Армия Запретного леса

Надеюсь в ближайшее время увидеть хотябы начало второй части, а потом и завершение третей. Фик очень интересный и огромное спасибо автору. Творческих ей успехов и здоровья.

Возможно хо4ет 4тобы она была его наследницей? или правой рукой…

Эти то4но друг друга загрызут а Поттер ещё и добавит

Глава 1. Пленники.

Сириус Блек.
Сириус с трудом поднял голову и посмотрел на дверь своей камеры. Все было почти так же, как в Азкабане, за одним маленьким, но довольно ощутимым исключением: здесь не было дементоров.
Сколько он уже в этой камере? Вот уже несметное количество дней и ночей сюда никто не приходил, и только еда, регулярно появляющаяся в одно и то же время два раза в день, давала смутное понимание, что кто-то еще помнит об узнике. О том же говорило и то, что солома, служившая ему постелью, обновлялась раз дней в десять, это он высчитал практическим путем. Если судить по тому, сколько раз она уже обновилась, то выходит, он сидит тут уже как минимум месяца три. Но и тут тоже ни в чем нельзя быть уверенным, так как время от времени Сириус впадал в беспамятство. Тогда сколько? Четыре месяца? Полгода?
Первое время он пытался звать, стучать в дверь. Но на все был только один ответ — тишина. Он даже не слышал, чтобы кто-нибудь ходил за дверью. Понимание пришло позже: его бросили сюда сойти с ума и умереть. Никто не придет, даже просто поиздеваться или помучить его.
«Ты сдохнешь здесь в полном одиночестве, в четырех стенках, мечтая просто услышать хоть какой-нибудь звук, который издаешь не ты сам», - вспомнились ему жуткие слова, брошенные в ярости тем, кого боялся не только английский магический мир.
- Мы сами загнали себя в эту ловушку, - проговорил он хриплым голосом. Он часто говорил сам с собой. Не потому что сошел с ума, а просто для того, чтобы не забыть свою способность говорить. Это действительно помогало. — И Гарри, согласившись на опекуна в лице своего ненормального родственничка. И мы, решившие, что с ним можно договориться. Где они теперь все? Где Лили? А Снейп? Малфой? Живы ли они все?
Вопросы. Одни вопросы, на которые нет ответа. Он может задавать их каждый раз, снова и снова, только ответа все равно невозможно получить.
«Ты не будешь знать, что происходит», - вспоминает он шепот, когда Он хватает его за волосы и заставляет откинуть голову назад. Никогда еще Сириус не чувствовал такого ужаса, как тогда, стоя на коленях и не имея возможно пошевелиться. Он слушал, что ему нашептывал этот голос, переполненный злобой и яростью. Он понимал всю правдивость слов, сказанных ему. Действительно, сейчас он находился здесь и не знал, живы ли те, кто стал его союзниками. Смогли ли спрятаться подростки? Не попались ли они в лапы Волдеморта? Или Дамблдора? А если спаслись, то где они сейчас? Он надеялся, что они все же далеко от всего этого кошмара.
Сириус медленно поднялся на ноги и стал нарезать круги по своей камере. Десять шагов — одна стена. Восемь шагов — другая стена. Снова десять, и опять восемь. Его камера не столь уж велика. Скоро появится теплая вода, чтобы он мог помыться. Теперь она появляется каждый вечер. Хоть что-то приятное случается в его заточении. Он уже даже несколько раз стирал свою одежду.
Воспоминания о тех первых днях никак не отпускают. «Я блокирую связь между тобой, Северусом и Люциусом. Никто из вас не узнает, жив ли другой. А теперь прощай, Сириус Блек», - Волдеморт покинул его камеру. Дверь закрылась и больше ни разу не открывалась.
А до этого было десять дней боли — своей и Северуса, а еще Люциуса. Тройная доза. Она сводила с ума. Встать на ноги не было никакой возможности, потому что болело все, каждая косточка в теле. Ярость Волдеморта не знала границ. Он просто мучил, просто пытал. Ему не нужны были ответы на вопросы. Ему нужно было сломать их, уничтожить, но чтобы при этом они остались жить. И они жили, по крайней мере, он, Сириус.
Мужчина снова уселся на солому у стены. А что еще ему оставалось делать? Он тяжело вздохнул и перекинулся. Теперь на соломе лежала черная собака и тоскливым взглядом смотрела на дверь. Так было легче, хоть немного, но легче перенести весь этот кошмар.
Как же хотелось выяснить, что происходит за этими стенами. Узнать, как там Ремус, не попался ли в западню?
Сириус перекинулся обратно. Зло встал и со всей силы ударил кулаком в стену. Боль немного отрезвила. Мысли, мысли, мысли… Они даже в собачьем обличии не оставляли его, не давали покоя.
- Я сойду здесь с ума, - горько прошептал он. — Он знал, что здесь я буду вариться в собственном соку из переживаний и самобичевания. Он знал и выбрал для меня это наказание. Этой мой личный ад. Мерлин, помоги мне не сойти с ума.
Он ничком упал на солому. Надежда когда-нибудь выбраться из этого каменного мешка с каждым днем становилась все призрачнее. Еще немного, и Сириус Блек будет просто тупо существовать, поскольку возможности покончить со всем этим раз и навсегда у него нет. Волдеморт побеспокоился о том, чтобы его пленник не мог навредить себе сам. Теперь только и оставалось, что желать не сойти с ума. Всего лишь не сойти с ума.
Странные существа люди. Когда жарко, они жалуются, когда становится прохладней, им снова не так. Солнце — плохо, дождь — тоже плохо. Вот и Блек. Сидя в полном одиночестве в своей камере мечтал, чтобы кто-нибудь вошел к нему. Пусть даже для того, чтобы сломать ему пару ребер или пытать с помощью круциатуса. Удивительное существо — человек.

Люциус Малфой.
Праздник. Обед для избранных. Обед, где главным блюдом будет возможность нанести оскорбление представителю гордого когда-то рода Малфоев. Люциус Малфой — личный раб Темного лорда, безвольное существо, не имеющее право даже звук издать без разрешения своего господина.
Обед для избранных. Он, полуголый, стоит на коленях у кресла своего Господина. Голова опущена, взгляд уперт в пол. Когда-то длинные платиновые волосы, его краса гордость, небрежно коротко обкромсаны, чтобы не закрывали его лица. На правой щеке горит след от недавней пощечины, на левой скуле — синяк от удара двухдневной давности. Вся спина исполосована следами от хлыста. Господин даже не считает нужным, чтобы его раба лечили. Этого не нужно, ведь раб — существо бесправное. Надоест — его выкинут, или отдадут кому-нибудь еще, или убьют.
- Вы только посмотрите на нашего Люцика. — в комнату вошла одна из пожирательниц, занявшая место внезапно исчезнувшей Беллы. Странное, надо сказать, исчезновение, непонятное.
- Он же у нас такой гордый всегда был. На всех смотрел свысока, - еще один голос.
- Презренный раб, ничтожество, - это были самые пристойные оскорбления, которые когда-либо произносились в его адрес. Люциус молчал, головы не поднимал. Слушал и молчал. Ведь самое главное было в том, что детей здесь не было. Откуда он знал? Чувствовал. Чувствовал всем сердцем. А это… это можно вытерпеть. Ради детей можно вытерпеть все.
- Дорогая, присаживайся, - голос Волдеморта был предупредительно нежен. У Люциуса по спине побежали мурашки. Женщину усадили в кресло, рядом с которым на коленях стоял он. Он почувствовал легкое прикосновение к своей коже, почти неуловимое. Ему показалось, он расслышал тихое: «Прости».
Оскорбления сыпались весь обед. В него летели огрызки и кости. В какой-то момент он чуть отклонился, и его тут же настиг хозяйский круциатус. Люциус был слишком морально истощен, чтобы еще и это перенести без звука. Его крики, казалось, еще больше подзадоривали эту кучку недалеких людей, у которых, видимо, не было других развлечений, кроме как зубоскалить по поводу унижения бывшего соратника и радоваться, что они не на его месте.
«Когда-нибудь, я отомщу, когда-нибудь», - только эта мысль и держала его на этом свете.
Боль отпустила. Надо было встать в прежнюю позу, иначе будет еще хуже. Люциус открыл глаза и утонул в знакомых глазах. Зеленых глазах. Сердце пропустило предательский удар. Люциус на секунду подумал, что перед ним Гарри, и только спустя долгую секунду понял, что эти глаза принадлежат другому человеку — Лили Поттер. За последние полгода он видел ее впервые. Он не знал, ни где она, ни что лорд с ней сделал, ни куда она пропала. Он ничего о ней не знал. И вот она здесь. Люциус заметил также и темные круги под глазами, слишком бледную кожу, уставшие и больные глаза. Что-то с ней было не так.
- Не правда ли, дорогая, симпатичная у меня игрушка? — Волдеморт подошел к Люциусу, вздернул его вверх, ставя на колени. — Не у каждого есть такой раб-красавчик.
- Зачем? — Люциус не столько услышал этот вопрос, сколько почувствовал его.
- Он — мое имущество, которое мне отдал его отец, - произнес Волдеморт, кладя руку на плечо женщины. Люциус по ее глазам видел, насколько ей омерзительны эти прикосновения. — Сегодня Люциус будет прислуживать в зале собраний, ползая перед теми, кого он предал, на коленях.
Люциус испытал тот же шок и ужас, которые появились в глазах Лили. Это было уже слишком. «Лучше умереть», - решил он. Он резко поднялся на ноги.
- Пошел ты знаешь куда, урод с манией величия, - хрипло произнес он.
- Круцио, - лениво двинул палочкой Волдеморт. И теперь с ленивым выражением на лице наблюдал за выгибающимся от боли мужчиной. О да, он знал, что Малфой до сих пор не сломался, но теперь-то сломается. — В зал его. Молодняку же надо на ком-то учиться отрабатывать непростительные. Не убивать!
- Да, мой лорд, - услышал Люциус. а затем его подхватили под руки и потащили волоком из комнаты.
- Идем, дорогая. В твоем состоянии не следует слишком много нервничать.
Полгода унижений, травли, измывательств. Похоже, Лорду его игрушка надоела. Люциус со всем ужасом понимал, чтó теперь ему предстоит. Он станет манекеном, тем, на ком будут отрабатывать Империо и Круцио. Его разум уже не способен устоять перед Империо, а значит… Люциус не хотел об этом думать. Мысль о смерти прочно засела в его голове. Только кто ему даст умереть? Правильно, никто. Он будет жить столько, сколько захочет Волдеморт.
«Мерлин, помилуй мою душу. Помоги», - воззвал он мысленно к тому, кого уже давно не было в этом мире.
А потом была боль, боль, боль… Одна боль, скручивающая его изнутри, сковывающая все мышцы и суставы. Как тогда, в первые дни, когда он чувствовал не только свое мучение, но и Северуса с Сириусом.
Он не помнил, сколько это продолжалось, просто однажды очнулся на холодном полу в зале в полном одиночестве и с цепью, прикованной к лодыжке одним концом и прикрученной к полу другим. Он теперь всего лишь маненкен для тренировок. Не человек, а так — что-то, чего не жалко.
«Как же хочется умереть», - подумал он с тоской, сворачиваясь в клубок на полу.

Лили Поттер.
«Ненавижу, я его ненавижу всей душой. Вот уже четыре месяца внутри меня растет нечто, чего я не хочу и не могу любить. Это не мой выбор, не мое желание. Я понимаю умом, что это всего лишь ребенок, но сердцу не прикажешь. Я любила Гарри с первой секунды, как поняла, что жду дитя. А ЭТО я любить не могу. Его мне навязали, насильно… Мерлин, я не хочу…», - Лили лежала на кровати, свернувшись в клубочек. Отсюда она превосходно слышала крики Люциуса, которого мучили уже несколько часов. Она хотела бы помочь, да не могла. Абсолютно. В этом замке она была почти на том же положении, что и Люциус, с той лишь разницей, что к ней обращались как к Темной леди, матери наследника Темного лорда.
В день, когда мальчики исчезли из замка, Волдеморт запер ее в своей спальне. Он не трогал ее, не пытал. Для этого у него были Люциус, Северус и Сириус. Случайно Лили удалось узнать, что Ремус так и не явился в Замок. Потом стало известно об исчезновении министра и ряда семей, влиятельных семей. Лили чувствовала, что это напрямую связано с ее сыном.
А потом резко все изменилось.
Сначала пропал Сириус. Сколько бы она не пыталась дознаться о его местонахождении, все было без толку. Даже Питер не смог выяснить, что случилось с Сириусом. Лили была в ужасе, поскольку посчитала, что Волдеморт все-таки убил его. Следующим стал Люциус. Она знала, что он жив, но что с ним и где он, было непонятно. До сегодняшнего дня. И Северус. О его положении она знала, но помочь не могла. На многие из предложений лорда она согласилась только ради того, чтобы Северус остался жив. Волдеморт умел находить слабые места людей. Нашел он и слабое место Лили. Расправившись с тремя мужчинами, Волдеморт принялся за несчастную жещину. Она была вынуждена присутствовать на всех собраниях и казнях, пытках и вечеринках. Волдеморт стал брать ее с собой в рейды, заставляя убивать. Когда стало ясно, что темная магия и Лили, мягко говоря, не сочетаются, Волдеморт разработал новый план. До него вдруг дошло, каким ребенком будет его наследник, будучи с обеих сторон Слизерином.
Выбора у Лили все равно не было: женщина всегда слабее. Все ее попытки покончить собой были остановлены, и, в конце концов, Волдеморт наложил на нее заклятие, не позволяющее ей причинить вред себе или плоду, поскольку первую беременность она умудрилась пресечь, спровоцировав выкидыш через неделю после зачатия.
И вот уже четыре месяца Лили была вынуждена носить в себе ненавистного ребенка Волдеморта. Все могло бы быть иначе, не воспылай тот к ней вдруг страстью. Дело простым зачатием не закончилось, и Лили была вынуждена терпеть Волдеморта в своей постели каждую ночь. Последняя же новость ее чуть не добила: Волдеморт вознамерился сделать ее своей законной женой.
Слезинки закапали одна за другой. Было так больно, так неприятно. Замкнутый круг, из которого не вырваться никуда.
- Северус, что мне делать? — прошептала она. Лили зажала руками уши, чтобы не слышать крики Люциуса.
Утомленная морально и физически, она уснула и не ощутила, как ее подняли на руки и отнесли в хозяйскую спальню.
Волдеморт холил и лелеял ту, которую выбрал себе в спутницы жизни. Он понимал, что этот ребенок не будет столь велик и могущественен, как Гарри, но все же будет сильнее того же Дамблдора.
После того, как к нему вернулись человеческая внешность и какой-то намек на чувства, он начал ценить прекрасное, а Лили была изумительно красива. К тому же ее заточение вылилось в замечательную возможность давить на Снейпа. Ведь у каждого человека есть слабое место. Для Лили это был Северус, а зельевара Волдеморт шантажировал Лили, поскольку Гарри ему был недоступен.

Северус Снейп.
Зелья, зелья, зелья. Снейп никогда в жизни не смог бы даже предположить, что однажды воспылает к ним ненавистью, но это произошло. Полгода он только и делал ночь и день, что варил, варил, варил. Кровевосстанавливающие, укрепляющие, от порезов, от ссадин, от ожогов, от ножевых ран, от заражения, для восстановления — все, что нужно целителю, коим, по сути, он тут и выступал, даже будучи пленником Лорда. Волдеморт не мог позволить себе убить лучшего зельевара не только Англии, но и Европы, настолько сумасшедшим он не был. Зато надел на Снейпа ошейник, который не позволяет тому ничего сделать с собой и выйти за пределы лаборатории.
Все было бы проще, если бы он варил только те зелья, которые помогают, но Волдеморт требовал от него темномагические зелья, которые причиняют боль, подчиняют, уничтожают. Лорд знал, как заставить его работать, подчиниться. И тот подчинился, ведь жизнь любимой была для него важнее собственной свободы выбора.
Если бы он смог, он бы наложил на себя руки, когда, приготовив афродизиак, понял, кому это зелье было предназначено. Он терял ту, что вернулась к нему. Он снова терял ее, и снова по своей вине. Не приди они тогда сюда, все могло бы сложиться иначе.
Волдеморт обладал специфическим черным юмором. Не напрямую, но все же следить за состоянием Лили Волдеморт приказал именно Снейпу. Раз в неделю несколько капель крови Лили передавались Северусу на анализ. Зельевар был в шоке, когда обнаружил остатки своего зелья в крови любимой, а затем выявил ее беременность. Через некоторое время выяснилось, что у Лили случился выкидыш, и кровь показала, что он был преднамеренным. А потом — еще одна беременность. Северус был подавлен. Любимая оказалась в руках самого бесчеловечного существа на земле, и сделать он ничего не мог, как бы ни пытался.
Вот уже четыре месяца Волдеморт изощренно его пытал, а сегодня утром убил почти всякую надежду на счастливое будущее.
- Я женюсь, - радостно провозгласил темный лорд, явившись в лабораторию и окинув пренебрежительным взглядом осунувшуюся фигуру зельевара. Северус замер, борясь с желанием совершить какую-нибудь глупость, которая будет стоить Лили жизни или спокойствия. Хотя, какое там спокойствие, если она носит ребенка этого выродка, да еще и зачатого с помощью афродизиака. Изощренное изнасилование, которое в обычном мире таковым и не назовут. Вроде все пристойно, по согласию, а на самом деле — насилие есть насилие.
Северус опустился на топчан, который вот уже полгода заменял ему кровать, обхватил голову руками и замер. Единственное, что давало хоть какую-то надежду и тихое удовлетворение, это знание, что Гарри и Гермиона, а, значит, и Драко с Блейзом находятся в безопасности. С первыми двумя сложилась какая-то связь на уровне подсознания. Он не мог сказать, где они, но определенно чувствовал, что все в порядке. Было еще что-то относительно Люциуса, но на самом краю ощущений: он знал, что тот жив, но об остальном тоже сказать ничего не мог. А относительно Блека были полные потемки. Он как-то раз заикнулся о нем при Волдеморте, но тот только расхохотался в ответ. Северус посчитал это плохим знаком.
Надежд на будущее не было. Он — пленник, пленник темного мага, который становится с каждым часом все сильнее.
Северус сидел и ждал, когда к нему придет кто-нибудь еще за очередным зельем или новым приказом от Волдеморта. И он выполнит его, потому что от этого может зависеть жизнь Лили, даже если ей ничего не грозит. Ведь так проще — думать, что ты делаешь это не от безнадежности и неспособности сопротивляться, а для того, чтобы сохранить любимой лишний день жизни. Ему остается только надеяться, что когда-нибудь этот кошмар закончится. А еще он надеялся, что Гарри не клюнет на приманку Темного лорда — ведь то, что они все еще живы, было именно приманкой для Гарри.

***

Жизнь течет, все меняется, только в судьбе четырех человек не было ни единого лучика света вот уже шесть месяцев. Они — пленники, которые не могут сопротивляться воле того, кто их пленил. И с каждым днем они все больше погружаются в беспросветность своего существования. Но жизнь не стоит на месте, даже для этих четверых.

Спасибо за продолжение

Глава 2. В стане Темных.

Питер Петтигрю
Если бы кому-нибудь из Пожирателей сказали, что «крыса» работает на два лагеря и вообще способна предать Лорда, то тот очень бы долго смеялся, оценив данную шутку. Все были уверены, что это «существо» всегда, при любых обстоятельствах будет лояльно к своему Господину. Самоуверенность никогда и никого не доводила до добра.
Да, в ту первую войну, когда Волдеморт набирал силы, Питер его боялся. Эта и стало причиной предательства Джеймса и Лили. Если его и считали беспринципным «уродом», способным сдать кого угодно, то на деле все было не так просто. Он не верил ни в идеалы Лорда, ни в его цели, им двигал самый настоящий животный страх. С тех пор в нем поселилось чувство вины, и он нес этот крест все годы, что провел в облике крысы. А потом стало только хуже: чары, наложенные дедом, медленно начали спадать. Стало просто невыносимо от презрения к себе самому.
Он не раз предавался размышлениям на тему того, зачем Дамблдору было все это нужно. Более-менее подходящего ответа найти никак не удавалось, планы старика были слишком мутными. Однако становилось очевидно, что директор куда страшнее Лорда. Последний хоть действовал открыто, его цели были ясны и понятны. А вот Дамблдор… этого человека раскусить было сложно, а то и невозможно. Большинство знало его как чудаковатого доброго дедушку с пригоршней слипшихся лимонных долек, которые он предлагал каждому встречному поперечному по любому поводу, стоило ему появиться в кабинете директора. Ну, чудит старик — пусть чудит, главное, чтобы под ногами не мешался и сидел в своей школе. Его перестали воспринимать, как могущественного мага, списав с большинства счетов. А он оказался умнее всех, тайком ведя свою собственную игру.
Питер долго не мог понять, кем же надо быть, чтобы сделать одной из своих игрушек собственного внука. Но со временем догадался, что Дамблдор никогда и не считал его таковым, этому человеку никто не был нужен. Просто тот факт, что Питер — его родственник, директору было только на руку. Имелась возможность использовать кое-какие знания и держать свою марионетку крепко, даже не на нитках, а на крепкой проволоке.
Все начало меняться тогда, когда на пути Питера появился Гарри Поттер. Казалось, он стал катализатором пробуждения от мерзкого, вязкого сна; именно тогда и стало спадать заклятие деда, медленно, но верно освобождая его. Чем дольше он находился рядом с мальчиком, тем четче понимал немыслимость ситуации, в которой оказался. Разные события вдруг раскрылись с совершенно необычных сторон. Он вдруг вспоминал то, чего вроде бы не должно было быть. Он никогда не помнил, чтобы по собственной воле нянчился с младенцем. Но однажды, когда Гарри уже учился на втором курсе, ему приснилось именно это. Было странно наблюдать за собой, поющим малышу колыбельную. Потихоньку, помаленьку такие воспоминания становились все четче, более того, их становилось все больше. А потом как всплеск…

Ретроспектива.
- Что ж, начнем, - Дамблдор с улыбкой оглядел присутствующих. В комнате были Поттеры, Блек и Петтигрю.
- Да, мы готовы, - кивнул Джеймс.
- Питер, встань передо мной, - добродушным голосом попросил директор. Что-то такое промелькнуло в глазах старика, что успел заметить только Петтигрю, но исчезло так быстро, что все можно было принять за игру света.
Ритуал Хранителя был прост и ничего особенного собой не представлял. Пара минут — и Питер Петтигрю при содействии Дамблдора стал единственным, кто мог бы выдать тайну местонахождения друзей темной стороне.
Конец ретроспективы.

Питер после этого воспоминания долго не мог понять, почему Сириуса Блека осудили за предательство Поттеров. Тут уж скорее должны были судить за убийство 13-ти магглов. Как же трудно было по крупицам собирать информацию, кропотливо складывая мозаику. Он не успел вовремя. События завертелись с такой скоростью, что оставалось лишь уцепиться за их хвост и постараться не выпасть на полпути. Он удержался, только вот они не собирались уменьшать свой скоростной бег.
И вот уже шесть месяцев Питер Петтигрю был шпионом в стане Волдеморта. Так уж получилось, что в магической Англии появилась третья сила, которая стала альтернативой служению Темному лорду для магов, считающихся темными.
Эти шесть месяцев стали для него настоящей школой выживания. Он просто поражался тому, как Снейпу удавалось играть на две лагеря так, что его никто не заподозрил в двойной игре. Да, сейчас уже было известно, что Снейп столько лет был шпионом. Питер не сомневался, что информацию об этом Дамблдор «слил» лично. Дед, как и лорд, никогда не прощал тех, кто шел против него. Единственными, до кого не мог дотянуться паук, как называл про себя директора Питер, были Том Риддл и Гарри Поттер. Да, он хотел бы их уничтожить, но эти орешки оказались не по его зубам, и, благодаря проницательности и уму, они всегда выходили сухими из воды, как бы Дамблдор ни пытался ограничить их силу. А что такие поползновения были, сомневаться не приходилось.
Шесть месяцев не прошли для него даром. Сейчас Питер Петтигрю уже был не маленьким толстым человечком, каким его все помнили, а стройным невысоким мужчиной, который ходил по Риддл-менору, как называли сие пристанище Пожиратели, с мрачным выражением лица, чем-то сродни тому, какое видели окружающие у Снейпа в свое время. Новый статус сильно его изменил. А больше всего на него повлияло то, что ему приходилось смотреть на мучения своих соратников и друзей.
Питер должен был участвовать в экзекуциях Люциуса лично, но при этом ему совершенно нельзя было показывать, что он сочувствует блондину, оказавшемуся в таком положении. Он пытался разузнать все о Сириусе, который внезапно просто исчез, бесследно пропал. Сначала он был спокоен за Лили, которую вроде бы не трогали, по крайней мере, физически. А потом, как снег на голову, прозвучало утверждение, что она беременна от Лорда. Переговорить с ней никак не получалось: Волдеморт ограждал ее от любого влияния и возможности вести хоть какое-то общение. И Питеру приходилось наблюдать за тем, как тает подруга. Он понимал, что она ненавидит то дитя, что сейчас росло в ее лоне. Оставался еще Северус, но и с ним переговорить по-человечески не получалось: доносчиков и желающих выслужиться перед Лордом было предостаточно.
Но, помимо этого, он слушал, смотрел, разгадывал. Первое время он передавал всю информацию подряд, постепенно учась фильтровать ненужное, вычленять самое главное, предугадывать события. За шесть месяцев жизни в качестве шпиона он научился чувствовать людей, слушать то, что не было сказано вслух, читать намерения. Оказалось, что не все они были так уж фанатичны в своем стремлении следовать за Лордом. Но пока он не предпринимал попыток переговоров с ними, нужны были доказательства того, что они сделают правильный выбор.
И вот сейчас Питер медленно двигался по коридору Риддл-менора. Как же это было удачно, что Лорд дал ему задание на Темной аллее именно сегодня, иначе пришлось искать различные объяснения тому, зачем он должен покинуть резиденцию на несколько часов. Новостей у него для соратников было предостаточно, правда, он боялся, что эти новости могут заставить четверых подростков сорваться на незапланированные действия. Это тоже надо было обсудить с «агентом». А еще его мысли были заняты тем, как сорвать намечающуюся свадьбу Лорда. Он боялся, что это станет последней каплей для Лили, и она предпримет попытку наложить на себя руки. Питер понимал, что ей не дадут этого сделать, но это не значит, что пытаться она не будет, раз за разом.
- Крыса, - перед ним вырос мальчишка лет семнадцати, получивший должность личного курьера Волдеморта, правда, никто так и не понял, за какие такие заслуги. — Тебя ждет Господин.
Питер вздохнул и направился вслед за этим наглецом, возомнившим о себе слишком много. Они вместе вошли в кабинет Лорда. Быстрый взгляд — и Питер увидел валяющегося на полу Люциуса. Выглядел блондин ужасно, явно недавно он прошел через очередной раунд в качестве манекена для новичков. Здесь же сидела Лили с отстраненным выражением на лице, что ему совершенно не понравилось. Она явно все больше уходила в себя, отстраняясь от реального мира.
- Питер, - на лице Лорда появилась какая-то странная ухмылка, ничего хорошего не предвещающая. — Твое задание будет несколько другим. Мне нужно знать, что и как думают в Министерстве, и насколько реально там влияние Дамблдора. Можешь идти. Ах, да, Круцио.
Питер рухнул на пол от этого профилактического проклятия в спину, крики он сдержал, а вот стон — нет. За шесть месяцев он научился терпеть — страх перед этим монстром ушел безвозвратно. Не оглядываясь, Питер поднялся и покинул кабинет. Чего он боялся, так это показать перед Лордом свое отношение к двум людям, находящимся в кабинете. Выдавать себя было нельзя, иначе Сириус, Лили, Северус и Люциус будут мертвы быстрее, чем он успеет что-нибудь сделать.
«И зачем он меня вызвал? Сказать ничего не значащие слова?» - думал он, направляясь к выходу. У самого выхода он заметил домовика, который собирал довольно-таки питательный завтрак. Все это складывалось на специальный поднос, который затем должен был перенестись в назначенное место. Питер замер, наблюдая за домовиком. Он помнил, что однажды слышал разговор о том, что есть такое место, куда Господин направил кое-каких пленников. Мол, этих заключенных оставили там, не трогают, кормят нормально. Но про этих пленников забыли, и вспоминать не собираются. Питер тогда решил, что это очередная байка, но сейчас у него закралось подозрение, что она имеет под собой очень веские основания. На ум сразу же пришел бесследно исчезнувший Сириус.
«Надо над этим подумать», - решил он. Необходимо было уже направляться на задание Лорда. Привлекать к себе лишнее внимание ему не стоило, ведь здесь так много тех, кто заложит «друга» с потрохами, и на могилке заодно спляшет.
Питер вышел на площадку аппарации, и через секунду его уже и след простыл. На одном из окон второго этажа чуть колыхнулась портьера, оповещая о том, что за Петтигрю наблюдали.

Лорд Волдеморт.
Мужчина довольно-таки приятной наружности, можно даже сказать — красивый, если бы не жесткость, а то и жестокость, поселившиеся на его лице, отошел от окна. Он оглядел лежащего на полу раба. Сострадание как таковое среди его чувств отсутствовало. Он не собирался жалеть того, кто посмел его предать. Скривившись, он повернулся к той, кого «любил», хотя это слово тут было уместно меньше всего. На самом деле это были всего лишь похоть и расчет. Лили Эванс, подарившая миру такого мага, как Гарри Поттер, могла подарить и ему очень сильного наследника. Именно поэтому на нее пал его выбор. Сначала он хотел ограничиться только этим, но потом ему стало приятно иметь рядом с собой такую красивую женщину. Она идеально подходила на роль Темной леди, даже если от темной магии ее выворачивало наружу. Лили стала за шесть месяцев эдакой Снежной королевой. Он знал, что ее потусторонний взгляд ярко-зеленых глаз многих пугал намного сильнее, чем его красные. Многим казалось, что она видит их насквозь. Правды о взаимоотношениях Лили и Волдеморта почти никто не знал, поэтому ее воспринимали как неотъемлемую часть его самого.
Все могло бы быть иначе, если бы тогда, шесть месяцев назад, он не повернул ситуацию в свою сторону. Лишь внутренний круг знал правду об исчезновении четырех подростков во главе с Беллой. Но эти люди никогда не пойдут против него. Они будут свято хранить секрет. Всем остальным было сказано, что четверо подростков были отправлены под присмотр Беллы в одну из закрытых школ, получать образование. За это Лили согласилась стать матерью его наследника, а также его женой. Люциус и Северус, как предатели, понесли свое наказание, но остались живы. А Блек… А что Блек? Он никогда не был пожирателем, его считают мертвым, так что избавиться от него было легко. Да и забыл он уже о нем. С глаз долой — из сердца вон. Верное выражение.
Если бы не это, неизвестно, что бы еще получилось. Многие начали бы задаваться вопросом, каким образом четырем подростком удалось смыться прямо под носом их Лорда. А заодно наружу вылез бы вопрос о том, что мальчишка обладает какой-то силой, что позволяет ему постоянно выворачиваться из цепких рук Пожирателей. Но был тут и еще один плюс. Все это могло бы не сработать, если бы детки отправились под крылышко Дамблдора. Но, похоже, они не доверяли директору настолько, что предпочли смыться в неизвестном направлении.
А вот то, что произошло дальше, стало для него полной неожиданностью. Исчезновение некоторых министерских работников вместе с министром, а также ряда чистокровных семей заставляло серьезно задуматься. Было ли это простым совпадением, или же все было запланировано? Тут оставалось только гадать. Не явился и Люпин, словно почуявший опасность. Но в этой ситуации подсуетиться успел Дамблдор, сумевший подмять под себя Министерство. И снова все замерло. Каждая сторона ждала действий другой, лишь изредка устраивая какие-то мелкие провокации.
Волдеморт после побега подростков, естественно, вышел из себя. Он отыгрался на троих своих пленниках по полной программе. Но попало не только им. Были организованы и поиски, однако их пришлось прекратить и быстро придумывать историю, которая объясняла отсутствие детей в меноре. А вот намного позднее он занялся анализом сложившейся ситуации.
Первое, к чему он пришел, это влияние присутствия Поттера на его личность, то есть себя. Он обратил внимание, что как только мальчишка исчез из поместья, то и он сам стал вести себя по-прежнему. В присутствии Гарри ему приходилось держать постоянно контроль, чтобы не выкинуть чего-нибудь этакого. С исчезновением стало легче и проще быть таким, какой он есть — злобный, черствый, бесчувственный монстр, как называли его люди.
Второе, что до сих пор оставалось для него загадкой, как тот же самый Поттер смог бросить свою мать. Он же был законченным, до мозга костей гриффиндорцем. Такой никак не мог бросить в беде тех, кого считал своей семьей. А тут такое. И как это следовало понимать? Даже наследие Слизеринов не могло изменить внутреннее содержание человека. Сила — одно, а внутренний мир — это совсем другое.
И третье, что не давало ему покоя — почему мальчишка до сих пор ничего не сделал? Поттер был силой, и Волдеморт это понимал. Младший Малфой и Забини, а также эта девчонка, оказавшаяся не грязнокровкой, были слишком умны для своих лет. И уж втроем они смогли бы донести до Поттера, кто он и что он. Но вот уже шесть месяцев было тихо. Неужели детки решили просто пожить в свое удовольствие? Бросив своих родных ему на съедение? Странно. Очень странно.
- Дорогая, - Волдеморт протянул руку сидящей в кресле женщине. Та подняла голову и бросила на него равнодушный взгляд, но там, в глубине этих глаз он заметил искорки ненависти. Она все еще не была сломлена, да и ломать ее, по сути дела, он не собирался. Кукла ему была не нужна. Лили перевела взгляд на Люциуса, но тут же отвела его. Волдеморт усмехнулся. Ему в голову пришла хорошая шутка, которую он сейчас и собирался воплотить в жизнь. — Кимми, - позвал он домовика. — Приведите его в чувство, я хочу видеть его у своих ног в столовой. Домовик, дрожа всем телом, кивнул и ринулся к блондину. А Волдеморт, подхватив свою невесту под руку, удалился из кабинета.
В последнее время его мучила одна проблема, связанная с изменениями в Петтигрю, но этого крысеныша заподозрить в чем-то, даже отдаленно напоминающем предательство, было смешно. Последние несколько дней он только тем и занимался, что наблюдал за Крысой, но, хоть и было что-то непривычное в его поведении, ничего существенного он не обнаружил. Питер был полезен в отличие от многих других, что само по себе могло показаться странным. Но анимаг в его окружении, да еще и столь незаметный, был только один. И все же Петтигрю изменился, но вот почему? Взялся за ум? Подозрения — подозрениями, но вот доказательств не было, а уничтожать полезного слугу было не в его интересах, ведь даже Снейп все еще был жив, хотя и предал его.
Они вошли в столовую, заполненную внутренним кругом. Пожиратели мгновенно встали и опустились перед парой на колени, склонив головы. Волдеморт бросил взгляд на Лили, чтобы оценить ее реакцию. Одно мгновение, но все же этого оказалось достаточно, чтобы он заметил отвращение, которое женщина испытывала к этим подхалимам.
Усадив свою невесту по левую руку от себя во главе стола, Волдеморт сделал знак остальным, что они могут занять места за столом.
- Я решил сделать подарок моей невесте, - вдруг произнес он в тот самый момент, когда в столовую, чуть пошатываясь, вошел Люциус. — А, вот и подарочек! — преувеличенно весело выдал Волдеморт. — Дорогая, думаю, тебе понравится новая игрушка, но у меня есть несколько условий. Ты должна будешь хотя бы дважды в день пороть своего личного раба, а в его обязанности будет входить тебя развлекать, да и мне прислуживать тоже.
Лили в ужасе смотрела на бледного блондина. Она не слышала, какие там еще выдает условия ее «будущий муж». Для нее уже было шоком то, что этот монстр вынуждает ее лично мучить и так уже измученного человека. Бледные губы чуть дернулись. Лили была уверена в том, что правильно прочла по губам: «Лучше ты, чем он». Женщина закрыла глаза, чтобы скрыть от всех свою боль.
«Когда же это кончится?» - пронеслось у нее в голове.
- Дорогая, принимаешь ли ты мой свадебный подарок? — с улыбочкой поинтересовался Волдеморт. Волна гнева взметнулось вверх. Глаза открылись и полыхнули огнем. Лили повернулась к Лорду.
- Прекрасный подарок, дорогой, - процедила она, сдерживая ярость. — Я наслажусь им в полной мере.
Волдеморт с интересом посмотрел на женщину. Кажется, он разбудил вулкан. Жизнь становится интересней. А то он уже заскучал в этом болоте.

Глава 3. Все еще в плену

Сириус Блек.
«Мерлин, как хочется разбить голову об стену», - обхватив эту саму голову руками, думал одинокий узник. — «И ведь не дадут же себе нанести увечий настолько, чтобы сдохнуть. Что этот урод о себе возомнил? Чего он от меня хочет? Чтобы я тут с ума сошел? Так я уже недалек от этого. И если бы хоть была возможность превратиться в пса! Так ведь нет, наложены антианимагические чары. ЧТО ЕМУ НАДО?!»

- Что, Мордред тебя дери, ты от меня хочешь, мразь ты недоделанная? — закричал он в голос, прекрасно сознавая, что никто его все равно не слышит. Блек не был дураком, и понимал, что, скорее всего, о нем просто забыли. Как говорится, с глаз долой — из сердца вон. Более того, Сириус был уверен, что Волдеморт вообще о нем уже не вспоминает, и еда появляется только потому, что другого приказа не появилось. Ему не дают умереть, и мужчина думал, что какой-то приказ Лорд дал так, что домовики его восприняли однозначно — пленник должен жить, любой ценой. Вот его уже несколько раз и спасали.

Сириус давно уже потерял счет времени. Боялся он много: что ребятам не удалось сбежать, что Лили и остальные могут быть уже мертвы, что… Ох, сколько же этих что от бессилия появилось в его голове за последнее время. Он пытался покончить собой, разбив голову об стену. Не получилось. Какие-то невидимые силы его связали и уложили на подстилку. Остальные попытки закончились тем же. И все это вкупе дало ему понять, что умереть так просто он не сможет. А четыре стены уже опостылели.

- Что тебе надо? — прошептал он, начиная раскачиваться из стороны в сторону и обхватив себя руками за плечи. — Отпусти ты меня уже, тварь.

Понимая, что как бы он не старался, он ничего все равно сделать не способен. Он может кричать до потери голоса, может попытаться в очередной раз постучать головой об стену, разбить об нее же, имеется в виду стена, кулаки, только это ничего не изменит. Он все также будет сидеть в четырех стенах, и единственная дверь, единственный выход их этого каменного мешка, никогда не откроется, по крайней мере, пока он жив. Ему суждено прожить здесь долгую жизнь.

- Мерлин, помоги мне сдохнуть, - взмолился он. Сириус пересел на подстилку, свернулся клубком, закрыл глаза и замер. А что еще ему оставалось в этой жизни. Память услужливо начала подкидывать ему воспоминания, не все они были хорошими.

«Воспоминание № 1. Азкабан, через пять лет после заключения.

Он лежал на тонкой соломе и унылым взглядом смотрел на стену напротив, где были выбиты имена тех, кто был дорог ему больше собственной жизни: Джеймс, Лили, Гарри. Взгляд медленно переместился дальше, где также были имена: Питер, Волдеморт, и еще дальше: Дамблдор, Ремус. Три группы имен. Первые — это те, кто навсегда будет в его памяти, его семья. Вторые — враги, заставляющие его выживать в этом аду. Третьи… Как назвать их? Предателями? Слишком сильно. Он даже понимал он. Совсем немного. Трудно было поверить, что эти двое могли поверить в то, что он предал Поттеров.

Что-то заскрежетало. Он перевел взгляд на дверь, которая медленно открылась. Он не успел даже сдвинуться, как прозвучало:

- Обливиэйт

Воспоминание № 2. Третий курс Гарри.

«Поймать Питера. Уничтожить Питера. Уберечь Гарри», - это были все мысли, которые занимали его в последнее время. Казалось, это вообще были его единственные мысли. Ему надо было поймать эту крысу. Отомстить за Джеймса, Лили и Гарри. Ему надо было найти причину жить. Он понимал, что сейчас единственная такая цель — Питер, но есть и другая — Гарри. Уничтожить предателя, убийцу, а потом жить ради Гарри.

Он лежал на земле и смотрел на студентов, среди которых был невысокий черноволосый подросток в смешных очках. Что-то странное мелькнуло в памяти, но тут уже ускользнуло. Он даже на секунду замер, пытаясь ухватить эту мысль.

Воспоминание № 3. Азкабан, через десять лет после заключения.

Он сидел около стены и выдалбливал на ней имя Гарри. Чуть выше уже заняли свои места имена Джеймса и Лили справа, в метре от этого места значились имена Волдеморта и Питера, а с другой стороны Дамблдора и Ремуса. Он с каким-то остервенением, словно от этого зависела вся его жизнь, продолжал выдалбливать в стене имя своего крестника. Он не слышал, как открылась дверь, не услышал он и слова, которые были тихо произнесены:

- Да, что же это такое? Когда же это прекратится? Обливиэйт! Надоело уже столько раз все тут менять. Мания у него что ли такая?

Он не видел, как некто магией убирал со стены имена, превращая ее в ту же, какой она была до поселения здесь Сириуса Блека…»

Сириус резко сел и уставился в стену невидящим взглядом. В голове засела только одна мысль: «Что это сейчас было?» Он не помнил, чтобы с ним происходило нечто такое. Первое восприятие — он сходит с ума. Второе — непонимание. Третье — гнев. Он не был сумасшедшим, а, значит, это его воспоминания.

«Может быть так, что это одиночное заключение стало причиной того, что заклятие памяти стало спадать и истинные воспоминания возвращаются?» - Сириус резко встал. Через минуту он уже мерил шагами свое место жительства. Мыслей было много. Но он доверял своей первой реакции после того, как немного пришел в себя. А она говорила, что без уважаемого всеми в мире господина Альбуса Дамблдора тут не обошлось.

- Это не может быть просто бред, - проговорил он вслух. — Я не сошел с ума, я точно это знаю. Надо разобраться. Надо разобраться. Если то, что я сейчас видел — правда, то у меня очень большие проблемы, - ему было легче все проговаривать вслух, лучше думалось. — Что мы имеем? Убийство Джеймса и Лили в результате предательства Питера и мое последующее заключение в Азкабан на 12 лет. Ремус поверил в мою вину, но мы до этого его заподозрили в том, что он может быть предателем, поскольку он — темное существо. Дурость какая-то, - Сириус ударил кулаком по стене. — Какого Мордреда мы подумали такое? Почему нам пришло в голову отдалиться от Лунатика? Не думаю, что это было просто из-за того, что оборотень. Должна была быть более веская причина. Так, - Сириус задумался. — Питер — внук Дамблдора. Он был под сильным родовым подчинением. Директор использовал его пешку в игре. Почему? Какая была выгода? Волдеморт оказался у Джеймса и Лили, потому что Питер выдал, но он бы этого не сделал, если бы этого не захотел Дамблдор. Мордред, как же все сложно. И как бы я не хотел, все упирается именно в Гарри. Дамблдор не мог справиться с темным Лордом, а тут как по волшебству появилось пророчество. Получается, это не Волдеморт выбрал Гарри, а наш глубокоуважаемый Дамблдор. Руками Питера убрал Джеймса и Лили, причем лили он хотел убрать намного раньше. Подозревал? Навряд ли, просто чувствовал, что не все так с ней просто. Думаю, все было именно так. Следующим, у кого мог оказаться Гарри это я. Он не помог на суде, и дело было не в том, что он поверил в мою виновность. Ему было удобно, чтобы меня не было. Ох, какая картинка вырисовывается, - Сириус поежился. — А кто проводил ритуал Хранителя? — он задумчиво постучал пальцами по губам. В памяти ничего не всплывало, а вот интуиция просто орала, что этот все тот же директор, которому он безоговорочно верил. Ох, как же не хотелось верить во все это, но слишком многое указывало именно на такой результат. — Дамблдор заранее решил, кто будет Героем? Ребенок-сирота, нелюбимый, постоянно влипающий в неприятности, как нельзя лучше к планам директора, и в случае гибели, и плакать о мальчике будет некому.

Сириус замер. Ему совсем не нравился ход мыслей, а, главное, те результаты, к которым он пришел в ходе своих размышлений. А выходило, что Гарри, судя по словам Люциуса и Северуса, был подсадным героем, который должен был умереть, дав дорогу Невиллу Лонгботтому. Нет, можно было многое понять, многим пожертвовать, но когда тебя вываляли в таком количестве… грязи те, кому ты верил, доверял и за кем пошел бы и в огонь, и в воду, теряешь всякое доверие к людям. Даже 12 лет Азкабана не заставили его не доверять Дамблдору, и теперь он, кажется, знал по какой причине.

- И что с этим делать? — задал он вопрос стене. Та естественно не собиралась ему отвечать. Устав от огромного количества безрадостных мыслей, Сириус улегся на свою солому, служившую ему постелью, и закрыл глаза. По-видимому, он очень сильно устал, поскольку мгновенно провалился в сон.

«Воспоминание - сон.

- Сириус, - раздался за его спиной голос Лили. Он обернулся и посмотрел на девушку, застывшую у поворота, из-за которого он сам не так давно вышел.

- Эванс, что тебе надо? — устало отозвался он.

- Просто хочу понять, что тебя так гложет? — девушка подошла к нему вплотную.

- А какая собственно разница? — горько усмехнулся он в ответ.

- Ты все еще переживаешь из-за того, что разорвал все связи с семьей? — Лили провела ладонью по его щеке. Как бы странно это не звучало, но она попала в точку. Чтобы он не говорил, он любил свою семью, даже если та не понимала ни его мотивов, ни его причин. То, что мать выжгла его имя с семейного гобелена, сильно его задело, хотя он и старался этого не показывать. Никто, по крайней мере, до этого момента даже предположить не мог, что Сириус Блек делает хорошую мину при плохой погоде. Оказалось, был тот, кто все же понял, насколько его душа не спокойна.

- Сириус, может быть, тебе надо просто пойти к отцу и матери и поговорить? — Лили улыбнулась ему. — Сириус, в этом мире нет ничего не возможного, а любую ошибку можно попытаться исправить, ведь попытка — не пытка. Если бы мы не ошибались, мы бы не научились жить. Просто подумай над этим, - Лили развернулась и ушла, оставляя его одного.

- Попытка — не пытка, - пробормотал он себе под нос. — Да, надо попытаться…

- Мальчик мой, - услышал он тихий голос за спиной.

- Про…, - разворчаиваясь, начал он произносить.

- Обливиэйт

(Сириус застонал, но не проснулся. Между бровями залегла глубокая морщинка. Казалось, что сон причиняет ему боль, но проснуться, вырваться оттуда, он никак не может)

***

- Сириус, ты помнишь наш разговор в коридоре четвертого этажа Северной башни? — как-то окликнула его Лили. Он недоуменно посмотрел на однокурсницу. Эванс была как-то сильно напряжена.

- Эванс, ты о чем говоришь? Мы никогда с тобой не разговаривали в этом месте, - ответил он, чуть усмехнувшись.

***

- Обещай мне, что никому не позволишь причинить вред Гарри, - Лили вдруг схватила его за грудки и тряхнула. Он никогда не думал, что у нее может быть столько силы. Что-то во всем этом было странное. Где-то на задворках сознания промелькнула какая-то мысль, но тут же ускользнула.

- Лил, я и без твоих угроз сделаю все, что от меня зависит и не зависит тоже, - со смехом выдал он, но улыбка померкла, как только он заглянул в глаза девушки. Там было столько тревоги и чего-то еще, совершенно непонятного. — Что случилось?

- Я не знаю, Сириус, но почти уверена, что мы делаем ошибку, которая будет стоит нам очень дорого, - тихо произнесла Лили, выпуская из рук его рубашку.

***

- Помоги…, - словно из тумана звучит голос очень похожий на голос Питера.

***

- Альбус, вы уверены, что все будет именно так, как вы спланировали? — этот вопрос почему-то заставил его остановиться. Он знал, что находится в своей доме, доме своих родителей.

- Никаких проблем, Поттер полностью мне верит и сделает все так, как требуется нам. Мы уже все обговорили Молли, так что никаких проблем не будет, - услышал он голос Дамблдора.

- Что ж, будем надеяться, что…, - удар по голове вырубил его на некоторое время. Сознание возвращалось медленно, где-то на периферии звучали голоса.

- Это может быть опасно, - голоса он не узнал.

- От Блека нужно избавляться, - кажется, это Грюм, судя по рыку.

- Думаю, я знаю, что делать, - Дамблдор.

Он попытался подняться и голоса мгновенно замолчали. Он открыл глаза, прямо на него смотрел директорская палочка.

- Обливиэйт!»

Сириус застонал, но вырваться из сна у него никак не получалось. Казалось, это новое заточение освободило его разум, позволяя заблокированным воспоминаниям выйти наружу. Ему еще предстоит разобраться с тем, кто и что он есть. И судя по тому количеству заклятий памяти, которые он пережил, разбираться придется много и муторно, а также долго, очень долго. Его жизнь, вернее, его мысли и суждения, на самом деле могли оказаться далеко не его.

Северус Снейп.

Сны, воспоминания, тревоги, зелья, и постоянные издевательства Волдеморта — вот из чего состояли дни зельевара. Нет, темный лорд не калечил его, не накладывал Круцио, он просто делился с ним своими планами на счет Лили, прекрасно зная, насколько сильную боль приносит Снейпу. Ему нравилось упиваться беспомощностью Северуса.А тот на самом деле ничего не мог предпринять, кроме, пожалуй, того, чтобы отравиться. Но даже такую возможность Лорд у него отнял. Волдеморт всегда знал, куда надо ударить, чтобы заставить человека покориться. Он изучал свое окружение и находил все слабые и сильные стороны своих «слуг». Малфои были слишком гордыми, даже ему они кланялись так, словно делали одолжение. Это бесило. Слабым место Снейпа была Лили. Этим и воспользовался Том. Северус давно бы уже покончил собой, если бы его смерть не несла за собой и смерть любимой женщины. Стать причиной ее смерти во второй раз он просто физически не мог. Северус корил себя за это. Ведь смерть была бы лучшим выходом и для него, и для нее. Снейп впервые в жизни осознал, что надеется. Надежда никогда ранее не ходила рядом с ним, а вот теперь она словно обволакивает его. Наверное, это и сыграло роль, что он все-таки ничего с собой не сотворил. Это, и почти стопроцентная уверенность, что его смерть уже ничего не изменит. Волдеморт навряд ли умертвит ту, что должна стать его первой леди, матерью его наследника.
- О, Снейп, - в лабораторию ввалился в каком-то странном, взбудораженном состоянии Рабастан Лестрейндж. Северус тихо вздохнул. Лаборатория в последнее время превратилась в сплошной проходной двор.
- Чего тебе, - не слишком дружелюбно отозвался Северус.
- Свари вот это, - Рабастан небрежно движением руки бросил на разделочный стол свернутый в трубочку пергамент. Снейп как-то устало поднялся со своей лежанки и подошел к столу. Любой из внутреннего круга мог прийти в лабораторию и потребовать от него сварить то, что им было нужно. Единственным условием было то, что первоочередными были задания Лорда. Конечно, он мог бы отказаться, только, кому от этого будет лучше. И он не был уверен, что из-за этого не пострадает какой-нибудь невинный. Так уже было. Когда мучают тебя — это одно, а когда на твоих глазах пытают подростка — это уже другое. Чувствуешь себя беспомощным и дряхлым. Ощущение после этого такое, словно тебя провели через ад. Тело не болит, а вот душа после этого вывернута наизнанку.
Северус развернул пергамент и уставился в рецепт зелья. В первую секунду он не понял, что это за состав. Ему пришлось еще трижды перечитать текст, чтобы понять, что именно ему дал Лестрейндж.
- И? — Снейп поднял голову и посмотрел на Рабастана. — Ты решил в утробе матери изменить у ребенка наследственность? Не слишком ли ты свихнулся? Это может быть чревато. В Азкабане давно не сидел?
- Северус, какая тебе разница? — Рабастан прищурился. — Я влюбился, она уже беременна от другого, а я хочу, чтобы все ее дети были моими. Это самый верный способ изменить наследственность. Ребенок будет моим по крови и по роду.
- Ребенок может родиться сквибом, в лучшем случае, а в худшем, не доразвитым, - зло выплюнул Снейп.
- А тебе какая разница? — повторил Лестрейндж. — Она согласна. И что дальше делать, это уже будет нашей проблемой. Свари!
- А если нет? — Снейп оскалился.
- Скажу Господину, что ты хочешь его сварить для его обожаемой Лили, - усмехнулся Рабастан. — Причем по ее просьбе.
Северус скрипнул зубами. Он не отводил взгляда от глаз своего собеседника. С того станет именно так повернуть ситуацию.
- Не посмеешь, - процедил он, наконец, сквозь зубы.
- Еще как посмею, - усмехнулся Рабастан. Снейп уже понял, что проиграл. Он прекрасно представлял, какие будут последствия.
- Хорошо, - сквозь зубы выдал он.
- Вот и хорошо, - улыбнулся Рабастан. — Я забегу часа через три.
Он зачем-то подошел к лежанке Снейпа, несколько раз провел рукой по подушке. Снейп настороженно следил за его действиями, но все же упустил тот момент, когда Лестрейндж убрал в карман несколько темных волосков.
Северус старался не думать. Он весь ушел в процесс приготовления зелья. В какой-то момент его посетила мысль, что неплохо было бы напоить таким зельем Лили, но Волдеморт слишком сильно следит за всем, что ее касается. Увы, это было не возможно. Он очнулся только тогда, когда его не совсем мягко похлопали по плечу.
- О чем задумался, Северус? — Рабастан уже успел вернуться. — Ты стал небрежен. Тебя никогда нельзя было застать врасплох, а тут ты даже не отреагировал на то, что к тебе кто-то вошел.
- А смысл? — скривился Снейп.
- Не скажи, - усмехнулся Лестрейндж. — Смысл есть всегда, также как и выбор.
- У меня его давно нет, и никто мне его предлагать не собирается, - огрызнулся Северус.
- Может быть, - Рабастан странно на него посмотрел, а затем повернулся, нечаянно (а, может быть, и нет) толкнул Снейпа. Зельевар зашипел. Он дернулся от неожиданного толчка и порезал руку. На небольшой стеклянной поверхности замерли три капли крови. Пытаясь залечить себе руку, он не заметил манипуляций Рабастана, а тот в свою очередь наложил заклятие стазиса на стекло и незаметно его спрятал в кармане. На губах Лестрейнджа замерла удовлетворенная улыбка.
- Ладно, бывай, Северус, - махнул он рукой на прощание и покинул место обитания зельевара. Снейп даже не отреагировал на это.
«Как же мне все это надоело», - вздохнул про себя Северус. — «Как там ребята? Что делают? Все ли с ними в порядке?»
Что он знал точно, так это то, что дети исчезли вместе с Беллой, которая вдруг кинула своего обожаемого Лорда. Говорили, что в последние дни перед исчезновением, она резко изменилась, стала всех избегать. Более того, из разговоров, случайно услышанных Снейпом, выходило, что именно Белла помогла ребятам исчезнуть из этого места. Почему-то Северус был уверен, что это не было каким-то планом Волдеморта. «Кто же мог подумать, что именно Белла его предаст», - мысленно усмехнулся Снейп. — «Она была ему фанатично предана. Кровь взыграла? Или что-то изменилось? Или мы никогда не видели истинного лица Беллы Лестрейндж?»
Вопросы, вопросы, вопросы, на которые очень трудно найти ответы, сидя в четырех стенах. Но кроме зелий, здесь больше не было ничего, чтобы занять свои мозги. Вот и приходилось думать, но в последнее время мысли были какие-то безрадостные. Все чаще он пытался проанализировать всю свою жизнь, начиная с одиннадцати лет. И чем больше думал, тем меньше ему все это нравилось.

Лили Поттер и Люциус Малфой.
Они никогда не оставались наедине. В какой бы комнате Лили не находилась, там всегда был кто-то еще, помимо Люциуса, место которого было определено на полу у ног его новой хозяйки. Волдеморт уже не знал, как еще сильнее унизить этого гордого аристократа. Он потребовал, чтобы на мужчине была только набедренная повязка. Передвигаться Люциуса можно было либо на коленях, либо на четвереньках. Лили, когда услышала все это, хотела воспротивиться, но ее остановил взгляд блондина. В женщине нарастал гнев, который не мог найти выхода. Его почти никто не чувствовал. Рано или поздно гнев должен был найти выход, только вот вопрос, кому при этом «повезет».
Вот и сейчас, сидя в небольшой гостиной, выполненной в непринужденных голубовато-бежевых тонах, Лили не замечала, что нежно перебирает шелковистые длинные пряди светлых волос сидящего рядом на полу мужчины. Ее успокаивало присутствие Люциуса, но нельзя было давать посторонним видеть подобное отношение хозяйки к своему рабу. С момента, когда Волдеморт подарил ей Люциуса, прошло уже больше двух недель. Беременность с каждым днем становилось все более видимой: животик начал округляться. А Лили как-то ушла в себя. Волдеморт однажды попытался проникнуть в ее разум. Больше такого желания у нег не возникало. Что он там увидел или почувствовал, было совершенно непонятно, но последнюю неделю он старался держаться от нее подальше, правда, всю свою злость срывал на Люциусе. Спина блондина представляла из себя сплошные шрамы.
- Миледи, выпейте это, - рядом с креслом появился Рабастан, держащий в руках кубок.
Лили открыла глаза, Люциус тоже поднял голову и посмотрел на Лестрейнджа. Его насторожило странное выражение на лице Пожирателя. Что-то явно было не так.
- Зачем? — устало поинтересовалась Лили.
- Миледи, - Рабастан только ближе подставил ей кубок. Лили молча его взяла и стала осторожными глотками пить. Это был приятный на вкус напиток. Она взглянула на Лестрейнджа, глазами задавая вопрос. — Просто хотел Вас порадовать, - улыбнулся Рабастан, бросая взгляд на Люциуса.
- Хмм, - хмыкнула Лили, и отвернулась от Пожирателя. Ее поражало, насколько эти аристократы позволили себя унизить, склонить, и даже сломать. Гордые представители голубой крови опускались на колени перед ничтожеством.
- Неужели, у Вас совсем больше нет гордости? — Лили снова повернулась к Рабастану. В гостиной они сейчас были втроем. Второй пожиратель покинул их как только появился Лестрейндж.
- Что вы имеете в виду, Миледи? — Рабастан спокойно смотрел на красивую рыжеволосую женщину. Беременность сделала ее еще красивее, но была проблема в том, что она же сделал ее несчастной.
- Вы — аристократы, высшая каста, элита общества, а пресмыкаетесь перед полукровкой, пусть кровь маггла и смыта полностью кровью Слизерина, - взгляд Лили был тверд и как-то мрачен. — Вы стоите на коленях у его трона. А ведь он всего лишь человек. Это в сделали из него монстра. Никому из Вас не пришло в голову его остановить.
- Он — могущественный маг, - произнес Рабастан.
- И что? - резко выплюнула Лили. — Остановить можно любого. Он один, а Вас много. Поверить не могу, во что Вы все превратились. Все, чего Вы достойны — это Жалость.
- Может быть, - кивнул Рабастан со странным выражением на лице. — Долить Вам?
- Да, - рявкнула Лили, подставляя кубок мужчине. Тот отошел к столику у дверей и взял кувшин. Он налил в кубок переливающейся розоватой жидкости. Лили пригубила, отметив почти сразу, что вкус такой же, но чуть-чуть отличается.
- Прости, Миледи, но мне нужно удалиться, - и Рабастан вышел, оставляя впервые Люциуса и Лили одних.
- Когда же все это кончится? — прошептала женщина. — Люц, что нам делать?
- Не знаю, - устало произнес блондин.
Они не знали, что с противоположной стороны двери Рабастан привалился к стене и неслышно шевелил губами: «Только бы получилось».

про Сирю не поняла… это ж сколько раз Дамб его обливайтерил?><

автор геный! (с)
проды)))
(с прошедшим праздником )

- У нас творится что-то странное, - за столик в одном из заведений Лютного переулка опустился невысокий мужчина с мрачным выражением лица и усталостью в глазах.
- В каком смысле? — подняла на него взгляд женщина, что сидела за этим же столом.
- Сам бы хотел знать, - вздохнул мужчина. — Не могу понять, что происходит. И Лорд всех гоняет почем зря.
- Как ты, Питер? — женщина накрыла ладонью руки своего собеседника.
- Устал, - признался тот.
- Белла, ты можешь доиграться, - за столик сел еще один человек.
- Как дела, Ремус? — через силу улыбнулся Питер.
- Потихоньку, - ответил тот с несвойственной ему усмешкой. — Белла, когда они поймут, что ты сделала…
- Знаю, - отмахнулась та. — Но нам всем нужно было время. Ты же видел, какими они стали сейчас, Рем. Они уже не дети. Это действительно сила. Сила, с которой придется считаться.
- Тут я не могу поспорить, - кивнул Люпин. — Но простят ли они нам то, что мы ничего не делали все это время для вызволения из плена Северуса, Сириуса, Люциуса и Лили?
- Будем каяться, - загробным тоном произнесла Белла.
- Как у тебя еще хватает сил на то, чтобы шутить? — тихо рассмеялся Питер.
- Я свободна, Питер. Впервые свободна по-настоящему, - улыбнулась та в ответ. — Мой разум чист, моя сила теперь только моя. И я влюбилась.
- Мерлин, и кому же так не повезло? — ужаснулся Петтигрю.
- Питер, - возмущенно воскликнула Белла.
- Но-но, - одновременно с ней откликнулся Ремус.
Хвост с удивлением уставился на них. Он переводил взгляд с одного на другого, пытаясь осознать то, что выдавал ему мозг.
- Не может быть, - недоверчиво покачал он головой. — Ведь не может?
- ну, любовь, говорят, нагрянет незаметно, когда ее не ждали, - рассмеялась Белла.
- Поверить не могу, - выдохнул Питер. — Вы и вместе.
- Почему мы не можем быть вместе? — Ремус даже подумал обидеться.
- Не обижайся, Луни, - примирительно произнес Хвост. — Просто неожиданно все это. Вы настолько разные. Хотя сейчас…
- Ты тоже изменился, Питер, сильно изменился. От того крысеныша не осталось и следа. Дамблдор еще заплатит за все наши несчастья, - серьезно произнесла Белла. — А мы с Ремом тоже не ожидали, что можем быть вместе. Все произошло как-то вдруг, независимо от нашего желания или нежелания.
Ретроспектива.
Замок постоянно инспектировали, особенно ночью. Хотя защита тут была невероятно мощной, на авось никто не надеялся. Как сказал один магглорожденный: «На Бога надейся, а сам не плошай». Вот в этом месте это правило было взято за основу.
Белла неслышно ступала по крылу, в котором располагалось самое главное сокровище — Лорд, Леди и их консорты. Она остановилась напротив одной из дверей и замерла, прислушиваясь к звукам. Все было тихо. Она продолжила свой путь. В эту часть замка мало кто мог пройти: здесь было навешано столько чар защиты, что если внимательно прислушаться, то можно услышать треск и почувствовать легкую вибрацию магии. Удостоверившись, что тут все в порядке, женщина двинулась к выходу из крыла.
Столкновение с неожиданно выросшим перед ней человеком оказалось сильным. Она начала заваливаться назад. Если бы не «преграда», она бы упала. Ощутив на талии твердые руки, Белла на секунду поразилась силе, которая в них ощущалась.
- Неужели нужно было вот так появляться? — все же дала она волю своему характеру.
- Извини, - раздалось в ответ.
- Люпин? — Белла была удивлена. Мужчины не должно было быть сегодня в Замке. Он вообще должен был появиться здесь только через три-четыре дня. — Что случилось?
- Все в порядке, наша миссия увенчалась успехом, - произнес он. — Удача, довольно неожиданная, надо сказать.
- И что ты тут делаешь? — нахмурилась она.
- Хотел проведать Гарри, - признался он, так и не убрав руки с ее талии.
- Он спит, - выдала Белла.
- Я в курсе, - усмехнулся Ремус. — Время как-никак три часа ночи. А вот ты чего как привидение двигаешься по Замку?
- Проверяю, - ответила она. — Может быть, ты меня уже отпустишь? Я вроде больше не падаю.
- Зачем? Мне и так хорошо, - прозвучало в ответ.
- Да? — Белла удивилась. Люпин хоть и стал в последнее время другим, но никогда ни с кем из женщин не заигрывал. По правде, он еле отвоевал себе право участвовать в операциях и миссиях –колдомедики были против. Его здоровье все еще желало быть лучше. На самом деле, все в один голос говорили, что окончательно он так никогда и не поправится. — Люпин, ты со мной заигрываешь? — поинтересовалась она.
- А если и так? — ответил тот вопросом на вопрос.
- Не боишься, что станет горячо? — усмехнулась Белла.
- Вот когда станет, тогда и увидим, - ответная усмешка.
Она женщина, у которой давно уже никого не было. И она не железная. И если кто-то вступил в игру, то почему она не может задать ей свои правила. Она хотела только подразнить, пофлиртовать…
Как и когда они ввалились в ее комнаты, как оказались в постели, да еще и полностью обнаженными, она не помнила. Зато очень хорошо запомнила руки, которые чуть ли не с благоговением ласкали ее тело, запомнила губы, дарящие ей тепло, радость и страсть. Она еще успела подумать, что «в омуте черти водятся». Ремус Люпин оказался страстным и очень требовательным любовником.
Белла всегда любила поэкспериментировать в спальне. Но Рудольфус был слишком традиционен, чтобы с ним можно было поиграть. И вдруг появился Люпин, который позволил доминировать. Они были на равных, дополняли друг друга, чувствовали, что хочет другой. Остановиться в ту ночь они уже не смогли.
Утром Белла проснулась первой. Она лежала на боку, подперев голову рукой, и смотрела на мужчину рядом. Ему сильно досталось в этой жизни, но все еще хотелось жить, именно жить, а не существовать. «Мой», - почему-то подумала она. «Мой», - решила Белла. И как бы в последующие три недели Ремус ни сопротивлялся, она добилась своего. И Люпин, как цветок, начал распускаться, открываясь с совершенно неожиданных сторон.
Конец ретроспективы.
- Знаете, я рад за вас, - вдруг произнес Питер. — По-настоящему рад. Во всей этой неразберихе, хаосе и кошмаре вы смогли найти друг друга.
- Ну, не только мы, - улыбнулась Белла, переплетя пальцы с пальцами Ремуса. Ей все время хотелось касаться его, словно она боялась потерять его. Возможно, так оно и было. — Но давайте вернемся к насущным проблемам. — Что происходит в ставке Волдемеорта? Насколько все плохо, Питер?
- С нашей последней встречи и моего донесения Он отдал Люциуса в рабы Лили, - вздохнул Хвост. Белла только приподняла бровь, выражая свое отношение к сказанному. — За ней следят, как коршуны, честное слово. Он боится, что она сделает очередную попытку избавиться от ребенка. Ее даже в ванной не оставляют одну. Он умеет давить, когда хочет. Насколько я понимаю, за ее плохое настроение или грубый ответ страдает Люциус. Да он, в принципе, страдает за все. Мерлин, Белла, Ремус, он его сломал. Я никогда в жизни не думал увидеть сломленного Малфоя. Но я видел. Вы можете представить себе этого красавца-блондина, ползающего на карачках по замку в одной набедренной повязке, которая ничего не скрывает. Он не позволяет его лечить. Спина вся в шрамах. И ведь, гад, лицо не трогает. Как специально. Коллекционер мордредов. Тело можно спрятать, а лицо, оно всегда на виду. И не портит. Даже когда отдал его манекеном для тренировок, дал приказ волосы, и кисти рук лицо не трогать.
- Люц совсем плох? — осторожно спросила Белла.
- Он вменяем, но не думаю, что он когда-нибудь оправится после этого, если выживет, - признался Питер. — Северуса загоняли. Его давят морально. Лорд хорошо знает, как достать Снейпа. Лили… Я не знаю, что будет, когда она взорвется. Она терпит, но ярость так и полыхает в глазах. Она ненавидит ребенка в себе, ненавидит лорда. Но она боится навредить Люциусу. В первую очередь ему. Ведь сейчас тот рядом с ней, и от этого ей легче. Не знаю, что будет, если Люца от него убрать.
- А Сириус? — Ремус пристально смотрел на четвертого Мародера.
- Не знаю, Луни, не знаю, - тяжело вздохнул Хвост. — Он исчез. Куда Он его засунул, я понятия не имею. Но ходят слухи…
- О цитадели смерти, - закончила за него Белла.
- Что это? — нахмурился Люпин.
- Цитадель смерти — это то ли поместье, то ли замок, куда Он отправляет неугодных, которых не собирается убивать. Вдруг понадобятся для чего-то. Но это редкость. В основном, насколько я слышала, это место забвения. Оттуда не возвращаются, - мрачно выдала Белла. — Сириус там?
- Думаю, да, но никаких доказательств нет. Он вообще не вспоминает о Бродяге, - вздохнул Питер. — Я даже не знаю, с какого конца к этой проблеме приступить. А тут еще Рабастан.
- А что Рабастан? — тут же насторожилась Белла.
- Да ведет он себя странно, - отмахнулся Хвост. — Я же говорю, бедлам в ставке Лорда. Знаешь, он был прежним, я имею в виду младшего Лестрейнджа, все было как всегда, а потом я как-то увидел его стоящего у окна. И вид у него был, как у человека, который вдруг узнал, что его долго-долго обливиэйтили, потом держали под Империусом, и вот теперь он все вспомнил, и ему страшно больно.
- А Рудольфус? — поинтересовалась женщина.
- А твой муженек бывший совсем рехнулся, - фыркнул Питер.
- Ха, я же тебе говорила, что он разорвал магический брак темномагическим ритуалом, - повернулась Белла к своему любовнику.
- Скажи спасибо, что мы были в это время в Замке, а то умерла бы ты пару часов спустя, - буркнул Люпин, вспоминая тот момент. Было до жути страшно. Казалось, что Беллу выворачивает наизнанку, ломает все кости. Она потом две недели приходила в себя.
- Ха, я теперь могу выйти замуж за тебя, - радостно возвестила женщина.
- Да, да, конечно, - кивнул Ремус.
- Ты совсем с ней не споришь? — недоуменно спросил Питер.
- Не в этом вопросе, друг, - усмехнулся Люпин. — Поверь, дубль два «Ты — мой» мне не пережить.
Петтигрю давно так не смеялся. Он прекрасно знал, на что способна мисс Блек, когда она невменяема. Представив, что она за ураган, когда знает, чего хочет, и как будет действовать, он понял, что имел в виду Ремус. И согласился: Лунатику лучше просто смириться и жениться на этой особе. Тем более, они очень даже хорошо смотрелись рядом.
- С Рабастаном надо бы разобраться, - задумчиво произнесла Белла, снова переключившись на дело. — Мы тут тесты делали. Я думаю, что моя болезнь ушла при появлении настоящего Темного Лорда. Думаю, он же воздействовал и на Него. Помните, как Он себя вел? Неадекватно. Они оба сильны. Он сопротивлялся, поэтому периодически возникали всплески агрессии. Ему удалось задавить в себе зародыши изменений, возвращения в нормальную эмоциональную форму. Мне просто вернуло разум, и я не захотела возвращаться к прежнему состоянию. Гарри, пусть и необученный, уже мог действовать своей силой Лорда. А она, подкрепленная силой Леди, вообще имеет сверхсильный эффект. Ты хоть представляешь, как летят все ограничители рядом с ними?
- Они инициируются? — Питер подался вперед.
- Да, - кивнул Ремус. — Они уже не расстаются. Если куда-то идет один, за ним следуют трое других. И неважно, надо им туда или нет. Осталось не так уж и много времени, когда они станут самими собой. В Англии будет замечательная пара, и консорты им под стать.
- Консорты? Не фавориты? — уточнил Питер.
- Да, именно консорты, - кивнула Белла. — Такое бывает очень редко, по Гарри и Гермиона будут выбирать своих наследников, а не давать им жизнь со своими консортами. Вполне возможно, что это будут их дети. Дети Миледи и Милорда, а также консорт-лорда и консорт-леди. Мне кажется такой вариант сейчас самый вероятный.
- То есть никаких интрижек на стороне не наблюдается? — снова уточнил Хвост.
- Они верны только своим парам, - улыбнулся Ремус. — С Гарри всегда все не так.
- Интересная информация, - прищурился Питер.
- Да, - кивнула Белла.
- Мне пора, а то Он опять взбеленится, что кто-то опаздывает на ужин, - скривился Хвост.
- Мерлин, он уже не может найти повод, чтобы наказать кого-то? — Белла поежилась.
- Ты вовремя сбежала из этого ада, - вздохнул Питер.
- Иди, до встречи на следующей неделе, - тихо произнес Ремус. Петтигрю встал. Уходить ему совсем не хотелось. Как бы он был счастлив никогда не возвращаться к Нему. Но кто-то должен делать и такую работу. — Он уже повернулся, чтобы идти к выходу, когда услышал тихие слова: — И береги себя, Питер.
Он лишь кивнул в ответ.
Белла и Ремус остались в баре. Они смотрели, как уходит Хвост, чтобы продолжить шпионить для них. В отличие от Дамблдора, им было трудно посылать людей в логово врагов. А ведь у них были шпионы и в стане директора. Но уже скоро все должно было измениться.
- Я только надеюсь, что не будет поздно, - произнес Ремус, когда за Питером закрылась дверь.
- Идем, - Белла встала, потянул за руку своего любовника. При баре была мини-гостиница, и одна комната зарезервирована ими. Нужно же было иметь что-то вроде конспиративных квартир для встреч.
Войдя внутрь простенькой, даже аскетичной на вид комнаты, Белла закрыла дверь, наложила заглушающие чары, а затем толкнула своего мужчину к кровати. Сегодня она будет задавать ритм, она будет вести. Даже женщина может быть сверху, надо просто знать, как это сделать. А Ремус позволял ей. Один из всех, кто понял, какая она на самом деле.
Ей нравилось водить кончиками пальцев по его коже, задевать соски, дразня их, при этом глядя, как плавится золото в его глазах. Оно становится таким сверкающим, с переливами. Она знала только несколько человек, чьи глаза раз увидев, запоминаешь на всю жизнь: у Люциуса и Драко — серые, серебряные, расплавленное серебро, предгрозовое небо; у Лили и Гарри — весь спектр зеленого в зависимости от настроения; у Ремуса — с его золотом; у Сириуса — с его необъятной синевой; у Северуса — с его черными омутами. И все. И сейчас, дразня любовника, она любовалась переливами, зная, что это признак его страсти. Она знала, что так они светятся только для нее.
- Мне нравится твое тело, - прошептала она. — Нравится, как оно реагирует на мои прикосновения, - Белла провела ногтями по соскам, заставив Ремуса выгнуться и запрокинуть голову. — Ты такой чувствительный, - склонившись, она провела губами по шее, спустилась ниже, оставляя влажный след на коже, а затем охватила сосок. Ее язык обвел давно уже твердую горошину. Люпин вцепился руками в покрывало на кровати. Все тело было напряжено от пронизывающего его наслаждения. Ему хотелось и остановить ее, и требовать, чтобы она никогда не останавливалась. Все эти месяцы, что они вместе, для Ремуса были самыми необычными. Он всегда считал, что так и останется один. И уж точно не думал, что рядом с ним может оказаться такая натура как Белла Блек. Она была для него идеальна. Она чувствовала его, могла с точностью передать его мысли и желания, тайные желания. Он и друзьям никогда не признавался в том, какие у него иногда появляются в голове мысли. А Белла легко воплотила все в жизнь, да еще и облизывалась, как сытая кошка.
- Ммм, - застонал он, почувствовав губы своей любовницы гораздо ниже талии. Контроль летел к Мордреду. Но сегодня правила балом она. Подняв руки над головой, Ремус вцепился в кованные стойки изголовья.
- Какой смышленый мальчик, - подняла голову Белла и с улыбкой посмотрела на любовника. - Вот так и лежи.
Ремус горящими от страсти глазами смотрел, как она поднимается с кровати, отходит чуть дальше и встает так, чтобы он ее видел. Белла медленно начала раздеваться, испытывая восторг от того, как на нее уставился любовник. Она чувствовала себя самой красивой, самой желанной женщиной в этот момент.
- Ремус, ты на мне женишься, - произнесла она низким с хрипотцой голосом. И это не был вопрос.
- Куда же я денусь, - усмехнулся тот в ответ. — От такой женщины, как ты, моя Белль, не отказываются.
- Белль, мне нравится, как ты меня называешь, - улыбнулась она в ответ. — Я никому тебя не отдам, мой Лунатик, мой Луни, - скинув с себя одежду, она вернулась на кровать.
Страсть. Она горела в глазах, в сердцах. Она выливалась наружу в стонах и вскриках, в скрипе кровати, в словах, произнесенных шепотом губы в губы. Движение одно на двоих, старое как сам мир. Мужчина, удерживающий свою возлюбленную сильными руками. Женщина, выгибающаяся в этих сильных руках и двигающаяся в древнем танце. Соединение, вечное и кратковременное одновременно. И пик. И лишь имена в крике.
- Ремус…
- Белль…

- Он свихнулся, - шепотом произнес Паркинсон, нервно озираясь по сторонам.
- А ты только это понял? — усмехнулся Рабастан, снисходительно глянув на своего коллегу и соратника.

Вот уже час они сидели в засаде и ждали сигнала Лорда к выступлению. Внизу, у самого подножья склона холма, располагалась небольшая, всего на пятьсот жителей, деревушка магглов. Насколько было известно, здесь проживали две магические семьи, вернее, не совсем магические. В одной был магглорожденный волшебник, сейчас учащийся в Хогвартсе на первом курсе в Хаффлпаффе, а вторая семья была полукровной, то есть, отец — маг, мать — маггла. Их двое детей были студентами вышеозначенной школы.
- Я не шучу, - взвился Паркинсон. — Когда он выглядел как недочеловек-недозмей, и мозги были свернуты непонятно куда, он был предсказуем. Было понятно, чего от него ждать.
- А сейчас? — все еще усмехаясь, спросил Рабастан. Его смешило поведение напарника. Нет, он уже давно знал, что многие в Темном Ордене на самом деле боятся Лорда и шепотом обсуждают свои шансы выжить. С момента исчезновения Гарри Поттера все вообще стало непредсказуемо.
- Я не хочу закончить, как Люциус, - прошептал Паркинсон. Лестрейндж повернулся и посмотрел на него. — Что? — вскинулся тот. — Он же превратил его в ничто. Если бы не Она, то Малфоя уже и не было бы.
- Ты в этом уверен? — насмешливость из голоса Рабастана исчезла.
- Я ведь не дурак, и остальные тоже, - Паркинсон снова уставился вниз, на деревню. — У Лорда в последнее время одни крайности. Думаешь, никто не сделал выводов, когда в замке появился Поттер? Да и Белла ведь ушла с мальчишкой. И это самое странное. Никто никогда не мог и подумать, что она, именно она может Его предать. Белла была по самую макушку за Лорда. И на тебе, такой вот кульбит.
- И зачем ты все это мне говоришь? — Рабастан произнес этот вопрос скучающим, даже отстраненным тоном.
- Все боятся, - ответил Паркинсон. — А ты что-то задумал, я точно знаю. Тоже собираешься сбежать? Как Белла? А Рудольфус?
- К сожалению, мой брат, как ты выразился, за Лорда по самую макушку. Он свихнулся в Азкабане, - спокойно сказал Лестрейндж-младший. — Белла явно пришла в себя. И да, ты прав, я тоже заметил все, что было связано с Гарри Поттером. Он темный Лорд, Милорд, так будет правильнее.
- Что?! — Паркинсон в шоке уставился на него.
- Слушать надо внимательно, а заодно древние фолианты иногда в руки брать, - фыркнул Рабастан. — Наш Лорд всего лишь наместник до совершеннолетия Милорда. Он его дядя.
- Ты хочешь сказать, что на суде была сказана правда? — видно было, что Паркинсон никак не может отойти от шока.
- Все правда, - подтвердил Лестрейндж. — А уйти сейчас от Него — все равно, что подписать себе смертный приговор. Ты прав. Он стал непредсказуемым, выверты его разума нам не понять. И, наверное, лучше не вникать.
- Он же перебьет нас всех, если почувствует, что может это сделать, - Паркинсон произнес эти слова обреченным голосом.
- Он уже это знает, - подал плечами Рабастан. — Просто сейчас его волнует только наследник, который будет стоять всего лишь на второй ступени после Гарри Поттера.
- Ты говоришь так, словно этот мальчишка может уничтожить Лорда, - криво улыбнулся Паркинсон.
- Он Милорд, только вот захочет ли он, - Лестрейндж пристально посмотрел на напарника. Тот с некоторым недоумением ответил на его взгляд.
- Что ты имеешь в виду, Рабастан, и что ты вообще обо всем этом знаешь?
- Просто я смотрю не на Лорда, а на то, что происходит вокруг. И, в отличие от вас, дрожащих в сторонке и шепчущихся по углам, я действую, - произнес Рабастан. — Я буду с Лордом до конца. Но это не значит, что я буду за него.
- Это предательство, - заявил Паркинсон.
- А ваши разговоры тогда как назвать? — усмехнулся Лестрейндж. — Ты вот говоришь, что не хочешь закончить, как Люциус. А ты пытался хоть раз сделать что-то, чтобы облегчить его участь? Я не заметил, чтобы ты ослаблял заклятия, когда кидал их в него. Скажи мне, ты хоть раз видел, чтобы я это делал? Швырялся проклятиями в Люциуса? Оскорблял его? — Рабастан усмехнулся, заметив, каким ошарашенным взглядом на него смотрит напарник. — Вот именно, - подтверждая мысли, Паркинсона произнес он. И действительно, он ни разу не участвовал в развлечениях Лорда, когда те касались Люциуса, Северуса и даже Блека. Кстати, он прекрасно знал, где находится последний. Беда была лишь в том, что оттуда никто никогда не выходил. Хотя точно так же говорили про Азкабан.
- У меня дочь, Рабастан, - Паркинсон отвернулся.
- Да видел я твою дочь, - фыркнул тот в ответ. — Уж прости, но меня до сих пор поражает, как такое могло родиться у тебя, умного и хитрого мага. Она же пустая, как пробка из-под шампанского. Ей не стать леди в полном смысле этого слова. Да любая грязнокровка даст ей сто баллов вперед. Что уж говорить о ее постоянных претензиях на Драко Малфоя. Люциус бы сына самолично придушил, лишь бы не иметь подобное в роли невестки.
- Жестоко, - тихо произнес Паркинсон.

Он давно уже разочаровался в своей наследнице. Но слышать подобные речи от других намного тяжелее, чем самому сознавать это. Как бы то ни было, Панси была его ребенком. Пусть дурнушка, пусть ума у нее не так много, пусть вульгарна, но она его дочь. И он знал, что, к сожалению, так о ней думает не только Рабастан. Еще некоторое время назад Паркинсон схватился бы за палочку, а сейчас лишь скривился, загоняя боль глубже в себя.
- Вот об этом я и говорю, - вдруг произнес Рабастан, все это время следивший за реакцией напарника. Аристократы в последнее время настолько были запуганы, что предпочитали задавить свои инстинкты и ярость, боль и негодование, чем ответить так, как сделали бы это еще полгода назад.
На этом беседа закончилась, поскольку, наконец-то, был дан сигнал. И с холма по всей его площади вниз хлынула черная масса, чтобы оставить после себя лишь хаос, пепелище и вопли по родным небольшого количества выживших.
***
Рабастан стоял у окна и наблюдал за Леди. Лили Поттер сидела в кресле и, как уже давно у нее повелось, перебирала пальцами белокурые локоны Люциуса, сидящего у ее ног. Было похоже на то, что это — единственное, что обоих удержало на этой грани, не позволяя провалиться во Тьму окончательно и бесповоротно.
Лестрейндж не знал, получилось ли у него то, что он задумал и проделал несколько недель назад. Но мог сейчас сказать с абсолютной уверенностью, что молодая женщина стала спокойнее. Правда, это могло быть и от того, что она смирилась со своей участью.
Дверь открылась, впуская того, кого он сейчас меньше всего хотел видеть. Лили и Люциус даже не шелохнулись, словно находились сейчас не здесь, а где-то в другом мире.

-Дорогая, - Волдеморт подошел к креслу. В следующее мгновение он с размаху ударил Люциуса.

- Если тебе нечем заняться, собери своих ублюдков и делай с ними, что хочешь, но мою собственность не трожь, - совершенно спокойно произнесла Лили. — Мне надоело, что ты по делу и без дела трогаешь то, что принадлежит мне.

- Он принадлежит мне, - усмехнулся Лорд, глядя, как Малфой стирает кровь с рассеченной губы.

- А я хочу, чтобы он был только моей собственностью, - на лице у Лили появилась усмешка. — А то лезут все, кому не лень. И так уже все смеются, что я не Леди, а обычная пленница, у которой ни прав, ни…

- Вот как, - протянул Волдеморт. Лили давно уже не проявляла инициативы. Она просто существовала. И вдруг такое изменение в поведении. - Значит, хочешь, чтобы он принадлежал только тебе? Тогда я хочу, чтобы ты перестала быть затворницей в этой комнате, а заняла свое место рядом со мной. Как моя Леди!

Лили пристально смотрела на него. По ее глазам нельзя было понять, что именно она думает. Но она вдруг стала возвращаться к жизни.

- Обмен, - заявила она, выпрямляясь в кресло. Чем-то она стала напоминать королеву, к которой пришел на прием один из ее подданных. Рабастан, все еще стоящий у окна, старался слиться с окружающей его обстановкой, лишь бы на него никто не обратил внимания. Он не совсем понимал, что сейчас происходит. Такой резкий переход из апатии к действию немного напрягал. — Ты мне отдаешь Люциуса. Все права на него. А я становлюсь твоей Леди. И да, Рабастана отдай мне в качестве моей дуэньи, - усмехнулась она. — А остальных можешь гнать взашей.

- Настоящей Леди, - твердо произнес Волдеморт, несколько секунд он оценивающе разглядывал сидящую перед ним женщину.

- Хорошо, - кивнула она.

- Через три часа будет очередное собрание, я хочу, чтобы ты там была. И вела себя соответствующим образом, - заявил Лорд. Ему было известно, насколько она не любила сборища Пожирателей и экзекуции, которые он применял к своим слугам.

- Хорошо, - твердо ответила Лили.

Волдеморт снова пристально на нее посмотрел. Уж слишком странным было ее поведение.

- Мне дать тебе непреложный обет? — насмешливо поинтересовалась та.

- Что ж, - Лорд выпрямился. Он секунду смотрел на Люциуса, а затем прозвучали слова, которые изменили судьбу Малфоя в очередной раз. Волдеморт передал все свои права на этот род Лили Поттер. И теперь только она могла решать, как Люциус будет жить. Договорив формулу передачи, он добавил. — Он должен быть наказан…

- А это теперь уже мое дело, - Лили медленно поднялась из кресла. Все-таки срок беременности уже был большой. — Что и как будет Люциус, буду решать только я. Встретимся на собрании. Мне нужно привести себя в порядок. И да, мне нужен Северус. Он — лучший зельевар.

- Снейпа ты не увидишь, - резко выдал Лорд.

- Тогда Рабастан отнесет ему список требуемых для меня зелий, - непреклонным голосом произнесла женщина. — Я собираюсь быть темной Леди во всех смыслах этого слова.

- Рабастан поступает в твое распоряжение, - медленно произнес Волдеморт. — Но все, что касается зелий, он должен согласовывать со мной…

- Не беспокойся, я сама предоставлю тебе список нужных мне зелий, да и всего остального тоже, - перебила его Лили. — Это в моих интересах. Но готовить их будет Северус. В его зельях я уверена, никому другому я не доверяю. Ты же не хочешь из-за какого-то бездаря лишиться своего наследника, а заодно потерять возможность заполучить моего сына.

- И причем же тут твой сын? — прищурился Волдеморт. Он прекрасно понял, что последняя фраза относилась к Гарри Поттеру, который сбежал от него прямо из-под носа. И теперь никто не может его найти. Радовало в этой ситуации одно: Дамблдор тоже не имел никакого понятия, куда запропастился его Золотой мальчик, который смылся из-под его контроля. То, что мальчишка не пойдет к директору, Лорд знал с самого начала: Поттер был обижен на старика, хотя о причинах можно было только догадываться.

- Он вернется, Том, - произнесла Лили. — Обязательно вернется. И если у тебя будут козыри, то ты сможешь удержать его. Иначе он пойдет на тебя войной, а бороться с собственным сыном я не буду. Это я тебе заявляю сразу.

- Посмотрим, - бросил Волдеморт, резко развернулся и направился к выходу. — Жду тебя на собрании, - дверь за ним закрылась с легким хлопком.

- Лили, - Люциус посмотрел на нее с некоторым недоумением.

- Мне надоело просто существовать и ждать неизвестно чего, - произнесла женщина. — Этот ребенок, - она положила руку себе на живот, - не виноват, что ему достался такой отец.

- А может, и не достался, - подал голос Рабастан.

- Что ты имеешь в виду? — тут же потребовала ответа Лили. Лестрейндж вместо того, чтобы ответить на вопрос, подошел к столу, налил из графина в стакан воды, вытащил из кармана пузырек, в котором еще оставалось немного того самого зелья и вылил его в стакан. И затем уже вместе с ним подошел к Лили.

- Для закрепления эффекта, - и протянул ей стакан.

- Что это? — рядом оказался Люциус. Он встал между Рабастаном и Лили.

- Да так, один рецептик*, о котором уже давно все забыли, - Лестрейндж усмехнулся. — Был один папочка, стал другой.

- Что? — Лили посмотрела на него, боясь поверить в то, что он только что сказал.

- Я уже все сказал, - произнес Рабастан. — Северус все-таки отменный зельевар. Правда, в последнее время что-то перестал за собой следить. Волосы вот свои теряет, разбрасывает, где ни попадя.

Лили недоуменно смотрела на него. До нее очень медленно доходила информация. Потом она опустила взгляд на свой живот, положила на него руку.

POV Лили.

Мерлин, этого не может быть! Ведь это не то, на что я надеюсь? Или Рабастан сказал именно это? Он подлил мне зелье, которое изменило отцовство. Это теперь ребенок Северуса? Ребенок Северуса! Мерлин, да я была бы самой счастливой женщиной на свете. Но… он ведь не скажет прямо. Хотя куда уже еще прямее в этом гадюшнике. Почему? Зачем он это делает?

Ребенок. Не Его, а Северуса…

Конец POV Лили.

Она протянула руку к стакану. Рабастан улыбнулся и кивнул.

- Ну, я думаю, это сильно улучшит ваше состояние, моя Леди, - произнес он. — Я навещу Северуса. Думаю, он тоже разберется…

- Почему? — прошептала Лили.

- Захотелось, - усмехнулся Лестрейндж. — Скучно мне.

- Если об этом станет известно…, - тихо произнес Люциус.

- Знают только те, кому невыгодно об этом говорить, - покачал головой Рабастан. — Итак, моя Леди, чем могу быть вам полезен?

- Мне нужен стилист, парикмахер и портной, - произнесла Лили. — Будем превращаться в темную Леди. Да и Люциуса надо привести в порядок. И только пусть попробует Этот хоть что-нибудь сказать. Поттер я, в конце концов, или не Поттер.

- Лили, зачем ты согласилась на все это? — Малфой все еще не мог понять мотивов женщины.

- Мне надоело сидеть и ждать у моря погоды, - твердо произнесла та в ответ. — Я не знаю, где наши дети и чем заняты. Они все импульсивны. И если их еще здесь нет, значит, они пока не могут прийти нам на помощь. Но они не одни, Люциус. И рано или поздно мы увидимся. Просто ждать нам нельзя — мы должны быть в курсе всего, чтобы помочь им. Если я смогу заставить Пожирателей бояться Темной Леди, они не посмеют пойти против меня. И для этого мне понадобятся некоторые зелья и артефакты, которые помогут преодолеть мое неприятие Темной магии.

- Рискованно, - покачал головой Лестрейндж.

- Ты с нами? — спросила с нажимом Лили.

- С вами, - усмехнулся тот. — Это будет интересно. Но у нас совсем немного времени, чтобы навести марафет.

Собрание уже началось, когда двери снова открылись, и в зал вошла красивая женщина. Том пожирал ее глазами. Он и представить не мог, на что способна Лили Поттер. Сейчас к нему приближалась величественная, прекраснейшая женщина, истинная Темная Леди в сопровождении двух мужчин, присутствие которых только усиливало эффект. Она подошла к подиуму, где стояли два трона, спокойно уселась на свой. Люциус и Рабастан встали за ее спиной.

- Что ж, может, кто-нибудь из этих недоумков может сказать, куда пропал мой сын? — презрительно скривив губы, поинтересовалась в полный голос Лили у Лорда.

Примечание:
Элинор «Старинный рецепт» - кто-то может увидеть сходство, так что даю сноску (во избежание)