|
|
Семейные узы
| |
| alchoz | Дата: Понедельник, 30.06.2014, 11:04 | Сообщение # 1 |
Демон теней
Сообщений: 270
| Автор: xXDesertRoseXx
Переводчик: Гостюшко
Пэйринг или персонажи: ГП/?, СС/НЖП
Рейтинг: PG-13
Жанры: Гет, Джен, AU
Описание:
Если в роковую ночь на Хэллоуин не того близнеца Поттера назовут Мальчиком-Который-Выжил, какой будет жизнь Гарри? С силой, о которой он не знает, с древним пророчеством, воспитанный Северусом Снейпом… это, по крайней мере, должно быть интересно.
Разрешение на выкладку: есть
|
|
| alchoz | Дата: Понедельник, 30.06.2014, 11:06 | Сообщение # 2 |
|
Демон теней
Сообщений: 270
| Пророчество
Сын отца, который не отец
Рожденный под луной Требований, Грома и Сена
Рожденный на исходе седьмого месяца
Принесет конец эре тьмы
И начало годам процветания
Всего магического
И отец сына, который не сын
Отец по сердцу и душе, во всем, кроме крови
Будет защищать и направлять его
Приютит его и поведет его
Он научит своего сына, самого достойного из пары
Верного защитника своего брата
Заброшенного ребенка
Одолеть тьму своего времени
И объединившись с той, что видит, и ее сестрой, что ей не сестра
Хранительницей старой магии
Отец и сын найдут
Свой путь в жизни
|
|
| alchoz | Дата: Понедельник, 30.06.2014, 11:07 | Сообщение # 3 |
|
Демон теней
Сообщений: 270
| Однажды на Хеллоуин
Темный Лорд размышлял. Нужно было сделать выбор, и выбирать нужно было действительно с умом. Его дилемма была проста; более двух лет назад о нем было сделано пророчество. Само по себе, это не было совершенной неожиданностью, по его мнению. В конце концов, он намеревался оставить вечный след в истории волшебного мира и, следовательно, ожидал, что где-то на этом пути появится пророчество.
Так что нет, не сам факт пророчества заставил его задуматься. Дело было в содержании упомянутого пророчества; то, что он, лорд Волдеморт, величайший волшебник века, будет повержен всего лишь ребенком. Ребенком, который родится на исходе седьмого месяца, ребенком, родители которого трижды бросали ему вызов и выжили, чтобы рассказать об этом. И к его великому недовольству — а частично из-за длинного списка его врагов — кандидатов было трое.
Первым рожденным тридцать первого июля, год и три месяца назад, был Невилл Лонгботтом, сын Алисы и Фрэнка Лонгботтомов, оба из списка самых опасных авроров, которые когда-либо подвергались нападению Пожирателей Смерти. Сами родители только недавно бросили ему вызов в третий и последний раз. Волдеморт усмехнулся воспоминанию; Беллатрикс немного переусердствовала, добывая информацию у пары, так что оба оказались заперты в психиатрическом отделении больницы Святого Мунго, страдая от последствий длительных пыток Круциатусом. Теперь одной неприятностью меньше, и к тому же оставляло их сына беззащитным, под присмотром бабушки. Темный Лорд знал, что найти и убить мальчика не составит для него проблемы. Но был ли наследник Лонгботтомов ребенком, о котором он был предупрежден?
Вторым родился Адриан Орион Поттер, сын Лили и Джеймса Поттеров, старший из двоих близнецов. Он родился за несколько минут до полуночи, в последний день июля, и вместе со своим младшим братом он был лучшим кандидатом на роль героя пророчества, учитывая, что он родился ближе к концу, т.е., и к исходу, июля. Третьим кандидатом был сам младший наследник Поттеров, мальчик, который родился всего за несколько секунд до того как часы показали полночь, по сообщению его информатора и близкого друга семьи Питера Петтигрю. Близнецы родились гораздо ближе к сроку, указанному в пророчестве, и кроме того, они были полукровками. А как бы он ни хотел об этом забыть, Темный Лорд и сам был полукровкой.
Это должен быть один из пары. И именно такие мысли привели Лорда Волдеморта к границам теоретически защищенного дома семьи Поттер в Годриковой Лощине. Какое подходящее название для места, где живут Поттеры, язвительно подумал Темный Лорд. Сами родители ушли из дома, любезность Петтигрю, который решил понянчиться с детьми, пока их не будет. Последние двое, которые могли бы представлять угрозу для его планов, по уверениям Питера были задержаны самой луной. Оборотни и полнолуние плохое сочетание, в конце концов, а оборотень — не дружелюбный анимаг.
Волдеморт спокойно прошел через сильные защитные заклинания и ритуалы, окружающие дом, как будто их там и вовсе не было, защита рухнула под тяжестью измены. У парадной двери его встречал Петтигрю. Он отметил про себя убить сжавшуюся крысу когда-нибудь в ближайшем будущем. Он терпеть не мог предателей, а толстяк скоро выполнит свою задачу и потеряет для него ценность. Вероятно, он мог бы позволить Белле повеселиться. Она ненавидела грызунов.
– Они находятся на втором этаже, мой Лорд, — сказал крысюк, кланяясь. Губы Волдеморта скривились в насмешке. — В детской.
Пройдя мимо Петтигрю, не показав, что вообще услышал его, Темный Лорд пошел к лестнице, и его черный плащ шелестел за ним. Что за неприятность это пророчество! Но в будущем оно могло стать силой, с которой нельзя не считаться, а значит, предсказанное следовало предотвратить, пока ещё есть время. Дверь в детскую была широко открыта, еще одна любезность Червехвоста. Волдеморт вошел и встал лицом к двум детским кроваткам. Там лежали два младенца, оба с упрямыми густыми черными волосами. Не то чтобы это действительно имело значение, так как он убьет их обоих, просто на всякий случай, но Волдеморт задался вопросом, кто из них был кто. Это просто определить, подумал он. Легкое движение волшебной палочкой, и дети оказались под сильным заглушающим заклинанием. Он ненавидел плач, абсолютно не выносил младенческого плача, еще когда был в приюте; и он не собирался терпеть подобное сейчас. Другим резким взмахом палочки мальчики были подвешены перед ним в воздухе и разбужены.
Две пары глаз открылись почти одновременно. У первого ребенка, левого, были карие глаза, как и у его отца, и он громко плакал под заглушающими чарами. Волдеморт, который никогда не затруднялся спрашивать что-нибудь еще о двоих мальчиках, кроме их имен и часа их рождения, догадался, что это должно быть Гарри Джеймс, посчитав естественным, что ребенок, больше похожий на отца, носит его имя. Потому что у второго мальчика, с несколько более светлого оттенка, но такими же упрямыми темными волосами, были очень яркие зеленые глаза, сверкающие, как драгоценные камни, почти цвета смертельного проклятия. Это должен быть Адриан, решил Волдеморт.
И его, казалось, не пугало чужое присутствие, только тревожило, когда он смотрел на него широко раскрытыми глазами. Как ни странно, если бы его глаза не были зелеными, они бы очень походили… Но Волдеморт тут же отказался от этой мысли, посчитав её лишней. Мальчик в любом случае умрет. Потому что теперь, когда он увидел близнецов, не было никаких сомнений, который из двоих должен был победить его, это должен быть мальчик, который смотрел на него вызывающе даже в столь юном возрасте; Поттер с глазами цвета Авада Кедавра.
Волдеморт на мгновение пожалел, что самих родителей тут не наблюдалось. Но перенести смерть своих детей для таких людей как Поттеры будет хуже смерти.
– До свидания, маленький Адриан, — насмешливо сказал Волдеморт, направляя палочку на зеленоглазого ребенка. Зеленый свет, который до этого унес многие жизни, полетел к ребенку. И тут, за секунды до того, как коснуться его лба, смертельное проклятие врезалось в нечто, похожее на золотой пузырь, который окружил ребенка, и от удара на внезапном щите вспыхнули похожие на лозу узоры, а само проклятие отскочило. С шоком и ужасом в алых глазах человек, когда-то известный как Том Марволо Риддл, мог только смотреть, как его собственная магия обернулась против него. От удара его тело рассыпалось в мелкую пыль, а душа высвободилась, но не покинула мир живых, как должна была.
И когда душа Темного Лорда скрывалась из разрушающегося — от огромного выброса сырой магии — дома, и предатель следовал ее примеру, пытаясь спастись от того, что совершил, щит, который окружал юного волшебника, мгновенно увеличился, укрыв его брата и его самого от падающих обломков. Пока крыша падала на щит кусок за куском, единственными звуками в комнате были крики кареглазого мальчика и грохот рушащихся стен. Щит начал мерцать и исчезать, небольшие проплешины появились на его поверхности, когда последняя часть крыши обрушилась на двоих детей. И в одну из этих дыр провалился острый обломок бетона — когда он падал через трещину, его охватил мягкий свет щита — и оставил глубокую рану на правой руке маленького кареглазого Поттера.
К тому времени, как щит полностью погас, на смену потолку пришло темное звездное небо; два мальчика были спасены. Две безумные фигуры выбрали этот самый момент, чтобы появиться, казалось бы, из ниоткуда, узнав о происходящем в их доме от десятков тревожных заклинаний, сработавших при разрушении. С криками "Адриан!" и "Гарри!" они подбежали к остаткам того, что было их домом в течение последних полутора лет, следуя на громкий плач их сына.
– Адриан! — закричала Лили, подбегая к колыбели, где плакал мальчик, с ужасом увидев окровавленную руку. — Где Гарри? — спросила она, пока испуганные глаза искали ее младшего сына. Джеймс подбежал к кроватке Гарри и увидел, что его младший ребенок лежал без сознания — казалось, тот спал. Его сердце едва не разбилось от мысли, что его сын мертв, пока он не уловил мягкое и устойчивое дыхание Гарри.
– Он здесь, Лили! Он жив! — сказал он, поднимая сына на руки и прижимая к груди, чтобы Лили могла его видеть. Со слезами на глазах, но едва борясь с приступами смеха, двое молодых родителей выбрались из своего разрушенного дома, и вопросы начали вспыхивать в их головах. Как мальчики смогли выжить? Что случилось с Питером? И где вообще был Темный Лорд? Не имея понятия, как ответить на любой из этих вопросов, они направились к единственному человеку, которому они могли сейчас доверять. Они аппарировали, каждый с ребенком на руках, к воротам Хогвартса.
Прошло больше пятнадцати минут с отправленного с серебряной ланью — патронусом Лили — послания, когда профессор МакГонагалл в панике примчалась к воротам. Она совершенно запыхалась, и ей потребовалось время, чтобы отдышаться, что было совсем для нее нехарактерно, прежде чем она смогла произнести пароль и открыть ворота.
– Джеймс, Лили! — вскрикнула она и обняла двоих своих бывших студентов так сильно, как могла, пытаясь при этом не разбудить уже уснувших мальчиков. — Вы живы! Все! Клянусь бородой Мерлина, это чудо!
– Помедленнее, Минерва! — скомандовал Джеймс, вывернувшись из мертвой хватки декана Гриффиндора. — О чем ты говоришь?
Она отступила назад и удивленно посмотрела на них широко раскрытыми глазами поверх очков.
– Ты не знаешь? — пробормотала она и покачала головой, прежде чем, наконец, несколько восстановить своё обычное стойкое выражение лица. — Пожалуйста, пойдемте со мной, — пригласила она и вернулась на территорию школы, закрыв ворота сразу же, едва только семья Поттеров проследовала за ней внутрь.
– Что происходит, Минерва? — спросила Лили, пока они быстро шли. — Мы были на собрании Ордена, когда тревожные чары, которые мы поместили на дом, активировались. Дом был в руинах, когда мы добрались туда!
В ответ Минерва ещё быстрее заспешила к замку.
– Минерва! — воскликнул Джеймс, они почти бежали, чтобы угнаться, благо, его мальчики еще спали. — Я не сделаю больше ни шагу, пока ты не скажешь мне, что случилось сегодня вечером!
И чтобы доказать, насколько он серьезен, он остановился, его жена сразу же последовала его примеру. Видя решимость в глазах обоих Поттеров, профессор Трансфигурации вздохнула и жестом предложила идти дальше.
– Я расскажу тебе в общих чертах, но нам нужно немедленно добраться до Альбуса, он искал вас четырех последние десять минут; он, должно быть, догадался, что ты придешь сюда, но для него нормально быть обеспокоенным в такую ночь, — объясняла Минерва. — Ваши сыновья сегодня подверглись нападению Темного Лорда.
– Они что? — спросила Лили, чувствуя, как кровь отхлынула от ее лица, а мир начал вращаться вокруг нее, она устояла только благодаря адреналину, бушующему в ее теле. Она посмотрела на мужа, чтобы увидеть, что он был бледнее смерти, и прижимал к себе Гарри сильнее, чем это было необходимо. Она зеркально повторила объятие с Адрианом, пока Минерва продолжала рассказывать. — Он пошел туда, чтобы убить их лично.
Затем она остановилась и обернулась, чтобы посмотреть на двоих испуганных родителей. — С тех пор о нем не было никаких известий. Пожиратели Смерти бегут. Дементоры вернулся в Азкабан. Ходят слухи… — Она остановилась, чтобы успокоиться и внимательно посмотрела на двоих спящих детей. — Ходят слухи, что он мертв.
– Мертв? — спросили в шоке оба Поттера.
– Как? — усомнился Джеймс, не собираясь упускать деталей.
– Не имею ни малейшего представления, — призналась Минерва, снова двинувшись с места. — Именно поэтому ты должен идти в кабинет Альбуса.
Слишком потрясенные, чтобы расспрашивать ее дальше, они послушались команды, и остальная часть пути прошла в молчании. Добравшись до кабинета директора, они обнаружили, что старик нетерпеливо расхаживал взад и вперед, и почти подпрыгнул от неожиданности, когда дверь распахнулась.
– Лили, Джеймс! — воскликнул он и бросился к ним, внимательно уставившись на близнецов, его глаза остановились на уже переставшей кровоточить ране Адриана и расширились на мгновение, прежде чем он был вытряхнут из своих мыслей взволнованной Лили.
– Что произошло, Альбус? — спросила она его, и он жестом пригласил их сесть. Объяснения обещали быть долгими, и кроме того, он чувствовал, что его собственные ноги отказываются его держать.
– В первую очередь, я считаю, что мы должны найти Сириуса Блэка, прежде чем он исчезнет, — заявил директор.
– Причем тут Сириус? — непонимающе спросил Джеймс. — Этой ночью полнолуние, он с Ремусом.
– Волдеморту удалось найти и проникнуть в ваш дом, не смотря на Фиделиус. Это может означать только то, что хранитель секрета, Сириус, предал тебя, — сипло ответил старый волшебник. Он был поражен, узнав истинного хранителя тайны, это чувство уступало только ужасу четы Поттеров, осознавших, что они доверили двоих своих сыновей предателю, и что еще хуже, тому, которого они считали своим близким другом.
– Я не могу поверить, что Питер предал нас, — пробормотал Джеймс почти неслышно. Лицо Лили было мокрым от слез.
– Я боюсь, это правда, — ответил Альбус мертвым голосом. — Но он ответит за это, — добавил он решительно. — Сейчас большее значение имеет сегодняшнее нападение на твоих сыновей.
– Значит, это правда? — спросила Лили хриплым от слез голосом. — Пророчество… это действительно случилось, верно?
– Да, я так считаю.
– Так что, Темный Лорд действительно умер? — спросил Джеймс в недоумении.
– Пока да, — подтвердил директор. — Но не окончательно, я боюсь.
– Значит, он вернется? — спросил Джеймс обескураженно, испуганный еще больше, чем раньше. Если так и есть, то что это означает для его детей?
– Я боюсь, что это неизбежно; Волдеморт всегда слишком сильно хотел жить, чтобы оставаться мертвым, — сказал Альбус, закрывая глаза и устало их потирая, в этот момент он выглядел на свой возраст. — И это приводит нас к Адриану.
– Адриану? — спросила Лили, посмотрев на спящего на ее руках мальчика.
– Что ты имеешь ввиду? Это значит, что он Избранный? — спросил Джеймс, не отрывая взгляда от своего старшего сына.
– Я так думаю, — сказал Альбус, поднимаясь.
– Но как ты можешь быть уверен? — настаивал Джеймс, не желая даже рассматривать возможность, что его мальчику предназначена такая непростая судьба.
– Я боюсь, что это совершенно ясно, — заявил Альбус, плавным взмахом палочки удаляя кровь из раны на ладони Адриана, одновременно исцеляя эту рану. Его чары сопровождались двумя возгласами ужаса; там, на ладони спящего мальчика, отчетливо алел неровный шрам, напоминающий молнию. — Шрам пропитан магией. Очень сильной магией, на самом деле, по ощущениям совершенно не сходной с магией Волдеморта.
– Значит, это правда, — сказал Джеймс, смирившись, и рухнул на свое место.
– Так и есть. И молодой Адриан спас себя и своего брата этой ночью, а с ним и всю страну, — подтвердил директор.
– Что это значит для Адриана, для его будущего? — спросила Лили, горячие слезы покатились по ее щекам.
– У него будет нормальное детство, настолько нормальное, насколько он заслуживает, — сказал Альбус после короткой паузы. — Но после того как он достигнет определенного возраста… он должен будет пройти подготовку; и мы сделаем все возможное, чтобы убедиться, что Адриан выживет.
Оба Поттера кивнули, не видя никакой другой альтернативы. Ночь в кабинете директора прошла в разговорах и глубоких размышлениях, пока волшебная нация отмечала падение Темного Лорда и рождение героя.
И пока они произносили тосты за Адриана Поттера, называя его Мальчиком-Который-Выжил, Гарри мирно спал в наколдованной кроватке, в блаженном неведении, насколько эта ночь повлияла на его жизнь. Никто не потрудился проверить младшего Поттера на любые шрамы той ночью. По правде, их и не было совсем. Но если бы кто-то знал, куда смотреть, и сделал бы это вовремя, они бы заметили странную черную отметину, появившуюся над тазовой косточкой молодого человека, прежде чем она исчезла. А пока оставшиеся в неведении люди обсуждали в кабинете директора двоих спящих детей, а толпа праздновала, колесо Судьбы начало поворачиваться, предвещая вступление в силу намного более древнего пророчества.
|
|
|
| alchoz | Дата: Понедельник, 30.06.2014, 11:11 | Сообщение # 4 |
|
Демон теней
Сообщений: 270
| О первой встрече
Прошел почти год с той роковой ночи Хэллоуина. Был июль, и сегодня семья Поттер готовилась отпраздновать день рождения близнецов. Многое произошло после падения Темного Лорда, даже за столь короткое время. Последние из его Пожирателей Смерти были заперты в Азкабане, под охрану Дементоров, всего лишь несколько месяцев назад помогавших их павшему лидеру. Те из темной армии, кто имел достаточно денег, влияния в Министерстве и благоразумия, чтобы не кричать о своем союзе с Волдемортом на весь мир, избежали заключения, утверждая, что стали жертвами проклятия Империус. Магическое сообщество Англии поднималось на ноги.
Для Поттеров это означало, что они могли, наконец, выйти из подполья. После двух с половиной лет в укрытии, они переехали обратно в дом Джеймса, мэнор, расположенный неподалеку от Хогвартса. Лили и Джеймс вернулись на работу в Министерство, Джеймс снова служил в Аврорате вместе с Сириусом, а Лили в отделе Чар. Даже Ремус Люпин, оборотень и почетный член семьи Поттер, недавно устроился на работу в то же Министерство, его обширные знания магических законов и его статус крестного отца Адриана Поттера обеспечили ему постоянную работу во вновь созданном отделе Оборотней. Новый министр, Корнелиус Фадж, поддался на уговоры директора не повторять ошибок прошлого и не подвергать остракизму таких существ как оборотни; Ремус получался единственным логичным выбором для этой работы, в конце концов.
Само собой разумеется, что падение Волдеморта и конец войны породили целую волну изменений в волшебном мире. А для мужчины в возрасте двадцати одного года окончание войны означало нечто гораздо большее, чем завершение его карьеры шпиона. Просто он об этом еще не знал.
Северус Снейп смотрел на свое отражение в зеркале в ванной. Это был странный день для него; последний его живой родственник, дядя, брат его матери, умер накануне, и он только что вернулся с похорон. Его выбила из колеи не сама смерть. Его дядя с детства был очень болезненным, и с возрастом ему просто не становилось лучше. По словам целителей, которые следили за ним в течение последних лет его жизни, вообще было чудо, он прожил так долго.
Дело было даже не в том, что Северус станет горевать, даже если его последний кровный родственник благополучно скончался. Маркус Принц никогда не заботился о своем племяннике и позволял ему продолжать жить с отцом, даже зная, что тот выносил в детстве. Так что, о сожалении не было и речи. Просто, смерть дяди привела к тому, о чем он в жизни никогда не думал. Его дядя умер бездетным, и по волшебным законам именно он стал наследником. И это означало, что он наследует все.
Северус всегда жил, думая, что семья его матери не признавала ее за брак с магглом. И был совершенно уверен, что никто никогда не пытался связаться с ним, пока он рос. Таким образом, обнаружить семейное состояние в своих руках было последним, чего он ожидал. Он почти смеялся, и почти было ключевым словом.
Одной из основных его проблем во время обучения в Хогвартсе было то, что когда Джеймс Поттер красовался своим состоянием перед Лили, он никогда не мог предложить ей то же самое. Это уязвляло, но она раз за разом успокаивала его, что это не имело значения. И для нее это действительно было так; он разрушил их дружбу своими собственными руками, и прекрасно об этом знал. Но он извинился; Мерлин, он извинился! Не то чтобы она слушала, когда он снова и снова попытался подойти к ней. А потом она стала встречаться с Джеймсом Поттером на седьмом курсе. А потом она вышла за него замуж.
На самом деле, Северус не смог разобраться в ситуации; к тому времени он уже успел достаточно собраться с мыслями, чтобы задуматься, что ему делать теперь, когда он обнаружил у себя на левой руке темную метку, а его жизнью распоряжается сумасшедший с манией величия. Тот факт, что названный безумец был самым могущественным темным волшебником за прошедшие века, делу не помогал. Так что, Северус следовал его приказам и передал часть пророчества, которое он подслушал, ведь он мог только повиноваться.
Потом Лили забеременела, и он окончательно потерял волю к жизни. Она станет матерью детей Джеймса Поттера, и это был конец. Когда он понял, что пророчество, которое он передал Темному Лорду, будет значить для Лили, он захотел просто умереть медленной и мучительной смертью. Не видя никакой пользы от такого шага, он предложил свою жизнь Альбусу Дамблдору, и почти два года играл в шпиона. В ночь падения Волдеморта, в то время как остальная часть волшебного мира праздновала, он заперся в своем доме и выплакивал слезы, в которых он отказывал себе в течение последних лет.
Не желая столкнуться с Лили или ее семьей, он работал, как сумасшедший, над своим мастерством в зельях, путешествуя по миру, убегая от того, чего боялся больше всего. Не то чтобы это помогло; в конце концов, в результате всей своей тяжелой работы он стал самым молодым мастером зелий за четыреста лет и вернулся домой слишком рано. Через месяц после возвращения он пришел к Дамблдору, который предложил ему должность Мастера Зелий в Хогвартсе после ухода Слагхорна. Не озаботившись поисками работы и сознавая, что ему надо как-то жить, он согласился. Со следующего года он будет профессором в школе, где он пережил самые счастливые и самые тяжелые моменты своей жизни. Несколько дней спустя его дядя умер.
И когда он смотрел на незнакомца в зеркале, он мог видеть каждую из последних своих неприятностей на своем лице. Он был худым, слишком тощим для своего роста. Его щеки запали, а под большими черными глазами образовались темные круги. Минерва когда-то сказала, что его глаза походят на черные туннели; пустые и лишенные каких-либо чувств. Глаза мертвеца. Может быть, она была права, думал молодой человек. Выдающийся нос и высокие скулы, раздвоенный подбородок, все вместе должно было бы сделать лицо красивым. Вместо этого, он был похож на человека, который провел несколько лет в Азкабане, на человека в два раза старше него. Его плечи еще больше поникли, и ему пришлось бороться с желанием разбить зеркало на мелкие осколки каким-нибудь проклятием. Или кулаком, сейчас это действительно не имело значения.
Он хотел сбежать домой и спрятаться там до начала учебного года, если бы его не останавливала его гордость. Потому что где-то на дне этих нечитаемых глаз, будь все проклято, еще осталась часть его самого! И ему лучше бы восстановить эту часть побыстрее; он не знал как и он не знал почему, но Лили убедила своего мужа пригласить Северуса на день рождения близнецов. Провести целый день в присутствии Поттеров, Блэка, Люпина и счастливой Лили. И он отказался от приглашения? Конечно, нет, потому что, кажется, та небольшая часть его самого, которая до сих пор жила в его теле, страдала мазохизмом. Он согласился, и теперь он должен был пойти.
Со вздохом, он отвернулся от зеркала и полных призраками ненавистных глаз. Он поправил черную одежду, единственный цвет, какой он носил в настоящее время, и медленно пошел к камину, оттягивая время; в любом случае, он и так уже опоздал. Зачерпнув горсть летучего пороха, он мысленно взял себя в руки и бросил ее в камин, прежде чем ступить в позеленевшее пламя.
– Поттер Мэнор, — указал он мертвым голосом и закрыл глаза, когда мир завертелся вокруг него.
Почувствовав, что он замедляется, он сдвинул правую ногу вперед и изящно приземлился в главном вестибюле жилища Поттеров. Дом был наполнен людьми; знакомые семьи, Уизли, персонал Хогвартса и многие другие. И журналисты, конечно, явились осветить это событие. Северус чувствовал, что задыхается. Он как раз собирался развернуться, схватить еще немного летучего пороха и сбежать, спасая свою жизнь, когда мягкая рука коснулась его плеча.
– Я так рада, что ты смог придти, Северус! — взволнованный голос Лили раздался откуда-то из-за спины.
Он сглотнул и обернулся к ней с напряженной улыбкой. Она была так же красива, как он помнил; ее длинные темно-рыжие волосы блестели, а ее зеленые глаза лучились жизнью. Ее улыбка стала обеспокоенной, когда она его разглядела. Он ухмыльнулся ее беспокойству и раздраженно закрыл глаза; Лили не видела его после окончания учебы четыре года назад. Теперь он возвышался над ней со своими шестью с лишним футами*, но весил меньше, чем тогда. Он снова открыл глаза и почувствовал, как болезненно сжимается сердце, когда ее улыбка вспыхнула вновь.
– Рад тебя видеть, Лили, — пробормотал он и увидел, как счастливо засияли ее глаза, когда она посмотрела ему через плечо. Нож, который засел у него в животе, провернулся с новой силой. Он оглянулся и обнаружил, что Джеймс — этот напыщенный идиот — перед камерами махал им с ребенком на руках. После завершения мини-фотосессии, Джеймс порысил к жене и ее другу детства.
– Адриан действительно потяжелел! — радостно сказал он, вручая хихикающего мальчика Лили. С его черными волосами и карими глазами, малыш был точной копией своего отца. Нож повернулся ещё сильнее. — Привет, Сопливус! — добавил Джеймс с притворной игривостью, когда его взгляд упал на Северуса.
– Джеймс! — предупредила Лили, слегка покраснев от смущения.
– Все в порядке, Лили, — успокоил ее Северус, проглотив оскорбление, которое до смерти хотелось вернут сторицей. — Желаю обоим твоим детям счастливого дня рождения, Поттер.
Вот. По крайней мере, никто не сможет сказать, что он не пытался вести себя цивилизованно. Джеймс выглядел слегка опешившим от предпринятой молодым мастером зелий попытки быть вежливым и отступил. Он ухмыльнулся и одной рукой притянул Лили в объятье.
– Спасибо, Снейп, — сказал он самодовольно. — Здесь есть все, что мне нужно, — добавил он безо всякой видимой причины.
Придурок думает, что это игра! — подумал Северус с яростью, но отказал Джеймсу в удовольствии видеть, как его корчит. Лили, которая не поняла подтекста, поглощенная воркованием со своим сыном, обеспокоенно повернулась к мужу:
– А где Гарри? — спросила она, лихорадочно оглядываясь.
– Расслабься, Лили! — сказал Джеймс с улыбкой, мягко лаская шрам сына. — Я оставил его с Ремусом, ты знаешь, насколько он не любит камеры. — И это было правдой, мальчик не выносил резких вспышек света и криков: “Смотри сюда, Адриан!”.
– Если ты позволишь, Лили, — сказал Северус, почувствовав, что не выдержит больше ни секунды обмена взглядами между двумя Поттерами, — я хотел бы прогуляться немного и поговорить с некоторыми коллегами из Хогвартса. Редко можно застать их всех вместе вне школы.
– Ты работаешь в Хогвартсе? — шокировано спросил Джеймс.
– Ты смотришь на нового мастера зелий, Поттер, — сообщил Северус, ухмыляясь. — Теперь, если ты простишь меня, — сказал он и быстро кивнул Лили, прежде чем уйти.
Ну, это было… ужасно, подумал молодой профессор и вышел из главного зала дома, полностью игнорируя членов преподавательского состава Хогвартса, которые махали ему. Он просто хотел найти тихую часть дома, чтобы восстановить свои силы.
Проходя по первому этажу, он видел Сириуса Блэка, который угрожающе смотрел на него, и его друга оборотня; он быстро покинул и эту комнату, оказавшись в менее людной столовой. Здесь все же наблюдалось четыре человека, что было слишком много, на его вкус, так что он перешел в прихожую, а оттуда сразу же в первую попавшуюся дверь. Похоже, это было что-то вроде рабочего кабинета; Северус вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Наконец-то, подумал он, тишина и…
– Пъивет, — раздался тихий голос откуда-то с пола, рядом с левой ногой. Пораженный, он посмотрел вниз, чтобы обнаружить уставившиеся на него глаза Лили. Этого не может быть. Он покачал головой и посмотрел снова. Это действительно были глаза Лили, или, вернее, очень похожие на них, потому что у нее были такие же глаза. Пара глаз, в которые он смотрел, выглядела более темной и более яркого цвета, почти неестественного для такого маленького, бледного лица. Он понял, что смотрит на младшего из близнецов Поттер.
– Привет. — Он понял, что ответил.
Так близнецы не однояйцевые, отметил он. Мальчик, удовлетворенный полученным ответом, обратил свое внимание на книгу, заполненную красочными картинками, которая открытой лежала перед ним на полу. У двухлетнего — Гарри, напомнил себе Северус — была та же самая непослушная копна волос, как у его брата и отца. Но в его лице было больше от матери, чем у его брата. Кроме упомянутых глаз, там, где у Джеймса лицо был круглым, у Гарри было, ну, не то чтобы угловатым, но более вытянутым, скорее даже в форме сердца. Глаза Северуса изучали лицо мальчика в поисках новых отличий, как будто его жизнь зависела от этого. Губы мальчика казались полнее, скорее как у матери, а нос короче, чем у Джеймса. И зачем мне это нужно, спросил он себя, когда его внимание переключилось на книгу, которую мальчик рассматривал.
Книга была предназначена для детей этого возраста, чтобы они могли узнать основные заклинания; в ней были только движущиеся картинки, но она помогала познакомить ребенка с магией в раннем возрасте. Северус только не слышал о ребенке, который просматривал бы такое добровольно. И с каких это пор Поттер брался за книгу, которая не касалась Квиддича, вне школы? Мальчик — который понял, что Северус по-прежнему смотрел на него — снова поднял взгляд от книги на молодого мужчину.
– Пъивет? — теперь он произнес это вопросительно, его брови очаровательно нахмурились. Подождите, что? Я только что подумал, что сын Джеймса Поттера очарователен? Наполовину потрясенный, наполовину растерянный, Северус сидел напротив мальчика и осторожно его рассматривал. Гарри, казалось, делал то же самое.
– Привет, Гарри, я Северус, — проговорил он. Что я делаю? Мальчик кивнул и указал на себя.
– Арри, — тихо сказал он, и стал терпеливо ждать.
– А что ты рассматриваешь, Гарри? — спросил Северус голосом, в котором с трудом опознал свой. С каких это пор я разговариваю тихо? И с каких это пор я разговариваю с младенцами? Недолго позабавив себя мыслью, что перенес слишком много проклятий Круциатус во время войны, он снова сосредоточился на ребенка.
– Магия! — воскликнул мальчик с улыбкой и светом в глазах. Ты только посмотри, подумал Северус и… улыбнулся? Видимо, тут я проиграл, понял он, когда мальчик перевернул страницу своей книжки.
– Хасный, — сообщил тот с гордостью, указывая на картину с оглушающим проклятием.Хасный?
Северус озадаченно задумался. А, вот оно что; детский говор. Он посмотрел на заклинание еще раз; хасный… хасный, значит… красный! Довольный своей дедукцией, он согласно кивнул.
– Это называется Ступефай, — сказал он Гарри. — Ступефай, — повторил он, указывая на заклинание. Глаза мальчика расширились.
– Тюпефай? — выговорил Гарри и тоже указал на заклинание. Северус усмехнулся и, игнорируя собственное удивление, что он все еще способен на подобный тон, кивнул Гарри.
– Да, все верно, Гарри. Ступефай.
Северус взял на себя смелость перевернуть книжную страницу. Дальше был яркий белый луч заклинания Люмос.
– Это называется Люмос. Его используют, чтобы видеть в темноте, — он снова указал на картинку и повторил название заклинания.
– Люмос! — радостно сказал Гарри, тихо хихикнув, заставляя Северуса улыбнуться в ответ.
– Верно. Теперь вот это… — сказал он, переворачивая еще одну страницу, пока глаза Гарри сверкали от счастья. Молодой человек не знал, сколько он пробыл в этой комнате с Гарри. Но где-то по дороге он забыл, что разговаривает с ребенком Джеймса и просто продолжал учить мальчика, и впервые за много лет на душе было легко. И только когда мягкий кашель от двери привлек их внимание, он понял, что они почти закончили книгу. Он быстро обернулся и встретился с еще одной парой сверкающих глаз. Хотя, когда голубые глаза директора Дамблдора выражали заинтересованность, мерцающие было более подходящим определением.
– Видимо, я нашел обе наши пропажи за раз, — весело усмехнулся директор, входя в кабинет. Северус поднялся ему навстречу, а Гарри просто переводил с одного на другого взгляд широко распахнутых глаз.
– Да. Я немного побродил по дому и нашел тут молодого Гарри, так что… — молодой профессор затих, почувствовав, что его осторожно тянут за полу. Он посмотрел вниз и обнаружил, что Гарри смотрит на него, вытянув руки в общеизвестном детском жесте «подними меня». Глаза Северуса расширились от такого предложения, и, игнорируя прилетевший от директора смешок, он сосредоточился на тоске в глазах Гарри, а потом поднял его с пола. Мальчик, все еще сжимая в руке книгу, пристроил голову на плечо Северуса и, удовлетворенно вздохнув, закрыл глаза. У Северуса почти перехватило дыхание.
– Я полагаю, что ты нашел нового друга, Северус, — весело сообщил старый волшебник, погладив непослушные волосы мальчика.
– Я… — Северус Снейп обнаружил себя в редкой для себя ситуации; он был не в состоянии связно высказаться. Гарри оказался очень легким для мальчика своего возраста и у него был характерный запах, присущий только детям. И вдруг Северус почувствовал связь с мальчиком; он ощутил, что каким-то образом Гарри стал его ответственностью, что он должен был защищать его, любить его, помочь ему вырасти и стать тем человеком, каким он должен быть. Неожиданно, Северус Снейп почувствовал себя отцом.
– Очень интересно. Дети очень хорошо чувствуют людей, знаешь ли, — продолжил директор, выходя из кабинета, Северусу ничего не оставалось кроме как следовать за ним. Миновав пустую теперь столовую, Северус понял, что, если он пойдет дальше, он должен будет войти в комнату, полную людей — среди которых была Лили вместе со своим мужем — держа на руках ее ребенка. Он замер на полпути, и Дамблдор последовал его примеру, обеспокоенный смятением, вдруг охватившим его младшего профессора.
– Вот, Альбус, держи Гарри, — сказал тот, мягко снимая задремавшего ребенка со своего плеча, пытаясь игнорировать чувство утраты — столь неожиданное — накрывшее его. Гарри проснулся и посмотрел на него широко распахнутыми глазами, когда директора Хогвартса перехватил его. — Мне пора идти. Передавай привет Лили, — сказал он и отступил в сторону главного зала.
– Сев? — прозвучал тихий голос, и мастер зелий удивился, что Гарри, похоже, запомнил его имя.
– До свидания, Гарри, — сказал он, стараясь не обращать внимания на умоляющий тон, котором было произнесено его имя. — Скоро увидимся, — добавил он, не зная, мог ли мальчик понять, насколько он честен в своем обещании, и покинул комнату и Поттер Мэнор в вихре черной ткани и зеленого пламени.
– Как интересно, молодой Гарри, — сообщил Альбус Дамблдор маленькому мальчику, который все еще смотрел на опустевший коридор, крепко ухватившись за книгу. — Может быть, ты сможешь помочь ему, малыш, — сказал он, поудобнее устраивая Гарри у себя на руках. — Может быть, ты уже это сделал, — он добавил, и пошел в комнату, куда принесли большой праздничный торт.
Рост Северуса шесть футов два дюйма, это примерно 189 сантиметров.
|
|
|
| alchoz | Дата: Понедельник, 30.06.2014, 11:13 | Сообщение # 5 |
|
Демон теней
Сообщений: 270
| Бог дал вам счастье, господа
Хогвартс всегда был красив зимой. Ну, подумал Северус, Хогвартс вообще всегда был красив, безотносительно сезона. Но было что-то со свежим снегом, из-за чего все ощущалось отчетливее. Чище. Как будто сверкающее белое одеяло дарило тебе чистый лист, возможность начать все сначала. Или что-то в этом роде, Северус ругал себя за свою сентиментальность. Только этого ему не хватало в подобный день.
Было Рождество. Праздник никогда ему по-настоящему не нравился. Не то чтобы ему вообще нравился какой-либо праздник; после смерти его матери, в его доме никогда ничего не отмечали. Дни рождения и праздники приходили и уходили, не внося никаких изменений в его и отца повседневную жизнь. Он старательно притворялся, что его все устраивало, что он все равно не собирался что-то там праздновать, но в глубине души ему этого не хватало. Он попытался вспомнить последний раз, когда видел елку в своем доме, или любое другое праздничное украшения; память ему отказала. Он отложил мрачные мысли о прошлом в сторону и сосредоточился на своем нынешнем затруднительном положении; он решил провести праздничные дни в Хогвартсе, конечно. И рождественский ужин был великолепен, как и вообще зимние каникулы, когда замок был почти свободен от студентов — что и понятно.
Северус не мог поверить, что за болванов ему дали на обучение, в самом деле; это была борьба за спасение его класса от взрывов и расплавленных котлов! Мерлин, расплавленных котлов! Что у него за ученики, если им удалось расплавить четырнадцать котлов — за семестр? Вообще, уничтоженных котлов должно было быть тринадцать, но Сибилла Трелони и ее сумасшедшие бормотания о неудаче привели к указанному числу — и почему, ну почему ему никогда не приходило в голову отметить, как много расплавленных котлов было в его классе в районе обеда? — что едва не довело его безумия; он уничтожил четырнадцатый котел сам, когда она посетила подземелья, только чтобы остановиться погадать профессору.
И если говорить о посещениях, вернемся к его последней проблеме; Поттеры были приглашены в Хогвартс на Рождество. Почему? Только Дамблдор знал. И, если подумать, даже это находилось под сомнением, учитывая, что в половине случаев было затруднительно понять, были ли действия Дамблдора спланированы или он действовал под влиянием момента. Не то чтобы человек не был способен к планированию. Северус прекрасно понимал, что директор мог построить схему быстрее, чем проглотить свои любимые лимонные дольки; и если кто не в курсе, это действительно очень быстро.
Может быть, все это был заговор; в конце концов, может быть, Дамблдор испытывал его, чтобы увидеть, справится ли он с давлением. Правдоподобно. Иначе, в конце концов, зачем бы он решил позвать Поттеров вместе с блошиным приютом и оборотнем? И если Люпин еще не так плох, то дворняга был невыносим, как и Джеймс Поттер. А ещё была Лили. Северус действительно не хотел этого видеть. От мысли наблюдать ее с Джеймсом ежедневно его мутило. От мысли о ней с Джеймсом во время праздников, от мысли обо всех тех украденных поцелуях под омелой, которым он был свидетелем на седьмом курсе, все это было достаточной причиной, чтобы выпрыгнуть из окна седьмого этажа. И он бы так и сделал, если бы не умел летать. Проклятье.
А теперь ему придется добавить двоих сыновей в эту благостную семейную картину. Прославленный и популярный Адриан, мальчик, который выжил, и Гарри. Воспоминание о больших печальных зеленых глазах и собственном произнесенном имени всплыло вместе с мыслью о мальчике. Он часто думал о Гарри. Мальчику, казалось, было хорошо с ним, в то время как студенты седьмого курса боялись даже его тени — и разве это не печально, учитывая, что он был всего на четыре или пять лет старше них? И ребенок на самом деле позволил Северусу чувствовать что-то, кроме боли и ненависти, чего не случалось с начала войны. А еще он заставил Северуса чувствовать себя частью семьи, чего не случалось, ну, никогда.
Северус считал эти мысли абсолютно тщетными; мальчику едва исполнилось два года, когда он видел его в последний раз, а с тех пор прошло уже шесть месяцев. Сейчас для Гарри шесть месяцев — это пятая часть его жизни; Северус не ждал, что Гарри вообще его помнит. И действительно не имело значения, что его сердце сжималось от этого понимания; он и не такое переживал.
Именно из-за визита Поттеров он прятался в своем кабинете. Семья прибыла где-то утром, а сейчас только обед. Северус, который в любом случае много не ел, решил пропустить, и вместо этого провел свое утро за чтением. Гарри понравится читать, когда он вырастет, подумал он мимолетно, и с тихим стоном стукнулся лбом о стол, за которым сидел. Откуда это взялось?
Он знал, что пообещал Дамблдору посещать минимум один прием пищи в день, но он просто не мог этого сделать. И его не должны заставлять! Почему вообще Альбус диктует, что ему делать, в конце концов? Война закончилась, и он больше не был его шпионом! Утвердившись в этой мысли, он уверенно поднялся со стула; он собирался сказать Дамблдору, что не пойдет на обед, и он собирался сказать это немедленно!
Он вышел из своего кабинета, его мантия грозно развевалась,, когда он поднимался по лестницам, убедившись, что выбрал кружной путь, не желая столкнуться с любым из посетителей замка. Десять минут спустя добравшись до кабинета директора, он быстро повторил то, что хотел сказать; он не желал, чтобы с ним обращались, словно он один из учеников! Он был учителем, и Альбусу лучше помнить об этом! Удовлетворенный запланированным, он повернулся к горгулье, отмечавшей входа в кабинет.
– Желейные слизни, — громко сказал он, слегка вздрагивая от именования предпочитаемых директором сладостей. Желейные слизни? Ужасно. Он промаршировал по лестнице прямо к двери кабинета, в которую решительно постучал.
– Войдите, — донесся голос старого волшебника, и Северус, не медля, открыл дверь. Его взгляд был устремлен на Альбуса, он шагнул вперед и поприветствовал его.
– Директор, — кратко произнес он.
– Северус, мой мальчик! Нам не хватало тебя за обедом, — сказал директор, мерцая глазами.
– И вы будете скучать по мне за ужином тоже. Слушай, Альбус, ты должен понять…
– Сев! — детский голос внезапно прервал его запланированную речь, поразив мастера зелий.
– Как я уже говорил, — сказал Дамблдор, его усы дрожали в ответ на удивленное выражение лица Северуса, — нам не хватало тебя за обедом.
Волшебник, одетый в черное, медленно обернулся на голос и обнаружил возбужденного Гарри, сидящего на большом фиолетовом диване в кабинете директора, его глаза были широко распахнуты в ожидании, что его снова возьмут на ручки. Северус почувствовал желание улыбнуться, и, возможно, он даже сделал что-то в этом роде.
– Давай, Северус, не заставляй бедного ребенка ждать! — подтолкнул Альбус, понукая Северуса. Тот приблизился к Гарри и взял его на руки.
– Пъивет, — снова сказал Гарри, его приглушенный голос доносился от плеча Северуса.
– И тебе привет, Гарри, — отозвался мастер зелий, и на этот раз улыбнулся по-настоящему.
– Ты прибыл как раз вовремя, Северус, — заявил Альбус, поднимаясь из-за стола. — Минерва показывает Джеймсу и Лили полигон, который сейчас создается для тренировок Адриана, когда ему исполнится семь, и я собирался отправиться туда же. Я бы вызвал домового эльфа, чтобы последить за маленьким Гарри, но вы двое, кажется, достаточно нравитесь друг другу, — глаза Дамблдора блеснули. — Ты не возражал бы присмотреть за ним час или два, не так ли?
– Я… нет, я согласен, — пробормотал Северус, и директор кивнул.
– Прекрасно. Я зайду в твой кабинет забрать его часа через два. До скорого, джентльмены! — заявил он, оставив удивленного профессора зелий и счастливого мальчика двух с половиной лет за спиной. Когда он спускался по лестнице, чтобы встретиться с остальными Поттерами, его глаза задиристо поблескивали, ведь Северус только что спас его от похода в подземелья. С самого начала задумывалось оставить Гарри на профессора, но он не должен был об этом знать.
– Вот мы и снова только вдвоем, Гарри, — сказал Северус маленькому ребенку, с которым они уставились друг на друга. — Хочешь, я тебе тут покажу кое-что?
Приняв смех Гарри за согласие, он с мальчиком на руках вышел из кабинета.
– Это был кабинет директора, — говорил он, осторожно спускаясь по лестнице. — Его зовут Альбус Дамблдор. Он чудак.
Гарри снова засмеялся. Некоторое время эти двое двигались по этажам. Гарри нравилось в замке абсолютно все, или, по крайней мере, так казалось, поскольку он никогда не прекращал улыбаться, хихикать и смотреть вокруг с благоговением.
– Здравствуйте, профессор Снейп, — поприветствовал их один из призрачных обитателей. — И тебе привет, малыш. Вижу, Альбус оставил ребенка на ваше попечение? Ну, тогда вперед! — И он прошел сквозь стену. Северус только покачал головой. Призраки.
– Это был Монах, призрак Хаффлпаффа. В школе полно призраков.
– Изьряки, — согласился Гарри, заставляя Северуса усмехнуться.
– Да, Гарри, в замке полно призраков и портретов; они тут повсюду, — и, чтобы доказать свою точку зрения, он пошел к парадной лестнице. — Это называется парадная лестница, Гарри; по ней можно пройти на любой этаж в замке. И смотри, — сказал он, указывая на стены. — Все стены увешаны картинами, — Гарри кивнул, и они начали спускаться в подвластные зельевару подземелья.
Северус не мог поверить, насколько легко было говорить с ребенком. Сначала он думал, это потому, что двухлетние не оценивают. Но потом Гарри хихикал, или смотрел на него своими большими зелеными глазами, и он понимал, что, как ни странно, чувствовал себя комфортно, разговаривая с Гарри. Не с сыном Джеймса Поттера; просто с Гарри.
– Это, Гарри, подземелья. В основном, я работаю именно здесь. Мой класс тоже здесь; я преподаю зелья, — объяснял Северус.
– Зелья? — растерянно спросил Гарри.
– О, да, Гарри; зелья, — сказал Северус с улыбкой. — Пойдем, я тебе покажу.
И он быстро зашагал по направлению к своему кабинету. Он подошел к своему столу, где оставил только что сваренное для лазарета зелье Костерост.
– Это зелье, — сказал он, показывая мальчику флакон. — Я его сварил для мадам Помфри. Она наша медиведьма.
Гарри уставился на флакон, а потом с удивлением оглядел комнату. Его взгляд остановился на портрете, который Северус повесил у себя на стене. Он был единственным в помещении, и, на удивление, пустым.
– Пойтьрет, — сообщил Гарри, указывая на темно-синий холст в раме на стене.
– Верно, Гарри, — сказал Северус, тоже посмотрев на картину. — Ты знаешь, почему я выбрал именно эту картину? — спросил он, когда Гарри посмотрел на него широко раскрытыми зелеными глазами. — Я был на чердаке дома моей матери. Знаешь, я унаследовал его несколько месяцев назад, — объяснил он. — Я был на чердаке и осматривал разные ее вещи, которые хранили там ее родственники, когда эта картина привлекла мое внимание. Очевидно, что это заколдованный портрет. Дело в том, никто не знает, чей именно. Я спрашивал даже Дамблдора, но он не смог назвать человека, который должен быть тут изображен. Это таинственная картина. Пустой холст, на котором должен быть человек. — Он посмотрел на Гарри и грустно улыбнулся. — Она напоминает мне меня самого. Так что, я ее забрал.
Гарри зевнул.
– Спати, — сообщил он, едва удерживая глаза открытыми. Северус усмехнулся.
– Это я вижу. — Он осторожно сел на диван и перехватил Гарри на руках, чтобы ему было удобнее. — Ты знаешь, Гарри, я понятия не имею, почему я сейчас рассказал тебе все это. — Глаза Гарри растерянно сосредоточились на нем, смотря на него из-под густых ресниц. — Не то чтобы ты мог понять, так что я действительно не знаю, почему я это делаю, — сказал он, усмехнувшись. Голова Гарри вдруг свесилась на плечо Северусу, мальчик погрузился в сон.
– Ночи, Сев, — пробормотал он, прежде чем полностью отключиться, вызвав у молодого профессора улыбку.
– Может быть, поэтому я и утруждаюсь, — предположил он и стал наблюдать за спящим мальчиком. — Ты знаешь о школьных факультетах? — мягко спросил он у спящего Гарри. — Я думаю, нет. Их четыре…
И он продолжал говорить с ребенком, пока текли дремотные минуты, все больше убаюкивая Гарри. И пока он был сосредоточен на двухлетке у себя на руках, он не замечал пару темно-синих глаз, следивших за ними обоими с обычно пустого холста. Он также не заметил нежной улыбки, украшавшей лицо таинственного человека на портрете, который, наконец, там появился. К тому времени как Альбус Дамблдор постучал в дверь кабинета Северуса, чтобы забрать Гарри, как и обещал, заставив Северуса поднять глаза от мальчика, человек с картины вновь исчез.
И пока мастер зелий ждал следующего раза, когда он увидит маленького мальчика, не смея всерьез надеяться, что это случится в ближайшем будущем, он не мог слышать, как человек ответил на невысказанный вопрос.
– Скоро, Северус. Скоро.
Название главы «God Rest Ye Merry Gentlemen» — первая строчка традиционной рождественской песни. Перевод не совсем верен, зато отражает смысл строчки, главы и попадает в размер.
Это клип на песню: https://www.youtube.com/embed/ZlsJD8RlhbI
Желающие послушать более традиционное исполнение могут пройти по этой ссылке: http://pleer.com/tracks/720595RFDz
|
|
|
| alchoz | Дата: Понедельник, 30.06.2014, 11:14 | Сообщение # 6 |
|
Демон теней
Сообщений: 270
| Когда вмешивается Дамблдор
Северус кипел. Не то чтобы он был против общения как такового. Но он предпочитал сам выбирать людей для этого общения. Для начала, конечно, это были сотрудники Хогвартса, как и некоторые из чиновников Министерства, которых он встречал в марте прошлого года на конференции по зельям. Может быть, даже некоторые из людей, которых он встретил во время своих путешествий. Как он попытался донести до Альбуса снова и снова, он не был отшельником или кем-то в этом роде. Он просто ценил свое личное пространство. Личное; похоже, этого слова не существовало в огромном словарном запасе директора.
В любом случае, Дамблдор сумел подбить его на что-то… На самом деле, он понятия не имел, что именно он должен был сделать. Все, что он знал, что утром третьего августа он первым делом должен прибыть в мэнор Поттеров. У него ну просто полно причин, чтобы этого хотеть. О чем Альбус думает? Мне нужен кто-то, чтобы помочь Поттерам; для кого это будет пыткой? О, Северус, конечно! Мастер зелий с отвращением фыркнул, захватив горсть летучего пороха из горшка рядом с камином. А он-то надеялся, что сможет сегодня продолжить свои исследования. Как наивно с его стороны.
Он прибыл в мэнор Поттеров в девять тридцать утра, ни минутой позже, чем должен. Уж в чем, а в отсутствии пунктуальности его никто не обвинит. Он не был приглашен на день рождения близнецов в этом году, и даже если это его немного укололо, он полагал, что все к лучшему. Прошлогодний опыт был менее чем приятным. Он остановился на своей следующей мысли с улыбкой. Правда, прошлогодний праздник, хоть и плохо начался, все же оказался довольно интересным, в конце концов. Гарри произвел на него заметное впечатление. Но столкнуться с Гарри, Лили и ее недалеким мужем, играющими в идеальную семью? Северус мог придумать более приятную адскую пытку. Уже не сбежать; он был в мэноре Поттеров и готов к встрече с Поттерами.
Но где эти Поттеров были? Северус подошел ближе к двери, которая, как он помнил, вела к главной гостиной, и обнаружил, что там пусто. На самом деле, там была только укрытая белыми полотнищами мебель, как будто семья переехала или собиралась отсутствовать некоторое время. Что происходит?
– Северус, мой мальчик! — воскликнул Альбус Дамблдор, переходя из прихожей в гостиную. — Точно вовремя, как всегда.
– Кажется, я тут один, — сообщил он, указывая на покрывала. — Я не заметил записки или чего-то подобного? Где все?
– Официально, семья Поттеров уехала на август во Францию, — непринужденно сказал директор. — На самом деле, они где-то в Стамбуле, посещают специалиста по магическим ядрам. Лили хотела проследить за возрастным прогрессом Адриана, и Сириус отметил, что лучший известный ему целитель, специализирующийся в этой столь расплывчатой области, находится в Стамбуле. Следовательно, Джеймс, Лили, Сириус, Ремус и, конечно, молодой Адриан отбыли рано утром на восток.
Северус посчитал услышанное шокирующим.
– А что насчет Гарри? — не могла же Лили оставить своего младшего сына.
– Гарри все еще здесь, точнее, в кабинете, — объяснил Альбус. — Я заверил его родителей, что о нем хорошо позаботятся в их отсутствие.
– Невозможно! — в ярости воскликнул Северус. — Как они могли просто оставить одного из своих мальчиков… — Альбус поднял руку, чтобы прервать тираду молодого человека.
– Я понимаю, что ты хочешь сказать, Северус, и при любых других обстоятельствах ты был бы прав, — сообщил Дамблдор, его глаза потеряли часть своего прославленного мерцания. — Но Адриан и Гарри, по идее, слишком молоды для таких поездок; если бы Лили и Джеймс не настолько хотели бы узнать о том, что именно произошло в ночь, когда Волдеморт напал на их детей, и о роли Адриана в его падении, все усилия были бы отложены на потом. Но, увы, нельзя ничего сделать, чтобы родители перестали беспокоиться за своих детей.
Северусу все еще не нравились эти рассуждения, но он хранил молчание, чувствуя, что директор тоже не находил эту идею особо привлекательной.
– Вот только чего я во всем этом не понимаю; что, в любом случае, этот эксперт собирается им сказать? — вслух задался вопросом Северус. — Адриан слишком мал, чтобы его магическое ядро стабилизировалось, и даже если так, состояние ядра для любого — очень личное дело, — сказал мастер зелий, поразмыслив над путешествием и самой целью. — Если подумать, я не уверен, что даже для взрослых это возможно, если они не потратят необходимое время, концентрируясь на поиске своего ядра. Что этот эксперт должен сделать, в любом случае?
– Он собирается провести для молодого Адриана несколько тестов, стимулируя его магию и ожидая вспышки случайной магии, — объяснил Альбус. — Потом он проанализирует полученные данные и сделает некие выводы о вероятных способностях Адриана.
– Это абсолютный идиотизм, ты сам должен это понимать, — указал Северус, поразмыслив. — Я все же считаю, что Адриан слишком молод; зачем ему проходить через все эти трудности? Я имею в виду, он вообще демонстрировал уже вспышки случайной магии?
– Нет, если по правде, ещё нет, и я считаю, что это и послужило причиной поездки, — сказал Альбус, вздохнув. — Но я не поэтому просил тебя сюда прибыть.
– Я отлично это понял, — кратко указал Северус.
– Как ты и сам заметил, юного Гарри оставили здесь, на мою ответственность, — Северус кивнул, выжидая, зайдет ли разговор о том, о чем он подумал. Конечно, надеяться на это было бы уже слишком, но все же…
– Это я понял тоже.
– Что ж, а я, возможно, не очень подхожу в связи с поездкой в Стамбул, я хотел бы быть там, чтобы следить за результатами проверки, раз уж она проводится, — продолжал Альбус. — Я мог бы оставить Гарри на попечение домовым эльфам мэнора, но я предпочел бы, чтобы он остался с кем-то знакомым. И я не мог не заметить, что ты…
– Ты хочешь, чтобы я присмотрел за Гарри вместо тебя? — недоверчиво спросил Северус. Он наполовину догадывался, о чем Альбус скажет, но услышать это от директора оказалось несколько более сюрреалистично, чем он первоначально полагал.
– Да, я хотел бы именно этого. Но тебя это, кажется, не устраивает; если ты предпочитаешь, я найду кого-нибудь еще последить за Гарри этот месяц… — Альбус замолчал.
– Я не это имел в виду, и ты это знаешь! — процедил Северус сквозь зубы. Старый придурочный манипулятор! Молодой человек знал, что это игра, но в данном случае он был готов это позволить. Альбус хотел, чтобы он провел месяц с Гарри? Прекрасно. Он мог придумать что-нибудь намного хуже этого. Тихий голос в голове говорил, что он не мог придумать ничего лучше, после чего был обвинен в измене и потому задушен. — А Джеймс Поттер знает, кто именно будет присматривать за его сыном? — Никто не говорил, что он должен был облегчить судьбу Дамблдора, думал он, наблюдая, как привяла улыбка старого волшебника.
– Он знает, что у меня есть кто-то, заслуживающий доверия, чтобы следить за Гарри, — сказал Альбус и его улыбка вновь расцвела. — Хотя Лили в курсе.
– О, — сказал Северус и кивнул. Это было неожиданно и, если начистоту, он не знал что сказать, что могло бы уменьшить эффект подобного заявления. — Ты сказал, я должен присматривать за Гарри в течение месяца? — спросил молодой профессор, чувствуя, как теплеет у него в груди от этой мысли.
– Так ты готов помочь? — спросил Альбус, вопросительно подняв бровь, его глаза безумно мерцали за составными* линзами его очков.
– Я думаю, мое согласие и так подразумевается — сухо указал Северус. Старый дурак слишком сильно радуется.
– Отлично, мой мальчик! — сказал тот, разок хлопнув в ладоши. — Я приготовил все, что вам понадобится.
– Ты решил, что я соглашусь, даже прежде чем спросил? — еще жестче поинтересовался Северус, следуя за директором в кабинет, в котором они с Гарри впервые встретились.
– Ты же меня знаешь, Северус! — счастливо объяснил Альбус. — Вечный оптимизм!
– В этом весь ты, — согласился мастер зелий с ухмылкой, воздерживаясь от просившейся с языка более резкой реплики. Он собирался сделать комментарий о том, что Альбус слишком оптимистичен, чтобы уследить за домом, когда директор толкнул дверь, открывая кабинет. Там, на диване, сидел трехлетний Гарри, просматривая еще одну книгу. Красочные картинки на этот раз показывали магические растения. Северус почувствовал, как вся его злость тает от этого зрелища. Еще раз, почему он сейчас жаловался? Это было просто делом принципа, догадался он.
– Гарри, мой мальчик! У тебя гость! — воскликнул Альбус, показывая малышу на Северуса. Гарри, чья сосредоточенность была нарушена, непонимающе повернулся к двери. На его лице появилась улыбка.
– Сев! — громко сказал он, спрыгивая с дивана и подбегая к одетому в черное мужчине, обнимая его — это значило, что он обхватил руками ноги Северуса и держался как за самое дорогое в жизни — с такой силой, что молодой профессор едва не упал.
– Привет, Гарри, — пробормотал Северус и взлохматил уже и без того растрепанные волосы Гарри. Он наклонился, чтобы поднять его, на этот раз не дожидаясь просьбы ребенка. — Рад тебя снова видеть, малыш.
– Вижу, вы не забыли друг друга, — счастливо сказал Альбус, отметив взаимодействие между мальчиком и молодым человеком.
– Видимо, нет, — подтвердил Северус, все предыдущие сомнения по поводу заботы о Гарри в течение месяца испарились из головы, как только он увидел мальчика. Он молча удивлялся, как мог скучать по кому-то, с кем встречался только дважды, настолько, насколько он скучал по Гарри.
– И это прекрасно, уверяю тебя, — заявил Дамблдор и повернулся к Гарри: — Северус будет заботиться о тебе, пока твои родители в отъезде, — сказал он мальчику, сделав тон мягче обычного. — Ты пойдешь с Северусом, Гарри? — спросил он, и сердце мастера зелий сжалось от страха. Что делать, если мальчик скажет «нет» или начнет плакать? К его удивлению, Гарри обратил на него свои большие глаза и спросил:
– Можно, я пойду с тобой?
Сказать, что Северус был удивлен надеждой, с которой был задан вопрос — не говоря уже о том, что ему пришлось моргнуть, чтобы убедиться, что да, трехлетний мальчик у него на руках нормально говорит и понимает каждое произнесенное слово — будет приуменьшением.
– Если ты хочешь, — мягко уверил он. — Ты хочешь остаться со мной, Гарри? — тихо спросил он у мальчика под вечно мерцающим взглядом Дамблдора. — Ты хочешь? — В ответ на его вопрос мальчик энергично закивал.
– Значит, решено! — радостно воскликнул Альбус. — Я провожу вас двоих до твоего дома, Северус, а затем я отправлюсь на деловую встречу, которую мне пришлось отложить, чтобы разобраться с этим вопросом.
Северус бросил на него вопросительный взгляд, желая объяснений.
– У Министра возникла некая межведомственная проблема, и он спрашивал моего мнения по этому вопросу, — уточнил директор, и Северус ухмыльнулся. День, когда Фадж не проконсультируется с Альбусом по поводу управления Министерством, будет означать конец эпохи, он был в этом уверен.
– Тебе лучше уйти прежде, чем Министр решится на что-то радикальное, — прокомментировал Северус, пока Гарри заинтересованно следил за разговором.
– Радикальное? — переспросил Альбус, выводя их троих из кабинета и направляясь к камину.
– Вроде принятия самостоятельного решения, — пояснил Северус, ухмыльнувшись, и Альбус, посмеиваясь, молча поздравил себя. Никому никогда не доводилось видеть дурашливую сторону Северуса, пока не появился Гарри. Молодой профессор, возможно, сам еще не понимал, но только в присутствии ребенка он, наконец, стал напоминать двадцатидвухлетнего мужчину, которым он был.
Никто из них не мог знать тогда, но это был первый из множества раз, когда эта сцена — за исключением присутствия директора — повторится в ближайшие годы. И, конечно, они совершенно точно не могли знать, куда вмешательство Дамблдора в тот день приведет их. Все было на своих местах; Судьбы привели в движение все кусочки, и теперь молодой человек и даже маленький мальчик начали прокладывать дорогу к своему будущему.
|
|
|
| alchoz | Дата: Понедельник, 30.06.2014, 11:15 | Сообщение # 7 |
|
Демон теней
Сообщений: 270
| Шли годы
Прошло ровно четыре года с того момента как Альбус Дамблдор впервые доверил Северусу Гарри Поттера. Месяц за месяцем — казалось, это стало больше необходимостью, чем исключением для младшего из близнецов Поттер, что его оставляли под опекой мастера зелий, пока его родители все больше и больше сосредотачивались на подготовке Адриана. Не то чтобы Гарри не любили в его семье; у его родителей не было таких мотивов в их действиях. Тем не менее, факт оставался фактом.
Во-первых, были эксперты; старшие Поттеры вместе с едким Бродягой и заботливым Лунатиком путешествовали по самым отдаленным уголкам мира, пытаясь найти объяснение тому, как Адриан победил Темного Лорда в нежном годовалом возрасте. Результаты тестов были неубедительными, как Северус и предсказывал Альбусу. Было доказано, что хотя да, действительно, у Адриана большой потенциал, признаков чего-то уникального просто не было. Как директор повторял снова и снова в течение многих лет, было бы удивительно, если бы что-то необычное нашлось; Волдеморт был побежден при конкретных обстоятельствах, при которых и потребовалось столь масштабное проявление случайной магии. Это был вопрос выживания, и это невозможно было повторить, теория, которая, в своей основе, была совершенно верной.
Затем начались приступы случайной магии. В шесть с половиной молодой Адриан уберег одну из своих игрушек от падения с лестницы, призвав ее к себе. Это вызвало настоящий переполох, и быстро решили, что, как и было запланировано, в возрасте семи лет Адриан начнет свое магическое обучение. Так и вышло, что август застал большую часть семьи Поттер за обучением Адриана где-то в Уэльсе, а Гарри, как обычно, остался с Северусом в Тупике Прядильщиков.
Когда Джеймс Поттер узнал, где его сын провел первый месяц, в то время как остальные члены семьи находились в Стамбуле, произошла довольно интересная стычка. Дамблдор был вынужден вмешаться, прежде чем все стало совсем плохо; только после того как Сириус дошел до мысли, что Гарри мог бы провести некоторое время со своими тетей и дядей, Дурслями, Лили твердо вмешалась, и после скандала, который Северус поклялся помнить до последнего вздоха, Джеймс окончательно сдался. Как только его заверили, что на доме Северуса было более чем необходимо защит, а так же после личной беседы с рассерженным Дамблдором, он неохотно согласился на то, чтобы Северус заботился о Гарри в случае необходимости.
Поэтому сейчас Северус смотрел на Гарри — который, в свою очередь, следил за приготовлением зелья в камине — улыбаясь из кресла, якобы занятый чтением копии Ежедневного Пророка. Все коренным образом изменилось для молодого профессора, когда Гарри вошел в его жизнь. В то время как в школе он оставался все таким же мрачным и откровенно пугающим для некоторых студентов, и все еще выслушивал ругань от мадам Помфри по поводу того, каким тощим он был, он, наконец, начал исцеляться. С каждой улыбкой, которую Гарри дарил ему, тяжесть на сердце медленно уменьшалась, вплоть до того, что в присутствии мальчика он обнаружил себя в состоянии, в котором давно себе отказывал; он обнаружил, что счастлив.
Гарри был для него источником постоянного удивления, и он был благодарен за каждое мгновение, которое они провели вместе; его улыбка стала шире при мысли, что этот раз будет еще дольше. Он ощутил укол вины от этого, зная, насколько Гарри будет скучать по своим родителям, но он не мог не радоваться, учитывая, какой будет его повседневная жизнь в этом году. Было решено, что Гарри станет приходить к нему в течение лета, на то время, когда Адриан будет проходить обучение, но это не так уж отличалось от положения дел в последние четыре года.
Все же менялось кое-что другое; Гарри теперь будет чаще проводить время с профессором зелий. Каждый понедельник, вторник, пятницу и в выходные дни Адриан будет проходить обучение с родителями и разными членами преподавательского состава Хогвартса, стремясь как можно раньше получить все, что мог, в обширной магической области. Это значит, что Гарри будет проводить в покоях Северуса в Хогвартсе все эти три рабочих дня и выходные, возвращаясь в Поттер мэнор на ночь, чтобы поспать. Северус чувствовал, что не мог бы просить большего.
– Похоже, зелье готово, Сев, — сообщил Гарри, с улыбкой поворачиваясь к молодому человеку. Он всегда называл его Севом, и это делало его улыбку еще шире.
– Уже? — спросил он и встал, чтобы подойти к огню. Гарри был прав. — Отлично, — сообщил он просто и, быстрым движением волшебной палочки разлив по бутылкам Перечное зелье, потушил огонь. Глаза Гарри вспыхнули, как всегда при выполнении магии, а затем потускнели, когда он сосредоточился на палочке Северуса. Молодой человек вздохнул. Причины разочарования мальчика были понятны. Адриан для тренировок получил палочку на свой седьмой день рождения. Даже если она будет использоваться только для обучения, Гарри чувствовала себя — снова — отодвинутым.
Северус плотно зажмурился, сознавая несправедливость всего этого; в конце концов, Гарри показал свои способности в магии раньше, чем его брат. На самом деле, это случилось в тот первый день четыре года назад, когда он только что привел мальчика в свой дом, именно тогда Северус впервые узнал об этих способностях. Гарри случайно наткнулся на столик, и в результате ваза, стоявшая на нем, упала на пол. Вещь так и не коснулась пола; она исчезла, и вместо этого вскоре с громким хлопком вернулась на свое изначальное место, вызвав вздох облегчения у трехлетнего волшебника. Северус оживился, после нескольких простых вопросов обнаружив, что это был второй раз, когда случилось что-то подобное — как оказалось, Гарри удалось уберечься от полета вниз по лестнице, после того как он споткнулся о ковер за несколько месяцев до этого инцидента.
И что же произошло, когда Северус попытался рассказать семье Гарри? "Скандал" произошел, вот что; после того, как Джеймс почти получил инфаркт, узнав, что его сын провел месяц с его заклятым врагом, Северус оказался менее склонным делиться такой информацией. Было такое чувство, что это нечто личное, только между Гарри и ним самим. И, в любом случае, мальчик с тех пор проявлял магию на глазах у своих родителей, за несколько дней до своего седьмого дня рождения. Северус почувствовал желание найти Джеймса и ударить его чем-нибудь тяжелым, а в идеале металлическим, чтоб запомнилось.
Гарри поздравили, конечно, но кому-нибудь пришло на ум, что, возможно, его тоже нужно обучать уже сейчас, как Адриана? Нет, конечно, никогда. И не имело ни малейшего значения, что он был умен не по годам и жаждал знаний; он просто не Адриан. Северус был рядом, когда Гарри узнал, что ему не собираются давать палочку, как его брату; он увидел, как в изумрудных глазах мальчика гаснут искры, и это почти заставило его немедленно проклясть Джеймса и Сириуса. Только взгляд, посланный ему Гарри, умоляющий взгляд, взгляд, который показывал, насколько тому необходимо немедленно уйти с кухни дома его семьи, где произошло столкновение, остановил его, когда он вытащил палочку.
– Ты в порядке, Сев? — обеспокоенно спросил Гарри, заметив, как сузились глаза человека, который стал его опекуном.
– Я в порядке, Гарри. Просто кое-что вспомнил, — он улыбнулся мальчику, который все еще смотрел на извлеченную палочку большими грустными глазами. Северус нежно улыбнулся этим глазам; он сумел избавить Гарри от необходимости ходить в очках — судьба, которая постигла его брата. Зелье было его собственным изобретением, он потратил на исследования несколько дней и ночей, когда понял, что у Гарри ухудшается зрение. Джеймс никогда не позволил бы использовать зелье, вышедшее из его рук — насколько бы великолепно оно ни было — и Лили, к сожалению, не доверилась бы тому, что не было одобрено Министерским Отделом Зелий; они бы никогда не согласились, что правила можно немного обойти, если в этом есть необходимость.
Тем не менее, он бы последовал ее желанию, если бы не был уверен, что зелье необходимо использовать в течение первого месяца после того, как симптомы станут очевидны; Министерству же потребуется по крайней мере шесть месяцев, чтобы выдать разрешение, и было бы уже слишком поздно. Кроме того, он пока не был заинтересован в обнародовании зелья. Он все еще работал над некоторыми улучшениями в основной формуле, чтобы оно могло излечивать все виды дефектов зрения, а не только близорукость.
– Ты можешь мне теперь показать, как варить Кроветворное зелье, Сев? — спросил Гарри, мягко улыбаясь. Северус усмехнулся; это было целью сегодняшней демонстрации. Он пытался заставить Гарри забыть о том, что его не собираются тренировать вместе с его братом, тренируя его по-своему. Кроме того, он не виноват, что мальчик впитывал любую попавшуюся ему информацию как губка! Комната, которую Гарри использовал в Тупике Прядильщиков, содержала книги по Гербологии, Зельям и Астрономии, и всему прочему, что, по мнению Северуса, может дать основы магической теории так, чтобы семилетка понял. Он, в конце концов, сам научил мальчика читать два года назад, поскольку предполагалось, что оба мальчика Поттеров получат домашнее образование до поступления в Хогвартс.
– Конечно, могу, — сказал он, вертя свою палочку. — Я обещал, в конце концов.
– Ты самый лучший, Сев! — воскликнул Гарри и обнял его, снова заставив Северуса улыбнуться; если бы только его ученики могли его сейчас видеть!
– Ага, ага, ребенок. Как скажешь, — Гарри взволнованно хихикнул и бросился за своими перчатками из драконьей кожи, пока Северус снова разводил огонь. — И к слову, скажите мне, Гарри; почему я сначала потушил огонь, хотя знал, что ты будешь использовать свой щенячий взгляд, чтобы вынудить меня позволить тебе сварить еще одно зелье? — Гарри снова хихикнул и использовал названный взгляд на полную мощность на молодом мужчине, который в свою очередь закатил глаза на выходку мальчика.
– Из-за пеплозмея. Тут используются ингредиенты, магические свойства которых меняются при попадании в огонь, поэтому, собственно, ты и использовал палочку, — объяснял Гарри, пока Северус гордо улыбнулся. — Я думаю, ты не хочешь, чтобы дом взорвался? — заключил Гарри, направляясь к ингредиентам, которые Северус оставил для него на столе у камина.
– Точно, Гарри, — сказал Северус, принимая от Гарри только что упомянутый ингредиент. — Если бы только эти болваны, мои студенты, могли это запомнить, мне бы не приходилось иметь дело со всеми теми расплавленными котлами после каждого урока. — Гарри снова хихикнул. — И еще раз, я надеюсь, они найдут другой способ уничтожить названные котлы; их воображение иногда меня поражает! — на этот раз он присоединился к Гарри, тоже тихо посмеиваясь. А час спустя, когда надо было добавить в зелье необходимые ингредиенты, случилось это.
– Так мне надо помешивать семь раз по часовой стрелке и один раз в обратную сторону? — спросил Гарри, сосредоточившись на готовящемся зелье.
– Точно; теперь, если мы все сделали правильно — что, конечно, так и есть — зелье сейчас будет менять цвет с зеленого на темно-красный. Вот как ты поймешь, что все готово, — и он улыбнулся небольшому вздоху мальчика, когда после нескольких помешиваний зелья стало заметно буреть. — А теперь, если и дальше продолжать таким образом, то очень скоро… — Его речь была прервана громким резким криком; хогвартская сова, только что ворвавшаяся в окно, пролетела над двумя волшебниками, намереваясь своевременно доставить свое письмо. Северус почувствовал, что что-то пойдет не так, даже прежде, чем это произошло, и все равно не успел вовремя среагировать; сова, пролетая над камином, сбила сосуд с корнем мандрагоры в кипящее зелье. Северус только успел выкрикнуть имя Гарри, когда пошла реакция; огромный столб зеленого пламени поднялся из котла, обжигая все, чего касался, и разбрасывая сварившийся корень мандрагоры. Единственной связной мыслью Северуса было защитить Гарри, когда пламя перешло на оставшуюся часть комнаты. Ему удалось выхватить свою палочку, когда ярко-синее сияние щита укрыло их обоих.
Он перевел взгляд на Гарри, и то, что он увидел, заставило его в шоке опустить свою палочку; мальчик вытянул руки вперед, и это была единственная причина, почему они не сгорели в пламени дотла. Он был тем, кто наколдовал щит. Огонь угас, оставив стену над камином черной от копоти. Северус огляделся, чтобы обнаружить остальную часть комнаты полностью невредимой. Руки Гарри упали по бокам, и он глубоко вздохнул. Улыбка истинного облегчения проявилась на его лице, только чтобы растаять, когда он повернулся к Северусу. Молодой человек не нашелся, что сказать.
– Сев, ты в порядке? — повторил Гарри второй раз за этот вечер.
– Я… ты… Да, я в порядке, Гарри, — пробормотал Северус, уставившись на мальчика и попросту плюхнувшись на пол.
– Ты не выглядишь «в порядке», Сев, — указал мальчик с обезоруживающей простотой, свойственной только детям.
– Я просто удивился, — объяснил он.
– Почему?
– То, что ты сделал только что… Ты когда-нибудь делал что-то подобное раньше? — спросил Северус, и Гарри уставился на него в недоумении.
– Случайную магию? Много раз, — указал мальчик, не понимая, о чем это Северус.
– Нет, Гарри, я имею ввиду, ты когда-нибудь раньше делал что-то подобное этому щиту? — уточнил черноглазый.
– Думаю, нет, — он взволнованно посмотрел на Северуса. — А что? Это плохо?
– Плохо? Нет, — успокоил мастер зелий. — Это великолепно; я никогда не слышал, чтобы какая-нибудь случайная магия проявлялась таким образом.
– Ох, — произнес Гарри, не зная, что сказать.
– Гарри, ты не против, если мы предпримем небольшую поездку в Хогвартс? — спросил Северус по некотором размышлении. — Я думаю, что директор должен услышать об этом.
– Хорошо, — с готовностью согласился маленький мальчик, когда Северус поднял свое тело с пола.
– А что насчет стены? — спросил Гарри, его глаза расширились, когда он увидел почти сгоревший камин.
– Ты все, что сейчас важно, Гарри. Чертова стена может рухнуть, мне все равно, — сообщил Северус, палочкой укрепляя камин настолько, чтобы его можно было использовать, и призвав немного летучего пороха из своей комнаты, учитывая, что находившийся рядом с камином сгорел, когда взорвался котел. Он протянул руку Гарри, который смотрел на него с мягкой улыбкой на лице.
– Спасибо, Сев, — сказал он, когда старший волшебник бросил немного порошка в пламя.
– За что? — спросил тот, отвлекаясь, когда Гарри снова его обнял.
– За заботу.
Северус снова не знал, что сказать, глядя на мальчика.
– Конечно, я забочусь, ребенок. Эй, посмотри на меня, — тихо сказал он, наклоняясь к лицу Гарри, который смотрел в пол, избегая его взгляда. — Я всегда буду заботиться. Я люблю тебя, малыш, — взгляд Гарри метнулся к Северусу, сначала шокированный, и потом его глаза наполнились слезами. Это был первый раз, когда Северус сказал это мальчику, даже если признался себе в этом годы тому назад.
– Я тоже тебя люблю, Сев! — заявил Гарри, крепко вцепившись в молодого профессора, что заставило самого Северуса прослезиться. — Если бы ты был моим папой, — прошептал мальчик, изумив мужчину до глубины души.
– Гарри, я… у тебя уже есть папа, — напомнил он с тяжелым сердцем, зная, что в глубине души он сам хотел того же. Не потому, что Гарри был сыном Лили, нет; только потому, что Гарри был Гарри.
– Я знаю.
– И, как это ни больно признать, он любит тебя; как и вся твоя семья, — добавил Северус с грустной улыбкой.
– Я их тоже люблю. Но иногда я просто люблю их не очень сильно, — признался Гарри, слезы текли по его лицу, раня сердце Северуса. Ему просто нечего было ответить на это. — Ты не хочешь быть моим папой? — обезоруживающе спросил Гарри.
– Хочу больше всего на свете, ребенок.
– Тогда почему ты не можешь? — робко спросил Гарри, его глаза сверлили северусовы. Правда, почему он не мог, спрашивается. Он не мог быть его биологическим отцом, конечно, но взять на себя роль отца? Разве он не сделал этого уже?
– Гарри, у тебя уже есть…
– Я знаю, что Джеймс мой отец! — закричал Гарри, зажмуриваясь так сильно, как только мог, новые слезы побежали по его щекам, срываясь с ресниц. — Я знаю, ладно? Но он не мой папа! — он резко открыл глаза, и Северус мог только смотреть на него, не зная, что сказать. — Он папа Адриана; он играет с ним, он берет его играть в Квиддич, он учит его всякому. Он не делает этого для меня. А ты делаешь. Он мой отец, но ты мой папа! — воскликнул Гарри. — Почему ты не можешь быть моим папой? — прошептал он сломленным голосом. Теперь настала очередь Северуса обнимать его. Он почувствовал, как что-то горячее двигалось вниз по его лицу, и только когда Гарри дрожащими руками обнял его, он понял, что это слезы.
Изо всех вещей, которые он, возможно, когда-либо ожидал от семилетнего, это даже не попадало в список; он все еще не решался в это поверить. Может ли мальчик действительно так считать? Очевидно, да, может. И в таком случае, что он мог сказать? Был только один вариант, который хоть отдаленно имел смысл.
– Хорошо, Гарри, — он отстранился и посмотрел мальчику в глаза, его голос был хриплым.
– Хорошо?
– Если ты этого хочешь, для меня нет на свете ничего желаннее, чем быть твоим отцом, — и они снова обнялись, будучи счастливее, чем когда-либо, закрыв глаза, плача от радости, они не могли заметить мягкую белую ауру, окружившую их обоих. Как часто бывает в таких случаях, свет моментально исчез, едва их глаза открылись.
– Мы все еще собираемся в Хогвартс? — спросил Гарри через несколько мгновений, заставив Северуса засмеяться, полноценный смех, какого у него не случалось даже до войны.
– Да, конечно, — ответил Северус, стирая со щек мальчика следы слез. Рука об руку они ступили в огонь и вошли в Хогвартс, аккуратно приземлившись на пол кабинета Северуса.
– Давненько вы двое не появлялись, — произнес голос, удивив их обоих и заставив Северуса вскинуть палочку, встав в защитную позу между Гарри и источником голоса. Его глаза расширились, отражая реакцию Гарри, выглядывающего из-за прикрытия Северуса. — Я чуть не подумал, что просчитался.
– Кто Вы? — угрожающе спросил Северус, уставившись на улыбающегося человека с темно-синими глазами, появившегося на портрете; на портрете, который должен был быть пустым. Он был стар, вероятно, так же стар, как Дамблдор, в длинных роскошных одеждах того же цвета, что и его глаза. Его белые волосы и борода могли дать фору Альбусу, а вся его поза говорила о силе.
– Вот в чем вопрос! — воскликнул человек, посмеиваясь. — Я родился Мирддином Эмрисом, но большинство людей знают меня просто как Мерлина, — и, смотря на широко раскрытые глаза волшебников перед ним, человек на портрете улыбнулся еще шире и добавил с вежливым поклоном: — Мерлин Амброзиус, к вашим услугам.
|
|
|
| alchoz | Дата: Понедельник, 30.06.2014, 11:17 | Сообщение # 8 |
|
Демон теней
Сообщений: 270
| Неведенье благо
Гарри и Северус застыли, когда человек на портрете заявил, что является самым могущественным волшебником всех времен. Северус первым среагировать на это высказывание.
– Нет, Вы не можете им быть, — заявил он, просто не зная, что еще сказать.
– Да, это я и есть, но я знал, что ты так скажешь, Северус, — весело ответил человек, который был или не был Мерлином.
– У него есть довольно внушительная борода, — заметил Гарри, в результате чего человек на портрете засмеялся, а Северус обернуться и непонимающе посмотрел на мальчика.
– Каким образом это может служить доказательством? — спросил мастер зелий.
– У Мерлина, говорят, похожая борода, — ответил Гарри, на что Северус просто приподнял в недоумении бровь. — По крайней мере, я пытаюсь! — воскликнул мальчик, не отрывая глаз от старого волшебника.
– Спасибо, Гарри! — поблагодарил человек, утверждающий, что он Мерлин, поглаживая рукой бороду.
– Во-первых, откуда Вы знаете наши имена? — спросил Северус, опустив палочку, понимая, что портрет все равно не мог использовать никакой магии, не важно, кто там был нарисован. Не то чтобы он считал, что это Мерлин. — А во-вторых, у Мерлина никогда не было портретов с его изображением.
– Это правда; у меня их нет, — подтвердил старый волшебник.
– Извините, сэр, но разве Вы не портрет? — растерянно спросил Гарри. Северус согласно кивнул.
– Да и нет; это не совсем портрет. Думаю, это окно, или что-то в этом роде.
– Окно куда? — спросил Северус, с каждой секундой заинтересовываясь все больше и больше.
– Скажи мне, Северус; что ты знаешь об Авалоне?
Мастер зелий пораженно смотрел на странного человека, в то время как Гарри завороженно наблюдал за разговором.
– Авалон — это волшебный остров, созданный с помощью магии. Также, это легендарная обитель Морганы Ля Фей, — ответил Северус монотонно. — Причем тут это?
– Потому что эта картина на самом деле — окно на Авалон. Или, скорее, ко мне, так как я проживаю сейчас на Авалоне, — сказал человек, пожимая плечами.
– Авалона не существует. А Вы картина; я не знаю, чья картина, но определенно не Мерлина, — решительно заявил молодой профессор. Все это никуда не вело, а ему нужно было убедиться, что Гарри не пострадал, что бы там ни сделала его магия; сейчас просто не было времени на невменяемые портреты, независимо от того, кем они себя считали.
– Если я просто картина, то откуда мне знать, что молодой Гарри просто продемонстрировал невероятную силу всего лишь одним инцидентом со случайной магией? — сказал человек, на этот раз более серьезно, заставив обоих волшебников задохнуться. — И если я просто картина, как я могу сделать это? — И тут человек выхватил палочку и направил на Гарри и Северуса невербальное заклинание; темно-красный туман вылетел из палочки и окружил двоих волшебников, спустя считанные секунды рухнувших на пол.
– Где мы? — спросил Гарри, оглядываясь вокруг и чувствуя головокружение. Везде было темно, когда он впервые открыл глаза, но теперь он мог различить очертания, кажется это… мебель? Это правда была мебель! Они с Северусом — который поднимался с пола второй раз за этот день — оказались в каком-то месте, похожем на кабинет или небольшую личную библиотеку. Комната была высотой в два этажа, заполненная книжными шкафами. Был камин и стол перед ним, и то, каким образом комната была оформлена — с темными деревянными полами, мебелью и тканями темных оттенков синего, зеленого и красного — заставляло Северуса задуматься о хогвартской библиотеке. Фактически, это была смесь библиотеки и кабинета директора.
– Я понятия не имею, — ответил он мальчику, в очередной раз прикрывая его собой, используя свое тело в качестве живого щита, когда они двинулись в сторону камина. — Просто будь рядом.
– Хорошо, — пробормотал Гарри, ухватившись за мантию Северуса.
– Не стоит бояться, — раздался голос у них за спиной, так что Северус быстро развернулся, готовый защищать Гарри в случае необходимости. — Правда, не надо этого, — сказал человек с портрета. Проблема в том, что он был уже не на портрете; вместо этого он уверенно подошел к двоим волшебникам, остановившись всего в нескольких шагах от поднявшего палочку Северуса.
– Что Вы сделали с нами? — спросил тот в ярости. — Что это за место?
– Это мой способ доказать, что я на самом деле не портрет, а Мерлин — это действительно начинает раздражать — что приводит прямо ко второй части нашей встречи, полагаю, пока мы здесь, я мог бы объяснить вам, что происходит. Касательно того, где мы находимся… — он осмотрелся с улыбкой. — Кажется, это какая-то библиотека. Честно говоря, я понятия не имею.
– Как такое может быть? — спросил Северус, и Гарри крепче вцепился в его мантию. — Вы привели нас сюда!
– Я это сделал, но не я выбирал обстановку, — признался Мерлин, как Северус решил называть его, пока не доказано обратное. — Насколько я могу сказать, мы находимся сейчас в Вашем разуме, Северус, именно такой эффект оказывает мое заклинание. Мне нужно было место, где мы могли бы спокойно поговорить, и так как именно я произнес заклинание, выбранный разум не может быть моим.
– Вы хотите сказать, что это мой разум? — недоуменно спросил Северус, опуская палочку. Этот день становился все более странным с каждой секундой.
– Да, именно так я и сказал, — подтвердил Мерлин. — Мне нравится, как ты тут все оформил.
– Благодарю В… Подождите! — запротестовал Северус, схватившись за голову. От этого разговора у него развивалась мигрень. — Как Вы можете это доказать?
– Что я Мерлин? — спросил старый волшебник с заметным раздражением.
– Давайте предположим, что Вы Мерлин, — уступил Северус. — Можете ли Вы доказать, что это мой разум?
– Нет, но ты можешь! — сказал Мерлин с улыбкой.
– Что? Как?
– Это твой разум; просто измени что-нибудь. Сосредоточься, и увидишь. Вперед! — призвал Мерлин. Северус вздохнул и повернулся к побледневшему Гарри; полагая, что ничего не теряет, он оглядел комнату вокруг себя. Кажется, тут темновато, так что он повернулся к стене, дальней от них, и закрыл глаза, представляя большое окно. Его насторожил тихий вздох Гарри. Он открыл глаза, только чтобы увидеть, как стена напротив них исчезла, а на ее месте появился высокой двухъярусный витраж.
– Мерлинова бо… — начал Северус, прежде чем оглянуться на самого Мерлина, критически смотревшего на него. — Неважно, — пробормотал он, потирая виски. — Это действительно мой разум, не так ли?
– Так и есть, — согласился старик, улыбаясь.
– И Вы на самом деле Мерлин, — уточнил Северус, на этот раз шокировано. Он говорит с Мерлином, величайшим волшебником всех времен! В своей голове. И Гарри тоже тут. Вдруг перспектива перестала выглядеть настолько великолепной. — Мне нужно сесть, — сказал он, и сразу же за ним появилось кресло, похожее на то, что было у него дома; он бесцеремонно плюхнулся туда. Вызвав еще два, он жестом пригласил двоих оставшихся членов их необычной группы сесть.
– Да, я Мерлин, как я уже достаточно долго пытаюсь объяснить, — согласился Мерлин с улыбкой. — А ты Северус Снейп, а этот молодой человек Гарри Поттер; Мальчик-Который-Выжил, — тут пара черных и пара зеленых глаз уставились на него в страхе. Что?
– Но, сэр, я не… — начал Гарри и остановился прочистить горло, потому что его голос был больше похож на карканье. — Я не мальчик, который выжил; это мой брат Адриан.
– Я позволю себе не согласиться, Гарри, — вздохнул Мерлин. — И я могу это доказать.
– Как? — спросил Северус, чувствуя, что кровь отхлынула от его лица. Только не Гарри.
– Это одна из причин, по которой вы здесь, — объяснил Мерлин. — В этот самый момент, во время этого самого разговора, который происходит в нашем подсознании. Физически вы двое все еще в Хогвартсе, а я на Авалоне; и я могу заверить вас, что мы все трое без сознания на холодном полу.
– Как это может что-либо доказать? — спросил Северус, уже подозревая, о чем говорил Мерлин.
– Я вижу, ты начал понимать, что я имею в виду, Северус, — сказал старый волшебник. — Так как мы находимся в таком состоянии, наши сознания ослабли, позволяя подсознанию выйти на поверхность; невероятные вещи могут быть достижимы в таком состоянии ума. Вы можете создать целую комнату из ничего, — пояснил он, указывая на комнату вокруг них. — Вы можете бросить вызов законам природы. И вы можете воскресить давно забытые воспоминания, даже если вы были всего лишь годовалым ребенком на тот момент, когда само событие имело место, — заключил он серьезно.
– Это правда? — тихо спросил Гарри, и Мерлин кивнул. — Я могу… я могу посмотреть?
– Гарри, нет! — запротестовал Северус. — Даже если то, что Вы говорите, правда, — начал он, поворачивать к Мерлину, — Вы собираетесь позволить семилетнему увидеть, как его пытались убить?
– Если то, что я говорю, правда — а я боюсь, что это так — ты думаешь, что в будущем будет иметь значение, видел он это или нет? — спросил Мерлин. — Это твой выбор, Гарри; просто помни, что это не твое прошлое, и насколько бы ни было больно тебе тогда, он не может ничего сделать, чтобы навредить тебе теперь. Это просто память.
Гарри, побледнев как призрак, кивнул.
– Я хочу увидеть это.
– Гарри… — мягко начал Северус, но Гарри перебил его:
– Сев, я слышал об этой ночи всю мою жизнь; я хочу посмотреть, что случилось. Я должен, — умолял он его испуганно, но решительно.
– Если ты так считаешь, — уступил Северус после раздумий. Кто он такой, чтобы запрещать Гарри выяснить, что на самом деле произошло в ту ночь, навсегда изменившую его жизнь? — Как мы это сделаем? — спросил он Мерлина, вздохнув.
– Это твой разум, Северус. Просто используй то же самое заклинание, которое ты используешь, чтобы вытащить воспоминания, и позволь всему идти своим чередом.
Северус кивнул и повернулся к Гарри.
– Просто подумай о том, что ты хочешь вспомнить, Гарри. Если в какой-то момент ты захочешь остановить просмотр, скажи мне, и я сразу завершу заклинание. Понял? — спросил он, держась за плечо Гарри, когда они оба встали со своих мест. Мерлин последовал их примеру, и Северус поднес палочку к виску Гарри. Стараясь быть как можно осторожнее, он произнес заклинание и мягко извлек серебристую субстанцию, которая была воспоминанием Гарри. Вместо того чтобы поместиться в сосуд, она расправилась, как жидкий шелк, создав большой экран из вращающегося света, прежде чем стабилизироваться в образ детской. Две маленькие кроватки в комнате были хорошо видны, когда трое пошли в открытую дверь.
Им не пришлось долго ждать, прежде чем облаченная в черное фигура Лорда Волдеморта вошла в комнату. Гарри и Северус поежились — Гарри, никогда не видевший лично Темного Лорда, придвинулся к Северусу, вцепившись в него так сильно, как только мог — в то время как Мерлин смотрел с презрением. Они наблюдали, как Волдеморт направил палочку на пару мальчиков Поттеров из прошлого, и Гарри с Северусом ахнули в шоке, когда он решил атаковать сначала Гарри, приняв его за первенца. К тому моменту, как золотой щит осветил комнату, а Волдеморт бежал, Гарри рыдал, и Северус был не лучше. Они стояли достаточно долго, чтобы увидеть, как обломок провалился сквозь щит на руку Адриана, создавая знаменитый шрам в виде молнии на ладони, прежде чем память потускнела, и они очутились в библиотеке. На этот раз за витражами шел дождь.
– Теперь вы знаете, — указал Мерлин, пока Северус делал все возможное, чтобы успокоить потрясенного Гарри.
– Но все эти годы… Почему никто не понял? Как Альбус это упустил? — спросил молодой человек, поглаживая Гарри по волосам.
– Был обнаружен шрам, пропитанный сильной магией, а Волдеморт исчез. Гарри, с другой стороны, не нес никаких признаков, что он тот, кто победил Темного Лорда, и был без сознания, когда его родители прибыли в дом, — объяснил Мерлин. — Никто не видел ничего помимо того, что они ожидали увидеть.
– Но пророчество… — сказал Северус, тяжело сглотнув. Одна мысль о том, что он чуть не стал причиной смерти Гарри, сводила его с ума. Он все еще не мог поверить в ту сцену, которой только что стал свидетелем.
– Беда пророчеств в том, — сказал старый волшебник, — что они зачастую с большим трудом поддаются расшифровке.
– Что за пророчество? — вдруг спросил Гарри, вытирая слезы, не отпуская уже промокшую рубашку Северуса.
– До твоего рождения, — сказал Северус, отстранив Мерлина от объяснений, чувствуя, что должен сделать это сам, — было пророчество, сделанное Сибиллой Трелони, ныне профессором предсказаний в Хогвартсе. В пророчестве… говорилось, что грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда, рожденный на исходе седьмого месяца, — Северус закрыл глаза от боли. — Я услышал часть пророчества, и это я… — он с трудом сглотнул, пытаясь найти в себе мужество; он знал, что после этого Гарри не захочет иметь с ним дело, но он должен был сказать ему. — Это я передал информацию Волдеморту, Гарри. Это моя вина, что ты чуть не умер!
Гарри стоял совершенно неподвижно и внимательно смотрел на Северуса; тот не открывал глаз, не делал ничего, чтобы удержать несколько слезинок, позволяя им катиться. Северус рассказывал ему о своем участии в войне, не скрывая ничего о том, как он в это попал и почему, несколько месяцев назад, когда Гарри увидел выцветшую Темную Метку у него на руке. Гарри обнял его и сказал ему, что это не имеет значения, и что все в порядке в конце концов, заставив мужчину усмехнуться в ответ. Но он никогда не упоминал пророчество; он полагал, что это относится к его брату, вообще-то. Но теперь, после того как увидел, что чуть не произошло, бремя на его сердце стало слишком тяжелым; Гарри чуть не умер, и это была его вина, и ничто не могло никогда…
– Разве мы не говорили об этом раньше? — тихо сказал Гарри, и Северус осторожно посмотрел на него. Мальчик улыбался ему, и он не мог ничего поделать, он ненавидел себя за это еще больше. Заслужил ли он такой доброты, удивлялся он.
– Гарри, ты не понимаешь! Ты чуть не умер, и я…
– Но ведь не умер же! Я в порядке, видишь? — сказал он, подойдя ближе и крепко обнимая Северуса, — я в порядке, папа, — прошептал он, и Северус безудержно заплакал, совершенно забыв о третьем члене их компании. Потребовалось еще добрых пятнадцать минут и сотня извинений, прежде чем они оба вспомнили о человеке, который привел их сюда.
– Я… Вы не должны были видеть… — пробормотал Северус, откинувшись на спинку кресла, не отпуская Гарри. Открыто демонстрировать свои эмоции — это то, что он не часто себе позволял, а демонстрировать их совершенному незнакомцу? Северус чувствовал себя полностью подавленным своей реакцией.
– Это абсолютно понятно, — улыбнулся Мерлин. — Но Гарри прав; независимо от того, какие ошибки ты сделал в прошлом, ты не можешь перестать жить. Тебе дан второй шанс, Северус, и я предлагаю тебе использовать его, — Северус кивнул. — Ты, кажется, прекрасно справлялся до сих пор.
– Он был рожден таким, — сказал тот, жестом указывая на Гарри. — Я просто следовал за ним.
– Ты бы удивился, Северус, насколько ты повлиял на него, — сказал Мерлин, и остальные волшебники внимательно посмотрели на него. — Настолько же, насколько он повлиял на тебя, я думаю.
– Итак, я на самом деле Мальчик-Который-Выжил? — спросил Гарри изумленно, не в силах удержаться от этого вопроса еще секунду.
– Да. И я считаю, ты должен услышать полное пророчество, прежде чем делать еще какие-либо выводы.
– Там есть еще что-то? — спросил Северус в шоке. — И откуда Вы можете это знать?
– Да, есть еще, — кивнул Мерлин с улыбкой. — А что касается, откуда я это знаю… скажем так: в браке с моей женой есть свои преимущества.
– Жена? — спросил Северус удивлен.
– Вы слышали о знаменитой ведьме и провидице Моргане Ля Фей, я полагаю, — заявил Мерлин, посмеиваясь.
– Моргана Ваша жена? Моргана Ля Фей? Я думал, вы были врагами! — воскликнул Северус.
– Мы начали не лучшим образом, но я бы посоветовал вам не принимать на веру все истории, которые вы слышали, особенно обо мне. Но дело тут в том, что моя жена все таки провидица, и в силу обстоятельств, которые я объясню позднее, у нее было видение о том, что произошло в тот вечер.
– Это просто… — воскликнул Северус, закончив предложение пожатием плечами, что говорило о его замешательстве.
– Позвольте мне тогда начать с начала, — сказал Мерлин. — Есть два условия для тех, кто живет на Авалоне: первое, мы не раскрываем способов найти его посторонним, и второе, как только мы приходим, мы не можем уйти, и мы не вмешиваемся в дела оставленного мира.
– Тогда что это, если не вмешательство? — непонимающе спросил Северус.
– Существует некое исключение из правил; если пришедшие случайно оставили незаконченное дело в покинутом мире, они имеют право вмешиваться, гарантируя, что найдут способ сделать это, не покидая Авалона, — уточнил Мерлин.
– И Вашим незаконченным делом было? — выжидающе спросил Северус, пока Гарри молча ждал.
– За несколько лет до того, как Моргана и я прошли через врата Авалона, она сделала пророчество, которое включает в себя вас двоих.
– Моргана Ля Фей сделала пророчество о нас? — испуганно спросил Гарри.
– Да. Но, боюсь, я пока не могу раскрыть текст этого пророчества.
– Что? Почему нет, сэр? — раздраженно спросил Северус. — Оно касается нас, в конце концов.
– Оно действительно касается вас двоих, но не только вас, — спокойно заявил Мерлин. — Есть и другие причастные люди, чье время услышать пророчество еще не пришло. Когда это произойдет, вы тоже его услышите, — заключил он, и Северус кивнул; он ничего не знал о пророчествах, и не собирался подвергать сомнению знания Мерлина по этому вопросу. — Но я могу рассказать вам второе пророчество, сделанное исключительно о Гарри; Моргана видела и его тоже, как прямое следствие ее собственного пророчества, так что я считаю себя в праве поделиться им с вами, — сказал Мерлин и достал из кармана странную палочку. Он взмахнул ею сверху вниз, и жуткий голос эхом зазвучал в комнате: – Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда… рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца… и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой… тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…
Комната погрузилась в тишину, пока зловещие слова звучали в их мыслях. Как это могло быть, снова спросил себя Северус. И что теперь будет? А что…
– Подождите! — воскликнул молодой профессор, заставив Гарри и — к его огромному удивлению — Мерлина подпрыгнуть на своих местах. — Пророчество гласит, что кто бы ни был избран победить Темного Лорда, он будет отмечен как равный ему. Независимо от того, откуда у Адриана его шрам, разве он не был единственным отмеченным?
– Логичная мысль, — согласился Мерлин, стремительно проведя палочкой над Гарри, останавливаясь над талией мальчика. — Но, я боюсь, неверная; Гарри, если ты не против, не мог бы ты снять рубашку? — Гарри с недоумением посмотрел на старого волшебника, а затем вопросительно повернулся к Северусу. Только после короткого кивка, он поднял рубашку, немного приоткрывая…
– Что это? — испуганно воскликнул зеленоглазый мальчик, заметив нечто поверх того, что, видимо, было его выступающей тазовой косточкой. Он немного приспустил джинсы и увидел что-то, напоминавшее кельтский узел. Оно не было похоже ни на что из того, что он когда-либо видел; оно было черным, в форме восьмиконечной звезды, почти три дюйма в высоту и два, может быть, два с половиной, в ширину.
– Это метка, упомянутая в пророчестве; не Волдеморт ее создал, но из-за его вмешательства она была вынуждена появиться раньше, чем следовало бы, отметив Гарри как его равного, — объяснил Мерлин.
– Но что это такое? — въедливо спросил Северус. — Этого не было раньше, не так ли, Гарри?
– Нет! — сказал мальчик, осторожно касаясь метки, как будто боялся, что она жжется. Мерлин откровенно посмеивался над его реакцией.
– Вы думаете, что это смешно? — раздраженно спросил Северус, готовый поклясться, что постоянные стремительные метания между страхом и гневом доведут его до Св. Мунго.
– Гарри только что напомнил мне о реакции другого молодого волшебника на свою метку. Ему самому едва исполнилось семь лет, и он думал, что проклят и обречен умереть в течение дня, — весело сказал старый волшебник.
– Есть кто-то еще с такой же меткой как у Гарри? — спросил Северус с облегчением. — Если Вы скажете мне, где он, я пойду и…
– Не нужно далеко ходить, Северус, — остановил его Мерлин с улыбкой. — Ты смотришь на него, — сообщил он и поднял правый рукав; там, на его предплечье, стоял знак, похожий на гаррин. Он тоже был черным и схожим с кельтским узлом, но он был окружен небольшими сферами, едва в четверть дюйма шириной, расположенными между и над точками узла.
– Но что это такое? — снова спросил Гарри, успокоенный, что у кого-то еще был знак, как у него. Северус, со своей стороны — даже если позже он и отрицал бы, что хоть каплю волновался — был близок к гипервентиляции. У Гарри, его невинного мальчика, был знак как у Мерлина?
– Это называется эмблема, Гарри; в мое время у ведьм и колдунов подобное встречалось чаще. Как только они достигали определенного возраста, они творили необходимое заклинание и, если у них было достаточно волшебных сил, их эмблемы появлялись на какой-нибудь части тела, — объяснил Мерлин. — Основа эмблемы зависит от волшебника и его способностей, которые показаны в ней, — он указал на несколько различных рун внутри линий узла. — Они появляются при первом использовании способностей, которыми ты обладаешь. Но видишь эти кружочки вокруг эмблемы? — Гарри кивнул. — Понимаешь, Гарри, эмблемы были, помимо способа показать силу волшебника, способом отметить твои успехи в магии. Каждый раз, когда ты начинаешь обучение, то есть каждый раз, когда ты начинаешь изучать область магии, ты создаешь возможность для появления такого кружочка. Как только твоя магия сочтет, что ты достиг соответствующего уровня в конкретной области, кружок появится, отмечая тебя как ученика в этой области магии. Этот кружок останется черным, пока твоя магия вновь не решит, что ты можешь называться мастером в этой области. Когда это произойдет, цвет кружка сменится в зависимости от области твоего обучения. Возьмем для примера вот этот, — сказал Мерлин и указал на темно-зеленый кружок в правом верхнем углу своего знака. — Этот кружок отмечает меня как мастера зелий, в то время как вот этот, — сказал он, указывая на синий кружок — отмечает меня как мастера чар.
– И я получу такие же кружочки? — спросил Гарри с благоговением.
– Да, так и будет; если ты будешь практиковаться в этом, — сказал Мерлин с улыбкой, пока Гарри рассматривал свою эмблему с новым интересом. — Ты принял это лучше, чем я; я уверен, что я сиял целый час после того как мне сказали, что такое эта эмблема, — признался старый волшебник, заставив Гарри хихикнуть.
– Извините меня на секунду, — сказал Северус натужно-спокойным голосом. — Если я правильно понял, Вы сказали, что эмблема появляется только после того, как накладывают заклинание. А ведь в случае Гарри…
– В случае Гарри, как и в моем, наша собственная магия создала эмблему. Я никак не мог понять почему, но после многих лет пришел к выводу, что это был ее способ сказать: эй, заметь меня, я здесь! — максимально серьезно сказал Мерлин.
– Серьезно? Оно проявилось просто по капризу Вашей магии? Всего лишь случайность? — недоверчиво спросил Северус.
– Я никогда не говорил, что это было случайностью; я считаю, что моя магия, так же как и у Гарри, просится выйти, учиться, раскрыться, а эмблема — это ее способ дать нам об этом знать, — уточнил Мерлин. — Не то что бы это было трудно понять, я считаю, — сказал он, тепло глядя на Гарри.
– Значит, нам есть о чем поговорить, когда мы вернемся, — сказал Северус и вздохнул.
– Что? — спросил Гарри, отрывая взгляд от своей метки. — Почему?
– Ты Мальчик-Который-Выжил, Гарри, — сказал Северус с печальной улыбкой. — Разве ты не думаешь, что они, и под «ними» я имею в виду в первую очередь твою семью, захотят знать?
Гарри просто стоял и смотрел на Северуса в глубоких раздумьях, слишком задумчивое выражение странно смотрелось на лице семилетнего.
– Если мы скажем им, как ты думаешь, что будет? — спросил он совершенно серьезно.
– Подозреваю, что они начнут тебя обучать, как и должны были уже. Ты даже получишь палочку! — он старался казаться веселым, но внутри он медленно умирал. Обучение Гарри означало, что он не сможет увидеть его, пока тот не поступит в Хогвартс через четыре года. Может быть, он будет видеть вместо него Адриана, но на самом деле он этого не хотел. Адриан не был Гарри; никто не был Гарри. Северус чувствовал, что он снова теряет свою семью.
– Так они будут водить меня по всем этим бесполезным экспертам и давать мне читать учебники, которые я уже закончил? А что будет с Адрианом?
– Я не знаю, что потребуется для твоего обучения; а что касается Адриана, он, вероятно, поменяется с тобой местами.
Это потрясло Гарри до глубины души; они на самом деле так сделают?
– Но… — он обернулся к Мерлину и спросил: — Я сильнее Адриана, верно? — старый волшебник кивнул с улыбкой, видя, куда Гарри ведет. Северус нахмурился; Гарри не был хвастуном. — Если я сильнее, то разве Адриану не нужно больше обучения, чем мне? — с надеждой спросил мальчик, глядя на Северуса, который нежно улыбнулся этому неожиданно нежному моменту. — Он будет целью, пока мы только растем, если Темный Лорд вернется, не так ли? Разве обучение не поможет ему выжить?
– Это очень благородно с твоей стороны, Гарри, но тебе тоже нужно учиться. Ты будешь главной мишенью, когда Темный Лорд вернется, знают твои родители об этом или нет, — сказал Северус с грустной улыбкой.
– Тогда, ты можешь учить меня, Сев! — улыбнулся Гарри.
– Гарри, у меня нет возможности…
– Да, ты можешь! — горячо настаивал мальчик, его глаза полыхали лихорадочным светом. — Я видел книги, которые они хотят дать Адриану для обучения, и ты уже помогал мне с намного более сложными вещами! И ты не будешь возить меня по всему миру, чтобы показывать экспертам, которые ничего не найдут! И Адриан сможет продолжать тренироваться, и мне не придется ходить на все эти встречи, на которые его водят наши родители! — сказал Гарри на одном дыхании, а потом тихо прошептал: — И мне не придется уходить…
Северус почувствовал, что его настроение поднимается; может быть, он сумеет это сделать. Он ведь самый молодой мастер зелий за столетия, и имеет опыт во многих различных разделах магии. И сверх всего этого, он также был профессором. Он перевел взгляд на Мерлина, молча прося у него совета. Человек улыбался, точно сумасшедший.
– Я думаю, что это отличная идея! — воскликнул старый волшебник, пока Гарри взволнованно подпрыгивал.
– Но Вы сказали, магия Гарри стремится раскрыться и…
– А я упоминал, что по большей части самоучка? — спросил Мерлин с улыбкой. — В мое время не было такого понятия как волшебная школа, просто много книг. И, если можно так выразиться, я не так уж и плохо кончил.
– Но это будет значить, что ты никому не сможешь рассказать, что ты Мальчик-Который-Выжил, Гарри, — подчеркнул свою идею Северус, чтобы убедиться, что мальчик знал, на что шел.
– Мне все равно! — заявил Гарри с улыбкой. — Адриан получит обучение, которое ему нужно, а меня оставят в покое, чтобы я мог делать, что захочу. О, пожалуйста, Сев, скажи да!
И при взгляде в эти огромные, умоляющие глаза он не смог сказать ничего другого. Гарри радостно скакал, а Северус с мягкой улыбкой подошел к Мерлину.
– Вы уверены, что это правильно для него, сэр? — спросил он знаменитого волшебника, который тоже улыбался выходкам маленького мальчика перед глазами.
– У него есть потенциал, чтобы стать кем-то великим, Северус, а для этого ему нужно больше, чем просто обучение, не то что бы ты не был в состоянии дать ему это. Ему нужен кто-то, кто бы любил его безоговорочно и провел его через препятствия на его пути.
– И Вы думаете, что это я? — недоверчиво спросил Северус.
– Я знаю, что это ты, Северус, — загадочно ответил Мерлин.
– Знаете?
– Помнишь, как Гарри назвал тебя, когда ты рассказал ему о пророчестве?
– Он назвал меня «папа», — прошептал Северус.
– Я не могу точно сказать тебе, что за пророчество сделала моя жена, но я могу заверить тебя, что ты должен помочь Гарри в его жизни; и не потому, что так диктует пророчество, — объяснил Мерлин. — Пророчества являются лишь руководством, ты должен это понимать; ты должен помочь Гарри на его пути потому, что ты тот, кто сам хочет помочь ему; ты тот, кто сам заботится. Мог бы ты подумать отказаться от него?
– Я никогда! — в тот момент Северус поклялся, что будет стоять на стороне Гарри, не смотря ни на что.
– Сев! Как ты думаешь, я могу теперь получить палочку? — неожиданно спросил Гарри, приближаясь к двоим мужчинам.
– У тебя нет палочки? — непонимающе спросил Мерлин.
– Нет, сэр; мне только семь.
– В мое время мы получали наши первые палочки в семь, — сообщил старый волшебник, пожимая плечами.
– Это так несправедливо! Мы должны ждать, пока нам не будет одиннадцать! — пожаловался мальчик, скрестив руки на груди, в результате двое мужчин засмеялись над его попыткой выглядеть мрачно.
– Действительно, это кажется несправедливым, — отметил Мерлин, а затем добавил более серьезным тоном: — Насчет твоей палочкой, Гарри, я боюсь, что тут могут возникнуть проблемы.
– Какие проблемы, сэр? — непонимающе спросил Северус. К его удивлению, Мерлин вытащил собственную палочку; молодой человек понял, почему она показалась какой-то не такой на первый взгляд. Все потому, что так и было; основная часть палочки была деревянной, как и должна, но ручка была украшена белым металлом.
– Металл — это серебро, и оно не только для украшения, — пояснил старый волшебник. — Это особая палочка; она создана специально, чтобы отвечать на мою магию. Ее ядро из различных материалов, в ином количестве, чем у обычных палочек, чтобы она могла более эффективно реагировать на меня. Она создана, чтобы прекрасно соответствовать мне, — он повернулся и посмотрел на Северуса. — Объясни своему мастеру палочек, что тебе нужна палочка на заказ, и он, в свою очередь, объяснит, что тебе нужно сделать.
– Что будет, если я куплю обычную палочку? — спросил Гарри с любопытством.
– Сперва она будет работать, а затем сгорит; тебе нужна палочка, к которой ты привыкнешь, Гарри. Хоть беспалочковая магия и возможна, ее не всегда можно использовать; твоя палочка будет твоим самым большим союзником.
Северус подумывал спросить, как палочка может сгореть, когда комната, казалось, сдвинулась по своей оси.
– Боже мой, — пробормотал Мерлин. — Похоже, заклинание ослабевает.
– Если нам что-то понадобится, если у нас возникнут какие-то вопросы… — начал спрашивать Северус, но Мерлин прервал его.
– Я буду не в состоянии помочь; я найду вас, когда для вас придет время узнать второе пророчество
– Но если нам что-то понадобится…
– Положись на Гарри, Северус, и на самого себя; ты прекрасно справишься, — успокоил его Мерлин, а Гарри крепко вцепился в его талию, чтобы удержаться от падения, когда комната снова сдвинулась.
– Как Вы можете быть уверены? — спросил Северус, стараясь держать глаза открытыми.
– Если я чему-то и научился в своей жизни, так это доверять своей жене, — улыбнулся Мерлин. Северус не был убежден.
– Я понимаю, что второе пророчество о Гарри, но Вы уверены, что оно и обо мне тоже?
– Если ты хочешь быть уверен, Северус, второе пророчество, в частности, говорит о человеке, который должен учить Гарри, о человеке, который, как предполагается, поведет его; отец сына, который не сын, отец по сердцу и душе, во всем, кроме крови. Теперь, скажите мне, Северус, кто еще это может быть? Я чувствую это в вас двоих, магические семейные узы. Доверяй себе и доверяй Гарри, Северус.
И после этих слов, Северус очнулся на полу своего кабинета, Гарри шевелился рядом с ним. Он нащупал его ногу и осторожно сжал, будя Гарри. Мальчик приоткрыл глаза, прежде чем снова их со вздохом закрыть.
– Папа? — спросил он, когда Северус поднял его на руки.
– Это только я, Гарри, — сообщил мастер зелий, все еще не зная, как реагировать на такое заявление.
– Я знаю, — ответил мальчик, когда Северус направился к камину, чтобы доставить их домой. Завтра они должны будут сходить в Косой Переулок, но сейчас Гарри нужно отдохнуть, а ему заглушить собственную головную боль. Бросив последний взгляд на теперь снова пустой портрет, Северус вошел в зеленое пламя, мысленно уже планируя для Гарри наиболее интересную программу.
Я представляю себе основу эмблемы Гарри примерно вот так:
http://img-fotki.yandex.ru/get/9089/963575.1/0_9f0dd_1bc7fbbd_M.png
|
|
|
| alchoz | Дата: Понедельник, 30.06.2014, 11:18 | Сообщение # 9 |
|
Демон теней
Сообщений: 270
| Что в палочке?
Следующий день начинался как обычно. Северус попытался проигнорировать первые лучи солнца, нагло проникающие через восточное окно; может быть, он нынче и профессор, но ведь только август, проклятье! Со стоном спрятав голову под подушкой, он решил поспать еще хотя бы час или около того. Этой ночью он видел самый удивительный сон, с участием Мерлина, Гарри и себя самого, беседующими о том, что Гарри был Мальчиком-Который-Выжил, все происходило в библиотеке, наколдованной в его собственной голове. Все это, конечно, после того, как Мерлин бросил в них с Гарри заклятье через обычный пустой портрет в его кабинете. Он проворчал что-то по поводу своего воображения; неудивительно, что он чувствовал себя, словно у него по голове промчалась стая бешеных Гиппогрифов.
С другой стороны, во сне Гарри назвал его папой, что в системе ценностей Северуса стоило всех головных болей в мире. Конечно, это только укрепило его во мнении, что ему нужно подольше поспать ради небольшого сновидения, но…
– Сев, Сев, Сев! — что-то маленькое и гиперактивное радостно запрыгнуло на кровать, напугав его почти до сердечного приступа. — Просыпайся, Сев! — Это что-то — чем при ближайшем рассмотрении из-под свинцово-тяжелых век оказался Гарри — прыгало по кровати, подбираясь все ближе, упрашивая его проснуться.
– Мерлинова борода, Гарри! — застонал Северус, снова спрятав голову под подушками; он успел бросить быстрый взгляд на часы на столе у кровати. Было только 6:20. — Даже солнце толком еще не встало! Милосердия, ребенок.
– Но Мерлин сказал, что мне надо получить мою палочку, и ты обещал, что мы пойдем сегодня! Давай, Сев, ты обещал!
Мерлин сказал что? Откуда Гарри знает про его сон? Гоблинское золото! Внезапно Северус подскочил на постели, всклокоченный и широко распахнув глаза. Так это что, правда, изумился он, впившись взглядом в Гарри.
– Твоя палочка? — спросил Северус, пытаясь уточнить, правильно ли он расслышал.
– Да! Ты же сказал, что мы можем пойти сегодня? Ох, у тебя все еще болит голова? Извини за прыжки на кровати. Хочешь, я принесу тебе чаю? — быстро сказал Гарри, едва останавливаясь перевести дыхание, что заставило Северуса улыбнуться вопреки своему состоянию.
– Я обещал, не так ли? — спросил Северус, потирая открытые глаза. Одна последняя проверка не помешает… — А как там твоя метка сегодня? — спросил он, ожидая, что Гарри посмотрит на него, как на сумасшедшего.
– Так же, как вчера! Смотри! — заявил он и указал на часть символа, которую было видно из-под его джинсов; оно, несомненно, было там же, где Северус помнил по своему сну, или, скорее всего, по событиям второй половины вчерашнего дня.
– Хорошо, ладно, мы пойдем, — решил смириться с судьбой Северус; так, он встретил вчера Мерлина и обнаружил, что является частью пророчества — вместе с Гарри, который был настоящим предполагаемым победителем Темного Лорда. Теперь он также должен был обучать его втайне от Поттеров и остального магического сообщества страны — и мира — считающего, что это его брат был настоящим Мальчиком-Который-Выжил. И почему он согласился на это?
Потому что Гарри снова посмотрел на него этим своим подчиняющим взглядом. О, и потому что Мерлин, по-видимому, решил, что это отличная идея, а так же из-за древнего пророчества, сделанного никем иным как Морганой Ля Фей, женой Мерлина, кстати. С появлением Гарри его жизнь стала постоянно усложняться. И у него нет выбора.
– Пошли, мы опоздаем! — воскликнул мальчик, вскочив с кровати и направляясь к лестнице.
– Помедленнее, Гарри! Во-первых, бегать по лестнице опасно, а во-вторых, магазины в Косом переулке открываются в семь. У нас есть еще, — он снова посмотрел на свой будильник, — тридцать пять минут.
– О, хорошо, — сказал Гарри, приняв услышанное во внимание. — Я пойду готовить завтрак! — заявил он и направился вниз по лестнице, перепрыгивая через ступеньку. Лучше спуститься, помочь ему, подумал Северус про себя, быстро принимая душ и одеваясь. Гарри уже был одет, когда разбудил его, понял он, пытаясь представить себе, во сколько проснулся сам мальчик. Весело покачав головой, он спустился по лестнице и направился на кухню, где нашел семилетнего волшебника, осторожно разливавшего чай по двум чашкам, стоявшим на столе. Улыбнувшись зрелищу, Северус подошел к ребенку.
– Официально доброе утро, Гарри, — сказал он, широко улыбаясь, глядя на тост, который Гарри разместил на кухонной стойке. — Как давно ты встал?
– Где-то в пять; я не мог спать! — заявил он, взволнованно выпивая молоко большими глотками.
– Помедленнее, Гарри! Ты не получишь палочку, если захлебнешься! — бодро предупредил Северус, глаза Гарри округлились, и он стал пить медленнее.
– Извини, Сев, — пробормотал мальчик, его щеки слегка порозовели.
– Я тебя понимаю, — сказал молодой профессор, улыбаясь. — Но мы должны прояснить несколько вопросов, если на самом деле собираемся пойти до конца. — Гарри кивнул. — Во-первых, твоя палочка остается со мной, пока ты в Поттер Мэноре; в эти часы ты можешь читать теорию, которая поможет тебе в практике. — Гарри кивнул в знак согласия. — Во-вторых, ты не будешь говорить об этом ни с кем; если ты хочешь, чтобы все оставалось как есть, твоя подготовка должна держаться в секрете, — Северус внимательно посмотрел на мальчика. — Если ты в какой-то момент захочешь рассказать своим родителям, я не буду тебя осуждать или пытаться остановить тебя, но как только это произойдет, все закончится, ясно?
– Я не скажу, Сев, — решительно заявил Гарри. — Это я просил такого обучения, помнишь?
Северус улыбнулся и продолжил:
– В-третьих, тебе придется усердно учиться. Не то чтобы я сомневался в тебе, я просто должен это озвучить, — добавил мастер зелий, заметив, что Гарри как раз собрался протестовать. — И, наконец, давай не будем говорить о встрече с Мерлином вне этих стен, — сказал Северус с усмешкой. — Будет трудно обучать тебя в психиатрическом отделении Св. Мунго.
Гарри хихикнул на последнее заявление, но все же согласился.
– Теперь мы пойдем? — спросил Гарри, не в состоянии больше сдерживать свой энтузиазм. Он практически подпрыгивал на стуле, и Северус решил сжалиться над ним.
– Пошли, возьмем твою мантию, — заявил он в ответ, и Гарри взволнованно хихикнул, прежде чем дать ему крепкое — хотя и короткое — объятие и умчаться за своей мантией. У мальчика есть потенциал, Северус всегда это знал, и согласие волшебника, подобного Мерлину, было просто еще одним доказательством этого факта. Северус не мог дождаться увидеть, как Гарри будет меняться с годами; и когда зеленоглазый мальчик, переполненный радостью, вернулся в комнату, он повторил свою клятву, которую безмолвно дал вчера. Он будет рядом с Гарри, что бы ни случилось, и он убедится, что, независимо от всех пророчеств и судьбы, мальчик будет радоваться жизни; у Гарри будет детство, чтобы он мог потом оглянуться назад и нежно улыбнуться, когда станет старше, он не будет тратить все свои дни, посвящая их напряженной подготовке. Победа надо всеми Темными Лордами в мире никогда не восполнит такую потерю.
– Готово, Сев! — воскликнул Гарри, схватил молодого человека за руку и потащил его к отремонтированному камину. Северус удивился тому, что у него вчера вечером хватило присутствия духа бросить заклинания, предотвращающие дальнейшее повреждение стен. Они перешли камином в Дырявый Котел, а оттуда прямиком направились в Косой Переулок, ни на кого не отвлекаясь; не то что бы там было много людей в столь ранний час.
– Сначала заглянем в Гринготтс, а оттуда пойдем за твоей палочкой, — сказал Северус, и остановился рядом с мальчиком, когда тот резко затормозил. — Что случилось, Гарри?
– Просто, ну… Сев, у меня совсем нет денег, и… — Северус начал смеяться, к большому шоку мальчика.
– Гарри, я несу ответственность за твое обучение, поэтому я считаю своим долгом предоставить тебе всю необходимую экипировку, будь это палочка или что угодно другое, — заверил Гарри мастер зелий, жестом указывая ему продолжить движение. — Кроме того, ребенок, я рассказывал тебе о семье моей матери и обо всех деньгах, которые унаследовал после нее. Думаю, мне пора начать их использовать.
Его улыбка, казалось, успокоила мальчика достаточно, чтобы остановить протесты. Говоря о наследстве матери… Гарри потребуется место для практики, и в его доме в Тупике Прядильщиков нет такой роскоши. Может быть, настало время… Но он подумает об этом позже, решил он, когда они вошли в величественное мраморное здание, которое являлось волшебным банком. После быстрой поездки в тележке, которой Гарри — и Северус, чего ему очень не хотелось признавать — наслаждался, они вошли в хранилище, где Гарри с трепетом рассматривал груды золота, пока молодой профессор набирал деньги, необходимые в этот день.
Еще десять минут спустя двое волшебников стояли перед лавкой Олливандера, а Северус вспоминал первый раз, когда он пришел в этот магазин, чтобы купить свою палочку; его мать умерла годом раньше, и его отец отпустил его одного. Он взял испуганного мальчика за руку и провел его через дверь, зная, что никогда не позволит ему пережить подобное.
– Мистер Снейп! Или, точнее, профессор, я прав? — спросил седой старик с самыми яркими голубыми глазами, какие Гарри когда-либо видел; Гарри не смог определиться со своим отношением к нему. — И молодой Гарри Поттер, раньше, чем я ожидал увидеть Вас, но, опять же, Ваш брат был здесь несколько дней назад. Он выбрал палочку из черного дерева, с сердечной жилой дракона; гибкая, хороша для превращений, как и у Вашего отца! Я сказал, что он выбрал, но на самом деле это палочка выбирает волшебника, мистер Поттер.
С каждым словом мистера Олливандера Гарри волновался все больше, и Северус, понимая страхи мальчика, прервал монолог палочкодела.
– Мы хотели бы получить палочку для Гарри, мистер Олливандер.
– Конечно-конечно! Так, скажите мне, мистер Поттер, какой рукой Вы держите палочку?
Гарри растерянно посмотрел на Северуса.
– Доминирующая рука, Гарри, — сказал тот с улыбкой.
– О, я правша, сэр, — сказал Гарри взволнованно и продолжил следовать инструкциям мистера Олливандера, пока серебряная измерительная лента самостоятельно летела вокруг него, снимая мерки с его предплечья, плеча и ладони.
– Ясно! — сказал Олливандер, разок хлопнув в ладоши. — Я скоро вернусь с…
– Подождите секундочку, мистер Олливандер! — остановил его Северус, прежде чем тот успел выйти из-за прилавка за палочками.
– Да, мистер Снейп? — удивленно спросил палочкодел.
– Гарри нужна палочка на заказ.
Брови Олливандера затерялись в волосах, когда он уставился на Северуса.
– Я могу понять, почему Вы хотите палочку на заказ, мистер Снейп, но позвольте мне сообщить Вам, что, помимо всего, что Вы слышали о подобных палочках, не все могут их использовать! — сказал Олливандер, выбирая одну из коробок за прилавком. — Палочки редко делаются на заказ, и поверьте мне, когда я говорю, что у большинства волшебников, почти у всех, кого я когда-либо встречал, волшебство прекрасно сочетается с ядрами готовых палочек.
– Я не пытаюсь говорить Вам, как делать Вашу работу, мистер Олливандер, я просто констатирую, что…
– Попробуйте эту палочку, мистер Поттер; дуб, ядро — волос единорога. Просто взмахните ею, — указал старый палочкодел, игнорируя Северуса. Молодой профессор кипел, но решил не препятствовать, просто ради удовольствия сказать потом: «Я же Вам говорил». Он с ухмылкой кивнул Гарри, который вопросительно смотрел на него. Гарри настороженно рассматривал палочку в коробке перед собой; мистер Олливандер сказал взмахнуть… Но, может быть… он осторожно достал палочку из коробки и взмахнул так, как Северус делал у него на глазах бесчисленное количество раз.
– Люмос, — скомандовал он, и в шоке увидел, как яркий свет, вырвавшийся из кончика палочки, нескольких секунд разгорался все ярче и ярче, а потом палочка развалилась на куски прямо у него в руке. Олливандер смотрел на него дикими глазами, а Северус ухмылялся; так вот что происходит, когда палочка сгорает.
– Как я уже сказал, мистер Олливандер, Гарри потребуется палочка на заказ, — сказал он спокойно, подходя к пораженному мальчику, чтобы убедиться, что его не поранило осколками.
– Мне очень жаль, мистер Олливандер, — принес свои извинения мальчик, широко распахнув зеленые глаза.
– Все в порядке, мой мальчик, — шокировано сообщил Олливандер. — Следуйте за мной, мистер Поттер, мистер Снейп, — и, взяв золотой ключ от своего кабинета, провел двоих волшебников через запертую дверь в мастерскую при своем магазине. — Прошло много времени с тех пор как я делал палочку на заказ, — произнес он, пока они шли; мастерская оказалась большим помещением, заполненным различными типами дерева для палочек и ядрами, ингредиентами в коробках, все вокруг пропахло деревом и воском.
– Что такое изготовленная на заказ палочка, мистер Олливандер? — спросил Северус с интересом.
– В основном, палочка на заказ отличается тем, что в единое ядро собраны разные ингредиенты, соответствующие отпечатку волшебства хозяина палочки, — объяснял старый палочкодел. — Основываясь на нумерологических исследованиях, у палочек различают три типа ядер; трехчастные, пятичастные и семичастные ядра. Судя по довольно бурной реакции, спровоцированной мистером Поттером при попытке вызвать магию, я считаю, что семичастное ядро подойдет для его палочки больше всего и будет сочетаться с его магической подписью.
Гарри просто смотрел на двух человек, чего и следовало ожидать. Северус понимающе кивнул.
– И как это все работает? — спросил он, пытаясь понять, каким образом будет функционировать палочка Гарри.
– Один основной ингредиент, центральная часть, если хотите, который будет отражать основной характер магии владельца. Затем добавляем три вспомогательных ингредиента сердцевины, чтобы охватывать вариации его магии, а затем три связующих ингредиента, которые сбалансируют действие ядра. Потом выберем дерево для палочки, а следом металл, чтобы оправить ручку и помочь магическим потокам. Думаю, вот и все, — сказал Олливандер, жестом велев Гарри подойти. Мальчик сделал, как просили.
– А что требуется от Гарри? — спросил наконец Северус. Олливандер повернулся к Гарри, который смотрел на него смущенно и немного испуганно.
– Не нужно бояться, мистер Поттер. Я хочу, чтобы Вы на секунду закрыли глаза, — сказал Олливандер, а Гарри обернулся к Северусу за подмогой.
– Все в порядке, Гарри, делай, как говорит мистер Олливандер.
Гарри вздохнул и, кивнув, закрыл глаза.
– Теперь я хочу, чтобы Вы медленно вдохнули и выдохнули. Вдох и выдох. Постарайтесь не думать ни о чем конкретном, просто сосредоточьтесь на дыхании.
Гарри чувствовал себя немного глупо, стоя и ничего не делая, но продолжал глубоко дышать, следуя инструкциям. Наконец, расслабившись, он начал чувствовать мягкое жужжание отовсюду вокруг, как будто разные части комнаты мягко вибрировали.
– Что это за жужжание? — тихо спросил Гарри, не открывая глаз.
– Ваша палочка, мистер Поттер, — загадочно ответил Олливандер. — Теперь я хочу, чтобы Вы медленно открыли глаза и сосредоточились на этом звуке. — Гарри осторожно открыл глаза и попытался увидеть, откуда исходил звук; казалось, он был везде. — Следуйте за звуком, мистер Поттер, и принесите мне вещи, которые его издают.
Гарри нерешительно прошелся по комнате. Самый громкий шум исходил от коробки в дальнем углу комнаты… Он медленно проследовал туда и немного пошарил вокруг, пока его взгляд не упал на золотое перо, которое, казалось, излучало тепло. Он потянулся к нему, и стоило только коснуться, как тепло распространилось по его телу, а жужжание прекратилось. Он растерянно обернулся к палочкоделу.
– Несите перо сюда, мистер Поттер, и продолжайте.
– Хорошо… — сказал Гарри, кивнув, и, оставив найденное на столе, куда указал Олливандер, двинулся по комнате в поисках источников звука. Еще шесть ингредиентов были собраны на столе, прежде чем мягкий шепот привлек внимание Гарри. Тут было иначе, чем с другими компонентами, как-то мягче, и это был последний из оставшихся двух звуков; это оказалась ветка темно-коричневого цвета. Последний шелест донесся от кучи коробок в задней части комнаты; потребовалось забраться на стул и отодвинуть несколько коробок, чтобы найти источник звука. Это был небольшой деревянный ящик, который он открыл, чтобы обнаружить большой кусок блестящего металла. — Он фиолетовый, — сообщил Гарри растерянно, коснувшись металлического слитка в коробке.
– Ну как, теперь все? — осторожно спросил Северус, рассматривая ассортимент предметов, когда Гарри подошел с металлом.
– Именно так. И теперь вся коллекция в сборе, — сказал Олливандер, взяв в руки красное перо феникса. — Любопытно. Очень любопытно, — сообщил он, рассматривая перо.
– Извините, сэр, но что любопытно? — тихо спросил Гарри.
– Любопытно, что этому перу суждено стать частью Вашей палочки, мистер Поттер, тогда как второе перо этого феникса является ядром палочки, оставившей Вашему брату его знаменитый шрам, — сказал Олливандер, когда Северус подошел, чтобы положить руку на плечо замершего в страхе Гарри. Этому человеку обязательно надо было запугать его бедного мальчика?
– Я был бы признателен, если бы Вы рассказали нам об остальных ингредиентах для палочки, — сказал он, пытаясь сменить тему.
– О, да, как я уже сказал, любопытная коллекция ингредиентов! — воскликнул Олливандер. — Основой ядра Вы выбрали золотого феникса, довольно редкая птица, даже среди фениксов. Затем, для поддержки у нас еще одно перо феникса — довольно горячий темперамент! — сердечная жила Венгерской Хвостороги и… надо же, сердечная жила Нунду.
– Нунду? — переспросил Северус, образ гигантского смертоносного леопарда, обитающего в Африке, встал перед внутренним взором.
– Довольно интересно, не так ли? — спросил Олливандер, а Гарри застыл в ужасе от мысли, что же у него будет за палочка. — И чтобы соединить это все вместе, Вы выбрали волосы Единорога и Тестрала — несколько противоположные друг другу — и этот золотой волос Ре-эма.
– Ре-эм, это ведь какой-то бык? — удивился Гарри.
– Можно и так сказать, Гарри, — пробормотал Северус, думая о сказках, которые он слышал о великолепных золотошкурых существах.
– Дерево для палочки, которое Вы выбрали, называется Lignum Vitae. Самое прочное дерево в мире, частенько его называют железным деревом. Если Вы верите в сказки, о нем говорят, что палочка Мерлина была сделана из того же дерева, но это только предположение, конечно.
– Да что Вы говорите? — шутливо спросил Северус, а Гарри сильно покраснел.
– И металл, который Вы выбрали, называется гепатизон. Сейчас его производят исключительно гоблины, но на самом деле, он родом из Древней Греции; когда-то его называли коринфской бронзой, — задумчиво сказал Олливандер.
– А когда палочка будет готова? — спросил Северус, чувствуя, насколько Гарри нервничает под взглядом Олливандера.
– Обычно у меня не много работы в это время года, поэтому, если вы зайдете сегодня около четырех, она должна быть готова, — сказал палочкодел, выпроваживая двоих волшебников, намереваясь немедленно начать работу.
– Я могу рассчитывать на Ваше благоразумие, конечно же, — добавил Северус мрачно, когда они вышли из магазина, выпуская ту свою часть, которая заставляла Пожирателей Смерти передергиваться при упоминании его имени. Палочкодел кивнул.
– Делать такую палочку — настоящее удовольствие, и, вероятно, такая возможность выпадает раз в жизни; вы можете мне доверять, я никому не скажу об этом.
Принимая его слово, Северус пожелал ему хорошего дня и вывел Гарри на улицу. Он будет по-прежнему следить за Олливандером; этот человек, как правило, не интересовался происходящим во внешнем мире и был слишком предан своей работе, чтобы даже затрудниться говорить о палочке, но если он заговорит… Ну, подумал Северус, несчастные случаи происходят время от времени. Он улыбнулся Гарри, который все еще оглядывался через плечо на уже закрытую дверь магазина.
– Это было… интересно, — оторопело прокомментировал зеленоглазый мальчик, а Северус усмехнулся. Он очень гордился тем, как Гарри справился с действительно пугающим палочкоделом.
– Твоя палочка будет удивительной, Гарри, — сказал Северус, заставив мальчика просиять от счастья. — Не стоит идти домой, только чтобы вернуться во второй половине дня, — высказался мастер зелий, делая вид, что не замечает широкой улыбки, появившейся на лице Гарри при этих словах. — Я предлагаю провести наш день здесь и…
– Спасибо, Сев! — смеясь, сказал Гарри, цепляясь за Северуса как за самое дорогое в жизни. — Мы можем еще зайти во Флориш и Блоттс? Ох, и даже во Все Для Квиддича? — спросил Гарри, радостно вываливая все на Северуса. Северус просто смеялся над его выходками и кивал. Он не мог вспомнить, когда в последний раз так веселился, посещая Косой Переулок. Пожалуй, никогда.
Длительную остановку во Флориш и Блоттс и дюжину покупок спустя, двое волшебников направились к квиддичному магазину, где Гарри рассказал все, что знал о спорте, насколько он хотел бы научиться летать на метле или пойти на квиддичный матч, как его отец и Адриан делали вместе все время. Северус неохотно признал, что ему действительно нравится спорт, или так было, прежде чем получил отрицательный опыт от Джеймса Поттера во время своего четвертого года. Он рассказал, как Джеймс и Сириус пытались подшутить над командой Слизерина и в результате схлопотали отработку, и Гарри чуть не лопнул от смеха. Они поели в Дырявом Котле и, когда пришло время, вернулись к Олливандеру за палочкой Гарри.
– С возвращением! — весело приветствовал их старый волшебник. — Мистер Поттер, я с гордостью представляю Вам Вашу палочку.
Олливандер открыл черную коробку для палочки и откинул защитную ткань, выставляя палочку напоказ. С точки зрения Гарри, она была красивой. Темный цвет дополнял мягкий блеск гепатизона, тонкой лозой обвивающего рукоять. Гарри тихо взял палочку в руки и уверенно ее сжал, когда знакомое тепло пробежало по его телу.
– Идеально подходит! — воскликнул Олливандер.
– Что это металл делает? — спросил Северус, заметив что-то в палочке; и действительно, металл на ручке как будто сдвинулся и расширился к основанию палочки, плавно врезаясь в дерево, создавая узор, очень похожий на…
– Это что, кельтский узел? — с интересом спросил Олливандер. — У палочек, подобных Вашей, в обычае создать символ на своей основе; можно сказать, что это способ палочки идентифицироваться, дать себя имя, — объяснил палочкодел. — Этот символ говорит Вам что-нибудь, мистер Поттер?
Гарри просто кивнул, смотря на знакомую звезду, теперь выгравированную на палочке. А вот и мы, просто подумал Северус, разделив с Гарри понимающий взгляд, и улыбнулся. Нужно сделать так много всего, и на этот раз у них есть все время мира на эти дела. Северус начал планировать.
|
|
| alchoz | Дата: Понедельник, 30.06.2014, 11:19 | Сообщение # 10 |
|
Демон теней
Сообщений: 270
| Дом там, где сердце
Минула почти неделя, как Гарри приобрел собственную палочку, и с тех пор дни в Тупике Прядильщиков проходили в стабильном учебном ритме; подъем, завтрак, практика, обед, практика, перерыв на ужин, сон. Программа могла бы показаться чрезвычайно скучной стороннему наблюдателю, но Гарри наслаждался вовсю; с каждым новым отработанным заклинанием, которое он мог бросить, его магия раскрывалась у него внутри, получая, наконец, подготовку, о которой просила. И в то время как зеленоглазый волшебник сосредоточился на учебе, Северуса беспокоили кое-какие важные мысли.
Он снова сидел в своем любимом кресле, наблюдая за Гарри, пока мальчик самостоятельно варил простое уменьшающее зелье; он уже третий раз пытался сварить что-то в одиночку, и Северус с гордостью мог сказать, что, судя по всем предыдущим выполненным работам, уровень Гарри определенно растет. Все его попытки до сих пор были успешными — не сказать чтоб совершенными, но лучше того, что удавалось большинству первокурсников в его классе — и Северус чувствовал гордость за этот прогресс больше, чем за любого из своих учеников. С другой стороны, он допускал, что ни одного из своих студентов он не воспринимал как своего собственного ребенка. И это вновь возвращало его к существующей проблеме.
Гарри нужно место, чтобы полноценно учиться магии; сейчас проблема была не столь актуальна, он все еще учил его простым заклинаниям, таким как Люмос — к которому тот уже показал некоторые способности — и Алохамора, чтобы можно было получить представление о том, как ощущается собственная магия, прежде чем они перейдут к более продвинутым заклинаниям. Но в дальнейшем, даже для простейших защитных заклинаний, им понадобится пространство, которым дом в Тупике Прядильщиков просто не располагал. Конечно, существовала альтернатива…
– И один влево… — бормотал Гарри, помешивая зелье, улыбаясь, когда оно приняло нежно-розовый цвет, как и положено. Северус сдержал смешок, чтобы не нарушить непрочную концентрацию мальчика. Зеленоглазый волшебник великолепно справлялся, и было необходимо помочь ему развиваться дальше; как можно быть настолько эгоистом, чтобы не сделать этого?
Ведь было же великолепное место, где он мог тренировать Гарри, но… Он закрыл глаза и вздохнул. Он не посещал родового имения своей матери со смерти дяди. И даже тогда он всего лишь быстро осмотрел свои новые владения, взяв лишь нечто, показавшееся пустым холстом — и вот чем тот обернулся — прежде чем оставить несколько коротких приказов домовым эльфам и сбежать из имения как можно быстрее. У него тогда была черная полоса, и находиться в доме матери ему было неприятно.
По правде говоря, подумал Северус, открыв глаза, чтобы посмотреть на Гарри и его уже зеленое зелье, это все еще неприятно. Принцы, его предполагаемая семья и его единственная связь с волшебным миром после смерти матери. Но вместо того, чтобы позаботиться о нем, они следовали чистокровным предрассудкам и полностью избегали его все его детство. Впервые за более чем десять лет его нога ступила в имение Принцев, когда его дядя умер, и он провел следующие пять лет, притворяясь, что наследства не существовало. Но теперь…
– Сев, смотри! — воскликнул Гарри, указывая на пузырящееся зелье светло-зеленого цвета. — Я думаю, оно готово! — он радостно улыбался, его черные волосы еще больше растрепались от дыма, а зеленые глаза сверкали. Жить прошлым бессмысленно, подумал Северус, когда его настроение поползло вверх от явного счастья Гарри.
– Оно готово, — подтвердил Северус, осторожно помешав зелье, прежде собрать его в пузырек и отправить на хранение в шкаф, где решили держать все зелья Гарри. — Молодец, Гарри! Ты, похоже, набиваешь руку, — оценка мастера зелий заставила лицо Гарри засиять от похвалы.
– Ты думаешь? — спросил он, широко распахнув глаза. Его рука рассеянно потерла место рядом с пупком, где находилась верхняя часть его эмблемы.
– Да, именно так. Все, что тебе нужно, это практика, но талант уже есть, — добавил он, наблюдения за движениями Гарри. — У тебя болит эмблема, Гарри? — озабоченно спросил мастер зелий.
– Нет, — ответил Гарри, заметив, что делает. — Она потеплела несколько секунд назад, но кроме этого…
– Давай посмотрим на нее, — предложил Северус, стараясь не выдать голосом волнения. Ему необходимо найти книгу об эмблемах, и быстро. Ему не нравилось оставаться в неведении по этому поводу. Гарри согласился и медленно задрал рубашку.
– А это что? Смотри! — взволнованно воскликнул зеленоглазый мальчик. Там, на правой стороне его метки, внутри круга, проявился небольшой рунический символ.
– Понятно, — с ухмылкой сказал Северус, переведя руну.
– Что? Что это, Сев?
– Твоя магия, кажется, как и я признала твои усилия; этот символ отмечает тебя как подмастерье зелий, — с ухмылкой сообщил черноглазый человек. — Твой крестный получит сердечный приступ, если когда-нибудь узнает, что твое первое ученичество оказалось в зельях.
– Ученичество? — переспросил Гарри, широко распахнутыми глазами глядя на небольшой знак, проявившийся на его эмблеме. — Я теперь подмастерье зелий? — говоря это, он легкомысленно подпрыгивал на мысочках.
– Да, и, как я сказал, ты должен практиковаться, чтобы стать еще лучше; в конце концов, теперь это вполне официально, — с улыбкой подтвердил Северус, растрепав Гарри волосы, не обращая внимания на недовольное: "Только не мои волосы!" — от мальчика. — И говоря о практике, — решительно сказал Северус, это последнее событие укрепило его решение, — мне нужно будет уехать на пару дней, чтобы организовать… скажем так, более подходящее место для твоего будущего обучения. Я надеюсь, ты не отстанешь в учебе, пока я отсутствую. Я буду проверять твои успехи каждый вечер, — добавил он притворно-серьезно.
– Более подходящее место? — с любопытством спросил Гарри. — Где?
– Это сюрприз, Гарри, — сообщил Северус, нахмурившись еще более наигранно. — Скоро сам увидишь.
– А мне там понравится? — лукаво спросил мальчик.
– Ты вообще будешь в восторге, нахальное отродье! — воскликнул мастер зелий и ласково потрепал Гарри по голове, провоцируя мальчика на новые жалобы.
Как и обещал, Северус уехал рано утром, чтобы посетить своих адвокатов, а потом осмотреть свое имение, чтобы убедиться, что оно будет готово к появлению Гарри. Он даже кое-что перестроил, взглянув на — пусть и расширенную общими многолетними усилиями его предков — библиотеку, приблизив обстановку к той, которую увидел несколько дней назад. Он был уверен, что Гарри это понравится.
Домовые эльфы были в восторге от надвигающегося заселения, а Северус и сам почувствовал, что пришла пора распрощаться с Тупиком Прядильщиков. Тупик Прядильщиков был домом, где он вырос, и большинство связанных с ним воспоминаний были болезненными. Однако имение Принцев, даже если факт принадлежности дома семье, отказавшейся от его матери, задевал, предлагало начать все с чистой страницы, шанс обрести новые воспоминания для него и мальчика, о котором он заботился как о собственном сыне. Возможно, все только к лучшему. Для Гарри и для него самого. Осталось только, подумал мастер зелий, вернувшись в Тупик Прядильщиков вечером второго дня, сказать мальчику.
– Гарри? — позвал Северус на третье утро после объявления, что ищет какое-то место для практики.
– Да, Сев? — спросил мальчик, глядя поверх блинов.
– Помнишь, я тебе говорил об одном месте, которое я присмотрел для твоих тренировок? — спросил он с улыбкой.
– Да? — с надеждой отозвался мальчик, блины оказались почти забыты.
– Я его нашел.
– Правда?
– Именно. И я подумываю — на самом деле, скорее планирую — переехать туда навсегда, — сообщил Северус с улыбкой. — Если ты согласен, конечно.
– Если я согласен? — растерянно переспросил Гарри. — Сев, это твой дом, — серьезно сказал мальчик.
– И твой тоже; ты будешь проводить там больше времени, чем в мэноре Поттеров, Гарри. И, кроме того, мне важно твое мнение, — правдиво отметил Северус. Его стиснули в таких сильных объятиях, что он чуть не полетел со стула.
– Я люблю тебя, папа, — прошептал Гарри напряженным голосом, и сердце Северуса бешено забилось в груди. Слышать свое почетное звание с каждым разом становилось все приятнее.
– Я тоже люблю тебя, сынок; потому и спрашиваю, — как это слово подходит мальчику, удивился Северус.
– Так где это место? — спросил Гарри после короткой паузы.
– Оно прилично севернее Хогвартса, ближе к горам. Я уже говорил тебе о нем; это дом семьи моей матери, — сказал Северус.
– Ты хочешь туда вернуться? — тихо спросил Гарри, понимая больше, чем положено в его возрасте. Северус ответил на его озабоченность мягкой улыбкой.
– Это пойдет мне на пользу, я думаю. И это поможет с твоей подготовкой, — успокоил мальчика мастер зелий.
– Ну и когда я смогу его увидеть?
– Уже не терпится, да? — усмехнулся Северус блеску в зеленых глазах Гарри. — Я думал, мы можем аппарировать туда после завтрака.
– Так чего мы ждем? — спросил Гарри и вскочил, чтобы забрать свою уличную мантию. Северус снова усмехнулся и ухватил мальчика за шиворот.
– Я сказал, после завтрака, Гарри, — напомнил он, указывая на так и не тронутые блины. Гарри потянулся к завтраку с новым пылом, проглотив блины в считанные минуты.
– Теперь мы можем идти? — спросил он, запив блины молоком.
– Поскольку тебе удалось не подавиться своим завтраком, думаю, можем.
Гарри, поспешно выскочив из комнаты, вернулся быстрее, чем Северус считал возможным. Через несколько секунд Гарри ухватился за руку Северуса и они аппарировали, похоже, в какой-то лес. Первым, что Гарри заметил, стал холодный воздух; тут было заметно холоднее, чем ему было привычно в летнее время, даже в мэноре Поттеров, который тоже был в северной части. Мальчик огляделся, но увидел только деревья по обе стороны от, кажется, частной дороги.
– Сев, я не вижу…
– Обернись, Гарри, — весело предложил Северус. Гарри последовал совету и застыл на месте, пытаясь понять, что именно видит. Он пару раз моргнул по-совиному.
– Хм, Сев? — его зеленые глаза были широко распахнуты от удивления, и хоть он и обращался к мастеру зелий, он не мог оторвать взгляда от здания в отдалении. — Это здесь мы теперь останемся? — пискнул мальчик, отчего Северус засмеялся, и впервые почувствовал удовольствие от того, что откровенно признал свой дом их с мальчиком домом.
– Да, — лаконично отозвался он, сдерживая смех.
– Сев?
– Да, Гарри?
– Твой дом.
– И что?
– Это замок, — наконец обернулся Гарри к веселящемуся черноглазому мужчине.
– Тебе, возможно, не приходило это в голову, Гарри, но я уже заметил. И он, вообще-то, называется Силбриф, — сказать честно, Северусу пришлось использовать все свои навыки в Окклюменции, чтобы удержаться от улыбки.
– О, — с сарказмом протянул Гарри, снова рассматривая здание невдалеке, которое, похоже, называлось Силбриф. Там, выглядывая из-за густого соснового леса, видимо, расположившись на холме, стоял замок, который Северус объявил своим фамильным домом. По-правде, он был не таким впечатляющим, как Хогвартс — Гарри вообще с трудом мог поверить, что существует замок более величественный, чем Хогвартс — но он все равно был потрясающим, в своем роде. Со своего места Гарри мог видеть башенки, и насчитал две, нет, три башни, возвышавшиеся над основным корпусом замка.
– Идем? — с улыбкой спросил Северус и взял потрясенного Гарри за руку, чтобы отвести его к замку.
– Ты уверен, что мы можем здесь остаться? — прошептал мальчик, как будто боялся, что их подслушают. На этот раз Северус не смог с собой ничего поделать; он рассмеялся, редким свободным смехом, который случался тем чаще, чем больше времени он проводил с зеленоглазым мальчиком.
– Учитывая, что это место принадлежит мне — да, я уверен, — легкомысленно заявил Северус.
– Вау! — выдохнул Гарри, не найдя слов, чем вызывал новый взрыв смеха у мастера зелий.
– Хочешь услышать кое-что об этом месте? — спросил Северус, зная, что Гарри все равно скоро спросит, так или иначе.
– Конечно! — с готовностью согласился Гарри.
– Ну, замок был построен в своем первоначальном виде во время третьего восстания гоблинов, когда по всей стране велись сражения, — объяснял Северус. — В последующие годы имение расширилось за счет присоединения окрестных лесов, было окружено внешней стеной и стало ненаносимым. Я, будучи владельцем имения и последним наследником Принцев, могу аппарировать внутри этих стен. В любом случае, за прошедшие века добавлялись комнаты, галереи и этажи, пока замок не стал таким, какой он теперь, — закончил Северус.
– А у многих семей фамильными домами служат замки? — спросил Гарри, снова поглядывая на замок.
– В Европе их изначально было довольно много, — объяснил Северус. — Но многие оказались заброшены из-за отсутствия наследников или распада семей; магическая собственность в средние века означала необходимость участвовать в войнах, вести армии в сражения, — продолжил мастер зелий. — Семьи, чьими родовыми домами являются особняки, младшие среди чистокровных семей.
– Так семья Принц старше линии Поттер? — спросил Гарри, улыбаясь.
– Ну да, — с улыбкой подтвердил Северус. — Мы не всегда носили фамилию Принц — сейчас линия называется Снейп, в конце концов — но сама кровная линия обрела власть прежде Поттеров.
– Это здорово! — воскликнул Гарри.
– Согласен, — поддержал Северус, посмеиваясь. Они продолжили идти в молчании, пока Гарри, видимо, переваривал все сказанное. — Делись, Гарри.
– Мне просто интересно… — мальчик помолчал. — Что происходит с теми замками, которые остались без наследников?
– Хороший вопрос, Гарри, — признал Северус. — Видишь ли, замок все еще сохраняет магическую подпись семьи, поэтому его нельзя просто купить. В результате, они остаются свободными до того момента, пока не появится волшебник или ведьма, способные сломать существующую защиту. Это очень могущественная форма магии крови, так что подобное легче сказать, чем сделать.
– Но потом замок можно купить? — продолжил расспрашивать Гарри.
– Это не дешево, но да, — подтвердил Северус, поразмыслив над вопросом мальчика. Что-то творилось в этих мозгах, насколько он мог сказать. — На самом деле, тут неподалеку есть замок, пустующий уже более века. — Мальчик посмотрел на него горящим взглядом и кивнул. — Тебя что-то беспокоит, Гарри? — спросил мастер зелий, когда главные ворота замка были уже совсем близко.
– Просто мысли, — признался Гарри, посылая Северусу взгляд, который, казалось, принадлежал кому-то более взрослому, позволяя увидеть человека, которым он однажды станет. — Пока что просто мысли, но когда я до чего-то додумаюсь, ты первым узнаешь, Сев, я обещаю, — пообещал мальчик, а затем потянул Северуса за руку, поторапливая его. — Давай, Сев! До входа, я тебя обгоню! — и он побежал прежде, чем молодой профессор смог согласиться — или не согласиться с этим. Они затормозили только в дверях зала, Гарри смеялся всю дорогу, а Северус улыбался выходке мальчика.
– Откуда в тебе столько энергии? — спросил Северус, изображая изумление.
– Я выиграл, я выиграл, я выиграл, я… — песня Гарри заглохла, когда он огляделся. Зал был больше, чем он думал, стилем схожий с Хогвартсом, витражи пропускали летнее солнце в комнату, которая, казалось, застыла в средних веках.
– Я так понимаю, ты одобряешь? — спросил Северус, ухмыляясь.
– Ты думаешь? — было ему единственным ответом.
– Минни, Алфи! — позвал мастер зелий, и сразу же с громким треском появились два домовых эльфа; мужчина и женщина, одетые во что-то похожее на наволочку с гербом, вышитым на чистой белой ткани.
– Хозяин Северус здесь! Мы рады Вас приветствовать, сэр! — писклявым голосом воскликнула домовой эльф по имени Минни. Оба домовых эльфа подошли и низко поклонились.
– Гарри, это Минни и Алфи, — представил их Северус. — Минни главный домовой эльф замка, а Алфи ее муж.
– Сколько эльфов здесь живет? — спросил Гарри, не понимая, зачем нужен главный эльф.
– Двенадцать, — сообщил Северус. — Это большое имение, Гарри, — напомнил мальчику мастер зелий, тот в благоговении понимающе кивнул.
– Привет, Минни, Алфи; я Гарри. Приятно познакомиться, — вежливо приветствовал их мальчик, в результате чего два эльфа улыбнулись, а затем растерянно перевели взгляд с него на Северуса.
– Большая честь встретиться с Вами, Хозяин Гарри, — сказала Мини, снова за них обоих. — Простите, что мы так смотрим, Хозяин Гарри, но мы не знали, что у Хозяина Северуса есть сын.
Глаза Северуса удивленно расширились, а Гарри покраснел.
– Гарри не мой сын, не биологически, по крайней мере, — сообщил Северус, подчеркнув слово биологически. — Почему ты говоришь, что он мой сын? — спросил Северус, подумав, что это был далекоидущий вывод, а он знал, что эльфы вообще-то стараются делать как можно меньше выводов.
– Простите нас, Хозяин Северус, — поспешно сказала Мини, склонив голову. — Но Хозяин Гарри выглядит, как Вы, сэр; что-то в его глазах, что-то в его магии, — эльф выглядела недовольной. — Но если Минни неправа, Минни…
– Ничего подобного, пока я хозяин этого имения, Минни. Тебе запрещено наказывать себя, понятно? — перебил ее Северус, догадываясь — абсолютно верно — что она хотела сказать.
– Спасибо, сэр; Хозяин самый добрый сэр, — сказала эльф, поклонившись, со слезами благодарности в глазах.
– Кроме того, Минни, в некотором смысле ты была права; к Гарри следует относиться как к моему сыну, когда он находится в этих залах. Передай это и другим эльфам.
Оба домовых эльфа кивнули.
– Спасибо! — воскликнул Гарри и обнял Северуса. — Папа, — добавил он шепотом. Северус улыбнулся и приказал домовым эльфам показать Гарри свободные спальни, чтобы тот мог выбрать, какая больше всего нравится, пока он сам направился в покои, предназначенные для главы рода Принц — теперь Снейп — чтобы подумать.
Слова домового эльфа все еще звучали в его ушах. Что-то в магии Гарри, как она сказала, и это был не первый раз, когда он слышал подобные слова. Разве Мерлин не говорил чего-то подобного? Так, Северус знал, что магическое усыновление было абсолютно невозможным, для этого Поттерам сначала пришлось бы отречься от Гарри, что крайне маловероятно. Но всегда нужно рассматривать все возможности, а у Гарри действительно наметилась тенденция притягивать старую магию… Нужно было кое-что проверить, и разве сейчас не лучшее время, чтобы этим заняться?
|
|
| alchoz | Дата: Понедельник, 30.06.2014, 11:21 | Сообщение # 11 |
|
Демон теней
Сообщений: 270
| Хозяева крепости
Гарри ходил по этажам своего нового дома — и это действительно было домом, он больше не мог этого отрицать, его сердце чувствовало, что нашло тут свое пристанище — благоговейно озираясь. Севу всегда удавалось удивить его, но семилетний волшебник, несмотря на свое буйное воображение, не мог представить, что дойдёт до такого; замок, серьезно! И к тому же, замок, который раньше был крепостью, штабом семьи воинов, которые некогда-то, давным-давно, во главе своих войск шли в бой против гоблинов и участвовали в битвах королевств.
Очень скоро сознание Гарри стало воспроизводить образы давно ушедших времен, он шел коридорами и переходами, представляя себя рыцарем или великим колдуном на задании. Не боясь заблудиться — Минни сказала, что ему нужно только позвать ее, после чего ушла, чтобы проконтролировать приготовления к обеду и, похоже, отремонтировать западную башню — он поднимался и спускался по лестницам и проходил по галереям, длинная линия предков Северуса и видных деятелей волшебного мира смотрели на него, улыбаясь со своих портретов. По их общему мнению, появление мальчика принесет новую жизнь в эти залы и самому хозяину тоже.
Гарри бродил, наверное, целый час, прежде чем наткнулся на большие двойные деревянные двери. Высотой они были до самого потолка, и Гарри ничего не смог с собой поделать — он действительно бывал порой довольно любопытным, в конце концов, и Северус не говорил, что в какую-нибудь комнату в замке запрещается заходить. И эти двери до самого потолка были невероятно интересными… Вздохнув и тихо улыбнувшись, он решился.
– Думаю, лучше извиниться за то, что сделал, чем жалеть, что не сделал! — пробормотал он в пространство и, открывая, с силой потянул дверь. Его челюсть отвалилась от представшего зрелища; да здравствует его вечное любопытство! Оно привело его в библиотеку замка; и это было помещение, которое он легко мог вспомнить. Он медленно повернулся, рассматривая комнату; она была огромной, и потолок был вдвое выше, чем в коридоре за дверью. Ну, возможно, это как-то связано со вторым этажом, решил он. Потому что там был второй этаж, идущий по кругу, оставляя пустое пространство и демонстрируя приличную часть сводчатого потолка, так что можно было видеть ряды и ряды книжных шкафов, раскинувшихся на оба этажа. Люстра, свисавшая с потолка, не горела, но металл блестел в лучах, падающих сквозь витраж, покрывавший центральную часть стены чуть дальше, за большой двойной лестницей, которая вела на верхний этаж.
– Вау, — выдохнул Гарри в шоке и замер на несколько секунд, осматривая комнату. Когда он очнулся от оцепенения, он начал обходить комнату, ожидая, что за следующим углом покажется Мерлин; в конце концов, это определенно была библиотека из разума Северуса. И когда мальчик уже начал подозревать, что заснул и видит сон, он услышал, как его окликают с лестницы.
– Ты сам нашел дорогу в библиотеку, как я вижу, — посмеиваясь, констатировал Северус, спускаясь по лестнице. Гарри в очередной раз удивился, и не только потому, что думал, что один в комнате. Северус выглядел по-другому; быстрого его оглядев, мальчик понял, почему. Сев по-прежнему носил черные брюки, как и утром, но исчезли его черная мантия и такая же рубашка. Их сменили белая рубашка и темно-зеленый жилет, который в сочетании с его улыбкой и несколькими набранными фунтами заставляли Северуса выглядеть здоровее и во всем походить на двадцатисемилетнего мужчину, которым он и был. Он держал в руках две книги в кожаных переплетах и почти скользил лёгким шагом по лестнице; это был тот Северус, каким он должен был стать, если бы не Волдеморт.
– Никаких черных мантий? — спросил Гарри, улыбаясь.
– Я не чувствую, чтобы черное шло этому дню, — заявил тот, пожимая плечами.
– Ты прав, — радостно заявил мальчик, отчего улыбка Северуса расширилась. Он действительно почувствовал в себе желание надеть нечто более светлое сегодня — подвиг, по его мнению, так как черное было единственным, что он носил после выпуска. — Эта комната восхитительна!
– Это точно, — согласился Северус посмеиваясь. — Я перестроил тут немного, чтобы выглядело, как библиотека в моем сне, и я считаю, что результат стоил моих усилий, — улыбнулся мастер зелий энергично кивающему Гарри. — Как тебе пока замок? Ты уже выбрал себе комнату?
– Уже да. Минни сказала, что это семейные покои, через несколько дверей от тебя, — признался Гарри с улыбкой. — И я обожаю этот замок!
– Это хорошо, потому что мы будем проводить здесь много времени, — сообщил Северус.
– Можно задать тебе вопрос?
– Что угодно, парень.
– Что мы скажем моей семье? — спросил Гарри. — Я хочу сказать, что произойдет, если они будут искать меня в Тупике Прядильщиков, а найдут его пустым и без меня?
– Я понимаю твои сомнения, — задумался Северус. — Но, Гарри, положа руку на сердце, когда в последний раз твоя семья приходила, чтобы забрать тебя из моего дома? — спросил молодой профессор с грустной улыбкой. Сколько времени прошло с тех пор, как он в последний раз мечтал, что Лили будет жить в его доме, с Гарри и с ним самим? Почти год, может быть, полтора года, с изумлением понял он. У него больше не было времени размышлять на эту тему, когда Гарри отозвался:
– Никогда?
Его ответная улыбка была столь же печальной. Когда он последний раз желал, чтобы его родители пришли забрать его из дома Северуса? Слишком давно, чтобы точно вспомнить, понял он. Может быть, до его пятого дня рождения. Это действительно больше не имело никакого значения; Гарри решил, что его желание остаться скорее с Северусом, чем с родителями, было естественным результатом его взросления, и не означало, что он не любит свою семью. Просто, теперь быть с Северусом — это его выбор, сделанный сознательно и с радостью, а не выбор, сделанный за него, пока его родители не требуют его обратно.
– Никогда, — согласился Северус. — И этот замок… Давай, это просто останется между нами, пока я не буду готов рассказать, или, по крайней мере, пока ты не попросишь об этом прямо, хорошо?
– Хорошо, Сев! — кивнул Гарри, снова заставляя Северуса улыбаться тому, насколько же внимательным был мальчик. — А что это за книги?
– Насколько я понял, эти книги были здесь практически всегда, поэтому тут должно быть что-то об эмблемах, кроме всего прочего, — заявил мастер зелий, указывая на большую из двух книг, в переплете из темно-коричневой кожи.
– И ты нашел книгу?
– Да. Видимо, эмблемы не были редкостью вплоть до восьмого века, прежде чем впасть в немилость во время первого восстания гоблинов, когда считалось разумным не демонстрировать свои магические способности своим врагам, — объяснил Северус, укладывая первую книгу на стол и садясь вместе с Гарри, который открыл книгу и жадно пробежал глазами первую страницу.
– Можно мне тоже почитать эту книгу? — спросил Гарри. — Я обещаю, что не порву ее или…
– Спокойно, Гарри, — пообещал Северус, посмеиваясь. — Я нашел эту книгу для тебя, и даже если ты решишь порвать ее на тысячу кусочков, ты не сможешь; все книги в библиотеке магически защищены.
– Это успокаивает; она выглядит древней! — воскликнул Гарри. — И еще тяжелой… — пробормотал он, попытавшись поднять упомянутую книгу.
– Ты должен больше тренироваться, Гарри, — насмешливо проворчал молодой человек. Хотя, это мысль.
– А что насчет второй книги? — спросил Гарри, игнорируя пожелание.
– Это для небольшого личного исследования; кое-что пришло мне в голову, когда мы разговаривали сегодня с Минни. Если я решу что-то конкретное, я поделюсь с тобой, — сказал Северус, глядя на книгу в черной коже.
– Хорошо, — с готовностью согласился Гарри, зная, что он все равно все выяснит, рано или поздно. — Сев? — спросил мальчик после короткой паузы.
– Да?
– Не мог бы ты пойти со мной, немного поизучать территорию замка? — робко спросил мальчик.
– Я думаю, ты видел уже большую часть… — шутливо сказал Северус, и мальчик покраснел.
– Еще остались подземелья, которые я не видел, восточное крыло, и башни тоже, и ты не знаешь, в западной башне ремонт? — спросил мальчик на одном дыхании.
– Так значит, все остальное ты уже видел? — усмехнулся Северус, поднимая бровь в сомнении, что у мальчика хватило времени все изучить. — Я просто пошутил, знаешь ли.
Гарри прищурился, пытаясь изобразить строгий взгляд, но надутые губы испортили все впечатление
– Я дам тебе еще немного поиграть в библиотеке, но потом Вы должны пойти со мной, мистер! — заявил Гарри, прекрасно имитируя Молли Уизли, что заставило Северуса разразиться смехом, и вскоре мальчик последовал его примеру.
– Ладно, ладно, ты выиграл! — признал Северус, вытирая пару набежавших на глаза слезинок. — Только дай мне оглядеться, посмотрим, найду ли я тут что-нибудь еще нужного. Ты можешь сделать то же самое, — сказал мастер зелий, не то чтобы в этом была необходимость, Гарри уже и сам подошел к ближайшему книжному шкафу и читал названия. — Если ты найдешь что-то для себя, но не сможешь достать книгу, позови меня. О, и последнее! — воскликнул Северус, как будто только что вспомнил. Он сунул руку в карман и достал палочку Гарри. Глаза мальчика расширились. — Пока ты здесь, ты можешь ее носить, но не испытывай новые заклинания без меня или без моего ведома, — настойчиво указал он и вложил палочку в протянутую руку Гарри.
– Я обещаю, Сев! — возбужденный мальчик с трепетом смотрел на свою палочку. Северус засмеялся, наблюдая, как тот практически ускакал; у Гарри был свежий взгляд на магию, если не сказать больше. Он интересовался каждым аспектом — может быть, кроме предсказаний — усваивая основы без предрассудков, а затем принимая решение, хочет ли он изучить это глубже. Но даже в столь юном возрасте он сознавал необходимость комплексного понимания магии, и Северус не мог не чувствовать кроху гордости, зная, что именно он внушил мальчику такое отношение; Гарри будет расти, пользуясь собственными мозгами, и это было одной из главных вещей, которые можно пожелать мальчику.
Северус вспомнил о верхнем этаже и снова поднялся по лестнице; ему в голову пришла интересная идея по поводу причин, по которым Минни расценила Гарри и его самого как семью; мягкая улыбка прокралась на его лицо. Магию нужно любить, подумал он про себя, и решительно подавил желание засвистеть, подходя к нужному книжному шкафу.
Гарри тем временем просматривал огромное количество корешков, до которых мог дотянуться; книги по любой теме, какую он мог придумать, мелькали перед его глазами, и от попыток что-то выбрать у него начинала кружиться голова. Через пару минут подобных блужданий, он принял решение просто схватить самую большую книгу, какую сможет найти, и бежать отсюда. Таковой оказалась книга в мягком коричневом кожаном переплете, украшенная тиснением с магическими животными и озаглавленная Военные Искусства, часть 2: Магические Существа В Бою. Никогда прежде ему не доводилось сталкиваться с любой книгой о стратегии, и теперь книга почти сразу захватила зеленоглазого волшебника. Он прочитал не так уж много, когда начались рисунки; прекрасно нарисованные картины, где солдаты передвигались по полям, готовясь к бою, а магические существа, такие как гиппогрифы и строй троллей, готовились атаковать. Он провел добрых пятнадцать минут, просто наблюдая за тактикой, предложенной книгой, и как раз собирался поискать другую тему, когда перевернул страницу.
Его глаза расширились в трепете. Следующая глава книги была посвящена породе существ, которые считались одним из самых ценных ресурсов на полях сражений. Гарри никогда прежде не слыхал о них, и даже в тексте было сказано, что они являются редкостью. Затем он прервал чтение, вместо этого рассматривая в книге движущуюся картинку. Там, встав на дыбы, был боевой единорог. Они — в отличие от обычных единорогов — были темного цвета, черные или темно-коричневые, как изображено в книге, и намного крупнее своих белых собратьев. Они были сильны и неутомимы, с большим серебряным рогом и еще одним гораздо меньшим — едва в пятую часть большого рога — прямо под ним. Но несмотря на то, что единорог сам по себе был удивителен, внимание Гарри привлекло не это. Нет, его взгляд зацепился за другое; на видимой стороне единорога, прямо на верхней части задней ноги боевого единорога виднелось мягкое серебристое свечение. Серебристое свечение в форме эмблемы.
– Сев! — закричал Гарри, схватив книгу, и побежал к лестнице, поднимаясь по ней так быстро, как только мог. Он взлетел на второй этаж в считанные секунды и оказался лицом к лицу с испуганным Северусом Снейпом, с палочкой в руке оглядывавшимся в поисках Пожирателей Смерти.
– Что случилось, Гарри? — спросил Северус, уверившись, что на них не напали. — Ты в порядке? — он присел на колени, чтобы получше рассмотреть мальчика и убедиться, что он не пострадал.
– Я в порядке, Сев! — заверил Гарри растерянному профессор.
– Тогда почему ты кричал? — спросил он, понимая, что Гарри даже не испуган.
– Смотри! — сказал он, показывая открытую книгу. Северус смерил мальчика наполовину веселым, наполовину сердитым взглядом.
– Ты напугал меня до полусмерти из-за книги? — с улыбкой спросил он, но тут же его глаза расширились так же, как у Гарри совсем недавно, когда он заметил эмблему.
– Видишь? — взволнованно спросил Гарри. — Как ты думаешь, что это?
– Очень похоже на то, что это эмблема… — пробормотал Северус, пока его взгляд скользил по строчкам, пытаясь найти объяснение. И спустя всего несколько секунд ему это удалось, но все же не помогло справиться с удивлением. — Послушай это.
Гарри кивнул и подождал, пока Северус откашляется.
– Боевые единороги, помимо того, что пользуется наибольшим доверием среди лошадей, использующихся для сражений, похоже, имеют возможность сформировывать тесную связь со своими всадниками, создавая узы сродни дружеским. В случаях, когда волшебник или ведьма обретают эмблему, достаточно часто бывает, что единорог воспроизводит копию упомянутого знака на себе, как символ созданной связи. Никакой информации, как это возможно, не удалось получить к тому времени, когда эта книга была написана, но в целом считают, что процесс является результатом своеобразного ритуала, — Северус перестал читать и посмотрел на Гарри, приподняв бровь.
– Вау, — высказался Гарри. — Ты думаешь, тут где-нибудь можно найти книгу о боевых единорогах? — спросил мальчик, заглядывая Северусу в глаза.
– Очень может быть, — согласился тот. — Предполагаю, она должна быть довольно старой, как и эта, — прикинул Северус, скептически посмотрев на том, который Гарри ему принес. — Знаешь что; почему бы нам не пойти посмотреть подземелья и не попросить Минни назначить эльфа поискать любые книги о боевых единорогах? — предложил молодой профессор. — Мы потратим вечность, если попытаемся искать самостоятельно, и я не могу призвать книгу, не зная ее названия.
– Ты не можешь просто призвать ее по контексту? — спросил Гарри, немного подумав. Северус ухмыльнулся вопросу; он определенно добился кое-каких успехов в воспитании.
– Я мог бы, но в этой библиотеке книги в возрасте от тысячи лет, а то и старше. Я даже заметил тут некоторые свитки, — объяснил Северус. — Насколько мне известно, боевые единороги использовались в бою до начала пятнадцатого века; можешь себе представить, как много книг в этой библиотеке упоминают о них?
– Много? — с улыбкой спросил мальчик.
– Много, — согласился Северус, посмеиваясь. — Лучше уж спросить кого-то, кто уже знает, где что находится.
Гарри кивнул, и Северус позвал Минни, которая, в свою очередь, позвала эльфа постарше — его звали Ватт — и объяснил, что они искали. Он попросил, чтобы любые найденные книги о боевых единорогах направляли в комнату Гарри, а книги, которые он держал в руках, оставили в его покоях. Поблагодарив эльфов, двое волшебников покинули библиотеку, оживленно переговариваясь.
– Боевые единороги здоровские! — воскликнул зеленоглазый мальчик, когда они шли по коридору. — Почему, я никогда раньше о них не слышал?
– Ну, так как они больше не используются в боях, в Англии их больше не разводят, — он на некоторое время задумался над своим ответом, а затем добавил: — На самом деле, их вообще в Европе не разводят; есть несколько диких боевых единорогов в центральной Европе, насколько я знаю, но единственное место, о котором я слышал, где их разводят, это Аравийский полуостров. До меня даже доходили какие-то слухи о Марокко, но в любом случае, они не являются предметом экспорта.
Гарри слушал с восхищением.
– Хотел бы я увидеть одного… — поделился мальчик мечтательно. — И хотел бы я когда-нибудь попутешествовать. Знаешь, я никогда не покидал Англию, — добавил он задумчиво.
Северус остановился как вкопанный и посмотрел на мальчика широко раскрытыми глазами. Его мысли метнулись обратно в то время, когда он был немногим старше Гарри, к лету после своего первого года в Хогвартсе.
Черноволосый мальчик и рыжая девочка с яркими изумрудными глазами сидели у озера, оживленно болтая друг с другом.
– После окончания школы я хотела бы работать в Министерстве, — сказала девочка.– Я знаю, что еще слишком рано, но я так много слышала об их отделе Чар!
– И вся школа знает, насколько тебе нравятся чары! — с улыбкой добавил мальчик.
– Что бы ты хотел делать после школы, Северус? Пойдёшь в Аврорат, или как? — спросила девочка.
– Я не знаю, Лилс, — ответил мальчик, рассеянно глядя на озеро. — Я хотел бы поехать когда-нибудь. Знаешь, я никогда не покидал страну.
– Сев? — позвал Гарри, с любопытством глядя на мастера зелий. — Сев, ты в порядке?
– Ага… — молодой человек помолчал и с улыбкой посмотрел на Гарри. — Да, я в порядке, парень. Ты только что напомнил мне о мальчике, у которого была такая же мечта, как у тебя, в твоем возрасте.
Гарри посмотрел на него с удивлением.
– Кого?
– Меня, — ответил Северус и искренне посмотрел в глазах Гарри. — Я обещаю, ты будешь путешествовать, Гарри. Я возьму тебя повидать мир, клянусь, — торжественно произнес он, хорошо зная, какое бремя Гарри придется нести в будущем; он убедится, что мальчик будет жить полной жизнью. Гарри просто посмотрел на него безучастно, прежде чем обнять его изо всех сил.
– Спасибо, папа, — сказал он, борясь со слезами.
– Не стоит, Гарри, — сказал Северус, чувствуя уже знакомое тепло в груди. — Ты слишком часто благодаришь меня в последнее время.
– Заслуженно, — заявил Гарри, заставив Северуса усмехнуться.
– А что касается боевых единорогов, я не могу обещать, что покажу их тебе, но я могу научить тебя верховой езде.
Гарри резко вскинул взгляд, с изумлением посмотрев на Северуса.
– Ты умеешь ездить верхом?
– Моя мать научила меня, прежде чем умерла, а я был отвергнут своей семьей, — сказал Северус с мягкой улыбкой. — Ты знаешь, что в этом замке есть нормальные конюшни? — спросил он мальчика, глаза у которого расширились в который уже раз за этот день.
– С лошадьми? — спросил он, и Северус усмехнулся.
– В конюшнях обычно содержат лошадей, Гарри.
– Ну, в мэноре Поттеров есть конюшня, но отец говорил, что последним лошадей держал его дед, — сообщил Гарри, и Северус отметил, что тот не назвал Джеймса «папой», остановившись на более формальном «отце». Его сердце забилось немного быстрее от подтекста, но он постарался не обращать на это внимания.
– Это пустая трата пространства, — заявил он и улыбнулся. — Ну, в нашей конюшне лошади есть, и они, конечно же, в твоем распоряжении. Мы можем начать занятия в любое время, когда ты захочешь, — сказал Северус, улыбаясь сиянию, которое это заявление породило в глазах мальчика. — И лучше бы мне проследить за ремонтом Квиддичного поля… — он замолчал и зашагал дальше, следя за Гарри краем глаза.
– У тебя есть Квиддичное поле? — взволнованно спросил мальчик.
– В мэноре Поттеров тоже, — с улыбкой напомнил ему Северус.
– Да, но я никогда им не пользовался, — пояснил Гарри. — Отец и Сириус учили Адриана летать этим июлем, но они никогда не спрашивали, хочу ли и я научиться, — он покраснел и посмотрел на свои ноги, а Северус выругался.
– Ты хочешь научиться, Гарри? — спросил он, уже зная ответ.
– Конечно, — подтвердил мальчик, стараясь выглядеть не таким возбужденным.
– Тогда я и этому тебя научу, — заявил Северус, поворачиваясь к теперь уже улыбающемуся Гарри. — Пора бы мне вновь насладиться Квиддичем.
– Ты всерьез?
– А когда-нибудь было иначе? — легкомысленно задал риторический вопрос Северус. Гарри рассмеялся, и черноглазый мужчина поздравил себя с тем, что поднял мальчику настроение. Разговор перешел на замок и где как проходил ремонт. Северус объяснил, что он ремонтирует западную башню, которая была самой высокой сторожевой башней, чтобы они могли использовать ее для уроков астрономии и тому подобного. Довольно скоро они дошли до подземелий, и Северус направился туда, где, как он помнил, была лаборатория зелий. Его улыбка стала еще шире от открывшегося зрелища и гарриного «Вау».
Лаборатория оказалась намного больше, чем он ожидал; не такая большая, как в Хогвартсе, но, с другой стороны, эта не обязана вмещать двадцать студентов с их котлами. Некоторое время они осматривались, и Северус сделал мысленную пометку насчет ингредиентов, которые должен будет купить, чтобы можно было заполнить ныне пустые шкафы для ингредиентов. Внимательно изучив помещение, они отправились осматривать оставшуюся часть подземелий. Они обнаружили оружейную — к восхищению Гарри — и огромную пустую комнату, предназначенную, вероятно, для тренировок. Именно то, что нам нужно, подумал Северус. Замок, по-видимому, был оснащен собственными казематами, и гаррино воображение вновь увело его во времена сражений и подвигов. Утро прошло в прогулках по замку и его территории, в том числе они посетили конюшню, где прикрепленный к ним домовой эльф — застенчивая эльфа, представившаяся как Милли — показала им все и назвала имена восьми проживавших там на тот момент лошадей.
Уже наступил день, когда два волшебника вспомнили о еде. Минни решила, подозрительно разглядывая их тощие тела, скормить им по две их обычных порции. Они решили не заниматься сегодня никакими уроками, предпочтя совершить краткий поход в Косой Переулок за ингредиентами для зелий и несколькими предметами, необходимыми для предстоящих гарриных уроков по астрономии. Пока Северус пытался решить, какой телескоп больше всего подойдет Гарри, мальчик машинально рассматривал какие-то карты, изображающие различные созвездия, когда столкнулся со стариком, который, похоже, был погружен в это занятие так же, как и он сам.
– Простите, сэр, я не видел, что Вы здесь стоите, — сказал мальчик, сильно покраснев. Человек ласково улыбнулся и отмахнулся от извинений.
– Не стоит извиняться, молодой человек. Я сам не заметил, что Вы тут стоите, — пояснил он. В то же время Гарри внимательно рассматривал человека; он был стар, почти такой же старый, как Дамблдор или Мерлин, у него были добрые карие глаза и короткая белая борода. У него были длинные и столь же белые волосы, и он носил бледно-зеленую шляпу волшебника, которая очень подходила к его длинным одеждам. Глаза мужчины блеснули, когда он заметил, что мальчик его рассматривает. — Скажите, Вы интересуетесь астрономией? Весьма редко можно увидеть мальчика Вашего возраста в подобном магазине.
– На самом деле, я тут, чтобы купить телескоп, сэр, — снова покраснел Гарри.
– Так Вы интересуетесь астрономией! — воскликнул мужчина. Затем он обеспокоенно посмотрел на Гарри. Мальчику не могло быть больше шести, может быть, семи лет. — Но Вы здесь один?
– Нет, сэр, — сказал Гарри с улыбкой. — Я здесь с Севом, — сказал он и указал на Северуса, который беседовал над телескопом с владельцем магазина. Мужчина вскинул брови при пояснении, но не стал заострять внимание.
– Так Вы заинтересовались астрономией, — повторил он. — Но сколько же Вам лет?
– Семь, сэр, — сообщил Мальчик, глядя на старика любопытными зелеными глазами. Он не хотел выдавать информации больше, чем необходимо, но старик выглядел заслуживающим доверия.
– Семь, и заинтересованы в чем-то, кроме Квиддича! Только посмотрите на это! — добродушно сказал тот.
– Квиддичем я тоже интересуюсь. Сев говорит, что у меня любопытство шириной в милю, — с улыбкой объяснил Гарри, заставив мужчину засмеяться.
– Ах, любопытство! Хлопотно время от времени, но где бы мы были без него? — воскликнул мужчина. — И, к сожалению, уже очень немногие обладают творческим любопытством; приятно встретить собрата по духу, — Гарри рассмеялся на слова мужчины. — Но где мои манеры? — подумал тот вслух. — Меня зовут Николас. А Вас?
– Я Гарри, сэр, — сказал мальчик и пожал протянутую руку старого волшебника.
– Рад встрече с Вами, Гарри, — заявил мужчина, улыбаясь глазами.
– Николас! — прозвучал снаружи женский голос. Гарри обернулся, чтобы посмотреть, и его взгляд упал на пожилую женщину, которая выглядела примерно на тот же возраст, что и мужчина. — Что ты опять делаешь в этом магазине? У тебя больше карт, чем тебе когда-нибудь понадобится!
– Ах! Это была моя жена, — заговорщицки сказал Николас. — Видимо, пора мне идти. Было очень приятно с вами познакомиться, Гарри, — сказал он, с улыбкой глядя на мальчика. — У меня такое чувство, что мы еще встретимся, — и с этими словами он развернулся и ушел, оставив немного дезориентированного Гарри Поттера смотреть ему вслед, прежде чем пожать плечами и присоединиться к Северусу у стойки.
– Вечно ты пропадаешь в этом магазине, Николас! — прокомментировала старуха с нежной улыбкой, стараясь смотреть раздраженным взглядом на своего мужа, с которым была уже много лет.
– Моя дорогая Перенель, боюсь, я слишком стар, чтобы теперь менять свои причуды, — сказал Николас, улыбаясь.
– Я знаю этот взгляд, Николас, — уличила его жена, уловив его довольный взгляд. — Что ты сделал на этот раз?
– Я полагаю, что сегодня я сделал очень интересное знакомство, моя дорогая, — заявил он, когда они шли к Дырявому Котлу. — Действительно, очень интересное знакомство!
|
|
| alchoz | Дата: Понедельник, 30.06.2014, 11:22 | Сообщение # 12 |
|
Демон теней
Сообщений: 270
| Ноябрьский дождь
Удивительно солнечный день для ноября в горах, думал про себя Гарри Поттер, ранним утром спускаясь в подземелья замка своего опекуна. Солнце, заглядывавшее в окна, ничуть не уменьшало холода снаружи, но стало хорошей заменой бесконечной серости, окружавшей замок всю неделю. Мальчик легко шагал по коридорам крепости, которую привык называть домом за последние три, даже почти четыре, месяца.
Все шло так, как было запланировано прошлым летом; Гарри проводил три рабочих дня из пяти плюс выходные у Северуса дома, и никто не додумался, что Тупик Прядильщиков больше не был этим домом. Гарри так больше нравилось; в мэноре Поттеров все стало немного хуже, если бы кто-то поинтересовался его мнением по этому вопросу.
Обучение, которое Адриану следовало пройти, стало более напряженным, и Гарри обнаружил, что проводит все меньше и меньше времени в присутствии своих родителей. Опять же, не было никакого плохого обращения или чего-то подобного, и он получал от них письма каждый раз, когда им нужно было уехать больше чем на два дня. Просто, он не мог не чувствовать себя лишним, сидя за семейным столом и слушая рассказы о том, что Адриан видел, или как Сириус и его отец получили новую интересную миссию в Министерстве, и он в результате узнавал об этом, только когда все было закончено. Правда, теоретически об этом нельзя было говорить, прежде чем все завершится, но он не упустил заговорщицких взглядов между своим отцом и Адрианом, которые четко указывали, что его брат все равно уже обо всем знал.
Еще были истории о подготовке Адриана; они были самым худшим, на самом деле. Не то что бы все говорили о подготовке его брата. Просто, они произносили только половину фразы, как будто хранили тайну, как будто Гарри не достоин был знать. Он не мог винить в этом Адриана, ведь его брат, замечая иногда боль на лице Гарри, торжественно обещал, что научит его всему, что знает, когда они пойдут в Хогвартс. Это вызвало мягкую улыбку на лице зеленоглазого мальчика и укрепило его решение, что его брат должен получить все возможное обучение.
К слову о подготовке, подумал Гарри, и очень узнаваемая ухмылка — точно такая же, как у человека, которого он разыскивал — появилась на его лице; все шло достаточно хорошо. В дополнение к первой отметке на его эмблеме, несколько дней назад его магия сочла его готовым принять знак подмастерья Темных Искусств. Гарри был потрясен, и это еще слабо сказано, когда Северус перевел его новоприобретенную руну — он ни за что в мире не мог вспомнить, когда бы он практиковал новое заклинание, классифицируемое как темное. Мастер зелий посмотрел на своего стремительно впадающего в панику названного сына пустым взглядом, прежде чем разразиться смехом; ему потребовалось несколько минут, прежде чем он достаточно успокоился, чтобы объяснить Гарри, что его магия не видела разницы между Темными Искусствами и Защитой От Темных Искусств, поскольку это был относительно современный термин, используемый, чтобы отделить темные заклинания, допущенные Министерством, от запрещенных.
Гарри улыбнулся при мысли о человеке, которого он теперь называл своим папой. Он с любовью вспоминал некоторые из самых счастливых моментов, которые они пережили в этом замке; вечеринку-сюрприз, которую он устроил Северусу в честь их первого месяца в замке, например. Гарри действительно устроил все тайком, уговорив всех эльфов молчать, пока он, наконец, не подготовил все необходимое для сюрприза лишь за три дня до самой даты. Он попросил Минни испечь торт и все прочее, и использовал все свои карманные деньги, чтобы купить им с Северусом два билета на игру между Гарпиями Гервена и Торнадо Татшилла, которая пришлась на день празднования месячного юбилея их переселения. Северус застыл в шоке, едва войдя в тот день в гостиную; Гарри в большей степени пенял на огромный плакат с надписью: «Мой дом — моя крепость!», который он самостоятельно повесил — в качестве хорошей практики заклинания левитации, вообще-то! — на стену.
А ещё тот случай в начале сентября, когда Северус объяснил, каким проектом он занимался. Видимо, все разговоры о том, что они с Гарри семья, его заинтересовали, он сделал некоторые исследования, и обнаружил нечто непредставимое; магия никогда не перестанет удивлять! Оказалось, что еще тогда, когда Гарри впервые назвал его папой, их магия самостоятельно вмешалась и провела ритуал, который, как объяснил Северус, не практиковали уже почти тысячелетие.
Мальчик закатил глаза, вспоминая, как Северус на это отреагировал; мастер зелий счел его магнитом для всяческой старой магии, и выразил это довольно театрально — с поистине шекспировским драматизмом — предсказывая, что в конечном итоге он станет старым волшебником, с бородой длиннее, чем у Дамблдора и Мерлина вместе взятых, и запрется в своей башне, изучая бесконечные карты и книги. В тот день Гарри обнаружил, насколько трудно прервать Северуса Снейпа, когда он изо всех сил старается изобразить, как именно будет выглядеть Гарри в стопятидесятилетнем возрасте, даже нацепил упомянутую бороду для наглядности.
Но возвращаясь к ритуалу; оказывается, их магии отреагировали и исполнили то, что называлось особыми семейными узами, как сказал Северус, Unum Genus Vinculum. Эта связь использовалась в те же времена, когда был построен их замок, чтобы дать ребенку защиту взрослого, сделав указанного взрослого в магическом смысле третьим родителем, на случай, если семья ребенка будет убита во время боя или осады. Это не является юридически обязательными или чем-то в этом роде, и потому не отражается в министерских книгах, но магия признала их отцом и сыном, и это была тайна, которой дорожили оба волшебника.
И теперь Гарри искал своего названного отца, который снова пропустил завтрак, закопавшись в свои исследования. Северус, будучи хорошим человеком, во что сам же не верил, начал новый проект, увидев кое-что в мэноре Поттеров почти две недели назад:В тот четверг Гарри, собираясь покинуть дом своей семьи, читал у огня книгу, ожидая, когда Северус придет через камин. Пламя вспыхнуло зеленым, и мальчик посмотрел на часы над камином; Северус всегда приходил вовремя, но они условились на через десять минут, и Гарри знал, что у того было плановое совещание в Хогвартсе во второй половине дня. И точно, из пламени вышел не Северус, а взъерошенный и усталый Ремус Люпин.
– Здравствуй, Гарри, — поприветствовал оборотень мальчика, и тот, быстро отложив книгу, которую читал, поднялся с кресла, чтобы поздороваться с ним.
– Привет, Лунатик, — отозвался Гарри, созерцая темные круги под глазами мужчины. Ремусу было только двадцать восемь, но он выглядел старше своих лет, у него уже появились первые седые волосы. Он выглядел особенно усталым в этот день, и Гарри мог догадаться о причине без помощи своих астрономических штудий; прошедшей ночью было полнолуние.
– Джеймс уже дома? — спросил тот, садясь на диван и потирая глаза.
– Нет, мои родители и Адриан в последний момент задержались в Косом Переулке; что-то необходимое для завтрашней тренировки, но я понятия не имею, что именно.
Ремус кивнул и устало вздохнул, отчего сердце мальчика сжалось. Он ненавидел, что Ремусу приходилось проходить через такие пытки каждый месяц; он был отличным парнем, и он, конечно, не заслуживал таких страданий. А зная когда-то услышанную историю о том, как он стал оборотнем, мальчик чувствовал желание выследить этого персонажа Фенрира и хорошенько его проучить. Может быть, однажды он так и сделает.
– Тогда я подожду.
– Хочешь, я принесу тебе что-нибудь выпить? — обеспокоенно спросил мальчик.
– Немного воды было бы хорошо, — признался оборотень.
– Вода — это хорошо, но я подумываю о чем-то покрепче, — с улыбкой сказал Гарри, что принесло ему удивленный взгляд от Ремуса. — Не пойми меня неправильно, но, Лунатик, ты адски выглядишь, — мужчина невесело усмехнулся, но кивнул.
– Я не обижаюсь, — Гарри улыбнулся и позвал Гаса, одного из двух домовых эльфов семьи Поттер, и попросил стакан огневиски и плитку молочного шоколада, заставив Ремуса одобрительно усмехнуться.
– Рад видеть, что кто-то в семье Поттер понимает значение шоколада, — высказался желтоглазый мужчина.
– Ремус, если я у тебя чему-то и научился, так это тому, что с плиткой шоколада мир становится лучше! — и как бы в ответ на это, с хлопком появился Гас и передал усталому человеку запрошенное. Ремус вздохнул и дальше молча потягивал свой напиток, а Гарри спокойно сидел, давая ему возможность отдохнуть. Через несколько минут пламя в камине вспыхнуло зеленым, и профессор, вновь одетый в черное — Северус все еще целенаправленно носил черное в школе, — вышел из камина. Его взгляд немедленно упал на Гарри, прежде чем перейти на усталую фигуру Ремуса на диване.
– Добрый день, Гарри, Люпин, — произнес он монотонным голосом, строя из себя грозного мастера зелий, поскольку в комнате был третий. Ремус поднялся пожать ему руку, которую Северус принял без колебаний. Из троих оставшихся Мародеров — Питер Петтигрю считался мертвым — мастер зелий относился с уважением лишь к Ремусу. Гарри знал о шутках, которые его отец и Сириус пытались провернуть над Северусом в школьное время — как ни странно, не от самой жертвы, а от оборотня; Ремус волновался, что Северус станет относиться к Гарри предвзято из-за долгой вражды между ним и его отцом, и хотел, чтобы мальчик знал, как все так получилось. Гарри быстро заверил его, что ничего плохого не происходит, и благоразумно умолчал о чувствах, которые, как он всегда подозревал, Северус испытывал к его матери.
– Добрый день, Северус, — поприветствовал Ремус профессора с усталой, но вежливой улыбкой. — Полагаю, ты пришел забрать Гарри?
– Да, — лаконично ответил Северус, и Ремус снова сел на диван, со вздохом потирая уставшие глаза, упустив озабоченный взгляд, появившийся на лице одетого в черное человека. — Ты готов, Поттер? — спросил тот, решив не комментировать.
– Готов, профессор, — сообщил Гарри с ухмылкой, которую оборотень проглядел, не заметив притворства. Они попрощались с оборотнем и камином перешли в кабинет Северуса, а оттуда в замок.
– Люпин выглядел ужасно, — прокомментировал Северус, когда они вошли в главный холл.
– Первый день после полнолуния, — напомнил Гарри. — Если кто-то не найдет лучшего варианта, чем Волчьелычье, он будет так выглядеть по три дня каждый месяц. Может, и дольше. — Северус остановился на полпути в кухню — бессмысленно питаться в столовой, где стоит стол, готовый с легкостью разместить более сорока человек — и Гарри обернулся, лишь чтобы поймать появившееся на лице Северуса решительное выражение. — Сев… — начал он, увидев, как глаза молодого мастера зелий вновь загорелись.
– Ты абсолютно прав, Гарри, — заявил он и удалился, эффектно взмахнув полами черной мантии. Гарри успел увидеть, как он поднимается по — действительно величественной — двойной лестнице главного холла, направляясь, как легко было догадаться, в библиотеку. Ничто в мире не могло поспорить с решительным Северусом Снейпом, подумал Гарри, пожав плечами, и снова двинулся к кухне. Что-то подсказывало ему, что этим вечером ему придется отнести ужин Северуса к нему в кабинет.
– Добрый вечер, хозяин Гарри, — поприветствовала его Минни, когда он вошел на кухню. — А хозяин Северус не с Вами, сэр? — обеспокоенно спросила она.
– О, он здесь, — рассеянно ответил мальчик. — Ему просто нужно сначала навестить библиотеку.
– Все в порядке, сэр? — растерянно спросила домовой эльф.
– Да, Минни, — улыбнулся Гарри. — Но, боюсь, я создал монстра.
Вот по этой причине, опять же, Гарри и шел в подземелья, чтобы напомнить Северусу, как ему необходимо есть, чтобы выжить. Он дважды постучал в дверь лаборатории зелий.
– Заходи, Гарри, — раздался голос мастера зелий. Гарри открыл дверь и мягко улыбнулся при виде Северуса, который варил в котле стандартное Волчьелычье. — Доброе утро, Гарри, — рассеянно сказал старший волшебник.
– И тебе доброе утро, Сев! — прилетело от мальчика веселое приветствие. — Ты должен побриться, — заявил он, заметив щетину на лице Северуса. — И заодно съесть завтрак, пока Минни не начала охотиться на тебя и кормить силой. — Последнее, похоже, привлекло внимание.
– Я снова пропустил завтрак, да? — спросил он, смущенно потирая затылок.
– Самый важный прием пищи за день, как Минни неустанно мне напоминает, — засмеялся Гарри. В последние месяцы Минни взяла на себя роль личной наседки Северуса и Гарри, что очень веселило двоих волшебников. Само собой, они любили эльфу. — И мы должны сходить сегодня на Квиддичное поле, посмотреть, как идут восстановительные работы, — напомнил Гарри. Оказалось, что последние три-четыре поколения Принцев не пользовались Квиддичным полем и позволили ему обветшать. Вкупе с тем фактом, что оно располагалось почти за три с половиной мили от замка, это давало прекрасное оправдание для того, чтобы не заботиться о его состоянии. Это также дало Гарри и Северусу столь же прекрасный повод ездить туда верхом; Северус действительно сдержал свое обещание, и, когда погода им позволяла, двое волшебников ездили вокруг усадебного поля. Мальчик безмерно наслаждался этими моментами и в процессе демонстрировал природный талант к верховой езде.
– Я должен проверить заклинания, которые они сегодня наложили, верно? — спросил Северус, пытаясь вспомнить, что это за заклинания. Оказывается, требовалось восстановить не только само поле; существовал набор конкретных оберегов и заклинаний, необходимых, чтобы содержать Квиддичное поле в идеальном состоянии.
– Ага. И ты будешь рад узнать, что сегодня прекрасный день; на небе ни облачка.
– Уже хорошо, — согласился Северус.
Часом позже два волшебника ехали в сторону поля, сразу же, как только раздраженная эльфа должным образом отругала Северуса за отсутствие на завтраке и скормила ему двойную порцию, к огромному удовольствию Гарри.
– Итак, во сколько ты сегодня проснулся? — спросил Гарри, когда они ехали бок о бок, минуя озеро, расположенное на территории усадьбы.
– За несколько минут до восхода солнца, я думаю, — признался Северус. — У меня было вдохновение, или я думал, что это было вдохновение, — раздраженно вздохнул он. — Все дело в основных ингредиентах; чего-то не хватает, я уверен, и хотел бы я знать, чего именно.
– Если кто и может их найти, Сев, то это будешь ты, — убежденно заверил его мальчик.
– Спасибо за доверие, Гарри, — улыбнулся Северус. — Но, если честно, я чувствую, что решение смотрит мне в глаза, а я просто не могу его увидеть.
– Ты сможешь; разработка первого Волчьелычьего заняла четыре года интенсивных целенаправленных исследований, подумай, сколько времени потребуется для доработки идеи, если делать все в одиночку, — высказался Гарри, заставив Северуса ухмыльнуться.
– Кто-то изучал зелья, как я вижу.
– А кто-то забыл, что я подмастерье зелий, скажу я, — заявил Гарри с широкой улыбкой.
– Нахальное отродье, — тепло сказал Северус.
– Что я могу сказать? — вопросил Гарри. — Ты должен был правильно меня воспитать! — воскликнул он и погнал свою лошадь быстрее, и вскоре Северус, посмеиваясь, последовал за ним. Он разместил на седле более десятка чар, чтобы убедиться, что Гарри не упадет, даже если тролль попытается сбросить его с лошади своей дубиной, но мальчик, похоже, в них не нуждался. Они с хохотом домчались до Квиддичного поля, и Гарри стал внимательно наблюдать, когда Северус показывал ему, как проверять обереги. Заклинания и чары все ещё были для него слишком сложными, но это ничуть не мешало ему изучать теорию, как напомнил ему Северус. Для проверки оберегов, конечно, требовалось довольно много смотреть на небо. И наблюдение за небом напомнило Северусу очень важную деталь о погоде в конце осени; она была — вдобавок к холодам и облачности — совершенно непредсказуемой.
– На небе ни облачка, да? — весело спросил он у Гарри.
– Ни одного не было, когда я последний раз проверил, — сообщил Гарри столь же весело. Оба были одеты довольно тепло по такому случаю — к удивлению Северуса, его склонность к шинелям военного образца передалась Гарри. Тем не менее, ни у одного из них одежда не была водонепроницаемой, а защитные чары не могли полностью их защитить от надвигающейся бури.
– Может быть, стоит вернуться, — предложил мастер зелий, поспешно завершая проверку оберегов. Гарри мог только согласно кивнуть, подходя к лошадям. Всего через несколько минут они оба направились обратно, но облака, похоже, их обгоняли.
– Я думаю, настало время для заклинаний непромокаемости, Сев, — предложил Гарри, когда первый удар грома заставил его вскинуть голову. Северус, согласившись, вытащил палочку, и они остановили лошадей, чтобы можно было нормально бросить заклинание. — Иногда мне кажется, что лучше бы нам жить в солнечной местности; в пустыне, может быть? — шутливо спросил мальчик, но Северус не отреагировал. Он просто стоял, словно окаменел, широко раскрыв изумленные глаза и с вытянутой рукой, которой только-только начал творить необходимое заклинание. — Сев? — растерянно спросил Гарри. Как будто небо только и ждало этого знака, тяжелый занавес дождя обрушился на них, промочив их до костей. Гарри уже начал беспокоиться. Северус не шевельнул ни единым мускулом, не показывал ни малейшей реакции на ливень. Его разум, однако, мчался во всю прыть.
Пустыня, подумал Северус, его разум метнулся к списку ингредиентов, которые он присматривал для улучшения Волчьелычьего. Пустыни, такие большие, обычно заполненные песком пустоши, где лишь немногие образцы флоры смогли зародиться самостоятельно. И в одной из этих пустынь появилось особое растение, маленький цветок, очень редкий цветок, который расцветал только летом, на самом пике жары. Еще не окончательное решение проблемы с Волчьелычьим, был уверен Северус. Но это было чертовым началом.
– Северус? — обеспокоенный голос Гарри ворвался в его мысли, доносясь как будто издалека. — Северус!
– Я в порядке, Гарри. Даже лучше, чем в порядке, если честно! — мастер зелий почувствовал, что улыбка расплывалась по его лицу, когда он говорил: — Я чувствую себя превосходно, и знаешь что? — спросил он недоумевающего мальчика.
– Нет? — предположил Гарри, глядя на Северуса так, будто тот сошел с ума.
– Помнишь, что я обещал тебе прошлым летом? Что я возьму тебя повидать мир? — спросил он, и увидел небольшую улыбку, появившуюся на лице Гарри, несмотря на растерянность.
– Помню.
– Вот думаю, а не пора ли мне сдержать это обещание, а? — спросил он и помчался обратно к замку. — Давай, Гарри! Еще много чего надо сделать, и мне понадобится твоя помощь! — позвал Северус, развернув лошадь мордой к несколько окаменевшему мальчику, совершенно не обращая внимания на сильный дождь. Гарри направил собственную лошадь следом, посмеиваясь всю обратную дорогу до замка. Для него все это было роскошным материалом для шантажа!
|
|
| alchoz | Дата: Понедельник, 30.06.2014, 11:23 | Сообщение # 13 |
|
Демон теней
Сообщений: 270
| Пески пустыни
Северус сидел в своем кабинете, перебирая последние пункты подготовки к их предстоящему путешествию; и под «ними» он, конечно, подразумевал себя и Гарри. Он улыбнулся, подумав о мальчике. Он не мог поверить, что уже почти год, как Гарри практически переехал к нему, и они вместе стали жить в замке семьи его матери. Этот год запросто можно было назвать лучшим годом в его жизни, заодно принесшим много нового. Впервые в своей взрослой жизни он отмечал свой день рождения; а еще впервые в своей взрослой жизни он праздновал Рождество. Тот день он вспоминал с нежностью.
Гарри, конечно, провел Рождество в его доме, но приехал только на второй день, и они со смехом и шутками обменялись подарками. По такому случаю, замок был украшен целиком, даже с полностью наряженной огромной елкой, купить которую мастера зелий уговорил Гарри. Северус согласился, что все действительно выглядело великолепно. Гарри подарил Северусу фотокамеру, заявив, что пора бы им обзавестись несколькими семейными фотографиями, а Северус подарил мальчику его первую метлу, Нимбус 1500, самую быструю модель на тот день. Себе он тоже одну купил, и как только вокруг наступила весна, Гарри получил возможность показать еще один природный талант, на этот раз к полетам. Северус, который постепенно начинал заново проникаться игрой, легко мог сказать, что мальчик будет талантливым ловцом.
И это была не единственная область, в которой у Гарри проявился талант; они добились значительных успехов в магическом обучении, и теперь Гарри, которому едва исполнилось восемь лет, получил свой третий знак, как подмастерье Чар. Не то чтобы это удивило Северуса; Лили всегда преуспевала в этой области. Он мягко улыбнулся изменениям в себе самом; он, наконец, дожил до того момента, когда мог думать о своем прошлом с Лили с теплом, жгучая боль, которая сопровождала эти воспоминания прежде, истаяла. Он исцелился.
Снова улыбнувшись, он поднялся со стула и вернулся к мыслям о близком путешествии и своем попутчике; Гарри исполнилось восемь лет, а значит, вчера он остался в мэноре Поттеров, куда его семья обычно возвращалась на праздники. Мальчику очень не хотелось признавать это, но он скучал по своему брату; Северус только улыбнулся при этой мысли. Приходилось признать, что Адриан не был плохим ребенком, но Северус не мог понять, почему никто не замечал, насколько сильно отличается предполагаемый мальчик, который выжил, от Гарри. Если бы его семья потратила немного времени, они заметили бы его чрезвычайно быстрое развитие в любой области магии, до которой он дотягивался. Истина быть стара, признал мастер зелий, они оба нашли свои способы скрывать правду. Тема закрыта, с улыбкой подумал Северус, поймав свое отражение в зеркале.
Прошлым мартом они уперлись в кирпичную стену с гарриным обучением; мальчик начал практиковаться в магии, которой в Хогвартсе обучали на втором курсе, и в более продвинутых заклинаниях, и, похоже, это давалось ему не так-то легко. Решение оказалось гораздо проще, чем Северус первоначально думал, и его подсказала, как ни странно, Минни, когда уже чуть ли ни в сотый раз отметила, каким тощим был мальчик. Тело Гарри просто было недостаточно сильным, чтобы соответствовать магии, излучаемой его ядром. Северус поначалу понадеялся на увеличение порции мальчика и запрет для него покидать стол, пока он не съест все до последней крошки, но это никак не помогало развить силу; к тому же, он не хотел, чтобы Гарри просто набирал вес. Его организму необходимо стать сильнее.
С этой частью проблемы помог один из предков Северуса, сэр Эдвин, когда он проходил перед его портретом в северной галерее. Старый рыцарь был совершенно уверен, что систему, с помощью которой в его время обучали бою детей, все еще можно использовать; после вопроса, чему именно обучала эта система, сэр Эдвин удостоил его ответа: «Бою на мечах, конечно! Ох уж эта молодежь!»
Потратив неделю на изыскания, Северус обнаружил в подземельях статую — в той самой комнате, которую они использовали для магической практики. Видимо, существовало заклинание, которое заставляло статую рыцаря двигаться и учить тому, что называлось «тонким искусством фехтования». Названное искусство включало в себя размахивание мечом по комнате, и Северус быстро решили принять активное участие в этой части гарриных тренировок. Где-то в процессе он обнаружил, что если тратить свое время на обучение студентов, стремящихся взорвать его класс, то угодить мечом в цель является очень подходящим выходом для его разочарования.
Конечно, со всеми этими тренировками с мечом, верховой ездой и игрой в Квиддич появился аппетит, и вскоре оказалось, что его тело изменилось; должно быть, впервые в жизни у него появились мышцы, и он действительно выглядел здоровее, чем когда-либо. Единственная проблема — он знал, что это в конце концов должно было привлечь внимание мадам Помфри, а затем он будет вынужден отвечать на вопросы, которые не должны быть заданы. Внезапно, скрывающие и искажающие заклинания оказались просто необходимы; находясь в школе или за пределами замка, он изменял свой внешний вид на тот, каким обладал в начале этого учебного года. Он был уверен, что половина его студентов вряд ли сможет его узнать без черной мантии и изможденного вида.
Гарри совершенно не одобрил такого развития событий и сдался только тогда, когда Северус согласился скрыть еще и недавний всплеск роста мальчика. Похоже, в сочетании с отказом демонстрировать свои познания своей семье, все это обмануло даже Дамблдора, который никогда не задумывался, если видел то, что ожидал увидеть. Мастер зелий, конечно, использовал заклинания с особой осторожностью, скрывая их за своей естественной магической подписью; но факт оставался фактом — Альбус просто никогда не присматривался.
И теперь он, полностью сбросив маскировку, ждал прибытия Гарри, чтобы можно было отправляться. Мастер зелий усмехнулся своим мыслям; он всегда хотел посетить Марокко. Повезло, что так необходимый ему цветок находился именно в этой стране. Он искал целый год, и даже пришлось взять пару выходных для поездки во Францию — которой Гарри наслаждался даже больше, чем он сам, если только такое возможно — в поисках карты с точными координатами искомого места. Все было рассчитано до секунды, оставалось только добраться до места.
Бросив взгляд на часы, он вышел из своего кабинета и направился к залу, куда Гарри через пятнадцать минут должен был прибыть камином. Он забронировал жилье поблизости от сокрытой волшебной области и решил прибыть туда на десять дней раньше; во-первых, лучше бы найти место заранее, а не искать в последний момент, а во-вторых, он хотел, чтобы Гарри немного посмотрел Марокко. Мальчик оказался большим подспорьем в исследованиях, оставаясь с Северусом в библиотеке долгими ночами, даже если в итоге просто спал на диване, пока он работал. Они оба заслужили отдых, считал Северус.
Он достиг холла как раз когда камин вспыхнул, готовясь принять Гарри. Северус сидел в углу дивана и мысленно проверял вещи, которые было необходимо взять с собой. Удовлетворенный, что у него было все, что нужно, он обратил свое внимание на огонь. Долго ждать не пришлось; вскоре пламя окрасилось зеленым, и из камина вышел крайне взбудораженный Гарри Поттер.
– Уже можем идти? — спросил он, обнимая Северуса, который в ответ обнял его и избавил от скрывающих чар, возвращая Гарри его припрятанные четыре дюйма.
– Очень рад тебя видеть, Гарри. У меня все хорошо, спасибо, что спросил, — спокойно отозвался Северус, отчего мальчик покраснел. — Немного взбудоражен?
– Совсем немного, — застенчиво признался Гарри.
– И отвечая на твой вопрос, мы отбываем через час, портключом.
Гарри ожидаемо улыбнулся.
– Министерство выдало тебе разрешение?
Для них обоих не было тайной, что Гарри уже целую вечность хотел попутешествовать портключом.
– Даже запрашивая министерское разрешение, необходимо указать имена тех, кто будет пользоваться портключом, и причину отъезда из страны, — объяснил Северус. — К счастью, я знаю, как создать несколько незаконных портключей, которые могут доставить нас к месту назначения без необходимости объяснять, почему я пытаюсь вывезти Поттера из страны без согласия родителей, — объяснил мастер зелий с самодовольной ухмылкой, вызывая у Гарри приступ смеха.
– Обещаю не жаловаться на контрабандный вывоз из страны, Сев, — поклялся Гарри, утирая слезы с глаз, когда Северус дал ему палочку. Они решили, что лучше носить ее с собой, но только на случай крайней необходимости. Час прошел в светской беседе — Гарри рассказывал, как Адриан, наконец, признался, что ему необходимы очки, и мать удивилась, когда выяснилось, что ему самому они не нужны; благо, в результате все списали на унаследованные от Лили глаза, так что больше вопросов не возникло.
Семья Поттер, минус один представитель, снова уехала до конца лета, после короткого визита Рональда Уизли, шестого сына Артура Уизли, если Северус правильно помнил. Видимо, они с Адрианом встретились как-то в Министерстве и быстро подружились. Сам Гарри признался, что ему нравится компания мальчика, даже если он действительно был несколько одержим Пушками Педл. Проигрышный вариант, согласился Северус, команда не занимала иных мест, кроме последних, с конца девятнадцатого века.
Час прошел быстрее, чем ожидалось, и вскоре два волшебника держались каждый одной рукой за свой сундук, а второй за старую сковородку — портключ.
– Три, два, один… — начал обратный отсчет Северус, и Гарри почувствовал, будто невидимая рука с силой ухватила его за пупок и потянула назад; его руки прижало к сундуку и портключу, и мир завертелся. Когда, казалось, это ощущение уменьшилось, Гарри приготовился и перенес вес своего тела назад, выставляя одну ногу вперед — трюк, которому Северус его научил, чтобы не падать, приземляясь. Он мгновенно открыл глаза, едва почувствовав твердую почву под ногами, и с восторгом огляделся вокруг; первым, что он осознал, стала жара. Северус, конечно, его об этом предупреждал, но он никак не ожидал, что до такой степени. Жар казался опаляющим, и даже воздух был горячим, когда он вдохнул. Потом он разглядел само место; он стоял на потрескавшейся золотисто-красной земле, которая растворялась в песках в отдалении у него за спиной. А когда он посмотрел перед собой…
– Ты решил останавливаться только в замках или тут что-то еще? — удивленно спросил Гарри мастера зелий. Перед ним стояла Касба, великолепно сохранившаяся марокканская цитадель; словно золотые, стены гордо вырастали из гранитной скалы. Мелкая речушка текла между ними, а росшие тут пальмы и зеленые кусты пустыни контрастировали с ярко-красным оттенком земли.
– Что я могу сказать? — задал он риторический вопрос. — Назови меня сентиментальным, но это напоминает мне о доме.
– Хорошо, мистер Сентиментальность, — отозвался Гарри и улыбнулся. — Теперь мы можем идти? — Северус усмехнулся и взмахом палочки поднял в воздух два сундука. Они неспешно пошли под солнцем пустыни, пересекли реку по деревянному мосту и приблизились к Касбе.
– Что скажешь, если мы попробуем немного слиться с местным населением? — спросил Северус, подмигнув Гарри. — Нет смысла пытаться следовать карте под таким солнцем.
Гарри непонимающе посмотрел на него.
– Сев, не пойми меня неправильно, но мы только что прибыл из Шотландии. Могу поспорить, у любого человека в этой стране больше загара, чем когда-либо было у всех членов моей семьи вместе взятых. Что уж говорить о нас двоих? Нас даже дома считают бледными. Как ты предлагаешь сливаться? — удивленно спросил мальчик.
– Ты очень прав Гарри, но я, вообще-то, имел ввиду прикупить местной одежды, посетить волшебный базар в соседнем городе, пофотографировать, поиграть немного в туристов, — объяснил Северус, улыбаясь.
– О, — протянул Гарри, расплываясь в улыбке. — Это мы можем.
– Да, можем, — согласился Северус, подходя ко входу в Касбу. Они прошли через удивительно высокие ворота, представляющие собой единственное в своем роде произведение искусства, резьба по дереву, какую можно встретить только в Марокко, и попали во что-то вроде внутреннего сада. Здание оказалось прямоугольным, с мелким мраморным бассейном в центре, наполненным чистой водой, внутренние стены поднимались к куполу из латуни и прозрачного хрусталя, сверкавшему на солнце. Они подошли к регистрационной стойке, где красивая молодая девушка, на глаз двадцати одного или двадцати двух лет, темноволосая и с большими серыми глазами, вручала ключи паре перед ними.
– Желаем вам приятного отдыха в нашей Касбе! — сказала она с акцентом и вежливо улыбнулась. Глаза Гарри шкодливо заблестели, стоило ему заметить, что улыбка девушки расширилась и достигла ее глаз, когда она оценивающе посмотрела на Северуса.
– Доброе утро, сэр! — поздоровалась она с ним и пару раз хлопнула ресницами, а ее голос стал глубже. Северус шокировано моргнул, но быстро очнулся.
– Доброе утро, — начал он, и девушка улыбнулась еще шире, ее веки затрепетали от звука его голоса. Гарри делал все возможное, чтобы не рассмеяться, когда Северус продолжил разговор: — У нас бронь на фамилию Блэк, — он улыбнулся фамилии, которую Гарри выбрал в качестве их псевдонима, решив, что фамилию Поттер легко узнают даже за границей. Выбрали Блэк, потому что эта фамилия была достаточно обычной и являлась прекрасной шуткой над придурком, который, скорее всего, отбросит копыта, если когда-нибудь узнает, что Северус использовал его имя, чтобы улизнуть из страны.
– О, да, я вижу, отец и сын. Какой у Вас прекрасный мальчик! — воскликнула она, глянув на Гарри. — Позвольте сказать, он похож на Вас. — двое волшебников ухмыльнулись, посмотрев друг на друга. — Северус, верно? — спросила она мастера зелий, еще раз взмахнув ресницами.
– Да, совершенно верно, — согласился Северус, распахивая свои большие темные глаза. Гарри попытался сдержать смех; при таких широко распахнутых глазах и застенчивой улыбке, взгляд, которым Северус смотрел на регистратора, был абсолютно щенячьим. Мужчина выглядел совершенно иначе, чем когда-либо прежде, он впервые казался моложе своего возраста, и лучше всего, радостно подумал Гарри, что мы делаем это совершенно непреднамеренно. Произведенный эффект незамедлительно сказался на девушке; она тихо вздохнула и обрела мечтательный взгляд, забыв о ключе в своей руке. Это надолго, подумал Гарри.
– Можно мне взять ключ, мисс? — мило спросил Гарри, распахнув глаза, прекрасно имитируя Северуса. Девушка улыбнулась ему тоже, и отдала ему ключ.
– Какой милый у Вас сын, Северус, — сказала она, снова вздыхая, совершенно забыв о каких-либо формальностях.
– Ох, да, — пробормотал мастер зелий, секунду непонимающе смотря на Гарри, прежде чем осознал, что именно случилось. Ну, негодник! — Спасибо Вам за Вашу помощь, мисс… — он замолчал, улыбаясь девушке, которая улыбнулась в ответ уже раз в десятый.
– Асмае, — выдохнула она.
– Асмае, — повторил Северус ее имя, заставляя ее покраснеть.
– Если Вам что-либо будет нужно, просто позвоните на ресепшн, — предложила она, подмигнув. — Должны ли мы ожидать еще и миссис Блэк? — застенчиво спросила она.
– Не-а! — ввернул Гарри, прежде чем Северус смог ответить. — Только папа и я, мисс Асмае.
Девушка улыбнулась Гарри.
– Какой ты милый мальчик! — сообщила она. Человек за Северусом и Гарри вежливо кашлянул. Гарри обернулся и заметил, что за ними образовалась маленькая очередь.
– Нам лучше отправиться в наш номер; еще раз спасибо, Асмае, — поблагодарил ее Северус на прощание.
– Не стоит благодарности, мистер Блэк. Ваш номер находится на четвертом этаже, люкс восемь. Домовой эльф позаботится о Вашем багаже; просто оставьте все у лифта, — объяснила администратор, снова улыбнувшись. — Желаем Вам приятного отдыха!
– Спасибо Вам, мисс Асмае, — добавил Гарри, когда они пошли к лифту.
– Что это было? — спросил Северус, удивленно вскинув бровь.
– Да ладно, Сев! — воскликнул Гарри с притворным упреком. — Мне восемь, и даже я видел, что она мечтает о тебе!
– Что? — шокировано спросил Северус. — Нет, она просто… В любом случае, а ты не слишком молод, чтобы знать такие вещи?
– Сев, ты забыл, что я провел много времени в компании настоящего мистера Блэка? — покачал головой Гарри, когда они входили в лифт. — Хотел я того или нет, я кое-что уловил.
– Но зачем строить из себя такого милого и невинного перед бедной девушкой? В конце концов, она почти готова была усыновить тебя, как мне кажется, — пожаловался Северус, все еще не в состоянии осознать произошедшее.
– Я? Я строил из себя милого и невинного? — удивленно спросил Гарри. — А ты о чем думал, изображая взгляд потерявшегося щенка, да еще и был таким очаровательным, и вообще?
Глаза Северуса расширились, на этот раз в ужасе.
– Что. За. Взгляд. Потерявшегося. Щенка? — спросил он, делая паузу после каждого слова.
– А ты даже не заметил… — сказал мальчик, покачав головой, когда лифт остановился на их этаже. Двери открылись, демонстрируя роскошный коридор, устланный толстым ковром. — Номер четыре, шесть… вот и наш! — воскликнул мальчик, указывая на дверь.
– Мы еще, не закончили этот разговор, знаешь ли! Потерявшийся щенок… — ворчал себе под нос Северус, провоцируя Гарри на хихи. Дверь открылась, и они вошли в номер, который просто лишил Гарри дара речи. Он был большим, с двумя двуспальными кроватями под балдахинами, и следовал тому же стилю, что и главный вестибюль. Занавес свисал с потолка, а из окон открывался вид на реку и песчаные дюны вдалеке.
– Мне тут нравится! — воскликнул Гарри и взволнованно запрыгнул на кровать.
Потребовался час, чтобы разместить всю одежду в шкафу и провести страшный разговор о щенках — Северус сохранил информацию для дальнейшего использования, как требовала его слизеринская сторона — прежде чем они покинули комнату, чтобы осмотреть город. Северус рассказал, что этот город когда-то был маггловской крепостью, которую в конечном итоге забросили, прежде чем окрестные волшебники и ведьмы поселились там и восстановили ее.
Верный своему слову, он отвел Гарри на местный базар, где они долго блуждали, и в результате купили астрономические карты для Гарри и некоторые ингредиенты для зелий, которые были редкостью в Англии. К концу часа Северус носил мягкую серую льняную рубашку, которая опускалась почти до колен, и черные холщовые штаны, свободно обернув длинный красный шарф вокруг шеи, как было модно в волшебном сообществе города. Рубашка Гарри была светло-синяя, а шарф белый, но оба путешественника радовались легкой одежде и более практичной дышащей ткани.
Они поели в местном ресторане, Гарри фотографировал их двоих и все, что движется, арендовали двух лошадей на все время пребывания, а затем вернулись в отель, чтобы оставить свои покупки, принять душ и лечь спать. Когда солнце начало склоняться к закату, они снова покинули отель, стараясь сделать это тайком, и перевели своих лошадей через реку, прежде чем Северус развернул карту. Они быстро прикинули, где находились — пергаменту все-таки исполнилось больше четырехсот лет, так что точность была не ахти — и поехали на юг, вдоль реки. Эта ночь должна была стать первой из, по меньшей мере, двух недель драгоценных долгих ночей, понял Северус, когда вечерняя звезда взошла над горизонтом. Поиски цветка, известного как просто Eloḯsa — Элоиза, начались.
|
|
| sergeant1979 | Дата: Понедельник, 30.06.2014, 13:59 | Сообщение # 14 |
Подросток
Сообщений: 18
| Читал на английском. По моему мнению, один из лучших фанфиков по Гарри Поттеру. Жаль только, что пишется медленно и до конца еще далеко.
|
|
| xepotenb | Дата: Понедельник, 30.06.2014, 16:57 | Сообщение # 15 |
Подросток
Сообщений: 4
| Прекрасный фик! В первые за очень долгое время захотелось пнуть свою лень и продолжить читать оригинал… Правда потом я увидел сколько глав меня ждет впереди на английском…ну и…вот…как-то так,да… Вообщем с нетерпением жду продолжения перевода!
|
|
| Igor_R | Дата: Понедельник, 30.06.2014, 21:09 | Сообщение # 16 |
Химера
Сообщений: 351
| Занятно, но Марти Сью. Слишком уж слепые персонажи окружают ГГ, что в начале еще интересно потом просто занятно а потом просто скушно.
|
|
| alchoz | Дата: Среда, 02.07.2014, 10:47 | Сообщение # 17 |
|
Демон теней
Сообщений: 270
| Подлунные открытия
Шесть ночей, угрюмо подумал Северус. Прошло ровно шесть ночей с тех пор, как они начали поиски цветка, и он чувствовал, что с каждым разом они подходили все ближе. Дело не в нетерпении, нет; он искал бы месяцами, ночь за ночью, будь его воля. Даже Гарри, несмотря на столь юный возраст, не жаловался, что приходится проводить ночи в седле, когда можно бы спать на мягкой постели там, в Касбе, ведь он прекрасно понимал, почему так важно найти цветок.
Нет, все дело в том, что время утекало сквозь пальцы, заставляя ускорять поиски. Eloḯsa, цветок, за которым они прибыли, расцветал только в последний летний месяц, и даже в это время — лишь когда луна сияла в небе. Северус знал, что это оставляло им вероятностное окно всего лишь в несколько часов каждую ночь. И у них оставалось всего двадцать ночей, прежде чем неуловимый цветок пустыни скроется под песком еще на год. Они ехали к скалистым утесам на западе, оставив реку позади после второй ночи; должно быть, они уже близко. Если на карте изображены именно эти скалы, то цветы должны быть где-то среди них. На самом деле, место было не так уж далеко от города, где они останавливались; если бы они знали дорогу, считал Северус, то им потребовалось бы всего три часа непрерывной езды, чтобы добраться до скал. Проблема была в том, что тут пустыня; и если ты не знаешь дороги, ты не можешь просто ехать вслепую, волшебник ты или нет.
Каждую ночь повторялось одно и тоже; они ехали, останавливаясь каждые пятнадцать минут, проверяли окрестности, сравнивали их с картой, отмечая свои достижения, и возвращались в отель как раз к восходу солнца. Первая ночь стала шоком; Северусу довелось попутешествовать, зарабатывая мастерство в зельях, но его странствия никогда не приводили его в пустыню, тем более ночную. И хотя он знал, что температура ночью падала, он не ожидал такого контраста. Усвоив урок с первого раза, теперь они запасались теплыми плащами, которые с тех пор носили по ночам.
Гарри шутил, что они походили на пустынных разбойников. Северус смеялся над тем, насколько близок к истине был зеленоглазый волшебник; все же, Eloḯsa была охраняемым представителем флоры, объяснил он мальчику, вывозить ее из страны не совсем законно. К счастью, лепестки использовались не в естественном виде, а только после обработки, став маслом, которое легко можно вывезти из страны. Гарри неожиданно ухмыльнулся открывшимся перспективам, и в его глазах вспыхнуло нечто — свет, который Северус попросту называл Блеском. У него было ощущение, что этот взгляд в будущем еще появится в гарриных глазах. Мальчик только спросил, будут ли они проходить что-то вроде таможни, когда соберутся покидать страну. Конечно, да, ответил мастер зелий; если лететь на метле или использовать легальный порт-ключ, необходимо все показать. Гарри только закатил глаза и вновь сосредоточился на карте, решив, что улучшение Волчьелычьего зелья стоит маленькой контрабанды.
– Эй, Сев, — мальчик, улыбаясь, повернулся к мастеру зелий. Оба они приобрели легкий загар, который, к большому удовольствию Северуса, высоко оценили несколько девушек там, в отеле. Прошло много лет с тех пор как он в последний раз наслаждался тем, что привлек некоторое внимание, и в первый раз внимание было исключительно женским. Гарри сначала над ним смеялся, пока его ровесница-блондинка не схватила его за руку и не представила своим родителям как своего парня. Перепуганный мальчик был спасен Северусом и дулся потом весь день, еще больше веселя мастера зелий.
– Да, Гарри? — спросил Северус, их голоса были единственными звуками, нарушавшими тишину, за исключением свиста ветра над песчаными дюнами.
– Наверное, я должен был спросить раньше, но почему этот цветок такой особенный? — спросил Гарри. — Я знаю, что он должен стабилизировать Волчьелычье и не позволить ему потом раствориться, но почему именно этот цветок? И почему он называется Eloḯsa, в любом случае? Имя точно не местное.
– Это немного грустная история, если хочешь ее услышать, — предупредил Северус мальчика.
– У тебя на вечер есть планы получше? — весело спросил Гарри, подводя свою лошадь ближе к Северусу, чтобы им не приходилось повышать голос. Привыкнув к спокойствию пустыни, не хотелось слышать излишне громкие звуки.
– Нахальное отродье, — пробормотал Северус, отметив, что все чаще и чаще использует эти слова, пока они за границей; было приятно видеть, что в этот раз Гарри ведет себя как маленький мальчик, а не тащит бремя бытия скрывающегося мальчика, который выжил, и тайного защитника своего брата. Конечно, мальчик старался этого не показывать, но порой для стороннего взгляда все было ясно как день.
– Я смогу сегодня услышать историю или ты будешь играть в Шехерезаду и расскажешь мне только завтра вечером? — спросил Гарри, выгнув бровь. Движение слишком напоминало самого Северуса, чтобы удержаться от добродушного подтрунивания. Надолго.
– Я расскажу тебе, если ты напомнишь, зачем я вообще дал тебе какую-то литературу.
– Потому что, цитируя тебя, лучше всестороннее образование, чем бессмысленные тренировки, — подколол Гарри.
– Тут я был прав, — кивнул Северус, заставляя Гарри рассмеяться. — История цветка выглядит следующим образом; в конце четырнадцатого века Министерство Магии Германии направило поисковую команду в ту область, которая сейчас называется Марокко; им было приказано найти помощь для войны волшебников, которая началась в центральной Европе, и говоря о помощи, я имею ввиду не подкрепление или новые формы магии, нет. Основной проблемой в то время был яд; новый тип яда был создан для сражений и мог привести к массовым смертям; он зачаровывал воду и еду и убивал без разбора. Поисковый отряд был послан сюда за небольшим растением, которое славилось среди местных жителей своими магическими свойствами.
– Eloḯsa? — заинтересованно спросил Гарри.
– Именно, — подтвердил Северус. — Единственное, цветок тогда еще был безымянным. Имя Eloḯsa в то время носила двенадцатилетняя дочь лидера команды. Ее мать умерла от яда в начале того года, и ее отец, волшебник, известный в то время своей магической силой, вызвался возглавить экспедицию. Он взял свою единственную дочь с собой, потому что у него не было никаких живых родственников, на которых ее можно было бы оставить. Они прожили в этой пустыне целый месяц, и, если помнишь, тот город, где мы остановились, был еще заброшен.
– И что случилось?
– Якобы, Eloḯsa гуляла ночью одна, когда мягкий синий свет, исходящий от кучи камней, привлек ее внимание; она подошла ближе и, к ее огромному удивлению, оказалось, что свет исходит от группы мелких, как колокольчики, цветов, которые словно отражали свет луны. Желая поделиться своим открытием, она побежала обратно в лагерь, где все еще спал ее отец. Однако, она нашла нескольких его людей, которые, изнемогая от долгого ожидания, ухватились за возможность найти редкий цветок и вернуться к своим семьям. Но ни один из них не заметил луны.
– Луны? — спросил совершенно увлекшийся Гарри.
– Да, луны. Eloḯsa цветет только при лунном свете, Гарри. Конечно, ни один из членов команды — а тем более маленькая двенадцатилетняя девочка — ничего об этом не знал. Как ты понимаешь, естественно, никто не обратил внимания на лунное затмение, которое пришлось на ту ночь.
Глаза Гарри были широко распахнуты, он впитывал каждое слово Северуса.
– И?
– Девочка действительно привела их туда, где видела цветы, но без лунного света растение снова скрылось в песке. В порыве гнева, один из людей выхватил палочку и направил ее на девочку; другие люди попытались ее спасти, но в результате в нее угодило шальное проклятие. Говорят, что ее отец, который был разбужен криками, добрался до места спустя миг после того, как роковое проклятие попало в девочку, — пожав плечами, Северус продолжил: — Как ты понимаешь, вскоре луна снова появилась и цветы выглянули.
– И их взяли с собой в Европу?
– Да; как оказалось, сами цветы не несли исцеления. Они помогали стабилизировать эффект зелья, в которое их добавляли. Как говорят, одна капля масла, добываемого из лепестков растения, надолго продлевала эффект; никто никогда не проверял насколько. Смысл истории в том, что цветок оказался совершенно бесполезен для так необходимого исцеления от яда. Противоядие, в конечном итоге, нашли, а цветок просто вошел в историю как Eloḯsa. Никто не знает, что случилось с отцом девушки. Цветы считались мифом, пока французский ботаник случайно не наткнулся на них три века назад; он внес цветы в перечень и привез маленький образец. Именно его карте мы следуем, — объяснил Северус.
– Но если возможности этого цветка настолько велики, — растерянно высказался Гарри, — почему он не используется во многих зельях? Он должен быть известен.
– Подумай сам, Гарри, — Северус мягко улыбнулся наморщившему лоб мальчику. В конце концов, зеленоглазый волшебник вздохнул, придя к определенным выводам.
– Потому что никому на самом деле не нужны постоянные зелья; они должны действовать, а затем растворяться, — сказал мальчик, и Северус, гордый за него, кивнул.
– Если бы мы были в школе, я наградил бы тебя пятьюдесятью баллами за ответ, Гарри, — сообщил ему мастер зелий. — Именно этого волшебники обычно не понимают в зельях; они очень опасны, если задержатся в организме дольше необходимого; многие ингредиенты ядовиты по своей природе, а те, которые нет, все равно не должны оставаться навечно. Возьмем для примера такое зелье как Костерост; из-за продолжительного времени воздействия, ни один из его компонентов не должен быть ядовит. Но можешь себе представить, что произойдет, если оно не перестанет работать?
– Кости пациента продолжат расти? — предположил Гарри, скривившись, и крепче сжал поводья своей лошади.
– Именно. Зелье должно что-то сделать, и если оно не найдет никаких не выросших костей, оно будет влиять на существующие. На самом деле, это одна из проблем при передозировке данного зелья, — добавил Северус.
– А как же Волчьелычье? Разве мы не хотим, чтобы его эффект был постоянным? — спросил Гарри.
– А мы хотим? — спросил Северус, ожидая, что Гарри сам найдет ответ.
– Понял, — поразмыслив несколько минут, сказал мальчик. — Мы хотим, чтобы оно действовало каждое полнолуние. Но Волчьелычье действительно содержит ядовитые ингредиенты, поэтому оно не может быть активным все время.
– И снова, баллы любому факультету, на который ты будешь распределен, — улыбнулся Северус. — Если бы мне просто нужен был ингредиент, который навсегда сохранит действие средства, я мог бы воссоздать эффект в моей лаборатории дома, так что вся эта экскурсия была бы бессмысленна. Есть другая причина, по которой, в дополнение к способности поддерживать эффекты зелья, этот цветок такой особенный.
Мастер зелий терпеливо ждал, пока до Гарри дойдет. Мальчик его не разочаровал.
– Дело в его реакции на лунный свет. Если ты сможешь найти способ повторить естественную реакцию цветка на лунный свет в зелье, то у тебя будет Волчьелычье, которое активизируется только тогда, когда на оборотня влияет луна, делая постоянным только желаемый эффект, — заключил Гарри. — Это гениально!
– О, спасибо, Гарри, — с улыбкой сказал Северус, пока их лошади двигались к скалам. — Конечно, потребуются многочисленные исследования, и, вполне возможно, длинный список ингредиентов, чтобы в конечном итоге достичь желаемого эффекта; но это только начало.
Некоторое время они ехали в тишине.
– Хотя, ты был прав, — признался мальчик, глядя на луну.
– В чем я прав?
– Это была грустная история, — сказал Гарри с мягкой улыбкой.
– Я тебя предупреждал, — отозвался Северус, состроив — демонстративно преувеличенно — оскорбленную мину. Гарри посмеялся над его выходкой.
– Ну да; хотя, это было интересно. Я подумал… — сказал Гарри и замолчал, глядя вдаль.
– Ты подумал? — подтолкнул мальчика Северус.
– Забудь, — сказал Гарри, зачарованно глядя вперед, его голос выдавал его смятение. — В данный момент меня интересует, это история на меня так повлияла, или там в камнях действительно что-то голубое светится, — заявил мальчик, указывая на какие-то скалы вдалеке. Северус обернулся в обозначенном Гарри направлении так резко, что закружилась голова. Но это не имело значения; на этот раз гаррин талант ловца помог уловить совершенно иной свет, чем от золотого снитча.
– Гарри? — Мастер зелий торжественно повернулся к мальчику.
– Да, Сев?
Улыбка черноглазого профессора послужила Гарри ответом.
– Наперегонки до цветов! — воскликнул Северус и погнал свою лошадь вскачь, заставив засмеявшегося Гарри немедленно последовать за ним. Через нескольких минут они достигли светящихся цветов и были вознаграждены зрелищем, которое так надеялись увидеть; на самом деле, даже больше, чем они надеялись.
– Несколько цветов между какими-то камнями? — спросил Гарри с широченной улыбкой. Глазам предстала небольшая долина, ранее скрытая за острыми скалами. И в этой долине, обещая надежду, в лунным свете сияли тысячи цветов.
– Возможно, история не совсем верна, — признался Северус и, одним плавным движением соскочив с лошади, помог Гарри сделать тоже самое. Они привязали поводья к каким-то камням и приступили к работе — каждый держал небольшой серп, лезвие которого была сделано из чистейшего серебра. Гарри срезал нежные цветы прямо над двумя крупными листьями у земли, как Северус ему велел, чтобы они могли снова вырасти в следующем году, и помещал цветок со стеблем в мягкий льняной мешок у себя на спине. Это был медленный процесс, и каждый цветок даст столько масла, сколько вряд ли можно будет назвать даже каплей.
– Сказать по правде, Сев, — начал мальчик, продолжая осторожно срезать, убедившись, что не наступит на те растения, которые уже обработал, — я считал, что нам потребуется целый месяц, чтобы найти цветы, — признался Гарри с улыбкой, которая была встречена притворно строгим взглядом мастера зелий.
– Рад видеть, что ты так веришь в мои навыки ориентирования, Гарри, — поблагодарил Северус, изображая боль.
– Так ведь это правда; помнишь тот раз, когда ты заблудился дома в лесу? — со смехом спросил Гарри, напоминая Северусу о событии, которое произошло прошлым маем. — Если бы лошади не знали пути назад, мы бы еще долго блуждали! На территории нашего собственного дома, подумать только! — Северус улыбнулся, услышав «наш дом».
– Ты, похоже, забыл, что находился там вместе со мной и потерялся точно так же, — высказался Северус, посмеиваясь.
– А ты, похоже, забыл, что в этой семье взрослый ты; ты ожидал, что семилетка приведет тебя домой? — серьезно спросил Гарри, указывая своим серпом на Северуса. — Думаю, нет!
Северус закатил глаза и продолжил работать, слишком счастливый упоминанием Гарри о «семье», чтобы возражать. Им нужно будет снова вернуться следующей ночью и, возможно, еще ночь спустя, но у них будет столько цветов Eloḯsa, сколько может понадобиться.
Примерно двадцать минут спустя кое-что привлекло внимание Северуса. Похоже, лошади вдруг занервничали. Он посмотрел на небо и в сторону пустыни, но небо было ясным, а ветер спокойным; ничто не предвещало приближения песчаной бури, и даже если бы это было так, они были достаточно защищены скалами. Естественная защита и горстка оберегов — все, что действительно могло потребоваться. Лошади, однако, все еще казались беспокойными и пытались оборвать привязь. Гарри обернулся к заржавшим лошадям и, положив свой серп и сумку, подошел к ним.
– Тише, мальчики, — успокаивающе сказал он, мягко поглаживая животных. — Сев, есть мысли, почему они волнуются? — Лошади, казалось, никак не хотели успокаиваться.
– Нет, и погода, кажется… Гарри, сзади! — крикнул Северус, сердце у него в груди сжалось. На камнях позади Гарри застыла большая змея, готовая броситься на мальчика. Северус замер; малейшее движение могло спровоцировать змею на атаку, а никто не смог бы выхватить палочку быстрее, чем змея атакует.
Змея уставилась на Гарри, который, в свою очередь, смотрел прямо в бусины ее глаз; это была длинная коричневая змея и, как и большинство змей в Африке, похоже, ядовитая. Гарри не смел даже моргнуть. Змея, казалось, принимала решение и отводила свою голову все дальше назад, готовясь нанести удар.
– Держитесь подальше от моих яиц! – глаза Гарри распахнулись шире от шипящего голоса. Это что, змея только что с ним заговорила? Не отрывая глаз от готовой нанести удар змеи, он осторожно шевельнул губами. Все равно, что он теряет?
– Привет? – тихо произнес он. Змея щелкнула клыками, мгновенно захлопывая рот.
– Ты говорящий, человек? – спросила змея. Гарри, почти уверенный, что его уже укусили и теперь он страдает от побочных эффектов яда, как-то определил, что змея была именно женского пола.
– Наверное, — ответил он змее с некоторым страхом, смешанным с благоговением.
– Тогда почему ты угрожаешь моим яйцам? — спросила змея, чуть опуская голову.
– Я не угрожаю, — открестился Гарри. — Мой папа и я тут только ради цветов. Мы не знали, что здесь гнездо.
– Так ты здесь не за моими яйцами?– переспросила змея, но, кажется, уже не так настороженно.
– Я клянусь, что мы не сделаем ничего, что могло бы угрожать твоим яйцам, торжественно провозгласил Гарри. — Если ты покажешь мне, где твое гнездо, я обещаю, что мы даже не приблизимся к нему.
– Оно там, за этими камнями,– сказала змея, указывая на груду камней в стороне от цветов.
– Мы здесь только ради цветов; мы не станем подходить к гнезду,– повторил Гарри.
– Ты кажешься честным, говорящий. И ты сам чуть старше, чем птенец. Если пообещаешь держаться подальше от моего гнезда, ты можешь остаться,– согласилась змея.
– Нам, возможно, придется снова вернуться несколько следующих ночей, – предупредил ее Гарри.
– Цветы появляются только при лунном свете.
– Я знаю, юный говорящий, — согласилась змея.– Держись подальше от моего гнезда, и собирай цветы, сколько захочешь.
– Я обещаю, мы так и сделаем.
– Тогда хорошо, –уступила змея и, вот так просто, отвернулась и уползла прочь. Гарри шумно вздохнул от облегчения и повернулся посмотреть на Северуса. Гарри понятия не имел, что мастер зелий не мог оторвать глаз от мальчика, пока тот беседовал со змеей. Едва первый шок прошел и он понял, что змея не нападет, его мысли помчались быстрее, чем единорог в галопе, приходя к определенным выводам. Гарри разговаривал со змеей, шипя и кивая, словно понимал, о чем она говорит. Гарри говорил на змеином языке. Гарри был змееустом.
– Сев? — испуганно спросил зеленоглазый мальчик. — Я только что говорил с этой змеей?
Небольшая усмешка появилась на лице мастера зелий.
– Знаешь что, малыш? — спросил он, когда усмешка превратилась в полноценную улыбку. — Я думаю, что именно это ты только что и сделал.
|
|
| alchoz | Дата: Среда, 02.07.2014, 10:50 | Сообщение # 18 |
|
Демон теней
Сообщений: 270
| Верное начало
– Я все еще в этом сомневаюсь, — сообщил Гарри из-за чашки зеленого мятного чая. Они все же покинули долину, вскоре после инцидента со змеей предыдущей ночью; и «вскоре после», естественно, значит, что они ушли мгновенно, как только похватали полотняные мешочки с цветами и добрались до лошадей. Прежде чем уехать, Северус пробормотал следящее заклинание, чтобы в следующий раз найти долину было проще.
Трехчасовая обратная поездка прошла почти в полном молчании. Гарри направлял свою лошадь, тупо глядя перед собой, по дороге, которую он запомнил за время поиска цветов. Мастер зелий понимал, что его сына нервировали эти новоприобретенные способности, и это не удивительно, учитывая, что змееусты считались злом. Он пытался заговорить с мальчиком пару раз, но тот не реагировал, словно вообще не слышал, что его окликают. Северус просто вздохнул и стал терпеливо ждать, пока они не вернутся в Касбу.
Комната осталась такой же, какой они ее покинули, и он быстро пристроил цветы в одном углу, прежде чем обернуться к Гарри; цветы могли подождать. Он, наконец, подошел к мальчику, которого считал своим сыном, и лишь тогда понял, что Гарри не нервничал; он был в ужасе. И быстро выяснилось, что причиной страха была не сама способность как таковая. Гарри знал, что Волдеморт был змееустом — вероятно, из разговоров Поттеров или Дамблдора, сам Северус никогда не упоминал такой подробности — и испугался иррационального вывода, что эта способность как-то делала его похожим на Темного Лорда. Его страх только усилился, когда, надевая пижаму, он заметил три новые руны, появившиеся на его эмблеме; только на этот раз символы глубокого зеленого цвета появились на одной из линий эмблемы, а не рядом. Когда Северус перевел их как «змееуст», Гарри побледнел и на двадцать минут выпал из реальности, пока мастеру зелий не удалось заставить его говорить.
Северус замер, узнав, что именно думает Гарри о своем новом таланте, а потом как мог решительно уверял его, что бояться змеиного языка совершенно не стоит. Он объяснил, что это только способность, редкая к тому же, и ему нужно достойно ею распорядиться. Тогда мальчик почти неслышно зарыдал, вздрагивая, и спросил, не ненавидит ли его Северус за то, что он змееуст. После осторожных расспросов он признался, что эти страхи глубоко укоренились, их источником был давний разговор Адриана с Джеймсом; старший Поттер — по справедливости, это, скорее всего, было выдано просто в шутку — сказал Адриану, что он никогда не простит ему, если он продемонстрирует такой «темный» талант.
Северус хотелось заорать; сколь бы одарен ни оказался Гарри, он был всего лишь восьмилеткой, даже еще младше, когда услышал угрозу Джеймса. Было нелегко убедить его, что Северус не питал к нему ненависти, совсем наоборот. Гарри, наконец, заснул вскоре после восхода солнца, и не раньше, чем Северус составил список змееустов, которые были далеки от зла. Он понял, что убедил мальчика, только упомянув Мерлина — в конце концов, он видел такие же руны на эмблеме великого колдуна — но, тем не менее, продолжил перечисление.
Змеиный язык снова всплыл в их разговоре за завтраком на следующее утро. Они сидели за столиком у окна, который Гарри выбрал, осознав, что, если внимательно смотреть, можно различить очертания скалистых утесов в том направлении, где они нашли цветы Eloḯsa.
– Что за сомнения, Гарри? — закатил глаза Северус, потягивая свой чай; они положили туда просто убийственное количество сахара, думал он, но ни он, ни Гарри не могли без сладкого. — Способность к змеиному языку может быть очень полезна в сложных ситуациях, как мы узнали вчера вечером, — мастер зелий попытался подавить дрожь от одной мысли о том, что бы случилось, если бы Гарри не показал себя змееустом.
– Это точно, — вздохнув, уступил Гарри, и сделал небольшой глоток чая. — Ну и сахара тут! — улыбаясь, пробормотал он в свой чай, что заставило Северуса рассмеяться.
– Слушай, Гарри, тут не о чем волноваться; змеиный — просто еще один язык. Странный, это да, но тем не менее язык, — успокоившись, напомнил мальчику Северус. — Если тебе так будет спокойнее, мы проведем некоторые исследования, как только вернемся домой.
На что Гарри открыто улыбнулся.
– Думаю, мы можем это устроить.
– Хорошо, — с ухмылкой согласился Северус. — А теперь, мы можем оставить этот вопрос, дабы отдохнуть и насладиться завтраком; порой ты демонстрируешь просто невыносимое упрямство, малыш.
– Удивительно, и в кого это я такой, — ответил Гарри, ухмыляясь сам себе. Северус просто усмехнулся, признавая вину.
Оставшееся время их пребывания в Марокко прошло гораздо спокойнее, раз уж они теперь знали расположение цветов. Они возвращались туда следующие три ночи, больше не встречая той змеи, к большому облегчению Гарри, пока Северус не счел, что у них набралось достаточно цветов, чтобы хватило лет на десять.
Они остались в Касбе еще на неделю, ровно столько, сколько им потребовалось, чтобы закончить процесс превращения лепестков в прозрачное, светло-голубое, светящееся масло, которое Северус тщательно упаковал — наложив с дюжину защитных и амортизирующих чар — в свой сундук. Так как у них оставалась еще пара недель отпуска, они решили направиться к морю. День отъезда из отеля стал, вероятно, одним из самых забавных моментов в жизни Гарри, который он будет вспоминать со смехом еще долгие годы. Они упаковали свои сундуки и как раз собирались выйти из комнаты, когда в дверь тихо постучали.
– Мы что, кого-то ждали? — с сомнением спросил Гарри.
– Нет, — ответил Северус тем же тоном. — Ты заказывал обслуживание в номер? — спросил он в свою очередь, направившись открыть дверь, его рука моментально потянулась за палочкой, когда Гарри отрицательно покачал головой. Северус распахнул дверь и отступил, готовый насмерть проклясть любую возможную угрозу, только чтобы увидеть краснеющую…
– Асмае? — шокировано спросил Северус, быстро убирая свою руку от кобуры с палочкой. Гарри ухмыльнулся, поудобнее устраиваясь на кровати, откуда запросто мог следить за разворачивающимся представлением. Асмае и несколько ее друзей, работавших в отеле, все это время старались убедиться, что у них было все, что они хотели. Гарри в полной мере этим пользовался, и, состроив самый невинный взгляд, выпрашивал — и получал — свежие шоколадные круассаны каждое утро. Северус сказал, что это нехорошо с его стороны и он должен немедленно прекратить клянчить; Гарри не внял его словам, в основном потому, что мастер зелий в тот момент сам жевал круассан.
– Доброе утро, мистер Блэк, — улыбаясь, поприветствовала его Асмае. — Я узнала, что Вы выезжаете сегодня из нашего отеля, и зашла посмотреть, нужна ли Вам какая-либо помощь.
Северус подавил желание закатить глаза на высказывание этой женщины; он глубоко сомневался, что регистраторы отеля должны помогать своим клиентам паковаться.
– Мы готовы уйти, мисс Асмае, — сообщил Гарри с широкой улыбкой.
– Да, как сказал мой сын, мы уже все упаковали, — согласился Северус. — Спасибо за Ваше участие, — вежливо улыбнулся он и слегка поклонился.
– Тогда я надеюсь, Вам понравилось пребывание в нашем отеле, — сказала она, улыбнувшись еще шире.
– Да; все было прекрасно, — поблагодарил мастер зелий и выжидающе посмотрел на женщину; что еще она хочет сказать? Когда она не сделать и шага, чтобы уйти, он решился заговорить. — Еще что-то? — он замолчал, ожидая, что она уйдет.
– Только одно, — сказала она, ее улыбка превратилась в усмешку. Северус немного побледнел. Гарри захотелось попкорна. — Северус?
– Да? — немного испуганно отозвался он. Он собирался спросить у нее, что случилось, чего она, ради всего святого, хочет, когда она резко подалась вперед; она схватила его за ворот рубашки, потянула вниз и ото всей души его поцеловала. Мыслительная деятельность Северуса замерла; чего бы он ни ожидал, но точно не этого. Как только ему удалось справиться с шоком и вновь запустить свой мозг, он обнаружил, к своему великому удивлению, что отвечал на ее поцелуй. Наконец, Асмае отодвинулась и посмотрела на ошеломленного мастера зелий — глаза широко распахнуты, кровь прилила к щекам.
– П… пришли мне сову, — чуть заикнувшись, произнесла она слабым голосом, прежде чем ослепительно улыбнуться и выйти из комнаты, подмигнув через плечо. — В тихом омуте… — пробормотала она, подходя к лифту с широченной улыбкой. Вернувшись в люкс, Северус закрыл дверь и повернулся к Гарри с растерянным выражением лица.
– Что это было? — спросил он, полностью дезориентированный. Позже он осознает, что не почувствовал укола вины и разочарования, как бывало прежде, когда он думал, что девушка, которую он целовал, была не Лили.
– Это было хорошо, — спокойно сказал Гарри, прежде чем упасть на кровать, подрагивая от смеха. Северус посмотрел на него, как на психа, прежде чем сдаться и улыбнуться самому. Его улыбка вскоре переросла в смешок, а смешок перерос в смех, и прежде, чем он успел опомниться, он уже пытался отдышаться.
– Это действительно было хорошо, если можно так выразиться, — прокомментировал мастер зелий между вздохами. Из всего, что могло приключиться…
– Так что, мы выходим? — спросил Гарри, сверкая глазами.
– Да, — сказал Северус, утирая глаза. — Почему нет?
– Я подумал, что, возможно, ты и Асмае хотели бы провести некоторое время вместе, — сказал Гарри, выглядя невиннее, чем Северус считал возможным.
– Ну все, малыш! Тебе запрещено говорить подобное о девушках, пока тебе не исполнится тринадцать, и ты никогда больше не останешься снова в одной комнате с дворнягой.
Черт бы побрал Сириуса Блэка и влияние, которое он оказывает на его бедного, невинного Гарри! Глаза Гарри опять расширились, и он демонстративно надулся. Северус отвернулся и левитацией поднял сундуки, готовый выдвигаться, с единственной мыслью в голове; не надо смотреть Гарри в глаза. Не надо смотреть Гарри в глаза…
Они покинули отель (Северус использовал все навыки уклонения, которые развил во время войны) и аппарировали прочь. Они провели несколько дней в Марракеше, посетили его знаменитые волшебные рынки — как сказал Северус, они назывались souqs (сук) — прежде чем направиться на север к Фесу, и даже еще более северному Танжеру. Именно там Северус понял, что Гарри никогда прежде не купался в море, так что он задался целью посетить столько пляжей, сколько они могли себе позволить за оставшуюся неделю. И они так и сделали, Гарри наконец-то с толком использовал свои плавательные навыки, приобретенные во время купания дома, в озере.
Они решили провести свою последнюю ночь в Марокко снова в Танжере, сидя на веранде своего гостиничного номера, наслаждаясь видом. Гарри на мгновение закрыл глаза, вспоминая свое первое путешествие за границы Англии. Это было больше, чем он мог надеяться. Он снова открыл глаза, глядя поверх моря, на едва заметные огни Европейского побережья; после неожиданного ливня стало очень ясно, и Гибралтар был виден весь день.
– Мы должны когда-нибудь там побывать, — заявил Гарри, потягивая очередную чашку чая. Он не мог даже вспомнить, как приговорил большую часть горячего напитка, но это его не волновало.
– Хм? Там? Где именно? — встрепенулся Северус; он сам погрузился в воспоминания, в частности, об их двухдневной экскурсии в Атласские горы. Он все еще не мог поверить, сколько удовольствия он получил; казалось, прошли годы — хотя, прошли и правда годы — с тех пор как он мог побыть самим собой перед людьми, которые не являлись Гарри, как получилось за этот прошедший месяц. Но все было именно так, у него даже были фотографии в доказательство; Гарри всерьез планировал свести их в альбом, как только они вернутся домой. Это заставило улыбку появиться у него на лице; Гарри не знал, но это будет первый семейный альбом в его жизни.
– За Гибралтарским проливом, понимаешь? Я хотел бы за Гибралтар.
Северус кивнул, ухмыляясь.
– Это можно устроить, — в уме он уже строил планы на экскурсию как-нибудь потом в выходные. — В любом случае, ты должен подготовиться; я не имею ни малейшего представления о том, какие ингредиенты мне понадобятся для следующего Волчьелычьего. Или куда нам придется отправиться, чтобы их достать, если уж на то пошло, — заговорщицки подмигнув, сказал мастер зелий. Гарри рассмеялся.
– Ну, я надеюсь на Индию. Или Норвегию, — с улыбкой предположил Гарри. — Куда-нибудь в Скандинавию, если честно.
– Кто знает, может быть, в итоге мы в следующий раз окажемся на Аравийском полуострове, — предположил Северус, они держали ухо востро, надеясь обнаружить боевого единорога, которого вроде бы видели в Марокко, но слухи оказались всего лишь слухами. И Гарри действительно хотел увидеть вблизи боевого единорога, даже если он не заострял на этом внимание. Он никогда не настаивал, таков был его характер, но Северус все замечал.
– И то верно, — ответил Гарри с ослепительной улыбкой и поднял в тосте чашку. — За наш первый отпуск за границей!
Северус рассмеялся и чокнулся с Гарри.
– И за те, которые ещё будут, — добавил он, на что мальчик энергично закивал.
Следующее утро было горько-сладким. Оба волшебника скучали по замку, который они называли домом, но возвращение означало необходимость снова скрываться. Хотя все к лучшему, решил Гарри, убедившись, что ничего не забыл; так и должно быть, в конце концов, у него только что было удивительное путешествие.
– Все упаковано? — спросил Северус, подобные мысли вертелись и в его голове. Он предвидел, что будет нелегко снова превратиться в отстраненного и черствого человека, которого он так долго изображал.
– Все упаковано, — подтвердил Гарри. — Готов отправляться домой!
Северус, не удержавшись, улыбнулся в ответ. Он левитацией поднял свой сундук и выжидающе посмотрел на Гарри; мальчик попросил научить его этому заклинанию, и Северус согласился. Гарри вытащил палочку и произнес заклинание вслух, в результате чего сундук постепенно поднялся с пола — заклинание получилось просто отлично.
– Молодец, Гарри! — оценил Северус усилия зеленоглазого волшебника, затем они оба вышли из своего номера, а потом выписались из отеля. Аппарировав на пустое поле за городом, Северус направил свою палочку на камень, чтобы создать необходимый им порт-ключ. — Портус!
Они оба ухватились за камень, и через несколько секунд Гарри почувствовал уже знакомое тянущее ощущение активации порт-ключа. Когда он открыл глаза, он снова был в замке. После всего, случившегося за месяц, мальчик был удивлен радостью, охватившей его, когда он вновь очутился в холле. Он тосковал по дому сильнее, чем думал.
– Хозяин Северус, Хозяин Гарри! — поприветствовала их маленькая фигурка Минни, домовой эльф была невероятно взволнована. — Вы вернулись, сэры! — воскликнула она, и прежде, чем Гарри смог с собой справиться, он бросился к ней и обнял.
– Так скучал по тебе, Минни! — сказал он и, отпустив ее, удивился, увидев ее полные слез глаза. Северус нежно улыбнулся этой сцене.
– Мы скучали по тебе, — поправил он, соглашаясь. — Кто кроме тебя будет ругать нас за пропущенные трапезы? — пошутил он, и домовой эльф оценивающе уставилась на них.
– Вы немного загорели, сэры, — радостно заметила она. — И хозяин Гарри снова вырос!
– Правда? — растерянно спросил Гарри.
– Думаю, да, — сообщил Северус, вышагивая рядом с мальчиком. Гарри определенно подрос с тех пор как они ушли. Должно быть, дело в солнце и открытом воздухе, сделал вывод Северус.
После хорошего завтрака и нескольких часов отдыха Северус решил немного потренироваться с мечом, чем пренебрегал во время отпуска. Он хотел поскорее начать работать над Волчьелычьим, но сперва ему требовалось посетить Косой Переулок; нужно было достать котел для зелий из чистого серебра, и было только одно место, которое, как он знал, соответствовало стандартам и гарантировало качество. Он открыл дверь тренировочного зала и осознал, что не один.
– Нас посетила одна и та же мысль, как я понимаю.
– О, привет, папа! — подскочил Гарри, балансируя мечом. Меч, который использовал Гарри, был намного меньше, чем у Северуса, но все равно тяжелый, и мальчик уже вспотел. Мастер зелий, конечно, затупил чарами все мечи в помещении в тот же момент, когда они решили начать тренировки. — Я понял, что мне надо кое-что наверстать, — признался мальчик, и Северус кивнул:
– Это нам обоим нужно.
Затем они занялись подготовкой. Немного разогревшись, Северус бросил заклинание, необходимое для активации статуи, которая служила им инструктором. Прошло два часа, прежде чем их гранитный наставник счел, что на сегодня с них хватит. Северус пришел к выводу, что они прогрессируют, но в это было трудно поверить, когда болит столько мышц. Ну, по крайней мере, теперь у меня есть мышцы, которые могут болеть, подумал он, прежде чем они разошлись по своим комнатам, и после быстрого душа встретились на кухне, чтобы пообедать.
– Я думаю, этот вечер мне нужно потратить на западную башню, — сказал Гарри, когда они приступили к десерту. Минни действительно скучала по нам, подумал Гарри, пережевывая кусок шоколадного торта, который эльфы обычно готовили на Рождество. — Ну, там, разместить новые графики, я же их купил, чтобы использовать.
– Я не против, делай, как считаешь нужным, — согласился Северус, чуть ухмыляясь. — Только не засни снова на телескопе, — добродушно предупредил он мальчика, прежде чем отправить в рот еще кусочек торта; нужно так почаще, решил он. Как ни крути, в одном Люпин прав; с шоколадом все лучше. С другой стороны, Люпин, как правило, много в чем прав, признал Северус, думая о единственном из банды друзей Джеймса Поттера, которого находил терпимым. И к слову о Люпине…
– Мне нужно завтра утром сходить в Косой Переулок, за тем котлом, о котором я тебе говорил, — сообщил Северус, чем немедленно привлек внимание Гарри.
– В тот специализированный магазин? Миллс и Трэффорд, верно? — спросил мальчик, вспоминая раз, когда он впервые услышал это название. Тогда, в последнюю ночь в долине, Северус объяснил, что высококачественное Волчьелычье готовят исключительно в котлах из чистого серебра. Это было одной из причин, как объяснил — при этом, по правде, весьма рассердившись — Северус, по которой производится и поступает в продажу так много некачественного Волчьелычьего зелья; оно было почти неэффективным, но дешевым в производстве.
– В тот самый, — кивнул Северус. — Они единственные, кому я могу доверять, что получу доброкачественный серебряный котёл.
Они вернулись к десерту — также известному как половина шоколадного торта — болтая о своем отпуске, развитии волшебных картин, астрономии и перспективах выучить рецепт шоколадного торта, который они ели. Гарри действительно отправился в западную башню, провел там весь вечер, и там бы и заночевал, если бы не напомнил себе о запланированном на следующее утро походе в Косой Переулок. Он вернулся в свою комнату и с трудом поборол желание уснуть прямо в одежде, его организм все еще привыкал к прохладной Шотландии.
На следующее утро двое волшебников заняли кухню замка, доедая остатки шоколадного торта, посчитав не прикончить его большим расточительством. После нагоняя от Минни — ее хозяева должны съесть на завтрак что-то кроме шоколада! — они многословно извинились и, должным образом пристыженные, решили отправиться в Косой Переулку, не упоминая о своем намерении посетить там Флориана Фортескью.
Впервые за месяц они использовали заклинания маскировки, чтобы скрыть свою внешность. Северус решил, что Гарри должен стать на несколько сантиметров выше, чем был, когда они уехали, что оказалось серьезно меньше тех добавочных восьми дюймов*, на которые тот вытянулся с тех пор, как они впервые использовали скрывающие заклинания. И, конечно, ни один из них не обрадовался тому, что пришлось прятать загар, который они приобрели за время путешествия по Марокко, но чем-то надо жертвовать.
Косой Переулок был заполнен семьями, готовящимися к новому учебному году — было тридцатое августа, в конце концов — и Гарри веселился по полной, когда все студенты съеживались, едва завидев Северуса. Должно быть, это из-за мантии, решил он, и внимательно следил за собой, изо всех сил стараясь выглядеть тихим и запуганным. Определённо, внешность бывает обманчива, подумал зеленоглазый мальчик, сравнивая собственную маску, спроектированную Северусом, и настоящего себя; он лениво размышлял, как бы отреагировали эти ныне запуганные студенты, если бы увидели ужасного Мастера зелий таким, какой он на самом деле. Девочки бы порадовались, уж в этом он был уверен.
Они дошли до Гринготтса и свернули налево, где дорога раздваивалась; с правой стороны шла дорога, где находилось несколько магазинов, в том числе Олливандера, а затем Косой Переулок переходил в Лютный Переулок. С левой стороны, однако, начинался район более специализированных магазинов и — еще дальше — зданий магических предприятий, таких как Ежедневный Пророк и главные офисы компании Скоростные Метлы Нимбус, создавшей серию Нимбус.
Этот район был намного менее людным, а средний возраст клиентов сместился с четырнадцати до пятидесяти-шестидесяти. Миллс и Трэффорд, тот магазин, который они искали, был в одном из ближайших к Гринготтсу зданий, всего в пяти минутах ходьбы от развилки. Следуя за Северусом, Гарри занимался тем, что зачарованно переводил взгляд с одного магазина на другой. Он мечтал о дополнительной паре глаз, чтобы можно было увидеть побольше всякого нового вокруг, и чуть не пропустил нужный магазин, глазея на здание по другую сторону улицы, где продавались редкие растения — здание выглядело как нечто среднее между обычным магазином и парником.
Миллс и Трэффорд представлял собой каменное здание, как и большинство магазинов в Косом Переулке, и Гарри видел сквозь витрину много разных котлов и другого хрупкого на вид оборудования, созданного из металла или стекла. Северус мягко улыбнулся благоговейному выражению на лице Гарри и немного подтолкнул мальчика вперед. Гарри легко поддался, больше всего на свете желая самому войти в это здание. Зеленоглазый мальчик был самым молодым клиентом в магазине, и делал все возможное, чтобы не прикасаться к предметам вокруг себя, одновременно до смерти желая спросить, для чего нужен каждый из них.
Колдуны и ведьмы вокруг него, выглядевшие настоящими мудрецами, беседовали о таких вещах как последние достижения в теории арифмологии или об ожидаемом решении Визенгамота, а мальчик восторженно слушал, пытаясь уловить сразу все. Северус разговаривал с владельцем, объясняя, что именно ему требуется, и ни он, ни Гарри не заметили волшебника в роскошных темно-фиолетовых одеждах, смотревшего на них из другого конца магазина. Но сам старый волшебник их заметил, и теперь направлялся к ним с блеском в карих глазах и взволнованной улыбкой.
– Весьма рад снова видеть тебя, Гарри! — воскликнул он, подойдя к двоим волшебникам. Мальчик, вздрогнув, обернулся и в замешательстве уставился на пожилого человека, прежде чем на его лице появилось узнавание.
– Мистер Николас? — спросил он с застенчивой улыбкой. Мастер зелий наблюдал эту сцену с удивлением.
– Вижу, ты меня помнишь, юноша, — с улыбкой заметил Николас, а затем перевел взгляд на одетого в черное человека, сопровождавшего Гарри. Тот выглядел усталым, а еще старше, чем, похоже, был на самом деле, подумал Николас. Определенно, остро нуждается в целенаправленном откармливании, как сказала бы его жена. Но было что-то в его глазах… покровительство и глубокая любовь к зеленоглазому мальчику, Николас был в этом уверен. И самое главное, в тот момент, когда он понял, что за ним наблюдают, эти глаза словно замерзли, превращаясь в пропасть черного и темно-серого, запирая все свои секреты где-то глубоко внутри. Возможно, мастер Окклюменции?
– Я Северус Снейп, — представился мужчина, его тон был четким и отрывистым. Какой странный молодой человек, подумал Николас, рассматривая мужчину, которого Гарри год назад ласково назвал Севом; он не походил на того, кто легко позволит кому-то называть себя Сев. — Вы, кажется, знакомы? — спросил он, переводя взгляд с застенчиво улыбающегося мальчика на мужчину и обратно.
– О, мы просто встречались год назад, точно в этот же день, — сообщил Николас, усмехнувшись. — Тоже в Косом Переулке; кажется, Вы брали его покупать телескоп?
Северус приподнял бровь, вспоминая тот день.
– Понятно, — лаконично отозвался он. — И Вас зовут? — его лицо ничего не выражало, но по тому краткому первому взгляду, который удалось поймать, прежде чем одетый в черное мужчина спрятался за ледяной маской, Николас мог сказать, что большая часть реакции Северуса была вызвана заботой о мальчике. Он вел себя как волк, отметил старик, защищающий своего детеныша. Было бы интересно наблюдать, если бы молодой человек не выглядел, скажем прямо, настолько пугающим. Северус, со своей стороны, пытался придумать причину, почему старый волшебник казался таким знакомым; он был уверен, что они никогда раньше не встречались.
– Простите мои манеры, — повинился старый волшебник. — Меня зовут Николас; Николас Фламель**, к Вашим услугам.
Это все объясняет, подумал Северус, его глаза увеличились. Это определенно объясняло, почему этот человек казался таким знакомым; он был Николасом Фламелем. Тот самый Николас Фламель, прославленный алхимик и единственный известный создатель Философского Камня. Гарри любопытными глазами наблюдал за обменом репликами; он слышал это имя. Фламель… Северус, казалось, тоже его узнал, и судя по выражению его лица, Николас был кем-то очень важным.
– Встретиться с Вами большая честь, мистер Фламель, — сказал Северус, его голос ничем не выражал его внутреннего смятения, когда он протянул руку для приветствия. Он разговаривал с шестисотлетним алхимиком; такое не каждый день случается. Что это у Сева глаза заблестели, задумался Гарри. Николас определенно был кем-то важным. — Я большой поклонник ваших работ.
– Ох, что ж, — отозвался Николас, пожимая руку мастеру зелий. — И мне приятно с Вами познакомиться. Я чувствовал, что наши с молодым Гарри пути однажды снова пересекутся! — сообщил он, подмигивая покрасневшему Гарри. — Итак, юноша, я знал, что ты интересуешься астрологией, но я никогда не предполагал встретиться с тобой здесь.
– На этот раз заказчик не я, мистер Фламель, — сообщил Гарри с коротким смешком. — Я просто за компанию. Не то чтобы я жаловался, заметьте; это удивительный магазин!
Теперь смеялся уже Николас.
– Да, я понял, что он тебе понравился, — согласился старый волшебник. — И что же Вы здесь ищите, мистер Снейп, если мне позволено поинтересоваться? Вы все же гораздо моложе обычной клиентуры, — спросил Николас.
– Видите ли, я… — начал Северус, пытаясь придумать жизнеспособное объяснение, когда вернулся радостный владелец магазина.
– Вам повезло, профессор! — воскликнул он с улыбкой. — У нас на складе есть требующиеся Вам котлы! Найти чистое серебро — не простая задачка, а? — спросил он, прежде чем увидел Николаса. — Я Вас и не заметил, мистер Фламель! Как всегда, честь видеть Вас в нашем магазине! Я полагаю, Вы здесь за Вашим заказом?
– Конечно. Все готово?
– Все, что Вам требуется, прибыло вчера вечером! — заверил его хозяин. — Я должен пойти и забрать все немедленно, — Николас кивнул, и продавец ушел, добавив напоследок: — Один из наших сотрудников принесет Вам котел через нескольких минут, профессор Снейп.
– Значит, котел из чистого серебра? — вопросительно приподнял бровь Николас. — Интересные покупки; не многие зелья такого требуют, и не так много мастеров — особенно Вашего возраста — стремятся купить подобное. Но, опять же, профессор Снейп, я знал, что слышал прежде Ваше имя; Вы хогвартский мастер зелий, верно? Самый молодой мастер зелий за последние четыреста лет, если память мне не изменяет.
– Вы правы, мистер Фламель, — кивнул Северус, пытаясь подавить шок от мысли, что всемирно известный алхимик слышал о нем.
– Пожалуйста, называйте меня Николас, профессор, — попросил старик.
– Если Вы будете называть меня Северус, — с мягкой улыбкой предложил в ответ мужчина в черном.
– Согласен, — сообщил Николас, смеясь. — Итак, Северус, скажи мне, — он стал переводить взгляд с него на Гарри и обратно. — Вы, случайно, не являетесь отцом юного Гарри?
Гарри и Северус ухмыльнулись, сходство их реакций не осталось для старого волшебника незамеченным.
– Нет, мистер Фламель, — ответил Гарри за них обоих.
– Нет? — с сомнением повторил Николас; это объясняло, почему мальчик звал мастера зелий Сев. Но, опять же… — Я мог бы поклясться, что вы отец и сын; вы так похожи друг на друга.
– Нам часто это говорят, — с ухмылкой признался Северус. — Но нет, я просто присматриваю за Гарри для его родителей.
И все же, ты любишь его, как своего собственного, подумал Николас, задумчиво глядя на них обоих. Он только что заметил, но была какая-то мелочь… не столько в их внешности, и не только их общая субтильность и чрезмерная бледность для конца августа. Оно не улавливалось с первого взгляда, даже со второго или третьего, но после тщательных наблюдений за ними этого просто нельзя было не заметить.
– И почему же твои родители не с тобой в это прекрасное летнее утро? — непонимающе спросил Николас; теперь уже дважды в летние месяцы он встречал Гарри с Северусом.
– Они заняты, сэр, — ответил Гарри, пожав плечами. И, видимо, мальчика не очень беспокоил этот факт, как будто он уже привык к подобному.
– Ясно. И я настаиваю, чтобы ты тоже называл меня Николасом; я уже чувствую себя достаточно старым!
Гарри рассмеялся на это заявление.
– Хорошо, Николас, — согласился мальчик.
– Интересно, не могли бы двое молодых людей… — начал Николас, но тут его прервал продавец, вернувшийся с коробкой, наполненной хрупкими на вид предметами. Точно не флаконы, решил Гарри, заметив странную стеклянную штуку.
– Надеюсь, Вас все устраивает? — спросил владелец магазина, когда Николас достал один из бронзовых предметов; оно было похоже на сферу размером с апельсин. Николас вытащил палочку и стукнул по предмету один раз, в результате чего сфера раскрылась, изнутри появились сферы поменьше и начали плавать вокруг центральной, когда она закрылась и в свою очередь взлетела над ладонью Николаса. На поверхности каждой из маленьких сферах, которые были зеленого, синего, красного и серого цветов, казалось, был вырезан темный символ. Треугольники? Гарри стал с интересом следить за их вращением; прежде, чем он успел снова задуматься над странными символами, Николас снова постучал по сфере и она вернулась к своему изначальному состоянию.
– Да, все прекрасно, как обычно, — успокоил Николас человека, который тут же ушел, чтобы поприветствовать в магазине новых клиентов.
– Всегда к Вашим услугам, мистер Фламель, — сообщил он и повернулся к Северусу. — Ваш котел будет через минуту, профессор.
– Заинтересовался Извлекателем Элементов, Гарри? — с улыбкой спросил Николас; он не пропустил любопытного взгляда мальчика.
– Эта сфера так называется? — с трепетом спросил тот. — Вы сказали, элементов? Это про те символы на цветных сферах***? Они были похожи на руны, но не совсем, — высказал Гарри, краснея под становившейся все шире улыбки на лице Николаса.
– Ты их заметил? — заинтересованно спросил он. — И да, ты прав, символы обозначают элементы, но это не руны; они называются алхимическими символами, Гарри, — воскликнул Николас. Брови Гарри почти исчезли под его непослушными волосами.
– Алхимические символы? — непонимающе спросил он. — Значит, Вы алхимик? — спросил он, широко распахнув глаза. Северус усмехнулся.
– И снова верно, — подтвердил Николас. Работник магазина, наконец, прибыл с котлом для Северуса; глаза Гарри снова расширились. Он был великолепно сделан, замысловатые узоры охватывали блестящее серебро.
– Ваш котел, профессор, — сообщил работник магазина, осторожно устроив котел на столе. Северус кивнул и выплатил требуемую сумму — довольно большую, как решил Гарри — а Николас внимательно наблюдал за покупкой, его все это очень интересовало. — Вам нужно еще что-нибудь?
– Нет, это все, — заверил Северус, в завершение тщательного осмотра котла бросив быстрое заклинание, чтобы убедиться, что тот был полностью серебряным. Удовлетворенный, он обратился к работнику магазина. — Сегодня чуть позже я пришлю моего домового эльфа его забрать, — сообщил он и обратил свое внимание на Гарри и Николаса; он не рискнул бы расхаживать с таким дорогим котлом, и он бы не хотел объяснять, почему его владелец находится под скрывающими чарами.
– Как я уже говорил, интересные покупки, — с улыбкой высказал Николас.
– Думаю, да, — согласился Северус, а Гарри кивнул.
– И возвращаясь к тому, что я хотел сказать, прежде чем нас прервали, — продолжил алхимик. — Я хотел поинтересоваться, свободны ли два джентльмена во второй половине дня.
Северус и Гарри переглянулись; они могли потратить денек.
– Вполне, — сказали они одновременно, оглядываясь на посмеивающегося Николаса.
– Прекрасно! Тогда, не хотели бы вы зайти ко мне на чай около пяти? — спросил Николас. — Перенель, моя жена, была бы вне себя от радости, и я хотел бы показать тебе, Гарри, что делает эта сфера.
Мальчику захотелось прыгать от радости; настоящий алхимик хотел чему-то его научить! Он повернулся к Северусу — который выглядел слегка удивленным приглашением — ожидая решения. Мастер зелий улыбнулся.
– Мы были бы очень рады, — согласился Северус, и Гарри, улыбнувшись, обнял его с тихим: — Ура!
– Значит, решено! — сказал Николас, хлопнув в ладоши. — Вы можете пройти через камин около пяти, просто скажите, что хотите посетить замок Фламелей, — глаза Гарри заблестели, когда он смотрел на Северуса; еще один замок. — Я на день подключу камин к основной сети.
– Мы будем ровно в пять, — заверил его Северус, и покинув магазин, три волшебника вместе пошли к Дырявому Котлу, оживленно переговариваясь о Хогвартсе. Когда они дошли до Флориана Фортескью, их пути разошлись, поскольку два младших волшебника потянулись за новым «Шоколадным Пломбиром Тройной Сюрприз», рекламируемым на вывеске; конечно, они не смогли бы съесть его прямо там — из-за их прикрытия и тому подобного — но ничто не мешало Гарри пойти и купить на двоих.
* 8 дюймов — это немного больше 20 сантиметров.
**Да, кто вдруг не в курсе. Николя Фламель (фр. Nicolas Flamel или лат. Николас, 1330 — 22 марта 1418) — реальный исторический персонаж. И Перенель тоже. Он у нее был третьим мужем, единственным, который ее благополучно пережил. Дом Фламеля до сих пор стоит, на него можно полюбоваться в Париже.
Поскольку Фламель увлекался алхимией, готовился к смерти заранее и оставил после себя «Тайное описание благословенного камня, именуемого философским», пошла легенда, что Фламели просто инсценировали свою смерть. К примеру, их как бы видели в 1761г. в парижской опере, и даже с сыном (0_0?!). Мне очень интересно, кто их там опознал и как этот долгожитель объяснил свой возраст. Если поближе, Фламеля видели в России в 2010г., он позировал для своего портрета.
*** Символы на сферах Извлекателя Элементов — это обозначения четырех элементов: огонь, вода, воздух и земля.
|
|
| alchoz | Дата: Среда, 02.07.2014, 10:52 | Сообщение # 19 |
|
Демон теней
Сообщений: 270
| Алхимия
Гарри чуть не подавился своим мороженым, когда Северус объяснил, кто такой на самом деле Николас Фламель. В тот момент он посмотрел на мастера зелий полубезумным взглядом, в его глазах вновь вспыхнули знакомые искры.
– Ты мог бы что-то сказать! — обвинил его мальчик.
– Что именно? — явно удивившись, спросил мастер зелий. Он откинулся на диване, нежась в лучах полуденного солнца, наслаждаясь возможностью снять маскировку, теперь, когда они оказались вдали от чужих глаз. Они сидели на заднем крыльце замка — одном из четырех, если точнее — откуда открывался отличный вид на территорию и поблескивающее в отдалении озеро, в полной мере пользуясь возвышением, на котором была построена крепость. Подумать только, он жил в Тупике Прядильщиков, сознательно игнорируя это место! Он серьезно обязан Гарри, решил он.
– Я не знаю! — воскликнул мальчик. Он чувствовал себя уязвленным; он действительно расспрашивал единственного известного создателя Философского Камня, Святого Грааля всех алхимиков во всем мире, если они были настоящими алхимиками! — Ты мог бы намекнул как-нибудь!
– Я сам был совершенно потрясен, Гарри, — с улыбкой сообщил Северус. Он открыл глаза и обнял паникующего мальчика, которого считал своим сыном. — И я не думаю, что его это задело; ты, кажется, произвел впечатление на этого человека. Он пригласил нас на чай, в конце концов, — напомнил ему мастер зелий.
– Это да, — согласился Гарри, наконец улыбаясь. — И он сказал, что хочет показать мне, как работает Извлекатель Элементов! Ты это слышал, папа? Николас Фламель хочет показать мне, как работает алхимический прибор! — Северус едва не прокомментировал слова Гарри, снова назвавшего его папой.
– А почему бы ему этого и не сделать, Гарри? — наконец, с улыбкой спросил молодой профессор. — Золото гоблинов, старик прожил достаточно долго, чтобы узнавать талант в лицо! — от этих слов Гарри покраснел ещё сильнее, демонстрируя новый оттенок малинового, на что Северус любяще закатил глаза; у мальчика напрочь отсутствовало чувство собственного достоинства.
– Он знает, кто ты, — невозмутимо сказал Гарри; настала очередь Северуса краснеть, даже если он старался не подать виду, как подействовала на него эта похвала.
– Он друг Дамблдора, так что, наверное, от него и слышал, — предположил мастер зелий, и Гарри в отчаянии покачал головой. Когда уже Северус прекратить себя принижать?
– Ерунда; ты самый молодой мастер зелий за века, он сам так сказал.
– Как бы там ни было, — Северус отмахнулся от высказывания Гарри. — Дело в том, что нас пригласили в свой домой, и надо быть там в назначенный час. Мне всегда было интересно, где он живет, и я до смерти хочу увидеть лабораторию алхимика, — почти радостно признался мастер зелий.
– Мы оба хотим! — взволнованно воскликнул мальчик, прежде чем его накрыл очередной приступ паники. — Но, Сев! — позвал он слабым голосом.
– Что еще? — с улыбкой откликнулся Северус.
– Я ничего не знаю об алхимии! Что делать, если я скажу что-то глупое, или…
– Гарри, ты успокоишься? — сказал Северус, посмеиваясь над беспокойным мальчишкой. — Независимо от того, насколько ты умный или талантливый, — Гарри фыркнул на Северуса и бросил на него хмурый взгляд, — тебе всего лишь восемь, а алхимия — редкая ветвь магии. В мире очень мало настоящих алхимиков, и они держат свои секреты при себе; Николас не будет требовать от тебя никаких знаний.
От этих слов зеленоглазый волшебник расслабился.
– Я просто волнуюсь, вот и все.
– А я и не заметил, — сухо отозвался Северус. Гарри усмехнулся на его небрежный тон и потер затылок.
– Я тебя понял.
– А теперь, как насчёт того, чтобы нам съесть что-нибудь, прежде чем идти к камину? — спросил мастер зелий, поднимаясь с дивана, на котором до этого лежал. — Минни сказала, что у нас сегодня жаркое.
Гарри тоже вскочил и направился на кухню; жаркое Минни было легендарно, по его мнению, и если остальной мир об этом не знал, это его проблемы.
– Если ты ждешь, что я откажусь, то не дождешься, — Гарри засмеялся к радости мастера зелий.
– Я и сам не откажусь, — улыбаясь, пробормотал себе под нос Северус.
Жаркое полностью соответствовало своей репутации, как то и ожидалось, и к 17:00 двое волшебников хорошо отдохнули и наелись. Они встали перед горящим камином и, переглянувшись в последний раз, ступили в зачарованный огонь.
– Замок Фламель, — четко произнес Северус, и мир завертелся. Когда Гарри в следующий раз открыл глаза, он оказался в совершенно другом холле, но, несомненно, в замке; их встречала пожилая женщина в зеленом.
– Добрый вечер, молодые люди! — поприветствовала она теплым голосом. Гарри обаятельно ей улыбнулся, и она улыбнулась в ответ. — Я Перенель, а вы, должно быть, Северус и Гарри, если мой муж правильно мне сообщил.
– Это действительно мы, — согласился Северус. — Большая честь встретиться с Вами, миссис Фламель.
– Перенель, — поправила она его с улыбкой. — Николас скоро к нам присоединится; он, кажется, снова забылся у себя в лаборатории, — сообщила она, любяще покачивая головой; Северус догадался, что подобное было обычным явлением в доме Фламелей. — Пожалуйста, следуйте за мной в гостиную.
Они так и сделали, последовав за Перенель, объяснявшей, что ее муж, похоже, терял счет времени, получив новое оборудование для своей лаборатории.
– Не то что бы с одним моим знакомым было иначе, — с улыбкой заявил Гарри, оборачиваясь, чтобы посмотреть на улыбающегося Северуса.
– Мужское мышление! — улыбаясь, воскликнула Перенель. — Все они такие, в глубине души.
Они добрались до гостиной и сели, Перенель накрыла к чаю, добавив песочное печенье, посматривая на их излишне худые фигуры оценивающим взглядом. Именно в этот момент и появился Николас, в большой спешке промчавшийся по коридору.
– Прошу простить меня за опоздание, — воскликнул Николас, подходя к ним. Северус и Гарри поднялись ему навстречу. — Я изучал новый свиток, и был уверен, что пять только через час!
Гарри улыбнулся, когда Николас похлопал его по спине.
– Видимо, у Северуса та же проблема, — поведала ему Перенель с понимающим взглядом, который заставил мастера зелий слегка покраснеть.
– Во всем виновен, мадам! — воскликнул Северус, рассмешив их; после недолго легкого разговора, Перенель предложила Северусу провести его по теплицам замка, где произрастали разнообразнейшие редкие экземпляры, после того как Николас покажет свою лабораторию. Два волшебника радостно устремились к лаборатории под объяснения Николаса, где именно располагался замок; по-видимому, они оказались в Северной Ирландии. Похоже, они направлялись в подземелья, к большому удивлению Северуса.
– Металлургия — весомая составляющая алхимии, как вы понимаете, — сообщил Николас, отметив выражение лица Северуса; снова оно, подумал он. Та деталь, которая, кажется, немного выбивается. — Так что, не имеет никакого смысла держать мою лабораторию над землей; это было бы совершенно неудобно. Так что, со своими исследованиями я делю время между лабораторией и обсерваторией, которую я устроил на самой высокой башне.
– В алхимии нужно ковать металл? — заинтригованно спросил Гарри.
– Если все делать как надо, то наступает момент, когда ковка становится необходимостью, — подтвердил Николас, глядя на Гарри. Несомненный ум, подумал он, изучив морщинки на лбу у Гарри. И тайна. Они шли в лабораторию, разговаривая о пустяках. Николас предвкушающе улыбнулся, толкая дверь; они затаили дыхание, входя в помещение. И одновременно выдохнули.
Помещение было просторным, заполненным всевозможным оборудованием; флаконы и металлические механизмы были стратегически расставлены по комнате. Библиотека со свитками и флаконами с разноцветными жидкостями скрывала большую часть задней стенки, но не это привлекло внимание Гарри; потолок комнаты, казалось, был покрыт системой цепей, блоков и крюков, призванных перемещать что-то от огромного камина в углу к середине комнаты, где находился большой круглый каменный колодец. Приглядевшись, зеленоглазый волшебник поняли, что это совсем не колодец; стенки были слишком низкими, едва доставая ему до талии, и оно было слишком мелким, дно на уровне пола. Скорее, это было большой бассейн или что-то совсем другое.
– Ух ты! — высказался Гарри, сверкая глазами.
– Лучший комплимент, который я когда-либо получал для моей лаборатории, — серьезно оценил Николас, заставив Гарри слегка покраснеть, а Северуса понимающе улыбнуться. Тут появилась Перенель и предложила показать Северусу теплицы; мастер зелий был бесконечно рад такой перспективе. Перенель Фламель была известна своими познаниями в Гербологии, и у нее было шесть веков, чтобы собрать свою коллекцию. Он оставил немного нервничающего Гарри на очень взбудораженного Николаса. — Итак, Гарри, что ты думаешь о моей лаборатории?
– Она… — Гарри пытался найти нужные слова. — Она другая, — решил он, подумав. — Я не видел, как тут все работает, так что это все, что я могу думать, — решил он добавить в качестве объяснения.
– Честный ответ, — улыбаясь, сказал Николас. — И так как ты, должно быть, честен, скажи, Северус рассказывал тебе о моей работе?
Гарри снова покраснел.
– Да. Я раньше понятия не имел о том, кто ты, — он пристыженно склонил голову под смех старого волшебника.
– Это и понятно, Гарри! Тебе всего лишь восемь, в конце концов, — успокоил его Николас. — Итак, что же именно Северус рассказал тебе о моей работе?
Гарри растерянно посмотрел на него.
– Он сказал, что ты знаменитый алхимик и единственный известный создатель Философского Камня, — поделился Гарри, как само собой разумеющимся.
– Понятно, — констатировал Николас, прохаживаясь по комнате. — И что ты об этом думаешь?
Зеленые глаза Гарри удивленно посмотрели в его карие.
– Что я думаю о чем? — растерянно спросил Гарри. — О твоей работе?
– И да, и нет. Позволь мне перефразировать мой вопрос: что ты думаешь конкретно о Философском Камне?
Неожиданный вопрос, подумал Гарри. Что он думает о Философском Камне? Он как-то не задумывался об этом. Северус повторил только то, что он уже знал; это Камень, который дарил хозяину возможность создавать столько золота, сколько он мог пожелать, и производил эликсир жизни. Даровать вечную жизнь, как сказал мастер зелий. Гарри задумался над этим фактом, а Николас внимательно смотрел на него; алхимик почти видел, как в голове мальчика крутятся шестеренки.
– Вам сказать честно, сэр? — спросил Гарри, подумав еще несколько минут.
– Если ты будешь называть меня Николасом, то да, я ожидаю именно честного ответа.
– Я никогда об этом не думал, но… Ну, это, скорее, меня пугает.
Глаза Николаса блеснули, а небольшая улыбка прокралась на его лицо.
– Тебя пугают бесконечное золото и избавление от страха смерти? — тихо спросил он. — Многие люди мечтают об этом всю свою жизнь!
– Да, но… — начал Гарри, пытаясь облечь свои мысли в слова. — Все деньги в мире не могут купить тебе любовь. И, если жить вечно, как справиться с тем, что остается позади? С людьми, которые тоже останутся позади… Какой тогда смысл?
Гарри попытался представить, какова была бы вечность. И это было здорово, пока он не подумал о смерти Северуса, исчезновении своей семьи, даже Минни. Потом он бы остался один.
– Я ходил по этой земле более шести веков, Гарри, — спокойно сообщил Николас и усмехнулся, когда глаза Гарри расширились. — Да, шесть веков! И я никогда не получал более осмысленного ответа на этот вопрос, чем от тебя, — сообщил алхимик и, подойдя к Гарри, положил руку ему на плечо.
– Ну… Спасибо? — растерянно сказал Гарри, его лицо пылало.
– Нет, — с улыбкой сказал Николас. — Тебе спасибо, Гарри, — алхимик снова усмехнулся, а потом его улыбка расширилась от только что принятого решения. — Скажи мне, Гарри, могут ли тебя заинтересовать дополнительные знания по алхимии?
Мальчик чуть не забыл, как дышать.
– Правда? — шокировано спросил он. Николас кивнул. — С огромным удовольствием!
– Что ж, прекрасно! — решил Николас, а его улыбка стала еще шире. — Как насчет того, чтобы я научил тебя сегодня основам? — спросил он, и снова усмехнулся, когда Гарри энергично закивал; он вытащил палочку и наколдовал два стула рядом с письменным столом, заполненным различными неизвестными инструментами, и жестом предложил Гарри сесть, заняв место напротив. — Начнём с начала, Гарри; давай поговорим о Tria Prima, или, как их иначе называют, о Трех Основах*…
Часы для алхимика и зеленоглазого мальчика пролетели стремительно, и только когда пришла Перенель и постучала в дверь лаборатории, они поняли, сколько прошло времени. Николас, который только что закончил объяснять, что такое Извлекатель Элементов, первым обернулся к двери.
– Как я вижу, вы тут были заняты, — оценила она, а Северус просто смотрел на невероятную сцену, представшую его глазам; величайший алхимик в истории объяснял Гарри, как работают странные алхимические инструменты.
– Именно так, — с улыбкой согласился Николас. — Я полагаю, вам пора уходить? — спросил он, и Северус кивнул.
– Уже почти восемь тридцать, — сообщил им мастер зелий, слегка улыбнувшись, когда глаза Гарри расширились. Восемь тридцать? — подумал мальчик. А куда делось семь тридцать?
– В таком случае… — Николай вытащил палочку и призвал чистый пергамент, а потом ещё один, но уже старый, из книжного шкафа; быстрым заклинанием копирования он продублировал таблицу из, кажется, трех колонок рун и их объяснений. Он также призвал одну из своих лучших старых книг. — Я хочу, чтобы ты взял это, Гарри, и внимательно изучил.
Гарри улыбнулся и кивнул, почти засветившись, когда получил книгу и свиток.
– Спасибо, Николас!
– Простите? — непонимающе спросил Северус.
– О, я знал, что что-то забыл! — прокомментировал со вздохом Николас. — Северус, не мог бы ты побаловать старика, если не сложно?
– Что ты задумал, Николас? — спросила его жена, адресуя улыбку в основном мальчику, стоявшему рядом с мужем.
– Побаловать тебя, Николас? — переспросил мастер зелий. Если это то, о чем он подумал…
– За те несколько минут, которые мы провели вместе…
– За три часа, — уточнила Перенель.
– …Я заметил, что Гарри показывает склонность к моему искусству, — продолжал с улыбкой Николас.
– Склонность? — переспросил Северус; он старался выглядеть как можно более спокойным, но внутри отплясывал победный танец.
– Да. Я бы хотел, чтобы мы двое могли встречаться, скажем, по субботам? Я очень бы хотел по возможности учить его алхимии, — объяснил Николас, а Гарри решительно кивнул. Северус гордо улыбнулся, не в силах удержаться от этой демонстрации эмоций.
– Я не вижу никаких причин для отказа.
– Спасибо, Сев! — воскликнул Гарри и бросился обнимать мастера зелий. — Спасибо, спасибо, спасибо!
– Не за что, малыш, — ответил мужчина в черном, ласково потрепав Гарри по непослушным волосам. Николас, наблюдавший эту нежную сцену, дважды моргнул на двоих волшебников. Что, вот так просто? А потом отбросил эту мысль, не успев ее как следует обдумать.
– Давайте тогда договоримся на утро; в десять, в следующую субботу? — спросил алхимик.
– Десять вполне устроит, — согласился Северус, а Гарри кивнул, прижимая книгу к груди. Николас, улыбаясь, кивнул; но было еще кое-что… Внутренне он вздохнул; потакание своему любопытству все-таки было главной причиной, почему он решился жить так долго.
– Что ж, замечательно; итак, как насчёт того, чтобы Перенель отвела Гарри поесть, пока мы поговорим? — Северус посмотрел на старого волшебника с каменным выражением лица. — Я просто хотел кое о чем спросить. Ничего плохого, уверяю тебя.
Северус кивнул, и заинтригованная Перенель повела так же ничего не понимающего Гарри на кухню. Как только дверь закрылась, Северус повернулся к старому алхимику; по его мнению, все это не предвещало ничего хорошего.
– Чем могу быть полезен? — спокойно спросил мастер зелий.
– Я просто не мог не заметить нескольких вещей, и я хотел бы обсудить это с тобой, — сообщил Николас и начал расхаживать, заложив руки за спину.
– Безусловно, я буду рад все выслушать.
– Во-первых, мы выяснили, что ты не отец Гарри, — начал Николас, и Северус кивнул. — Но ты, кажется, с ним почти ежедневно?
– Я присматриваю за ним по просьбе его родителей, я уже тебе говорил, — ответил мастер зелий ледяным тоном.
– Ежедневно? — спросил Николас. — Ты, кажется, считаешь возможным договариваться обо всех его субботах.
– Его родители часто отсутствуют.
– Да, его родители, — отозвался Николас, отвернувшись от Северуса, проводя пальцем по корешку книги в кожаном переплете. — Я полагаю, у Гарри есть родители, а следовательно, и фамилия.
Северус отпрянул на это маленькое замечание. Конечно, рано или поздно это должно было случиться. И что он мог сказать по этому поводу?
– Могу тебя заверить, у Гарри есть и родители, и фамилия, — прокомментировал он. Николас усмехнулся.
– И еще одна вещь, которую я заметил; я смотрел на тебя и Гарри сегодня утром, и просто почувствовал что-то… не то.
Северус хладнокровно смотрел на него, а его сердце билось, как сумасшедшее.
– Не то?
– Да. То, как ты выглядишь, есть в этом что-то неправильное. Мне шестьсот лет, Северус; прежде я гордился тем, что могу видеть сквозь любое маскирующее заклинание, но твое? Будьте уверены, Вы меня обошли, молодой человек! — воскликнул алхимик, и Северус побледнел.
– Я бы сказал, что не знаю, о чем ты говоришь, но я предпочту не оскорблять нас обоих. Так что, вместо этого я спрошу: как ты намереваешься распорядиться этой информацией? — спросил мастер зелий, взяв себя в руки.
– Северус, любопытство всегда было моей чертой, — улыбаясь, заявил Николас. — Ничего не могу с собой поделать. Я просто хочу знать.
– Очень хорошо, — начал Северус, рассматривая варианты. — Фамилия Гарри — Поттер; он брат-близнец Мальчика-Который-Выжил, — не стоит открывать ему всю правду, решил он. Гарри нужно беречь. — И да, мы оба используем маскирующие заклинания, но по личным причинам. Если уж на то пошло, у меня, возможно, нет твоего опыта, но я мастер Окклюменции; я могу хранить свои секреты, — сообщил Северус ледяным тоном. Вот так.
– Я не сомневаюсь в твоих возможностях, — задумчиво сообщил Николас. — Гарри… особенный молодой человек. Он умный, ты сам это знаешь, у него есть желание учиться, и будь я проклят, если я не заметил его талант. И он замечательный мальчик; он хорошо воспитан. В основном тобой, как я полагаю.
Северус непонимающе на него посмотрел.
– Я прожил достаточно долго, чтобы хранить множество секретов, Северус; изначально мне это было трудно, но теперь?
– Что теперь?
– Я обнаружил, что лучший способ сохранить тайну — просто никогда ее не знать! — сообщил Николас, потешаясь над откровенно шокированным лицом мастера зелий.
– Простите? — второй раз за последние десять минут спросил мастер зелий.
– На самом деле, все очень просто, — сказал алхимик. — Ты не должен говорить мне, почему эта маскировка так необходима, а я не буду спрашивать. Но я хочу, чтобы вы с Гарри не чувствовали необходимости скрываться, находясь в этих залах; никто не войдет в мой дом без разрешения, и мы с Перенель оба освоили Окклюменцию века назад, — поведал Николас.
– Так ты хочешь сказать, что не скажешь об этом никому? — серьезно спросил Северус. — Даже Дамблдору?
– Альбус мой друг и давним коллега, но я не думаю, что это его касается. Нет, он ничего об этом не услышит. Я готов принести Нерушимый Обет, если это необходимо, и Перенель тоже, когда я объясню ей ситуацию.
Это застало Северуса врасплох.
– Но зачем? — спросил он, подходя к алхимику. — Зачем тебе делать что-то подобное?
Николас усмехнулся.
– За время этого разговора я уже много раз упоминал свой возраст, но повторю это еще раз; за все эти годы я никогда не брал в ученики ни одного человека, Северус.
Это откровение повергло человека в черном в небольшой шок.
– А что же с Гарри?
– Гарри, как я говорил, проявил склонность к алхимии. Он не первый из когда-либо встреченных мной людей, показавших такой талант, но он единственный, кто показал такой характер в столь юном возрасте, — объяснил Николас. — Ему, этому мальчику, предстоят великие дела. И я хочу помочь.
Северус мог только улыбнуться искренности этих слов.
* Три Основы (Три основных символа, лат. Tria Prima). Согласно Парацельсу, три первичных вещества:
– Соль, основная субстанция;
– Ртуть (Меркурий), флюид, связующий Верх и Низ;
– Сера (Сульфур), вездесущий дух жизни.
|
|
| alchoz | Дата: Среда, 02.07.2014, 10:55 | Сообщение # 20 |
|
Демон теней
Сообщений: 270
| Весенняя пора
Приближалась полночь субботы, восемь месяцев спустя как Николас выразил желание принять Гарри в ученики. Этой холодной апрельской ночью Гарри Поттер навел свой телескоп на созвездие Гидры; он изучал небо уже два часа, и это было последнее созвездие, которое он хотел понаблюдать перед отходом ко сну. В последнее время он много занимался астрономией, ведь это было необходимо не только для общего образования, но еще и для изучения зелий и алхимии.
Астрономия, как он понял, наряду с историей магии, гербологией, арифмологией и рунами — темами, которыми он занялся в последние месяцы, — хоть и не классифицировалась как отдельная отрасль магии — а следовательно, не могла проявиться на его метке, — несомненно, была полезна в его исследованиях. Зелья, например, учитывали многое в гербологии, астрономии, и в некоторых случаях даже древних рунах, в то время как арифмантика помогала работать с его волшебством и в общем понимании магических теорий.
И кстати о том, что появилось и не появилось на его эмблеме. Северус обнаружил в своей библиотеке невероятно полезную книгу, что произошло после того как у Гарри появились руны, отметившие его как подмастерье трансфигурации. По правде, мужчину серьезно задело, что он не сразу это заметил, но Гарри только отшучивался; Северус по уши закопался в свитки и книги, стараясь поспеть с преподаванием и изысканиями на тему Волчьелычьего.
В любом случае, если верить книге, эмблема не отмечала традиционных ученичества и мастерства в магии. Оказалось, что ученичество в определённой области магии признавалось, если были выказаны преданность и упорный труд, стремление к намеченной цели. Мастерство было совсем другим делом; эмблема отмечала мастерство не тогда, когда оказывались приобретены все возможные знания по выбранной теме, нет; мастером считался тот, кто совершал некое достижение — и книга была достаточно расплывчата в описании этих достижений, — тогда появлялась отметка принадлежности к этой области магии. Гарри предположил, что окончательный знак посвящения в алхимии — он изучил символ, появившийся всего несколько дней назад и ставший для него с тех пор источником гордости и радости — можно получить, создав Философский Камень. Непростой подвиг, как выяснил Гарри.
Его уроки алхимии начались летом прошлого года и продолжались с того августовского дня без перебоев. Николас и Перенель заняли свое особое место в жизни Гарри и Северуса, и у зеленоглазого мальчика теперь была своя собственная алхимическая лаборатория — пока не столь впечатляющая, как у Николаса — прямо напротив лаборатории зелий, в подземельях замка. Что очень даже устраивало Гарри, поскольку он мог заглянуть из своей лаборатории к Северусу и помочь чем мог в его изысканиях.
В то же время, изучив ингредиенты, подходящие для Волчьелычьего, Северус, со своей стороны, добился определенного прогресса в одном небольшом деле; он почти усовершенствовал зелье, которое использовал для лечения зрения Гарри, и теперь приступил к созданию вариантов для разных случаев проблем со зрением. Хогвартский мастер зелий даже изобрел несколько других целебных зелий, но отложил их в сторону, дабы продолжить свою работу над Волчьелычьим.
По правде, теплицы Перенель оказались большим подспорьем как для мастера зелий — тот добыл редкие образцы растений, полезных в его работе, которые теперь также росли в его собственных теплицах, — так и для Гарри, помогая ему расширить свои познания в гербологии.
Фламели сдержали свое обещание, думал Гарри, окуная в чернила свое заточенное орлиное перо и отмечая точное местоположение каждой звезды, входящей в созвездие Гидры, на своей карте, оставляя несколько заметок в тетради. Сперва случилась пара поднятых бровей — в ту самую первую субботу, — когда эти двое увидели их без маскировки, но и только. На самом деле, Перенель была вне себя от радости, что они выглядели настолько здоровее, и не могла этим с ними не поделиться. Николас даже предложил добавить к их скрывающим чарам несколько своих собственных, обнаружить которые будет еще труднее. Гарри был невероятно рад такой реакции; ощущение, что его принимают и привечают только ради него самого, сняло часть груза с его души.
Он дописал несколько последних строчек в свою тетрадь и подавил зевок; мимолетный взгляд на карманные часы — рождественский подарок от Николаса — подтвердил, что была уже половина первого. Он убрал часы в карман и быстро собрал свои заметки и телескоп; он решил, что будет лучше прогуляться до подземелий. Скорее всего, Северус все еще там работал, ведь наступала неделя полнолуния. Мальчик растер шею и потянулся, начиная спуск с западной башни. Он помахал нескольким портретам, которые еще не спали, и продолжил путь через галереи и потайные ходы в подземелья.
Учеба помогала, отвлекая внимание от окружающего, но теперь, когда он не делает ничего достаточно сложного, чтобы занять его голову, у него появилось свободное время; время, которое его предательский разум использовал, чтобы подумать об утренних событиях прошлой пятницы. Была одна из тех редких пятниц, когда ему довелось позавтракать со своим братом, прежде чем покинуть мэнор; обычно они разговаривали по вечерам и редко оставались наедине. Но в то утро Гарри был очень рад задержаться в компании своего брата.
Адриан и Гарри оживленно болтали, ведь они оба проснулись довольно рано утром, что было редкостью для кареглазого близнеца. Гарри внимательно слушал, как его старший брат рассказывал о местах, которые он видел во время путешествий с родителями.
– И в Париже есть такой прекрасный район в волшебной части города, там можно достать почти любые книги по чарам, какие только можно пожелать! Мама сошла с ума, едва мы ступили ногой на рынок, но папа и я просто сбежали с Сириусом в поисках ближайшего квиддичного магазина…
Гарри кивал в свою кашу, его глаза светились; уже давно не случалось, чтобы он на самом деле смог вот так поговорить со своим братом. Адриан был точно такой же, как и всегда: оптимистичный, живой, немного шумный, а Квиддич — просто смысл жизни. Даже когда они жили под одной крышей, он скучал по нему.
– И вы жили в округе des sorciers? — спросил Гарри, вспоминая, как они с Северусом ездили в Париж на ноябрьские выходные в прошлом году; они останавливались в неофициальном двадцать первом районе Парижа, также известном как район магов или «округ des sorciers».
– Откуда ты знаешь, как он называется? — удивленно спросил Адриан; Гарри пожал плечами и просто сообщил:
– Я посмотрел кое-что, пока тебя не было, — сказал Гарри и подмигнул. — Я тоже умею читать, знаешь ли! — Адриан усмехнулся брату и бросил в него несколько овсяных хлопьев, от которых Гарри легко увернулся. — Все эти тренировки сделал тебя сильным, — пошел на мировую зеленоглазый мальчик, когда его близнец продуманно попытался запустить в него бумажным полотенцем.
– Зачем ты мне об этом напоминаешь? — спросил Адриан, стукнувшись головой о стол рядом со своей тарелкой, позабыв о зажатых в руке бумажных полотенцах.
– Ой, да ладно! — поднажал Гарри. — Не может же все быть настолько плохо, верно?
– Ты не имеешь ни малейшего понятия, насколько все плохо! — пожаловался кареглазый близнец, уставившись в изумруды своего брата. — Я учу все виды защитной магии, а в прошлом месяце мы наконец добрались до нескольких наступательных заклинаний первого курса! Зачем? Я имею в виду, мы ведь идем в Хогвартс только через три года!
Гарри внутренне вздохнул и удержался от гримасы. Его брат жаловался и был несколько менее зрелым, чем хотелось бы, но он прогрессировал; знать защитные заклинания было определенно полезно.
– Ну, по крайней мере, ты используешь магию! Мне для этого придется подождать, пока мне исполнится одиннадцать, и пойти в школу!
И пускай это было ложью, его брат, похоже, как минимум немного повеселел.
– Я тоже так считаю, — сказал Адриан, его улыбка стала шире. — И, думаю, у меня с каждым разом получается все лучше; когда я впервые использовал Инсендио — знаешь, то огненное заклинание — я чуть не сжег Рону волосы! Я никогда не видел, чтобы он так быстро бегал и…
Но дальше Гарри уже не слышал. Рон? Что Рон делал на тренировке его брата?
– Рон часто бывает, когда ты тренируешься? — спросил зеленоглазый мальчик, пытаясь скрыть обиду в голосе.
– Ну, ага, — легкомысленно ответил Адриан, не замечая изменений в настроении брата. — Иногда, когда я тренируюсь в Хогвартсе, мистер Уизли приводит его, чтобы мы могли поиграть потом в Квиддич.
Гарри понимающе кивнул, продолжая свой завтрак, хотя весь аппетит пропал. Рону можно там быть, когда Адриан тренируется, а ему даже не позволено знать, чему учат его брата? В этот момент Лили вошла в кухню, а Северус прибыл, чтобы забрать его через несколько минут под презрительным взглядом Джеймса Поттера. И Гарри плакал в тот вечер, а Северус сжимал его в своих объятиях.
Зеленоглазый волшебник вздохнул, преодолевая последние шаги до лаборатории мастера зелий. Не сказать, чтоб он удивился, заметив свет, просачивающийся из-под двери северусовой лаборатории. Он дважды постучал и вошел.
– Все еще корпеешь над свитком, Сев? — спросил зеленоглазый мальчик, когда его взгляд упал на мастера зелий. Северус сидел в кресле, злобно смотря на древний свиток на столе; если бы взгляды могли убивать, этот свиток уже превратился бы в пепел.
– Привет, малыш, — поприветствовал его Северус, устало потирая глаза. — Закончил с астрономией на эту ночь?
– Да; мне просто нужно было сделать несколько записей о влиянии созвездий на алхимические чары. Думаю, я понял связь с алхимической ферментацией*, но…
Северус усмехнулся.
– Приятно видеть, что ты все еще веришь, будто я понимаю, о чем ты говоришь, — сообщил он, на что Гарри рассмеялся. У мальчика появилась тенденция вываливать на мастера зелий какие-то случайные факты по алхимии, а тот только слушал с мягкой улыбкой; он почти перестал ему напоминать, что понятия не имеет, о каких таких алхимических процессах тот болтает.
– Все прошло замечательно, — упростил Гарри, садясь напротив мастера зелий.
– Ты начал работать над теми чарами, о которых ты говорил? — спросил Северус, и Гарри кивнул. Похоже, алхимические чары и просто чары — совершенно разные аспекты магии. В первую очередь, алхимические чары не требуют использования палочки, по той простой причине, что нет заклинаний; алхимическими чарами назывались небольшие стеклянные бутылочки, наполненные магическими ингредиентами и соединениями различных типов масел, плотно запечатанные и обвитые металлическими нитями. Иногда они содержали руны и — самое сложное — символы, а их целью было ускорение алхимических процессов, таких как преобразование металлов. Некоторые из них работали в качестве меры защиты, усиливая обереги, а другие сами действовали как защита или средство нападения; Николас упоминал алхимические чары, которые, будучи активированными, могут погрузить территорию в квадратную милю в полную темноту, которую не разогнать, пока чары не исчезнут, и на это время отчетливо видеть сможет только их создатель.
– Я начал изучать самые простые, — сообщил мальчик, пристроив свою тетрадь на столе. — А как продвигается расшифровка этого свитка? — спросил Гарри, указывая на пергамент. Тот был старым и местами потрескавшимся, Северус приобрел его по случаю на последнее Рождество в Норвегии; он вспомнил, что Гарри хотел увидеть Скандинавию, и решил свозить его туда на вторую неделю зимних праздников. Остальные члены семьи Поттеров были в Париже, посещая теоретика трансфигурации, который, возможно, мог объяснить шрам Адриана. Северус мысленно пожелал им удачи в этом начинании и забронировал шале у фьордов. Во время путешествия они наткнулись на купца, который продавал этот свиток.
Северус сразу заметил рисунки; те, на которых человек превращается в оборотня. Гарри по-прежнему с трудом представлял, как такое преобразование вообще возможно; изображения были очень подробными, и выражение лица человека прекрасно отражало его боль. Гарри содрогнулся, думая, что Ремусу — вечно вежливому и доброму Ремусу — приходится переживать такие пытки каждый месяц.
– Я перевел руны, — сообщил Северус, как ни в чем не бывало. — Но тут, кажется, используется какой-то код, и самое кошмарное, тут описывается некое растение, которое, как предполагается, контролирует изменения, регулирует их, если угодно, — добавил он и указал на две руны в конце свитка. — Тут название, но только то, под которым оно было известно в то время в северной Скандинавии; если бы я только мог понять, каково было первоначальное название… Я так близко, у меня просто руки опускаются! — воскликнул Северус и изобразил нечто, что можно было назвать только «надутые губы». Гарри расхохотался. — Что? — удивленно спросил Северус.
– Гоблинское золото! Н-надулся! — сказал тот, пытаясь вдохнуть.
– Что значить надулся? — мрачно спросил Северус, его глаза сузились.
– Ты надулся, Сев! — объяснил Гарри, едва придя в себя.
– Я не дуюсь! — фыркнул обидевшийся Северус. — На худой конец, задумался! И будучи владельцем замка и последним наследником древнего рода, я имею право размышлять, — заявил он, подумав. — На самом деле, если я хочу соответствовать своему статусу, мне нужно размышлять побольше.
Гарри снова засмеялся, а Северус поднялся с кресла и потянулся.
– Готов закончить на сегодня? — спросил Гарри, тоже поднимаясь со своего места.
– Сколько времени? — зевая, спросил мастер зелий.
– Час пятнадцать, — ответил мальчик, глядя на часы.
– Я был готов больше часа назад, — сообщил тот, покосившись на циферблат. — Похоже, тебе нравятся эти часы, верно?
– Скорее, мне вообще нравятся карманные часы, — ответил Гарри, пожимая плечами.
– Что я думаю, — предложил Северус, и они направились к двери, как только Гарри забрал со стола свою тетрадь, в последний раз глянув на свиток. — Как тебе идея по пути к нашим комнатам завернуть на кухню за чашечкой горячего шоколада?
Гарри ухмыльнулся.
– Я бы сказал — веди, Сев.
– Вот это правильно, парень, — одобрил Северус, улыбаясь. Они дошли до кухни, засыпая на ходу, и Северус, приготовив две кружки горячего напитка, поставил одну перед Гарри.
– Шоколад надо любить, — вздохнул мальчик, отпив глоток.
– Я так и делаю, — подтвердил Северус, ухмыляясь за своей чашкой.
– Итак, что там с переводом про это твое таинственное растение? — спросил зеленоглазый волшебник, откидываясь в своем кресле; кроме шуток, Северус потратил недели на расшифровку этого свитка.
– Если я все правильно перевел, расшифровал текст и ничего не упустил — и, поверь мне, я ничего не упустил — тогда растение должно называться, ты только послушай: фиолетовая каменная трава.
Гарри в замешательстве приподнял бровь.
– Как? — это и правда сбивало с толку…
– Именно так, как ты услышал. Насколько я понял из свитка, трава не являлась частью местной флоры, ее принес туда путешественник. Думаю, тот, кто писал свиток, понятия не имел, как растение называлось на самом деле, так что решил остановиться на его описании; это может быть что угодно. Любой тип трав, из любой страны, где побывал этот путешественник!
– Не столь… драматично, как я ожидал. И что же делает ее настолько важной? — спросил Гарри.
– Ее эффект, описанный в свитке, повторяется и уменьшает боль. Это может стать ключом, который позволит цветку Eloḯsa до некоторой степени сохранить свою способность реагировать на луну, — погрузившись в размышления, объяснил Северус. — Я не знаю.
– Ну, как я уже не раз повторял, если кто и может во всем разобраться, то это ты, — убежденно сказал мальчик.
– Спасибо, Гарри, — ответил Северус и, допив шоколад, тщательно изучил мальчика. — Это все еще беспокоит тебя, верно? — спросил он; Гарри даже не нужно было уточнять, о чем Северус говорит.
– Да, — ответил он. — Я просто не понимаю, папа! — воскликнул он. — Я имею в виду, не готовить меня, это одно, но я думал, что смысл не позволять мне даже знать, что происходит, был в том, чтобы держать тренировки Адриана в секрете! Если там Рон, почему мне нельзя?
Верный вопрос, тут мастер зелий не мог поспорить.
– Я не могу объяснить тебе, о чем думают твои родители, Гарри, — сказал Северус мрачным тоном, заметив влагу в глазах Гарри. — Но если так посмотреть, я думаю, что Рон на самом деле не присутствует на тренировках Адриана; вероятно, он приходит после, поиграть в Квиддич с твои братом, — и это вполне может быть правдой, подумал Северус; не могло такого быть, чтобы Поттеры или Дамблдор позволили кому-то кроме инструкторов следить за тренировками Адриана. Риск был слишком велик. Гарри кивнул, Северус уже говорил ему то же самое, но горький привкус, оставшийся от откровений брата прошлым вечером, все еще держался во рту. — И хотя мы можем болтать об этом всю ночь, уже поздно, и я обязан предложить нам лечь спать, пока Минни нас тут не застукала, — серьезно добавил Северус, и Гарри проглотил оставшийся в его кружке шоколад.
– Это было бы не слишком приятно, — сообщил мальчик, небольшая улыбка появилась в уголках его губ, а Северус решительно кивнул. У этого домового эльфа было золотое сердце, но иногда она могла напугать даже тролля.
Гарри сел на постель и почти вырубился, прочитав всего пару строк из своего экземпляра Венецианского Купца Шекспира, одного из литературных произведений — в данном случае художественного — которые Северус счел для него необходимым прочесть; мастер зелий был непреклонен, он должен читать что-то кроме Сказок Барда Бидля. Не то чтобы он жаловался; было приятно почитать что-то другое, на этот раз исключительно ради чтения, даже если он не мог понять все скрытые между строк смыслы. Северус, однако, заверил его, что понимание придет со временем, так что Гарри решили пока просто наслаждаться историями.
Его глаза закрылись, он погрузился в сон, все еще крепко сжимая в руках книгу; в ту ночь Гарри видел сон о том дне, когда весь мир узнает, на что он способен. Ему снился тот день, когда люди, которых он знал, наконец-то сочтут его равным его брату, а не просто вторым. Сон забылся с приходом утра; остался только образ гордой улыбки на лице Северуса и — как ни странно — черный с серебром конь в отдалении.
Воскресенье мирно прошло за учебой, верховой ездой и небольшой квиддичной тренировкой, и Гарри понемногу воспрял духом. Утром понедельника Гарри снова был в тренировочном зале в подземельях, практикуя трансформации, а Северус был в Хогвартсе, практикуя терпение. Не сказать чтобы ему нравилось преподавать, думал он, подходя к студентке-второкурснице Равенкло, которая сотворила Мерлин знает что со своим зельем. Упомянутая девушка съежилась в испуге и только кивнула на его инструкции. Он бросил несколько слов уже третьему в Хогвартсе из мальчиков Уизли, Перси, который едва ли дышал, пока облаченный в черное человек не отошел. Нет, не сказать чтобы ему нравилось преподавать; правильнее будет, он это обожал.
И он представлял себе, насколько бы он любил свою работу, если бы только мог учить без этой маски, за которой приходилось прятаться. Когда он начал преподавать в Хогвартсе, маска была естественной реакцией, так он скрывался от мира. Но теперь? Ну, кажется, можно было бы попробовать. Но, напомнил он себе с ухмылкой — поскольку он никогда не улыбался в Хогвартсе, — Гарри для него был важнее, и поэтому нынешний статус-кво останется неизменным, необходимо сохранять видимость. Кроме того, подумал Северус, и еще шире ухмыльнулся в эссе, которое якобы читал, когда придет время, и они с Гарри снимут свои маски… он просто не мог дождаться их реакции. Мысленно он отметил сказать Гарри сделать снимки, когда этот день придет.
Оставшееся время своего урока он провел в тишине, только раздавая указания и стараясь полностью соответствовать образу предвзятого человека, каким он должен был стать; в этом году Альбус назначил его главой Слизерина, и он делал все, что мог, чтобы доставить старику неприятности;ему следовало уделять Гарри больше внимания, когда у него был шанс!
Чтобы досадить ему, он даже стал претендовать на должность преподавателя Защиты от Темных Искусств, на которую, как известно, Волдеморт много лет назад наложил проклятие. Альбус, конечно, отказывал, а Северус давил все сильней и сильней, зная, что директор не поддастся. Особенно в этом году, после решения Квинтуса взять со следующего семестра двухгодичный отпуск, чтобы иметь возможность перейти по специализации от теории к практике. Северус наслаждался, требуя назначить его на должность, которая больше была ему не нужна.
Его исследования Волчьелычьего подстегнули его страсть к зельям, и он ни за что в мире не изменил бы своей работе. Он лениво задавался вопросом, что произойдет, если Альбус когда-либо действительно отдаст ему эту позицию. Он постарался не рассмеяться; старый дурак наверняка взбесится. На обеденном перерыве — на котором он не мог позволить себе смотреть в сторону директора из опасения рассмеяться — он сосредоточился на путешествии, которое он планировал на это лето в качестве сюрприза для Гарри; за осень и зиму они исходили всю Европу, потратив несколько выходных после гарриных уроков алхимии, и посетили Францию — Северус даже начал немного учить Гарри языку, — Гибралтар, Испанию, Италию и просторы Скандинавии. Так что, на лето мастер зелий запланировал нечто особенное.
Не то чтобы ему на этот раз нужны были какие-то ингредиенты, нет; он мог заказать большую часть желаемого — за исключением этого проклятущего таинственного растения! — но он и сам всегда хотел посетить эту страну. Он потыкал свою еду, изображая дискомфорт, размышляя над тем, как отреагирует Гарри, когда он скажет ему, что они едут в Индию. Он ухмыльнулся; это тоже следовало бы заснять!
*Среди основных частей общего процесса алхимического Делания, начиная с момента помещения вещества в реторту и до момента, когда оно уже готово к употреблению в качестве лекарства, эликсира или философского камня, присутствует Fermentation (ферментация, брожение) — обращение органической субстанции в новые составляющие с помощью фермента или под действием тепла. Медленное разложение священным воздухом, в чем заключается сакральный смысл, одухотворение алхимического процесса. Данный алхимический процесс связан со знаком зодиака Козерог.
Процесс зачастую изображали как соединяющихся крылатых короля и королеву (порой людей заменяли птицы).
|
|
| alchoz | Дата: Среда, 02.07.2014, 10:57 | Сообщение # 21 |
|
Демон теней
Сообщений: 270
| Вот и одиннадцать
Гарри сидел за кухонным столом в Поттер Мэноре, терпеливо ожидая, когда его брат и отец вернутся с квиддичного поля. Он медленно пережевывал свой завтрак, дожидаясь своего часа. Его мать готовилась в своей комнате, а Сириус с Ремусом могли появиться в любой момент. Зеленоглазый волшебник вздохнул, изучая свою палочку. Сегодня он вместе со своей семьей — и кем-то из Уизли, вероятно, Роном и близнецами, может быть, даже Перси, но он, в любом случае, все равно редко оставался с ними — отправится в Косой Переулок за покупками к их с Адрианом первому году в Хогвартсе.
Не то чтобы Гарри не был в восторге от мысли, что едет в Хогвартс; нет! Именно этого он жаждал с тех пор как ему исполнилось пять и он понял, что такое Хогвартс. Но отъезд в Хогвартс сопровождался рядом последствий; для начала, ему придется провести много месяцев вдали от замка, который он называл своим домом, а это намного дольше, чем бывало когда-либо прежде, он вернется туда только на летние каникулы; он будет очень скучать по месту, в котором вырос. Потом еще то, что ему придется все время следить за собой. Было странно знать, что он на шесть дюймов выше своего брата, но никто этого не видел, потому что маскировка работала просто великолепно, даже с отражающими поверхностями. А он чувствовал, что он выше, он чувствовал, что его плечи шире, он чувствовал, что он не был тощим мальчиком, который смотрел на него из зеркала. Он просто всего этого не видел. По крайней мере, его глаза остались неизменными, отметил Гарри, тот же изумрудный зеленый как и всегда, единственная правда на фальшивом лице.
Он позволил себе погрузиться в воспоминания об этих последних двух годах. Поездка в Индию была просто невероятной; ему нравилось все в этой стране, и Северус даже взял его посетить индийское Министерство Магии, расположенное в легендарном — а так же ненаносимом и магглонепроницаемом — Черном Тадж-Махале. Там находилась одна из самых знаменитых библиотек Востока, настоящее сокровище для алхимиков всего мира. Да и Египет был определенно великолепен.
Северус тоже произвел сенсацию, фыркнув, подумал Гарри; мастер зелий, наконец, оттаял к прекрасному полу и — находясь за пределами страны — даже начал флиртовать в ответ, к большому развлечению Гарри. Он был настолько другим под скрывающими чарами, здоровее и заметно счастливее, из глаз исчезали тени, стоило ему оказаться вдали от глаз общественности. Мужчина и сам наслаждался изменениями в себе, даже несмотря на несколько инцидентов, о которых Гарри поклялся никогда снова не упоминать; например, вроде той небольшой неприятности прошлой весной с ирландской друидкой и ее обетом безбрачия. Вот это было хорошо.
Гарри вспомнил сцену, и его почти заклинило над его апельсиновым соком, стоило вспомнить выражение лица Северуса, когда он вошел в номер на следующее утро. Он был бледен, как привидение, и бормотал что-то вроде: «А мне откуда было знать?», — или: «Какой еще обет безбрачия в наши дни? Даже чертово Сестринство так не делает!». Гарри поклялся никогда ему об этом не напоминать. Ни об этом, ни об инциденте с дочерью герцога, которая то ли была, то ли не была обручена. Северус, в свою очередь, поклялся никогда не напоминать Гарри о его реакции на разговор о птичках и пчелках, который Сириус устроил ему и его брату в июне в рамках их подготовки к Хогвартсу, так что Гарри считал, что они в расчете.
Если бы люди только могли видеть настоящего Северуса… Ох, они бы выпали в осадок! Гарри предположил, что точно так же все были бы шокированы, узнав его самого настоящего, даже без учета той подробности насчет Мальчика-Который-Выжил. Он был очень занят последние два года, заработав еще два ученических знака, один по Белой магии — похоже, такими считались все лечебные заклинания — и еще один, как ни странно, по магии Крови.
И Северус, и Гарри пребывали в замешательстве по поводу последнего факта, пока мастер зелий с помощью Николаса не провел обширные исследования на эту тему. Магией Крови являлся комплекс заклинаний, чар, зелий и, похоже, алхимии; Гарри изучал фрагменты этой области магии на протяжении многих лет, и как только он начал читать о сигилах*, баланс сдвинулся, и он был признан подмастерьем. После он кое-что почитал и выяснил, что именно отличает магию Крови от прочих областей; как оказалось, дело в ритуалах.
Идея ритуалов Гарри заворожила; ритуалы относились к тому типу колдовства, который не нуждался в палочке и требовал гораздо больше времени, чем заклинания или проклятия. Что еще интереснее, ритуалы были редкостью; Гарри все еще обшаривал библиотеку в поисках любого ритуала, какой только может найтись на страницах, но до сих пор ему мало везло; хотя это не значит, что он остановится! К тому же, магия крови была сильно связана с защитой, что делало его на шаг ближе к выполнению плана, который начал формироваться в его голове еще когда ему было всего лишь семь лет…
Его упорство не раз помогало ему, как, например, совсем недавно в изучении алхимии; одним из самых больших сюрпризов, которые его поджидали на его занятиях с Николасом, стал тот факт, что для трансформаций металла — даже если касалось золота — не требовался философский камень. Алхимик сообщил эту подробность своему ученику по завершении последних рождественских праздников, Гарри чуть не рухнул. Николас дал ему задание; он заявил, что можно продолжать изучать теорию, но если он хочет заниматься, действительно заниматься алхимией, то должен сделать в своей лаборатории хотя бы крупицу золота.
Зеленоглазый мальчика принял задание близко к сердцу, и проводил каждый свой свободный час, который только удавалось урвать, в своей лаборатории, пока, три месяца спустя, не появился не с крупицей, как требовалось, а со слитком драгоценного металла два дюйма в ширину и четыре дюйма в длину. Николас был вне себя от радости и поздравил его, в то время как Северус отпраздновал событие импровизированной поездкой в Италию на выходные.
Гарри, которому в конце июля исполнилось одиннадцать, мог открыть свой собственный счет в Гринготтсе, так что Северус именно за этим его туда и повел; зеленоглазый получил в волшебном банке свой собственный сейф, куда немедленно был помещен тот самый первый слиток золота, позднее дополнившись различными продуктами гарриных алхимических исследований и несколькими галеонами, которые он заработал, продавая указанные продукты — через Николаса, конечно. Однако, прибыль за первый золотой слиток, который он продал, и еще многие после этого первого, шли прямо на счет оборотней, бывших не в состоянии приобрести себе Волчьелычье, который Ремус создал пять лет назад. Северус обнял мальчика так крепко, что Гарри почти подумал, что задохнется.
Говоря о Волчьелычьем, сам Северус добился серьезного прогресса; его тяжелая работа, наконец, начала приносить свои плоды, и он был в шаге от завершения зелья. Однако, проблема оставалась в растении, в том мистическом растении, описанном в свитке, который содержал ответ, Северус был в этом уверен; не то чтобы это помешало ему достичь прогресса с зельем, однако на данный момент он еще не добился успеха. В последнее время он находил гораздо больше поводов для оптимизма. Николас даже помогал ему, чем мог, как и Перенель с ее обширными познаниями в гербологии. Но даже эти двое спасовали перед раздражающей тайной, которую являло собой это растение. Они оба согласились с тем, что название было скорее описанием, чем научной классификацией, и это все, до чего они додумались на данный момент. Ну, и еще обширный список флоры, которая могла бы соответствовать упомянутому описанию.
Гарри уже был готов к новому путешествию по переулкам памяти, когда на кухне появилась его мать. Лили подошла к нему и ласково поцеловала в макушку.
– Я не могу поверить, что мои мальчики отправляются в Хогвартс! — сказала она, глядя на Гарри затуманенным взором.
– Лучше тебе в это поверить, мама, — сказал Гарри с улыбкой.
– И я не могу поверить, что ты получил свою палочку, а меня там не было, — добавила она после короткой паузы. Ах да. Больная тема между ним и его семьей, но гениальный план со стороны Северуса. Гарри требовалось как-то объяснить, почему ему не нужно покупать палочку, поэтому они с Северусом решили, что лучшей стратегией будет открыть часть правды. Гарри заявил, что Северус купил ему ее как подарок на день рождения, тщательно умалчивая, на который именно день рождения. Кроме того, было решено, что еще одной частью открывшейся правды станет ядро палочки; ведь, в конце концов, ядро из пера феникса действительно имело место.
– Мама! — запротестовал Гарри. — Может, ты вместо этого купишь мне сову, и забудем об этом? — Лили просто улыбнулась своему сыну и обняла его.
– Я всего лишь не могу поверить, насколько ты вырос! — если бы ты только знала, подумал Гарри.
– А меня не обнимут? — спросил Джеймс, входя в дверь с Адрианом на буксире. Он действительно получил от жены свое объятье, а потом оно настигло и Адриана.
– Мама! — запротестовал старший из близнецов Поттер, заставив Гарри ухмыльнуться. Пускай они были совершенно разными по характеру и не походили друг на друга, как близнецы Уизли, все же кое в чем они с Адрианом были одинаковыми. Ему это нравилось, так он чувствовал некую связь со своим братом.
– Привет, Гарри! — воскликнул Джеймс, потрепав Гарри по голове.
– Привет, Сохатый! — ответил Гарри; он называл Джеймса Сохатым с тех пор как себя помнил; Джеймсу, казалось, на самом деле нравилось это вечное поминание его мародерского звания.
– Готовы к походу по магазинам Косого Переулка? — спросил он, садясь и глядя на оладьи на столе. Адриан последовал его примеру, поправляя очки очень джеймсовым жестом.
– С тех пор как мне исполнилось пять лет, — сообщил Гарри, ухмыляясь. Джеймс смотрел на эту ухмылку, как делал это прежде бесчисленное количество раз, и пытался уловить, что именно она ему напоминает. Ничего не вспомнив, он просто пожал плечами и продолжил есть свои оладьи.
– Гарри прав, — подтвердил Адриан, подмигивая своему брату, который улыбнулся в ответ. — Я имею в виду, ты видел нашу реакцию, когда мы впервые ступили в замок. Так что ничего удивительного.
– Ну, мне все же кажется странной мысль, что я не увижу вас дома, — дополнила Лили, наливая Адриану немного апельсинового сока. Ну, в любом случае, я не так уж часто бываю в мэноре, мысленно прокомментировал Гарри, запуская зубы в свои оладьи.
– Я не могу дождаться, когда мы пойдем в Хогвартс! — широко улыбаясь, воскликнул Адриан. — Бьюсь об заклад, в гостиной Гриффиндора будет здорово! И жить в замке… — а вот об этом Гарри уже думал. Не о том, каково жить в замке, все же он там уже жил, и наслаждался каждой секундой такой жизни. Но его родители считали, что он попадет на Гриффиндор, как все Поттеры до него. Но сам он не был так в этом уверен. С одной стороны, он был воспитан Севом, который был слизеринцем, и он перенял не одну его черту. А еще на него так же оказал влияние Николас, который в свое время был Равенкло. Гарри полагал, что он достаточно преуспеет на любом из этих трех факультетов; не то чтобы он не считал себя достаточно верным для Хаффлпаффа, просто немного слишком хитрым, чтобы оказаться на факультете честных и справедливых.
Северус сказал, когда эта тема всплыла несколько недель назад, что, по его мнению, Гарри будет на Гриффиндоре, шокировав мальчика до безъязычия. Мастер зелий был непоколебимо уверен, что Гарри попадет на львиный факультет, потому что в его характере было много ото всех четырех факультетов, и шляпа будет вынуждена заглянуть в его сердце. Гарри с невозмутимым видом заявил, что если бы шляпа судила на основании того, что видит в сердце, то сам Северус тоже был бы на Гриффиндоре. Его наградой за этот комментарий стали объятья и взъерошенные волосы. Гарри вздохнул; ему просто придется подождать.
– Готовы, мальчики? — раздался из холла голос Сириуса Блэка.
– Думаешь, они тебя слышали, Сириус? Может быть, тебе нужно еще поорать? — весело и не столь громогласно спросил Ремус Люпин.
– Покажи немного волнения, Лунатик! — невозмутимо ответил собака-анимаг. — У мальчиков первые клевые хогвартские покупки! — в этот момент они дошли до кухни, где обнаружили веселящуюся семью Поттеров.
– О, мальчики! — воскликнула Лили. — Мы всегда можем рассчитывать на вас двоих, если захочется хорошенько посмеяться.
– Конечно! — подтвердил Сириус, внаглую приземлившись за стол рядом с Гарри.
– Как дела, парни? — спросил он, его серые глаза смеялись.
– Я думаю, он хотел сказать доброе утро, — пояснил Ремус.
– Мы прекрасно это поняли, Лунатик, — сказал Джеймс, утирая слезы с глаз. — И да, мы готовы идти, если вы двое не собираетесь еще чем-нибудь шокировать нас за завтраком.
– Не, сегодня мы добрые, — сообщил Сириус. Так что — как только Джеймс и Адриан закончили со своими оладьями — они отправились камином в Косой Переулок. Утро прошло относительно хорошо, подумал Гарри, за исключением нескольких комментариев от Джеймса и Сириуса в адрес Северуса, когда речь заходила о палочке Гарри.
– Ты проверял, она правда работает? — посмеиваясь, спросил Джеймс.
– Я пока не могу использовать заклинания, — солгал Гарри сквозь зубы. Он ненавидел, когда его отец и Сириус так уничижительно говорили о Севе. — Но мистер Олливандер сказал, что она идеально мне подходит.
– Я просто так сказал, приятель, — открестился Сириус. Добавить что-нибудь еще им помешал строгий взгляд Лили.
Покупки прошли без сучка без задоринки — за исключением нескольких взглядов в сторону Адриана — и Гарри мог честно признаться, что был взволнован перспективой официально получить хогвартские учебники; сам по себе он мог уже приступить к материалу пятого курса, но отправляться в школу было совершенно новым ощущением. Он понял, что какая-то его часть не могла дождаться первого сентября. Последним магазином, который они посетили в тот день, после добрых десяти минут осмотра нового Нимбуса 2000, который был выставлен на витрине, стал магический зверинец. Полчаса спустя Гарри и Адриан вышли с двумя совами; большая коричневая для Адриана — свежепоименованный Аполлон — и белоснежная для Гарри. Зеленоглазый мальчик немедленно проникся симпатией к сове и назвал ее Хедвиг, в честь королевы-ведьмы викингов, которая некогда, когда Мерлин еще был в расцвете сил, привела свой народ к славе.
Они встретили Уизли — Артура, Молли, Рона, близнецов и Перси — в Дырявом Котле, и мальчики немного поболтали о Квиддиче. Они обсуждали команды, за которые болели, и шансы Пушек Педдл** выиграть в этом году лигу. Гарри только улыбался и подавал реплики из своего угла; мальчишкам неоткуда было знать, но они с Севом являлись горячими поклонниками болгарских Софийских Стервятников*** и часто ходили на их игры, даже если для этого приходилось выезжать за рубеж. Из национальных, они поддерживали Гарпий Гервена****, став их поклонниками с первой же игры, которую посетили, когда Гарри было семь и он купил билеты Северусу в подарок.
Они расстались засветло, договорившись встретиться на платформе первого сентября. Следующая неделя пролетела стремительно, и тридцать первого августа Гарри и Северус находились на балконе замка, глядя на озеро, как бывало каждое лето.
– Я буду скучать по этому месту, — пробормотал Гарри, посмотрев на Северуса. — И я буду скучать по тому, чтобы быть собой.
– Ты все еще будешь собой в Хогвартсе, Гарри, — с печальной улыбкой сообщил мастер зелий.
– Ты знаешь, что я имею в виду, Сев, — отмахнулся мальчик, глядя на свою руку, как будто собирался скучать еще и по ней. Да, подумал Северус, я совершенно точно знаю, что ты имеешь в виду. — И я думаю, мне придется залечь на дно, стараться быть середнячком и…
– Эй! — прервал его Северус, тем самым заработав от мальчика растерянный взгляд. — Середнячком? — недоверчиво переспросил мастер зелий. — С чего ты это взял?
– Но я должен буду преуменьшать свои способности и…
– Ты, конечно, не можешь разбрасываться заклинаниями пятого курса или массово производить драгоценные металлы в подземельях, но середнячок? Откуда такие мысли? — спросил Северус, потягивая чай со льдом.
– Так ты хочешь сказать…
– Я хочу сказать, что я чертовски рассержусь, если ты не станешь первым на своем курсе, потому что ты запросто можешь сделать это с закрытыми глазами, — легко указал Северус.
– Папа? — окликнул Гарри с улыбкой.
– Да, Гарри? — Северус зеркально повторил тон мальчика. Гарри обнял его.
– Люблю тебя.
– Я знаю, — хрипло отозвался тот. — Я тоже тебя люблю, малыш. — Некоторое время они просто сидели и смотрели на территорию, прежде чем Северус снова заговорил: — Итак, ты все упаковал?
– Да. Думаю, я ничего не забыл, — ответил мальчик.
– Ты наложил отвлекающие чары на внешкольные книги? — они решили, что Гарри должен взять с собой в Хогвартс некоторую дополнительную литературу, чтобы иметь возможность продолжать свои исследования.
– Да, и все запирающие и защитные заклинания и чары, которые смог придумать, тоже уже на моем сундуке. Я даже не говорю о чарах, которые ты сам наложил на эту штуку…
– Взял свой алхимический дневник?
– Да, и если кто-то его откроет — при условии, что этот кто-то сперва откроет сундук — то обнаружит, что он пустой.
Гарри сейчас работал над сигилами, их алхимической частью, которая, как объяснил Николас, требовала того, чего не хватало другим областям магии: воображения. Алхимик предложил Гарри сделать что-нибудь творческое для практики, и когда Гарри предложил зелья, Николас напомнил ему, что в зельях творчество можно проявлять, только пока зелье не рванет; вместо этого он предложил готовку, и зеленоглазый волшебник в кратчайшие сроки оказался покрыт мукой. По правде говоря, Северус помог как в приготовлении пищи, так и в распространении муки.
– Говоря об алхимии, Николас был немного взбудоражен в последний месяц, тебе не показалось, или это я себе навыдумывал? — обеспокоенно спросил Гарри. Северус вздохнул.
– Он кое о чем беспокоится, Гарри, это я могу тебе сказать. Но я дал ему слово, что не буду рассказывать, о чем именно, — он остановил начавшего было протестовать Гарри. — В любом случае, сам он мне ничего не говорил; я узнал из другого источника — который также взял с меня клятву хранить тайну, но это к слову — и Николас попросил меня не говорить тебе, чтобы тебя не беспокоить.
– А незнание меня беспокоить не будет? — спросил Гарри, поднимая бровь. — И что это за другой источник? — непонимающе поинтересовался мальчик. Северус усмехнулся.
– Я полагаю, достаточно скоро ты все сам поймешь; таким образом, я сдержу свое слово, а тебе станет легче, — указал Северус. — Кроме того, я сам не знаю настоящей причины его беспокойства, — добавил мастер зелий.
– Но…
– Никаких но, малыш. Тебе лучше постараться повеселиться в Хогвартсе, и это приказ! — приказным тоном велел Северус.
– Я так и сделаю, — засмеявшись, подтвердил Гарри. — Сев?
– Да?
– Ты правда не будешь возражать, если я в конце концов попаду на Гриффиндор? — мальчик спросил словно между прочим, но глаза выдавали, насколько сильно это его беспокоило.
– Конечно, нет! — успокоил его Северус. — Я хочу, чтобы ты наслаждался пребыванием на любом факультете, куда бы тебя ни распределило, и это тоже приказ. Слово волка, — поклялся Северус своей анимагической формой. Они оба приняли зелье, чтобы узнать свои формы, на следующий день после дня рождения Гарри. Мастер зелий был несколько потрясен, когда они оба оказались волками — излишне близковато к собаке, на его вкус — но решил, что этого можно было ожидать, со всеми их исследованиями Волчьелычьего. Гарри только улыбнулся и напомнил ему, что, предположительно, анимагическая форма говорит о характере, и Северус рассмешил их обоих, предложив, что в глубине души они оба хотели запрокинуть голову и повыть на луну, сотворив довольно интересную мысленную картину. Гарри поклялся работать над своим преобразованием каждую ночь и продемонстрировать Северусу свой прогресс на рождественских каникулах, если не будет другой возможности.
– Хорошо, Сев, — согласился Гарри гораздо более спокойным тоном.
– А теперь перейдем к более важным вопросам, — решил Северус, поднимаясь. — Я попросил Минни сделать шоколадный торт…
– Ура! — воскликнул Гарри и бросился прямиком на кухню, оставив посмеивающегося Северуса позади.
На следующее утро Гарри разбудила не мать, как он ожидал, а отец, который отвел их с Адрианом в гостиную и отдал им последний перед отправлением в Хогвартс подарок.
– Это… — начал Адриан, благоговейно касаясь серебристой ткани.
– Твоя мантия-невидимка? — спросил Гарри, в его голосе было столько же благоговения, как и у Адриана; каждая хорошая история, какую рассказывал им их отец, всегда начиналась с этой мантии, или, по крайней мере, в какой-то момент включала ее в себя.
– Ага! И я хочу, чтобы она была у вас, парни; я бы передал вам еще и карту, но Филч конфисковал ее в наш последний год, и мы не смогли вернуть ее назад, так что… — объяснил Джеймс, явно все еще болезненно переживая потерю.
– Мантия уже хорошо, папа, — сообщил Адриан, и Гарри кивнул.
– Только не вляпайтесь в ней в лишние неприятности, иначе ваша мама меня убьет.
Мальчики засмеялись, но с готовностью согласились, и вскоре мантия была припрятана в сундуке Адриана. Они отправились упаковывать последние из своих личных вещей, или, скорее, Адриан отправился, пока Гарри кормил Хедвиг и размещал ее в ее клетке, пообещав позволить ей лететь в Хогвартс, как только они сядут в поезд.
Дорога до станции была довольно забавной, учитывая волшебно увеличенный изнутри автомобиль, призванный вместить всю семью Поттер, все еще сонного Рона, Сириуса, Лунатика, три сундука и две клетки с совами. Сириус пытался убедить троих студентов, что в этом году в сортировке будет участвовать тролль; Рон ему почти поверил, поскольку Фред и Джордж говорили ему нечто подобное, несмотря на то, что месяц назад Адриан проговорился о Сортировочной Шляпе.
Они прибыли на Кингс-Кросс одновременно с Уизли — скорее везение, чем расчет — и все попрощались сразу же, едва достигли Платформы 9 3/4. Красный паровоз должен был отбыть через десять минут, когда Гарри заметил, что Уизли привели с собой свою младшенькую, Джинни; рыжеволосая девочка была раньше влюблена в Адриана, когда была младше, но с возрастом это прошло, и Гарри обнаружил, что ему нравится проводить с ней время, считая ее умной, хотя и довольно застенчивой девочкой. Он помахал ей, забираясь в поезд, и она улыбнулась в ответ, прежде чем снова начать упрашивать мать отпустить ее в Хогвартс.
Все обменялись последними объятьями, и поезд отправился в Хогвартс, а Гарри с Адрианом оглянулись на своих родителей, со слезами на глазах махавших им вслед. Гарри едва успел увидеть, как их отец утешающее положил руку на плечо матери, прежде чем поезд повернул, и станция скрылась с глаз. Близнецы Поттер обменялись улыбками и снова сели в купе, которое нашли с Роном. Адриан и Рон болтали о том, чего они ожидают от Хогвартса, пока Гарри старательно заново проверял учебники с заклинаниями этого года, поглощая шоколадных лягушек, добытых из тележки; лучше бы ему убедиться, что он не покажет в школе много продвинутых заклинаний, по крайней мере, до окончания рождественских каникул, когда сможет оправдываться изучением библиотеки как источником названных чар. Он думал о том, насколько иначе Северусу придется вести себя в Хогвартсе — зеленоглазый волшебник был предупрежден самим мастером зелий — когда дверь купе открылась, и Невилл Лонгботтом, мальчик, которого Гарри видел раньше один или два раза, зашел, спрашивая, видели ли они его жабу.
Получив заверения, что не видели, он ушел, только чтобы вернуться минутой позже с густоволосой ведьмой, уже одетой в школьную мантию. Так получилось, что в этот момент Рон вытащил палочку, поскольку Адриан пытался научить его простому заклинанию левитации.
– О, вы тренируетесь в магии? Давайте посмотрим.
У нее был властный тон, как отметил Гарри, а передние зубы немного великоваты, но в ее карих глазах не было плохих намерений. Рон несколько опешил от ее просьбы.
– Э-э, ну хорошо.
Он вытащил палочку и направил на серебряный сикль, монету, которую они использовали в качестве цели; немного тяжеловато для первой попытки, подумал Гарри, но, опять же, Адриан уже изучал материал первого года. Как только Гарри услышал, насколько Адриан продвинулся в своем обучении, он был несколько разочарован; он хотел, чтобы его брат имел большую фору, но Северус объяснил, что это уже было довольно примечательным подвигом для мальчика его возраста. Потом он гордо улыбнулся Гарри и продолжил объяснять зеленоглазому волшебнику довольно сложную теорию трансформации.
– Вингардиум Левиоса, — решительно сказал Рон, совершенно без интонации и не двигая палочкой.
– Ты уверен, что все делаешь правильно? — уточнила густоволосая девочка. — Я уже выполняла несколько простых заклинаний, и они у меня работали. Об этом заклинании я тоже читала, но сама никогда не пробовала. У меня в семье нет магов… — она продолжила разглагольствовать о Хогвартсе, и Гарри от нее отключился. — Кстати, я Гермиона Грейнджер. А вы кто?
Трое парней совершенно потрясенно посмотрели на нее.
– Я Рон Уизли.
– Адриан Поттер.
– Гарри Поттер.
Но Гермиона не особо обратила на него внимание, похоже застряв на имени Адриана, и начала перечислять все книги, в которых он упоминался. Гарри лишь ухмыльнулся, когда Адриан побагровел.
– В любом случае, нам сейчас лучше пойти и поискать жабу Невилла. Вам троим стоит переодеться, знаете ли. Я считаю, что мы довольно скоро приедем.
С тем она и ушла, забрав с собой Невилла.
– На какой бы факультет я ни попал, надеюсь, что она будет на другом, — пробормотал Рон, и близнецы Поттер рассмеялись.
– И не беспокойся о заклинании, Рон, — сказал Адриан. — Оно довольно сложное, — тут он, похоже, о чем-то вспомнил. — Эй, Гарри!
– Да, Адриан? — спросил он, все еще улыбаясь на комментарий Рона.
– Я обещал научить тебя, когда мы будем в школе, помнишь? — спросил кареглазый близнец Поттер, широко улыбаясь. Ох. Точно.
– Ага, я помню, — с улыбкой ответил Гарри; Адриан вспомнил обещание, данное годы назад, и пусть он не нуждался в обучении, одна лишь мысль стоила гораздо больше всех тренировок в мире.
– Ты хочешь попробовать это заклинание? — спросил Адриан. — Я поправлю тебя, если что-то будет не так.
Гарри улыбнулся и вытащил палочку, почти решившись для вида неправильно бросить заклинание, когда ему на ум пришло требование Северуса стать лучшим на своем курсе. Хорошо бы ему начать пораньше.
– Вингардиум Левиоса, — скомандовал он, и монета сразу же взлетела с пола, зависнув в воздухе там, куда указывала палочка Гарри. У Рона отпала челюсть, а Адриан моргнул.
– Здорово, Гарри. Правда здорово, — и он гордо улыбнулся.
– Я читал наши новые книги, — сообщил зеленоглазый мальчик, опустив монету на пол и отдав ее брату.
– Мама будет рада узнать, что по крайней мере один из нас пошел в нее! — засмеявшись, высказался Адриан, заставив Гарри и Рона последовать его примеру. Они все еще смеялись, когда дверь снова открылась, показывая Драко Малфоя. Между семьями Малфой и Поттер существовала многолетняя взаимная неприязнь, но Гарри пытался следить за собой, когда впервые встретился с наследником Малфоев. К сожалению, блондин не ответил той же любезностью.
– Близнецы Поттер и Уизел, — усмехнулся он, пользуясь поддержкой двоих своих друзей. Они были намного больше блондина и ростом с Гарри, когда он не был под скрывающими чарами. — По-прежнему не в состоянии отличить неправильное от плохого, как я вижу? — спросил он, глядя на Рона.
– Я думаю, нам все прекрасно удается, благодарю, — спокойно сообщил Гарри, и чтобы показать, насколько его трогал этот спор, взял книгу заклинаний и продолжил читать. Или, по крайней мере, сделал вид, выжидая, пока трое мальчиков уйдут. Именно в этот момент Драко решил не только оскорбить семью Рона, но и приказать своим лакеям — Крэббу и Гойлу — забрать их оставшихся шоколадных лягушек. Гарри вздохнул и снова достал палочку. Пара простых, но эффективных заклинаний связывания ног, и в результате два двинувшихся мальчика споткнулись и упали на пол.
– Это было здорово, приятель! — воскликнул Рон, а Адриан угукнул. Гарри просто посмотрел на ошеломленного Драко и спокойно сказал:
– Я сниму проклятие, если ты заберешь своих друзей и уйдешь, Малфой. — Блондин уставился на него широко распахнутыми глазами, пока два мальчика на полу ждали его решения. — Ты меня слышишь?
– Да, — ответил тот.
– Тогда хорошо, — и он тут же взмахом палочки снял проклятие, а Крэбб и Гойл, поспешно поднявшись, пошатываясь, вышли из отсека. — И я был бы признателен, если бы ты впредь не оскорблял моих друзей, Малфой, — добавил Гарри; глаза Драко превратились в щели, когда он снова фыркнул, прежде чем уйти.
– Ты действительно заранее прочитал наши книги, верно? — спросил Адриан, весело улыбаясь.
– Ага, так я и сделал, — ответил Гарри, пожимая плечами.
– Это было здорово! — повторил Рон, когда они расселись по своим места. Они едва успели перекинуться парой слов, прежде чем Гермиона вернулась к их купе, чтобы сообщить им, что они вот-вот приедут в Хогвартс. Мальчики выпроводили ее, чтобы иметь возможность переодеться в свои черные мантии, что едва успели сделать, прежде чем раздался голос кого-то невидимого, велевшего оставить свои сундуки в поезде и быть готовыми к выходу; Гарри был уверен, что это какие-то чары. Северус начал учить его чувствовать чары, но до начала семестра ему удалось узнать только основы. Гарри глубоко вздохнул и преодолел несколько шагов, отделявших его от платформы.
– Первоклаш! Первоклаш, сюда! — прозвучал невдалеке голос Хагрида, подзывавшего к себе их всех. Поехали, подумал Гарри и последовал на голос Лесника.
* Сигил или сигилла (от лат. sigillum) — символ (или комбинация нескольких конкретных символов или геометрических фигур), обладающий магической силой. Сигилы широко использовались магами и алхимиками для вызова и управления духа или демона. Таким образом, сигил наряду с именем и формулой вызова играл немаловажную роль в гримуаре. Самые известные сигилы представлены в средневековых магических и алхимических книгах (в основном по демонологии): «Малый Ключ царя Соломона», «Печати 6-й и 7-й Книги Моисея», «Сигилы Чёрной и Белой магии» и других. Самым известным сигилом является пентаграмма. Также сигилы использовались в качестве эмблем различных сообществ.
|
|
| alchoz | Дата: Воскресенье, 06.07.2014, 22:51 | Сообщение # 22 |
|
Демон теней
Сообщений: 270
| Начало семестра
Гарри занял лодку вместе со своим братом и Роном, и они, следом за прочими студентами, поплыли через озеро к виднеющемуся вдалеке величественному замку; зеленоглазый волшебник разрывался между волнением и ужасом. Он практически безуспешно твердил про себя, что бояться совершенно нечего. Не желая поддаваться страху, он просто смотрел на замок и пытался дышать ровно. Непростая задача.
Первокурсники поприветствовали профессора МакГонагалл, выглядевшую привычно-строгой, ее умные глаза осмотрели испуганных одиннадцатилеток. Она провела их всех по коридору в маленькую комнату. Вряд ли возможно не впечатлиться замком, подумал Гарри, посматривая вверх, на сводчатые потолки; другого такого места, как Хогвартс, просто нет! Тем временем, профессор МакГонагалл объяснила, что такое факультеты, и вкратце всем рассказала о грядущей вскоре Церемонии Распределения, а потом покинула их, велев напоследок поправить одежду и принять, как она выразилась, вид поумнее, ее взгляд ненадолго остановился на мантии Невилла и на пятне на носу Рона. Невилл, который к тому времени нашел свою жабу, Тревора, стал нервно возиться с мантией, в то время как Рон принялся оттирать нос.
Сам Гарри старался не ерзать и не пытаться пригладить волосы; ему это удалось только тогда, когда он вспомнил, что они были частью заклинания маскировки, и любые попытки причесаться все равно не принесут никакого результата. Не то чтобы в противном случае он смог справиться со своими непослушными волосами. Но когда Минерва МакГонагалл награждает тебя таким взглядом, тут уж ничего не поделаешь, остается только постараться сделать все возможное, чтобы поправить свою одежду или отсалютовать этой женщине.
Профессор МакГонагалл вернулась, велела им выстроиться в линию и повела их через огромные двери в Большой Зал; там, сидя за столами четырех факультетов, освещенные сиянием тысяч плавающих свечей, находились старшие школьники. Небо на зачарованном потолке в совершенстве повторяло ночное небо снаружи, и пусть даже Гарри знал, что это чары, он все равно машинально попытался найти несколько созвездий, и эти знакомые действия немного успокоили его нервы. В дальнем конце комнаты зеленоглазый волшебник легко смог различить облаченную в черное фигуру Северуса Снейпа. Он чуть улыбнулся; что бы ни случилось, он был не один, с ним тут Сев.
Он шел вместе со всеми студентами, на сердце у него стало заметно легче. Профессор МакГонагалл разместила на стуле старую оборванную шляпу; Распределяющая Шляпа, подумал Гарри, опознавая ее по описаниям Северуса и Джеймса. Несмотря на свою тревогу по поводу Церемонии Распределения, Гарри даже предвкушал этот момент. И не был разочарован, когда спереди, чуть выше полей, на шляпе появился рот, похожий на щель, и шляпа запела:
«Ох, кажусь я не самой прекрасной на свете,
Не стоит решать все по краю полей.
Я съем себя сразу, как только найдете
Находчивей шляпу, чем я, и модней.
Вы ваш котелок начерните до блеска,
Избавьте от складок высокий колпак,
Я — шляпа из Хогвартса, молвлю я веско
И я превзойти их могу просто так.
Не спрячете вы в голове своей место,
Что мудрая Шляпа не сможет найти.
Примерьте меня, и скажу я вам честно,
В какой из колледжей вам стоит пойти.
Быть может для вас Гриффиндор предназначен,
В стенах его храбрые сердцем живут,
Он рыцарством, мужеством, силой означен,
И все гриффиндорцы отвагой слывут.
А может быть вам Хаффлпафф предначертан –
Для верности и справедливости дом.
Готов хаффлпаффец учиться усердно,
Терпением брать и тяжелым трудом.
Вас ждет Равенкло, веселый и мудрый,
Здесь самый смекалистый собран народ,
Проворный, находчивый и остроумный
Хорошего друга в любом тут найдет.
Быть может вам стоит пойти в Слизерин,
И там обучаясь, науки постичь,
Его ловкачи найдут сотню причин
Любыми из средств своих целей достичь.
Давай же, дружок, скорей на коня,
Не бойся и колебанья оставь,
В надежных руках (хоть их нет у меня)
Ты будешь, лишь голову шляпе подставь.»
Пока все аплодировали шляпе, Гарри заметил, что профессора МакГонагалл снова вышла вперед, на этот раз неся с собой свиток, явно бывший списком всех первокурсников, которых она и начала вызывать в алфавитном порядке. В то же время, молодой волшебник размышлял над словами Мыслящей Шляпы; если она может заглядывать в голову, не стоит ли опасаться, что она кому-то расскажет? Северус, после подробного обсуждения этого вопроса, указал, что заклинание, которое позволяло шляпе выполнять свою работу, было связано со школой и заставляло ее хранить свои секреты. Что бы она ни увидела в головах студентов, это являлось частью тайны школы, так что, те же самые заклинания, которые делали из нее нечто отличное от обычных шляп, обязывали ее оставить все, что она узнавала, при себе. Но поскольку пугающей способностью заглянуть в голову и рассказать владела не только Шляпа, он все равно быстро проверил свои окклюменционные щиты.
Северус, предупредивший его, что директор был мастером Легилименции, обучил его летом основам. Конечно, он пока и близко не подошел к уровню мастера зелий, но он тренировался хранить свои мысли по отдельности и возводить достаточно сильные щиты, которые предупредят его, если кто-то попытается прочитать его мысли, и хотя бы дадут ему достаточно времени, чтобы сбежать и позвать на помощь.
– Грейнджер, Гермиона! — выкрикнула профессор Трансфигурации, и густоволосая ведьма, с которой они столкнулись в поезде, волнуясь, направилась к шляпе, которую и надела на голову. Гарри заметил, как Адриан и Рон обменялись взглядами, а затем передернулись, когда ее распределили на Гриффиндор; Рон даже застонал в знак протеста. Невилл был распределен на Гриффиндор, Драко Малфой на Слизерин — какой шок! Он бы умолял шляпу, если бы уже не был заточен под этот факультет, но Гарри немного завидовал, ведь блондин будет на факультете Северуса — а затем…
– Поттер, Адриан! — позвала профессор, и по Большому Залу поползли шепотки.
– Она сказала, Поттер? — спросил кто-то.
– Тот самый Адриан Поттер? — переспросил ещё кто-то.
– Я так и услышал! — согласился другой. Гарри закатил глаза; откровенно говоря, Адриан ненавидел внимание, а он не хотел, чтобы его брату было неуютно в Хогвартсе, в который тот мечтал пойти, сколько себя помнил. В это время Адриан с решительным видом надел Шляпу; ждать пришлось недолго; Шляпа назвала Гриффиндор прежде, чем минуло десять секунд. Под приветствия дальнего левого стола, Гарри аплодировал усерднее, чем кто-либо другой в зале. Он отчетливо мог услышать, как Фред и Джордж скандировали: «Мы получили Адриана! Мы получили Адриана!»
– Поттер, Гарри! — позвала МакГонагалл с небольшой улыбкой на лице. Гарри пошел с высоко поднятой головой, тайком бросив последний взгляд на Северуса, который кивнул в знак поддержки. Его имя не вызвало волнений, но так Гарри больше нравилось. Он натянул Шляпу на глаза, и Большой Зал скрылся из виду.
– Итак, второй из близнецов Поттер! — прошептал голос ему на ухо. — И ты немного знаком с Окклюменцией! Впечатляюще для твоего возраста! А теперь давай посмотрим, что… Великий Мерлин! — воскликнула Шляпа в полной растерянности. — Ты, юный Гарри, скрываешь больше тайн, чем все студенты, которых я когда-либо имел удовольствие распределять, вместе взятые. И то, что ты скрываешь, это… Удивительно!
– Ты не расскажешь, правда? — тихо подумал Гарри, внутренне съежившись.
– Даже если бы я не был вынужден хранить то, что вижу, при себе, я бы не стал; я вижу, как ты защищаешь своего брата, юный Гарри, и это достойно восхищения, — Шляпа остановилась. — Но куда тебя направить? Ты настолько умен и начитан, Равенкло прекрасно тебе подойдет; ты так же достаточно хитер, чтобы скрывать свои секреты как слизеринец. А еще тут есть верность вместе с отвагой и благородством, да. Как бы лучше поступить?
– Ничего не выпирает? — полюбопытствовал мальчик, разговор его заинтриговал; в конце концов, не мог же он не поинтересоваться, что волшебный предмет, веками по долгу службы заглядывавший в мысли, может о нем сказать?
– Все в твоем разуме выпирает, мой дорогой! — воскликнула Шляпа. — Что я могу сказать? Разве что, Алхимия? Ох, мой мальчик, ты знаешь Алхимию! Независимо от того, на какой факультет ты попадешь, я бы посоветовал тебе присмотреться к дополнительным занятиям, которые может предложить школа!
Зеленоглазый волшебник мысленно кивнул, легкая ухмылка появилась у него на губах; все было не так плохо, как он думал. И пока шляпа продолжала размышлять и бормотать про себя о его чертах — смелость смешалась с быстротой мысли и некоторым пренебрежением правилами в качестве последнего аргумента — Гарри вспомнил слова Северуса.
– Если Вы загляните в мое сердце, это поможет? — спросил он мысленным эквивалентом тихого голоса. Независимо от того, какому факультету он больше подходил, он уже становился Хэтстоллом**, и прекрасно это понимал.
– Ты позволишь мне заглянуть в твое сердце, юноша? — серьезно спросила Шляпа.
– Я много чего скрываю, но только не в моем сердце, — решительно ответил Гарри, внезапно почувствовав себя очень храбрым. Шляпа усмехнулась.
– Я могу заглянуть только в твою голову, но даже если бы я мог видеть в твоем сердце, думаю, в этом нет необходимости. Требуется большое мужество — возможно, даже величайшая отвага — чтобы позволить кому-то заглянуть в твое сердце, Гарри. А поскольку твой разум подходит всем, твое сердце ведет тебя на… ГРИФФИНДОР! — выкрикнула последнее слово Шляпа, и Гарри улыбнулся; Северус сделал то же самое, даже если и почти незаметно. Он определенно наслаждался своей правотой.
– Хорошая работа, братан! — оценил Адриан, похлопывая своего младшего брата по спине и довольно улыбаясь. Зеленоглазый волшебник улыбался в ответ; все было прекрасно — Рон тоже был распределен на Гриффиндор, — и наконец-то начиналась его хогвартская жизнь. Он не сознавал, насколько был голоден, пока распределение не закончилось и Дамблдор не озвучил свой вариант приветственной речи. Неожиданно для себя, Гарри набросился на еду в своей тарелке, в процессе уничтожения всего до последнего кусочка охотясь за кусочком пирога с патокой и — конечно же — шоколадным суфле.
Веселая праздничная атмосфера была несколько омрачена зловещим предупреждением Дамблдора студентам не приближаться к правому коридору на третьем этаже, если они не хотят умереть мучительной смертью. По Большому Залу снова пробежали шепотки, и мысли Гарри быстро приступили к составлению сценариев всевозможных образов и форм. Единственной причиной, почему Дамблдор может не допускать студентов в определенное место в школе, могло стать нечто, хранящееся в Хогвартс, который, вообще-то, был самым безопасным местом в стране, опередив в этом даже Гринготтс. Но что приходится охранять такими методами, которые могут представлять угрозу для студентов? Что может быть настолько важным? Его мозг едва ни дымился, когда он понял, что что-то упустил, что существует связь, которую он не улавливает, хотя и должен, но он слишком устал, чтобы как следует поднапрячься.
Он просто последовал за Перси — которого назначили префектом, чем тот, очевидно, гордился — к башне Гриффиндора, не побеспокоившись запомнить туда дорогу, ибо даже если бы он не провел в замке так много времени, рассказов, которые он слышал в мэноре Поттеров, хватало, чтобы нарисовать почти идеальную карту местоположения львиной гостиной. Гарри улыбнулся, увидев знаменитую картину Полной Дамы, и попросту ввалился внутрь, отправляясь прямиком в свою постель. Он сделал попытку немного очистить свой разум, пока чистил зубы, но ему удалось проделать только основные необходимые окклюменционные упражнения, как почувствовал себя почти готовым свалиться и уснуть тут же на полу.
На следующее утро Гарри и Адриан получили письма от родителей и крестных, поздравлявших с распределением на Гриффиндор: «Как они так быстро узнали?» — вслух удивился Адриан. Гарри был уверен, что Сохатый и Бродяга допросили Дамблдора еще в вечер церемонии — а зеленоглазый волшебник еще получил неподписанную записку, почерк в которой он узнал бы везде, которая гласила только
«Поздравляю.
P.S.: Я же тебе говорил.»
Гарри, с улыбкой покосившись в сторону мастера зелий, сдержал смех и быстро спрятал записку, пока ее кто-нибудь не заметил. Шепотки, касающиеся его брата, преследовали его весь день, заставляя Адриана немного краснеть, но Гарри оставался равнодушен; он всего лишь желал начала уроков. Как бы он ни хотел помочь своему брату, он прекрасно себя чувствовал, получив возможность добиться чего-то для себя и получить признание за свои усилия, к тому же, он хотел, чтобы Северус им гордился.
Первым уроком в семестре стала Гербология, и первокурсники отправились к теплицам — особым теплицам — где профессор Спраут сделала все, чтобы научить их различать грибы и травы. Гарри, который уже многого добился в Гербологии благодаря теплицам в замках Фламелей и Северуса, смог опознать их все и добавить несколько лишних подробностей, важных для их использования — ничего такого, чего бы не было в книжных примечаниях, но все таки — удивив профессора и в одиночку заработав Гриффиндору пятнадцать баллов. Адриан поздравил его, а Гермиона попыталась загнать его в угол для небольшого допроса на предмет дополнительных лакомых кусочков информации, знание которых он показал, и Гарри пришлось быстро ускользнуть от нее и направиться на следующий урок.
Он был совершенно разочарован уроком Истории Магии с профессором Биннсом, который был призраком, не считавшим необходимым привлекать внимание своих учеников. Гарри попытался делать записи, но вскоре обнаружил, что это бесполезная затея; Северус уже научил его всему, что можно было знать — или, по крайней мере, всему, что необходимо было знать — о гоблинских войнах, и потому он смертельно скучал!
Другим разочарованием стала Защита от Темных Искусств, урок, которого Гарри ждал, желая посмотреть, как поведет себя на нормальной дуэли, потому что он не дорос до уровня Северуса, чтобы затеваться с ним. Весь класс пропах чесноком, а профессор Квиррелл, казалось, боялся собственного предмета.
Чары оказались веселым уроком; они все еще не приступили к работе с заклинаниями, но профессор Флитвик упал со стула — вернее, с книг на стуле, на котором он стоял, — назвав имя Адриана во время переклички. Гарри пришлось подавить смех, спрятавшись за свою книгу, когда Адриан покраснел. Астрономия была чем-то освежающим, а профессор Синистра осталась крайне довольной знаниям Гарри по данному вопросу; его сокурсники, в свою очередь, остались довольны баллами, которые он заработал для Гриффиндора. Гермиона дошла до того, чтобы спросить, как так получилось, что его не распределило на Равенкло. Гарри только пожал плечами и указал, что чья бы корова мычала; она просто улыбнулась и переключила внимание на поиск верного пути в общежитие.
Первый урок трансфигурации оказался интересным; профессор МакГонагалл ясно дала понять, что она не потерпит никакого баловства в своем классе, позволяя им разговаривать ровно до момента начала урока. Затем она продемонстрировала превращение стола в свинью и обратно, заставив весь класс — включая Гарри, которому всегда нравилось наблюдать за превращениями — ахнуть. Дальше она дала им задание превратить спичку в иголку. Гарри в течение нескольких минут делал вид, что читает теорию, пока его одноклассники пробовали свои силы в заклинании — в основном безуспешно, хотя Адриан уже добился того, что его спичка заострилась — а затем уверенно взмахнул палочкой и превратил свою спичку в совершенную иглу. Профессор МакГонагалл прервала свои блуждания по классу, подошла к его столу, взяла в руки иглу и показала ее всему классу, наградив Гарри необычайно теплой улыбкой.
– Хорошая работа, мистер Поттер, — сообщила она, ее умные глаза посмотрели на него поверх очков. — Вы пробовали это заклинание раньше? — по правде, Гарри не пользовался конкретно этим заклинанием, когда Северус начинал его учить превращать мелкую гальку в пуговицы, прежде чем перейти к более сложным заклинаниям.
– Нет, профессор, но я прочитал теорию; еще я прочитал некоторые книги моего отца, — добавил зеленоглазый волшебник, думая об огромной библиотеке в замке Северуса.
– Ах да, — признала она, кивнув, и снова улыбнулась. — Джеймса всегда привлекала Трансформация, — и наградив Гриффиндор пятью баллами, она продолжила свой обход. Гарри улыбнулся Адриану, который обернулся, одобрительно оттопырив палец вверх по поводу полученных баллов. К концу урока, кроме Гарри только Адриан сумел завершить превращение, а Гермионе удалось превратить свою спичку только наполовину.
Прежде чем Гарри успел моргнуть, наступила пятница, день, примечательный их первым уроком зелий; он должен был проходить со студентами Слизерина, но Гарри не поэтому беспокоился. Сейчас он сможет увидеть Сева таким, какой он в Хогвартсе, и он не был уверен, что ему это понравится. Мастер зелий предупредил его, что его образ совершенно не походит на него же обычного. Зеленоглазый мальчик заявил, что готов к этому, но на самом деле немного приуныл; он хотел бы увидеть, что Северус учит так, как он на самом деле может, а особенно хотел, чтобы другие студенты тоже это увидели. Он спускался в подземелья, едва замечая комментарии брата и Рона по поводу Северуса, или как Адриан приглашает рыжего с ними двумя вечером к Хагриду. Они только-только сели — Гарри и Адриан за одним столом, а Рон со стороны Адриана с Невиллом — когда Северус с шумом ворвался в дверь, его черная мантия вздымалась за ним. Внезапно, Гарри прекрасно понял, почему все студенты боялась его, и ухмыльнулся, прежде чем смог с собой справиться; ох, и ждет же их однажды сюрприз!
Северус, расхаживая, объяснял им, что именно они будут делать на зельях и что конкретно это значит. Его голос был четким и отрешенным, лишенным тепла, к которому Гарри привык. Тем не менее, он легко привлекал всеобщее внимание и вызвал у Гарри незаметную ухмылку на комментарии о «болванах»; некоторые вещи никогда не изменятся. Продолжил Северус перекличкой и, как и Флитвик, остановился, добравшись до имени Адриана. Но тут не последовало ничего смешного; он просто смерил Адриана пронзительным взглядом, заставив того еле заметно заерзать, прежде чем перейти к Гарри и остальному классу.
Зеленоглазый волшебник знал, что должно было последовать дальше; Северус спрашивал его, насколько Адриан продвинулся в зельях, и Гарри, в свою очередь, спросил своего брата. На что старший близнец Поттер рассмеялся и просто заявил, что до сих пор Джеймс не считал необходимым учить его зельям; они сосредоточили все силы на работе с заклинаниями, и он всего лишь немного пролистал свой учебник за первый курс. Северус мертвенно побледнел; видимо, Джеймс позволил своей вражде отразиться на образовании сына. Что будет, если Адриан падет жертвой какого-то зелья? Что, если ему будет необходимо сварить что-то, чтобы вылечить себя? Хотя бы противоядие?
Так что, было решено проверить, что именно Адриан знал о зельях; Гарри протестовал, зная, насколько тяжело это может быть для Северуса, но мастер зелий только пожимал плечами, с ухмылкой напоминая ему, что от него ожидают именно такой реакции. Не то чтобы от этого идея нравилась Гарри больше.
После перечисления всех студентов, мастер зелья неожиданно — для всех прочих — повернулся к кареглазому Поттеру и назвал его имя:
– Мистер Адриан Поттер, — начал он. — Что я получу, если добавлю толченый корень асфодели к настойке полыни? — Адриан растерялся и обернулся к такому же растерянному Рону. Гермиона подняла руку, Драко, Крэбб и Гойл захихикали, а Гарри подавил вздох. Вопрос был элементарным, как раз для первокурсников, и для кого-то, прошедшего то же обучение, что и Адриан, он должен быть простым; но, очевидно, его брат вообще не интересовался данной темой.
– Ничего? — спросил Северус, заметив потерянный взгляд на лице старшего из близнецов Поттер. Внутри он кипел; на самом деле, он не был настроен против мальчика, но тот должен, по крайней мере, знать основы. Возможно, если он спросит что-то из начала книги… — Давайте попробуем еще раз. Где бы Вы искали, если бы я сказал Вам найти мне безоар? — он выжидающе посмотрел на Адриана, и глаза мальчика расширились за стеклами очков. Гарри стиснул зубы, пытаясь не застонать; об этом упоминалось во второй главе учебника, сразу после введения о смертельно опасных зельях и ингредиентах. На этом месте Гермиона затрясла рукой, но Северус ее проигнорировал.
– Я не знаю, сэр, — повторил Адриан. Рон уставился на Северуса испепеляющим взглядом, а Драко засмеялся.
– В чем разница между клобуком монаха и волчьей отравой? — наконец спросил он, и Гарри съежился от пустого выражения лица своего брата; на этот раз ответ упоминался в первом же абзаце первой главы, где было отмечено, что ингредиенты для зелья можно найти в различных странах под разными названиями. Это была одиннадцатая страница книги, ради Мерлина!
– Я не знаю. Но думаю, что знает Гермиона. Почему бы Вам не спросить у нее? — высказался Адриан, вызвав несколько смешков. Резкий взгляд заставил руку Гермионы упасть, и Гарри заподозрил, что, в дополнение к своему раздражению на невежество Адриана, Северус не терпел, когда другие студенты прерывали его без разрешения, даже если это проявлялось в виде тянущейся руки, что и самого Гарри слегка раздражало.
– Один балл с Гриффиндора за Ваше нахальство, мистер Поттер, — сообщил мастер зелий и повернулся к Гарри. — Мистер Гарри Поттер, — начал он, и глаза Адриана сузились; он взглянул на своего брата и ободряюще кивнул. Гарри хотелось побиться головой об стол; Северус должен обращаться с ним так же, ведь он тоже был Поттером, а это только расширит пропасть между мастером зелий и его семьей. Ну, по крайней мере, я-то могу ответить, подумал Гарри. — Как Вы думаете, могли бы Вы ответить на вопросы, которые я задал Вашему брату?
– Да, сэр, — согласно кивнул Гарри. — Асфодель и полынь, в сочетании с некоторыми другими ингредиентами, входят в состав снотворного, настолько сильного, что оно известно как Глоток Живой Смерти, зелья, которое получило некоторое признание в маггловском фольклоре, — сообщил зеленоглазый мальчик. — Безоар — это камень, добытый из желудка козы, и он спасает от большинства ядов, единственное известное исключение — это яды, включающие драконью кровь. К счастью, драконья кровь включена только в малое число магических зелий, ведь она, как правило, очищает, поэтому несовместима с большинством ключевых ингредиентов смертоносных ядов, — объяснил Гарри, вспомнив то, что Николас рассказывал ему о драконьей крови. Эта информация упоминалась в открытых источниках, и Гарри помнил, что видел экземпляр книги Дамблдора по этому вопросу в мэноре Поттеров, поэтому полагал, что может дать как можно более развернутый ответ. — Что касается клобука монаха и волчьей отравы, это одно и тоже растение, которое в основном используется для лечебных зелий; оно также известно как аконит, — этого должно быть достаточно, подумал Гарри. Адриан сиял, и Гарри робко улыбнулся ему в ответ. Он поймал взгляд Симуса, который ему подмигнул, а затем Гермионы, которая пораженно на него смотрела.
– Ну, и почему никто не записывает? — спросил Северус, внутренне гордо улыбаясь; он отметил про себя присудить пять баллов Гриффиндору, когда уединится в своем кабинете. Остальная часть урока прошла легко — для слизеринцев. Гарри метался между желанием засмеяться вслух и виной за переживания Северуса… Может быть, если бы не он, мастеру зелий не пришлось бы так стараться, думал мальчик, останавливая Невилла, с которым оказался в паре, от того, чтобы расплавить котел, с которым они работали. Невилл беззвучно его поблагодарил, когда Северус прошел мимо них; мальчик весь съежился при виде мастера зелий. Упомянутый мастер зелий поймал выражение лица Гарри, и решил, что должен будет поговорить с мальчиком; он был в ужасе от мысли, что Гарри мог подумать о нем после такого урока, и его худшие опасения, казалось, сбывались.
Вторая половина дня прошла как в тумане, Гарри отвлекся от своих самоистязаний только на камни, которые Хагрид называл кексами, а потом трое мальчиков вернулись в гостиную Гриффиндора. Зеленоглазый мальчик зашел за своей книгой о сигилах — замаскированной под учебник по Трансформации за первый курс — по которой он занимался каждый вечер, когда его взгляд упал на его сову; на удивление, Хедвиг расположилась на левом столбике его укрытой балдахином кровати, а к ее ноге было привязано письмо. Записка была простой и короткой:
«Встречаемся сегодня в моем кабинете; используй мантию. Нам надо поговорить.»
Гарри задумался к чему бы это, его воображение сразу выдало худший сценарий; Северус понял, насколько бы легче была его жизнь, если бы ему не пришлось притворяться ради него? Он сглотнул и достал свою книгу, сжигая записку быстрым Инсендио. Как бы ни были интересны сигилы, он все равно никак не мог сосредоточиться, его мысли сбивались на встречу, которая должна состояться этой ночью. Показательно улегшись в постель, он терпеливо выждал, пока весь факультет заснет; он упорно боролся со сном, пока не перевалило далеко заполночь, а потом он достал мантию-невидимку из сундука своего брата и направился к подземельям, оставив позади совершенно растерянную Полную Даму. Он практически промчался вниз по Парадной Лестнице, но стоило ему добраться до кабинета Северуса, как он замер. Ты ведешь себя просто глупо, обругал он сам себя, и постучал, прежде чем войти. Северус был там, сидел в своем кресле, сбросив маскирующие заклинания. Гарри быстро последовал его примеру и вошел в комнату, стягивая мантию.
– Привет, Сев, — тихо начал Гарри, его глаза встретились с северусовыми, а потом расширились от удивления; он ожидал увидеть раздражение, возможно, некоторую вину, но не волнение.
– Гарри, — отозвался Северус и жестом пригласил его сесть. — Перейдем сразу к делу, — начал мастер зелий, наконец-то выдохнув; изо всех линий, которым он мог следовать, чтобы сказать то, что хотел, прямолинейность казалась лучшим путем; в любом случае, он никогда не любил ходить вокруг да около.
– Конечно, Сев, — сказал Гарри, окончательно запутавшись.
– Я знаю, мы уже говорили об этом прежде, но все же я не мог не заметить твою реакцию на утренний урок зелий; Гарри, ты знаешь, что это не совсем я, верно? Это просто маска, которую я должен носить, — выпалил Северус на одном дыхании. — Я хочу, чтобы ты помнил это. — К его удивлению, Гарри рассмеялся. — Что? — непонимающе спросил мастер зелий, и мальчик засмеялся еще сильнее.
– И это все? — спросил Гарри, утирая слезы. Он все еще не был уверен, были они от хохота или от чистого облегчения; скорее всего, и то, и другое.
– А что еще? — спросил Северус и сосредоточился на мальчике. — Что, по-твоему, я собирался сказать?
– Что ты устал носить маску и скажешь, что винишь меня за твою разрушенную жизнь, — легко поделился Гарри, и у Северуса отпала челюсть. Он подумал что?
– Что? — недоверчиво переспросил он. Северус закрыл глаза и медленно помассировал виски. — Разве я не говорил тебе не стоять над котлом, когда варишь зелья? Испарения плохо на тебя влияют.
Гарри рассмеялся еще сильнее.
– Я постараюсь в будущем этого избежать, Сев, — пообещал мальчик.
– А если серьезно, Гарри, — вернулся к теме мастер зелий, открывая глаза и придвигаясь к мальчику; он положил руки на плечи Гарри и заглянул ему прямо в глаза. — Как ты можешь думать, что разрушил мою жизнь, малыш? Мне все равно пришлось бы носить эту маску, для тебя ли, или просто чтобы быть готовым к возвращению Волдеморта; это результат выбора, который я сделал еще до твоего рождения, это бремя, нести которое я решил сам, — объяснил он. — Я хочу, чтобы ты помнил, Гарри, что ты — единственная причина, по которой я есть за этой маской. Потому что до тебя я был этой маской; я был холодным и потерянным, и сам бы не дал за себя и кната; ты вернул меня к жизни, малыш. И за это я тебе благодарен.
Гарри улыбнулся и обнял мастера зелий.
– Все было не так уж плохо, я имею в виду урок, — признался Гарри. — Я пытался не засмеяться при мысли, какие у них были бы лица, если бы они узнали, какой ты на самом деле, — ухмыльнулся мальчик.
– Я сам частенько себе это представляю, — с усмешкой признался Северус.
– И, пап?
– Да, Гарри?
– Возможно, тебе приходится носить эту маску, но ты не одинок, знаешь? — тихо спросил он, заработав себе новое объятье.
– Спасибо, Гарри, — отозвался Северус. На несколько мгновений воцарилась тишина, пока Гарри не воскликнул:
– Я просто не могу поверить, сколько упущено в обучении Адриана! — разволновался Гарри, его страх за брата вернулся; он не хотел часто напоминать себе об этом, но он знал — в глубине души, он был в этом уверен — что Волдеморт однажды вернется. В этом трудно было усомниться, и это было так чертовски несправедливо. И когда он это сделает, Адриан станет целью; возможно, главной целью, если Волдеморт не поймет свою ошибку, что вполне возможно, так как он исчез, полностью отключившись от мира, который считал Адриана Поттера мальчиком, который выжил.
– Я знаю, — мрачно согласился Северус. Он вздохнул: — Но сейчас мы ничего не можем с этим поделать; разве что попытаться немного подтолкнуть его в верном направлении; он обязательно научится, — решил Северус, а затем улыбнулся: — И говоря об учебе, как продвигается твоя трансформация?
Гарри улыбнулся:
– Я сделал не так уж много, — сообщил он и вытянул вперед руку. — Но я могу сделать это, — и пока он говорил, его кисть покрылась черным мехом, а ногти вытянулись и превратились в волчьи когти.
– Определенно, это прогресс, — сказал Северус, гордо улыбаясь.
– А ты? — спросил мальчик, и мастер зелий, усмехнувшись, превратил свою ладонь в нечто среднее между лапой и человеческой рукой, он определенно продвинулся дальше, чем Гарри.
– Великолепно! — воскликнул Гарри, и Северус ухмыльнулся.
– Я знаю, — самодовольно сообщил он.
– Ой, думаешь, такой умный, да? — спросил Гарри вздыхая притворно-раздраженно.
– Я думаю, что я восхитителен, — серьезно заявил Северус, и их обоих настиг новый приступ смеха. Они проговорили еще час или около того, Гарри просто рассказывал, что произошло за его первую неделю, а Северус поделился с ним, как сотрудники школы хвалили его на собрании в начале года.
– Правда? — спросил Гарри, его глаза сияли.
– Конечно, правда, малыш! — ответил Северус, встрепав мальчику волосы.
– Лучше бы ты так не делал, — сообщил тот, тщетно пытаясь пригладить волосы.
– Желай на здоровье, Гарри, — разрешил Северус; шел уже четвертый час, когда Гарри наконец выскользнул из кабинета под вернувшимися маскировочными чарами, а мантия отца укрывала его от любопытных глаз.
|
|
| alchoz | Дата: Воскресенье, 06.07.2014, 22:52 | Сообщение # 23 |
|
Демон теней
Сообщений: 270
| Что там в подземельях?
Вторая учебная неделя началась так же хорошо, как и первая, а волнения несколько поутихли. Гарри с радостью обнаружил, что его знания позволяли ему завершать свою домашнюю работу в рекордно короткие сроки, что, в свою очередь, давало ему время посидеть в библиотеке, где он, делая вид, что изучает материалы первого курса, занимался своими личными исследованиями. Вечерами он сосредотачивался на своем анимагическом преобразовании, поставив себе целью добиться за сентябрь полного превращения своей ладони в лапу. Может быть, даже приступить к остальной части руки.
Он читал о некоторых контрнаступательных заклинаниях — книга маскировалась под его учебник по чарам — и только что начал переписывать то, которое могло удержать тебя от падения (чары, вариации которых часто использовали в сборке метел), когда его брат вошел в библиотеку. Гарри, мысленно отметив выяснить побольше об этом заклинании, обратил свое внимание на брата. Даже если бы тот не был в ярости, Адриан, добровольно входящий в библиотеку, всегда был плохим знаком.
– Я не верю в это! — воскликнул кареглазый Поттер.
– Во что именно ты не веришь? — непонимающе спросил Гарри.
– Наш урок полетов!
– И что? — спросил Гарри, его любопытство было задето. Сам он с нетерпением ждал этого урока.
– Это будет двойной урок со слизеринцами! — воскликнул Адриан. Гарри с облегчением выдохнул.
– Я уж испугался, что его отменили, что ты так отреагировал! — улыбаясь, признался зеленоглазый волшебник.
– Слизеринцы, Гарри! — настаивал Адриан. — Только этого мне и не хватало! Малфой испортит наш первый урок полетов.
Гарри задумчиво на него посмотрел; по правде говоря, Малфой раздражал, рассказывая всем, желавшим слушать — или не желавшим, для него это, похоже, не имело значения — насколько он был хорош в Квиддиче.
– Просто не обращать на него внимания, Адриан, и будет тебе счастье, — даже если мысль собрать в одном месте его брата, Драко Малфоя и мётлы рисовала пугающие перспективы, он не собирался делиться с Адрианом своими соображениями на этот счет.
– Он что-нибудь сделает и испортит урок, Гарри! — пожаловался Адриан. — Я в этом уверен.
Гарри тоже что-то такое предчувствовал, но решил быть оптимистом.
– Давайте будем просто наслаждаться уроком, и посмотрим, что там будет, — и он, собрав свои книги, вывел брата из библиотеки, так как мадам Пинс очень раздраженно смотрела на них из-за своего рабочего стола.
На следующее утро, в день их первого урока полетов, Невилл получил от своей бабушки Напоминалку. Правду сказать, редкая вещь, хотя Гарри сомневался в ее полезности; что хорошего в том, чтобы знать, что ты что-то забыл, если не можешь сказать, что именно? Малфой, казалось, так же заинтересовался Напоминалкой, поскольку он выхватил ее из рук Невилла, и только появление профессора МакГонагалл вынудило ее вернуть.
Затем разговоры вернулись к квиддичной тактике и к прошлогоднему летнему финалу Кубка Мира по Квиддичу, состоявшемуся в Перу. Гарри улыбнулся про себя; они с Северусом были на каждой игре, покидая страну под своими обычными псевдонимами. Адриан безумно хотел пойти, как и Рон, если уж на то пошло, но было решено, что это невозможно, поскольку они не могли просто так поселиться в Перу на целый месяц. Северусу и Гарри это было не нужно, хоть они и провели там пару недель, посещая достопримечательности; похоже, когда у тебя есть возможность делать порт-ключи — пусть даже несколько незаконные — можно запросто ходить туда-сюда, как хочется и когда хочется. Испания была провозглашена обладателем Кубка Мира, а следующий должен будет состояться в Великобритании. Трое мальчиков быстро закончили свой завтрак и направились на улицу, где ждала мадам Хуч, женщина с короткими седыми волосами и яркими желтыми, как у ястреба, глазами.
Она произнесла перед ними вступительную речь о том, как им следует обращаться со своими метлами, и по основам полета, в то время как Гарри развлекался размышлениями о том, сможет ли он в следующем году пробоваться на позицию Ловца в команде Гриффиндора; было известно, что обычно студентов младших курсов не брали в команды, но Гарри — насколько он сам мог сказать — полагал, что у него были приличные шансы. Кроме того, команда Гриффиндора отчаянно нуждалась в хорошем Ловце, с тех пор как последний из выпустившихся братьев Рона, Чарли, оставил школу. Мадам Хуч подала сигнал, и Гарри приказал своей метле двигаться.
– Вверх! — и метла, даже если это была старая модель — к удивлению Гарри, Комета 36, этой штуке место в музее! — влетела прямо в его вытянутую правую руку. Подобное удалось немногим, что мысленно вернуло Гарри к его первому уроку верховой езды, когда Северус объяснял, что лошади могут чувствовать страх своих всадников. Может, с метлами то же самое, заинтересованно подумал Гарри, садясь на метлу и ожидая, когда мадам Хуч закончит обратный отсчет. Видимо, Невилл не стал этого делать, поскольку он рановато оттолкнулся, и его метла сорвалась в неконтролируемый полет. Гарри сочувственно вздрогнул, когда мальчик врезался в землю. Мадам Хуч констатировала перелом запястья, так что она повела Невилла в лазарет, пригрозив тем, кто чувствовал соблазн полетать в ее отсутствие, отчислением. Опять же, судя по всему, Драко это не волновало.
– Вы видели лицо этого жирдяя?
– Заткнись, Малфой! — крикнул Адриан, мгновенно заводясь. Его реакция определенно не предвещает тихого-мирного разрешения ситуации, саркастически подумал Гарри, проклиная Малфоя за то, что провоцировал его брата.
– Да, заткнись, Малфой! — согласилась Парвати, немедленно принимая сторону Адриана.
– Святой Поттер и, смотрите! У Невилла есть девушка! — воскликнула Панси Паркинсон, студентка Слизерина, лицо которой слегка напоминало Гарри однажды виденную фотографию любимого бульдога тети Мардж. — Я никогда не думала, что тебе нравятся толстенькие плаксы, Парвати.
– Смотрите! — сказал Малфой, выхватывая из травы что-то блестящее. О, нет… — Это же та дурацкая штука, которую Лонгботтому прислала его бабка!
– Не трогай, урод! — в ярости крикнул Адриан и двинулся на него, собираясь ему врезать, а Симус и Рон — несколько вяловато — попытались его удержать. Все прервали свои дела, чтобы посмотреть на спор.
– Помешай мне! — невозмутимо ухмыльнулся Драко. Гарри начал сердиться; не только потому, что Драко искал неприятностей, но и за Невилла тоже; у мальчика было достаточно проблем с адаптацией и привыканием. Ему совершенно не нужно, чтобы нечто подобное происходило за его спиной. Особенно когда он был ранен.
– Дай сюда, Малфой, — спокойно велел Гарри, останавливая шутки, его голос прозвучал на удивление властно. Малфой снова ухмыльнулся.
– Я думаю, я засуну это куда-нибудь, чтобы Лонгботтому пришлось поискать — как насчет дерева? — И он взлетел на метле, сжимая Напоминалку в руке. Летал он вполне прилично, признал Гарри, наблюдая, как Драко неуклонно набирает высоту.
– Верни ее, ты! — крикнул Адриан и попытался сесть на метлу, когда Гермиона преградила ему путь, говоря, что его могут отчислить.
– Иди сюда и возьми, Поттер! — насмехался над ним Малфой, и Адриан тут же вскочил на свою метлу; Гарри вздохнул и, решившись, взлетел сам. В конце концов, Драко не уточнил, который из Поттеров, к тому же, он кружил над младшим из близнецов Поттер. Он не имел права мучить Невилла только лишь потому, что думал, что тот слаб. Абсолютно никакого права.
– Гарри! — позвал Адриан с земли, застыв на полушаге от выходки брата. Оглянувшись, зеленоглазый волшебник осознал, что Адриан никогда прежде не видел, как он летает. Резко рванув метлу, он взлетел ввысь, под дружный вздох одноклассников стремительно добравшись до ошеломленного Малфоя.
– Дай сюда, — спокойно начал он, — или я сброшу тебя с метлы.
– Да ну? — спросил Малфой, его голос звучал уже не столь самоуверенно. Гарри ухмыльнулся и помчался на Малфоя, пролетев так близко от него, что блондин в испуге судорожно вцепился в метлу.
– Ну да, — подтвердил он, спокойно улыбаясь, снова направившись к Малфою; и без того бледное, лицо слизеринца стало пепельным. — Ты уже забыл, что произошло в поезде, Малфой?
– Тогда поймай, если сможешь! — пискнул Драко и бросил Напоминалку так далеко, как только смог; Гарри, словно в замедленной съемке, наметанным глазом следил, как она достигла верхней точки, а затем стала падать на землю; он наклонил метлу и тут же помчался следом. И вот он всего в нескольких дюймах над зеленой травой; он легко поймал Напоминалку и снова взлетел под аплодисменты одноклассников. Едва он слез со своей метлы под восторженными взглядами брата и большинства студентов, как тут же услышал:
– Гарри Поттер! — прозвучал в полной тишине безошибочно узнаваемый голос МакГонагалл. Мое обычное везение, подумал Гарри и повернулся лицом к своей гибели. Под протесты его брата и одноклассников и бурчание: «Как Вы посмели? Вы могли свернуть себе шею!» — профессора Трансфигурации, зеленоглазый волшебник позволил вести себя обратно в замок и, как ни странно, к классу… Чар?
– Извините, профессор, но этот путь ведет не к Вашему кабинету; куда мы идём? — спросил Гарри, когда его любопытство победило его страх; не то чтобы он боялся исключения, все таки он знал, что не сделал ничего, чтобы такое заслужить, но он обещал Северусу стать лучшим, и он не собирался нарушать это обещание.
– За Вудом, — кратко ответила она. Вуд, задумался Гарри. Какой еще Вуд? Минуточку! Он шокировано вздохнул, когда его посетила догадка, а профессор МакГонагалл постучалась в дверь. Вуд был капитаном команды Гриффиндора по Квиддичу! И действительно, из класса позвали дородного пятикурсника, на лице которого застыло выражение чистого удивления, когда МакГонагалл представила их, заведя в пустой класс и бесцеремонно выставив из него Пивза.
– Поттер, это Оливер Вуд. Вуд — я нашла тебе Ловца! — Гарри разинул рот, ошеломленно уставившись на профессора. Что? У Оливера было такое же лицо, если не хуже, но вскоре оно засветилось, стоило МакГонагалл объяснил ему, что произошло.
– Ты когда-нибудь прежде в Квиддич играл, Поттер? — спросил Оливер, выглядя так, словно Рождество наступило раньше времени.
– Я немного летал летом, но я никогда по-настоящему не играл, — и это было почти правдой, два человека не могут нормально играть в Квиддич.
– И у него же как раз телосложение Ловца! — воскликнул Оливер со слезами на глазах. Гарри сдержал ухмылку; нет, у него не было телосложения ловца, вообще-то он был выше, чем большинство мальчиков его возраста. Не то чтобы они могли это видеть. Но он был на пике физической формы, и он был подвижным; он знал, что прекрасно справится. Вскоре решили, что Гарри станет Ловцом команды Гриффиндора — после обещания тренироваться — что заставило МакГонагалл усмехнуться; профессор заявила, что его отец будет рад таким новостям. Гарри смутно вспомнил, что Сохатый упоминал, что они с Сириусом несколько месяцев пытались попасть в команду по Квиддичу во времена их первого курса. С широченной улыбкой, он решился отправиться в Большой Зал; это будет весело!
– Ты шутишь! — воскликнул Рон, замерев с вилкой у рта, а у Адриана за стеклами очков расширились глаза.
– Не-а! — с улыбкой сообщил Гарри, с удвоенным аппетитом наполняя свою тарелку всем, до чего мог дотянуться.
– Ловец? — переспросил Адриан приглушенным голосом; сам старший близнец стремился позже стать Охотником команды. Но они все еще были первокурсниками!
– Да! — подтвердил Гарри, откусывая кусочек пирога с почками.
– Но первокурсники никогда… Ты, наверное, самый молодой игрок в команде за… — Рон попытался вспомнить.
– Век, — сообщил Гарри, проглотив. — Вуд мне говорил.
– Ух ты! — воскликнули оба мальчика.
– Я знаю! — радостно сказал Гарри, его взгляд метнулся к учительскому столу, где МакГонагалл разговаривала с Северусом. Глаза мастера зелий расширились, когда он обернулся к Гарри, а его лицо, напротив, застыло каменной маской. Никто в Большом Зале не мог знать, что мысленно он исполнял победный танец! Гарри улыбнулся и снова обратил внимание на своего брата и его друга. — Со следующей недели я начну тренироваться, — объяснил Гарри. — Только не говори никому. Вуд хочет сохранить это в тайне, — именно в этот момент подкравшиеся Фред и Джордж решили его поздравить, Вуд уже сказал им, поскольку они входили в команду. Такая вот секретность…
– Но мы можем написать об этом маме и папе, верно? — спросил Адриан, сверкая глазами.
– Да, конечно, — решил Гарри, улыбаясь. — Представляешь себе выражение лица Сириуса, а, братишка? — Адриан расхохотался, и вскоре Гарри последовал его примеру. Только попросив Ли Джордана передать ему картофельное пюре, зеленоглазый волшебник заметил самодовольную ухмылку Драко за слизеринским столом, адресованную брату. Странно, подумал он; он обернулся к своему близнецу и увидел, что тот отвечает блондину испепеляющим взглядом. Я что-то пропустил? — подумал мальчик, прежде чем отвлечься на Симуса, который хотел узнать, все ли у него в порядке, и как именно ему удалось избежать исключения. Тогда-то он и заметил убийственный взгляд Гермионы Грейнджер, также адресованный его брату и Рону, и окончательно пришел к выводу, что определенно что-то пропустил. Он попытался прояснить этот вопрос, но уже настала пора идти на первый послеобеденный урок, и трое мальчиков направились на Чары, а Рон и Адриан говорили только о Квиддиче.
Сам урок прошел весело, так как они начали с небольших чар, которые Гарри мог выполнять с тех пор, как ему исполнилось семь лет, так что он легко получил баллы для своего факультета. В конце урока профессор Флитвик заговорщицки ему подмигнул, и Гарри понял, что единственным, кто не распространялся о его принятии в команду Гриффиндора, был, по сути, он сам. Как бы то ни было, Гарри не успел выяснить причину многочисленных убийственных взглядов своего брата. Они с Роном легли спать пораньше, весь день перешептывались вполголоса, и Гарри, закончив свои внеклассные исследования, последовал их примеру. Он сидел на своей кровати за плотно закрытыми шторами, быстро зафиксировав их чарами, поскольку тренировался в анимагической трансформации, когда услышал шепот Рона.
– Половина двенадцатого. Нам пора идти, — что? Куда?
– Готов! — прошептал в ответ Адриан. К чему?
– Тебе не кажется, что мы должны сказать и твоему брату? — спросил Рон, а Гарри слушал их, готовясь выйти в комнату.
– Нет, — решил Адриан. — Он отличный студент, но его не обучали дуэли как меня. Я просто не хочу, чтобы он попал в неприятности, — он казался искренним, и это испугало Гарри; что они собираются делать? Двое мальчиков прокрались из комнаты, и едва они это сделали, как Гарри мгновенно распахнул шторы и снова их сдвинул, как будто все еще находился в постели; осторожность никогда не повредит. Он бы сразу же пошел за ними, если бы его не остановило озарение: он не слышал, чтобы открывали сундук. Значит ли это… да, так и есть, раздраженно подумал он, вытаскивая мантию-невидимку из сундука брата. Проклятье! Если Адриану нужно покинуть общежитие в середине ночи, разве он не мог просто взять с собой мантию? Она ведь для того и нужна, в конце концов!
Гарри набросил мантию на плечи и полностью себя укрыл; он ни за что не оставит брата одного! Он уже собирался вправить своему старшему брату мозги, когда услышал шепот внизу лестницы. Это была Гермиона, которая, видимо, ругала его брата и Рона, и очень похоже, что она знала, в чем дело. Так Гермионе можно знать, что происходит, а ему нет? Это несколько задевало.
– Почему бы тебе не заняться своими делами? — шипел на нее Адриан, когда они вышли из общежития, а Гарри следовал за ними попятам. Гермиона предупредила их не терять баллы, которые она получила от профессора МакГонагалл и повернулась, чтобы уйти, и только тут поняла, что Полная Дама ушли на ночь в гости. В довершение всего, обнаружился спящий под дверью Невилл, которой забыл пароль. Гарри был занят тем, что рвал на себе волосы из-за этих конченых неудачников, а круглолицый мальчик — к счастью, вылеченный, насколько он мог видеть, не то чтобы у мадам Помфри могли возникнуть проблемы с вывихнутым запястьем — увязался за ними. Гарри молча шел следом, пытаясь догадаться по их разговорам, в чем дело. Как-то это было связано с Малфоем и Залом Трофеев — именно туда они направлялись — и Гарри сразу почувствовал, как у него сжалось сердце. Его брат и трое одноклассников определенно планировали оставаться на месте, ожидая Малфоя; а что насчет Филча? Было известно, что он проходит мимо этого помещения по крайней мере раз в час. Он как раз собирался поделиться своими соображениями, когда Гермиона снова заговорила.
– Нам надо уходить, — сказала она, пытаясь заставить их прислушаться к голосу разума. — Скоро здесь может появиться Филч.
– Мы здесь ради дуэли, Гермиона! — воскликнул Адриан. — Мы не можем просто уйти! Это дело чести! — Гарри почувствовал желание побиться головой о стену. Как будто Малфой сдержит свое слово!
– Ага! — поддержал его Рон. — А еще это вопрос семейной гордости; Адриан не может отказаться от брошенного вызова!
Гермиона выглядела настолько раздраженной, насколько Гарри себя чувствовал, а Невилл благоговейно смотрел на Адриана. Да в чем проблема? Несовершеннолетние волшебники не могут принимать или бросать вызов на формальную волшебную дуэль без согласия родителей! Адриан же должен об этом знать! Теперь Гарри был уверен, что Малфой не появится, и его опасения подтвердились, когда он услышал, как Филч разговаривает снаружи с миссис Норрис. Пять пар глаз расширились, и четверо детей в панике бросились прочь, Гарри следовал за ними чуть позади; Адриан убеждал их пройти через скрытый проход за гобеленом, который выводил к классу Чар. Быстро соображает; Гарри внутренне похвалил своего брата хотя бы за это. Если бы только он пользовался своими мозгами почаще…
Именно в этот момент Невилл решил побегать в полной темноте, и незамедлительно врезался в Рона, вместе с ним налетая на доспехи, тем самым эффективно приманивая Пивза; как будто этого недостаточно, Рон решил обругать призрака как раз тогда, когда Адриан почти убедил того их отпустить. Впадая в панику из-за приближающихся шагов Филча, следующего на вопли Пивза: «Студенты не в кроватях! В коридоре Чар студенты не в кроватях!» — названные студенты сорвались в безумный бег. Что-то мы многовато так делаем этой ночью, саркастически подумал зеленоглазый волшебник. А я думал, что у меня не будет достаточной физической нагрузки в Хогвартсе и… Его мысли внезапно прервались, когда он понял, куда именно они направляются.
О, нет! — взмолился Гарри, когда они достигли запертой двери, которую Гермиона быстро открыла заклинанием Алохомора. Гарри с отпавшей челюстью последовал за ними внутрь; единственная защита, наложенная на дверь в Запретном Коридоре — запирающие чары? Он немного послушал, как Пивз снаружи дразнил Филча, прежде чем сосредоточиться на более важных вопросах. Он только и мог что стоять и ошеломленно смотреть на огромного трехглавого пса, охранявшего коридор; так все же запирающие чары были не единственной защитой; полезная информация! Остальные четверо студентов тоже быстро обнаружили указанного Цербера — именно так называлась эта порода собак, если Гарри правильно помнил — и развернулись, чтобы немедленно убраться отсюда, но не раньше чем зеленоглазый мальчик — благодаря многолетнему обучению с Северусом, отточившему его навыки наблюдения — заметил люк под огромными собачьими лапами. Он не стал задерживаться для решения этой загадки, а последовать за своим братом прочь из комнаты, рассудив, что это лучшая идея Адриана за всю ночь.
Они сразу направились в сторону общежития, куда уже вернулась со своей ночной прогулки Полная Дама, и после того как Гермиона рассказала мальчишкам про люк и хорошенько их отругала за то, что из-за них их всех могли исключить, рухнули на кровати. К слову о приоритетах, саркастически подумал Гарри, первым промчавшийся наверх, прежде чем девочка завершила свою напыщенную речь, быстро убирая мантию в сундук Адриана и забираясь в свою постель. Адриан и Рон обсуждали пса всю ночь напролет, в то время как Гарри и сам пытался осознать произошедшее. Так значит, собака что-то охраняет; Гарри приходилось признать, Цербер был идеальным существом — уступая только грифону — для охраны чего-то ценного. Его мысли вернулись к попытке обокрасть Гринготтс; Хагрид что-то об этом говорил, верно? Теперь, когда он вспоминал тот вечер, не мучаясь страхом, что Северус на него злится, он отчетливо видел попытки Хагрида избежать всей этой темы.
Адриан видел, как Хагрид покидал Гринготтс в тот день, когда они ходили по магазинам, и спросил его, что он там делал, верно? А Хагрид просто сменил тему и сразу же заговорил о другом — о чем-то неприятном, о погоде? Гарри с трудом вспоминал подробности, на которые тогда не удосужился обратить внимания.
Любой, кто знает Хагрида, подтвердит, какой ужасный из него лжец, так что его реакция могла означать только, что ему было что скрывать. А его имя на этом Цербере прямо написано! Но что может быть настолько важным, что пришлось прятать в Хогвартсе? Ну, замок был самым безопасным местом в стране. Николас как-то сказал, что… Николас! Глаза Гарри расширились от шока, он вспомнил беспокойство своего наставника этим летом, а еще загадочные слова Северуса, что он все сам выяснит. Добавить сюда тот факт, что Северус обещал кому-то кроме Николаса молчать, и что алхимик был очень дружен с Дамблдором, и вуаля! Так что, что бы ни охранялось в Хогвартсе, оно принадлежало Николасу. Проблема в том, думал Гарри, стараясь подавить беспокойство, что он мог подумать только об одной вещи, которую пришлось бы прятать в школе, потому что Николас не доверил ее безопасность собственному замку.
Ему необходимо как можно скорее поговорить с Северусом, понял Гарри и попытался немного поспать; уже то, что Философский Камень может быть спрятан в школе, достаточно нервировало, даже если не думать о причине, по которой пошли на такой шаг. Излишне говорить, что в эту ночь сон ускользал от него; Гарри вымотался, да ещё и заработал ужасную головную боль, поднявшись с постели в такую рань.
Зеленоглазому волшебнику не удалось поймать Северуса утром перед завтраком. Сначала он попытался спровоцировать своего брата на разговор о прошедшей ночи, но Адриан был погружен в оживленный разговор с Роном; они замолкали, когда Гарри или кто-то другой подходил к ним, но зеленоглазый мальчик мельком уловил слово люк. Смирившись, что они ничего ему не скажут, он пораньше покинул Большой Зал, заявив, что ему нужно до Гербологии отправить родителям письмо о его новом звании Ловца, и направился прочь, прежде чем быстро свернуть на выходе из зала к подземельям.
Ему не пришлось долго ждать, через несколько минут из-за угла появился Северус, направлявшийся в свой кабинет. Его взгляд просветлел, когда он увидел Гарри, но он воздержался от устного приветствия, пока они не оказались в его кабинете. Едва дверь закрылась, он повернулся к мальчику и улыбнулся.
– Итак, Ловец на первом же курсе? — усмехнулся мастер зелий.
– Ага! — с улыбкой подтвердил Гарри. — Ты бы видел профессора МакГонагалл, когда она объявила Вуду, что я буду следующим Ловцом. Она сияла!
– И была невероятно самодовольна, когда объявила, что Квиддичный Кубок в конце этого года будет на ее рабочем столе, — согласился Северус, его глаза расширились, как будто он только что понял что что-то очень важное. — Я тренировал соперника! — воскликнул он в потешном потрясении.
– И очень хорошо, мог бы я добавить! — смеясь, уточнил Гарри. Он быстро посерьезнел, когда вспомнил, зачем пришел. — Но я здесь не поэтому.
И он начал объяснять, что именно случилось прошлой ночью. Северус смотрел на него полу растерянно — полу испуганно, он не мог поверить, что Гарри находился в одной комнате с тем — за неимением более подходящего слова — псом!
– И Адриан не взял с собой мантию? — спросил он, присев на угол стола, пока мальчик расхаживал по комнате.
– Нет! — воскликнул Гарри. — И о чем он только думал, принимая вызов на дуэль от Малфоя? Она даже не была официальной!
Северус кивнул, размышляя о нарушениях прошлой ночи. К сожалению, он никак не мог наказать Малфоя за устроенное, не имея доказательств или не скомпрометировав в процессе Гарри.
– И я не сказать чтобы рад, что ты последовал за ними. Я бы предпочел, чтобы ты избежал инцидента с Пушком, — строго добавил Северус.
– Пушком? — вслух удивился Гарри. — Цербера зовут Пушок? Кто назвал Цербера… — тут же вспомнив про Хагрида, он вздохнул. — Не бери в голову.
Мастер зелий и сам слегка улыбнулся.
– И ты заметил люк, верно? — пораженно спросил Северус.
– Гермиона тоже, — отмахнулся Гарри.
– Так, любые идеи на эту тему? — выжидающе спросил Северус.
– Скорее вопрос, — с ухмылкой уточнил Гарри.
– Тогда я тебя слушаю.
– Кто это такой охотится за Философским Камнем, что ему удалось достаточно напугать Николаса, что он спрятал вещь в Хогвартсе? — Северус засмеялся на нарочито небрежный тон вопроса, идеально имитирующего его собственный, который Гарри использовал, пытаясь замаскировать свое достаточно возбужденное состояние.
– Тебе на это потребовалось довольно много времени, — заметил Северус. — Я думал, ты начнешь догадываться, еще когда в Пророке была опубликована та статья по поводу неудачной кражи.
Гарри вздохнул.
– Я отвлекся, — театрально признался он.
– Могу себе представить, — сообщил Северус. — А что касается твоего вопроса, ну, сам подумай; ты никого не помнишь, кто отчаянно хотел бы вернуть себе свою жизнь, кого-то достаточно отчаянного — и способного — чтобы ворваться в Гринготтс?
Зеленоглазый мальчик, слегка побледнев, мгновенно стал серьезным.
– Волдеморт?
Северус мрачно кивнул.
– Конечно, это всего лишь предположения, последний раз Дамблдор говорил мне, что он все еще скрывается где-то в отдаленном уголке мира, но я ставлю именно на него, — подтвердил мастер зелий, и Гарри уныло сел на стул.
– Как ты думаешь, он придет за Адрианом? — спросил Гарри после долгой паузы. Он был в ужасе от подобной перспективы; его брат мог гораздо больше, чем его одноклассники — за исключением своего же близнеца — но он все еще был совершенно не готов самостоятельно противостоять Пожирателям Смерти, не говоря уже о волшебнике уровня Волдеморта.
– Я считаю, что это возможно, — задумался Северус. — Но пока сам Адриан его активно не ищет, он не будет пытаться что-то делать до восстановления своего тела, а это наихудший вариант.
Гарри понимающе кивнул. Было своего рода облегчением, что камень так хорошо охраняется.
– Как ты думаешь, может так случиться, что у него появится шанс добраться до Камня? — глубоко задумавшись, спросил Гарри; перспективы были слишком грандиозны, чтобы вот так сразу их переварить.
– Если он получит помощь изнутри, — ответил Северус тем же тоном.
– Помощь изнутри? — переспросил зеленоглазый волшебник. — Учитель?
– Да.
Некоторое время они обдумывали варианты, пока взгляд Северуса не упал на часы, указывающие на тот факт, что у Гарри осталось ровно пятнадцать минут, чтобы добраться до теплиц. Они попрощались друг с другом и расстались, условившись снова поговорить в пятницу вечером. С этого момента сентябрь помчался, со стремительностью ветра сменяясь октябрем; проводя время за уроками, анимагическим преобразованием, дополнительными исследованиями, квиддичными тренировками и беспокоясь о Волдеморте, Гарри не успел моргнуть как наступил Хэллоуин.
За последние два месяца он получил новый Нимбус 2000 и два длинных поздравительных письма — одно от своих родителей, а одного от перевозбужденного Сириуса, всего в предвкушении перспективы прийти и посмотреть на его первую игру, — у него произошел прорыв в его изучении сигилов и ему удалось превратить некоторые части своего тела в их волчьи аналоги; Северус был совершенно уверен, что к Рождеству он сможет добиться полного успеха. В довершение всего, Волдеморт никак себя не проявлял, так что не было ничего удивительного, что Гарри, направляясь на свой первый урок в день великого праздника Хэллоуина, пребывал в таком хорошем настроении. Гарри вошел в класс Чар и, садясь, поздоровался с профессором Флитвиком. На этом уроке он сел в пару с Невиллом, не желая, чтобы тот чувствовал себя обделенным, когда Адриан стремительно опередил его и сел рядом с Симусом. Партнером Рона оказалась Гермиона, к их общему горю.
– Здравствуйте, класс! — начал профессор Флитвик своим характерным голосом. — Сегодня мы начнем работать над чарами левитации, а точнее, Вингардиум Левиоса, — помещение радостно загудело; не секрет, что они ожидали этого урока с тех пор, как профессор Флитвик отправил Тревора, жабу Невилла, летать по комнате. — Итак, кто может сказать мне, почему освоение этого заклинания имеет решающее значение для вашего будущего образования? — спросил профессор Чар; лицо Гермионы приняло сосредоточенное выражение, и Гарри понял, что она пыталась вспомнить, где в их учебниках была указана эта причина; а ее там не было. Ответ был всего лишь частью общей теории Чар. Гарри улыбнулся про себя ее недовольной мине, которую она состроила, стоило ему поднять руку. — Мистер Поттер! — воскликнул крошечный профессор и приглашающе улыбнулся.
– Мы должны освоить не только заклинание; все дело в движении палочкой, — объяснил Гарри, и Флитвик кивнул, согласно улыбаясь. — На этом движении основано много заклинаний, даже передовых. Чары Вингардиум Левиоса требуют такого же движения палочкой, но не такого количества магии, какое необходимо для более продвинутых чар.
– Отлично, мистер Поттер! — воскликнул Флитвик, хлопнув в ладоши. — Три балла Гриффиндору! Теперь, как сказал мистер Поттер, вспомните движение палочки, которое мы учили…
И он продолжил объяснять, что именно им следует делать. Гарри левитировал перо, на котором они с Невиллом практиковались, получив очередную похвалу от профессора Чар, затем он попытался объяснить Невиллу, как накладывать заклинание, когда громкий стук прервал его объяснения на полуслове; Симус поджег перо, над которым они с Адрианом работали, и Адриан пытался шляпой потушить пламя. В то же время, раздосадованный Рон пытался и не мог — абсолютно неправильно размахивая палочкой — выполнить заданное заклинание. Гермиона постаралась его поправить, что, кажется, разозлило его еще больше, и все же она продолжила на собственном примере показывать ему, что он делал неправильно. Рон просто надулся, когда Гермиона преуспела в своем деле, и Гарри отвернулся, чтобы помочь Невиллу. Когда урок закончился он последовал за своим братом, догнав его как раз вовремя, чтобы услышать, как Рон, говоривший с Адрианом о Гермионе, объявил:
– Неудивительно, что ее никто терпеть не может, она кошмарна, честно!
Адриан ничего не успел ответить, как девушка с очень узнаваемыми густыми волосами, откровенно плача, промчалась мимо них.
– Я думаю, она тебя слышала, — прокомментировал Адриан.
– Хорошая работа, приятель! — с сарказмом воскликнул Гарри.
– Что? — жалобно спросил Рон. — Она-то, наверное, уже заметила, что у нее совсем нет друзей! — решил рыжий. Гарри только вздохнул и двинулся к Большому Залу. Немного поразмыслив над ситуацией, он задержался и обернулся к Рону.
– Ты должен извиниться, когда увидишь ее в следующий раз, — сказал он ему, только чтобы получить в ответ довольно неприятный взгляд.
– Зачем? Она такая всезнайка, и она…
– Пыталась помочь тебе? — спросил Гарри забияку, подняв бровь. — Хоть она и повела себя немного напористо и высокомерно, но она сделала это из лучших побуждений, и ты это знаешь, — заметил зеленоглазый мальчик, и Рон стушевался и покраснел.
– Тут он прав, приятель, — согласился Адриан.
– Ладно, ладно, — проворчал Рон себе под нос. — Я принесу ей эти чертовы извинения, когда ее увижу, — хотя, похоже, эта ситуация ему не слишком нравилась.
– Только помни: надменное извинение — еще одно оскорбление. Потерпевшие хотят не компенсации за обиду; они хотят исцеления, потому что им причинили боль*, — ухмыльнувшись, поделился Гарри и направился на праздник, оставив Рона с отпавшей челюстью и полу удивленного, полу растерянного Адриана позади; ах, радости всестороннего образования… Нужно будет потом поблагодарить Северуса.
По случаю праздника, Большой Зал был великолепно украшен, тысячи живых летучих мышей летали над головой, заставляя пламя свечей вздрагивать; Гарри улыбался, подходя к столу Гриффиндора. Его хорошее настроение было как-то подпорчено — как-то достаточно сильно — словами Парвати, что Гермиона заперлась в женском туалете в подземельях и плачет. Гарри заметил, что она отсутствовала на уроках в тот день, и пусть он взволновался, он все же надеялся, что она придет на праздник. В свое оправдание, Рон выглядел пристыженным. Гарри как раз собирался попросить его о чем-то вроде пойти и найти ее, когда в Большой Зал ворвался перепуганный Квирелл.
– Тролль… в подземельях… я думал, вы должен знать, — выложил он, добравшись до кресла Дамблдора, и упал на пол в глубоком обмороке. На что вся школа ответила аплодисментами, а лицо Гарри стало пепельным. Северус смотрел на Квирелла с яростью, и зеленоглазый мальчик догадывался, почему; но — Квирелл? Что, он действительно может помогать Волдеморту? Директор приказал студентам отправляться по гостиным, и Гарри уже неохотно следовал за Перси, почти решившись идти к запретному коридору — он подозревал, что Сев мог отправиться туда — когда до него дошло, что Гермиона… подземелье… тролль. Гоблинское золото! Он быстро обернулся, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Рон и его брат самостоятельно направлялись к подземельям. Теперь ему действительно нужно поторопиться.
С тяжело бьющимся в груди сердцем, он практически скатился по лестнице, вытаскивая палочку. Он резко свернул налево, а затем отскочил за угол; Адриан и Рон были у двери женского туалета, и его кровь застыла в жилах, когда он заметил, что тролль тоже был там. Гермиона находилась в опасности! А потом его кровь обратилась в лед, когда его брат и Рон заперли ее внутри вместе с троллем. Они уже повернулись уходить, когда гермионин крик привел их в чувство; два мальчика быстро вернулись, отперли дверь и вошли в туалет, тем самым почти доведя Гарри до сердечного приступа.
Он со всех ног бросился к комнате и увидел, что испуганная Гермиона съежилась под раковиной, Рон и Адриан дразнили тролля, швыряясь в него обломками, а сам туалет оказался местами разгромлен и заполнен исходившей от существа вонью и мусором. Тролль скрывал от него двух мальчиков, в то время как глаза Гермионы были зажмурены. Не долго думая, он направил палочку на двенадцатифутовое существо и послал в него мощное проклятие, достаточно сильное, чтобы пробить магоустойчивую кожу существа, а возможно, и сломать одну из его ног, и одновременно Адриан взмахнул палочкой, запуская в того слабым ошеломляющим.
Тролль покачнулся и упал с громким бум, раненый, но все еще живой; Гарри наполовину скрылся за дверью — не то чтобы нынешние обитатели туалета обратили на это внимание, — Рон взмахнул палочкой, поднимая дубину тролля в воздух, и ударил существо по голове, вырубив его. Зеленоглазый мальчик вздохнул с облегчением; теперь, когда крики и рычание прекратились, он вдруг услышал приближающиеся голоса и шаги. В следующую секунду показалась группа преподавателей — включая Дамблдора, — и он едва успел нырнуть за доспехи. Профессор МакГонагалл заговорила первой, вцепившись в Адриана и Рона, прежде чем Гермиона подоспела к ним на помощь, взяв всю вину на себе. Баллы были сняты и добавлены, когда всех прервал голос Дамблдора:
– Похоже, у тролля сломана нога; тут использовалось проклятие.
Гарри практически слышал мерцание глаз в его голосе; Директор был весьма рад.
– Сломана? — спросила профессор Синистра. — Но такому заклинанию требуется много магии, иначе ему не пробиться сквозь кожу тролля!
Тишину разбил робкий голос Гермионы:
– Адриан ударил тролля Ступефаем, — сообщила она, и до укрытия Гарри снова донесся всеобщий вздох.
|
|
| alchoz | Дата: Воскресенье, 06.07.2014, 22:53 | Сообщение # 24 |
|
Демон теней
Сообщений: 270
| Квиддич
Тем вечером Гарри проследил за ними и поднялся в свою комнату, пока остальная часть гостиной ела — любезность хогвартских домовых эльфов, все-таки им прервали праздник — и лишь немного погодя спустился по лестнице, убедившись, что его заметят, и нацепил свою лучшую шокированную маску, когда его брат пересказал, что произошло. Или, если точнее, свою версию произошедшего.
– Ты ведь понимаешь, что мама спустит с тебя шкуру за эту выходку, верно? — спросил Гарри, вздернув бровь. Адриан побледнел, а Гарри усмехнулся — до него, наконец, дошел тот факт, что его брат жив и здоров, а ведь этот тролль мог его убить. Он обнял Адриана; он снова пообещал себе присматривать за своим ищущим неприятности братом.
– Но Сохатый и Сириус, как только переживут первый шок, будут тобой гордиться. Даже могут тебе что-нибудь подарить, — Адриан тоже засмеялся и хлопнул брата по спине. — И я думаю, что сбить с ног взрослого тролля — это круто! — заявил Гарри, не в силах промолчать; это и было круто, если так можно говорить о себе самом, даже очень!
– Спасибо, братан! — воскликнул Адриан и перевел взгляд на еду. Гарри снова засмеялся.
– Вам троим лучше чего-нибудь съесть; вы, наверное, голодные! — решил Гарри и тут же последовал собственному совету. Ему пришлось подождать несколько часов, пока все уснут и он сможет улизнуть под мантией-невидимкой; как он понял, Северус мог быть ранен. Конечно, спускаясь по лестнице, он не хромал или что-то в этом роде, но его папа иногда мог быть упрямым как грифон, особенно когда дело доходило до ран или неудобств. Он мог истекать кровью и улыбаться, не подавая виду! От этой мысли Гарри прибавил скорости и достиг подземелий замка в рекордно короткие сроки. Он довольно громко постучал в дверь, и вскоре после четвертого стука Северус — который, похоже, вообще не собирался спать — открыл дверь. Никого не увидев, он быстро сдвинулся влево, ухмыльнулся, почувствовав, как Гарри прошел мимо него, и закрыл дверь.
– Что тебя сюда привело, Гарри? — спросил Северус, когда зеленоглазый мальчик снял мантию-невидимку. — Есть еще какие-то тролли, о которых я должен знать?
Гарри закатил глаза и сел в кресло.
– Клянусь, порой Адриан пытается запугать меня до смерти, но дело не в этом.
– О? — усмехнулся Северус на деловитость зеленоглазого волшебника, это напоминало ему его самого, когда он волновался.
– Ты ранен? — спросил Гарри, устремив взгляд на его ногу.
– Я ранен? — недоуменно переспросил Северус; он не понимал, о чем речь.
– Ты ходил проверять Пушка, когда я пытался спасти своего брата от судьбы быть забитым троллем до полусмерти, верно? — легкомысленно предположил Гарри, не слишком успешно маскируя этим тоном свое беспокойство.
– Так и было.
– И Пушок… — глаза Гарри немного погрустнели, вместо этого повлажнев и приобретя особый блеск, дополненный умоляющим взглядом, который мальчик звал «щенячьими глазками». О, нет… — Пушок напал на тебя, да? Я видел, что твоя правая нога… — мальчик замолчал, распахнув умоляющие глаза. Сердце Северуса от этого зрелища растеклось сопливой лужицей; Гарри мог быть невероятно очаровательным, если того хотел. А может, это все непреднамеренно. Ага, точно-точно…
– Слушай, Гарри, я…
– Не пытайся скрыть, если ты ранен, ладно, папа?
Северус вздохнул с улыбкой.
– Я мог пострадать; эта чертова собака чуть не отгрызла мне правую ногу, но, кажется, тренировки по фехтованию хорошо сказались на моих рефлексах, — и чтобы подчеркнуть свою мысль, он продемонстрировал упомянутую ногу, которая была тощей и слишком бледной из-за маскирующих чар, но оказалась совершенно невредимой. — Я убрался с дороги в последний момент, но ему удалось порвать когтями мои брюки; невысока цена, если так подумать!
– Значит, ты не ранен? — переспросил Гарри, широко улыбаясь.
– Не-а! — сообщил Северус, и мальчик обнял его с громким: «Ура!».
– Итак, кроме того, что чуть не угодил в когти Церберу, как прошел твой вечер? — спросил Гарри — теперь, когда он знал, что Северус в порядке, подняло голову его любопытство.
– Ты имеешь в виду, отловил ли я какого-нибудь охотника за Камнем? — предположил Северус, садясь напротив мальчика.
– Я как раз собирался спросить, не заметил ли ты, чтоб Квиррелл подбирался к Камню, но ладно, — глаза мастера зелий на секунду расширились, прежде чем он засмеялся.
– Так что, я не единственный, кто заметил, насколько удачно тролль, тролль, подумать только, ворвался в школу, в то время как все собрались на празднике? — успокоившись, спросил Северус.
– Ты хочешь сказать, никто больше не заметил? — растерянно спросил Гарри. — Но… но тролли тупые! А Квиррелл преподает Защиту от Темных Искусств, и он очень удобно потерял сознание, когда вся остальная школы помчалась либо в сторону подземелий, либо к общежитиям! — мальчик наматывал круги по комнате. — И мы знаем — ты сам говорил — что Волдеморту требуется помощь изнутри, чтобы получить Камень! — в конце концов воскликнул он и снова устало сел на стул, как будто пробежал несколько миль; его мысли бешено метались, а дыхание стало учащенным. Он был близок к гипервентиляции, и мастер зелий бросился к нему на помощь.
– Гарри! Успокойся, пожалуйста, — и он взмахом палочки призвал две чашки горячего шоколада с кухни, передавая одну из них взбаламученному мальчику.
– Спасибо, Сев, — пробормотал Гарри и чуть глотнул согревающей жидкости. Похоже, ему необходимо взять себя в руки.
– А теперь, Гарри, сам немного подумай; основная масса студентов не знает, что Философский Камень в школе, а учителя не могут знать, почему Камень здесь; я-то знаю только потому, что знаком с Николасом, и еще потому, что, ну, я, в общем, надавил на Альбуса, заставив мне сказать, фактически выбил все из него, — Гарри усмехнулся этой мысли. — И даже если бы они знали, что Волдеморт придет за Камнем, ты думаешь, они бы заподозрили Квиррелла? Заикающегося, боящегося собственной тени Квиррелла? — спросил мастер зелий, и Гарри уставился в свою чашку.
– Думаю, нет, — он посмотрел Северусу в глаза. — А как же профессор Дамблдор? Он что, не подозревает Квиррелла?
Северус вздохнул и закатил глаза.
– Дамблдор имеет привычку давать людям шанс; порой, от этого больше неприятностей, чем пользы, но в этом он неколебим, — он посмотрел на Гарри, размышлявшим над этой последней подробностью. — Я постараюсь поговорить с ним, но он может быть довольно упрямым.
– Понятно, — безучастно протянул Гарри, его взгляд потускнел.
– Но хватит об этом на сегодня! — провозгласил Северус, широко улыбнувшись на непонимающий взгляд мальчика.
– Что?
– Я сказал, хватит об этом; никто этой ночью не подошел к Камню ближе меня, никто не пострадал, а ты сумел поставить тролля на колени одним проклятием, — пояснил Северус. — Я считаю, что мы должны позитивно смотреть на сегодняшние махинации, не так ли?
Гарри рассмеялся, чего, собственно, от него и добивались.
– Махинации, Сев? — спросил он сквозь смех. — Да правда?
– Ну да, именно так, — серьезно кивнул мастер зелий, взмахом палочки снимая с себя скрывающие заклинания. — Так-то лучше, — решил он, и Гарри последовал его примеру. — А теперь я хотел бы услышать, что на самом деле произошло этим вечером, — потребовал Северус, и Гарри приступил к рассказу. Остаток ночи прошел спокойно, поскольку волшебники делали все возможное, чтобы запихнуть любые нежелательные мысли подальше.
Вот так и начался ноябрь, принеся с собой холод, привычный для Гарри в это время года, а так же начало квиддичного сезона. А вот с этим, в отличие от лютого холода, Гарри никогда еще не сталкивался, и, как следствие, пребывал в растерянности относительно того, как с этим бороться. С одной стороны, он всегда хотел играть в настоящий Квиддич, и теперь Вуд бегал по школе, воспевая дифирамбы способностям зеленоглазого мальчика, повышая его уверенность в себе и заставляя его с нетерпением ожидать своего первого матча. С другой стороны, ни разу не играв в Квиддич по-настоящему, он не знал, как справится с давлением во время настоящего матча, и вот этот простой факт его пугал. Не зная, которой из двух таких разных эмоций ему отдаться — страху или волнению — Гарри испытывал всего понемногу, а Северус втайне радостно хихикал над его проблемами.
Родители прислали ему подбадривающее письмо, напомнив, что будут присутствовать на его первой игре. Письмо было бы более обнадеживающим, если бы не сопровождалось ярким алым конвертом, вполне опознаваемым как Вопиллер, адресованным его брату. И Гарри, и Адриан никогда не думали, что их мать может так орать. Северус, когда Гарри тем вечером спросил его мнение по этому вопросу, не выглядел особо удивленным.
Однако за последние два месяца произошли некоторые очевидные изменения, связанные с тем, как Адриан и Рон обращались с Гермионой, и как она, в свою очередь, реагировала на них. Похоже, хэллоуинская ночь их сплотила, с ухмылкой думал Гарри. Есть такие вещи, разделив которые, нельзя не стать друг другу товарищами, размышлял зеленоглазый мальчик, и победа над двенадцатифутовым горным троллем — даже если все было не совсем так — как раз из этой серии. Что, конечно, подразумевало, как видел Гарри, что его брат, упорно державший его в неведении по поводу своей проблемы, активно включил пышноволосую девушку в поиски ответа на вопрос, что же могут скрывать под тем люком. Гарри вздрогнул при мысли о том, что произойдет, если они когда-нибудь узнают.
Шли дни, игра стремительно приближалась. Гарри пытался бороться с нервозностью, занимаясь тем, что сам же называл весёлым исследованием в библиотеке. Он придумал этот термин, когда помогал Северусу в его исследованиях, утверждая, что, поскольку исследование проводится не ради одного из их проектов, им занимались чисто для удовольствия. Северус, со своей стороны, утверждал, что единственное весёлое, что он мог углядеть в пятичасовом копошении среди пыльных томов, это только сами слова, которыми Гарри называл данный процесс. Оба прекрасно понимали, что Гарри так всё это обозвал потому, что Северус позволял ему оставаться с ним в лаборатории; никто из них не стал заострять внимание на этом факте.
Время исследований зеленоглазый мальчик проводил, выписывая заклинания и чары, применяемые к метлам, чтобы заставит те летать и работать без сбоев. Обилие найденных им заклинаний — некоторые казались весьма полезными и в других областях его исследований — привело к разговору с Северусом за день до матча. Они сидели в кабинете Сева за вошедшей у них в обычай чашкой горячего шоколада, и Гарри осторожно озвучил свои мысли.
– Сев?
– Да, Гарри? — отозвался мастер зелий, стараясь скрыть улыбку; всякий раз, когда Гарри начинал разговор таким образом, это означало, что он придумал нечто, о чем до смерти хотел ему рассказать.
– Я кое-что изучал в последнее время, — сказал Гарри.
– Само по себе не сказать чтоб удивительно, но продолжай.
Гарри улыбнулся и так и сделал.
– Поскольку матч приближается, я подумал, что можно посмотреть кое-что о метлах, раз уж я в библиотеке, ты же знаешь, я пытаюсь выкинуть из головы саму игру, — признался мальчик внимательно слушавшему Северусу.
– Продолжай, — подбодрил тот, и Гарри, глубоко вдохнув, продолжил.
– И я тут подумал, ведь Николас сказал, что если заниматься чем-то, что требует творческого мышления, это может мне помочь развиваться как алхимику, — сказал мальчик, глядя на Северуса. — Как ты думаешь, может быть, я мог бы, ну, не знаю, понастраивать немного одну из старых метел, когда мы вернемся домой? — Брови Северуса чуть не потерялись в его волосах. Что такое? — Я имею в виду, не в ущерб моему обучению, — поспешно пояснил мальчик на непонимающее выражение лица Северуса. — Я буду заниматься этим в свое свободное время, обещаю, и…
– Гарри, притормози! — воскликнул Северус, улыбаясь. — Конечно, можно. Даже не обязательно было спрашивать.
– Правда? — спросил Гарри, его глаза засияли.
– Ага, правда, — успокоил его Северус. — Тебе же нравится Квиддич, верно?
– Конечно, да! — воскликнул мальчик, словно это было самой очевидной вещью в мире.
– И ты бы с удовольствием кое-что изучил по этой теме, — указал Северус, и Гарри решительно кивнул. — Тогда я хочу, чтобы ты так и сделал, Гарри. С чего ты взял, что я буду против?
– Я думал, из-за Волдеморта и всего такого я должен больше тренироваться, а не тратить свое время…
– На жизнь? — перебил его Северус, вздернув бровь. — Гарри, Мерлин знает — кстати, я думаю, он действительно знает — насколько упорно ты учишься! — серьезно указал мастер зелий.
– Я должен, Сев; не то что бы я не любил учиться. Но если я не продолжу двигаться вперед, я могу всего этого не пережить.
У Северуса сжалось в груди сердце.
– Гарри, посмотри на меня на секунду, — тихо сказал он, и Гарри поднял глаза на старшего волшебника. — Да, ты должен учиться, и да, это поможет тебе выжить. Но скажи, что хорошего в выживании, если ты не сможешь хоть чуть-чуть пожить?
Глаза Гарри расширились, когда он попытался придумать жизнеспособный ответ.
– Ну, я… я…
– Ты почитаешь побольше об этих заклинаниях, и когда наступит лето, ты заберешь эти старые метлы, которые только пыль в подвале собирают, — решительно заявил Северус. — Я даже могу помочь, если хочешь.
За свое предложение он был вознагражден одним из патентованных гарриных медвежьих объятий — реакция, которую он однозначно интерпретировал как да.
На следующее утро гаррин желудок, похоже, провалился и сразу же застрял где-то в районе коленей. Сердце учащенно билось, а в ушах шумело. Может быть, ему не стоит играть в таком состоянии; в данный момент он чувствовал себя склонным отправиться скорее в лазарет, чем на квиддичное поле. Тем не менее, он заставил себя проглотить свой завтрак — который, наверное, был довольно вкусным, если судить по волчьему аппетиту, с которым Рон его смел — и покинул Большой Зал раньше всех прочих студентов вместе с командой. Перед тем как покинуть помещение, он посмотрел на Северуса и увидел посланный ему в поддержку незаметный, если не присматриваться, кивок.
Он быстро переоделся в красно-золотое (похоже, каждая команда выступала в цветах своего факультета) и подошёл поближе к остальной части команды; Вуд произносил свою обычную речь, в нее радостно вставляли свои комментарии близнецы, которые, видимо, слишком часто ее выслушивали. Звуки шагов вырвали Гарри из задумчивости, и вся команда приготовилась выйти на поле. Они подошли к мадам Хуч, которая была тут судьей, и прослушали адресованную командам речь по поводу честной игры — похоже, в прошлом два факультета переносили свое соперничество на квиддичное поле. Высказываясь, она, кажется, смотрела в основном на капитана Слизерина, мальчика по имени Маркус Флинт, в котором определённо было что-то от тролля. Гарри глубоко вздохнул; пора немного пожить, решил он и сел на метлу. Мадам Хуч подала сигнал и игра началась.
Все его страхи показались напрасными, все его волнение рассеялось, стоило только ему взлететь, позволяя ветру трепать его волосы и одежду. Он быстро огляделся, выискивая неуловимый золотой снитч, в пол глаза присматривая за тем, как идет игра. Пока он искал, его взгляд зацепился за плакат, который его брат с сокурсниками сделали для него; там было сказано: «Поттера в Президенты», — и это вызвало у мальчика широкую улыбку. Еще он заметил длинные темно-рыжие волосы, бесспорно принадлежащие его матери, на зарезервированных для семей игроков трибунах, рядом с учителями. Когда Гриффиндор забил гол, он быстро вновь сосредоточился на игре.
Он оглядел поле, но не смог обнаружить никаких признаков снитча; он продолжал искать, даже уклоняясь от бладжера, посланного в него загонщиком другой команды. Его внезапный нырок, наверное, удивил всех, кроме него самого, так он понял, услышав общий вздох и аплодисменты, когда вернулся к своим поискам.
– Здорово, Гарри! — воскликнули Фред и Джордж Уизли, не слишком аккуратно отбивая бладжер во Флинта. Гарри усмехнулся и вернулся на свою позицию. Единственный блик, который он до сих пор уловил, отбросили часы одного из близнецов, а потом… Вот оно! Прямо у стойки слизеринских ворот, застыв почти неподвижно; Гарри подумал, что не заметил бы его, если бы не все те тренировки на домашнем поле; замок Северуса был оснащен полноразмерным квиддичным полем — хогвартское было примерно в три четверти от профессионального поля — и Гарри частенько уговаривал Северуса не жаловаться на наступающую темноту, пока он преследовал снитч. Найти его здесь, средь бела дня, теперь казалось достаточно легким делом. Краем глаза он заметил, как Алисия Спинет, один из охотников Гриффиндора, направляется к воротам с квоффлом в руке; момент выглядел многообещающим.
Больше не раздумывая, он повернул метлу в том же направлении, что и Алисия, и, находясь намного выше нее, нырнул перед ней вниз, маньячно ускоряясь, в результате чего игроки разлетелись по всему полю, давая Алисии возможность забросить квоффл и заработать еще десять очков для Гриффиндора. Однако Гарри не остановился на это посмотреть, он нырнул еще ниже, к снитчу, который сдвинулся достаточно, чтобы Гарри смог выполнить что-то вроде обратного сальто на метле. Не отвлекаясь, зеленоглазый мальчик выпрямился, промчавшись над зеленой травой, и снова взлетел ввысь, его правый кулак взмыл в воздух с золотым снитчем, пытавшимся вырваться из пальцев. С финальным свистком, команда под приветствия толпы подлетела к нему. Слизеринский капитан был готов к убийству, но глаза главы дома Слизерин гордо блестели.
– Мы победили! — снова и снова кричал Оливер Вуд, пока Ли озвучивал счет — 170:0 — вопя достаточно громко, чтобы его услышала восторженная толпа. Позже, в раздевалке Гриффиндора, Гарри поздравили его родители, улыбающийся Рем и шокированный Сириус.
– Черт побери, Гарри! — воскликнул анимаг-собака, в каждом его слове слышалось удивление. — Я не знал, что ты так здорово играешь!
– А это финальное сальто назад? — гордо высказался Джеймс. — Признак истинного гения, я так скажу!
– Ну, я всегда говорила, что он пошел больше в меня… — заявила Лили, заставляя всех — кроме Джеймса — расхохотаться.
– Где Адриан? — немного поболтав, заинтересовался Гарри.
– Он разговаривал с Хагридом вместе с Роном и брюнеткой, — сообщил Сириус, поиграв бровями. — А Адриан нашел себе подружку?
– Я думаю, Гермиона просто друг, — ответил Гарри, спасая брата от беспощадных поддразниваний Сириуса. Тут к ним подошли близнецы Уизли, приветствуя всех парой одинаковых улыбок.
– Вот ты где, Гарри! Великолепная игра, приятель! — воскликнул один из них, Джордж, наверное.
– Мы просто подошли предупредить тебя…
– …что Оливер расхваливает тебя всем, желающим слушать…
– …так что если он направится сюда, то тебе лучше бежать…
– …пока он не решился признаться в своей бессмертной любви к тебе! — на этом они оба ушли, оставив за собой озадаченного Гарри и его подрагивающую от смеха семью.
– Ну, это было забавно, — решил Гарри, замечая приближающуюся к ним профессора МакГонагалл. — Доброе утро, профессор, — поздоровался с ней мальчик, и она одарила его легкой улыбкой.
– Мистер Поттер, — сказала она. — Я рада, что мое решение позволить Вам присоединиться к команде оказалось верным! — затем она повернулась к его родителям и друзьям семьи. — Приятно видеть вас всех.
– И тебя рады видеть, Минни! — воскликнул Сириус, и Гарри попытался справиться со смехом. Минерва язвительно глянула на Сириуса:
– Сириус, — и вернула свое внимание Гарри. — Все же я надеюсь, что тренировки не помешали Вам подготовить эссе по Трансфигурации? — спросила профессор, что заставило Гарри улыбнуться, удивив этим свою семью; никто не улыбается под взглядом Минервы; Гарри обычно тоже — он как правило чувствовал необходимость поздороваться с ней или ещё что-нибудь в этом роде — но он всё ещё был переполнен радостью по поводу победы в матче, и к тому же:
– Я закончил его вчера вечером, профессор; я знал, что сегодня времени не будет.
Минерва встретила его ответ новой улыбкой и кивнула.
– Юный Гарри лучший на своем курсе, знаете ли, — сообщила она им, заставив мальчика покраснеть, а его мать заключить его в объятья.
– Ты нам не говорил, Гарри! — посетовала она, встрепывая волосы своему младшему сыну.
– Я много учусь, — пожал плечами Гарри.
– Лучший на курсе? — переспросил Сириус, изображая ужас, а Джеймс кивнул.
– Если мы ничего не сделаем, ты скоро будешь префектом! — его театральная дрожь превратилась в настоящую, стоило Лили перевести взгляд на своего мужа. — Я просто шучу, Лилс!
– Поздравляю, Гарри, — высказался Люпин, не обращая внимание на выходки своих лучших друзей. — И не слушай, что они там болтают; твой папа очень гордится тобой, — Джеймс все еще выглядел пристыженным, а Гарри на мгновение подумал о Северусе, понадеявшись, что тот действительно им гордится.
– Отличная игра, братан! — прозвучал от дверей голос Адриана, и вскоре, едва все друг друга поприветствовали, маленькая группа вернулась в замок. Гарри уловил несколько взглядов, которыми между собой украдкой обменялись его брат, Рон и Гермиона, но не успел он ничего спросить, как пришло время прощаться с семьёй; когда он обернулся к брату и его друзьям, они уже исчезли Мерлин знает куда.
|
|
| alchoz | Дата: Воскресенье, 06.07.2014, 22:55 | Сообщение # 25 |
|
Демон теней
Сообщений: 270
| Рождественские желания
Эти заговорщицкие взгляды и перешептывания продолжались еще целый месяц, и к Рождеству нервы Гарри были уже порядком подпорчены. Хорошо хоть, его анимагическое превращение близится к финалу, думал он с гордостью. Теперь он мог сделать волчьим все тело, кроме головы, но процесс был почти завершен. Он направлялся в библиотеку подучить еще сигилов — под видом изучения чар — когда заметил весьма узнаваемую троицу, своего брата и двух его лучших друзей — эти трое стали неразлучны за последние месяц-полтора.
Так, положим, Гермиона может согласиться потратить свое свободное время на учебу, но Адриан и Рон? И к тому же накануне обеда? Да ни в жизнь! И потом, это уже не первый раз, когда происходит нечто подобное. Зеленоглазый мальчик частенько заставал Адриана и двух его друзей пролистывающими книги в библиотеке, но поскольку обычно он приходил туда первым, он не мог незаметно к ним подойти. Но сегодня такая уникальная возможность представилась.
Больше не раздумывая, он подождал, пока они войдут в библиотеку, досчитал до ста и последовал за ними. Ему потребовался всего один быстрый взгляд, чтобы понять, что их так заинтересовало — Биографии и Новейшая История? с чего бы это? — и быстро скрылся за стеллажами у них за спиной. Он прижался к щели между двумя книжными шкафами, и постарался максимально прислушаться к их шепоту. Вскоре его усилия были вознаграждены: раздался приглушенный шкафом раздраженный голос Рона.
– Вы уверены, что мы смотрим нужные книги? — почти проныл он.
– Это книги о великих волшебниках и ведьмах нашего века, Рон! Если Николас Фламель где-то и упоминается, то именно здесь! — взволнованно ответила Гермиона, и у Гарри в голове завертелись мысли. Николас… Книги… Адриан… Что?
– Угу, но мы так долго ищем, уже полтора гребаных месяца! — жаловался Рон.
– Слушай, Рон, — произнес Адриан, его слова сопровождались тихим шуршанием, указывающим, что он задел несколько книг. — Если мы не выясним, кто такой Фламель, мы не сможем даже приблизительно понять, что охраняет Пушок.
Они тоже знают, что пса зовут Пушок? Но откуда? Гарри попытался вспомнить, когда они стали странно себя вести. Как любезно подсказал Рон, все началось полтора месяца назад… Собственно говоря, сразу после его первого матча по Квиддичу. Но что могло стать причиной таких изменений? Его мозг вскипел, пытаясь увязать все воедино.
– Он разговаривал с Хагридом вместе с Роном и брюнеткой, — как ни удивительно, на ум приходили слова его крестного. Точно; Адриан пришел тогда позже, потому что они с Роном и Гермионой разговаривали с Хагридом. Это Хагрид дал директору Цербера, который сейчас охраняет Камень. Конечно же, Хагрид знает, почему именно Цербер должен охранять нечто, спрятанное в школе; Дамблдор наверняка ему сказал. Хагрид не сумеет солгать даже ради спасения своей жизни; несколько вопросов и оговорок, и его брат легко смог узнать о Николасе.
– Но почему мы не можем уже просто кого-нибудь спросить? — заскулил Рон; хороший вопрос, если уж на то пошло.
– Потому что Снейп тогда запросто все узнает, Рон! — прошептал в ответ Адриан, и Гарри удивленно поднял бровь; при чем тут Сев?
– Я не могу поверить, что Дамблдор все еще ничего не сделает с этим мерзавцем! — воскликнул Рон. Минуточку!
– И он точно был в коридоре на третьем этаже в ночь нападения! — согласилась Гермиона.
– Только подумать, мой брат должен был в детстве проводить вместе с ним так много времени! — гневно добавил Адриан. — Папа всегда говорил, что это плохая идея!
– Бьюсь об заклад, именно поэтому Гарри такой худой и бледный! Снейп, наверное, заставлял его целый день работать по дому! — ага, точно, думал обсуждаемый волшебник; меня заставляли жить в замке и путешествовать по всему миру. Горе мне! Гарри не мог поверить своим ушам; они думали, что за всем этим стоит Северус?
– Так, хватит, вы оба! — прошипела Гермиона. — Нам нужно продолжать искать! — а мне уже пора идти, подумал Гарри, размышляя, как бы отловить Северуса Снейпа. Мастер зелий будет в ярости, подумал Гарри, и у него будет на это полное право.
– Итак, правильно ли я понял; они думают, что за всем этим стою я? — спросил Северус и захохотал. Зеленоглазый мальчик удивленно на него посмотрел.
– Думаю, ты меня не понял. Они думают, что…
– О, я тебя прекрасно понял! — заверил его Северус, утирая слезы с глаз. — Но давай начистоту, Гарри; кого, по-твоему, мог заподозрить твой брат? Флитвика?
– Я просто надеялся… ой, ну я не знаю! — сказал Гарри, поглубже забираясь в кресло рядом с пылающим камином в кабинете Северуса. — Я просто надеялся, что Адриан сможет составить о тебе собственное мнение, не основанное на всей той грязи, которую Сохатый и Сириус рассказывают о тебе. Я был не прав, вот сюрприз… — последнее он пробормотал себе под нос.
– Все в порядке, правда; я воспринимаю это как похвалу моему удивительному актерскому мастерству, — серьезно сообщил Северус, заставив Гарри засмеяться, чего, собственно, и добивался.
– По крайней мере, они не имеют ни малейшего представления, где искать информацию про Николаса. Я имею в виду, мне было восемь лет, когда я впервые услышал его имя, и уже тогда я знал, что оно мне что-то напоминает; можно подумать, что Адриан со всей своей подготовкой должен был где-то о нем читать, — пожаловался мальчик.
– Ну, если что, всегда есть коллекционные карточки от Шоколадных Лягушек… — Северус замолчал, вызывая у Гарри смешок.
– Я не знал, что у Николаса такая есть. Он вроде бы пытается не светиться.
– У него такой нет; он упомянут на дамблдоровой.
– Знаешь что, — сухо сообщил Гарри. — Иногда я считаю, что ты больший сладкоежка, чем Рем, а это о чем-то да говорит.
– Это точно, говорит, — ухмыляясь, согласился Северус. — В любом случае, пока они продолжают искать в неправильных книгах, нам не о чем беспокоиться. И вообще, приятно видеть, что они достаточно меня боятся, чтобы не спрашивать у окружающих; они могли бы, в конце концов, спросить у кого не следует, — заключил мастер зелий.
– Например, у Квиррелла?
– Именно что у Квирелла, — согласился Северус, помрачнев. — А теперь скажи-ка мне; ты все еще планируешь остаться в Хогвартсе на каникулы?
– Ага. Адриан попросился остаться с Роном, у того семья собирается в Румынию навестить Чарли или как-то так, и я подумал, что будет лучше, если я тоже останусь, — сообщил Гарри. — Кроме того, Сохатый решил свозить мою маму за границу; что-то насчет второго медового месяца.
Едва договорив, Гарри тут же пожалел, что не проглотил язык; как он мог сказать что-то подобное? Однако Северус, похоже, собрался удивлять его сегодня по полной.
– Хорошо, — решил он. — Лили заслужила небольшой отдых.
И если честно, он сказал именно то, что думал. Он даже сам немного удивился, но ему, наконец, удалось думать о Лили и Джеймсе без болезненных покалываний в животе. Он просто хотел видеть женщину, которая была ему небезразлична, счастливой, и если Джеймс Поттер мог ее такой сделать, тогда ладно. Он по-прежнему любил Лили, осознал он; она была его первым и вернейшим другом и замечательной женщиной. Он просто больше не был в нее влюблен. Понимание этого вызвало улыбку на его лице.
– Папа, ты в порядке? — спросил Гарри, и улыбка Северуса стала еще шире.
– На самом деле, у меня все прекрасно, спасибо, Гарри, — спасибо за все, малыш, подумал он, глядя на удивленного юного волшебника. — Я почему спрашиваю, я тут подумал, что это будет вполне подходящей возможностью завершить наше анимагическое превращение.
– Правда? — спросил Гарри, его губы расползлись в улыбке.
– Правда.
– Знаешь, ты ведь мог завершить превращение уже месяц как или около того, — застенчиво уточнил Гарри. — Тебе не нужно ждать…
– Гарри, я хочу подождать; мы ведь вместе начинали, — сообщил Северус своим самым серьёзным тоном, и Гарри снова улыбнулся.
Рождественские каникулы наступили очень скоро, и в день отъезда из замка Гермиона Грейнджер что-то нашептала Адриану и Рону, что именно — Гарри не расслышал, сидел слишком далеко. Не то чтобы ему нужно было напрягать воображение, чтобы понять, о чем речь. Он вздохнул; как бы ему хотелось, чтобы брат делился с ним своими планами! С другой стороны, он полагал, что не ему жаловаться, учитывая, сколько всего он сам скрывает от своего брата. К тому же, у него был повод для радости; этой ночью он собирался завершить свое превращение; все, что ему нужно было сделать, это подождать, пока все уснут, и утащить мантию. При этой мысли он улыбнулся.
В полночь он, все так же улыбаясь, выскользнул из общей гостиной под носом несколько удивленной Полной Дамы. Северус открыл дверь на первый же стук, и сняв свои маскировочные чары, они тут же приступили к работе. Для начала они попрактиковались изменять отдельные части тела, и Северус счел их готовыми к полному превращению.
– Только не забывай держать в голове финальную картинку; представляй волка, — напомнил мастер зелий, и Гарри кивнул. Мальчик закрыл глаза и сосредоточился. Он представил себе черного волка, которым пытался стать, и приказал своему телу начать изменения. Первым, что он почувствовал, было покалывание выраставшего на его теле меха; потом странное ощущение, что его тело тянут или сжимают, пока оно не приняло заданную форму. Когда он почувствовал, что изменения прекратились, он открыл глаза. Мир вокруг выглядел иначе, решил он; цвета исчезли и… он действительно слышал, как кто-то ходит по полу у него над головой сквозь добрых четырех фута плотного камня? Похоже, так и есть. О, и тут еще один волк, который с надеждой смотрит на него с другой стороны комнаты. Он чуть не подпрыгнул, не сразу осознав, что это Северус. Тот рявкнул, что, похоже, было волчьим вариантом смешка.
Гарри подошел к Северус и немного оттолкнул его лапой, добившись лишь того, что мастер зелий — в образе волка — шлепнул его по затылку, обнажая зубы в волчьей усмешке. Волк Северуса был выше, отметил Гарри, но это, наверное, из-за разницы в возрасте. С возбужденным смехом — воем — Гарри подскочил и, приземлившись на четвереньки, немного побегал по комнате, едва замечая и веселя покачивающего головой Северуса. Мастер зелий превратился обратно, жестом предлагая Гарри сделать то же самое; потребовалась некоторая концентрация, но вскоре Гарри оказался в своем привычном теле, широко улыбаясь мастеру зелий.
– Это было круто! — решил он, пока Северус смеялся над его выходками
– Вынужден согласиться, — констатировал тот. — А теперь давай посмотрим, сможем ли мы обернуться быстрее; превращение должно стать естественным.
И именно этим они и занялись, потратив на обучение еще час, прежде чем они оба были удовлетворены прогрессом, которого добились за эту ночь. Гарри почти подпрыгивал от радости; он стал анимагом! Настоящим и полноценным! И доказательство, как он подозревал, отразилось на его знаке. Он почувствовал привычное тепло, которое может означать только изменения в его эмблеме; и действительно, там, прямо под линией, отмечающей его как змееуста, внутри одной из горизонтальных линий, составляющих его эмблему, стояли две руны, которые он и сам мог перевести. Анимаг.
Он покинул кабинет Северуса с маньячной улыбкой на губах и книгой, которую Северус принес из дома, под мышкой; тот нашел ее всего несколько дней назад и сразу решил, что мальчик захочет на нее взглянуть. Она называлась Eormenláf Déordrýa или, на современном языке, Наследие Анимагии. Она была написана рунами, и мастер зелий хотел, чтобы Гарри попробовал свои силы в ее переводе. Гарри провел большую часть следующей ночи, занимаясь именно этим.
Не удивительно, что в результате рождественским утром два дня спустя его грубо — и слишком рано — разбудил Адриан, которому не терпелось открыть свои подарки. Гарри посмеялся бы над выходками своего брата, если бы прикроватные часы не сообщили ему, что он проспал всего пять часов; он все еще работал над этой книгой, делая заметки по мере прочтения; она оказалась довольно интересным чтивом, особенно та часть, где говорилось, что превращение влияет на человеческую форму волшебника так же, как личность волшебника влияет на результат превращения. Видимо, были некоторые особенности, которые передавались от одной формы другой, но Гарри все еще читал эту часть. Вернувшись в реальность, он увидел кучу подарков в изножье кровати и нетерпеливого брата-близнеца, который прыгал по его постели, пытаясь его разбудить.
– Вставай, Гарри! — взволнованно сказал Адриан. — Нам нужно открыть подарки!
– И тебе Веселого Рождества, Адриан, — усмехнулся Гарри, его брат только пожал плечами в ответ.
– Веселого Рождества, Гарри, — произнес, зевая, Рон, которого, похоже, разбудили так же, как зеленоглазого волшебника.
– Ага, ага! Веселого Рождества всем! Теперь мы можем открыть наши подарки? — сердито воскликнул Адриан, пересчитывая кучу пакетов у своей кровати. Гарри и Рон посмеивались над ним, но, тем не менее поднялись, готовые посмотреть свои подарки, раз уж все-таки проснулись. Гарри знал, что позже ему нужно будет посетить кабинет Северуса, чтобы получить свои подарки от мастера зелий и Фламелей, но вот эти подарки тоже выглядел вполне себе ничего.
Он начал их распаковывать и нашел самодельную флейту от Хагрида, новый и тоже самодельный изумрудно-зеленый свитер от миссис Уизли — Гарри нравились и они, и то тепло, которое было вложено в каждую петельку, — книгу прекрасно подходящих для шалостей заклинаний от Сириуса и годовую подписку на Еженедельную Трансфигурацию как знак внимания от Рема, с сопровождающей запиской, что, хотя он вряд ли поймет все прочитанное, оно будет ему полезно, если хотя бы половина из того, что сказала о нем Минерва, правда. А зная Минерву МакГонагалл, решил оборотень, наверняка все так и есть. Ремус не мог знать, что мальчик давным-давно хотел подписаться на этот журнал, но не представлял, как это сделать втайне от родителей; он мысленно пометил себе лично поблагодарить за этот подарок.
Его родители подарили ему новый набор для Квиддича, в том числе комплект по уходу за его новой метлой, который Гарри рассматривал с улыбкой. Они находились в Париже, как поведало ему их письмо, и, похоже, отрывались на всю катушку. Он откусил немного вкуснейшей шоколадной помадки, которая шла вместе со свитером миссис Уизли, прежде чем Фред и Джордж ворвались и похитили их на семейную прогулку, как они это назвали. Гарри обнаружил, что улыбается весь день — определенно, это было как-то связано с цветком, украшавшим чепчик, который Дамблдор надел вместо своей волшебной шляпы; Гарри подметил еле различимые признаки того, что Северус делает все возможное, чтобы тоже не рассмеяться.
Незадолго до комендантского часа он помчался к кабинету Северуса, упомянув своему брату, что он — очень вовремя — забыл в подземельях свой учебник по зельям, но как-то не нашел времени за ним зайти. Рон не мог понять, почему Гарри вообще пожелал добровольно посетить подземелья, тем более на Рождество, на что зеленоглазый мальчик быстро напомнил ему про трехфутовое эссе, которое они должны написать о восьми основных ингредиентах зельеварения. Рон побледнел и угрюмо кивнул, и Гарри покинул общую гостиную. Он постучал в кабинет Северуса и быстро вошел, запирая за собой дверь и споро избавляясь ото всех скрывающих чар.
– Веселого Рождества, папа! — воскликнул мальчик, бросаясь обняться с мастером зелий, ответившим ему тем же.
– И тебе Веселого Рождества, Гарри! — ответил на приветствие почетный папа. — И так, как прошло твое первое Рождество вдали от дома?
– Странно, — сразу же определил Гарри. — Но вообще, любой день, когда Дамблдор захочет надеть чепчик, будет странным, — Северус расхохотался, чего он не мог позволить себе весь день.
– Порой у этого человека слишком много причуд для моих бедных нервов; а ведь приходится выдерживать бесстрастное лицо, сидя рядом с этим! — согласился мастер зелий и, вытащив палочку, взмахнул ею, призывая из-за стола два пакета. — Я полагаю, тебе нужны твои подарки, — усмехнулся он.
– Да, я бы хотел их получить, — спокойно согласился Гарри, и тут же ухмыльнулся сверткам в своих руках. Они оба походили формой на книги, и он решил для начала распаковать ту, которая поменьше; как оказалось, это был подарок от Николаса и Перенель; это действительно была книга, из личной коллекции алхимика, как было сказано в сопровождающем письме. Она называлась Rubedo*, и Гарри на несколько секунд застыл с отвисшей челюстью, пока Северус не прервал молчание.
– Я так понимаю, такого подарка ты не ожидал? — озадаченно спросил мастер зелий.
– Не ожидал? Это… это же… — промямлил Гарри.
– А теперь полными предложением, если можно, — предложил Северус, посмеиваясь, пока Гарри приходил в себя.
– Это книга о завершающем этапе создания Философского Камня, — тихо произнес Гарри. — Последняя часть Magnum Opus**, секрет всех секретов алхимии, — теперь и Северус смотрел на книгу с тем же трепетом, что и Гарри. — Ты понимаешь, что это такое? Николас, наверное, сам это написал! — воскликнул Гарри, благоговейно переворачивая страницы рукописной — теперь это было абсолютно ясно — книги. Это было оно; финальная стадия становления полноправного алхимика.
– Ты тут сейчас хочешь мне сказать, что Николас прислал тебе руководство по созданию Философского Камня? — недоверчиво спросил Северус.
– Нет, не то чтобы руководство, — пояснил Гарри, осторожно касаясь книги, словно боялся, что она исчезнет. — Здесь описан внешний вид протекания процесса, конечный результат, если хочешь; каждый алхимик должен сам найти свой путь его достижения, но… Похоже, Николас посчитал меня достойным попытаться подняться до этого уровня. Это… Это невероятно, Сев, — серьезно объяснил Гарри, и Северус положил руку ему на плечо, понимая, сколько этот момент должен для него значить.
– Ты молодец, малыш, — просто сказал он, и Гарри улыбнулся, а потом побледнел и удариться в панику.
– Но… Еще слишком рано! — вдруг воскликнул он. — Разве я уже готов?
– Гарри, выдохни! — скомандовал мастер зелий. — Ты сам сказал: это не инструкция; тебе могут понадобиться годы, чтобы достичь этого уровня, — логика Северуса, кажется, успокоила мальчика.
– Прости, — краснея, извинился он. — Просто… подарок Николаса, можно сказать, застал меня врасплох.
– Я заметил, — ухмыльнувшись, отозвался мастер зелий. Гарри осторожно положил книгу Северусу на стол и начал разворачивать подарок мастера зелий. Первым, что он увидел, было серебряное кольцо с выгравированными на нем рунами, которые, как рассказал Северус, создавали мощное отвлекающее заклинание. — Пока оно на тебе, — объяснил мастер зелий, — тебя не обнаружить никаким магическим способом; он даже заблокирует твой след в Министерстве, если ты используешь парочку небольших заклинаний в маггловском районе. Я тут подумал, что так проще, чем обновлять заклинание каждую неделю.
Гарри улыбнулся и надел кольцо на большой палец правой руки, пряча его скрывающим заклинанием. Потом он перешел к основной части подарка. Это было еще одна книга, называющаяся…
– Не может быть! — воскликнул Гарри и бросился обнимать Северуса так сильно, как только мог, крепко сжимая в руке экземпляр Искусства Создания Метел. — Где ты нашел эту книгу? — взволнованно спросил он.
– То ли я купил, то ли не купил долю в Обскурус Пабликейшнс, агентстве, которое то ли печатает, то ли не печатает настоящие учебники для создателей метел, — заявил Северус, спокойно обозревая отвисшую челюсть мальчика.
– Правда? — на что старший волшебник с ухмылкой кивнул. — Круто!
– Это точно, — подтвердил Северус, а затем откровенно рассмеялся. — Но если серьезно, это только первая книга серии. Когда закончишь ее, я дам тебе почитать остальные.
– Спасибо, папа! — засиял Гарри.
– Не стоит; если ты действительно хочешь изучить что-то новое, я не могу тебе в этом не помочь, — заверил его мастер зелий. Гарри улыбнулся и достал из кармана маленький пакет, аккуратно завернутый в синюю бумагу и перевязанный золотой лентой. — Что это? — смущенно спросил Северус.
– Навозная бомба, просто хорошо упаковано, — сухо отозвался Гарри. — Это твой рождественский подарок!
Глаза Северуса расширились; Гарри всегда дарил ему подарки на Рождество — он был единственным, кто это делал, если честно — но в этом году он ожидал, что школа, и все такое… Не то чтобы Гарри мог сделать ему лучший подарок, чем назвать его папой, но все равно его переполнило чувство растекающегося в груди тепла.
– Спасибо, Гарри, — произнес мастер зелий, принимая из рук мальчика протянутый подарок.
– Сначала открой… — пробормотал Гарри. — Не то чтобы это было чем-то особенным; в смысле, я сам это сделал, у меня не было времени, чтобы купить что-нибудь… Если тебе не нравится… — Северус тем временем аккуратно развернул свой подарок и открыл небольшую коробочку, обнаружив там такой же маленький запечатанный стеклянный пузырек, обвитый проволокой из неизвестного черного металла, а внутри были, кажется, какие-то переливающиеся кристаллы синего вещества и небольшой гелиодор*** с вырезанным на нем сигилом. Флакон был заполнен чем-то вроде полупрозрачного масла, еле заметно светился голубым светом и выдавал сильный магический всплеск.
– Это… — Северус замолчал, в шоке разглядывая крошечный пузырек.
– Это алхимические чары, — краснея, сообщил Гарри. — Конкретно эти относятся к типу усиливающих, они должны помочь тебе в работе с заклинаниями, — объяснил Гарри. — Сигил позволяет хранить излишки магии, которые остаются после использования заклинания; потом ты можешь их использовать когда захочешь, просто сожми чары, когда понадобится другое заклинание… — закончил мальчик, густо покраснев. Северус просто смотрел.
– И ты сделал это сам? — спросил Северус, откинувшись на спинку кресла и с благоговением глядя на чары.
– Ну, я попросил Николаса прислать совой ингредиенты, но я разработал сигил и вложил чары, накладывал необходимые заклинания прошлый месяц или где-то так. Я знаю, это не так много, но…
– Гарри, — остановил его Северус и посмотрел ему прямо в глаза. — Это, — сообщил он, указывая на чары, — очень редкий, очень ценный магический артефакт. И то, что ты сделал его сам…
– Но это основы работы с сигилами, — просветил Гарри. — Любой алхимик может…
– А сколько вообще алхимиков? Которые работают, я имею в виду, — серьезно спросил Северус. — И сколько из них, по-твоему, охотно расстаются с такими мощными чарами? — Гарри растерянно посмотрел на него, как-то он никогда раньше об этом не задумывался; насколько вообще много алхимиков? — Очень мало, уверяю тебя, — сообщил Северус, словно читая его мысли. — И ни одного уровня Николаса. Так что поверь мне, когда я говорю, что эти чары… они исключительны, Гарри, — Гарри еще больше покраснел.
– Спасибо, — пробормотал он еле слышно, и Северус втянул его в объятия.
– Я говорил в последнее время, что ты гений?
И они оба рассмеялись. Вскоре Гарри вынужден был уйти, все-таки уже почти наступил комендантский час; он положил обе книги в свою сумку и попрощался с Северусом, оставив его рассматривать чары, пока ему не настанет пора выйти на дежурство. Сам Гарри припустил к гриффиндорской башне. Как только он вошел в общую гостиную, он как мог быстро, стараясь не сорваться на бег, направился прямо к своей кровати, задернул полог и вытащил из своей сумки подарок Николаса; он не был уверен, как долго он читал — наверное, несколько часов — когда его внимание привлек звук открывшегося, а затем закрывшегося сундука, нарушивший тишину комнаты. Зеленоглазый волшебник подскочил за своим пологом и едва успел заметить своего брата, прежде чем тот исчез под мантией-невидимкой; а был такой прекрасный день…
Гарри сдержал вздох, встал, чтобы последовать за братом, и быстро наложил на него следящее заклинание, когда тот выходил из общей гостиной; требовалось соблюдать осторожность и надеяться, что Адриан не решится пройти местами, которые этой ночью патрулирует Северус. И что это значит? Район библиотеки? Гоблинское золото! Ну не может же брат и в самом деле направляться… Не может быть! Но, как Гарри пришлось убедиться, Адриан действительно направлялся в библиотеку. Скрываясь в тени, младший из близнецов Поттеров последовал через школу за своим братом и остался ждать снаружи, когда тот вошел в библиотеку; последовать за ним туда не удастся. У него не было мантии, и, к тому же, он уже представлял, куда направился его брат. Если он был прав, ему остается подождать всего нескольких минут, прежде чем…
Ожидаемый пронзительный крик разбил ночную тишину на мелкие осколки. Наверное, Адриану следовало на этот раз прислушаться к совету Гермионы и почитать Историю Хогвартса. Если бы он ее прочитал, то знал бы, что все книги в запретной секции убийственно орут, если студент пытался прочитать их без разрешения. Не желая обмануть ожиданий, из потайного хода появился Филч — Гарри сделал мысленную пометку его запомнить — и помчался прямо в библиотеку, преследуемый по пятам своей кошкой, миссис Норрис. Повешенная на брата следилка четко указала, что тот проскользнул прямо под расставленными руками Филча — какая ирония — и теперь бежал к Восточному крылу, прочь от Главной Лестницы. Что-то ему подсказывало, что брат совершенно растерялся.
Гарри подождал, пока Филч покинет библиотеку и скроется в том же потайном проходе, через который пришел, прежде чем последовать за братом. Скрытно передвигаясь, он услышал приближающиеся шаги; одни, это должно быть Филч, а другие…
– Запретная Секция? Ну, они не могли уйти далеко, мы их поймаем, — притворно холодный голос Северуса разнесся по коридору, и Гарри спрятался в пустом классе, пережидая. Когда двое мужчин прошли мимо него, он вышел из комнаты и продолжил следовать за своим братом. Адриан, похоже, скрылся в классе через две двери от той, которую выбрал он сам; похоже, в ближайшее время он выходить не собирался. Но что он мог делать в этом пустом классе?
Что бы это ни было, оно отняло у него уже не менее получаса, подумал Гарри, прождав какое-то время. Вдалеке раздался грохот доспехов — наверное, Пивз вернулся к своим старым штучкам — и это, похоже, напомнило Адриану, что пора двигаться; он почти неслышно вышел из класса и побежал туда, откуда пришел. Гарри хотел последовать за ним, но не смог справиться со своим проснувшимся любопытством; что там такое в этой комнате? Он быстро вошел в дверь, которую его брат оставил слегка приоткрытой, и огляделся. На первый взгляд, все выглядело так, как и положено обычному пустому классу, столы и стулья расставлены вдоль стен, их темные силуэты были четко различимы. Однако кое-что лишнее стояло прямо в центре комнаты, привлекая к себе внимание.
Это было великолепное зеркало высотой до потолка, в богато украшенной золотой раме, стоявшей на двух когтистых лапах. На верхней части рамы была выгравирована надпись: Еиналежеечяр огеома сеш авон оциле шавеню авыза копя. На каком это вообще языке? Точно не староанглийский… Гарри на нескольких секунд задумался над надписью, пока не понял. Это же зеркало, в конце концов; почему бы не прочитать надпись задом наперед? Я показываю не ваше лицо, но ваше самое горячее желание. Это имело определенный смысл и одновременно вызывало еще больше вопросов. К чему бы тут эти слова, задумался он и, наконец, посмотрел на себя в зеркало. У него перехватило дыхание; его отражение показало его таким, какой он есть на самом деле, без скрывающих чар. Он что, забыл их наложить? Да нет, конечно! Он совершенно точно об этом помнил! Когда он снова посмотрел в зеркало, он заметил, что его отражение было не одиноко. Он оглянулся, но в комнате никого не было.
Тем не менее, рядом с ним в зеркале, за его левым плечом, стоял Северус. Но не тот Северус, которого все знали и боялись; это был тот Сев, каким его знал Гарри, настоящий. И рядом с ними стояла семья Гарри; все они улыбались, лишенные и следа вечно присутствовавшего в их глазах страха. Сириус и Сохатый смотрели на Сева без отвращения, а Ремус казался здоровее, чем когда-либо. Гарри улыбнулся отражению, размышляя, как замечательно было бы, если… Вдруг он нахмурился и покачал головой. Что там говорилось в надписи? Я показываю не ваше лицо… Так вот чего больше всего желает мое сердце? Гарри задумался. Быть свободным, быть собой, и чтобы его таким принимали? Зеленоглазый волшебник неуверенно коснулся пальцами отражения. Потом он вздохнул и повернулся спиной к зеркалу и его ложным обещаниям; если он хочет, чтобы его желание когда-нибудь сбылось, ему не следует просто стоять и чахнуть, мечтая; ему надо действовать. Он закрыл за собой дверь и ушел, испытывая к зеркалу легкую ненависть. И когда его брат и Рон исчезли следующей ночью, Гарри за ними не пошел.
*Рубедо (лат. Rubedo), буквально «краснота», алхимический термин, так с XV-XVI века западные алхимики называют четвертый (последний) этап Делания, заключающийся в достижении просветлённого сознания, слиянии духа и материи, создании философского камня. Символ фазы Рубедо — красная роза, красный юноша или просто красный цвет. Предыдущие этапы: нигредо (чернота), альбедо (белизна), цитринитас (желтизна).
**Великое Делание (лат. Magnum Opus) — в алхимии процесс получения философского камня (иначе именуемого эликсир философов), а также достижение просветлённого сознания, слияния духа и материи. Некоторые из алхимиков утверждали, что им удалось успешно осуществить Великое Делание; в их числе Николас Фламель и Калиостро.
***Гелиодор — от греческих слов «гелиос» — солнце и «доро» — дар. Драгоценный камень второго порядка. Чем прозрачнее цвет камня, тем он дороже. Наибольшую ценность представляют желтовато-зеленые, а также лимонно-желтые прозрачные гелиодоры. Этот драгоценный камень редко служит вставкой в ювелирные украшения, поскольку не так часто встречается.
Камень чрезвычайно полезен трудоголикам, которые не могут расслабиться и снять напряжение. Гелиодор усиливает самые лучшие качества человека, учит преподносить себя в более выгодном свете. Гелиодор — талисман беззаботной жизни, его рекомендуется надевать на увеселительные мероприятия, он помогает создать атмосферу отдыха в любом месте и при любой обстановке. Дамам гелиодор придает привлекательность и шарм, увеличивает число поклонников. В некоторых источниках гелиодор упоминается как «добрый спутник странников», т.к. путешественники носили его в качестве амулета, оберегающего их жизнь в пути. Камень поднимает настроение в нужный момент. В свою очередь, внутренний гармоничный настрой оказывает положительное влияние на физическое состояние. Гелиодор способен помочь человеку обрести душевное равновесие, стать мудрее. Талисман из гелиодора вселяет в сердце радость, придает умиротворение. Если подержать камень в руках, то вскоре можно почувствовать сильную энергию тепла.
|
|
| alchoz | Дата: Воскресенье, 06.07.2014, 22:56 | Сообщение # 26 |
|
Демон теней
Сообщений: 270
| Это что, драконье яйцо? Конечно, да!
Ночные визиты его брата к зеркалу продолжались еще нескольких дней, но резко прекратились прежде, чем Гарри всерьез забеспокоился. Адриан, похоже, решил в оставшееся от рождественских каникул время больше не использовать мантию, убрав ее поглубже в свой сундук, и зеленоглазый волшебник был очень рад этому решению. Начало учебы показало Оливера Вуда настоящим фанатиком: приближался второй для Гриффиндора ежегодный матч, на этот раз с Хаффлпаффом. Гарри весело рассмеялся, возвращаясь с одной из самых муторных тренировок, какая у него когда-либо была, вспоминая, как Северус говорил, что готов быть хоть судьей, лишь бы иметь возможность летать.
Он быстро ополоснулся и направлялся в общую гостиную, когда встретил у входа передвигающегося прыжками Невилла. Гарри уставился на него, на секунду замерев, прежде чем подошел к нему и бросил контр-проклятье; было совершенно очевидно, что кто-то наложил на него проклятье связывания ног.
– Ты в порядке, Невилл? — спросил Гарри, помогая круглолицему мальчику выпрямиться. — Что случилось?
– Малфой, — пробормотал Невилл, когда они вошли в гостиную. — Я столкнулся с ним у библиотеки. Он сказал, что искал кого-нибудь, на ком можно попрактиковаться.
Тут они подошли к Адриану и его друзьям, и их разговор услышала Гермиона.
– О чем вы говорите? — Невилл в несколько коротких предложений объяснил, что произошло, и Гермиона немедленно отреагировала: — Идем к профессору МакГонагалл! Надо ей рассказать! — Невилл испуганно покачал головой.
– Я не хочу лишних проблем.
Рон призывал застенчивого гриффиндорца не поддаваться Малфою, но Невилл понял его совсем не так.
– Не нужно говорить мне, что я недостаточно храбр для Гриффиндора, Малфой мне это уже доказал.
– Он хотел сказать, — пояснил Гарри, — что ты не должен позволять Малфою тебя унижать. Шляпа распределила тебя на Гриффиндор, никогда не забывай об этом; она достаточно давно этим занимается, чтобы знать, что делает, и она определенно сочла тебя достаточно храбрым. Ты стоишь дюжины Малфоев.
Невилл удивленно посмотрел на младшего близнеца Поттера.
– Гарри прав! — добавил Адриан, порылся в карманах и, вытащив шоколадную лягушку, протянул ее Невиллу. — Ты — гриффиндорец! А кто Малфой? Вонючий слизеринец! — не сказать чтоб Гарри был согласен с характеристикой змеиного факультета, но, увидев на лице Невилла слабую улыбку, решил на этот раз промолчать.
– Спасибо, Адриан… — сказал Невилл, принимая лягушку. — Я думаю, я пойду спать… Возьмешь карточку, ты ведь их собираешь, верно? — и мальчик отдал Адриану карточку. Сердце Гарри екнуло — на ней был изображен директор, и ему тут же вспомнились слова Северуса. Тихий голос в голове напел ему, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным.
– Опять Дамблдор, — угрюмо отметил Адриан. — У меня их, наверное, уже штук пять. Мне не хватает только… — и тут он задохнулся, перевернув карточку и прочитав текст. Он посмотрел на Рона и Гермиону, как будто хотел им что-то сказать, но осекся, глядя на своего брата. Понимая, что он не может сейчас ничего поделать, Гарри улыбнулся — или попытался, не особо уверенный в успехе — и повернулся, чтобы уйти.
– Я собираюсь немного почитать Еженедельную Трансфигурацию. Никак не удается просмотреть последний номер со всеми этими вудовыми тренировками, — на этом он ушел в свою комнату, быстро достал упомянутый журнал и бросился обратно, все-таки успев услышать за спиной возглас брата:
– Я его нашел!
Черт. Когда он вернулся, Гермионы уже не было, но вскоре она вновь появилась, держа в руках довольно знакомый фолиант; Гарри узнал книгу, такой же экземпляр работ Дамблдора он видел в Поттер Мэноре. Когда Гермиона открыла книгу и указала шокированным Адриану и Рону на страницу, Гарри не стал терять времени. Он покинул общую гостиную незамеченным погрузившимися в свои поиски трио, сохраняя спокойный шаг, пока Полная Дама не закрылась за его спиной; тут же он сорвался с места и помчался в подземелья, напугав по пути нескольких сокурсников, проигнорировав угрожающие призывы портретов двигаться помедленнее — и счастливо не повстречав профессоров, — пока, наконец, не выдохся у двери кабинета Северуса. Мастер зелий непонимающе открыл дверь, в которую немедленно влетел Гарри.
– У нас проблемы, — заявил Гарри, хватая ртом воздух.
– Как всегда, — пробормотал Северус, пока Гарри объяснял сложившуюся ситуацию. — Да, кажется, у нас проблемы, — согласился он, массируя виски. — Вот уж не повезло-то…
– Читаешь мои мысли, — заявил Гарри, резко кивнув. — И что теперь?
– Ничего, а что мы можем сделать? — вздохнув, проговорил Северус. — Мы просто должны удвоить осторожность, чтобы не позволить твоему брат приблизиться к люку. Не то чтобы он смог пройти мимо Пушка или других препятствий, какими бы легкими они ни были, но лучше ему к ним даже не приближаться, — мальчик кивнул, он услышал о препятствиях перед комнатой, где хранился Камень, в тот же вечер, когда сказал Северусу, что знает о Камне.
– Мало было неприятностей! — воскликнул Гарри, немного посидев и подумав. — Я чувствую, что такими темпами он вот просто возьмет и подставится Волдеморту.
– Мы не позволим этому случиться, Гарри, — решительно заявил Северус. — Но все-таки помни, нам не нужно, чтобы Волдеморт знал о своей ошибке, если он еще не в курсе. И следи за своим братом, а я послежу за Квирреллом. Это все, что мы можем сейчас сделать, — мальчик снова кивнул, хотя ему все это и не нравилось.
– Как ты думаешь, ты можешь что-нибудь сделать с Квирреллом? — спросил он, ему не нравилась мысль, что по школе свободно ходит учитель-предатель.
– Вероятно, мы могли бы как-нибудь немного побеседовать; я могу даже ему поугрожать, посмотрим, что из этого выйдет, — ну хоть что-то, подумал Гарри.
Последующие дни пролетели быстро, и вскоре пришло время второй игры сезона. Может быть, снитч чувствовал, что у Гарри слишком неспокойно на сердце, чтобы долго следить за игрой, и он решил поскорее его порадовать; может быть, он просто был достаточно талантливым, чтобы не затягивать. В любом случае, это, похоже, была самая быстрая поимка снитча, какую мог вспомнить кто-нибудь из присутствующих; ни одна из команд не успела заработать ни одного очка, а зеленоглазый волшебник уже поймал неуловимый золотой мячик, менее чем за четыре минуты. Оливер был в восторге, подпрыгивая от радости; теперь они были первыми претендентами на Кубок, прямо перед Слизерином.
На сей раз его родители не смогли прийти, но Сириус смог, Гарри на радость; анимаг-собака смотрел на него с благоговением и уже планировал его карьеру профессионального квиддичного игрока. Адриан был полностью на его стороне, что не особо помогало Гарри.
Немного потрепавшись с ним и Ремусом — который выглядел бледновато, полнолуние-то было всего три дня назад — он решил убрать свой Нимбус в шкафчик и вернуться в замок, так что попрощался со своим крестным и с почетным дядей, которые пожелали проводить Адриана до Хогвартса, прежде чем покинут замок.
Он шел, задумавшись, и на этот раз, как ни странно, не о Камне или Волдеморте; Сириус как-то обмолвился о втором медовом месяце их родителей, и у Лунатика стало такое лицо, что тот сменил тему быстрее, чем Гарри успел моргнуть — похоже, их турне оказалось не особо успешным. Он только закрыл шкафчик, как увидел фигуру в капюшоне, спешно покидавшую замок; капюшон там или нет, он всегда узнает Северуса. Одновременно звук чужих шагов вырвал его из задумчивости, и он инстинктивно спрятался за шкафчиком. Как оказалось, эти шаги принадлежали Адриану.
Кареглазый мальчик открыл шкафчик и через несколько секунд вынырнул со школьной метлой — по-видимому, он не сумел достать гаррин Нимбус 2000, все-таки зеленоглазый волшебник зачаровал его на совесть, так что никому его даже с места не сдвинуть; а кто-нибудь настойчивый может даже огрести. Понадеявшись на добытое, его брат верхом последовал за мастером зелий. Гарри горестно вздохнул и вернулся, чтобы достать свою собственную метлу. Почему, ну вот почему каждый раз так получается?
Выбрав кружной путь, Гарри последовал за братом по воздуху, испытывая странное ощущение дежавю. В конце концов, его брат приземлился на дерево, из-под которого раздавался голос Северуса, и Гарри бесшумно приземлился в густую буковую крону прямо за спиной своего брата; в темноте внизу он только и мог разглядеть, что две фигуры.
– О, я полагаю, это останется между нами. В конце концов, студенты не должны знать о Философском Камне, — холодно произнес мастер зелий. — Вы уже нашли способ пройти мимо хагридова зверя? — спросил Северус, и Гарри не нужно было слышать заикание, чтобы узнать в собеседнике Квиррелла. Кажется, Северус все же решился на разговор, усмехнувшись, подумал мальчик.
– Н-н-но, Северус, я…
– Ты же не хочешь меня разозлить, Квиррелл, — заявил мастер зелий, и Гарри захотелось поаплодировать.
– Я-а не знаю, о чем ты…
– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, — а Квиррелл, похоже, дрожит, отметил Гарри. Хорошо. Зеленоглазый волшебник хотел услышать, что еще скажет Северус, но громкое совиное уханье где-то среди деревьев помешало ему.
– …как и инцидент с троллем на Хэллоуин. Я жду.
О, Сев припомнил ему хэллоуинское фиаско. Гарри гадал, что Квиррелл сможет на это ответить.
– Н-но я н-н-не…
– Очень хорошо. Придется нам вскоре еще немного поболтать, у тебя будет время все обдумать и решить, на чьей ты стороне.
На этой ноте он снова накинул на голову капюшон мантии и покинул поляну, оставляя позади словно окаменевшего Квиррелла. Гарри выждал, пока учитель по Защите и его брат уйдут, прежде чем самому полететь в школу и побежать в гриффиндорскую башню. Теперь по крайней мере, мечталось ему, Адриан откажется от глупой мысли, что во всем виноват Северус. Его надежды разбились, когда, направляясь в общую гостиную, он застал своего брата, Рона и Гермиону обсуждающими что-то в пустом классе; немного послушав, зеленоглазый волшебник готов был побиться головой о стену. Твердую.
Как видно, все это противостояние в лесу убедило Адриана в прямо противоположном. Теперь он, кажется, думал, что Северус не только пытается украсть Камень — судя по всему, трио уже осознало, что под охраняемым люком находится именно Философский Камень — так теперь он был уверен, что это мастер зелий запустил тролля в школу — проклятая сова и ее уханье! — и что именно Квиррелл стоял между ним и его целью. Проще говоря, он был убежден, что Квиррелл защищает Камень, а Северус хочет его украсть. Гребаная предвзятость! Гарри угрюмо отправился назад в общую гостиную, где угодил прямо на вечеринку, которую его соседи по факультету закатили в честь его столь показательной победы. Северусу это понравится, с сарказмом подумал Гарри.
Как выяснилось, Северусу не понравилось, даже с его язвительным чувством юмора. Зато оба они посчитали забавным ловить трио, прижавшееся ушами к двери в запретном коридоре в попытках услышать, на месте ли еще Пушок и все ли с ним в порядке.
– Знаешь, — проронил Северус во время одной из их еженедельных фехтовальных тренировок, — что интересно: твой брат считает, что в схватке между мной и Цербером выиграю я.
Гарри, пойманный в середине движения, едва не потерял равновесие от такой картинки. А вот что забавным не было, так это их неспособность сделать что-то еще.
Гарри сидел в библиотеке, вычитывая кое-что во второй книге из серии для создателей метел, которую Северус ему купил, и тут появился Хагрид; странноватая картина — не в том смысле, что Хагрид глуп; просто, обычно он предпочитал практику теории. Зеленоглазый волшебник наблюдал за ним краем глаза, пытаясь вспомнить, что за книги были в той секции, в которую он заглянул. Эта часть библиотеки была посвящена магозоологии, что понятно, но конкретно эти три книжных шкафа содержали литературу исключительно по… уходу за драконами? Не-е, да не может быть!
Только он решил пойти и сам посмотреть, когда Хагрид покинет библиотеку, как того перехватила Гермиона. Вот этот разговор он точно хотел услышать, так что пододвинулся как мог близко, оставаясь при этом незаметно сидеть на той же скамье. Он с трудом мог разобрать их голоса:
– И мы знаем, что пес охраняет Философский Ка… — начал Рон, но Хагрид на него шикнул, а Адриан тут же спросил о других средствах охраны Камня, помимо Пушка. Услышав, как великан пригласил их к себе домой, чтобы позже все объяснить, Гарри почувствовал, что ему пора готовиться к худшему.
Не долго думая, Гарри помчался в гриффиндорскую башню — если подумать, что-то частенько он так делает в последнее время, и все из-за Адриана и его друзей — и схватив мантию-невидимку, спрятал ее под одеждой. Затем он неспешно направился в Большой Зал, ожидая появления своего брата; трио показалось всего через двадцать минут.
Гарри подождал, пока они выйдут из Большого Зала, и последовал за ними, в первом же укромном уголке накинув мантию. Он следовал всего в нескольких футах позади них и вместе со своим братом и его друзьями быстро вошел в хижину великана, садясь в дальнем углу единственной комнаты домика Хагрида.
Несмотря на хорошую погоду, в камине, скрытом огромным креслом, в которое сел Хагрид, пылал огонь, да и занавески в этот первый за нескольких дождливых недель солнечный день были задернуты. Гарри сидел и пытался не ахать от шока, пока Хагрид все объяснял его брату-близнецу — хотя выражения их лиц, когда они узнали, что Северус был одним из тех, кому поручено охранять Камень, оказалось бесценным. Не то чтобы это о многом говорило, все-таки Квиррелл тоже был одним из защитников Камня, но… Когда Адриан заметил в камине драконье яйцо, сдержать вздох все-таки не удалось. Хагрид и вправду собирается дождаться вылупления? И откуда у него драконье яйцо, если уж на то пошло? Как уже упоминал Рон, кстати, совершенно правильно, разведение драконов было запрещено вот уже триста лет как! Ближе к вечеру Гарри вышел из хижины с еще одним поводом для беспокойства.
– У него есть что? — спросил Северус, его лицо застыло в маске шока. Ему показалось, что он услышал, что у Хагрида в хижине есть живое яйцо Норвежского Горбатого, но этого просто не могло быть.
– У него в хижине есть живое яйцо Норвежского Горбатого, — повторил Гарри.
– Откуда? — вот и все, о чем мог думать Северус, в сравнении с этим все остальные вопросы бледнели.
– Я задаюсь этим вопросом с тех пор как увидел яйцо.
– Есть идеи?
– О том, откуда у него взялось яйцо, или о том, что ему с ним делать? — спросил мальчик.
– Я бы сказал, оба варианта, но, ради всего, что осталось от моего психического здоровья, давай остановимся на том, как с этим бороться, — предложил Северус. Гарри пожал плечами.
– Если мы кому-нибудь расскажем о яйце, Хагрид потеряет свою работу и может даже оказаться в Азкабан за создание угрозы жизни студентов, — высказался черноволосый мальчик. — Хагрид может быть порой немного… импульсивным, но его работа — это его жизнь. Я не хочу увидеть, как он ее потеряет.
Северус кивнул.
– Я тебя понимаю, — с мягкой улыбкой согласился мастер зелий. — И ему действительно не место в Азкабане. Но он не может оставить яйцо себе.
– Не представляю, как он с ним расстанется, пока оно не вылупится, — размышлял Гарри.
– Ты сказал, он уже разместил его в открытом огне?
– Да.
– В таком случае, процесс вылупления уже начался; дракон вылупится уже через несколько дней, — сообщил ему Северус.
– Замечательно, — сухо прокомментировал Гарри.
– По крайней мере, об этом никто не знает, кроме Адриана и его друзей.
– Нет, только мой брат, Рон и Гермиона, а теперь и мы двое.
Северус кивнул.
– Но что делать с драконом? — они оба помолчали, раздумывая над ситуацией. Вдруг Гарри осенило.
– Чарли!
– Кто? — спросил Северус, выныривая из своих дум.
– Чарли Уизли, старший брат Рона, тот, который работает с драконами в Румынии! — воскликнул Гарри. — Я мог бы как-нибудь намекнуть моему брату, чтобы он вспомнил о Чарли. Они уже пытались уговорить Хагрида избавиться от яйца.
– Больше мы ничем не можем помочь, — согласился Северус. — Будем надеяться, что об этом никто не узнает.
Но сбыться этому пожеланию было не суждено; сколько в Хогвартсе народу, а разведал обо всем именно Драко Малфой. Гарри не знал, когда точно, не ходил он ежедневно за братом в хижину Хагрида, но знал, что дракон вылупился, что Хагрид назвал его Норбертом, и что Малфой слишком много ухмылялся в сторону трио, чтобы не знать. Какой ужас; почти такой же, как ронова рука, которую Норберт принял за свою новую игрушку для жевания.
И вот, спустя четыре дня после того инцидента, Гарри услышал, что ночная прогулка его брата, Гермионы и Невилла — и откуда он только взялся — обошлась Гриффиндору в сто пятьдесят баллов, когда они пытались избавить замок от дракона. И заслужили себе отработку. Черт побери. А отработка, как узнал Северус от разъяренной Минервы МакГонагалл, должна была проходить в Запретном Лесу.
– Запретный Лес? — недоверчиво задохнулся Гарри.
– Я не знаю, что наговорил твой брат, но он, видимо, сильно рассердил Минерву, — согласился Северус.
– Но мы не можем отпустить их в лес одних! — воскликнул Гарри, у него в голове завертелись безумные варианты.
– Нет, не можем, — задумчиво отозвался Северус, а потом ухмыльнулся. — Знаешь, возможно, пришло время опробовать наши волчьи формы в естественных условиях. Тебе так не кажется?
Ухмылка, которую он получил в ответ, в совершенстве повторяла его собственную.
На том и сошлись; следующей ночью Гарри покинул общую гостиную вслед за своим братом и поспешил встретить Северуса у выхода из подземелий; это отняло больше времени, чем ожидалось, так как Адриан, видимо, забыл мантию на Астрономической башне, когда контрабандой вывозил Норберта. Конечно, никто из них не упомянул об этом родителям, и без того кареглазый близнец Поттер получил свой второй за год вопиллер, и без этой маленькой подробности.
– Насчет времени, — шепнул ему Северус, как только он завернул за угол. — Филч только забрал Адриана и остальных на улицу; он всегда стремится прочитать тем, кому предстоят отработки, длинную речь, так что у нас есть достаточно времени.
Гарри кивнул и они пошли: две фигуры в капюшонах, скрывавшиеся в тенях, быстро направились в лес. Едва скрывшись с глаз, они убрали палочки каждый в свою кобуру, которые для них достал Северус — действительно гениальное изобретение, они сжимались или растягивались вместе с изменениями тела анимага, позволяя держать палочку при себе даже после превращения, — и обернулись парой черных волков. Северус, как более знакомый с Запретным Лесом, шел впереди.
Они быстро бежали между плотно стоявших деревьев, зрение и слух в этой форме значительно улучшились. Свет между ветвями впереди и голос Хагрида, ругавшегося с Филчем, сообщили им, что они достигли своей цели. Они пронаблюдали, как маленькая группа из шестерых — считая Клыка, пса Хагрида — разделилась на две, следуя по серебристым следам на лесной земле; кровь единорога. Гарри повернулся и посмотрел на Северуса, который только головой покачал; он про кровь единорога ничего не слышал. Это было плохо, очень плохо. Им был известен только один человек — если можно его так назвать — который был в таком отчаянии, чтобы пытаться убивать единорогов ради их крови, и если их предположения верны, у Адриана были значительно более серьезные неприятности, чем они сперва думали.
Сначала Адриан был в одной группе с Гермионой и Хагридом; по дороге они познакомились с двумя кентаврами, Бэйном и Рораном, которых, кажется, заклинило на фразе, что Марс этой ночью необычно яркий. Если честно, Гарри не верил в способности кентавров к предвидению — не то чтобы он верил и в методы волшебников, но дело не в этом — и все же настойчивые повторения определенно были не к добру. Но эти двое оказались настоящими кентаврами, и несмотря на собственные проблемы, он не мог не почувствовать некоторый трепет. Вскоре, после довольно глупых действий со стороны Малфоя, которые заставили Северуса злобно зарычать, состав групп изменился, и Адриан угодил в одну с блондином и хагридовым псом.
Как назло, они пошли по следу, который привел их прямо на поляну, где лежал мертвый единорог. Сердце Гарри застыло в груди; картина валявшегося на земле мертвого единорога казалась абсолютно неправильной; ему сразу представилось, что бы боевой единорог, который мог защитить себя гораздо более агрессивно, чем его белый собрат, сделал бы с напавшим. Вот это было бы зрелище.
Не то чтобы он потратил на мысль о том, как Темный Лорд будет гоняться за разъяренным боевым единорогом семи футов в высоту, больше нескольких секунд. Фигура в капюшоне ступила на поляну, склонилась над единорогом и стала пить его кровь. Леденящий крик — за который стоило благодарить Драко Малфоя — заставил фигуру в капюшоне, которая не могла быть никем иным, кроме Лорда Волдеморта, выпрямиться и направиться к замершему старшему близнецу Поттеру. Гарри был готов превратиться обратно и сделать… он не знал, что. Что-нибудь. Что угодно. Но что именно?
Приближающийся шум остановил человека в капюшоне, и третий кентавр, помоложе, с пепельными волосами и пегим телом, выскочив из-за дерева, напал на фигуру. Волдеморт сбежал — хотя больше похоже, что испарился — прочь, и кентавр подошел к Адриану.
Он представился как Фиренц, а Гарри захотелось зарыдать: на его брата почти напал Темный Лорд, прямо тут, на его собственных глазах. Его сердце билось, как сумасшедшее, разум заволокло туманом. Его брат чуть не умер, а он ничего не сделал, только смотрел. Он следовал за Северусом, который, в свою очередь, следовал за Фиренцом, который взял Адриана на спину и отвез к Хагриду. Он едва заметил двух сердитых кентавров, попавшихся навстречу, и испытал облегчение только тогда, когда его брат встретился с остальными.
Он чувствовал себя никчемным; он столько учился, и при этом не сделал ничего, его парализовал страх. Что бы случилось, не окажись там Фиренца? Он бы все-таки отмер или пришлось бы вмешаться Северусу? Мастер зелий привел их на место, где они вошли в лес, отменил анимагическое превращение и вскоре вновь стоял перед зеленоглазым мальчиком в своем обычном виде, ожидая, пока тот сделает то же самое.
Интуитивно он понимал, что с мальчиком что-то не так, и дело не только в шоке от встречи с самым страшным темным волшебником этого века. Так что, когда Гарри превратился обратно, ему хватило одного взгляда в эти потухшие глаза, чтобы подтвердить свои опасения. Он не знал, что происходило в голове Гарри, а мальчик порой слишком много думал. Он не знал, что делать, как исправить то, что было неправильно. Все, что Северус мог, это крепко держать Гарри, когда мальчик закричал так отчаянно, как никогда прежде.
|
|
| alchoz | Дата: Воскресенье, 06.07.2014, 22:57 | Сообщение # 27 |
|
Демон теней
Сообщений: 270
| Через люк
Северус наблюдал за Гарри издалека; в первые несколько дней после возвращения из Запретного Леса мальчик походил на тень самого себя, не поднимал глаз, воровато посматривал на брата, просто чтобы убедиться, что тот все еще здесь. А потом, как снег на голову, за несколько дней до начала экзаменов в глазах Гарри вспыхнул новый огонь, и мальчик заговорил с Северусом о произошедшем.
Мастер зелий не мог поверить своим ушам; Гарри всерьез обвинял себя в том, что испугался, впервые столкнувшись с Темным Лордом? Став свидетелем того, как этот Темный Лорд пьет кровь единорога на темной поляне в Запретном Лесу? Любой бы испугался, черт, он тоже испугался! И он постарался уверить его в этом; в конце концов, только дурак или сумасшедший может застать такую сцену и не почувствовать страх, а Гарри таким не был. Но что бы он ни говорил, даже если это избавило мальчика от чувства вины — и ведь как же в духе Гарри считать себя виноватым за то, что он не может контролировать, исправить, милый его сын — это никак не утолило нового огня в его глазах.
Гарри увидел Волдеморта, впервые почувствовал, насколько реальной угрозой тот является, и решил бороться. Мастер зелий не знал, пугаться ли ему, видя решимость Гарри, или нет. Он, вероятно, был бы в ужасе — он вечно боялся, что с мальчиком что-то случится, а он ничем не сможет ему помочь — если бы одновременно не был так горд.
Гарри, со своей стороны, сделал все возможное, чтобы справиться со своим чувством вины; если совсем начистоту, он не мог сказать, что ему полностью это удалось, но однажды ночью, готовясь к предстоящему экзамену по Превращениям*, он вдруг понял, что пора избавляться от жалости к себе. Что, во имя Мерлина, он вообще творит? Он должен тренироваться, он должен совершенствоваться! Он почувствовал такую злость на себя, ну неправильно отреагировал, так что теперь, просто спрятаться за книгами? Его гнев вспыхнул и выжег последние оставшиеся следы страха; он вспыхнул, он взвился и окончательно все спалил, а потом схлынул, оставив после себя ясность и спокойствие, каких мальчик никогда прежде не чувствовал.
Он будет тренироваться. Он станет лучше. И он никогда не позволит себе вновь застыть в подобной ситуации. Он не мог обещать себе, что не будет бояться, он не мог контролировать свое сердце, да и к тому же, сколько раз Северус предостерегал его от таких попыток? Но он уже не позволит своему страху вновь его остановить. И Гарри усмехнулся, на душе у него полегчало, впервые за последние несколько дней. Он сбежал вниз по лестнице в гостиную и крепко обнял брата, сильно того удивив.
– Что это было? — спросил Адриан, который до этого разговаривал с Роном и Гермионой.
– Я только что закончил повторять Превращения и захотел поделиться, — заявил Гарри с широкой улыбкой, прежде чем вернуться к своей кровати, чтобы действительно закончить повторять.
– Видишь, Гермиона, что из тебя выйдет, если будешь слишком много учиться? — услышал он слова Рона, стоило ему только уйти. — Ты должна притормозить, пока у тебя тоже крыша не поехала.
С тех пор Гарри проводил свои дни, учась как прежде, а его решимость выросла. Экзамены промчались быстрее ветра, для него, по крайней мере. Гермиона, видимо, поставила себе целью обойти его по баллам, но даже она отступилась после того как Гарри превратил доставшуюся ему мышь в табакерку из чистого золота и драгоценных камней, настолько изысканную, что даже профессор МакГонагалл остановилась, чтобы одарить его широкой улыбкой.
Последний экзамен — История Магии — завершился в обстановке всеобщей радости; они, наконец, закончили! Результаты будут известны через неделю, а через два дня, с последней квиддичной игрой, первой учебный год в Хогвартсе официально закончится. Хорошее настроение Гарри продержалось только до того момента, как он увидел потрясенное лицо брата, когда тот тащил за собой к хижине Хагрида Рона и Гермиону; что-то ему сказав, Адриан наконец спросил, откуда же взялось драконье яйцо с Норбертом. Они с Северусом уже пришли к выводу, что за произошедшим стоит Квиррелл. Шанс, что это всего лишь совпадение, был один к миллиону, если так посмотреть, так что Гарри и Северус приняли как данность, что Квиррелл знает, как пройти мимо Пушка. Теперь ему оставалось только дождаться удобного случая.
Имея это в виду, мастер зелий послал Николасу письмо, поделившись с ним своими опасениями, но алхимик знал, что если для Камня не безопасно в Хогвартсе, то не будет уже нигде, и ответил, что хочет рискнуть. Гарри вздохнул и понадеялся, что они смогут пресечь любые поползновения Квиррелла. Прочитав ответное письмо, он вышел из кабинета Северуса, размышляя, как бы ему убедить Николаса спрятать Камень в другом месте. Вздохнув, он вошел в общую гостиную, никого не ожидая так поздно там встретить; ему следовало подумать получше; прямо в центре на полу лежало тело Невилла Лонгботтома, на которого явно наложили чары оцепенения.
Мысли Гарри помчались вскачь; на Невилла наложили оцепенение, когда все остальные уже ушли спать, иначе кто-то заметил бы. А поскольку шансы, что на Невилла напал кто-то чужой, были ничтожно малы, то, должно быть, Петрификус Тоталус наложил один из гриффиндорцев. Сделать это могли только для того, чтобы убрать Невилла с дороги. А после потери ста пятидесяти баллов и отработки в Запретном Лесу было только три человека, которым Невилл мог помешать уйти тайком ночью. Кроме того, только у трех человек были на это все основания. И кто знает, как давно они уже ушли. Ох, брат, что же ты творишь?
Гарри сразу отступил, не поставив Невилла — который, кажется, все равно уже задремал — в известность о своем присутствии. Он в шоке покинул общую гостиную и направился на третий этаж к запретному коридору, сжимая в руке свою палочку. Сначала он хотел сходить позвать Северуса, но даже секундная задержка могла обойтись слишком дорого. Зеленоглазый мальчик побежал со всей скоростью, на какую были способны его ноги, не заботясь — а может быть, даже надеясь, — что может встретить по пути учителя. Этого не произошло, хотя к тому времени, как он достиг запретного коридора, он был в полубезумном состоянии. Только услышав за дверью лай Пушка, Гарри осознал, что понятия не имеет, как мимо него пройти. Но сейчас такие тонкости его не волновали; если ему будет нужно порвать Цербера на куски, чтобы добраться до брата, то он так и сделает. Он осторожно толкнул дверь, не желая сразу информировать пса о своем присутствии.
Пес лаял на открытый люк, давая понять, что через него кто-то прошел; по крайней мере, это его брат пережил. Он быстро осмотрел комнату, и его внимание привлекли две вещи: первое — брошенная на полу мантия-невидимка. Второе — лежащая в нескольких футах разбитая пополам арфа. Арфа могла тут быть только по одной причине. После быстрого Репаро, которое привлекло внимание пса, арфа стала как новая. Еще один взмах палочки заставил струны арфы зазвучать; заклинание долго не продержится, да и звуки, производимые арфой, вряд ли можно было назвать мелодией, но, очевидно, это все равно оказало на Пушка нужное действие; его глаза закрылись, и он повалился на пол. Гарри схватил мантию, завернулся в нее и шагнул к люку.
Он направил в отверстие люка Люмос, луч из его палочки осветил, как показалось, какой-то вид ползучего растения. Сильно сомневаясь, что Дамблдор попросил профессора Спраут посадить жимолость, Гарри перехватил свою палочку и прыгнул. Растение смягчило его падение, а затем, обвив его ноги, попыталось сломать ему кости, тем самым позволив опознать в себе Дьявольские Силки.
– У меня нет на это времени… — пробормотал Гарри и указал палочкой на растение. — Инсендио! — ярко-красные языки пламени вырвались из его палочки, и растение отпрянуло к стене. В ту же секунду мальчик побежал. Следующая дверь, которую он толкнул, привела его в зал, по которой летали тысячи разноцветных птиц; три метлы были как попало брошены у выхода, и Гарри мог только догадываться, кто ими пользовался. Он подошел к двери, обнаружил, что она заперта, и инстинктивно понял, что ни одно заклинание из тех, которые он мог использовать, не позволит ему пройти без ключа. И к слову о ключах…
Он снова посмотрел наверх; оказалось, птицы были вовсе не птицами, а крылатыми ключами. И нужный ему должен быть старым, подумал мальчик, а еще большим, серебряным и потрепанным, если им уже дважды воспользовались. Он подобрал метлу и взлетел, бешено выискивая глазами нужный ключ. И несколько мгновений спустя он его нашел, спасибо таланту ловца, почти судорожным движением поместил его в замочную скважину и открыл замок. Он покрепче перехватил свою палочку, укутался в мантию и отворил дверь. Перед ним оказалось что-то вроде огромной шахматной доски, а еще одна открытая дверь ждала его в противоположном конце зала.
На несколько секунд он испугался, что придется играть, чтобы тут пройти, но тут удача решила повернуться к нему лицом. С грохотом появившаяся растрепанная и заплаканная Гермиона побежала к шахматной доске, уставившись куда-то в левый угол зала, где лежал потерявший сознание Рон; у Гарри не было времени останавливаться. Понадеявшись, что рыжий будет в порядке, он не упустил свой шанс и использовал его, бросившись через зал одновременно с Гермионой. Присутствия кого-то из тех, кто, по-видимому, уже выиграл у шахматной доски, оказалось достаточно, чтобы не начинать вторую игру.
Зловония, доносившегося из следующего зала, хватило, чтобы предупредить его о вероятном развитии событий до того, как бессознательный тролль попал в поле зрения. Гарри удвоил скорость; насколько он знал, осталось всего одно испытание. А потом последний зал, где его брат стоит один против Квиррелла или даже Волдеморта. Он направился к последней двери, а спустя секунду пламя охватило как вход, так и выход. Послание на пергаменте было явно оставлено Северусом, и Гарри задумался над выбором. Вот оно, подумал он, поднимая маленький пузырек; там едва хватало на одного человека. Не задумываясь, он просто выпил и шагнул сквозь черное пламя, и ощущения от ледяного зелья прекрасно сочетались с поселившимся в груди холодом.
Он поспешно вошел в следующий зал, да так и застыл в шоке от того, что там застал. В соответствии с ожиданиями, там находились Квиррелл и его брат, который, к счастью, все еще стоял на ногах, даже если был при этом обмотан сверху донизу толстой веревкой, а за ними то самое зеркало, которое шесть месяцев назад так заворожило его брата. Зеркало, которое показывало самые потаенные желания сердца. Хорошо ли, что оно в этом месте? Не особенно, в этом Гарри мог поклясться. Квиррелл продолжал объяснять, как он запустил тролля в школу и что он работает на Волдеморта. Адриан старался держаться невозмутимо, но Гарри видел, что он боялся.
– Я вижу Камень… я отдаю его моему хозяину… Но где он? — бормотал себе под нос Квиррелл, повернувшись спиной к Адриану, который просто стоял, оцепенев. — Возможно, Камень находится в самом зеркале. Мне нужно его разбить? — с каждой секундой учитель Защиты все больше волновался. — Что делает это зеркало? Как оно работает? Помоги мне, Хозяин!
Гарри словно окаменел, когда в ответ на мольбу послышался голос, исходивший, казалось, от самого Квиррелла.
– Используй мальчишку… Используй мальчишку…
Квиррелл повернулся к пленному Адриану и движением запястья убрал веревки, удерживающие Адриана на месте, так что мальчик снова смог двигаться. Квиррелл приказал ему подойти ближе и посмотреть в зеркало. Адриан так и сделал. Гарри не мог понять, что происходит.
– Ну? — нетерпеливо спросил Квирелл. — Что ты видишь?
– Я-а пожимаю руку Дамблдору, — проговорил Адриан. Гарри знал своего брата достаточно хорошо, чтобы видеть, что он лжет. — Я выиграл для Гриффиндора Кубок Факультета**.
Квиррелл снова выругался и оттолкнул мальчика в сторону. Адриан, похоже, понял намек и решил сбежать. Он повернулся, ухватившись рукой за свой карман. И в эту секунду Гарри понял, что его брат каким-то образом получил Философский Камень.
– Он лжет… Он лжет… — снова прозвучал громкий голос, идущий от Квиррелла, который даже не шевелил губами.
– Поттер, вернись сюда! — Адриан не остановился. — Я сказал, вернись!
И вытащив свою палочку, он быстро бросил Ступефай; Адриан ударился головой об пол и остался лежать, а голос снова заговорил.
– Так вот как все это закончится… Адриан Поттер, Мальчик-Который-Выжил, умрет этой ночью… Дай мне посмотреть на него, прежде чем он умрет… Я ждал этого десять лет… — сказал голос, а Гарри придвинулся ближе, неслышно направляя скрытую под мантией палочку на Квиррелла; он был готов сделать все, что может потребоваться…
– Хозяин, Вы не столь сильны! — запротестовал Квиррелл.
– Я достаточно силен… для этого… — настойчиво произнес голос, и Квиррелл начал медленно разворачивать свой тюрбан, пока тот не закончился, а затем обернулся. Гарри прикусил зубами щеку, чтобы не закричать; укус был таким сильным, что он почувствовал медный привкус собственной крови. Так это и есть Лорд Волдеморт? Он посмотрел на человека, который пытался убить его и его брата еще младенцами, на человека, который снова угрожал жизни его брата, или, по крайней мере, на то, что осталось от того человека. Искаженное змеиное лицо с красными глазами, находившееся там, где полагалось быть затылку Квиррелла, злобно смотрело на его провалившегося в обморок брата.
– Мы снова встретились, Адриан Поттер, — сказал Волдеморт. — Я ожидал от тебя большего; по крайней мере, в прошлый раз, когда мы видели друг друга, ты сумел посмотреть мне в глаза, — усмехнулся он. — У тебя не будет другого шанса. Убей его и забери Камень; он где-то на нем! — холодно приказал Темный Лорд.
– Да, Хозяин, — покорно, почти благоговейно сказал Квиррелл.
– Прощай, Адриан Поттер, — сказал Волдеморт, и Квиррелл повернулся к бессознательному мальчику.
Пока Волдеморт говорил, весь страх за находившегося в смертельной опасности брата, который заморозил Гарри, мгновенно трансформировался в алый жаркий гнев, а из него в обжигающую белую ярость. Волдеморт был монстром, а Квиррелл помогал ему. Темный Лорд пятнал все, к чему прикасался, оскверняя, уничтожая. А теперь он пришел за его братом. Один из первых уроков алхимии прокрался в его мечущиеся мысли, когда он крепко сжал под мантией свою палочку.
«Если ничего не помогает, Гарри, всегда помни: огонь очищает все нечистое», — прозвучал в его голове голос Николаса. Годы спустя, Гарри оглянется назад и задумается, как ему удалось сделать то, что он сделал; все же он никогда прежде не практиковал невербальные заклинания. Впоследствии он будет помнить только, что едва Квиррелл направил на Адриана палочку, как он указал на него своей и вложил всю свою волю в одно заклинание, единственное мощное заклинание, какое знал:
«Саэвит Инферналис!»***
И хотя с его губ не слетело ни звука, большая волна темно-красного пламени появилась из его палочки и врезалась Квирреллу — который склонился над Адрианом, готовый нанести последний удар — прямо в грудь, отбросив его на другую сторону зала. Учитель по Защите от Темных Искусств завопил во все горло, а огонь, вместо того, чтобы утихнуть, все рос и рос, закручивался вокруг него, словно адский смерч, поглощал его и поднимался вверх, языки пламени лизали потолок.
Темная дымка, слегка напоминающая человеческий силуэт, вылетела из бушующего пламени в зал и с жутким криком устремилась в дверь; Темный Лорд оставил Квирелла и сбежал с поля боя. Он промчался над Адрианом, и улетая, вновь проклинал его за сокрытую в нем неизвестную магию, которая во второй раз едва не привела его к гибели.
Гарри мог только смотреть, как Темный Лорд убегает. Он хотел броситься к брату, он хотел убедиться, что тот в порядке, что он жив, но тело отказалось его слушаться, когда он, наконец, осознал, что он сделал; пламя все еще бушевало, и Квиррелл был там, внутри; и он никак не мог оттуда выбраться. Он убил его. Он убил. Вместо того, чтобы идти к своему брату, он отступил на шаг, его рука — все еще вцепившаяся в палочку — под мантией бессильно опала вдоль тела. Несколько секунд спустя языки пламени стали постепенно исчезать. Гарри почти не услышал эха быстрых шагов в коридоре за своей спиной, а Альбуса Дамблдора он заметил, только когда тот прошел мимо него.
Старик замер, уставившись на пламя, а потом склонился над Адрианом. Гарри не мог больше этого выносить. Он пошел, едва держась на непослушных ногах, словно находился под проклятием Империус, пока не достиг выхода из зала. Когда со стен пропали оранжевые отсветы призванного им огня, у него в голове словно рассеялся туман, и вся тяжесть совершенного им обрушилась на него, точно тонна кирпичей; и он, сорвавшись в безумный бег, пытаясь убежать от своих воспоминаний и чувства вины, помчался к выходу. Он использовал заклинание притягивания, чтобы подняться наверх к люку, при этом едва сознавая, что делает. Пушок все еще спал под наложенным на него Дамблдором заклинанием, но Гарри не остановился осмотреться. Он побежал дальше, даже не заметив, как мантия соскользнула с плеч и упала на полу в нескольких футах от трехголового пса.
Он слетел вниз по лестнице, дважды едва не споткнувшись и почти упав, но ему было все равно; он продолжал бежать. Дыхание вырывалось короткими хрипами, но это его не остановило; он продолжал бежать. Его легкие горели от перегрузки, но и это он игнорировал; ему надо было бежать. В подземельях в этот час не горел ни один факел, так что он двигался в темноте, не потрудившись осветить себе путь; его все устраивало, пока он продолжал бежать.
Он достиг знакомой двери и заколотил по ней изо всех сил, не заботясь, кто еще может его услышать. Северус непонимающе открыл дверь; он только что закончил читать кое-что, относящееся к его работе над Волчьелычьем, и собирался отойти ко сну. Он хотел спросить у Гарри, что случилось, но бледное лицо и залитые слезами щеки заставили его замолчать; он только шире открыл дверь и пропустил его в свой кабинет, заперев дверь за собой.
– Что случилось, Гарри? — спросил он, но мальчик молчал, а его взгляд оставался расфокусированным, словно он был в каком-то трансе.
– Я встретился с Волдемортом, — помолчав несколько минут, тихо сообщил мальчик. Северус задержал дыхание, почувствовав, как покачнулся мир вокруг него. Что?
– Гарри…
– Когда я вернулся в гостиную, я понял, что Адриан, Рон и Гермиона пошли за Камнем, — объяснил Гарри, его глаза по-прежнему смотрели куда-то на стену в другом конце комнаты, рядом с пустой картиной Мерлина. — Я последовал за ними и увидел, как Квиррелл угрожает Адриану; мой брат как-то сумел достать Камень — там было зеркало, то самое, о котором я тебе рассказывал в это Рождество, и Камень был в нем — а потом я понял, что Волдеморт тоже там. Он завладел Квирреллом или что-то такое, делил с ним тело. Адриан попытался сбежать, Квиррелл его вырубил, а Волдеморт приказал его убить.
Мальчик остановился, по его лицу снова потекли слезы, вытекая из немигающих глаз.
– Гарри, Адриан в порядке? — спросил Северус, опасаясь худшего. Гарри пожал плечами.
– Он все еще был без сознания, когда я оставил его, но туда как раз пришел Дамблдор. Я думаю, с ним все будет в порядке.
Если дело не в Адриане, тогда в чем же?
– Что произошло, Гарри? — во второй раз спросил Северус.
– Квиррелл собирался убить Адриана, папа, — отозвался зеленоглазый мальчик полным боли голосом, впервые с тех пор, как вошел в кабинет, посмотрев прямо в глаза мастеру зелий.
– Но он этого не сделал, — сказал Северус, ему не нравилось, к чему все шло; ведь это же Дамблдор успел вовремя остановить Волдеморта?
– Нет, он этого не сделал, — согласился Гарри, его голос срывался, а тело дрожало. — Потому что я первый его убил.
И мальчик упал на колени и заплакал.
|
|
| alchoz | Дата: Воскресенье, 16.11.2014, 17:53 | Сообщение # 28 |
|
Демон теней
Сообщений: 270
| В приступе вины и горя
Северус не мог поверить своим ушам. Гарри пришлось…Мерлин, нет!Он же еще совсем ребенок. Даже двенадцати нет, а ему пришлось… Волдеморт должен умереть,тут же решил Северус; возможно, не от его руки, но он поможет в этом деле, и если получится, этот ублюдок будет умирать медленно и мучительно. Мастер зелий опустился на колени и крепко прижал Гарри к себе; это потребовало некоторых усилий, потому что мальчик, казалось, не хотел, чтобы к нему прикасались. Северус слишком хорошо его понимал.
– Гарри, посмотри на меня, — приказал он, его голос четко давал понять, что его нельзя проигнорировать. Гарри поднял свои зеленые глаза, взгляд у него был потерянным. — Я знаю, что сейчас ты отвратительно себя чувствуешь, но это не твоя вина, Гарри.
– Но я убил его! Я был там, поднял палочку и убил его! Я сжег его, Сев! — сказал Гарри, боль сделала его голос почти неузнаваемым. Он казался старше, как будто всего за час повзрослел на десять лет. Северус закрыл глаза и вздохнул.
– Когда мне было девятнадцать, Гарри, всего за полтора года до твоего рождения, я состоял в группе Дамблдора, был шпионом Ордена в рядах Пожирателей Смерти, — сказал мастер зелий, и Гарри растерянно на него посмотрел. По крайней мере, я привлек его внимание, подумал Северус. — Мне было шестнадцать, когда я присоединился к Темному Лорду, даже школу еще не закончил; я был не единственным на моем факультете, кто присоединился к нему в том году. Был такой мальчик, Бенджамин Александер; он был пятикурсником, но Волдеморта никогда не заботило, сколько лет его новобранцам.Это был застенчивый паренек, из бедной семьи, и только-только присоединился, так что он не скрывал своего скромного происхождения. Когда мне исполнилось восемнадцать лет и я покинул школу, я предложил Ордену свою помощь, пытаясь сделать хоть что-то хорошее из самой большой ошибки в моей жизни. Бенджамин… он пошел другим путем.
– Но какое это имеет отношение к… — начал Гарри, и Северус остановил его, прежде чем тот смог закончить свой вопрос.
– Увидишь, — с грустной улыбкой заверил его мастер зелий. — Как я уже сказал, Бенджамин выбрал другую дорогу; он всегда легко поддавался чужому влиянию, и его занятия Темными Искусствами вконец его развратили…
- Нет добра и зла… Есть только сила и те, кто слишком слаб, чтобы ее добиваться,– прозвучало в голове Гарри то, что Квиррелл сказал его брату. Был ли Квиррелл таким всегда?
– К тому времени как мне исполнилось девятнадцать, я был полноценным шпионом Ордена, а он был одним из лучших у Волдеморта; он пытал без разбора, он убивал тех, кого ему говорили убить, и к тому же, он никогда не показывал милосердия, — Северус, казалось, потерялся мыслями во временах, которые были намного темнее настоящего. — Однажды ночью Волдеморт направил группу Пожирателей искать некоторых членов Ордена, ушедших в подполье; я был в паре с Бенджамином. Несмотря на мои усилия это предотвратить, мы обнаружили волшебника и члена Ордена, который был женат на маггле; у него было трое детей, все младше пяти лет. Бенджамин вломился в их дом прежде, чем мне удалось туда попасть; он никогда не любил ждать. К тому времени как я добрался до дома, он уже полчаса пытал мать Круциатусом, , заставляя детей смотреть. Когда он увидел меня, он засмеялся, — Северус с силой зажмурился. — Он засмеялся, Гарри, и сказал мне выбирать, кого из детей я хочу убить первым. И чтобы подтолкнуть, он бросил Убивающее Проклятье в мать, прямо на моих глазах. Дети плакали, отец выглядел потерянными, а я ничего не мог сделать, чтобы помочь. Бенджамин сказал, что если я не могу решить, он выберет первым; он направил свою палочку на младшего ребенка, двухлетнюю девочку, всего лишь младенца.
– И что случилось? — спросил Гарри, его голос звучал теперь не так затравленно, из глаз перестали течь слезы.
– Я сделал выбор; я выбрал Бенджамина, — сообщил Северус. — Я знал его с тех пор как ему исполнилось одиннадцать, но мальчик, которого я знал когда-то, и человек, которым он стал, были двумя разными людьми. Я бросил в него Авада Кедавра, изменил семье воспоминания, чтобы они не смогли вспомнить мое лицо, и ушел. Я никогда в жизни не чувствовал себя таким опустошенным, — признался Северус, снова закрывая глаза; он никогда прежде ни с кем не делился этой историей; он никогда не думал, что сделает это, но, кажется, сейчас наступило нужное время. Он почувствовал осторожное прикосновение к руке и, открыв глаза, увидел, что Гарри накрыл ладонью его кулак.
– Это не твоя вина, папа, — сказал мальчик. — Он бы убил ту девочку, если бы ты не остановил его; он зашел слишком далеко.
– Да, он убил бы ту девочку, — согласился Северус. — А что бы сделал Квиррелл, если бы ты его не остановил? — мальчик промолчал. — Гарри?
– Он убил бы Адриана, — пробормотал Гарри.
– Да, он бы смог. Разве ты мог не защитить своего брата, Гарри? — спросил Северус.
– Я мог бы разоружить его… я мог бы…
– Ты бы не смог, — указал Северус. — Квиррелл был одержим Волдемортом; разоружив его, ты ничего бы не добился, — сообщил Северус.
– Но…
– Кроме того, Гарри, — продолжил Северус, — Квиррелл умер в тот момент, когда разделил свое тело с Темным Лордом. Волдеморт использовал его лишь как сосуд; он ни за что бы не позволил ему остаться жить. Это было бы живым, дышащим свидетельством, сколь слаб он оказался в трудный для него час, а он бы никогда не позволил подобного, — указал Северус. — К тому же, я сомневаюсь, что Квиррелл выжил бы, покинь Волдеморт его тело после такого долгого единения. Нет, он умер, как только согласился на это.
– И ты… ты не ненавидишь меня? — спросил Гарри. — Разве ты не думаешь, что я такой же, как он?
– Нет! Конечно, я не ненавижу тебя! — громогласно запротестовал Северус, схватив мальчика за плечи и хорошенько его встряхнув. — И ты совершенно не такой как он; даже если забыть, что ты спас жизнь своему брату, ты вот здесь сейчас стоишь, плачешь из-за смерти человека, который бы с большим удовольствием убил тебя.
В глазах мальчика вспыхнула надежда, когда он ухватился за слова мастера зелий. Может быть, он не встал на дорожку становления следующим Темным Лордом, как он боялся.
– Но почему тогда так больно? — искренне спросил он, распахнув глаза. Северус почувствовал, как повлажнели его собственные глаза, но ради Гарри постарался держать себя в руках.
– Потому что тебе не все равно, Гарри. И именно потому, что тебе не все равно, ты никогда не сможешь запросто отнять жизнь, — улыбнулся Северус. — Я просто хочу, чтобы ты кое-что понял: если когда-нибудь твоя жизнь будет в опасности, или под угрозой окажется жизнь кого-то дорогого тебе, ты не должен колебаться. Обещай мне, что всегда будешь заботиться о себе в такой ситуации, Гарри.
Мальчик все еще был бледен, но первый шок медленно покидал его тело, и чистое облегчение, что он и его брат остались в живых, а Волдеморт был остановлен, пробили броню ужаса, в которую недавние события заключили его сердце.
– Я обещаю, — тихо произнес он; по крайней мере, его голос звучал тверже, чем прежде.
– А теперь я хочу, чтобы ты сделал мне одолжение, — сказал Северус. — Я собираюсь сделать для тебя слабое снотворное зелье, и я хочу, чтобы ты принял его и попробовал немного поспать, — заметив на его лице признаки паники, он добавил: — Ты можешь поспать здесь, на диване, но обязательно поспать; сейчас ты держишься на адреналине, а на нем долго не протянешь.
Гарри хотел возразить, но его веки вдруг потяжелели. Возможно, он действительно устал. Совсем чуть-чуть. Он подошел к дивану и Северус быстро смешал в стеклянном флаконе несколько компонентов. Закончив, он сразу передал зелье Гарри.
– А что с Адрианом? — спросил мальчик, глядя на зелье.
– Я схожу, проверю его ради тебя; кроме того, я сомневаюсь, что он очнется до утра, — заверил его мастер зелий. — И еще я скажу, что ты не в своей спальне; а ты просто отдыхай.
Гарри кивнул, убрал свою палочку — он все еще сжимал ее в руке — в кобуру и залпом проглотил зелье, поудобнее устраиваясь среди мягких подушек, разложенных на диване Северуса.
– И, папа? — окликнул Гарри, чуть зевнув.
– Да, Гарри?
– Я люблю тебя, — сообщил мальчик и закрыл глаза.
– Я тоже тебя люблю, сынок, — сказал мастер зелий и ласково поцеловал его в макушку. — И я горжусь тобой.
Дыхание мальчика выровнялось, и Северус закрыл глаза и выпустил долгий вздох облегчения. Часть его хотела плакать; в глубине души он знал, что Гарри когда-нибудь придется сражаться, ведь быть избранным означало необходимость остановить Волдеморта, даже вступить в сражение, в котором придется оборвать чью-то жизнь. Но то, что это произошло так скоро…
Ах, да, эта его часть хотела проплакать до утра. Но была и другая часть, та часть, которая перевешивала, она просто хотела что-нибудь сломать. Он вытащил палочку, покинул комнату, прошел по коридору и вошел в одно из больших складских помещений, какие можно найти в подземельях; оно было заполнено старыми столами и другой мебелью, которая больше не используется в школе; там был высокий сводчатый потолок, нагромождения деревянной мебели достигали приличной высоты. Прекрасно.
Северус закрыл за собой дверь, запер ее, наложил заглушающие чары и направил палочку в сторону мебельных завалов. Его мысли пребывали в беспорядке, а зрение затуманено, когда он начал разбрасываться заклинаниями во все стороны. И поскольку снаружи не было слышно никакого шума, Северус выкрикивал заклинания направо и налево, разнося книжные шкафы и парты в щепки. Как он позволил такому случиться?
Очередная куча столов разлетелась под стремительно следующими друг за другом ударными заклинаниями. Мастер зелий огляделся с диким блеском в глазах. Он заметил еще одну кучу, и какая-то маленькая часть его мозга порадовалась, что в Хогвартсе, похоже, много запасной мебели. Почему он не смог защитить Гарри, когда тот нуждался в нем больше всего?
Он использовал каждое взрывное заклинание, какое смог вспомнить, ломая и круша все, что видел вокруг себя, минуты летели, а он все вымещал свое разочарование. Он лихорадочно оглядел комнату, пытаясь найти еще что-нибудь, что можно уничтожить; но ничего не осталось. Он помолчал, глядя на обугленные куски дерева, которые недавно были мебелью. Это правда все он сделал? Он вздохнул. Ну да, он.
Прочистив мозги, он начал восстанавливать то, что сломал; не все оказалось возможно спасти — на полу была лужица расплавленного металла, которую Северус просто убрал, не вспомнив в комнате ничего металлического, что могло так расплавиться — но когда он закончил, комната выглядела почти по-прежнему. Он вернулся в свой кабинет проверить Гарри, который все еще спал.
Повезло, что он вернулся вовремя, потому что спустя пару минут в его дверь постучала напуганная Минерва МакГонагалл. Ее лицо было бледным, губы сжались в тонкую линию. Определенная тревога в ее взгляде сменилась облегчением, а затем растерянностью, когда ее взгляд упал на спящего на диване Северуса близнеца Поттера.
– Так Гарри здесь? — шокировано спросила она. — Мы его обыскались… я уже боялась, что он…
– Гарри прибежал в мой кабинет около получаса назад; он проснулся попить, и обнаружил, что его брат исчез, — объяснил он. — Я ничего толком не выяснил, он был довольно сильно напуган; он сказал мне, что его брат знал о трехголовом псе, и что он боялся, что тот мог пойти в запретный коридор. Похоже, сам Гарри знал обо всем лишь то, что слышал от своего брата; но я боюсь, что Адриан может знать о находящемся за люком больше допустимого, — рассказывая, Северус постарался сохранить нейтральное выражение лица, невероятно сложная задача, учитывая, как частило сердце у него в груди, и каждый удар отдавался еще одним болезненным уколом, когда он думал, какой трагедией могли бы обернуться события этой ночи. — Я просто убедил Гарри выпить снотворного зелья и как раз собирался сообщить тебе об этом. А почему ты его искала?
– Гарри был прав, и ты тоже, — объяснила Минерва, приподнимая свои очки, чтобы потереть глаза. — Адриан узнал о Камне и этим вечером прыгнул в люк вместе с Рональдом Уизли и Гермионой Грейнджер. И он, и Уизли сейчас без сознания. Я не так много смогла узнать, но в этом участвовал Тот-Кого-Нельзя-Называть, и Альбус сказал, что там был Квиррелл. Адриан не дал им украсть Камень, Северус! — воскликнула Минерва. — Мерлин знает как, но он это сделал!
Северус закрыл глаза и тихо вздохнул. Да, Минерва; Адриан. Когда-нибудь ты узнаешь…
– Поттерам сообщили о сегодняшних событиях? — спросил он, пытаясь немного сменить тему.
– Да, но когда мы хотели позвать Гарри… — она осеклась и посмотрела на спящего мальчика. — Но почему он не пришел ко мне, когда не смог найти своего брата? Я его декан, в конце концов! — и она недоверчиво посмотрела на Северуса.
– А я — как ты знаешь, но, кажется, забыла — помог его воспитать, — сообщил Северус, надеясь, что его голос прозвучал ровно, даже если он не мог избавиться от ледяной нотки в своих словах. Глаза Минервы расширились и она опустила взгляд.
– Конечно, Северус, — собравшись, спокойно отозвалась она. — Нам надо идти к Альбусу; он просил твоего присутствия, как и всего прочего персонала.
Северус кивнул.
– Только позволь мне оставить Гарри небольшую записку; зелье было не слишком сильным, он может проснуться до моего возвращения и захочет знать, что его брат в безопасности.
Минерва кивнула и вышла из кабинета, напоследок сообщив ему, что собрание будет проходить в кабинете Дамблдора. Северус достал пергамент и записал то, что ему рассказала Минерва, и что, в свою очередь, сказал ей он сам, чтобы прикрыть мальчика. Он сообщил, что Адриан в порядке, и наложил заклинание, заставляющее пергамент казаться пустым, пока Гарри не использует нужное заклинание. Он сложил записку и написал на обороте имя Гарри, а потом ушел на собрание.
Поттеры прибыли около половины четвертого ночи, спустя примерно час после того, как Гарри ворвался в его кабинет. Они были крайне обеспокоены, что понятно, а вскоре к ним присоединились Сириус Блэк и Ремус Люпин. Северус лишь наблюдал за ними издалека, подумывая утешить заплаканную Лили. Она все еще была его другом, несмотря ни на что. Но он не мог к ней приблизиться, так как ее муж и его собачий друг содрали бы с него шкуру заживо. Все четверо, включая Люпина, нависли над кроватью Адриана, а Лили, сидя на стуле, держала сына за руку.
– Что с ним случилось, Альбус? — спросил Джеймс у директора, как только тот вошел в лазарет.
– Боюсь, это долгая история… — начал он, но был прерван рычанием, исходившим, судя по всему, от Сириуса.
– У нас есть время; рассказывай. Сейчас, — произнес Сириус ледяным тоном, совсем не таким, какого ожидал от него Северус. Может быть, псина не совсем безнадежен, в конце концов, подумал мастер зелий, борясь с желанием ухмыльнуться.
– Как пожелаешь.
И он начал рассказывать о Философском Камне и что он хранился в школе. Покончив с этой частью, он рассказал, что Адриан как-то узнал о Камне, и что он помешал Волдеморту его забрать.
– Волдеморт был здесь? — спросил Люпин, его золотистые глаза уставились на директора.
– Да, был.
– И как же мой сын остановил его? — спросила Лили, заговорив в первый раз с тех пор, как увидела своего сына. Потому что он удивительный, подумал Северус, его мысли устремились к мальчику, спавшему в его кабинете. В любом случае, интересный вопрос, хотелось бы услышать ответ на него.
– Когда я добрался до него, Адриан был без сознания, а Квиррелл — который служил сосудом для Лорда Волдеморта — был объят пламенем. К тому моменту как пламя утихло, от него мало что осталось, — серьезно объявил Альбус.
– Пламя? — спросил Джеймс. — Альбус, ты хочешь этим сказать, что… Что ты хочешь сказать? — спросил Джеймс, глядя на директора, совершенно не желая верить своим ушам.
– Похоже, что Адриану снова удалось дотянуться до той магии, которая помогла ему остановить Волдеморта в первый раз. Его магия снова отреагировала на угрозу и спасла его, — объяснил Альбус. Северус знал, что должен был испытывать облегчение, они ни в чем не заподозрили Гарри, но часть его хотела, чтобы на этот раз заслугу мальчика признали. Вот только сейчас было не самое подходящее время…
– Как ты мог не знать, Альбус? — спросила Лили, не спуская глаз с сына. — Как мог Адриан войти в тот зал так, чтобы ты не узнал?
– Я никак не ожидал, что кто-то пройдет мимо Цербера, Лили, — тяжело признался он. — Я считал, что Камень достаточно защищен; как я мог ожидать, что трое детей, которым едва исполнилось двенадцать лет, смогут туда пройти?
Ну, там и один справился, подумал Северус. В этот момент прибыли Уизли и подбежали к Рону, который лежал в соседней с Адрианом кровати. Только когда прибыли близнецы и Перси, все еще в своих пижамах, вспомнили о Гарри.
– Он спит в моем кабинете, — сообщил Северус, и Джеймс уставился на него обвиняющим взглядом.
– С чего бы это? — спросил он, прищурившись. Северус, радуясь, что успел разнести ту комнату на куски и теперь мог подавить желание как следует проклясть Джеймса, сказал ему то же, что и Минерве.
– Я думаю, он чувствует себя виноватым за то, что знал, что Адриан ходил к той собаке, и никому не сказал; он, похоже, уверен, что его брат как-то пострадал и что он мог бы это предотвратить, — предположил Северус. Не так далеко от истины и сможет объяснить наличие у Гарри чувства вины. Джеймс, казалось, отступился после этого. Северус покинул лазарет, сопровождая Альбуса обратно в комнату с люком. Директор подобрал с пола валявшуюся там мантию-невидимку, и со вздохом посмотрел на нее.
– Интересная она, эта мантия; предназначена для защиты, но помогла своему нынешнему владельцу попасть в большую опасность, ты так не считаешь, Северус?
Меньше всего мастера зелий интересовала эта мантия, но он все же кивнул; директор всегда ею интересовался. Северус напрягся — сейчас он увидит, через что пришлось пройти Гарри. Минерва, Филиус и Помона Спраут присоединились к ним, чтобы можно было вернее оценить, что именно случилось.
Дьявольские Силки говорили сами за себя, даже если большая часть признаков того, что тут произошло, была уничтожена подпалинами, которые оставил сам Дамблдор, стремясь добраться до Адриана. С этим повезло, подумал Северус. Они использовали метлы и нужный ключ, чтобы пройти, даже если Флитвик сказал, что кто-то испытывал на замке заклинание Алохомора. Минерва все еще пыталась отрицать, что двенадцатилетка мог победить ее зачарованную шахматную доску, но Северус напомнил ей, что его задачу они прошли так же легко. Самый большой шок он испытал, когда вошел в зал, где был скрыт Камень. Там находилось то зеркало, о котором Гарри ему рассказывал, и Северус постарался не смотреть в его сторону; он уже знал, чего бы он хотел больше всего; увидеть это, возможно, было бы уж слишком. Но его внимание привлекло не зеркало.
Дальняя стена комнаты обгорела, золотисто-бежевый цвет, какой был у камня во всем остальном зале, на этом месте сменялся черным. Другая почерневшая круглая отметина находилась на полу, ее диаметр был где-то десять, возможно, одиннадцать футов*. А в центре круга лежало нечто, что, видимо, когда-то было обладателем фиолетовой ткани — из которой когда-то состоял тюрбан, — лежавшей перед зеркалом. Северус мог понять, почему Гарри был так напуган, когда пришел к нему в кабинет. Что бы за заклинание он ни использовал, оно было мощным; удивительно, как ему удалось использовать его, управлять им, а потом дойти — а тем более добежать, что, как он подозревал, и сделал мальчик — через все эти этажи вниз до его кабинета. Это была непростая работа, а подобное должно было серьезно сказаться на его силе, в его-то возрасте. С другой стороны, Гарри никогда не был таким как все.
– И все это сделал Адриан? — ахнула Помона. Нет, если честно, это не он, подумал Северус за своими окклюменционными стенами; не то чтобы он думал, что Дамблдор захочет что-нибудь попробовать в своем шоковом состоянии, но осторожность никогда не повредит.
– Да, именно, — подтвердил Дамблдор.
Северус взглянул на обожженные камни и остатки человека, который пытался убить Адриана Поттера, и пожелал — в сотый раз за эту ночь — чтобы это ему, а не Гарри, пришлось с ним разбираться.
Он был весь в своих мыслях, когда на рассвете вернулся в свой кабинет и почти столкнулся с Гарри, когда мальчик выходил из его кабинета с его запиской в руке. Мальчик ожидающе посмотрел на него.
– Как Адриан? — спросил он, широко распахнув глаза в тревоге. — Он еще не пришел в себя?
– Нет, когда я покидал лазарет, он все еще был без сознания; он обзавелся довольно неприятной шишкой на голове, но мадам Помфри уверена, что к утру он будет в порядке. Так что сейчас этого можно ожидать в любой момент.
Гарри вздохнул с облегчением и Северус открыл дверь в свой кабинет, чтобы они могли немного спокойно поговорить.
– Я так и думал, что он ударился головой; он довольно серьезно упал на пол, когда Квиррелл бросил в него парализующее… — упомянув имя Квиррелла, зеленоглазый мальчик опустил голову.
– Если бы ты не сделал того, что сделал, Гарри, твой брат бы уже не очнулся, — напомнил ему мастер зелий. Он быстро объяснил, что он рассказал о случившемся его родителям, и какое-то время они работали над гарриной историей. Через полчаса мальчик собрался навестить своего брата.
– И, Сев? — окликнул он от двери.
– Да, Гарри?
– Спасибо; я был совсем не в себе, — признался Гарри.
– Учитывая все обстоятельства, Гарри, ты прекрасно со всем справился, — Гарри кивнул. — Просто наслаждайся жизнью, Гарри, и пусть твой брат тоже живет. Иди, повидайся с ним; мне нужно написать письмо от нас обоих; мы должны сообщить Николасу.
– Постараюсь понаслаждаться; передавай Николасу от меня привет.
Гарри вошел в лазарет и немедленно угодил в объятья своей матери; он выслушал официальную версию произошедшего этой ночью и поделился историей, которую придумали они с Северусом. Он проснулся выпить воды и не застал Адриана и Рона в их постелях; он нашел на полу парализованного Невилла и побежал рассказать Северусу, опасаясь худшего, поскольку слышал, как его брат рассказывал, что именно скрывается за запертой дверью в запретном коридоре. В его историю легко поверили.
Адриан проснулся где-то после одиннадцати, Рон очнулся на два часа раньше. Он рассказал, свою часть истории, как он узнал о Камне — Гарри сделал вид, что удивился, не очень успешно, он сам еще был потрясен; к счастью, в тот момент никто не обратил на это никакого внимания — и почему он за ним пошел.
– И когда мы услышали, что профессор Дамблдор отбыл из школы, мы поняли, что…
Профессор МакГонагалл прервала короткую историю Адриана, высморкавшись в свой — очень клетчатый — носовой платок.
– Они пришли ко мне, и я сказала им, что Камень в безопасности! — не привыкшие к таких вспышкам строгого профессора, все шокировано посмотрели на нее. Гарри, который теперь понимал, каким тяжелым может быть груз вины, решился высказаться.
– Вы не могли знать, профессор, — все повернулись к нему, шок от зрелища плачущей учительницы Трансфигурации перетек на ее зеленоглазого ученика. — Сам директор ничего не заподозрил и покинул школу; откуда вы могли знать?
– Он прав, Минни, — подтвердил Сириус. — Ты никак не могла знать.
Минерва ничего не сказала ему насчет прозвища, что лишний раз подтвердило, насколько ей плохо. Они еще немного поговорили, Уизли и Гермиона присоединились к ним, когда разговор свернул ближе к учебным темам. Директор сообщил, что по школе уже начали разноситься слухи, и что несколько членов факультета Слизерин — Малфой, пробормотал себе под нос Рон — пытались спровоцировать панику, утверждая, что Адриан так тяжело ранен, что его должны будут перевести в Св. Мунго.
– Сделай мне одолжение, Гарри, — мрачно сказал кареглазый близнец.
– Конечно, что угодно.
– Надери им задницы на завтрашнем матче!
Матч? Гарри задумался; а, точно, Квиддич. Он совершенно забыл об этом, но, так или иначе, перспектива чего-то нормального его успокоила. Можно считать, жизнь продолжается, подумал он, и кивнул.
– Сделай это, братан!
И он это сделал, помог Гриффиндору выиграть первый за много лет Кубок по Квиддичу. Вуд плакал целый час, а вечеринка в гостиной продолжалась далеко за полночь. Вся следующая неделя прошла гладко, за исключением ночных кошмаров у Гарри: варианты сцен, как он всего на несколько секунд опаздывает к своему брату, или просто видел самого себя, снова и снова бросающего то заклинание. Северус сказал ему, что это пройдет; ему просто нужно помнить, что он защищал, что он сделал то, что было необходимо.
Результаты экзаменов были вполне ожидаемыми; Гарри оказался первым на своем курсе, потом Гермиона и его брат, чья подготовка уже опередила программу. Сюрпризом стал полученный Гриффиндором Кубок Факультета, когда директор в последнюю минуту наградил факультет дополнительными баллами. Тем вечером Гарри оказался в кабинете Северуса, весело смеясь над для разнообразия недовольным выражением лица мастера зелий.
– Как будто потерять Кубок по Квиддичу было недостаточно! — восклицал тот, расхаживая по своему кабинету. — Откуда вообще взялись эти баллы?
– Может быть, сражение с Волдемортом зачли как внешкольную деятельность? — легкомысленно спросил Гарри, впервые после инцидента с Камнем открыто улыбаясь. Следующим утром они уезжали из Хогвартса, и Гарри радовался, зная, что всего через неделю он вернется домой; он скучал по замку, в котором вырос, сильнее, чем предполагал.
– Интересное предположение, — сухо решил Северус, и Гарри вновь рассмеялся. — Хочу, чтоб ты знал…
Его прервало уханье совы. Наконец-то, после недели ожидания, пришел ответ от Николаса. Северус развернул письмо и начал читать.
– Что Николас говорит? — спросил Гарри.
– Подожди! Я еще не закончил с частью: «Дорогие Гарри и Северус», — сообщил мастер зелий, просматривая письмо. Он продолжил читать. И он пожалел об этом.
_______________________
*10 или 11 футов = 3 или 3,3 метра
|
|
| alchoz | Дата: Воскресенье, 16.11.2014, 17:57 | Сообщение # 29 |
|
Демон теней
Сообщений: 270
| Утрата
Гарри часто представлял себе, как он проведет первый день в замке Северуса, когда вернется туда. Он считал, что будет счастлив вернуться домой; он хотел немного покататься верхом, он скучал по этому, пока был в Хогвартсе. Он начнет работать над своим проектом метлы, использует книги, которые Северус ему купил. Он проведет некоторые дополнительные исследования по анимагии. Он будет заниматься алхимией, пытаясь понять принцип последнего шага в создании Философского Камня. Он никогда не думал, что будет вот так.
Его жизнь изменилась, когда он прочитал то письмо в кабинете Северуса; сначала его, конечно, прочитал сам мастер зелий. Он побелел как простыня и осел на стул, сжимая в повисшей руке письмо. Только потом Гарри, невероятно взволнованный и так и не добившийся от Северуса никакого ответа, выхватил письмо и прочитал его сам. И это изменило его жизнь больше, чем удалось встрече с Волдемортом. Он все еще помнил письмо наизусть, слова запечатлелись в его сознании, оставив болезненные следы на его душе.
Дорогие Гарри и Северус,
Я знаю, что это письмо не такое, как вы ожидали. Я знаю, вы думали, что можете оставить в прошлом все свои заботы по поводу Камня, и ничто не причиняет мне большую боль, чем знание, что я добавляю вам неприятностей.
Альбус приходил ко мне несколько дней назад, на следующее утро после того, как я получил ваше письмо, и рассказал мне официальную версию произошедшего в Хогвартсе относительно Камня. Порой интересно наблюдать, как он игнорирует правду, даже если она там, прямо у него под носом. Но я отвлекся, это не та причина, по которой я пишу это письмо.
Камень был возвращен мне в тот же день, когда Альбус нанес мне визит. Он спросил меня, что я планирую с ним делать; я еще не говорил ему. Я подумал, что в первую очередь должен сказать об этом вам. Я уничтожил его. Да, именно так. Вы умны, вы оба. Вы должны уже понять, что это значит. У нас с Перенель еще достаточно эликсира, чтобы привести в порядок некоторые оставшиеся дела, а затем мы умрем. Когда вы будете читать это письмо, все уже закончится.
Я знаю, вы считаете, что жестоко прощаться в письме. Думай я, что прощание сделает наше расставание легче, для любого из всех нас, я бы воспользовался камином в тот же миг, как мы решили, что Камень должен быть уничтожен. Но все должно быть сделано именно так; иное было бы слишком тяжело для моего старого сердца.
Я хотел сказать вам не жалеть о нас; мы жили полной жизнью. Она была длиннее, чем у большинства, но только вы заполнили ее. На протяжении многих лет были только Перенель и я, и это слишком долго. А потом появились вы; мы всегда думали о вас как о своих детях, которых у нас никогда не было. Вы принесли свет в жизни двух очень старых людей, и за это мы навсегда в долгу перед вами.
Северус, я хочу, чтобы ты знал, что я непоколебимо верю в тебя; ты добьешься успеха в своих исследованиях. Ты правильно воспитаешь Гарри, ты уже прекрасно справился, и когда время придет, вы заживете полноценной жизнью. Я знаю, что сейчас вам необходимо хранить ваши секреты, но это не будет длиться вечно.
Гарри, у тебя самый большой талант к алхимии, какой я когда-либо видел. Ты напоминаешь мне меня в твоем возрасте, всегда в поиске новых открытий, никогда не останавливаясь, никогда не уставая. И что любопытно! Именно это так же всегда вело меня, знаешь ли! Ты ближе к разгадке глубинных тайн моего искусства, чем ты думаешь, но оба мы не считаем это концом обучения. Помни, что я говорил тебе о Камне, Гарри. Я не единственный, кто когда-либо создавал его; я единственный, кто сумел использовать его достаточно благоразумно, чтобы не встретить из-за него свою преждевременную кончину. У тебя творческий ум, Гарри; используй его, отточи его и никогда не переставай верить в себя. Ты выдержишь это, я знаю.
Хоть убейте, я не ведаю, что еще сказать! Столько мыслей в голове, и при этом ничего подходящего! Я просто хотел, чтобы вы знали, что мы с Перенель прожили так долго, потому что мы всегда надеялись, что вот-вот найдем то, что действительно сделает нашу жизнь стоящей. И мы нашли двух упрямых волшебников, которые сделали это для нас.
Теперь мы уходим, зная, что, поскольку Камень уничтожен, меньше одной опасностью, меньше одним способом для Волдеморт вернуться. Мы наблюдали, как развивалась первая война, и если мы можем остановить начало следующей, мы сделаем это. В конце концов, для тех, кто жил так долго, как мы, смерть всего лишь следующее большое приключение.
Продолжайте жить своей жизнью, будьте счастливы, и помните, мои сыновья: ваша жизнь только начинается. Не позволяйте никому встать на пути у вашего счастья. Я сделаю все возможное, чтобы следить за вами, где бы я ни был, и я знаю, что Перенель будет делать то же самое. Простите нас за боль, которую мы можем вам принести, и знайте, что мы любили вас, как собственную семью, как наших собственных детей. До нашей новой встречи — которая, как мы надеемся, наступит через много, много лет,
Николас и Перенель Фламель.
P.S.: Вы получите письмо от нашего адвоката по поводу присутствия на закрытом чтении нашего завещания. Я надеюсь, что некоторые из вошедших в него вещей помогут вам, раз мы не сможем.
Было больно. Так осталось и когда они покидали кабинет адвоката Фламелей после оглашения завещания. Им даже не удалось посетить похороны; как бы они смогли объяснить свое присутствие? Семья Гарри была вне себя от радости, что Адриан выздоровел, и ушли, счастливые, куда бы они там ни ходили тренировать Адриана. Гарри удавалось скрывать свое горе в их присутствии. Это было не так сложно, учитывая общую заторможенность, которую ощущал Гарри. Не считая редких приступов тоски, эмоции ускользали от мальчика.
Николас оставил ему свою личную коллекцию книг, которые сейчас лежат в его — заново усиленном всеми заклинаниями, какие известны волшебникам и гоблинам, и переведенном в глубины Гринготтса — хранилище. Он попросил Северуса подождать, пока он заберет некоторые тетради Николаса; ему нужно было там кое-что. Он не мог просто застыть и позволить времени проходить мимо него; он всего лишь пока этого не знал. Северус получил все магические растения Перенель, которые сейчас переезжали в теплицы замка под бдительным присмотром Минни.
Ночь для обитателей замка тянулась ужасно медленно. Северус бросил бесплодные попытки поспать где-то после трех часов ночи и направился в свою лабораторию. Гарри даже не притворялся, что пытался уснуть; он сидел на кровати — даже не сняв покрывала; Минни голову ему оторвет за то, что он и не подумал лечь — в компании книги, которую Николас подарил ему на последнее Рождество, свитков, которые он взял из его хранилища, и его собственной тетради, открытой перед ним. На рассвете он все переправил в свою лабораторию. Он оставил при себе только один свиток, который принес на завтрак; тот был старым, а бумага тонкой.
И было что-то среди множества символов, написанных на нем… Тот сигил, находившийся в середине страницы… Быстро нацарапанная внизу страницы пометка… Он подозревал о существовании этого свитка, и Николас, похоже, постарался, чтобы его легко было найти, вложив его в одну из книг, которая, как он знал, немедленно потребуется Гарри. Такое не могло быть случайностью.
Зеленоглазый мальчик сидел за кухонным столом напротив очень обеспокоенного — и усталого — мастера зелий. Не то чтобы сам Северус не горевал; ему было так же больно, как тогда, когда умерла его собственная мать, и Николас был единственным достойным отцом в его жизни. Но он все понимал. Насколько мог, по крайней мере. Фламели сделали свой выбор; пускай он с этим выбором не согласен, но все же это их выбор.
Они поняли, что, сохранив Философский Камень, подвергнут опасности тех, о ком они больше всего заботились, а с ними и все магическое сообщество. Так что Николас решил просто не делать этого, и Перенель последовала за ним. Пускай он знал, что это было ответственным поступком, что их жертва может спасти жизни многим людям, Северус ничего не мог с собой поделать, он желал, чтобы они были чуть-чуть эгоистами. И все же он говорил себе, что понимает.
Гарри — другое дело, думал мастер зелий. Он почти все время молчал с того момента как они накануне покинули кабинет адвоката. Он просто схватил несколько книг и кое-какие из алхимических дневников, ушел в свою комнату и не появлялся до этого утра. Казалось, он не хотел говорить, и Северус не собирался давить на него. Гарри пытался по-своему справиться с произошедшим, и Северус прекрасно его понимал. Все же, он надеялся, что мальчик сумеет пережить и излить скорбь, которую держал внутри. Он был вынужден скрывать ее целую неделю, и теперь не выпускал ее наружу.
Скорбь Гарри, в сочетании с его страхом потерять своего брата и его виной — с точки зрения мастера зелий, совершенно неуместной — за смерть Квиррелла, загнала мальчика в состояние глубокой отрешенности, какой ни один ребенок его возраста — каким бы замечательным он ни был — не должен испытывать.
Северус наблюдал, как Гарри без аппетита ел, косясь зелеными глазами на старый свиток, который принес с собой и положил на стол рядом со своей тарелкой. Тот был заполнен непонятными тайными алхимическими символами, которые не имели для него вообще никакого смысла, но которые мальчик, казалось, прекрасно понимал. Внезапно Гарри уронил вилку и закрыл глаза, его рука, которая касалась — почти ласкала — свиток, дрожала.
– Гарри? — позвал Северус, стараясь говорить спокойнее, чем диктовало его бешено застучавшее сердце. В ответ мальчик открыл глаза, отчего Северус почти пожалел, что вообще его прервал, о чем бы он там ни думал. На мгновение Северусу показалось, что Гарри наконец сможет пролить слезы, которые сдерживал все это время. Потом он понял, что этот взгляд пылает изумрудным огнем не от боли или тоски — хотя, Мерлин, оба чувства остались там. Это была решимость.
– Я иду в мою лабораторию, — сообщил мальчик, подхватывая — вновь твёрдой — рукой со стола свиток. Он сделал несколько шагов и остановился, оглянувшись на Северуса через плечо. — Мне может потребоваться некоторое время.
Мастер зелий кивнул; по крайней мере, он будет чем-то занят, подумал он.
– У тебя сколько хочешь времени.
Гарри вернул жест и быстро вышел из комнаты. Он знал, что должен быть благодарен за понимание — его папа Северус был удивительным, даже очень, думал он — но плотина вокруг его сердца мешала превратить это знание в настоящее чувство. Может быть, и не плотина, подумал Гарри; оно больше походило на зияющую дыру, бездонную пропасть, которая окружила его сердце. Любые новые эмоции, которые пытались проникнуть туда, исчезали в ее глубинах, и в то же время она сохраняла все те причиняющие боль чувства, которые оказались внутри как в ловушке.
Он вошел в свою лабораторию и замер, его решимость на секунду дала сбой. Последний раз когда он тут был, здесь проходил его последний перед началом школы урок алхимии — он поморщился при слове «последний»; если бы он только знал тогда, насколько окончательным он будет — вместе с Николасом. Он тогда пообещал, что, вернувшись на лето, выяснит основную концепцию последнего этапа, необходимого для создания Камня, и алхимик усмехнулся, заявив, что меньшего он и не ждет. Ну, Гарри еще думал, что тот будет с ним, но его не было. Он крепко зажмурился и глубоко вдохнул, прежде чем взорваться бурной деятельностью.
Книги были открыты, а записи готовы подсказывать, когда алхимик-ученик погрузился в свою работу. Теперь у него была цель; он не собирался останавливаться, пока не завершит то, что начал. Он должен это сделать. Он просто должен.
Прошел день, за ним ночь. Северус не просил его прерваться, не попросил его выйти из лаборатории. Вместо этого он приносил ему еду и даже попросил разрешения поставить внутри удобный диван, на котором Гарри теперь проводил большую часть своих ночей, засыпая прямо там. Сам мастер зелий занял лабораторию рядом с Гарри и тоже погрузился в свои исследования. Изнурять себя было не самым лучшим способом справиться с ситуацией, но они с Гарри сами выбрали эту отраву.
Дни шли, ночи летели, прошло чуть больше месяца, за это время Гарри редко покидал лабораторию, только чтобы посетить западную башню, чтобы взглянуть в подзорную трубу и сделать в ходе наблюдений несколько быстрых заметок. И однажды, утром среды в середине июля, на рассвете, Гарри закончил.
Он вышел на середину помещения, где находилась неглубокая, ну… ладно, конструкция из темного камня, на треть заполненная четырнадцатью дюймами* воды. Гарри минуту задумчиво смотрел на холодную воду; вот оно. Он не смел надеяться, все еще оставалась возможность допустить ошибку. К тому же, его чувства не совсем вернулись в норму. Он заново убедился, что у него под рукой есть все нужные ингредиенты. Уверившись в этом, Гарри направил палочку в потолок:
– Адвентум!**
В ответ на заклинание сигил окрасился золотым светом, когда его магия была активирована. Круг охватил большую часть потолка, его центр находился прямо над колодцем. Все тщательно рассчитано, алхимические символы переплелись с рунами. Центральным элементом служила самая большая, восьмилучевая звезда, хотя в сложном симметричном комплексе сигилов так же сплелись с прочими символами гептаграммы, гексаграммы и пентаграммы***. Гарри на мгновение вгляделся в свою работу; эта конструкция отняла у него две недели; две недели почти без сна и отдыха, но конечный результат того стоил, подумал он.
Он снова обернулся к воде и улыбнулся; он начал добавлять ингредиенты в правильном, как он надеялся, порядке, помешивая быстрым заклинанием, когда считал это необходимым; ничему, кроме ингредиентов и магии, не дозволено прикасаться к поверхности жидкости, пока процесс не будет завершен. Варево сменило много цветов, и наконец, спустя два часа, из колодца поднялся белый туман и растекся по всей комнате. Гарри убрал свою палочку и поднес руки раскрытыми ладонями к воде, готовясь провести свой первый в жизни ритуал.
Concitasti et resurge
Mutabis, solidatae
Tu reges metalla iam
Tu vitam aridiate produces****
Его ладони светились тем же светом, что и печати сигилов, на них появились два золотых сигила. Вода начала кипеть и закручиваться, образуя водоворот, а внутри, в центре, появился тот же золотой свет. Жидкость изменилась и породила туман, который охватил ее, но не таял; скорее казалось, что он тянулся к яркому свету в центре. Чем больше тумана собиралось там, тем сильнее свет сменялся с золотого на красный, пока не стал темно-алым. Руки Гарри жгло, но он не смел даже моргнуть, боясь что-то пропустить.
И вдруг вращение остановилось, сияние от его ладоней сошло на нет, и теперь свет исходил лишь от сигила на потолке, поскольку факелы на стенах где-то в ходе ритуала погасли. Он посмотрел на свои ладони и почти удивился, найдя их неизменными, хоть и знал, что шрамов остаться не должно; у него получилось, он чувствовал это. Он взмахнул рукой, разгоняя над колодцем последние следы тумана, и заглянул внутрь.
Пока Гарри был занят в своей лаборатории, Северус рано поднялся и, как он это делал весь последний месяц, направился к теплицам. Он был вынужден расширить уже существующие, поскольку растений Перенель оказалось слишком много для его теплиц. Он молча прошелся среди редких образцов флоры, притрагиваясь к листьям здесь и там; растения, словно понимая, что их хозяйки не стало, уже подвяли, жизнь в них поддерживали только магические заклинания, которые Северус накладывал каждый день. Он не знал, что с этим делать, точно так же как не знал, что делать с Гарри.
Зеленоглазый мальчик не выходил из своей лаборатории, только посещал западную башню, и мастер зелий волновался. Если так пойдет и дальше, ему придется взять ситуацию в свои руки. Гарри должен прекратить мучиться тем, чем он там занимается; может быть, это время уже настало… Да, подумал Северус; он должен сказать Гарри покинуть лабораторию, скоро, после обеда. Может быть, старая добрая верховая прогулка до озеро будет…
– Папа? — прозвучал за его спиной голос Гарри, заставив его подпрыгнуть. Голос был немного хриплым от того, что им долго практически не пользовались, но он все же определенно принадлежал Гарри. Северус повернулся и, да, это действительно был Гарри, который держал в руках свёрток синей ткани.
– Гарри? — посмотрел на мальчика Северус; тот явился бледным от усталости, с темными кругами под глазами. Но сами глаза искрились жизнью ярче, чем когда-либо с момента инцидента с Квирреллом. — Ты закончил свой проект? — спокойно спросил он. Гарри кивнул.
– Да, — просто сообщил мальчик и направился к столу, где стояло несколько пустых горшков. Он положил туда ткань, и только тут Северус заметил, что в нее что-то завернуто. — Здорово я загулял, верно?
– Все в порядке, Гарри, — заверил его Северус, совершенно счастливый, что тот выбрался из подземелья. — А чем ты был занят?
Гарри слегка улыбнулся.
– Вот этим, — сказал он, указывая на ткань. — Почему бы тебе не развернуть?
– Хорошо, — заинтересованно отозвался мастер зелий и прикоснулся к ткани. Он затаил дыхание; что бы там ни было, оно источало очень мощную магию. Он чувствовал, как магия просачивается сквозь ткань, покалывая ладони. Он осторожно тронул ткань, разворачивая скрытое внутри; что бы это ни было, оно было довольно маленьким и… — Что за… Гарри!
Северус в полном шоке смотрел на обсуждаемую вещь. Этого не могло быть. Не могло! Он поднял глаза на Гарри, который мягко улыбался, правда, улыбка так и не достигла глаз.
– Даже странно, сколько хаоса может сотворить эта вещь, — произнес он, мягко смотря на уже развернутую ткань. Там, в складках синего бархата, размером не больше грецкого ореха, лежал темно-алый кристалл. Он лежал там, он выглядел столь невинно, но оба волшебника знали, что все не так, как кажется. — Ты можешь к нему прикоснуться, Сев; он не укусит, я обещаю.
Северус так и сделал, протянул руку и поднял кристалл. Тот был прохладным на ощупь, холоднее, чем должен быть обычный кристалл. Ошибки быть не могло.
– Философский Камень, — хрипло, с недоверием произнес мастер зелий. — Твоим проектом был… Ты сделал его? — спросил он, положив камень на место, почти боясь слишком долго его держать. Вместо ответа Гарри задрал свою рубашку; один из символов вокруг его эмблемы, тот, который обозначал алхимию, был теперь темно-красным, того же цвета, что камень.
– Да, сделал, — подтвердил Гарри, сам глядя на Камень, позволив своей рубашке упасть обратно. — Он такой ужасно маленький, верно? — спросил Гарри, закрыв глаза и вздохнув. Его слова привели Северуса в недоумение. Это вообще считалось невозможным. И все же, Камень был, а у Гарри был знак, отмечающий его мастерство в алхимии, и грустная улыбка, которая говорила, как мало значения это имело в данных обстоятельствах.
– Гарри, это… Это… — он вздохну, успокаиваясь. — Ты понимаешь, что ты сделал?
– Вполне, — отозвался Гарри, его улыбка стала немного шире. — В конце концов, это отняло у меня целый месяц.
– Целый месяц? Гарри, месяц? — недоверчиво переспросил Северус, нервно, трясущимися руками отбрасывая волосы назад. — Другим требовалась вся их жизнь, и большинство так и не добилось успеха. Только Николас…
– Вообще-то, не только; были другие, и до, и после него, — перебил Гарри. — Они просто неправильно использовали Камень, и это привело к их преждевременной насильственной кончине от рук тех, кто жаждал его для себя. Даже сам Николас создал свой первый Камень, когда ему было четырнадцать.
Благоговение Северуса ничуть не уменьшилось.
– Тебе и двенадцати еще нет, Гарри, — терпеливо ему — и самому себе — напомнил он.
– Ну, я много лет учился под руководством Николаса. И я действительно хотел доказать… — он сухо усмехнулся. — Ты знаешь, я даже не помню, что я хотел доказать! — Он начал хихикать, а потом расхохотался; звучало немного странно для его слуха — слишком напряженно — но принужденность исчезла. Северус посмотрел на него, словно опасался за его рассудок.
– Гарри?
– Ой, я просто понял, что сделал Философский Камень просто так! — и от этого объяснения он снова засмеялся над явной абсурдностью ситуации, заставив Северуса присоединиться к нему.
– Мне не нужно рассказывать тебе, как это все удивительно, Гарри; хотя «удивительно» в данном случае преуменьшение, — взгляд Северуса упала на Камень. — Он такой маленький, — признал он, отчего они оба снова захихикали. — Итак, ты теперь мастер алхимик?
– Если это чего-то стоит, — поделился Гарри, сам глядя на Камень.
– А ты уже решил, что будешь делать с Камнем?
Задумавшись, Гарри нахмурил лоб; об этом он не подумал. Он просто хотел что-нибудь, что удержало бы его, что-нибудь, чтобы доказать, что Николас в некотором смысле все еще с ним. Он отвел глаза от красного камня и огляделся, впервые заметив состояние растений. Это были растения Перенель, понял он. Кажется, они не очень хорошо пережили переезд. Вдруг все стало ясно.
– Да. Да, я решил, — сообщил Гарри и вытащил палочку, пока Северус продолжал смотреть на Камень.
– И что же? — спросил он.
– Редукто! — выкрикнул Гарри, яркий белый луч заклинания превратил камень в мелкую пыль. Северус замотал головой, быстро переводя взгляд с пыли-которая-раньше-была-Философским-Камнем на Гарри.
– Что? — спросил он, в глубине души зная, что Гарри поступил правильно. Хотя он бы предпочел, чтобы его заранее предупредили!
– Думаю, мы пришли к выводу, что от Философского Камня больше проблем, чем оно того стоит, — с улыбкой сказал Гарри.
– Ты не мог меня сначала предупредить? — спросил Северус, шутливо подняв бровь. — Я уже не молод, знаешь ли; а если бы у меня случился сердечный приступ или что-то подобное? — Гарри рассмеялся, поражаясь, как легко стало на сердце. Казалось, что наблюдая, как камень превращается в пыль, он обрел какую-то завершенность.
– Слушай! — предупредил он, хихикая. — Если дело дойдет до того, что ты решишь умереть от старости, я сделаю тебе еще один Камень. Договорились?
– Договорились, — отозвался Северус, смеясь в ответ. — Так я думаю, Камень в таком виде бесполезен?
– Его нельзя восстановить магией, да и большую часть своих возможностей он потерял; хотя его все еще можно использовать для создания эликсира жизни, — серьезно сообщил Гарри.
– Тогда что ты собираешься делать с пылью? — обеспокоенно спросил Северус.
– А ты посмотри.
Парой быстрых заклинаний и несколькими взмахами палочкой красная пыль была поднята в воздух и маленькими порциями осела в горшках теплицы. Не обращая внимания на растерянность мастера зелий, Гарри подошел к крану и повернул его, распыляя воду над растениями. Прошло всего несколько минут, прежде чем растения начали поглощать то, что осталось от Философского Камня; реакция последовала незамедлительно.
Казалось, все коричневое превратилось в зеленое или фиолетовое, даже красное, вне зависимости от того, какого цвета оно должно было быть от природы; растения вокруг росли и зацветали, выглядя здоровее, чем когда-либо, на зависть любому гербологу в волшебном мире. Северус оглядывался в изумлении. Гарри что, вот так просто?..
– Вот, — с улыбкой заключил Гарри. — Думаю, Николас бы одобрил, тебе не кажется?
– Эм, Гарри?
– Да, Сев?
– У меня проблемы со зрением, или ты правда использовал Философский Камень как простое удобрение?
На это заявление Гарри пару раз тупо моргнул.
– Ну, оно же сработало, верно?
На миг они посмотрели друг другу в глаза и снова рассмеялись. Боль все равно не исчезла, она не покинет их еще очень долгое время; но теперь они могли по-настоящему оставить ее в прошлом.
_______________________
* 14 дюймов — 35,56 сантиметров.
** Adventum (лат.) Можно перевести как Приходить, Пришествие.
*** Пентаграмма (греч. пента — «пять» и грамма — «черта, линия») — пятилучевый чертеж.
Гексаграмма — шестилучевый чертеж.
Гептаграмма — семилучевый чертеж.
А в основе была восьмилучевая октаграмма.
**** Перемешивайся и расти
Изменяйся, соединяйся
Теперь ты царь металлов
Ты жизни излучаешь продолженье
|
|
| alchoz | Дата: Воскресенье, 16.11.2014, 17:58 | Сообщение # 30 |
|
Демон теней
Сообщений: 270
| О лицах новых и не очень
С момента создания и последующего уничтожения Философского Камня прошло три недели, жизнь потихоньку вошла в свою колею. Гарри продолжил учиться, а Северус продолжил свои исследования. Июль почти закончился, когда до двух волшебников внезапно дошло, что на двенадцатый день рождения Гарри исполнится десять лет с момента их первой встречи.
– Ого, — красноречиво выразился Гарри, когда Северус наполнил их бокалы сливочным пивом. — Десять лет?
– Я знаю, — с улыбкой согласился Северус. — Порой я не могу поверить, что тот малыш, которого я помню, превратился в тебя. Ты вырос, Гарри, — Мастер зелий специально использовал короткие фразы, опасаясь, что его голос дрогнет.
– Я думаю, этому суждено было случиться, — пожал плечами Гарри. — Но десять лет?
Для того, кому двенадцать, подумал Северус, десять лет значит гораздо больше, чем для кого-то столь старого, как Ник… кого-то постарше. Думать об алхимике все еще было больно. Не то чтобы он ожидал, что такого не будет, но все равно, он должен уметь справляться со своими чувствами; он гордился своим самообладанием. Но рана от потери Фламелей была все еще свежа, и боль была такой же, как когда умерли его родители. Может быть, даже немного больше.
– Ты еще молод; когда ты станешь старше, десять лет будут для тебя значить гораздо меньше.
– Сказал старик, — отозвался Гарри, закатив глаза. — Ведь и правда, тридцать два — это уже такая старость! — сказал он с откровенным сарказмом, и Северус усмехнулся тому, насколько интонации мальчика похожи на его собственные.
– Хорошо, возможно, ты прав, — признал Северус.
– Ты знаешь, что я прав, — невозмутимо сообщил Гарри. — Эй, Сев? — продолжил мальчик после короткой паузы. — Как ты думаешь, какими мы будем еще через десять лет?
– Кто знает? — задумался Северус. — Надеюсь, тогда мы будем пить что-нибудь покрепче, ты же будешь совершеннолетним, — слегка подшутил он.
– Может быть, к тому времени у тебя уже будет устроенная личная жизнь! — ухмыльнулся Гарри, и Северус фыркнул. — Даже жена!
– Ты пытаешься изобразить из себя сваху, Гарри?
– Нет. Тогда бы я уже нашел тебе пару, а я этого пока не сделал. Пока.
– Ах ты… — притворно рассердился на него мастер зелий и запустил в него подушкой.
– Склонности к насилию? — задорно спросил Гарри, вызывая на лице Северуса довольную улыбку; Гарри, которого он знал, медленно возвращался.
– В любом случае, — решил Северус, поднимая бокал, — за следующие десять лет: пусть они будут такими же сумасшедшими, как десять прошедших. Иначе мы заскучаем.
– Давай только все же без смертей, — предложил Гарри, прежде чем выпить.
– Давай, — согласился Северус, присоединяясь к неосуществимому пожеланию, прежде чем выпить свой напиток.
Говоря о том, что б «не скучно» и так далее, зеленоглазый волшебник уже начал, как он сам это называл, экспериментировать в свободное время со старыми метлами; и под экспериментами он имел в виду разобрать их на части и собрать снова. Только неделю назад он начал пытаться создать свою собственную метлу; ничего особо сложного, конечно. Он просто хотел узнать, что нужно, чтобы заставить метлу летать.
Гарри решил попробовать свои силы в создании метел через несколько дней после своего двенадцатого дня рождения, а если точнее, после того как его семья приехала и снова уехала; похоже, составленная для Адриана программа того скорее раздражала. По-видимому, тот факт, что заклинание Гарри отнесли на счет скрытой магии Адриана, вызвал волну магических испытаний, призванных выяснить, проявится ли эта экстраординарная сила снова, когда это будет необходимо старшему близнецу Поттеру. Похоже, пока ничего не получалось, но, кажется, это их не остановило.
Зеленоглазый мальчик усмехнулся, вспомнив выражение лица брата в тот день, когда он должен был снова начать тренировки; они просто спасут Адриана, понял он. И в то время как его брат ездил Мерлин знает где, Гарри продвигался в своих личных исследованиях. Пускай он все еще был не в состоянии войти в свою алхимическую лабораторию — он тщательно избегал этого помещения после завершения ритуала философского камня, — были и другие вещи, которые могли занять его внимание и отвлечь его от болезненных подробностей жизни.
И вот теперь Гарри теплым утром восьмого августа сидел на заднем крыльце замка, читая книгу, которую Северус подарил ему на прошлое Рождество. В Хогвартсе у него было не так много времени на ее перевод, но теперь он потерялся на страницах книги. Там было не так много, отрывочные расплывчатые кусочки информации, может быть, он что-то неправильно переводил. Нужно бы спросить Северуса. К слову о Северусе, подумал Гарри, поднимая взгляд от книги к лесу, он вообще где?
Гарри проговорился, что, судя по нескольким сделанным им в течение недели тестам, когда он заставлял куски дерева левитировать по желанию, любые его попытки создать метлу будут гораздо продуктивнее, если провести испытания на разных породах дерева. Северус, заявив, что хочет помочь, пару часов назад ушел в лес. Ну и куда он запропал? Гарри вернулся к своей книге, но не смог полностью на ней сосредоточиться; в последнее время в его жизни было слишком много неприятностей, чтобы легкомысленно отнестись к такой задержке.
– Вот ты где! — воскликнул Северус откуда-то из-за спины Гарри, так его напугав, что он уронил свою книгу. Мальчик быстро обернулся; похоже, Северус, как и обещал, принес палки. При взгляде на него Гарри засмеялся.
– Северус, ты ведь помнишь, что ты волшебник, верно? — спросил он, пытаясь отдышаться.
– Да, — отозвался Северус, в замешательстве подняв бровь.
– И что ты мог бы использовать свою палочку, чтобы нарубить веток? — уточнил он, разглядывая топор в правой руке мастера зелий. Северус улыбнулся.
– Я решил использовать традиционный подход, — сообщил он, посмеиваясь. — Плюс, мне захотелось пропотеть.
– Да, похоже на то, — делано-серьезно согласился Гарри.
– Ну и ладно; если что, я всегда могу забрать ветки, которые тебе принес, и…
– Хорошо! Я прекратил, честно! — сообщил Гарри и, вытащив палочку, левитацией поднял ветки с пола. Последнее время он практиковался в невербальных заклинаниях, и с простыми добился определенного успеха; он еще попробовал Ступефай, но все-таки решил немного повторить теорию невербальных заклинаний, прежде чем пробовать снова; Северус клялся, что большой гобелен в главном холле еще никогда так не выглядел. Гарри до того момента представить себе не мог, как заморозить гобелен; он вообще не собирался этого делать! Отбросив в сторону все мысли о накладывании заклинаний, он посмотрел на восемь разных палок, парящих перед ним, все идеального размера и очищенные от листьев и мелких веточек, которые когда-то от них отходили.
– Три самые толстые — это дуб, три светлые — ива, а две другие ясень, — сообщил Северус.
– Все замечательно, Сев. Спасибо.
– Не стоит благодарности; я просто хочу первым увидеть, когда ты превратишь одну из них в рабочую метлу! — усмехнулся мастер зелий; в конце концов, все получится; если уж Гарри смог сделать Философский Камень, то метла для него будет проще простого.
– Если ты не возражаешь побыть лабораторной крысой, я бы хотел, чтобы ты тоже их тестировал, — счастливо поделился Гарри.
– О, я не против! — с этой широкой улыбкой и блеском в глазах Северус выглядел как пятилетний.
– Если не станешь потом подавать в суд, то можешь использовать все что хочешь, что бы я там ни сделал, — улыбнулся Гарри.
Дальше процесс пошел не особо быстро; он решил начать с ивы, и сперва требовалось придать ветке правильную форму. Если бы несколько месяцев назад кто-нибудь сказал ему, что он будет использовать нумерологию для чего-то, связанного с Квиддичем, он бы в мгновение ока отправил его в Св. Мунго. А теперь он вот, тщательно работает над графиками, выясняя наилучшую форму для метлы. Он даже попробовал несколько конструкций, каким он хотел видеть результат, но ни одной из них не удовлетворился.
Недели шли — с перерывом на неожиданную поездку на пять дней в Тунис, подарок Северуса — и не успел Гарри оглянуться, как пришла последняя неделя августа. Вечером накануне запланированного семейного похода в Косой Переулок Гарри находился в своей комнате в Поттер Мэноре, просматривая один из своих проектов. Выглядит многообещающе, подумал он, свернул пергамент и решил перед ужином немного почитать продвинутую Трансфигурацию; он изучал постоянное превращение неодушевленных предметов, что, как правило, проходят на седьмом курсе Хогвартса. Естественно, он увлекся.
В результате он читал до полуночи, ему только и осталось, что почистить зубы перед сном. Ему показалось, что он слышал какой-то стук в соседней комнате — которая принадлежала его брату — но крепко уснул, не успев над этим задуматься.
Следующий день начался довольно весело, поскольку все в доме, похоже, находились на разных стадиях сна, когда Лили сочла нужным разбудить их в семь утра. Адриан под мантией все еще носил пижамные штаны и выглядел чем-то слегка озабоченным, Джеймс сетовал на несправедливость всего происходящего и что жестоко будить так рано, а Сириус выглядел откровенно несогласным, притащив с собой на кухню свою подушку; теперь он спал, устроив голову на кухонном столе.
– Он может уснуть где угодно, верно? — спросил Ремус, с улыбкой глядя на своего друга-до-гроба.
– Везучий ублюдок… — пробормотал Джеймс, на что его сыновья захихикали, а Лили отвесила ему подзатыльник.
– Джеймс, следи за своим языком! — потребовала она, отчего ее муж закатил глаза. — Я вышла замуж за пятилетнего.
– Похоже на то, — весело сообщил Гарри своей каше. Он был единственным, кто, кажется, был бодр в столь ранний час.
– Ты слишком веселый этим утром, — раздраженно сказал Адриан. — Это противоестественно.
– Да нет, меня все очень даже устраивает, — отшутился Гарри, рассмешив весь стол, а Сириус что-то непонятно пробормотал во сне. Ремус направился к дремавшему анимагу-собаке и вытащил у него из-под головы подушку, из-за чего тот резко проснулся.
– Я встал! Я встал! — панически вскрикнул тот, прежде чем по взрыву смеха и подушке в руках Ремуса, не собиравшегося ее отдавать, понял, что случилось. — Лунатик! — заскулил Сириус. — Я не могу поверить, что ты это сделал!
– А я не могу поверить, что ты заснул на кухонном столе, но ты же это сделал, — невозмутимо ответил оборотень, и Сириус надулся.
Веселое настроение продержалось до самой отправки в Косой Переулок, и оставалось и дальше, когда они встретились с Уизли. Адриан побежал к Рону, сразу начав что-то ему шептать, на что Гарри покачал головой; у него появилось предчувствие, что он вскоре еще услышит об этом. Он повернулся к остальным членам группы; его мать подошла к Молли и они тоже зашептались, а остальные женщины группы весело смотрели на них. Джинни первый раз отправляется в Хогвартс, осознал Гарри, оказавшись рядом с дочерью Уизли.
– Итак, как ты себя чувствуешь, впервые собираясь в Хогвартс? — спросил зеленоглазый мальчик, пока они шли к Гринготтсу.
– Думаю, я волнуюсь. Счастлива. Испугана, — сказала она с застенчивой улыбкой.
– Все правильно, — согласился Гарри, вспомнив, что в том году испытывал те же чувства. — Просто оставайся собой, и все будет прекрасно; Шляпа знает, что делает, к тому же, если тебе что-то понадобится, у тебя в школе есть четыре брата, к которым ты можешь обратиться, не говоря уже об Адриане и мне.
Джинни наградила его сияющей улыбкой.
Большой группой они шли по Переулку, дети вчитывались в свои школьные списки. Гарри вздохнул; этот тип Локхарт заполонил его письмо. Он подумал о фотографии блондинистого волшебника с неестественно белыми зубами, улыбавшегося с первой страницы Ведьмополитена, и снова вздохнул. Он пытался читать некоторые из его книг, и даже если теория за всеми его приключениями казалась верной, было во всем этом что-то неправильное. Гарри списал это на пафос автора, счастливо отложил книгу и никогда больше не читал никаких других его работ.
Его мать и миссис Уизли — и, похоже, Гермиона, насколько он слышал от Адриана и жалующегося Рона — считали иначе. Миссис Уизли как правило хихикала, стоило упомянуть Гилдероя Локхарта, а его мать принималась мечтательно вздыхать. Гарри думал, что это выглядит забавно; его отец — нет. Джеймс все время старался полить блондинистого волшебника грязью, а Лили постоянно ярилась на него, когда он так делал.
После похода по магазинам за новыми ингредиентами и всем прочим, для чего не требовалось посещать книжный магазин, они подошли к Флориш и Блоттс. Очередь перед книжным магазином была, мягко говоря, невероятной, и состояла в основном из ведьм разного возраста. Гарри не потребовалось много времени, чтобы узнать причину. Этим утром Гилдерой Локхарт подписывал свою автобиографию Магический Я, и толпы стекались, чтобы на это посмотреть. Мальчик вздохнул и оглянулся на свою мать и миссис Уизли; обе рыжие поспешно поправляли свои волосы, и в голове зеленоглазого мальчика крупными буквами вспыхнуло слово «заговор».
– Ой, да ладно, Лилс! — пожаловался Джеймс, закатывая глаза. — Мы что, не можем вернуться завтра?
– Совершенно точно нет! — заявила его жена и направилась к очереди. Гермиона и ее родители были там же, осознал Гарри, когда густоволосая девочка помахала им из очереди, краснея щеками в нетерпении. Гарри услышал тихий смешок и повернулся на звук — единственный, который не был жалобой, стоном или тоненьким хихиканьем — и обнаружил, что Джинни недоверчиво смотрит на развернувшуюся перед ними сцену. Тут она заметила, что Гарри смотрит на нее, и густо покраснела, но Гарри ободряюще ей улыбнулся; приятно было видеть, что не все женское население страны сошло с ума.
– Идемте, дети! — воскликнула Молли. — Очередь достаточно длинная и без ваших отставаний!
– А нам это обязательно? — жалобно спросил Фред.
– Ой, дети, да ладно! Будет очень весело! — подтолкнул Сириус, успешно передразнивая брюнетку, которая уговаривала собственных детей в нескольких шагах от них, заставив всех засмеяться. Ожидание было бы терпимым, подумал Гарри, не реши Локхарт ухватить Адриана и насильно утянуть его фотографироваться для Ежедневного Пророка. Несчастный мальчик выглядел ошеломленным, извивался и делал все возможное, чтобы скрыться от фотографа и улыбающегося Локхарта. Джеймс хотел вмешаться, когда Локхарт бесплатно предложил Адриану всю коллекцию своих книг, но замер, когда волшебник-писатель объявил, что будет следующим учителем Защиты от Темных Искусств.
«А нельзя нам нормального профессора по этому предмету?» — взвыл Гарри, надежды действительно узнать что-нибудь интересное в этом году вылетели в окно; сначала его профессором по этому предмету был псих под управлением Волдеморта, а теперь это? Он собирался поделиться своими мыслями с Джинни, когда их внимание привлек новый скандал; прибыли Малфои, и они только что встретились с Уизли, а именно с патриархом Уизли. Гарри сглотнул, его рука рефлекторно сжалась на палочке, когда он пошел на шум; понятное дело, все это не предвещало ничего хорошо.
– Знаменитый Адриан Поттер, — усмехнулся Драко Адриану, который пошатывался под тяжестью своих свежеприобретенных книг; тот бесцеремонно сбросил их на руки Гарри, сказав ему сжечь их или сделать с ними еще что-нибудь, а Драко тем временем продолжил: — Не можешь даже в книжный зайти, не попав на первую страницу.
Гарри сложил коллекцию работ Локхарта в котел Джинни, пробормотав, что купит себе новые, и повернулся к Малфою, пока его брат на того не набросился.
– Что за тон, Малфой, — спокойно произнес зеленоглазый мальчик. — Твои слова сильно отдают ревностью.
Глаза Драко сузились, когда он посмотрел на младшего из близнецов Поттеров, а Адриан хихикнул.
– Что здесь происходит? Папа сказал, что видел Малф… — начал было Рон, подходя к близнецам Поттерам. — О, это ты, — заметил Рон, глядя на Малфоя, как на какую-то грязь. — Спорим, ты удивился, увидев Адриана, а? — ухмыляясь, спросил Рон, крепко держа стопку собственного набора от их нового профессора ЗоТИ. Гермиона рядом с ним недовольно выговорила рыжему за такую реакцию; Гарри на мгновение удивился, как он вообще что-то слышит в окружающем его всеобщем хаосе. Какофония вокруг была несколько громче обычного, но раньше он относил это на счет раздачи автографов; однако теперь…
– Не так удивлен, как тем, что увидел тебя в магазине, Уизли, — огрызнулся Драко, эффективно вытряхивая Гарри из задумчивости. — Я полагаю, твои родители будут голодать целый месяц, чтобы оплатить все это.
Рон повернулся, покраснел и тоже забросил свои книги в котел Джинни. Он попытался напасть на Малфоя, но Адриан и Гермиона его удержали. Не выдержав, Люциус Малфой и мистер Уизли — после того как старший Малфой отпустил грубый комментарий относительно состояния книг Джинни — решили, что неплохо бы им подраться друг с другом в шумном магазине.
Даже причитания владельца не смогли их разнять, а близнецы Уизли, Джеймс и Сириус в это время болели за Артура. К счастью для всех, неожиданно появился Хагрид — он, похоже, ходил в Лютный Переулок купить репеллент от Плотоядных Улиток, отчего лица близнецов Уизли одинаково шкодливо засияли — и растащил их относительно невредимыми.
– Я не могу поверить, что ты так себя повел! — заявила Лили, глядя на мужа. — Ты там стоял и поддерживал? Ты аврор, Джеймс! — кипятилась она, пока Сохатый бормотал извинения; но все же ничто не могло сравниться со взглядом миссис Уизли, направленным на собственного мужа. Тот факт, что ей с трудом удалось увернуться от приличных размеров фолианта о Сестринстве, который почти попал ей в глаз, лишь подлил масла в огонь.
– Прекрасный пример ты подаешь своим детям… драка в общественном месте… что об этом подумал Гилдерой Локхарт…
Артур выглядел должным образом пристыженным, съежившись и мусоля разбитую губу.
– Он был доволен, — сообщил всем Фред. — А ты не слышала его, когда мы уходили? Он спросил того парня из Ежедневного Пророка, может ли тот упомянуть бой в своей статье — сказал, что это все для рекламы…
Гарри закатил глаза; Локхарт будет преподавать год, и он боялся, что они будут учиться только тому, как эффектно встать перед камерой, чтобы наиболее выгодно смотреться в кадре.
– Похоже, Локхарт хорош, — пробормотала рядом с ним Джинни. Гарри повернулся к ней и ухмыльнулся.
– Только представь себе все то, чему он может нас научить! — прошептал зеленоглазый мальчик, имитируя благоговение. — Я прямо вижу: целый месяц, посвященный его любимым модным тенденциям. О, радость!
Джинни захихикала в ответ на его сарказм.
– Ну, в чем-то же этот задавака должен разбираться, — решила рыжая девочка. — Все-таки он написал столько книг… — напомнила она ему, и Гарри кивнул.
– И теория правильная, но то, как он пишет…
– Думаю, тебе тоже показалось, что упоминание, что его любимый цвет лиловый, не имеет никакого отношения к тому, как он разобрался с Йети? — спросила она, и глаза Гарри расширились от удивления.
– Ты что, уже читала его книги? — спросил черноволосый волшебник. Джинни густо покраснела.
– Нет, только одну, Йоркширских Йети, — ответила Джинни. — Мама его фанатка, и книга какое-то время валялась дома, так что я подумала, почему бы и нет?
Улыбнувшись, Гарри кивнул.
– И отвечая на твой вопрос, да, я считаю, это не имеет значения, если только бедный Йети не спрыгнул со скалы при его приближении, когда ему выжгло глаза полностью лиловым одеянием задаваки.
Джинни рассмеялась, на секунду привлекая внимание их семей, а потом Сириус потащил всех за мороженым к Флориану Фортескью. Однако его ребячливое поведение немного подняло им настроение, и Гарри подозревал, что на этот раз это было сделано отчасти специально. Большую часть времени Гарри разговаривал с Джинни, девочка рассказала ему о том, как на нее когда-то напали в Лютном Переулке.
– А что ты делала в Лютном Переулке? — заинтересованно спросил он.
– Мне было где-то пять и я заблудилась, — объяснила Джинни. — Я так испугалась, что мне начали чудиться разные вещи, я клянусь.
Гарри кивнул, он ее понимал; Мерлин знает, сколько кошмаров его мозг подкидывал ему в последнее время.
– И что случилось?
– Скажем так: если ты думаешь, что мой папа пугал в драке с Малфоем, можешь себе представить, насколько страшным он был тогда.
Гарри рассмеялся, пытаясь представить, как обычно спокойный мистер Уизли дерется с группой волшебников. Ну, он, конечно, мог так поступить, подумал он, особенно ради спасения своей единственной дочери.
Возвращение в Поттер Мэнор прошло без происшествий; Рон напросился остаться на ночь и сейчас отправился в сад, купаться в пруду. Гарри вернулся в свою комнату и пробежался по программе этого года, делая заметки по предметам, которые ему, наверное, нужно будет повторить перед школой. Не удивительно, что список вышел короткий; Гарри достал свой учебник по Истории Магии и постарался вспомнить все возможные гоблинские восстания. Учитывая, что их было пятнадцать, у него раскалывалась голова, когда он спустился на ужин. Адриан и Рон снова затеяли спор о Квиддиче. Умиленно покачав головой, Гарри сел за стол.
Оставшаяся часть лета промчалась быстрее ветра; Гарри так сосредоточился на учебе — частично потому, что он пытался поменьше думать о прошедших мае и июне — что едва заметил, как закончился август и подошло время нового семестра. Он снова сидел на заднем крыльце замка Северуса — встречать так последний день лета становилось чем-то вроде ритуала — вырезая детали своей первой в жизни собственноручно созданной метлы; конструкция была недоработана, по его мнению, а амортизационные заклинания оставляли желать лучшего, но это была настоящая метла, а самое главное, она летала.
– Она действительно летает… — Северус замолчал, поднеся руку к метле. Гарри ухмыльнулся.
– Для того, кто всего несколько недель назад был уверен в моем успехе, ты, кажешься слишком удивленным, Сев, — указал Гарри.
– Ну, я никак не ожидал, что ты так быстро справишься! — невозмутимо сказал мастер зелий, на его лице появилось хитрое выражение. — Она такой и останется, когда начнет двигаться, или мне следует ожидать взрыва? — Глаза Гарри превратились в щели, он схватил метлу и одним быстрым движением собрал ее. — Я пошутил! — воскликнул Северус, когда Гарри взлетел. Правда, мальчик подумал, что метла была далеко не так хороша, как его Нимбус 2000. Но расчеты оказались абсолютно правильными, и хотя ей по-прежнему не хватало удобства и скорости, его первая конструкция была аэродинамически великолепна, и оставалась устойчивой в небе. Гарри улыбнулся и сделал несколько кругов над крыльцом, прежде чем решил не испытывать судьбу.
– Взрыв? — весело спросил он. — Боюсь, ничего столь драматического.
– Гоблинское золото, оно действительно летает! — радостно возвестил Северус, выхватывая метлу из рук Гарри и повторяя его маневр, пока сам мальчик смеялся над его выходками. — А она еще и устойчивая! — воскликнул мастер зелий прямо над гарриной головой.
– Сейчас это ее единственное достоинство, — ответил Гарри, садясь на кушетку и вытаскивая тетрадь, в которой он хранил зарисовки метлы, и добавил несколько заметок об изменениях, которые необходимо будет внести; приобретенная Северусом серия книг была уже прочитана, и теперь он решил добавить несколько заклинаний, которые нашел во время своих исследований. И если это не считается за творческую деятельность, думал зеленоглазый волшебник, то я не знаю, что считается.
– Это воспоминание стоит того, чтобы купить Думосбор! Ты только что сделал работающую модель! — разглагольствовал Северус, разбирая метлу.
– Ну и ну, ты волнуешься больше, чем когда я сделал Камень, — со смехом заметил Гарри.
– Гарри, тогда я был в шоке; в этот раз ты хотя бы предупредил меня заранее.
Мальчик согласно кивнул.
– Тоже верно, — решил Гарри. — И правда жалко, что Думосборы настолько редкие; может, я бы и сумел сделать один, но это же надо совместить столько областей магии: магия крови, трансфигурация, знание рун и немного алхимии. Да еще и сигилов вырезать! — Гарри покачал головой. — Потребуются годы исследований, чтобы даже попытаться что-то сделать.
Северус кивнул.
– Еще потребуются определенные познания в зельях, — указал Северус, устремив взгляд в пространство.
– Ты же не думаешь сделать такой, верно? — недоверчиво спросил Гарри; Северус, конечно, великолепен как никто, но создание Думосборов было специфическим и сильно секретным искусством.
– Не совсем, — пробормотал мастер зелий.
– Но ты что-то задумал, — надавил мальчик.
– Ну да, — ухмыльнулся мастер зелий. — Пока это просто идея; но если я додумаюсь до чего-то конкретного, ты первым узнаешь. Возможно, я придумал нам общий проект на следующее лето…
И от такой перспективы улыбка Гарри засияла так, что могла соперничать с десятком заклинаний Люмос за раз.
|
|
|
|
|
