Армия Запретного леса

— Это правда, не настолько плохо. Ты едва можешь произнести это.

— Ты совсем идиот? Посмотри на меня! Я ужасно изуродован!

— Ты не ужасно изуродован. Ты очарователен.

— Нет, очаровательна моя чистая кожа. А это последняя вещь, в которой я нуждаюсь. Я не могу появиться перед всеми в таком виде, Гарри. Скажи им, что я мертв. А еще лучше, скажи, что я неизлечимо болен, и мне осталось жить всего несколько дней.

— Я не собираюсь говорить, что ты неизлечимо болен. Это оскорбление для тех, кто действительно умирает. Это невероятно эгоистично.

— Я невероятно эгоистичный. Меня не заботят больные люди, меня беспокоят только я и моя репутация.

— А что насчет меня?

— … иногда я забочусь о тебе. По большей части я ненавижу твой характер.

— Спасибо. Это было так прочувствованно. Поэтому, я расскажу всем настоящую причину, почему ты не пошел никуда сегодня.

— Они никогда не поверят тебе. Ты глупый, двинутый на всю голову экс-гриффиндорец.

— Я твой глупый, двинутый на всю голову экс-гриффиндорец.

— Ха! Ты признался в этом! Я выиграл!

— Ты этого не сделал.

— Сделал.

— Нет.

— Да.

— Прекрасно. А теперь извини меня, мне нужно передать экстренное сообщение пророку о Драко Малфое. Я должен его проинформировать, что у него…

— Не… говори… это! Довольно плохо уже то, я должен смотреть на него.

— Нет, не должен. Ты можешь замаскировать его.

— Я не собираюсь пользоваться маггловской косметикой, я не какая-нибудь грязнокровная девчонка.

— Драко, я видел, как ты наносил косметику раньше и я знаю, что она у тебя есть.

— Она была не моя… Я взял ее у Панси…

— … Верно. Прекрасно, я могу взять ее у Герм…

— Нет! Я не собираюсь краситься косметикой чертовой грязнокровки.

— Тогда красься своей. У тебя есть немного. Даже не смей отрицать. Ты такая же девчонка, поэтому у тебя не может ее не быть.

— Хорошо. Я пойду и проверю, не осталось ли у меня что-нибудь из косметики Панси.

— О, принесешь немного из своей ванной?

— … или принесу немного из моей ванной. Все равно.

— Карандаш для глаз тоже принеси.

— Зачем?

— Ты будешь смотреться с ним очень сексуально.

— Нет.

— Пожалуйста!

— Нет.

— Я не позволю тебе проводить свои дурацкие эксперименты над моим телом.

— Правда?

— Нет.

— Задница.

— Я — нет.

— Только наложение этого ужасного отвратительного вещества на меня заставит исчезнуть это уродство.

— Это не уродство. Я тебя только чертов прыщик и все. Это не конец света.

— Откуда ты знаешь? Он вполне мог бы быть им! У Малфоев нет прыщей. Прыщи для простых смертных. Это признак того, что они неопрятные. А я не неопрятный, Гарри. Я самый опрятный человек во всей Великобритании.

— Ты этого не знаешь, если только ты не наблюдаешь за водными привычками других людей. А ты этого не делаешь, не так ли?

— Конечно, нет. Я только знаю, что нет другого человека, который заботился о своей гигиене настолько, что купался бы три раза в день. И что я получаю взамен? Я застреваю здесь с прыщом размером с Суррей.

— Он меньше, чем Суррей. Немного.

— Я ценю это. Ты можешь скрыть его?

— Сиди смирно.

— Ок.

— Здесь только половина тюбика. Я не знаю, хватит ли его для замаскировки уродства размером с Суррей.

— Ха-ха-ха. Ты комедийный гений.

— Я знаю.

— Только сделай это, и закончим.

— Хорошо.

— Я люблю тебя, Гарри.

— Замолчи.

— Молчу.

— Как бы то ни было, я закончил. Ты прекрасно выглядишь. Даже лучше, чем раньше, если мне можно так говорить.

— Я не могу выглядеть немного лучше. Я уже совершенен.

— Да, именно поэтому у тебя появился прыщ.

— Заткнись.

— Поттер, твоя чертова собака снова написала на наш ковер. Ты должен ее обучить, иначе я убью ее.

— Ты не можешь убить ее: она любит тебя. Тем более, она не Снаффлс.

— Видимо, тогда это ты пописал на ковер.

— Конечно не я. Это была кошка.

— КОШКА! С каких пор мы завели кошку?

— С тех пор… вчера.

— Вчера. Вчера ты даже не выходил из дома.

— Я выносил мусор. Снаффлс собирался съесть этот пакет, поэтому мне пришлось вынести его.

— И на этой короткой дистанции от нашей квартиры до мусорного бака ты нашел кошку.

— Она бродила снаружи. Она была такой несчастной и худой…

— Ты невероятен. Ты забыл, что кошке нужен лоток под нужды?

— У нее он есть, просто я думаю, она больна. Чуть раньше ее вырвало на кровати.

— Мы не оставим ее. У меня не будет болеющей кошки во всех местах, где я мог бы спать. Ни за что.

— Пожалуйста?

— Нет.

— Но я подобрал ее для тебя, она очень симпатичная.

— Уверен, так и есть.

— Я назвал ее Спарки.

— Я не люблю кошек.

— И ты не любишь собак, если обратить внимание на то, как ты смотришь на Снаффлса.

— Ок, я не человек любящий животных. Или человек любящий людей. Я человек, который любит только себя.

— Это обнадеживает. Я чувствую любовь.

— Отлично, мы можем оставить их, но больше никаких животных, Поттер. Ясно?

— Я должен отменить свой заказ на лам?

— Что такое, черт возьми, лама?

— Маггловское животное.

— Никакой ламадасы.

— Ламы.

— Все равно.

— Хорошо. Напомни мне позвонить Гермионе и сказать, что мы не сможем взять ее щенков на выходные.

— Щенков?

— Да, я собирался пойти в Паписит.

— Нет. Ни за что.

— Но я должен сказать ей, что мой парень ненавидит всех животных.

— Не всех. Только живых.

— Ты жестокий.

— Но ты любишь меня.

— Конечно.

— Просто покачай его, Драко.

— Я…

— Нет, не так. Ты его трясешь, а надо качать.

— Я пытаюсь. Тяжело заботиться о кричащем младенце.

— У тебя всего один ребенок. Один. К тому же он находится с тобой только пятнадцать минут. А я был с ним сегодня весь день. Согласись с этим.

— На самом деле прошло гораздо больше, чем пятнадцать минут.

— Хорошо. Семнадцать минут.

— Забавно. У меня ужасно устали руки. Можно, я просто уложу его и уйду?

— Нет. Это безответственно. Рон был бы недоволен, если бы увидел, что ты положил его сына и ушел. Так что продолжай качать его.

— Покачивание, очевидно, не работает. Это лучшее, что ты можешь посоветовать?

— Я не знаю… спой ему колыбельную или еще что-нибудь.

— Ты пошел ложным путем. Я не пою.

— Конечно, поешь.

— Нет.

— Прекрасно, тогда покачай его еще немного.

— Черт, хорошо, твоя взяла… Как кожа жабы его глаза зелёные…

— Не эту песню. Никогда ее не пой. Другую.

— Если ты настаиваешь. Уизли — наш король, Уизли — наш король…

— Спой, черт возьми, ему колыбельную.

— Я не знаю колыбельных. Если ты не заметил, я не любитель успокаивающих вещей.

— Прекрасно, отдай мне этого чертового ребенка, я спою ему.

— Слава Мерлину, забери его.

— Тише, маленькое дитя, ничего не говори, Гарри купит тебе пересмешника. Если пересмешник не будет петь, Драко купит тебе бриллиантовое кольцо…

— Я не собираюсь покупать кольцо этому ребенку. Рон обвинит меня в том, что я пытаюсь сделать из его сына голубого. К тому же, оно слишком дорогое, для того чтобы ребенок съел его.

— Драко, это — только чертова колыбельная. Тихо. Иди сядь или еще чем-нибудь займись.

— Прекрасно. Продолжай петь свою паутину лжи, которую ты называешь колыбельной.

— Продолжу. И если бриллиантовое кольцо не сияет… эммм… Я не знаю остальные ее слова. Драко, ты не мог бы мне помочь? Драко?

— Хм?

— Ты меня слышал?

— Конечно, нет. Я садился.

— Придерживайся этой версии. Укачивая ребенка на верхушке дерева, сильный ветер раскачивал колыбельку. Когда ветка сломается, колыбелька упадет вниз и ребенок проснется, колыбелька и…

— Это ужасная песня. Интересно, умер ли ребенок?

— Драко…

— Извини, я молчу.

— У меня кончились колыбельные. Черт. Я спою ее однажды для тебя, когда мы действительно должны будем пойти… Спасибо Мерлину, он спит. Драко, он спит. Драко? ДРАКО!

— А? Что?

— Ты уснул?

— Нет. Конечно, нет.

— Да.

— Нет.

— Ну конечно…

— Я уверен, что это совершенно нормально.

— Драко, я сильно возбужден. И я думаю, что это проблема.

— Как возбуждение может стать проблемой? Я даже не думал, что так бывает. Ты сумасшедший, Поттер.

— Возможно, нам надо отдохнуть. Держу пари, это решит мою проблему.

— Иди в задницу, извини за каламбур. Я не собираюсь отдыхать.

— Как, ты действительно собираешься продолжить без меня?

— Лично я могу думать в нескольких направлениях…

— Если ты собираешься сделать это, тогда иди в другую комнату.

— Гарри, если ты и дальше собираешься раздражаться, то я не уверен, что хочу, чтобы ты занялся со мной сексом.

— Не будет у нас секса. Я не думаю, что вообще будет какое-нибудь продолжение происходящего.

— Гарри, при таком отношение у нас нигде ничего не будет. Ты никуда не пойдешь… ты знаешь… если ты негативно настроен.

— Я не негативно настроен. Я только… Я сексуально неудовлетворен.

— Я говорил.

— Теперь ты полная задница. Ты в курсе, что не помогаешь.

— Я пробовал. Но это не сработало. Ты хочешь попытаться еще раз?

— Если это заставит тебя замолчать.

— Сильно сомневаюсь насчет этого. Почему бы тебе не попытаться решить проблему самому.

— Нет. Это пошло.

— Ты хочешь сказать, что никогда раньше этого не делал?

— Конечно, нет. А ты?

— Ну… нет. Никогда.

— Ты ДЕЛАЛ! Почему?

— Хочешь, верь, хочешь, нет, но я возбуждаюсь. Часто.

— Но… я… мы…

— Да, хорошо, я должен делать это, когда тебя нет рядом. И когда у тебя появляется своя ПРОБЛЕМА….

— Раньше такого не было. Так что не пытайся сделать вид, что это — обычное явление. Потому что это не так. Я только заострил на этом внимание.

— Конечно.

— Так, давай прекратим обсуждать меня. Итак, ты делаешь… это… с собой… часто?

— О, да.

— Насколько часто?

— Пять или шесть раз в день.

— И это Я озабоченный?!

— Я не такой, я делаю это, потому что я вынужден, так как мне скучно.

— Скучно?

— Да.

— Почему ты не найдешь себе хобби? Оно было бы гораздо лучше, чем это.

— Что ты предлагаешь? Вязать?

— Ты можешь связать несколько новых джемперов.

— Нет. Я превращусь в маму Рона.

— Что-то я сильно в этом сомневаюсь.

— Да, ты прав. Я уверен, она не делает…

— Не надо.

— Прекрасно.

— О мой…

— Фу…

— Готов вернуться к нашим прошлым действиям?

— Мы говорили о маме Рона…

— Это была не наша беседа, которая вызвала… это… это была воображаемая картина.

— Фу…

— Не мама Рона… ты…

— О… Но все еще фу.

— Заткнись и поцелуй меня.

— Это очень хорошая идея, пока ты снова не решил начать стесняться…

— Это не так.

— Клянусь, это правда. Все, что я вижу — темнота…

— Потому что у тебя закрыты глаза. Открой их.

— О. О! Ничего себе. Я снова могу видеть. Генри — ты гений!

— Меня зовут Гарри, и я не гений. У тебя пьяные галлюцинации.

— Нет, Гарри. Я полностью оп…

— Черт, тебя только что вывернуло на мои ботинки.

— Да. Мне жаль.

— Тебе ни черта не жаль.

— Ты прав. Я слишком пьян, чтобы испытывать такие чувства.

— Это точно.

— Эй, Герб…

— Меня зовут Гарри.

— Я знаю. Я, конечно, довольно пьян сейчас, но уверен, я рад знакомству.

— Мы встречались раньше.

— Правда? О, правда. Хорошо… У меня есть отличная идея.

— И в чем же она заключается?

— Отлично… у моего парня были планы на сегодняшний вечер, и мне интересно, не хочешь ли ты вернуться в мою квартиру со мной.

— Я пойду в твою квартиру в любом случае.

— Правда! Это то место, куда я иду.

— Я в шоке. Драко, я — Гарри. Я твой парень.

— О. Неловко.

— Нет.

— Знаю. Я слишком пьян, чтобы это чувствовать.

— Ты это только что сказал.

— Правда?

— Да.

— О. Извини.

— Нет.

— Знаю. Я слишком…

— Прекрати.

— Хорошо.

— А теперь давай вернемся домой, ты еле-еле стоишь.

— Глупый, я легко могу это делать. Смотри…

— Ты не стоишь. Ты лежишь посреди улицы.

— Я знаю. Разве это не прекрасно? Думаю, я останусь здесь.

— Нет, если ты не хочешь, чтобы тебя переехал двухэтажный автобус. Поднимайся.

— Нет. Я устал…

— Драко, твои волосы растрепались.

— Тогда хорошо. Пошли. Ты отнесешь меня?

— Конечно, нет.

— Ах, отлично, это была достойная попытка.

— Драко, здесь нет никакой музыки, прекрати танцевать.

— Но я хочу танцевать. Я танцующий безумец.

— Да. Ты именно такой.

— Драко.

— Что?

— Почему ты сидишь в углу?

— Я не сижу.

— Нет, сидишь. Ты сидишь в углу, укутавшись в наше пуховое одеяло.

— Нет.

— Драко, я не слепой.

— А мне кажется, слепой. Я этого не делаю.

— Драко, вставай и пошли со мной.

— Нет. Я никуда не пойду, ни с тобой, ни с ними.

— Прекрати, это уже смешно. Пошли.

— Нет. Не пойду. Они сейчас отсутствуют, чтобы получить меня.

— Кто? Кто отсутствует, чтобы получить тебя?

— Они. Голоса не уточнили, кто именно.

— Ты идиот. Разве я не уделяю тебе достаточно внимания? Ты думаешь, что тебе нужно прикинуться психом, чтобы выдрессировать мои глаза смотреть только на тебя?

— Я не прикидываюсь сумасшедшим, я только завернулся в пуховое одеяло, как в кокон, и все.

— Драко, я думаю, ты должен сходить к врачу. Я пойду с тобой, мы сможем сделать это вместе.

— Почему, черт возьми, мы должны это сделать? Поттер, у нас нет никаких проблем! Наши отношения совершенно нормальны. Теперь, пожалуйста, помолчи — я жду сообщения от людей.

— Ты абсолютно…

— Чокнутый? Спасибо.

— Ты не чокнутый. Я всего лишь думаю, что у тебя есть некоторые проблемы и тебе нужно поговорить о них с кем-нибудь.

— У меня множество…

— Реальных людей для разговора, Драко. И, пожалуйста, прекрати притворяться чокнутым.

— Я не притворяюсь, и Гарри, мне не нужен маггловский психиатр. Я буду разговаривать с тобой вместо остальных людей, хорошо? И я буду разговаривать только с теми людьми, которых я вижу.

— Ты только что говорил с этими так называемыми «людьми». Мне кажется, ты что-то хочешь от меня.

— Дело в том…

— Деньги? Вещь или услугу?

— Я хочу, чтобы ты поехал со мной по магазинам. Я не думаю, что смогу донести сам все сумки.

— Почему ты просто не попросил меня пойти с тобой?

— Ну что могу сказать, мне показалось, сумасшествие — идеальный вариант. Плюс у меня определенно талант к сценическому мастерству. Я был великолепен?

— Нет.

— Прекрати, я уверен, ты некоторое время думал, что я действительно спятил.

— Я думал, тебе нужна психотерапия, а не то, что ты сумасшедший.

— Прекрати, я выглядел полностью сумасшедшим в этом углу.

— Ты всегда выглядишь как сумасшедший. Есть что-нибудь, где ты будешь более нормальным, чем обычно? Я присоединюсь к тебе.

— Лезь ко мне под одеяло. Я буду считать это утешением.

— Мой бедный малыш.

— Да, пожалей меня, Поттер.

— Ты не торопишься.

— Если я поеду немного быстрее, машина будет издавать странный шум.

— Поэтому ты должен переключить скорость, любимый.

— Что…

— Рукоятка. Перемести ее в следующее маленькое отверстие.

— И мой мозг улавливает сексуальный подтекст. Отлично, позволь мне только…

— Дерьмо! Дрей, мы находимся на нейтральной полосе.

— Упс, не та дорога. Может, эта.

— Да, спасибо МЕРЛИН…

— Что? У тебя разве не было какой-нибудь веры в меня?

— Если быть абсолютно честным, нет. Ты даже не видел автомобиль до того, как мы переместились в маггловский Лондон. Я был напуган тем, что мы умрем, как только сядем в него.

— Ну, мы все еще не умерли и проехали большое расстояние.

— Но мы действительно заехали на остановку посередине дороги.

— Вокруг никого не было и, следовательно, никто этого не видел, так что не считается. В любом случае, куда мы едем?

— Мы ехали по этому маршруту, но ты пропустил поворот.

— Ох.

— Так… Я считаю, нам нужно продолжать ехать. Я думаю, что на этой дороге будет довольно хорошее кафе.

— Напомни немного попозже, Поттер.

— Я планировал его.

— Драко, ты едешь слишком быстро.

— Нет.

— Притормози.

— Прекрасно, какая педаль тормоза, первая?

— Ты не просто так спрашиваешь это.

— Естественно, нет. Я знаю, какая педаль к чему относится.

— Нет, не знаешь.

— Конечно, нет, но я могу предположить.

— Обнадеживает.

— Так и должно быть.

— О, поверни здесь! Поверни!

— Пытаюсь. Не кричи на меня, я начинаю еще больше нервничать и возбуждаться.

— Я не кричал.

— Нет, кричал. Я был прямо здесь.

— Прекрасно. Здесь сложный участок дороги. Не врежься в грузовик.

— Я и не планировал это.

— Медленнее. Спуск.

— Ок.

— Хорошо, теперь припаркуйся. Ты помнишь…

— Конечно, помню. Ты показал мне это до того, как мы уехали.

— Если ты помнишь, как это делается, то почему мы катимся вниз?

— Потому что я еще в процессе, паркуюсь.

— Драко, сзади нас холм.

— Знаю. Я пытаюсь.

— Стоянка автомобилей, любимый.

— Ох. Верно. Тогда туда.

— Спасибо Мерлину. Теперь пойдем, поедим. Не забудь взять ключи.

— Ключи. Ключи?

— Звенящая вещь, которая находится под рулем.

— Ох. Много мыслей о сексе.

— Только…

— Прекрасно. Пристрели меня.

— С удовольствием.

— Да. Насколько это может быть сложно?

— Ты шутишь, правда?

— Сейчас я предполагаю. Начинай звонить.

— Хорошо. Как?

— Я записал номер рядом с телефоном. Его нужно набрать и ждать, пока голос не ответит с другого конца провода.

— Отлично. Вызываю номер… звоню… о, здравствуйте? Я бы хотел заказать немного еды из вашего кафе. Что вы имеете в виду? Гарри, здесь желают знать, что мы хотим.

— Мы это обсуждали. Пиццу. Мы хотим пиццу.

— Верно. Мы хотели бы заказать круглую пиццу с острыми пряностями сверху. Перкони или чт… о, да, пепперони. Так.

— Не забудь им сказать о дополнительном соусе, Дрей.

— Корка? Какая корка? А, ага…да, я хочу хрустящую. Да, тонкую. Ох, и мне нужен дополнительный… что это было, Гарри?

— Соус, любимый.

— Мне нужен… вы слушаете меня? Вы не можете слышать меня, когда говорите с кем-то еще. Да, хорошо, я понимаю, что у вас есть и другие обязанности, но я могу вас уверить, что нет ничего более важного, чем я.

— Драко…

— Сэр… сэр, я уверяю вас, что точно нет. Мне кажется, вы недооцениваете мою власть. Я могу превратить вас в хомяка настолько быстро, что никто не будет знать, что случилось с наглым, прыщавым, жирным тинэйджером маггловской пиццерии.

— Драко, следи за собой, прежде чем ты доберешься…

— Нет, я точно не сумасшедший. Я был у вас в прошлый понедельник, а не сегодня. Конечно, я могу… вы знаете, поместите дополнительный соус на пизму. А если я увижу хоть что-то подозрительное, то я сделаю господина Скуиггинса счастливым хомяком — у меня как раз нет домашнего животного. Я ясно выразился?

— Я думал, ты говорил, что больше никаких животных, любимый.

— Шшш… нет, не вы. Имя? Вам нужно мое имя? Зачем вам нужно мое имя? О… это… это — Гарри Поттер.

— Тебя зовут не…

— Хорошо, спокойной ночи.

— Ты кретин. Ты дал им мое чертово имя?

— Конечно. Ты же не думал, что я дам им свое, не так ли?

— Удивительно, но я так думал. Я не знаю почему, это была глупость с моей стороны…

— Большинство вещей, которые ты делаешь, Гарри, глупые.

— Сарказм. Как я пропустил его.

— И это тоже. Ты должен поторопиться: он сказал, что она будет готова где-то через двадцать минут.

— Я не буду получать ее.

— Нет, будешь, они узнают мой голос. А это небезопасно.

— Ты никогда не был безопасным. Ты неприятно пахнешь в местах, в которых ты никогда не был.

— Ну что я могу сказать? Это то, что я делаю.

— Я решил, что не хочу этого делать.

— Ох, ПРЕКРАТИ! Ты сказал, что хочешь сделать это, Гарри. Ты не можешь отступить, я уже заплатил.

— В таком случае иди и верни свои чертовы деньги назад. Я не сделаю этого. Он причинит боль.

— Нет. Я…

— Не говори мне, что это не больно. Это больно, даже когда ты кусаешь его. Поэтому с какой стати я захочу сделать в нем дырку и продеть что-то через нее.

— Ты не должен продевать что-то через нее. Ты что, планировал носить что-то наподобие тех ужасных сережек в виде редьки чокнутой Лавгуд?

— Нет…

— Давай же, Гарри, пожалуйста! Я разрешу тебе выбрать место прокола для меня.

— Где угодно?

— Нет… ВЕЗДЕ. Ты не повесишь его на мой чл… хорошо, ты знаешь…

— Ох… господи, нет. Разве это не мешало бы нам?

— Я думаю, ты бы научился заниматься этим вокруг него.

— Фу. Драко, почему каждый наш разговор, который полностью нелеп, кажется абсолютно нормальным?

— Как, черт возьми, я должен знать это? Это потому что я бог, хорошо? Теперь я приказываю тебе сесть на свою самую святую задницу на этот чертов стул и признать, что страшно перетатуированная женщина сделает пирсинг в соске твоего божественного выбора.

— Она сделает пирсинг в ТВОЕМ соске?

— Если это та часть тела, которую ты выберешь. И ты еще должен проткнуть свой.

— Нет! Ты знаешь что… прекрасно. Но ты идешь первым. Я хочу, чтобы ты проколол язык.

— Извращенец.

— Я серьезно.

— Язык? Но… я… это несправедливо!

— Это твоя проблема. Теперь высунь язык.

— Да пошел ты.

* * *

— Я не смогу носить рубашку в течение года. Я надеюсь, ты счастлив, Драко?

— Затнись, Хави. Я не могу говоить. Моему ясыку очень больно.

— Мой сосок пылает. Это была ужасная идея. Я не должен был позволять тебе уговорить меня пойти на это.

— Ты садница. Я тебя полносью пресираю.

— Я счастлив, и прекрати говорить — ты кажешься умственно отсталым.

— Затнись, Посер.

— Мне понравился этот.

— Не имеет значения. Мне он не нравится. Это полная безвкусица. Мне понравился вот этот.

— Это — пурпурный, Драко. Ты хочешь, чтобы наша квартира кричала: Эй, мы яркая гомосексуальная пара?

— Это не пурпурный, Гарри, а баклажановый. Он говорит о хорошем вкусе, в отличие от ужасной красноты, которую ты любишь.

— Это не ужасно. Это мило. Я покрашу ванную этим цветом.

— Если ты хочешь, ты можешь покрасить свою ванную этим цветом, но я не буду иметь к ней никакого отношения.

— Да, но ты собираешься сделать нашу гостиную пурпурной.

— Баклажановой. И я думаю, что спальня будет смотреться…

— Нет. Нет. Не спальня. Ты можешь раскрасить свою ванную в пурпурный и украсить ее разноцветным ворсистым ковром и боа из перьев. Но я не буду иметь никакого отношения к этому.

— Конечно, нет. Ты только вынешь всю душу из меня, когда я это сделаю.

— Естественно. Хорошо, какой цвет ты выбрал для гостиной? Розовый?

— Нет. Я выбрал тот, который называется Пергамент. Он будет восхитительно смотреться с коричневой кожаной мебелью, я был в Лондоне на днях.

— Ты купил мебель? Где ты ее хранишь?

— У меня пока ее нет. Нам должны доставить ее попозже на этой неделе. Теперь мы можем свободно выбрать цвета. Я хочу закончить с этим сегодня.

— Почему? К нам, что завтра придет декоратор?

— Вообще-то…

— Ты, должно быть, шутишь.

— Она не приедет завтра, она будет в четверг. Она помогла мне выбрать цвета и все остальное.

— Драко, любимый, это действительно настолько необходимо? Почему мы не можем сами просто украсить наш дом?

— Потому что ты еле-еле подбираешься себе одежду, не говоря уже о диванных подушках.

— Не имеет значения, Драко. Дай мне тот ролик.

— Сейчас. Начни сверху и направляйся вниз. Ты сможешь дотянуться до верха, верно?

— Конечно, смогу. Не все такие низкие, как ты.

— Замолчи. Я не низкий, это ты очень высокий. Ты невероятно странный и неуклюжий. И я не могу поверить, что люблю тебя.

— Спасибо. Ты ужасен.

— Нет.

— Я не один с Пергаментной косметикой на лице.

— Я не крашу лицо.

— Прекрасно, ты не слушаешь меня, но я бы стер ее прежде, чем она высохнет.

— Нет, я не крашу лицо. Я… Я должен зайти в туалет.

— И проверь лицо.

— Нет…

— Конечно. Только не крась что-нибудь еще.

— Гарри.

— Нет, ты — Гарри, я — Драко.

— Это не то, что я имел в виду.

— А что ты тогда имел в виду, Поттер?

— Я хотел сказать, что меня зовут не Поттер, а Гарри.

— Формально твое имя Поттер.

— Я ненавижу тебя. Ты всегда заставляешь меня чувствовать себя полным тупицей. Ты не лучше, чем я.

— С каких пор?

— Твой… ох, я ненавижу тебя.

— Ты уже говорил это. Серьезно, Поттер, тебе нужно быть оригинальней.

— Гарри.

— А еще тебе нужно проверить голову. Любой, кто обращается к себе в третьем лице, имеет некоторые серьезные проблемы…

— Дурак. Послушай, я пойду в нашу комнату на некоторое время. Ты изматываешь мои последние нервы.

— Возвращайся, Поттер, я не это имел ввиду.

— Гарри.

— Хорошо, прекрасно, Гарри. Я не хочу, чтобы ты уходил. Есть что-нибудь, где я могу провести больше времени с тобой?

— Ты планировал пойти после меня в туалет? Мы проводим все время вместе.

— Если это то, что ты выберешь. Я люблю тебя, Гарри. Я не хочу проводить время без тебя.

— Правда?

— Да, Поттер, правда.

— Гарри.

— Я не буду говорить, что это означает. Видишь, я уже добился большого успеха.

— Увидим. Ты должен следовать этому, Малфой, иначе я уйду на некоторое время. Один. С пуэрториканским красавчиком.

— Посмотрим, Поттер… Я… Я имел в виду Гарри.

— Очень хорошо. А теперь пойдем, пообедаем или еще что-нибудь.

— Скорее всего, нет, я устал. Пойдем обратно в кровать.

— Я думал, ты устал.

— Послушай, Пот… Гарри, когда я говорю, что устал — это означает, что я хочу секса. Я хочу секса.

— Естественно, хочешь. Но я не хочу. Я не нахожу тебя, использующего мою фамилию, невероятно возбуждающим.

— О, перестань! Я буду все время называть тебя Гарри. Это труднее, чем ты думаешь. Я знал тебя как Поттера всю свою… всю свою жизнь.

— Что за спектакль? Я заплачу прямо здесь.

— Очень смешно.

— Всегда. Так ты еще хочешь секса?

— Это неизменно.

— В таком случае пошли, Малфой.

— Эй, если я должен называть тебя Гарри, ты должен…

— Нет. Я буду повторять это всю свою жизнь.

— Ну конечно. Как глупо для меня.

— Ой-ой-ой.

— Гарри, пожалуйста, только успокойся.

— Ой-ой-ой.

— Зачем ты сунул руку куда попало?

— Ой… Я случайно уронил туда твои часы и пытался достать их обратно. Но сейчас моя рука застряла.

— Ты уронил мои часы? Достань их! Они у тебя? Ты достал их? Они в твоей руке?

— Да, по крайней мере, я думаю, что это они. На самом деле я не уверен: если бы я мог лучше ухватить их.

— Ты такая королева драмы.

— Ты чертова королева драмы! Это ты визжишь, если я слишком грубо к тебе прикасаюсь. А теперь, пожалуйста, помоги мне освободить руку из этого… ой… чертового мусорного ведра.

— Держись…

— Ой-ой-ой… Драко, прекрати дергать. Мне больно.

— А как еще я должен освободить твою руку? Ты не мог бы подбросить мне их?

— Да, уверен это был бы… ой, бросаю… лучший способ спасти твои часы.

— В самом деле?… Нет, я обязан спасти свои часы. Может, ты мне поможешь прежде, чем я отсеку тебе руку?

— Забавно.

— Забавно? Я не пытался выглядеть забавным. Ты можешь быть серьезным?

— Ой. Нет.

— Прекрати говорить «ой» — это раздражает.

— Прости, но мне очень больно. Я не хотел беспокоить тебя. Я постараюсь держать это в себе. Не слушай меня.

— Ох, успокойся. Давай смажем тебя и будем толкать.

— О…

— Извращенец.

— Ок, но я не понимаю, как нанесенное на мою руку масло поможет ей стать свободной.

— О… да… Я не могу дотянуться до твоей руки. Мне надо вылить его коту под хвост?

— Нет, ты должен вылить его на мою руку.

— Черт бы тебя побрал. Если я это сделаю, то уничтожу свои часы.

— Я не думаю, что смогу… ой… вытащить ее с твоими часами.

— Ты не бросишь их. Они нужны мне! Как еще я буду узнавать, сколько время?

— Я куплю тебе новые часы. Могу я, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, бросить их?

— Нет. Они нужны мне.

— Ты хочешь, чтобы у тебя был однорукий бойфренд?

— Это всего лишь твоя левая рука. К тому же у тебя все еще останется правая. Этот вариант лучше, чем какой-нибудь другой…

— Драко…

— Прекрасно. Но ты купишь мне более дорогие часы последней модели.

— Ладно. Ах… там. Почти…

— Если бы я только мог сказать то же самое своим бедным часам…

— Возвращайся, Гарри, мне, правда, очень жаль.

— Нет. Я предупреждал тебя, Драко. Но ты продолжил жать на кнопки.

— Я смогу измениться. Посмотри на меня — я меняюсь прямо сейчас. Буквально пару секунд назад я хмурился, а теперь улыбаюсь. Смотри, я улыбаюсь!

— Драко, это не улыбка. Это гримаса. Ты выглядишь расстроенным.

— Я… Да, я расстроен. Ты действительно, уезжаешь в отпуск?

— Да.

— Конечно. Ты не стал бы мне лгать. Как я могу быть настолько глупым. Я раздражал тебя? Если да, то мне правда жаль. Я не хотел этого. Пожалуйста, останься!

— Ты меня не раздражал. Это никак не связанно с тобой. Рон и Гермиона пригласили меня поехать с ними покататься на лыжах.

— Почему я не могу поехать? Я люблю твоих… твоих…

— Друзей. Они мои друзья.

— Да. Их. Гарри, ты не можешь поехать. Ты причиняешь мне боль, и не хочу бегать перед тобой туда-сюда, когда ты там себе все сломаешь. Ты можешь остаться здесь со мной.

— Драко, я не хочу делать тебе больно. Обещаю, я буду, очень-очень осторожен. Я вернусь к тебе целым. Гермиона сказала, что лыжи — это несложно.

— Итак, почему я снова не могу поехать?

— Скажи мне, Драко, а что такое лыжи?

— Это… Это — одна из форм интерпретации танца?

— Именно. Ты даже не знаешь, что это такое. Я вернусь через два дня. Если хочешь, ты можешь сделать косметический ремонт дома.

— Я только что его закончил. Я только могу оформить твою ванную.

— Не смей трогать мою ванну.

— Хорошо. Послушай, если тебе надоедят лыжи, я буду счастлив приехать и забрать тебя.

— Драко…

— Это только предложение. Прекрасно, проведи весело время, повсюду танцуя со своими маленькими друзьями.

— Пока, любимый.

— Пока.

— Ты подаришь мне поцелуй?

— Нет.

— Почему нет?

— Потому что я смогу закричать.

— Почему?

— Потому что я буду скучать по тебе.

— Ах… Я тоже буду скучать по тебе. Могу я, по крайней мере, получить объятия?

— Ладно.

— Я люблю тебя. Увидимся через несколько дней.

— Ты действительно должен идти?

— Да.

— Хорошо, только не вернись пострадавшим. Я не буду убирать рвоту или кровь.

— Хорошо. Я буду осторожен.

— Будь не просто осторожен. Не катайся на лыжах. Только смотри. Смотреть даже гораздо веселее.

— С каких пор?

— С тех пор как я это сказал. Я бог, ты помнишь?

— Между прочим, как твой язык?

— Я думаю, ты подождешь ответ до тех пор, пока не вернешься из своей поездки и тогда узнаешь, не так ли?

— Задница.

— Он не входит, Гарри. Зеленый шнур нужно вставить в зеленую… фигню с дыркой. Мне кажется, ты неправильно делаешь.

— Я уже делал это раньше, Драко. Зеленый шнур нужно вставить в красное отверстие.

— Но это не то, о чем говорится в инструкции.

— Выкинь ты эту инструкцию. Дай мне всунуть его в… ОЙ! Ччерт! Меня только что трахнуло ЭЛЕКТРИЧЕСКИМ ТОКОМ!!!

— Должно быть, это больно. Твои волосы выглядят еще хуже, чем обычно.

— Я высоко оценил твое беспокойство. Ты знаешь, мне кажется, что зеленый шнур туда не подходит.

— Не может быть.

— Я не чувствую ног.

— Это нормально.

— Это не нормально.

— О, замечательно, это то, что ты получил за то, что не слушал меня. У меня есть чертова инструкция, но ты все равно не хочешь меня слушать. Типичный мужик.

— Ты не просто так это сказал. Тогда ты — типичная женщина. Все что ты говоришь, всегда оказывается правильным, только полностью нелепым.

— Конечно, я всегда прав. А в этой ситуации, я думаю, ты поступил глупо.

— Тогда заткнись и позволь мне наконец подсоединить телевизор.

— Почему я вообще позволил тебе уговорить меня на это дурацкое маггловское устройство?

— Потому что ты любишь меня, а я хотел его?

— Нет. Это потому что я глуп. Я чертовски глуп. Я даже более глуп, чем ты, когда дело касается тебя.

— Дай мне, пожалуйста, тот провод.

— Сейчас. Живее бери его и подсоединяй. У меня есть более интересные вещи, чем сидеть здесь и говорить, что тебе делать.

— С каких пор? Это все, что ты когда-либо делаешь. И это все, на что ты способен.

— Ты заставляешь меня сердиться.

— Забираю свои слова назад. Ты полезен тем, что говоришь мне, что делать и сердишься на меня.

— Чтобы быть до конца честным, ты ненормальный из-за меня гораздо больше, чем я из-за тебя.

— Поэтому ты постоянно и целеустремленно делаешь что-то, чтобы рассердиться.

— Я не это имел в виду. Мне кажется, ты ненавидишь меня. В глубине души ты ненавидишь меня, да?

— Конечно, нет, а теперь вставь штепсель в стенку.

— Ты хочешь, чтобы я сделал в стене дырки и вставил это?

— Там есть розетка, Дрей. Вставь в нее.

— О. Точно.

— Ты шутишь? Ты шутишь…

— Постоянно, любимый.

— Отлично, давай попытаемся включить его. Один, два, три…

— Проклятье. Ты, правда, уверен, что правильно подключил провода?

— Да. Ты вставил штепсель в розетку?

— Конечно.

— Драко?

— Да?

— Это штепсель лампы. От телевизора находится здесь.

— Ой.

— Дурацкая идея.

— Нет.

— Когда ты собираешь провести все свое свободное время со мной?

— Никогда. Это другой вопрос.

— Мне это не нравится. Почему именно работа?

— Потому что я так хочу. Это только офисная работа. Рону нужен дополнительный секретарь, а я все равно ничего не делаю.

— Да, но что насчет меня?

— Ты можешь заниматься различными вещами.

— Нет. У меня есть только телевизор. Гарри, пожалуйста, вернись домой.

— Я не могу. Работа закончится только через несколько недель, и я надеюсь, что столь короткий срок в качестве суетливого министерского секретаря излечит мою нетерпеливость.

— Я могу излечить твою суетливость. Если бы ты сказал мне, то я, возможно, сделал бы что-нибудь возбуждающее.

— Драко, твои возбуждающие идеи хороши только под нашим пуховым одеялом.

— А твоя возбуждающая идея заключается в том, чтобы сидеть весь день за чертовым столом и подходить к телефону. И это заставляет кровь бежать быстрее, а сердце — сильнее биться.

— Сарказм.

— Действительно.

— Ты должен радоваться, что я подошел к телефону. Я не хотел брать трубку.

— Нет. Ты скучал по мне.

— Я не знал, что это ты. Я жду очень важного звонка от сослуживца Рона.

— О, я мешаю делать тебе свою работу?

— Сейчас, когда ты заговорил об этом…

— Не очень профессионально вести личные разговоры по телефону на работе. Тебя не могут за это уволить?

— Могут.

— О. Итак… расскажи, насколько сильно ты меня любишь в ярких, вызывающих тошноту, деталях. Повторяя мое имя как можно чаще. И говори очень громко.

— Нет, спасибо.

— Пожалуйста? Я ведь люблю тебя так…

— Драко, мы не будем сейчас говорить об этом. Я буду дома через несколько часов. У тебя есть время сделать… я не знаю… сделать икебану из цветов для нашего обеденного стола.

— Прекрати издеваться. Она выглядит очень красиво и прекрасно пахнет.

— Красивая и прекрасная. Ты дождешься, что, в конце концов, я стану гетеросексуалом.

— Забавно, мне всегда казалось, что я мужчина, пока я вставлял свой член…

— Последний раз я видел его, когда он…

— Гарри, Гарри… этот разговор не для работы. Правда, мне потребуется твоя помощь в поисках моей мужественности. Если, конечно, ты не хочешь остаться гетеросексуалом.

— Договорились. Послушай, только что зашел Рон, мне нужно идти. Да, да, Мистер Ловелин. Спасибо. До свидания. Люблю тебя, лапушка.

— Ты задница. До свидания, Мистер Поттер. Самого тебе обычного и приятного профессионального дня.

— Что за бред?

— Они моя история. Я должен был делать что-то, пока ты работал, верно?

— Да, но это? Это чушь, только…

— Изумительное телевидение.

— Я не понимаю, что происходит.

— Тебя не было. Ты видел его только пять минут. Она беременна от рыжеволосого парня, а он женат на ее сестре. Но у сестры был роман с мужем ее сестры, но я думаю, что он — единичный случай.

— Чушь.

— Нет, не чушь.

— Давай посмотрим ток-шоу или еще что-нибудь. Должно быть что-то получше.

— Ток-шоу для домохозяек средних лет, которым нечего делать, пока их мужей нет дома.

— А мыльные оперы для двадцатилетних волшебников-геев, которым нечего делать, пока их парней нет дома?

— Я… ты… да, я думаю, так и есть.

— Ты живешь в своем собственном маленьком мире, любимый.

— Тут прекрасно.

— Ты знаешь, Дрей, я всегда могу вернуться на работу.

— Нет, не можешь. Не после того как Рон уволил тебя за наш секс по телефону. Он не возьмет тебя обратно.

— Ты это сделал нарочно. У тебя, скорее всего, есть второе я, для осуществления всего этого.

— Возможно. Мне кажется, у него было основание отреагировать так нехорошо, а всё потому, что ты продолжил притворяться, будто я один из твоих клиентов. Он вероятно, думал, что я Милдред Болмес — аврор из учебного подразделения.

— Это отвратительно. Ты ее видел?

— Твоя ошибка. Тихо, он возвращается.

— Кто он?

— Он — это гей, муж беременной женщины.

— Как он может быть геем, если у него был роман с ее сестрой?

— Легко. Ее сестра мужчина. Я это понял давным-давно.

— Хорошо, теперь ты… о. О. Это… это…

— Высококачественное зрелище.

— В таком случае, каким образом они женаты, если они оба мужчины?

— Потому что никто не знает, что она на самом деле он.

— Даже ее… его… этого сестра?

— Естественно, нет.

— Каким образом? Он что, переодевался в одежду противоположного пола с рождения?

— Нет. Его член был настолько маленьким, что все думали, что он девочка.

— Правда?

— Нет. Я это выдумал.

— Ты должен записать это — ты порядочно испорчен.

— От тебя это слышится как комплимент.

— Поверь мне, он им не являлся.

— Прекрати так это есть.

— Есть как?

— Не прикидывайся ненормальным. Ты намерено так это ешь.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Почему ты не можешь откусывать его как нормальный человек?

— Кусать его? Ой…

— Перестань. Я кусаю его. Именно поэтому его уже наполовину нет.

— Заметно. Но мои зубы очень чувствительны. Поэтому я должен его сосать.

— Ты должен сосать его как это?

— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Мне кажется, я уже говорил тебе об этом.

— Ты кружишь языком вокруг основания, а затем всасываешь. Он у тебя полностью в твоем чертовом рту.

— У меня удивительные оральные способности. Что я могу сказать?

— Драко, это только…

— Прекрати на меня смотреть, если это тебя беспокоит.

— Это — только это. Я не могу перестать смотреть на тебя. Именно поэтому ты должен остановиться.

— Если я прекращу его есть, оно растает. Мои руки станут липкими и покроются красными каплями. А я этого не хочу.

— Зато это безопасная альтернатива.

— Только для тебя. Я, поедающий мое фруктовое мороженое на палочке, не беспокою меня. На самом деле я очень им наслаждаюсь. Оно восхитительно.

— Я знаю. А еще мне кажется, ты слишком сильно им наслаждаешься.

— Если кто-то из нас и наслаждается им слишком сильно, то это ты. Это тебя посещают эротические мысли.

— Я не говорил, что у меня эротические мысли, ты просто прямо сейчас источаешь сексуальность.

— Нет. Я просто наслаждаюсь своим фруктовым мороженым.

— Только ты делаешь это невероятно эротично, что для тебя, конечно, хорошо.

— Я уже знаю это. Принеси программу.

— Только сначала закончи свое ледяное наслаждение.

— Я смакую вкус. У меня никогда раньше его не было.

— Оно, правда, не восхитительней него.

— Согласен. На самом деле я думаю, что есть только одна вещь, которой я наслаждаюсь гораздо больше…

— Видишь, ты снова начинаешь…

— Я ничего не делаю.

— Конечно, нет. Ты только что закончил представление, связанное с верхушкой мороженного.

— О, да. Возможно, я должен выразить свое восхищение.

— А возможно, не должен. Я бы не стал.

— Ооо… это было тааак хорошо…

— Перестань.

— Ммммм…

— Драко…

— Аааах…

— Ты не убедителен.

— О, хорошо. В любом случае я закончил.

— Отлично.

— А у них есть еще?

— Зачем?

— Я хотел бы попробовать со вкусом апельсина.

— Я не куплю тебе еще.

— Я всего лишь найду их.

— Ты не сможешь.

— Смогу, и я буду наслаждаться каждым… последующим… мороженным…

— Так долго, как я смогу смотреть.

— Все зависит от того, насколько сильно ты рассердишься, когда узнаешь правду.

— Ты сжег что-то дотла?

— Гарри, а почему ты сразу думаешь, что я сжег что-то дотла?

— Потому что пахнет паленым. А еще я это предположил, потому что увидел на твоей рубашке подпаленные пятна — все логично.

— Черт бы тебя побрал. Я должен был избавиться от рубашки.

— Ты не должен был что-то жечь. Что ты делал, снова пытался готовить?

— Нет. Я варил зелье и просто встал слишком близко к горелке.

— Зелье. Зачем ты варил зелье?

— Потому что ты запретил мне готовить.

— Зелья — это одна из форм готовки.

— Нет.

— Конечно, это не так, любимый. Итак, какое сильное и, возможно, возбуждающее зелье ты для меня варил?

— Это не для тебя. Если оно было для тебя, скорее всего, я сказал бы тебе об этом.

— Нет, не сказал. Ты сначала подсунул бы его мне в чай.

— Да, это более вероятно, но потом я бы тебе все-таки о нем рассказал.

— Нет, не рассказал. Ты стал бы радостно смеяться, потому что его эффект стал бы виден всем, кроме меня, а ты все так же мне ничего не говорил.

— Ты прав. Я очень сильно люблю наблюдать за тем, что ты испытываешь.

— И правда выплывает наружу. В любом случае, какое зелье ты готовил?

— Чтобы на груди выросли густые мужественные волосы.

— Нет. Из-за волос на теле я не хочу открывать рот.

— Нет, это из-за твоих волос на теле я не хочу открывать рот. Они застревают в моем горле. Гарри, я постоянно выкашливаю шарики волос.

— Похабщик.

— Всемирный похабщик.

— Серьезно, зачем ты варил зелья?

— Не зелья. Зелье.

— Небольшое различие.

— А вот и нет.

— Драко…

— Ты очень скоро узнаешь. Я хочу, что бы это был сюрприз.

— Сюрприз?

— Да. А сейчас пойдем займемся сексом.

— Да, господин.

— Чертовски прямолинейно.

— Возможно. Я не могу сдерживать это.

— Ты такой глупый. Тебе нужно успокоиться.

— А что, если я им не понравлюсь? А если они возненавидят меня? О, Мерлин, я прикинусь больным. Это была глупая идея. Почему я позволил тебе уговорить меня на такую глупую-глупую идею?

— Тебе и вправду нужно успокоиться. Они дети, Драко. Ты не должен бояться детей. Ты уже знаешь Райана, он будет счастлив познакомить тебя со своими друзьями.

— Но… это ребенок Уизли и Грейнджер. Я… Гарри, я не знаю, как нужно вести себя с детьми.

— Ты сказал, что сделаешь это. Ты говорил, что хочешь знать, как нужно обращаться с детьми. Если честно, я был удивлен.

— Я передумал. Я… я могу им навредить. Ох… нет… нет, я собираюсь навредить чьему-нибудь ребенку, они возненавидят меня и… и…

— Прекрати паниковать. И прекрати ходить туда-сюда, у меня начинает болеть голова.

— Я не могу.

— Драко, я не уверен, что можно навредить ребенку. Я ни разу этого не видел.

— Ну конечно, ты этого не видел. Никто не ходит вокруг пострадавших детей в общественных местах. Нет, это возможно. Я видел это в новостях.

— Ты не знаешь, что такое новости.

— Знаю! Ты забываешь, что оставлял меня в полном одиночестве на очень долгое время. Я смотрел новости! И я осведомлен о местных событиях.

— Нет ни единого способа, где ты мог бы услышать репортаж о том, как кто-то навредил их ребенку. Ты не «навредишь» малышу.

— Я не говорил малышу. Я сказал ребенку.

— То же самое.

— Это не так, а теперь тише, я впадаю в панику.

— И тебе нужна тишина?

— Естественно. Гарри… Гарри, я не хочу идти. А что, если они заплачут? Я не знаю, что делать. А если они заболеют? У меня слабый желудок, я не смогу следить за ними.

— Не забудь о них, успокаивая себя. Это тоже довольно плохо.

— Я… я не думал об этом! Гарри! Я не могу этого сделать. Не могу, я сказал!

— Можешь! Ты бог, помнишь?

— Да… да, я такой, не так ли?

— Мне нужны новые брюки.

— Зачем? Ты только что купил одни.

— Да, но это не оправдание. Мне все еще нужны новые брюки.

— Есть хотя бы одна причина, из-за которой мне нужно знать, зачем тебе новые брюки?

— Наверное, нет.

— Отлично. Ты можешь взять мои брюки, если тебе нужны новые.

— Твои не новые.

— Они плохо знакомы с тобой.

— Они, несомненно, НЕ плохо знакомы со мной. У меня были тесные и глубокие отношения с твоими брюками. Если я в чем и уверен, так это в том, что я знаком с твоими брюками гораздо больше, чем со своими.

— Почему ты всегда пытаешь меня отвлечь? Скажи мне, зачем тебе нужны новые брюки.

— Я… ты… ты испортил их, когда в последний раз их стирал. Так что это твоя вина.

— Как я мог их испортить? Я следовал инструкциям!

— Ты их испортил. Они мне больше не подходят. Я не могу застегнуть их.

— Тебе… тебе не подходят твои брюки?

— Нет. Они ПОДХОДЯТ, только они СЕЛИ. Это твоя ВИНА.

— Любимый, я не думаю…

— Ты хочешь сказать, что я ЖИРНЫЙ? Я слишком РАСПОЛНЕЛ для тебя?

— Конечно, нет. Я только…

— Нет. Нет. Даже не пытайся оправдаться. Мне жаль, что ты находишь меня настолько смешным, вызывающим отвращение толстяком, что ты едва можешь СМОТРЕТЬ на меня, не испытывая при этом тошноты.

— Это НЕ то, что я собирался сказать. Позволь мне посмотреть на твой живот.

— Нет.

— Пожалуйста!

— Нет. Я не буду показывать тебе свой огромный живот.

— У тебя нет огромного живота. Он у тебя маленький.

— Но это, тем не менее, живот.

— Не живот. Животик.

— Ты как ребенок.

— Позволь мне посмотреть.

— Прекрасно, но не смей смеяться. Или тыкать. Ты счастлив?

— О, Драко, я думаю, он очень привлекательный.

— Ты псих.

— Нет, правда. Это означает, что ты счастлив.

— Да, и скоро я оденусь в ярко-красный костюм и пробегусь по округе, называя себя Санта-Клаусом.

— Ты не должен этого делать.

— А я думаю, что должен.

— Иди сюда, любимый. Я люблю тебя. Всего тебя.

— Ты полный развратник, Поттер. Ты мне отвратителен.

— Я тоже тебя люблю.

— Да-да, все отлично. Секундочку, любимый, я вернусь к тебе через мгновение — как только меня перестанет выворачивать наизнанку.

— Прекрати, Драко, скажи мне, что случилось? У тебя некоторое время был другой цвет лица. У тебя грипп или еще что-то?

— Нет, дурак, у меня нет чертового гриппа. Если ты не возражаешь, я хотел бы продолжить обниматься с унитазом один. Иди, поговори с собакой или еще чем-нибудь займись.

— Я хочу поговорить с тобой об этом. Что-то происходит, и я хочу знать, что именно. Это имеет отношение к тому зелью, которое ты пил?

— Я пил его только один раз.

— Я не спрашиваю, сколько раз ты его пил. Я спрашиваю, что происходит!

— Хорошо, Гарри, если ты не можешь понять, повторяю — это не важно. Ты так интеллигентен — наверняка это ужасный комплекс!

— Да что с тобой! Эти перепады настроения… Ты… ты, должно быть…

— Наконец-то ты понял, да? Ты идиот, Поттер. Полный идиот.

— Ты… ты превращаешься в женщину, да? Почему ты сделал бы это для меня?

— Поттер, ты идиот. Я не могу стать женщиной. Ты … Боже, ты кретин.

— Ты и впрямь ведешь себя, как женщина. Я хочу знать, что с тобой случилось.

— Ничего. Я же сказал, я в порядке. Чувствую себя потрясающе.

— Хорошо. Ты знаешь, я не волнуюсь. Меня не волнует, что от тебя пахнет болезнью, что ты пополнел, что ты стал капризным. Не волнует. Пожалуй, я пойду.

— Нет. Пожалуйста, любимый, не уходи. Ты действительно хочешь знать?

— Конечно, хочу. Я ввел тебя в заблуждение, постоянно спрашивая об этом?

— Сарказм не является твоей сильной стороной, Гарри.

— А твое мнение не учитывается.

— Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не злись на меня. Пожалуйста.

— Что ты сделал? И что еще более важно, почему ты перестал спорить со мной?

— Заткнись, Поттер, я прошу тебя не сердится. Обрати на это внимание.

— Тогда рассказывай. Что случилось?

— Ни… ничего неправильного. Это только…

— Иди сюда, я хочу смотреть тебе в глаза.

— Это потому что они красивые?

— Нет. Потому что ты хитрый. И я могу сказать, что ты лжешь, только когда смотрю прямо в них.

— Хорошо. Отлично. Счастлив? Теперь ты можешь рассматривать мои хитрые глаза, ведь я лежу к тебе лицом.

— Ты собираешься врать? Потому что если, черт возьми, ты собираешься врать, я…

— Шутка. Шутка. Я всего лишь пошутил! Ха-ха…

— Итак? Об этом…

— Обещай мне, что не будешь волноваться.

— Я обещаю.

— И… и обещай мне, что не возненавидишь меня.

— Не больше чем обычно.

— Хорошо… хорошо, как бы ты ответил мне, если бы я сказал, что я беременный?

— Я, вероятно, задал бы вопрос, когда и почему ты превратился в женщину, и, может быть, исполнил ребяческую песню, в которой я много раз повторяю «Я тебе говорил».

— Я не женщина! Почему все говорят именно это? Это задевает мои чувства.

— С каких пор у тебя есть чувства? Оу… любимый, не плачь. Пожалуйста!

— Мне жаль, что мои слезы тебя расстраивают.

— Драко, любимый, пожалуйста, только скажи мне…

— Я… я… беременный…

— Зелье?

— Да.

— Гарри-развращающее зелье?

— Да.

— Мой?

— Нет, Гермионин. Конечно, он твой, сутенер.

— О…

— С… с тобой все хорошо?

— Н…

— Черт. Я — тот, кто должен падать в обморок! Поттер! Поттер…

— Я хочу один.

— Нет, это пошло.

— Гарри, но я правда хочу один.

— Нет. Я не дам тебе его. У тебя есть мороженое, тебе не нужен…

— Да, я знаю. Но они кажутся ужасно вкусными.

— Нет, тебе кажется. Мороженое и соленые огурцы никаким образом не могут оказаться ужасно вкусными.

— Мне жаль. Ты действительно хочешь, чтобы твой ребенок был обезображен только потому, что ты не хочешь дать мне маринованных огурчиков? Когда маленький Поттер-Малфой спросит меня со слезами, текущими по его или ее лицу, почему ты не любишь его, я должен буду ему ответить: «Потому что твой отец является придурком и он не дал мне маринованных огурчиков».

— Малфой-Поттер, и я уверен, что он или она поверят тебе, когда ты назовешь причину — желание маринованных огурцов. Это глупо.

— Да, но наш ребенок будет верить всему, что я скажу.

— Никто в здравом уме не будет верить всему, что ты говоришь.

— Да-да, а теперь дай мне один.

— Нет. Если ты настолько сильно его хочешь, встань и сам возьми.

— Я не могу. О, я понял. Ты хочешь расслабиться и посмеяться, пока я напрягаюсь и ерзаю, чтобы встать. Очень забавно, Мистер-У-Меня-Все-Еще-Есть-Талия.

— Ты такой…

— Избавь меня от этого. Маринованный огурец. Сейчас же.

— Я собирался дать его тебе, но теперь…

— Маринованный огурец.

— Нет, меня зовут Гарри. А теперь ешь свое мороженое. Если ты все еще будешь хотеть огурец после, я принесу тебе его.

— Я уже съел свое мороженое. Я хочу гребанный огурец.

— Хорошо-хорошо. Уже иду.

— Принеси мне самый большой и сочный со дна банки. Вытри весь сок и удостоверься, что на нем нет стебелька. Гарри? Ты меня слушаешь?

— Да, вот твой чертов огурец.

— Спасибо. Ммм… маринованный огурец.

— Ты даже не хочешь его, да?

— Не особо.

— Нет слов.

— Я хочу видеть его.

— Повтори это еще раз, может быть, на этот раз они тебя услышат. Я уверен: в тысячный раз это сработает.

— Замолчи. Я беспокоюсь. Я не видел его. А ты его видел?

— Нет, мне было так больно, что я не обратил внимание на него. А какое у тебя оправдание?

— Я… ну…

— Ты упал в обморок, да?

— Я не упал в обморок, я только…

— Упал в обморок.

— Да! То есть нет. Я потерял сознание. Ненадолго. Но тем не менее, я думал, что ТЫ уви…

— Не смей перекладывать вину на меня! Ты думаешь, что я должен был оставаться в ясном сознании, пока рождался твой ребенок?

— Нет, я имел в виду, что на тебя наложили обезболивающие чары. Ты не должен был ничего чувствовать.

— Как же! Ты не знаешь. У меня была дырка в животе. Это больно.

— Как бы то ни было, целитель сказал, что ты почувствуешь только небольшое давление.

— Только если ты думаешь, что небольшое давление — это когда кто-то дает по твоим яйцам кувалдой.

— Ты преувеличиваешь. В любом случае я очень-очень-очень хочу его увидеть.

— Терпение, любимый. Целитель сказал, что он принесет его после того, как они сделают ему прививки. Он скоро будет здесь.

— Но… но, я правда хочу его увидеть. Это не убьет их, если они принесут его сюда и сделают всю эту ерунду здесь.

— Ты серьезно хочешь смотреть на то, как они будут несколько раз тыкать малыша иголками?

— Они… они… что? Вот черт, нам нужен наш малыш. Сейчас же. Где он?

— Пойдем в родильное отделение и посмотрим на него.

— Да. Да, пойдем. Садись в свое чертово инвалидное кресло.

* * *

— Он…

— Вау.

— Я…

— Я знаю.

— Первое имя будет Джеймс.

— А второе Адонис.

— Идет.

— Я…

— Я знаю, любимый.

— Он…

— Совершенство.

— Нет-нет-нет-нет.

— Пожалуйста?

— Нет. Нет, черт возьми.

— Но я уже открыл ее. Я не могу закрыть ее обратно после того как открыл.

— Мне все равно. Ты не будешь красить комнату Джеймса в розовый.

— Ему будет все равно — он, скорее всего, не различает цветов. А я думаю, что это красиво.

— Драко, я серьезно: комната для мальчика не должна быть розовой. И он не дальтоник. Я разрешаю ему выбирать себе одежду.

— Он не может выбирать себе одежду: он с трудом поднимает голову.

— Это он тоже может. А еще он может сказать «папа».

— Не может. Он вообще не издает звуков. Он даже не плачет.

— Я слышал его. Он спокойно говорит это.

— Ты врешь. А теперь пойди и разбуди его — я хочу, чтобы он смотрел, как я крашу его комнату.

— Нет! Во-первых, я не собираюсь будить его, а во-вторых, я собираюсь пойти с ним на улицу. Сильные запахи вредны для младенцев.

— Хорошо, но я покрашу его комнату в розовый.

— Нет.

— Пурпурный?

— Нет, черт возьми.

— Тогда розовый.

— Нет. Ты дашь ему выбрать.

— Пожалуйста. Моя комната была синей, и посмотри, каким я стал! Надеюсь, что если я покрашу комнату РОЗОВЫМ, он окажется натуралом.

— Никто не сможет оказаться натуралом, если он блондин. Ты проклял нашего сына своими волосами.

— Ты проклял его своими глазами.

— Они не проклятье, а благословение.

— Ну конечно, они такие, любимый. А теперь возьми своего сына, и идите на улицу. Мне предстоит много работы.

— Только … только, ПОЖАЛУЙСТА, не делай из него девочку. По крайней мере, СДЕЛАЙ ВИД, что признаешь, что у нас сын, а не дочь.

— Хорошо. А теперь иди и возьми…

— Па-па? Папапапапа …

— ВИДИШЬ! Я же говорил тебе, что он может сказать это. Продолжай, Джейми…

— А еще ты говорил, что я думал, будто он девочка…

— Заткнись, Драко, иди сюда, чудо. Ой… ты влез сюда сам, да? Драко, почему … почему ты не посадил его в кроватку?

— Потому что она ему не нравится. Он сам мне сказал об этом.

— Ну конечно.

— Ну, если он может сказать: «папа», он может также сказать: «Да, мне больше нравится спать на полу, если ты не против, папа.

— Конечно, он может. Он освоил целые предложения в нежном шестимесячном возрасте.

— Наш ребенок — чертов гений.

— Джейми, скажи «папа».

— Папочка.

— Я не папочка, милый. Я папа.

— Драко, он не сможет это сказать.

— Заткнись, Поттер. Джейми, сказать «папа» гораздо проще чем «папочка».

— Папочка. Хруфп.

— Ну давай же, Хруфп — это даже не слово.

— Драко, я не думаю…

— Замолчи. А теперь давай, милый, это не сложно — «папа».

— Хрс.

— Давай еще раз. Может быть… может быть, тебе будет легче сказать «Драко».

— Я в этом уверен. Ты действительно хочешь, чтобы наш ребенок звал тебя по имени?

— Моим крещеным именем, задница. Папа, милый, папа!

— Садниса.

— Черт. Он…

— Отличное шоу, любимый. Давай научим нашего ребенка неприличным словам.

— Я не это имел в виду. Я не думаю, что он это хотел сказать. «Папа».

— Садниса Папочка Хруфп.

— Ха! Он зовет тебя «папочкой-задницей». И Хруфп… черт его знает, что он имел в виду.

— Ужасно забавно! Я не сомневался в тебе.

— Скорее всего, это черт и есть. Давай, Джейми, твоим первым словом было «папочка», по крайней мере дай мне возможность гордиться тем, что ты зовешь меня по имени. Давай, милый, ты сможешь это сделать…

— Мама.

— Ч…

— Он … ХА! Я сказал, ха!

— Нет, нет, я не твоя мамочка, милый. Папа!

— Мамамамама…

— Черт…

— Отлично, мамочка, я думаю, ты должен…

— Нет! Нет, черт возьми, я не остановлюсь, пока он не назовет меня по имени. ПАПА!

— Хруфп. Садниса мама.

— Забудь об этом. Я пошел.

— Мудрое решение.

— Как, черт возьми, это произошло?

— Я просто… взял его в парк, и я…

— Он…

— Пятнышки, мамочка! Я весь в пятнышках!

— Я знаю, милый, ты весь в пятнышках! ГАРРИ, ПОЧЕМУ ОН ВЕСЬ В ПЯТНАХ?

— Мне кажется, это ветрянка. Он чесал их.

— Гарри, как он смог подцепить ее в парке? От травы?

— Мамочка, мамочка, смотри! Пятнышки!

— Да, да, я их видел. И я не мамочка, что бы тебе папа не говорил.

— Я никогда не говорил ему называть тебя мамочкой. Во всяком случае, не все так плохо: у меня была ветрянка, когда я был маленьким.

— Они выглядят ужасно и могут оставить шрамы, если он будет их чесать. Ему только три года, любимый. Вдобавок я могу заразиться, у меня никогда не было ее.

— Мамочка, вот это выглядит как котенок! Смотри! Смотри!

— Я знаю, Джеймс, я его видел. Только не трогай меня.

— Драко! Не смей ему говорить не прикасаться к тебе.

— Я не хочу покрыться пятнами, Гарри. Я не хочу их.

— Чешутся, папа! Они чешутся. Я хочу щенка.

— Мы не возьмем собаку, и прекрати чесаться. Гарри, иди протри ему пятнышки лосьоном или еще чем-нибудь, чтобы он перестал чесаться.

— А почему ты не можешь этого сделать?

— Потому что я могу заразиться.

— Сок! Сок! Сок! Сок! Эй, посмотри, что я могу сделать!

— Замечательно, милый. Серьезно, посмотри на него. Он — такой светленький и весь в пятнышках и…. это ужасно мило. Ну кроме того, что он чешется.

— Джеймс, милый, прекрати их расчесывать — ты сделаешь только хуже.

— Джеймс Адонис Малфой-Поттер, прекрати сейчас же. И никакого сока.

— Но… но… я ХОЧУ его.

— Нет, ты слышал папу.

— И свою мамочку.

— Я не мамочка, Гарри.

— Сок.

— Нет.

— Нет, Джеймс.

— Прекрати показывать язык.

— Сок! Я чешусь! Чешется, чешется, чешется.

— Гарри…

— Хорошо, я пойду намажу его лосьоном.

— Спасибо. А теперь скорее забери его, прежде чем я покрылся этими ужасными пятнами.

— Пока, мамочка!

— Я тебе не мамочка. Я папа.

— Да, пока, мамочка.

— Замолчи, Поттер.

— Чешется. И я ВСЕ ЕЩЕ хочу сок.

* * *

— Сок.

— Хорошо Джеймс, я дам тебе немного сока. Драко, тебе что-нибудь нужно?

— Не смей разговаривать со мной.

— Я не виноват, что ты не болел ею в детстве.

— Папа, я хочу сок!

— Хорошо, Джеймс. Присмотри за мамочкой и удостоверься, что он не расчесывает пятнышки, хорошо?

— Мне не нужно, чтобы Джеймс следил за мной. Я не собираюсь их чесать.

— Я верю тебе, Драко. Я сейчас вернусь с соком, лапушка.

— ПАПА! МАМОЧКА ЧЕШЕТ ПЯТНЫШКИ!

— ДРАКО!

— Неправда! Джеймс, ты не должен был говорить ему…