|
|
Не имея звезды
| |
|
| alexz105 | Дата: Понедельник, 18.11.2013, 12:37 | Сообщение # 1 |
Альфин - темный слепок души
Сообщений: 1626
| Название: Не имея звезды
Автор: Дрой
Бета: Steamheart главы 8-13
Пейринг: Новый Мужской Персонаж/Новый Женский Персонаж
Рейтинг: R
Жанр: Action/Adventure/Fantasy/Romance
Размер: Макси
Статус: В процессе
События: Анимагия, Жизнь среди маглов, Фик об оригинальных героях
Саммари: Это история о человеке, которого никогда не было в этой истории, но все же…
Предупреждение: Легкое АУ, незначительное ООС, может немного мата и музыки.
Разрешение на публикацию: получено
Источник: http://www.fanfics.ru/index.php?section=3&id=53553
|
|
| Shtorm | Дата: Понедельник, 25.11.2013, 15:11 | Сообщение # 91 |
Черный дракон
Сообщений: 3283
| Некоторое время спустя
Герберт сидел на скамейке под трибунами. Собственно, на этой скамейке сидели и остальные Чемпионы. Каждый занимался своим делом, но, так или иначе, большинство, зажмурившись, вспоминали свои самые действенные чары. Только двое выбивались из общей картины — Крам и Тоохиро.
Виктор, как можно понять, во всю подтрунивал над другом, а вот почему оставался спокойным Макото Ланс не знал. И это его жутко беспокоило. Что-то ненормальное было в этом японце, нечто противоестественное, но очень знакомое юноше. Слизеринец все пытался понять, вернее — вспомнить что это такое, но тут все заглушил громогласный клич Бэгмена.
— Леди и джентльмены! — загудел он, приставив палочку к собственному горлу. — Приветствую вас на первом испытании Турнира!
Трибуны загудели, послышались аплодисменты и топот ног. Маговзоры закружили в вишне, исполняя свой причудливый танец. Кстати о них, если вы не знаете, то это нечто на подобие камер обычного телевидения. Транслируют видео на пульт, а там сидит оператор, режиссер и еще толпа народа, которая и монтирует то, что в режиме живого времени вы можете увидеть на экранах маговизора. Правда стоит он далеко не в каждом доме, так как стоит почти четверть тысячи галеонов. И, насколько знал Ланс, в доме Уизли подобный имеется лишь из-за того, что по сути являлся взяткой для Мистера, который не накрыл одного весьма продвинутого техномага. А техномаги, кстати, во всем мире находятся вне закона, но их изобретения, по типу «Ночного рыцаря» или того же входа в Министерство, считаются гениальными творениями. В общем, и со ста граммами в подобной логике, от которой за милю потягивает женскими духами, не разобраться.
— Рад приветствовать вас на первом испытании! — и вновь взрыв аплодисментов и криков, который Бэгмен любезно переждал. — Я знаю, вам уже не терпится начать, но давайте я представлю вам наших судей, ведь от них будет зависеть очень многое! Итак, в первую очередь давайте поаплодируем председателю Дуэльной Лиги — Джафару Абудаби!
С места поднялся пожилой араб, о чьей арабости, помимо внешности, говорил лишь тюрбан на голове, так как одет старик был в классический костюм тройку.
— А так же главе отдела образования Международной Магической Ассоциации — Хосе Армаго.
Итальянец, на вид лет сорока, помахал всем рукой, а потом вновь уселся за стол, где сидело, помимо названных, еще трое.
— Не стоит забывать нашего независимого эксперта, отставного американского Аврора — Джек Блэк.
Тезка одного рокера и комедианта, поднялся, сверкнул парочкой шрамов, знаменитой голливудской улыбочкой и уселся обратно.
— Так же в судейской коллегии присутствует наши уважаемые Аманда Калледж — глава больницы Св. Барталамея (, как знал Геб, это было что-то вроде «Красного Креста», но только у магов) и Арина Тефети — признанный историк Турнира.
Обе женщины были строго одеты, а по возрасту не уступали, наверно, МакГонагалл. В общем, выходило что самым молодым в судейской коллегии был Армаго, которому, судя по всему, было скучно среди своих коллег.
— Теперь, когда с представлением судей покончено, перейдем к самому испытанию. Сегодня наши Чемпионы проверят свое дуэльное мастерство, выступая друг против друга. За победу в поединке присуждается одно очко, а в конце судьи подведут итог и выдадут дополнительные баллы, если сочтут нужным. Ну что ж, вы готовы?
— Да! — закричали трибуны.
Герберт покачал головой. Они бы еще хлеба и зрелищ потребовали. А вот интересно — в Колизее тоже Турнир проводился. А вообще было бы классно, если Италия входила бы в топ-6 лучших школ и это мероприятие проводилось у неё. Да нет, это было бы не просто классно, а натурально — отпад. Но уж как карты легли, домашние эльфы тоже неплохую арену отгрохали. Во всяком случае на ней свободно уместилась почти тысяча студентов, и в два раза больше зрителей, нашедших по двадцать пять галеонов за билет. Студентам, как вы поняли, сделали скидку — один золотой за вход.
— Точно готовы?!
— ДА! — грохнули зрители.
— Тогда приветствуйте нашу первую пару Чемпионов — Гарри Джеймс Поттер, Хогвартс и Герберт Артур Ланс, Хогвартс!
Под крики толпы и её гомон, Проныра, надвинув шляпу на глаза, пошел к помосту. Рядом шел и Поттер, который был бледнее снега, но слизеринец знал, что стоит очкарику поднять палочку, как все резко изменится. В минуты опасности Лохматый становился полностью отбитым, и мог сотворить то, после чего Помфри будет не только затылок почесывать, но и все доступные для руки органы.
У самого входа под купол, который не только защищал зрителей от магических отскоков, но и отрезал звуки комментатора и толпы, ребят встретил один из членов вспомогательного персонала. Он зачитал заклинание, проверяющее нет ли у Чемпионов артефактов. Обе фигуры засветились зеленым светом, а значит все было чисто.
Проныра лишь усмехнулся, проверяли не его, а он — юноша пронес с собой пачку сигарет и коробок спичек. Zippo пришлось оставить, так как после десятка другого рун, нанесенных на корпус, она бы эту проверку точно не прошла. Зачем Проныре сигареты? Потому что без них парень не чувствовал себя «одетым», без них, как говорится, как без ключей в кармане — все время что-то беспокоит.
Стоило шагнуть за незримую черту, как все звуки отсекло. Это было настолько непривычно, что Ланс даже потер ухо, но слышимость так и не восстановилась. Впрочем, на другом конце помоста уже поднимался Поттер, так что пришлось поспешить.
Проныра встал на изготовку. Ну как на изготовку, он надвинул ладонь над полочкой, засунутой за пояс. Для полноты образа, Лансу не хватало лишь зубочистки во рту и перекати поле, пронесшегося между двумя Чемпионами. Так как Проныра был одет в черные брюки, подпоясанные ремнем с широкой стальной бляхой, кеды, с белой подошвой, белую рубашку, с черными пуговицами, черную шёлковой жилетку и с неизменной черной шляпой, то вполне мог сойти за ковбоя. Разве что не было высоких ботинок на каблуке, но не суть.
Поттер же, в своих джинсах, кроссах и толстовке выглядел несколько комично. Что, впрочем, не помешало встать ему в идеальную позицию, немного напоминающую фехтовальную.
Над помостам засветилась красная цифра «3».
Ланс надвинул шляпу на глаза и натянул пиратский оскал.
«2»
Проныра задергал пальцами, будто играясь ими и изредка прикасаясь к воображаемому курку.
«3».
Со скоростью, неразличимой для глаза, Ланс выхватил палочку, сверкнувшую красной искрой, но в тот же миг Поттер выкрикнул:
— Expeliarmis!
Проныра наколдовал щитовые чары, но несущийся красный луч словно не заметил их и ударил прямо в палочку Ланса. В ту же секунду слизеринцу показалось, что у него попытались руку из плеча вырывать — настолько сильными были чары Поттера.
Уже через секунду, гриффиндорец держал две палочки. Он, победно и несколько растерянно улыбаясь, повернулся к судьям. Ланс, пребывая в шоке, чесал макушку. Он встретился взглядом с Абудаби, который присутствовал на похоронах Флитвика, но араб только пожал плечами. Пожал плечами и Ланс.
А следом Проныра размазался черно-белой молнией. Он бежал так легко и так быстро, что многие могли поклясться, что это был и не бег вовсе, а один невероятный прыжок, в миг преодолевший десять метров помоста.
Со свистом пули 44го калибра, кулак Ланса врезался в живот Поттера. Сила удары была такова, что Ломахтого оторвало от помоста и подкинуло в воздух, сгибая чуть ли не в девяностоградусный угол. Следом, в лучших традициях тайского бокса, Проныра выстрелил согнутым коленом, разом превратившим лицо гриффиндорца в поломанное, разбитое кровавое месиво. Нижняя челюсть была раздроблена в мелкое крошево, а глаза прочно закатаны под лоб.
Купол засветился красным, оповещаю о победе одного из претендентов. Толпа взорвалась криком и гомоном, но в этом бушующем море отчетливо виднелись островки из студентов, который явно были шокированы. Но на них Ланс не смотрел, он видел лишь своих друзей из Дурмстранга, который аплодировали активнее всех, и друга Чемпиона, показывающего большой палец.
Проныра забрал свою палочку и позволил медикам унести тело Поттера в шатер. На этом первый бой Турнира был закончен. Герберт Артур Ланс одержал безоговорочную победу всего двумя ударами.
В палатке медиков
Ланс, словно практикуя дзен, подошел к лежащему Поттеру, который тряс руку своего друга. Видимо выступление выправило мозги не только Лохматому, но и Рыжему. Рядом стояла Гермиона, которая костерила своих друзей на чем свет стоял, поминая их тупость и «мальчишестность».
В целом, физиономия у Проныры была кирпичом, потому как так ему было проще сдерживать тот адский, кошмарный амбре, витавший в воздухе от самых забойных лекарских зелий и мазей, которые и мертвого на ноги поставят. Не живым, так в виде зомби-ифернала. Организаторы не поскупились на это дело, и вот уже через десять минут, в то в время как от кровищи чистили помост, Поттер был уже как новенький.
— Эй, карапузы! — улыбнулся Геб, вскидывая руку в приветственном жесте.
Но улыбка его тут же померкла. Да и как ей не померкнуть, когда на брюнета наставили сразу две палочки. Поттеровская лежала на комоде и гриффиндорец просто не мог до неё дотянуться. А так, небось, тоже бы взял сокурсника на мушку.
— Воу, — выдохнул поникший Проныра. — Злые вы какие, уйду я от вас.
— Вот и убирайся, — разве что не сплюнула Грейндежр.
— Без проблем, — пожал плечами слизеринец. — Я вот зачем пришел. Поттер, я вернул тебе долг. Можешь даже не благодарить.
— Каким таким образом ты вернул ему долг? — тут же вклинилась Дэнжер. — Что чуть голову не пробил?!
— Для начала, у нас тут Турнир, а не возня в песочнице. Во-вторых, если бы я сломал ему позвоночник, а я мог. То Поттер выбыл бы как минимум до третьего, а то и четвертого испытания. А значит долг я вернул. А в третьих — в третьих… в третьих… Во! А в третьих я пошел! Адьо!
С этими словами, юноша, подмигнув сексапильной иностранной медсестре, работающий в персонале Турнира, поспешил на выход. Медсестра, кстати, выронила поднос, упавший прямо на ногу Уизли, в следствии чего в его стопу впился шприц со снотворным. В общем, в палатке стало сразу весело.
Проныра усмехнулся — он всегда знал, что приносит с собой смех и радость.
На скамейке Чемпионов
— Наша следующая пара Чемпионов — Джо Джонсон, Нью-Салем-Юниверсити (п.а. насчет «Юниверсити» наличие в каноне упоминания Академии Авроров, еще не говорит о высшем образовании в Магической Британии. Наоборот, вся история утверждает о его отсутствии. Так что мне не понятно почему в 90% фанфиках она — вышка, есть. Здесь же просто американизм, для антуража) и Сео Ю Ри, Ын-Нын.
К помосту отправились две леди, одна миниатюрная, чернявая, на фоне которой Джонсон казалась белокурой полу великаншей ослепительной красоты. Во всяком случае так полагал Ланс, который от души не любил азиатов, а следовательно вполне мог принижать их внешность.
— Я бы с ней тоже поборолся, — шепнул Крам. — Если ты понимаешь, о чем я.
— С мелкой?
— Не — с американкой, такая баба, мммм.
— Обычно ты так не выражаешься, — хмыкнул Проныра, соглашаясь с тем, что Джонсон действительно было той еще штучкой. А уж как она виляла бёдрами…
— Обычно у нас есть три пары дамских ушей под боком.
— И то верно.
В это время леди уже поднялись на помост и встали в позиции. Проныра лишь устало вздохнул. Эти стойки его откровенно раздражали и порой даже бесили. В них не было ни капли изящества и хоть какой-то искорки. Палчоки, в место шпаг, это совсем не то. Настоящий пират не одобряет подобного богохульства к оружие уважающего себя флибустьера. И плевать что у них были абордажные сабли, в кино и книгах — шпаги.
— И на помосте загораются цифры! Всего немного и сражение начнется. Джонсон принимает классическую стойку, скорее всего она нацелена на затяжной поединок, а вот Ю Ри встала в позицию Майнкрафта, наверняка хочет закончить поскорее!
Отсчет закончился и битва началась. Американка, изящно взмахнув своей палочкой, мигом наколдовала искрящийся серебром общий щит. Именно такой хотел поставить Ланс, ноу него банально не хватило силы.
— И гостья из Кореи отвечает градом ледяных сосулек. Весьма опасное стихийное зачарование!
Джонсон мигом вскрыла свой щит, выпустила словно шелковую ленту, которая мигом сшибла все сосульки. После этого американка окуталась синим щитом, похожим на водяную сферу.
— Немного кривое выполнение Водяной Сферы, но все же успешное. Кажется, Джонсон нацелена на игру от защиты!
Ю Ри, не долго думая, вдруг ответила очень неожиданно. Она наотмашь махнула своей палочкой, цвета сорвавшейся девичьей слезы, и вокруг Джонсон затанцевали стальные клинки.
— Веер Камацучи! Давненько я не видел его исполнения! Джонсон загнала саму себя в ловушку! Но что это, неужели это была вовсе не Водяная Сфера?!
Американка сделала несколько пассов, и вот сфера вдруг разделились на несколько поменьше. Они плотно опутали уже запущенные в полет клинки, а несколько, вытянувшись копьями, полетели к Сео. О нет, Джонсон играла не от защиты, а от обманки. Это был как троянский конь, или жертва в шахматах. Умело расставленная ловушка.
— И Ю Ри оказывается без защиты!
Кореянка, как последний шанс на защиту, попыталась увернуться от копий, но у неё не было ни шанса сравниться в скорости с заклинанием. В итоге миниатюрная леди стала напоминать собой пришпиленную булавками трепыхающуюся бабочку.
— Да! Судьи признают победу за Нью-Салем-Юниверсити! — толпа загомонила, посыпались аплодисменты, а некоторые даже наколдовывали букеты цветов, который американка с радостью ловила.
Отличился и Крам, он подал леди руку, когда та садилась на скамейку, а потом и вытащил из за спины суммасшедший букет ярко алых роз. Проныра не одобрял — делать ему нечего, перед сражением силы тратить на такую чепуху.
— Спасибо, — сказала девушка. — Но ты не в моем вкусе.
Крам, словно китайский болванчик, кивал головой, а сам, искривив губы, шепнул другу:
— Что она сказала?
— Что будет рада с тобой в Хогсмид сходить.
— Ништяяяяк, — протянул порозовевший от счастья Ловец.
Ланс мысленно покатывался со смеху, но решил, что будет разумно позаботиться о своей безопасности, так как горячий болгарин обязательно узнает о подставе.
В это время помост приводили в порядок перед следующей битвой. Сео Ю Ри унесли в тот же шатер, где сейчас отлеживался Поттер, а на сцену вышли работники. Ланс даже не был уверен что это маги, так как люди активно счищали кровь тряпками и швабрами. Заклятьями это было сделать невозможно, так как все, что действует на кровь, относится к Чернейшей Магии. А банальное Эванеско крови все равно что слону дробина, разве что у Дамблдора да Поттера хватило бы сил с помощью этих чар свести капельку крови с манжета. Но вовсе не лужу с брезента, которым укрыли деревянный помост.
Следующей парой, как можно было догадаться, выступали Тоохиро и ДеЛякур, и что-то Ланса беспокоило. Он нервно теребил фенечки на запястье, бешено штурмую ситуацию. Что-то было не так. Что-то было слишком, как бы это сказать, грязно, словно на миг парень вновь окунулся в дерьмо родного района.
Под смех и гомон толпы, Бэгмен объявил:
— Макото Тоохиро, Чи и Флер ДеЛякур, Шармабттон! — и вновь гул аплодисментов.
Но для юноши они звучали как далекое эхо. Все было не правильно. Все было не так. Уже перед куполом коротышка японец вдруг остновился и обернулся. Он встретился с Лансом взглдом и зафиксировал контакт. У парня дрогнуло сердце. Японец кивнул на Флер, идущую к лестнице на помост, а потом подмигнул Лансу, покачивая своей искривленной, черной палочкой с орнаментов в виде клыков.
И тут юноша все понял.
— Fuck! — крикнул он. — Надо остановить их!
— Что, ты о чем? — забеспокоился Крам.
— Этот узкоглазый! — Ланс замахал уркой на лыбящегося Японца, встающего в стойку. — Он гнилой! Чернухой за милю несет!
— Успокойся котяра, у тебя нервное.
— Да них..я! Полундра мля! ДеЛякур сейчас концы отдаст!
Но вот замигали цифры и Ланс с предельной четкостью осознал, что он не сможет ничего сделать, чтобы помочь красивой, но видимо, наивной девушке. А она, с улыбкой подняв изящную палочку, без опаски смотрела прямо в глаза шакалу, скалящего свою провонявшую гнилью пасть.
— И сражение начинается!
Тоохиро сделал несколько пассов и перед ним заблестела фиолетовая пленка. Ланс сорвал незримый, мысленный шлюзы со своего обоняния и принюхался. Да, бесспорно, в воздухе витали аромата Черной Магии. Юноша мигом напряг память и тут же вспомнил, что это был за щит.
— Fuck. Fuck! Fuck!!!
- Да что с тобой, стар…
Не успел Крам договорить, как Флер сделала, наверно, самую большую ошибку в своей жизни. Она послала в японца около темно магические чары, которые должны были вызывать страшную судорогу в ногах узкоглазого. Фактически, этот сиреневый луч, выстреливший из палочки француженки, был усложнённый вариант Таранталегры. Но все же чары относились к темной магии, и поэтому на них работала Пелена Феяты.
Бэгмен, открыв рот, смотрел на то как на лице Тоохиро расцветает оскал маньяка-психопата, а заклятье Флер врезается в Пелену. Конечно комментатор узнал проклятье, но не мог поверить, что кто-то осмелился применить его перед глазами всего мира. Но Макото было плевать.
Не прошло и мгновение, как Флер упала на настил и задергалась. Задергалась страшно, неподдельно, её глаза были широко распахнуты, а рот приоткрыт. Но крик был приглушен куполом и никто не мог услышать этих адских воплей, никто, кроме Тоохиро. Он наслаждался действием Пелены Феяты. Эти чары, они очерняли любое темное проклятье, доводя его до предельной кондиции и возвращая обратно к заклинателю. Ланс не мог представить себе той боли, которую испытывала девушка, когда судорогами сводило каждую клеточку её тела.
Но Тоохиро вновь взмахнул палочкой. В этот раз с её кончика сорвались воздушный когтистые лапы. Проклятье Гиен. Страшная вещь, словно когтями разрывающая кожу. У Флер не было шанса защититься от этого.
Лапы прошлись по ней, изрывая платье, срезая целые пласты кожи. Полуобнажённая, истекающая кровью леди, извивалась, словно по ней непрерывно било током. Но эта храбрая леди так и не разжала свой миниатюрный кулачок, в котором держала палочку. И поэтому никто из судей не мог присудить победу японцу — леди все еще могла и хотела сражаться.
Японец вновь встретился взглядом с Лансем и вновь ему подмигнул. Он приоткрыл рот и Ланс прочитал по губам страшное: «Crucio!».
Леди, распахнувшая рот, который истекал кровью от порванных губ, изогнулась дугой. Она забилась в агонии, изничтожаемая болью от судорог и пыточного проклятья.
В голвое Ланса послышался истеричный женских смех и другой крик, заменивший ему крик ДеЛякур. Разум затуманило от вони черной магии, а кулаки сжались до хруста.
— Гнида, — Ланс не сразу понял, что это сказал не он, а его друг, который неотрывно смотрел ненавидящем взглядом на Макото. — Да он не мужик, а е…й кастрат! Он же кайфует! Дьявол, чей он Геб?!
Проныра прикрыл глаза, вспомнил таблицу, а потом, улыбнувшись, ответил:
— Он мой.
И если бы Тоохиро видел эту улыбку. Этот пьяный пиратский оскал, то в ужасе забился бы в самый дальний угол, но он был слишком увлечен лицезрением извивающего, окровавленного, почти обнаженного девичьего тела. Все же Ланс уверился в том, что был прав в своей нелюбви к «узкачам».
Некоторое время спустя
Все же Флер выронила палочку и в тот же миг судью остановили схватку. В полной тишине, лишь под аплодисменты своих земляков, Тоохиро возвращался на скамейку. Сидевшие на ней Крам, Ланс и Джонсон синхронно встали и отошли в сторону, там Крам наколдовал другую, на которую уселись три Чемпиона.
Пока Флер несли на носилках, прикрытую мантией, сорванной с плеч Дамблдором, в шатры, Макото послал ей воздушный поцелуй.
— Если ты ему сейчас свернешь шею — то виноват будешь ты, — урезонил друга Крам.
Впрочем и сам болгарин, судя по его грозному, ужасающему виду, еле сдерживался чтобы не размазать хлипкого коротышку по стенке.
— Подожди, сейчас я с Джонсон смахнусь, и ты его уделаешь.
— Давай шустрее, — только и ответил Ланс.
— Я и сам хочу посмотреть на его разбитое е..ло, котяра.
С этими словами, Крам пошел на помост, так как Бэгмен уже объявил его и американку. На помост поднялись они одновременно, но Виктор, в отличии от соперницы, держал палочку втупую навскидку. Словно Магнум, а не волшебный артефакт. Это было довольно прикольно, по меркам опытного авантюриста, Геба Проныры.
— И бой начинается… и судьи объявляют победу Виктора Крама!
Пожалуй, это была самая быстрая победа. Крам попросту запустил в Джонсон огромную серебряную молнию, которая аж сшибла девушку с помоста и впечатала в купол. Ланс не был уверен, что с этим заклинанием справиться хоть кто-то в Хоге, кроме преподов, директора и Поттера, так как силы оно требовало просто прорву. Хотя нет, Поттер бы не сладил, оно еще и мастерства требует. Называлось оно — Копье Грома. Пафосно конечно, но все боевые проклятья имели столь же вычурные названия.
Джонсон, как и Флер до этого, понесли на носилках, но было видно, что леди просто без сознания. Копье Грома, несмотря не на что, было попросту сильнейшим оглушителем и не более.
— Просил побыстрее — получи и распишись, — бахвалился Крам, садясь рядом с другом.
— И ты думаешь, — ухмылялся Проныра, поднимаясь на ноги. — Американка после этого с тобой на свиданку пойдет?
— Да она и не почувствовала ничего. Даже вспышки, думаю, не увидела.
— Ну, тебе видней.
Ланс, чиркнув спичкой по коробку, затянулся и пошел к помосту. Он не смотрел на идущего чуть в сторону Тоохиро. Ему было попросту противно смотреть на этого узкоглаза недомага.
— Эй, котяра!
Ланс обернулся и увидел Крама. Его друг поднялся на ноги и скрестил урки на груди, напоминая собой какого-то средневекового воина.
— Уделай его!
— Заметано! — крикнул Ланс, показывая знак «о’кей».
Последнее, что услышал юноша, перед тем как купол отсек все звуки, это Бэгменовское:
— Герберт Артур Ланс, Хогвартс и Макото Тоохиро, Чи!
Поднявшись на помост, юноша закинул за спину не затушенную сигарету. Та, прокатившись по брезенту, так и не упала на землю, а осталась лежать, пуская струйку дыма. Ланс выдохнул несколько колечек, а потом вновь надвинул руку над палочкой.
«3».
Ланс, левой рукой, надвинул шляпу на глаза и обнажил свое главное оружие — пиратский оскал. Тоохиро принял свою стойку. Он оттянул правую руку назад, сгибая в локте, а левую использовал в качестве балансировки.
«2».
Юноша задергал пальцами, а Макото вновь растянул губы в усмешке психованного маньяка.
«1».
— Lamstone!
— Ignis Bestia: Lion!
Битва началась!
Глава опубликована: 28.10.2013
|
|
|
| Shtorm | Дата: Понедельник, 25.11.2013, 15:30 | Сообщение # 92 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| Глава 41
11 ноября 1994г Англия, Хогвартс
Из палочки Макото вылетел сиреневый луч, направленный прямо в Ланса. Проныра мигом разгадал эти темно магические чары. Именно на их изучение, нюоша угробил около двух дней, так как все время тянуло сблевануть. Суть проклятья была в том, что превращала кишечник человека в клубок из змей, пожирающий проклятого изнутри. Не смертельное, если знать контр проклятье, но необычайно мерзостное, страшное и причиняющее адскую боль. Кажется, японец был спецом по пыткам.
Луч уже почти достиг цели, но тут на его пути сверкнула алая вспышка, следом на помосте появился огромный лев, сотканный из пляшущих на ветру лепестков пламени. Царь зверей открыл свою огромную пасть, обнажая красные, будто молодой огонь, клыки. Он рыкнул во всю мощь своих пламенных легких, заставляя купол пойти мелкой рябью.
Тоохиро смерил льва каким-то мерзким взглядом, в котором презрения и превосходства было больше, чем самого взгляда. И стоило видеть его перекошенную физиономию, когда чары «Живота Горгоны», увязли в пламени, полностью там исчезая.
— «Надо еще три», — подумал Ланс, смотря на загоревшийся на хвосте льва огонек.
— Значит, как девок мучить, это ты первый, — все с тем же пиратским оскалом, глумился Геб. — А как раз на раз сшибиться, это мы уже бесполезны.
— Тупой варвар, — скривился Макото. — Denputridu!
В этот раз япошка отправил почти черный луч, который, если бы достиг цели, заставил все зубы Проныры мигом сгнить. Причем сгнить «заживо», а это тот еще аттракцион для нервов. Любой дантист со сверлом нервно пыхает в сторонке.
Но и в этот раз лев поймал луч на лету, затягивая его как опытный любитель макарон, длинную «спагетину».
— Всегда поражался, — отвечал Ланс, засыпая японца, спрятавшегося за фиолетовым щитом, градом из огненных пуль. Эти маленькие огненные шарики, лишь коснувшись волшебного савана, вязли в ном, а вскоре и вовсе истаивали. — Как это страна, в которой до прихода Америкосов в 18ом веке, не было даже железных дорог, а главенствовали и вовсе самураи, считают весь мир варварами!
В ответ на эту язву, Тоохиро расщедрился на какой-то сиреневый дымок. Проныра не хотел, чтобы его нервы вдруг начали грызть какие-то черви, и именно поэтому нырнул за спину своего огненного защитника.
Макото, сощурившись, послал вторые облачные чары. Этот зеленый дымок, опутав вас, сжимал бы словно тиски до тех пор, пока глаза не вылетели бы из обрит, словно пробки из теплой, взболтанной бутылки шампанского. Но и в этот раз Ланс отсиделся за львом, угрожающе рычащим на внешне спокойного японца.
— Трус, — скривился Тоохиро.
— А ты прям рыцарь — смел до усеру! — с этими словами, Проныра отправил во врага новую огненную очередь, которую, впрочем, постигла та же участь что и предыдущее.
На мгновение щит Макото почернел, а потом и вовсе пропал. В этот же момент японец вздернул свою кривую палочку и послал в Ланса розовый луч. Проныра мигом вспотел, но благо лев не подвел и вовремя поглотил проклятье.
— Ориентацию мне захотел поменять?! — раненным бизоном взревел Ланс. — Сука узкоглазая!
— «Еще два» — подумал юноша.
— Такая тебе больше подойдет, — ухмылялся япошка, посылая те же чары.
— Сказал фанат золотого дождя!
— «Всего один»
— Варвар! — взъярился японец, вновь отправляя какой-то чернеющий луч.
Кровь Герберта забурлила, словно закипая в венах, больше похожих на стальные каналы, по которым струится раскаленный лавовый пожар. Сердце билось, будто загнанная лошадь, несущая всадника навстречу самой смерти, уже занесшей сверкающую багровым, окровавленную косу.
И не было страха в юноше. Ни капли. Ни намека. Только сверкал пиратский оскал. Он подобно флагу резвого корвета, развивался, оповещая врагов о том, что их будут ждать лишь острые, наточенные шпаги, лихая команда, пропахшая ромом и дешевыми портовыми шлюхами, а так же ветер неподдельной свободы, до треска наполняющий черный парус.
Руки Геба чуть подрагивали, но вовсе не из-за трусости или неуверенности. О нет, они дрожали от нетерпения, не в силах сдержать ревущую в груди ярость и переполняющую жажду схватки. Герберт Ланс из Скэри-сквера никогда не боялся драки. Развороченные костяшки, разбитые губы, синяки, ушибы и переломы, все это было неотъемлемой частью жизни босоты. Нет, Герберт Ланс никогда не боялся. Он только ждал.
Ждал очередную схватку, как голодный пес брошенную кость. Ждал это пьянящее чувство, когда идешь по самому краю и любой неверный шаг обозначит лишь размер твоей эпитафии. Да, пират, пусть и сухопутный, всегда ждал очередной драки. С нетерпением он всматривался к горизонту, ища там достойного врага. Того, который продержится дольше предыдущего. Того, который оставит на шкуре отметину, которой можно будет хвастаться перед девушкой и внуками.
Черный, страшный луч летел к сердцу Проныры и оно билось, будто плененная птица в клетке. Но вовсе не от страха. О нет, Герберт Ланс не боялся!
Легко взлетела палочка, прочерчивая в воздухе красный, искрящийся узор, следом за ней взмыл лев, сияя обнаженными клыками и пожаром своей огненной гривы, исчез черный луч в пасти зверя, а глаза Ланса расширились. И будь перед ним хоть черт, хоть бог, Ланс бы ринулся в битву со всей пламенность и решимостью, присущей этому молодому человеку.
— Switch: Papilios!
Лев расплылся огненным облаком, а мгновением позже взорвался тысячами пламенных махаонов. Бабочки зависли в воздухе, хлопая своими крыльями. Словно мириады лепестков пламени, вылетев из огромного костра, так и остались танцевать в вышине.
Герберт развел руки в стороны, подражая известным дирижёром, а потом палочка его замелькала так быстро, что уже невозможно было уследить за её резкими, отрывистыми движениями. Сколько дней, сколько недель и месяцев Проныра потратил на то, чтобы овладеть хоть частью мастерства своего Учителя, не знает никто, но все узнают насколько опасно пытаться одолеть будущего Короля.
Бабочки зашумели, задрожали, внушая ужас клекотом своих крыльев, острых, как наточенная бритва безумного парикмахера из самого известного мюзикла. Минуло мгновение, незримое, почти неуловимое, и вот прекрасные и столь же опасные существа, ринулись в атаку, сливаясь в один огненный поток.
Макото, не моргнув и глазом, по широкой дуге обвел пространство вокруг себя. Палочка его мелькнула четко и плавно и вот перед японцем уже засиял водный щит. Бабочки сгрудились вокруг него, подобно мотылькам, резвящимся у пламени. Они не могли коснуться его и Тоохиро победно заухмылялся.
Но только отчетливее проявился пиратский оскал, на лице Проныры. Все шло как он и задумал. Вновь искрой пожара взлетела его палочка, вновь попылала она по воздуху, оставляя за собой след узора.
— Switch: Falcon!
Махаоны замерли, зависли, а потом сжались в один плотный шар. Всего один удар сердца спустя из этого шара появились крылья, лапы, ощеренный ужасными когтями, а следом и голова, из открытого клюва которой, раздался хищный писк гордой птицы. Огненный сокол явил себя.
Ланс вздернул палочку и птица облетела щит. Оставляя за собой оранжевый шлейф, сокол облетел Тоохиро за спину, а потом ринулся в страшном выпаде. Мокото услышал только хлопок, а потом все его «я» завопило об опасности. На одних лишь инстинктах и вбитых на тренировках в голову привычках, он развернулся на каблуках и выставил второй водный щит. Тот слился с первым, образуя вокруг японца водяной овал.
Герберт не зевал. Лишь волосок оставался до касания Зверя с преградой, как тот уже устремился ввысь. Он все летел, словно пытаясь обогнать парящий в вышине ветер, летел, будто взбираясь по солнечным лучам, похожим на спущенные вниз канаты. И там, в вышине, он вдруг замер, расправив свои крылья. Последний крик вырвался из его глотки, а рука Ланса вновь замелькала.
Он собирался призвать своего четвертого Зверя. Пожалуй, самого сильного из пятерки, но при этом чрезвычайно медлительного и абсолютно неуправляемого.
Рука Геба рисовала узоры, а губы прошептали привычное:
— Switch: — закончив неожиданным. — Drago!
Сокол взорвался, на миг закрывая небо страшным огненным облаком, но не прошло и секунды, как в воздухе, сверкая красным и желтым, завис настоящий дракон. Он открыл свою пасть, способную заглотить разом школьную карету Хогвартса, и купол задрожал, походя трещинами, от боевого рыка. Ленточный дракон, длинной с тысячелетнего василиска, явил себя во всей своей непревзойденной красе.
Его усы, подобно кнутам, извивались, требуя смертельной жатвы. Его когти на лапах напоминали обнаженный сабли, только и жаждущие погрузиться в горячую плоть врага. А клыки, клыки были подобны копьям, на которых вскоре вздернут сотни тел вражеской пехоты, по неосторожности вступившую на не родную ей землю. Четвертый Зверь был готов к схватке.
Ланс опустил руку. Он не мог контролировать эти чары и поэтому ему было нужно, чтобы Тоохиро сам запер себя в ловушку. Японец, что-то сообразив, начал лихорадочно снимать щит, но у него не было ни шанса сравниться в ярости с огненным демоном, вышедшем на охоту. Дракон упал вниз, извиваясь телом подобно нашедшей жертву змее.
Раздался взрыв, неподдельный страшный, оглушающий и ослепляющий. Купол покрылся целой паутиной трещин, а на том месте, где стоял Макото и где находился помост, была лишь обугленная яма, будто недавно сюда упала ракета или метеорит. Ланс надвинул шляпу на глаза, но все видели его страшнейшее оружие — пиратский оскал, сверкающий своей опасной белизной.
— Ты проиграл варвар, — раздался насмешливый голос за спиной. Ланс стремительно повернулся и увидел нахального Макото. Японец был невредим и стоял на краю помоста, скрестив руки на груди.
Проныра посмотрел в сторону кратеры и увидел, как там истаивает иллюзорное тело Тоохиро. Да, азиаты обожали подобные трюки и обманки. — Пришло время засыпать — Crucio!
Каждая клеточка Ланса будто взорвалась, одновременно с этим сжимаясь до точки и разрываясь на части. Жуткая, невообразимая боль обожгла сознание юноша. Его мозг пронзали раскаленные, зазубренный иглы. Его руки опустили в кипящую кислоту, сжирающую плоть медленно, но мерно и степенно. Ноги будто оказались по колено в яме с голодными крысами, которые мигом бросились жрать и рвать теплую плоть. Глаза Проныры невольно распахнулись, но ему казалось будто десятки червей выедают его голубые радужки, сверкающие на чуточку темном белке.
Волосы вдруг обратились в ядовитых змей, неустанно жалящих все, до чего они могли до коснуться. Кожа взбурлила и вспенилась, напоминая собой настоящий гейзер, гейзер из окровавленной плоти. Ланс стиснул зубы и сквозь туман агонии, почувствовал, как по его зубам струиться настоящая кровь из десен, не выдержавших напряжение челюстных мышц.
Герберт молчал, он не мог позволить себе ни стона, ни вскрика. Сквозь пелену, он не видел Тоохиро, но знал, что этот ублюдок стоял на краю помоста и наслаждался агонией противника. И все же Геб сжимал свою палочку, не собираясь её отпускать. Ни один пират не мог бы пережить такого позора, как добровольно выпустить оружие из ладони, в которой еще теплиться пульс.
Но все же боли было так много, что вскоре она заполонила собой весь мир. Больше не было ни Проныры, ни анимага, ни музыканта, ни вождя Белое Перо, только всепоглощающая, ужасающая боль, для которой нет метафор и эпитетов, отразивших бы всю её глубину. Исчезло даже время. Испугавшись, оно убежало в самый дальний угол, лишь изредка бросая взгляды на извивающегося на помосте Ланса.
Шляпа слетела с юноши, волосы растрепались, но рука все так же сжимала раскаленное оружие, а по зубам бежали стройки крови. Если бы зрители слышали то, что слышал Макото, то они бы услышали лишь тишину. Нет, Герберт никогда бы не закричал от боли. А все слезы, что у него были, он выплакал, когда за ним явился Дамблдор. Тогда всего три слезы скатилось по его щеке, и это были все слезы, что имел волшебник, выросший в Яме Лондона.
А японец все ухмылялся. Его зрачки расширились, почти исчезла радужка. Мелкий шнур был похож на торчка, только-только ширнувшегося дешевым, разбавленным героином, в котором кислоты больше самого порошка. И все же Геб молчал.
Судьи встали со своих мест, они кричали что-то смотрящим за куполом, чтобы те остановили схватку. Но те не могли сделать и шага, потому как все следовало букве закона, букве договора, который невольно подписал каждый, кого выбрал Кубок. Что-то кричали директора, а Дамблдор уже обнажал палочку, чтобы лично снести этот купол к такой-то матери. И только один из служащих сохранял спокойствие.
Джафар Абудаби сидел на своем месте, скрестив руки на груди, но с хищным оскалом поглядывал на юношу, попавшего под сильнейшее пыточное заклятье. Во взгляде его не было ни уважения, ни сочувствия, ни солидарности. Лишь какой-то отблеск чувства, похожего на воспоминание. Будто поверженный противник вспомнил о тактике, которой его когда-то одолели. Да, пожалуй Джафар уже видел исход этого боя и от того он жалел, что старый противник ушел слишком рано, чтобы увидеть то, что видели глаза старого араба.
Герберт молчал. Ни стона, ни крика. По времени, не тому, которое забилось в угол, а тому, которое неумолимо двигало стрелки на часах колдомедиков, юноша провел под пытками уже четыре с половиной минуты. Так что не было и шанса, что парнишка сохранил рассудок. По статистике, хватало всего двух, максимум двух минут и двадцати секунд, чтобы свести сума самого стойкого человека. Но знаете, что делал Герберт с любой статистикой? О да, уж на этот вопрос вы точно знаете ответ.
Где-то внутри Ланса шла борьба. Но вовсе не Уродца и Принца с проклятьем, или силы его магии с силой магии противника, и даже не битва огня Ифритов с черной магией. Шла битва куда более реальная, куда более сложная и невероятная. Несгибаемая, стальная, непоколебимая сила воли боролась с извивающейся иллюзией. Бесспорно, Герберт знал, что его ничто не мучило, не кололо, не жалило и не жгло, это все был лишь навий, наложенный на его разум.
Навий столь сильный и мощный, что преодолел защиту шляпы, но все же, это была иллюзия. Со многими врагами сражался сухопутный пират Геб-Проныра, капитан несуществующего судна, не раз окунавшегося в пучину опасных приключений, и настоящий джентльмен удачи не мог позволить себе бесславный проигрыш иллюзии.
Воля, настоящая воля, какую не взрастишь у домашнего мальчика, не проигрывала даже смерти. Проныра, ослепленный болью, подогнул колено, потом второй, потом согнул руки и стал подниматься.
Макото, расширив глаза, добавил силы в заклятье. Бесцветный Круциатус вдруг стал мерцать в воздухе бледным дрожанием воздуха, что свидетельствовало о небывалой концентрации. Немногие помнили такое мерцание, на памяти этих немногих, только одна волшебница могла сотворить такое. Ужас охватывал нескольких магов, когда они вспоминали этот ужасающий гогот Левой Руки Темного Лорда.
Проныра вновь упал на помост, боль заполоняла собой все, все, кроме воли. Даже это не сломило черный флаг, реющий над несуществующим кораблем. И если бы не кровь, все бы видели не померкнувший пиратский оскал.
Герберт вновь стал подниматься. С губ его скатывались алые капли, сверкая в насмешливых лучах полуденного солнца. Лицо порой сводило судорогой, ноги дрожали, не желая выпрямляться, а в левой руке чернела шляпа, бережно подобранная с брезента. Спустя мгновение, Герберт стоял в полный рост, бесстрашно смотря слепыми глазами в лицо противника. Только смерть смогла бы перебороть жажду жизни юноши, и ни какая боль не сравниться с этой костяной старушкой.
Тоохрио был сосредоточен, он закусил губу до крови, не рискую влить в заклятье еще больше силы. Черная магия была обоюдоострым мечом и могла разить, как и заклинаемого, так и заклинателя, а Макото четко знал границы своих возможностей. И, хоть он пока этого не знал, но черноволосый юноша, дрожащей рукой надевающий шляпу, был за границами не только возможностей японцы, но и его понимания. Медленно поднималась палочка Ланса, но разила она так же быстро и стремительно. Всего одна вспышка и вот японец уже проиграл. Да, он проиграл, хоть и не знал этого.
Тоохиро стоял прямо над сигаретой, которую в начале дуэли за спину бросил Ланс. Макото стоял на ней и не видел, как сгустившийся дым медленно окутывает его ноги, поднимаясь все выше и выше. Да и какое там «увидеть», если все внимание, вся суть мага, была сосредоточена на Лансе. Но вот мелькнула алая вишневая палочка, и японец стал что-то подозревать. Он резко опустил голову вниз, разрывая связь Круциатуса, но было уже слишком поздно. Дымная сфера заключила жителя страны Восходящего Солнца в непреодолимый капкан.
Геб шумно выдохнул и покачнулся. Боль ушла, оставляя за собой лишь томное послевкусие, иногда взрывающегося отсветами былого аттракциона, на который не способны лучшие палачи канувшей в Лето Римской Империи.
Проныра поправил шляпу и посмотрел на дымную сферу, из которой доносились крики задыхающегося мага. Музыкант сунул руку в карман своих брюк и достал оттуда пачку сигарет, в которой помимо самих солдатиков рака легких, лежал еще и коробок спичек.
Ланс, дрожащими, ничего не чувствующими пальцами достал сигарету, а потом, чиркнув спичкой, прикурил. С наслаждением он затягивался ароматным дымом, выпуская изо рта колечки, рассеивающиеся под самой кромкой купола.
Герберт хотел двинуть речь. Речи, в которой он бы рассказал, что не просто так кинул сигарету за спину, что знал про иллюзию Тоохиро, что специально заставил того применить Круциатус, чтобы чары, наложенные на сигарету, смогли сработать. Ведь это были столь простенькие чары, что хватило бы и первокурсника, чтобы их одолеть. Да, Проныра хотел блеснуть своим авантюризмом, умом и проницательностью, а еще и смелостью. Ведь где вы найдете мага, который ради победы, готов рискнуть в целом — всем, и собой в частности.
Но Ланс лишь сложил пальцы, словно желая щелкнуть кого-то по лбу, а когда те выпрямились, то к дымной сфере полетела спичка. Она медленно кружилась, позволяя всем понаблюдать за её полетом и маленьким огоньком, не желающим гаснуть, какие бы невзгоды на него не посылали.
За миг до касания со сферой, Ланс сказал, то, что хотел сказать больше, чем двинуть самую пафосную в своей жизни речь. Он сказал:
— Гори, тварь.
И надвинув шляпу на глаза, сверкая окровавленным, но все же пиратским оскалом, Ланс, как и подобает настоящему мужику и неподдельному герою, отвернулся от последующего взрыва. А взрыв, сметя потрескавшийся купол словно карточный домик, огненным грибом устремился к небу. Через секунду в стену арены врезалось нечто обугленное, кричащее, но потом затихшее. Этим кусочком пепла, плоти, горящего мяса и кипящей плоти, к которой уже бежали медики, был японец Маккото Тоохиро, проигравший сухопутному пирату, вождю Белое Перо, своему парню, миляге, главе несуществующей организации «Власть Мангустам», ну и просто — красавчику Герберту Артуру Лансу.
|
|
|
| Shtorm | Дата: Понедельник, 25.11.2013, 15:41 | Сообщение # 93 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| Несколько минут спустя
— Да отвалите от меня! — в который раз Геб, сидя на скамейке чемпионов, отмахнулся от колдомедиков.
— Молодой человек, — начал по новой один из работников.
— Жену свою в постели «молодым человеком» называть будешь! — открыто хамил Гею. — Отвали говорю!
— Так нельзя.
— А мне, сука, можно! И вообще, если у вас нет чистого спирту для внутрижелудочного применения, то я вас сейчас бить буду! Возможно даже ногами! Возможно даже по лицу!
— У вас шок, нам надо…
— Шоколада вам надо! Шуруйте отсюда!
Колдомедики покачали головами и засеменили к Дамблдору, дабы тот вразумил своего студента. Они пока еще не знали, что в этот момент надо было вразумлять Дамблдора, который пережил самый большой стресс. Он уже было думал, что его студент погибнет, и поэтому заедал свои страхи огромным количеством лимонных долек, вприкуску к апельсиновым.
— Водки бы, — выдохнул Проныра, прислоняясь к холодной стене арены.
В центре срочно чинили помост и возводили купол перед финалом, а на скамейке сидело лишь два друга.
— И огурчиков, — протянул Крам.
— Малосольных, — поддакнул Ланс.
— Угощайтесь, — раздался знакомый голос.
И вдруг на колени Краму опустилась торба, звенящая стеклом и керамикой. Ребята подняли взгляды к небу и увидели белокурую макушку, свесившуюся через трибуну. В дополнение к макушке, они увидели еще и машущую им руку.
— Мне кажется… — начал Ланс.
— Или к нам спустился ангел? — закончил Крам.
— Не, — отмахнулся Миллер. — Ангел у нас Анастасия и она мой жест доброй воли не одобрила.
— И до сих пор не одобряю! — прозвучал ледяной голос, столь же ледяной красавицы.
— Какой-то она падший ангел, — почесал подбородок Геб.
Спустя мгновение, Проныра схватился за макушку и вскрикнул, а по песку покатилась туфелька, метко брошенная в шляпника. Собственно, от шишки только шляпа и спасла. Геб подобрал туфельку и кинул её Миллеру.
— На, сувенир тебе.
— Спасибо, — притворно всхлипнул Давид.
Ребята засмеялись, но вскоре за голову схватился и поляк. Яковлева не постеснялась снять вторую туфельку. Ею же она шмякнула Миллера по голове, а потом отобрала ту, что запустила в Ланса. Таким образом оба парня терли головы, а леди сидела в своих красных туфельках, маленьких и очень изящных. К тому же с очень острым и высоким каблуком, в чем лично убедились юноши.
— Кстати, — подал голос Виктор. — У меня тут родилась идейка…
Долгожданный финал
— Итак, леди и джентльмены, на помост выходят — Виктор Крам, Дурмстранг и Герберт Ланс, Хогвартс! Они встают на позиции и в центре светятся цифры! Три! Два! Один! И схватка начинается! Крам и Ланс читают заклятья одновременно и вот… на помосте появляется стол… На столе появляется шесть бутылок с… наверно водой. А так же две миски с каким-то овощами непотребного виду. Наверно когда-то они были огурцами. Видно ребята решили над нами пошутить!
Одно «не пошутить» и три бутылка спустя
— Ты … меня кхм … юрф… уважаешь? — словно кашу прожевал Крам, держа стакан, на согнутой в локте руке. Второй он держал огурец так, словно это была кубинская сигара.
— Ува… апх… жаю, — кивнул Ланс.
— За уважение.
— За уважение.
Ребята чокнулись, потом закусили огурцами и немного помолчали.
— Ты меня ув… ув… ув…
— Уважаю, — кивнул на опережение Крам.
— За уважение.
— За уважение.
Ребята чокнулись, потом закусили огурцами и немного помолчали.
— Ты меня ув…
Еще две бутылки спустя
— Ланс качается, качается, кажется он собирается падать! Крам еле сдерживает рвоту! Кто же из них сдастся первым?!. Какой накал страстей! И ДА! Ланс падает! Кто-нибудь, разбудите судей, надо засчитать победу Крама в этом литрболе, а так же в финале первого испытания…
В палатке колдомедиков
- Фу! — вскрикнула Гермиона, манерно зажав нос пальчиками. — От вас спиртом пахнет.
Крам и Ланс пьяно переглянулись, потом каждый сблеванул в свой тазик.
— Миллер, сука, паленую нам подсунул? — с хмельным вызовом, спросил Ланс.
— Не, если спиртягой несет, — развел руками Крам, как-то глупо улыбаясь. — Эй, сестричка, от нас пахнет?
Симпатичная стажерка колдомедик, покачав головой, скривилась и выплюнула:
— Дебилойды аклогольные.
— Скорее… — тут щеки Ланса вздулись и он вновь отвернулся к тазику.
— Закончу за друга — алкоголойды дебильные!
Крам поднял ладонь, и Ланс тут же шлепнул по ней “High Five”. Сестричка закатила глаза и понесла какие-то мази для Флер, которая сейчас просто сладко спала, иногда шмыгая своим миленьким, чуть курносым носиком. В палатке все было спокойно, даже Уизли уже отошел от неожиданного укола снотворным.
Тут у входа вдруг зазвучали отголоски какого-то спора, и вскоре появились ново-старые действующие лица. А именно — Репортерша и её Фотограф. Именно так, с больших букв, поскольку Ланс решил так и называть эту шабутную парочку.
— Можно мне…
— Нельзя, — резко ответил опять же — знакомый голос. Откинув полог, в палатку вошел Миллер. Он резко вскинул свою палочку нежно янтарного цвета и сказал: — Sobrietate!
В тот же миг друзей коснулись отрезвляющие чары.
— Эй! — возмутился Ланс. — Какого ты делаешь, белобрысый?!
— Ага! — в тон другу, кричал Крам. — Я не для того полтора литра всосал, чтобы ты меня отрезвлял!
— А я не до конца, — подмигнул Миллер и продемонстрировал всем «квадратную» бутылку с черной наклейкой. — Просто мне вас было бы не догнать уже.
— Опять попса, — уныло вздохнул Ланс. — Ну здравствуй старина Джек.
— Разливай уже, — махнул рукой Крам.
— Никакого алкоголя здесь! — завизжала старшая колдомедик.
Ребята переглянулись, синхронно кивнули и вот уже из палатки улепетывают три мага, за которыми бегут колдомедики с палочками наголо. Но куда им угнаться за молодыми, буйными организмами, скрывшимися в Запретном Лесу.
Некоторое время спустя
— Хорошоооо, — протянул Миллер, передавая бутылку Краму.
Ланс, пошарив в кармане, достал новую пачку сигарет и, открыв её, протянул друзьям. Те, благодарно кивнув, достали себе по сигаретке, а потом каждый прикурил только от одной спички. Вообще, прикуривать от одной спички втроем всегда считалось каким-то особенным умением, которое повышало авторитет и внушало уважение. Крам, сделав глоток, отдал бутылку Гебу, который, выдохнув пару колечек, тоже залил в себя десяток граммов виски.
Ребята сидели прислонившись спинами к дереву, и вытянув ноги на уже пожухлой, почти мертвой траве. Близилась зима и Лес потихоньку засыпал. Уже почти облетели листья, обнажая ветви крон, попряталось зверье, облагоустраивая берлоги к холодам, и трое парней имели возможность в последний раз, перед снегами, посидеть на природе.
— Вот чего я тут думаю, — начал Ланс. — Тупанул я господа.
— В чем? — спросил Крам, делая очередной глоток и затягиваясь сигаретой.
— В том, что отказал той блонди-конфетки? — с хитринкой, подмигнул Давид.
— Кто о чем, — вздохнул Геб. — Не, я про испытание. Сказано ведь было — без артефактов. Так ведь можно было, получается, взять с собой Беретту и наделать дырок в ушлепках.
Миллер и Крам переглянулись, а потом засмеялись. Громко, звонко, чуточку обидно и до коликов в животе.
— Лошади, ржать так? — насупился Проныра.
— Вот сейчас ты точно тупанул, котяра, — утирая слезы, произнес Крам. — С магловской пуколкой, против палочки — хе-хе-хе, ой не могу — уморил.
— Да вроде нормальная идея, — пожал плечами музыкант.
— Давид.
— Виктор.
Миллер взял в руки камень и повернулся к Ловцу. Тот поднял палочку, а мгновением позже поляк почти в упор швырнул в друга булыжником. Но тот замер, не долетев пары сантиметров до лица болагара.
— Щит помех, — понурился Ланс. — Пулю остановит, как и любой другой физический предмет. Ну да. Забыл. Мне-то на него сил не хватит. В смысле поставить поставлю, но ранит точно.
— То-то же, — хмыкнул Миллер. — Даже если АКМ возьмешь, нифига не выйдет.
— Но ведь есть и помощнее. Если сразу по крупному — ядерка.
И ребята вновь засмеялись.
— Как-то хреново вам Истрию Магии преподают, — заметил Крам, а потом хлопнул себя по лбу. — Твою ж! Совсем забыл, что ты четвертый курс. Современную историю только на седьмом проходят.
— В общем, — выпил виски Миллер, передавая бутылку. — Про Хиросиму и Нагасаки знаешь?
— Конечно!
— Как думаешь, сколько при бомбежке в этих городах магов погибло?
— Ну…
— Нисколько! — хором крикнули Виктор и Дэв.
— Кто порасторопнее — свалили аппарацией, порталами или каминами, а кто помедлительнее, просто защиту на домах подняли. Их взрывом даже не пошатнуло.
— Но ведь техника сейчас развилась, — резонно заметил Ланс. — Во многом её уже можно с магией сравнить.
— Вот именно, — вздернул палец Миллер. — Лишь сравнить. Маглов ограничивает их прогресс, нас — только фантазия. Вон ты какие чары сварганил, улет просто. Так что, в перспективе в бесконечность, маглы, конечно, сравняют технику и магию, но до этого еще веков десять, а может и больше.
— А если взять открытое противостояние, — задумался Ланс.
— То тогда пятьдесят черных магов заставят мегаполис с Нью-Йорк харкать своими внутренностями, — обрубил Крам. — Причем даже не напрягаясь.
— Ну а инквизиция?
— Хорошо если одного недоучку сожгли, — пожал плечами Миллер. — По хроникам ни одного настоящего мага тогда не убили.
— В общем, старина, у маглов нет и шанса против волшебников.
Тут Проныра вдруг замолчал. Что-то блеснуло в его глазах и он надвинул шляпу на глаза, чуть тарабаня пальцами по её поле. Возможно вы помните этот жест…
— Кстати, я вот что думаю, — Миллер, затушив окурок, повернулсяк друзьям. — Тоохиро, конешн, уделан, но вот остальные япоши мне тоже не по нутру.
— Твои предложения? — спросил Ланс.
Миллер переглянулся с Крамом и они хором произнесли:
— В морду.
Вечер того же дня
— Как-то их много что ли, — сказал Ланс, смотря на толпу из двадцати узкоглазых парней, высыпавших из пагоды.
Как и троица «маргиналов», они подняли вверх сжатые кулаки. На интернациональном языке жестов, это означало что биться будут без магии и палочек. В конце концов, достань они палочки, то это побоище было бы прямым нарушением закона а дуэлях. Но вот международное магическое право не запрещало кулачные потасовки. Видать в Ассоциации просто не предполагали, что найдутся маги, готовые смахнуться на руках.
— А еще и это карате — шмарате и кунг-фу — х..й-фу, — возмутился Миллер.
— Х..й-фу у китайцев, — поправил друга Крам
— Вообще не суть, — отмахнулся Давид.
— Ну что, джентльмены, — хрустнул костяшками Ланс. — Кто уложит меньше всех — проставляется?
— Заметано! — хором крикнули друзья.
И с громким кличем «Ааааа», трое бросилось на двадцать. И не важно, что после этого эти трое две недели провели в больнице и получили по тир недели отработок, главное, что те двадцать щеголяли разбитыми мордами, а некоторое даже прихрамывали. Ну а еще, не стоит забывать, что в этот день был открыт Турнир и закончено его первое испытание.
Глава опубликована: 04.11.2013
|
|
|
| Shtorm | Дата: Понедельник, 25.11.2013, 16:13 | Сообщение # 94 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| Глава 42
24 ноября 1994 г Англия, Хогвартс
Герберт пребывал на отработках. Наверно, не самое поэтичное начало, но, как говориться — что есть, то есть. А уж отработки у Ланса были всегда. Даже когда был жив профессор Флитвик, светлая ему память, юноше часто приходилось драить, чистить, мыть, переписывать или пересаживать что-либо. Старый профессор резонно замечал, что из Ланса может выйти приличный камердинер, или как говорят сейчас — дворецкий.
Юноша, стоя в замыленных джинсах, разорванных кедах, со старой толстовкой на теле, банданой на голове и замызганным фартуком по верх этого великолепия, старательно драил шваброй пол. По обыкновение в невдалеке стоял стул, на котором покачивался храпящий Филч.
Как вы уже поняли, юноше это не мешало с честью выполнять возложенную на него миссию по очистке этого коридора от грязи, пыли, паутины и прочей ерунды. И дело было не только в том, что попался — плати. Но и в том, что обмани юноша Филча, он бы перестал себя считать «честным пиратом». Ведь обман, это как маленький червячок в яблоке. Ты его может и не видишь,не замечаешь, но все же он там есть — медленно разъедает сердцевину. Именно поэтому, Ланс, так часто вспоминавший своих приютских друзей, не решался проведать их.
Ведь он дал слово Дамблдору. Конечно его ничего не сдерживало от нарушения, кроме одного — «но». Даже если Геба не поймают на обмане, то сам он все равно будет знать об этом. О том, что он обманул. А в конечном счете плохие и хорошие дела только так и определяются — тобой самим. Это был один из многих уроков, которые Флитвик преподал волшебник из Скэри-сквера.
Насвистывая нехитрый мотивчик, Ланс старательно затирал очередной, весьма въевшееся пятно. Вдруг, не с того ни с сего, раздался характерный звон. Такой часто бывает летом, когда любопытная птица решила проверить прочность тщательно вымытого окна. Правда, не стоит забывать, что в Хогвартсе окон не было, только витражи. Весьма живописные, безумно красивые, но все же — витражи.
Проныра обернулся и осмотрелся, наконец он заметил маленького гостя, сидевшего по ту сторону от расписного стекла. Вернее — гостью. Геб внимательно вгляделся в Филча, но тот спал сном рядового — пока не выстрелишь над ухом, не проснется. В крайнем случае, если не помог выстрел, можно было поманить халявным хавчиком и сигаретами. По рассказам славянского священника, подкармливающего четверку друзей — работало безотказно.
Ланс отер руки о джинсы, потом посмотрел на них, вздохнул, и все же произнес очищающее заклятье. Проныра не любил использовать для таких целей магию. Это было слишком обыденно и пошло, напрочь уничтожая любой шарм и притягательность волшебства. Но не гоже было пачкать своими культями изысканный витраж.
Юноша подошел к окну и нажал на секретный рычажок. Витраж замерцал и, несомненно, волшебным образом потерял плотность, оставаясь лишь иллюзорной дымкой. Теперь это была чудесная бойница — враг снаружи не увидит стрелка, а для самого стрелка все как на ладони.
— Эй, малышка, ты чего со своими не улетела? — Ланс протянул палец и на него запрыгнула явно летняя певчая птичка.
Она была небольшой, может чуть больше воробья, но при этом обладала ярким, голубым оперением, и, будьте уверены, лети она на фоне голубого неба — вы бы её не нашли. Птичка, чирикнув, немного съежилась.
— А, ну да, — улыбнулся Геб и вновь дернул рычажок. Витраж словно захлопнулся, отсекая коридоры Хога от разворачивающий свой подол старушки Зимы.
На полях уже высыпал первый снег и задули суровые, северные шотландские ветра, принося с собой промозглый холод и извечную хандру. Она всегда захватывала Проныру в свои цепкие лапы, лишь на горизонте замаячит отметка ниже нуля по Цельсию.
Герберт, держа птичку на пальце и совсем не ощущая её веса, уселся на внезапно появившийся стул. Ланс был несколько шокирован, но потом посмотрел в сторону Филча и увидел, что тот сидит в воздухе.
— Вот оно как, — улыбнулся юноша. — Значит я сплю.
А вокруг все было несколько размытым, каким-то через чур красочным и гипер реалистичным. Да, не было сомнения — Герберт спал.
— Вот ведь, — протянул Ланс, откидывая голову назад и стаскивая с себя бандану. Ну не шляпу же ему на «грязную» работу надевать. — Нормальным парням в моем возрасте сняться Памелы Андерсон, или хотя бы её части. А мне птица.
Голубка, так её решил назвать Ланс, клюнула парнишку в палец
— Прости, — улыбнулся юноша. — Не в обиду тебе будет сказано. Но, согласись, Памела, или её воспетые части, немного интереснее даже такой любопытной птички как ты.
— А если птичка говорящая?
— Тогда надо поду… — не успел Ланс договорить, как поперхнулся и посмотрел на Голубку. — Это ты сейчас сказала?
Птичка кивнула, а потом, наклонив головку, внимательно всмотрелась в юношу.
— Ладно, признаю, мой сон интереснее, — немного ошарашенно, произнес сухопутный пират.
Голубка, что-то пропев на своем красивом, но непонятном языке, вдруг сказала:
— Если сделаешь ошибку — потеряешь её. Не сделай ошибки, Уголек. Не уходи, когда надо остаться. И не останься, когда надо уйти, — Ланс, слушал как завороженный. А птичка взлетела и в последней раз произнесла. — Не сделай ошибки, Уголек.
И все исчезло.
— Эй! Чертов бездельник!
Проныра вздрогнул и огляделся. Он стоял в том самом коридоре. Над ним нависал, вернее — пытался нависнуть Филч. Сам же Геб, судя по всему, прикорнул прямо на швабре. Он поставил её вертикально, сложил руки, да так и уснул, удобно умостив голову.
— Сэр?
Завхоз внимательно все осмотрел, но не нашел ни пятнышка. Старый перечник немного покряхтел, посетовал, но сделать ничего не смог.
— Проваливай! — гаркнул он и шипя себе под нос проклятья, отобрал швабру, ведро и, забрав стул, отправился по своим делам. За ним по следу шла миссис Норрис, привычно державшая хвост вздернутым.
Проныра, устало потерев шею, поспешил переодеться. Рабочую одежду он сложил в пакет, а потом немного уныло поплелся в подвалы. По стенам висели пустые портреты, чьи жители спешили покинуть свои рамы, лишь завидев на горизонте слизеринца. Но Ланс не отчаивался, по большому счету ему было плевать. Он даже был рад, что жалкие подобия жизни не раздражают его своим присутствием.
Остановившись у лестниц, юноша взглянул на верх. Он уже давненько не был в своей берлоге. Да и зачем ему теперь там бывать? Заклинания написаны, тренировки закончены, так что надобность в ней отпала. Ланс был несколько расстроен, что его маленький уголок отошел на второй план, но все вокруг так закрутилось, что Проныра лишь повторял себе — «загляну позже», вот только это позже все никак не наступало. Оно терялось в столь же необъятном «завтра» и вот Ланс уже как полтора месяца не заглядывал в берлогу.
Юноша, легко спрыгнув с третьего этажа и столь же мягко приземлившись, поплелся к каменной лестнице, ведущей к подвалам. Нет, он не пытался понять, что же ему сказала птичка — во-первых это был сон, а во-вторых, это было столь же бесполезно, как гадать на кофейной гуще. Причем никто так и не узнает, что же бесполезней.
Нет, Ланс, бредя к спальням Слизерина, размышлял на другую тему, хоть и связанную со сном. «Уголек» — вот что волновало парня. Почему-то ему казалось, что он уже где-то слышал это слово. Конечно вы скажите, что слово «уголек» в принципе употребляется не то чтобы часто, но все же и не очень редко, но Геб думал о другом. Для него это слово было немного особым, словно что-то несущем в себе. Но юноша никак не мог уловить почему так. И сколько бы он не пытался, но все попытки были тщетны. Проныра так и не вспомнил чего-то, что все объяснило бы.
Впереди показалась стена, и Ланс поспешил назвать пароль:
— Все чистокровным, — Проныра аж скривился.
Очередная пафосная фигня, в качестве ключа для бездушной стены. Та, не смотря на насмешливый тон, с которым это произнес входящий, все же замерцала, чем-то напоминая принцип работы витражей.
Юноша внутрь и тут же привлек к себе аншлаг взглядов. Собственно, его привлек был любой, кто зашел бы в эту гостиную. Таков был людской механизм — всегда нужно было взглянуть на входящего. Возможно это осталось еще с первобытной эпохи, но теперь уже никто не узнает точно. Проныра закинул пакет за плечо и пошел к рукаву, ведущему к мужским спальням.
За спиной оставались сидеть старшекурсники, готовящиеся к экзаменам и контрольным, а так же младшие, которым было тупо нечего делать. Среди них были и одногрупники Геба, которые объявили ему бойкот. А может они его попросту не прекращали, в общем, эти аристократы были столь же непонятны, как и теория относительности.
Проныра же, умотавшись на отработках, мечтал поскорее шлепнуться на подушку. Но, поскольку сегодня была пятница, то нужно было закончить очень, очень, просто чрезвычайно важное и неотложное дело.
Герберт, помывшись в местном душе, а не поднимаясь в общие ванные, накинул халат и зашел в комнату. Народ все еще сидел в гостиной и здесь было пусто — как и требовалось. Проныра зажег волшебный светильник и уселся на кровать. На тумбочку он положил обычный бумажный лист, а в руки взял столь же прозаичную и непримечательную шариковую ручку, купленную за пол фунта.
Немного подумав над содержанием, Геб начал писать письмо друзьям.
25 ноября 1994г Англия, Хогвартс
Ланс проснулся от того, что у него все затекло. Было так неудобно, что, казалось, будто тело восстало и решило уничтожить само себя. Уже открывая глаза, Проныра понял, что что-то не так. Собственно, не понять это было весьма затруднительно даже для такого гения, как тот же Уизли.
Герберт с трудом выпрямив затекшую шею, понял что вечером так и уснул за письмом, а сожители не поспешили разбудить. Зато, если Лансу не отказывал здравый смысл, а он ему никогда не отказывал, эти упырь забрали письмо, причем не просто забрали, а вырвали, так как маленький клочок лежал под ладонью юноши.
Наверно вы удивитесь, но Ланс не стал разводить панику и «жечь резину», спеша исправить неприятность. Зная низость и гнилость своих соседей, парень быстро смекнул зачем им письмо, а потом, философски пожав плечами, стал разминаться. Без разминки и растяжки, это утро было нельзя начинать ни в коем случае. Иначе тело действительно взбунтуется и целый день будет болеть, мучая волшебника.
Закончив с растяжкой и небольшим количеством приседания и отжиманий, Гею направился в ванную комнату. Там он сделал все, что требовалось молодому человеку, не желающему выглядеть неряхой, а после, одевшись и получив очередной комплимент от волшебного зеркала, направился к выходу.
Что не удивительно, в гостиной никого не было. Конечно — никто не собирался пропустить ответный раунд в вечном противостоянии четвертого курса Слизерина с их же сокурсником. Проныру это не волновало. Он проверил крепко ли держится палочка, заткнутая за пояс, а потом вышел из гостиной. Частенько профессор Грюм разносил Геба за такое ношение «инструмента», но тот лишь стойко выслушивал нотацию и ничего не менял. В конце концов, он был уверен, что его подруга никогда не ранит своего верного товарища. Это у других такое может быть, но только не у Ланса. Громкое и весьма банальное заявление, но юноша верил в него всей душой и пока вишневая леди его не подводила, как, собственно, и он её.
Проныра тщательно ухаживал за палочкой. По вечерам начищал специальном раствором, на ночь хранил в бархатном мешочке, утром растирал уже другим раствором, но все же растирал. Проныра полагал, что любые отношения должны быть двусторонними, так что если вишневая всегда помогает и выручает его, то он должен отплатить ей хотя бы такой малостью, как достойным уходом.
Пройдя к каменной лестнице, Геб устало вздохнул. Не нужно было носить фамилию Ланс, чтобы догадаться, почему слизеринцы вышли так рано. Но Проныра был все так же спокоен. Его мало волновало мнение других, вернее — совсем не волновало. Откровенно, ему было в наивысшей степени плевать, что о нем думают люди, которые промелькнут в его жизни, не оставив и следа. Конечно же это не распространялось на друзей, но друзья на то и друзья, что могут понять и поддержать.
Юноша смело дошел до дверей Большого Зала, где уже собралась толпа. В центре, на возвышении, явно созданном при помощи магии, стоял довольный собой Малфой, зачитывающий во все услышанье письмо Ланса. Судя по всему, он дошел до отрывка, предназначенного для Рози.
— «Скучаю по твоей улыбке. Зима меня опять одолевает, а без тебя она совсем убийственная», — цитировал Драко. — «Здесь все совсем не то, порой меня даже одолевают приступы сентиментальности. Но, уверяю тебя, не в те моменты, когда я вспоминаю стряпню миссис Армонд. Если это вообще можно назвать стряпней…»
— Удивлен, что ты умеешь читать Малфой, — вздохнул Ланс.
Он прошел сквозь толпу, как нож сквозь масло. Остановившись в центре, где находились только слизеринцы, а именно — четвертый курс змей, Проныра спокойно поднял руку, жестом требуя вернуть письмо.
— Пишешь своим маглам, отброс.
— Да-да, пишу, — скучающе тянул Геб. — Брось гадость, мальчик, а то заразишься еще чем-нибудь грязным.
— Мальчик? — ошарашенно спросил Драко.
— А ты девочкой заделался? — вопросом на вопрос парировал Ланс. — Признаю, и раньше тебя в этом подозревал.
С этими словами Геб взмахнул палочкой и письмо перекочевало в руки Проныре. Ланс убрал подругу обратно за пояс, сложил письмо конвертиком и затолкнул его в карман брюк. Герберт уже собирался покинуть круг, но ему путь преградили Нотт с Гойлом. Или Креббом. В последнее время Проныра стал плохо различать этих дуболомов.
— Джентльмены дадут пройти? — спросил Ланс.
Голос его был настолько скучающим, что можно было подумать, что юноша сейчас сядет на пол и прикорнет.
— Что будешь делать, падаль? — раздалось из-за спины. — Твоих Дурмштранговских друзей здесь нет!
— С тобой? — не оборачиваясь, переспросил Ланс. Он узнал по голосу Дафну, так что не счел нужным встречаться с ней взглядом. — Мне казалось, что в прошлый раз я ясно дал понять, что ничего.
Теперь до слуха уже доносилось шипение, но Проныре было плевать.Зимнее утро, это не то время, когда Ланс горяч кровью и духом. Скорее, это такое утро, в которое Проныра больше похож на зомби, чем на человека. Разве что мозги не ест, но мычит, тупит и зависает весьма правдоподобно.
— Мы с тобой еще не закончили, — процедил Малфой.
— Не знаю насчет вас, но я с вами уже давно закончил, пожал плечами Ланс.
В зале, забитом людьми, повисла тишина. Все следили за развернувшимся действием, порой даже мелькала вспышка фотоаппарата. Как можно было догадаться, этим фотографам был ни кто иной, как наш героический Колин Криви, поставщик самый чумовых фото Снейпа.
— Как ты смеешь, — шипел Малфой. — Шлюхин сын!
Никто не успел ничего понять, как уже искрой взлетела палочка Ланса, а сам он ураганом обернулся к Малфою, но было уже слишком поздно. С ошарашенным видом Геб, да и многие другие, смотрели на подвешенного в воздухе белого хорька.
— Как ты смеешь! — раздался взбешенный рык и на сцене появился разъерянный Грюм, держащий трансфигурированного Малфоя на прицеле. — Никто. В. Моем. Присутствии. Не. Смеет. Так. Оскорблять.
С каждым отчеканенным словом, хорька с силой прикладывало к полу и вскоре всеобщий хохот заглушил его болезненный писк. Народ потешался так громко, что не было ни шанса, что зов не явится противник массового веселья — её железность, сама профессор МакГонагалл.
— Мерлин! — воскликнула она и мгновением позже на полу уже сидел растрепанный, испуганный Малфой. Его рожу аж перекосила от испытанного ужаса.
Ланс всегда подозревал что белобрысый не только трус, но еще и трус банальный, даже стереотипный. Грюм, подмигнув Гебу, делал вид, что он вообще здесь не причем, а Млафой просто умеет превращаться в летающего хорька, только вот в этом случае с полетным искусством вышел напряг.
— Профессор, мы не применяем трансфигурацию в качестве наказания!
— Да-да, — скривился Грюм. — Дамблдор мне что-то, кажется, говорил по этому поводу.
— Пойдемте, мистер Малфой, — чуточку заботливо произнесла МакГонагалл, забирая Драко с собой. Видимо повела к мадам Помфри.
В этот момент открылись двери Большого Зала и народ хлынул на завтрак. Ланс немного задержался — он хотел дождаться своих друзей из северной школы. Хоть завтрак в компании обеспечивал меньшим количеством халявной еды, но так все же было интересней.
— Это была моя добыча, профессор, — хищно улыбнулся Ланс, обращаясь к Грюму, который спешил на завтрак.
Старый мракоборец остановился в дверях и улыбнулся почти точно таким же пиратским оскалом, как и сам Проныра. Что вызвало у последнего какие-то смешанные чувства, в которых превалировало подозрение, никоим образом не связанно с тем, о чем вы подумали.
— Знакомые слова, мистер Либ… Ланс. Приятного аппетита юноша.
— И вам… приятного, — задумчиво произнес Геб.
Грюм, кивнув, поспешил в трапезную, а Ланса кто-то шлепнул по плечу. Юноша обернулся и увидел своих немного сонных друзей. Миллер так и вовсе беспардонно зевал во всю пасть, за что получил неприятный тычок от Анастасии. Давид потер ушибленный бок и что-то пробурчал о «кровожадных леди», за что получил второй тычок. Признав свою неправоту, поляк полностью капитулировал и следующий зев уже прикрыл кулаком.
— Мы что-то пропустили? — спросили близняшки.
— В сущности — ничего, — развел руками, улыбающийся Геб.
Одним своим присутствием друзья разгоняли тоску зимнего утра. На душе стало легче и даже несколько оптимистичнее.
— Тогда, — подмигнул Крам. — Как насчет очередной порции овсянки?
— Мы — за! — хором крикнули ребята и поспешили на обед.
|
|
|
| Shtorm | Дата: Понедельник, 25.11.2013, 16:25 | Сообщение # 95 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| Одну овсянку спустя
— Точно не хотите? — переспросил Ланс.
Дурмштранговцы (п.а. гори в аду Ро!!!!) переглянувшись, разве что не синхронно вздохнули.
— Нам вообще никак, — сказала Инна.
— Даже если захотим, — вторила ей Жанна.
— Ага, — грустно вздохнул Миллер. — После вашего с Крамом представления на финале, Каркаров основательно гайки закрутил.
— Если в до следующих выходных чего-нибудь отчебучим, — качал бутербродом Крам. — То он нас вообще на корабле запрет.
— Да и тебе бы лучше по тише быть, — наставническим тоном советовала Яковлева.
— А, — отмахнулся Ланс. — У нас в Хоге порядки мягче. Еще недельку отработок за самоволку я переживу.
— Думаешь оно того стоит? — поинтересовался Миллер, стреляющий глазами в сторону Анастасии. Ты привычно делала вид, что не замечает этого.
— Мне мой курс уже вот здесь стоит, — Геб провел ладонью по горлу. — Проветрюсь хоть немного.
— Ну смотри, — покачала головой Анастасия.
— Если что — прикроем, — пообещали близняшки.
Ланс не знал, как они собрались его прикрывать, но поверил сразу и беспрекословно. Если сказали — «прикроем», значит действительно прикроют. Остальное было уже не так важно. Для настоящих маргиналов не существует слово — невозможно.
Проныра закинул сумку на плечо и поспешил на выход. Занятия начинались всего через несколько минут.
— Эй, котяры, — Геб обернулся и увидел Крама и Миллера, показывающего ему знакомый жест. — Не забудь сувениров купить.
— Сорока градусных?
— Смекаешь, — хором сказали ребята, а девушки лишь закатили глаза.
— Заметано, — кивнул Проныра, сверкая пиратским оскалом.
Несколько лекций спустя
Класс вновь потонул в приступе неудержимого смеха. Не было ни шанса, что можно будет безэмоционально и спокойно взирать на Гермиону, танцующую на столе нечто, похожее на латино. Вообще, заучка скорее безудержно дрыгалась, так её пластика лишь называлась «пластикой», а так и кукла на ниточках лучше исполнит.
При этом на лице Дэнжер стояло такое небесное наслаждение, что Проныра резонно опасался, что это заклятье имеет какую-то пошлую подоплеку. В конце концов именно так выглядели леди, имитирующие удовольствие, в фильмах, которые не-нет, да посматривали старшие из приюта.
Грюм отменил проклятье и класс вновь взорвался смехом. Грейнджер медленно приходила в себя. Сперва оно осознала себя стоящей на столе, потом поспешно с него спрыгнула, залилась краской и стрелой рванула за стол. Народ гоготал. Но на это нельзя было обижаться, так как был уже почти конец списка и под проклятьем успели побывать все.
Кто-то пел, кто-то декламировал пафосные речи, иные читали стихи, признавались в любви, устраивали любительский стриптиз и делали что-то совсем из ряда вон выходящее. В общем, посмеяться успели все и надо всеми. В списке оставалось лишь двое.
— Поттер — к доске, — с хищной улыбкой, позвал Грюм.
Очкарик, взлохматив и без того лохматые волосы, вышел вперед. Он встал перед классом и зачем-то крепко-крепко зажмурился. Народ с предвкушением, держась за болящие животы, смотрел на Героя, ожидая очередного спектакля.
— Imperio! — произнес профессор.
Поттер вытянулся по струнке. Лицо его разгладилось, но Ланс понял, что что-то было не так. Лохматый не выражал той покорности, что и остальные.
— Прыгай на стол, — любезно попросил Грюм.
Поттер остался стоять на месте, чем взывал волну вздохов по классу. Герберт же смотрел на лицо парнишки, где можно было прочитать явно нешуточную борьбу. Мышцы так и сводило, так что становилось похоже на бездарное гримасничание.
— Прыгай на стол, — несколько более резко произнес профессор.
Очкарик продолжил стоять, подражая знаменитой картине «Крик». Ну, не то чтобы он так же кричал, но экспрессия была на лицо. Причем — в буквальном смысле.
— Прыгай на стол! — рявкнул Грюм, наводя палочку на Поттера.
— Нет! — крикнул он, но все же прыгнул.
Видно было что Лохматый сопротивляется изо всех сил и в конце ему удалось на мгновение сбросить чары. Вследствие чего грффиндориц не прыгнул на стол, а протаранил его коленом, кубарем прокатившись по проходу. Но Поттеры битый парень, его шкурка и не такой удар держит. Ланс знал это как никто другой, так как когда бил поджарого, то чуть себе костяшки и коленку не подломил.
— Вот! — радостно воскликнул Грюм, помогая Поттеру подняться и одновременно с этим магией чиня ему очки. — Прекрасное проявление силы воли! Тебе не хватило лишь чуть-чуть, чтобы выйти из под контроля. Непросто из тебя будет сделать врага, Поттер.
— Да, сэр, — процедил Поттер чуть морщась от боли. — Спасибо сэр.
— Возвращайся на место малец.
И Поттер вернулся, провожаемый аплодисментами Гриффиндора и кислыми физиономиями Слизерина. Проныра, обнажив пиратский оскал, дал финала весьма любопытного занятия.
— Мистер Ланс, остались только вы, — с той же хищной улыбкой, «обрадовал» Грюм.
Юноша в очередной раз подметил, что из учеников профессор ЗоТИ, только к нему обращается с уважительной приставкой и в подобающем тоне. (п.а. напоминаю — в англ.языке нет «Вы»). Герберт, поправив шляпу, нашарил в кармане мантии свою Зиппо и вышел к доске. Его провожали ехидные и предвкушающие взгляды слизней, а так же подбадривающие со стороны алых. Приятельницы МакДугал, Браун и Парвати даже помахали руками и показали большие пальцы. Юноша ответил им обычным подмигиванием.
Без лишних прелюдий, Грюм выкрикнул:
— Imperio!
И… ничего не произошло. Совсем. Ланс просто достал зажигалку и продолжил ей играться.
— Мистер Ланс…
— Да сэр?
— Может снимите шляпу?
— Сэр! — возмутился Ланс. — Как можно! Да что бы я — и без шляпы. Это все равно что если бы попросили Гринграсс снять трусики, которые она с третьего курса не носит.
В классе повисла ошеломленная тишина, а Дафна начала стремительно зеленеть от гнева. Грюм немного задумался.
— Действительно не носит…
Девушка вскрикнула, когда заметила, что всевидящее око Саур, кхм, — профессора Грюма смотрит туда, где должно быть то, что слизеринка не надевает.
— Так, Фау… Герберт! Кончай паясничать! Снимая шляпу, засранец!
— Студентов обозвать не хорошо, — Ланс спародировал голосом МакГи, что получилось у него не так чтобы плохо. Во всяком случае узнать профессора трансфигурации было можно.
— Не буди во мне мракоборца, студент. Иначе я припомню, кто на прошлой неделе в кабинете мисс Комеденти…
— Все-все-все! — замахал руками Ланс. — Слушаюсь и повинуюсь.
Ланс, с неподдельной опаской, стянул с себя шляпу. В этот момент, без головного убора, он ощущал себя словно голым вышел на центральный пляж. Хотя нет, нагота на пляже нисколько бы его не смутила, а вот отсутствие шляпы порождало жуткое неудобство.
— Imperio! — рявкнул Грюм и… ничего не произошло.
Ланс все так же стоял и крутил свою зажигалку в руках.
— Студент — рискуешь. Мне что, заставить тебя раздеться?
— Да нет у меня амулетов больше, — вздохнул Проныра, потирая переносицу. — Клянусь своим причиндалом мужской гордости. Просто куда там Империо, до пиратской разгульной воли.
— Шляпу отложи.
— Чего?
— И зажигалку еще.
Ланс смекнул в чем дело и положил на стол палочку, шляпу, сигареты и зажигалку.
— Готов? — спросил Грюм.
— Как пионер, — ответил Ланс, правда он так и не выяснил что это слово означает, но догадывался, что это некий монстр. Возможно даже магический и очень опасный. Крам еще говорил, что нормальный пионер любит сосиски, морс и ветчину. Видимо монстр был домашним. Суровые эти ребята — Дурмштранговцы.
— Artefmorte! — Геба обадло прохладной волной.
Ланс даже не пытался увернуться от чар, которые могли уничтожить любой слабенький артефакт, к коим и относились любые амулеты.
— Сейчас проверим, как ты ценишь свой причиндал.
— Валяйте сэр.
— Imperio! — вновь рявкнул Грпюм и… ничего не произошло.
— Мне уже можно шляпу надеть? — поинтересовался Ланс. - А то мозгам холодно.
Грюм, хищно улыбнувшись, дозволительно кивнул. Никто ничего не успел заметить, как Геб уже смел свои вещи и вернул им законное положение. Шляпа вновь укрыла его густые черные волосы.
— Достойно, мистер Либеф… кхм, Ланс. Меньшего я от вас не ждал.
В этот момент ударил школьный колокол и студенты, получив очень сложное задание — тренировать волю, поспешили на выход. Проныра же отправился в своей маленькое приключение.
Вечер того же дня. Лондон. Бар «DH».
— Гладкой дороги Стэн, — Ланс козырнул шляпой кондуктору и вышел из автобуса.
— Сладкой ночи Геби! — крикнул в до гонку Шанпайк и закрыл двери. В тот же миг автобус, сверкнув фарами, растворился в ночи.
Герберт, закутавшись в магловское пальто, поспешил ко входу в бар. Над ним все так же мерцала неоновая вывеска, да и внутри тоже, если честно, ничего не поменялось. Казалось, что на сцене даже играла та же группа, но это, скорее всего, были обычные глюки человека, запомнившего бар после нехилой попойки.
Ланс уселся за тот же столик, где сидел с друзьями, а потом сделал заказ. Он взял немного виски и, собственно, все. Конечно юноша мог позволить себе много больше, потому как в кошельке у него лежало коло тысячи фунтов, но сейчас Геб хотел просто посидеть в баре, выпить немного онодосолодового и послушать хорошую живую музыку.
Так он и сидел, думая практически не о чем. Наверно он просидел бы совсем недолго, и уже вскоре вышел вон, желая прогуляться по ярким ночным улицам столицы, но что-то его задержало. Верно — кто-то. Этими «кто-то» оказалась группа людей, вошедших в бар.
Три парня и девушка, закинув свои худые, простые пальтишки (не чета Гебовскому) на вешалку, уселись за столик. К ним подошел официант.
— «Странно» — подумал Ланс.
И действительно было странно — в этом месте никогда не было официантов. Кроме бармена, здесь вообще не было ни единого работника. Но именно сегодня почему-то был официант. Ланс, чего обычно никогда не делал, вгляделся в молодых людей. Им было лет по двадцать, наверно, но юноша почему-то отчётливо осознавал, что они ему ровесники. И это потустороннее чувство было таким странным и нереальным, что Ланс невольно задержал взгляд.
Он увидел высокого, мускулистого парня, с перебитым носом — явно занимается боксом. Парень был хорош собой а взгляд его был бесспорно смел и отважен. Такого не напугает ни свора бродячих псов, ни шайка разбойников, ради дозы готовых на все. Явно битый парнишка, не раз сходившийся не только на ринге, но и в «честной» уличной драке.
Второй тоже был высок, но красотой обделён, впрчоем он не выглядел как урод — обычное лицо, на не очень обычной фигуре. Парень был плечист, спортивен, а все его «я» источало какую-то здоровую опаску. Он был словно сложенный нож. Вроде лезвия и не видно, но подспудно знаешь, что порежет на раз.
Девушка же была настоящей красавицей. Её невозможная фигурка идеально сочеталась с выдающимися, но не крикливыми, формами бедер и груди. Нежная кожа, но не изнеженная, а заботливо ухоженная. Аккуратный, не вычурный маникюр и пышная рыжая шевелюра.
— С Днем Рождения! — выкрикнули парни и каждый протянул леди по коробочке.
У Геба сперло дыхание, сердце забилось так быстро, что его бой слился в один непрекращающийся удар. Ему не нужно было даже видеть этой ослепительной, горячей, согревающе-радостной улыбки, чтобы все понять. Сегодня, именно сегодня, у его подруги было День Рождения. Это были они:
— С Днем Рождения, Рози! — сказал плечистый парень и смачно поцеловал девушку в губы.
— Ну вас! — протянул тот, что по уже. — Я чувствую себя третьим лишним!
— Ничего подобного! — воскликнула красавица, чей смех был похож на треск летнего костра. — Никаких лишних!
Ребята засмеялись и чокнулись. Ланс заметил, как его рука протянута в сторону друзей, но он её одернул и надвинул шляпу на глаза. Искушение было так велико… Но юноша не мог предать себя, не мог нарушить данное им слово. Ведь слово — это все, что у него было.
Ланс подманил пальцами официанта, а тот словно только этого и ждал. Он подошел к Проныре, а тот достал все деньги из кошелька и положил на поднос.
— Самый дорогой и лучший алкоголь на эти деньги, за столик с рыжей красавицей.
— Все понял, сэр. Как вас представить?
— Никак, — покачал головой Проныра, скрывающий свое лицо.
Стоило официанту уйти, как волшебник стрелой накинул пальто и заспешил к выходу, но так, чтобы не привлекать внимания. Почти у самого выхода, он услышал:
— От того мистера.
Чертыхнувшись про себя, Ланс открыл дверь и собирался покинуть это заведение, но его окликнул женский голос:
— Спасибо! Присоединишься? У нас есть свободный столик.
— Нет, — тихо произнес Проныра, но все же он не вышел из бара. Геб просто не мог не сказать этого: — С Днем Рождения красотка.
Тишина, а потом вздох:
— Геби?
Ланс выскочил не оборачиваясь, а лишь мгновение спустя, на улице возле бара «DH» не было уже никого. И трое ребят, выскочивших наружу, не обнаружили ровным счетом ни единой живой души. И лишь рыжеволосая прелестная леди, наклонившись, подняла обычный листок бумаги с оборванным кончиком. Он был весь исписан ровным, аккуратным, мелким почерком.
«С Днем Рождения, Красотка. Пишу тебе из своей Академии» — так звучало первое предложение.
На Лондон опустилась ночь.
Крыша Биг-Бена
Геб лежал на черепице. Он не знал, как здесь оказался и как ему спуститься, но сейчас это мало волновало юношу. Он достал сигарету, щелкнул зажигалкой и закурил, отправляя в небо вереницу кружков, сотканных из дыма.
(п.а. Гебиграет Wayfaring Stranger — версии Trace Adkins)
Так волшебник пролежал с пяток минут, а потом он расстегнул футляр и достал гитару. Пальцы легли на струны и по небу понеслась песня. Геб играл и пел, порой прерываясь, чтобы сделать очередную затяжку. Да, Ланс не знал, как будет спускаться, но он знал одно. Ему еще никогда не было так хорошо, как в эту ночь. И так же плохо, как в эту ночь. Так же одиноко, как в эту ночь. И так же не одиноко, как в эту ночь. О да, это была особенная ночь и особенная песня.
Глава опубликована: 08.11.2013
|
|
|
| Shtorm | Дата: Понедельник, 25.11.2013, 16:33 | Сообщение # 96 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| Глава 43
3 декабря 1994г Англия, Хогвартс
Герберт, запахнув свое пальто с меховой подкладкой и потуже затянув ремешки ушанки, побрел к деревне, хрустя по дороге снегом, выпавшем за прошедшую неделю.
Некоторые, да почти все, просто обожают этот хруст и блеск сверкающих на солнце кристалликов. Обожают и призрачный звон колокольчиков, порожденный игрой ветра среди нарастающих сосулек и пушистых древесных лап, укрытых ледяным пухом.
Обожают смотреть на то как дети, подростки и даже некоторые взрослые, одев перчатки скатают побольше снега и начнут побоище, в котором вместо крови будет течь лишь патока смеха. Обожают коньки, обожают лыжи, обожают снеговиков, обожают зимние балы, обожают низкое, темное небо, обожают вечерние посиделки и камина, в котором весело пляшет пламя, хрустя исчезающими в огне поленьями, обожают ночи под теплым одеялом, согреваясь в уюте объятий любимого человека. Обожают почти все, связанное с тремя холодными месяцами. Но Геб… эх, Геб это ненавидел.
Ненавидел жарко, ненавидел до отчаянья, ненавидел всей душой. И сейчас, в очередной раз чихнув и утерев рукой, укрытой перчаткой, свой холодный нос, он потуже кутался в пальто, пытаясь сохранить хоть кусочек тепла.
Над головой уныло светило солнце. Это было совсем не летнее, жаркое, игривое, страстное солнце обжигающие кожу пылкими прикосновениями опытной любовницы. О нет, это было зимнее солнце. Строгое, выдержанное в серых тонах унылого неба, совсем неприветливое, даже стервозное. Оно было подобно злобной старушке, выгуливающей во дворе не менее злобного пса. Нет, Геб не любил зиму.
Вокруг же было тихо. Хогсмид еще спал в этот ранний для зимы час. Не было слышно лая все тех же собак, которые сейчас жмутся в свои будки, пытаясь укрыться от северного ветра, несущего с собой ворох снежинок, и острых как иглы льдинок. Не было слышно урчания, мурчания, мяуканья и прочих песней котов, слишком умных для того чтобы находится на улице. Впрочем, вон они — сидят на подоконниках и смотрят в разукрашенные морозом окна. И, если присмотреться, можно даже заметить их довольную улыбку на сонной мордочке.
Единственное, что можно было услышать этим утром, это перезвон рождественских колокольчиков, звенящих на венках, повешенных на двери ладных домиков. Порой, иногда, если остановиться и прислушаться, можно было различить детский смех, согревающий не хуже крепкого черного кофе без сахара. Совсем не того кофе, который вам продадут в Старбаксе, сдобрив это дело приветливой улыбочкой и вашим именем на картонном стакане. Нет-нет. Совсем другим кофе. Тем, которое приготовит лишь девушка, выглядящая прекрасно даже в теплой пижаме. А сделает она его вовсе не в навороченной кофеварка, обладающей большим количеством функций, нежели ваш допотопный телевизор, а в турке. Той самой турке, которая все лето пылилась где-то на верхней полке кухонного шкафа. А сейчас, с приходом морозов, она вдруг оживет, расцветет новыми красками своих пузатых, хромированных боков, и явит себя во всей красе.
Девушка, обязательно прекрасная, ну а какую еще себе может представить замерзший Принц, разбудит вас сладким поцелуем и позовет завтракать. Но не вздумайте соглашаться. Ответьте на поцелуй и жарко притяните леди к себе, укутайте её одеялом и наслаждайтесь звонким смехом, продолжая опускаться все ниже. От шеи к ключицам, от ключиц к грудям, от к грудей к плоскому животику, согревая атласную кожу поцелуями утреннего солнца. А кофе… а кофе пусть стынет.
Ланс, в очередной раз нарушив идилию зимнего утра своим болезненным, промозглым чихом, утер все еще холодный нос и вошел под сени старого бара. «Кабанья голова» — так он назывался. В общем, не было понятно, почему при таком наименовании, на качающейся и скрипящей вывеске красуется самый прозаичный баран. Впрочем, Проныра не очень заморачивался по этому поводу, потому как знал, что всего сто пятьдесят лет назад это была таверна — «Горный баран». Что, кстати, наводило на мысль что Абефорту, старшему брату директору, вот уже почти сто восемьдесят, а питейным заведением он руководит ровно полтора века.
В зале было пусто. Вернее — почти пусто. Только на самом крайнем столике, том, что ближе всего к «техасским окнам», стояли две миски с жаренными колбасками и две деревянные кружки, наполненных хмельным элем.
— Здарово Геби, — махнул рукой Эрик, приветливый по жизни вышибала.
— Как жизнь? — осведомился Трой, второй вышибала, нос которого был перебит ровно столько раз, сколько лет этим заведением владеет старший Дамблдор.
— Жизнь зимой? — усмехнулся слизеринец, пожимая руки знаомцам.
Наверно вы удивитесь, но в свои пятнадцать лет Ланс выглядел на все двадцать. Ну а вдобавок к этому, он всю свою жизнь подвергался самым разным физическим испытаниям, а потом еще и стал заниматься в берлоге. В общем, не удивительно что ладони вышибал и Геба были почти одинаково размера, за небольшим превосходством первых, но им положено по статусу.
— Какой-то ты закушенный, — покачал головой по сути весьма добродушный Эрик.
— Бабу тебе надо Геб, — поддакнул Трой.
— Или билет в первый класс до Гавайских островов, — мечтательно протянул волшебник из Скэри-сквера. — Абефорт…
— Уже ждет тебя, — мохнул рукой обладатель красноречивого носа, указывая за длинную стойку.
Там уже действительно стоял старик. Он был крупный, широкоплечий и, понятное дело, бородатый. Но эта борода была вовсе не такой как у Альбуса, о нет, это была обычная деревенская борода, совсем как у того же Хагрида.
Проныра, сняв пальто и ушанку и повесив их на услужливую оживленную вешалку, напоминающую своими поклонами один красивый Диснеевский мультфильм, прошел к стойке. Он уселся на высокий стул, положил на стол несколько монет и устало сказал:
— Виски и закушать.
Абефорт, закончив протирать стакан, закинул полотенце за плечо и достал бутылку. Он налил парню ровно на три пальца, а потом поставил тарелку. На ней лежали свиные ребрышки с пылу с жару и жаренная картошка, заманчиво хрустящая золотистой корочкой.
— С утра пить в твои годы…
— Зимой утра не бывает, — отмахнулся волшебник.
Он, чуть ли не захлебываясь слюной, набросился на горячую еду, а когда первый голод был утолен, то разве что не залпом осушил стакан. Абефорт поднял бутылку, намереваясь налить еще, но Ланс закрыл стакан ладонью. Бармен пожал плечами и убрал емкость. В конце концов Проныра не был алкоголиком, он лишь хотел согреться. Да, Геб не любил зиму.
— Твоя правда. В этом году обещали Норвежские бураны и ветер.
— Чтобясдох, — скороговоркой прошипел Ланс. Если так вообще возможно.
— Как школа?
— Как и всегда, — ответил юноша, навернув очередную порцию картошки и запив это дело апельсиновым соком. Какое бы ни было время года, но у Абефорта всегда в наличии этот оранжевый напиток. — Разве что Снейп зверствует.
— Он всегда зверствует, — философски заметил бармен.
— Сейчас больше обычного. Да еще и Каркаров буги-вуги жарит. Своих запер на корабле и выпускает лишь на обед и ужин. Завтраки им эльфы приносят.
— Мне б че эльфы принесли, — пробурчал Абефорт. — А братишка мой как?
— Сам пойди и спроси у него.
— Боюсь вместо вопросов, разобью ему е… лицо.
— Тогда чего интересуешься?
Бармен устало сверкнул глазами, совсем как его младший родственник, а потом отвернулся к старой, покрытой паутиной фотографии. Они была обычной — магловской, висела здесь на стене, но различить на ней что-либо было невозможно. Только отсверки лиц двух детей.
— Он мне брат все же — единственная семья, — вздохнул Абефорт. — Впрочем, сейчас не об этом. Я тебя, вообще-то, по делу звал.
— Да я понял что не чаи гонять, — Ланс утер губы дешевой бумажной салфеткой, а потом вывалил на стол золотой, несколько серебрушек и десяток медях. — Твои доля с палочки.
Бармен выпал в осадок, а потом, вспомнив инцидент с дилером, кивнул и убрал деньги в стакан, стоявший в выдвижной ящике стойки.
— Это все? — поинтересовался Ланс.
Не то чтобы он не любил этого старика, даже наоборот — он был ему очень приятен, но по сути «Кабанья голова» была очень опасным местом. Абефорт, если кто не знал, когда-то был очень крупным криминальным авторитетом Магической Британии. Сейчас же он был просто авторитетом, причем — во всех смыслах этого слова.
Вести с ним дела нужно было четко, строго и с понятием, иначе либо без штанов останешься, либо без пальцев. А Ланс, как мы знаем, хотел отдалиться от всего криминального. В конце концов, такова была последняя воля его учителя и просто смешного старичка — сэра Филиуса Флитвика. Да и чего лукавить — Гебу были дороги и его штаны и его пальцы. Последние даже больше чем штаны.
— Нет, — покачал головой бармен.
— Я в завязке. Не ворую, не бью, не вынюхиваю, не навожу, не узнаю, не цепляю, не подцепляю.
— А я честный бармен и дряхлый старик.
— Сэр, как вы разговариваете с балериной Большого Театра?
Абефорт смерил паренька взглядом, а потом усмехнулся в свою бороду.
— Долго будем зубоскалить?
— У меня настроение подходящее, — пожал плечами Ланс, грызя очередное ребрышко.
— Ладно, уел, наглое ты молодое поколение. Дело к тебе настолько законное, насколько вообще что-либо может быть законным.
Ланс подумал, а потом мысленно махнул рукой. Дамблдор старший врать не станет, не в его правилах.
— Излагай. Я весь во внимании.
— Слышал ты музицируешь, причем по отзывам — разве что не как ангел. Причем то ли новорожденный, то ли недавно падший.
— И?
— У меня по зиме всегда прибыль большая, порой до пятидесяти золотом за вечер.
— Не улавливаю.
Абефорт сверкнул своими темными, почти черными, карими глазами и снова начал протирать стакан.
— Жадность, малец, жадность. Люди всегда больше хотят.
— Так ты хочешь…
— Чтобы ты играл по вечерам пятницы у меня в баре.
Ланс положил локти на стол, сцепил пальцы мостиком и уложил на них подбородок. Предложение, конечно, было заманчивым. Нет, публики Гебу хватало и в замке, но там всегда одни и те же лица, просящие одни и те же композиции, а здесь — «новые горизонты». Решение было простым.
— Мои — двадцать процентов от пятничной выручки.
Абефорт крякнул и чуть не выронил стакан.
— А тебе хо-хо не ху-ху? Семь процентов.
— С моим хо-хо все прекрасно. Восемнадцать процентов.
— Разжиреешь на дармовых монетах — играть не сможешь, девять процентов и бесплатный ужин.
— А у меня метаболизм ускоренный. Восемнадцать процентов и бесплатный ужин с выпивкой на выступление.
— Ну и наглец. Ужин и выпивка ладно, но больше десятки не дам.
— Да я к тебе всю округу приведу, чего жмешься старый — дай хотя бы шестнадцать.
— Двенадцать может и дам.
— За двенадцать я не стану рисковать своей задницей, сбегая раз в неделю из замка. Меня же и брат твой и декан мой натурально схорчат и струнками не подавяться.
Торгующиеся замолчали, посмотрели друг на друга, а потом хором сказали:
— Пятнадцать?
Потом усмехнулся, и протянули руки.
— Слово? — спросил Абефорт.
— Слово, — кивнул Ланс, пожимая крепкую старческую ладонь.
— Ладно, шуруй в Хогвартс, — махнул рукой Дамблдор.
— А доесть мне можно или где? — возмутился Проныра.
— Тебе в рифму ответить?
— А еще говорят — молодежь сквернословит, — покачал головой Ланс и продолжил свой завтрак.
Пару часов спустя
Геб, оттянув ворот свитера, который он одел поверх неизменной шелковой рубашки, потушил сигарету и поплелся к кабинету Нумерологии. Очередной учебный день обещал принести с собой очередные заботы и проблемы. Проблемы, потому что маргиналы в край оборзели и стали отбирать у Ланса рынок. Некоторые ушлые ребята, не будет показывать пальцем на этих рыжих близнецов, стали заказывать всем известные грибы в какой-то далекой стране, где урожай три раза в год, и продавали их даже дешевле, чем Ланс свои.
Еще неделю назад огромные убытки все целостно занимали соображалку Проныры, но после сегодняшней сделки его это нисколько не заботило. Абефорт, сам того не знаю, спас начавший худеть кошелек Геба, тот же, как обычно, блефовал торгуясь за высокий процент. Но чего не сделаешь ради прибытка в виде семи, а если дела пойдут в гору, то и восьми с половиной золотых в неделю. Это даже больше, чем Ланс получал с подпольной торговли. В общем, дела налаживались. Вот бы еще отсутствие всяких зубастых страшил на горизонте — и вовсе кайф был бы.
— Привет работникам пера и энциклопедии.
— Отвали Ланс, — огрызнулась Грейндежр.
Раньше это бы даже напугало Геба, у Дэнжер слишком сильно выступали её «кроличьи» резцы. Но после недавних событий, когда Малфой в очередной раз схлестнулся с Поттером, одно из заклятий отрекошетило в Заучку. И вот теперь её улыбка была воистину голливудской и совсем не пугающей.
— Как хотите мисс.
Проныра повернулся в поисках своей приятельницы и вскоре отыскал её взглядом. Изабель МакДугалл, приложив ладонь ко рту, хихикала над шутками какого-то шестикурсника, который, нависая над ней, буквально пожирал взглядом не самое высокое декольте.
— «Опять парня поменяла» — подумал Ланс и отошел к стене.
Он прислонился к ней и попытался задремать, но не тут то было. Его почти кошачий нюх различил знакомые духи. Проныра открыл глаза и увидел на горизонте двух куколок. Одна была словно темный шоколад, другая — белый. Как можно было догадаться, к кабинету подошли красотки Забини и Гринграсс. Надо отдать должное новому ухажеру МакДугалл — он так и не отвернулся от декольте, дабы засвидетельствовать пришествие новых «секс-бомб» Хога. И тут даже не поймешь, то ли он был настолько верен своей леди, то ли декольте были ближе, чем далекие, но обнаженные и стройный ножки слизеринок.
— И скучно, и грустно, и некому морду набить, — пробурчал Ланс, потирая свою щетину.
В какой-то момент Герберт бросил свои попытки отрастить эспаньолку и теперь просто ходил с щетиной. По заявлением близняшек — ему шло. Вы может т удивитесь наличию щетины в пятнадцать, но не забывайте, что Ланс выглядел на двадцать. И видимо, не только выглядел, но еще и физиологически соответствовал этому возрасту. Что же до ментальной составляющей, то оставим эти вопросы психологам и прочим мозгоправам, или тем, кто считает себя таковыми.
Наконец прозвенел школьный колокол и все лишние инкременты, в лице шестикурсника, сорвавшего быстрый поцелуй МакДугалл, унеслись вниз по лестнице. Изабель, улыбнувшись в след парню, нашла взглядом Проныру и помахала ему рукой, взяв курс строго на Геба.
— Привет Гереберт, — улыбнулась хорошенька леди.
— И тебе привет Мата-Хари.
МакДугалл выпала в осадок и округлила накрашенные глазки.
— А почему Хари?
— Потому что роковая женщина. Это уже какой за семестр? Четвертый?
— А хоть бы и четвертый, — хихикнула Изабель. — Ревнуешь?
— Тебя? — улыбнулся Ланс. — Конечно! Целыми ночами от злости грызу подушку и размышляю над тем, как бы убить всех, кто приблизиться к тебе ближе, чем на расстояние пушечного выстрела.
Леди улыбнулся и привычно ткнула парня локтем под ребра. Герберт даже не стал уворачиваться, сквозь всю одежду, которую зимой на себя напяливал мерзлявый слизеринец этот тычок даже не чувствовался.
— Тогда зачем спрашиваешь?
— Затем, что волнуюсь за тебя — это не гигиенично.
— Для начала — я же не с каждым сплю. А потом — ты в каком веке живешь Герберт? Тебе что-нибудь говорят такие слова как «средства контрацепции» и «презервативы»?
— Надо же, — покачал головой Проныра. — А я думал у магов для этого есть свои заклятья.
— Есть, — вздохнула МакДугалл. — Но как думаешь какое количество магов в Хоге про них знает?
— Рискну предположить, что ровно такое же, какое знает как пользоваться презервативами.
— Именно. Так что все пользуются ими.
Ланс вдруг дотронулся до полы шляпы (ушанку он зимой надевал только когда выходил из замка), а потом по-пиратски улыбнулся.
— Если бы не сегодняшние события, то я бы, честное слово, начал ими торговать. Это же золотое дно.
На горизонте появилась мадам Вектор, новый декан Рейвенкло. Она приветствовала своих студентов, а так же тех, кто учился на других факультетах. И вроде бы говорила одни и те же слова, вроде даже с одной и той же интонацией, но и глухой бы понял, что со своими она все же здоровалась как-то иначе. И это несколько нервировало Геба. Он привык видеть нашивку декана воронов совсем на другом человеке и привык получать от обладателя подобной нашивки совсем не такие холодные приветствия.
Известный ученый открыла дверь и класс хлынул вовнутрь. Кабинет Нумерологии давно и бесповоротно пропах засохшими чернилами, надкусанными перьями и потрепанными учебниками. Это был какой-то неприятный запах. Окунувшись в него, ты словно на некоторое время становился таким же заучкой как и Грейндежр, которая рванула на первой космической прямиком к первой парте.
— А что сегодня произошло? — поинтересовалась МакДугалл, пока они с Лансом шли к своей галерке.
— Я устроился на работу, — как бы невзначай обронил Проныра.
Гриффиндорка споткнулась, но её вовремя подхватил Ланс, так что девушка даже не сломала опасно скрипнувший каблук. Проныра улыбнулся леди, а та смотрела на него с недоумением и недоверием.
— Мне казалось что ты и работа — вещи несовместимые.
— Так оно и есть, — серьезно кивнул Ланс. — Только представь меня в галстуке.
— Ты в нем постоянно ходишь.
— Для начала, — возмущенный Геб элегантно протянул руку, помогая МакДугалл сесть за парту, а потом достал из своей сумки учебные принадлежности. А именно — лист пергамента и Самопишущее перо. — Мой галстук стоит почти сотню фунтов, и он чуть ли не эталон стиля. А теперь представь, если я напялю эту безвкусную удавку по десятку за штуку?
— О да, — хмыкнула МакДугалл, кладя поверх справочника по рунам модный женский журнал. — Это будет настоящий кошмар. И где же ты теперь работаешь?
— В Кабанье голове.
— Ну понятно, — протянула Изабель и уткнулась в журнал.
— Не знаю, чего тебе там понятно, но я в баре буду по пятницам выступать, — с гордостью произнес Проныра, скрещивая руки на груди.
— Выступать? — переспросила гриффиндорка.
— Да, — Проныра неопределенно помахал рукой в воздухе, что выглядело несколько насмешливо. — Выступать — петь, играть на гитаре, всякое такое.
— Я знаю, что значит это слово. Но как ты собираешься выбираться из замка?
— А это, очаровательная леди, уже мой маленький секрет.
— Все тот же Геби, — фыркнула МакДугалл. — Вымахал под потолок, а ума не набрался. Все тот же ребенок.
— То же мне, — улыбнулся Ланс, взлохмачивая взвизгнувшую приятельницу. — Нашлась тут старушка.
Девушка надулась и полезла к Гебу, который, ухмыляясь, шутливо укорачивался, каждый раз дотягиваясь своей лапой до некогда ухоженной прически, которая сейчас представляла собой разве что не воронье гнездо.
Так могло продолжаться довольно долго, если бы не возмущенный возглас с нижней части амфитеатра:
— Молодые люди, — те самые молодые люди замерли и медленно повернули головы к профессору Вектор. Та же смотрела на них как коршун на рыпнувшуюся добычу. — Я вижу вам весело.
— Никак нет мэм, — попытался отшутиться Ланс, но это был не его случай. Новому декану Рэйвенкло было глубоко плевать на все ужимки и улыбочки красивого юноши. — То есть — просим прощения.
Вектор опустила глаз в Список, немного пошарила по нему, а потом сказала:
— Мистер Ланс, у вас ни одной отметки в этом семестре.
— Эм… Ну… Я… я болел! — вздернул палец нашедшийся парень.
— Пол года?
— По жизни, — буркнула надувшаяся МакДугалл.
— Мистер Ланс, давайте-ка к доску, если хотите получить допуск к экзаменам.
— А мне он не нужен, — тут же нашелся Ланс. — Наш Чемпионский брат экзамены не сдает.
— Но в следующем-то год вы будете сдавать не только школьные, но еще и СОВ.
— Так то будет лишь в следующем.
— На память я не жалуюсь, — немного насмешливо и весьма многообещающе улыбнулась Вектор.
Проныра понял что крыть нечем и сегодня он обойдется без рябчиков в сметане — нужно было идти на расстрел. Сказав:
— Туше, — парень поплелся вниз по лестнице.
На ходу он вытащил из коробки мелок. Самый обычный, весьма прозаичный и ни капли не волшебный мелок. Если честно, в школе вообще не было волшебных мелков, что при наличии всего остального, весьма волшебного, было несколько странно.
— Рассчитайте формулу векторного направления луча стандартного заклинания, в случае перегруженного отражателя с числовой последовательностью Брейгеля.
По мере произношения задания, Ланс медленно поворачивал голову к преподавателю. Та же смотрела на него с невозмутимостью носорога, недавно подошедшего к водопою. Хотя, что-то подсказывало Лансу, что носорог всегда невозмутим. А даже если его напугать, то скорее испугаются сами джунгли, нежели эта громадина потом будет дрожать, забившись в угол.
— Вам что-то не понятно, мистер Ланс.
— О нет, — покачал головой юноша. — Все предельно ясно.
— Тогда приступайте.
И Проныра, пожав плечами, начал выводить стройные ряды формул. Он не лукавил, когда говорил что для него все ясно. Если убрать всю страшную нагроможденность и непонятные слова, то задачка была весьма посредственна — узнать что будет с, предположим, Экспелиармусом, если он натолкнется не на обычное Протего, а на что-нибудь более серьезное. Все это Ланс уже вычислял, когда готовил свои чары. Что же так удивило юношу, а то, что он вроде как слыл Лучшим Учеником и такое простое задание оскорбляло его самолюбие. Ему бы сейчас что-нибудь зубодробительное, а не этот пример для «первого класса». Скучно.
Геб, зевая, уныло водил мельком по доске, оставляя ровные дорожки аккуратного почерка. Он уже видел в своем воображении весь пример целиком и теперь машинально водил рукой, воплощая его в жизнь. А за окном падал снег.
Крупные снежинки, словно перья мифической птицы Рух, способной в своих когтях унести целый корабль, танцевали на ветру. Они кружили, медленно вальсируя под нежные ритмы хрусты и перезвона. Белое мерцание отражавшихся в них лучей спящего солнца, гипнотизировало, заставляя глаза слипаться, а дыхание замедляться.
В какой-то момент снежинки превратились в качающиеся корабли. Они почему-то бороздили синее море, которым вдруг стало сотканное из тусклых нитей пасмурное небо. Над фок-мачтой реяли флаги. Самые разные. Он Английской Компании, до Непобедимой Армады.
Почему-то на одном из них, самом маленьком, но самом дерзком, оскаленным латунными пушками, увешанный сорванный с побежденных врагов флагами, стоял высокий мужчина. Он держался одной рукой за ванты, а другую положил на эфес острой, прыткой шпаги. Внизу, на палубе, роилась верная команда — каждый, как на подбор, свиреп и бесстрашен. С такими хоть в глотку к Морскому Дьяволу. А Веселый Роджер, усмехающийся с черного полотна, развивающегося на резком бризе,
И там, на горизонте, отчаянно трепещется фрегат Британской компании. Он как муха, попавшая в сетку к хитрому пауку. Крылья её надежно опутаны, а глаза видят лишь надвигающиеся жвала.
— Мистер Ланс! — кричит капитан.
Герберт встрепенулся. Нет, это точно не то, что стал бы кричать капитан лихого пиратского судна. Проныра осмотрелся и понял что он стоит в классе, студенты которого пытаются не засмеяться, но выходит у них это фигово.
— Мистер Ланс! — повторила профессор Вектор.
— Эээ… да? — Проныра зевнул и утер глаза.
— Вы спали мистер Ланс!
— Никак нет, мэм.
— Ваш храп было слышно даже в башне директора!
Тут Герберт понял, что действительно спал. Да, был за ним грешок — снег нес с собой не только хандру, но еще и храп. Когда шел снег, Ланс всегда храпел.
— Пример… — Геб повернулся к доске и увидел, что его рука все еще машинально водила мелком, выписывая последний ряд формул. Задачка была решена. — Собственно — вот.
— Садитесь, мистер Ланс. Десять баллов за решение, и минус пять за сон на уроке.
— Но я же, — Герберт хотел сказать, что спал у доски во время решения примера, но вовремя понял, что это будет звучать не только комично, но еще и глупо. Так что слизеринец махнул рукой и уселся за стол.
— Тебе подушку дать? — мигом подколола Изабель.
— Твои груди вполне сойдут, — плотоядно усмехнулся Ланс и потянулся к выше упомянутой части тела.
Изабель взвизгнула и треснула Геба по голове. Тот надулся, походя на обиженного кота и отвернулся к окну. Проныра продолжил смотреть на кружившийся снег, но сон так и не приходил. В конце концов слизеринец отчаялся и просто продолжил смотреть на доску, где решали очередной элементарный пример, казавшийся для всех немыслимым нагромождением из цифр и символов. Лансу было скучно.
|
|
|
| Shtorm | Дата: Понедельник, 25.11.2013, 16:46 | Сообщение # 97 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| Вечер того же дня
По пушистому снегу шел чуть менее пушистый, но очень недовольный кот. Он осторожно ступал по утоптанной дорожке, но все равно продолжал раздраженно вилять хвостом и шипеть на все, на что можно и нельзя было шипеть. А появись здесь вдруг Декабрь из сказки про двенадцать месяцев, то быть ему искусанным и исцарапанным. Но тот все не являлся, поэтому почти черный кот продолжал лишь гневно шипеть.
Наконец на горизонте показался корабль. Настоящий Летучий Голандец, достойный любых морских легенд и приданий. Подойдя к пирсу, кот посмотрел на скрипучие доски обветшалого борта. Вся конструкция держалась лишь на честном магическом слове. Самое существование этого корабля отрицало все законы мироздания, известные маглам. Впрочем, его наличие, убежадло кота в том, что маглам известно не все.
Кот, сделав пару шагов назад, вдруг разбежался и прыгнул, выгнувшись и выставив лапы, пролетев два метра, он неожиданно обернулся человеком, который ласточкой влетел в открытый иллюминатор.
Геб приземлился на ворсистый ковер под всеобщие аплодисменты.
— Не думал, что ты сможешь выбраться к нам, — сказал Миллер, помогая другу подняться.
Ланс отряхнул свою рубашку, поправил жилетку, подраспустил тонкий, стильный, черный галстук и стал здороваться с ребятами. Сегодня вечером в каюте Крама собрались все и даже больше. Конечно же — за исключением Насти, она такие мероприятия не уважала.
Ланс был представлян студентам, которых он не знал, но которые были не прочь првоести вечер за пикантной игрой. В итоге через десять минут все девять человек, включая Виктора, Инну, Жанну, Давида и Герберта, уселись за карточный стол.
— А я пять пар трусов надел, — шепнул поляк на ухо британцу.
— Жулье, — скривился Геб.
Игра в покер на раздевание началась.
Несколько семейников, лифчиков, галстуков и пары бутылок виски спустя
Герберт стоял на балконе и курил. Он порой выпускал несколько колечек из дыма, но все больше просто выдыхал густой белый дым. Конечно же он был одет. Собственно, сейчас все были одеты, кроме Инны и Яши, а так же Руслана и некоей Ка-тье-рьи-ны (Ланс никак не мог выговорить это имя), которые удалились в другие каюты. Причина их раздетости была понятна и не требовала обсуждений.
— Проклятый холод, — чихнули рядом.
Это заявился Крам. Он достал свою пачку Кента, хлопнул её по «заднице», поймал ртом сигарету и сделал характерный жест. Проныра, не поворачиваясь, достал Зиппо, щелкнул и подкурил другу. Тот с наслаждением затянулся и оперся о перила.
— И не говори, — скривился Ланс, ежась от очередного морозного порыва.
Двое Чемпионов молчали, наслаждаясь вечерними огнями древнего замка и дымом сигарет. Не самых дорогих, но и не очень дешевых. Таких, которые можно назвать обычными. Наверно, в этот момент каждый из них скучал о чем-то таком же, как и эти сигареты — о чем-то обычном.
— Следующее испытание через три дня, на нем будут др…
— Эй, эй, эй, — замахал руками Ланс, заставляя друга замолчать. — Не спойлери.
— Не… чего? — ошеломленно переспросил Крам.
— Это значит, что я не хочу знать раньше времени, что произойдет в этой истории.
— Это, кошак, не история, там реально будет опасно.
— Опасно? — по-пиратски усмехнулся Ланс. — Значит наконец-то будет не так тоскливо.
Крам смерил товарища взглядом, а потом со вздохом шлепнул себя ладонью по лицу.
— О Баба-яга, — протянул Ловец сборной Болгарии, в очередной раз затягиваясь.
Ночь, Хогвартс, без аптеки и фанаря
Ланс, немного нетрезво качаясь, шел по пустынным корридорам. В голове мысли немного путались и все время съезжали к оголенным грудям Жанны, которая, как выяснилось, абсолютно не умеет блефовать. Сам Геб мог бы сыграть в чистую, не проиграв ни одного «заезда в банк», но счел это чрезмерным позерством, поэтому оголился вплоть до нижнего белья. Это было честнее, да и, чего лукавить, так Ланс мог выиграть больше, нежели если бы все видели, что он настоящий «shark» за этим столом. Что-что, а покер некогда был тем, что кормило ребят из приюта «св. Фредерика». В общем, вечер был довольно неплох и сейчас Проныра намеревался добраться до гостиной зеленых, где зарулить в спальню и хорошенько отоспаться.
— Левой-правой. Левой-правой. Я вас научу как дисциплину любить!
Геб слишком поздно осознал опасность, так что у него не было ни шанса избежать встречи с судьбой. Все, на что оставалось уповать — природная наглость.
— Доброй ночи профессор, — невзначай махнул рукой Ланс, проходя мимо мистера Грюма, который в данный момент шпынял старшаков, попавшихся на вечеринке в одном из заброшенных кабинетов.
Эти попавшиеся сабунтуйщики сейчас стройными рядами отправлялись на шестой этаж, к западному крылу — именно там располагались спальни профессоров, в том числе и зам. директора которая разбиралась с проблемами нарушения режима. В общем, подобной участи — участи нарушитель, разбудившего Железную Леди, не позавидовал бы и сам дьявол.
— Доброй ночи мистер Ланс, — машинально ответил профессор ЗоТИ.
Проныра было подумал что пронесло, но видимо его спалили недоуменные взгляды сабунтуйщиков. Вот ведь засранцы — сами спалились и Ланса за собой потянули.
— Ланс! — проревел профессор.
Герберт, почесывая макушку и натягивая шляпу на глаза повернулся к разъяренному отставному мракоборцу. Тот разве что не огнем дышал, бешено вращая волшебным глазом.
— Так! Вы! А ну живо к МакГонагалл или схарчу нахрен!
Старшаки, словно испуганные салаги, рванули на шестой-повышенной в сторону лестниц, а Ланс мысленно перекрестился и приготовился к неминуемой, мучительной гибели. Грюм медленно двигался в сторону Ланса, пока наконец не встал вплотную. И пусть он был почти на две головы ниже, но юноше казалось будто над ним нависла гора. Хотя нет — вулкан. Причём сам Везувий, готовый вот-вот взорваться черным облаком неба и кричащей, агонизирующей лавой.
Грюм хотел уже что-то сказать, но потом потянул воздух носом. По мере того как запахи наполняли профессора, его глаза все больше расширялись, а в глубине левого — живого, сверкала нотка ностальгии.
— Да вы пили! — возмутился мракоборец в отставке.
Герберт, понимая, что наступила самая настоящая полундра, собирался пойти ко дну вместе с кораблем. Он, по-пиратски улыбнувшись, показал пальцами малюсенький отрезок и произнес:
— Щуть-щуть.
Грюм покачал головой.
— Вот были бы вы в тылу врага, мистер Ланс, и напились бы. Да вы же все секреты врагу выдадите!
— А это было бы забавно, да? — все так же по пиратски улыбался Проныра.
— Забавно что?
— Ну, если бы какой-нибудь добродушный человек, напившись, втемяшил себе в голову что ему срочно нужно выдать некий секрет. Во благо друга конечно.
— Да, — задумался Грюм. — Это было бы действительно интересно.
Ланс понял, что либо сейчас, либо к декану и очередная неделя отработок.
— Так я могу идти?
— Да, — отмахнулся пребывающий в раздумьях профессор. — Идите.
— «Пронесло» - подумал Ланс, спрыгивающий на первый этаж. — «Все, больше ни капли до каникул!»
5 декабря 1994г Англия, Хогвартс
— Гарри, не тяни меня за руку — оторвёшь.
— Прости, — Поттер разжал хватку.
Двое студентов стояли в каком-то темном углу, где среди паутины и пауков больше не было ничего привлекающего внимания.
— Лохматый, у меня два варианта. В первом — я не из этой лиги, мужские прелести меня не прельщают. Второй — я буду защищаться, на темные не подписывался.
Гриффиндорец выпал в осадок и тупо хлопал своими длинными ресницами, каждый взмах которых разбивал очередной сердце очередной леди. Причем их звона Поттер категорически не хотел слышать.
— Чего? — спросил очкарик.
— Как бы сказал один старик — тебе в рифму ответить? — увидев непонимание на лице сокурсника, Ланс устало вздохнул. Нет, эти домашние детки просто уничтожают весь юмор на корню. — Что тебе надо Поттер?
— Я знаю что будет на испытании, там будут др…
— Эй-эй-эй! — в очередной раз Ланс замахал руками. — Не хочу ничего знать!
— Но почему? — казалось очкарик был и возмущен и обеспокоен одновременно.
— Потому что, в отличии от некоторых, я люблю оттяжную драку и хорошее веселье. Так что никаких спойлеров.
— Спойлеров?
— О Мерлин, — Ланс звучно хлопнул себя ладонью по лицу.
6 декабря 1994г Англия, Хогвартс, Арена Турнира
— Д'коны?! — взвизгнула Флер.
Впрочем, по мнению Крама, и солидарного с ним Ланса, выглядело это совсем не убедительно. В шатре, перед состязанием, собралось немало народу, в том числе и все Чемпионы, за исключением японца. Тот пока не поправился и пропускал это Испытание, чем обеспечивал себе последнее место в таблице.
— Нам их что, убивать надо будет? — а вот Джонсон, кажется, действительно не знала об испытании.
— Нет, что вы, только достать меч, который будут охранять самцы.
— Не знал, что самцы драконов теперь мечи охраняют, — покачал головой Крам.
— Хорошее замечание, — кивнул комментатор. — Наши работники постарались и меч будет спрятан в груде фальшивых драгоценностей, которые дракон примет за настоящие и будет яростно оберегать. Сперва хотели посадить самок и подложить под них яйца, но кто будет рисковать целым выводком этих гордых существ.
Ланс мысленно согласился с Бэгменом. Рисковать самкой и её кладкой это верх безумия, на такое может пойти только либо очень непрозорливый, либо слишком толстолобый человек, не заботящийся о мелочах.
— Итак, сейчас мы выберем вам по дракону, прошу.
«На сцену» вынесли мешок, в котором, как выяснилось покились живые уменьшенные копии драконов. Которые, при касании с чемпионом, начинали оживать. Лансу чоень понравились эти маленькие зверушки, он даже стал раздумывать как назвать своего.
В итоге кореянка получила себе южно-американского острохвоста, студентка Нью-Салема Гренландского вонючего, Флер — Китайского Огнешара, Крам — Гималайского тупорылого, Поттер — Венгерского хвосторога, ну а Ланс — Китайского Ленточного. Их еще называют драконы удачи. Национальная такая зверушка.
Не будем таить, как только на ладони Геба ожила эта маленькая фигурка, то тут же заняла непогрешимую позицию в сердце юноше и обзавелась именем. Теперь летающую огнедышащую малютку звали Роджером. Роджер, обрадовавшись своему новому имени, потерся о щеку Ланса и мигом уселся ему на плечо.
— Будет вместо попугая, — подмигнул другу Крам.
У остальных Чемпионов дракона рвались из рук и стремились обжечь новых хозяев.
— А то, — улыбнулся довольный юноша.
— Попрошу, по звуку выстрела.
И народ стал по очереди выходить на арену.
Четыре Чемпиона спустя
Ланс был предпоследним, за ним оставался лишь Поттер, которому выпал самый свирепый из драконов. Герберт осторожно двигался по арене, которая сейчас напоминала собой горный склон. Всюду виднелись камню, валуны, и то и дело казалось, что оглянись и увидишь лишь долину из облаков.
Остановившись у самого высокого валуна, Геб собирался выглянуть и оценить обстановку, но едва он высунул макушку, как тут же был вынужден ретироваться. Прямо на него рвануло торнадо из огня метром в диаметре. Оно прорычало совсем рядом, а потом врезалось в камень. Всего мгновение назад это был почти двухметровый валун, но вот он уже обернулся шипящей и булькающей лавой. Да, это действительно было смертельно опасно.
— Это будет весело, — по-пиратски улыбался Ланс, надвигая шляпу на глаза.
Второе Испытание началось.
Глава опубликована: 19.11.2013
|
|
| Shtorm | Дата: Суббота, 21.12.2013, 04:10 | Сообщение # 98 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| Глава 44
6 декабря 1994г Англия, Хогвартс, Арена.
Герберт, немного понаблюдав на то как голодная лава пожирает небольшие булыжники, плавно стекая под откос, резко выдохнул и выпрыгнул прямо на площадку. Сердце его бешенно колотилось в груди, руки чуть подрагивали, а по спине катился пот. Но это был вовсе не страх. Это было лишь нетерпение. Вот уже месяц Геб мерз под ненавистным им зимнем небом Англии. Вот уже месяц он изнывал от скуки и хандры, но сегодня, сегодня все вдруг поменялось.
Вновь над его несуществующем кораблём поднят флаг, вновь рука держит шпагу, и пусть вместо неё лишь палочка, но, будьте уверена, разит она так же быстро, опасно и без промаха. Пиратская усмешка украсила уста Ланса, придавая его лицу некоторую завершенность. Распахнутая жилетка развевалась на ветру действительно напоминая собой знаменитый флаг. Страха не было.
Проныра поднял взгляд, скрывая глаза полой шляпы, и, наверно, должен был обомлеть, но он лишь еще больше зажегся желанием скорой схватки. Перед ним был дракон. Он был по меньшей мере огромен. Толстое туловище в семь, нет, в десять обхватов! Морда размером с фордик Мистера, а клыки как острые пики, сверкали своей желтизной в лучах холодного солнца. Лапы столь мощные, что лишь один взгляд на них должен был вызывать отчаянную панику и первобытный страх. Длинна же извивающегося тела равнялась длине двух тысячелетних Василисков.
Проныра занес палочку и принялся ждать. Он должен был ответить на выпад молниеносно и со всей силой и полной отдачей. Только так он мог победить сильнейшего противника, с которым когда-либо сталкивался. Но удара все не было. Дракон, зависнув над камнями, извиваясь телом так, словно он был ужом, плывущем по водной глади, неотрывно смотрел на Герберта.
Его длинные усы, подобные боевым кнутам, лоснились и трепыхались, но это вовсе не выказывало агрессии. Дракон был спокоен. Герберт хорошо разбирался в повадках Ленточных Драконов, в конце концов он был вынужден досконально изучить их, перед тем как создавать уменьшенную копию и заточать её в стихию огня. И сейчас волшебник знал — дракон чего-то ждет.
Проныра не слышал толпы, не слышал Бэгмена, не слышал ровным счетом ничего — купол надежно укрывал его и его противника. Все, что слышал Ланс — лишь стук его сердца, разбуженным вулканом клокочущем в груди. Все, что он ощущал, это как крепко ладонь сжимает палочку, искрящуюся алыми искрами. Вишневая подруга Проныра тоже желала поскорее окунуться в пожар схватки. И все же — что-то было не так.
Ланс опустил палочку и в тот же миг дракон, скованный цепями, опустился на землю. Его мощные, огромные лапы, легко и даже небрежно коснулись камня, его гигантское туловище вальяжно облепило горячие, раскаленные валуны. Широко распахнулись глаза, радужки которых были необычайно похожи на зенитное летнее солнце. Один взгляд этого олицетворения удачи согревал Ланса и смывал с него цепкую хватку зимы — проходила тоска, исчезла хандра, вновь по венам заструился пожар, разбивая сковывающий кровь лед. В этот миг, несмотря ни на что, на Арене расцвело лето. Самая его жаркая, страстная и пылкая пора.
Проныра без страха, без сомнений, без каких-либо колебаний зашагал к дракону. Волшебник ступал твердо. Лоб его был сухим, руки не качались и не терялись, не дрожали колени и не изгибалась дугой спина. Складывалось впечатление, что Проныра идет не навстречу монстру из древних легенд, а к своему старому знакомому, которого не видел уже очень давно.
— Здравствуй, — улыбнулся Ланс.
Он протянул руку и приложил её к чешуе дракона. Говорят, одной этой чешуйкой можно рассечь алмаз и даже самый опытный ювелир не найдет ни одной царапины на линии среза. Говорят, чешуйки настолько горячие, что лишь одной можно вскипятить небольшой пруд. Говорят, если дотронуться до живого дракона, то вмиг обернешься пылающим факелом. Много чего говорят…
Ланс стоял напротив древнего зверя и спокойно гладил его, а тут жмурился от наслаждения, походя на кота, изголодавшегося по ласкам. А сам Проныра чувствовал пламя. Это был яростный пожар, агония стихии, безумство голодного демона, и все это отдавал ему дракон. Пламя лилось через руку Ланса, растекаясь по его жилам, затопляя вены, разгоняя сердце.
Если бы кто-то, хоть кто-нибудь, сейчас смотрел не на клыки дракона, замирая от страха, не в силах даже связно думать и чувствовать, если бы хоть кто-нибудь не обливался вонючим страховым потом, то они бы сейчас увидели нечто иное, неподвластное их разуму. Увидели бы как прекрасное лицо Герберта приобретает звериные черты, черта опасного хищника, из породы кошачьих. Увидели бы как его из без того тугие, натруженные мышцы, скручиваются жесткими узлами и бугрятся подобно валунам, оставленным Ледником, ушедшим в прошлое. Увидели бы как в черных, смоляных волосах, вдруг появляются кроваво-красные нити. Увидели бы как ногти на руках начинает оборачиваться опасными когтями, готовыми терзать и рвать врагов и недругов. Но никто этого не видел. Лишь один человек, стоявший в тени, наблюдал за этим. И в его левом, живом глазу, плескалось так много чувств. Гордость, отчаяние, ностальгия и неподдельная ярость.
Ланс сделал шаг назад и мигом все исчезло. Пропали красные нити, сдулись узлы мышц, втянулись когти, а лицо вновь напоминало собой лик падшего ангела. Остался лишь пожар, струящийся по телу, пожар — не оставляющий ни шанса для стервы-зимы, которая испуганно сжалась при взгляде на светящегося невидимым пламенем юношу.
Проныра заглянул в глаза дракона. Он окунулся в такую глубь, что потерял нить реальности, он растворился в этом летнем солнце, затерялся среди лепестков огня и ярости древнего монстра. И Проныра узнал. Узнал, чего ждал дракон.
— Да, я понимаю, — кивнул юноша.
На лицо его вновь наползла пиратская усмешка, сердце вновь забилось в предвкушении драки, рука вновь сжимала палочку. Дракон же взмыл, треща цепями. Оскалилась его пасть, усы заходили кнутами и острой сталью сверкали когти на исполинских лапах.
Ланс взмахнул палочкой и с неё сорвались сотни огненных лепестков. Они, танцуя, медленно опускались. Но вовсе не на чешую дракона, нет-нет, они устремились к цепям, чьи звенья были размером с баскетбольный мяч. Через мгновение раздался страшный взрыв и в сторону полетели капли расплавленного метала.
Дракон заревел, заставляя стены Арена идти трещинами, а купол треснуть в вышине. Он был свободен. Если бы Ланс мог слышать, что происходит снаружи, то узнал бы что срочно вызывают отряда Авроров и Укротителей Драконов. Как дрожит воздух, сотрясаясь от панических выкриков. Но он этого не слышал. Да и не хотел слышать, потому что знал то, чего не знали другие — дракон не собирался улетать. Не собирался он и изливать свою ярость на зрителей. Древней зверь желал лишь того, что и Ланс.
Герберт, заглянув в глаза монстра, понял одно — зверь жаждал битвы. Но не той, которую ему предлагали волшебники. Битву с каким-то мелким зверенышем, у которого даже нет клыков и который пахнет обезьяной, битву, когда окован цепями, битву, когда на горле ошейник, сдерживающий пламя, нет, дракон желал настоящий схватки с достойным противником.
Он так страстно жаждал её, что ему даже было плевать на золото, уложенное аккуратной горкой. Он даже не знал, что это было лепреконское золото, но ему было плевать. И Герберт знал почему. Сегодня для этого монстра наступал тот самый день. День, когда он на пике своих сил.
Уже никогда он не будет сильнее, чем сегодня, уже никогда его клыки не будут так опасны и крепки, уже никогда его когти не будут так остры и быстры, уже никогда его пламя не будет так свирепо и горячо. Завтра древний монстр начнет стареть. Но сегодня — сегодня он был настоящим Огнедышащем Монстром и все, чего хотел этот монстр, это сразиться, полностью отдавшись во власть духов битвы.
Герберт посмотрел на обезображенною яростью морду, и не увидел уродства, которое наблюдали другие. Он посмотрел на желтые клыки, и не почувствовал дыхания самой смерти, как почувствовали другие. Он посмотрел на когти, туловище, пасть, лапы, и не увидел черт монстра. Все что видел Геб — долгожданного противника, все что чувствовал Герберт, это переполняющее его желание битвы, которые источал изнывающий Принц. Крик же Уродца, молящего о скором побеге, был заглушен и лишь эхом разносился где-то на задворках сознания.
Ланс подкинул в воздух палочку и та взмыла, на миг зависнув в вышей точке полета, в ладонь волшебнику упала уже не вишневая подруга, а верный товарищ. Это был строгий меч, самый простой и незатейливой, с крестовиной вместо гарды.
Герберт взялся за эфес двумя руками и упер ноги в камни. Он выставил клинок перед собой и пиратская улыбка вдруг превратился в пиратский оскал. Затрещала рубашка, разрываемая напряженными мышцами, затрепыхалась жилетка, разрываемая северным ветром. Заревел дракон и не будь купола, то от рева его у зрителей из ушей пошла бы кровь, а лицом они стали бы белы как падающий в этот момент снег.
Монстр, раскрыв пасть заревел, а потом выдохнул настоящую лавину из пламени. Не были ни шанса увернуться от этого огненного веера. Это Дыхание совсем не походило на тот жалкий плевок, которым дракон приветствовал Ланса в первый раз. Нет, это было то самое пламя, из-за которого и по сей день маги боятся этих ужасающих существ.
И Ланс не стал уворачиваться. Он лишь занес меч над головой, а потом со свистом опустил его. Наверно, будь он обычным человеком, или, как говорят слизеринцы — «ущербным маглом», то его вмиг испепелило бы. Что ж, будем благодарить Мерлина, Мордреда и Моргану, что Герберт не был обычным. Он был волшебником. И не просто волшебником — он был настоящим пиратом! Так что неудивительно, что меч, сверкая среди оранжевых отсветов ревущего пламени, рассек этот веер, разделяя его на две части. По обе стороны Геба растекались реки лавы, но сам он был цел и невредим. Меч, который должен был расплавиться, выглядел лишь немного опаленным. Руки, которые должны были как минимум покрыться волдырями, а на самом деле — почернеть отмершей кожей, выглядели лишь немного усталыми.
Дракон, зависнув, внимательно оглядел своего противника, смотрящего на него без тени страха, а потом вновь заревел. И это был рев полный радости и неподдельного счастья. Наконец достойный противник. Наконец долгожданная битва. И пусть его соперник выглядел как жалкий двуногий, но чуткий нос драконы не находил запаха обезьяны. Он лишь чуял как его ноздри заполняет запах пожара и гари. Да, этот двуногий пах совсем не так, как остальные.
— Станцуем? — голос Геба дрожал от бравады, а лицо все так же украшал пиратский оскал.
Древний монстр заревел и битва закипела. Сверкал меч, отражавший удары когтистой лапы, блестела чешуя, покрываемая все новыми и новыми полосками, исторгающими ручейки оранжевой крови, больше похожей на живое пламя.
Страшные удары усов и хвоста сыпались на тело Геба. Они оставляли перелома, ушибы, разрезы, раны и порезы. Кровь текла по телу юноши, от жилетки остались лишь обрывки, рубашка превратилась в изорванный штормом парус фок-мачты, кеды давно истлели, обнажая голые ступни, штаны были обожжены и изорваны, лохмотьями повиснув на ногах. Но Ланс все так же твердо сжимал эфес своего клинка, а лицо его, залитое своей и чужой кровь, все так же отражало пиратский оскал. И не было страха, ровно билось сердце, суха была спина.
Дракон рванул в немыслимом выпаде, размазываясь лишь незримой тенью, но Геб четко различал каждое движение мощного тела, каждое дрожание исполинских лап. Оттолкнувшись, волшебник проскользил под туловищем дракона, а потом, вложив в удар всю свою ярость, вонзил меч в бок гиганта. Дракон заревел, изрыгая пламя, и взмыл под купол. Из его бока тек не ручеек, а настоящая река крови — Герберт рассек артерию.
Сам же Ланс был больше похож на избитую боксёрскую грушу, нежели на человека. Но Геб никогда не боялся ни крови, ни боли. Дракон, не раздумывая ни секунды, повернул свою пасть к ране, а потом выдал настолько мощный поток пламени, что им можно было бурить скважины в земле. Рана опалилась и закрылась, а на землю капала расплавленная чешуя, из которой тысячи лет назад тогда еще живые Фейри-Гномы ковали свой мифрил.
Монстр опустился в противоположном от Геба конце Арены. Он был залит кровь, вместо левого, отсеченного уса, красовался лашь жалкий обрубок. Вместо правого глаза — мясная каша, обильно кровоточащая и заливающая всю морду. Подсеченные лапы, изрезанное туловище, опаленная рана, источающая запахи горелой стали и мяса. Таким сейчас был Ленточный Дракон.
Напротив стоял Ланс. Синий, от гематом, торс, на которой невооруженным взглядом видны множественные переломы ребер. Страшные рваные раны, укрывшие собой руки и ноги, ожоги на плечах и спине, лицо, измочаленное и укрытое толстой коркой засыхающей крови. Одежда, мигом превратившаяся в лохмотья. Исчезла и жилетка, и рубашка, и галстук, и половина брюк, и туфли, лишь шляпа удивительным образом не пострадала. И именно она сейчас олицетворяла флаг подбитого, но не сдающегося пиратского корабля.
Сражающиеся застыли. Воздух был настолько горячим, что дрожал, заходясь волнами или встревоженным ветром саваном. Камни обернулись лавой, текшей то тут, то там. Наверно легкие Ланса давно должны были уже сгореть, как и он сам, но юноша не чувствовал жара, достойного пятого круга ада.
Но, как бы то ни было, и дракон и волшебник держались из последних сил. Оба они тяжело дрожали, у обоих сознание стремилось отдаться во власть Морфея, но у обоих воля была крепче любых невзгод, которые могли бы обрушаться на них. Казалось, даже рухни на их плечи целый мир, они лишь оскалятся и сразятся с ним. Принц не признавал сдачи и поражений. Дракон не знал их вовсе. И обоим было предельно ясно — настало время решающего удара.
Древний монстр изогнул свое израненое тело, он втянул воздух всей мощью исполинских легких, а потом изрыгнул настоящий огненный «Девятый Вал». Камень мигом обратился в лаву, в воздухе стали появляться лепестки огня созданные сгорающим кислородом. На Арене словно зажглось маленькое солнце. Но Ланс не струсил.
Он твердо смотрел на приближающуюся к нему огненную смерть, но даже не думал бежать. Вернее, он думал об этом, но направление его бега было совсем не тем, о котором подумали бы вы или я. Сухопутный пират Геб-Проныра, поправив съехавшую на бок шляпу, напряг ноги и побежал. Он побежал навстречу стихии. А когда до столкновения оставалось всего несколько мгновений, то с кошачьей грацией и легкостью оттолкнулся от земли, мягко с пружинил от стоявшего рядом валуна и взмыл в воздух. Он ласточкой пролетел над потоком пламени, а потом, оскалив меч жалом, соколом упал к монстру. Но не было столкновения, не было долгожданного и вожделенного чувства и ощущения как сталь пронзает плоть — лишь тьма. Дракон ждал своего противника и Герберт подбитой птицей упал прямо в ловушку — распахнутую пасть зверя.
Сомкнув клыки, Дракон сделал глотательное движение. Все замерло. Это была безоговорочное победа, хотя бы просто потому, что монстр съел своего врага. Да, этот двуногий сражался отчаянно и с немыслимой яростью. Древняя кровь зверя помнила других таких же двуногих, которые пахли огнем и гарью, пожалуй, он сражался почти как они. Лишь чуточку медленнее, лишь чуточку спокойнее, лишь чуточку слабее. Но этого хватило, что бы дракон победил… Это были последние мысли монстра. В следующий же миг его голова отделилась от туловища.
С грохотом обезглавленное туловище падало на камни, шуршала голова, скатывающая по склону, спокойно на землю сходил Герберт. Он был полностью красным от крови, но все еще живым и дышащим. Неужели вы думали, что чтобы победить Геба-Проныру, достаточно его просто съесть? Право же — для него это сущий пустяк.
В тот же миг, как Геба проглотили, он отдал все свои силы лишь на одно — что бы вонзить меч изнутри и лишь одним круговым движением начисто срезать голову Дракона.
— Прости, если на ноги наступал, — ухмыльнулся Ланс, обращаясь к мертвой голове.
Вот, что называлось безоговорочная победа — отсеченная голова и никак иначе.
Геб подкинул в воздух меч, а поймал уже палочку. Та была горячей и все время норовила опалить что-нибудь искрами.
— Уймись уже — танцы закончились, — как-то по-доброму улыбнулся Ланс.
Палочка в последний раз выплюнула несколько искр и затихла. Геб пошел к груде драгоценностей, совсем не замечая произошедших изменений. Лишь только через несколько месяцев он заметит, что несколько лепестков пламени, красовавшиеся на орнаменте его вишневой подруги, слились в один узор и теперь изображают парящего Ленточного Дракона.
Подойдя к груде золота, Проныра озабоченно почесал затылок. Вся его магия ушла на эти две трансмутации палочки. Он был сух, оставив лишь пару капель волшебства — чтобы в обморок не рухнуть. В общем — как доставать меч из этой груды Проныра просто не представлял. Но!
— Дьявол, будь это мультфильм у меня бы над головой зажглась лампочка.
Не долго думая, Проныра исполнил свою заветную детскую мечту. Он сложил руки, словно малясь солнцу, а затем рыбкой сиганул в кучу золота. Скрудж МакДак местного разлива плавал в золоте, рыская в поисках меча. Наконец рука нащупала эфес и Ланс вздернул его над головой, выбираясь из под груды лепреконского «мусора».
Клинок был отлит из настоящего золота, украшенный драгоценными камнями, а эфес и вовсе можно было выставлять в музее. Проныра презрительно фыркнул — фигня, а не клинок. Может его Малфою подарить? Такой только слабозадым аристократам и подойдет.
— В крайнем случае толкну Абефорту, — задумчиво протянул Геб, оглядывая бутафорное оружие, которое и оружием назвать нельзя.
Тут мысли Ланса прервали самым наглым образом:
— Кошак!
Проныра уже ожидал что его хлопнет по плечу чья-то, не будем показывать пальцем, медвежья лапа, но этого не произошло. Геб только заметил, что на него плечи падают крупные черные хлопья, словно он стоял на пепелище, оставленном городским пожаром.
Волшебник обернулся и чуть не задохнулся от смеха. К нему бежала толпа. Среди это толпы были медики, Укротители во главе с Чарли, группа Авроров, Альбус Дамблдор, Людо Бэгмен, а так же его друг — Виктор, любитель-золотых-мячиков, Крам. И толпа-то бежала, а вот друг ковылял. Замотанный в бинты, поджимающий правую ногу и опирающийся на костыль, Крам ковылял, бешено6 терся своей единственной здоровой конечностью — правой рукой. Свою Ловчую Вик берег пуще того, что находилось ниже пряжки. Хотя… нет, все же эти два органа он берег равноценно.
— Вик! — крикнул Ланс и хотел подбежать к другу, но споткнулся и чуть не поприветствовал лицом оплавленный камень. Благо он вовремя оперся на золотой клинок.
Группа, спешащая на встречу раненому Чемпиону застыла в недоумении. Многие, те, что по моложе, сдерживались чтобы не засмеяться. Зрителям представилась следующая картина. Два кряхтящих, ругающихся самой отборной нецензурщиной, Чемпиона спешили, то есть — ковыляли на встречу друг другу.
Проныра миновал встречающих не бросив на них не взгляда, а потом крепко обнял товарища. Товариз тоже попытался обнять друга, но вскоре но и оба скорчились от боли — это было глупо, ныло буквально все.
— Что ты здесь устроил кошак? — спросил Крам, сплевывая слюну красноватого оттенка.
— Да я так, — начал отнекиваться Ланс.
— Не, я серьезно — что ты устроил, на не видно ни хрена было.
— Не понял, — удивился Геб.
— Да вот такая загогулина, — покачал головой Виктор. — Ты как дракона освободил, тот на купол плюнул огнем и все гарью затянуло. Ни зги не видно было.
— И что?
Крам уже открыл было рот, но тут же захлопнул свой пище-поглотитель. Над Лансом нависла тень. Лишь один человек в этой «истории» был выше Геба.
— А то, мой мальчик, — раздался голос профессора Дамблдора. — Что мне пришлось поспешно снимать купол, чтобы спасти вас.
— Эм… — протянул Ланс, почесывая затылок и оборачиваясь к директору. Тот был явно недоволен поведением своего студента. Настолько недоволен, что вокруг двух волшебников образовалась мертвая зона. Никто не хотел рисковать своей задницей, стоя в эпицентре. — Это… пардон?
Дамблдор немного посверлил взгляд Геба, который словно сжался до размеров нашкодившего первокурсника, а потом устало вздохнул и потер переносицу. Ланс с облегчением выдохнул — буря прошла мимо.
— Вы нас очень напугали, мой мальчик. Но что же произошло?
Ланс посмотрел на отрубленную голову, на себя — залитого кровью, а потом на мгновение до коснулся пальцами до полы шляпы.
— Моя тактика верно сработала, сэр! — нарочито громко выкрикнул Ланс. — Дракон был долго на цепи и его мышцы немного атрофировались, я его освободил и тот «не справился с управлением»! Налетел на валун и хоп — секир башка!
Дамблдор внимательно вгляделся в глаза Ланса, и тот вдруг почувствовал, как сжалась шляпа, жгутом стягивая кожу на голове, но мгновением позже она вновь стала собой.
— Хороший головной убор, — добродушно улыбнулся Дамблдор, сверкнув глазами из под очков. — Купили у Шляпника?
— Да.
— Что ж — хороший выбор.
После этой фразы Ланса взяли в оборот колдомедики, не подпускавшие к юноше рассвирепевших Укротителей, которые хотели отрубить Лансу голову за то, что тот угробил такой ценный экземпляр. Проныра посылал их в лес, причем не в Запретный, и утверждал, что те сами виноваты. Бэгмен пытался выяснить подробности, но натыкался на свирепые лица близняшек, Давида и Анастасии (Крам искал выпивку, игнорируя заявления Ланса, что тот до каникул ни капли). Зрителя ругали органзаторов за то, что те лишили их зрелищ и даже не дали хлеба. А Организатора и Авроры на скорую руку ставили новый купол, который явно не выдержит какого-либо незапланированного финта.
Так оно и было, вследствие чего Венгерский Хвосторог гонялся за Поттером, оседлавшем свою Молнию, по всем окрестностям. В общем — второе Испытание завершилось на весьма комичной нотке, когда выяснилось (благодаря хвосту Венгерского дракона) что профессор Снейп под мантию не надевает никакой другой одежды. Правда фото «ню» Криви не успел сделать, так как невозмутимый зельевар взмахом палочки восстановил одежду.
Под вечер были озвучены оценки. Первое место делили Крам и Поттер. Потом шла Флер, за ней Джонсон, далее — Ланс и Ю Ри, поделившие четвертое место ну и замыкал Тоохиро, который вернется из госпиталя лишь после Рождества.
В целом, по мнению организаторов, все прошло на твердую четверку и пока даже без жертв. Но никто так и не заметил, что под шляпой Ланса покоилась три фиалы, заполненных вязкой оранжевой жидкостью…
|
|
| Shtorm | Дата: Суббота, 21.12.2013, 04:13 | Сообщение # 99 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| 12 декабря 1994г Англия, Хогвартс
Берлога совсем не изменилась с прошлого визита Герберта. Разве что появилось больше пыли, да и выглядело это место несколько заброшенным. Впрочем, это не мешало Проныре с наслаждением втягивать вечно весенний воздух этого места. Хотя, если откровенно, после недели проведенной в госпитале под пристальным приглядом Помфри и нанятых ей в помощь колдомедиков, Геб был рад вдыхать любой воздух, кроме больничного. А они его еще и отпускать не хотели, мол надо обследовать и все такое прочее, но Проныра не дался. Он же не какая-нибудь кисейная барышня, чтобы чуть что и сразу к докторам — само заживет.
Проныра прошел к своему столу, провел по поверхности пальцем и скривился обнаружив слой пыли. Место требовало уборки, но… не сейчас. Может, чуть позже, когда будет больше свободного времени. Сейчас же Геб заглянул сюда лишь на мгновение, дабы обозначить одну маленькую деталь.
Юноша открыл свою сумку, потрепанную, исцветшую, но все же — свою, что было самым важным для бывшего воспитанника приюта. Из её недр волшебник достал маленький квадратик, который вырос, стоило лишь взмахнуть палочкой.
Возможно, только возможно, вы помните эту доску, на которой в центре висела фотография безумной женщины, а вокруг были десятки вырезок, списков, надписей, листков, фотографий и карт. И каждый клочок был аккуратно прикреплен специальную булавкой, от которой расходились разноцветные нити, сходясь лишь на фото в центре.
Герберт установил свою доску, а потом уселся напротив. Он нашарил взглядом самый крупный лист, на котором были вычеркнуты почти все пункты. Без штрихов оставались лишь два — «Кровь Дракона Удачи» и еще один. Проныра мигом зачирикал предпоследний, и теперь смотрел на оставшийся.
В голове эхом звучали слова:
— «Вы можете даже войну развязать, если сочтете нужным» — раздавался старческий, вечно насмешливый и немного заботливый голос Флитвика. — «Но только, если будете готовы заплатить».
Мерлин, будь у Проныры машина времени, он бы вернулся из будущего в этот самый момент и надавал себе хорошеньких люлей. Но машины времени так и не изобрели, поэтому в берлоге Ланс сидел в полном одиночестве. Он неотрывно смотрел лишь на одно не зачёркнутое слово в длинном списке и наивно полагал, что готов заплатить любую цену. Наверное, он был слишком глуп.
Проныра медленно водил взглядом по надписи, где значилось лишь одно — «Война».
18 декабря 1994г Англия, Хогвартс
— Убери от меня свою зверюгу, — шипела Анастасия, пытаясь отпихнуть от себя Роджера. Тот же, фыркнув облачком дыма, продолжил свою попытки забраться в шевелюру красавицы.
— Роджи, — смеялся Ланс. — Это не еда!
Дракончик, посмотрев на своего двуного друга оскорбленным взглядом, вильнул хвостом и отплыл по воздуху к плечу Инны. Усевшись на нем, он стал олицетворять вселенскую обиду и абсолютное разочарование во всех людях разом.
— Почему только у тебя дракон психованный? — возмущалась Яковлева. — Вон, у Виктора лежит целыми днями и храпит.
И действительно, фигурка Крама предпочитала спать и иногда выдыхать пламя, больше ничего не делая. И только Роджер никак не мог усидеть на месте, порой он мог целыми днями летать где-нибудь, поджигая все и вся, но в основном чьи-нибудь пергаменты и перья. На большее миниатюрного дракончика не хватало. В Общем, за эти две недели, Хогвартс стал недолюбливать Роджера почти так же, как и Пивза.
— Геб, ты не знаешь, чего нас здесь собрали? — спросил Миллер, которому надоело сидеть на стуле.
— Без понятия, — пожал плечами Ланс, оглядывая Большой Зал.
В этот выходной день здесь зачем-то собрали всех с четвертого курса и старше. В том числе и иностранных студентов. Это было несколько странно.
— Может они узнали про вашу ава… — не успели Жанна договорить, как на неё зарычали сразу три парня, очередную проделку которых чуть не спалили.
Девушка пожала плечиками и продолжила свои попытки пересадить Роджера с плеча сестры, на свое. Роджи, наглый засранец, поняв, что его здесь в общем-то любят, пользовался своим положением во всю. Вот и сейчас он чванливо отворачивался от протянутой руки и лишь фыркал дымом.
Наконец к маленькой трибуне, с которой обычно вещает Дамблдор, вышла МакГонагалл. Сегодня она надела строгую черную мантию, под которой виднелись привычные очертания не менее строго делового костюма. А очки в роговой оправе лишь добавляли образу завершённой стервозной. Если бы Геб не знал, что у МакГи есть правнуки, он бы решил, что она Древняя Дева.
— Минуточку тишины, — произнесла зам. директора, а её голос волшебным образом был сразу переведен на несколько языков. Но разные звучания почему-то не перемешивались, а звучали очень органично и предельно ясно. Что тут скажешь — волшебство. — Согласно традиции, во время Турнира устраивается Бал. Мы не будем отходить от неписанных законов, так что… в Рождественскую ночь всех нас ждет Святочный Бал!
Раздались радостные (в основном девичьи) выкрики и шквал рукоплесканий, и никто не заметил как из зала с бешенными глазами выбегал почти чёрный кот, который только сейчас понял, что дракон, по сравнению с грядущим, будет лишь легкой разминкой.
20 декабря 1994г Англия, Хогвартс
Герберт крался по коридору. Последние дни превратились для юноши в настоящий ад. Его пытались отравить любовным зельем, ему подмешивали порошки согласия, зелья подчинения, зелья дружбы, его соблазняли, присылали записки, письма, в открытую, без капли стеснения, приглашали прямо посреди завтрака обеда или ужина, да, дьявол, на него даже пытались наложить Империо! И все это ради одного — заполучить ценный приз в качестве Герберта Артура Ланса в качестве кавалера на Святочный Бал.
Сам Проныра был не прочь побыть чьим-либо призом, но он даже не собирался идти на этот клятый бал! У него было столько дел, ему нужно было… эм… ну…. в общем — очень много срочных, неотложных дел! И его нисколько не заботило что Чемпионы должны открывать это мероприятие. Вон, япошка же в госпитале, бал открывать не сможет, а там где один прогульщик, там и второй, вот Геб и собирался стать вторым.
Проныра остановился около угла, за которым шел поворот к библиотеки. Вы же не думаете, что Ланс завязал с учебой, нет-нет, о все так же по паре часов в день проводил в святая святых Хогвартса, поглощая знания и выполняя домашние задания.
— Роджи, — позвал Ланс своего нового друга. Сонный дракончик вылетел из нагрудного кармана рубашки и недовольно посмотрел на двуного приятеля. — Проверь дорогу.
Дракон фыркнул.
— Дам сжечь перо.
Роджер мигом скинул сонливость, отдал честь кончиком хвоста и рванул за поворот. Через пару минут он появился, знаками показывая что пусть свободен. Ланс облегченно выдохнул и смело шагнул за угол. Собственно, как он шагнул, так и закричал:
— И ты Брут!
Ланс рванул в противоположную сторону, а за ним помчалась группа решительно настроенных старшекурсниц с палочками наголо. Так же в спину доносился смех дракончика, изрыгающего небольшие струйки пламени.
Проныре, бешено вращая глазами, нашарил взглядом витраж и, не долго думаю, с криком:
— Врешь — не возьмешь, — сиганул в него, разбивая последнего в дребезги.
Проныре повезло что была зима, иначе бы такой полет он бы не пережил в добром здравии, а так отделался лишь ушибом, сверзнувшись в огромный сугроб. Отряхивая себя от снега, бормоча отборные проклятья, Ланс стал вытаскивать из сумки пальто, ушанку, перчатки и шарф. В это время к нему на плечо уселся довольный Роджер, пожёвывающий Сахарное Перо из Зонко.
— Как легко тебя подкупить, — причитал Геб.
Дракончик, весло качая хвостом, забавлялся, глядя на заботы своего двуного друга. Ему даже казалось, что двуногий просто не дружит с головой. Он — гордый дракончик Роджер, ни за что не убегал бы от когорты самок, наоборот — он бы бежал за ними. Пожалуй, двуного нужно было срочно научить жизни. Уверившись в своей задачи на ближайшее время, Роджер продолжил жевать свое перо, наслаждаясь вкусом сахара.
Проныра же, одевшись, засунул руки в карманы и бурча себе под нос разнообразные гадости, побрел в сторону Хогсмида. И плевать что сегодня среда, но если Абефорт не отдаст во власть Геба сцену, то Ланс начнет убивать. И начнет он, пожалуй, с нахального дракона, который забрался ему за пазуху, потому что ему, видите ли, холодно. А Гебу что, нет?!
Вечер того же дня, бар — «Кабанья голова»
— Спасибо, спасибо, — кланялся Ланс рукоплескающим посетителям. Сегодня хоть и не было пятница, но каждый раз когда в баре играл Геб — в нем было не протолкнуться. Вот и сейчас народ сидел разве что не на барной стойке. — А теперь немного лирики.
(п.а. Геб играет Damien Rice – The professor )
Геб специально решил сыграть cover именно на эту песню, так как после прошлой, весьма ритмичной и заводной, в дальнем углу чуть не началась драка. Проныра сделал глоток воды из стакана поставленного к нему на сцену, пододвинул старенький, прямоугольный ребристый микрофон (словно это был привет от Элвиса) и заиграл. А после второго аккорда начал петь.
В баре звучали приглушенные голоса, звенели вилки о тарелки, раздавался грохот чокающихся кружек и иногда женский смех. Возможно вы подумаете что Ланс слишком сосредоточен нам нем — на женском смехе, но тут ничего не поделаешь, Гебу просто нравилось его слушать. Такой легкий, такой разный и такой мелодичный. В основном — мелодичный. А может Лансу просто так казалось. Как и казалось, что большинство девушек красивы как весенний цветок. Наверно, если бы Геб был сам менее красив, то и остальные вокруг были бы тоже — менее красивы. Ну а так, а так все было как в очень мудром высказывании — «мир снаружи — зеркало внутри». Вот и для Ланса и сам мир и люди в нем были лишь зеркалом. Когда он грустил, вокруг все было серым, когда веселился — цветным, и конечно же, все и всё вокруг было красивым и элегантным.
Там где кто-то видел недостатки, Геб видел индивидуальности, где иные находили «не красоту», Ланс видел кусочек изысканности и необычности. Все и всегда вокруг было красивым, даже дерево без листьев в осеннюю пору — и то было прекрасным. Хотя, если честно, так Ланс считал лишь когда, прикрыв глаза, играл на своей Малышке, на которой красовались дырки от пуль, трещины, ало-зеленые прожилки, щербинки и царапины, но которая при этом все равно оставалась самой прекрасной гитарой на свете.
Музыка закончилась, зазвучали аплодисменты.
— Спасибо, — вновь поклонился Ланс. — С вашего позволения немного отдохну.
Проныра поставил гитару на подставку и сошел со сцены, отойдя к дальнему свободному столику. Все в баре знали, что этот столик для выступающего, и не важно что в баре «Кабанья голова» выступал только четверокурсник Герберт Ланс. На столе стоял горячий чай с двумя ложками меда, салфетка и баночка с варенкой. Никакой еды и алкоголя. Ланс мог пить до выступления, после него, но никак не на самом выступлении, то же относилось и к еде.
Роджер, спящий в нагрудном кармане, лишь почуяв запах варенки мигом вынырнул и молнией метнулся к баночке.
— Кариес сам будешь лечить, — улыбнулся Ланс, глядя на то как его друг бешено поглощает угощение.
Геб, усевшись за стол, потянулся к горячему чаю, он сделал пару глотков и с наслаждением ощущал, как мед согревает непривычные к таким нагрузкам связки. Выступать раз в месяц или даже реже, это вам не каждую неделю играть на разношёрстную публику и Ланс пока еще не пообвыкся.
В перерывах между сетами Геб старался не думать ни о чем, что, если честно, у него получалось довольно легко. Вот и сейчас он тупо пялился в одну точку, нервируя посетителей своим абсолютно пустым взглядом.
— Привет малыш.
Ланс поперхнулся и чуть не подавился чаем. Он поднял голову и увидел леди, стоявшую перед ним. Она была одета в розовое пальто, подпоясанное черным ремнем, но кроме этого ничего различить было нельзя. Грудь скрывали слои одежды, руки — толстые перчатки, лицо — пушистый шарф и надвинутая на глаза шапка, ушки — какое-то подобие наушников. Но голос почему-то показался Лансу знакомым.
— Простите, я вас знаю?
— Ты меня — да, а вот я тебя узнаю с трудом. Если бы не твоя манера придерживать мизинцем крайний лад, то и не узнала бы вовсе. Вымахал то как.
В голове Ланса что-то щелкнуло и он вскочил с радостным возгласом:
— Вики!
Девушка в пальто была мигом заключена в медвежьи объятья.
— Ладно, ладно не малыш — медведь, только отпусти, — смеялась гитаристка самой известной волшебной рок-группы «Ведьмины сестрички».
Герберт разжал объятья. И позволил девушке раздеться. Боже, если в 11 лет Геб не мог оценить по достоинству фигуру Вики, то сейчас он чуть слюной не захлебнулся. Она была невероятно стройна и сексуальна.
— Нравится? — спросила леди, крутясь перед юношей.
Ланс смог только кивнуть.
— Классная шляпа, — тепло улыбалась леди. — И татуировка ничего.
— Спасибо, — ответил Проныра, отодвигая стул для старой знакомой. — ты просто потрясающе выглядишь.
— Стараюсь, — подмигнула гитаристка. — Ну, рассказывай.
— Что рассказывать?
— А все.
И Ланс стал рассказывать. Про проделки, про учебу, но в основном, конечно, про музыку. Да, чего таить, они только о ней и говорили. Как-то незаметно они оделись, распрощались с Абефортом, подмигнувшем Лансу и покинули бар.
Вики все допытывалась у Геба как тот за пять лет вырос на все десять, а Герберт все спрашивал как Вики удается не меняться и оставаться все такой же сногсшибательной красоткой. Они смеялись и шутили, совсем не замечая бурана и страшной метели. Им было тепло, не смотря на температуру почти в минус двадцать.
Как-то само собой выяснилось, что «Сестрички» здесь не просто так. Недавно они закончили записывать новый альбом и летом поедут в мировое турне вместе с новой пластинкой. А сейчас, в рамках рекламы тура, они дают концерт на Балу в Хоге.
Незаметно они прошли весь городок и зашли в гостиницу. Ланс, сама галантность, как и подобает достойному джентльмену и уважающему себя кавалеру, открыл перед леди дверь, помог ей снять пальто, взял ключи на ресепшене и они поднялись в номер. Там разговоры мигом прекратились. Им обоим не терпелось заняться приятным для обоих делом. Да-да, это было именно то, о чем вы подумали. Конечно же они взяли гитары и начали играть.
Вики все не могла нарадоваться. Когда-то она встретила красивого мальчика нелепо возящего пальцами по струнам. Теперь же это был красивый мужчина, уверенно скользящий по ладам и аккордом, берущий самые сложные и замысловатые ноты, но при этом в нем осталось что-то от того мальчика. Наверно кто-то бы назвал это душой, но Вики верила, что это была улыбка. Да, улыбка у него не поменялась. Такая же добрая, открытая, немного наивная и весьма авантюристская.
— А нельзя по-тише, Вики? Завтра репа!
Именно с этими словами кто-то открыл дверь. Музыка смолкла и наступила немая сцена. На пороге стояло трое мужиков. Все высокие, симпатичные, натренированные и явно немного поддатые.
— Я б сказал — снимите номер, но вы итак в номере, — сказал тот, что блондин.
— Просим прощения, — шутливо поклонился брюнет.
— Вы все не так поняли, — засмеялась Вики. — Геби, знакомься — басист, вокалист, блондин, и просто Дон Жуан — Тремонт. Клавишник, задира, брюнет и дурак — Алико. Ударник, лысый, наш мозговой центр и автор всех текстов — Доктор Зло.
— А почему Доктор Зло? — мигом поинтересовался Ланс.
— Нет! Только не это! — вскрикнуло три человека, но было уже поздно. Ударник насел на свою волну и начал рассказывать про становление прозвище под всеобщие усталые вздохи. Слушать интересно было только Лансу.
|
|
| Shtorm | Дата: Суббота, 21.12.2013, 04:15 | Сообщение # 100 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| Одна история спустя
Рассказ занял три часа и уже не было смысла ни ложиться спать, ни идти обратно в замок.
— Слушайте, а может репнем? — подкинул идею вокалист группы, оказавшийся очень добродушным и спокойным малым. Совсем не таким сорвиголовой, каким его выставляла пресса.
— А давай, — махнул рукой Алико.
— Геби, у тебя есть приглашение на закрытую репетицию «Ведьминых сестричек», — подмигнул Доктор Зло, нашедший в Лансе нового слушателя своих всем опостылевших историй.
— Он не только приглашен на прослушку, — тут же подала голос Вики. — Но и сыграет с нами!
— А потянет? — хором и с одинаковым подозрением спросили музыканты.
— Герберт — жарь, в приказном порядке велела Вики.
И Герберт зажарил — так отжарил, как никогда еще не жарил.
— Народ, — протянул вокалист. — У меня идея…
25 декабря 1994г Англия, Хогвартс
Герберт поправил бабочку и критически осмотрел себя в зеркале. Черный фрак, белая сорочка, брюки, туфли, запонки, бабочка и пояс, вот и весь нехитрый наряд Ланса.
— Ну, и как я выгляжу? — спросил юноша.
Роджер, критически окинув Чемпионы, фыркнул облачком дыма и юркнул в кармашек фрака.
— Сам такое слово, — пробурчал Проныра. –И так знаю что так себе. Так тут ты еще.
Из кармашка вылетело очередное облачко дыма. Видимо Роджер был весьма критически настроен на тему облика Проныры. Мол — мог бы и постараться, а не одевать ширпотреб. Но Гебу было банально жаль своих денег. Он же не мировая звезда, чтобы тратить сотни галеонов на один вечер, а потом, в прямом смысле слова, рвать их на себе.
— Ну, — махнул рукой Геб. — Пора.
Проныра вышел из берлоги и поплелся вниз по лестницам. Сегодня они были послушны — видимо чуяли что мероприятие слишком масштабное, чтобы устраивать кому-либо подлянки. Проныра, в действительности, был рад возможности пройтись «как белый человек», а не прыгать по стенам как драный кот. Но, тем не менее, деревянные стервы скрипели и дрожали под каждым шагом юноши, еле сдерживаясь чтобы не скинуть его вниз. Но, тем не менее, Геб вполне удачно форсировал препятствие в виде своенравных лестниц и оказался на первом этаже. Здесь ему вновь пришлось добраться до «тайной комнаты», от которой шел ход к Большому Залу. Обычно в ней собиралась профессора, но вот уже второй раз она была отдана на откуп Чемпионам.
— Кошак, ты чего так долго? — прошипел Крам.
Ланс же чуть не рухнул на пороге. Виктор держал под руку не кого-нибудь… а Гермиону Лэнжер-Грейнджер.
Герберт прикрыл глаза, потом протер их руками, потом открыл, потом снова закрыл, перекрестился и вновь открыл. Но образ заучки никуда не делся.
— Либо я сплю, либо дайте мне ружье, я уйду в мир иной.
— Удивлен, да? — спросил Крам.
Понятное дело они гвоорили на немецком и никто из присутствующих их не понимал.
— Дьявол, Вик, ты мог выбрать любую, нахрена тебе этот апогей скуки и уныния?
— А вот спроси у Миллера! — сквозь зубы процедил Виктор, скаля свою знаменитую белоснежную улыбку настороженной Грейнджер.
— При чем здесь Давид?
— При том что он таки уломал Настю и она пошла с ним на Бал!
— И?
— Х..и! Я с ним забился что она ни в жизнь не согласится.
— И я так понимаю… — начал понимать ситуацию Ланс.
— Да. Я проиграл и должен был пригласить первую попавшуюся. Понятное дело я не дурак и порешил сныкаться в вашей библиотеке, переждать, а вечерком подловить какую-нибудь красотку.
— Но в библиотеке оказалась вот эта леди.
— Именно! Представляешь, она даже не сразу согласилась. Пришлось врубить обаяние на полную, чтобы убедить её в моей «нетемности» и пушистости.
— Герберт, о чем вы говорите? — Грейнджер прервала поток нытья Крама, который все это вынужденно улыбался своей спутнице.
— О, Виктор все никак не успокоится, хвастается что идет с такой красавицей, — с хитрой улыбкой ответил сокурснице Проныра. — Прекрасно выглядишь Гермиона.
Девушка не удостоила парня ответом и отвернулась. Рядом стояла Джонсон в черном коктейльном платье, под руку она держала напыщенного слащавого француза, но говорят в Америке сейчас мода на слащавых. Кореянка шла с японцем, как их различил Ланс? Наверно интуиция, потому что даже сам Геб не понял, как он это сделал. Флер, одевшая воздушное, голубое платье, собиралась выйти вместе с семикурсником с Рэйвенкло, который, если ему сейчас не захлопнут варежку, забрызгает это явно дизайнерское творение своими слюнями.
— О чем она спросила?
— Поинтересовалась который час, — нагло слукавил Ланс.
— И ты ей так долго отвечал? — с подозрением спросил Крам.
— Английская чопорность и этикет, — пожал плечами Проныра.
— Кстати, а где твоя … — Крам так и не смог договорить, оставшись стоять с открытым ртом.
В комнату вошла Вики. На ум Лансу пришло лишь одно слово — ослепительная. Да, его спутница была воистину достойна прошлогодней обложки «New-SalemTimes», которые признали её как самую желанную девушку Волшебного Мира. Участница рок-группы легко и элегентано прошествовала к юноше, а потом неожиданно впилась в его губы, даря долгий и страстный поцелуй.
Руки Ланса сами собой легли на её талию, а правая сползла чуть ниже.
— Не шалите, молодой человек, — жарко шепнула Вики на ухо.
— А ты не переигрывай, — шепнул в ответ Ланс.
В этот момент раздался колокольный перезвон, означающий что нужно идти в Большой Зал. Чемпионы, в порядке их мест в таблице, двинулись на выход. И перед самыми дверьми, Вики вдруг улыбнулась и, вновь поцеловав Герберта, прошептала:
— А кто сказал что я играю?
В первые в жизни Геб споткнулся.
Герберт танцевал, держа в левой руке тонкий стан прекрасной леди, а правой — маленькую ладошку с жесткими подушечками, натертыми гитарными струнами. Вики улыбалась ему, что-то шепча на ухо, а Проныра даже не слышал, только вдыхал цветочный армат, исходящий от шеи его партнерши. Он дурманил, привлекал и обволакивал, словно утренний туман.
Порой губы Вики невзначай касались мочки уха или щеки Геба, и тогда по его телу бежал целый выводок мурашек, а в штанах резко становилось тесно. Танец превратился для юноши в настоящее испытание, где он должен был сохранять рассудок холодным и не давать волю ревущим гормонам.
— Герберт!
Парень вздрогнул и посмотрел в зеленые глаза партнерши.
— Я до тебя уже пять минут пытаюсь докричаться, — прошипела Вики.
— А, да, прости, — покачал головой Ланс.
На него вдруг обрушился целый океан из звуков. В основном — жужжание «магических глаз», летающих под потолком и транслирующих Бал на весь Магический Мир. Антуражу добавляли шуршание платьев, шепчущие комплименты мужские голоса и женские придыхания, а так же музыка оркестра, играющего на сцене всем известный и очень старый вальс.
— Ты точно хочешь сыграть именно эти песни?
— Да, — твердо кивнул Герберт.
— Тебя могут исключить, — предупреждающе сверкнула глазами Вики. — Тексты у них очень … сильные.
— Плевать, — пожал плечами будущий Король Рока. — Не собирался задерживаться в этой морозилке.
— Нда? — кажется Вики задумалась о чем-то своем, чем дала Лансу еще немного времени полюбоваться своей шеей. Воспитанный самим собой и наставлениями сэры Флитвика, Проныра не смел опуститься взглядом ниже. Хотя так хотелось. — В любом случае Тремонт и Доктор Зло поставят щиты. Если твой мутант-Дамблдор не вмешается, два трека мы обеспечим.
— Я ваш должник.
— Да брось ты, — улыбнулась Вики. — Ты ж наш человек! Рокер рокеру всегда друг, товарищ и брат. Да и к тому же я найду способ, которым ты мне отплатишь.
— Надеюсь это будет нечто интересное, потому как я тут порой изнываю от скуки.
— О, не сомневайся, — вновь томно прошептала Вики. — Не сомневайся.
Когда закончилась музыка, пара Ланса и Вики неведомым образом «пританцевала» к сцене. На неё уже поднимались три рокера, одетых в стиле «глэм». Собственно, в таком же стиле написан новый альбом, под названием — «Поварёшка гоблина».
— Готов?— спросила Вики.
— Как пионер, — кивнул Проныра.
— А это что за зверь?
— Сам не знаю.
С этим словами двое музыкантов одним движением сорвали с себя одежду и вскочили на сцену. Вики была одета в такое мини, что даже виднелись краешки не самой кошерной части тела, а на груди висел облегающий изорванный топ, свисающий до пояса отдельными кусками ткани. Все тело было покрыто блестками и узорами татуировок, а в руки мигом легла гитара. Доктор Зло и Тремонт взмахнули палочками и на Ланса налез наряд в стиле Глэм. Но даже это, по мнению Геба — «п…ское» тряпье не портило его исключительно мужественной фигуры.
— Дамы и господа, леди и джентельмены, — Тремонт схватил микрофон и все мигом повернулись к сцене, а потом взорвались аплодисментами. Некоторые были готовы кипятком писать, лишь увидев полуобнаженного вокалиста, а кто-то захлебывался слюнями, глядя на такую же гитаристку. — Сегодня мы сыграем вам несколько песен из старых альбомов и одну новую.
Снова шквал аплодисментов, и все «волшебные глаза», транслирующие картинку, были устремлены на сцену, где шла подготовка.
— Но мы не могли не преподнести вам в эту волшебную ночь сюрприза. На этой сцене сегодня выступит наш новый, но уже очень знакомый друг. Прошу встречайте. Сегодня, на фон-гитаре, приглашенная будущая звезда — Герберт!
Под недоуменное молчание вперед вышел Ланс, с которого скинули полог невидимости. Впервые в жизни по спине Ланса катился страховой пот, впервые в жизни у него тряслись коленки и сосало под ложечкой. Да, Проныра испугался.
— Эй, Геби, — шепнула Вики ему на ухо. — Просто играй и плыви.
И Герберт заиграл. Тогда он еще не понимал, что Вики имела ввиду, когда говорила «плыви». И не знал, что поймет это совсем скоро, всего полгода спустя. Ну а пока он играл чужую, но такую любимую и родную ему музыку. А весь мир смотрел на то, как самая закрытая группа играет вместе с никому неизвестным музыкантом, в руках которого искриться разбитая, старая гитара. В тот миг, Ланс впервые оглох от аплодисментов и безумной энергии, которую толпа выплескивала на сцену. Но он знал, знал, что это самое лучшее, что происходило в его жизни. Эта сцена, эти люди, эта музыка, эта гитара — вот что было лучше всяких драк, всяких авантюр, любой опасности, любого врага. Это было лучше Принца, лучше Уродца, потому что это было его — Герберта.
Один концерт спустя
— Устали?! — кричал Тремонт в микрофон.
— НЕТ! — вторила ему безумная толпа из почти тысячи студентов, персонала, зрителей, гостей и организаторов.
— Еще?! — надрывался вокалист, купаясь в лучах прожекторов и восторженных взглядах.
— ЕЩЕ! — ревел безумный зверь.
— Тогда встречайте. Две песни от нашего сегодняшнего гостя — Герберта. Приготовьте ваши ушки, потому что сейчас их изнасилуют самым отвязанным роком, который я когда-либо слышал!
Доктор Зло и Тремонт подмигнули Гебу и незаметно воздвигли щиты. Ланс же, уже не трусивший и изрядно накаченный залом, словно пьяный подошел к микрофону. Он выдал скоростной, умоппомрочительный риф на своей Малышке, чем вызывал шквал аплодисментов. А потом впервые на весь мир сказал, еще не зная, что будет произносить это тысячи раз:
— Герберт, сука, Ланс у микрофона!
И под апплосдисменты взял первую ноту.
(п.а. Геб играет cover version «Everlast - Black Jesus» by Jay Smith)
(п.а. кто не знает английского, советую нарыть переводы треков — они важны в рамках повествования)
И Геб играл и пел, а зал бесновался. Дрожали стены, сотрясаясь от эха, скрипели витражи, а воздух наполнился потом, голосами и поднятыми вверх руками. Зал качало, а Геб тонул в этой атмосфере полной самоотдачи и полной обратной отдачи. Каждый куплет — новый взрыв, каждый припев — очередная лавина.
Малышка дрожала в рука Геба, Роджер бесновался на шляпе Ланса, музыка лилась и лилась. Лишь несколько человек в Большом Зале не «качались» в такт песне, а пробирались к сцене, дабы снять щит и выгнать с неё, как они считали — «позор Хогвартса». Лишь профессор Снейп и профессор МакГонагалл не могли выдержать этой бури, который вдруг затанцевали в десяти пальцах и одном голосе.
Щит задрожал и Алико подал уловный сигнал.
— Еще?! — крикнул Ланс, подражая своему новому другу.
— ЕЩЕ! — заревела толпа.
И Ланс заиграл вторую. И если профессора думали что похабной и отвратной была первая, то после второй у одной Железной Леди чуть не случился сердечный приступ.
(п.а. Геб играет BuckCherry — Crazy Bitch)
Вся группа плюс один челвоек начали играть трек, который никогда бы не зазвучал под этим волшебным потолком, если бы не один без башенный, бесстрашный и отвязный рокер. Настоящий рокер, по имени Герберт Артур Ланс. Когда Вики взяла гитарное соло, щит уже пошел трещинами. Когда Доктор Зло начал бить последний ритм, щит упал и на сцену под всеобщее улюлюканье хлынула профессура. Второго трека не выдержали уже все, в том числе и Комеденти.
Под смехи гогот, барабанщик с криком «Фанаты атакуют» ласточкой сиганул в толпу. Следом за ним клавишник кинул барабан и так же прыгнул на учителей, роняя их как шар кегли. На сцене развернулась какая-то немыслимая вакханалия.
— Спасибо, спасибо, вы самая лучшая публика! — кричал в микрофон Тремонт. — Покупайте билеты на наш летний мировой тур! Он будет еще жарче, еще…
Тут раздался бешенный скрип — кто-то выдернул провод.
— Сваливайте, — процедил вокалист, беря разбег. — Мы их задержим!
Герберт не понимал, что происходит, но слышал смех Вики, а так же чувствовал как она его тянет в сторону выхода. И они побежали. А потом Ланс стал слышать еще и свой смех.
Музыканты, смеясь, и зачем-то подпрыгивая, держась за руки бежали по снегу. От их тел шел пар, а на лицах скользила пьяная, наркотическая улыбка, зрачки были расширены словно после дозы, а радужки светились неподдельным светом.
Они смеялись, пытаясь выплеснуть все накопленную энергию, адреналиновым молотом бьющую по мозгу и сердцу, но её было так много, что не было и шанса, чтобы это у них получилось.
Совсем скоро Ланс обнаружил себя с жадностью целующим губы Вики. Они стояли в её номере. Его руки сдирали одежду с красавицы, а её руки рвали одежду на теле Проныре. Спустя пару мгновений, Ланс понял, что «знать» и «уметь» это ни черта не одно и тоже! Но Вики была терпеливой учительницей. И к середине ночи, Проныра умел хотя бы что-то, о чем говорили длинные красные царапины на его спине и плечах.
Мыслей в голове юноши уже почти не было, все исчезло, запутавшись и расплывшись, мир как будто расплавился.
Одну ночь спустя
Герберт потянулся, а потом скривился — спину жгло. Юноша посмотрел на свои плечи, в недоумении обнаружил там несколько отчётливых прикусов. Это было не то чтобы странно, но очень непривычно. Особенно это приятная ломота по всему телу. Проныра пошарил по правой стороне постели, но не обнаружил там теплого мягкого тело. Лишь пустоту и помятую простыню.
Парень разлепил глаза и понял, что он в номере совершенно один. Впрочем никакого негатива это не вызывало. Вроде Вики говорила, что у них утренний рейс обратно до Нью-Йорка. Проныра поднялся, встал во весь рост, снова скривился и повернулся к зеркалу.
— С почином, блин, — как-то глупо улыбнулся он и стал одеваться.
Вернее — старательно искать хоть какую-нибудь целую одежду. И это было не так легко, как вам может показаться. Каким-то образом под кроватью оказалась мантия Геба. Он напялил её, а потом на одних только рефлексах поймал бумажку, выпавшую из кармана.
«Помни про мое предложение.
P.S. это было на семерочку. Тебе есть куда расти»
А в конце, вместо подписи — отпечаток губной помады в форме поцелуя. Ланс закатил глаза и скомкал бумажку, выкидывая ту в мусорку. Такое предложение он бы не забыл, даже если бы в него двадцать Обливейтов зафигачили. Подобные шансы бывают раз в жизни, да и то — не у всех. Ну а что же до семерки, да — обидно, но в конце концов у Ланса есть еще время чтобы наловчиться хотя бы на девятку.
Кое-как одетый Ланс выскочил в окно. Он почему-то сомневался, что Вики заплатила за номер, а денег у парня с собой не было.
Некоторое время спустя
— Геб!
На встречу Лансу спешили его друзья. Здесь были все — Анастасия в полушубке, Миллер и Крам в школьных шубах и близняшки в пальто.
— Где ты был? — начала Инна.
— Мы волновались! — продолжила Жанна.
— Тебя не было всю ночь, — укоризненно заметила Анастасия. — Профессура чуть ноги до колен не стерла пока тебя искала.
— Где ты был?! — хором спросили леди. — И почему ты так одет?!
Все это время Ланс только как-то гулпо улыбался и чесал макушку. Девушки все теребили его, а кто-то уже наколдовывал согревающие чары, так как было видно что волшебник дрожит от холода. И тут некоторые участники этой встречи кое-что поняли.
— Оооо, — протянули похабно ухмыляющиеся Миллер и Крам. — Вот оно как.
— Есть такое, — кивнул Проныра, чем вызывал недоумение девушек.
— Так, дамы, этот парень идет с нами, — Давид буквально отобрал Ланса у леди. — Ты нам расскажешь все, вплоть до мелочей. Как, где, сколько, и, наконец, что немало важно, с кем?!
— Настоящий джентльмен не распространяется на эти темы, — гордо вскинулся Ланс.
— Побьем.
— Слушайте, все началось с…
Леди смотрели в след удаляющимся парням, не понимая, что происходит.
— Эй! — крикнула Анастасия. — Что здесь твориться?!
— Не ваше женское дело, невестушка! — крикнул в ответ Миллер.
Второй раз в жизни, Геб споткнулся.
— Невеста? — удивился он.
— Ага, — кивнул Давид, в точности до морщинки копируя улыбку Ланса. — Согласилась.
— Как? — с придыханием спросил Ланс, не веря своим ушам.
— Я расскажу, я рядом был, а то этот сейчас напридумывает, — встрял Крам. — В общем, он опять начал ей предлагать, а она отказывается. Дэв же все что можно ей предлагал ну и иссякла фантазия у парня. Сказал бывальщину какую-то, типо — «Любить всю жизнь буду».
— И?!
— А она «Да» ответила, — закончил за друга Миллер.
Ребята переглянулись, а потом покачали головами.
— Странные они создания, — разве что не хором произнесли трое друзей.
— Так! — рявкнул вдруг Крам, когда они уже почти дошли до бара. — Сейчас по рюмашке для сугреву, а потом мы тебя внимательно слушаем.
— Настоящий…
— Побьем!
— Тогда нам понадобиться литр, — печально вздохнул Ланс, понимая, что его план «ни капли до» был накрыт медным тазом.
— Хоть два! — засмеялись друзья и они втроем вошли под сени «Кабаньей головы».
Приближался новый, 1995й год.
|
|
| Shtorm | Дата: Суббота, 21.12.2013, 04:18 | Сообщение # 101 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| Глава 45
18 января 1995г. Англия, Хогвартс
Ланс, оглянувшись, подошел к опушке заснувшего Волшебного Леса. Он мгновение стоял, казалось бы — неподвижно, лишь изредка качаясь словно травинка на ветру. Вдруг юноша исчез и появился уже в глубине запорошенной снегом опушки. Нет, это была совсем не аппарация, просто ни мой, ни ваш взгляд не уследили бы за Гербертом, когда тот бегал по лесным тропинкам.
Музыкант присел на корточки, погладил снег, принюхался, а потом вдруг пронзительно засвистел, пристав два пальца ко рту. Свист промчался среди ветвей, сбивая с них снежные хлопья, затопил овраги, проскользил по ледяным коркам ручьев, искупался в незамерзающих родниковых ключах, а потом все же отыскал того, кто не засыпал зимой вместе с лесом.
Герберту не пришлось долго ждать. Там, среди белого снежного полотна и скрипящих, покрытых коркой льда стволов деревьев, показалась чья-то призрачная фигура. Она все приближалась, гипнотизируя зрителя своей неописуемой грациозностью и легкостью. Наконец на свет показалась морда.
Раздался громкий рык, эхом пронесшийся по лесу.
— И тебе привет, — ничуть не испугался волшебник.
Зверь чуть принюхался, а потом исчез его оскал, а хвост больше не был вытянут стрелой. Зимний охотник признал в посетители если не брата, то хотя бы друга. Пусть и двуного.
— Подойдешь?
Некоторое время четвероногий думал, а потом одним прыжком преодолел почти трехметровое расстояние, разделявшее двух существ.
Герберт, оглашая окрестности своим смехом, в котором слились отзвуки весенней капели и кошачьего мурлыканья, упал в снег, придавленный тяжелой, но очень теплой и пушистой тушей. Юноша потрепал зверя рукой, а потом немного сморщился — тот облизал его своим шершавым языком, больше похожим на наждачную бумагу. Какое-то время они игрались, один несильно кусался, другой трепал шерсть. Но вскоре зверь сполз с двуногого друга.
Ланс приподнялся и внимательно осмотрел это создание. Внешне пушистый походил на Снежнего Барса — тот же пятнистый окрас, те же повадки, форма морды и длинна пушистого хвоста, но были и отличия. Во-первых это создание было раза в два, два с половиной больше барса. Во-вторых, не знай вы что искать, то никогда бы не нашли его в зимнем лесу. Пушистый был настолько бел, что без труда сливался с окружающей средой, а пятнышки, вопреки здравому смыслу, лишь только усиливали свойства его «маск.халата». Ну и наконец, вместо мутноватого белка и черного, угольного зрачка, вы обнаружите глазницы, словно затопленные синим туманом. Нет, это был совсем не Снежный Барс.
Перед Лансом стоял Прелумкум, снежный дух, хранитель спящего леса, ну и еще сотни других наименований. Никто не знал откуда приходят эти создания зимой, и куда они уходят к весне. Но любой образованный маг знал, что встреча с этим зверем столь же опасна, как и с разбуженным драконом, которого вы побеспокоили в его же пещере. Редкий глупец отважится сражаться с Прелумкумом и уж точно от него не стоит бегать. Все что вы должны делать при встрече — стоять не двигаясь, тогда хранитель спящего леса пройдет мимо вас. Зверь не станет трогать того, кто не беспокоит покой уставшего леса.
Ланс достал из кармана полиэтиленовый пакет, в котором, если приглядеться, можно было найти несколько вещей. Сломанную расческу, испачканный платок, обгрызенное перо и даже черный носок.
— Я знаю, мы с вашими не очень ладим, — произнес Ланс. — Но может поможешь мне? Буду должен.
Зверь оскалился, рыкнул, но увидев, что это не возымело эффекта, успокоился. Казалось бы он задумался на мгновение, а потом подошел и вновь лизнул Геба.
— Спасибо, — произнес Проныра, осознавая, что теперь на нем висит долг зимним духам. Если вы знаете Ланса, то поймете, что это не то, чему мог обрадоваться юноша.
Парень резко открыл пакет и зверь засунул туда морду. Немного подержал, запоминая запаха, а потом резко отскочил в сторону. Было видно, что ему неприятно это амбре. Хотя — какому духу будет приятен человеческий запах. Такого вы не найдете в этом, да и пожалуй — любом другом мире.
— Когда придет время — помоги ему.
Прелумкум, обогнув пакет по широкой дуге, подошел к юноше и вновь лизнул его, а потом позволил немного себя потрепать. В следующее мгновение он истаял, растворившись в поднявшейся метели. Проныра выпрямился, поднял воротник пальто, засунул руки в карманы и побрел прочь, чувствуя, как ледяной холод обжигает его щеку. Как раз в том месте, где теперь будет еще долгое время покоиться невидимая для глаза метка. Метка долга перед духами снега и зимы.
— Чего не сделаешь, ради аферы столетия, — вздохнул Ланс, в спешке покидая лес.
Даже для него, того кто может быстрее ветра бегать по тропкам, Зимний Волшебный Лес действительно становился Запретным. Когда уходит на покой солнце, не столь щедро одаривая землю своими горячими ласками, смелеют самые ужасные и опасные твари. Те твари, которые теперь часто видятся Проныре в одолевающих его кошмарах. Зима была в самом разгаре.
4 февраля 1995г Англия, Хогвартс
— Ужасно Ланс! — брызгал слюной Снейп. — Как вообще можно было смешать печень трирога с вытяжкой из носа книлза?! Вы что, мимо учебника смотрели?!
Герберт, ловя на себе насмешливо превосходящие взгляды (притом не только слизеринцев) молча выслушивал распекания профессора. Ему даже не было что возразить. Конечно он мог честно ответить, что ничего он не путал, а все произошедшее лишь очередная пакость Малфоя и Ко. Но Герберт Артур Ланс не был стукачом, да и к тому же если дал себя провести, значит сам и виноват.
— Ваше зелье не стоит и выеденного яйца!
Снейп элегантно, изящно и плавно, но стремительно и неуловимо взмахнул своей черной палочкой и котел Геба опустел. Тот лишь озадаченно почесал затылок. Он все еще мозго.штурмил весьма простой вопрос — как Малфой смог это сделать. В конечном счете Геб списал все на преследующую его сонливость. В последнее время Геб плохо спал. Ему либо снились кошмары, в которых он редко когда оставался со всеми конечностями, либо изнывал от томительных, страстных, горячих эротических снов.
Миллер на эту тему говорил — «между первой и второй, перерывчик должен быть небольшой» и всячески подталкивал Проныру к побегу в Лондон, где не так сложно раздобыть «вторую». Но у Ланса постоянно не хватало времени. Он быстро понял простой факт — Чемпионство никоим образом не освобождает его от школьной рутины. Все так же приходилось усердно заниматься, не менее усердно проказничать и, порой, вечерами отбывать срок на отработках.
— Вам повезло, Ланс, что сегодня я не взял с собой Список. Иначе это была бы «Т».
— Удача со мной, сэр, — кивнул юноша.
— Вон из кабинета! — рявкнул Снейп.
Ланс собрал вещи, проигнорировал смешки Малфоя и Ко, а так же похрюкивания Уизли и поспешил на выход. Со Снейпом все как с диким зверем — главное не бесить. Хотя, зверя можно было подкармливать, но вот чем можно подкармливать зельевара Ланс не знал и даже не догадывался. Судя по фигуре профессора, тот не только не призновал шампунь, но так же не уважал и любые мясные блюда. Геб был уверен, что любой анатомический кабинет будет рад такому экспонату — кожа на костях была натянута до невозможности. Как Снейп держал палочку, тоже было загадкой. Геб был уверен, что в руке профессора мышцы отсутствуют как таковые.
Закрыв за собой дверь, Проныра поплелся к кабинету Трансфигурации, которая шла следующим предметом. Согласитесь, не самое лучшее расписание, какое можно придумать — утром аж три пары Зелий (с перерывом на обед). Потом пара трансфигурации, и две пары Чар. Всего — шесть, но что самое печальное, три профессора, которые отчаянно не терпели Ланса. Снейп, потому что страдал манией «я-самый-умный-в-комнате» и просто не выносил, когда в комнате появлялся тот, кто мог бы быть даже не то чтобы умнее его, а просто почти так же умен. Комеденти потому что Ланс сам нарвался (он вообще частенько сам нарывался, но что поделаешь — такой характер). Герберт был уверен, что тот инцидент с кабинетом можно было решить более спокойно. Но, что поделаешь, тогда он был на год младше, а следовательно — гораздо глупее.
Почему же Геба не любила МакГи? Вот тут юноша просто пасовал. Он примерно три года бился над этим вопросом, но так ничего и не выяснил. Однажды он пришел к выводу что это может быть как-то связанно с тем-кого-хер-кто-назовет-по-имени, но отмел сей вариант как малосущественный и не жизнеспособный. В общем и целом, в этом семестре нелюбимым днем Ланса был вторник. А сегодня, как вы уже догадались, и был вторник.
Юноша свернул за поворот и приметил стайку леди курса с пятого или шестого. Проходя мимо, юноша взглянул на одну из них и подмигнул своим коронным. Герберт даже не старался, не вкладывал в подмигивание чего-то такого, но леди мигом зарделась и задышала через раз, потупив взгляд. Проныра устало покачал головой.
С той знаменательной ночи он понял, что что-то все же изменилось. Изменилось в его общении с прекрасным полом. Теперь девушки относились к нему как-то иначе, да и он сам смотрел на них несколько по-другому. В общем, неудивительно что за эти полтора месяца, Ланс отдалился от своих гриффиндорских приятельниц.
Сейчас же Проныра был полностью согласен с присказкой «мужчины и женщины дружить не могут». Во всяком случае не могут дружить двое более менее красивых людей. Очень сложно спокойно относится к человеку, когда постоянно представляешь его в самых откровенных позах и в самых страстных нарядах, ну и чего греха таить — и вовсе без таковых. Не то чтобы Проныра резко стал озабоченным, но он целиком и полностью отдавал себе отчет в том, что «шлюзы сорвало». Наверно Миллер все же был прав…
Проныра свернул за поворот и остановился у кабинета. Он огляделся, потом в наглую подтащил себе скамейку и уселся. Юношу даже нисколько не волновал тот факт, что эта скамья стояла у противоположной стены и во время своего не самого короткого путешествия издавала не самые скромные звуки.
Усевшись, Ланс, подперев кулаком подбородок, стал ждать звонка. Порой он размышлял на весьма отстранённые темы, стараясь не съезжать в сторону воспоминаний о приключениях в женских душевых. Это было сложно. И если вы, человек который однажды затянул с этим пресловутым «перерывчиком», то поймете почему.
В какой-то момент Проныра вновь задумался как же Малфой смог его обдурить, но вскоре плюнул на это дело. Наверняка слабозадый зашел в кабинет пораньше и при помощи талантливой Гринграсс наложил на ингредиенты иллюзии. Дафна вообще в вопросах иллюзий была необычайно сведуща.
Наверное, еще год назад, Ланс бы стал размышлять над ответным уколом или даже полноценным укусом, но он действительно повзрослел и такие пакости его не волновали. Не получил «Т» и ладно, вот если бы получил… Но история не знает сослагательных наклонений, так что плевать.
Геб откинулся, прислонившись спиной к стене и тяжело вздохнул.
— Хоть бы третье испытание поскорей, — бурчал слизеринец. — Скучно как хрен знает где. Я даже согласен на бал у Сатаны.
Герберт зажмурился, потом приоткрыл один глаз, но так и не увидел прямоходящего кота, который протянул бы ему билет на серебряном блюде. Мда, видно даже Воланд зимой отдыхал, и не устраивал празднеств.
Тут прозвенел звонок и юноша вздрогнул. Последние ночи были неспокойными и Герберт был на взводе. Порой ожидание известной опасности может быть страшнее, нежели внезапная неизвестность.
Открылась дверь кабинета и в коридоры хлынул поток первачков. Многие из них бросали быстрые взгляды на Ланса, а затем смущенно опускали их в пол. Не то чтобы Проныра возгордился, но вот такой авторитет ему нравился. Главное — заслужил своим трудом и никак иначе.
Вскоре на горизонте показались однокрусники Геба. Они весело галдели, иногда «погрызываясь» с противоположной фракцией. Больше всех на этом фронте усердствовали Уизли и Малфой. Один все пытался уколоть Поттера и самого рыжего, а другой, тот, который и был рыжим, все пытался быть не тем, кто он есть на самом деле.
Вот, возьмем к примеру Проныру — у него в кошельке лежало что-то около двадцати или тридцати галлеонов, ну и еще дохлая муха, а может и две. Но юноша совсем этого не стыдился. Другое дело Уизли — любой укол в сторону капитала его крупной семьи и сразу взрыв нервов, злобы и глупой детской зависти. Странно, но это всегда веселило музыканта.
— Что, Ланс, повезло тебе сегодня? — самодовольно и насмешливо бросила Гринграсс, садясь рядом на скамейку.
С ней же примостилась и латинос-Забини, которая постоянно собирала аншлаг из алчных до плоти взглядов. Такой бы в кино сниматься, в боевиках там или триллерах — успех был бы бешенный. Шутки про порно не принимаются — слишком скучные. А Лансу и так хватало зимней скуки.
— Да я вообще везучий, — пожал плечами Проныра.
Не то чтобы он горел желанием поболтать с одногрупницами, но вид взбешенного Нотта, признаться, приносил ощущения некоего удовольствия. Впрочем, опять же, если вы не представитель мужской половины, то вряд ли поймете, что это за удовольствие. Ах да, совсем забыл — как и предсказывали друзья Геба, Гринграсс бросила Нотта. Тот, конечно же, убеждал всех в том, что это он бросил Дафну. Мол ему надоело ревновать её к каждому столбу и пусть эта «кукла» продолжает соблазнять своим видом всех и вся.
— Вот было бы здорово, — подключалась Блейз, сверкая белоснежной улыбкой. — Если бы удача на этом иссякла и на следующем Испытании ты подох.
— Да, было бы неплохо, — протянул юноша. — Во всяком случае я был бы избавлен от необходимости выслушивать ваши бредни.
— Как всегда — говоришь как деревенщина, — фыркнула Гринграсс, скрещивая ножки.
Даже учитывая, что была зима и по форме девушкам надлежало носить длинные юбки, этот жест чуть не довел многих парней до вынужденного побега в уборную. Впрочем, он так же успешно довел мисс Паркинсон и мисс Булстроуд до зубовного скрежета. Красотой эти дамы не блистали. Наверно он так же должен был довести и Грейнджер (та еще замухрышка) но ей было индифферентно.
— Какой же ты мерзкий, — скривилась Забини. — Мне жаль ту несчастную, которая тебе дала.
— И кто еще тут деревенщина, — хмыкнул Ланс. — У меня от вашего лексикона, дамы, уши в трубочку заворачиваются.
— Слова то какие выучил, — прошипела Дафна. — Хотя о чем это я. Может просто твою шлюшку мать пялил какой-нибудь прыщавый студент филолог.
На противоположной стене вдруг вспыхнул факел, опаляя потолок, но когда все повернулись. То увидели лишь длинную черную дорожку гари, оставленную вспышкой пламени.
— Вот я и говорю, — покачал головой Проныра. — Языки у вас грязноватые. Но тут уж я вас не обвиняю, видно ваши ухажеры не всегда свои причиндалы моют.
— Ах ты…
Ланс уже знал, что будет дальше — Гринграсс и Забини выхватят палочки, но в этот момент прозвенит звонок и откроются двери кабинета, из которого покажется Железная Леди. Дафна и Блейз состроят разочарованные мордашки и спрячут свои артефакты.
В следующие несколько секунд, все произошло именно так, причем именно в таком порядке. Ланс даже не удивлялся. Может слизерники специально так время рассчитывали. Чтобы вроде и позубоскалить, а вроде и в грязь лицом не ударить. Все же после той схватки с японцем, в школе осталось мало таких дураков, которые бы вздумали тягаться с Лансом в дуэльном мастерстве. Вот всем скопом навалиться — расплюнуть, но раз на раз слизеринцы выходить не хотели. А здесь скопом не получилось бы, на защиту встали бы грифы. Не из глубокой симпатии к Лансу, а из извечной любви к справедливости и бобру… пардон — добру.
Зайдя в кабинет, Ланс поправил шляпу. Сделал он это очень осторожно — там мог спать Роджер. Вообще дракончик был весьма свободолюбив и летал где хотел. Но на ночлежку он устраивался либо на шляпе, либо в нагрудном кармашке Герберта. Так что юноша не был дракону хозяином, но был его другом. Вот такие вот у них сложились отношения.
— Привет красавица, — поздоровался Ланс, садясь за парту к Заучке.
Та подняла на него взгляд, а потом прошипела не хуже Снейпа.
— Отвали Ланс.
Юноша пожал плечами и уселся за парту. Грейнджер все так же в штыки принимала Геба. Конечно тот мог ей напомнить, что она ему до сих пор должна за помощь на втором курсе, но к чему это. Не хочет соблюдать простые правила приличия — ну и не надо. Более женственной она от этого не станет, скорей даже — менее. А вот Ланс не мог себе позволить потерять джентельменское достоинство. И я сейчас вовсе не о проклятии кастрации говорю. Но это уже пошлости какие-то пошли.
За кафедру встала Железная Леди и принялась вещать. Все еще вещание весьма успешно стенографировало Самопишущее Перо — гордость Проныры. Еще на первом курсе он выиграл его в честном пари не у кого-нибудь, а у маньяка психопата, прислужника самого Темного Лорда (тоже, впрочем, маньяка и психопата, только рангом повыше). А это, в глазах любого «мальчишки», а «мальчишкой» ты продолжаешь быть и в тридцать и в сорок пять, сразу поднимало стоимость Пера до немыслимых высот.
— Сегодня мы с вами рассмотрим весьма полезное заклинание. Возможно вы даже уже с ним знакомы, во всяком случае те из вас, кто навлек на себя гнев моего коллеги — профессора Снейпа. Итак — записываем, заклинание Evanesko…
В классе послышались шепотки. Конечно, подобные чары они должны были проходить на шестом курсе, или чуть раньше, а может и чуть позже (Геб не очень хорошо запомнил программу на следующие курсы), но, поскольку этот курс весьма неслабо обгонял программу, то и некоторые чары, проклятья, заклятья и заклинания преподавал раньше срока. Вообще программа была весьма условной, потому как вровень с ней не шел практически ни один поток. Все либо обгоняли, либо отставали.
Ланс продолжал смотреть в стену, пока Перо все тщательно конспектировало. Сей факт — «ничего не деланья» Геба жутко раздражал не только сидевшую рядом Грейнджер, но и МакГи. Будь её воля она бы вообще запретила Самопишущие перья, но это было не в её полномочиях. А Директор был прочно подкуплен сладостями, так что Герберт не очень переживал по этому поводу.
Когда с лекционным материалом было покончено, МакГи дала студентам минут десть на его прочтение, а потом попросила Грейндежр раздать учебный материал. Герберт предполагал что в коробке будут лежать спички, и был весьма удивлен когда на парту к нему приземлилась маленькая белая мышка. Завидев Геба, она тут же засеменила к нему, а потом устроилась в подставленной ладошке. Таким образом лапа Ланса стала для мыша чем-то вроде постели.
— Итак, в точности повторите отрепетированный взмах и произнесите формулу.
В классе тут же все стали пытаться аннигилировать животное. Признаться, зрелище было отвратным. Мало у кого, да чего там — ни у кого не получилось сразу уничтожить мышку, но многие смогли «исчезнуть» какой-нибудь кусочек. Так что вскоре все парты были залиты кровью, а МакГи, как в ни чем не бывало, ходила между рядов и убирала алую жидкость, заживляя рану животного и давая советы.
«Ну прям лекция в Гестапо» — мысленно сморщился Ланс.
Сам он, понятное дело, не мог позволить себе убить беззащитное, спящее животное. Да и будь оно весьма защитное и крайне бодрствующее, Ланс бы все равно на него руку не поднял. Дракон был исключением — крылатый сам попросил смахнуться.
Больше всех пыхтела, понятное дело — Грейнджер, она, закусив губу, губила уже третью, а то и четвертую мышку. Ланса начинало подташнивать. Его действительно чуть не вырвало, в тот момент когда Гермиона радостно воскликнула и продемонстрировала МакГонагалл хвостик, оставшийся от мыша.
— Десять баллов Гриффиндору, — умилилась профессор.
Ланс уже читал «Отче наш», потому как обед явно стремился покинуть желудок не через положенный ему — задний выход, а через парадный.
— Мистер Ланс, почему вы не колдуете? — сурово спросила декан алых, встав напротив юноши.
— Не могу, мэм — боюсь.
— Боитесь?
— Ага. Я так и вижу как ночью мне присниться эта мышка. Она будет стоять на той стороне Стикс, тянуть ко мне свои маленький лапки и говорить «Я жду тебя, брат».
В классе повисла тишина. МакГонагал по-кошачьи сощурилась, а Ланса так и подмывало зашипеть на неё и обнажить когти. Увы, когтей у него в человеческой форме не было, да и шипеть получалось не очень — пробовали, знаем.
— Ланс, вы мне цитируете Илиаду?
— А вам не нравится Гомер? — удивился парень. — Ну тогда я могу еще на эту тему припомнить у Гете или Алигьери. Хотя, признаться — лучше Алигьери. Мне «Божественная Комедия» нравится больше терок старины Фауста и Мефисто.
— Минус десять баллов за хамство!
— Классику надо любить, — покачал головой Геб.
— И еще минус двадцать!
— Значит все таки Алигьери?
МакГи чуть палочку свою напополам не переломила от еле сдерживаемой злобы.
— Мистер Ланс, если вы сейчас же не заколдуете учебный материал, я поставлю вам «Т».
— Это шантаж, мэм! — возмущенно воскликнул Ланс.
Если быть прозаичным, то за звание Лучший Ученик Геб получал стипендию, которую не должен был отдавать Уизли, что, если вы забыли, касалось денег из фонда помощи сиротам. А получи он хоть одно «Т» и место Лучшего тут же займет Грейнджер. Хотя в её случае это будет уже «Лучшая», но не суть.
— Считаю до десяти…
— Это бесчеловечно…
— Девять…
— Да как можно такую милаху и под нож!
— Восемь…
— Я буду жаловаться в Гринписс!
— Семь…
— Даже Темный Лорд бы не одобрил подобного злодеяния!
— Шесть! И минус еще тридцать баллов!
— Это бесчестно, в конце-то концов!
— Пять! Если вы сейчас же не примените заклинание, одной «Т» не отделаетесь!
Ланс хлопнул рукой по столу, а потом гаркнул.
— Да подавитесь!
Он взмахнул рукой и в тот же миг в классе стало еще тише. Хотя, в принципе, это было попросту невозможно, так как все и так молчали. Герберт, уюрав мышку в карман, собрал вещи и по привычке стрелой вылетел из кабинета. Ему срочно надо было избавиться от обеда, потому как вид обнаженной МакГи, чья одежда исчезла под действием заклинания, было сверх того, что могла выдержать весьма нежная психика Проныры.
Когда за спиной Ланса захлопнулась дверь кабинета, то шум разбитого ветража, заглушил визги и крики профессора.
|
|
| Shtorm | Дата: Суббота, 21.12.2013, 04:26 | Сообщение # 102 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| Вечер того же дня, кабинет Дамблдора
— Я требую отчисления! — распылялась МакГонагалл.
В кабинете находились все, кто там бывал в подобных случаях. Единственное но — пустовал стул профессора Флитвика, так как Ланс счел бы личным врагом любого, кто отважился бы на него сесть. У стены стоял уставший профессор Снейп, рядом с Гебом сидела профессор Вектор, выступавшая в роли свидетеля. Правда непонятно чему она свидетельствовала. Зачем-то привели мадам Помфри, возможно, чтобы если что — оказать первую помощь МакГи, в случае если её все же хватит удар. Еще неведомым образом сюда просочились профессор Грюм и мисс Кора Комеденти. Что здесь забыли эти двое, Ланс не знал.
— Вынужден не согласитесь, Миневра, — покачал головой зельевар. — Мы не можем отчислить Чемпиона.
— Ты покрываешь его?! — вопила Железная Леди. — Он обесчестил меня!
Геб подавился, а потом проворчал:
— В некрофилии меня еще не обвиняли.
Увы, эта фраза прозвучала в антрактной паузе тирады зам. директора.
— Ну а что, — пожал плечами Герберт, которого все сверили гневными взглядами. — Вы бы видели — зрелище не для слабонервных. То ли дело — конкурс бразильских бабушек. Дамама хорошо за шестьдесят, а фору дадут многим двадцатилетним.
— Ланс, — прошипел Снейп.
— Могу фотки принести.
— Минус сорок баллов! — хором гаркнула вся профессора, кроме Дамблдора и Грюма. Дамблдор тупо был в ментальном нокауте, а Грюм давился своим смехом.
— Опа, — закончил подсчет Геб. — Я побил свой рекорд, теперь новый — минус двести восемьдесят баллов за день.
— Для вас это все шутка?! — рычала МакГонагалл.
— Да ладно вам, — отмахнулся Геб. — Студенты все равно ничего принципиального нового не увидели. Вы ж не та марсианка из «Вспомнить все» со Шварцем, — тут Геб прищурился, поправил шляпу и протянул. — Или…
— Дамблдор! — воскликнула Комеденти. — Сделайте с ним уже что-нибудь! Просто невозможно терпеть это хамство и бескультурье.
Проныра схватился за сердце, делая вид, что его оскорбили до глубины души. Грюм уже начал задыхаться.
— Герберт, вы же понимаете, что в этой ситуации крайне неправы, — наконец подал голос местный глава совета старейшин, как называл Ланс это подобие пет.совета.
— Вообще-то, профессор, я кругом прав.
— Да как вы…
— Год отработок!
— Наглый юнец!
— Отребье!
— Спокойней, — тихо произнес Дамблдор и тут же в кабинете повисла тишина. — Что вы имеете ввиду, мистер Ланс?
— Да тои имею, — пожал плечами юноша, грызя лимонную дольку. — Перед самым, как вы говорите — «инцидентом», профессор МакГонагалл изменила правила «игры», сказав — «примините заклинание», но не сказав куда, как и к кому. Так что, то что я сделал было лишь исполнение задания моего преподавателя, а вовсе не «безобразие».
— Миневра, все было так, как говорит Герберт?
— Де-факто так, но этот мерзавец все передергивает!
— Я сегодня не передергивал, — скривился юноша. — И вообще в моем возрасте все парни этим страдают, спросите у Помфри.
— Минус тридцать баллов! — грохнула профессура.
— Что ж вы делаете, — притворно всхлипнул парень. — Мне ж этот рекорд ни в жизнь не побить.
— Минус…
— Коллеги, — перебил Дамблдор. — Так вы весь Слизерин по миру пустите. Что же до произошедшего, боюсь мистер Ланс прав — он лишь выполнил указание. Спокойней! Вы итак уже сняли с него больше трехсот баллов, оставив на счету слизерина лишь полсотни. Думаю, это приемлемое наказание. А отработки мне назначить не за что, да и не куда — у Герберта все до лета забито ими.
— И все равно, — не унималась Кора. — Мне кажется он легко отделалась. За подобные выходки нужно вообще в министерство писать. Пусть его на учет в Аврорат поставят.
— Уже стою.
— Что?
— Я говорю, — повторился Ланс. — Что уже там стою. Правда не в Британском, а Египетском, но не суть.
— Вот видите! — завопила американка. — Он же малолетний преступник.
— Я больше люблю термин пират.
Профессура опять загомонила, но её вновь успокоил лишь маленький жест Дамблдора, просящего тишины.
— Иногда мы рубим с плеча, не зря в корень. Герберт, будь добр, достань то, что лежит у тебя в правом кармане.
— Здесь живодеры, я мыша им не сдам.
— Обещаю, с ним ничего не произойдет, — по-доброму улыбнулся старик.
Герберт, немного подумав, недовольно бурча опустил руку в карман, а потом с удивлением достал на свет не белую мышку, а простую иголку.
— Но…
— Мистер Ланс, разве вы забыли, что заклинания из группы Эванеско не действуют на ижвых существ?
Ланс был готов посыпать пеплом голову и утопиться в ближайшей луже, хотя где он эту лужу возьмет в феврале. В произошедшем оставалось винить лишь одно — зимнюю скуку. Она слишком ослабила бдительность вечно сонного Геба. Снег его просто убивал.
— Нехорошо вышло, — покачал головой Проныра, смахивая иголку на стол.
— Да нет, — продолжал улыбаться Дамблдор. — Все очень даже хорошо. Вы в очередной показали свою доброту и готовность пожертвовать собой во имя своих убеждений. А это очень важно. За проявленную доблесть, самоотверженность и честность, я присуждаю вам двести пятьдесят баллов.
Вот теперь МакГи явно нужна была помощь мадам Помфри.
— Идите спать, мистер Ланс и я надеюсь, что вы не забудете, как были готовы сражаться за маленькую мышку. Это многого стоит.
— Спокойной ночи, сэр.
— Добрых снов, мой мальчик.
5 февраля 1995г Англия, Хогвартс
Ланс, поправив шляпу, зашел в Большой Зал. Примом стрелой промчался Роджер, за милу почуявший овсянку с медом. Проныра еще на той неделе договорился с эльфами (то есть он встал у кухни и двигал свою речь, эльфы почему-то сторонились юношу с тем же усердием, что и приведения) чтобы дракончику ставили маленькую плошку с кашей. Больше этому мелкому прохвосту и не требовалось.
— Слышали про твой вчерашний прикол, — начала издалека Анастасия.
— Ты хотела сказать прокол? — устало протянул Ланс, копаясь ложкой в тарелке. Зимой у него даже аппетит пропадал.
— Какой умный мальчик — сам все понимаешь.
— Насть, не дави на юношу, — вклинился Миллер.
— Сам ты юноша, — буркнул Проныра. — Понимаю, напортачил, идите без меня.
Дурмштранговцы переглянулись, а потом Крам ответил за всех.
— Ты нам мозги парил этим фильмом с октября, а теперь без тебя? Можно сказать, ты наш идейный вдохновитель. Плюс когда рванут бом…
На Ловца зашипело сразу пять человек и болгарин замолчал, опасливо озираясь по сторонам. Герберт в это время подставил ладонь Роджеру. Тот, комично семеня лапками, тоща набитое до отвало брюхо, с трудом забрался на подставленню ему площадку, а потом жалобно посмотрел на слизеринца. Геб вздохнул и приподнял дракончика к шляпе, тот аккуратно сполз на загнутую к верху полу и устроился там на «после-завтрачный» сон. Теперь со стороны Геба порой будет доноситься довольное пыхтение наевшегося Роджа.
— Это какой-то кошмар, — хлопнул себя по лицу Ланс. — Даже витамины не помогают.
— А как насчет… — Миллер смешно заиграл бровями, чем взывал у своей невесты приступ закатывания глаз.
Ланс только отмахнулся и принялся неспешно поглощать овсянку. Близняшки в это время стреляли глазками куда-то в сторону двух американцев, которые имели несчастье понравиться леди. Несчастье, потому как леди не собирались ограничивать себя только этими ухажерами, да и вообще Инна и Жанна весьма любили развлекаться, и горе тем, кто станет для них развлечением.
— Ладно, — Ланс положил ложку на стол. — Пойду строить из себя паиньку.
С этими словами Проныра закинул сумку на плечо и уныло поплелся к лестницам, зевая на каждом шагу. Иностранцы снова переглянулись.
— По слухам, — завел шарманку Миллер, игнорируя прищур Анастасии. — В прошлом году ему зимой было лучше.
— И откуда пошли эти слухи.
— Да так, — пожал плечами Давид и уткнулся в тарелку.
— Может ему каждый год становится хуже? — судя по интонациям Крама, вопрос был скорее риторическим. — Впрочем, неважно, когда мы сегодня сва…
Виктору так и не удалось договорить, так как на него вновь зашипели — правда теперь только четверо.
Проныра остановился около дверей кабинета ЗоТИ и примостился на уже приставленную к стене скамью. Грюм, иногда, был вполне адекватным «парнем» и сочувствуя хандре Ланса, не стал отодвигать скамью, как это делали все другие профессора.
Герберт, положил сумку на подлокотник, принял горизонтальное положение, использовав получившуюся конструкцию в качестве подушки. Вскоре коридор сотрясали сразу два посторонних звука — храп Роджера и сопение Ланса.
Герберт стоял на маленькой площади, мощенной булыжником. В руках у него была гитара, а на ногах кеды без носков. Пальцы весело бежали по струнам Малышки, из глотки вырывалась неизвестная юноше песня на Португальском языке. Закатанные рукава рубашки щекотали локоть, а из под надвинутой на глаза шляпы сверкали два голубых огонька. Юноша неотрывно смотрел на танцующую леди. Она казалась ему знакомой, но двигалась так быстро, что сложно было разглядеть лицо.
В воздух взметались черные волосы, смуглокожие руки будто ласкали теплый ветер, стройные ножки отплясывали забойный ритм, и порой Проныра мог разглядеть отблеск глубоких, карих глаз. Ритм все ускорялся, движения становились плавнее, но одновременно с этим резче и эротичнее.
Пальцы бежали по струнам, песня сотрясала воздух, раздавались мерные хлопки, отбивающие ритм, гогот пританцовывающих детей и смех танцующих девушек, но Ланс следил только за одной. Ему становилось жарко, впервые Гебу было жарко…
— Подъем рядовой! — гаркнули над ухом.
Ланс, от неожиданности, скатился со скамьи, а потом вытянулся по струнке. У него рядом с ухом в воздухе так же вытянулся и Роджер, козырнувший кончиком хвоста. Послышался добрый смех гриффиндорцев и злорадный — со стороны слизеринцев.
С просони Геб не сразу понял, что на него волком смотрит профессор Грюм, чей искуссвтеный глаз сейчас бешено вращался в глазнице.
— Спать надо ночью, мистер Ланс! — гаркнул он.
— Утверждение относительное, сэр, — зевнул юноша, прикрывая рот кулаком.
— Непонял… Хамить мне вздумал?!
— Никак нет, сэр! Просто если у нас сейчас день, то где-нибудь на другой половине планеты — ночь. Следовательно — утверждение относительно.
Грюм окинул юношу презрительным взглядом, а потом разве что не сплюнул:
— Умник, так тебя эдак. А ну давай на плац, тьфу — на эшафот… да мать моя женщина! На помост шуруй!
Проныра пожал плечами и поплелся в открытые двери. В окно пробивался тусклый свет солнце, укрытого плотными, тяжелыми облаками. И если бы не наличие мутного, желтого диска, который не сразу и разглядишь, то Проныра бы решил что солнце и вовсе — собрало манатки и умотало на курорт. Например, на Гавайи, где круглый год лето, или на Тенерифе, где застыла вечная весна.
Оставив сумку на столе и попросив Роджера охранять ей, Геб двинулся к помосту. Грюс все рвался восстановить в школе «Дуэльный клуб», но после инцидента с Локхартом и фиаско его творения, в подобные идеи Попечительский совет, выделявший бюджетные средства на клубную деятельность — не верил. Дамблдор конечно предлагал оплатить все из своего кармана, но это было не «по уставу», так что отставной Аврор не соглашался.
Что, впрочем, не мешало профессору ЗоТИ устраивать небольшие дуэли раз в неделю, а иногда чаще. Обычно он вызывал отстающих учеников, что бы все видели, как плохо быть «фиговым» магом, или преуспевающих, дабы продемонстрировать как круто быть «офигенным» магом. Ланса не вызывали никогда, да и сам он желанием не горел. Подраться с достойным противником, ну или на худой конец, с превосходящим числом, это действительно занимательно и неплохо горячит стылую кровь. Но вот махаться с однокурсниками дело довольно скучное, да чего там, в школе найдется всего пара человек, с которыми не грех потягаться в дуэльном мастерстве. Это, конечно же — Седрик Диггори, Антуан Пери (ворон семикурсник) и Говард Шор — студент последнего курса слизерина. Вот эти трое были на уровне Чемпионов.
— Итак, с кем же мне тебя поставить, — задумался профессор, сверял всех и каждого своим всевидящим оком.
По мнению Ланса, оку, для атмосферы, не хватало только огненного «покрова», а так же вертикального черного зрачка.
— Кого хотите, — пожал плечами Ланс.
— Что, и со мной смахнешься?
Проныру передернуло.
— Предпочту тактику отступления.
— Тогда стой и молчи, — отрезал вояка.
Ланс выполнил указ — он стоял и молчал. И если бы за это действие давали баллы, Проныра бы получил всю сотню, за безупречное «стояние и молчание». Не то чтобы Геб боялся Грюма, но в зимнее время Проныра ему не соперник. Вот летом… но сейчас же не лето.
— Поттер, я бы предложил взять тебе реванш за первое испытание, но вижу тебя больше интересует фотография Ловца сборной Рэйвенкло.
Лохматый, залившись краской, мигом закрыл учебник и тайком вытянул из него черно-белую фотку. Всем своим не очень воинственным видом Очкарик пытался доказать, что он готов к схватке, но Грюм уже смотрел в другую сторону. В сторону слизеринцев.
— Кто-нибудь из вас хочет подняться на помост? — спросил препод.
Абсолютно все обладатели змеиного герба подняли руки.
— Вы бы так на контрольных отвечали, — пробурчал Грюм. — Впрочем… Драко Малфой.
Слабозадый поднимался с места под всеобщие (слизеринские) одобряющие высказывания, пожелания и хлопки по спине. Малфой шел к помосту с таким видом, будто Ланс уже повержен, да и вообще Драко только что был избран президентом целой планеты. Проныра всегда удивлялся — как можно быть настолько чванливым и надутым.
В то время, пока индюк в мантии поднимался на помост, Грюм поймал взгляд Геба и подмигнул ему. Проныра быстренько смекнул, что злопамятный препод не забыл оскорбления Малфоя. Видно профессор был согласен с тем, что каждый сам должен был разбираться со своими проблемами и это было своеобразное извинение за того хорька. Ланс надвинул шляпу на глаза и незаметно кивнул. Этого Драко не забудет никогда.
— Постоянная бдительность! — рявкнул профессор ЗоТИ, заставляя всех и каждого подпрыгнуть на месте. — На счет три — любые заклятья кроме Непростительных. Дуэль до третей крови.
— Один!
Малфой принял классическую низкую фехтовальную стойку. Будь у него в руке шпага, Ланс бы забеспокоился о сохранности своей глотки, ведь именно туда был бы устремлен первый, самый быстрый выпад.
— Два!
Было видно, что Драко собирается атаковать сразу чем-то убойным, но Геб даже не думал доставать палочку. Он стоял, засунув руки в карманы брюк и лишь слегка покачивался на каблуках туфель.
— Три!
— Aqualis! — выкрикнул Малфой.
Ланс даже поморщился, он то привык что на тренировках с Крамом, и, упаси боже — Миллером (поляк был сущим дьяволом, когда дело доходило до «раз на раз». За прошедшие полгода Ланс так ни разу его и не одолел. Как, собственно, и Крам. В руках Давида самые безобидные заклинания, комбинируясь в немыслимых связках, становились настоящими адскими клинками, от которых не было спасения) они пользовались исключительно невербальными чарами, и лишь иногда добавляли вербальную составляющую.
Словно походя, Проныра качнулся в сторону и водяной резак пролетел мимо, истаяв в волшебной Хогвартской стене. На лице Ланса отражалась вселенская скука, а руки его так и не покинули карманы брюк.
Дракон начал закипать, он сделал несколько резких, отрывистых пассов, а потом вновь крикнул:
— Seko!
Герберт вновь качнулся и невидимый нож прошел мимо. Ланс даже не сделал ни единого шага — он стоял как вкопанный. Ему не надо было слышать формул, уже по первому движению кисти, юноша знал какое заклинание в него полетит и был готов буквально ко всему. Из Малфоя был дряной дуэлянт, даже Поттер, на подсмотренных Лансом тренировках, справлялся лучше. Хоть соперниками Очкарика и выступали подушки, до птички, созданные Грейнджер.
— Stupefuy!
В Ланса полетел ярко-красный луч, но Геб в этот раз вообще не шевелился. Луч прошел в миллиметре от его уха, вновь растворяясь в стене. Да, в кабинете ЗоТИ стены были очень необычными. Как, собственно, и следовала ожидать от кабинета, в котором изучают условно-боевую магию.
— Ты это серьезно? — устало поинтересовался Ланс.
В классе висела тишина, а Малфой пыхтел, утирая лоб. Наконец он разразился настоящей дуэльной связкой. Проныра даже не предполагал, что белобрысый знает о таком. Впрочем, Геба связки никогда не интересовали. Как говорил товарищ Миллер — «хрен ты высунешь вовремя». Что в переводи с глубоко пошляковского, на обычно-английский означало — «Начав связку, ты её уже не остановишь».
Судя по всему, это было весьма слабенькая комбинация. Проныра без проблем пропустил за спину Петрификус, потом пригнулся, позволяя веревкам Инкарнацео пропорхать у него над головой, затем он приподнял правую ногу и Ватные Ноги ударили в пол, ну а очередной оглушитель опять ударил в молоко. И все это Проныра проделал, не вынимая рук из кармана. Движения Малфоя, конечно, были максимально быстры, но не быстрее человека, который буквально не расставался со спортивными снарядами. Если сравнивать скорости Драко и Герберта, то первый был хорошим БМВ, а вот последний находился на уровне спорт-кара.
— Вы это серьезно? — на этот раз Ланс с той же интонацией обращался уже к Грюму, пропуская очередное заклинание себе за спину.
Грюм уже хотел что-то сказать, но в это время Ланс, скучно вздыхая, вынул руки из карманов и стал подносить ко рту сигарету.
— Insendio! – завопил Малфой, пользуясь, как он думал — ошибкой противника.
Ланс впервые за это время сделал шаг в сторону, а потом наклонил голову и поджег сигарету о ленту пламени, так и не нашедшего своей цели.
— Спасибо, — кивнул Ланс, затягиваясь и выпуская облачко дыма.
— Стоп! — завопил Грюм, а потом, массируя виски, обратился к Лансу. — Ты почему не колдуешь?!
— Не могу, — пожал плечами Геб.
— Не можешь?! В пацифидоров записался?!
— Никак нет, просто у меня очень своевольная палочка, сейчас покажу, — Ланс достал из за пояса своюбвишневую подругу, а потом направил на Малфоя и громко произнес:
— Furunculus!
Драко машинально поставил щит, но ничего не произошло. Никакого заклинания так и не вырывалось.
— Furunculus! Furunculus! Furunculus!
Новсетщетно.
— Вот видите, — пожал плечами Ланс. — Моя подруга сражается только с достойными.
— Это я по-твоему недостоин?! Грязная ты грр… — Малфою не хватило выругаться про полукровном профессере. Поэтому он проглотил окончание фразы.
Судя по взгляду Грюма, тот сразу понял, что Ланс в конце каждого заклинания невербально добовлял «Finite» что запрещало палочке колдовать. В общем и целом — Проныра попросту выпендривался, по-черному опуская одногрупника. И, если верить блеску живого взгляда Грюма, тот находил это очень забавным и достойным всяческих похвал.
— До третьей крови и разбирайтесь как хотите.
— Tenebri Musco! — в тот же миг выкрикнул Малфоя.
Из кончика его начищенной до блеска палочки вырвалось, как могло показаться — черное облако. Но в то же мгновение, слух бы различил ужасающее жужжание мириада мелких крылышек. «Черный Рой» — около темномагическое проклятье, насылающее на врага рой ядовитых насекомых. Защита очень простая, достаточно воздвигнуть чар Помех, но не сделайте вы этого и уже после десятка укусов впадете в кому, а там уже и до гибели недалеко.
Ланс был удивлен что Малфой не то что знал, а был способен на такие чары. В тех книгах, которые он изучал в качестве программы подготовки к Турниру, это заклинание относилось к уровню повышенной сложности.
— Ну ладно, — произнес Геб.
Ланс был спокоен, в то время пока к нему летели ядовитые москиты, мухи и даже какие-то летающие блохи. Он, держа в правой руке палочку, левой сдернул с себя галстук. Одно заклинание, и вот уже короткая «селедка», похожа на длинную ленту, с которыми обычно танцуют стройные леди. Впрочем, Ланс хоть и был стройным, но не был леди и уж точно не собирался танцевать.
С бешенной скоростью замелькала левая рука юноши, а черная лента превратилась в размытое пятно. Малфой, видимо уже праздновал победу, когда шумный рой плотным шаром окружил его противника. Но минуло мгновение, и вот мошкара стала осыпаться, пока вовсе не укрыла пол плотным, хрустящим хитином слоем. На проныре красовалось всего несколько укусов. Он лениво дотронулся до них палочкой и они мигом исчезли.
— Хреново танцуешь белобрысый, — хмыкнул Ланс.
Никто так и не понял, кроме Грюма, причем здесь «танцы».
— Перейдем к танго?
С этими словами Ланс замахнулся лентой, вдруг обернувшийся хлыстом. Раздался резкий щелчок и вот первая кровь закапала на помост — губы Драко были разбиты буквально «в хлам». Разве что не захлебываясь кровью, Малфой выкрикнул:
— Putrisherbe!
Но вместо этого его пострадавшие уста выдали:
— Putanishere!
И вместо проклятья, заставляющего гнить кости, из палочки Малфоя не вырывалось ровным счет ничего. Ланс только усмехнулся, а потом его галстук замелькал, отбивая раз за разом — «щелк», «щелк», «щелк».
Каждый новый удар приходился по старому месту и поэтому Грюм не поднимал второй красный флажок. Тут нельзя было определить какая по счету эту кровь. Малфой пытался как-то прикрыться руками, но галстук нещадно бил и по ним, оставляя лишь синяки, уже почти полностью покрывшие синяками предплечья юноши.
Наконец кто-то крикнул, вернее завизжал:
— Остановите это!
Как нетрудно догадаться, этот визг принадлежал главной поборницы справедливости и бойца гуманизма — Гермионе Джин Грейнджер.
Грюм еще некоторое время позволил Лансу попрактиковаться в вопросах «Укрощения Строптивых», а потом все же поднял сразу два флажка. В тот же миг рука Геба замерла, теперь уже щелкнула палочка и абсолютно чистый галстук вернулся на положенное ему место — на шею Проныре.
— Так себе, — пожал плечами Ланс и спрыгнул с помоста. Он вновь засунул руки в карманы и уныло поплелся к себе на галерку. Где, накрывшись шляпой, решил подремать чуток, как это уже делал весьма предусмотрительный Роджи.
— Отведите это…го, — с умело скрываемым отвращением, распоряжался Грюм. — К мадам Помфри.
С места подорвались дуболомы Крэбб с Гойлом и взвалив постанывающего, моросящего кровью Малфоя на плечи, потащили его к выходу. Последнее, что сквозь подступающую дрему услышал Ланс:
— Двадцать баллов Слизерину.
Вечер того же дня
— Честь нажать запретную красную кнопку, — важно вещал Миллер, пока дружная компания шла к проселочной дороге Хогсмида. — Сегодня вручается миледи Анастасии.
— Так нечестно, — хором возмутились близняшки.
— Ты предвзят, — согласно кивнул Ланс.
— А ну цыц! — шутливо прикрикнул Давид, протягивая устройство невесте. — А ты, кошак, уже нажимал кнопку.
— Туше, — признал Ланс, а близняшки дружно надулись. Впрочем, по их насмешливым взглядам, было понятно что они играются. Крам привычно сохранял нейтралитет.
Проныра подошел к обочине и приготовился взмахнуть палочкой, чтобы остановить автобус. В это время Настя подняла большой палец, с длинным ногтем, на котором красовался какой-то головокружительный маникюр. Ланс до этого никогда не знал, что на ногтях можно еще и рисовать, причем неплохо так рисовать. Потом раздался уже который за день «щелк» и на территории Хогвартса начался настоящий апокалипсис.
— Сваливаем! — крикнул Миллер и в тот же миг перед ребятами распахнулись двери «Ночного Рыцаря».
— Вас приветствует… ох ну ни х..я себе!
— И тебе привет Стэн, — поздоровался Ланс. — Нам в Берлин.
Кондуктор наконец оторвался от зрелища, развернувшегося в долине Хогвартса, а потом запоздало крикнул.
— В Берлин Эрни.
За бортом оставался замок, переживающий не лучшую свою ночь. По всему периметру разрывались десятки, сотни бомб. Какие-то выпускали фейрверки, другие возводили немыслимые фигуры из плотного газа, иные просто забрызгивали все навозом или краской. Многие, подложенные под джет, пагоду, подкинутые на корабль и к карете, искрились и пели дурные песни, или, опять же, заволакивали все угстым дымом. В самом замке тоже что-то шипело и взрывалось. Ланс даже самолично положил несколько бомб в нишу перед дверью в спальню Снейпа. О действии тех бомб лучше даже не думать. Впрочем, с таким утверждение не согласился бы сам Снейп… но это уже его проблемы.
В общем и целом — отвлекающая внимание диверсия было выполнена на все десять баллов и солдаты… пардон, студенты, спокойно отправились в свое маленькое приключение.
5 февраля 1995г Германия, Берлин
Буквально из пустоты на мостовой возникло шесть молодых людей. Три девушки и три парня, они возникли прямо перед кинотеатром, где уже выстроилась целая очередь. Ребята остановились в самом конце и стали смиренно ждать. Правда все их смирение истаяло уже через пару минут и вскоре очередь стало нервно поглядывать на веселящихся людей, которые слишком громко смеялись (по мнению очереди) и слишком громко разговаривали (по мнению очереди).
Уже через десять минут они подошли к кассиру, который им радосто объявил:
— Последние шесть билетов на «Braveheart» — вы же на него, да?
— Именно, — кивнул Крам, подавший деньги за билеты.
Ребята, сняв пальто и сдав их в гардероб, где, по мнению Геба, было попросту не протолкнуться, прошли в вестибюль. Здесь было очень просторно… когда-то, но сейчас все было битком набито людьми, спешившими попасть на премьеру.
Студенты, купив на баре по попкорну, сели за, как могли бы поклясться некоторые, возникший из воздуха столик.
— А ты знаешь что Гибсон антисемит? — спросили близняшки у Давида, державшего за руку Анастасию.
— Так мне ж с ним не водку пить, — пожал плечами Давид. — Главное что актер хороший.
— Какие у нас хоть места? — поинтересовался оживший Ланс, перемигивающейся со стайкой молоденьких «Fräulein». Те, в свою очередь, хихикали, прикрыв рты ладошками.
— Центральные, — удивленно произнес Крам. — Шесть рядом.
— И это у них такие последние? –удивлялись остальные.
Ланс не стал рассказывать ребятам, что он в кино всегда сидит на центральном. Вместо этого юноша поднял голову к потолку и подмигнул — за ним явно кто-то присматривал. Пусть присмотр порой и заключался лишь в удачных билетах в кино, но, с другой стороны, у кого-то не было и такого.
— Тррр, — прозвенел первый звонок и открылись двери зала.
— Пойдемте, — сказал Крам и ребята, поднимаясь и захватывая с собой поп-корн, удалились на просмотр.
6 февраля 1995г, Англия, Хогсмид
По заснеженной дороге к замку двигалось шестеро веселых, молодых людей. Все они обсуждали недавно просмотренный фильм, находя его без малогго эпичным, а музыку просто божественной. Особенно ребята отмечали работу всех, без исключения актеров, сыгравших просто отлично. Ну и, конечно же, Анастасия и близняшки шушукались на тему голубоглазого красавца. И в этот раз речь шла вовсе не о Лансе.
Давид переглянулся с Гебом, а потом они вдвоем напрыгнули на Крама, поваливая того в снег и заламывая ему руки.
— Признай величие молока, Виктор, — менторским тоном, вещал Миллер.
— Всего одного слово, Виктор, — в тон другу, декламировал Проныра. — Скажи лишь «молоко» и то, чего был лишен Уоллес, мы оставим при тебе.
Крам что-то замычал, давясь снего и смехом.
— Кажется, — это уже подошли девушки. — Подсудимый хочет что-то сказать.
Звезду мирового квидича вытащили из сугроба, и тот во всю мощь луженой глотки проревел:
— ВИИИСКИИИИИ!!!
(п.а. если юмор этой сценки вам не ясен — пересмотрите финал фильма)
— Казнить, — засмеялись ребята и вскоре обычное поле превратилось для них в поле снежной битвы, где в ход шли отнюдь не волшебные снежки и весьма прозаичный сугробы. Вместо щитов был заливистый смех, а в качестве предводителя, девиз — «каждый сам за себя».
Ребята веселились, позабыв что по последним развед. данным, Третье, самое пугающее испытание начиналось уже завтра.
|
|
| Shtorm | Дата: Суббота, 21.12.2013, 05:52 | Сообщение # 103 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| Глава 46
8 февраля 1995г. Англия, Хогвартс
Ланс чихнул, вытер намокший нос и побрел дальше. Над головой привычно раздавалось жужжание маговзора, следящего за Чемпионами, а за спиной постепенно затихали крики толпы. По сторонам среди деревьев исчезали фигуры других участников Турнира. Каждому выпала своя тропинка. Вернее — целая дорогая, огороженная висящими в воздухе волшебными огоньками. Как догодался Ланс — эти дороги на карте вычерчивал Хагрид, потому как они довольно близко пролегали от безопасных тропок. Но все же — близко, а не вплотную. А в зимнем Лесу такое вот — близко, могло стоить как минимум конечности, а как максимум души.
Сама суть этого четвертого (проверка палочек так же была испытанием) Испытания была весь тривиальна. Все что нужно было сделать магу — пройти по выбранному им пути, воткнуть меч в камень, получить то, что должно получить взамен, ну и вернуться обратно. И все было бы ничего, если Чемпионам не нужно было бы идти по Запретному Лесу. Причем не куда-нибудь, а самое его гнилое и темное место, которое даже Ланс всегда обходил за милю. И в данном случае это вовсе не образное выражение, именно такой дистанции всегда придерживался Проныра. Раз побыв в сердце Тьмы, больше туда уже не захочешь возвращаться.
Когда Чемпионы еще стояли в палатке и выбирали свои дороги (первым выбирал тот, у кого больше всех очков и так далее. Последним выбор достался узкоглазому, вернувшемуся из св.Мунго) Геб предупредил Крама, Флер и Гарри, о том, что их ждет в «пункте назначения». Те поблагодарили, но было видно, что Лансу попросту не поверили, сочтя это все преувеличениям и бреднями.
— Как же, — бурчал Пронрыа, который сжимал и нож и палочку, выставив их в разные стороны. — Вот сожрут вас, будете знать.
Организаторы уверяли, что опасность на дороге будет минимальна, и тех знаний, которыми располагают Чемпионы, вполне хватит для успешного прохождения. Проныра не верил этому бреду. Да, каждый Чемпион (крое Очкарика) довольно сильно обгонял не только школьную программу, но и в принципе был весьма сведущ в той или иной области знаний, но это могло и не хватит. Когда на тебя нападет бесплотный дух, похищающий лица, или налетит резкий порыв ветра, разрезающий струны души, вот тогда даже такая хрень как хорокоркус не поможет.
Проныра как-то читал об этой фигне — хорокоркусах, но уже прочно забыл в чем соль. Он тогда нашел этот раздел магии несущественным и глупым, уже не помня почему.
Чем глубже Ланс углублялся в Лес, тем сильнее стучало его сердце. Дорога, выложенная танцующими огоньками, все сильнее отдалялась от безопасной тропинки. Герберт встал на месте, посмотрел на следящий за ним маговзор, помахал ему, приветствуя толпу, а потом достал пачку сигарет.
Выхватив ртом первую, а вторую запасливо заложив за манжет пальто, Герберт щелкнул зажигалкой. Потом встряхнул, и щелкнул еще два раза — зажглась. Волшебник закурил, облегченно выдохнул густой, белый дым, а потом пошел по дороге. Не то чтобы правилами запрещалось сворачивать, но Геб уже давно понял, что тропинки в лесах, не важно магических или нет, видит только он. Так что было гулпо пользоваться этим причудливым даром на глазах у много миллионной публики.
Почему многомилионной? Уж не думали ли вы, что сотни тысяч галеонов, что есть сотни миллионов фунтов стерлингов, потратят на развлечения одной только Европы и еще пары стран? О, нет-нет-нет-нет. За Турниром наблюдала вся планета. Каждый маг считал своим долгом посмотреть на эту интерпретацию «Королевской Битвы». Ведь какому челвоеку не будет любопытно взглянуть на школьников, которые рискуют своей жизнью. Плюс, среди этих школьников есть пара красивых парней, и три прелестные девушки — так почему бы и нет.
Ланс, тоскливо проводив взглядом уходящую в сторону тропинку, пошел по дороге. С каждым шагом он мерз все больше. Может это было лишь наваждение и самообман, но юноше казалось, что чем ближе к сердцу Тьмы, тем холоднее воздух и тяжелее атмосфера.
— Уходиии, — пел ветер, шурша среди окутанных снежным одеялом веток.
— Беггги, — скрипели деревья, проснувшиеся, чтобы помочь своему «другу».
— С радостью, — процедил Ланс.
На его лбу выступила испарина, а к спине прилипла рубашка, которую, видимо, уже будет не отстирать от пота и придется выкидывать. Юноше было страшно. До зубовного скрежета, до дрожи в коленках, но он продолжал идти вперед. Не сколько ради вполне себе эфемерного приза, а сколько из желания этот страх одолеть. Настоящий пират не должен бояться ни демона, ни служивого, ни виселицы. А тут всего лишь целый сонм злобных духов, тварей, демонов, выползших хрен знает откуда, умертвий и химер. Пожалуй, Ланс был отчасти согласен с тем, что лес все же называют Запретным. Без знающего человека, заблудившись здесь, ты непременно зайдешь во владения Тьмы, откуда выбраться может только очень умелый и мужественный маг. А таких среди школьников не так уж и много. Можно перечислить по пальцам двух рук.
Маговзор продолжал жужжать, летя где-то позади, порой теряясь среди верхушек деревьев. Проныра замерзал. Его шаг замедлялся и начинал путаться. То и дело он спотыкался, а потом останавливался около деревьев чтобы привести дыхание. Было тяжело. Юноша словно продирался через паутину, прочно удерживающую его на месте. Что-то не пускало его глубже.
— Надо идти, — Ланс смахнул со лбу пот, вытер лицо платком, а потом закурил вторую. Сразусталополегче. - Левой, правой — запевай.
O the times are hard and the wages low, Leave her, Johnny, leave her! I think it's time for us to go! An' it's time for us to leave her!
Со старой морской песней на устах стало сразу легче. Это было довольно забавно — Ланса нервировала большая вода, но он все так же считал себя настоящим капером. Пусть и сухопутным. Но, по мнению Геба, не было ничего лучше пиратской жизни. Трюмы, набитые краденным добром и отменным ромом. Паруса, в которые дует шальной ветер, несущий судно, тонущее в песнях и криках, куда-то к самому краю мира. Как вы понимаете, воровство и честные схватки со служивыми, несколько не напрягали совесть коренного жителя Скери-сквера.
Так, напевая про себя морские песни, нередко пошлого и разбойного содержания, Геб, сменяя одну сигарету за другой, приближался ко сосредоточию тьмы. Но, сколько бы он не пел и не курил, буквально заставляя пачку таять на глазах, этого все равно было недостаточно чтобы проиграть сон и холод. Чем ближе к сердцу, тем сложнее было сделать еще один шаг и удерживать сознание при себе.
Каждые «поднятые» корни казались уютной берлогой, зовущей вздремнуть недельку другую. Каждая канава манила своим уютным дном, в котором можно вырыть ямку и свернуться там калачиком, в ожидании согревающих лучей весеннего солнца. Впрочем, другая половина Ланса успешно сопротивлялась этому желанию, по инерции гоня тело вперед. Все же, хорошо что Проныра был лишь наполовину Ифритом, иначе каждая зима становилась бы для него смертельным испытанием.
Герберт, вновь запнувшись и упав в снег лицом, смачно выругался и выкинул в сторону потухшую и намокшую недокуренную сигарету. Та, проделав какой-то немыслимый пирует, унеслась за небольшой холмик, закрывающий вид на север — куда и вели огоньки.
Ланс отряхнулся, потом отдышался и уселся под деревом. Он, дрожащими пальцами, достал еще одну сигаретку и зажигалку. Но сколько бы он ей не щелкал, но пламя так и не появлялось. Вновь выругавшись, Проныра достал из кармана пальто палочку. Он до коснулся ею до кончика сигареты, но та даже не думала дымить.
Геб закрыл глаза, сосредоточился, как делал это когда только начинал учиться волшебству, но и это не помогло. Палочка безмолвствовала, оставаясь в руках юноши бесполезным куском породы, с магической начинкой внутри.
— Этого то я и боялся, — выдохнул побледневший парень.
Магия покинула его. Его больше не подпитывала энергия Леса, разлитая по его тропинкам. Волшебство Ифритов, тесно переплетенное с человеческой магией, было заглушено холодом и тьмой этого места. Оно отказало, а за ней и обычная магия. Огонь, вечный спутник Ланса — оставил его.
— Но, хотя бы Роджу хорошо, — хмыкнул неунывающий парень.
Юноша, предполагая подобный исход, предусмотрительно оставил дракончика спать в шатре Чемпионов, накормив его перед этим овсянкой со снотворным. Роджи был слишком отчаянным и ни за что не пропустил бы такое приключения, не посмотрев и на то, что оно может стать для него смертельным.
Проныра поднялся на ноги и положил перед собой бабочку, подаренный Рози. Затем юноша пошарил в снегу и, радостно чихнув (если это возможно) вытащил из под белого покрова холодный камень. Геб занес булыжник, а потом, сняв пальто и закатав рукав, с силой врезал им по левому предплечью. От локтя и до запястья побежала длинная алая струйка. Геб щедро смазал кровью клинок, а потом с неким наслаждением смотрел на то, как ярче загораются руну на ноже.
Пусть он больше и не мог управлять своим волшебством, но ведь никто не отрицает того, что кровь у юноши волшебная. Прошла пара секунд и вот перед Пронырой лежал короткий меч, немного похожий на укороченный бастард. Всего пятьдесят сантиметров в длину, с нелепой рукояткой без гарды. Но, хоть что-то.
Морщась, слизеринец замотал руку припасенным бинтом, а потом оделся. Он поднял клинок и пошел дальше. Левая рука болела, и щипала так, словно на открытую рану плеснули йода, но все же это лучше гибели в снегу. Вообще Ланс даже не представлял свою смерть и не думал, какая ему пришлась бы по душе — просто потому, что юноша отчаянно хотел жить.
Так что, когда все парни несли какую-то чушь про смерть в борьбе со злом (ну а что вы хотели от волшебников) или смерть в постели с ведьмой Хелси (аналог магловской Анджелины Джоли), то юноша просто молча улыбался. Ему это было неинтересно.
Тут Ланс вдруг остановился и поднял меч перед собой. Прямо перед ним, на том самом холмике, за который улетела сигарета, сидела белка. Юноша задрожал всем телом и сделал шаг назад. В его глазах отразился испуг, а по левой руке от напряжение заструилась кровь, пропитавшая и бинт, и рукав рубашки.
Белка сделал маленький прыжок вперед, а Ланс отпрыгнул на метр назад и в сторону. Любительница орехов приподняла свой пушистый хвостик и склонила голову набок. Проныра замер, стараясь даже не дышать. В какой-то момент белка уже собиралась уходить, но тут налетел бешенный порыв ветра, сорвавший с деревьев огромные пласты снега, обрушившиеся на Ланса. Тот сдержал удивленный возглас, но все же оступился и сломал ветку.
Белка тут же развернулась и зашипела. Её хвост вытянулся, становясь почти двадцатисантиметровым и на его конце показалась пасть, полная зубов. В пасти на морде самой твари, так же красовались длинные клыки, больше похожие на акульи, чем на беличьи.
— Твою-то мать, — обреченно произнес Ланс, хлопая себя рукой по лицу.
И было от чего — на этот шепот сбежались еще десятки, почти сотня так же «белочек», усеявшись поляну бурым, зубасто-шипящим покрывалом. Герберт даже не знал, как эти твари называются, но четко осознавал, что проживают они на границе, отделявшей Волшебный Лес, от Запретного.
Белки, рыча, шипя и издавая вовсе непотребные и непередаваемые звуки, дружные строем обступали Ланса. Укус их не опасен, но вот кровь они сосут со скоростью оглодавшей пиявки, наконец дорвавшейся до горячего тела.
Внезапно одна из белок взмыла в воздух, целясь одновременно и пастью, и хвостом в сторону левой руки, покрасневшей от застывающей на морозе крови. Но, так или иначе, судьба белки была весьма тривиальна в своей непостижимой трагичности. Меч Ланса рассек её на четыре части, разрубив одновременно и хвост, и тело.
— Я смотрю, танцы уже начались, а меня даже не предупредили, — улыбнулся Проныра, перехватывая клинок и разрубая вторую химеру. — Кто бы «буги-вуги» врубил, а то у нас как-то тихо.
Одно буги-вуги спустя
— И Ланс отправляет мяч в хоум-ран. Трибуны ликуют.
Голова последней химеры скрылась за верхушками деревьев, а Проныра прислонился к дереву. Он выглядел ужасно. Изорванная одежда, порезы и синяки по всему телу, оголенному и дрожащему под холодным, морозным ветром. Рядом кружил маговзор, старавшийся заснять каждый кусочек схватки. Правда кружил он недолго — Герберт его рассек на две части. И, он будет все отрицать, но сделано это было явно специально.
Юноша, не долго думая, располосовал изодранную рубашку и замотал самые тяжелые раны. Он затягивал их так туго, что начала кружиться голова. Потом, опустившись на землю, парень, тяжело дыша, отыскал в пострадавшем, дышавшем на ладан, пальто флакончик настойки бадьяна. Заложив в рот палочку, прижав ею язык к нижнему небу, Ланс щедро плеснул настойки на руки и ноги.
Боль была по меньшей мере адской. Юноша мычал и бился головой об снег. Палочка хрустнула, но не сломалась, в итоге спасая язык от судьбы разрубленных белок. Вскоре боль утихла, не оставив даже раздражения — несомненный плюс магических травяных настоек. Как выяснил Ланс, зелья вызывают у него рвоту и желание застрелиться из швабры, но вот травяные настойки это то что «Помфри прописала».
— Встали.
Проныра кряхтя, опираясь на заколдованный меч, и придерживая в выданных заплечных ножных трофейный золотой, поднялся, держась за ствол уставшего, сонного дерева.
— Натянули улыбочку.
На лице Проныры отразился его фирменный пиратский оскал, заставляющий стонать и верещать лиц, представляющих прекрасный пол.
— И пошли.
Качаясь из стороны в сторону, словно последний лист на ветке, задуваемой осенними ветрами, Герберт, волоча по снегу меч, побрел дальше. За ним тянулся призрачный след, который, впрочем, совсем скоро исчезал, будучи скрытым поднявшейся метелью. Впереди чернело второе сердце леса — гнилое, страшное, безобразное в своей отвратительности и бесспорной смертельности. Оно, в отличии от первого сердца, где даже зимой под снегом цвели тюльпаны, никогда не было радо Герберту.
Порой Лансу казалось, что Лес олицетворяют собой человеческую магию. Некогда, очень давно, Фейри обучали людей волшебству, которое не вредило природе, не нарушало равновесие. Но прошли года, и люди обрели собственную силу, создав второе сердце магии. То, к которому не может притронуться на половину Фейри. Ведь даже применив просто Секо, Герберт рискует впасть в волшебную кому. Ну а про запах темной и черной магии вы и сами знаете.
Стараясь держаться как можно дальше от черных, гнилых, уродливых сосен, Ланс двигался среди дорожки огней. Он порой замирал, пропуская мимо очередное чудище. Вот мимо деревьев проплыло нечто, похожее на дельфина с крыльями. Оно было бурого оттенка, а вместо плавника у него была рука. Человеческая, трупная рука. Стоило вам подойти слишком близко или привлечь внимание этого демона, как ваше сердце было бы вырвано этой рукой и вы, будучи все еще живым, наблюдали бы за тем, как оно медленно бы пожирало его, наслаждаясь каждой каплей крови.
Ланс выжидал, пока Хенмес, существо из забытых детских страшилок, пролетит в стороне. Прижавшись к мертвой ели, чьи ветки походили на оборванную паутину, Проныра ждал, зажмурившись словно ребенок. Нельзя смотреть в глаза Арабейда. Маленького, прямоходящего карлика, похожего на помесь гиены и кролика. Говорят, если взглянуть ему в глаза, то он заберет их себе. Ведь каждый Арабейд рождается слепым, и все, чего он хочет — забрать чей-нибудь взгляд.
Герберт перебежал дальше, падая за холм. Впереди, хрустя ветками, шел Путрескер. Это был своеобразный ком гнили, высотой в полтора, а шириной почти в метр. Если верить преданиям, Путрескер, обнаружив бедолагу, забрызгает того своей гнилью. И тогда в сердце путника станет расти червоточина. Как говорят индейцы — «в каждом из нас вечно борются два волка, один злой, другой добрый. Побеждает тот, которого ты больше кормишь». Так вот. После встречи с Путрескером, вернее — с его гнилью, вы, даже не желая этого, всегда будете кормить именно «злого волка». Ланс доподлинно не знал, но догадывался, что такое же свойство было у Черной Метки. Ибо нельзя быть человеком, и творить то, что творили Пожиратели Смерти.
— Еще и название испоганили, — шипел Ланс, притаившись в стороне от бродячей гнили. — Старина Сильвер вам бы надавал своей костяной ногой за такое отношение к пиратским терминам.
Переждав еще немного, Ланс рысцой добежал до следующего укрытия, где вновь затаился. Нет, на горизонте было свободно, но Геб все равно выжидал. Потом он поднял с земли камюшек и кинул его на, казалось бы, чистую поляну. Но лишь коснулся камень поверхнуости, как словно из пустоты соткалось чудище. Оно было похоже на огромную кляксу, летавшую в горизонтальной плоскости и чье тело было полностью покрыто глазами с красными зрачками. Чудище посмотрела на камень, а потом прикрыло веки, вновь становясь невидимым. Ланс не знал, как эта тварь называлась и что она делала, но все же предпочитал избегать эмпирического эксперимента.
Герберт, старясь не ронять ни капли крови, пошел в сторону. Удивительно, но дорогу из волшебных огоньков пролегала как раз через поляну этого многоглазого монстра. Хотя, чего удивительного — пути прокладывал Хагрид. Он пусть и не часто ходит в Темное Сердце, но здесь найдется мало глупцов, которые решат помериться силами с полу великаном, которого хрен какое чародейство возьмет.
Проныра шел дальше. Он порой прятался от химер, созданных из самых невероятных «животных коктейлей». Медведо-быки, у которых вместо рогов извивающиеся змеи. Волко-акулы, эдакие «Челюсти на ножках». Тигро-вороны, и даже не пытайтесь себе их представить — это вредно для мозговых центров. В общем, здесь было смертельной гадости на любой вкус. Бешенные звери, единственным желанием которых было — погрузить клыки в горячую плоть любого существа, слишком глупого, чтобы попасться им на глаза.
Порой были видны демоны. Самые разные. Но чаще всего — мелкие пузатые бесенята. На самом деле, эти демоны не имели ничего общего с библейскими. Вернее, библейские выдумки не имели ничего общего с волшебными тварями расы «Демон». Например, фестралы — прирученные, на сколько это возможно, демоны. И именно на них, по мнению маглов, ездят всадники Апокалипсиса, но, как вы понимаете, кони не имеют ничего общего с концом света. К нему имеет отношение лишь фантазия людей, неожиданно для себя повстречавшихся с магической изнанкой Земли.
Здесь были и суккубши. Ланс, игнорируя тесноту в штанах и призывные стоны этих обнаженных обольстительниц, прошел дальше. Они, если ты сам не падаешь в их же объятия, абсолютно безвредны. С внешностью «ангела» Victoria’sSecret и нутром шакалицы, но и просто куклы, на которых натянули кожаную маску. Рискнешь обольститься — будешь сожран. Причем пасть у них находиться вовсе не там, где вы можете себе представить… Так что даже если вас не сожрут, то откусят то, без чего мужчиной быть довольно сложно.
Порой Проныра слушал сказки про «демонологов» призывающих тварей из бездны. Ему всегда становилось смешно. Мир магии, пусть и переплетенный с миром фантазии обычных людей, был весьма прост. И, к счастью, никакой бездны и ада в нем не существовало. Демоны — это просто магические твари, подпитывающиеся темной энергией черного сердца. И лишь некоторые из них кормятся душами. Но не заключают сделок, а просто сжирают вашу энергию. И уж точно среди демонов нет красавцев (кроме инкубов, недалеко ушедших от суккубов, причем пасть у них находиться примерно «там же». Так что в случае если обольщается девушка, то её судьба предрешена и шанса на спасение уже нет), которые вдруг образумиться и влюбятся в какую-нибудь девку. Хотя бы просто потому, что любовь, это свойство разума, а все демоны не далеко ушли от обычных животных и разума у них не наблюдается.
Ланс оставил за спиной «царство» химер и демонов и вошел в обитель духов. Это было, пожалуй, самое опасное месте в Лесу. Вы никогда не задумались, что если есть «добрые» призраки, то должны быть, просто обязаны и плохие. И не некто, наподобие Пивза, а нечто, невообразимо более худшее. Ведь если таких нет, то значит нарушено равновесие добра и зла, а оно не может быть нарушено априори, потому как у медали всегда есть вторая стороны. Это простейший закон вселенной, который неизменно действует в любом из существующих миров.
И вот здесь, с этими деревьями, из которых вместо сока сочится настоящая кровь, находятся владения «злых духов», если выражаться «плебейским» языком. Самые страшные среди них — умертвии. Если в Хоге летали синие призраки, то эти были изумрудно зелеными. Главной их целью было — освободиться из плена вечности путем захвата смертной оболочки. Неважно какой. Так что по лесу, среди кровоточащих деревьев, ходили зомби. Не инферналы, созданные человеческой черной магией, а природные зомби. Любая тварь, попавшая сюда, рано или поздно отдавала свое тело умертвию. И тогда, выгнав «синею душу» зеленая захватывала тело. Впрочем, долго она в нем не могла продержаться и вскоре тело начинало умирать, разлагаясь прямо на костях. Самым страстным желанием всех умертвий было достать человеческое тело и вновь познать все радости жизни, но еще более страстно они вожделели тело волшебника. Тогда, захватив его и его магию, они бы могли стать почти бессмертными. Таких умертвий можно назвать личами, пусть это и будет грубейшая ошибка, за которую в Академии Авроров вам вставят клизму в неподходящее место. Но суть оставалась та же — волшебник, захваченный умертвием, это ужаснейший из монстров.
Впрочем, вселенная постаралась и здесь. Умертвия, войдя в тело мага, не сможет выбраться из Леса — её сожрут демоны и химеры, как только она попытается покинуть «Пустошь Духов». Вот такая вот загогулина.
В Черном Сердце были так же угодья вампиров, зверо-оборотней, в отличии от людей-оборотней, не обладающих магией, но имеющих в запасе столько ярости и силы, что встреча с ними неминуемо приведет к гибели одного из встретившихся. Были здесь и иные территории, на которых Ланс еще никогда не бывал и к которым боялся даже подходить — настолько опасные твари там находились.
И, пусть вас это не удивляет, но на фоне многого, что таил в себе истинно Запретный Лес, кровоточащие деревья и злые духи были нечто тривиальным, не вызывающим ничего, кроме снисходительной усмешки.
Герберт, таясь, шел к камню, уже видневшемуся в центру поляны. Самое печальное, что его сюда явно не вручную принесли, а телепортировали. Всплеск магии вызывал бурный интерес у обитателей. Морены, умертвии, лоркасы — духи печали и уныния, орафемы — призрачные «слуги» смерти, убивающие своим ледяным прикосновением, и каралесы — духи несчастной любви. Что они делают, Ланс не знал, так как он никогда не влюблялся. Но, говорят, у тех, кому не повезло впустить в свое сердце кого-либо, эти самые каралесы вызывали смерть, путем разрыва главной мышцы тела.
Геб, сев за дерево, взглянул на поляну, а потом стал думать. По идее, он может пройти напролом, авось духи просто передерутся за право, владеть или убить бренную тушку Геба, но шанс подобного крайне маловероятен. Скорее они просто устроят гонку — кто первый, того и тапки.
— Думай, парень, не зря же у тебя голова на шее болтается.
Ланс активно мозгоштурмил свою непростую задачу. Что у него было в активе? А ничего. Проныра сейчас ничем не отличался от простого магла. Простого магла… Магла… Простого…
Геб выглянул из своего убежища и посмотрел на духов. Пожалуй, в голову ему взбрела самая безумная из идей, которая когда-либо посещала не только его голову, но и любого другого волшебника. Но, порой, самые безумные идеи работают куда лучше идеального, продуманного до мелочей плана.
Ланс спрятал собственный клинок, насколько это было возможно, когда от пальто остались лишь воспоминания и небольшие лоскуты, потом взлохматил волосы, нашлепал снега на лицо, чтобы оно раскраснелось и увлажнилось, а потом лихо выскочил из укрытия.
Герберт смело пошел к куче призраков. Которые мигом развернулись к нему и медленно поплыли по воздуху. Проныра, улыбаясь, снял свою изодранную в хлам ушанку, словно приветствуя нежить.
— Ох, господа! — во всю мощь закричал он. — Я так рад вас видеть! Весь день брожу по этому захолустью, и вы первые живые души, с которыми я повстречался.
Приведения аж на месте застыли.
— Мсье, у вас что-то на мундире. Ах, это мозги…. Историческими реконструкциями увлекаетесь?
— Монсепанси, вы не по погоде одеты. Плюс панталончики уже давно не в моде. Ах это не панталончики, а кожа девственницы вместо шортиков? Авангардизм, ё мое.
— Малыш, держать во рту голову крысы — вредно для зубов.
— Мадам, вы ослепительно прекрасны, особенно это ваша третья голова — улыбка заставляет мое сердце трепетать.
— Господин мэр, высуньте из своей задницы свою же голову, это ведь не прилично.
Ланс шел, улыбаясь каждому и здороваясь, впрочем, он достаточно вовремя одёргивал руку, чтобы не коснуться темных душ. Призраки смотрели на него, как на больного, замерев на месте и не двигаясь. Да, призраков подвело то, что они были отчасти разумны и подвержены стереотипам. А, как мы знаем, Ланс знал про стереотипы только одно — как их получше сломать.
— Ох, миледи, вы шикарно выглядите, а эти кишки, волочащиеся у вас за спиной… изысканно, изысканно, что еще тут можно сказать.
Ланс раскланивался, улыбался всем и каждому, а бочком все ближе приближался к камню.
— Господа, дамы и… вы, дорогое мое бесполое, неведомое существо, мне нужно немного поработать. О, вы спросите что же я должен сделать. Все очень серьезно. Вы тут живете, можно сказать, в эпицентре всемирного потепления! Слышали об этом? Нет? весьма скверная штука. Можно сказать, что от неё из ушей вытекают мозги, не в обиду вам, шериф, будет сказано. Итак, меня послали господа старейшины, дабы я заткнул пробоину вот этим вентилем, и перекрыл доступ потеплению. Нет-нет, что вы, это совсем не меч. Ну разве может меч быть золотым и украшен рубинами? Ха-ха-ха.
С этими словами Ланс воткнул меч в камень. В то же мгновение тот замерцал и исчез, а внизу валуна, словно выдвинулся нижний ящик комода. Вот только вместо носков и нижнего белья, там лежало огромное золотое яйцо. Кому-то, по мнению Геба, явно некуда было девать золота. Да, гиппогриф их полюби, могли бы тогда Проныре его сплавить, а не финтифлюшки из него клепать в промышленных масштабах. Мажоры, чтоб их подкинуло да гепнуло.
— А это, господа — ваша яйцевая опухоль. Именно она устраивала потепление из за которого у шерифа потекли мозги, не в обиду, конечно, будет сказано. Ну-с, мсье и мадам, мне пора отчаливать. Было очень приятно, но, как говориться — уж лучше вы к нам. Адьо, камрады.
Ланс, подхватив яйцо, быстрым шагом отправился подальше из этого места. Он было уже подумал, что провернул самый свой безумный трюк, как призраки вдруг, загудев и зашумев, помчались за ним. Юноша, широко распахнув глаза, буквально помчался к спасительной границе, за которой кончалась «Пустошь духов».
С криком:
— А нас не догонишь!
Ланс, держа яйцо над головой, бежал к гнилым, а не кровавым деревьям. Призраки следовали за ним по пятам, и казалось бы — у них было неоспоримое преимущество, ведь они парили, но юношу подгоняло еще и то, что если он срочно не посетит уборную Хога, то рискует позорно испачкать штаны. А какой достойный пират пачкает штаны? Пусть за ним и гонится сонм тварей, жаждущих полакомиться душой и энергией.
Наконец Ланс, в лучших традициях американского футбола, выставив руки вперед прыгнул, ласточкой паря над землей. Так он пропарил немного, а потом рухнул, сделав пару кувырков и гася инерция прыжка. Весь в снегу, крови и поту, он поднялся и показал разочарованным приведениям неприличный жест.
— Тачдаун эктоплазменные!
Тут Ланс неожиданно замер, а потом медленно повернул голову назад. За его спиной столпилась целая армия тварей с оскаленными пастями. Клыки, когти, шипы — все в наличии. Кажется, своим криком и прыжком, Проныра привлек внимание разве что не всего Черного Сердца.
— Танцы продолжаются? — ошарашенно спросил Проныра.
|
|
| Shtorm | Дата: Суббота, 21.12.2013, 05:54 | Сообщение # 104 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| Некоторое время спустя
Герберт, выбравшись из Черного Сердца, выглядел так, как если бы его только что пропустили через мясорубку, потом хорошенько взбили в бетономешалке, а под конец прогнали через типографский пресс. Проныра хромал на обе ноги, как-то нелепо переваливаясь с бока на бок. Его левый глаз заплыл, а правый угрюмо сверкал из под корки застывшей крови.
Руки дрожали, а пальцы уже почернели от холода и обескровливания. Наверно, будь Геб простым человеком, а впереди его бы ждали не целители, а столь же прозаичные медики, то обе кисти пришлось бы ампутировать, дабы не вызывать полное отмирание тканий. Правое ухо у Геба отсутствовало — вместо него на одной жилке болтался какой-то огрызок, в прямом смысле этих шокирующих, леденящих слов.
Ланс только усмехнулся. Тот засранец, решивший пообедать ухом Проныры, теперь может обедать сразу тремя ртами, причем два из них, тех, что подарил монстру Геб, находятся у него на пузе, что облегчает процесс.
Волос у Ланса почти не осталось, вместо них на солнце блестели белая кость — кажется кожу и шевелюру спалила кислота, а может и чья-та кислотная слюна, что, в принципе, сути не особо меняет.
На левом боку, в районе косых брюшных мышц, не было ни кожи, ни этих самых мышц. Только торчащие наружу, сломанные ребра, прорезавшие кожу. Удивительно было то, что они не пробили легкое и не оставили Геба захлебываться собственной кровью.
— Повезло, — хрипел Проныра, сплевывая кровь.
Идя, опираясь о деревья, он часто сдерживался, чтобы не сдаться, не упасть и не потерять сознание от всепоглощающей боли. Единственное, что останавливало волшебника от этого, так это непомерная гордость, а так же всеми презираемый юношеский максимализм. Наверно, Ланс был рад тому, что он не просто максималист, а до дурости упертый максималист. Те, кто взрослее, считают, что это плохо, но они просто сдались, подмявшись под довольно тяжелый и увесистый мир.
Геб, таща в онемевших руках золотое яйцо, шел по дорожке из смеющихся волшебных огоньков. Безразличные, мертвые, они служили единственным ориентиром, по которому двигалась сломанная кукла, в которой пока еще теплился тусклый свет жизни.
Это Испытание воплотило в себя все кошмары, стол рьяно преследование парня по ночам, воплотили, и даже превзошли их. Но вместе с этим, наравне с пережитым ужасом, отчаянием, приступами отваги и апатии, Ланс испытывал и облегчение. Встретившись со всеми своими страхами и одолев их в неравной схватке, Проныра знал, что теперь миру придется постараться, чтобы отыскать в своих темных углах то, что смогло бы напугать сухопутного пирата.
По ушам, вернее — уху, и то — не очень целому, резанул девичий крик, а следом утробный, животный рев, полный хищного наслаждения и жажды. Ланс спокойно и устало повернул голову на запад. Должен ли он был пойти в сторону крика? Пожалуй, настоящий слизеринец, даже не делая вид что ему послышалось, просто плюнул бы на это дело и пошел дальше. Но, как мы знаем, Проныра не был слизеринцем во многих вопросах, в частности — в тех вопросах, по которым ему долгими вечерами читал лекции старина Филиус Флитвик.
Скрипнув зубами, Геб свернул с дорожки и, оставляя за собой алые отпечатки, поковылял в сторону, откуда доносились пугающие звуки. Он петлял среди деревьев, опираясь на них всем своим весом, буквально перекидывая тело от одного ствола к другому. Проныра с предельной четкость осознавал, что стоит ему оступиться и упасть, как тут же его душа отправиться куда-то дальше. Пожалуй, это единственное, что до сих пор пугало отважного юношу. Он ведь, в конце концов, не был героем, чтобы не бояться смерти.
Среди деревьев на снегу лежала маленькая девушка. Её черные волосы разметались, спутавшись в крови и какой-то странной жидкости. Наверно в чьих-то слюнях, или яде, а может и просто это была влага — Проныра плохо видел, фактически инстинктивно различая те или иные образы. Конечности у девушки были переломаны, а одежда была в таком же состоянии, как и слизеринца — то бишь в состоянии нелепых лохмотий. Маленькие, аккуратные груди, сверкали на солнце, пожалуй лишь по иронии судьбы, они не были залиты кровью, как все остальное.
Над леди навис сово-медведь. Эдакая насмешка природы. Огромная тварь, размером с гризли, но при этом с нелепой мордой, похожей одновременно на птичью и на медвежью. Нижние лапы, если так можно выразиться, были птичьими, с четырьмя когтями, один вместо пятки, а три — с передней части стопы. Тело, покрытое перьями, а «руки» — медвежье лапы, с искрящими металлом когтями. И, увы, эта тварь обладала силой, сравнимой лишь с теми медведями, которые в легендах викингов были олицетворениями лесных духов. Одним ударом, сово-медведь мог раздробить в щеп столетний дуб. А навались он всем весом — заскрипят волшебные ворота Хога.
Тварь открыла свой клюв и зарычала, нависнув над девушкой, чей взгляд помутнел от боли и всепоглощающего, животного ужаса. В воздухе запахло амиаком.
— Да вы прикалываетесь, — прохрипел Ланс.
Из-за детских переживаний и метаний, Проныра искренне не любил узкоглазых, так как Азиатская банда в Скери-сквере была самой отчаянной, беспардонной и кровожадной. А, как известно — детские «обиды» сложнее всего преодолеть. И, по насмешке мироздания, под сово-медведем лежала Сео Ю Ри, Чемпионка от Южной Кореи.
Зверь, живший в Волшебном Лесу, уже занес свою лапу, чтобы прикончить девчонку, как Геб твердым голосом крикнул:
— Стой!
Сово-медведь замер, а потом обернулся к юноше. Он развел свои медвежьи лапы и зарычал с такой мощью, что с веток послетал снег, закружившись в танце на игривом ветру.
— Заткнись птица-хорек, — прохрипел Ланс, вновь сплевывая кровь, заполнившую рот. — Посмотри на неё, думаешь она виновата, что разбудила тебя?
Тварь повернула морду к девушке, она недолго стояла, а Ланс видел, как из глаз зверя пропадает краснота и на место возвращается мягкий черный блеск. Сово-медведь не был хищником, питался только корой деревьев, ягодами и, что не удивительно — медом. А еще он очень любил свою спячку, а любого, кто посмеет его разбудить, считал хищником, пришедшим за «легкой добычей». Сово-медведь, в летнее время, был самым добрым и милым существом, на котором Проныра, когда был маленький, часто ездил «верхом», чтобы дотягиваться до фруктов, росших на верхних ветках. Их Ланс, как и сама животинка, считал самыми вкусными и сочными.
Животное повернулось к Лансу и уже сделало шаг вперед, но тот покачал головой.
— Сам справлюсь. А ты иди, рой себе другую берлогу.
Сово-медведь кивнул, как-то по-птичьему пропищал, а потом, комично переваливаясь, скрылся среди деревьев. Проныра был рад тому, что именно он наткнулся на эту сцену. Будь здесь Поттер, и животинка бы погибла под градом прозаичных, но переполненных магией заклинаниях. Очкарик ведь не думает ни черта, сразу махач разводит, геройщину устраивает, добро наносит и справедливость причиняет.
Проныра доковылял до девушки, пребывающей на грани сознания. Ю Ри, увидев юношу, обреченно закричала, а потом лишилась чувств. Что, в принципе, неудивительно, Геб сейчас выглядел так, будто недавно восстал из могилы и пошел мстить… кому-нибудь, не важно кому.
В руках кореянка сжимала яйцо, копию Гебовского. Парень, не долго думая, положил оба яйца на раненный живот леди, а потом, с криком боли, поднял её одними предплечьями — пальцы и кисти уже не работали.
Мигом из его бока на снег полились струйки крови, от напряжения и боли закружилась голова. Голова девушки откинулась назад и волосы разметались, плакучей ивой закачавшись на ветру. Стекающая с них кровь, смешиваясь с влагой, и вовсе стала походить на алые слезы.
— И почему парни не плачут, — бурчал Проныра, стиснув зубы, терпя агонию и вспышки боли, темнящие взор, бредя к выходу из леса. — Когда так хочется навзрыд.
Ланс шел не долго — Ю Ри не добралась до границы каких-нибудь четыреста, а то и триста метров. И, Проныра был уверен, будь цел её маговзор, за ней обязательно выступили бы Авроры, но, к лучшему или к худшему, её артефакт постигла та же судьба, что и Гебовский. Правда, в данном случае уже не надо было сомневаться, нарочно это или случайно. Конечно девушка не специально загубила дорогущий следящий аппарат. Она же не перекрытый авантюрист и проказник, коим себя считал Проныра. Заслуженно или нет — судить аудитории, в лице обитателей древнего замка.
По глазу, одиноко смотрящему из под кровавой корки, резанул слишком яркий свет, а по уху ударил бурный, приветствующий рев толпы, который вскоре сменился испуганным криком, ну а потом и вовсе накрылся саваном пугающей тишины.
Уже меньше через мгнвоение, Ю Ри забрали целители, а самого ланса, хоть тот и бурно отмахивался, все же уложили на носилки. По мнению Проныры, на носилках нормальный мужик должен лежать только в одном случае — если ему отрубило ногу. Ну и, конечно же, если он уже подох. Как наблюдал Геб, ноги были при нем, а помирать он в ближайшее время не собирался. Но все же костоправы сделали свое дело и в тишине, под чьи-то испуганные крики и оханья, отнесли Геба в «полевой госпиталь». Как выяснил Проныра позднее, они с Ю Ри пришли последними. Первым был Поттер, вторыми Джонсон и Флер, третьим Крам, четвертым японец, ну а последними — невероятная парочка живых мертвецов. Ну, во всяком случае именно на них они были похожи.
Крам, которого уже начали забинтовывать, выглядел еще хуже чем Проныра. Так что, можно сказать Геб выглядел еще ничего себе так — может даже понравился бы какой-нибудь ненормальной извращение.
Проныру положили на соседнюю койку с другом. Они посмотрели друг на друга, а потом, засмеявшись, хором сказали:
— Классно выглядешь.
Затем оба сморщились от боли. На других койках лежала Джонсон, нервно и одновременно с этим умоляюще смотрящая на целителей — она была почти целой и невредимой, если не считать фонтана крови в том месте, где когда-то была правая грудь.
Слева от неё в коме лежал японец, над которым колдовало почти восемь магов — тот сражался с тремя вампирами, и, надо отдать должное — завалил каждого. Сам, правда, отделался весьма тяжело. Поттер, пребывающий в полном здравии, вышедший лишь с одним порезом на щеке (задел ветку в Хрустальном Бору) и его друзья, смотрели на все это действие, на реки крови, куски мяса, комки гноя и торчащие кости, с непередаваемыми и неописуемыми эмоциями на лице.
— Эй, Поттер, — хрипел Ланс. — Ты чего такой свежий?
— Эмм, — промямлил гриф. — Мне помогли.
— Гарри, не несу чепухи, мы уже выясняли, что…
Ланс перебил Грейнджер, потому как её верещание сильно беспокоило его единственное ухо.
— Кто помог?
— Какой-то снежный кот.
— Прелумкум, Гарри, Прелумкум, — вздохнула Гермиона. — Но они никогда не помогут волшебнику или человеку! Они скорее сожрут его!
— Повезло тебе, Поттер, — усмехнулся Ланс, откидываясь на подушку и позволяя целителям делать свое дело.
— В отличии от нас, — прохрипел хрюкающее-смеющийся Крам.
— О, — протянул Геб. — Смотрю твои познания в английском сдвинулись с мертвой точки.
— А то, — хвастливо вскинулся Ловец. — Я ж не такой идиот как ты.
Парни помолчали, а потом снова переглянулись. Кажется, их посетила одна и та же мысль.
— Эй, фотограф! — крикнул Ланс, привлекая внимания Скиттер и её подручного. — Щелкни нас.
Понятное дело, что скандальный репортер не могла упустить такой ценный кадр. Так что уже спустя мгновение она отогнала целителей, а фотографф сделал «ужасный» кадр, на котором окровавленные, полу забинтованные, израненные Крам и Ланс обнимались за плечи и улыбались беззубыми улыбками.
Немудрено, что после этого журналистов выгнали взашей, а Крама и Ланса обездвижили магией, но тем это не помешало…
— Запевай! — крикнул Крам.
И Герберт на пару с Виктором запели:
Now we are ready to head for the Horn Way Hey Roll and go! Our boots and our clothes, boys, are all in the pawn To me rollicking randy dandy, oh!
— Придурки, — процедила Грейнджер.
Видимо с ней были солидарны целители, так как они вкололи смеющимся пациентам хорошую доху волшебного снотворного.
Проныра, проваливаясь в черноту, мысленно улыбался. Это была самая тяжелая его зима, но она заканчивалась — приближалась долгожданная весна.
14 марта 1995г Англия, Хогвартс
Ланс, положив на учебник Рун журнал не самого пристойного содержания, жадно пожирал глазами фигуру одной из американских моделей. Не то чтобы ему приспичило заниматься этим именно на лекции, но Руны уже давно не интересовали юношу — все что ему было надо, он уже узнал. Все остальное могло бы пригодиться, займись Ланс этой наукой в качестве «ученого», но где ученые, а где Проныра.
— Мистер Ланс!
Герберт приподнял голову и заметил что профессор Баблинг весьма хмуро поглядывает на главного отстающего по предмету. Да-да, Ланс учился по Рунам из рук вон плохо, что не мешало ему иметь по ним твердое «П». Как это происходило? Ну, юноша просто валял дурака на практике, строя из себя полного неумеху, который не может начертить самого элементарного узора. Баблинг же за практику никогда оценку не ставила, а вот за письменные работы юноша всегда получал высший бал.
— Да, мэм?
— Что вы читаете, мистер Ланс? — нахмурилась профессор.
— Учебник, — пожал плечами юноша.
— С таким интересом? — не верили дама.
— Да тут классные вещи пишут.
Баблинг посверлила взглядом Чемпиона, а потом попросила его:
— Читайте вслух.
— Что простите? — ошалел парнишка.
— Читайте вслух, мистер Ланс. Или мне самой это сделать?
— Вы уверены? — изогнув бровь, переспросил Герберт.
— Как никогда.
Ланс вздохнул, поправил шляпу, а потом состроил такую мину, мол — «это не я, это все вы».
— Талия Эвелины МакАталсон почти достигает идеала — 61,3. При бедрах в 90 ровно и груди 102,5 это воистину настоящая совратительница. Её фото в неглиже представлено на…
— Мистер Ланс! — рявкнула Баблинг.
— Что?
— Вы самый отстающий ученик, не способный даже простейшую руну олицетворить магией! При этом позволяете себе читать порно-журнал на одном из итоговых занятий?!
— Нет, — покачал головой.
— Что нет? — ошалела Баблинг.
— Это не порно. Это просто каталог моделей нижнего белья.
Баблинг покраснела, потом надулась как шарик, и громко гаркнула:
— Вон!!!
Ланс не став препираться, под насмешливое кашлянье слизеринцев, и под сочувствующие вздохи остальных факультетов, покинул кабинет. У самых дверей он поймал на себе взгляд Грейнджер, в котором сквозило самодовольство и превосходство. Эх, знала бы Заучка что Ланс спокойно может воплотить хоть семь Старших Рун одним движением палочки, не гордилась бы своими скудными успехами в две Младшие Руны за раз. Но это было бы нечестно — она же просто человек. Так что пусть думает, что самая умная.
Герберт, достав из карману пачку сигарет, закурил. Сейчас, весной, он смолил в таких количествах скорее по привычке, нежели из необходимости хоть какого-то тепла. Но, по сути, волшебные раковые солдатики не причиняли особого вреда. А если ты и «пересмолишься», то один поход в св.Мунго избавит тебя от всех проблем. Так что юноша за свое здоровье нисколько не переживал.
Проныра, подойдя к витражу, радостно улыбнулся — все вокруг просыпалось. Лес, скинув последние снежные перья потихоньку зеленел. Кое-где полопались набухшие почки и проросли первые листья, еще несколько скромно и стеснительно поглядывающие с высоты.
Растаял лед на озере и вновь можно было увидеть игры гигантского кальмара, то и дело подплывающего слишком близко в водной глади. Трава на холмах и в равнине уже поднялась почти по щиколотку и лишь изредка можно было увидеть проплешины, где еще не было ровного зеленого покрова. И пусть зима была пока холодно, но весна уже во всю стучалась в ворота Хога.
Одежда стала легче, юбки девушек короче, блузки — более открытыми, а мех на воротниках мантий сменился на парчу или замшу. Ланс же вновь облачился в привычный ему наряд. На ногах легкие кеды, брючные черные джинсы, ремень с широкой бляшкой, белая рубашка с черными пуговицами, узкий черный галстук, черная шелковая жилетка и фетровая, гангстерская шляпа. Словно привет из Вегаса или «Л.А.» середины 20го века.
Проныра, затянувшись, прикрыл глаза и улыбнулся, морщась словно кот, наевшийся сметаны. Все шло своим чередом. Правда были неурядицы с Дурмстранговцами. Сперва Крам где-то пропадал всю ночь, а потом не мог вспомнить почему ушел с корабля и что вообще делал — списали на пьянку. Потом дружно обиделись на Виктора, что он пошел на пьянку, не позвав друзей. Бойкот продержался ровно пять минут — чисто символически, ради галочки и спокойной совести. Следом за этим сбежал Каркаров, а за ним исчез и Барти Крауч. Но, может тоже пьянка?
Тут поток мыслей Геба прервал взрыв. Причем это был не обычный хлопок какой-нибудь навозной бомбы или петарды, а самый полноценный взрыв. Он сотряс замок до самого основания и Геб с трудом удержался на ногах. Затрещали стены, с потолка осыпалась штукатурка, а на первых этажах из рам по вылетали древние витражи, усыпав «припарковую» территорию ровным слоем разноцветного стекла.
— Ой-ёй, — протянул Геб, надвигая шляпу на глаза.
Кажется, он догадывался, что вызывало это локальное землетрясение. Не медля, Ланс поспешил к главной артерии Хога. Он спрыгнул с третьего этажа, легко приземлившись на ноги, а потом понесся в сторону подземелий. Не успел он свернуть к каменным лестницам, как обреченно прикрыл рукой глаза. Все двери в подземельях были выбиты и рассыпаны щепками по обгоревшему полу. От портретов на стенах остались лишь золотые рамы. В воздухе насмешливо танцевал черный пепел, а от запаха гари было невозможно продохнуть.
— Мистер Ласнс!
Герберт развернулся и уставился на Грюма, спешившего с палочкой во главе в авангарде «совета Старейшин». Ну, как всегда — вся преподавательская гвардия в сборе. А Дамблдор, кстати, тот еще дедок — бежит, дольки на ходу трескает и дыхание не сбивает. Профессура окружила Ланса, но тот лишь протянул ладошку лодочкой. Народ непонимающе уставился на юношу, но Дамблдор просто отсыпал тому долек.
— Спасибо, — улыбнулся юноша и принялся точить сладость. — Мф, хаф и всехфа — беспофофно.
— Фат шфо хфо-фо рафеляеф мое мнение, — кивал дамблдор, сверкая глазами из под очков.
— Мистер Ланс, — просипела МакГи. — В первую же неделю после выписки, мы обнаруживаем вас на месте взрыва, как вы это объясните?
— А что, пока я валялся в св.Мунго, ничего интересного в школе не происходило?
— Нет! — хором грохнули Вектор, Железная Леди, Снейп и Комеденти.
— Хм, — протянул юноша, проводя пальцами по поле шляпы. — Тогда объясняю так — без меня в школе очень скучно.
— Ланс…
— Давайте уже войдем в гостиную, — устало процедил Грюм, перебивая начавшую закипать МакГонагалл.
Дамблдор безмолвно точил угощение, Ланс был солидарен в этом с директором, так что вскоре вновь протянул ладошку, Великий Светлый Маг вновь отсыпал угощения. Так они и шли вдвоем, грызя то, от чего у других начинают слезы на глаза наворачиваться.
В самой гостиной Ланс еле сдерживался, чтобы не заржать. Было учебное время, поэтому здесь почти и никого не было, но кто был — те напоминали чернильные статуи. Без волос и ресниц, с опаленной, еще пылающей одеждой, все черные, покрытые гарью.
Им сразу стала оказывать помощь мадам Помфри, приводя их в нормальный вид всего парой взмахов палочки. Но команда профессуры не отчаивалась и шла по следу злоумышленника. Что не удивительно, след привел их в мужское крыло, в спальни четвертого курса.
Там, среди завалов камней, горящих обломков, стояло четверо — Кребб, Гойл, Малфой и Нотт. Выглядели они весьма скверно, но особых ран, кроме растоптанного самолюбия, не наблюдалось. Помфри сразу стала хлопотать.
— Что здесь произошло? — строго спросил Снейп у Нотта.
— М-мы т-только…
— Они просто дибилы, — перебил одногрупника Ланс, дожевавший последнюю дольку.
Он подошел к груде хлама, оставшегося от его кровати, а потом убрал обломки в сторону взмахом палочки. Там, у стены стоял целехонький, сверкающий сундук, словно насмехающийся над общей чернотой и гарью.
— Да, это мой сундук, — начал свой монолог Геб. — Нет, это не черная магия. Нет, я в этом не виноват. Да — я нафигачил туда всей магии, что приходила в мою голову. Нет, относить его в Отдел Тайн не нужно, он безвредный. Да, он питается носками, но ведь если существа, которые едят и нечто похуже. Да, у него есть имя, я зову его Сундучище. Почему? Не знаю, мне так хочется. Да, он весьма тупой, но в нем сокрыто много секретов. Нет, после поедания носков в туалет он не ходит. Если бы ходил, загадил бы здесь все. Да — он причина по которой у всей мужской половины слизерина постоянно пропадают носки, не станет же он кушать хозяйские. Да, эти бакланы пытались его вскрыть, и сработала вся там магия, что я на него наложил. Я кончил. Вернее — закончил.
Профессура, все сильнее закипая, сверлила взглядами Ланса. Тот стоял невозмутимый, опершись на футляр с Малышкой. Грюм в это время беззвучно смеялся, но тут неожиданно вперед вышел Дамблдор. Народ тут же притих. Снейп, МакГи, Комеденти и слизеринцы злорадно поглядывали в сторону Проныры, к которому двигался директор. Проныра же уже представлял, как Верховный Колдун превратит юношу в табакерку или в подставку для ног. Но тут произошло неожиданное.
Великий светлый маг лихо согнулся, скинул свой восточный башмак с загнутым носом, а потом стянул носок. Он подошел к сундуку и протянул носок так, как протягивают мясо собаки. Сундучище открыл свою «пасть» высунул язык в виде штанины и буквально слизнул угощение. Он заурчал, а потом икнул трусами Ланса.
— Очень приятно познакомиться, мистер сундук, — покивал Дамблдор. — Давайте договоримся, что вы больше не будете взрывать мой замок?
Сундук безмолвствовал. Дамблдор взглянул в сторону Ланса, но тот только развел руками.
— Что ж, полагаю каков владелец, таков и сундук.
С этими словами директор стянул второй носок и протянул его сундуку. Тот радостно слизнул его, а потом, в знак согласия загрохотал и затрясся, вскоре затихнув.
— Соглашение достигнуто, — удовлетворенно кивнул директор.
Потом произошло и вовсе нечто невероятное. Геба ослепила вспышка магия, волной прошедшаяся по замку. На миг юноше стало трудно дышать от силы, исходившей от директора. Она была как внезапно затопившее все вокруг море, как рухнувшая на плечи гора, как целый неведомый мир, скрывавшийся поблизасти. Громом прозвучало:
— Reparomaxima!
Что-то сверкнуло, зазвучал волшебный звон, а когда Ланс снова смог видеть, то все вокруг сияло первозданной чистотой. Все было целым, без гари, без трещин и разломов. Казалось, будто взрыва не было вовсе.
— Дамблдор, неужели вы все ему спустите?! — не унималась МакГонагалл.
— Миневра, дорогая, ну право же, когда вы видели сундуки, питающиеся носками?
После этого ни Грюм, ни Ланс уже не могли сдержать своего смеха.
20 марта 1995г Англия, Хогвартс
На траве, недалеко от замка, сидело шесть человек. Две близняшки играли в шахматы, причем они весьма уперто повторяли ходы друг за другом, при этом уверяя друг друга что не повторяет. Беловолосый парень играл в карты с оттаявшей за это время красавицей, а на их пальцах красовались обручальные кольца. На спине лежал высокий, статный юноша явно славянской внешности. Он порой выпускал из ладони летающий золотой мячик, а потом резко ловил его, не давая тому улететь. Последний — широкоплечий, спортивный красавец в шляпе сидел на пне и играл на гитаре. Вернее — гитарке. Это была малютка всего с четырьмя струнами, а длиной не больше сорока пяти сантиметров. Опытный зритель мигом бы опознал в ней укулеле, гавайскую гитару, но студенты, проходившие мимом и задерживающиеся чтобы послушать песню, не знали этого и полагали, что некто Ланс опять выпендривается.
Но, как можно было заметить, шестерке ребят было пофиг.
— Эй, — повысил голос парень, играющийся со снитчем. — Скоро предпоследнее испытание. Ты разобрался с яйцом?
— Ага, — кивнул прервавший песню музыкант. — Ты его в воду окуни — тогда можно будет слова разобрать.
— Блин, а я по той же схеме его огнем плавил и слушать пытался.
— А чего огнем то?
— Ну так ведь драконы, мечи, яйца и все такое…
— Логично… Но не верно.
— Да и пофиг. Спасибо кошак.
— Вообще не за что.
— Почему граммофон заглох? — насмешливо возмутился беловолосый, явно проигрывающий в этой раздаче.
— Пардон, май диар, уно моменто, форвавор. Немного позитива господа.
И музыкант запел свою любимую песню.
Rise up this mornin',
Поднимаюсь этим утром,
Smiled with the risin' sun,
Улыбнулся с восходом солнца,
Three little birds
Три маленьких птички
Pitch by my doorstep
На моем пороге
Singin' sweet songs
Поют сладкие песни,
Of melodies pure and true,
Чистые и правдивые мелодии,
Sayin',
Говоря,
This is my message to you-ou-ou
Это моё сообщение тебе-е-е!
Singin': Don't worry 'bout a thing,
Поют: Не беспокойтесь ни о чем,
Cause every little thing gonna be all right.
Ведь каждая мелочь будет в порядке.
Singin': Don't worry 'bout a thing,
Поют: Не беспокойтесь ни о чем,
Cause every little thing gonna be all right!
Наконец-то на земли Туманного Альбиона пришла весна и все должно было быть хорошо. Еще очень долго, все должно было быть хорошо и юноша пел, сгоняя с себя остатки зимнего полусна. Наконец-то тепло, и поэтому каждая мелочь будет в порядке.
|
|
| Shtorm | Дата: Суббота, 21.12.2013, 05:56 | Сообщение # 105 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| Глава 47
20 марта 1995г Англия, Хогвартс
— Используя ведущий взмах, вы должны мысленно представить себе форму вашего заклятия. При недостаточной визуализации, энергия либо уйдет в никуда, либо создаст нечто случайное, — Комеденти, зачитывая лекцию, ходила вдоль доски, на который были нарисованы формулы «объемных чар».
Проныра, сидя на галерке, смотрел в окно. В школе почти не осталось предметов, которые интересовали бы юношу. Порой, сидя на занятиях, он нервно теребил штаны, то и дело начиная играть на невидимой, воздушной гитаре. Тексты песен так и роились в его голове, частенько соскальзывая на любую поверхность, на которой можно было писать. Манжет рубашки, ладонь, салфетка, туалетная бумага, поля учебника — не важно. Иногда просто нужно было срочно записать, иначе песня буквально резала мозг своим настойчивым гудением.
Все чаще Герберт мысленно выпадал из реальности и хоть тело его присутствовало на лекции, но в разумом Проныра возвращался на сцену где вновь играл. Сейчас, когда игралось лучами весеннее солнце, когда дул прохладный, но уже теплый ветерок, юноше все сложнее было усидеть в замке. Раньше он не ощущал подобных порывов и поэтому пока не до конца в них разобрался.
— Так же, чтобы использовать данные чары, вам нужно попытаться очистить сознание и представить некую форму, который вы словно заполняете стихией. Это немного похоже на выпечку печенья или кекса.
Сногсшибательная красотка, одетая в строгий костюм, затянувшая волосы пучком, продолжала вещать, а Ланс слышал её лишь краем уха. Наверно он бы мог даже наплевать на свой статус «Лучшего ученика», наплевать на знания и на диплом, будь у него хоть малейший шанс подняться хоть на самую захудалую сцену с Малышкой на руках. Но, как бы то ни было, Геб уже изучил в магии все, что его интересовало, в том числе и «объемные стихийные чары». В конце концов, именно в них Проныра разбирался лучшего всего.
Геб всегда любил покрасоваться и по выпендриваться, но сейчас он уже даже не отвечал на прямые вопросы профессоров, просто находя их скучными и убогими. Школьники казались юноше одурманенными зомби, стены замка — клеткой, запершей его еще на целых три года.
Проныра вертел палочку в руках, позволяя перу стенографировать лекцию. В феврале, будучи в центре Черного Сердца, Геб потерял свою магию. Конечно она уже к нему вернулась в полном объеме, но память об инциденте не прошла бесследно. Ланс никак не мог разобраться — почувствовал ли он что-то особенное, в тот момент, когда палочка не отозвалась привычной волной тепла, а осталась куском дерева. Было ли нечто необычное в том, чтобы не иметь возможности творить волшебство. Пожалуй — нет.
Быть может, Герберт слишком долго был маглом и магия оставалась для него просто занимательной игрушкой, но ни как не центром мира. А может это было влияние шока и действие сотен препаратов, которые в юношу закачивали целители св.Мунго. Особенно Гебу не понравился тот настой, заставивший его волосы за ночь вырасти до прежней длины. После этого голова неделю чесалась так, что юноше парализовали руки, чтобы он до крови не стер кожу ногтями.
— В любой ситуации. Вы должны знать — вышедшее из под контроля заклинание непредсказуемо, но его разрушительная сила прямо пропорционально вложенной энергии. Так что всегда следить за тем, сколько магии вы используете для той или иной операции.
Герберт взглянул на увлеченную своим же голосом мисс Комеденти, потом на девушек, старательно записывающих буквально каждое слово, на парней, то и дело отрывавшихся от конспекта, чтобы поглазеть на красотку. Это вызывало улыбку.
Проныра, по-воровски оглядевшись, взмахнул палочкой. Её кончика сорвалась искра. Она упала на парту, немного опалив столешницу, а потом стала расти. В какой-то момент она вытянулась до средних размеров, превратившись в спицу. Но вот из спицы стали прорастать маленькие листики, а так же целый бутон. Вскоре на столе стоял цветок, похожий на нарцисс. Впрочем, этого юноше показалось мало.
Слизеринец вновь взмахнул палочкой, и вот огненный цветок задрожал, а потом вместо корней у него появились ножки, вместо листьев— ручки, а под лепестками, теперь представляющимися в качестве волос, показалось милое личико.
Скептически посмотрев на свое творение, волшебник в третий раз взмахнул палочкой и цветочная фея стала какой-то напыщенной, словно надутой. Юноша удовлетворенно кивнул, а потом подул на пламя. Девушка цветок взмыла в воздух, пролетела над классом, и застыла над головой Комеденти.
— Не забывайте, что в практическом применении «объемные чары» требуют максимального контроля над визуализацией.
Профессор продолжала читать лекцию, а его цветочно-огненная копия повторяла каждый жест и открывала рот одновременно с волшебницей. Причем делала она все это так напыщенно и столь чванливо, что можно было подумать, что стоит не над головой красавицы, а перед очами Её Величества.
Проныру это изрядно веселило, а вот народ не знал, как реагировать. Студенты сидели и тупо втыкали, а маленькая копия преподавателя продолжала свою сатирическую пародию. Наконец Комеденти отвлеклась от самой себя и взглянула на учеников.
— Что? — спросила она.
Потом шестеренки в её прелестной головке натужно заскрипели (Ланс мог поклясться, что услышал их визг) и леди подняла голову. Одновременно с этим «бутон» подняла и огненная копия. Комеденти, сохраняя невозмутимость, взмахнула палочкой и рассекла нарцисс на две части.
— Ага, «щаз», — ухмыльнулся Проныра.
Волшебница уже поворачивалась к классу, как две половинки стали вытягиваться, а потом перед глазами Комеденти появилось уже две её цветочные копии. Еще два взмаха палочкой ситуацию лишь ухудшили, породив сразу четыре цветка. Казалось бы, здесь у любого здравомыслящего человека в голове должно что-то щелкнуть, но женщина, охваченная порывом злобы, не подлежит к данной категории разумных.
Комеденти принялась отчаянно размахивать палочкой, порождая все больше огненных копий. Вскоре те уже заполонили собой почти все свободное пространство в классе. Все это происходило в абсолютной тишине, которую Ланс старался не разрушить своим сдерживаемым смехом.
— Кто это сделал? — кричала профессор.
Хором с ней пищали и цветки, заставляя многих заложить уши руками.
— Кто это сделал?!
Проныра, поправив шляпу, поднялся со своего места.
— Я, — с гордостью ответил он.
— Какого дьявола, мистер Ланс? — не поверила своим глазам Комеденти. Вообще довольно странно, но она считала, что победила в их маленькой войне и студент капитулировал. — Вам спокойная жизнь надоела?
— Вы совершенно правы, профессор. Но дело не в этом, просто я попытался использовать полученные на лекции знания, но, кажется, что-то вышло из-под контроля.
Профессор уже собиралась что-то сказать, но тут прозвенел колокол, оповещаю обитателей замка о конце занятий.
— Мое почтение, — снял шляпу Проныра.
Он картинно, показушно взмахнул рукой и сотни маленьких нарциссов исчезли в яркой вспышке. Где-то посреди этого фейерверка исчез и Ланс, так что Комеденти просто не успела снять баллы.
Герберт, выйдя за дверь кабинета, поправил сумку и направился в сторону кабинета ЗоТи, где должно было пройти следующее занятие. Наверно Грюм опять будет насылать на всех свое Империо, но юношу это не волновало.
Проныра поднял свою левую руку и широко улыбнулся, там, среди линий татуировки, можно было разглядеть, если пристально всмотреться, четыре маленьких пятнышка. Они были сведены в один узор, и сложно было понять где начинается одно и кончается другое. Можно было даже подумать что это обычные чернильные пятна, но, вы наверно уже догадались, на самом деле это были Старшие Руны. Эта небольшая вязь надежно защищала разум Ланса от любых посягательств на его «границы».
Конечно обычный человек не мог воплотить четыре Старшие Руны, и уж точно обычный человек не выдержал бы их постоянное присутствие на своем теле. Но, поблагодарим Мерлина, а так же родителей Ланса за то, что тот на половину не был обычным человеком.
Конечно вы можете упрекнуть Геба в том, что тот жульничал на занятии, где Грюм просил снять его все артефакты. Но, право же, обвинять Проныру в мухлеже, это все равно что обвинять птицу, в том, что она умеет летать. Жульничество, мухлеж и подтасовка въелись в подкорку парня так плотно, что их оттуда и каленым железом было не выжечь.
Герберт, идя к кабинету, по пути здоровался со знакомыми, которые поздравляли его с успехом на прошлом Испытании. Судьи, оценив широту души юноши и его «геройский порыв», добавили тому целый, что бы вы подумали — балл. Прям до хрена и больше. Но все же этого хватило чтобы Проныра поднялся с пятой, аж на третью строчку чарта — «малолетние самоубийцы».
Вообще, как говорила Анастасия, Ланс был настолько неординарной личностью, что его либо ненавидели, либо любили. Причем первых, почему-то, набиралось немного больше, чем вторых. Что, собственно, не очень волновало поклонника акустических гитар и фетровых шляп.
Из нагрудного кармашка выглянул сонный Родж. Кончиком хвоста он протер свои зенки, а потом, отсалютовав товарищу, улетел на ратные подвиги. Опять будет вымогать у младшекурсниц сахарные перья, поджигать чьи-то конспекты и вообще — веселиться на полную катушку. Проныра даже завидовал своему миниатюрному другу.
И тут, собственно, юноше пришла в голову гениальная идея. Она пришла, а уже меньше через удар сердца на полу сидел грустный прегрустный кот. Он комично строил глазки, глядя на спешившую толпу студентов. Поджав свой черный хвост, он переменился с лапки на лапку, жалостливо мурлыча.
— Герберт, кончай ломать комедию, — насмешливо сказала МакДугал, стоявшая во главе тройки. Слева от неё стреляла глазками Лаванда Браун, чье декольте вновь поражала воображение. Вернее — для воображения там уже мало что осталось. Справа — Парвати Патил, которая пока так и не завела себе парня. Тот факт, что девушка пошла на бал С Гарри Поттером настроил против неё добрую половину женского населения замка, а половину парней — отпугнул. Ведь кто захочет соревноваться с Героем Магической Британии и Чемпионом Турнира Лучших?
— Мяууу! (Злые вы!)
— Ну ладно, ладно, — сжалилась Браун.
Она нагнулась, заставляя прохожих сглатывать, глядя на оголенные бедра и выразительную филейную часть. Девушка подняла котяру, устроив его на руках. Тут сразу потерся мордочкой о бюст сокурсницы, потом лизнул её руку и, зажмурившись, довольно заурчал.
— Что за наглое создание, — улыбалась Изабель. Поглаживая кота.
Тот заурчал еще громче и затерся мордочкой еще старательней.
— Пойдемте, — поторопила подруг Парвати. — А то профессор Грюм опять зверствовать будет.
— И то верно.
— Мяурр. (Да-да, рикша, вези меня)
Причудливая компания состоящая из трех ведьм и одного волшебного кота двинулась к кабинету ЗоТИ. У самого входа им пришлось немного подождать, но все же бывший Аврор успел появиться до колокола и вовремя открыл двери. Стуженты сразу хлынули внутрь. Расселись как обычно — на одной половине Слизерин, на другой — Гриффиндор. На передних партах — девушки. На задних — парни. Все по гендерно-галстучному признаку. Как при таких отношениях умудряются возникать, так сказать — «межфакультетские связи» до сих пор для Проныры оставалось той еще загадкой. Возможно здесь не обошлось без какой-нибудь хитрой магии.
Браун, хитро подмигнув Лансу, вдруг подлетела к преподавательскому столу и сгрузила на него ошарашенного кота. Поздоровавшись с Грюмом, Лаванда подмигнула приятелю и подсела к подруге. Ланс так и остался сидеть прямо на столе Грозного Глаза.
— И что это такое? — спросил Грюм.
— Это Ланс, сэр, — засмеялись девушки.
— Я вижу, что не книзл. Слышь, рядовой, ты чего на капитанском столе делаешь?
Проныра, смекнув что пахнет не только керосином, но уже мылом и веревкой, с трудном поднялся на задние лапы, балансируя хвостом. Он выгнул колесом свой животик, обнажая грудь с белой шерсткой, а потом приложил праву переднюю лапу ко лбу.
— Мьяяяуу! (Сэр, несу дозор, сэр!)
Грюм прищурил свой единственный глаз, а потом вдруг в его руке появился самый прозаичный тапок. Проныра не успел ничего понять, как этот самый тапок, отправившись в недалекий полет, в итоге сбил студента-кота со стола. Герберт, кубарем полетев на каменный пол, потерял контроль над анимагией и рухнул уже не животным, а человеком.
В классе отчаянно засмеялись, а профессор лишь злорадно ухмылялся.
— Именно так, студенты, надо разбираться коша…
Не успел препод договорить, как ему в лицо врезался тот же самый тапок. В классе повисла тишина, и, единственное что её нарушало, это сдавленный кашель, раздающийся со стороны импровизированного укрытия, за которым скрывался Герберт.
Тапок медленно сползал с лица Аврора, оставляя за собой красный отпечаток в форме подметки. Народ стал медленно сползать под парты, ожидая как минимум немедленно смертоубийства. Грозный Глаз поднял палочку, направив её в сторону стола. Народ стал поспешно возводить вокруг себя элементарные Протего, опасаясь возможного отскока заклятья.
— Ну ты попал, Либефлем, — как-то странно произнес Грюм, с явной искоркой веселья в глазах.
Профессор резко вскинул палочку и на стол обрушилась «автоматная очередь» в виде самых разнообразных тапков. Народ, выползая из под столов, не мог поверить своим глазам.
— Артобстрел значит?! — с вызовом выкрикнул Ланс.
Он выхватил из воздуха один тапок, увеличил его до невозможных размеров, а потом кинул толчковыми чарами в сторону противника. Этот исполин, который был бы велик даже на стопу самого здорового великана, рисковал зашибить собой Грюма, но не тут-то было. С криком:
— В укрытие!
Грюм отпрыгнул назад и в сторону, взмахом руки леветировал перед собой чью-то парту и укрылся за ней. В классе повисла тишина.
— Профессор, душманы на шесть часов! — крикнул Ланс.
Студенты не поняли в чем дело, но потом, когда в них полетел целый град тапок, они стали поспешно сооружать свои укрытия. Вскоре в классе развернулся нестоящий «матч смерти», в котором каждый был сам за себя. Тапки поражали одного студента за другим, пачкая одежду и оставляя на лицах и руках красные следы.
На поле битвы вместо снарядов с неба падали разнокалиберные тапки, а вместо крови проливался лишь смех. Ланс, сидя за своим укрытием, то и дело пытался задеть Грюма, но тот весьма успешно вел оборону, а каждый пущенный им тапок непременно находил свою цель. Обычно это было лицо какого-нибудь слишком медленного студента, не успевшего вовремя скрыться в укрытии.
Так же весьма опасным противником был Поттер. Его тапки были по-настоящему опасны. Они летали со скоростью пули 45го калибра, пущенной с наклона в 90 градусов по вертикали. То есть, увернуться от них не было и шанса, а встретившись с партой, они заставляли ту звучать подобно хорошему барабану. Того и гляди — пробьет что-нибудь или кого-нибудь.
— Постоянная бдительность! — воскликнул Грюм, засандалив пушистый тапочек прямо в лицо Заучки. Та скрылась в «окопе».
Зверем профессор не был, и девушек лишь задевал «пушистиками», что было скорее щекотно и смешно, а не больно. Но вот парням доставалось по полной. У Симуса уже из носа кровь била, но тому все было нипочём, и парень продолжал развлекаться. Даже старина Невилл, войдя во вкус, разил тапками слизеринцев дай боже — особо доставалось Малфою, который частенько по-черному разыгрывал доброго, но неповоротливого и медлительного Лонгботтома.
Скрипнули дверные петли, провернулась ручка и в классе появилось новое действующее лицо. МакГонагалл, смотря в кипу документов, не видела куда она шла.
— Профессор Грюм, я тут…
— Постоянная бдительность! - гаркнул препод, но было слишком поздно, зам. директора в буквальном смысле этого выражения — закидали тапками.
В общем и целом, для народа так и осталось тайной кому предназначался этот крик — то ли студентам, дабы те цели выбирали получше, то ли Железной Леди, чтобы она поставила щит. Но, так или иначе, в абсолютной тишине из укрытия выглянул Ланс, улыбнулся и помахав тапком, произнес:
— Четвертый курс Хогвартс — один, профессор МакГонагалл — ноль.
А ему вторил Грюм:
— Вызовите кто-нибудь Помфри, у нас раненный солдат, вызвавший огонь на себя.
Никто и никогда не узнает, какой разнос устроит МакГонагалл Грюму, когда те останутся тет-а-тет. И никто и никогда, кроме одного почти человека, не вспомнит оговорку бывшего Аврора в самом начале занятия.
21 марта 1995г Англия, Хогвартс
Герберт, наигрывая на укулеле, которую ему подарил не абы кто, а сам Альбус Дамблдор на прошедшее Рождество, стоял на выходе из гриффиндорской гостинной. На часах стрелки неумолимо приближались к времени отбоя, а значит скоро на тропу охоты выйдет мистер Филч, сопровождаемый миссис Норрис. Вертушкой она, как её знаменитый однофамилец, не владеет, но наводит не меньшего страху.
На замок спускалась ночь, засыпали портреты, призраки уплывали в подвалы, студенты расходились по гостиным, или прятались в кабинетах. Ланс, так же, как и многие, собирался хорошенько выспаться перед завтрашним днем. Причем этот пресловутый «завтрашний день», по обещаниям Коры Комеденти и Миневры МакГонагалл, должен был стать для юношу разве что не последним. Но тот не боялся. Нет-нет.
Рассерженные ведьмы хоть и страшные создания, но не страшнее Черного Сердца зимнего Леса. А от туда, как мы знаем, Ланс выбрался здоровым, хоть и не очень целым.
Скрипнул портрет Полной Дамы и на свет показался Поттер.
— Привет Герберт.
— Алоха Лохматый, — помахал рукой Ланс, убирая гавайскую гитару. — Как жизнь?
— Нормально, — Гарри, как это обычно у него бывало, когда он над чем-то размышлял, взлохматил свою и без того хаотичную прическу. — Мне сказали ты со мной поговорить хочешь.
— Верно тебе сказали, — кивнул слизеринец. — Дело у меня к тебе на два миллиона.
— Чего?
— Выражаясь плебейским языком — ты разгадал загадку яйца.
Поттер замялся, потом зачем-то оглянулся за спину. Ланс мигом обо всем догадался.
— Да ладно тебе, Лохматый, — Проныра закинул руку на плечи сокурснику и понизил голос до заговорщицкого шепота. — Мы не скажем Гермионе о нашем маленьком разговоре.
— Ну с тобой-то она вообще не разговаривает, — хмыкнул присмелевший гриффиндорец.
Проныра всегда знал, что внутри этой стесняхи живет нормальный парень, который только и ждет момента, чтобы выбраться наружу и на…бать весь мир.
— Вот видишь, — подмигнул Геб. — Ну так что, герой доморощенный, решил ребус?
— Нет. Не решил.
— Тогда слушай. Пойди на четвертый этаж, найди огромную портьеру с изображением морской лагуны. Пароль — «райское блаженство».
— И что за этим проходом?
Ланс прищурился, а потом хлопнул очкарика по спине.
— Ванная старост. Когда будешь купаться — обязательно возьми с собой яйцо. Дальше уже сам разберешься. Ну, адьо.
Проныра, довольный разговором, поспешил к лестницам, дабы его не прищучил Филч. Отработки он все равно не назначит — неуда, все забито ими до лета, но вот нервы потрепать может. У поворота, ведущего к выходу из башни алых, Ланса окликнули.
— Герберт, почему ты мне помог?
Проныра встал как вкопанный, а потом понял, что этот вопрос он совсем не продумал. Придется импровизировать на ходу…
— Ну ты же хотел мне помочь с драконами, — развел руками юноша.
— Не знал, что подобная черта присуща слизеринцам, — вновь хмыкнул Поттер, походя на какого-то другого человека.
Человека явно веселого и добродушного. С таким бы Ланс, наверно, мог бы подружиться. Но вот что-то щелкнуло и на месте отбитого сорвиголовы вновь появился затюканный «малютка Потти». Проныра лишь покачал головой, но потом вновь улыбнулся своей коронной и прикрыл шляпой глаза.
— Я просто притворяюсь слизеринцем, — сказал он, постепенно скрываясь во тьме. — На самом деле я засланный шпион гриффиндора.
И Геб ушел, а Поттер так и не понял, что его уже прочно окрутил паутиной человек, который собирался провернуть аферу, перед которыми даже самая лучшая махинация Слизерина показалась бы обычной шалостью. Вряд ли после этого, кто-либо скажет что Герберт не по праву носит зеленый герб на груди, хоть тому и не нравился ни сам герб, ни сама афера. Но, как уже было неоднократно сказано, Проныра свято чтит долги. В том числе, и которые должны ему, а не он. Так что он собирался любыми способами взыскать самый важный долг в его жизни.
|
|
| Shtorm | Дата: Суббота, 21.12.2013, 05:58 | Сообщение # 106 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| 3 апреля1995г. Англия, Хогвартс
— Вы слышали?! — воскликнул Давид, плюхаясь рядом с Настей и быстренько чмокая ту в щеку.
Завтрак протекал вполне обыденно, разбавляемый храпом наевшегося Роджа.
— Слышали… что? — спросил Крам.
— Поттера вчера вечером поймали в женской душевой!
— Брешишь! — хором возразили близняшки.
— Неа, — гордо выпятил груд хвастливый Ланс. — Не врет он.
Ребята тут же повернулись к слизеринцу.
— Твоих рук дела? — с подозрением спросила Анастасия.
Проныра только кивнул. Парни тут же начали его поздравлять с успешным подколом, а близняшки просили сказать им пароль от женских душевых Хога, так как мыться разве что не в бочке на «Голландце» им уже надоело. И только одна Яковлева смотрела на юношу, как кошка смотрит на ускользающую мышь.
— Что ты задумал, Герберт? — спросила она.
— Не понимаю, о чем ты.
— Ну-ну. Ну-ну…
— Насть, — вклинился известный миротворец фамилии Миллер. — Ну в самом деле, чего ты насела на Проныру.
— Да ничего, — пожала плечиками девушка. — Я же не виновата, что вы не видите что он втягивает себя в неприятности.
— Ты втягиваешь себя в неприятности? — шутливо переспросил Крам.
— Никак нет, — отрапортовал Проныра.
— Как же, — фыркнула девушка. — Именно поэтому ты так старательно помогаешь Поттеру в прохождении Турнира.
Ребята замолчали.
— Насть, — довольно строго произнес Давид. — Если наш друг не хочет что-то говорить, мы не станем его пытать на эту тему. Если он попадет в неприятности, мы придем и выручим, а потом от души надоем по мордасам, за то что ничего не рассказал.
Девушки переглянулись и хором, разве что не презрительно, выпалили:
— Мужская логика.
Парни же в ответ дружно вздохнули:
— Женщины…
7 апреля 1995г Англия, Хогвартс
Трибуны, воздвигнутые над поверхностью уже теплого озера, были забиты битком. Наверху красовался огромный иллюзорный экран, на котором пока красовалось лицо Людо Бэгмена — главного комментатора Турнира. Внизу, на помосте Чемпионов, уже собрались почти все. Не хватало лишь Ланса.
— И где его носит, — бурчал под нос Крам. — И куда Гермиона запропастилась, обещала же прийти.
Не то чтобы Виктор запал на эту вечно куда-то спешившую и чем-то занятую дурнушку (девушка почти не следила за собой, так что выглядело просто ужасно), но она ему стала хорошей приятельницей. Крам даже подумывал, чтобы пригласить леди в свое поместье в Болгарии. Может она ему поможет улучшить английский. А то скоро открывается новый сезон Лиги, а он не понимает ни слова судей и прочих организаторов.
Поттер, стоявший рядом и будто жующий жвачку, услышав знакомое слово «Гермиона», с подозрение взглянул на Крама. Виктор попытался сохранить спокойствие. Ланс поведал ему, что «Золотое Трио», как называли в Хогвартсе Уизли, Поттера и Грейнджер, жить не могут без детективных изысканий. И в их новом деле главным фигурантом выступает Крам. Вернее, им он выступает у Поттера и Уизли, а Гермиона слабо верит в виновность своего знакомого с дальнего юга.
— Твою мать, — выдохнул Крам, взглянув в сторону берега.
Оттуда шефствовало нечто. Нечто, в водолазном костюме, который без труда опознал болгарин. Причем это нечто в заранее нацепило маску и ласты, и при этом пыталось идти не спиной, а «животом» вперед. Поэтому нечто сгибало ноги в коленях и расставляло их в разные стороны, комично шлёпая этими самыми ластами.
Трибуны покатывались со смеху, репортеры делали сотни кадров в минуту, Бэтмен… пардон, Бэгмен травил какие-то пошлые шутки. Все беспардонно тыкали пальцами в волшебника и смеялись. Тот же лишь всех приветствовал взмахами рук, а так же ласт. Лансу, ну а кто это еще мог быть, было плевать на то что смеются над его нарядом — ведь не над ним же самим. Как говаривал мудрые славянский священник «если смеются, подыграй и посмейся с ними — удача любит тех, кто умеет смеяться над собой». Проныра всегда строго придерживался данной философии.
— Ты что на себя напялил? — ошарашенно спросил Крам.
Проныра повернул голову, оттянул маску и выплюнул изо рта воздушный клапан.
— Это же озеро.
— И?
— Это вода!
— И?!
— Это! Большая! Вода!
— И?!!
Проныра закатил глаза и шлепнул на глаза маску.
— Мы, коты, лучше выступим в роли шутов, чем полезем в воду. Мяу! И этим все сказано!
Виктор стоял ошалевший, с глазами на выкате, из прострации его вывел лишь выстрел из сигнальной ракетницы. Чемпионы тут же сиганули в воду. Последним, что странно, в «заплыв» ушел давящийся Поттер, которого незаметно для всех подтолкнул Грюм. Но этого Ланс уже не видел.
Он, совсем не умеючи, плюхнулся в воду не спиной назад, а животом вперед, тем самым чуть не перебив себе переносицу и не выбив клапаном зубы. Но, что ж поделать. Времени на тренировки у Геба почти не было. Плюс ко всему, достав палочку, как-то хитро закрепленную при помощи резиновых жгутов и пластмассовой коробочки, Проныра сразу осознал, что магия хоть и не пропала, но стала явно слабее. Это, конечно, не полный ноль как было в Лесу, но что-то близкое к нему. В такие моменты как этот, Геб начинал жалеть, что он был частично Ифритом. Обычный человек таких трудностей не испытывал бы.
Проныра медленно пускался на глубину, разрабатывая дыхание и привыкая к давлению. Дно здесь было близко — метров десять, но даже такое расстояние уже считалось высокими нагрузками. Не будь Проныра натренированным малым, он бы не выдержал и кровь, наверно, не вспузырилась бы, но вот сознание потерять можно было.
Водоросли комично тряслись и тянулись к далекому, мерцающему свету. Герберт перевернулся на спину и расширил глаза. Это было красиво. Солнце, доброе весеннее солнце, разлило лучи на поверхность озера. Часть их собралась в центре и стала походить на расплавленное сливочное масло. Но некоторые, самые сильные, смогли пробиться через толщу воды. Они призрачными столпами обрушились на дно, заставляя косяки рыб оплывать их. Ил, взметнувшийся от падения тела волшебника, поднялся и закружился среди столпов, делая их зримее и даже несколько осязаемыми.
Проныра хотел еще немного полежать на дне, но нужно было спешить. Сирены отвели лишь час, на то чтобы вернуть то, что было украдено. Воздуха в баллоне было всего на час двадцать, а «запасном мизере», находилось всего семь с половиной минут.
Почему-то Геб не сомневался, что организаторы, для зрелищности, в качестве «краденного» использовали студентов или иных, дорогих Чемпионам, людей. Этот финт привлечет еще больше зрителей. А чем больше зрителей, тем выше рейтинг, чем выше рейтинг, тем активнее скупают рекламное время, чем активнее скупают рекламное время, тем больше денег у организаторов. Короче, все просто — больше зрителей, больше денег. А все это делалось вовсе не ради международных отношений, а колоссальной прибыли, в сотни раз перекрывающей «жалкие» десять тысяч золотых за первое место.
Но, в таком случае, Проныра не понимал кого могли похитить у него. Все дурмштранговские друзья стояли на трибуне во время сигнала к старту. Ну а больше в замке не было кого-то, кто имел бы для Ланса какое-то особое значение. Те же девчонки из гриффиндора, значили для Проныры не больше, чем остальные замковые знакомые. Для Герберта вообще посторонние люди мало что значили, но это уже пережитки не самого спокойного детства.
Плывя между кораллов, не понятно откуда взявшихся в озере, Ланс постоянно сверялся с подводным компасом, а так же крутил головой на все триста шестьдесят. Сейчас, максимум на которой был способен юноша — выдать струю кипятка из палочки, причём после этого он рисковал потерять сознание от магического истощения. Как в таких обстоятельствах сражаться с гриндлоу — гуманоиндыми-осьминогами, это уже вопрос на миллион. Так что юноша выбрал верную тактику, избегая любых конфликтов.
Спрятавшись за очередным рифом, юноша пропустил над головой гигантского кальмара. Этот монстр под водой казался еще больше, чем когда игрался на поверхности. Отдышавшись, если это вообще возможно, учитывая что рот забивал клапан, Проныра поплыл дальше.
При каждом взмахе ласты и очередном гребке, он морщился и хотел фыркнуть. Вода смущала его, нервировала, и юноше так и хотелось поскорее выбраться, найти какой-нибудь теплый уголок (желательно с одеялом) и поспать там часиков восемнадцать, а то и двадцать. Желательно чтобы рядом стояла миска сметаны и был клубок ниток. Ну так — на всякий случай.
Герберт двигался строго на север. Именно там находилась впадина, черным пятном выглядевшая с высоты птичьего полета. Да-да, вы не ошиблись, в кои-то веки, перед тем как сунуть голову в пасть дракона, Ланс решил произвести разведку. На метле он пролетел над озером, выясняя где глубже всего. Ведь, по логике вещей, именно в подобном углублении и должна находиться колония «русалок».
Плывя и одновременно с этим морщась, Ланс лицезрел пейзажи, которые не мог оценить по достоинство. Сейчас он мечтал только о горячем камине, а единственное жидкостью в его окружении должен был быть ароматный кофе в чашке. Впрочем, это не мешало ему с замиранием сердца наблюдать за волшебными рыбками, по легенде исполняющими желания. Или на водоросли, съев которые, можно целый день понимать «подводный» язык. В общем, тут было на что посмотреть.
Ланс продвигался довольно быстро Костюм позволял ему плыть с приличной скоростью, вот только с дыханием были проблемы. Дышать нужно было мудрено, вдыхая и выдыхая по счету. Сбившись, нужно было задержать дыхание на определенный срок, а потом вновь возобновить счет. Но, тем не менее, мозгу немного не доставало кислорода, и юноша чувствовал себя то ли пьяным, то ли накуренным. Все двигалось как в замедленной съемке. Позитива не прибавляло еще и то, что практически в абсолютной тишине, набатом стучала кровь в висках, гипнотизируя своим мерным отсчетом, погружая парня разве что не в летаргический сон.
Вскоре впереди показался резкий спуск. Проныра, зависнув в воде, стал медленно, постепенно погружаться вниз. Давление в баллоне постепенно падало, показывая, что волшебник расходует слишком много кислорода. Но юноша ничего не мог с собой поделать. Он был готов рычать и царапать воду, но вовремя останавливал этот порыв.
У самого дна, парень сделал резкий выдох, выпуская вереницу пузырьков, а потом вновь поплыл. Деревня «русалок» поражала воображение. На кораллах возвышались дома до четерх этажей высотой. Они были построены из ила, водорослей, других кораллов, а так же, здесь студент не сомневался — магии.
Дома пустовали, на своеобразных улицах так же не было ни единой живой души или просто какой-нибудь рыбины. Скорее интуитивно, чем на что-то рассчитывая, Ланс двигался куда-то на северо-запад. Вскоре он, как и подобает профессиональному воришке, скрылся за углом.
Там, на площади, скопилось немалое количество гуманоидных килек. Хвост как у шпрот, тело как у селедки, разве что с руками и головой. Глаза у них были как из старого анекдота, зубы похожие на щучьи, но больше всего напрягали костяные трезубцы и пики.
Шпорты явно что-то затевали, так как кружили вокруг другой, как сперва подумал Ланс — селедки. Но нет. Это было нечто другое. Нечто, напоминающее Поттера, вот только вместо ступней у него были ласты, а вместо рук и пальцев — непонятные лягушачьи хваталки.
Рыбешки кружили вокруг Поттера, а главный, самый мощный тритон с самым мощным трезубцем, что-то трещал и тыкал в сторону столбов. Герберт пригляделся и обрадованно потер руки. Вернее, он мысленно потер руки, так как в костюме это было делать противопоказанно.
В центре, на помосте, возвышалось семь столбов, к каждому был привязан человек. К каждому, кроме одного. Герберт от паники чуть волосы не начал на себе рвать. Благо он был в костюме, что удержало его от попытки. Взяв первую нее…ческую скорость, рванув сквозь время, пространство и толщу воды, Проныра за пару мгновений оказался в центре толпы рядом с Поттером.
Не обращая внимание на треск психованных шпротин, Ланс «голыми» руками разорвал верёвки и освободил Малышку. Он не верящими глазами смотрел на корпус, трещащий под водой. Какой подонок мог додуматься опустить гитару не только в воду, но и погрузить её на десять метров под неё! Давление точно сомнет базу, расшатает колки… А клей! Да он же намокнет! Звук может испортиться! Ланс еще никогда не испытывал такого всепоглощающего ужаса. Ведь он мог остаться без музыки!
Развернувшись, игнорируя шокированный взгляд очкарика, Проныра рванул к поверхности. Но шпорты не хотели отпускать беспардонного визитера так просто. Перед юношей вынырнул какой-то тритон с шашкой наголо. Он уже открыл свою варежку, но мигом её захлопнул. Не рассусоливая, Геб вырвал костяной меч из лап «русала», а потом, с неимоверным усилием, преодолевающим сопротивление воды, снес башку рыбине. Что тут началось…
Каждая шпорта, плывшая рядом, сочла своим долгом подплыть к Гебу. Тот же, погруженный в непередаваемую ярость, резал и бил направо и налево. Вода стала сиреневой от крови, на дно медленно опускались кишки, плавники, глаза, хвосты. На призрачных лучах солнца блестели чешуйки, окрашенные капельками фиолетовой крови.
Наверно, Ланс мог биться и дальше, но он вовремя вспомнил о гитаре в его руках. Разрубив последнюю селедку, Геб перешел уже на вторую нее..ческую и преодолев пространство, время и толщи воды, он в резком вертикальном подъеме, не заботясь о кисоновой болезни, буквально вылетел на поверхность. Там он плюхнулся на спину и поднял над собой гитару. Удивительно, но не ней не было и капли влаги — наверняка зачаровали. Но тем не менее Ланса это не волновало.
Обезумив, от греб ластами с такой силой, что не заметил, как больно ударил испугавшегося кальмара и как оглушил ненароком парочку гриндлоу, решивших что этого психа лучше обплыть и поохотиться на прелестную француженку.
Оказавшись у трибун, не выключая скорости, Ланс скинул с себя водолазный костюм, выкинул баллон с кислородом и разве что не кинулся делать искусственное дыхание своей гитаре, напрочь игнорируя рукоплескания аудитории.
Ланс был настолько взвинчен, что когда к нему подошли медики, чтобы обследовать юношу, тот, не сдержав порыва, обратился в кота и зашипел на них. Всклочилась шерсть, встал дыбом хвост, а из лапок появились короткие, но острые когти.
Кот, сидевший на гитаре, не подпускал никого ни к себе, ни к инструменту. Его хищная мордочка даже несколько пугала подоспевших на шум Авроров. Молодняк, столпившийся здесь, не рисковал подходить к разъяренному, сошедшему сума от ярости животному.
— Позвольте, — вперед протиснулась Анастасия, ведущая за собой остальных дурмштранговцев.
Никто не спорил с ней. Девушка подошла к коту, не боясь присела на корточки, а потом подняла его. Животное прекратило «рычать», убрало когти, но все так же грозно поглядывало на всех остальных.
— Я заберу, — с этими словами Давид бережно поднял Малышку. Он взмахом палчоки наколдовал ей футляр, куда мигом и убрал.
Кот благодарно кивнул. Потом он медленно повернул голову в сторону озера, а следом случайных свидетелей оглушил протяжный мявк, полный недоверия, раздраженности и нервов.
— Нам пора, — улыбнулась Анастасия медикам и, унося орущего кота, они с ребятами удалились в сторону берега.
Кот же, взглянув в сторону противно улыбающейся МакГонагалл, сощурил глаза, а потом провел лапкой по горлу. Это было объявление войны… Если зам директора думает, что она может атаковать Малышку, то Ланс выйдет на задний двор Хогвартса и откопает топор войны. Причем в данном случае это была вовсе не фигура речи…
9 апреля 1995г Англия, Хогсмид
На волшебную деревушку спустилась ночь. В редких окнах все еще горел свет и виднелись тени, бродящие по комантам. В таверне «Три Метлы» уже стихли все разговоры и лишь на втором этаже можно было услышать таинственный, приглушенный шепот. На другом конце улицы из кабака «Кабанья голова», пробив головой «техаский окна» вылетел какой-то забулдыга. Это местечко, словно в укор засыпающей деревушке, спать явно не собиралось. Чоканье кружек, крики людей, а среди всего этого, если прислушаться, можно было услышать пение и игру на гитаре. Сегодня была пятница и со всех окрестностей народ съехался чтобы выпить лучшего огневики на этом чёртова острове, а так же послушать нелегальное выступление Чемпиона.
Но среди теней переулка стоял нервно курящий коротышка. В дрожащей рукой он судорожно сжимал свою уродливую палочку, больше похожую на засохший палец учительницы химии — такой же кривой и мерзкий. Человек, про которого с полной уверенностью можно сказать — «метр с кепкой». Лицо его было скрыто под капюшон. Но даже плащ не мог спрятать нервной дрожи.
— Тигр, белка, дуб, — произнесли сзади.
Коротышка вздрогнул, выронил изо рта сигарету и выставив палочку, резко обернулся.
— Кт-то з-з-д-десь? — заикаясь, спросил он.
— Пароль, Ховст. Или увидишь зеленый луч.
— А, — кивнул пухляк, по кличке «Хвост». — Д-да. Ен-нот-т, н-нап-пам-м, з-заб-бор-р.
— Не мямли, Хвост, — сплюнул некто, выходя из темноты. Это был другой человек, он был невысокого роста, но при этом не казался таким жалким, как его ночной собеседник. Скорее он был довольно таки мощным и приземистым. В темноте сверкнул искусственный глаз, а по мостовой цокнула нога из волшебного, небьющегося стекла. — А то не разобрать, пароль ты говоришь или ссышь в юбку. Сигаретку стрельни.
— Чч-чег-го?
— Папироской, говорю, обрадуй. А то это падла одноногая не курит. Не могу же в школе легенду рушить паровозным гудежом.
— А, д-да, — нервно покивал коротышка.
Он попытался вытащить из кармана пачку, но рука дрогнула и сигареты чуть не упали на землю, благо их вовремя подхватил второй человек. Одноногий резко закинул в рот дешевую папироску, а потом с наслаждением затянулся.
— В кайф, — протянул он. — Пусть и дерьмо ты куришь Хвост, но в кайф.
— З-за-ч-чем з-зв-вал? — осмелился спросить коротышка.
— Звал?! — взъярился одноглазый, но вовремя взял себя в руки и понизил голос. — Зовут, Хвост, бабу выйти к сеновалу. А я тебе приказ отдал, ясно?
— Д-да.
— Не понял.
— Да, — твердо кивнул Хвост, от которого за версту разило страховым потом.
— Так то лучше, — кивнул одноглазый и, затянувшись, закрыл глаза. Он стоял и слушал что-то, покачиваясь взад вперед. Тлела сигарета, дрожал от страха коротышка, а одноногий все стоял, замерев и наслаждаясь звуками. — Мордредову шлюху мне в жены, как играет чертяка…
— К-кто?
— Кто? — издевательски спародировал одноногий. — Причина, по которой я тебя вызвал. Лорд отправил своих ищеек по всей планете, но не посмотрел у себя же под носом. Да, Хвост, ты рассчитывал на награду, но твоя жалкая подачка не сравниться с моей наградой. Смекаешь, жалкая ты падаль? Я! Я нашел его!
Хвосту даже не надо было спрашивать кого, по одной лишь только интонации он мигом понял о ком говорит его жуткий собеседник. Коротышка отшатнулся и прижался к стене. Его штанина мигом стала мокрой, что вызывало разве что не истерику у одноглазого.
— Боишься? И правильно боишься. Небось не забыл ту шутку, которую сыграл с тобой его папаня? Вижу что не забыл. Передай Лорду — он здесь.
— Н-не может быть, след Ф-фау…
Не успел Хвост договорить, как его прижали к стене и приставили нож к паху.
— Не сметь, — прошипел одноногий. Он грозно сверкнул своим единственным глазом. В воздухе запахло амиаком. — Такая шваль как ты, не смеет произносить имя Огненного.
— Х-хор-рошо, — хрипел коротышка, чья ноги безудержно болтались в воздухе. — От-п-пуст-т Б-ба-р…
Хвост заткнулся, так как ему в челюсть прилетел мощный, сокрущающий хук, заставивший коротышку упасть и начать отплевываться кровь.
— Не пойму, то ли ты полный или идиот, то ли натуральный имбецилен. Еще бы по фамилии меня назвал, а потом Аврорам пароли и явки на чистом бланке выдал.
— П-пр-рост-ти.
— Заткнись и слушай, — одноглазый оглянулся, зачем-то взмахнул своей палочкой, заставив воздух легонько замерцать, а потом нагнулся к уху коротышки и что-то зашептал.
По мере того как информация поступала в разум Хвоста, его тело дрожало все сильнее, а на камень закапал пот.
— Н-не мож-жет-т бы-т-ть.
— Может, Хвост, может. Да, у него другая фамилия, да, его настоящее имя стало его вторым именем, но я не могу ошибаться. Это сын Фауста Либефлема, это сын Огненного, это сын моего друга и капитана. Это сын единственного существа, которого Темный Лорд открыто называл своим другом. И именно это ты доложишь своему хозяину!
Одноглазый замер и снова прислушался. Он выкинул бычок, взмахом палочки превращая того в прах.
— Нет, ну как играет чертяка…
С этими словами он скрылся во тьме, истаяв бесследно и беззвучно. Хвост же испуганно сжал пуговицу на манжете и исчез в сиянии портала.
Несколько часов спустя
— Хвост, — раздался шелестящий шепот, вгоняющий в дрожь и заставляющий жизнь пролетать перед глазами.
Коротышка согнулся в поклоне. Он стоял в большой зале, перед ним на ковре подобно трону возвышалось кресло. Не было видно существа, сидевшего в нем, все, что можно было различить с этого места, так это сгоравшее в камине трещащее полено и палочку со змеиным орнаментом, лежавшую на подлокотнике.
— Ваше Темнейшиство, — раболепно прошептал Хвост, не разгибая спины.
— Зачем тебя вызывал наш человек?
— Он хотел доложить, что все идет по плану и мы можем начать приготовления.
Хвост выпалил эту фразу с молниеносной скоростью. И не удивительно — он готовил её все то время, пока добирался до сокрытого древней черной магией особняка. Ни одна живая душа, не имевшая на своем предплечье Знака, не смогла бы его найти. Даже Мерлин бы не справился с этой задачей. Казалось, что особняк и вовсе существовал лишь в тенях, будто его вырывали из реальности.
Нет, Хвост не мог сказать Лорду правду. И для этого было сразу несколько причин. Первая, самая явная — если он расскажет, то вся награда достанется агенту под прикрытием. Нет, он — Хвост, а никто другой должен получить расположение Хозяина. Ведь он так много для этого работал, так много страдал, и он не позволит кому-либо снять с его, Хвоста, головы заслуженный лавровый венок. Они все еще падут ниц перед ним, будут целовать ему ноги и молить прощение за бесконечные издевки и презрение. Он — Хвост, возвыситься над ними, станет вторым после Лорда.
Вторая же причина была куда более прозаична. Если Лорд узнает что Хвост три года жил «бок о бок» с сыном Огненного и так и не узнал его, то участи Хвоста позавидует и сам Прометей, которого боги мучили веками. Те пытки и ужасы, которые обрушит разгневанный Лорд, заставят само небо рыдать кровавыми слезами. Нет, Хвост не мог преодолеть свой страх.
— Это хорошо, — шелестел голос. — Передай — я доволен.
— Как пожелаете мой сир, — Хвост попятился к двери, испуганно ойкнув при виде огромной змеи, свернувшейся кольцами в темном углу. Её зеленые, изумрудные глаза были словно очами самой смерти, хищной и неумолимой.
— Это еще не все.
Хвост замер, а потом согнулся еще ниже, словно это могло бы его спасти от чего-либо.
— Что говорят мои слуги на дальних рубежах? — шипело существо, сидевшее в кресле. — Уже почти год прошел с начала поисков.
Хвост задрожал, но собрался с силами духа, если таковые у него вообще имелись. Стоило ему заикнуться, и Хозяин мигом обрушит на слугу Круцио. Лорд ненавидел заик. Еще больше он ненавидел лишь Альбуса Дамблдора.
— Новостей нет, мой сир. Они не могут его найти. След потерян на Вайкики.
— Не важно! — резко воскликнуло сущуство.
Змея нервно зашипела, а Хвост содрогнулся от боли, но все же сдержал вскрик, чтобы не нервировать Лорда.
— Пусть перевернут каждый камень на этой планете, пусть выпотрошат каждую школу, каждый приют, каждый притон, каждый угол, но найдут мне его! Найдет Артура Либефлема!
— Мой лорд, они и так это делают, но позвольте мне спросить, почему вы так уверены, что у сира Огненного был ребенок? Ведь он был последним Фейри в мире.
Повисла тишина и Хвост уже рассчитывал получить болезненное Круцио, не вместо этого он услышал жуткий шипящий смех.
— Какие-то законы природы и магии не остановили бы моего друга, Хвост. Я знаю, что у него был сын, потому что я его крестил!
Хвост поперхнулся воздухом. В этот миг он со всей четкость осознал, что стоит правде, новой правде всплыть, и все те ужасы, которые воображать Хвост до этого разговора покажутся ему лишь наивной детской страшилкой. Мерлин, нет-нет-нет! Он не должен был задавать этого вопроса! Он не должен был узнавать правды!
— Они обязаны его найти, Хвост. Я подарю море, океан силы тому, кто доставит его сюда!
— Но…
— Crucio!
Хвост упал, извиваясь от боли. Каждая клеточка его тела была в огне, каждый нерв дрожал и рвался, срастаясь в тот же миг. Ливень боли окатил слугу, но потом исчез — Лорд был еще слаб.
— Простите мою наглость, мой Лорд, — Хвост понимал, что он еще легко отделался за попытку спора. Раньше от Круцио он не мог бы неделю подняться с постели, бредя словно в лихорадке.
— Я должен этому ребенку за разрушенную жизнь, Хвост. А Темный Лорд никогда не забывает долгов! Ни чужих, ни своих!
В ту же секунду за многие мили от скрытого поместья в гостиной Гриффиндора
Гарри проснулся от страшной боли в шраме. Сперва он никак не мог осознать себя, не понимая где находиться, но вскоре его вернули в реальность. Он, видимо, заснул в гостиной, когда Гермиона и Рон помогали ему составлять план подготовки перед финальным Испытанием. Друзья же сейчас обеспокоенно смотрели на Героя.
— Пять сон, приятель? — спросил Рон, немного бледный от страха.
Гарри лишь кивнул, с благодарностью принимая от Гермионы кружку горячего шоколада.
— Про того-кого-нельзя-называть? — уточнила она.
Вечно взлохмаченный юноша лишь кивнул, а потом как-то ошарашенно посмотрел на густой, ароматный шоколад. Только сейчас оно осознал смысл сна и ему стало дурно.
— Мы должны рассказать об этом профессору Дамблдору! — воскликнула Гермиона. — Он должен знать!
Поттер покачал головой.
— Пока рано, он подумают, что я жалуюсь и что у меня проблемы с Турниром. Я не хочу, чтобы он думал что я сломался.
— Гарри, но это ведь глупо.
— Может быть… лучше послушай, что я узнал.
Ребята, оглянувшись, сели на диван к другу и нагнулись так, чтобы даже ветер не смог разобрать шепота Поттера.
— Как мы и думали, он что-то замышляет, но это еще не все. Волан-де-морт ищет одного ребенка.
— Тоже мне новость, — хмыкнул Рон, впрочем, его голос дрожал от бравады. Рыжий все еще боялся имени Темного лорда.
— Нет, на этот раз он ищет не меня. Он ищет своего крестника.
Сказать, что ребята были поражены — не сказать ничего. Рон, охнув, отодвинулся, нашаривая в кармане палочку, будто на него мог кто-то напасть. Грейнджер, прикрыв рот ладонью, неверяще распахнула глаза.
— Теперь ты не можешь со мной спорить, что мы должны рассказать об этом профессору Дамблдору.
— Не сейчас, Гермиона. после финала сразу все расскажем, но не сейчас.
Ребята помолчали, слушая треск костра.
— Интересно, — протянул Рон. — Как вы думаете, как он — крестник того-кого-нельзя-называть.
— Не знаю, — пожал плечами Поттер.
— Какая разница, — фыркнула Грейнджер.
— А мне вот кажется, что он такой же мерзавец и подонок, — задумчиво произнес Рональд.
В то же мгновение
Ланс, за спиной которого сверкал настоящий томагавк с красной надписью «WAR», закладывал последнюю бомбу у дверей спальни МакГонагалл. В это время он вдруг резко икнул и чуть не выронил детонатор, вовремя поймав его в воздухе.
— Вспоминает кто-то, что ли? — пробурчал Проныра.
|
|
| Jeka_R | Дата: Воскресенье, 22.12.2013, 17:21 | Сообщение # 107 |
Патриарх эльфов тьмы
Сообщений: 1499
| Спасибо за выкладку =))
|
|
| Lady_Magbet | Дата: Воскресенье, 22.12.2013, 21:28 | Сообщение # 108 |
Ночь темна перед рассветом…
Сообщений: 1088
| Спасибо большое)
|
|
| Shtorm | Дата: Вторник, 04.02.2014, 05:48 | Сообщение # 109 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| Глава 48
27 апреля 1995г Англия, Хогвартс
Поправив очки, Герберт сделал последнюю затяжку, а потом вновь развалился на пляже. Теплое весеннее солнце приятно согревало кожу, которая все еще немного мерзла под пока еще северным ветром. Занятия закончились, и юноша счел своим долгом пойти к озеру, дабы подновить загар. Пожалуй, после гитары, друзей и проделок, Ланс больше всего любил загорать. Ничто так не расслабляло и не умиротворяло как хорошая порция солнечных ванн.
— Герберт, ты мне спину не натрешь?
— Чтобы мне потом Давид все выступающие органы поотрывал? — хмыкнул юноша, даже не поворачиваясь в сторону русской.
— Смекает парниша, — раздался голос поляка, который, судя по звукам, уже выжимал на ладони крема от загара.
Юноша улыбнулся и закинул руки за голову.
— Хорошо лежим, — протянул Крам. — Не хватает только баб.
— Эй! — раздался дружный возглас трех леди.
— Пардон, — поправился всемирно известный Ловец. — Не хватает лишь дам легкого поведения, так как в нашей компании лишь благочестивые мадмуазели.
— И почти одна «мадама», — добавил улыбающийся Проныра.
— И почти одна «мадама», — согласился Виктор.
В озере мирно плескался гигантский кальмар. Он, скорее всего, еще не отошел от шока и пытался найти «равновесие вселенной», как сказал бы кальмар, будь он мастером Тай-Чи. В общем, по мнению Ланса, после пятого испытание равновесие было окончательно потеряно. В школе так и вовсе творилось нечто невообразимое. Причем, что неудивительно, это «невообразимое» устраивали товарищи маргиналы.
Предприятие близнецов закурило гайки в своем тотализаторе, и теперь не принимало ставки, а желающих поставить было много. Не сложно догадаться, что нашлось несколько ушлых комрадов, решивших нажиться на «рыночном спросе». Но Фред и Джордж, парни не самого примерного поведения, объяснили этим «дельцам» все правила ведения подпольного школьного бизнеса. И нет ничего странного в том, что в ходе этих объяснение, «неправые» ребятки потеряли немного зубов и крови. Близнецы по одному довольно средние маги в плане схваток, но выступая дуэтом уделают и Миллера.
Ланса передернуло — любое воспоминание о дуэльном таланте Давида заставляло юношу шумно сглатывать и искать укрытие. Добродушный поляк мог дать такого джазу, что инструкторы Авророской академии сожрут свои палочки, а тренера Дуэльной Лиги — свои билеты Лиги. Счастье этих господ, что Миллер дуэли хоть и любил, но всерьёз заниматься этим не хотел. Юноша просто развлекался на помосте и не более.
Конечно же нужно упомянуть и ажиотаж самих студентов. Финальное испытание стало основной темой замковых пересуд. Сперва народ обсуждал какое может быть задание, и в своих догадках они границ не имели. Кто-то даже предположил, что специально для этого из Азкабана приведут несколько маньяков и заставят Чемпионов сражаться с ними. Но, тем не менее, когда на квиддичном поле вырос лабиринт, все уже не сомневались в сути предстоящего испытания. Оставался лишь один вопрос — фаворит.
Безусловное большинство ставило на Поттера. Он вышел на безоговорочное первое место, оторвавшись от ближайших преследователей на целых три балла. Что, поверьте Лансу, весьма немало. На втором месте и вовсе находилась целая толпа. Крам, Ланс и Джосон имели одинаковое количество баллов, и вот здесь мнения народа разделилось. Весь мир дружно поддерживал Ловца сборной Болгарии, а вот Хогвартс был уверен в Лансе. Американцы, впрочем, как и всегда тупо болели за «свою». Будь она хоть на последнем месте, они бы все равно болели за неё. И это даже не патриотизм и не «своячество», а простая тупость, но не суть.
В затылок троице дышала француженка Флер ДеЛякур, занимавшее третье место. Вслед за ней шла Сео Ю Ри, ну и замыкающим стал Тоохиро. Впрочем, у того не было никаких шансов стать одним из фаворитов после того, как он пропустил одно из Испытаний и потерял на этом кучу баллов.
— Скоро родители приедут, — вздохнул Крам.
И не удивительно — его отец был самых строгих правил. Он вообще не очень поддерживал сына в спортивных начинаниях, так как сам был видным Академиком и полагал спорт простым ребячеством. Теперь же, когда его сынок еще и в Турнир затесался, так он чуть ли не громовещатели слал еженедельно. Стоит заметить — учился Виктор весьма посредственно, если не сказать паршиво, хоть дураком и не был, просто не предавал учебе особого значения.
— Хорошо, что только к Чемпионам, — понурился Давид.
Его семья и вовсе была держателями акций одной из крупнейших магических Корпораций, и тот факт, что их единственный сын хочет стать автором песен и поэтом, их несказанно нервировало. Если не сказать больше. Ведь по мнению четы Миллеров, их сына ждало большее будущее в кампании, где он начнет не с младшего менеджера, с босса крупного отдела. И им не было никакого дела до того, что Давид плевать хотел и на кампанию, и на кресло босса.
— Я вот тут недавно прочитал магловскую книгу, — протянул Ланс. — Там описывается ритуал вызова мертвых… Может мне попробовать? Авось и мои подтянуться.
— А твои кем были? — спросили близняшки, чьи родители были простыми служащими среднего звена, но при этом очень хорошими людьми.
— Да батя вроде маньяком, а мама — восторженной, доброй глупышкой.
Повисла тишина.
— Знаешь, кошак, только ты можешь шутить на эту тему.
— Ну а чо, — пожал плечами Ланс. — Не волосы же мне рвать на голове, что ко мне никто не приедет. За подобными финтами к Поттеру обращайся.
— Ты просто псих, — фыркнула Анастасия.
— Детка, я — рокер. Нам положено по статусу быть психами, курить, ширяться, «беспорядочно связываться» и пить.
— Тогда ты фиговый рокер, — продолжала фырчать Настя. — Не ширяешься, а из связей лишь одна такая же психованная, как и ты, «рокерша».
— Не люблю уколы, — съежился Ланс. — Плюс я за здоровый образ жизни. Героин, кокаин, и прочая тяжелая хрень — не для меня. Вот травка, тут я ничего не имею против. Её в прогрессивных странах даже в качестве лекарства порой выписывают.
— Вот именно, — поддакнул Миллер. — Курение флоры лишь повышает тонус, да и вообще, господа, о чем мы говорим, если многие видные деятели культуры, дошли до своей видности под ганджей или ЛСДшкой.
— Будешь курить, — строго произнесла Анастасия. — Останешься голодным.
Последнее слово она произнесла таким словом, что ни у кого уже не возникало сомнений, что подразумевалось под этой метафорой.
— Я против наркотиков, Ланс! — вздернул палец к небу Миллер.
Ребята засмеялись, вместе с ними смеялись и обрученные. Нервный кальмар, заслышав людей, ушел на глубину, издав последний, крайне возмущенный всплеск.
— Все, — подвел итог Крам. — Под каблуком паря.
— Потеряли бойца, — притворно всхлипнул Ланс. — А ведь какой был мужик..!
— Ничего, — якобы шептал Миллер, хоть его и было слышно на весь пляж. — У нас еще мальчишник…
— В таком случае у нас, девочки, — тоже якобы шептала Анастасия. — Девичник…
— Вот она — семейная жизнь во всей красе, — менторским тоном произнес Виктор и все вновь засмеялись.
Вскоре девушки отправились в воду, а парни, пока никто не видит, окопали по банке пива. Оно было холодное (спасибо магии за это) так что, можно сказать, с пшиканьем слетевшего алюминиевого язычка, мир на некоторое время превратился для студентов в рай.
Когда леди наплавались, то Инна с гордостью вручила Лансу укулелеле. Тот, с изящным, но шутовским поклоном принял инструмент, подтянул колки, проверил лады, а потом начал думать, чтобы ему слобать. Выбор, как ни странно, пал на самую незатейливую композицию.
— Хакуна Матата, господа.
И Ланс, на два голоса, заиграл мотив из песни, которую он запомнил из мультфильма, вот уже год занимавшего верхнюю строчку многих «хит-парадов».
29 апреля 1995г Англия, Ховагртс
Проныра стоял у дверей кабинета трансфигурации. Его сумка лежала у ног и прохожий, приглядевший, мог заметить, как из неё торчит рукоятка какого-то топора. Сутдент бы прошел дальше, но все мы знаем, что это рукоять томагавка войны, смастеренного самим вождем Белое Перо, бледнолицым предводителем несуществующей организации «Власть Мангустам», милягой, красавчиком, своим парнем, Лучшим учеником четвертого курса, почти Мастером Чар, победителем «Недельной войны с чертовыми слизнями», лучший медвежатником Хогвартса, а так же Чемпионом и просто любимцем публики — Гербертом Артуром Лансом.
— Спасибо, спасибо, — кивал юноша, когда проходящий мимо второкурсник кинул в лежавшую на полу шляпу две медных монетки.
Геб играл рядом с кабинетом, а народ, кто хотел, бросал ему монетки. В шляпе накопился уже почти сикль.
— Что, Ланс, не нашел чем позорить Слизерин кроме попрошайничество? — шипела Дафна Гринграсс, по весне ставшая для многих предметом частых отлучек в туалет.
Впрочем, старина Криви сделал на этом неплохой бизнес, торгуя фотками красоток. Хотя, возможно, вы уже догадались что у этого бизнесы было трое идейных вдохновителей. Два рыжих и один в шляпе, они получали каждый по десять процентов, но были довольны.
— Играющий музыкант не попрошайка, — тут же вскинулся Геб. — Играющий музыкант — актер, и не важно, что у него за сцена.
— Слова грязнокровки, — сплюнул Малфой.
За «зелеными» подтянулись и «красные». Благо в шуме оскорбление потонуло и не вызывало очередного открытого конфликта между противоборствующими факультетами. Ланс, по весне и лету, был вообще за мир и гармонию, так что Проныра был доволен тем, что все обошлось тихо.
— Геб, а что это за музыка? — спросила МакДугалл, одна из самых преданных слушательниц Герберта.
— Моя, — с гордостью вздернул подбородок все еще немного хвастливый парень.
— А как назвал?
— Нищета и помои, — фыркнул Малфой.
Слизеринцы загоготали, Уизли набычился. Наверно, что-то в этом мире не меняется никогда. Почему Геб был уверен что пройдут десятилетия, но эти двое все так же будут друг друга ненавидеть. А если у них родятся дочь и сын, то это вообще будет трагедия по Шекспиру.
— «Ядовитый поцелуй», — улыбнулся Ланс приятельнице.
— Это как? — удивилась девушка.
— Ну вот если бы я поцеловал ту змеюку, — Проныра беспардонно ткнул пальцем в Гринграсс, заставляя Нота стачивать зубы в порошок. — То это был бы «ядовитый поцелуй». Вот об этом и мелодия.
Дафна наверняка собиралась что-то сказать, но как только прозвенел колокол, двери кабинета распахнулись с такой силой, что у девушек взлетели юбки, а Проныра всерьез опасался того, что четырёхметровые великаны слетят с кованных петлей.
Старшекурсники вылетели словно осы из улья, а учитывая что в ульях живут пчелы, то вы можете себе представить размер трагедии. На пороге стояла красная от злобы МакГонагалл, лишь недавно выписанная из больничного крыла. Ланс, хоть и обошелся без членовредительства, следуя заветам Флитвика, но за Малышку отомстил знатно, применив весь свой опыт и арсенал бывалого «проказника».
— Ланс!! — взревела заместитель директора.
— Да, мэм, — невинно улыбнулся Ланс.
Он как-то хитро подцепил шляпу мыском. Вздернув ногу, Проныра оттопырил карман мантии, куда со звоном ухнул монеты, шляпе же с хлопком приземлилась на голову юноше, чем вызывала недовольно сопение сонного Роджи, прикорнувшего в шевелюре друга.
Дракончик выбрался из под фетра, недовольно взглянул на людей, а потом устроился на поле и вновь заснул.
— Ланс!! — продолжала реветь МакГи, не давая студентам войти в аудиторию.
— Да, мэм, — продолжал невинно улыбаться Ланс, задвигая Малышка за спину.
— Ланс!! — все еще ревела Железная Леди.
— Мэм, мое почтение, но у вас не возникает ощущения де жа вю? — якобы задумался Ланс, почесывая словно небрежную, но видно, что ухоженную — «щетину».
Декан грифов, казалось, была готова прибить юношу, но тому было до лампочики. Вернее — до магического факела, совсем не коптящего стену, что было весьма странно. Но, как гвоориться — на то он и волшебный.
— Ланс, почему вы снова срываете мне урок?!
— Не понимаю, о чем вы, мэм.
— Ланс!!
— Ох уж это де жав ю, — качал головой парень.
Народ вокруг был бледен, как простыня под юной девственницей. И не даром здесь именно такое сравнение, потому как вскоре они покраснели точно так же, как пресловутая простынка уже под недевственницей.
Студенты не могли взять в толк, почему Ланс не боится МакГонагалл. Им просто было не понять того, как это на школьные баллы и на «ужасные» отработки может быть плевать. А Проныре на такие вещи было не просто плевать ему было… впрочем, в достойном обществе подобные жпитеты не произносят вслух.
— От вашего бренчания даже собственных мыслей не слышно! Я запрещаю вам играть на этом этаже в учебное время!
— А вот и нет, — Проныра разве что язык не показал. — Вы уже пытались это сделать и мы даже ходили с вами к Дамблдору и тот не зашел в школьном уставе положения, запрещающего мне играть где и когда я хочу. Наоборот, там черным по желтому написано — поощрать всяческие культурные увлечения.
— Культурные увлечения?!! Да у меня даже полог беззвучия не выдерживает вашей мелодики!
Ланс мог бы сознаться, что полог выдерживает, просто в кабинете стоит волшебный ретранслятор с двумя усилителями, но воздержался от данных замечаний.
— Скажите спасибо, что я не Dub Fx, — пожал плечами парень
— Dub… что? — переспросила профессор.
Ланс распахнул глаза и схватился за сердце, его удивлению не было предела. Впрочем все это выглядело так наигранно, что только дурак бы не понял, что юноша нагло издевается.
— Да как можно! — возмущению слизеринца не было границ. — Не знать кто такой DubFx… Да это бог уличной музыки! Это мастер звука и голоса! Это… это…
МакГонагалл покачала головой, понимая что Ланс это пропащий случай. Женщина жестом пригласила студентов в аудитории и те поспешили исчезнуть из горячей точки. Ланс же, закончив перечислять достоинства уличного музыканта, понял, что последнюю часть дифирамбов он пел, стоя в гордом одиночестве.
Пожав плечами, Ланс закинул сумку на плечо, убрал гитару в футляр и двинулся вовнутрь. Там он вальяжно приземлился за первой партой, где уже виднелась копна каштановых волос, принадлежавших Заучку. И пусть девушка и округлилась там, где должна округлиться девушка, но все еще выглядела так, что впору ставить её в пример юным леди. Мол — «не будешь следить за собой, станешь такой же мымрой как эта».
— Алоха, монсепанси, — привычно помахал Проныра.
Он уже думал услышать привычное «Отвали», но Гермиона смогла его удивить. Она вовсе не послала парня, которого не переносила на молекулярном уровне, а повернулась к нему лицом, что было словно явление Архангела Михаила на поле битвы. Проныра ошалел.
— Не станешь меня посылать? — сощурился тот. Он заметил, что губы девушки чуть шевелятся. — Признаешься в люб…
Ланс, не успев договорить, понял в чем дело. И тут его подвела привычка носить палочку за поясом. Заклятие сработало так быстро, что Проныра не успел достать малышку и его ладонь застыла на рукояти артефакта. Геба пришиб банальный Петрификус. Глаза парня бешено вращались, а картинка резво сложилась в мозгу. Особенно это способствовал тот факт, что проходившая мимо МакГи, взглянув на заколдованного слизерицна, незаметно кивнула Грейнджер. Та ответила тем же.
— «Ну попал» — подумал Ланс, мысленно отвешивая себе оплеуху за неосмотрительность. — «Сговорились, мымры».
МакГонагалл чинно щелкнув палочкой по столу, призывая всех к тишине, дождалась звона колокола, а потом начала вести лекцию. Лансу не надо было даже обладать слухом и зрением, что сегодня они берут краткий экскурс в область человеческих трансфигураций, подразделом которой и является Анимагия. МакГи, в качестве примера, сперва превратила свою руку в зонт, а потом и сама превратилась в зверя.
Проныре захотелось зашипеть. Бывает такое, что два кота воюют с большей самоотдачей, чем пес и кот, и если рассорившиеся блохастый и пушистый еще могут помириться, то вот у кошек война на век. Так было и в случае Проныры и Железной Леди.
Геб пытался бороться с Петрификусом Гермионы, но это было бесполезно. Будь рядом источник огня, пускай даже собственное заклинание, как на первом Испытании, то Ланс с легкостью бы сбросил с себя оковы мага посильней, чем четверокурсница, но без поддержки стихии, сущность Ифрита была бесполезна. Чарам противостояла лишь человеческая половина, которая, как мы знаем, была столь слаба, что и волшебной её назвать было довольно сложно.
Все что мог сделать парень — использовать ритм сердца. Полная паралазицая — миф, порожденный фантастикой и сказками. Если человека действительно заморозить, то он не сможет дышать, а его сердце попросту остановиться, так что Петрификус был иного свойства. Он лишь блокировал мозговые импульсы, отвечающие за осознанную моторики. Гебу же хватит и не осознанной.
Юноша прикрыл глаза. С каждым ударом сердца и новым вздохом, он немного покачивался, совсем чуть-чуть, на пару миллиметров, но этого должно было хватить для того, чтобы чужая шутка дала осечку и «выстрелила в руках». Пусть ситуация и матовая, но настоящий сухопутный пират сдается лишь тогда, когда в его доме играет музыка, которой он уже не слышит.
— Для выявления Анимага существует одно простое заклинание, — декламировала МакГонагалл, рисуя формулы на доске. — “Aniformus” Одно из элементарных линейных заклинаний. Использовав его на Анимаге, вы сможет не только обнаружить его форму, но и блокировать волшебника в ней. Это связано с очень простым фактом — снять линейное заклинание может лишь проклявший или проклятый. Но! Анимаг совершает трансформу вместе со всей одеждой и артефактами, присутствующими в данный момент в его личном пространстве. А без палочки снять линейной заклинание невозможно. Впрочем, давайте проведем маленький эксперимент.
Студенты, не жалующиеся на соображалку, мигом прикинули что к чему и повернулись к Гебу. Тот, вертя глазами, приметил как торжествующе на него смотрит Заучка. Весь её внешний вид буквально кричал о победе в личной вендетте, пусть и сам «побежденный» никак не мог понять, с чего эта вендетта началась. Или девушка, так же как и Снейп, страдает синдромом — «я самый умный в комнате»? Наверно, у неё какая-то особая форма фригидности, при которой она просто не может ощущать себя женщиной, если не будет педалировать свой непревзойдённый интеллект и обширные знания во всех областях.
МакГи наставила палочку на Проныру и с явным наслаждением произнесла:
— Aniformus!
Мир Проныры мигнул, а потом все стало слишком большим — на полу сидел ошарашенный кот, поводивший мордочкой во все стороны. Кот уже хотел было улизнуть, но его словно подхватили невидимые нити и подняли на преподавательский стол. Пушистый явно был недоволен тому, что его вновь заморозили. Длинные усы так и подергивались, а вертикальный зрачок вытянулся ниткой.
— Наверно, я немного затрону профессиональную область профессора Грюма, но для борьбы с Анимагами существует один простой способ. Всем прекрасно известно, что у любого животного есть свой природный «антагонист». К примеру у мыши — сова, у собаки — волк, у волка — медведь, у лягушки — цапля, у воробья — сокол и так далее. У кота же…
Заместитель директора взмахнула палочкой и её стул превратился в огромную немецкую овчарку. Тот зарычал на весь класс, заставив ойкнуть мягкотелых девушек. Обнажились длинные, желтоватые клыки, морда приобрела разрез страшного оскала, а хвост был прижат так плотно, что его и вовсе было не отыскать.
Незаметно для остальной МакГи взмахнула палочкой и кот отмер. Пес тут же рванул к нему. Было видно, что декан контролирует ситуацию и не допустит членовредительства, но ожидала она явно не того, что произошло потом.
Кот поднялся на задние лапки, балансируя хвостом, а потом вытянул переднюю лапу так, словно останавливал наглого водителя, решившего проехаться по «зебре», когда на ней люди. «Овчар» затормозил лапами и доехал до пушистого на заднице.
Пес оттопырил уши, наклонил голову и втянул воздух широкими ноздрями. В следующий миг он уже валялся на земле, виляя хвостом и немного повизгивая пискливым лаем, будто приветствуя любимого хозяина.
Кот, вальяжно опустившись на все конечности, взобрался псу на спину и тот тоже поднялся. Небольшой тотем выглядел весьма комично, заставляя учеников кашлять, сдерживая смех. МакГонагалл выглядела ошарашенной, впрочем, степень её ошарашенной пока не была велика, что и хотел исправить кот.
Он вдруг совершил какую-то манипуляцию и вот в его руках, пардон — лапах, оказалась вишневая, красная палочка с незаметным орнаментом в виде лепестков огня, сплетавшихся в узор Ленточного Дракона. Придерживая артефакт хвостом, кошак вскинул палочку на плечо, словно держал ручную ракетницу.
Он прищурился, а через мгновение вместо МакГонагалл на полу сидела полосатая, серая кошка. Она растерянно оглядывалась, а в это время кот вскинул свою палочку так, словно был рыцарем на турнире и держал наголо не волшебный артефакт, а копье.
— Мяууур! (Вперед, мой верный пес!).
— РрррГав! (Jawohl, meinKommandeur!).
Кот-рыцарь, восседающий на псе-коне, выставив палочку-копье, погнал супостата-зам.директора к дверям кабинета. Полосатая кошка, оглашая окрестности своими испуганными воплями, вылетела из помещения и понеслась по коридорам.
С ревом:
— Мяуахахахах! (Врешь, не уйдешь!).
Бравая парочка вылетела в след за преследуемым, скрываясь в хитросплетениях замковых коридоров. Класс сидел в тишине. Гермиона Грейнджер, накладывавшая Петрификус, так и не могла понять, откуда у Ланса взялась его палочка. А ведь все было так просто — для настоящего пирата нет такой преграды, которую нельзя решить при помощи рома или шпаги. И пусть рому Геб предпочитал виски, а вместо шпаги у него была палочка, но суть оставалась неизменной. Он умудрился выдавить артефакт из-за пояса и когда его «Анимаформусили», он был уже без своей подруги. Да уж, правду говорит вождь Белое Перо — «чтобы перехитрить Ланса, надо быть либо самим Лансом, либо… ну тут уж даже фантазия отказывает».
7 мая 1995г Англия, Хогвартс
— Допрыгался!
Именно с этой, надменно-презительной фразой Анастасия шваркнула перед Лансом какой-то журнал. Дело было на завтраке, так что в сборе была вся честная компания. А когда в сборе вся честная компания, то, что было «брошено» кому-то, мигом перекочёвывает в загребущие лапы Миллера.
Давид, сверкнув обложкой последнего номера «New-SalemTimes» углубился в чтение разворота — аналога первой полосы в газете. Ланс же ощутил тесноту в штанах, когда обнаружил заголовок и персону, изображенную на обложке.
«Вики — самая сексуальная ведьма поколения». А под заголовком сама рокерша, которая, словно подтверждая столь лестные слова, в облегающем трико принимала такие позы, от которых становилось нечем дышать, а лоб покрывался испариной.
— Не, — протянул Давид, откладывая журнал. — Мой английский не настолько хорош, чтобы читать «живую» речь.
— А я зачитаю, — Настя выхватила журнал и стала читать и одновременно переводить на немецкий. — Бла-бла-бла, бла-бла-бла, бла-бла-бла, да где же… вот!
«…
И как много поклонников у «самой сексуальной ведьмы поколения»?
— Не жалуюсь, — смеется. — Никогда не испытывала в них недостатка, но не привыкла считать.
Так много?
— Скорее, так мало тех, которых стоит запоминать.
А был ли кто-нибудь, кто смог бы завоевать ваше сердце.
— Вы знаете, — немного подумав, ответила моя собеседница. — Скорее нет, чем да. Я вообще не влюбчивая, и если уж когда-нибудь это случиться, до думаю найдется грандиозный повод.
Что ж, может тогда вы расскажете про самый запоминающийся свой опыт?
— Хмм. Вы знаете, мы были один раз на фестивале в Мюнхене и там мне довелось встретить вейлу-мужчину. Пожалуй, такое не сможет забыть ни одна женщина.
Ну а что насчет самого экстремального?
— Экстремального? О, здесь все просто — совсем недавно у меня была связь с несовершеннолетним юношей.
Несовершеннолетним?!
— Да-да, я знаю его еще с малых лет, но встретив недавно, к удивлению, увидела полноценного мужчину.
Вы назовете имя? Дабы мать этого «мужчины» знала, на кого подавать в суд?
— Боюсь это невозможно, но я могу вам сказать то, что этот юноша студент Хогвартса.
Того самого — Британского Хогвартса? В котором сейчас проходит Турнир Лучших?
— Именно так.
Не хотите ли вы сказать, что охмурили Виктора Крама?
— Нет-нет, но мой друг тоже является Чемпионом, — смеется.
…»
В компании повисла тишина, а Ланс, вытянув шею на манер перископа, стал внимательно оглядывать все стола вокруг. Слава богу, «Салем-Таймс» не пользовались спросом у студентов Хога и не было замечено ни единого журнала.
— Пронесло, — выдохнул юноша, откидываясь и прижимаясь спиной к холодной стене.
— Это только вопрос времени, когда все всплывает на поверхность, — покачала головой Крам.
— Плевать, — отмахнулся Ланс. — Сегодня вечером Финал, а после него, как вы знаете, я сваливаю.
— Все равно ведь вернешься, — пожал плечами Миллер. — А с такой информацией тебе проходу не дадут.
— Допрыгался, кошак, — фыркнула Анастасия, близняшки поддержали подругу кивками и негодующим «шипением».
— Кроме зависти парней, «презрение» девушек — мне ничего не грозит, — отмахнулся слизеринец. — Дело не заведут, тут разве что против Вики, а на учете я и так стою. Плюс, мне через пару месяец шестнадцать стукнет, а это уже возраст согласия.
— Но проблемы все равно никуда не денется, — заметил поляк.
— Если все пойдет по плану, — подмигнул друзьям Герберт. — После лета у студентов будут другие темы для пересуд, кроме как мои «приключения» с Вики.
— С самой сексуальной ведьмой поколения, — поправил Виктор. — Это уже не просто Вики, гитаристка «Ведьминых сестричек», это, старик, идол всего Волшебного Мира!
— Кстати, — заметила Инна. — Ты нам так и не рассказал, что должно произойти летом.
— Секрет, — ухмыльнулся юноша. — Сами узнаете. Это будет бомба!
Ребята недоверчиво заворчали, а в это время к компании подошел невысокий парень с золотистыми волосами. У него была довольна обычная внешность и единственное что привлекало в ней внимание — волшебный полароид, висевший на груди.
— Привет Колин, — Ланс, привстав, пожал руку приятелю.
— Здорова Геб. Слушай, меня послали.
— И кто такой наглый?
— Сам Снейп. Просил передать, что к тебе с Поттером родители приехали.
Ланс даже подавился печенюшкой от такого заявления.
— Моих познаний хватает, — насмешливо протянул Виктор. — Чтобы понять, что тебя обвинили в родстве с Лохматым, а ты даже не удивлен.
— Знаешь, — Ланс поднялся, помог Роджеру забраться на полу шляпы, а потом закинул за спину футляр с Малышкой, а за плечо сумку, в которой уже давно вместо учебников и пергамента лежала Старушка (так было решено назвать укулеле, некогда принадлежавшую Бобу Марлей. Ланс теперь обладал двумя «граалями» музыки — пластинкой Элвиса и иснтрументом Боба. И оба они были подарками профессоров Хогвартса…). — Я не удивлюсь, даже если мне скажут что Поттер мой сын, а я его кровный брат.
Проныра уже стал уходить, как Миллер закончил хмуриться и что-то считать на пальцах.
— Но это чисто биологически невозможно! — крикнул он в спину другу.
— Теперь ты меня понимаешь! — не оборачиваясь, помахал рукой Проныра.
Ланс вышел из Большого Зала, кивнул подоспевшему Поттеру, а потом поблагодарил Криви. Тот только пожал плечами и поспешил на занятия. Колин вообще был своим парнем, особенно когда он на чем-нибудь не зацикливался. Зациклившийся Криви был очень опасным, хитрым и упертым типом, которому палец в рот не клади — по пятки скушает.
У дверей Холла стояла большая семья. И, пусть они были все разные, но их объединяло одно… Нет-нет, вовсе не одухотворенное единство на «высоких» челах, а ярко-рыжая шевелюра. Откуда-то из-за угла выскользнула Джинни и поспешила обнять матушку, а так же повиснуть на шеях у двух старших братьев — Чарли и Билла. Перса девочка не уважала и вообще старалась не замечать, словно того не существовало в природе.
Близнецы, стоявшие в сторонке, видимо уже получили свою порцию обнимашек, но, что более вероятно — порцию добротных нагоняев.
Ошалевший Поттер подошел к чете, покраснел в медвежьей хватке Миссис, пожал морщинистую руку Мистера и соизволил удивиться. Впрочем удивление, написанное на лице паренька, заметил разве что Ланс.
— Мы приехали поболеть за тебя, Гарри, — умилялась Миссис. — Это наш сюрприз.
— Ага, — буркнул Ланс, впрочем, ему было плевать на эту оговорку — но надо же держать марку. — А за меня бедненького никто не болеет.
— А вас, молодой человек, — строго произнесла мать семейства. — Ждет серьезный разговор. В этом году вы получили больше взысканий, жалоб и докладных, чем Фред с Джорджем.
— Не может быть!
— Старина Дред, нас сделал Проныра?!
— Вранье и поклеп, старина Фордж!
— Мы требуем немедленной дуэли по проделкам! — хором закончили братья.
— Выбирайте место, время и жертву, сэры, — с шутливым поклоном ответил Проныра.
Миссис закатила глаза, но не стала вставлять свои «пять нотаций». Дальше последовал длинная вереницая сентиментальных воспоминаний ото всех старших членов семьи. Уизли попросили проводить их в гостиную Гриффиндора, а Ланс заметил как проходившая мимо Флер, идувшая на встерчу своей родне, кинула заинтересованный взгляд на Билла. Тот сделал вид что не заметил этого. Вместо этого он повернулся к Лансу и совершил жест, понятный лишь мужчинам. Это был некий вопросительный кивок головы. Проныра показал тоже, понятный лишь мужчинам жест — оттопырил нижнюю губу, уверенно кивнул и показал большой палец.
Билл мигом нахохлился и поправил волосы. Можно сказать — вышел на охоту. Эта небольшая сценка была «вопрос-ответом». Нечто типо — «Стоящая?» и ответ «Вообще шикос, на 10ку».
Так же, пока процессия двигалась к башне, Ланс понял что он, как и Джинни, не замечали Перси по той простой причине, что … Перси попросту не было здесь. Его, как выяснилось, задержали в Министрестве, так как чинуши хотят замять исчезновение мистера Крауча. И, естественно, свалить всю работу и всех собак на его помощника — Перси.
Вскор компания натолкнулась на Рона.
— Ээээ… — промычал тот, явно удивленный такому скоплению.
— Мы приехали поболеть за мальчиков, — пояснила Миссис.
«Это кто тут мальчик?!» — мысленно вскинулся Ланс. — «Да я по всем критериям полноправный мужик!»
Уизли, Ланс и Поттер весь день гуляли по окрестностям замка. Мистер и Миссис поразили Геба тем количеством смешных, комичных и опасных историй, которые они могли рассказать. Ланс еще больше зауважал этих людей — у них явно была бурная, нескучная молодость. Становилось даже понятно, откуда столько авантюризма в их сыновьях. Ну, не считая Перси конечно. Тот вообще аморфный тип какой-то. Скучный, как теория относительности Эйнштейна. Вроде и умная «вещь», а никому нафиг не сдалась.
К вечеру компания вернулась в замок, и двинула к Большому Залу. Там уже был организован пир, в честь завершения Турнира. Ланс опять был поражен магии древнего строения. Зал вновь расширился, в этот раз вместив в себя почти три тысячи человек. Семьи, ВИП-персоны, журналисты, коментаторы, приглашеные гости, студенты, профессуры, еще кто-то. В общем — народу было дофига.
В то время как основная компания пошла к столу Гриффиндора, Ланс двинулся к Слизеринцам. Там он поздоровался с родителями Крама, найдя их, в принципе, довольно общительными людями. Но, впрочем, было видно, что отец не доволен выбором сына, хоть и поддерживает его. Не простые, в общем, отношения.
Пир удался на славу и Ланс наелся до отвалу. Как и в старые добрые времена, он нахлобучил в себя всего, до чего дотягивались его руки. А руки у Проныры довольно длинные… Но, как бы то ни было, юноша не мог себе позволить настоящего «до отвалу», так что ограничился лишь «скромной» порцией «всего понемножку». В конце концов — предстояло финальное Испытание. И именно оно, а не какие-то захудалые очки, решит кто же станет Победителем и обладателем заветного приза в десять тысяч галлеонов.
— Дамы и господа, — Дамблдор постучал по бокалу и, что удивительно, этот звон услышал каждый в огромном зале, под завязку забитом людьми. — Имею честь позвать вас на наше квиддичное поле, где состоится финальное Испытание.
Ланс, ответив кивком на кивок Крама, поднялся и пошел вслед за толпой. Правда вскоре его выловил Бэгмен, ведущий за собой вереницу остальных Чемпионов. Непосредственных участников попросили задержаться и повели к полю уже после того, как основная толпа вышла на улицу.
Покинув замок, Проныра облегченно вздохнул. Теплый, ночной воздух пах весной. И если в городе это был весьма неприятный запах, то здесь — в горах Шотландии, это был дурманяще пряный аромат, вскруживающий голову и заставляющий на миг забыть о реальности. Герберт любил этот аромат.
Лабиринт на поле внушал уважение. Высокие стены живой изгороди, размером с двух, а то и трех Хагридов, шелестели и было видно, что под влиянием ветра они немного двигаются. Их ветки сплетаются и разделяются, изменяя линию ходов и тупиков. Пожалуй, это будет интересно.
Народ уже оккупировал трибуны и воздухе звучали крики толпы. Её гомон, аплодисменты, топот и свист приятно бодрили и горячили кровь, заставляли собраться с мыслями и духом. Проныра не боялся того, что ему предстояло. Все шло по плану — лучше и не придумаешь. Сегодня он должен совершить последнее «действие», а потом все пойдет само. Проныра уже столкнул с горы камень и вскоре он потянет за собой целый обвал, под которому Гебу придется закончить «аферу столетия», в которой главное — не погибнуть самому. Умирать Ланс совсем не хотел.
|
|
| Shtorm | Дата: Вторник, 04.02.2014, 05:55 | Сообщение # 110 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| — По сигналу, — объяснял Бэгмен. — Вы войдете в Лабиринт. В случае опасности — пустите в небо сноп красных искр. За вами придут дежурящие по границам Авроры, но это будет означать ваше поражение.
Все кивали с разными эмоциями на лице. Японец был настроен решительно, а судя по его оскалу — в случае встречи с оппонентом он не станет ограничивать себя в арсенале аргументов. Поттер был немного растерян, но он уже почти раскачегарился и скоро вновь превратится в живой танк. Крам был спокоен как мул, он лишь насвистывал нехитрую мелодию и стучал палочкой по ноге. ДеЛякур стремалась, жамкая в тонких пальчиках шелковый платок. Джонсон все было до фени и она просто ловила кайф, позируя под вспышками камер. Кореянка прятала взгляд и было сложно понять, что у неё на уме. Сам Ланс лишь переступал от нетерпения с ноги на ногу — поскорее бы уже.
Бэгмен посмотрел на часы, а потом наставил себе на горло палчоку.
— Sonorus! — произнес он.
Тут народ оглушил пушечный выстрел, толпа взорвалась криками и гамом.
— Гарри Поттер! — взревел коментатор.
Потекли секунды и вскоре ударил новый выстрел
— Виктор Крам! Герберт Ланс! Джо Джонсон!
Троица рванула ко входу и как только они переступили своеобразный порог, то звуки тут же отсекло. Теперь все, что они слышали — шелест листьев изгороди, игру ветра среди стен и заунывный вой какой-то твари, расположенной к северо-северо-западу. Наверняка повстречала Поттера и осознала всю ошибочность своего бренного бытия. Лохматый же долго не думает — шваркнет своей кувалдой по башке, а там уже кто выжил — того второй раз шваркнет. Но обычно не выживает никто.
Какое-то время ребята шли вместе, но вскоре наткнулись на целых пять ответвлений.
— Удачи, — Крам хлопнул Ланса по плечу и поспешил в крайний левый.
— И тебе, здоровяк! — крикнул в спину Проныра.
Он, подмигнув Джонсон, выбрал центральный. За спиной раздался шелест и проход затянуло. Позади был тупик. Ланс обнажил палочку и запустил над головой несколько огненных шариков. Это были простые «IgnisBullet», приспособленные под мгновенный ответ. Стоит Гебу захотеть и пять шариков сорвутся в молниеносном полете. Урона почти не причинят, но время помогут выиграть, плюс дают хоть какое-то освещение.
Уже по привычке Проныра прикурил сигаретку, выдохнул облачко дыма и только после этого пошел прямо. Как он резонно полагал, Кубок находился в центре Лабиринта. А поскольку они заходили с восточной стороны поля, то идти нужно на запад, с небольшим уклоном на север, в случае если центр все же смещен.
Так Геб и шел. Некоторое время даже спокойно. Первой преградой на его пути стал огромный соплохвост. Он уже поворачивался к юноше не самой своей кошерной частью тела, дабы встретить неприятеля огнем, но потом вдруг замер и повернулся к лесу задом. Он доковылял до Проныры, лизнул ему руку, а потом пошел дальше — видать у него были свои дела.
Ланс не замедлял шагу. Он встретился с горгульей, но та, вместо того чтобы нападать, лишь склонила голову набок и отошла в сторону. Видимо эта статуя была подчинённой у Дамблдоровской, а с ней у Ланса были хорошие отношения — как никак подкуп короной фараонов.
Следом Ланс встретился с боггартом. Он взвизгнул, словно девчонка, когда по дороге покатилась половинка яблока. Не поддавшись паники, дрожащей рукой Проныра вызывал целую реку пламени, которая сожгла не только боггарта, но и часть стены. Юноша почувствовал одновременно и слабость, и удовлетворение.
Юноша шел, рассматривая вечернее небо — это все что его интересовало. Небольшой сово-медведь отошел в сторону, волко-олень предложил подвезти, призрак упорхнул в стену, оживленная трансфигурацией огромная змея смиренно свернулась клубками, дух огня и вовсе начал играться с Роджи, но вскоре им пришлось расстаться. Да и сами стены, кажись, уверенно вели юношу самым коротким путем к центру.
— То же мне, — разочарованно мычал парнишка. — Фейри природой стращают. Они бы еще меня в вулкан кинули и посмотрели, что будет.
В общем, суровое испытание, благодаря сущности Ифрита стало для Ланса непринужденной прогулкой, если бы не одно «но». Свернув за очередной поворот, Проныра замер на месте. Прямо перед ним лежал огромный сфинкс. Голова мужчины, тело льва, а в глубоких глазах мудрость тысячи лет. Почему-то юноша, взглянув в этот суровый лик, мигом понял, что где-то здесь есть и сфинкс «девушка». И что-то подсказывало Проныре, что у него было больше шансов договориться с Леди, чем с мужиком.
— Здравствуйте… — Ланс смерил взглядом существо, и все же добавил. — Сэр.
Сфинкс склонился и вперился взглядом в парня. Тот не отшатнулся, хоть и давление черных «белков» было слишком тяжелым. Такое впечатление, что на плечи Проныре упало ночное небо, неся на своем покрывале все звезды Вселенной. Захотелось упасть на колени, но Геб, скрипя зубами, стоял и держал.
— Приветствую.
Давление вдруг исчезло, а сфинкс отошел в сторону.
— Проходи, Король Ничего.
Проныра был в шоке. Он знал, что сфинксы никому не дадут пройти, пока не получат ответ на три загадки, но этот почему-то ничего не спрашивал, а лишь внимательно смотрел на волшебника.
— Эм, — промычал Проныра, поправляя шляпу. — Ну спасибо.
Ланс еле сдерживался, чтобы не перейти на бег, и все же, оставив сфинкса за спиной, Геб еще несколько раз обернулся, дабы убедиться в том, что существо не наброситься на него. Сфинкс не был ни человеком, ни зверем. По сути, у него была точно такая же двойственная сущность, как и у Герберта. Но это означало лишь одно — подобное поведение нельзя было списать на дар Фейри. Скорее, здесь сыграло свою роль что-то другое, но у волшебника не было времени задумываться над этим.
Впереди оказалась развилка, один проход вел налево, другой — направо. Как и полагает мужчине, Ланс пошел налево, но в тот же миг стены перед ним сомкнулись, закрывая рукав.
— Намек понял, — кивнул Ланс.
Он развернулся и пошел нараво — и не прогадал. Хотя прогадывать здесь было уже «некуда». Парень оказался на поляне, в центре которой на постаменте красовался Кубок Огня. Хотя, по мнению Проныры, это все же была обычная чашка, максимум — плошка. Но никак не кубок.
С противоположной стороны появился Поттер. Волшебники некоторое время смотрели дург на друга, а потом синхронно подняли палочки. Ланс выпустил с кончикам своей струю пламени, а с палочки Поттера сорвался красный луч о глушителя, которым можно дробить стены в мелкую крошку.
Луч пролетел в миллиметре от головы Ланса. Тот был шокирован, но услышав за спиной падение массивного тела, все понял. Парень обернулся и увидел огромного Акрамантула, продырявленного насквозь. Кто говорил, что Поттер маньяк — Ланс и говорил. И вот как не повезло — дар Фейри не распространялся на химер, в чье число входили разумные, гигантские пауки.
За спиной Поттера же скорчился соплохвост. Ланс не причинил ему вреда — ребенку пламени, пламя лишь пища. Но огня было так много, что «сопло» переел, и теперь мучился отрыжкой, скрывшись за поворотом.
— Мдааа, — протянул Геб. — И что делать будем?
Двое волшебников обогнули Кубок и всталя рядом. Потом, переглянувшись, сели на траву. Ланс достал пачку сигарет. Пусть это и было легко, но хоть монстры и не трогали Проныру, но само свойство лабиринта подавляло психику, заставляя человека паниковать и метаться. Одного его уже хватало, чтобы многие теряли самоконтроль. Так что Геб устал, чертовски устал.
— Будешь? — спросил слизеринец, протягивая Лохматому пачку.
— Не курю, — покачал головой Поттер.
— Ну и зря, — пожал плечами Ланс и затянулся.
— Спасибо, — произнес Поттер. — Я думал ты меня прихлопнешь, а ты…
— Могу тоже самое сказать и о тебе. Нормальный ты мужик, Поттер. Только с тараканами.
— А ты у нас прям светоч благоразумия.
— Спроси у кого хочешь — я такой, — развел руками Ланс, наслаждаясь тем, что может поговорить с Поттером-сорвиголовой, а не с Поттером-бабой-в-брюках. Поверьте Проныре, сорвиголова в очкарике просыпался так редко, что подобные моменты надо было ценить.
— У кого не спроси, — фыркнула вторая ипостась героя. — Так ты перекрытый в хламину беспредельщик.
— Слова то какие знаешь, щегол малолетней.
— Я с шести лет гулял по району, еще не такое знаю.
— У, и зубки появились, ну все — застремал меня чертяка, пойду сноп искр пущу.
Ребята помолчали и засмеялись. Ланс был готов поклясться, что вот-вот и Поттер попросит сигаретку, но тот все же не попросил, хотя рука к пачке и потянулась.
— Знаешь о чем я думаю? — спрсоил Ланс, выдыхая облачко дыма.
— Рискну предположить — о какой-нибудь старшекурснице.
— Рискнул — не прокатило, — Проныра толкнул Поттера плечом, а тот в ответ взмахом палчоки потушил сигарету Лансу. Тот зажег её щелчком пальцев. — Ты знаешь, я был в твоем районе за пару лет перед тем, как узнал, что я волшебник.
— И?
— Я вот думаю — если бы мы тогда встретились, стали бы друзьями?
Гарри помолчал, потом взлохматил волосы и поправил очки.
— Наверно, — сказал он. — Наверно стали бы. Только, боюсь, школа бы не пережила и года нашей дружбы.
— Намекаешь на гены героического папани?
— Именно на них, — засмеялся Поттер не своим, чужим смехом, таким жизнерадостным, пьяным от молодости, совсем не тем, каким смеется обычно Поттер-слюнтяй.
— Жаль, что не встретились, Лохматый.
— И мне, Проныра, жаль.
Проныра затушил сигарету и выкинул бычок.
— Ну, в рамках нашей несуществующей дружбы, предлагаю взять кубок вместе.
— Как раз хотел это предложить, — кивнул Поттер.
Ребята, которые могли стать друг другу самыми близкими друзьями, но даже не ставшие приятелями, поднялись и подошли к Кубку. Каждый из них протянул руку, и вместе они считали:
— Один.
— Два.
— Три!
Одна портальная вспышка спустя
Уже приземляясь на задницу, Поттер понял, что здесь что-то не так. Не было слышно ни аплодисментов, ни выстрелов пробок шампанского. Вокруг стояла тишина и холод крепкими тисками сжимал сердце. Вдруг шрам пронзила страшная боль и Гарри обо всем догадался. Он уже хотел крикнуть Лансу, чтобы тот убегал, но от боли лишь завыл.
— Убей второго, Хвост! — раздался страшный, но такой знакомый голос.
— Нет! — крикнул Поттер.
Он разомкнул тяжелый веки и увидел, как с палочки предателя срывается зеленый луч. Он медленно, словно в замедленной съемке приближался к Герберту. Слизеринец же зачем-то тянулся к Гарри. Поттер хотел крикнуть ему «Осторожно!». Но было уже слишком поздно. Луч, змеей протянувшийся через пространство, уже почти вонзил свои клыки в тело приемного сына Уизли.
Когда оставались лишь считанные мгновения до фатального столкновения, Гаррри увидел, как губы Геба двигаются. Он что-то сказал Поттеру, а потом исчез в серебряной вспышке.
Обладатель шрама сразу все понял — у Герберта был портал, а тянулся он к нему, чтобы забрать с собой, но не успевал — заклятье было быстрее.
Поттер, проваливаясь в забытье, был рад тому, что его несостоявшийся друг сумел сбежать.
Одно воскрешение Темного Лорда спустя
Гарри вывалился на помосте, но его не встречала галдящая толпа — лишь тишина. Да и как тут галдеть, если Поттер был весь в крови, порезах, да и вообще выглядел так, словно его только что пытались убить. Рядом стояли Чпмпионы, что-то кричал Крам, но Гарри ничего не мог разобрать. Он так устал, что все вокруг было как в киселе. Он видел лишь какие-то отрывки.
Вот его подхватил под руки профессор Грюм. Вот они покинули поле. Вот вошли в замок, стало немного легче — картинка обрела четкость.
(п.а. Далее следует измененная вставка из канона — автор не претендует)
— Что случилось, Гарри? — спросил человек, помогая Гарри подняться по каменным ступенькам крыльца.
Клак. Клак. Клак — мерно стучало что-то, словно отмеряя ход неисправных часов.
Это был Грозный Глаз Грюм.
— Кубок — это портал, — ответил Гарри. Они пересекали холл. — Перенес нас с Гербертом на кладбище… а там был Волан-де-Морт… лорд Волан-де-Морт…
Клак. Клак. Клак — будто давно неисправный механизм, надсадно хрипящий, молящий о чем-то в тишине беспристрастного замка.
Вверх по мраморным ступеням…
— Там был Темный Лорд? И что случилось?
— Геб ушел порталом…
— А потом?
Клак. Клак. Клак — от этого звука тошнило, хотелось накрыть уши руками и сбежать. Но звук, это клацанье, все не отпускал, тая в себе какую-то загадку.
По коридору…
— Сварил зелье… вернул себе тело…
— Темный Лорд вернул себе тело? Он вернулся?
— А потом появились Пожиратели смерти… а потом мы сражались на дуэли…
— Ты сражался на дуэли с Темным Лордом?
— Удалось бежать… моя палочка… что-то случилось… я видел маму и папу… они появились из его палочки…
— Заходи, Гарри… сюда, садись… сейчас все будет в порядке… выпей это…
Гарри услышал, как в замке повернулся ключ. Кто-то сунул ему в руку чашку.
— Выпей… тебе станет лучше… ну же, Гарри, мне надо точно знать, что произошло…
Грюм прижал чашку к его губам и наклонил ее. Острая, как перец, жидкость обожгла горло и Гарри закашлялся. Кабинет Грюма, да и сам его хозяин вдруг стали совершенно отчетливыми… Грюм был бледен, как Фадж, и оба его глаза, не мигая, смотрели Гарри в лицо.
— Волан-де-Морт вернулся, Гарри? Ты уверен? Как он это сделал?
— Он взял кое-что из могилы отца, у Хвоста и у меня, — ответил Гарри. В голове у него прояснилось, а боль в шраме утихла. Теперь он отчетливо видел лицо Грюма, хотя в кабинете было темно. С площадки для квиддича доносились шум и крики.
— Что Темный Лорд взял у тебя? — спросил Грюм.
— Кровь, — показал Гарри руку. Рукав мантии был разорван там, где Хвост проткнул его кинжалом.
Грюм тяжело, с присвистом выдохнул.
— А Пожиратели смерти? Они вернулись?
— Да. Целая куча…
— И как он встретил их? — тихо спросил Грюм. — Он простил их?
Внезапно Гарри вспомнил. Он должен был сразу же сказать об этом Дамблдору прямо там, на поле…
— В Хогвартсе есть Пожиратель смерти! Здесь Пожиратель смерти, они вложили мое имя в Кубок, проследили за тем, чтобы я добрался до финала…
Гарри попытался встать, но Грюм толкнул его обратно в кресло.
— Я знаю, кто этот Пожиратель смерти, — тихо произнес он.
— Каркаров? — выкрикнул Гарри. — Где он? Вы поймали его? Он заперт?
— Каркаров? — переспросил Грюм со странным смешком. — Каркаров сбежал сегодня ночью, когда почувствовал, как горит Черная Метка у него на руке. Вряд ли он жаждет встречи с Темным Лордом — он предал слишком много его верных сторонников… Сомневаюсь, что ему удастся убежать далеко. Темный Лорд умеет разыскивать своих врагов.
— Каркаров сбежал? Его нет? Но тогда… разве не он вложил мое имя в Кубок?
— Нет, — медленно ответил Грюм. — Нет, не он. Это сделал я.
Гарри не поверил свои ушам.
— Нет-нет, это не вы… Вы не могли сделать это…
— Уверяю тебя, это был я, — подтвердил Грюм.
Его волшебный глаз крутанулся в глазнице и посмотрел на дверь. Гарри понял — он хочет убедиться в том, что за дверью никого нет. Одновременно с этим Грюм вытащил палочку и направил ее на Гарри.
— Так он их простил? — сказал он. — Пожирателей смерти, которые остались на свободе? Тех, кто изловчился и избежал Азкабана?
— Что? — спросил Гарри.
Он смотрел на палочку, которую Грюм наставил на него. Это какая-то нелепая шутка, не иначе.
— Я спросил тебя, — тихо повторил Грюм, — простил ли он тех негодяев, которые даже не попытались отыскать его? Этих трусов и предателей, которые даже не смогли отстрадать за него в Азкабане? Этих грязных, бесполезных подонков, которые набрались смелости покуражиться в масках во время Чемпионата мира по квиддичу, но туг же в страхе разбежались, когда я запустил в небо Черную Метку?
— Вы запустили… О чем это вы?
— Я сказал тебе, Гарри… Уже сказал. Если и есть что-то, что я ненавижу больше всего, то это Пожиратель смерти, оставшийся на свободе. Они повернулись к своему хозяину спиной в тот момент, когда он нуждался в них больше всего. Я ждал, что он накажет их. Надеялся, что он будет мучить их. Скажи, что он мучил их, Гарри… — Лицо Грюма внезапно исказилось в безумном оскале. — Скажи, что он сообщил им, что я, я один остался верен ему, я был готов рискнуть всем, чтобы доставить ему то, чего он хотел больше всего… тебя.
— Вы не… это… это не могли быть вы…
— Кто вложил твое имя в Кубок под названием другой школы? Я. Кто отпугивал каждого, кто, по моему мнению, мог повредить тебе или помешать выиграть Турнир? Я. Кто навел Хагрида на мысль показать тебе драконов? Я. Кто помог тебе найти единственно возможный для тебя способ победить дракона? Я.
Теперь волшебный глаз Грюма смотрел не на дверь, а прямо на Гарри. Его перекошенный рот растянулся в ухмылке.
— Было нелегко, Гарри, провести тебя через все эти задания так, чтобы не возбудить подозрений. Мне пришлось изворачиваться вовсю, чтобы никто не мог разгадать мою роль в твоих успехах. Дамблдор непременно заподозрил бы что-то, если бы ты слишком легко справился с заданиями. Как только ты забрался бы в лабиринт — да еще раньше остальных — тогда у меня был бы шанс избавиться от других участников и расчистить тебе дорогу. Но мне приходилось еще и бороться с твоей тупостью. Четвертое задание… тогда я больше всего опасался провала. Я следил за тобой, Поттер. А к пятому… Я знал, что ты не разгадал тайну яйца, и поэтому мне пришлось сделать тебе еще одну подсказку…
— Это не вы, — хрипло возразил Гарри. — Это Герберт мне подсказал…
— А кто подсказал Гебу открыть яйцо под водой? Я. Я был уверен, что он сообщит об этом тебе. Порядочными людьми легко манипулировать, Поттер. Можно было не сомневаться в том, что Герберт отплатит тебе за то, что ты рассказал ему о драконах! Но даже после этого, Поттер, даже после этого ты так и не нашел решения задачи. Я все время за тобой следил… столько часов в библиотеке. Ты что, не понял, что книга, которую ты искал, была все это время у тебя в спальне? Я позаботился об этом заранее, дал ее этому мальчишке Долгопупсу еще в начале года, ты что, не помнишь? «Магические средиземноморские водные растения и их свойства». Из нее ты мог бы узнать все, что нужно про жабросли. Я надеялся, что ты будешь просить помощи у всех и каждого. Долгопупс тут же рассказал бы тебе об этом. Но ты не просил… нет… твоя независимость и гордость чуть не погубили все дело.
Грюм, а может это действительно был не Грюм, поморщился, перевел дух и продолжил:
— Что мне оставалось делать? Найти другой, столь же невинный способ сообщить тебе эту информацию. На Святочном балу ты сказал мне, что эльф по имени Добби сделал тебе подарок на Рождество. Я вызвал эльфа в комнату для преподавателей забрать одежду в чистку и нарочно завел громкий разговор с профессором МакГонагалл о заложниках под водой и о том, догадается ли Гарри Поттер использовать жабросли. Твой дружок-эльф тут же бросился в кабинет Снейпа, а потом разыскал тебя…
Палочка Грюма была по-прежнему нацелена Гарри прямо в сердце. В висевшем на стене за спиной Грюма Проявителе Врагов мелькали неясные тени.
— Ты так долго просидел в озере, Поттер, что я уж подумал, ты утонул. Но, к счастью, судья из Лиги принял твой идиотизм за благородство, и дал тебе самый высокий балл. Я снова вздохнул с облегчением. Сегодня в лабиринте тебе, конечно, было легче, чем остальным, — продолжал Грюм. — Это потому, что я патрулировал лабиринт, видел все сквозь стены и убирал препятствия с твоего пути. Я оглушил Флер Делакур и с помощью заклятия Империус заставил Крама покончить с Тоохиро. Джонсон же и Ю ри, по воле судьбы, нейтрализовали друг дружку. Путь для тебя к Кубку был расчищен.
Гарри оторопело смотрел на Грюма. Он просто не понимал, как это могло случиться… друг Дамблдора, знаменитый мракоборец… поймал так много Пожирателей смерти… это бессмысленно… совершенно бессмысленно…
Туманные тени в Проявителе Врагов становились четче. За плечом Грюма Гарри видел, как три человека подходят все ближе и ближе. Но Грюм не замечал их, он смотрел на Гарри.
— Темному Лорду не удалось убить тебя, Поттер, а он так этого хотел, — прошептал Грюм. — Представь, как он наградит меня, когда узнает, что я сделал для него. Я отправил ему тебя — то, что ему нужно было больше всего, чтобы возродиться, — а потом я убил тебя для него. Я буду превознесен перед всеми Пожирателями смерти.
Нормальный глаз Грюма был выпучен, а волшебный глаз уставился на Гарри. Дверь была заперта на засов, и Гарри знал, что ему не успеть вытащить свою палочку…
— А теперь скажи мне главное! — Грюм приблизался так близко, что Поттер мог почувствовать его дахыние у себя на лице. — Почему сбежал Герберт?! Скажи мне, сказал ли Хвост Лорду, что я нашел его?! Нашел наследника Огненного?! Нашел крестника Темного Лорда!
— Вы сумасшедший, — не удержавшись, воскликнул Гарри, — вы сумасшедший!
— Я сумасшедший? — истерично переспросил Грюм, и его голос взлетел до самых верхних нот. — Посмотрим! Посмотрим, кто сумасшедший, теперь, когда Темный Лорд вернулся, а я рядом с ним! Он вернулся, Гарри Поттер, ты не одолел его… а теперь — я одолею тебя!
Грюм поднял палочку, открыл рот, Гарри успел сунуть руку в карман за палочкой…
— Stupefuy!
Ослепительная алая вспышка сопровождалась треском и грохотом, дверь кабинета разлетелась на части…
Грюма отшвырнуло на пол. Гарри, глядя туда, где только что было лицо Грюма, увидел в Проявителе Врагов Альбуса Дамблдора, профессора МакГонагалл и профессора Снейпа. Гарри обернулся и понял, что все трое стоят в дверях, Дамблдор на шаг впереди остальных. В этот миг Гарри понял наконец, почему все говорят, что Дамблдор — единственный волшебник, которого Волан-де-Морт когда-либо боялся. Дамблдор смотрел на лежащего на полу Грюма, и выражение лица директора внушало такой ужас, что Гарри не поверил своим глазам. На лице у Дамблдора не было снисходительной улыбки, голубые глаза не поблескивали заговорщически за стеклами очков. Старое, изборожденное морщинами лицо излучало холодную ярость; невиданная мощь исходила от Дамблдора и распространялась обжигающими волнами по комнате.
Он вошел в кабинет и ногой перевернул лежащего на полу Грюма на спину. Вслед за ним прошел Снейп и посмотрел в Проявитель Врагов, где еще виднелось его собственное разгневанное лицо.
Профессор МакГонагалл подошла прямо к Гарри.
— Пойдемте, Поттер, — прошептала она. Губы ее дрожали, так что казалось, она вот-вот заплачет. — Пойдемте… В больничное крыло…
— Нет, — резко возразил Дамблдор.
— Дамблдор, он должен… посмотрите на него… он перенес сегодня столько…
— Он останется, Минерва, потому что ему нужно понять, — прервал ее Дамблдор. — Понимание — это первый шаг к тому, чтобы принять случившееся, и только после этого он сможет прийти в себя. Ему нужно знать, кто и зачем вовлек его в тяжелейшие испытания сегодняшней ночи.
— Грюм, — произнес Гарри, который все еще не мог прийти в себя от изумления. — Как Грюм мог все это сделать?
— Это не Аластор Грюм, — тихо сказал Дамблдор. — Ты никогда не знал Аластора Грюма. Настоящий Грюм никогда не увел бы тебя от меня после того, что произошло сегодня. Как только он ушел с тобой, я сразу все понял… и отправился следом.
Дамблдор наклонился над безвольно лежащим Грюмом, запустил руку в карман его мантии и вытащил оттуда фляжку и связку ключей. Обернувшись к профессору МакГонагалл и Снейпу, он сказал:
— Северус, принесите, пожалуйста, самое сильное зелье правды, которое у вас есть, а потом сходите на кухню и приведите эльфа по имени Винки. Минерва, будьте добры, пойдите к дому Хагрида, вы увидите там на грядке с тыквами большого черного пса. Отведите его в мой кабинет, скажите ему, что я скоро приду, и возвращайтесь сюда.
Если указания директора и показались Снейпу или МакГонагалл странными, они сумели скрыть замешательство. Оба тут же развернулись и вышли из кабинета. Дамблдор подошел к сундуку с семью замками, вставил ключ в первый замок, повернул его и откинул крышку. Внутри лежала гора книг. Дамблдор запер сундук, вставил второй ключ во второй замок и снова открыл сундук. Книги исчезли, и их место занимала теперь целая куча сломанных вредноскопов, пергамента и перьев, а сверху лежало что-то серебристое, напомнившее Гарри мантию-невидимку. Гарри как зачарованный смотрел, как Дамблдор открывает один задругам третий, четвертый, пятый, шестой замки и всякий раз в сундуке оказывается что-нибудь новое. В конце концов Дамблдор отпер седьмой замок, откинул крышку, и у Гарри вырвался крик удивления.
Перед его глазами было что-то вроде небольшого подземелья глубиной футов десять. На полу крепко спал совершенно истощенный настоящий Грозный Глаз Грюм. Деревянной ноги у него не было, глазница, где должен быть волшебный глаз, провалилась, а неровно выстриженные клочья седых волос торчали в разные стороны. Гарри, не в силах совладать с изумлением, перевел взгляд с Грюма, который лежал в подземелье, на Грюма, который лежал на полу кабинета.
Дамблдор залез в сундук, аккуратно спрыгнул на пол рядом со спящим Грюмом и склонился над ним.
— Оглушен… заклятие Империус… совсем ослабел, — произнес он. — Конечно, он нужен был им живым. Гарри, брось мне мантию этого самозванца. Аластор совсем окоченел от холода. Мадам Помфри непременно осмотрит его, но, похоже, угрозы для жизни нет.
Гарри бросил плащ. Дамблдор укрыл Грюма, подоткнул аккуратно края мантии, выбрался из сундука и принялся исследовать фляжку лже-Грюма. Отвинтил крышку и осторожно наклонил ее. На пол капнула густая, клейкая на вид жидкость.
— Оборотное зелье, Гарри, — заметил Дамблдор. — Видишь, как все просто? Дело в том, что Грюм всегда пьет только из своей фляжки, и все прекрасно об этом знают. Самозванцу, конечно, нужно было, чтобы настоящий Грюм всегда находился под рукой, чтобы пополнять запас Оборотного зелья. Посмотри на его волосы… — Дамблдор бросил взгляд на Грюма в подземелье. — Самозванец весь год отстригал понемногу, видишь, они неровные? Но я думаю, что сегодняшней бурной ночью он мог и забыть в очередной раз принять зелье — его ведь нужно принимать каждый час… Посмотрим…
Дамблдор устроился в кресле и сидел неподвижно, не сводя глаз с лже-Грюма. Гарри тоже смотрел на него, не отрываясь. Минуты шли одна за другой…
В какой-то момент лицо лежащего на полу человека стало меняться прямо на глазах. Шрамы исчезли, кожа стала гладкой, покалеченный нос приобрел обычную форму и уменьшился. Седеющая грива становилась все короче, пока не превратилась в коротко стриженые соломенного цвета волосы. Деревянный протез с гулким стуком упал на пол, а на его месте выросла обычная нога. Еще мгновение — и волшебный глаз выскочил из глазницы, и его заменил нормальный глаз. Волшебный глаз покатился по полу, не переставая вращаться в разные стороны.
Перед Гарри лежал бледный, слегка веснушчатый мужчина со светлыми волосами. Гарри знал, кто это. Он видел этого человека в Омуте Дамблдора, видел, как дементоры тащили его прочь из зала, а он при этом пытался убедить мистера Крауча, что ни в чем не виноват… но сейчас вокруг глаз у него залегли морщины, и он выглядит гораздо старше…
В коридоре послышались быстрые шаги. Первым в кабинет вошел Снейп, за ним Винки, а за ней профессор МакГонагалл.
— Крауч! — остолбенел от изумления Снейп. — Барти Крауч!
— Боже мой! — профессор МакГонагалл замерла в дверях и не сводила глаз с лежащего на полу человека.
Грязная, растрепанная Винки выглянула из-за ног Снейпа и тут же пронзительно взвизгнула:
— Мастер Барти, мастер Барти, что вы здесь делать?
Она бросилась на грудь Краучу с воплями:
— Ты убить его! Ты убить его! Ты убить сына моего хозяина!
— Он просто оглушен, Винки, — ответил Дамблдор. — Отойди, пожалуйста, в сторонку. Северус, вы принесли зелье?
Снейп вручил Дамблдору маленький пузырек с совершенно прозрачной жидкостью — Сыворотку Правды, которой он однажды на уроке пригрозил напоить Гарри. Дамблдор склонился надлежащим на полу, подтащил его к стене и прислонил к ней в сидячем положении прямо под Проявителем Врагов, из которого все еще смотрели разъяренные лица Дамблдора, Снейпа и МакГонагалл. Винки, спрятав лицо в ладонях, так и осталась на коленях. Ее всю трясло. Дамблдор открыл рот Крауча и влил ему три капли сыворотки. Затем он указал палочкой на грудь Крауча и произнес:
— Enervate!
|
|
| Shtorm | Дата: Вторник, 04.02.2014, 05:57 | Сообщение # 111 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| Сын Крауча открыл глаза. На лице его не было никакого выражения, глаза смотрели в одну точку. Дамблдор стал перед ним на колени, так чтобы их лица находились на одном уровне.
— Ты слышишь меня? — тихо спросил Дамблдор. Мужчина моргнул.
— Да, — так же тихо ответил он.
— Я хотел бы, чтобы ты рассказал нам, — спросил Дамблдор, — как ты оказался здесь. Как ты бежал из Азкабана?
Крауч судорожно вздохнул и монотонно заговорил:
— Меня спасла мать. Она знала, что умирает. Она упросила отца спасти меня ради нее. Он любил ее так, как никогда не любил меня. Он согласился. Они пришли навестить меня. Дали мне Оборотное зелье с волосом матери. А она приняла зелье с моим волосом. Мы обменялись внешностью.
Винки, все еще дрожа, яростно затрясла головой:
— Ни слова, мастер Барти, ни слова больше, вы причинить беду вашему отцу!
Но Крауч лишь судорожно вздохнул и все так же монотонно продолжил:
— Дементоры слепы. Они ощутили, что в Азкабан вошли один здоровый человек и один умирающий. Они ощутили, что вышли один здоровый и один умирающий. Отец вывел меня, переодев в платье матери, на случай, если сквозь решетку нас видели другие заключенные. Мать умерла вскоре после этого. Она принимала Оборотное зелье до самой смерти. Она похоронена под моим именем и с моей внешностью. Все были уверены, что она — это я.
Крауч снова моргнул.
— А что сделал отец, когда доставил тебя домой? — спросил Дамблдор.
— Инсценировал смерть матери. Тихие, семейные похороны. Эта могила пуста. Наш эльф выходила меня. Потом меня скрывали. Меня нужно было контролировать. Отец использовал множество заклинаний, чтобы управлять мной. Когда я выздоровел, я думал только о том, чтобы отыскать своего хозяина… чтобы вернуться к нему на службу.
— Как твой отец управлял тобой? — задал вопрос Дамблдор.
— Заклятие Империус, — ответил Крауч. — Я находился под контролем отца. Он заставил меня ходить круглые сутки в мантии-невидимке. Рядом со мной всегда была эльф. Она была моим тюремщиком и заботилась обо мне. Она жалела меня. Она убедила отца давать мне иногда возможность развлечься. В награду за примерное поведение.
— Мастер Барти, мастер Барти, — всхлипывала Винки сквозь прижатые к лицу ладони. — Не надо говорить им, мы попасть в беду…
— Стало ли кому-нибудь известно, что ты жив? — тихо спросил Дамблдор. — Знал ли об этом кто-нибудь, кроме твоего отца и домашнего эльфа?
— Да, — ответил Крауч, и снова моргнул. — Знала колдунья в департаменте моего отца. Берта Джоркинс. Она пришла к нам домой с бумагами для отца. Его не было дома. Винки проводила ее в дом и вернулась на кухню, ко мне. Она подслушала. Она услышала достаточно, чтобы понять, кто прячется под мантией-невидимкой. Отец пришел домой. Она обвинила его. Он наложил на нее мощное заклятие памяти, чтобы она забыла все, что ей удалось разузнать. Слишком мощное. Он сказал, что теперь ее память повреждена навсегда.
— Зачем она явилась, стала совать нос в дела моего хозяина? — продолжала горестно всхлипывать Винки. — Почему она не оставить нас в покое?
— Расскажи мне о Чемпионате мира по квиддичу, — сказал Дамблдор.
— Это Винки уговорила отца, — все так же монотонно продолжал Крауч. — Она убеждала его полгода. Я не выходил из дому уже несколько лет. Я любил квиддич. Пусть он посмотрит, говорила она. Он будет в мантии-невидимке. Пусть он вдохнет немного свежего воздуха. Она говорила, что этого хотела бы моя мать. Она говорила отцу, что мать умерла, чтобы освободить меня. Она спасала меня не для того, чтобы я жил в заключении. Он в конце концов согласился. Все было тщательно спланировано. Отец с самого утра отвел меня и Винки в верхнюю ложу. Винки должна была говорить, что держит место для моего отца. Я, невидимый, должен был сидеть на нем. Мы собирались уйти после того, как все покинут ложу. Все будут думать, что Винки идет одна. Никто ничего не узнает. Но Винки не знала, что я набираю силу. Я начал сопротивляться заклятию Империус, наложенному моим отцом. Были времена, когда я становился почти таким же, как раньше. Были короткие периоды, когда ему, похоже, не удавалось меня полностью контролировать. Это случилось там, в верхней ложе. Как будто я очнулся от глубокого сна. Я оказался в толпе, в самой середине матча, и увидел волшебную палочку, которая торчала из кармана мальчишки прямо передо мной. Мне не разрешалось иметь волшебную палочку с момента заключения в Азкабан. Я украл ее. Винки не знала. Винки боится высоты. Она закрыла лицо руками.
— Мастер Барти, плохой мальчик! — прошептала Винки, заливаясь слезами.
— Значит, ты взял палочку, — продолжил Дамблдор. — И что ты с ней сделал?
— Мы пошли обратно в палатку, — ответил Крауч. — Потом мы услышали их. Мы услышали Пожирателей смерти. Тех, кто никогда не был в Азкабане. Тех, кто ни минуты не страдал ради моего хозяина. Они повернулись к нему спиной. Они не были порабощены, как я. Они могли искать его, но они этого не сделали. Они просто развлекались с маглами. Их голоса разбудили меня. Мое сознание стало ясным, как никогда. Я был разъярен. У меня была палочка. Я хотел напасть на них за то, что они предали моего хозяина. Отец вышел из палатки, он поспешил на помощь маглам. Винки испугалась, увидев, как я разгневан. Она использовала свою собственную, эльфовскую магию, чтобы привязать меня к себе. Она вытащила меня из палатки и уволокла в лес, подальше от Пожирателей смерти. Я старался задержать ее. Я хотел вернуться к лагерю. Я хотел показать этим Пожирателям смерти, что такое истинная преданность Темному Лорду, и наказать их за ее отсутствие. Я использовал украденную палочку, чтобы запустить в небо Черную Метку. Появились волшебники из Министерства. Они разбросали оглушающие заклятия повсюду. Одно из заклятий прошло между деревьями, за которыми прятались мы с Винки. Связь между нами была разорвана. Мы оба были оглушены. Когда Винки нашли, отец знал, что я должен быть неподалеку. Он обыскал кусты рядом с тем местом, где нашли ее, и обнаружил меня. Он дождался, пока остальные волшебники из Министерства разойдутся. Он снова наложил на меня заклятие Империус и отконвоировал домой. Он уволил Винки. Она подвела его. Она дала мне возможность завладеть палочкой. Она почти дала мне возможность убежать. Винки издала вопль отчаяния.
— Мы остались в доме вдвоем с отцом. И тогда… и тогда… — голова Крауча качнулась, и по его лицу расползлась безумная улыбка. — За мной пришел мой хозяин.
Он прибыл к нам поздней ночью на руках у своего слуги Хвоста. Мой хозяин выяснил, что я еще жив. Он схватил Берту Джоркинс. Он пытал ее. Она многое ему рассказала. Она рассказала ему о Турнире Трех Волшебников. Она сказала ему, что старый мракоборец Грюм будет преподавателем в Хогвартсе. Он пытал ее, пока не разрушил заклятие памяти, наложенное моим отцом. Она рассказала ему, что я бежал из Азкабана. Она рассказала ему, что отец держит меня взаперти, чтобы помешать мне вернуться к хозяину. Так мой хозяин узнал, что я остаюсь его верным слугой — может быть, самым верным из всех. Хозяин задумал план на основе информации, полученной от Берты. Ему был нужен я. Он прибыл к нам около полуночи. Отец открыл дверь.
Улыбка на лице Крауча стала еще шире, будто бы он вспомнил самый приятный момент своей жизни. Винки окаменела от отвращения, а ее вытаращенные карие глаза сверкали между растопыренных пальцев.
— Все случилось быстро. Хозяин наложил заклятие Империус на моего отца. Теперь под контролем оказался отец. Хозяин заставил его заниматься своими делами как обычно, как будто ничего не случилось. А я был освобожден. Я очнулся. Я снова стал самим собой, снова ожил впервые за долгие годы.
— И что лорд Волан-де-Морт велел тебе сделать? — спросил Дамблдор.
— Он спросил меня, готов ли я рискнуть всем ради него. Я был готов. Я мечтал, я больше всего на свете хотел послужить ему, доказать, чего я достоин. Он сказал, что ему нужен верный слуга в Хогвартсе. Слуга, который незаметно проведет Гарри Поттера через Турнир Трех Волшебников. Слуга, который будет следить за Гарри Поттером. Обеспечит его победу. Превратит Кубок в портал, который отнесет первого, кто его коснется, к моему хозяину. Но сначала…
— Вам нужен был Аластор Грюм, — прервал его Дамблдор. Голос его был спокоен, хотя глаза метали молнии.
— Мы с Хвостом сделали это. Мы заранее приготовили Оборотное зелье. Мы пробрались к нему в дом. Грюм сопротивлялся. Был шум. Нам удалось вовремя одолеть его. Сунуть его в одно из отделений его собственного волшебного сундука. Выдернуть несколько волосков и бросить их в зелье. Я выпил его, я стал двойником Грюма. Я взял его ногу и глаз. Я был готов встретить Артура Уизли, который прибыл утихомиривать маглов, услышавших шум. Я заставил мусорные бачки двигаться по двору. Я сказал Артуру Уизли, что слышал, как кто-то влез ко мне во двор и заколдовал мусорные бачки. Затем я упаковал одежду Грюма и его приспособления в его же сундук и отправился в Хогвартс. Я держал его живым, постоянно под заклятием Империус. Мне нужно было расспрашивать его. О его прошлом, о его вкусах и привычках, так чтобы я мог обмануть даже Дамблдора. И еще мне были нужны его волосы, чтобы делать Оборотное зелье. Добыть остальные ингредиенты было легко. Шкуру бумсланга я взял у Снейпа. Когда профессор зелий застал меня в кабинете, я сказал, что мне приказано обыскать его комнаты.
— А что стало с Хвостом после нападения на Грюма? — спросил Дамблдор.
— Хвост вернулся в дом моего отца, чтобы заботиться о хозяине и следить за моим отцом.
— Но твой отец ускользнул, — продолжил Дамблдор.
— Да. Через некоторое время он стал сопротивляться заклятию Империус, точно так же как и я. Были моменты, когда он прекрасно понимал, что происходит. Хозяин решил, что отец больше не должен выходить из дома. Вместо этого он заставил его писать письма в Министерство. Он заставил его написать, что он болен. Но Хвост не выполнил свой долг. Он утратил бдительность. Отец бежал. Хозяин догадался, что он направляется в Хогвартс. Отец собирался рассказать обо всем Дамблдору. Признаться. Он собирался признаться, что вызволил меня из Азкабана. Хозяин сообщил мне о побеге отца. Он приказал мне остановить его любой ценой. Я ждал и наблюдал. Я использовал карту, которую забрал у Гарри Поттера. Карту, которая едва не разрушила весь план.
— Карта? — быстро спросил Дамблдор. — Что еще за карта?
— Карта Хогвартса. Она была у Поттера. Поттер видел меня на ней. Поттер видел, как я ворую составляющие для Оборотного зелья из кабинета Снейпа. Он думал, что это мой отец, потому что нас одинаково зовут. Я тогда забрал карту у Поттера. Сказал ему, что мой отец ненавидит черных магов. Поттер поверил, что мой отец охотился за Снейпом.
Целую неделю я ждал, когда же отец явится в Хогвартс. Наконец однажды вечером карта показала, что отец добрался до школы. Я надел мантию-невидимку и спустился к нему. Он шел по краю Запретного леса. Потом появились Поттер и Крам. Я ждал. Я не мог напасть на Поттера. Моему хозяину он был нужен живым и невредимым. Поттер побежал за Дамблдором. Я оглушил Крама. Я убил своего отца.
— Не-е-е-е-е-ет! — горестно завопила Винки. — Мастер Барти, мастер Барти, что вы говорить?!
— Ты убил своего отца, — тихо повторил Дамблдор. — И что ты сделал с телом?
— Отнес его в лес. Прикрыл мантией-невидимкой. Со мной была карта. Я увидел, как Поттер побежал в замок. Он встретил Снейпа. К ним присоединился Дамблдор. Я видел, как Поттер выходит из замка вместе с Дамблдором. Я вышел из леса, обошел их сзади и догнал их. Я сказал Дамблдору что Снейп сообщил мне, куда идти. Дамблдор велел мне искать моего отца. Я вернулся к телу отца. Посмотрел на карту. Когда все ушли, я трансфигурировал тело отца. Превратил его в кость… Я надел мантию-невидимку и зарыл кость на свежевскопанной грядке перед хижиной Хагрида.
В комнате повисла гробовая тишина, которую; нарушали лишь судорожные всхлипы Винки. Потом Дамблдор произнес:
— А сегодня вечером…
— Я вызвался отнести Кубок в лабиринт, — прошептал Барти Крауч, — и там превратил его в портал. План моего хозяина сработал. Он вернул себе силу, и я буду вознагражден так, как никто из волшебников не смеет и мечтать.
Лицо его снова озарилось безумной улыбкой, и голова безвольно свалилась на плечо. Рядом с ним, не переставая всхлипывать и причитать, сидела на полу Винки.
(п.а. Конец вставки)
— А что насчет Крестника? — вдруг встрял настоящий Грюм, поддерживаемый Минервой. — Кто он?
— Сын Фауста Либефлема — Огненного, — безмятежно ответил Крауч.
Гарри не понял, почему испуганно выдохнула его декан, почему отшатнулся Снейп, почему настоящий Грюм скрипнул зубами и сжал кулаки, а в глазах Дамблдора заиграла сталь. И никто не заметил, как что-то блеснуло в глазах пленного.
— Зачем он Темному Лорду? — спросил директор.
Крауч безэмоцианально отвечал:
— Он все расскажет сыну друга. И тогда, когда Крестник узнает что вы сделали с его народом, он, как и его отец, встанет под знамена Лорда. Тьма и Огонь вновь пойдут по землям Британии. И жалкие поданные Её Влеичства вновь будуте ныть от страха в своих норах. И снова ночь обернется днем, когда от пожаров закипит Темза. Когда крики ваших отцов и плач матерей будут единственным, что вы будете слышать своими ушами. Ха. Ха-ха. Ха-ха-ха-ха.
Крауч засмеялся каким-то пугающим, ужасным смехом, в котором не было ни капли человеческого. Гарри впервые увидел перед собой такого же монстра, как и сам Волан-де-Морт.
— Кто такой Фауст? — спросил Поттер.
— Не сейчас Гарри, — отрезал Дамблдор.
Но, судя по всему, этот вопрос услышал Крауч и не смог противостоять сыворотке правды.
— Древний Ифрит, живший на этой земле. Последний из Фейри — Король Фейри. Мйо друг. Друг Темного Лорда, а так же мой командир.
— Лжец! — рявкнул Снейп.
Он взмахнул палочкой, а затем в кабинете повисла тишина.
Крауч лишился верха одежды. На его левой руке бледнела Черная Метка, она была совсем не такой яркой, как у Хвоста или тех Пожирателей, которые пришли на зов. Она была словно мертвой. Но вот Гарри перевел взгляд выше. На правой грудной мышце, прямо над сердцем, у Крауча-младшего была другая татуировка. Красная, словно огненная, она изображала оскалившегося, безумного демона, танцующего в языках пламени.
— Не может быть, — прошептал Снейп. — Ты из Огненной Шайки… но всех вас.
— Ликвидировали, — процедил Грюм. — Мои же люди. Но, как мы видим, не всех…
— Назови мне имя, — произнес Дамблдор. — Имя сына Фауста Либефлема.
Крауч замычал, было видно что он борется.
— Имя.
Лже-Грюм забился головой об стену, его пальцы задрожали.
— Имя! — вскрикнул директор, направив палочку на Пожирателя.
Барти открыл рот, первый звук сорвался с его уст, но в то же момент он вдруг заорал, а потом сомкнул челюсти. На мантию Дамблдора фонтаном брызнула кровь, а на пол упал откушенный язык. Барти засмеялся, он захлебывался кровью, но тыкал пальцем в сторону профессуры и смеялся. Волосы Поттера встали дыбом, его сердце сжал страх.
— Позовите Помфри, — спокойно произнес Дамблдор. — Мы должны узнать имя.
В этот самый момент Крауч вдруг поднял правую руку, привлек внимание директора, а следом оттопырил средний палец. Никто так и не понял, что произошло в следующий момент — все слишком ошалели от подобного. Но вот Барти метнулся на пол и вгрызся зубами в воротник своей рубашки. В следующий миг Снейп пытался что-то засунуть в пенный рот Крауча, но было поздно. Тот дернулся в последний раз и замер.
— Яд, — пыхтел Снейп. — В капсуле. Как старомодно.
— Как и у всех в Шайке, — покачал головой Грозный Глаз, помнивший, что они так и не взяли в плен никого, из отряда Огненного.
Дамблдор, презрительно глянув на труп, повернулся к настоящему Грюму.
— Мы должны найти Крестника, раньше него. Я знаю, что много прошу, стары друг, особенно, после того, что случилось, но…
— Я согласен! — резко кивнул бывший Аврор, скидывая руку МакГонагалл и опираясь на сундук, год служивший ему тюрьмой. — Я найду и приведу его к тебе, Альбус.
— Мы не знаем ни имени, ни внешности, ни…
— Поверь мне, старый друг, стоит мне лично с ним встретиться, и я его узнаю даже в облике дерева. Я не могу не узнать ублюдка, сына другого ублюдка, лишившего меня глаза и ноги.
Где-то на другом конце планеты
Проныра, вывалившись из портала, чуть не выблевал все свои внутренности. Межконтинентальный портал это тот еще аттракцион и Геб понял, что больше никогда не воспользуется этой фишкой.
— Мы тебя ждали, — произнесли рядом.
Ланс поднял голову и увидел фигуру в черном балахоне. Вокруг стояла молодая ночь.
— Ты опоздал, — произнесла другая фигура в точно таком же балахоне.
— Он не любит, когда его заставляют ждать, — вторила им третья.
Ланс взглянул на них, а потом уселся на свой Сундучище, та же принесенный порталом, только уже другим — работавшим в связке.
— Ой, народ, хорош комедию ломать — я устал как раб на галерах.
— Ц, — цокнула народ откидывая капюшоны. Это были Вики, Алико и Доктор Зло.
— И почему ты не испугался? — спросила Вики, обнимая друга и целуя того в щеку.
— Пуганный, — пожал плечами юноша, пожимая руки другим музикантам.
— Ладно, — махнул рукой Алико и Сундучище взлетел в воздух. — Пойдемте в самолет, Тремонт уже ждет.
И народ, шагая по взлетной полосе, пошлепал к частному джету, стоявшему уже на взлетной изготовке.
— Я рада что ты согласился на мое предложение, — улыбнулась самая сексуальная ведьма поколения.
— Шутишь?! — воскликнул Ланс. — Отказаться от предложение учувствовать в мировом туре? В качестве приглашенного артиста у самих «Ведьминых сестричек»?!! Да я пока еще в своем уме!
— Да уж, — кивнул Доктор Зло. — Я уверен, Вики, это будет настоящая бомба!
— Я так и сказал друзьям, — подметил Ланс.
Музыканты, поднявшись по трапу, скрылись в салоне, где уже слышалось пение Тремонта. Ланс же задержался на пороге. Там, на востоке, поднималось солнце, давая рождение новому дню. Что он принесет с собой?
— Пошевелись Геби! Мир ждет!
— Да! — кивнул радостный рокер, заходя внутрь.
Ланс не знал, что ему принесет этот день, но, черт возьми, он отправлялся в мировое турне! Он будет целое лето играть на самых больших площадках перед многотысячными толпами! И это, только это — самое важное, что есть в жизни музыканта, Герберта Артура Ланса.
|
|
| Shtorm | Дата: Вторник, 04.02.2014, 05:58 | Сообщение # 112 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| Глава 49
(п.а. Внимание! Эта глава — концентрация «музыкальной части» фика. Рекомендую запускать указанные треки, так же по мере возможностей буду скидывать ссылки на перевод, так как сами тексты важны в рамках повествования)
1 августа 1995г Бразилия, Рио-де-Жанейро
Герберт просыпался словно сквозь призму какого-то смога. Он медленно продирался через плотный, густой туман, постепенно откапывая свое сознание из под завала. Наконец юноша очнулся и в тот же момент он понял, что падает. Удивительно, но волшебник так же осознал, что на нем из одежды лишь белые хлопковые бриджи, пояс с широкой бляхой и все.
Тем не менее, когда до земли оставалось лишь одно, короткое, матерное слово, Геб все же успел вытащить палочку, заложить Малышку за спину и превратиться в кота. Твердо встав на все четыре лапы, Герберт не удержался от нервного мявка, медленно переходящего в тяжелый, мужской возглас.
Парень упал на задницу и обнял голову руками. Казалось, что в его черепушке гномы стали добывать мифрилл, так как стучало просто нестерпимо. С ритмичностью набатного колокола, Герберт ощущал в своей голове ужасный, убивающий звон.
Ланс попытался открыть глаза, но мир вокруг танцевал безумную джигу, расплываясь в немыслимых, сюрреалистичных узорах. Можно было подумать, что юноша вовсе не сидит на пятой точке, а мчится в дождь по пустой автомагистрали на новеньком Ламбо, отзывающимся животным ревом на малейшее давление по газу.
Впрочем, как бы то ни было, постепенно все приходило в норму и парень даже стал слышать чей-то смех и щелчки фотокамер. Сдержав рвотный позыв, парень, разве что не руками, но все же поднял веки. В тот де миг он резко зажмурился и вновь закашлял, сдерживая рвоту — было слишком ярко и громко.
Пришлось еще немного посидеть и потерпеть. Лишь через четверть часа юноша вновь принял попытку вернуться в реальность. Сперва он видел лишь большое белое, почему-то жужжащее размытое пятно. Потом пятно стало разделяться на маленькие осколки, вскоре принявшие людские силуэты. Еще через пять минут, вместо гула и звона Ланс слышал человеческую речь и все те же щелчки камер.
Спустя полчаса от падения и до «осознанки», Герберт понял, что сидит в окружении толпы, зачем-то его фотографирующей и смеющейся. Ну да он только в бриджах и шлепках, ну да — давно не бритый и весь всклоченный, ну да у него вид, как будто он только свалился с луны. Ну так это ведь не повод для фотографий и смеха!
Проныра, не понимая где он находится, лишь со второй попытки поднялся на ноги, а потом понял что это было зря. Прямо над ним возвышался сорокаметровый монумент. Его Геб узнал сразу, это была статуя «Христа-Искупителя».
Юноша огляделся и помахал рукой смеющимся туристам — вот почему он не мог различить язык, их — языков, здесь было намешено немыслимое количество.
Стоя на горе Корковаду, в тени статуи, Ланс никак не мог взять в толк, как он оказался в Бразилии, в туристическом центре «Рио-до-Жанейро». Ведь буквально только что, он находился в Вегасе! Ставил двадцать тысяч фунтов на свой недособранный стрит в казино «Bellagio»! И все должно было решиться на ривере.
— А черт, — промычал парень, прижимая ладонь к виску.
Последнее, что помнил волшебник, это как Миллер предложил смешать абсент, водку и темное пиво. Возможно, это было зря…
Но, чтобы понять происходящее, порой надо посмотреть прошлое, именно поэтому, волей безумного автора мы отправимся в прошлое, дабы проследить весь путь вождя «Белое Перо» — Геба-Проныры.
За два с половиной месяца до этого — 10 мая 1995г. Германия, Мюнхен
Герберт стоял у раковины. Его всего трясло, живот то и дело скручивали спазмы, а со лба ручьями стекал холодный, смрадный пот. До белых костяшек Геб сжал раковину, а потом в который раз попытался выдавить из горла хоть что-нибудь, но весь обед вышел еще в первые минуты рвоты.
Отдышавшись, Проныра тяжело опустился на колени, а потом спиной прислонился к холодной металлической стене. Его всего трясло. Пальцы дрожали так, словно волшебник был алкоголиком с многолетним стажем, губы посинели, а взгляд был мутным, будто у недельного трупа. Хотелось выпить, но было нельзя.
Вновь кашлянув, Ланс кое-как поднялся на ноги, а потом вновь начал давиться над раковиной. На улице же бушевала толпа. Проныра слышал, как «Ведьмины сестрички» заканчивают свой сет, состоявший из пяти треков, а значит скоро будет его выход. Сколько их там? Сколько зрителей собралось у главной сцены фестиваля «MagicRockundertheblacksky»? Геб не знал ответа, но от этого ему не становилось легче. Очередной спазм скрутил юношу.
Проныра умылся — не помогло. Парень поднял голову и посмотрелся в зеркало — он был бледен, как девственный снег, только опасно блестели голубые глаза на темном белке и дрожали алые губы. Юноша шлепнул ладонью по стеклу, отдышался и поднял шляпу с полки. Он надел её, провел двумя пальцами по полям, попытался натянуть свой коронный пиратский оскал, но вновь склонился над раковиной, дрожа от рвоты.
Нервы были ни к черту. Ланса крутило и шатало, он даже не мог ясно думать — его захватывало волнение вперемешку со страхом. Гею тут же забыл все тексты своих песен, все мотивы и все аккорды мелодики. Он был опустошен и пуст, как разбитый неловкой женой глиняный кувшин.
Вики отыграла последний риф и толпа взорвалась аплодисментами, Ланс вновь вздрогнул — в дверь постучали.
— Герберт, — послышался строгий женский голос менеджера сцены. — Пять минут.
Ланс промолчал — через пять минут ему нужно будет выйти на главный сцену.
— Герберт все в порядке? — спросила леди, стоявшая за дверью туалета.
— Д-да, — промямлил волшебник, а потом вновь склонился над раковиной.
Его руки все еще дрожали, голос был пискляв и натянут, а глаза затянуты мутной пленкой. Журчала вода, водоворотами исчезающая в черной трубе. Музыкант скинул шляпу и подставил лицо под поток холодной, ледяной воды. Так он стоял пару минут, пока в дверь снова не постучали.
— Пора, — произнесла менеджер.
Ланс повернул вентиль, поправил волосы, накинул шляпу, поднял малышку, стоявшую у стены и вышел в коридор. Он тяжело дышал и было видно, что легкая акустическая гитара для ослабевших рук кажется многотонной ношей.
Менеджер, приятная дама лет тридцати, скептическим взглядом окинула гостя «Сестричек». Уже пятый год она организовывала все туры и все выступления «банды», но в первый раз они приглашали кого-то в качестве гостя. И, главное — нет чтобы взять молодой «бэнд», готовый играть у них бесплатно, даже без халявной еды и номера в отеле, так нет… Выбрали какого-то школяра, который даже не с популярной электрухой, а разбитой акустикой. Да — смазлив, да — вроде неплохо поет, но нафига он такой нужен, если есть ребята и посильнее? Впрочем, тактичная менеджер, прокручивая все эти мысли в голове, держала на лице добродушную улыбку.
— Пойдем, — сказала она.
Юноша кивнул и, немного шатаясь, поплелся вслед за леди. Стены вокруг словно дышали. Они то сжимались, словно пытаясь задушить парня, то расширялись, будто намереваясь запутать юношу, не дать ему выбраться наружу.
Герберта качало и кружило, он ощущал себя сидящим в хлипко сбитой лодке, когда вокруг бушевал яростный, беспощадный шторм. Голова кружилась. Все вокруг путалось. Мысли бегали туда сюда, не позволяя ухватить себя. Руки дрожали. Ноги подгибались в коленях. В животе кто-то словно надул шар, сотканный из нитей пустоты и комка нервов.
По ушам ударил гул — менеджер вывела юношу из «палатки» к сцене. Даже смотря на неё со стороны черного входа, Проныра не мог объять взглядом этого исполина. Сама сцена находилась в метрах двух от земли, а высота её «стен» доходила до тридцати, а то и сорока метров. Вся черная, на фоне черного, испещренного звездами неба, она казалось адской пастью, готовой проглотить душу студента волшебной школы.
— Жди, — сказала менеджер и отошла к копошащимся звукарям.
Ланс не знал, что она им говорила, но наверняка просила быть начеку и если что — отключить звук «пареньку» — то бишь — Гебу. Проныра стоял, будто его не просто вкопали в землю, но еще облили бетоном, а так же прибили сваями.
— Стремаешься? — спросили рядом.
Проныра повернул голову, рядом стоял продюсер «Сестричек» — толстяк Бобби Аталсон, самый известный «прод» во всем волшебном мире. Говорят, за чей бы альбом он не взялся — обязательно будет бомба. Юноша уже собирался что-то ответить, как на сцене послышалось:
— А сейчас! — ревел в микрофон Тремонт. — Наш подарок вам, привезенный из Англии! Наш друг и музыкант — Герберт! Пожалуйста, встречайте его по жарче, ведь это дебют Герберта!
Толпа взревела, а Ланса вновь скрутил спазм. Он еле сдержался, чтобы не упасть на колени, в попытке обхватить землю. Вокруг все вновь заходило ходуном. Деревья шатались словно пьяные, фигуры людей, казалось, игрались среди отражения кривых зеркал. Мир сошел сума, стремительно катясь ко всем чертям.
— Топай, — толстяк хлопнул Геба по спине.
Проныра сделал пару шагов, комично размахивая руками в попытке удержать равновесие, а потом смиренно пошел к лестнице, ведущей на сцену. Он ступал по ступеням так медленно и так мерно, будто поднимался на помост, где уже слышен визг точильного камня, резво скользящего по топору палача.
Один из технарей отодвинул перед Гебом штору, показывая ему большой палец. И это был вовсе не символ одобрения, а просто знак того что звук подключен и все в норме. Проныра немного заторможено кивнул и вошел на сцену.
Он встретился взглядом с Доктором Зло, сверкавшим своей лысиной в свете прожекторов, ударник приободряюще кивнул юноше. Ланс, под жиденькие, почти незаметные аплодисменты толпы, пошел дальше. Он получил хлопки по плечу от клавишника — Алико, уважительную улыбку от Вики, которая в этот момент настраивала «педали».
Тремонт, стоявший у микрофона, призывно махал рукой Гебу и тот, подняв голову, попытался идти твердо, но вместо этого запнулся о лежавший провод и чуть не пропахал лицом сцену, вновь комично замахав руками. Толпа засмеялась — Геба скрутил новый спазм.
— Как настроение Геби?! — кричал в микрофон фронт-мен самой популярной рок-группы волшебного мира. — Мы ждем тебя!
Судя по смеху толпы и летящим свистам, та его не очень то ждала. Ланс, поправив шляпу, посмотрел на море, простиравшееся перед сценой. Сколько их там? Тридцать, сорок тысяч? Да, наверно около сорока. Вспышки фотокамер, свечение палочек, яркие глаза «нелюдей», все это служило отражением звездного неба. В этот момент, в волшебном парке Мюнхена было так же ярко, как если бы стояло полуденное солнце.
Над морем висела экраны, на которых Ланс видел крупный план самого себя. Юноша выглядел жалко — словно испуганный котенок, выброшенный злым хозяином на улицу в непогожий денек. Герберт, все еще шатаясь, подошел к микрофону, который ему освободил Тремонт. Сам вокалист встал слева, как и положено басисту.
— Эмм, — промычал Геб, взяв микрофон, но его мычание потонуло в жутком скрипе.
Толпа, зажав уши, вновь заулюлюкала. Ланс так и слышал — «Какого черта мы смотрим на этого лоха, не умеющего даже микрофон двигать?! Тремонт, давай лучше на бис!». Мир Геба вновь закружила, его вновь скрутил спазм, на этот раз куда более мощный. Ланс потерял голос, он не мог вымолвить не слова. Все вокруг стало меркнуть, силуэты расплываться, звезды на небе танцевать румбу вокруг беспристрастной, надменной луны.
Вдруг Проныра случайно задел струны Малышки. Та отозвалась мгновенно, будто нагреваясь в руках юноши. Ланс тронул струны еще раз и вновь музыка полилась над парком. Юноша задышал ровнее, мир замер на месте, перестав кружиться волчком. Формы и силуэты обрели былую четкость линий. Звезды успокоили свой бег.
Ланс перекинул ремень через плечо, повесив Малышку на поясе. Юноша откашлялся, поправил шляпу, легко нацепил свой пиратский оскал и хрипящим баритоном произнес в микрофон:
— Dragonfly.
(п.а. Гебиграет — «Shaman's Harvest — Dragonfly»)
И Проныра запел, играя на Малышке. Он терялся в звуке, словно плывя на волнах нот и отзвуков последних нот. Вскоре к нему присоединилась Вики, взявшая первый риф на электро-гитаре. Потом подключился Алико, взявший на время фон-гитару. Следом в поток влился и Тремонт, дающий бас, а «вишенкой на торте» выступил Доктор Зло, не жалевших ни палочки, ни барабаны.
Толпа молчала, слушая песню о непокорном желании жить. Просто жить, наслаждаясь каждым моментом жизни. Быть словно летящая стрекоза, которую не заботит ничего, кроме полета. Толпа молчала, а потом почти сорок тысяч словно взорвались. Их эмоции, крики, визг, свист и подпевания влились в музыку Ланса. А тот все пьянел и пьянел от этого безумного, неповторимого коктейля.
Проныра играл, отдаваясь полностью музыке и огромному, сверкающему людскому морю, а море отвечало взаимностью. Потом было соло, и море забушевало будто в шторм.
Люди кричали:
— ГЕР-БЕРТ! ГЕР-БЕРТ!
А тот пел так, будто от этого зависела его жизнь. В эту ночь — 10 мая 1995года, Геб-Проныра в первые поднялся на сцену и, спустя десятилетие, люди скажут, что именно в эту ночь впервые увидели первого Короля Рока, который не был бы маглом.
Тридцать минут спустя, гримерка
По кругу ходила бутылка дорого скотча. Тремонт заигрывал с фанаткой, которых секьюрити впустили в «святая святых». Вики охмуряла смазливого пареньки, Доктор Зло сидел за блокнотом, Алико и вовсе удалился в уборную сразу с несколькими «фанатками».
Ланс сидел в углу и, изредка посмеиваясь и глупо улыбаясь, курил свою любые «Pirate’s dream». В помещение, который было забито столиками, зеркалами, стойками с костюмами, сваленными в кучу «педалями», поставленными у стен инструментами, зашел Бобби. Он был настолько тучен, что, казалось, занимал собой все свободное пространство.
Прод поговорил о чем-то с музыкантами, а потом пошел к Проныре, который выглядел словно обдолбанный наркоман. Аталсон, чему-то улыбнувшись, сказал:
— Верха хромают, но будем работать.
— Ага, — только и смог кивнуть Проныра, даже не осознавая, что ему только что посчастливилось «подписаться» у Бобби Аталсона.
Продюсер покачал головой, ностальгически вздохнул и обронив:
— Ох уж этот первый раз, — ушел куда-то по своим делам.
На следующее утро
Люкс выглядел так, словно в нем отмечали совершеннолетие как мнимому все маргиналы Хога разом. Все пропахло табаком, дорогим алкоголем и случайным сексом. В нескольких ваннах ютились фанатки и фанат, которые проснулись раньше своих кумиров и решили быстренько свалить, как и подобает в подобных случаях.
Тремонт, идущий по свободной от белья, одежды, бутылок, каких-то плакатов и инструментов, лениво покачивал полупустой бутылкой с виски. У вокалиста был самый суровый квест, называющийся — найди сигарету. Учитывая выражение лица фронт-мена, сигарета находиться не хотела, а это могло испортить все утро, вернее — день.
Тут скрипнула входная дверь и Тремонт схватился за голову.
— Назови свое имя, — прохрипел музыкант. — Назови, чтобы я знал, кого убиваю.
Проныра, оглядевшись, уважительно хмыкнул.
— А, это ты, — тяжко вздохнул Тремонт, плюхаясь на диван. Впрочем, спустя мгновение, вокалист «Сестричек» засунул себе под задницу руку, пошарил, а потом выдернул чей-то лифчик. Скептически глянув на него, он кинул предмет нижнего белья себе за спину. Полет того продлился недолго, окончившись на лысой башке Доктора Зло, который, как не сложно догадаться, был занят тем же, что и его друг — искал сигарету.
Ланс, с выражением лица мессии, открыл пачку и поделился с народом табачным счастьем.
— Ты где был, Геб? — спросил подорвавшийся на запах табака Алико.
— Катался по Мюнхену, — пожал плечами юноша.
— На чем? — удивились музыканты.
— На Феррари.
— А где взял? — поинтересовалась показавшаяся из за угла Вики.
Она потягивалась, словно кошка, и то, что из белья на ней наличествовали лишь красные танго, ни коим образом не смущало девушку. Как, впрочем, и всех здесь присутствующих.
— Угнал, — пожал плечами Проныра.
Музыканты с подозрением взглянули на студента. Тот только развел руками и добавил:
— Ну я же вернул.
— А, ну тогда да, — покивали ребята. Словно возвращение угнанной машины решало все возможные проблемы с законом.
Усевшись на пюфек, скинув оттуда предварительно чьи-то стринги, Ланс достал сонного Роджи. Дракончик, видимо, времени даром не терял, так как активно икал спиртными пузырьками. Хмыкнув, Ланс положил друга на полу шляпы, где тот начал страдальчески «причитать».
Тремонт, взмахнув палочкой, призвал карту турне, начав её изучать.
— А тебя, между прочим, очень хотели, — подмигнул Алико, а потом добавил. — И не только видеть.
Проныра только изогнул бровь дугой.
— Фанатки, Проныра, — вздохнул Доктор Зло. — К тебе тут, можно сказать, очередь выстроилась. А ты свалил — некрасиво.
— Хмм, — протянул Ланс.
Потом он достал свою сумку и вытащил оттуда свиток. Ошарашенные волшебники смотрели на то, как свиток разматывается, а его конец теряется где-то в далеке.
— Что это? — спросила Вики.
— Список дел, которые я должен успеть сделать, пока не сдохну, — буднично произнес Ланс.
Потом он взял ручку и что-то дописал. Если бы музыканты имели возможность видеть сквозь пергамент, то различили бы следующую надпись «Фанатки — обязательно попробовать». Смотав свиток взмахом палочки, Проныра посмотрел на карту турне и в очередной раз закатил глаза.
— Знаете, иногда мне кажется, что вы просто кидали в неё дротики и именно таким образом составляли маршрут путешествия…
В люксе повисла тишина.
— Вы шутите?
Все еще — тишина.
— Вы не шутите, — выдохнул Ланс, а потом со звучным хлопком познакомил свою ладонь со своим же лицом.
14 мая 1995г Испания, Мадрид
Не успели музыканты выйти из терминала, как их мигом окружили поклонники и репортеры. Журналисты, тыча микрофоном разве что не в лицо, пробиваясь сквозь секьюрити, задавали банальные и избитые вопросы, на которые артисты отвечали между делом. В основном они спешили подписать майку, диск, плакат, а порой даже какую-то книгу.
Ланс, смотря на все это, немного завидовал, но все же спокойно шел в хвосте. За его спиной мерно покачивался футляр с Малышкой, Роджи бесновался на шляпе, а Проныра все втягивал воздух, пытаясь понять, чем Испанский отличается от Британского. Пока получалось тот особо — ничем. Это, конечно, с «философской» точки зрения - ничем. Ну а чисто физиологически здесь было суше и теплее.
Тут кто-то ткнулся к Лансу. Тот немного ошарашенно взглянул на молодую парочку, протягивающую ему плакат. На живом, двигающемся изображении Проныра опознал самого себя, бешено орущего в микрофон.
На ломанном английском парочка попросила подписать. Ошарашенный юноша стал искать ручку, но таковой не было. Впрочем, Алико, заметивший заминку, с улыбкой протянул свою. Поблагодарив кивком головы, Геб, немного подумав, оставил широкий, размашистый автограф, занявший весь левый нижний угол.
Парочка поблагодарила, и, счастливо свернув плакат в трубочку, удалилась. Ланс был в шоке. Это был его первый автограф.
— Оставь себе, — отмахнулся Алико, когда юноша попытался вернуть ручку. — Еще пригодиться.
Проныра кивнул и убрал ручку в карман. Конечно он не рассчитывал, что будет ею пользоваться так же часто как и «Сестрички», но все же сама мысль об этом приятно грела душу.
У выхода музыкантов встретил огромный автобус, в который, под крики поклонников и последние вопросы журналистов, вся компания и забралась. Когда закрылась дверь, народ облегченно выдохнул и развалился на диванчиках. Ланс сразу открыл свою «нотную тетрадь», все еще напоминавшую сборник секретных шифров, и тут же принялся строчить.
Подобное усердие вызывало у группы снисходительные, но добрые улыбки. Они вспоминали как когда-то и сами так работали, 247, а потом пришла слава, известность и работа из кафешек, подвалов и баров перенеслась в огромную студию. И все же вид студента, усердно пишушщего новую песню в замызганном блокноте на коленке, отзывалось приятной, ностальгической тоской по «старым-добрым временам».
Вечером
Ланс, стоя в тени, смотрел на то как стадион заполнялся зрителями. Здесь были все — лепреконы, вейлы, вампиры, оборотни, полукровки, маги, осведомленные маглы и сквибы. Любой, кто имел хоть какое-то отношение к магии. Недавно пустые трибуны оживали. Море, которые юноша видел пару дней назад, вновь разворачивалось перед ним. Да, парень все еще мандражировал, понимая, что через полтора часа ему нужно будет закрывать концерт, но все же не до такой степени, как в свой первый раз. Все же, с таким волнением он мог справиться.
Вскоре пришлось удалиться в гримерку. Оттуда Ланс слышал лишь отзвуки. Порой сквозь толщу бетона пробивались перебои, иногда самые низкие или высокие ноты, а иногда вскрики толпы. И все же юноша был немного растерян. Ему казалось что только пару часов назад он играл в Мюнхене, но вот он уже в Мадриде.
Доктор Зло как-то сказал Проныре, что ближе к концу турне и вовсе скатиться в калейдоскоп, а с середины парень, даже хорошенько подумав, не сможет сказать не только в каком городе, но и в какой стране он находится. Герберт тогда не поверил, сочтя это все музыкантской байкой, но сейчас подобный расклад казался ему все более реалистичным.
Немного порепетировав с Малышкой, Ланс достал из сумки очередную книгу. Он никогда не забыал свою любовь к чтению и всегда возил с собой два-три инетерсных произведения. В этот раз выбор пал на «Волхва» Джона Фаулза. Книга была пропитано чем-то родным и понятным каждому студенту Хогвартса, который носил гордое звание «грязнокровка». Да, книга была определенно для тех магов, которые до одиннадцати лет были самыми обычными людьми.
К тому же, Ланс всецело поддерживал мнение героя о том, что истинная свобода находиться между тем и другим, а не в том или другом, а значит — она не может быть абсолютной. Да и не стоит забывать про «бессмертное» — «Быть выше борьбы может лишь тот, кто по-настоящему боролся». Да, Фаулз определенно написал хорошую книгу.
За чтением Ланс не заметил, как в дверь постучали:
— Герберт, — прозвучал голос менеджера. — Пять минут.
Посмотрев на часы, Проныра лишь покачал головой — полтора часа пролетели со скоростью экспресса. Юноша закрыл книгу, убрав её в сумку, и перекинул через плечо ремень Малышки. Ловким движением Ланс задвинул гитару так, что та повисла у него за спиной, колками обращенная вниз. Учитывая обычный, повседневный стиль одежды Ланса (он специально отказался от любых костюмов, заявив, что настоящая музыка в обертке не нуждается), можно было подумать, что на рок концерт случайно зашел бродячий блюз-мен. Хотя, если подумать, то где ты возьмешь белого бродячего-блюзмена.
Когда пришло время, Ланс поднялся, прополоскал горло и пошел по коридору. В этот раз стены были воспитанными и не двигались, а мир вокруг вовсе не сходил сума, как это было в Мюнхене. Постепенно парень даже начинал ловить кайф. Остановившись у черного входа, Герберт перекинулся парой фраз с Бобби, прикурил тому сигарету, а потом, с объхявлением Тремонта, вновь поднялся на сцену.
В этот раз с каждым шагом по тяжелым ступеням, Проныра ощущал душевный подъем. Он словно возвращался в дом, которого у него никогда не было. Все вокруг казалось таким родным и таким правильным, что волнение исчезло без следа, оставив место лишь для ребяческой радости и простого, почти человеческого, но все же — счастья.
Море из людей встречало Геба чуть лучше, чем в Мюнхене, но все же — довольно прохладно. Впрочем, в этот раз Проныра по этому поводу совсем не переживал.
Он поприветствовал музыкантов, потом подошел к микрофону и спокойно произнес:
— Levin.
(п.а. Герберт исполняет Monoral - Kiri» перевод — http://megalyrics.ru/lyric/monoral/kiri-full-version.htm)
И, вновь растворяясь в музыке, Ланс испытывал некое ощущение де жа вю. Сперва море молчало, а потом отозвалось ревом эмоций, в этот раз проявившихся в десятках тысяч зажжённых палочек, указывающих куда-то к небу. Проныра все плыл и плыл по волнам энергии, текущей между зрителей. Он терялся в ней и, признаться, не хотел «находиться», желая полностью в ней раствориться. А музыка все звучала, уносясь куда-то под купол стадиона.
19 мая 1995г Норвегия, Осло
— Меньше надо было пить, — сетовала Вики, в очередной раз накладывая на Ланса похмельные чары.
Проныра лишь тихо скулил, пытаясь само убиться через попытку замереть статуей.
— А ты чем думал, — продолжал девушка, на этот раз заклиная Доктора Зло. — Споря с Гебом, кто больше выпьет.
Ударник, вместо ответа, склонился над унитазом и до ушей группы донеслись не самые приятные звуки.
— Через час выступление, — причитала менеджер. — Надо срочно все отменить! Извинимся, скажем что неполадки и вернем деньги за билеты.
— Спокойнее, — мигом пресек любые причитания Бобби. — Ничего отменять не надо — будут выступать так.
— Но…
— Детка, — подключался Тремонт. — Мы тебя очень любим, но ты на с кем-то путаешь. Рокер выступает при любых обстоятельствах, даже если ему ради этого нужно сбежать из больницы, или мигом выветрить две бутылки виски.
От одного слова «виски», Доктор вновь начал выплевывать все, что мог только выплевать. Вики похлопала ему по спине и снова накинула чары — они не очень помогли. То ли ведьма из гитаристки была посредственная, то ли виски слишком упорным. В общем, хреново было обоим — и ударнику, и Проныре.
— Готовность, — обреченно произнесла менеджер, смотря на часы. — Надо решаться.
— Голосуем, — предложил Тремонт. — Кто за?
Руку подняли все, в том числе и Зло, лицо которого было спрятано в недрах финского унитаза.
— Значит решено.
И группа ушла, оставив Ланса в одиночестве полулежать на полу уборной. Менедежр, презрительно зыркнув в его сторону, ушла, а Геб остался мучиться. Он, признаться, несколько боялся что из-за этого фортеля «Сестричек» освистают, но спустя пару минут до уха юноши донеслись привычные звуки толпы, радостно встретившей своих любимцев.
Успокоившись, Волшебник прислонился к Малышке и прикрыл глаза. Сон пришел моментально.
Из объятий черноты, Геба вырвал привычный стук.
— Герберт, — вновь послышался голос менеджера. — Пять минут.
Парень, что-то ответив, поднялся, умылся холодной водой, а потом решительно вышел наружу. Идя по коридору, очередному коридору, Ланс четко говорил себе — «Я в Осло, я в Осло». Хотя его так и подмывало сказать, что он все еще на пути между Мюнхеном и Мадридом. Запалив сигарету, Ланс выдохнул, ощущая как греется пропитое горло.
Бобби хлопнул юношу по плечу и тот вновь поднялся на сцену. Судя по виду, Доктор Зло держался лишь на одной любви к своему делу, так как он был уже бледен, а глаза все мутнели и мутнели. У Герберта было не так много композиций, которые отходили от классического рока, но все же такие имелись. И именно одну из таких он должен был исполнить, иначе Зло просто не выдержит.
Поправив шляпу, юноша подошел к микрофону Толпа вновь была холодна, но уже слышались аплодисменты и даже подбадривающие крики. Поправив стойку, юноша произнес:
— Песня от «самого экстремального опыта».
(п.а. Гербертисполняет «Bruno Mars — Locked out of heaven» — перевод — http://www.amalgama-lab.com/songs....n.html)
Вики улыбнулась, а Ланс заиграл и вновь море приняло его к себе, позволяя растворяться среди нот, отзвуков и переливов.
|
|
| Shtorm | Дата: Вторник, 04.02.2014, 05:58 | Сообщение # 113 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| В тот же самый момент, Англия, «Нора».
— Мам! –раздался девичий крики.
В комнату вбежала Молли Уизли, явно готовая что-то делать, кого-то разнимать или даже убивать. Но, как выяснилось, Джинни вызывала её вовсе не в качестве тяжелой артиллерии. Сперва мать многочисленного семейства не могла понять в чем дело, а потом увидела, как её дочь тычет пальцем в сторону маговизора.
С резким звоном посуда, до этого лежавшая в руках Миссис, упала на пол, разлетевшись на тысячи кусочков. Там, по ту сторону экрана, в свете софитов стоял Герберт. Герберт, который исчез после Финала Турнира, заставивший начать волноваться весь Орден Феникса — а вдруг похитили? Но нет, он был вовсе не похищен! Он, весь такой радостный и счастливый стоял перед многотысячной толпой и пел, играя на гитаре.
Миссис прислушалась к тексту, но, к несчастья, в этот момент юноша перешел к припеву. Покрасневшая, весьма старомодная женщина взмахом палочки выключила экран.
— Маам, — возмутилась Джинни.
— Порядочные девушки такое не слушают, — резко отрезала Миссис. Она легко восстановила разбитую посуду, хмыкнула и пошла на кухню.
По её мнению, Герберт заслуживал хорошей нотации за свое возмущающе невоспитанное поведение.
Джинни, убедившись, что мать ушла, снова включила маговизор. И плевать, что это был поганый слизень, ей просто нравилась его музыка.
23 мая 1995г Соединенные Штаты Америки, Чикаго
— Ну, где мы? — ехидно спрашивал Тремонт.
— Сейчас, сейчас, — отмахивался Проныра.
Он, прикрыв глаза, лихорадочно пытался вспомнить в какой части мира они находились. Выходило, что где-то «слева». События прошедших дней смотались в такой тугой клубок, что не было ни шанса, чтобы парень вспомнил и расставил все по полочкам. Но он должен был это сделать — на кону стояла целая пачка сигарет! А это, чтобы вы знали, в турне на вес золота. Важнее только минералка и сэндвичи, но об этом заботиться менеджер.
— Америка! — радостно воскликнул Герберт.
— А город? — прищурился Алико, возившийся со своей установкой.
— Ах ты ж, — выругался Ланс и вновь напряг свое соображалку. Роджи, летавший в гримерке, привлек внимание юноши, а потом ткнул кончиком хвоста на карту. — Чикаго!
Тремонт раздосадовано выдохнул и протянул Лансу пачку сигарет. Это были «Belly Daily», которые юноша терпеть не мог — слишком обычные, аналог подобным можно и у маглов купить. Так что он принял их, но убрал в сумку, надеясь потом поставить их в очередном раунде покера, в который музыканты резались во время перелетов.
В гримерке было тесно. В той, которая должна была быть отдана группе, что-то случилось с проводкой, так что «Сестричкам» пришлось тесниться в какой-то коморке. Впрочем, это, казалось не напрягало никого, кроме менеджера. Леди бегала и ругалась со всеми, с кем можно было поругаться. А с кем нельзя было поругаться — с теми она просто не разговаривала. В итоге, если верить Бобби, леди удалось поднять процент «Сестричек» с проданных билетов. Так, что, можно сказать, менеджер выполняла свои обязанности на все сто двадцать процентов.
— Как у тебя с фанатками? — спросил Доктор Зло, с презрением смотрящий на бутылку виски. Впрочем, как догадывался Ланс, это презрение продлится лишь до следующего города.
— Без понятия, — пожал плечами юноша. — В Мадриде было некогдо, а в Осло я решил прокатиться на лыжах.
— И как?
Юноша промолчал. На этот вопрос он не хотел отвечать. Кто же, черт возьми, знал, что маглы отключают подъемник ночью. Так что все катание на лыжах свелось к тому, что волшебник, в форме кота, всю ночь просидел над горой, покачиваясь в люльке. И лишь утром, когда вновь включили механизмы, он, продрогший, ослабевший и злой смог вернуться в отель, где уже просыпались бывалые рокеры.
— К тебе, кстати, очередь все длиннее, — подмигнула Вики. — не упусти момент. Если не будешь «принимать», то поползут слухи, мешающие имиджу.
— Какие слухи? — удивился парень.
— Ну а ты сам подумай, — многозначительно сказал Алико.
Ланс подумал, а потом растерянно протянул:
— Оууууу.
— Вот тебе и «оу», — хмыкнула гитаристка.
В этот раз вики нацепила короткую (представив длину данной юбки, уменьшите её еще на две ладони) кожаную юбку, высокие кожаные ботфорты с аналогичным принтом, а так же «рваный» топ, который лишь чудом скрывал грудь.
Сам Ланс выглядел, как и всегда — удобные кеды, джинсовые черные брюки, пояс с широкой бляхой, белая рубашка, черная жилетка и черный галстук селедка.
Менеджер, вся красная, запыхавшаяся, с планшетом, от которого кто-то оторвал пару листов, протиснулась в коморку и позвала ребят на сцену. Те, попрощавшись с Лансом. Подхватили инструменты и пошли. Герберт, как всегда, остался один, что, если честно, не очень его смущало. Проныра достал очередную книгу и углубился в чтение. В этот раз он читал апогей нуара, в котором главный герой в итоге взрывает себя на площади. Конечно, спустя полвека, самоубийство в нуарном произведении стало малоинтересным и предсказуемым штампом, но для тех времен книга была очень сильной. Самое удивительное, что это было вовсе не магловская литература. Её написал волшебник! И, что не удивительно, про волшебника!
Лансу потребовалось почти пять лет, сотни каталогов и тысячи наименований, чтобы найти единственное стоящее волшебное литературное произведение. Самое обидно было в другом. Указанный тираж — всего восемьсот экземпляров. И, что еще обиднее, свой Ланс прикупил за два сикля и это с автографом автора!
— Беспредел, — качал головой негодующий читатель.
Ведь произведение — «Вместо крови — огневиски», с вампиром в качестве главного героя, можно было с уверенностью ставить на одну полку вместе с «Я приду плюнуть на ваши могилы». Дочитав, Герберт закрыл книгу, на обложке которой вампир разрывал глотку какой-то леди. На лице той застыл смертный ужас, а брызги крови, благодаря неизвестному заклинанию, разлетались с обложки по всей гримерке, правда через удар сердца высыхали, незаметно испаряясь.
Бережно убрав книгу в сумку, Ланс понял, что ему стоить купить еще что-нибудь, иначе он рискует остаток турне провести без литературы. А, по мнению Проныры, хуже этого могло быть только отсутствие его любимых сигарет. Но, наличие последних в количестве пяти блоков приятно успокаивало нервы.
— Герберт, — постучали в дверь. Почему-то юноше показалось что стучали каблуком. — Пять минут.
Роджер, услышав заветную фразу, мигом вспорхнул с пудреницы на шляпу. Проныра посмотрел на грим, подумал немного, а потом плюнул на это дело. Мало того, что он не умел его наносить, так ему это попросту казалось лишним.
Привычно закинув Малышку за спину грифом к полу, Герберт вышел из гримерки. Пожалуй, единственное что запомнит этот начинающий музыкант из первого турне — коридоры. О, они были самыми яркими достопримечательностями во всех городах.
По всей длине рукава на стенах висела плакаты выступавших здесь групп с из автографами. Идя по такому месту, невольно ощущаешь сопричаность к чему-то большому, чему-то, без преувеличения, великому. А уж когда проходишь мимо изображения легенд, висевших в самом начале, понимаешь что выступаешь на той же сцене, что и твои кумиры, и это заставляет любить музыку еще больше. Герберт, в такие моменты, даже забывал, что почти месяц не пользовался палочкой, убрав ту в Сундучище.
По традиции прикурив Бобби, Ланс дождался сигнала от звукаря и поднялся на сцену. Он вновь посмотрел на многотысячное море, взглянул на огромный экран, вновь крупным планом показывающий музыканта. Потом парень, как ни в чем не бывало, спустился на лестницу, ведшую в зал, уселся на ступени, положил себе на плечо стойку с микрофоном и провел пальцами по струнам.
— Некогда, — голос Ланса прогремел по всему залу, который, что удивительно, встречала его аплодисментами. — В Уэльсе жил волшебник, отчисленный с четвертого курса «Моригана», одной из Британских школ магии. Песня для его сгнивших костей. «Simpleman»!
(п.а. Герберт исполняет Lynyrd Skynyrd — Simple Man, версии «Shinedown» — перевод — http://www.amalgama-lab.com/songs/s/shinedown/simple_man.html)
И вновь в вышине замаячила долина из зажженных палочек. Герберт, скорее, предпочел бы «вжарить року», но после финальной песни Тремонта зал не был способен воспринимать нечто «жаристое», но, в конечном счете, и это произведение было ничем не хуже остальных.
Отыграв, Ланс некоторое время наслаждался вспышками камер, криками толпы, и одуревшими лицами людей в фан-зоне. Потом он поклонился, прижимая гриф к животу, и вместе с группой ушел со сцены.
В гримерке
— Слушай, а чем знаменит этот твой волшебник? — спрашивала Вики, стилист которой (что удивительно — традиционной ориентации) старательно пытался снять грим с лица гитарискти.
Тремонт, Алико и Доктор Зло уже куда-то смотались. Собственно, смотаться собирался и Ланс, но сперва ему нужно было убедить Сундучище в том, что листы пергамента не сойдут в качестве десерта. И вообще, на этих листах домашнее задание за это лето, в том числе и по Зельям. А без этого задания, Снейп сожрет не только Ланса, но еще и самого Сундучище.
— А ничем, — отмахнулся Геб, вырвав из пасти поклажи очередной свиток. — Разве что книгу хорошую написал.
— Только одну? — спросил стилист.
— Ну, — пожал плечами юноша. Отбив последний свиток, парень убрал Малышку в футляр, накинул летнюю, тонкую кожанку и стал зашнуровывать ботфорты. — Я слышал в Азкабане с бумагой и чернилами дела обстоят не очень.
Вики вздохнула и покачала головой, чем вызвала приступ Темного Лорда у её стилиста. Во всяком случае он вдруг начал раздраженно шипеть, а глаза полыхнули красным.
— Не заботишься ты об имидже.
— А чего такого?
— Чего такого? Уже к утру все будут говорить о том, что ты пел для мертвого зэка. К полудню выяснят что ты стоишь на учете в Аврорате, а к вечеру будут говорить что «Сестрички» возят с собой малолетнего преступника.
Ланс только хмыкнул и выходя из гримерке, обронил:
— Ну так и кто о чьем имидже беспокоится?
Выйдя вон, Ланс поднял воротник кожанки, закатал рукава и, перекинув фенечки на запястье (подарок Рози), пошел в противоположную сторону от толпы, ход которой перекрывали плечистые секьюрити.
Наверно вас интересует, как писатель оказался в тюрьме. Что ж, все просто — он публично заявлял, что идеи Гриндевальда о всеобщем благе ничто иное, как предлог для … ну и там шла «непереводимая игра слов», за которую его и упекли. Ранимая душа поэта не выдержала нагрузки тюрьмы, и какой-то дементор случайно облобызал беднягу. Вот такая вот «Шекспирня».
Выйдя со стороны подворотни, Герберт тут же положил руку на шляпу — не даром Чикаго называют «городом ветров». Ланс, обогнув концертный зал по широкой дуге, шел мимо гудящего проспекта. По проезжей части проносились машины. В их черном, звенящем металлом потоке, мелькали желтые силуэты такси. А сверху на асфальт лился электрический свет. Десятки вывесок, горящие окна в небоскребах, все это разгоняло тьму, не давая её спуститься и обнять неспящий город. Но, порой, проходя мимо небольших закутков, можно было услышать далекий вскрик во тьме, или тихий стон, мольбой взывающий о помощи. Тогда, ускорив шаг, поближе жмешься к поребрику, стараясь побыстрее отойти от мест, до которых тьма все же добралась, принося на своих крыльях тех, кто просыпается лишь в сумерки. Но все же Герберт любил ночные города.
Он шел, наслаждаясь тем, что впервые за долгое время на него никто не пялился. Его шляпу считали чем-то обыденным — здесь было немало других обладателей фетра или федоры. Одежду — отнюдь не взывающей, можно было встретить кого-нибудь с более кричащим прикидом. Ну а татуировку — чем-то стильным, и совсем не «преступным». После чопорного Лондона, кричащий от ветра Чикаго был глотком свежего воздуха.
Идя по проспекту, Герберт с тоской смотрел на мчащиеся машины. Он бы многое отдал, чтобы сесть за руль пусть даже самой разбитой шхуны. Но, увы, угнать что-либо в городе, где на каждом углу были понатыканы камеры — весьма нетривиальное задание.
Свернув вместе с поворотом дороги, Проныра вдруг замер, а по его лицу расползлась пиратская усмешка. Впереди, на заброшенной стоянки, стояло настоящий байкерский бар. Одноэтажное заведение, с неоновой вывеской, кричащей музыкой и навесом, под которыми в ряд стояли байки.
Недолго думая, Геб надвинул шляпу на глаза и подошел к хромированному коню. Немного подумав, Ланс решил пойти легким путем. Он достал палочку и дотронулся ею до цепи — та, щелкнув, распалась на части, высвобождая колесо из распорки. Усевшись в седло, Проныра мысленно произнес заклинание и мотор весело взревел. Не теряя времени, Ланс развернулся, повернул ручку и чоппер, взревев, унесся со стоянки.
Игнорируя все правила, Ланс влился в оживленное движение. Без шлема, в шляпе, которая не слетала лишь благодаря волшебству, он несся куда глаза глядят. Причем, если глаза глядели на встречную полосу, то юноше ничего не мешало вклиниться в неё на скорости в семьдесят миль. Игнорируя визги тормозов, клаксоны и прочую «ерунду», Герберт мчался по развязкам, сворачивал на магистрали, уходил подворотнями, чтобы потом вновь «выпрыгнуть» на полосу.
Довольный Роджер, вцепившись в поля шляпы, развевался, словно флаг на грот-мачте. Только каким-то чудом, за юношей не увязались копы. Они либо ленились гоняться за сумасшедшим байкером, либо просто не могли вдвоем протиснуться в дверь кафешки, где продавали лучшие пончики на квартал.
Высокие здания, прикрывающие собой небо, казались юноше угрюмыми и молчаливыми великанами. Они степенно возвышались над дрогой, словно охраняя машины от любопытных взоров. Порой в воздухе, вместе с паром, клубящимся вокруг каналазицонных люков, Ланс чуял запах дешевых развлечений. Он немного притормаживал у притонов, смотря на то как, зачастую — некрасивые, обильно накрашенные женщины смеются в объятьях пьяных мужчин. С детства Ланс не любил подобный смех, пусть он и звенел в ушах, но глаза подобных женщин были строги и холодны, как у рабочего на второй смене за ночь.
Проныра давал газу и снова мчался в никому не известном направлении. Во рту его тлела сигарета, оставляя за собой исчезающий дымный след. Иногда юноша делал столь резкий поворот, что колени его почти касались асфальта, до которого оставалось всего несколько сантиметров.
Вот, в очередном проулке, окутанном туманом и паром, тройка громил избивали паренька, а рядом кричала девушка, у которой из рук выхватывали сумку.
Всего через дом, в кафе, посетители аплодировали другому парню, который стоял на коленях перед обескураженной леди, дрожащими руками принимающую красную коробочку со сверкающим кольцом.
В подворотне, за кофе, сидел умирающий человек, пытающийся согреться о блохастую собаку — единственное существо, которое он любил и которое любило его.
Рядом, по дороге, стояла богатая семья, глава которой ловил такси. Мать — в шубке и в золоте и бриллиантах, дети, двое парнишек — в костюмчиках, которые выглядели скорее смешно, нежели «официально». У младшего в руках был надувной шарик, который он хотел отнести бомжу, но мать отвесила ему подзатыльник и парнишка замер, с извинением поглядывая на грустную собаку, и почти уже отошедшего человека.
Еще через квартал, на скамейке сидела парочка у которых явно был первый поцелуй, а дальше, в кустах, всего в сотне другой метров, мужик в маске насиловал женщину, рот которой был забит какой-то тряпкой.
За поворотом фараоны задержали воришку, укравшего сумочку у какой-то фифы, а в другом квартале раздался легкий хлопок глушителя — в лучше стиле итальянской мафии.
Да, Герберт любил ночные города. Вопреки своему дневному облику, они были честнее. Здесь было все — кровь, тихонько капающая с лестницы магазина, похоть, дурманящая голову у притонов, алкоголь, рекой разливавшийся в дешевых барах, сигаретный смок, накрывший собой биллиардные, любовь, цветущая на лавочках и в кафе, страсть, бушующая в гостиницах и в квартирах, чье двери дрожат от того, что люди дрожащими руками пытаются повернуть ключ в замочной скважине.
Герберт, посмотрев на часы, развернулся обратно. Он проехал мимо переулка за которым был поворот к байкерскому бару. Ланс остановился, заглушил двигатель, а потом задумался. На шляпе резвился Роджер, который недоумевал — по какой причине рикша остановился. Проныра, подумав о чем-то, решил, что городу не хватало только одного — достойного абордажа. Именно поэтому юноша, не терзаясь угрызениями совести, вновь завел мотор и поехал дальше, ни разу не обернувшись.
У отеля, в котором разместили группу, Ланс немного притормозил. Он сосредоточился и взмахом палочки сотворил связку ключей. Юноша немного покачнулся, вильнул на дороге, но удержался — на эту манипуляцию ушла почти вся его магия. Наверно, кто-то другой, создал бы десяток подобных ключей и даже не почувствовал укола в кончиках пальцев, но для Геба подобное колдовство было по-настоящему выматывающим.
Скинув подножку у входа, Ланс отдал ключи паковщику, и спокойно вошел в холл. За спиной спокойно крутились двери, а огромный холл казался постой пещерой, сверкающей от бархата и краски золотого цвета. Пять звезд, в конце концов. Народу в четыре часа ночи почти не было. Лишь изредка можно было увидеть сонного постояльца, сдающего ключ и идущего к такси. А за ним шел стол же сонный швейцар, несший чемодан в след за покидающим отель постояльцем.
Герберт встал у лифта, а потом, нашарив к кармане помятую банкноту, пошел в бар. Он был небольшим, рассчитанным на сорок человек, или даже меньше. Сейчас здесь было лишь семеро. Пара мужиков за дальним столиком явно мафиозной наружности, просто несколько постояльцев, непосредственно — бармен и девушка за стойкой. В руках она качала бокал с мартини. Её сверкающее красное платье уже давно собрало всю пыль с пола. На одном из ногтей потрескался лак, а аромат духов не мог перебить запах дешевых сигарет.
Её зеленые глаза смотрели куда-то сквозь стену с выставленным алкоголем, а каштановые волосы, некогда пребывающие в состоянии умопомрачительной прически, были беспорядочно «растерзаны».
Девушка достала сигарету из пачки, лежавшей рядом. Наверно кто-то забыл и оставил, а она курит. Даже странно, для такого дорого отеля подобная дешевка была словно бельмом на полотне гениального художника. Леди щелкала зажигалкой, любезно протянутой барменом, но та не хотела выдавать даже искры.
Ланс, подойдя ближе, щелкнул своей Зиппо.
— Спасибо, — сказала она.
Проныра кивнул и двумя пальцами подманил бармена.
— Односолодвый, больше виски, меньше воды.*
(п.а. на самом деле это просто такой оборот речи. Никто вам в виски воду не нальет, просто означает что нужно «покрепче». В оригинале — «whiskey up, water back»).
Бармен кивнул и вскоре Ланс потягивал какой-то дорогой виски безо льда, пятьдесят грамм которого обошлось ему ровно в сотню зеленых. Благо, именно такая купюра, пусть она была единственной, и лежала в кармане волшебника.
Девушка курила и ни на что не обращала внимания. Её было двадцать два, может двадцать три. Макияж был смазан, что не очень помогало делу.
— Нравлюсь? — хмыкнула девушка, покачивая оливку в бокале. — Все глаз не отрываете.
Герберт действительно неотрывно смотрел на леди, но не смутился от столь прямого заявления. Он просто ответил
— Да. Думаю вас соблазнить.
Вы не удивляйтесь подобному разговору. В шестнадцать юноша выглядел на двадцать один, может двадцать два. А учитывая, что в одиннадцать он выглядел на… одиннадцать, то без какого-то сдвига в реальности здесь не обошлось. Впрочем, Ланс никогда об этом не задумывался.
Леди посмотрела на парня каким-то оценивающим взглядом, так обычно смотрят на товар в магазине. Они некоторое время посидели так, а потом девушка положила купюру на прилавок и встала. Она пошла к выходу, и там, обернувшись, спросила:
— Вы идете?
— Да, — кивнул парень.
Он, оставив недопитый виски, пошел в след за леди. Они остановились у лифты, который, по странному стечению обстоятельств, слишком долго стоял на двенадцатом этаже. Они молчали, Ланс не знал, о чем думает девушка, но вряд ли о чем-то радужном. Сам Герберт не думал ни о чем, это, поверьте, получалось у него довольно неплохо. А если верить профессорам Хогвартса, то только это у него и получалось.
Открылись двери и Геб пропустил вперед леди. Та покорно встала, дождалась пока зайдет молодой человек и потом нажала кнопку. Двери закрылись, загудели механизмы, натянулись тросы и лифт поплыл вверх.
— Мне сегодня сделали предложение, — тихо произнесла леди.
Ланс молчал, спокойно разглядывая картину, висевшую на задней стенке. Он все думал — зачем в лифт вешать картину.
— Я отказалась.
На ней было изображено море. Герберт не любил большую воду, и картина нервировала его. Он пытался не смотреть на неё, но что-то неизменно привлекало его внимание.
— Я не могла согласиться.
Пожалуй, это было из-за маленького человечка на словно игрушечном плоту.
— Он просто бедный аспирант.
Человек размахивал руками, обернувшись к зрителю. Он словно хотел привлечь его внимания, сам не замечая того, как за спиной рождается буря. Чернеет небо, сверкает молния, поднимаются громадные волны.
— Я не смогу жить с ним.
Ланс повернулся к леди. По её щеке бежала слеза, оставляя за собой след размытой туши. Бесспорно — она любила этого человек.
— Я…
Леди не успела договорить, Геб нагнулся к ней а закрыл губы поцелуем. Он спустил руку ниже, пряча её под платье леди. Девушка вскрикнула, потом застонала. Проныре было плевать на то, что говорила зеленоглазая красотка — ночной город видел всякое, может посмотреть и на это. Кому какое дело.
Двери открылись.
28 мая 1995г Италия, Рим
Книга подходила к концу и Герберт, затушив сигарету, хотел было покинуть помещение, но перед ним встала разъяренная Вики.
— Герберт! — закричала она.
На крик тут же стервятниками слетелись Алико, пребывающий в майке и трусах, Доктор Зло, зачем то превративший свои тапки в уток и теперь ходящий с ними подмышками и Тремонт, непонятно к чему надевший деловой костюм. Они мигом расселись на диваны, ожидая когда хищник пожрет жертву и оставит им падаль, над которой можно вдоволь постебаться.
— Вики! — закричал Ланс.
Девушка аж осела и захлопала ресницами.
— Ты чего кричишь?
— А ты чего?
Алико закашлял, скрывая смех. Вики резко покачала головой, словно сбрасывая с себя наваждение, а потом ткнула пальцем в мирно спящий и храпящий рубашками Сундучище.
— Эта тварь сожрала мои чулки!
— Да-да, — покивал юноша. — Я знаю.
— Знаешь?! — еще больше разъярилась Вики.
— Конечно.
— Тогда какого черта?!
— Да успокойся, — отмахнулся англичанин. — У него диета.
— Если у него диета, то почему страдаю я?
— Все ради любви. Видишь ли, моему Сундучище понравилась твоя сумочка, но он считает себя слишком полным. Носки — слишком тяжелая еда, вот он и перешел на чулки. А, как ты сама понимаешь, чулки здесь носишь только ты.
Вики, чуть ли не задыхаясь от праведного гнева, вцепилась в горло юноши и принялась того трясти, словно пытаясь вытрясти эти самые чулки. Трясшийся Ланс, мир которого танцевал самбо, в котором потолок тесно переплетался с полом, все никак не мог взять в толк — почему трясут его, а не Сундучище. Хотя, скорее всего, девушка поступает именно так, потому что Сундучище, стоявший рядом, весьма грозно рявкал нижним отделением, когда из него пытались достать съеденную одежду.
Трясшийся Ланс, раздумывающий над бренностью бытия и несправедливостью жизни, был спасен появлением менеджера. Она, привычно закатив глаза, сделала втык каждому, привела ватагу гримеров, прикатила стойку с костюмами и велела переодеваться, потому как через пятнадцать минут выход.
Вики, отпустив Ланса, грозно взглянула на него и упорхнула напяливать свое кожаное белье. Собственно, сегодня она только в нем выступать и будет. Стервятники, в образах музыкантов, решили отложить свой стеб на потом и удалились вместо со стилистками. Герберт остался в гордом одиночестве — Роджер покинул его, полетев охотиться на знаменитых Римских голубей. Сундучище же, томившийся от любви, собеседником был хреновым. Да, собственно, и не страдающий Сундучище так же не отличался большим словарным запасом, но хоть слушателем был достойным.
Порывшись в сумке, Ланс не нашел в ней ничего, что могло бы занять его внимание. Конечно он мог звякнуть друзьям, но близняшки были на Фиджи, Миллер и Яковлева готовили свадьбу, Крам обхаживал Грейнджер на своей вилле в Болгарии, а больше звонить было некому. Так Герберт, не найдя варианта получше, превратился в кота и, свернувшись клубком на подушке, заснул, подобрав под себя пушистый хвост.
— Герберт, — постучали в дверь, на этот раз — чем-то деревянным. Наверное, планшетом. — Пять минут.
Кот, оглянувшись, на миг превратился в человека, подхватил футляр, а потом вновь стал котом. Когда-то, как вы помните, Герберт ненавидел свою форму, но сейчас — буквально влюбился. Он всегда мог получить халявную порцию обнимашек и «ми-мишек», находясь в облике пушистого. Да и передвигаться так было проще и интереснее. Ведь человеку затруднительно прыгать по карнизам, а коту — запросто. А ведь иногда так хочется туда запрыгнуть. Хотя, что-то подсказывало Лансу, что хотелось подобное только ему.
Открыв дверь пятой точкой, кот вальяжно вышел в коридор и пошел мимо ошарашенной леди. Выбравшись ко входу к сцене, кошак, следуя традициям, поднялся на задние лапки и с важным видом щелкнул зажигалкой, держа её в двух передних лапах. Не поленившийся Бобби нагнулся и прикурил, а потом замахнулся ногой, но кот вовремя убежал.
— Мяяяу! (Лишь бы коты пнуть. Ироды!)
Именно с этим звуком, кошак поднялся на сцену. Тремонт уже обяхвил его и аудитория, стала рукоплескать и приветственно свистеть. Кот немого постоял у микрофона, а потом превратился в человека.
Распаленный Геб схватил стойку и громко рявкнул:
— Устали?!
— НЕТ, — ревело море.
— Тогда подкинем угля! «Lose my life».
(п.а. Гербертисполняет Papercut Massacre — Lose my life)
Герберт, непонятно каким образом, выдавал акустикой звук, который чисто физически не может выдавать акустическая гитара. Тем боле гитара, на которой есть четыре дырки от пуль, несколько трещин и одна вмятина. Но это не мешало жарить юноше с такой силой, что море взорвалось бурей, настоящим цунами. Люди прыгали, толкались, кричали, на плечах парней футболками размахивали оголившиеся ведьмы, а Ланс продолжал играть.
5 июня 1995г Япония, Токио
Кто-то настойчиво стучал в дверь, но Герберт лишь сильнее кутался в… в общем-то, он кутался в человека, если это вообще было возможно. С ним лежали две прекрасных девушки, которых юноша встретил прошлой ночью в ночном клубе. На пути к отели троица, неведомым способом, обзавелась пакетом травы, и вплоть до этого вечера не покидала номер, лишь изредка заказывая себе еды. По слухам, официант, привозивший тележку, вылетал из номера в состоянии уже давно сваренного рака.
— Dare?
— Детка, — просмеялся Ланс. — Я тебя не понимаю.
— Sate, baka, — захихикали с другой стороны.
— И почему ваш язык мне напоминает «пение» бабуинов в зоопарке? — всерьез задумался Ланс, впрочем скоро ему поднесли самокрутку и Лансу вновь стало смешно и хорошо. — Наверно, потому, что у вас тоже красные попки.
— Chikan!
— О, так вы знаете испанский! — засмеялся парень.
В этот самый момент дверь выбили. И не чем-нибудь, а Бомбардой. На пороге стояла менеджер, а вместе с ней вся группа и продюссер. Мендежр уже хотела что-то сказать, но мигом покраснела и свернула за угол, словно спрятавшись там.
— Алоха, — помахал рукой юноша и на полном серьезе. — Присоединитесь.
— У тебя выход сейчас, — произнес улыбающийся Доктор Зло. — Собирайся, герой любовник.
— Опа, — щелкнул пальцами Ланс.
Он попытался встать, нов место этого скатился с кровати, попутно прокатившись по одной из девушек. Упав на пол, парень приподнял голову и посмотрел на форфоровое личико красавицы.
— А ты кто? — спросил парень. — И что делаешь в моей постели?
Та протянула ему белую скрутку, забитую чем-то зеленым. Парень затянулся и выдохнул облачко дыма.
— Ладно, — кивнул он. — Вид на жительство выдан — можешь не покидать суверенную территории.
— Быстрее давай, — смеялась Вики.
— Уно моменто, — вздернул палец Ланс.
Он нашарил малышку, потом зачем-то стянул какую-то красную тряпку с полки и повязал себе на лоб. Надев сапоги, он накинул рубашку и, закинув гитару, поплелся на выход.
— А штаны?— спросил Алико.
— Чем эти плохи? — возмутился слизеринец.
«Сестрички» загоготали в голос и хлопая «новобранца» по спине, пошли к сцене. Юноша вышел под крики толпы и бурный шквал аплодисментов. Он некоторое время разглядывал микрофон, словно пытаясь опознать в нем хоть что-нибудь, но потом схватил его и шепотом произнес:
— Sex on fire. Написана — только что.
(п.а. Гербертисполняет — King of leon - sex on fire, — перевод — http://www.amalgama-lab.com/songs/k/kings_of_leon/sex_on_fire.html.
Прообраз выступления — https://www.youtube.com/watch?v=X1ZRBPA8SK0 с 3й минуты)
Герберт носился по сцене, танцевал со стойкой микрофона, его глаза порой закатывались, и он словно растворялся в музыке и голосе. Зал бушевал вместе с ним. Уши резали девичьи крики, на сцену летело нежнее белье. Море сходило сума, ловя кайф вместе с маленьким человечком, за спиной которого разворачивалась буря.
По всему миру, матери выключали маговизоры и отбирали палочки у дочерей, чтобы те не могли включить снова. Но те исхитрялись и вновь запускали видео. Слышались слова, о том что подобное нужно запретить, а подобного посадить. Кто-то кричал, кто-то брызгал слюной, а Ланс все играл. И ему было все равно.
|
|
| Shtorm | Дата: Вторник, 04.02.2014, 06:01 | Сообщение # 114 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| 7 июня 1995г Республика Корея, Сеул
— ГЕР-БЕРТ! ГЕР-БЕРТ! — кричала толпа.
Ланс стоял за сценой и подкручивал колки. Был его выход.
— Такими темпами, — причитал немного запыхавшийся Тремонт. — Господин Берт, наши концерты с твоим участием в качестве гостя, превратятся в твои концерты, с нашим участием в качестве гостей.
— Завидуешь? — хвастливо спросил юноша.
— Вот когда продашь три платины, тогда буду завидовать, — засмеялся Тремонт.
У самих «Сестричек» было две «платины», что, если верить журналу «Нью-Салем», является абсолютным рекордом магического мира.
— Значит три платиновых, да? — хмыкнул юноша.
Он поднялся на сцену и толпа приветствовала так, как некогда она приветствовала «Ведьминых Сестричек» в Мюнхене. Герберт развел руки в стороны, купаясь в лучах софитов, вспышках камер и эмоциях, дождем омывающих его раскрасневшееся лицо.
Юноша понятия не имел, в какой части мира находится, в какой стране и городе стоит сцена, и купол какого концертного холла накрывает людское море. Но это и не имело значения для Геба. Все, что было важно, это что перед ним стоят зрители. Неважно какие, главное — что они ждут его.
— «Turn It Up»!
(п.а. Гербертисполняет — Sonic Syndicate — Turn It Up — перевод -http://www.amalgama-lab.com/songs/s/sonic_syndicate/turn_it_up.html)
И толпа заревела. А Герберт сверкал в лучах, он на миг стал центром вселенной, заполненной безусловно светлой, позитивной энергией. Казалось, что вместе с ним поет и Малышка, звон которой поток лился из колонок.
Герберту казалось, что он летел по бесконечному космосу, звезды в котором — вспышки камер, планеты — группы людей, галактики — круги слэмщиков. Ланс не знал, что впервые за долгое время он вышел куда-либо без палочки за поясом. Его вишневая подруга так и осталась лежать на крышке Сундучища.
12 июня 1995г Китайская Народная Республика, специальный административный округ Гонконг.
Безусловно, Ланс осознал, что когда Алико задарил ему ручку, это был продуманная и хитроумная подстава. Парень, держа правую руку во льду, мечтал о том, чтобы его пальцы отвалились. Сегодня он поставил сотни автографов, некоторые из которых, в качестве приятного разнообразия — на груди. Но в основном просили подписать плакаты, так как пластинок парень еще не выпускал, а вот нащелкать его успели порядочно.
Конечно, количество поклонников Герберта еще не дотягивало до уровня «Сестричек», но и этого хватало для того, чтобы Ланс давал себе зарок когда-либо устраивать автограф сессии — это был сущий ад.
— Герберт, — постучали в дверь. — Пять минут.
Парень застонал. Он полностью отдавал себе отчет в том, что с такой клешней он не сможет даже аккорд зажать, не то что нормальный риф отыграть. Герберт, не теряя времени, достал свою нотную тетрадь и углубился в чтение. Он искал композицию, в которой можно было бы играть на четырех струнах, без зажима.
— Бинго! — радостно воскликнул парень.
Конечно Вики придется напрячься, но хоть Ланс и Доктор Зло отдохнут на этом треке.
Выйдя в коридор, Ланс чуть не споткнулся. На стене висел его плакат! Впервые на стене коридора, ведущего к сцене, висел его плакат! Это было даже круче, чем сотни автографов, чем крики толпы и эмоции зала. Этот плакат означал одно — его, наконец, приняли как музыканта. Трусящейся от волнения рукой, Ланс достал ручку и оставил автограф на этом плакате. И этот автограф был для него важнее всех прочих, что были или когда-либо будут.
Проныра поднимался на сцену с совершенно дурацко, мальчишеской улыбкой. Она на миг превратило лицо с виду двадцатилетнего парня, в физиономию почти шестнадцатилетнего подростка. Одуревший от радости Ланс, вновь сел на ступени, ведущие в зал, а потом, не объявляя названия композиции, заиграл одной рукой, вторую вальяжно положив на гриф.
(п.а. Гербертисполняет — Metallica — Norhing Else Matters — перевод — http://www.amalgama-lab.com/songs....s.html)
Волшебник все так же не знал в какой стране и в каком городе он находится, но для него это все так же не имело никакого значения. Главное было то, что Малышка привычно отозвалась на его прикосновения, а зал привычно отозвался на пение. Все было на своих местах, все было так, как должно было быть, а палочка все так же лежала на крышке сундука.
15 июня 1995г Канада, Торонто
Герберт закрыл книгу, отложив на столик и сняв очки. Хоть он их и называл — «для чтения», но диоптрии были нулевыми, просто вставленными в оправу стекляшками. Просто Проныра наивно полагал, что читая книгу в очках, он выглядит еще умнее и солиднее. И если первого у юноши хватало и без очков, то вот солидностью даже и не пахло. Многие из работников турне, не называли его никак иначе, кроме как «Геби», а тот и не противился. Но, в такие вот минуты, хотелось, чтобы иногда обращались и «Герберт», ну и предел мечтаний — «мистер Ланс».
Проныра закончил свой отдых от серьезных произведений, за книгой про некоего Сайро Мита. Обычное, легкое, ничем не примечательное чтиво. Герберт даже не знал, откуда у него взялась эта тетралогия, и почему он дочитал её до конца. Наверно, все дело было в семи сценах на четыре книги, семь сцен, которые окупали все потраченное время юноши.
— Один, — отогнул палец юноша.
— Два, — отогнул другой.
— Три.
И в тот же миг за дверью послышалось:
— Герберт. Пять минут.
Ланс, недолго думая, подхватил гитару и вышел в коридор. Он, ощущая теплоту на душе, оставил подпись на плакате, а потом пошел к сцене. Сегодня у него было, можно сказать — боевое настроение.
Менеджер, узнав о том что новый байк Геба — краденный (сам Проныра называл его трофеем), попыталась реквизировать его с целью возврата хозяина. Кошак грудью встал на защиту ценного приобретения. Причем — в прямом смысле слова. Девушке пришлось бороться с котом, который сидя в седле железного кота, шипел и царапался. Менеджер даже позвала Аталсона, аргументируя это тем, что Ланс в конец охамел. Она даже попыталась предъявить царапины от когтей, но не обнаружила таковых. Проныра ведь воспитанный кот, он с девушками не царапается.
В итоге байк удалось отстоять, но Бобби пообещал, что вычтет его стоимость из гонорара Ланса. Лишь в тот момент Проныра узнал, что получит гонорар. Можно сказать, что его радости не было предела, что проявилось в танцующем джигу коте.
— Сестричек зовут в вечернее шоу, — оповестил Бобби, по традиции прикуривший у Герберта.
— Круто! — неподдельно восхитился юноша.
— Будет еще круче — они зовут и тебя.
Парень поперхнулся дымом, а потом спрятал взгляд.
— Не пойду, — буркнул он.
— Чего это вдруг?
— Не пойду и все. И вообще, мне на сцену пора.
Ланс не мог признаться в том, что он стесняется телевещания. И пусть концерты транслировались на весь мир, но вот так — в шоу, это было выше возможностей студента. Пусть и безбашенного.
Впрочем, все посторонние мысли истлели, развеявшись в тот миг, когда юноша оказался перед стойкой микрофона. Само собой на его устах заиграл пиратский оскал. А пальцы пролетели по полям шляпы. Роджем, сидевший на верху, уже начал звенеть миниатюрными маракасами. Где он их взял и зачем они ему — Герберт не знал, впрочем, когда он заиграет, их звук все равно не будет слышан, так что пускай дракончик веселиться.
Поприветствов зал, Проныра произнес:
— Из-за тебя у меня куча проблем, но мне на это плевать. «Against the taid».
(п.а. Гербертисполняет Celldweller - Against the Tide — http://www.amalgama-lab.com/songs/c/celldweller/against_the_tide.html
Можно не открывать переводы остальных песен, но этой — просто обязательно!!)
И Ланс снова заиграл и снова все, что было кроме музыки, отошло куда-то на задний план, затерявшись на фоне отзвуков и переливов. Померкнув по сравнению с бушевавшем морем и все теми же эмоциями. Герберт вновь потерялся в музыке, оставаясь при этом неподвижно стоять у микрофона.
В этот же момент, дом №12 на площади Гриммо.
— Как успехи, мой старый друг? — спросил Дамблдор в тот же момент, когда Грюм допил чай и доел лимонные дольки.
Директор был рад тому, что и вовремя лета может угостить кого-то своим любимым лакомством. Кто-то бы мог даже сказать, что старый Аврор и Великий Светлый Маг подружились именно на почве любви к одним и тем же угощениям. И, возможно, это было бы правдой.
— Полный галяк, — покачал головой Грюм. — Позвал старых приятелей, прочесали все по следу. Нашли дом Либефлемов — одно пепелище. Потом опросили соседей, вернее — аккуратно покопались в их сознании, дело то давнишнее. Свидетелей мало, народ подумал, что банда местных серферов бушует и попрятались. Но некоторые запомнили женщину, убегавшую со свертком на руках. Она следовала к пляжу Вайкики, и там, если верить картинкам, исчезла в пламени. Все, на этом след потерян. Ни каких данных по приютам, школам, интернатам. Существа, по имени Артур Либефлем не существует в природе.
— Так я и думал, — покивал головой Дамблдор. — Если бы его было так легко найти, Темный Лорд уже справился бы с этой задачей.
Грюм огляделся, понял, что никого нет рядом и перешел на тот неформальный тон, которым он разговаривал почти семьдесят лет назад.
— Слушай, Альби, я могу понять зачем эта сопля сдалась Лорду, но тебе он за каким?
— Все просто — чтобы помочь ему.
— Помочь?! — шепотом взревел Грюм. — Старческий маразм замучил? Ты забыл, кто его отец?!
— Нет, — покачал головой директор. — Я прекрасно помню. Но это не имеет никакого отношения к его сыну. Я просто хочу дать ему выбор. Если Темный Лорд нас опередит, то сумеет убедить паренька в своей правоте и тот потонет во тьме. Я же просто хочу дать ему выбор между Светом и Тьмой, хочу дать ему свободу.
— И если он все равно выберет Тьму, ты отпустишь его?
— Да, — твердо кивнул Дамблдор. — Если это будет его осознанный выбор, то отпущу.
Грюм лишь покачал головой, порой он не мог понять своего друга, даже не смотря на то, что они были знакомы почти век.
Маги замолчали, каждый думая о своем. В это время их соседней комнаты, где в плюй-камни резались Тонкс и Блэк, зазвучала музыка.
— Не по уставу! — рявкнул Грюм и уже пошел было чинить расправу над рядовыми, но его остановил Дамблдор.
— Давай послушаем немного.
— Тебе нравится такое? — удивился Грюм.
— У меня мало студентов, чья музыка транслируется на весь мир. Имею право на гордость.
— Ну, — пожал плечами Аластор, садясь обратно и закидывая в рот очередную лимонную дольку. — Как знаешь.
Грюм, смотря на своего старого друга, который прикрыв глаза слушал то, что обычно не слушают в его возрасте, осознавал, что Дамблдор знал больше, чем говорил. Но таков уж был этот человек, от того и друзей у него по жизни было очень мало. Зато, если и были — то на всю жизнь. Какая бы это жизнь не была.
— Ты знаешь, — наконец произнес Альбус, когда музыка сменилась громом апплодисментов, в том числе рукоплесканием Блэка и Тонкс. — Мне кажется, что мир станет намного лучше, когда уйдет наше поколение.
— С чего бы?
— Ты видел современных детей? А я видел. Большинству из них нет никакого дела до Тьмы, Света, власти и прочего. Они просто любят само волшебство. И, мне кажется, что это то, что мы когда-то упустили. Упустили нечто очень важное и из-за этого сейчас страдают те, кто к нашим дрязгам не имеют никакого отношения.
— Альби, ты же понимаешь, что я как всегда не имею понятия, о чем ты талдычишь?
Директор улыбнулся и взмахом палочки левитировал себе в рот мармеладку.
— Об этом и говорю, — только и сказал старый волшебник.
19 июня 1995г Англия, Лондон
Сегодня Герберт нервничал. Он выступал на крупнейших площадках мира, он выступал будучи обкуренным в одних трусах и с повязкой на голове, но сегодня нервничал как в первый раз. Играть дома, на «родной» сцене было для него самым сложным испытанием.
Юноша тщательно репетировал, постоянно меняя звучание, казавшееся ему мало техничным, но все равно нервничал. Роджи, разделявший эмоции друга.
— На, — зашедший в уборную Бобби, протянул Лансу какой-то лист.
— Что это?
— Испанская песня в ритмах уличной самбы.
— И нафига?
— Поверь мне, Геби, ни что так не успокаивает перед выступлением, как разучивание какой-нибудь неизвестной композиции.
Ланс немного подумал, а потом принял лист. Он посмотрел на неизвестный ему язык, но благо к каждому слову была транскрипция на английском, так что не пришлось лезть за испанским словарем. Он, оглядевшись, без всякого смущения сел на крышку унитаза, достал Малышку и стал разучивать неизвестную ему песню на испанском языке. Бобби, довольно кивнув, ушел по своим делам.
И действительно, время до выхода на сцену пролетело незаметно. Казалось бы, Ланс только-только начал учить, как в дверь постучались с привычным:
— Герберт. Пять минут.
Ланс, прислушавшись к себе, не нашел ни следа волнений и переживаний. Он спокойно засунул нотный лист в сумку, выходя из уборной оставил её менеджеру и прошел к сцене, попутно оставив подпись на плакате.
Дождавшись сигнала звукарей, Герберт вышел на сцену с широкой улыбкой. Толпа встречала его как родного. Кричала, аплодировала, свистела и размахивала плакатами. Герберт подошел к микрофону, стараясь тепло улыбнуться всем и каждому, и плевать что их было больше двадцати тысяч. Это уже не столь важно.
— Хорошо быть дома, — произнес он в микрофон.
Зрители встретили это высказывание дружным одобрением, вылившимся в аплодисменты.
— Я слышал, «Сестрички» дали жару, так что думаю для разрядки необходимо нечто веселое и позитивное?
Море грохнуло шквалом крика.
— Crazy all my life!
(п.а. Гербертисполняет — Daniel Powter — Crazy all my life)
В этот самый момент Ланс понял, где живет его любимая публика — она живет на его родной земле. И, даже если Герберт когда-то уедет туда, где всегда лето, то будет с нетерпением ждать возможность вернуться и еще раз сыграть для «своих». Потому что на всей земле, нет никого лучше, чем «свои».
|
|
| Shtorm | Дата: Вторник, 04.02.2014, 06:02 | Сообщение # 115 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| 24 июня 1995г Франция, Марсель
— Где мы? — пропыхтел Тремонт, спускаясь по трапу.
— Где-то в Европе, — пожал плечами Ланс, который напялил бриджи, что выглядело несколько комично, но ему было все равно.
— Умник, — пробурчал Алико. — А мне кажется, что мы в Африке.
— Не, — отмахнулся Доктор Зло. — Африка это уже ближе к осени, а Геби отчаливает в середине июля, так что мы точно в Европе.
— А ведь верно, — согласилась Вики. — А ты чего, Геб, сваливаешь то? Турне только начинается.
— Мне, господа, учится надо, а не только на гитаре бренчать, с девками развлекаться и виски в себя вливать.
— Уууу, — протянули музыканты. — Тяжелая у тебя жизнь.
— И не говорите, — печально вздохнул юноша. — Плюс меня в Вегасе друзья будут ждать. Мы отмечаем окончание учебы.
Впередли, за терминалом, уже стояла толпа, орущая и размахивающая предметами, требующими немедленной подписи. Среди них стояли и репортеры, жаждущие урвать хоть пару словечек четырех звезд, не считая анимага.
— Что-то я не понял, — задумался Алико. — Как вы можете отмечать выпуск, если тебе еще учится?
— Ну так друзья-то выпускаются, — развел руками парень.
— Хватит болтать! — вклинилась менеджер. — Улыбайтесь и машите!
Музыканты рассмеялись.
— Слышали приказ, рядовые? — чванливо произнес Тремонт. — Улыбаемся и машем, улыбаемся и машем.
Ночь, гримерка, лампы, нет аптеки
Стилистка Алико во всю игралась с котом. Она поглаживала его, светила палочкой, чтобы тот гонялся за огоньком, сотворила мышек из воздуха и просто тискала милую зверушку. Девушка, по имени Ева, никак не могла взять в толк откуда здесь взялся такой классный кот. Он был спокойным, игривым, показательно ленивым и весьма лоснящимся. Буквально сам просился на руки, хотя многие кошки этого не любят. А если ему что-то не нравилось, он комично стучал лапкой, не выпуская когтей.
— Какой ты классный! — улыбалась леди, покачивая зверя словно младенца. — Хочешь заберу тебя к себе?
— Мяууу? (Сразу к себе приглашаешь? Люблю таких)
— Какой ты лапочка, — нежно улыбалась девушка.
— Мррр (О, да. Хвали меня. Хвали меня больше)
Тут в дверь постучались.
— Герберт, — прозвучал Голос менеджера. — Пять минут.
— Его здесь нет! — крикнула Ева.
Менеджер тут же открыла дверь и строго сверкнула очками.
— Идем, кошак, твой выход.
В тот же миг перед ошалевшей стилисткой вместо кота появился музыкант. Он поклонился, сняв шляпу и чинно пирознес:
— Если ваше предложение в силе, монспепанси, я с радостью его приму.
С этим Геб, посмеиваясь, удалился. Вновь оставив подпись на плакате, он в который раз прикурил Бобби, а потом поднялся на сцену. Он, до этого момента не отдавал себе отчета в том, что сильно подсел на это дело — на сцену. Теперь Ланс четко осознавал, что уже не сможет обходиться без неё. Без зрителей, без этого сумасшествия с датами, городами и странами. Он явно ловил кайф от происходящего и так хорошо ему еще никогда не было.
— We‘ryoung! — подняв кулак, прокричал парень и тысячи люедй, подняв кулаки, прокричали тоже самое.
(п.а. Герберт исполняет — 3OH!3 — We Are Young — перевод — http://www.amalgama-lab.com/songs/3/3oh3/we_are_young.html)
Ланс заиграл.
Несколько часов спустя
Ланс мчался по улицам Марселя, наслаждаясь ночным ветром и легкой, морской прохладой. Герберт мог застрять в отеле вместе с фанаткой, или даже двумя, но вместо этого предпочел сбежать, выпрыгнув в окно. Он никак не мог упустить шанс погонять по старому портовому городу, где каждая улочка впитала в себя дух знаменитого графа и мстителя. Конечно же Проныра говорил про «Монет-Кристо».
Герберт, колеся по набережной, сквозь рев своего металлического, хромированного коня, словно слышал далекие отзвуки прошлого. Бар казался ему таверной, в которой не замолкали нехитрые песни, галдеж, смех и байки старых морских волков. Проезжая часть вместо клаксонов звучала треском каретных рессоров и ржанием лошадей. В море, казалось бы, застыли деревянные громадины с широкими, белыми парусами. И, быть может, где-то среди них притаился знаменитый «Фараон», по которому все так же плачет несчастная Мерседес, и все так же проклинает обреченный Граф.
Не успел Ланс окончательно настроиться на лиричный лад, как его, словно стоячего, сделало … такси. Герберт, посмотрев на спидометр, ошалел. Стрелка показывала за восемьдесят миль, следовательно, таксист гнал сто шестьдесят как минимум!
— Да чтоб меня! — возмущался Ланс. — И какой-то рикша!
Герберт коснулся палочкой двигателя и из глушителя вырвался язык пламени. Стекло спидометра взорвалось фонтаном осколков, а парень держал руль одной рукой, так как второй придерживал шляпу. Безумная гонка началась.
6 июля 1995г Российская Федерация, Санкт-Петербург
Герберт медленно поднимался на сцену. Он знал, что где-то там в зале за ним будут смотреть его друзья — жених и невеста, так что он не хотел ударить в грязь лицом. К тому же он немного обидел Яковлеву. Та по телефону все порывалась устроить юноше экскурсию, а тот объяснял подруге что у него есть всего одна ночь, и он хочет побродить по городу один. В итоге ситуацию спас Миллер. Как он это сделал — история умалчивает, но Анастасия перестала клясться в том, что убьет «наглого кошака».
Наконец парень поднялся. Зрители встречали его аплодисментами и криками, но юноша вел себя насторожено. Опыт общения с русскими не располагал к резким движениям и двусмысленным фразам. Если что не так — обязательно напоют, а Герберт в завязке до самого Вегаса.
Подойдя к микрофону, парень прокашлялся и произнес:
— Falling!
(п.а. Гербертисполняет — Mushmellow — Falling)
Нечасто юноша играл для тех, кто не понимает смысла произведения, так как не знает языка, но все же опыт был и Санкт-Петебург не стал первым отрицательным. Люди здесь, как и везде, могли фанатеть и просто от музыки и звучания.
Так что вскоре парень расслабился и даже обнаружил среди тысяч зрителей два знакомых лица, но скорее всего это был просто обман зрения.
Один побег спустя
Герберт брел по ночному Петебургу. Точнее, он бел по какому-то сумеречному, таинственному, немного мистичному городу. На небе тускло сверкала луна, но создавалось такое впечатление, что на улице вовсе не расцвет темной царицы, а застенчивое, туманное утро, вот-вот готовое разродиться лучами летнего солнца. Но тех все не было, лишь иногда покрывалом опускалась мгла, но вскоре вновь исчезала.
Белые ночи поражали волшебника. Это было нечто безусловно волшебное, при этом не требующее ни капли магии. Мостовые, по которым некогда ступали Императоры, графы, князья, герцоги и многие другие, были похожи на призрачные дороги, ведущие в недра несмолкающей мистерии.
Дома, важные, пышные, порой помпезные или весьма изящные, были похожи на заколдованных дворян. Казалось вот-вот и чары спадут и все эти эпитеты будут присущи не каменным изваянием, а живым людям. Они сядут в свои пышные кареты, украшенные золотом и серебром, минуют мосты и окажутся перед Зимним Дворцом.
Анастасия говорила, что Герберт обязан увидеть Петергоф, что это самое прекрасное место в Петербурге (вернее, в его окрестностях), но юноше хватало и того, что он видел. А видел он перед собой бесконечный театр теней, меняющий облик города вместе с кочующим ветром.
Достаточно было отвернуться, постоять немного, а потом, вновь посмотрев на здание, парк или памятник, увидеть вовсе не то, что было там мгновение назад. Туман клубился, меняя очертания, лики и облики всего вокруг.
А люди? О, это были особенные люди. Они шли по этим улицам, принимая их за что-то обыденное, даже скучное. Шли медленно, спокойно, без лишней спешки, с особой размеренностью. Казалось, они были погружены в себя, отданы какому-то другому, несуществующему миру. И это лишь прибавляло некоей таинственной привлекательности этому северному городу.
Герберт шел по набережной, смотря на величественную, но столь же спокойную, как и все здесь — реку. Юноше чудилось, будто время, заглянув в Петербург, решило задержаться здесь, замедлив свой бег. Никто не спешил, не было слышно пробок, криков или иных сигналов современного мегаполиса. Да и не походил город на мегаполис, скорее на музей, застывшей в янтаре времени.
Ланс даже специально посмотрел на часы, чтобы убедиться в том, что он не прав, но ощущение покоя не покидало его. Он слушал уличных музыкантов, которых здесь было превеликое множество. Наблюдал за тем как уличные художники рисуют картины достойные украсить собой стены волшебного замка, а потом продают их за бесценок случайному прохожему.
Ланс стоял и смотрел на то как разводят сверкающий мост. Он никогда бы в жизни не позволил себе потратить почти час, чтобы посмотреть даже на такое, безусловно, впечатляющее зрелище, но в этом городе все было по-другому. Юноша не обращал внимание на время и привычную ему суету, а время, казалось, забыло о жителях.
Вскоре Ланс, свернув, ориентируясь по карту, дошел до входа на Дворцовую площадь. Он, по не знанию, решил, что именно здесь прошло знаменитое восстание дворян. Впрочем, даже объясни ему Яковлева, что Декабристы связаны с Сенатской площадью, это не возымело бы никакого эффекта.
Парень, достав палочку, закрыл глаза. Он мысленно повторил про себя три раза «Ведьмина улица, ведьмина улица, ведьмина улица», потом дважды плюнул через левое плечо, еще один раз через правое, щелкнул каблуками с делал шаг.
Словно ветер магии прошелестел где-то рядом, обдав лицо прохладой и чуть не сдув шляпу, а когда Геб открыл глаза, то застыл на месте. Он оказался посреди оживленного проспекта, среди десятков людей и, что удивительно, нелюдей. Он шел мимо высоких, но почему-то деревянных домов, порой отпрыгивал от стайки несущихся, смеющихся детей. Иногда застывал у витрины кофе, за которыми можно было увидеть выступающих музыкантов и радостных посетителей.
Парень наблюдал цирковые выступления с прирученными тварями, которых, если верить школьным пособиям Хогвартса, просто невозможно приручить. Здесь даже был сово-медведь, помахавший лапой юноше, а тот помахал в ответ.
Вокруг было непередаваемое ощущение бесконечного праздника. Словно кто-то повернул тумблер, и мистической город действительно превратился в сказочную страну. Впрочем, на то это и был волшебный квартал.
Герберту не могло не нравиться то, что он видел. Мемфис, Косой Переулок, Ведьмина Улица, они заставляли часть юноши чувствовать себя как дома. И тот был рад вновь испытать это ощущение.
Ланс зашел в одно из кафе, где прислуживали домовые. Нет-нет, вовсе не домовые эльфы, а такие смешные маленькие старички в лаптях. Он ходили по воздуху как по земле и зачастую норовили подшутить над посетителем. Над теми, кто им понравился — безобидно и добро, а те, кто мешал остальным отдыхать — довольно зло и порой даже опасно.
На сцене стояла девушка. Что-то было в этих славянских леди такое, что неизменно притягивало взгляд. Во всем мире это называли красотой, но Гебу казалось, что дело в другом. Впрочем, ему это не мешало наслаждаться голосом и лицом красавицы. Она пела что-то грустное и лирическое, но юноша не разбирал слов, так что просто наслаждался музыкой.
Домовой принес ему крепкий чай, а качестве шутки подарил лимонный леденец. Но он, что не удивительно, понравился Лансу, так что домовой улетел немного растерянным, но довольным посетителем.
Герберт тихонько сидел в углу, наблюдая за счастливыми людьми. Они, почему-то, воспринимали белые ночи как праздник, длинный праздник, полный волшебства и романтики. Причем здесь она — пресловутая романтика, Ланс не знал, но, глядя на бесконечные парочки, он не смог противиться этому чувству. Так что когда леди спустилась со сцены, Проныра быстро подошел к ней.
— Привет, — сказал он с жутким акцентом.
Девушка рассмеялась и что-то сказала. Проныра лишь покачал головой, показывая, что он не понял ни слова. Как выяснилось, поющая девушка не знала ни английского, ни немецкого, только французский и русский, которых не знал Герберт. Впрочем, это не помешало провести им чудесный вечер и столь же чудесную ночь.
Утром, сидя в самолете, Герберт, смотря на то как отдаляется в иллюминаторе Сакнт-Петербург, ощущал словно время возобновляет свой привычный ход. Все вновь возвращалась на круги своя, погружаясь в привычную суету, но все же юноше понравился этот недолгий отдых. Отчего? Пожалуй — от всего.
12 июля 1995г Финляндия, Хельсинки
Это был последний концерт юноши в Европе, и предпоследний за все турне. Так что он хотел сделать его несколько необычным. В итоге, все эти пять дней, пока музыканты, отдыхали веселились, ходили по экскурсиям и на различные интервью(хотя, в основном они просто отсыпались), Герберт трудился. Он, все еще пребывая под впечатлением от свой прогулки по Петербургу, писал песню. Она шла легко, слова словно сами просились на бумагу, но парню каждый раз что-то не нравилось и он все переделывал по новой.
А еще во всей этой авантюре было одно слабое звено — Вики. Юноша никогда не слышал, как она поет, но надеялся, что неплохо, иначе это будет позор для обоих музыкантов. Но, нет такого пирата, который не рискнул бы всем ради минутной прихоти.
Закончив, в итоге, композицию, Герберт потратил еще несколько дней на шлифовку. Раздав «табы» «Сестрчикам», он внимательно следил за тем, чтобы они правильно поняли суть идеи.
— Герберт, ну что за глупости, — отнекивалась девушка.
— Вики, не ломайся словно девственница.
— Эй! — возмутилась девушка. — Кто тут из нас девственник?
— Никто, — развел руками парень. — Вот и не ломайся.
— Но я не вокалистка!
— И что? Я вот тоже до третьего курса не пел никогда, а потом проврало.
— Вот и рвись дальше.
— Ты опять ломаешься.
— Не хочу позориться. Это глупости какие-то!
Ланс прищурился, а потом, нагнувшись, жарко прошептал на ухо:
— Трусишь?
Вики тут же оттолкнула парня, поправила прическу и в приказном порядке произнесла:
— Давай сюда текст.
Герберт, перемигнувшись с Роджером, протянул Вики немнго помятый листок. Ты выхватила его из рук юноши и умчалась к себе — учить. Оставалось только одно — сыграть трек без прогона, но Ланс надеялся на великую силу «ну а вдруг».
Вечером того же дня
Проныра подошел к микрофону и взглянул на Вики. Та немного мандражировала, но старалась не подавать виду.
— Дамы и господа, — произнес Ланс и его голос пронесся над полем, где проходил фестиваль. Герберт не знал в какой они стране, но, кажется, в… Дании? — Сегодня у нас для вас сюрприз. Впервые за историю «Ведьминых Сестричек» у микрофона — Вики!
Зрители встретили данное заявление бурными аплодисментами, а девушка, немного стремаясь, все же подошла к стойке.
(п.а. ВикииГербертисполняют — Nightwish — The Crow, The Owl And The Dove — перевод-http://www.amalgama-lab.com/songs/n/nightwish/the_crow_the_owl_and_the_dove.html)
Первым начал Ланс. а мгновением позже присоеднилась Вики. Её голос немного дрогнул, но она взяла себя в руки и заставила всех немного приоткрыть рты. У леди оказался нежный, приятный голос, который она, непонятно почему, так упорно скрывала.
Вскоре у леди прошло волнение и она, стоя рядом с красивым парнем, наконец смогла поймать свою волну. Ланс наслаждался каждым мигом, проведенном в дуэте. Петь одному было великое удовольствие — петь вдвоем, великое удовольствие, помноженное на двое.
Песня все лилась, а на лицах поющих сверкала улыбка.
19 июля 1995г Соединенный Штаты Америки, Нью-Салем
Нью-Салем поражал воображение. Это был огромный город, в котором маги жили вместе с «разумными существами» и маглами. Это был словно другой мир, в котором магия стала переплетаться с техникой, порождая механизмы, которые даже сложно себе вообразить. «Сестрички» — коренные жители Нью-Салема, не упустили возможности покатать друга по своей родине. Все это время Ланс сидел с открытым ртом. Он видел то, чего не мог увидеть больше нигде.
Это было нечто невозможное, даже несмотря на то, что это невозможно было прямо перед глазами.
А сколько здесь было магов! Гораздо больше, чем в Мемфисе. Возможно число жителей доходило почти до трехсот тысяч!
Так же юноша не мог поверить своим ушам — здесь были обычные школы. Не интернатного типа, как по всей Европе, а самые обычные! Их было штук двенадцать, и «Сестрички» даже показали свою, в которой они некогда учились.
Герберт был шокирован, когда увидел самый обычный учебный корпус с современными классами, ручками, тетрадками, учебниками, отпечатанными в волшебной типографии, и огромным штатом учителей. Которым, между прочим, не приходилось совмещать в себе аж по три должности.
А какой в Нью-Салеме был зоопарк! Такого изобилия волшебных и обычных животных, Ланс не видел даже в Мемфисе. Казалось, хозяева заведения собрали всех существующих и существовавших тварей, вымерших заменяя воссозданными химерами.
А вы когда-нибудь были в волшебном кино? Нет, только в 3D? Тогда, если быть откровенным, в вообще не были в кино! Ланс просидел сразу пять сеансов подряд, а его любимые «Красавица и Чудовище» на волшебной пленке захватили юношу настолько, что музыкантам буквально пришлось за шкирку вытаскивать юношу из зала.
Нельзя не упомянуть про крупнейшую волшебную шоколадницу мира! Герберт потратил в ней почти сотню золотых монет, но все же перепробовал сотни сортов мороженного, молочных коктейлей и прочих вкусняшек.
Проныра, без малого, два часа наблюдал за домом, который строил себя сам. Это было настолько необычно, что сидевшие в лимузине музыканты успели вздремнуть, пока турист стоял у ограждения.
Вы когда-нибудь были в баре вампиров? Нет? Тогда я не удивлен, что вы считаете абсент крепким напитком. От одной стопки чего-то бурого, Лансу поплохело настолько, что тот вылетел из бара и нырнул в озеро. Увы, в озере жили русалы, да и сам анимаг был не рад воде, так что выпрыгнул из него и побежал в какое-то здание, где проживали гоблины. Они выпнули паренька и тот пролетел прямо в парк, где его пытались накурить какой-то провидческой травой кентавры. Сбежав от копытных, Герберт очутился перед кварталом оборотней, которые, почуяв запах кота, чуть не устроили на бедолагу загонную охоту. Проныра попытался спрятаться в каком-то шикарном офисе, но его там чуть ли не превратили в торт домовые эльфы, видимо забывшие, о том, что они домовые эльфы и им нельзя заниматься биржевыми акциями и носить деловые костюмы.
Отдышаться юноша смог только в номере отеля, но и там ему не дали долго отдыхать. Как выяснилось парень перепутал этаж и оказался в аппартаментах, где отдыхала вейла. На утро Ланс, бредящий по стеночке, чувствовал себя выжатым лимоном, способным лишь на одно — заснуть до следующего витка эволюции, когда люди перейдут в метафизическое состояние, и больше не будут испытывать ломоту во всем теле и головную боль.
И вот сейчас он стоял на сцене перед самой большой аудиторией, которая у него когда-либо была. На поле находилось шестьдесят три тысячи зрителей. Многие из них даже не видели сцены, они смотрела на огромные экраны, возвышавшиеся по протяжении «площадки».
Они кричали и аплодировали, где-то дымили фаеры, звучали хлопки, виднелись вспышки, от софитов становилось жарковато, и в центр всего этого на сцене стоял Ланс. Он стоял в мире, который находился так близко от его родного Хогвартса вместе с унылым Хогсмидом, но при этом словно лежал от них за несколько галактик. Будто бы Герберт сел на машину времени и перенесся в далекое будущее. И это ощущение буквально кипятило кровь.
Ланс что-то кричал в микрофон, и толпа кричала вместе с ним. Проныра размахивал руками, и зрителя повторяли движение. Поле накрыла буря и одинокие, маленькие люди вдруг превратились в тысячи капель, слившихся в бушующее море, готовое затопить и бурю, и само небо.
И тут Герберт заиграл разве что не «автобиографическую» песню, и все вокруг взорвалось.
(п.а. Гербертисполняет Five Finger Death Punch — Battle Born — перевод — http://www.amalgama-lab.com/songs....n.html)
Герберт «рубил не по-детцки», словно пытаясь воспламенить микрофон своим голосом, а струны Малышки — пальцами. Соло Вики взорвалось термоядерной бомбой, Доктор Зло жег на барабанах так, что сердце начинало стучать в ритм его ударов. Но этого показалось Гебу мало и он повернулся к Тремонту. Тот добродушно кивнул, сам слыша крики толпы: «Еще, еще, еще!», кричала она.
— Что ж, — произнес Герберт. — Когда-то, не так давно, жил на этой земле офигенный мужик по имени Филиус. Он был настолько крут, что по сравнению с ним Чак Норрис, это жалкое подобие настоящего мужика. Мне посчастливилось знать его, а так же иметь счастье прослушать несколько его лекций, из которых я позднее составил песню. Так что это для тебя, старый пройдоха. «Stick to your guns!»
(п.а. Гербертисполняет Bon Jovi — stick to your guns — перевод — http://www.amalgama-lab.com/songs/b/bon_jovi/stick_to_your_guns.html
Не посмотрев перевод, многое потеряете )
Доиграв последний аккорд песню и всего турне, Ланс словно услышал, как в отзвуках мелодии, эхом звучащей над полем, прозвучало:
— Спасибо, Герберт.
И с лихим пиратским оскалом, сняв шляпу и помохав её небу, Ланс ответил:
— Не за что, профессор. Абсолютно не за что.
Три дня спустя, аэропорт Далласа
Музыканты прощались, стоя в терминале. Самолет «Сетричек» улетал в Африку, а рейс Ланса отправлялся в Лас-Вегас.
- Это было круто, Геб! — тряс юношу Алико. — Просто отпад!
— Надо будет повторить, — кивал Тремонт.
— Ага, — смеялся Ланс. — только на этот раз гостями будете вы.
— Жди, — хмыкнула Вики, ткнув парнишку кулаком в плечо.
Доктор Зло просто утирал несуществующим платком столь же несуществующие слезы. Даже менеджер, которая терпеть не могла Ланса, прятала свою тоску по расставанию за строгим сверканием деловых очков. Бобби, сжав в объятьях паренька, протянул тому визитку.
— Надумаешься записать пластинку — звони.
Герберт не смог вымолвить не слова, только кивал в ответ будто пресловутый китайский болванчик.
— Ну, бывай.
— Хвост пистолетом, Геби.
— Не продуй в Вегасе весь гонорар.
— Будем ждать твое сингла, малой!
А Ланс махал им в спины рукой, правда вскоре к нему подошел стюарт и попросил поторопиться — борт скоро уходил. Герберт подхватил сумку (Сундучище, замаскированный под обычный чемодан, отправился в недра грузового отсека… возможно это было ошибочной идеей…). Ланс поднялся по трапу, проследил взглядом за упорхнувшим частным джетом и уселся в эконом классе.
Народ галдел, кто-то успокаивал детей, кто-то громко чем-то возмущался, некоторые спрашивали когда принесут еды. Ланс же, смотря в иллюминатор, гулпо улыбался, наивно предполагая что провёл самое сумасшедшее и отпадное лето за всю свою жизнь. Наивный, он еще не знал, что ждет его впереди…
Один перелет спустя
Ланс искал глазами своих друзей, которые его должны были встретить, но находил лишь незнакомые ему лица. Из рейса, он остался один в терминале.
— «Наверное забыли», — немного грустно подумал Проныра.
— Герберт! — крикнули сзади.
Парень обернулся и увидел своих друзей. Они не виделись всего два с половиной месяца, но юноше казалось, что как минимум пару лет. Герберт буквально налетел на них, обнимая всех и каждого. Сегодня был чудесный день.
Два часа дороги спустя
Ланс стоял перед гоблином в отделении международного банка «Грингонтс».
— Здравствуйте, я бы хотел ознакомиться со своим счетом.
Гоблин поднял свои глаза и цепко оглядел неброско одетого парня.
— У вас есть ключ? — спросил он.
— Нет, — ответил волшебник. — Я еще не пользовался сейфом.
— У вас есть номер?
— Да, — и Ланс назвал номер. Записанный на листке бумаги.
Гоблин что-то проверил по своим бумагам, потом попросил пароль, потом потребовал провести палочкой по какой-то пластине и только после этого перещелкнул рычажки счетной машины. Аппарат резво выплюнул какой-то квиток, на котором, как знал Ланс, была указана общая ценность ячейки.
Гоблин, недоверчиво глянув на спутников клиента, все же открыто протянул квитанцию. Ланс принял её, уже в уме думаю где бы раздобыть немного деньжат. Он посмотрел на цифру. Потом поднял глаза на гоблина, ожидая что сейчас прозвучит — «ошибка». Но Гоблин спокойно взирал на волшебника.
Тогда Проныра похлопал себя по щекам, прикрыл глаза, а потом снова посмотрел на квиток. Цифра никуда не пропала. Герберт перекрестился, сполоснулся водой создав чары «Агументи», и вновь глянул на квиток. Все так же.
Он повернулся к друзьями и по дурацки улыбаясь, произнес:
— Б..я, а я богач.
На квитке красовалась четырёхзначная цифра, в начале которой стояла девятка. Покерные столы Вегаса еще никогда не были в большей опасности.
|
|
| Shtorm | Дата: Вторник, 04.02.2014, 06:03 | Сообщение # 116 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| Глава 50
1 августа 1995г Бразилия, Рио-де-Жанейро
Отряхнувшись и помахав туристам, Герберт пошел вперед. Правда, шел он не очень долго, забыв, что находиться на горе, к которой ведет подъемник, либо, для экстрималов — длинная лестница. Почувствовав под ведущей ногой пустоту, Герберт даже не успел задуматься о бренности жизни, как кубарем полетел под откос. Беспокоясь о гитаре, волшебник успел обернуться котом и вместо матов, Рио оглашало возмущённое мявканье, а порой даже попискивание.
Лишь кошачья ловкость и прыть уберегли парня от сломанных костей и разорванных связок, но все же тот, весь в пыли, местами — с выдранными кусками шерсти, с бешенными, раскосыми глазами, шлепнулся на крыши фавел.
Качающийся юноша, придерживая рукой голову, жаждущую отправиться в свободное плавания по ветрам эфира, шел куда глядят глаза. Что, поверьте — было очень непросто. Левый глаз смотрел в одну сторону, а вот правый — в диаметрально противоположную. Покачнувшись, Ланс упал на бельевую веревку, а потом, оценив свой прикид, тиснул рубашку веселой расцветки. Таким образом Герберт стал хоть немного походить на нормального человека. Еще бы глаза в кучу собрать — вообще шикарно будет.
Свалившись с крыши, Проныра кое-как поднялся на ноги и тут же замер. На него уставилось около тридцати автоматов и пары десятков пистолетов. Видимо жители фавел не очень любили «гринго».
— Хммм, — протянул Герберт, поднимая руки вверх. Малышка покачивалась за спиной, опущенная грифом к земле.
— Gringo! — крикнул какой-то латинос с золотыми зубами и жуткими татуировками.
Он перещелкнул затвор автомата и упер приклад в плечо.
Тут Проныра вдруг завизжал как девчонка, запрыгал на месте, лихорадочно размахивая руками куда-то за спины бандитам. Жители трущоб обернулись, им хватило всего мгновение, чтобы понять, что их бессовестно надурили в лучших традициях дешевого кино. Уже готовые расстреливать «гринго», латинос повернулись обратно, но увидели лишь удирающего кота, с покоцанной шерсткой.
Кот, поняв, что запахло порохом, рванул по прямой, не особо заботясь о маршруте передвижения. На улицах фавел, во всяком случае — на нижнем их уровне, всегда можно было поймать попутку. Особенно если ты не европейской внешности, особенно если у тебя четыре лапы и хвост.
Пушистый, не особо заботясь о мнении его «рикшы», запрыгнул на ящик, прикрученный к чьему-то велосипеду и поехал вниз. Благо педали крутил какой-то мелкий пацан, который был вовсе не против компании пушистого. Увы, паренек заворачивал дальше в фавелы, а животинка хотела поскорее из них выбраться. Именно поэтому она уже вскоре сменила транспорт на маленький мотороллер, потом прокатилась у кото-то на голове, затем пробежалась немного, запрыгнула в трамвайчик, побегала от то ли дворника, то ли бомжа и наконец животника оказалась на улицах Рио.
Геберт, выпрямившись, размял немного затекшую шею и… пошел дальше. Он нежился в лучах солнца, размеренно шагая по мостовой, ведущей к Леблону — самому богатому району Рио. Только в этом городе безумная роскошь могла жить непосредственно рядом с ужасающей нищетой. Откуда это знал юноша, никогда не бывавший в Южной Америке? Просто знал.
Прохожие смотрели на шляпу музыканта и пытались сдержать крик удивления. По их мнению человек, носивший фетр в тридцатиградусную жару, должен был бы уже свалиться от теплого удара. Но Геб даже не ощущал жары. По его мнению — стояла прекрасная погода, самой шик — тепло, но не жарит. А уж этот бриз, дующий со стороны океана и вовсе был чем-то невероятным, только дополняющим изумительную картину. Так, в сандалиях, бриджах и распахнутой рубашке, Ланс шел, думая, чем бы ему заняться в этот месяц.
Можно было тупо валяться на пляжах и играть в барах, но Ланс, в кое-то веки, располагал бюджетом, превышающем повесившуюся в кармане мышь. И если Проныра не прокутит хотя бы двадцать тысяч фунтов, что составляет «всего-то» сто галлеонов, то Миллер и Крам просто убьеют его, прикопав где-нибудь во дворе. Кстати о друзьях…
Проныра задумался, а потом злорадно хмыкнул и спокойно побрел дальше. Еще он будет им писать… ну-ну… Он из-за Миллера потерял деньги на покере! Оказался в другой стране! Чуть разбился, упав с огромной статуи! А потом его чуть не растеряли местные гопники! Ну нет, Геб собирался немного отдохнуть от неуемного энтузиазма своих друзей. Они даже его смогли уморить, а это, поверьте всем пытавшимся, весьма нетривиальная задачка.
Герберт, комично застыв на одной ноге, посмотрел за поворот. Там, на горке (п.а. Весь Рио состоит из бесконечных подъемов и спусков, лишь деловой центр «полотном») находилась группа уличных самбистов. Нет-нет, вовсе не тех самбистов, которые руками и ногами кирпичи ломают, а тех самбистов, которые танцем заставляют сердце стучать быстрее. А если уж начинала танцевать девушка, то стучать начинало не только сердце, но и не что другое о застежку штанов, но это уже пошлости какие-то пошли.
Ланс мысленно поблагодарил Бобби, продюсера «Ведьминых Сестричек», который подсунул ему песню на португальском, а потом буквально полетел к веселящимся, перехватывая гитару на бегу. Он подошел к музыкантам, те сперва недовольно поморщились, опознав в новом участнике «Гринго», но потом стали улыбаться и пожимать руку, видя «бывалую» гитару и мозоли на пальцах и ладонях. Мозоли на руке музыканта это как визитная карточка. Если они есть — значит человек посвящает себя музыке, если нет — значит просто хобби.
— Sabe de uma coisa?– спросил совсем еще юный парнишка, весело шлепающий по бонго.
Ланс, каким-то шестым чувством, понял о чем его спрашивают и ответил:
— Um.
Музыканты переглянулись, а потом отложили инструменты. Группа танцующих, фотографирующих и хлопающих зрителей замерла, поглядывая на «оркестр», столь внезапно переставший играть.
— Reprodução, — произнес один из музыкантов.
(п.а. Ланс играет Daniela Mercury — Sol da Liberdade (feat. Milton Nascimento) )
И Ланс «зарепродуацил», то есть — заиграл. Герберт стоял на маленькой площади, мощенной булыжником. В руках у него была гитара, а на ногах сандалии, немного похожие на кеды без носков. Пальцы весело бежали по струнам Малышки, из глотки вырывалась известная юноше песня на португальском языке. Закатанные рукава рубашки щекотали локоть, а из под надвинутой на глаза шляпы сверкали два голубых огонька. Юноша неотрывно смотрел на танцующую леди. Она казалась ему знакомой, но двигалась так быстро, что сложно было разглядеть лицо.
В воздух взметались черные волосы, смуглокожие руки будто ласкали теплый ветер, стройные ножки отплясывали забойный ритм, и порой Проныра мог разглядеть отблеск глубоких, карих глаз. Ритм все ускорялся, движения становились плавнее, но одновременно с этим резче и эротичнее.
Пальцы бежали по струнам, песня сотрясала воздух, раздавались мерные хлопки, отбивающие ритм, гогот пританцовывающих детей и смех танцующих девушек, но Ланс следил только за одной. Ему становилось жарко, впервые Гебу было жарко…
На миг музыканта охватило чувство де жа вю, но он все же не сбился с ритма, продолжая играть и смотреть лишь на одну девушку. А она все танцевала, сверкая своей черно-красной юбкой. На ножках звенели браслеты, в густых, черных волосах сверкала заколка. Проныре стала подпевать какая-то красотка, но он все не мог оторвать взгляда от танцовщицы. Она словно гипнотизировала волшебника. Мир вокруг размазывался, теряя резкость и приобретая размытые, неясные очертания, а в центре этого пятна сияла её фигура.
Герберту вдруг стало сложно дышать, язык словно отказался повиноваться, сознание накрылось туманным саваном, а время будто застыло. На какой-то миг, волшебнику показалось что он выпал из реальности, и все вокруг застыло, а потом мир взорвался красками. Дрогнула струна — закончилась песня. Парень скинул с себя наваждение.
Ему улыбались, аплодировали, а он, как зомби, с улыбками и благодарными кивками продирался сквозь толпу, пытаясь дотянуться до уходившей девушки. У неё была нежно-шоколадная кожа и разум Проныры, против его же воли, мигом опознал латинос полукровку. Что, в общем-то, никоим образом не смущало юношу. Не смущало его и то, что скорее всего они даже не смогут объясниться, но Лансу было все равно. Он знал только одно — ему необходимо догнать её. Почему? Юноша не знал, но подозревал, что если он этого не сделает, то, возможно, упустит нечто очень важное. Настолько важное, что это может изменить ход истории, не глобальной, нет-нет, а его — Герберта, истории.
Наконец Ланс ухитрился схватить леди за тонкое, изящное запястье. Девушка остановилась и обернулась. Парень замер. С виду её было лет девятнадцать, двадцать, но волшебник внезапно для себя осознал, что они ровесники. Может она немного младше — буквально на пару месяцев. Не сказать, что леди была красива, скорее мила и симпатична, но невероятно женственна. Поставь такую в ряд с первыми красотками, и взгляд все равно будет сам искать эту бронзовую кожу, черные, жгучие волосы, и ярко-карие глаза. Этот точеный носик, тонкие брови в разлет, высокие, резные скулы и чувственные губы. Взгляд будет скользить по скульптурной фигурке, лаская аккуратные груди, плавные линии бедер и длинные ноги. Нет, она не была красавицей, но в ней было что-то такое, будто магнит тянущий и манящий, заставляющий забываться в грезах.
Девушка обернулась и с презрением глянула на владельца, цапнувшей её руки.
— Мы с вами нигде не встречались? — спросил Герберт.
— Отпусти, — процедила леди.
Проныра даже удивился — девушка, судя по еле заметному, но все же присутствующему акценту, могла свободно изъяснятся на английском.
— О, — вдруг смекнул слизеринец. — Вы меня не так поняли, я не подкатываю, но может действительно где-то встречались?
— Отпусти, — повторилась девушка.
Тут Лансу в голову ударила вечная кошачья игривость.
— А вдруг вы исчез…
Не успел парень договорить, как земля поменялась местами с небом, а из легких выбило весь воздух. Каким-то невероятным образом, леди перекинула парня через плечо. Спина взорвалась комком боли, а запястье чудом не скрутило жгутом. Леди процедила какое-то ругательство на португальском и скрылась среди толпы.
Герберт, жадно хватая ртом воздух, не мог понять, что произошло. А произошло следующее — его, бледнолицего вождя Белое Перо, предводителя несуществующей организации «Власть Мангустам», милягу, красавчика, набирающего известность музыканта — Герберта Артура Ланса, только что отшила леди. Это новое ощущение, было не из тех, каким можешь прихвастнуть перед друзьями и приятелями. И уж точно не тем, какое можно посмаковать за стаканчиком теплого молока (ну а вы что хотели, если не валерьянка, так молоко — кот же).
Проныра, философски глядя в бесконечное, но очень близкое и чистое небо, достал из кармана пачку сигарет. Все еще лежа на земле, он задымил любимой маркой, скрестив руки на груди. Его нисколько не волновало, что лежал он посреди людного проспекта, а прохожие шарахались от него, как от вонючего бомжа. Впрочем, Проныра, по сути, хоть и был бомжом, но пах весьма приятно — Вики подогнала какой-то волшебный флакончик.
Пролежав так пока пламя не добралось до фильтра, юноша поднялся, нервируя прохожих кряхтением и потиранием спины, превратившуюся в одну большую гематому. Волшебник поднял Малышку, поправил колки и пошел вперед — к деловому центру.
Все что Ланс знал о подобных городах, это что центр их жизни сосредоточен там, где в глубокую воронку, под названием «офисы крупнейших корпораций», стекаются огромные реки, в которых вместо воды — хрустящие, денежные банкноты.
Герберт шел, куря уже четвертую по счету сигарету. Конечно — вредная привычка, но на то она и привычка, что от неё не легко избавиться. Иногда парень присаживался на скамейку, чтобы отдохнуть — спина уже немного отошла, но при не острожном движении отзывалась жуткой болью. Девушки в боа, идущие к пляжу, маняще улыбались и подмигивали юноше, тот с радостью отвечал теми же знаками внимания, порой даже приветственно снимая шляпу. Казалось бы — он уже забыл это суровое «динамо», но лицо прекрасной леди все никак не шло из головы парня.
Спустя несколько часов, прокатившись зайцем на трамвае, Ланс все же добрался до центра. Это было нечто — огромные небоскребы соседствовали с небольшими, но ярко-зелеными аллеями и низкими домиками. По дороге, среди спортивных иномарок и кабриолетов, иногда проезжали деды автопрома, которым самое место либо в музее, либо на свалке. Ну а сколько здесь было туристов — это и вовсе отдельный разговор. Правда Герберт знал один секрет — настоящий Рио, подобно особому цветку, «распускается» лишь ночью. Когда от жарких танцев, заводной музыки, бесконечной вечеринки и тысяч леди, с самыми откровенными нарядами, становится просто невыносимо удержаться от какой-нибудь глупости. Подобная атмосфера всегда нравилась Лансу, с его неумным желанием чего-нибудь отчебучить и уйти в отрыв.
Недолго думая, Проныра встал по центру площади и запустил из палочки в воздух фейерверк. К нему стали оборачиваться люди, но мгновением позже они образовали круг, пустое пространство которого не замечали, старательно обходя стороной.
Послышались хлопки и на площади показались местные Авроры. Из формы у них была лишь белая фуражка с козырьком, на которым золотым теснением была выведена латинская «А» — спасибо португальским конкистадором за такое «родство».
— Jogue uma varinha mágica! — рявкнул некто, с лейтенантскими погонами на лацканах рубашки.
Всего служителей порядка было трое. Они встали вокруг Геба «треугольником», нацелив палочки на «хулигана». Юноша же, подняв руки в воздух, спокойно произнес.
— Turista.
Лейтенант, глянув на улыбавшегося ему парня, с оттяжкой хлопнул себя ладонью по лицу.
— Retiro, — кивнул он своим сослуживцам. Те так же опустили палочки и разомкнули «строй».
Геб, опустив руки, убрал палочку за пояс и приветственно приподнял шляпу.
— Английский? — спросил Аврор.
Он был достаточно высоким, но все же пониже Герберта, что доставляло неудобств. Не слизеринцу — а служивому, тот явно чувствовал себя неуютно.
— Ага, — кивнул парень. — Сам я здесь не местный, не знаю, как найти волшебную улицу.
— А буклет взять в аэропорту не судьба была? — угрюмо протянул Аврор, чей акцент заставлял уши все же немного чопорного англичанина заворачиваться в трубочку
— Хмм, — задумался парень, а потом щелкнул пальцами и засмеялся. — Тут проблема. Я не знаю, как попал в эту страну. Прошлой ночью я был в казино в Вегасе.
Авроры переглянулись, а потом угрюмо вздохнули.
— Então, quem vai liderar este gringo? — улыбчиво процедил лейтенант.
— Senhor, eu terminar de alterar, — мигом ответил тот, что помладше, у него еще татуировка на шее была забавная — орел, словно раздирающий кадык и выбирающийся наружу.
— E a minha avó no hospital, — сделал шаг назад второй, коренастый мужичок, с виду — типичный латино.
— Сaralho, — пусть лейтенант и продолжал улыбаться, но Герберт понял что это было очередное ругательство.
Со звучными хлопками исчезло двое служивых, а лейтенант подошел к парню.
— Я вас провожу, — произнес он. — На сколько вы у нас?
— Недельку, — пожал плечами парень, все же понимая, что ему нужно вернуться в Англию.
Если верить тем кусочкам пазла, который юноша успел собрать за год, то профессор Дамблдор собирают старую и новую гвардию. Понятное дело, в эту гвардию войдут и Мистер с Миссис, а следовательно сменится место ссылки самого Герберта. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять что новое место дислокации будет засекречено и попасть в него будет проблематично. Так что нужно будет в заранее заявится в Нору и понять, куда свалили «рыжие».
Для Ланса это было что-то вызова — самостоятельно отыскать штаб подполья во главе с директором. А, словно потерянный ребенок, стучаться к Тому и ждать пока Уизли сами его заберут, он всегда успеет. Но это, скорее, удел Золотого Трио, он — вождь «Белое Перо», может и сам справится.
— Тогда вам не надо регистрировать свою палочку, — облегченно вздохнул лейтенант, понимая, что ему не придется тащить туриста в Министерство и ждать, пока бюрократы закончат со своей волокитой.
Житель солнечного города провел Ланса, по случайности оказавшегося всего в полукилометре от искомого, к странной арке. Проходившие мимо маглы словно не замечали два тотемных столба, стоявших между двумя огромными небоскребами.
Лейтенант подошел к арке, постучал палочкой по клюву орла, потом погладил перья кабана, а затем, используя палочку вместо шпаги, в резком выпаде проткнул пространство между тотема и… исчез. Его словно втянули. Герберт был несколько ошарашен, он бывал во многих магических кварталах, но подобного прохода еще не видел. И что-то подсказывало юноше, что этот способ прохода ему не очень понравится.
Спустя мгновение Аврор вновь появился перед аркой, причем тем же способом — его, словно фарш из мясорубки, буквально выплюнуло в реальность.
— Запомнили? — спросил он.
— Да, — не очень-то уверенно кивнул парень.
— Покажите, — строго потребовал служащий.
Ланс, пожав плечами, подошел к тотемам. Он проделал те же манипуляции что и Аврор, а потом, на выдохе, резко проткнул пространство палочкой.
В тот же самый миг, его словно скрутило в плотный жгут, толщиной небольше обычной нитки, когда же Проныра оказался по ту сторону, то его привычно «надуло». Парень, благо обладал опытом подобных перемещений, с наслаждением втянул воздух полной грудью. Он даже боялся представить, что было бы, не сделай он этот прокол на выдохе… Возможно, не удержался бы от рвоты или вообще потерял сознание — нет, эти порталы явно созданы не для Гербертов, по прозвище «Проныра».
— Дорогу запомнили? — Аврор скептически глядел на туриста.
По его мнению этот бродяга заслуживал только койку в обезьяннике, а никак не «уважительное обращение, согласно пятом параграфу, регламента об…» дальше служивый не помнил. Впрочем, почему-то ему казалось, что он уже где-то видел этого мужика. Где-то по маговизору…
— Да, — прохрипел откашливающийся Ланс. — Благодарю.
— Приятного путешествия, — откланился Аврор и исчез с хлопком.
Только в Министерстве, он понял, что видел того самого «Герберта», имя которого гремит по всему миру вот уже три месяца. Служивый хлопнул себя по лбу, выругался и вернулся обратно, но площадка перед входом на «Малый Порту», была пуста.
Как никогда ясно Аврор видел свое будущее — когда он сдаст отчет, в котором укажет что задержался, потому как провожал Герберта — восходящую, но уже очень яркую звезду музыкальной сцены, в бухгалтерии его съедят без масла. Коренный житель Рио в очередной раз убедился, что от туристов одни проблемы.
Ланс, разглядывая витрины местных лавочек, спокойно шел к банку Грингонтс — его было легко отыскать в любом магическом квартале. Гоблины, великие прагматики, словно копировали свои филиалы, и никто не знал, где центральное отделение. Англичане думали, что в Косом Переулке, в Новом-Салеме наивно полагали что оригинал именно у них, Русские — на Ведьминой Улице, в Мемфисе — неподалеку от Торговой Площади. В общем, каждый считал, что гоблины первыми отстроились именно у них. А известные скупердяи, обладатели не самой приветливой внешности, не опровергали, но и не подтверждали подобные заявления. В общем, так никто и не знал, где же находится главная цитадель «золотого» народа.
Сам квартал, под чудным названием «Малый Порту», не очень-то поразил Ланса. Самый обычный, который можно увидеть в Хельсинки, в Лондоне или том же Берлине. Все те же трехэтажные дома, лавки, магазинчики, сувенирные палатки, уличные торговцы, театры, пабы, пара музейчиков, несколько гостиниц и стройные ряды жилых «проспектов».
Ланс, в чье кармане, как уже было замечено ранее, недавно повесилась мышь, глазел по сторонам. Он разглядывал амулеты, которые щедро втюхивали туристам. Каждый преподносили, как наследство Ифритов. Ну да, Эльдорадо — столица Фейри Огня находилась, по легендам, где-то в окрестных джунглях. И каждый ушлый торгаш считал своим долгом втюхать ту или иную побрякушку, как наследство древней магии.
Здесь продавали какие-то пучки шерсти, сплетенные в причудливые фигурки, маленькие тотемы, блестящие монеты с «псевдо» Старшими Рунами, клыки нунд (домашних кошек Фейри, хотя маги почему-то их считают очень опасными… ну и черты бы с этими магами), и прочую фигню. Герберт даже планировал прикупить себе карту-прикол. Она, мол, вела к Эльдорадо, но по сути была развлекалочкой для детей, так как каждый раз заводила их в какой-нибудь тупик Рио, даже не позволяя выйти из города. Стоила сущие пенни, но Лансу понравилось.
Народ, в легких мантиях, немного небрежно относился к туристам, но все же не гнал их, как коренные жители фавел. В общем-то, отношение было сравнимо с тем, какое можно увидеть на улицах того же Леблона. Девушки, правда, все так же одаривали Геба знаками внимания, будь то покраснение ямочек в щеках, или намекающая улыбка, а порой и случайное касание. Парень на это уже давно не обращал внимания, рефлекторно приподнимая шляпу, чем нервируя Роджера, дрыхнувшего у тульи.
Добравшись до банка, Ланс поправил Малышку, следя чтобы гриф не чиркал по земле, а потом вошел внутрь. Как и всегда — в холле было прохладно, гоблины вообще не очень-то уважают жару. Посетителей было немного, но в очередь все же пришлось постоять.
— Добрый день, — поздоровался юноша, мысленно передернувшись при взгляде на уродца, сидевшего за счетным аппаратом.
Хотя, где-то волшебник слышал, что и сами гоблины считают людей ужасными «уродами». Что, впрочем, весьма закономерно.
— Не знаю, с чего вы решили, что он добрый, — прокряхтел гоблин, привычно щелкнувший ручкой аппарата. — Чего желаете?
— Снять деньги со счета, — спокойно ответил юноша.
— Местный?
— Англичанин.
— Комиссия в десятую долю процента устроит?
— А если нет? — игриво прищурился Ланс.
— Тогда мы с радостью обналичим ваш счет в Лондоне, — мигом парировал гоблин.
— Тогда устраивает.
Гоблин что-то где-то нажал, что-то где-то перещелкнул, а потом протянул свою когтистую ладонь, покрытую бородавками.
— Ключ, — резко прокаркал он.
Ланс, перехлестнув пояс Малышки так, чтобы гитара оказалась на поясе, потряс гриф. Из «дупла», задев струны, вывалился маленький железный ключ. Денег в сейфе, по мнению гоблинов, было недостаточно, чтобы выдать хотя бы бронзовый, что уж говорить про золотой. Там, вроде, нужно обладать не меньше полумиллионом в золоте. У Геба же даже сотни тысяч не было.
Проныра протянул ключ, а гоблин презрительно скривился. Он явно не одобрял такого отношению к «драгоценной» вещи, но Проныре было плевать. В этом мире не было сейфа надежнее, чем Малышка, ведь, если вы помните, благодаря чарам профессора Флитвика и профессора Дамблдора, до гитары не мог дотронуться ни один человек, кроме самого Герберта.
— У вас на счету…
— Я знаю, сколько у меня на счету, — устало вздохнул Проныра. — Просто выдайте мне семнадцать тысяч реалов.
Если до этого момента Герберт считал, что гоблин не уважает его, то теперь понимал, что его начали презирать. По мнению крючконосых, маглы были не просто низшими созданиями, а тварями, недостойными жить. А уж их деньги — никчемными бумажками, дешевле фантика от дряной конфеты. Как они с такими убеждениями умудряются сохранять нейтралитет, не поддерживая ни Светлых, ни Темных? Так им война не выгодна.
Гоблин провел какие-то операции, потом достал железный чемоданчик, будто сошедший с экарана какого-нибудь модного фильма, а потом стал аккуратно убирать туда денежный пачки. Ланс быстренько подсчитал в уме, что семнадцать тысяч реалов, это около четырех с половиной тысяч фунтов. Примерно такую сумму юноша, со спокойной душой, мог позволить себе прокутить. В конце концов, это ведь «всего» двадцать три, с чем-то, галлеона.
— Ваши деньги, — процедил гоблин, протягивая кейс, словно в нем были не деньги, а коровий навоз.
— Благодарю, — улыбнулся парень, приподняв шляпу, чем вызвал очередное ворчание дракончика, вылившееся в чувствительный укус.
— Приходите еще, — словно сплюнул гоблин.
Ланс развернулся на пятках и спокойно пошел к выходу, немного покачивая кейсом, забитым деньгами. Если честно, на подобную сумму можно было купить какаю-нибудь простеньку машинку 80-х годов, но у Проныры были другие планы. Да и к тому же — машину всегда можно угнать.
Тут парень застыл, а потом вспомнил свой, именно что угнанный, вернее «заабордажированный» байк. Где же он был? Ведь Ланс точно помнил, как гонял на нем по Вегасу… вместе с близняшками… стоявшими на «заднем сидении»… и снявшими майки… под которыми не было нижнего белья…
Ланс ладонью у себя перед лицом — подобное лучше не вспоминать. А байк, ну, если он его не разбил, то наверняка поставил в сейф в Гринготсе Вегаса, надо будет потом письмо им написать, чтобы в Англию переправили.
Выйдя на проспект, Герберт, осмотревшись, пошел к выходу. Здесь, как и в Англии, в ходу были мантии, а значит нормального прикида не купишь. Миновав улицу, собрав несколько заинтересованных взглядов на кейсу, англичанин, с криком:
— Джеронимо! — пронзил пространство и вернулся на обычные проспекты Рио.
Пару часов спустя
— Готово.
Лансу протянули зеркало и тот, наконец, смог оценить свою прическу. Что же, это было явно лучшего того, во что превратились его волосы после турне с рокерами, где неоднократно приходилось трясти «хеиром», предварительно, этот самый «хеир» отрастив.
— Спасибо, — кивнул парень.
Девушка, открыто и намекающее улыбнулась клиенту, а потом разве что не за руку повела его к менеджеру салона. Герберт понимал, что ему буквально хотят всунуть в руки номер телефона, но это было бесполезно. Стоило Лансу задуматься, как сама собой в голове всплывала картинка, на которой танцевала незнакомая леди. Возможно в Проныре проснулся некий охотничий азарт, присущий любому мужчине. Недоступная женщина, всегда намного желаннее той, которую получаешь не приложив каких-либо усилий. А учитывая, что Лансу вообще никогда не приходилось прикладывать никаких усилий на этом поприще, то незнакомка становилась идеей фикс.
— Четыреста семьдесят реалов.
Менджер, назвавшая цену за стрижку, словно выдернула юношу из прострации. Тот механически отсчитал купюры, на автомате переводя их в фунты (получилось чуть больше сотни), а потом, что-то промямлив, пошел на выход фешен-салона.
Раньше Геб никогда бы позволил себе такие траты на какую-то там, пусть и очень стильную, но все же — обычную прическу. Но Проныра резонно полагал, что заслужил отпуск, после всего, что произошло за последние четыре года.
Покинув заведение, Ланс уселся в ожидавшее его такси. Он заказал его в какой-то дорогущей компании, подогнавшей не что-нибудь, а ауди последней модели. В таком седане не стыдно сидеть и министру какому-нибудь. Такси, стоимостью почти в четыреста фунтов, вызвалось на весь день, а водитель немного напоминал военного. Хотя, возможно, он им и был.
— Куда теперь?
— Отвезите меня, пожалуйста, в какой-нибудь бутик, — сразу же ответил Ланс.
Водитель, не оборачиваясь, показал всемирно известный жест, потерев большой палец об указательный.
— Не так чтобы слишком дорого, — Ланс специально выделил голосом предпоследнее слово.
— Будет сделано, — хмыкнул водила. — Пристегнитесь.
Проныра пристегнулся, щелкнув язычком ремня безопасности, а потом уставился в окно — делать особо было нечего. Оставалось только сидеть на заднем сидении, слушать музыку, которую юноша выбрал сам и смотреть на виды Рио. В нем, по сути, кроме пляжа и пары достопримечательностей смотреть было не на что. Обычный мегаполис, мало чем отличающийся от Чикаго, Нью-Салема, или Вегаса с Нью-Йорком.
Неудивительно, что юноша вскоре задремал, посапывая в такт храпению Роджера.
|
|
| Shtorm | Дата: Вторник, 04.02.2014, 06:03 | Сообщение # 117 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| Один приятный сон спустя
— Приехали.
Ланс вздрогнул, а потом, зевнув, потянулся, чем взывал смешок водилы. Рулевой, пусть и был угрюмым и молчаливым, но все же вызвал ощущение, что он вполне хороший человек. Во всяком случае, без лишних загонов.
Герберт посмотрел в окно и увидел аж трехэтажный бутик, на витрине которого стояли вечерние платья и модные мужские костюмы. Здесь были на любой вкус. Начиная от редкой двубортными тройки, и заканчивая «трехбортками» с укороченными полами пиджака. Ланс хорошо разбирался в костюмах — он любил стильные и модные, при этом всем сердцем ненавидя классику. Впрочем, узкие пиджаки всегда шли ему, если верить тем же подругам вкупе с Вики.
— А как вы догадались? — спросил парень.
— Так вас же потом надо будет вести на самую «громкую» вечеринку, — пожал плечами водитель.
— Но я еще…
— Не сказали об этом, но я часто возил таких, как вы и успел выучить примерный маршрут.
— Таких как я? — переспросил парень.
— Трудяг, решивших покутить вечерок.
— Оу, — протянул парень.
Сам он не считал себя трудягой, но раз уж говорят…
— Я не скоро, — предупредил Ланс.
— Само собой разумеется. — хмыкнул водитель, поправив свои черные, кожаные перчатки с открытыми пальцами и костяшками.
Проныра, улыбнувшись, выскользнул наружу, осторожно закрыв дверь. Не хлопать же дверцей столь шикарной машины. Конечно она не спортивная, кои любил юноша, но все же и седан может быть «шикарным».
Герберт, подходя к стеклянным дверям бутика, застыл, а потом отогнал стеснительность. В конце концов, кого волнует, что он одет как бродяга, ведь в кейсе лежит достаточно денег, чтобы купить себе приличный костюм. Тут, правда, парень вспомнил «Красотку», где героиню Джулии Робертс отказались обслуживать в похожем бутике, но то ведь кино. В общем — раззудись плечо, размахнись рука, славный пират Геб-Проныра пошел на дело.
Волшебник твердой рукой крутанул стеклянные двери. В тот же самый миг к нему подлетел кто-то из обслуживающего персонала. Герберт — бывалый бродяга, знал, что в бутиках как и в ресторанах. Если заведение хорошее, то обслуживать будут мужики, так как хорошему заведению не надо привлекать клиентов и сглаживать впечатление девушками. Как и стоило ожидать от подобного заведения, все леди стояли на кассах, а обслуживали только парни.
— Что я могу вам предложить? — мигом сориентировался продавец, благодарно кивнув швейцару, стоявшему здесь скорее для виду. Двери же были «крутилками», но видно их поставили недавно и «открывашку» просто не успели уволить.
— «Вышколенный», — подумал Ланс, замечая что в нем тут же опознали англо-говорящего туриста, и что сам продавец говорил на чистом английском, хоть и с акцентом. Ну, главное чтобы предлоги не путал, а то Проныра не удержится от смеха.
— Я бы хотел узкий костюм тройку, в стиле ретро, — мигом выпалил Ланс.
Выпалил, а потом выпучил глаза. Он как-то против воли произнес «Ретро», но знал, что именно такой костюм ему и нужен. Это было какое-то безусловное знание, мигом родившееся в его голове.
— С принтом или строгий?
— Черный, с классическим принтом в полоску, — вновь, против воли, выпалил парень.
Продавец посмотрел на шляпу юноши, а потом улыбнулся.
— Хотите создать гангстерский образ?
— Да, — вновь, не успев закрыть рот, произнес Ланс.
Подобное нервировало его, но он ничего не мог поделать. Какая-то часть сознания знала, что говорить, но вот сам Геб не понимал почему должен это говорить. Прям чудеса какие-то, но, может быть, это связанно с безумной ночью, а потом еще и перемещениями по магическому кварталу. А может гоблин чего-то нашаманил…
— Прошу за мной, — кивнул продавец, протянув руку в сторону, давай Гебу самому идти впереди.
Покупателей было «раз-два и обчелся», но все равно возникало ощущение, что находишься в каком-то невероятно дорогом и модном заведении. Иногда, смотря на ценники. Ланс даже думал, что это вовсе не цена продукта, а телефонный номер производителя — настолько много там было цифр.
На втором этаже, среди платьев и, что неожиданно — ювелирного отдела, были стойки и с костюмами. Герберта тут же взяли в оборот две леди. Они вовсе не были продавщицами, лишь обслуживающим персоналом — самым младшим звеном. Ланса мигом измерили везде, где только можно, а судя по взгляду одной из девушек, хотели и там, где нельзя, потом усадили в кресло и предложили на выбор элитный кофе и столь же элитные виски и ром. Проныра предпочел кофе — нужно было сохранить себя для вечера.
Герберту приносили костюм за костюмом, но для примерки отложили пока лишь два варианта. Каждый раз парень находил что-то, что не нравилось ему или вызывало подозрение. Конечно же крой и качество материалов, как и сами материалы, всегда была на высоте, но юноша слишком хорошо разбирался в одежде, чтобы выбрать первое понравившееся.
В итоге он заставил уважать себя как ценителя и ненавидеть как клиента. За три с половиной часа было подобрано всего четыре костюма, но в примерку так и не пошли. Парень же успел выпить три чашки кофе и почти литр воды, несколько раз сходив в уборную, давай продавцу долгожданный перерыв.
Отойдя в примерочную, Ланс сперва перемерил каждый из костюмов, проделывая в примерочной то, что там обычно не проделывают, но прагматичная нотка в нутре Герберта требовала проверки на износ. Но через полчаса Геб все же сделал свой выбор, а именно — почти классику.
Не считая слишком коротких пол, «приталинки» и укороченных рукавов. Это действительно был гангстерский костюм. Черные пуговицы, крой, высокие плечики, широкие лацканы и, куда уж без этого, широкий галстук, прикрытый бортами жилетки. Ланс, надвинув шляпу на глаза, вышел из комнаты (без шуток, для примерки была целая комната) и сразу произвел фурор, отразившийся в невольных вздохах леди. По сути — это было лучшим комплиментом и самым честным вердиктом.
— Сэр, — Ланс лихо закинул сигарету в рот, а потом, крутанув зажигалку в пальцах — зажег сигарету, выдыхая облако дыма. — Я беру это.
Отдав за костюм почти все свои деньги, оставшись с «жалкой» полусотней фунтов в эквиваленте «реалов», Герберт, собирая на себе взгляды прохожих, сел в такси. На улице уже стемнело и небо раскрасили сияющее звезды и необычайно большая луна. Таких Ланс еще не видел, даже в Египте была меньше.
— Сеньор, мне кажется, что сейчас вы достанете из кармана револьвер и попробуете меня ограбить, — подшучивал водитель, глядя в зеркало заднего вида.
Ланс, выкинув окурок в приоткрытое окно, деланно строгим голос произнес:
— Рули к крестному, Тони. Сегодня я заберу у него бизнес.
— Как скажете шеф, — подключился к игре водила, двинув по газам.
Конечно водителя звали не Тони, а Герберт не был «шефом», но, скажите мне, где вы найдете более мафиозное имя, нежели «Тони»? Так что шутка была предопределена.
Машина спокойно двигалась в плотном, но не пробочном трафике, а Герберт все смотрел в окно. Там, на тратуарах, шли молодые, веселые люди. Красиво одетые, они собирались в группы, смеялись, обнимались, целовались, а потом шли к морю, в бары или в клубы. А некоторые, самые неординарные — в школы самба. Говорят, и правду, если честно, говорят, что чтобы «попробовать» настоящий ночной Рио, нужно обязательно сходить в ночную школу самба. Только там вы встретите самых жарких и горячих девушек латинос, которые смогут завести вас одним движением бедра. Только там будут самые веселые и отчаянные парни, не стремающиеся подойти к подобным леди и влиться в их танец.
Герберт с небольшой завистью смотрел на этих людей, но у него не было подходящей компании, чтобы пойти на подобное мероприятие. А одному слишком нервозно, да и прикид не подходящий, но тут уж либо-либо. Но все же в воздухе витало нечто такое, что сложно передать словами.
Пряная помесь из горячей, южной любви, щедро обласканной жарким солнцем, из страсти, огнем разливающейся по венам, заставляя сердце бить в такт самым смелым мыслям, и из желания. Такого большого, необъятного желания. Желание одновременно и приключений, веселья, и, безусловно, тех самых — любви и страсти. И, что бывает нечасто, этой ночью юноша не мог отделить одно от другого. Все так тесно переплелось, что оставалось лишь полностью отдаться этому бурному потоку, позволяя ему нести тебя в своих пылающих объятьях, закручивая в бесчисленных водоворотах. Оставалось лишь надеяться, что он не отпустит тебя, небрежно выплюнув на берег, а позволить тонуть и тонуть, тонуть до тех пор, пока не взойдет солнце и бутон Рио вновь не закроется, скрывая от большинства свою настоящую красоту. Ту, которую вам вряд ли покажет даже самый опытный гид.
Вскоре машина затормозила у одного из крупнейших и самых «фешенебельных» клубов района Лапа — можно сказать, сердца всей ночной жизни города. Здесь этих клубов было столько, что что-то по душе мог выбрать даже самый привередливый гулена. Но самым популярным все же был «Noite Diablo». И из-за отсутствия предлога, название переводили как хотели. От «Ночь дьявола», до «ночь под дьяволом». Но, по слухам, верным было все же — «ночь с дьяволом».
— Приехали, сеньор.
— Спасибо, — кивнул Ланс, а потом отсчитал щедрые чаевые.
Выходя, он произнес в закрывающуюся дверь:
— Гладкой дороги.
В ответ ему донеслось:
— Жаркой ночи.
И машина спустя мгновение исчезла за поворотом, а Герберт пошел к сверкающему зданию, вокруг которого столпилась неслабая толпа. Очередь начиналась за сотню метров, а грозные на вид секьюрити, охотнее пропускали симпатичных леди в коротких юбках, чем всех остальных. Многие проходили по каким-то «спискам», а кто-то по личному знакомству с охраной. В общем — все как и в любом другом клубе.
Но Геба заинтересовало не это — в клубе словно было две вечеринки. Одна непосредственно внутри, а вот другая — наверху. И, что странно, ту, что наверху, словно не видели все остальные, хоть там и было очень шумно и, видимо, весьма весело. Желая проверить свою догадку, Герберт обратился к стоявшим впереди девушкам.
— Вы говорите по-английски? — спросил он, приподнимая шляпу.
Девушки обернулись и тут же заулыбались.
— Да, — закивали они. — А вы откуда?
— Из Лондона, — леди тут же выдохнули, Герберту всегда было приятно говорить, что он из Лондона, это сразу создавало у людей особое отношение. — Сеньориты, вы не подскажите мне, что за праздник на крыше?
Девушки переглянулись, а потом засмеялись.
— Это вы нас так зовете к себе? — хихикала та, что, видимо, была посмелее. — На крыше ничего нет. Но, перед тем как куда-то поехать, давайте немного потанцуем? Мы вас легко проведем в клуб!
В этом Герберт не сомневался, наряд на леди был таковым, что то, что он оставлял для фантазии( а оставлял он весьма немного), заставляло засомневаться в выборе брюк — настолько внутри стало тесно.
— Спасибо за предложение, сеньориты, — приподнял шляпу Герберт. — О, смотрите — это же Ричард Гир!
И девушки мигом повернулись в противоположную сторону. Да, собственно. Где вы встретите леди, которая при выкрике «там Ричард Гир!», не повернётся, а то и не побежит в указанном направлении? Так было и сейчас, когда же девушки поняли, что их надули, то не увидели красавца парня, а только вальяжно уходящего за поворот кота.
Герберт, превратившись за поворотом в человека, задумался. Как можно было попасть на крышу, если вход был только один? Неужели маги согласны стоять в очередь с маглами. Хотя нет, это же не Англия с её бзиком на чистоте крови. А значит вопрос надо ставить по-другому — неужели маги согласны стоять в очереди. Конечно же нет. Следовательно, должен быть и другой вход. Ланс, подумав, хлопнул себя по лбу — все было так просто, что даже Рональд-тупая-макака-Уизли допер бы. Оставалось только винить в секундной тупости прошлую ночь, которая неизвестно как протекала, но известно, чем закончилась.
Проныра, обойдя не маленькое здание, зашел с другой стороны и вуаля — рядом с теми дверьми, в которые заходил маглы, находились и другие, на которые никто не обращал внимания и где не было секьюрити.
Ланс, убедившись в том, что обычные люди не видят его, зашел внутрь. Он поднялся два пролета, а потом чуть не врезался в чью-то спину — здесь, о боже и Мерлин, тоже была очередь. Состояла она, правда, из волшебников самой разной национальности, но одинаковых нарядов. Вернее, стиля — ретро начала семидесятых годов.
На верху, у выходы к крыше, стояли волшебные варианты тех охранников, что куковали на улице. Они были так же плечисты и горилла-подобны, вот только вместо того чтобы играть мускулами, они показательно постукивали палочками. Рядом на табличке, на разных языках было написано «Вход строго по приглашениям». Кого-то это, наверно, остановило бы или смутило, но только не Герберта. Уже спустя мгновение он аккуратно вытащил из пиджака стоящего впереди джентльмена его приглашение, а потом, обернувшись котом, юркнул поближе ко входу. Материализовавшись так, чтобы его не очень то приметили, Проныра вскоре оказался перед лицами секьюрити.
Проныра немного стушевался перед этими амбалами, которые и без магии могут в тумбочку превратить — непосредственным приложением небольшой доли фантазии и огромного количества физической силы.
— Convite, — просипел один из горилл.
Герберт мигом достал тиснутую карточку и, улыбаясь, протянул её. Приглашение принял амбал, стоявший слева, а потом с подозрением оглядел Герберта.
— Мойше Шульц? — спросил он.
— Шалом, — мигом сориентировался Проныра.
Амбалы переглянулись, потом с недоверием глянули на спокойного паренька, и все же пропустили его. Ланс, мысленно сглотнув и утерев несуществующий пот со лба, мигом юркнул вовнутрь, тут же теряясь в толпе. Не хотелось бы, чтобы его начали искать, когда выяснится, что пропуск был краденный.
(п.а. Группаиграет Big Bad Voodoo Daddy — Jumpin' Jack)
На сверенной стороне, у самого края немаленькой крыши стояла сцена, на которой сейчас жгла местная группа, в составе которой был один гоблин, что не мешало ему шпарить на трубе так, что Ланс с трудом удерживал себя от пританцовывания.
Вокруг стояла потрясающая атмосфера. Леди в высоких коктейльных платьях, блестящих в свете прожекторов. А какие у них были фасоны — открытые разрезы на левом бедре, или спины от лопаток до талии. Герберт невольно сглотнул и смахнул с пролетавшего мимо подноса фужер с шампанским. Он выпил его залпом, а потом швырнул бокал куда-то за спину. Он резким движением поправил шляпу, а потом двинулся к танц-полу. Сегодня он будет веселиться так, чтобы наутро стало стыдно, и никто ему в этом не помешает, даже здравый смысл. А учитывая, что планка «стыдно» у Ланса находилась где-то в заоблачных далях, то здравый смысл даже не пытался взбрыкнуть — это было бесполезно.
Оттиснув плечом какого-то парня, одетого так, словно он состоял в банде Тони Аккардо. И, если вы не знаете кто такой Тони Аккардо, то вы не знаете, что такое «мафиози». На танц-поле народу было не так много — большинство, как это часто бывало на подобных мероприятиях, стояли в кружках, обсуждая что-то не бывало важное и сугубо деловое. Возможно сейчас делились и поглощались компании, создавались и рушились союзы, подписывались помилования и смертные приговоры тем или иным акциям. Короче — развлекуха для «белых хомяков» и их «игрушек». А именно так настоящий гангстер, в образе которого сейчас пребывал Ланс, и должен называть богатых дельцов и их спутниц.
Не дойдя до площадки с танцующими, Герберт замер, немного надвинув шляпу на глаза. Он постоял так несколько минут, а потом на его лице сам собой отобразился пиратский оскал, который лишь дополнял образ, добавляя ему некоей завершенности.
— Я не заказывал эту пластинку, но мне уже становится весело, — процитировал Ланс, своего самого любимого бандита.
Герберт, не стесняясь, спокойно прошел в центр площадки. Там он вплотную протиснулся к танцующей парочке и довольно грубо отодвинул партнера, обхватывая леди за талию.
— Извините, но этот танец поведу я, — сверкнул глазами Ланс, мигом утягивая леди куда-то в сторону от ошарашенного мужика.
— Отпусти.
— Ты это уже говоришь третий раз, придумай что-нибудь новенькое.
Ланс кружился, заходясь в ритмах буги-вуги, не отпуская при этом запястье той самой девушки, которая утром кинула его в лучших традициях дзюдо. Ну или как там называется эта восточная хрень, позволяющая хрупким «ледям» кидаться крупными мужиками.
— Я танцевала со своим парнем! — глаза красотки буквально пылали огнем.
— О, так ты воруешь у собственного парня? — ухмыльнулся Ланс.
Танец вновь из разделял, вытягивая сомкнутые руки в длинную полосу, а Ланс чувствовал, как азарт начинает глушить разум. Проныра почувствовал привкус опасности и не смог ему противиться — впереди замаячила авантюра, а значит нужно было двинуться к ней под всеми парусами. Его даже нисколько не удивил тот факт, что случайная незнакомка оказалась волшебницей. В конце концов — девушка, настолько заинтриговавшая Проныру попросту не могла быть маглой. И тот факт, что она все же оказалась ведьмой был столь естественным, что даже не смутил парня.
— Это пустяк, — фыркнула леди, вжимаясь в грудь музыканта. Не потому что хотела — того требовало следующее «па» танца.
— Ну, — пожал плечами парень, вертя в свободной руке какой-то пергаментный свиток. — Если это пустяк, значит можно и сжечь…
— Нет! — крикнула девушка. — Отдай карту!
По самом дешевым законам жанра в этот момент смолкла музыка, и все застыли, ошарашенные криком. Застыл и беспардонно отодвинутый партнер, который, собрав своих верных друзей, двигался в сторону хама. Он начал шарить по карманам, пока не понял, что его действительно обокрали.
В тот же самый миг на крыше началась паника, так как с кончика палочки одного из «друзей» неудачника высверкнул желтый луч.
— Драка! — засмеялся Ланс, задвигая леди за спину. — А вечеринка-то — отпад!
В этот самый танцор, потерявший этот свиток, вскинул палочку и произнес два роковых слова. Ланс, только чудом не растерявший самообладание, поднял в воздух графин с водой и тот разлетелся вдребезги, столкнувшись с Авадой.
— Ну ни х..я, — протянул ошарашенный парень. — А тут серьезные дяди пришли поиграть. Ну, кто на меня, черти позорн…
— Бежим! — крикнула девушка и потащила Герберта куда-то.
Вокруг свистели заклятья, кричали люди, а парень, не теряя своего самого главного оружия — пиратского оскала, разбрасывался огненными пулями. Один из сгустков пламени ударил в штору, обернутую вокруг колоны, и крыша начала окутываться дымным саваном. Начинался пожар.
— Прыгаем!
— Что? Куда? — удивился парень, а затем, поняв, что его тянут с карниза вниз, закричал. — Ебааааа… В общем, то что он кричал, воспитанные люди обычно думают «про себя», не позволяя подобному сорваться с уст. Но, как мы знаем, Герберта никто не воспитывал, так что он мог себе позволить подобные крики.
Парень буквально чувствовал как сталкивается с землей и как асфальт ломает ему кости и позвоночник, но, вопреки всем ожиданием, он вовсе не падал, а … летел. Вернее — парил. Закончив свой крик, волшебник наконец-то открыл глаза и понял, что он судорожно вцепился в леди, которая леветируют их куда-то в сторону темных, не освещенных переулков.
Её права рука была поднята вверх, а из кончика палочки образовался огромный пузырь, который и удерживал их в воздухе. Ланс не знал, что это за заклинание, но по его мнению оно было потрясающим. Даже не так — она была потрясающей. Герберт еще не видел девушку, которая так запросто спрыгнет с пятидесяти метров. Да что там, Ланс и сам бы в сознательном состоянии не спрыгнул с такой высоты.
Через несколько минут они приземлилась в темной алее. Герберт щелкнул палочкой, а потом, прислонившись к стене, часто задышал, глупо при этом посмеиваясь. Все же в него первый раз в жизни стреляли Авадой и он мог позволить себе немного нервозности. Да и вообще, что это за монстр такой, который может свободно раскидываться «лучами смерти»? Это же не левиосса, редкий маг может Авадить! Вот из профессуры Хога точно только Снейп и Дамблдор смогут. У МакГи, при всем уважении (кое Ланс все же испытывал к Железной Леди) сил не хватит.
— Отдай свиток, — резко произнесла красавица (пусть в ней и не было черт настоящей красотки, но что-так такое бывало, что заставляло говорить о ней никак иначе, кроме как «красотка»).
— Ты же сказал, что это карта, — подмигнул парень, поправив шляпу.
— Отдай карту.
— А ты, я смотрю, немногословна.
— Отдай, или разобью твою смазливую физиономию, — прошипела леди.
— Ууу, — засмеялся парень. — Какие мы страшные! А ты попробуй отбери.
С этими словами Ланс протянул вперед руку с зажатым в ладони свитком. Это стало для него роковой ошибкой. Проныра умел драться, можно даже сказать он хорошо умел драться, но только на уровне дворовых потасовок Скэри-сквера. Дать в «бороду», пробить «с колено», уе… вернее — ушатать с корявой «вертушки», на все это Ланс был способен. Но противостоять тренированному бойцу, которого учили драться на протяжении нескольких лет…
Леди, словно капля воды на ветру, легко поднырнула под руку парня, потом, используя весь оппонента и свой собственный, согнула её на болевом, заведя за спину Проныре, следом подсекла опорную ногу и немного толкнула — Герберт потерял равновесие и полетел к асфальту. Уже у самой земли, девушка всем весом надавила на заломленную руку — раздался неприятный хруст, а меньше чем через удар сердца Проныра лицом в печатался в асфальт. После такого зубы разлетаются в стороны, кровь брызгает словно из неисправного смесителя, а опытные хирурги лишь разводят руками, говоря, что без уродливых шрамов не обойдется.
Но ничего этого не произошло. Ошарашенная девушка наблюдала за тем, как поверженный противник рассеивается пеплом сожжённой бумаги, словно кто-то разом спалил кипу конспектов. Он разлетался по сторонам, сверкая тлеющими лоскутами, а вниз, на асфальт, так и не окрасившийся в багровые тона, падал обожжённый кусок пергамента.
Леди выхватила его в воздухе и прочитала — «Если хочешь получить свиток, приходи завтра к 20:00 в бар «Meledi» ».
Красотка, процедив что-то, чего не понимал сидевший во тьме кот, ушла, предварительно проверив проулок на предмет преследователей. На месте, где человек обернулся пеплом сожжённой бумаги, остался лишь кот, который притаился в углу за мусорным баком. Кот, умей он говорить, мысленно поблагодарил бы некоего «Макото Тоохиро», за предоставленный материал для экспериментов. В конечном счете, кот, который вовсе и не был котом, все же сумел приспособить заклятие некоего «Макото» под себя и сейчас умело его использовал. Ведь недаром, перед тем как убрать палочку, он ею щелкнул…
2 августа 1995г, Бразилия, Рио-де-Жанейро, бар Meledi
Герберт попросил у бармена немного добавить. Тот, страдальчески вздохнув, добавил. Проныра, протянув купюру, опрокинул содержимое стакана. Потом утер молочные усы и посмотрел на часы.
— «Опаздывает» — подумал он, прося бармена налить еще немного теплого молока.
Не то чтобы в баре было это самое теплое молоко… но Проныра, когда хочет, умеет просить так, что и у черта найдется для него божественной благодати.
— Карту, — произнесли рядом.
Ланс обернулся и увидел его знакомку. Сегодня она была одета в простой топ и джинсовые шортики, открывающие невероятные вид на потрясающие ножки. Проныра еле удержался, чтобы не опустить на них руку, а ведь так хотелось пройтись пальцами по этому бархату…
— «Соберись» — мысленно встряхнулся юноша.
— Ты опоздала на одну минуту, — повел головой юноша, жестом прося долить молока. — Сделка отменяется.
— А если так, — жарко прошептали на ухо.
В ребро Проныре уперся какой-то узкий предмет, несложно было догадаться, что это палочка. Но Ланс не был бы сухопутным пиратом, позволь он себе хоть бровью повести на такую явную угрозу.
— Если это не ключ от твоей квартиры, то я все еще пас.
— Считаю до пяти, если не отдашь карту — продырявлю.
Ланс как-то сразу поверил, что продырявит.
— Продырявишь, не узнаешь где я её спрятал.
— Блефуешь, — мигом парировала леди.
— «Да кто она такая?!» — мысленно возмутился парень, сохраняя обычную улыбочку на лице. — «Еще никто и никогда не ловил меня на блефе!»
— «Кроме неё» — хмыкнул здравый смысл.
— «А если она блефует, что я блефую…» — задумался Проныра.
— «Тогда, возможно, она блефует, что ты блефуешь, что она блефует».
Проныра мысленно дал себе в скулу, напоминая, что он не в дешевом вестерне и не должен позволять себе подобных диалогов сам с собой.
— Блефую, — кивнул он. — Хочешь — обыщи. Что найдешь, все твои.
Девушка глянула на спокойного паренька, а потом в район его ширинки.
— То что есть там, отдам бесплатно, — хмыкнул Герберт.
— Только если отдельно от тебя, — кровожадно усмехнулась леди. — Причем отрежу сама.
— Ну, если тебя подобное заводит, — пожал плечами Геб. — Но, я, если честно, говорил про карту.
Леди аж отшатнулась, а потом неверующе глянула на парня, попивающего теплое молоко.
— Ага, — кивал Ланс. — Спрятал в самом надежном месте. Ну так что — обыщишь?
Леди взмахнула палочкой, а Ланс мысленно уважительно кивнул — невербальная магия для её возраста — это хороший уровень. Но, как бы то ни было, Акцио не смогло вытянуть карту из бридж Ланса (костюм тот сдал в банковскую ячейку) карту, ведь, прозорливый Проынра, предварительно нанес Старшую Руну на внутреннюю сторону! Звучит, конечно, по-идиотски… да и чего там — оно так и было, весьма «по-идиотски».
В этот самый момент Герберт вдруг дернулся, а потом, схватив опешившую леди, нырнул за стойку. В ту же секунду, на том самом месте, где только что сидела странная парочка, раздался взрыв. А потом все засверкало от летевших заклинаний, взрывов, криков и тому прочего. Бар находился под обстрелом, но что самое фиговое — под магическим обстрелом.
В шуме, среди криков, звона разбивающейся посуда и треска взрывов, Ланс, по лучам, насчитал около восьми нападающих. Совсем не та цифра, с которой может свободно справиться без пяти минут пятикурсник. Пусть и Геб-Проныра, пусть и ученик Филиуса Флитвика, пусти и…
— Ты привел за собой хвост! — кричала леди, пытаясь перекрыть грохот.
Проныра был несколько доволен тем, что девушка, чьего имени он еще не знал, прервала его поток завуалированных самовосхвалений.
— Хрен там! — рявкнул Ланс. — Я ночевал в этом баре, так что это твой косяк!
Девушка снова опешила, а Геб, предварительно сняв шляпу, осторожно выглянул из-за стойки. Впрочем, он тут же втянул голову обратно, понимая что хорошо сделал, что снял шляпу, а то её могла бы продырявить очередная Авада. Вообще их как-то много, уже вторая за неполных двадцать четыре часа. Это уже было слишком для спокойного, обычного, домашнего маменькиного сыночка… так что скажем спасибо, что все эти эпитеты не имели никакого отношения к Гебу.
|
|
| Shtorm | Дата: Вторник, 04.02.2014, 06:08 | Сообщение # 118 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| С криком:
— Шуссяра! — Ланс стал отстреливаться от превосходящих сил противника.
Увы, но этим силам было пофиг на отстрел паренька, всего одного движение палочки хватило, чтобы все огненный пули ушли в молоко. Что самое обидное — в недопитое молоко Ланса. Такого парень простить не мог … и именно поэтому поспешно ретировался в укрытие.
— Надо уходить! — крикнула девушка.
— В такой обстановке, — пыхтел Герберт, дернувшись в сторону, когда в паре дюймов от него ударил знакомый зеленый луч. — Мы уйдем только на тот свет.
— Нужно найти черный выход!
— Его здесь нет, — буркнул Ланс, а потом вдруг весь посветлел и улыбнулся. — Ты гений!
Герберт, на миг потеряв контроль, наклонился и впился в губы леди, впрочем поцелуй длился недолго — всего пару мгновений. Затем Геб принялся за дело.
— Роджи!
Дракончик мигом показался из нагрудного кармана. Ему даже не надо было нечего говорить, он просто открыл пасть и выдохнул маленькую искорку. Проныра взмахнул палочкой, и искорка полетел к стене, рядом с которой стояла стойка.
— Ховайся! — с этим воплем Герберт нарыл собой все еще шокированную леди.
За несколько миллиметров до столкновения, искра, под действием волшебства наполовину Ифрита, превратилась в огромный огненный шар, буквально прожегший стену насквозь, создавая пресловутой «черный выход». Правда этот выход был несколько незапланировано при стройке.
— Бежим! — крикнул волшебник и потянул за собой пребывающую в ступоре ведьму.
Парочка буквально вылетела на улицу, а Герберт, бешено вращая головой, откидывался огнем от летевших лучей, среди которых проглядывалась теперь уже две Авады — видимо подоспело подкрепление.
Наконец парень нашел что искал — колеса. Ланс буквально закинул ведьма в кабриолет Феррари, а потом ударил палочкой о панель. Двигатель заревел и машина сорвалась с места, уже через несколько секунд набрав почти семьдесят миль.
— Да что у тебя за ухажёры такие? — ревел Ланс. — Авадами как семечками кидаются.
— Это Веласкесс! — кричала в ответ леди, вцепившаяся и в Ланса и в сидение.
— Да чтоб я знал кто это!
— А ты кто?!
— Турист, б..я, — выругался Геб. Из-за адреналина, бьющего по мозгу, он даже не осознавал, что находится в присутствии леди и не должен позволять себе подобных выражений. Но куда уж там до приличий в такой то обстановке.
— Турист?! — завопила красотка. — Так ты не из Аврората?!
— Оскорбить хочешь?!
Тут Ланс вильнул, чуть не выехав на тротуар — лобовое стекло разбил фиолетовый луч, чудом не попавший в головы удиравших магов. Зеркало заднего вида, жалобно скрипнув, отвалилось, потерявшись где-то на полу. Герберту пришлось обернуться, а потом снова вильнуть, задев чью-то машину — трафик был не самым свободным.
За ними в погоню бросилось три машины, которые, почему-то, не уступали в скорости Феррари.
— Держи руль! — крикнул Ланс, на чье лицо снова наползал пиратский оскал.
В баре он убежал от раки, потому что его застали врасплох, но сейчас он готов дать бой.
— Я не умею водить! — запротестовала леди.
— Тогда, милочка, у меня для тебя плохие новости, — с этими словами парень оторвал руки от руля и вскочил на сидения, поворачиваясь лицом к противнику.
Машина вильнула, а потом вновь встала в поток — кричавшая что-то леди все же смогла схватить руль.
Ревела подвески, гудела резина, трещали подшипники, все вокруг от скорости размазывалось разноцветной полосой, а машины непрестанно гудели, шарахаясь в стороны. И в центре всего этого стоял Ланс — не таясь, во весь рост, словно в него не летели лучи проклятий, в том числе и зеленые выверки Авады.
— Детка! — прокричал смеющийся Геб, поднимавший палочку. — Я, кажется, сочинил новую песню!
(п.а. Геб «сочинил» Nickelback — Burn It To The Ground,
Можно врубить для «атмосферности»).
— Ты чертов псих!
— Лучший комплимент за день! — продолжал скалиться Ланс.
Он, даже не отшатнувшись, когда мимо пролетел очередной луч Авады, вскинул палочку. Та задвигалась с такой скоростью, что стала превращаться в огненный шар. Да, Ланс не был сильным магом, и даже средним, скорее слабеньким, но старина Флитвик показал ему, что может сделать слабый маг, если познает искусство владения палочкой.
За доли мгновения вычертив в воздухе сразу три Старших руны и множество Младших, Герберт протараторил невербальную формулу, а потом скрепил чары вербальной составляющей:
— Ignis Bullarum!
На все действо не ушло и секунды, как Проныра уже воплотил свое восьмое заклятье из десяти созданных им. Из палочки стали вырываться огромные огненные пузыри. Они, словно строительная пена, стали "облепливать" воздух, перекрывая путь преследователям. Каждый был диаметром в несколько метров, но таким тонким и прозрачным, что если бы не цвет молодого пламени, его было бы невозможно заметить.
— Это их надолго не задержит! — кричала красотка.
— Малышка, это задержит даже дьявола, — хвастливо вскинулся Ланс.
В следующий миг по ушам ударил ужасающей мощи взрыв. Позади Феррари плавился асфальт, а из соседних с дорогой небоскребов на первых этажах вылетели стекла, разлетаясь по улице мелкой крошкой. Послышались крики, где-то вспыхнул пожар.
Ведьма, с шокированным лицом, мертвой хваткой вцепившись в руль, в боковое зеркало наблюдала за тем, как посреди многополосного шоссе выросла огромная стена пламени, порожденная небывалым взрывом — к счастью, направленным внутрь, а не вовне. Иначе бы разнесло весь квартал.
Суть была в том, что когда рвется пленка пузыря, то тот взрывается, в данном случае первый взрыв вызвал цепную реакцию.
— Твою мать! — рявкнул Ланс.
Из пламени вылетели машина с обугленной краской, это тоже был кабриолет и на передних сидениях сидели явно недовольные люди, что подтвердила очередная Авада.
— Умеешь ты выбирать парней, — процедил Ланс, возвращаясь на водительское место.
Ему пришлось показать все мастерство угонщика, чтобы уйти не от погони, а от летающих разноцветных лучей, которые явно не несли с собой ничего хорошего. Проныра крутил баранку так, словно от этого зависела его жизнь… собственно, в данный момент она именно от этого и зависела. Проныра выжимал из машины все, на что она была способна и даже то, что не было в неё заложено при проектировании.
— Не уйдем! — кричала леди, отстреливаясь от преследователей какой-то гадостью — опытная ведьма.
— Уйдем!
С лицом истинного маньяка, Ланс крутанул баранку, дрифтуя на повороте, потом дернул «руку», меняя передачу, вдарил по газам и вернул передачу на прошлую позицию. Феррари взревело раненным бизоном и понеслось в холм.
— Там нет…
— Дороги, — закончил за леди Геб. — Знаю.
— Я не смогу отлевитирвоать нас на такой скорости! — надрывалась ведьма.
— Что ж, тогда прочитаю краткий курс начинающего пилота, — Ланс вдавил педаль в пол. — Самое главное, — он сменил передачу. — Закрыть глаза, — впереди показался обрыв недостроенной развязки, ведущий в сторону горы с Христом. Высота была такова, что до джунглей, видневшихся где-то впереди, было метров сто по крутому склону. — А потом, — обрыв был совсем рядом. — Прокричать Джеронимо!
Ланс , схватив леди, оттолкнулся от сидения в тот самый момент, когда машина, сплющиваясь в блин столкнулась с десятком-другим стоек, накачанных водой под завязку.
— Джеронимооо! — закричал Геб.
— Джеронимооо! — завопила Леди, вцепившаяся в Проныру.
Волшебники летели, вернее — падали, в джунгли. В ушах свистело, глаза слезились, сложно было что-либо различить, но в последний момент, перед падение, Герберт вскинул руку и из его палочки вырвалось несколько огненных кнутов. Они оплели приближающиеся с бешеной скоростью деревья, потом Ланс ощутил, как напряглись мышцы, удерживая руку в суставе, и уже вскоре маги катились по траве, лишь чудом не задев ни камня, ни дерева, ни какой-нибудь ядовитой змеи или паука.
Лишь только тот факт, что Проныра был наполовину Ифритом, не позволил его руке оторваться от тела, но, по прикидке, Геб не сможет пользоваться ей как минимум неделю, если не больше.
Двое лежали на полянке, смотря на то как солнце упрямо пробивается сквозь плотную листву джунглей. Леди не верила в то, что она жива, Ланс не верил в то, что каникулы продолжается таким безумным весельем — все было высший сорт. И вечеринка, и драка, и погоня, даже полет и тот — как вишенка на торт.
— И что это за карта? — спросил Геб, покачивая пергамент в левой руке.
— Путь к Эльдорадо, — ответила лежавшая рядом леди.
— Не поделили последний сувенир.
— Это не сувенир! Это настоящая карта!
И вновь Ланс как-то сразу поверил что да — он держит в свой руках настоящую карту к потерянному во времени и истории городу, столице одного из его народов. Одного из, потому как Геб все же был частично человеком и волшебником и об этой весомой части нельзя было забывать.
— Меня Гербертом зовут, — вдруг произнес Ланс. — Для друзей — Геб.
Повисла тишина, а потом девушка все же ответила:
— Изабель. Для тебя — Изабель
Но Ланс услышал лишь «Бель», заветное, долгожданное — «Бель».
— «И почему я не удивлен» - подумал Геб.
Его глаза сверкали так ярко, как еще никогда прежде — рядом красотка, в руке карта, на хвосте группа маньяков, впереди древний город, вокруг джунгли — да черт возьми! Словно ожила мечта юноши, выросшего на авантюрных романах. Его ждало настоящее, неподдельное, жутко опасное, смертельное, захватывающее приключение!
|
|
| Shtorm | Дата: Вторник, 04.02.2014, 06:09 | Сообщение # 119 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| Глава 51
7 августа 1995г Бразилия, где-то в джунглях
Герберт, вооруженный мачете, с широкой улыбкой на лице пробивал путь сквозь густые заросли непонятно чего. Не то чтобы юноша не знал, как называется то или иное растение, но он просто забыл название. Вы, конечно же, знакомы с этим ощущением — учил все ночь перед экзаменом, вытянул загаданный билет, шпаришь словно по родной теме, а потом тебе задают элементарный вопрос и «бац»! Наступает ступор. Вот и у Геба было такое же чувство. Он словно знал, как называется растения, трава, листья, деревья, даже местность — но стоило попытаться произнести название и все мигом рассеивалось, становясь новым и неизведанным.
— Эй! — крикнула Изабель.
Проныра обернулся и вновь одернул себя — не время пялиться на ножки. Хотя, почему бы и не поглазеть несколько секунд. Ну или чуть дольше…
— Да? — протянул юноша, чьи глаза бегали то вниз, то вверх.
— Почему бы нам не воспользоваться магией? — недовольно цедила девушка, считавшая что Ланс ей только мешается, да и вообще он мог, по её мнению, катится на все четыре стороны.
— «А почему бы нам не пройтись по долбанным тропинкам?» — мысленно бился головой об ствол Герберт. — «Конечно потому что я хочу потянуть время, чтобы познакомиться с тобой».
Но этого Проныра сказать не мог и поэтому ему срочно нужно было придумать оправдание тому, что он неизвестно откуда достал мачете, и они уже третий день идут через густые заросли. Учитывая, что в полумили в сторону было куда как свободнее, и не попадалось столько змей, тарантулов, ядовитых жаб и прочих обитателей не самых дружелюбных джунглей. И это еще не дошли до магической части!
— Все элементарно, крошка! — вздернул палец парень. — Как думаешь, как тебя смогли выследить?
— Сели на хвост и отеля, — пожала плечами красотка.
— А вот и фиг, — покачал головой Ланс, срубая очередную лиану и, незаметно для спутницы, жестом прося очередную змеи убраться подальше. Та что-то прошипела в ответ (Ланс их языка не знал, так что не разобрал) но все же уползла. Со зверьем Геб всегда ладил. — Помнишь, ты попыталась у меня из штанов кое-что вытянуть?
— Если под «кое-что» ты подразумеваешь карту, то да — помню.
— Можно и так, — хмыкнул слизеринец. — Ну, и тебя ничто не смущает? Ты используешь магию вне стен свой школы в магловском квартале, а спустя пару минут бар начинают штурмовать люди Веласкесса. Кстати, ты мне так и не рассказала, что это за крендель.
Девушка призадумалась, немного сдвинув брови в форме полумесяцев. Ланс аж замлел, когда лицезрел это очаровательное личико. А еще он помнил тот поцелуй в баре (за который его чуть не убили в последствии) и постоянно пытался соблазнить леди или хотя бы заинтересовать, но та была непреступна как кладовая Снейпа — Проныра то знает. Он еще штурмовал не раз, но всегда уходил не с чем. Но парень не отчаивался — если смогли Домащние-Золотые-Ребятки, то сможет и он. Чем он — Геб-Проныра, хуже. В случае с да-Силва все протекало в похожем русле.
Взыграл охотничий азарт — если отказывает, значит обязательно надо заполучить. Это стало идеей факс, каким-то маниакальным влечением.
— Считаешь, что на них работает кто-то из Аврората?
— Какая ты умница, — улыбнулся парень и вернулся к своему занятию — срубанию лиан.
Герберт сожалел только об одном — у него не было матерчатой жилетки, высоких батфорт, степени по археологии и фамилии «Джонс», а то вышла бы очередная история, достойная самого большого экрана кино. Но все и сразу получить нельзя, да и куда там Индиане Джонсу, до вождя «Белое Перо». Ха! Геб заткнет за пояс еще и не такого авантюриста!
Парен, сверкая горделивой улыбкой, продолжал мысленно восхвалять себя, не замечая, что девушка пристально вглядывается в его спину. Изабель казалось, что она уже где-то видела этого нахального англичанина, только не могла вспомнить где.
— А почему не засекли тебя? — смекнула леди и парень мысленно чертыхнулся.
— «Ну что за догадливая девка!» — думал он, мысленно разрабатывая план, как бы сворить Аммортенции и подлить зелья во флягу леди. — «Совсем как я».
— Так я ж турист, — пожал плечами Ланс, применяя свое излюбленное оружие — полуправду. — Тем, кто пребывает в иную страну сроком, меньше чем на две недели, палочку регистрировать необязательно.
— Так ты же несовершеннолетний, — хмыкнула леди и Ланс, вздрогнув, чуть не рассек вместе с лианой еще и Роджера, который летал в авангарде.
Дракончик, взвизгнув, тут же упорхнул на плечо Изабель. Этот предатель вообще души не чаял в красотке, с кожей цвета какао. А она симпатизировала маленькому засранцу, всячески потакая его капризам и сюсюкаясь с ним, как с пушистым котом. И да — юноше было завидно. Он даже обернулся котом, но леди быстро распознала Анимагию и чуть не зашвырнула попутчика в костер. Больше Ланс так не рисковал, разрабатывая иные планы по осаде данной крепости. У Геба, вообще, в соблазнении было не очень много опыта — обычно хватало его шарма, обаяния и природной красоты. Но тут все три отмычки от пояса верности вдруг дали сбой и вуаля — волшебник остался ни с чем.
— А ты как узнала? — не оборачиваясь поинтересовался Геб.
Он внутренне надеялся, что она признала в нем рокера — это могло бы дать пару очков. Сам юноша хвастаться не хотел, это наоборот — убавило бы и без того скудное количество баллов в его копилке.
— Точно так же, как и ты понял, что я еще учусь в школе Магии.
— «Если я её не соблазню, то придушу!» — Анимаг продолжал свой мысленной поток брани.
Герберт выплескивал раздражение на лианы, всего одним взмахом рассекая их на несколько частей. Леди, идущая позади, явно была из «высшей лиги», но Герберт перестанет уважать себя, если не добьется своего. Да и вообще — как это возможно, чтобы кто-то устоял перед главной несуществующей организации «Власть Мангустам» — нонсенс же!
— Хмм, — протянула Изабель, поглаживая Роджера, который разве что не урчал от удовольствия.
В миг, когда Ланс шикал на очередного представителя ползуче-ядовитой фауны, в спину парню вновь ткнули что-то тупое, похожее на указку. Проныра, не моргнув ни глазом, только устало вздохнул.
— Слушай, чему вас в школе учат? — пыхтел он. — Что за привычка тыкать в людей палочкой?
— Кончай комедию ломать!
— Ты бы знала, — Геб хлопнул себя ладонью по лицу. - Как часто я это слышу.
— Я не куплюсь на твою сказочку, — прошипела леди. — Моя палочка тоже не зарегистрирована у Аврората!
— Ууу. Да ты, оказывается, малолетняя преступница.
— Я просто много путешествовала, — фыркнула Изабель. — Учусь… училась, почти на заочном. Просто еще не успела сходить в Министерство.
— Ну-ну, — промычал парень.
— Забудем про хвост — скажи мне, почему ты не используешь магию и зачем увязался за мной? Чего тебе нужно?!
— Для начала убери палочку.
— Скажешь уберу.
В тот же самый миг Герберт извернулся ужом, поднырнул за спину да-Силва и ткнул её пальцем в спину — палочку он доставать не успевал, но ощущения то схожи.
— В эту игру можно играть и в дво…
Геб снова не успел договорить, так как в который раз земля поменялась местами с небом и Проныра оказался на спине. Правда в этот раз его кинули аккуратней — спина даже не болела. Неужто он сумел немного растопить ледяное сердце Изабель? А нет, это просто слишком густая трава смягчила падение.
— Тыкать пальцами в девушек неприлично, — фыркнула леди.
Она уселась на грудь Гебу, зажав тому руки коленями. Кончик изящной, не очень длинной палочки с изумрудным отливом смотрел прямо на горло юноши. Тот лишь философски поглядывал в небо, размышляя о бренности жизни в целом и о ситуации в частности. А ситуация, не смотря на все опасность, заставляла ощущать тесноту в штанах. Возможно люди были правы, называя Геба «психом».
— Рассказывай, — приказала Изабель.
— С чего начинать, красотка?
— Еще раз так назовешь — прокляну, — пообещала девушка, откидывая назад свои пышные волосы.
-Туше, — подмигнул Геб.
Изабель никак не могла взять в толк, почему даже в такой ситуации, этот странный человек не как не хочет её боятся. Казалось, что даже отруби ему ноги — он все равно будет шутить и прикалываться. Какой-то псих!
— С чего начинать, конфетка?
Герберт резко отодвинул голову в сторону и желтый луч ударил в землю, выбивая в ней небольшую ямку.
— Мы друг друга понимаем? — прошипела девушка.
— На одном же языке говорим, — продолжал улыбаться Ланс, которого все это немного забавляла. — Кстати, я совсем не сексист — не имею ничего против, когда леди сверху.
Парень снова увернулся от луча, а в темно-карих глазах красотки полыхнула сталь.
— Начни сначала, — сказала леди, и тут же добавила. — И только попробуй задвинуть мне про сотворение мира! Это избитый прикол.
— Как скажешь, — пожал плечами парень (что было несколько проблематично в данной ситуации), а потом, голосом старого рассказчика, произнес. - Жили-были старик со старухой. Вот и говорит старик старухе: «Поди-ка, старуха, по коробу поскреби, по сусеку помети»…
Изабель, сжав губы в тонкую полоску, занесла палочку, но только этого Герберт и ждал. Он напряг мышцы, закаленные в борьбе с медведями, скрипнули сухожилия, скрутившееся тугими канатами после бега наравне с оленями и лесным ветром, и девушка разве что не взлетела в воздух, когда могучие руки приподняли её над землей.
В то же мгновение ситуация приобрела еще более пикантный характер. Геб возвышался над поваленной девушкой. Её руки он вытянул вперед, сцепив запястья правой ладонью. Девушка пыталась вырвать их захвата, но у неё был неудобный угол приложения силы, что заведомо обрубало любые попытки высвободиться. Она пыталась бить коленом по спине юноши, но замерла, когда на ней уставился кончик её же палочки.
— Я же сказал, — тяжело дышал парень — этот финт дался ему нелегко. А если вспомнить, что правая рука была повреждена и только совсем недавно пришла в норму, то — совсем нелегко. — В эти игры можно играть и вдвоем.
Герберт поднялся, отошел в сторону и бросил палочку девушке. Та поймала её на лету и гневно сверкнула глазами. Парень снова пожал плечами и вернулся к своему занятию — срубанию лиан. Он ждал того. что в спину ему прилетит какое-нибудь проклятье, но того все не было. Видимо латинос не била в спину — хоть какие-то плюсы.
— Пока не объяснишься, доверять не буду, — буркнула Изабель.
— Так бы сразу, — выдохнул Ланс. — А то «прокляну, убью, продырявлю», ну мы же цивилизованные люди…
— Не тяни, англичанин.
— Вот, уже расизм подключила, — рядом пролетел луч и Геб замахал руками, показывая, что он готов говорить. — В общем, выложу как на духу. Первого числа я оказался в Рио — не знаю как, потому что накануне ночью я бух… хм, выпивал с друзьями в Вегасе. Ну, очнулся под статуей Христа и пошел в город. Там встретил тебя где ты меня грубо отшила.
Парень машинально, под довольный смешок Изабель, потер место ушиба на спине. Роджер, судя по валящему из ноздрей дыму, веселился до упаду.
— Потом я поселил по городу и попросил меня отвезти на какую-нибудь вечеринку. Дальше ты и сама знаешь.
— А как ты прошел на закрытое мероприятие?
— Стянул пропуск, — в голосе юноши явно слышалось хвастовство.
— Ну-ну, — недоверчиво фыркнула Изабель.
Вместо объяснений, Ланс вытянул вбок левую руку — так, чтобы её видела леди, а потом разжал ладонь. В этот же миг прозвучал мелодичный звон, и на большом пальце юноши натянулась цепочка, на конце которой красовался простенький медальон в виду полной луны.
Изабель охнула, ощупала шею, а потом резко вскинула палочку. Геб, обернувшись, понял, что на этот раз девушка настроена на серьезную драку. На такую, на какую Ланс не мог пойти — с девушкой биться, пусть и магией, по его мнению было самым поскудным делом.
Проныра, показательно мирно и спокойно протянул девушке медальон. Та мигом выхватила его из руки, а потом бережно вернула на шею. Ланс даже не засмотрелся на открывшуюся на миг аккуратную грудь, ему стало несколько неловко. Он нашарил в кармане бабочку — подарок Рози, а потом отвернулся.
— Извини, — сказал он, резко срубая очередную лиану.
— Что? — спросила девушка.
— А? — переспросил парень. — Нет, ничего, тебе послышалось.
— Еще раз прикоснешься к нему — кисть отрежу, — пригрозила леди.
— Между прочим, для мужика правая кисть очень важна!
Даже не оборачиваясь Проныра понял, что спутница покраснела. Не от смущения, нет-нет, её, кажется, вообще было очень сложно смутить, от негодования.
Герберт продолжал прорубать путь, насвистывая свою любимую мелодию. Казалось бы нормальный человек должен нервничать в подобной ситуации, но Проныра был полон предвкушения. Каникулы продолжались очень интересно и, стоило надеяться, что они в таком же ключе и закончатся. Да и к тому же Лансу будет что рассказать по возращению в замок.
Согласитесь, подобные приключения куда круче баек о том, как кто-то за кем-то ухаживал, кто-то с кем-то «сосался», кто-то ходил в какое-то кино или ездил в такую-то страну, где постоянно пребывал на экскурсиях или загорал. Нет, эти каникулы явно были на ином уровне. Да и как мы все помним, Проныра отнюдь не дурак прихвастнуть, если есть достойный повод.
Изабель, идущая позади, все размышляла на отдаленные темы. Конечно она не доверяла странному парню, бывшему ей ровесником. Как мог шестнадцати летний парень оказаться один сперва в Вегасе, а потом в Рио? Конечно, тут возникает резонный вопрос, как во все это ввязалась сама да-Силва, но у неё была своя история. Что же до парня, то, судя по его поведению, манере говорить и том костюме, в котором он заявился на тематическую вечеринку для высшего света — он был мажором. Сыночком богатеньких папеньки с маминькой и вовсе не крал приглашения. Он его банально получил!
Тут в голове леди щелкнуло, и она наконец поймала воспоминание «за хвост». Когда она прокралась в мазей волшебного квартала Рио, чтобы выкрасть древний свиток, на поверку оказавшийся картой к Золотому Городу (а не старой легендой — первым письменным свидетельством, как думали те, кто писали табличку к нему) , то ей пришлось некоторое время просидеть в кладовке — дожидаясь пока охрана сменится. Там она в щёлочку подглядывала за смотрителем, а у того на макровизире шла трансляция концерта «Ведьминых сестричек»! Именно там она и видела этого парня!
Да, теперь все встало на свои места! Конечно же он был мажором, ведь как иначе мог стать приглашенным гостем у группы, которая никогда и никого не брала ни на разогрев, ни в качестве гостей. Изабель тогда даже усомнилась в своих любимых музыкантах — по её мнению, они продались за презренный желтый метал.
Да, теперь встало на свои места. Это просто очередной выскочка, считающий, что весь мир принадлежит ему только потому, что у его родителей есть деньги. Изабель мысленно сплюнула и пообещала себе избавиться от этого прилипалы при первой удачной возможности.
— «Хмм» — мысленно протянул Ланс, изредка поглядывая на задумчивое лицо леди. — «Кажется я начинаю ей нравится!»
Ближе к ночи
Весь день парочка следовала по карте, даже не прерываясь на привал. Это даже стало походить на нелепое соревнование — у каждого болели ноги, ныла спина, слипшиеся от пота волосы кололи шею, зудели колени и голени, но ни один не просил привала. Каждый шел, сцепив зубы так сильно, что порой можно было расслышать их скрип. В ярко-голубых и темно-карих глазах сверкала решимость выиграть в этом нелепом испытании.
Герберт наивно полагал, что его организм банально сильнее женского, а Изабель столь же наивно считала, что изнеженный мажор выдохнется первым. Её дамская логика, что, по сути, является способностью головы думать жопой, напрочь отсекала воспоминание о том, что Герберт устроил на шоссе.
В общем, возникла патовая ситуация, в которой никто не хотел признавать эту самую «патовость». Солнце уже спускалось за горы, заливая чернеющее небо кровавыми отсветами. На востоке поднималась луна, закаляя звезды своим серебряным светом. На джунгли спускалась ночь.
Ланс, по книгам, знал, что после наступления темноты, джунгли из просто опасных, становятся смертельно опасными. Её здравый смысл вопил о надобности объявить привал и найти укрытие, но глупая мужская гордость не позволяла «сдаться» раньше девушки. Парень был уверен в том, что Изабель первая решит остановиться. Но там все никак не хотела произнести заветной фразы.
Герберт, для которого путешествия по лесу всегда были приятным развлечением, начинал потихоньку сдавать. Видимо сказывалось ноющее, побаливающее правое плечо, недовольное испытаниями, выпавшими на его долю. Так себя истязать не позволяли даже мышцы лишь наполовину-человека.
— Стой, — хором выпалили парень с девушкой.
Они посмотрели друг на друга, а потом синхронно обнажили палочки. Это было вовсе не просьба привала, скорее — объявление тревоги.
Не сговариваясь, маги встали спиной к спине, рассеивая сгущающуюся темноту Люмосами. Ночь на джунгли спускается так быстро, что порой можно подумать, что где есть переключатель, меняющий свет на мрак. И сидит за ним явно ехидная зараза, так как ночь всегда наступает в самый неожиданный и неблагоприятный момент.
Во мраке показались два зеленых огоньки, рассечённых вертикальными полосками.
— Не двигайся, — прошептала Изабель.
В тот же миг вместо ведьмы рядом с юношей возникла пантера. Она была не самых крупных размеров. А учитывая то, что форма Анимага обычно больше подлинного зверя, то можно сказать — маленькой. Но все же от неё исходили те же волны, что и от пятнистого ягуара, показавшегося из зарослей. Два хищника смотрели друг на друга.
Но если пантера, так же бывшая ягуаром, рычала и скалилась, обнажая роскошные клыки, то ягуар, склонив голову набок, смотрел куда-то ей за спину. Туда, где стоял человек, которого защищала хищница.
Весь вид зверя словно говорил — «Привет. А что это с ней?».
Ланс развел руками и покрутил пальцем у виска, мол — «Хелоу. Сам не знаю — не в себе она».
Хищник показал клыки, и пантера, по ошибке приняв это за жест нападения громко рыкнула, издав привычный ей крик, разносящийся на мили вокруг. Вот только жест этот значил вовсе не нападение, а предложение помощи.
Геб отрицательно покачал головой, показывая, что с ним все в порядке. Ягуар в ответ повел мордой и исчез в тени, словно говоря «Удачной охоты». Пантера еще немного порычала, а потом снова обернулась ведьмой-красоткой.
— Трус! — крикнула Изабель в пустоту.
Ланс лишь закатил глаза. Вот потому многие звери и считают двуногих полными идиотами. Именно из-за таких вот Анимагов, которые нихрена не понимают в «лесной» жизни.
— Давай устраиваться на ночлег, — махнул рукой Ланс.
Девушка лишь ехидно заулабалсь - в глазах её сверкало превосходство. Типо и форма у неё круче, и на привал не она первой сдалась. Ланс лишь пожал плечами. Он никоим образом не сдался, просто после подобной заминки не имеет смысла продолжать идти — и шаг сбился, и настрой уже не тот.
Проныра взмахнул палочкой и к нему слетелись сухие палки. Изабель уже на ставила на груду палочку, но Проныра накрыл её кончик своей рукой.
— Не колдуй, — только и произнес он.
— Но ты-то колдуешь! — не унималась девушка. — Ты чего-то не договариваешь…
— Я все договариваю, — Ланс никогда не врал прямо, но ничто не мешало ему пользоваться полуправдой. Или говорить так, чтобы люди слышали именно то, что хотят услышать. - Просто я не местный, больше шансов что не засекут. Да и волшебный огонь привлекает внимание самих волшебников и магических тварей. Так что лучше «по-нашему».
Проныра нагнулся, щелкнул Зиппо и начал шаманить. Изабель, глядя на нелепые попытки зажечь пламя, закатила глаза, на миг отвлекшись от процесса. В тот же самый миг Геб глянул на огонек и тот вспыхнул, мигом охватывая ветки, сложенные шалашиком.
— Вуаля! — хлопнул по коленям Ланс.
Он достал из нагрудного кармана пачку сигарет, и как опытный турист прикурил об маленькую палочку, на кончике которой плясал небольшой лепесток пламени. Сняв Малышку с плеча (а она все это время покоилась за спиной. И даже не спрашивайте каких трудов Гебу стоило сохранить её целой в те моменты, когда Изабель кидала его через бердо) Ланс погладил струны и пристроил инструмент к дереву. Сам он разлегся на траве, раскинув руки в стороны.
— Городской, — фыркнула Изабель, забиравшаяся на какой-то сук. — Удивляюсь, как тебя еще не погрызли, не укусили, не отравили или не съели.
— «Потому что для джунглей я свой, а ты гринго» — мысленно потешался парень.
Да-Силва (такая фамилия у леди была) приходилось каждую ночь как-то пристраиваться на дереве, при этом постоянно просыпаясь из страха, что нападут обезьяны, а Геб дрых как младенец. Ему ничто не мешало — мошкара его как всегда облетала стороной, а иные обитатели его не трогали. Некоторые даже пытались пристроиться рядышком, но Ланс их отгонял, не желая «палиться» перед спутницей. Вот и выходила, что латинос считала, будто от ней скрывают какой-то секрет, лишь глубже убеждаясь в испорченности мажорчика.
— Что, не боишься, что снова ягуар нападет? — ядовито спросила леди.
— Не боюсь, — горделиво вскинулся парень. — Герберт заговоренный, Герберта зверь не трогает.
Изабель лишь фыркнула, а потом как бы невзначай обронила:
— Да они подавятся твоими похабными песенками.
— Эй! — возмутился Геб, расслышавший оскорбление. — Я же ничего не говорю про твою заколку!
— А что не так с моей заколкой?
— Она тебе идет как балерине шайба.
— Чего? — Изабель от такой глупости чуть с ветки не свалилась.
— Вот и я о том же, — кивнул Проныра. — Эти понятия, как и в твоем случае, просто несовместимы.
— Да иди ты…
— Как некультурно. И, между прочим, — буркнул слизеринец, начавший привычно надуваться и недовольно бурчать, становясь похожим на кота, которого только что лишили сметаны. — У меня совсем не похабные песни.
— Ну-ну.
— Если ты такая ханжа, то я не виноват.
— Ханжа… спасибо что не в девственности обвинил.
— А я разборчивый, — Гебу хотелось показать язык в сторону ветки, расположившейся прямо над его головой, но он ведь уже вырос из таких жестов.
— Все равно непотребщина, — да-Силва, поняв, что задела парня за живое, продолжала беспощадно давить.
По её мнению подобные люди — разбрасывающиеся деньгами родителей и пользующиеся их же влиянием, не были достойны ни малейшей капли уважения.
Не то чтобы у девушки был бзик, но с такой внешностью она всякого натерпелась и всякого повидала. Ведь не даром же она решила обучаться боевым искусствам, порой магии не хватает, чтобы постоять за себя. Особенно в том случае, когда «лезет» магл.
— Да ты… да я… да тут… — Герберт аж задыхаться начал от возмущения.
Парень вскочил на ноги, буквально подлетел к дереву и схватил гитару. Он уселся, положив талию базы на бедро, а потом пробежался по струнам. Музыкант задумался, а потом сверкнул пиратским оскалом:
— Экспромт, детка.
(п.а. Геб играет Elton John - The Trail With Blaze - перевод — http://www.amalgama-lab.com/songs/e/elton_john/the_trail_we_blaze.html )
|
|
| Shtorm | Дата: Вторник, 04.02.2014, 06:10 | Сообщение # 120 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| Изабель, сама того не замечая, с наслаждением слушала своего спутника. У него был, без малого — прекрасный голос и на гитаре Герберт играл так, словно они родились вместе. И сложно было сказать, кто вышел из утробы первым — инструмент или музыкант.
Само собой веки леди чуть прикрылись, её сердце смягчилось, а на устах засияла теплая улыбка. Увы, этого Геб не видел, он просто продолжал играть, как всегда полностью отдаваясь песни. Для юноши не было разницы перед кем играть. Перед мышкой, помогшей освоить ему Анимагию, перед студентами Хогвартса, перед многотысячной толпой или перед самой потрясающей девушкой, которую он когда-либо встречал. Герберт всегда целиком и полностью посвящал себя композиции, вкладываясь в неё душой и разумом.
Изабель чувствовала это. Её затуманенное песней сознание никак не могло сопоставить сложившийся и укрепившийся образ мажора, вместе с человеком, который может так играть. В какой-то момент девушка убедилась в том, что он действительно был другом и гостем «Ведьминых сестричек», но все же красотка не смогла принять этот факт. Ох уж эта женская натура…
Девушка, прикрывшая глаза, не видела, как вокруг оживали спящие джунгли. Подтягивались змеи, шурша в траве своими скользкими телами. Распускались цветы, обычно просыпающиеся лишь в полдень. Бежали по паутинкам пауки. Спешили птицы, звери, даже мошкара пристроилась где-то поблизости.
Все они, ведомые зовом крови, спешили засвидетельствовать появление живого пламени. Все они помнили о том, как некогда по этим землям ходили существа, согревающие собой все вокруг, давая деревьям и природе жизненное тепло. И пусть тот, кто играл на гитаре, распространяя, по округе волны того самого тепла. Был лишь наполовину огнем, но этого хватало, чтобы природа, соскучивавшаяся за тысячи лет разлуки, потянулась к нему как к родному.
Вскоре Герберт закончил играть, и все мигом рассеялось — природа, перестав видеть перед собой живой пламень, «ушла», а звери отправились по своим, звериным делам.
— И как? — спросил довольный парень, и без тог знавший, что девушке понравилось.
— Пф, — фыркнула Изабель. Она не могла признаться в том, что ей понравилось.
Трещало пламя, танцевали лепестки огня, иногда отправляя к небу небольшие лоскуты пепла, истлевающие и меркнувшие на фоне мерцающих звезд. Герберт, смотря на небо, частенько рисовал в уме ненавистные ему карты «Астрономии». По этому предмету парень лишь чудом получал «П». Почему-то юноше никогда не нравились эти бесстрастные, надменные звездные светила. Он смотрел на них и словно видел чужие лица, словно говорившие ему — «Ты и сам здесь чужой!». Но, как бы то ни было, звездам и Лансу раз за разом приходилось встречаться каждую ночь, дабы снова объявить о своей взаимной неприязни.
Похожее происходило и с леди, сидевшей сейчас на дереве. Безусловно внешне парень был весьма и весьма привлекателен, но что-то в нем было не так. Что-то, отталкивающее Изабель, заставляющее её настороженно относиться к своему спутнику, с подозрением вглядываясь в каждый его жест, в каждый шаг. Она просыпалась вовсе не из-за обезьян, а из-за него — для девушки Герберт был безусловной опасностью.
Герберт же, смотря на верх, переводил взгляд с ветки на звезды. Находя леди и далекие сгустки вечно пылающего газа очень похожими. Такая же далекая, такая же яркая, и очень необычная. Как уже было сказано выше — подобных ей Проныра еще не встречал. А уж он повидал немало женщин и девушек.
— Эй, на верху, — улыбнулся Геб. — Земля вызывает Изабель. Раз-раз. Прием. Как слышно?
— Чего тебе надо? — устало спросила леди.
Ланс перевел взгляд на пламя. Оно было намного ближе, роднее, и никогда не обжигало юношу, как бы он близко к нему не подходил. Чего нельзя было сказать обо всем другом.
— Тут вопрос в другом — зачем тебе это все надо?
— Ты о чем? — Изабель сделала вид, что не поняла, о чем её спрашивает парень.
— «Смышленый гринго» — подумала она, придерживая палочку у груди. Все же ночные джунгли были не очень гостеприимным местом.
— Как вы мне все любите говорить — не ломай комедию, — Проныра кинул отломленную от куста палу в костер, а ты сгорела даже не долетев. От пламени словно отделилась тонкая нить, обхватила палочку и мигом её спалила. Зачем это сделал Герберт? Ну вы же знаете, что на этот вопрос не существует ответа. — Тебе явно нужно не золото Эльдорадо и точно не какие-то мифические артефакты.
— Ты прав — у меня свой интерес.
— Расскажи.
— С какой стати?
— С такой, что если я захочу, ты никогда туда не попадешь. Даже если потратишь на это всю свою жизнь.
Изабель как-то сразу поверила своему спутнику, не сомневаясь в подлинности столь громких слов. Правда разум связал это изречение вовсе не с магией или чем-то подобным, с влиянием все тех же богатеньких папеньки с маменькой.
— Из-за отца, — произнесла девушка. — Он был волшебником и археологом, мы с ним много путешествовали. И пару лет назад отца позвали на раскопки новой усыпальницы в Долине Царей. Это такое место в…
— Египте, я знаю, — кивнул Проныра. — Я там был.
— Да? Ну ладно. В общем, мы остановились в гостинице Мемфиса, где отец случайно перепутал сой саквояж с другим — похожим. Он вообще был рассеянный, порой даже забывал сменить одежду с рабочей, на повседневную Так и ходил в униформе археолога.
Девушка сжала медальон и продолжила рассказ:
— В том саквояже лежали какие-то записи. Отец потратил почти год на их расшифровку, а потом словно сошел сума. Он все время бредил этим Эльдорадо, говорил, что знает, как отыскать путь к нему. Носился с этой идеей, ничего не замечая вокруг. В итоге он обратился к людям, к которым не стоит обращаться ни с каким просьбами.
— Веласкесс, — догадался парень.
— Да. Они снарядили экспедицию в джунгли — никто не вернулся. В том числе и мой отец. Только через три месяца выяснилось, что все до единого погибли. У них были выжжены глаза и вырваны сердца…
— И это убедило мафиози в существовании Эльдарадо…
— Именно, — Изабель снова прикрыла глаза. — Вот только Веласкесс решил, что «долг» отца должна выплачивать его дочь. Он предложил мне два варианта…
— Один из которых даже не рассматривает приличная девушка.
Герберт знал о таких предложениях — подобного хватало в Скэри-сквере. Правда у маглов все проще — даже если девушка пойдет по второму пути и все же отдаст долг, то её все равно ждет «программа первого варианта». Через наркотики или другую форму шантажа, но все заканчивается одним. У волшебников, видимо, с этим обстояло немного по-другому. Ведь каждый маг «вооружен и потенциально опасен».
— Смотрю ты не глупый, — немного грустно «подколола» леди.
— Есть такое, — пожал плечами парень. — И теперь ты винишь в смерти отца Веласкесса и хочешь заманить его в западню, чтобы отомстить.
— А нет, — покачала головой леди, на этот раз смеясь в голос. — Видимо не умный. В смерти отца некого винить, кроме его самого и разве что научного сообщества. Именно из-за них он обратился к мафии, и именно они высмеивали его «находку». Так что я хочу всем доказать, что мой отец был прав. Что он не сошел сума, что Эльдорадо действительно существует, и он его нашел.
Продолжало трещать пламя, все так же сияли звезды, все так же задумчиво выглядел Ланс. Находил ли он в этой истории что-то общее со своей? Пожалуй, лишь какие-то отдаленные нотки, но история леди в корни отличалась от его собственной.
— А что по этому поводу говорит твоя мать?
— Она умерла при родах.
— Бывает, — только и сказал Геб.
Он считал большим лицемерием говорить в подобных ситуациях «мне жаль» или «прости». Это все было избитым клише, ведь Ланс не ощутил после ответа не сожаления, ни необходимости извинится. Правда, скорее всего, такая позиция подходила только для таких людей, как Проныра. Для таких людей, которые большую часть жизни прожили среди детей, у которых никогда и не было этих самых «родителей».
— Значит за нами тогда гнался именно Веласкесс.
— Да.
— Сильная у него банда — двое достаточно сильны для Авад.
Тут Изабель вдруг поняла, что сильно ошиблась — парень действительно был умен.
— Вообще-то, — сказала она. — Только один — правая рука главаря — Жоакин.
— И кто же тогда второй? — насторожился Геб.
— Тут самое интересное. Пару месяцев назад в банду затесался новый член, к которому Веласкесс относится как к гостю. Он всегда ходит в черном балахоне и довольно часто о чем-то втайне беседует с главой и Жоакином.
Проныра мысленно чертыхнулся и грязно выругался.
— Ты знаешь, — резко произнес он. — Когда в подобных уравнениях появляются такие неизвестные, дело начинает пахнуть жаренным.
— О чем ты? — не поняла леди.
— Об этой твоей экспедиции! Чтобы снарядить волшебную эскападу, нужно обладать гигантскими ресурсами. И ни одна организация никогда не возьмет все расходы на себя.
— Отец тоже вложился, — заметила Изабель.
— Не сомневаюсь, — кивнул парень. — Но этого все равно бы не хватило. Значит мафиози воспользовались услугами иной заинтересованной организации. А я, как раз, знаю одну такую хунту, лидер которой не откажется поучаствовать в поисках Эльдорадо.
— Деньги?
— Нет, — хмыкнул парень. — Желание найти другого человека через этого мифический город.
— Не вижу ничего такого, — девушка повела плечиками, словно показывая, что такие мелочи её волнуют.
— Не видит она… — буркнул парень. — Красотка, такой расклад означает одно — среди наших преследователей есть сильный, опытный Темный Маг с маниакальными наклонностями. Он не раздумывая применит такие проклятья, после которых смерть станет желанным продолжением банкета.
— Это ты о ком?
— О ком-угодно из Старших Пожирателей.
— Пожирателей чего? — Изабель никак не могла понять, о чем ей говорит спутник.
— А, не важно — отмахнулся Ланс, понимая, что дольше будет объяснять. — Ты понимаешь, что отправилась в путешествие, сопряженное со смертельной опасность. Или даже с такой, которая будет пострашнее смерти.
— Если боишься, можешь проваливать, — фыркнула леди.
Нет, Герберт как раз был готов сразиться, но у него были свои резоны — ему просто хотелось оттянуться и попробовать себя в настоящем деле. Но вот позиция леди его немного волновала.
— Твой отец не хотел бы, чтобы ты погибла по глупости.
— Ты не знаешь, чего он хотел бы и не хотел! — крикнула Изабель.
— Справедливо, — кивнул парень. — Но я всегда считал, что отцовское наследие не должно влиять на детей.
— Да что ты можешь об этом знать?! — не унималась леди. — Изнеженный, рафинированный мажор! Если папенька с маменькой тебя всегда прикроют и пристроят, это не значит, что и у остальных жизнь такая же! Да что ты знаешь о наследии? Что вообще знаешь о нормальной жизни?!
На миг могло показаться, что Герберт разразиться ответной тирадой, но на его лице показалась улыбка.
— А ты мне расскажи, — ответил он. — про эту «нормальную жизнь».
— Inferno com, gringo, — сплюнула Изабель.
Мерно трещало пламя, танцевали лепестки, а Герберт, подкрутив колки на Малышке, подложил руки под голову и закрыл глаза.
— «Нормальная жизнь, да?» — подумал он, перед тем как окончательно заснуть.
9 августа 1995г Бразилия, где-то в джунглях
Герберт все так же нещадно рубил лианы, а девушка молча шла сзади. За эти два дня не было обронено ни слова. Вернее — ни слова не обронила Изабель, а вот Геб старался разрядить обстановку как только мог. Он постоянно шутил, подкалывал спутницу, травил всевозможные байки, некоторые из которых были попросту придуманными на ходу — даже пел! Но ничего не помогало. Леди сохраняла молчание, а на любые попытки приближения, отвечала взятием на болевой или вскинутой волшебной палочкой. Один раз даже попробовала обезоружить парня, но не смогла — любой посторонний прикоснувшись к вишневой палочке, сильно обжигался. Впрчоем, несмотря на все это, Герберт не отчаивался.
Не только потому, что Герберт в принципе не знал, что такое «отчаяние», а просто такая у него была натура. Он сам не умел обижаться и грустить и не понимал, когда этому поддавался кто рядом. Вот Геб всеми силами и пытался растопить только наросший в их отношениях лед, но каждый раз натыкался на очередные иголки и нервное шипение.
Будь Герберт большим реалистом, он решил бы, что окончательно потерял любые шансы на какие-либо отношения, помимо сложившихся. Но Проныра был человеком, для которого слово «поражение» изначально ровно то же, что и «отчаяние», а именно — абсолютно ничего.
Ланс вдруг замер и жестом остановил Изабель.
— Если это очередная шутка, — цедила леди. — Я тебя…
— Ого! — воскликнул Ланс, улыбаясь до ушей. — Она говорящая!
Изабель покраснела и занесла палочку.
— Спокойствие, — произнес Ланс. — Без резких движений, а то постигнет участь отца.
На лице леди отразился испуг и непонимание.
— Видишь ли, — Геб явно наслаждался тем, что он знает то, чего не знает спутница. — Я просил не пользоваться магией по одной причине — человеческая магия и Ифриты это несколько несовместимые понятия. И мы с тобой только что дошли до завесы.
— Которая, как я понимаю, отделяет вотчину Фейри от остального мира.
— Ну какая умница, — умилился парень.
Изабель подошла поближе, и уже хотела протянуть руку, но её удержал Ланс, аккуратно схватив за запястье. Впрочем он тут же разжал пальцы, не желая вновь врезаться спиной в землю.
— Но как нам её преодолеть? — шептала Изабель. — Я даже ничего не вижу.
— А чувствуешь?
Сам Геб ощущал нечто такое, будто впереди был поток жаркого воздуха, или просто невидимое пламя.
— Нет, — покачала головой леди. — Совсем ничего.
— Хмм, — задумался Ланс.
Он прокрутил в голове несколько десятков различных вариантов. Пока не махнул на это дело рукой. Здесь было только одно решение — рискнуть жизнью.
— Помнишь курс начинающего пилота?
С этими словами Геб обхватил талию девушки, а потом с криком бросился вперед. Его лицо словно обласкало пламя, чуть не сдув шляпу, чем вызвав возмущение Роджера. Через мгновение перемещение свершилось и Ланс открыл глаза, с наслаждением потягиваясь.
Это было явно приятней чем порталом. Проныра словно прошел в открытую дверь и это ощущение ему нравилось.
— Намного лучше порталов! — радостно воскликнул Геб.
С чем явно была не согласна ведьма. Она согнулась пополам и, схватившись за живот, пыталась сдержать рвотный позыв и одновременно с этим вздохнуть. При переходе её словно все скрутило, расщепило, а потом заново собрало — это было намного хуже порталов. Намного хуже! Что Изабель незамедлительно донесла до спутника в грубо-вербальной форме.
— Фи, — скривился Ланс. — Впрочем, детка, вместо того, чтобы сквернословить, лучше — оглянииись!!
Ланс прокричал это и, разведя руки, обернулся к долине. Перед магами, стоявшими на обрыве рядом с водопадом, раскинулась равнина, в которой трава больше напомнила зеленая волны моря, поднимаемы разгульным, игривым ветром. Там, среди бескрайних просторов, возвышалась гора, видимая даже отсюда. И на ней, далеким, почти потусторонним бликом сияла древних город. Сейчас были видны лишь его очертания и купола, но уже можно было сказать — это он, Золотого Город Эльдорадо, столица Фейри огня Ифритов.
Наверно я должен сказать, что Ланс впервые за всю жизнь почувствовал, что вернулся домой, но это была бы грубая и наглая ложь. Нет-нет, Герберт выглядел просто заинтересованным, он испытывал те же ощущения, что и при осмотре любой иной достопримечательности. Нет, дом Ифритов не был домом для Геба-Проныры, ведь он не был Ифритом…
— Какая красота, — произнес мужской голос.
Голос, не принадлежащий Герберту Лансу…
Изабель ничего не успела сделать, как у неё вырвали палочку и скрутили веревками Инкарнацео. Вокруг стали появляться люди Веласкассе, во главе с ним самим и Жоакином. Последним, тринадцатом по счету, из пустоты возник тот самый человек, в черном балахоне.
Леди повернулась к Лансу, но тот даже не вытащил палочку. Он стоял, склонив голову на бок и с интересом поглядывая на происходящее. Девушка хотела ему что-то крикнуть, но оказалась, что на неё наложили Силенцио, а когда леди попыталась отодвинуться, то горлом наткнулась на чужую палочку — поэтому её спутник и бездействовал.
— Мистер Гринго, — улыбнулся Веласкесс, растягивая свой шрам, оставшийся после заживления кроличьей губа.
Мафиози был маглорожденным и поэтому губу зашивали в детстве, оставив в наследие неприятную белесую полоску.
— Ты мне не особо интересен, — отмахнулся Герберт.
Жоакин вскинул палочку, но его остановил Темный Маг, наставивший свое оружие на самого Жоакина.
— Одно неосторожное движение и ты труп, — прошипел он.
— Кин, — улыбался главарь «семьи». — Спокойней, не забывай о сделке. Для нас город и девка, для уважаемых иностранцев то, что они хотят.
— Malditos gringos, — сплюнул правая рука босса.
— Я вижу ты не удивлен нашему появлению, — маг в балахоне, лицо которого скрывала тень, обернулся к Герберту.
— Это было весьма предсказуемо, — пожал плечами парень. — Мы украли у вас карту, копий не осталось — я проверил эту в одну свободную ночку, как раз перед тем, как вы разнесли бар и пол квартала. Следовательно, чтобы попасть в Эльдорадо, вам нужно было проследить за нами. Именно поэтому никто не нападал на нас в джунглях. И мы без проблем добрались до цели.
— Умно, — уважительно кивнул Веласкесс. — Тогда возникает вопрос…
— А не предупредил я девушку потому, что лишнее движение могло спугнуть вас, — на лице парня вдруг заплясала странная улыбка, больше похожая на пиратский оскал. — Вернее на вас-то мне плевать, мне он был нужен.
Англичанин ткнул пальцем в балахонщика. Тот сперва стоял, а потом рассмеялся и в этом смехе слышались безумные нотки.
— Узнал, значит? — спросил он, откидывая капюшон и позволяя всем присутствующим рассмотреть лицо.
— Я же обещал тогда, на Чемпионате по Квиддичу, что не забуду тебя.
Изабель окончательно потеряла нить с реальностью, не понимая, что здесь происходит. И кто за кем охотился в итоге.
— Но как ты понял, что это буду именно я?
— Элементарно, — снова пожал плечами Герберт. — Зачем Аврор убил Пожирателя Смерти, который мог стать единственным «языком» в самом крупном деле за последние десять лет? Можно многое нафантазировать, но объективная причина лишь одна — он убрал того, кто мог рассказать о планах известной группировки. Зачем? Потому что он сам является её членом. Не ошибусь, если скажу что ты сын каких-нибудь других Пожирателей, который стал «спящим» агентом, внедренным в Аврорат.
— И когда же ты это понял?
— Сразу.
— Но почему не сказал Светлым? — удивился внедренный агент.
— Моя добыча, это только моя добыча.
Темный снова засмеялся, а Герберт был спокоен как мамонт. Только пиратский оскал не исчезал с его лица.
— И как же ты понял, что именно я прибыл в Бразилию?
— Увидел тебя на той вечеринке.
— О как! — кажется, маг был ошарашен. — А я-то думал, что ты приметил эту красотку.
— Нет-нет, — покачал головой Ланс. — Я двигался строго к тебе, это эта парочка поднырнула под руку. И все, что произошло потом, это просто обычная случайность.
Маг вновь засмеялся, впрочем, подобное действительно было если не смешным, то ироничным.
— Позволь мне уточнить лишь одно, — видимо пришёл черед Герберту задавать вопросы. — Как вы миновали завесу.
— Кровь, — хмыкнул маг. — Кровь, твоего папашки. Он отдал немного Лорду, на случай если тот натолкнется на подобную преграду.
— Весьма предусмотрительно с его стороны, — кивнул Герберт.
— Итак, — хищно улыбнулся иностранец. — Что же ты намереваешься делать? Убьешь меня? Хотя нет, как ты там говорил? «Герберт Ланс не убивает!».
|
|
|
|
|
