Армия Запретного леса

Что чувствует Творец, держа на ладони только что созданный мир? Восторг? Удовлетворение? Радость?.. Человеческий язык слишком примитивен, не предназначен для описания чувств высших существ.

Объять своей сущностью всю планету. Быть везде и, в тоже время, нигде. Вновь и вновь познавать все восторги и горести, радость и боль всего мира разом и, одновременно, каждой его составляющей по отдельности… Все это не в состоянии было наскучить ему на протяжении многих тысяч лет. Вот и сейчас он с неослабевающим интересом наблюдал за потрясающей картиной мироздания.

Жемчужно-радужные силовые потоки, хрупкие нити жизни, лаконичные линии судьбы — все сплеталось в восхитительное кружево, более хаотичное, чем могут вообразить себе люди и, в тоже время, невероятно упорядоченное и рациональное. Оно усыпано мириадами искорок живых существ: от микроскопических бактерий до инфузорий, от планктона до гигантских кашалотов, от муравья до величественных слонов - все эти огни имели свои оттенки и интенсивность свечения. Насекомые, птицы, рыбы, млекопитающие, водоросли, кораллы, растения… Обычные создания и создания волшебные. Кентавры, гоблины, русалки, оборотни, вампиры… И, конечно же, люди.

Искорки разумных существ были куда как интереснее. Большие, яркие, изменчивые — они мерно мерцали, сигнализируя о состоянии владельца. Некоторые гаснут навечно, покоряясь неизбежному року смерти. Вместо них неизменно разгораются новые — признак зарождающейся жизни.

Только одна искорка не желала следовать извечным законам бытия. Маленький человек, что задумал перехитрить саму Смерть и жить вечно. Пока он просто понаблюдает за ним. Но ничто не может длиться бесконечно долго…



Не слишком ли ты заигралась, сестренка? Вот, снова подвела мир к той зыбкой грани, за которой лишь хаос и разрушение. В который раз? Хм… Не спорю, людям иногда идут на пользу подобные встряски, но не станет ли очередная фатальной? Не хотелось бы накрывать весь мир тонким полотном погребального савана - это слишком больно и грустно… Да, возможно, потом мы все сможем вернуть обратно. А если нет? Только представь себе, сколько усилий придется приложить…

Не увлекайся через меру, сестренка. Мне совсем не хочется принимать на себя обязанности сверх тех, что уже имеются. Я не Творец - всего лишь один из Стражей данного мира…

Легкое чувство дискомфорта; мимолетное ощущение чей-то боли - один из участков мира требовал его пристального внимания. Что же заставило нити жизни обеспокоено звенеть и натягиваться до предела? Маленькая искорка. Совсем еще дитя. Отчего же столь печальные тона проступают на его душе в таком юном возрасте?

Мальчик понуро смотрел на свое тело, раскинувшееся в нелепой позе на залитом кровью асфальте. В нем еще теплится жизнь, а предначертанная дата смерти наступит не скоро. Почему же ребенок не стремится вернуться обратно?

Человеческим душам опасно долго разгуливать вне тела — слишком много желающих поживиться дармовой силой. Вот и сейчас одна из тварей изнанки уже изготовилась к атаке. Предвкушая будущий пир, она неторопливо приближалась к мальчику, растягивая удовольствие от охоты. Почувствовав опасность, ребенок резко обернулся в сторону порождения хаоса и испуганно вздрогнул. И все же, даже присутствие жуткого монстра не вынудило маленькую душу вернуться обратно в свою оболочку. От тоненькой фигурки повеяло обреченностью, будто бы он был готов смиренно принять уготованную ему участь. Неужели мальчишку устроит полное уничтожение его сущности, только лишь для того, что бы не возвращаться в свое тело? Определенно, зачастую люди поступают чрезвычайно глупо. Ему придется вмешаться…

Позволив части своей сущности материализоваться в данном плане мира, за спиной мальчика он появился в виде молодого мужчины, решив, что не стоит пугать дитя мрачностью образа. В не зависимости от внешнего вида, суть не изменится. Смерть всегда будет оставаться смертью.

- Твое время умирать еще не пришло, дитя, - сказал он, одновременно выпуская импульс разрушения в сторону твари.

Мальчик вздрогнул, услышав чужой голос и увидев, как осыпается серым пеплом поверженное исчадие хаоса. Когда ребенок повернулся к незнакомцу, его напряженные плечи чуть расслабились - он перестал бояться. Душа более проницательна, чем разум. Она видит куда как лучше, чем могут видеть глаза. Нет сомнений, мальчик понял, кто явился ему.

«Такой юный - всего-то пять лет отроду. Что же заставило его желать смерти?»

Прежде чем Смерть успел спросить его о том, мальчик стремительно подбежал к нему и обнял, уткнувшись лицом в складки серого плаща.

- Пожалуйста, сэр! Не оставляйте меня здесь! Прошу, заберите меня с собой!..

Смерть присел на корточки, чуть отстранив от себя мальчика.

- Почему ты хочешь уйти так рано, дитя?

- Я… Мне плохо здесь, сэр… - прошептал он, хватая и крепко сжимая ладони одной из самых могущественных сущностей, будто боялся, что тот вдруг оттолкнет его и исчезнет.

- Это из-за твоих родственников? - спросил он, глядя на нечетко проступающие через вуаль, что отделяет мир живых от мира изнанки, черты тучного мужчины и худощавой женщины. Они испуганно и растерянно смотрели на произошедшую трагедию.

Мужчина — Вернон — уже вызвал скорую помощь и теперь неуверенно застыл возле тела мальчика. На лице женщины — Петуньи — проступили ужас и отчаяние. Гарри — а именно так зовут мальчика — растерянно смотрел на тетю и дядю, не зная как ответить на вопрос. Он посмотрел на Смерть с мольбой и надеждой. Ребенок боялся, что его заставят вернуться к жизни.

Заглянув в доверчиво раскрытые глаза Гарри, Смерть погрузился в омут воспоминаний юной души.

- Вот почему ты хочешь уйти. Все дело в отсутствии любви и должного внимания, не так ли? На твой короткий век выпало слишком мало тепла и нежности. А еще, ты мечтал о том, что твои родители на самом деле живы и придут за тобой… Дурашка… Испытания, посланные судьбой, лишь делают людей сильнее. Все зависит только от тебя. Жизнь слишком ценный дар, что бы вот так просто отказаться от неё… Все еще упрямишься? Разве твои родители хотели бы, что бы ты умер? Не смотри на меня так. Я знаю как тебе больно от этих слов, я чувствую. Но разве я не прав?

Гарри плакал, не зная как поступить. С одной стороны родители и в правду не одобрили бы его желание уйти. Но он больше не мог жить дальше так. Терпеть капризного кузена, бесконечные упреки тети и наказание за вещи, которые определенно не могли произойти по его вине. Выслушивать неприятные рассказы об отце и матери. О том, какая идеальная семья Дурслей, где, тем не менее, нет места ему. И никогда не будет… Он упрямо мотнул головой, вытирая слезы. Пусть! Пусть его будут обвинять в слабоволии! Но, если его родители и в правду мертвы, он уйдет к ним. Даже если ценой станет его жизнь…

- Не пожалеешь о своем решении?

- Нет… Пожалуйста…

- Тогда идем.

Уводя Гарри Поттера в последний путь, Смерть остановился, дабы подобрать ранее не замеченный, маленький мутный осколок, что лежал на земле.

«А вот и первая часть…»



Во встрече родственников есть что-то особенное. Встреча же с некогда навсегда утерянными дорогими людьми особенна вдвойне. Нигде не встретишь такую смесь горя и радости, сожаления и ликования…

Наблюдая за воссоединившейся семьей, все же я вовремя перехватил импульс идущий к душе Гарри от тела, оставшегося в мире живых. До чего же упрямы люди! Стоит признать, что смертные весьма изобретательны, а уж их желание выжить любой ценой поразительно! Хуже может быть только желание не дать умереть тем, кто находится рядом. Во что бы то ни стало.

Мальчика пытались вернуть к жизни. Увы! Они не понимают, что душа Гарри уже не принадлежит миру живых и ей будет чрезвычайно больно, если я допущу, что бы хоть один импульс достиг его. Не находя цели, импульсы стали робко пытаться утянуть часть моей сущности в тело ребенка. Я лишь усмехнулся на это. Едва ли люди понимают, что могут вытянуть вместо души спасаемого. И речь идет даже не обо мне. Некоторые инфернальные твари имеют привычку присасываться к не разорванным каналам связи души с телом и проникать в оболочку жертвы именно во время подобного «спасения от смерти». Приходится частенько чистить клиники от «чудом спасенных».

Я уже было собрался окончательно закрыть переход между загробным миром и миром живых, как что-то остановило меня. Мне стало интересно взглянуть на мир волшебников глазами непосредственного участника… Несмотря на обилие смертей, подходящий шанс не часто попадается, ведь я считаю неэтичным использовать тела людей без их разрешения. Сейчас же все было идеально. Я мягко коснулся сознания Гарри, отвлекая его от общения с родителями. Мальчик все понял правильно и не возражал против моего желания, поселится ненадолго в его теле. Правда, что-то сильно взволновало и смутило его. Ах, вот оно что… Дитя, ты же не думаешь, что Дурсли способны причинить мне вред? После моего риторического вопроса, Гарри успокоился и даже пожелал мне удачи! Очень, очень добрая и чистая душа…

Не теряя больше времени, я скользнул по линии связи в тело ребенка…

- Разряд!

Тело, лежащее на операционном столе, в очередной раз дергается, прошитое мощным разрядом электричества. На экране кардиомонитора безжизненно прямая линия наконец-то изгибается первыми проблесками присутствия жизни. Грудная клетка начинает судорожно расширяться, принимая в себя воздух из кислородной маски. Одновременно, вторая медсестра сообщает о позитивной реакции зрачка на свет. Врачи чуть расслабляются, впрочем, не забывая о своих обязанностях, быстро устраняя последствия открытого перелома правой ноги. Впереди еще много работы…



Джессика приводила себя в порядок, после утомительного процесса реанимации мальчика. Несмотря на то, что их команда лучшая в больнице, на выведения ребенка из состояния клинической смерти потребовалось около 12 минут! Очень долго. Могут быть необратимые последствия… Впрочем, сейчас её больше волновал феномен, произошедший в операционной. Когда медсестра проверяла реакцию зрачка мальчика на свет, в какой-то момент, его глаза резко побелели, а потом радужка глаз стала абсолютно черной, полностью слившись со зрачком! Не успела она испугаться, как глаза вновь стали абсолютно нормальными!

Умывшись холодной водой еще раз, Джесс зло мотнула головой. Ей действительно нравилось спасать людей. И все же, эта работа рано или поздно доведет её. Вот уже и галлюцинации начались, а все из-за постоянного стресса. Стоит все же обратиться к знакомому психологу и не ходить больше с Майклом на фильмы ужасов. Да, он ей нравиться и она готова потерпеть все эти его увлечения зомби и прочими гадостями. Но разве так трудно хоть раз уступить и таки сходить на романтическую комедию!?



Тело Гарри не хотело принимать меня. Пришлось спешно перехватывать силовые контуры и направлять в них свою энергию… Похоже, я сильно поторопился и недооценил хрупкость оболочки человеческого ребенка. Отдельные участки тела стали ускоренно распадаться, в частности, глаза уже успели обзавестись бельмами, что меня абсолютно не устраивало! Пришлось исцелять их, напугав медсестру. Благо она подумала, что ей показалось — не хотелось бы вносить изменения в хрупкое сознание девушки, убирая данный момент из её воспоминаний…

Я не стал рваться с операционного стола сразу же после прибытия в телесную оболочку Гарри. Не смотря на то, что я вполне могу в считанные мгновения изменить данное тело под себя, убрав все повреждения, не стоит пугать людей. Как-то раз я поспешил и был очень удивлен. Тогда я вселился в тело дворянина — было у меня желание взглянуть на жизнь высшего общества людей изнутри. Насколько приятным был человеком умерший граф, настолько подлыми были его родственники. Решив, что глава семьи немного задержался в мире живых, они решили помочь ему его покинуть. Старший сын - Фидель - подлил отцу яд в вино, подкупив заранее лекаря, дабы тот подтвердил версию, что у графа «сердце не выдержало». Еще довольно таки молодая графиня знала о кознях сына, но не стала того разоблачать, так как тоже претендовала на некоторые «дивиденды» от положения богатой вдовствующей аристократки. Что уж тут говорить об остальной родне? Каково же было их удивление, когда отравленный граф, буквально пять минут назад признанный приглашенным лекарем мертвым, вдруг ожил! К огромному раздражению Фиделя, даже кинжал не помог упокоить воскресшего родича. Вот тогда-то все не на шутку переполошились. Меня обвинили в использовании бесовских знаний, а «чернокнижник» и «некромант» оказались не самыми ужасными эпитетами, которыми я был наделен опечаленными потерей возможности законно поделить имущество умершего графа родственниками. То-то он в загробном мире повеселился…



Тихий писк кардиомонитора, гудение медицинских приборов, запах лекарств и свежего постельного белья. Мягкая ткань, тонкая больничная пижама, обнимающая хрупкое тельце. Солнечный свет мягко касался лица, пытаясь проникнуть под веки… Я не поддавался, намереваясь сперва вволю насладиться непривычными ощущениями тела… Однако, видно не судьба. Причем в прямом смысле…

- Снова ты взялся за свое, братец, - звонкий девичий голосок звучал преувеличенно укоризненно.

- Как видишь. Подобная возможность появляется редко — грех было не воспользоваться, - мальчик, лежащий на кровати, открыл глаза и улыбнулся светловолосой девочке. Несмотря на сердитое выражение лица, её губы то и дело порывались растянуться в озорной улыбке, а в ясных голубых глазах плясали смешинки.

- Несомненно, не мне запрещать тебе интересоваться жизнью людей, но все же тебе стоило получше изучить начертанную судьбу мальчика, тело которого ты занял, - притворно надула губки красавица. - Теперь мне придется все переделывать из-за твоей прихоти…

- Не придется. Оставь все как есть. В этот раз, я хочу попробовать прожить жизнь человека полностью. Стать на время одним из них…

- Разве тебе не достаточно наблюдать за ними со стороны?

- Актеры на сцене видят выступление по-другому. Разве тебе не интересно хоть раз взглянуть на жизнь людей с другого ракурса, по ту сторону бытия?

- Для меня бы это было слишком скучно. В отличие от тебя, братишка, я слишком хорошо знаю людей. Все их поступки и желания так предсказуемы и тривиальны… Это все так приедается спустя века и века… Похоже, из нас всех, только ты в полной мере можешь любить этих существ.

- Может нам, в таком случае, обменяться обязанностями?

- Ну уж нет! Проводить души смертных за завесу бытия? Что может быть скучнее? — Судьба закатила глаза к потолку и, озорно улыбнувшись, продолжила. — К тому же, мне представить сложно, что ты можешь натворить, исполняя мои обязанности.

- Не думаю, что это будет ужасней того, что уже твориться в мире, - парировал Смерть.

- Ну, я не в силах изменить человеческую природу. Я лишь даю возможности и способы. Людям решать, что выбирать и как поступить. О! И, раз уж ты решил действовать как человек, ты не обидишься, если я скрою от тебя канву судьбы Гарри и окружающих его людей? Пусть это будет сюрпризом!

- Ммм… Не люблю сюрпризы.

- Ну да, ну да. Ты очень консервативен, братик. А вот люди сюрпризы любят!

- Спорное утверждение, учитывая сколько раз я слышал обратное. Но, пожалуй, соглашусь. Так действительно будет интереснее.

- Даже и не сомневайся. До встречи, Гарри Поттер. Мне ведь так тебя стоит теперь называть? — ехидно спросила Судьба.

- Вот же, заноза, - новоиспеченный Гарри весело улыбнулся, наблюдая как Судьба исчезает в вихре слепящих лучей.

Когда Гарри сбила машина, прямо перед их домом, Петунья и Вернон не на шутку испугались. Не то что бы они сильно переживали за племянника, скорее, испугались возможной реакции людей и… волшебников. Но когда они узнали, что мальчик чуть было не умер… Пускай Петунья и не любила Гарри, но сердце больно кольнуло поздним раскаянием. Зачем она так жестоко обращалась с этим ребенком? По сути, он ведь не виноват в том, что Лили стала волшебницей, а она нет. И в том, что сестра умерла, Гарри тоже не виноват.

Петунья думала что, заставив Гарри забыть о магии, жить как все нормальные дети, она обеспечит ему стабильное, безопасное будущее, что она поступает правильно. Но, оказалось, что и в таком понятном и идеальном мирке дома № 4 на Тисовой улице может произойти трагедия, которая чуть не стоила жизни ребенка. Она вдруг осознала, что, потеряв сестру, не хочет потерять еще и племянника. Только вот, как защитить его? Её мир оказался не таким безопасным, каким представлялся. А магический… Она знала, что меньше чем через шесть лет, ему придет приглашение учиться в школе для ведьм и чародеев и все их попытки отвадить мальчика от магии, в конце концов, ни к чему не приведут. Стоило взглянуть правде в глаза: волшебный мир никогда не отпустит сына Лили, потому что он принадлежит ему с рождения. Единственное, что оставалось Петунье по силам — исправить то, что они успели натворить. Пусть она никогда не сможет полюбить Гарри как сына, но обеспечить ребенка толикой заботы она обязана. В память о Лили…



Монотонный распорядок дня. Прием лекарств по часам. Одни и те же процедуры в одно и то же время. И так каждый день… Пребывание в больнице обещало стать невероятно скучным, так как к необычным для него ощущениям человеческого тела, он быстро привык. Однако, как только Гарри пошел на поправку, к нему подселили двоих мальчишек, что одновременно стало и интересным событием и большой проблемой.

Смерть не однократно сталкивался с душами умерших детей. Но, пребывая на границе жизни и смерти, они вели себя совсем по-другому. Два мальчика - шестилетний Стивен и пятилетний Кристофер - оказались слишком шумными и непослушными. Его удивляло, как можно столько времени дурачиться, смеяться, ссорится из-за пустяков, вроде маленькой игрушечной машинки, часами дуться и не отвечать обидчику, после чего снова, как ни в чем не бывало, играть.

Попытка подобрать правильную линию поведения с детьми провалилась. Смерть старался побольше улыбаться и делал это вполне искренне. Смотреть на живых, веселых детей было… приятно. Он даже пару раз принял участие в их играх, насколько это позволяла его заживающая нога и добрая, но строгая медсестра, которая присматривала за ними. Несмотря на это, Стивен и Кристофер чувствовали, что с Гарри что-то не так. Возможно, дети лучше воспринимают тонкую материю мира, чем взрослые, и на подсознательном уровне старались избегать то, чем являлся их странный сосед на самом деле? А может, причина была вполне себе тривиальна и их насторожила всего лишь несвойственная пятилетним детям серьезность и некоторая отстраненность Гарри, его частая задумчивость? Как бы то ни было, но попытки общения быстро сошли на нет.

Немного удивила Петунья Дурсль, периодически приходившая навестить Гарри. Она не знала о чем говорить с мальчиком, а потому просто молча сидела возле его кровати, отводя взгляд каждый раз, как встречалась глазами с ребенком. Смерть не спешил нарушать молчание, внимательно присматриваясь к переменам, происходящим в душе женщины. Она же, посидев так некоторое время, нервно спрашивала мальчика о самочувствии. Выслушав его заверения, что все в порядке, Петунья вздыхала и, скомкано попрощавшись с Гарри, уходила, оставив после себя маленький гостинец в виде свежих фруктов и сока, а так же горький привкус вины и раскаянья, тонким шлейфом оседавший на больничных приборах и постели ребенка.

Так пролетели дни, проведенные в больнице. Гарри быстро шел на поправку, а потому было принято решение перевести мальчика на дневной стационар. Все же дома ребенку будет гораздо лучше.



Вернон приехал за Гарри после обеда. Они обменялись всего парой фраз при встрече, после чего, пока мальчик собирался, его дядя получил необходимые наставления от лечащего врача и расписание процедур, на которые необходимо привозить пациента. Медсестра, успевшая привязаться к ребенку, помогала мальчику собраться, наставляя того быть осторожнее и не попадать больше в неприятные ситуации. Небольшая заминка произошла на выходе из палаты, когда психолог, присутствующая при выписке, обратилась к Вернону:

- У мальчика так мало игрушек и, похоже, совсем нет друзей, мистер Дурсль…

- Ну, гм-гм… В игрушки дома наиграется, нечего их по больницам таскать… И он у нас… ну… тихоня… - краснея и запинаясь пробормотал Вернон.

- О, понимаю. С детьми интровертами бывают сложно работать.

- Интро-как? Это болезнь такая? — Выпучив глаза, с опаской спросил Дурсль. С таким выражением лица, он стал похож на донельзя удивленного моржа.

- О, нет-нет, что вы. Всего лишь психологический склад характера. Интроверты дети зачастую замкнутые, склонные к созерцательности, совсем как Гарри.

- Это не нормально? Ну, в смысле, это чем-то грозит? Мальчика лечить нужно? — Нервно спросил обеспокоенный Вернон, ожидая худшего.

- Нет, - ответила психолог, несколько обескураженная реакцией мужчины. - Интроверсия абсолютно нормальное явление, свойственное многим детям. Конечно, склад характера ребенка не изменить, но правильное воспитание и должное внимание помогут избежать многих неудобств и комплексов в будущем. Я заметила, что в силу своего характера, Гарри сложно общаться с другими детьми. Возможно, вам могут понадобиться мои консультации… Поймите, обращение к психологу является естественной практикой в современном мире. Многие люди даже и не догадываются о том грузе проблем и комплексов, которые они несут на себе! А мальчик еще и пережил клиническую смерть в достаточно нежном возрасте…

- Эээ… Миссис… Простите, я не знаю вашего имени…

- Миссис Пулнен, Стезия Пулнен.

- Миссис Пулнен, вы хотите сказать, что у мальчика будут проблемы с психикой после произошедшего?–Бледнея, спросил Дурсль.

- Я бы не была столь категорична. Уже сейчас показатели психического здоровья мальчика находятся в норме. Единственное, вполне возможно возникновение стресса и депрессии. Все же организм ребенка пережил нешуточную нагрузку. Потому, если вы заметите, что мальчик подавлен или же чересчур замкнут, не стесняйтесь обращаться к специалисту.

- Гм… Благодарю за совет, миссис Пулнен. Обязательно так и поступим, в случае чего… - проговорил обескураженный Вернон.

- Обращайтесь! Вот моя визитка. Всего вам хорошего, мистер Дурсль!

К счастью Вернона, больше их никто не останавливал и не давал наставлений. Уже в машине, по дороге домой, дядя Гарри пару раз внимательно посмотрел на мальчика, который отрешенно смотрел в окно, рассматривая проплывающие мимо здания. Вроде вполне спокойный, ведет себя нормально и не выкидывает своих волшебных штучек. Не хотелось бы ходить с ним к психологу. Мало ли, что скажут соседи…

Смерть приятно поразили изменения, произошедшие в приемной семье Гарри. В том, что они произойдут, он и не сомневался. Душевное состояние Петуньи, когда та находилась в палате мальчика, говорило само за себя. Первым сигналом стала новая одежда, привезенная Верноном. Впрочем, её можно было бы списать на нежелание привлекать внимание служб опеки к семье. Но, дальнейшие перемены убеждали в обратном.

В доме №4 на Тисовой улице, их ждала взволнованная Петунья. Чмокнув мужа в щеку и осведомившись у Гарри о самочувствии, она неловко улыбнулась и позвала его ужинать, напомнив, чтобы он не забыл вымыть руки. Неловкость присутствовала и за столом. Вернон запинался каждый раз, прося Гарри передать ему что-либо. Он не привык обращаться к ребенку по имени, а тем более вежливо просить. Чаще всего из его уст звучали отрывистые команды и раздраженное обращение «мальчишка», ведь, по мнению мистера Дурсля, тот был нахлебником, сыном ненормальной сестры Петуньи, принятым ими скорее из жалости. А еще эти его магические штучки, которые они вынуждены были терпеть. Теперь же к Гарри нужно было относиться как к члену семьи, к чему они совсем не привыкли.

Более всех был недоволен сложившейся ситуацией Дадли. В силу своего возраста он не понимал, почему родители поменяли свое отношение к Гарри. Сложившееся отношение к мальчику принималось как данность, потому происходящие перемены изрядно потрясли его. Попытавшись как обычно стукнуть кузена, Дадли получил первое в своей жизни замечание от Петуньи и теперь сидел насупленный, с обидой смотря на свихнувшихся родителей. Естественно, мальчик не знал, что такое ревность, что совсем не мешало той развиваться у него в душе. Раньше он был единственным ребенком в семье. Единственным любимым и опекаемым. А теперь мама почему-то интересуется, достаточно ли сыт Гарри и не хочет ли он добавки!

- Ма! Я хочу еще! — требовательно закричал сын Петуньи.

- Дадличек, миленький, ты же еще не доел, солнышко. Вот доешь и мамочка еще тебе положит…

- Я хочу еще, сейчас же!!! Хочу! Хочу! Хочу!

Смерть недоуменно смотрел на развернувшееся действо. Разве у людей так принято воспитывать детей? Или это проблема именно этой семьи?

- Ну, Дадличек, заинька, не кричи. Вот тебе еще мяса с подливочкой. Кушай лапочка… - Продолжала ворковать над сыном Петунья. Тот же, убедившись в том, что его не разлюбили и продолжают потакать его капризам, набил себе полный рот еды и победно-презрительным взглядом посмотрел на противника - вот тебе Поттер! Смерть лишь кашлянул и отвернулся, дабы не рассмеяться. Пусть дите тешится.

А после ужина снова разразился скандал. Оказалось, что для Гарри подготовили комнату, которая использовалась Дадли как склад игрушек. Естественно, тот не преминул усмотреть в этом ущемление его прав и, конечно же, снова закатил безобразную истерику. Петунья осталась в гостиной, уговаривая сына прекратить капризничать и обещая за это всевозможные игрушки и сладости. Вернон же отвел Гарри в его комнату.

- Твоя одежда в шкафу. Игрушки тоже твои — Дадли все равно ими уже не играет. Те, что не сломаны, оставишь себе, остальные выкинем. - Объяснял он.

- Хорошо, дядя.

- Гм… Вот и отлично. Осваивайся.

Когда Вернон ушел, Смерть внимательно осмотрел комнату. Добротная, пускай и не новая детская мебель светлых тонов — явно из комнаты Дадли, а вот ковер с железной дорогой и паровозом совсем новый. Одежда тоже в массе своей была новая и по размеру. Конечно, были и вещи, раньше принадлежащие кузену Гарри, но в весьма хорошем состоянии. На игрушки он и вовсе не обратил внимания. Дурсли и в правду постарались исправить свое отношение к племяннику.



Утром Гарри разбудила Петунья. Когда мальчик спустился на кухню, она уже поставила сковородку на плиту разогреваться и теперь нарезала хлеб.

- Доброе утро, тетя! — поздоровался Гарри.

- Доброе, - отозвалась она и немного запнулась, будто бы хотела еще что-то сказать, но передумала.

- Вам нужна помощь?

Услышав вопрос Гарри, Петунья растерялась. Раньше она всегда просто говорила приказным тоном мальчику, что нужно делать. Она считала, что без её указаний он и пальцем не пошевелит, что бы помочь ей. А помощь требовалась всегда. Довольно таки непросто поддерживать порядок в доме, стирать, готовить на всю семью и воспитывать маленького сына.

- Д-да, конечно. Можешь помыть зелень.

- Хорошо, тетя. — Отозвался мальчик.

Наблюдая краем глаза за ребенком, Петунья снова задумалась над своим отношением к мальчику. Но долго её терзаться муками совести не пришлось — на кухню зашел Вернон со свежей газетой в руках. Заметив Гарри, помогающего тете, он довольно гукнул и сел за стол, дожидаясь завтрака.

- А где Дадли? — Спросил он пару минут спустя.

- Дадличек спит еще.

- О, ну это полезно. Дети в его возрасте много спят…- Вернон запнулся на последней фразе, кинув взгляд на Гарри, который, как ни в чем не бывало, расставлял тарелки на стол. Дальнейший завтрак, как и ужин, прошел в неловком молчании.

После приема пищи, помогая убрать со стола, Смерть решил кое-что проверить. Очередная тарелка, неловко взятая мальчиком, упала на кафельную плитку пола, разлетевшись вдребезги, дабы тут же собраться и вернуться в подставленные руки виновника целой. Петунья нахмурилась и поджала губы, Вернон застыл выпучив глаза. Его лицо начало медленно багроветь, покрываясь неравномерными пятнами. Гарри же с виноватым лицом начал оправдываться, держа в руках злополучную тарелку:

- Я не знаю, как так получилось, правда! Оно само…

Напряженно переглянувшись с Верноном, Петунья обратилась к виновато потупившемуся мальчику:

- Иди в гостиную, нам нужно серьезно поговорить.

В гостиной царило молчание. Гарри все еще изображал крайнюю степень вины, сев на самый краюшек кресла и потупив взор. Дурсли же сели на диван: Петуния напряженно думала, с чего начать разговор, Вернон ждал действий жены.

- Гарри, ты знаешь, что только что произошло? — наконец спросила миссис Дурсль.

- Я… Я не знаю… Она упала и я так испугался! А потом тарелка вдруг стала целой. Но я тут ни при чем, правда!..

- Гарри, нам нужно тебе рассказать… То, что только что произошло, это магия. Ты волшебник, как и твои родители… - Начала рассказывать Петунья. Та самая Петунья, которая столько раз убеждала ребенка, что в нормальном мире магии не существует. Что сказки — это только сказки.

- Вы же шутите, тетя? Магии же не существует… - потрясенно сказал мальчик.

- Нет, Гарри. Я не шучу. Мы не говорили тебе правду, потому что боялись, что ты станешь совсем как моя непутевая сестра и её муж! Все эти их магические штучки, жабья икра в карманах, прыгающие по кухне чашки и тарелки! Вся эта их магия! А в итоге что?! Лили мертва, а тебя просто подбросили к нам под дверь! Они даже не изволили толком объяснить, как такое произошло! — Голос Петуньи сорвался, а глаза наполнились влагой, будто бы она вот-вот расплачется. Вернон молча обнял жену проговаривая:

- Ну-ну, тише, Туни. Все уже в прошлом… Тише, все хорошо… - он зло посмотрел на Гарри. Что ни говори, а от мальчишки одни проблемы! Они уже столько лет жили нормально. И вот, пожалуйста! Туни, его любимая Туни, снова плачет и плохо спит по ночам!

Смерть был потрясен, сколько всего эта женщина держала в себе. И за столько лет, ни намека, ни слезинки… А ведь мальчик наверняка не раз напоминал ей о погибшей сестре, которую она похоже любила куда как больше, чем пытается показать.

- Я сейчас приду, - сказал Гарри, вставая с кресла, не обратив внимания на гневные выкрики дяди, который был недоволен, что мальчик так бесцеремонно уходит.

Придя на кухню, он набрал воды в стакан. Немного подумав, Смерть решил взять таблетки успокоительного и бумажные кухонные полотенца, после чего вернулся в гостиную. Выпив успокоительного и промокнув глаза, Петунья теперь нервно теребила бумажную салфетку все еще трясущимися руками. Вздохнув, мальчик сел рядом и взял тетю за руку, передавая ей ощущения спокойствия и поддержки. Так они и сидели втроем - Вернон держал Петунью за одну руку, Гарри за другую.

- Тетя, пожалуйста, расскажите мне все… - тихо попросил мальчик.

И Петунья рассказала. Про их с Лили детство. Про дружбу. Про странные вещи, которые происходили с её сестрой. Про странного соседского мальчика, который вечно носил странную поношенную одежду и первым рассказал Лили о том, что она волшебница. И про то, как сестра начала проводить больше времени с ним, ведь теперь у них были общие странности! Про странное письмо из странной школы. И про то, как родители радовались, узнав о странностях её сестры. Про то, как они начали уделять ей больше внимания, ведь Лили теперь стала особенной. И про то, как она ей завидовала. Про то, как просила директора Дамблдора принять её в ту же школу… Возможно, если бы она стала волшебницей, они бы с Лили снова дружили как раньше, а не отдалялись друг от друга с каждым годом? И родители снова уделяли бы им внимание одинаково?

Рассказала она и про то, как окончательно решила порвать с любыми упоминаниями о волшебном мире. Создать нормальную семью, с нормальным мужем. Родить нормального ребенка. Про то, как в последствии, она всегда говорила, что ничего хорошего из всей этой магии не будет. Вот только, кто же знал, что последствия будут такими? Кто знал, что волшебный мир окажется вовсе не таким волшебным и безобидным?

- …и тогда мы с Верноном решили, что лучше тебе ничего не говорить. Заставить стать нормальным, забыть о магии, жить нормально…

- Но ведь моя магия от того никуда не делась? Значит, мне тоже рано или поздно придет письмо из школы магии, так? И мне придется туда поехать учиться, как и маме? — спросил Гарри.

- Да. Когда ты чуть не умер… Мы с Верноном решили больше не наказывать тебя за магию…

- Но это не значит, что тебе можно колдовать направо и налево! Соседи не должны знать, что у тебя есть… странности. Ты понял,… Гарри? — строго спросил старший Дурсль.

- Хорошо, дядя. Но как быть со случайными… странностями?

- Постарайся, что бы они не происходили на людях и не мешали нашей семье, - попросила Петунья.

- Я постараюсь, - улыбнулся мальчик.

Петунья в первый раз обняла Гарри искренне. Так они и сидели, обнявшись, пока идиллию не нарушил громкий вопль проснувшегося младшего Дурсля:

- Ма! Я хочу есть!!!

Недовольно прикрыв глаза, Смерть вздохнул: с этим ребенком определенно нужно что-то делать…