * *
Отремонтированный домик ничем особо не отличался от других в селении: построенный из дикого камня, надежно укрывающий от пронзительного атлантического ветра и бурь, с низкими потолками и деревянной лестницей в мансарду. Гермиона развела огонь в камине и огляделась. Не помешал бы, правда, небольшой диванчик. И занавесок не хватает для уюта.
– Как тебе? — она повернулась к Гарри.
Он отвлеченно кивнул. Гермиона вздохнула. Ей не хотелось сейчас оставлять его без надзора, но Гарри не пожелал задержаться у Скабиора — сам-то он определенно хотел избавиться от опеки.
– Меня вполне устраивает, — сказал он, прикоснувшись к лежащему на краю кресла клетчатому пледу. — Мне давно хотелось узнать, каково же это — жить одному.
– Зубную щетку не забыл? — заботливо уточнила Гермиона.
Гарри мягко улыбнулся, глядя на нее.
– Герм, даже если я что-нибудь и забыл, мне идти к тебе пять минут, — рассудительно заметил он.
– Я знаю, просто… — Гермиона не знала, как объяснить свои чувства.
Она так привыкла жить вместе с Гарри, что теперь ей казалось, будто она его бросает и уезжает куда-то далеко. Она порывисто обняла его и уткнулась носом в его рубашку.
– Герм, ну чего ты? — немного растерянно засмеялся он и крепко обнял ее в ответ. — Да ладно тебе, я действительно хочу пожить один. Мне так будет спокойнее. Мне нужно быть уверенным, что я не сделаю ничего плохого кому-то из вас.
– Не сделаешь! — решительно запротестовала Гермиона. — Раньше ведь не делал.
Он отстранился и опять обвел взглядом комнату.
– В полнолуние со мной происходило нечто странное, — протянул он. — Словно Волдеморт был со мной и — как бы объяснить? — отсутствие моего человеческого Я позволяло ему… быть отдельно.
Гермиона нахмурилась, совершенно не понимая, что он имеет в виду.
Гарри уселся на подлокотник кресла.
– Что-то с этой ментальной связью не так, — покачал головой он.
– Скабиор обещал попробовать разобраться в этом, — тихо сказала Гермиона, не находя других слов для утешения. — Может, когда мы поймем, в чем дело, получится разорвать эту связь.
– Я очень надеюсь на это, — кивнул Гарри.
Она поправила ворот его рубашки.
– Кухню я осмотрела, — сказала она. — Тут есть вся необходимая для простой стряпни посуда. Но, если вдруг что, не забывай про закусочную Вильмы.
Гарри опять улыбнулся и сжал ее руки в своих.
– Я справлюсь, Герм, — пообещал он. — Передай Скабиору, что ему очень повезло с тобой. Пусть ценит.
Гермиона смущенно улыбнулась.
– Не так уж и повезло, — возразила она.
– Ты себя недооцениваешь, Гермиона Грейнджер, — уверенно сказал Гарри, а потом его улыбка опять померкла.
– Думаешь о Джинни? — догадалась Гермиона.
Гарри передернул плечами.
– Просто интересно, как она там, — он вздохнул. — Да и вообще, все эти особенности оборотней. Я пары имею в виду, — он умолк.
– Думаешь, это не она? — глухо спросила Гермиона.
Гарри поежился и шутливо произнес:
– Бр-р-р, жуть, как хорошо ты меня знаешь.
Они коротко засмеялись.
– На самом деле, понятия не имею, — ответил Гарри. — Я ее так давно не видел, а после обращения вся предыдущая жизнь кажется сном. Иногда думаешь, неужели это все было? Алый паровоз, Хогвартс, детство вообще…
– Было, конечно, — после паузы пробормотала Гермиона.
– Было, — эхом повторил Гарри.
* * *
Гермиона вернулась в дом на холме поздно вечером — и то неохотно. Ей не хотелось оставлять Гарри в таком тоскливом настроении, и уходила она с тяжелым сердцем.
– Ну, наконец-то! — воскликнул Скабиор, выглянув из кухни. — Я думал, вы с Поттером решили наскоро пристроить к дому еще пару комнат.
– Пахнет аппетитно, — оценила Гермиона.
– Естественно, я готовлю мясо, — с самодовольным видом уведомил Скабиор.
Гермиона уселась за стол и подперла щеку рукой.
– Ты ведь правда сможешь выяснить, что не так с ментальной связью Гарри? — на всякий случай спросила она.
– Я это и так знаю, — хмыкнул Морган.
– Правда? — оживилась Гермиона. — И что с ней? Это опасно?
Скабиор повернулся к ней с возмущенным видом.
– Я тут готовлю тебе волчий ужин, а ты все о делах болтаешь? Что это еще за смена гендерных ролей?
– Извини, — Гермиона помолчала, затем умоляющим тоном пискнула: — И все же?
– Завтра расскажу, — упрямо ответил он. — Кстати, ты поможешь мне найти способ избавиться от этой связи.
– Хорошо, — с готовностью кивнула Гермиона. — Что нужно делать?
– Для начала пороемся в библиотеке у моих родственников, — заявил Скабиор.
– Я думала, у тебя никого нет, — заинтересованно сказала Гермиона.
– Почему же? У меня есть отец и другие домашние вредители, — весело ответил он.
– Отец? А откуда тогда этот дом?
Скабиор снял с плиты сковородку.
– Я полукровка. Этот дом принадлежал моим магловским бабушке и дедушке, — ответил он. — Моя мама умерла при родах, когда мне было два года, отец женился во второй раз, а когда мне было шесть, у меня родилась младшая сестрица, и я решил, что перееду к маминым родителям.
– Ревновал к сестре? — предположила Гермиона.
– Вот еще! — фыркнул Морган. — Просто у старших Скабиоров был папа, у папы — Анна, вдобавок еще и Лана родилась, а у старичков Элиотов никого не осталось.
– Как мило, — улыбнулась Гермиона.
– Это ты меня оскорбить попыталась? — скептично уточнил он. — Я обожал своих старичков, они были чокнутыми и очень интересными. Дед был доктором физических наук и преданным фанатом Николы Тесла. У меня в подвале до сих пор стоит генератор переменного тока, который дед собрал в честь своего кумира.
– Ничего себе, — покачала головой Гермиона.
Скабиор ухмыльнулся.
– Да, они с бабулей были большими оригиналами. Что ж, теперь твоя очередь рассказать что-нибудь странное о своих родственниках.
– Рассказывать особо нечего, — пожала плечами Гермиона, но все-таки вкратце описала своих родителей.
После ужина Скабиор решил поставить пластинку. Он остановился у одного из книжных стеллажей, забитого пластинками вместо книг.
– Я слушаю рок, — протянул он. — Ты, наверно, нет?
Гермиона отрицательно покачала головой.
– Как я и подозревал, — он долгое время молча изучал стеллаж, затем не без труда высвободил одну из пластинок. — А какую музыку ты вообще слушаешь?
– Не знаю, — растерялась Гермиона.
Уже давно никто не проявлял такого интереса к ее семье и увлечениям. Если быть точной — после Виктора никто и не проявлял.
– Я книги читаю в основном, — пробормотала Гермиона, чувствуя неловкость под удивленным взглядом Скабиора.
– Ну, иногда же хочется послушать музыку, посчитать трещинки на потолке? — предположил он.
– Наверно, — уклончиво ответила Гермиона.
Она и не помнила, чтобы в последние годы интересовалась чем-то кроме учебы и бесконечных приключений в компании друзей.
– Ладно, — Скабиор поставил пластинку. — Уверен, что эта песня тебе понравится. Группа Journey, «Openarms» называется.
Морган протянул ей руку.
– Потанцуем?
Гермиона, немного смущенно улыбнувшись, протянула ему руку, и он вытянул ее из кресла. Как ни странно, заиграла не электрогитара, а рояль. И почти сразу вступил тихий голос:
Lying beside you, here in the dark,
Feeling your heart beat with minе
Скабиор взял ее за руки, потянув за собой на середину комнаты. Ладони Гермионы утонули в его ладонях. Он потянул ее за одну руку, затем за вторую, заставляя двигаться.
Softly you whisper, you’re so sincere.
How could our live be so blind,
We sailed on together,
We drifted apart,
And here you are by my side.
Музыка стала громче, а когда зазвучал припев, Морган принялся тихо подпевать, глядя на нее с улыбкой:
So now I come to you, with open arms
Nothing to hide, believe what I say
Гермиона отступила на расстояние вытянутой руки. Скабиор вновь притянул ее к себе, попутно прокрутив под рукой, и она прижалась спиной к его груди. Он крепко обнял ее. Так они и стояли, немного покачиваясь в такт музыке.
So here I am with open arms
Hoping you’ll see what your love means to me
Open arms
Гермионе нравилось слушать его хриплый голос, тихо повторяющий слова песни. Его дыхание приятно щекотало шею. Скабиор поцеловал ее в шею, и Гермиона, засмеявшись от щекотки, высвободилась из его объятий и повернулась к нему лицом.
Living without you, living alone,
This empty house seems so cold,
Wanting to hold you, wanting you near,
How much I wanted you home.
Гермиона подумала, что эти слова даже немного подходят для них со Скабиором. Интересно, он нарочно поставил именно эту песню? Хотелось думать, что да. Она обвила руками его шею, прижавшись лбом к его лбу.
But now that you’ve come back
Turned night into day
I need you to stay.
– So now I come to you, with open arms, — вместе подхватили они. — Nothing to hide, believe what I say, So here I am with open arms…
Скабиор оторвал ее от пола и медленно закружился по комнате. Гермиона тихо засмеялась. Она целую вечность не чувствовала себя такой счастливой. Кажется, превращение в оборотня — лучшее, что с ней случилось.
– Я рад, что мы встретились, — улыбнулся Морган.
|
|
| Serjo | Дата: Пятница, 22.02.2013, 14:32 | Сообщение # 26 |
|
Travelyane
Сообщений: 1957
| 13 глава
Они шагали по ковру из опалых листьев, покрытых инеем. В воздухе кружились редкие снежинки. Гермиона немного нервничала, но настроение все равно было превосходным. Это же так интересно! Она еще никогда не знакомилась с родителями своего парня. И у нее еще никогда не было такого отвязного парня. Она взяла Скабиора за руку.
– Почему ты сегодня такой угрюмый? — промурлыкала она, прижавшись плечом к его плечу.
– Я? — отвлеченно спросил он. — Нет, я просто думаю, что мои предки могут показаться тебе странными. То есть, не папа с Анной, а мои прадед с прабабкой.
– Ух, ты! — округлила глаза Гермиона. — Они еще живы?
– Относительно, — хохотнул Скабиор немного нервно.
Деревья, наконец, расступились, и впереди показалась невысокая увитая плющом каменная ограда с кованой калиткой, а за ней — заброшенный сад. Сквозь ветки вишневых деревьев с трудом проглядывался большой дом, и, наверно, летом его совершенно не было видно за сочной листвой. Морган что-то едва слышно шепнул, и калитка распахнулась сама собой.
– Вот мы и пришли, — невесело объявил он.
По садовой дорожке они прошли к особняку.
– Ого, — выдохнула Гермиона. — Особняк огромный.
Дом действительно имел внушительные размеры и выглядел заброшенным: по серым, давно некрашеным стенам разбегалась паутина трещин, и были видны оставленные дождем грязноватые полосы. Тучи, затянувшие небо, были почти такого же оттенка, как и серые стены. На ветку опустилась большая ворона и зловеще каркнула.
Они подошли к застекленной оранжерее. Дверь была широко распахнута и подперта потрескавшимся стулом, на котором, умываясь, сидела дымчато-серая кошка. Когда Гермиона со Скабиором приблизились, она зашипела и бросилась внутрь. Они последовали за ней. В нос ударил запах мокрой земли и смесь из цветочных ароматов. Гермиона чихнула. Воздух в оранжерее был влажным и тяжелым, пышно разросшиеся растения протянули листья над узким проходом, заполонив практически все пространство.
– Так, так, судя по испугу Норы, пришли оборотни! — жизнерадостно объявил женский голос.
Кошка спряталась за длинной юбкой немолодой дамы, стоящей в конце прохода с лейкой в руках. Она сняла очки, и они повисли на цепочке, звякнув о многочисленные бусы, нанизанные на шее женщины.
– Привет, Анна, — улыбнулся Морган.
Женщина поцеловала его в щеку и вытерла оставшийся след от темной помады, затем с интересом оглядела Гермиону.
– Это Гермиона, — представил он. — А это, как ты могла догадаться, Анна.
– Морган, какая очаровательная девушка! — восхитилась Анна.
– Ты сомневалась? — хмыкнул Скабиор, обняв Гермиону за плечи и с гордостью взглянув на нее.
– Здравствуйте, — смущенно пробормотала она.
– Здравствуйте, Гермиона, — улыбнулась Анна. — Какое у вас красивое имя. Необычное, прямо как у нашего Моргана.
Она подхватила на руки кошку, воинственно сверкающую на оборотней глазами, и направилась в дом.
– Мы, правда, не ждали вас так рано, — на ходу говорила она. — Отец еще не встал, и я даже чай не заварила.
– Мы позавтракали, — отмахнулся Морган. — А Леандр?
– Вот он как раз не спит, — Анна бросила на него внимательный взгляд через плечо и зачем-то добавила: — День пасмурный.
Гермионе показалось, что Скабиора расстроила эта новость. Он вздохнул и проворчал:
– Ладно, пойду познакомлю Гермиону с ним.
– Конечно, — одобрительно кивнула Анна, и они разошлись в разные стороны.
– Кто такой Леандр? — заинтересованно спросила Гермиона.
– Мой прадед, — натянуто ответил Морган.
Они прошли по коридору. Судя по серым оттенкам, в которых она все видела, Гермиона решила, что в коридоре почти темно. Да и весь дом был довольно темным. Проходя одну комнату за другой, она ни разу не заметила отдернутых штор. Ее внезапно охватило смутное беспокойство. В воздухе потянуло чем-то неприятным, пощипывающим ноздри, и, чем дальше они продвигались, тем ощутимее становился этот терпко-сладковатый запах.
Вдруг из дверей перед ними вылетел призрак. Гермиона испуганно дернулась.
– Ох! — призрак молодой женщины в разлетающемся пеньюаре поверх ночной сорочки прижал полупрозрачные ладони ко рту. — Вы уже здесь? А я ведь совершенно не одета! Прошу меня извинить! Мне нужно сменить платье!
И, не успели они сказать хоть слово, как призрак свернул в сторону и пропал в стене.
– Сменить платье? Она полтергейст? — изумленно подняла брови Гермиона.
– Да, — Скабиор опять вздохнул, глядя на закрытую дверь. — Это, собственно, была моя прабабушка. Она любит притворяться, что ей нужно долго наводить красоту, а не просто крутнуться на месте, чтобы измениться.
– А твой прадед тоже полтергейст? — предположила Гермиона.
– Нет, — Морган посмотрел на нее. — Ты только не пугайся, — поразмыслив, он, ко всему прочему, добавил: — И себя держи в руках.
Он окончательно сбил ее с толку. Толкнув дверь, они вошли в библиотеку, представляющую собой просторный зал — меньше хогвартского, но, тем не менее, впечатляющий размерами. Под стенами тянулись забитые книгами стеллажи с приставленными к ним стремянками, покрытая лаком деревянная лестница из красного дерева вела на небольшую надстроенную площадку, где также размещались стеллажи с книгами. Шторы на окнах были плотно задернуты, у одного из массивных столов сидел молодой мужчина в старомодном облачении. Он поднялся навстречу гостям. Мужчина был очень красив, и, в то же время, в каждой его черте сквозило что-то хищное. Гермиона почувствовала, как волосы на затылке зашевелились, а в горле заклокотало глухое рычание. В нос ей сильнее ударил неприятный сладковатый запах. Она вжалась спиной в грудь Скабиору, чувствуя к незнакомцу резкую неприязнь. Морган успокаивающе погладил ее по плечам.
– Леандр Скабиор, мой прадед, — надтреснутым голосом представил он.
Гермиона ошеломленно смотрела на молодого мужчину, который точно не мог быть ничьим прадедом, если только не открыл эликсир вечной молодости. Или же… Задернутые шторы повсюду, слова Анны насчет пасмурного дня, и самого Моргана про то, что его прадед «относительно» жив. А оборотни на дух не переносят…
– Вампир? — изумленно воскликнула Гермиона.
– Не беспокойтесь, мисс, я не бросаюсь на знакомых оборотней, — произнес мужчина. — Надеюсь, вы ответите мне тем же.
– Вампир! — повторила Гермиона, стараясь осознать это.
– У вас впечатляющий маникюр, — сухо сказал мужчина.
Она проследила за его взглядом и обнаружила, что на руках сами собой выросли черные когти.
– Я говорил, что она новенькая, — сказал Морган. — Ей сложно себя контролировать. Еще не привыкла.
Вампир медленно кивнул и уже мягче сказал:
– Я понимаю.
Его тон немного успокоил Гермиону. Минутное отвращение миновало, и она смогла взять себя в руки, подавив внезапное желание вцепиться ему в глотку.
– Здравствуйте, — хрипло поздоровалась она, чувствуя себя неловко.
– Не стоит смущаться, — небрежно бросил он. — Я тоже испытываю желание убить вас. Но мне, вдобавок, еще и страшно, ведь вас здесь двое.
Гермиона ошарашено молчала.
– Не будем пожимать руки, чтобы не провоцировать свои инстинкты, — решил мистер Скабиор и вернулся за стол. — Кстати, от вас омерзительно несет псиной.
– А от тебя тухлятиной, — не остался в долгу Морган, и они рассмеялись — очевидно, это было обычным замечанием при встрече.
Гермиона опять почувствовала мимолетное желание напасть на него, взглянув на показавшиеся во рту белоснежные клыки. Ее передернуло. И тут очень вовремя появилась Анна. Она открыла дверь спиной, держа в руках тяжелый поднос, и оступилась на высоком пороге. Морган придержал ее, а Гермиона легко поймала на лету чашку, не пролив ни капли.
Анна неловко засмеялась.
– Я постоянно забываю об этом несносном пороге! — пожаловалась она. — Как чудесно, что у вас такая нечеловеческая реакция, мои милые.
Вслед за ней впорхнуло привидение прабабушки Моргана. Они уселись пить чай, причем Гермиона постаралась сесть как можно дальше от вампира во избежание трагических случайностей. Вряд ли она сможет не воспринимать его в штыки, по крайней мере, первое время.
Морган выглядел подавленным и был непривычно молчаливым. Зато Анна была более словоохотливой, и благодаря ей Гермиона узнала, почему у Скабиора такие странные родственники.
– Как вы могли заметить, наша Изабелла умерла совсем молодой, — они кивнула на привидение.
– А я рада, — тут же вмешалась Изабелла. — Мне кажется, я бы не вынесла собственной старости. Я всегда ужасно боялась этого. Все эти морщины. Я бы не смогла подойти к зеркалу.
Она капризно надула губки и сделала расстроенное лицо, очевидно, представив себе собственную старость. Анна сдержанно улыбнулась и предпочла проигнорировать ее слова.
– Смерти Изабелла боялась ничуть не меньше, поэтому и произошло это, — Анна посмотрела на полупрозрачную женщину. — А Леандр просто не мог бросить свою жену одну. Она ведь полтергейст. А страдающие призраки довольно опасные существа.
– Мой Леандр словно из греческой легенды, — Изабелла протянула руку, и вампир коснулся ее полупрозрачных пальцев.
Гермиона изумленно смотрела на это.
– Помните такую легенду? — мечтательно взглянула на мужа Изабелла. — По греческой легенде, юноша Леандр полюбил Геру, жрицу Афродиты, и каждую ночь, спеша к возлюбленной, переплывал Геллеспонт. Только моему мужу довелось преодолеть саму Лету.
Гермиона тоскливо вздохнула. Привидение выглядело абсолютно счастливым. Вампир тоже улыбнулся, но ей не удавалось подавить предвзятое отношение к нему, и его улыбка показалась ей совершенно холодной. Оставалось только радоваться, что они с Морганом здесь временно, и ей не придется постоянно жить под одной крышей с вампиром.
Морган за весь день и двух связных предложений не сказал.
– Ужасная у меня семейка, да? — улыбнулся он, когда они остались одни в комнате.
Он старался выглядеть беспечным, но Гермиона видела, что его беспокоит ее враждебная реакция на его прадеда.
– Своеобразная, — уклончиво ответила она.
Он опустил голову.
– Не стоило брать тебя с собой.
Гермионе стало смешно. Такой большой сильный волк, и такой бестолковый. Она уселась ему на колени и обвила руками его шею.
– Да какая разница? — она прижалась лбом к его лбу. — Главное — это мы с тобой, а все остальное несущественно. Разве не так? Думаю, со временем я привыкну. Это ведь первый вампир, которого я встретила после превращения, — она отстранилась, принявшись одну за другой расстегивать пуговицы на его рубашке.
Морган улыбнулся, оскалив свои волчьи клыки.
– Все вампиры мира не заставят меня отказаться от такого, — Гермиона стянула рубашку с его широких плеч и провела кончиками пальцев по груди и твердому животу.
Скабиор сжал ее в объятиях.
– Ты об этом не пожалеешь, детка, — вкрадчиво сказал он, и, легко приподняв, уложил на постель.
* * *
Сольвейг вошла в хижину, раздраженным жестом швырнула тушку пойманного зайца на стол и сбросила с плеч лисью шкуру. Смыв с лица кровь убитого животного, она села у камина и в его неверном свете принялась потрошить добычу. Конечно, она могла съесть зайца сырым, не утруждаясь возней на кухне, но сегодня ей хотелось почувствовать себя человеком. А то даже запекшаяся кровь под ногтями уже не вызывает у нее брезгливости, не говоря уж о том, сколько дней она не мыла голову.
Это Сигурд всему виной! С тех пор, как он стал Вожаком, все они превратились в чертовых животных. Он потакает самым низменным их инстинктам. Вот и дошло уже до того, что хотят прислуживать Тому-Кого-Нельзя-Называть. Им кажется почетным рвать для него людей на части. И других оборотней тоже.
Сольвейг глухо зарычала от досады. Почему она всего лишь лисица? Если бы она была таким матерым волком, как Рагнар, то давно пошла бы против Вожака и создала свою Стаю, позвав за собой всех несогласных. И плевать ей на уставы предков! Если на то пошло, разве Сигурд живет так, как им завещали? Он — первый среди отступников, скользкий прихвостень Локки! Она принялась потрошить зайца с такой яростью, словно перед ней лежал сам Сигурд. Удар, и еще один, и еще! Будь ты проклят, Сигурд, будь ты трижды проклят!
Тушка превратилась в сплошное кровавое месиво и, внезапно опомнившись, Сольвейг отшвырнула нож. Он с металлическим звоном проехал по полу и исчез под ступенькой. И в этот самый момент дверь распахнулась настежь, а ее волшебная палочка вмиг оказалась в руках незваного гостя. Внутрь, низко склонившись, протиснулся Бьёрн. В своей медвежьей шкуре, наброшенной на широченные плечи, он казался совсем уж необъятным. Черные волосы разметались по плечам — раньше он стягивал их на затылке, но после того, как оборотень отгрыз ему ухо, ходил только с распущенными волосами, став похожим на полоумного. Впечатление усиливали пронзительные голубые глаза с постоянно расширенными зрачками и диким взглядом — казалось, Бьёрн только и ждет повода вцепиться в чью-нибудь глотку.
Сольвейг медленно выпрямилась, нутром почуяв недоброе. Сейчас начнется очередной раунд боя, из которого рано или поздно Бьёрн выйдет победителем, она знала это.
– Что надо, Бьёрн? — дерзко осведомилась она, стараясь не выказать испуга. — Заблудился, что ль?
Бьёрн толкнул ногой дверь, и она с грохотом захлопнулась. Сольвейг шагнула в сторону, стараясь, чтобы ее движение выглядело как можно естественнее. Теперь их, по крайней мере, разделял стол, но она бы чувствовала себя значительно увереннее, если бы держала в руке волшебную палочку или хотя бы свой разделочный нож.
– Сигурд тобой недоволен, — низким голосом произнес Бьёрн, медленно огибая стол и пожирая ее своим полубезумным взглядом. Обе волшебные палочки он заткнул за пояс штанов.
– Да? — Сольвейг передернула плечами, отступая в противоположную сторону. — Я им тоже.
Бьёрн тихо засмеялся — у нее мурашки по спине побежали от этого смеха, — и облизал тонкие губы.
– Такая мелкая, но такая храбрая лисица, — он поднял покрытую шрамами руку. — Твоя голова размером с мою ладонь. Мне стоит только сжать, — он хищно согнул пальцы, не став заканчивать фразу.
– Но… — Сольвейг сглотнула и попыталась улыбнуться. — Ты же не будешь этого делать?
Она подбиралась к выходу все ближе. Еще чуть-чуть. Ну же. Бьёрн вдруг замер, на его красивом лице расплылась плотоядная усмешка.
– Нет, пока что Сигурд попросил просто проучить тебя, — глухим голосом произнес он.
Не будь он таким психом, и от его голоса у Сольвейг тут же подкосились бы коленки, но сейчас она думала лишь о том, успеет ли схватить свою шкуру, выбегая из хижины. Она бросила быстрый взгляд на рыжий мех.
– И что ты намерен сделать? — отвлеченно спросила она, гипнотизируя свою шкуру взглядом.
– Выдрать тебя как следует, — хрипло произнес Бьёрн.
Это уже давно входило в его планы. Сольвейг резко рванула с места, но все равно не успела: он толкнул на нее стол, она ударилась животом о его край и повалилась вниз. Бьёрн живо нырнул под стол и, легко обхватив ее лодыжку, подтянул к себе.
– Подонок, — сдавленно простонала Сольвейг: удар был настолько силен, что живот свело судорогой боли, словно он ей кулаком врезал.
Превозмогая боль, она изо всех сил, будто в припадке, забила ногами.
– Вот стерва, — Бьёрн сплюнул кровь, когда она метко врезала пяткой ему в челюсть.
Она вскочила, опять рванувшись к выходу, но он быстро пришел в себя и еще раз схватил ее за ногу. Сольвейг рухнула на пол, ударившись лбом о ступеньку, и перед глазами заплясали цветные круги. Бьёрн времени не терял: подтянув ее к себе, он раздвинул ей ноги и навалился на нее всем весом.
– Не сопротивляйся, сама знаешь, что тебе понравится, — шепнул он, сбросив свою медвежью шкуру с плеч.
Черные волосы упали Сольвейг на лицо. Она выплюнула попавшую в рот прядь, поражаясь, как боги могли так ошибиться и сделать его ее парой. Он медленно провел языком по ее щеке и виску. Из последних сил подавляя желание обхватить его бедра ногами и впиться поцелуем в его губы, Сольвейг сунула руку под ступеньку. Ну же, где этот чертов нож?! Бьёрн стиснул ее бедра невозможно горячими шершавыми ладонями. Низ живота свело судорогой. Дьявол! Еще чуть-чуть, и она не выдержит…
Внезапно какая-то сила сдернула Бьёрна с нее. Она села, не веря своей удаче. Бьёрн отлетел к стене от удара ноги Хельги, и та замерла в боевой стойке вместе со своей сестрой Ингрид. Сольвейг испустила облегченный вздох: не было на свете берсерка, способного одолеть обеих сестер-росомах сразу. Мгновение царила напряженная тишина, затем Сольвейг пнула ногой медвежью шкуру и высоким голосом пропищала:
– Убирайся, Бьёрн!
Она со злорадством наблюдала, как он, сердито сопя, схватил свою шкуру и боком протиснулся мимо напряженно замерших сестер.
– Ты идиотка, Сольвейг, — прорычал он от двери. — Ты от меня никуда не денешься, и твое сопротивление претит воле богов!
Он окинул сестер злым взглядом, бросил на пол ее волшебную палочку и громко хлопнул дверью. Сестры захохотали — не каждый день им приходилось видеть могучего Бьёрна в таком жалком виде.
– Серьезно, Сольвейг, как тебе удается сопротивляться? — заинтересованно спросила Хельга. — Он же твоя пара, да еще такой красавец.
Сольвейг натянула горячо любимую лисью шкуру.
– Если он не перестанет во всем потакать Сигурду, то не видать ему меня, как своих ушей! — упрямо сказала она и тут же поправилась: — То есть, уха.
– Хотела бы я так поиздеваться над Рагнаром, — мечтательно вздохнула Ингрид.
– Чего пришли-то? — поинтересовалась Сольвейг, испытывая гордость за свою силу воли. Никто больше не мог так сопротивляться своей сущности, кроме нее. Возможно, причина была в том, что они с Бьёрном росли вместе, в то время, как другие берсерки встречали свою пару уже будучи взрослыми.
Сестры переглянулись. Не любила она вот такие их перемигивания, ох, как не любила.
– Сегодня ночью мы уходим, — вдруг тихо произнесла Хельга. — В полночь. Мы покидаем Стаю.
Улыбка сползла с лица Сольвейг. Она медленно поднялась с пола и пересела на стул. Внутри словно что-то оборвалось. А как же этот?
– Нильс кое-что разузнал, есть один человек, который может заявить свои права на первенство, — отрывисто проговорила Хельга. — Это в Англии. Если он откажется, к следующему полнолунию мы все превратимся в зверей. Навсегда.
Сольвейг испуганно вскинула голову.
– С нами пойдут Рагнар, Нильс, Кристер, Герда и Вестар, — Хельга склонила голову набок. — Если удастся, возможно, со временем придут и другие. Тебя тоже зовем, но мы поймем, если ты откажешься.
Сольвейг упрямо насупилась. Нет, из-за Бьёрна она не останется! Пусть он идет за ней или проваливает, но английскому террористу она помогать не собиралась, будь он хоть трижды самый великий Темный маг современности.
– Я приду, — глядя в одну точку, решила Сольвейг.
В глазах позорно защипало. Ну, что за глупость? Неужели ей действительно будет не хватать домогательств этого медведя косолапого?
* * *
«А на подмостках стоял укротитель, чванный, смахивавший на шарлатана господин, который… бла-бла-бла… довольно-таки противным образом походил на меня самого. Этот сильный человек держал на поводке, как собаку, — жалкое зрелище! — большого, красивого, но страшно отощавшего волка, во взгляде которого была видна рабская робость».
Ремус захлопнул книгу и бросил на журнальный столик. Он ненавидел «Степного волка» Г. Гессе. Что в нем такого гениального? Икона постмодернизма. Бред сумасшедшего с раздвоением личности! Не бывает никакого «внутреннего волка»! Есть только ты и твое проклятье. Сразу ясно, что это не оборотень написал. То есть, естественно, не оборотень, он ведь был маглом. Ремус тряхнул головой. Совсем уже с катушек слетел. Если бы он тогда ушел с Гарри, то у него было бы хоть какое-то занятие, и не приходилось бы лезть на стену, сидя дома и ожидая непонятно чего — то ли чуда, то ли просто прихода Пожирателей смерти.
– Может, заглянем к Уизли? — предложила Тонкс.
– Не хочу! — раздраженно бросил Ремус. — И хватит сидеть на полу, тебе нельзя простудиться!
– Шкура достаточно толстая, — она провела узкой ладошкой по серому меху волчьей шкуры, на которой сидела.
Как дитя малое. Ремус поднялся из кресла и, подойдя к ней, заставил встать со шкуры.
– Ну! — капризно захныкала Тонкс. — Больше уважения! А то накину на тебя шкуру, и станешь серым волком!
Это была ее идея-фикс. Она вбила себе в голову, что эта шкура попала к нему прямиком из норвежских преданий. Она вообще как ребенок — верит во все подряд, дай только сказку. Ремус выдохнул сквозь сцепленные зубы, схватил шкуру с пола и накинул на себя, примостив волчью голову с оскаленной пастью наподобие капюшона.
– Ничего! — он развел руки в стороны. — Никаким волком я не стал, видишь?
– Вижу, — удивленно пробормотала Тонкс.
– Хватит уже постоянно болтать об этом! — рыкнул Ремус.
– Да что с тобой?! — с обидой в голосе воскликнула Тонкс. — Почему ты постоянно срываешься на меня?! Ты все мои слова воспринимаешь в штыки! Что бы я ни сказала, ты моментально вспыхиваешь!
У нее был совершенно несчастный вид. У Ремуса вдруг заныло где-то под сердцем. Он порывисто притянул ее к себе и принялся целовать, почти кусая ее губы, упиваясь ее запахом. Его затопила смесь нежности и какого-то неуправляемого чувства, от которого хотелось зарычать вслух, крепко сжимая ее в объятьях. Мое. Это не было простой страстью, это было нечто большее, то, чего он боялся и всегда, из последних сил, пытался удержать в себе, обуздать, спрятать в самый темный уголок сознания. Это говорила его чертова волчья половина, ревнивая и властная. Мое. Волк требовал ее всю, без остатка, без намека на нежность, с животной жадностью.
– Рем, — беспомощно пискнула Тонкс.
Он отшатнулся. Тонкс смотрела на него растерянно, на губе выступила капелька крови. Ремус стал противен себе. Животное. Он развернулся и бросился прочь из дома.
– Ремус!
Он в одной футболке выскочил на мороз. Нужно аппарировать куда-нибудь, уйти на время, успокоиться.
– Рем! Да ничего ведь не случилось!
Вот именно. Пока не случилось, но он не хотел причинить ей боль, пусть даже случайную. Тем более из-за этого волчьего чувства.
* * *
… Он поставил сосуд на стол. Сверкающая в свете свечи золотая чаша отразилась в темных глазах женщины. Она протянула руку с длинными ногтями и накрыла чашу ладонью, улавливая исходящий от нее ток магии. Она безошибочно узнала, кому принадлежит таящаяся в чаше сила, и ее глаза закатились в фанатичном экстазе.
– Это должно быть надежно упрятано в твой сейф, Беллатриса, — прошипел его высокий голос…
Гарри распахнул глаза и резко сел в постели, тяжело дыша. Он весь вспотел, а в шраме пульсировала боль. Он поднес руку к носу, чувствуя, как что-то щекочет над верхней губой, и ощутил пальцами влагу — носом пошла кровь. Гарри откинулся обратно на подушку, стараясь остановить кровотечение. После полнолуния и странного чувства, возникшего тогда, он почти каждую ночь видел сны, в которых смотрел на все глазами Волдеморта. В основном, это были пытки. Риддл каждую ночь пытал кого-нибудь, иногда это были знакомые Гарри из Ордена, и тогда ему становилось особенно плохо.
С ним явно что-то было не так. После полнолуния он стал ощущать в своем теле нечто инородное, и, казалось, оно выросло за последнее время, окрепло и становилось сильнее. Нет, Стае было небезопасно находиться рядом с ним, но проклятый Сивый наложил Запрет Вожака, и Гарри просто не мог ступить и шагу за пределы Логова. Один раз он попробовал ослушаться, но отойдя на несколько футов от деревни, даже не достигнув края антиаппарационного щита, он свалился без сознания от жуткой боли, пронзившей все тело, словно Круциатус. Вожак безумно злил его. Как он не понимает, что Гарри лучше убраться куда подальше от них? Он принесет им одни беды, как всегда приносил всем остальным.
– Сейф, — пробормотал Гарри и вновь резко сел в постели. Чаша! Это была чаша Пенелопы Хаффлпафф! Это был крестраж!
Он вскочил с постели, поспешно натянул джинсы и бросился в хижину Сивого, хотя было уже за полночь. Ему не терпелось поделиться случайно добытой информацией.
Внезапно голову пронзила адская боль, ноги подкосились, и Гарри покатился вниз по ступеням, однако уже не почувствовал боли от ушибов. Он ухнул в черное забытье, наполненное давящим присутствием Волдеморта.
«Гарри Поттер».
От его голоса соображать стало практически невозможно.
«Убирайся», — простонал он.
«Ты шпионишь за мной?»
«Да».
Гарри не мог противиться, выросшее внутри темное пятно заставляло его говорить правду. Оно вцепилось в него невидимыми щупальцами, впиваясь прямо в душу.
«Где ты прячешься, Гарри?»
Гарри с трудом преодолел желание ответить. Черное пятно сливалось с ним самим, вызывая желание отвечать на вопросы Волдеморта, быть полезным ему.
«Не хочешь выдавать друзей? Что ж, тогда приди ко мне».
Гарри показалось, что эта мысль возникла в его собственной голове. Конечно, он не может выдать друзей. Но что ему мешает прийти самому? Его друзьям больше ничто не будет угрожать, он — причина всех их бед. Если он добровольно явится к Хозяину, то все кончится. Это будет победой. Так будет лучше для всех. Так будет намного лучше. Он поднялся и вышел из хижины. Он уже идет. Хозяину осталось ждать совсем недолго. Он будет доволен им.
Его охватило жгучее желание предстать перед Хозяином как можно скорее. Дальше тянуть нельзя. Он не может разочаровать Повелителя.
– Поттер? Ты чего бродишь в одних джинсах? — мимо промелькнуло женское лицо, но ему было некогда рассматривать ее.
– Эй, разве Сивый не запретил тебе уходить?
Девчонка схватила его за руку.
– Я с тобой разговариваю!
Взмах волшебной палочкой, и ее подбросило вверх, словно тряпичную куклу. Никто не смеет становиться между ним и Хозяином! Никто! Он уверенно продолжил свой путь. Надо спешить. Не оглядываясь. Не задумываясь. Только вперед.
И вдруг тело взорвалось пронзительной болью. Он рухнул на землю. Нет, нет, нет! Это Волдеморт в его голове!
«Приди ко мне!»
Гарри закрыл уши руками, но голос звучал прямо у него в голове, и тело внезапно перестало слушаться. Темная субстанция просунула свои щупальца в руки и ноги, надев его тело, как парадный костюм, и поднялась с земли. Боль исчезла, а вместе с ней и способность сопротивляться. Гарри с отчаяньем и ужасом наблюдал из глубины сознания, как приближается к краю щита. НЕТ! ПОМОГИТЕ ЖЕ, КТО-НИБУДЬ!! НЕТ!! Он попытался каким-нибудь образом вернуть боль от Запрета, вызвать вновь магию, запрещающую ему переступать границу Логова. Ну же, это его последний шанс, Стая — его последний шанс…
Из ниоткуда донесся вой тысяч волчьих голосов, сливающихся в один оглушительный звук, нарастающий, набатом бьющий в ушах. Гарри почувствовал, как из самых глубин его существа поднимается волна магии, древней, неконтролируемой, первобытной, и он со всей отчетливостью понял, что его крик о помощи услышали, что он спасен.
Яркая вспышка ослепила его.
* * *
Когда Том аппарировал, волк ощутимо цапнул его за руку, и бросился наутек.
– Авада Кедавра!
Проклятье отскочило рикошетом, и на мгновение вокруг волка сверкнул белесый купол магии, защитившей его. Том ошеломленно замер. Он никогда не встречал подобных чар. Он протянул руку, улавливая ее токи. Изумительно сильная защита: он знал, что еще недостаточно окреп, чтобы сломать ее. И — да, ему следовало быть более осторожным, контакт с этой магией мог вернуть его в прежнее состояние. Пришлось смотреть, как улепетывает дрянная псина. Что ж, они найдут, кому поручить поимку зверя.
Том направился к особняку Малфоев, размышляя о том, как же все-таки везет этому мальчишке: однажды его защитила жертва матери, теперь — магия оборотней. Он усмехнулся. Что ж, второй раз тоже не обойдется без жертв.
«Я иду к тебе».
|
|
| darina | Дата: Вторник, 26.02.2013, 20:23 | Сообщение # 27 |
|
Посвященный
Сообщений: 59
| на самом интересном месте… с нетерпением жду продолжения
|
|
| Serjo | Дата: Суббота, 20.04.2013, 20:57 | Сообщение # 28 |
|
Travelyane
Сообщений: 1957
| 14 глава
I hear the wind call my name
The sound that leads me home again
It sparks up the fire — a flame that still burns
To you I will always return.
Bryan Adams «Always return»
Волк несся вперед, не разбирая дороги и не ощущая боли в раненном боку Ему было страшно. Зеленая вспышка была смертью, волк откуда-то знал это. Сила Стаи накрыла его, как заботливая лапа волчицы-матери накрывает беззащитного волчонка, но бок все равно опалило, будто красным цветком. Инстинкт приказывал бежать, бежать от двуногого как можно скорее, туда, где безопасно. Туда, где был его дом.
Белая вспышка на краткий миг ослепила волка, а потом в ноздри ударили совсем другие запахи — мир вокруг изменился. Он был уже не посреди голой равнины, а на опушке дремучего леса. Волк замер, принюхиваясь. Лес дышал спокойно, но не был рад ему. Не его лес. И в то же время, он снова был в знакомых с детства местах, волк чувствовал это. Он в нерешительности оглянулся и увидел огромную непонятную гору. Она возвышалась над лесом и озером и светилась множеством белых пятен, словно ее облепили большие светлячки. Волк опять принюхался. Гора пахла едой и двуногими. Пахла так знакомо и успокаивающе, что инстинкт тянул его именно туда, а не в лес. Он заскулил. Боль в боку становилась сильнее, шерсть взмокла и пропиталась запахом крови, а лапы начали подкашиваться. Плохо. Надо скрыться и зализать рану, но волк не решался войти в чужой лес в одиночку. Он медленно опустился на снег и прилег на правый, здоровый бок, тихо и жалобно поскуливая. Гора перед глазами поплыла, светлячки вытянулись в полосы света.
Потом на волка накатила волна душного цветочного аромата, будто он сунул нос в самый розовый куст, и он на мгновение вскинулся, глухо зарычав — кто-то приблизился к нему.
– Тихо-тихо, я только гляну, — потекли серебристые ласковые звуки.
Что-то молочно-белое приблизилось к нему, волку показалось — это луна склонилась над ним… Луна его не обидит… Луна…
* * *
Астория неподвижно стояла в темноте, даже не чувствуя снега, припорошившего волосы и лицо. По щекам катились слезы — наступила первая годовщина со дня маминой смерти. Она так и стояла, глядя на поверхность озера немигающим взглядом, и машинально теребила носовой платочек, выдергивая по ниточке вышитые инициалы. Одна. Всегда одна. В этот день она опять почувствовала со всей остротой, что отныне ей придется рассчитывать только на себя — такое ощущение она испытала в день маминой смерти. Мама оставила ее одну. Отцу она не нужна — он, не задумываясь, продаст собственных дочерей ради выгоды. А Дафна слабая, сама нуждается в ком-то, кто будет стоять за нее горой и станет ее опорой. Дафна нуждается в самой Астории. А Астория одна против всех.
Превратив вычурную букву «А» на платочке в неопрятную бахрому, она, наконец, опомнилась и вытерла слезы. Пора возвращаться в замок, двери теперь закрывают рано, так установлено новым Статутом школы, которая теперь больше походила на один из концлагерей, о которых она украдкой читала в магловских книгах, когда была еще глупой первокурсницей и мало чем отличалась от Дафны — только повзрослеть не забыла, в отличие от нее. Астория заспешила вверх по склону, когда до нее донеслось жалобное поскуливание. Она насторожилась и вытянула волшебную палочку, засветив Люмос, — мало ли, что могло из леса вылезти. На белом снегу чуть поодаль лежал волк, серая шерстка на боку была залита кровью. Асторию покоробило зрелище. Она огляделась, проверяя, нет ли поблизости какой-нибудь лесной твари, которая могла сделать это, но склон был пуст, а в тени под сенью деревьев вглядываться бесполезно — обязательно что-нибудь привидится. Волк учащенно дышал — окровавленный бок часто-часто вздымался. Астория несколько мгновений смотрела на него, стараясь заставить себя уйти. Ни к чему ей такая морока. Все когда-нибудь умирают. Но волчий бок приковывал взгляд. Все-таки волк не человек, он заслуживает смерти от старости куда больше, потому что живет по жестоким, но честным законам, и не рвет глотки собратьям для удовольствия.
Астория решительно приблизилась к зверю. Тот слабо, предупреждающе зарычал в отчаянной попытке хоть как-то защититься, с трудом подняв голову и сверкнув почему-то зеленым огнем глаз. С его стороны было очень правильно не подпускать к себе человека.
– Тихо-тихо, я только гляну, — заверила она.
Светящиеся глаза зверя опять закатились, и Астория получила возможность осмотреть животное. Она опустилась на колени, стерла заклятьем кровь и рассмотрела зияющую на боку рану. Это точно был не укус — кто-то пальнул в него заклятьем. Шерсть вокруг раны обгорела. Бедный волк, над ним, выходит, волшебники поиздевались. Вот малолетние ублюдки. Астория наложила Исцеляющие чары — помогло не сразу и, как ни странно, не совсем, но все же лучше, чем ничего. Поколебавшись какое-то время, она все же левитировала волка к хижине лесничего. Кто-то должен позаботиться о бедном звере.
Астория постучала. В первое мгновение она хотела просто оставить волка на пороге, но все же рассчитывать на расторопность Хагрида не стала. За дверью залаял его слюнявый волкодав, и через мгновение полувеликан распахнул дверь, держа псину за ошейник. Клык зарычал, учуяв волка, а Астория почувствовала себя сердобольной идиоткой.
– Волк, — сухо произнесла она в ответ на недоуменно раскрытый рот лесничего. — Нашла на опушке. Кто-то в него заклятьем попал.
– Вот негодные-то! — закудахтал Хагрид. — Надо ж такое.
– Позаботьтесь о нем, — бросила Астория и решительно направилась прочь.
Она свое дело сделала — ее совесть чиста.
* * *
Я лежал на боку, потому что сука Беллатриса исполосовала мою спину таким яростным Секо, что плохо заживало даже на шкуре оборотня. Однако я утешался мыслью, что ни фига она не изобретательная по части пыток, если это лучшее, что она смогла придумать. Беспокоило скорее другое — что Гермиона чувствует отголосок моей боли. Мысль, что ей больно и страшно за меня, помогала отвлечься от осознания того, что мы с Сивым валяемся в подземелье Малфоев и скоро нам придет конец. Пока нас спасает лишь то, что мы ни словом не обмолвились, почему Поттер с нами тусовался — и то лишь потому, что Волдеморт брезговал лично нас допрашивать. Мы ведь просто животные, и, благодаря своим предрассудкам, они никак не поймут, что их легилеменция не действует из-за того, что мы сильнее в плане магии. Животные, да. Меня охватила ярость. Я опять вспомнил сегодняшнее утро, когда нас вызвали и с ходу накинули на нас зачарованную сеть — словно зверей ловили. А теперь мы сидим в подземелье Малфоев на цепи, как две собаки. С ошейниками на шее. Вот за эту идею я Беллатрису когда-нибудь убью, честное слово. Если выберусь, конечно.
– Малец, ты как? — Сивый сидит под стеной, уже практически оправившись, как и положено матерому вожаку.
– Скоро можно будет наносить новые «штрихи», — мой черный юмор мне самому кажется протухшим.
– Не дрейфь, наши волчицы придумали хороший план, — усмехнулся Фенрир. — Я чувствую, что Стая немного успокоилась, ожидает.
Я приподнялся.
– Это же не Гарри был, как я понимаю?
Этого чмыря мы тоже сегодня видели. Ухмылялся, стоя рядом с Волдемортом, и пялился на нас черными глазами. Фенрир отрицательно помотал головой.
– А Гарри тогда где? — по-настоящему растерялся я.
– Разберемся, — уверенно ответил Сивый.
Умирать он явно не был настроен, и это обнадеживало. Спустя еще какое-то время, когда моя спина почувствовала некоторое облегчение, у окошка под потолком опустилась тень. Послышалась короткая возня, блеснули защитные чары и сдались. Окошко тихо скрипнуло, Фоукс с сумкой Гермионы в клюве с трудом протиснул отъеденные на харчах Вильмы толстые бока внутрь и спланировал на пол.
– Вот нельзя недооценивать магических существ! — ухмыльнулся я.
Феникс вручил нам сумку, в которой оказались лечебные и тонизирующие зелья, две волшебные палочки, Порошок мгновенной тьмы и даже Летучий порох.
– Обстоятельно, — одобрил Фенрир.
Справиться с ошейниками оказалось плевым делом, ведь никто и в самой яркой фантазии не представил бы, что нас прилетит спасать феникс с ценным грузом. Отправив птицу обратно в окно, мы без труда покинули темницу. Сивый ткнул Хвоста зубами в стенку, и тот отключился. На всякий случай мы наложили на него обездвиживающие чары и направились наверх — надо забрать оболочку Гарри, даже если она стала такой морально непривлекательной личностью. Поттеру же надо где-то жить. К счастью, этот засранец не покинул Малфой-мэнор: мы в этом убедились, почуяв стойкий запах помойной ямы, источаемый крестражем. По меньшей мере, он захватил тело Гарри, а по большей? Надеюсь, нам не встретится призрак парнишки. Или лучше, чтобы встретился? Хоть будем знать, что он еще бродит под луной.
Крестраж сидел в гостиной у огня в теплой компании одержимой Беллатрисы. Вот ей бы сейчас ошейник подошел — глядит на крестраж преданными влажно сверкающими глазами, осталось только высунуть язык и встать на задние лапки. И вновь нас выручил Порошок мгновенной тьмы. Щепотка в воздух — и все, у кого слабый нюх, в панике, адреналин выплеснулся в кровь, запах стал сильнее. Лови — не хочу. Несколько шагов на запах — и я схватил эту сучку за горло.
– Это тебе больше не понадобится, — я бросил на пол кривую волшебную палочку и наступил ногой.
Беллатриса бессвязно забормотала проклятья. В следующий миг тьма развеялась.
– Держи их! — просипела Лестрейндж своей сестре, замершей с широко раскрытыми глазами, отчего она делалась похожей на фарфоровою куклу.
Я уклонился от заклятья Люциуса Малфоя, едва не угодившего в Беллатрису. Она попыталась когтями вцепиться мне в лицо. Отшвырнув ее в сторону, я отправил Малфою ответное проклятье. Фенрир взвалил на плечо бессознательный крестраж, явно оказавшийся слабее самого Волдеморта, и подскочил к камину.
– Сеть! — истошно завопила Беллатриса, бросаясь под стеной за ним.
Я взмахнул волшебной палочкой в перерыве между атаками белобрысого хлыща, и вокруг шеи Лестрейндж обвилась черная веревка. Она упала, чуть не свернув себе шею, когда второй конец цепи крепко вонзился в стену.
– Что… что? — от негодования и злости у нее разве что пена не выступила на губах.
Сивый наискось взмахнул волшебной палочкой, и двоих Малфоев отшвырнуло на другой край гостиной.
– До новых встреч, людишки, — осклабился в улыбке вожак. — Серьезно думали удержать волка на привязи?
Мы шагнули в камин и перенеслись в одну из забегаловок в Лютном переулке. Вышли из камина и поволокли обмякшую оболочку Поттера к выходу.
– Напился в стельку, — задорным тоном объяснил Сивый завсегдатаям.
Нас проводили настороженными взглядами — вот чего-чего, а рубашек в сумке Гермионы не оказалось.
– Веселая выдалась ночка, — беспечным тоном сообщил Сивый.
Лица некоторых забулдыг, всегда готовых поучаствовать в драке, озарились понимающими улыбками.
Выйдя на улицу, мы несколько раз аппарировали, стирая за собой следы, прежде чем вернуться к Логову. Здесь стояла тишина, океан лениво рокотал у подножия скал, каменные хижины с подозрением присматривались к нам желтыми окнами, сияющими, как волчьи глаза.
Блин, мы все-таки живы.
Несколько мгновений стояла полная тишина, затем двери домов и закусочной, как по команде, распахнулись, и Стая высыпала на улицу, грозя смести нас. На меня нахлынула мощная волна ликования вперемешку с облегчением — кажется, я даже физически ощутил толчок в грудь.
– Папааааааааааааааа!! — впереди всех летел Свейн в одной пижаме, босыми ногами по снегу.
Сивый одной рукой перехватил бессознательное тело Гарри, а второй подхватил с земли сына и поцеловал в щеку. Свейн крепко обвил ручонками его шею и заревел взахлеб. Я не успел умилиться картиной, как на меня налетела Гермиона и принялась целовать в губы, щеки и шею.
– Герм, спина! — взвыл я, когда она попыталась обнять меня.
– Ой, извини! — испуганно воскликнула она. — Тебе надо в травмпункт! Я так испугалась! Так испугалась! — она опять осыпала поцелуями мое лицо и дрожала, как осиновый листочек. — Я думала… да чего я только не думала! Милый мой, хороший, я так испугалась.
Я растерянно обнял ее, но быть «милым» и «хорошим» мне определенно нравилось. Гермиона уткнулась носом мне в шею и на какое-то мгновение притихла.
– А что с Гарри? — вдруг взвизгнула она, отпрыгнув почти на фут.
– Его в травмпункт, и не будить, — как раз распоряжался Фенрир, покончив с попытками отлепить от себя сына: Свейн обхватил его и руками и ногами, как обезьянка, и упрямо сверкал заплаканными глазами.
Гермиона прижала ладони ко рту — я даже испугался, что она сейчас в обморок упадет, но все же обошлось. Она опять вспомнила обо мне, схватила за руку и решительно потянула в травмпункт. Я послушно последовал за ней, все еще пребывая в растерянности. Надо же, странно, что я до сих пор не заметил, какая она… нежная. Я остановился и потянул ее за руку.
– Морган, тебе надо в травмпункт! — сердито запротестовала она.
Я притянул ее к себе и, крепко обняв, зашагал дальше. Гермиона облегченно вздохнула, умостив голову у меня на плече.
– Я так испугалась, — еще раз повторила она.
Я вдохнул запах ее волос. Все-таки чудесная девушка мне досталась.
* * *
Астория вышла из теплицы, как всегда, в отвратительном расположении духа — она ненавидела травологию, но отец требовал, чтобы все сколько-нибудь значимые школьные предметы сестры Гринграс изучали и получали по ним высший балл. Травология, к сожалению, входила в их число. Астория шагала вперед, даже не замечая гримасы отвращения на своем лице. Она ненавидела копаться в мокрой земле, как червь, терпеть не могла теплый тяжелый дух теплиц и профессора Спраут, такую же назойливую и раздражающе милую, как и весь ее факультет. Вдобавок, она поссорилась с Драко, и ей вовсе не хотелось возвращаться в замок. В последнее время с ней вообще творилось неладное. Она стала раздражительной, и иногда ей казалось, что еще миг — и она сорвется, начнет биться в истерике и проклинать всех и каждого, высказав все, что о них думает. Она презирала абсолютно всех. Драко, который с ней вел себя, словно он бог и господин, и поджимал хвост перед каждым, кто сильнее хоть на йоту; Дафну с ее вечными обвинениями и выпадами, которые она-то могла себе позволить, потому что ее недостойная сестра всегда оберегала ее; Кэрроу, которые превратили школу в гиблое болото, заставляя чувствовать себя грязной только от одного пребывания здесь; расчетливого беспринципного отца; и себя — за мерзкую жалость к себе, и за слабость. Нет, не могла она поступать рассудительно. Больше не могла. Иначе что-то внутри, вибрирующее и натянутое как струна, все-таки лопнет. Переломится. Она должна была решиться — то ли стать чудовищем, то ли святой. И никогда не жалеть о выборе. По-другому не получится. Либо быть такой, как Беллатриса Лестрейндж, либо такой, как кучка гриффиндорцев, прячущихся где-то в замке — но, в любом случае, честной.
Когда она подходила к этой мысли, опять возникало море сомнений. Почему так важно для нее выбрать раз и навсегда, не стараясь юлить, выйти сухой из воды? Может, она еще просто не выросла, и это глупый юношеский максимализм, который загубит ее жизнь? Влияние Дафны, Мерлин ее побери? Отвращение к нерешительности и мягкотелости Драко и боязнь уподобиться ему? Какой-то вбитый сказками, но неискоренимый предрассудок заставлял ее считать нерешительность презренным качеством, уделом слабых. А она хотела быть сильной, самой сильной из всех.
– О, вы пришли проведать вашего спасенного? — громыхнул голос лесничего, вырвав ее из размышлений.
Астория остановилась, будто налетев на стену, и удивленно огляделась. Надо же, она и не заметила, как спустилась по склону до самой хижины Хагрида. Полувеликан улыбался в бороду, сверкая глазами, похожими на черных жуков.
– Вообще-то, нет, — отрезала Астория.
– Жаль, — искренне опечалился этот простак.
Астории захотелось фыркнуть и сказать ему какую-нибудь гадость: простодушные люди всегда вызывали у нее почти ненависть своей открытостью, и она испытывала искушение преподать им такой урок, чтоб на всю жизнь запомнилось.
– А я-то думал, может, волк ваш запах запомнил хоть, — бубнил дальше косматый лесничий. — Не подпускает к себе, хоть тресни! А его, того, намазать надо. Есть у меня одна такая мазь, хорошенько помогает от непонятных…
– Мне это неинтересно, — оборвала его Астория и, повернувшись, зашагала вверх по склону.
– Так умрет-то! — крикнул ей вдогонку Хагрид.
Астория даже обернулась. Что за глупые попытки обмануть ее?
– Не умрет, — скептично возразила она. — Я наложила на него неплохие чары.
– Рана опять открылась, — покачал головой лесничий. — Я сам-то тоже думал, что все порядком будет. Ан нет. Сильное, видать, проклятье было.
Астория удивилась, но виду не показала. Странно. В своих талантах целителя она была уверена.
– Попросите кого-нибудь обездвижить его заклятьем, — отмахнулась она.
– Что это вы придумали, мисс? — пожурил ее лесничий. — Нельзя. Откуда мне знать-то, вдруг ему от всяких чар горше станет?
Асторию задело, что она не подумала о такой возможности. Выставила себя дурой, и перед кем? Перед каким-то необразованным полувеликаном!
– Я попробую, — холодно бросила она и, не дожидаясь хозяина, вошла в хижину.
Здесь пахло какой-то неаппетитной снедью — кажется, запах источала похлебка, булькающая в котле, подвешенном над пламенем. Астория подавила охвативший ее приступ брезгливости и прошла в дальний угол, откуда доносилось приглушенное поскуливание, по пути захватив мазь. Волк лежал на расстеленном на полу клетчатом пледе, тяжело дыша и перебирая лапами от боли, весь поглощенный своими страданиями. Но стоило Астории приблизиться, как он поднял голову и оскалился, наморщив нос. Астория замерла. Скажите на милость, и зачем она только ввязалась в это?
– Чего рычишь? — проворчала она. — Сдохнуть, что ли, хочешь?
Волк тем временем начал принюхиваться. Глаза у него почему-то были зеленые, как яблоки или первые ростки травы по весне. Астория никогда такого не видела.
– Если не дашь тебе помочь, то отправишься… куда там волки отправляются после смерти?
«Мерлин, что я несу?!»
Волк дернул головой и попытался подползти к Астории. Она решила, что это приглашение, и, откупорив мазь, окунула туда пальцы. Мазь имела золотистый цвет и пахла цветами. Медленно опустившись на колени, она протянула руку. Волк лизнул кончик пересохшего носа, напряженно наблюдая за ней. Голова его тряслась от слабости. Астория предельно осторожно начала обрабатывать рану, чтобы, не приведи Мерлин, не сделать больно и не получить укус в ответ.
Волк тяжко вздохнул и опустил голову на передние лапы. Астория немного расслабилась. Значит, за руку ее не тяпнут. Она густо намазала рану, которая выглядела не намного лучше, чем вчера. Интересно, почему? Не могли же в него пальнуть Темным проклятьем, в самом-то деле? Если только это не сами Кэрроу так развлекались. С них станется. Что ж, мазь наверняка поможет — она была изготовлена из пыльцы фей, Астория почти сразу догадалась. А вот представить, откуда такое редкое и дорогое лекарство взял лесничий, она не могла. Да, мазь поможет, только выздоровление будет очень медленным. За такое время волк, чего доброго, домашним станет.
К тому времени, когда Астория закончила, дыхание зверя выровнялось, и он мгновенно провалился в сон. Одной баночки мази будет недостаточно для такой обширной раны.
Астория выпрямилась и вернула мазь сопящему над ухом лесничему.
– Волки, они запоминают, кто им добро делает, — умиленно сказал Хагрид.
«Ну да, они ведь не люди», — подумала Астория. Волк был довольно крупный, и ей польстило, что он подпустил ее к себе. И она гордилась, что не испугалась. На миг представив, как вел бы себя на ее месте Драко, Астория самодовольно улыбнулась. Кто еще, кроме нее, смог бы остаться таким хладнокровным?
– Я завтра еще зайду, — бросила она и вышла, не попрощавшись.
* * *
Прикосновение человека с серебряным голосом принесло волку облегчение, и он, измученный болью, наконец, провалился в долгожданный сон.
… Ему снилось, будто он летит высоко над колышущимся морем травы, как птица. Пролетает над толпой двуногих, и они тоже колышутся и шумят, как море. Ветер взъерошивает шерсть на загривке, волк чувствует себя так, словно его долго держали на цепи, и вот он вновь свободен, летит вместе с ветром. Впереди вырастает та самая гора, только освещенная солнцем, коричневая, на солнце тут и там отблескивают, как вода, маленькие непонятные туннели, сделанные двуногими. Иногда похожая на гладь воды частица горы открывается, и оттуда высовываются головы человеческих детенышей.
– Смотри, как летит! — звенит голос одного из них, когда волк резко взмывает вверх, чуть не коснувшись лапами гладкой поверхности горы.
– Это Поттер, капитан гриффиндорской команды, — отвечает другой.
Волк чувствует, что он дома.
|
|
| Serjo | Дата: Суббота, 20.04.2013, 21:03 | Сообщение # 29 |
|
Travelyane
Сообщений: 1957
| 15 глава
Ремус стоял у окна со скрещенными на груди руками и хмуро смотрел на Тонкс: она топала по глубоким снежным сугробам сбоку от расчищенной им дорожки. Пар валил у нее изо рта — ходить с круглым животом по колено в снегу было не так-то просто. Вот сейчас упадет и непременно простудится. В лучшем случае. А в худшем — шлепнется на живот. Ну почему она такая бестолковая?! Ремус спустился вниз и выскочил во двор, едва не забыв накинуть куртку. Тонкс запустила в него снежком, но он легко уклонился, несказанно ее разочаровав.
– Мог бы поддаться, — надулась она.
Ремус поймал ее за руку и потянул к себе, заставляя выбраться из сугроба.
– Надо же, тебе не противно ко мне прикасаться? — вдруг произнесла Тонкс таким едким тоном, какого он никогда от нее не слышал.
Ремус растерянно взглянул на нее. Она подняла брови, с нескрываемым, каким-то колючим любопытством ожидая реакции.
– Сама знаешь, что ты не права, — глухо сказал он.
Тонкс криво усмехнулась.
– Все-таки, противно?
Ремус не стал продолжать этот глупый разговор и бесцеремонно поволок ее в дом.
– Темнеет, уже слишком холодно, — проворчал он.
– У нас дома холоднее, — веселым тоном бросила она.
Ремус промолчал. Он знал, что заслужил и вообще не должен злиться на нее за свое проклятье, за то, что она значит для него больше, чем, по его мнению, значили друг для друга обычные люди. На самом деле, Ремус не верил в любовь как таковую. Или не так: верил, но считал ее огромной редкостью. А то, что происходит с ним — это не любовь, но, в то же время, нечто несоизмеримо большее. Потребность? Зависимость? Честное слово, иногда у него было такое ощущение, словно Тонкс его хозяйка, которая неведомым образом приручила его. И ушел бы в темную чащу — ан не тут-то было, когда в спину несется звук хозяйского свистка. Собачья преданность наверняка имеет магическую природу, заставляет служить получше Империуса.
Ремус пропустил Тонкс вперед и повернулся, чтобы закрыть дверь, но так и замер, держа ладонь на ручке: на расчищенной дорожке сидел большой волк. Зверь сверкнул в сумерках золотым глазом и поймал взгляд Ремуса.
«Надо поговорить».
В голове раздался голос Сивого — волк был его посланником.
– Нам не о чем говорить, — мрачно возразил Ремус.
Волк не сдвинулся с места, ожидая продолжения.
– Это все, ступай, — приказал Ремус.
Волк недовольно мотнул головой и сорвался с места. Еще до того, как придет время ложиться спать, ответ достигнет Сивого: волк взвоет, послание услышат другие волки и передадут его дальше — это быстрее совиной почты, но общаться таким образом умели только Сивый и сам Ремус, даже другие оборотни не имели подобных привилегий.
Мерлин, что Сивому от него надо?
– Что это было? — Тонкс смотрела на него круглыми глазами, стоя в дверях гостиной.
Самое интересное, что в ее глазах не было и тени страха, свойственного другим людям, лицезревшим подобные сцены. Она была заинтригована, и только. Ремуса это беспокоило: нормальной девушке полезно бояться чудовищ, чтобы не возникало желания познакомиться с ними поближе. А Тонкс всегда было интересно, что бы он ни вытворял. Она бы, наверно, с радостью первооткрывателя и на его превращение посмотрела.
– Знакомые передают привет, — ответил Ремус, проходя в кухню, чтобы заварить ей горячего чаю с медом.
– Через волка, что ли? — восхищенно воскликнула она. — Круто!
Ремус поставил чайник на плиту и повернулся к ней — глаза Тонкс восторженно сверкали.
– Это так интересно! — она подпрыгнула на месте.
Ремус вздохнул. Тонкс все еще была одета, и вокруг зимних ботинок уже образовалась лужица. Он подошел к ней, снял с нее куртку и шарф, затем усадил на стул и принялся развязывать шнурки мокрых ботинок. Стянув сначала один ботинок, затем второй он убедился, что ее ноги в махровых носках остались сухими.
– Ноги не замерзли? — спросил он немного укоризненно.
Тонкс пошевелила пальцами.
– Нисколечко.
Ремус уткнулся лицом ей в колени.
– Прости. Я веду себя, как скотина.
Она вздохнула в ответ и запустила пальцы ему в волосы. Ремус только крепче зажмурился от удовольствия, по позвоночнику пробежался ток. Определенно, она его маленькая хозяйка.
Внезапно в окно постучали. Ремус мгновенно вскочил на ноги и выхватил волшебную палочку. На крыльце маячили четыре тени.
– Дора, иди наверх, — скомандовал Ремус.
– Вот еще! — она тоже вытянула волшебную палочку.
Ремус раскрыл было рот, но тут из-за двери раздался женский голос:
– Извините, здесь живет Ремус Джон Люпин?
Женщина говорила с заметным акцентом.
– Что вам нужно? — осведомился Ремус.
– Мы из Норвегии. Хотели бы с ним увидеться.
– Из Норвегии? — подняла брови Тонкс.
– Это по поводу оборотней, — добавил другой голос, тоже женский. — Вы когда-нибудь слышали о берсерках?
Тонкс вновь засверкала глазами.
– Это из-за той шкуры! — радостно пропищала она.
Ремус был совершенно сбит с толку. Что за бред?
– Идите прочь, я не понимаю, о чем вы! — рыкнул он.
– Мистер, пожалуйста! — вклинился третий женский голос. — От вас зависит наша судьба!
Это что еще за новости? Какие-то помешанные.
– Давай откроем, — заговорщически прошептала Тонкс.
– Уходите! — опять упрямо повторил Ремус.
– Пожалуйста, сэр! — с той стороны были не менее упрямы.
Ремус немного поколебался. Пожиратели не смогли бы придумать такую бредовую причину, чтобы им открыли. Да и стучаться, как ни крути, вряд ли стали бы. Еще раз с тревогой взглянув на Тонкс, Ремус приоткрыл дверь и выглянул в щель. В нос ему ударил запах звериного меха и хвои — почти так же, хвоей, пахнут оборотни. На пороге стояли три женщины — две высокие, ростом с него, и одна миниатюрная, похожая скорее на подростка, и один молодой человек. Ремус потерянно воззрился на их одежду: на какие-то бесформенные меховые полушубки были наподобие плащей наброшены звериные шкуры, а головы зверей свисали за спинами. Ремус закатил глаза. Маразм окончательно перекочевал в его жизнь из книжек Германа Гессе. Он распахнул дверь и посторонился, пропуская гостей.
– Ух ты! — первое, что сказала Тонкс.
Странные гости вошли и дружелюбно улыбнулись ей. Ремус окинул внимательным взглядом пустынную улочку и закрыл дверь, заперев на охранные заклятья.
– Проходите в гостиную, располагайтесь, — защебетала Тонкс.
На кухне как раз засвистел чайник.
– Чаю? Печенья?
– Не так быстро, пожалуйста, — улыбнулся парень. — Нам сложно воспринимать английский на слух.
– Ой, точно, извините, не подумала, — протараторила Тонкс и метнулась в кухню.
Ремус с радостью поменялся бы с ней местами.
– У вас очаровательная жена, мистер Люпин, — сказала одна из женщин, с длинными русыми волосами, в которые были вплетены серебряные цепочки.
«И без вас знаю».
– Спасибо.
Когда гости устроились в гостиной, все-таки сняв свои шкуры и полушубки, под которыми у них обнаружились рубашки с коротким рукавом какого-то доисторического вида, Ремус с неохотой спросил:
– Так каким образом от меня зависят ваши судьбы?
– Дело в том… — начал парень.
– Я — Хельга, — перебила его женщина с серебряными цепочками в волосах. — Это, — она указала на вторую русоволосую, с короткой стрижкой, — Ингрид, моя сестра. Сольвейг.
Встрепанная светловолосая девчушка-подросток кивнула.
– И Кристер.
Парень немного смущенно улыбнулся. У него были светлые волосы до плеч, перехваченные лентой на затылке, и сережка в ухе.
– А я Тонкс, — представилась она.
Поднос с чаем, который она левитировала, опасно накренился, и Ремус поспешил перехватить его. Гости без лишних церемоний расхватали чай и домашние печенья миссис Тонкс — Ремус даже не успел сказать «Угощайтесь».
– Простите, — с набитым ртом пробормотал Кристер, выстрелив в Ремуса крошками. — Ой, простите! — еще один плевок.
– Прожуй, потом скажешь! — раздраженно сказала Соль… как-то там.
– Извините, мы голодные, — потупила взор Хельга. — Только с дороги — и сразу к вам.
– Ничего страшного, — отмахнулась Тонкс, уже изнывающая от любопытства. — Рассказывайте, что вас привело к нам. Ремусу наверняка интересно узнать, каким образом от него зависят ваши судьбы.
«Ремусу как раз не так уж и интересно, как некоторым», — подумал Ремус и улыбнулся ее ребячеству. Тонкс покосилась на него и показала кончик языка, а потом сделала внимательное лицо.
Четверо норвежцев дружно повернули головы и уставились на что-то. Ремус проследил за их взглядами — гости смотрели на волчью шкуру, лежащую на полу перед камином.
– Собственно, все дело в ней, — качнул головой Кристер.
– В шкуре? — уточнила Тонкс и посмотрела на Ремуса торжествующим взглядом «А я же говорила».
– Вы коллекционируете старинные шкуры? — понадеялся Ремус, но его надежды, разумеется, не оправдались.
Берсерки начали издалека — рассказали о своем «отвратительном — как это будет по-английски? — вожаке», о его намерении служить Темному Лорду и своем побеге, «поправшем волю богов». А также о том, как они все превратятся в животных и утратят свою человеческую душу, ежели Ремус Джон Люпин их не спасет.
– С чего вы взяли, что я один из вас? — Ремус решил отпираться до последнего, хоть шкура и выдавала его с головой, судя по всему. — Я англичанин.
– В третьем поколении, — педантично поправил Кристер. — Я разузнал. Я, вообще-то, фольклорист — ученый, занимающийся изучением народного творчества.
– Ученый он, — закатила глаза Соль… как-то там.
– Печатаю свои статьи и собранные материалы в этнографических сборниках, иногда езжу на конференции, — чопорно заявил Кристер. — Фольклор Стаи, конечно, хобби. Так вот, именно таким образом я и откопал сведения о вас. Дело в том, что ваш прапрадед был норвежцем и Вожаком нашей Стаи. Но его младший брат устроил переворот, и ваш предок выехал в Англию. Его дочь впоследствии вышла замуж за обыкновенного оборотня по фамилии Люпин.
Ремус покосился на шкуру.
– Подумайте, мистер Люпин! — пылко взмолилась Соль… как-то там. — В конце концов, мы, берсерки, себя прекрасно контролируем в полнолуние.
– Каким образом? — слова сами сорвались с языка прежде, чем Ремус захлопнул рот.
Норвежцы посуровели.
– Станете нашим вожаком, тогда скажем, — хмуро уведомила Ингрид.
Ремус вздохнул и хлопнул ладонями по коленям.
– Ничего не выйдет, ребята, я не превращаюсь, когда набрасываю шкуру.
Берсерки переглянулись.
– Это, верно, потому, что у вас несколько поколений не оборотничало, — предположила Хельга.
Ремус глубоко сомневался, что слово «оборотничало» есть в английском языке.
– Но в легенде сказано, что первую шкуру на оборотней набросила ведьма, — поучительно изрек Кристер.
– Что за ведьма? — недоумевал Ремус, пока норвежцы с глубокомысленным видом кивали головами.
– Вот такая, — Ингрид указала на Тонкс.
– Самая обычная? — засомневалась Соль… как-то там.
– О, она вовсе не обычная, — возразил Ремус, имея в виду ее пристрастие к чудищам мохнатым и клыкастым.
– Ты это о чем? — с подозрением прищурилась Тонкс.
– Ладно, — недоверчиво протянула Соль… как-то там, будто это она здесь все решает. — Давайте попробуем.
– Я бы хотел сначала на вас взглянуть, — сказал Ремус, пока Тонкс, подскочив к шкуре, пыталась нагнуться, чтобы поднять ее с пола.
Тяжко вздохнув, она погладила живот и призвала шкуру заклятьем, что, впрочем, не получилось.
– О! — это обстоятельство стало для нее открытием.
Трое спутников уставились на Соль… как-то там. Она закатила глаза и жестом фокусника накинула на себя шкуру, ловко приладив голову зверя наподобие капюшона. Шкура в мгновение ока, практически неуловимо даже для глаз оборотня, срослась с ее телом, и будто поглотила девушку. На диване теперь сидела лиса, своим видом подтверждая существование берсерков. Магия, что еще скажешь?
– Давай, Рем, не дрейфь! — задорно воскликнула Тонкс. — Слышал, что они сказали? Станешь не такой кусачий.
Ремусу показалось, что она подразумевает и повседневную жизнь. Она хитро улыбнулась. Подразумевает.
– И что я должен сделать этому вашему Сигурду? — уточнил он.
Берсерки озадаченно переглянулись.
– Ничего, — ответила Ингрид. — Если он не будет нас трогать — ничего. Мы не мечтаем ввязаться в войну.
– Но если вожак, то есть ты, прикажет, — дипломатично добавила Хельга, — то мы примем сторону Ордена феникса.
– Но, вообще, не очень хочется, — уточнила Ингрид.
– Да, — согласился с ней Кристер.
Соль… как-то там фыркнула, вроде, недовольно.
– Ремка, вперед! — Тонкс потрясла в воздухе кулачками.
Ремус неохотно поднялся, подал ей шкуру и присел на корточки, чтобы было удобнее набрасывать. На самом деле, он относился к этой затее более чем скептично — с трудом верилось, что что-то из этого выйдет. Но чтобы гости раз и навсегда отстали, стоит провести этот смехотворный эксперимент. Тонкс немного повозилась, затем набросила на него мех.
Перед глазами у Ремуса мелькнула тень, и гостиная внезапно потеряла половину красок. «Мордред побери, — выругался Ремус, взглянув на свои большие серые лапы. — Получилось». Тонкс запищала — звук чертовски больно ударил по чувствительному волчьему уху, — и принялась ходить вокруг кругами.
– Классно! Рем, ты меня понимаешь? — она зачем-то постучала ему по голове.
«Я же не в танке!» — огрызнулся Ремус. Тонкс зловредно хихикнула.
– Понимает, — она взяла его морду в ладони и поцеловала в нос. — Мужа моя злобная и лохматая.
Ремус лапой кое-как отстранил ее руки. Запах духов чуть не удушил его. Тонкс опять хихикнула.
– А как снять-то шкуру? — полюбопытствовала она.
– Ну… — Кристер замялся, — первые два заката придется в шкуре посидеть.
Два заката? Два дня, то есть? Ремус зарычал.
«Ах, вы…»
– Это обыкновенная процедура, — поднял руки Кристер. — Для каждого берсерка.
– А как станет понятно, что он наш вожак? — задумчиво нахмурилась Соль… как-то там.
– Э, — Кристер почесал в затылке. — Такого опыта у Стаи еще не было…
– А откуда тогда известно, что мы навсегда станем животными, если не найдем нового вожака? — скептично вопросила Соль… как-то там.
«Бестолочи», — подытожил Ремус. Норвежцы некоторое время растерянно переглядывались, потом дружно встали.
– Мы заглянем через два дня, — объявила Хельга.
«Да хоть через двести», — рыкнул Ремус. Тонкс посмотрела на него и кивнула:
– Ну, давайте.
Прозвучало как «Ну, рискните».
Когда гости вымелись за порог, она взъерошила Ремусу загривок.
– Не злобствуй, любовь моя, — устало вздохнула она. — Я, пожалуй, спать пойду.
Ремус поплелся следом за ней. Пока Тонкс возилась в ванной, перевернув там все склянки, которые плохо лежали — или просто лежали, — он пытался поудобнее устроиться на коврике у кровати. Ему очень не нравилось, когда приходилось оставлять Тонкс одну в ее положении на время полнолуний (а она не желала отправляться к родителям), и сейчас ситуация была не намного лучше. Не в зубах же ему волшебную палочку держать. Тем более что она исчезла вместе с его человеческим обликом. Интересно, волшебная палочка обязательно нужна для превращения берсерка? Или вообще не играет роли? Ремус тоскливо вздохнул, опустив голову на передние лапы. А как теперь быть с полнолуниями? Это нормально, что он — и оборотень, и берсерк? И как вообще становятся берсерками? С помощью ведьмы? Но тогда почему они сомневались, получится ли? Или думали, что ведьма должна быть непременно скандинавкой? Столько вопросов, а он их и вслух-то произнести не может. Ремус раздраженно рыкнул. Не по нему все это. Какой из него вожак?
Тонкс, наконец, выбралась из ванной целой и невредимой.
– Ты чего на ковре разлегся? — она аккуратно уселась в постели, подложив подушку под спину, и похлопала по пустой половине рядом с собой.
Ремус навострил уши, испытывая нечто странное.
– Смотри, тебе места вполне хватит, — Тонкс засмеялась. — Ты сейчас прямо как домашний волкодав.
Она свистнула и еще раз похлопала по постели. Ремус неожиданно для себя вскочил и бухнулся рядом с ней, изо всех сил мотая хвостом. На него нахлынул неописуемый восторг, будто ему позволили то, о чем он мечтал всю свою волчью жизнь. Тонкс почесала ему за ухом. Ремус заурчал, поняв, что в волчьей шкуре в самом деле воспринимает ее как хозяйку. Ясно теперь, откуда этот приступ радости. Он готов был прямо-таки расцеловать ее, чтобы выразить свою благодарность за разрешение угнездиться в постели.
– Рем, не дури! — захихикала она, отстраняя волчью морду после того, как он прошелся по ее щеке шершавым языком.
Забавное чувство: он вроде как испытывает эту бурную радость и, одновременно, наблюдает за собой со стороны. Он принялся играться с ней, совсем неощутимо касаясь зубами рук и утробно ворча. Тонкс засмеялась, и, дразнясь, принялась щелкать его по носу.
– Грозный волк, да, грозный волк, — она поймала его морду, не давая раскрыть пасть.
Волк стряхнул ее руку, еще больше развеселившись. Та часть Ремуса, которая наблюдала эту игру со стороны, в очередной раз поразилась бесстрашности Тонкс — кто еще стал бы совать руки в пасть матерому зверю? Это только его жена так может. Видно, неспроста она смогла его приручить.
* * *
Крестраж был старательно окутан чарами Морфея и накрыт всеми ментальными блоками, какие только знали в Стае. Чары регулярно обновлялись, рядом с ним дежурили по нескольку человек сразу. Придумать, как найти Гарри, решительно не удавалось. Собственно, они даже не знали, жив ли он. Как вытурить крестраж из его тела, тоже пока было неясно — даже в библиотеке дедушки вампира не сыскалось ничего дельного.
– Стая ропщет, — шептала Натали в коридоре. — Их не устраивает присутствие здесь крестража. К тому же, он активно борется с оковами сна, и мне приходится обновлять чары чем дальше, тем чаще. Будто он силу набирает. То есть без «будто». Если не поторопимся, вряд ли сможем его удерживать. И вряд ли сможем отобрать у него тело Гарри.
Гермиона сидела, обняв руками колени, и смотрела на спящего не-Гарри. Когда он мирно спал, было сложно поверить, что это вовсе не ее лучший друг, а часть души Волдеморта. И, надо же, этот осколок был в Гарри все эти годы, сидел у него в голове, и именно потому у него была ментальная связь с Волдемортом. Не зря Скабиора тогда насторожила эта связь.
Где-то вдалеке, едва уловимо, завел тоскливую песню волк. Гермиона прислушалась: от протяжного горестного завывания ей становилось легче и спокойнее на душе и, одновременно, печальнее.
– Я выйду, — шепнул Фенрир Натали.
Скрипнула дверь. Волчий вой переменился, стал похож на попытку донести важные сведения, не отдышавшись после долгого бега, взахлеб и сразу. На Гермиону накатило странное умиротворение: волчий вой, теплое потрескивание огня в камине, уютный запах свежей древесины, всегда ощутимый в домике Гарри.
Сивый вернулся.
– Что? — в голосе Натали тревога и надежда.
– Чужаки появились.
Молчание. Наверно, ведут немой диалог, понятный только им двоим.
– А Люпин что? — наконец, спрашивает Натали.
Гермиона обернулась и уставилась в темный коридор, поймав отраженный в зеркале взгляд Сивого. Он вошел в комнату, скрестил крепкие руки на груди.
– Нам нужно наведаться к Люпину, — сказал он. — Пойдешь с нами, чтобы он нас хотя бы выслушал.
Гермиона покладисто закивала.
– Это как-то связано с Гарри? — спросила она.
– Это напрямую связано с Гарри, — подтвердил Сивый и перевел взгляд на спящий крестраж. — Думаю, некоторые мои догадки насчет Люпина подтвердились. К большому счастью для Гарри. Я рассчитываю, что именно Люпин найдет нам потерянную душу.
Гермиона кивнула. Только бы вожак не ошибался. Хотя, ошибался ведь он совсем нечасто.
– Иди уже домой, тебя кто-нибудь сменит, — предложила Натали.
– Я еще посижу, — почти с просьбой в голосе произнесла Гермиона.
Фенрир дал Моргану какое-то задание, и его уже второй день не было в селении. А дом на холме в его отсутствие казался Гермионе далеко не таким уютным. Как оказалось, ей вообще не нравилось оставаться одной.
– Как знаешь, — Натали ободряюще подмигнула.
Они с Сивым удалились на кухню и там продолжили шептаться, только Гермиона уже совсем ничего не разбирала. Она еще какое-то время смотрела на пылающий в камине огонь и слушала успокаивающие завывания волков, понемногу соскальзывая в сон.
– Герм, эй, — теплое дыхание Моргана где-то у нее над ухом.
– Я сплю, — пробормотала она сквозь сон.
Он тихо засмеялся.
– Домой идем?
Гермиона в знак вялого протеста засопела и сильнее скрутилась. Ей не хотелось выбираться из теплого кокона дремы. Возникло такое приятное чувство невесомости. Она зевнула, не разлепляя глаз, и уткнулась носом в любимый запах, сквозь дрему лениво отметив, что ее куда-то несут на руках.
– Где ты был? — пробормотала она, сомневаясь, однако, что запомнит ответ.
– Налаживал контакты в сфере банковских услуг, — весело ответил он.
Гермиона не утруждала себя пониманием услышанного, просто слушая его голос.
– Я скучала, — уведомила она.
– И я, — вздохнул Скабиор у нее над ухом.
– Ты меня любишь? — так же сквозь дрему спросила она.
Молчание. Может, приснилось…
– Люблю.
|
|
| Serjo | Дата: Суббота, 08.06.2013, 23:49 | Сообщение # 30 |
|
Travelyane
Сообщений: 1957
| 16 глава
На следующий день мы собирались напроситься в гости к Люпину, однако наши планы неожиданным образом изменились: гоблины, которые накануне слушали меня с совершенно отмороженным видом — если красиво, «не шли на контакт» — внезапно прислали письмо, в котором с приторной вежливостью приглашали нас с Сивым на самые настоящие…
– Переговоры, — возвестил Фенрир ироничным тоном.
– Ух, ты, какие страсти, — покачал головой я. — Двор короля Людовика какого-то там.
Фенрир еще раз пробежал письмо глазами.
– Думаешь, у меня талант к дипломатии? — засомневался я.
Собственно, вчера я полдня втирал одному из вышестоящих гоблинов, как важно для всеобщего блага отдать нам чашу из личного сейфа Беллатрисы Лестрейндж, однако добился лишь подтверждения, что такая вещица действительно помещена в сейф и чокнутая ведьма ее не забирала. Но не брать же Гринготс штурмом, в самом-то деле? Мы же не на Диком Западе, банк гоблинов защищен куда надежнее ковбойских. К сожалению.
– Идем к гоблинам, — решил Сивый.
– Э, — я почесал в затылке. — А вдруг они что-то мутят? Сдадут нас Лорду за вознаграждение?
Фенрир поморщился.
– Нет, я уверен, что здесь все с точностью до наоборот, — возразил он.
– Они отдадут Лорда нам за вознаграждение? — сделал круглые глаза я.
Однако вожак был не в настроении. Он бросил на меня колючий взгляд, и я тут же перестал улыбаться.
– Сейчас не время для шуток, тебе не кажется? — прорычал он таким тоном, что мне не просто показалось, я убедился в этом как в прописной истине.
И покаянно кивнул.
Через пятнадцать минут мы аппарировали в переулок у банка Гринготс, однако направились не к центральному входу, как я ожидал, а обошли здание, скользнув в оказавшуюся незапертой крохотную калитку в подворотне. Судя по уверенности Сивого, он заходил в банк через черную дверь не впервые. На заднем дворе нас ждал кривой гоблин с торчащим из пасти огромным зубом. В руках у него был большой фонарь.
– За мной, — хрюкнул он без тени вежливости.
Я с любопытством осмотрелся. Мы пересекли широкий мощеный двор, окруженный высокой стеной, причем у меня создалось жутковатое впечатление, будто за нами следят невидимые глазу наблюдатели. Бррр. Гоблин скользнул в приоткрытую массивную дверь, мы вошли следом, и обстановка сразу приобрела серые тона — в длинном коридоре царила кромешная тьма. Затем гоблин зажег фонарь и щелкнул морщинистыми пальцами с длинными черными когтями. Дверь позади нас с грохотом захлопнулась, и заскрежетали многочисленные засовы.
– Выпускать нас вы не собираетесь? — нервно пошутил я.
Гоблин даже не оглянулся на меня, зато Сивый метнул взгляд, красноречиво утверждающий, что я идиот и трусливый щенок. Я тяжело вздохнул: что поделаешь, если я действительно чувствую себя неуютно, когда страшные гоблины запирают за мной дверь? Какие у меня причины доверять им? Наш провожатый затопал вперед, громко шаркая большими ногами. Мы двинулись следом. Коридор не представлял собой ничего интересного: высокие своды, голые стены, обшитые красным деревом, никаких дверей. Гоблин остановился у стены, пройдя футов пятнадцать, и постучал когтями по обшивке. Стена сдвинулась в сторону, за ней оказался ярко-освещенный просторный лифт с красным диваном у задней стены.
Провожатый кивнул нам головой, предлагая войти. Мы так и поступили.
– К директору, — крякнул гоблин.
Дверь лифта закрылась, с железным скрежетом он рванул вверх. Я едва устоял на ногах. Всего несколько секунд — и дверь вновь распахнулась. Мы вышли. Узкий коридор был обит красным деревом, по стенам висели газовые лампы в дорогих плафонах, на полу лежал толстый ковер, в котором утопали подошвы ботинок.
– Солидно, — оценил я.
В конце коридора находилась двустворчатая дверь из красного дерева с позолотой. Когда мы приблизились, она сама собой распахнулась. В глаза ударил яркий дневной свет: мы оказались в просторном кабинете с окном во всю стену, сквозь которое открывался вид на весь Косой переулок и еще половину Лондона. Кажется, мы находились на самой вершине здания. За массивным столом из все того же красного дерева разместился древний гоблин, еще четверо восседали в креслах вокруг. Наверняка мы имели честь лицезреть совет директоров банка Гринготс в полном составе: они представляли высшее руководство банка, что, по сути, давало им еще и статус правителей гоблинской расы. Кроме невообразимой дряхлости, всех этих господ объединяло одно: являясь неимоверно богатыми, они были одеты с истинной скупостью: в старые застиранные костюмы с латками на локтях. В сочетании с этими костюмами довольно нелепо смотрелись перстни с огромными драгоценными камнями, украшавшие средний палец правой руки каждого гоблина. Я разглядывал их с неприличным любопытством, короче говоря, просто пялился: ведь практически никому из волшебников не выпадал случай увидеть сам совет директоров банка Гринготс! Я точно знаю, что, к примеру, министр Фадж в виду своего ничтожества не удостоился такой чести: в свое время он возмущенно распинался об этом в «Пророке» и других, еще более желтых изданиях.
– Присаживайтесь, — прохрипел самый старый из них, указывая сухой ладонью на два свободных кресла.
Мы с Сивым сели под пристальными взглядами черных глубоко посаженных глаз совета директоров. Один из них шмыгнул носом, издал отвратительный звук отхаркивания, вынул из кармана платок и сплюнул туда слюну. Меня чуть не стошнило, когда он отправил платок обратно в карман.
– Чем же мы заслужили честь быть принятыми самим советом директоров? — усмехнулся Сивый, со сдержанным любопытством окинув их взглядом: он умел скрывать свой интерес первооткрывателя значительно лучше, чем я.
Главный гоблин что-то сказал остальным на своем диалекте, они хрипло похихикали — их смех больше напоминал поросячье хрюканье, — затем прошелестел нам:
– Добрый день, оборотни, меня зовут Рахнарр. Я глава банка Гринготс, как вы, должно быть, уже догадались. Это мои коллеги, — он поочередно представил нам гоблинов, чьи непроизносимые имена практически сразу вылетели у меня из головы. — Как мы указали в нашем послании, мы позвали вас по более чем весомой причине.
– И о чем же будут наши с вами переговоры? — сразу перешел к сути Сивый.
– Мы предлагаем вам заключить с нами союз, — гоблин положил длинные пальцы на лежащие перед ним бумаги. — Союз не только военный, но и с гарантией сотрудничества в будущем.
Вот так поворот. Я растерялся. Что это им в голову взбрело? Вряд ли я оказался настолько убедительным вчера.
– С одной моей стаей? — с сомнением спросил Сивый.
Гоблин пожевал свои губы, затем переплел длинные пальцы.
– Нет, со всеми оборотнями Британии, которых ты должен объединить под своим предводительством, — заявил он преспокойно.
Мы с Сивым переглянулись и помолчали, приходя в себя от такого скромного требования. Краешек завесы приподнялся, открывая крупицу масштабных планов гоблинов. Кажется, они задумали нечто грандиозное.
– Союз оборотней и гоблинов, — протянул Сивый. — Против Темного Лорда?
Гоблины тихонько захрюкали… то бишь, засмеялись.
– Вы скромны, мой друг, — с отеческой снисходительностью произнес Рахнарр. — Нет, не против Темного Лорда. Против верховенства волшебной расы.
Я с трудом удержал челюсть на месте. Внутри все похолодело: я просто на секунду представил размах такой войны и ее ужасающую кровопролитность.
– Гоблины уже однажды поднимали восстание, — напомнил Сивый.
– Да, в наше пользование маги отдали банковскую систему, — прокряхтел Рахнарр. — Подачка с барского стола. Мы хотим равноправия. Хотим владеть секретом изготовления волшебных палочек. Хотим представительство в Визенгамоте, право баллотироваться в Министры Британии и право избирать власть наравне с волшебниками. А также расформирования Отдела контроля за магическими существами. Пусть контролируют животных: гиппогрифов, драконов, но мы — существа мыслящие, осознающие себя, имеющие право быть равными волшебникам. Кроме того, за последнее столетие раса волшебников умудрилась дважды породить диктаторов. Их избрали маги, однако мы должны подчиняться им. Так не пойдет. Гоблины устали расхлебывать заваренную волшебниками кашу. Верховенство волшебников раз за разом доказывает свою несостоятельность.
Я вздохнул. Мой отец — волшебник, я не хочу, чтобы он пострадал по моей милости.
– Объединишь оборотней — и мы отдадим тебе чашу из сейфа Беллатрисы Лестрейндж, — уведомил гоблин после паузы. — А также возьмем на себя материальную сторону ведения борьбы. Мы согласны обеспечивать вас Волчьим зельем в неограниченных количествах.
Я опять чуть не уронил челюсть. Впрочем, логично. Гоблины хотят, чтобы военную формацию составляли оборотни, а войско должно сохранять дееспособность в любое время. Однако мне это вовсе не нравилось — кажется, наши собеседники хотели заполучить нас в свое полное владение, в качестве безропотного орудия. Во всяком случае, складывалось такое впечатление.
– Воевать с волшебниками — себе дороже, — недружелюбно ответил Сивый.
– Кто говорил о войне? — усмехнулся уголками рта гоблин. — Мы хотим получить доступ к власти, да. Но вовсе не стремимся поставить волшебников в униженное положение. Мы учимся на своих ошибках.
– Что же вам угодно, в таком случае? — хмуро поинтересовался Сивый.
Гоблин весело хрюкнул, осклабившись в жутковатой ухмылке.
– Мы зорко следим за развитием событий, господин Сивый, — сказал он. — Нам известно, у кого находится мистер Поттер. Именно по этой причине мы сейчас говорим с вами как с равным, ведь у вас главный джокер в рукаве. Да.
Мне этот гоблин нравился с каждой минутой меньше. Откуда у них такие сведения, интересно? Они, точно так же, как и волшебники, не могли отыскать наше Логово. Это что же получается? У них есть осведомитель среди… Пожирателей?
– Откуда вам это известно? — не выдержал я, заслужив недовольный взгляд вожака.
– Есть источник, — прикрыл веки Рахнарр.
Откровенничать он не собирался.
– У нас Поттер, что дальше? — сухо осведомился Сивый.
– Зная вас, господин Сивый, я пришел к выводу, что юный маг теперь оборотень, — продолжил гоблин. — Всецело верная вам особа. И, в то же время, он остается символом борьбы для магов, их героем. Освободителем. Это может сыграть всем нам на руку. Если, разумеется, тщательно отобрать среди магов противников Темного Лорда. Нам следует помочь Ордену Феникса возобновить свою деятельность под чрезвычайно либеральными лозунгами. И, когда они победят, при нашей поддержке, мы получим возможность диктовать свои условия.
– Вы настоящий социал-демократ, господин Рахнарр, — иронично отозвался Сивый.
– Я не хочу войны после войны, — спокойно ответил гоблин. — Все, что нам нужно, это, скажем так, управляемые союзники среди людей. Мистер Поттер станет, в свою очередь, своеобразной связью между двумя расами.
Воцарилась тишина — нам давали время осмыслить перспективу. Я понял, что самое время включить дурака.
– Надо же, — выдохнул я. — Лихо вы закрутили. Так все продумано и хитро.
Сивый широко улыбнулся.
– Я знал, что Поттер мне пригодится, — он поднялся с места и хлопнул в ладони. — Что ж, господин Рахнарр, мы подумаем над вашим предложением. И попытаемся собрать побольше оборотней. А тогда и посмотрим, как дальше быть. Договорились?
Гоблин сощурился: то ли не поверил, то ли прикидывал в уме еще что-то.
– Волчье зелье? — напомнил он.
– До полнолуния еще далеко, — беспечно махнул рукой Сивый. — Уверен, мы еще переговорим к тому времени.
Рахнарр неохотно кивнул.
– Отлично, до встречи? — улыбнулся Сивый.
Гоблин постучал когтями по столешнице, затем неопределенно взмахнул рукой. Мы сочли его жест за благословение в путь и поспешили ретироваться. По дороге назад мы молчали, и, честно говоря, я вздохнул свободнее только оказавшись за стенами банка. Мы с Сивым прошлись по переулку и перевесили прицепленные нам на куртки следящие чары на каких-то прохожих.
– Совсем идиотами нас считают, — проворчал я, когда мы аппарировали в королевский лес Дин.
– Не хотят остаться в стороне, — усмехнулся Сивый, — чтобы, в случае нашей победы, не только оборотням легче дышалось. Решили, что могут использовать Поттера вместе с нами.
– Я бы на их месте поскромнее был, — проворчал я. — Гарри же не у них.
– Ну, они же не знают, что у нас голова варит, — ответил Сивый. — Они прямо как чистокровные маги, решили, что мы животные. Рассчитывают, что смогут манипулировать нами.
Мы помолчали, прохаживаясь по жухлой траве. Снега в лесу почти не было. Я прокрутил в голове разговор и хохотнул.
– Нет, ну, наглые. Ты представь, что бы было, если бы гоблины получили право избирать, и при этом банковская система осталась бы в их лапах. Сразу ясно, кто у нас в стране стал бы главной расой.
Мы с Сивым посмеялись над самонадеянностью гоблинов.
– Да, только вот чаша осталась у них, — протянул я, отсмеявшись.
Сивый помолчал.
– Знаешь что? — он повернулся ко мне. — Переговори со своим дедом.
– На предмет? — не понял я.
– На предмет того, удастся ли вампиру проникнуть в Гринготс, — сказал вожак.
* * *
Астория огляделась, не понимая, как умудрилась забрести в Запретный лес. Ведь буквально пару минут назад она собирала полевые цветы на опушке. Она посмотрела вниз, на свои руки — никакого букета при ней не было. Да и вообще: землю тонким слоем покрывала изморозь — какие еще полевые цветы? Она повернулась и зашагала назад, намереваясь отыскать таким нехитрым образом путь к замку. Сложно было определить, какое сейчас время суток — вокруг царила полутьма, которая в лесу могла означать и раннее утро, и день, и сумерки. Астория поежилась, обняв себя за плечи. Дыхание превращалось в пар, он тонкой струйкой поднимался вверх и там запутывался среди ветвей, становясь колючей изморозью. Она залюбовалась этим зрелищем. Изморозь красивыми завитушками обволакивала каждую ветвь. И тут…
Сквозь ветви на нее упала черная тень. Астория вскрикнула и бросилась прочь. В спину ей дохнуло леденящим душу холодом. Вот откуда эта изморозь и дыхание паром — вовсе не от холода, за ней гнался дементор! Астория споткнулась о выступающий из земли корень и упала, разбив ладони в кровь. Черная роба дементора скользнула по затылку, он пролетел над ней. Астория дернулась, намереваясь вскочить и бежать в другую сторону, но ее руки внезапно обвили ветви каких-то растений. Она пискнула и попыталась вырваться, однако бесполезно: ее схватили Дьявольские силки.
– Нет! — жалобно всхлипнула она.
Растения не делали попыток задушить ее, только держали, словно для того, чтобы дементор неспешно приблизился, шумно втягивая воздух и ее эмоции. На Асторию накатил животный ужас. Склизкая рука появилась из складок робы и потянулась к ней, вся в жутких язвах и струпьях. Астория бешено рванулась, стараясь освободиться, стебли больно впились ей в запястья. Изморозь вскарабкалась по ним вверх и коснулась рук. Почти одновременно склизкие пальцы дементора сомкнулись на ее горле. Ее обдало зловонным дыханием, пасть демона оказалась в дюйме от ее лица. Нет… только не это… она не хотела умирать…
Внезапно яркий свет практически ослепил ее. Пальцы исчезли с ее горла, и стало тепло, почти жарко — Астории показалось, что это солнце свалилось с небосклона, чтобы спасти ее. Она крепко зажмурилась, спрятав лицо на коленях. Сердце гулко стучало в ушах, и она принялась отсчитывать его удары, не находя в себе смелости открыть глаза. Досчитав до тридцати, Астория, наконец, решилась поднять голову. Ни дементора, ни Дьявольских силков. Лес замер. Позади внезапно хрустнула ветка, она оглянулась и отползла, прижавшись спиной к стволу дерева. Перед ней стоял то ли парень, то ли мужчина — на его лицо падала тень, не давая разглядеть черты, — в серой меховой накидке. Он шагнул к ней, Астория испуганно вжалась в дерево и замерла. Незнакомец наклонился, но его лицо так и осталось в тени, протянул руку. Тонкая полоска света упала на его ладонь, и Астория различила полоску шрама, похожую на написанные кривым почерком слова. «Я не должен…» Последнее слово она разобрать не смогла, ладонь коснулась ее подбородка и приподняла, заставив посмотреть прямо в глаза — ярко-зеленые, яблочного оттенка.
– Спасибо тебе, — тихо произнес он.
Астории показалось, что она уже не раз слышала этот голос. Только где?
Она проснулась от громкого визга будильника. Целую минуту Астория неподвижно лежала, глядя в потолок и приходя в себя. Сны про преследующего ее дементора снились ей постоянно с тех пор, как умерла мама, но всегда заканчивались одинаково: она просыпалась за миг до того, как из нее высосут душу, от собственного крика. Астория вытерла выступивший на лбу холодный пот и подумала, что лучше бы проснулась от крика. Что за чепуха ей снилась сегодня — совсем непонятно. Ладно, это всего лишь очередной кошмар, он закончился, нечего нежиться в постели. Она поднялась, как всегда, тотчас выкинув сновидение из головы — умение, выработанное с большим трудом, но полезное.
После уроков она уже по установившейся привычке отправилась к лесничему, чтобы обработать рану своему подопечному. Волк поправлялся медленно, но стабильно. Войдя, Астория прохладно поздоровалась с Хагридом и сразу направилась к зеленоглазому волку. Тот застучал хвостом по полу, всем своим видом пытаясь дать понять, как рад ее видеть. Она невольно улыбнулась, провела рукой по жесткой шерсти животного и подумала, что незнакомец из ее сна был зеленоглазым именно из-за волка. Других объяснений, кроме своеобразной трансформации ее привязанности к зверю, Астория не находила — в ее окружении не было молодых людей, которые бы вызывали у нее хоть намек на теплые чувства.
Она принялась обрабатывать рану волка.
– Ты погляди, как он вас слушается-то, мисс, — пробасил Хагрид, не покидающий попыток разговорить ее и расположить к себе. — Будете смеяться, но я, когда смотрю на вас, постоянно вспоминаю одну легенду, слыханную когда-то на континенте. Я по молодости путешествовал маленько, бывал во всяких краях, в Карпатах там, в России, значится. У славян что хорошо, так это, они того, к оборотням, великанам и прочим недочеловекам спокойно относятся, будто так и надо. У них по части Министерства не все ладно: живут маги как живут, только школу себе завели, и все. Хорошо мне у них было, — он на мгновение умолк, улыбаясь в бороду воспоминаниям. — Так вот. Мне там порассказали всякого своего. Особо, помню, девчатам нравилась легенда про волка-одинца. Это в деревеньке возле леса было. Мол, охотились там волки, много скота зимой перетаскали, а водил их здоровенный волчище с зелеными глазами. История-то древняя. По весне в те времена девки сеяли на поле совсем голенькие. Вот. Сеяли они, значится, и тут выходит из лесу юноша в серой меховой накидке, глаза — зеленым светятся.
Астория даже на мгновение перестала смазывать рану зверю и прислушалась.
– Ну, девки наутек, а одна, значит, самая красивая, хлоп — в обморок, — воодушевленно вещал дальше Хагрид. — Проснулась, никого нет, только рубашка ее на нее накинута. Ну, решила девка, что волк свататься приходил.
Астория фыркнула и продолжила свое дело.
– Потом волки, правда, сгинули из округи, будто и не было, — лесничий ее не слышал. — И выдали девку за богатого, да немилого. А когда привезли ее в дом к жениху, она глядь — а на цепи сидит волчище зеленоглазый, понимаешь, тот самый. Ну, жених и говорит: «Спустим на него собак для забавы». Девка не ответила ничего, сама тайком прокралась во двор во время пира и спустила волка с цепи. Он ей руку лизнул, и в лес дернул.
Хагрид умолк, опять погрузившись в воспоминания.
– А потом что было? — не выдержала Астория.
Лесничий улыбнулся в бороду.
– А потом, ночью-то, девка и сама в лес припустила: не смогла с немилым быть, — ответил он. — Бежала она, бежала, в одном платьице по снегу — а метель как раз разыгралась страшная. Девка-то наша босиком, быстро замерзла и на снег упала. Уже околевать начала, когда слышит: чей-то голос зовет ее по имени. Ну, она собрала силенки последние, крикнула и видит: выходит из метели добрый молодец в меховой накидке. Забрал он ее и с тех пор никто не видел ни девки, ни волков.
Астория раздраженно выдохнула, досадуя на свое любопытство.
– Волк, наверно, анимагом был, — хмуро проворчала она.
– А кто ж его знает? — вздохнул Хагрид. — Но история занятная.
Астория недоверчиво покосилась на волка — тот лежал, прикрыв глаза. Волк как волк. И вообще, нашла, где уши развесить — у глупого лесничего. Однако, улучив момент, когда Хагрид отвернулся, она все-таки применила к волку разоблачающее анимага заклятье. Естественно, безрезультатно. Отругав себя за непроходимую тупость, Астория выскочила из хижины. Идиотка! Еще бы в бабушкины сказки про Дары смерти поверила!
_____________________________________________________________
Легенда о волке бесстыдно похищена из книги М. Семеновой «Валькирия»
_____________________________________________________________
P.S. от Serjo: "Валькирию" не читал, но книга "Волкодав", за авторством Марии Семеновой, зацепила меня похлеще ГП тети Ро!!!
|
|
|
|
|
