Армия Запретного леса

Азкабана
Места лучше нет!
В Азкабане
Мы не знаем бед!
В Азкабане
Весело живем,
В Азкабане
Песенку поем:

Дементоры, дементоры,
Ни к чему в тюрьме запоры,
Если бродят в коридоре
Дементоры…
(предположит. автор — Драко Малфой)

Лето выдалось не слишком удачным. С самого начала каникул природа так и не расщедрилась ни на один солнечный день, с хмурого неба то и дело накрапывал дождь. Тетя Петунья жаловалась, что у нее затопило все клумбы, дядя Вернон — что заржавела дверь гаража, ну а двоюродный брат Дадли просто скучал, что отнюдь не шло на пользу его характеру. Самым большим разочарованием для Гарри стало то, что из-за такой погоды редко удавалось выйти из дома.
Помимо всего прочего, он опять начал видеть странные сны, наводящие на мысль о том, что их ментальная связь в Вольдемортом постепенно восстанавливается. Правда, теперь обходилось без странных мест и душераздирающих сцен: скорее, эти видения представляли собой мимолетные мысли и настроения, чередующиеся в произвольном порядке. Чем-то это было похоже на кино: поток звуков и образов, проходящих через сознание. Гарри не без удивления обнаружил, что и Темного Лорда порой посещают вполне человеческие воспоминания и чувства — во снах созданный им жестокий образ несколько размывался.
В этих сновидениях попадались знакомые лица — например, Снейп и Малфой — но по большей части Гарри видел незнакомцев. Чаще прочих показывался один — темноволосый, с правильными чертами лица, в темно-серой мантии необычного покроя, сколотой на правом плече, что придавало ему несколько античный вид; но не только это казалось в его облике странным: с течением сна внешность незнакомца неуловимо менялась, черты лица расплывались, замещаясь бледными тенями, волосы белели, кожа приобретала оттенок пергамента. Гарри отдавал себе отчет в том, что, быть может, этого человека никогда не существовало на свете, и он — просто плод больного воображения Темного Лорда.
Последнее из ряда странных видений выделялось отчетливостью и яростной эмоциональностью. Сквозь дрожащую грязно-бурую дымку гнева проступали черты этого Не-Пойми-Кого, заглавного героя вольдемортовских снов, заволакивались и вновь проявлялись с болезненной ясностью, до такой степени обагренные обжигающей ненавистью, что, казалось, образ вот-вот разлетится, как фарфоровые черепки. Гарри, напуганный бушевавшей в его сознании бурей, в панике вырывался из объятий сна. Неожиданно мгла рассеялась, воцарилось пугающее спокойствие, словно в центре урагана, и примелькавшийся уже незнакомец, глядя на него в упор, бесстрастно произнес: "У тебя ничего не выйдет. Я не стану помогать тебе", — и отвернулся. В незащищенную спину врезалось веретено ярости…
Юноша вскочил, хватая воздух ртом. Встряхнул головой, постепенно успокаиваясь. Поразмыслив, он решил, что едва ли этот сон мог хоть что-нибудь значить. Во всяком случае, ему не хотелось его повторения.
Но на этом видения странным образом прекратились. Гарри был уверен, что немалую роль в их появлении играло полное отсутствие развлечений и мерзкая погода.

Вот и этим пасмурным утром он недовольно поморщился, различив стук капель по крыше. Через некоторое время к шуму дождя прибавился стук в дверь. Юный волшебник взглянул на часы — восемь утра. Если учесть, что в тот день был выходной, для завтрака рановато. В дверь просунулось лицо изрядно похудевшего за год Дадли, которое, тем не менее, все еще замечательно вписывалось в квадратные рамки для фотографий.
– Поттер, — позвал он громким шепотом, — ты не спишь?
– Нет, — отозвался Гарри, надевая очки.
– Сюда пришли какие-то типы и спрашивают о тебе…
– Кто? — Юноша подскочил с кровати.
– Тише ты. По-моему, это не твои приятели. Выглядят, как нормальные люди, но какие-то они все-таки странные…
– Слушай, ты скажи, что я к друзьям погостить уехал. Скоро меня здесь уже не будет, — прошипел Гарри, напяливая одежду и хватая палочку. Его кузен поспешил в гостиную, а гриффиндорец распахнул окно и выглянул наружу.
В том, что посетители явились определенно не из социальной службы или библиотеки по поводу просроченных книжек, его убедил холод, обжигающей волной ринувшийся в комнату. Конечно, погода и прежде была не ахти какой теплой, но попадать под снегопад, высунувшись из окна в начале августа, прежде Гарри не доводилось.
Его худшие подозрения подтвердились — вдалеке на фоне неба проступило несколько серых пятен, которые плавно, но неотвратимо приближались к Тисовой улице. Памятуя о том, кому теперь подчиняются дементоры, Гарри не рассчитывал на недоразумение. Хлопья снега, поначалу влажные и рыхлые, внезапно ударили в лицо колючим дуновением метели.
Глубоко вздохнув, Гарри выпрыгнул из окна на клумбу. На редкость удачно приземлившись, он, не медля, рванулся к автобусной остановке. До него донеслись чьи-то крики, но он уже заворачивал за угол. Его расчет строился на том, что явившиеся за ним — волшебники до мозга костей, и скорее подумают, что он попытается улететь на метле (ага, как же, прямо в объятия к витающим в поднебесье дементорам…), чем разгадают его действительное намерение. К его немалой радости, к остановке как раз подъезжал автобус, и Гарри, запыхавшись, едва успел заскочить внутрь.

Оказавшись в Лондоне, юный волшебник мысленно поблагодарил мудрых людей, любезно вывесивших в метро карту города. По улицам он старался идти как можно спокойнее и не слишком часто оборачиваться, так как подозревал, что порядком смахивает на сбежавшего из детдома юнца. Похоже, именно эта мысль посетила и патрульного, который сверлил его взглядом, пока юноша переходил дорогу.

Добравшись до места назначения, Гарри с минуту крутился по Гриммуальд-плейс, от волнения будучи не в силах сообразить, между какими домами спрятан особняк Блэков. Наконец, немного придя в себя, он все вспомнил, проник внутрь и направился на кухню.
Он не ошибся — там находились старые знакомые: Дамблдор, миссис Уизли, Люпин… И, что особенно раздосадовало Гарри, никто из них не бросался спасать его жизнь. «Впрочем, пора бы уже привыкнуть…» — вздохнул гриффиндорец.
Заметив юношу в дверях, миссис Уизли тут же заключила в объятья, так что он едва сумел пропыхтеть: «На наш дом напали… Пожиратели Смерти и дементоры…»
– Я же говорил, что мистера Поттера невозможно застать там, где ему положено быть, — донесся откуда-то из угла голос профессора Снейпа.
– Северус! — укоризненно взглянула на него женщина.
– Туда почти сразу после твоего побега примчались Хмури, Тонкс и Артур, — ответил Люпин. — С твоими родственниками все в порядке… С тобой, судя по всему, тоже.
– Удалось схватить Пожирателей? — тут же спросил гриффиндорец.
Директор покачал головой:
– Они тут же исчезли, как только почуяли опасность… не успели даже толком напугать твоих опекунов.
Миссис Уизли решительно заявила:
– Дайте мальчику, наконец, покой! Сейчас я заварю тебе чайку.
Юный волшебник, по известным причинам не успевший позавтракать, благодарно кивнул и добавил:
– И что-нибудь поесть, если можно.
Директор поднялся со стула:
– Спасибо, Молли. Мы счастливы, Гарри, что все закончилось благополучно, но остаток лета тебе лучше провести на Гриммуальд-плейс. Отдыхай, ни о чем не беспокойся. К сожалению, мне уже пора; надеюсь, вскоре мы сможем поговорить обстоятельнее. — С этими словами Дамблдор удалился.
– По-моему, вы тоже спешите, коллега, — обратился Снейп к Люпину.
– Как и вы, — отмахнулся тот, наливая себе, надо полагать, уже не первую чашку чая. — Как тебе удалось выбраться, Гарри?
– Выпрыгнул из окна, — ответил юноша, наливая себе чай. — Что-что, а падать я умею мастерски.
– Ремус, — подсела к ним миссис Уизли, — тебе не кажется, что это не слишком хорошая идея — оставить Гарри жить здесь? — Она многозначительно приподняла брови. — Конечно, тут безопаснее, но…
– Но что? — устало поинтересовался Люпин.
– Если это из-за Сириуса, — отозвался Гарри, — то можете не волноваться. Кажется, я уже смирился.
Конечно, Гарри еще не перестал печалиться о смерти Сириуса, но осознал, что случившегося не поправить. К тому же, под конец ему изрядно надоели эти рассуждения: мол, в этом ты похож на Джеймса, в том — нет, а вот твой отец сделал бы по-другому…
– А где его могила? — спросил он у Люпина. Хотя парень знал, что похорон как таковых не было, он также помнил, что в магическом мире нередки случаи, когда от тела погибшего не оставалось ничего, или почти ничего, тогда ему устраивали символическое место погребения, где родные и близкие могли погоревать об умершем, если он вообще вызывал подобные чувства.
– Надгробие недалеко отсюда, на маггловском кладбище. Хочешь сходить? Могу проводить тебя.
Гриффиндорец отказался от сопровождения: ему не хотелось, чтобы кто-то, даже близкий друг, стал свидетелем проявления его эмоций. Спрятав палочку поглубже в карман, он вновь окунулся в предзакатную суету английской столицы.

Стоило профессору Снейпу сделать шаг на порог штаба Ордена Феникса, как Люпин, с подозрительной быстротой покидая дом, мимоходом сообщил:
– Кажется, вас желает видеть директор…
Несмотря на весь свой опыт конспиративной работы, зельевар не сумел правильно истолковать его поведение, иначе, несомненно, предпочел бы прогуляться по столице еще часок-другой. Но осознать свою ошибку ему удалось, лишь когда угрожающие нотки обманчиво-добродушного голоса директора уже достигли его ушей.
– Северус, вам известно, где сейчас Гарри?
В который раз обругав себя за потерю бдительности, зельевар вздохнул:
– Насколько я помню, мистер Люпин рекомендовал ему совершить паломничество к усыпальнице мистера Блэка…
– И вы не проследили за тем, куда он направился?
– Я рассудил, что мистер Люпин как, гм, преподаватель и друг его, хм, отца, осознаёт свою ответственность…
– Почему-то раньше вы не выказывали столь безоговорочного доверия по отношению к мистеру Люпину, — укоризненно заметил директор.
– За что вы не раз меня упрекали, — невозмутимо отозвался зельевар. — К тому же, мистер Поттер пребывает в таком возрасте, когда претит любая опека, в том числе и горячо любимых родственников, не говоря уже об обожаемых профессорах…
– Северус, мне почему-то кажется, что вами движет не забота о душевном благополучии мальчика, а о том, как бы снять с себя связанные с ним заботы, — отозвался директор. — И я был бы счастлив, если бы вы доказали мне, что я неправ.
Зельевар буркнул себе под нос что-то неразборчивое, и старый волшебник тут же встрепенулся:
– Простите, Северус? Кажется, вы высказали какое-то суждение о способностях мальчика и его будущем? Не могли бы вы повторить, а то я, похоже, не совсем верно вас расслышал…
Смущенно кашлянув, Снейп произнес в полный голос:
– Я хочу напомнить, что в спасении утопающего самой большой трудностью становится сопротивление последнего… Не так-то просто вытащить того, кто то и дело пытается лягнуть тебя пяткой по голове и утянуть на дно. Я думал, что занятия окклюменцией в прошлом учебном году дали вам это понять.
– Северус, — директор бросил на него строгий взгляд из-под очков-половинок, — это переходит всякие границы! Сначала вас не устраивали те, кому я препоручил его воспитание; потом, когда у вас появляется шанс заняться этим самому, вы снова недовольны! Возможно, стоило бы, наконец, определиться, чего вы действительно хотите?
– Вы правы, сэр, — без особого энтузиазма отозвался зельевар. — Пожалуй, я обдумаю это в свободное время, но прежде нужно убедиться, что с нашим юным дарованием до этого самого времени ничего не случится.

Оказавшись на кладбище, Гарри довольно долго искал могилу крестного, затерявшуюся среди претенциозных памятников лондонцев-магглов. Мысленно обругав Люпина за дурацкое объяснение, в котором, похоже, были перепутаны не только ворота и ряд, но и само кладбище, он опустился отдохнуть на удобную деревянную скамеечку под раскидистой ивой. Двигаться с места не хотелось, хотя он еще не чувствовал себя уставшим. Бросив равнодушный взгляд на надгробие перед ним, юноша подпрыгнул от неожиданности: имя «Сириус Блэк» говорило само за себя. На камне, помимо обычных атрибутов могильной плиты, были выбиты стихи:
«Тому,
За кем последовал во тьму,
Но, лишь увидев солнца свет,
Ты сгинул вновь –
Тебя уж нет…»
«Наверно, что-то про Азкабан, — догадался Гарри, — но кто это написал? Беллатриса Лестрейндж, что ли? В порыве раскаяния, что прибила последнего родственника?»
Юноша хмыкнул, хотя сам не понимал, как можно находить что-то забавное в гибели Сириуса, который так любил своего крестника…
На опрятной клумбе ухоженной могилы расцвели хризантемы (или что-то в этом роде — дальше школьного курса травологии Гарри так и не продвинулся). Полюбовавшись на махровые венчики, гриффиндорец задался вопросом: кто следит за могилой в то время, как скорбящий крестник приходит, лишь чтобы насладиться красотой этого миниатюрного сада? Он ощутил укол совести и, силясь отыскать хоть какую-нибудь постороннюю поросль, принялся выковыривать травинки между камнями ограды.
За спиной внезапно раздался знакомый голос, тихий, невозмутимый, но заставивший содрогнуться не хуже старой пилы.
– Мистер Поттер! Вы знаете, который час?
Гарри поспешно поднялся с нагретой земли, чтобы обнаружить рядом с собой профессора зельеварения: в маггловской одежде он выглядел не столь устрашающе, хотя малейшую тягу к панибратству его вид по-прежнему отбивал напрочь.
– Возможно, вы решили подкинуть репортерам свежую идею: «Мальчик-Который-Выжил — расхититель могил?»? Или раздуть ажиотаж вокруг своего имени внезапным исчезновением?
– Люпин знал, где я буду, — буркнул Гарри.
– Если вас внезапно потянуло к земле, то прополкой вы сполна успеете насладиться в оранжереях мадам Спраут. — Затем голос профессора несколько смягчился: — Вам не рекомендуется покидать особняк Блэков без сопровождения. Вы не сможете защитить себя.
Гарри кивнул. Что толку спорить? От того, кто за ним явится, и сам Снейп не смог бы защититься в одиночку.
– Я рад, что вы избавились от своей глупой спеси, хотя бы внешне, — заметил зельевар, направляясь к выходу с кладбища.

Выполнив свою почетную миссию по конвоированию «золотого мальчика», профессор Снейп так и не смог отдохнуть от настырного Поттера: стоило ему устроиться в одной из гостиных, как дверь приоткрылась, и в проеме возникла косматая голова надежды гриффиндорской сборной по квиддичу.
Не заметив Мастера Зелий, он принялся перебирать раскиданные по комнате книги. Зельевара всегда раздражала манера детей разбрасывать все, где ни попадя. Впрочем, отдельные взрослые проявляли себя в этом отношении ничуть не лучше: Снейп поморщился, вспомнив бардак, который в прошлом году учинили в их отсутствие Блэк и Люпин. Оба «мракодера», как он нередко называл их про себя, свели на нет все усилия по уборке, предпринятые прошлым летом.
Заинтересовавшись, что может искать в книгах на ночь глядя не слишком охочий до знаний ученик, Снейп осторожно проник в его сознание. На него тут же нахлынули чужие мысли, образы; вспыхнуло яркое видение.
– Опять сны, Поттер? — тихо произнес зельевар.
Юноша вздрогнул и, оглянувшись, быстро заметил профессора в полумраке комнаты.
– А кто дал вам право вмешиваться в мои… дела?
– Если бы вы прилежнее занимались окклюменцией, ваши… дела остались бы при вас, — парировал Снейп.
Гарри молчал. С одной стороны, у него не было ни малейшего желания делиться своими переживаниями со Снейпом, а с другой… Ведь Дамблдор считает его лучшим в подобных вопросах…
Мастер Зелий выжидательно смотрел на него.
– Я снова был… внутри его сознания, — буркнул Гарри, плюхаясь в кресло, стоявшее на приличном расстоянии от профессора. — И уловил какие-то… мысли, если это можно так назвать. Он хотел убить…
– Вас? — со скучающим видом спросил профессор.
– В том-то и дело, что нет!
– Нет? — На лице Снейпа отразилось такое удивление, что у Гарри мелькнула мысль: не зельевар ли все это время рьяно внушал Вольдеморту идею убить его, будучи уже уверенным в «благополучном» исходе? — Кого же?
– Какого-то мужчину…
– Маггла?
– Не думаю — он был в мантии. Я его никогда не встречал, но мне сразу показалось, что где-то я его видел…
– Во сне?
– Нет, наяву. Сейчас я вспомнил, что видел его колдографию, в «Ежедневном пророке». Помнится, мы тогда сидели в нашей гостиной… Гермиона как раз ворчала, что я отвлекаюсь от занятий.
– Гениально, Поттер. Жаль, что я не наблюдаю таких чудес припоминания у меня на уроках.
– Мне просто нужно подумать! Я вспоминаю все, что вы меня спрашиваете — просто, гм, через некоторое время.
– Чего же вы ждете? Воспользуйтесь библиотекой, там лежат газеты за последние годы. Чем скорее установите его личность, тем лучше: эти сведения могут иметь первостепенное значение. Буду ждать известий на кухне.
Гарри не двигался с места, настороженно глядя на профессора.
– Нет, Поттер, все-таки вы — странный тип. Вы всерьез полагаете, что, если я поведаю Темному Лорду о том, что мне известно, кого он решил ликвидировать, то он на радостях назначит меня своим заместителем? Представляю, как бы это выглядело: «Какое счастье, Снейп, без вас я бы в жизни не вспомнил, кого на днях так сильно хотел убить!» — Довольно хмыкнув, профессор удалился. По пути он еще больше развеселился, представив себе реорганизацию учебного процесса «под Поттера»: "А завтра мистер Поттер ответит на следующие вопросы… если вспомнит, конечно…"

«Ну и чувство юмора у Снейпа…» — Гарри почесал в затылке, пытаясь сообразить, с чего начинать поиски. Едва ли этот незнакомец занимал важный пост, иначе он бы запомнился получше. Порывшись в номерах «Пророка», которые, как ему казалось, относились к тому периоду, он так ничего и не нашел. Гарри потянулся, подумав, что неплохо бы хлебнуть чайку, но вспомнив, что на кухне засел Снейп, разочарованно вернулся к работе. От безысходности он принялся просматривать мелкие объявления в конце газет — на большее сил уже не было. И — о, чудо! — в газете, выпущенной парой месяцев раньше, чем предполагалось, он обнаружил искомый черно-белый прямоугольник. «А все-таки Гермиона бывает права, — рассеянно подумал он, — чем я только не занимаюсь вместо уроков… Кажется, этот номер я вытащил из растопки для камина…» Расправив газетный лист, он углубился в чтение.
«Новое зелье с замечательными свойствами разработал для больницы Св. Мунго талантливый любитель Дэвид Уолтер». Оторвавшись от газеты, Гарри удивленно хмыкнул: у него не укладывалось в голове, чем Вольдеморту мог так сильно насолить обычный разработчик лечебных зелий. Гриффиндорец еще раз вгляделся в серьезное лицо на колдографии: снимок казался похожим на маггловские фото в газетах — какой-то смазанный и серый, и, что главное, совершенно неподвижный. Гарри также подметил, что и цветом волос, и чертами лица этот человек походил именно на «поздний» вариант персонажа из его видений, словно подточенного неведомой болезнью, а не на того пышущего здоровьем и энергией мужчину, каким он казался в начале сна.
Вновь перечитав заметку, юноша задумался над тем, что в среде магов нечасто встретишь такое незамысловатое имя как Дэвид Уолтер. «Хотя, кто бы говорил», — со вздохом подумал он и, прихватив газету, двинулся на кухню.
– Не ожидал от вас такого проворства, мистер Поттер; надеюсь, что оно не пошло в ущерб качеству.
Гарри положил перед Снейпом газету, указав на колдографию.
– Это он.
Тот кивнул, едва бросив на нее взгляд:
– И что вы думаете об этом человеке?
– Разве что, имя у него… как у магглорожденного.
– С каких это пор вы стали обращать внимание на подобные детали?
– Как-никак, я пять лет учусь в Хогвартсе, сэр.
– Ваш отец проучился там семь лет, и я не могу сказать, чтобы он хоть что-нибудь усвоил.
Гарри хотел было броситься на защиту отца, но вместо этого ответил, копируя ехидную улыбку Снейпа:
– У него же не было такого замечательного наставника, как вы, профессор.
– Что я слышу, Поттер? Ладно, ступайте, займитесь домашней работой… если вы еще не забыли, что это такое.
Гарри не заставил просить себя дважды. Подождав, пока спина нахального юнца скроется в дверном проеме, Снейп углубился в изучение газеты. Этот целитель не вызывал у зельевара ровным счетом никаких ассоциаций, несмотря на то, что он пару раз сталкивался с ним в Министерстве магии. В конце концов, Мастер Зелий вынужден был признать, что, если бы не откровения Поттера, он не вспомнил бы и имени этого своего коллеги, поэтому ему было и вовсе невдомек, за какие особые заслуги неведомый Дэвид Уолтер удостоился личной ненависти Лорда.
Северус Снейп в задумчивости побарабанил кончиками пальцев по столешнице. Возможно, ответ следовало искать в прошлом. Но о прошлом Тома Реддла ему было известно до обидного мало, и даже эти сведения достоверностью не блистали. «Да и откуда мне об этом знать, — мелькнуло у него в голове, — если я присоединился к Пожирателям лишь после того, как покойный…» Снейп вскочил как ошпаренный; пробормотав: «И он все это время маячил у меня перед глазами!», он выбежал из кухни.

Гарри просидел над трансфигурацией лишь полчаса, когда под лестницей послышались знакомые голоса Рона и Гермионы. Он слетел вниз и бросился к новоприбывшим друзьям. Обмениваясь впечатлениями за ужином, они пришли к выводу, что лето у всех прошло не ахти как. Даже Гермиона затосковала за своими учебниками, мечтая съездить куда-нибудь на юг.
– Поезжай в Болгарию, — предложил Рон. — Ко Краму в гости.
– Родители не пускают, — вздохнула Гермиона. — Начитались всяких ужасов в «Пророке»… Сказали, что до окончания войны в волшебном мире самое дальнее, на что я могу рассчитывать — это к бабушке в пригород.
Рон помрачнел:
– Вы как хотите, а я спать пошел. У меня самого слишком много проблем, чтобы еще сокрушаться, что Гермионе не разрешают навестить дружка. — С этими словами он удалился.
Гермиона вздохнула:
– Вот всегда он так…

Вечером в штаб-квартиру прибыл Дамблдор, и они с профессором Снейпом закрылись в кабинете. Гарри долго, как ему показалось, целую вечность боролся с желанием пойти и незаметно присоединиться к этому совещанию, поддерживая себя мыслями о том, что подслушивать неприлично и любопытство до добра не доводит. Наконец он решил, что только узнает, о чем идет речь: быть может, о нем самом, а обсуждать человека за его спиной — неприлично вдвойне. Твердо решив спасти профессоров от морального падения, Гарри пробрался в комнату, в одной из стен которой, как он недавно обнаружил, находилась тщательно замаскированная дверь в соседний кабинет, где сейчас и беседовали директор с профессором зельеварения. Впрочем, сути разговора он так и не понял: видимо, даже не предпринимая никаких мер против нежелательных свидетелей, профессора предпочитали говорить загадками.
– Это он, не может быть никаких сомнений! — Голос Снейпа звучал взволнованно.
– Но как вы можете быть уверены? Лично я не вижу никакого сходства…
Снейп перебил директора, чего прежде себе не позволял:
– Не забывайте, что я общался с ним куда больше вашего!
– Так вы полагаете…
– Что он не умер! И вы, вероятно, об этом знали! Но не посчитали нужным открыть!
– Северус, не кипятитесь. Даже если дело обстоит так, я все равно не вижу никаких причин для вашего возмущения. Вам, как никому другому, должно быть известно, что он был неповинен в приписываемых ему преступлениях…
– Уж мне-то известно!
– …за прошедшие годы он мог измениться, и очень сильно; да и сейчас уже не время для сведения старых счетов. Поэтому я не понимаю, чем вызвана такая буря эмоций, ведь это, по сути, ничего не меняет…
– Отнюдь, это меняет очень многое! Кстати, вы собираетесь поведать мистеру Поттеру об открывшихся фактах?
– Я не вижу в этом смысла, — отрезал директор. — В настоящий момент разглашение может оказаться опасным для них обоих. Конечно, я не вправе запретить вам… — В голосе Дамблдора зазвучали нотки сомнения.
– Сейчас это было бы несколько несвоевременно, — сухо заметил зельевар. — Думаю, что разумнее будет положиться на ваш опыт. — Судя по его интонации, Снейп имел в виду что-то вроде: «Надеюсь, вы понимаете, что делаете». Этой фразой он положил конец обсуждению, и оба профессора покинули комнату.

Юный волшебник застыл за потайной дверью в полном смятении. Каждая фраза этого странного диалога подкрепляла безумную догадку, зародившуюся в глубине его души, а слова «он не умер» пробудили ноющую боль в сердце, которая, казалось, едва успела затихнуть. Он должен был во что бы то ни стало убедиться…
В гостиную Гарри вернулся полный надежд и жаждущий действия. Гермиона тут же сообщила:
– Гарри, нам пора спускаться к ужину.
– Я тут такое узнал! — протараторил юноша в ответ.
– Что же? — спросил Рон, тут же свернув домашнюю работу.
– Он жив!
– Кто? — растерянно переспросила Гермиона.
– Сириус!
Рон чуть не упал со стула:
– Но мы же сами…
– Погоди ты, — прервала его девушка, — откуда ты это узнал?
– Я подслушал разговор Дамблдора со Снейпом, — признался Гарри.
– И кто-то из них сказал, что Сириус жив?
– Нет… Но Снейп был ужасно взволнован, принялся вещать Дамблдору, что кто-то там жив, хотя явно предполагалось обратное; а директор ему в ответ — мол, ну и что с того, если он вовсе не преступник, и потому имел полное право не умирать, если по какой-то причине решил этого не делать. Да, и еще Дамблдор сказал что он — тот, кто жив, то бишь — сильно изменился, а Снейп — что знал его получше директора… как-то так… Ну и кто же это еще может быть? Ко всему прочему, Дамблдор говорил, что мне пока ничего сообщать не надо, потому что это может быть опасно…
– Гарри! — Гермиона решительно прервала поток его излияний. — Погоди. Конечно, я понимаю, почему ты подумал, что речь идет о Сириусе: действительно, некоторые совпадения присутствуют. Но, исходя из того, что я от тебя услышала, можно судить, что это, по крайней мере, не доказано. Сначала надо хотя бы уточнить, о ком они говорили; а то я по твоим глазам вижу, что ты уже собираешься совершить какую-нибудь глупость.
– Я собираюсь поговорить с Дамблдором начистоту!
– Хорошо хоть, не со Снейпом, — заметил Рон.
– Может, и стоит… — задумалась Гермиона. — Только будь готов к тому, что ответ тебя разочарует.
– Я лишь хочу знать правду! — отчеканил юный волшебник, двинувшись к лестнице. Рон пожал плечами, и они с Гермионой последовали за другом.

На протяжении всего ужина Гарри неуклюже ковырялся в тарелке, стиснув в кулаке вилку с такой силой, что костяшки побелели, и непрестанно бросал хмурые взгляды то на директора, то на Снейпа. Вылилось это в то, что миссис Уизли начала причитать о здоровье Мальчика-Которому-Обязательно-Надо-Пойти-Спать-Пораньше. Когда ужин, наконец, закончился, Гарри подошел к Дамблдору:
– Мне нужно задать вам один вопрос, профессор.
– А он не может подождать до завтра? Ты выглядишь нездоровым…
– Это очень важно! — взмолился тот.
– Тогда, конечно, спрашивай.
Когда они уединились в одном из мрачных кабинетов старого особняка, Гарри долго не мог подобрать нужных слов:
– Сэр… Мой крестный…
Лицо Дамблдора тут же приняло участливое выражение:
– Да, мальчик мой?
Юноша собрался с духом:
– Я думаю, что он на самом деле не умер.
– Гарри, я понимаю, как тебе тяжело. — На миг гриффиндорцу показалось, что на лице директора промелькнуло облегчение. — Но в мире творится много несправедливостей, которым мы помешать не в силах. Близкие люди порой оставляют нас… С этим трудно смириться, особенно если все произошло так неожиданно, как с как с твоим крестным. Мне и самому до сих пор не верится, что его больше нет…

В гостиную, где его дожидались друзья, Гарри вернулся помрачневшим.
– Ну что? — набросился на него Рон.
– Неужели тебе неясно, что? — оборвала его Гермиона. — Ты только посмотри на Гарри.
– Дамблдор намекает, что я, по-видимому, спятил, — буркнул тот. — Конечно, со всякими: " мальчик мой", "как я тебя понимаю" и прочим…
– А их разговор со Снейпом? Что он на это сказал?
– Так я его прямо и спросил: «Знаете, я тут ваши разговоры подслушиваю, не могли бы вы объяснить, о чем шла речь в последний раз?»
– Свалил бы на Гермиону!
– Рон! — возмутилась девушка. — Что это значит? Вы считаете, что меня тяготит хорошая репутация?
– Нет, она нас тяготит…
– Я не хочу, чтобы вы двое за моей спиной ее портили! — Гермиона кинула испепеляющий взгляд на Рона и скрылась за дверью.

Директор же после беседы с Гарри немедленно отправился к Снейпу. Тот до сих пор сидел на кухне в компании Люпина.
– Северус, Ремус, хорошо, что вы еще здесь. Мне надо с вами поговорить.
– О делах Ордена? — поинтересовался зельевар.
– В том числе.
– Значит, о Поттере. Что опять не так с нашим Золотым Мальчиком?
– Похоже, он слышал наш разговор. И решил, что мы говорили о Сириусе.
– И у него даже хватило ума это уточнить? — усмехнулся Снейп.
– Но это не самое главное; прежде всего необходимо узнать, почему Дэвид Уолтер навлек на себя ненависть Вольдеморта именно сейчас, когда у того явно должны быть другие заботы… И еще, я вновь настоятельно призываю вас, Ремус, вернуться в Хогвартс на прежнюю должность.
– Но… При всем уважении, профессор, а как же родители детей? Попечительский комитет?
– Они не будут возражать. Смею заверить, в свете происходящих событий даже мистер Малфой одобрит ваше назначение.
– Профессор Снейп меня отравит, — без особой надежды возразил Люпин.
– Меня больше не интересует защита, я решил профессионально заняться окклюменцией, — саркастически возразил Снейп. — Благодаря директору у меня была богатая практика. Кстати, — пронзительный взгляд черных глаз уперся в лицо Люпина, — а у вас, Ремус, есть соображения по поводу мистера Уолтера?
– Да, есть некоторые. — Люпин направил взгляд в окно. — Быть может, он — дальний родственник Того-Кого-Нельзя-Называть? Он не очень-то благоволит своей былой родне…
– Северус, вам предстоит проверить эту версию, — оживился Дамблдор.
– По какой линии — отцовской или материнской? — буркнул Снейп.
– Проверьте всех.
– А почему бы этим не заняться Люпину?
– В самом деле, почему? — Директор повернулся к оборотню.
– Я… М-м-м… Гм… Ну ладно. — Люпин помрачнел, но предпринял последнюю попытку освободиться от поручения: — В конце концов, это ведь лишь предположения, фантазии… Зачем тратить время на досужие домыслы?
– Напротив — свежая, оригинальная версия! — заверил его профессор Снейп. — Вы ведь все равно безработный… А так — глядишь, что-нибудь да раскопаете.
После этого Люпин поспешно ретировался. Профессор Снейп некоторое время молчал, после чего, наложив на дверь заглушающие чары, обратился к Дамблдору:
– Вы можете думать что угодно, но я ему все-таки не верю.
– Кому? Люпину, что ли?
Снейп кивнул:
– Быть не может, чтобы он действительно ничего не знал.
– Северус, — поморщился директор, — мы ведь неоднократно говорили об этом… Разве у нас были причины не доверять ему?
Мастер зелий взял в руки чашку, но лишь для того, чтобы тут же со стуком поставить ее обратно:
– Я не считаю, что Люпин — предатель, но это не мешает ему замалчивать важные сведения. Опять же, — пару секунд зельевар молчал, видимо, подбирая слова, — ему уже случалось лгать ради тех, кого он хотел защитить, исходя из своих странных представлений о справедливости.
– Что вы имеете в виду? — нахмурился старый маг.
– Вы помните, как комиссия расследовала применение запретного заклинания в школе? Мне не хотелось бы ворошить эту историю… Но тогда именно Блэк давал правильные показания, а Люпин солгал.
– И вы молчали все эти годы? — Взгляд директора стал осуждающим.
Снейп потупился:
– Меня можно понять. К тому же, теперь и Поттер, и Блэк мертвы. Какое это может иметь значение?
Дамблдор, вздохнув, воззрился на газетный лист:
– А он сильно изменился.
– Колдография очень маленькая, да и качество неважное.
– Похоже, дело не в снимке, — покачал головой директор.

Ночью Гарри снились дементоры: степенные серые тени с безвольно обвисшими конечностями и ошметками одеяний, полощущимися в воздухе, они напоминали мертвых пауков, подвешенных на веревочках. Серые фигуры тесной толпой наплывали на сновидца, и отодвигались в сторону, словно он был скалой, разделяющей эту сонную волну. Но один из дементоров подлетел ближе: желтоватые, изрытые язвами кисти потянулись к капюшону, складки материи раздвинулись. Гарри невольно зажмурился, но вместо ужасного лика перед ним предстало лицо Сириуса; его остекленевшие глаза смотрели сквозь мальчика, в полураскрытые губы с шумом врывался воздух, чтобы затем с присвистом выйти.
Гарри проснулся, задыхаясь, и сел на кровати, подтянув колени к груди. Постепенно он успокоился и задумался, что могло означать видение. Просто впечатления от подслушанного разговора и последовавшей беседы с Дамблдором? Или… опять Вольдеморт? Гарри поежился. Ему вовсе не хотелось бы, чтобы увиденное во сне имело какую-нибудь связь с реальностью.
Юноша задумался, стоит ли рассказывать про этот сон профессору Снейпу. С одной стороны, непохоже, чтобы он имел значение. С другой… да все с той же, не хотелось делиться с ненавистным профессором сокровенными переживаниями и страхами. Поэтому Гарри решил просто забыть приснившееся как можно скорее. В конце концов, он должен радоваться, что ему приснился обыкновенный кошмар. Незаметно тягостные мысли, закружившись, уплыли куда-то вдаль…

Дурной сон постепенно забылся, и вскоре голову Гарри занимали совсем другие вопросы. После завтрака он обратился к Люпину:
– Я хотел бы съездить в больницу Святого Мунго по одному делу.
– Не советовал бы тебе предпринимать это сейчас, — нахмурился оборотень. — Не лучшее время для путешествий.
– Но мне нужно туда немедленно! Профессора Снейп и Дамблдор не позволят, они слишком озабочены моей безопасностью. Но я думаю, что нет ничего страшного в разговоре с обычным человеком…
– Полагаю, ты жаждешь переговорить с мистером Уолтером, — предположил Люпин.
Гарри промолчал, удивляясь, откуда об этом прознал профессор ЗОТИ.
– Ни к чему скрывать то, что известно нам обоим. Но уверяю тебя, ни к чему хорошему эта встреча не приведет.
– Я просто хочу…
– Гарри, уж поверь мне, по ряду причин он просто не станет с тобой разговаривать.
– Мне лишь нужно узнать, кто он на самом деле.
Люпин задумчиво посмотрел куда-то в потолок:
– Это вопрос, который ты можешь задать половине населения земного шара, и не получить вразумительного ответа. А, с добрым утром, Северус.
Зельевар хмуро кивнул в ответ и направился к плите за чайником.
– Значит, вы не разрешаете, профессор? — обреченно вздохнул Гарри.
– Нет.
Юноша кивнул и вышел.
– Чего на сей раз возжелал мистер Поттер? — поинтересовался Снейп. — Судя по тому, с какой решительностью вы ему отказали, он просил о чем-то вроде ручного дракона.
– Хотел повидаться с мистером Уолтером. — Люпин сделал быстрый глоток и поморщился, обжегшись чаем.
– Да когда же он, наконец, перестанет совать нос в чужие дела?! — Снейп раздраженно громыхнул чайником о стол.
– Возможно, когда узнает то, что его так интересует… И не одного его, — предположил Люпин.
– Лучшее в данном случае — вообще ничего не знать, — буркнул зельевар.
– Северус, а вы не собирались зайти к директору?
– Его пока нет.
– Может, какое-нибудь срочное задание?
– Какие могут быть задания в десять утра? У меня, как-никак, отпуск; а в чем дело?
– Вы с Гарри вот уже полчаса не даете мне позавтракать! — раздраженно бросил Люпин.

Выписывая буквы на пергаменте, Гарри размышлял о неудаче в недавних переговорах. Его посетила мысль, что, возможно, удастся сбежать и проникнуть в больницу из Косого переулка, но поездка за учебниками, словно назло, все откладывалась. Оставив эти мысли, Гарри принялся с удвоенной энергией скрипеть пером по пергаменту. К сожалению, на содержание написанного это не оказало ровным счетом никакого положительного влияния. От раздумий над вопросом: «Заново написать, или так сойдет?» — его отвлек Рон, которого также постиг творческий кризис:
– Как ты думаешь, кто у нас будет в этом году по Темным искусствам?
Гарри почесал в затылке:
– А ты?
– А у меня созрело свежее предложение: вообще отменить этот дурацкий предмет! В последнее время от него одни неприятности…
Гарри не мог не признать, что это утверждение было близким к истине. Но все же ему было не менее любопытно, кого в этом году определят на пост преподавателя ЗОТИ: ведь именно благодаря Защите от темных искусств он познакомился с Люпином, который, будучи другом его отца, стал другом и для него самого.
– Главное — чтобы не Амбридж, — наконец изрек он.
– Уж Министерство для нас расстарается, — буркнул Рон. — Гермиона, а ты как думаешь? — окликнул он подругу, которая подозрительно безмолвствовала, по уши зарывшись в конспекты
– Это — не наше дело, — мрачно прокомментировала та.
Гарри списал резкость ее тона на издержки угрызений совести по поводу происшествия с профессором Амбридж и вновь погрузился в работу, которая была не слишком интересной — домашнее задание по анимагам. Как назло, все анимаги, в изобилии водившиеся вокруг него в раннем детстве, именно сейчас были вне зоны досягаемости. Когда Гарри спросил у Люпина, помнит ли он хоть что-нибудь о том, чем увлекались его лучшие друзья, тот фыркнул:
– Я тебе могу рассказать, как без особого труда превратиться в оборотня. Только этот процесс, как бы сказать, односторонний.
С раздраженным вздохом отложив пергамент, Гарри присоединился к Рону, просматривавшему список вещей, которые необходимо было купить к началу учебного года. Они провели не один час, выясняя, что можно не покупать, а одолжить, выпросить и купить подержанным. Это представлялось довольно забавной игрой; еще больше интереса придавало то, что денег на приобретение у Гарри было более, чем достаточно. А может, давали знать о себе привычки, возникшие в полном лишений детстве.
– Рон, а у Фреда с Джорджем есть какие-нибудь особенные ингредиенты? Мне-то подарят по старой дружбе?
– Ерунду какую-нибудь подарят, а что ценнее — самим, скажут, надо. Для родного брата — и то жалеют…
– Гермиона, не знаешь, где продаются уцененные ингредиенты?
Девушка бросила на Гарри укоризненный взгляд:
– У вас еще задание по половине предметов не готово, а вы не нашли ничего лучшего, чем заняться торговыми махинациями!
– Ей не понять, — вздохнул Рон. — А это что за… «Охрана безопасности в период военных действий»?
– Ты что, список с конца читаешь? — Гарри проглядывал листок в поисках поразившего друга названия.
– Может, вместо Защиты от темных искусств? — предположила Гермиона.
– Это что же, — усмехнулся Рон, — Дамблдор решил, что отвратит рок от этого злосчастного предмета, просто поменяв название?
– Наверно, ситуация критическая, — пожал плечами Гарри.
– Она была критической еще пять лет назад, когда исчез Квирелл, — возразила Гермиона. — Между прочим, единственный, кто благополучно преподавал несколько лет, несмотря на… некоторые неудобства. Кстати, нам надо выбрать день для посещения Косого переулка.
Рон скроил кислую мину:
– Лучше б они вместо этих списков прислали наши результаты по С.О.В.! Обещали прислать в июле, а уже август кончается! И как мы будем покупать вещи к школе, если даже не знаем, что у нас будут за предметы?
– Рон, не паникуй. Я слышала краем уха, что в Министерстве магии сейчас серьезные проблемы.
– А это нас касается?
– Но наши результаты обрабатываются именно там. Так что насчет Косого Переулка?
– А нас отпустят? — спросил Гарри.
– Да, я спрашивала Дамблдора, Хмури, миссис Уизли, Тонкс, а профессор Снейп сказал…
– …что мы можем не возвращаться? — предположил Гарри.
– Как ты угадал?
– Это просто. Я могу предсказать практически все его реплики при общении со мной, и примерно половину — с другими учениками.
– Это наверно, из-за занятий окклюменцией, — предположил Рон.
– Нет, это от переизбытка общения со Снейпом.
– Итак, я в третий раз напоминаю, что нам надо выбрать день…
– Не переживай, поедем завтра, нам и так всего пять дней спокойной жизни осталось, — отозвался Гарри.

В Косом переулке царила атмосфера всеобщей подавленности: многие магазины закрылись на неопределенный срок, другие заканчивали работу гораздо раньше обычного.
Рон заметил:
– А ведь мы до закрытия не успеем. Придется и завтра приезжать.
– Ерунда, — возразила Гермиона, — но нужно поторопиться. Я могу купить все учебники, а вы закупайте остальное, и не забудьте про мой новый котел. Вот вам список ингредиентов.
– Э-э, Гермиона, нам с Роном только по Темным искусствам, остальные мы у его братьев одолжим. И потом, я сам зайду некоторые книжки посмотреть.
В связи с наличием собственных литературных интересов, Гарри бросил Рона на пополнение Гермиониного фонда и отправился в книжный магазин. Там он застал картину по меньшей мере необычную: его школьная подруга ругалась с продавцом, в то время как выбранные ею книги стопкой лежали рядом. Немного пошарив по полкам, Гарри подошел послушать их разговор, тем более что все равно собирался оплачивать покупки.
– И где вы нам предлагаете его искать?
– Чего вы от меня хотите? Я про эту книгу даже не слышал. Видимо, еще не вышла.
– Как же она, в таком случае, попала в наши списки?
– Можно подумать, ваши списки составлял я!
– И как мы будем учиться без учебников?
– Откуда мне знать? Да хоть вообще не учитесь! Таких настырных детей надо исключать из Хогвартса! В последнее время стало абсолютно невозможно работать: от меня требуют несуществующих книг. У вас в Хогвартсе стало модно читать сверх школьной программы?
– Сверх?! — взорвалась Гермиона. — Это учебник по школьному курсу! И преподавателя не будет волновать, почему у нас его нет!
– С ним и разбирайтесь! — огрызнулся продавец. — И извольте покинуть магазин. Я закрываюсь!
– Но еще нет и семи! — робко вставил Гарри.
– А я закрываюсь в полседьмого!
Вытолкав друзей за дверь, продавец удалился. Гарри с Гермионой решили, что благоразумнее будет подождать Рона рядом, чем искать его по всему Косому переулку. За это время Гарри пришлось выслушать абсолютно все, что Гермиона думает про магазин, его продавца, Отдел магического образования, будущего учителя по новому предмету и много еще про кого.
Спустя минут пять они имели удовольствие наблюдать, как продавец вывесил на двери внушительных размеров объявление: ««Охраны безопасности в период военных действий» нет!»
– Безобразие! — продолжала Гермиона. — Неудивительно, что Фадж опасается Дамблдора. Я бы сказала…
Гарри поспешил заметить:
– Еще не хватало, чтобы нас причислили к оппозиции. Я и так, по мнению Министерства — самая подозрительная личность в Хогвартсе.
Когда к ним присоединился Рон, Гермиона тут же поведала ему о своих злоключениях.
– Нам сказали, что учебник не издан. Я, конечно, уверена, что продавец врал мне в глаза. Но все же это наводит на размышления…
– У тебя все наводит на размышления, — ворчливо отозвался Рон, который успел устать и проголодаться.
– Рон, — прошипел Гарри, — не нарывайся! Ну, вот, поздно…

Северус Снейп как раз заканчивал обед чашечкой чая, когда ему послышались какие-то крики из холла. Сначала он подумал было, что это портрет матери Сириуса, но потом вспомнил, что не так давно его общими усилиями удалось снять. Затем он различил голос Грейнджер. Поттер прошмыгнул в кухню как раз в тот момент, когда о дверь ударилось что-то тяжелое; гриффиндорец поморщился и тут же направился к заварочному чайнику. Через несколько секунд раздался его озадаченный голос:
– Профессор, а где вся заварка?
– Не знаю. Я не имею привычки полагаться на здешние запасы. Предупреждая ваш следующий вопрос, я также не имею безразмерных карманов, чтобы снабжать чаем все население этого особняка.
– У нас неприятности с учебниками, профессор, — неожиданно для себя самого признался Гарри.
– Пожалуйтесь директору, — хмыкнул Снейп.
– Его здесь нет, и неизвестно, удастся ли нам узреть его до первого сентября…
– А вы зрите в корень. Надеюсь, учебники не по зельеварению?
– По Охране безопасности в период военных действий. Вы не знаете, кто будет ее вести?
– Нет. Но Дамблдор сказал, что я буду изрядно удивлен. Так что готовьтесь к худшему, Поттер. Что это за вопли?
– Ах, это, сэр… Ну, Гермиона… Она все воспринимает слишком близко к сердцу.
– Между прочим, здесь штаб-квартира Ордена Феникса, а не детский сад, — недовольно заметил профессор.
– Пойду, скажу им это, — вздохнул Гарри. — Если не вернусь, считайте меня мракоборцем.
– Весьма оригинальный способ избежать домашнего задания, Поттер. Останетесь здесь в качестве призрака-достопримечательности или переберетесь в родную школу?
– Да я вообще не хочу быть привидением, — выходя, вполголоса пробормотал Гарри. — Разве что в вашем шкафу, профессор.
Расслышав последнюю фразу, зельевар хотел было сделать Поттеру внушение, но решил, что без того забот хватает. Например, о Дэвиде Уолтере, слежка за которым до начала учебного года была возложена на Мастера Зелий.

Изо дня в день ему приходилось держаться неподалеку от этой блистательной личности, причем Уолтер не мог не побывать менее чем в десяти местах за день. К тому же, профессора в его миссии с самого начала сопровождали неудачи, самой крупной из которых было то, что он глупейшим образом попался на глаза преследуемому, и тот узнал его. Скользнув по зельевару равнодушным взглядом, Уолтер улыбнулся и спросил, щурясь на солнце:
– Вы меня помните?
Снейп от неожиданности чуть было не брякнул имя, которое рвалось наружу, но вовремя сдержался:
– Сказать по правде, не припоминаю.
– Как же, — Уолтер выдыхал слова, почти не двигая губами, — мы встречались в министерском Отделе разработок зелий. Кажется, вы преподаете зельеварение. Мое имя — Уолтер. Дэвид Уолтер.
– Теперь вспомнил, — пробормотал профессор. И как он мог не заметить его тогда?
«Итак, он меня опознал! — усмехнулся Снейп про себя. — С другой стороны, это даже хорошо: теперь за ним побегает другой «счастливчик» из Ордена. Близится учебный год, а еще уйма неоконченных дел… И что это за новый предмет, который так увлеченно обсуждала эта компания?»

Гарри лихорадочно пихал вещи в и без того набитый чемодан. Они с Роном, как всегда, опаздывали. И, как всегда, никто не знал, что послужило этому причиной: невообразимый размер багажа, то, что они с Роном не могут встать в положенное время или тот факт, что подобные мероприятия без спешки не обходятся. Впрочем, этот вопрос обычно отходил на второй план, когда ребята торопливо завтракали, и начиналась новая суматоха, связанная с проблемой спуска чемоданов с лестницы.
С горем пополам они добрались до вокзала на такси, подарив шоферу массу ни с чем не сравнимых впечатлений. Прибыв на Кингс-Кросс, ребята оказались в окружении волшебников знакомых и не очень: одни не обращали на них внимания, другие дружелюбно улыбались в знак приветствия, ну а третьих представлял Драко Малфой, который, выслушивая последние наставления матери, строил Гарри страшные гримасы.
Друзья кинулись к своему вагону. Гарри уже протянул руку, чтобы схватиться за поручень, когда кто-то дернул его за мантию и раздался голос, от которого во рту моментально стало кисло:
– Поттер, Уизли, попрошу вас не торопиться.
– Но мы же опоздаем! — запротестовала Гермиона.
– Вам не впервой, — процедил профессор Снейп. — Вы, двое, за мной… Впрочем, и вы, мисс Грейнджер, тоже. Опыт подсказывает мне, что если две величины из вашей троицы в чем-то замешаны, то подразумевается и причастность третьей.
– Что на этот раз, профессор? — недоумевал Гарри. — Мы же практически всё время были перед вами!
– Видимо, не всё, — отрезал Снейп.

С платформы вся компания направилась в Министерство магии, прямиком в Департамент магического правопорядка. В кабинете уже собралось приличное количество народа; с их приходом все затихли.
– Прошу, изложите мистеру Поттеру суть проблемы, — предложил Снейп. — Он тут самый любопытный. И разумеется, — он сделал акцент на последнем слове, — понятия не имеет, о чем идет речь.
– Мы расследуем исчезновение Дэвида Уолтера, — начал деловитый молодой человек.
«Начинается, — пронеслось в голове у Гарри, — так и знал, что эти сны без последствий не останутся. Вот и объясняй теперь, что это не я его убил, и не закапывал в подвале особняка Сириуса, и вообще — что я не Вольдеморт…»
– Нам сообщили, мистер Поттер, что у вас имеется некая… информация.
Гарри покосился на профессора Снейпа:
– Не думаю, что ее можно считать достоверной.
– Не время выламываться, Поттер, — раздраженно отозвался зельевар. — Речь идет об общественной безопасности. Учтите, что у меня есть полномочия напоить вас зельем правды в том случае, если вам придет в голову отпираться.
Поежившись, гриффиндорец принялся пересказывать свой последний сон, связанный с его извечным врагом. Все слушали очень внимательно, а нервный молодой человек даже принялся что-то записывать в блокноте. Профессор Снейп на протяжении этой процедуры мрачно созерцал потолок. Когда юноша закончил, служащие поблагодарили его и принялись вполголоса что-то обсуждать.
Рон робко заметил:
– Прошу прощения, но почему вызвали меня? Уверяю вас, мне ничего не снилось.
Все повернулись к нему как по команде, воцарилось неловкое молчание. Наконец молодой человек с блокнотом объяснил ему:
– Мы вынуждены задержать вас, мистер Уизли, поскольку среди ваших вещей были обнаружены улики, свидетельствующие о вашей причастности к исчезновению мистера Уолтера…
– Чего-о-о?! — Вопль Рона заглушил дальнейшие слова служащего Министерства. Краем глаза взглянув на профессора Снейпа, Гарри отметил, что тот поражен не меньше Рона.
– Да, к сожалению, — окончательно смутился докладывающий.
– Позвольте спросить, — вклинился Гарри, — в вещах Рона что, производился обыск? А на каком основании?
– Нет, — ответил за служащего мракоборец, с которым Гарри познакомился в прошлом году. — Обыска не было. Удостоверение мистера Уолтера на право пользования магией было случайно обнаружено Нимфадорой Тонкс в комнате мистера Уизли наряду с каминным порохом и кровью василиска — запрещенным к продаже ингредиентом.
– Но это же чистый бред! — возмутился Рон. — В какой такой комнате? Нет у меня никакого каминного пороха! Я вообще про этого Уолтера первый раз в жизни слышу!
Изрядно побледневшего Рона куда-то увели. Снейп обратился к Гарри и Гермионе:
– Вы что, решили остаться с обвиняемым? Следуйте за мной.
Гермиона спросила дрожащим голосом:
– Профессор, когда Рона отпустят?
– Может статься, быстро, — сухо ответил зельевар.
«Или никогда…» — закончил про себя Гарри. Ему ли было не знать, что в Азкабане помимо преступников порой находились совершенно невинные люди.

В Хогвартс они ехали вместе с профессором, и это путешествие было не из веселых: произошедшее повергло в уныние даже Снейпа. Тяготясь обществом друзей ребят, он то и дело куда-то выбегал из купе. В одну из его отлучек Гарри заметил:
– Что ни говори, Гермиона, а так в Хогвартс мы еще никогда не возвращались.
– Надеюсь, больше и не будем, — вздохнула девушка. — Как-то там родители Рона…
– Да-а-а… — протянул Гарри. — Не везет им… Не дети, а сплошная неприятность. Сначала Перси, теперь Рон…
Гермиона оживилась:
– Но это же очевидно, что Рона подставили! Ему подкинули эти вещи специально, чтобы все хотя бы на время занялись им, а настоящий преступник в это время успеет… Что успеет? — она вопросительно уставилась на Гарри.
– Для начала давай определимся, кто это сделал. Надеюсь, ты не думаешь, что это я?
Гермиона пожала плечами:
– Подозревать тебя у меня столько же оснований, сколько и самого Рона.
– Это радует. Я полагаю, это также и не ты.
Гермиона фыркнула:
– Я тоже так считаю.
– И кто тогда?
– Гарри, да там было столько народу! — воскликнула девушка. — Весь Орден Феникса…
– И никого постороннего? — предположил Гарри.
Гермиона задумалась, затем покачала головой:
– Разве что домовой эльф Сириуса. Никто из посторонних туда не допускался.
– Знаешь, конечно, мы можем гадать и дальше, но у меня уже есть гипотеза.
– Да? — с интересом воззрилась на него Гермиона.
– По-моему, это профессор Снейп, — шепотом сообщил ей Гарри.
Девушка вздохнула:
– Гарри, я понимаю твою логику, но какой у него мотив? Чтобы нас всех выгнали из школы?
– Мелочь, а приятно.
– Почему тогда все это подкинули Рону, а не тебе?
– Тогда все бы сразу подумали на него! К тому же, он мог перепутать.
Гермиона задумалась:
– Перепутать?
– Да ладно, я пошутил. По-моему, Снейп был удивлен не меньше нашего: очевидно, что он сам не знал, в чем дело, когда тащил нас в Министерство. Прямо не знаю, что и думать. Выходит, в Орден Феникса закрался предатель?
– Получается, что да, — в задумчивости пожала плечами Гермиона. — Как-то все это странно… Мне почему-то кажется, что мы рассуждаем в неверном направлении… Эта история чем-то напоминает мне детектив, в котором тоже пропал человек, улики нашли у нищего, а он и был этим человеком, только переодетым…
– Ты что, читаешь детективы? — Гарри пропустил весь сюжет мимо ушей.
– И фантастику тоже, там попадаются интересные мысли.
Пораженный Гарри не знал, что и сказать. Подумав, он предложил:
– Надо срочно сообщить Дамблдору о предательстве.
– Думаю, он сам все отлично знает, — возразила Гермиона. — Наверняка ему уже сообщили, что приключилось с Роном, и он не мог не прийти к тем же выводам, что и мы. Я уверена, что он поможет Рону, как тебе, когда тебя чуть не засудили.
– Ага, и как Сириусу, — мрачно закончил Гарри.
Девушка не нашла, что возразить, поэтому лишь пожала плечами и отвернулась к окну, за которым уже мелькали девственные зеленые луга.

В Хогвартс они подоспели аккурат к концу распределения. Когда друзья проходили к своему столу, Малфой не преминул шепнуть им вслед:
– Уголовнички!
Гермиона подсела к Джинни. Припомнив недавние слова Снейпа, Гарри шепотом обратился к Невиллу:
– А кто наш учитель по этим, как их там, Войне и миру? Которые вместо Темных искусств?
– Да вон сидит. — Невилл указал вилкой на преподавательский стол, на место справа от того, что обычно занимал профессор Снейп. Там сидел худощавый молодой человек с бледным лицом, усыпанным веснушками, и короткими вьющимися волосами иссиня-черного цвета, которые торчали в разные стороны, словно венчик репейника. — Профессор Фиг-Выговоришь О`Рахилли. А у тебя есть учебник по Военным действиям?
– Да откуда ему взяться, — буркнул Гарри.
– У меня тоже, а ведь я все магазины обошел.
– Да что мы — Гермиона обошла все магазины!
Невилл, наконец, заметил:
– А куда подевался Рон?
– Вы еще не слышали? — удивился Гарри. — Это целая история…
Когда Гарри закончил рассказ, который с интересом выслушивал весь гриффиндорский стол, Дин Томас заметил:
– Скажите спасибо, что ему не подкинули наркотики. А кто это, у вас есть подозрения?
– Это мог быть кто угодно, — вмешалась Гермиона. — Все эти вещи мог подбросить на улице любой житель Лондона.
Гарри хотел было возразить, что вещи обнаружили в штабе Ордена Феникса, но вовремя проглотил свое замечание, поймав предостерегающий взгляд подруги.
Все принялись увлеченно обсуждать услышанное, а Гарри перевел взгляд на вошедшего профессора Снейпа: не дойдя до стола, профессор застыл, вперив взгляд в новообретенного коллегу, и отразившейся на его лице яркой эмоцией была отнюдь не радость встречи. Новый профессор, в свою очередь, уронил ложку под стол, уставившись на Снейпа с вниманием, коего яркая личность профессора зельеварения никогда не удостаивалась прежде. Далее Мастер Зелий поступил и вовсе странным образом: развернувшись, он прошагал обратно к выходу, и больше этим вечером не появлялся.
– А насчет ЗОТИ — это ты зря, Гарри, — заметил Невилл, — она тоже будет. Со следующей недели.
Гарри воззрился на него с непониманием:
– Сначала на один-единственный предмет преподавателя найти не могли, а теперь на два сразу отыскали? Как-Там-Его и… кстати, кого?
– Ну, не то чтобы отыскали… По Темным искусствам опять будет Люпин. Только он куда-то отбыл на неделю. А заменять его будет угадайте, кто.
– А, может, второй преподаватель и нужен для того, чтобы заменять Люпина? — предположила Гермиона.
– А, может, чтобы заменять Снейпа, заменяющего Люпина? — выдвинул встречную версию Гарри.
– Кстати, занятия Отряда Дамблдора возобновятся? — с надеждой поинтересовался Симус.
– Посмотрим, — пробурчал Гарри, — они плохо кончаются. Раз ЗОТИ будет вести Люпин, в них нет никакой надобности. Боюсь, у нас и без того многовато странных предметов.
Гермиона подсела к Гарри и осведомилась:
– Ты видел расписание? Мы с тобой все пропустили.
– А что, уже что-то было?
– Нет, только речь Дамблдора. Оказывается, результатов С.О.В. еще нет, и вообще непонятно, когда они будут. Поэтому, пока что, будем учиться по расписанию пятого курса. Надеюсь, что это ненадолго. Вот, взгляни… — Гермиона протянула Гарри пергамент. — Тебе ничего не бросается в глаза?
– Военные действия три раза в неделю! А почему это они все время первым занятием? Ему что, по утрам не спится?
Гермиона только пожала плечами в ответ.

То ли из-за треволнений этого дня, то ли из-за плотного ужина Гарри почувствовал, что уснуть ему не удастся, и потому решил пройтись по коридорам и поглядеть, не появилось ли в любимой школе чего-нибудь нового. Видимо, за размышлениями он потерял чувство времени: стоило ему по привычке свернуть к библиотеке, как над ухом раздался знакомый голос:
– Мистер Поттер, не поздновато ли для учебы?
– Неужели в самом деле так поздно, сэр? — отозвался Гарри. — Прошу прощения, у меня часы отстали.
– Так вот почему вас постоянно встречают в коридорах по ночам? Наконец-то разрешилась эта таинственная загадка. Минус десять баллов… за то, что не удосужились починить их до сих пор! Надеюсь, путь в гостиную вы найдете без компаса, который наверняка сломался вместе с часами. — Ухмыльнувшись, профессор Снейп направился дальше по коридору.
Гарри поплелся в гостиную, кляня себя за то, что не прихватил плащ-невидимку, понадеявшись, что преподаватели, выпив на банкете, не станут отлавливать учеников по коридорам. «А Снейп, ко всем своим недостаткам, еще и трезвенник… — уныло подумал гриффиндорец. — И зачем это, интересно, он сам по школе шатается на ночь глядя?» Мучимый этими мыслями, Гарри, едва зайдя в спальню, тут же кинулся к своим вещам за Картой мародеров.
Оправдывая его подозрения, профессор направился не к себе, а в комнату отсутствовавшего Люпина. В течение пяти томительных минут зельевар бродил взад-вперед по помещению, после чего вышел. Гарри улегся спать с мыслью о том, каким ветром Снейпа туда занесло, и вдруг на ум пришла тревожная догадка. Либо что-нибудь забрать, в том числе, возможно, и украсть, либо произвести обыск… или подкинуть что-нибудь! По инерции Гарри бросился было будить Рона, но, наткнувшись на пустую кровать, приуныл. Поразмыслив над этим, Гарри надел плащ-невидимку и отправился в комнату, которую четверть часа назад покинул зельевар.
Там он с полчаса безрезультатно искал какие-нибудь подброшенные предметы, но ничего необычного на глаза не попадалось, а что именно составляет обычное убранство комнаты оборотня, у него не было ни малейшего понятия. Зевая, Гарри остановился в центре комнаты и оглядел сотворенный им беспорядок: «Придется еще объяснять Люпину, какого Мерлина я рылся в его вещах. Хотя, когда тот узнает, сам, небось, еще не так будет копаться…» — Успокоенный этой мыслью, Гарри решил, что от дальнейших поисков все равно толку мало, и отправился в башню Гриффиндора.

Пробуждение на следующее утро было не слишком приятным: осмотревшись, Гарри обнаружил, что спальня пуста. Надев очки, он прочел оставленную на тумбочке записку: «Гарри, мы пытались тебя разбудить, но ты дрых, как свинья. Твои друзья». «Тоже мне, друзья, — думал Гарри, впохыхах одеваясь, — уж Рон бы меня растолкал…» Ему вовсе не улыбалось опаздывать на первый же урок нового преподавателя. Взглянув на часы в гостиной, он сделал еще более неприятное открытие: первое занятие уже закончилось, и теперь ему грозило опоздание на зельеварение. Чертыхаясь, Гарри кинулся за котлом.
Перепрыгивая через две ступеньки, юноша бросился вниз, к подземельям. Учитывая способ его передвижения, не было ничего удивительного в том, что он налетел на профессора Рахилли; а вот то, что тот умудрился удержаться на ногах, в то время как Гарри скатился до самой лестничной площадки, было вполне достойно восхищения.
– Если я не ошибаюсь, вы — проспавший мое занятие мистер Поттер? — изрек профессор, оправившись от потрясения.
– Вы не ошиблись, сэр… — Гарри опасливо взглянул на нового преподавателя.
– Поттер! — раздалось из глубины коридора. — Мои занятия начинаются через полминуты, а вы еще ошиваетесь тут?
Гарри быстро произнес какие-то извинения — по крайней мере, он на это надеялся — и рванул к классу под пристальным взором зельевара.
– Вчера вы пропустили ужин, — раздался сбоку голос Рахилли.
– Мне подумалось, что мое присутствие не прибавит вам аппетита, — парировал Снейп.
– Вы были правы. — Профессор Военных действий отвернулся и быстро двинулся вверх по лестнице.

На уроке Снейп был настолько рассеян, что даже не отпускал обычных замечаний по поводу популярности Гарри, а в ответ на бормотание Невилла о том, что он не сделал домашнее, зельевар случайно прибавил ему пять баллов и спросил Гермиону. Пять минут спустя за ее ответ он добавил десять баллов Рейвенкло, затем, заметив свою ошибку, снял их с Хаффлпаффа по прошествии еще десяти минут, в течение которых он взывал к ученикам:
– Уизли! И где он? И домашнее не сделал? Сделал? А где он?
Затем, видимо, припомнив, почему именно Рон отсутствует, он осознал свою несправедливость и возвратил двадцать баллов Гриффиндору. Слегка обалдев от подобного круговорота баллов в природе, ученики изумленно переглядывались: такого с их "любимым" педагогом еще не случалось.

Пребывая в шоке от необъяснимого поведения одного из самых дисциплинированных и строгих преподавателей в школе, они явились на трансфигурацию. МакГонагалл минут пять говорила о чем-то, по-видимому, важном, а закончив монолог и встретив взгляд нескольких десятков пар бараньих глаз, вышла из себя:
– Начало года! Первый день! А вас уже от инферналов не отличить!
В классе стояла звенящая тишина, что было совершенно не свойственно для Гриффиндора; никто даже не пошевелился, только ученики смотрели теперь не в пространство перед собой, а на профессора МакГонагалл. Та вздохнула:
– Надо думать, на вас так повлияли занятия по Военным действиям? Это что же будет в конце года? Начинаем производить обратное превращение каши в мозг!
Ученики оживились и принялись демонстрировать летние домашние работы.
В конце занятия профессор МакГонагалл подозвала к себе Гарри.
– Я бы хотела, чтобы ты сегодня посетил тренировку: будем обсуждать твое возвращение в команду.
Гарри мрачно кивнул: про себя он решил, что с большим спортом пора завязывать. Он за все лето ни разу не садился на метлу, к тому же, портить удовольствие от полета нотациями капитана и чокнутыми бладжерами ему изрядно надоело. Не говоря уже о том, сколько времени и здоровья он теряет на этих тренировках. Неудивительно, что его успеваемость оставляет желать лучшего… Обуреваемый этими мыслями, Гарри решил на первой же тренировке подать заявление об уходе из команды. Если он затянет с этим, то, неровен час, не заметит, как окажется в сборной Англии.
Посему весь последующий урок истории магии Гарри сочинял свое заявление; однокурсники, по большей части, спали, удобно расположившись на партах.
На травологию все пришли выспавшимися, и профессор Спраут не уставала этим восторгаться, ибо обычно к пятому занятию студенты производили впечатление вареных овощей.
Но это была лишь середина долгого дня обучения. Полный пренеприятнейших предчувствий Гарри поплелся на обед, на который, в связи с последующей тренировкой, отводилось лишь четверть часа. Гермиона была мрачнее клубившейся за окном тучи.
– Гарри, ты проспал первое занятие.
– Спасибо за сочувствие, — проворчал Гарри. — Сейчас, когда через каких-нибудь минут десять меня распнут на Гриффиндорской трибуне, оно мне особенно необходимо.
– С чего бы это?
– А с того, что я подаю заявление об уходе из команды.
Гермиона просияла было, но потом нахмурилась:
– Погоди, а МакГонагалл согласится? Знаешь, у меня есть некоторые сомнения…
– А у меня, думаешь, нет? — вздохнул Гарри и поспешно проглотил остатки обеда. — Ладно, была — не была. Если я не вернусь через час, ищи меня в больничном крыле.
– Я полностью одобряю твое решение, — напутствовала его гриффиндорка.
– Не думаю, что Рон будет с тобой солидарен, — с этими словами Гарри вышел из-за стола и направился к полю.

Когда он подошел, команда уже выстроилась в линейку и выслушивала напутствие МакГонагалл.
– Что случилось, Поттер? Почему без формы и метлы? — воскликнула декан Гриффиндора сразу после окончания длинной тирады, из которой следовало, что выиграть кубок в этом году важно, как никогда раньше, хотя никаких аргументов в пользу этого суждения профессор не высказывала, считая это само собой разумеющимся.
– Профессор МакГонагалл, Анжелина… и все остальные! — заявил Гарри как можно громче и решительнее. — Я бы хотел подать заявление об окончательном уходе из команды.
С этими словами Гарри протянул декану пергамент. Изучив его, профессор заметила:
– Это первый случай за всю историю моей работы!
– Нет, профессор, — робко возразил Гарри. — Случаи были. Когда уходили по состоянию здоровья.
– Не хотите ли вы сказать…
– Да, мне очень жаль… Но у меня обнаружены серьезные отклонения в психике… Можете спросить у мадам Помфри. Едва ли можно садиться на метлу, исходя из правил безопасности.
– Какие еще правила безопасности? Что стряслось с вашей психикой, мистер Поттер?
– Знаете, я не могу рассказать вам сейчас… — Гарри постарался состроить как можно более таинственное выражение лица.
– О, понимаю, — встревожилась профессор. — Мы обсудим это позже.
Гарри мысленно поздравил себя с первой победой: МакГонагалл, похоже, поверила, что это связано с Вольдемортом, окклюменцией, его снами и прочей дребеденью, так что в дальнейших разъяснениях необходимость отпала.

Окрыленный, Гарри направился в библиотеку делать домашнее задание по зельеварению. Заглянув в расписание, он так и осел на землю: Зелья занимали первых три урока! Может, он уснул, и ему снится кошмар? Правда, поразмыслив, гриффиндорец оценил некоторые преимущества данной ситуации: зельеварения умещались в два дня, а значит, и домашнее задание придется выполнять лишь дважды в неделю. Впрочем, гриффиндорец тут же разочаровался в этой мысли, решив, что Снейп не преминет компенсировать это размерами задаваемого. «Похоже, Дамблдор решил сократить таким образом поголовье учащихся, пока ничего не случилось», — подытожил Гарри и вздохнул с облегчением, вспомнив, что теперь у него хотя бы появилось время для выполнения этого самого задания.
Гермиона что-то увлеченно писала за соседним столом. Когда Гарри поинтересовался, по какому предмету ей досталось столь длинное задание, девушка ответила, взглянув на него с укоризной:
– Я переписываю домашние задания для Рона. Сам-то, небось, не догадался?
– Ты думаешь, ему в тюрьме заняться больше нечем? — изумился гриффиндорец.
– Гарри, ты что, не понимаешь, он ведь безвозвратно отстанет от программы! Еще неизвестно, сколько Рона там продержат. Как хорошо, что его учебники с ним — Рону, конечно, выдали их, чтобы он мог позаниматься.
Гарри усомнился, что другу могла прийти в голову идея их потребовать, но решил придержать свои мысли при себе. В конце концов, Рон порадуется любому знаку внимания, так что гриффиндорец тоже сел писать ему письмо, мимоходом заметив:
– Не особенно увлекайся, а то сова надорвется.
– Я уже переговорила со всеми на факультете, пока ты был на тренировке: каждый напишет Рону по письму и отправит часть заданий со своей совой.
Гарри поспешил внести свою лепту в этот поток корреспонденции.

Перед тем, как лечь спать, Гарри завел будильник во избежание очередного пропуска первого занятия, тем более, что в этот раз им значилось зельеварение. С утра он выяснил, что будильники в его случае бессильны: Гарри был разбужен однокурсником с помощью душа с доставкой в постель.
– Невилл!
– Прости, Гарри, но пора вставать. Точнее, было пора примерно полчаса назад. Через пятнадцать минут начнется первый урок… Сам-Знаешь-Что.
– Пятнадцать минут?! Спасибо, за это время я как раз успею осознать весь ужас своего положения!
На сей раз профессор Снейп был вполне в своем уме, поэтому уроки превратились в затянувшийся кошмар. Зельевар явно пребывал в дурном расположении духа, и штрафные баллы на пару с язвительными замечаниями сыпались как из рога изобилия. Правда, к третьему уроку Мастер Зелий помрачнел окончательно и перестал обращать внимание на класс, предоставив им возможность доваривать зелье без его деятельного участия. В связи с пропущенным завтраком Гарри так хотелось есть, что даже запахи, царившие в классе зельеварения, казались ему аппетитными. Он задумался, есть ли среди снейповских ингредиентов что-нибудь съедобное.
Профессор Снейп, тем временем, хмуро оглядывал класс. «И кто только составлял в этом году расписание занятий? Похоже, далеко не все мои худшие враги пребывают вне пределов досягаемости», — мрачно заключил он. Три урока с собственным факультетом — уже пытка, но три совместных урока с гриффиндорцами — это настоящее стихийное бедствие. На третьем уроке профессор то ли от нечего делать, то ли волнуясь за сохранность любимого кабинета решил «пройтись по головам» этих балбесов. Малфой почему-то занимался изучением пейзажа за окном и сравнивал цвет листьев с цветом своего зелья. «О, Мерлин, что за бред? — ужаснулся зельевар, поспешив перевести внимание на других студентов. — Похоже, сынок Люциуса не в своем уме…» Грейнджер читала под партой книгу об освободительном движении малых народов. Ну, хоть зелье у нее было нормального цвета. Непревзойденный Гарри Поттер поражал приземленностью своих интересов, думая исключительно о еде. Невилл Лонгботтом…
– Лонгботтом! Не двигаться! Отдайте это! Минус двадцать баллов с Гриффиндора! Вы что, вздумали подорвать школу?! Несмотря на то, что это начинание нельзя было осуществить более блистательным способом, я не могу зачесть вам эту работу. Урок окончен! Для всех! — пресек он попытки Невилла остаться и переделать зелье на большой перемене.
Стоило Гарри выбраться из класса зельеварения на свет божий, как у него словно выросли крылья, и он помчался на кухню. Гермиона бросилась следом.
– Гарри! Не беги ты так, у нас перерыв в полчаса! И вообще, в Главном зале накрыли ла-а-анч!
Студент остановился.
– Спасибо, Гермиона. Ты всегда подаешь удивительно здравые идеи! — С этими словами гриффиндорец понесся в вышеуказанном направлении. Гермиона вздохнула и, подобрав выпавшие у однокурсника конспекты, двинулась за ним.

– Как там Рона, интересно, кормят? Может, имеет смысл послать ему вместо заданий что-нибудь вкусненькое? — Гарри поглощал ланч с таким аппетитом, что на него удивленно поглядывали соседи.
– С голоду он не умрет, — предположила Гермиона.
– Ты уверена?
– Нет, конечно. Но он все же несовершеннолетний… Гарри, мне казалось, ты вчера ел.
– И что? — спросил Гарри, хватая очередной тост.
– Слышала, тебе удалось уйти из команды по квиддичу без потерь.
– Пока да. Но я практически уверен, что МакГонагалл что-нибудь придумает, как только оправится от шока. Будет не так уж плохо, если все обойдется лишь необоснованным снятием баллов или чем-нибудь в этом роде… — Гарри опасливо посмотрел на преподавательский стол. В глаза бросалось то, что преподаватели более плотно, чем обычно, собрались у одного конца стола, а в отдалении от всех сидел профессор Рахилли, с мрачным лицом ковырявшийся в тарелке. «Он что, со всеми профессорами уже перессорился? — подумал Гарри. — Похоже, что в этом он даст сто очков вперед профессору Снейпу…» — А что было на этом… как его?
– На Войне?
– На чем?
– Ах, Гарри, ты отбился от коллектива. На Военных действиях. Этот профессор, О’Рахилли, сказал, что этот предмет у нас будет только на время войны, а потому он не видит в нем особого смысла. И что учебников у нас и вправду не будет, потому что он не успел их написать. — В голосе девушки зазвучало неподдельное изумление. — Поэтому преподавать он будет, вроде как, экспромтом. А еще мы проходили Патронус. Поскольку наш факультет его уже освоил, он прибавил Гриффиндору пятьдесят баллов, а слизеринцам не повезло. О’Рахилли сказал, что не может задерживать весь курс, и всякие отстающие будут заниматься сверхурочно, но не с ним, а самостоятельно.
– Не зря я, значит, убивался, — буркнул Гарри. — Профессор О’Рахилли за меня отомстил.
– Насколько я поняла, у членов Отряда Дамблдора проблем с Войной не возникнет. Но это не значит, что мы ничем не будем заниматься. Должно быть, этот предмет довольно интересный, хотя на первом уроке мы ничего не успели, много времени ушло на разъяснения. И вообще, профессор Рахилли оказался довольно милым…
– Как профессор Локхард? — не удержался Гарри.
Гермиона покраснела:
– Думай, что говоришь… — и бросила осторожный взгляд на соседей и преподавательский стол: — Ты заметил — с ним никто не разговаривает!
– Может, он член ИРА, — пожал плечами Гарри. — Не даром он занимается Войной. Мне вообще-то не до проблем подозрительных ирландцев.
– Гарри, ты стал эгоистом, — вздохнула Гермиона.
– Я не о себе беспокоюсь, а о Роне!
– Тогда не забудь написать ему. Домашнее задание, так и быть, я сама отошлю, поэтому напиши какие-нибудь новости, на это мне некогда тратить время. И хватит есть, через три минуты у нас трансфигурация!
Остаток дня прошел тихо и спокойно. Последние два урока, травологию, Гарри проспал на парте, поскольку занятие было теоретическим. Потом, на свежую голову, уроки делались на удивление быстро.

Идиллия продолжилась и с утра: Гарри встал вовремя и смог вдоволь наесться перед очередной трансфигурацией. Но, как только в Главный зал вошла МакГонагалл, ему стало не по себе: во взгляде профессора светилась мрачная решимость.
– У меня сообщение от директора Дамблдора. — С этими словами она подошла к гриффиндорскому столу. — Оно касается факультетов Гриффиндор и Слизерин.
Сидящие за обоими столами встревоженно притихли: для одного из факультетов, судя по выражению лица гриффиндорского декана, новость была явно неприятной. — По распоряжению директора… — последовала эффектная пауза, — студент Гарри Поттер переводится на факультет Слизерин!
По залу пронесся вопль:
– Это что за новости?! — принадлежавший, как ни странно, отнюдь не ошарашенному Гарри, а профессору Снейпу, который в возмущении вскочил из-за стола.
– По всем вопросам — к директору, — проворковала МакГонагалл и направилась к выходу.
Зельевар с грохотом швырнул ложку в тарелку и вылетел следом. Ученики притихли, на всякий случай втянув головы в плечи.
– Как сказал бы профессор О'Рахилли, имела место чрезвычайная ситуация, — прошептала Гермиона.
– Это уже военный переворот какой-то, — добавил Невилл.
– Держу пари, сейчас директору плохо придется. — Симус Финниган с ужасом уставился вслед преподавателям.
Сам Гарри не знал, что и сказать: с родного факультета его переводят к Снейпу! Он призадумался: выходило именно так, как некогда вещала Шляпа Гриффиндора. Не она ли МакГонагалл идейку подкинула?
Гриффиндорец обернулся к подруге — она была не менее удручена происходящим, но нашла в себе силы ему улыбнуться. Несколько ободренный этим, Гарри решил, что едва ли друзья отвернутся от него из-за такой малости, как перевод на другой факультет; а что до Снейпа, то вряд ли ему придется общаться с зельеваром намного чаще прежнего.
Затем он подумал, что, по-видимому, ему также стоит проследовать в директорский кабинет, чтобы оказать Дамблдору хотя бы моральную поддержку: ведь, зная Снейпа и МакГоннагалл, впору было прятаться в бомбоубежище, только едва ли на эту роль подошло бы что-нибудь, кроме Тайной комнаты… К тому же, Гарри собирался хотя бы в общих чертах выяснить, что ему делать дальше, впрочем, Мальчик-Который-Еще-С-Утра-Был-Гриффиндорцем сильно сомневался, что собравшимся у Дамблдора профессорам есть до этого какое-то дело.
В коридоре перед кабинетом Гарри даже несмотря на препятствие в лице гаргульи мог разобрать выкрики, доносящиеся сверху: «Не орите на меня, Снейп!» и «В гробу я видал вашего Поттера!»
Подросток оценивающе взглянул на горгулью:
– Мне бы к директору пройти…
– Пароль? — поинтересовался самый вреднющий кусок камня во всей школе.
– Лимонные дольки?
Еще более мерзкое выражение.
– Сливочная помадка?
На каменной морде появилась ухмылочка.
– Шоколадные лягушки? — отчаянно предположил Гарри. — Учти, я еще много сладостей знаю, но думаю, что к тому времени, как я их перечислю, от директора уже мало что останется! И вообще, могла бы уже и без пароля пропускать по старой памяти.
– Иди уж… — проскрипела статуя.
Наконец Гарри постучался в вожделенную дверь. Ответа не последовало, и он приоткрыл створку. На него тут же набросился профессор Снейп:
– Почему вы не на уроке?!
– Я… У меня сейчас трансфигурация…
– Вот и идите на нее! Вместе с профессором МакГонагалл!
– А у Слизерина какой урок?
– Травология. А зачем это вам?.. Ах, да… Ладно, сегодня походите с Гриффиндором, завтра я все устрою. Кстати, Минерва, а что, если я зачислю Поттера к себе в команду по квиддичу? — внезапно переменившимся, елейным голосом начал профессор. — С таким ловцом наша сборная наверняка выбьется в чемпионы…
– Это низко! — Профессор пошла багровыми пятнами.
Снейп разразился серией омерзительных смешков и добавил:
– Так, может, еще подумаете, прежде чем гнать Поттера?
МакГонагалл в нерешительности обернулась к директору.
– Но я не буду играть! — выкрикнул Гарри. — Тем более за сборную Слизерина…
– Вот видите! — победоносно заявила профессор МакГонагалл. — Все-таки вам не чуждо благородство, мистер Поттер… — В голосе профессора зазвучало что-то вроде раскаяния, но она твердым голосом закончила: — Надеюсь, вы быстро освоитесь на новом факультете. По правилам школы переводы не оспариваются.
«А правила на ходу придумывают профессора», — тоскливо заключил про себя Гарри, направляясь к выходу вслед за Снейпом.
Едва за ними закрылась дверь, профессор гаркнул в лицо студенту:
– Идиот! — и унесся в глубь коридора.
– Чуть что, так сразу идиот, — проворчал Гарри, поспешив к классу трансфигурации, чтобы предупредить однокурсников об опоздании профессора и ее «радужном настроении».
Как только он зашел в кабинет, к нему кинулась Гермиона.
– Гарри, Рона выпускают! Как только ты ушел, я получила письмо. Вечером он приедет на экспрессе.
На перемене Гарри принимал заверения друзей в вечной дружбе, которые, в основном, выражались в готовности наставить слизеринцам синяков, если что. Как выяснилось, его перевод отрицательно повлиял лишь на настроение Малфоя: тот сидел хмурый как грозовая туча.

За не слишком веселым уроком трансфигурации последовали сдвоенные Условия безопасности в период военных действий, где Гарри, наконец, смог наблюдать нового преподавателя в деле.
– Доброе утро, класс, — начал профессор О'Рахилли, роясь в наваленных на стол свитках. Наконец отыскав, по-видимому, нужный пергамент, профессор поднял глаза и, прищурившись, поинтересовался:
– А вы кто?
Гарри в изумлении повернулся к Гермионе, желая поделиться впечатлениями о странностях в поведении преподавателя, но та как ни в чем не бывало отчеканила:
– Шестой курс, сэр!
– А у нас…
– Условия безопасности в период военных действий, сэр, второй урок!
Удовлетворенно кивнув, профессор О'Рахилли внимательно вгляделся в выкопанный из общей кучи пергамент, после чего засунул его в объемистый ящик стола, заодно сметя туда почти все остальные свитки.
– Итак, сегодня мы продолжим анализ поведения в чрезвычайных ситуациях. Начнем с общих правил. Что вы будете делать при встрече с подозрительным незнакомцем? Мисс Грейнджер? — Он наконец утрамбовал свои записи в ящике и обратился к классу.
– Надо выяснить его намерения, сэр, — решительно ответила та.
– Хорошо. Предположим, что они враждебны. — Заглянув в оставшийся на столе список, он вычитал: — Мистер Малфой! Есть у вас какое-нибудь мнение на этот счет?
– Наверно, надо защищаться… — не слишком уверенно произнес слизеринец.
– Полагаю, да, — вздохнул Рахилли. — Но здесь нужно действовать наверняка. Если не уверен в своих силах, лучше и не пытаться… Еще ценные мысли будут?
– Может, удастся заговорить противника, сэр. Тогда есть шанс потянуть время, — откликнулся на слова профессора Гарри. — А еще нужно звать на помощь. Даже если никто не услышит, это может напугать врага. И вообще, стоит искать возможность убежать.
– А как же ваши друзья? — заинтересованно спросил профессор. — Вы их бросите?
– Ну, почему же. Я за ними побегу. Друзья не должны кидаться на врага, им следует скрыться раньше и привести помощь. От этого будет больше пользы, чем от героического самопожертвования.
– Любопытно, — взгляд зеленовато-серых глаз намертво прирос к лицу Гарри, — при таких отважных родителях…
Гарри почувствовал, как заливается краской до корней волос. Подобные упреки от профессора Снейпа он привык сносить, так как тот ненавидел его отца, со стороны Сириуса — терпел, поскольку самого крестного рассматривал как не лучший пример для подражания. Но слышать подобные слова от почти незнакомого человека…
– …такой рассудительный сын, — завершил профессор. — Ваша скромность делает вам честь. И неважно, на каком факультете вы учитесь, — неожиданно добавил Рахилли, глядя в окно.
Как ни странно, для Гарри это была чуть ли не первая похвала такого рода, которая действительно доставила ему удовольствие.
– Перейдем к домашнему заданию! — Оторвавшись от своих мыслей, преподаватель повернулся к аудитории.
Все слизеринцы, как один, недовольно забурчали, а со стороны Гриффиндора взметнулся лес рук. И одна слизеринская, принадлежавшая Гарри.
– Гойл! — тоскливым голосом протянул профессор. — Патронус! Ну же, смелее, у нас еще пятьдесят зачетов впереди!
Класс в ужасе обмер. В наступившем молчании О`Рахилли озвучивал одни, как на подбор, слизеринские фамилии. Разочаровавшись в этом занятии, он почесал пером в затылке:
– Что за дела, ни один не готов… — Сокрушенный вздох. — Ну, и сколько мне с вас снять баллов?
– Двадцать… — пискнула Пенси Паркинсон.
Рахилли приподнял брови:
– Ну, ладно… Всем минус двадцать…
Лица слизеринцев посерели.

В коридоре ребята столкнулись с Люпином: он выглядел более изможденным, чем обычно после превращения. Первыми же его словами было:
– Что с Роном?
– Его выпускают. Только он что-то не торопится в родную школу, — пробурчал Гарри.
– Ничего, если он задержится дома, мы ему и туда пришлем домашнее, — добавила Гермиона.
– То-то он не едет — в спешном порядке пытается сделать все, что ты ему наприсылала.
– Ты думаешь? — нахмурилась Гермиона.
– С него сняли обвинения? — продолжил расспросы Люпин.
– Да, за отсутствием доказательств. Больше ничего не нашли. И вообще, мало ли у кого что валяется? Если бы в моей тумбочке покопались, еще бы и не такое обнаружили.
– Понятно, — вздохнул Люпин. — Я слышал, тебя перевели? Хотелось бы знать, почему.
Гарри усмехнулся:
– Это все профессор Снейп. Он сказал, что так сильно мечтает заполучить столь блестящего ученика, что даже откажется от прибавки к зарплате.
– Это МакГонагалл, — перебила его Гермиона. — Гарри бросил квиддич, и она решила бросить Гарри.
– Боюсь, на новом месте тебе несладко придется, — расстроился оборотень.
– Ничего страшного, я думаю, профессор Снейп вскоре начнет меня избегать, чтобы забыть о моем присутствии на его любимом факультете. С Малфоем я начну с сегодняшнего дня проводить воспитательную работу. Да и вообще — мне учиться всего два года осталось.
– Это точно. — Люпин обернулся: к ним по коридору направлялся профессор О`Рахилли. Увидев оборотня, он остановился, и преподаватели уставились друг на друга с не самым дружелюбным видом.
– Доброго дня, мистер Люпин, — сухо поздоровался профессор Военных действий.
– И вам доброго дня, мистер О`Рахилли, — неискренне улыбнулся в ответ оборотень. — Надеюсь, вам его не омрачают никакие сожаления…
– Нет! — гаркнул О'Рахилли и удалился обратно в класс.
– Что это он? — озадаченно переспросил Гарри.
– Видишь ли, к работе в школе надо привыкнуть, вот он и… нервничает. Ему следует больше отдыхать. К тому же, он знает, что я — оборотень.
– Он боится оборотней? — нахмурилась Гермиона.
– Не всех. — На сей раз улыбка профессора была искренней, но недоброй.
– Ладно, я пойду. — Гарри понял, что Люпин, как всегда, не намерен что-либо разъяснять. — А то там, небось, весь Слизерин без меня заскучал.
– Я буду в библиотеке! — крикнула ему вслед Гермиона.

Когда Гарри вошел в гостиную, никто демонстративно не обратил на него внимания. Его вещи были сложены в безупречном порядке в углу спальни. Впрочем, Гарри понимал, что период полураспада этого порядка — от силы дня два, и, полюбовавшись на незнакомый интерьер, спустился обратно в гостиную. Проходя по комнате, он услышал разглагольствования Малфоя:
– Отец написал мне, что он отправит письмо в Министерство магии, и О`Рахилли немедленно снимут с должности. Ему не место в этой школе.
– Как и Люпину? — ехидно поинтересовался Гарри.
Малфой замялся. Заметно было, что никто не удосужился ему толком ничего объяснить насчет повторного назначения оборотня. Миллисента Буллстроуд демонстративно перевела разговор на другую тему, а Гарри вновь двинулся к выходу. Оказавшись в коридоре, он повстречался с профессором Снейпом.
– Вы куда, Поттер?
– В библиотеку, сэр.
– Вообще-то, у нашего факультета собрание. Но, видимо, оно вас не касается, так же, как и прочие правила, постановления и законы.
Гарри решил, что это можно считать разрешением идти на все четыре стороны, и удалился, чувствуя спиной неодобрительный взгляд профессора.

Гермиона уже погрузилась в изучение толстенного фолианта. Присмотревшись, Гарри обнаружил, что это — свод магических законов.
– Что ты там хочешь найти? — наконец поинтересовался он.
– Хотела доказать, что Рона держали в заключении неоправданно долго. — Гермиона рассеяно теребила страницу. — Но, видимо, не получится.
– Ну и что там есть на этот счет?
– Вообще ничего! — Девушка в сердцах захлопнула книгу. — Так что, можно сажать кого угодно безо всяких оснований и держать, сколько душе угодно. Нам еще повезло, что Рона вообще отпустили. Очень удобно: все зависит только от личной доброты арестовавших. И, кстати, можно сразу напустить дементоров, если очень хочется.
– Но они же не имеют права! — задохнулся Гарри.
– Дементоры не имеют права, — спокойно пояснила гриффиндорка. — А мракоборцы — очень даже… Нельзя применять поцелуй дементора к ценным свидетелям, но это еще как посмотреть, кто ценный, а кто — нет… — Вздохнув, девушка переменила тему: — Ну и как тебе О’Рахилли?
– Манера преподавания у него интересная, тут с тобой не поспоришь, — хмыкнул Гарри. — Никто еще не спрашивал, кто мы такие, в начале урока.
– Что с того, ведь мистер О'Рахилли не профессиональный преподаватель, — пожала плечами девушка. — Но мне кажется, он справляется не хуже прочих, а ведь на первых порах это особенно трудно…
– Да уж, пикси в класс он выпустить не догадался, — фыркнул новоиспеченный слизеринец. — Правда, это вызывает некоторые опасения, как бы он не учудил чего похуже: ведь из всех предыдущих преподавателей ЗОТИ меньше всего проблем было с Локхардом.
– Но это же не Защита от темных искусств, а Военные действия, — резонно возразила Гермиона.
– Не сказал бы, что это звучит безобиднее, — заметил Гарри. — А откуда он вообще взялся, O’Рахилли?
Его подруга приняла таинственный вид, что, как правило, означало, что она в кои-то веки не знает правильного ответа. В конце концов, она предположила:
– Ну-у-у, может, он был мракоборцем… Ведь Дамблдор не просто так назначил его на эту должность.
– А почему «был»? — не преминул заметить Гарри.
– По-моему, у него большие проблемы со здоровьем, — тихо заметила девушка. В ответ на скептический взгляд друга она пояснила: — До поступления в Хогвартс я собиралась стать врачом, как родители.
Задумавшись о словах Гермионы, Гарри неожиданно вспомнил случайно подслушанный разговор:
– А почему его недолюбливают оба лагеря, как думаешь?
– Что ты имеешь в виду?
– А ты разве не замечаешь? Все профессора его сторонятся, Слизерин во главе со Снейпом его не переносит. Я их разговоры слышал — они хотят, чтобы его выгнали.
– Слизерин — это понятно, он одним махом снял с них кучу баллов. Профессор Снейп — у него вообще такой принцип построения отношений. А что до остальных… Рахилли — новый член коллектива, не привыкли еще. А как тебе твой новый коллектив?
– Да ничего… Конечно, нос воротят, но и не цепляются пока.
– А профессор Снейп?
– Старается обо мне забыть. А что ему еще остается делать? Представляешь, он на Слизерине какие-то собрания проводит. Впрочем, со слизеринцами, наверно, по-другому и нельзя: они же все из аристократических семей темных магов, таким дисциплина не помешает. — Помолчав, Гарри признался: — А вообще, мне до сих пор не верится. Отучился уже пять лет на Гриффиндоре, конечно, всякое бывало, но теперь этот перевод ни с того, ни с сего… Наверно, это первый случай в истории Хогвартса, когда кто-то попадает на чужой факультет.
– Нет, не первый. — Гермиона принялась выводить узоры на пыльной поверхности книги. — Подобная история упоминается в неадаптированной «Истории Хогвартса». Тоже, кстати, на Слизерин перевели, но с Рейвенкло.
– И тоже из-за квиддича?
Гермиона смутилась:
– Вообще-то, за применение запретного заклинания в стенах школы.
– Ничего себе… — шепнул Гарри. — И какого же?
– Авада Кедавра. — Гермиона стерла начерченный узор.
– Мое прегрешение, видимо, немногим лучше, — вздохнул Гарри. — А почему же того ученика не исключили?
– Вроде как, никто не умер. И показания свидетелей не совпали. Кому-то «Авада» послышалось, вот и получился скандал.
– Разница лишь в том, что МакГонагалл ничего не послышалось, — грустно кивнул Гарри.

Вечером в слизеринской гостиной было тихо: помимо Гарри там находилось всего несколько студентов.
– Мистер Поттер, — раздался голос декана Слизерина, — сидите в одиночестве?
– А вы пришли составить мне компанию? — не удержался студент.
– Поттер, — раздраженно оборвал его профессор, — если вы считаете, что с переводом на мой факультет я начал испытывать к вам теплые чувства…
– То я ошибаюсь, — проворчал Гарри. — И чтобы это понять, не надо быть легилиментом.
– Вот именно. Почему вы прогуляли военные действия?
– Проспал, — вздохнул Гарри. — Все ждал, пока ко мне придет Темный Лорд и скажет что-нибудь интересное…
– В результате я вынужден был выслушивать замечания от вашего военщика! Если я еще хоть раз по вашей милости буду с ним разговаривать, то вы у меня будете вставать в шесть утра, и будить вас буду я лично!
– Да я бы и не против… — Главным для Гарри в это дискуссии было то, что драгоценное время чьей-то отработки бесповоротно утекало. Еще полчаса ругани — и профессор Снейп потеряет возможность замучить какого-нибудь ученика. Поэтому он терпеливо выслушивал зельевара, который разорялся, что не намерен тратить свое время на всяких там Поттеров и уж тем более не в восторге от идеи подниматься в такую рань из-за сонных лоботрясов, которые по ночам неизвестно где болтаются. Когда профессор наконец осознал, что распинается почем зря вот уже десять минут, он поспешно убежал, на ходу успев обругать Гарри за то, что тот его якобы задержал. Всю эту сцену наблюдал незаметно появившийся в гостиной Малфой-младший.
– Похоже, он тебя недолюбливает.
– Какое тонкое наблюдение! — буркнул Гарри в ответ.
По-видимому, расценив реакцию Поттера как удачное начало разговора, Драко спросил:
– Слушай, а ты собираешься дальше играть в квиддич?
– По-твоему, я ушел со своего факультета только ради того, чтобы бороться за честь вашей сногсшибательной команды? Кажется, я достаточно ясно дал понять, что не собираюсь. Если Снейп попытается меня заставить — сменю факультет, мне уже не впервой… А что, боишься за свое место?
– Я решил сразу удостовериться, что оно тебя не интересует, — ответил Малфой.
– Понятно. — Гарри вернулся к изучению учебника, и не успел он прочесть и пары слов, как Драко уже след простыл.

Проснувшись, Гарри поначалу не понял, на каком факультете находится: вокруг мелькали заспанные лица, слышалась приглушенная ругань тех, кого пытались поднять с постели. Новоявленный слизеринец пришел к выводу, что, несмотря на различия между ними, все ученики Хогвартса реагируют на ранний подъем совершенно одинаково, и поспешно отправился в столовую. Там его ожидал сюрприз: оказывается, ночью вернулся Рон. Восторгам троицы не было конца.
– Как там кормили? — первым делом поинтересовался Гарри.
– Мне пришлось половину раздать охранникам, столько мне всего наприсылали. И мама каждый день носила горячий обед.
– А камера? Не слишком ужасная? — подключилась Гермиона.
– Какая там камера… У меня были, пожалуй, лучшие апартаменты во всем Министерстве магии. Отец постоянно навещал… Мне повезло, что дементоры посбегали из Азкабана, а то могли и туда засадить.
– Да ты что… — ужаснулась Гермиона.
– Кстати, я читал, тебя перевели к Снейпу, — вспомнил Рон. — Как ты думаешь, это не по той же причине, по которой посадили меня?
– Не смеши мою палочку, Рон. Все дело в квиддиче. Помни о моей участи, если соберешься оставить команду. А насчет твоего ареста что-нибудь прояснилось?
– Есть некоторые мысли, — признался Рон и шепотом продолжил: — Я слышал из-за дверей разговор Хмури и Тонкс — она приходила меня навестить, ну, и допросить заодно. Из их слов я понял, что за Дэвидом Уолтером давно велось наблюдение, вплоть до его исчезновения. И в нем был задействован, в том числе, наш дражайший профессор Снейп… Может, он и участвовал в похищении? Если вспомнить его биографию…
Гермиона фыркнула:
– Рон, это даже не оригинально. Кстати, у нас ведь новый преподаватель!
– Стукач твой преподаватель, — заметил новоявленный слизенинец. — А темные искусства опять преподает Люпин. Кстати, надо бы с ним поговорить насчет твоего ареста — он ведь переживал не меньше нашего, и наверняка ему тоже не терпится узнать, кто замешан в этом деле.
– К тому же, он мог что-нибудь заметить, ведь он жил рядом с нами, когда Рону подкинули эти предметы, — добавила девушка.
– Ты думаешь, если бы он что-то знал, то не использовал бы, чтобы помочь Рону? — засомневался Гарри
– Он мог не знать, что эти вещи связаны между собой, — возразил Рон. — А вместе мы, может, и догадаемся, что к чему.

Профессор Снейп пребывал в крайне мрачном расположении духа: мало того, что Дамблдор объявил, что в Орден Феникса закрался предатель, так он, как всегда, оказался на первом месте в списке подозреваемых! И Поттер, разумеется, раньше всех пришел к этой «гениальной догадке».
«Хотя наблюдать его разочарование в конце каждого года даже забавно», — усмехнулся профессор, поглядывая на новоиспеченного слизеринца, пребывавшего за гриффиндорским столом.
Сидевшая рядом МакГонагалл прервала его размышления:
– Почему ваш ученик за столом моего факультета?
– Очевидно, потому, что там сидят мисс Грейнджер и мистер Уизли. По мне, так пусть сидит, где хочет. Я и так чувствую, что из-за перевода Поттера слаженный коллектив моего факультета превратится в заседание парламента пикси. Хотя и здесь можно усмотреть некоторые плюсы: даже Крэбб с Гойлом начали делать все задания, чтобы потягаться с Поттером в презрительном хмыканьи. И о чем это они опять шушукаются? — Профессор вытянул шею в сторону гриффиндорского стола.
– И теперь это не только мои проблемы, — злорадно заметила МакГонагалл.
– Между прочим, — вмешался Люпин, — у Гарри по ЗОТИ лучшие баллы среди всех твоих оболтусов. Впрочем, все, кто занимался в Отряде Дамблдора, несильно от него отстали: по эффективности эти занятия не уступали школьной программе. Я вот думаю, может, отвести время моих уроков под встречи ОД?
Настал черед Снейпа злорадствовать:
– Поттер дал обещание, что этого больше не повторится. Ведь теперь у них такой замечательный преподаватель Защиты от темных искусств…
– Не стоит подавлять инициативу детей, — неодобрительно заметил Люпин.
– Не волнуйтесь, — вставила МакГонагалл, — эти дети сами кого угодно подавят. Вспомнить только, что они учинили в Отделе тайн!
– Найдут себе другое занятие. Благо интересов хоть отбавляй, — согласился Снейп.
Все три преподавателя синхронно покачали головой.

Тем временем, шушукались друзья вот о чем:
Рон бурчал:
– А в Министерстве кормили лучше. Мама каждый день приносила горячий обед…
– Чтобы сгладить тяготы заключения? — ехидно поинтересовалась Джинни.
– Да, — простодушно ответил Рон, — она верила, что я невиновен.
– Напрасно, — заметила гриффиндорка, продолжая дразнить брата, — любому дураку понятно, что все это подстроил ты.
– Ты хоть знаешь, в чем меня обвинили? — возмутился Рон.
– Те, кому положено, знают, — резонно заметила Джинни. — Но, к сожалению, ты ушел безнаказанным.
– Иногда ты начинаешь до боли напоминать мне нашу маму, — мрачно отозвался Рон. — Похоже, только природная доброта помешала ей заметить: мол, она с самого детства мне втолковывала, что моя природная неряшливость рано или поздно приведет меня к чему-то подобному… Гермиона, а ты что скажешь? — обратился он к подруге за поддержкой. — Вернись в бренную реальность! Ты что, в уме задачи по трансфигурации решать навострилась?
Напряженно созерцавшая пространство девушка откликнулась:
– А, что? Разумеется, мы все верим в твою невиновность.
– За себя говори… — проворчала Джинни.
– Вы заметили, — Гермиона положила подбородок на ладонь, — профессора О`Рахилли нет. Как вы думаете, что с ним?
– Может, заболел? Или умер? — иронично поинтересовался Симус, намекая на печально известное происшествие на втором курсе.
– Или его уволили? — подхватил Дин. — Все его ненавидят…
Рон испуганно оглянулся, зашипев:
– Нельзя так шутить!
– А это, кстати, правда, — глубокомысленно заметил Гарри. — По крайней мере, наши профессора его не переваривают. Даже Снейп.
– Да его вообще никто не переваривает! — хмыкнул Финниган.
– Не скажи, — покачал головой Гарри, — вон, он о чем-то с МакГонагалл шепчется… О чем это, интересно?
Все повернулись в сторону преподавательского стола.
– Обсуждают план твоего убийства, — предположила Гермиона.
– Нет, вон, Люпин присоединился.
– Они подкупают его за две шоколадки! — в притворном ужасе прошептал Симус.
– Э-э, нечего на Люпина поклепы возводить! — оборвал его Гарри.
– А ты зачем про профессора О`Рахилли гадости рассказываешь? — заметила Гермиона.
– Я-то лично против него ничего не имею. Вот и удивляюсь, отчего на него все так взъелись.
– Он — ставленник Министерства магии, вот почему, — разъяснил Рон. — Видимо, назначен, чтобы шпионить за Дамблдором.
– Не может быть! — нахмурилась Гермиона.
– С чего ты взял? — присоединился Гарри.
– Не зря же я сидел в заточении! Я краем уха слышал, как его упоминали в разговоре — что, он, мол, временно в Хогвартсе, так как на его работе сейчас делать нечего.
– Это где же он работает? — изумился Гарри.
– Мало ли таких работ? — ответил Финниган. — Половина служащих магического мира — отъявленные бездельники.
Гермиона же отреагировала совершенно неожиданным образом, а именно, воскликнула:
– Это низко! — От неожиданности все вздрогнули и повернулись к ней. — Обвинять человека на основании полутора расслышанных фраз Мерлин знает в чем! Недостаточно, что ли, примеров, когда из-за подобных россказней страдали невинные? — С этими словами девушка выскочила из-за стола.
– С чего это она? — изумился Рон.
– Сам-то, — ехидно заметила Джинни, — бедняжку оклеветали! Решил завести себе товарища по несчастью?
– Должен признать, твои выводы немного поспешны, — согласился Гарри. — Но мне кажется, что все-таки что-то в этом есть…
– Это-то и беспокоит, — вздохнул Рон. — Значит, чушь сивого гиппогрифа…
– Заметьте, не я это сказала, — вставила Джинни.
– Все против меня, — расстроился Рон.

На два урока Гарри попрощался с Роном и Гермионой, которых ждала история магии. Подходя к классу зельеварения, студент услышал знакомые голоса профессоров ЗОТИ и зельеварения. «Что это Люпин там делает? — задумался слизеринец. — Может, за зельем пришел?» Студент остановился за углом и прислушался, так как считал, что дополнительная информация об обитателях Хогвартса никогда не бывает лишней. Он подозревал, что Дамблдор именно так и взаимодействовал с преподавательским составом.
– Хватит корчить из себя всеобщего миротворца, Люпин, — заявил Снейп. — Я не желаю иметь с ним никаких дел!
– Я тоже не питаю к нему теплых чувств, но…
– Не понимаю, тебе-то зачем это нужно?
– …но он работал с Дэвидом Уолтером, — упрямо продолжил оборотень.
– Ладно, я подумаю… — Из голоса Снейпа постепенно улетучивалась решимость. — Мне нужно готовиться к уроку; там, небось, уже Поттер за углом притаился.
Гарри чертыхнулся про себя: по определенным ноткам в голосе слизеринского декана можно было безошибочно сказать, что его вычислили. Он вздохнул и вышел из-за угла.
– Доброе утро, сэр.
– Тебе никто не объяснял, что подслушивать нехорошо, а, Гарри? — спросил не особо раздосадованный этим оборотень.
– А обсуждать важные дела в коридорах и подавно не стоит, — пробормотал слизеринец и прошмыгнул и класс.
– Вы такой же нахал, как ваш отец, — прокомментировал его ответ зельевар.
– А вы — такой же придира, как мой крестный, — буркнул студент себе под нос.

Едва все расселись, зельевар принялся объяснять задание, но Гарри было не до этого: он судорожно соображал, о ком могли говорить преподаватели, и потому пропустил вопрос Снейпа.
– В облаках витаете, Поттер? Это у вас что, возрастное? Где хотя бы ваше обычное «э-э-э»?
– Вы не могли бы повторить вопрос, сэр? — попросил Гарри, рассчитывая, что профессор добавит какую-нибудь гадость, снимет баллы и отвяжется.
– Чем можно нейтрализовать действие яда из белладонны?
– Ну… Э-э-э…
Класс прыснул со смеху. Но Гарри это нисколько не уязвило, во-первых, потому что ему было глубоко наплевать на мнение слизеринских «товарищей», а во-вторых, ему пришла в голову ценная идея: вполне возможно, он опять теряется в догадках, потому что упустил что-то с самого начала. Ведь все нити так или иначе уходили в прошлое… Он решил, что следует постараться вытрясти что-либо из профессора Люпина и порыться в "Истории Хогвартса".
– Поттер, — пробился в его сознание усталый голос Мастера зелий, — как там погода в стратосфере?
– Профессор, — Гарри почувствовал себя именно тем бараном, которым зельевар часто именовал своих учеников, — вы не могли бы повторить, я опять не расслышал…
– Поттер, мне не хотелось бы предполагать худшего, но, похоже, вы отлежали себе мозги! — вышел из себя профессор. — Те, кто так безответственно относится к учебе, имеют все шансы загреметь в расход!
– Куда? — недоуменно переспросил Гарри.
– Если вам интересно, что это такое, спросите О’Рахилли, — отозвался Снейп. — Минус пять баллов. Ответить на этот вопрос может даже Лонгботтом! Признайтесь, что такого с вами творила профессор МакГонагалл, чтобы заставить вас учиться? Верхние слои атмосферы интересуют вас больше?
– Ну, не только… Профессор, а почему у нас нет истории зельеварения? Вы никогда нам не рассказывали, а ведь всем интересно, как занимались зельеварением их родители и предки.
– Ну, Поттер… — озадаченно произнес профессор.
Класс одобрительно загудел.
– Мы же все равно проходим материал вперед, — добавил Гарри.
– На что только не пойдут ученики ради возможности лишний раз поспать на уроке, — проворчал профессор, несколько смягчившись при виде неподдельного любопытства класса. — Думаю, что последующие три занятия и оставшееся время от этого урока мы можем посвятить истории. Но не надейтесь, что, соглашаясь на это, я забочусь о режиме вашего сна и отдыха: у вас будут все шансы убедиться, что история тоже может быть серьезным предметом, если преподаватель имеет тело, отличное от астрального. Можете задавать свои вопросы, но если они не покажутся мне представляющими интерес, их начну задавать я.
Гарри подпрыгнул на месте, что раньше было свойственно лишь Гермионе.
– Можно мне спросить, сэр? А кто до вас был профессором Зельеварения? А до него?
Профессор принялся давать развернутые ответы, с описанием всех их заслуг и достижений.
– Он тоже был деканом Слизерина, — заметил он про очередного предшественника.
– А почему, профессор? — поинтересовался Гарри. — Я имею в виду, почему зельеварение так связано со Слизерином?
Профессор пожал плечами:
– Может быть, это традиция. Салазар Слизерин был хорош в зельеварении. К тому же, и факультет Слизерин, и помещения, отведенные для занятий, находятся в подвальных помещениях. Это практично. Что-то еще, Поттер?
– А почему с других факультетов переводят только на ваш?
– Потому что мой факультет — самый невезучий. — Снейп был явно не расположен к обстоятельному ответу на этот вопрос.
– А когда кровь василиска запретили к продаже… и почему?
– Понимаю, почему вас это так заинтересовало, — медленно произнес Снейп. — Вам интересно, в чем обвинили Уизли.
Гарри почел за нужное не возражать, хотя думал отнюдь не о своем друге.
– Кровь василиска применялась Пожирателями смерти в специфических целях… Вообще-то Отдел магического образования не рекомендует рассказывать ученикам подобные вещи. Да и время урока уже вышло. Те, у кого остались вопросы, могут задать их на следующем занятии. Да, в качестве домашнего задания напишите мне анализ последнего зелья моего предшественника, о котором я упоминал. — Класс приуныл. — А что касается вопроса Поттера, сдается мне, это входит в программу Охраны безопасности в период военных действий. — Профессор хотел что-то добавить, но развернулся и удалился в подсобные помещения.

На перерыве к Гарри подошел Малфой:
– А что это тебя заинтересовала кровь василиска?
Тот смерил его недоверчивым взглядом, но вид сокурсника не предвещал подвоха.
– Из общетеоретического интереса, — буркнул Гарри в ответ.
– Впрочем, — равнодушно бросил Малфой, — это не так уж важно. Меня самого этот вопрос давно занимает… Но, как видишь, профессор не спешит посвящать нас в его суть.
– А разве твой отец тебе не рассказывал? — ляпнул Гарри и тут же пожалел о своих словах. Напоминать, пусть и недругу, что его отец судим за многочисленные преступления, не представлялось ему достойным занятием.
Драко печально усмехнулся:
– Ты что, думаешь, что Пожиратели Смерти — юношеская организация? Я даже не имел понятия, что мой отец действительно к ним относится… Предположения, конечно, были.
Чувствуя угрызения совести, Гарри предложил:
– Мы можем вместе спросить про кровь василиска… И, это… Я знаю пару неплохих приемов для ловца… мне они все равно уже не понадобятся.

После зельеварения была трансфигурация, которая для Гарри превратилась в затянувшийся дурной сон. Во-первых, он ничего не понимал, во-вторых, МакГонагалл не любила Слизерин и, в-третьих, с недавних пор она невзлюбила Гарри. Единственным ободряющим фактором было то, что последними двумя уроками значилась Защита от темных искусств.
Люпин восседал за столом, старательно изображая смертельно больного человека, что у него выходило очень даже неплохо.
– Проходите, располагайтесь… — Приглашение профессора сопровождалось тяжелым вздохом. — Рад вас видеть… — За этими словами последовала слабая улыбка.
– И мы вас тоже, профессор! — отбарабанил Гарри. И он нисколько не лицемерил: весь Гриффиндор любил профессора Люпина, а Слизерин был безумно рад отдохнуть от ужасов трансфигурации.
Люпин испустил последний из серии тяжелых вздохов и наконец приступил к делу:
– Итак, вы сдали экзамены, и вам посчастливилось остаться в школе, перейдя на следующий этап обучения.
– А был шанс не перейти, профессор? — Гарри посетила мысль, что, существуй возможность исключить его из школы, МакГонагалл и Снейп не преминули бы ей воспользоваться.
Профессор приподнял брови:
– Вообще-то, изначально предполагалось, что после пятого курса остаются лишь наиболее успешные в учебе… Но в настоящее время эта возможность предоставляется всем желающим. Кроме тех, кто чем-либо сильно не угодил преподавателям.
– Разве их не отправляют на Слизерин? — Гарри не представлял, что можно было сильнее провиниться перед профессором, чем умудрился это сделать он сам.
– Иногда одно следует за другим… Но ты не волнуйся, Гарри, тебе это уже не грозит.
Студент мог бы с этим поспорить, но решил промолчать. Люпин тем временем продолжал:
– Я думаю, вы уже заметили, что преподаваемый вам материал существенно усложнился. Не является исключением и мой предмет. Вы будете проходить более высокоорганизованные типы существ, более углубленно разбирать тех, которые только упоминались, а также изучите новые методы защиты. Я знаю, что на пятом курсе вы славно поработали…
– Профессор Люпин! — взмолился Драко, в голосе которого слышалось неподдельное отчаяние. — Нам уже на Военных действиях говорили нечто подобное!
– Кто же мешал вам заниматься в Отряде Дамблдора? — философски заметил Люпин. — Впрочем, все равно я не могу преподавать вам то, что не входит в программу: Министерство магии в лице мисс Амбридж очень внимательно следит, чтобы я ее придерживался. Так что, дерзайте, юные друзья. Первая наша тема — дементоры. Прежде всего, что вы знаете о природе дементоров? Мисс Грейнджер?
– Они питаются положительными эмоциями, — бодро начала Гермиона, — вызывают быстрое падение температуры тела и… безумие жертвы, возможен смертельный исход.
– Я не совсем об этом, — мягко прервал ее Люпин. — Какова их сущность? Прежде всего, материальны они, или нет?
– Они, насколько я могу судить, материальны… — ответила Гермиона без былой уверенности. — Но если учесть, что они питаются эмоциями…
– Энергетическими потоками. Тонким видом материи.
– Этого нет в учебниках, — тихо признала свое поражение Гермиона.
– Потому-то я и завел этот разговор. Во-первых, то, что есть в учебниках, вы всегда можете прочитать и сами. Во-вторых, в магическом мире предрассудков и заблуждений на поверку не меньше, чем в маггловском. А в-третьих… В сложившихся условиях вам следует усвоить некоторые вещи, которые в мирное время знать вовсе не обязательно. Садитесь, мисс Грейнджер, и пять очков Гриффиндору за единственно правильный ответ, который вы могли дать. Так вот, дементоры имеют человеческую природу. Ими становятся те, кто пережил поцелуй дементора или достаточно долго с ними взаимодействовал.
В классе воцарилась такая тишина, что, казалось, можно расслышать шуршание пылинок в воздухе. Лица учеников вытянулись и побледнели.
– Если в Министерстве проведают, о чем я вам тут рассказываю, меня в два счета вышибут из Хогвартса, — усмехнулся Люпин. — Но не думали же вы, что дементоры растут на деревьях? — Голос профессора дрогнул. — Теперь, когда они вышли на свободу, их число может многократно возрасти в одночасье. Однако многие еще не осознают масштабов нависшей над всеми нами опасности. Министерство магии считает ее второстепенной и потому не желает объединять усилия с теми, кто мог бы помочь. — Люпин утомленно опустился на стул. — А теперь почитайте, что там пишут в учебниках. Домашнего задания сегодня не будет.
Вместо того, чтобы углубиться в изучение пособия, ученики принялись испуганно шушукаться.
– Поттер, Поттер, это правда? — прошептал Малфой с соседнего ряда.
– А я-то откуда знаю? Тоже мне, нашли специалиста по дементорам… — отмахнулся Гарри, уже обдумывая радужную перспективу стать дементором, не раз встававшую перед ним благодаря стараниям Министерства магии.
– Гарри! Гарри! — Гермиона тронула его за плечо. — Что натворил Люпин? Его же посадят!
– Крыша поехала, привыкай, — философски заметил Рон. — Никому еще не удавалось проработать целый год профессором ЗОТИ в нашей школе без ущерба для душевного здоровья.
– Не знаю я, какая муха его укусила, — буркнул Гарри. — Вроде, не полнолуние… Гермиона, а ты сможешь еще раз сотворить такой же пергамент, как для нашего списка в прошлом году?
Девушка активно закивала:
– Да, у меня есть один, экспериментальный. Должен работать.
Гарри поднялся с места, и заявил:
– Мы не должны разглашать то, что узнали на этом уроке. Призываю свой факультет и Гриффиндор расписаться в этом…
– Прекрати, Гарри, — устало прервал его Люпин. — Я очень ценю твою заботу обо мне, но я преследовал иную цель — сделать эти факты всеобщим достоянием. Если я и совершил преступление, разглашая эти сведения, то куда большее преступление состоит в их сокрытии. Не я должен был рассказать вам об этом. Но остальные посвященные — всего лишь запуганные люди.
Ученики медленно расползались из класса Защиты от темных искусств под впечатлением от того, что они услышали на уроке. В такие моменты Гарри казалось, что в Хогвартсе стало в два раза больше народа, чем следовало.

После обеда Гарри подумывал было прогуляться до библиотеки, когда его перехватил Малфой.
– Поттер! Собрание!
– Профессор сказал, что меня это не касается, — отмахнулся Гарри.
– Ты уверен? Он так тебе и сказал? — продолжал Драко. Не добившись от однокурсника вразумительного ответа, он наконец отстал.
Прихватив c книжной полки пару томов по тематике Защиты от темных искусств, Гарри уселся просматривать их в поисках зелья из крови василиска. Раз его использовали Пожиратели смерти, возможно, мракоборцы потрудились что-нибудь написать на этот счет.
– Поттер! Почему вы не явились на собрание? Вас ждут!
Мадам Пинс бросила грозный взгляд на зельевара, но промолчала.
– Вы же сказали, что я могу не приходить, сэр, — ответил Гарри, не отрываясь от книги.
– Мало ли, что я говорил! — заявил Снейп. — Марш на собрание! Там и пообщаемся.
Гарри нехотя поплелся вслед за профессором. Слизерин в полном составе уже собрался в гостиной.
– Почему вы сегодня такие квелые? — поинтересовался Снейп.
– Преподаватель Военных действий над нами издевается, — грустно поведал Драко. — А теперь еще и профессор Люпин туда же… Мы не состояли в Отряде Дамблдора, и теперь должны наверстывать все сами.
– Поттер! Почему они не состояли в Отряде Дамблдора?
– У нас была секретная организация, сэр, а мистер Малфой состоял в крайне доверительных отношениях с профессором Амбридж, — недовольно отозвался Гарри.
Глаза профессора Снейпа сузились:
– Видите, мистер Малфой, к чему привело ваше низкопоклонство перед особами из Министерства! Вы подвели весь курс!
На Драко было жалко смотреть:
– Профессор, я ошибался…
– Верно подмечено, — съязвил Снейп. — Придется обратиться к вам, мистер Поттер.
– А, может, проще поговорить с профессором Люпином? — робко предложил тот. — Все равно, он, мягко говоря, отступил сегодня от программы.
– Вот и поговорите с ним сами! — заявил профессор. — Хотя это не входит в компетенцию Люпина. Откровенно говоря, я не понимаю, почему бы этим не заняться О`Рахилли: это напрямую относится к его предмету.
– И с ним тоже должен говорить я? — тоскливо переспросил Гарри.
– С ним-то я уж точно не собираюсь разводить дискуссии! А если он не прислушается к вашей просьбе, то я буду жаловаться на него Дамблдору! Так ему и передайте!
– Да, профессор, — мрачно ответил Гарри, а про себя подумал, что ему вовсе не улыбается портить отношения с новым преподавателем на год вперед… или на два. — А, может, кто-нибудь другой? Я же прогулял его первое занятие.
– Разберетесь сами, — буркнул профессор. — Но я не желаю узнать в конце года, что кошмарная успеваемость Слизерина проистекает из того, что они изображают кролика перед удавом по отношению к новому учителю! — С этими словами профессор покинул гостиную, тем самым объявляя собрание закрытым.

Друзья, как и договаривались, поджидали его в библиотеке. Гермиона посвятила себя изучению тома по нумерологии, а Рон растекался по столу над заданием по трансфигурации. В тот момент, когда Гарри зашел в зал, он как раз украдкой пытался заглянуть в стопку пергаментов, лежащих на столе перед девушкой. Та, не отрываясь от книги, переложила их подальше.
– Извините, что задержался, — приветствовал друзей Гарри. — У нас состоялось заседание.
– Ордена, что ли? — Рон был рад новой возможности забыть про домашнее задание. Заметно было, что за дни, проведенные в Министерстве магии, он едва ли увлекался им всерьез, несмотря на объемистые послания Гермионы.
– Разбежался. Родного факультета.
Гермиона тут же принялась жаловаться:
– Ты представляешь, в библиотеке нет вообще ничего о дементорах.
– Или есть, но в Запретной секции, — добавил Рон.
– А я так хотела проверить то, что сказал профессор Люпин.
Гарри хмыкнул:
– Так тебе это и подтвердят. Скорее, наоборот. Тем не менее, я уверен, что Люпин говорит правду.
– Но не всю, — заметила Гермиона.
Друзья повернулись к ней.
– Он не сказал, откуда это знает. Как вы верно подметили, подобные сведения не печатают на первых газетных полосах.
– Может, эту информацию трудно раскопать, — рассудил Гарри. — Но есть какая-то малоизвестная книга… или ему кто-то рассказал?
– Гарри, — тон Гермионы стал снисходительным, — иногда ты меня просто умиляешь. Ты что, всерьез считаешь, что подобную информацию, просочись она в общество, можно было бы скрыть? Это стало бы известно всем, моментально. На это Люпин и рассчитывал: он отдавал себе отчет в том, на что идет, но знал, что теперь это станет известно всему магическому миру.
Рон поинтересовался:
– У вас на собрании Малфой, небось, уже все Снейпу разболтал.
– А ему это надо? Снейп ему только что за склонность к стукачеству шею намылил.
– Снейп был бы рад избавиться от Люпина!
– И оказать услугу Министерству? Думаю, что из двух зол он выбрал бы Люпина в качестве преподавателя Защиты от темных искусств. Тем более, что на время полнолуний Люпин не прочь уступить ему место. Да и вообще, разведай кто-нибудь подобное, я бы на его месте сделал вид, что ничего не слышал, потому что, скорее всего, всем, кто дорвался до этих откровений, устроят такое промывание мозгов, что они позавидуют Локхарду… и мы, кстати, к ним относимся. Если нам не обеспечат отдельную палату в Св. Мунго, то хронический кретинизм уж точно.
– Мы не должны думать о собственной безопасности, — возмутилась Гермиона, — когда речь идет об общественной!
– Сам о себе не позаботишься — никто не позаботится, — философски заметил Гарри.
– Да ладно, — прохрипел позеленевший Рон: ему ведь пришлось общаться с Локхардом после воздействия заклинания Обливиате несколько больше, чем другу. — Думаю, что до этого не дойдет.
– Надо поговорить с Люпином, — решил Гарри, и они втроем отправились в комнату профессора.
Однако дверь была закрыта, и на стук никто не отозвался. Сверившись с картой Мародеров, они обнаружили, что оборотня нет на территории Хогвартса.
Прислонившись к стене, Гарри усталым голосом произнес:
– Только не говорите, что он пропал…
– Не скажем, — пообещал Рон. — Только от этого ничего не изменится.
– Может, он просто куда-нибудь отлучился? — предположила Гермиона. — Хватит уже, чуть что, затевать панику.
– Это мы еще не паникуем, — возразил Гарри. — Только готовимся.
– Ну почему ты сразу решил, что он исчез? — всплеснула руками девушка. — Мало ли, куда он мог отлучиться? Он ведь член Ордена Феникса, в конце концов!
Гарри понимал, что в девяноста девяти процентах случаев Гермиона оказывалась права, но оставшийся процент все равно продолжал его беспокоить, и эта тревога изрядно мешала занятиям. В конце концов, безрезультатно прозевав с полчаса над несколькими строчками в книге, он понял, что куда больше пользы ему сейчас принесет здоровый сон, с чем и отправился в свою новую спальню.

С утра его разбудил Драко, причем довольно оригинальным способом:
– Поттер! Подъем! Профессор Снейп уволен!
У Драко это получилось настолько правдоподобно, что Гарри подскочил. Сообразив, что это — не более, чем розыгрыш, он возмутился:
– Малфой! Это бесчеловечно — так будить людей!
– Зато завтрак не проспишь!
В Главном зале Гарри присоединился к Рону и Гермионе. Посмотрев свое новое расписание, он скис: в этот день ЗОТИ в нем не значилась.
– У вас сегодня будет Защита? — спросил он у друзей.
– Да, после Войны, — ответила Гермиона. — А у тебя нет?
– У меня травология. Почему-то она у меня четыре раза в неделю. Зачем, интересно? — проворчал Гарри.
– Потому что слизеринцы не изучали ее в прошлом году два месяца. Профессор Спраут не простила им затоптанной клумбы, — ответила Джинни, возникшая за столом справа.
– А почему из-за этого должен страдать я? Кстати, — Гарри поспешно заглянул в карту Мародеров, — Люпина все еще нет. Где его носит? Опаздывает?
– Гарри, у него нет первого урока, — вздохнула Гермиона.
– А ведь неплохо устроился, — проворчал откуда-то слева Дин. — У него с утра занятий не бывает.
– А вот О`Рахилли не повезло, — хихикнула Парвати. — Абсолютный лидер по первым урокам.
– Может, он жаворонок? — предположила Гермиона.
– А может, стервятник из Министерства? — прошептал Рон.
– Рон! — предостерегающе дернул его за рукав Гарри. Но уже было поздно.
Гермиона поднялась из-за стола:
– Я лучше поем за слизеринским столом. Пойдем, Гарри.
– И кто тебя за язык тянул? — буркнул слизеринец.
– За правду страдаю, — пожал плечами Рон.

Когда Гарри подошел к столу своего факультета, Гермиона уже пристроилась с краю, притягивая любопытные взгляды слизеринцев. Она уже не выглядела раздраженной, скорее, погруженной в раздумья:
– Скажи, Гарри, ты тоже думаешь, что Рахилли подослан Министерством?
– Не знаю, навязали же нам Амбридж в прошлом году. Это действительно многое бы объяснило…
Гермиона, прокладывая ложкой круги в каше, возразила:
– Но Амбридж вела себя совсем по-другому. Она и не думала скрывать свое отношение к Министерству магии, наоборот, напоминала об этом при любой возможности. К тому же, почему бы тогда его не сделать преподавателем Защиты? Зачем вообще понадобился этот странный предмет?
– Вряд ли чиновники над этим задумывались. Хотя, откровенно говоря, я тоже сомневаюсь, что Дамблдор стал бы терпеть в школе соглядатая.
Казалось, этот ответ удовлетворил Гермиону, и она наконец принялась за еду.
Перед кабинетом Войны к ней подошел смущенный Рон:
– Гермиона, ты того… не сердись. Если тебе эта тема не нравится, не будем об этом. Я просто думал, что тебе интересны подозрительные факты.
– Факты, а не домыслы, Рон, — отчеканила девушка.
– Да говорю же, своими ушами… — Рон, повинуясь бессознательному порыву, оглянулся… и обнаружил профессора Рахилли собственной персоной — он только что появился из-за угла.
– Мне говорили, что ваши факультеты не очень дружны, — произнес он, бросив взгляд на спорщиков. — Но что и внутри факультета бывают конфликты…
Покрасневшие и присмиревшие Рон и Гермиона зашли в класс. Слизеринцы потянулись за ними и, рассевшись по местам, сделали все возможное, чтобы слиться с поверхностями столов.
Проходя мимо стола Гарри, Драко шепнул:
– Эта пытка Патронусом будет почище Круцио.
Гарри в ответ тяжело вздохнул — вспомнил о возложенной на него нелегкой обязанности вести переговоры с преподавателем.
Но Рахилли был, очевидно, не расположен к мучению учеников: он выглядел откровенно встревоженным.
– Давайте еще раз повторим правила поведения в чрезвычайной ситуации. Что необходимо сделать в первую очередь?
– Сообщить в высшие инстанции! — бодро ответил Гарри прежде, чем Гермиона успела поднять руку.
– Правильно. А еще?
– Покинуть место происшествия, — успела подхватить девушка.
– Еще что-нибудь?
– Найти убежище, — неожиданно сказал Крэбб.
– Достаточно. А теперь запишите все это. И начните эссе на тему «Мои действия в чрезвычайной ситуации». — С этими словами профессор опустился на стул, его взгляд был прикован к окну, брови сдвинулись к переносице.
– Сэр! — В притихшем классе раздался голос Гермионы. — Какой длины должно быть эссе?
– Дюймов пятнадцать, — бросил Рахилли, не отрывая взгляда от верхушек деревьев за окном.
Пока другие вымучивали сюжет, Гарри страдал больше всех: он никак не мог решить, какую именно чрезвычайную ситуацию ему стоит описывать. Когда был младенцем? Несерьезно. На первом курсе? Трудновато будет объяснить на пятнадцати дюймах, что там вообще произошло, если учесть, что он и сам до конца этого не понял. На втором? Придется писать о том, как по его вине пострадал преподаватель. Третий? Этого вообще никому знать не следует. Четвертый? Может, сойдет… Пятый — вот оно! Радостно кивнув, Гарри набросился на пергамент. Рон, как он успел заметить, умудрился уже исписать пару дюймов.
Когда время урока истекло, профессор Рахилли даже не сдвинулся с места.
– Мы можем идти, сэр? — осторожно поинтересовалась Лаванда.
Тот кивнул, не взглянув в их сторону.

Этот урок лишь укрепил подозрения Гарри, но проверить их студент мог только после травологии. В пару на занятии ему попался Драко. Когда Гарри в третий раз уронил горшок, слизеринец спросил:
– Поттер, ты специально?
– Разумеется, нет, — раздраженно вздохнул Гарри, — иначе постарался бы попасть тебе по ноге. Поживешь тут с вами — еще не то уронишь…
– Это ты еще не все знаешь… Поставь горшок на место. Азкабан ликвидировали.
– Ничего себе! Это куда же будут Вольдеморта сажать, если поймают?
– Не наши это проблемы. — Малфой принялся сгребать руками рассыпанную землю.
– Боюсь, скоро станут нашими.
На них обратила внимание профессор Спраут:
– Мальчики! Чем вы заняты? Подходите сюда. Сегодня мы будем высаживать душистый горошек и изучим некоторые заклинания ускорения роста.
– Разве мы не будем изучать водяные растения? — спросила Пэнси, изучая свиток с программой.
– К ним мы вернемся позже. Берите горшки с землей и идите за мной.
– Мы будем сажать не в оранжерее? — удивился Гойл.
– Нет, директор предоставил нам клумбы перед замком.

Подойдя к школе, Гарри заметил, что с клумб под стенами школы удалена вся растительность.
– И зачем сажать эту невзрачность? — проворчал Малфой.
– Возможно, ожидается комиссия из Министерства магии, — предположил Гарри, — чтобы им не на что было засматриваться.
Земля на клумбах оказалась не такой хорошей, как в оранжереях, скорее, она напоминала огромный ком глины. Когда кто-то из присутствующих выразил сомнения в целесообразности посадок, профессор Спраут заметила, что впредь они должны более осмотрительно относиться к собственности школы. Больше возразить было нечего, и отпрыски благородных семей с недовольным ворчанием взялись за лопаты. Все бы ничего, но спустя полчаса после начала работ полил дождь, и земля превратилась в нечто невообразимое. Когда студенты наконец выбрались из этой грядкообразной трясины, Гарри пришлось отложить встречу с друзьями, чтобы отмыться.
Рона и Гермиону он встретил у дверей класса зельеварения.
– Как Люпин? — спросил запыхавшийся Гарри.
– Стоит признать, ты правильно запаниковал, — хмуро ответила Гермиона. — Он не явился на урок. Где-то в середине занятия прибежала МакГонагалл, чтобы посмотреть, почему так шумно, и она сама была безмерно удивлена отсутствием Люпина.
Гарри вздохнул:
– Вот видишь, как хорошо, что я запаниковал заблаговременно: сейчас сил на это у меня бы просто не хватило. Вы представить себе не можете, чем мы занимались на Траве…
– Какая еще трава, у нас Люпин пропал! — отмахнулась Гермиона. — Самое время высказать, что ты думаешь по этому поводу!
– Может, его похитили?
– Или… — начал было Рон, но тут же поправился. — Нет, лучше, чтобы похитили.
– Как ни странно, я с вами согласна, — рассудила девушка. — Посудите сами: он делает сенсационное заявление, а потом пропадает…
Не все слизеринцы успели отмыться к следующему занятию, и потому профессор Снейп пол-урока причитал, чтобы они не лезли в котлы грязными пальцами. У Гарри по-прежнему все валилось из рук: поглощенный тревогой за Люпина, он совершенно не слушал ответов других учеников и настолько в этом преуспел, что профессор Снейп предложил:
– Поттер, не пройтись ли вам до больничного крыла?
– Пожалуй, стоит, сэр… — Гарри с грустью констатировал, что, судя по цвету получившейся бурды, он накидал в котел чего-то лишнего, а оценив собственное самочувствие, обнаружил, что успел надышаться малоприятными испарениями собственного зелья.

В больничном крыле Гарри получил возможность в свое удовольствие поваляться на койке, слушая рассуждения добродушной медсестры о том, что преподаватели вконец загоняли старшие курсы, такими нагрузками можно свести детей в могилу и, хотя учебный год только начался, это уже не первый случай. Убаюканный ее встревоженным голосом, юноша начал погружаться в дрему. Заметив, что пациент засыпает, мадам Помфри, переместилась в соседний кабинет, откуда до палаты доносилось тихое позвякивание склянок. Тихо стукнула ведущая в коридор дверь, и из кабинета послышались приглушенные голоса. Стоило Гарри разобрать несколько слов, как сон словно рукой сняло.
– Мистер О`Рахилли, у вас нездоровый вид. Вы регулярно принимаете лекарство?
– Мадам Помфри, — в голосе преподавателя появились нотки раздражения, — я вам не раз уже говорил, что оно мне как инферналу припарка, мне нужно совсем другое зелье.
Голос медсестры зазвучал строго:
– Директор Дамблдор выразился вполне определенно: запрещенным зельям в нашей школе не место.
– Но где я, по-вашему, его раздобуду, если он сам не велит мне отлучаться? — Посетитель повысил голос. — Вам отлично известно, что такой ингредиент, как кровь василиска…
– Не кипятитесь, Лоэгайре. — Голос мадам Помфри смягчился. — Мы что-нибудь придумаем. Но вы все-таки не забывайте принимать прописанное вам лекарство!
Рахилли поблагодарил ее и вышел.

Когда медсестра вернулась в палату, Гарри перевернулся на другой бок и притворился спящим. Вскоре он и вправду заснул. Пробудился он от того, что прямо над его койкой кто-то разговаривал в полный голос. «Это что, дурная привычка всех преподавателей в Хогвартсе?» — подумал он.
– Мадам Помфри, я — его декан, и имею полное право потребовать отчет о состоянии его здоровья. На моем уроке он вел себя, как инфернал! Обычно он хотя бы проявляет внимание к пергаментам и котлам соседей!
– Я бы предпочла поговорить о его состоянии в другом месте, Северус, — терпеливо заметила медсестра.
– Не может быть, чтобы все было настолько плачевно; либо вы совершенно напрасно щадите психику мистера Поттера, либо он одной ногой уже в могиле.
Гарри приподнялся на кровати, доказывая, что это не так.
– Вы разбудили мальчика! — возмутилась мадам Помфри.
– Вид у него вполне выспавшийся.
– У него налицо признаки переутомления. Я бы посоветовала избавить его от домашних заданий на некоторое время. Ему надо больше времени проводить на свежем воздухе.
Гарри встревоженно подумал: уж не последует ли за этим рекомендация вернуться в «Большой квиддич»?
– Посмотрим, — буркнул профессор.
– По-видимому, у него плохой аппетит.
Снейп с неподдельным удивлением воззрился на Гарри.
– К тому же, все эти переводы на другие факультеты не могли не ударить по его нервной системе. Наверняка он тоскует по друзьям, ему трудно ужиться с новым коллективом…
Гарри скромно потупился, подтверждая слова медсестры тяжелым вздохом.
– Мне все ясно. — Профессор начал терять терпение. — Я приложу все усилия, чтобы избавить его от этих неприятных симптомов. Ну и как ваше самочувствие теперь, мистер Поттер?
– Думаю, что к истории магии оправлюсь, сэр, — слабым голосом ответил Гарри.
– Не сомневаюсь. — Снейп направился к выходу.
Юноша тут же соскочил с постели:
– Профессор! Я думаю, что отдохну в гостиной Слизерина.
– Ну так идите туда! — несколько удивленно бросил Снейп, на миг остановившись, затем вновь возобновил движение.
Гарри нагнал его:
– Мне необходимо поговорить с вами, профессор!
Зельевар вопросительно выгнул бровь:
– Полагаю, по поводу отмены домашнего?
– Нет, сэр… Даже не знаю… Если профессор приобретает запретные зелья, это очень плохо?
– Выражайтесь яснее, Поттер. Если вы намекаете на мои зелья… Уж не собираетесь ли вы меня шантажировать?
– Что вы, профессор! — ужаснулся Гарри. — Просто я узнал… И теперь не представляю, что с этим делать…
– Долго вы собираетесь тянуть резину? О ком это вы, в конце концов?
Гарри перешел на шепот:
– О`Рахилли.
– Что?
– Кровь василиска, — просипел Гарри.
Настроение профессора мгновенно переменилось, он пробормотал:
– Это куда хуже, чем я думал.
– В каком смысле? И что теперь делать?
– Вам — ничего. Впрочем, информируйте меня, если вам станет известно что-нибудь еще. — С этими словами Снейп двинулся прочь.
– Я не доносчик! — возмутился Гарри, но профессор не соизволил ответить. — Чтоб я ему еще хоть раз что-нибудь сказал… — проворчал студент.
Сокрушаясь над плачевной судьбой шпионов, Гарри поплелся на историю магии, где его ожидали очередные захватывающие перипетии историй о гоблинах, их средствах производства и капитале. Несмотря на то, что он только что выспался, юноша зевал все занятие, недоумевая: неужто история в самом деле настолько однообразна?

После уроков он стремглав помчался в библиотеку, ставшую условленным местом встреч с друзьями, но нашел там только Гермиону.
– Рон ушел на тренировку, — пояснила она. — Потом у него отработка того, что он пропустил по зельям. Как ты себя чувствуешь? Я слышала, ты заболел?
– Это ерунда, зато что я узнал… Может, тебя это обрадует. Теперь я тоже уверен, что Рахилли — не ставленник Министерства.
– Правда? А что же с тем, что услышал Рон?
– Не знаю, чего он там наслушался. Может, он что-нибудь перепутал?
– Удивительно, как ему вообще это запало в память, зная мнемонические способности Рона. — Гермиона в задумчивости почесала кончиком пера за ухом. — Фамилия О’Рахилли — далеко не самая легкая для запоминания. По мне — так все ирландские фамилии в чем-то похожи, не мудрено и перепутать…. Но ты мне так и не сказал, что ты выяснил?
– Ну-у-у… Возможно, следующая новость тебя не так сильно обрадует… Похоже, что наш новый преподаватель имеет отношение к предмету ЗОТИ…
– Он будет заменять Люпина? А что в этом…
Гарри невольно понизил голос:
– К темным искусствам, я имею в виду.
По мере того, как до Гермионы доходил смысл сказанного им, ее губы сжимались в тонкую линию. Но она спокойно поинтересовалась:
– И что заставило тебя так думать?
– Помнишь, Снейп говорил нам о том, что Пожиратели смерти употребляют кровь василиска для чего-то жуткого? Так вот, О’Рахилли, оказывается, спит и видит, как бы ее достать.
– Вы с Рональдом словно сговорились! — Гермиона швырнула перо на стол перед Гарри. — Не знай я наверняка, что это не так, я решила бы, что у вас с О’Рахилли есть какие-то личные счеты!
– Возможно, я поторопился с выводами… — смешался Гарри.
– Вот уж с чем вы с Роном неизменно торопитесь — так это с выводами! Но здесь вы проявили удивительную даже для вас стремительность: один твердит, что О’Рахилли — шпион Министерства, другой — что он — Пожиратель смерти! Большей ахинеи я в жизни не слышала! А вам в голову не приходило, что, быть может, он — обычный человек, который жаждет, чтобы его оставили в покое?
– А зачем обычному человеку кровь василиска? — продолжал гнуть свое Гарри. — Я думаю…
– Вот и думай один! — С этими словами девушка вылетела из библиотеки на крыльях возмущения.
Выйдя из-за полок с книгами, к нему подошла мадам Пинс:
– Мистер Поттер, вы уже не в первый раз нарушаете тишину в библиотеке. Забирайте учебники и ступайте заниматься в свою гостиную.
«Ну и денек, — утомленно думал Гарри, направляясь к подвалам, — это что же дальше начнется?» — Рассуждая о превратностях судьбы и дружбы, он переступил порог гостиной. Рядом тут же возник Малфой:
– А что это ты не в библиотеке?
– Меня оттуда выгнали. Я шумлю, — мрачно ответил юноша.
– Тут такое дело… Может, ты попросишь Люпина позаниматься с нами Патронусом сверхурочно?
Гарри воззрился на него с непониманием. Потом сообразил, что об исчезновении профессора ЗОТИ знают только они трое.
– Профессор Люпин… Э-э-э… Отсутствует.
– Надолго?
– Я-то откуда знаю? У Гриффиндора сегодня вообще не было Защиты.
К радости Гарри, Драко не стал углубляться в эту тему.
– Вот так история… — Малфой потерянно уставился в пространство.
– А почему бы вам не попытаться освоить Патронус самостоятельно? — предложил Гарри. — Там, в принципе, главное — сосредоточенность.
– Думаешь, это возможно? — с надеждой перевел на него глаза слизеринец.
– Если бы все твои приятели относились ко мне не как к врагу общественности, я мог бы даже попробовать объяснить вам, как это делается.
Малфой хмыкнул:
– Ты, наверно, не поверишь… Но не далее как полчаса назад они предложили поговорить с тобой именно об этом… Иначе придется идти на поклон к О`Рахилли.
– Выходит, я — меньшее зло, — рассудил Гарри. — А почему вы так боитесь нашего нового преподавателя? Мне он не показался извергом… По-моему, так он даже не мракоборец… Тебе, вроде, отец про него что-то писал?
– Толком ничего он ничего не объяснил, — вздохнул Малфой. — Только велел, чтобы я, по возможности, держался от него подальше, потому что Рахилли — страшный человек…
– Зачем же тогда Дамблдор взял его? Ведь он не стал бы подвергать студентов опасности!
Пришла очередь Драко заявить:
– А я-то откуда знаю? Но, уж поверь мне, отец это не для красного словца приписал: видимо, он знает о нашем «герое войны» что-то такое, чего не знает директор. — Тут Малфою надоело развивать эту тему, и он со словами: — Пойду-ка я, порадую остальных, что ты согласился! — направился к выходу. У двери он не удержался от замечания: — Представляю, как у Рахилли лицо вытянется!
– Как мало надо человеку для счастья! — проворчал ему вслед Гарри.
В гостиную заглянул Рон:
– Гарри, что ты здесь делаешь?
– Живу. А ты?
– Ищу твоего декана. Мы с Невиллом уже давно все сварили. Благодаря его отсутствию, даже правильно.
– Пойдем, поищем вместе. А я тут создаю еще одну тайную организацию. Назову ее ПНО.
– Как-как?
– «Патронус назло O`Рахилли». Ввязался в обучение Слизерина Защите от темных искусств. Остальные факультеты пусть сами, как хотят, выкручиваются.
– Смотри, Гарри, тебя уже засасывают жернова образовательной системы! Глазом моргнуть не успеешь, как станешь очередной жертвой этого ненасытного предмета!
В этот момент друзья столкнулись с профессором Снейпом.
– Уизли! Мистер Лонгботтом сказал мне, что вы отправились меня искать. Напрасно, по истечении назначенного срока я бы нашелся сам собой, ведь я не имею обыкновения пропадать посреди учебного года. Вам зачтено, обоим. Надеюсь, вы друг другу не помогали. Впрочем, в противном случае я нашел бы вас рядом с вашими котлами, висящими на потолке. Удивительно, насколько ослаб дух взаимовыручки на Гриффиндоре в последнее время. — Весь этот монолог профессор произнес на одном дыхании, даже не задумываясь над своими словами. Видно было, что его занимают совсем другие проблемы.

Когда ученики уже думать забыли про С.О.В., увлеченные творящимися вокруг них событиями, долгожданные результаты, наконец, пришли из Отдела магического образования. Впрочем, ничего особенно неожиданного в них ни для кого не обнаружилось: судя по полученным оценкам, Гарри и его друзья могли продолжить курс обучения по всем предметам, на которые они рассчитывали. Хоть Гарри в глубине души и надеялся, что, удостоившись чего-нибудь хуже, чем «выше ожидаемого», не сможет изучать трансфигурацию, на которую подал заявку в начале года, его чаяниям не суждено было сбыться. Он получил возможность посещать этот чудесный предмет наряду с Защитой от темных искусств, заклинаниями, травологией и историей магии.
Военные действия стали единственным общеупотребительным предметом, от которого при всем желании не мог отказаться никто, о чем Дамблдор предупреждал в приветственной речи, пропущенной ребятами при драматических обстоятельствах пропустили трое друзей. Как им пояснили тогда однокурсники, директор довольно долго распространялся о том, что в грядущей войне никто не останется в стороне, а их участие сводится к необходимости хорошо учиться. Посылки из Министерства магии пришли перед выходными, что было весьма кстати, поскольку у преподавателей было достаточно времени для того, чтобы сверить результаты с полученными заявками и составить индивидуальные расписания.
Профессор Спраут встала в позу, объявив, что предоставит студентам Слизерина возможность заниматься травологией только тогда, когда они в полном объеме осуществят свои штрафные посадки. Деваться им было некуда, поскольку многие не могли отказаться от науки, тесно связанной с зельеварением, которое было для них профилирующим предметом. Поэтому слизеринцы смирились с мыслью, что на ближайшую неделю, а то и больше, им придется стать работниками ведра и лопаты.
С зельями вышел неожиданный казус. Профессор Снейп, настаивая на том, что обучение его предмету продолжат лишь лучшие, удостоившиеся результата «превосходно», изрядно переоценил способности учащихся к этому непростому предмету: высшую оценку получили всего четверо. Этот факт поверг зельевара в самое мрачное расположение духа, на которое он был только способен, тем более, что среди этих счастливчиков не обнаружилось ни одного слизеринца, только трое студентов Рейвенкло и угадайте-кто с Гриффиндора. Драко, удостоившийся лишь «выше ожидаемого», весь вечер пятницы с совершенно убитым видом писал и вновь перемарывал послание к отцу, в котором, по-видимому, пытался объяснить причины столь убийственного происшествия.
Однако беды профессора зельеварения и на этом не кончились, ибо в тот же день он удостоился не самой приятной беседы с директором. В ходе этого разговора Дамблдор весьма действенным образом вытряс из него обещание, что оценочный ценз будет снижен до «выше ожидаемого». Таким образом, Гарри, Рон и многие другие (в том числе, конечно, изрядно повеселевший от этого известия Малфой), уже не чаявшие вновь посетить класс зельеварения, неожиданно получили такую возможность.

На выходных друзья наконец посетили хижину Хагрида в полном составе. Тот обрадовался их визиту, несмотря на то, что все трое стыдливо отмолчались, когда бывший лесничий спросил о заявках на его предмет. Но даже это не испортило настроения преподавателя ухода за магическими существами, который пребывал в замечательном состоянии духа, поскольку их взаимопонимание с братом за минувшее лето пошло на поправку. Он вроде как даже отправился с ним в какое-то путешествие, правда, почему-то не пожелал распространяться о подробностях этой поездки, принявшись с чрезмерным увлечением расспрашивать гостей об их учебе. Те, начав с хорового описания неудобств из-за задержки результатов экзаменов, затем перешли на разнобойное повествование об индивидуальных проблемах: Гарри — о переводе, Рон — об аресте, а Гермиона жаловалась на мерзкое поведение обоих, а именно на то, что они, преисполнившись параноидальных идей, занялись сочинением обвинений в адрес преподавателей. Хотя девушка не называла имен, Хагрид неожиданно заговорил именно о том, кого она имела в виду:
– А ваш новый профессор, О`Рахилли… Как он вам?
Гарри с Роном промолчали, предоставив Гермионе возможность высказаться:
– Хоть он начал работать совсем недавно, по-моему, он хороший преподаватель.
Лесничий, пожевав губами, повторил:
– Вы ничего за ним, ну, такого, — Хагрид неопределенно взмахнул ручищей, пытаясь выразить свою мысль, — не замечали?
Озадаченная Гермиона лишь помотала головой, а Рон не удержался от замечания:
– Что есть, то есть…
– Да уж, что есть…
– Ты что-то о нем знаешь? — быстро спросил Гарри.
– Не след мне обсуждать других профессоров за их спиной, тем более, с учениками, — назидательно заметил Хагрид. — Вообще-то он и в школе был со странностями. Чего уж там дальше говорить. Все эти ирландцы, они маленько не в себе, кого ни возьми… Что магглы, что волшебники… — Он со вздохом покачал головой. — У каждого из них в голове своя картофелина, так, что ли, говорят?
Гарри понял, что ничего больше не добьется, сколько ни упрашивай, да и не считал, что Хагрид действительно скрывает что-то важное, поэтому разговор пошел на обычные бытовые темы. Гарри очень хотелось обсудить с лесничим свои сомнения в достоверности смерти крестного, но он чувствовал, что время для этого еще не пришло: ведь у него не было никаких весомых доказательств, одни фантазии. Поэтому, хоть мысли о Сириусе подспудно грызли его изнутри, регулярно напоминая о себе в течение дня, юноша не делился ими даже с друзьями.

В библиотеку Гарри теперь пускали только затем, чтобы взять необходимые книги, и, к немалому его возмущению, библиотекарь категорически отказывалась выдавать ему что-либо сверх программы. Она даже не ленилась выяснять, что именно они в настоящий момент проходят по всем предметам. Гермиона, тайком бравшая некоторые книги для него и Рона, который еще раньше оказался в опале у мадам Пинс, сама была немало удивлена внезапной враждой библиотекаря по отношению к друзьям. Саму девушку она тоже, судя по всему, была не прочь отлучить от своего заведения, но, будучи рациональной женщиной, понимала, что ни к чему хорошему эта затея не приведет.
Однако Гарри зря надеялся, что союз против библиотеки помирит их с Гермионой. На следующий же день, в воскресенье, девушка вновь разругалась с Роном, обвинив его в фанатичной преданности квиддичу, идущей в ущерб его занятиям. После этого Рон предположил, что она то ли завела под кроватью ежа, на которого наступает каждое утро, то ли то ли на одном из уроков у Снейпа сварила вместо исцеляющего зелья озлобляющее.
Ну а Гарри уже не требовалось никаких зелий, чтобы неизменно поддерживать себя в дурном расположении духа. Снейп, в связи с постигшим его разочарованием в способностях студентов, последующие две недели был в ударе, изобретая все новые способы отравить жизнь учащихся в прямом и переносном смысле.
Программа по трансфигурации с переходом на обучение избранных значительно осложнилась: даже Гермиона порой принималась удрученно почесывать в затылке, получив очередное задание. Однако Гарри казалось, что все это направлено лично против него одного, и скачок сложности изучения трансфигурации он был склонен связывать с тем, что сборная Гриффиндора на днях продула сборной Слизерина. И это несмотря на то, что Малфой, который весь матч витал в облаках в прямом и переносном смысле, был удивлен еще больше, чем Гарри, когда снитч, с полчаса сновавший вокруг, практически сам влетел ему в руку. Кстати сказать, Рон после этого злополучного матча не разговаривал с другом целых три дня.
О`Рахилли, поначалу показавшийся неплохим преподавателем, буквально озверел с тех пор, как с исчез Люпин и на него повесили еще и Защиту от темных искусств. Он то и дело задавал необъятные домашние, и в долгах по зачетам были все, даже у Гарри появилась парочка. При этом профессор вместо того, чтобы объяснять новый материал или хотя бы принимать зачеты, половину времени от занятий тратил на разъяснения, какие остолопы ему достались в качестве учеников. Справедливости ради, Гарри не мог не признать, что из-за огромного количества домашнего и изнурительных занятий в ПНО б`ольшая часть слизеринцев и вправду несколько отупела. Впрочем, плюсы тоже были: после трех недель непрерывных наездов со стороны О`Рахилли Гермиона-таки помирилась с друзьями. К последнему она даже проявила неожиданное сочувствие в связи с тем, что МакГонагалл изрядно пропесочила его после поражения в матче.

В очередной раз обнаружив, что ему негде заниматься во время перерыва, кроме своей новой гостиной, где ему совершенно не хотелось появляться лишний раз, Гарри решился попросить заступничества перед библиотекарем у директора. Как ни странно, горгулья на сей раз пропустила его без пароля. «Поломалась, что ли?» — предположил Гарри, проходя мимо. Поднявшись, он понял, что выбрал неудачное время для посещения: профессору Рахилли идея поговорить с главой школы пришла несколько раньше, ведь именно его голос раздавался из-за двери. Судя по интонациям, ему также что-то не нравилось в установившемся течении его хогвартской жизни.
– Мы так не договаривались! Я не преподаватель, в конце концов!
– Лоэгайре, умерьте свой пыл. Скажите прямо: вас не устраивает график? Думаю, мы могли бы несколько снизить количество занятий…
– Я вообще ума не приложу, что мне делать с этими детьми! Что ни урок — то смертельный номер: «Укротитель в пасти дементора»!
– А по-моему, вы неплохо справляетесь. Я слышал, что проблем с дисциплиной у вас не возникает, а это, поверьте мне, редкость.
– Почему тогда мне ничего не удается вдолбить им в головы? Иногда мне кажется, что они специально придуриваются!
– Вы преувеличиваете. Это всего лишь дети, и не их вина, что не все они с Рейвенкло. Профессор Снейп жаловался мне, что вы перегружаете учащихся с его факультета.
– Вот! И коллеги меня тоже недолюбливают! А про Снейпа я вообще молчу…
– Лоэгайре, — голос директора зазвучал тверже, — вы, как разумный человек, должны понимать, что в сложившихся обстоятельствах я не могу позволить вам оставить школу. Надеюсь, вы осознаете, что, согласившись на мое предложение, приняли на себя некоторые обязанности. Я не обещал, что они будут простыми. Однако мне казалось, что такой человек, как вы, не побоится трудностей. Я прошу вас не драматизировать рядовые затруднения, сопутствующие работе любого начинающего преподавателя. Поверьте, месяц спустя они покажутся пустяками. Вам просто необходимо отдохнуть.
На этом месте разговора Гарри чуть не сшибли с лестницы: О`Рахилли без всякого предупреждения толчком распахнул дверь, оказавшись на лестничной площадке. Гарри он не заметил, так как слизеринца скрыла дверь, попутно набившая ему шишку на лбу.
Когда юноша, очухавшись от удара, заглянул в кабинет директора, того в комнате уже не было: слизеринец так и не понял, умудрился ли престарелый волшебник проскользнуть мимо, пока перед глазами Гарри плыли хороводы занимательнейших звездочек, успел спрятаться куда-то в своем заставленном замысловатыми приборами кабинете или скрылся через какой-то из потайных ходов, которых, как в глубине души был уверен студент, в кабинете директора имелось не один и не два, хоть по этому поводу безмолвствовала даже Карта мародеров. Гарри погладил по голове мелодично защебетавшего при его появлении Фоукса и направился к выходу.

«День что-то не задался», –подумал студент, оставляя лестницу с горгульей позади. Сверившись с картой Мародеров, он убедился, что Рон после своих Прорицаний отправился на внеплановую тренировку, а Гермиона сидела на астрологии. С разочарованным вздохом юноша хотел было сунуть карту в карман, когда он заметил, что точка, подписанная именем О`Рахилли, выйдя за пределы замка, направилось прямиком к Запретному лесу. Мысль, посетившая Гарри, подстегнула его броситься в спальню за мантией-невидимкой, заставив забыть про ожидающее его внимания домашнее задание, а затем — кинуться вдогонку за преподавателем.
О`Рахилли шел долго, Гарри уже начал было ругать его за пристрастие к пешим прогулкам, прикидывая, что за страшная тайна заставляет его так запутывать следы. Наконец преподаватель Военных действий остановился посреди укромной лужайки на окраине леса, а Гарри притаился за кустом. Далее О’Рахилли принялся совершать и вовсе необъяснимые, с точки зрения слизеринца, действия: от всей души двинул кулаком по стволу ближайшего дерева и принялся сшибать ногой головки поганок, растущих здесь в изобилии. Видимо, в этих странных действиях он желал выразить свои теплые чувства к директору, зародившиеся в процессе доверительной беседы. Гарри мысленно выругался: и стоило ради этого плестись в такую даль? Ждать чего-то другого он не видел смысла, и двинулся было по направлению к замку, но, потеряв бдительность, споткнулся о корень и с жутким треском свалился на сухой кустарник.
– Кто здесь? — выкрикнул О`Рахилли.
Распростершись на поломанных ветках, Гарри клятвенно обещал себе больше никогда не шпионить, если выпутается на этот раз.
Но его невезение на этом не закончилось, поскольку при падении торчащие по сторонам сучки сорвали с него б`ольшую часть защитного покрова.
– Кто это? — повторил Рахилли и, разглядев очертания тела под тканью плаща, двинулся к месту падения Гарри.
Тот, уже не заботясь о тишине и острых ветках, кинулся в лес сквозь кусты, пытаясь оправить мантию на ходу. Вскоре Гарри посчастливилось выяснить, что их дражайший преподаватель совсем не ориентируется в этом диком месте: не пробежав и сотни футов, он увяз в зарослях кустарника. Гарри, который знал, что они непроходимы даже для Хагрида, предпочел обежать их стороной, пусть при этом и пришлось сделать изрядный крюк. Выйдя на опушку леса, Гарри укрылся в одной из лощинок. Оттуда ему хорошо было видно, как Рахилли остановился неподалеку, тщетно прислушиваясь к лесным шумам и обводя глазами лиственный полог, затем развернулся и неспешно побрел к замку, пиная подвернувшиеся камушки.
Гарри выждал некоторое время, затем двинулся следом, достигнув порога родной школы без приключений.

Но, видимо, удача слишком широко ему улыбнулась, чтобы сохранить это выражение лица надолго. Новый декан перехватил его в гостиной Слизерина:
– Снимите эту мантию, Поттер. Я все равно слышу, как вы топаете.
Гарри чертыхнулся и стянул невидимку.
– Разведали что-нибудь? Пару-тройку каких-нибудь ужасных тайн древности?
– Ничего особенного, профессор… Только то, что у нас отвратительный лес: в нем слишком много ненужной растительности.
– Вы даже не отпираетесь, что в очередной раз нарушили правила школы? Вы не заболели?
– Я выполнял ваше же задание, добывал информацию про Рахилли; мне удалось выяснить, что он не переносит грибов.
– Ни на что большее я и не рассчитывал, — хмыкнул профессор.
– Думаю, что это немаловажно, сэр, — обиделся Гарри. — Это говорит о том, что поганками его отравить не удастся.
– Поттер, если Рахилли и помрет, то уж точно не от отравления. Надеюсь, впредь вы не станете затевать походов в Запретный лес с менее важными миссиями.
Гарри облегченно вздохнул: Снейп забыл отобрать у него плащ-невидимку… или не захотел.
Вскоре ему удалось встретиться с друзьями на нейтральной территории — в гриффиндорской гостиной. Рон, который обычно, придя с квиддичного поля, начинал делиться историями о своих достижениях и товарищах Гарри по команде, будивших острые сожаления у бывшего ловца, на сей раз, был занят другими мыслями: едва завидев товарища, гриффиндорец подлетел к нему с горящими глазами, сообщив:
– Представляешь, сегодня у нас в команде только и говорили, что о дементорах-убийцах! Мы даже не потренировались толком… Похоже, рассказ Люпина расходится все шире.
– Кто это, интересно, проболтался? — кисло поинтересовался Гарри. — Вот увидите, скоро сюда нагрянут самые настоящие агенты Министерства магии, начнут нас трясти… Давайте договоримся заранее: будут допрашивать — мы ничего не слышали.
– Посадят за лжесвительство, — вздохнул Рон.
– Мне пора, у меня занятия в ПНе. Еще пара месяцев, и мы догоним Гриффиндор. — Гарри торопился, поскольку хотел поскорее закончить с тренировками и лечь спать, ведь первым занятием на следующий день была Война. Вечер пролетел незаметно, Гарри уснул, едва оказавшись в кровати.

К его великой радости, Военные действия на следующее утро прошли великолепно: профессор О’Рахилли принял зачеты у нескольких слизеринцев и даже добавил десять очков факультету. Гарри покидал класс с радостным ощущением, что это, большей частью, его заслуга, когда профессор Военных действий неожиданно заметил:
– Красивые ботинки, Поттер.
Гарри в недоумении застыл перед дверью.
– Только нечищеные.
Другие ученики уже покинули аудиторию, Гарри остался один на один с Рахилли, борясь с желанием броситься вон из класса.
– И шнурки разного цвета. — Профессор скосил глаза на ногу Гарри, торчащую из-под мантии. — Один серый, другой… если не ошибаюсь, коричневый?
Гарри залился краской: разномастные шнурки достались ему «в наследство» от Дадли. Тогда он не подозревал, что это может привести к столь неприятным последствиям. Другие ученики уже покинули аудиторию, и студент остался один на один с Рахилли, борясь с желанием броситься вон из класса. Преподаватель вопросительно бросил:
– Я надеюсь, что интересую вас только как личность?
Гарри судорожно соображал, что бы ответить. Но в голову так и не пришло ни одной удачной идеи, он просто оттараторил:
– Понимаете, я просто оттачивал свое умение перемещаться по пересеченной местности и случайно на вас наткнулся, мне очень жаль, что я вам помешал, — после чего выскочил за дверь, не дожидаясь дальнейших расспросов.
Друзья встретили.
– Что случилось? — кинулся к нему Рон, завидев ошеломленное лицо Гарри.
– Что-что! Он меня вычислил… по ботинкам. Теперь я вообще не знаю, чего от него ожидать! — причитал Гарри по дороге на зелья, гадая, наябедничает ли профессор Военных действий Снейпу. Конечно, их отношения нельзя назвать доверительными, но нажаловался же он на прогул Гарри… Если военщик снова примется донимать зельевара рассказами про возмутительное поведение его «любимого» студента, тут уж снисхождения точно не будет.

Очередное занятие профессор Снейп начал с обычных вопросов:
– Кто хочет ответить домашнее задание? Основные медицинские компоненты, которые мы разбирали на прошлом уроке? Опять Грейнджер? Девушка, вам следует заняться квиддичем: возможно, это несколько компенсирует ваше безудержное желание размахивать руками.
Оскорбившаяся Гермиона со стуком опустила руку на парту и, положив подбородок на ладонь, демонстративно уставилась в окно.
Малфой неуверенно поднял руку, полагая, что ему необходимо срочно продемонстрировать блестящие знания в области зелий, чтобы загладить неудачу с экзаменационной оценкой. Однако он отнюдь не выглядел уверенным в своих знаниях, поскольку все выходные только и делал, что убивался над Войной и Защитой, которые в его сознании уже слились в Военную защиту.
Идея поспрашивать Малфоя привлекала профессора больше, поэтому он предоставил остальным судорожно повторять задание, а Гермионе — шепотом возмущаться, комментируя письменную работу Рона. Гарри решил, что самое время вытащить злополучный шнурок из ботинка, пока тот не послужил причиной еще каких-нибудь бед. Серый шнурок, с его точки зрения, смотрелся очень даже неплохо, в его неприятностях определенно был повинен именно коричневый.
– Поттер, когда я начал советовать студентам заняться квиддичем, вы решили посвятить себя спелеологии в силу духа противоречия?
Hванувшись из-под парты, Гарри стукнулся головой о крышку так, что она подпрыгнула при этом чернильница перевернулась, и ее содержимое закапало со стола. Гарри осторожно высвободился из-под парты, отметив, что класс и думать забыл о занятии: однокурсники во все глаза смотрели на него. В том числе, и Малфой, который на середине ответа забыл, что говорить дальше.
– Чем, профессор? — переспросил Гарри.
– Спелеологией, — повторил Снейп, — наукой о пещерах… Однако вряд ли пространство под партой можно назвать пещерой, даже если она находится в кабинете зельеварения.
– Разумеется, сэр, — рассеянно бросил Гарри, спасая свои конспекты от расплывшейся чернильной лужи.
Зельевар обернулся к классу, который увлеченно наблюдал за развернувшейся перед ним сценкой:
– Почему никто не учит? У меня нет никакого желания повторять бесчисленное количество раз: «Минус пять баллов со Слизерина за лень, с Гриффиндора — за тупость!» — Студенты поспешно зашуршали листами учебника.
– Итак, мистер Малфой, что вы там говорили?
Тот подскочил от неожиданного вопроса.
– Я… Ну… Ах, да, медицинские компоненты…
– Да-да, именно они, — поторопил его Снейп.
– Этот… тысячелистник… душистый горошек…
– С чего вы взяли, что душистый горошек целебен?
Драко смешался:
– Я прочитал это в справочнике полезных растений… в разделе про бытовую защитную магию…
– Что ж, душистый горошек, строго говоря, не является лечебным. Но ваше стремление использовать дополнительную литературу весьма похвально. Садитесь.
Малфой вернулся на место со вздохом облегчения.
– Позволю себе повторить: ученики, которые намерены довольствоваться учебниками, напрасно поступили на шестой курс. Продолжая относиться к учебе так же, как на младших курсах, вам не достичь результатов, стоящих лишних двух лет в школе…
«Пошло-поехало…» — тоскливо подумал Гарри. Он решил подождать со шнурками до перемены и пока что устранить результаты последнего рейда. Наведя палочку на пятно чернил на исписанном пергаменте, он шепнул:
– Эванеско! — и пятно тут же исчезло. Вместе с домашним заданием. Гарри в отчаянии рухнул на парту.
Тут же раздался недовольный голос Снейпа:
– Я понимаю, мистер Поттер, насколько вам скучно на предмете, в котором вы ничего не смыслите; но зачем выражать это столь драматичным образом?
Однако профессор наконец отвлекся от пространных рассуждений про успеваемость, инициативность и любознательность и принялся излагать новую тему.
Когда подошло время сдавать домашнее, Гарри, приблизившись к преподавательскому столу, печально произнес:
– Я его случайно уничтожил, сэр. Вместе с кляксой, — ожидая обычной отповеди профессора с каскадом штрафных баллов.
Но, видимо, Снейп не хотел подводить свой факультет, потому что отреагировал неожиданным для Гарри образом, а именно бросил равнодушный взгляд:
– Сегодня определенно не ваш день, Поттер. Что ж, сдадите это эссе в следующий раз вместе с новым заданием. Вам повезло, что заклинания у вас преподаю не я.
Гарри отошел от профессора с чувством, что тот все-таки благоволит своему факультету.

В коридоре Гарри нагнал Драко, попросив друзей подождать:
– Малфой, у меня к тебе один вопрос… Услуга за услугу — я же помог вам с Войной! Тебе известно хоть что-нибудь про кровь василиска: с чем ее едят, что из нее готовят? Или, хотя бы, как это можно разузнать?
Тот усмехнулся:
– Помнится, профессор Снейп сказал, что это относится к предмету Охраны безопасности в период военных действий. Почему бы тебе не спросить О`Рахилли?
– Это плохая идея, — нахмурился Гарри.
– Да ты что? — хмыкнул Драко. — Мальчик-Который-Выжил испугался профессора?
– Мальчик-Который-Имел-Неприятный-Разговор-С-Этим-Самым-Профессором не желает его повторения.
– А в чем дело? — лениво поинтересовался Малфой.
– Все из-за просьбы профессора Снейпа. Можешь у него узнать, если интересно.
– Думаю, не стоит, — поморщился юноша. — Я, вообще-то, сам пытался найти в книгах что-нибудь про кровь василиска, но… потерпел неудачу. Можно подумать, что такого ингредиента вообще не существует.
– А может, у крови василиска и нет никакого применения?
– Ага, и к продаже и хранению она запрещена, очевидно, из-за полной бесполезности? — возразил прислушавшийся к их разговору Рон.
Малфой кивнул:
– Я обнаружил, что применение все же есть. Но все по порядку. Меня, собственно, заинтересовало, чего ради мы всем факультетом насаждаем душистый горошек в промышленных масштабах. Разумеется, сначала я подумал, что Спраут просто решила на нас отыграться, но почему именно посадкой горошка, когда мы могли бы выращивать хотя бы что-нибудь полезное? Возможно, кому-то в школе понадобились огромные количества этого растения? Я решил, что необходимо это разведать. К счастью, мне помог Лонгботтом.
– Невилл? — удивленно переспросила Гермиона. — Но он же…
– Замечательно разбирается в растениях и в книгах про них, — закончил за нее Драко. — Он-то и подсказал мне посмотреть в этом «Справочнике полезных для магического применения растений, не обладающих природными волшебными свойствами». Каково же было мое удивление, когда в статье про этот разнесчастный горошек я обнаружил упоминание о крови василиска!
– Василиск — не растение, — заметил Рон.
– Я догадываюсь, — съязвил Драко. — Что касается горошка, оказывается, он используется для отпугивания… кого бы вы думали?
– Сами-Знаете-Кого? — поразился Гарри.
– Я-то знаю, а вот вы, похоже, нет. Дементоров!
– Неужели все зашло так далеко? — ахнула Гермиона.
– Куда уж дальше, — проворчал Драко. — Помните, что нам говорил Люпин? Меня лично вовсе не радует идея о шатающихся на свободе дементорах.
– Но ведь они подчинились Вольдеморту! — заметил Гарри. — Или нет?
– Ты так спрашиваешь, словно я — его личный секретарь, — огрызнулся Малфой. — У профессора Снейпа вон спроси. — Затем более миролюбивым тоном ответил: — Нет. Это единственное, что мне известно. В полной мере они ни к кому не присоединились, по крайней мере, пока. Таким образом, есть вероятность, что пара-тройка этих милейших созданий может в любой момент забрести куда угодно.
– Не понимаю, — заметила Гермиона, — если они покинули Азкабан не потому, что хотели перейти на сторону Темного Лорда, тогда по какой причине? Сидели себе, сидели — и вдруг ушли?
– Погулять захотели, — хихикнул Рон.
– Рональд! — разъярилась девушка. — Ты что, находишь это забавным?
– Действительно, — Гарри старался не замечать разгорающуюся под боком перепалку, — почему? Что же удерживало их там раньше? Или они сначала решили присоединиться к Вольдеморту, потом — отсоединиться и вернуться, затем опять передумали, вот и колеблются до сих пор…
– Как мы можем судить об их мотивах? Мы ничего о них не знаем, — пожал плечами Драко.
– А ведь они, можно сказать, являются важной частью нашей жизни…
– Не моей, — фыркнул Малфой.
– Не зарекайся. А что же там, все-таки, про кровь дементоров… тьфу, василисков, было написано?
– Не знаю, я же говорил, там было только упоминание: "Применение совместно с кровью василиска см. в таком-то издании". Само собой, такого-то издания я не нашел…
Не скрывая разочарования, Гарри ответил:
– Мог бы сразу сказать… А то обнадежил…
– Я не обещал сенсацию, — надулся Малфой. — Ты спросил, в какой книге можно про это узнать — вот и поищи сам эту книгу, авось, тебе повезет больше. Называется она так: «Противоположно действующие магические компоненты, снятие эффекта противодействия», что-то там еще…
– Прямо так и называется — «… что-то там еще»?
– Это название почти половину книги занимает, а сама она небольшая.
– Стоп, «противоположно действующие»? — нахмурился Гарри.
В этот момент к нему подлетела сова, сбросив на голову письмо.
– Кто бы это мог быть? — удивился он, но в глубине души уже догадывался, кто являлся отправителем. Едва взглянув на исписанный пергамент, он узнал почерк Ремуса Люпина. Быстро поблагодарив Малфоя и оттащив друзей за угол, Гарри погрузился в чтение. Рон с Гермионой, моментально забывшие про ссору, заглядывали ему через плечо.
«Дорогой Гарри,
Боюсь, ты находишься в недоумении относительно моего внезапного исчезновения. Прости, что так долго не давал о себе знать; но живем в такие времена, когда чувство долга порой заставляет причинять своим друзьям и близким немало беспокойства. Прошу сохранить это письмо в тайне», — дочитав до этого места, Гарри выразительно посмотрел на друзей и постучал по этой строчке пальцем. Те согласно кивнули. «Со мной все в полном порядке. Я помогаю одному хорошему человеку в очень важном деле. Надеюсь, ты на меня не сердишься. И постарайся не делать глупостей.
P.S. Не верь тому, что про меня, возможно, будут писать в газетах.
Искренне твой,
Р.Дж. Люпин».
Вздохнув, Гарри сложил письмо и уничтожил его заклинанием.
– О чем это он? — нахмурился Рон.
– Тут же черным по белому написано, — хмуро заметил Гарри. — Помогает сам знаешь, кому делать сам знаешь, что. Главное, что с ним все в порядке, — подытожил слизеринец.

На очередной трансфигурации Слизерин вновь потерял кучу баллов. К концу урока Драко совсем сник и принялся шепотом перечислять Гарри, что им устроит по этому поводу декан. Наслушавшись его мрачных предзнаменований, приуныл и бывший гриффиндорец. Его успехи в трансфигурации тоже оставляли хоть чего-нибудь желать.
После урока Гарри подошел к Гермионе:
– Слушай, ты мне друг?
– В чем дело? — встревожилась девушка.
– Я даже готов признать, что О`Рахилли — не Пожиратель смерти…
– Давай не будем об этом, — оборвала его Гермиона. — Так что ты хотел мне сказать?
– С трансфигурацией просто беда… А у тебя лучшая успеваемость…
– Ты мог бы и не спрашивать. Конечно, я помогу тебе, — заверила его подруга.
– А мой факультет?
Гермиона поморщилась:
– Знаешь, Гарри, всех не спасешь…
– Ну, ладно…
– Что — ладно? Только не строй такую несчастную мину! Когда это ты успел душой прикипеть к Слизерину?
– Прикипишь тут… Снейп меня с ними заниматься заставит, а я сам ничего не понимаю. Или на поклон к МакГонагалл пошлет, а мне кажется, что она мне еще квиддич не забыла.
– Да уж, особенно когда мы последний матч так бездарно проиграли… Признавайся, ты Малфоя тренировал?
– Разве что показал пару приемов. А то что же, моему мастерству пропадать?
– Ладно, мастер спорта. Только, если они начнут передо мной задираться, всем составом отправитесь к МакГонагалл. Она вам устроит матч-реванш…
– Пусть попробуют только: я их Снейпу сдам, — хихикнул Гарри. — У меня по этой части уже богатый опыт.

Их дружная компания в составе своих факультетов двинулась было в сторону класса Защиты от темных искусств, но по дороге студентов перехватила профессор Спраут, которая с фанатичным блеском в глазах сообщила:
– Дети, ваши занятия по ЗОТИ сегодня отменяются, и вместо них мы будем сажать душистый горошек на пришкольной территории у восточной стены замка.
«О, Великий Мерлин! Восточная стена школы — самая длинная», — тоскливо подумал Гарри.
Как только они вышли из замка, под чертыхания Рона слизеринец обнаружил, что на улице моросит препротивный дождик.
– Вот этим нам и приходится заниматься четыре раза в неделю, — вздохнул Гарри.
Все время напоминая им о том, что избыток магии вреден для нормального развития растений, профессор Спраут запрещала облегчать себе жизнь при помощи заклинаний сельскохозяйственной направленности, известных Невиллу и Гермионе. Оказывается, даже рассада этого чудесного растения была завезена из свободных от магии районов.
– Можно подумать, — тихо прокомментировала это Гермиона, — горошек имеет шанс избежать магического воздействия, произрастая под стенами Хогвартса.
В гостиные они вернулись насквозь промокшие и по уши в грязи. Слизеринцы обнаружили там своего декана, расположившегося в кресле у камина в ожидании учеников. При виде шестого курса он недовольно нахмурился:
– Вы в какой канаве ползали вместо того, чтобы посетить Защиту?
Гарри заметил, что Драко жалобно шмыгнул носом и попытался вытереть грязным рукавом не менее грязное лицо.
– В канаве у восточной стены, сэр, — бодро ответил бывший гриффиндорец, который первым пришел в себя при виде грозного декана. Хотя правильнее было бы сказать, что за прошедшие годы учебы он уже привык не обращать внимания на такие мелочи, как настроение зельевара.
– Надеюсь, что вы не охотились там на Пожирателей смерти, мистер Поттер, а остальные не гонялись за Поттером…
– Да я вообще на Пожирателей смерти не охочусь. Аж с первого курса, — оскорбился Гарри.
– Да, вам дичь покрупнее подавай, василисков там…
– Или душистый горошек.
– Что? — изумился Снейп.
– Когда поднимитеть наверх, выгляньте в окно у восточной стены, сэр. Те грязно-зеленые насаждения, которые вы там увидите — наших рук дело. Если так пойдет дальше, мы это бобовое и внутри школы сажать начнем.
Снейп махнул рукой:
– Живо в ванную! Думаю, что после вас туда с неделю будет не зайти. Тоже мне, аграрии…
По дороге Драко поделился впечатлениями:
– Похоже, он в хорошем настроении.
– А с чего ему быть в плохом? — пожал плечами Гарри. — Не ему же приходится все это сажать…
На этой невеселой зеленой ноте и закончился день, который, казалось, длился вечно.

На следующий день Гарри выяснил, что в то или иное время в том или ином месте горошек сажает уже весь Хогвартс, включая преподавателей. Он с грустью осознал, что посадки, на которые они давеча угробили столько сил и времени, были лишь каплей в море развернутых работ. Взглянув на размеры грядок, по которым ползали угрюмые ученики с лопатами наперевес, Малфой глубокомысленно продекламировал:

– Где прикажет Спраут нам,
Садим мы горошек там,
А прикажет Дамблдор –
Мы засадим коридор…

– Не каркай, — буркнул Гарри, и они двинулись в сторону тройных зелий.
Снейп поприветствовал их следующим образом:
– Вот и настал очередной вторник мучений для меня и вас. В связи с этим три урока зельеварения я предлагаю сократить до двух, а потом профессор Спраут подыщет для вас грядочку-другую…
Весь класс дружно рухнул под парты, позабыв, что рядом находится конкурирующий факультет, который может решить, что его передразнивают.
Поскольку попадали они в буквальном смысле, профессор Снейп оторопел:
– Вы что творите?
Спохватившись, студенты быстро водворились на свои места.
– Лично мне трудно поверить в это, но, раз вы настолько жаждете трех зельеварений, будет три… — вздохнул профессор.
По мнению Гарри, зелья тянулись на редкость скучно, нудно и долго, но это было все же лучше, чем работы под начальством профессора травологии.
За ланчем всех ожидал сюрприз не из приятных: подали блюда, в состав которых входило изрядное количество душистого горошка, что вовсе не способствовало улучшению их вкусовых качеств. Финниган предположил, что отныне в еде наступил гороховый период, чем отнюдь не порадовал остальных.
На уроке Военных действий, в то время, как прочие ученики предавались унынию по поводу несданных зачетов и потому пропускали мимо ушей даже те крохи информации, которые изредка ронял преподаватель между вспышками недовольства, Гермиона умудрилась заполучить ценную идею. На одном из общих перерывов она сообщила друзьям, что с помощью заклинаний магии слежения можно выяснить, где находится Люпин, в том случае, если он вновь даст о себе знать. Рахилли на занятии объяснял, в основном, как предотвратить слежку, однако, пользуясь этими сведениями, а также рекомендованной им литературой, нетрудно было освоить азы магического шпионажа.
– Заметьте, что это особенно удачно применяется по отношению к совиной почте, — поясняла девушка. — Сова-то ни обнаружить, ни тем более снять заклинания не может. Конечно, тот, к кому она прилетит, сразу догадается, что за ним следят, и, возможно, даже выяснит, кто именно; но, как говорит Хагрид, поздно перебирать грибы, когда гости отравились…
– За чем же дело стоит? — обрадовался Гарри.
– А ты уверена, что нам стоит это делать? — засомневался Рон. — Вдруг кто-нибудь другой таким образом выведает, где скрывается Люпин? Я имею в виду, тот, кому это вовсе знать не надо.
– А почему бы тогда этому "другому" не перехватить сову, которая направляется к нам, и не наложить заклинание самому? Думаю, это было бы куда проще… — возразил Гарри.
– Возможно, не настолько уж проще… — замялась Гермиона. — Дело в том, что это заклинание не используется широко, потому что оно, в некотором смысле, барахлит… При ряде обстоятельств. Особенно сильно при грозе, поблизости от больших масс воды, попадании в область сильно действующего заклинания…
– Например, в Хогвартс, — закончил за нее Рон. — Все ясно, Гермиона.
– Советую все-таки дослушать меня, Рональд, — обиделась девушка. — Мы можем наложить на сову заклинание вне территории Хогвартса…
– Это мысль! — поддержал ее Гарри.
– А давайте на полгалеона поспорим, что что-нибудь обязательно пойдет не так? — предложил Рон.
Разумеется, его друзья почли за нужное не рисковать своими капиталами ради столь сомнительного пари, однако идею Гермионы решили воплотить при первой же возможности.

Пока они занимались разработкой этих планов, посадки горошка прогрессировали, занимая все больше времени и места в общественной жизни школы: с приближением зимы энтузиазм профессора Спраут лишь возрастал. Учеников ради этого благородного дела время от времени забирали со всех занятий, кроме трансфигурации, потому что МакГонагалл считала, что ни к чему поощрять природную тупость учеников, и зельеварения, хоть всякий раз приходилось всем курсом умолять профессора Снейпа не выдавать их. Тот был бы не прочь избавиться от них на пару уроков, но терпеть не мог коллективное нытье своих учеников, и уверял профессора травологии, что они безнадежно отстают по программе. К концу октября вокруг Хогвартса не осталось ни клочка свободной земли, и добраться до Хагрида стало абсолютно невозможно.
Сведения об антидементорных свойствах душистого горошка непонятно каким образом постепенно разошлись по всей школе. Выяснив это, Гарри, Рон и Драко серьезно повздорили, выясняя, кто из них виновен в утечке информации, причем Малфою, оказавшемуся в меньшинстве, пришлось бы худо, если бы ему на помощь не пришла Гермиона, разнявшая их со словами:
– Хватит скандалить! За дело все-таки вас двоих из библиотеки вышибли…
Воспользовавшись тем, что Гарри и Рон замолчали, возмущенно уставившись на нее, она продолжила:
– Вы только и думаете о том, кого из вас заподозрят, а ведь обо всем этом давно пора было рассказать остальным. Может, это и не самые широко известные факты, однако к области запретных тем сведения о душистом горошке, насколько я знаю, пока что не относятся!
– Да и в конце концов, — добавил Драко, — гораздо приятнее сажать горошек, если знаешь, зачем вообще это нужно.
– Так что, не переживай, Рон, — подытожил Гарри, — независимо от того, кто это слил в массы, подумают, конечно, на тебя. Кто у нас Уолтера похитил?
– Гарри! — с пол-оборота разозлилась Гермиона. — Уж ты-то мог бы войти в положение Рона и воздержаться от бестактных шуточек.
– Вот-вот, — кивнул Рон.
– Я же не сказал, что ты его убил, — пожал плечами Гарри. — Я о тебе слишком хорошего мнения.
– А ты придумал Вольдеморта назло Министерству! — не остался в долгу его друг. — И сам убил всех своих жертв, а потом сделал вид, что только что родился!
– А ты подкинул Спраут статью о пользе душистого горошка!
– Как ты можешь подозревать своего друга в чем-то подобном? — ужаснулся Рон.

Гарри сидел в слизеринской гостиной, готовясь к очередному головоломному зачету по Военным действиям. Видимо, под воздействием мыслей о том, что Рахилли все-таки не человек, раз дает такие бесчеловечные домашние задания, в его голове всплыла давешняя догадка, ранее погребенная под увесистым пластом впечатлений. Он обратился к однокурснику:
– Драко, а, помнишь, ты мне про книгу говорил: «Противоположно действующие чего-то там еще»?
– Вроде, да.
– Что же это, выходит, кровь василиска и горошек по действию друг другу противоположны?
– Ну, наверно… — задумался Малфой.
– То есть, если душистый горошек отпугивает дементоров…
– Надо думать, кровь василиска привлекает, — пожал плечами слизеринец.
– А если ее потреблять внутрь…
– Кто ж будет пить эту гадость? Разве что…
Не дослушав его, Гарри на всех парах бросился в сторону гостиной Гриффиндора. Найдя друзей, он отозвал их в сторону и изложил свои выводы. Заключил он словами:
– Так что, все сходится. Но уж лучше б не сходилось…
Однако, вопреки его ожиданиям, девушка лишь печально вздохнула:
– Гарри, ты вконец ополоумел. Дался тебе О`Рахилли…
А Рон с энтузиазмом кивнул:
– Конечно. А Снейп — вампир. Я ей это еще с третьего курса втолковать пытаюсь, а она все не верит.
– Вам обоим пора в редакторы «Придиры», — покачала головой Гермиона.
– А еще я узнал, — не слушая ее, продолжил Рон, — что душистый горошек опасен для жизни. Слышал, что написал про него Малфой? «Как горох посадишь — берегись его! Он тебя задушит в поле одного».
– Надо же! — удивился Гарри. — Оказывается, поклонники его творчества уже появились и на Гриффиндоре … Но я-то серьезно, без шуток!
– Я тоже! Ты бы видел, как он плотоядно тянет ко мне свои усики!
Не обращая внимания на Рона, Гермиона принялась дискутировать с Гарри:
– Ты хоть представляешь, что О`Рахилли немного не похож на дементора?
– Найди десять отличий? — фыркнул слизеринец. — Да я навскидку сотни две найду…
– Значит, либо ты поторопился с выводами, либо мы имеем о дементорах совсем неправильное представление …
– Либо вы с Малфоем на пару опять что-то напутали, — добавил Рон.
– Уж кто бы говорил! — парировал Гарри.
Однако его друг продолжил громить его же теорию слизеринца:
– Но ты ведь не падал при нем в обморок? Не слышал крик матери? Твой шрам не болел?
– А я и не говорил, что он — Вольдеморт! — резонно возразил юноша. — А шрам, кстати, еще как болел. После того, как он меня дверью по лбу двинул…
– Все-таки, резон в предположениях Гарри, безусловно, есть, — неожиданно заступилась за него Гермиона. — Я вам не рассказывала… Я узнала, что О`Рахилли был в Азкабане.
– Ну, ничего себе! А нам — ни слова! — хором воскликнули ее друзья.
– Я подумала, что вам это ни к чему… Вы и так нафантазировали о нем черт-те что… — виновато произнесла девушка.
– Чего уж теперь, рассказывай давай! — нетерпеливо прервал ее Рон.
– Где-то с неделю назад я сдавала О`Рахилли зачет, без вас, потому что вы его раньше сдали, когда я была на нумерологии. Он принялся искать пергамент с нашим списком, а вы знаете, какой у него беспорядок на столе…
– Видали, — хмыкнул Гарри.
– Когда он рылся в наваленной там куче бумаг, целая стопка съехала на пол. Я наклонилась, чтобы их собрать, и заметила какую-то странную бумажку с гербом, птичкой какой-то. Это был документ, типа приказа; я успела прочесть только пару фраз, дословно, конечно, не помню, примерно так: «Лоэгайре О`Рахилли разрешается покинуть пределы магической тюрьмы Азкабан на срок в три дня с последующим возвращением без права отсрочки» Вот как.
– А дальше что? — нетерпеливо поинтересовался Гарри.
– А что дальше? Я, конечно, сразу побыстрее сгребла рассыпанные бумажки в кучу, засунув этот пергамент куда-то в середину. Рахилли, похоже, так ничего и не заметил.
– Ну, он дает… — потянул Рон. — Он бы еще удостоверение Пожирателя смерти на столе забыл!
– А может, ему это специально подсунули, чтоб скомпрометировать? Как Рону? — засомневался Гарри.
– Хорошенький розыгрыш, ничего не скажешь! — фыркнул Рон. — Похоже, у тебя зарождается паранойя — ты уже повсюду видишь заговоры…
– Ты что, сомневаешься в устойчивости моей психики? — возмутился Гарри.
– Как бы сказать… Не могу же я верить в то, чего нет?
– И это говорит мне человек, который едва не был зверски убит душистым горошком?!
– Прекратите вы, оба, — вмешалась Гермиона. — Шестой курс уже, а все ведете себя, как дети… Надо решить, что мы будем делать.
– По-моему, с этим успешно справляется Гарри. — Рон покосился на друга. — А неприятности почему-то достаются мне…
– Напомню, — возразил тот, — арестовали тебя вовсе не из-за меня.
– А тебе хотелось бы это восполнить?
Не обращая внимания на их перебранку, Гермиона принялась размышлять вслух:
– Люпин поделился с нами важными сведениями. По-моему, он не успел тогда сказать всего, что хотел, но мы узнали достаточно… Потом он пропадает, а на его должность заступает О`Рахилли. Возможно, это как-то связано с исчезновением Люпина. А вдруг это связано и с пропажей Уолтера? Но тут слишком много неизвестных и мало данных…
– Просто эта должность проклята, — вставил Гарри. — Думаю, О`Рахилли тоже долго не протянет. Подавится собственной палочкой в приступе ярости.
– Я, конечно, понимаю, что ты — приверженец разнообразных завиральных идей, Гарри, — начала раздражаться Гермиона, — но злорадствовать по этому поводу — уже слишком…
– По отношению к его ученикам это гораздо милосерднее, чем предсказывать ему долгое и счастливое преподавание.
После этой фразы Гарри пришлось спасаться бегством от Гермионы, которая, носясь за ним по коридорам, минут пятнадцать пыталась дать ему по голове увесистым томом трансфигурации. Когда девушка наконец запыхалась, Гарри предложил перемирие:
– Гермиона, ты можешь меня убить, но только не трансфигурацией!
– Ладно, — миролюбиво пропыхтела девушка, — мы так и не обсудили, что будем делать с твоими бредовыми вымыслами.

На следующий день Люпин снова осчастливил Гарри письмом. Поймав конверт, юноша шустро сполз под стол, пресекая попытки Невилла заглянуть в пергамент. Рон и Гермиона последовали за ним.
Снейп приподнялся из-за профессорского стола, заглядывая за гриффиндорский:
– Профессор МакГонагалл, вы только посмотрите, что вытворяют ваши дети! То ли оргию решили устроить, то ли в прятки под столом играют…
– Какие это «мои дети»? — отозвалась та.
– Эта троица: Поттер, Уизли и Грейнджер.
Профессор трансфигурации хмуро уставилась на Снейпа:
– Вот и разберитесь сами со своим Поттером.
– Не раньше, чем вы со своими! Поттер один, а их двое.
Профессор Флитвик вздохнул:
– Я посмотрю, в чем дело. — По пути к гриффиндорскому столу он пробормотал: — А то, пока вы разберетесь, эти дети уже успеют уничтожить всю школу…

На сей раз, Люпин был более краток и конкретен.
«Дорогой Гарри,
У меня по-прежнему все в порядке. Надеюсь, ваш новый профессор ЗОТИ не сильно вас угнетает…»
– Ага, мечтать не вредно, — прервал чтение Гарри, припомнив шесть зачетов, висящих на нем мертвыми «хвостами».
– Напиши Люпину, что он — урод! — заявил Рон. — Бросил нас, а теперь еще и издевается…
«Я вынужден просить тебя о помощи. Передай, пожалуйста, этот свиток Дамблдору при первой же возможности».
Гарри встряхнул конверт — из него выпал сложенный листок, скрепленный печатью, на котором значились лишь буквы: «А.Д. от Р.Л.»
– Люпин — сама информативность, — вздохнул Гарри, оглядывая посылку.
– Ага, — поддакнул Рон. — Открыт и прямолинеен. Никогда не оставит друзей в беде. Беспощаден к врагам Ордена Феникса…
На этом месте их прервал заглянувший под стол Флитвик:
– Вы что, не нашли лучшего места для секретных переговоров? Ваши деканы с ума сходят от беспокойства. — Он покосился на преподавательский стол, за которым Снейп и МакГонагалл, позабыв про троицу друзей, увлеченно обсуждали что-то совсем другое.
Гарри поспешил вылезти на белый свет, засунув свитки под одежду.

Выйдя из столовой, Гарри сразу же заглянул в Карту Мародеров и убедился, что директор в школе отсутствует. Понятное дело, это затрудняло выполнение просьбы Люпина.
– Это начинает приобретать пугающие масштабы, — заметил юноша.
– А мы не можем посмотреть, что в том послании? — нарочито беззаботным тоном поинтересовалась девушка.
– Гермиона! — ахнул Рон.
– Нет, — отрезал Гарри. — Если бы Люпин хотел, чтобы мы его прочитали, думаю, он просто изложил бы все в письме, попросив передать на словах. Это, кстати, было бы безопаснее. А то, что он не поленился запечатать его отдельно, о чем-то да говорит…
– А что, если это срочно? Вдруг надо немедленно предпринимать меры? — не унималась его подруга.
– Этого-то я и боюсь… — согласился Гарри, однако все-таки поспешил засунуть письмо подальше, чтобы не провоцировать всплески любопытства и сознательности гриффиндорки.

Пройдя в совятню, они обнаружили, что вестница Люпина еще находится там, не спеша отправиться в обратный путь, полностью в соответствии с темпераментом своего владельца. Все как будто специально подталкивало друзей к осуществлению их плана. Решив, что такое важное мероприятие как наложение заклинания слежения откладывать нельзя, Гермиона пошла на беспрецедентную жертву — прогул теоретической астрономии. Правда, Рон и Гарри за ее спиной вполголоса поделились предположениями, что профессор Синистра этому факту, скорее, обрадуется: ведь ей удастся наблюдать явление, по редкости сопоставимое с Солнечным затмением.
Прихватив с собой не слишком довольную таким развитием событий сову, друзья отправились в сторону Гремучей ивы, надеясь, что их странные перемещения не привлекут внимания преподавателей. Наконец, когда они достигли секретного лаза в Воющую хижину, Гермиона сказала, что здесь концентрация магии должна быть уже терпимой. Порывшись в куче бумажек, рассованных по всем карманам, она нашла пару-тройку нужных и принялась неуверенной рукой выделывать пассы палочкой, силясь разобрать написанное в тени раскидистого дерева. Сначала ничего не выходило, сова раздраженно нахохлилась и принялась перелетать с места на место, этим еще более затрудняя задачу Гермионы. Наконец Рон догадался, что сову надо накормить. Действительно, после изрядной дозы корма отяжелевшая сова в блаженстве прикрыла веки, замерев на низко склонившейся ветке вяза. Собравшаяся тем временем с мыслями девушка, воспроизвела комбинацию заклинаний, и над совой на мгновение появилась полупрозрачная стрела; повертевшись, она замерла в направлении севера и растаяла в воздухе.
Выполнив задуманное, остаток занятия друзья провели, сидя на траве в ожидании, пока сова проспится и полетит к хозяину, чтобы ей не пришла в голову идея возвратиться в хогвартскую совятню и сбить с трудом настроенное заклинание. Наконец сова, нехотя несколько раз лениво взмахнув крыльями для разогрева, снялась с места и скрылась из виду, переваливаясь в воздухе. Для Гермионы это послужило сигналом к началу причитаний о том, какие последствия может иметь для нее прогул. Гарри не слушал ее, поминутно заглядывая в Карту мародеров, словно эти действия могли привлечь директора на территорию Хогвартса.
Всю трансфигурацию юноша просидел, как на иголках, что, как ни странно, помогло ему в постижении предмета: его не клонило в сон, он не думал о еде и прочих отвлекающих факторах, так что успешно превратил цыпленка в страуса, а последнего — в ящера. На последующей перемене он вновь убедился, что Дамблдор, похоже, решил именно в этот день взять выходной.

На Военных действиях у Гарри, наконец, получилось отвлечься от мыслей о страдающих повышенной пропадаемостью директорах и жутких напастях, описанных в запечатанном письме. Вместо этого он задумался над проверкой своей гипотезы об истинной сущности профессора Войны. Чем больше Гарри наблюдал за О`Рахилли, тем больше подмечал странностей в его поведении, и все они в его воображении тут же окружались таинственным ореолом. Ранее не склонный к психологическим наблюдениям, он с пристальным интересом следил за тем, как О`Рахилли пропустил учеников в класс и тут же захлопнул дверь за спиной последнего, едва не поддав при этом ему по затылку. Впервые он заметил, что порой профессор оборачивается к классу с таким выражением лица, словно ожидает увидеть за спиной нечто более ужасное, чем нерадивые учащиеся. В мозгу Гарри все это моментально встраивалось в его теорию, которая наливалась все большим правдоподобием.
На этом уроке они отрабатывали заклинание «Фенестеро», призванное укрепить стекло при атаке. Далее профессор зачитал длинный список отягощенных долгами учеников таким тоном, словно знакомил класс с перечнем жертв минувшей войны. Гарри с удовлетворением отметил, что благодаря занятием в ПНе долгов по зачетам у Слизерина было немногим больше, чем у Гриффиндора. Наконец сдавать «Патронус» вышел торжествующий Драко. Ему удалось вызвать довольно убедительную фигуру пегаса, которая прогарцевала по просторному классу на задних копытах перед тем, как сигануть в окно. Рон зашептал Гарри на ухо:
– А что это у него за кобыла с крыльями? Я тоже такую хочу! Над моим бобром в каске все смеются…
– Зато твой эффективнее, — возразил слизеринец. — Малфоевский, конечно, шикарно выглядит, но вот перемещается почему-то походкой пьяного зайца, а не лошади. Малфою еще повезло, что О’Рахилли не обратил на это внимания, иначе не видать бы ему зачета, как ушей дементора. От такого Патронуса только в одном случае может быть польза: если дементоры засмотрятся на это нелепое создание, удивляясь, с чего это его так плющит, и позабудут о вызвавшем его маге… — Внезапно Гарри пришла в голову блестящая, как ему показалось, идея, и он приподнялся над партой: — Профессор, можно мне тоже сдать зачет? Слизерин, Поттер.
На слове «Слизерин» О`Рахилли автоматически кивнул, развернув список, но при фамилии «Поттер» его перо зависло над пергаментом, и профессор поднял глаза на ученика. Однако прежде, чем с его губ сорвался вопрос, Гарри сделал несколько шагов по проходу между партами, направил палочку не на свободный участок пространства, где «патронили» остальные учащиеся, а в сторону преподавателя, и уверенно произнес:
– Экспекто Патронум!
– Вам не надо… — Рахилли не удалось закончить фразу, так как, поравнявшись с ним, серебристый олень неожиданно мотнул увесистой головой, боднув его в бок, отчего профессор отлетел к стене. Удовлетворенно стукнув в пол копытом, Патронус растаял в воздухе, оставив своего творца разбираться с последствиями этого поступка.
Гарри прирос к месту, не в силах шевельнуться; Рон и Гермиона первыми рванулись к упавшему, поскольку с самого начала догадались о замысле друга.
– Он дышит! — радостно сообщила девушка.
Драко тут же смылся в больничное крыло, по всей видимости, чтобы избежать ненужных подозрений, остальные сгрудились вокруг лежащего без чувств профессора.
Рон подошел к Гарри, обуреваемому печальными мыслями на тему: «как такая фигня вообще могла прийти мне в голову?»
– Ты бледный, как… — он сглотнул, — дементор.
Гарри в ответ прошептал:
– А вдруг у Патронуса есть опасные свойства? Даже для обычных людей?
– Но ведь это была именно его обязанность — сообщить тебе об этом? — философски заметил Рон. — Может быть, это — научное открытие? Просто подопытным кроликом по нелепой случайности оказался преподаватель…
– Вот почему я не хочу становиться ученым, — сокрушенно вздохнул Гарри. — Увижу в следующий раз Вольдеморта — обязательно отправлю ему Патронус прямо в лоб! Для проверки эффекта…
Они подошли к О`Рахилли, который как раз пришел в себя, и первым делом схватился за лицо, затем, проведя ладонями по щекам, хриплым голосом потребовал:
– Зеркало! Быстро!
– У меня есть! — воскликнули одновременно Лаванда и Пэнси, бросившись к партам.
Рахилли задрал рукава выше локтя и принялся судорожно изучать свои руки.
– Готов! — шепнул Рон на ухо Гарри. — Спятил… Говорил же я, это все ЗОТИ…
Однако профессор быстро пришел в себя: поправив рукава, он бросил равнодушный взгляд на зеркало, тут же возвратил его и обратился к Гарри:
– Зачем вы, Поттер, вообще полезли со своим Патронусом? Я же говорил: всем, кто состоял в Отряде Дамблдора, его сдавать не надо. Решили довести до конца дело, начатое вашим папашей?
– Э-э-э, моим отцом, сэр? — растерялся Гарри.
Но Рахилли только махнул рукой, попытавшись подняться. Гермиона и Невилл тут же подхватили его под руки.
В этот момент в класс ворвались Снейп, Филч и мадам Помфри.
– Я в порядке, — заявил О`Рахилли.
– Лоэгайре, даже не начинайте! — Медсестра казалась очень встревоженной. — Я же говорила вам, что вы доиграетесь! Что за наплевательское отношение к своему здоровью! Признайтесь, вы опять забывали принимать лекарство?!
– Оно здесь ни при чем, — побледневший профессор прислонился к стенке. — Это Патронус.
Гарри постарался как можно незаметнее затеряться в толпе учеников, однако цепкий взгляд Снейпа безошибочно отыскал его:
– Пойдемте-ка с нами, Поттер. Надеюсь, что по дороге вы мне кое-что объясните. — И, обращаясь ко всему классу, добавил: — Я настоятельно предлагаю вам провести остаток этого и последующий урок ЗОТИ с пользой, помогая профессору Спраут обрабатывать посевы у стен замка. Мистер Филч вас туда проводит, чтобы вы ненароком не заплутали по дороге.
Из всех учеников словно разом выпустили воздух.

От Гарри не укрылось, что в то время, как мадам Помфри сразу рванулась, чтобы подхватить отлепившегося от стены профессора О`Рахилли, его декан помедлил, словно колеблясь, перед тем, как осторожно взять профессора Военных действий под другой локоть.
Юноша присоединился к Снейпу, освободив мадам Помфри. О`Рахилли не доставил им больших хлопот, поскольку шел сам, лишь немного пошатываясь. Идя по коридору, Гарри размышлял: радоваться ли ему временному освобождению от нависшего над остальными горошка или трепетать от предстоящего объяснения со Снейпом?
Когда О`Рахилли скрылся за дверями больничной палаты, зельевар предложил, направившись в близлежащий дворик:
– Присядем, Поттер. — Как ни странно, в его голосе не было ни враждебных, ни презрительных интонаций. — Что скажете?
Поерзав по каменной скамейке, Гарри рискнул спросить:
– О чем именно, сэр?
– Хотя бы о том, зачем запустили в О’Рахилли Патронусом. Конечно, зная вашего отца, можно предположить, что это была обыкновенная детская шалость…
– С чего это все сегодня поминают моего отца? — вырвалось у Гарри и он торопливо добавил: — Сэр.
– Очевидно, с того, что он был незабываемой личностью, — язвительно парировал Мастер Зелий. — Но речь сейчас не о нем, а о вас.
– А почему вы решили, что это я? — тоскливо спросил юноша.
– Интуиция, — одним словом пояснил зельевар. — Впрочем, это легко выяснить наверняка…
Смирившись с неизбежным, Гарри пустился в объяснения, стараясь как можно меньше вдаваться в подробности и представить свершившееся досадной случайностью:
– Гриффиндору не надо было сдавать Патронус, сэр, ну а я со Слизерина, вот я и подумал, спросите у профессора O`Рахилли, он вам то же самое скажет, и мне сказал, но я уже наколдовал Патронус, а я торопился и не вышел в центр зала, потому что у меня еще висит куча зачетов, и у всех куча, а занятия короткие, и я не хотел отнимать время у преподавателя…
Профессор Снейп прервал его нетерпеливым жестом:
– Нисколько не сомневаюсь, что все именно так и было. И даже в том, что О`Рахилли подтвердит ваш обстоятельный рассказ. Но я хотел бы знать, каким образом профессор, принявший несколько десятков точно таких же Патронусов, потерял сознание от вашего?
– Ну, я… Возможно, это было не слишком умно с моей стороны, сэр — направлять Патронус прямо на человека… — Гарри смешался и тихо закончил: — Профессор, он ведь дементор, да?
Снейп расхохотался:
– Посох Мерлина, конечно, нет! Сказать по правде, Поттер, вы меня-таки удивили… Однако я восхищен упорством, с которым вы копаетесь в том, в чем не следует. Боюсь, что лучший способ сохранить в тайне это и все остальное, пока оно не стало достоянием всей школы — рассказать вам все начистоту: может, хоть тогда вы утратите интерес к этой теме. Надеюсь, вы не займетесь просветительской деятельностью?
– Честно говоря, она уже начала утомлять меня, сэр, — буркнул Гарри.
– Вообще-то, я и сам не вижу большого смысла в сокрытии этой информации, но Министерство магии мне переубедить не под силу. Так что, не стоит разглашать то, что вы услышите, если не хотите нажить себе проблем, как Люпин…
– Как Люпин? А что с ним случилось? — встревожился юноша.
– Он вовремя скрылся. Да и мало что, по сути, вам открыл. Вы и ваши друзья практически ничего не знаете про Азкабан. — Голос профессора зазвучал глуховато, словно он углубился в нелегкие воспоминания. — И про дементоров. Они отнюдь не резвятся в этом заведении, как овечки в загоне, в ожидании момента, когда смогут построиться парами и организованно отправиться на очередное задержание. Столкнувшись с ними, можно сказать, нос к носу, вы, наверно, заметили, что они не отличаются избытком сознательности?
– Не то слово, сэр, — кивнул Гарри.
– И вам, возможно, приходила в голову следующая мысль: для того, чтобы управлять этими существами, нужны люди, которые, как минимум, не залезают под диван при виде более чем одного дементора, как это делают наши доблестные мракоборцы.
Гарри невольно фыркнул и признался:
– Приходила, профессор. И не мне одному…
– Ранее дементоры не поддавались никакому контролю, обретаясь на облюбованном ими острове Азкабан, куда просто-напросто ссылали смертников. Ко всеобщему счастью, охотой к перемене мест они никогда не отличались. Лет двадцать назад возникла идея создания корпуса из людей, специально натренированных для управления дементорами. Он получил название РСД — корпус Регуляции службы дементоров. Расход, — печально усмехнулся профессор. — И О’Рахилли в него входил.
[прим. авт.: на английском РСД могло бы звучать как DRS — Dementor Regulation Service. Аналогично уничижительному «расход», английское DRS может расшифровываться как DepRivationS — «потери, поражения, неудачи, лишенные звания» — как «шутка черного юмора» в отношении молодых людей, составивших этот корпус]
– Был? То есть, он ушел оттуда, сэр?
Профессор Снейп помрачнел:
– Корпус прекратил свое существование. Произошел несчастный случай –регулировщики не справились со своими подопечными. В живых остались единицы. Надеюсь, теперь вы понимаете, почему Министерство магии столь упорно препятствует распространению этой информации в магическом сообществе? Подумайте над этим на досуге, Поттер, прежде чем совершать очередные необдуманные поступки. — С этими словами профессор Снейп удалился.
Гарри оставался на скамейке, даже не потому, что хотел оттянуть момент воссоединения с друзьями на гороховых полях; его вниманием всецело завладели непрошенные мысли, вертящиеся вокруг отправленного им в нокаут профессора. Каково это — долгие годы просиживать в Азкабане, пусть и не в качестве заключенного, а по долгу службы — кто пошел бы на это добровольно? Потом — пережить смерть тех, кто тебя окружает, пусть они и не родственники, а так — коллеги. Может быть, среди них у Рахилли были друзья? А потом — пойти работать туда, где тебя все сторонятся, потому что брезгуют общаться с тем, кто имел дело с дементорами; ужасе просыпаться, бросаясь к зеркалу, ожидая увидеть… что?
В этих размышлениях Гарри потерял счет времени, хотя каких-нибудь полчаса назад он едва ли стал бы ломать голову над тем, что думает и чувствует профессор, ставший чумой для всех факультетов и личным проклятием Слизерина.

Наконец Гарри оторвался от своих раздумий, сообразив, что просидел без дела уже минут двадцать, в то время как друзья, возможно, из последних сил держатся за лопаты. Поскольку такое поведение коренным образом противоречило канонам дружбы, сложившимся в его сознании, он нашел в себе силы подняться и двинуться на их поиски. Найдя их закопавшимися в одну из грядок посреди окрепших гороховых саженцев, Гарри принялся рассказывать о том, что он только что услышал от профессора зельеварения. Гермиона просветлела:
– Видите, я же говорила!
– Темное это дело, — пробурчал Рон.
– На что это ты намекаешь? — обернулась к нему девушка.
– Вообще-то, странная история, — согласился Гарри, — неужели люди стали бы работать в Азкабане по доброй воле, существуй хоть малейшая возможность такого исхода? Это и без того не самое лучшее место работы: никаких перспектив карьерного роста, да еще чертова куча дементоров вокруг. Думаю, что служащие этого… как его…
– РСД? — подсказала Гермиона.
– Ага, его самого, были вполне уверены в послушании дементоров, когда устраивались туда. Однако О’Рахилли тут точно ни при чем.
– А почему именно он остался в живых? — не унимался Рон. — Самый умный, что ли?
Гарри насупился:
– Предположим, я в свое время тоже единственный из своей семьи остался в живых. Или ты и меня в чем-то подозреваешь?
– Рахилли, предположим, не был годовалым ребенком!
– Может, его там и не было, — предположила их подруга. — Отлучился на задание, например.
– Представляю, — поежился Гарри, — вернулся — а там гора трупов…
– Поэтому он такой злобный, — добавил Рон. — Последствия психической травмы.
– Ну, знаешь, — прервал его друг, — это уже не смешно!

Несмотря на то, что профессор Спраут несколько пересмотрела свое отношение к применению сельскохозяйственной магии, ученикам от этого легче не стало. После вчерашних заклинаний ускорения роста, не оказавших значительного воздействия на горошек, все сорняки вымахали размером с куст. Бороться с ними посредством магии, само собой, запрещалось, чтобы случайно не изничтожить столь милые сердцу профессора бобовые.
После четырех часов прополки вручную Рон позавидовал Гарри, учащемуся на Слизерине: ведь тот мог добраться до гостиной, всего лишь спустившись на пролет вниз, а ему предстояло карабкаться по лестнице, ведущей в гриффиндорскую башню. Он громогласно объявил, что просто сядет на нижнюю ступень и будет ждать, пока она не поедет наверх.
Гермиона, буркнув: «Прекрати ныть», опустилась на ступеньку рядом с ним.
Гарри, для которого места не осталось, предложил:
– А пойдемте в нашу гостиную! Отдохнем, чаю выпьем…
– А как же, — неуверенно возразил Рон, — слизеринцы?
– Ты думаешь, они сейчас в состоянии возразить? — хмыкнул Гарри, проследив взглядом за прислонившимися к стене Крэббом и Гойлом, которые от «полевой гимнастики» даже начали худеть.
Друзья были вынуждены признать его правоту, и вся троица отправилась в подвал.

Когда профессор Снейп зашел в гостиную родного факультета, он не сразу понял, куда попал: пол и все поверхности мебели были покрыты вперемешку слизеринцами и гриффиндорцами, потягивающими чай. Поттер, сидящий «на чайнике», как наименее утомившийся со всего курса, раздавал чашки всем желающим. При появлении зельевара никто даже не дернулся.
– Это что у вас, вечер дружбы? — вскинул бровь профессор.
– Вы отправили нас на верную смерть, сэр, — пожаловался Малфой, обнаружившийся за креслом слева. — После Защиты у нас были две травологии…
– В самом деле? — Снейп выглядел озадаченным. — Однако, как я посмотрю, профессор Дамблдор оказался прав — совместный труд объединяет. Впрочем, я так и думал, что с переводом Поттера здесь начнется кавардак.
– А директор в школе, сэр? — тут же отозвался Гарри.
– Нет, еще не вернулся. Что с вами, Поттер? — поинтересовался преподаватель, поскольку на лице юноши отразилась целая гамма эмоций.
– А… когда он появится?
– Через пару дней, я полагаю. У вас к нему срочное дело? Если вы решили подать апелляцию на решение МакГонагалл, то надо было подумать об этом сразу.
– А что, можно было? — растерялся Гарри. — Профессор МакГонагалл ведь говорила, что переводы не оспариваются… по школьным правилам…
– Ах, да, — хмыкнул Снейп, — школьные правила. Если вам от директора нужно что-то другое, может, поделитесь со мной? В таком случае, предлагаю покинуть этот чайный домик и пройти в мой кабинет, если вы, конечно, не потеряли способность к передвижению в результате прохождения каторжных работ.
Юноша кивнул, нехотя двинувшись следом за ним. Когда профессор запер дверь, он признался:
– Я должен передать директору послание… Боюсь, что оно срочное…
– От Люпина?
– Как вы…
Снейп усмехнулся:
– Не надо быть легилиментом, чтобы понимать, что рано или поздно он с вами свяжется. Однако этот факт не стоил того, чтобы его у вас выпытывать. К тому же, я полагаю, что вы все равно понятия не имеете, где он скрывается и каковы его планы.
Гарри понуро кивнул.
– Я предлагаю доверить это послание мне, тем более, если у вас есть основания считать его срочным, поскольку профессор Дамблдор в свое отсутствие поручил заботы о безопасности школы мне с… не важно.
Юноша со вздохом протянул ему нераспечатанный свиток. По мере прочтения Снейп мрачнел все больше, потом свернул его и обернулся к студенту:
– Вы поступили правильно, отдав это мне.
После этого профессор умчался в неизвестном направлении, оставив Гарри гадать, о чем же все-таки говорилось в свитке. Он хотел было вернуться к упивавшимся чаем однокурсникам, как вдруг, вспомнив недавнюю беседу на грядке, ощутил укол совести. Надо же было своими нелепыми изысканиями портить профессору Военных действий и без того несладкую жизнь! Решив, что, посетив О’Рахилли, вину он, конечно, не искупит, но хотя бы совесть успокоит, Гарри двинулся к больничному крылу.

Еще в коридоре он услышал гневные возгласы мадам Помфри:
– Ваши «срочные дела» подождут! Ему нужен покой! Вы приготовили зелье, о котором я говорила?
– Да, — раздался нетерпеливый голос Снейпа, — вот оно. Между прочим, я брал компоненты из своих личных запасов, эти ингредиенты бесценны…
– Я ценю вашу помощь, Северус. — Голос медсестры мгновенно переменился. — И, конечно, позабочусь о том, чтобы вам все возместили.
– Это неважно, — отмахнулся тот, — а вот поговорить с О`Рахилли мне необходимо. Я понимаю ваши возражения, но речь идет о безопасности школы!
– Ладно, — сдалась мадам Помфри. — Можете пройти к нему, только, прошу, ненадолго!
Запустив руку в карман, Гарри обнаружил, что все это время таскал там мантию-невидимку — неудивительно, что после этого у него ломило плечи… «Пора зашить карманы или хотя бы вытряхнуть их содержимое», — рассудил слизеринец. Однако на сей раз его привычка распихивать по карманам все что ни попадя пришлась весьма кстати. Приняв это за знак, что ему судьбой предначертано узнать, о чем говорилось в письме, юноша пробрался в больничное крыло, накинув мантию-невидимку. Памятуя, что говорил о его топаньи профессор Снейп, слизеринец на цыпочках миновал кабинет мадам Помфри. Когда Гарри, наконец, дополз до двери в палату, он понял, что, видимо, упустил что-то важное: обсуждение письма, миновав информативную фазу, уже перешло в эмоциональную.
Первым он разобрал голос О`Рахилли, и немудрено: тот практически перешел на крик:
– Я донесу на него! Сдам Министерству магии!
Голос Снейпа, напротив, звучал сдержанно и сухо:
– Полегче, Рахилли. Все-таки, он — ваш последний оставшийся в живых коллега.
– Это недоживотное?! Да он попросту сбежал, бросил всех на смерть!
– Рахилли, не орите, — оборвал его зельевар. — Вас слышит полшколы. — После этого профессор подошел к двери и наложил заглушающие чары.
Разочарованный студент выбрался в коридор, силясь извлечь из услышанного хоть крупицу смысла. Говорили они, судя по всему, о Люпине: во-первых, Снейп явно устремился в больничное крыло из-за его письма, а во-вторых — кто здесь еще мог считаться сбежавшим, не считая загулявшего директора?
Однако в этом случае напрашивались весьма неутешительные выводы. Прежде всего, Гарри смутили слова «бросил на смерть». Но решив, что Рахилли, возможно, продвинулся в культивировании жутковатых фантазий несколько дальше него самого, он оставил эту мысль, занявшись анализом следующего высказывания. Снейп сказал «последний оставшийся в живых коллега» — выходит, Люпин… тоже? Лоб слизеринца моментально покрылся холодным потом: так вот откуда он столько знает о дементорах! И почему его жизнь всегда была загадкой для Гарри…
Юноша прислонился к стенке, вытирая лоб рукавом. Эта новость, конечно, пошатнула его представления о том, кого он уже привык считать своим другом, но не сильнее, чем информация о том, что Люпин — оборотень. Наконец разрешился беспокоивший его с третьего курса вопрос, который он не решался задать вслух: где был Люпин все те годы, когда Гарри изнывал у ненавидящих его родственников, думая, что во всем мире не найдется ни одной близкой ему души? Почему он даже не пытался хоть как-то дать о себе знать? Теперь стало понятно, что у Ремуса Люпина были на то достаточные причины…

Гостиная Слизерина уже опустела: все, кто мог, добрались до своих постелей, прочие осели по дороге. Друзья все еще поджидали Гарри. Видимо, они успели немного отдохнуть, поскольку выглядели не усталыми, а заинтересованными его, Гарри, приключениями.
– Ну что, ты отдал письмо Снейпу? — Гермиона отставила чашку в сторону.
– Времени у него было более чем достаточно, — заметил Рон.
– Отдал, — зевнул Гарри. — Только я не уверен, что он хоть что-нибудь понял: Люпин, небось, опять ребусами писал. Снейп сам ничего не разобрал — пошел советоваться с О`Рахилли, а тот, видимо, тоже не ничего не понял, расстроился и вообще перешел на личности. Наговорил всяких гадостей про Люпина, дошел до того, что мы все из-за него погибнем. Надеюсь, что у Люпина есть уважительная причина, чтобы посылать письма, наводящие на такие мысли.
– Не зацикливайся на этом, Гарри, — поспешил успокоить его Рон. — О`Рахилли психует, что из-за Люпина у него столько лишних часов, вот и обвиняет его, на всякий случай, в своей будущей безвременной кончине.
– Однако он, вроде, говорил именно о всеобщей гибели!
– Наверно, О`Рахилли вынашивает планы перед смертью поставить к стенке учеников, имеющих долги. То бишь, всех.
– А что все-таки было в письме? — встревоженно спросила Гермиона.
– Разве я упоминал о том, что я его читал? — парировал Гарри. — Кстати, Люпин, судя по всему, тоже из РСД.
– Судя по чему? — переспросила девушка.
– Снейп назвал его коллегой О`Рахилли.
Гриффиндорка покачала головой:
– Может, ты и прав… Но не следует забывать, что вы с Роном уже выдвинули целый ряд блестящих догадок относительно профессора О`Рахилли: министерский шпион — Пожиратель смерти — дементор…
Рон парировал:
– Кстати, эти версии еще рассматриваются.
Гарри хотел было добавить, что О`Рахилли собирался сдать Люпина Министерству магии, но… промолчал. Может, оттого, что ему сильно хотелось спать. А может, потому, что не хотел подкидывать Рону новые зацепки, за которые тот не преминет ухватиться.

На следующее утро во время общего с друзьями перерыва Гарри отправился в гриффиндорскую гостиную: однокурсники продолжали сообщать ему пароль, рискуя навлечь на себя недовольство декана. Но, к их общему счастью, профессор МакГонагалл не навещала гостиную своего факультета так часто, как Снейп.
Там Гарри обнаружил, что Гермиона уже занялась выяснением направления перемещений совы Люпина, подключив к этому Рона. Тот со скучающим видом сидел над атласом Англии, перенося оттуда точки на скопированную на пергамент карту. Девушка судорожно покрывала письменами другой свиток, поглядывая на дергавшуюся во всех направлениях стрелку прибора, напоминающего компас:
– Рональд, возьми три с половиной градуса к югу… Нет, лучше четыре… Какое выходит направление? Зюйд-зюйд-вест?
– Чего? — зевнул тот в ответ.
– Покажи, что у тебя там! — потребовала девушка, отбирая у него атлас. — Какой пункт последний?
– Рейкьявик, кажется, — обреченно вздохнул Рон.
– Рональд, что это значит? Я же тебе говорила, вектор на юго-запад, а ты, оказывается, отложил его на север!
– Можешь ты яснее выражаться? — возмутился юноша.
– Э-э-э, привет! — прервал их слизеринец.
– Гарри, как хорошо, что ты пришел! — поприветствовала его Гермиона. — Садись, будешь вместе с Роном проверять его произведение.
Следующие полчаса были сплошь заполнены отрывистыми репликами девушки и возней двух ее друзей, которые исчиркали карту так, что предполагаемая траектория полета совы Люпина стала напоминать моток проволоки.
– Ну, что там у вас? — на мгновение оторвалась Гермиона.
– Зюйд-зюйд-ост! — бодро отчеканил Гарри. — Как ты и предполагала!
– Какой ближайший пункт?
– Пустыня Сахара, вроде…
– Точнее никак нельзя? — Девушка вновь завладела картой и, осмотрев этот плод коллективного творчества, вздохнула: — Похоже, произошло именно то, чего я и боялась. Видите, — она провела пальцем по наиболее прямолинейной части маршрута, — до побережья Корнуолла все было нормально. А потом… — Она вновь вздохнула. — Это и понятно: дальше сова летела над океаном, и заклинание сбилось…
– По крайней мере, ясно, что сова покинула пределы Великобритании, — рассудил Рон. — И едва ли она полетела в Америку. На одном из островов Атлантики, как поговаривают, расположен Азкабан… А в свете того, что узнал Гарри…
– Там и других островов хватает, — возразил тот.
– Ага, и все они сплошь покрыты членами группы РСД?
Гарри пожал плечами:
– Даже если он там, что с того?
– А что он там делает? — принялась рассуждать Гермиона. — Как нам известно, в настоящий момент Азкабан пустует… Вряд ли он поехал туда отдохнуть от надоевших учеников…
– Иначе за ним увязался бы О’Рахилли! — хмыкнул Гарри. — А то и вообще весь педагогический состав…
– А ведь он наверняка писал об этом в письме… — нахмурилась девушка.
– Может, Люпин просто скрывается от Министерства магии? — предположил Гарри. — Думаю, что в Азкабан, даже пустующий, мало кто сунется по доброй воле.
– Или горох сажает, — фыркнул Рон. — Командировка с целью покрыть душистым горошком все свободное пространство суши…

Подобные шутки уже не были редкостью в коридорах школы. С приближением заморозков посадки стали постепенно сходить на нет, хотя большинство слизеринских учащихся полагали, что остановка связана, скорее, с тем, что живая изгородь дошла до квиддичного поля, размеры которого остались прежними благодаря профессору МакГонагалл, хоть по периметру его сплошь обступили гороховые джунгли.
Первокурсники (и не только!) нашли для себя новую забаву: они с азартом играли в прятки среди плетей, поднявшихся выше человеческого роста. Глядя на это, Гарри мрачно шутил, что скоро последуют первые жертвы: съеденные горохом заживо. Он заметил, что у магглов есть фильм с похожим сюжетом, только про кукурузу. Рон ужаснулся:
– Что, правда? Скажи Гермионе, что такое даже в маггловском обществе творится!
Его друг, смеясь, ответил:
– В маггловских ужастиках все неправда. Ну, чаще всего. Однако из тебя получился бы талантливый сценарист. Взял бы Малфоя в команду. «Как горох посадишь…» Бр-р-р…
– Ты думаешь? — обрадовался Рон. Но тут же сник: — Нет, не выйдет: за любое художество, попавшееся на глаза магглам, тебе такое разбирательство учинят, что больше перо в руки брать не захочется. А куда иначе мне девать этот твой сценарий?..
– А что же, в магическом мире совсем фильмов не снимают?
– Нет, конечно — насколько я понимаю, это ведь все равно, что колдография.
– Или Омут памяти, — хмыкнул Гарри. — Представляю: в роли Дамблдора сам Дамблдор, в роли Вольдеморта — Том Реддл, все персонажи при съемках действительно пострадали…

В этот день Гарри пораньше ушел с завтрака, чтобы выяснить, будет ли вообще Война, или профессор все-таки не монстр и не упустит шанса подольше поваляться в больничном крыле. Тем более, что над ним-то не нависает зловещая фигура Снейпа, да и мадам Помфри его отнюдь не гонит — напротив, так и вертится вокруг: «Лоэгайре то, Лоэгайре се…» Гарри поморщился. Сам он что-то не припоминал, чтобы она с ним так носилась, даже после происшествий с участием Вольдеморта.
Гарри заглянул в класс — пусто. На столе, как обычно, в беспорядке навалены груды книг и свитков. Едва переступив порог, юноша почувствовал странный запах; сделав пару шагов к столу, он понял, что пахнет именно оттуда. Ему тут же вспомнилось, при каких обстоятельствах он ранее ощущал подобный «аромат» — схожее благоухание исходило от издыхающего василиска! Принюхиваясь, Гарри склонился к столу: похоже, миазмы исходили из ящика.
Дверь подсобного помещения резко распахнулась, и в класс прошествовал О`Рахилли. По счастью, профессор не заметил, как Гарри отпрянул от стола, поскольку его внимание было сосредоточено на корзинах с подушками, балансировавших в его руках.
«У Флитвика разжился, что ли?» — подумал Гарри и, не теряя времени, быстро отступил к двери.
– А, Поттер, чего вам надо? — наконец обратил на него внимание профессор. — Только не говорите, что пришли сдавать Патронус, — он вам уже ДВАЖДЫ зачтен!
– Я… Нет… Как вы себя чувствуете, профессор? — Впрочем, Гарри отдавал себе отчет в бессмысленности этого вопроса: Рахилли выглядел, пожалуй, наилучшим образом с самого начала учебного года. «Вот что значит полноценный отдых», — подумал юноша и продолжил: — Я хочу извиниться, сэр. По моей вине…
– Нет, это я пренебрег правилами безопасности, — прервал его профессор, протискиваясь к столу со своими корзинами. — Не берите в голову.
– Но я… Я не должен был…
О`Рахилли скорчил страдальческую мину:
– Вы что, решили выпросить еще один зачет? Я уже близок к тому, чтобы его поставить. — Задев стол одной из корзин, он спровоцировал обвал громоздившихся на нем пачек. — Не видите что ли — вы мне мешаете! — раздраженно бросил О`Рахилли и наклонился за упавшими бумажками.
– Профессор, осторожнее, стол… — предупредил Гарри, отметив опасную близость профессорского затылка к столешнице.
– Что вы там бормочете? — Силясь разобрать слова студента, Рахилли резко поднял голову — незамедлительно раздался глухой удар.
Слизеринец попятился к выходу.
– Профессор, вы в порядке?
К его облегчению, из-под стола тут же донеслось:
– Вы меня в гроб вгоните! — вслед за чем показалась фигура преподавателя, который опустился на стул, приложив к затылку чернильницу. — Так и будете здесь болтаться? Мне надо готовиться к занятию!
Гарри хотел было предупредить преподавателя, чтобы он обращался с чернильницей поосторожнее, но, оценив возможные последствия, развернулся и вышел.
– Как там "на военном фронте"? — поинтересовались столпившиеся перед дверью кабинета однокурсники.
– Боюсь, у профессора О`Рахилли новая травма… — вздохнул студент.

Во время обеда к друзьям подошел Хагрид и отозвал их в сторону.
– Я, понимаете, уезжаю, — почему-то смущенно сообщил он. — По-другому никак не получается… Пока не знаю, насколько.
– А как же Уход за магическими существами? — удивилась Гермиона.
– Его пока что не будет. Так Дамблдор решил. Он сегодня приехал — и сразу ко мне. Вроде как, в отпуск отправил. — Хагрид попытался улыбнуться.
– Это связано с Министерством? — нахмурился Рон.
– Нет, здесь другое… — махнул рукой великан. — Не могу я вам рассказывать, вот что. Но я вернусь, как только все будет в порядке.
– Это задание? — вполголоса спросил Гарри.
– Можно и так сказать, — почесал в затылке Хагрид. — Грауп тоже поедет со мной, так что можете о нем не беспокоиться.
Опечаленные друзья наперебой пожелали ему удачи, затем, помрачнев, двинулись на Заклинания.
– Что же это может быть за задание? — не выдержал Рон.
Остановившись посреди коридора, Гермиона медленно произнесла:
– Я вот что думаю… Уход за магическими существами… Они покидают лес…
– Кто? — одновременно спросили Гарри и Рон, сразу припомнив пауков.
– Младшекурсники носятся по самой окраине, ничего не боятся… А почему? Все обитатели леса словно попрятались…
– Немудрено, — ухмыльнулся Рон. — Кому же понравится, что у тебя, можно сказать, на пороге, рассадили такие гороховые кущи? Вот они и ушли подальше от этого великолепия.
– Может, мы нарушили экологический баланс Запретного леса? — глубокомысленно предположил Гарри. — Чего доброго, вообще все повымрет…

Профессор Снейп поджидал директора в его кабинете. У зельевара заканчивался обеденный перерыв, к тому же он хотел кое-что доделать перед занятием… Но здесь рассуждать не приходилось, хотя Снейп не видел в предстоящем разговоре ни толики смысла: послание Люпина, который благополучно смылся к своему давнему приятелю, он отдал Дамблдору сразу по прибытии последнего.
Наконец дверь отворилась, и директор, устроившись в кресле и безуспешно предложив сотруднику чаю, приступил к делу:
– Некоторые должностные лица Министерства магии крайне недовольны утечкой информации, произошедшей в стенах нашей школы. Что вы на это скажете, Северус?
– Единственное, что я могу сделать — это отправиться в прошлое и зашить Люпину рот. — раздраженно отозвался тот. — Вот уж не думал, что размеренная школьная жизнь подтолкнет его к неуместным откровениям.
– Не язвите, Северус, — мягко пожурил его директор. — Я считаю, что не стоит провоцировать Министерство в столь непростой обстановке. Сейчас, как никогда, нам всем требуется сделать все возможное, чтобы сплотиться перед лицом опасности.
– То есть, вы согласны с Министерством в том, что напускание тумана — наша первейшая обязанность? — начал выходить из себя зельевар.
– Я не говорил, что не одобряю действий Люпина. Однако нельзя не признать, что они были на редкость несвоевременны. Ничего не поделаешь, нередко вполне разумные люди начинают совершать одну ошибку за другой, оказавшись в сложных обстоятельствах… — Дамблдор покачал головой. — По мне, нет никакой беды в том, чтобы дети узнали, откуда берутся дементоры: домыслы, которые рождаются в результате недостаточной осведомленности, зачастую куда более опасны. Но, к сожалению, мне не удалось убедить в этом мистера Фаджа… Я завел этот разговор только для того, чтобы сообщить вам, что, вполне возможно, отдельные служащие Министерства в ближайшем будущем захотят побеседовать с учащимися…
– И с преподавателями?
– Да, — помрачнел директор. — Мне стоило немалых трудов убедить их, что мы не владеем информацией о местонахождении Люпина… Вам ведь знакомы их методы, Северус. Поэтому я настоятельно прошу вас провести с детьми беседу. То же самое я попрошу и у деканов других факультетов. Но к вам это относится в особенной степени, поскольку студент вашего факультета, насколько мне известно, проявляет излишнюю любознательность в последнее время.
– Вы про Поттера? — бросил Снейп: этот разговор нравился ему все меньше. — Но это как раз тот самый случай, когда домыслы оказываются еще вредоноснее, чем разглашение тайны… Вам ведь рассказали про случай с О`Рахилли?
– Да, но, к счастью, все обошлось. После этого происшествия, надеюсь, его влечение к тайнам поубавится. — Директор улыбнулся в бороду. — Гарри все-таки разумный мальчик, несмотря на то, что часто попадает в неприятности. Однако он хорошо понимает, когда его любопытство может навредить, и вовремя останавливается.
Зельевар мог бы поспорить с этим утверждением, но предпочел отмолчаться.
– Я всегда считал, что дети не станут интересоваться запретными вопросами, если направить их энергию в нужное русло, — продолжил Дамблдор.
– Например, на посадку горошка? — не выдержал зельевар.
– Я понимаю ваш скепсис относительно этого метода защиты, Северус, но это все же лучше, чем ничего.
– Отнюдь, я в нем настолько уверен, что боюсь, как бы О`Рахилли не занемог.
– Однако от него не поступало жалоб… — встревожился директор.
– О, нет, он ведет себя, как стоик. — Снейп вновь вспомнил про случай с Поттером и подумал, что на месте коллеги оторвал бы голову мелкому нахалу. А тот даже не снял баллов, не говоря уже про отработки…

По мере окончания посевной сессии занятия постепенно входили в прежнюю колею. Но учеников это не слишком порадовало, поскольку преподаватели заглянули в учебный план и обнаружили, что катастрофически отстают от программы. Удрученный перспективой быть погребенным под грузом чужих проблем Гарри избавился от кружка ПНО под предлогом: «Не тупые, дальше сами разберетесь» — и впредь решил отказывать подобным просьбам.
Через пару дней Люпин прислал еще одно письмо, содержательность которого была не больше чем первого. Новым было, разве что, еще одно напоминание насчет передачи прошлого послания. «Он что, совсем меня за идиота держит? — обиженно подумал Гарри, уничтожая свиток. — Кому я уже его только не передал…»
Отвлекшись от мыслей о друге отца, он хотел было перейти к домашнему заданию по Военным действиям на следующий день, но обнаружил, что оставил свой конспект в классе. До отбоя оставалось еще минут пятнадцать, кабинеты были заперты, но Гарри все-таки решил попытать счастья — может, удастся упросить кого-нибудь из преподавателей открыть для него кабинет. Как ни странно, дверь была отперта. У окна стоял профессор Рахилли, вглядываясь в сгустившуюся тьму. Обернувшись на скрип двери, он бросил: "Опять вы, Поттер?" — и снова уставился в окно.
– Извините, сэр, я за конспектом… — Гарри кое-как нашарил в темноте свои записи и поспешил ретироваться с мыслью: «Сам-то… Что же, ему такую неудобную комнату выделили, что он предпочитает ночевать в кабинете?»
Однако сюрпризы и на этом не закончились — в коридоре его поджидал не кто иной, как профессор Снейп.
– Где вы шатаетесь, Поттер? — начал он без всяких предисловий. — Я уже полдня ищу вас по всему замку!
– Вообще-то, я только что был в гостиной, профессор… — смутился слизеринец. — И еще пять минут до отбоя!
– Почему-то в последнее время студенты взяли себе за правило устраивать беготню по коридорам за несколько минут до отбоя!
Проглотив замечание, что он вовсе не обязан отвечать за каких-то гипотетических «студентов», которые мельтешат перед глазами у Снейпа, Гарри пояснил:
– Я забыл конспект в классе Условий безопасности в период военных действий.
Почему-то это вполне невинное замечание еще больше вывело профессора из себя:
– Нечего таскаться к О`Рахилли в неурочное время, ясно? С меня довольно ваших изысканий!
– Я… Да, сэр. — Гарри почел за нужное не напоминать Снейпу, что именно он в свое время поручил ему следить за профессором Военных действий. — Больше не буду, сэр.
– И марш в гостиную, пять минут уже давно прошли!
– Уже иду…
– Должно быть, у вас галлюцинации, Поттер: вы стоите на месте.
Вздохнув, студент последовал за профессором.

Поразмыслив, Гарри решил плюнуть на домашнее, решив, что успеет сделать его завтра, если встанет пораньше. «И зачем только я за этими конспектами мотался? — раздраженно подумал он. — Только на выговор Снейпа нарвался в результате … И с чего это он так взбеленился? У самого, что ли, неприятности?»
Несмотря на усталость, побудившую отказаться от домашнего задания, в эту ночь Гарри не мог похвастать хорошим сном: его вновь одолевали кошмары. На этот раз ему снился Хогвартс, он смотрел на замок со стороны квиддичного поля. Почему-то ставшее ему родным домом здание теперь будило неприязненные чувства, вздымающиеся на фоне темно-синего неба зубцы выглядели зловеще. Стены школы постепенно надвигались, нависая над головой темной давящей массой. Спутанные заросли гороха, по которым под дуновениями воздуха волнами пробегали лунные блики, создавали жуткое впечатление чего-то копошащегося. Внезапно ночную тишину прорезали слова: «Выбрали смерть».
Гарри в пробудился, вздрагивая от нахлынувшего ужаса. Короткая фраза из сна продолжала звучать в сознании, словно отголоски набата. Он шумно вздохнул, развеивая остатки сна, и прислушался: тихо, только слизеринцы сопят во сне. Перейдя на другой факультет, Гарри с удивлением обнаружил, что здесь из студентов шестого курса никто толком не храпит. На Гриффиндоре признанным чемпионом был Невилл, который жаловался, что страдает оглушительным храпом с тех самых пор, как его попытались вылечить заклинанием от, в общем-то, терпимого нахрапывания.
Крэбб заворочался во сне, пробормотав: «Экспекто Патронус, Патронус!»
Гарри подошел к окну. В привычном пасторальном пейзаже расстилавшегося перед замком луга и темнеющего в отдалении леса теперь ему чудилась угроза. «Наверно, все из-за горошка…» — подумал юноша, отворачиваясь от окна.
И тут тишина взорвалась.
В коридоре послышались крики и топот, мгновение спустя в спальню ворвался Снейп:
– Поттер, будите Малфоя, пусть тащит всех в Главный зал! С палочками! — и тут же унесся. Гарри услышал нетерпеливый стук в дверь женской спальни: — Подъем, живо! Паркинсон, всех в Главный зал! Не забудьте палочки!
Гарри от души награждал пинками всех, кто попадался ему на глаза, подумав, что наконец получил шанс отметелить весь Слизерин одним махом:
– Малфой! Ты что, еще не встал?
– Что? В чем дело? — Драко сонно протирал глаза.
– Срочно вытряхивайся из постели, затряхивайся в мантию, хватай палочку и гони всех в Главный зал!
– Что стряслось? — завертел головой слизеринец. — Пожар? Наводнение?
– Понятия не имею! — выкрикнул Гарри, мимолетом подумав, что из его предположений высказанные Малфоем были самыми лучшими.
Наконец совместными усилиями им удалось выпихнуть всех слизеринцев за пределы спален и отослать их в нужном направлении. Как ни странно, по дороге им не встретился ни один преподаватель, только Филч с шипевшей и вырывавшейся миссис Норрис в руках. В Главном зале, где ученики сдвигали столы в сторону, также не было видно профессоров, лишь МакГонагалл заклинаниями водружала столы один на другой перед дверью, ведущей в холл.
– Это что, б-баррикада? — пролепетал Малфой.
– На пожар с наводнением пока не похоже, — рассудил Гарри. — Ты когда-нибудь хотел отличиться в сражении?
– Я? — Драко побледнел. — М-мне н-нельзя умирать! Я ед-динственный наследник!
– Я, между прочим, тоже, — буркнул Гарри.
– Гарри, ты здесь? — Из толпы студентов вынырнула Джинни и потащила его через зал.
Вскоре он увидел Гермиону, со знанием дела координировавшую левитацию стола, и Рона, почесывавшего палочкой за ухом.
– Что здесь вообще творится? — спросил у него Гарри.
– Надеюсь, что это — учебная тревога, — пожал плечами Рон.
Джинни возразила:
– По-твоему, это из-за какой такой учебной тревоги все профессора повскакивали среди ночи и бегают теперь, как ошпаренные?
– Не отвлекай Гермиону, — предупредил ее Рон, — а то она тебе стол на голову уронит.
– А где преподаватели? — оглянулся Гарри.
– Ты все пропустил. — Джинни охотно приступила к разъяснениям. — Еще пару минут назад они все были здесь. И Дамблдор тоже. Устроили дискуссию насчет того, что с нами делать. О`Рахилли потребовал, чтобы нас засунули в подвал и подперли парой этажей. А Дамблдор сказал, что мы, может, пригодимся тут, а если что, в подвал нас всегда запихать успеют. Так они ничего и не решили, а потом кто-то закричал, и они убежали в холл. Осталась только МакГонагалл, чтобы руководить постройкой этой «пирамиды Хеопса». Она велела всем быть в состоянии первой готовности к спуску в сумрачные глубины.
Из-за двери послышались приглушенные крики:
– Экспекто Патронум! — и еще какие-то восклицания. Рон втянул голову в плечи, Гарри просто прирос к месту; лишь Гермиона, не теряя самообладания, спокойно установила стол на вершине сооружения и только тогда обернулась на шум.
Профессор МакГонагалл громовым голосом провозгласила:
– Всем отойти от двери! Студентам первого, второго и третьего курса — организованно спуститься в подвальные помещения! Прочим — отойти к подвалу, шестому и седьмому курсу — выстроиться впереди!
Сгрудившись в дальней части зала, все застыли в ожидании, однако снаружи больше не доносилось ни звука. Минут через двадцать студенты начали переговариваться и донимать расспросами профессора МакГонагалл, которая в ответ только огрызалась. Некоторые, устав стоять, расселись на столах, не использованных в баррикаде.
– Интересно, а завтра занятия отменят? — со вздохом поинтересовался Рон. — Ну, хоть Войну…
– Было бы неплохо, а то я домашку не сделал, — поддержал его Гарри. — Знал бы — захватил бы конспект сюда…
– Вы лучше надейтесь, — мрачно сообщила Гермиона, — что это не перейдет в войну.
– Как ты думаешь, Гарри, — поинтересовалась Джинни, — это нападение Пожирателей Смерти?
– Не-а, — качнул головой тот. — Слишком уж тихо.
Наконец одна створка двери приоткрылась (вторую намертво заклинило столами), и появился Дамблдор, который устало объявил:
– Ложная тревога. Мы приняли меры, отреагировав на сообщение о появлении дементоров в районе школы. Но благодаря усилиям профессора Спраут и помогавших ей учеников, — директор улыбнулся студентам, — Хогвартс надежно защищен от этой напасти. Все могут отправляться спать. На следующий день ученики освобождаются от первых двух занятий.
У всех вылетел одновременный вздох облегчения, связанный не столько с освобождением от пары занятий, сколько с тем, что некоторые уже успели мысленно подготовиться к героической гибели плечом к плечу с товарищами. Студенты принялись торопливо разбредаться по спальням, чтобы на следующий день пробудиться хотя бы к третьему уроку.
На заднем плане появились профессора Снейп и Спраут, оба тащили в руках по здоровенной охапке свежесорванного горошка, за ними — О`Рахилли в серой мантии странного покроя, похожей на ту, в которую был облачен во сне подростка Дэвид Уолтер, профессора поддерживала мадам Хуч.
Гарри побрел в спальню вслед за однокурсниками. Впереди вышагивал Драко Малфой, распевавший во все горло, ему вторили другие слизеринцы:

– Трали-вали, трали-вали,
Мы не зря горох сажали!
Засадили мы весь вход –
Так, что мышь не проползет!
Где горох от Слизерина –
Дементоры ходят мимо!
Вот он где, горох, зарыт –
Дементорам вход закрыт!

Несмотря на освобождение от занятий, утро выдалось для Гарри отнюдь не безоблачным. Военные действия, вопреки их с Роном чаяниям, не отменили, а перенесли на третью пару. Однако Рахилли, который, похоже, был доволен этим фактом ничуть не больше своих студентов, откровенно зевал, прикрывая рот списком зачетов, и вовсе не выражал склонности к репрессиям.
– Мистер Поттер, в этом семестре вам осталось только четыре зачета по ЗОТИ и Условиям безопасности, — сообщил он и без того известный Гарри факт. — Я советую сдать их, не откладывая в долгий ящик, в таком случае, я смогу поручить вам прием зачетов у других студентов вашего факультета.
– Но я этого не предлагал, сэр! — быстро ответил Гарри, решив, что профессор, видимо, с кем-то его спутал.
– Правильно, это я вам предлагаю, — мрачно парировал О’Рахилли. И, предупредив дальнейшие возражения, добавил: — В противном случае у меня не будет возможности дать вам новый материал, потому что все время придется переводить на зачеты. И это вовсе не моя идея, эти нововведения предложил директор. Кроме того, он сообщил мне, что вы остаетесь в школе на время каникул. Думаю, что за это время, с вашими способностями, вы успеете сдать немалую часть зачетов за следующее полугодие. — Он обернулся к Гермионе, прислушивающейся к разговору. — Вам, мисс Грейнджер, я также предлагаю покончить с долгами и стать ответственной за прием зачетов у Гриффиндора.
В отличие от друга, Гермиона с энтузиазмом закивала:
– Можно я сдам зачеты прямо сейчас, профессор? Я уже готова.
– Разумеется, мисс Грейнджер. Ну а вы, мистер Поттер?
Бросив на подругу полный упрека взгляд, Гарри предположил:
– Может, тоже сдам один… А остальные — думаю, как-нибудь на неделе…
– Какая вы противоречивая натура, Поттер, — прищурился Рахилли. — То сдаете Патронус по три раза, а это, между прочим, сложнейшее заклинание, то с ерундовыми заклинаниями разобраться не можете… По-моему, в том, что касается учебы, вы изрядно недооцениваете свои возможности. Скорее всего, из-за панической боязни переутомления.
Гарри ругнулся про себя: «Не иначе, Снейп просветил…», — и обреченно выдохнул:
– Я могу, конечно, и сегодня… попробовать.
К собственному удивлению, он наскоком сдал три зачета. Правда, отчасти эта заслуга принадлежала О`Рахилли, который добросовестно закрывал глаза на все недочеты в исполнении заклинаний. «Впрочем, — мстительно подумал Гарри, — едва ли что-нибудь в состоянии оторвать его от летаргического созерцания оконного проема, в котором он пребывает уже не первую неделю…» Не далось ему только дурацкое Витрименто — заклинание временной невидимости; наверно, из-за того, что он считал его совершенно бесполезным при наличии мантии-невидимки.
– Хорошо, можете досдать его как-нибудь потом, — смилостивился преподаватель. — Или просто не попадайтесь мне на глаза — и я вам его зачту.
О`Рахилли закашлялся. Отдышавшись, он продолжил:
– Мисс Грейнджер, прошу. Три зачета.
– Что? — одновременно удивились ее друзья. Они предполагали, что, как минимум, зачетов десять есть и у нее.
– Только, ради Мерлина, не Патронус, — прохрипел профессор окончательно севшим голосом.
– Но ведь мне не надо сдавать его, сэр, — заметила Гермиона.
– Надо. Только вы еще об этом не знаете. Все, и занимавшиеся в Отряде Дамблдора тоже, будут сдавать этот зачет еще раз. Поттеру он, впрочем, зачтен и во второй раз, и в третий, и в десятый.
– А в четвертый? — тихо поинтересовался Гарри.
– И в сорок четвертый! Помнится, ваш отец не был столь… тугодумным.
– Я, между прочим, ловцом был, — пробормотал Гарри под нос.
Тем временем, урок подошел к концу, и, покинув замок на пути к оранжереям, они узрели удивительную картину: оказывается, ночью выпал снег, но они умудрились этого не заметить по простой причине — поля вокруг Хогвартса зеленели по-прежнему. Лишь в отдалении виднелось ровное белое пространство.
– Что это? — изумился Рон.
– Простейшая комбинация из нескольких заклинаний, — пояснила Гермиона. — Если бы мы набрали нужное количество баллов по астрологии и прорицанию, мы тоже смогли бы изучать природное колдовство.
– И при чем тут эти дурацкие предметы? — спросил Гарри.
– Вот и я считаю, что это несправедливо. Впрочем, эти заклинания я и так знаю: Дилуеро Никс — отгоняет снежные тучи, Зефирус Актум — для того, чтобы стекался теплый воздух, и Рефрежераро Спиритус — чтобы ветер не задувал.
– Вот бы все зимы так, — восторженно вздохнул Рон.
– И не надейся, — заметил Гарри. — Мы ведь не горошек — чего о нас заботиться…

День прошел тихо — все были увлечены представившейся возможностью изучить применение погодных заклинаний на практике. Довольные донельзя Лаванда и Парвати, которым довелось помогать в их создании, наперебой объясняли принципы погодной магии. Гермиона отдала им пальму первенства и тихо грезила о чем-то на протяжении всех перемен, зачарованно любуясь списком зачетов по войне на второе полугодие. Гарри, которому не досталось подобной привилегии до полной сдачи зачетов, ходил за ней, упрашивая:
– Ну, дай посмотреть! Насмотришься еще!
Наконец Гермиона рассталась со списком, поддавшись на уговоры Гарри, который уселся его переписывать, перемежая это занятие возгласами:
– Ничего себе! Как он себе это представляет? Кто мы, по его мнению? Сам-то в нашем возрасте…
– Он с Рейвенкло, Гарри, — устало заметила Гермиона.
– Откуда ты знаешь? — поднял голову от свитка тот.
– У него на сумке рейвенкловская эмблема! Видимо, с тех времен осталась.
– Неувязочка, Холмс, — возразил Рон, которого летом Гермиона несколько просветила по литературной части. — Флитвик его терпеть не может.
– Как и остальные полшколы, — заметил Гарри. — Ему не повезло с харизмой. Бывает так: нормальный парень, а все пинают… Я вот, например…
– Ты-то, — хмыкнул Рон, — к О`Рахилли в любимчики угодил, да и Снейп с тебя глаз не сводит — с утра до вечера: «Поттер да Поттер…» — Рон довольно удачно передразнил ехидно-надменные интонации зельевара.
– Просто он меня ненавидит, вот и цепляется постоянно. А Рахилли… Нашел козла отпущения, лишь бы самому не работать.
– А мне даже нравится перспектива позаниматься на каникулах! — Судя по отсутствию всплесков возмущения, Гермиона умудрилась пропустить девяносто процентов из сказанного. — Знаете, мне все больше нравится этот предмет — конечно, Люпин преподавал его просто замечательно, ну а после Амбридж — так тем более…
Гарри вновь углубился в копирование списка, а Рон мрачнел все больше, пока наконец не высказался:
– Я бы на твоем месте не был бы так счастлив — там еще и Гарри будет, так что романтика будет испорчена!
– Рон, к чему это ты? — оторопела девушка.
– А ты Краму еще не написала про то, как ты любишь замечательный предмет Военные действия и все с ним связанное? — продолжил гриффиндорец. — Или ты ему уже не пишешь? И в Болгарию поехать не хочешь? Может, лучше в Ирландию? — С этими словами Рон вышел из гостиной, хлопнув дверью так, что все портреты в рамах подпрыгнули.
– При чем здесь Ирландия? — растерянно спросила Гермиона.
– По-моему, он… обиделся, — принялся успокаивать ее Гарри. — А может, завидует, что тебе все будут сдавать зачеты, а ему — нет.
Девушка хмыкнула:
– Из-за такой ерунды… Тогда объясню ему, что он нас случайно выбрал, просто на глаза попались.
– А уж я ему глаза просто намозолил, — вздохнул Гарри.

Этим вечером Гарри отправился спать пораньше. Однако посреди ночи его разбудил Малфой, тряся за плечо:
– Поттер! Быстро вставай! Глянь, что творится!
Гарри нехотя приподнялся и, надев очки, выглянул в окно. Тут же сон как рукой сняло: снаружи стекло было облеплено здоровенными насекомыми, похожими на кузнечиков. Остальные слизеринцы, вскочив с кроватей, также бросились к окнам. События прошлой ночи повторились почти что в точности, но на сей раз учеников вывели в холл.
Гороховое поле скрылось под живым ковром. Профессор МакГонагалл торопливо инструктировала студентов:
– Это саранча. Те, кто умеет, должны использовать заклинание Энтомон Дисперитус, кто не умеет… какие хотите.
Однако дорогу им преградил профессор Снейп с посеревшим лицом:
– Все бесполезно. Посевы уже не спасти. Нельзя покидать пределы школы — они могут атаковать.
– Сегодня не нападут, — возразил О`Рахилли и посоветовал: — Отведите детей спать. Завтра нам всем понадобятся силы.
Когда он отвернулся к окну, оказавшийся рядом Гарри успел заметить три блеснувшие золотом буквы на круглой застежке, скалывающей серую мантию профессора на плече: "РСД".
Профессора остались в холле, а ученики побрели в свои гостиные. Снейп, проводив слизеринцев до дверей, напутствовал их:
– Я понимаю, что вам не до сна, но сейчас отдых — это ваша обязанность.
Едва они зашли в спальню, как Драко прокомментировал это:
– Судя по всему, завтра нас опять ждут посадки горошка по полной программе.
– А я еще восхищался этими погодными заклинаниями! — вздохнул Гарри.
– Ненавижу насекомых, — пробурчал Забини.
– Может, если ликвидировать погодные заклинания, не придется сажать горох? — предположил Крэбб.
– Ага, и остаться наедине с дементорами? — вскрикнул Гойл. — Ты что, спятил?

Когда на следующий день ученики после завтрака собрались в Главном зале, их, против ожиданий, отправили на грядки не сразу. Сначала их поделили на две неравные команды. Первую, меньшую, составили в основном студенты Рейвенкло со старших курсов, а также несколько учащихся с Хаффлпаффа и Гриффиндора. Эти избранные должны были заняться созданием щитовых заклинаний от насекомых по всему периметру пришкольной территории. Отбором руководили профессора Флитвик, МакГонагалл и О’Рахилли. К недовольству Рона Гермиона, разумеется, попала в состав «Команды А».
На его хмурое бурчание Гарри возразил:
– А что, по-твоему, должен чувствовать я? С моего факультета вообще никого не взяли. Совсем за тупиц держат. Это все происки МакГонагалл, я знаю…
Однако Рон не унимался:
– Нет, это все О’Рахилли!
– Рон, не становись параноиком! — прервал его Гарри. — Его интересуют только поганки. Сам видел…
Профессор Спраут подошла к ученикам, не попавшим в элитный отряд:
– Итак, дети, за этот день нам предстоит по возможности возместить ущерб, нанесенный этой ночью. К счастью, все вы уже неплохо разбираетесь в технике посадки гороха.
– Да уж, — шепнул Гарри, — закончу школу — пойду в фермеры…
– У тебя будет слишком много конкурентов, — возразил Финниган, глядя на запрудившую холл толпу студентов.
Спраут продолжала:
– Правда, с грядок еще не убраны дохлые насекомые… Но это, возможно, даже к лучшему — готовое удобрение…
Затем студентам начали выдавать по одной лопате на двоих и по лейке на десятерых. Возможности производства данных орудий труда на этом были исчерпаны. Студенты начали объединяться в пары. Гарри присоединился к Рону, создав межфакультетскую команду. Правда, ему вовсе не улыбалось выслушивать разглагольствования друга о мерзавце О`Рахилли и коварной Гермионе, но он считал, что бросать друга в беде — как-то… по-слизерински. Однако Рон, к его удивлению, сам оставил эту тему. Вместо этого он принялся рассуждать:
– Как ты думаешь, то, что мы сейчас посадим — в первую ночь сожрут или по вторую?
На его вопрос в стихотворной форме ответил Малфой с соседней делянки:

– Мы копали, мы сажали,
Как собаки, мы устали,
Ну а завтра — вот те крест –
Саранча все это съест…

– Ты бы хоть сборник опубликовал, — проворчал Гарри. — Не все ж нам одним наслаждаться твоей поэзией…

После многочасового труда студенты вновь собрались на посиделки в гостиной Слизерина. В разгар чаепития появился Снейп. Остановившись в дверях, он хотел было что-то сказать, но лишь махнул рукой, уселся в кресло, выгнав оттуда какого-то хаффлпаффского младшекурсника, и придвинул к себе один из столиков, которыми во множестве обзавелась гостиная (несмотря на скромность достижений новых товарищей Гарри в трансфигурации, здесь их навыки все же пригодились).
– Поттер! — воззвал профессор к заполненному студентами пространству, не сомневаясь, что любитель чайных церемоний находится в гостиной.
– Да, профессор? — раздалось справа.
– Чай остался?
– Сейчас посмотрю, сэр. — Гарри принялся разыскивать кочующий среди учащихся чайник. Вместо него рядом всплыл Малфой.
– Что-то случилось, Драко? — Зельевар отметил про себя, что в этом году сын Люциуса не обращался к нему с жалобами, и профессор был бы вовсе не против, чтобы он и дальше продолжал в том же духе; но, по-видимому, этот благоприятный период подошел к концу.
Тот смущенно спросил:
– Профессор, а можно несовершеннолетним волшебникам публиковать свои литературные труды?
– Вы серьезно? — опешил Снейп.
– А что, слизеринцам и это запрещается? — помрачнел Малфой.
– Вообще-то, обычно они этим не интересуются.
– Мой отец говорил нечто похожее. — Драко поморщился, видимо, вспомнив о чем-то крайне неприятном.
– Но стоит признать, что такое приложение энергии лучше, чем… то, чем они обычно занимаются. Я пошлю запрос в «Пророк». Хотя, знаете ли, сейчас им не до этого.
– А почему мы уже неделю не получаем газету, профессор? — встрял Гарри, поставив дымящуюся чашку перед преподавателем.
– Думаю, они сами понятия не имеют, что следует писать. Ситуация слишком сложна и запутанна.
– Но мы можем узнать, что, наконец, происходит?
Мастер зелий проворчал:
– Сами поймете, если не тупые. А большего мы и сами не знаем.
– А почему… — осмелился задать вопрос Гойл, — почему Министерство магии не шлет подкрепления для защиты Хогвартса?
– Они и себе-то помочь не могут, — нахмурился зельевар. — Ладно, так и быть, слушайте, политизированные дети: на Министерство магии была произведена совместная атака Пожирателей Смерти и дементоров. Действующее правительство успело эвакуироваться.
– В смысле? — вырвалось у Гарри.
– Магический мир перешел на военное положение.
Когда первый шок прошел, на преподавателя со всех сторон посыпались вопросы:
– А как же мои родители? Что теперь будет? Что же делать?
Профессор поспешил успокоить их:
– Пока что обошлось без значительных жертв, правительство функционирует на новом месте. Благодаря возобновлению деятельности Штаба мракоборцев, реальную опасность представляют на настоящий момент лишь дементоры. Однако пока что они сосредоточились вокруг Хогвартса. Предполагается, что штаб Того-Кого-Нельзя-Называть сейчас расположился в Хогсмиде. Каминные сети не функционируют. Мы попали в окружение, но пока школа держится, Темный Лорд не имеет возможности наносить новые удары.
– Но п-почему? — дрожащим голосом спросила Пэнси Паркинсон. — Ведь это — всего лишь школа…
– Так сложились обстоятельства, что Хогвартс стал преградой на пути лорда Вольдеморта к власти.
– Это потому, что здесь находится Поттер? — тихо спросил Малфой.
– Из-за Дамблдора? — поспешно предположил Гарри.
– Я и так сказал вам слишком много. Помните, что от ваших действий зависит безопасность ваших семей и судьба всего магического мира. Это звучит пафосно, но соответствует действительности, — с этими словами профессор покинул гостиную, так и не притронувшись к остывшему чаю.
Рон поднялся, нарушив наступившее молчание:
– Думаю, что рано отдыхать, пока защитный пояс не восстановлен.
– Уизли, это бесполезно! — простонал Драко.
На лице Рона появилась зловещая ухмылка:
– Пускай эта саранча полопается!
Гарри потащился вслед за другом:
– Смертник ты, вот кто… Нас похоронят в этой грядке!
– Зато сколько удобрения! — мечтательно улыбнулась последовавшая за ними Джинни.
Постепенно почти все сидевшие в гостиной снялись с места и направились к выходу. Количество лопат благодаря усилиям профессора МакГонагалл и ее помощников значительно возросло. Невилл обрадовал их заверением, что обнаружил заклинание, способное свести к минимуму физический труд. Он триумфально взмахнул палочкой перед толпой окруживших его однокурсников, провозгласив: "Экскаво!" — и в земле появилась аккуратная лунка. Однако восторженных возгласов не последовало: его товарищи в радиусе десяти футов стояли с головы до пят засыпанные землей. Особенно досталось первооткрывателю, который протирал глаза, выплевывая комья земли.
– Спасибо, Невилл, — бросила Джинни, вытряхивая землю из карманов мантии. — Но мы уж как-нибудь по старинке…
– Эх, жаль, нам не преподавали магическое сельское хозяйство, — пожаловался Финниган.

Когда стемнело и Гарри обнаружил, что не вполне контролирует движения собственных конечностей, к друзьям подошла Гермиона:
– Вы что, весь день этим занимались?
– А то. — Рон гордо оперся на лопату. Впрочем, он сделал это не столько для того, чтобы покрасоваться, сколько, чтобы не упасть.
– Нам удалось создать довольно сносные щиты, — поделилась девушка. — Конечно, они тоже уязвимы…
– Бери лопату, Гермиона, — посоветовал Рон. — Лучший отдых — смена деятельности.
– Знаешь, что, Рон, — начал Гарри, присаживаясь на землю, — я перед тобой преклоняюсь… Но твое суицидальное желание закопаться в грядку все-таки не одобряю.
– Уже ни дементора не видно, — заныла Джинни, таща за собой лопату. — Пойдем домой, а? Скоро отбой…
– Предложение принято. — Ее брат указал орудием производства в сторону замка.
По дороге Гермиона мужественно тащила восемь лопат и три лейки, поскольку сами ударники едва способны были перемещаться и поминутно хватались друг за друга, чтобы не упасть.
– Если я завтра не умру, — сообщил Малфой, — пусть отец только попробует назвать меня сопляком и слюнтяем!
– Ага, — кивнул Рон, хватаясь за плечо младшей сестры, — мы за тебя заступимся. Правда, Джин? — Он похлопал ее по плечу, отчего девушка вынуждена была схватиться за Гарри.
Когда они добрались до гостиной Слизерина, Рон растянулся на полу, пробормотав:
– Вы — как хотите, а я уже сплю!
– Рон! — без особой надежды пнула его младшая сестра. — На полу?
Гермиона вздохнула:
– Я не в состоянии его тащить.
– А я не в состоянии тащить себя, — уселась на диван Джинни.
– Не трогайте человека! — Гарри кое-как доковылял до спальни, прихватив пледы. Когда он вернулся, Рон уже вовсю храпел, и его сестра тоже уснула на диване. Их примеру последовали несколько студентов с других факультетов.
– Ну, — развела руками Гермиона, — по крайней мере, если опять случится ночная побудка, им далеко идти не надо.
– Не каркай, — фыркнул Гарри. — Если нас опять поднимут, я собственноручно передушу всех дементоров.
– Может, преподаватели на это и рассчитывают? — пожала плечами девушка и отправилась в свою гостиную.

Если ночью что-то и происходило, Гарри этого не узнал. Проспав без сновидений, он открыл глаза лишь к полудню. «Ну, вот, завтрак проехали…» — тоскливо подумал он и попытался встать. Его ощущения тут же напомнили ему действие заклятия Круцио.
– О-хо… — вскрикнул юноша, хватаясь за стену.
Кровати других студентов были пусты. Выглянув в окно, Гарри увидел членов Команды А, перемещающихся по полю, и напоминающих дезориентированных морских звезд студентов Команды Б.
В гостиной он обнаружил Рона, Джинни, Малфоя и Гойла, потягивающих чай рядком на диване.
– Каков девиз на сегодня, Драко? — поприветствовал однокурсника Гарри.
– Щас сдохну, — отозвался тот. — В жизни не думал, что подвиги — это так мучительно…
– А как же, — усмехнулся Гарри. — Подвиньтесь-ка!

Когда они все вместе поднялись в Главный зал, там их ожидал накрытый завтрак. К столу приковылял Невилл:
– Рон! Где ты был? Мы уж решили, что ты на поле остался…
– И вы меня не искали? — возмутился гриффиндорец. — Друзья, называется!
В зале начали собираться ученики, за преподавательский стол прошел Дамблдор, который пошептался с собравшимися профессорами и сообщил:
– Все мы рады возможности от души поблагодарить учеников за самоотверженный труд! Благодаря вашим усилиям удалось предотвратить ночное нападение!
– А ночью еще что-то было? — шепнул Гарри.
– Видимо, да, — рассудила Джинни.
Директор продолжал:
– Растительный заслон восстановлен, установлены щиты, предотвращающие его повреждение. Хотя опасность не устранена полностью, мы выиграли немало времени. Факультетам Слизерин, Хаффлпафф и Рейвенкло начислено по пятьдесят баллов. Особая благодарность мистеру Рональду Уизли, который подал пример своим товарищам. Сто баллов Гриффиндору!
– Вот так всегда, — проворчал Гарри, — чуть сто баллов — так Гриффиндору…
Со стороны входа к ним подбежала сияющая Гермиона:
– Рон, как же я за тебя рада! Какой ты… молодец! — От избытка чувств девушка взмахнула руками и неожиданно чмокнула друга в щеку. Тот мигом преобразился: землистого цвета лицо порозовело, глаза засверкали.

Вскоре в опустевшем зале они остались практически одни. Последним из преподавателей задержался О`Рахилли, который, как показалось Гарри, впервые с начала учебного года не выглядел недовольным всем подряд. Он подошел к друзьям и еще раз лично поблагодарил Рона. В это время за его спиной послышался шум крыльев, и в окно чудом протиснулась большая белая птица с длиннющими крыльями. Увидев ее, преподаватель Военных действий расцвел улыбкой и, порывшись в карманах серой мантии, извлек оттуда засохшую рыбешку, бросив птице со словами:
– Лови, Магеллан! — Вопреки опасениям Гарри, посланец не подавился, а, успешно заглотив гостинец, наконец расстался с небольшим пакетом, вслед за чем вспорхнул по направлению к окну.
Рахилли тут же открыл сверток и вытряхнул его содержимое. Но, как выяснилось, это был опрометчивый шаг, поскольку, ошеломленно уставившись на полученный предмет, профессор осел на пол. На столе лежала мертвая птица.
– И что это? — прошептал Рон.
– Дохлый жаворонок, — прокомментировал подбежавший к ним Джастин Финч-Флетли.
– И что теперь делать? — спросил Гойл.
– Надо тащить его в медотсек, вот что, — ответил ему Гарри.
– Жаворонка? Ему уже ничего не поможет.
– О’Рахилли, дубина! — отозвался Малфой.
Всемером они подняли бесчувственное тело профессора, и им удалось долевитировать его до Больничного крыла, задевая углы не слишком часто, поскольку процессом руководила Гермиона.

Мадам Помфри всплеснула руками:
– Великий Мерлин, что случилось?
– Сами не знаем, — честно ответил Гарри. — Он вдруг взял и свалился…
Бросив на юношу укоризненный взгляд, медсестра сунула ему в руки ступку и пузырек:
– Лейте сюда эту жидкость, осторожно, по капле, и не переставайте толочь. А вы, — она обернулась к остальным, — левитируйте профессора сюда.
Гарри пристроился на диванчике за шкафом, ворча:
– Опять Снейп на меня всех собак спустит. Не подходите к О`Рахилли, не смотрите на О`Рахилли, не дышите на О`Рахилли, не думайте об О’Рахилли и вообще, Поттер, будьте так добры, провалитесь к дементорам…
Из-за дверей палаты послышался слабый голос профессора:
– Позовите Дамблдора. Срочно.
Голос медсестры:
– Вы слышали? Поспешите, дети! — Топот ног товарищей. — Лоэгайре, вам совсем плохо? Но вы же недавно пили свое зелье…
– Не имеет значения, мадам Помфри, со мной все в порядке.
– Но…
– Мне виднее, — рявкнул О`Рахилли, и медсестра обиженно замолчала.
Минут через десять появился Дамблдор — наверно, не успел далеко уйти. Его голос звучал встревожено, видимо, друзья Гарри уже всякого успели ему понарассказывать.
– Поппи, нам надо поговорить наедине.
Медсестра вышла куда-то в коридор, а про Гарри так никто и не вспомнил.
Раздался охрипший голос Рахилли:
– Теперь ему нужен я. Из-за меня вся школа подвергается огромной опасности. Я должен уйти.
Тон Дамблдора переменился — как при разговоре с непослушным ребенком:
– Куда вы пойдете, Лоэгайре? Неужто вы решили снова присоединиться?..
– Нет! — выкрикнул Рахилли. — Он погубил мою семью!
– Лоэгайре, — успокаивающим тоном прервал его директор, — в таком случае, куда вы рветесь? На верную смерть?
– Я не знаю. — Голос преподавателя звучал подавленно.
– Послушайтесь меня и не совершайте глупостей. Вольдеморт ненавидит Хогвартс, в этом нет вашей вины. Успокойтесь и придите в себя. — С этими словами Дамблдор вышел.
Бросив печальный взгляд на ступку, в которой, в результате того, что он заслушался, образовалась неаппетитная застывшая масса, Гарри поставил снадобье на стол и тоже выскользнул в коридор. «Похоже, придется разочаровать Гермиону, — вздохнул юноша про себя. — Получается, что Пожирателем Смерти О`Рахилли все же был… Как иначе можно понять слова Дамблдора?»

Однако сообщить эту новость подруге возможности не представилось: как сказал ему Рон, она окопалась в библиотеке вместе с группой рейвенкловцев — коллег по Команде А.
– Видимо, опять какие-то сногсшибательные заклинания творят. Мы им только мешаться будем, — рассудил гриффиндорец.
– Тем более, что мне в библиотеке все равно не дадут посидеть спокойно, — вздохнул Гарри. — Вот ты, Рон, герой дня, мог бы за меня заступиться перед мадам Пинс?
– Видимо, она не считает спасение всей школы вместе с ее библиотекой достаточным поводом для этого, — пожал плечами тот. — Она на меня такие сердитые взгляды кидала, когда я от Гермионы пытался добиться, чем они вообще занимаются, что я поспешил оттуда убраться. Секретничают они, понимаешь… С лучшим другом — и то не поделится… Потом, говорит, сам увидишь…
– Ну-ну, — хмыкнул Гарри. — Пойдем, что ли, домашним займемся?
– А может, по посадкам пройдемся? — предложил Рон. Когда Гарри воззрился на него с недоумением, граничащим с ужасом, он пояснил: — Да мы посмотрим только, а то я вчера в темноте так и не увидел, что мы понасажали. Пусть теперь другие потрудятся…

С последним утверждением его друг радостно согласился, и они пошли обозревать поля с кривоватыми рядами растений. Затем, удовлетворившись видом результатов своего труда, они перешли-таки к выполнению заданий. Впрочем, дело не слишком спорилось, и после нескольких часов стараний Рон отправился еще немного отдохнуть. Твердо решив доковать железо, пока горячо, Гарри до самого отбоя корпел над работой по трансфигурации, пересидев всех слизеринцев, безуспешно пытавшихся добиться от него какой-либо помощи. Наконец он удовлетворенно вздохнул, сворачивая пергамент, и только тогда вспомнил, что Гермиона так и не поделилась с ним результатами своих изысканий. «Небось, гриффиндорцам рассказала… — мрачно подумал он. — А друга бросила в беде, в трансфигурации, то бишь…» Он развернул Карту мародеров, и с удивлением обнаружил, что подруга со своей группой мозгового штурма еще и не думала продвигаться ко сну: из библиотеки они переместились в Выручай-комнату. Удивленный их упорством, Гарри накинул Мантию-невидимку и двинулся туда же.

Однако давнишняя подруга почему-то была не слишком рада его появлению, встретив словами:
– Гарри, что ты здесь делаешь?
– По-моему, ты предвосхитила мой вопрос, — опешил тот.
– Видишь ли, мы совершили одно открытие… разработали заклинание… и собираемся его опробовать.
– Но почему ночью? И без преподавателей? — нахмурился юноша.
– Ну, дело в том, что большинство их и так в этом не разбирается, — отмахнулась девушка, — а профессор О`Рахилли нездоров.
По ее интонации Гарри понял, что, даже не будь профессор в больничном крыле, едва ли они поспешили бы ставить его в известность.
– Что вы собираетесь делать, в конце концов? — спросил Гарри в нешуточной тревоге: решительные выражения лиц приятелей Гермионы по-прежнему не внушали ему доверия.
Девушка приблизилась и сказала почему-то шепотом, едва шевеля губами:
– Уничтожить дементоров. — Отступив, она пояснила: — Не всех сразу, конечно. Но если наш опыт увенчается успехом…
Зная, насколько увлекающейся натурой была его подруга, особенно в том, что касалось заклинаний, Гарри проглотил замечание: «А если не увенчается?» — и спросил:
– И когда вы собрались этим заняться?
– Сейчас, — вполголоса сообщила девушка. — И ты можешь к нам присоединиться.
– Что? — Парень почувствовал, как внутри все похолодело. Он не мог понять причину овладевшего им уныния, ведь они с Роном не раз полагались на гений Гермионы, и это всякий раз их спасало; но сейчас он понимал, что эта затея ему не просто не нравилась — она его ужасала.
– Гермиона, а может, вы лишний раз все обдумаете… Обсудите… Зачем пороть горячку?
– Другого шанса может не представиться, — пояснил один из студентов Рейвенкло. — Нам удалось выяснить, что один дементор отделился от остальных и находится неподалеку от школы. Такое происходит редко, тем более ночью.
Заговорщики начали собираться у выхода, явно готовясь к выступлению. Подруга виновато улыбнулась Гарри:
– Так ты не пойдешь с нами? Жалко…
Схватив ее за рукав, слизеринец оттащил девушку в сторону, зашептав:
– Гермиона, ты ведь рассудительный человек! Это же чистое безумие!
Гриффиндорка бросила сомневающийся взгляд в сторону ожидающей ее группы, но все-таки покачала головой и решительно заявила:
– Нет, Гарри, уже поздно. Я дала обещание, и не могу их подвести.
– Ты даже не представляешь, насколько это может оказаться опасным! — не унимался Гарри.
– Ты думаешь, что ты один способен на мужественные поступки? — Гермиона выдернула рукав мантии из его руки. — Тот, кто не способен на риск, тот… — она сдвинула брови, — вообще ни на что не способен!
– Когда Рон узнает, он просто убьет тебя! — в отчаянии крикнул ей вслед слизеринец.
– Он бы меня понял! — бросила напоследок девушка. — Он — не то, что ты! Рон на все готов ради спасения школы!
Гарри смотрел, как члены боевой группы покидают Выручай-комнату, открывшуюся прямо в холл, и его снедали сомнения: а вдруг у них все получится? Почему он им, собственно, не доверяет, выказывая малодушие? Ведь Гарри сам не раз убеждался в том, что порой его товарищи в критических ситуациях справлялись не хуже взрослых магов… А одна Гермиона стоит троих, и ей не занимать здравомыслия; уж наверно, она знает, на что идет… Однако одолевавшая его тревога постепенно перерастала в панику, а он мог только смотреть им вслед, не видя никакого способа остановить…
Неожиданно решение явилось из-за спины в виде крайне раздраженного снейповского голоса:
– Какого дементора, Поттер? Ученики вне здания школы? В такое время?
Отметив, что, пожалуй, первый раз в его жизни профессор зельеварения появился вовремя, Гарри выдохнул:
– Не знаю, сэр. Но, боюсь, им может потребоваться помощь.
– Будите О`Рахилли. Знаете, где его спальня? — Зельевар бросился к дверям холла.
– Но, может быть, сэр…
– Вы что, еще здесь? — Снейп на миг задержался в дверях.

Гарри понятия не имел, где находится О’Рахилли, но восполнил этот пробел взглядом на Карту мародеров. Ему показалось, что он стучал целую вечность, прежде чем из-за двери высунулся профессор Войны в мантии поверх пижамы:
– Чего вам надо, Поттер? Только не говорите, что опять…
– Профессор Снейп, — задыхаясь, прервал его Гарри, — велел найти вас. Ученики, группа их, вышли за территорию школы. На них могут напасть…
– Снейп — паникер, — поморщился Рахилли, однако, выйдя в коридор, быстро направился к лестнице, пояснив: — Там всего-то от силы пара дементоров снаружи. Они же не совсем младенцы: Патронус, чай, все сдавали.
Гарри в недоумении двинулся за ним. Можно подумать, прогулки с парой дементоров для учеников — обычное дело…
Им предстояло спуститься по лестнице, но, стоило им пройти полпролета, как профессор остановился, нахмурившись:
– Что они делают? Неужто… — В следующий момент он с такой скоростью понесся вниз, что имел все шансы переломать себе ноги.
Гарри изо всех сил пытался поспеть за ним, на ходу выкрикивая:
– А что… случилось? Кто-нибудь… пострадал?
– Эти дети, — бросил О`Рахилли в ответ, — сами не знают, что натворили. Сейчас дементоры со всей округи будут здесь!

Гарри мчался по гороховому полю вслед за профессором; в заполонившей пространство холодной мгле можно было разглядеть лишь полосу снега, темный массив леса и зыбкую серую занавесь, скрывавшую горизонт. Приближаясь к окраине зарослей, Гарри различил отдельные зависшие в воздухе тени. Дементоры клубились тесной толпой, так что оценить их число даже приблизительно не представлялось возможным. Изморозь уже посеребрила кусты гороха, миновав барьер, созданный погодными заклинаниями. Гарри пробрала дрожь: ему вовсе не улыбалось лезть в самое средоточие этих тварей. Однако, неимоверным усилием воли взяв себя в руки, он миновал край горохового поля. Вдали виднелись серебристые вспышки заклинаний.
– А теперь можете сдавать свой Патронус, сколько влезет! — пропыхтел профессор О`Рахилли.
– Почему они не отступают? — Гарри остановился, глядя на приближающуюся серую стену. Его уже трясло от холода — покинув сферу действия заклинаний, он очутился в легкой мантии посреди заснеженного поля. В сознании образовалась давящая пустота, которой недолго предстояло оставаться незаполненной: страшные воспоминания терпеливо ожидали своей очереди…
– Объясню потом. Если выживем, — бросил О’Рахилли, не останавливаясь.
Наконец Гарри заметил движущееся темное пятно на фоне снега, оказавшееся на поверку кучкой студентов и маячившим за ними профессором зельеварения. По мере приближения Гарри убеждался, что состояние отряда охотников на дементоров — и моральное, и физическое — оставляло желать лучшего. Группа разделилась — часть студентов успешно продвигалась к поясу горошка, другие задержались, пытаясь сдвинуть с места потерявших сознание товарищей, в чем им немало способствовали резкие окрики Снейпа. Тем временем вокруг них полукругом смыкалась завеса дементоров. Юноша разобрал панические крики и возгласы:
– Экспекто Патронум! Откуда они взялись? Ради Мерлина, помогите!
Услышав голос Гермионы, Гарри кинулся туда, борясь с охватывающей тело и разум слабостью, отдавая все душевные силы на то, чтобы не поддаваться застилавшей глаза пелене и рождавшимся в голове зловещим звукам. Неожиданно он заметил, что профессора Военных действий нет рядом. Оглянувшись, он с ужасом убедился, что Рахилли, вместо того, чтобы спешить прямиком на выручку попавшим в беду, двигался к серой завесе. Не доходя нескольких шагов до ближайшей зависшей над землей фигуры он взмахнул палочкой и произнес какое-то заклинание: на миг его фигуру окутало мягкое зеленоватое свечение. Гарри остановился и поднял палочку; однако не успел он даже подумать о заклинании, как профессор шагнул вперед и его серая мантия растворилась среди лохмотьев окруживших его дементоров. Очнувшись, Гарри с новыми силами бросился к товарищам, которых уже скрыли смыкавшиеся вокруг них серые балахоны. Слизеринец бежал по полукругу, чтобы держаться от дементоров как можно дальше и не потерять сознание так невовремя.
Первым его заметил профессор Снейп, о чем и незамедлительно сообщил:
– Поттер, фестралы вас задери, что вы здесь делаете? Где, дементоры его побери, Рахилли?
Гарри попытался ответить на бегу, но половины его слов зельевар, похоже, не разобрал. Наконец, вплотную приблизившись, парень выдохнул:
– Они его… это… уже побрали.
Снейп без особого трагизма воспринял известие о гибели коллеги: возможно, до него так и не дошел смысл сказанного учеником.
– Что вы встали столбом? Помогайте, живо! Левитируйте этих гигантов мысли к гороховому полю! — С этими словами зельевар толкнул к студенту обессилевшую Гермиону.
Однако девушка решительно выпрямилась и в который раз повторила левитирующее заклинание, ничуть не менее четко, чем на уроках Флитвика. Гарри внезапно почувствовал, как в спину его толкнул порыв ледяного ветра, едва не сбив с ног и унося последние крохи тепла из его тела. Гермиона тоже покачнулась, как от удара, а один рейвенкловец, с грехом пополам перемещавшийся самостоятельно, рухнул на снег. Гнетущую тишину разорвал окрик Снейпа:
– Держаться! Взять себя в руки! Вы должны спасти своих товарищей!
Оглянувшись на него, Гарри мимолетом подумал, что никогда не видел у Мастера зелий такого выражения лица… и понадеялся, что никогда больше не увидит. Впрочем, к этому все и шло. Юноша мужественно повторил вслед за Гермионой «Мобиликорпус», хотя палочка ходуном ходила в его пальцах. При этом он понял, что фланги окружения почти сомкнулись, несколько дементоров уже преградили им дорогу. Гарри пошатнулся, не от физического бессилия, а от осознания безысходности их положения. Рейвенкловцы, которым удалось достичь края поля, направили Патронусов на выплывших вперед дементоров. Серые фигуры поспешно отодвинулись, но их место тут же заняли другие. Гарри вновь поднял палочку, решив, что сейчас он начнет мужественно умирать. Гермиона, схватившись за профессора, который выглядел наиболее стойким из присутствующих, также наколдовала Патронус. Неожиданно Гарри, все внутренности которого, казалось, уже превратились в ледышки, словно ощутил спиной дуновение теплого воздуха; впечатление объяснялось тем, что стена мертвенного холода внезапно отступила. Оглянувшись, посреди образовавшейся за ними пустоты он увидел фигуру, которую сперва с перепугу принял за дементора, но спустя мгновение опознал в ней профессора О`Рахилли. Глаза преподавателя были закрыты, волосы развевались, как под порывами ветра, хотя воздух был неподвижен. Потокам этого невидимого вихря были также подчинены движения его рук и тела, словно он был погружен в транс действием неизвестного заклинания. Вдруг пораженный Гарри заметил, как отрепья балахонов дементоров зашевелились под неощутимыми дуновениями, заполоскались в воздухе, а затем и сами стражи Азкабана тронулись с места, все больше подчиняясь движениям вихря, центром которого был О’Рахилли. Опустившись на снег коленом, он резко, с усилием развел перед собой руками, и дементоры отшатнулись в сторону, будто их отшвырнул поток неведомой силы.
Из созерцательного состояния юношу вывел грубый толчок в плечо:
– Шевелитесь, Поттер, это вам не квиддич!
Повернувшись к замку, Гарри увидел, что путь вновь свободен, перед ними образовался расходившийся углом проход, края которого вновь начали смыкаться. Гарри энергичнее замахал палочкой вслед за приободрившейся Гермионой, но остановился, чтобы спросить:
– Может, профессору О’Рахилли нужна помощь?
– Если продолжите канителиться, она понадобится вам! — рявкнул Снейп. — И вы, Грейнджер, хватит героизма на сегодня! — Но в отношении Гермионы замечание было явно излишним, она с предельной сосредоточенностью занималась перемещением бессознательных студентов к зарослям гороха. Пытаясь своими заклинаниями внести лепту во всеобщее спасение, Гарри даже не заметил, как они преодолели расстояние, остававшееся до края поля.
О’Рахилли отступал вслед за ними, он уже не выглядел погруженным в транс: просто пятился, держа палочку наготове. Миновав границу поля, он опустился прямо на горох, и только тогда Гарри заметил, что его лицо по цвету идеально сливалось с сероватым снежным покровом.
– Все, кто там был, должны покинуть опасную зону, — выговорил он, едва шевеля посиневшими губами.
Снейп моментально расшифровал загадочную фразу:
– Рейвенкло и мисс Грейнджер — быстро в замок, и носа оттуда не высовывать!
– И к окнам не подходить! — заметил O’Рахилли, похоже, вполне серьезно.
– Позовите кого-нибудь на помощь. Впрочем, думаю, Хогвартс уже гудит, как растревоженный улей, удивительно, что еще сюда не понабежали. Вы, Поттер, останьтесь. — Зельевар остановил Гарри, устремившегося было за подругой. — Будете помогать, согласно изъявленному ранее желанию.
Группа студентов уныло побрела к зданию школы, где их не ожидало ровным счетом ничего хорошего. Снейп опустился на снег рядом с Рахилли, обхватив рукой за плечи:
– Как вы… Как самочувствие?
Тот вместо ответа не торопясь извлек из кармана плитку шоколада, разломив ее на три части, две протянул ему и Гарри, и только тогда произнес:
– Лучше, чем могло бы быть.
– Это было что-то невероятное! — покачал головой не склонный к восторгам профессор. — Я думал, что на это способен только один…
– Я тоже, — просто ответил О’Рахилли. — Правильно говорил наш директор: обычно люди недооценивают свои способности и переоценивают терпение…
– Вы спасли жизнь стольким студентам! Подумать только, из-за этих малолетних идиотов мы все едва не погибли…
– Откуда им было знать? — вздохнул Рахилли. — Они действовали правильно, но не учли одно обстоятельство. Если бы все было настолько просто, мы бы силами одного профессорского состава Хогвартса справились бы со всеми дементорами Азкабана в два счета.
Гарри только вздохнул — он и сам не понимал, какое помрачение снизошло на его боевую подругу.
– Но я сам, признаться, не понимаю, в чем дело, — заметил зельевар.
Рахилли с подозрением покосился на Гарри:
– Естественно, ведь это — запретная информация… И таковой останется, пока Министерству магии не придет в голову, что это не худо бы знать каждому.
– На Поттера не обращайте внимания, он все равно докопается, ведь он у нас внештатный правдоискатель. А то еще, чего доброго, начнет независимое расследование, тогда мало не покажется никому. Как вам уже известно, его методы сбора сведений чреваты попутным травматизмом…
– Они применили комбинацию заклинаний, которая называется Ретикуланус Имменто и действительно является смертельной для дементора. Проблема заключается в том, что тот, кто отважится прибегнуть к ней, заранее обречен: все дементоры Азкабана в целях контроля над ними были связаны единой ментальной сетью, и нападение на одного из них они воспринимают как общую угрозу. Поэтому на месте гибели одного моментально появляются сотни… И теперь им не нужно будет приказов, чтобы атаковать Хогвартс.
– Благими намерениями выстлана дорога в… — наставительно начал Снейп.
– …расход, — закончил О`Рахилли.
Снейп, казалось, смешался, и перевел разговор:
– Вы можете идти сами, Лоэ… гр… — запнулся зельевар.
Рахилли фыркнул:
– Без потерь для речевого аппарата мое имя из этнических англичан способен выговорить лишь Дамблдор. Пора бы признать свое поражение.
[прим. авт.: действительно, попробуйте с истинно английским произношением произнести «Лоэгайре». Одна из авторов чуть не заполучила вывих языка при этих попытках]
Снейп почему-то в замешательстве бросил взгляд на стоящего рядом юношу и пожал плечами.
– В Англии меня всегда называли просто Гарри, — пояснил О’Рахилли, — так уж сложилось. Но теперь придется придумать другое сокращение.
– Почему же, — пробурчал слизеринец, — для профессора Снейпа я — Поттер.
– Вот и помолчите, Поттер! — оборвал его зельевар.
– А вас сюда каким ветром занесло, мистер Поттер? — проявил к нему неожиданный интерес О`Рахилли. — Помнится, я не звал вас за собой на передовую…
– Разве вы не знаете, что он одержим наследственной склонностью к героизму? — съязвил Снейп.
Не обращая внимания на эту реплику, студент признался:
– Вообще-то, я даже подумать не успел… Гермиона — моя лучшая подруга… — Сейчас, при здравом размышлении, его собственные действия представились ему довольно-таки бессмысленными.
– Вам это ничего не напоминает, Северус? — O’Рахилли, усмехнувшись, мотнул головой в сторону студента.
– Как же, стремление творить глупости в благих порывах всегда было свойственно Поттерам, как младшему, так и старшему. И кое-кому еще… — пробормотал профессор, а затем словно оборвал сам себя, обратившись к развесившему было уши Гарри: — Поттер, хватит считать дементоров, помогите профессору встать.
– Ради дружбы, — тихо добавил тот, поднимаясь с земли.
– Детская дружба порой распадается, — буркнул Снейп.
– Скажи правду, Вер, — остановился Рахилли, — почему ты сменил сторону?
Снейп бросил мимолетный взгляд на Гарри, явно досадуя на то, что при студенте затрагиваются не предназначенные для посторонних ушей вопросы, и бросил только одно слово:
– Эоган.
– Я так и думал, — кивнул Рахилли, двинувшись наконец по направлению к замку, откуда им навстречу уже спешила группа преподавателей, — но мне важно было услышать это от тебя. Это ведь было твое письмо?
Снейп кивнул, а вслед за этим раздраженно прикрикнул:
– Что уставились, Поттер?
Гарри только вздохнул. Там, куда упал его взгляд, серые фигуры зависли над полем душистого горошка, вплотную придвинувшись к его границе.

Встретившись с Гермионой в Больничном крыле, Гарри пожаловался:
– Мне уже пора платить зарплату медбрата! Который раз я уже О’Рахилли на себе таскаю… Никак не пойму — то ли я все время умудряюсь оказываться там же, где и он, то ли он за мной шпионит?
Однако Гермиона не была настроена обсуждать эту тему. Вместо этого она задумчиво спросила:
– Как ты думаешь, меня из школы не выгонят?
– Давно пора, — неодобрительно заметил Гарри. Ему припомнилась недавняя обида, когда подруга заклеймила его трусом.
– Ладно тебе, — страдальчески поморщилась девушка. — Ну, я была неправа… Действительно, глупо было нападать на дементоров, так мало зная о них…
– Я пошел спать, — заявил ей друг. — Только, Гермиона, не вешайся сразу, может, тебя еще и не исключат.
Гриффиндорка обиженно фыркнула, удаляясь в сторону своей гостиной.
– И в окно не высовывайся, — крикнул Гарри ей вслед, на сей раз, вполне серьезно. — Помни, что говорил O’Рахилли!

Наутро Рон потрясенно внимал рассказу Гарри о ночных деяниях их подруги. Слизеринец, справедливости ради, как мог, старался нивелировать ее участие в этом безобразии.
– Ну, Гермиона… — пробормотал наконец Рон. — Вот что случается от недостатка физического труда! Надо срочно устроить ей лопатотерапию…
В этот момент в сопровождении разъяренной МакГонагалл в зале появилась красная как рак Гермиона, явно жаждущая провалиться сквозь землю.
– Кажется, нашего полку прибыло… — пробормотал Гарри. — Хорошо, что у Гермионы на Слизерине уже есть друг…
Профессор долго распространялась насчет преступной безответственности, нарушениях всех мыслимых и немыслимых законов школы и в конце концов собственноручно сняла с Гриффиндора сотню баллов.
– Не горюй, Рон, — обратился к другу Гарри, — легко пришло — легко ушло…
– Ничего себе — легко! — возмутился тот.
– А я вообще не понимаю, — возмутилась Джинни, — там ведь была уйма рейвенкловцев, что это все на одну Гермиону напали! Вечно так: творим вместе, а на нас потом все валят…
– Что, Уизли, придумываешь предложения со словом «ананас»? — издевательски заметил оказавшийся рядом Драко.
– А тебе, Малфой, завидно, что тебя там не было? — парировал Гарри. — На твоем месте, я бы так не расстраивался…
Тем временем МакГонагалл заметила, подхватив мысль Джинни:
– В то время как одни студенты самоотверженно трудятся ради безопасности школы, другие по пустой прихоти сводят их усилия на нет! К слову, большую часть правонарушителей составляли студенты факультета Рейвенкло, практически не принимавшие участия в посадках.
Без того несчастные нарушители втянули головы в плечи под свирепым взглядом Флитвика, который поспешил последовать примеру преподавателя трансфигурации, рассчитав факультет на 150 баллов.
– И учащийся Слизерина мистер Поттер тоже! — бескомпромиссно добавила МакГонагалл.
– Позвольте, — поднялся с места профессор Снейп, — Поттер не имеет к этой акции решительно никакого отношения! Напротив, он предупредил меня и оказал большую помощь профессору О`Рахилли!
– Это правда, — кивнул сидящий рядом преподаватель военных действий. Видимо, от недосыпания, у него был такой вид, словно он напился настойки из бледных поганок.
МакГонагалл, подозрительно покосившись на них со Снейпом, заключила:
– Я считаю, что при наказании мисс Грейнджер применима крайняя мера!
Симус шепотом поинтересовался:
– Интересно, это — исключение, Азкабан, или… совсем крайняя мера?
– Заткнись, — шикнул на него побледневший Рон.
– Прошу слова! — О`Рахилли поднялся со своего места, держась за спинку стула. — Я согласен с тем, что поощрение в данном случае ни к чему. Однако следует иметь в виду, что, выступив против дементоров, студенты проявили глубокие познания, блестящие навыки применения защитных заклинаний, бесстрашие и готовность пожертвовать собственной жизнью ради школы. Вам не кажется, что абсурдно наказывать студента Гриффиндора за проявленную отвагу? Напротив, профессор МакГонагалл, зная, что за факультет ей доверен, должна была лучше приглядывать за своими студентами.
Профессор возмущенно ахнула.
– Ближе к делу, Лоэгайре, — заметил директор.
– Я считаю, что нельзя лишать талантливого ученика будущего из-за единственного проступка.
– Даже если этот проступок — заклинание Авада Кедавра? — бросила профессор МакГонагалл, на щеках которой выступили багровые пятна.
О`Рахилли осел на стул, опрокинув на себя бокал с водой.
Снейп вскрикнул:
– Минерва, замолчите немедленно!
Дамблдор примиряюще простер руки над столом:
– Довольно необдуманных слов на сегодня! Остальные аспекты происшествия мы обсудим в преподавательской. Что касается мисс Грейнджер, я думаю, для нее достаточно того, что она осознает серьезность произошедшего, взыскание к ней приложено не будет.
Гермиона обессиленно рухнула на стул рядом с друзьями.
Дин Томас присвистнул:
– Вот это шоу!
Финниган согласился:
– Я думал, еще немного — и они передерутся!

– Ты представляешь, — сообщил Гарри Рону по дороге на заклинания, — оказывается, Рахилли со Снейпом когда-то дружили!
– Почему-то я не удивлен, — хмыкнул тот. — Они друг друга стоят: я даже затрудняюсь определить, кто из них мне более отвратителен. А чего это МакГонагалл про Аваду с Кедаврой вдруг загнула?
– Выходит, это был он, — пожал плечами Гарри. — Ведь это О’Рахилли вышибли с Рейвенкло на Слизерин. Значит, Гермиона была права.
– Ты — тоже, — примирительно заметила девушка, понемногу выходящая из ступора.
– То-то О’Рахилли за тебя заступился, — проворчал Рон. — Только ты, Гермиона, избрала неправильную тактику: надо было сразу кого-нибудь Авадой шандарахнуть, тогда он бы тебе руку и сердце предложил.
– Сейчас я на тебе это опробую! — вспыхнула гриффиндорка.
– Ну вот… — вздохнул Гарри. — Только одна гроза миновала — она уже на новую нарывается… Все-таки, Гермиона, что ни говори, а подсознательно ты жаждешь, чтобы тебя отчислили…

После завтрака Рон устроил Гермионе обещанный аттракцион «Тысяча и одно удовольствие, получаемое при посадке душистого горошка». Гарри вяло мотался за ними следом: его горох не особенно увлекал. Лопату он использовал, в основном, для того, чтобы отбиваться от Гойла, который пытался выведать, что же, в конце концов, произошло ночью.
– Меньше спать надо, — недовольно проворчал он.
– Да мы не спали! Мы обдумывали оформление сборника Драко, когда началась вся эта кутерьма!
– Вот ваш труд останется в веках, а то, что было ночью, считай, уже забыли, — привел решающий аргумент Гарри. — В газетах про это точно ни слова не будет… Когда они вообще появятся.
Однако насчет короткой памяти профессоров он ошибался. На той же горохополосе их обнаружил профессор Снейп.
– Совершаем трудовые подвиги, Поттер? — ехидно поинтересовался он у студента, который уселся было на грядку, подставив лицо лучам зимнего солнца.
Гарри нехотя поднялся:
– Только что решил передохнуть, сэр…
– Гарри! Кончай мантию просиживать! — крикнул Рон. — Помоги мне уже!
– Я полагаю, Поттер, что, отвлекая вас от сельскохозяйственных работ, я не сильно поврежу их ходу. Впрочем, основных ударников производства мне тоже придется забрать. За мной, все! А вас, Гойл, я попрошу остаться. Будете замещать собой всю бригаду.
– Из-за чего нас вызвали? — недоумевал Рон.
– А ты угадай. Кто у нас по ночам работает застрельщиком дементоров? — съехидничал Гарри.
– Это ты с его факультета, а не мы! — обиделась Гермиона. — Значит, он хочет что-то сказать именно тебе!
– Ладно, — примиряюще заметил Гарри. — Может, это из-за Рона… Выяснились новые душераздирающие подробности похищения Уолтера…
– Да кто он такой, в конце концов? — возмутился Рон. — Имею я право хотя бы знать, кого похитил?!
– Ничего, — ухмыльнулся Гарри, — в следующий раз хоть познакомишься с человеком, прежде чем его в подвале закапывать.

На этой жизнерадостной ноте они подошли к преподавательской, где уже сидели Дамблдор, Флитвик, МакГонагалл и О`Рахилли. Директор приветственно указал на диван:
– Присаживайтесь, у нас к вам есть разговор.
– Был один уже. За завтраком, — проворчал Гарри.
Профессор МакГонагалл заметила:
– Воспитание вашего студента, Северус, оставляет желать лучшего.
– Я обсужу с ним это позже, — процедил Снейп. — Впрочем, основы его манер закладывались на более ранних курсах.
Директор прервал их:
– Перейдем ближе к делу. В школе сложилась довольно-таки непростая ситуация… Профессор О`Рахилли сейчас все вам объяснит.
Тот начал:
– Дементоры… могу я говорить об этом при них? — бросил он вопросительный взгляд на студентов.
– Да, прошу, продолжайте, — кивнул Дамблдор.
– Дементоры способны к некоторого рода телепатической связи, не только между собой, но и с людьми. Именно так они отличают того, кого им надлежит… арестовать, от других. Причем образ арестантов задерживается в… сознании дементора, если это можно так назвать, на достаточно продолжительное время, даже по окончании срока заключения этого человека в Азкабане. Чтобы дементоры впредь не преследовали тех, кого прежде арестовывали, требуется произвести специальные действия — это называется снятием фиксации. Также у них откладываются образы тех, кто причинял им вред или пытался причинить. Студенты профессора Флитвика, участвовавшие в ночной вылазке, сказали, что в процессе наложения заклинаний именно вы, мисс Грейнджер, применили Иммендо, в то время, как остальные удерживали Ретикулус. Это правда?
– Да, — забеспокоилась Гермиона. — Но ведь это — самая легкая часть того комплекса заклинаний…
– Проблема в том, — перебил ее Рахилли, — что дементоры фиксируют именно того, кто применил Иммендо, видя в нем главного агрессора, хотя, конечно, это заклинание является малозначительной частью. Но, наверно, это не проблема, а удача — ведь иначе на вашем месте оказалась бы дюжина студентов…
– А что это значит — фиксируют? — робко поинтересовалась Гермиона.
– Они будут преследовать этого человека до… в общем, долго, — смешался профессор.
– А если найдут? — Девушка вжалась в диван.
О`Рахилли беспомощно воззрился на директора. Тот ободряюще кивнул ему.
– …они… — нерешительно продолжил профессор Военных действий.
– …применят поцелуй дементора, — закончил Снейп за него.
Но на Гермиону это уже не произвело большого впечатления. Нахмурившись, она спросила:
– Вы говорили о том, что этот эффект снимают с бывших узников Азкабана. А в моем случае это осуществимо?
– Возможно, — кивнул Рахилли, посмотрев куда-то вбок. — Но при других обстоятельствах. А сейчас… Хогвартс подвергается опасности. Они чувствуют ваше присутствие.
– Мне нельзя было покидать замок… — спохватилась девушка.
– Днем это не имеет значения, — успокоил ее профессор Военных действий. — Но этой ночью они атакуют снова, и, возможно, мы не сможем отразить наступление.
– Но ведь они нападали и раньше! — возразил Рон.
О`Рахилли покачал головой:
– До этого они, как бы сказать… околачивались вокруг, предпринимая дезорганизованные попытки добраться до источника питания. По сути, выполняли чужую волю. Теперь у них есть собственные причины прорываться через препятствие, что существенно меняет дело.
– А заслон?
– Он сдерживает их, но… при малейшем его повреждении… если они атакуют все вместе…
Гарри пришла на память изморозь, моментально покрывшая насаждения поблизости от сотен жутких созданий. Погодные заклинания оказались бессильны…
– Что вы можете предложить, Лоэгайре? — обратился к профессору директор.
О`Рахилли сглотнул:
– Мисс Грейнджер придется покинуть школу.
– Это как же?! — возмутился Рон.
– Когда? Прямо сейчас? — Гермиона вцепилась руками в сиденье дивана.
– Этим вечером.
– Позвольте, сэр, — вмешался гриффиндорец. — Гермиона не пойдет одна! Если это необходимо, сегодня мы покинем школу вместе, втроем!
– Да, — только и осталось добавить Гарри.
Дамблдор тепло улыбнулся:
– Потому мы и пригласили вас сюда, всех вместе. Я знал, что бесполезно вас удерживать.
– Профессор, вы не можете им позволить! — возмутился Снейп. — Это безрассудное бахвальство…
– Подождите немного, Северус, мы обсудим это чуть позже.
– Я проведу вас, — обратился к друзьям Рахилли.
– Но это невозможно! — заявил зельевар. — Мадам Помфри категорически запретила вам…
– С каких это пор мадам Помфри лучше меня знает, что мне следует делать в подобных случаях? — вскинулся Рахилли.
Профессор зельеварения в состоянии крайнего раздражения прошелся по комнате и развернулся к коллеге:
– В таком случае, я буду сопровождать вас и мисс Грейнджер. — Он кинул испепеляющий взгляд на друзей Гермионы.
– Однако, Северус, — со скрытой насмешкой в голосе возразил директор, не будет ли это с вашей стороны… как вы это назвали… безрассудством?
О`Рахилли кивнул:
– Вы правы, господин директор, это только лишний риск. Чем больше людей, тем больше шансов привлечь лишнее внимание. Детей дементоры чувствуют не слишком хорошо, а вот взрослого… К тому же, мне не хотелось бы брать с собой посторонних.
– Мне безразлично, что бы вам хотелось, Рахилли! — заявил Снейп. — Я намного дольше вашего работаю в этой школе и смогу позаботиться о своих учениках! — Он бросил взгляд в сторону дивана.
– Кажется, вы хотели сказать что-то про бахвальство, Северус, — заметил Дамблдор.
– Я передумал, сэр, — язвительно возразил Снейп.
– В таком случае, все решено. — Директор повернулся к О’Рахилли, который собирался было возражать: — Северус прав, в вашем нынешнем состоянии вам и впрямь небезопасно идти одному. И не стоит недооценивать силу дружбы. Она может оказаться действеннее любой магии.

Последующие несколько часов профессор Снейп мерил шагами гостиную Слизерина, неодобрительно поглядывая на Гарри, который заглядывал под диваны в поисках своих вещей. В конце концов, вылезая из-под очередного кресла, парень наткнулся на ноги зельевара и, глядя на него снизу вверх, заметил:
– Профессор, я понимаю, все мы нервничаем… Может, вам стоит отдохнуть, выпить чаю…
Снейп опешил от подобной наглости:
– Поттер, вы…
– Понимаю, — быстро ответил студент, — вы совершенно спокойны, сэр… И вообще не любите чай. А я, пожалуй, пойду посмотреть, как дела у Рона с Гермионой, у них, небось, ничего не собрано. — С этими словами он поспешно ретировался, прихватив дорожную сумку.

Когда Гарри появился в гостиной Гриффиндора, сборы и впрямь были в самом разгаре, причем складывал вещи его друзей кто угодно, кроме них самих. Гермиона уткнулась в какую-то книгу, а Рон, похоже, с запозданием осознал, во что ввязался. Он сидел перед камином, завернувшись в плед, с таким видом, словно теперь его бульдозером с места не сдвинешь.
– Гермиона, перед смертью не надышишься! — окликнул подругу Гарри.
– Запредельно смешно, Гарри, — прошипела девушка.
– Кажется, вы не настроены на победу, — предположил парень. — Но если мы отсюда все-таки выберемся, нам понадобятся кое-какие вещи. И, честно говоря, я надеялся, что книжный шкаф захватишь ты…
– Очень ценная идея, — холодно отозвалась Гермиона. Однако Гарри видел, что его шутка попала в цель, вернув подругу к активным действиям. — Ты сам-то собрался?
– Конечно, — откликнулся слизеринец. — Мне не улыбается оказаться черт-те где, да еще и без вещей. Ну а ты, Рон, чего скис?
Гриффиндорец медленно повернулся, посмотрев на друга так, словно тот не знал какого-то общеизвестного факта.
– У вас есть соображения относительно того, куда мы отправимся? — обратился Гарри, в основном, к Гермионе, понимая, что от Рона ждать вразумительных ответов пока не стоит.
Но не успела девушка толком нахмурить лоб, как в дверях появился О`Рахилли и накинулся на того, кто первым попался ему на глаза:
– Поттер, где вас носит? Все вас заждались!
Кинув недоумевающий взгляд на друзей, Гарри пришел к выводу, что «все» — это, по-видимому, Снейп. Посетовав про себя, до чего беспокойные спутники ему попались, юноша первым поплелся к выходу. За ним двинулась Гермиона, у которой отобрала книгу и сунула ей рюкзак Лаванда, и Рон, которому вручили аж две независимо собранные сумки Невилл и Симус.
На выходе из гриффиндорской гостиной их поджидал не кто иной, как Снейп, огорошивший их вопросом:
– Как себя чувствуешь, Гарри?
Довольно быстро оправившийся от потрясения слизеринец ответил:
– Нормально, профессор, разве что…
– В чем дело, Поттер? — раздраженно оборвал его профессор.
– А что? — вконец растерялся Гарри.
За его спиной О`Рахилли фыркнул:
– Я в порядке.
– Это ж надо было так назвать ребенка, — буркнул Снейп, развернувшись. — Я уверен, что Джеймс Поттер сделал это мне назло…
На лестнице и в холле сгрудились ученики, оставив лишь узкий проход к выходу. У ворот замка их провожал весь преподавательский состав. Многословных прощаний не было, но во всех взглядах читались сочувствие и пожелание удачи.

Хотя на сей раз на Гарри были надеты два теплых свитера и зимняя мантия, по мере приближения к границам действия погодных заклинаний его пробрал озноб, вызванный скорее предвкушением опасного пути, чем температурой воздуха. Его друзья также зябко поеживались; все трое инстинктивно старались держаться поближе друг к другу, сбиваясь в кучку.
Первым обращением Снейпа к спутнику было:
– Сколько дементоров там, куда мы направляемся?
– Какая разница? — пожал плечами Рахилли. Они уже покидали пределы горохового поля со стороны, ближе всего подходящей к Запретному лесу, где посевы практически упирались в опушку. — Все равно, как только выйдем — все тут будут. Обаяние мисс Грейнджер простирается очень далеко.
– Стойте, мы не можем туда идти! — Снейп остановился. — Это же самоубийство!
– Ну и не надо, — бросил Рахилли, не замедляя хода.
Зельевару пришлось волей-неволей последовать за ним:
– Ты хоть представляешь себе, как собираешься действовать?
– Конечно. По обстоятельствам, — невозмутимо ответил преподаватель Войны.
– Это «Без проблем», «Прорвемся» и «Вот черт»?
Рахилли на мгновение остановился, повернувшись к Мастеру Зелий:
– Давай не будем обсуждать мои методы работы! Хочешь вернуться — скатертью дорога.
Снейп досадливо оборвал его:
– Не советую так со мной разговаривать! Да еще при студентах! Будь на моем месте любой другой, он моментально заподозрил предательство и принял бы соответствующие меры, ведь ты ведешь нас на верную погибель!
«Нас не забыли?» — Гарри переглянулся с друзьями. Похоже, теперь вместо того, чтобы придираться к первой школьной знаменитости, профессор зельеварения предпочитал препираться с О`Рахилли. Тут его осенила неожиданная мысль: может, Снейп с самого начала цеплялся к нему по привычке — Гарри и Гарри, какая разница…
– Профессор, — робко обратился он к О’Рахилли, проследив направление их движения, — значит, мы пройдем через Запретный лес?
– Вы не видите, Поттер, что мешаете нам разрабатывать план? — рявкнул Снейп. — О вашей же безопасности заботимся.
– Не сомневаюсь, — буркнул слизеринец.
Однако О’Рахилли смилостивился, сообщив:
– Да, мистер Поттер.
Друзья поежились.
– А почему… туда? — не выдержала Гермиона.
– Много живых существ, — пояснил профессор. — В том числе, есть и разумные. Это хотя бы отчасти нас экранирует.
Шататься по Запретному лесу ночью для Гарри было не впервой, так что он представлял себе, чем это обычно заканчивается.
O’Рахилли словно прочел его мысли:
– Вся живность попряталась. Дементоров ведь вокруг до черта.
Но вопреки его заверениям, в лесу, где, по счастью, по дороге им не попадался ни один страж Азкабана, они столкнулись с кентавром. Это был прошлогодний знакомый Гарри, брюнет Магориан с каштановым телом. Окинув людей холодным взглядом, он произнес:
– Я знал, что встречу вас обоих сегодня.
Гарри выругался про себя: с его точки зрения, дементоров было более чем достаточно. Теперь же у них на пути встал кентавр, чувства которого к нему и Гермионе за прошедшие полгода, похоже, нисколько не потеплели.
Снейп выступил вперед, вполголоса велев своим спутникам:
– Я сам поговорю с ним. Не встревайте. — Обращаясь к кентавру, он начал: — Нам нужно только пройти через лес. Я попросил бы не чинить нам препятствий: чем быстрее мы покинем его, тем меньше дементоров здесь останется.
– Вне всяких сомнений, я был бы рад, если бы вы вообще не появлялись поблизости. — В глуховатом голосе кентавра послышалась сдерживаемая ярость. — Не по вашей ли вине нам не стало житья в родном лесу?
– Вы можете обвинять во всем людей, но мы имеем дело с общим врагом, — сухо заметил Снейп. — Он доставляет определенные неприятности всем обитателям магического мира, независимо от расы.
– Зачем мне обвинять всех людей, когда достаточно двоих, которые стоят передо мной, и третьего, которому лучше бы никогда не рождаться на свет?
Гарри удивленно оглянулся на Рона, недоумевая, чем его друг мог настолько досадить кентаврическому миру: они-то с Гермионой — еще куда ни шло… Но тот, похоже, вообще не представлял, о чем речь.
Неожиданно с Магорианом согласился О’Рахилли, выпалив:
– Не один ты так считаешь! Но мы-то в чем виноваты?
– Вы правы, — презрительно процедил кентавр в его сторону. — Вы оба — лишь звездная пыль на пути планет; не властные над своей судьбой, вы лишь следуете туда, куда толкают вас другие…
Окончательно запутавшись, Гарри пришел к выводу, что этот непарнокопытный любитель головоломок, по всей видимости, имел в виду двух профессоров, раз одним из «предначертанных» оказался О’Рахилли…
– Никто не будет распоряжаться моей судьбой, кроме меня самого! — заявил не на шутку раздосадованный этой уничижительной характеристикой профессор Военных действий.
– Тот, кто не знает прошлого, не может управлять настоящим, — парировал кентавр. — А вы оба блуждаете в потемках. И он, недавний жеребенок, понимает это лучше тебя, взрослого. — Магориан остановил взгляд на Гарри: — Наш сородич полагает, что спас тебе жизнь, нарушив ход событий несколько лет назад, но никто не в силах препятствовать тому, чему предначертано случиться. Поэтому и я не собираюсь приближать твою судьбу. Вы можете идти своим путем, никто из нашего народа вас не остановит. — Он неторопливо развернулся, удаляясь.
Увлеченный представившейся его уму загадкой, Гарри позабыл даже об окружившей их опасности. Это сильно напоминало маггловские задачки типа: впишите недостающее в ряду число или дорисуйте фигурку — требовалось обнаружить закономерность, чтобы найти правильное решение. Но эта была почище любой из них — кто же мог оказаться третьим, если двумя являлись он сам и О’Рахилли? Вот уж воистину, чем ворон похож на конторку…
От этих мыслей его оторвал возмущенный вопль бывшего РСД-шника в сторону еще не успевшего скрыться кентавра:
– Вот уж спасибо! Пока мы тут околачивались, путь уже отрезали! Лучше б ты дементоров заболтал!
Магориан обернулся, на его вытянувшемся лице отразился ужас, и он что было сил припустил в глубь леса.
– Стой, балда! Там их еще больше! — прокричал ему вслед профессор Войны, после чего начал озираться по сторонам, помахивая палочкой.
– Не стой столбом, самое время проявить свои хваленые профессиональные способности, — одернул его Снейп.
– Может, возьмешь руководство операцией на себя? — огрызнулся Рахилли. — Недаром у нас говорили: кто меньше всех понимает — больше всех командует…
– Но ты собираешься хоть что-нибудь делать? — Профессор зельеварения вертел головой из стороны в сторону с таким видом, словно из-за любого дерева мог выскочить дементор.
– Вер, прекрати психовать, ты мешаешь мне сосредоточиться, — велел преподаватель Военных действий. — Мы окружены… Но это к лучшему. Ведь это значит, что впереди — максимум четверть дементоров от всего количества, а в другие стороны нам все равно не надо… Только бы они не изменили стратегию…
– А ты не можешь этого предвидеть? — сдвинул брови Снейп. — Ты же знаешь, как они мыслят.
– Они не мыслят, в том смысле, как… А впрочем, зачем мне тут разоряться, это и в спокойной обстановке объяснить непросто. Двигаемся вперед, а там посмотрим.
Мимо них пронесся Магориан; через пару секунд он вернулся и остановился рядом, тяжело дыша:
– Как вы надеетесь выбраться?
– Ага, спохватился! — злорадно заметил О’Рахилли. — Нечего было нотации читать! Держись рядом, там видно будет.
Вскоре между деревьями показались балахоны дементоров. Стало невыносимо холодно, каждый вдох впивался в нос и горло тысячью иголок. Колени подгибались, тело постепенно охватывала вялость и апатия. Идущий рядом кентавр дрожал как осиновый лист, спотыкаясь на каждом шагу. Гарри начал бросать на Рахилли нетерпеливые взгляды не хуже Снейпа, ожидая, когда он наконец начнет действовать, чтобы дементоров просто смело с их пути, как в предыдущую ночь.
О’Рахилли остановился и испустил долгий вздох:
– Я не смог бы ими управлять, даже будь их втрое меньше… Это все равно, что бросать камушки в океан. Единственная надежда — на быстроту и неожиданность. Сейчас мы все вместе вызываем Патронус в одном направлении, а ты, — он обратился к кентавру, — хватай девицу на спину — и в проем, во все копыта.
Вопреки ожиданиям Гарри, вместо того, чтобы высокомерно заявить, что он — не транспортное средство и скорее подкову проглотит, чем поможет людям, Магориан лишь коротко заметил:
– Я мог бы унести еще одного.
Быстро забравшись на кентавра, Гермиона вопросительно воззрилась на друзей.
– Давай, Гарри, — предложил Рон со страдальческим выражением лица.
– Давай, Рон, — отмахнулся тот.
– Хватит меряться благородством! — Профессор Снейп схватил Рона за шкирку и подтолкнул к кентавру, который помог ему забраться себе на спину.
– Отвезешь их к железнодорожной станции, — быстро инструктировал его О’Рахилли, — туда уже будет подан экспресс, на станции Эмпл-Гард вас встретят.
– А как же вы? — Рон переводил глаза с мелькавших впереди дементоров на Гарри. Он все еще не решался поднять палочку, в отличие от Гермионы, уже державшей ее наготове.
– Не волнуйтесь за нас, большая часть дементоров увяжется за вами. — О’Рахилли поднял палочку: — На счет пять, приготовились!
Сосредоточиться за такое короткое время, чтобы вызвать Патронус, у Гарри еще никогда не получалось, но, уняв дрожь в конечностях, он послушно поднял палочку вслед за профессорами, стараясь не глядеть на завесу, которая грозила подмять их всех.
На счет "пять" сам Рахилли выкрикнул не «Экспекто Патронум», как это сделали в один голос остальные, а сделав резкий взмах палочкой вперед, произнес:
– Инцидере Фламма Онис!
Гарри невольно отшатнулся — перед глазами вдруг взорвалась вспышка света, ему показалось, что лицо и волосы опалило жаром, но это был лишь внезапный перепад температуры. Вперед рванулся добела раскаленный луч, который врезался в приближавшуюся группу дементоров. Серая завеса мгновенно раздвинулась, пропуская его, но не успели они вновь сомкнуть ряды, как в проем ворвалось серебристое сияние четырех Патронусов, очертания которых терялись друг в друге. Дементоры вынуждены были броситься в стороны, расширяя проход. Сразу за светящимися фигурами в образовавшийся тоннель, не дожидаясь сигнала, влетел кентавр, проход тут же скрыли сомкнувшиеся балахоны дементоров, но гулкий стук копыт уже затихал в отдалении.
В ряду дементоров началось расслоение: часть из них устремилась вслед за беглецами, прочие двинулись к оставшимся. Кроме того, накатила целая волна дементоров сзади, которые направлялись, очевидно, вслед за кентавром, но летели при этом на застывших на месте людей, ничем не гарантируя того, что в последний момент они не передумают, сочтя оставшихся более интересными.
– Поттер, следите за теми, что с вашей стороны, я постараюсь справиться с остальными.
Тем временем профессор О’Рахилли, оказавшийся между ним и Гарри, сотворил неизвестное юноше заклинание:
– Анцерус Эритаре! — На снег на мгновение легли мягкие зеленые отблески, повеяло теплом. Вслед за этим профессор велел: — Следуйте за мной, медленно, держитесь ближе, а главное — ничего не предпринимайте! — После этого он отчетливо произнес: — Дементор Веритатис!
Гарри показалось, что от взмаха его палочки по волосам прошлось дуновение ледяного ветра, хотя на голове была теплая шапка. До него донесся голос Снейпа, который почему-то звучал приглушенно, словно профессор находился по другую сторону толстого ковра, а не в двух шагах от студента:
– Что ты творишь, Рахилли?
Вслед за этим опустилась плотная тишина, словно их, как подарочную посуду, завернули в плотные мягкие упаковки. Что-то случилось и со зрением: мир внезапно посерел, словно скрытый очень грязным стеклом, из холодного воздуха исчезло какое-либо движение. Не успев толком подивиться произошедшим изменениям, Гарри поспешил вслед за профессором O’Рахилли, выполняя его указания. Вслед за ним двинулся гораздо более озабоченный происходящим Снейп, который, похоже, пытался что-то сказать и был неприятно удивлен тем, что сам не слышит вылетающих из его рта звуков. Приблизившись вплотную к подступающим дементорам, профессор Военных действий пригнулся, коснувшись снега руками, и движением ладони велел остальным сделать то же самое. Гарри послушно опустился на снег, профессор Снейп, согнувшись, попытался подобраться поближе к О’Рахилли, о чем-то ему жестикулируя, но тот неодобрительно покачал головой и повторил жест, велевший вести себя тихо.
Несмотря на окутавшее их мертвящее спокойствие, сердце Гарри заходилось как бешеное — он, словно в страшном кино, видел, как серые фигуры придвигаются настолько близко, что он мог различить каждую прореху в их отрепьях. Но несмотря на их близость, он почему-то не чувствовал охватывающего тела холода, незамутненный разум отражал действительность даже более отчетливо, чем обычно. Поравнявшись с застывшими людьми, дементоры продолжили движение: те, что были прямо перед ними, немного посторонились, обходя их по полукругу на расстоянии пары футов, некоторые взмывали выше и проплывали над головами людей.
Когда дементоры превратились из сплошной завесы в отдельные фигуры, Гарри понял, что приглушенные чувства постепенно возвращаются к нему. Прежде всего об этом дал знать холод, вероломно пробравшийся под мантию и прихвативший стоявшие на снегу колени. Постепенно ночь с перельно-серого перешла на оттенки синего, и возвратились звуки в виде голоса профессора Снейпа:
– Поттер, вы в порядке? Будьте наготове!
Действительно, по мере того, как реальность вступала в свои права, вернулся и интерес дементоров к спасательной экспедиции. Несколько серых фигур, резко развернувшись, двинулись по направлению к людям. Из палочки профессора Снейпа вылетело нечто серебристое, которое отогнало приблизившихся дементоров взмахами то ли крыльев, то ли рук. Гарри не заставил себя долго ждать и, думая о друзьях, которые теперь в безопасности, сотворил сияющего оленя.
– Наше счастье, что им теперь не до нас, — прокомментировал это Снейп и, не дожидаясь, пока бывшие стражи Азкабана растают между деревьями, склонился к О’Рахилли. Тот сделал попытку встать, но, оступившись, вновь осел на примятый снег, тяжело дыша.
– Лоэ-гайре, — потеребил его за плечо Снейп, — ты можешь идти? Надо выбираться.
Ответом ему было лишь хриплое дыхание. Гарри впервые за этот день стало по-настоящему жутко: в обступившей их тишине единственным звуком было тихое потрескивание искривленных деревьев, их по-прежнему окружала опасность, которая, скрывшись из виду, омерзительным холодом просачивалась в подсознание, и теперь с ним рядом не было друзей, лишь задыхавшийся от необъяснимого удушья О’Рахилли и Снейп…
Профессор зельеварения упал на колени рядом с коллегой и принялся безрезультатно трясти его за плечи, во взгляде, брошенном на студента, читалась настоящая паника: казалось, ощущая настоятельную потребность в действии, он понятия не имел, что может предпринять.
Наконец преподаватель Военных действий пришел в себя настолько, чтобы дать понять Снейпу, что его не надо трясти. Избавившись от его воздействий, он стащил с руки одну перчатку, и Гарри с ужасом увидел, что рука профессора перемазана кровью. Зельевар от этого зрелища, похоже, утратил дар речи за компанию со студентом. О’Рахилли стер кровавые пятна об снег и воззрился на трещины, появившиеся на коже запястья, пробормотав:
– Все, допрыгался… Привет Уолтеру…
Услышав знакомую фамилию, Гарри дернуло было спросить, кто он такой, эта первая жертва Рональда Уизли? Но он понимал, что обстоятельства были наименее подходящими для подобных расспросов, и вместо этого присел рядом с профессором, на всякий случай поддерживая его под локоть.
Зельевар не склонен был поддаваться пессимизму и принялся было, за неимением других идей, снова трясти профессора Рахилли, но тот живо возразил:
– Прекрати, Снейп, ты из меня душу вытрясешь!
– Поттер, у вас есть шоколад? — спросил Мастер Зелий.
Слизеринец, не задумываясь, вытряхнул содержимое сумки на снег и протянул Снейпу несколько плиток, которыми запасся заблаговременно.
Но Рахилли отпихнул предложенные профессором шоколадки со словами:
– Меня уже мутит от шоколада! Я его ненавижу, понятно?
– Либо ешь, либо вставай! — рявкнул Снейп. — Твое поведение достойно третьего курса!
Его окрики возымели свое действие, так как Рахилли перестал бормотать, кинул ненавидящий взгляд на зельевара и взял плитку с выражением лица, напоминавшим Дадли, когда тому вместо завтрака вручали четвертинку грейпфрута. После того как профессор запихнул в себя столько шоколада, сколько было в его силах, а Гарри засунул обратно в сумку все свое имущество, О’Рахилли поднялся, опираясь на спутников, и они двинулись к замку. По пути Гарри пытался припомнить, который раз он транспортирует преподавателя Военных действий, но — видимо, по причине крайней усталости — у него ничего не выходило.
Им даже удалось добрести до опушки Запретного леса, когда О`Рахилли оступился и осел в их руках, заходясь хриплым дыханием, в котором слышались всхлипы. Он провел перчаткой по лицу, оставив на щеке бурый след:
– Пятнадцать лет… Я дольше всех продержался…
– Рахилли, будь мужчиной, приди в себя! — велел Снейп, хотя в его окриках звучало не столько раздражение, сколько беспомощность.
В Гарри закипало возмущение, он хотел было сказать профессору, чтобы тот оставил О`Рахилли в покое, но понимал, что в этой ситуации лучшим будет не вмешиваться. Однако он осторожно заметил:
– Может, профессору не стоит идти самому? Мы ведь можем левитировать его, сэр…
Видимо, только сейчас отметив присутствие ненавистного студента, Снейп тут же поспешил излить все скопившиеся за этот вечер негативные эмоции на него:
– Замечательная идея, Поттер, только несвоевременная! Если бы о чужой безопасности двадцатью годами раньше подумал ваш отец, этого бы не произошло! Это из-за него О’Рахилли провел пятнадцать лет в Азкабане, заполучив ни за что худшую кару, чем Пожиратели Смерти!
Гарри внимал его гневным словам, не смея издать ни звука, хотя совершенно не мог понять, о чем говорит профессор. Он, конечно, был в курсе, что в истории взаимоотношений Снейпа с его отцом были страницы, рисующие Поттера-старшего далеко не с лучшей стороны, но O’Рахилли на них, слава Мерлину, не упоминался…
Профессор Войны попытался остановить его:
– Вер, прекрати!
– Нет уж, — не на шутку разошелся Снейп, — мальчик имеет право знать, как его отец из простой… скажем, шалости, погубил жизнь человека!
– Я был сам во всем виноват.
– Не ты один, — заметил Снейп. — Однако досталось почему-то только тебе.
– Здесь не лучшее место для выяснения отношений, — отрезал О’Рахилли. — Мы все еще в опасности.
Профессор Снейп все-таки внял совету Гарри, и они совместными левитационными усилиями доставили преподавателя к школе. Посреди поля их встретили ожидавшие развития событий профессора и ученики, которых в этот день не стали разгонять по гостиным. Когда мадам Помфри увидела, в каком состоянии находится ее любимый подопечный, она, поджав губы, бросила убийственные взгляды на Снейпа и Гарри, словно это они были повинны в ухудшении его самочувствия. По дороге зельевар наспех поведал преподавателям о судьбе друзей Гарри, пресекая большую часть расспросов.

Профессора О`Рахилли незамедлительно отобрали у Гарри со Снейпом и отправили в Больничное крыло, туда же двинулись на осмотр и они сами. По пути Гарри рискнул еще раз обратиться к зельевару:
– Все-таки, сэр, куда отправили моих друзей?
– Они там, где им помогут. Ваше любопытство удовлетворено? — строго спросил профессор.
– Да, сэр, — поспешил заверить его слизеринец, опасаясь, что в противном случае Снейп вновь примется за сочинение душераздирающих историй про то, как отец Гарри стал виновником гибели очередного ценного члена магического общества, который на самом деле лежит себе вполне живой в Больничной палате.
Мадам Помфри довольно быстро спровадила зельевара и его студента, снабдив их внушительными глыбами шоколада, которые им предстояло расколупать самим, и велев прикончить их до завтрашнего утра, после чего приходить за новыми. Оказавшись за дверями, Гарри с запозданием сообразил, что не может воспользоваться левитационным заклинанием, поскольку для этого пришлось бы опустить шоколадный валун на пол. Естественно, идея попросить профессора Снейпа подержать этот груз не показалась ему удачной. Поэтому они оба двинулись в сторону подвала, пошатываясь под тяжестью кондитерских изделий.
Когда Гарри наконец добрался до гостиной, свалив глыбу на кресло, слизеринцы в большинстве своем еще не спали и занимались, вроде как, не домашним заданием, а не пойми чем, сгрудившись в углу гостиной. Своим появлением он моментально привлек их внимание: соседи по факультету, оставив свое занятие, принялись наперебой расспрашивать его о ночной экспедиции. Гарри поведал им о том, как они со Снейпом вернулись в школу, попутно притащив О’Рахилли, а друзья-гриффиндорцы отбыли в неизвестном направлении. После этого он озадачился, чем бы ее разбить свою глыбу, уже подумывая двинуть по ней табуреткой.
– Может, присоединитесь?
Слизеринцы быстро откликнулись на его призыв и вскоре без особых усилий избавили товарища от неминуемого диатеза. Немало перепало и «виновнику торжества», так что он с ощущением приятной сытости направился в спальню, думая о том, как там, интересно, Снейп разбирается со своим валуном… И о Рахилли, которого мадам Помфри наверняка нещадно пытает шоколадом. Перед тем, как провалиться в забытье, Гарри подумал, так ли обязательно ему завтра вставать? Ведь сегодня он вполне мог не вернуться…

Но привычка дала о себе знать, и к своему глубокому сожалению, он проснулся как раз вовремя, чтобы сунуть в рот пару кусков вчерашней шоколадной глыбы и отправиться на Войну. В кабинете его поджидал сюрприз: вместо Рахилли за преподавательским столом сидел Люпин!
Первые секунды Гарри только и мог, что стоять, открыв рот, в дверном проеме. Затем догадался войти и занять свое место. Ободряюще улыбнувшись классу, оборотень возвестил:
– Поскольку профессор О`Рахилли плохо себя чувствует, его предмет, как и ЗОТИ, буду вести я, ведь в настоящее время, я больше никуда не собираюсь. На чем вы остановились по программе?
– На куче зачетов, — безрадостно сообщил Малфой.
– Что же, посмотрим, что с этим можно сделать. — Люпин принялся бодро рыться в груде вещей, наваленной на Рахиллевском столе, попутно роняя некоторые из них на пол.
Гарри предотвратил дальнейшие разрушения словами:
– Профессор, списки у меня… И, кстати, у Гермионы…
Гриффиндорская часть аудитории возмущенно загалдела.
– Какая неприятность, — вздохнул Люпин. — Но я думаю, вы все помните, какие зачеты вам остались. Поэтому предлагаю записать их сейчас и сдать перечни в конце урока.
Гриффиндорцы удовлетворенно принялись воспроизводить списки всех своих долгов… или не всех… В общем, количество зачетов в итоге оказалось прямо пропорционально их сложности и персональной честности студентов.
Слизеринская половина коллектива, напротив, скуксилась. Перегнувшись через ряд, Драко прошипел:
– Поттер, какого дементора ты наш список не потерял?
– Кто ж знал? — шепнул в ответ Гарри. — Да и вообще, Малфой, зависть — плохое чувство. К тому же, Рахилли им еще хвост накрутит, вот увидишь. Он долго в Больничном крыле не выдержит.
Последний аргумент подействовал, так как слизеринец отцепился от Гарри, и после пары минут, наполненных внутрифакультетскими пересудами, подопечные Снейпа уже злорадно хихикали, бросая взгляды на благодушных гриффиндорцев.
– С этого занятия мы приступим к разбору тем, которые представляются вам наиболее сложными для сдачи. Поэтому прошу всех также написать мне заявки на то, чем бы вы хотели заняться на последующих уроках.
Тут уже воодушевился весь класс. Гарри шепотом возмутился, увидев краем глаза, что один из слизеринцев записал «Патронус»:
– Ты что, сдурел, вы же все его уже сдали!
– Нам его второй раз сдавать, — ответил Забини. — А Люпин лучше объясняет.
– Вот ведь твари неблагодарные… — пробормотал Гарри, поворачиваясь к своему пергаменту. — Видите ли, я их уже не устраиваю… — Оглянувшись, он приуныл еще больше: в отсутствие друзей некому было пожаловаться на постигшую его несправедливость.
Пожалуй, первый раз с начала учебного года весь класс пребывал в приподнятом настроении после окончания предмета Военных действий. Гарри не присоединился к потоку однокурсников, задержавшись в классе.
Лицо Люпина приняло серьезное, почти печальное выражение:
– Гарри, я понимаю, сколько у тебя накопилось вопросов… Но, к сожалению, сейчас у меня нет возможности на них ответить.
– Это я уже понял, — уныло заметил Гарри. — Все только и твердят мне в последнее время, что это не моего ума дело… Только Снейп хоть что-то объяснил…
– Что именно? — бросил на него быстрый взгляд Люпин.
Сообразив, что в очередной раз болтанул лишнего, Гарри смущенно пробормотал:
– Про РСД. А что, это такая уж военная тайна?
– Нет, конечно, — качнул головой Люпин. — Это что-то вроде секрета Полишинеля: не знают только те, кто предпочитает не знать. Тебе, кажется, пора на следующий урок…
– У меня перерыв, — возразил юноша.
– …ну а меня ждет директор на совещание. Думаю, мы успеем поговорить после занятий.

Гарри вышел в коридор с неприятным чувством, что Люпин придумал предлог, чтобы избежать разговора с ним. Навстречу шел Невилл с парой лопат и лейкой в руках:
– На горох пойдешь? — поинтересовался он.
– Нет, все равно мне не заменить Рона, — отказался слизеринец. — Я в Больничное крыло схожу, проведаю, как там O’Рахилли. — В ответ на удивленный взгляд Невилла он пояснил: — Все равно больше заняться нечем. Все друзья куда-то попропадали. Даже Малфой со своей писаниной позабыл, что его призвание — отравлять мне жизнь.

На самом деле, Гарри решил навестить профессора отнюдь не со скуки. После того, как O’Рахилли дважды спас жизнь его друзьям и ему самому, интерес к самочувствию преподавателя перестал сводиться для него к тому, от скольких Войн удастся откосить.
По мере того как студент приближался к медицинскому крылу, он все больше сомневался в том, что мадам Помфри допустит его к своему драгоценному пациенту. Но она, напротив, схватила его за плечо и втащила в приемную, взволнованно приговаривая:
– Мистер Поттер, как замечательно, что вы здесь, я как раз собиралась идти вас разыскивать… Мистер О`Рахилли зачем-то хочет вас видеть. Имейте в виду, ему нельзя волноваться! Постарайтесь, чтобы разговор был покороче, ему нужно отдыхать…
– Да, конечно, постараюсь, — ничуть не слукавив, кивнул Гарри, недоумевая, что могло понадобиться от него профессору. Не считая, конечно, тайного скармливания студенту залежей шоколада со своей тумбочки, пока медсестры нет рядом.
Хотя O’Рахилли и раньше отнюдь не производил впечатления человека, пышущего здоровьем, Гарри сразу бросилось в глаза, что он выглядит намного хуже обычного. Лицо по бледности походило на белоснежную больничную рубаху, под глазами залегли зловещие тени. Забинтованные кисти неподвижно лежали на коленях. Увидев Гарри, он кивнул на соседнюю койку:
– Присядьте.
Мадам Помфри удалилась со словами:
– Мистер Поттер, помните, о чем я вам сказала!
Проводив ее взглядом, O’Рахилли кивнул на тумбочку, закиданную разнокалиберными кусками шоколада:
– Пожалуйста, уберите это куда-нибудь подальше. Тут уже все шоколадом пропахло.
Гарри сгреб это кондитерское изобилие и отнес на дальний столик, где свалил все на баночки с лекарствами, после чего вернулся на койку напротив профессорской.
– Вы, наверно, удивлены, что я вас позвал… — взглянул на него O’Рахилли.
– Вообще-то, я и сам сюда шел, — признался студент. — Хотел спросить, как вы себя чувствуете.
– Хотелось бы лучше, — вздохнул тот. — Спасибо, что помогли мне добраться…
«За этим он меня требовал, что ли: спасибо сказать?» — недоумевал слизеринец. Прежде, когда он способствовал профессору в пути до больничного крыла, благодарностей тот не изъявлял.
– Я хочу кое-что рассказать вам… Профессор Снейп был прав, вы должны об этом знать…
Гарри ужаснулся про себя — неужели ему предстоит выслушивать еще одну инсинуацию о своем отце?
– Я, понимаете… Очень виноват перед вами. Я однажды едва не стал виновником вашей смерти… А можно сказать, что и дважды…
Ученик во все глаза уставился на профессора, уже вполне уверенный в том, что преподаватель Военных действий попросту спятил.
– Дело в том, что я… — Рахилли коротко кашлянул, собираясь с мыслями. — Я дежурил возле Хогвартса в тот день, когда задержали Сириуса Блэка два… два с половиной года назад.
Гарри начал понимать, вспоминая подробности того богатого на события дня.
– Я допустил грубейшую ошибку. Зная, что преступник… подозреваемый… находится там, на берегу озера, ведь дементоры сразу его почувствовали, я не мог знать о том, что там еще кто-то есть, ведь… ну, как вам объяснить… Я говорил, что взрослых дементоры чувствуют лучше, поэтому и я тоже, а дети… подростки… почти не ощущаются на расстоянии. За исключением случаев фиксации. Я не знал, что вы там, вы и мисс Грейнджер, — сокрушенно повторил O’Рахилли. — Но это мне не оправдание. Из-за меня чуть не погибли два ученика… Блэк, теперь мне это известно, тоже был невиновен, но откуда я мог тогда знать об этом? — Профессор хлопнул забинтованной рукой по одеялу.
Неожиданно Гарри произнес:
– Это не ваша вина, сэр. Виноваты были те, кто обвинил его. — Помолчав, он добавил: — А мы не должны были там находиться. Вы не могли этого предвидеть.
Взглянув в глаза O’Рахилли, он понял, что тот жаждал услышать именно эти слова. Словно ничьи уверения, кроме как высказанные Гарри, не могли иметь для него веса в споре с собственной совестью.
– Мне голову следовало оторвать за такое… — O’Рахилли стиснул в руке край одеяла. — Я должен был лично следить за… задержанием, а я не успевал прибыть на место, но и не подумал отозвать дементоров. Все потому, что я был уверен: Блэк опасен, и боялся, что он уйдет… Да и эти правила, они ведь никогда никем не соблюдались… Это все отговорки, — преподаватель вновь досадливо стукнул кулаком по колену, — а оправдания мне нет…
– Но ведь все обошлось… — заметил Гарри.
– Да, мне невероятно повезло, — согласился O’Рахилли. — Подоспев на берег, я обнаружил вас, мисс Грейнджер и даже Блэка еще живыми… Не знаю, что спасло вас, но готов благословлять его денно и нощно.
Гарри про себя подумал, что это пожелание непредвиденно попало по адресу, и заметил:
– Нам рассказали, что профессор Снейп нас обнаружил, а дементоры сами разошлись…
– Вы еще скажите, что Снейп их разогнал, — фыркнул O’Рахилли. — Само собой, мое присутствие отметили только на заседании Министерства магии, посвященном строгому выговору отдельным работникам РСД. Ему очень Орден Мерлина хотелось, видите ли… А мне что — мне не жалко… — В голосе O’Рахилли послышалась обида. — Мне не до того было, потому что в тот самый момент, когда вас нашли, объявилась куча людей, жаждущих выразить свое негодование по поводу случившегося. Можно подумать, я сам недостаточно хорошо понял, что натворил… Люпин вообще возненавидел меня с того дня. А жаль… ведь я должен быть ему благодарен за то, что он не дал мне совершить другую страшную ошибку. Это все дела давнишние… Но, раз профессор Снейп упомянул об этом сегодня, совершенно не к месту, — вновь проскользнула нотка обиды, — я должен прояснить это, у вас могло сложиться неверное впечатление. Вашего отца, в отличие от меня, не в чем винить… ну, почти. А вот я… я чуть не убил его.
«Ну, дела… — поразился про себя Гарри. — Да он просто проклятие нашей семьи… Лучше подальше от него держаться, на будущее…»
– Знаете, по молодости люди творят много глупостей, — извиняющимся тоном произнес O’Рахилли, видя его изумление. — А потом всю жизнь приходится это расхлебывать… Я с детства был задирой. Оно и понятно, я был здесь чужим, из нищей семьи, по-английски говорил с ошибками. Стоило мне рот открыть, все начинали передразнивать меня, случалось, даже учителя острили. Меня это бесило, и заводился я с пол-оборота. Из-за этого ко мне только охотнее цеплялись. — Голос O’Рахилли зазвучал возмущенно, на щеках появился слабый румянец. — Дети иногда бывают очень жестоки. Но больше всего я терпеть не мог, когда упоминали мою сестру. Она была старше меня на пять лет, тоже на Рейвенкло училась и, наверно, не была красавицей в общем понимании. Но она была очень умной, почти самой способной на своем курсе, и очень гордой, даже высокомерной, наверно. Ну, а характер у нее был, что говорится… не сахарный. Но мы с ней были очень дружны, почти не расставались. Потом Энида школу кончила, и сразу выскочила замуж. — Рахилли опустил голову, теребя складку одеяла. — За темного мага, Бреогана Рафферти. Слышал о таком?
Несколько загруженный обилием поступившей биографической информации о семействе О`Рахилли, Гарри помотал головой.
– И хорошо, — мрачно сообщил преподаватель. — Не мелкой сошкой был, сподвижником Сам-Знаешь-Этого. Я ее с тех пор ни разу не видел… живой не видел. — Голос профессора дрогнул. — Мне после этого в школе и вовсе житья не стало — противостояние было в самом разгаре, поступок Эниды сочли знаком перехода всей нашей семьи на сторону Того-Самого. И как-то раз, в один неудачный день, я с вашим отцом и его компанией повздорил… Слово за слово… Я уже не помню, что они мне и что я им, мне тогда много не надо было, чтобы из себя выйти, я и докричался до того, что они за порабощение моего народа скоро сполна заплатят. Блэк тоже разошелся не на шутку, заявил, что я зря надеюсь, что меня мой зять меня возьмет в Пожиратели Смерти, потому что они со мной раньше разделаются. Когда он упомянул Рафферти, у меня и вовсе сознание помутилось, темная — не темная сторона, а что касается этого типа, я даже упоминания о нем пережить не мог. Все палочки похватали, но они-то были на пятом курсе, я — на третьем, поэтому довольно быстро приземлился у ближайшей стенки, умываясь соплями. А дальше… даже не знаю, что нашло… Я ее на вашего отца направил, и начал произносить заклинание, но Люпин успел наслать Экспеллиармус. Остальные тоже не дремали, и прочухался я в этом самом помещении, чувствуя себя так, словно свалился с метлы на камни с высоты в полторы мили… Пока я был без сознания, вовсю кипело разбирательство. Блэк заходился в воплях, что я применил Непростительное заклятье. Поттер и Петтигрю дали те же показания, правда, не так уверенно. А Люпин, который в момент произнесения ближе всех ко мне находился, стоял на том, что я применял «Эванеско», и ничто другое. Он даже с друзьями рассорился из-за этого. По случаю оказавшийся рядом Северус Снейп подтвердил его слова. В результате меня не судили, хотя случай был занесен в протокол. Но профессор Флитвик не пожелал более терпеть на своем факультете взбалмошного студента, от которого и до этого случая была куча неприятностей. Меня перевели на Слизерин, как и вас, а потом, через полтора года, поспешили отчислить после пятого курса. Суть-то в том, что я сам отлично знаю, какое заклинание я едва не применил. «Авада Кедавра», вот как.
Рахилли замолчал. Молчал и Гарри, который был не столько потрясен, сколько удручен этой историей. Как ни хотелось ему возмутиться этим поступком, он почему-то думал о годах, проведенных у Дурслей, когда он сам был в школе изгоем. И пусть не «Аваду Кедавру», но пару других заклинаний он применил в минуты гнева совершенно неосознанно…
– Из-за этого мне была закрыта дорога практически во все учреждения магического мира, — продолжил O’Рахилли. — Так я попал в РСД. Вот и вся правда.
«Интересно, насколько более красочной стала бы эта история в изложении Снейпа? — подумал Гарри. — Разумеется, акценты пришлось бы несколько сместить…» — Увидев, что профессор не собирается продолжать, юноша вспомнил заветы мадам Помфри и начал тактическое отступление: — Простите, сэр, я совсем забыл, что опаздываю на занятие…
O’Рахилли безразлично кивнул, не обратив внимания на то, что до начала ближайшего урока оставалось еще целых полчаса.
Выйдя в коридор, Гарри задумался: «Интересно, зачем он вообще мне это рассказывал? Тоже мне, вечер воспоминаний… Неужто правда хотел обелить моего отца от наговоров Снейпа?» — Почему-то больше всего эта беседа напомнила ему исповедь, хоть Гарри и знал об этом обряде лишь понаслышке.

На последовавшей трансфигурации, а потом — и на заклинаниях, как Гарри ни пытался сосредоточиться на занятиях, его мысли все время возвращались к разговору в Больничном крыле. Он впервые задумался о том, что учащиеся в Хогвартсе различаются не только факультетами, на которые их распределили, характерами и способностями, но и национальностью… Причиной было то, что он никогда не наблюдал разногласий на этой почве, не только в нынешней школе, но и вообще в жизни. Равно как никто никогда не интересовался его национальной принадлежностью: как-то само собой разумелось, что он, живя в глубинном Литтл-Уингинге в английской семье, и сам является англичанином. В памяти всплыли некогда услышанные в новостях сообщения о волнениях в Северной Ирландии и неодобрительные замечания дяди Вернона про ирландскую алкашню, которая затевает все эти беспорядки единственно чтобы не работать. Тогда его не особенно волновали все эти политические перипетии, хватало других проблем.
Когда занятия наконец-то закончились, его ожидал приятный сюрприз в лице Люпина, которого он повстречал в коридоре.
– Гарри, прости, что я не смог поговорить с тобой сразу. Может, зайдешь ко мне на чашку чая?
Студент, который начал было дуться на него за утреннее бегство, с радостью принял это предложение.
Оказавшись в уютной комнате преподавателя, Гарри понял, что в его голове роится столько вопросов, что он не в силах выбрать, какой задать первым. Сидя в мягком кресле, он думал, насколько процедура заваривания чая и последующего его распития порой способствует разговору, давая обоим собеседникам время собраться с мыслями. Наконец он спросил:
– Наверно, мне все еще не полагается знать, где вы были и чем занимались, профессор?
– Боюсь, что нет, — вздохнул Люпин. — Это — чужая тайна, я не могу доверить ее тебе без согласия того, кого она касается.
– А кто он? — робко поинтересовался Гарри. На дне души всколыхнулись подозрения о том, что Сириус, быть может, выжил. Понимая, что, даже будь это так, едва ли профессор открыл бы ему правду, он надеялся уловить что-то в его реакции, хоть чуточку подтверждающее его догадку.
Взглянув в его глаза, Люпин словно догадался о терзавшей парня мысли: грустно усмехнувшись, он ответил:
– Уверяю тебя, Гарри, ты его не знаешь.
– Понятно, — вздохнул студент. — Мы очень волновались, что ваше исчезновение может быть связано с тем, что вы на уроке передали нам запрещенные сведения…
Преподаватель покачал головой:
– Сейчас у Министерства магии есть куда более существенные проблемы, чем оборотень, допустивший утечку информации.
– Профессор, — студент, наконец, решился на волнующий его вопрос, — а откуда вы все это узнали? Это правда, что вы работали в Азкабане?
Люпин вскинул голову, резко бросив:
– Кто тебе сказал?
Гарри, извиняясь, начал:
– Понимаете, некоторые профессора забывают, что в помещениях Хогвартса отличная акустика… Или лавры оперных певцов покоя не дают…
Выражение лица преподавателя смягчилось:
– О`Рахилли, что ли?
– В общем, да…
– Вот трепло… — Люпин со вздохом опустил чашку на стол. — Я всегда считал, что ему неплохо бы ампутировать язык. У РСД-шника в этом органе нет особой необходимости.
– Вы пошли работать в РСД… Это из-за крестного?
При упоминании имени Сириуса брови профессора ЗОТИ поползли к переносице, лицо приобрело замкнутое и отстраненное выражение. Моментально оценив эти признаки, Гарри понял, что ответа, видимо, не дождется, но зачем-то добавил:
– Вы верили в его невиновность?
Люпин отодвинул блюдце, ответив куда-то в стол:
– Ты думаешь, что, зная об этом, я стал бы молчать все эти годы?
– Не думаю… — пробормотал Гарри. — Но…
По-своему истолковав его реакцию, оборотень повысил голос:
– Да, несмотря на то, что я считал его виновным в смерти твоих родителей, я не отвернулся от него! Это ты хотел спросить? Ты можешь перестать доверять мне, как это сделали все остальные, но знай, что я не помогал Сириусу бежать!
Гарри ерзал в кресле, соображая, как бы подоходчивее объяснить Люпину, что он вовсе не это имел в виду, пока тот не разошелся окончательно, когда его тираду прервал неожиданно объявившийся профессор Снейп. Слизеринец про себя отметил, что в последнее время зельевар начал появляться в исключительно удачные моменты, и успел предположить, что, возможно, это связано с его, Гарри, сменой факультета.
Люпин, однако, был не столь доволен появлением коллеги в своих апартаментах и бросил на него красноречивый взгляд, поймав который, Гарри поспешил бы по-тихому убраться. Но Снейп, удрученный какими-то своими мыслями, никак не отреагировал на неприязненные взоры и напряженную тишину, воцарившуюся в комнате, сразу приступив к делу:
– Люпин, мадам Помфри поручила мне спросить, нет ли у вас какой-нибудь литературы… Или вообще каких-нибудь сведений о недомоганиях, происходящих от дементоров. Она обеспокоена тем, что состояние О`Рахилли не улучшается.
– И не улучшится, — кривовато усмехнулся Люпин.
– Что вы имеете в виду? — нахмурился Мастер Зелий. — До сих пор ему не раз делалось дурно, но слабость быстро проходила…
– Я только что был в больничном крыле, — продолжил Люпин. — Все бесполезно, он уже не придет в сознание.
Лицо зельевара побледнело до цвета сбитых сливок:
– П-почему вы так решили? — запнувшись, выговорил он.
– Я сполна в Азкабане на такое насмотрелся. — Люпин был мрачнее тучи. — Отлетался наш лунь, горстка перьев осталась…
– Неужели ничего нельзя сделать? — В голосе профессора послышались нотки бессилия, знакомые Гарри по событиям прошедшей ночи.
– Ничего не поделаешь. — Лицо Люпина приняло непроницаемое выражение. — Все РСД-шники этим кончают.
Снейп с ненавистью уставился на коллегу:
– Как ты можешь так спокойно говорить об этом?
– Сейчас во множестве гибнут невинные люди, и это уже никого не шокирует, — произнес Люпин так, что даже Гарри покоробил его ледяной тон. — Почему я должен убиваться по тем, кто это заслужил? — С этими словами Люпин поднялся и со словами: — Я — в Больничное крыло, — покинул помещение.
Все еще не вполне пришедший в себя после услышанного, профессор Снейп провел рукой по лицу и поспешил за ним. Гарри тоже побрел в коридор, понурившись. Он почему-то чувствовал себя виноватым, хотя не произнес ни слова. Причиной было то, что он окончательно запутался в отношении к Люпину и O’Рахилли, который повинен в смерти Сириуса разве что тем, что из-за халатности служащих Азкабана Беллатриса Лестрейндж оказалась на свободе… Несмотря на все свои добрые чувства к другу отца, а, может, именно из-за них, Гарри не мог не мучиться от его чудовищно несправедливых слов.

Захваченный этими мыслями, Гарри сам не заметил, как ноги принесли его к гостиной Гриффиндора. Только очутившись перед портретом Полной дамы, он сообразил, что забрел не туда. Но подошедший Дин Томас махнул ему рукой:
– Пошли, Гарри! — и произнес пароль: — Душистый горошек!
– Давно у вас такой? — поинтересовался слизеринец.
– Дня три, наверно… — задумался Дин.
Гарри кивнул, проходя внутрь. Действительно, несмотря на то, что, казалось, пролетели месяцы, героическое деяние Рональда Уизли имело место всего-то позавчера… И в родной гостиной он находился не далее как прошлым вечером, но тогда, охваченный волнением в связи с предстоящим переходом, он не испытывал никаких эмоций, кроме сильнейшей тревоги. Теперь, когда гостиная уже не была полна взбудораженных студентов, здесь воцарилась особенно умиротворяющая атмосфера. Гарри с радостью отметил, что никто не удивился его приходу и, тем паче, не выразил недовольства — он все еще был здесь «своим». Казалось, вот-вот с башенных лестниц спустятся Рон с Гермионой… Гарри вздохнул — он все еще не знал, что с ними, оставалось лишь внимать заверениям преподавателей, что его друзья в безопасности…
Появление Гарри привлекло внимание только Невилла, который о чем-то шушукался с Луной Лавгуд, разложив книги и пергаменты по всему пространству массивного стола, в то время как их беседе благоговейно внимали несколько младшекурсников. Луна соорудила себе весьма затейливое ожерелье из стручков душистого горошка, а у Невилла на отвороте мантии была приколота конструкция, которая словно была предназначена для того, чтобы нагонять ужас на юные, неопытные побеги этого растения.
Заметившая его первой рейвенкловка не замедлила похвастаться:
– Посмотри, Гарри, как ты думаешь, что это такое? — Она дотронулась рукой до своего украшения.
– Ну-у-у, надо думать, это ошейник морщерогого кизляка? — рискнул предположить парень.
– Совсем холодно, — девушка улыбнулась рассеянной улыбкой. — Этот амулет позволяет на большом расстоянии почувствовать дементоров.
– Чтобы вовремя убраться подобру-поздорову, — добавил Невилл, с некоторой опаской ощупав свою ершистого вида брошь.
– Когда рядом появляется дементор, — доверительно сообщила слизеринцу Луна, — стручки душистого гороха начитают посылать сигналы тревоги прямо в сознание; правда, у всех они проявляются по-разному, я вот, например, внезапно вспоминаю, что забыла запереть садок с бублеваргами, когда уезжала из дома.
– А я — что забыл надеть теплый свитер, — со вздохом поделился Невилл.
– Хочешь, я сделаю тебе такой же? — просияла Луна.
– Да я, э-э-э, и так их, в общем-то, чувствую… — уклончиво отозвался Гарри.
– Наверно, это от того, что сущность душистого горошка считает тебя дружественным, — задумчиво предположила девушка. — Потому что ты друг Рона Уизли.
– Гм, спасибо, — буркнул Гарри, отметив, что так изящно с овощами их с Роном еще не сравнивали.
– А как там О`Рахилли? Удалось тебе его повидать?
Слизеринец вместо ответа опустился на стул рядом с Невиллом, испустив тяжкий вздох.
– Что, он выписывается? — живо поинтересовался Симус, закладывая страницу массивной книги.
Гарри бросил на него уничтожающий взгляд и буркнул, почти скопировав интонацию Гермионы:
– Скорее, наоборот.
Встревоженный его реакцией Финниган отложил книгу:
– В каком смысле? Он что, тяжело болен?
– Люпин сказал, что он долго не протянет. — Гарри вовремя сообразил, что чуть не разгласил секрет профессора ЗОТИ, и поправился: — Преподаватели так говорят.
Лаванда свела брови домиком к переносице:
– Неужели мадам Помфри не поможет?
– Она не знает, что делать, — пожал плечами слизеринец.
– Плохо дело, — пробормотал Симус. — Это что же мы теперь с дементорами делать будем?
– Будем пугать их чучелом Патронуса, — мрачно пошутил Гарри.
Поставив локоть прямо на кляксу на пергаменте, Невилл неожиданно предложил:
– А мы можем чем-нибудь помочь?
– Хотел бы я знать, чем, — буркнул Гарри, — если даже преподаватели не знают…
– Прежде всего, надо посмотреть его медицинскую карту, — неожиданно предложила Луна. — Папа всегда говорил, что после внимательного прочтения медкарты половина проблем отпадает.
Гарри подумалось, что если изучать этот документ с достаточным прилежанием, пожалуй, половина болезней за это время и вправду пройдет сама собой; он недоверчиво спросил:
– Думаешь, мадам Помфри еще не выучила ее наизусть? — недоверчиво спросил слизеринец.
– Вряд ли она пыталась постичь все скрытые в ней уровни смысла; а при таком чтении многие важные вещи выпадают из внимания, — рассудила студентка Рейвенкло.
Хотя Гарри сильно сомневался, что медсестра при написании этой самой карточки потрудилась туда эти уровни смысла вложить, он подытожил:
– Это всяко лучше, чем сидеть сложа руки… А ты хоть представляешь, где эти карты находятся? И наверняка ученики туда не допускаются.
– Вовсе нет, — возразила девушка, — просто никому не приходит в голову туда ходить. Это рядом с Больничным крылом; я иногда беру там старые колбы, чтобы настаивать приманку для бублеваргов.
– Я пойду с вами. — Невилл тоже встал, сгребая пергаменты в кучу.

– А кто такие бублеварги? — поинтересовался Гарри по дороге. В обычное время он бы вряд ли решился поднимать этот наверняка весьма скользкий в биологическом плане вопрос, но, судя по всему, им предстояли долгие поиски, к тому же, слизеринец в отсутствие друзей уже начал испытывать дефицит общения.
– Бублеварги — очень забавные существа, — охотно поделилась с ним Луна. — Про них говорят, что они содержат в себе души всех вещей и событий, вот только понять, что именно находится в каждом бублеварге, весьма непросто, потому-то они мне так интересны…
– Они, надо думать, невидимые? — несколько сочувственно предположил Гарри, ибо он не то чтобы считал рейвенкловку сумасшедшей, но полагал, что она, пожалуй, умудряется обитать более чем в одной реальности, причем в его, Гарри, мир многие из ее тамошних знакомцев никогда и носу не кажут.
– Отнюдь, — медленно покачала головой девушка, — и по-моему, они очень даже красивые…
– Да, так и есть, ты не подумай, — неожиданно согласился с ней Невилл. — Они выглядят, как обычные мошки, вот только ведут себя странным образом, если присмотреться.
– И вовсе не странным, — поправила его Луна. — Как бы ты сам себя вел, если бы в тебе заключался дух расчески профессора Снейпа, например?
Гарри с Невиллом невольно прыснули, хотя голос девушки звучал вполне серьезно.
– Кстати, вот мы и пришли! — сообщила рейвенкловка.
Они очутились в коридоре несколькими этажами выше палат Больничного крыла, заваленном поломанной мебелью и треснувшими котлами, полными побитых пробирок и пустых пузырьков, с потемневшими от времени портретами на стенах, которые, по-видимому, принадлежали людям, сильно провинившимся при жизни. Обозрев обстановку, Гарри начал всерьез сомневаться, припоминая, насколько оригинальным типом мышления обладает его боевая подруга по Отряду Дамблдора. Невилл тут же начал чихать, его лицо покраснело, он не отрывал платка от распухшего носа, а потом споткнулся об отвалившуюся дверцу шкафа, прочертив своим телом темную полосу на пыльном полу и едва не угодил ногой в дыру прямо за диваном.
– Вот здесь и лежат медицинские карты. — Луна указала на возвышающуюся в отдалении бесформенную груду запыленных коробок.
– И как только мадам Помфри их тут находит? — в изумлении спросил Гарри.
– Они принадлежат выпускникам, — пояснила девушка. — Поэтому больше не требуются. Их сюда складывают и забывают, а данные из них переписываются. Карты учащихся, конечно, хранятся внизу.
– И как мы тут нужную найдем? — начал рассуждать Гарри. — По годам? Постойте, значит, он был на третьем курсе, когда мои родители…
– Нет, они лежат по алфавиту, — прервала его Луна. — Я тут как-то искала медкарту отца, а оказалось, что коробка с фамилиями на «Л» стояла в самом низу… Боюсь, до этого коробки лежали несколько ровнее… Надеюсь, что буква «Р» окажется не слишком глубоко.
– А разве не на «О» надо искать? — Невилл вновь чихнул, неприязненно косясь на коробки.
– Может, и на «О»… — задумалась девушка. — Но на «Р» тоже не помешает проверить, если найдете.
Невилл оказался прав — Рахилли проживал под буквой «О», коробку с которой вскоре раскопал гриффиндорец. Но ему не сразу удалось отделить его медкарту от соседских — такой она была тощей. Все трое тут же углубились в ее изучение. Через некоторое время Гарри подытожил:
– Чтоб нам так жить! Ну и здоровье…
В начале карты значилась разочарованная запись мадам Помфри: «Едва ли он когда-либо появится в Больничном крыле…» Лишь страничка третьего курса была исписана заметками о травмах, полученных в результате применения различных атакующих и защитных заклинаний.
– Ну, вот и все, — подытожил Гарри, когда Луна перевернула последний лист. — Единственное, что нам удалось выяснить — что Рахилли был некогда не в пример здоровее…
– А вот и нет, — заявил Невилл и, перевернув карту, указал на строчку на лицевой стороне, прямо под колдографией мальчика с лицом, наполовину скрытым буйной порослью кучерявых волос. Там значилось: «Охранное растение — астра».
– Думаешь, мадам Помфри этого не знает? — засомневался Гарри.
– Вообще-то, медики в первую очередь выясняют охранное растение при составлении зелья, — согласилась Луна.
Невилл, от волнения переставший чихать, заметил:
– Здесь указан только род растения, без вида! А ведь в роде «Астра» видов немало… Может, это повлияло?
Гарри нахмурился:
– Не может быть, чтобы это не пришло в голову мадам Помфри… Но уточнить не помешает. Пойдешь со мной в Больничное крыло? Я один уже боюсь — медсестра на меня смотрит, как пастуший пес на волка…
– Хорошо, — чихнул Невилл с облегчением, глядя, как Луна ищет место, куда засунуть карточку. — Только загляну в справочник по немагическим растениям…
Неожиданно медицинская карта, которую девушка отодвинула, чтобы запихнуть карту Рахилли, привлекла внимание Гарри: он вытащил тетрадку потолще, подписанную «О`Рафферти, Бреоган».
– Гарри, может, пойдем отсюда? — Луна бросила встревоженный взгляд на Невилла, который вновь прижал платок к носу.
Но Гарри засунул карту под мантию и двинулся к выходу из коридора. Луна догнала его, пытаясь остановить:
– Я, конечно, говорила, что смотреть их можно, но, честно говоря, я не до конца уверена… Может, там какие-нибудь охранные заклинания стоят, кто знает… Лучше положи ее на место, а?
Но слизеринец, не отвечая, направился прямо в апартаменты Люпина. Тот, похоже, успел возвратиться в нормальное состояние духа и раскладывал на столе какие-то травки, составляя из них узор. Гарри бухнул карточку на угол стола, сухие стебельки сместились под дуновением воздуха.
– Гарри, что случилось? — недовольно произнес Люпин, отрывая взгляд от нарушенной конструкции.
– Я узнал его на карточке! Это его я видел во сне! — студент указал на колдографию на лицевой странице.
– Кого? — досадливо спросил оборотень, поправляя стебли.
– Бреогана О`Рафферти! Он и Дэвид Уолтер — одно лицо! Я во сне видел его в молодости, а потом — как он изменялся, потом — его колдографию в «Пророке», а потом вспомнил… Зачем он скрывается?
– Потому, что Бреоган Рафферти мертв, Гарри. — Люпин зябко поежился. — Ты успел кому-нибудь рассказать об этом?
– Нет, — растерялся студент. — Вы знали?
– Я догадывался. И лучше тебе оставить это при себе.
– Да кто же он такой, в конце концов?
Люпин качнул головой:
– Без его содействия Том Риддл не стал бы Темным Лордом. Тот, кто поддержал Риддла, когда у него еще не было сторонников. Вот кто.
– Но Вольдеморт хотел убить его…
– Неудивительно. Как самого сильного союзника. Слишком много общих тайн. Теперь многое становится понятным…
– А я так ничего и не понял, — тоскливо заметил Гарри. — Почему, когда Уолтер пропал, всполошилось все Министерство магии? Да, и почему все эти годы он был на свободе?
– Гарри, тебе ни к чему беспокоиться об этом, — твердо ответил Люпин.
– Но ведь из-за этого чуть не посадили моего лучшего друга! — не унимался студент.
– Рону сейчас ничего не угрожает.
– Я бы на вашем месте не был так уверен — я даже не знаю, где он…
– С ним и с Гермионой все в полном порядке, — повторил оборотень.
– Вы знаете, где они? — обрадовался Гарри. — Хотя наверняка это опять чужие секреты… Как всегда…
Люпин перешел на поучающий тон:
– Мне уже указывали на то, что ты нередко интересуешься тем, что тебя совершенно не касается. И кое-кто этим изрядно недоволен…
– Да он всеми недоволен… — буркнул Гарри.
– Кто? — удивился было Люпин, но быстро поправился: — Да, Снейп. И в одном он прав: ты можешь оказаться в большой опасности, если не разучишься совать нос в чужие дела…
– Да они сами мне покоя не дают, — возразил Гарри. — Ладно, в конце концов, этого О`Рафферти-Уолтера не я похитил.
– Тише ты. — Люпин опасливо оглянулся по сторонам. — Я же сказал тебе, что эту тему лучше не затрагивать!
– Да я понял… Я только боюсь, что на экзаменах не смогу ответить ни на один вопрос, боясь затронуть не ту тему. Я уже запутался, про что можно говорить, про что нельзя… А вообще-то, у меня другой вопрос был. Невилл что-то говорил, что тут, — он показал на строчку в карточке Рафферти, где значилось: «Охранное растение — гиацинт», — не указан вид растения, наверно, нужно это выяснить…
– Нет, вид здесь не важен, — покачал головой Люпин.
– Понятно, и оно не меняется, значит…
– Почему же, меняется. У оборотней, анимагов…
– А Рахилли — не анимаг? — поинтересовался Гарри без особой надежды.
– Нет, но у служащих РСД оно тоже меняется, по мере перерождения, — огорошил его Люпин.
– На душистый горошек? — предположил студент.
– Нет, на кровохлебку.
– А мадам Помфри об этом знает?
– Может быть… — Гарри и Люпин застыли, глядя друг другу в глаза, и одновременно сорвались с места.

Добравшись до больничного крыла, они сначала пытались рассказать мадам Помфри об этом вместе, потом Люпин замолчал, предоставив говорить Гарри, медсестра прервала его, велев, чтобы говорил преподаватель. Выслушав оборотня, она тоже пришла в сильнейшее волнение и влетела в больничную лабораторию с такой скоростью, что Гарри и Люпин едва за ней поспевали.
– Кровохлебка, Северус! — крикнула она роющемуся в пузырьках Снейпу. — Его охранная трава — не астра!
– Что? Дементорная травка? — оторопел зельевар.
– Да! — выкрикнул Люпин. — И уж вы-то, Снейп, могли бы сообразить!
Мастер зелий осел на стул, с которого только что поднялся.
– Ну зачем вы так… — вздохнул Гарри, — профессор Снейп теперь с горя на шнурках повесится…
– Поттер!!! — По лицу Снейпа было видно, что он разрывается между желаниями порвать студента на мелкие кусочки и как можно быстрее сварить новое зелье. Однако победило чувство долга, и от охватившего профессора негодования пострадала лишь дверь, чуть не слетевшая с петель, когда зельевар бросился к своей лаборатории.
– Гарри, ты ходишь по краю пропасти, — покачал головой Люпин.
– Если профессор Снейп до сих пор меня не убил, — вздохнул тот, — значит, есть серьезная причина, удерживающая его… Правда, я так и не понял, что это, но подозрения есть…

В лаборатории появилась мадам Помфри, торопливо сунула Гарри в руки новую шоколадную глыбу и пожурила его, что не напомнил ей об этом раньше. На сей раз, наученный горьким опытом, он сразу попросил Люпина заколдовать ее и потому без малейших усилий доставил в гостиную. Едва завидев Поттера с глыбой, околачивавшиеся там студенты окружили его, бросая недвусмысленно сластолюбивые взгляды на этот продукт. Гарри сделал широкий жест:
– Угощайтесь! — он уже успел отчасти понять Рахилли: шоколад ему не то чтобы приелся, но прежнего восторга относительно этого кондитерского изделия он уже не испытывал.
– Постойте! — Пэнси Паркинсон остановила жаждущих уничтожить кондитерскую жертву товарищей. — Если сейчас опять будем пилить-ковырять ее весь вечер, то снова все перемажемся. — Она бросила мимолетный взгляд на свой безупречный маникюр, растопырив пальцы. — Мы же все-таки волшебники, давайте воспользуемся заклинанием. — Девушка грациозно взмахнула палочкой.
Гарри инстинктивно отступил назад… и, как выяснилось, правильно сделал. Он не сразу понял, почему девочки одновременно взвизгнули, а представители сильного пола принялись вспоминать все доступные им в меру воспитания ругательства. На голову что-то шлепнулось, нечто горячее и текучее, потом, проведя рукой по волосам, он обнаружил, что вся ладонь перемазана шоколадом… Потом его взору представились обляпанные шоколадом стены, расплывающееся по потолку, роняющее капли на переполошившихся учеников пятно и всхлипывавшая Пэнси, у которой с кончика палочки свисала шоколадная капля.
– Теперь у нас все в шоколаде… — нервно хихикнул Забини.
Тщась стереть с лица сладкие пятна, Драко подытожил:
– Ну, сейчас нам Снейп задаст…
– Не-а, не сможет, — беспечно возразил Гарри, уворачиваясь от очередного куска своей глыбы, сорвавшегося с потолка. — Он еще долго пробегает от своей лаборатории до Больничного крыла и обратно. Думаю, мы успеем это ликвидировать.

На следующее утро Дамблдор сообщил всем собравшимся в зале радостную новость: угроза, висевшая над школой несколько недель, миновала. Разбредающиеся по гостиным (своим и, по идее, чужим) студенты дополнили это сообщение пересудами, строя самые разные предположения. К слизеринцам заявился их декан собственной персоной и, окинув непривычно чистую и опрятную гостиную подозрительным взором, сообщил:
– Возобновляются передвижения по каминной сети. В связи с этим все желающие смогут отправиться по домам на Рождественские каникулы. Также прибудут ваши родители, чтобы сопроводить вас и, заодно, побеседовать о ваших успехах с профессорами.
Гарри подивился: что, тут еще и родительские собрания практикуются? Так, выходит, Малфой-старший, когда околачивался в школе ближе к концу семестра, возможно, вовсе не интриги плел, а на собрания приезжал? Затем он озадачился вопросом: значит ли это, что ему следует приглашать Дурслей?
Словно отвечая на его вопрос, Снейп продолжил:
– Впрочем, это касается только тех, чьи родители уже подписали документ, что на время каникул способны обеспечить безопасность студента. Прочие останутся в школе. — Еще раз оглядев стены, декан поинтересовался: — А с какой это радости вы стены вычистили? И на потолке лишайников не видно…
– По случаю избавления школы от угрозы, — бойко соврала Пэнси и старательно улыбнулась профессору.
– Ну-ну, — хмыкнул Снейп, — вы бы еще половую тряпку на люстру повесили — в знак победы над дементорами…
– Профессор, — нахмурился Гарри, — не угрожает ли нам теперь атака… Дементоров нет, а Хогсмид… Ведь предполагали, что штаб Пожирателей Смерти… и Сами-Знаете-Кого находился там?
В ответ зельевар лишь махнул рукой:
– Если там что и было, Поттер, то теперь и следа этого штаба не осталось…
– Но откуда же…
– Если б это хоть кто-то знал, — саркастически заметил Снейп, — думаю, он поделился бы со мной. А я, в свою очередь, с вами. Но таких умников у нас на настоящий момент не наблюдается. Может, вы желаете предложить свою гипотезу?
Гарри удрученно помотал головой.

Постепенно ажиотаж по поводу снятия блокады и предстоящего свидания с родителями спал, и студенты вернулись к своим обычным занятиям. Поскольку делать было практически нечего, Гарри принялся за домашнее задание. На висящей рядом заколдованной картине валил снег, закрывающий массив Запретного леса.
Однако его приятное уединение длилось недолго: вскоре рядом возник Малфой с необычайно расстроенной миной. Он добрых пять минут горестно вздыхал, сидя на подлокотнике кресла напротив Гарри. Тот сперва пытался не обращать внимания на это соседство, но затем сдался:
– Ну, что еще?
– Что-что, моя мать приезжает, вот что…
– Ну так это, наверно, здорово… — рассудил Гарри.
– Было бы здорово, — отозвался слизеринец, — если бы какой-то нехороший человек не сообщил ей, что я собираюсь публиковаться…
– Это уж точно был не я, — заверил его Гарри.
– Я догадываюсь, — кисло согласился Малфой, — что ты не состоишь в доверительной переписке с моей матерью. Скорее, это кто-то из ее давних приятелей, а именно, профессор Снейп. Он, видимо, не подумал, к каким последствиям для меня это может привести. А если она еще и прочитает что-нибудь…
– А что, твои родители придерживаются другого литературного течения?
– В некотором смысле, — уныло кивнул Драко. — Они придерживаются направления «писательство — для сопливых идиотов»…
– Современники часто не понимают великих писателей, — пожал плечами Гарри. — Зато после смерти их ожидает слава…
– Спасибо, — скуксился Малфой, — посмертную славу можешь оставить себе. Кстати, есть и положительные новости. Мать написала, что мой отец нарисовался. Он, вроде как, порвал с кругом Пожирателей Смерти, и обвинения с него сняли.
Приподняв брови, Гарри высказал только одно слово из всего, что пронеслось у него в мыслях:
– Повезло…
– Не то слово, — кивнул Драко. — Натравил дементоров на единственного наследника — и в ус не дует… Вот увидишь, он по этому поводу даже не раскаивается…
– Но, раз его оправдали, он, скорее всего, не участвовал в последних… событиях…
– А кто его знает… — отмахнулся Малфой.
В голове Гарри промелькнула мысль, которая тут же волчком завертелась в горле: раз уж профессора категорически не желают делиться с ним информацией, может, стоит попытать счастья с однокурсником? Одну ценную идею Малфой, помнится, ему уже подкинул… Хоть тогда она и привела к неверному решению.
– Слушай, Драко, можно еще вопрос? Только ты не подумай, что я на что-то намекаю… А то все такие нервные стали в последнее время… Это все дементоры — они плохо влияют на тонкую профессорскую психику…
– Что, опять про Пожирателей Смерти? — помрачнел Малфой.
– А ты догадливый… Впрочем, похоже, я и так о них больше тебя знаю. Вот ты слышал такое имя, как Бреоган О`Рафферти?
– Еще как, — безрадостно отозвался слизеринец. — В зубах навязло. Меня с детства пичкали родословными благородных семейств. Род Рафферти был самым влиятельным до… всех этих событий. Бреоган был единственным наследником и, конечно же, попал в одну компанию с прочими отпрысками благородных семейств. Сотрудничал с Темным Лордом, дольше всех, кстати. Но мой отец его за что-то крепко невзлюбил. Постоянно твердит, что он связался с предателями чистой крови…
– Это с кем? — задумался Гарри.
– С O’Рахилли, вообще-то… В смысле, с сестрой его… Но про самого O’Рахилли он ничего не говорил практически, — поспешил заверить его Малфой. — Вообще-то, думаю, что отец просто-напросто завидовал Рафферти. Бреоган, он был немного того… на голову. Обожал дементоров. И, что не удивительно, они его и сгубили. Когда началась охота на сторонников Темного Лорда, его загребли одним из первых. С арестантами тогда особо не церемонились, попасть в Азкабан было уже удачей… А так — поцелуй, и привет…
– А его жена — тоже погибла? — Гарри вспомнил слова О’Рахилли, относящиеся к этому периоду истории.
– Ну, да, — со вздохом кивнул Драко. — И сын тоже. Но их уже Пожиратели Смерти убили… Недоразумение вышло…
– Хорошенькое недоразумение… — удрученно пробормотал Гарри.
– А ты в школе останешься? — внезапно настиг Гарри вопрос слизеринца.
Гарри кивнул:
– На каникулах тут очень даже хорошо. Сиди себе в гостиной да ножки у камина грей. Никаких тебе родственников. Половина учеников уезжает, МакГонагалл, вроде, тоже. Правда, Снейп точно остается, но это не беда. По-моему, его здоровье О’Рахилли волнует куда больше презренных Поттеров, того и гляди, вообще о моем существовании позабудет.
– Я тоже останусь.
– А ты-то с чего? — Гарри вновь взялся за перо, возвращаясь к домашнему.
Драко состроил недовольную мину:
– Мать не подписала эту бумажку. Мол, теперь наша семья подвергается повышенной опасности.
Гарри пожал плечами, вновь воззрившись на список того, что надо успеть за сегодняшний вечер.
– Как думаешь, О’Рахилли хотя бы до каникул в Больничном крыле протянет? — вновь отвлек его вопрос однокурсника.
– Было бы неплохо, если б он до нового семестра там просидел… — рассудил бывший гриффиндорец. — Ему же лучше, а то опять подорвет себе здоровье занятиями со мной.
– На каникулах-то какая разница? — удивился Драко.
– Как это, какая? Ты что, забыл, что этот ударник педагогического труда решил вдолбить в меня материал всего второго семестра за каникулы, чтобы эксплуатировать в качестве бесплатного ассистента?!
– По-моему, у тебя неплохо получается, — пожал плечами слизеринец, получивший несколько зачетов лишь благодаря тому, что принимал их Поттер.
– Это вам неплохо! — Гарри демонстративно захлопнул книгу и ушел в спальню, решив, что возвращаться к домашнему ему все же не хочется, да и лишний сон не помешает.

Через два дня, в последний день занятий, действительно состоялось родительское собрание. Пока в гостиной Слизерина вещал Снейп, Гарри сидел на уроке заклинаний, стараясь не заснуть: он не пропустил завтрак, следовательно, не выспался. Студент как раз размышлял над этим замкнутым кругом, когда совсем рядом что-то грохнуло, осыпав его щепками.
«Здорово жахнуло…» — подумал Гарри, ныряя под надежную, веками проверенную парту. Раздавшийся сразу вслед за этим вопль Флитвика: «Лонгботтом!» — выявил причину взрыва. Гарри осторожно высунулся из-под стола. Его товарищи выползали из-под соседних. Профессор огорченно созерцал разнесенный в пух и прах класс.
– Вон отсюда, вредители! — воскликнул он. — И это на самом последнем уроке! Вы что, нарочно?! — вопрошал он усыпанного строительным мусором Невилла.
– Н…Нет! — наконец, смог выговорить тот. — Сэр…
Флитвик смерил всех тяжелым взглядом и выдворил из класса вместе с остатками конспектов, учебников и портфелей. Какое-то время ученики пребывали в состоянии легкой дезориентации от шока, но через пару минут уже веселились вовсю, выискивая свои в разной степени пострадавшие вещи в общей куче-мале. Это занятие прервали раскатистый рев декана Слизерина с одной стороны и стремительно приближающиеся крики гриффиндорского декана с другой.
– Поттер, что здесь творится? — вопросили оба профессора, отрезав ему путь к отступлению: позади была стена, впереди сотоварищи и родители слизеринцев.
– А что сразу Поттер? — тоскливо спросил Гарри и услышал в ответ довольно слаженный дуэт на тему «Поттер — хам и нахал, хулиган и грубиян…» Драко тем временем продрался к матери и что-то ей рассказывал с присущей ему экспрессией, размахивая руками и при этом едва не задевая Снейпа, изливающего реки гнева на голову своего студента. На этот шум из дверей выглянул Флитвик, объяснив всем, что это была оплошность Лонгботтома, однако и это не помешало деканам поотчитывать Гарри еще минуты две.
Тот благоразумно помалкивал и смотрел в пол. А что поделать? Затем Снейп загнал родительский состав обратно в гостиную, за ним последовала МакГонагалл, которую оторвали от сбора вещей. Все студенты тоже куда-то поразбежались — кто-то увязался за родителями, кто-то, видимо, решил устроить себе внеплановый отдых, чтобы оправиться от пережитого. Вскоре в коридоре остались только Гарри и Флитвик.
– Мистер Поттер, может, окажете содействие?
Гарри печально взглянул на вдрызг разрушенную библиотеку класса Заклинаний.
– Конечно, профессор.
Вскоре выяснилось, что книги вовсе не желали отправляться на свое законное место. Гарри уже успел получить шишку на затылке от одной особо свободолюбивой книги, которая свалилась на него, стоило ему наклониться за ее товаркой.
Ближе к шести вечера в кабинет ворвался профессор Снейп.
– Поттер, где вы были?
– Здесь! — не моргнув глазом, ответил Гарри.– Профессор Флитвик велел устранить это безобразие!
Снейп мрачно оглядел помещение и еще более мрачно — самого Гарри. Студент успел растеряться от такого внимания и начал соображать, не натворил ли он чего-нибудь невзначай.
– Сэр, — решился Гарри, — последние два часа я убирал класс…
– С чего вы взяли, что я пришел выяснять, как вы провели последние часы? Дамблдор жаждет узнать, зачем вы стащили папку О`Рафферти из архива.
Гарри так и застыл с книгой в руках: — А откуда?..
– Неужели в вашу светлую голову до сих пор не приходило, почему весь Хогвартс напичкан портретами?! А уж рядом с портретами заслуженных волшебников лучше вообще не появляться. Так на кой вам сдался Рафферти?
– О нем много говорят в последнее время… Вы же знаете, до чего меня доводит любопытство, сэр… Наверно, это паранойя…
– Параноик, как же, — хмыкнул профессор. — Это вы директору расскажете… Ладно, фестрал с вами. Скажу, что это опять ваше желание спасти мир от всех подряд, выражающееся в поисках Пожирателей Смерти, незарегистрированных анимагов… — Зельевар двинулся к выходу.
– И василисков, — тихо добавил Гарри, радуясь, что, похоже, сегодня Мастер Зелий был настроен как никогда миролюбиво.
– Ах да, и их. Кстати, если вас угораздит… Хоть записку оставьте, что ли? А то в прошлый раз вас по всей Англии разыскивали.
За сим он вышел из класса и быстро скрылся из виду. Из своего кабинета присеменил Флитвик.
– Приходил профессор Снейп? И, конечно, не помог… Всегда был бездельником.
Гарри уже было обрадовался, что профессор Заклинаний так же недолюбливает Снейпа, но Флитвик не предоставил ему подобной возможности.
– Такой же, как вы, мистер Поттер. Лишь бы поболтать…
«Снейп?! Поболтать?!» — Гарри поразился, но, припомнив, что именно благодаря эмоциональности и словоохотливости профессора зельеварения он узнал немало интересующих его фактов, согласился с Флитвиком.

Покончив с уборкой класса заклинаний, по дороге в гостиную Гарри вновь вспомнил слова Снейпа. «Вечно он поклепы на меня возводит… Незарегистрированных анимагов, как же… С Пожирателями Смерти я, так и быть, еще могу смириться, но когда это я на анимагов охотился? Или это Рафферти — анимаг? И в кого же он, интересно, превращается? В дементора, что ли?»
Неожиданно сзади послышались радостные возгласы:
– Гарри! Это ты? Мы тебя повсюду ищем!
– Нет, — отозвался Гарри, поворачиваясь к друзьям, — это — Бреоган Рафферти, человек — и дементор… Надо же, никто даже не бежит меня затыкать.
– Что ты городишь, Гарри? — встревожилась Гермиона.
– Ты бредишь? — добавил Рон.
– Ага, вы-то ускакали на своем кентавре, а я остался…
– На вас напали дементоры? — ужаснулась девушка.
– И, конечно, бороться с ними заставили тебя, — предположил Рон. — Ясен пень, профессорам не до этого…
– Хуже, — мрачно покачал головой Гарри. — Дементоры сбежали — и правильно сделали. А Снейп с Рахилли начали препираться, ну а потом… мне Рахилли кое-что рассказал о том, как его из школы выгнали… С тех самых пор мне так и не удалось выспаться. Вот я и брежу.
– Что тебе рассказал профессор О’Рахилли?! — оторопела Гермиона.
– Я тебе обязательно это поведаю, но не посреди коридора. Не будем повторять ошибок некоторых преподавателей.
Когда они устроились в уголке гриффиндорской гостиной, Гарри поведал друзьям раздобытую информацию.
– В общем, теперь я точно знаю одну из причин, по которой Снейп ненавидит моего отца. И эта причина сейчас выходит из комы в больничном крыле, — печально закончил Гарри.
– Профессор был в коме? — растерялась Гермиона.
– Ага, — радостно кивнул Гарри. — Пару дней назад, мы было думали… привет. Но я, — в голосе Гарри зазвучали гордые нотки, — открыл секрет его спасения. Дело было в том, что его все это время не тем отпаивали. Думаю, из меня мог бы выйти неплохой фармацевт… Чем лечить РСД-шников, уже знаю, в отличие от квалифицированного медицинского персонала.
– Отлично, Азкабан тебя ждет, — хмыкнул Рон.
– А что? Я так понимаю, там жуткая нехватка кадров. Всего два с половиной человека.
– С половиной? — недоуменно переспросила Гермиона.
– Половина — профессор Люпин. Я вообще думаю, что Азкабан — относительно спокойное место после нашей школы.
– Ага, спокойное, — возразил Рон. — Там же О`Рахилли.
– Не думаю, что он там так же на всех орет — дементоры бы разбежались.
– А они что сделали? — не унимался Рон.
– А я профессора понимаю, — прервала их Гермиона. — Непривычному человеку очень трудно работать преподавателем.
– Привычному — тоже, — хмыкнул Гарри. — Я каждый раз до дрожи боюсь, что на перекличке Снейп вместо «Гарри Поттер» бросит «Авада Кедавра».
– Гарри, это бестактная шутка! — возмутилась Гермиона.
– Он тоже ведет себя бестактно! Совсем мне мозги запудрил — с утра до вечера дергает: «Гарри, Гарри…»
– Что? — опешил Рон.
– Вот и я то же говорю. А он мне: «Чего вам надо, Поттер?» Такая вот игра в слова. А все дело в том, что родители О`Рахилли, вместо того, чтобы назвать его Симусом или там Патриком, назвали его Лоэгайре. И только воспаленный ежедневным вдыханием едких зелий мозг Снейпа мог придумать сократить это как «Гарри»!
– Выходит, — наконец-то поняла его Гермиона, — профессора О`Рахилли зовут Гарри? — Девушка устремила взгляд куда-то в потолок.
– Нет! — начал выходить из себя слизеринец. — Это меня зовут Гарри! А его зовут О’Рахилли! Не хватало еще, чтобы вы мне на нервы действовали! А то до чего дошло — уже Люпин на всех орет! Последняя стадия!
– Мы, знаешь ли, тоже не отдыхать ездили, — вмешался Рон. — Нас привезли в какую-то хибару, которая не соответствует совершенно никаким требованиям для жилья. И угадай, кто нас там встретил?
– Вольдеморт, что ли? — воодушевился Гарри. — Вот здорово! Вы от меня ему привет передали?
Гермиона смерила друга взглядом, говорящим о том, что она уверилась, что он стал-таки Мальчиком-Который-Выжил-Из-Ума, и процедила:
– Не стоило оставлять тебя одного…
– У тебя одно на уме, — недовольно отозвался Рон.
– А что, давно не виделись… — пожал плечами Гарри.
– Да ну тебя, — не выдержал его друг. — Сам Дэвид Уолтер, вот кто!
– Это который на самом деле Рафферти? — нахмурился слизеринец.
– Выходит, что да… Это он снимал с Гермионы эффект фиксации. А еще, присядь-ка, знаешь, кто там обретался?
Гарри послушно присел на краешек кресла, устремив внимательный взгляд на Рона.
– Малфой-старший, вот кто!
– Что? — Слизеринец подался вперед.
– Говорил же, присядь…
– Что он там делал?
– А чтоб я знал…
– Он помогает Уолтеру, — вмешалась Гермиона. — А Уолтер помогает Дамблдору, потому что противостоит Сам-Знаешь-Кому, но при этом он не поладил с Министерством магии… В общем, у меня сложилось такое впечатление, что Уолтер сам не вполне разбирается, за кого и он против кого… А Малфой, видимо, прибился к нему от неопределенности… Ты лучше расскажи, как ты сам тут?
– Да вот, морально готовлюсь к сдаче в любой момент чертовой кучи «военных» зачетов. Кстати, Гермиона, ты привезла список зачетов Гриффиндора? А то что за несправедливость — из-за того, что ты его утащила гриффиндорцы здорово подмухлевали, пользуясь расположением Люпина…
– Как же, — девушка фыркнула, — список все это время лежал в моих вещах, причем отнюдь не в дальнем углу… Не могли поискать, что ли?
– Так я и думал, — печально кивнул Гарри. — Ну и кто после этого самый подлый факультет?
– Ничего, теперь справедливость будет восстановлена, — успокоила его подруга. — Кстати, у тебя, Рональд, теперь наибольшее количество несданных зачетов!
– Не унывай, Рон, — подбодрил его Гарри, — после каникул дело пойдет на лад — ты ведь сможешь сдавать всю эту ПНю Гермионе!
– Я не собираюсь делать ему поблажки! — отрезала Гермиона. — Чем это тебя О’Рахилли не устраивает? — угрожающе спросила она у Рона.
– Я могу сказать, чем он не устраивает меня, — вклинился Гарри, чтобы предотвратить вновь назревающую ссору. — У него неправильное имя, он дружил не с тем парнем и пытался убить моего отца… — вовремя сообразив, что сказал лишнее, он поправился: — По правде, сделать это хотели многие, просто решился он один…
– Вот видишь! — в один голос выкрикнули Рон и Гермиона в лицо друг другу.
– Эй, постойте! — предпринял последнюю попытку загасить конфликт Гарри. — Расскажите мне про Уолтера. Чем он такая важная личность, что Дамблдор с ним сотрудничает?
– Мы и сами не поняли, — отозвалась Гермиона.
– Судя по гримасам, которые за его спиной строил Малфой, личность он и правда значительная, — хмыкнул Рон.
– Одно то, что он, похоже, единственный, кто умеет снимать эффект фиксации дементоров, уже делает его ценным союзником, — рассудила девушка. — Я не поняла даже общего принципа действия этих заклинаний… — несколько разочарованно закончила она.
– Поначалу он пытался скрыть, что он — это он, — добавил Рон. — Мол, я — не я, рожа не моя… Но уж свою жертву я знал в лицо: насмотрелся в Министерстве магии на его колдографию на объявлениях о розыске… Так и сказал ему: «Меня из-за вас чуть не посадили».
– И что Уолтер?
Гермиона улыбнулась:
– Весьма вежливо попросил у него прощения за причиненные неудобства. Ты бы видел, какое лицо при этом стало у Рона…
– И как он после вашего посещения — живой хоть? — скептически поинтересовался Гарри.
– Вид у него и правда нездоровый, — поморщилась девушка. — Но это — не наша вина, когда мы приехали, он уже пребывал в этом состоянии. Такое впечатление, что у него чахотка в последней стадии развития… Надеюсь, с О’Рахилли такого не происходит?
– Не, он просто в коме, — отмахнулся Гарри.
– А еще мы выяснили, кто оказался тем самым предателем… — таинственно сообщил Рон. — Который подкинул мне эти вещи.
– И кто же? — переспросил заинтригованный слизеринец.
– Люпин.
– Кто-о-о? — Впрочем, Гарри быстро взял себя в руки и ровным голосом произнес: — Вы, наверно, что-то путаете. С чего вы это взяли?
– Гарри, — Рон отодвинулся, — ты в курсе, что у тебя совершенно зверское выражение лица?
– Почему ты так решил? — не унимался тот.
– В зеркало посмотри!
– Я не про лицо, а про Люпина!
– Да это его вещи были! В том смысле, что он их у себя хранил… Уж не знаю, как они ко мне завалились, может, сам случайно сгреб…
– Выходит, что Люпин… — нахмурился Гарри.
– Помогал Уолтеру смыться, вот что! И разумеется, слова не сказал, когда меня арестовали, исключительно радея о его безопасности, а вовсе не потому, что боялся загреметь сам…
– Рон, не стоит делать столь далеко идущих выводов, — оборвала его подруга. — Подумаешь, посидел три дня — тоже мне, мученик…
– А как тут мой горошек? — потер ладони Рон.
– Невилл в твое отсутствие обработал его такими удобрениями, что он сбежал… Успокойся, шутка. Можешь им заняться. Тебе-то, в отличие от нас с Гермионой, не предстоит трудовой подвиг «полугодовые зачеты за две недели»…

Через два дня, к разочарованию Гарри и безмерной радости Гермионы, О`Рахилли пришел в себя настолько, чтобы затребовать их обоих к себе в Больничный отсек. По пути слизеринец бурчал, что, скорее всего, именно неумеренный трудоголизм подорвал его некогда цветущее здоровье, прозрачно намекая, что сами они, заботясь о благополучии преподавателя, должны сдерживать свое рвение, чтобы лишний раз его не утомлять. Однако, было похоже, что подруга не разобрала ни одного слова из его продуманной речи.
Когда студенты зашли в палату, девушка невольно отшатнулась к двери, после чего твердым шагом направилась к кровати преподавателя. Гарри, уже привыкший к жуткому состоянию профессора, был удивлен другим: заслышав стук открывшейся двери, О’Рахилли нацепил на нос здоровенную очкообразную конструкцию, один из жутчайших образчиков, когда-либо виденных парнем на магглах. Гарри тактично сдержал все комментарии по этому поводу и прошел вслед за подругой. Бросив на них взгляд сквозь толстые стекла, O’Рахилли обрадовался:
– А, мисс Грейнджер, мистер Поттер, вас-то мне и надо. Где-то у меня тут валялся список зачетов на следующее полугодие… — С этими словами он полез куда-то на нижнюю полку тумбочки, отчего массивная конструкция свалилась с его носа на пол. Гермиона тут же подскочила и, подняв очки, принялась вытаскивать все вещи с нижней полки, где запылившиеся куски шоколада были перемешаны с клочками пергамента и какими-то официальными документами. О’Рахилли тем временем придирчиво осматривал стекла на предмет повреждений, а Гарри гадал, в чем причина метаморфозы, случившейся с его зрением.
Наконец искомый пергамент был откопан гриффиндоркой, и профессор Военных действий принялся просматривать его с неподдельным интересом: Гарри даже задумался, помнит ли он сам, что за зачеты им назначил. При чтении О’Рахилли вновь снял очки, вертя их в воздухе за одну дужку, и студент, которого так и подмывало сказать преподавателю, что такое обращение с очками неминуемо приведет к поломке оправы, с тревогой следил за его движениями. После этого преподаватель снова водрузил невредимый оптический прибор на нос и, обведя студентов строгим взглядом, принялся пояснять, какие зачеты он хотел бы принять у них в первую очередь. Гермиона внимательно заглядывала то в пергамент под его рукой, то в лицо преподавателя, а Гарри не особенно вслушивался, рассчитывая, что все равно в дальнейшем получит все необходимые инструкции от подруги.
Поэтому, обернувшись на тихий скрип открываемой двери, он успел заметить выражение лица почти неслышно проникшего в палату Люпина, который с изумленным и озадаченным видом переводил взгляд с профессора на слизеринца. «Видимо, он несколько разочарован, что О’Рахилли не склеил ласты, причем ему в этом помог и я, и он сам… Есть от чего расстроиться», — рассудил Гарри.
Сразу за профессором ЗОТИ в палату вступил Дамблдор, который, видимо, что-то начал вещать ему еще в коридоре, но, остановившись на полуфразе, неодобрительно посмотрел на Люпина. Тот, заметив это, с безразличным видом перевел взгляд на окно. Директор незамедлительно двинулся к О’Рахилли:
– А мы с Ремусом пришли проведать вас, Лоэгайре. Рад, что вам лучше. И сразу работать! — Старый чародей покачал головой. — Вы совершенно себя не щадите, так не годится, мальчик мой!
Гарри был совершенно солидарен с директором, но предпочел сохранить свое мнение при себе.
– И откуда вы раздобыли эти жуткие очки?
Сняв свой зрительный прибор, О’Рахилли критически воззрился на него:
– А мне говорили, что они мне идут… Солидности добавляют… Они у меня еще с первого курса. Вообще-то, я их не надевал лет пятнадцать — на что смотреть-то в Азкабане? А на уроках я заклинания накладывал. Ну а теперь… — Он взмахнул очками, без слов поясняя безвыходность своего положения.
– Мальчик мой, ну разве так можно? — сокрушенно всплеснул руками директор. — Неужели вы не могли обратиться к вашим коллегам с просьбой наложить заклинание, если у вас самого недостаточно сил на данный момент?
– Нет уж, спасибо! — решительно возразил О’Рахилли. — Я еще слишком молод, чтобы ослепнуть!
Гарри про себя представил, как профессор Военных действий отбивается от своего друга детства Снейпа, который жаждет вновь наложить ему оптическое заклятие после парочки неудачных, и невольно фыркнул.
Неодобрительный взгляд Дамблдора незамедлительно переместился на него, и директор предложил:
– У меня самого была довольно богатая практика по наложению глазных заклинаний, так что можете, не опасаясь, принять мою помощь. И не появляйтесь больше в этих очках! — Он взял из рук Рахилли очки, задумчиво вертя их в руках. — Дети, профессору надо отдохнуть. Думаю, вы уже достаточно позанимались на сегодня.
Гарри радостно кивнул и вытащил упиравшуюся Гермиону из палаты.

Вообще-то, каникулы проходили на редкость спокойно: преподаватели занимались разработкой тактики защиты школы от возможных атак, ученики весело проводили время в зарослях гороха или сидели над домашним заданием. Периодически Малфой донимал Гарри просьбой прослушать очередной шедевр, причем, видимо, его рвение было вызвано полным безразличием свежеиспеченного слизеринца к поэзии и, таким образом, являлось новым изощренным способом издевательства над бывшим врагом. Рон нахально бездельничал, уделяя внимание лишь квиддичным тренировкам и замечаниям в адрес тех, кто ухаживал за посадками гороха, которые сводились к тому, что они все делают неправильно. Гарри и Гермиона исправно ходили в Больничное крыло сдавать зачеты, а потом, когда Рахилли оправился настолько, чтобы переместиться в собственные апартаменты — в класс Военных действий. Девушка методично сдавала все по очереди, а Гарри прежде всего — то, что попроще, надеясь, что парочку зачетов потруднее его «работодатель» скостит ему за добровольное сотрудничество без качания прав. Впрочем, возможность качания прав он сохранял за собой на тот случай, если О`Рахилли щедрости не проявит.
Вопреки ожиданиям, зачеты у Гарри продвигались довольно споро, в основном благодаря тому, что он интенсивно приставал к Люпину с требованиями помощи, компенсируя его отсутствие в течение полугода. Слизеринец быстро выяснил, что ввиду скудного воображения ничего принципиально нового для зачетов О`Рахилли был придумать не в состоянии, выдав стандартный набор РСД, которым прекрасно владел и Люпин. Тот, хоть и выказывал явные признаки утомления, противостоять напору сына погибшего друга был не в состоянии, особенно после того, как Гарри прозрачно намекнул:
– Профессор, вы бы повнимательнее за вещами следили… Если они являются уликами.

В один из таких дней Гарри сидел на трибуне квиддичного поля, краем глаза наблюдая за тренировкой. Поскольку поле, ни единой пяди которого МакГонагалл так и не уступила гороху, находилось посреди «зеленой полосы», благодаря действию климатических заклинаний это место было самым теплым на территории Хогвартса. Слизеринец углубился в чтение книги, навязанной ему Люпином, несмотря на его многочисленные просьбы объяснить все на словах. Тем временем на поле Рон уже минут десять ругался с Джинни на тему того, что снитч так и снует рядом, и он, Рон, конечно же, поймал бы его без труда, на что его сестра возражала, что смогла бы лучше защитить кольца, летая посреди поля, чем это делает он, торча перед ними. Пятеро загонщиков разных команд перебрасывались бладжером, а охотники вообще валяли дурака, пытаясь протиснуться в кольцо с разгона.
От созерцания этой идиллической картины Гарри был отвлечен сильным ударом по уху. В раскрытую книгу плюхнулся полурастаявший снежок.
– Вольдеморта на вас нет… — выругался он, стряхивая воду со страниц.
Неподалеку испуганно перешептывались несколько младшекурсников. С наступлением зимы к пряткам в горохе у них добавилась новая игра — войнушка с применением снежков.
– Сейчас как скажу Рону, что вы его горох топчете! — прикрикнул на них Мальчик-Который-Выжил-После-Чего-Похуже-Чем-Снежок. Дети испуганно попрятались в знакомых зарослях.
С другой стороны из гороха вынырнула Гермиона и, вскарабкавшись на трибуну рядом с Гарри, горестно вздохнула.
– Что грустишь? — сочувственно поинтересовался ее друг. — Неужто все сдала?
– Как же… — Она вновь испустила тяжелый вздох.
Девушка была настолько поглощена своей печалью, что даже не сделала замечания по поводу Рона, бушующего на квиддичном поле. Гарри же порадовался, что Рон с Джинни не загонщики, иначе они уже переубивали бы друг друга битами.
– Тогда в чем дело?
– Я-то думала, грязнокровность — просто нелепые предрассудки… А, оказывается, они не беспочвенны. Я — неполноценная волшебница… — в голосе Гермионы послышались слезы.
– Ты чего? Если ты — неполноценная, то мы с Роном — вообще два сквиба…
– Ты не понимаешь, о чем я. В нашем списке есть такое заклинание — Анцерус Эритаре. Я не смогу его сотворить, потому что у меня нет предков-волшебников… Для этого нужна древняя родословная… И что же, я должна буду сказать О’Рахилли, что не могу его сдать, потому что я — грязнокровка?
Как ни пытались ее утешить Гарри и Рон, забывший даже про свои разногласия с сестрой, в классе Войны вид у Гермионы был такой, будто она вот-вот разрыдается. Выслушав ее сбивчивые объяснения, О`Рахилли отмахнулся:
– Подумаешь, одно заклинание. Оно вам зачтено.
Гермиона, тем не менее, принялась всхлипывать.
– Э-э-э, мисс Грейнджер… Гермиона… — Профессор впал в замешательство. — Поверьте, куда лучше иметь маггловскую семью, чем таких родственников… как мои.
Теперь уже они оба выглядели беспредельно несчастными. В надежде хоть как-то отвлечь их от мрачных мыслей, Гарри брякнул:
– А может, вы мне его тоже зачтете? Я тоже грязнокровный!
– Э, нет… — Лицо Рахилли озарилось зловредной улыбкой. — Придется вам попотеть. Отцовская линия вашей родословной позволит вам вызвать Анцерус. Неполноценный, конечно… Но все равно, дерзайте.
Выйдя в коридор, Гарри принялся стенать:
– Не понимаю, Гермиона, с чего ты так расстраиваешься. Хотел бы я оказаться на твоем месте! Люпин туманно намекнул, что придется прочесть пару-тройку книг, чтобы овладеть этим заклинанием. Сам-то он его, кстати, сотворить не способен, так что я совсем без помощи остался… Зачем вообще нужен этот Анцерус?
– Это — более мощный аналог Патронуса, позволяет сопротивляться воздействию дементоров, хоть и не отпугивает их.
– Значит, у меня с этим заклинанием будет полный провал… — кисло заметил слизеринец.
– Поэтому одним из условий вступления в РСД является древняя родословная…
– И что тогда ты переживаешь? Ты же не собираешься туда?
Гермиона только вздохнула в ответ.
– Ты — в расход? — поразился Гарри. — Ведь это — для полных идиотов, раз Снейп мне туда идти предлагал…
– О`Рахилли был отличником, — возразила девушка. — И знает гораздо больше тех, кто до последнего курса доучился.
– Зато у него крыша набекрень!
– Гарри, — Гермиона не выглядела раздраженной, только погрустневшей, — ты не должен так говорить. Он несчастный человек и очень одинок… Его мучают угрызения совести из-за того, что он натворил в прошлом…
– Ты-то откуда это знаешь? — поинтересовался Гарри, начиная думать, что, возможно, в подозрениях Рона есть рациональное зерно.
– Ничего-то ты не понял, — вздохнула девушка. — Вы, парни, такие… бесчувственные.
Слизеринец буркнул в ответ:
– А вы, девушки, слишком много… фантазируете.

На следующий день, не найдя О`Рахилли ни в одном из его обычных мест пребывания, Гарри сделал еще одно прискорбное открытие: вслед за преподавателем куда-то делась и Карта мародеров. Обыскав спальню, он пришел к выводу, что выронил ее из кармана и, дав себе клятвенные обещания впредь более тщательно следить за своими вещами, особенно столь ценными, перенес поиски в гостиную. Там его и обнаружил профессор Снейп.
– Что за бардак… — проворчал он. — Чтобы к вечеру было убрано!
– Мы и сами не рады, сэр! — Из-за дивана вылез Гарри, обмотанный клочьями паутины. — Вы случайно не знаете, где профессор О`Рахилли?
– Вы что, всерьез полагали, что он мог оказаться под диваном? — изумился Снейп.
– Под шкафом я уже смотрел, — пожал плечами студент.
– Ох уж мне этот ваш юмор, Поттер… — поморщился профессор. — О`Рахилли в библиотеке.
Покидая гостиную, Гарри усмехнулся про себя, представив, что будет, если Карту мародеров случайно обнаружат завалившейся в вещи Малфоя…

Оторвав преподавателя от перебирания книг на полке, Гарри заявил:
– Я хочу сдать этот… Анцерус.
Тот смерил юношу критическим взглядом:
– Что ж, попробуйте… — после чего они вместе с Гермионой прошли в класс Военных действий, где благодаря составленным у стены партам образовалось довольно обширное пустое пространство.
Выйдя на середину, Гарри немного помедлил, лишний раз припоминая подробности того, что он прочитал про это заклинание. Сосредоточившись, он быстро очертил палочкой замысловатую фигуру над головой, как можно отчетливее произнес:
– Анцерус Эритаре! — и прикрыл глаза, ожидая результата. Сперва ничего не происходило, потом тусклый свет зимнего дня, пробивающийся сквозь веки, словно стал жарче, насыщеннее, мягко обнимая лицо и руки. Уши заполнил мерный шелест, перед глазами проявилась размытая картина пологих зеленых холмов, величественного замка, всадников, скачущих по равнине к его воротам… По всему телу разлилось мерцающее тепло. Постепенно ощущение стало уходить — не само по себе, а согласно воле вызвавшего, поскольку Гарри не видел смысла удерживать его дольше, чувствуя, что оно отнимает немало энергии. Наконец он открыл глаза и поразился, насколько мрачным и холодным показался ему проникавший сквозь решетчатые окна свет. Оглянувшись, юноша поинтересовался:
– Я правильно все сделал, профессор? Судя по тому, что я прочитал, все произошло так, как должно быть…
Присевший на край одной из парт О`Рахилли выглядел крепко задумавшимся. Обернувшись на голос студента, он произнес:
– Мистер Поттер, ваша мать не могла быть… — он замялся, бросив быстрый взгляд на Гермиону, — не из семьи волшебников. Видимо, здесь какая-то ошибка… недоразумение. Возможно, ее удочерили?
– А зачет-то вы мне поставите? — тоскливо поинтересовался Гарри. — Я целых две книги прочел…
– Кто о чем, — вставила Гермиона, — а шелудивый — о бане!
Гарри вспыхнул:
– Гермиона, ты мне друг, но это уже слишком!
– Ты что, не понял? — сурово оборвала его девушка. — Дурсли на самом деле — не твои родственники! Выходит, твоя защита крови при проживании с ними не действует!
Осмыслив сказанное, студент кинулся к выходу, бросив:
– Мне нужно поговорить с директором.
Проследив его исчезновение, О`Рахилли обратился к Гермионе:
– Передайте ему потом, что зачет он получил. Может, не следовало ему этого так сразу говорить?
– Может, и не стоило… — рассудила она. — Но теперь-то уже поздно… Скажите, профессор, а не могло ли здесь быть ошибки? Возможно, бывают редкие случаи…
– Исключения исключены, — покачал головой преподаватель. — Если бы Анцерус был послабее — тогда, конечно, можно было бы по-всякому судить, но при заклятии такой силы… — Он вздохнул и развел руками, словно извиняясь за непредвиденный результат.

Гарри не слишком волновала перспектива снова быть обвешанным лапшой сверху донизу; похоже, вольно или невольно, все эти годы Дамблдор усердно вводил его в заблуждение, пользуясь содействием обширной группы людей, и юноша больше не собирался мириться с этим, ни в каком виде.
Дело застопорилось на горгулье. Ему казалось, что с каждым неправильно названным паролем морда твари становилась все ехиднее. Наконец Гарри, усевшись на пол у стены, начал бессистемно перечислять все сласти, которые он когда-либо пробовал: на «солнечной вишне» вход открылся.
– Эй, я же называл ее в самом начале! — возмутился студент.
– Я задумалась, — неожиданно проскрипела горгулья. — Можно и повторить.
Гарри хмыкнул и ступил на спиральную лестницу. Когда слизеринец приблизился к дверям, он понял, что, как всегда, не вовремя. Однако, судя по отсутствию заглушающих чар, переговоры не входили в разряд сверхсекретных. После реплики директора раздался голос профессора зельеварения, который, видимо, стоял дальше от двери — его слова долетали хуже. Судя по его тону, в кабинете происходил горячий спор.
– Разве обязательно было ему об этом рассказывать? Без какой-либо подготовки? Вы же не могли не предвидеть, во что это выльется…
– Не понимаю, — в голосе директора появились раздраженные нотки, — с каких это пор вы начали играть роль всеобщего примирителя, Северус?
– У нас с ними общие враги, сэр. Поэтому их взаимоотношения, в том числе, напрямую нас касаются.
– По-моему, вы изрядно преувеличиваете проблему. Не забывайте: чем меньше они ладят друг с другом, тем больше нуждаются в нас, в противном случае их поведение как союзников может стать непредсказуемым. Divide et impera, Северус. И не позволяйте родственным чувствам брать верх над требованиями разума.
Судя по всему, разговор был не из приятных, и Гарри, рассудив, что оба его участника вовсе не рады будут обнаружить непредвиденного слушателя, почел за нужное удалиться, пока дилемма встречи с дверью или с разъяренным Снейпом не встала перед ним со всей возможной остротой. В коридоре, на приличном расстоянии от директорского кабинета, ему пришла в голову мысль, что, возможно, у Дамблдора и нет требующихся ему ответов: ведь если все магическое сообщество пребывало в неведении, что Лили Эванс — удочеренный ребенок, то где гарантия, что это знал директор? Окончательно уверившись, что у него развивается паранойя, раз он на каждом шагу сталкивается с злокозненно утаенными от него сведениями, слизеринец повстречался с друзьями, которые прогуливались по открытой галерее.
– Гермиона, я вот что подумал, — без предисловий начал Гарри, — может, ни к чему вообще кому-либо рассказывать про мою маму? Может, это какая-то тайна…
– Если О`Рахилли еще не раззвонил об этом по всей школе, — мрачно заметил Рон, которому, по-видимому, обо всем уже рассказала подруга.
– Мне кажется, он сам понимает, что не стоит об этом распространяться, ведь это только тебя касается, — не слишком уверенно предположила Гермиона.
Гарри имел некоторые основания сомневаться в этом, но предпочел положиться на заверения девушки, чтобы не разводить лишних переговоров с и без того нездоровым преподавателем. А то в случае, если бы ему вдруг снова стало плохо… угадайте, кому пришлось бы плохо во вторую очередь?

Тем временем каникулы неотвратимо подходили к концу. Уже начали по одному возвращаться «отпускники», наводняя пустующие комнаты замка привычным шумом. Казалось, все уже успели забыть про угрозу, столь недавно занимавшую умы учеников ничуть не меньше, чем преподавательские; по беспечным выражениям лиц нельзя было судить о действительном положении дел в магическом мире. К слову, событиям последних нескольких месяцев в прессе было уделено до обидного мало места, имелись лишь короткие сообщения о том, в течение некоторого времени безопасности студентов угрожали дементоры, но пострадавших не было. Исключение составляла лишь обширная статья в «Придире», которую торжествующая Луна на протяжении нескольких дней демонстрировала всем желающим. Благодаря тому, что она сама принимала немалое участие в ее написании, представленная в статье картина событий была довольно близка к реальному положению дел. Озадачивала только высказанная в конце гипотеза, что большая часть бывших азкабанских стражей замаскировалась под домовиков, разгуливая по Хогвартсу в ожидании подходящего момента, чтобы нанести удар.
Гарри успешно досдал зачеты по Военным действиям, чему был безмерно рад. Правда, лишь до того момента, пока не осознал, что теперь ему придется принимать те же самые зачеты у четверти своего курса. Приступив к этой ответственной задаче, он вскоре убедился в истине, которая многим может показаться странной: принимать зачеты куда труднее, чем сдавать их самому…
– Драко, вошки-горошки, — увещевал он однокурсника, — неужто это так сложно — взять и сдать этот дурацкий Анцерус? Я же тебе все уже раз пять объяснил, даже книги не пришлось читать… Ты же чистокровный волшебник! Где твоя фамильная гордость?
– Ну, не знаю… — уныло отозвался тот.
– Я, что ли, это должен знать? Или О’Рахилли? Или Наследник Слизерина?
– Не получается он у меня, и все, — оборвал его Малфой. — Пусть меня исключают.
– Жалко, что Темный Лорд своих Пожирателей этому заклинанию не обучает, — вздохнул Гарри. — Сразу бы убедился, какие вы все… чистокровные.
– Мне отец говорил, — неожиданно парировал Драко, — что это заклинание Рафферти специально придумал, чтобы всех дискредитировать.
– Это как? — оторопел экзаменующий. — Причем тут вообще Рафферти? Он что, в каждой бочке затычка?
– Он создал это заклинание, вот при чем, — терпеливо разъяснил Малфой. — И многие другие «дементорные» — я ж тебе говорил, что он этим увлекался. Разумеется, чистокровным получился он сам, а остальные — не-пойми-кем из-под горы… Никто не знает, как действует это заклинание, наверно, он что-то там подтасовал…
– Ну, вот, я так и знал, — не без облегчения вздохнул Гарри. — Значит, О’Рахилли все придумал… Неужели больше никто не оказался чистокровным?
– Почему же, были и такие… Но моему отцу оно плохо давалось Хотя в отличие от меня, с грехом пополам он его все-таки вызывал. Но, видимо, недостаточно хорошо, потому и говорил, что Анцерус выявляет не чистокровность, а дементорофилию — недаром все РСД-шные уродцы владеют им в совершенстве…
– Но-но, ты на всех-то не наговаривай!
– А что — это я отца цитирую. Слушай, а, может, зачтешь мне его, я ведь старался?
– Не могу, О’Рахилли проверять будет. Еще прибьет, если что не так… Были уже прецеденты…
– А, может, сказать ему, что я — не совсем чистокровный?
– Конечно; что тебя подкинули, — скептически начал Гарри, — как мою… Кстати, а какого года рождения твоя мать?
Драко надолго задумался, высчитывая:
– 1961-го. А что?
Гарри не ответил, а спустя минут пятнадцать уже разгонял толпившихся вокруг Гермионы гриффиндорцев:
– Неприемные часы, понятно? Приходите завтра, с шести до семи…
– Спасибо, Гарри, — вздохнула девушка. — Они совсем меня замучили.
– А ты делай, как я — прогоняй всех сразу! Знаешь, что за идея пришла мне в голову?
– Ну? — устало выдохнула студентка.
– Моя мать и Нарцисса Малфой — одногодки! А Драко уже неделю не может вызвать Анцерус! Может, их в детстве поменяли местами?
Гермиона пожала плечами:
– Это вряд ли… Хотя чем импы не шутят?
– Это что же получается, Драко — мой брат? — нахмурился Гарри.
– Ничего подобного, — возразила девушка. — Но выходит, что Дурсли — дядя и тетя не твои, а Малфоя.
– Класс! — восторженно ахнул Гарри. — Знаешь, а ведь миссис Малфой и тетя Петуния чем-то похожи…
– Ну а ты, — продолжила гриффиндорка, — родной племянник Беллатрисы Лестрейндж.
– М-да… — спустился с небес на землю студент. — Это еще как посмотреть, что лучше…
– Вопрос не в том, кто тебе больше нравится, а в том, что необходимо для твоей безопасности, — строго заметила девушка. — Если выходит, что она — твоя ближайшая родственница…
– Да она меня скорее меня голыми руками придушит, чем защитит! — возмутился Гарри.
– Что верно, то верно… — согласилась Гермиона.
– А как же Нарцисса Малфой? Она же моя…
– Да никто она тебе! — начала выходить из себя девушка. — Сколько можно объяснять?
К ним подошел Рон, освободившийся после очередной тренировки, и тут же поинтересовался:
– Чего не поделили?
– Родословную обсуждаем мою, — буркнул Гарри.
Выслушав обе стороны, Рон рассудил:
– А вам не кажется, что ваши выводы малость… преждевременны?
– И это говоришь ты? — поразилась Гермиона.
– Я хотел сказать, мало ли у твоей матери было ровесниц? Почему именно Нарцисса Малфой?
– Так мы тебе об этом и говорим, — принялся объяснять Гарри, — Драко не может вызвать Анцерус, а мне это дается без труда! Улавливаешь?
– Может, он — просто ленивый свинтус? — предположил Рон. — Сквибствует, лишь бы не перенапрягаться… Анцерус — довольно мудреное заклинание, а этот недобитый ударник О’Рахилли его в начало полугодия пихает…
– Рональд, — глаза Гермионы сузились, — но уж ты-то — определенно чистокровный волшебник, верно? К тому же, еще и работяга…
– На что это ты намекаешь? — Рон поежился.
– Всего лишь на то, что у тебя должен получиться блестяа-а-ащий Анцерус… После внимательного изучения нескольких интереснейших книг, которые любезно одолжит тебе Гарри. И мы не будем тебе помогать, — выделив местоимение, девушка бросила угрожающий взгляд на слизеринца и повернулась к ожидающему ее Невиллу: — Да, что у тебя?
– И что я на этот раз не так сказал? — бросил Рон, глядя ей вслед.
– Знаешь, — философски заметил Гарри, отводя его в сторону, — профессор Снейп много ерунды говорит, но иногда проскальзывают дельные вещи… В частности: «Не упоминайте всуе имени О`Рахилли!»
– И проследуйте в мой кабинет, Поттер! — прозвучал за спиной знакомый резкий голос. Гарри выругался про себя: один-единственный раз со времен второго курса забыл удостовериться, нет ли рядом Снейпа — и вот, пожалуйста! Утешало одно: ничего особенно крамольного он сказать не успел.
– И вы тоже, Уизли. А также вам, Лонгботтом, придется повременить со сдачей зачета.
Гарри мысленно выругался во второй раз. Когда Снейп хотел говорить со всеми троими, ничего хорошего это никогда не значило. А в этом году последствия этого явления начали приобретать и вовсе катастрофический характер.
Заведя троицу к себе в кабинет, профессор некоторое время молча мерил пространство шагами. С каждым его шагом предчувствия Гарри становились все тягостнее и тягостнее. Но когда зельевар наконец заговорил, в его голосе не было угрозы:
– Я собрал вас всех, зная, что у вас все равно одна голова на троих и то, что скажешь одному, становится известно остальным еще раньше, чем ему самому. То, о чем я хочу расспросить вас, имеет первостепенное значение. Поттер, во время действия заклинания Анцерус вы могли видеть зрительные образы. Что именно в них содержалось?
Гарри пожал плечами:
– Ничего особенного, сэр.
– Люди?
– Были какие-то…
– Вы кого-нибудь узнали?
– Нет… Даже если там и был кто-то из знакомых, все было настолько расплывчатым… Это имеет какое-то отношение к Вольдеморту?
– Вы узнали, что это было за место? — спросил Снейп, проигнорировав его вопрос.
– Понятия не имею. А вы знаете, где это?
– Нигде, — оборвал его помрачневший профессор. — Это заклинание сопровождается зрительными галлюцинациями.
– А я прочитал, что это «образы из прошлой жизни», сэр, — не отставал Гарри.
– Мне виднее, — рявкнул Снейп. Затем, смягчившись, пояснил: — Я владею более полной информацией об этом заклинании. Это похоже… на сны. Могут быть картины как из вашей прошлой жизни, так и из чьей угодно, в том числе, никогда не существовавших людей…
– То есть, — вмешалась Гермиона, — это как легилименция, профессор?
– Что-то вроде, — согласился зельевар.
– Значит, это видения тех, кто…
Снейп прервал ее:
– Я позвал вас не для того, чтобы обсуждать эффект заклинания Анцерус, мисс Грейнджер. У меня к вам есть другой вопрос… Когда вы завершили свой вояж, кем был тот, кто встретил вас?
– Уолтером, — ответил Рон, затем скривился, добавив: — Безвременно пропавшим.
Гермиона бросила на него неодобрительный взгляд, и отчеканила:
– Он считает, что это — Уолтер. А вообще-то, нам неизвестно, кто это был, сэр.
– Можете не беспокоиться о конспирации, — скривил губы профессор, — мне известно, что там были он с Малфоем, я должен был убедиться, что это известно и вам. Вопрос вот в чем: он что-нибудь просил передать?
– Ничего… — нерешительно отозвался Рон.
– Он велел ничего не говорить, — решительно произнесла девушка. — Никому, кроме вас, профессор.
Гарри с подозрением воззрился сперва на нее, затем — на Снейпа, недоумевая, в чем причина этой избирательной доверчивости. Если Уолтер — союзник Дамблдора, то почему бы не передать это Что-Бы-То-Ни-Было ему?
– …причем сказать вам, только если вы спросите об этом сами…
Однако профессор зельеварения, казалось, вовсе не был озадачен этим кульбитом мысли. Опустившись на стул, он приготовился слушать.
Гермиона нахмурилась и принялась декламировать нараспев то, что показалось Гарри совершенной бессмыслицей:

– Горе не идет одно –
Обмелело моря дно.
Как на спад пошел июнь –
За волной растаял лунь.
Остаемся два на два,
Хватит этого едва.
Ненавидеть — не увидеть,
Не простить — не обрести,
Не понять и не спасти…

– На этом все, сэр, — закончила девушка.
Снейп кивнул с глубокомысленным видом, словно понял, о чем говорилось в этом произведении сомнительных поэтических достоинств:
– Позвольте, я запишу это. Поттер, Уизли, вы можете уйти, если вам скучно.
Гарри с Роном отнюдь не одолевала скука, но они предпочли обществу Снейпа коридор.
– Что это за бред сивого кентавра? — сразу набросился на друга слизеринец.
– Не исключено, что это действительно натуральный бред, — рассудил Рон. — Знаешь, у этого… Уолтера-инкогнито далеко не все дома. Видел бы ты его, сам бы все понял.
– Да это и по стихам видно, — согласился Гарри. — Даже у Малфоя более связно выходит. А Снейп — та еще личность… Если у нас одна голова на троих, то у него, видимо, на двоих… Откуда он успел про мой Анцерус разузнать?
– Надо сделать О’Рахилли начальником Отдела средств массовой информации, — предложил Рон. — Чтобы всем что-либо сообщить, достаточно сказать ему по секрету.

Вечером зельевар вновь просматривал записанный стих, сидя в преподавательской.
– Увлекаетесь поэзией, Северус? — неожиданно раздался из-за спины голос Люпина.
Снейп инстинктивно закрыл свиток от глаз коллеги, однако, подумав, показал ему:
– Нет, шифровками. Узнаете манеру изложения мыслей?
Судя по тому, как Люпин скривил губы, едва взглянув на лист пергамента, он с первой же строчки понял, кто автор. Зельевар отдал свиток и принялся наблюдать за дальнейшими метаморфозами его лица: сперва оно стало удивленным, затем — удрученным; оборотень нахмурился, шевеля губами, и вконец помрачнел, возвращая листок Снейпу.
– С чего это он начал слать тебе стихотворные послания? — спросил он, усаживаясь в соседнее кресло. — На старости лет муза объявилась?
– Скорее, исчезла. Я про дементоров, разумеется. Вот он и принялся за рифмоплетство от безделья и одиночества. Какая же из Малфоя компания, если он еще кровохлебки не нюхал, и вообще прискорбно далек от обращения в дементора…
– А Дамблдор это читал?
– Не думаю, что он бы это оценил. Наш директор никогда не любил поэзию символистов.
– Самих символистов, видимо, тоже… — хмыкнул Люпин. — Вам удалось постичь глубинный смысл этого творения?
– Я почти все понял, кроме «остаемся два на два». У меня, конечно, есть некоторые гипотезы…
– Да чего ж тут не понимать, — усмехнулся оборотень. — В составе РСД на настоящий момент имеется двое полумертвых — это он с О’Рахилли, и двое никуда не годных — это мы с Малфоем… Конечно, это можно интерпретировать и по-другому, например: двое здесь, двое там; двое его не переносят, а двое симпатизируют; двое бывших сторонников Темного Лорда против двух противников… Но мне кажется, первоначальная концепция самая верная. А вообще, лучше спросите Рахилли. Если не объяснит — может, ему хоть стыдно станет. Хотя что-то мне подсказывает, что лучше ему пока про Уолтера не напоминать: еще убьет ненароком — а потом переживать будет…
Поняв, что большего из коллеги уже не вытянуть, Снейп решил последовать его единственному совету и отправился на поиски О’Рахилли.
Тот оказался на месте — в классе Военных действий, против него сидел Гарри.
–Что вы здесь делаете, Поттер? Почему не в гостиной? — вопросил Снейп.
– Я диктую профессору О’Рахилли результаты последних зачетов, сэр, — отчеканил слизеринец.
– Долго вам еще? — нетерпеливо поинтересовался зельевар.
– Нет, последний остался, — ответил О’Рахилли, не отрываясь от списка, в которым делал пометки.
– Забини, Буллстроуд — сдали, — продолжил Гарри. — Крэбб — нет. Малфой… не сдал.
– Так что с Малфоем? — заметил его заминку преподаватель.
– У него что-то не ладится… Похоже, он не способен вызвать Анцерус…
– Ну, ладно, — принялся сворачивать список Рахилли. — Но если узнаю, что вы ставите зачеты незаслуженно…
– Профессор, — прервал его студент, — во-первых, если бы я их просто так ставил, давно ходил бы свободный. А во-вторых… вообще-то, время позднее, а вас, кажется, ожидает профессор Снейп.
– Идите, Поттер, спите дальше, — милостиво махнул рукой преподаватель.
Гарри не заставил долго себя ждать.
– Ты по какому делу, Вер? — спросил Рахилли, осторожно поднимаясь со стула.
– Да так, есть одна мелочь… — рассеянно заметил Снейп. — А ты все-таки присядь.
– Да что случилось-то? — встревожился Рахилли. — Ты отравил меня за завтраком, потому что Министерство магии собиралось выдать мне орден Мерлина второй степени? А потом узнал, что не дадут, и раскаялся?
– Что ты мелешь, Гарри, — поморщился зельевар. — Просто я получил послание. Возможно, тебе стоит на это взглянуть. — Он протянул другу кусок пергамента.
О’Рахилли внимательно прочитал его содержание, а потом аккуратно разорвал плотный листок напополам и положил перед Снейпом.
Тот, нимало не смутившись, заявил:
– Это всего лишь копия.
– Дай сюда, — предложил преподаватель Военных действий.
– Нет, ты опять испортишь пергамент.
– Возможно, — кивнул Рахилли. — А если серьезно, лучше вовсе опустить эту тему.
Профессор Снейп не хотел. Но все-таки рискнул спросить:
– Объясни, почему ты даже слышать о нем не желаешь?
– Если гибель моей семьи не кажется тебе достаточной причиной, то я уж не знаю, какие еще привести доводы. — Голос Рахилли зазвучал холодно и отчужденно.
Зельевар почувствовал себя крайне неуютно, но решил довести разговор до конца:
– Для него самого нелегко было пережить случившееся. Он тоже потерял свою семью. Родителей, жену и ребенка.
– О, несомненно, — саркастически отозвался Рахилли, — но дементоры тут же исцелили от тоски по ним, окружив его нежнейшей заботой и участием. — Помолчав, он продолжил спокойнее: — Я не виню его в смерти родных. Хотя это он виноват.
Снейп усмехнулся про себя — логика его друга всегда казалась ему чем-то непостижимым.
– Ему просто не стоило жениться на Эниде. И он это знал. Но думал только о себе, о своих желаниях, ни секунды не помыслив о чьей-то безопасности. То, что он загубил свою жизнь — его личные проблемы. Но то, что он вслед за этим принялся за чужие — по меньшей мере, чудовищный эгоизм. По большей — преступление. Не мне карать его, поэтому я надеюсь, что никогда больше не встречу Рафферти. Иначе соблазн не дать ему испортить еще чью-то жизнь будет слишком велик.
Тут профессор понял, что дальнейшее продолжение разговора не даст никаких положительных результатов, и поспешил откланяться, пока негодование его друга со злого гения его семьи не перешло на самого зельевара.

Следующим утром Гарри проснулся под бледными лучами январского солнца в великолепном настроении, и ни должники, ни зашифрованные послания не могли его омрачить. До завтрака оставалось целых полчаса, которые можно было посвятить валянию в постели и неспешным размышлениям о превратностях судьбы. Надумавшись и насытившись, Гарри прибыл в класс Военных действий, отметив, что, похоже, Рахилли перенял у Люпина умение неизменно выглядеть тяжелобольным.
На перемене выяснилось, что матч между Гриффиндором и Слизерином состоится в ближайшие сроки. Пользуясь этим, Рон заявил подруге, что с напряженным графиком тренировок ему теперь не до зачетов.
– Ну, он у меня попляшет после матча… — высказалась та.
Гарри время от времени косился на Малфоя, выискивая в нем сходство с Дурслями, и все больше утверждался в том, что видит в нем черты своих псевдо-родственников: чего стоил один полет фантазии, выражавшийся у тети Петунии в менее художественной форме, но неизменно приписывающий их соседям и знакомым космические злодейства.
Намучившийся со своими предположениями и не вполне понятый друзьями, Гарри наконец решил посоветоваться с тем, кто хотя бы непосредственно знал его мать. Выслушав его, Люпин глубокомысленно изрек:
– Знаешь, Гарри, с этими родственными связями фестрал ногу сломит…
– Даже магглы в состоянии выяснить такие вещи, — не унимался Гарри. — Неужто за века развития магии волшебники не придумали ничего подобного?
– Существует такая вещь как реестр магических фамилий… С помощью него можно выяснить все, касающееся родственных связей. Это большая редкость, но один из них, вроде как, должен храниться в кабинете у Дамблдора. Но, честно говоря, я никогда его в глаза не видел.
Гарри порадовался, что ему удалось столь быстро раздобыть информацию у друга отца. Правда, он подозревал, что сам магический артефакт заполучить будет отнюдь не так просто. Тем более, что по причине кражи документов из архива он уже, наверно, вызвал особое к себе внимание… Может, ему стоит, не таясь, подойти к директору и попросить ознакомиться с реестром? Что в этом может быть противозаконного… Но Гарри почему-то был убежден, что Дамблдор что-нибудь придумает, лишь бы не дать студенту залезть в этот бесценный документ. Разумеется, для пользы ученика, а то еще обнаружит там что-нибудь… огорчительное.
За ужином Гарри был крайне задумчив и даже не разгонял тех, кто пытался сдать ему зачеты, попросту их игнорируя. Глядя на него, даже Гермиона забеспокоилась:
– Что это с тобой? Это из-за того, что Беллатриса — твоя тетя?
– Если бы я мог знать это наверняка, — вздохнул слизеринец, — а то тут и Беллатрисы не дождешься… Старых родственников я, получается, утратил, а новых не обрел…
– Не расстраивайся, лучше иметь никаких родственников, чем каких попало! — попыталась утешить его девушка.
– Знать бы еще, что их точно нет… И ведь есть выход: Люпин рассказал мне, что есть какой-то реестр, где записаны все родственные связи.
– Я и сама об этом подумывала… — заметила Гермиона. — Но вот только где его взять?
– Люпин сказал, что он есть у Дамблдора.
– Все-то он знает… — Студентка принялась ритмично постукивать вилкой по тарелке. — Впрочем, это неудивительно, ведь первый реестр был создан кем-то из директоров Хогвартса, он еще был деканом Рейвенкло. Они — специалисты по всяким странным штукам…
– Аваде Кедавре, например? — фыркнул Гарри, вспомнив О’Рахилли.
– Да, — обрадовалась Гермиона. — Ты знаешь, что это заклинание было разработано рейвенкловцем?
– А Круцио с Империо? — удивился ее друг.
– Империо — по-моему, тоже, а Круцио — нет…
– Слизерин?
– Хаффлпафф. Вот такие дела…
– А хоть один слизеринец хоть что-нибудь придумал?
– Не припомню, — пожала плечами девушка. — Впрочем, гриффиндорцы тоже этим не блещут.
– И все-таки, что нам делать с реестром? — вернулся к наболевшей теме Гарри.
– Придумай что-нибудь!
– Пробраться под плащом-невидимкой, используя Карту мародеров?
Гермиона фыркнула:
– Так и знала, что думать придется мне. Ты что, надеешься обдурить Дамблдора с помощью мантии-невидимки, которую от него же и получил? Надо придумать что-нибудь такое, чего не придет ему в голову…
– Ты хоть сама поняла, что сказала? — забеспокоился Гарри.
– А что, даже самые предусмотрительные люди всегда что-нибудь да упустят. При этом нередко именно в силу своей гениальности не догадываются о том, что очевидно для обычного человека…
– Тогда, может, спросим, что думает по этому поводу Рон? — предложил слизеринец. — А то у меня есть некоторые сомнения относительно твоей негениальности…
Гермиона смерила его обиженным взглядом, но согласилась:
– Наверно, не помешало бы… Рональд, иди сюда! — окликнула она друга.
– Если ты опять начнешь про домашку, то так и знай, что мне скоро на тренировку, — тут же заявил тот.
– Удели-ка пару минут своим старым друзьям. — Девушка решительно усадила гриффиндорца обратно за стол. — Придумай, как нам тайно проникнуть в директорский кабинет.
– Гермиона, ты что, спятила? — Рон попытался выскочить из-за стола, но друзья удержали его совместными усилиями.
– Тихо! — шикнул на него Гарри, так как Снейп, сидящий за преподавательским столом, уже обернулся в их сторону.
– Сейчас не об этом надо думать, а о чести факультета! — назидательно произнес Рон. — Которая зависит от предстоящего матча! А вы с Гермионой опять забиваете мне голову какой-то ерундой…
– Ты — пропащий человек, Рон! — заявила девушка.
Гарри же пробурчал:
– Вот возьму и запишусь в команду Слизерина! Сражаться за честь факультета…
– Было бы неплохо, — зевнула сидящая рядом Джинни. — А то Драко только и делает, что ворон считает.
– Он занимается высокой поэзией! — возразил слизеринец. — И его можно понять: это же такая тоска — три часа над полем болтаться…
– На самом деле, Гарри, перед нами стоит не одна проблема, а две, — продолжала гнуть свое Гермиона. — Проникнуть в кабинет директора и найти этот самый реестр.
– Ну, там не так уж много книг, а это, наверно, самая здоровенная.
– С чего ты взял, что он выглядит именно как книга? — возразила девушка.
– Позвольте узнать, молодые люди, — раздался рядом с ними саркастический голос профессора Снейпа, — что это вам понадобилось в кабинете директора?
Гарри мысленно поздравил себя с тем, что мракоборцем ему не быть как минимум по двум причинам: во-первых, вполне возможно, что он, даже если не вылетит из школы, уже никогда не оправится после того, что ему устроит профессор Снейп; а во-вторых, с таким уровнем бдительности ему в аврорах вообще делать нечего. Однако, собрав все свое мужество, он ответил:
– Я уже давно пытаюсь попасть к директору, профессор.
– Соскучились? — ехидно поинтересовался зельевар.
– Ну, вопросы разные возникли…
– Ладно, на правду, вроде, похоже… Действуйте, Поттер, — с этими словами он удалился.
Гермиона облегченно вздохнула:
– Видимо, он ничего толком не расслышал.
– Все он расслышал, — мрачно ответил Гарри. — Он что-то подозревает и хочет поймать нас на месте преступления.
– Почему он тогда вообще к нам обратился? — удивилась девушка. — Снейп мог бы подслушать и отойти.
– Поди пойми его… — задумался юноша.
– Может, он хотел нас предупредить? — нахмурилась Гермиона.
– Да ну? — удивился Гарри. — В таком случае он то ли ударился в религию, то ли головой…
– Даже если он хочет застукать нас в кабинете Дамблдора, ждать ему придется долго, — рассудила гриффиндорка. — Слушай, а может, тебе просто поговорить с директором? Мы сэкономили бы массу времени…
– Теперь мне все равно придется это сделать, я же сказал Снейпу — вот уж что-что, а это он проконтролирует. Но я подозреваю, что, узнав о нашем намерении заглянуть в реестр, директор, скорее всего, куда-нибудь его отошлет, и тогда не видать нам его, как ушей дементора.
– А ты не говори про реестр, просто расскажи о своих сомнениях. Если директор ничего не имеет против того, чтобы ты с ним сверился, он сам тебе предложит в него посмотреть. Поскольку вся школа знает, что ты безнадежно тупой, Дамблдор не догадается, что ты выяснил про реестр магических фамилий.
– А вдруг он понимает, что в глубине души я очень даже умный?
– Вряд ли, если учесть, что после стольких лет общения об этом не догадываюсь даже я.
– Умеешь ты меня ободрить… — буркнул Гарри.

Согласно совету подруги, этим же вечером он был у дверей кабинета директора.
– Заходи, Гарри, — послышался из комнаты дружелюбный голос.
Студент вошел, мимоходом удивившись, что ему в кои-то веки удалось застать Дамблдора в одиночестве. Хоть Гарри и нервничал в ожидании разговора, он не забывал осматриваться, ища глазами предполагаемый реестр. Из всех книг на полке его внимание привлекла одна: толстая, в коричневом переплете, с полустершейся надписью на корешке.
– О чем же ты хотел поговорить?
Нехотя переведя на него взгляд, Гарри заговорил:
– Сэр, я очень благодарен, что вы согласились выслушать меня. Все это может показаться полной ерундой… — Под внимательным взглядом ясных глаз директора все, в чем он не сомневался минуту назад, и вправду представилось ему зыбким и неправдоподобным.
– Ерунды не бывает, Гарри, — мягко возразил Дамблдор. — Бывают лишь вещи, которым не уделяют достаточного внимания.
– Дело в том, что, когда мы на Военных действиях разбирали заклинание Анцерус Эритаре…
– Анцерус? — Директор нахмурился.
– Его самого, сэр. Мои результаты… превзошли результаты магглорожденного.
– Это не удивительно, Гарри, ведь твои родители — волшебники, — невозмутимо пояснил старый маг.
– Но ведь моя мать — нечистокровная волшебница, а при этом, Анцерус либо вообще не должен получаться, либо выходит слабым. Из этого следует, что на самом деле моя мать не может быть сестрой тети Петунии!
Дамблдор задумался.
– Значит, я не должен больше жить у Дурслей для поддержания защиты крови? — робко закончил студент.
– Все не так просто, мальчик мой, — вздохнул директор. — Анцерус — вовсе не аргумент в подобных вопросах. Видишь ли, это заклинание некогда было создано одним из сторонников Вольдеморта, чтобы посеять вражду между чистокровными волшебниками и так называемыми грязнокровками. Я поинтересуюсь у профессора О’Рахилли, чем он руководствовался, включая это заклинание в программу.
Гарри пожалел, что завел этот разговор: похоже, он вновь невольно явился причиной очередных неприятностей для О’Рахилли… И если Снейп его обвинит, на сей раз это будет чистейшей правдой.
– И все-таки, сэр, — Гарри вновь обратил на себя внимание директора, — прежде не возникало сомнений в том, что моя мать — из семейства Эванс? Неужели никак нельзя узнать наверняка… — Студент судорожно пытался сообразить, как бы еще потоньше, но подоходчивее навести директора на предмет своего интереса.
– Почему же, такая возможность есть, — кивнул директор; он подошел к полке, на которой стоял приглянувшийся Гарри коричневый том. — Посмотри записи, касающиеся Лили Поттер.
Не веря своему счастью, Гарри склонился над страницей, на которой раскрыл книгу Дамблдор. Но изображенная там генеалогическая схема не слишком воодушевила его: Лили Эванс по-прежнему пребывала в лоне семьи тети Петунии, а вслед за ней следовал Гарри, потомок от брака с Джеймсом Поттером. Все упомянутые там даты рождений и смертей совпадали с представлениями студента. Несколько разочарованный, он закрыл книгу:
– Благодарю вас, сэр.
– Рад, что ты зашел, Гарри. Лучше избавиться от сомнений прежде, чем они дадут опасные плоды.

Стоило слизеринцу выйти в коридор, как к нему подбежала Гермиона:
– Ну как?
– Похоже, я действительно параноик. И ты заодно.
– Что за приступ самоуничижения?
– Видел я этот реестр. Все, как надо.
– Кому надо? — озадаченно переспросила девушка.
– Не мне, определенно. Никуда мне от Дурслей не деться… Даже даты совпадают.
– А как выглядел реестр?
– Такая толстая коричневая книга.
– И почему ты решил, что это был именно он?
– Ну, Дамблдор дал мне именно его… — В душе Гарри вновь зародилось сомнение.
– Понятно, — вздохнула Гермиона. — В этой ситуации радует одно: директор и вправду считает тебя безнадежно тупым.
– С чего ты взяла? — оскорбился Гарри.
– Он показал тебе гербовую книгу. Туда заносят всякие записи о перемене семейного положения волшебника и рождении детей. Она и в библиотеке есть, но никакими особенными магическими свойствами эта книга не обладает. В реестре не может быть дат, никто так и не додумался, как их туда заносить, он отображает только родственные связи.
– Ясно, — уныло отозвался Гарри. — И что теперь делать? Может, это все-таки домыслы — вот и директор сказал, что Анцерус служит только для запудривания мозгов, и о родственности по нему судить нельзя… — Перемежая свою речь вздохами, слизеринец поведал подруге все, что рассказал ему директор, не утаив и возможных последствий этого разговора для О’Рахилли.
– Заклятье Анцеруса не предназначено для выявления родственных связей, это верно, — кивнула девушка. — Это всего лишь его побочный эффект. Мне кажется, Дамблдор неверно судит об этом заклинании, возможно, из-за сильного предубеждения против его создателя…
– Вообще-то, на месте директора я бы тоже был от этого субъекта не в восторге. — не преминул заметить Гарри. — Мне представляется, что по сравнению со своими бывшими коллегами профессор Снейп еще может считаться милым, душевным человеком.
– Нельзя судить о заклинании только по его создателю, — пожала плечами Гермиона. — Множество великих открытий были сделаны не самыми приятными людьми. Хотя, конечно, это спорный вопрос — имеем ли мы моральное право пользоваться заклинаниями, которые созданы врагами человеческого рода? Но знаешь, едва ли Уолтера можно причислить к их числу: если он когда-то и был Пожирателем смерти, то исключительно по недоразумению. Неприязни к магглорожденным в нем не больше, чем у Рона к собственной метле.
– Одиозная личность этот ваш Уолтер, — хмыкнул Гарри. — Может, он присоединился к Дамблдору, потому что забыл, на чьей стороне находится?
Гермиона ответила ему со вполне серьезным видом:
– В таком случае, лучше, чтобы он этого и не вспомнил.

Отдохнувшие от волнений прошлого полугодия преподаватели с новыми силами принялись за изобретение разнообразных способов озадачить учеников. Они преуспели в этом более, чем ожидали, поскольку даже Гермиона несколько занятий провела, погруженная в уныние, даже не пытаясь отвечать на вопросы учителей. Лишь ближе к концу урока Защиты от темных искусств она подняла руку:
– Профессор, а какое значение в борьбе с Темными силами имеет родословная?
– Смотря с какими Темными силами, — поморщился Люпин. — Но, уверяю вас, из мракоборцев лишь единицы обладают настолько древней родословной, чтобы она могла хоть на что-то повлиять.
– Значит, заклинания, для которых необходима древность рода, используют только темные маги?
– Раз уж вы спросили, — сухо ответил оборотень, — эти заклинания, как правило, имеют очень узкие области применения и практически не используются ни темной, ни светлой стороной. Этот вопрос и ему подобные носят политическую окраску и не имеют никакого отношения к моему предмету. Поэтому, позвольте, я вернусь к предстоящей вам практической работе. — Профессор заговорил о походе к болоту на отдаленной границе Запретного леса для более близкого знакомства с разновидностями тамошних магических существ.
– Очень интересно — после уроков грязь на болоте месить! — ворчал Драко во время перерыва.
– Зато как романтично! — фыркнул Гарри.
– У твоего дяди все идеи такие?
– Он мне не дядя, — вздохнул студент. — А идеи у него чаще разумные. Главное, что до полнолуния еще далеко.
– А что, если там завалялась парочка изголодавшихся дементоров? — не унимался Малфой.
– Может, Анцерус, наконец сдашь со страху, — рассудил Гарри. — Да и чего нам бояться, если рядом с нами будет мисс Гроза Дементоров… - Он покосился в сторону Гермионы.

После уроков ответственные по зачетам были вызваны к О’Рахилли.
– Мы с тобой — очень удачные заместители, — прокомментировал это слизеринец. — Легко найти обоих вместе.
– Или, наоборот, не найти ни одного, — продолжила его мысль подруга.
Занятый своими мыслями O’Рахилли заметил их не сразу; когда они вплотную подошли к его столу, он сообщил:
– Мистер Поттер, мисс Грейнджер, появились некоторые изменения в списке зачетов: из него исключается заклинание Анцерус Эритаре.
Гермиона тут же принялась делать пометки в своем пергаменте, с которым теперь не расставалась, а Гарри спросил:
– Профессор, надеюсь, у вас не было неприятностей… хм… по моей вине?
– Нет, только по своей.
– Я не знал, что заклятие Анцеруса запрещено к преподаванию…
– Я тоже, — просто ответил Рахилли. — Впрочем, все заклинания, созданные этим типом, и вправду стоило бы запретить, на всякий случай. Хотя без этих заклятий сложновато будет найти общий язык с дементорами.

Двигаясь по коридору, Гарри задумался. Все, что он слышал ранее про «этого типа», не слишком хорошо согласовывалось между собой. Послушать Дамблдора с О’Рахилли, так Уолтер — жуткое чудовище, немногим лучше производного от Тома Риддла; судя по словам Рона с Гермионой, этот Повелитель Дементоров — какая-то лунатическая личность, а Люпин вообще темнит. В то же время, этому человеку со стофунтовым криминальным прошлым и легким расстройством рассудка поручили руководство магической тюрьмой, в которой, выходит, сидели его же бывшие товарищи… И, надо сказать, в течении дюжины с лишним лет сидели довольно смирно, а при исходе оттуда вместо того, чтобы пожать руку коллеге, перебили всех его сторонников.
Если задуматься о приписываемых Уолтеру чувствах по отношению к грязнокровкам, здесь тоже намечались серьезные расхождения: Гермиона, потенциальный объект его ненависти, первой кидалась его защищать, да и Люпин, которого едва ли можно считать чистокровным, относился к нему чуть ли не по-дружески. В итоге, выходила полная бессмыслица. Увлеченный этими размышлениями, Гарри обратился к подошедшему к нему Рону:
– Вот скажи, как тебе показалось, Уолтер… даже не знаю, как сказать… Похож он на сторонника Темного Лорда?
– По мне, так вполне возможно, что он был сторонником Темных сил, поскольку ему наплевать на людей в широком смысле слова, — заявил Рон. — Будь ты хоть Сам-Знаешь-Кто, хоть Фестрал-В-Пальто — ему без разницы.
– Ну а к чистоте крови он как относится?
– Думаю, его может заинтересовать разве что, были ли в роду человека дементоры. Он вообще довольно далек от реальности в нашем понимании этого слова. А что это тебя вдруг так взволновало?
– Сам не знаю, — пожал плечами Гарри. — Всегда настораживает, когда про одного и того же человека говорят совершенно по-разному… Одним из таких людей был мой отец, вторым — мой крестный.
– Что-то в последнее время тебя стали занимать бесполезные вещи, — хмуро заметил Рон.
– Это все из-за того, что мне приходится принимать зачеты у своих пустоголовых однокурсников. Кстати, тебе Анцерус сдавать не придется.
– А вот это — хорошая новость! — обрадовался Рон.
– Для тебя — определенно. А каково мне, если я столько времени мучился, чтобы его сдать?
– Гордись, что ты, вроде как, гений! — хихикнул Рон. — Даже в чем-то обошел Гермиону.
– А если Снейп пронюхает, что из-за меня его друг получил выговор, лучше мне сразу уйти в дементоры. Остается надеяться, что О’Рахилли — не ябеда…

Гроза разразилась на еженедельном собрании: в течение получаса Снейп призывал проклятья на Хогвартс, учеников и образовательную систему вообще. Гарри все никак не мог дождаться, когда же дойдет до директора, но зельевар, видимо, так и не решился упомянуть истинного виновника этой вспышки. Слизеринцы недоуменно таращились на друг друга, не догадываясь о причине негодования декана. Тем временем его возмущение набирало обороты:
– Зачем вы вообще отправились учиться в Хогвартс, если по-настоящему сложные и важные заклинания вас не интересуют? Шли бы лучше в экстрасенсы — и никакого образования не надо! Только и знаете, что за спиной профессоров строчить на них доносы! Рады избавиться от тех, кто напрягает ваши драгоценные мозги, которые предпочли бы в безмятежном спокойствии колыхаться в черепной коробке на турнирах по квиддичу!
К большому облегчению учеников, эту тираду прервало появление Люпина. Опытным взглядом окинув гостиную со жмущимися по углам студентами, он мотнул головой:
– Профессор Снейп, пора варить транквилизатор с кровохлебкой. Меня отрядили давать вам указания. Почему я уверен, что я вам потребуюсь? Возможно, потому что у меня есть рецепт, который больше нигде не опубликован.
Снейпа как ветром сдуло. Оборотень ободряюще подмигнул ученикам на прощание. «Теперь профессор Люпин станет кумиром и для слизеринцев, — подумал Гарри. — А что он там говорил? Зачем им нужно варить этот тр… с кровохлебкой? Выходит, О’Рахилли опять плохо? Тогда неудивительно, что Снейп так разошелся…»

Гарри решил лишний раз наведаться в Больничное крыло, надеясь, что ошибся с мрачными прогнозами. Войдя в прихожую, он увидел на двери лаборатории табличку «Не беспокоить»: из больничной лаборатории доносились приглушенные голоса двух профессоров и медсестры. Заглянув в палату, Гарри увидел там профессора Военных действий. Тот выглядел даже хуже, чем когда пребывал в коме: кожа приобрела сероватый оттенок, в дыхании слышались зловещие хрипы. Видимо, по недосмотру мадам Помфри, в палате было довольно-таки прохладно. Оглянувшись, Гарри убедился, что окна закрыты, а камин пылает вовсю. Испугавшись собственной догадки, слизеринец осторожно позвал:
– П-профессор O’Рахилли?
Тот, видимо, все-таки пребывал в сознании: повернувшись в его сторону, он сиплым шепотом произнес:
– Постой. Ты все-таки пришел. Я знал, что ты появишься, как сможешь. Спасибо тебе. — Казалось, Рахилли борется с забытьем, силясь успеть что-то сказать студенту.
– Да не за что, — смущенно пробормотал тот.
– Если бы не ты, нам бы нелегко пришлось.
– Я тут, в общем, ни при чем, сэр, — принялся объяснять Гарри, но O’Рахилли прервал его:
– Правда, я и сам тут неплохо справлялся…
– Разумеется, сэр, — охотно подтвердил слизеринец.
– Но ты был прав: нам надо держаться вместе.
– Да я вроде не… — засомневался юноша.
– Я был таким идиотом…
– Не стоит винить себя, профессор, — поспешил заверить его Гарри, хоть, по правде говоря, уже не вполне понимал, что имеет в виду O’Рахилли.
– Но ты тоже хорош: если бы ты рассказал мне раньше, этого бы не случилось.
– О чем, сэр? — растерялся студент.
– Он тогда специально рассказал мне о тебе, чтобы разделить нас.
– Обо мне? — Гарри подскочил на стуле. В его голове боролись два животрепещущих вопроса: какие еще откровения мирового масштаба явились О’Рахилли, и что, собственно, могло "разделить" его со студентом, с которым его связывали исключительно профессиональные взаимоотношения.
– Он знал, что только после этого я покину РСД, оставлю тебя без сторонников.
Гарри кольнула догадка: Рахилли принимает его за Уолтера!
– Ты не должен верить ему, Дэвид…
Подавшись к его постели, Гарри быстро спросил:
– Кому?
Но O’Рахилли словно не услышал его, пробормотав:
– Он хочет твоей смерти.
– Кто хочет смерти Уолтеру? — повторил слизеринец. — Тот-Кого-Нельзя-Называть?
За дверью раздались шаги. «Ну все, попался…» — подумал Гарри, и в этот момент в палату зашел Снейп.
– Поттер, какого дементора вы тут делаете?! — возмутился он.
Гарри смиренно отозвался:
– Я пришел проведать профессора. Рядом никого не было, и я подумал, может, ему что-нибудь понадобится…
– Неужто невзрачная карьера медбрата привлекает вас больше возможности регулярно хвастаться своей палочкой перед неприятелем? — процедил Снейп и, отпихнув Гарри, принялся чем-то отпаивать больного.
– Это еще как посмотреть, где неприятелей больше окажестя, — философски рассудил студент, направляясь к двери.

Слизеринец продолжал думать об услышанном в течение всего ужина, не глядя на то, что отправляет в рот. Пользуясь его временным погружением в себя, Рон принялся излагать новости с квиддичного поля — их надежды на предстоящий матч, его с Джинни успехи и тому подобное. Гарри в ответ невпопад кивал:
– Да, вроде того… Да, пожалуй…
– Хватит квиддича! — возмутилась Гермиона. — У меня уже аппетит пропал! И у Гарри, кажется, тоже!
– Да, пожалуй, — отозвался тот.
Рон обиделся и удалился в сторону холла.
– У него что, и по ночам уже тренировки? — изумилась девушка.
– Вроде того, — кивнул Гарри.
– Да что с тобой сегодня! — нахмурилась гриффиндорка.
– Со мной, что ли? — наконец очнулся ее друг. — Просто я лишний раз убедился, что подслушивать нехорошо. Узнать все равно толком ничего не узнаешь, а вот головную боль заработаешь…
– И что на этот раз? — понимающе спросила Гермиона.
– Видишь ли, прихожу я в Больничное крыло, ну, честное слово, безо всякой задней мысли, посмотреть, как там Рахилли…
– А как он вообще там оказался?
– Не знаю, но, надеюсь, не в результате нотаций Дамблдора по поводу наших анцерусных зачетов… А он начал бредить. Конечно, О’Рахилли часто говорит так, как будто бредит, но на сей раз все было определенно. Принял меня за Уолтера и начал что-то вещать насчет чьих-то коварных происков в мой, то есть, в его адрес. — Гарри пересказал подруге все слова преподавателя, насколько позволяла память.
– И что же? — поторопила его заинтригованная Гермиона.
– В том-то и дело, что на самом интересном месте притопал профессор Снейп и вытурил меня из Больничного крыла.
Гермиона сложила руки на черенке вилки, опираясь на них подбородком:
– Выходит, ему удалось что-то выяснить, и он кого-то подозревает…
– Честно говоря, я, кажется, знаю, о ком может идти речь, — признался Гарри. — Дело в том, что давно, летом еще, мне приснился сон, вроде как, принадлежащий Вольдеморту, как раз о том, что он хочет убить Уолтера… Я об этом еще Снейпу рассказывал.
– И что, думаешь, этого еще кто-то не знает? — недоверчиво переспросила Гермиона. — По-моему, этот факт не из разряда больших секретов. Вольдеморт хочет убить всех, кто стоит у него на пути и помогает его врагам. Думаю, что речь шла о другом…
– Выходит, в Ордене Феникса опять предатель? — уныло предположил Гарри.
– Гарри, предатели бывают не только в Ордене Феникса, хоть наш опыт и говорит об обратном! — сердито заметила девушка. — Как бы то ни было, если профессор О’Рахилли хочет предостеречь Уолтера, он найдет способ сделать это. Поэтому не принимай эту историю близко к сердцу.
Слизеринец внял ее совету и пребывал в спокойном состоянии духа аж до субботы, когда намечалась вылазка на окраины Запретного леса. Люпин перенес практическое занятие на этот день с вечера пятницы, когда ему вконец надоело нытье учеников о том, что в темноте они ничего не увидят, заблудятся и попадут в трясину. Хоть преподаватель и опасался, что при дневном свете им не удастся узреть болотные огоньки во всем их великолепии, он рассудил, что безопасность учеников важнее. Озабоченных дементорофобией студентов он успокоил сообщением, что с ними отрядили О’Рахилли, чтобы загулявшие стражи Азкабана поспешили при их появлении попрятаться в болотные глубины.

Но субботним утром у спокойного состояния духа Гарри не осталось ни единого шанса. Началось все с того, что он проспал: видимо, сказались-таки полуночные бдения над домашним заданием. Выбежав в гостиную, Гарри нашел там только сиротливо топчущегося у камина Малфоя, который сообщил ему:
– Кажется, все уже ушли… Может, пойти спать обратно?
Вытащив его из гостиной, Гарри столкнулся нос к носу с запыхавшимися Роном и Гермионой.
– Быстро в холл! — прошипела Гермиона. — Остальные уже выходят!
Поднявшись по лестнице, они обнаружили, что в помещении нет ни одной живой души.
– Ну, вот… — расстроилась девушка. — А все из-за вас, засонь… Как я теперь эссе напишу…
– Они не могли далеко уйти! — подбодрил ее Рон. — Наверно, Люпин решил, что мы его догоним. — Он первым выбежал за двери холла, сообщив остальным: — Из-за горошка никого не видно! Ладно, доберемся до Запретного леса, они должны ждать нас там!
Четверо студентов двинулись сквозь заросли горошка, периодически выкрикивая, вразнобой и хором:
– Ребята, вы где? Про-фес-сор Лю-пин! — но не получали ни звука в ответ.
– Дементор меня задери, да где они, наконец? — недовольно высказался Драко, когда они покинули пределы поля и перед ними в обе стороны раскинулась опушка Запретного леса, далеко слева виднелась покинутая хижина Хагрида.
– А что это следов не видно? — подозрительно заметил Гарри.
– Может, они обошли поле гороха по другой дорожке? — Рон неуверенно указал на восток. — Так действительно немного ближе… Тут есть одна тропа в ту сторону: она идет по окраине леса, а потом заворачивает на болото — по ней они точно пройдут.
– Ну уж нет! — возмутился Малфой. — Еще чего не хватало! Я этим лесом сыт по горло еще с первого курса!
– Ну и стой тут один, — огрызнулся Гарри. — Мы потом обо всем тебе расскажем. — С этими словами он двинулся туда, куда указал его друг.
– Мы далеко заходить не будем, — успокоил Рон скорее себя, чем слизеринца. — Просто выйдем с той стороны, а если их и там не видно, назад пойдем.
– В любом случае, мы сделаем все, что в наших силах, — решительно заявила Гермиона.
Друзья двинулись в лес. За ними последовал Малфой, недовольно бурчащий и предрекающий, что они вот-вот заблудятся. Но тропа вела их по довольно светлому участку, не вызывавшему опасений, сквозь деревья то и дело проглядывало заснеженное поле. Единственной проблемой был довольно толстый слой снега, в некоторых местах доходивший до колен студентов. В очередной раз сняв с ноги ботинок, чтобы выковырять из него катышки льда, Рон заметил:
– Послушайте, а мы и правда так далеко не уйдем. Я не думал, что здесь столько снега навалило…
– Я впервые готов согласиться с Уизли, — тут же вступил Драко.
– Выходит, какие-то жалкие пара футов снега пугают вас больше, чем все ужасы Запретного леса? — возмутилась Гермиона.
– Я не хочу подхватить воспаление легких! — обиженно заметил Рон.
– И опять-таки я согласен с Уизли. — Малфой принялся стряхивать снег с рукавов.
– И это — спортивная элита нашей школы?! — саркастически воскликнула девушка.
– Это — элементарное благоразумие, Грейнджер, — огрызнулся слизеринец. — И, похоже, у тебя оно напрочь отсутствует.
– Малфой, лучше заткнись, пока не поздно… — скривился Рон.
– Мне казалось, Рональд, ты его поддерживаешь? — Гермиона уперла руки в боки.
– Тише вы! — неожиданно прервал их Гарри. — Лучше скажите, это мне мерещится, или здесь становится чертовски холодно?..
Его спутники принялись испуганно оглядываться по сторонам, и, увидев мелькающие в просветах деревьев темно-серые пятна, Драко сдавленно вскрикнул:
– Дементоры…
– Как они здесь оказались? — брякнул Рон.
– Это все из-за тебя, Грейнджер! — в ужасе взвыл Малфой.
– Не будь идиотом! — буркнула девушка. — Эффект фиксации давно сняли.
– Чудесно! Значит, они всех нас пожрут! — не унимался слизеринец.
– Может, их не так и много? — предположил Гарри. — По крайней мере, уж явно меньше, чем в прошлый раз…
– На нашу долю хватит, — прокомментировал Драко.
– В любом случае, надо действовать: отступаем, и держите палочки наготове!
Они бросились обратно, стараясь наступать на собственные следы, чтобы не увязнуть в снегу. Но не успели они пробежать и сотни футов, как Гарри остановился:
– Не хотелось бы вас огорчать, но похоже, этим путем нам к школе не пройти. Надо выбираться на опушку.
Студенты посмотрели налево: там заснеженные кусты образовали заслон, с трудом проходимый даже в обычных условиях; о том, чтобы преодолеть его раньше, чем их настигнут дементоры, нечего было и думать. Не сговариваясь, студенты развернулись и бросились по тропе в глубь леса. Но их колебания уже сыграли роковую роль — дементоры приблизились настолько, что нескольким из них удалось опередить учеников, преградив им путь.
– Ничего не поделаешь, надо прорываться, — изрек побледневший Рон.
Им удалось Патронусом отогнать дементоров, оказавшихся спереди, но с каждым шагом их силы таяли, накатывало ощущение отчаянной обреченности.
– Гарри, примени Анцерус! — Гермиона схватила однокурсника за рукав.
– А ты уверена, что знаешь, как он подействует? — заколебался тот. — Вдруг я помру?
– Ты о чем? — дернул его за другой рукав Рон. — Мы все умрем! Если ты, наконец, хоть что-нибудь не сделаешь…
Гарри подумал, что теперь, пожалуй, понимает, как чувствовал себя O’Рахилли, когда его раз за разом вынуждали всех спасать. Однако надо было действовать: он сосредоточился и, проделав замысловатый пасс, произнес: «Анцерус Эритаре!» Тут же на глаза нахлынул поток зеленоватого света. «Час от часу не легче, — подумал студент, — теперь я еще и ничего не вижу…» Сквозь заполнивший уши шелест до него донеслось:
– Действует! Они отступили! — Голос Гермионы.
– А может, они совсем уйдут? — предположил Рон.
«Надолго Анцеруса не хватит», — заключил про себя Гарри, когда свет в глазах начал тускнеть. Едва зрение к нему вернулось, он увидел стену дементоров, застывшую в некотором отдалении. Вдруг откуда-то сбоку послышались голоса.
– Это за нами! — воскликнула Гермиона.
– Что толку, дементоров от этого не меньше, — буркнул Рон.
– Отступайте в нашу сторону! — Из-за кустов раздался запыхавшийся голос Люпина.
– Как? — В голосе Малфоя послышались истерические нотки. — Может, нам тоннель прокопать по-быстрому?
– Отойдите в сторону! — просипел глуховатый голос O’Рахилли. Несколько мгновений спустя кусты с сугробами снега смело сияющим лезвием уже виденного Гарри заклинания.
Отступив в образовавшийся коридор, из которого малость потягивало дымом, студенты приблизились к двум профессорам.
– К школе, живо! — безапелляционно заявил Люпин. Студенты подчинились, преподаватели несколько отстали, заслоняя их от надвигающейся серой массы. Гарри задержался, оглянувшись. Рон вновь дернул его за рукав:
– Гарри, не время канителиться! Чем быстрее мы будем двигаться, тем скорее все окажутся в безопасности!
– Подожди секунду! — Решив хоть чем-нибудь помочь профессорам напоследок, студент сотворил оставшееся в резерве заклинание Патронуса. Парень не сразу понял, почему вместо сколь-нибудь одобрительных возгласов со стороны друзей он услышал отчаянный крик Гермионы: «Гарри, нет!» Вскоре, к своему сожалению, слизеринец узрел причину: его придурочное копытное вместо того, чтобы скакать во вполне ясно указанном ему направлении, рванулось к ближайшей цели. Осознав ошибочность своих действий, Гарри уже ничего не мог поделать: насколько он знал, заклинания «Анти-Патронус» никто придумать не удосужился — и в спину ничего не подозревавшего О’Рахилли врезался серебристый олень.
Гарри с досады чуть не перекусил собственную палочку. Оперативно отреагировал только Люпин, успевший подхватить коллегу; сделавший свое черное дело Патронус как ни в чем не бывало поскакал к дементорам.
Драко с Роном взвыли с таким видом, словно готовы были растерзать Гарри живьем. Бывшие стражи Азкабана, деликатно посторонившись перед Патронусом, вновь сомкнули ряды, надвигаясь на оставшихся без защиты учеников.
– Что же делать? — прошептала Гермиона глядя, как серые фигуры надвигаются на профессоров.
– Надо уходить! — Драко отступил на шаг.
– После того, как я сведу двух преподавателей в могилу, мне лучше не показываться в Хогвартсе, — мотнул головой Гарри.
– Я тоже останусь, — заявила девушка.
– Идиоты! — буркнул Рон.
– Да ты… — Гермиона от возмущения даже пришла в чувство.
– Я ведь и про себя тоже!
Гарри сделал несколько шагов к профессорам и, понадеявшись, что хотя бы его Анцерус никому не повредит, повторно сотворил это заклинание. Эффект оказался далеко не таким сильным, как в первый раз, но перед глазами замелькали зеленые пятна, и дементоры замерли на месте, на время прекратив движение. Однокурсники инстинктивно столпились вокруг Гарри, как наиболее сильного в дементороборстве.
– Драко, самое время наконец-то вызвать Анцерус! — выкрикнул он, соображая, стоит ли пытаться сотворить еще один Патронус. Рассудок постепенно заволакивался леденящей мглой, тяжелой, как плывущие по темной реке пласты снега…
– Он не может, — почему-то ответил за Малфоя Рон.
Взглянув в его сторону, Гарри понял смысл слов друга: начинающий литератор распростерся на притоптанном белом покрове, очевидно, без сознания. Его друзья, не колеблясь, ударили по наступающим заклинанием Патронуса, кроме того, Гермиона догадалась применить заклинание Фенестеро: впереди появилась преграда из хлипкого стекла. Дементоры принялись «обтекать» завесу, скапливаясь на флангах. Не в силах сопротивляться раскручивавшейся в его мозгу черной воронке, Гарри осел на снег. Его однокурсники этого даже не заметили: они были слишком заняты запусканием в дементоров всего подряд.
Вдруг откуда-то из лесной чащи послышалось отчетливое: «Анцерус Эритаре!» Дементоры решительно снялись с места и… удалились в лес. Гарри опалило холодом от прошедшей совсем рядом серой массы, но вслед за этим наступило облегчение. Рон, сдавленно пробормотав: «Что-то мне нехорошо», — опустился на землю.
– О, Гарри, и ты тут? — удивился он, оглянувшись.
– А где мне еще быть? — Слизеринец наконец вынырнул из затопившей сознание вязкой хмари.
– Жертвы есть? — послышался прямо над ними негромкий отчетливый голос, и Гарри вновь пробрал озноб.
– Кажется, все целы, — отозвался Люпин. — Но вот О’Рахилли совсем плохо.
Гарри задрал голову и увидел высокого мужчину в сколотой на плече серой мантии, отдаленно похожей на балахон дементора, белесыми волосами и смутно знакомыми чертами лица.
– Мистер Уолтер! — воскликнула гриффиндорка, вздергивая Рона с земли за шиворот. — Мы так рады вашему появлению!
– Не пересказать, как, — хмуро заметил гриффиндорец. — Гермиона, отцепись!
– Рональд! — возмутилась девушка. — Мистер Уолтер спас нам жизнь!
– Сдается мне, он и привел сюда этот десант из занавесок! — заявил Рон.
Виновник его возмущения был занят возней с O’Рахилли и не обратил внимания на его слова.
– Вы-то как здесь оказались? — накинулся на них Люпин. — Какого инфернала вас в лес понесло? По природе соскучились?
– Но профессор Люпин, — робко заметил Гарри, — ведь практическая… Мы пытались вас догнать…
Оборотень всплеснул руками:
– Надо же! Какое похвальное стремление к знаниям! Да как у вас вообще могла возникнуть идея, что я мог уйти, не дождавшись вас, когда я специально послал за вами двух студентов?
– Но вы же ушли… — смешался Гарри.
– Да, потому что практическая работа была отменена и все отправились в Главный зал на завтрак! Стоило мне на пару секунд отлучиться, как они уже устроили индивидуальную экскурсию! — Несколько успокоившись, Люпин продолжил: — Занятие отменили именно по той причине, что директор сообщил нам о прибытии мистера Уолтера с некоторым количеством дементоров. А вы, видимо, успели настолько соскучиться по этим милым созданиям, что бросились их встречать! Хорошо, что мы вовремя вас нашли!
Уолтер поднялся, тронув Люпина за плечо, и тихо сказал ему:
– Лоэгайре нескоро придет в себя. Но сейчас его жизнь вне опасности.
Профессора Военных действий доставляли в школу совместными усилиями Люпин и Уолтер, Гарри с друзьями и очухавшимся Драко плелись позади.
Стоило им войти в холл, как навстречу двинулся профессор зельеварения.
– Что стряслось, Люпин? — спросил он у первого, кого заметил.
– Небольшое столкновение с дементорами мистера Уолтера, — спокойно пояснил тот.
– Что с Рахилли?
– Думаю, что ему не стоило участвовать в этой… заварушке. Но едва ли его можно было удержать, — вздохнул оборотень.
Снейп перевел глаза чуть в сторону и наконец узрел их спасителя. Не знай Гарри профессора долгих пять с половиной лет, он решил бы, что зельевар собирается улыбнуться. Но тот быстро справился с недостойным порывом и церемонно произнес:
– Рад видеть вас, мистер Уолтер.
Тот кивнул в ответ:
– И я вас, мистер Снейп. Кажется, этим летом я несколько ошибся. Мы действительно познакомились задолго до той встречи в Министерстве. — Затем, бросив задумчивый взгляд на О’Рахилли, он предложил: — В Больничное крыло, что ли? Дорогу я помню. — Напоследок он обратился к Люпину: — А все-таки здорово, что мы все собрались вместе. Все, кто остался…
– Я не состою в вашем штате, — мрачно заметил профессор ЗОТИ.
– Теперь можешь считать себя зачисленным, Гиппогриф.
– Честно говоря, уже не хочется, Жаворонок, — ехидно заметил оборотень. — Я нашел другую работу.
– Регуляция дементоров — не работа, а призвание, — изрек Уолтер, устремив взор куда-то к слуховому окошку под потолком и застыл в этом положении.
Снейпу пришлось напомнить ему:
– Мы собирались в больничное крыло.

Преподаватели уже удалились, а Гермиона все продолжала смотреть им вслед:
– Выходит, Снейп и Уолтера знает? Откуда, интересно?
– Как — откуда? — хмыкнул Гарри. — Ведь профессор Снейп однажды провел пару интереснейших месяцев в Азкабане!
– Профессор Снейп — уникум, — заключил Рон. — Водит знакомство со всеми сомнительными личностями магического мира.
– Рон, — строго заметила Гермиона, — если ты про Уолтера, прошу не забывать, что он нас только что спас.
– Этого бы не потребовалось, если бы Гарри не полез со своим Патронусом. Зачета тебе, что ли, мало? В одном твой тезка прав — у тебя навязчивая идея.
– Не долго тебе радоваться осталось, — парировал Гарри. — Не исключено, что вашего Уолтера профессор Снейп называет попросту Рон. Как сокращенное от «Жаворонок».
[Прим. авт.: в английском языке “lark” (жаворонок), разумеется, до «Рон» не сокращается. Но при наличии достаточно богатой фантазии до Рона можно сократить настоящее имя Уолтера, бРеОгаН]
Девушка хихикнула.
Рон посмотрел на нее с укором:
– Хорошо тебе, Гермиона… К твоему-то имени всякие дурацкие прозвища не сводятся.
– У меня к вам просьба, — прервал их слизеринец. — Чтобы от вас Снейп ничего не узнал об этом Патронусе. — Гарри перешел на шепот, поглядывая на портреты.
– Конечно, Гарри, — заверила его Гермиона. — Можно подумать, первый год друг друга знаем.

Перед классом ЗОТИ к ним подлетел Малфой и драматическим шепотом сообщил товарищам по факультету и примкнувшей троице:
– Оказывается, мой отец приехал! И уже успел устроить мне головомойку… Понятия не имею, что он тут забыл посреди семестра…
– Тоже мне, удивил, — хмыкнул Рон, гордый своей осведомленностью. — Само собой, он с Уолтером притащился.
– А зачем? — Лицо Драко приобрело и вовсе растерянное выражение.
– Работает он теперь на него, вот зачем! А ты думал, с него обвинения за красивые глаза сняли?
От дальнейших потрясений Драко спасло появление все еще хмурого Люпина, который быстро разогнал всех по местам.
Вместо работы по болотным обитателям они писали контрольную на повторение пройденного материала. Ответив на все вопросы, Гарри от нечего делать предался размышлениям. На сей раз их объектом стал человек, личность которого, несмотря на значительный объем свалившейся на слизеринца в последнее время информации, не стала понятней. При встрече этот светоч дементорного мира произвел на парня и вовсе странное впечатление.
С одной стороны, в нем было что-то, отличавшее его от всех известных Гарри людей, как магов, так и магглов; разве что, он немного напоминал учителя естествознания в их с Дадли школе, которого и коллеги, и учащиеся дружно считали выжившим из ума, но все, что касалось его предмета: биологию, физику, химию, он знал настолько хорошо, что даже студенты колледжа бегали к нему заниматься.
С другой стороны, у Гарри в голове не укладывалось, как Уолтер мог быть правой рукой Вольдеморта? Казалось, все в нем было живым противоречием этому факту. Хотя какой еще мог быть у Тома Риддла друг, кроме окончательно порвавшего связи с бренной реальностью? И все-таки Уолтер пришел к ним на помощь, доказывая, что его интересы противоположны вражеским. А может, все увиденное им и его друзьями — не более чем тонкий ход, мастерская игра? Или, что вернее, во время этого происшествия в лесу он попросту спасал своих… а студентов — заодно.
От этой мысли Гарри почему-то сделалось грустно. Он не стал дожидаться, пока Рон наконец допишет свою работу, или Гермиона отнимет ее у него и сдаст, взял учебники и вышел в пустынный коридор. Там, разместив свою ношу на пыльном подоконнике, он уставился на темную массу Запретного леса. Со дня на день деревья должны были покрыться зеленой дымкой, а пока их гигантская сеть раскинула голые ветви на фоне бледно-голубого неба.
Из состояния задумчивости его вывел легкий озноб. Обернувшись, он чуть не подпрыгнул: оказывается, за его спиной стоял Уолтер! Не задаваясь вопросом, откуда он взялся, Гарри схватил книги, намереваясь сбежать, но от неловкого движения учебники попадали на пол.
– Гарри Поттер, кажется? — обратился к нему Уолтер, нагибаясь за книгой.
Студент застыл в изумлении: все-таки это был первый случай в магическом мире, когда при знакомстве к нему обращались с небрежным «кажется»! Не то чтобы Гарри обиделся, но у него родилась мысль, что все события последних лет семнадцати для этого человека прошли мимо.
– Да, мистер Уолтер… — Слизеринец в последний момент едва не добавил «кажется», но вовремя прикусил язык.
– Вы хорошо владеете заклинанием Анцерус Эритаре, мистер Поттер.
Гарри скромно потупил глаза, с досадой подумав, что тот видел лишь жалкое подобие Анцеруса — его вторую попытку.
– Дважды вызвать Анцерус без предварительной подготовки, — продолжил директор Азкабана, — выдающийся результат. Кстати, кем были ваши родители? — Уолтер наморщил лоб.
– Лили и Джеймс Поттеры. — На сей раз студент уже не слишком удивился. Для полноты комплекта гостю оставалось спросить только, что он, Гарри, делает в этой школе.
– Ах, да. Логично. Но… — Он вновь погрузился в глубокую задумчивость.
В коридоре показались Рон с Гермионой:
– Гарри, ты где? Мы на урок опоздаем!
Слизеринец поспешил поднять остававшиеся на полу учебники и выжидательно уставился на Уолтера, но тот не проявлял инициативы к возвращению книг.
– Сэр, мне надо идти на следующий урок. Не могли бы вы отдать мои учебники? — не выдержал Гарри.
– Учебники?.. Ах, да, конечно… Надеюсь, мы с вами еще как-нибудь поговорим.
Гарри пробормотал нечто вроде прощания и поспешил за друзьями в подземелья, где его ожидала пара уроков зельеварения. В класс он влетел, уже приготовившись потерять баллы за опоздание, но Снейпа там не оказалось. Памятуя о некоторых инцидентах в прошлом, студент поспешил отойти от дверей и занять свое место. Прошло еще десять минут от урока, а профессор все еще не появлялся. Однако вскоре радость учеников разрушил Мастер Зелий собственной персоной, который-таки заявился в свой класс.
– Рецепт зелья на доске. В конце второго урока поставьте пробирки мне на стол. Тема письменной работы также на доске, можете либо написать ее в классе, либо взять на дом, но с дополнительным эссе. — Оттараторив все это, Снейп кинул на учеников дежурно-испепеляющий взгляд и удалился.
– Наверное, с профессором O’Рахилли что-то серьезное… — расстроилась Гермиона.
– Это на доске что-то серьезное, — буркнул Гарри, обозревая рецепт зелья. — Я думаю, это рецепт для Т.Р.И.Т.О.Н., не меньше.
– Зато письменное можно взять на дом… — мечтательно отозвался Драко.
– С эссэ, — поспешил испортить слизеринцу бочку меда Рон.
Разумеется, письменное не сделал никто: даже Гермиона успела лишь доварить зелье. На перемене, когда студенты все еще доделывали задание, вернулся Снейп.
– Письменное, что, никто не сдал?! — вопросил он оставшихся.
– Нет, сэр… Не успели, — отозвался Гарри.
– Не успели они… — заворчал профессор. — Как бы в следующем году мне на экзамене не услышать от вас что-нибудь подобное… Освободите помещение!
Но стоило друзьям покинуть кабинет, как их вновь обогнал зельевар.
– Не спешит он наши работы проверять, — заметил Рон.
– Может, это и к лучшему, — рассудил Гарри.

Поверив мадам Помфри, что состояние О’Рахилли стабилизировалось, профессор Снейп пошел проведать, как устроился Уолтер. Директор Азкабана не нашелся, зато по пути был обнаружен Люпин.
– Уолтера не видел? — тут же обратился к нему Снейп.
– Почему это вечно все спрашивают, где Уолтер, именно у меня? — возмутился профессор ЗОТИ. — У директора он. Уже час что-то обсуждают. Видимо, из области мировых судеб. Думаю, тебе следует пойти и послушать.
– Ты уверен, что я им не помешаю?
– Уверен, что директор будет тебе благодарен за избавление от нашего Жаворонка.
Подходя к дверям, Северус услышал характерные интонации: непробиваемо невозмутимую — Уолтера и уже порядком раздраженную — Дамблдора.
– Мистер Поттер имеет большой потенциал, — рассуждал директор Азкабана. — Я имею в виду, он уже владеет базовыми навыками, необходимыми для работы в РСД.
– У нас на мистера Поттера другие планы, Уолтер, — перебил его Дамблдор. — Куда более значительные, чем воспитание вашего преемника.
– Едва ли выбор новой главы Азкабана можно счесть незначительным. — Уолтер обернулся. — Северус?
– Вам что-нибудь нужно? — Дамблдор тут же поднялся с кресла.
Однако Уолтер не спешил отвлекаться от темы:
– Поверьте, в нашем мире существует совсем немного людей, подходящих на эту должность, при этом все они, в отличие от мистера Поттера, не получили никакой начальной подготовки. На роль Спасителя мира вы могли бы подыскать другого, а вот…
Директор судорожно вздохнул. Похоже, именно в этом ключе дискуссия и длилась уже около часа. Внезапно на лестнице послышался топот.
– Ну, кто еще там? — раздраженно обернулся директор Хогвартса.

Люпин продолжал бродить по коридору неподалеку, поскольку на самом деле ему тоже было небезразлично, чем завершится дискуссия, а с приходом Снейпа появилась надежда на ее благополучный исход. Которая, впрочем, испарилась, как только в коридоре возник О`Рахилли — как будто не был несколько часов назад на грани смерти. И по мнению оборотня, лучше бы он еще с полчасика там понаходился.
– Где Уолтер? — Не дожидаясь ответа, О’Рахилли промчался мимо.
Люпину осталось только пожать плечами.

Профессор Снейп первым догадался выглянуть на лестницу и узрел своего школьного друга, который порядком запыхался от крутого подъема, решив не полагаться на скорость движущихся ступеней. Быстро сориентировавшись в обстановке, зельевар преградил ему путь:
– Гарри, постой, сначала мне надо кое-что тебе объяснить! — быстро произнес зельевар.
– Это мне надо кой-чего ему объяснить! — О’Рахилли нетерпеливо махнул палочкой в сторону кабинета. От волнения в его речи яснее, чем обычно, прорывался ирландский акцент.
– Думаю, что сейчас не время… — пробормотал зельевар, инстинктивно следуя рукой за движениями его палочки.
– Лоэгайре, это ты? — спросил Уолтер, пытаясь выглянуть на лестницу. Снейп махнул ему рукой, веля отойти подальше, за пределы досягаемости.
– Я, фестрал вас всех задери! — О’Рахилли сделал попытку проникнуть в кабинет мимо зельевара, но тот толкнул его обратно к лестнице, выкрикнув:
– Рахилли, не сходи с ума!
Преподаватель Военных действий сделал глубокий вдох и уже ровным голосом произнес:
– Я ему кое-что должен…
– Знаю я, что должен! — перебил его Снейп. — Оставить в покое Уолтера, наконец, и не опускаться до преступления ради мести!
– Да что ты понимаешь! — взорвался O’Рахилли. — Не лезь, это наше с ним дело!
Пользуясь секундным замешательством профессора, он оттолкнул его руку и прорвался за дверной проем.
– Гарри, стой! — Снейп успел перехватить руку коллеги, в которой тот сжимал палочку. О’Рахилли попытался вырваться, от чего зельевар потерял равновесие и упал на столик директора, заставленный какими-то инструментами. Преподаватель Войны также не удержался на ногах, но мгновенно вскочил, взмахнув освободившейся рукой в сторону директора.
– Я должен остановить…
Также успевший подняться Снейп оттолкнулся от стены, и, не видя другого выхода, размахнувшись, ударил его по скуле. O’Рахилли, мигом потеряв сознание, рухнул прямо на руки только что вошедшему Люпину.
– Ну, дела… — только и смог сказать оборотень.
– Что это значит, Северус?! — разъярился директор. — Вы устроили драку в моем кабинете! Когда я брал вас на работу, я не ожидал от вас подобного безобразия!
Оглянувшись на истинного виновника, Снейп вздохнул:
– Простите, я не успел вытащить палочку…
– Северус пытался спасти жизнь мистера Уолтера, — вмешался Люпин. — Похоже, мистер О’Рахилли был склонен к излишне импульсивным действиям, пребывая в состоянии аффекта…
– Может, нам всем пора, наконец, отдохнуть? — категоричным тоном заявил директор.
– Я не буду возражать, если кто-нибудь захочет мне помочь, — добавил оборотень, оттаскивая О’Рахилли к выходу.

После перевязки профессор Снейп отправился в свой кабинет, где извлек из шкафчика темный флакончик — зелье с кровью василиска. Поднеся его к глазам, он досадливо вздохнул: жидкости осталось от силы на дюйм от донышка. Сунув флакон в складки мантии, профессор набрал такое количество пузырьков, что они едва умещались в руках и их приходилось придерживать подбородком.
В приемной он предоставил разгрузку лекарств медсестре и двинулся к выходу: сейчас у него не было никакого желания общаться с другом, который только что рассадил ему голову и навлек на нее же гнев начальства.
– Северус, подождите, — остановила его мадам Помфри. — На этой склянке нет этикетки. — С этими словами она, захватив несколько бутылочек, направилась в палату. Мастер Зелий с раздраженным вздохом двинулся за ней. Там он наскоро объяснил, что к чему в свалившихся на Больничное крыло богатствах, с силой опуская пузырьки на столешницу. Медсестра поглядывала на него с опаской, но удержала при себе замечание о том, что не стоит бить лекарства. Снейп развернулся, едва не смахнув мантией некоторые склянки — мадам Помфри торопливо отодвинула их подальше от края. Проходя мимо, зельевар бросил взгляд на единственную занятую койку.
Как это ни было странно после всех потрясений, О`Рахилли уже пришел в себя. Но зельевару все-таки показалось, что не вполне — настолько нетипичным для ирландца было тихо сидеть, сложив руки на коленях. На один глаз была предусмотрительно наложена примочка, под другим залегла глубокая тень.
Зельевар остановился напротив, саркастически поинтересовавшись:
– Что же ты не бежишь убивать Уолтера? Неужели даже твоему запалу приходит конец?
– Снейп, ты — чертов кретин! — буркнул О’Рахилли в ответ.
– Спасибо, ничего другого я и не ожидал, спасая тебя от очередных чудовищных ошибок, — процедил зельевар, двинувшись к выходу.
– С чего ты взял, что я угрожал Уолтеру?
Услышав его слова, профессор остановился:
– С чего? Возможно, для тебя это нормально — врываться в директорский кабинет, размахивая палочкой, и орать, что разберешься с Уолтером, которому, само собой, не угрожаешь! Впрочем, кому я это говорю! — Снейп всплеснул руками и отвернулся.
– Мне нужно было срочно сказать ему одну вещь. — O’Рахилли понизил голос. — Я боялся за его жизнь. Потому и бегал как оглашенный.
– Что? — Зельевар в изумлении приподнял брови. — Ты же говорил…
– Да мало ли, что я говорил, — буркнул Рахилли. — Ему угрожает большая опасность, Вер. Я должен был предупредить его…
– И это не могло подождать до окончания беседы с директором?
– …именно до окончания беседы с директором, — закончил преподаватель Военных действий. — А тут ты со своими хулиганскими замашками. Теперь-то можно никуда не торопиться… — Он ухмыльнулся, дотронувшись до повязки.
Снейп нахмурился, опустившись на стоящую рядом койку:
– Кажется, я и впрямь дурака свалял…
– Не все же мне одному это делать, — утешил его О’Рахилли.