Армия Запретного леса

Гарри решил, что будет посещать уроки вместе со слизеринцами. Сейчас только этот факультет он мог считать тем, который не полезет ему в душу, и при надобности будет держаться в стороне, оставляя ему место для маневра. Гриффиндорцев он пожелал бы убить максимум через час. В этом Гарри нисколько не сомневался. Четыре года на красно-золотом факультете, а затем предательство позволили ему сделать соответствующие выводы. Гриффиндорцы были более… даже сложно подобрать слово, которое бы описало их. Если слизеринцы поддерживали идеи чистоты крови, традиций и подобные вещи, то гриффиндорцы вроде бы были их противовесом, но у слизеринцев все было гармонично, по крайней мере, достаточно гармонично, а вот гриффиндорцы кидались в крайности. Они жили в мире, где было только белое и черное, зло и добро, и ничего между ними. Однобокость и узколобость — вот, что отличало гриффиндорцев в понимании Гарри от всех остальных.
Райнвекло и Хаффлпафф, в принципе, были неплохи, но и там существовали свои тараканы. Проблема этих двух факультетов была в том, что они в своей политической ориентации опирались все-таки на гриффиндорцев. Радовало то, что кроме белого и черного у них существовал еще и серый цвет.
Разобравшись в своих предпочтениях, Гарри вместе со слизеринцами отправился на свой первый урок, к той самой даме, что постоянно влезала в дебаты между ним и Дамблдором. Миссис Филтчер была вдовой и профессором по чарам. Флитвик теперь преподавал только у старшекурсников — с шестого по седьмой курс. Пятикурсники поведали все это Гарри, пока они вместе шли к кабинету. Юноша оценил фамилию и даже пожалел, что рядом нет Филча. Это двое были бы идеальной парой. В кабинете уже находились сама профессор и гриффиндорцы.
- Директор так и не понял, - пробубнил он.
- Вы что-то сказали, мистер Поттер? — тут же отреагировала женщина. Гарри на нее деаже не посмотрел, спокойно следуя к последнему столу. — Мистер Поттер, сядьте за первый стол!
Гарри дошел до конца кабинета, сел за стол, и… прикрыл глаза. Филтчер сжала кулаки, на лице у нее проступили красные пятна. Так с ней еще никто не обращался. А этот зарвавшийся молокосос, который возомнил о себе не весть что, позволял себе над ней издеваться, да еще и перед другими студентами.
- Если вы считаете, что вам все позволено, Поттер, то никто вам потакать в стенах этой школы не будет, - начала шипеть профессор. — Вы такой же, как ваш отец!
Гарри продолжал сидеть с закрытыми глазами и легкой улыбкой на лице. Было такое ощущение, что он находится в совершенно другом месте.
- Я не потерплю, Поттер…, - пятна на лице стали ярче. Гриффиндорцы мрачно смотрели на него, слизеринцы же тихо хихикали. Неожиданно дверь открылась и в кабинет вошла МакГонагалл.
- Мистер Поттер-Малфой, не могли бы вы проследовать за мной, - взглянув на Гарри, произнесла она. Юноша тут же открыл глаза, молча, встал, взял свою сумку и пошел к ней. Филтчер, как рыба хватала воздух ртом. Это было уже из ряда вон выходящим.
- Мистер Поттер, отработка сегодня в семь, - рявкнула профессор.
- Для начала выучите мою фамилию, - отпарировал спокойным голосом Гарри, даже не взглянув на нее. — И в этом кабинете нет никого по фамилии Поттер, - после чего вышел за дверь. Слизеринцы успели заметить быструю, но ехидную улыбку, которая промелькнула на лице профессора трансфигурации.
Оставив взбешенного профессора по чарам в кабинете с остальными пятикурсниками Гриффиндора и Слизерина, Гарри и МакГонагалл в полном молчании прошли в ее личные покои. Она предложила ему присесть, а сама ушла в спальню. Откуда Гарри узнал, что за той дверью спальню? Просто знал и все. Это было трудно объяснить, но он действительно знал расположение всех комнат в апартаментах гриффиндорского декана.
- Это твое, Гарри, - она осторожно поставила на стол довольно объемную шкатулку и несколько раз провела по ней рукой, словно погладила. Что-то такое было в ее глазах, что Гарри тут же потянулся вперед и откинул крышку.
Минерва наблюдала за тем, как расширились глаза мальчика, сидящего перед ней. И она знала почему.

«Ретроспектива.
Все произошло так быстро, что умом этого понять было нельзя. Она, декан Гриффиндора не могла поверить, что все эти люди поверили в то, что Гарри мог убить Седрика Диггори. Ничего нелепей этого она не слышала и не видела в своей жизни. КАК такое могло прийти в голову взрослым магам, которые должны были знать, что в четырнадцать лет произнести Аваду не возможно, особенно такому среднестатистическому студенту как Гарри Поттер? Мальчик не был способен на это. Ему Люмос с Алохоморой пришлось учить чуть ли не полгода, прежде чем он смог правильно ими пользоваться. О какой Аваде могла идти речь? Мальчику просто везло, жутко и неправдоподобно везло, до сих пор.
Минерва в ужасе смотрела на студентов, которые должны были знать его, понимать его, которые не должны были поверить в эту чушь… Но… Для нее это было шоком, настоящим шоком. Невозможно было поверить, что друзья Гарри, мальчики, с которыми он жил в одной комнате четыре года, теперь называли его убийцей и рассказывали небылицы.
Она была готова ринуться в бой за мальчика, но все ее силы исчезли, когда Дамблдор во всеуслышанье обвинил своего Золотого мальчика в переходе на Темную сторону, в убийстве, в попытке получить еще больше славы. Минерва не верила своим ушам, ведь она точно знала, насколько Гарри все это претит. Это подточило ее здоровье и веру в людей, пошатнуло все устои, на которых держалась ее жизнь.
Она случайно услышала, что гриффиндорцы собрались уничтожить вещи Гарри. Этого она не могла допустить, по крайней мере, в отношении некоторых вещей…
Конец ретроспективы».

Минерва смотрела как Гарри осторожно, почти любовно вытащил из шкатулки свою старую палочку, которую так и не смогли уничтожить, поскольку просто напросто не нашли. Палочка не отреагировала, она так и осталась мертвой в руках своего бывшего владельца. МакГонагалл на секунду прикрыла глаза. Предательство сильно изменило этого мальчика, очень сильно. Редко, но все же были случаи, когда случались вот такие дела, когда приходилось менять палочку и не из-за того, что сломалась прежняя. Если бы дело было в поломке, то палочка подбиралась с той же основой или близкой к ней, и из того же дерева. Сейчас был другой случай. Магия Гарри никогда больше не отзовется на Феникса.
Гарри отложил палочку в сторону, все свое внимание он обратил на аккуратно свернутую струящуюся серебром ткань. Мантия-невидимка Джеймса Поттера. На губах у Гарри заиграла улыбка, такая чистая и искренняя, что Минерва ей залюбовалась. Гарри вытащил мантию и встряхнул ее. Она засияла в его руках, заструилась к полу. Юноша бережно перекинул ее через подлокотник кресла и снова устремил свой взор в шкатулку. МакГонагалл видела, как судорожно он сглотнул и несколько секунд не решался вытащить последнее сокровище. Но вот, его руки сами потянулись и извлекли наружу альбом, когда-то подаренный ему Хагриду. Женщина наблюдала, как Гарри медленно перелистывает страницы. Но вот пошли новые фотографии, которых раньше в альбоме не было. Юноша поднял голову и посмотрел на своего бывшего декана.
- Как? — хрипло вырвалось у него.
- Я никогда не верила в твою виновность, но оказалось, что один в поле не воин, вздохнула МакГонагалл. — Я пыталась, но меня даже просто выслушать было некому. Это единственное, что я смогла сделать. Правда, твою Молнию я не успела спасти, - с сожалением произнесла она.
- Профессор, - у Гарри глаза засверкали от подступивших слез.
- Из всего моего факультета за последние пятнадцать лет только ты был достоин носить имя Годрика Гриффиндора, - тихо произнесла МакГонагалл.
Гарри встал со своего места, подошел к своему бывшему декану и обнял ее. Та несколько секунд была в замешательстве, а затем осторожно, словно чего-то боялась, обняла его в ответ.
- Прости меня, мальчик, что я не боролась, - прошептала она, смаргивая слезинку.
- Я прощаю Вас, Минерва МакГонагалл, строгий, но лучший профессор, настоящий декан Гриффиндора, - ответил Гарри после секундного молчания. — Я вас прощаю именем моим и силой моей, - вдруг произнес он. Таурин выступил на его руке и, выпустив бутон, прикрепил его на мантию профессора, где тот словно закаменел, превратившись в нечто, наподобие броши. МакГонагалл в изумлении смотрела на это чудо, но вместе с тем она чувствовала, как боль и вина уходят из ее сердца. Стук в окно отвлек их. С той стороны сидел Рогнар. Гарри уже сообразил, что профессор стала первой из числа магов, которую он, как Судья, простил, и не будет судить за прегрешения, которые совершены были до этой секунды.
МакГонагалл все еще в шоке переводила взгляд с растения на руке Гарри, на великолепную живую брошку на своей мантии, а потом посмотрела глаза, сияющие зеленые глаза. Сейчас перед ней стоял могущественный, сильный и невероятный маг.
- Кто ты, Гарри? — тихо спросила МакГонагалл.
- А что вы хотите услышать, профессор? — с улыбкой произнес Гарри.
- Когда-то давно, еще будучи студенткой этой школы, мне в руки попалась одна книга, но после того, как я ее прочла, книга превратилась в прах. Но я навсегда запомнила то, что в ней написано, - как-то издалека начала МакГонагалл. — Может быть, ты составишь мне компанию и выпьешь со мной чаю?
- С удовольствием, - улыбнулся Гарри. Минерва сама, собственными руками приготовила чай, без магии, по камину попросила домовиков прислать пирожков и пирожных. Через пять минут все уже было на столе, и профессор продолжила.
- Так вот, эта книга была о таурине. Мы неправильно понимаем сущности этого растения. Чем только его не считали — сорняком, вредителем, паразитом. В конце концов, таурин попал в список темных растений, после того, как несколько человек укололись об него, и половина из них умерла в сильнейших муках. Никто не мог найти противоядия. Но самым странным было то, что кто бы не пытался уничтожить это растение, оно время снова вырастало. И была еще одна странность…
- Оно всегда начинало цвести, если происходило что-то плохое, - закончил за нее Гарри очень задумчивым тоном.
- Да, и в последние лет двадцать таурин цветет постоянно, выпуская свои бутоны на свет, - кивнула МакГонагалл.
- Профессор, а что было в той книге? — Гарри пристально смотрел на женщину. Кое-что Гарри знал об этом цветке, но очень мало.
- Там рассказывалось о том, что таурин имеет свойство прощать, если человек готов раскаяться, - произнесла МакГонагалл. - Он наносит укол тому, кто очень много грешил. Если человек не признает свои ошибки, то умирает долго и мучительно. Но если он раскаивается и готов начать свою жизнь с чистого листа, то таурин дарит ему прощаение.
- Так вот почему таурин выбрал меня, - чуть рассеянно произнес Гарри. МакГонагалл смотрела на него и ждала объяснений. Но юноша молчал.
- Гарри, кто ты? — спросила она.
- Он — Судья! — раздался голос Рогнара. Тот уже давно находился в комнате. Окно удалось открыть, правда, не с первой попытки. МакГонагалл с удивлением смотрела на викинга, но не чувствовала опасности.
- Судья? — переспросила женщина.
- Ему дано право судить всех магов и выносить приговоры, которые сама магия будет претворять в жизнь, - произнес Рогнар. — Я храню жизнь Наследника Азкабана, Судьи этого мира. Его отец — Защитник, тот, кто может изменить вердикт Судьи, если будут доказательства, смягчающие вину подсудимого. Его брат Хранитель души маленького Судьи. Есть Палач, тот, кто зачитывает окончательный решение и после его слов магия претворяет вердикт в жизнь. И есть Вестник.
- И почему мне кажется, что Палач — это Северус, - произнесла МакГонагалл.
- Так и есть, - улыбнулся Гарри.
- Как так получилось? –Минерва переводила взгляд с викинга на своего студента.
- Как Гарри стал Судьей? — уточнил викинг. — Его выбрал Азкабан. Было пророчество, сказанное самим Азкабаном…
- Подождите, Азкабан был человеком? — до профессора только сейчас стало доходить, что же именно ей пытаются сказать. Гарри же в это время думал, почему так доверяет ей, почему верит, что она никому не расскажет о том, о чем узнает сейчас. Пока Рогнар давал ей некоторую информацию, МакГонагалл пыталась ее переварить. Гарри отошел к окну и теперь смотрел на Запретный лес. Его мысли были далеко. Он вспоминал те четыре года в стенах этой школы, но сейчас все это было так. как будто произошло с другим человеком, а не с ним.
- Гарри, ты имеешь какое-то отношение к исчезновению Сириуса и Ремуса? — сделав правильные выводы, поинтересовалась МакГонагалл.
- Блек сам выбрал свое наказание, я его только подтвердил, - отрешенно ответил Гарри. — Ремус…, профессор обратила внимание, что крестного Гарри назвал по фамилии, а оборотня по имени. — Ремус лечится.
- Они очень хорошо помогали в борьбе с Тем-кого-нельзя-называть, - начала МакГонагалл.
- Профессор, - Гарри повернулся к ней лицом. — Для меня вы все едины и вас всех я воспринимаю только как тех, кто предстанет передо мной в качество подсудимого. И мне не важно, что на одной скамье, фигурально выражаясь, могут сидеть и Волдеморт, и Дамблдор. Для меня не существует Тьмы или Света. Ведь в каждом человеке есть и то, и другое. Я мог бы простить Блека, но он сам делает все для того, чтобы его наказание длилось все дольше и дольше. Он считает меня монстром, выродком. Я чувствую его ненависть к себе. Но он даже не задумывался, что в том, кто я теперь, есть и его вина. Я мог бы прожить свою жизнь по-другому и в этом мире еще долго бы не появился Судья… Но случилось то, что случилось.
- Почему Сириус так считает? — удивилась МакГонагалл. Она помнила, как вел себя Блек после того, как выяснилось, что Гарри невиновен, и это знание не вязалось со словами юноши.
- Я остаюсь человеком только потому, что рядом со мной есть Драко и отец, Северус и Рогнар, и…, - Гарри замолчал до того, как произнес имя Вестника. — Если их не станет, мир получит бесчеловечного и жесткого, а то и жестокого Судью, который будет не способен прощать.
- Ох, — выдохнула Минерва. — Если что-то случится…
- Этого нельзя допустить, - произнес Рогнар. — Ни в коем случае.
- Скажи, Сириус и Ремус когда-нибудь смогут…, - Минерва замолчала.
- Это только их выбор, профессор, - произнес Гарри. Он прямо на глазах у МакГонагалл снова становился обычным, если это слово вообще применимо к этому юноше, студентом.
- Все, что вы совершили до этого момента, Минерва МакГонагалл, вам прощено, - произнес Рогнар. — Живите достойно, и Вам никогда не придется предстать перед Судьей.
Этим много было сказано, и МакГонагалл все правильно поняла.
- Моя дверь всегда для тебя открыта, Гарри, - произнесла она.
- Спасибо, - улыбнулся тот в ответ. — Теперь я знаю, что в этих стенах у меня есть друг.
Юноша покинул комнаты профессора, забрав вещи, которые она ему передала, а МакГонагалл осталась сидеть в кресле, на спинке которого застыл большой черный ворон. Рогнар пока не сказал ничего Гарри, но он знал, что становление Судьи завершилось. Каким-то странным образом, не знал все, что касалось Судьи, словно знания были вложены в него самим Азкабаном, как в банковскую ячейку. Суть последней этапа становления была в том, что первый прощенный от души маг должен был занять место Советника, то есть того, кто будет помогать Судье ориентироваться в мирской жизни. Рогнар был рад, что это место занял достойный человек. А профессор думала над тем, что же все они вместе взятые снова сотворили с жизнью этого мальчика и что нужно сделать, чтобы он был счастлив, чтобы никто больше не смел вмешиваться в его жизнь. Она понимала, что ни Люциус Малфой, ни Северус Снейп не позволять манипулировать мальчиком, но знала, что кое-кто не оставит своих попыток снова сделать из Гарри Избранного, вот этому она и должна была помешать. Приняв решение, МакГонагалл встала и направилась в кабинет, где должен был вскоре состояться первый для нее урок на сегодня. Она тоже теперь преподавала только для шестых и седьмых курсов, остальные вела новый профессор трансфигурации Гермиона Уизли. На ее лица была такая неожиданная для этой женщины улыбка, что возникало слишком много вопросов. А вызвана она был тем, что Минерва МакГонагалл прекрасно осознала, что Гарри так уж просто не сдастся и ой как потреплет нервы некоторым присутствующим в этой школе личностям. «А я посмотрю», - усмехнулась про себя женщина. Рогнар проводил ее проницательным взглядом, затем превратился в человека, подошел к окну, распахнул его и через секунду уже снова преобразившись, вылетел на улицу.
А Гарри? А что Гарри? Он пошел в комнаты своего отца, где сейчас никого не было. Кто сказал, что он должен посещать эти дурацкие уроки, тем более что был умнее всех профессоров вместе взятых. На его губах блуждала ехидненькая такая улыбочка: «Вот Грейнджер удавится, когда поймет, что есть что-то, чего она не знает и никогда не узнает». Он так и не появился больше в этот день на уроках.

Вот ошибочки, которые я увидел

Ты знаешь - почему-то тоже… Или можно что нибудь сделать в стиле "Не вмешивайтесь в дела волшебников"(Когда он над гриффиндорцами там издевался)…

Из тапков толко очепятки но Shtorm уже сказал про них

Это будет весело я чую…

Дорогие друзья! У Linnea случилась беда. Она сейчас в больнице. Операция прошла хорошо, но в реале она сама появится, скорее всего, только в сентябре, если не получит разрешение врачей на использовании ноута. Проду она будет надиктовывать на диктофан или писать от руки, а уже я, Lorelen, постраюсь ее быстро набирать и вывешивать на ваш суд. Не обещаю, что все будет быстро, но я постараюсь, поскольку знаю, как вы все любите Linnea.
Lorelen.

Спешу сообщить, что Linnea потихоньку приходить в себя. Gрогнозы врачей очень оптимистические. Она пока еще не отошла от операции, но уже в сознании. Очень вам всем благодарна за теплые слова, приветы и поддержку, и будет стараться побыстрее оклематься.

От себя могу сказать, что выглядит она неплохо, даж несмотря на то, что операция была на позвоночнике. Хочу сказать, что она сильный человек, а ваша поддержка даст ей еще больше сил для быстрого восстановления.

Lorelen

Нам остается только пожелать Linnea скорейшего выздоровления! Здоровье и благополучие Linnea важнее всего!

Присоеденяюсь к пожеланиям…
Выздоравливай, можешь и не спешить, главное чтобы основательно полечиься, чтобы больше не болеть… Мы уж как нибудь обождем появление новой главы, Здаровье прежде всего…

Linnea

Глава 20. У вас нет больше избранного!

Первая неделя прошла в притирке. Сказать по большому счету, Гарри совершенно не нравилось в школе. Он бы с удовольствием отправился домой, где бы занялся своими личными делами. Его раздражало все. Пожалуй, он более менее нормально чувствовал себя только в присутствии слизеринцев, и то только по той причине, что те никогда не совались туда, куда их не просят. Какими бы их не считали, но они уважали личную жизнь других людей и их тайны. Правда, если ми что-то становилось известно, то рано или поздно они могли воспользоваться своими знаниями себе в угоду. Слизеринец навсегда остается слизеринцем. И, в большем количестве случаев, виноваты были не они, а система, сделавшая их изгоями.
Гарри все это время вечера и ночи проводил в апартаментах отца или же у Северуса. Ему нравилось наблюдать за зельеваром, когда тот работает. А после того, как у Снейпа появилась возможность работать с зельями, о которых уже никто ничего не помнил, то вытащить его из лаборатории было делом очень сложным. Вот и сегодня Гарри находился в лаборатории Северуса, наблюдая за зельеваром и его учеником. Те были так поглощены своей работой, что ничего не замечали. А Гарри устроился в уголке в кресле и замер там. Ему ничего не хотелось делать, когда он находился в этой святая святых.
- Тебе уроки делать не надо? — вдруг поднял голову Северус и посмотрел на подростка.
- Зачем? — удивился тот в ответ.
- Гарри, - укоризненно посмотрел на него зельевар.
- Я давно уже все сделал на все предметы, которые уже были, - пожал плечами Гарри.
- Опять взмахнул рукой, и текст сам появился на пергаменте и на нужное количество футов? — хмыкнул полувопросительно Драко.
- Хотя бы и так?! — фыркнул Гарри. — Мне скучно.
- Скучно учиться? — уточнил Северус.
- Я все это знаю, вернее, я могу все это сделать в десять раз лучше и намного проще, и вообще без палочки, - мрачно выдал подросток, подбирая под себя ноги.
- Так, твое настроение опять начало падать к уровню нуля, - заметил Драко, бросив на него взгляд.
- Оно давно уже за пределами нуля, то есть в глубоком минусе, - съязвил Гарри. — И вообще, плохие вы, пойду пить чай к Минерве.
Дверь за подростком закрылась с легким стуком. Северус хмыкнул. Никто из мужчин так и не смог понять, каким образом этим двоим, Гарри и Минерве МакГонагалл удалось так быстро найти общий язык и почти каждый день устраивать чаепитие вдвоем по несколько раз.
- Интересно, как надолго хватит его бездействия? — задумчиво произнес Драко.
- Вот и мне интересно, - кивнул Северус. — Правда, меня больше интересует, во что это выльется в результате. И кому от этого будет плохо.
- Эмм, - Драко озадачено посмотрел на крестного. Тот вздохнул в ответ и пояснил свое замечание.
- Даже став Малфоев, Гарри остался Поттером, а гены эти ну очень специфические.
- Ты же не думаешь, что он опять во что-нибудь влипнет? — насторожился Драко.
- Нет, теперь он будет действовать обдуманно, вот это-то и страшно, - заявил Северус.
- Пришествия потомка Мародера, - хохотнул Драко, поняв, к чему клонит его крестный.
- Который переплюнет всю четверку, - буркнул Снейп, снова возвращаясь к своему котлу.
Гарри тем временем прошел тайными ходами до кабинета профессора трансфигурации. Он всегда передвигался по замку так, что никто не мог с ним столкнуться. Как так вышло, что он знал все ходы и выходы, тайные переходы, было не понятно, но это был факт. Если все надо было потратить на путь пять минут, то он преодолевал его за минуту.
Постучав в дверь, Гарри, не дожидаясь ответа, отворил ее и заглянул внутрь.
- Можно? — и тут же нахмурился. Улыбка моментально исчезла с его физиономии.
- Проходи, Гарри, - кивнула Минерва. — Где чайный набор, ты знаешь. Я скоро освобожусь.
Гарри вошел, старательно игнорируя второго преподавателя трансфигурации, в дано случае своего — Гермиону Грейнджер, вернее, теперь уже Уизли, а также сидящего рядом с ней ее мужа. Он специально не прикрыл за собой дверь, оставив небольшую щель. У него не было цели подслушивать их, но все же и ему любопытство было свойственно.
- Я не знала, что вы общаетесь с Гарри, - услышал он немного недоуменный голос бывшей подруги.
- А почему вы должны об этом знать, миссис Уизли? — сухо ответила ей вопросом на вопрос Минерва.
- Просто, Гарри не общается ни с кем, кроме Малфоев и Снейпа, - заметила молодая женщина.
- Миссис Уизли, если вы не видите, что делает и с кем общается Гарри, это не значит, что он этого не делает, - произнесла в ответ МакГонагалл.
- Вы ему симпатизируете, - вдруг подал голос Рон.
- В отличие от некоторых, я никогда не верила в то, что ему инкриминировали, - заявила безаппеляционным тоном. — Хотя, в отличие от тех же некоторых, я не знала его настолько хорошо.
- Мы все делаем ошибки, - тихо сказала Гермиона.
- Не слишком ли большая ошибка? - ядовито поинтересовалась Минерва.
- Вы не хотите даже попытаться нас понять, - покачал головой Рон. Гарри почти воочию увидел, как именно он это сделал. — Все было…
- Все было? Вы хотите сказать, что все тогда указывало на Гарри? — МакГонагалл взорвалась. — А вам не приходило в голову, что четырнадцатилетний мальчик не способен наложить непростительное, тем более Аваду? Нет? Оно и заметно. И кроме Приори Инкантатем, которое показывает, какие были использованы заклинания, есть и еще одно, которое показывает, владелец ли палочки их использовал. Интересная подробность, не так ли? И почему его не применили к палочке Гарри? Только ведь все всё решили слишком быстро.
- Откуда вы можете знать, что это…, - Рон замолчал.
- Потому что все эти десять лет палочка Гарри была у меня, как и мантия-неведимка и альбом, который подарил ему Хагрид. Я не проверяла палочку Гарри, мне это было не нужно. Я знала, что он невиновен, но, к сожалению, нас таких было слишком мало, чтобы что-то сделать, - заявила МакГонагалл. — А сейчас меня ждет гость, компания которого мне более приятна, чем ваша.
Уизли пришлось уйти, поскольку столь непрозрачного намека не уловить было нельзя. Минерва несколько минут стояла у окна и смотрела на озеро. Она пыталась успокоиться. Этот разговор вызвал у нее гнев.
- Профессор, чай готов, - тихо позвал Гарри.
- Ты ведь все слышал, не так ли, Гарри? — повернувшись к подростку, спросила женщина.
- Ну, любопытство — не порок, - сказал Гарри. — А вторую часть пословицы мы опустим, - усмехнулся он. Минерва улыбнулась. Ее поражало, как после всего случившегося этот мальчик может быть таким, не сломавшимся и не сломленным. Настойчивый стук в окно оторвал ее от изучения мальчика. Рогнар прибыл на чай.
Они расположились в небольшой гостиной при кабинете трансфигурации. Это стало за неделю настоящей традицией, но они пока не взяли чашки, поскольку дожидались четвертого человека их чайной церемонии.
- А вот и я, - в гостиную вошел улыбающийся Гелл Грин.
Гарри до сих пор удивлялся, что никто из его родных еще не обратил внимания, что он исчезает к Минерве всегда в одно и то же время. Возможно, они просто были слишком заняты своими делами, ведь Драко приходилось очень много времени проводить в Лаборатории, а Люциусу и Северусу преподавать.
Они мило болтали о всяких пустяках, когда их прервали. В дверях стоял никто иной, как сам директор Хогвартса. Вся жизнерадостность Гарри моментально улетучилась. Он даже себе не мог объяснить, почему этот человек вызывает у него такое стойкое неприятие, больше, чем все остальные. Ему даже было противно находиться с ним в одном помещении, тем более таком маленьком. Рогнар перекинулся в ворона буквально за секунду до того, как Дамблдор появился в поле их видимости. В комнате повисло напряжение.
- Прекрасно, что я вас всех застал, - произнес Дамблдор. — Гарри, нам нужно с тобой серьезно поговорить.
- Нам не о чем с вами разговаривать, - отрубил парень, встав на ноги. — И я не давал вам разрешения называть меня по имени.
- У тебя есть миссия, которую ты должен выполнить, - в словах директора скользнул гнев.
- Почему-то десять лет вас это не интересовало, - фыркнул Гарри. — Вы прекрасно нашли мне замену. А теперь МНЕ глубоко плевать, что будет с этим миром, и кто, в конце концов, станет у власти, вы или Волдеморт.
- Ты способен позволить тому, кто убил твоих родителей…, - начал Дамблдор.
- ХВАТИТ! — рявкнул Гарри, выпуская наружу часть своей силы Судьи. Директор вздрогнул, даже у него не было таких способностей. — Я скажу вам один раз. Вы использовали меня. Хотели сделать из меня Героя одного боя, в котором я, возможно, и не выжил бы. Как же, пока я был идеальной игрушкой, безупречной во всех отношениях, я подходил на роль Избранного, но как только появилось пятно, вы сразу, не задумываясь, отправили меня в Азкабан, гнить там. Никто из Вас даже не удосужился хоть раз прийти ко мне и спросить, просто выяснить, почему я «убил Седрика». Вам понадобилось десять лет и слова Волдеморта, чтобы узнать правду.
- Гарри, - попытался остановить его Дамблдор.
- Нет уже, директор, - покачал головой подросток. — Вы выслушаете меня, потому что это первый и последний наш разговор.
- На тебя все возлагают надежды, - снова попытался Дамблдор.
- Я уже сказал, что мне плевать на всех, - фыркнул Гарри. — Неужели, вы считаете, что у меня есть желание спасать тех, кто поверил, что четырнадцатилетний пацан, который почти год не мог выучить, как накладывать люмос, мог ни с того, ни с сего запустить в выпускника школы, одного из лучших учеников Авадой? Я не вижу смысла спасать людей, которые этого недостойны.
- Пророчество, - опять вклинился Дамблдор. Гелл Грин покачал головой. Он-то прекрасно знал, что директор делает ошибку за ошибкой, которые в последствие приведу его в зал суда, самый страшный для магов. Сейчас он был уверен в том, что Судья накажет Дамблдора намного суровее, чем Волдеморта. И, самое интересное, будет прав.
- Вы меня не слышите, - покачал головой Гарри. — Я повторяю, мне плевать на вас и ваш мир. Пусть он катится ко всем чертям собачьим.
- И ты будешь сидеть, и смотреть, как гибнут люди? — не поверил Дамблдор.
- В этом мире все живут по принципу: «моя хата с краю» и «пока меня не трогают, я буду сидеть тихо и мирно, авось пронесет», - спокойно произнес подросток.
- Это трусость, - заявил директор.
- Трусость, это когда сильные и способные маги взваливают убийство на плечи одиннадцатилетнего ребенка с проблемами психического воспитания, - бросил в ответ Гарри, и с вызовом посмотрел на директора. — И не надо мне тут рассказывать сказки по поводу пророчества и избранного. Пока люди верят в пророчество слабомощной пророчицы, оно действует, но стоит засомневаться в нем, как оно лопается, как мыльный пузырь.
- Пророчество нельзя обойти и уж тем более оно не исчезает, пока не будет исполнено, - гневные нотки уже были ясно слышны в голосе директора.
Гарри склонил голову на бок и несколько секунд за ним наблюдал. Ему-то как раз было известно, что лишь пророчества истинных прорицателей или сказанные в гневе и ярости и завязанные на собственной магии были непреложной истиной, как, например, пророчество Азкабана. Гарри также предполагал, что пророчество, сказанное Сибиллой Трелони, уже почти сошло на нет, поскольку сам Гарри в него перестал верить, да и Волдеморт тоже пересмотрел свое отношение к нему.
- Вы ошибаетесь, - наконец, произнес Гарри. — Не вижу смысла тратить свое время на вас. Вы все равно не поймете. Извините меня, но я пойду, - улыбнулся он Геллу и Минерве.
Гарри прошел мимо директора, который не стал его останавливать. «Ничего, я все равно верну тебя на путь истинный», - мрачно подумал он. Гарри резко развернулся и посмотрел на Дамблдора. Его глаза недобро сверкнули, он услышал непредназначенную для него мысль. Гарри вышел. Гнев начал клубиться вокруг него. «Я дам последний шанс, последний», - решил он. Если директор не захочет отступиться, что ж, это будет всецело его решением.
Гарри не знал, ушел ли директор сразу из кабинета трансфигурации, или остался там и провел душещипательную беседу с двумя своими профессорами. Если же он остановил выбор на последнем, то, как считал Гарри, поддержки именно этих двух профессоров он Дамблдор точно не получит.
Время как раз подошло к обеду, и Гарри решил пойти в Большой зал. Сидеть он собрался за столом Слизерина. Там хоть его не доставали. Но, по-видимому, сегодня был такой день, когда всем приспичило провести с ним беседу о миссии Избранного.
- Поттер, - раздалось ему в спину. Гарри проигнорировал выкрик и продолжил свой путь.
- Что же ты за Избранный, раз якшаешься с Пожирателями, пусть и бывшими. Ты должен учиться в Гриффиндоре, быть примером…, - вступил кто-то еще в разговор. Гарри продолжал свой путь, и только по тому, каким «льдом» покрылись его глаза, можно было понять, как он относится ко всему происходящему.
- Тебе поручили освободить…, - послышалось в спину. Гарри выпрямился как струна и на секунду замер. Те, кто видел его лицо сейчас, если честно, испугались. Такое выражение на лице не часто можно увидеть. Казалось, что он ненавидит весь мир и готов его уничтожить, просто сжав руку в кулак.
- Мистер Поттер, задержитесь, - голос Гермионы ударил ему в спину. — Я хотела бы узнать, почему вы систематически прогуливаете мои уроки.
- Не вижу надобности посещать занятия по тем предметам, которые я и так знаю в совершенстве, и тем более, если меня не устраивает преподаватель, который их ведет, - спокойно ответил Гарри, даже не повернувшись лицом к молодой женщине. Все, кто стал свидетелем этого, ошарашено замерли.
- Отработка сегодня вечером, мистер Поттер, - разозлилась Гермиона.
- Во-первых, - так и не повернувшись, произнес Гарри. — Я не Поттер. Во-вторых, плевать я хотел на вашу школу и ее правила. Я приехал сюда только потому, что ваше гребаное Министерство вместе со свихнувшимся на мании величия Дамблдором вынудили меня явиться сюда. Но никто, слышите, никто не заставит меня здесь учиться и считаться с Вами, - в голосе Гарри было столько ярости и ненависти, что ее можно было бы потрогать, если бы она была материальна. — Можете засунуть свою отработку себе в одно место, профессор.
- Вы будете исключены, вам запретят использовать магию, вашу палочку сломают, - решила напугать его Гермиона, при этом перейдя на вы. Она была до глубины души возмущена тирадой подростка. Такого она никогда не могла ожидать от Гарри. Сейчас она не была уверена, что тот говорил так, потому что так научили его говорить Малфои. От сердца шли все его слова. Но для нее стала полной неожиданностью реакция Гарри. Тот захохотал.
- Ты, действительно, думаешь, что меня это волнует? Исключат? Да, пожалуйста, я с огромной радостью соберу свои вещички и отправлюсь в Малфой-менор. Сломают мне палочку? Ну-ну, ломайте. Запретят мне пользоваться магией? Я хочу посмотреть на того смельчака, который это попытается сделать. Запретит и ограничить в магии можно только того, кто пользуется палочкой, а мне она не нужна. Грейнджер, МНЕ палочка не нужна, - гари сжал руку в кулак, вытянул ее вперед, затем раскрыл ладонью вверх. Все, кто присутствовал сейчас перед дверями Большого зала, ахнул. На ладони парня гарцевал маленький серебряный единорог. Гарри подкинул его в воздух и дунул. Гермиона стояла в шоке, глядя, как уже единорог в натуральную величину ластиться к Гарри. А тот посмотрел на нее с таким презрением, что она поежилась. — Мне не нужна ваша школа, потому я знаю и могу то, что вам всем вместе и не снилось. — И если кто-нибудь, когда-нибудь еще раз попытается «наставить меня на путь истинный», я обещаю ему существование в качестве тупой шахматной пешки на шахматной доске до скончания времен в каком-нибудь маггловском доме.
- Ты — предатель, - воскликнул кто-то из гриффиндорцев.
- Да? — язвительно протянул Гарри. — И почему же?
- Ты должен убить Того-кого-нельзя-называть, - пафосно выдали ему.
- Я? Должен? И кому это я такое должен? С какой такой радости? — сарказм так и лился из него.
- Это все знают, - пискнул кто-то в толпе.
- А никто не хочет мне объяснить, с какого перепугу я провел 10 лет в Азкабане? Как было доказано, я был ни в чем не виноват? Это я — предатель? Или все же меня предали? — гари оглядел всех собравшихся тяжелым взглядом. Здесь сейчас был даже Дамблдор. Удивительно было. Что он все еще не вмешался. Гарри даже не мог представить, что выпустил столько магии из себя, что она не позволяет никому его остановить, пока он не выговориться и не скажет все, что у него наболело. Дамблдор пытался снять паутину магии, но он просто понятия не имел. За какие ниточки надо потянуть, чтобы снять защиту.
- Это была ошибка, - снова писк в толпе.
- А мне от этого должно стать легче? — съязвил Гарри.
- Ну, тебя же выпустили, - как-то растеряно произнес еще один голос.
- Не судите, и не судимы будете, - холодным и каким-то слишком властным голосом произнес Гарри. — Каждый получит по заслугам ровно настолько, насколько он заслужил. Время суда настало. И каждый окажется перед Судьей, чтобы получит свой приговор.
Дамблдор ошеломленно смотрел на подростка, чувствуя какую-то невероятную силу, исходящую от него. У него, старого опытного мага, мурашки поползли по спине, и капелька пота потекла по виску. Сейчас здесь стоял не ребенок, а какое-то очень могущественное существо. Ему даже показалось, что из уст Поттера прозвучало пророчество.
- Гарри, - осторожно произнесла Минерва. Юноша посмотрел на нее и тепло улыбнулся, снова превращаясь в ребенка, но его взгляд тут же потяжелел.
- Я не буду ничего делать для Вас, вы этого не заслужили, - произнес он, а затем отправился в противоположную от Большого зала сторону.
- Это эгоизм, - воскликнул кто-то возмущенно.
- Об этом надо было думать 10 лет назад, - отпарировал Гарри. — За все надо платить. И моя цена, — Гарри повернулся ко всем, стоя уже на середине лестницы. — Моя цена — разбирайтесь со своими проблемами сами. Вы же как никак справлялись без меня 10 лет, вот и справляйтесь дальше. Гарри Поттера — мальчика-который-выжил и Героя пророчества нет. Он умер. Испарился. Переродился, понимайте, как хотите. И если это для вас означает победу Волдеморта. Что ж, значит, так тому и быть.
Гарри ушел, а преподаватели и студенты все также стояли в холле перед Большим залом и пытались переварить то, что было сказано.
- А этим и должно было все закончиться, - вдруг сказал семикурсник из Слизерина. На него посмотрели с совершенно разными выражениями на лице. А он тем временем продолжил свою мысль. — У любого предательства есть цена, у этого такая — лишение магического мира его Спасителя.
- У вас нет больше избранного! — как выстрел прозвучало в холле.

угадай с трех раз
Лонгботтом кто же еще

Спасибо за отличное продолжение ( но бете нужно поработать над текстом )

Неужто свершилось? УРРРРРРРРРРАААААААА!!!!!!!

главка убойная но… следущая чувствую будет еще круче… (с учетом остальных фиков Линнеа я представляю ЧТО там будет)

позволю себе понаглеть и попросить добавки

дополнение: относительно след. главы я ошибся, она переходная…

да.... я думаю самое интересное будет когда Гарри будет ходить по Хогу как у себя дома))

проды

Глава 22. Ход Гарри.

Дамблдор.
Несколько дней ничего не происходило. Так казалось всем, по крайней мере, обеим противным сторонам. Дамблдор следил за Гарри и его родными, но не видел ничего такого, что могло бы заставить его задуматься или заподозрить их в какой-то деятельности. Снейп и Малфой-младший либо проводили время в лаборатории, полностью погрузившись в любимые ими обоими зелья, либо пропадали в комнатах старшего Малфоя, где коротал свое свободное время и Гарри. Не особенно нравились ему отношения, которые сложились у Малфоев и Снейпа с Минервой и новым профессором ЗОТИ, который никак не шел на контакт с остальным педагогическим составом. Когда он принимал решение вернуть под свой контроль мальчика-который-выжил, то не думал, что могут возникнуть такие проблемы. Он, конечно, предполагал, что Гарри может быть обижен на него лично, да и на тех, кого всегда считал своими друзьями, чуть ли не семьей, но предполагал, что с ним будет также просто как с Сириусом. Ведь последний, несмотря на то, что отсидел в тюрьме безвинно 12 лет, остался верен Светлой стороне.
Вот и сегодня, спустя три дня после собрания в своем кабинете и демонстрации неких странных и непонятных способностей Поттером, директор занимался своим любимым делом — разгадкой загадки, в том числе и с помощью наблюдения за объектом, то есть, в данном случае Поттером. Надо заметить, что Гарри все также игнорировал уроки Грейнджер, хотя теперь она была уже Уизли. С момента «ссоры» он не появился ни на одном ее уроке. Молодая женщина с удовольствием бы сняла с него баллы, да вот он не был причислен ни к одному факультету, а назначенные отработки игнорировал, вернее, она не успевала ему их назначить, поскольку подросток исчезал раньше, чем она успевала что-то ему сказать.
Сейчас Поттер сидел за столом слизеринцев, где чувствовал себя очень даже комфортно.

POV Дамблдора.
Немыслимо. Он же пролежал, по сути, десять лет в коме. Ну, не мог он настолько сильно измениться, чтобы стать таким. Да и того времени, что он провел рядом с Малфоями, тоже недостаточно для столь сильного преображения. Мог ли Том воздействовать на него через эту странную кому? Вполне, вполне… Но тогда он бы уже был у него, а не оказался у Малфоев и Снейпа, которые сами находятся в списке смертников. Том не любит предателей, сильно не любит. И рано или поздно он доберется до них. Конечно, лучше всего, чтобы это произошло, когда мы будем готовы, и когда нам это будет выгодно. Но над этим мы работаем.
Что же делать с мальчишкой? Откуда в нем все это? И сила? Я никогда не ощущал такого. И мне не нравится, что кто-то может творить то, что мне не под силу. Ограничитель здесь будет в самый раз. Мальчишку нужно контролировать, и намного жестче, чем это было тогда. Мальчик нужен магической Англии. Все и так уже устали от постоянных стычек и боев. Мы давно уже истощены и отрезаны от всего остального мира. Поднятое знамя позволит народу воспрянут духом. А то, что он еще и оказался жертвой «произвола» поднимет его еще выше, что нам на руку.
Куда же делся Блек? Всю жизнь был непутевым. Даже Азкабан его не исправил. Мозгов в юности не было, так и сейчас совсем выбило. Столько планов с ним связанных полетело гиппогрифу… Придется вычеркнуть его из своих планов… Да и нужен он был только для того, чтобы удерживать Поттера в рамках. Я и Люпина в школу для этого позвал на третьем курсе мальчишки. Все было продумано от начала до конца. Цель всегда оправдывает средства… А это еще что такое?
Конец POV Дамблдора.

Директор посмотрел на домовика, стоящего за спиной Малфоя-старшего. «Кажется, его зовут Сири», - подумал он, глядя на это лопоухое создание в старой, тонкой наволочке. Домовик смотрел на него с таким ужасом, словно Дамблдор превратился в какого-то страшного монстра. Отвернувшись от домовика, известного своими странностями еще больше, чем Добби, директор вернулся к наблюдению за Гарри. Тот сидел к нему спиной, и лица мальчишки он видеть не мог. Сама поза подростка была расслабленной, даже слишком. Словно ему нравилось находиться рядом со слизеринцами. Дамблдор бросил взгляд на гриффиндорцев, своих юных последователей, будущих авроров и борцов за Светлое будущее. Он заметил, какими недовольными они выглядят. «Ничего, как только мальчишка попадет под мой контроль, сразу же окажется в нужной среде», - решил он. На долю секунду он почувствовал пронизывающий насквозь взгляд, но это ощущение почти сразу же и исчезло. Повернувшись к слизеринцам, он снова лицезрел только спину того, кто занимал его мысли все последнее время.
- Не делайте таких ошибок, - тихо произнесла МакГонагалл. — Он не тот мальчик, которого вы отправили кормить дементоров в Азкабан. Вы можете сильно пожалеть о своем вмешательстве в его жизнь.
- Минерва, - Дамблдору уже надоели эти разговоры. — Он единственная надежда нашего мира на счастливое и нормальное существование.
МакГонагалл повернулась к директору. Она так сверкнула глазами, что, если бы гневом можно было убивать, то директор уже лежал бы бездыханным под столом.
- Когда же вы успокоитесь?! — прорычала женщина, резко бросив на стол салфетку, затем поднялась и решительно удалилась из зала. Снейп и оба Малфоя проводили ее взглядом, догадавшись, что женщине снова что-то пришлось не по нраву.
«С Минервой надо что-то делать», - подумал Дамблдор, уперев свой задумчивый взгляд в спину Гарри. Юноша передернул плечами, повернул голову, но смотрел он не на директора, а на Сири, домовика Малфоев. «И что его так заинтересовало в этом ушастом создании? Домовик как домовик, чокнутый слегка. Но у Малфоев, по-моему, другие не водятся», - мысленно скривился Дамблдор. Он заметил, как на лице Поттера промелькнула и сразу же исчезла удовлетворенная улыбка, словно он сделал что-то, что намечал или же получил хорошую, порадовавшую его новость. Чего он не видел, так это того, что странный домовик Малфоев как-то сгорбился весь, словно не его плечи взвалили непосильную ношу.

Гарри
Пока директор занимался наблюдениями за Гарри, а также ждал отчетов от своих людей по введению в план действий по «укрощению» мальчика-который-выжил, сам этот мальчик тоже не сидел, сложа руки. В отличие от Дамблдора он действовал намного быстрее и действеннее. С момента демонстрации перед Большим залом Гарри демонстративно проводил максимум времени со слизеринцами. Ему импонировало их отношение друг к другу. Здесь никто не лезь никому в душу, не пытался ее вывернуть наизнанку во благо. Хочешь поговорить — пожалуйста, но все же не стоит раскрывать полностью, поскольку в спину ударить может любой. Но самое интересное во всем этом было другое. По сути, слизеринцы редко меняли сторону, лишь в каких-либо особых условиях, или же первоначально их неправильно поняли. Так было и со Снейпом, и с Малфоями. Они всегда были на своей собственной стороне, и считать их предателями одной из сторон, или обеих сразу, можно было с большой натяжкой. Предателей среди слизеринцев было мало, их можно было пересчитать по пальцам.
Гарри и сегодняшний день решил провести за столом Слизерина, где ему было комфортно. Никто не лезь к нему с дурацкими нравоучениями и кулаками. Его либо просто игнорировали, либо вели с ним светские беседы. Сейчас, на обеде, он сидел рядом со своими однокурниками. Они живо обсуждали материал, который только что проходили на рунах. Гарри и Ричард Меттерсон, чистокровный со шведскими корнями, были одного мнения, остальные же пытались им доказать противоположную точку зрения.
В какой-то момент этой дискуссии Гарри почувствовал взгляд директора на себя. Вернее, он почувствовал его внимание сразу, просто поначалу абстрагировался, проигнорировал. Но когда взгляд стал назойливым, юноша решил «послушать» директора. Никакого труда ему это не доставило. Это не было похоже на легелименцию, как она есть. Гарри без усилий не столько проник в голову Дамблдора, сколько спроецировал его мысли, сделал слышными для себя. Но когда он понял, о чем именно думает славный светлый директор, он решил, что кое-кому следует знать о мыслях этого «мудрого всезнающего старца». Сказано — сделано, и он «подключил» к трансляции Сириуса. Он чувствовал все, что в этот момент испытывал крестный, но не чувствовал к нему даже простейшей жалости. Обида на этого человека была слишком сильна. Именно в этот момент Гарри понял, что Ремуса он простил легко, еще там, в зале, дав ему то, что тот всегда хотел — свободу от его волка, пусть и ценой магии. Оказалось, что простить Люпина легче. Он руководствовался странным объяснением, если честно. Когда-то оборотень поверил, что Сириус мог предать Поттеров, и даже не пытался понять, насколько это может быть правдой или неправдой. Гарри посчитал его слишком легко управляемым, слишком быстро поддающимся чужому влиянию. Люпин оказался слаб, а такие люди могут лишь вызывать жалость. Но в плюс Ремусу было то, что он все же пытался пробиться к нему в Азкабан, понять, зачем Гарри так поступил. Его он простил, но близко к себе не подпустил. Слишком больно сознавать, что в твою виновность поверили те, кто совсем неплохо, вроде бы, тебя знает.
Гарри «слушал» Сириуса и поражался тому, сколько же веры было у его крестного в директора, даже после всего того, что случилось.

POV Гарри
Да, господин директор, а вы оказывается еще тот «жук». И не жалко же вам людей. Для достижения цели все средства хороши? И не важно, сколько человек погибнет?
Мне вот интересно, как долго еще вам в рот будут смотреть? Вы же столько ошибок наделали, директор. Странно, неужели только статус победителя Гриндевальда дает вам право так разбрасываться людьми? Сомневаюсь? Чем же вы так напугали своих противников? Со сторонниками и так все ясно… Самый светлый, самый мудрый, непоколебимый, борец за добро и справедливость…
Ой, надо же, как крестного перекосило. Неужели, стало доходить, что в голове у человека может быть совсем другое, чем, то, что он вещает, что срывается с его губ? Больно? А мне-то как больно! Ничего, переживешь. Я же выжил.
Так, Гарри, успокойся… Вдох, выдох, вдох, выдох… Его ты уже наказал, остальные тоже свое получат.
Пора начинать… И Минерва уже ушла. А какая она была злая… Директор мог бы уже отправиться на тот свет, если бы мысленно можно было убивать… Кстати, а как у меня все это получается? Надо будет с отцом и Северусом поговорить? А то какой-то супермен получился, а ключик от способностей или инструкцию по эксплуатации подложить забыли. Ладно, это потом, а сейчас пора слегка взбаламутить это болото.
Конец POV Гарри.

Гарри повернулся лицом к преподавательскому столу. На самом деле никто, кроме него самого, не знал, когда план действий будет приведен в исполнении. И сам Драко, который должен был сыграть в этом спектакле заглавную роль, и Люциус с Северусом, и даже Грин понятия не имели ни когда, ни что должно реально произойти. Знали они лишь результат всех этих манипуляций.
Гарри глянул на Драко, на губах появилась легкая усмешка, которая тут же пропала. «Извини, брат, но так надо», - подумал он с некоторым ехидством. — «Ты мне еще спасибо за это скажешь».
Никто не ожидал того, что произошло дальше. Если говорить простыми словами, то Азкабан был сильнее и могущественнее всех Основателей Хогвартса вместе взятых. Преодолеть защиту замка для него было легче простого. Что он и продемонстрировал, причем так, что никто ничего не понял. Просто перед Драко вдруг материализовался абсолютно черный луч. Тот даже не успел отреагировать, как его прошило насквозь. Преподаватели в шоке смотрели на пустой стул. Люциуса чуть удар не хватил, а вот Грин и Снейп смотрели на Гарри, у которого в глазах плескался ужас. И если бы они не знали его слишком хорошо, то поверили бы безоговорочно, только ни от того, ни от другого не укрылись странные искорки, на мгновение блеснувшие в зеленых глазищах.
- Мерлин Великий, что это было? — воскликнула одна из профессоров.
- Нападение на школу? — не совсем уверенно произнесла Гермиона. Она посмотрела на директора, надеясь, что это было воплощение его плана в жизнь. Но даже от нее не укрылось быстрое удивление от произошедшего на лице Дамблдора.
- Кажется, вы говорили, что школа безопасна? — прошипел Люциус.
- Так и есть, - директор уже взял свои эмоции под контроль. — Мы во всем разберемся.
Профессора в срочном порядке стали разгонять студентов по гостиным, уроки отменили, а сами они направились в кабинет директора, чтобы обсудить случившееся. Гарри, само собой, отправился в комнаты отца. Он уселся в кресло, достал фолиант про Азкабан и углубился в чтение.

Драко
Драко не особенно хотел есть. Все его мысли в последнее время витали в облаках и были посвящены одной единственной особе — Луне Лавгуд. По сравнению с тем, что он помнил по школе, сейчас она была превосходна. От былой странноватой девушки не осталось ничего. Нет, она все также была загадочна, но полоумной ее назвать не поворачивался язык.
Черный луч просто материализовался перед ним, из ниоткуда. Первой и последней мыслью, которая посетила его до того, как его прошило насквозь, было: «Вернусь, отдеру так, что сидеть на своей пятой точке он не сможет месяц». Он не сомневался, чья это была «шутка», ни секунды.
Его словно проволокло через рифленую трубу и выплюнуло на жесткий пол.
- С приземлением, Драко! — поприветствовал его знакомый голос. Блондин поднял голову и уставился в светлые очи той, что в последнее время занимала все его мысли. Луна с трудом сдерживала себя, чтобы не расхохотаться.
- Что смешного? — буркнул тот, заметив ее состояние.
- Знаешь, а Гарри все-таки отомстил тебе за годы издевательств над собой, - все-таки рассмеялась девушка. После этого она наколдовала зеркало и выставила его на некотором расстоянии от Малфоя. Если она ожидала воплей, то их просто не последовало. Драко потерял дар речи. Глаза стали по галеону размером. Из зеркала на него смотрело чумазое чучело: лицо в саже, волосы из белых превратились в черные и стоять торчком, вся одежда мятая и перемазанная, шейный платок свернут куда-то в сторону. Одним словом, чучело.
- Юморист, - мрачно выдал Драко, наконец, придя в себя от собственного вида.
- Миленько, - стараясь снова не расхохотаться, сказала Луна. Малфой только скривился на это, но на провокацию поддаваться не стал. «Интересно, а что он с крестным сделает?» - подумал он. То, что Гарри выбрал такой способ маленькой мести, говорило лишь о том, что он давно их простил, и просто решил подшутить, без последствий.
- И почему я здесь? — спросил он у девушки.
- Гарри попросил тебя приютить в стенах Отдела тайн, поскольку это единственное место, где тебя точно не будут искать, это раз, а, во-вторых, он сказал, что ты слишком много витаешь в облаках, поэтому тебе небезопасно находиться в лаборатории, и нахождение в моем обществе поможет тебе взять себя под контроль, - выдала Луна. — И что он имел в виду? — заинтересованно закончила она. «Хорошо, что я Малфой», - подумал Драко, радуясь тому, что не залился румянцем смущения.
- Понятия не имею, что могло прийти в эту странную голову, - буркнул он.
- Да, ну? — усмехнулась Луна. — А мне кажется, что знаешь.
Драко метнул на девушку раздраженный взгляд, желая, чтобы она сменила тему. И та, похоже, решила его пока не мучить.
- Поживешь пока у меня, - перешла она на деловой стиль разговора.
- Ты же вроде говорила про Отдел тайн, - не понял Драко.
- А я и живу почти все время здесь, - хмыкнула та в ответ. — Двумя уровнями ниже находятся жилые помещения. Три четверти времени мы проводим здесь, так что само собой разумеется, что у каждого здесь есть свои жилые комнаты.
- И как вы так живете? — недоуменно произнес Малфой, правда, не столько для Луны, сколько для себя самого.
- А вот так и живем, Драко, - ответила девушка. — Пошли, буду тебя устраивать. Гарри, кстати, не сказал, сколько тебе тут кантоваться? И что он вообще задумал?
- Сколько, понятия не имею, - буркнул блондин. — Я вообще не был в курсе, что меня сегодня отправят в полет, да еще и из Хогвартса. Мне с каждой секундой становится все интереснее, на что он способен еще. А по поводу, задумал, он решил показать всем, что значит иметь дело с Судьей, у которого отобрали его возможность быть человеком.
- Бррр, - передернулась Луна. — Знаешь, если честно, то такой Гарри меня пугает. Он сейчас похож на Бога, всемогущего Бога, который одним словом может перечеркнуть жизнь всего магического мира, не только английского, кстати. Он ведь и сам не сознает, когда действует вопреки всем правилам, традициям и принятым нормам, полностью опровергая законы магии.
- Законы…, - медленно протянул Драко. — Мне кажется, что все эти законы неправильные. И когда-то они были другими.
- Пожалуй, что так, - кивнула девушка.
- Гарри никогда не мог жить спокойно, - продолжил Малфой. — На его плечах всегда лежал груз ответственности за весь магический мир. И даже после того, как этот мир его предал, ответственности стало, если честно еще больше. Мне хочется оградить его, позволить жить, просто жить, как человеку, а не как самому могущественному созданию на данный момент в этом мире.
- Да, и это самое страшное, - согласилась Луна. — У него не было детства, юность у него тоже отобрали. Ему биологически все еще 15 лет, по временному промежутку — 25, а на самом деле, он сейчас самый старый человек, который когда-либо ходил по земле. Ты видел его глаза, когда он просто смотрит вдаль или задумался? У него глаза старца, мудрого, знающего то, что всем остальным вместе взятым не постичь даже при всем своем желании.
- Да, заметил, и меня это пугает, - вздохнул блондин.
- Будем надеяться, что ему удастся то, что он задумал, - пробормотала Луна, открывая проход в свои комнаты.
Драко огляделся. Он ожидал увидеть небольшое помещение, всего в одну комнату, но был приятно удивлен. Вошли они в хорошо и со вкусом обставленную гостиную, не очень большую, но уютную. Наличие дверей говорило о нескольких других помещениях.
- Это гостевая спальня, можешь располагаться, - улыбнулась Луна, открывая одну из дверей. Драко заглянул внутрь и одобрительно хмыкнул. Комната была оформлена в темных тонах, ноне выглядела мрачной. Кровать была широкой и под пологом. Здесь же располагались шкаф, книжный стеллаж, стол для работы, пара кресел и маленький столик, и был небольшой камин. — Нравится?
- Да, совсем неплохо для служебного жилья, - кивнул тот в ответ.
- Ну, у нас работников ценят, - усмехнулась девушка. — Располагайся. Мне пора на совещание, буду часов в шесть, заберу тебя на ужин.
- Хорошо, - кивнул Драко, провожая Луну взглядом.
«Гарри, вот вернусь, всыплю тебе по первое число за сводничество», - хмыкнул он про себя.

Гарри так увлекся чтением фолианта, что не заметил прихода Люциуса, Северуса и Гелла Грина.
- Так, ты хочешь, чтобы у меня сердце остановилось? — накинулся на младшего сына Малфой-старший.
- Ммм? — тот недоуменно в ответ посмотрел на мужчину, все еще не отойдя от прочитанного.
- Я спрашиваю…, - Люциус сжал руки в кулаки.
- Оставь его, он же витает где-то в другом измерении сейчас, - скривился Северус.
- Зато реакция была правдоподобной, - вдруг сказал Гарри и тут же вернулся к чтению.
- ПРАВДОПОДОБНОЙ?! — Люциуса чуть вторично за сегодняшний день не хватил удар.
- Предупреждать надо, - буркнул Северус.
- Тогда Он мог бы и не поверить, - сказал юноша. — Дамблдор не дурак, и точно не маразматик. Он хитрый, способный любую твою ошибку или оплошность повернуть так, что ты будешь по гроб жизни ему обязан, да еще и благодарен за это. Если честно, то его методы по своей сути не многим отличаются от методов Волдеморта. Просто последний действует грубостью и силой, а первый хитростью, умело, раздавая пряники, а вот ударов кнута никто не замечает.
- Ладно, где Драко? — Люциус сел в кресло напротив сына.
- У Луны, в Отделе тайн, - последовал ответ. — Им надо решить вопросы взаимоотношений друг с другом. Полезно побыть вдвоем.
- И какие дальнейшие планы? — поинтересовался Вестник.
- Мне нужно несколько дней, чтобы постепенно менять свое поведение на отстраненное, жесткое и почти жестокое, - заявил Гарри. — Пришло время Суда.
- И кто будет первой жертвой? — хмыкнул Грин.
- Поглядим, - усмехнулся юноша. — У нас есть еще несколько дней, чтобы выбрать кандидата. Сейчас главное то, что мы успели опередить директора и можем направлять ситуацию в нужное нам русло.

Дамблдор развил бурную деятельность по всему Хогвартсу и близ прилежащей территории. Он так усиленно «искал» Драко, что даже не искушенным было ясно, насколько все его действия притворны. Он чуть жалостливо смотрел на, как всегда, холодно-надменного Люциуса, высказывая свое сожалению по поводу случившего и того, что вот уже два дня, но ничего еще пока не стало известно. Он за столько лет так вжился в свою роль, что и сам уже поверил в то, что делает и как говорит.
Директор не сразу обратил внимания на изменения, которые стали происходить в школе. Вернее, он не сразу понял, что меняться стал один единственный студент. Тот самый, которого он так долго добивался вернуть в школу. Возможно, ему казалось, что само возвращение под его неусыпное око все это уже почти все дело. И в первый же день его ждало разочарование. Конечно, он все списал на то, что Малфой каким-то образом воздействовали на неокрепшего ребенка, да и к тому же тот и сам винил их в том, что все его друзья и родные не поверили ему. Дамблдор считал это небольшой помехой. Он всегда думал, что все можно объяснить, прояснить и доказать. Вот только Гарри Поттер никак не хотел, ни объясняться, ничего прояснять и доказательства ему, явно были не нужны. Но директор не отчаивался.
Исчезновение младшего Малфоя он принял как дар небес. Уменьшение числа тех, кто окружал мальчишку, делало влияние этого самого окружения меньше. Естественно, теперь надо было доказать, что во всем виноват Волдеморт. И, как говорится, вуаля, все снова станет понятным и таким как нужно. Гарри будет ненавидеть того, кого нужно, ну и ничего страшного, что мстить он захочет за Малфоя. Какая, собственно, разница. И исчезнет новоявленный папочка, так и еще лучше. Весь в своих новых планах Дамблдор пропустил главное.
- Странно, - на четвертый день исчезновения Малфоя-младшего произнесла на завтраке Гермиона.
- Что такое, моя дорогая? — добродушно улыбаясь, поинтересовался директор. Он как раз в уме просчитывал многоходовую операцию, которая вновь столкнула бы Волдеморта и Поттера.
- Он изменился, стал каким-то другим, - в голосе молодой женщины слышалась растерянность.
- Кто? — не понял Дамблдор.
- Гарри, - тихо произнесла она, указывая на сидящего за столом Слизерина мальчика. Директор перевел взгляд туда. Даже для него стало неожиданность то, что он увидел. Гарри вдруг вытянул вперед руку. Ткань мантии разошлась, оголяя руку от самого плеча. Чуть заметная татуировка начала набирать силу, а затем из-под кожи наружу стали вырываться шипы, стебли. На Поттера смотрели с ужасом. Все происходило в полной тишине. Через какую-то минуту вся рука Гарри была обвита как плющом. Дамблдор уже начал вставать, как из этой странной растительности начали набухать бутоны, а потом они раскрылись. Большой зал заполнился тонким ароматом ночного цветка.
- Таурин, - прошептал кто-то сдавленно за преподавательским столом. Дамблдор так и не понял кто, он просто смотрел на мальчика и не понимал, что происходит. Аромат цветка словно бы повис в воздухе, заполняя легкие.
Гарри вдруг поднял голову и посмотрел прямо в глаза директору. Дамблдор многое повидал в своей жизни и многих видел, в том числе и тех, кому удалось прожить немало лет. Но ни у кого и никогда он не видел таких глаз, вернее такого выражения. Там, в этих глазах, ставших почти черными, было все и не было ничего. Здесь и сейчас он смотрел не в глаза ребенка.
- Что это с ним? — пискнула Флетчер, ей было страшно. Одно дело пытаться унизить или оскорбить пятнадцатилетнего ребенка, возомнившего о себе невесть что, а совсем другое это непонятное существо, у которого всего на всего было тело ребенка.
- Не знаю, - поежилась Гермиона. У нее мурашки побежали по телу. А таурин вдруг стал сползать с руки подростка, оплетать стол слизеринцев, затем пополз по стене. Гарри стоял неподвижно, словно вдруг превратился в статую. Даже Северус и Люциус испытывали сейчас не самые приятные чувства, и это притом, что они знали, насколько необычный ребенок с ними живет. Вдруг по всей длине плюща таурина начали раскрываться красивые бутоны — о нежно розового до насыщенно, почти черного, фиолетового цвета. Аромат на несколько секунд стал удушливым, а затем вдруг все закончилось. Растение исчезло, вернее, оно снова только оплетало руку подростка, на тыльной стороне ладони цвел бутон, почти черный в своей красоте. То, что растение и Гарри были единым целым, еще больше пугало и шокировало.
Гарри вдруг взмахнул рукой, и в воздухе повисло с десяток бутонов таурина, выполненных из белого золота и украшенных драгоценными камнями. Еще один взмах рукой. Бутоны отправились в полет. Один закрепился в качестве броши на шейном платке Люциуса, второй — на лацкане мантии Северуса, третий — на отвороте воротника Гелла. На мантии МакГонагалл стал видел ее цветок, которого она удостоилась ранее. Остальные бутоны зависли в воздухе, а затем по мановению руки подростка просто растворились в воздухе, отправившись к тем, кого он считал достойными или к тем, кого он уже простил.
- Мистер Поттер, что это за демонстрация? — заверещала Флетчер. Гарри спокойно перевел на нее взгляд абсолютно нечитаемых и до ужаса бездонных глаз.
- ДА БУДЕТ СУД! — потусторонним голос провозгласил он.
Гелл поднялся со своего места. Он несколько секунд смотрел на Гарри, вернее, ему в глаза, затем кивнул и растворился. Даже для Дамблдора это было слишком.
- Что здесь происходит? — встал он со своего места.
- НИКТО НЕ МОЖЕТ ВМЕШИВАТЬСЯ В ДЕЛО СУДА! — голос Гарри не был особенно громким, просто он звучал как бы везде и нигде. Он воспринимался не столько слухом, сколько всем своим существом сразу. Подросток взмахнул рукой. Дамблдора какой-то силой припечатало в стол. Магия, сила окружила его, не давая ни подняться, ни говорить. Он пытался сопротивляться, даже мысленно позвал своего феникса. Но как только тот появился в зале, Гарри снова взмахнул рукой. Фоукс оказался в клетке, из которой выбраться просто не мог.
- Я ЕСТЬ АЗКАБАН! Я ЕСТЬ СУДЬЯ! Я В СВОЕМ ПРАВЕ! — Гарри выпрямился. Он начал меняться. Это уже был не мальчик. Все чувствовали силу, страшную, угнетающую. От юноши веяло холодом и чем-то таким, от чего хотелось залезть под стол не только детям. Таурин снова зашевелился, он начал сплетаться. И вот в руках юноша уже держит посох, навершием которого стал бутон кроваво-красного цвета.
- Я не пот…, - взвилась, немного пришедшая в себя, Флетчер, но тут же умолкла, как только Гарри на нее посмотрел.
Гермиона боялась издать хоть звук. Ей еще никогда не было так страшно. Наверное, только сейчас она действительно поняла, что Гарри Поттера больше нет, что этот мальчик никак не может быть тем, кого она когда-то знала и предала. В голове все время крутились не так давно слышанные слова: «Каждый получит по заслугам ровно настолько, насколько он заслужил. Время суда настало. И каждый окажется перед Судьей, чтобы получит свой приговор».
Удар посоха об пол стал для нее полной неожиданностью. Вздрогнув, Гермиона посмотрела на когда-то своего друга. На Гарри сейчас была серая мантия, которая очень была похоже на те, которые сейчас носят современные маггловские судьи, его глаза ничего не выражали. Вот это-то и пугало — полное отсутствие эмоций. За спиной у юноши появился помост, на котором было пять кресел. Одно стояло выше других и как бы позади, а четыре в ряд и перед ними были маленькие, но очень удобные кафедры.
- ВРЕМЯ СУДА! — голос проник в сознание каждого.
Гермиона с удивлением смотрела на Снейпа и Малфоя, которые вышли из-за преподавательского стола и двинулись к Гарри. На первом была черная, почти, словно бы поглощающая мантия, а на втором — сияющая белая. «Демон и Ангел», - почему-то пришло ей в голову сравнение. Оба мужчины поднимаются на помост и усаживаются в два из четырех кресла. На спинке самого величественно вдруг усаживается большой черный ворон, который с древней мудростью осматривает зал. Почему-то в голове сразу вспыхивают воспоминания о когда-то в детстве прочитанных сказках. Гарри, а может быть и не Гарри, Гермиона уже ни в чем не уверена, поднимается на помост и усаживается в кресло, больше напоминающее трон. Он поднимает посох и опускает его снова. Грохот от удара бьет по ушам. В середине зала появляется небольшое то ли загон, то ли еще что. И все замирает…
Гермиона, осторожно оглядывает зал. Она не совсем воспринимает происходящее, не понимает случившегося. Ее взгляд натыкается на домовика Малфоев. В огромных глазах плещется ужас, губы что-то безмолвно шепчут. Она прослеживает его взгляд и понимает, что эльф неотрывно смотрит на Гарри.
Ожидание… Это всегда что-то невозможно негативное, особенно, когда ты не понимаешь, чего именно ты должен ожидать. Но в то же время ты вдруг осознаешь, что мир, в котором ты живешь, давно уже изменился, а ты как-то не заметил этого. Тебе кажется, что все по-прежнему, а, оказывается, все давно уже не так, и ты давно уже не «правишь» миром.
И вот ожидание заканчивается, в «загоне» из ниоткуда возникают Скримджер и Фадж, два министра, которые больше навредили этому миру, чем сделали добра. Мгновенно активизируется барьер, который заглушает любые звуки из «загона».
Гелл направляется на свое место, и одно кресло остается свободным. Хранителя здесь нет.
- Корнелиус Фадж, Руфус Скримджер, на правах Вестника, я объявляю Вам ваши преступления, которые будет судить Высший суд. Вы обвиняетесь в уничтожении магического общества Британии, загнивании экономики и политического строя, неспособности нести ответственность за общество, за пособничество и разжигание гражданской войны, - Вестник умолк. Зал тоже молчал. Дамблдор все еще пытался снять с себя путы, но никак не мог разобраться, что за магию нему применили. Но одно директор понял, Гарри Поттер был могущественным магом, очень сильным и очень опасным. И он не был на его, директора, стороне.
- СМЕРТЬ! — холодный приговор. Казалось, уста Гарри даже не разомкнулись. Дамблдор замер, пораженный вердиктом. Если до этой секунды все еще можно было принять за дурную шутку, то в эту секунду он вдруг понял, что все до невозможности серьезно.
- Подтверждаю! - произносит Снейп. Барьер вспыхивает. Ужас на лице студентов и преподавателей не передать словами. В голове у всех возникают ассоциации со средневековьем, когда ведьм сжигали заживо. Пламя скрыло подсудимых, а затем потухло. Легкий ветерок развеял пепел.
- СЛЕДУЮЩИЙ! — голос Гарри гремит в зале.
Внутри «загона» появляется Мундугас Флетчер.
- Вор! — одно слово, как обвинение.
- ОТРУБИТЬ РУКИ! — приговор.
- Подтверждаю! — Снейп.
Студенты закрывают глаза, чтобы не видеть того, как этому странному перепуганному человечку сейчас отрубят руки, но преподаватели смотрят. У всех в глазах только ужас.
- СЛЕДУЮЩИЙ…
- СЛЕДУЮЩИЙ…
- СЛЕДУЮЩИЙ…
И так бесконечно долго, один за другим, один за другим. Люди умирают, лишаются конечностей, жизненно важных органов, магии. Среди тех, кто оказался сегодня среди подсудимых, были: Рита Скитер, который и руки отрубили, и язык вырвали; несколько членов Ордена, несколько Пожирателей, обычные воры и мошенники…
- ХВАТИТ!!! — Гермиона не выдержала.
- Это ваша вина, - произнес Вестник, посмотрев на нее.
- ЧТО?! — она вскочила со своего места. Магия вдруг спала. — Это чудовищно, бесчеловечно…
- Это ваша вина, - снова произнес Вестник. — Только вы виноваты в том, что Судья стал таким.
- Какой Судья? Он всего лишь мальчишка! — закричала Гермиона.
- И ПРИДЕТ ВЫСШИЙ СУД, КОГДА АЗКАБАН ПЕРЕСУПИТ НОГА НЕВИННОГО И НЕВИНОВНОГО. И СТАНЕТ ОН СУДЬЕЙ ОТ МАГИИ И ДЛЯ МАГИИ. И КАЖДОМУ ВОЗДАСТЬСЯ ПО ЗАСЛУГАМ. КАЖДЫЙ ЗАПЛАТИТЬ ТАК, КАК ТОГО ТРЕБУЕТСЯ. И СУДЬЯ БУДЕТ СПРАВДЕЛИВЫМ. НО БОЙТЕСЬ, ЕСЛИ ВЫ ЛИШИТЕ СУДЬЮ ЕГО ХРАНИТЕЛЯ. НЕ БУДЕТ ВАМ ПОЩАДЫ. ИБО СЕРДЦЕ ЕГО — ЭТО ХРАНИТЕЛЬ. ПРИДУТ СТРАШНЫЕ ВРЕМЕНА, ПРИДЕТ СТАРОЕ ВРЕМЯ, И НЕ БУДЕТ ВАМ ПРОЩЕНИЯ. НЕТ СЕРДЦА — ЕСТЬ ПРИГОВОР. ЕСТЬ СЕРДЦЕ — ЕСТЬ ШАНС…
Преподаватели в шоке смотрели на шестикурсницу Райнвекло, которая вещала сейчас на весь зал. Девушка стояла с совершенно отсутствующим видом. И ни у кого не было сомнений, что сейчас все слышали пророчество. Только вот оно, кажется, запоздало, поскольку сбылось раньше, чем было произнесено.
- ИМЯ МОЕ СУДЬЯ! Я ДЛЯ ВАС СОВЕСТЬ! Я ВАШ ПРИГОВОР! — Гарри поднялся со своего трона. — Именем своим, силой своей, назначаю СУД над миром магии Британии. ЖДИТЕ Вестника, Ждите своего СУДА! Силой своей рву договор с Хогвартсом. Именем своим признаю Гарри Поттера завершившим свой жизненный путь. Отныне в мире мое имя Гарольд Александр Малфой!
Вспышка была очень яркой. Когда свечение померкло, оказалось, что ни Гарри, ни Малфоя, ни Снейпа, ни Грина и ни МакГонагалл в зале не было, как не было помоста с креслами-тронами и загона для подсудимых. Сила, удерживающая все в молчании и на месте спала. Зал наполнился голосами, криками, шумом. И только спустя несколько часов удастся выяснить, что первые пять курсов не имеют никакого понятия о том, что же все время происходило в зале. Каждый из них видел что-то свое, словно видели красивый сон.
***
Гарри перенес всех в Малфой-менор, сбросил себя силу, словно одежду, рухнул на колени и расплакался. Люциус опустился рядом с ним, обнял его и стал укачивать, как маленького.
- Шшш, ребенок, все хорошо, - шептал он в макушку. МакГонагалл беспомощно смотрела на юноша. Снейп уселся на стул у стены и прикрыл глаза. Казалось, он где-то далеко-далеко.
- Гарри? — раздался тихий голос. Юноша поднял голову и посмотрел на замершего в проеме дверей Ремуса.
- Это больно, противно, - Гарри прорвало. — Даже зная, что это всего лишь обман, что это только качественная иллюзия… Я не хочу стать таким. НЕ ХОЧУ!!! — слезы градом лились из его глаз.
- Ты и не станешь, - уверенно произнес Ремус. Он решительно подошел к Люциусу и Гарри. — Прости меня, мальчик. Прости за то, что я никогда даже не пытался бороться за тебя, за то, что был таким трусом. Прости меня, что позволил испоганить тебе детство, лишить тебя юности. Прости, что меня никогда не было рядом.
Слова шли от самого сердца, из души. И каждый, кто сейчас находился здесь и стал свидетелем этого, знал, что слова эти искренни и наполнены покаянием.
- Прощаю, - прошептал Гарри. Он дотронулся до бутона таурина, закрепленного на воротнике Ремуса. Вот, куда отправился один из исчезнувших цветков. Бутон ожил и из розового стал белоснежным. — Ты прощен, полностью, - прошептал Гарри. Он приложил ладонь к груди Люпина. От руки потянулись нити магии, которые стали окутывать мужчину с ног до головы. — Ты маг, та теперь только маг, никакого волка внутри.
Ремус поймал руку Гарри, когда тот ее отнял, и прикоснулся губами к тыльной стороне ладони.
- Если ты позволишь, я хотел бы остаться рядом с тобой, - прошептал Люпин. — Я просто хочу быть рядом.
Гарри со слезами на глазах смотрел на него, а затем только коротко кивнул. Он откинулся в объятия отца.
- Ремус, я больше не Поттер, - устало произнес он.
- Это не важно, Гарри, - улыбнулся тот в ответ. — Ты — это ты, а фамилия не важно.
- Спасибо, - прошептал юноша. — Ты вернул мне веру в людей. В то, что они способны понять и принять свои ошибки и начать все сначала. Спасибо.
- Гарри, а где все те люди…, - МакГонагалл передернула плечами и не стала договаривать.
- Здесь, в камерах подземелья, - вздохнул он. — Они должны поверить в их смерть и исчезновение. Иначе все будет напрасно.
- Я сообщу Драко, - наконец, подал голос Северус.
- Не надо, пусть они сначала разберутся в своих чувствах, - покачал головой Гарри. — Я в порядке. Устал только, - он закрыл глаза.
Люциус осторожно поднял его на руки и отнес в спальню. Он смотрел, как его сын, теперь уже полностью и безоговорочно его сын, сворачивается на кровати, как его плечи начинают подрагивать.
«В последний раз, это был последний раз, когда я кому-то позволил достать моего сына», - поклялся сам себе Люциус. — «Больше никто и никогда!»
Он лег за спиной Гарри, обнял его и стал напевать какую-то песенку на французском в макушку юноши. Просто присутствовать, просто дать понять, что он больше не один, что всегда рядом будет кто-то, кто поддержит, защитит и не осудит. Так они и заснули.
- Вот и пришло новое время, - пробормотал Рогнар, перевоплощаясь в ворона и вылетая из комнаты на втором этаже. Ему надо было узнать, что теперь будет делать Дамблдор. Очень многое теперь зависело от решения директора.