Армия Запретного леса

Время действия — 1980 год.

Престарелый волшебник, не торопясь, отпил кофе и положил распечатанный конверт на заметку в газете.
Для кого-то эти имена уже стали частью истории. Мертвы, мертвы, мертвы — в пантеоне славы или позора… Для кого-то это и вовсе ничего не значащий набор слов: у людей слишком много личных трагедий, чтобы горевать о тех, кого они никогда не знали.
Пожилой мужчина вздохнул, поднимая чашку, но так и не пригубил ее.. Волею судеб он помнил краткие встречи с теми, о ком говорилось в газетной публикации. У него всегда была хорошая память на лица… и на палочки.
***
Время действия — 1951 год.

В те времена отец окончательно препоручил мне торговлю, полностью посвятив себя изготовлению палочек. Несмотря на богатую практику, поначалу я терялся в ошеломительном многообразии своих товаров, подолгу заставляя посетителей ждать, пока я ищу запропастившуюся палочку. Поэтому те годы встают передо мной в ореоле суматошной неразберихи.
Разумеется, не все дни были столь тяжелыми: пик продаж приходился на месяц перед школой, когда будущие ученики Хогвартса, получив сов с уведомлениями, появлялись в Косом переулке для покупки всего необходимого. Ажиотаж нарастал, пока наконец не наступало первое сентября, когда последних первокурсников увозил Хогвартс-Экспресс. За этим следовали блаженные одиннадцать месяцев, на протяжении которых в лавку наведывались в основном взрослые волшебники, которые, как правило, сами хорошо знали, что им требуется. В такие сезоны, потягивая кофе долгими вечерами и неспешно перебирая палочки, я все больше убеждался в том, что правильно выбрал профессию.

Спокойный период близился к концу, хотя до прихода адских деньков оставалось еще почти два месяца. Поэтому я был несколько удивлен, когда в одно солнечное, но прохладное июньское утро мою лавку посетили родители с будущим первокурсником.
Увидев женщину, возникшую в полутемном пространстве магазина, я вскочил, уронив выпуск «Пророка» на пол и, кажется, раскрыв рот. Мэвис Рафферти - я узнал ее сразу, ведь, когда мне несколько лет назад встретилась ее колдография, я подумал, что она — самая красивая женщина на свете. Снимок был сделан больше десяти лет назад, и за это время она успела выйти замуж и стать матерью, но даже несмотря на это при встрече она показалась мне многократно прекрасней, чем на колдографии. Верите ли, я почувствовал укол ревнивой зависти к ее мужу, которому все в жизни доставалось слишком легко. Наверняка даже ради собственного брака палец о палец не ударил: все устроили родители, сообразуясь исключительно с династическими интересами.
Долго предаваться этим измышлениям мне не дали: дверь незамедлительно отворилась снова, и внутрь вошел мужчина с ребенком. Стоило взглянуть на ее мужа, Конари Рафферти, как моя враждебность улетучилась. Его простодушное лицо никак не вязалось в моем представлении с тысячелетней историей рода и с несметными богатствами; скорее, его можно было принять за маггла, который вырядился в мантию, чтобы сфотографироваться. Улыбнувшись мне, как доброму приятелю, он пояснил:
- Мы хотели бы выбрать палочку для сына. Конечно, до учебного года еще далеко, но ему так не терпится…
- Хотя он еще не получил сову, - заметила Мэвис, устремив строгий взгляд на мальчика, который вертел головой по сторонам, не обращая на слова родителей ровно никакого внимания.
- Даже если он ее не получит, - усмехнулся мужчина, запустив пятерню в волосы сына, - пусть это будет нашим подарком.
- Хорош подарочек, - покачала головой его жена, - больше пятнадцати галеонов…
- Но у Бреогана скоро День Рождения!
Мальчик тут же повернулся к отцу:
- Пап, а можно еще пару книжек? Ведь если мне сову пришлют, получится, что палочка — не подарок, а к школе…
Перехватив недовольный взгляд жены, мужчина легонько толкнул его ладонью в затылок, шепнув:
- Веди себя хорошо, тогда все устроится.
Я достал линейку, подозвав мальчика. Пока я производил необходимые замеры, он то и дело спрашивал:
- А что важнее — какой длины локоть или плечо? А если палочку в левой руке или в правой держать, по-разному будет получаться? А зачем мерить от плеча до пола? А если двумя руками махать? А если за другой конец держать?
Конечно, мне неоднократно встречались дети, которых было просто невозможно заставить стоять смирно и помолчать хоть пять минут, которым интересно все на свете, но этот парень выделялся бы и в их компании. Я несколько ошалел от непрерывного потока вопросов и даже забыл цифры замеров, пришлось повторять все заново. Мэвис, которая отвлеклась было, рассматривая витрину, развернулась и велела:
- Бреоган, прекрати болтовню, ты мешаешь мистеру Олливандеру работать!
Рафферти хмыкнул:
- Вы знаете, проще ответить на его вопросы, а то он все равно не отстанет.
- Это просто распущенность, - сердито заметила Мэвис.
Бреоган замолчал, испуганно косясь на мать. Дождавшись, пока она вновь отвернется, он шепотом продолжил задавать свои вопросы, тут же делая безучастное лицо, стоило Мэвис взглянуть в его сторону.
Когда с измерениями наконец было покончено, я принялся рыться в ящичках, а Бреоган неотступно таскался за мной, изобретая все новые вопросы. Я с досадой подумал, что его стоило бы привлечь к составлению сборников экзаменационных вопросов по С.О.В. и Т.Р.И.Т.О.Н., чтобы талант не пропадал зря.
- А что, если в палочку два компонента вложить? Ну, например, волосы единорога и русалки?
На это я с чистой совестью ответил:
- Скорее всего, они будут заглушать свойства друг друга, и ни к чему хорошему это не приведет.
- А все-таки…
Мальчик нахмурился и замолчал на несколько минут, но это было лишь затишье перед бурей. Затем его лицо вновь озарилось улыбкой, в которой мне почудилось что-то маниакальное, и он протараторил:
- А если в стержень пера феникса заправить волос единорога, что получится?
Облокотившись на стойку, я подумал, что мне жаль его будущих хогвартских преподавателей. А в случае, если ему-таки не пришлют сову, еще больше жаль маггловских…
Достав с полки увесистую книгу, я протянул ее мальчику:
- Вот, сборник статей по экспериментальным работам в области волшебных палочек. Может, там про это что-нибудь сказано.
Бреоган схватился за этот том, как прирожденный грабитель за кошелек, принялся листать его, упорно делая понимающий вид и лишь время от времени спрашивал, что означает то или иное слово. Найдя эту тактику единственно правильной, я периодически вытаскивал его из-за стола, давая опробовать ту или иную палочку. В конце концов, выбор был сделан: граб, тринадцать дюймов, стержень пера гиппогрифа… И, слава Мерлину, никаких волос внутри него!
Когда мальчик окончательно оторвался от книги, вид у него был слегка одуревший, что я отметил не без удовлетворения: ведь если в этой книге смог бы разобраться ребенок, которому еще не исполнилось одиннадцати, мое самолюбие было бы втоптано в грязь навеки.
Выходя из лавки с коробочкой в руках, Бреоган обернулся ко мне и с затуманенным взглядом пробормотал:
- А почему…
- Идем, Бреоган, - нетерпеливо позвала Мэвис. — До свидания, мистер Олливандер.

Время действия — 1981 год.

«Почему…» Да, почему Бреоган Рафферти — блестящий ученик, многообещающий маг, талантливый ученый, завидный жених, наконец, кончил так плохо, так нелепо? Как мог он связаться с таким человеком, как Вольдеморт, пособничать ему в убийствах, преступлениях?
Автор этой статьи не дает прямых ответов, но его мысль достаточно ясна: гордыня, осознание чистоты своей крови, презрение к тем, кто ниже по положению, равнодушие к чужим страданиям — вот что ведет в ряды сторонников Темного Лорда. Я мог бы согласиться с ним, если бы тогда, прохладным летним утром, они не зашли в мою лавку. Поэтому я не сумел успокоить себя простыми объяснениями, вновь и вновь повторял про себя — почему? Ответ в какой-то мере содержался в доставленном вместе с газетой письме, в одном слове: «Сожалею…»

Именно поэтому, год спустя, я сижу в кабинете автора письма за чашкой чая. Обыденный разговор: как работа — а ваша, как родные — а ваши, как погода, опять же… Двое вежливых людей ведут светскую беседу. Как будто не было войны, потрясшей магический мир до основания.
- Дети во все времена остаются детьми, - задумчиво говорит Дамблдор. - Но, по-моему, индивидуальности в них гораздо больше, чем во взрослых. А потом жизнь всех обкатывает под одну форму.
- Почему же, - возражаю я, - выдающихся личностей хватает и среди взрослых.
- Это так, - вздыхает директор, - но с годами их все меньше и меньше.
- Я получил ваше письмо, - сообщаю я.
Дамблдор кивает:
- Очень прискорбная история.
- На самом деле, мало кто сожалел о гибели семьи Рафферти. Половина магического мира им завидовала, другая половина — недолюбливала. Похоже, посочувствовать им способны лишь те, кому уже поздно завидовать и ненавидеть.
- Молодежь все видит в черно-белых тонах. - Дамблдор задумался, откинувшись на спинку кресла. — Мы-то знаем, как все запутано… Порой я думаю, что если я буду цепляться за жизнь до тех пор, пока она не прекратит доставлять мне сюрпризы, то не умру никогда. - На какое-то время в кабинете воцаряется молчание, со стороны может показаться, что директор уснул, но я знаю: он размышляет. Наконец он заговорил: - То, что люди приписывают себе, обычно за них творит история. Они думают, что вершат свою судьбу, а это ее перипетии делают их героями или злодеями. Один и тот же человек может стать спасителем, губителем, ничтожеством — тем, кем соизволят сделать его обстоятельства.
- А вы фаталист, Альбус, - усмехаюсь я. — Выходит, личность человека сама по себе ничего не значит?
- Именно, - соглашается старый маг. — Игрушка, которая воображает себя игроком. Хитроумные интриги, блестяще продуманные комбинации — все это карточные домики, которые жизнь уничтожает одним дуновением, когда ей вздумается. Но, разумеется, в одном вы правы: именно личность определяет, на что способен человек, каковы дороги, по которым он может пойти, откройся они перед ним. Честный, смелый, благородный человек не пойдет на подлость. Но он может стать причиной величайших несчастий, совершая ошибки. Многие жестокие войны начинались с благородных порывов. Слишком часто чистые намерения становятся подспорьем для обмана и злодейства…

***
Время действия — 1973 год.

Со времен визита Рафферти прошло много лет: может, десять, а может, и все двадцать… Я успел настолько сжиться со своей должностью, что толпы учеников в конце лета перестали меня беспокоить. Я даже начал радоваться их наплыву, добавлявшему разнообразия течению моей жизни. Я не бегал, как раньше, стремясь побыстрее найти подходящую палочку и спровадить посетителя, а присматривался к людям, долго пробовал разные варианты, стараясь подобрать единственно удачный.
Это было в июле… Да, в середине июля. Уже ощущалось усиление притока посетителей, но до пика было еще далеко. Когда они зашли в лавку, я подумал было, что это мать привела сына, с таким вниманием и серьезностью девушка обращалась с ребенком. Но стоило ей повернуться ко мне, как я понял, насколько ошибался: она сама, по всей видимости, едва вышла из подросткового возраста и, конечно же, приходилась мальчику сестрой. Их сходство бросалось в глаза, словно мальчика и девочку изобразил начинающий художник, привыкший рисовать людей в одинаковой манере: бледная кожа, лицо сердечком, черные волосы, зеленые глаза… Мальчик обводил помещение изумленными глазами, в которых застыл благоговейный трепет. Девушка решительно направилась ко мне и сообщила, подтянув брата за рукав к прилавку:
- Вы не поможете подобрать ему палочку?
Я вспомнил ее: несколько лет назад она уже приходила ко мне с матерью. Не сказал бы, чтобы тогда они произвели на меня приятное впечатление — и причиной было то, что обе смотрели на меня так, словно я являлся личным врагом их народа. Главным образом, конечно, мать, Этне Рахилли. На ее дружеское расположение я и не рассчитывал: любой, кто родился на английской земле, говорил на английском языке или мог без страданий дышать английским воздухом, заранее зачислялся ею в неприятели. Эта женщина с колючим взглядом не спускала с меня глаз, словно опасалась, не настрочу ли я за ее спиной донос.
По девочке уже было видно, что она вырастет столь же некрасивой, как ее мать, и с таким же малоприятным характером. Это посещение оставило осадок в виде размышлений, что, возможно, существующие предубеждения против этих чистокровных ирландских семей не такие уж и беспочвенные.
Сейчас я получил возможность наблюдать Эниду Рахилли в другой ипостаси: о враждебности не было и речи, ее обращение ко мне, несмотря на некоторую несуразность, было вежливым и приветливым. И главной причиной этого был ее маленький брат: когда она поворачивалась к мальчику, ее лицо словно озарялось изнутри мягким светом, делавшим ее миловидной, почти красивой. А он, обозрев мою лавку, перевел глаза на сестру и широко улыбнулся:
- Можно мне такую же палочку, как у тебя?
Я невольно улыбнулся в ответ:
- Нет, у каждого должна быть особенная палочка, с чужой ты многого не добьешься. Но я не удивлюсь, если ваши палочки в чем-то окажутся похожими…
Энида поняла мой тонкий комплимент и расцвела улыбкой, положив руку на плечо брата:
- Он с любой палочкой все вверх дном перевернет, верно, Лоэгайре?
Улыбка мальчика стала виноватой:
- Я буду аккуратно!
Делая замеры, я прикидывал в уме возможную длину палочки, исподволь бросая взгляды на его сестру. Мальчик был низковат для своего возраста, но кто мог поручиться, что вскоре он не вымахает ростом с полувеликана? Наконец, я решился спросить:
- Ваш отец высокий, мисс О`Рахилли?
- Нет, - мотнула головой Энида, - мы все такие.
Я кивнул. Да, я не раз слышал, что внешность представителей их семьи испокон веков не меняется. Сколько ни женились мужчины из рода О`Рахилли на светловолосых, высоких, тонкокостных женщинах, неизменно рождались темные коренастые потомки с цветом глаз, который больше подошел бы хищнику, чем человеку: угольно-черным, как пасть трясины, золотистым, как ствол сосны в лучах солнца, или туманно-зеленым, словно болотные огни.
И все они обладали недюжинными магическими способностями, силой, дремлющей в глубине существа и высвобождающейся в минуты опасности, творя беды и разрушения. Недаром поговаривали, что некогда одному из Рахилли удалось породниться с волками, ценой неведомой жертвы обрести их силу и живучесть. Отвечая сущности безымянной родни, они всегда сторонились как неприятелей, так и союзников, противопоставляя себя всему миру, и поэтому были обречены на одиночество. Все те же склонные к пересудам языки поговаривали, что никто из человеческих существ не способен по-настоящему сблизиться с О`Рахилли, кроме… - тут рассказчики обыкновенно снижали голос на полтона, чтобы добиться должного эффекта: - …кроме рода, связанного с ними узами пролитой некогда крови.
Для выросшего среди магов не требовалось особой смекалки, чтобы понять, что они имеют в виду древнюю легенду, повествуюшую о том, как в незапамятные времена девушка из рода О`Рахилли влюбилась в одного из Рафферти, и они тайно соединились брачными узами, и как, узнав об этом, родичи погубили ее, бросив тело на пороге мужниного дома. После этого, как водится в подобного рода повествованиях, на землях Рафферти регулярно появляется то ли здоровенный волк, то ли жуткая псина с горящими глазами, которая по неясной причине так никого и не загрызла. Впрочем, представители этого древнего семейства не никогда не жаловались в отдел борьбы со всяким магическим хулиганством. Если верить «фольклористам», этот представитель собачьих предсказывает не смерть, а очередной виток романтических взаимоотношений между членами этих двух злополучных родов. По мне, так все эти вымыслы появились на почве скандальной истории, что не столь давно прогромыхала по магическому миру не хуже, чем лист жести по каминной трубе.
Я очнулся от отвлеченных размышлений и принялся вытаскивать футляры с палочками. Каждую из них мальчик встречал восторженным возгласом, лепеча что-то с непередаваемым акцентом, из-за которого я с трудом понимал, что он говорит.
- Ива? Они у нас очень красивые, листья в целый фут длиной, таких в Англии нет, наверно, не видели? Вяз — а у нас ими все заросло, уж с чем-чем, а с ними я обращаться умею: как-то залез на один, а подо мной ветка сломалась… Ольха? А она серая и черная бывает, а это какая? — Его высказывания относились к породам деревьев, относительно самих магических компонентов он только один раз смущенно заметил, что никогда не видел этих животных.
Наконец я нашел нужную — одиннадцать дюймов, рябина, волос единорога.
- Из рябины волшебные палочки делают редко, - пояснил я, - их свойства довольно необычны. При повседневном использовании они кажутся слабосильными, но в руках одаренного волшебника способны высвободить мощный заряд магии. Хочу сразу предупредить: мало кому такая палочка приходится по душе, их не раз возвращали разочарованные хозяева. Эта тоже побывала в употреблении, но всего каких-то пару дней, видимо, не устроила предыдущего владельца. На ее работе это не скажется, только на цене. Мне кажется, она вам подходит, но можно поискать другую.
Мальчик обратил умоляющий взгляд на сестру:
- А можно эту? Мне она понравилась больше всех… - Хотя, исходя из его темперамента, я мог судить, что любая другая палочка точно так же понравится ему «больше всех».
Девушка задумалась: видимо, замечание о цене запало ей в душу, значительно расположив к предложенной палочке, но все же что-то ее останавливало.
- Мистер Олливандер, а кому принадлежала эта палочка?
- Секундочку… - Из коробки я вытащил записку, оставленную еще моим отцом: - Вашей соотечественнице, некой особе по имени Сида Рафферти. — Я разгладил клочок бумаги и прочел на обратной стороне: - Кстати, тут указано, что мой отец не рекомендовал ей эту палочку, но она настояла: ей хотелось во что бы то ни стало попробовать рябиновую. По-моему, она пошла в друидство.
Удовлетворенная моими объяснениями, Энида кивнула:
- Мы берем ее. - Пока я подписывал коробочку, она, склонившись к брату, с лукавой улыбкой шепнула: - Раз у нас остались деньги, пойдем есть мороженое.
Судя по улыбке, озарившей лицо Лоэгайре, это было последним, что ему требовалось для полного счастья.

Время действия — 1981 год.

Именно таким одуревшим от радости мальчиком он и запомнился мне, хотя все остальное, что я слышал о нем, не слишком соответствовало этому образу. Судьба Лоэгайре О`Рахилли сложилась менее трагично, чем у остальных членов его семьи, но ее едва ли можно было назвать счастливой. Все за тем же чаепитием Дамблдор просветил меня относительно его будущности:
- Он устроился на работу в Азкабан. Конечно, далеко не самое приятное место на свете, но там он, по крайней мере, в безопасности.
- В окружении бывших Пожирателей смерти? — усомнился я.
- Среди них есть невинные люди, попавшие туда по недоразумению, - парировал директор Хогвартса. — Остальные, кажется, вполне раскаялись в своих заблуждениях и не успели сотворить ничего серьезного. Те, чья вина действительно велика, находятся в Азкабане в несколько другом статусе.
- А их глава, Уолтер, - припомнил я, - откуда он взялся? Раньше я никогда о нем не слышал.
- Но ведь он появился в довольно удачный момент, не так ли? - заметил старый маг. — По-моему, он вырос за границей, хотя англичанин по крови.
- А какая вина на нем, что ему пришлось возглавить это мрачное заведение? — не удержался я.
- В это сложно поверить, но он пошел на это добровольно. Он давно занимался теорией изучения дементоров и приехал в Англию, чтобы обменяться опытом.
- А Рафферти…
- Его он не застал. Видимо, это весьма его огорчило, но с другой стороны, со смертью Рафферти Уолтер сделался в этой области ведущим специалистом, а в научном мире это немалого стоит. И, надо сказать, его успехи кажутся мне гораздо более значительными, чем у Рафферти — ему удалось на практике применить теорию, которая иначе осталась бы совершенно бесполезной.
- Кстати, Альбус, помните ту легенду — про договор с волком? О Рафферти и Рахилли? Простите, что я так резко меняю тему, но мне кажется, здесь имеют место любопытные совпадения…
Дамблдор, видимо, заинтересовался: нахмурился и кивнул, перебирая бороду.
- Помню, но смутно.
- Я всегда считал ее на редкость глупой, из разряда сказок на ночь, которые придумывают охочие до сплетен взрослые дети. Но последние события дали ей неожиданное подтверждение: скоропалительный брак Бреогана и Эниды, затем — гибель обоих после рождения первенца… Все, как говорилось в легенде: если эти семьи соединятся, их ждет несчастье. И теперь, фактически, оба рода уничтожены…
- Однако, - ухмыльнулся Дамблдор, - Лоэгайре О’Рахилли все еще жив и, насколько мне известно, здоров.
- Но маловероятно, что, работая в Азкабане, он сможет найти себе спутницу жизни, - заметил я. — Таким образом, род О’Рахилли, скорее всего, тоже прервется…
Мой собеседник откинулся на спинку кресла и устремил глаза в потолок, сложив руки на груди.
– Действительно, это могло бы навести на размышления об исполняющемся пророчестве… если бы я не знал, кто сочинил эту легенду.
- Кто же? — озадаченно переспросил я. Конечно, я всегда подозревал, что здесь имело место «народное творчество» любителей пересудов, но мне и в голову не приходило, что удастся выявить автора столь занимательной идеи.
- Руадан О’Рахилли, - сообщил Дамблдор со скорбным видом. — Не исключено, что именно из-за придуманной им романтической сказки, вскружившей голову его внучке Эниде, их семью постигла столь скорбная судьба. Ложь всегда возвращается к своему творцу, основательно окрепнув. Увы, хотя Руадан был талантливым и отважным магом, он также был склонен к безответственным авантюрам и неумеренным фантазиям. Тем не менее, его стойкость заслуживает величайшего уважения, как и его героическая гибель. Жаль, что скоро о нем никто и не вспомнит.

Гимн магической тюрьмы Азкабан

Мимо тех, кто за дело здесь сидит,
Мимо камер невинно заключённых,
Я шатаюсь, приняв серьёзный вид,
Ожиданьем обеда удручённый.

(Припев)
Азкабан…
За окном, как будто шторы,
Азкабан…
Колыхались дементоры…
Не пойду ни в ФБР я, ни в МВД,
А пойду служить я Родине
В РСД!

Дементоры — такие же, как мы,
Если будем судить мы непредвзято,
Только я за зарплату здесь торчу,
А они хороши и без зарплаты.

(Припев)

(автор - Драко Малфой)

Как всегда по окончании последнего экзамена, Гарри вздохнул с облегчением, что весь этот кошмар наконец позади. Всего какой-то час назад он рядом с друзьями топтался у дверей аудитории, рассуждая о том, что был бы не против, если бы сейчас перед ним объявился Вольдеморт с самыми что ни на есть убийственными намерениями, а теперь уже чувствовал себя счастливейшим учеником магического мира. Наконец-то он был свободен, как гиппогриф в полете, и мог без зазрения совести с головой уйти в мысли о предстоящих каникулах. К сожалению, на это была неспособна его подруга, которая нервозно перечисляла, какие из своих ответов она считала правильными, а в каких сомневалась. Гарри только досадливо вздыхал, а Рон, не выдержав, скривился:
- Гермиона, ты не могла бы делать это про себя? Я и так уже обнаружил, что сделал кучу ошибок, а если будешь продолжать в том же духе, то и вовсе окажется, что я ни слова не написал правильно!
- Ты не мог бы потерпеть немного, скоро мы узнаем результат! — недовольно заметила девушка.
- Вот именно, - буркнул Рон, после чего воцарилось натянутое молчание. Гарри вновь погрузился было в свой «сон в летнюю ночь», когда рядом раздался резкий голос профессора зельеварения. Юноша вздрогнул и воззрился на Снейпа, перебиравшего кипу их экзаменационных работ по истории магии.
- Уизли, Грейнджер, — поздравляю, - с кислым видом возвестил зельевар, - «выше ожидаемого» и «превосходно». Вам, мистер О`Рахилли, к сожалению, не могу сказать того же.
У Гарри внутри все сжалось: ему казалось, что он написал свою работу вполне прилично.
- «Выше ожидаемого», - презрительно завершил профессор, сунув свиток ему в руки.
На всякий случай проверив, не оговорился ли Снейп, Гарри бросил вопросительный взгляд на друзей и пожал плечами. Когда преподаватель отошел, он шепнул:
- Раньше он наверняка сказал бы, что поражен результатом, даже если бы я получил «удовлетворительно».
- Вот именно, что раньше, - бросила Гермиона, уставившись на свой листок с умилением, достойным разве что мамочки, любующейся своим первенцем.
- А вот моя мама наверняка обрадуется, потому что наверняка была уверена, что я завалю все экзамены, - проворчал Рон. — Она не слишком высокого мнения о моих способностях.
- То мама, а то Снейп, - рассудил слизеринец. — С ним лучше, чтобы он заранее не питал иллюзий насчет твоих талантов.
К троице приблизился унылый Драко:
- Опять «выше ожидаемого»! Ну что я сделал не так?
- Может, председатель комиссии предпочитает другую стилистическую направленность? — ехидно предположил Гарри. Получив в ответ кислую ухмылку, он был избавлен от общества Малфоя-Младшего, который пошел вещать о своих горестях кому-то из рейвенкловцев.
- Ну, все, да здравствуют каникулы! - Гарри взмахнул свитком с оценками, отметая мрачные мысли.
- У тебя-то все, - заметила Гермиона, - а у нас с Роном еще астрология… А он, между прочим, еще не повторил и половины конспекта!
- Да ладно тебе, - отозвался ее друг. - Во-первых, еще целых три дня, а во-вторых, я все замечательно помню с занятий… И вообще, со всеми этими дементорами у нас совершенно не было времени на повторение!
- Рональд, хотелось бы напомнить , что последних дементоров ты видел более двух месяцев назад! Или ты веришь статьям в «Придире», что они прячутся у нас в подвале?
- Я переживал за Гарри!
- Конечно, целых два с половиной часа! — всплеснула руками девушка. — Разумеется, если бы не Гарри, тебе с лихвой хватило бы этого времени, чтобы одолеть весь свой конспект!
Сам Гарри, с тревогой следивший за нарастанием последствий своего пустячного замечания, рассудил, что наступило время ретироваться, пока раскручивающийся водоворот обвинений не затянул и его.
- Я пойду, расскажу отцу о своих оценках.
Эта мельком брошенная фраза больше всего поразила самого Гарри: друзья быстро кивнули, тут же вернувшись к прерванной дискуссии, а он, шагая по опустевшему коридору, раздумывал над тем, сколько значили для него эти, казалось бы, обыденные слова. Раньше о своих школьных успехах он мог поведать разве что Дурслям, которых интересовал единственный аспект: когда его, наконец, выгонят из этой психоделической школы. Разумеется, он мог говорить об этом и с Сириусом, и с Люпином, и с миссис Уизли, но они воспринимали это как-то… не так. Конечно, им было не наплевать на него самого, но его оценки их мало волновали. Порой он ловил себя на том, что завидует Рону и Джинни, которые переживали, как будут распекать их родители в случае проваленного экзамена. Ведь самого его в этом случае ожидали лишь сочувственные взгляды друзей да мерзкие ухмылки Снейпа. А Гарри, как ни странно, хотелось, чтобы ему хоть раз в жизни устроили выволочку, завершив ее словами: «Это все ради твоего же блага!» - чтобы хоть узнать, на что это похоже.
Однако в случае с новообретённым отцом его чаянию не суждено было сбыться: по прекрасному настроению, в котором О`Рахилли пребывал, пожалуй, в первый раз со дня похорон Уолтера, Гарри понял, что разнос на сей раз отменяется. Ликование профессора Войны отчасти объяснялось злорадством, с каким он наблюдал муки других преподавателей, на которых в полной мере свалились тяготы экзаменационного периода. В отличие от прочих дисциплин к предмету Военных действий Министерство магии не питало никакого интереса: не было даже комиссии — экзамен был оставлен полностью на совести Рахилли, который не преминул этим воспользоваться. Ученики были немало удивлены, когда вместо предполагаемых экзекуций со стороны профессора, известного своей придирчивостью, они узнали, что для сдачи экзамена достаточно предоставить список зачетов. После этого его участие в экзаменационном процессе ограничилось тем, что он все-таки поддался просьбам Люпина, ассистируя ему на экзамене по Защите от темных искусств.
- Привет, Гарри! — радостно улыбнулся он при виде студента. — Отмучился?
- Ага, - кивнул тот. — У меня по истории…
- Знаю, тут уже Снейп приходил, - отмахнулся О`Рахилли.
- По-моему, он выглядел разочарованным… - осторожно заметил Гарри.
- Конечно. Наверняка он надеялся, что ты оправдаешь его ожидания: получишь «удовлетворительно» по всем предметам, кроме зельеварения, как он сам.
- Профессор Снейп получал «удовлетворительно»? — не поверил своим ушам слизеринец.
- По истории магии — с пугающей регулярностью, - хмыкнул преподаватель Войны. — Он вообще всегда демонстративно пренебрегал предметами, которые, по его мнению, ему не понадобятся. Правда, по трансфигурации и нумерологии у него всегда были приличные оценки: умудрился даже сдать Т.Р.И.Т.О.Н. на «превосходно». Но это все влияние Рафферти — он тогда работал у него ассистентом в летние месяцы — когда у тебя с утра до вечера бормочут над ухом что-то, в чем ты не понимаешь ни единого слова, приходится выбирать: по-быстрому сойти с ума или подтянуть свой интеллектуальный уровень. Хотя что касается Снейпа, так и непонятно, что именно он выбрал.
Гарри фыркнул, по привычке быстро оглянувшись на дверь.
- А теперь по иронии судьбы ему приходится принимать экзамены по истории магии, - задумчиво продолжил Рахилли. — Вот тебе и урок на будущее: никогда неизвестно заранее, что тебе пригодится, а что нет… Если ты не специалист по прорицанию, конечно. А вообще, ты молодец. Твоя мать бы тобой гордилась. Ну, ты понял, о ком я. — Он махнул рукой, погрустнев. - Теперь осталось домучить студентов Люпина и мы сможем уехать в Ирландию. И зачем я только подрядился ему помогать? Помнится, меня он бросил на половину учебного года наедине со своим дурацким предметом.
- Не суди его строго, - улыбнулся Гарри. - Профессор Люпин — пока что единственный за много лет, кому вообще удалось вернуться на эту должность. А куда мы всё-таки поедем?
- Сам не знаю, - пожал плечами профессор. — Я, конечно, написал всем четырём управляющим, ответили трое, четвёртый — может, помер, кто знает… Один пишет, что в поместье лучше вообще не соваться, оно и при жизни родителей Рафферти было довольно запущенным. Два других, вроде как, в приличном состоянии, одно рядом со столицей, но я бы предпочел то, что в Коннемаре — там, как бы сказать, поспокойнее…
- И безопаснее? — предположил студент.
- Не без этого, - согласился его названный отец.
Дверь отворилась, и в комнату протиснулся Люпин с огромной корзиной, полной свитков.
- О`Рахилли, нам нужно кое-что обсудить, - нетерпеливо бросил он. — Я вас уже полчаса дожидаюсь.
- Ну вот, опять… - вздохнул тот. — Увидимся позже, Гарри.

Наконец экзаменационная пора подошла к концу для всех. Друзья Гарри собирались в Нору: Гермиона выхлопотала у родителей разрешение погостить у Рона. Они согласились, поскольку это отвечало также и требованиям безопасности. Но на военном фронте, похоже, наступило затишье: Тёмный Лорд никак не успел проявить себя с того самого дня, когда отец Гарри и его товарищи угодили в ловушку. Это было вполне объяснимо, поскольку тогда Вольдеморт понёс значительные потери: в окрестностях Лох Несса были обнаружены несколько его сторонников, к которым был применён Поцелуй дементора, а сколько пострадали на самом деле, не поддавалось выяснению. Расположение дементоров тоже пока что оставалось невыясненным, они явно держались в каких-то необитаемых районах гористой Шотландии и также не давали о себе знать, что вполне устраивало власти магического мира. На самом деле, их легко было бы обнаружить, употреби сотрудники Аврората на это хоть немного усердия, но все понимали, что Министерство магии всё равно понятия не имеет, что делать с ними дальше, и поэтому предпочитает действовать по принципу «с глаз долой — из сердца вон».
Когда друзья попросили почтовый адрес, Гарри задумался:
- Это в Ирландии… Такое место, что-то созвучное с «кошмаром»…
- Ясно, - скривился Рон. — Это — ужасная глушь…
- Зато я уверена, что там великолепная природа, - поспешила вставить Гермиона. — Море, зеленые холмы…
- Понятно, почему тебя поспешили засунуть именно туда, - рассудил Рон, - но ты там с тоски взвоешь.
- Едва ли там будет тоскливее, чем в Литтл-Уиннинге, - возразил Гарри.
- К тому же, с тобой будут твои родственники, - поддержала его девушка.
- Да… - Гарри поморщился, вспомнив, что один из родственников — профессор Снейп.
Рон подытожил:
- В общем, думаю, если обстановка будет по-прежнему спокойной, тебе разрешат уехать из этой дыры. Тогда давай к нам, все тебе будут только рады.

Однако до отъезда в родные места Гарри ждало еще одно непредвиденное испытание. Покончив с академическими делами, Рахилли вдруг обратился к нему с вопросом:
- А ты сообщил своим родственникам, ну, про новые обстоятельства?
- Каким? — оторопел Гарри.
- Как каким, у которых ты жил все эти годы! Дяде с тетей!
- Может, еще и Дадли? — буркнул Гарри. — То-то он распереживается… Может, даже похудеет с горя… А вообще, им наплевать. Если я исчезну, они только обрадуются.
- Гарри, ты рассуждаешь безответственно! — отчеканил его названный отец.
Студент одарил его удивленным взглядом, соображая, когда это их профессор Военных действий успел набраться избыточной ответственности, и нехотя предложил:
- Ладно, я напишу им письмо…
- Гарри, ты жил у них… - Лоэгайре сделал паузу, соображая, - шестнадцать лет! Если им так уж наплевать на тебя, как ты уверяешь, почему они сразу не сдали тебя в сиротский приют?
- Так ведь Дамблдор приказал! Он же в самом начале тёте Петунье…
- А с какой стати она его послушала? — оборвал его Рахилли. — Она вовсе не обязана подчиняться его прихотям, ведь и по меркам магического мира Дамблдор далеко не верховодит, а уж к маггловскому и вовсе не имеет никакого отношения. Попытки давить на магглов — серьезное правонарушение.
- Но ведь она этого не знала… - задумался Гарри.
- В таком случае, либо она безнадежно глупа, либо все на самом деле совсем не так, как тебе это представили, - отрубил профессор Войны.
Гарри промолчал, подумав, что склоняется к первому.
- В общем, как бы то ни было, не нанести визит твоим родственникам будет верхом невежливости.
- Может, я всё-таки письмо напишу? — взмолился Гарри. — В конце концов, они и сами не ахти какие… вежливые.
- Письмо ты, конечно, напишешь. Они ведь должны знать, когда тебя ожидать. Но всё остальное, думаю, лучше объяснить при личной встрече.

Пятнадцать минут спустя Гарри остервенело мусолил кончик пера, недоумевая, зачем вообще предупреждать Дурслей о своем приезде. Они и так знают, что он заявится, никуда не денется. Выбирая выражения, как бы написать тете Петунье о том, что у него есть очень важные новости, так, чтобы она не умерла от любопытства до его приезда, юноша фыркнул, представив, как она воспримет все эти «новые обстоятельства». Едва ли его «дорогие родственники» будут в восторге от известия, что все эти годы они воспитывали подкидыша вследствие малопонятных интриг и махинаций. Впрочем, так им и надо. Он завершил письмо фразой: «Все расскажу при встрече» и отправился на совятню. Там он предупредил Буклю, чтобы та не задерживалась в этом негостеприимном доме без необходимости, и вернулся к сбору вещей.
Заглянув к отцу, чтобы узнать, когда они выезжают завтра, он застал у того в комнате еще двоих преподавателей: профессора Снейп и Люпин оживленно спорили о чем-то с Рахилли. Подивившись солидарности Мастера Зелий и оборотня, Гарри приблизился, чтобы узнать, о чём речь.
Профессор Военных действий тут же обратился к нему за поддержкой:
- Гарри, у тебя ведь найдется лишний комплект маггловской одежды?
- Э-э-э… - только и смог ответить на это Гарри, введённый в замешательство подобным поворотом дел.
- Вещи мистера Поттера будут безнадежно велики для тебя, Лоэгайре, - отрезал Снейп.
- Вообще-то, они и мне велики… - робко заметил студент.
- Рахилли, хватит скопидомничать, ты же владелец огромного состояния! — подхватил Люпин.
- Это всё не моё, - буркнул профессор Военных действий.
- Мистер Поттер, скажите ему хоть вы! — раздраженно бросил зельевар.
- А в чём дело, сэр? — наконец догадался спросить Гарри.
- Мистеру О`Рахилли-Старшему нужна новая маггловская одежда, раз он собрался в гости к магглам, - пояснил Люпин. — А он почему-то так не считает.
- Зачем тратить деньги на то, что я одену раз в жизни? Да, Гиппогриф, ведь у тебя тоже есть маггловская одежда! Может, одолжишь мне что-нибудь?
- Это выше моих сил! — заявил Снейп и, бурча под нос: «Ох уж мне это ирландское крохоборство!» - вышел, хлопнув дверью.
- Сам-то! — крикнул ему вслед О`Рахилли. — А в чем вопрос? У меня самого есть и брюки, и свитер, и вообще уйма всего с Азкабана осталась.
- Если появишься в таком виде у магглов, тебя точно арестуют за бродяжничество, - сухо заметил оборотень. — Это тебе не заключенных пугать.
- Вообще-то, я был бы не прочь и себе что-нибудь прикупить, - заметил слизеринец.
- Вот именно, всё равно тебе надо будет сопровождать Гарри, - с облегчением вздохнул Люпин.

На следующий день они отправились в магазин «Волшебство стиля» в одном из пригородов Лондона, куда нередко заглядывали маги, которым по той или иной причине требовалось погружение в маггловский мир. Из работавших там продавцов некоторые были волшебниками, другие имели к ним прямое отношение, так что здесь можно было избежать косых взглядов на мантии покупателей и их странные манеры. При мысли, что он наконец сможет избавиться от разношенных вещей Дадли, Гарри охватило радостное чувство. Раньше его не особенно волновало, во что он одевается, пока живет у магглов, но теперь, примерив новую одежду, он ощутил себя переродившимся, словно повзрослевшим: из зеркала на него глядел не долговязый нескладный подросток, а молодой мужчина, хоть и несколько худощавый.
Неожиданно его кольнуло узнавание: сделав шаг к зеркалу, он пристально вгляделся в своё лицо, такое привычное, что он понятия не имел, какое оно на самом деле. Вообще-то, раньше он заглядывал в зеркало разве что по большим праздникам, полагая, что это в порядке вещей. И, поскольку ему говорили, что он очень похож на отца, Джеймса Поттера, Гарри привык считать себя его копией. А теперь, словно на картинке-загадке, внезапно проступили скрытые ранее контуры: на собственном лице он различил черты настоящего отца, Бреогана Рафферти, и Эниды О’Рахилли, его матери, так похожей на брата.
Оглянувшись, он убедился, что последний всё так же потерянно топчется посреди магазина с таким видом, словно попал на экспозицию пыточных орудий. Увидев, что Гарри оторвался от зеркала, он обратился к нему:
- Гарри, тридцать фунтов — это дорого или дешево? Ни дементора не понимаю в ваших маггловских деньгах.
- Тут все очень дешево, - заверил его юноша, чувствуя, что иначе тот так ни на что и не решится.
Заметив колебания покупателя, к ним приблизилась молодая улыбчивая продавщица.
- С вами у нас не возникнет трудностей, мистер О`Рахилли, - заверила она. — Подобрать вам костюм будет очень легко, - казалось, девушка забавляется смущением покупателя, впервые столкнувшегося с маггловской одеждой.
- Вы что, хотите сказать, что я похож на вешалку? — мрачно отозвался тот.
- Конечно, нет, - рассмеялась продавщица. — Просто на некоторые фигуры приходится шить на заказ, или подгонять… Впрочем, едва ли вам это интересно. Вам нужен костюм для официальной встречи, торжества или ужина?
- Просто в гости, - вмешался Гарри. — Обыкновенная английская семья, ничего особенного.
- Понимаю, - отозвалась девушка.
Через полчаса они уже выходили из магазина, и Лоэгайре, в отличие от приемного сына, был отнюдь не счастлив покупками.
- Я в этом выгляжу, как пикси во фраке, - пожаловался он.
Отдав должное сравнению, Гарри изо всех сил старался сохранять серьезность.
- Мне надо месяц ходить в этом, чтобы привыкнуть…
- Так, может, отложим визит? — обрадовался Гарри. — А я напишу письмо…
- Ну уж нет, - упрямо тряхнул головой Лоэгайре. — Раз собрались, надо идти.

До Литтл-Уиннинга они добрались без приключений и без помощи маггловских транспортных средств. Там Гарри уверенно провел названного отца по улицам и, наконец, позвонил у дверей, не ожидая ничего хорошего.
Дверь открыла миссис Дурсль.
- Добрый день, тетя Петуния! — бодро поприветствовал ее Гарри. В ответ на ее недоуменный взгляд на его спутника он сказал: - Мне нужно кое-что объяснить… Как я и писал… Я могу рассказать все по-быстрому прямо здесь, но вообще-то, история долгая…
Смерив их еще одним подозрительным взглядом, миссис Дурсль посторонилась:
- Этот человек с тобой? Ладно, проходите.
Проведя их в гостиную, тетя Петуния зашла в кухню, чтобы поставить чайник.
- Надеюсь, прошлым летом у вас не было… неприятностей из-за моего исчезновения? — догадался спросить Гарри.
- Вообще-то, твои знакомые истоптали мой газон и клумбу, - недовольно отозвалась женщина. И странный запах из дома целый месяц не выветривался. А в остальном, можно сказать, что все прошло благополучно.
- Гарри, ты меня не представил. — Названный отец толкнул его локтем под ребра. Охнув от неожиданности, юноша недовольно произнес, указывая на названного отца:
- Я забыл, это — профессор О`Рахилли, он преподает в моей школе. А это — миссис Петуния Дурсль, моя тетя, будьте знакомы.
- О`Рахилли… - На челе тети Петунии мелькнула тень узнавания.
- А где дядя Вернон и Дадли? — спросил Гарри, удивляясь, что мужская половина Дурслей еще не потеснила их своими внушительными габаритами.
- Дадли ушел к друзьям, а Вернон на работе. Так что ты хотел рассказать? — В глазах у тетушки сверкал прямо-таки охотничий азарт, Гарри отметил, что сумел заинтриговать ее своим туманным письмом.
- Дело в том, что получилась такая штука… - Юноша неожиданно обнаружил, что понятия не имеет, как внятно изложить события прошедшего школьного года, учитывая, что он отнюдь не собирался посвящать тетю в суть всего, что ему удалось выяснить. Стоило продумать план рассказа раньше, но теперь эта мысль была явно запоздалой. В конце концов, он решил рубануть сплеча:
- На самом деле, он — мой отец.
На лице тети Петунии отразилось безграничное удивление, но вместе с ним разгорающееся любопытство: видимо, новости пришлись ей по вкусу.
- Это правда? — обратилась она к профессору.
Лоэгайре кивнул.
- Почему же он не объявился раньше?
- Я не знал, - пожал плечами О’Рахилли. — Его мать давным-давно умерла, а я понятия не имел, что у нее родился ребенок.
- Меня усыновили мама с папой, ну, то есть, Джеймс и Лили Поттеры, - вмешался Гарри. — Но об этом тоже никто не знал, все это выяснилось случайно. — Он вспомнил содержание статьи «Пророка», в которой довольно логично излагалось, как удалось выяснить истинное происхождение Мальчика-Который-Выжил, и принялся за пересказ. — У нас один профессор занимается тем, что готовит зелья на выяснение родственных отношений, ну, вроде генетического анализа. А мне удалось заклинание, которое получается только у тех, кто принадлежит к древнему магическому роду, поэтому он решил меня проверить. И неожиданно вышло, что мой преподаватель — мой отец…
Когда он закончил, выражение лица у тети Петунии по-прежнему было довольно-таки ошарашенным:
- Просто не верится… А еще говорят, что в книгах и фильмах одно вранье… Вот и у моей кузины был похожий случай…
Услышав эту присказку, Гарри понял, что быстрым объяснением не обойдется. А он-то уж было обрадовался, что ограничится разговором с тетей, после чего они смотают удочки до появления кузена с дядей. Но по опыту он знал, что прервать тетю Петунию, когда она оседлала любимого конька, не под силу даже наиболее решительным особам, вроде тетушки Мардж, которая в подобные моменты была готова скормить ее своим бульдогам, но вместо этого досадливо пыхтела, давясь чаем и хватаясь за любую возможность избавления. Поэтому Гарри обреченно принял свою чашку, с возрастающим удивлением наблюдая появление на столе печенья, конфет и кекса, впрочем, все это было расставлено перед его названным отцом. Однако, проигнорировав явный намек, юноша загреб себе побольше сластей, чтобы скрасить повествование про четвероюродную кузину, которое он знал наизусть во всех вариациях, как и то, что оно имело весьма отдаленное отношение к правде.
Вместо того, чтобы проявить известный всем студентам и преподавательскому составу Хогвартса темперамент, Лоэгайре кивал, как загипнотизированный, и поглощал одну за другой чашки чая, который не забывала подливать тетя Петуния. Когда «Баллада о кузине» подошла к концу, тетя вновь принялась за расспросы. Естественно, первым в их списке был:
- А где вы собираетесь жить?
- Вообще-то, у меня есть поместье, - смущенно поделился Лоэгайре. — Даже не одно… Дело в том, что я недавно наследовал своему зятю, он был очень богат, и они с моей сестрой умерли, не оставив наследников.
Уже предвидя дальнейшее, Гарри не мог предотвратить следующего замечания:
- Вот и с моей подругой было абсолютно то же самое…
Юноша сгреб оставшиеся конфеты и со стоическим спокойствием уставился в окно, слушая рассказ, не имеющий абсолютно никакого отношения к предыдущим словам.
Однако «Сказание о подруге» было прервано неожиданным появлением Дадли с двумя приятелями. Вместо приветствия Гарри засунул в рот сразу три печенья и вновь приготовился к наихудшему развитию событий. Проведя подростков в гостиную, тетя поспешно принялась представлять их, почему-то лучась улыбкой.
- Это — мой сын, Дадли. А это — его друзья, Пирс и Гордон. Познакомьтесь с мистером О`Рахилли, он — наш дальний родственник, твой, Дадли, двоюродный дядя.
Обалдевший Дадли во все глаза уставился на мать, не меньше Гарри дивясь подобной любезности с ее стороны. Затем он перевел недоумевающий взгляд на О’Рахилли, по-видимому, прикидывая, ни является ли тот премьер-министром Ирландии или попросту прячет под костюмом пояс шахида, угрожая его матери в случае малейшего повода поднять на воздух весь дом.
- Я так рада, что нам наконец удалось свести знакомство! Столько лет под покровом тайны! Просто невероятно! — ахнув, тетя Петуния убежала на кухню, бросив: - Садитесь, мальчики, сейчас будем обедать!
Все еще не обретший дар речи Дадли продолжал таращиться на О`Рахилли, не обращая никакого внимания на своего кузена.
Возвратившись с подносом, миссис Дурсль шепнула Дадли:
- У мистера О`Рахилли замечательное поместье в…
- В Коннемаре, - отозвался тот. — И под Дублином… И в Корке… - Он нахмурился, вспоминая. — И в Доннеголе… Но они, большей частью, довольно заброшенные. Кстати, можете звать меня Лоэгайре.
- А вы меня — Петуния, - миссис Дурсль хихикнула.
Гарри ненароком угодил локтем в собственную чашку с остатками чая. Судя по выражению лица его кузена, тот испытывал сходное эмоциональное потрясение.
- Да, мальчики, и мистер О’Рахилли — отец нашего Гарри, - умиленно сообщила она Дадли, окончательно отбив у бедняги аппетит. — Это просто невероятная история…
Подавив тоскливый вздох, Гарри принялся слушать авторскую версию «Повести о несчастном мальчике». Правда на сей раз у него было неплохое развлечение — наблюдение за тем, как сменяют друг друга выражения лица Большого Дэ. Под конец рассказа Гарри даже подумал, что в его кузене дремлет недюжинный артистический талант… который, правда, под силу разбудить разве что стаду мамонтов.
В довершение «вечера счастливого воссоединения» в прихожей послышался до боли знакомый топот, окончательно погрузивший Гарри в меланхолию. В данный момент его радовало разве что отсутствие тетушки Мардж с ее сворой.
Быстро оттараторив завершающие фразы адаптированного повествования, миссис Дурсль упорхнула в прихожую, из которой уже слышался рык:
- Какого черта творится в моем доме?
Гарри прикусил губу, думая, что наступил самый удачный момент уносить ноги. Однако Лоэгайре, подрастеряв свою РСД-шную бдительность, не трогался с места.
Тем временем доносившееся из прихожей недовольное бурчание постепенно сходило на нет, все отчетливее становились убеждающие интонации тети Петунии, и до слуха Гарри, который сидел ближе всех к двери, долетали отдельные фразы: «зря мы, что ли, столько лет…», «хоть какая-то польза…», «в кои-то веки возможность…»
В конце концов, миссис Дурсль снова появилась в гостиной, ведя за собой хмурого дядю Вернона. После взаимного представления мистер Дурсль буркнул:
- Очень рад, - и, переведя взгляд на Гарри, заметил: - Вообще-то ты никогда не был похож на этого прохвоста, Поттера.
В душе Гарри всколыхнулось было возмущение, однако его вытеснила мысль, что сказали бы его бывшие родственники, узнай они, кто его отец — настоящий. Вот где была бы буря эмоций: с одной стороны, пропащий уголовник, а с другой — куча денег, родословная и важный пост, а значит, вестимо, не такой уж плохой человек…
- Все-таки твоя мать… - Дядя Вернон перевел гордый взгляд на жену.
- Его мать — не Лили, - шикнула на него Петуния. — Я же тебе объясняла!
- Тогда каким образом он наш…
- Я-тебе-потом-все-объясню, - сквозь зубы прошипела багровая от возмущения миссис Дурсль.
- А где вы работаете? — сменил тему дядя Вернон, чувствуя, что тему родственных связей лучше оставить.
- Преподавателем, - отозвался Рахилли. — А раньше… Как бы сказать…
- Секретные службы, - встрял Гарри. — Правоохранительные органы, высшее звено.
- Да, - серьезно кивнул его названный отец, - вроде того.
Взгляд мистера Дурсля стал встревоженным.
- А сейчас на пенсии, - завершил Гарри. — По состоянию здоровья.
- Преподаю Условия безопасности в период военных действий, - кивнул Лоэгайре.
- У вас, наверно, большие связи, - осторожно заметил дядя Вернон.
- Были, - грустно сообщил О`Рахилли. — Почти все мои коллеги погибли на службе…
- А у меня фирма, «Граннингс», наверно, слышали? — Мистер Дурсль, видимо, преисполнился достаточным уважением к собеседнику, чтобы поведать ему о своем детище.
- Что-то слышал… - неопределенно отозвался Лоэгайре, чем обрек себя на пространное повествование, прерываемое замечаниями: «Обратите внимание, вам это должно быть интересно…» Гарри, по мере сил, растолковывал смысл слов дяди Вернона, удивляясь, как у его названного отца еще голова не отвалилась — столько кивать. В конце концов, мистер Дурсль перешел к намекам на нечистые дела его конкурентов, которые могли бы заинтересовать правоохранительные органы.
На этом самый умопомрачительный вечер в жизни Гарри наконец кончился, Лоэгайре с несколько обалдевшим от обилия информации видом вежливо распрощался с новыми родственниками, Гарри — далеко не так сердечно, но удостоившись мрачного: «Всего хорошего» - от дяди, «Заходите почаще» - тети и «Пока» - от Дадли. Тряся руку О`Рахилли, дядя Вернон пустился в туманные рассуждения на тему того, что он лично не имеет ничего против представителей других народов, хотя бывают нации со странностями, даже и с немалыми, но и к ним, как он убедился, порой относятся приличные люди. На это Лоэгайре простодушно брякнул, что мистер Дурсль совершенно прав и его семья - безусловно, приличные люди, хотя англичан он всегда недолюбливал. Оставив дядю Вернона с вытянувшимся лицом на пороге, О’Рахилли поспешил вслед за приемным сыном по темнеющей улице.
- Ну, что я тебе говорил? — бросил он. — Они, в общем, ничего, особенно для англичан.
- Да уж, - кисло отозвался Гарри. — Думаю, впечатлений мне теперь надолго хватит… И им тоже.

Ночью Гарри мучили кошмары о том, как его названный отец сдает его обратно Дурслям со словами: «Я все равно не смогу дать ему подобающее воспитание». Отчасти от этого, отчасти из-за дождя, зарядившего с утра пораньше, он появился в опустевшем Главном зале в довольно мрачном расположении духа. На вопрос Люпина о том, как прошел визит к родственникам, он скривился:
- Надеюсь, это больше не повторится.
- Правильный образ мыслей, - рассудил оборотень. — Кстати, вы сегодня уезжаете. Вчера я слышал, что последние формальности улажены. Если все пойдет хорошо, вас оставят в покое на целое лето.
- Я надеюсь, - кивнул Гарри, подумав, что почти наверняка что-нибудь пойдет не так.
- Ваше местонахождение будет известно немногим, поэтому вас не будут донимать непрошенные визитеры. На конфиденциальности настоял Дамблдор, хотя Министерство собиралось отрядить охрану для вашего особняка.
Гарри передернул плечами:
- Слава Мерлину, директор не согласился! — Помедлив, он спросил: - Профессор, а вы не могли бы… заехать к нам погостить? Или это тоже запрещено?
- К счастью, нет, - улыбнулся Люпин. — На самом деле, директор даже просил меня об этом. Хоть он и отказал мракоборцам, но был бы не против того, чтобы рядом с тобой находился еще один член Ордена феникса.
- Вот это здорово! — просиял юноша, разом избавившись от всех дурных предчувствий.
Их прервал профессор Снейп, который, не потрудившись подойти, объявил с порога зала:
- Мистер О`Рахилли, советую заняться сборами немедленно, потому как мы выходим через час!
Быстро отправив в рот пару ложек каши, Гарри невнятно промычал извинения Люпину и помчался в свою спальню. Ему удалось на удивление быстро упаковать чемодан, правда, в спешке он не особенно удручал себя отслеживанием того, чтобы туда не попали вещи, в изобилии позабытые его однокурсниками. Поэтому уже через полчаса с небольшим он стоял у дверей холла, гадая, когда появятся его пунктуальные преподаватели.
Пятнадцать минут спустя, в поле зрения появился профессор Снейп с целой стопкой котлов. За ним следовал профессор Военных действий, с любопытством разглядывавший вверенную ему дюжину колб. Установив свою котельную башню рядом с юношей, зельевар повернулся, тут же разразившись потоком наставлений:
- Куда смотришь, сейчас упадет! Зачем вытащил пробку, быстро вставь на место! Сначала остальные поставь, я сказал! Все, отдай мне!
Расставшись со своей ношей, Рахилли окинул нагромождение котлов критическим взглядом:
- Зачем тащить все это с собой? Ты думаешь, там котла не будет?
- Много ты понимаешь, - буркнул Снейп. — Может, мне теперь варить уникальные зелья в ученическом котле? Или вы жаждете попробовать еду, приготовленную в посуде из-под экспериментального раствора?
- Ты что, собираешься ставить эксперименты в моем доме? — неодобрительно поинтересовался Рахилли.
- Ты сам заявил, что он не твой, - парировал Мастер зелий. — А мистер экс-Поттер, полагаю, позволит мне заниматься своим делом на его территории, коли уж мое пребывание там вызвано его интересами.
Ход был просчитан правильно: «Мистеру Экс» оставалось лишь покорно кивнуть, а профессор Военных действий, скривив губы, подытожил:
- Буду надеяться, что тебе не настолько надоела жизнь, чтобы оборвать ее вместе с нашими.
Лицо Снейпа не то чтобы просветлело, но на нем появилось что-то вроде торжества:
- Надо отнести остальные ингредиенты. И не вздумай разгрохать их об стену своей левитацией! — Двинувшись было к лестнице, зельевар повернулся к Гарри: - А вы что встали, как боггарт перед статуей? Ступайте, поможете снести вещи из кабинета.
Наконец эпопея с перетаскиванием вещей была закончена, и перед дверьми прихожей выросла груда реквизитов профессора зельеварения, под которой терялись пожитки Гарри и его названного отца.
Слизеринец лишний раз порадовался, что владение магией избавляет их от необходимости носить все эти ценности на руках. Связав заклинанием все вещи, чтобы ни одна из них не потерялась при перемещении, и не забыв про амортизирующие чары на случай жесткой посадки, Снейп скомандовал:
- Приготовьтесь! Этот аппарационный маршрут довольно сложен, так что сконцентрируйтесь, мистер О’Рахилли.

Ничего особенно сложного Гарри не почувствовал, разве что, в голове осталось легкое головокружение, словно после кружки сливочного пива на морозе. Местность, в которой они очутились, была на редкость приветлива — лощина, клубящаяся сочной зеленью. Казалось, наполняющее воздух журчание издавали сами деревья, блаженствуя под лучами солнца. Однако это шумел скрытый буйной порослью осоки ручей, который, растекаясь, создавал на дне низины небольшое болото, на краю которого они стояли. Но, как Гарри ни крутил головой, он не углядел ничего напоминающего жилье.
- Даже маскирующие чары в порядке, - с удовлетворением констатировал Снейп. Пройдясь вдоль склона, поднимавшегося по правую руку, он ощупал поверхность камня, на котором уместился небольшой газон из жестких пучков травы.
- Ты бывал здесь? — спросил Рахилли, который с интересом наблюдал за его действиями.
- Нет. Но Рафферти немного рассказывал мне про это место. Здесь поселились его родители, уже после того, как он обосновался в Корке. Говорил, что в этом холме когда-то жили сиды.
- Да ну? — Рахилли приблизился к Снейпу и уставился на травянистую поверхность возвышенности, словно ожидал, что ответ явится оттуда.
- Не знаю, - отмахнулся зельевар. — Он не особенно распространялся об этом.
- А кто такие сиды? — вклинился Гарри.
Лоэгайре удрученно сдвинул брови:
- Вер, может, ты ему объяснишь? Как англичанин англичанину?
- Эльфов знаете, Рахилли? — повернулся к юноше зельевар.
Гарри кивнул.
- Так вот, представьте себе то же самое, только без ушей длиной в фут и нормального роста. Представили? Правильно, они практически неотличимы от вас самого. А в чем разница, я не знаю.
- Что ты несешь? — недовольно прервал его Рахилли.
- Хорошо, могу конкретнее: в чем разница, не знают даже их добрые соседи — господа ирландского происхождения. — Казалось, Снейп забавлялся возмущением друга.
- Гарри, сиды — это… Ну, они… - принялся соображать Лоэгайре. — Понимаешь, Ирландию не всегда населяли ирландцы…
- А Англию — англичане, - с напускной серьезностью кивнул Снейп. — Когда-то они все назывались пещерными людьми.
Зыркнув на него недобрым взглядом, Рахилли продолжил:
- Наш остров попеременно заселялся нечеловеческими расами, которые обладали сверхъестественными способностями. Они либо гибли из-за природной катастрофы или эпидемии, либо истребляли друг друга в междоусобицах. В конце концов, здесь утвердились люди и потеснили изначальных жителей. Чтобы не сталкиваться с людьми, они ушли в другое измерение…
- Пятое или шестое? — ехидно поинтересовался зельевар.
- Они заселили пространство под миром…
- Где вступили в противоборство с кротами…
Стоически не обращая внимания на эти поддевки, Рахилли закончил:
- …и выходят в мир людей через холмы. Поэтому мы называем эти холмы также сидами.
- Они были волшебниками? — спросил Гарри, убедившись, что названный отец закончил.
- Да, но не такими, как мы… Я действительно не могу этого объяснить, но они отличаются… Они просто другие.
- И в завершение могу заметить, - вставил зельевар, - что никто не встречался с ними вот уже добрую сотню лет.
- Почему же, помнится, когда я был маленьким, я слышал…
- Я имел в виду, что никто не видел их, будучи в трезвом состоянии, - пояснил Снейп.
Лоэгайре не нашелся, что возразить.
- А теперь, если ты завершил этот экскурс в мифологию вашего народа для юного Рахилли, может, подумаем, как войти?

Вход нашелся довольно неожиданным образом. Когда Гарри, обходя возвышенность слева, приблизился к ней вплотную, чтобы не угодить ногой в заросшую заводь, он неожиданно почувствовал, что склон прямо перед ним словно вдвигается вглубь, как будто проваливается, а с боков — наоборот, выступает, словно ложноножки гигантской амебы. В следующее мгновение он очутился в кромешной тьме, но, не успев испугаться, оказался в освещенной комнате с ведущей вверх лестницей у противоположной стены. Обстановка была простой, но уютной — добротная деревянная мебель, выцветшие ковер и занавески, на стене негромко тикают часы. Единственным, что смутило Гарри, было то, что в стене за его спиной не было ни намека на дверь. Впрочем, имелось окно, сплошь заросшее какой-то вьющейся растительностью, отчего проникающий в комнату свет был зеленоватым.
Мимолетом оглядев помещение, Гарри вновь повернулся к лестнице и чуть не подскочил от неожиданности: перед ним стояло забавное существо, неотличимое от домашних эльфов Хогвартса. Но одежда и, главное, манера держаться не позволяли отнести это существо к их числу: облаченное в старомодный камзол и деревянные башмаки с загнутыми носами создание вопросительно созерцало Гарри, словно чего-то от него ожидало.
К счастью, практически в тот же момент, когда юноша обнаружил постороннее присутствие, рядом с ним одновременно появились его опекун и профессор зельеварения. Впрочем, похоже, они дезориентированы происходящим не меньше, чем сам Гарри. Первым отреагировал Рахилли: выступив вперед, он согнулся в церемонном поклоне. Эльфоподобное существо ответило ему неторопливым поклоном, сказав что-то на непонятном языке, из чего Гарри разобрал только «О`Рахилли». Лоэгайре что-то ответил, указав на Снейпа и приемного сына, после чего эльф поклонился им:
- Рад приветствовать вас на земле предков, мистер О`Рафферти.
Юноша автоматически поклонился в ответ.
- Гарри, это — управляющий твоим поместьем, - пояснил ему Рахилли.
- А у всех моих поместий такие… управляющие?
Взглянув на эльфа, Гарри с ужасом понял, что уши-локаторы уловили его замечание: выражение лица Управляющего стало еще надменнее, и, вздернув длинный нос, он удалился вверх по лестнице.
- Сразу видно, что в своей работе он знает толк, - проследив за ним взглядом, заметил Лоэгайре. — Но, пожалуй, лучше лишний раз с ним не пререкаться…
Зельевар хмыкнул:
- И они еще удивляются, что Ирландия под властью англичан, после того, как умудрились угодить в кабалу к собственным домашним эльфам!
- Снейп, я тебя предупреждал! — шикнул на него Рахилли.
- А как его зовут? — сообразил Гарри.
- Управляющий, - пожал плечами его названный отец. — По крайней мере, они предпочитают, чтобы их называли именно так. Вроде, потому, что гордятся своим положением. Поэтому своего имени он тебе все равно не откроет.
Припомнив английских домашних эльфов, даже самых свободолюбивых и независимых из них, Гарри подумал, что Управляющему и вправду есть чем гордиться.

Они прошли на второй этаж, где располагались основные помещения. Как ни старался Гарри, он никак не мог уяснить пространственного расположения этого жилища: выглядывая в окна по периметру, он каждый раз видел местность с одной и той же стороны, словно смотрящие в противоположные стороны окна каким-то образом умудрялись снаружи выстраиваться в один ряд. Озадаченный этим явлением, он несколько раз обошел этаж, вглядываясь в пейзаж, но в конце концов сдался.
Дом оказался не слишком большим, однако в нем свободно могли разместиться около полудюжины человек. Хотя было заметно, что в доме давным-давно никто не живет, каким-то образом ощущалось присутствие былых хозяев и то, что они были радушными и добросердечными людьми. Даже странноватый Управляющий придавал этому дому своеобразное очарование старины. По мере осмотра Гарри чувствовал, что ему здесь нравится все больше и больше. А вспомнив, что, пожелай он этого, сможет провести в этом месте хоть всю свою жизнь, он и вовсе преисполнился восторга.
Когда Управляющий предложил Гарри осмотреть земельные угодья рядом с домом, он вновь вспомнил про отсутствие дверей в нижнем помещении. Видимо, эта мысль отразилась у него на лице, поскольку эльф с плутоватой ухмылкой отвел его на то самое место, где Гарри оказался, когда проник внутрь холма, и сказал на удивительно чистом английском:
- Просто представьте, что вы снаружи, мистер О`Рахилли. — Он назвал юношу фамилией дяди, поскольку Лоэгайре успел вкратце объяснить ему, что настоящее происхождение студента следует держать в тайне.
Решив, что это, по-видимому, какое-то заклинание типа Патронуса, а может, Управляющий просто решил над ним пошутить в отместку за давнишнее бестактное замечание, Гарри вздохнул и добросовестно представил. Ровным счетом ничего не произошло.
- Надо закрыть глаза, - тут же добавил эльф.
Гарри послушно смежил веки. Эффект оказался ошеломительным — в уши тут же ударило журчание воды и щебетание птиц. Раскрыв глаза, юноша увидел под ногами влажную ложбину. Рядом уже стоял Управляющий.
Гарри с опаской покосился назад, ожидая, что холм тут же «пожрет» его, как в предыдущий раз, и поспешил сделать шаг вперед, угодив в самую мокротень. Однако эльф продолжал стоять на месте, никуда не исчезая.
- А как… назад? — поинтересовался студент.
- Туда? — Управляющий указал на склон за спиной. — Все дело в пожелании. Для вас достаточно подумать о том, что вы хотите оказаться внутри. Но это потому, что вы имеете на этот дом законное право как наследник, ваши сопровождающие не смогли бы проникнуть туда без вашего приглашения, неважно, мысленного или письменного.
- Значит, им пришлось бы ломать стенку? — хмыкнул Гарри.
- Это было бы бесполезно, - с самодовольным видом заявил эльф.
- То есть как? — недоверчиво переспросил юноша, а у самого в голове шевельнулась догадка.
- Чужак не сможет попасть вовнутрь, даже срыв холм до основания. Он обнаружит только нагромождение обычных слоев почвы, ни следа жилища внутри.
- Выходит, на самом деле этот дом располагается совершенно в другом месте? — нахмурился Гарри. — Где же?
- Даже не пытайтесь выяснить это, мистер О`Рахилли, - пафосно произнес Управляющий. — Этого не знал даже молодой хозяин.
Гарри решил, что эльф, конечно же, темнит, но в данной ситуации главным было именно то, что, пошли Вольдеморт хоть всю свою свору в атаку на его поместье, он ничего этим не добьется. Он начал понимать, почему для его летних каникул было избрано именно это место.
- А если холм уничтожат, - уточнил он, - выходит, что в него нельзя будет попасть? И из него нельзя выбраться, если его осадят…
- Можно, - отозвался эльф, глядя куда-то в сторону. — Но вам ни к чему знать об этом до поры.

Несмотря на уютную постель и спокойную обстановку, ночью Гарри вновь посетило довольно странное видение. Не пугающее, но обескураживающее: раньше ему ничего подобного не снилось.
Сначала ему показалось, что он проснулся, и разбудили его незнакомые голоса. Осторожно приоткрыв глаза, он убедился, что лежит в отведенной ему хозяйской спальне, а в комнате находятся два незнакомых человека, лица которых были плохо различимы в ночной мгле - мужчина и женщина в мантиях волшебников.
Женщина мерила комнату шагами, резко разворачиваясь, отчего ее подол летал по воздуху, подобно красной тряпке тореадора. Мужчина просто стоял, поворачивая голову вслед за ее перемещениями. Когда он заговорил, его голос казался утомленным:
- Назови мне хоть одну причину, по которой моя бабушка могла солгать. Друиды не шутят с такими вещами.
Женщина остановилась рядом с постелью Гарри, так, что он мог, протянув руку, дотронуться до ее платья, но боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего присутствия. Вблизи он разглядел, что волосы в ее толстой косе поседели. Но голос был по-прежнему молодым и звучным:
- Я могу, да только ты меня не послушаешь. У вас это в крови — почтение к предкам, и все такое, поэтому вы закрываете глаза на то, что может бросить тень на их память. Замять и забыть — вот ваш принцип!
- Я все еще не понимаю, о чем ты, - хмуро отозвался мужчина.
- В истории с убийством Эрин О`Рахилли вам пришлось прибегнуть к чему угодно, вплоть до сверхъестественных объяснений, чтобы залатать эту историю белыми нитками. Ведь подумать, что девушку действительно погубили ее родичи, мог лишь тот, кто ничего не смыслил в людях. Будь убийцей кто-то из Рахилли, он не стал бы этого скрывать, напротив, тут же раструбил бы по всем окрестностям. А они вместо этого безошибочно указали на виновных.
- А ты, значит, разбираешься, - мужчина вздохнул. — Тогда скажи мне вот что: зачем, по-твоему, моим предкам нужно было устраивать все это, чтобы потом судорожно заметать следы? Неужели ты, - он усмехнулся, - ты полагаешь, что это все ради того, чтобы помешать неугодному браку?
Женщина повернулась, глядя на то место, где лежал Гарри. Он не мог поручиться, что она его видела, но автоматически натянул одеяло до подбородка. Ее лицо с огромными темными глазами в полумраке казалось прекрасным, хотя годы уже поработали над ним.
Выдержав паузу, мужчина снова заговорил:
- Чтобы помешать осуществиться проклятию. А все потому, что Рахилли в него не верили, так же, как и ты. Неверие — первый шаг к поражению.
- Что же, ты, - голос женщины дрогнул, - тоже предпочел бы смерть сына или его невесты?
- От проклятия невозможно отгородиться. Оно, как вода, раздавит самые прочные стены. Я больше не собираюсь затыкать щели, подобно моим предкам, раз мы все равно обречены.
- Я не понимаю тебя, - сухо отозвалась женщина. Затем неожиданно всхлипнула и отошла в дальний угол. — Как так можно? — сквозь слезы произнесла она. — Вы живете, словно в камере смертников, как под нависшим мечом, и можете быть довольны такой жизнью?
- Когда за тебя все решено, живется гораздо спокойнее. — Мужчина подошел к ней и обнял за плечи, утешая. — Судьба со всеми обходится одинаково бесцеремонно, хоть некоторые считают себя вправе ей противиться. Пусть наш сын будет счастлив, а сколько ему отпущено — это уже не нам решать.
Когда последний звук его голоса стих, они исчезли, просто растворились в пятнах теней, которые можно было в темноте принять за две фигуры, тем более, при плохом зрении. Гарри поднялся с постели и, надев очки, обошел комнату, надеясь, что остался хоть какой-то знак их присутствия, однако все было по-прежнему. Теперь он окончательно уверился, что не спит.
Тем временем тусклый рассвет набирал силу, и Гарри решил, что уснуть ему уже вряд ли удастся. Одевшись, он спустился на нижний этаж, замирая и оглядываясь при любом шорохе, а там прошелся по периметру комнаты, осматривая стены. Когда он выглянул в окно, закрытое темными плетями плюща, за спиной неожиданно раздался резкий голос:
- Господину что-нибудь угодно?
Вздрогнув от неожиданности, Гарри обернулся. Перед ним стоял домовик, или Управляющий, как он предпочитал себя называть.
- Э-э-э, нет, спасибо… - Смерив его неодобрительным взглядом, эльф развернулся было, чтобы уйти, но Гарри остановил его вопросом: - Простите, э-э-э, мистер Управляющий, а почему в этом доме нет портретов? Ведь это старинный дом, обычно они все ими увешаны…
- Такова воля прежних хозяев, - кратко ответил тот, явно не собираясь продолжать.
- Ну, а… - юноша смутился, - привидения здесь бывают?
- Привидения? — Эльф приблизился к нему, заинтересованно уставившись на него сверху вниз. — Возможно, вы хотели бы обсудить это за чашкой чая, тем более что завтрак еще не скоро?
Гарри, не задумываясь, кивнул, и Управляющий предложил:
- Пройдемте в мои помещения, чтобы не разбудить ваших родственников.
К удивлению Гарри, он направился не на второй этаж, а к стене под лестницей, в которой незамедлительно растворился. Пожав плечами, юноша последовал за ним, хоть и с трудом представлял себе, где окажется на этот раз. Однако никакого усилия не потребовалось, шагнув к стене, он оказался в миниатюрном помещении, наводящем на мысль, что и его былая каморка под лестницей могла бы выглядеть весьма уютно, если взяться за дело с умом.
Половину комнаты занимал стол, возле которого примостились стулья вполне человеческих размеров наряду с одним более высоким. Низкие двери в стенах, напротив, явно не предназначались для посторонних посетителей.
- Вы действительно полагаете, что видели призраков? — спросил эльф, подтаскивая к столу объемистый чайник.
- Даже не знаю… Как бы сказать… Я думал, что все призраки полупрозрачные…
- А в вашей школе разве не учат отличать призраков от наваждений, видений и прочего? — Интонация Управляющего была не лишена ехидства.
- Хм… Наверно, мы будем проходить это в следующем году, - вынужден был признать Гарри.
- Странностей у этого дома хоть отбавляй, - признался домовик, - но привидения к их числу не относятся. Я слышал кое-что о том, что порой сильные эмоции оставляют отпечаток в окружающей их обстановке, и восприимчивые люди могут видеть это как повторение случившегося. Люди частенько путают это с призраками, но главное отличие состоит в том, что привидение является как бы продолжением жизни умершего, то есть, ведет себя более-менее спонтанно. А запечатление может лишь повторять то же, что уже было, словно чье-то воспоминание.
- Это как в маггловских фильмах, да? — сообразил Гарри. — Их можно просматривать раз за разом, но при этом они ни на йоту не меняются?
- Наверно, - согласился управляющий. — И вас, вероятно, интересует, кого именно вы видели?
- Если честно, то да.
Эльф вышел в одну из дверок, Гарри, наклонившись, успел заглянуть в нее. Увиденное его несколько озадачило: какой-то тоннель в земле, освещенный факелами. Но дверь тут же захлопнулась, а когда он украдкой подергал соседние, то обнаружил, что все они заперты. Гарри решил, что экспериментировать с их вскрытием не стоит — хоть он и находился, вроде как, в своем доме, но на чужой территории. И, как выяснилось, рассудил правильно, поскольку дверь почти сразу же распахнулась и оттуда появился управляющий со стопкой из нескольких кусков картона и небольшой плоской коробки.
- Взгляните. — С этими словами он протянул Гарри колдографию. Видимо, это был семейный портрет — мужчина и женщина средних лет и молодой человек, в котором Гарри, присмотревшись, узнал своего настоящего отца. Тем временем, эльф подсунул ему другую карточку: на ней были те же люди, но на десяток лет постарше и вдвоем. В женщине Гарри тут же узнал ночную гостью - по сравнению с предыдущей колдографией она сильно осунулась и уже не улыбалась, а потерянно глядела куда-то в сторону. Хоть ее спутник и улыбался, глаза оставались грустными.
- Узнали? — скорее не спросил, а констатировал домовик. — Оно и понятно, кроме них, тут почти никто не жил. Это — ваши дедушка и бабушка, Конари и Мэвис Рафферти. — Он раскрыл деревянную коробку, в ней оказалась картина размером фута два на полтора. — Думаю, что это должно принадлежать вам. Ее написал маггловский художник, мне удалось выкупить холст. — Отчего-то погрустнев, он протянул коробку Гарри.
Тот уставился на картину, не в силах поверить, что она создана без помощи какой-либо магии. Холст так и лучился мягким обаянием изображенной на нем девушки, и через несколько секунд ему уже казалось, что он знает ее лучше, чем кого-либо из своих однокурсниц, за исключением разве что Гермионы.
- Почему одним удается видеть запечатленные события, а другим — нет, никому неизвестно, - вновь заговорил управляющий. — Но это как-то связано со степенью близости отношений и с родством. Некоторые считают, что таким образом передается в мир живых какие-то важные сведения. Что именно вы увидели, касается только вас.
Оторвавшись от созерцания картины, Гарри попытался вспомнить, что именно он услышал, и к своему ужасу понял, что содержание разговора вылетело из головы почти целиком.
- А могло быть простой случайностью то, что я видел это… запечатление? — нахмурившись, переспросил он.
- Я ничего об этом не знаю, - безапелляционно заявил эльф.
После этого Гарри покинул помещение управляющего, прижимая к груди коробку с портретом и колдографии.

Все еще не оставляя надежды вспомнить содержание того спора, Гарри решил прогуляться, надеясь, что на свежем воздухе память заработает лучше. Шагая по росистой траве под лучами утреннего солнца, он в отдалении услышал голос того, кого совершенно не ожидал здесь повстречать. Утренний посетитель надрывался:
- Есть здесь кто-нибудь? Профессор Сне-э-эйп! По-о-оттер! Профессор Рахилли-и-и!
Озадаченно встряхнув головой, юноша крикнул в ответ:
- Малфо-о-ой?!
Из-за холма донеслось исполненное облегчения:
- Поттер! Ты где?
- Как ты туда залез? — поинтересовался Гарри вместо ответа и двинулся через болотистую низину в заросли кустарника.
- Это вы все куда запропастились? — С этими словами перед бывшим гриффиндорцем предстал растрепанный и запыхавшийся отпрыск рода Малфоев.
- Что ты здесь делаешь? — спросил Гарри, направляясь обратно.
- А как ты думаешь? — угрюмо отозвался последовавший за ним Драко.
- Ну, не знаю, наверно, решил навестить профессора Снейпа. Ведь не меня же?
- Сказать по правде, я бы охотнее навестил тебя, - буркнул юноша. Предотвращая изумленные возгласы со стороны товарища, он кисло сообщил: - Меня отправили к твоему папаше заниматься дементорологией.
- А чего так рано? Он спит еще.
- Придется ему проснуться, раз уж я встал в шесть утра, - проворчал Малфой.
- А чья вообще это идея?
- Какая именно? Изначально — почившего в бозе Уолтера, чтоб на его могиле ныне и присно топтались дементоры. А вчера вечером появился какой-то тип из Министерства магии, который сообщил, что мы с отцом как единственные сотрудники Регуляции дементоров должны немедленно приступать к своим обязанностям. Я, конечно, сказал, что ничего в этом не смыслю. Отец тут же заявил, что, пока я, то бишь, директор, не могу приструнить дементоров, он ничего делать не будет. Тогда этот субъект сказал, что лично проконтролирует мое профессиональное обучение. В результате меня на следующий же день ни свет ни заря отправили сюда. И где, в конце концов, ваша халупа?
- Вот здесь. - Гарри указал на холм.
- Особняк «Землянка»?
- Тебе такого и не снилось, - гордо сообщил юноша. — Только я еще подумаю, впускать тебя туда или нет. А то вдруг ты — вражеский лазутчик…
- Раз так, я прямо сейчас аппарирую в Министерство и сообщу, что ты чинишь мне препятствия, - надулся Малфой.
- Ладно, ступай за мной. Думай о том, что хочешь оказаться внутри.
- Если на то пошло, я уже полчаса об этом думаю! — раздраженно отозвался Драко.

Когда они поднялись на второй этаж, оказалось, что Снейп с Рахилли уже приступили к завтраку, не дождавшись его.
- Управляющий сообщил, что вы отправились обозревать свои владения, мистер О`Рахилли, - поприветствовал его Снейп.
- И вот что я там обнаружил, - ответил Гарри, указывая на Малфоя.
- Мистер Малфой, что вы делали в угодьях мистера О`Рахилли? — невозмутимо поинтересовался Снейп.
- Привез депешу из Министерства магии для профессора О`Рахилли, сэр, - прокомментировал тот свое появление.
- По-моему, вы слишком рьяно отнеслись к вашим новым обязанностям, - заметил преподаватель Военных действий, принимая у него пергамент. — Не обязательно разносить подчиненным почту лично, можно было и с совой отправить.
Драко пожал плечами, а Рахилли погрузился в чтение, перемежая его комментариями:
- Сплю и вижу… А вот я не рад… У меня летние каникулы, знать не знаю ни о каком долге перед родиной, и уж, тем более, перед его родиной… Это мы еще посмотрим… И вам того же… Так я и поверил… Ишь, разбежался… Нет, ну вы о таком слышали, а? — С этими словами он оторвался от пергамента и смерил недовольным взглядом Малфоя, на лице которого отразилась полная солидарность. Затем он сунул свиток сидевшему рядом зельевару со словами: - Могу я отказаться?
Тот, прочтя свиток, предложил:
- А почему бы этим не заняться Б. К.?
- Брустверу Кингсли? — непонимающе переспросил О`Рахилли.
Снейп мотнул головой.
- Биллу Клинтону? — ляпнул Гарри первое, что пришло в голову.
Зельевар хмыкнул:
- Нет, я имел в виду Белого Крыса, то бишь, Фреда Эштона. Было у него такое прозвище в определенных кругах.
[прим. авт.: Б.К. в английском соответствует W.R. (White Rat), а догадки О`Рахилли и Гарри, соответственно, будут «Роммильде Вэнс» и «Рону Уизли»]
- Зачем усложнять человеку жизнь, - рассудил О`Рахилли. — Ему ни к чему напоминания о дементорах.
- Можно подумать, сейчас хоть кто-то в магическом мире в состоянии о них забыть.
- Ладно, - вздохнул названный отец Гарри. — Когда желаете приступить к занятиям, мистер Малфой?
- Там сказано, что сегодня, - мрачно отозвался Драко.
- И как часто? — кисло уточнил Рахилли.
- Каждый день, не менее восьми часов, - с соответствующим выражением лица отозвался недоученный директор. — Желательно пройти программу до конца лета. В противном случае они уже не станут считаться с моей квалификацией.
- Садитесь, выпейте чаю. — Бывший сотрудник РСД указал на свободный стул, смирившись с неизбежным. — Потом я придумаю, что с вами делать.
- Профессор, - вкрадчиво начал Драко, устроившись за столом, - в связи с моей дементорологической подготовкой у меня, возможно, не хватит времени на домашнее задание…
- Дементор с вами, Малфой, - махнул рукой профессор Снейп. — Но я не удивлюсь, если после столь беспечно проведенного лета вы будете не в состоянии отличить котел от кастрюли.
В столовую зашел управляющий и, несколько секунд потягавшись с Малфоем в метании чопорно-презрительных взглядов, сообщил:
- К вам еще один посетитель, мистер О`Рахилли.
- Кого там еще фестрал принес? — Лоэгайре со стуком опустил ложку в тарелку, направившись вниз по лестнице.
- Я имел в виду мистера О`Рахилли-младшего, - невозмутимо заметил домовик.
Гарри поспешил за названным отцом и как раз застал появление Люпина в помещении.
- У нас тут что, проходной двор? — поприветствовал его Рахилли, двинувшись обратно.
- Ему только что навязали обучение Малфоя, - вполголоса прокомментировал его поведение Гарри.
- Тогда это вполне понятно, - хмыкнул оборотень. — Доброе утро, Гарри.

Потянулись дни, похожие друг на друга, как оценки Гермионы, несмотря на то, что спокойными их назвать было трудно. Наиболее шумным фактором оказались занятия с Малфоем. С их лейтмотивом Гарри ознакомился в первый же день профессионального обучения новоиспеченного директора. Слизеринец устроился в столовой с книгой, которая увлекла его настолько, что он некоторое время не замечал голоса названного отца. Однако его гневные возгласы, набрав силу, ввинтились-таки в сознание студента:
- Малфой, видимо, ваш крылатый образ — это страус! Нет, вы и до страуса не дотягиваете, вы — пингвин! Птица киви! — Узнав о незадачливых пернатых созданиях за пять минут больше, чем за все уроки естествознания в маггловской школе, Гарри переместился в гостиную на первый этаж. Но и там ему не удалось укрыться от оскорблений в сторону нелетающих представителей класса птиц путем сравнения их с Малфоем. После этого юноша подумал о том, что куда полезнее будет провести время на свежем воздухе, тем более, если там хорошая погода… да и не очень хорошая тоже сойдет.
Однако стоило ему с комфортом устроиться на прогреваемом солнцем зеленом склоне, как рядом появился зельевар, который, видимо, также бежал от шумового загрязнения, но вместо того, чтобы с пониманием отнестись к товарищу по несчастью, он елейным голосом предположил:
- Наслаждаемся природой, мистер О`Рахилли? Безусловно, полезное времяпровождение для столь слабого здоровьем студента… Но я думаю, вы уже достаточно окрепли для того, чтобы заняться восполнением пробелов в зельеварении, столь достойной для отпрыска благородного семейства науке!
Бросив укоризненный взгляд на профессора, Гарри пробормотал:
- Уже иду, сэр…
- Идите, варите, - махнул рукой Снейп, сразу позаботившись о том, чтобы студент избавился от иллюзий относительно его содействия. — Я потом проверю, что получится.
«Даже не предупредил напоследок, чтобы я не взрывал дом, - размышлял Гарри, роясь в вещах в поисках ингредиентов. — Впрочем, похоже, им и взрыв не помешает», - покосился он на дверь, из-за которой доносились раскаты голоса его недавно обретенного родича.
Полчаса спустя к нему заглянул Люпин, и, скривившись, поинтересовался, долго ли будут продолжаться занятия с Малфоем. Пожав плечами, Гарри сообщил:
- Кажется, еще часов семь… - но при виде перемен в лице оборотня поспешил добавить: - Впрочем, я думаю, что папа сорвет голос гораздо раньше.
И действительно, всего-то через час из комнаты вывалился бледно-зеленый Малфой, вслед за которым появился О`Рахилли, тут же заявивший:
- Еще парочка таких занятий сделают из меня дементора!
- А из меня — инфернала, - буркнул Драко.
К его несчастью, слух не подвел бывшего работника Азкабана, который тут же отозвался:
- Мозгов у вас при этом точно не убавится, да и вашим магическим способностям это едва ли повредит!
Гарри не мог не посочувствовать однокурснику и уверился в том, что после одного такого занятия Малфой уж точно больше не появится в окрестностях их поместья, разве что его каждый раз будут связанным доставлять работники Министерства магии.
Однако при этом он сильно недооценил стойкость Малфоев, ибо Драко каждое мерлиново утро появлялся в установленный час у их стен, хоть выражение его лица при этом могло бы усовестить даже Темного Лорда. Поэтому Гарри возобновил приобретенную еще у Дурслей привычку проводить свободное время на свежем воздухе. При этом он старался выбирать уголки поукромнее, ведь у зельевара при виде студента тут же приходил в действие педагогический рефлекс, заставлявший раз за разом прогонять его к котлу.

Одним прекрасным утром (впрочем, как показали дальнейшие события, прекрасным его можно было назвать лишь условно) идиллия была нарушена непредвиденным поворотом дел. Все началось с того, что Рахилли-старший, обозрев столовую, где Снейп читал свежий номер «Пророка», Люпин пил чай, Драко штудировал очередную статью Бреогана, светлой ему памяти, Рафферти, а Гарри пытался сотворить что-то с котлом, изрек:
- В этом доме околачиваются пятеро мужчин, не считая управляющего, и нет ни одной женщины. Поэтому здесь так холодно, пусто и неуютно.
Хоть Гарри и полагал, что на пустоту в доме его названный отец грешил совершенно напрасно, он предпочел дослушать его мысль до конца. Но если бы юноша знал, во что она выльется, то, несомненно, сделал бы все возможное, чтобы задавить ее в зародыше.
- Кому-то из нас нужно жениться.
Драко проигнорировал это утверждение, понимая, что относится оно явно не к нему, как и все более-менее благожелательное, что слетает с уст Рахилли; Гарри и Люпин тут же уткнулись в котел и чашку соответственно, а Снейп, переворачивая страницу, лениво заметил:
- Тебе надо — ты и женись.
Знай зельевар в свою очередь, к чему приведет эта идея, несомненно, он подыскал бы другой ответ; но тем утром ничто не предвещало грядущих потрясений.
Рахилли задумался и пребывал в этом лучшем из своих состояний в течение нескольких часов. Затем собрался и отправился куда-то, никого не предупредив, а вернулся лишь ночью.
Наутро, когда все, кроме Малфоя-младшего, собрались за завтраком, сияя, как удавшийся Патронус, Рахилли сообщил:
- Я нашел себе невесту!
Услышав это, Гарри едва не подавился собственноручно сваренной кашей. Не то чтобы он не желал родному дяде счастья в личной жизни, но это известие было чересчур сенсационным: он и думать забыл о вчерашнем разговоре, а стремительность, с которой было принято решение, его немало насторожила.
- И кто эта счастливица? — невозмутимо поинтересовался Снейп.
- Эвин Тейге, - гордо ответил Лоэгайре.
- Это что, любовь твоей молодости? — спросил зельевар, отправляя в рот последний кусок бекона.
- Не совсем. — Рахилли несколько смутился.
- А кто она вообще такая? Что-то я не припомню ее фамилии… Она что, маггла?
- Разумеется, нет! — отозвался Рахилли с интонацией, заставившей Гарри думать, что некоторая доля магглофобии в убеждениях его названного отца все же имеется. — Тейге — почти такой же древний магический род, как наш. А ты ее не знаешь, потому что она учится в Шармбатоне…
При слове «учится» Гарри вылил на себя полстакана тыквенного сока, Люпин застыл с ложкой на полдороге ко рту, а Снейп наконец оторвался от завтрака, смерив Рахилли хмурым взглядом:
- На каком курсе?
- На седьмом, - сообщил бывший РСД-шник и извиняющимся тоном добавил: - Как Гарри.
В дискуссию вступил Люпин:
- То есть, она, в буквальном смысле, годится тебе в дочери?
- Сам-то, - буркнул тот в ответ.
- Я пока вообще не собираюсь жениться, и уж тем более на школьницах!
- Она на последнем курсе, свадьба будет после окончания школы, - виновато продолжил Рахилли, но затем резко сменил тон: - И вообще, я не обязан перед вами отчитываться!
- У тебя есть сын! — Люпин простер длань в сторону Гарри, который шептал заклинания, пытаясь убрать тыквенное пятно с одежды. — Хоть бы у него спросил, что он думает по этому поводу!
- И что ты думаешь, Гарри? — повторил вслед за ним Рахилли.
- Ну, это так… неожиданно. То есть, конечно, я хочу, чтобы ты был счастлив…
- Вот! — не дав ему закончить, торжествующе провозгласил Лоэгайре. — Мой сын хочет, чтобы я был счастлив! В отличие от вас, моралистов! Гарри, я думаю, что вы с Эвин легко найдете общий язык. Уверен, что она окажется чудесной девушкой.
Не успел Гарри раскрыть рта, чтобы уточнить, что значит «окажется», как его родитель и преподаватель огорошил его следующим заявлением:
- Так что, сегодня она будет здесь с ответным визитом.
Не пойми откуда появился рядом со столом Управляющий поинтересовался:
- Желаете по случаю визита сменить убранство, сэр?
- Хм… М-м-м… Не знаю, - отозвался старший хозяин. — Как вы думаете, что могло бы ей понравиться?
- Возможно, чтобы ее жених позаботился хоть что-нибудь разузнать о ее предпочтениях, прежде чем устраивать помолвку, - бросил Снейп.
- Н-ну, это же девушка, - произнес Рахилли таким тоном, словно это все объясняло. — Как я могу это понять?
- Может, стоит спросить? — добавил Люпин.
- У кого? — растерялся Лоэгайре.
- У духа Дэвида Уолтера! — брякнул Снейп, но, увидев задумчивое выражение на лице друга, поспешил исправиться: - У твоей нареченной, у кого же еще?
- Но… девушки, они же ничего не могут сказать по-человечески, - удрученно заметил профессор Военных действий. — Я наверняка пойму все неправильно, лучше и не начинать…
- Рахилли, - раздраженно бросил зельевар, - у тебя была сестра. Ей когда-то тоже было семнадцать. Не думаю, что тогда тебя сильно мучили проблемы взаимопонимания. И, возможно, я немало тебя удивлю, если скажу, что у всех женщин определенного возраста есть что-то общее.
- Женщин? Но это же сестра… - растерялся Рахилли.
После этого Снейп махнул рукой, сообщив управляющему:
- Ничего менять не нужно. Разве что, слегка прибраться.

Узнав о предстоящем ему знакомстве, Гарри уже не мог думать ни о чем другом, хотя и насчет будущей встречи ничего толкового в голову не приходило. В мозгу темным комом билось только одно: его отец, разумеется, как никогда хочет, чтобы Гарри произвел хорошее впечатление на его избранницу, а он наверняка выставит себя полным идиотом. Когда юноша автоматически помогал управляющему убирать со стола, тому несколько раз приходилось левитировать оброненную им тарелку или чашку.
И как назло, ушедший было к себе эльф тут же вернулся, сообщив:
- Девушка, сэр. Полагаю, что к вашему отцу.
Это послужило сигналом для нервной дрожи Гарри, которая тут же принялась добросовестно его сотрясать. Кое-как справляясь с ней, он спустился вниз, где уже находился О`Рахилли с таким торжественным видом, что юноше стало совсем худо. Не отказали себе в удовольствии присутствовать во время такого события и остальные обитатели дома. И перед Гарри, который клял посетительницу за пристрастие к ранним визитам, предстала стройная золотоволосая девица, похоже, смущенная не меньше его самого. Она тут же обратилась к Рахилли:
- Лоэгайр`и! — Это было первым и единственным словом, которое удалось разобрать Гарри в ее приветствии. Когда счастливый жених представил ее остальным собравшимся, он подвел девушку к юноше и произнес что-то, включающее в себя слово «Гарри».
- Гар`р`и Поттер`? — тут же обрадовалась она, что-то залопотав ему, по-видимому, на французском.
- Э-э-эм, Гарри О`Рахилли, - поправил ее названный отец юноши.
Она, кажется, согласилась с этим и что-то продолжала говорить слизеринцу, причем, к пущему его затруднению, вопросительное. Когда в ее речи наметилась пауза, он быстро произнес:
- Говорите по-английски?
- Мэ нон, - отозвалась она и добавила: - Нил.
- Кажется, с нахождением общего языка наметились трудности, - заметил Люпин.
О`Рахилли выглядел удрученным, но определенно не отчаявшимся:
- Эвин говорит на ирландском и французском, видишь ли, она практически не общалась с англичанами. Их семья придерживается очень строгих правил и традиций…
- Однако фразу: «Говорите по-английски?» она понимает? — насмешливо заметил Снейп. — Видимо, где-то родители недоглядели…
Бросив гневный взгляд на коллегу, Рахилли продолжил:
- Но, думаю, с этим не возникнет трудностей. Ты легко выучишь ирландский или французский. Тем более, что язык предков должен быть у тебя в крови.
Гарри проглотил замечание, почему бы его будущей мачехе не выучить английский, который с его точки зрения был куда как проще. Впрочем, промолчал не столько из деликатности, сколько из-за того, что в этот драматический момент в гостиной материализовался Малфой. Сперва он ошарашенно оглянулся, не сообразив, по какому случаю в этой маленькой комнатке такое столпотворение. Затем, заметив девушку, потрясенно пробормотал:
- С добрым утром…
Та с готовностью отозвалась тирадой, после которой Драко страдальчески возвел глаза на Гарри, сдавленно прошептав:
- Что она сказала?
- Чтоб я сам знал, - прошипел в ответ Гарри.
Малфой-младший вынужден был выслушать, как его представили гостье, понятия не имея, какими же словами его отрекомендовали. После этого он удостоился английского:
- Малфой, мне сейчас не до вас. Ступайте читать работу, которую начали в прошлый раз. Я потом проверю.
Переполненному впечатлениями Гарри удалось выскользнуть вслед за однокурсником для минутной передышки. Но покоя он не нашел и на пустом пока втором этаже, поскольку Драко тут же накинулся на него с вопросами:
- Кто она? Что она здесь делает? Откуда она прибыла? Из какого она рода?
- Это — Эвин Тейге, - принялся устало пояснять Гарри. — И, честно говоря, я не вполне уверен, где у нее имя, а где фамилия. Она учится в Шармбатоне, на седьмом курсе.
- Странно, что я не приметил ее на Турнире трех волшебников, - задумчиво произнес Драко.
- По-моему, ты тогда ухаживал за Панси, - заметил Гарри.
- А ты — за Патил, помнится, - огрызнулся Малфой. — Так что она, твоя знакомая?
- Теперь уже — да… - сокрушенно вздохнул юноша. — Как видишь, на английском она — ни бум-бум, только на ирландском и французском.
- Сразу видно, что она — аристократка, - мечтательно выдохнул слизеринец.
- А прибыла она сюда, потому что вскоре будет помолвлена с моим отцом, - закончил Гарри.
- О’Рахилли? — сокрушенно бросил Драко.
- А ты думал, с каким? Тебе-то что расстраиваться — он о твоем существовании теперь на некоторое время точно позабудет…
В этот момент их беседа была прервана, поскольку делегация переместилась-таки наверх и Гарри принялся в спешном порядке помогать накрывать на стол, а Малфой поспешил ретироваться в указанном ранее направлении.

На протяжении нескольких последовавших часов Гарри приходилось то и дело в ответ на обращенные к нему слова натягивать улыбку и осторожно кивать, пристально следя за реакцией. При появлении признаков недовольства он, напротив тряс головой, а в особо непонятных случаях делал вид, что глубоко задумался, потирая лоб и хмуря брови. В результате за весь вечер ему не удалось проглотить ни кусочка, зато он приспособился отвечать: «О, ви!», «Нон» или «Мерси», чем настолько порадовал своего родителя, что тот окончательно перешел на ирландский, опустив всякие объяснения. Люпин со Снейпом на другом конце стола вскоре заскучали, будучи полиглотами в немногим большей степени, чем Гарри, и увлеклись собственной беседой, бросив студента на произвол судьбы.
В результате по окончании этого импровизированного праздничного обеда голова у Гарри гудела так, словно по ней несколько раз прошлись Обливиате и Империо. Он даже не стал помогать управляющему, а удалился к себе в комнату и упал на кровать, искренне надеясь, что его отдых не прервут никакие призраки или там запечатления. На их счет его надежды сбылись, однако некоторое время спустя к нему зашел Люпин.
- Ты выглядишь утомленным, - обеспокоенно заметил он.
- Это не так, - промычал Гарри. — На самом деле, я просто выжат, как белье в барабане.
Не знакомый с маггловской техникой Люпин не вполне понял эту метафору, однако уловил интонацию:
- Нелегко тебе пришлось.
- Если честно, мне вполне неплохо жилось и без мачехи, которая завершает свое образование в Шармбатоне и гнушается учить английский язык, - прорвало юношу. — Вполне может быть, что я окажусь совершенно неспособным к языкам и до конца жизни буду вынужден общаться с ней исключительно с помощью жестов…
- Не переживай так, Гарри, я уверен, что все наладится.
- Каким образом?
- Не знаю, - вздохнул оборотень. — Но наладится, вот увидишь.

К счастью для Гарри и к несчастью для Малфоя, визиты новообретенной невесты регулярными не стали. Зато от самого наследника Малфой-Мэнорса сюрпризов было хоть отбавляй. Под конец первого же малфоесвободного дня, как приемный отец Гарри окрестил свой с трудом выторгованный у Министерства магии выходной, к ним в поместье заявился не кто иной как сам юный аристократ. Впрочем, он не выглядел особенно охочим до знаний: с лица, принявшего бледно-салатовый оттенок, не сходило выражение шока, при этом он стучал зубами так, словно в помещении было по меньшей мере градусов десять мороза, и по-видимому, был не в состоянии связать и двух слов. Каково же было удивление Гарри, когда вслед за ним О`Рахилли препроводил в стены поместья Малфоя-старшего, ранее не жаловавшего их своим присутствием, и троих мракоборцев, в числе которых он узнал только Тонкс. Она приветливо махнула ему рукой перед тем, как подняться на второй этаж, где все взрослое население заперлось в библиотеке, не забыв наложить заглушающие чары.
«Ну вот, то густо, то пусто…» - с досадой подумал подросток, которому Снейп бросил напоследок, что, если он вздумает подняться на второй этаж, весь практикум по зельям за седьмой курс в течение летних каникул ему обеспечен. «Нужно мне их совещание, как же — небось, разрабатывают кары для Малфоя за недостаточное рвение к учебе… Судя по его виду, так оно и есть… Но не могли, что ли, в другом месте собраться? Даже книжку почитать не дадут… И это в моем собственном доме…»
Но по окончании этого собрания Гарри узнал, что неприятности только начинаются. Все взрослое население поместья вместе с посетителями отбыло в неизвестном направлении, велев студентам носа из дома не высовывать. Так что, в гостиной остались лишь оба слизеринца и управляющий, который прищурившись смотрел вслед уходящим, сложив руки на груди, отчего вид у него был довольно-таки комичный.
- Что за переполох? — спросил Гарри. — Новые директивы из Министерства?
- Если бы, - буркнул Малфой, который уже более-менее пришел в себя. — Час назад меня чуть не убили.
- Неужто родители нашли твой настоящий пергамент с оценками? — фыркнул юноша.
- Очень смешно, - скривил губы Драко. — На нас напали четверо Пожирателей Смерти разом. Посреди Лондона.
- Что-о-о? — нахмурился Гарри. — В Лондоне опять бои?
- На меня, дубина! Не на Лондон!
- На тебя? А зачем… - искренне удивился его однокурсник.
- Не поверишь, но моя первая мысль была именно такой, - съязвил Драко.
- Кто-нибудь пострадал? — уже не на шутку встревожился Гарри.
- Угу. Мать в больнице. — Он поспешил добавить: - Ничего серьезного, к счастью. Но если бы рядом случайно не оказалось пары мракоборцев…
- Что им было нужно? — не отставал владелец поместья.
- Кому? Мракоборцам?
- Да нет же, Пожирателям!
- Убить меня, чего ж еще… Оказывается, занятия с твоим папашей — это еще не худшее последствие должности директора Азкабана. Теперь, чтобы заполучить контроль над дементорами обратно, Темному Лорду требуется самая малость — убрать меня… Но почему-то сотрудники Министерства задумались над этим только сегодня.
- Хм… И что теперь?
- А теперь я тут буду жить. - Малфой помрачнел до крайней точки. — Только не думай, что это я предложил! В Министерстве решили, что здесь — самое безопасное место.
- Вообще-то, у нас тут не бункер, - осторожно заметил его однокурсник.
- Твой отец выразился более определенно, - хмыкнул Малфой. — Что он не обязан селить в собственном доме всех, кого Министерству вздумается туда отправить. Ну, и еще пару пассажей, что он-де своих отпрысков по чужим домам не распихивает. На что профессор Снейп заметил, что его собственный сын до семнадцати лет обретался у магглов.
- Не очень-то осторожно с его стороны, - нахмурился Гарри.
- В общем, суть в том, что Рахилли пришлось-таки уступить, министерцы даже пригрозили конфискацией имущества.
- Учти, все лучшие комнаты уже разобраны!
- Не сомневаюсь, - буркнул Драко.

Ближе к ночи вернулись Снейп и О’Рахилли, который сразу заявил:
- Ради вашего же блага, Малфой, попадайтесь мне на глаза пореже! — заметив Гарри, он добавил: - Люпина некоторое время не будет, срочное дело. Он просил передать тебе извинения, что не успел с тобой попрощаться.
- Ясно, - вздохнул Гарри, и пробормотал под нос: - Скоро у нас тут будет убежище для всех ценных лиц магического мира… Все бы ничего, но теснота будет — жуть…
Управляющий, который прохаживался по прихожей, ликвидируя островки пыли, заметил:
- Много лет назад, во время ирландского восстания, это помещение использовалось именно для таких целей.
- А что это было за восстание? Не помню, чтобы на уроках истории нам про него рассказывали… Впрочем, я вообще не слишком много с них помню, - смущенно признался студент.
- Ничего удивительного, - прокомментировал это эльф, вставая на цыпочки, чтобы осмотреть висящие на стене полки. — Эта тема до сих пор нежелательна для обсуждения. Противостояние английской школы магии и ирландского друидизма уходит корнями во времена, когда Англии в помине не было. Многие века назад англичане взяли верх, объединившись с шотландцами, и с тех пор предпринимали немало попыток уничтожить самое воспоминание о друидах. Но хоть тех и удалось загнать в подполье, друидизм оказался на редкость живучим, и англичанам пришлось смириться с тем, что две традиции существуют бок о бок. Последнее серьезное столкновение произошло в середине века, когда был принят свод законов, серьезно ущемляющий права ирландских магов. Некоторые влиятельные английские маги приняли сторону угнетенных, в их числе был Геллерт Гриндевальд…
- Тот самый? — поразился Гарри.
- Да, - кивнул эльф, проводя пальцем по подоконнику. — И ваши предки, как Рафферти, так и О’Рахилли, сражались с ним бок о бок…
- Выходит, что мои предки были сторонниками первого Темного Лорда?
Управляющий скривился:
- Я попрошу не ставить имя Гриндевальда в один ряд с тем, кого сейчас так называют. Он погиб во имя идеалов народа, к которому не принадлежал, а Тот-Кого-Нельзя-Называть использовал эти идеалы ради своих целей. — Гарри подумал, что в первый раз слышит, чтобы имя Вольдеморта заменяли этим словосочетанием не из страха, а из презрения. Чтобы разрядить обстановку, он поинтересовался:
- Значит, восстание было подавлено?
- Фактически, да… Но главного удалось добиться — изменения свода законов. С тех пор конфликтов между двумя сторонами не было, пока этот выскочка не начал мутить воду. Его провокация сгубила многих наследников достойных семей… - Эльф покатал в пальцах извлеченный из угла оконной рамы комок пыли и, вконец помрачнев, закончил: — Хотя, по правде сказать, вина за все это лежит на Бреогане Рафферти. Над ним тяготело проклятие.
- Какое проклятие? — Гарри мигом вспомнил про явившееся ему ночью видение.
- Это — тайна их рода, я в нее не посвящен, - разочаровал его управляющий. — Я только слышал, как об этом упоминал старый хозяин, Конари О’Рафферти. Госпожа Мэвис не верила ему. Но дальнейшие события показали, что он был прав.
Гарри почувствовал слабость в коленях:
- А теперь это проклятие перешло на меня?
- Невозможно сказать наверняка, - в голосе эльфа ему послышалось сожаление. — Похоже, что все, кто знали об этом, мертвы. Но стоит надеяться на лучшее.
С этими словами он удалился, оставив Гарри с мыслями, что прежде эти надежды почему-то никогда не оправдывались.

Тем временем, уединившись в одном из кабинетов в дальнем углу дома, Снейп и его давнишний приятель обсуждали судьбу другого подопечного.
- Дело принимает нежелательный оборот, - заметил зельевар. — Мы полагали, что Темный Лорд устремит свое внимание на то, чтобы добраться до Поттера, а он переключился на Малфоя…
- Я нахожу в твоем бывшем руководителе массу недостатков, Вер, - насмешливо отозвался Рахилли, - но, в отличие от его приверженцев, никогда не считал его клиническим идиотом.
- Ты-то с ним не работал, - парировал Снейп, - так что, мне виднее.
- Но в твое отсутствие он, похоже, научился думать самостоятельно. Я всегда подозревал, что ты подавляешь способности окружающих.
- Дамблдор был уверен, что он оставил мысли о главенстве над дементорами, - возразил Мастер зелий. — Ведь ему сейчас в любом случае следует держаться от них подальше, если учесть, что единственного, кто мог снять с него эффект фиксации дементоров, он угробил собственными руками!
- Но при этом директор приставил к Малфою охрану, - отозвался Рахилли. — Мне-то можешь не рассказывать про чудесное спасение в лице двух случайно оказавшихся рядом мракоборцев…
- Да, - вынужден был согласиться Снейп. — Но это была просто необходимая предосторожность…
- Или Дамблдор тоже знает, что эффект фиксации может снять Малфой.
- Что? — Зельевар устремил на друга недоверчивый взгляд. — Рафферти сам говорил мне, что сделать это никто, кроме него, не в состоянии, как с Меткой Пожирателя…
- Правильно, - с досадой отозвался бывший РСД-шник, - потому что это тебе — не «Акцио, тапочки!» Сказать по правде, надо быть очень большим оптимистом, чтобы думать, что это окажется под силу Малфою, даже не имея таких исчерпывающих представлений о его способностях, как я.
- Кстати, об этом… Есть прогресс? — поинтересовался Снейп.
- Скорее флоббер-черви залетают, - мрачно отозвался Рахилли.

Пользуясь тем, что профессор Снейп оставил их обитель вслед за Люпином ради каких-то дел повышенной секретности, Гарри заперся в библиотеке, чтобы написать письмо друзьям. В день приезда ему пришлось ограничиться лишь коротенькой запиской о том, что он благополучно добрался, а в последующие дни постоянная суматоха никак не давала приступить к более пространному посланию. Описав свое новое место жительства и посетовав на появление Малфоя, Гарри приступил к самой драматической части письма:
«… Кажется, в этом поместье тайн не намного меньше, чем в Хогвартсе. Я уже успел узнать немало нового об истории своей семьи и кое-что из этого заставляет насторожиться… Когда в дополнение к пророчеству всплывает еще и какое-то проклятие, все это становится слишком тревожным…» - В этот момент его отвлек раздавшийся неподалеку грохот. Решив, что либо их дом уже подвергся нападению, либо его названный отец спустил-таки Малфоя с лестницы, Гарри бросился на шум.
Примчавшись в столовую, он обнаружил, что весь этот тарарам устроил один Рахилли без чьего-либо содействия. Бывший РСД-шник вывалил содержимое многочисленных шкафов, гардеробных и буфетов в центр комнаты, предварительно отодвинув стол, и задумчиво копался в этой куче.
- Э-э-э, пап, - студент в нерешительности остановился на пороге комнаты, - ты что-то потерял?
- Я решил разобрать старые вещи, - безапелляционно заявил Рахилли, вытаскивая из общей груды какой-то длинный балахон. — Посмотри, что я нашел!
- И что это? — переспросил Гарри.
- Праздничная верхняя рубаха. Мне она длинна, а вот ты, похоже, дорастешь.
- Ты решил сэкономить на новой одежде? — скептически заметил юноша.
- Нет, но ведь сейчас ничего подобного не купишь, а на семейные торжества тоже надо в чем-то ходить.
- Семейные торжества? Но у нас же не осталось родственников!
- Действительно. — Рахилли бросил рубаху обратно в кучу, усевшись на стул. Вид у него был довольно-таки подавленный.
- Не думаю, что управляющий будет от этого в восторге, - заметил Гарри, прикидывая, сколько времени потребуется, чтобы убрать все это на место. — Он и так с трудом справляется…
- Да, похоже, я зря это затеял. Мне не хотелось, чтобы некогда бесценные вещи просто пылились по шкафам. Наверно, Снейп был прав, сказав, что теперь это — лишь никчемный хлам…
Про себя Гарри отметил, что они с его деканом в кои-то веки сошлись во мнениях.
- Он считает, что хранить все это — глупая сентиментальность. Может, он и прав, но для меня важно чувствовать связь с предками, не знаю, поймешь ли ты…
- Куда уж мне понять, - с обидой заметил юноша. — Я-то про своих предков узнаю только сейчас, причем от домашнего эльфа…
О’Рахилли не ответил, но по перемене выражения его лица видно было, что его посетила очередная «гениальная» идея. Уже привыкнув с опаской относиться к порывам названного отца, Гарри не стал спрашивать о ее содержании, но пару секунд спустя тот оповестил о ней сам:
- Я вот что подумал… А почему бы нам не побывать в моем старом доме? В нем жило поколений пять нашей семьи, не меньше. Посмотришь, заодно я тебе расскажу что-нибудь. А то управляющий тебе, небось, только про Рафферти и твердит. Правда, дом малость запущен, он ведь пустовал все это время…
- А тебе не будет тяжело… снова там оказаться? — спросил Гарри, опустив соображения по поводу того, что, по словам профессора Снейпа, этот дом и в лучшие времена был форменной развалюхой. Может, его уже соседи растащили по бревнышку…
- Честно говоря, я сам давно хочу там побывать. С тех пор, как я ушел оттуда семнадцать лет назад, многое переменилось.
Когда в гостиной появился управляющий, по выражению его лица можно было с легкостью сказать, что он думает о людях и их вмешательстве в дела домашних эльфов. Но он ограничился замечанием:
- Позволите помочь вам?
Гарри тут же присоединился к копанию в груде вещей непонятного назначения и вскоре так этим увлекся, что то и дело принимался за разглядывание какой-нибудь замысловатой штуки, мешая эльфу своими расспросами. Когда Малфой, заинтригованный их возней, решился-таки высунуться из своей комнаты, подключили и его, и через час все вещи были худо-бедно рассованы по местам.
После этого Рахилли осчастливил своего «начальника» известием, что отбывает вместе с сыном на неопределенный срок, в связи с чем даст ему весьма увесистое задание. Пока он придумывал, чем озадачить Драко, Гарри принялся за сочинение записки Снейпу на случай, если тот прибудет до их возвращения. Понятия не имея, в каких выражениях стоит писать собственному декану и по совместительству троюродному дяде, он почесал пером за ухом и изобразил следующее:
«Дорогой профессор Снейп,
Мы с отцом отправились навестить фамильное имение О’Рахилли. Прошу за нас не волноваться, в случае, если что-нибудь случится, мы обязательно Вас известим…»
Юноша хмыкнул, представив себе, как может выглядеть извещение, если что-то действительно стрясется:
«Дорогой дядя, мы с папой отправились навестить Мир Иной. Не расстраивайся, мы оба погибли, как герои. Мы сообщим, если что-нибудь… Хотя, что тут еще может случиться? Все твои предки передают тебе привет…» - Развеселившись, он недрогнувшей рукой вывел: «С наилучшими пожеланиями, Гарри О’Рахилли».
Его названный отец уже выходил из дементорной, как они окрестили комнату для занятий с будущим директором Азкабана, тот плелся следом, выслушивая последние наставления:
- Да, Малфой, если вам надоело жить, можете прогуляться по окрестностям, а еще лучше — навестить родителей. И чтобы к нашему возвращению здесь был полный порядок! И не дерзите управляющему, я за вас перед ним больше заступаться не собираюсь. Да, и приберитесь в библиотеке, там такая пылища, что впору боггарту задохнуться.
- Еще что-нибудь, сэр? — произнес Драко таким тоном, что у Гарри не осталось сомнений, кому не поздоровится в первую очередь, если Малфой все-таки переметнется на сторону Вольдеморта.
Рахилли в ответ махнул рукой:
- Если что-нибудь еще вспомню, пришлю записку с чайкой.

При аппарации Гарри едва не впечатался лбом в какое-то дерево.
- Вот мы и на месте, - радостно сообщил его названный отец.
- Замечательно, - пробормотал слизеринец, вспоминая, не забыл ли он запасные очки.
- Что-то я не припомню этого дерева, - добавил Лоэгайре.
- Я надеюсь, вон те помнишь? — Гарри показал на лес перед ними.
Окружавшая их местность имела весьма безрадостный вид: какие-то кочки, покрытые пучками посеревшей травы, чахлые кустики и редкие деревья, которые полсотней футов дальше сгущались и образовывали настоящую чащобу. И, разумеется, ни малейших признаков жилья. Гарри начал было оглядываться в поисках холма, в котором, возможно, скрывается его родовое имение, но его отец ответил:
- Разумеется, за этой рощицей и находится наш дом.
Еще раз посмотрев на этот непроходимый с виду дендрарий, Гарри пришел к выводу, что в определении «рощицы» они коренным образом расходится.
- А почему на деревьях нет листьев? — с опаской поинтересовался юноша.
- Что-то не так пошло с аппарационным барьером, - сообщил Рахилли. — Это в Хогвартсе он отлажен как следует, но на это пошли усилия четырех великих магов. А вообще-то с такими заклинаниями лучше не связываться. Эти деревья не то чтобы мертвые, просто барьер был установлен зимой, а они почему-то решили, что теперь круглый год зима. Ты посмотри на траву, она тоже какая-то пожухлая. Но мы привыкли. В свое время мы с твоей матерью знали в этой рощице каждую веточку.
Гарри подумал, что теперь ему понятна привычка запускать непростительные заклятья во всех подряд — мало ли, кого повстречаешь в таком лесочке…
- Правда, здесь все несколько изменилось… - задумчиво произнес Рахилли, подходя к лесу.
- А ты уверен, что сможешь найти дорогу? — осведомился Гарри.
- Я-то уверен, но, как говорил Уолтер, само по себе это ничего не значит…
Студент только вздохнул в ответ. Манера мышления его приемного отца в сочетании с премудростями настоящего была способна довести до ручки кого угодно.
Но вопреки его опасениям, им не пришлось ночевать под пологом этого «скверика», по которому на поверку пришлось отшагать не меньше мили. Отыскалась тропа, по которой Гарри прошел не меньше ста футов, прежде чем понял, что они следуют не просто по лесной подстилке. Перелезая через очередное упавшее дерево, он подумал: «Удивительно, что Пожиратели вообще добрались до дома… Небось, Снейп вывел, доброхот чертов… Иначе их бы потом все последователи Вольдеморта вместе с мракоборцами в жизни не отыскали…»
Наконец, деревья расступились, явив их взору унылые однообразные холмы, с которых жестокий ветер сдувал малейшую былинку. Между двумя из них примостился домик с покосившейся дверью, хлопавшей о рассохшуюся притолоку. Все стекла были повыбиты ударами оконных створок о рамы, лишь в одном проеме колыхалась истрепанная занавеска.
- М-да, похоже, состояние дома еще хуже, чем я думал… - изрек Рахилли.
- Ничего, я уверен, что здесь уютнее, чем в Азкабане, - буркнул Гарри.
Несмотря на запустение, водворившееся как снаружи, так и изнутри, за каких-то несколько часов им удалось привести дом в менее запустелый вид не без помощи оказавшегося на месте справочника хозяйственных заклинаний. Благодаря отдаленности дома от прочих поселений люди до него не добрались, поэтому все вещи находились на своих местах, хоть и были изрядно попорчены непогодой. В процессе уборки О’Рахилли то и дело рассказывал Гарри о том или ином предмете и связанных с ними историях. Хоть у слизеринца в голове все перепуталось по причине сумбурности повествования, он уяснил, что захватывающих рассказов об истории его рода ему хватит, пожалуй, до самого конца жизни. Лоэгайре даже удалось отыскать какие-то его детские вещи, а пока Гарри их разглядывал, он притащил какое-то странное сооружение, напоминавшее приспособление для порки десятка непослушных детей разом.
- Это что, орудие пытки, которым наши свирепые предки усмиряли непокорных соседей? — с опаской поинтересовался Гарри, разглядывая странный предмет.
- Это упряжь. Здесь когда-то была лошадь, померла еще до моего рождения. А хотел бы я хоть раз на ней прокатиться… Но теперь-то поздно, - вздохнул Рахилли.
- Почему?
- Лошади не выносят азкабанцев, и вообще тех, кто имел дело с дементорами. Поэтому семейству Рафферти приходилось краснеть за своего отпрыска, которого моментально сбрасывала даже самая смирная лошадь. Впрочем, в лице местной знати это было не самым большим его недостатком…
- Я знаю, что он нигде ко двору не пришелся, - заметил Гарри.
- Да и ты — отнюдь не душа общества, - бросил на него оценивающий взгляд дядя.
- Это что, намек на то, что я тоже пойду по его стопам? — мрачно поинтересовался студент.
- Боюсь, момент уже упущен, - фыркнул Лоэгайре. — У тебя ведь нет разработок, от упоминания о которых леденеет кровь в жилах обывателей?
- По правде сказать, тех, от которых не леденеет, тоже нет, - согласился Гарри. — Да и из моего друга Темного Лорда явно не выйдет. Разве что, Гермиона поддержит марку…
- Если мисс Грейнджер заступит на его место, я, пожалуй, удалюсь в пустыню, вручив ей ключи от Азкабана, - рассудил Рахилли.
- Так вот кто продает наше общество врагу! — в притворном ужасе воскликнул слизеринец.
- Разумеется, - с серьезным видом кивнул его дядя. — Теперь-то ты, наконец, понял, зачем я тебя сюда затащил?
- Чтобы я разгребал кучи мусора и готовил еду?
- Ну, и для этого тоже… А когда закончишь с ремонтом — сдам Сам-Знаешь-Кому.
- В таком случае, этого никогда не случится, - подытожил Гарри, оглядывая интерьеры.
- Пожалуй, да. И ты обречен вечно пересыпать пыль с места на место.
- Теперь-то я понял, почему холмы здесь такого пыльного цвета… - вздохнул студент.

Когда профессор Снейп возвратился в поместье, он сразу отметил непривычный покой и тишину, воцарившуюся в его стенах. Возникший на лестнице Малфой и найденная на столе записка в совокупности объяснили ему, в чем дело. Удивившись, что Поттеру в кои-то веки пришла в голову идея изложить в письменной форме, куда его понесли пикси, он досадливо вздохнул, после чего решил выкинуть из головы все тревоги по поводу этой парочки. В конце концов, он подряжался их охранять, а не отлавливать по фамильным буреломам О`Рахилли. Раз уж выдался шанс провести вечер в необременительной компании домового эльфа, который не разговаривал с ним из идейных соображений, и Малфоя, поглощенного своими юношескими горестями, глупо растрачивать его на какие-то беспокойства. Поэтому профессор заварил себе ароматный чай и устроился в кресле с обширной статьей о перспективах зельеварения в наступающем столетии. В конце концов, идея Лоэгайре ненадолго отлучиться, да еще и прихватив с собой Поттера, определенно была не из самых худших. Вот для чего, оказывается, нужны друзья… С этими умиротворяющими мыслями профессор Снейп задремал.
Пробуждение оказалось далеко не столь приятным: из канвы сновидений его вырвал строгий голос директора, гремевший прямо под ухом. Едва не опрокинув на себя парившую перед ним чашку, зельевар обнаружил запустившийся громовещатель. Который, по счастью, не орал как резаный, но исходящий из него голос с каждой секундой приобретал все более суровые и обличительные интонации. Послание удалось подхватить лишь на середине фразы:
- …но не от тебя! Я полагал, что ты понимаешь важность того, что тебе поручено! В то время как безопасность всего магического мира зависит от твоей бдительности, ты отлыниваешь от своих обязанностей, как распоясавшийся гриффиндорец!
Последние слова выбили из головы зельевара последние остатки сна: по его мнению, столь страшного оскорбления в свой адрес он в любом случае не заслужил, даже учитывая годы службы Темному Лорду.
- Я буду тебе крайне признателен, - тон, с которым были произнесены эти слова, дал понять профессору Снейпу, что признательность директора в ближайшем будущем ему точно не светит, - если некоторое, надеюсь, не очень длительное, время спустя увижу у себя вас всех, троих!
Не успел зельевар поинтересоваться, правильно ли он понял желаемый Дамблдором состав визитеров, как письмо самоуничтожилось, причем изрядная доля клочков попадала в не успевший остыть чай. Стряхнув с мантии остальные обрывки, Снейп поднялся, бросив сидевшему в библиотеке Малфою, который, разумеется, ни слова не пропустил из тирады директора:
- Неотложные дела, - после чего покинул помещение, скривившись при воспоминании о том, какими необычайными свойствами в плане аппарации обладает территория, на которой расположился дом О`Рахилли.

Профессор Снейп сам немало удивился, когда спустя каких-то полтора часа блужданий ему удалось выйти к дому; впрочем, он отдавал себе отчет в том, что немалое содействие в пути оказало горячее желание смыть с себя клеймо гриффиндорца, которым наградил его директор. Но даже это достижение неспособно было подправить настроение зельевара, поэтому ему стоило немалых усилий при виде Поттера ограничиться фразой:
- Оставить записку было крайне предусмотрительно с вашей стороны.
Тот в ответ захлопал глазами, выведя единственно верное заключение:
- Что-нибудь случилось?
- Похоже, у вас возникли проблемы с самоидентификацией, мистер О`Рахилли, - заметил зельевар, - раз вы предпочитаете игнорировать тот факт, что все еще являетесь Тем-Самым-Мальчиком, за передвижениями которого с замиранием сердца следит весь магический мир!
- Пожалуй, вы преувеличиваете, сэр… - смущенно заметил тот, но в голосе появилось запоздалое осознание, что он явно что-то упустил из виду.
- Возможно, - отрубил профессор. - Однако директор Дамблдор изъявил огромное желание немедленно видеть вас и вашего отца. Кстати, где он?
Гарри пожал плечами:
- Пошел осмотреться… Сказал, что скоро вернется.
- Узнаю ваши фамильные черты, - бросил Снейп. — Видимо, директор был все-таки прав, полагая, что стоит вытаскивать вас отсюда немедленно, поскольку наживать себе неприятности вы оба склонны в равной мере!
- По-моему, прежде отслеживание моего местонахождения не предотвращало этих неприятностей, - пробурчал уязвленный студент.
- Потому что вы сопротивляетесь ему, словно сбежавший из Азкабана рецидивист!
- Я всего лишь отправился навестить дом своего отца, - заметил Гарри.
- Вы уже как-то здесь побывали, - раздраженно бросил зельевар. — И позвольте, я не стану напоминать вам, чем это тогда закончилось.
В этот драматический момент со стороны «рощицы» появился О`Рахилли-Старший.
- Вер! — радостно поприветствовал он старинного друга. — И суток не прошло! А говорил, что мечтаешь отдохнуть от моего общества!
- Я и сейчас этого не отрицаю, - буркнул Мастер зелий. — Я здесь по поручению Дамблдора. Он велел доставить вас к нему.
- Это еще зачем?
- Вот сам у него и спроси, - отмахнулся Снейп. — Я пока не являюсь его представителем по связям с общественностью. Однако могу заметить, что он был порядком недоволен тем, что вас не оказалось на месте.
- А я почему-то думал, что мое место — это там, где решу я. И моего сына тоже. — Рахилли нахмурился, скрестив руки на груди.
- Я бы с радостью с этим согласился, препоручив тебе все заботы о безопасности Поттера…
- Рахилли! — резко оборвал его бывший РСД-шник.
- Я называл его Поттером в течение шести лет, - начал выходить из себя зельевар, - с какой стати теперь я должен переучиваться?
- Если ты за двадцать пять лет знакомства так и не осилил мою фамилию, то у тебя проблемы с головой! — в ответ повысил голос Лоэгайре.
Гарри почел за нужное перевести их внимание на что-нибудь менее взрывоопасное:
- Наверно, нам стоит отправиться прямо сейчас, а то скоро стемнеет…
- Никуда мы не отправимся! — рявкнул О`Рахилли. — Мне и в Азкабане хватило этого «поди туда, не знаю куда, задержи то, не знаю что». И мой сын — не мебель, чтобы таскать его с места на место.
- А вот О`Рахилли-Младший думает иначе, - заметил Снейп. — И пару недель спустя он станет совершеннолетним. Так что, тебе пора привыкать к наличию у него собственного мнения.
Лоэгайре, подумав, изрек:
- В таком случае, можете отправляться на все четыре стороны! — после чего удалился в дом, хлопнув и без того ветхой дверью. Гарри подивился, что за муха сегодня укусила его преподавателей, но подозревал, что эта муха сильно походила на директора Хогвартса. Бросив укоризненный взгляд на зельевара, он поспешил к дому:
- Папа, а вдруг со мной что-нибудь случится? Ведь профессор Снейп не справится один …
Этот незамысловатый психологический прием подействовал должным образом: Рахилли вновь показался снаружи, заявив:
- Ладно, надеюсь, это не отнимет много времени.
Профессор Снейп почел за нужное оставить при себе соображение, что директор, возможно, вообще не собирается никуда их отпускать.

Дамблдор ожидал их в гостиной дома на Гриммуальд-плейс. Он немедленно поприветствовал новоприбывших:
- Рад, что вы наконец до меня добрались.
- Могли и вовсе не добраться, - буркнул зельевар. — Ибо усадьба Рахилли — географическое недоразумение.
- Никто тебя не приглашал, - не преминул заметить его друг.
- Присаживайтесь. - Директор прервал их дискуссию, наколдовывая приборы для чая и вазочку с лимонными дольками. Взглянув на стол, Гарри вспомнил, что в связи с внезапной экскурсией они не успели даже пообедать. Поэтому он расположился поближе к сластям, благо оба его родственника демонстративно уселись на противоположном конце стола. После того, как он принял чашку из рук Дамблдора, тот приступил:
- Вы, наверно, догадываетесь, что я собрал вас здесь ради того, чтобы обсудить некоторые вопросы безопасности.
- Кажется, мы их уже обсуждали, - кисло заметил О`Рахилли. Хотя зельевар промолчал, по выражению его лица можно было безошибочно судить, что на сей раз он солидарен с другом.
- Однако, - голос директора стал строже, - события сегодняшнего дня показывают, что этот аспект был усвоен недостаточно хорошо.
Бывший РСД-шник заерзал на стуле с выражением досады на лице.
- Я полагаю, мистер О`Рахилли уже понял свою ошибку, - продолжил старый волшебник. — Но не меньшее удивление у меня вызвал твой поступок, Гарри.
- Какой, сэр? — с искренним недоумением переспросил студент, быстро соображая, кто оклеветал его перед директором; он уже успел решить, что, если его предположения верны, Малфою плохо придется по его возвращении, когда Дамблдор продолжил:
- Я полагал, что на пороге совершеннолетия ты уже успел осознать свою ответственность перед магическим миром. Пойми, Гарри, когда люди верят в тебя, воодушевляются твоим именем, уповают на тебя, это порождает не только радости, доставляемые славой, но и обязанности.
После этой фразы лимонные дольки резко утратили свою привлекательность. Гарри положил недоеденный кусочек на блюдце и обреченно приготовился к развитию столь любимой профессорами темы. Заметив его реакцию, директор смягчился:
- Я понимаю, как трудно принять, что твоя судьба принадлежит не только тебе. Обычно люди начинают понимать это лишь в преклонном возрасте, достигнув значительных высот в избранной ими профессии. Но так вышло, что тебе пришлось взять на себя это бремя гораздо раньше. И если ты не справляешься с ним, то это не твоя вина, но беда всего магического мира. Мне вовсе не хотелось бы читать тебе нотации, но у меня тоже есть свои неприятные обязанности.
Выслушав все это, Гарри предположил:
- То есть, мне не следовало покидать поместье, сэр?
- И это — тоже, - улыбнулся директор. — Но я хочу, чтобы ты понял главное. Если другие должны руководствоваться правилами, которые они сами же признали необходимыми, - он бросил неодобрительный взгляд на противоположную сторону стола, где сидели со скучающим видом профессора, - то тебе самому придется решать, как именно действовать в той или иной ситуации. Если ты будешь поступать согласно указаниям или пожеланиям кого бы то ни было, даже самого близкого или уважаемого тобой человека, это может привести не просто к ошибке, но к катастрофическим последствиям. Не говоря об опасности предательства, даже самые чистые побуждения окружающих могут сбить тебя с толку, усложнив и без того непростой выбор.
Вконец озадаченный этим странным поворотом мысли директора Гарри пробормотал:
- Но ведь я тоже могу ошибаться… Ведь я не так много знаю…
- В данной ситуации важнее то, что знаешь именно ты. — Дамблдор усмехнулся. — И не подумай, что я призываю тебя не слушать профессоров. Я имел в виду лишь то, что ты не должен полагаться на чужое мнение в решении сложных вопросов. А что до вас, мистер О`Рахилли, - директор вновь развернулся к безучастному концу стола, - то я буду вынужден просить мистера Снейпа провести с вами дополнительную разъяснительную работу, в чем лично прошу ему не препятствовать. Вам, как опекуну мальчика, следовало проявить бОльшую сознательность.
Профессор Военных действий буркнул:
- Хорошо, - скроив для зельевара улыбку, в которой читалось: «Я тебе покажу разъяснительную работу!»
- Да, и еще, Гарри, Северус, я должен просить вас вернуться к занятиям окклюменцией. В мы не можем оставить Вольдеморту ни малейшего шанса соприкоснуться с сознанием Гарри.
- Хорошо, - флегматично кивнул Мастер зелий.
«И вовсе не хорошо!» - возмутился студент про себя. Но, даже решись он произнести это вслух, едва ли это на что-то повлияло бы.

Стоило им покинуть пределы штаба Ордена Феникса, как приемный отец Гарри разразился гневными возгласами:
- Да за кого он меня принимает?
- За подчиненного, шансы которого найти себе другое место работы близки к нулю, - спокойно пояснил Снейп.
- С чего это он назвал меня опекуном? Был бы жив Уолтер, он бы ему объяснил, кто из нас опекун! Он просто хотел меня оскорбить!
- Делать ему больше нечего, - заметил зельевар. — Да и какая тебе разница, как тебя именуют? Родительских прав ведь не лишают…
- Где это видано, чтобы родного отца называли опекуном? — продолжал возмущаться Рахилли.
- Не далее как пару месяцев назад ты с таким же пылом неистовствовал из-за того, что тебя называли отцом. Возможно, Дамблдор боялся повторения этой сцены… К тому же, не хотелось бы тебе об этом лишний раз напоминать, но в этом слове содержится некое зерно истины…
- Но ведь Дамблдор не знает об этом, так? — Бывший РСД-шник устремил проницательный взгляд на друга. — Или…
- Ну, вообще-то, Гарри… - смешался зельевар, с запозданием сообразив, что навел его на нежелательный ход мысли, - сам понимаешь, от директора многое зависело…
- Так этот старый пень с самого начала все знал? — Голос приемного отца Гарри спугнул целую стайку птиц с окрестных кустов.
- Ну, пап, - вмешался Гарри, - все-таки Дамблдор — твой начальник и глава Ордена Феникса…
- А если он подслушивает, так ему и надо! — отрубил Рахилли. — Подумать только, он еще что-то бормотал насчет моего морального облика…
- Это был Люпин, - неохотно заметил Снейп. — Он-то явно ничего не знал…
- Сомневаюсь, - ворчливо отозвался Лоэгайре.

Первым, что предстало перед их глазами, когда они проникли внутрь холма, был Малфой, развалившийся на диване с какой-то книгой явно не академического содержания. Выронив ее из рук, он вместо приветствия протараторил:
- Профессор О`Рахилли, сэр, не думал, что вы так рано вернетесь…
- Я вижу, - хмуро ответил тот. — Скажите спасибо директору.
Профессор Снейп тут же вручил Гарри несколько весьма увесистых книг со словами:
- Что же, летнюю практику по зельеварению можете считать законченной. Теперь у вас будет занятие поинтереснее. Сон разума порождает чудовищ, Рахилли.
«Похоже, бессонница разума немногим лучше», - подумал Гарри, глядя вслед профессору. На обложке верхней книги, имевшей наименее устрашающую толщину, значился заголовок: «Окклюменция: что это такое?»
- Еще один способ достать профессора зельеварения, вот что, - вздохнул студент, открывая ее.

После потрясений первых дней неожиданности прекратились, и жизнь наконец-то наладилась. Хотя, по мнению, слизеринца в ней по-прежнему присутствовали три определенно лишних элемента: окклюменция с профессором Снейпом (возможно, по отдельности они были бы не в пример приятнее), Малфой и помолвка его отца. Правда, он научился с переменным успехом бороться с отрицательным влиянием этих факторов на свою жизнь: внушил отцу не без помощи его старого друга, что свидания с невестой лучше проводить вне их поместья и потом сообщил об этом Малфою, после чего тот перестал с ним разговаривать. С окклюменцией было сложнее всего. Избавиться от претензий профессора Снейпа можно было только одним способом: тщательно соблюдая баланс между успехами и промахами, чтобы он, с одной стороны, был уверен в его стараниях, а с другой — на радостях не переоценил его возможности. К тому же, к его счастью, профессор сам был не в восторге от этих занятий в период своего законного отдыха, поэтому не особенно усердствовал.
Судя по письмам друзей, у них тоже было все в порядке. Правда, читая их послания, Гарри начал было подумывать, действительно ли они проводят отдых вместе или умудрились загреметь в разные параллельные реальности, настолько различными были описываемые в них события. Гермиона рассказывала о том, как они занимаются, проходят материал вперед, заблаговременно готовясь к экзаменам, помогают миссис Уизли по хозяйству и отмечают семейные праздники. Рон — как они играют в квиддич, болтаются по окрестностям и вообще весело проводят время.
Тем временем, незаметно подобрался конец июля. Гарри сам вспомнил об этом, лишь получив объемистые посылки от друзей. В числе подарков он обнаружил свитер с узором из трилистников и устрашающей толщины книгу об истории ирландских родов — от Гермионы. «Спасибо, хоть на английском…» - рассудил Гарри, прикидывая, что этого чтения лет на пять ему хватит с избытком. Рон прислал кучу сладостей и пару вещиц из магазина братьев, а Невилл — странного вида семена, которые слизеринец не то что сажать, а взять в руки решился не сразу.
От Люпина также пришла посылка, в которой содержалась книга с загадочным названием "Чего нам следует опасаться, применяя магию". Уже судя по предисловию, ее автор жил и умер закоренелым параноиком, а прочитавший ее до конца едва ли осмелится впредь взять в руки волшебную палочку.
Настоящий сюрприз преподнес ему Малфой, который с решительным видом подошел к однокурснику и сунул в руки увесистую пачку, нарушив свой обет молчания:
- Вот, держи.
- Это что, подарок? — ошарашено переспросил Гарри, разглядывая исписанные мелким почерком листы.
- Можно и так сказать… - смутился слизеринец. — Ну, может, почитаешь, и скажешь, что ты об этом думаешь… А то остальные и двух книг за всю жизнь не осилили…

Распихав подарки по местам, он выглянул в коридор. Все тихо. В столовой накрыт завтрак, но за столом никого. Вдруг его схватил кто-то с двух сторон одновременно. Не успел он толком перепугаться, как обнаружил, что угодил в руки к собственным новообретенным родичам.
- Да вы что? — возмутился студент. - М-меня же удар хватит, п-папа…
- Да не волнуйся, Вер быстро откачал бы тебя. С днем рождения!
- Я предлагал не устраивать ему сюрпризов, - проворчал Снейп. - Я предупреждал, что Поттер у нас нервный.
- Не слушай его, Гарри. И вообще, давай не будем портить праздник!

Наконец-то слизеринец понял причину, по которой его профессора, столь оживленно переругиваясь в начале каникул, в последнее время при его появлении тут же замолкали, усиленно отводя глаза в сторону, и принимались за совершенно несвойственные им занятия — вытирание пыли, например. Он уже заподозрил было, что для него персонально готовится что-то нехорошее, но об истинных масштабах происходящего он и не подозревал.
- Ну, Пот… О’Рахилли, - бодро начал профессор Снейп, у нас для вас сюрприз.
- Праздновать твой День Рождения мы будем в нашем старом доме.
- Хоть Дамблдор… — засомневался зельевар.
- К Мерлину Дамблдора, — прошипел Рахилли. — Еще раз услышу эту фамилию…
- В том самом? — gоспешил перебить его Гарри. — Как это замечательно, мне и в первый раз там так понравилось!
- Да… — Снейп перехватил гневный взгляд Рахилли и отчетливо произнес в его сторону: - Да, Гарри. Хотя это поместье Да… — но не успел РСД-шник открыть рот, как он закончил, - далеко, мы все же решили, что некоторая смена обстановки тебе не помешает.
- Ты его просто не узнаешь! — сообщил профессор Военных действий, вытаскивая Гарри на улицу.
- В каком смысле? — недоверчиво поинтересовался тот.
- Увидишь, в каком.

Не успел Гарри толком забеспокоиться, как они уже аппарировали. Оглядевшись, он вынужден был признать: местность и вправду узнавалась с трудом. «Гостеприимные» заросли впереди расступались, через болотные топи проходила сносная дорога. Надо сказать, что погода в этот знаменательный день не радовала: небо обложили низкие облака, из леса языками выползал холодный туман. Гарри поплотнее запахнул мантию и двинулся вперед.
Стоило им войти в лес, как повсюду замелькали подозрительного вида зеленые огоньки. Когда к ним присоединились красные и желтые искры, юноша всерьез встревожился. Но его спутники никак не реагировали на происходящее, словно это было вполне в порядке вещей. В конце концов, Гарри не выдержал:
- Пап, профессор, а что это там светится? Светлячки, что ли?
- Ну вот, Логайре, - обратился Снейп к другу, - я же предупреждал, что будет ни фестрала не видно.
- Иди к дементорам, Вер, — огрызнулся Рахилли. — Без тебя тошно.
- А что должно быть видно?
Неожиданно группа огоньков появилась прямо рядом с Гарри. Подойдя поближе, он увидел, что на мертвой ветви векового дерева появились светящиеся трепетным зеленым цветом листочки. Казалось, что их теплая зелень, сочась из-под коры, растворяется в воздухе животворными каплями. Среди зелени возникла маленькая продолговатая почка, похожая на лампочку, светящуюся желтым, затем ее спектр сместился к бледно-оранжевому.
– Ух ты! — вскрикнул подросток от неожиданности, когда она внезапно лопнула, выбросив пушистую гроздь тонких желтых лепестков. Отведя взгляд от этого чуда, то обнаружил, что все деревья вокруг уже покрыты красными и желтыми пучками этих необычайных светильников. Над головой, казалось, сомкнулся сплошной зеленый переливающийся свод, кое-где подсвеченный желтым или красным. — Что это? — наконец выговорил пораженный Гарри.
- Видите ли, мистер О`Рахилли, ваш названный отец обожает создавать всякие странные вещи, - назидательным тоном начал профессор Снейп, - которые требуют массы времени, сил, дорогих ингредиентов и при этом совершенно бесполезны…
- Папа, это просто сногсшибательно! — перебил профессора Гарри.
- Я рад, что тебя нравится, — отозвался Рахилли. — Это подарок тебе на День Рождения.
- Когда ты успел это сделать? И как? — Слизеринец не отрывал восхищенного взгляда от продолжавших лопаться светящихся шариков.
- Вообще-то, этим я занимался с пятнадцати лет. С перерывами. Теперь они будут зацветать каждый год в этот самый день, - добавил он.
- Никогда не думал, что получу такой потрясающий подарок… - пробормотал Гарри.
- Заметьте, я предлагал подарить вам новую метлу, — усмехнулся Снейп.
- Гарри, - Рахилли, взяв племянника за плечо, развернул его к зельевару, - это подарок и Северуса тоже. Без его помощи ничего бы не вышло.
- Профессор… — смутился студент, - спасибо.
- Надо же, я дожил до этого дня! — в притворном удивлении отозвался Снейп. — Теперь меня уже ничем не удивишь.
Некоторое время Гарри шел по лесу молча, глазея по сторонам. Потом-таки спросил:
- Но как такое получилось? Нам на травологии ни о чем похожем не рассказывали. Да и Невилл, если бы узнал, всем бы растрезвонил…
- Думаю, ты имеешь право знать, раз это твой подарок. Действительно, в школе этого не проходят… — Рахилли остановился, оглядывая дело рук своих критическим взглядом.
- Потому что это — запрещенный раздел программы, — заметил Снейп. - Если ты желаешь Рахилли-младшему своей судьбы, то лучшей стратегии не придумаешь.
- Гарри ведь не станет распространяться об этом в школе? - отозвался Лоэгайре.
- Не стану, — быстро ответил тот.
- Все дело в удобрениях. Магические свойства растений, как правило, принадлежат им от прорастания до гибели без изменений. Но можно и обычным растениям придать некоторые волшебные свойства, если воздействовать магией на их питательную среду…
- И если об этом кто-нибудь узнает… — не унывая, комментировал его речь Снейп.
- То, что ты видишь, на самом деле, лишь начальный этап, — продолжал О`Рахилли. — На самом деле, возможности гораздо шире, если подойти к этому вопросу как следует, а не между беготней за дементорами. Эта наука…
- …является запретной. И относится к темной магии по классификации Министерства.
- В общем, да, — запнулся Рахилли.
- Но почему? — спросил Гарри. — Разве можно упускать такие возможности?
- Вообще-то, я сам не знаю, — пожал плечами бывший РСД-шник.
- И это к лучшему, — подытожил зельевар.
- Почему это? — обратился к нему Лоэгайре. — Объясни хоть, в чем тут дело.
- Я и сам не знаю. И тоже к лучшему.
- Вот так всегда. Странно, что ты вообще согласился мне помочь.
- Это потому, что в твоем случае лучше быть уверенным, чем именно ты занят, — пояснил Снейп.
В этот момент лес наконец расступился. Гарри жаль было покидать свою аллею с иллюминацией, хотя он порядком продрог. Открывшийся перед ними дом также изменился до неузнаваемости: все было вычищено, отремонтировано, отделано заново, даже на окнах висели новые занавески. В то же время, казалось, здание приобрело еще более древний вид благодаря тому, что стены были сплошь увиты плющом, который вырос за столь короткий срок, видимо, тоже не без участия магии. Развесистый дуб, растущий у порога, также сплошь покрылся разноцветными созвездиями. Из окон гостиной, где они устроились на праздничный обед, были видны его цветущие ветви и сияющий вдали массив леса.

Проснувшись поутру, Гарри решил, что не так уж плохо иметь родственников, пускай всего двоих и таких сварливых… Пусть даже они донимают своих троюродных племянников окклюменцией.
Вняв призывам своего преподавателя, он решил полистать учебник по этому предмету. Через три часа он уверился в идее, что этот фолиант может быть полезен разве что в качестве орудия убийства. Видимо, его автор достиг столь запредельных высот в области окклюменции, что уже не в состоянии был выдать читателю ни одной своей мысли, а книгу написал единственно чтобы лишний раз напомнить окружающим об их скудоумии. Любимыми его оговорками являлись: "не для низших умов", "если вам дано постичь…"
- Мистер О`Рахилли, сколько глав вы уже осилили?
«В основном, название», - подумал слизеринец, поворачиваясь к зельевару. Он решил опробовать усвоенный недавно прием: если заговорить со Снейпом о каком-нибудь из его былых научных достижений, тот начнет разглагольствовать об этом и забудет про нежелательные вопросы. Этим наблюдением с ним поделился Драко, и Гарри уже не раз успешно применял его на практике.
- Профессор, может, вы все-таки что-нибудь расскажете об этих деревьях? Я только об этом и думаю, даже на окклюменцию не переключиться…
- Помнится, вчера я упоминал о том, что это не лучшая тема для размышлений. Вернемся к учебнику.
Юноша вздохнул: не сработало.
– Я ни Мерлина не понял, сэр. Едва ли вы всерьез верите, что я способен овладеть этой наукой…
- Во всяком случае, в этом уверен директор, - хмыкнул Снейп. — А пока он руководит школой, не мне решать, чему следует, а чему бесполезно обучать студентов.
Несмотря на неудачу, Гарри решил попробовать переключить внимание преподавателя со второго захода, на сей раз не столь топорно:
- Судя по тому, что я прочел, если что и следовало запретить — так это окклюменцию. Посудите сами, зачем это нужно тем, у кого нет проблем с законом? В моем случае, например, необходимость изучать ее — прямое следствие взаимоотношений с более чем сомнительной личностью. Разумеется, меня в этом обвинить трудно, хотя Министерству и это удается с переменным успехом. Однако, как вы сами как-то раз заметили, не владей я запретной информацией, подобных проблем бы не возникло…
- К чему это вы клоните, Рахилли?
- К тому, что наше общество проводит довольно-таки странную политику в отношении разных видов магии. Казалось бы, что опасного может быть в почвенных заклинаниях? Ведь сельское хозяйство - весьма безобидное занятие. Где вы видели крестьянина, промышляющего черной магией?
- Я его вижу каждый день, мистер О`Рахилли, - заметил Снейп. — Это - ваш отец. Детство он посвятил увлекательнейшему занятию — выпасу коров. Возможно, вам тоже следовало этим заняться, это хоть в какой-то степени отбило бы тягу к вопросам, которые чреваты неприятностями и для вас, и для меня.
В ответ Гарри пробурчал:
- Я бы лучше и вправду пас коров, хоть это наверняка не так легко, как представляется. Но я не зачислял сам себя в школу, директор которой возомнил меня способным познать окклюменцию.
Снейп вздохнул, и примирительно произнес:
- Ладно, Рахилли, возможно, я бы ответил на ваш вопрос, но я действительно не имею об этом ни малейшего понятия. Хотя этот раздел науки запретили не так уж давно, где-то в середине этого века…
- Это когда произошла стычка англичан с ирландцами? — встрепенулся Гарри. — Последнее восстание?
Зельевар смерил его испытующим взглядом, после чего заключил:
- Надо же, всего-то месяца три как ирландец, а уже успели нахвататься националистических побасенок…
- Это мне управляющий рассказал… - смутился Гарри.
- Почему-то я не удивлен. Пора бы вам понять, мистер О`Рахилли, что если бы ваш домовой эльф вкупе с вашим отцом всерьез относились к тому, что болтают, то спастись от судебных преследований им не помогла бы даже их незаменимость. Не хотите же вы, в самом деле, стать первым заключенным мистера Малфоя?
- Определенно нет, сэр…
- В таком случае прежде чем учиться сохранять при себе свои мысли посредством окклюменции, вам следует освоить куда как менее замысловатое искусство держать язык за зубами!
- Простите, сэр, - все-таки решился прервать его Гарри, - но я опять не понимаю, в чем тут дело. Ведь это уже давняя история, какой смысл скрывать ее?
- Смысл в том, что она слишком тесно связана с настоящим.
- Но ведь в этом инциденте нет ничего предосудительного: насколько я знаю, конфликт быстро замяли, англичане одержали безоговорочную победу, да и кончилось все мирно, даже ко взаимному удовольствию. Казалось бы, эту историю стоит ставить в пример, а не скрывать.
- Во всяком случае, это не вашего ума дело, - отрубил Снейп.
- Почему, в таком случае, я на каждом шагу сталкиваюсь с пережитками этого прошлого? Я, может, был бы не против, чтобы все это покоилось где-нибудь на полках Отдела тайн, но, как видите, не получается… Только в этом учебном году я успел выяснить, что мои родители — отнюдь не те, кого я привык ими считать, и даже не те, кого уже считают ими официально…
- Как я посмотрю, вам не терпится разболтать и это, - неодобрительно заметил зельевар. — Даже не знай я с самого начала правды о вашем происхождении, я мог бы догадаться по вашей потрясающей силы тяге ко всему, что может испортить вам жизнь!
- Это — обычная реакция человека, который чувствует, что от него все скрывают. Вы же знаете, профессор: дракона в подвале не утаишь …
- Интересно, знай вы наверняка, к каким последствиям приведет ваша любознательность, продолжили бы вы свои изыскания?
Гарри задумался. Затем пожал плечами:
- Разумеется, сэр. Ведь благодаря им была спасена не одна жизнь. И потом, я же не говорил, что новые сведения о моей биографии нравятся мне меньше старых. Возможно, вызнай я больше, я смог бы принести магическому миру еще больше пользы.
- Наибольшую пользу вы уже принесли в том возрасте, когда понятия не имели, чем различаются Вольдеморт и водный спорт. Так что, не надо рассказывать сказки о том, что вы до сих пор не спасли мир только потому, что от вас все скрывают. В изобилии предоставляемые сведения даже не помогают вам написать эссе по зельеварению на приличную оценку.
Гарри уязвленно подумал, что профессор применил запрещенный прием, но в следующую секунду все-таки нашелся, что возразить:
- Я бы еще понял, если бы все скрывали только от меня. Но многие сведения первостепенной важности утаиваются от всего магического сообщества! Вам не кажется, что это несколько противоречит духу закона?
- Вы что, пытаетесь протянуть время наших занятий таким образом?
«Вот ведь легилимент попался!» - ругнулся про себя Гарри.
- В таком случае, можно вопрос по окклюменции? — решил пойти на попятную слизеринец. –Мне известно, что ей владеет Тот-Кого-Нельзя-Называть, Дамблдор, вы, конечно, а… Гриндевальд ей владел?
- Я никогда не интересовался его биографией, — отмахнулся Снейп. - Почитайте учебник по истории.
«Вот заладил — читайте учебник по истории, читайте учебник по окклюменции… А как попросишь что-нибудь почитать — так сразу: запрещенная литература…» - затосковав, Гарри, не прерывая, выслушал наставления профессора. Отчаявшись что-либо понять в окклюменции, он начал воспринимать ее на удивление спокойно, даже в исполнении зельевара. В конце концов, человек привыкает ко всему. И к тому, что Снейп — его дядя, и к тому, что версии о том, кто его отец, в последнее время меняются с калейдоскопической частотой. Где-то в глубине его сознания скреблась идея, что и последняя версия, возможно, далеко не окончательна… На этих мыслях его застал вопрос профессора Снейпа:
- Итак, мистер О`Рахилли, что можете сказать об особенностях применения окклюменции в условиях напряженной умственной деятельности?
- Думаю, что эти условия ко мне мало применимы, сэр.
- Хватит юродствовать, Рахилли. Теперь, когда вы принадлежите к этому роду, я ожидаю от вас большего усердия в учебе. Не заставляйте меня думать, что история с выяснением вашего родства мне приснилась!
Про себя Гарри подумал: «Ну вот, новая присказка появилась…»
- В таких условиях, кажется, применение окклюменции еще толком не изучено…
- Так, уже лучше.
- Но, конечно, можно пользоваться стандартными приемами… Наверно, требуется специальная подготовка, в ходе которой следует постепенно наращивать мыслительную нагрузку…
- Что же, что-то вы все-таки постигли. Хотя, сдается мне, материал усвоен недостаточно. Так что, в качестве возрастающей нагрузки на ваш разум отлично подойдет дальнейшее чтение учебника.

После двухнедельного отсутствия Люпин возвратился в их своеобразный бункер ранним утром, еще затемно. Зайдя, он первым делом поинтересовался у спустившегося вниз Гарри:
- Это что еще такое?
Проследив направление взгляда оборотня, слизеринец пояснил:
- Можно сказать, кусок от моего подарка… - Он снял вазу со стола вазу с покрытой светящимися соцветиями ветвью и поднес ее поближе к вошедшему: - Там теперь целая аллея таких деревьев, это мой отец и проф…
Его прервал возглас зельевара:
- Поттер, вы что, сдурели? Что здесь делает эта коряга? Если вам позволили держать ее в спальне, это вовсе не значило, что ее можно тащить в прихожую!
- Так ведь темно, профессор… - недоуменно отозвался Гарри.
- Вы бы еще лбом об стену побились для освещения! Учишь их, учишь… Уберите ее отсюда немедленно, и если ваша любовь к ботанике еще раз возобладает над здравым смыслом, я буду вынужден воспользоваться ей уже для отопления!
Когда Гарри удалился вместе с элементом своего подарка, оставив профессоров в полумраке, проводив его задумчивым взглядом, Люпин заметил:
- Где-то я уже видел нечто подобное…
- Возможно, Рахилли засадил весь ваш Азкабан этой порослью, - бросил зельевар. — Я, по счастью, не покидал камеры, и потому не знаю, что творилось на остальной территории. Лучше скажите, каковы итоги вашей поездки? Удалось вам разыскать его?
- Так-то оно так… - вздохнул оборотень.
- Он отказался, - поджал губы зельевар.
- Едва ли кто-нибудь согласился бы, даже не зная всей правды, - вздохнул Люпин. — А Король-Рыбак покинул Азкабан вовсе не для того, чтобы туда вернуться, и совсем не горит желанием пожертвовать жизнью на благо общества. Особенно учитывая, как оно с ним обошлось…
- Сказать по правде, я не то чтобы сильно огорчен, - отозвался Снейп. — Я ни на кнат не доверяю этому «борцу за идею». Если учесть, что он предал практически всех, с кем имел дело, не вижу причин, почему бы ему не продолжить в том же духе. Я больше скажу, нет никаких гарантий, что не решил вновь…
- Люпин! — раздался с лестницы радостный возглас О`Рахилли. — Я уж боялся, что к нам еще кого-нибудь подселят, за переизбытком свободного помещения. Так где ты все это время обретался?
- В Шотландии, небольшое поручение от Дамблдора, - сообщил тот, бросив быстрый взгляд на Снейпа.
- Почему бы нам не пройти в столовую? — тут же предложил зельевар. — Самое время для завтрака.

Последний месяц перед школой проходил без особых потрясений. Несмотря на то, что дни тянулись довольно однообразно, скучать Гарри не приходилось, потому что нелегко было вообразить более беспокойную компанию, чем та, что подобралась в его наследственном холме. При этом, как ни странно, наименее шумными и беспокойными оказались два студента, хотя на их головы с утра до вечера сыпались обвинения в недисциплинированности, невоспитанности, а то и хулиганстве, правда, из разных источников: профессора Снейп и О’Рахилли приспособились чередовать поношения в адрес своих невольных учеников с взаимными обвинениями на тему «хватит цепляться к бедному мальчику». Похоже, их вовсе не занимали такие низменные категории, как составление учебных планов и прочих методических материалов: подготовка к учебному году сводилась к по валявшимся по всему дому обрывкам пергамента, которые управляющий приносил целыми пачками, заявляя:
- Кажется, это ваше? Мне подумалось, что вы это потеряли…
С другой стороны, едва ли им вообще требовался этот план: Снейп, похоже, мог вести свои уроки и во сне, а О’Рахилли все равно был не в состоянии ему следовать.
Гарри уже попривык к домашней жизни, хоть она и была, как отмечал его названный отец, на редкость холостяцкой, и первый раз за все время обучения в Хогвартсе не считал дни до начала учебы. Драко также был не в восторге от приближения Дня знаний, но по другой причине: он, как раз, мечтал поскорее покинуть «гостеприимные» земляные стены их общего жилища, но ему не давало покоя воспоминание о словах сотрудника Министерства магии, что обучение неплохо бы завершить к сентябрю.
- Да что они могут тебе сделать, - попытался ободрить его Гарри. — Не отправят же они тебя в Азкабан, в самом деле!
- А кто их знает… - насупился Малфой. — Может, они считают, что умению быть директором следует обучать, как плаванию: кинуть в воду, а там — авось, выплывет…
- Ладно тебе, - хмыкнул слизеринец. — Будь это так, у нас не осталось бы почти никого, кто умел бы плавать…
- Будь уверен, - мрачно заметил Драко, - если они найдут кого-нибудь мне на смену, то первым делом так и поступят. Мне О’Рахилли уже намекал, были кандидаты, но отказались…
- А почему бы тогда тебе не отказаться? — задумался Гарри.
- Потому что я несовершеннолетний, - сокрушенно отозвался Малфой. — Так что, решение за меня принял отец. Забавно, не правда ли? Тебе еще повезло, что меня определили на должность директора раньше, чем выяснилось, кем тебе приходится Рахилли. Иначе, может, он бы тебя отписал.
- Вот уж неправда! — возмутился Гарри. — Мой отец никогда на это бы не пошел!
- Думаешь? — хмыкнул слизеринец. — Может, его и не так привлекает идея упечь сына в Азкабан, как моего, но приди ему в голову эта мысль, тебя бы он точно не спросил.
- С чего ты взял?
Малфой усмехнулся:
- Уж я-то кое-что знаю об обычаях чистокровных семей…
- Мой отец не такой! — заявил Гарри, хотя в голову тут же полезли непрошенные воспоминания о том, как Лоэгайре рассуждал про исключительность и чистоту их рода в связи с собственной помолвкой.
- Поживем — увидим… - примирительно заключил Драко.

Утро первого школьного дня выдалось на редкость солнечным, но разбудили Гарри отнюдь не его приветливые лучи.
- Поттер! Малфой! Подъем, живо! — раздался из-за двери зычный голос Снейпа.
- Кое-то не меняется никогда, - пробормотал Гарри, нашаривая очки.
- Мы должны успеть на девятичасовой поезд! И где Люпин, он что, решил продлить себе каникулы?
Послышался удаляющийся топот зельевара, в комнате появился Рахилли и единым заклинанием отправил все его вещи в чемодан.
- В чем дело? — зевая, спросил Гарри. — Почему нельзя было заранее разбудить? Или предупредить хотя бы… Что, подъемы по тревоге теперь тоже входят в программу летней практики?
- Ни к чему терять бдительности, - пожал плечами его дядя. — А на самом деле, Снейп позабыл, что неделю назад пришло письмо из Министерства о том, что мы должны ехать другим поездом. Это все мракоборские перестраховки.
- И кто же ему напомнил? — кисло поинтересовался Гарри.
- Управляющий. Причем за час до отхода поезда, - хмыкнул Лоэгайре. — Вот уж в чем-чем, а в утонченной мести домашние эльфы понимают куда больше нашего.
- Я понимаю, если бы это только Снейпа касалось, - проворчал юноша. — А хозяину-то зачем доставлять такие неудобства? Да и вообще, разбуди он его хотя бы минут на пятнадцать позже — поехали бы на Хогвартс-Экспрессе… Сколько лет на нем ездили — и ничего не случилось…
- Мне Снейп не верит, а ты даже в этом похож на своего папашу, — прокомментировал его недовольство Рахилли и, встав в позу, процитировал: «Зачем спешить? Азкабан не рухнет…»
- Это он тебе говорит, что не верит, - проворчал слизеринец. - А мне твердит, что очень даже похож, и поэтому меня надо срочно перевоспитывать, пока я еще не безнадежен.
- Поживее! - донесся вопль из коридора. — Рахилли, сколько можно канителиться?
По зову зельевара Гарри с названным отцом одновременно сорвались с места.

Несмотря на суматоху, к поезду они умудрились поспеть за пять минут до отправления. На платформе Драко удалось-таки повстречаться со своими родителями, отношение которых к единственному отпрыску, по-видимому, изрядно потеплело после разлуки. Гарри скучал на пустынной платформе, думая о том, что его друзья наверняка все еще потягивают утренний чай. Ехать в поезде было немногим веселее, тем более, что его названный отец не нашел лучшего занятия, чем запугивание Малфоя зловещей комиссией из Министерства магии, которая должна вскоре заявиться в школу, чтобы проверить его уровень антидементорной подготовки. Снейп, которому эта тема также пришлась не по нраву, решил отвлечь друга:
- А как там эта юная особа, мисс Эвин Тейге? Надо понимать, тоже отбыла на учебу? Надеюсь, она будет регулярно писать тебе о своих оценках?
Зыркнув на него, как на врага народа, Рахилли пробурчал:
- Между прочим, она интересовалась, почему это вы, профессор, до сих пор не устроили СВОЮ личную жизнь.
- Могу сказать наверняка, - насмешливо отозвался зельевар, - что девушки, которых занимают подобные вопросы, обычно не достигают выдающихся успехов на экзаменах. Впрочем, в случае с мисс Тейге, возможно, это к лучшему: супруге представителя столь знатного рода вовсе ни к чему завышенные интеллектуальные потребности.
Рахилли вспыхнул и, пробормотав:
- Знаешь ли, это уже слишком, - вышел из купе.
Драко, воспользовавшись исчезновением «любимого» преподавателя, также поспешил удалиться, видимо, в буфет, чтобы чаем залить свои невзгоды, а Гарри принялся гадать, кого профессор Снейп выживет следующим.
Люпин негромко произнес:
- Ты что, в самом деле, хочешь с ним рассориться? Далась тебе эта его невеста… Какой толк к ней цепляться, тем более, что ты о ней толком ничего не знаешь?
- Я против нее ничего не имею, напротив, мне ее жаль, - сухо ответил зельевар. — Вся эта затея достаточно неудачна, чтобы испортить жизнь всем троим, не считая прочих друзей и родственников.
Оборотень нахмурился, указав глазами на Гарри.
- Вот увидишь, - бросил Снейп и больше не произнес ни слова.

В Хогвардсе царил настоящий кавардак. При созерцании чинной церемонии приема первокурсников Гарри никогда раньше не приходило в голову, что этому предшествует.
Стоило новоприбывшим переступить порог школы, как им пришлось то и дело уворачиваться от летевших в их сторону предметов и отскакивать с дороги носившихся взад-вперед домашних эльфов. Профессор Снейп как человек привычный, казалось, этого даже не замечал, а вот Рахилли не повезло: он получил по голове невесть откуда свалившимся ведром. По этому поводу тут же началась перепалка, в которой принял участие даже Драко, радостно заявивший:
- Возможно, из-за этой травмы профессор не сможет заниматься со мной профессиональной подготовкой, понимаете, что это значит, безмозглые создания?
В ответ на это Рахилли заверил его, что в любом случае сможет, даже если для этого ему придется возвращаться с того света. Гарри почел за нужное по-быстрому оттащить своего изрядно струхнувшего однокурсника в гостиную, и, закинув вещи в спальню (откуда их тут же забросили в неизвестном направлении), отправился на станцию, чтобы встретить друзей с Хогвартс-Экспресса.

Гермиона, выскочив из вагона, тут же подлетела к нему с криком:
- Гарри! Ну и заставил же ты нас понервничать! Мы думали, что ты опоздал на поезд…
Рон хмуро произнес:
- Он же теперь профессорский сынок, ему ни к чему нисходить до простых смертных…
- Ты мог бы предупредить об этом в письме!
- Да я и сам не знал! — принялся оправдываться Гарри. - Они меня с утра пораньше вытащили из кровати и запихнули в поезд, я и проснуться не успел, не то что вам написать. А предупреждений от Снейпа ждать — все равно, что именных приглашений от Вольдеморта…
- Мог бы догадаться, — уже спокойнее добавила Гермиона.
- Догадаешься тут, когда все лето черте что творится… Не удивлюсь, если Малфоя теперь на уроки начнут водить под конвоем, он ведь сделался незаменимой личностью…
- Ты что, завидуешь? — пораженно переспросил Рон, уловив в его голосе нотки недовольства.
- Скорее, беспокоюсь. В последнее время все малфоевские неприятности почему-то сказываются в основном на мне. Чую я, доведет он моего отца до Святого Мунго, а мне даже компенсацию не выплатят…

В Главном зале Гарри проследовал за слизеринский стол вслед за приободрившимся Малфоем. Погрузившись было в свои мысли, он неожиданно различил в болтовне однокурсников знакомую аббревиатуру: «РСД» и прислушался. Оказалось, что Драко уже вовсю вербовал себе будущих сотрудников со старших курсов родного факультета, а те, вместо того, чтобы незамедлительно отползти на другой конец стола, увлеченно обсуждали перспективы карьеры в Азкабане!
- Вы что, дементоров позабыли? — пораженно спросил Гарри.
- Забудешь их, как же, - хмыкнул Гойл с таким выражением лица, словно все лето только и делал, что разгонял дементоров.
- С ними и дюжина бывалых РСД-шников не справилась, думаете, у вас лучше получится?
Уверенности в лице слизеринца поубавилось, но тут вмешался Малфой:
- Видимо, это произошло из-за нарушения трудовой дисциплины. Разгильдяйство на местах, халатное отношение к своим обязанностям. При моем руководстве этого не повторится.
Гарри, не сдержавшись, фыркнул.
- Вы же видели, как О`Рахилли в одиночку справлялся с дементорами, - Драко обвел стол гордым взглядом, - а он — всего лишь рядовой сотрудник.
- Тебе бы, для начала, с комиссией из Министерства справиться, - проворчал в ответ Гарри.
Малфой презрительно хмыкнул:
- Да что они могут понимать в дементорах! Это просто смешно.
Гарри почел за нужное не напоминать ему о том, как совсем недавно он придерживался совершенно другой точки зрения, однако будущий директор сам принялся разглагольствовать на эту тему.
- Корпус Регуляции службы дементоров всегда состоял из представителей знатнейших фамилий. Это не какое-то там Министерство, куда по протекции набирают кого попало. Разумеется, это нелегкий хлеб, - Драко принял суровый вид, - но потомкам будет, что сказать о тебе, вместо того, что ты издал пару бездарных указов.
Весь стол ловил его слова, затаив дыхание. У Гарри сложилось впечатление, что весь факультет готов хоть завтра пойти служить в Азкабан. Мельком подумав о том, что, похоже, самое важное для директора этого заведения — это харизма, он спросил:
- А как же писательство? Конечно, директором Все-Равно-Чего быть не в пример выгоднее…
- Я пришел к выводу, что лучше совмещать это с какой-нибудь другой должностью, - парировал Драко. - К тому же, на этой должности можно понабраться свежих идей, новых впечатлений…
Гарри поморщился, представив, что это будут за «впечатления». Однако можно сказать наверняка, что это будет новое слово в литературе…
- А женщины когда-нибудь служили в РСД? — заискивающе поинтересовалась Панси.
- Женщинам в РСД не место, - отрубил Драко, бросив на нее надменный взгляд.
После окончания распределения Дамблдор поднялся с места. Как всегда в начале года, он так лучился радостью, что это наводило на мысль, что директор подстроил какой-то мудреный розыгрыш, о котором еще никто не догадывается.
- Рад приветствовать вас с известием, что в первый раз за минувшие двадцать лет профессорский состав не претерпел никаких изменений!
В зале послышались разочарованные вздохи: очевидно, уже были сделаны ставки на нового преподавателя Защиты от темных искусств.
- Выживают самые приспособленные, — хмыкнул Нотт.
- Ну, вот, опять целый год одно и то же…– насупился Гойл. - Хоть название предмета меняй на «условия безопасности в период военной тирании»…
- Радуйся, что кого похуже не поставили, — предложил ему Крэбб.
- Хуже, чем Рахилли? Ты что, смеешься?
- Наверно, - задумчиво предположил Забини, - он потому и остался, что дальше ехать уже некуда…

Гарри отправлялся спать с твердым намерением не проспать хотя бы в первый же учебный день, тем более, что в этом году чуть ли не каждый день первым уроком стояло зельеварение. Гарри в связи с этим подумал, что Снейп, не иначе, как-то крупно проиграл его названному отцу в шахматы. Но, видимо, установившейся в прошлом году традиции не суждено было прерваться.
Проснулся он, когда стрелки часов показывали уже девять пятнадцать. И, разумеется, его соседи по спальне не удосужились проявить изобретательность в благородном деле его побудки. Хотя, что еще ждать от слизеринцев, которым наплевать на все, кроме собственных нужд?
До кабинета он добрался через полчаса после начала занятия, поэтому почел за нужное не заходить. И, как выяснилось, правильно сделал: возможно, сработала развившаяся в экстремальных происшествиях интуиция. Стены класса содрогнулись, и у Гарри заложило уши от грохота. Переждав шум от падающих предметов (или, скорее их обломков), он поспешил на помощь.
Изнутри кабинет зельеварения более всего напоминал опустошенный за зиму дровяной склад: пол был завален досками, щепками, осколками, под которыми, как личинки древоточцев, копошились оглушенные ученики. По счастью, все присутствующие отделались кто шишками, кто синяками, а профессор - испорченной мантией. Последний, едва к нему вернулся дар речи, поспешил заклеймить виновника этого безобразия.
- Малфой! Минус 200 очков со Слизерина! Вот уж от вас я не ожидал подобного! О чем вы вообще думали? Такого не учинял даже Лонгботтом!
До ушей залившийся краской слизеринец помалкивал, что, в данном случае, пожалуй, являлось наилучшей стратегией.
Гарри воспользовался паузой, чтобы заявить о своем присутствии:
- Сэр, простите за опоздание.
Как Гарри и предполагал профессор Зельеварения поначалу оторопел от подобной наглости.
- Минус десять баллов Гриффиндору… То есть, Слизерину! А теперь, выметайтесь отсюда, все! Увидите Дамблдора - передайте ему, что я увольняюсь! Я не настолько люблю приключения, чтобы работать в школе, где мои лучшие ученики подвзрывают мои классы! — Профессор швырнул покореженным котлом в угол комнаты, где пара студентов едва успели отскочить в сторону, и, не забыв эффектно взмахнуть мантией, собрался было вылететь в коридор.
Гарри решительно преградил ему путь.
- Вы что, всех бросите на произвол судьбы, сэр? У нас же экзамены…
- Вас эта мысль посетила с некоторым опозданием, мистер Поттер, - отозвался Снейп. — Все равно за один год я не сумел бы втолковать вам то, что безуспешно пытался в течение шести лет!
- И профессора Рахилли тоже?
- Брошу, - после секундного колебания отрубил зельевар. — Думаю, что он уже превосходно вписался в педагогический состав, по крайней мере, по своим личностным особенностям. И если он займет мое место, по крайней мере, можно будет не опасаться, что УЧЕНИКИ разворотят полшколы.
- Так уж полшколы, сэр… - пробормотал Гарри. — Всего-то один класс, таких в замке еще много… Уолтеру вон год назад весь Азкабан развалили, а он и не подумал увольняться. Вы представьте только, каково нам будет, если зельеварение начнет вести кто-то другой…
- Зато МНЕ будет хорошо, Поттер. — Похоже, шок в полной мере пробудил слизеринские инстинкты профессора, и все эти годы с таким трудом культивировавшиеся начатки героизма как ветром сдуло.
- Директор вас не отпустит, - неуверенно предположил студент.
- Стоит попробовать.
- Может, снимете тысячу баллов с Гриффиндора? — Часть представителей названного факультета насупилась, но Гермиона, Рон и Финниган активно закивали, натянув такие улыбки, словно ничего более привлекательного в жизни не слышали.
- Хватит нести чушь, Поттер! — рявкнул профессор и покинул класс.
- Что у нас там следующее? — вздохнул Гарри. - Трансфигурация? Отлично.

МакГонагалл на урок опаздывала, чего ранее с ней не случалось.
Гарри предположил:
- Наверно, это потому, что сегодня мы уже отработали свою норму по трансфигурации: Драко блестяще превратил отдохнувшего за лето, благодушного профессора Снейпа во взбешенного, увольняющегося профессора Снейпа.
Малфой в ответ скорчил кислую рожу. По-видимому, он еще недостаточно пришел в себя после потрясения, чтобы придумать мало-мальски ехидный ответ.
- Что там стряслось с твоим зельем, в конце концов? Неужто профессор Снейп был прав, и дементорология фатально повлияла на твой неокрепший мозг?
- Да не знаю я, - несчастным голосом отозвался тот. - Вроде, я все делал по рецепту. К тому же, мне в голову пришел необычайно удачный сюжет… А потом, после этого идиотского взрыва, как на зло, начисто вылетел из головы… А еще и ты тут встреваешь…
- Не горюй, я чувствую, тут наклевывается сюжет получше, — обнадежил его Гарри. — Знай, записывай. Семикурсники, оставшиеся накануне ЖАБы без зельевара, а теперь, похоже, еще и без трансфигурации…
В класс зашел Люпин, бегло поприветствовав учеников:
- Рад видеть вас всех. — Однако, радости в его голосе определенно не было. — Это занятие у вас проведу я, остальные, надеюсь, все же кто-нибудь другой. Профессор МакГонагалл, оказывается, занята какими-то неотложными организационными делами, а у меня куча свободного времени и больше совершенно нечем заняться, кроме как замещать ее на трансфигурации. Профессор, как раз, мчалась из школы куда-то по направлению к Хогсмиту, когда, я по «счастливому» совпадению, в эту школу заходил. Видимо, потому она и решила, что я буду ей хорошей альтернативой. Поэтому придется вам напрячь мозги и сказать мне, чем вы должны сейчас заниматься.

Это был не день, а сплошное недоразумение. На последующие уроки явилась только Спраут, и то, она пребывала в совершенно растерянном состоянии. После обеда вся школа носилась от учительской до гостиных в надежде хоть что-нибудь выяснить.
Гермиона уговаривала Гарри не навещать родственников:
- Не торопись. Не думаю, что они сейчас будут рады тебя видеть. Похоже, что у них неприятностей побольше, чем у нас…
- Тем более, я должен быть там!
С этими Гарри направился к кабинету директора, справедливо полагая, что именно там должны разворачиваться основные боевые действия. Но перед его глазами предстала мирная, хоть довольно странная сцена: практически весь преподавательский состав Хогвартса расселся на ступенях перед кабинетом директора. Студент обратился к восседавшему на нижних ступенях названному отцу:
- Добрый день, что-то случилось?
Рахилли молча показал ему листок пергамента с надписью: "Не ждите меня до Рождества. Директор"
- Эээ… A такое уже раньше было? — потрясенно переспросил слизеринец.
- Было, - ответила МакГонагалл. — Тогда он написал, что вернется через месяц, и отсутствовал полгода. Правда, в те времена он еще не был директором.
- Вот тебе и «все будет хорошо»! - кипятился Рахилли. — Очень милое пожелание в данной ситуации! Причем он, вещая это, уже наверняка навострился исчезнуть! Действительно, все преподаватели на месте, зато пропал директор!
- И что теперь будет? — пробормотал Гарри.
- Ничего, - буркнул Снейп. — Ступайте в гостиную, вам нечего делать на педагогическом совете.
Гарри хмыкнул, направившись в библиотеку: "Тоже мне, совет… Расселись посреди коридора.
Миссис Пинс куда-то скрылась от наводнившего библиотеку гвалта: в обширные помещения набилось без малого полшколы.
- Эй! Послушайте! — повысил голос Гарри. - Я с разведки!
Уровень шума резко снизился.
- Директор пропал! Как минимум, до Нового Года!
- Вот те нате… - досадливо бросил кто-то с Рейвенкло. — А в школу, как раз, приезжает комиссия…
- Какая еще комиссия? — переспросил Гарри.
- Вот, здесь все написано. — Ему под нос сунули газету с громким заголовком: «Инспекция вековых устоев».
- Что мы с Министерством не справимся? - спросил Малфой, к которому вместе с самообладанием возвратилась и самоуверенность. - Да я сам сочиню им отчет!
- А кто сказал, что нас Министерство проверять будет? Это Международная комиссия!
По залу разнеслись приглушенные вздохи и восклицания.
- А что это такое? - поинтересовался Гарри у присутствующих.
- Лет восемьдесят назад из-за ее решения была закрыта четвертая магическая школа, - хмуро пояснила Гермиона. — И председатель с тех пор, вроде как, все еще не сменился.
Гарри пожал плечами:
- Думаю, что до этого не дойдет. А даже если и закроют — что с того? Мир не рухнет…
- Гарри, когда это ты успел стать фаталистом? — поинтересовалась Гермиона.
- Поживи с моими родственничками — еще не таким станешь…
- А где, по-твоему, мы будем учиться? — С интонациями нарождающейся паники в голосе вопросил Малфой. — Мне папаша дырку в голове провертел, что, если я вылечу из Хогвартса, он меня собственноручно придушит!
- Тебе-то что, - отозвался Гарри, - ты, считай, уже устроился: директор такого почтенного и древнего… ну, не очень, прямо скажем, древнего, но уже с добрыми традициями института. Гермиону наверняка возьмут в Дурмстранг, Рона отец пристроит куда-нибудь в Министерство…
- А остальные? — возмутился Гойл.
- Ну, ты можешь в ПДУ пойти — Профдементор училище. А мне вообще учиться ни к чему, я так понял, у нас в семье это не принято отягощать себя излишками академического образования. Рейвенкло всем составом тоже может пойти в Дурку, они там ценят молодые таланты. Хаффлпаффцы пусть идут в Шармбатон, слизеринцы — в дементорку, а гриффиндорцы… в пожарные. Им понравится. Видите, как все легко разрешилось.
Гермиона кисло прокомментировала это:
- Да у тебя, оказывается, выдающиеся организационные способности!
- У нас это фамильное, — гордо кивнул Гарри.
Рон поморщился:
- Может, мы и учтем твои рекомендации, если школу все-таки расформируют, а пока, может, поделишься соображениями, как избежать этого?
- Надо действовать по обстоятельствам, — пожал плечами Гарри. — Всегда получалось.
- Это-то и беспокоит, — вздохнула девушка. — По теории вероятности то, что долго срабатывало, однажды должно дать сбой…

Вечером того дня, вместо того, чтобы сразу провалиться в сон, Гарри задумался. Ему не давал покоя вопрос — почему исчез директор? Конечно, подобные сюрпризы были вполне в духе Дамблдора, но, если верить словам профессора МакГонагалл, последнее его исчезновение произошло на заре туманной юности, а с тех пор, если он и устраивал себе незапланированный отпуск, то он не превышал пары недель. Конечно, директор покидал школу, когда Гарри был на втором курсе, и на пятом, но тогда это было связано с тем, что у него возникли крупные неприятности с властями. Может, и сейчас дело было в этом? Однако ни о чем подобном никто из учеников не слышал, и, судя по всему, преподаватели знали немногим больше.
Будь на месте Дамблдора кто-нибудь другой, Гарри мог решить, что он попросту скрывается от какой-либо из сторон всколыхнувшегося мира: смертепожирательской, мракоборской или азкабанской. Но вот уж в чем-чем, а в трусости директора магической школы обвинить никто бы не решился. Ну, разве что, Малфой в минуту жестокого творческого кризиса.
Самым странным слизеринцу показалось именно то, что директор не нашел способа предупредить его о своем отбытии. Конечно, Гарри отнюдь не питал иллюзий, что является единственной личностью в Хогвартсе, перед которой директор обязан давать отчет, но почему-то ему казалось, что Дамблдор не мог его покинуть, не оставив какого-нибудь напутствия. И тут его осенило: ведь директор оставил ему вполне ясное руководство к действию! Правда, не понятно, на что он надеялся, думая, что Гарри сможет истолковать его правильно. Когда в середине лета директор вызвал их с названным отцом на проработку за самовольную отлучку, он пустился в рассуждения о том, как именно Гарри следует думать, вести себя, и, в конечном итоге, поступать. Видимо, Дамблдор уже тогда знал, что, возможно, ему придется покинуть школу. Ведь он говорил… А что он, к слову, говорил?
Тут слизеринец в смятении обнаружил, что не помнит ни слова из того, что столь долго втолковывал ему директор. Конечно, общий смысл он уловил, что, мол, все очень серьезно, и пора ему, Гарри, взяться за ум и сделать хоть что-нибудь умное или хотя бы полезное. Но ведь должно было быть что-то еще…

Занятия возобновились уже на следующий день, но, похоже, отсутствие дитектора тенью осело на лица преподавателей. Впрочем, учеников это не особенно печалило, поскольку положительно сказывалось на объеме домашнего задания: особенно затосковавшие по начальству профессора и вовсе забывали его задавать.
А вот Гарри пришлось познавать печальную истину, что школа — отнюдь не дом родной, сколько бы об этом ни твердили в торжественных речах. Он любил посидеть с Рахилли по вечерам, а Снейп любил прийти и загнать его в Слизеринскую гостинную, сопровождая это замечаниями на тему "хотел бы я хоть раз обнаружить вас там, где вам следetn находиться" или "то, что ваш отец преподаватель, не дает вам права околачиваться в служебных помещениях".
Спустя неделю школьная жизнь вновь вошла в привычную колею. Расслабившиеся было студенты были встречены дружными заверениями, что "необходимо уплотнить программу". Об отсутствии директора напоминало лишь пустое место за обеденным столом, да нервные взгляды профессоров на календарь.

На исходе второй недели учебного года, за завтраком, нежданно-негаданно нагрянула аттестационная комиссия в лице четверых волшебников. Едва завидев их, профессора начали потихоньку подниматься из-за стола и продвигаться к выходу. Возможно, этот маневр и удался бы, не пытайся они осуществить его одновременно. Осознав, что момент упущен, преподаватели разделились на две фракции: тех, кто, покорившись судьбе, остался стоять на месте, делая вид, что повставали единственно чтобы поприветствовать новоприбывших, и тех, кто, вопреки здравому смыслу все же попытался эвакуироваться за спиной у первых. К вящему удивлению учеников, Снейп уверенно причислил себя ко второй группировке, в то время, как Рахилли, теребя в руках ложку, остановился рядом с решительной МакГонагалл.
- Друг, называется, - фыркнул Финниган, провожая зельевара взглядом. — Бросил Рахилли на передовой…
Гарри, который отдыхал за гриффиндорским столом от Малфоя-И-Иже-С-Ним команды, прокомментировал это:
- Рон, если я себя так поведу, спусти на меня бладжер.
- Да я и так могу, - хмыкнул гриффиндорец. — Не за чем меня лишний раз провоцировать.
Тем временем, у преподавательского стола разыгрывалась настоящая драма. Комиссия, гулко топая, прошествовала к профессорам, фланги которых ощутимо отогнулись в тыл. Впереди выступал высокий волшебник старшего преклонного возраста, но весьма бодрый на вид. Внезапным обходным маневром миновав МакГонагалл, он застал врасплох группу отступающих, ловко отделив от нее Мастера Зелий:
- Кого я вижу! Северус, кто бы мог подумать! Не забыл еще своего старого руководителя? — Против ожидания, голос магического пенсионера разносился по всему залу, заставляя даже сидящих в другом его конце оборачиваться.
- О, профессор Келтхайр, как я рад вас видеть, - пробормотал Снейп. Несмотря на его легилименционные способности, истинная природа его «радости» была очевидна.
- Все тот же фантазер, что и шестнадцать лет назад, как я посмотрю. — Посетитель лукаво погрозил зельевару пальцем. — Почитывал я твои статейки…
Снейп в досаде закусил губу, направив взгляд в потолок, и Гарри внезапно подумалось, что теперь он знает, какое выражение лица было у зельевара в детстве, когда его уличали в каком-нибудь нелицеприятном проступке.
- Слышал, ты собираешься защищаться, - продолжал близоруко улыбаться Келтхайр. — Я, пожалуй, возьмусь написать тебе рецензию, как ты на это посмотришь?
- Это очень любезно с вашей стороны, - бросил профессор внезапно охрипшим голосом, а выражение лица у него сменилось на растерянное. И Гарри понял, что теперь он знает, как мог бы выглядеть Снейп, если бы Темный Лорд вдруг заявил ему: «Хххе-хе, Снейп, а я ведь все эти годы знал, что ты — шпион и предатель!» - а потом: «Нет, это ни в каком разе не проверка, просто я все не мог придумать, что с тобой сделать, а теперь, кажется, есть пара идей…»
- Но, профессор Келтхайр, - попытался «оправдаться» профессор, - право, мне неловко отнимать ваше время…
- О, не говорите ерунды, Северус, как же это я — да не найду времени на собственного студента! Будь уверен, прочту твою работу тщательнейшим образом!
Снейп вновь возвел глаза к потолку, не предпринимая более попыток к отступлению. Келтхайр, тем временем, продолжал:
- Отдавать преподаванию лучшее, что у меня есть — мой единственный принцип. Что может быть важнее и ответственнее, чем пробуждать юные неокрепшие умы…
- Он, что, преподаватель? — шепотом спросила Гермиона. — В какой школе, интересно?
- Колледж друидов, - прошипел Финниган таким тоном, каким некогда говорили о Тайной Комнате. — Он — его директор. Надо срочно тупеть, а то еще загремишь к нему в ученики.
- А что, там так плохо? — оценивающе взглянул Гарри на престарелого волшебника.
- Если жить надоело — тогда нет, - мрачно заключил Симус. — А вообще, лучше сразу к василиску в пасть. Только я вам этого не говорил, если что.
Тем временем, престарелый волшебник, удобно устроившись на кресле Дамблдора, приставил сбоку свой посох, сильно напоминавший Гарри миксер тети Петуньи, и принялся разглядывать преподавательский состав. Причем те, на кого он обращал свое «милостивое» внимание, тут же начинали отводить глаза, теребить рукав мантии или волшебную палочку. Остальные члены комиссии продолжали топтаться у стола, словно не у дел.
- Надо же, сколько знакомых лиц! МакГонагалл… Помнится, я предупреждал, что не стоит давать девочке иноземное имя — наверняка увлечется какой-нибудь иностранщиной. Как там, бишь, Прозерпина? Юнона?
- Минерва, — к удивлению всей школы, грозный профессор трансфигурации виновато потупилась.
- Рахилли, почему на собрания не ходишь? — посетитель перевел внимание на стоявшего рядом с ней профессора Войны. - Твой друид на тебя жалуется…
- Он что, правда хочет меня видеть? — изумился преподаватель Военных действий.
- Да, честно говоря, не особенно… Можешь еще лет тридцать не появляться. — Келтхайр оглянулся, и вычислил преподавателя Защиты от Темных искусств, который было затерялся в толпе учеников. - Люууупин! Давненько я не встречал никого из вашей братии!
Губы Люпина беззвучно шевельнулись в каком-то коротком слове.
- Слыхал, ты орнитологией увлекся, — усмехнулся пенсионер. — Понимаю, морской воздух, скалы, уединение, прочие радости жизни… А мог бы большим… гм… в общем, влиятельной личностью стать, кабы не лень. Как тебя там, Примус?
- Ремус! — буркнул Люпин.
- Что за мода на латинские имена пошла, не понимаю… А ты, мальчик, - приблизившись к столам, Келтхайр неожиданно обратил цепкий взгляд на Гарри, - тебя как зовут?
- Гарри О`Рахилли, — гордо ответил тот.
- Надо же, говорят, что род вымер, а, куда ни плюнь, везде одни Рахилли… - Старец помрачнел, и Гарри радостно отметил про себя, что роль его ученика ему больше не светит.
- Рад повидать вас всех, но меня привели сюда, скорее, служебные обязанности. - Волшебник принял серьезный вид, видимо, приступая к «официальной части». — Думаю, я поживу тут у вас с полгодика…
При этих словах, как заметил Гарри, у половины преподавателей лица стали, словно их пристукнули по голове мешком, наполненным садовыми гномами.
- Посмотрю, как тут у вас дела идут, дам ценные рекомендации… Мне известно, что вы остались без мудрого советчика в лице моего дорогого коллеги Дамблдора. Разумеется, заменить его я не смогу, но окажу вам посильную помощь. Этой самой… — Келтхайр заглянул в лежащий перед ним пергамент, - переаттестацией я сам, конечно, заниматься не буду. — Многие при этом вздохнули с облегчением, но престарелый волшебник тут же продолжил: - Этим займется мой лучший… за неимением других… ученик. Кормак, мальчик мой, поди сюда!
От комиссии отделился и нехотя приблизился к столу болезненно-синюшного вида юноша с длинными бледно-рыжими волосами и, похоже, перманентно кислым выражением лица.
– Да, Учитель!
- Прошу любить и жаловать, Кормак Шеннон, собственно, глава английского подразделения аттестационной комиссии. — Старец хихикнул и долго крутил головой, словно сказал что-то необычайно смешное. - Вот, держи бумаги. - Келтхайр передвинул стопку ближе к молодому человеку, при этом задел посох локтем, и тот упал Шеннону прямо на ногу. Тот закусил губу, побледнев еще больше, и, схватив бумаги, поспешил отойти от стола подальше. — Он вам сейчас все расскажет, - продолжал волшебник, не обратив внимания на агрессивное поведение своего посоха, - ну а я подправлю, если что.
Худосочный юноша, порывшись в куче бумаги, извлек какие-то пожелтевшие листки, и, бросая недоброжелательные взгляды то на учеников, то на преподавателей, принялся за чтение. Несмотря на то, что его голос звучал монотонно и занудно, все ловили каждое его слово.
- До сведения Министерства магии и волшебства дошло, что в последнее время в школе Магии и Волшебства Хогвартс, - Шеннон прервался и методично обвел взглядом стены и потолок, словно хотел удостовериться, что он и впрямь находится именно там, - ощущается недостаток контроля и руководства, что приводит к нежелательным последствиям для системы образования в магическом мире…
- Не могу этого слушать! — раздался громкий шепот Малфоя из-за слизеринского стола. — У меня от таких речей стиль испортится!
- Тише ты! — одновременно шикнули на него с нескольких сторон.
- В связи с этим на нашу комиссию была возложена задача проведения всесторонней ревизии системы обучения в отдельно взятой школе, целью которой является подготовка аттестационного заключения. Оценка работы преподавателей и эффективности их методики, а также состояния помещений и инвентаря будет производиться в течении срока, регламентированного уложением Министерства, а именно, пяти месяцев. При необходимости срок будет продлен запросом. По окончанию сроков аттестации будут составлены рекомендации, направленные на оптимизацию образовательного процесса. Отчет будет представлен на отдельном заседании Министерства и опубликован в Министерском «Вестнике».
- Вроде, закрывать пока не собираются, — шепнул Рон.
- Поскольку, - сделав ударение на этом слове, Шеннон покосился на своих коллег, которые, в противоположность контингенту Хогвартса, зевали чуть ли не на каждом его слове, - в аттестации школы будет принимать участие Международная комиссия, в работу будут включены дополнительные пункты, с содержанием которых преподавательский состав школы будет ознакомлен по мере возникновения необходимости. Поэтому посещение семинаров, организуемых в ходе аттестации, является обязательным. Все возникшие вопросы откладываются до ближайшего семинара. — Глава комиссии принялся сворачивать свои листки в трубочку.

Время первого занятия благополучно истекло, да и второе, от которого осталось всего-то пятнадцать минут, отменили. Драко на это кисло заметил:
- Как назло, у нас должна была быть травология. Ну почему бы не Война или зельеварение?
- А у нас трансфигурация, — ехидно заметил Рон.
- Везет же дуракам, — пробурчал в сторону Гойл.
- Что-то он темнит, — неожиданно заметила Гермиона.
- Кто? — поинтересовались остальные, уже успев забыть о том, что происходило минуту назад.
- Шеннон. Говорил минут двадцать, а, по сути, так ничего и не сказал.
- Вот и я о том же, — принялся за старое Малфой. — Таким, как он, вообще надо запретить пользоваться английским языком!
- Все ирландцы любят поболтать, — заметил Финч-Флетли. — И этот не исключение.
- Мне кажется, он что-то недоговаривает, - продолжала гриффиндорка. — Такое впечатление, что он и сам ничего в происходящем не понимает.
- Было бы неплохо, если б и не понял, — хмыкнул Рон. — А то от такого хмыря ничего хорошего ждать не приходится. Впрочем, в компании наших профессоров он будет смотреться весьма органично.
Гарри порадовался, что ушедшая в свои мысли Гермиона не услышала его последней фразы.

Северус Снейп впервые за два кошмарных дня сумел оторваться от своего бывшего руководителя. Проще говоря, забрался в свой кабинет и велел портрету говорить всем, что его нет. Но, вроде, Учитель занялся проработкой МакГонагалл, что сулило зельевару несколько спокойных часов.
Когда-то, шестнадцать лет назад, молодой специалист Северус Снейп внезапно остался без своего научного руководителя — магистра магических наук Бреогана О`Рафферти. Тогда и началась полоса неудач в его жизни, и без того полной неурядиц и разочарований. До этого они с м.м.н. Рафферти несколько лет жили душа в душу: Северус мыл ему колбы, стирал пыль со шкафов сперва в летние, свободные от школы месяцы на старших курсах, а затем — круглогодично, и умиротворенно следил за тем, как писалась «его» диссертация, заодно с прочими трудами, которых хватило бы на дюжину таких, как он, молодых специалистов.
А потом дражайший мистер Рафферти, на которого всегда косо поглядывали власти, нарвался на крупные неприятности, и вскоре перевоплотился в Жаворонка, Дэвида Уолтера. Но Северус Снейп об этом ведать не ведывал, да и, откровенно говоря, его собственная судьба волновала его в тот момент куда больше, чем участь былого наставника. И не раз он потом в досаде пенял его бесплотному, как он тогда думал, духу на то, что именно он, любитель дементоров Светлой-Памяти-Бреоган навлек на его голову все невзгоды, которыми Северус Снейп обзавелся годам к двадцати. И, по необъяснимой рационально прихоти судьбы, его сын продолжает заниматься тем же — отравлять жизнь тому, кто всего-то только и желает, что вполне заслуженной степени магистра магических наук. Впрочем, тут имеется и другой фактор — Келтхайр. Да, Келтхайр…
Это был следующий этап его научной биографии — когда после всех этих передряг, после Азкабана и суда, Северус Снейп обнаружил, что на свете существуют бедствия помимо тех, что проистекают от Его Темного Лордства. Тогда он еще наивно полагал, что сможет получить звание Мастера Зелий, как результат прилежного намывания пробирок, протирания прочей мебели и изредка — наваривания не слишком заковыристых зелий в течение четырех лет. А заслуженный деятель магической науки, профессор Келтхайр, задумчиво посмотрев на его свиток, в двух словах объяснил молодому специалисту, почему его тема никуда не годится. А затем предположил: «Но, думаю, с этим можно что-нибудь сделать… Разумеется, придется немало поработать, однако можете рассчитывать на мою помощь».
И надо же было тогда сказать: «Вы так любезны, сэр». И надо же было добавить: «Я был бы вам крайне признателен, сэр. Для меня это большая честь», - чем он и подписал себя на то, чтобы повторять эти фразы, без конца и какой-либо надежды на него, в течение шести лет. Шести чертовых лет, которые он мог прожить спокойно, благодаря тому, что подкидыш Бреогана тихо-мирно подрастал в Поттеровской семье. Видимо, и здесь сказалась способность Северуса Снейпа наживать себе неприятности, которая всегда успешно конкурировала с его талантом к изготовлению зелий. Ведь именно из-за этой занозы, этого настырного насекомого, которое всегда, с самых ранних лет, зудело, выпиливало у него изнутри: «А что, если поступить именно так? Ты просто обязан попытаться. И не вздумай отступиться!» - он угодил к Келтхайру, вместо того, чтобы попасть к какому угодно другому представителю ученого магического мира, у которого он защитился бы в полгода без каких-либо проблем. И окончательно ушедший в дементорологию Рафферти, и его неоперившийся отпрыск были тут совершенно ни при чем. И именно она — его самоуверенность, упрямство, если уж называть вещи своими именами, не дало ему сбежать, куда глаза глядят, от этого полоумного старикана и раз за разом заставляло таскать к нему все новые и все более пухлые варианты своей работы, которой он отдавал каждую свободную от учеников Хогвартса минуту. Но зато уж потом, шесть лет спустя после начала этой научной авантюры, он смог, вдохнув полной грудью, сказать, что во всем магическом мире не сыскать того, кто заслужил звание Мастера Зелий больше, чем он.
И вот теперь, о Седьмые-По-Счету-Вставные-Зубы-Мерлина, все это грозит вернуться вновь. Что толку теперь разбирать, кто в этом виноват — Поттер, который все равно будет призывать на Хогвартс все мыслимые и немыслимые неприятности, даже смени он пять фамилий, а, возможно, и школу, или директор, вольно или невольно натравивший на них своего «дорогого коллегу». Сейчас главным было придумать способ, как бы отвратить нависшее над ним Проклятие Рецензента. Поговаривали, что из десяти соискателей степени магистра, попадающих на рецензию к Келтхайру, девять кончают счеты с наукой, а некоторые — и с жизнью. И зельевар считал, по крайней мере, основания у этих слухов точно были.
В дверь заскреблись: если не колотят со всей силы, то едва ли это Учитель. К тому же, не слышно было зычных возгласов: «Северус, а ну, открывай! Я знаю, что ты там». А ведь, и в самом деле, знал: хотя профессор Келтхайр и не обладал Картой мародеров или ее аналогом, ее успешно заменяла развитая за долгие годы педагогической работы способность выяснять, где находится каждый из его студентов, нынешних и даже бывших.
- Кто там?
- Гарри Рахилли.
Какой именно, уточнять не понадобилось: если дверь не открывалась заблаговременно, не без оснований опасаясь за свои петли, значит, речь шла явно не о главе семейства.
- Что вам нужно? — спросил профессор, открывая дверь. — И с чего вы взяли, что я здесь?
- Папа сказал. А еще велел не верить, если портрет сообщит, что вы умерли, сбежали в параллельный мир или вас забрали в Азкабан.
- И что ему…
Докончить вопрос зельевар не успел, поскольку дверь предательски распахнулась, не спросясь хозяина, и в комнату проник профессор Военных Действий, который сразу заявил:
- А, вот ты где. Неважное у тебя убежище.
- Думаешь, Воющая хижина была бы надежнее? — съязвил зельевар.
- Будь это так, - хмыкнул Рахилли, - там уже яблоку было бы негде упасть. Келтхайр — представитель старой школы, против него и Запретный лес не поможет.
- О-ох, дернул же меня фестрал тогда показывать ему работу, - вздохнул Снейп. — Да и вообще, дался мне этот УМИ, надо было защищаться в ассоциации зельеваров, а не в этом пансионе для жизнерадостных психопатов… - Быстро оглянувшись, зельевар наложил дополнительное звукоизолирующее заклинание.
- А УМИ — это что? — поинтересовался Гарри.
- Университет магических искусств, разумеется. Неужто вы и правда о нем не слышали?
- Вообще-то, нет… - смущенно признался слизеринец. — При мне о нем как-то не упоминали…
- Это — не самая популярная тема в среде подростков, - заметил Снейп. — В любом случае, попадают туда единицы. А тех, кому действительно там место, и того меньше.
- Кстати, Бреоган Рафферти преподавал там УМРИ, - заметил Рахилли.
- Что-что?
- УМРИ — Ультратонкую магическую рекурсивную иррадиацию. Кроме него этот предмет не то, что читать, выговорить никто не мог, - фыркнул профессор Войны.
- А как туда поступить?
- Сдать экзамены, вестимо, - ответил Снейп. - Но вы не обольщайтесь, это вам далеко не школьные экзамены. Мистер Реддл туда так и не поступил.
- Может, он поэтому такой честолюбивый? - спросил Гарри.
- А Мерлин его разберет… Если бы это было его единственным его провалом, то можно было бы полагать, что из-за этого. Посудите сами, конечно, обидно, что ты не смог сдать вступительный экзамен туда, куда попадают даже пятикурсники, - профессор кивнул на стоявшего в противоположном углу друга.
- Папа, ты что, тоже там учился? — поразился студент. — Как же ты экзамены сдал?
Тот пожал плечами:
- Да как-то сдал… В общем, хотел, и постарался — вот и вышло… Ведь теоретически в УМИ можно поступать и после пятого курса. Надо только ЖАБА досдать, а это можно провернуть и без школы.
- Ничего себе… — выдавил Гарри. В его мозгу в очередной раз зародилась мысль, что, быть может, все-таки в выяснении его родства произошла ошибка, и настоящий Эоган Рафферти-Рахилли сейчас где-то получает Нобелевскую премию или заканчивает диссертацию на незамысловатую тему «Все обо всем»?
- Но я там все равно долго не проучился, — вздохнул Рахилли. — Через полгода отчислили.
- Да? — сочувственно спросил Гарри, а сам почувствовал некоторое облегчение.
- Ага. Кто-то раскопал, что меня судили за применение Непростительного заклятья. Спасибо еще, не арестовали…

Несмотря на драматичность явления комиссии, дальше школьная жизнь потекла своим чередом. Хоть поначалу преподавателей изрядно нервировали неожиданно появлявшиеся на уроках подчиненные Келтхайра, вскоре они свыклись и с этим, тем более, что никаких видимых последствий не наблюдалось. Разумеется, о том, что происходило на посвященных переаттестации семинарах, ученики знать не могли, но догадывались по зевоте, которая тут же нападала на профессоров, стоило Кормаку Шеннону появиться в зоне видимости. Впрочем, и ученики, к которым он порой приставал с вопросами или указаниями, через несколько минут впадали в оцепенение, отвечали невпопад и думали лишь о приличном предлоге, чтобы исчезнуть.
Профессор Келтхайр, похоже, чувствовал себя как дома. Впрочем, Гарри приходила в голову мысль, что для сотрудников его колледжа и пресловутого УМИ в присутствии «дорогого коллеги» вся жизнь являлась сплошной переаттестацией…

По мере того, как приходили в себя учителя, Гарри начал замечать странности в поведении однокурсников. А именно, Малфоя. Поначалу он решил было по привычке, что тот готовит ему очередную пакость, но так и не смог додуматься, что за подлость могла крыться за многочасовым молчанием с уплывшим куда-то за грань реальности взором, бормотанием под нос чего-то неразборчивого и изведением футов ни в чем неповинного пергамента на бессмысленные каракули. Затем Гарри заключил, что Малфой попросту спятил, и на этом успокоился. Тем более, что это подтверждалось результатами его учебы: сей отпрыск благородного семейства допускал такие ляпсусы, которые не снились даже Гойлу с Крэббом в эпоху их худшей успеваемости, а на зельеварении и вовсе начал представлять из себя серьезную опасность. Хотя это здорово нервировало его соседей по партам, зато послужило изрядным облегчением для Невилла, поскольку незадачливый слизеринец теперь оттягивал на себя большую часть внимания профессора Снейпа.
Как-то раз, сидя за уроками в гостиной под ставшее привычным бормотание Малфоя, Гарри встряхнул головой и прислушался, затем потрясенно переспросил:
- Эй, это что, на французском?
Хмыкнув в своей неподражаемой декадентской манере, Драко ответил:
- Вы потрясающе догадливы, мистер экс-Поттер. Не прошло и полугода…
- А с чего это вдруг?
- Знаешь ли, в мире существует много других вещей, которые полагается знать культурному человеку. Но тебе этого, конечно, не понять.
- Сдается мне, раньше ты не увлекался языками, - подозрительно переспросил Гарри.
- Возможно, - уклончиво отозвался Малфой.
- А теперь внезапно решил поднять свой культурный уровень, верно?
- И что с того? Тебя пугает разница в уровне нашего интеллекта?
- И это, надо понимать, тоже на французском? — Он заглянул в лежавший перед Драко пергамент. Тот, заподозрив неладное, поспешил его убрать, но Гарри успел, прижав ладонью край свитка, разглядеть первую строку. Разумеется, в этих письменах он смог бы понять, разве что, “Merci”, но транскрипцию ирландских имен он уже успел освоить, поэтому, нахмурив брови, поинтересовался:
- Как это понимать? За каким дементором ты пишешь невесте моего отца? Практически моей мачехе, а?
Торопливо сворачивая пергамент, Драко пробормотал:
- Можно подумать, во всей Ирландии только одна Эвин.
- И ты со многими из них знаком, да? — Поднявшись из-за стола, Гарри навис над ним, уперев руки в боки. — Может, ты еще скажешь, что она — твоя давняя подруга по переписке?
- Я имею право переписываться, с кем пожелаю! — Малфой пытался придать голосу твердость, но было заметно, что он нервничает. — Я что-то не слышал, чтобы переписка считалась чем-то предосудительным!
- Думаю, что услышишь и не такое, - Гарри, вздохнув, опустился на место, - если отец прознает об этом. Ты хоть представляешь, что он с тобой сделает?
- И ты, конечно, донесешь ему? — вопросил Драко, вскинув голову, словно Джордано Бруно, собравшийся на костер.
- С какой стати? — хмыкнул Гарри. — Чтобы Министерство избрало меня новым директором твоего дементороугодного заведения? О тебе же беспокоюсь, болван!
- От идиота слышу! — оскорбился Малфой.
- Возможно, но я-то, в отличие от тебя, не пытался отбить у твоего отца невесту, - съязвил слизеринец.
- Мы просто переписываемся, - пробубнил Малфой. — А вообще-то, все это несправедливо. Этот союз Эвин навязывают ее родители. Да и Рахилли нужна не она, а ее родословная. Это просто чудовищно!
- Мерлин мой, от кого я это слышу?! — досадливо вздохнул Гарри. — С каких это пор ты записался в противники династических браков?
- Ни дементора ты в этом не понимаешь, Поттер! — бросил Драко, вскочил и прошелся по комнате.
- Куда уж мне, - раздраженно отозвался тот.
- Можешь докладываться своему отцу, - голос Малфоя дрогнул, - или нет, это ничего не изменит, так и знай. Скоро меня отправят в Азкабан, и всему придет конец. — С этими словами он направился к выходу, то ли насладиться столь созвучной его душевному состоянию золотистой прозрачностью ранней осени, то ли на совятню, чтобы поскорее отправить злополучное послание.
- Своих проблем мне, что ли, мало? - пробормотал Гарри, раздраженно захлопывая книгу.

Но вскоре ему представился чудесный случай позабыть о чужих проблемах: когда он, ни о чем плохом не помышляя, направлялся из библиотеки в гостиную, за спиной вдруг раздался зычный оклик «дорогого коллеги».
- Гарри!
Слизеринец решил сделать вид, что возглас относился вовсе не к нему, словно в пустынном коридоре могло обнаружиться сколько угодно других Гарри. Того, что он слышал об этом престарелом волшебнике, было вполне достаточно, чтобы потерять всякое желание познакомиться с ним поближе. Но, не успел он свернуть за спасительный угол, как вновь услышал:
- Гарри О`Рахилли!
Ученик обернулся и обреченно произнес:
- Добрый день, профессор Келтхайр.
- Не возражаете, если я отвлеку вас минут на пять?
- Разумеется, нет, сэр, - произнес Гарри с интонацией: «можно подумать, у меня есть выбор».
- Вот уж не предполагал, что у Рахилли есть сын, да еще такой взрослый.
- Он тоже не предполагал, сэр, - мрачно отозвался слизеринец.
- Да у вас неплохое чувство юмора! — развеселился профессор.
- В самом деле, сэр? — Гарри не на шутку удивился: подобный комплимент ему делали впервые!
- Вот и ваш отец тоже меня всегда до слез веселил, он у нас работал… Хм… То есть, работал у нас такой… Ммм… - Профессор замялся, и, по-видимому, так и не сумев вспомнить, о ком говорит, бодро заключил: - В общем, не важно. А вы где собираетесь работать, юноша?
Гарри наудачу ляпнул, надеясь отбить интерес к своей персоне:
- Я хотел пойти в Азкабан, но не берут, у меня аллергия на дементоров. Так что, пойду, куда возьмут.
Старец вновь развеселился и, хмыкнув в последний раз, продолжил:
- Неужто и вправду никаких пожеланий?
- По словам профессора Снейпа, единственное, что у меня хорошо получается — это находить неприятности. Видимо, это означает, что мне следует пойти в мракоборцы.
- А нет ли у вас желания заняться наукой?
- Простите, сэр, но вы, наверно, не видели моих оценок. Если бы я даже упомянул об этом в разговоре с профессором Снейпом, его хватил бы удар.
Профессор нахмурился.
- На седьмом курсе пора бы уже задуматься над своим будущим.
- Сложно предполагать что-либо, профессор, не будучи уверенным, что доживешь до окончания учебы, - признался Гарри.
Но Келтхайра это не удовлетворило:
- В наше время мало в чем можно быть уверенным, но если руководствоваться этим, то вы и до преклонных лет так ни к чему так и не придете. Многие и в вашем возрасте сумели многого достичь.
Гарри это порядком задело: это что же, выходит, то, что он несколько раз встал на пути самого Темного Лорда, ничего не значит? Поэтому он досадливо заметил:
- Я не сижу сложа руки, сэр.
- Не сомневаюсь, - Келтхайр смерил его внимательным взглядом. — Я ведь тоже кое-что знаю о вашей биографии. Но можете ли вы сказать, какой целью руководствовались при этом?
- А разве осознание цели помогло бы мне в противостоянии с Вольдемортом? — бросил Гарри в раздражении.
- Возможно, тогда вы бы поняли, почему это с вами происходит. И зачем вам это нужно.
С этой точки зрения, признаться, Гарри еще не рассматривал свои приключения. Поэтому он промолчал, пропустив стратегически важный момент, когда старый волшебник разошелся не на шутку.
- Ваши предки, мистер О`Рахилли, случалось, ошибались, терпели сокрушительные поражения, но никогда не сдавались, не бросали начатого. А все оттого, что они ни на мгновение не забывали, ради чего сражаются, пусть даже им приходилось идти против целого мира.
- Может, они знали об этом от рождения, - заметил Гарри, - а мне никто не удосужился разъяснить мое предназначение.
- Разумеется, стоит иметь в виду, что вы воспитывались в иной среде… Возможно, вам следует сменить обстановку, вернуться к корням, так сказать, к истокам, тогда для вас многое станет понятнее.
- Летом я жил в Ирландии, - озадаченно произнес слизеринец. — Кое-что о своей семье я тоже узнал. А ирландский, боюсь, я освоить просто не в состоянии…
- О, это поправимо, уверяю вас, - непонятно, чему на сей раз, обрадовался волшебник. — Я предлагаю вам нечто большее — как вы смотрите на перспективу стать моим учеником?
Гарри не смог изложить, как именно он на нее смотрит, поскольку попросту утратил дар речи. Он впервые осознал, что значит маггловское выражение «Не буди лиха, пока спит тихо».
[прим. авт.: На английском: “Don`t trouble any trouble until trouble troubles you”]
Он затравленно огляделся — как назло, в коридоре не было ни души. Вдруг послышался знакомый шорох: мантия профессора зельеварения собирала пыль по коридорам Хогвартса. Гарри был несказанно рад его появлению, поскольку внимание профессора Келтхайра хоть на время переключилось на зельевара.
- Северус, поди-ка сюда! Похоже, я нашел себе нового ученика. Что скажешь? — Старый волшебник горделивым жестом указал на хватающего воздух Гарри.
- Почему бы вам не обсудить это с его отцом? — отозвался Мастер Зелий.
- Да он и сам порядочный лоботряс, - хихикнул Келтхайр. — Ты лучше скажи, что ты сам думаешь о мистере О`Рахилли-младшем?
- Не советовал бы вам брать в ученики, - ровным голосом отозвался профессор. — Поверьте, весьма скоро вам захочется его убить.
- Разве это - препятствие? - хохотнул старый волшебник. — Знал бы ты, сколько раз мне хотелось прикончить своих ассистентов — а ничего, живехоньки… большей частью. Преподавание требует изрядной выдержки, в этом-то ты, наверно, убедился. По правде говоря, никогда не считал тебя к нему способным — тебе всегда недоставало терпения. И как ты умудрился попасть в школу?
- Я не раз подавал заявление об уходе, - отозвался Снейп.
- Ох, да, я нашел пачку у Дамблдора в кабинете! Должен признать, у тебя исключительно богатое воображение… Применил бы ты его при написании диссертации…
- К слову, минус двадцать баллов за прогулки по школе в неурочный час, мистер Рахилли, - сообщил Гарри зельевар. — И если вы не окажетесь в гостиной пять секунд спустя, я сниму еще двадцать баллов!
Само собой, Гарри не заставил просить себя дважды, успев поймать завистливый взгляд Снейпа.

Видимо, этот разговор так сильно подействовал на слизеринца, что сон все никак не шел. Когда ему удалось, наконец, заснуть, он и тут не получил желанного покоя. В сновидение все время врывались какие-то резкие звуки, заставлявшие его вздрагивать и просыпаться. Наконец юношей овладел достаточно глубокий сон, и ему приснилось, что он стоит в каком-то просторном кабинете с пылающим в углу камином и полками, гнущимися под тяжестью сотен запыленных томов. Мебели почти не было: только письменный стол и высокое кресло, в котором сидел… Дамблдор!
- Профессор! - обрадовался слизеринец. - Наконец-то вы нашлись! У нас в школе без вас такое творится!
- Не волнуйся, Гарри, я все держу под контролем.
- Правда? Я так и думал, что вы следите за развитием событий, просто у нас все преподаватели с ума сходят от беспокойства. Можно передать им, когда вы вернетесь?
Лицо старого волшебника помрачнело:
- К сожалению, мальчик мой, сейчас я не могу дать ясного ответа. Могу только сказать, что зависит это, увы, отнюдь не от меня.
- Профессор Келтхайр говорил, что вы ему писали… Кстати, не могли бы вы… Мне, конечно, не хочется беспокоить вас подобной ерундой, но… Мне бы вовсе не хотелось идти к нему в ученики, а он, похоже, думает иначе…
Дамблдор рассмеялся:
- Можешь об этом забыть. Я свяжусь с ним в ближайшее время и отговорю его от этой затеи. Боюсь, он неправильно меня понял.
- Да, пожалуй, — с облегчением вздохнул Гарри.
- Я попросил его лишь присмотреть за тобой, пока меня нет рядом. Кайрбриу Келтхайр — мой давний знакомец; хотя в прошлом у нас был ряд… разногласий, он — мудрый и сильный маг, который, слава Мерлину, принял нашу сторону.
- Принял? — переспросил юноша. — То есть, он был…
- Нет, мальчик мой, к Вольдеморту он не имел никакого отношения. Это — давняя история, ее пересказ занял бы слишком много времени, которого у нас, увы, недостаточно.
Гарри огляделся:
- Простите, сэр, но это… сон?
- Да, ты угадал.
- Почему тогда я понимаю, что сплю?
- К сожалению, сейчас у меня нет лучшей возможности поговорить с тобой. Мне необходимо сообщить тебе кое-что важное, поэтому давай оставим вопросы на потом.
Гарри нехотя кивнул.
- Спокойствие, которое сейчас воцарилось в магическом мире — кажущееся. Вольдеморт копит силы для удара. Хоть он потерял многих сподвижников, зато он заполучил сведения, которые наделяют его куда большими возможностями, чем раньше.
- Какого рода сведения, сэр? - осторожно поинтересовался Гарри, подозревая, что сейчас вновь услышит, что ему об этом не полагается знать, пока он не достигнет хотя бы раннего пенсионного возраста.
Дамблдор вздохнул:
- Если бы мы знали, это сильно облегчило бы нашу задачу… К сожалению, сейчас мы можем об этом лишь догадываться. С недавних пор он стал куда лучше заботиться о том, чтобы к противнику не просочилось никакой информации.
- Но почему тогда вы так уверены, профессор, - с подозрением спросил слизеринец, - что он что-то прознал?
- Потому что, не будь это столь важным, в противном случае он не стал бы убивать того, кто мог бы ему пригодиться, лишь потому, что тот также знает об этом.
- Моего отца? - догадался Гарри.
Дамблдор коротко кивнул.
- Бреоган Рафферти был ученым такого склада ума, что все его разработки в той или иной степени несли опасность для общества. И поначалу он посвящал своего приятеля Тома Реддла во все свои начинания. К счастью для нас, большей частью ему так и не удалось воспользоваться, но теперь у него появилась еще одна возможность.
Гарри припомнил, что перед тем, как обратиться к ним с программной речью, Вольдеморт долго переговаривался с Уолтером. Подтверждая его мысль, директор сказал:
- Рафферти что-то открыл ему, видимо, в залог будущего сотрудничества, и теперь он собирается воспользоваться этим. Пока мы ничего не можем знать наверняка, следует быть предельно бдительными: мы должны быть готовы КО ВСЕМУ. И к тебе, Гарри, это относится в первую очередь: если тебе вдруг ненароком что-нибудь станет известно, или даже возникнут какие-то подозрения, предчувствия, ты должен немедленно сообщить об этом, профессорам и мне.
- Но как я это сделаю, сэр? — переспросил студент. — Я ведь не умею связываться с другими людьми во сне…
- Это можешь предоставить мне, — успокоил его директор. — Видишь ли, обычно сознание спящего закрыто, но тот, кто уже однажды имел подобный контакт, может открывать его в случае необходимости. Для этого не потребуется никаких усилий, все происходит на уровне подсознания. Достаточно перед сном подумать о том, что тебе необходимо со мной обсудить, и я без труда смогу с тобой связаться.
- Я постараюсь, сэр, - заверил его слизеринец.
- Ну, что же, значит, мы обо всем успели договориться, - улыбнулся волшебник. — Время во сне бежит быстро, Гарри…
- Гарри! — повторилось в его мозгу. — Рахилли! Поттер! Снейп! Война! Зельеварение! Вольдеморт! — надрывался Малфой над его ухом. Затем сказал кому-то рядом: - Ни на что не реагирует.
Юноша нехотя открыл глаза и зевнул:
– По какому случаю я удостоился чести быть разбуженным наследником одного из знатнейших родов?
Малфой, обрадовавшись, заорал:
- Хватит болтать! Вставай, живо! Рахилли велел притащить тебя живым, или каким найду! У тебя наш список зачетов! Твой отец убьет нас всех, но начнет, пожалуй, с тебя!
- А, — широко зевнув, слизеринец взглянул на часы. И точно: стоявшая первой в этот день Война шла уже минут десять.
Четверть часа спустя, Гарри ввалился в класс в полубессознательном состоянии вслед за Малфоем и Гойлом, отряженным для транспортировки его, возможно, бездыханного тела.
- Гарри О`Рахилли! — поприветствовал его голос родителя, не предвещавший ничего хорошего.
- Мне-очень-жаль-сэр, — пробормотал студент, у которого не было сил даже испугаться.
Профессор ограничился гневным взглядом и словами:
- Список на стол. Марш за парту. Минус десять баллов со Слизерина.
Заключив, что основное внушение последует после урока, Гарри поплелся на свое место. Там на него со всех сторон набросились слизеринцы и Гермиона, которые шепотом, напоминавшим шипение клубка змей, поведали ему, что он окончательно потерял совесть, решив, что, раз он сын преподавателя, ему все дозволено.
- Отстаньте, без вас тошно, — буркнул Гарри в ответ.
- Сказано, оставьте человека в покое! — поддержал его Рон. — Налетели, как пчелиный рой…
Весь урок Гарри исправно клевал носом и проспал бы его целиком, если бы не верный друг, который непрестанно то встряхивал его за локоть, то питал ногой под столом. Впрочем, Гарри все равно не слушал, раздумывая о том, что ждет его после занятия. «Интересно, в семействе Рахилли практикуются телесные наказания? — пронеслось в его мозгу. — Судя по характеру отпрысков, так очень даже активно…»
В конце урока, тихо направившись к выходу вслед за остальными, Гарри был остановлен фразой:
- О`Рахилли попрошу задержаться.
Обреченно вздохнув и поймав сочувственные взгляды тех, кто полчаса назад готов был его растерзать, он двинулся к преподавательскому столу.
Подождав, пока все выйдут, Рахилли с непроницаемым выражением лица запер дверь и уселся за стол.
– Гарри, ты хочешь мне что-нибудь сказать?
- Я все сказал, сэр, — вздохнул слизеринец, понимая, что этой отповедью навлекает на себя настоящий шквал. Впрочем, терять ему было пожалуй, что нечего.
- Ты был в больничном крыле? — неожиданно поинтересовался его названный отец.
- Нет, — ответил студент, подумав про себя: «Теперь понятно, на что он намекает — скоро буду…»
- Значит, пойдешь сейчас, — подтвердил его худшие опасения Рахилли. — Ты смотрел на себя в зеркало?
- Нет, не успел, — признался Гарри.
- Правильно, тебе ни к чему лишние переживания.
Слизеринец озадаченно уставился на профессора Военных действий, окончательно перестав что-либо понимать.
- Я бы сразу отправил тебя в больничное крыло, но сдается мне, что это — не простое недомогание. Признайся честно, за последние… двенадцать часов с тобой происходило что-нибудь необычное?
- Вообще-то, да, — понурился юноша. — Меня изловил в коридоре профессор Келтхайр и заявил, что хочет назначить меня своим любимым учеником.
Рахилли со стуком опустил локоть на стол, опершись подбородком о ладонь, лицо его приняло удрученное выражение
- Но ты не волнуйся, - поспешил заверить его Гарри, - Дамблдор сказал мне… Понимаешь, мне приснился директор… Вернее, я разговаривал с ним во сне…
Выражение лица Рахилли изменилось, но Гарри не поручился бы, что в лучшую сторону.
- Что-ему-от-тебя-надо? — отчеканил он.
Слизеринец растерялся:
- А ты не удивлен, что я разговаривал с директором во сне?
- Относительно Дамблдора меня уже ничем не удивишь! — рявкнул Рахилли. — Ну-ка пойдем. — Он схватил Гарри за рукав и потащил к двери.
- В больничное крыло?
- Нет, к твоему любимому профессору окклюменции!
Рахилли толкнул дверь несколько раз, едва не высадив ее прежде, чем портрет тактично напомнил, что она заперта.
– У него, кстати, сейчас урок… — промямлил Гарри, силясь успеть за ним следом.
- Думаю, ученики переживут.
«Еще как переживут… — вздохнул Гарри. — Мы их просто облагодетельствуем».

Когда профессор Войны втолкнул запинающегося Гарри в класс зельеварения, тот отреагировал весьма профессионально:
- Профессор О`Рахилли, у меня сейчас урок у четвертого курса, а не у седьмого.
- Я не по поводу урока. Да, всем доброго утра, — наконец, начал приходить в себя бывший РСД-шник.
- Доброе утро, Лоэгайре, - отозвался зельевар, натянув улыбку. — Я, возможно, повторяюсь, но у меня урок. Может, обсудим это Что-Бы-То-Ни-Было позже?
- Я не отниму у вас много времени, — столь же медоточиво возразил Рахилли. — Пройдем в подсобное помещение?
Двинувшись вслед за ними, Гарри увидел, как восторг на лицах четверокурсников постепенно сменился разочарованием: представление закончилось слишком быстро. «Ничего, - мысленно сказал им Гарри, - нам на четвертом курсе такого и не снилось…»
Снейп, разумеется, не преминул напомнить:
- Задание — на доске. Кто не сдаст в конце урока — приходит дополнительно.
Оказавшись в пустой подсобке, зельевар запечатал дверь звуконепроницаемым заклинанием и, наконец, дал волю раздражению:
- Ты что, вконец спятил? Что подумают ученики…
- Спятил не я, а директор, — спокойно ответил Рахилли, видимо, его эмоции уже успели поулечься. — Он влез в сон Гарри и что-то ему вещал…
- Выяснил, где он? — быстро спросил Снейп, обращаясь к слизеринцу.
- Нет…
- Разумеется. Небось, вам этого даже в голову не пришло.
- Вообще-то у меня на это не было времени, сэр, — обиделся юноша. — Да и вряд ли директор сказал бы. Я его спросил, когда он вернется — он ответил, что пока не знает…
- Как же, — хмыкнул Рахилли.
- Так о чем вы беседовали?
Рахилли прервал его:
- Суть не в том, о чем они там разговаривали, а в том, чтобы ЭТОГО БОЛЬШЕ НЕ ПОВТОРИЛОСЬ! Кто у нас специалист по окклюменции, ты, по-моему? Ну и отчего это произошло?
- От того, что Поттер так замечательно ее изучает! Тебе давно пора обратить внимание на его учебу, а именно, призвать к большей дисциплине и усердию. Да и вообще, не понимаю, с чего ты так взбеленился? Все-таки у нас будет какая-никакая связь с директором…
- Гарри — мой сын, а не устройство связи!
Слизеринец всерьез забеспокоился, а выдержит ли такие частоты и мощности звукоизолирующее заклинание.
- Ты на него внимательнее посмотри, как тебе кажется, на кого он сейчас похож?
Снейп послушно вгляделся в лицо юноши:
- Немного бледноват… Хотя, пожалуй, изрядно… Да, вид нездоровый, но в остальном — ничего особенного.
- Ты внимательно изучал технику безопасности магии в УМИ, или, как всегда, плевал на все, кроме своего зельеварения?
- Ну, - смутился Снейп, - у меня по ней стоит неплохой балл…
- То-то я и вижу. Так вот, я немного напомню: это из раздела техники безопасности телепатии и гипноза, такой темно-синей книжки. Написано в ней следующее: «Связь посредством сна следует применять лишь в крайних случаях, поскольку она чревата серьезными последствиями для здоровья. При этом несовершеннолетними ее применение КАТЕГОРИЧЕСКИ запрещено».
Снейп замялся:
- Я полагаю, директор знает, что делает…
- Вот это-то меня и беспокоит!
- Но последствия такой связи, на самом деле, толком не изучены. Возможно, это — просто перестраховка.
- А ты, значит, их изучал, раз можешь утверждать обратное?
- Может, это просто индивидуальная реакция… — Зельевар с сомнением посмотрел на слизеринца. — Похоже, Гарри просто не выспался. Никаких серьезных последствий я не вижу.
- При общении с дементорами, знаешь ли, тоже поначалу ничего не наблюдается. А к чему это приводит, думаю, тебе известно не хуже моего. Да и вообще, если хочешь поддерживать связь с директором, почему бы тебе самому не пообщаться с ним во сне? Тем более что вред от этого «не доказан»?
- Видишь ли, Лоэгайре, - с подчеркнутым спокойствием начал Снейп, - я был бы безмерно рад последовать твоему совету, но он почему-то является именно твоему сыну, а не мне.
- В таком случае, в твою задачу входит прекратить его общение с Гарри, тогда, может, он догадается посетить именно тебя!
- Если бы ты дал мне хоть слово вставить с самого начала, - язвительно заметил Мастер Зелий, - то я бы доходчиво объяснил тебе, что беседа во сне — это, как правило, сугубо добровольный акт с обеих сторон. Другими словами, если твой отпрыск сам приложит усилия, то моего вмешательства не потребуется.
Рахилли обратил взор на приемного сына. Тот смущенно пробормотал:
- Да, директор так и говорил…
- Значит, Гарри, ты дашь ему от ворот поворот, верно? — с обманчивым спокойствием в голосе вопросил его названный отец.
- Ну-у-у… — замялся тот. Его представление о дальнейших действиях несколько расходилось со столь настоятельно навязываемой ему моделью; но чувство самосохранения подсказывало, что именно сейчас названному отцу лучше не перечить.
- Хочу напомнить тебе, Лоэгайре, - вмешался профессор Снейп, - что мистер О`Рахилли — уже совершеннолетний и вправе сам принимать решения. Особенно когда дела касаются столь важных вопросов.
- Само собой. Но он еще слишком молод. Мой опыт позволяет взглянуть на это с несколько другой стороны.
- А мой опыт, разумеется, в расчет не берется, — насмешливо добавил Снейп. — Куда уж мне, я-то не провел всю свою сознательную жизнь в Азкабане!
Гарри почувствовал холодок в области желудка. Накал страстей, проскочив отметку «опасно», со стремительной неизбежностью двигался к отметке «чрезвычайно опасно». В такой момент нахождение между молотом и наковальней показалось бы ему более комфортным.
- Видишь ли, Северус, несмотря на то, что ты имел куда больше возможностей приобретения опыта в более разнообразных организациях, ты все еще неверно судишь о некоторых обстоятельствах… и некоторых людях.
- А тебе не кажется, что в твоих эмоциях преобладает не тревога за сына, а неприязненные чувства к директору?
- Ты что, намекаешь, что, явись ему во сне кто-нибудь другой, я бы и ухом не повел?
- Во всяком случае, не бы делать из этого такой проблемы.
- Слушай, ты, психоаналитик-недоучка, - уже в который раз начал выходить из себя Рахилли. Вернее, это было не совсем то выражение, ведь он уже «удалился от себя» настолько, что Гарри начал опасаться, а найдет ли он дорогу назад. — Видимо, вы с Дамблдором объединились в намерении доказать мне, что я — никудышный отец. Но я хочу вас заверить: мне совершенно наплевать на ваше мнение. Единственное, что меня волнует — это безопасность моего сына, и тот, кто готов посягнуть на нее ради каких-то туманных соображений, не может считаться моим другом! — закончив беседу на этом патетическом возгласе, Рахилли, покинул подсобку.
Гарри нехотя двинулся следом. Ученики в классе слишком поспешно что-то мешали - было очевидно, что весь урок, от которого, между делом, осталось от силы минут десять, они вместо приготовления зелий ловили каждое доносившееся из-за дверей слово. «Ну, ничего, - мстительно подумал Гарри, - сейчас Снейп вам устроит… На радостях».
Пока они шли по коридору, в Гарри боролись два желания: смыться куда-нибудь, да поскорее, и заговорить с Рахилли, чудом упросив его пойти и извиниться перед профессором Снейпом. Но, судя по душевному состоянию его названного отца, ни одному из этих желаний не суждено было воплотиться. В этих тяжелых думах он сам не заметил, куда они идут, и потому изрядно удивился, оказавшись перед дверью больничного отделения.
- Гарри, мне пора на урок, оставляю тебя на попечение мадам Помфри.
- Э… Папа, а как ты сам?
- Ты, главное, поправляйся. - Рахилли махнул рукой и удалился.

Но каково же было удивление Гарри, когда он обнаружил, что в палате его уже ждут друзья!
- Как вы догадались, что я сюда приду? — перво-наперво спросил он.
- А где ты, в конечном итоге, всегда оказываешься, когда пропадаешь? — ответил Рон. — Вот мы и решили на сей раз не искать тебя, а прийти, так сказать, в пункт назначения… Что стряслось на этот раз?
Тут в палату заглянул Малфой:
- А, вы здесь! Рахилли, ты почему на трансфигурации не был?
- Вот-вот, — поспешила добавить Гермиона.
- Дело дрянь, — вздохнул Гарри. — Снейп с отцом вусмерть переругались. А все из-за меня, — и он вкратце изложил свой сон и его последствия.
- М-да, - заметил Малфой, - хорошо, что у меня дементор-подготовка только послезавтра…
- Я бы на твоем месте не обнадеживался, — ответил Гарри. — Судя по тому, что последняя их размолвка длилась лет пятнадцать, не думаю, что к послезавтрашнему дню произойдут улучшения.
К его сожалению, перерыв за время пересказа событий истек, и однокурсники убежали на занятия. Но Гарри недолго пришлось скучать в одиночестве — к его радости, навестить его зашел Люпин.
- Гарри, добрый день. У меня свободный урок, так что я решил посидеть с тобой.
- Вы уже знаете, что случилось?
- Нет, просто услышал, что ты в больничном крыле.
Гарри, вздохнув, вновь пересказал недавние события. Заключил он свой рассказ словами:
- Вот скажите, профессор, с родственниками всегда так тяжело, или мне попались какие-то особенные?
- Как сказать… — задумался Люпин. — Вообще-то, с родней всегда куча проблем. Ничто не достается просто так, в том числе, и родственные связи. Хотя тебе с непривычки все это может показаться слишком сложным. Однако нельзя не признать, что и Снейп, и Рахилли — личности неординарные. Я еще в школе поражался, как они вообще умудряются терпеть друг друга. Не знаю, утешит ли тебя это, но эта ссора — лишь одна из череды ей подобных.
- Надеюсь, - отозвался Гарри.
- Родственников не выбирают. Но не сказал бы, что тебе так уж не повезло. Ведь Рахилли тебя действительно любит.
- Порой мне кажется, что, не будь его отцовская любовь ко мне столь горячей, проблем было бы меньше.
- Слишком большой любви не бывает, Гарри, - задумчиво изрек Люпин, - бывают лишь сложные характеры. Проработав с твоим отцом почти десять лет, я уверился, что от того, как он к тебе относится, не зависит, сколько неприятностей он тебе доставит.

На следующее утро в газетах появилась статья о нападении Пожирателей смерти в Шотландии. Само собой, Гарри связал событие это со словами Дамблдора, правда, к их пониманию его это все равно не приблизило. Слизеринец надеялся, что, быть может, следующее появление директора прояснит ситуацию, но о том, что он ответит на прямой вопрос названного отца в таком случае, он предпочитал не думать.
Как ни наделся Гарри, что Рахилли со Снейпом на же следующий день примутся переругиваться, как ни в чем не бывало, их отношения дали серьезную трещину: вместо язвительных реплик профессора соревновались в проявлениях безразличия и пренебрежения. При этом они почему-то предпочитали общаться через посредство профессора Люпина, который после десятого на дню поручения «Не могли бы вы передать вашему коллеге…» принялся скрываться от обоих, а заодно и от Гарри. Самого же слизеринца больше всего беспокоило то, что после каждого раунда с зельеваром его названный отец принимался без разбору пить настойку кровохлебки, кофе и чай, в который вытрясал капли из опустевших бутылочек из-под крови василиска. К тому же, у Гарри были подозрения, что в его отсутствие профессор Военных действий употребляет чего покрепче.
От всего этого Гарри хотелось схватиться за голову и бежать к Вольдеморту с просьбой убить его поскорее. Но так уж выходило, что никто не мог помочь этим умудренным жизнью профессорам, кроме бестолкового подростка, коим анонимно являлся Эоган Рафферти. Поэтому слизеринец, стиснув зубы, решил до конца стоять в своих попытках примирить склочных родственников.
Разногласия профессоров сказывались не только на Драко и Гарри: в первый же последовавший за ссорой учебный день преподаватели сняли почти треть накопившихся баллов с каждого факультета.
- Так мы скоро в минус выйдем, - прокомментировал это Забини за обедом.
- Значит, в конце года победит факультет, который наберет больше отрицательных очков, - предположил Гарри. — Или наоборот, будет ближе к нулю… Представляю, что это будет за церемония: «Побеждает факультет Рейвенкло, студенты которого умудрились набрать всего минус двести баллов…»
- Я понимаю, Рахилли, - вмешался Гойл, - война — его стихия, но Снейп-то чего на стенку лезет?
Гарри промолчал, но про себя подумал, что, будь он на месте зельевара, едва ли он сумел бы спокойно переносить, когда кто-то врывается на его урок и начинает на него же орать безо всякой видимой причины.
- А я опять получил повестку от Министерства, - впервые за вечер раскрыл рот Драко, которого обычно было не заткнуть. — Пишут, что моя экзаменовка откладывается еще на месяц …
- Так радовался бы! — не понял причины его мрачности Гарри.
- Ага, откладывается — значит, она все-таки будет. Я-то понадеялся, что, может, забудут…
- Они бы и сами не против, наверно, - прокомментировал это Гарри, - да дементоры не дают. Но ты-то чего переживаешь — сам же говорил, министерцы в этом деле ничего не смыслят! Наплети им чего-нибудь с три короба, и прибавь, что сейчас не сезон для разведения дементоров, а благоприятное время наступит, скажем, летом… Или года через три…
- Я бы с радостью, - отозвался Малфой. — Но там же будет твой папаша. Он мне и двух слов связать не даст. Примется за свою любимую песню, что я — ленивая английская свинья, и от меня никакого толку не дождешься… А они послушают — и решат, что меня пора заменить.
- Ну и здорово, - отреагировал Гарри. — Разве ты не этого добивался? Или ты настолько свыкся с мыслью о владении островом Азкабан?
- Мысль-то ладно, - вздохнул Драко. — А вот ты в курсе, что для того, чтобы назначить моего преемника, надо сначала убить меня?
Гарри, припомнив этот пассаж, сочувственно кивнул.
- А, главное, им и стараться особенно не придется: стоит хоть чуть-чуть ослабить мою охрану — и Темный Лорд сам меня приавадит…
- Да зачем ему это нужно? — возразил Гарри. — Чтобы Министерство нашло на твою должность кого получше? Нет, он лучше тебя похитит и силой заставит передать полномочия, а потом убьет… - Слизеринец спохватился, когда Малфой скривившись, пересел подальше от него.
- Вот уж спасибо, Поттер, ты меня обнадежил.
- Ну, извини, - пожал плечами Гарри. — Правда редко бывает приятной.

К ученикам по-прежнему не поступало никакой информации о ходе переаттестации, но Гарри, сам того не желая, неожиданно получил о ней некоторое представление. Направляясь вечером к своей гостиной, он услышал за поворотом приглушенные голоса. Осторожно приблизившись, он заглянул за угол и увидел двух неизвестных ему членов комиссии, которые, судя по всему, обсуждали судьбу их родной школы.
- Чем описывать нарушения, проще перечислить, с чем здесь нет проблем. Впрочем, это еще предстоит обнаружить, - заявил один из них.
Второй представитель комиссии был настроен не столь критично:
- Мы должны учитывать специфику школы…
- Но если в других магических учебных заведениях все в полном порядке, почему мы должны делать исключение для этого?
- Разумеется, мы оставим им некоторые рекомендации …
- И Дамблдор их проигнорирует, как все предыдущие!
- Но, надо полагать, он знает, что…
- Вот именно, что мы и можем лишь предполагать! Ни одного документа, ни одного отчета в Министерстве — такое впечатление, что здесь секретный военный объект, а не школа! Дамблдор из учебного учреждения, подчиненного Министерству, превратил Хогвартс в свою собственную вотчину! А теперь еще и пропал куда-то накануне переаттестации — это уж ни в какие рамки не лезет!
- Но, Малькольм, Хогвартс всегда пользовался определенной автономией, - возразил второй. — Это традиция, с самого основания…
- Дорогой коллега, - прервал его первый, - не мне объяснять вам, к чему приводит слепое следование традициям. Сперва мы потеряем школу, через нее — контроль за подрастающими умами, и кто знает, что дальше… То, что Дамблдор называет «нападками Министерства», вызывается естественной потребностью знать, что вообще происходит в школе! И мне ли объяснять вам, чем это заканчивается? За десятки лет не было утверждено ни одной кандидатуры, рекомендованной нашим Отделом образования. Вместо этого директор предпочитает назначать оборотней, кентавров, ненормальных, еще Мерлин знает кого!
- А как же Амбридж?
- Вы не хуже меня знаете, что с ней случилось! И не надо рассказывать мне басни, что это был несчастный случай! Набор предметов в учебной программе также определяется исключительно директорской фантазией — что это за предмет — Условия безопасности в период военных действий, я вас спрашиваю? Такого нет было в образовательной программе ни одной другой магической школы!
- Но обстоятельства…
- Кстати, об этом — вместо того, чтобы принять предложенную помощь от Аврората, Дамблдор предпочитает получать ее от сомнительных личностей, замешанных в использовании Непростительных заклятий, а то и вовсе в пособничестве Сами-Знаете-Кому!
- А мракоборцы смогли бы защитить Хогвартс от дементоров? — тихо спросил второй.
- Надо думать, - раздраженно отозвался тот, кого он называл Малькольмом. — Во всяком случае, грамотно организовали бы эвакуацию школы вместо того, чтобы подвергать всех учеников смертельной опасности. Подводя итоги, школу можно закрывать в любой момент.
- Но это зависит от того, что напишет в рапорте Шеннон… - осторожно заметил более благодушно настроенный член комиссии.
- О, уверяю вас, он напишет все, что ему надиктует Келтхайр, - усмехнулся «злобный Малькольм», как его окрестил Гарри. — Я вообще не понимаю, с какой стати этого старого друида прикрепили к нашей комиссии: никакой должности в Министерстве он не занимает, в нормативах не разбирается; это еще вопрос, чем кончится переаттестация его собственного колледжа…
- Он не друид, - возразил «благодушный». — Он уже пятьдесят лет как сложил с себя это звание.
- Неужто вы и вправду верите, что можно так просто перестать быть друидом? Это не менее наивно, чем считать, что при внедрении христианства в Ирландии друидизм сошел на нет… Или его институт случайно носит название Колледжа друидов?
- Но Шеннон официально назначен главой комиссии…
- Хотел бы я знать, по какой причине, - задумчиво произнес Злобный Малькольм. — В любом случае, у нас есть право голоса, и если большая часть членов комиссии выступит против его заключения…
С этими словами они двинулись дальше, к облегчению Гарри: слизеринец уже успел продрогнуть, прижимаясь к каменной стене. Все услышанное вселило в него нешуточную тревогу за судьбу Хогвартса, и он решил при следующей же беседе с директором предупредить его о том, что школа в опасности.

Направившись в библиотеку, он шепотом изложил подслушанный разговор однокурсникам, спросив у Финнигана:
- Как по-твоему, что решит Келтхайр?
Тот фыркнул:
- Ты обо мне слишком хорошего мнения, если считаешь, что я могу хотя бы предположить, что у него в голове творится.
- Судя по отрицательному настрою того типа, Келтхайр не хочет неприятностей для Хогвартса, - рассудил Рон.
- Он ведь, вроде как, сподвижник Дамблдора, - с сомнением добавил Гарри.
- В любом случае, ему трудно придется, если все проголосуют против его решения, - заметила Гермиона. — Выходит, в Министерстве все решено заранее…
- Но тот, второй, кажется, с этим не соглашался, - возразил слизеринец.
- Знаю я того, второго, - фыркнул Рон. — Это Теодор Риверс из Отдела образования. Еще бы он согласился — он ведь учился в Хогвартсе. Но, по словам папы, он - совершеннейшая тряпка, делает все, как укажут; едва ли стоит полагаться на него. А этот, Малькольм МакДугал, он из Дурмстранга, немудрено, что ему не нравится Хогвартс. И, к сожалению, он пользуется в Министерстве порядочным влиянием. Папа говорил, что он, вроде, ничего, но лучше с ним не связываться — как ему что втемяшится в голову, тут и гиппогрифы не летай.
- В любом случае, от нас это не зависит, - прервал их Драко. — А вот о том, что у нас завтра по зельям контрольная, кто-нибудь подумал?
Его однокурсники растерянно переглянулись, а отпрыск славного рода Малфоев предложил:
- Грейнджер, садись со мной, а? Я о тебе роман напишу!
- Во-первых, я представляю, что ты там напишешь, - нахмурилась Гермиона, - а во-вторых, ты подумай, разве Снейп не догадается о причине?
- Не могла ты, что ли, пару двоек получить?
- А больше тебе ничего не надо? — оторопела от такого предложения Гермиона.
- Надо, дай эссе списать, - не сдавался Драко. Увидев, что выражение лица девушки нисколько не смягчилось, он добавил: - Ты только подумай: в твоих руках будущее всей магической правоохранительной системы! Я вот сейчас зельями займусь, а на какое-нибудь важное дементорное заклинание у меня времени не хватит. А потом дементоры выйдут из-под контроля. Сначала погибнут все мои подчиненные. Потом пойдут жертвы среди мирного населения. И…
- … Мир захватят дементоры, - закончил за него Гарри. — Враг вступает в город, пленных не щадя, от того, что в Гермионе Грейнджер не нашлось ни капли жалости к однокурснику…
От такого заявления девушка и вовсе разобиделась, демонстративно пересев в другой угол библиотеки.
- Что ж, придется дементорам захватывать мир, - вздохнул слизеринец, - она не оставила им выбора…

То ли предупреждения Рахилли относительно небезопасности общения во сне действительно имели под собой почву, то ли нервную систему подростка вконец расстроили ссоры родственников и прочие тревожные события, Гарри уже третий день кряду не удавалось поспать нормально. Стоило ему опустить веки, как перед глазами начинал кружить хоровод из бессвязных цветастых образов, которые никак не желали ни сложиться во что-нибудь более спокойное, ни прекратиться совсем. Промучившись ночь, он вставал с гудящей, как медный котел, головой и постоянно клевал носом на уроках. Самым прискорбным последствием этого оказалась проваленная контрольная по зельеварению, на протяжении которой слизеринец был настолько озабочен тем, чтобы сварить что-нибудь хотя бы не взрывающееся, что не успел ответить ни на один теоретический вопрос.
Швырнув на парту работу, в которой, как отлично было известно Гарри, ничего путного не содержалось, Снейп процедил:
- Браво, мистер О`Рахилли. Вам удалось выразить свои умственные способности наиболее ярким образом. А вашему зелью позавидовал бы сам мистер Лонгботтом, который имеет все шансы войти в сборник «Мифы и легенды зельеварения 20 века».
Выслушав эту тираду, Гарри поинтересовался:
- Когда можно будет прийти на пересдачу, сэр?
- В среду. Мистер Малфой, вы слышали, в среду! Вам двоим придется влачить в моем кабинете довольно одинокое существование, поскольку результаты остальных можно признать удовлетворительными.
Слизеринец поплелся на следующую пару, размышляя о том, что, как ни пытается Снейп выказать ему как можно большее презрение, превзойти самого себя у него все равно не выходит. Даже несмотря на то, что Гарри всячески ему подыгрывает. По пути он спросил Малфоя:
- А у тебя в чем дело? Опять с зельем проблемы?
- Нет, с зельем порядок, - отозвался Драко. — Я на вопросы не успел ответить.
- Ты же пол-урока что-то строчил! — поразился Гарри.
В ответ на это отпрыск знатнейшего рода лишь пожал плечами, вслед за чем тут же хлопнул себя по лбу:
- Блин-горох! У меня же дементорка в среду! Придется передвинуть пересдачу…
- Знаешь, я бы не советовал тебе сейчас говорить Снейпу о дементорах…
- Что же, по-твоему, лучше сказать Рахилли о зельях? — с несчастным видом переспросил Драко.
- М-да, вот так дилемма… Пожалуй, я лучше сам поговорю с отцом насчет твоего занятия; думаю, он и сам будет рад от тебя отдохнуть.

Эта ночь прошла ничуть не лучше, чем две предыдущие, и в назначенный Снейпом час Гарри осоловелыми глазами созерцал свое зелье, думая о том, что, если профессор его сейчас не отпустит, он заснет прямо на парте. Отправив Драко восвояси, Снейп навис над его котлом, перемены в котором происходили явно не к лучшему.
- Рахилли, - бросил Мастер зелий, - сколько еще вы намерены извести ингредиентов и моего времени?
- А что, опять неправильно, сэр? — спросил Гарри, с трудом подавив зевок.
- То есть, вы даже неспособны понять это сами?
Бросив печальный взгляд на котел, студент протянул:
- А теория тоже неправильно?
Снейп прошелся перед его партой, затем спросил:
- Я одного не понимаю, Рахилли: чего вы добиваетесь, строя из себя идиота?
- Да я не строю, сэр, - пробормотал Гарри. — Хотя было бы неплохо, если бы директор тоже в этом убедился…
- Что — директор? — насторожился преподаватель. — У вас были с ним еще контакты?
- Вы действительно хотите обсудить это, профессор? — растерянно спросил слизеринец.
- Не валяйте дурака, Поттер! — рявкнул зельевар.
- Нет, больше я с ним не разговаривал. Но мне кажется, что… я, вроде как, с кем-то пытаюсь связаться во сне, а у меня не выходит…
- Почему вы так решили?
Гарри смешался:
- Конечно, я не могу судить наверняка, но… я ведь уже общался во сне, поэтому знаю, с чего это начинается — словно перед глазами машут цветным покрывалом, а в ушах — как будто приемник настраивается… Толком не знаю, как объяснить… как будто кто-то меня зовет, а я не могу понять, откуда…
Снейп помрачнел:
- Вы говорили своему отцу об этом?
- Скажешь ему, как же, - буркнул Гарри. — Он и без того… нервный.
- Отчего же, по-вашему, это происходит? Раньше, помнится, у вас не было проблем с допуском кого попало в свой разум.
- Выходит, что я все-таки чего-то добился в окклюменции, - пожал плечами слизеринец. — Только это почему-то не идет мне на пользу…
- Потому что с вами фестрал ногу сломит, Поттер! — раздраженно отозвался зельевар. — Ваш отец заклеймил меня чуть ли не детоубийцей, а я, между прочим, предупреждал Дамблдора, что изучение окклюменции может оказаться для вас опасным!
- Опасным? — потрясенно переспросил Гарри. — А что директор?
- Велел, чтобы я не говорил ерунды. Что окклюменция, мол, еще никому не вредила, и почему это вы должны оказаться исключением.
- В самом деле, почему, сэр? — поинтересовался слизеринец.
- Вообще-то… - Снейп судорожно вздохнул, словно на что-то решаясь, и продолжил: - Впрочем, не вижу смысла скрывать от вас то, о чем мне самому почти ничего не известно. Никто не знает, кто вы на самом деле такой, мистер О`Рахилли.
- Как это? — растерянно спросил Гарри. — Ведь только прошлым летом…
- Я говорил метафорически… А, может, и нет — дементор разберет… это длинная и запутанная история. Дело в том, что, вскоре после рождения вас подвергли действию заклинания, которого я не знаю.
- Не знаете, сэр? — пробормотал слизеринец.
- Что я, по-вашему, полное собрание сочинений всех магов мира? — бросил зельевар. — И кто только внушает вам подобные глупости…
Юноша почел за нужное промолчать, кто именно, за что был немедленно вознагражден.
- Не помню, рассказывал ли я вам, что ваша мать, Энида О`Рахилли, ушла от мужа, когда вам было пять месяцев от роду?
- Определенно, нет… - потрясенно отозвался Гарри.
- Правильно, потому что вас тогда это не касалось.
- А что еще меня не касалось, сэр?
- Вы так и будете меня перебивать, или соблаговолите выслушать? — одернул его Снейп. — Она вернулась в родительский дом, где и провела последние месяцы жизни. Что касается причины, конечно, доподлинно неизвестно, чем именно ей не угодил муж, но Бреоган вскользь обмолвился о том, что подверг вас какому-то заклинанию в порядке эксперимента. Видимо, Эниду не вполне устраивало то, что ее сын стал подопытным кроликом для собственного отца.
- И я с ней согласен, - выдавил из себя Гарри.
- Разумеется, как мать она была права, - кивнул зельевар, - но ей следовало больше доверять мужу, тем более, что он был опытным и талантливым магом. В конце концов, с вами ничего плохого не случилось, и до семнадцати лет вы протянули в добром здравии… даже, я бы сказал, вопреки обстоятельствам. И именно из-за перипетий вашего жизненного пути многие дорого заплатили бы, чтоб узнать, что это было за заклинание — ведь, кто знает, может, именно благодаря ему вам удалось одолеть самого сильного темного мага современности. Но круг тех, кто мог знать об этом, и без того узкий, в последние годы фатально сократился. Я в этой разработке не участвовал, так что, могу лишь предположить, зная вашего отца, что его действие проявляется самым неожиданным образом. Лоэгайре, в свою очередь, свято убежден, что Энида бросила мужа единственно из-за того, что убедилась, какую чудовищную ошибку совершила, выходя замуж, а о заклинании он ничего не слышал. Похоже, единственным человеком, который об этом знает, остается… - Снейп сокрушительно вздохнул, - Лорд Вольдеморт.
- Что-о-о? — выдохнул Гарри.
- Да, я предвидел этот вопрос, - отреагировал зельевар. — Как я уже вам уже говорил, одно время Томас Реддл и Бреоган О`Рафферти были не разлей-вода, по причине общих научных интересов. И это было их последней совместной разработкой.
- Так значит, его попытки меня убить имеют несколько более давнюю историю, чем принято считать?
- Выходит, что так… Должен признать, что ваша судьба — сплошная цепь трагических совпадений. Кто же знал, что попытки спрятать вас навлекут на вас еще большую опасность…
- Определенно, кто-то об этом не подумал, - съязвил Гарри.
- Правда, остается еще одна возможность… Еще один… не сказать, чтоб человек, общался с Рафферти достаточно продолжительное время, чтобы что-нибудь вызнать.
- Люпин! — догадался слизеринец.
- Он самый, - кивнул Снейп. — Правда, на вашем месте я не стал бы слишком обнадеживаться. Раз уж Уолтер ни словом об этом не обмолвился своему ближайшему сподвижнику, едва ли он стал бы откровенничать с кем-то еще. Но если вам все же удастся что-нибудь разведать, скорее всего, это объяснит не только ваши проблемы со сном, но и многое другое. А теперь попрошу вас вернуться к отработке.
Гарри с несчастным видом воззрился на котел: он-то решил было, что его троюродный дядя в достаточной степени проникся сочувствием к его невзгодам, чтобы малость поступиться педагогическими принципами. Поскольку зельевар явно нуждался в дополнительном намеке, слизеринец тихо заметил:
- Профессор, сейчас я не в состоянии варить зелье… Я усну на середине процесса…
- Вам не помешало бы пробудить в себе страсть к науке, отличавшую ваших родственников, - не без иронии заметил Снейп.
- По крайней мере, я хоть опыты на людях не ставлю, - пробурчал Гарри, с опаской коснувшись жидкости палочкой.
- Я всегда ценил в вас это достоинство, мистер О`Рахилли, - с серьезным видом заверил его профессор. — В знак симпатии к вам я готов перенести пересдачу на другой день.
Удовлетворившись этим, студент немедленно двинулся в спальню, и на сей раз ему удалось худо-бедно поспать до побудки.

Когда утром Гарри направился к гриффиндорскому столу, за ним увязался Малфой, пытавшийся объяснить ему что-то о роли поэтических образов в общении работников РСД с дементорами. То, что его однокурсник даже не пытался понять, о чем он говорит, только раззадоривало будущего директора, и он приземлился за столом «враждебного» факультета, так и не заметив, куда попал.
- У меня к вам просьба, - обратился Гарри к друзьям, - если увидите Люпина, передайте ему, что мне нужно с ним поговорить.
- По-моему, ты и так регулярно с ним беседуешь, - заметил Драко, прервав свои рассуждения.
- Но почему-то, когда мне что-то от него надо, он тут же исчезает, - вздохнул Гарри. — Поэтому на сей раз я хочу застать его врасплох прежде, чем он догадается об этом.
- А с родителем своим ты переговорил, как обещал? — вспомнил Малфой.
Гарри хлопнул себя по лбу, забрызгав кашей с ложки нескольких соседей с противоположной стороны стола.
- Вот и надейся на гриффиндорцев, - пробурчал будущий директор, - никакой обязательности… Неудивительно, что операции мракоборцев с завидным постоянством терпят крах: наверно, половина участников о них просто-напросто забывают…
- А ты тоже хорош, почему не напомнил? — раздраженно отозвался Гарри, пытаясь сотворить очищающее заклинание все той же ложкой.
- Думать мне больше не о чем, ага… У меня тут несколько сотен дементоров, а я вынужден напоминать великому Гарри Поттеру об его обязательствах…
- Почему-то с ТВОИМИ дементорами куда чаще сталкиваюсь Я, - парировал его собеседник. — Впрочем, если учесть, что следишь за ними ты точно так же, как за своими делами, неудивительно, что они болтаются Мерлин знает, где.
- У меня, видишь ли, есть дела помимо воспоминаний о том, как я ловил снитч, - не остался в долгу Малфой.
- Ладно, - примирительно заметил Гарри, - сейчас я все улажу.

Увидев слизеринца, его названный отец первым делом спросил:
- Гарри, почему ты не заходишь? Я уже третий день вижу тебя только на уроках!
- Но уроки-то я не прогуливаю, - попытался оправдаться студент, припомнив, что в последнее время, поглощенный проблемами с учебой, он и вправду не жаловал вниманием новообретенного родственника. — К тому же, когда я прихожу, Снейп ругается…
- Он больше не появляется, - хмыкнул Рахилли. — И правильно делает. А вид у тебя все равно нездоровый. Может, тебе лучше немного отдохнуть от учебы? Безопасность магических контактов — это очень серьезно, что бы он там ни говорил.
- Я в полном порядке! — заверил его Гарри. Легкость, с которой профессор Военных действий упомянул о друге юности, внушила ему надежду, что его гнев сошел на нет, и, возможно, он даже готов на шаг к примирению…
- А как со сном?
- Хорошо, - поспешно закивал слизеринец, не желая сбивать благодушный настрой названного отца.
Смерив Гарри внимательным взглядом, Рахилли к его облегчению кивнул:
- Что же, это к лучшему… Но я все-таки мне было бы спокойнее, если бы ты обследовался.
- Я могу пойти в больничное крыло прямо сейчас, - предложил студент.
- Нет, мадам Помфри, конечно, знаток своего дела, но… эта область слишком специфична. Один мой старый знакомый как раз на этом специализируется.
- Старый? — с сомнением переспросил Гарри, у которого это слово твердо ассоциировалось с бессвязными беседами, размытыми поучениями и малопонятными наставлениями.
- Ну, не такой уж старый, конечно, - ухмыльнулся Рахилли. — Он меня лет на десять постарше будет. Мы с ним вместе работали.
- Так он — бывший РСД-шник? — догадался слизеринец.
- Да, ушел, помнится… в девяносто третьем.
- А почему… как он туда попал? — осторожно спросил Гарри.
- Эта история не для широкой общественности, - смущенно заметил Рахилли. — Но, в общем-то, и не секрет. Его обвинили в том, что он был в числе Пожирателей Смерти, но это обвинение — полная ерунда, никаких доказательств, само собой, не было, не говоря уж о том, что Метка Пожирателя как таковая отсутствует, а ее, как известно, удалить можно разве что вместе с рукой. Просто у Фредерика всегда было немало недоброжелателей, тут уж ничего не поделаешь — люди, которые желают жить своим умом, всем мешают. Вскоре обвинения с него сняли, но он еще долго оставался в РСД. И, по счастью, вовремя оттуда ушел, а то сам знаешь…
- А почему его не задействовали в борьбе с дементорами, раз он из РСД? Ведь в нынешней ситуации это умение на вес золота…
- Ну, во-первых, он не горит желанием возвращаться к этому, и принуждать его никто не имеет никакого права. А во-вторых, в прошлом году он состоял при Министерстве, они его решили при себе придержать, на всякий случай. А в третьих… кажется, я лишнего сболтнул, так что ты, уж пожалуйста, никому. А то у Эштона еще неприятности начнутся.
- Эштона? — повторил Гарри, припоминая, что где-то он уже слышал это имя, хоть и никак не мог сообразить, при каких обстоятельствах.
- Да, его зовут Фредерик Эштон. В УМИ он специализировался по магии сна. А ты пока что не перенапрягайся. В случае чего, я поговорю с твоими преподавателями.
- И со Снейпом? — забросил пробный шар Гарри.
На лице О`Рахилли отразилось мгновенное замешательство, но он быстро взял себя в руки и твердо ответил:
- И с ним тоже. Я не позволю ему отыгрываться на тебе.
Слизеринец поспешил заметить:
- Но он вовсе на мне не отыгрывается! Не то чтобы он был особо добрым, но и не сказать, что зверствует… сверх нормы. Мне кажется, он охотно пойдет навстречу, если ты не будешь… горячиться. Думаю, что он уже понял, насколько был неправ!
Рахилли приподнял брови в сомнении, но возражать не стал:
- Да я и сам тут… подумал на досуге и пришел к выводу, что мы просто неправильно друг друга поняли. В конце концов, он столько раз спасал тебе жизнь, глупо думать после этого, что ему наплевать на твое здоровье. И кто ж виноват, что Снейп действительно ничего не смыслит в магической безопасности…
- Думаю, что он с тобой согласится, - с облегчением заверил его Гарри. — Да, кстати, тут такое дело… Малфой у тебя пропустил занятие, боюсь, что это из-за меня… Я тут перепутал…
- Да нужен он мне, как дементору духи, - отмахнулся Рахилли. — Хоть один вечер прошел спокойно…

Стоило слизеринцу сосредоточиться на домашнем задании, отрешившись от библиотечного гула, как он был довольно-таки бесцеремонно вырван из потока мыслей радостным возгласом Невилла:
- Гарри, ты посмотри, что я нашел!
- И что? — Студент скептически покосился на потрепанную книгу в руках товарища; в противоположность подавляющему большинству магических изданий, она даже не имела твердого переплета, с обложкой из сероватой бумаги. Но энтузиазма Невилла это не умерило: бросив книжицу на стол перед однокурсником, он указал на имена авторов.
- Валенд Грид и… Постой, Руадан О`Рахилли — это ж мой прадедушка!
- Вот и я подумал, - торжествующе кивнул Невилл.
- А что это вообще такое? — Гарри вчитался в название. — «Применение магических субстратов в сельском хозяйстве»? Это про удобрения, что ли?
- Да, а как ты догадался? — удивился гриффиндорец.
- Выходит, у нас это семейное… - вырвалось у Гарри, но он тут же замолчал, спохватившись.
- Разве ты тоже почвой занимаешься? — обрадованно переспросил Невилл.
- Конечно, нет. — Гарри понизил голос. — А что значит — тоже?
- Я, в общем-то, интересуюсь магическим почвоведением. Ведь это - самая передовая область травологии. Но, к сожалению, в нашей библиотеке ничего не найдешь по этой теме…
- Еще бы. Ты что, не в курсе, что это — запретная наука, вроде темной магии?
- Да ладно тебе, - усмехнулся Невилл. — Сейчас на это уже никто не обращает внимания. Ну, запретили когда-то, но не сегодня — завтра снова разрешат.
- А отчего запретили почвоведение? — не преминул спросить Гарри.
- Да Мерлин его знает… - задумался Невилл. — Может, боялись неконтролируемого воздействия магии на растения… Но давно доказано, что влияние магии недолговечно, и распространяется только на удобренную площадь.
- Снейп говорил, за это и посадить могут… - припомнил слизеринец.
- Нашел, кого слушать, - фыркнул его собеседник. — Я тоже когда-то всерьез думал, что любое неточно сваренное зелье — смертельный яд. Все равно без магического почвоведения общество не сможет развиваться — продовольственный кризис уже дает о себе знать, просто из-за всех этих воин и беспорядков об этом пока предпочитают не думать. К сожалению, из-за длительного запрета многие разработки были утеряны. Слушай, Гарри, а у тебя дома где-нибудь не завалялось бумаг этого твоего прадеда? Если найдешь, вышли их мне, а? Тебе-то они все равно без надобности…
- Не знаю, надо отца спросить, может, у него… Он этим тоже интересуется… некоторым образом.
- Рахилли? — удивленный возглас Невилла заставил обернуться учеников за соседними столами. — В жизни бы не подумал! То есть, я хотел сказать, твой отец, он, конечно, знаток своего дела, но малость…
- Солдафон, - заметила сидевшая неподалеку Джинни.
Гарри это задело за живое, и он поспешил возразить:
- Он, между прочим, такие деревья вырастил, что и Флитвику не снились! И мне…
Заметив, что сидевшие вокруг ученики поутихли, он обернулся — и осекся, обнаружив за спиной профессора Келтхайра. Тот направлялся к книжным полкам мимо них, и, по-видимому, не обратил на студентов ни малейшего внимания. Все-таки Гарри тут же спрятал книгу под стол, а на нетерпеливый вопрос Невилла:
- Так что с деревьями? — ответил:
- Деревья как деревья, обычная лесопосадка.
Поняв, что однокурсник не желает продолжать беседу, гриффиндорец забрал книгу и отошел, слегка обиженный, а Гарри решил поскорее выкинуть почвоведение из головы: только этого не хватало в ворохе накопившихся проблем!

Я вас прошу на отдых к нам,
В тюрьме покой и тишь,
И если даже ходишь там,
То все равно сидишь…
из к/ф «Летучая мышь»

На следующий день планы слизеринца продолжали успешно осуществляться: перед обедом Гермиона сообщила ему:
- Гарри, Люпин ждет тебя в своем кабинете. Я сказала ему, что ты хочешь с ним поговорить.
- Спасибо, это просто здорово! — радостно поблагодарил ее студент.
- Похоже, жизнь начинает налаживаться? — Девушка смерила его проницательным взглядом.
- Не то слово! Кажется, мне все-таки удалось примирить Снейпа с отцом. Я чувствую себя дипломатическим гением.
- Вот и замечательно, - с облегчением вздохнула гриффиндорка. — А то Рональд поставил на то, что они не поладят раньше окончания учебного года.
- А ты?
- А я — что к Рождеству… - потупилась Гермиона. - Но все-таки я оказалась ближе к истине!
- Пока еще рано судить, - вздохнул Гарри. — С такими характерами от них не знаешь, чего и ждать — как бы они не переубивали друг друга вместо примирения…

Люпин встретил его вопросом:
- Что-то случилось?
- Пока ничего нового… Я хотел бы задать вам один вопрос, профессор, очень важный. — Убедившись, что Люпин готов его выслушать, Гарри продолжил: - Вы что-нибудь знаете об исследованиях Дэвида Уолтера?
Оборотень фыркнул:
- Да если я начну их только перечислять, это займет не меньше часа. К тому же, большую их часть я уже позабыл — как ты понимаешь, я не ученый, и не могу держать в голове весь этот ворох научных работ…
- Я имею в виду самую последнюю разработку, профессор.
Люпин задумался. Спустя полминуты он отозвался:
- Нет, мне об этом ничего не известно. Видишь ли, он вообще не слишком-то распространялся о своей жизни до Азкабана. Но как-то, помнится, он обмолвился, что последнее его открытие обернулось несчастьем, и, наверно, это были не пустые слова…
Тут в кабинет ворвался запыхавшийся Малфой:
- Рахилли, быстро в холл! Там такое творится! Явились люди из Министерства…
- Я занят… - автоматически отозвался слизеринец. — Что такое?
- Твоего отца забирают!
- Что? — Гарри подскочил, как ужаленный, и бросился за однокурсником, который уже исчез в коридоре; Люпин поспешил за ним.
Холл уже был запружен сгрудившимися у дверей учениками и преподавателями; Гарри сразу заметил друзей, и совместными усилиями им удалось пробиться в первые ряды. Ядро толпы образовали несколько незнакомцев и преподаватели, в их числе О`Рахилли. МакГонагалл, Флитвик и Спраут одновременно что-то выкрикивали, наседая на пришельцев.
- Кто главный в этой школе, в конце концов! — проорал чиновник, срывая голос.
- Коллектив! — не менее громогласно отозвалась МакГонагалл.
- В таком случае позвольте выполнить…
- Не позволим!
- Вы не имеете никакого права, - кипятилась обычно добродушная профессор Спраут, - лишать нас преподавателя посреди учебного года! У нас уже пропал директор, полным ходом идет переаттестация! Что это за произвол?!
- Обвинения, представленные мистеру О`Рахилли, смехотворны! — поддержал ее Флитвик. — Куда весомее звучало бы: «Арестовать как неугодного Министерству»!
- Выходит, что требования закона для вас смехотворны? — силился перекричать их чиновник. — И запретные разделы магии для вас — пустой звук?
- Но этот закон не имел смысла уже при подписании! — не унимался Флитвик. — Если во всем магическом мире вы найдете хоть одного человека, который увидит в нем хоть каплю здравого смысла, я сам добровольно пойду под арест!
- Мы здесь не для того, чтобы обсуждать с вами дух закона! — Взамен первого, отчаявшегося окончательно, в дискуссию вступил другой чиновник. — Если все будут так относиться к представителям действующей власти и ее предписаниям, то нам никогда не удастся сплотиться на борьбу с темными силами! Выходит, что в Хогвартсе, который всегда был оплотом законности и благонадежности магического мира…
«А также Пожирателей Смерти, и прочих малопонятных формирований…» - мрачно подумал Гарри.
- … Зародился раскол, - продолжал распинаться министерец. — Значит, вы отказываетесь выполнять требования Министерства? И осознаете все последствия?
- По-моему, мы достаточно четко выразили свое мнение, - отрезала МакГонагалл.
В этот момент толпа учеников сама собой хлынула в разные стороны, и в образовавшемся проходе возникла сухощавая фигура профессора зельеварения, который тут же потребовал объяснений:
- Что, во имя Мерлина, здесь творится?
- У нас ордер на арест Лоэгайре О`Рахилли, профессора школы магии и волшебства Хогвартс, - умоляюще обратился к нему первый чиновник, — осуществлению которого препятствуют ваши коллеги…
- В чем причина ареста? — сухо поинтересовался Снейп.
- Вчера поступило донесение, что мистер О`Рахилли практиковал запрещенные разделы магии, а именно, магическое почвоведение. На этом основании он подлежит суду, а плоды его противозаконных изысканий подвергнуты уничтожению.
- Мои деревья… - шепнул Гарри.
- К сожалению, - в наступившей тишине голос Снейпа прозвучал на редкость отчетливо, - дело зашло слишком далеко. Я все же надеюсь, что Министерство магии изменит свое решение при его рассмотрении.
- Вы хотите сказать… - сощурилась профессор МакГонагалл.
- В сложившихся обстоятельствах мы не можем портить отношения с Министерством.
- Дамблдор бы с вами поспорил!
- Надеюсь, что вскоре он сможет сделать это, - бросил зельевар.
- Вы подпишите ордер? — взбодрился чиновник, почувствовав, что перевес склоняется на его сторону. — В отсутствии директора достаточно подписи декана факультета…
- Я не собираюсь в этом участвовать! — фыркнула МакГонагалл, устремившись в образовавшийся проход. Вслед за ней двинулись остальные преподаватели. Снейп подмахнул пергамент и остановился неподалеку, мрачно созерцая скопище студентов.
- Я попрощаюсь с сыном? — В противоположность прочим участникам этой сцены, О`Рахилли удалось сохранить спокойствие, хоть мрачное выражение его лица говорило о том, что на благополучный исход он не надеется.
Слизеринец тут же рванулся вперед, выбравшись из толпы себе подобных.
Рахилли быстро обнял его, шепнув:
- Похоже, твой троюродный дядя был прав. Надеюсь, мы еще увидимся.
Гарри от волнения так и не смог ничего сказать, а его названный отец решительно двинулся к выходу. Тут же рядом с ним очутился Малфой, который протестующе завопил:
- А как же я, профессор?
Тот пожал плечами:
- Министерство что-нибудь придумает.

С уходом чиновников и профессора Военных действий сборище быстро рассосалось, а Гарри вышел на улицу и, усевшись на ступеньки, уставился на быстро темнеющее небо. Рядом пристроились его друзья, на долю которых выпали причитания Малфоя:
- Придумают они что-нибудь, как же… Им лишь бы сажать кого ни попадя, а за последствия пусть отдуваются другие! Вот увидите, они просто заявят: «Малфой, фас дементоров!», - а как - это уже моя проблема!
- Между прочим, - заметил Гарри, - когда отец пошел служить в РСД, он был еще моложе тебя.
- Ага, но директором его тогда не сделали! Как, впрочем, и сейчас… и я, хоть убей, не понимаю, почему! Могли мне объяснить хотя бы это, я уж не говорю о том, почему эту должность взвалили именно на меня!
На крыльце появился Люпин:
- Вам пора по гостиным. Гарри, мы могли бы выпить чаю, твой декан не будет против.
- Сволочь он, а не декан! — буркнул слизеринец. — Лишил меня отца… В третий раз, между прочим… А я их еще мирить собирался.
- Думаю, все обойдется, - предположил оборотень. — Рахилли не впервой такие переделки.
- Надо полагать, Снейп думал именно об этом, когда подписал эту бумагу, - съязвил студент.
- Не думаю, что он сделал это добровольно.
- А кто его за руку дергал, спрашивается? Ведь если бы он отказался, как и остальные…
- Завтра школу закрыли бы, - закончил профессор Защиты. — Пойми, Гарри, несправедливо переваливать ответственность за случившееся на Снейпа, как предпочли сделать остальные профессора. Насколько мне известно, именно он неоднократно напоминал твоему отцу, что тот выбрал не самую лучшую область для своих изысканий.
- Настолько неоднократно, что у меня даже возникла мысль, не возобладала ли в нем сознательность истинного сторонника действующей власти… - проворчал Гарри.
Люпин остановился и, направив на него пристальный взгляд, произнес:
- Единственное, в чем я уверен относительно Северуса Снейпа — так это в том, что он НИКОГДА не пошел бы на предательство своего друга. Даже когда он скрипит зубами от одного звука его имени.
Гарри досадливо вздохнул: при всех негативных чувствах к зельевару, возразить ему было нечего.
- Нам обоим отлично известно, - Люпин снова двинулся вглубь коридора, - что порой кара закона падает на невинных. Но главное — что твой отец не одинок, многие приложат все усилия к его вызволению.
Гарри кивнул:
- Наверно, мне тоже пора в гостиную, профессор…
- Да, отдых тебе сейчас не помешает, - согласился оборотень.

Заснуть Гарри удалось не сразу, так как Малфой, душу которого переполняло сожаление о случившемся, порой начинал изливать это вслух. Дошло до того, что обычно безропотный Гойл буркнул:
- Может, обсудим это завтра?
Стоило юному литератору умолкнуть, как Гарри провалился в сон. Но по странному совпадению, директор не замедлил выйти на связь, стоило удалиться главному противнику этих телепатических контактов.
На сей раз, он без предисловий заявил:
- Гарри, у меня к тебе важный разговор.
- Что-то еще случилось? — хмуро поинтересовался юноша. Сейчас, когда его с таким трудом обретенный отец нежданно-негаданно загремел в тюрьму, общемировые проблемы начали казаться какими-то… неактуальными.
- Что значит «еще»? — насторожился Дамблдор.
- Ерунда, сэр, - еще более мрачно бросил слизеринец. — Моего отца арестовали.
- По какой причине?
- Запретные разделы магии. Если это можно так назвать.
- Непростительное заклятье?
Гарри укоризненно взглянул на директора:
- Разумеется, нет, сэр! Дело в магическом почвоведении.
Директор нахмурился:
- Не такая это и ерунда, мальчик мой. Беда в том, что он уже привлекался к суду по похожему поводу. А это значит, что в Министерстве едва ли поверят в чистоту его намерений…
- Но ведь это — всего лишь почва! — взорвался Гарри. — Мой подарок на День Рождения! Пусть уж тогда и меня арестуют, раз дело в этом!
- Гарри, возьми себя в руки, - велел старый волшебник. — У нас не так много времени. Я постараюсь помочь твоему отцу, хотя сейчас не могу дать никаких гарантий. Во всяком случае, сейчас ему ничего не угрожает, поскольку магическая правоохранительная система пребывает в глубоком кризисе. Не могут же они приказать О`Рахилли заключить в Азкабан самого себя!
Гарри невольно фыркнул, представив себе картину, как министерцы пытаются заставить Малфоя арестовать своего «подчиненного», перед которым азкабанский директор робеет, как дюжина кроликов перед сотней удавов.
- Но сейчас есть и другие проблемы, разрешение которых зависит непосредственно от тебя.
Несколько успокоенный заверениями директора Гарри приготовился слушать.
- Боюсь, период бездействия Вольдеморта подошел к концу. Хоть теперь он доверяет своим сторонникам еще меньше, чем прежде, нам удалось разведать, что он вновь изыскивает способ добраться до тебя.
Несмотря на то, что для Гарри это уже должно было сделаться привычным, его сердце екнуло. За одно беспечно проведенное лето он уже успел забыть, каково это, когда на тебя охотятся.
- Пока что непосредственной опасности нет, но ты должен удвоить бдительность. Ко всему прочему, я подозреваю, что арест профессора О`Рахилли может быть направлен на то, чтобы снизить степень твоей защиты…
- То есть, - Гарри почувствовал, как к горлу подкатывает давящий ком, - вы полагаете, что в Министерстве могут действовать сторонники Вольдеморта?
- Не хотелось бы лишний раз тебя пугать, но это не подлежит сомнению. Более того, не мне напоминать тебе о том, что порой его приспешникам удается проникнуть куда глубже. Не забывай: ты ни при каких обстоятельствах не должен доверять незнакомцам, или тем, кого знаешь недостаточно. Если кто-нибудь из твоих хороших знакомых вдруг начнет вести себя странно, нетипично, даже в мелочах, как это ни печально, тебе придется и с ними вести себя осторожнее.
- Я постараюсь, сэр, - вздохнул Гарри, в красках представляя себе грядущие «Дни Паранойи в Хогвартсе», которые обещали перерасти в недели, если не в месяцы.
- Я уверен, что твой богатый опыт окажет тебе немалую помощь, - ободрил его директор. — Старайся доверять своей интуиции, даже больше, чем словам такого выжившего из ума старикана, как я. — Лицо Дамблдора озарила добродушная улыбка, студент невольно улыбнулся в ответ. — Знай, Гарри, что ошибки совершают все, в том числе и те, кто не имеет на них никакого права. - В голосе старого волшебника послышалась горечь. — Именно поэтому в понимании и прощении нуждаются не только злодеи, но и те, кто всю жизнь старался творить добро.
Гарри смутился: ему показалось, что директор хочет попросить у него прощения за то, о чем он не имеет ни малейшего понятия, и еще менее понимает, как на это реагировать.
Впрочем, судя по тому, что в следующий момент он уже очнулся в слизеринской спальне, он не мог поручиться, что последняя часть разговора не была просто-напросто сном.

Поутру Гарри подумал было, что стоит рассказать о прошедшем разговоре профессору Снейпу. Но затем, рассудив, что ничего особенно нового директор ему все равно не сообщил, присовокупив к тому же, что не стоит доверять даже хорошим знакомым, решил с этим повременить. Но совсем никому не доверять Гарри не мог также — ведь в противном случае его жизнь оборвалась бы куда быстрее, чем от чьих-либо происков. Поэтому он поделился содержанием беседы с Люпином, за чаем после уроков.
Выслушав его, тот заключил:
- Что ж, Гарри, я бы и сам подписался под каждым словом Дамблдора. Другое дело, что твоя жизнь находилась в опасности все эти годы, а в последние — в огромной опасности, и я не вижу, в чем нынешняя ситуация отличается от предыдущей. Возможно, директор просто хотел напомнить, чтобы мы не теряли бдительности в его отсутствие? Ведь, как известно, «кот из дому — мыши в пляс», и он считает, что остальные профессора в его отсутствие недостаточно серьезно отнесутся к миссии, которую он выполнял последние шесть лет. Ведь, что греха таить, - оборотень улыбнулся, - Дамблдор считает нас всех большими детьми.
Гарри с облегчением понял, что Люпин высказал вслух его потаенные мысли, но спросил:
- Как вы думаете, отца действительно арестовали… из-за меня? Отчего так получается — все, кто хотят меня усыновить, либо погибают, либо попадают в тюрьму…
- Прежде всего, Гарри, ты берешь на себя слишком много, - возразил оборотень. — Хочу напомнить, что и у Сириуса, и у Рахилли были проблемы с законом задолго до того, как ты с ними повстречался. И вообще, я понимаю, как велик соблазн обвинить себя во всех неприятностях, постигших твоих близких, но этот путь слишком легкий, чтобы быть достойным похвалы.
- Легкий? — удивленно переспросил Гарри.
- Это можно понять уже по тому, какое количество людей прибегают к нему. Куда проще раз и навсегда решить, что ты — причина всех мировых несчастий, до Великого Потопа включительно, чем приложить усилие, чтобы понять, откуда на самом деле исходят все эти беды. Возможно, мне стоило бы уверить тебя, что ты совершенно непричастен к гибели своих родичей и невзгодам близких; но, во-первых, ты все равно мне не поверишь, даже если согласишься. А во-вторых, это было бы неправдой.
Гарри порядком озадачили слова Люпина, если не сказать — покоробили; но, проглотив возражения, он решил дослушать.
- Однако еще более глупым, чем отрицать твою причастность, было бы считать тебя единственной причиной. Не думаю, что ты в самом деле проникся сознанием, что являешься центром Вселенной. — В голосе оборотня зазвучала усмешка, а Гарри поспешно замотал головой. — В той же мере, что тебя, в этом можно было бы обвинить и меня, и самого Рахилли, наконец. Во всяком случае, радует, что ты уже отошел от того, чтобы винить во всем Снейпа.
Как ни странно, Гарри ушел из кабинета Люпина странным образом успокоенным, хотя так до конца и не понял, что именно тот имел в виду. Однако того же нельзя было сказать о самом оборотне: как только за слизеринцем закрылась дверь, взгляд профессора уплыл куда-то вдаль, пальцы с хрустом ломали печенье, усыпая крошками скатерть.

Снейп не то чтоб сильно удивился, когда Люпин заявился к нему в лабораторию; отставив в сторону недоваренное зелье, он поставил чайник на огонь и без обиняков поинтересовался:
- В чем дело?
- Речь пойдет о Гарри.
- Каком именно? — не без иронии спросил зельевар.
- Об обоих, - не слишком радостно отозвался Люпин. — Но сперва — о младшем представителе.
Снейп поставил на стол две чашки, поднося мгновенно вскипевший чайник, и оборотень, подвинув к себе чашку, продолжил:
- С ним опять связывался директор.
- Какого дементора он не рассказал этого мне? — Профессор со стуком опустил чайник на стол, из носика выплеснулась струйка кипятка. Опасливо отодвинувшись, Люпин ответил:
- Вы должны понимать, Северус, что он еще злится на вас, из-за того, что вы не заступились за Рахилли.
- Думаешь, будь у меня такая возможность, я бы ей не воспользовался? — Снейп навис над оборотнем, опираясь о стол.
- Северус, я все прекрасно понимаю. — Люпин тронул его за локоть успокаивающим жестом. — Но Гарри — еще подросток, и он многие вещи воспринимает в другом свете. Вспомни хотя бы себя в его возрасте.
- Ладно, вы хотели сказать что-то еще? — оборвал его Снейп.
- Может, я перескажу содержание беседы Гарри с директором, если не возражаете? — В голосе Люпина послышался мягкий упрек. — Дамблдор говорил о том, что Вольдеморт вновь готовит для Гарри какую-то западню, и в связи с этим ему не стоит никому доверять.
- Думаете, Дамблдор сомневается в Келтхайре? — вновь перебил его зельевар.
- Вполне возможно, - протянул Люпин. — Но едва ли он стал бы оставлять школу на того, кому не может довериться. К тому же, в прошлый раз он упоминал, что нет оснований подозревать его старого знакомого…
- Но, по-видимому, всплыли какие-то ранее неизвестные директору факты, раз он решил предостеречь Пот… то есть, Рахилли. Вполне может статься, что они пошатнули уверенность Дамблдора в его заместителе.
- Почему бы тогда ему не сказать об этом прямо, - засомневался оборотень, - заставляя вместо этого подозревать всех и вся?
- Возможно, потому, что он сам сомневается. А может быть, он хотел предупредить именно нас: ведь очевидно, что мы прежде всего заподозрили бы именно Келтхайра, в то время, как Рахилли-младшему это невдомек. В конце концов… вполне вероятно, что способ передачи информации во сне не столь безопасен, как это принято считать. Но вы, кажется, что-то хотели сказать и о Рахилли-старшем?
- Да, меня гложет предчувствие… думаю, вы меня поймете. Возможно, той ловушкой, которая готовится для Гарри, станет именно он.
- Что вы имеете в виду? — сухо поинтересовался зельевар, а его пальцы непроизвольно стиснули край столешницы.
Проследив за его реакцией, Люпин усмехнулся:
- Я вовсе не думаю сомневаться в благонадежности моего бывшего коллеги, тем более, что к этому нет никаких оснований. Но он против своей воли может быть вновь вовлечен в чужую игру…
- Вновь? — задумался зельевар.
- Да, как в прошлом году, когда Дамблдор, воздействуя на Рахилли, смог одновременно влиять на Уолтера, и даже на Сами-Знаете-Кого…
Снейп нахмурился, но его молчание говорило о том, что он готов согласиться с оборотнем.
- Похоже, ваш друг обладает несчастливой способностью постоянно оказываться в эпицентре чужих конфликтов. Вот как вы думаете, какова настоящая причина его ареста?
- Хотел бы я знать, - бросил Снейп. — Но, кажется, теперь начинаю понимать…
- А я — наоборот, - хмыкнул Люпин. — Так кто, по-вашему, затеял это расследование?
- Если б знал — убил бы, - пожал плечами зельевар.
- К чему такая жестокость, - укоризненно заметил оборотень. — Для начала, достаточно выяснить, кто это, и… обезвредить.

Появление директора во сне стало далеко не последним сюрпризом, постигшим Гарри в тот день. Одно то, что он умудрился заснуть на уроке зельеварения под носом у Снейпа едва ли не головой в котел, заслуживало упоминания. Но не самим фактом, а тем, что зельевар, вместо того, чтобы низвергнуть на него поток ругани и штрафных баллов, предпочел не заметить возмутительного события. Гарри, наверно, так и проспал бы до конца урока, если бы его тут же не разбудил перепуганный Рон, который постыдно пропустил засыпание друга, заговорившись с Гермионой. Странное поведение профессора послужило появлению новой серии слухов. В ряду сочинителей выделился Драко, который предположил, что профессор Снейп является следующим претендентом на пост отца Гарри. Прослышав об этом, сам «пасынок» вознамерился открутить начинающему писателю голову, ибо за прошедшее время его чувства по отношению к «потенциальному отцу» не потеплели, а к действующему — не охладели.
Еще не успев отойти от Малфоевских наветов, Гарри получил по голове объемистым пакетом из Министерства. Как выяснилось по его вскрытии, подследственному О`Рахилли дозволили отправить весточку сыну, чем тот не преминул воспользоваться. Прочитав первые же строчки, Гарри ощутил угрызения совести.
«Дорогой Гарри,
Прошу, напиши мне, как у тебя идут дела и как ты себя чувствуешь: никак не могу отделаться от мысли, что тебя подстерегает какая-то напасть. А времени для подобных размышлений у меня теперь предостаточно. Поэтому напиши скорее, если не хочешь, чтобы я свихнулся от беспокойства…»
Гарри прервал чтение, подивившись, насколько слова Дамблдора совпали с предчувствиями его названного отца. Не иначе, пресловутая родительская интуиция…
«…А еще мне стукнуло в голову, что на носу Самайн, или, по-вашему, День Всех Святых. В Ирландии есть поверье, что в его канун можно встретиться с душами умерших. Возможно, ты решишь, что это — глупое суеверие…»
Гарри ругнулся про себя: это что еще за внутрисемейное разделение по национальному признаку? «По-нашему», «по-вашему»… Обязательно каждый раз напоминать ему о том, что он воспитывался у Дурслей?
«…Но для меня это очень важно. Если найдешь это возможным, я прошу тебя посетить могилу Уолтера и сказать ему… по правде говоря, не знаю что. В общем, я перед ним очень виноват, и мне жаль, что я не успел извиниться при жизни. Между нами вообще осталось много невысказанного. Думаю, что он все поймет, если ты передашь ему это.
Slan,
Laoghaire»
Гарри свернул пергамент, порадовавшись, что его дядя не сообщил в письме ничего секретного: ведь это значило, что его можно сохранить на память. Когда он поделился с друзьями, Гермиона воскликнула:
- Но 31 октября — это же сегодня!
- Дементор меня побери! — Слизеринец хлопнул себя по лбу. — Не мог он пораньше об этом вспомнить?
- Успокойся, Гарри, - рассудила девушка, - аппарировать туда ты всегда успеешь. Главное — получить разрешение.
- А как же праздник? — вмешался Рон.
Почесав в затылке, Гарри ответил:
- Хэллоуин бывает каждый год, а вот отец умирает, слава Мерлину, не каждый. Вдруг он сейчас меня ждет, а если не явлюсь, так в другой раз и разговаривать не пожелает?
Хоть выражение лица Гермионы было довольно-таки скептическим, она поддержала слизеринца:
- Разумеется, стоит попробовать, Гарри. По крайней мере, не будешь больше беспокоиться об этом.
- Ты только смотри, как бы Сам-Знаешь-Кто тоже не собрался поболтать с твоим отцом, - мрачно отозвался Рон. — А то сходно мыслящих людей нередко посещают похожие идеи…
По счастью, Гарри уже удалился и не стал свидетелем очередной профилактической беседы на тему: «Рональд, сколько можно болтать все, что в голову взбредет… Да, особенно если это правда!»

Из библиотеки студент направился к тому, у кого, по его расчетам, хватит понимания и спокойного отношения к школьной дисциплине, чтобы обеспечить ему этот вояж. Люпина, по счастью, он нашел довольно быстро.
- Что случилось, Гарри? — нахмурился тот. — Что ты носишься, словно дракон дышит в спину? Уже поздно…
Когда слизеринец объяснил, в чем дело, оборотень удивленно воскликнул:
- На могилу Уолтера? Что за больная фантазия?!
- Вы еще скажите, что это — глупые предрассудки, - нахмурился Гарри.
- Умные, умные предрассудки! — поспешил заверить его профессор. — Но ты же помнишь, о чем тебе говорил Дамблдор?
- Я-то помню, - расстроился студент. — А как бы вы сами поступили на моем месте?
- Ладно, посиди тут, я скоро вернусь. — Оставив слизеринца, Люпин двинулся прямиком в лабораторию Снейпа. Разумеется, в который раз оторвав его от изготовления какого-то виртуозного зелья.
- Вот такие дела, - заключил свой рассказ оборотень.
- И что ты решил? — Стряхнув с палочки пару капель в котел, зельевар отложил ее в сторону.
- А что делать? — вздохнул Люпин. — Придется сопроводить его туда… Или я не прав?
- Отчего же. Передайте, что ли, и от меня привет моему научному руководителю.
- О, да; скажу ему, что ты теперь в хороших руках и вскоре получишь звание Магистра под бдительным надзором Келтхайра.
- И не забудь прибавить, что все его бывшие подчиненные также обрели замечательного директора в лице моего блестящего ученика, - буркнул Снейп, а затем, когда Люпин уже собрался уйти, бросил ему вдогонку: - Дайте знать, если что-нибудь случится.

Спустя полчаса, когда ученики и профессора уже собирались в Главном зале на праздничный пир, Гарри и Люпин аппарировали на окраину кладбища. В сумерках оно показалось слизеринцу ничуть не более дружелюбным, чем в день похорон: тени от гладких серых плит сливались с неровными кляксами кустов, каждая ложбинка или бороздка казались следами гигантских когтей, нещадно располосовавщих окрестную равнину. К тому же, начинал накрапывать дождь, из разряда тех, что часами не могут решить, стоит ли разойтись в полную силу.
Люпин, гораздо лучше ориентировавшийся в сгущающейся тьме, быстро провел Гарри на нужное место и, сообщив:
- Пожалуй, не буду тебе мешать. Я буду неподалеку, - тут же исчез из поля видимости.
Оставшись в одиночестве, Гарри вопросительно взглянул на темный прямоугольник могильной плиты и, наклонившись, коснулся пальцами букв, словно желая убедиться, что его спутник не ошибся. Раньше ему казалось, что, стоит только попасть сюда, все получится само собой; теперь он чувствовал себя довольно-таки глупо, не зная, с чего следует начинать разговор с духом погибшего родственника, но отступать было уже поздно. Время шло, и он решился заговорить. Звук его собственного голоса заставил его вздрогнуть, давая понять, какая тишина стояла вокруг.
- Мистер Рафферти, я… Я — ваш сын, теперь вы знаете. Жаль, что мы не успели узнать друг друга. Про вас всякое говорят, но… мне кажется, мы бы поладили. Я понимаю, что вы спасли жизнь мне и дяде, и не только нам. Кажется, все получилось не так, как должно было. Но этого уже не поправить. Мой дядя, он тоже ужасно сожалеет, уж поверьте; он просил меня передать, что он просит прощения. Я не знаю, в чем тут дело, может, он, на самом деле, ничего такого и не сделал, но он чувствует себя виноватым. Ему ведь сейчас нелегко приходится — его арестовали. И, в конце концов, он заботится обо мне. Может, вы подадите какой-нибудь знак, что прощаете его?
Эти слова вырвались у Гарри случайно — разумеется, он не ожидал получить ответ, даже если его отец каким-то образом его услышал. Но, стоило ему замолчать, как в отдалении раздался тихий шорох — кто-то приближался к кладбищу. Справедливо рассудив, что едва ли это окажется кто-то из его добрых знакомых, юноша поспешил укрыться в тени ближайших кустов. Когда ночной посетитель подобрался поближе, спотыкаясь и путаясь в темноте, слизеринец с облегчением понял, что это — девушка в островерхой шляпе и мантии волшебницы. Хотя это не успокоило его окончательно, Гарри все же решился вылезти из-за куста, тем более, что она направлялась прямо на него.
При неожиданном появлении из кустов долговязого юноши ночная гостья испуганно вскрикнула и отпрянула назад. Тут же рядом с ними материализовался Люпин с палочкой наготове; но разглядев ночную гостью, он усмехнулся:
- Бесси! Вот уж кого не ожидал здесь встретить! — Осветив тусклым светом угол кладбища, оборотень произнес: - Разрешите представить вам, юная леди, Гарри О’Рахилли, сына коллеги вашего отца.
- Я вас узнала, - смущенно произнесла девушка. — При свете, исходившем от палочки Люпина, слизеринец узнал ее по светлым пушистым локонам и серым глазам на округлом лице: она училась на Хаффлпаффе, курсом ниже его.
- Гарри, знакомься, это — Бастинда Гонт, дочь моего приятеля, Аврелия Гонта.
Гарри поклонился в ответ, судорожно пытаясь вспомнить что-нибудь заковыристое по-ирландски, приличествующее случаю, но в голову так ничего и не пришло.
Люпин, тем временем, вновь обратился к девушке:
- И что же привело вас сюда в столь поздний час, Бесси?
- У меня есть разрешение, - заверила она оборотня, доставая из кармана кусок пергамента.
- Это весьма похвально, - голос профессора стал строже, - но мне все еще не понятно, с каких пор вас одолело пристрастие к одиноким ночным прогулкам?
- Я понимаю, что все это глупости… - Бесси принялась водить носком ботинка по земле. — Но отец рассказывал, что в Ночь Всех Святых…
- Глупый ирландский обычай, - хмыкнул Гарри.
- Да, - кивнула девушка. — Мой отец не ирландец, но…
- Наверно, он переобщался с Рахилли, - насмешливо заключил Люпин.
- Я подумала, что, если бы мне удалось получить от него какую-нибудь весточку, маме стало бы полегче, - на лицо Бастинды набежала грусть. — Ну а если нет… Придумаю что-нибудь.
- Почему же ты не попросила сестер тебя проводить? Сейчас не лучшее время для подобных приключений…
- Стелла сказала, что это все чепуха, - Бесси раздраженно вздохнула. — Вы же ее знаете. Она бы с радостью запретила нам учиться в Хогвартсе, если б могла… А Виллина вся ушла в подготовку к Т.Р.И.Т.О.Н., все остальное ее не интересует. И, по-моему, она… она поверила, что… - Девушка стиснула губы, и Люпин поспешно заметил:
- Пожалуй, мы с Гарри не станем тебе мешать. Мы подождем у выхода.

Они двинулись обратно вдоль ряда серых плит. Оборотень хранил молчание. Когда они вышли за хлипкую ограду и присели на единственную скамью, он заговорил:
- Ее отец был замечательным человеком, Гарри. А то, что случилось с ним — чудовищно несправедливо.
- Он был в РСД, верно? — тихо спросил слизеринец.
Люпин кивнул:
- Туда просто так не попадали, как ты понимаешь. Но он был одним из немногих, кому просто не повезло. Когда разгорелась война, он оказался между двух стульев; сторонники Вольдеморта имели на него зуб за то, что он якобы опорочил честь своей чистокровной семьи — женился на маггле. А противная сторона смотрела на него косо как раз-таки из-за его родни, зарекомендовавшей себя далеко не лучшим образом. И поэтому, когда на него состряпали донос, чтобы отвести внимание от действительных виновников того преступления, нашлись те, кто поверили. И выбор у него был невелик — Азкабан, или… Азкабан. Так он и угодил туда еще до рождения Бастинды. Потом, спустя пару лет, обвинение с него сняли, но он остался. Не хотел покидать товарищей. И вот чем все кончилось.
Гарри подумалось, что эта путаная речь предназначалась не столько для него, сколько чтобы излить то, что накопилось в душе оборотня. Чем именно кончилось, он предпочел не переспрашивать: еще со слов профессора Снейпа в прошлом году он помнил, какая судьба постигла стражей Азкабана.
Словно собравшись с мыслями, Люпин заговорил снова:
- Но самое худшее — это то, что и после гибели он лишен доброго имени. Его считают предателем — одним из тех, кто устроил резню в Азкабане. Я не верю.
Гарри вспомнил про собственного отца, который тоже погиб в бесчестии, и его мысли приняли совсем безрадостное направление. Тем более, что его приемный отец тоже сидел под замком в ожидании суда, хоть обвинение, которое было ему предъявлено, представлялось нелепым даже тем, кто его арестовал.

Наконец, Бастинда вышла за ограду, и они аппарировали на окраину захолустного селения. Несмотря на глубокую ночь, в окнах стоявшего особняком дома горел свет. Стоило им зайти за калитку, как хлопнула дверь, и из дома выбежала темноволосая девушка, которая тут же напустилась на хаффлпаффку:
- Бесси! Где ты была?
- Здравствуй, Стелла, - приветствовал ее Люпин.
- Как хорошо, что вы ее нашли! — отозвалась она и вновь повернулась к сестре: - Нашла время, когда убегать из дому! Сейчас, когда везде кошмар, что творится! Ты совершенно не думаешь о матери!
- Спасибо, что проводили! — Бастинда с грустной улыбкой помахала Люпину и Гарри и двинулась вслед за взвинченной сестрой.

Когда студент с профессором уже приближались к замку, перед ними, откуда ни возьмись, выросла высокая темная фигура. И, судя по выжидательному молчанию, отнюдь не для того, чтобы радостно приветствовать их возвращение.
- Как я посмотрю, беседа с мистером Уолтером удалась на славу, - процедил профессор Снейп, когда они поравнялись. — Я даже с живыми столько времени не болтаю.
- Мы встретили Бастинду Гонт на кладбище, помните такую? — сухо отозвался оборотень.
- Еще бы, - усмехнулся зельевар, - она до сих пор не сдала мне эссе, которое я задал еще на прошлой неделе. И, надо понимать, я и завтра не дождусь от нее этой работы.
- Северус, мне не хотелось бы об этом напоминать, - сдержанно начал Люпин, - но сейчас у нее непростая семейная ситуация…
- Если бы я учитывал семейную ситуацию всех своих учеников, - недовольно отозвался Снейп, - то мне было бы некого учить! Вон, взять Рахилли, - он махнул рукой в сторону Гарри, - у него родители то умерли, то в Азкабане, то под следствием… Но если я сейчас буду закрывать глаза на их безделье, то непростая семейная ситуация сложится уже у их детей!
- И именно для того, чтобы разъяснить нам все это, вы решили проводить нас до замка? — поинтересовался Люпин.
- Думаю, что более точную причину вы узнаете из завтрашнего «Пророка», - буркнул зельевар.
- Что-то случилось? — догадался Гарри. — С отцом все в порядке?
- Ваш отец под охраной, и, следовательно, в безопасности, хоть с ним это нечасто случается. А вот про ваше поместье этого сказать нельзя. — Профессор помедлил и продолжил: - Боюсь, его сравняли с уровнем моря.
Слизеринец остановился как вкопанный:
- К-к-как?
- Я не владею подробностями, - отозвался Мастер Зелий. — Сегодняшней ночью были совершены два налета, по-видимому, одновременно. Как вам известно, Министерство направило нескольких сотрудников Отдела борьбы с незаконным применением магии для ликвидации плодов противозаконных изысканий вашего отца. Но вначале, разумеется, они намеревались провести исследование деревьев, и с этой целью несколько дней проживали поблизости от дома О’Рахилли. Сегодня, вернее, уже вчера, в половине девятого, от них был получен сигнал бедствия. Когда туда прибыли мракоборцы, они столкнулись с несколькими Пожирателями Смерти, которые прочесывали лес; завязалась схватка, но им удалось уйти.
- С аппарационным барьером? — хмыкнул Люпин.
Снейп пожал плечами:
- По-видимому, Аврорат не обучает мракоборцев технике боя в ночном лесу. Когда Пожиратели исчезли, были найдены тела троих сотрудников Министерства. Затем при осмотре дома обнаружилось, что там производился обыск; похоже, они успели перерыть там все вверх дном и принялись за поиски в лесу, и за этим занятием их заметили министерцы, пославшие сигнал. Когда мракоборцы доложили о происшедшем, кто-то в Министерстве сообразил отправить их на проверку поместья в Корке. Прибыв туда, мракоборцы застали лишь пепелище. По-видимому, не сумев проникнуть в холм, они уничтожили его до основания.
Гарри припомнил, что ему говорил управляющий — что дом невозможно уничтожить, даже если… Он хотел было сказать об этом, но его опередил Люпин:
- Что же они искали?
- В Аврорате предполагают, что мистера О’Рахилли. Младшего, - пояснил он в ответ на недоуменный взгляд оборотня. — Кому-то стало известно, что он этой ночью покинул Хогвартс, но куда направился — нет. Это объясняет, почему Пожиратели Смерти пошли на риск, разделив силы, и атаковали одновременно два пункта вашего наиболее вероятного назначения.
- Теперь понятно, что так напугало мисс Гонт, - протянул Люпин.
[прим. авт.: По английской традиции «мисс такая-то» именуется старшая сестра, а все остальные — именем и фамилией]
- А отец об этом не знает? — вздохнул Гарри.
- Надеюсь, что нет, - ответил Снейп. — Когда будете писать ему, постарайтесь не вставлять особенно леденящих душу сцен ваших сражений с Пожирателями Смерти.
Слизеринец промолчал, подумав, что и без вышеупомянутых сцен будет довольно непросто изложить события этой ночи так, чтобы не навести названного отца на мысль, что своей просьбой об «астральной связи» он, хоть и невольно, подверг племянника смертельной опасности.

Поутру Гарри поспешил поделиться своими бедами с друзьями:
- Так что, нету у меня больше поместья, как гиппогриф слизал, - печально закончил он.
- Но ведь у вас еще остались какие-то поместья, - подбодрила его Гермиона. — Приведете в порядок — будут еще лучше прежнего!
- Не будут, - сокрушенно вздохнул слизеринец. — Где еще такой холм найдется?
- Да ладно тебе, - поспешил добавить Рон, - пройдет всего пара месяцев — ты и в своем новом жилище заблудишься. Ты не представляешь себе, какими темпами разрастаются эти магические дома…
- Что-то родовой дом Рахилли не особенно вырос за все эти века, - недоверчиво отозвался Гарри.
- Тебя послушать — там вообще ничего не растет, - пожал плечами Рон. — Да и сам Рахилли, надо сказать… не особенно высокий.
В этот момент Гарри издал радостный возглас и, увлекая друзей за собой, направился к хаффлпаффскому столу, поскольку заметил там белокурую шевелюру Бастинды. Вид у нее был утомленный: девушка то и дело отчаянно зевала над своей тарелкой. Прервав своим появлением очередной зевок Бастинды, Гарри объявил:
- Бесси, разреши представить тебе моих друзей. Рон, Гермиона, это — Бесси Гонт, наши отцы работали вместе.
Гермиона переглянулась с Роном и решительно пожала хаффлпаффке руку, успев ткнуть друга в бок, когда он начал было:
- А сейчас твой отец…
Гриффиндорка поспешно вставила:
- Как прошла ваша поездка? Гарри говорил, что все обошлось благополучно.
Рон обиделся и отстранился от дальнейшего участия в разговоре. Видимо, несколько смущенная неожиданным знакомством Бастинда, пробормотала:
- Да, только дождь шел, не переставая.
- Дождь? Когда это? — удивился Гарри.
- Он как раз начинался, когда я дошла до кладбища, - пояснила девушка. — Кстати, как вы сами потом добрались до замка?
- Нормально, если не считать того, что Снейп задал нам головомойку, - нехотя отозвался слизеринец, не вдаваясь в подробности о событиях той ночи: он решил, что раз существует подозрение, что кто-то из школы снабжает врагов информацией о его перемещениях, лишний раз лучше не распространяться.
- Стелла тоже была не особенно дружелюбно настроена, - поморщилась Бастинда.
- Эй, мы на заклинания опоздаем! — окликнул его Рон, которому из-за нового знакомства не удалось закончить завтрак.
Стоило им отойти, как Гермиона вполголоса принялась отчитывать друга:
- Рональд, ну ты и догадался спросить! Ты б еще спросил у Снейпа о том, как он относится к татуировкам?
- О чем? — растерялся гриффиндорец.
- Грифон с ключом! — раздраженно отозвалась девушка. - Ты что, не помнишь, кем был отец Гарри? И что случилось с его коллегами, а?
- Откуда я знаю! — отбивался Рон. — С отцами Гарри тут, пожалуй, запутаешься… Вот он, - с этими словами студент пихнул приятеля локтем под ребра, - мог бы пояснее выражаться!
Гарри отреагировал на это фразой:
- Не помню я никакого дождя…
- Куда тут дождю, - вздохнула Гермиона, смерив его сочувственным взглядом. — У него не было никаких шансов…

По расписанию у седьмого курса должны были проходить Военные действия, но Люпин на следующий же день после ареста Рахилли отказался их проводить, мотивируя это тем, что все равно не сможет воспроизвести странную логику своего бывшего коллеги, поэтому уроки Войны замещались теми из профессоров, которые отбивались не слишком активно. Но по неведомой причине мысли Гарри все равно занимал его отсутствующий приемный отец. От размышлений, как объяснить ему, что случилось с поместьем его бывшего директора, слизеринец плавно перешел к раздумьям, кто же ставит палки в колеса его дяде? И тут ему вдруг вспомнились слова Рона в прошлом году: «Флитвик его терпеть не может». Гарри испытующе воззрился на низкорослого профессора, силясь понять, что творится у того в голове, хоть имел все основания сомневаться, что Рахилли занимает там больше места, чем в его собственной. Самому слизеринцу, по правде говоря, вовсе не казалось, что Флитвик относится к Рахилли как-то особенно недолюбливает Рахилли; ведь что скрывать, поначалу все относились к его названному отцу с опаской. Да и Рон наблюдал их взаимодействие отнюдь не с первого дня учебного года, как они с Гермионой. Но какие-то основания так считать у его друга все же были — хоть Гарри уже привык к тому, что, хоть Рон постоянно отпускал что-то необдуманное, он не так уж часто ошибался.
Поэтому, наклонившись к столу гриффиндорца, Гарри прошептал:
- Рон, помнишь, ты говорил про то, что Флитвик не любит Рахилли?
Тот честно ответил:
- Нет.
- Как так? Помнишь, мы еще обсуждали, на каком факультете учился Рахилли!
- А на каком? — отозвался Рон. Гермиона недовольно шикнула на них. — Кажется, что-то припоминаю. Ну и что?
- Почему ты так решил?
- Ну, не знаю, показалось…
- Вам что-то неясно по теме урока, молодые люди?
Гарри оглянулся — рядом с ними стоял профессор собственной персоной. Быстро придумать какой-нибудь вопрос он не сумел, потому что, пока суд да дело, забыл эту самую тему, поэтому отозвался:
- Да, есть один вопрос, но не совсем по теме; наверно, мне лучше подойти после занятия…
Таким образом, отделавшись от преподавателя, он обрел перспективу выдумывать совершенно ненужный ему вопрос, чтобы озадачить Флитвика после урока. Поскольку в голову толком ничего не шло, он решил спросить про то, что действительно волновало его и его друзей. Студенты уже выходили из класса, когда он решительно подошел к профессорскому столу:
- Профессор, в день, когда задержали моего отца, вы говорили, что закон, по которому его арестовали, бессмысленнен. К сожалению, в библиотеке мы не смогли найти ничего, где был бы упомянут этот закон; я подумал, что, может, вы расскажете что-нибудь об обстоятельствах, при которых его подписали? Это могло бы помочь на процессе…
- Мистер О'Рахилли, - терпеливо начал Флитвик, - я полагаю, что законники Министерства знают это ничуть не хуже меня.
- Но у меня есть основания, сэр… - Гарри замялся, - считать, что они, возможно, интерпретируют эти сведения немного другим образом…
- Думаете, что они могут это замолчать? — закончил за него Флитвик.
Гарри не ответил, но его молчание можно было счесть за согласие.
- Говоря начистоту, мало кому в Министерстве нужен арест О'Рахилли — ведь от него в том числе зависит безопасность магического общества. Поэтому не думаю, что у них действительно возникнет желание городить огород на этих слушаниях.
- Но ведь его арестовали?! Значит, кто-то написал на него донос! — вырвалось у Гарри. — Значит, кому-то это нужно!
- Я могу сказать только то, что ничего не знаю о причинах, - отрезал Флитвик. — Хотя в состоянии предположить.
Гарри весь обратился во слух.
- Я буду говорить с вами начистоту, мистер О'Рахилли, хотя многие осудили бы меня за это. Когда я сказал, что вашего отца оклеветали, я не кривил душой. Но утверждать, что он не виновен, я бы тоже не стал. — Заметив недоумение, отразившееся на лице Гарри, он продолжил: - Возможно, это покажется вам слабым аргументом, но я знал вашего отца гораздо дольше, чем вы. А также я знал других ваших предков. Наверно, вам это представляется несколько по-другому, но, родившись в подобной семье, невозможно остаться незамешанным ни в чем противозаконном.
- Вы имеете в виду столкновения с властями, сэр? — спросил Гарри, чувствуя, что в нем исподволь закипает возмущение.
- Раз вы об этом знаете, тем проще моя задача. Я не сомневаюсь в том, что со своей точки зрения они были со всех сторон правы; конечно, они боролись за свои права. Но это не умаляет того, что они осознанно шли против закона, а некоторые из них — разумеется, далеко не все - были отпетыми террористами. Из-за вашего прапрадеда, Аэдана О'Рахилли, ваша фамилия по сию пору заставляет английских магов передергиваться. Фергюс О'Флаэрти был борцом за свободу, но это не мешало ему быть рядовым грабителем. Патрик Финниган умудрился таким образом провернуть поставки оружия Республикантской армии, что они до сих пор его ищут. Конайре Рафферти… гм… - Флитвик неожиданно смешался. — В общем, примеров более чем достаточно.
Гарри хотел было выяснить, что именно за «гм» относилось к его настоящему деду с отцовской стороны, но сейчас его больше занимало другое:
- Но какое это имеет отношение к моему отцу? Я тоже вырос, прямо скажем, не у самых приятных людей, но смею надеяться, что немногое от них унаследовал.
- А ваш отец всего лишь кого-то убил, - как ни в чем не бывало отозвался Флитвик. — Конечно, по сравнению с деяниями его предков это сущая ерунда, но мне было как-то неприятно об этом узнать.
- Они были Пожирателями смерти! — заявил Гарри.
- Они? — с сомнением переспросил Флитвик. — Слава Мерлину, этот человек, кем бы он ни был, был один.
- Но я видел в воспоминаниях профессора Снейпа… - Слизеринец вовремя прикусил язык: еще немного, и он разболтал бы всю историю с собственной подменой.
- Снейпа? — Флитвик почему-то взволновался. — Так ему это было известно?
- Ну… как бы сказать… Что именно, сэр? — все же догадался спросить Гарри.
- Что его соученик — убийца?
- Да, вообще-то, они давно уже учениками не были… - пробормотал студент.
- А, - сказал Флитвик, успокаиваясь. — Кажется, мы неверно друг друга поняли. Не знаю, скольких Рахилли порешил после того как, хм, выпустился, но я говорю о том времени, когда он еще был в школе. Если быть точным, на третьем курсе.
- Так вы про ту историю с моим отцом… то есть, с Джеймсом Поттером? — догадался Гарри.
- Да, началось все с этого. Самозащита с применением непростительного заклятья — это уже не самое лучшее, что можно придумать. Но я выяснил, что было кое-что похуже.
- Но ведь он не применил непростительное заклятье, насколько мне известно, - засомневался слизеринец.
- Именно, что применил. Но не в то самое время. Исследуя его палочку, я обнаружил, что ей уже накладывалось смертельное заклятье, но гораздо раньше.
- И когда же? — озадачился Гарри.
- Возможно, я смалодушничал, но я решил, что мне не обязательно это знать. Видите ли, мне вовсе не хотелось упечь малолетнего Рахилли в Азкабан на веки вечные, хотя мое отношение к нему было далеко от благодушного. Если бы мне удалось все выяснить, боюсь, мне пришлось бы доложить об этом, и тогда Министерство припомнило бы юному отроку все героические деяния его народа, можете в этом не сомневаться. И сейчас я могу с уверенностью заявить, что мое решение было правильным: какие бы темные дела не числились за Рахилли, он искупил все это добровольной службой в Азкабане.
- А он сам… Что он сказал по этому поводу? — Обуреваемый смешанными чувствами Гарри все-таки чувствовал, что что-то в этой истории не сходится.
- Ровным счетом ничего, - возмущенно фыркнул Флитвик. — Прикинулся деревенским дурачком и на своем неподражаемом диалекте залепетал, что слышать не слышал ни про какое смертельное заклятье. Возможно, я преувеличиваю, но, в общем, он огульно отрицал непреложные факты. Наверно, я тогда несколько погорячился, но я решил, что ученику, который умеет столь убедительно врать в глаза своему декану, самое место на Слизерине.
- А если он говорил правду?
- Не знаю, спросите у него сами, может, вам повезет больше, - отмахнулся профессор. — Слава Мерлину, это все дела давно минувших дней, а у меня пяток десятков таких, как Рахилли, так что, мне некогда играть в детектива, копаясь в их прошлом. Я рассказал вам все это с единственной целью — объяснить, почему я далек от того, чтобы считать вашего отца невинной овечкой. Обстоятельства его ареста мне неизвестны, но, учитывая все остальное, я мог бы предположить, что он у себя в родовом имении не только цветочки выращивал.
- Что вы имеете в виду, сэр? — недоуменно переспросил слизеринец.
- Что он вполне мог взяться за старое. Вернее, продолжить дело своего деда. Хотя сейчас все вроде бы стихло, некоторые люди не успокоятся никогда, и ваш отец, мистер О'Рахилли, из их числа. А кому-то такое развитие событий могло не понравиться. Кто-то мог посчитать, что на наш век достаточно смуты и беспорядков; или, напротив, по какой-то причине не захотеть, чтобы Рахилли вмешивался в их дела, сбивая с толку сторонников и расшатывая стулья под руководителями.
- Вы имеете в виду, что это движение еще существует, сэр? — засомневался Гарри.
- Я имею в виду, что было бы слишком оптимистично с моей стороны полагать обратное. Такие движения — как подземные ключи, мистер О’Рахилли: выходят на поверхность в самый неожиданный момент. И главное при этом — не стоять на зыбкой почве, ведь именно там они и прорываются.

Гарри покинул кабинет заклинаний в смятенных чувствах, направившись сразу на зельеварение: на текущий урок он уже безнадежно опоздал, к тому же, ему хотелось собраться с мыслями. Но они беспорядочно толклись в его голове, словно льдинки во время ледохода, и ему так и не удалось ни до чего додуматься, когда появились однокурсники.
- Ты почему на травологии не был? — тут же спросил Малфой.
- Это что еще за новости? — возмутилась Гермиона.
- О чем это вы так долго беседовали с Флитвиком? — спросил Рон.
- Удалось что-то выяснить про закон? — присоединился Невилл, который, оказывается, успел услышать его вопрос.
- Нет, - неожиданно сообразил слизеринец: за этим долгим и путаным разговором он совсем забыл формальную причину, по которой подходил к профессору!
- Зато теперь я точно знаю, за что Флитвик не любит моего отца.
- Какое достижение, - фыркнул Рон. — А если будешь приставать к нему с подобными вопросами, скоро узнаешь, за что он не любит тебя!
Их дискуссия была прервана появлением профессора Снейпа, и в течение последующего урока Гарри пришлось забыть про фамильные тайны ради более насущных вопросов, а именно, жутких тритоньих перспектив в конце года. Это отвлечение помогло ему хоть немного привести мысли в порядок, поэтому после урока, не теряя времени, он подошел к Финнигану:
- Симус, у меня к тебе несколько неожиданный вопрос … Не найдешь минуту?
Озадаченный гриффиндорец кивнул, и они вышли во внутренний двор.
- Твоего отца ведь зовут не Патриком?
- Нет, - мотнул головой Финниган. — Но моего деда так звали.
- А ты случайно не слышал… Он не был связан с поставками оружия?
- Было дело, - почему-то развеселился студент. — Но тебе-то откуда это известно?
- Да так, встретилось…
- Это что-то вроде нашей семейной побасенки, честно говоря, не знаю, есть ли в ней хоть слово правды. Мой дед вообще был большим оригиналом. В молодости связался с группой ирландских повстанцев, магглов, ИРА тогда еще, понятное дело, не было; помогал им, даже участвовал в паре операций, а потом в самый критический момент оставил их без боеприпасов. Дело в том, что он был, по сути, пацифистом и не хотел кровопролития. Его расчеты, в принципе, оправдались: операция сорвалась, английские спецслужбы в том числе остались в дураках.
- Наверно, его товарищи были от этого не в восторге, - предположил Гарри. — Они не пытались отомстить?
- Конечно, они были бы не против, но что они могли сделать? — хмыкнул Финниган. — Они были магглами и понимали, что у них нет на это никаких шансов, а потом началась эта заварушка в Европе…
- Они что, знали, что он был волшебником? — насторожился Гарри.
- Да, - простодушно согласился Симус.
- Но как же…
- Ты что, думаешь, когда мой дед и его товарищи выступили против Министерства, их волновало что-то подобное?
Гарри задумался о том, что Флитвик, возможно, в чем-то был прав относительно того, что сотрясание основ магического правопорядка — все-таки не самое лучшее занятие, пусть и во имя благой цели.
- Ну а про… - Гарри напряг память, - Фергюса О'Флаэрти ты что-нибудь слышал?
- Еще бы, - фыркнул Финниган. — Профессор Биннс почему-то регулярно меня с ним путает. Тот еще был фрукт, я тебе скажу: рыбку в мутной воде ловил, как никто. А чего это тебя так заинтересовали все эти люди? Решил приобщиться к корням?
- Вроде того, - уклончиво отозвался Гарри. — А о Конайре Рафферти тебе что-нибудь известно?
- Да много чего. — Симус устремил на него проницательный взгляд. — Но я подозреваю, тебя интересует что-то вполне определенное?
- Да нет, вообще-то, - с нарочитой небрежностью отозвался слизеринец. — Я много о нем слышал.
- Скорее, о его сыне, - предположил гриффиндорец, - он ведь водил дружбу с Тем-Кого-Нельзя-Называть. Но, надо сказать, Конайре сам по себе был далеко не простой личностью. Он должен был стать друидом — уже успел выучиться, но связался с плохой компанией… с твоим прадедом, кстати.
- Вот уж спасибо, - отозвался Гарри.
- Ладно тебе, я его тоже понимаю: друиды всегда занимали позицию невмешательства, что бы ни творилось в мире, а это, прямо скажем, понимают далеко не все: иногда возникает впечатление, что мир укатится в тартарары, а они и не почешутся, чтобы помешать этому. Поэтому некоторые из них, так сказать, сменяют посох на меч, чтобы сражаться за свой народ. Вот и у Конайре Рафферти патриотизм взыграл — само собой, после этого путь в друидство ему был закрыт. Ну а там он покатился по накатанной — и докатился до Азкабана.
- Но ведь тогда Азкабана еще не было, - подловил его слизеринец.
- Еще как был, - парировал Симус. — Но по сравнению с тем, что было тогда, сейчас там сущий санаторий. Ну, был, пока дементоры не разбежались.
Гарри начал припоминать, что ему рассказывал об этом зельевар, и Финниган подтвердил его слова:
- В общем, если туда кого и отправляли, то это значило, что он надоел Министерству хуже горькой редьки. Руадан О'Рахилли и Конайре Рафферти вполне соответствовали этой категории. Но самое потрясающее, что они там выжили! Каким-то образом продержались три дня, и, хотя их уже успели списать со счетов, их обнаружили на острове, когда привезли следующего приговоренного.
Гарри наморщил лоб, пытаясь сообразить — как можно продержаться на положении робинзонов на острове, кишащем дементорами.
- Никто не знает, каким образом им удалось сохранить жизнь и рассудок, но, во всяком случае, в Азкабан их больше не отправляли. Однако, надо сказать, они и сами изрядно разочаровались в своем былом занятии и больше толком не давали о себе знать. К тому же, им уже удалось добиться желаемого — пока они коротали время на острове Азкабан, в Министерстве произошли большие перемены, в частности, спустя неделю был отменен закон о запрете друидства как направления магии. Вообще-то, друиды могли бы быть благодарны Конайре Рафферти хотя бы за это, но, похоже, им даже на сохранение собственного существования наплевать. — По тому, как Симус нетерпеливо посматривал за замок, было видно, что ему не терпится отправиться на ланч, и Гарри не стал его задерживать.
Чем дальше, тем больше слизеринец укреплялся во впечатлении, что, пытаясь найти ответ на один, вполне конкретный вопрос, он поднимает тучу других, до которых ему, по большему счету, нет дела, но без которых мозаика никак не складывается. В то же время, пытаясь объединить все новые сведения воедино, он настолько усложняет картину, что перестает понимать, как соотносятся между собой ее части, и поэтому вместо стройной конструкции в его мозгу возникает нечто жутковато-несуразное, вроде зверей, которых порождал Невилл на уроке трансфигурации.

На следующий день Гарри удалось-таки усилием воли выдворить из головы посторонние мысли и взяться за учебу. Но, стоило ему разложить перед собой учебники и прочитать задание, как к нему подошел Джастин Финч-Флетли:
- Эй, Рахилли, там к тебе посетитель!
- Ни на минуту в покое не оставят, - пробурчал слизеринец и направился к холлу, силясь угадать, кем мог оказаться этот гость. Выходило, что все, кто мог пожелать его видеть, были в данный момент либо тут, в школе, либо в Министерстве…
В холле на скамье у стены сидел человек в светло-серой мантии и в шляпе, поля которой закрывали пол-лица, оставляя на обозрение лишь тонкие губы, острый подбородок и белесые пряди, блондинистость которых оставляла позади даже Малфоя. При появлении ученика посетитель поднялся и, поправив шляпу, открыл остальную часть бледного лица с длинным тонким носом и ярко-голубыми глазами. Гарри тут же вспомнил, где видел этого человека: на похоронах отца этой весной!
- О’Рахилли, верно? — сказал он скорее утвердительно, чем вопросительно. — Вылитый отец, - прибавил он, рассматривая студента со вниманием, достойным, разве что, призовой головоломки.
- Да, сэр, - только и нашелся ответить Гарри, но и это послужило своей цели, так как оторвало незнакомца от созерцания и побудило представиться.
- Фредерик Эштон. Некогда я был хорошо знаком с твоим отцом.
Из-за того, что он упорно не называл О’Рахилли по имени, у Гарри зародилось смутное сомнение, о нем ли вообще говорит его собеседник.
- На днях я получил письмо от Лоэгайре, - продолжил посетитель, разрушая мимолетное впечатление. — Его птице не сразу удалось меня разыскать. Он писал, что обеспокоен твоими проблемами со сном, — Эштон едва заметно усмехнулся, и Гарри живо представил себе, в каких именно выражениях передавалось это беспокойство, - и поинтересовался моим мнением на этот счет.
Проходивший мимо Невилл неожиданно остановился напротив них.
- Мистер Эштон, вы ко мне? Что-то случилось? — В его голосе зазвучала неподдельная тревога.
- Все в порядке, Невилл, - заверил его маг. — Я приехал к Гарри.
Бросив удивленный взгляд на однокурсника, гриффиндорец удалился. Проводив его взглядом, Эштон заметил:
- Славный малый. Но наверняка выращивает коноплю под кроватью и, как следствие, хочет стать мракоборцем… А ты? — Он устремил обличительный взгляд на Гарри.
- Н-не знаю, - пробормотал тот. — Я еще не определился с профессией.
- Ну-ну, - отозвался Эштон. — Не слишком-то с этим затягивай, а то это может перерасти в привычку. Один мой… знакомый решил пойти в Аврорат семидесяти лет отроду. Только в таком возрасте туда уже не берут, вот в чем штука. Я ему и сказал как честный человек: мол, это и в твои юные годы было бы не слишком хорошей идеей, а сейчас тебе лучше бы разводить нюхлеров: все какая-то польза. Нюхлерам, знаешь ли, наплевать, сколько тебе лет… Впрочем, тебе, судя по твоим родителям, предстоит выдающееся будущее.
Гарри выдавил кислую улыбку, решив, что это надо расценивать как комплимент.
Тут их уединение в холле было нарушено: вошедший Люпин издал удивленный возглас:
- Зимородок! Ты-то что здесь делаешь? И за каким дементором тебе понадобился Гарри?
- Вообще-то, он — сын моего старого друга, видеть которого я сейчас лишен возможности, - с упреком отозвался Эштон. — Потому что, как я посмотрю, тут это нормальная практика — чтобы преподавателей забирали в кутузку. Говорил я ему: «Лоэгайре, тебе не следует работать с людьми: не ровен час, потеряешь над собой контроль, и…» Да, кого он на этот раз?
- Я, конечно, не понимаю, о чем ты, - недовольно отозвался Люпин, покосившись на Гарри, - но на сей раз все живы-здоровы. Его арест — чистой воды недоразумение.
- Как сейчас помню, - хмыкнул посетитель и продекламировал: - Уложение о чрезвычайном положении, пункт восемнадцатый: «Под термин «недоразумение» подходят все правонарушения, которые, хоть на их основании производились аресты, никогда не упоминались в законодательных актах» или, проще говоря, были придуманы мракоборцами за неимением лучшего. А ты, как я посмотрю, тоже в преподавание подался? Надеюсь, что нынешние подопечные слушаются тебя лучше, чем предыдущие.
- А как твоя работа? — решил сменить тему профессор ЗОТИ.
- Никак, - с напускной беспечностью отозвался Эштон. — Вообще-то на днях меня уволили.
- Напрасно, - с сожалением отозвался оборотень.
- Только они об этом еще не догадываются, - согласился гость. — Я уже подумал было: не удариться ли и мне в педагогику?
- Надеюсь, ты не за этим сюда явился? — без особого энтузиазма отозвался Люпин.
- Нет, эта идея пришла мне спонтанно. Кстати, кто у вас теперь за главного? Я слышал, Дамблдор смотал удочки.
- Келтхайр, - поморщился профессор. — Слышал о таком?
- А то как же, - хмыкнул Эштон, - кто не знает этого славного борца за права родного народа? Старый пень решил опять сыграть за Министерство?
С интересом прислушивавшийся к их беседе Гарри был отвлечен возгласом:
- Рахилли! Марш на отработку!
Вскочив с сиденья, Гарри торопливо заметил:
- Профессор, ко мне пришли…
- Главное, что не за вами, - рассудил приблизившийся Снейп и, увидев Эштона, издал удивленный возглас:
- БК? А ты что здесь забыл?
- Полагаю, ты рад будешь услышать, что я не к тебе, - сухо отозвался посетитель.
Истолковав это по-своему, зельевар обратился к коллеге:
- Люпин, что здесь делает это лабораторное недоразумение?
- Преподавателю не помешало бы побольше сдержанности, - заметил Эштон. — Хочешь, подскажу хороший рецепт успокаивающего зелья?
- Спасибо, обойдусь, - скривился зельевар. — Помнится, твой последний пациент вообразил себя третьим Темным Лордом.
Гость пожал плечами:
- Если бы ты знал, кем он считал себя до этого, то понял бы, что прогресс налицо… А такие подозрительные личности, как ты, обычно травятся дистиллированной водой — это все эффект самовнушения.
- Если не возражаешь, - с плохо сдерживаемым раздражением заметил профессор Снейп, - мою смерть мы обсудим позже. Так что ты здесь потерял?
- А ты так и не научился задавать корректные вопросы, - покачал головой Эштон. — Если я что здесь и терял, я не настолько наивен, чтобы надеяться отыскать это спустя столько лет. Напротив, я пришел кое-чем поделиться. В частности, советами.
- Никому здесь не нужны твои советы! — неожиданно раздался громовой раскат с другой стороны.
- О, мистер Келтхайр! — Эштон торопливо поднялся с сидения. — Вернее сказать, профессор. Вас можно поздравить с назначением на новую должность?
- Ты прибыл сюда за этим? — На лице старого волшебника отразилось что-то близкое к удивлению.
- Если официально, то да. А если честно, то нет. Вообще-то, Министерство направило меня, чтобы я освидетельствовал психическое здоровье преподавателей.
Последовала пауза, на протяжении которой профессора бросали друг на друга удрученные взгляды. Наконец Келтхайр крикнул:
- Кормак! Куда это ты запропастился? Ну-ка, объясни нам, что там еще придумали эти чудилы из Отдела образования!
- Не знаю, учитель, - недовольно отозвался невесть откуда появившийся ассистент.
- Шэннон! — радостно воскликнул гость. — Как я посмотрю, вид у тебя еще анемичнее, чем раньше. Да-а-а, мальчик мой, ты так долго не протянешь, - удовлетворенно заключил он.
- В самом деле? — растерялся глава Комиссии.
- Даже не знаю, что тебе посоветовать… Попробуй погрызть кочергу. — Он оглядел собравшихся. — Вы что, совсем шуток не понимаете? Занятно. Психическое здоровье преподавателей Хогвартса — честно говоря, ничего более забавного я в жизни не слышал.
Профессор Келтхайр издал один натянутый смешок, после чего поинтересовался:
- Насколько я понял, единственной целью твоего посещения было поднять нам настроение своим первосортным юмором?
- Скорее, мне хотелось немного отдохнуть от запахов лечебных зелий в изысканной компании. — Эштон растянул тонкие губы в улыбке. — Но, как я погляжу, вы очень занятые люди, и было бы эгоистично злоупотреблять вашим вниманием… - Уловив мимолетное движение бровей старого волшебника, он быстро добавил: - На самом деле, я здесь по просьбе мистера О’Рахилли. Мне нужно кое-что передать этому молодому человеку, - он кивнул в сторону Гарри, - только и всего. Возможно, ты, Северус, будешь столь любезен, что предоставишь нам свой класс на четверть часа? Ведь, насколько я понимаю, мистер О’Рахилли-младший в эту минуту должен находиться именно там.
Профессор Снейп, не говоря ни слова, развернулся и двинулся по направлению к подвалу. Любой, кто знал его не слишком хорошо, принял бы это за красноречивый отказ, но Эштон как ни в чем не бывало двинулся за ним, сопровождаемый недружелюбно-подозрительными взглядами двух профессоров и главы Комиссии.

В коридоре, ведущем к классу зельеварения, Эштон вновь подал голос:
- И все-таки, Северус, я бы на твоем месте…
Но профессор Снейп, распахнув перед ними дверь аудитории, двинулся дальше, не задержавшись ни на секунду. Пожав плечами, Эштон пробормотал:
- Потрясающее нежелание принимать действительность, - и прошел в класс вслед за Гарри. — Уверен, что ты не понимаешь своего счастья, Гарри: столько неординарных личностей, сколько окружает вас сейчас в этой школе, тебе потом за всю оставшуюся жизнь не встретить.
- Не сомневаюсь, - буркнул Гарри. — Малфой, мой однокурсник, считает, что по материалам биографии наших профессоров можно написать дюжину романов ужасов.
- В самом деле? Какая странная мысль, - нервно усмехнулся Эштон.
- Ему еще и не такие в голову приходят.
- Наверно, это от излишней начитанности, - предположил маг.
- Да уж, мало кто в библиотеке столько времени сидит, сколько они с Гермионой… Это моя подруга, но она-то там хотя бы учится…
- Целыми днями, говоришь?
- Да он и сейчас там, готов поспорить, - отмахнулся Гарри. — Так вы хотели что-то сказать мне про мои сны?
- Да, поговорим о них, - поспешно согласился Эштон. — Расскажи-ка поподробнее, особенно о тех, что снились в последние годы.
- О том, когда со мной разговаривал директор? — переспросил Гарри.
- Нет, с этим все ясно, обыкновенная телепатическая связь. Сначала о более ранних, а потом разберемся и с этим.
Гарри начал припоминать сны прошлого года, и при этом обнаружил, что они почти полностью стерлись из памяти. Кое-как, чуть ли не с чужих слов, ему удалось восстановить картину. Эштон слушал, не прерывая, и только когда Гарри запнулся, припоминая, как первый раз увидел во сне Уолтера, он спросил:
- А почему эти сны прекратились, как ты сам думаешь?
Слизеринец озадаченно взглянул на гостя: откуда ему было это знать, если до конца природу их связи не понимал, похоже, даже Дамблдор!
- Ну, думаю… Тогда, в Министерстве, когда они схватились с Дамблдором и он побывал в моей голове… Наверно, из-за этого, ведь потом…
Гарри снова призадумался: все бы хорошо, но сон с участием Уолтера все путал. Забот в начале прошлого учебного года было слишком много, чтобы он заскучал по сомнамбулическим свиданиям с Темным Лордом; но сейчас, когда со времени последнего прошло больше года, это и впрямь показалось странным.
- Дело в том, сэр, - Гарри нахмурился, - что я понятия не имею, почему они вообще начались. До того лета, перед пятым курсом, их не было… - И тут его поразила внезапная догадка: - Хотя постойте… Это… воскрешение было в конце четвертого курса! Выходит, все дело в том, что моя кровь…
- Какое воскрешение? — встрепенулся Эштон.
Гарри вкратце пересказал происшествие в день окончания Турнира трех волшебников, о котором волшебник знал только понаслышке. Ему показалось, что гость несколько помрачнел, но Эштон не стал останавливаться на этом и спросил:
- Ну а последний сон, что случилось после него?
- Сплошные дементоры, - буркнул Гарри. — Может, дело в этом: я бы на месте Вольдеморта тоже не стал бы соваться в голову человека, застрявшего в таком основательно задементоренном месте.
- Все может быть, - хмыкнул Эштон. — Значит-таки ничего не происходило?
- Я бы так не сказал, - фыркнул Гарри. — Не каждый день студента вышибают с Гриффиндора на Слизерин за здорово живешь.
- Определенно, не каждый, - рассеянно отозвался Эштон. — Но ведь на ваши сны этот студент повлиять не мог…
- Еще как мог, - отозвался слизеринец, - особенно если учесть, что это я сам и был.
- Вы? — Маг уставился на него в недоумении.
- Ну, возможно, вы кое-чего не заметили, - насмешливо заметил студент, - но я теперь ношу эмблему Слизерина, чувствую себя в этих чудных подземельях как дома, а профессор Снейп относится ко мне с прямо-таки отеческой нежностью…
- Сказать по правде, наблюдательностью я как раз не отличаюсь, - пробормотал Эштон. — Да и за событиями в мире не особенно слежу… Лоэгайре мне про это ни слова не сказал. Как же так вышло?
- А чему тут удивляться, при таких-то родителях? — скопировал интонацию профессора Снейпа Гарри. — Странно, что я с подобной наследственностью еще не попытался прибить Малфоя, хотя соблазн был велик…
- Гарри Поттера перевели на Слизерин? — все еще не верил своим ушам волшебник.
- Именно Гарри и именно Поттера, а чтобы не будоражить общественность, заодно сменили ему фамилию, - степенно кивнул слизеринец.
- А почему? — растерянно спросил Эштон.
- Вы будете смеяться, если я скажу, - уклончиво заметил Гарри.
- Вряд ли, - пожал плечами гость, - по-моему, самое смешное уже позади.
- А вот и нет. Потому что я ушел из команды по квиддичу. Я был ловцом, как Джеймс Поттер. Видимо, поэтому все решили, что я больше недостоин носить его славную фамилию, и мне по-быстрому подыскали другого отца.
- Значит, это произошло в середине весны?
- Ну, вообще-то, не очень по-быстрому, - поправился Гарри. — На Слизерин меня в первую же учебную неделю отправили…
Эштон нахмурился, словно что-то припоминая, но, видимо, безуспешно, поскольку вслух он сказал только:
- Вот как. Ну, что же, картина более-менее ясна. Можно надеяться, что эти сны и впредь тебя не побеспокоят, после такого перерыва. Теперь насчет связи с директором. Я полагаю, тебе самому известно, чем это чревато.
- Вообще-то, не очень, - осторожно заметил студент.
- Да, в принципе, ничем особенным. — Эштон побарабанил пальцами по крышке парты. — Расстройство рассудка, к которому она приводит, легко лечится, да и срок дают небольшой…
Пропустив первую часть предложения, Гарри подскочил на скамье:
- Какой еще срок?
- Ну, строго говоря, это противозаконно, - повел плечами маг. — Но ты, вроде, несовершеннолетний, так что, к тебе…
Смерив его подозрительным взглядом, Гарри спросил:
- То есть, меня тоже могут посадить в любой момент?
- Меня тоже, если тебя это утешит, - беспечно заявил Эштон. — И твоего дорогого декана. Другое дело, кому мы нужны? — Он хохотнул, но слизеринец не поддержал его, продолжая буравить гостя тяжелым взглядом.
- Вот это новости.
- Да, и твоего директора, чуть не забыл… Ведь ментальная связь была установлена по его инициативе?
- А он сам-то об этом знает? О том, что это противозаконно?
- Сомневаюсь, - покачал головой Эштон. — Все эти законы закопаны довольно-таки глубоко в библиотеках Министерства, здесь нужно проявить особую настойчивость… Зато, если уж постараться, можно засадить самого Министра магии с его подручными.
Несколько успокоенный тем, что подвергается не большей опасности, чем первое лицо магического мира, Гарри спросил:
- А… умственные расстройства? Что мне с этим делать?
- Поскольку их у тебя пока что нет, то ничего. Уж поверь мне, я бы заметил. Ну а если проявятся, то… - Эштон скорбно вздернул брови: - Запомни пару вещей, на всякий случай: ни при каких обстоятельствах не пей собственноручно приготовленных зелий и не посылай в друзей Непростительные заклятья; вообще-то, лучше ни в кого не посылай, если не уверен на сто процентов, что это не твои друзья. Ну, и не лезь в Запретный лес без особой надобности. Все остальное поправимо.
Гарри кивнул, недоумевая, как ему вообще могут прийти в голову подобные идеи.
- А в остальном, в общем-то, тебе решать, стоит продолжать эти снотворные контакты или нет. Но Дамблдор без особой надобности на чужой сон не покушается, это точно.
Слизеринец снова согласился, несколько удивившись тому, что посетитель в отличие от остальных волшебников не пытался выведать содержание их с директором беседы.
- А еще… - осторожно начал он, - мне в последнее время иногда снится какая-то несуразица, не сны, а сущий винегрет. Даже толком поспать не удается, так это утомительно…
- Вот как, - повторил Эштон и задумался на пару секунд. — Пожалуй, у меня одна вещица, которая может тебе помочь.
По правде говоря, Гарри ожидал от него чего-нибудь более значительного и уж во всяком случае более необычного, чем извлеченный волшебником золотой галеон, который тот торжественно протянул слизеринцу.
- Но, мистер Эштон, я не нуждаюсь в деньгах… - смущенно пробормотал тот.
- Это — не обычная монета, Гарри. На самом деле, ей цены нет. И помни, что лучше уничтожить ее, чем позволить ей попасть в чужие руки. Не давай этот галеон даже родному отцу и смотри, чтобы о нем никто не узнал: немало нечистых на руку людей мечтают его заполучить.
- Но, может, тогда не стоит давать его мне? — опасливо покосился на золотой кругляшок Гарри.
- Поверь мне, - произнес Эштон, настойчиво всовывая ему в руки монету, - он тебе обязательно понадобится, а меня, скорее всего, рядом не будет. К тому же, я должен отдать галеон кому-нибудь на хранение… по ряду причин.
- А почему бы не положить его в Гринготтс? — спросил Гарри. — Если что, можете дать мне ключ…
- У меня есть основания сомневаться, - уклончиво отозвался маг.
Гарри повертел монету перед глазами: галеон как галеон…
- А в чем его необычность?
- Думаю, будет лучше, если ты сам поймешь, как он действует. — Эштон забрал монету из рук слизеринца, подкинул в воздух и, поймав, бросил на нее мимолетный взгляд, после чего отдал Гарри. — Эта штучка поможет тебе с твоими снами лучше, чем это могу сделать я. Ну а теперь мне пора идти — у тебя, вроде как, отработка.
Он махнул рукой Гарри, который все еще озадаченно рассматривал свое приобретение, не успев даже попрощаться — и исчез в коридоре. Слизеринец едва успел засунуть монету в карман, когда в класс зашел профессор Снейп.
- Сэр, я как раз хотел вас искать… - пробормотал Гарри.
- Звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой, - буркнул Мастер зелий. — Так или иначе, вы меня уже нашли, а потому соблаговолите приступить к отработке.
Гарри налил воды в котел и принялся раскладывать ингредиенты перед собой, когда любопытство профессора все-таки возобладало:
- И о чем же он говорил с вами?
- Мистер Эштон? — переспросил студент.
- А вы в мое отсутствие успели принять еще пяток-другой посетителей? — вздернул брови зельевар. — Далеко пойдете, мистер О’Рахилли…
- Да ничего особенного, - повел плечом Гарри. — Сказал, что мое состояние в норме. Ну, вы же знаете моего отца, он не отстал бы…
- Можете мне об этом не рассказывать, - поморщился Снейп. — И все?
- Да, в общем, то… сэр, - не слишком уверенно ответил Гарри.
Как ни странно, профессор не уловил его заминку, лишь пробормотал под нос:
- Довольно-таки странно… - но после этого потерял всякий интерес к студенту, предоставив тому спокойно варить зелье.

Покинув кабинет зельеварения, Гарри побрел в сторону столовой, нащупывая в кармане увесистую монетку. Навстречу ему попался Гойл, который, остановившись прямо перед ним, наморщил невысокий лоб, словно в былые времена, когда он силился исторгнуть из темных глубин своего мозга какую-нибудь язвительную остроту в его адрес.
- Тебя желал видеть профессор Снейп… у себя в кабинете… и Люпин… в преподавательской… и Келтхайр… у Астрономической башни… В общем, целая делегация, я хотел было записать, но они все так тараторили…
Немного подивившись странному выбору исполняющего обязанности Дамблдора, Гарри рассудил, что не дело ему болтаться в этом продуваемом ноябрьскими ветрами сооружении в ожидании юного студента, проникаясь к нему все большей и большей неприязнью по мере его неявления, а Люпин, по крайней мере, сидит в тепле и покое и наверняка зажевывает шоколадом очередную чашку чая. Поэтому он направился прямо к башне, по пути гадая, где именно ему предстоит встретиться со старым волшебником. Однако долго раздумывать ему не пришлось, поскольку все мысли о Келтхайре вылетели у него из головы, когда в пустой аудитории у подножия лестницы он услышал голос Эштона.
- Я понимаю, что вам непросто на это решиться, - донеслась до ушей слизеринца фраза. — Но другого выхода я не вижу. Можете рассчитывать на мою помощь.
- Но, мистер Эштон, - услышав неуверенный голос Малфоя, Гарри остановился у двери, как вкопанный, - почему вы считаете, что он поверит?
- Уж в этом можете на меня положиться, - хмыкнул волшебник. К тому же, если не поверит мне, вам придется попросту забыть об этой затее.
- А если у меня ничего не выйдет? — В голосе Драко послышались столь знакомые Гарри, особенно в последнее время, панические нотки.
- Уолтер не мог ошибиться. — Хотя Гарри не видел выражение лица мага, он мог бы поспорить, что особой уверенности на нем не наблюдается. — Обмозгуйте это хорошенько. Я дам о себе знать, когда все будет готово.
В этот момент Гарри в который раз был врасплох застигнут внезапно открывшейся дверью — он едва успел отпрянуть: видимо, опыт все же давал о себе знать.
- Э-э-э, мистер Эштон, вы что, еще не ушли? — пробормотал он.
Стоящий в дверном проеме волшебник нахмурился:
- Не говори так, Гарри, а то ты начинаешь напоминать мне твоих преподавателей, которые только и мечтают, чтобы я поскорее убрался отсюда.
- Ну, вообще-то, - смутился слизеринец, - я искал профессора Келтхайра.
- Здесь? — Эштон в неподдельном изумлении оглядел темный коридор.
- Да, - окончательно смешался Гарри, чувствуя, что это объяснение вовсе не выглядит убедительным. — Мне Гойл сказал, - обратился он к Малфою, - что профессор ждет меня здесь…
- Кажется, он немного перепутал, - буркнул Драко.
- Э-м-м, извините, что помешал, - бросил Гарри.
- Ничего страшного, я все равно уже ухожу, - заверил его Эштон. — Мистеру Малфою потребовалась небольшая консультация в вопросах дементорологии, ведь его единственный преподаватель сейчас вне зоны досягаемости. — Он бросил взгляд на Драко, тот кивнул с кислым видом. — Ну а теперь, похоже, меня здесь ничего больше не держит; можете сообщить профессору Келтхайру, что я окончательно и бесповоротно покинул сии гостеприимные стены.
Когда он вышел, Гарри обратился к однокурснику:
- Вы только о дементорах беседовали?
- Нет, прежде всего, о здоровье твоей бабушки, - раздраженно отозвался Малфой. — О чем же еще, спрашивается? — Судя по его тону, состоявшийся разговор изрядно потрепал ему нервы. Слизеринец сгреб книги со стола, выронив при этом свиток пергамента; быстро нагнувшись за ним, Драко рассыпал все свои фолианты, а Гарри, наклонившись было, чтобы помочь ему собрать вещи, успел заметить, что написанное на пергаменте явно не относилось к его родной речи.
- Ты что, опять?! — Он обвиняющим жестом указал на пергамент, который Драко уже успел засунуть в карман мантии.
- Что - опять? — огрызнулся тот. — Я и не давал тебе клятвенных обещаний, что не буду ей писать!
- Только не говори…
- Эвин сейчас нужна поддержка, - отозвался Драко, спешно собирая книги с пола, чтобы ретироваться. — Ее родители, похоже, не в восторге от того, что жених оказался под следствием, и думают о том, чтобы расторгнуть помолвку…
- А это не ты случайно…
- Откуда мне было знать, что им это еще неизвестно? — Малфой вновь выронил книги, заметив, что однокурсник схватился за палочку.
Но в голову Гарри внезапно пришли слова Эштона: «…Ни при каких обстоятельствах не посылайте в друзей Непростительные заклятия», и, пока парень думал, может ли он считать Малфоя своим другом, тот успел довольно бодро произвести тактическое отступление. Пробормотав: «Ну, мы с тобой еще разберемся», Гарри побрел в сторону лестницы. Оглядевшись, он, как можно было предполагать, не обнаружил вокруг ни следа Келтхайра, после чего решил, что Гойл и впрямь чего-то напутал, и отправился в преподавательскую.

К счастью, с Люпином все оказалось правильно: он в одиночестве сидел в помещении, проверяя эссе студентов. Увидев Гарри, он нахмурился:
- Что тебе наговорил Эштон? На тебе лица нет. В любом случае, половина из того, что он городит — чистой воды выдумки, не стоит принимать это близко к сердцу…
- Это не Эштон, - процедил Гарри, - это Малфой. — Усевшись в кресло, он поведал о низком коварстве своего слизеринского однокурсника.
- Не волнуйся так, - поспешил успокоить его оборотень, - все эти ирландские помолвки — молодые люди не могут считаться толком обрученными, если до этого раз пять не успели разойтись. Я уверен, О’Рахилли все уладит. Правда, нужно ли ему это — уже другой вопрос… Но ты лучше скажи, Эштон сказал тебе что-нибудь любопытное?
- Да в общем-то, нет, - не покривил душой Гарри: действительно, по сути, ничего особенно нового он не узнал. — Разве что, сообщил, что меня теперь вполне могут посадить за телепатическую связь с директором…
Люпин вздохнул:
- У него, как бы тебе сказать… в некоторой степени юридическая паранойя. Некогда он сам попал в нешуточный переплет, вот теперь и не может успокоиться, все выискивает способ доказать, что его взяли в оборот незаконно. Только пока что результатов это не принесло: его опять уволили, готов поспорить, все из-за того же.
- Кажется, ему приписывали пожирательство смерти? — припомнил Гарри разговор с отцом.
- Обвинение-то ему представили ого-го, какое, - мрачно отозвался Люпин. — И показания свидетелей тоже были ого-го. Вообще-то, ему еще удалось легко отделаться. Другое дело, что в этой истории, помимо Эштона, были замешаны очень большие люди, которые, грубо говоря, все свалили на него, а сами вышли сухими из воды. Рахилли, как ты, наверно, понял, считает, что Эштон — сама невинность. Не знаю, может, оно и так, но в таком случае его грандиозно подставили.
- А почему профессор Снейп называет его БК? — Гарри вспомнил, что слышал это от зельевара еще летом. — Какое-то школьное прозвище?
Профессор усмехнулся:
- Он зарегистрирован как анимаг. А превращается в белую крысу. Лабораторную.
- Как Петтигрю?
- Почти. Кстати, ты заметил, что он на кого-нибудь похож?
- Нет, - подумав, ответил Гарри, хотя какое-то смутное узнавание действительно свербило его во время разговора с посетителем.
- Совсем? — хмыкнул оборотень. — Впрочем, когда его дядя был помоложе, сходство проявлялось сильнее… Он — двоюродный племянник Дамблдора, Гарри.
- Правда? — поразился студент, удивляясь, как это он раньше никогда об этом не слышал.
- Но они не очень-то ладят, поэтому предпочитают не вспоминать о родстве. Кажется, Эштон до сих пор не может простить нашему директору, что тот не поддержал его в трудные времена. Ну а Дамблдор недолюбливает племянника за то, что тот избрал себе весьма странный род занятий. Хотя вполне очевидно, что сходства между ними куда больше, чем противоречий…

На следующий день за завтраком Гарри наспех поведал друзьям о вчерашнем визите Эштона.
- В общем, он сказал, что у меня пока все дома и дал мне такую штуку, — закончил он, когда студенты уже вышли из Главного зала, и вытащил монетку. Гермиона тут же завладела ей, с любопытством разглядывая галеон:
- У тебя есть какие-нибудь идеи?
- Есть, - рассеянно согласился Гарри, - придушить сову Малфоя. Гермиона, не одолжишь мне своего Глотика на один вечер?
- А что тебе сделала его сова? — спросила гриффиндорка, возвращая монету.
- Она-то ничего, но если так дальше пойдет, бедная птица падет жертвой коварства своего хозяина. Вы только представьте — пока мой отец находится под арестом, Малфой подбивает клинья к его невесте! И это после всех усилий, которые Лоэгайре потратил на это порождение пеплозмея!
- Ты бы лучше о себе подумал, - хмуро заметил Рон. — Думаю, Рахилли с Малфоем как-нибудь сами разберутся. Причем одной совой тут явно не обойдется.
Рассудив, что друг прав, Гарри прекратил вынашивать мстительные планы относительно своего былого неприятеля и даже первым сделал шаг к примирению: после уроков протянул ему невесть откуда появившуюся в его тумбочке потрепанную тетрадку, раскрыв которую, Гарри тут же наткнулся на слово «дементоры»:
- Кажется, это твоя.
Тот, едва взглянув на темную обложку, вернул ее:
- Нет, не моя.
- Но там что-то про дементоров, вроде.
- Может, Рахиллевская. Тогда тем более забери, а то потом шуметь начнет, скажет еще, что я ее стащил.
Слизеринец невозмутимо сунул тетрадку обратно в карман мантии, но Малфой явно желал что-то добавить. Гарри выжидательно уставился на него, думая, что тот, возможно, хочет принести извинения, и почти угадал:
- Знаешь, вообще-то, я совсем не хотел навредить Рахилли… Наверно, я просто не подумал…
- Может, в следующий раз у тебя получится, - ворчливо отозвался Гарри.
Но Драко на этом не закончил:
- Дело в том, что я кое-что узнал… насчет его ареста. На него поступил анонимный донос…
- А то я не догадываюсь, - хмыкнул Гарри.
- Мой отец обмолвился, что ему кое-что известно, - невозмутимо продолжил Малфой. Оказывается, дело О’Рахилли состряпали более полугода назад.
Гарри нахмурился:
- И чего же они так долго тянули с арестом?
- Но к почвоведению оно отношения не имело.
- А что, было что-то другое? — Гарри встревожился не на шутку, вспомнив слова Флитвика, сводившиеся к тому, что О’Рахилли и без деревьев по уши в уголовщине.
- Вообще-то, мне едва ли стоит тебе об этом говорить, - судя по отрывистому тону Малфоя, он и впрямь был бы не прочь закончить на этом, но все-таки продолжил:
- Только не вздумай кому-нибудь проболтаться, с тебя же первого спросят. В министерском отделе, который занимается судебными разбирательствами, далеко не все нарушения расследуются сразу. Некоторые откладываются в долгий ящик, причем самим правонарушителям не всегда сообщают, что их на чем-то поймали; некоторые просто не доводят до конца. Разумеется, отчасти это связано с тем, что у них не хватает людей. Но иногда выходит так: если какой-то маг вдруг начнет вызывать у Министерства раздражение, ему лучше стать крайне осмотрительным и как можно скорее начать припоминать все течение своей жизни по часам, начиная с момента рождения. Потому что дела, десятилетиями лежавшие под спудом, вдруг начинают волшебным образом раскрываться, причем обвинения по необъяснимой случайности падают на диссидента. Иногда, конечно, ему дают время одуматься, осознать свои заблуждения, но при этом, как правило, для него уже готово обвинение. Так вот, неизвестно, что пришили твоему отцу, но свершилось это уже в апреле этого года — мой отец своими глазами видел дату на пергаменте.
Гарри издал слабое хмыканье, потом в недоумении заметил:
- Но почему в апреле? В Азкабан он угодил давным-давно, выбрался оттуда в конце прошлого лета…
- А вот об этом я понятия не имею, - с облегчением отозвался Драко. — Зато можешь быть уверен, что твои деревья тут ни при чем: его так или иначе закатали бы, не по одному поводу, так по другому.

Гарри вышел из гостиной и направился в библиотеку, хотя о занятиях уже и не думал: у него сложилось впечатление, что прямо в голове отворили клетку с пикси. К своему счастью, он обнаружил там Рона и Гермиону; в противном случае он собирался пойти завести душевный разговор с гигантским кальмаром: в сложившейся обстановке Гарри не удивился бы, если б именно тот дал ему дельный совет. Однако за неимением кальмара его выслушали друзья.
- Я уже ничего не понимаю, - сокрушенно заявил слизеринец. — Абсолютно. Ну почему именно апрель? Разве что в Министерстве так празднуют День дурака…
- Гарри, - заметила Гермиона таким тоном, каким она обычно указывала ему на очевидные вещи, которые он не понимал единственно по причине утомления или одолевающей его сонливости, - ты что, в самом деле не помнишь, что случилось в апреле?
- Великий Гарри Поттер покинул нас, - фыркнул Рон, припоминая речь директора.
Слизеринец начал понимать, и Гермиона подтвердила его догадку:
- Выяснилось, что твой отец - О’Рахилли! Видимо, кому-то это сильно не понравилось, хотя ума не приложу, почему…
- А еще в конце апреля убили Уолтера, - подсказал Рон. — Может, в Министерстве решили, что без директора Азкабана от Рахилли все равно никакого толку?
- Во всяком случае, теперь понятно, с чем это связывать, - заключила девушка. — Дело всего лишь за тем…
- …чтобы выяснить, кому это нужно, - хмуро заключил Гарри. — А с этого мы и начинали. У меня появилась идея: может, просто подойти к каждому взрослому волшебнику со словами: «Что вам сделал мистер О’Рахилли?»
- В таком случае, возникнет слишком много подозреваемых, - фыркнул гриффиндорец. — Твой отец — отнюдь не душа общества.
- Нас интересует кто-то, имеющий в Министерстве магии большое влияние, - уточнила девушка.
- Во всяком случае, Малфоя можно исключить, - рассудил Рон, - в апреле у него еще определенно не было причин вредить твоему отцу.
- Гарри, ты не помнишь, - спросила Гриффиндорка, - профессор не упоминал о том, что он повздорил с кем-нибудь из Министерства?
- Да он там и был всего пару раз за всю жизнь, - пожал плечами Гарри. — В последний раз — прошлым летом, и разговаривал, вроде, только с Дамблдором…
- С министерцами ругаться не обязательно в здании Министерства, - заметил Рон.
- К тому же, едва ли дело в обыкновенной ссоре, - продолжала Гермиона. — Если бы это было простое оскорбление, недоброжелатель наверняка нашел бы более легкий способ отомстить.
- Вот уж не знаю, - хмыкнул Рон. — Я не трус, но не стал бы вызывать О’Рахилли на дуэль.
- Наверно, он кому-то перешел дорогу…
- Или полез не в свое дело, - перебил ее Гарри, припомнив то, что сказал ему Флитвик. — Хотя, честно говоря, мне кажется, что Лоэгайре только на словах воду мутит, не думаю, чтобы он действительно успел во что-нибудь ввязаться.
- Да, - подхватила его мысль девушка, - он мог, сам того не зная, оказаться в центре какой-то интриги, а потом его решили убрать как ненужного свидетеля. При этом, скорее всего, профессор О’Рахилли сам не догадывается, в чем дело… Постойте, а вы помните, что говорил нам кентавр в прошлом году?
- Я и самого-то кентавра едва помню, - хмыкнул Рон.
- Он говорил, что вашей судьбой, твоей и профессора, кто-то управляет, а вы об этом не догадываетесь!
- Может, он говорил о каких-то высших силах? — засомневался Гарри.
- Да нет же, по-моему, он имел в виду кого-то определенного! Может, это помогло бы нам все прояснить?
- Интересно, как? — спросил Гарри.
- Можно спросить у Флоренца… или у самого Магориана.
- По-моему, он недвусмысленно дал нам понять, что лучше нам больше не встречаться, - возразил слизеринец.
- Ты же не знаешь! — просияла гриффиндорка. — Прощаясь с нами на платформе, он сказал, что в благодарность за спасение он готов оказать нам любую посильную помощь, если понадобится.
- Кентавры не любят быть обязанными, - пояснил Рон. — Особенно людям.
- А ты, э-э-э, уверена, что он не мог об этом… позабыть? — поинтересовался Гарри.
- Абсолютно, - заявила девушка.
Несмотря на это, Гарри сомневался, что сородичи Магориана будут с ним солидарны, а даже если так, Запретный лес кишел другими занятными обитателями. Поэтому он все-таки предпочел бы иметь дело с Флоренцем.

Еще было не слишком поздно, поэтому он не мешкая отправился к кабинету Прорицаний. В затененном помещении выделялся белый торс преподавателя, бродящего взад-вперед по помещению. Увидев студента, он зажег несколько спрятанных в кустах светильников, которые своим мигающим тусклым светом отдаленно напомнили светящиеся в ночи деревья, заставив сердце болезненно сжаться.
- Профессор, - начал Гарри, - у меня к вам, наверно, несколько неуместный вопрос, но это очень важно…
- Я постараюсь помочь, - заверил его кентавр.
- Дело в том, что, когда осенью прошлого года мы сопровождали Гермиону через Запретный лес, отправляя ее к Уолтеру для снятия эффекта фиксации дементоров, мы встретили там одного из ваших сородичей, и он сказал нам довольно странные вещи. Тогда я об этом не подумал, но сейчас его слова внезапно начали обретать смысл…
- И что же он сказал? — Флоренц выглядел заинтересованным.
- Сначала - что в нашествии дементоров следует винить двоих из нас, и еще одного — потом стало ясно, что он имел в виду меня, профессора О’Рахилли и Уолтера. А после этого он заметил, что нашей судьбой кто-то управляет без нашего ведома.
- Человеком всегда кто-то управляет, - рассудил кентавр, - и чаще всего он об этом не знает.
- Но вряд ли Магориан упомянул бы об этом, если бы не имел в виду что-то особенное! — Гарри с запозданием сообразил, что упоминание имени изгнавшего его кентавра могло вывести преподавателя из себя, но тот спокойно продолжил:
- Магориан? Да, вряд ли он рассказал об этом просто так. Скажу вам без обиняков, надо всем родом Рахилли тяготеет сильное постороннее влияние, которое тянется из глубины веков.
Слизеринец насторожился, ловя каждое слово профессора.
- Но я полагал, что этот зловещий узел распустился в момент смерти последнего из Рафферти.
Студент едва удержался от того, чтобы признаться, что род Рафферти вымер отнюдь не настолько, насколько принято считать. Вместо этого он, запинаясь, спросил:
- То есть, нет указаний на то, что профессору О’Рахилли что-то угрожает?
- Я не составлял гороскопа мистера О’Рахилли, если вы об этом, - заявил Флоренц и, отвернувшись, проследовал в дальний угол класса, откуда вскоре раздался его звучный голос: - Но я проводил некоторые изыскания, как и для других профессоров. Надо сказать, их точность оставляет желать лучшего, но кое о чем судить позволяет. В настоящий момент его жизнь не подвергается опасности…
Гарри вздохнул с облегчением.
- …но его ждут значительные неприятности другого рода… личного характера. Если вы дадите мне точные сведения о времени рождения мистера О’Рахилли, я смогу составить его гороскоп.
- Я знаю только дату, - растерянно заметил Гарри.
- Это и мне известно, - отозвался Флоренц. — Нужно нечто более определенное.
- Я напишу ему, - согласился слизеринец и, поблагодарив профессора, отправился восвояси.

Вернувшись в библиотеку, он застал там нетипичную картину: Рон корпел над уроками в то время как Гермиона болтала с Бастиндой. Увидев Гарри, гриффиндорка пояснила:
- Я спрашивала Бесси про ее сестру, она ведь учится с нами на одном курсе. Возможно, мы могли бы помогать друг другу в подготовке к Т.Р.И.Т.О.Н.
- Чувствую, вы превосходно найдете общий язык, - буркнул Рон из-за стопки книг.
- А твоя сестра… вроде, на Рейвенкло? — Гарри начал припоминать, что у Чжоу действительно имелась некая соученица по фамилии Гонт, которой она полностью соответствовала: похоже, ничего, кроме учебы ее не интересовало.
[прим. авт.: gaunt в пер. с англ. — мрачный, отталкивающий, суровый]
- Но вы же не с первого курса в Хогвартсе? — Гарри принялся соображать, когда же он впервые увидел Бастинду, на ум приходили только последние курсы.
- Да, мы с Виллиной начинали учебу в Дурмстранге, - согласилась хаффлпаффка. — Потом переехали в Англию в девяносто третьем, я тогда поступила на второй курс, Вилли - на третий.
- Я так жалею, что у меня нет ни сестер, ни братьев, - неожиданно призналась Гермиона.
Припомнив своего собственного двоюродного братца, Гарри хотел было с ней поспорить, но вместо этого спросил:
- А где вы жили до этого?
- В России. Моя мать оттуда. Пожалуй, мне пора.
Попрощавшись с Бастиндой, Гарри решил проводить друзей до гриффиндорской башни, по пути изложив им разговор с Флоренцем.
- В общем, ничего утешительного, - закончил он. — Выходит, отцу грозят неприятности еще и в личной жизни.
- Он женится на МакГонагалл, - фыркнул Рон. — Невесту-то у него, почитай, уже свели.
- Ничего-смешного! — отчеканил Гарри, наградив его осуждающим взглядом. — Что-то в прошлом году ты сам не особенно веселился, когда Гермиона восторгалась моим отцом!
- Гарри! — возмущенно вскрикнула девушка. — Он ведь преподаватель!
- Разумеется, тебя восхищали исключительно его профессиональные качества, - буркнул Рон. - И, чтобы окончательно развеять нелепые подозрения, он женится на школьнице…
- Это — династический брак, Рональд, - процедил Гарри, в кои-то веки назвав друга полным именем. — В Ирландии осталось не так уж много чистокровных магических семей, которые в каком-то колене не успели смешаться с англичанами, а незамужних девушек в них — и вовсе нюхлер наплакал. Поэтому пристрастия моего отца тут совершенно ни при чем.
- А мне вот, - Рон неожиданно вспыхнул до корней волос, - наплевать на всю эту генеалогическую дребедень! Если человека так уж заботит вопрос родословной — лучше ему не жениться, а разводить скаковых лошадей! И я надеюсь, что та, которую я люблю, тоже не станет придавать этому излишнего значения! — С этими словами гриффиндорец оторвался от них, быстро зашагав в сторону башни. Гарри, напротив, остановился в недоумении:
- Я сказал что-то не то?
Но Гермиона, обычно весьма бескомпромиссная в вопросах корректирования морального облика своих друзей, на сей раз лишь виновато пожала плечами:
- Возможно, он тебя неправильно понял… Не волнуйся, я поговорю с ним.

Действительно, на следующий день за завтраком ничто в поведении Рона не напоминало о вчерашней стычке. Гермиона сразу возобновила вчерашний разговор:
- Значит, нам нужно идти в Запретный лес.
- А может, я все-таки постараюсь узнать точное время рождения отца? — запротестовал Гарри. — Возможно, гороскоп все прояснит…
- Нельзя полагаться на гороскопы, - назидательно произнесла девушка.
- А на что, по-твоему, полагается Магориан? — парировал Рон. — Кстати, насчет точного времени смерти… то есть, простите, рождения, - торопливо поправился он, - почему бы тебе, Гарри, не спросить у Снейпа, раз уж они с Рахилли такие закадычные приятели?
- Не хочу я у него ничего спрашивать! — возмутился слизеринец. — Почему опять я?
- Во-первых, выяснять все это — твоя идея, - принялся перечислять гриффиндорец. — Во-вторых, речь идет о твоем отце. И в третьих — Снейп — твой декан.
- Уговорили, - кисло согласился Гарри.
- Но мы все равно должны идти в Запретный лес! — напомнила Гермиона.
- По-моему, ты все-таки там что-то потеряла, - проворчал Рон. — Что за необузданная тяга к свежему воздуху?

Весь урок зельеварения Гарри размышлял, под каким предлогом задать интересующий его вопрос. По счастью, зельевар сам был занят тем, что пытался совместить собственные раздумья с наблюдениями за котлами учеников и потому впервые за все время обучения не сразу обратил внимание на Гарри, который с минуту дожидался, пока преподаватель его заметит.
- Чего вам надо, Поттер? — буднично поинтересовался зельевар, и студента посетило ощущение, что событий последних лет как не бывало. За этим приступом ностальгии слизеринец чуть не позабыл, с какой целью подошел к преподавателю. Столпившиеся в дверях ученики получили возможность наблюдать прелюбопытную картину: Гарри, который с удрученным видом мялся у преподавательского стола, и профессора напротив, который тоже явно собирался что-то ему сказать. В конце концов, после нескольких секунд, наполненных тягостным молчанием, оба заговорили одновременно:
- Профессор, мой отец…
- Мистер Рахилли, ваш отец…
- Да, именно он, - снова произнесли они хором, после чего Снейп прикрикнул на студентов пятого и седьмого курса, теснящих друг друга в ожидании развязки немой сцены:
- Это что еще за затор у дверей? Мне лестно подобное внимание к моему классу, но в настоящий момент будет очень мило с вашей стороны почтить им коридор!
Ученики нехотя удалились: хотя в последнее время они уже успели привыкнуть к остросюжетным происшествиям в стенах школы, они все-таки не теряли надежды узреть что-нибудь новенькое.
Как только профессор запер дверь, Гарри спросил:
- Сэр, я подумал, может, вам известно время рождения моего отца?
- За каким дементором вам это понадобилось? — изумился Мастер зелий.
- Чтобы составить его гороскоп, - пробормотал слизеринец.
- Вы что, в самом деле верите в эту чушь? — еще больше удивился Снейп. — Мне казалось, раз вы не выбрали курс Прорицаний…
- Я не достиг в нем ни малейших успехов, сэр, - признался Гарри. — Но, по-моему, кентавры знают, что делают. Вы помните, что сказал нам в прошлом году один из них в Запретном лесу?
- Сказать по правде, меня куда больше занимали дементоры. И из всего, что он наговорил, я понял только то, что Рахилли и с ним умудрился рассориться. В любом случае, я вынужден вас разочаровать: я сомневаюсь даже в том, что Рахилли правильно помнит свою дату рождения, во всяком случае, его показания по этому вопросу расходятся с завидным постоянством. И стоит ли напоминать, что все, кто мог прояснить это, мертвы. Но я искренне надеюсь, - Снейп устремил пронзительный взгляд на студента, - что вам не придет в голову лезть в Запретный лес.
- Конечно, нет, сэр, - нимало не задумываясь, ответил Гарри.
- Вот и чудно. Займитесь лучше чем-нибудь более близким к учебе: ваша последняя работа не произвела на меня особого впечатления. Вряд ли вашего отца порадует тот факт, что его отпрыск, пытаясь помочь ему, завалил все экзамены на Т.Р.И.Т.О.Н. Боюсь, что в этом случае необходимость выбирать профессию отпадет сама собой.
Гарри вынужден был признать, что в словах Снейпа присутствует некая сермяжная правда: действительно, на настоящий момент у него просто в голове не укладывалось, как он будет сдавать все эти земноводные экзамены.
- Кстати, об этом: вам пора всерьез задуматься о будущей профессии, ведь от этого напрямую зависит, какие оценки вам понадобятся на экзаменах и каким предметам следует уделить больше внимания. Насколько я знаю, ваши однокурсники в этом уже преуспели.
- Особенно Малфой, - буркнул Гарри.
- По крайней мере, он серьезно подошел к подготовке к своим будущим обязанностям, вы могли бы взять с него пример.
«Если серьезная подготовка подразумевает круглосуточное нытье и периодические истерические припадки — тогда, несомненно, лучшего примера не придумаешь», - мрачно подумал Гарри, отметив про себя, что Снейп что-то слишком давно не ставил ему в пример сына своего былого товарища по цеху.
- Ну, может быть, я стану мракоборцем, - не слишком уверенно произнес он.
- И ну, может быть, вас прихлопнут на первом же задании, - передразнил его Мастер зелий. — Возможно, я не слишком хорошо знаком с работой Аврората, но кое о чем могу судить определенно. А именно, что это — не лучшее место работы для вас.
- Вообще-то, не сказал бы, что меня так уж легко прихлопнуть, - оскорбился Гарри.
- О, разумеется, вы выжили, выжили, выжили, а потом еще пару раз выжили. Но хорошая выживаемость сама по себе не означает высоких боевых качеств.
- У меня высшие оценки по ЗОТИ!
- Не сомневаюсь. Но вы, уж простите, отнюдь не Джеймс Поттер, как бы вам ни пытались внушить это на протяжение долгих лет.
- Очень своевременное напоминание, сэр, - съязвил Гарри.
- Надо сказать, до Рахилли вы тоже не дотягиваете.
«А вот это уже что-то новенькое, - подумал про себя слизеринец. — Интересно, что я — еще и далеко не мой блистательный настоящий папаша, профессор тоже не примянет заметить?»
- Я отнюдь не желаю умалить ваших успехов по Защите от темных искусств, мистер О’Рахилли. Я всего лишь хочу, чтобы вы поняли: ваша будущая профессия должна стать результатом вашего собственного выбора, а не тем, что навязывают вам окружающие. Если вы и вправду считаете, что ваше призвание — просиживать мантию в кабинете в ожидании момента, когда можно будет устроить потасовку с применением палочек, предварительно хорошенько наскучавшись в засаде, то туда вам и дорога. Но предварительно задумайтесь о том, что именно этим вам придется заниматься всю оставшуюся жизнь. А пока что ознакомьтесь вот с этим. — Профессор протянул слизеринцу небольшую книжку: «Краткий обзор профессий магического мира: В помощь студенту». — Ее написал профессор Биннс за пару лет до своего, гм, преобразования в астральное тело. Тираж был небольшим, а те экземпляры, что были в нашей библиотеке, благополучно перекочевали в собственность студентов, так что, не показывайте ее мадам Пинс без особой нужды. Уверен, что профессор говорил об этой книге на каком-нибудь из занятий, но вы это благополучно проспали.
- Кто угодно уснет на двадцатом по счету восстании гоблинов, - пробормотал Гарри в свое оправдание.
- Дело в том, Рахилли, что это — почти единственный раздел истории, который нынче безопасно преподавать.
На этом Гарри покинул кабинет зельеварения и поспешил на остаток ланча, отметив, что враждебность по отношению к Снейпу, воспрянув было после ареста отца, вновь сходит на нет.

Подбежав к гриффиндорскому столу, он застал там одну Гермиону и, сопровождая ее на нумерологию, поведал ей, что надежды на гороскоп пошли прахом.
- А еще Снейп сказал, что четвертует меня, если я сделаю хоть шаг в сторону Запретного леса. — Он несколько сгустил краски, чтобы вся серьезность положения дошла до гриффиндорки, которая в последнее время начала проявлять опасную беспечность по отношению к школьным правилам.
- Значит, у нас нет выбора, - вздохнула девушка.
Скажи это кто-то другой, Гарри решил бы, что это означает отказ от замысла, но имея дело со своей подругой, он осторожно поинтересовался:
- Значит, мы не пойдем в Запретный лес?
- А как мы иначе узнаем, что угрожает твоему отцу? — подтвердила его худшие подозрения Гермиона.
- А может, подождем суда — и его оправдают, - неуверенно предложил слизеринец.
- И много у тебя причин так думать?
- Ведь все понимают, что обвинение смехотворно…
- Но это не помешало арестовать его, верно? И, как нам известно, у них есть кое-что еще на твоего отца, помимо почвы.
- Но чем мы ему поможем, если вылетим из школы? — вяло возразил Гарри.
- Если мы выясним подноготную этого дела, мы сможем… - девушка задумалась, - действовать исходя из этого.
- Звучит вдохновляюще, - заметил слизеринец. — Но профессор Снейп…
- Он не станет исключать тебя, разве что, назначит отработку и снимет баллы…
- Ага, и скальп заодно, - добавил Гарри. — А о себе ты подумала? У меня сложилось впечатление, что пиетет профессора МакГонагалл по отношению к тебе несколько пострадал в результате прошлогодних событий…
- Я не понимаю: хочешь ты помочь своему отцу, или нет? — Гермиона вперила в него обвиняющий взгляд, остановившись перед дверями кабинета нумерологии.
- Конечно, хочу! Если бы не он, я бы в жизни не стал ввязываться ни во что подобное…
- Значит, решено! - С этими словами Гермиона скрылась за дверями кабинета.

На следующий день они вплотную занялись разработкой плана экспедиции в Запретный лес. Гермиона сразу сообщила:
- Нам нужно, чтобы кто-нибудь приглядывал за профессорами и дал нам знать в случае опасности. Думаю, что можно поручить это Рону.
- А может, мне? — без особой надежды поинтересовался Гарри. — В конце концов, он вам двоим клялся в вечной дружбе, а не мне.
- Нет, это исключено, - отмела его возражения гриффиндорка. Ведь если Магориан что-нибудь и скажет, то только тебе.
К возмущению Гарри, Рон тут же согласился на эту второстепенную роль, даже не попытавшись навязаться им в сопровождающие. В его распоряжение достались Карта мародеров и небольшой предмет в виде маггловского фонарика. Второй такой же Гермиона взяла себе, пояснив:
- Когда зажжешь свой, наш тоже загорится. Конечно, это очень примитивное устройство, но в случае необходимости можно использовать его как телеграф.
- Как что? — переспросил Рон, вертя в руках странное устройство.
- Ну, чтобы подавать знаки. Запомни: три коротких вспышки — опасность, срочно возвращаемся. Одна длинная, одна короткая — надо поторопиться. И не забудь давать длинную вспышку каждые десять минут, чтобы мы знали, что ты не уснул.
- Скажешь тоже, - буркнул гриффиндорец, запихивая фонарик в карман.
- А может, запишешь? — вклинился Гарри.
- Ты что, думаешь, я перепутаю? — обиделся Рон.
- Я бы точно перепутал.
- А как быть с сигналами на другие случаи?
- По-моему, и этих вполне достаточно, - рассудила девушка. — Это ведь не экзамен сдавать.
- А это ценная мысль… - задумался Рон.
- Гарри, встречаемся у кабинета истории в половине седьмого, - отдала последние распоряжения Гермиона.

Как назло, профессор Снейп, похоже, возобновил былую привычку объявляться в самый неподходящий момент — именно он поджидал Гарри в гостиной после занятий. Устремив на студента взгляд, в котором, казалось, читался обвинительный вердикт, он поинтересовался:
- Мистер О’Рахилли, вы же не собираетесь никуда отлучаться этим вечером?
- Нет, сэр! — бойко ответил слизеринец, а у самого перехватило дыхание от накатившего дурного предчувствия.
- Полагаю, вы проведете этот вечер в гостиной?
Мысленно помянув все предметы домашнего обихода Великого Мерлина, Гарри пробормотал:
- Ну, может быть, отлучусь… ненадолго.
- Куда именно? — взгляд зельевара жег почище электросварочного аппарата.
- М-м-м, может, в библиотеку… Или на квиддичное поле… или…
- Рахилли, какое может быть поле — уже стемнело! — отрубил Снейп. — Вы можете сосредоточиться и дать мне вразумительный ответ, где-вы-будете-находиться? Или вы решили принять участие в чемпионате по магическим пряткам?
- В библиотеке, сэр, - выдавил из себя Гарри.
- Отлично. — Бросив напоследок еще один подозрительный взгляд, профессор удалился.

Гарри кое-как приковылял на назначенное место встречи, где Гермиона встретила его сердитым замечанием:
- Где ты болтался? Тебя что, зажал в углу Малфой, заставив прослушать собрание сочинений?
- Представь себе, хуже… - вздохнул слизеринец. — Снейп определенно что-то подозревает. Он только что расспрашивал меня, как я собираюсь провести вечер.
- Может, он хотел пригласить тебя на чашку чая? — фыркнула девушка. — Ну и что ты ему ответил? Надеюсь, не как обычно: «Прогуляться в Запретный лес, поболтать с кентавром и, если повезет, повстречаться с Темным Лордом…»
- Теперь я знаю, кто сочиняет про меня все эти бредовые статьи, - буркнул Гарри. — А я-то было грешил на Малфоя…
- Ладно тебе. Но ты же не собираешься передумать из-за Снейпа?
- А как ты догадалась? — мрачно переспросил студент.
- Брось, Гарри, я же тебя знаю. Если мы протопчемся здесь до отбоя, ничего хорошего из этого точно не выйдет…

Сперва все шло благополучно: они выбрались из замка и скрылись в зарослях гороха, не привлекая лишнего внимания, а Рон не забывал регулярно посылать сигнал. Правда, Гарри предпочел бы, чтобы фонарик функционировал как его маггловские собратья: в сгустившейся тьме он то и дело спотыкался, и, поскольку всю неделю стояла дождливая погода, вскоре подол его мантии и брюки по колено были вымазаны грязью, а о ботинках лучше было и не вспоминать. Даже Гермиона утратила былую решимость: хмуро поглядывая на свою мантию и оставшееся до Запретного леса расстояние, она заметила:
- Слава Мерлину, на свете существуют чистящие чары…
Слизеринец же мечтал об одном: добраться до леса, где под покровом растительности можно будет наконец применить «Люмос».
Под пологом леса идти действительно стало полегче: вместо грязного месива под ногами зашуршал слой опавших листьев. Избавившись от необходимости отслеживать каждый шаг, Гарри сообразил:
- Гермиона, я тут подумал… А как мы собираемся искать кентавров? Лес большой, а времени у нас не так чтобы очень много…
- Я так понимаю, каждый из них держится на своей территории…
- Проще говоря: ты знаешь, в какую сторону идти?
- Думаю, что да… Нашли же мы их как-то полтора года назад. Мне кажется, надо дойти до оврага… - С этими словами она решительно направилась в колючего вида кусты. Гарри двинулся вслед за ней, ворча:
- И все-таки, Гермиона, по-моему, ты зря отказалась от Прорицаний. Трелони просто боялась, что ты заткнешь ее за пояс — она-то, небось, не полезла бы в гущу Запретного леса, полагаясь исключительно на интуицию…
Они спустились по откосу на край глубокой балки, где девушка остановилась, удрученно разглядывая крутой глинистый скат, исчезающий в темной воде.
- Чем тебе не овраг? — нетерпеливо поинтересовался Гарри.
- Мне кажется, в позапрошлом году он был помельче… и посуше… или это вообще не то место…
- Пожалуй, я погорячился насчет Прорицаний, - вполголоса заметил слизеринец.
- Лучше бы мародеры составили карту леса! — в отчаянии бросила гриффиндорка.
- Может, нам лучше вернуться, пока мы еще в состоянии найти дорогу назад? — предложил Гарри, взглянув на сверкнувший в ее руках фонарик.
К его удивлению, девушка согласилась; но развернувшись, они тут же наткнулись на копыта.
- Опять люди! — раздался над ними громогласный голос. Гарри не мог поверить своей удаче, но на лицах поджидавших их суровых существ радость не отразилась.
- Значит, вы нас помните? — брякнул слизеринец.
- Еще как! — подтвердил его догадку зловещего вида черный кентавр.
- И я вас, кажется, тоже… Вы ведь Бэйн?
- И что вам здесь понадобилось? — прервал «обмен любезностями» рыжий кентавр, на ноги которого они наткнулись; студент припомнил, что его звали Ронаном.
- Мы, как раз… - Гарри запнулся, оглянувшись на непривычно молчаливую Гермиону: ее взгляд был прикован к фонарику, который неожиданно принялся мигать, испустив три вспышки.
- Так вот мы… - снова начал было слизеринец, но фонарик вновь ожил, выдав пять вспышек кряду. — Мне кажется, нам уже пора, - окончательно смешался он.
- У нас тут что, по-вашему, парк для увеселительных прогулок? — возмутился Бэйн.
- Пускай катятся, - миролюбиво предложил незнакомый русоволосый кентавр с серым в яблоках торсом. — К чему нам лишние неприятности?
- Я не хочу, чтобы люди шастали по нашему лесу и навлекали на нас новые беды! — не унимался темный кентавр.
- Как знаешь, - русоволосый с усмешкой взглянул на учеников и отошел.
- Да мы, вообще-то… - Гарри с ужасом увидел, что фонарик, мигнув еще пару раз, перестал выключаться. Гермиона растерянно переводила взгляд с прибора на кентавров.
- Мы пришли, чтобы поговорить с Магорианом, - наконец собрался с мыслями Гарри.
- Он не расположен к болтовне с двуногими, - презрительно заметил Ронан.
- Как бы то ни было, мы, кажется, не успеем этого сделать… Похоже, у нас возникли непредвиденные проблемы. — С этими словами Гарри двинулся вверх по склону.
- Не так быстро. — Бэйн преградил им путь. — Сначала выкладывайте, что вам понадобилось.
- Раз уж вы все равно не намерены нас отпускать, - начал раздражаться Гарри, - то мы лучше подождем Магориана и изложим все ему.
- На вашем месте я бы не стал лишний раз его беспокоить, - возразил Ронан. — Говорите все как есть, и, если это действительно стоит его внимания, мы ему передадим.
- А если нет, то отобьем у людей охоту попусту лезть к кентаврам, - добавил Бэйн.
Оторвавшись от созерцания наконец погасшего фонарика, в диалог вступила Гермиона:
- А я на вашем месте предоставила бы Магориану самому решать, захочет он с вами разговаривать или нет. Вполне возможно, что он будет не в восторге от того, что вы вынудили нас рассказать то, что предназначается только для его ушей. Так что, либо ведите нас к нему, либо мы уходим, а вы, если с нами что-нибудь случится, будете сами объяснять ему, почему он не сможет выполнить взятое на себя обязательство.
От этой отповеди Бэйн подрастерял свою решимость и предоставил Ронану сообщить:
- Будь по-вашему. Но пеняйте на себя, если Магориан будет не рад вашему визиту.
- Мы надеемся, что у него хорошая память, - буркнула девушка.
- Проводи их, Сельван. — Кентавр кивнул русоволосому, который вновь приблизился к их группе и без предисловий велел:
- Не отставайте.
Гермиона двинулась было вслед за ним, но Гарри придержал ее за локоть, прошептав:
- Нам надо возвращаться! Там определенно что-то стряслось!
- Ну и что ты предлагаешь? — сердитым шепотом отозвалась девушка. — Мы посреди Запретного леса, и кентавры явно не намерены отпускать нас, не выяснив, в чем дело. Не лучше ли по-быстрому расспросить Магориана, и если он будет столь же любезен, как в нашу предыдущую встречу, он, быть может, даже проводит нас обратно!
- Думаешь? — с сомнением протянул Гарри.
- А что? У кентавров не такая уж насыщенная жизнь, им наверняка все равно нечем заняться.
Гарри так не думал, но почел за благо не развивать этот вопрос при копытном сопровождающем. Вместо этого он спросил:
- Как ты считаешь, что могла обозначать вся эта иллюминация?
- Я знаю не больше твоего, - раздраженно прошептала Гермиона. — Надеюсь, это не от того, что Рональду пришла в голову идея поиграться с фонариком.
Кентавр неожиданно замедлил шаг и обратился к ним:
- Вы — те самые люди, которых Магориан вывез из окружения дементоров?
- Она — да, - отозвался Гарри, - но я там тоже был. И вообще-то, обошлось не без помощи с нашей стороны.
- Я знаю, - кивнул Сельван.
- Тогда почему вы не вмешались раньше?
- Вы и сами неплохо справились, - хмыкнул провожатый.
- Почему кентавры нас так встретили, если им известно, что мы спасли жизнь их предводителю? — засомневалась Гермиона.
- Не им, а мне, - самодовольно покосился на них русоволосый, но развивать эту мысль не стал. Друзья также промолчали, чувствуя, что он настроен не слишком дружелюбно.
Внезапно их спутник сорвался в галоп, оставив их посреди глухой чащи.
- Что это он? — недоумевающее бросила Гермиона.
- Это ты у меня спрашиваешь, знаток кентаврской души? — заметил студент.
- Прекрати ерничать, меня уже тошнит от твоих острот, - буркнула его подруга, но, помолчав, извинилась: - Прости, я тоже волнуюсь, что там стряслось у Рона.
Вдалеке послышался стук копыт, приглушенный слоем прелой листвы, и вскоре на поляну вернулся Сельван в сопровождении Магориана, который предложил:
- Пройдемте в более удобное место для разговора.
- А нельзя, чтобы оно было… поближе к выходу из леса? — спросил Гарри.
- Хорошо, следуйте за мной.
Они вышли на небольшую поляну, где друзья смогли присесть на ствол упавшего дерева.
Гермиона приступила к делу немедля:
- Наверно, вы удивлены нашим появлением, но у нас не было другого выхода…
- Отнюдь, я знал, что вы появитесь, - прервал ее кентавр.
«Не думал, что кентавры ничуть не лучше Трелони, - с досадой подумал Гарри. - Теперь заладит: я знал, что вы это скажете, я предвидел, что вы споткнетесь о пень, звезды сообщили, что вы уже уходите…»
Но Магориан разрушил его предположения:
- До вас здесь побывал еще один человек.
- Он сказал, что мы придем сюда? — встревоженно переспросил Гарри, вообразив, что Снейп не остановился перед походом в Запретный лес, заподозрив слизеринца в подобном намерении.
- Нет, но судя по тому, что он рассказал, я понял, что у вас не будет другого выхода, кроме как искать помощи здесь.
- Да мы, вообще-то, хотели задать всего один вопрос, - заметил студент.
- Боюсь, что бы это ни был за вопрос, простой ответ на него ничего для вас не прояснит. Если же вы поймете его, то это значит, что я не смогу сообщить вам ничего нового.
- Может, мы попробуем? — начал терять терпение Гарри.
- Хорошо, - согласился кентавр. — Все равно люди способны понять лишь то, что считают нужным, поэтому они сами должны убедиться в том, что скорлупа ореха — это далеко не сам орех…
Пропустив выпад в сторону своих мыслительных способностей, Гарри начал:
- В прошлом году вы говорили, что судьбой профессора О’Рахилли и моей, если я правильно понял, кто-то управляет; вы не могли бы сказать, о ком шла речь?
- Я не знаю. - На лице Магориана Гарри углядел скрытую усмешку.
«Вот уж ответ так ответ… - раздраженно подумал слизеринец. — И не придерешься ведь: ничего нового я и вправду не узнал…»
- Но ведь вы что-то имели в виду, когда говорили это? — Про себя студент подумал: «…или Гермиону ждет серьезное разочарование в своих интуитивных способностях…»
- Как выяснилось, эти слова означают куда больше, чем я подразумевал, когда произнес их. Тогда я еще не знал многих обстоятельств этой истории.
- Какой истории? Вы говорите о профессоре О’Рахилли?
- Даже вы, люди, знаете, что ни одна история не разворачивается без участия многих, а с течением времени в нее вовлекается еще большее количество людей. А эта история длится дольше, чем вы можете себе представить. — Заметив, что Гарри хочет что-то сказать, Магориан поспешил предложить:
- Впрочем, вас ведь это заинтересовало по какой-то особой причине? Может, я и не смог дать ясного ответа на ваш вопрос, но это лишь из-за того, каким образом он задан.
«Ну вот, теперь я еще и вопросы задавать не умею… - досадливо подумал Гарри. — Ну почему все, кто хоть что-то знают, так любят темнить, а от тех, кто говорит ясно, вообще ничего путного не добьешься?» - справившись с раздражением, он пояснил:
- Профессора О’Рахилли арестовали - кто-то написал на него донос. Может, вы сможете рассказать нам что-нибудь о том, что привело к аресту? Ведь, пока мы не узнаем его настоящую причину, мы не сможем ничем помочь ему … Быть может, тот, кому он помешал, и является тем, кто контролирует его судьбу?
- Вы, люди, все понимаете слишком прямолинейно. Не обязательно вмешиваться в жизнь человека, чтобы оказывать на нее глубинное влияние. Более того, такое неосознанное воздействие нередко является куда более сильным, чем какое-либо другое. Это можно сравнить с тем, как если связать двух человек между собой так, чтобы они не подозревали об этом: один будет тащить за собой, другой, напротив, не давать ему ходу.
- Флоренц говорил мне что-то о влиянии рода Рафферти… - начал понимать Гарри. — Но ведь этот род вымер…
- Кому вы это говорите, - фыркнул доселе топтавшийся рядом с безразличным видом Сельван.
- Вам и это известно? — брякнул студент, но тут же поправился: — То есть, кто, по-вашему, выжил?
- Если бы нам не было известно об этом, - назидательно заметил Магориан, - то как бы мы смогли судить об остальном?
- Так, выходит, это я порчу жизнь своему отцу? — расстроился слизеринец.
- Выходит, да, - хмыкнул Сельван.
Смерив его осуждающим взглядом, Магориан ответил:
- Влияние на чужую судьбу, тем паче неосознанное, не укладывается в такие понятия. Если вам интересно только это, можно сказать, что причина его ареста заключается в вас. Но к сожалению, этим все не исчерпывается.
- К чьему сожалению? — переспросил Гарри, который был бы вовсе не прочь переложить абстрактный груз вины на чужие плечи.
- Ко всеобщему, - отрезал Магориан. — И должен признаться, даже если бы меня не связывало обещание, я все равно ждал бы вас в своем лесу и все рассказал бы, поскольку это может предотвратить нависшую над нашим миром угрозу.
Гарри с огромным сожалением почувствовал, что перспективы отчитываться перед разъяренным Снейпом и даже вылететь из школы вскоре померкнут перед тем, что ему предстоит выслушать.
- Мне придется начать издалека, поверьте, так будет проще все объяснить. Вам что-нибудь известно о родовых заклятьях?
Гарри покачал головой, но Гермиона, нахмурившись, заметила:
- Только самые общие сведения. Этот раздел магии запретили в 1531 году.
- Да, и этот шаг был оправдан, поскольку по непредсказуемости и масштабности последствий родовая магия занимала чуть ли не первое место. Особенно та ее разновидность, что была применена в вашем случае…
- В моем? — изумился Гарри.
- А к чему я, по-вашему, клоню? — парировал кентавр, явно дивясь недогадливости людей. — Видите ли, существовало довольно много разновидностей родовой магии. Самая простая — наложение на отдельный род заклятья или проклятья. Заклинаются какие-либо свойства внешности, ума, здоровья, долголетия - чего угодно. Одно время подобные заклятья практиковались очень широко, пока не обнаружилось их побочное действие. Видите ли, эти заклятья были недолговечны, даже наложенные очень сильным волшебником, они сохраняли свою силу не более пяти поколений, после чего начинали оказывать обратное действие, и в потомстве проявлялись свойства, прямо противоположные наложенным. Природа брала свое.
Гарри живо представил себе несчастных потомков этих подопытных, которые вместо того, чтобы рождаться прекрасными, добрыми и мудрыми, превращались в злобных тупых уродов, и подумал, что истинными мучениками науки почему-то всегда становятся те, кто не имеет к ней никакого отношения.
- Другой разновидностью родовой магии, - продолжал Магориан, - является заклятье на определенное действие: если у волшебников при жизни что-то не выходило, с его помощью они могли обречь потомков на вечные попытки достигнуть той же цели. В случае, если им это удавалось, это заклятье тут же снималось без каких-либо побочных эффектов. Так что такие заклятья вполне безобидны, если не считать грубого нарушения свободы воли: мало ли, что могло прийти в голову магам, твердо вознамерившимся исковеркать жизнь своим потомкам. Но к их счастью, это заклятье также оказалось не слишком длительным и по времени действия не превышало первой разновидности. В этом отношении резко выделяется третья разновидность родовой магии. Некогда один друид догадался, что для преодоления неминуемого затухания родовых заклятий можно использовать магический резонанс, когда магия отражается от разных объектов и при этом не ослабевает, а усиливается. Для этого заклятье требовалось применить к двум родам одновременно. Хотя он поделился этим секретом с соотечественниками, те использовали подобное заклятье крайне редко, осознавая, что имеют дело с неподконтрольной им мощью. Оно могло тлеть веками, наливаясь силой, которая высвобождалась, подобно мощному взрыву, когда…
- …роды соединялись? — выпалила Гермиона.
- Да. — Кентавр смерил девушку взглядом, полным невольного уважения. — Думаю, теперь вы поняли, что я имел в виду.
- Но я-то ничего не понял! — тоскливо заметил Гарри. Он уже несколько раз терял нить рассуждений Магориана, ерзая по трухлявому, склизкому стволу и гадая, что происходит в Хогвартсе.
Не обратив внимания на его слова, гриффиндорка продолжила:
- Так значит, вы имеете в виду, что роды О’Рахилли и Рафферти…
- Были связаны. Это давнее по вашим человеческим меркам дело случилось около четырех веков назад. Вопреки тому, что запрет на подобные заклинания уже действовал, Арайде О’Рахилли и Эоган Рафферти были соединены родовым заклятьем волшебником по имени Салазар Слизерин…
- Ч-во? — У Гарри возникло впечатление, что он ненароком проглотил изрядный кусок трухлявого дерева, на котором он сидел. Или что ему снится кошмар на редкость неприятного содержания. Когда к нему снова вернулся дар речи, он, запинаясь, выговорил: - Надеюсь, вы не скажете, что он еще и являлся моим предком? Впрочем, не сказал бы, чтобы это меня сильно удивило…
- Нет, он им не был, - спокойно отозвался Магориан. — Но его роль в этой истории оказалась значительнее, чем простое наложение заклятья… Сельван, расскажи им о пророчестве.

Сельван, смысл присутствия которого на лужайке доселе был не вполне понятен, начал с вопроса:
- Вам известно, что такое заблуждение?
«Еще не хватало, чтобы копытное читало мне лекции по лингвистике», - с раздражением подумал Гарри и терпеливо, как ему показалось, ответил:
- По-моему, это то же самое, что ошибка.
- Нет. Ошибка — это неверное истолкование имеющихся сведений. А заблуждение — это идея, основанная на недостаточной или ошибочной информации.
- Похоже, в нашем случае заблуждение — это прийти сюда, - пробормотал Гарри. Гермиона тут же чувствительно ткнула его локтем в бок и громко поинтересовалась:
- Вы хотите сказать, что имеется какое-то заблуждение, связанное с пророчеством?
- Именно, - удовлетворенно кивнул кентавр. — Что такое отведение внимания, надеюсь, вам пояснять не нужно? — спросил он с некоторой долей ехидства.
- Это то, чем вы сейчас занимаетесь, да? — не выдержал Гарри.
- Нет, - как ни странно, кентавр, похоже, забыл оскорбиться, - это то, чем занимался в течение пяти сотен лет Салазар Слизерин.
- Он что, до сих пор живой? — в недоумении переспросил студент.
- Нет, - хмыкнул Сельван. — Но дело его живет. Как вы уже поняли, Слизерин связал заклятием два рода, но никто, даже его друзья в среде друидов, не знал, зачем он это сделал. В результате, пришли к выводу, что это было в некотором роде благотворительностью по отношению к этим двум фамилиям.
- Насколько я понимаю, от этого родового заклятья нам одни неприятности, - прервал его Гарри.
- Однако эти два рода до сих пор существуют, - возразил кентавр. — Если бы не заклятье, они бы давным-давно прервались, как сотни других магических родов Ирландии.
- Вот именно, что существуют, - буркнул слизеринец. — Потому что называть это жизнью лично я бы не стал.
- В любом случае, эти претензии не ко мне, - отмахнулся кентавр. — Не говоря уже о том, что ваши далёкие предки согласились на это по доброй воле. Вот только, вполне возможно, Слизерин не посчёл за нужное посвятить их в свои действительные цели… Вам знакомо предание о Тайной комнате?
Заскучавший было Гарри моментально встрепенулся:
- Ещё как знакомо! Я там был, между прочим!
- Сомневаюсь, - всхрапнул Сельван.
- Да кто угодно подтвердит… - взвился Гарри, с запозданием сообразив, что принялся доказывать истинность своих свершений хвостатому обитателю лесов. Поймав себя на этом, он закончил: - Впрочем, дело ваше. Так что с Тайной комнатой?
Просмеявшийся кентавр, извиняясь, заметил:
- Нам известно о том, что случилось с вами несколько лет назад. Но вы именно что заблуждаетесь. Кто сказал вам, что вы были в Тайной комнате?
- Том Реддл, - пробормотал студент, начиная признавать логику кентавра: действительно, нашёл, кого слушать! — Но Дамблдор…
- Возможно, он и сам заблуждался на этот счёт, - заметил Сельван, - а, может статься, решил, что для всех будет лучше считать, что Тайная комната уже была открыта.
- Что это значит, уже? — подозрительно переспросил Гарри. — И, кстати, откуда вы сами знаете, была она открыта, или нет?
- Потому что это событие не могло пройти незамеченным, - наставительно произнёс кентавр.
- Знаете ли, когда по школе ползает василиск в дюжину футов длиной, это тоже не проходит незамеченным, - съязвил слизеринец.
- Там был василиск? — изумился кентавр.
- Мы вообще об одной комнате говорим? — начал раздражаться Гарри. — Я-то, по крайней мере, знаю, что там находилось!
- Впрочем, неудивительно, - подытожил кентавр и вновь обратился к студенту: - Может, и не совсем об одной, но, во всяком случае, о близких предметах. Пожалуйста, опишите вкратце, что там произошло.
- Если уж совсем кратко, - угрюмо начал Гарри, - то призрак молодого Вольдеморта, вылезший из его дневника, обратился к статуе Салазара Слизерина с просьбой составить ему компанию: видимо, я оказался настолько никудышным собеседником, что монумент представлялся ему интереснее. В ответ статуя открыла рот, и оттуда вылез василиск. Дальнейшее, думаю, вас не так сильно интересует.
- И всё?
- Уже по тому, что я тут с вами беседую, можно судить, что не совсем все, - парировал студент. — Да, и, возможно, это к делу не относится, но, раз уж речь о нём зашла, Том Реддл сообщил, что он — прямой наследник Слизерина. Я, впрочем, в этом сомневаюсь, потому что и до, и после этого он многократно обещал мне, что я умру в тот самый день, а это ни в коем разе не оказалось правдой, так что я почти перестал ему доверять.
- Это очень даже относится к делу, - казалось, Сельван помрачнел. — И, надо сказать, я не разделяю вашего скептицизма, поскольку именно на свой род Слизерин наложил родовое заклятье действия — открыть тайную комнату.
- Моих предков ему, значит, мало показалось? — заметил Гарри. — Или, может, он на них просто практиковался, чтобы со своими потомками не напортачить?
- Вы почти угадали, - кентавр взглянул на него с удивлением, граничащим с уважением. — Ваши предки не очень-то интересовали Слизерина сами по себе. Может, он и желал им помочь, но больше его заботили вопросы личной мести.
- Это вы опять про то, что мои предки — сущее наказание для всего магического общества?
- В общем-то, это не лишено доли правды, - фыркнул Сельван. — Но одного этого Слизерину было явно недостаточно. Вы же знакомы с историей его размолвки с остальными создателями Хогвартса?
- Только в общих чертах, - заинтересованно вставила Гермиона, которая до этого довольствовалась тем, что кидала неодобрительные взгляды на Гарри, пытаясь призвать его к дисциплине. — Но если Слизерин хотел отомстить им, то, похоже, его месть несколько запоздала…
- В том-то и дело, что обычной мести ему показалось недостаточно — поскольку он счёл, что у него отняли дело всей его жизни, Слизерин вознамерился уничтожить плоды их стараний, и ему дела не было до того, что при этом пострадают все волшебники, не имеющие к этой давней склоке никакого отношения, да и не только люди, надо заметить. Справедливости ради, если бы друиды знали его настоящие цели, они не только не стали бы посвящать его в свои секреты, но и сделали бы всё, чтобы остановить былого друга. Ваше дело, верить этому или нет, но в пророчестве говорится о том, что, открыв тайную комнату, наследник трёх родов уничтожит наш мир. Не больше и не меньше.
- Но ведь она уже… - начал было Гарри.
- Это может значить только одно — Тайная комната не была открыта. Хотя, возможно, вы стояли на её пороге.
Сельвана неожиданно перебила Гермиона:
- Слизерин должен был открыть Тайную комнату, а не плеваться змеями! — выпалила она с лихорадочно горящими глазами. — И как я могла это упустить! Я же читала про это…
- Мы все тогда о многом не догадывались, - снисходительно заметил Магориан.
- Но кто же, в таком случае, наследник трёх родов? — впилась в него вопрошающим взглядом девушка.
- Для начала, может, поинтересуетесь, что это за роды? — опешил кентавр, заставив Гарри подумать, что, вполне возможно, он просто не в курсе, кто этот наследник.
- Рафферти, Рахилли и Слизерина, разве нет? — протараторила гриффиндорка. — Вы не говорили, что связывать заклятьем можно только два рода — по-видимому, их всё-таки было три!
- Да, и мы выяснили это лишь пару месяцев назад, - недовольно заметил Магориан. — Иметь дело со звёздами несколько труднее, чем строить умозрительные конструкции.
Несмотря на напряжённость момента, Гарри чуть не прыснул со смеху: прежде он и подумать не мог, что услышит, как кентавр упрекает Гермиону в необоснованных домыслах.
- Так вот, - продолжил Магориан, - Салазар Слизерин мог ограничиться заклятьем, наложенным только на потомков его собственного рода, но он решил подстраховаться — ведь его род мог прерваться, потерять магические свойства, что угодно. К тому же, связывание двух родов не лишено отрицательных последствий: сила курсирующей между ними магии проявляется по-разному, но чаще в том, что члены одного рода из кожи вон лезут, чтобы сделать существование другого как можно более невыносимым, причём чем мощнее наложенное заклинание, тем успешнее им это дается. Приняв все это во внимание, Слизерин решил не ограничиваться двумя семействами, и соединил со своим не один, а два магических рода, связав их при этом несколько более сильно, чтобы их воздействие приходилось, в основном, друг на друга; этим он добился того, что его собственный род мог спокойно существовать вдали от этих ирландских дрязг, и того, что все более-менее сведущие маги знали о родовом заклятии Рафферти и Рахилли, но никто не подозревал о существовании третьего связанного с ними рода.
- Вот ведь пеплозмей… - буркнул Гарри. — Угораздило же моих предков с ним связаться…
- Но в данный момент наследника трёх родов не существует, - вновь вмешалась Гермиона. — Значит ли это, что Тайная комната не будет открыта, пока он не появится?
Магориан отреагировал на её слова как-то странно: он смешался, словно тетя Петунья, когда в первый раз повествовала ему об «автокатастрофе», унёсшей жизни его родителей.
- Определённо, никто другой не может открыть её. Иначе Тайная комната уже была бы открыта, ведь родовое заклятье действия…
- Значит, беспокоиться не о чем? — с нажимом произнесла Гермиона. — И вы рассказали нам всё это только ради того, чтобы открыть глаза Гарри?
Сам слизеринец, если бы у него кто-нибудь спрашивал, предпочёл бы такому повороту событий он частичную слепоту, тем более, что на его близорукость это спадание пелены с глаз нисколько не повлияло. Ещё больше насторожило его то, что оба кентавра внезапно принялись переминаться с копыта на копыто, бросая друг на друга нервные взгляды, словно приговаривая: «Ты скажи… нет, лучше ты…» Наконец Сельван решился:
- Видите ли, пророчества почти никогда не бывают абсолютно точны в том, что касается временных промежутков… Потому что течение событий не связано напрямую с течением времени… - Заметив нетерпеливое движение Гарри, он принялся выражаться яснее: - В общем, в пророчествах обычно не совсем понятно, что происходит сейчас, что намечается в будущем, а что уже случилось. Порой мы с дрожью ожидаем какого-то события, а оно произошло в далёком прошлом… Так вот, - он вновь ускорился, заметив, что теперь уже Гермиона хочет что-то сказать, - в обнаруженном мной пророчестве говорится, что наследник трёх родов появится… или уже появился, - осторожно закончил он.
- Или существовал в далёком прошлом, если я верно понял вашу логику, - насмешливо заметил слизеринец.
- Гарри, здесь всё серьёзно, - вмешалась Гермиона. — Он должен открыть Тайную комнату, верно?
- Как вы, наверно, знаете, далеко не все пророчества сбываются, - вновь пустился в рассуждения Сельван. — Случается, что поток событий неодолимо увлекает их участников в одном направлении, а потом на его пути вдруг образуется запруда, и он поворачивает в совсем другое русло. Но, как и с настоящей рекой, это зависит от многих обстоятельств: как горная река сметёт любую преграду, так же некоторые события предотвратить невозможно; а равнинная река, напротив, делает немыслимые петли без особенных причин. Это пророчество сцеплено с другим, которое, насколько я знаю, известно и вам: наследник трёх родов откроет Тайную комнату в том случае, если его отец, сын трёх родителей, будет сражён наследником Слизерина.
- Никогда о таком не слышал, - признался Гарри. — Сын трёх родителей — что это за бред, вообще?
- Трёх отцов, вы имеете в виду? — переспросила Гермиона, проигнорировав его выпад.
- Трёх родителей, - с нажимом повторил Сельван. — Может, и отцов, но в истолковании пророчеств следует быть предельно точными, иначе от них не будет никакого толка, в то время, как вы, люди…
- Это что, вы меня имеете в виду? — прервал начавшееся было брюзжание Гарри.
- В истолковании пророчеств не следует делать необоснованных допущений, - сухо заметил Сельван. — Может, и вас. Или какого-либо другого сына трёх родителей, которые бросили вызов Вольдеморту, вдобавок рождённого на исходе июля, и которого он пометил как равного себе…
- Заблуждение! — вдруг возопила Гермиона, проигнорировав этот перл кентаврического юмора.
Гарри вздрогнул, с опаской оглянувшись на подругу: он всерьёз заподозрил, что излишнее рвение в учёбе, тревоги последних лет и пространные рассуждения кентавров сделали-таки своё чёрное дело.
- Это же чистой воды заблуждение! — Хоть студент по-прежнему не понимал причин её внезапной радости, вид у девушки был такой, словно она готова была хоть сейчас соскочить с бревна и пуститься в пляс. — Гарри, какого числа у тебя День Рождения? — гаркнула она ему в ухо так, что слизеринец невольно отшатнулся.
- Тридцать первого июля, Гермиона, ты же сама мне книжку прислала!
- Когда День Рождения Эогана О’Рафферти, я тебя спрашиваю? — ещё громче вопросила гриффиндорка, а Гарри, забеспокоившись, что на её вопли непременно сбегутся все обитатели леса, а также дементоры из соседних графств, буркнул было:
- А мне-то откуда… постой, ты что, хочешь сказать… ах ты, компостная куча Мерлина! Ну, Дамблдор… Ну, Снейп… Ну, они мне все…
Пока он продолжал разоряться, Гермиона пояснила:
- Ребенок Бреогана и Эниды Рафферти родился в ноябре! Это пророчество не о Гарри!
Кентавры быстро переглянулись, и Магориан степенно заметил:
- Потому мой сородич и сказал, что не стоит допускать вольностей в истолковании пророчеств: вы только что сами убедились, к чему это приводит…
Слизеринец, тем временем, подскочил с бревна, видимо, намереваясь бежать на поиски Дамблдора, чтобы потребовать объяснений.
- Постой! — хватая его за рукав, Гермиона вновь обратилась к кентаврам: - Но с тем, что Гарри — наследник родов, связанных родовым заклятьем со Слизерином, никаких ошибок быть не может?
- Абсолютно, - заявил Магориан. — В противном случае, я не могу быть уверен и в том, сколько у меня копыт. А если вы задержитесь ещё на пару минут, я, наконец, расскажу вам то, ради чего вы сюда пришли…
- Я уже сам забыл, ради чего, - отозвался Гарри, силясь выдернуть свой рукав из рук подруги.
- Вы всё-таки знаете что-то о профессоре О’Рахилли? — Воодушевившись, Гермиона утратила бдительность, чем немедленно воспользовался слизеринец, возвратив оперативный простор своему локтю; однако, вместо того, чтобы рвануть с места, он задержался, прислушиваясь к кентавру.
- О нем тоже, - уклончиво ответил Магориан. — Но настоящая цель поступка часто не совпадает с тем, что предполагает совершающий его… - Бросив быстрый взгляд на студентов, он, по-видимому, решил, что пришла пора заканчивать с общетеоретической частью, пояснив: - Проще говоря, я сообщу вам о том, что действительно может помочь… вернее, кто может. Один человек знает об этой истории больше нашего, вы должны его найти, чтобы узнать о наследнике трёх родов наверняка.
- Так значит, этот наследник все-таки существует? — переспросила Гермиона с на редкость озадаченным выражением лица.
- Он этого не сказал, - быстро отозвался кентавр. — Вообще-то, он почти ничего не сказал. Появившись несколько дней назад, он только выслушал всё то же, что мы говорили и вам, и заметил: «Похоже, мы порядком сглупили. Но, думаю, всё ещё можно исправить». Судя по тому, как он это сказал, я заключил, что он в состоянии как-то повлиять на ход событий.
- Постойте, - Гарри вновь уселся на бревно, уперев подбородок в ладони, - кажется, я чего-то недопонимаю. Зачем вы осчастливили всеми этими сведениями меня — это я ещё могу понять, хотя и не знаю, чем это мне поможет. Но вот зачем вы, с вашими выдающимися традициями гостеприимства, выложили это первому встречному-поперечному — этого я, хоть убейте, уразуметь не могу.
- Он был не первым встречным, - вмешался Сельван. — Вернее, мы уже беседовали с ним прежде, и при первой встрече он отнюдь не внушил мне доверия. Собственно, он к этому не особо стремился, если учесть, что он так и не открыл своего настоящего имени. Но это именно он поведал мне об обстоятельствах вашего происхождения.
- Так значит, это не звёзды, - не удержался Гарри.
- Это многое помогло прояснить, - смиренно заметил кентавр. — Тот, кто ориентируется только по звёздам, рискует сверзится в глубокую яму…
- Хорошо, с этим ясно, - вновь прервал его студент. — А что он ещё сказал, помимо этого «всё можно исправить»?
- Ничего, - пожал плечами кентавр.
- А почему вам не пришло в голову расспросить его поподробнее?
- Кентавры не вмешиваются в дела людей, - заявил Сельван. — Если бы ему понадобилась наша помощь, он рассказал бы всё сам.
- И как нам его найти? — нетерпеливо поинтересовалась Гермиона.
- Он называл себя Королём-Рыбаком — едва ли это его настоящее имя, оно слишком странное даже для человека.
- А как он выглядел? — спросил Гарри. — Старый, молодой?
- Как две капли воды похожим на вашего О’Рахилли, - хмыкнул Сельван.
- На профессора? — недоуменно переспросила девушка.
- Прежде, помнится, он был отнюдь не профессором… Да, именно на него. Но внешность не главное, как вы, надеюсь, понимаете.
- Полиморфное зелье, - шепнула гриффиндорка.
- Да я уж догадался, - отмахнулся от неё Гарри и вновь обратился к кентаврам: - Ну и как, предполагается, мы его найдём? Нам известно только прозвище…
- А в каком году вы в первый раз с ним встретились?
На лице обоих кентавров отразилось напряжённое раздумье. Магориан задумчиво пробормотал:
- Это было за пару лет до случая с той белобрысой ведьмой…
- Тогда ещё, помнится, тут в первый раз объявились дементоры, - поморщился Сельван.
- Значит, мы тогда были на третьем курсе! — обрадовалась Гермиона. — Это значительно сужает круг поиска…
- Не понимаю, как, - буркнул Гарри, который мечтал только об одном: наконец, оказаться в каком-нибудь сухом, отапливаемом помещении и потребовать разъяснений относительно многолетнего пугания его пророчеством, которое, как выяснилось, никаким боком не могло к нему относиться.
Словно прочтя его мысли, девушка поднялась, предположив:
- Если вы больше не желаете нам ничего сказать, тогда, может, укажете нам направление…
К обоюдному счастью студентов, кентавры не приняли эту показную скромность за чистую монету и проводили их до самого горохового поля, которое, впрочем, начиналось уже в десяти минутах ходьбы от того места, где они беседовали: видимо, студенты навернули порядочный круг в ходе своих лесных блужданий.
- И сколько времени мы убили на эту светскую беседу? — уныло поинтересовался Гарри, оскальзываясь на комьях земли. — Когда же, наконец, запустят погодные заклинания… Как я по ним соскучился…
- Всего полчаса, - удивлённо отозвалась Гермиона.
- Что же, Хогвартс, вроде, на месте, - философски заметил слизеринец. — Значит, ничего фатального за время нашего отсутствия не приключилось… А что это ты говорила по поводу круга подозреваемых? Я, конечно, не собираюсь бросаться на поиски этого Короля-Рыбака, кто бы он ни был, но, может, когда найду хоть немного свободного времени…
– В первую очередь надо искать среди тех, кто тогда находился в Хогвартсе, или поблизости от него!
- Можно подумать, сюда не мог забрести кто угодно другой…
- Это вряд ли. Ты вспомни, что происходило на третьем курсе: Сириус Блэк, и всё такое. Ни один посторонний волшебник не мог пробраться сюда незамеченным…
- Но Сириус почему-то пробрался, - хмыкнул Гарри.
- Ну, это исключение, - пожала плечами Гермиона. — Заметь, от Хогсмида к Запретному лесу тоже было не пробраться, не минуя дементоров… Значит, остаются обитатели замка, а это…
- …всего-навсего пара сотен учеников с профессорами, ты хочешь сказать? — мрачно закончил Гарри.
- Едва ли ученики стали бы использовать полиморфное зелье, - заметила девушка.
Гарри фыркнул:
- Да уж, куда этим недоучкам!
- Ну, хорошо, - обиженно заметила Гермиона, - с этим я переборщила. Но, скажем прямо, единицы знают хоть что-то о твоём происхождении… И знаешь, что я подумала?
- Что же? — без особого энтузиазма поинтересовался слизеринец.
- Наверно, ты будешь смеяться… Потому что я считаю, что это был профессор Снейп!
- Какое странное умозаключение, - фыркнул студент.
- Сам посуди, кто тогда ещё знал о том, кто ты на самом деле? Люпин разведал это только полгода назад, остальные — вообще ни сном, ни духом…
- Ещё Дамблдор, - рассудил Гарри.
- Да, пожалуй, - нахмурилась девушка. — Но Дамблдора не было здесь несколько дней назад, вот в чем дело! К тому же, если учесть, что тот, кто приходил к кентаврам, принял облик никого иного, как Рахилли…
Цепь их рассуждений была прервана профессором Снейпом, который материализовался из темноты, сгустившейся под стенами школы.
- Мистер О’Рахилли, - начал он своим излюбленным «предгрозовым» тоном.
- Да, профессор, это место не слишком похоже на библиотеку, - покаянно признал слизеринец.
- Я полагаю, что, не найдя необходимых вам изданий в стенах замка, вы решили осведомиться об их наличии у обитателей Запретного леса? Увенчались ли ваши поиски успехом?
Студент решил не тратить времени на напрасные оправдания:
- Профессор, мы ходили к кентаврам. Да, это возмутительное нарушение правил… но, думаю, то, что мы там узнали, оправдывает наш проступок. Полагаю, вам это тоже будет крайне любопытно.
- Не сомневаюсь, что это очень занимательная история, - сухо заметил зельевар. — У меня тоже есть новости, надеюсь, они вас заинтересуют. Я навещал вашего отца в Министерстве, и, не отличайся вы столь безудержной охотой к перемене мест, вы также получили бы возможность с ним увидеться.
Гарри потупился, про себя ругая профессора, что тот не мог сообщить ему этого заранее.
- Но суть не в этом, я узнал, что, наконец, назначили дату слушаний… и что дело вашего отца будет вести мисс Амбридж.
- Что, эта? — Слизеринец чуть не сверзился со ступенек крыльца, услышав ненавистное имя.
- К счастью, не она, а её сестра, Кармела Амбридж. Но, полагаю, вы сделали достаточно, чтобы настроить против себя все семейство.
- Она сама виновата! — возмущённо воскликнула Гермиона. — Никто не заманивал её в лес…
- Мне всё отлично известно, - отрубил Снейп, - но, как вы понимаете, я ничего не решаю.
- Они специально выбрали именно её? — горестно протянул Гарри. — Чтобы отца уж точно засудили?
- Возможно, - бросил Снейп. — Одна надежда, про мисс Кармелу говорят, что она на редкость беспристрастна; но, с другой стороны, что она отличается нетерпимостью к любым нарушениям закона…
Гарри в ответ лишь вздохнул.

Смуглая темноволосая женщина размашистым шагом миновала холл Министерства магии, локтем придерживая набитую листами пергамента папку. Ее погруженность в свои мысли была настолько глубока, что она почти не замечала ничего вокруг себя; это и привело к тому, что у лифта она практически врезалась в молодого человека с копной соломенных волос. От столкновения папка выпала из ее рук, и листы разлетелись по зеркально блестящему полу.
- О, простите… простите, Стерджис… - ошарашенно пробормотала женщина.
- Ничего страшного, мисс Амбридж, - отозвался молодой служащий Министерства с оттенком добродушной иронии в голосе, поспешно наклоняясь, чтобы подобрать выпавшие свитки. — Проблемы с отчетностью?
- Почему вы так решили? — нахмурилась женщина.
- Сейчас вечер пятницы… - туманно бросил Подмор в ответ. — Впрочем, наверно, у вас новое дело?
- Мне и старых хватает с избытком, - хмуро заметила Амбридж. — Люблю работать, когда никто не отвлекает. — Забрав из его рук папку, она уже шагнула к лифту, когда ее вновь настиг голос Стерджиса:
- Кстати, Астарта хотела вас видеть!

Астарта Крэй возглавляла обширную министерскую канцелярию. Не отличаясь особыми способностями в области магии (многие хогвартские профессора до сих пор криво ухмылялись при упоминании ее имени), она, тем не менее, уже более десятка лет успешно справлялась со своими обязанностями, умудряясь быть в курсе всего, что творилось в огромном правительственном муравейнике, и, немилосердно гоняя подручных, сама производила впечатление беспечной и праздной особы, заинтересованной исключительно в распитии чая с любым, кто выразит желание составить ей компанию. Вот и сейчас она радостно поприветствовала вошедшую:
- Милли, как ты удачно! Как раз чай готов…
- Можно подумать, не ты посылала Подмора по мою душу, - буркнула Амбридж в ответ.
- Конечно, нет, - с наигранным раздражением отозвалась Астарта. — Он вообще не в состоянии ничего запомнить. Я раз пять просила его принести мне пару строчек на пергаменте. Если бы я полагалась на таких, как Стерджис, здесь все давным-давно полетело бы кувырком. Вы, небось, думаете, что возиться с бумажками — это самое что ни на есть немудреное занятие…
- Вовсе нет. — Амбридж решительно оборвала ее речитатив, который, вкупе с плавными движениями рук, разливающих чай, оказывал поистине гипнотическое воздействие. — Я сама только и делаю, что копаюсь в бумажках, так что отлично представляю себе, чего это стоит. Но я полагаю, ты хотела видеть меня зачем-то еще, помимо чая?
Астарта, казалось, была застигнута этим вопросом врасплох, но ее гостья знала: она собирается с мыслями прежде, чем завести серьезный разговор. Одно это дало Амбридж понять, что речь пойдет отнюдь не о канцелярской рутине.
- В ваш отдел поступило одно дело, и есть большая вероятность, что его дадут тебе. Особенно если ты приложишь к этому усилия. — Заметив, что собеседница поставила чашку на стол, явно собираясь возразить, Астарта подняла руку, призывая дослушать до конца. — Дело это щекотливое…
- Мне даром не нужны все эти ваши щекотливые дела, - все-таки перебила ее Амбридж. — Спасибо за заботу, но лучше предоставь это Мелвину… или Спарклвайсу…
- Я бы, безусловно, так и сделала, если бы захотела, чтобы бедного парня без особых разбирательств на пару десятков лет упекли за решетку, - принялась терпеливо растолковывать Крэй. — Но сдается мне, это не приведет ни к чему хорошему. Начать с того, что подсудимый — бывший РСД-шник…
- Расходник? — Кармела наморщила лоб. — Эштон, что ли?
- Этот бы и сам неплохо выкрутился, - ухмыльнулась Астарта. — Помнишь такую фамилию, как О’Рахилли?
- Еще бы не помнить: эта семейка у меня пол-шкафа занимает. Погоди, сейчас вспомню, на кого у нас там есть… Аэдан, Руадан, Этайн, Эрин… Хотя, нет, Эрин — как раз, жертва, ну да наверняка кто-то из этих протокольных личностей ее и порешил. А теперь еще этот… Как там его, Лугайд?
- Лоэгайре, - не без труда воспроизвела Астарта. — Но этот — не экстремист.
- Да ну? — вздернула брови Амбридж. — Паршивая овца, выходит? И что там на него — игра на бойране в неположенном месте?
- Запретные разделы магии, - уныло отозвалась Крэй.
- Но не Непростительные, как я понимаю? — получив кивок в ответ, Кармела покачала головой: - Сказать по правде, я удивлена… Как тебе известно, я всегда твердила, что к разделу нашего законодательства, где говорится о нежелательных разновидностях магии, отношение совершенно наплевательское — многие даже не знают, о чем там вообще написано, не говоря уже о том, чтобы призвать к ответу нарушителей; мне всегда отвечали, что, мол, сейчас не до этого, когда недобитые Пожиратели смерти бороздят просторы Англии, и все в том же духе. А сейчас, когда эти самые Пожиратели не так давно захватывали Министерство магии, у них, видите ли, нашлось время?
- Ты в самую точку попала, - заметила Астарта. — Сколько ни думаю, никак не могу взять в толк, в чем тут загвоздка…
- А тебе и не полагается, - парировала Амбридж. — Я тебе давно говорю, что твое нездоровое желание лезть в политические махинации не доведет тебя до добра. И сразу предупреждаю: я твое дело брать не буду, поскольку мне неохота приговаривать свою лучшую подругу к пожизненному заключению, а против истины я поступиться не смогу.
- Конечно, если сидеть в своем пропыленном кабинете и носа оттуда наружу не казать, в том числе и на выходных, то точно избежишь неприятностей, - съязвила в ответ Крэй. — Теперь-то я, наконец, поняла истинную причину твоего странного поведения…
- Ну, знаешь, Старри, - оскорбилась Кармела, - я здесь сижу вовсе не по своей воле…
- Конечно, конечно, - возвела глаза к потолку Астарта, - у тебя уйма важнейших дел, и все не терпят отлагательства… И видимо, поэтому Долли — кто она сейчас, помощник министра, вроде? А ты носишь гордое звание следователя…
– Еще не хватало мне, чтобы ты, как этот оболтус Подмор, начала допытываться, что я тут делаю вечером пятницы, - без особого энтузиазма отозвалась Амбридж.
- Это уж твое личное дело, - протестующе воздела руки Крэй. — Если ты решила остаться старой девой, чтобы без особых помех окончательно переселиться в свой милый захламленный кабинетик — что ж, я уважаю твой выбор. Но, не убивая время на простаивание у плиты и смену пеленок, просто нелепо не употребить его на что-то более интересное, чем копание в таких делах, которые и минуты твоего времени не стоят! А уж заниматься подобной ерундой, обладая твоими способностями — это просто саботаж, достойный отдельного расследования!
- Ладно, я так понимаю, ты не успокоишься, пока я не примусь за это потрясающей увлекательности дело об очередном балбесе, который позабыл, что компостная куча относится к области запретной магии, - примирительно сообщила Кармела.
- Так ты уже знаешь, в чем суть дела? — оживилась Астарта.
- А что, и правда почвоведение? — озадаченно переспросила Амбридж. — По правде, так я просто предположила наиболее идиотский вариант… Вот уж Долли порадуется — она давно говорила, что я кончу свои дни, разрабатывая нормы разведения нюхлеров…
- Уж она-то, во всяком случае, сделала для этого все от себя зависящее, - недовольно отозвалась ее собеседница.
- Вот уж неправда, она, напротив, постоянно журит меня за то, что я проявляю недостаточное рвение в продвижении по службе! И не раз предлагала замолвить за меня слово перед начальством, но мне не хотелось бы пользоваться ее должностным положением. Да и вообще, имея перед глазами такой пример, как Долорес…
- Давай поговорим о высоких достоинствах твоей сводной сестры как-нибудь в другой раз, - кисло заметила Астарта. — Сейчас мне хотелось бы передать тебе материалы дела, пока не закрыли архив… - предотвращая возражения, она заметила: - Конечно, тебе решать, брать этот случай или нет, но ты сначала хотя бы разберись, в чем там суть. Да, и еще тебе не помешает поправить прическу — вон, шпилька вылезла, и прядь выбилась…

Когда Кармела наконец пересоорудила узел на голове с помощью Астарты и пополнила запас материалов за счет архива, она отправилась в свой кабинет, размышляя на ходу, в чем причина столь настойчивого интереса ее подруги к этому рядовому, по сути, делу. Конечно, она не сомневалась, что Крэй открыла ей далеко не все свои мысли по этому поводу, ибо они давным-давно пришли к негласному соглашению, что их дружба может продолжаться только при двух обстоятельствах: Амбридж не будет проявлять слишком ярого профессионального интереса к сомнительным политическим занятиям своей приятельницы, а та будет по возможности воздерживаться от высказываний в адрес старшей сестры Кармелы, которую по непонятным последней причинам она на дух не переносила. При этом Долорес, напротив, благоволила Астарте и никогда не забывала наказать Кармеле, чтобы та передавала от нее привет «своей милой подруге».
Бегло просмотрев материалы дела, Амбридж пришла к выводу, что иной цели, кроме как подтягивания статистики мракоборцами, у которых в последнее время с «бороздящими просторы Пожирателями» было туго, у этого ареста быть не могло. Необычным было только то, что под раздачу попал бывший сотрудник Азкабана; впрочем, еще более странным ей показалось, что его привлекли к ответу за какие-то невнятные махинации с почвой в то время, как за всеми без исключения «расхожими» товарищами водились куда как более серьезные прегрешения. О’Рахилли, например, могли запросто приписать сотрудничество с Тем-На-Кого-Нельзя-Заводить-Дело, если учесть, кем на самом деле был их выдающийся — в частности, за безродного англичанина — руководитель.
Однако Астарта добилась желаемого: ей удалось заронить в душу Кармелы зерно любопытства, которое уже вовсю набухало там и готовилось проклюнуться. Именно поэтому, не дожидаясь понедельника, следователь направилась в помещения Министерства магии, где, за неимением другого места, временно содержались все арестанты.
Особой жизнерадостностью эта часть помещений на ее памяти никогда не отличалась: ранее там были помещения Отдела тайн, который пришлось потеснить полгода назад. Когда позапрошлым летом Азкабан прекратил свое существование как официальное учреждение, те немногие, что попадали в поле зрения правоохранительных органов, размещались в пределах Аврората. С прошлой весны, когда количество заключенных многократно возросло и среди них появились серьезные преступники, возникла необходимость в более серьезной охране; тогда под временную тюрьму были выделены помещения самого защищенного отдела.
Следуя затененными коридорами, Кармела не могла подавить неприятного чувства: она и так не слишком любила Отдел тайн, а осознание того, что за оплетенными паутиной стенами обитают убийцы и пособники Того-Кого-Нельзя-Называть, отнюдь не добавляли этому месту очарования. Зайдя на пост дежурного, она попросила неприметного мракоборца:
- Приведите О’Рахилли на допрос.
Видимо, мракоборец ее узнал, поскольку без лишних вопросов удалился. Вернувшись с арестантом, он остановился у стены за спиной допрашиваемого, небрежно помахивая палочкой.
Сам заключенный поразил Кармелу полным внешним соответствием с тем, что обычно понимают под этим словом: на восковой бледности лице веснушки казались крупными зернами песка, а спутанные взлохмаченные волосы липли ко лбу; при этом, насколько ей было известно, арестовали его всего пару недель назад. Он почему-то прижимал ко рту рукав помятой черной мантии, словно защищаясь от затхлых запахов помещения. Но Кармела не выказала удивления: в конце концов, ей попадались куда как более экстравагантные подследственные; разложив перед собой листы пергамента, она приступила к допросу:
- Итак, вы — Лоэгайре О’Рахилли?
Тот в ответ кивнул. Посчитав, что этого достаточно, Амбридж продолжила:
- Вам известно, что вменяется вам в вину? — пронаблюдав еще один кивок, она спросила: - Вы признаете, что воздействовали на почву с помощью заклинаний и различных зелий на обширной территории, не поставив в известность соответствующие службы Министерства магии? — снова кивок. - Какова была ваша цель?
- Общетеотерич-ская, - глухо произнес О’Рахилли, под конец закашлявшись. В промежутках между отдельными кашлями он добавил: - Научная.
Дождавшись, пока кашель стихнет, Кармела поинтересовалась:
- Но, насколько мне известно, вы не состоите ни в одном из научных учреждений. Какой же характер носят ваши исследования?
Пару раз натужно кашлянув, арестант быстро сообщил:
- Несистематич-ский, - выдохнув с последней частью слова новую порцию сухого кашля. — Извините, - бросил он и, отвернувшись, с душой откашлялся в сторону мракоборца, который испуганно попятился вбок. Затем О’Рахилли, наконец-то не в рукав, а в сторону следователя, сообщил: - Я в юности хотел заниматься наукой и поступил в УМИ. Потом я служил в РСД, но надежды вернуться к науке не оставлял.
- Насколько я понимаю, из УМИ вас исключили, - подсказала Амбридж. — По неакадемическим причинам.
- Биография, - рассеянно сообщил О’Рахилли, и тут же уткнулся в рукав, потому что его вновь начал сотрясать кашель — негромкий и равномерный, словно тиканье часов: начинало казаться, что в этом состоит его своеобразный способ дыхания.
- Вы больны? — строго спросила Кармела.
О’Рахилли мотнул головой, не прерывая своей «дыхательной гимнастики».
- В таком случае, в чем дело? Вы поперхнулись? Я сейчас вызову врача! — По голосу Амбридж было ясно, что симуляции с целью уклонения от следствия она не допустит ни под каким соусом, а последняя фраза прозвучала и вовсе как угроза.
Арестант вновь потряс головой, помахав рукой в воздухе, пытаясь изобразить что-то, по-видимому, летучее и на вид крайне неприятное. Задумавшись на секунду, Кармела вышла, жестом велев мракоборцу оставаться на месте. Пару минут спустя она вернулась с большой дымящейся чашкой и поношенным, но широким и теплым шарфом.
- Надеюсь, вы пьете чай с сахаром? Боюсь, что я забыла поинтересоваться.
Лицо О’Рахилли осветилось улыбкой, и он вцепился в чашку с таким видом, что, казалось, можно было запытать его до смерти, просто отнимая у него чай.
- Видимо, придется начать с вопроса: что у вас с горлом?
Первые же глотки чая и перекочевавший на шею шарф оказали должное воздействие: хотя подследственный продолжал покашливать в кулак, ему удавалось производить непрерывные фразы.
- Наверно, это от стресса, - печально заключил он. — И еще, я забыл взять свою настойку, она где-то там так и болтается…
Вздохнув, Кармела сообщила:
- Я напишу прошение, чтобы вас перевели в более сухое и теплое помещение. И вообще-то, я уже вызвала врача, но он будет не раньше понедельника. А теперь прошу поподробнее изложить мне все, что связано с вашими настойками, зельями и прочими лечебными процедурами. Хотя было бы неплохо, если бы вы озаботились вопросами поправки здоровья до того, как заниматься столь вредными для него разделами науки…
Подумав о том, что ей еще предстоит отрывать от заслуженного отдыха уже успевших расслабиться представителей начальства, чтобы оформить разрешение на перевод в другую камеру своего новоиспеченного подследственного, она вновь глубоко вздохнула.

Проводив Гермиону до гриффиндорской башни, профессор Снейп и Гарри направились к помещениям родного факультета. Успев переварить неприятную новость, связанную с кандидатурой следователя, занимающегося делом его отца, студент вспомнил о более приятной для него, но весьма хлопотной для профессора:
- Сэр, вы ведь помните, когда у меня День рождения? — вкрадчиво поинтересовался он.
- Говоря, что вам не помешало бы перенять кое-какие черты вашего отца, - назидательно начал зельевар, - я вовсе не имел в виду его феноменальной способности путаться в дате собственного рождения!
- Но, профессор, все-таки помните? — не отставал Гарри.
- Мистер О’Рахилли, если вы полагаете, что сегодня недостаточно испытывали мое терпение, то я буду вынужден развеять ваше заблуждение наиболее действенным способом! — безапелляционно заявил Снейп.
- Профессор, вы просто скажите, - не унимался слизеринец, - мне очень важно это знать!
- Я полагаю, что День рождения Гарри Поттера отмечается всеми магами мира тридцать первого июля.
- Гарри Поттера — да, - помедлив, согласился студент. — Но я-то — не он…
Снейп остановился, устремив на него подозрительный взгляд, словно ожидая продолжения.
- Вот я и спрашиваю у вас…
Профессор сорвался с места, бросив на ходу:
- Такие вопросы не обсуждаются посреди коридора. Пройдемте в мой кабинет.
Захлопнув дверь за спиной слизеринца, Снейп привычным жестом наложил заглушающие чары и опустился в кресло, соединив пальцы рук перед собой:
- Ну?
- Мне казалось, это я был должен спросить что-то подобное, сэр, - заметил Гарри, подрастерявший свою решимость, которой, как казалось в лесу, могло хватить на нескольких Снейпов. — В каком месяце родился Эоган О’Рафферти?
- Я поражен, - отрывисто произнес Снейп, опрокидывая все представления слизеринца о своей должной реакции. — Вам понадобилось каких-то шесть месяцев, чтобы сделать такое сложное умозаключение!
- Какое? — Гарри начал сомневаться, не обнаружил ли профессор еще какого-нибудь леденящего душу откровения.
- Что седьмое ноября отстоит слишком далеко от конца июля, чтобы всерьез ассоциировать вас с тем, о ком говорится в пророчестве, которое произвела на свет профессор Трелони!
- Ну и, профессор? — озадаченно бросил слизеринец. Не дождавшись подобающей, по его мнению, реакции, он сказал напрямик: - И вы все эти годы молчали?
- Заметьте, это не я подал вам идею, что вы — герой пророчества. — Казалось, обвинение нисколько не задело профессора. — Я, скорее, был против того, чтобы поддерживать вашу уверенность в собственной исключительности. И, если бы вы догадались спросить у меня, что я думаю по этому поводу, полагаю, я не стал бы скрывать своего скептического настроя.
- Гм, действительно… - окончательно смешался Гарри. В самом деле, не призывать же Снейпа к ответу за слова Дамблдора, о которых тот вполне мог и вовсе не знать?
- Вот именно, - удовлетворенно кивнул зельевар. — Рад, что в вас все же присутствует способность вашего отца признавать разумные доводы, хоть и задним числом… И потом, мне казалось, я достаточно доходчиво изложил вам причины, почему я не открывал обстоятельств вашего рождения даже вам самому?
- Да, - признал студент. — Но все-таки… Почему же тогда профессор Дамблдор говорил мне, что в том, что именно я — герой этого пророчества, нет никаких сомнений?
- Прежде всего, я вполне могу ответить, что не обязан об этом знать, - задумчиво начал зельевар. — Но, пожалуй, в таком случае вас вновь охватит непреодолимая жажда приключений, в то время как желательно, чтобы вы хотя бы до слушаний никуда не пропали, поскольку вам предстоит выступить в качестве свидетеля. У профессора Дамблдора была причина, правда, достаточно ли она была весома, судить вам. Когда я поделился с директором соображениями, что, по моему мнению, он вовсе не случайно выбрал датой вашего нового рождения тридцать первое июля, он согласился, что мои подозрения не беспочвенны. Дело в том, что, в противном случае, для всех, кто знал о пророчестве, стало бы очевидно, о ком в нем говорилось на самом деле…
- О Невилле! — выкрикнул Гарри, подскочив со стула.
- Именно это и сказал мне профессор, - невозмутимо отозвался Снейп. — И ваш однокурсник оказался бы в крайне невыгодной ситуации, которая оставила бы ему ничтожно малое количество шансов сделаться вашим однокурсником.
- Выходит, что Вольдеморт напал на мою семью… - нахмурившись, Гарри вновь опустился на сидение.
- Да, понимаю, для вас довольно тяжело это признать, но, по сути, Поттеры погибли, защищая семью Лонгботтомов. Могу лишь заметить, что ваши родители знали, на что шли.
- Ну а как же… - предпринял последнюю попытку слизеринец, - с тем, что Вольдеморт должен «пометить его, как равного себе»?
- Вот с этими вопросами уже не ко мне, - отрезал Снейп. — Вы не так давно беседовали с признанными специалистами в этой области, вот и поинтересовались бы у них. Сказать по правде, я вообще не слишком доверяю пророчествам, изрекаемым моей глубокоуважаемой коллегой.
Гарри пришлось удовлетвориться этим, и он отправился спать, размышляя, что обстоятельства этого вечера сложились для него на редкость удачно, если учесть, что он жив, в добром здравии и все еще является однокурсником Невилла Лонгботтома, несмотря на возмутительное нарушение дисциплины, которое полчаса назад осуществили они с Гермионой.

Проснулся Гарри в на удивление бодром расположении духа, если учесть все приключения предыдущего дня. Не отказав себе в удовольствии наградить хорошим тычком спящего слизеринского товарища, он подошел к окну. Впрочем, ничего неожиданного он там не усмотрел: все та же местность, словно недавно поднятая с морского дна и еще не отмытая от илистых хлябей и ошметков водорослей.
Недовольное бурчание Драко не заставило себя ждать:
- Мало того, что вчера из-за тебя нам спать полночи не давали — Снейп уже собирался снаряжать экспедицию в Запретный лес! И знаешь, если я еще раз по твоей милости окажусь в этом месте, я все же подумаю насчет поступления в Пожиратели смерти…
- Кстати, о твоей карьере: что там слышно о комиссии?
- Ты — еще хуже, чем твой отец, - обиженно заявил Малфой. — Тот хотя бы предпочитает не вспоминать об этом кошмаре, как и я.
- Это чтобы ты не расслаблялся, - примирительно отозвался Гарри. — А то к моменту, когда Лоэгайре выпустят, ты даже Патронус забудешь.
- Да забудешь его, как же, - вздохнул Драко. — Он мне каждую ночь снится, вместе с дементорами.
- Ты не пробовал рассказывать о своих снах профессору Снейпу? — вполне доброжелательно предложил Гарри. Но именно это переполнило чашу терпения его однокурсника.
- Иди-ка ты Запретным лесом, Поттер, - буркнул тот. — Чтобы Снейп принялся объяснять мне, что это значит по вашему, как его, магглу? — после чего не проронил ни слова.
Гарри, впрочем, это совершенно не огорчило: он уже направлялся к Главному залу, по пути размышляя, что могли значить его собственные «Вольдемортовские» сны в интерпретации «этого-как его-маггла». Придя к жутковатому заключению, слизеринец раз и навсегда решил, что ни в коей мере не является последователем теории психоанализа и Фрейда в частности.

Спустившись, юноша обнаружил, что поднялся раньше обычного: зал еще пребывал полупустым, хотя преподаватели уже собрались за своим столом и что-то увлеченно обсуждали. На их фоне выделялись озиравший зал покровительственным взглядом Келтхайр и его верный ученик, ковырявшийся в каше с таким видом, словно рассчитывал обнаружить в ней первопричину Мирового зла.
Убедившись, что друзья еще не объявились, Гарри углядел за столом Хаффлпаффа белокурую шевелюру Бастинды и подошел поздороваться.
- Доброго утра, Гарри, - несколько удивленно отозвалась та, - а где ты был вчера вечером?
- А откуда?.. — озадачился слизеринец.
- О тебе вчера спрашивал профессор Снейп.
- Похоже, он весь замок на уши поставил. — Гарри устало опустился на стул рядом с ней. — Лучше б он на меня сразу сигнализацию навесил — чтобы завывала не хуже мамаши Сириуса, стоит мне сделать шаг в сторону…
- А я его понимаю, - пожала плечами хаффлпаффка. — Он ведь, вроде как, несет за тебя ответственность перед профессором О’Рахилли.
- Которого он перед этим в тюрьму упек, - брякнул Гарри и тут же пожалел о своих словах: он бы и так понял, что это слишком, даже без погрустневшего взгляда Бастинды. — Ну, не мог же я, в самом деле, сказать ему, куда собираюсь, если он мне и думать об этом запретил? — сам того не замечая, принялся оправдываться юноша.
- А это было так уж важно?
- Вообще-то, да, - Гарри почувствовал, как внутри закипает обида. — И почему все считают, что, если я нарушаю правила, то делаю это ради пустой шалости? И всё потому, что все считают, что я в точности такой же, как мой отец…
- Какой? — озадаченно переспросила Бастинда.
- Вот именно — какой… Мне кажется, что это слишком — навешивать на меня недостатки всех трех… - Гарри прикусил язык, сообразив, что у него чуть не вырвалось слово, которое в сложившихся обстоятельствах определенно было излишним, — … родителей, - закончил он после неловкой паузы. И, может, в силу не в меру разыгравшейся подозрительности, ему показалось, что в глазах Бастинды промелькнула догадка. Гарри окончательно смешался, клятвенно пообещав ампутировать себе язык немедленно после сдачи устных экзаменов на Т.Р.И.Т.О.Н. или выпытать наконец у Гермионы, существует ли заклятье, не дающее человеку болтать лишнего.
Заметив его смущение, девушка решила сменить тему:
- А как там профессор О’Рахилли? Что слышно о его деле?
- Ровным счетом ничего хорошего, - вздохнул студент. — Разве что наконец назначили дату слушаний. Но зная, кто будет вести его дело, особо обнадеживаться не приходится. — Скривив губы, словно его заставили читать хвалебную оду Снейпу в сочинении Локхарда и обработке Флетчера, Гарри пояснил: - Амбридж.
- Старшая или младшая? — тут же поинтересовалась хаффлпаффка.
Подивившись ее энтузиазму, Гарри проглотил вопрос «А какая разница?» и ответил:
- Да не знаю. Но не та, что у нас была, и это, конечно, к лучшему, потому что хуже уже некуда.
- Кармела? — радостно отозвалась Бастинда. — Она вела дело моего отца, - пояснила она в ответ на изумленный взгляд слизеринца. — И его оправдали. Правда, дело было совсем простое… С добрым утром! — На сей раз приветствие было обращено к Рону с Гермионой, только что появившимся в Главном зале. Гарри, извинившись, тут же направился к друзьям: прежде всего, его волновало, не было ли у гриффиндорки неприятностей из-за их вчерашнего рейда.
Вид у его друзей был хмурый и невыспавшийся; едва взглянув на них, Гарри понял, что их утренняя беседа была куда как содержательнее, чем обмен пожеланиями доброго утра, вследствие чего ему теперь придется их мирить. Как ему показалось, он постарался разрядить атмосферу бесхитростным вопросом:
- Рон, а что это была за морзянка вчера вечером? Ну, эта серия вспышек?
- Рональду диапазон моих сигналов показался недостаточным, и ему захотелось самовыражения, - хмуро прокомментировала его вопрос Гермиона.
- Я уронил эту штуку с лестницы, - буркнул покрасневший Рон. — С тобой случилось бы то же самое, если бы к тебе со спины подкрался профессор Снейп и гаркнул в ухо: «Где Поттер?» А потом, когда я подобрал ее внизу, она перестала работать… Ненадежная вещь, надо сказать.
- Зато ты надежен, как никогда, - съязвила гриффиндорка.
- Можно подумать, это была моя идея — тащиться в этот идиотский лес! — вспылил Рон.
- Определенно, Рональд, тебя туда не тянуло. — В холодности тона подруги Гарри послышался свист сорванного предохранительного клапана.
- Эй, тише, Келтхайр хочет что-то сказать! — шикнул на них Финниган.
К их общему счастью, дисциплинированность Гермионы возобладала над ее возмущением. Впрочем, будучи уже ознакомлен с вокальными данными профессора Келтхайра, Гарри сильно сомневался, что его подруга была в состоянии заглушить его речь хоть отчасти, даже закричи она в полный голос.
Симус не ошибся — директор Колледжа друидов поднялся с места и пару секунд предусмотрительно помедлил, скорее, не для того, чтобы добиться всеобщего внимания, а чтобы все ученики успели проглотить то, что у них во рту прежде, чем он заговорит. Воздав должное этой мере, уже собравшиеся в полном составе студенты развернулись к преподавательскому столу.
- Дражайшие мои коллеги и будущие коллеги, - по улыбке, озарившей лицо Келтхайра, было понятно, что насчет последнего он испытывает нешуточные сомнения, - этим прекрасным утром…
При этих словах сидевший недалеко от него профессор Снейп красноречиво обернулся к окну, смерив взглядом раскинувшийся там старательно заретушированный серым пейзаж.
- …хотя, возможно, кому-то оно покажется омерзительным, - добавил Келтхайр, проследив направление его взгляда, - но я предпочел бы не вдаваться в детали, поскольку у меня для вас есть более содержательные новости.
После этой фразы даже зельевар изобразил вежливое внимание.
- Наша многоуважаемая инспекционная комиссия, которую здесь представляет мистер Шэннон, - Келтхайр кивнул в сторону своего ученика, который непроизвольно отодвинулся на фут в сторону, - наконец-то завершила работу над заключением по поводу вашей школы. Результаты будут оглашены на собрании в Министерстве магии, и я немедленно ознакомлю всех вас с их сутью. Не думаю, что с этим возникнут трудности; по моему скромному мнению, существуют школы, куда как более заслуживающие закрытия, чем ваша.
Часть присутствующих в зале тут же принялась торжествующе улыбаться, полагая, что дело в шляпе, часть — откровенно встревожилась, а прочие, к которым относился и Гарри, и вовсе не знали, как понимать речь старого волшебника. В связи со своими семейными проблемами слизеринец умудрился напрочь позабыть про переаттестацию, а теперь в панике понял, что, если школу и вправду закроют, последствия будут посерьезнее, чем от ареста Рахилли.
Однако именно на этих словах Келтхайр прервался, явно не собираясь ничего разъяснять. Судя по направлению взглядов остальных профессоров, они, опасаясь выпытывать что-либо у бывшего друида, собирались всерьез взяться за его анемичного ученика.

После занятий Гарри нашел друзей в библиотеке, против опасений, невредимыми и вновь в полном согласии. Гермиона листала какую-то устрашающих размеров книгу, а Рон периодически указывал на что-то, расположенное на ее страницах.
- Гарри, - без предисловий заявила девушка, как только он подошел к столу, - ты пытался выяснить, в чем секрет твоей монеты?
- Какой? –переспросил слизеринец в искреннем недоумении.
- Которую ты получил от Эштона, - с легким оттенком досады пояснила гриффиндорка.
- Нет, вообще-то… - Гарри обнаружил, что этот галеон начисто вылетел у него из головы: множество разнообразных задач, продолжавших вставать перед ним с методичностью разложенных в ряд граблей, совершенно не способствовало сосредоточению хотя бы на одной из них. — Да мне вообще не до него сейчас!
- Конечно, у тебя голова совсем другим забита, - проворчал Рон.
Гермиона бросила на него знакомый взгляд «опять-ты-за-старое!» и обратилась к Гарри:
- Поскольку у нас пока что нет никаких зацепок для решения остальных задач, для начала надо разобраться хотя бы с этой монетой. Мне кажется, это поможет нам с остальным…
- Интересно, каким образом? — хмыкнул слизеринец. — Разве что нам удастся с ее помощью подкупить кого-нибудь в Министерстве магии…
- Гарри, ты помнишь, что сказал Эштон? — терпеливо продолжила девушка. — По-моему, он определенно дал понять, что отдает тебе галеон вовсе не потому, что у него самого прохудились карманы.
- Мало ли, чего он мне наговорил… Да, помнится, он бросил что-то вроде, что эта штука мне как-то поможет, но вряд ли он рассчитывал на то, что я буду использовать этот галеон, поскольку даже объяснить, что это такое, не удосужился… Это вообще может оказаться опасным, если на то пошло.
- Но ведь ты взял этот галеон, не задумываясь? — заметил Рон.
- А что мне было делать, когда Эштон буквально впихнул его силой? Или мне следовало его выбросить, особенно после того, как он подчеркнул, что эта монета ни в коем случае не должна попасть в чужие руки? Да и потом, может, предназначение этого галеона в том, что он оказывает на меня какое-нибудь лечебное действие, и никакого другого применения у него не предвидится; весь сыр-бор начался из-за моих снов, возможно, это средство для смягчения их последствий.
- Да, это весьма вероятно, - вынуждена была признать Гермиона. — Но и в этом случае неплохо бы выяснить, что за излучение испускает галеон, хотя бы ради твоей безопасности.
- А то, конечно, Эштон — друг твоего отца, - не преминул заметить Рон, - но по мне, так это не самая лучшая рекомендация.
- Кстати, ты собираешься завтра в Хогсмид? — поспешила спросить Гермиона, возможно, чтобы загладить эффект слов друга.
- Конечно! — с энтузиазмом отозвался Гарри. - Я чувствую, что, если хоть немного не развеюсь, голова у меня просто лопнет…
- А почему бы тебе не пригласить Бастинду?
- Гм… - Слизеринец задумался: хотя эта мысль не посещала его прежде, она показалась ему на удивление привлекательной. — Ну а если она… э-э-э… не согласится?
- Я думаю, попробовать стоит, - уверенно заявила Гермиона.
- Хм… Но ведь это уже завтра? — сообразил студент.
- Именно поэтому тебе стоит подумать об этом сегодня, - терпеливо разъяснила ему подруга.

Поплутав по Хогвартсу, Гарри обнаружил хаффлпаффку в одном из внутренних дворов: спрятавшись под навесом от зарядившей мороси, она читала какой-то учебник.
- Эм-м-м, Бастинда, - решительно произнес слизеринец, посчитав это удачным началом разговора.
Девушка вздрогнула от неожиданности и устремила пытливый взгляд на Гарри.
- У меня к тебе такой вопрос… Может, он покажется тебе необычным… В общем, ты не обижайся, если что…
С каждой новой фразой лицо хаффлпаффки приобретало все более встревоженное выражение; чувствуя, что все его объяснительные маневры оказывают воздействие, далекое от желаемого, он наконец изрек:
- Не хочешь сходить завтра в Хогсмид со мной, Роном и Гермионой?
Тревога на лице девушки сменилась растерянностью, которую Гарри истолковал не в свою пользу:
- Нет, ну если у тебя другие планы… - разочарованно начал он.
- Вовсе нет, - поспешно возразила Бастинда. — Мне бы очень хотелось поближе познакомиться с тобой и твоими друзьями.
- Значит, мы увидимся завтра? — Гарри не мог поверить в успешный исход этого рискованного предприятия.
- Да, обязательно, - ободряюще улыбнулась ему девушка.
- И за ужином?
- Да, и за ужином, - заверила его Бастинда.
Про завтрак Гарри спрашивать не решился, боясь показаться навязчивым, и поспешил ретироваться, пробормотав что-то благодарственно-напутственное.

В себя слизеринец пришел только тогда, когда Невилл застал его за непойми-какой по счету попыткой проникнуть в башню Гриффиндора со слизеринским паролем.
- Позвать Рона с Гермионой? — участливо предложил он.
- Нет… То есть, да! — тут же поправился Гарри.
Оценив состояние однокурсника, Невилл махнул рукой:
- Проходи!
В гостиной своего бывшего факультета Гарри узрел родную и милую сердцу картину: Гермиона восседала на кресле у камина, обложившись книгами, а пристроившийся рядом Рон старательно заглядывал ей за плечо.
- Она согласилась! — сообщил им с порога слизеринец.
- Очень за тебя рада, - рассеянно бросила Гермиона, не отрываясь от книги.
Несколько уязвленный равнодушием друзей Гарри подошел и также заглянул в толстый фолиант, лежавший у гриффиндорки на коленях.
- Чем это вы занимаетесь?
- Составляем план исследования твоего галеона. — Гермиона показала ему на какую-то строчку: - Думаю, что начнем с заклинания, которое подсказал мне Рон. — В ее голосе зазвучала гордость за друга, а тот и вовсе зарделся; Гарри же сделал вывод, что прискорбная история с фонариком отошла в прошлое. — Монета с тобой?
- Нет, оставил в тумбочке.
- Ты что, - неодобрительно отозвался Рон, - бросаешь ее где ни попадя? Там ее может стащить любой Малфой, даже не подозревая о магических свойствах галеона!
- И правда, - согласилась Гермиона, - тебе следует подумать о более надежном хранилище. А испытания, пожалуй, лучше отложить до завтра, я пока доработаю план, а утром приступим.
- Но завтра я иду в Хогсмид с Бастиндой! — возразил Гарри.
- Я тебе больше скажу, - недовольно заметил Рон, - завтра и мы идем в Хогсмид!
- Ладно, отложим до вечера. — В голосе Гермионы послышалось раскаяние. — Но неужели тебе самому неинтересно, в чем секрет этой монеты?
- В жизни бывают вещи и поинтереснее, - буркнул гриффиндорец в ответ.

Хотя утром решительно все мысли Гарри перекочевали по направлению к предстоящей прогулке, он не забыл предостережения друзей и положил монету в левый карман мантии, предварительно удостоверившись, что все дырки в нем заштопаны. В правый карман он сыпанул горсть монет, решив, что, хоть он и не желает пускать девушке пыль в глаза, но показаться скопидомом хочет в еще меньшей степени.
За завтраком он не сумел проглотить ни одной ложки, пока Бастинда не появилась за столом своего факультета. После этого он принялся нарочито медленно поглощать содержимое тарелки, чтобы не выдать своего волнения, потому дотянул до того, что уронил ложку, услышав за плечом голос хаффлпаффки:
- Привет, Гарри! Надеюсь, ты не передумал?
- Нет, - отозвался студент из-под стола, куда машинально нырнул за ложкой. — Ты готова? То есть, уже можем выходить? А как там Рон с Гермионой?
- Только тебя и дожидаемся, - ворчливо отозвался Рон. — Сколько можно обжираться кашей?

Дорога до магического поселения пролетела незаметно. Гарри со спутницей все время непроизвольно то отставали, то уходили вперед. Сперва он беспокоился, как воспримут это друзья, но вскоре заметил, что они не только не против, но и сами вольно или невольно способствуют увеличению дистанции. Вопреки опасениям, Гарри обнаружил, что присутствие симпатичной ему девушки в кои-то веки не заставляет его предаваться сомнениям, не затесались ли среди его предков тролли. Вскоре они наперебой обсуждали трудности сосуществования магглов с магами: хотя сестра и мать Бастинды по своим душевным качествам были несравнимы с Дурслями, некоторые сложности, как выяснилось, были у студентов общими.
На фразе хаффлпаффки:
- А Стелла мне в ответ: чай, руки не отвалятся, а то после этих ваших выкрутасов по всему дому воняет жженой резиной… вот ты когда-нибудь слышал, чтобы волшебство пахло чем-то подобным? — их разговор прервала Гермиона:
- Гарри, Бастинда, вы куда сейчас собираетесь?
- Ну, не знаю… - протянул слизеринец, - а вы?
- А мы с Рональдом зайдем в «Сладкое королевство». Думаю, скоро увидимся! — оттараторила Гермиона и быстро утащила друга куда-то в сторону.
Гарри с запозданием понял, что друзья бросили его средь бела дня самым что ни на есть бескомпромиссным образом. Но не успела волна паники захлестнуть его мозг, как Бастинда предложила:
- Может, пока просто пройдемся?
Гарри с радостью согласился, и они «проходились», пока солнце не утвердилось на той жалкой высоте, которая была доступна ему в это время года, а Гарри не сообразил, что неплохо бы выпить чего-нибудь согревающего. Зайдя в «Три метлы», слизеринец усадил девушку за столик и отправился за сливочным пивом. Эта несложная процедура оказалась настоящим тестом на профессиональную пригодность для девушки за стойкой: для начала студент чуть было не утащил кружки, позабыв про оплату; после деликатного напоминания он выложил деньги и позабыл сдачу; затем сгреб мелочь и двинулся обратно без главной цели своего рейда.
Когда все предметы, задействованные в этой интермедии, наконец водворились на свои места, в дверях показались Рон с Гермионой. Вопреки опасениям Гарри, они не только не разругались, но и выглядели на удивление довольными жизнью и друг другом. Отдых воссоединившейся компании прервало лишь появление золотистого квадрата, нарисованного на противоположной стене заходящим солнцем.

К Хогвартсу они возвращались, все так же стихийно разделившись на пары. Беседа сама собой смолкла; отчаянно краснея сам по себе и от заката, Гарри спросил:
- Мы ведь увидимся завтра?
- Думаю, да, - улыбнулась девушка в ответ на вопрос, становившийся традиционным.
- Я хочу сказать… спасибо за прекрасно проведенный день. Наверно, это был лучший день в моей жизни… - Сравнение с днем, когда он выиграл для своего факультета Кубок турнира по квиддичу, Гарри благоразумно решил опустить. — Надеюсь, тебе тоже понравилось…
- Конечно, - с готовностью поддержала его девушка.
- Здорово… - Гарри запнулся, но мужественно продолжил: - Я хочу сказать, что ты — самая красивая девушка в Хогвартсе… Ну, в общем… - слизеринец в ужасе понял, что окончательно утратил направление своей мысли, но, титаническим усилием собрав волю в кулак, изрек: - Может, мы будем встречаться?
Реакция девушки погрузила его сердце куда-то в глубинные слои литосферы: она вновь улыбнулась ему, очень приветливо, но с сожалением:
- Гарри, ты мне тоже очень нравишься, правда… Но ты думаешь, твой отец не будет против?
- При чем тут мой отец? — обиженно переспросил студент. — Если ты не хочешь со мной встречаться, вовсе ни к чему приплетать его…
- Ты же понимаешь, - Бастинда взяла его за руку, и ее прикосновение начисто смыло начавшее было закипать раздражение, - начистоту говоря, тебе нужна другая девушка. Моя семья… ну, у меня не лучшее наследие.
- Ничего я не понимаю, - ворчливо отозвался Гарри. — Моя лучшая подруга происходит из семьи магглов, мой друг тоже, прямо скажем, не отличается знатностью происхождения, но это почему-то не помешало им стать для меня самыми близкими людьми на свете. Однако с некоторых пор кто угодно знает, что для меня лучше, кроме меня самого. Если так дело дальше пойдет, меня, чего доброго, женят на Малфое.
Бастинда невольно фыркнула, и это помогло разрядить сгустившуюся было атмосферу.
- Извини, если что не так сказала.
- Но ты говорила… - нерешительно начал слизеринец.
- …что ты мне действительно нравишься, - закончила девушка. — Хоть я тебя почти не знаю…
Мельком оценив пустынность дороги между двумя изгибами, Гарри обнял Бастинду за плечи и на мгновение прижался к ее губам. Настоящим поцелуем это назвать было сложно, но юноша почувствовал, как что-то в его жизни необратимо переменилось. Остаток пути до Хогвартса он не обменял бы и на ковровую дорожку победителя Чемпионата мира по квиддичу.

К условленному месту встречи с друзьями Гарри явился с красноречивым выражением лица: «Ну-спросите-как-у-меня-с-Бастиндой!» Но к его разочарованию друзья уже настроились на рабочий лад.
- Давай сюда свой галеон, и начнем, пожалуй, - скомандовала Гермиона.
- Надеюсь, ты его хоть на этот раз не забыл? — не преминул заметить Рон.
- Разумеется, он при мне, - небрежно отозвался Гарри, все еще сияя, как заправский Омут памяти.
Однако обследование недр левого кармана не привело к желаемому результату; похолодев от внезапной догадки, слизеринец запустил руку в правый. Так и есть: куча мелочи и три галеона — именно столько он брал с собой в Хогсмид. Еще раз тщательно прощупав все закоулки левого кармана, Гарри, запинаясь, произнес:
- К-кажется, я им заплатил…
- Что? — тихо переспросил Рон.
- В «Трех метлах», за пиво, - пояснил студент.
- Гарри, ты уверен? — осторожно переспросила Гермиона.
- Куда уж больше, - горестно подтвердил слизеринец.
- Ты бы еще «Молнией» пол подмел! — взорвался Рон. — Или палочкой камин растопил! И этому человеку доверяют спасение нашего общества?! Нет, лучше бы ты эту монету сразу Сам-Знаешь-Кому подарил, в знак глубочайшего почтения!
- Рон, криком делу не поможешь, - оборвала его девушка.
- Да, я — последний идиот, - покаянно согласился Гарри, - но что делать-то теперь? В Хогсмид до отбоя мы уже не успеем… Разве что, завтра…
- А твой галеон тем временем пустят в оборот, - мрачно заключил Рон, - и ищи его потом по карманам всех волшебников Англии, и это еще не в самом худшем случае…
- Но мы же не можем вернуться туда сейчас и требовать, чтобы нам отдали мои деньги! Как мы будем при этом выглядеть, а? И уж подозрений точно не оберешься, а об этой монете никто, кроме нас, знать не должен. Да и потом, как мы найдем галеон среди других, если не имеем ни малейшего понятия, чем он отличается?
- Нам понадобится помощь, - разочарованно заключила Гермиона. — Как ты думаешь, к кому мы можем обратиться?
- К Люпину, - тут же предложил Гарри. — Эштон — все-таки его коллега, хоть и бывший, поэтому если кому и рассказывать про монету, так только ему.

Искали с наперстком и с здравым умом,
С упованьем и с крепкой дубиной,
Понижением акций грозили притом
И пленяли улыбкой невинной…
Л. Кэрролл, «Охота на Снарка»

Гарри появился в кабинете защиты от темных искусств с таким выражением лица, что Люпин сразу спросил:
- Что-то случилось?
- Даже не знаю, с чего начать… - сокрушенно вздохнул слизеринец. — У меня пропала одна важная вещь…
- Карта мародеров? — встревожился профессор.
Гарри мотнул головой.
- Значит, все не так уж плохо, - заверил его оборотень.
- Вы думаете? — приободрился студент.
- Все остальное поправимо. И что это — мантия-невидимка? Книга из библиотеки? Палочка?
- Помните, как сюда приезжал мистер Эштон? — издалека начал Гарри.
- У тебя что-то пропало после его визита? — нахмурился Люпин.
- В общем, да. Он дал мне одну вещицу… Монету, которая, вроде, не совсем обычная.
Гарри был поражен переменами в лице профессора: тот словно увидел полную луну посреди бела дня.
- Ты хочешь сказать, что Эштон отдал тебе свой Фальшивый галеон? — спросил тот с растущим напряжением в голосе.
- Выглядел он как настоящий… - смешался слизеринец.
- И ты его потерял? — оборотень сорвался на крик.
- Не совсем… Я расплатился им в магазине, случайно, разумеется.
Люпин вскочил с места и прошелся по комнате.
- Где именно и когда?
- В «Трех метлах», сегодня днем, - виновато пояснил Гарри. — А почему эта монета так важна?
- Возможно, потому, что за фальшивым галеоном сейчас охотятся все темные маги нашего мира и добрая половина светлых, - сухо пояснил профессор.
- Но мы о нем ничего не слышали…
- Правильно, не хватало еще, чтобы к ним присоединились ученики. И потом, Эштон завершил свою разработку совсем недавно, даже не успел ее зарегистрировать. Давая тебе галеон, он часом не предупреждал тебя, чтобы ты глаз с него не спускал?
- Что-то такое он говорил, - нехотя признался Гарри. — Вот я и носил его при себе… Честное слово, я был уверен, что не перепутаю — обычные деньги у меня лежали в правом кармане, а тот галеон…
- Кажется, давая монету тебе, Эштон не учел одной вещи, - прервал его профессор, с трудом сдерживая раздражение, - а именно, кем был твой настоящий отец… Этот гений как-то умудрился потерять целый шкаф с книгами, который потом так и не нашли…
- Кажется, я маху дал, профессор? — виновато потупился Гарри.
- Точнее не скажешь… Теперь надо хорошенько пораскинуть мозгами над тем, что нам предпринять. И, похоже, придется все рассказать твоему декану.
- А может, не надо? — поморщился слизеринец.
- Боюсь, без этого не обойтись. Мне понадобится помощь, а распространение этой информации крайне нежелательно. Скажи спасибо, что я не собираюсь сообщать об этом Эштону.
- А он бы… сильно расстроился? — опасливо поинтересовался Гарри.
- Пожалуй, отрывание твоей головы его бы несколько утешило, - без тени юмора ответил Люпин.

Когда профессор Снейп выслушал коллегу и ученика, нахмурившись, он изрек:
- Как это ни печально, кажется, Эштон спятил… Это же надо додуматься — отдать свою бесценную побрякушку на сохранение О’Рахилли!
- Лучше бы он выбрал сейф в Гринготтсе, сэр, - вздохнул Гарри.
- Уж вы-то помолчите, - бросил зельевар.
– Эштон мог доверить галеон только тому, кто понятия не имеет о его истинном назначении, - пояснил Люпин. — А Гринготтс однажды уже обокрали.
- В таком случае, следовало потрудиться пришить галеон к этому индивидууму суровыми нитками.
- Сейчас следует подумать о том, что нам предпринять, - заметил оборотень. — Морально-этические аспекты этого происшествия мы можем обсудить по его завершении.
- Где, как вы сказали, вы оставили свои сбережения? В «Трех метлах»?
- Да, около часа пополудни. Я бы и сам вернулся за монетой, но, когда я обнаружил, было уже слишком поздно…
- Поменьше лирики, Рахилли, - оборвал его зельевар. — Хорошо хоть, в этот день вы не успели обойти всех магазинов. Можете идти, вас известят, если вы понадобитесь.
Когда Гарри со смесью досады и облегчения на лице покинул кабинет, Люпин обратился к коллеге:
- У вас уже есть какой-то план действий?
- Какой тут может быть план, - поморщился Снейп. — Надо просто проверить все имеющиеся в магазине галеоны.
- А если…
- Об этом подумаем позже, - отрубил Мастер зелий.

- Как же все-таки действует этот Фальшивый галеон? — спросил Снейп у Люпина, когда они под угольно-черным зимним небом направились к деревне волшебников. На его недоуменный взгляд он ответил: - Конечно, я в общих чертах знаю, что это такое, но все, что я слышал — скорее, сплетни и домыслы…
- И что вам известно? — переспросил оборотень.
- Что с помощью этой вещицы можно получить ответ на самые разные вопросы. Если это правда, то не удивительно, что вокруг неё такой ажиотаж.
- В общем, это так, - уклончиво отозвался профессор ЗОТИ. — Но принципа его работы не знает никто, кроме создателя, разумеется. С этим галеоном всё не так просто, как представляется… Но не будь он грозным оружием, само собой, его не стали бы прятать по карманам прославленных студентов. А если у нас не получится добыть его обратно, останется только надеяться, что он попал в руки кому-нибудь, не слишком сильно одержимому идеями мирового господства и мизантропией.
- Не стоит сразу настраиваться на неудачу, - возразил Снейп.

К их радости, язык с мадам Розмертой удалось найти довольно быстро, не пришлось даже выдумывать чего-либо особо заковыристого. Хватило туманных намеков на то, что ученики стащили экспериментальную модель и уверений, что, разумеется, этот галеон будет тут же заменен на обычный.
- И в котором часу, вы говорите, это было?
- Ближе к часу, - с готовностью отозвался Люпин. — Приходил парень с девушкой, он, знаете ли, черноволосый, высокий, с зелеными глазами, а девушка…
У хозяйки на лице начало складываться удрученное выражение, заметив это, Снейп прервал коллегу:
- Гарри Поттер, со шрамом на лбу, помните такого?
- Да-да, конечно, я еще подумала… Синтия, где выручка за обеденное время? Давай-ка сюда, мелочи не надо.
Молодая волшебница принесла мешочек с сиклями и галеонами. Мадам Розмерта вывалила его содержимое на один из столов:
- Вот, найдете свой?
- Гм… - заметил Люпин.
- Нам потребуется некоторое время, - пояснил зельевар. — Мы не хотели бы вас задерживать…
- Ничего, я могу подождать. - Она уселась рядом, всем своим видом демонстрируя, что оставлять клиентов наедине с кучей денег несколько противоречит законам капиталистического общества.
- Гм, - повторил оборотень, с задумчивым видом поднося к глазам одну монету.
- Вы что, всерьез полагаете, что два профессора из Хогвартса поставят под угрозу свою репутацию ради пары сиклей? — Зельевар, выпрямившись, тучей навис над владелицей таверны.
- Я просто хотела помочь, - обиженно произнесла та и отошла от их стола.
- И что теперь с ними делать? — Снейп ткнул кучку монет волшебной палочкой.
- Насколько мне известно, - Люпин выпрямил руку с монетой, зачем-то поправив рукав, - следует задать какой-нибудь вопрос. А на галеоне должен появиться ответ.
- И где он там поместится? — Зельевар подошел вплотную, с сомнением глядя на монетку.
- Не знаю, - отозвался оборотень. — Я лишь повторяю то, что мне говорили. Возможно, следует задавать вопросы, на которые есть ответы покороче.
- А иначе галеон сломается? — насмешливо заметил Снейп.
- Понятия не имею, - буркнул профессор защиты от темных искусств, сосредоточенно уставившись на свою руку.
- И долго ты собираешься стоять в позе Статуи свободы?
Бросив сердитый взгляд на коллегу, Люпин поместил галеон на ноготь большого пальца сжатой в кулак кисти и подкинул его в воздух. Пробормотав: «Сколько будет дважды два», он попытался поймать его, но промахнулся, и монетка со звоном упала на крышку стола. Успев подхватить ее до падения на пол, оборотень накрыл ее ладонью, словно она могла сбежать. Затем он медленно приподнял кисть, заглядывая под нее, словно ребенок в банку с диковинным насекомым. Уверившись, что галеон нисколько не изменился, он поднял его со стола, перевернул и разочарованно подытожил:
- Этот проверен.
- Что ж, похоже, это не слишком замысловатое занятие. — С этими словами зельевар придвинул к себе кучку галеонов. — Проверенные монеты складываем на тот угол стола.
Последовавшие за этим пятнадцать минут тишину в закутке зала нарушали лишь звяканье монет и приглушенные голоса преподавателей.
- Дважды два?
- Что будет завтра на обед?
- Трижды три?
- Кто стащил у меня ключ от кладовки?
- Пятью семь?
- Сколько лет МакГонагалл?
- Дважды два?
- Слушай, тебе не надоело?
- Трижды пять?
- Я к тебе обращаюсь, Ремус Джон Люпин!
- В чем дело? — отозвался оборотень, автоматически подкидывая монетку из уже изрядно уменьшившейся кучки.
- Все еще надеешься освоить таблицу умножения?
- Вы имеете что-то против? — сухо заметил Люпин.
- Вовсе нет, я всецело за самообразование. Но я полагаю, что на сегодня достаточно, по-моему, вы уже пошли по второму кругу… - Заметив, что его коллега хочет возразить, он поспешил добавить: - А если это и не так, то достаточно для меня.
- Обязательно выбирать столь замысловатые выражения, чтобы попросить меня сменить тему? — Люпин бросил испепеляющий взгляд на уже вернувшегося было к их нехитрому занятию зельевару.
- Уже лучше, коллега, - милостиво кивнул тот. — Но, пожалуй, следует выбирать менее заковыристые вопросы, иначе вы попросту не успеете это выговорить до падения монеты.
- Этот вопрос предназначался вам. — Оборотень продолжал мерить его отнюдь не благодушным взглядом.
- Я понял. Но все же он слишком… как бы сказать… претенциозен, чтобы я мог дать на него удовлетворительный ответ. Если я не ошибаюсь, ваш вопрос принадлежит к разряду риторических.
- Я не ваш студент, Северус, - отозвался Люпин, - и вам лучше избрать себе другой объект для насмешек.
- Я всего лишь хотел дать понять, что после не самого легкого дня меня ждал незапланированный поход в это замечательное селение с целью выуживания из груды денежного утиля посеянной нашим Золотым Мальчиком вещицы. И, отнюдь не собираясь ставить вам в вину то, что именно вы принесли мне эту радостную весть, я делюсь с вами впечатлениями, что скоро таблица умножения займет своё законное место в списке вещей, которые я не переношу. Прошу особо отметить, что сам я стараюсь разнообразить тематику вопросов, насколько это возможно, что вы, надеюсь, безошибочно расцените как знак моей доброй воли и расположения к вам.
Переварив все вышесказанное, оборотень сдержанно заметил:
- Исходя из твоих слов, можно подумать, что я затащил тебя сюда исключительно по своей прихоти. У меня, между прочим, тоже был день не из лучших… А ты вполне мог бы отказаться, чтобы потом не возводить на меня напраслину.
- В любом случае, сейчас, когда нам осталось по дюжине монет, делать это уже не имеет смысла, - парировал Мастер зелий. — Поэтому предлагаю возобновить дискуссию о том, что я, по-вашему, имел в виду, несколько позже. Впрочем, возможно, нахождение этого злополучного галеона благоприятно отразится на вашем настроении, и вы сами убедитесь в беспредметности этого разговора.
Люпин, которому явно хотелось что-то добавить, сдержался и вернулся к тестированию оставшихся галеонов.
Вскоре монеты закончились, всецело сгруппировавшись на одном краю стола. Посмотрев на опустевшие доски, преподаватели перевели глаза друг на друга.
- Не может быть, чтобы мы что-то пропустили? — произнес Люпин.
- Я полагаю, вы имеете в виду меня, коллега?
- Я имею в виду, - с нажимом произнес оборотень, - что монеты закончились, а нужная так и не нашлась. Отсюда может быть несколько следствий…
- Относительно себя я уверен, - заявил зельевар.
- Да и я, вроде, был внимателен…
- Так кого вы имели в виду?
- Хозяйку! — раздраженно бросил Люпин.
- Не понимаю хода ваших мыслей, — флегматично отозвался Мастер зелий.
Тем временем, она сама подошла к ним, видимо, беспризорная выручка все-таки не давала ей покоя.
- Мадам Розмерта, - вкрадчиво начал оборотень, - вы уверены, что здесь вся выручка за это время?
- А что, вы так и не нашли этот ваш опытный образец? — предположила она и, нахмурившись, спросила: - Или вы намекаете, что кто-то из моих подручных…
- Это уже вам судить, - отрезал Снейп. — Мы всего лишь хотим знать, имеет ли смысл проинспектировать пространство под стойкой, щели в полу или там в карманах?
Трактирщица нахмурилась, но затем её лицо озарилось:
- Конечно, я же расплатилась за партию сливок! Но там было… дайте подумать… всего на пару галеонов с небольшим.
Повернувшись друг к другу, профессора одновременно прошептали:
- Только не это…

Полчаса спустя они выслушивали мадемуазель Симмонс, маленькую, белокурую, неугомонную колдунью, всякие попытки перебить которую они оставили уже четверть часа назад. Вернее, выслушивал, ещё вернее — добросовестно пытался это делать, Люпин, в то время как Снейп старательно делал вид, что его совершенно не затрагивает изливающийся на него речевой поток. И оборотень мог поклясться, что по выражению его лица мог бы определить, о каком именно зелье думает его коллега, как и то, что зелье это явно не из разряда безопасных для здоровья.
- Да, мисс Симмонс, я тоже… - забросил он ещё один пробный шар разнообразия ради.
- Нет, что вы можете в этом понимать, посудите сами, эти кретины-зоотехники из Отдела сельскохозяйственной магии клялись мне, что это никак не скажется на ее здоровье…
В этот момент профессора неожиданно были спасены трубным звуком, заставившим их содрогнуться. Люпин тут же вспомнил предания о героях древности, особенно те части, где говорилось об их звонких рогах.
- Вот, видите, что они с ней сделали? Бедная моя Милки, где ж это видано…
- Это… корова? — осторожно спросил Люпин, отдышавшись. — Действительно, вам следовало бы подать жалобу…
- То-то же, - горестно сообщила хозяйка, - прежде мне её было слышно, когда она убредала к соседнему селу, а теперь — совсем голосок потеряла, по утрам меня добудиться не может… Видите ли, соседи жаловались, что у них от ее мычания куры с насестов падают — а мне-то какое, спрашивается, дело…
От потрясения у оборотня начисто вылетела из головы цель их визита; к счастью, зельевар не растерялся, поймав за рукав собравшуюся было вылететь во двор хозяйку:
- Один момент, мисс Симмонс… Уделите нам ещё пару секунд своего драгоценного времени. Мы хотели бы взглянуть на галеоны, полученные вами от мадам Розмерты.
Дважды просить маленькую фермершу не пришлось, и следующие пять минут они проверяли галеоны из её скудных запасов под рассказы о том, какая мадам Розмерта чудная женщина и как замечательно она умеет слушать.
- Наверно, она просто прислушивается, не загудит ли этот автомобильный клаксон-переросток, что ознаменует ее освобождение, - вполголоса заметил Снейп, когда они покидали гостеприимный домик. Их настроение было изрядно подпорчено фактом, что, как припомнила мадемуазель Симмонс, один галеон она-таки успела спустить на потрясающей расцветки кофточку, впечатлениям о которой, судя по лицу Мастера зелий, предстояло сопровождать не один его ночной кошмар.
- Вы никогда не спрашивали, Люпин, почему я не женился? — полуутвердительно бросил зельевар, пока они брели по проселочной дороге. Хотя они могли аппарировать, тем более, что на этом тракте хватало жидкой грязи и глубоких на вид луж, профессора были солидарны в стремлении немного перевести дух перед разговором с продавщицей из магазина «Тряпки и шляпки».
- Нет, - буркнул Люпин, неизменное дружелюбие которого в тот день подверглось не одному тяжелому испытанию.
- Вам не интересно?
- Я догадываюсь.
- И почему же, по-вашему?
- Следуя вашей логике, могу предположить, что причина кроется в том, что все женщины — невыносимые, непоследовательные болтушки, транжирки, истерички, растяпы и лентяйки, - кисло сообщил Люпин.
Профессор Снейп внезапно остановился, не обращая внимания на то, как его ботинки, причмокивая, обволакивает грязь, в которой, возможно, остались частицы магического удобрения.
- Я заметил в вашем голосе нотки скепсиса, коллега?
Люпин бросил через плечо совсем не по-люпински:
- В моём голосе нет никаких ноток, чего бы вам там не напоказывалось, коллега. Если вы твёрдо решили излить накопившееся раздражение на меня, делайте это побыстрее, и вернёмся к нашей миссии.
- Однако, - сухо бросил Снейп, двинувшись за ним следом. — Не дождавшись реакции на свои слова, он спросил: - Что заставило вас думать, что я изливаю своё раздражение?
- Прежде всего то, что ты его изливал, - нехотя отозвался оборотень. — А также то, что обращение «коллега» ты используешь исключительно тогда, когда желаешь дать выход переполняющему тебя язвительному сарказму. И ещё, пожалуй, то, что ты задаёшь вопросы, ответы на которые неизбежно приведут меня к прослушиванию очередной порции твоих претензий к миру.
- Значит, ты считаешь, что никаких претензий к миру у меня быть не может? Может, ещё скажешь что-нибудь в духе нашего директора относительно того, что жизнь представляется нам такой, какой мы желаем её видеть, а в этом чудеснейшем мире всё происходит единственно правильным образом? Не знаю уж, в чём заключается высший смысл того, что мы плетёмся по грязной дороге на поиски утраченного Фальшивого галеона, но, несомненно, директор бы его нашёл!
- Кстати, - мрачно заметил Люпин. — Пора бы нам аппарировать.

Вопреки их опасениям, хозяйка «Тряпок и шляпок», Гвлэдис Пуйлл, оказалась унылым, немногословным, анемичным созданием. Для нее хватило намека на то, что полученный ей от мисс Симмонс галеон оказался фальшивым: вывалив перед ними выручку за день, она преминула заметить:
- У меня тут всё посчитано.
Когда миссис Пуйлл удалилась, Люпин, покосившись на Снейпа, подкинул первую монету:
- Столица Лондона?
- На месте галеона я бы не приземлялся, - тут же заметил зельевар, отделяя свою часть денежной кучи.
- Тьфу, я хотел сказать, Англии, - сконфуженно поправился оборотень.
- Ничего страшного, попробуй спросить про Рим, - предложил ему Мастер Зелий. — Ну-ка, существовал ли Сократ на самом деле? — констатировав результат, он со вздохом заключил: - Попытка — не пытка…
Несмотря на смысловую глубину вопросов, задаваемых профессором Снейпом, ему удалось прикончить свою горстку монет первым; Люпин же осекся, увидев, что перед ним остался один-единственный галеон.
- Может, вы, коллега? — Он подвинул монету к зельевару.
- А почему это я? — упрямо возразил тот, возвращая ее Люпину. — Уверяю тебя, что даже в этом случае разочарование постигнет меня лишь на несколько миллисекунд раньше, поскольку я вовсе не собираюсь держать тебя в счастливом неведении.
- Ладно, - согласился оборотень со вздохом. — Столица этого, как его… Гондураса?
- Я подарю тебе на День рождения географический атлас, - ободряюще бросил Снейп Люпину, который застыл, уставив удрученный взгляд на безупречно золотистую поверхность галеона, - и таблицу умножения тоже. Только не читай ее при мне.
- Северус, - слабым голосом произнес тот, - что ты там говорил про мировую несправедливость? Так вот — все правда…

Восвояси отосланный профессорами, Гарри брел по коридору, размышляя о превратностях судьбы, которые для него персонально выливаются в то, что ему навязывают разнообразные деяния и просто ценные предметы, а потом обвиняют во всех смертных грехах, когда он оказывается не в состоянии с этим справиться. Посвящать друзей в то, что положение еще хуже, чем им представлялось, ему по понятным причинам не хотелось, в слизеринскую гостиную его тянуло и того меньше. Поэтому студент направился в библиотеку, пользуясь тем, что в его распоряжении было еще почти три часа. Хотя он твердо решил посвятить все это время занятиям, чтобы выгнать из головы посторонние мысли, уроки не спорились: он то и дело вспоминал то про свой промах, то про предстоящий суд над отцом, то про кентаврские пророчества, разбираться с которыми по уже сложившейся традиции предоставили ему. От отчаянных попыток уяснить принципы превращения бесполезного предмета в еще более бесполезный его оторвал негромкий голос Бастинды:
- Гарри, доброго вечера! — Стоило ему обернуться, как девушка поспешно добавила: - Не буду тебя отвлекать, у меня самой куча домашней работы.
- Привет! — радостно отозвался слизеринец. — А я и не заметил, как ты появилась.
- С трансфигурацией это немудрено, - рассудила хаффлпаффка, заглянув в его пергамент. — А где Рон с Гермионой?
- Не знаю. - Гарри постарался ответить как можно нейтральнее, однако девушка, по-видимому, почувствовала в его интонации какой-то подвох и встревоженно поинтересовалась:
- У тебя все в порядке?
- Да как бы сказать… - вздохнул слизеринец, но тут же взял себя в руки: - Да, все нормально.
- С учебой не ладится? — не унималась Бастинда. — Конечно, если не хочешь, можешь и не рассказывать.
Уловив в ее голосе легкий оттенок обиды, Гарри поспешил заверить ее:
- Да я бы и рад рассказать, только это не так просто… В общем, я потерял одну вещь, очень ценную, и вдобавок чужую… Но я не могу открыть всего: это в некотором смысле секрет. Честно говоря, эта история у меня уже в печенках, и если эта штука найдется, я тут же отдам ее, кому угодно, лишь бы век ее не видеть.
- А зачем же ты ее брал? — простодушно спросила Бастинда. — Конечно, если это не секрет…
- Да не брал я ее, - в сердцах бросил студент, - он сам мне ее подсунул, да еще и не объяснил, зачем. Сказал только, что это исключительно из теплых чувств к моему отцу, но теперь я уже в этом сильно сомневаюсь.
- Так это вещь профессора Снейпа? — предположила девушка.
- Нет, но уж лучше бы его…
- Значит, Зимородка? Фредерика Эштона?
- Как ты догадалась? — оторопел Гарри.
- Я слышала, что он был здесь недавно, - пожала плечами Бастинда. — А отец мне рассказывал, что в Азкабане он и О'Рахилли были приятелями. Эта вещь — часом не Фальшивый галеон? — усмехнулась хаффлпаффка.
- Это совсем не смешно! — обиделся Гарри. — И откуда это ты узнала?
- Ты что, серьезно? — нахмурилась девушка.
- Я-то да! — парировал слизеринец.
- О, Великий Мерлин! — выдохнула Бастинда, со стуком опустив локти на стол. — Ну хоть теперь-то ты расскажешь, как это случилось?
Гарри пришлось вновь объяснять тонкости круговорота монет в природе, заключив, что Снейп с Люпином уже приступили к поискам. Выслушав его, студентка задала единственный вопрос:
- А ты абсолютно уверен, что отдал именно Фальшивый галеон?
- А где же он, в противном случае?
- Ты сказал, что у тебя были деньги в другом кармане…
- Но именно что в другом!
- А ты не мог перепутать?
- Право и лево я уже с начальной школы не путаю, - ворчливо отозвался Гарри. — К тому же, деньги я не перекладывал, они как лежали в одном кармане, так и лежат…
- А профессор Люпин их видел?
- Зачем ему смотреть на мои галеоны? Он бы сам попросил, если бы посчитал нужным… — возразил слизеринец, хотя в глубине души у него зародилось сомнение. — Пожалуй, я все-таки покажу их профессорам, на всякий случай. Хотя я уверен, что они и без этого найдут пропажу в Хогсмиде.

Поскольку Снейп с Люпином еще не появились и никто не мог поручиться, что появятся в скором времени, Гарри решил прежде поделиться новыми соображениями с друзьями.
- И почему я об этом не подумала? — озадаченно бросила Гермиона.
- Потому что ты не в такой степени сомневаешься в моих умственных способностях, - мрачно отозвался слизеринец.
- Гарри, я вовсе не имела в виду… - расстроенно заметила Бастинда.
- …что я — лунатик и растяпа? — саркастично закончил студент.
- Гарри, иногда ты до боли напоминаешь мне О'Рахилли! — неожиданно заметил Рон. — Особенно когда считаешь, что твое самолюбие якобы задето.
Припечатанный характеристикой друга, слизеринец умолк, что позволило Бастинде заметить:
- Действительность слишком часто отличается от представлений о ней, чтобы всецело на них полагаться.
- Но я же согласился показать монету Люпину со Снейпом, что еще? — Судя по голосу Гарри, он еще не готов был забыть о своих обидах.
- Мы можем пока что проверить галеоны сами, пока профессора не вернулись. — В Гермионе вновь проснулась тяга к экспериментам.
- Ты только постарайся, чтобы от этих монет к моменту их прихода хоть что-нибудь осталось, - предостерег ее Рон.
Заклинания, включенные в список Рона и Гермионы, никаких результатов не дали, после чего гриффиндорка приуныла и ее интерес к монетам несколько поутих. Бастинда также выглядела подавленной, Рон — уставшим, а на настроение Гарри это почти не повлияло, поскольку он без того был уверен, что заветного галеона среди завалявшихся в его кармане денег нет. Он то и дело украдкой поглядывал на Карту Мародеров, не опасаясь, что пергамент заинтересует хаффлпаффку: казалось, ее внимание всецело привлечено опытами гриффиндорцев. Наконец Гарри подскочил с места, предположив:
- Наверно, пора проверить, не вернулись ли Люпин и Снейп. — С этими словами он сгреб монеты со стола и направился к выходу, напутствуемый пожеланиями удачи троих оставшихся друзей. Из вредности он не обернулся, хотя ему и хотелось.

Слизеринец ожидал, что его появление не вызовет особого восторга в свете предшествующих событий, но к подобной реакции был не готов: смерив его хмурым взглядом, Люпин процедил:
- Что еще? — так и не впустив студента в комнату.
- Профессор, здесь такое дело… - смешавшись от нелюбезного приема, замялся Гарри. — Я подумал, может, вы…
- …полдня болтался в поисках известной нам обоим вещицы? — тяжело вздохнул оборотень. — Да, Гарри, ты прав.
- Он нашелся? — с надеждой спросил слизеринец.
Новый вздох Люпина был красноречивее любых слов.
- Профессор, я хотел бы, чтобы вы взглянули на другие галеоны, которые были при мне. На всякий случай.
- Что ж, разумная мера, - признал Люпин. — Надеюсь, их было не очень много?
- Всего три. — Гарри выложил их на стол.
- Хорошо, что ты не вздумал тащить с собой все состояние своих настоящих и мнимых родителей, - прокомментировал это оборотень. Подняв первую монету, он подкинул ее со словами: - Дважды два! — поймал, отложил и взял следующую. — Четырежды четыре! — потянувшись было к последнему галеону, он потрясенно уставился на тот, что держал в руке, то же сделал и Гарри.
Поверхность монеты потемнела, словно в ее центре образовалась миниатюрная черная дыра, и на этом фоне вспыхнули красноватые цифры — один и шесть.
- Вот это номер… - пробормотал Люпин, тут же спрятав монету в ладони. — Что же, прими мои поздравления, Гарри: ты все-таки не потерял Фальшивый галеон, и этот пустячный инцидент стоил лишь пары часов нашего с профессором Снейпом времени. — В голосе оборотня зазвучала убийственная ирония. — Кстати, я должен показать ему эту вещицу. — Собравшись было выйти, преподаватель обернулся: - Да, Гарри, вообще-то, тебе уже четверть часа как полагается быть в твоей гостиной. Баллы я на сей раз снимать не буду, но если ты не отправишься к себе без промедления, за последствия я не ручаюсь.

Вид у Гарри, когда он снова появился в гостиной Гриффиндора, был не очень радостный, поэтому Рон, Гермиона и Бастинда даже не прервали беседы с его появлением. Но он тут же ошарашил их, устало заявив:
- Нашлась она, монета… - Когда все внимание переключилось на него, Гарри нехотя добавил: - Действительно лежала в другом кармане…
Хаффлпаффке стоило отдать должное — она ни слова не проронила о том, как он изначально воспринял ее догадку. Рон же незамедлительно поинтересовался:
- Расскажи, как вы это выяснили! Ведь из наших заклинаний ни одно не подействовало.
- Профессор Люпин задал вопрос, подкинул галеон, и на нем появился ответ… Только не спрашивайте меня, какая именно разновидность магии тут задействована.
- Можно предположить, что это какой-то род ментальной магии — зависимой от сознания волшебника, - задумчиво начала Гермиона.
- Это что, намек на то, что у меня мозгов нет? — тут же обиделся Рон.
- Нет, но, помнится, такие заклинания очень трудно выявить. Потому что пока они не задействованы, они вроде как и не существуют…
- Так и где этот Фальшивый галеон? — нетерпеливо прервал подругу Рон.
- Отдал Люпину, - пожал плечами Гарри.
- Какого дементора? — возмутился гриффиндорец. — Тебе же ясно было сказано: из рук его не выпускать!
- Вот уж нет, с меня хватит! — заявил слизеринец. — Не хватало еще снова его потерять, на сей раз с концами. Пусть теперь Люпин об этом галеоне печется.
- Я, конечно, не то чтобы не доверяю Люпину, - продолжал возмущаться Рон, невольно привлекая к себе внимание собравшихся в гостиной товарищей по факультету, - но если его препоручили тебе, значит, какая-то причина в этом была, иначе его Люпину бы и отдали! Ты б его еще Снейпу сдал на хранение!
- Рон, тише! — принялась увещевать его Гермиона.
- И вообще, нам пора по своим гостиным, пока нас не оштрафовали, — завершил дискуссию Гарри. — Бастинда, пойдем.
Они уже почти дошли до гостиной Хаффлпаффа, когда девушка осторожно заметила:
- Не расстраивайся, Гарри! Как говорил мой отец, все хорошо, что не Азкабаном кончается…
- Да я и не думаю расстраиваться, - возразил слизеринец и смущенно добавил: - Ты, это, извини. Я был неправ.
- Все ошибаются, - обезоруживающе улыбнулась Бастинда.
- Тогда до завтра. — Гарри наклонился, быстро поцеловал ее в щеку и поспешил к собственной гостиной, гордый своей отвагой.

Люпин же, стоило слизеринцу выйти, критически осмотрел галеон и покинул кабинет, направившись к подземельям. Постучавшись, он удостоился одной из самых раздраженных в богатом арсенале недовольных интонаций профессора Снейпа:
- Люпин, если это ты…
- Это именно я, как вам, по-видимому, отлично известно, - как можно нейтральнее заявил оборотень и зашел в комнату.
Профессор Снейп сидел за столом, потягивая какую-то противную на вид жидкость из серебряного бокала.
- Советую быть крайне осторожным в выборе слов, - сразу заявил он коллеге. — Потому что, если я услышу хоть что-то, отдаленно напоминающее мне о Сам-Знаешь-Чем, я за себя не ручаюсь.
- Как нелюбезно с твоей стороны, - флегматично отозвался Люпин. — А я-то хотел тебя порадовать… Как ты думаешь, что это? — С этими словами он выложил на стол золотую монету.
Вопросительно воззрившись сперва на галеон, а после на оборотня, профессор Снейп сказал:
- Я, конечно, не знаю, но рискну предположить, что ты обнаружил это закатившимся в какой-то угол по пути из слизеринской гостиной в гриффиндорскую, или в Главный зал, ну или куда там еще ходит наша Последняя Надежда…
- Не совсем, хотя мыслишь ты в верном направлении, - заметил Люпин. — Вся эта путаница с разными карманами служила одному: запутать нас окончательно… В общем, не знаю как, но Гарри забросил Фальшивый галеон не в тот карман, но чудом его не потратил, и покончим на этом. Главное — что нам больше не надо его искать.
- Это верно, а то второго такого дня я бы не выдержал, - сказал зельевар, с интересом разглядывая монету. — Могу я? — вопросительно бросил он.
Его коллега кивнул.
- Что же является столицей Гондураса, настолько заинтересовавшего мистера Люпина по неизвестной причине? — С этими словами он подбросил галеон, и, когда тот со стуком опустился на поверхность стола, в образовавшемся темном пятне проступило слово: «Тегусигальпа», написанное такими маленькими буквами, что их едва можно было разобрать, даже поднеся галеон к глазам.
– Представляю, как выглядел бы ответ, если бы я попросил процитировать Межрасовую конвенцию, - ухмыльнулся Снейп. - А вот что интересно… - он вновь подкинул галеон, быстро сказав: - Кто свистнул мой конспект по нумерологии на третьем курсе?
- Снейп! — возмущенно вскрикнул оборотень, покрывшись красными пятнами.
Ловко поймав монету, зельевар заглянул в ладонь, покачав головой:
- Ну-ну, нечто в этом роде я и предполагал. А еще и староста…
- Я же вернул его на следующий день, - пробормотал Люпин. — А вы, оказывается, злопамятная жадина, сэр. И вообще, отдай галеон немедленно!
- Это еще почему? — В голосе Снейпа послышалось злорадство. — Насколько я понимаю, прав на него у тебя ничуть не больше, чем у меня.
На лице Люпина возникло удрученное выражение, но он предположил:
- Ну, потому, что Гарри отдал его мне… и потому, что я работал с Эштоном… Поэтому он доверяет мне больше… наверно.
- Ладно, - примирительно отозвался зельевар. — Еще одну минуту. — Он подбросил монету, спросив: - Оправдают ли Рахилли?
Но на сей раз поверхность галеона не изменилась; на всякий случай перевернув его, Люпин заметил:
- Наверно, это потому, что вопрос относится к будущему, а его с точностью предсказать невозможно.
- Действительно, - согласился Снейп и задал другой вопрос: - Где сейчас скрываются дементоры?
Но галеон вновь шлепнулся на стол обычной монетой. Заинтригованный, профессор тут же снова подкинул его в воздух:
- Где я держу споры папоротника? — Теперь на золотом кругляшке проступило черное пятно с двумя строчками: «Шкаф у двери, третья полка, слева».
- Довольно-таки точно, - прокомментировал это Люпин. — С другой стороны, мне вот лично непонятно, что за шкаф, у какой двери, и откуда третья полка: снизу, сверху…
- Сверху, - скупо отозвался Снейп. — Полки всегда считают сверху — так удобнее.
- А вот и нет, - возразил оборотень. — Я лично считаю снизу…
- Пребывай я каждый месяц в четвероногом состоянии, возможно, я оценил бы твою систему, - съязвил зельевар. — Кстати, ты заметил: ответ появляется то с одной стороны, то с другой, в зависимости от того, какой стороной вверх упала монета.
- И что с того? — обиженно буркнул Люпин.
- А то, что, выходит, изначально это вообще не галеон, он из чего-то трансфигурирован. В противном случае изменениям всегда подвергался бы орел, или решка, или уж и то, и другое.
- А ты что думал, откуда в Азкабане галеоны? — проворчал оборотень.
- Неужто наш общий друг подался в фальшивомонетчики? — развеселился Снейп. — Это хотя бы из сикля сделано?
- Нет. И вообще не из монеты.
- Из чего же? Насколько мне известно, галеон с большим трудом можно трансфигурировать из более мелких денег, и то от него за милю будет разить фальшивкой, а уж с другими предметами, даже золотыми, это проделать положительно невозможно…
- Может, я и пребываю в четвероногом состоянии каждый месяц, - парировал Люпин, - но чужие тайны хранить умею.
- Была бы тайна, - демонстративно фыркнул Снейп, вновь подбрасывая монету: - А вообще дементоры на свете есть? - На галеоне высветилось лаконичное «да». - И, надо понимать, они где-то находятся? — вновь получив утвердительный ответ, зельевар продолжил: - Ну так где? — Но теперь никакого потемнения не наблюдалось.
- Не понимаю, чего ты хочешь добиться? — заметил Люпин.
- Самой малости: понять, как эта штука работает. До сих пор я лишь убедился, что она дает ответы, которые мне и без нее известны.
- И столицу Гондураса? — насмешливо предположил оборотень.
- Я, в отличие от некоторых, имею кое-какие познания как в области маггловской географии, так и в сфере арифметики, - горделиво заявил зельевар. — Так где стоит банка с морскими желудями? — Последний вопрос предназначался галеону, и на нем проступили слова: «На нижней полке, под мешком рябины».
- Ты решил пользуясь случаем провести инвентаризацию своих запасов? — устало поинтересовался оборотень. — Тогда я, пожалуй, оставлю тебе Фальшивый галеон до завтра…
- А ведь дело в том, - озадаченно отозвался зельевар, - что я потерял эту банку больше месяца назад… Погоди-ка секунду. — С этими словами он полез в стоящий в углу захламленный шкаф и после минутной возни извлек из его пыльных глубин склянку, в которой плавало что-то весьма омерзительного вида. — Все-таки полезная штука этот ваш галеон…
- Ну-ка… - Люпин забрал у него монету и подбросил со словами: - Какой номер дома последний по Копытной улице? — назвав для этой цели один из трактов Хогсмида. Получив ответ: «17», он продолжил: - Какой дом последний по Риджент-стрит? — На сей раз ответа не последовало. — Я не знал ни того, ни другого, - признался Люпин. — Может, галеон повествует только о том, что находится ближе?
- Это ты о Гондурасе? — парировал Снейп. — Конечно, никому неизвестно точное расположение Хогвартса, но, уверяю тебя, вероятность того, что он находится в Южной Америке, ничтожно мала.
Люпин смутился, а зельевар попробовал снова:
- Где МакГонагалл держит свой дневник? — Не получив ответа, он пояснил: - А ведь она ведет дневник, я точно знаю. — Сколько в библиотеке экземпляров «Истории Хогвартса»? — На монете появилось число «16». — Где лежат носки Ремуса Люпина?
- В комоде, - сердито ответил оборотень, отбирая галеон, на котором, впрочем, так ничего и не проступило.
- Ничего не понимаю, - озадаченно отозвался Снейп. — К твоему сведению, я не знал ответа ни на один из этих вопросов. И уж, конечно, мне не приходило в голову пересчитывать «Истории Хогвартса», равно как и любые другие библиотечные сокровища.
- Наверно, Эштон его все-таки не доработал, - предположил Люпин. — Но кое-что, как ты убедился, он все-таки может, поэтому следует подыскать ему место получше. Желательно такое, чтобы мы сами с трудом могли до него добраться.
- Конечно, можно нагородить огород, как с Философским камнем, - задумчиво произнес Мастер Зелий, - но не знаю, есть ли в этом смысл…
- Я не предлагаю устраивать что-то сверхъестественное, чтобы всем уж точно стало известно, где лежит Фальшивый галеон, - возразил Люпин. — Напротив, надо придумать нечто такое, что и в голову никому не придет…
- В таком случае, можно спрятать его в стойле той оглушительной коровы, - усмехнулся его коллега. — Искать там вряд ли будут, а если и станут, то долго не продержатся… Но я, собственно, имел в виду другое: возможно, с некоторых пор прятать Фальшивый галеон пропал всякий смысл.
- У тебя есть причины так думать? — нахмурился оборотень. — Тебе что-то стало известно?
- Скорее, это предположение… - туманно изрек зельевар. — Скажи начистоту, тебе не кажется подозрительной вся эта история с карманами, магазинами, монетами?
- Ну уж подозревать Гарри… - начал было Люпин, но Снейп прервал его:
- Нет, Поттер-Бывший, конечно, тот еще обалдуй, но не вызывает абсолютно никаких подозрений. Но посудите сами: при каких обстоятельствах пропал галеон, О’Рахилли ничего толком сказать не может; то, что он оставил его в магазине, мы установили исключительно с его слов. Зная его рассеянность, мы с легкостью ему поверили, хотя следовало сразу рассмотреть возможность кражи, особенно учитывая ценность предмета.
- Но ведь никто не знал, что галеон у Гарри… - засомневался оборотень.
- На твоем месте бы не был столь уверен, - возразил Снейп. — Хоть Эштон и не является популярной личностью, в школе хватает тех, кто знает его в лицо; а если принять во внимание охоту на Фальшивый галеон, развернувшуюся за стенами этой школы, нельзя исключать, что кто-то мог и догадаться о цели его визита. И, предвидя твои возражения, я вынужден признать, что подозрение в первую очередь падает на мисс Гонт.
Люпин нахмурился, но промолчал.
- Прежде всего, галеон пропал именно во время их свидания; и, насколько я знаю современную молодежь, они отнюдь не гуляли, взявшись за руки. Стоит ли говорить, что вытащить монету из кармана молодого человека при этом — пустячное дело.
- Но ведь мы нашли Фальшивый галеон, - заметил оборотень. — Следовательно, никакой кражи не было.
- Да, нашли, но, опять же, при каких обстоятельствах? Я не оспариваю того, что мистер О’Рахилли — растяпа, но он вполне определенно утверждал, что уверен в том, в какой карман он что положил.
- Его отец как-то в течение четверти часа меня уверял, что Азкабан находится в Тихом океане, - мрачно заметил Люпин. — Правда, в конце концов он согласился со мной со словами: «Похоже, я ошибся, но ведь Атлантический и Тихий так легко перепутать: ведь они заканчиваются на одни и те же буквы».
[прим. авт.: Да, в английском языке тоже: Atlantic и Pacific]
Не обращая внимания на его слова, зельевар продолжил:
- А подбросить монету обратно еще проще, чем извлечь ее.
- Но какой смысл красть монету, а потом возвращать? — скептически возразил профессор ЗОТИ.
- А вот тут надо иметь в виду, зачем в принципе понадобилось ее красть, - торжествующе парировал Снейп. — Думаю, ты не станешь спорить с тем, что многие люди хотят прибрать Фальшивый галеон к рукам по одной и той же причине: он дает знание, которое в свою очередь дает власть. Конечно, в таком случае едва ли тот, кому удалось его заполучить, расстанется с ним по доброй воле; но вполне возможно, что монета понадобится этому человеку лишь для ответа на некоторые особенно животрепещущие вопросы, тогда для него будет вполне логичным побыстрее вернуть ее на место, не привлекая к себе подозрений.
- И что же это за вопросы в случае с мисс Гонт, как ты считаешь? — сухо поинтересовался Люпин.
- Мне не хотелось бы предполагать худшего, - заметил Снейп, - но нам обоим известно, что Темному Лорду прежде, чем начать действовать, необходимо кое-что выяснить наверняка. В противном случае ему даром не нужен был бы ни Эштон, ни его галеон, и Б.К. не пришлось бы скрываться, в спешном порядке препоручив свою драгоценность кому попало. И, честно говоря, мне не верится, что Вольдеморт не успел обзавестись в школе своими сторонниками, а внезапный интерес О’Рахилли к мисс Гонт сам по себе достоин подозрения. Если учесть историю их семьи…
- Я никогда не поверю в обвинения против Аврелия Гонта, - решительно прервал его Люпин, - потому что я знал его, в отличие от тебя.
- А я и не утверждаю, что он был пособником Темного Лорда, - парировал зельевар, - потому что наверняка знаю, что это не так, в отличие от тебя. Другое дело, что мои свидетельства имели не так уж много веса. Но я также знаю, с какой настойчивостью Вольдеморт пытался привлечь Гонта на свою сторону, потому что, похоже, он одержим идеей воссоединиться со своей последней магической родней. И кто поручится, что, потерпев неудачу с отцом, он не принялся за дочерей?
Побледневший Люпин спросил:
- И что же теперь делать?
- А что нам остается? Ждать и надеяться, что мои подозрения беспочвенны… - Снейп поднес монету к глазам, - или что эта азкабанская головоломка достаточно неисправна, чтобы не выдать Темному Лорду того, что он хочет…

На всякий случай, в последующие дни Гарри старался избегать как Снейпа, так и Люпина, справедливо полагая, что так будет лучше для всех троих. Однако на исходе второго дня декан его факультета подошел к нему сам, причем, судя по его виду, отнюдь не затем, чтобы оборвать жизнь студента каким-нибудь особенно неприятным образом.
- Вы помните, что слушание состоится в среду, О’Рахилли? — спросил он а затем, дождавшись кивка Гарри, добавил: - В этот день вы будете освобождены от занятий, и я буду вас сопровождать.
Узнав, что отправится на процесс не в одиночестве, слизеринец почувствовал облегчение: воспоминания о собственном судилище были еще живы. Убедившись, что даже Снейп не преисполнен жаждой мести, Гарри рискнул зайти к профессору ЗОТИ, чтобы поделиться своими переживаниями по поводу предстоящего процесса. Тот, к немалой радости студента, ни словом не упомянул про галеон, внимательно его выслушав. Закончив, Гарри спросил:
- А вы не поедете, профессор?
- Зачем? — отозвался Люпин. — Я ведь не свидетель. К тому же, в дополнение к собственным занятиям, в этот день мне придется замещать профессора Снейпа. — Отхлебнув чаю, он добавил: - Ты, главное, не теряй присутствия духа, как бы там ни обернулось на слушании. В любом случае, можно будет подать апелляцию.
От этих слов сердце Гарри ухнуло куда-то в пятки: одно дело, когда стращает Снейп, у которого к этому, можно сказать, призвание, и совсем другое, когда такие намеки подбрасывает Люпин, который обычно старается указать на светлую сторону любого происшествия.
- Думаете, Лоэгайре могут осудить? — решился спросить он.
Оборотень вздохнул:
- Самое лучшее, что можно было бы сделать — это сменить твоему отцу фамилию… На Смит. Или, скажем, на Поттер. — Люпин усмехнулся. — К сожалению, имя О’Рахилли вызовет у присяжных не самые приятные ассоциации. Да и вообще дело не из простых, что уж там говорить… Рахилли здорово наломал дров со своей научной самодеятельностью. Мог, хотя бы, учесть печальный пример своего зятя, так ведь нет: видимо, твердо решил продолжить семейную традицию.
Несмотря на то, что все мысли Гарри были заняты слушанием отца, он не удержался от того, чтобы спросить:
- А многие из О’Рахилли занимались почвоведением?
- Что значит — многие? - с легким недоумением отозвался Люпин. — Подобными вещами не увлекались даже Рахилли, здесь твой отец, как и во всем, отличился.
- Я видел книгу, одним из автором которой был Руадан О’Рахилли, по почвоведению, - пояснил студент.
- Ну, разве что еще Руадан, что неудивительно, если учесть… - Спохватившись, профессор оборвал фразу на полуслове, смущенно кашлянув. Но Гарри тут же переспросил:
- Если учесть что?
- Ну, в общем, его круг общения, - еще больше смешался Люпин. Гарри на секунду задумался, а потом спросил:
- Вы не о Гриндевальде?
Люпин смерил его ошарашенным взглядом:
- Откуда ты узнал о Гриндевальде?
- Мне рассказал управляющий, в поместье Рафферти, - ответил слизеринец, рассудив, что, поскольку его родовое имение сравняли с землей, эльфу эти откровения теперь уж точно не повредят. — Он рассказал мне не так уж много, но это было довольно любопытно…
- Не сомневаюсь, - сухо заметил профессор. — Но я надеюсь, что ты ни с кем, кроме меня, этими откровениями не делился?
- Нет, вообще-то, - чистосердечно признался Гарри, подумав, что удержал эти сведения при себе скорее не из осторожности, а из-за того, что происшествия, следующие одно за другим, полностью заслонили это в его сознании. — Выходит, что Валенд Грид — это Гриндевальд? — сообразил он, с трудом припомнив имя соавтора его прадеда, значившееся на найденной Невиллом книге, и сопоставив это со страстью Вольдеморта к анаграммам, которую тот, по-видимому, перенял у предыдущего Темного Лорда.
- Гарри, - раздраженно вздохнул Люпин, - я надеюсь, ты понимаешь, что некоторые аспекты истории твоего рода лучше бы придать забвению?
- Я не против это сделать, - отозвался студент, - но прежде мне надо их выяснить! А то, по правде, мне надоело, что я все узнаю последним, а эти аспекты так или иначе всплывают в самые неподходящие моменты.
- Ладно, ладно, - примирительно бросил оборотень. — Не знаю, чего тебе там наговорил твой управляющий, но, по-видимому, основные обстоятельства всей этой истории тебе известны, пусть и в несколько тенденциозной форме, а переубеждать тебя я в любом случае не собираюсь. Но я могу судить, что о чем тебе неизвестно, так это о том, какую роль в событиях тех лет сыграло почвоведение. На самом деле, весьма и весьма второстепенную, но и этого хватило, чтобы запретить эту науку на десятилетия вперед, несмотря на колоссальный вред, который это ограничение нанесло магическому сельскому хозяйству. Гриндевальд, как тебе, наверно, поведали, был большим ученым и вообще выдающимся умом эпохи, наряду с Дамблдором. На этой почве — в прямом смысле и переносном — он и сошелся с твоим предком, который, несмотря на крайне активный образ жизни, не гнушался и научных изысканий. В принципе, можно понять их обоих: Гриндевальд был молод, полон веры в свои безграничные возможности и честолюбивых надежд изменить мир к лучшему, и Руадан так же был молод, полон жажды действия и намерений отвратить от своего народа нависшую над ним угрозу гибели. И оба они, прежде всего, желали одного — справедливости. Сказать по правде, положение, в котором маги Ирландии пребывали в начале двадцатого века, иначе чем бедственным не назовешь: друидическая традиция жестоко преследовалась, а в Министерстве магии всерьез шли разговоры о том, что будет более целесообразным - просто запретить ирландским волшебникам пользоваться магией, в любом виде, или истребить их всех, что было бы гораздо более действенно. Но, как видишь, и в Англии не все маги безоговорочно разделили общепринятый взгляд на эту проблему, нашлись те, кто приняли сторону угнетенных, и так вышло, что впереди них оказался Гриндевальд, а Дамблдор — по другую сторону баррикад. А ведь, сложись обстоятельства немного по-другому и поддайся наш директор тогда на благородному порыву друга, картина мира сейчас могла бы быть совсем другой. Так вот, то, что начиналось с вполне мирных заявлений, постепенно переросло в прямые угрозы, а затем и в столкновения — и, справедливости ради, немалую роль в этом сыграла позиция, занятая Министерством магии, которое ни в какую не желало идти даже на малейшие уступки, а вместо этого хватало каждого, кто попадался под руку. И благие помыслы вылились в гражданскую войну, где всякое благородство было забыто. Но не могу не признать, что иного выхода у Руадана О’Рахилли и его сторонников не было: их попросту загнали в тупик, и, сделав первый шаг, они были вынуждены идти до конца. И тогда на первый план вышло почвоведение. То, что в мирные дни было безобидными научными разработками, превратилось в грозное оружие. Отравленная земля, культурные растения, ставшие смертельно опасными, голод, паника и безумие — думаю, что, если бы Гриндевальд и О’Рахилли представляли себе все последствия своих действий, они не решились бы на этот шаг, после которого от них отвернулись одни из самых надежных приверженцев. Известно ли тебе что-нибудь о прошлом профессора Келтхайра?
Гарри поспешно замотал головой.
- Не знаю, правильно ли с моей стороны рассказывать тебе об этом… - засомневался Люпин, - но рано или поздно ты все равно об этом узнаешь, благо доброхотов хоть отбавляй, - с неодобрением прибавил он. - И лучше, если тебе расскажет об этом кто-нибудь не слишком предвзятый. После того, как О’Рахилли и Гриндевальд применили магическое удобрение вопреки воле большинства своих сторонников, один из них, Каирбриу Келтхайр, решил положить конец этому взаимному истреблению. Он выдал властям зачинщиков — Геллерта Гриндевальда, Руадана О’Рахилли… и Конари Рафферти.
Гарри подскочил на стуле в нетерпении:
- И он… тоже?
Люпин ровным голосом продолжил, словно не заметив вопроса:
- Гриндевальд был убит, а О’Рахилли и Рафферти ждал Азкабан за преступление, к которому Рафферти не имел отношения — удобрение было применено без его ведома.
Слизеринец нахмурился, медленно проговорив:
- Значит, Келтхайр предал двух моих предков… из-за почвоведения…
- Гарри, мне подробнее рассказать тебе о том, что натворили эти твои предки? — начал раздражаться Люпин. — Я ни в коем случае не хотел бы очернять их в твоих глазах, но если ты собираешься продолжить в том же духе…
- Нет, профессор, я вовсе не собираюсь мстить, если вы об этом, - поспешно возразил Гарри. — Что бы там ни было, это все давние дела… Но боюсь, они могут иметь отношение и к настоящему. Дело в том… - студент набрал в грудь побольше воздуха, - что Келтхайр слышал, как я рассказывал Невиллу о светящихся деревьях, - и совсем упавшим голосом он закончил: - А на следующий день отца арестовали…
Оборотень смерил его взглядом, не оставляющим никаких сомнений в том, что он думает об истинных умственных способностях Гарри. Слизеринец виновато потупился, думая, что ошибался в том, что после истории с галеоном ему в глазах профессора падать уже некуда, и осторожно заметил:
- Вы только профессору Снейпу об этом не говорите, а? Кстати, - вспомнил он, - ведь Снейп тоже участвовал в разработке этих удобрений, почему же тогда все шишки падают исключительно на моего отца?
- К слову, Гарри, - помрачнел оборотень, - не вздумай сказать об этом на суде.
- Неужели вы думали, что я собираюсь на него доносить? — оскорбился юноша.
- Разумеется, нет, - заверил его Люпин. — Но мало ли что может вырваться… Учти, что на слушании каждое твое слово может иметь решающее значение, поэтому следи за собой, как никогда.
- Это я уже понял, - вздохнул Гарри.

Когда студент ушел, Люпин долго перекладывал по столу сахарные палочки, выстраивая из них какие-то геометрические фигуры, затем сгреб их в кучу и поднялся с места.
Если зельевара и удивил его приход, то он не показал вида, бросив только:
- На двадцать минут позже.
- Позже чего? — озадаченно переспросил оборотень.
- Позже обычного. После того, как от меня уходит Поттер, обыкновенно спустя час появляешься ты, чтобы поговорить о нем же. Видимо, он каждый раз тебе плачется, как жестоко я над ним измываюсь.
- Прекрати, Северус, - рассеянно бросил профессор ЗОТИ, - я к тебе с серьезным разговором.
- Надо понимать, о нашем узнике?
- Да, - с легким удивлением смерил его взглядом Люпин. — Вернее, немного о другом: все это время меня не оставляла мысль: как именно всплыла на поверхность эта история с удобрениями?
- Кажется, я упоминал, что Рахилли не особенно пекся о конфиденциальности. Эти насаждения мог узреть любой, по случаю оказавшийся поблизости. И, имея хоть пару извилин в голове, догадаться, в чем там дело.
- Да, но, скажи на милость, кому могло понадобиться это Мерлином забытое место? Насколько я знаю, кроме хибары О’Рахилли, там ничего нет на многие десятки миль кругом.
- Но нам самим там что-то понадобилось? Кроме того, ведь потребовалось что-то Пожирателям смерти, которые разнесли эту самую хибару по камушкам менее месяца назад?
- Да, это тоже загадка, - согласился Люпин, - но, быть может, их целью были мракоборцы, охранявшие оцепленный район с уничтоженными деревьями?
- А кто, в таком случае, был их целью в поместье Рафферти, которое они сровняли с землей той же ночью? - торжествующе прищурился зельевар. — Только не говори, что этот лопоухий болтливый эльф.
- Как знать, - уклончиво отозвался Люпин. — В любом случае, думаю, ты взглянешь на обстоятельства дела О’Рахилли несколько по-другому, если узнаешь, что об удобрении узнал Келтхайр, причем именно в день, предшествующий аресту.
- Каким образом? — переспросил Мастер Зелий.
Оборотень красноречиво развел руками.
- Вот балбес! — выругался Снейп. — Я начинаю думать, что мое предложение относительно зашивания рта О’Рахилли имеет под собой разумные основания…
- Не кипятись, - примирительно заметил Люпин. — Сейчас главное — это понять, действительно ли Келтхайр имел к этому отношение.
Подумав, Снейп изрек:
- А зачем ему это нужно?
- Если учесть обстоятельства его размолвки с Руаданом О’Рахилли…
- Думаешь, что он увидел в Гарри преемника Руадана? — усмехнулся зельевар. — Уверяю тебя, это совсем не тот масштаб, а друидам свойственны какие угодно недостатки, но уж точно не беспочвенное паникерство. Мотивы личной мести тоже можно смело исключить: друиды если и пакостят, то абсолютно бескорыстно. Ко всему прочему, не думаю, что, даже пожелай того Келтхайр, ему удалось бы натравить на Рахилли Министерство: в Ирландии влияние Келтхайра велико, но на английскую землю оно не распространяется. Разве что за него в Министерстве действовал кто-то другой…
- Знать бы, кто… - мрачно повторил Люпин.
- А что толку, если бы мы и узнали? — возразил Снейп. — На деле, недоброжелателей у Рахилли хоть отбавляй, хоть и не у всех достает решительности высказать свою позицию. Что-то мне подсказывает, что на этом слушании почвой дело не ограничится; как бы присяжные не вошли в раж, припомнив процессы былых времен над его родственниками… Кстати, у меня ведь для тебя тоже имеется новость.
- Судя по твоей интонации, не из приятных? — без энтузиазма отозвался профессор ЗОТИ.
- Верно. Король-Рыбак пропал.
- Как — пропал? — встревоженно переспросил Люпин.
- Исчез. Испарился. Как он сам выражается, «смотал удочки». Все Министерство гудит, хотя в открытую об этом не говорят.
- Что же, все к этому и шло, - сокрушенно подытожил оборотень. — Как ты думаешь, он скрылся по собственной воле, или…
- Не имею ни малейшего понятия, - резко отозвался Снейп.

В гостиной Слизерина Драко остервенело изучал какой-то очередной труд по дементорологии. В последние дни Гарри начал замечать у него необычайное рвение к этому благородному предмету, превышавшее даже то, что Малфой выказывал при О’Рахилли; он даже забросил свои литературные труды и квиддичные тренировки, посвящая каждую свободную минуту дементорам, что сказывалось на его характере далеко не самым лучшим образом. Хотя в последнем Гарри успел уже неоднократно убедиться, он все же рискнул обратиться к однокурснику, полагая, что его также интересует предстоящее слушание. Драко выслушал его с довольно мрачной миной, но против обыкновения ни разу не прервал. Когда Гарри заключил:
- Уж не знаю, как оно пройдет, но все, что я до сих пор слышал, звучало довольно устрашающе, - Драко задумчиво заметил:
- А, может, для него это был бы и не худший вариант. — В ответ на вопросительный взгляд Гарри он пояснил: - Чтобы его подольше подержали под следствием, я имею в виду. А то при нынешних обстоятельствах у него есть шансы уцелеть, разве что, будучи под арестом…
Гарри почувствовал, что его прямо-таки распирает от возмущения: даже не столько из-за позиции слизеринца, о которой он и так догадывался, сколько из-за того, как спокойно тот об этом говорит.
- Ты что, думаешь, что твои шансы возрастут, если его упекут на веки вечные? — взвился Гарри, чувствуя, что, пожалуй, готов наговорить лишнего, но остановиться уже не мог. — Да эту Эвин скорее выдадут за Финнигана, чем за тебя! Твоя захудалая родословная не произвела бы на ее родителей никакого впечатления, даже будь она насквозь ирландской, а одной десятой крови твоих английских предков хватило бы, чтобы вызвать у них отвращение! — Чего бы Гарри ни хотелось на самом деле, эффект у его слов, несомненно, был выше всяких ожиданий: Драко вскочил, хватая ртом воздух и явно мучаясь в выборе между самыми страшными известными ему заклятьями. Гарри также на всякий случай поднялся на ноги, вытащив палочку, хотя весь его запал уже сошел на нет и он судорожно соображал, как бы замять этот конфликт, не доводя его до очередной гражданской войны, которой, по-видимому, добивалась текущая в его венах кровь мятежных предков. По счастью, их тугодумные однокурсники на диво быстро сориентировались, оттеснив студентов друг от друга и отобрав палочку у Малфоя; свою Гарри отдал добровольно.
- Я не буду драться с тобой на дуэли, - быстро заметил Гарри, видя, что Драко, устав поносить своих не в меру благожелательно настроенных однокурсников, вновь собирается обратиться к нему. — Я пока точно не знаю, как у меня обстоит дело с кровными врагами, но подозреваю, что их и без Малфоев предостаточно. И вообще готов принести извинения. Хотя это ты начал, а не я.
Но Драко также поумерил пыл и мрачно буркнул:
- Проехали, - смерив Гарри взглядом, в котором читался такой укор, что слизеринцу даже стало стыдно, хотя он сам не понимал, отчего.

Ретировавшись из родной гостиной в библиотеку, Гарри рад был встретить там Гермиону, в обществе которой так уютно было приобщаться к вечным академическим ценностям. Успешно справившись домашним заданием, он отложил перо и, положив щеку на ладонь, задумчиво изрек:
- А ведь в этом году мы заканчиваем Хогвартс… Но я даже не представляю себе, что будет дальше.
- Тебя так расстраивает перспектива покинуть школу живым? — раздраженно спросила гриффиндорка, у которой не выходило задание по астрологии.
- Нет, но… Видимо, в последнее время меня слишком часто донимали вопросами, чем я хочу заняться…
- Мне казалось, у тебя неплохо получается их игнорировать, наряду со всеми остальными, имеющими отношение к учебе, - бросила девушка, не отрываясь от пергамента.
- Тебе-то легко говорить, - вздохнул слизеринец. — Твоя карьера, небось, расписана не по дням а по часам.
- Не говори ерунды. — Гермиона наконец оставила домашнее и повернулась к однокурснику. — Я до сих пор не знаю, куда мне пойти. И вообще, вам с Роном в этом отношении куда проще: вы просто не решили, куда податься, а мне приходится выбирать из доброго десятка возможностей. А вдруг я ошибусь?
- Общественность понесет невосполнимый ущерб, - проворчал Гарри.
- Именно что понесет! — с нажимом повторила Гермиона. — А вы думали, мое призвание состоит только в том, чтобы делать за вас уроки?
- Это еще как посмотреть, - парировал слизеринец. — Вспомнить, что ты учинила в прошлом году с дементорами, так можно подумать, что это наше предназначение — вытаскивать тебя из неприятностей.
- Я, по крайней мере, старалась хоть что-то предпринять, - насупилась девушка.
- А мы, значит, ничего? — начал заводиться Гарри. — Когда по уши закапывались в грядки? Да и вообще, - он решительно поднялся, грохнув крышкой стола, - может, мне тоже есть, из чего выбрать свой жизненный путь.

Он покинул библиотеку, уже поддаваясь ощущению, что не стоило затевать спор на пустом месте. За дверями он столкнулся с Бастиндой, которая поприветствовала его словами:
- А ты уже уходишь?
- Да я, в общем-то, все сделал… - с сожалением отозвался Гарри. — А ты сильно занята сейчас? — Он покосился на окно, за которым едва ли не первый раз за месяц из-за истончившихся облаков готово было вот-вот выглянуть солнце; по случаю прояснения на улице подморозило, и хляби, которых сполна вкусили по дороге к Запретному лесу они с Гермионой, наконец затвердели.
- Не очень, - отозвалась хаффлпаффка.
- Тогда, может, погуляем немного?
Девушка согласилась, и, забежав за зимней мантией, Гарри поспешил в холл, откуда они двинулись по направлению к озеру.
Когда они вышли на улицу, солнце уже садилось и вокруг было море оранжевого. Гарри посетила мысль, что теперь подобный золотистый цвет всегда будет ассоциироваться у него с Бастиндой. Он не был уверен, что понимал все, что она ему говорила; он не был уверен, что не улыбается как идиот, но вряд ли перестал бы, даже если бы знал это наверняка. Зато он был уверен, что в любое время дня и ночи представит, какого цвета у Бастинды глаза, хотя в жизни не вспомнит ни слова из ее речи. Прежде Гарри полагал, что обычно случается наоборот, но рассудил, что в отношении его семьи слово «обычно» просто неприменимо.
Они гуляли почти до самой темноты, но, как ни странно, так и не встретили никого из знакомых: видимо, мало кто доверился недолговечному прояснению.
- А как у тебя дела? — принялась выпытывать хаффлпаффка. — Ты все молчишь, что-то опять случилось?
- Да нет, - пожал плечами Гарри. — Просто день сегодня какой-то дурацкий: сначала с Малфоем разругался, потом с Гермионой повздорил… Не знаю, почему так получается: они сами несут какую-то несусветицу, а потом обижаются…
- Не думаю, что они и вправду хотели тебя обидеть, - подумав, отозвалась Бастинда. — Может, не следует сразу говорить резкости в ответ?
- Наверно, не стоит, - расстроился Гарри, подумав, что его поведение, выглядевшее безупречным в его собственных глазах, и вправду имело некоторые изъяны. — А нам, пожалуй, пора: я не хочу, чтобы из-за меня Хаффлпафф потерял очки.
На пути к замку Гарри держал в своей руке ее теплую ладонь и вспоминал, что Чжоу никогда бы не дала взять ее за руку просто так. Гарри уловил слабый аромат от волос хаффлпаффки и спросил:
- Это твой шампунь?
- Какой? Ах, нет, - слегка покраснела девушка. — На меня утром пролили чай, видимо бергамот не выветрился… Ой! — Споткнувшись о подвернувшийся под ногу сучок, Бастинда чуть не упала. Гарри обхватил девушку за талию, помогая удержаться на ногах. Так они и прошли до самого Хогвартса. И, что было Гарри вдвойне приятно, на сей раз он умудрился не вызвать ни слез, ни возмущения своим бестактным поведением, черствостью, рассеянностью или чем там еще.

Вновь оказавшись в уже ставшей родной гостиной, Гарри с облегчением отметил, что, хоть Малфой и зыркнул на него из-за своего дементорного тома откровенно недобрым взглядом, развития конфликта он не хотел. С удовлетворением отметив, что в кои-то веки вовремя покончил с уроками, студент хотел было отправиться ко сну но, вспомнив недавнее разногласие с Гермионой, решил, что теперь не может ударить перед подругой в грязь лицом. Отыскав книжку, которую недавно вручил ему профессор Снейп, он углубился в лабиринты магических профессий.
Уже полчаса спустя Гарри понял, что больше половины перечисленных в ней профессий вызывают в нем лишь недоумение и, что бы ни думали о нем его друзья, он все же не настолько сошел с ума, чтобы посвятить этому всю сознательную жизнь. Значительная часть других должностей не устраивала его в силу духа противоречия: ведь все остальные были убеждены, что именно этот выбор достоин Мальчика-Который-Выжил. За вычетом всего вышеперечисленного оставалась дюжина занятий, над которыми Гарри задумался; но некоторые из них, как, например, ученый, были ему явно не по зубам; другие, как заводчик разнообразных магических тварей, не вызывали у слизеринца сумасшедшего восторга, который не повредил бы их истинному приверженцу, а третьи, как, в частности, завхоз или смотритель, явно не встретили бы понимания у окружающих, каждый из которых счел бы своим долгом осведомиться, что стряслось с Мальчиком-Который-Дожил-До-Жизни-Такой.
Приунывший Гарри бездумно перелистывал страницы, испещренные его карандашными пометками, когда ближе к концу ему попался на глаза абзац, пропущенный им поначалу из-за очень уж экстравагантного содержания:
«Стажер Дипломатического корпуса ОРМПиК.
Престижная, интересная работа, идеальная для творческих и любознательных людей.
Образование сверх школьного: не требуется (школьное также не является обязательным).
Желательные качества:
- Владение иностранными языками (любыми (английский подходит));
- Толерантность (ненависть к людям тоже годится);
- Сообразительность (проверяется на месте!)»
Перечитав все это еще раз, Гарри задался вопросом: если в Дипломатическом корпусе действительно так замечательно, как описано в пособии, почему же они берут всех кого ни попадя?
Не переставая думать об этом даже на следующее утро, он поинтересовался у спустившегося к завтраку первым Рона:
- Ты не знаешь кого-нибудь, кто работает в Дипломатическом корпусе?
- Это который Отдела регулирования магических популяций и контроля над ними? — переспросил гриффиндорец.
- Наверно, ОРМПиК — это же он?
- Нет у нас там никаких знакомых.
- А самому тебе туда не хотелось бы?
От неожиданности Рон чуть не выронил ложку:
- Ну ты и спросишь… Я пока в своем уме.
- А что такого? — засомневался Гарри, порадовавшись про себя, что сперва спросил о Дипломатическом корпусе у друга: не хватало еще сесть в лужу перед Гермионой!
- Тебе что, описать, что случается с теми, кто туда идет? — увидев неподдельный интерес на лице слизеринца, Рон принялся перечислять: - Одного зашиб кентавр, другого укусил вампир, третий пал жертвой баньши, трое попросту пропали без вести… Ну а с дюжину претендентов вовремя сделали ноги, сообразив, куда угодили, но и их до сих пор передергивает при слове «дипломатия».
Гарри призадумался: с кентаврами ему худо-бедно удалось достичь взаимопонимания; с вампирами он пока что не встречался, но то, что они будут стремиться лишь покусать его, а не убить, показалось ему изрядным прогрессом. Насчет баньши он был не столь уверен, но решил, что на всякий случай уточнит у Финнигана. Ну а пропасть без вести ему точно не светит при том внимании, которое уделяется его, в общем-то, не заслужившей этого особе: Вольдеморт первым перевернет все вверх ногами, лишь бы разыскать своего «любимого» противника.
Тем временем, к столу подошла Гермиона; хотя она, по-видимому, и думать забыла о вчерашней размолвке, первым, что сообщил ей Гарри, было:
- Решено, я стану дипломатом!
К его удивлению, в противоположность Рону, гриффиндорка уважительно отозвалась:
- Я и сама об этом подумывала; но, боюсь, там требуется нечто большее, чем академические знания, я могу и не справиться.
- Да и дело придется иметь отнюдь не с одними домашними эльфами, - хмыкнул Рон.
- В любом случае, мне будет большим подспорьем, если на эту должность заступит мой друг, - закончила девушка.
Гарри задумался: что же это за сферу деятельности, в таком случае, избрала себе Гермиона? Рон же скептически заметил:
- Не замечал за тобой раньше тяги к экстремальным развлечениям. Ты хоть представляешь, насколько это опасно?
- И что на это скажут твой отец и Дамблдор? — встревожилась девушка.
- Можно подумать, мракоборец — менее опасная профессия, - ворчливо отозвался слизеринец, - а что-то никто меня не отговаривал, когда я туда собирался. Да и подумайте сами: если меня будет денно и нощно будет окружать плотное кольцо баньши, кентавров, вампиров…
- …оборотней, великанов, троллей… - предупредительно подсказал Рон.
- …то едва ли кто-нибудь иной посмеет ко мне сунуться, - торжествующе закончил Гарри.

Наконец наступил вечер перед слушаниями по делу О’Рахилли. Профессор Снейп по меньшей мере полдюжины раз подходил к Гарри, велев ему позаботиться, чтобы его мантия к завтрашнему дню была безукоризненно чиста и выглажена, чтобы он не забыл намыть свою физиономию до зеркального блеска, заранее собрался, а не возился потом целый час, и сделал, наконец, хоть что-нибудь с этими зарослями бурьяна, которые по недоразумению именуют его прической. Правда, при последнем требовании Люпин вступился за Гарри, заметив, что если студенту каким-то чудом удастся привести волосы в надлежащий вид, то никто не поверит, что он в самом деле сын О’Рахилли, после чего прозрачно намекнул, что зельевару самому не помешало бы поработать над представительностью собственной внешности. Тот то ли обиделся, то ли и вправду задумался над этим, но так или иначе пропал из поля зрения, наконец оставив студента в покое. Это было весьма кстати, ведь Гарри и без того нервничал, словно перед решающим квиддичным матчем.

- От тебя не потребуется ничего особенного, - в который раз увещевала его Гермиона, когда они втроем устроились в укромном уголке за камином в гостиной Гриффиндора. — Просто рассказать все как есть.
- Ага, и при этом не наболтать лишнего, - мрачно добавил слизеринец. — Только знать бы, где оно начинается, это лишнее…
- Отец написал мне, что он тоже будет на этом заседании, - заметил Рон. — Как бы он ни относился к О’Рахилли, он сделает все, чтобы помочь.
- Думаешь, он может помешать Амбридж? — безнадежно спросил Гарри.
- Но это все-таки не она, а ее сестра, - неуверенно предположила Гермиона.
- А кто поручится, что она не окажется еще хуже? — бросил слизеринец.
Девушка вздохнула и заметила:
- Может, лучше пока поговорим о другом? Все равно повлиять на ход процесса мы не можем.
- О моем отставании в учебе, например? — кисло предположил Гарри.
- Вообще-то, о пророчестве, я о нем немало думала в последнее время… мы с Роном, - поправилась она, бросив взгляд на друга.
- Да-а-а? — потянул Гарри, походя заметив, что сам он уже и думать о нем забыл. — Но мне казалось, оно ко мне относится…
- Оно относится ко всему магическому миру, насколько я понимаю, - парировала гриффиндорка, - и уж вовсе не к тебе, это-то ты уяснил, надеюсь?
- Можно подумать, к тебе, - буркнул Гарри.
- Давайте не будем препираться, - остановил их Рон. — Не хватало нам еще рассориться из-за сомнительного удовольствия быть героем кентаврских пророчеств! А что мы не обсуждали это с тобой — так мы все равно ни к чему не пришли, ровным счетом.
- Да, - вынуждена была смущенно констатировать девушка. — Это редкий случай, когда каждая новая деталь только запутывает вместо того, чтобы подтолкнуть к разгадке… Но, по крайней мере, нам удалось определиться с направлением поиска. На настоящий момент нас могли бы заинтересовать следующие три вопроса: первый — что на самом деле находится в Тайной комнате.
- Но поскольку лезть туда мы все равно не собираемся, - заметил Рон, - и, насколько я могу судить, ничего хорошего там все равно быть не может, то этот вопрос можно отложить на потом.
- Верно, - с сожалением согласилась Гермиона. — Хотя именно на этот счет у меня имеются хоть какие-то соображения… Вопрос второй: существует ли на настоящий момент наследник трех родов?
- С тем же успехом мы можем задаваться вопросом, есть ли жизнь на Марсе, - заметил Гарри, ожидая, впрочем, что Гермиона тут же скажет что-то вроде «Элементарно, Поттер» и выдаст на-гора метод решения проблемы. Но к его разочарованию, девушка покачала головой:
- Действительно: парадокс состоит в том, что этот самый наследник может сейчас находиться совсем рядом с нами, а мы этого и не заподозрим… К сожалению, магические генеалогии не прослеживаются так далеко, этим наследником может оказаться даже Рон.
- П-постойте, - под пристальными взглядами друзей Рон заметно занервничал, - ты это что, серьезно? Я так понял, что это, как его, заклятье действия в таком случае давно должно было побудить меня отпереть Тайную комнату…
- Но ты почти туда попал, - задумчиво заметил Гарри.
- Ну а ты бы не попал, если бы там оказалась твоя сестра?!
- Вот именно, что твоя, - загадочно произнес слизеринец, - если наследник трех родов — ты, значит, и она тоже…
- Гарри, это было всего лишь абсурдное предположение, - остановила его Гермиона. — Никто не открывал Тайную комнату, и закончим на этом, а то можно годами биться над дилеммой, кто из нас наследник трех родов, при том, что он вообще еще не родился. Ну и третий вопрос, наконец — кто такой Король-Рыбак и где нам его искать…
- И кстати, если бы ты не утратил Фальшивый галеон, выяснить это было бы значительно легче, - с неудовольствием заметил Рон. — Вот зачем ты его отдал Снейпу, спрашивается?
- Люпину, - поправил его Гарри. — А что мне оставалось делать? После того, как я им сообщил о потере, выхода у меня не оставалось…
- Да уж конечно, - буркнул гриффиндорец, - какой тут может быть другой выход, когда тебе дают вещь на сохранение, особо отмечая, что для посторонних она не предназначена…
- Рон, хватит уже об этом! — перебила его Гермиона.
- А вдруг Король-Рыбак — это не прозвище? — неожиданно предположил Гарри. — А, скажем, имя и фамилия?
- И много ты таких знаешь? — скептически поинтересовался Рон. — А таких, чтобы соответствовали тому, что нам известно, так и вообще нет…
- Но ведь я же сменил фамилию — где гарантия, что кто-нибудь не сменил ее так же? А имя поменять и того проще…
- Какой смысл называть свое настоящее имя, если не хочешь открывать свою личность? — пожал плечами гриффиндорец. — Зачем тогда полиморфное зелье? Тогда уж можно предположить, что это сам О’Рахилли и был…
- Ну если даже кентавры уверены, что этот человек был не О’Рахилли, значит, так оно и есть, - парировала девушка.
- Ты полагаешь, что кентавры в людях разбираются лучше? — насмешливо спросил Рон.
- Вот именно, что гораздо хуже, но чего они точно не делают, так это не бросают слов на ветер: если бы они были не вполне уверены, О’Рахилли это или нет, они бы так и сказали.
- А насчет настоящего имени — это ты напрасно, - добавил Гарри. — Люди иногда испытывают к имени странную приверженность: взять хоть Вольдеморта — ведь это имя образовано перестановкой букв в настоящем имени, а, казалось бы, почему бы ему не назваться каким угодно другим? Вряд ли от недостатка фантазии, уж с этим, насколько мне известно, у него все в порядке…
- Гарри прав, - согласилась Гермиона. — Надо бы попробовать вызнать, не носил ли кто-нибудь подобное имя… Ведь, даже если окажется, что это был вовсе не тот, кого мы ищем, может статься, наш Король-Рыбак взял это имя от предыдущего, и это поможет нам в поисках. Думаю, что у вас это выйдет лучше, чем у меня, - продолжила она, повергнув ребят этим предположением в изрядное удивление, - у тебя, Рон, много родных, а у тебя, Гарри, хоть с родней и не густо, зато куда больше вероятность, что они имеют отношение к этому человеку, если учесть все сопутствующие обстоятельства.
На этом они и закончили, поскольку было уже достаточно поздно, да и, по правде говоря, Гарри было не очень-то просто сосредоточиться на этом пророчестве, когда его обуревали мысли о куда более насущных делах, маячивших за рубежом грядущего дня.

Отбытие Гарри и профессора Снейпа из Хогвартса было не лишено торжественности. Слизеринец, которому плохо спалось ночью, успел затемно привести себя в божеский вид и расспросить всех встреченных им однокурсников, что они думают о его внешности. Успокоившись их сонными заверениями, что он невероятно привлекателен, Гарри наконец перестал вертеться перед зеркалом и позволил Пэнси Паркинсон завязать себе галстук особенно замысловатым узлом. Затем за ним зашел профессор Снейп, на волосах которого были заметны недюжинные попытки их отмыть. В учительской собрались все профессора, даже Трелони спустилась со своей башни, наградив Гарри туманным высказыванием:
- Ветру перемен не повернуть событий вспять!
Впрочем, парень был только рад тому, что не понял ни слова, поскольку сомневался, что ее предсказания могут быть хоть сколь-либо положительными.
Люпин напутствовал их скупым пожеланием:
- Удачи вам и Рахилли.
В этот момент профессор Снейп уже завертелся в позеленевшем пламени старательно вычищенного камина. Гарри последовал за ним — и спустя несколько секунд очутился в просторном людном холле Министерства магии.
Проверивший их палочки охранник выдал студенту и преподавателю одинаковые жетоны, на которых значилось: «Слушание». К немалому облегчению Гарри, лифт, в который они зашли, поехал не вниз, а вверх, и они вышли на седьмом уровне.
- Профессор, а где расположен Дипломатический корпус? — неожиданно поинтересовался слизеринец. Хотя ему трудно было отвлечься от предстоящего слушания, на поверку он почувствовал себя легче, когда мысли перескочили на что-то другое.
- Не имею ни малейшего понятия, - удивленно отозвался зельевар. — Спросите лучше Люпина.
- На четвертом уровне, - неожиданно послышалось справа; сухощавый темноволосый мужчина сдержанно улыбнулся Гарри. Он повернул за угол, как и студент с профессором, направившись к Штабу мракоборцев. — Прямо за консультационным бюро. А вы собираетесь туда наведаться? — С этими словами он смерил парня пытливым взглядом.
- Нет, не в этот раз, - мотнул головой Гарри.
- Зачем вам сдался этот Корпус? — недоуменно спросил Снейп, когда их попутчик скрылся за одной из перегородок.
- Вы же сами говорили, что мне пора определиться со своим будущим, сэр.
- Неужто общение с кентаврами внушило вам мысль, что вы способны на что-то подобное? — поджал губы профессор.
- Я полагаю, что общение с представителями других народов магического мира ничуть не сложнее, чем с иными представителями моего собственного, - парировал Гарри. — Взять хоть Темного Лорда. «Или вас…» - додумал он про себя.
- По крайней мере, в вашем случае вы это верно подметили. — Снейп хотел добавить что-то еще, но его отвлек мистер Уизли, который уже спешил по коридору им навстречу. Гарри тут же кинулся к нему: ведь он не виделся с отцом Рона уже более года. Покачав головой от переизбытка чувств, Артур Уизли произнес:
- Вот ведь как оно повернулось, Гарри…
И парень понимал, что он имел в виду: ведь с момента их последней встречи в жизни студента все круто переменилось: он успел сменить факультет и фамилию, приобрести двух новых отцов, потерять одного из них, не говоря уже о прочих «мелочах», вроде стычек с дементорами, столкновения с Вольдемортом, ареста О’Рахилли, нападения на имения его предков, зловещего пророчества и встречи с Бастиндой. Но, как с отрадой заметил слизеринец, на отношение к нему Уизли-старшего это нисколько не повлияло, как и в случае его сына.
Проведя их в свой кабинет, где стало буквально не повернуться, мистер Уизли торопливо объяснил:
- Сам я буду там присутствовать на протяжении всего слушания, потому что меня привлекли как специалиста по маггловским химическим технологиям; кстати, Северус, спасибо вам за исчерпывающий доклад, хотя я думаю, что не смогу зачитать и десятой его части.
- Я полагаю, что присутствующие все равно не поняли бы и тысячной, - самодовольно усмехнулся зельевар. — Но, быть может, это наведет их на мысль, что они берутся судить о том, о чем не имеют ни малейшего понятия.
- Не думаю, что членам Визенгамота это пришлось бы по нраву, - покачал головой Артур Уизли. — Однако, нам пора: я провожу вас в помещение для свидетелей, оттуда вас будут вызывать и там вы дождетесь окончания слушания после своего выступления.

В небольшой комнате, где мистер Уизли оставил их с профессором, уже находилось трое человек. Один из них, крепкого сложения мужчина средних лет, нетерпеливо ерзал на стуле, то и дело поглядывая на часы; второй, весьма болезненный на вид, напротив, сидел в полной неподвижности, лишь вздрогнув от стука двери, когда вошли Гарри со Снейпом. Третьей была рослая рыжеволосая женщина, которая явно чувствовала себя непривычно в своей парадной мантии строгого покроя. Обменявшись неприязненными взглядами с обоими мужчинами, Снейп приблизился к ней, поприветствовав ее как старую знакомую:
- Доброго дня, мисс О’Рахилли.
Гарри едва подавил удивленный возглас, услышав знакомую — да что там, уже его собственную — фамилию.
- Позвольте представить… не знаю уж, кем он там вам приходится, в общем, он — сын Лоэгайре.
Женщина перевела взгляд внимательных глаз с затаившейся на дне печалью на Гарри, который продолжал недоумевать, почему он о своей, по-видимому, родственнице не слышал ни полслова.
- Мы с тобой довольно-таки дальняя родня, Гарри, - пояснила она словно в ответ на его мысли, ее непривычный выговор отдаленно напомнил студенту акцент его приемного отца. — Если быть точной, я прихожусь тебе двоюродной бабушкой. Впрочем, ты можешь называть меня тетей.
- А вы здесь по какому случаю, Бронах? — поинтересовался Снейп.
- По тому же, что и вы, полагаю, - пожала плечами женщина. — Для дачи свидетельских показаний. Правда, уж не знаю, чего они ожидают от меня услышать…
- Вы ведь давно не виделись с Лоэгайре? — предположил профессор.
- В последний раз мы разругались лет семь назад, если ты об этом, - вздохнула Бронах. — С тех самых пор от этого шалопая ни слуху ни духу… Но Люпин иногда писал мне о нем, и про тебя тоже, Гарри, - кивнула она слизеринцу. — Ты не думай, он вообще-то славный парень, твой отец, но как вобьет себе что-нибудь в голову — так кричи караул… Боюсь предположить, что он на этот раз учудил.
- Он решил жениться, - скривился зельевар.
- Оно бы и ничего, - рассудила новообретенная тетя Гарри. — Но далеко не каждой под силу управиться с таким ходячим катаклизмом…
- Вы просто читаете мои мысли, - хмыкнул Мастер Зелий.
В этот момент в комнату зашел еще один свидетель — молодой человек в косо сидящей мантии, а Снейпа, напротив, вызвали в зал, где проходило слушание. У Гарри внутри все похолодело: ему казалось, что времени прошло всего ничего, а уже идет допрос свидетелей! Внезапно он почувствовал себя, словно идет отвечать на экзамене, абсолютно не подготовившись — внутренности скрутило в тугой ком, и слизеринцу начало казаться, что от волнения он не сможет произнести ни слова без запинки, с трудом отлепляя от неба те немногие корявые фразы, что удастся изловить в охваченных смятением мозгах.
- Ты не кисни раньше времени, Гарри, - подмигнула ему Бронах, видимо, заметив, как с его лица схлынули остатки красок. — И не вздумай говорить правду, когда они спросят у тебя, где ты прячешь оружие.
- Нету у меня… - натужно просипел парень, - никакого оружия…
- Вот именно это им знать и ни к чему, - отозвалась его родственница. — Может, пока потренируешься на мне и расскажешь, как складывалась твоя жизнь до этого дня? А то ты же знаешь Люпина — от него ничего не дождешься, кроме: «Конечно же, не ахти как… А чего еще можно было ожидать? Но, увы, я не удивлюсь, если после всего этого бедолага насмерть подавится безоаровым камнем…» — При этом она так похоже изобразила устало-меланхоличную интонацию оборотня, что Гарри невольно прыснул. Поначалу нехотя повествуя о своем тоскливом существовании у Дурслей, он постепенно увлекся, не замечая, как помещение один за другим покинули двое соседей, и только-только подходил к появлению неимоверного количества писем, когда в комнату вернулся профессор Снейп с двумя незнакомыми Гарри свидетелями, а сопровождавший их служащий поинтересовался, озираясь вокруг:
- Где здесь Гарри О’Рахилли?
- Это я, - отозвался парень внезапно севшим голосом.
- Проходите для дачи показаний, - равнодушно бросил мужчина.

Зал, где проходило слушание, оказался не в пример приветливее старого зала суда: вместо каменной кладки — гладко выкрашенные в пастельный цвет стены, вместо холодного пола — паркет, с выбеленного потолка свисает огромная люстра, заливающая все помещение, до самых потайных закоулков, ровным мягким светом. Но стоило Гарри взглянуть на высокие скамьи напротив входа, как ему показалось, что его посетило дежа-вю: почти все расположившиеся рядами лица он помнил еще по своему слушанию, причем первой, по иронии судьбы, ему бросилась в глаза Амбридж, которая незамедлительно вперила в него плотоядный взор. За последнее время ее цветовые пристрастия, похоже, мало изменились: из-под форменной мантии выглядывала ярко-розовая блузка. Правда, одно отличие в составе комиссии Визенгамота Гарри все же отметил: с правого края, там, где в прошлый раз находился Перси, сидела волшебница с остриженными под короткое каре каштановыми волосами — она задумчиво поигрывала пером, глядя куда-то в потолок. За неимением других гипотез Гарри решил, что это и есть Амбридж-младшая.
Названный отец студента восседал в кресле, которое также не выглядело таким устрашающим, как то, в котором довелось побывать Гарри, хотя свисающие по бокам широкие ремни выглядели ничуть не менее прочными, чем тамошние цепи. Поравнявшись с О’Рахилли, парень украдкой бросил на него взгляд — и его сердце екнуло: за какие-то несколько недель он порядком осунулся, а в волосах пробилась первая седина. Но Лоэгайре отнюдь не выглядел сломленным или подавленным: поймав взгляд Гарри, он ободряюще ему улыбнулся.
- Назовите ваше имя! — неожиданно раздалось совсем рядом.
Повернувшись, Гарри увидел, что сбоку от трибуны, где восседали члены Визенгамота, и ближе к обвиняемому и свидетелю помещалось еще одно небольшое возвышение, где за широкой стойкой, заваленной свитками пергамента, стояла смуглая женщина с гладко зачесанными в хвост темными волосами. Решительность ее тона, равно как плотно сжатые губы и даже черная остроконечная шляпа вовсе не способствовали душевному спокойствию слизеринца, который поспешил ответить:
- Гарри Джеймс Поттер… - осознав свою ошибку, парень поспешил поправиться: - Гарри Джеймс О’Рахилли. — Ему показалось, что все заседающие тут же принялись обсуждать его промах или бросать на него насмешливые взгляды. Однако женщина без малейшей заминки задала новый вопрос:
- Кем вы приходитесь обвиняемому?
- Сыном, - осторожно ответил Гарри, теперь уже боясь ошибиться.
- Где вы проживаете?
Слизеринец пришел в отчаяние: у него складывалось впечатление, что эта сотрудница специально подбирает вопросы так, чтобы выставить его полным идиотом.
- В настоящий момент — в Школе магии и волшебства Хогвартс, - наконец ответил он.
Однако ведущая допрос женщина тут же отмела эту слабую попытку:
- На вопрос, где вы учитесь, ответите позже.
- Я еще не знаю, где буду жить дальше, - признался Гарри. — Мой первый дом уничтожен Пожирателями Смерти, можете это проверить…
- Имеется в виду ваше последнее место жительства, - нетерпеливо перебила его сотрудница. — Главным образом, где вы провели это лето.
- В Ирландии, Коннемара, Сид Рафферти, - отозвался парень, радуясь тому, что удосужился выучить географическое положение своей бывшей резиденции.
- Как часто вам приходилось бывать близ поместья О’Рахилли?
- Только два раза.
- А теперь подумайте как следует, - пристальный взгляд волшебницы уперся в лицо Гарри, - когда вы были там в первый раз, вы замечали какие-либо изменения, вызванные магией, в окружающий дом деревьях?
- Да, - ответил парень после некоторой паузы.
- Именно в первое свое посещение? — уточнила женщина, по-видимому, уверившись в его способности отвечать невпопад.
- Да, - уверенно повторил студент. — В первый раз я там побывал… - он нахмурился, припоминая, - семнадцатого июля, может, я на пару дней ошибаюсь. И тогда на этих деревьях не было ни единого листика, по всему лесу. Думаю, что это как раз подпадает под это определение.
Члены Визенгамота принялись переговариваться чуть ли не в полный голос, но женщина за кафедрой, не обращая на них внимания, тут же задала следующий вопрос:
- Известно ли вам, мистер О’Рахилли, какое именно магическое воздействие вызвало подобный эффект?
Гарри вновь кивнул:
- Насколько я знаю, это был аппарационный барьер, установленный Руаданом О’Рахилли, - поднатужившись, извлек из своей памяти слизеринец.
- Существует ли какое-либо подтверждение словам мистера О’Рахилли-Поттера? — раздался спереди гулкий голос главы Отдела обеспечения магического правопорядка, Амелии Боунс. — Мисс Крэй, есть в нашем архиве что-нибудь по участку О’Рахилли?
- К сожалению, нет, - отозвалась сидевшая справа шатенка, которую Гарри принял было за Амбридж.
- Но подтверждение имеется, - заметила ведущая допрос женщина. — Позвольте вызвать свидетельницу Бронах О’Рахилли!
- Прошу вас, Кармела, - благосклонно кивнула Амелия Боунс, тем самым прояснив ее личность для Гарри окончательно.
Студент растерянно оглянулся по сторонам, соображая, стоит ли ему уходить, раз вызывают следующего свидетеля; но неожиданно подала голос Амбридж-старшая, велев ему притворно-ласковым голосом:
- Попрошу вас на минуточку задержаться, мистер О’Рахилли.
Гарри отступил поближе к креслу названного отца, освобождая место для родственницы. С виду вошедшая совсем не нервничала, хотя казалась гораздо собраннее и серьезнее, чем при недавнем разговоре со слизеринцем. Амбридж обратилась к ней с привычным:
- Назовите ваше имя.
- Бронах О’Рахилли.
- Где вы проживаете?
- Близ Килкенни.
- Ваш магический статус?
- Я маггл.
- Прошу прощения, разве магглов позволяется привлекать к магическим судебным процессам в качестве свидетелей? — раздался высокий голос Долорес Амбридж.
- В обычных случаях нет, - уверенно отозвалась Кармела. — Но в силу определенных обстоятельств мисс О’Рахилли имеет тесные связи с миром волшебников. Попрошу вас пояснить, - обратилась она к Бронах.
- Мой отец был усыновлен волшебником, Аэданом О’Рахилли. Это было засвидетельствовано, в том числе, в Гербовой книге. После гибели Аэдана отец долгое время жил в семье его сына Руадана и поддерживал с ним отношения вплоть до трагических событий 79-го года.
- Вы когда-нибудь навещали поместье О’Рахилли летом?
- Неоднократно.
- Попрошу вас вспомнить, когда вы бывали там в последний раз?
Бронах на секунду задумалась.
- В 1976-м, в августе, перед свадьбой Эниды.
- Вы замечали что-либо странное в прилегающем к дому лесном массиве?
- Сколько себя помню, этот лес всегда был более чем странный. С тех самых пор, как Руадан установил аппарационный барьер, на деревьях не распускалось ни листочка.
- Благодарю вас, мисс О’Рахилли, к вам больше нет вопросов. — С этими словами Кармела отпустила ее из зала и обратилась к Амелии Боунс:
- Могу я попросить вас еще раз зачитать статью, по которой, мистеру О’Рахилли было предъявлено обвинение?
Та без промедления развернула пергамент:
- Статья 59 от 1945 года, о запрете опытов по магическому почвоведению, гласит: «Настоящим распоряжением вне закона объявляется любое изменение с применением магического воздействия — как зелий, так и заклинаний - участков почвы любого размера, входящих в состав сельскохозяйственных угодий, окультуренных земель либо дикой местности».
- Благодарю вас, - кивнула ей Амбридж. — У меня имеется вопрос к глубокоуважаемому члену Визенгамота, представителю Комитета по сельскому хозяйству, доктору магических наук Георгу Декстеру.
Со скамьи, подслеповато щурясь, поднялся волшебник неимоверно дряхлого вида, который тем не менее молодцевато отозвался:
- Я в вашем распоряжении, мисс Кармела!
- Можете ли вы, доктор Декстер, на основании показаний свидетелей определить, к какому типу земель относился участок, окружающий поместье О’Рахилли, до воздействия на них обвиняемого, которое, как было установлено в результате расследования, производилось не ранее лета настоящего года?
На ее месте Гарри не поручился бы, что престарелый маг понял или хотя бы расслышал хоть что-нибудь из сказанного; однако тот без промедления отозвался:
- Нет ничего проще! Некогда там находился неплохой участок строевого леса, правда, порядком запущенный из-за того, что там долгое время не проводились санитарные вырубки; но после опытов Руадана О’Рахилли, очевидно, земля была безнадежно отравлена.
- По вашему мнению, действия Лоэгайре О’Рахилли подходят под оглашенную статью?
Несколько запутавшийся во всей этой почвоведческой казуистике Гарри был изрядно удивлен, когда Декстер вполне уверенно отозвался:
- Нет, под эту статью действия молодого O’Рахилли подходить не могут, поскольку мисс Кармела верно заметила, что участок подвергшейся его воздействию почвы не может подходить ни под одно определение, перечисленное в этом акте. Следует заметить, что при установлении этого закона его целью было исключить всякую возможность нанесения непоправимых повреждений землям нашей страны, далеко не такой обширной, чтобы мы не вменяли себе в обязанность дорожить каждой их пядью. Но в данном случае мы столкнулись с противоположным: казалось бы, невосстановимый участок земли был возвращен к жизни внуком того, кто ее некогда загубил; должен сказать, то, что ему удалось возродить почву, не снимая аппарационного барьера, я считаю выдающимся достижением…
Воспользовавшись паузой в речи дряхлого мага, который, казалось, был способен еще немалое время посвятить рассуждениям на эту перспективную тему, Амелия Боунс спросила:
- Другими словами, вы не видите состава преступления в действиях O'Рахилли?
- Вина мистера О’Рахилли состоит разве что в том, что он не согласовал своих опытов с нашей Комиссией, - добродушно заметил Декстер. — Но я думаю, что он загладит это прегрешение, поделившись своими достижениями и сотрудничая с нами в дальнейшем.
- Я полагаю, что обстоятельства дела вполне ясны, - нетерпеливо заметила Боунс, когда он вновь опустился на скамью, и явно собиралась перейти к голосованию, когда вновь раздался тонкий голос Долорес Амбридж.
- Одну минуточку! Для внесения полной ясности мне хотелось бы задать еще пару вопросов свидетелям: мне кажется, кое-какие обстоятельства были выпущены из внимания.
Гарри насторожился: до сих пор все, вроде как, складывалось в пользу его названного отца, но ему ли было не знать, на что способна эта зловредная особа!
- Мне хотелось бы привлечь внимание Визенгамота к тому факту, что до сих пор в качестве основных свидетелей привлекались лишь родственники обвиняемого, а это противоречит всем нормам.
- Мракоборец Фрэнк Эриксон и делопроизводитель Томас Стэнфорд его родственниками не являются! — возразила ее младшая сестра, и Гарри мог поручиться, что в ее взгляде было что угодно, кроме благодушия.
- Но они лишь засвидетельствовали тот факт, о котором мы могли получить исчерпывающее представление из протокола обследования измененного участка.
- Других свидетелей по делу не проходило, - отрубила Кармела.
- Боюсь, что вы ошибаетесь, - проворковала Амбридж-старшая. — Попрошу вызвать свидетеля Сэмюэля Сайлента!
В зал вошел давнишний сосед Гарри, болезненного вида мужчина.
- Назовите ваше имя! — резко обратилась к нему Кармела.
- Сэмюэль Сайлент.
- Вам знаком обвиняемый?
- Да, - подтвердил тот, на всякий случай смерив О’Рахилли взглядом.
- При каких обстоятельствах вы его узнали?
- Мистер О’Рахилли служил в охране магической тюрьмы Азкабан, - с явной неохотой ответил Сайлент, - где я провел два года в заключении.
В допрос вмешалась Долорес Амбридж, которая изо всех сил старалась придать своему голосу добродушие:
- Поведайте нам о необычных вещах, которые вам довелось там повидать.
- Ну, в Азкабане вообще мало обычного, - нервно кашлянул свидетель. — Я полагаю, мне следует рассказать о том, что я видел во внутреннем дворе.
Со своего наблюдательного пункта Гарри заметил, что его названный отец закусил губу и одарил своего былого подопечного испепеляющим взглядом.
- Как-то раз, к сожалению, я не помню точной даты, меня переводили из одной камеры в другую, помещавшуюся в противоположной части замка, при этом мой путь пролегал через помещение, называемое внутренним двором, хотя по сути это была просто большая комната с окном в потолке. И там я увидел деревца — три или четыре — сплошь усыпанные пучками светящихся листьев, а кое-где и цветами…
- Через внутренний двор заключенных никогда не проводили! — неожиданно перебил его Лоэгайре.
- Мистер О’Рахилли, не нарушайте процедуры, - грозно пробасила Амелия Боунс.
- Но он дает ложные показания! — не унимался бывший РСД-шник.
- Мы выслушаем вас, когда придет ваш черед! — отрезала глава Отдела магического правопорядка.
- Будете ли вы отрицать сам факт, описанный свидетелем Сайлентом, мистер О’Рахилли? — с широкой жабьей улыбкой обратилась к нему Долорес Амбридж.
О’Рахилли свесил голову и собрался было ответить, но Кармела его опередила:
- На данном слушании этот случай рассматриваться не может.
- Но мне казалось, что он имеет непосредственное отношение к разбираемому правонарушению. — В отличие от сестры, Амбридж-старшая казалась абсолютно невозмутимой.
- Действительно, имеет, - без особого восторга согласилась Боунс.
- Хочу также напомнить, - вкрадчиво продолжила Долорес, что в зачитанной недавно статье говорилось об участках земли любого размера. И, как мне представляется, экспериментируя над теми деревьями, мистер O’Рахилли заботился отнюдь не о благе общества или восстановлении поврежденных земель, а, в лучшем случае, об удовлетворении своих эстетических потребностей; но и в это поверить довольно сложно, если учесть веками наблюдаемую приверженность их семейства скорее к разрушению, чем к созиданию.
- Визенгамот не может рассматривать проступки всех предков мистера О’Рахилли, - с излишней резкостью оборвала ее сестра. Кроме того, мне в свою очередь хотелось бы напомнить, что все происходящее в замке Азкабан находилось под юрисдикцией мистера Дэвида Уолтера, таким образом, ответственность за данное правонарушение мог бы нести он один, если бы не скончался полгода назад. Кроме того, нельзя считать доказанным и то, что эти первые опыты не производились под непосредственным руководством Уолтера или по его указанию.
- Но ведь мы не можем вынести верного решения, не ознакомившись предварительно со всеми сопутствующими обстоятельствами, - адресовала ей широчайшую улыбку Амбридж-старшая. У Гарри начало складываться впечатление, что слушание постепенно превращалось в их внутрисемейную перебранку.
- Мисс Кармела права, - заметила Амелия Боунс. — Сосредоточимся на нашем случае.
- Разумеется, - отозвалась Долорес Амбридж с такой интонацией, словно только об этом она в последние полчаса и мечтала, хотя всякие досадные мелочи постоянно тому препятствовали. — Позвольте еще несколько вопросов. Мистер О’Рахилли, - обратилась она к Гарри, - прошу вас, поведайте Визенгамоту, с какой целью в начале допроса вы назвались чужой фамилией? Возможно, вы хотели напомнить членам магического суда, с кем они имеют дело?
- Я оговорился! — запротестовал слизеринец, чувствуя, как в лицо бросилась краска. — У меня фамилия сменилась только полгода назад!
Не обращая внимания на его возражения, Амбридж продолжила:
- И почему вы сказали, что вам негде жить? По моим сведениям, у вас имеется особняк в Лондоне и три загородных поместья!
- Я не говорил этого! — в возмущении повысил голос Гарри.
- Мистер О’Рахилли! — строго заметила Амелия Боунс.
Студент нехотя замолчал, досадуя на себя за то, что не смог сохранить самообладания, хотя заранее мог предположить, что Амбридж не преминет уязвить его побольнее.
- А теперь я бы хотела задать вопрос обвиняемому, - сменила объект воздействия помощница министра. - Мистер О’Рахилли, не могли бы вы прояснить для суда обстоятельства рождения вашего сына?
Гарри поневоле задержал дыхание в предвкушении жутких последствий: он-то знал, что Амбридж с потрясающей точностью выбрала слабое место его названного отца, который теперь уж точно выйдет из себя. Ну а чем это чревато, уже успел убедиться и сам студент, и весь персонал Хогвартса, и многострадальный кабинет директора…
- Я о них знаю не больше вашего, - угрюмо отозвался О’Рахилли; в его голосе слышалось лишь утомление.
Слизеринец перевел дыхание: похоже, на сей раз скандал отменялся.
- Он родился, пока я был в Азкабане, и вырос, пока я был в Азкабане; а если вас интересует то, что было до Азкабана, то сначала будьте добры пояснить, почему.
- Не дерзите членам Визенгамота, мистер О’Рахилли, - сурово заметила Амелия Боунс; но от Гарри не укрылось, что куда больше недовольства на ее лице отразилось при вопросе Амбридж.
- Данное обстоятельство не имеет к делу абсолютно никакого отношения! — поспешила поддержать подследственного Кармела.
- В таком случае, потрудитесь ответить на последний вопрос, - по тому, как сузились глаза Амбридж-старшей, студент понял, что последним вопрос станет отнюдь не в смысле качества. — При каких обстоятельствах вами применялось Смертельное заклятье?
- Это не относится к разбираемому делу! — неутомимо повторила ее сестра.
- Отнюдь, - возразила Амбридж таким медовым голосом, что у Гарри вновь перехватило дыхание. — Согласно семнадцатому пункту статута о Непростительных заклятиях, их применение расследуется при разборе любого дела. Насколько я понимаю, в данном случае следствие не было завершено?
Кармела, которой до этого удавалось сохранять самообладание, стремительно пошла красными пятнами.
Амелия Боунс скучающим голосом отозвалась:
- Что же, если это представляется вам необходимым… отвечайте, мистер О’Рахилли.
- Я и сам не знаю, - в голосе профессора Военных действий зазвучала неподдельная растерянность, а Гарри впервые захотелось, чтобы его названный отец покривил душой вместо того, чтобы так бесхитростно раскрывать все карты. — Я никогда не применял Непростительных заклятий.
- Значит, вы решили все отрицать? — ехидно поинтересовалась Долорес.
О’Рахилли предпочел отмолчаться, зато в допрос вмешалась Кармела, которой, по-видимому, удалось вновь овладеть собой:
- Следствие действительно было проведено не так, как того требуют нормы права, но не сейчас, а двадцать лет назад. Правда, тогда из-за напряженности обстановки, близкой к войне, и того, что в деле не было пострадавших, а обвиняемый не достиг совершеннолетия, упрощенная процедура была вполне оправданна. Но, раз этот давний случай продолжает бросать тень на мистера О’Рахилли, я согласна с тем, что требуется дополнительное расследование; но в таком случае я предлагаю Визенгамоту вынести решение по разбираемому делу и назначить новую дату слушаний по вопросу применения Непростительного заклятия.
- Я считаю это разумным, - согласилась Амелия Боунс и к неудовольствию Гарри сообщила: - Все свидетели свободны!
С этими словами слизеринца выпроводили обратно в помещение для свидетелей, где его поджидали нервно меривший шагами пространство профессор Снейп и тетя Бронах: остальные трое свидетелей уже куда-то пропали. Внезапно Гарри ощутил такое утомление, что ему сложно было связно отвечать на вопросы родственников; единственным, на что его хватило, было:
- Все складывалось неплохо, но эта Амбридж, скажу я вам…
- Мне казалось, она не пыталась усугубить положение Рахилли, скорее, наоборот, - озадаченно заметил Снейп.
- Да нет, не эта Амбридж, а наша… которая ЗОТИ преподавала… Как начала чего-то квакать, такого нагородила, - возмущенно встряхнул головой парень. — По-моему, единственное, к чему она стремилась — это вывести отца из себя, чтобы продемонстрировать всем, какой он сумасброд. Но не очень-то ей это удалось…
Тут из зала послышался постепенно нарастающий шум, дверь отворилась, и в комнату зашел мистер Уизли.
- Гарри, твоего отца оправдали! Почти единогласно! Не думаю, что на следующем слушании возникнут какие-либо проблемы…
Дверь вновь хлопнула, на сей раз впуская самого О’Рахилли, освобожденного из-под стражи, в обществе младшей Амбридж. Позабыв про усталость, Гарри тут же сорвался с места и мгновение спустя очутился в объятиях названного отца; тот с улыбкой сказал:
- Вот видишь, я же говорил, что все будет в порядке!
Хотя, насколько помнилось Гарри, его слова при прощании звучали не в пример пессимистичнее, сейчас это вовсе не пред

- И все-таки прав был Эштон, - печально констатировал Лоэгайре, когда они, покончив со всеми формальностями, неторопливо пересекали холл Министерства магии, - единственное место, где со мной ничего не происходит — это тюрьмы…
- Даже странно, что ты наконец постиг всю глубину этой мысли, - хмыкнул Снейп.
- А не ты ли, случаем, меня туда упек? — предположил О’Рахилли. - Зная твои представления о всеобщем благе и о дружбе в частности, я бы несильно удивился…
- Я не до такой степени альтруист, - парировал Мастер Зелий. - Ты знаешь, сколько мне пришлось намучиться с твоим сыном?
Гарри вздохнул: кажется, положенная ему отсрочка подошла к концу и теперь его ждал разбор всех грехов — действительных и прописанных исключительно в воображении зельевара. Но тот факт, что его отец на свободе и они с профессором Снейпом препираются как ни в чем не бывало, совершенно позабыв про былую ссору, был способен свести на нет самую суровую выволочку…

Хотя час был достаточно поздний, в сумрачном кабинете без окон судить об этом было разве что по наступившей тишине в коридоре за дверью, нарушаемой лишь торопливыми шагами спешащих домой сотрудников Министерства магии. Но Кармела Амбридж домой не торопилась: она снова и снова просматривала разложенные перед ней свитки, изредка улыбаясь каким-то своим мыслям, и потому не сразу заметила, как кто-то тихо зашел в комнату.
- Милли, душечка, ты совсем заработалась! — раздался ласковый голос, в котором с трудом различались тщательно замаскированные властные и недовольные интонации.
Кармела вздрогнула и перевела растерянный взгляд на позднюю гостью, которая уже устроилась в кресле по другую сторону стола.
- Не понимаю, как ты можешь работать в этом склепе, - продолжила Долорес Амбридж, неторопливо озирая кабинет сестры. — Ты же загубишь свое здоровье… Нет, я больше не желаю слушать абсолютно никаких возражений: завтра же я поговорю с министром о твоем повышении и, разумеется, о не в пример более уютном рабочем месте.
- О повышении? — настороженно спросила Кармела.
- Да, сегодня ты показала себя просто замечательно, с этим согласны абсолютно все, - покивала головой Долорес, не сводя пристального взгляда с младшей сестры. — И Амелия тоже — она давно говорит мне, что ты очень, очень способная. Но только ты зря тратишь время и силы на этой неблагодарной работе… Конечно, я понимаю, тебе теперь непросто будет научиться чему-то новому, столько лет проведя за выполнением одних и тех же обязанностей, но ты же не хочешь закончить карьеру следователем, милочка. — В наименование должности Кармелы она постаралась вложить как можно больше добродушной снисходительности.
- Чем плоха профессия следователя? — буркнула та в ответ, нервно теребя свиток. — Кто, как не мы, снимает с людей несправедливые обвинения? Не дает уйти от ответа преступникам?
Долорес тихо засмеялась, затем, качнув головой, заметила:
- Дорогуша, ты же не можешь не понимать, насколько далеко это отстоит от действительности! Конечно, все эти возвышенные слова очень хороши сами по себе, но главное — как я постоянно себе напоминаю — не заигрываться, - наклонившись вперед, Амбридж многозначительно покачала пальцем. — Если ты действительно хочешь решать, кого следует покарать, а кого — помиловать, тебе пора, наконец, оставить свои иллюзии, потому что они неуместны на по-настоящему ответственной должности. — Заметив, что сестра собирается возразить, она поспешила добавить: - Конечно, случается, что решение остается за вами, в таких малозначительных случаях, как с этим мальчиком, O’Рахилли…
- Я не считаю, что чья-либо судьба может считаться малозначительной, - угрюмо возразила ей Кармела.
- О, разумеется, - Долорес вновь хохотнула, - особенно когда речь идет о столь симпатичном молодом человеке, верно?
- Я не делаю разницы… - возразила было Кармела, но ее голос зазвучал сдавленно и неуверенно, чем немедленно воспользовалась ее сестра:
- Но послушай доброго совета, милочка, тебе совершенно не стоит так горячиться во время слушаний, даже если речь идет о столь привлекательном мальчике; подумать только, как это могло выглядеть со стороны… - Голос Амбридж зазвучал осуждающе.
Теперь Кармела смотрела в стол, закусив губу, ее лицо побледнело до землистого оттенка.
- Определенно, раньше ты лучше умела держать себя в руках, - продолжала Долорес, явно довольная произведенным эффектом. — Конечно, я понимаю, что в таком возрасте женщину порой посещают романтические стремления, заставляющие ее совершать необдуманные поступки, но если тебе пришло на ум завязать с кем-то роман, тебе следует выбрать кого-нибудь более подходящего тебе по возрасту. Понимаю, что ты хочешь сказать, - заметила она, хотя Кармела не то что произнести что-то — даже разжать губ не собиралась, - что разница в возрасте между вами не так уж велика; но мужчины смотрят на это с несколько иной точки зрения. Если в молодости они, как правило, сходятся с ровесницами, то уже после тридцати предпочитают тех, кто, как минимум, лет на пять помладше. Что до Рахилли, то его невеста, если я не ошибаюсь, лишь недавно справила совершеннолетие… - Глубокомысленно вздохнув, словно в сожалении о нравах нынешних мужчин, Амбридж подытожила: - Думаю, что министр не откажет мне в просьбе назначить тебя своей помощницей. Не вздумай засиживаться допоздна, Милли. — С этими словами она покинула кабинет, словно сделавшийся и теснее, и темнее, и куда мрачнее, чем был до ее прихода.

Астарта Крэй также собиралась уходить, быстро пробегая отчет за день за чашкой чая. Ее кабинет был куда светлее и обширнее, чем рабочее место подруги, но зато в нем имелись проблемы с отоплением, очевидные для всякого, кто задерживался там дольше, чем на пять минут, и потому она то и дело зябко потирала руки. Появление Кармелы она встретила радостным возгласом:
- Милли, сегодня ты была не-пре-взой-ден-ной! — Но тут же встревоженно вплеснула руками: - Да на тебе лица нет! Что с тобой приключилось?
Снабдив позднюю гостью чашкой горячего чая, Астарта принялась осторожно ее расспрашивать:
- Если этот зануда Блэкмор опять придирался к оформлению документов, то, скажу я тебе, ему было бы неплохо уделить хоть немного внимания своим собственным делам…
- Да нет, он тут совершенно ни при чем, - печально покачала головой Кармела. Шмыгнув носом, она сообщила: - Долорес собирается перевести меня на другую должность, себе в помощницы.
- С ума сойти, какая новость! — всплеснула руками Астарта. — Я-то думала, и вправду что-то случилось… Да она тебе это раз сто предлагала — откажешься и в сто первый. В Отделе магического правопорядка тебя ценят, они не захотят, чтобы ты уходила. Разве что, ты и вправду внезапно захотела к своей «покровительнице» в помощницы? - в ее голосе явственно послышалось осуждение.
Кармела в ответ лишь покачала головой, и Астарта обеспокоенно спросила:
- Так и не скажешь мне, что стряслось? В жизни не поверю, что тебя настолько выбил из колеи очередной наезд твоей дражайшей сестры! Или тут дело вовсе и не в ней? — Начальница Канцелярии нахмурилась.
Кармела внезапно разрыдалась:
- Я была такой дурой, такой дурой… Долли права, мне следует отказаться от этого дела… Я вовсе… вовсе не собиралась с ним флиртовать… И как мне вообще могло в голову прийти…
Набросив теплую шаль на плечи подруги, Астарта дождалась, пока она немного успокоится, и задумчиво заметила:
- Знаешь, Милли, есть вещи, которые понять никогда не поздно… Например, что твоя сестра — злобная, завистливая стерва…

Долго наслаждаться совместным семейным счастьем О’Рахилли не дали: стоило мадам Помфри завидеть профессора Военных действий, как она бросилась к нему с восклицанием, достойным фанатки при виде кумира, которого она битых три часа дожидалась у черного входа. И, разумеется, медсестра не пожелала принять в расчет ни родственных чувств Гарри, ни того, что сам парень чувствовал себя несколько переутомленным и не отказался бы от возможности скоротать денек в Больничном крыле рядом с отцом.
Зато у него появилась возможность незамедлительно сообщить друзьям и прочим товарищам по учебе радостную новость; впрочем, к неудовольствию слизеринца, далеко не все восприняли это известие с энтузиазмом, а некоторые и вовсе высказали настроения, сходные с Малфоевскими. К слову, сам благородный отпрыск этого древнего семейства до того поразил Гарри своим мрачным выражением лица, что тот счел нужным задержаться в гостиной Слизерина ровно на то время, которое требовалось, чтобы выяснить причину убитого вида однокурсника, примечательного даже на фоне далеко не радужного настроения, в котором в последнее время пребывал Драко.
На вопрос Гарри он просто указал ему на пергамент, где значилось:
«Испытания претендента на пост главы РСД назначены на двадцать второе декабря».
- Ничего себе подарочек к Рождеству, а? — наконец подал голос Драко.
- Я уж думал было, они и вовсе позабыли тебя экзаменовать, - удивленно отозвался Гарри.
На это однокурсник ткнул ему пол нос свежий номер «Ежедневного пророка», где на первой странице красовался заголовок: «Дементоры в Эксетере!»
- Явились, не запылились, - кисло прокомментировал это Малфой.
- И что же, есть жертвы? — встревожился Гарри.
- Да нету никаких жерв, но пришлось эвакуировать две деревушки. Боюсь, что и дальше заниматься массовыми передвижениями населенных пунктов по территории Англии в планы Министерства не входит. — Драко сокрушенно вздохнул.
- Гм… И что же, ты намерен этим заняться? — осторожно поинтересовался Гарри.
- А то у меня выбор есть? — еще больше помрачнел Малфой.
- Может, тебе нужна какая-нибудь помощь? — участливо предложил бывший гриффиндорец.
- Ага, будь добр, развлеки дементоров, пока я не освобожусь, - язвительно отозвался Драко.
- Ну, по крайней мере, отец тебе поможет, - заметил Гарри.
- Да уж, не сомневаюсь; боюсь только, что он невзначай может решить, что моя ближайшая цель состоит в том, чтобы спрыгнуть с Астрономической башни, - кисло отозвался слизеринец.

Оставив однокурсника предаваться отчаянию, Гарри поспешил в башню Гриффиндора, застав друзей в гостиной. Слизеринец не замедлил во всеуслышание объявить, что с О’Рахилли сняты все обвинения, промолчав, правда, о том, что вскоре последует второе слушание, по другому, не менее щекотливому, делу.
- Гарри, это просто замечательно! — отозвалась Гермиона. — Надеюсь, что теперь все начнет налаживаться…
- Кроме количества несданных зачетов — уж они-то точно никуда не денутся, - тихо добавил Рон.
Но слизеринец был склонен согласиться с подругой — теперь, когда отцу больше ничего не угрожало, и пророчество, и связанные с ним загадки больше не казались такими уж безысходными.
- Кстати, Гарри, - осторожно начала Гермиона, словно прочитав его мысли, - я уже упоминала, что мне удалось кое-что разыскать… Мне не хотелось беспокоить тебя этим перед слушанием…
- Да, и что же там? — переспросил парень, припоминая, что почему-то это соображение не помешало девушке обсуждать личность таинственного Короля-Рыбака; он решил было, что речь о нем и пойдет, но Гермиона, оглянувшись вокруг и понизив голос, сообщила:
- Тайная комната, я кое-что о ней узнала. Если бы мне удалось догадаться об этом еще на втором курсе…
- …то василиску бы точно не поздоровилось, - закончил за нее Рон, - ты задавила бы его интеллектом…
Однако гриффиндорка не вспылила, как обычно, от саркастического замечания друга: в последнее время она словно бы приобрела иммунитет к его остротам. На этот раз, поразив Гарри до глубины души, она даже издала тихий, но искренний смешок, правда, тут же вернувшись к делу:
- Давайте выйдем, времени у нас пока достаточно, - предложила она, красноречивым взглядом обводя скопившихся в гостиной товарищей по факультету. Хотя их тройкой еще никто не заинтересовался, Гарри рассудил, что подруга хочет сообщить что-то важное, и без лишних вопросов двинулся вслед за ней к портрету Полной дамы.
Забившись в безлюдный конец коридора, девушка присела на ступени и извлекла довольно длинный свиток с текстом, по-видимому, переписанным из книги.
- Так вот, о чем я, в «Биографиях основателей Хогвартса» есть такой пассаж, раньше мне и в голову не приходило связать его с Тайной комнатой… Вот, где-то здесь… «Каждый из основателей Школы магии и волшебства имел собственные апартаменты, проникнуть в которые постороннему человеку без их согласия было весьма затруднительно…» - Прервав чтение, Гермиона воззрилась на Гарри в ожидании его реакции.
- Ну и что? — переспросил слизеринец, недоумевая, почему она зачитала именно это предложение из необъятного свитка. — На то они и основатели Хогвартса, чтобы всякие проходимцы не шастали по их кабинетам, когда им вздумается…
- В бывшей комнате Гриффиндора сейчас кабинет директора, - бросила девушка, вновь выжидательно уставившись на Гарри.
- А в кабинете Слизерина — класс зельеварения? — отозвался тот, смутно начиная понимать, к чему клонит его подруга. — Или ты имеешь в виду, что он мог располагаться в настолько неудобном месте, как…
- А тебя не интересует, с чего мы взяли, что кабинет директора принадлежал Гриффиндору? — несколько уязвленно спросил Рон.
- Ну, как с чего… - смешался парень. — Гриффиндор, он и есть…
- Такое впечатление, что это не ты вылетел с Гриффиндора, а я, - недовольно заметил его друг. — Тебе никогда не приходило в голову, что было бы целесообразнее назвать школу не Хогвартс, а Гриффиндорс, скажем? Годрик Гриффиндор в твоем представлении наверняка что-то вроде избранного — как ты сам.
- Слушай, хватит разоряться уже на эту тему, - обиделся Гарри. — Тебя послушать, так я сам придумал про себя пророчество, лишь бы прославиться. По последним данным, я стою на пути к избранности ничуть не ближе, чем ты, и, знаешь ли, меня это вполне устраивает. А если я не спросил у вас про кабинет Гриффиндора, так только потому, что достаточно доверяю вашим суждениям, чтобы не докапываться до их истоков.
- Тем не менее, Рон прав, - поспешно вставила Гермиона. — Тебе не помешает ознакомиться со всем ходом наших рассуждений, вдруг мы допустили какую-нибудь ошибку.
- В кабинете висит меч Гриффиндора, вот почему, - сказал Рон.
- Чудесно, а если это был бы меч Слизерина — следовательно, кабинет принадлежал бы Слизерину? — отозвался Гарри. — Логика железная, ничего не скажешь…
- Но никакого меча Слизерина там нет, верно? — раздраженно заметил Рон. — Как и вообще в природе, надо сказать.
- Да, логично предположить, что артефакты, принадлежавшие четырем основателям, хранились в их кабинетах, - поддержала его Гермиона. — Хоть ясно об этом, к сожалению, нигде не сказано, - вынуждена была добавить она. — Тем не менее, здесь говорится о том, что вход в кабинеты был скрыт для посторонних глаз, открываясь только тем, кого желали видеть сами волшебники. К горгулье перед кабинетом Дамблдора это, вроде как, подходит; к тому же, кабинет Гриффиндора, как и его факультет, располагался на вершине башни. А вот насчет кабинета Хаффлпафф здесь есть кое-что поинтереснее… - Отыскав нужное место на свитке, Гермиона зачитала: - «Кабинет Хельги Хаффлпафф не имел какого-либо четкого местоположения, но всякий нуждающийся мог проникнуть туда в любой момент простой силой желания…» Тебе это ни о чем не напоминает?
- Выручай-Комната? — осторожно заметил Гарри.
- По крайней мере, очень на то похоже, - кивнул Рон.
- И там тоже есть какой-то артефакт? — спросил слизеринец.
- По-видимому, его оттуда давным-давно забрали, - предположила гриффиндорка. — И хранится он сейчас, кажется, в Гринготтсе…
- Я так понимаю, вы клоните к тому, что Тайная комната — это кабинет Слизерина? — вернул ее к основному направлению разговора Гарри. — И там должен быть какой-то принадлежащий ему артефакт?
- В общем, да, - согласилась Гермиона. — По крайней мере, кабинет Слизерина больше нигде не упоминается — ни в истории Хогвартса, ни еще где-либо… Видимо, после ухода из школы он спрятал вход в него.
- А вот чего я не понимаю, - вставил Рон, - так это того, как ему удалось так запрятать свою Тайную комнату, что ее не могли найти столько поколений профессоров!
- Может, они ее и не искали? — неуверенно предположила девушка. — Ведь это было что-то вроде школьной легенды…
- Да брось ты, отлично они все знали! — отмахнулся гриффиндорец. — По крайней мере, Дамблдор и МакГонагалл — уж точно. По-моему, они даже несильно удивились, когда ее снова открыли. Но как они могли спокойно жить с такой штукой под боком и даже не пытаться ее обнаружить?
Судя по выражению лица Гермионы, они уже неоднократно обсуждали этот вопрос, но все аргументы у нее иссякли.
- Постойте, - взволнованно произнес Гарри, - кажется, я понял… Мое поместье в Коннемаре — ну, бывшее, - добавил он, малость помрачнев, - не помню, говорил ли я вам… Хотя оно, вроде как, было в холме, честь по чести, я сразу заметил, что все окна выходят на одну сторону; впрочем, профессорам, как и Малфою, кажется, было на это наплевать. Так вот, Управляющий как-то сказал мне, что на самом деле этот дом, ну, внутренние помещения, располагаются вовсе не внутри этого холма, правда, где — так и не сказал. Эх, надо было все-таки вытрясти из него побольше, а где я теперь его найду…
- Ты хочешь сказать, - медленно проговорила Гермиона, - что Выручай-Комната — она в замке, хоть вход в нее и может перемещаться, а Тайная комната — невесть где?.. — Девушка казалась несколько сбитой с толку.
- Да-да, вот именно! — обрадовался Гарри тому, что хоть что-то может прибавить к умозаключениям друзей. — Я вот что подумал: я, конечно, точно не знаю, кто создавал мой Сид, ну, поместье в Коннемаре, но подозреваю, что друиды — ведь мой дед и моя прабабка были друидами, а Салазар Слизерин — вы же помните, он тоже многое перенял от друидов! Если это так, то получается, что Тайную комнату и вправду искать бесполезно…
- …тому, кто не является наследником Слизерина… - подхватила Гермиона.
- …или еще двух родов — Рафферти или О’Рахилли! — торжествующе закончил Рон. — Вот почему ты смог туда попасть!
- Да, а еще там могут оказаться те, кого желают пропустить наследники — вот почему я смог взять туда тебя и Локхарда, а Реддл — Джинни! Все сходится! — заявил Гарри.
- Да, вот только нам-то что с того? — спустил его с небес на землю Рон. — Если бы мы могли это хоть как-то использовать — тогда другое дело…
- Рон, как ты не понимаешь, - перебила его Гермиона, глаза которой загорелись знакомым друзьям опасным блеском, - ведь если это магия друидов, значит, у нас есть к кому обратиться!
- Будем вызывать духи дедушек и бабушек Гарри, что ли? — усмехнулся гриффиндорец.
- Зачем? У нас в школе, в настоящий момент, присутствует как минимум один друид и один его ученик!
- Келтхайр не друид, - заметил Гарри, припомнив подслушанный им в коридоре разговор.
- Ну, бывший друид — какая разница! — отмела возражения Гермиона. — Ведь нам сейчас нужны его знания, а не что-либо другое.
- Ты предлагаешь поговорить с Келтхайром? — с сомнением спросил слизеринец.
- Вообще-то, я предпочла бы начать с Шэннона, - возразила девушка. — Судя по тому, что ты недавно рассказал нам об участии Келтхайра в судьбе твоих предков, у ваших отношений, как бы сказать, не слишком хороший анамнез. Да и вообще, исходя из того, что я знаю о друидах, они просто так информацией ни с кем не поделятся, уж тем более, с малознакомыми людьми. Ну а Шэннон… он все-таки не такой закосневший в своих убеждениях. Думаю, что я сама попробую поговорить с ним, посмотрим, что из этого выйдет.
- Не закосневший, говоришь? — с подозрением переспросил Рон.
- А зачем нам вообще все это нужно? — неожиданно спросил Гарри. — Узнавать про Тайную комнату, и все такое? Нет, конечно, я бы и сам не прочь узнать, в чем там дело, - поспешил заметить он, чувствуя, что Гермиона уже готовит ему очередную отповедь в стиле «Нет-в-тебе-гриффиндорской-бесшабашности-а-вот-Рон-меня-понимает!», - но мне кажется, что сначала было бы разумнее разобраться с другими проблемами.
- Это ты про трансфигурацию? — понимающе заметил Рон.
- Ну так давай решать! — несколько раздраженно отозвалась девушка. — Но что-то мне подсказывает, что, если я просто взмахну палочкой и скажу «Акцио, Король-Рыбак! Акцио, наследник трех родов!», ровным счетом ничего не случится, несмотря на все мои успехи на Заклинаниях! Я пытаюсь хоть что-то разведать, - в ее голосе зазвучал упрек, - а ты мне заявляешь, что я занимаюсь ерундой!
Пока слизеринец подыскивал слова, чтобы возразить подруге, его неожиданно поддержал Рон:
- Вообще-то, я тоже не вполне понимаю, зачем нам исследовать эту самую Тайную комнату - не зря ведь говорят: не буди крюкорога, что заснул у порога!
- Но должны же мы знать, что нам угрожает? — несколько растерянно заметила Гермиона. — И, может, мы как-то сумеем предотвратить проникновение наследника в Тайную комнату, если он все-таки объявится…
- Да уж, а для этого надо наверняка в нее залезть с ногами, - скептически отозвался Рон, - ведь тогда хуже уж точно не будет! Может, Слизерин только на это и рассчитывал, что какие-нибудь любопытные балбесы, вроде нас, пролезут туда и запустят это его заклятье, или как его там, тогда никакой наследник и не понадобится!
Гермиона засомневалась в своей идее еще больше: после прошлогоднего инцидента с дементорами ее уверенность в своей стопроцентной правоте немного пошатнулась. Она принялась теребить пергамент, вновь прокручивая его перед глазами.
- Но, может, там и нет ничего на самом деле? — рискнул предположить Гарри. — Кто знает, возможно, у Слизерина и вправду ни на что, кроме василиска, фантазии не хватило, а остальное он просто так придумал, для острастки?
- Ты скажи ему, наконец, про защитные чары, а? — бросил Рон.
Гермиона смотала пергамент, вновь перейдя к первым строчкам: по всему было видно, что ей не очень-то хотелось рассуждать об этом.
- Вот здесь написано… Да, в общем-то, и не только здесь… что щитовые чары Хогвартса, которые позволяют укрывать его от магглов, создавались четырьмя волшебниками совместно… и контролировались потом тоже. Тебе ведь известно, что Дамблдор по своей воле может частично снимать аппарационный барьер на территории школы?
Гарри покачал головой, а Рон подтвердил:
- Да, точно, при обучении аппарации так и поступают! Нам это предстоит еще, после каникул…
- Директор это делает, скорее всего, корректируя чары, которые сходятся в его кабинете — распространяются-то они, понятно, на всю территорию, но оперировать ими в полной мере можно только из того места, где они были наложены…
- Будет тебе, Гермиона, - хмыкнул Гарри, - мы все-таки не все Заклинания подряд проспали.
Девушка бросила на него подозрительный взгляд, словно сомневалась в истинности последнего утверждения, но все-таки покончила с без того известными друзьям фактами и принялась развивать свою мысль:
- Таким образом, можно предположить, что сердцевины щитовых чар находятся в четырех кабинетах основателей — а это значит, что у Хогвартса, помимо мощнейшей системы защиты, имеются четыре уязвимых места…
- Ты имеешь в виду, что щитовые чары, наложенные основателями Хогвартса, так уж легко снять? — недоверчиво переспросил Гарри.
- Разумеется, нет, - мотнула головой гриффиндорка. — Во-первых, кабинеты и без того хорошо защищены…
- И Выручай-Комната? — спросил Рон.
- Да, и она тоже — зная, что любой нуждающийся может проникнуть в ее кабинет, думаю, Хельга Хаффлпафф не преминула позаботиться, чтобы этот несчастный ненароком не уничтожил полшколы. Я подозреваю, что сам Волдеморт был бы вынужден провести там немало времени, чтобы сообразить, что к чему, - заметила она, заставив гриффиндорца поморщиться при упоминании имени Темного Лорда. — Где кабинет Ровены Рейвенкло, вообще никто не знает, а кабинет Дамблдора под постоянным присмотром. Но вот что касается Тайной комнаты… Думаю, со Слизерина сталось бы оставить ее без какой-либо защиты, чтобы любой, даже случайно в нее проникший, нарушил щитовые чары. Ну а чем это чревато, надеюсь, ты себе представляешь?
- Ну-у-у, щитовые чары придется подлатать… - предположил Гарри.
- Во-первых, вся защита Хогвартса в одночасье рухнет, - Гермиона вновь перешла на диалектичный тон «как-не-стыдно-знать-таких-простых-вещей!», - потому что чары, наложенные четырьмя основателями, настолько переплетены друг с другом, что при повреждении части прекратят свое существование и остальные. Во-вторых, ты знаешь, что, когда вскоре после утверждения Статута о секретности был создан Хогвартс, защита многих магических учреждений, населенных пунктов, участков дикой местности, населенной магическими зверями, была основана на том костяке, который представляли собой щитовые чары Хогвартса? Тогда это представлялось необычайно удачной идеей — связать между собой все магические поселения Англии единой системой защиты и контроля; а теперь, когда выяснилось, что такая система также подвергается большой угрозе именно из-за ее централизованности, уже поздно что-либо менять. А ты представляешь, что случится, если «полетит» защита Хогвартса? Хогсмида? Косого переулка? Война, Гарри! — Глаза гриффиндорки подозрительно засверкали, причем на сей раз отнюдь не от решимости или жажды знаний.
- В общем, хана нам всем, и магам, и магглам, - мрачно закончил за нее Рон. — Поэтому вряд ли стоит полагаться на то, что в Тайной комнате ничего нет. И привлекать к ней лишнего внимания тоже не стоит, - с нажимом произнес он, обращаясь уже к девушке.
- Но почему… - переварив весь этот мрачный прогноз, изрек Гарри, - почему Слизерин просто не уничтожил сам свои чары, когда покинул школу? Или он боялся, что потом может об этом пожалеть?
- Потому что Слизерин был очень умным человеком, - мрачно отозвалась Гермиона. — Он понимал, что, если уничтожит дело своих рук сразу, оставшиеся трое товарищей смогут все восстановить, без него; понимал, что по прошествии многих лет этого уже никто будет сделать не в состоянии; и, думаю, он уже тогда понимал, чем чревата централизация системы защиты, зачатки которой появились при его жизни. Он не хотел уничтожить школу; он хотел уничтожить мир, в котором ему не нашлось подобающего места. Выступая против Статута о секретности, он надеялся, что с уничтожением щитовых чар основных поселений и учреждений все вернется на круги своя; но вот чего он не учел — так это того, насколько разовьется маггловское вооружение за эти века. Не думаю, что он на самом деле хотел уничтожить человечество под корень; но если Наследник трех родов выполнит свое предназначение, то избежать этого останется очень мало шансов.
- Да уж, на фоне всего этого мои проблемы с Волдемортом выглядят чистой воды беллетристикой, - удрученно вздохнул Гарри. — И я, как назло, являюсь наследником двух родов из этих самых трех…