|
|
Первоисточник
| |
| Lord | Дата: Пятница, 21.11.2014, 22:04 | Сообщение # 1 |
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Название фанфика: Первоисточник.
Автор: SnkT.
Рейтинг: R.
Пейринг: Гарри Поттер/Гермиона Грейнджер.
Тип: джен.
Жанр: Adventure.
Размер: макси.
Статус: в работе.
Саммари: Хоркруксы. Не так уж много тех, кто о них знает. Еще меньше тех, кто решился на их создание. И почти никто не задумывался, что послужило основой идеи раскалывать собственную душу.
Для наших героев поиск ответов начинается с того, что на конфронтацию с Квирреллом Гарри отправляется вместе с Гермионой и повторяется канонное "Kill the spare!".
Предупреждения: Независимый Гарри, Сильная Гермиона, Сильный Гарри, Тайный план Дамблдора.
Диклеймер: все Роулинг - Роулингово.
Разрешение на размещение: есть.
|
|
| Lord | Дата: Пятница, 21.11.2014, 22:05 | Сообщение # 2 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Пролог
Загадка Снейпа не смогла оказать серьезного сопротивления лучшей ученице на потоке. Видимо, достаточного количества логики, чтобы как следует зашифровать подсказку, не было и у составителя стиха. Для преодоления последнего препятствия оставалась самая малость — выпить зелье для защиты от преградившего проход черного пламени. Однако, зельевар проявил свой мерзкий характер и здесь, оставив последнее слово за собой: содержимого нужной бутылочки хватило бы только на одного.
Гарри убедил Гермиону вернуться назад, чтобы забрать Рона и вызвать директора, пока сам мальчик задержит Снейпа до прихода помощи. Слова расчувствовавшейся девочки вызвали в юном гриффиндорце целую бурю эмоций, самыми яркими из которых были признательность, радость и смущение.
Мальчика-который-выжил благодарили. Некоторые почитали. Кто-то восторгался им. Но столь искренних и теплых слов не говорил ему никто.
Только теперь он осознал, насколько тяжело им дался последний час. Разве что поимка летающих ключей не составила особых проблем. А вот все остальное… Их едва не задушили хищные растения, которые маглы могли увидеть разве что в фильмах ужасов. Им пришлось участвовать в безумной шахматной партии, которая больше была похожа на безжалостную битву, чем на интеллектуальную игру. И в этой битве они понесли потери… Гарри с трудом заставил себя не думать о своем друге, лежащем среди павших в сражении гигантских фигур. Последняя пройденная ими комната, хоть и не доставила проблем с ее преодолением, все же послужила неприятным напоминанием о Хеллоуине.
Гарри не привык открыто демонстрировать свои чувства и эмоции. Однако контраст между недавним стрессом и теплотой от слов Гермионы был столь силен, что он не сдержался и обнял ее в ответ.
Пропали тревоги и волнения последнего дня. Гарри не думал о предстоящей встрече со Снейпом. Не думал об угрозе возрождения Волдеморта. Не думал о раненом Роне. Объятия девочки даровали ему столь необходимые спокойствие и уверенность, и он с радостью дарил их в ответ. На некоторое время, Гарри позволил себе расслабиться и наслаждаться наполнявшими его чувствами. Наконец, мальчик со вздохом отстранился.
— Гермиона, я должен идти дальше, — тихо начал он. — Снейп уже там и вряд ли он спокойно ждет, когда его остановят.
Девочка, кивнув, подошла к столу и взяла стоявшую у правого края бутыль. Неожиданно она замерла, глядя на зажатый в руке сосуд.
— Что случилось? — удивился Гарри поведению подруги, медленно переводящей взгляд с одной бутылки на другую.
— Снейп… уже там… Гарри, а как он прошел дальше? — медленно произнесла Гермиона, осмотрев все стоявшие на столе флаконы. — Он же должен был выпить правильное зелье, но все бутылки наполнены до краев!
— Э… Может быть, оно просто было у него с собой? Ведь эта часть защиты сделана им самим, он знал, какое зелье необходимо и легко мог сварить еще.
— Может быть… а может… надо проверить! — девочка выплеснула на пол содержимое самой большой бутыли, три раза постучала по ней палочкой и внимательно пригляделась. — Смотри сюда!
Гарри поправил очки и подошел ближе.
Внутренняя поверхность стекла быстро запотевала. Вот уже ее полностью покрывают капли жидкости, срывающиеся ко дну тонкими ручейками.
— Так и есть, — удовлетворенно сказала Гермиона, вернув на стол заполняющуюся бутылку. — Я читала о таком способе хранения жидкости. Заколдовываешь бочку воды и какую-нибудь склянку, и у тебя будет с собой целая бочка воды в маленькой бутылочке. Гарри, нужного зелья хватит на всех!
Гарри слегка нахмурился, поняв, что она хотела ему сказать. Как и в начале всей этой затеи с защитой камня, вести с собой остальных в сторону неизвестной опасности он не хотел. Но тратить время на споры и новые уговоры было нельзя. Приняв решение, и не желая задерживаться еще дольше, Гарри без слов вернулся к столу, поднял крохотный пузырек, и одним глотком выпил его содержимое.
Гарри ощутил, как по его горлу спускается вниз ледяная волна, расходится к рукам и лопается сотней снежинок в голове. Пройдясь по всему его телу, она оставила после себя холодное покалывание в кончиках пальцев рук и ног.
— Бррр, вроде действует.
Он передал пузырек, постучав по нему палочкой. Маленький сосуд наполнился быстро и тут же был опустошен снова. Гермиона зябко поежилась.
— Да уж, эта жидкость просто ледяная. Идем.
Собравшись с духом, друзья шагнули сквозь плотную завесу, полностью скрывавшую все находящееся за ней. Выйдя из огня, они молча переглянулись. Колдовское пламя не оставило на них никаких следов. А вот переведя взгляд вперед, дети не смогли сдержать изумленный вздох. Этого человека они никак не ожидали увидеть здесь.
— Вы? — синхронно спросили первокурсники.
Квиррелл подробно рассказывал о своей роли в событиях минувшего года. Дети, связанные появившимися по щелчку пальцев профессора веревками, потрясенно слушали. Наконец, когда Квиррелл упомянул, по чьим приказам он действовал, Гермиона не удержалась.
— Профессор, вы же преподаватель Хогвартса! Вы должны помогать и защищать своих учеников! Вы ведь… вы ведь профессор защиты от темных искусств, вы не должны слушать приказы Сами-знаете-кого! — тараторила девочка, для которой осознание того, что за всеми событиями стоял заикающийся, боявшийся собственной тени учитель, стало слишком большим потрясением после всех событий этого дня.
— Вы не должны ему подчиняться, профессор Дамблдор вам поможет, он вас спасет! Он великий волшебник, он защитит вас! Он…
— Заткнись! — резко крикнул незнакомый голос. — Избавься от этой дуры.
— Авада Кедавра!
Вспышка зеленого света, смутно знакомого Гарри. Резкий свистящий звук, и зеленый луч упирается в грудь Гермионе. Она чуть дернулась назад и обмякла, все еще удерживаемая наколдованными Квиррелом путами. Щелчок пальцев, веревки растворились в воздухе, и девочка свалилась на пол тряпичной куклой, выброшенной капризным ребенком.
Гарри с возрастающим ужасом смотрел на неподвижное тело подруги, судорожно хватая ртом воздух, не в силах вымолвить и слова. Из-за накатившей слабости, мальчик не смог удержаться на ногах. Страх, самый сильный в его жизни страх захлестывал его. Он вспомнил, откуда ему знаком именно этот оттенок зеленого. Он не знал всех событий той ночи, когда он лишился родителей, и не знал точного эффекта только что увиденного заклинания. Но остановившийся взгляд Гермионы позволял предположить самое худшее, что могло произойти…
— Дай мне поговорить с ним! — вновь зазвучал неизвестный голос.
Гарри с трудом оторвал взгляд от застывшего лица подруги и повернул голову к стоявшему у зеркала профессору.
— Но повелитель…
— Молчать! Делай, что велено, — приказал неизвестный.
Лицо на затылке Квиррелла легко можно было назвать страшным. Точнее, это было самое страшное лицо, какое только можно себе представить. Но испугаться еще сильнее, чем Гарри был напуган сейчас, он уже не мог.
— Что, Поттер, узнал это чудесное заклинание? Оно никогда не подводит. Девчонка подохла также, как и твои родители… Так почему же ты уцелел тогда?! Что в тебе такого? Хм… подведи-ка мальчишку к зеркалу.
Освободив от пут и забрав палочку, Квиррел схватил его за рукав и потащил за собой.
«Сейчас больше всего на свете я хочу, чтобы Гермиона была жива и с ней все было в порядке», — думал Гарри, молча глядя на зеркало. Он видел своих друзей, живых и невредимых: Гермиона обнимала его, счастливо улыбаясь; радостный Рон хлопал его по плечу. Изображение сменилось увиденным на рождественских каникулах: многочисленные члены его семьи улыбались и махали ему руками. Потом картина снова поменялась. Гарри с друзьями и семьей стояли все вместе, над чем-то весело смеясь.
Неожиданно начала подступать злость. Злость на всю несправедливость, что случилась с ним в этом мире. Постепенно, это абстрактное чувство начало оформляться в ненависть к конкретным людям.
Дурсли. За всю проведенную с ними жизнь, полную лишений и обид. После всех вольно или невольно услышанных разговоров детей своего факультета, он имел представление о том, каким могло бы быть детство с любящими родителями.
Снейп. За все его несправедливое отношение к Гарри и его друзьям. За бесконечные придирки на пустом месте. За молчаливое одобрение выходок слизеринцев. Просто за то, что он такая сволочь.
МакГонагалл. За то, что отказалась выслушать их, из-за чего они и полезли за этим чертовым камнем. За то, что не пыталась защитить учеников своего собственного факультета от нападок сальноволосого. В конце концов, за то, что при всей своей «честности» и «принципиальности», оценила жизнь Гермионы в пять баллов, жалкие пять баллов, по сравнению с тем количеством, что сняла за одну прогулку после отбоя.
Дамблдор. За то, что вообще допустил подобных личностей в школу, директором которой является. За то, что притащил в школу этот дурацкий камень, из-за которого все и началась. За то, что будучи «великим» и «мудрым» проморгал Волдеморта прямо у себя под носом.
Но больше всего, он ненавидел этого урода в затылке. Того, кто отнял у него семью. Того, из-за кого он лишился нормального детства. Того, из-за кого Рон лежит сейчас без сознания, а Гермиона…
Единственным желанием мальчика в этот момент было уничтожить этого монстра, который и был первопричиной всех его бед и несчастий.
— Ну и где мой камень, мальчишка? — окрик урода-в-затылке вернул Гарри к действительности. Он стоял перед зеркалом, стиснув зубы и судорожно сжимая кулаки.
Он резко бросился на Квиррелла, перехватил его палочку и одним резким движением сломал ее. Со всей злости ударил профессора в живот. Удар в челюсть бросил согнувшегося почти пополам Квиррелла на пол. Гарри резко опустил ногу ему на грудь. Противник захрипел и начал судорожно разевать рот, в бесплодной попытке сделать вдох. Сильный пинок перевернул его на живот и на ненавистное лицо посыпались беспорядочные удары кулаков.
С трудом оторвавшись от сцены, разворачивающейся в зеркале Еиналеж, Гарри, с яростным воплем, резко бросился на Квиррелла.
Однако, одержимый профессор, все это время неотрывно наблюдавший за мальчиком, успел среагировать и быстрым взмахом палочки отшвырнул его в сторону. Боль от сильного удара в левый бок и сломанной падением на каменный пол руки подействовала на ослепленного яростью подростка отрезвляюще. Ненависть никуда не делась, но теперь идея броситься с кулаками на вооруженного противника уже не казалась такой удачной.
Попытки подняться на ноги вызвали ухмылку у следившего за каждым движением Квиррелла. Палочка была направлена на мальчика, но добивать его одержимый не спешил, видимо, не решаясь действовать без прямого приказа хозяина.
— Что ж, Поттер, ты бесполезен, как и все остальные, — раздался голос Волдеморта. — Ты мог сохранить свою…
— Авада Кедавра!
Отблески зеленого на стенах. Знакомый свистящий звук быстро летящего предмета. После отзвучавших слов Квиррелл дернулся было в сторону, но уйти от луча заклинания уже не успел. Удар отбросил его прямо на зеркало Еиналеж. Грохот от падения тяжелой рамы и звон разбитого стекла наполнили помещение, эхом отражаясь от голых стен.
Охваченное страшной слабостью тело слушалось плохо. Перевернувшись на живот, подтянув под себя колени и оперевшись на здоровую руку, Гарри кое-как принял сидячее положение. В глазах потемнело, и мальчик с трудом сдержал подкатившую к горлу тошноту. Похоже, при падении он ударился еще и головой, но не обратил на это внимания из-за боли в сломанной руке. Когда зрение прояснилось, он, стараясь не делать резких движений, нащупал рядом с собой слетевшие очки и вернул их на привычное место. Медленно повернулся направо, откуда прилетело сразившее врага заклятье. У самого входа в комнату, прислонившись спиной к стене, тяжело дыша и сжимая палочку дрожащей рукой, сидела Гермиона Грейнджер.
|
|
|
| Lord | Дата: Пятница, 21.11.2014, 22:05 | Сообщение # 3 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 1. Два классических вопроса.
Альбус Дамблдор неторопливо подошел ко входу в запретный для учеников коридор. Естественно, самому директору для прохода не требовалось отвлекаться на ловушки, и достаточно было произнести нужное заклинание-пароль, никому более не известное. Идя мимо расставленных по его приказу препятствий, он обдумывал различные варианты развития ситуации и свои дальнейшие действия.
Вся прелесть плана великого волшебника заключалась в том, что его устраивали все возможные исходы сегодняшней схватки. Ведь главная цель этого года — напомнить Гарри о существовании Тома и проконтролировать, чтобы последний не забыл о наличии первого — выполняется в любом случае. Все остальное лишь определит, по которому из заготовленных сценариев нужно действовать далее.
Если Гарри выстоит, и не даст Тому возродиться в этот раз — развоплощенный Темный Лорд все равно не оставит попыток вновь обрести тело и, раз за разом, будет сталкиваться со своим врагом. Рано или поздно, пророчество будет исполнено. Как жаль, что нет возможности действовать напрямую, но Том на личном примере показал, насколько опасно пытаться разрубить этот узел одним ударом.
Если же победа останется за одержимым, ситуация гораздо упрощается. Мальчика конечно жаль, но он с самого момента рождения уже был не властен над своей жизнью. В ту судьбоносную ночь он лишь получил отсрочку перед неизбежным финалом. Умерев от руки Тома, он лишит его гарантированной пророчеством защиты и позволит Альбусу завершить эту партию. В своем успехе пожилой директор не сомневался. В конце концов, у него уже есть опыт низвержения Темных Лордов.
Прогнав очередную мысль о невозможности лично форсировать события, директор лучшей (по крайней мере, в Британии) школы, подошел к неподвижному телу ученика этого самого учебного заведенья. Чары первичной диагностики не показали никаких проблем со здоровьем, требующих немедленной помощи, и директор, отлевитировав рыжеволосого мальчика на наколдованные носилки, продолжил свой путь.
Отлично, дети догадались о восполняющих чарах на сосудах с зельями и вышли к финалу вместе. Такой вариант тоже был предусмотрен и просчитан, и, опять-таки, не являлся нежелательным.
Загадка выживания Гарри Поттера, безусловно, очень интересовала Тома, и он вряд ли стал бы сразу пытаться покончить с первокурсником. Но вот друзья мальчика никакого интереса не представляли. И в случае встречи с одержимым, вероятность смерти или, как минимум, получения серьезных травм, была для них весьма высока. Детей Альбусу было тоже жаль, но он умел извлекать выгоду из любых ситуаций. Ведь если бы с его друзьями что-нибудь случилось, Гарри мог сам начать искать встречи с Томом, приближая неизбежный финал.
Даже хорошо, что именно мисс Грейнджер пошла вместе с Гарри. Ведь, в случае самого неблагоприятного расклада, замять смерть магглорожденной студентки будет намного проще, чем смерть представителя чистокровной семьи, пусть и далеко не самой влиятельной. Сам Альбус не был ярым поборником идеи о превосходстве чистокровных, и не испытывал особого восторга от подобного устройства волшебного сообщества, но он действительно умел находить положительные моменты в любой ситуации.
С этими мыслями он подошел к стене черного пламени. «Что ж, самое время узнать развязку событий этого года». Еще раз произнеся известный только ему пароль, директор Хогвартса вошел в хранящую философский камень комнату.
Профессор Квиррелл, неподвижно лежащий среди осколков стекла, являл собой весьма неприятное зрелище полуразложившегося трупа. Вздохнув, и тут же об этом пожалев, — запах труп источал соответствующий внешнему виду, Альбус, преодолевая брезгливость, подошел поближе. Несколько ювелирно исполненных чар призыва и левитации, и содержимое карманов бывшего одержимого было аккуратно разложено на полу для осмотра. Из значимых вещей была только палочка из остролиста. «Отлично, значит, именно защита, данная жертвой матери, позволила безоружному Гарри справиться с противником. И, судя по «состоянию» этого противника, защита оказалась весьма и весьма эффективна».
Отвернувшись от смердящего тела, Дамблдор подошел к бессознательным детям, привалившимся к стене у входа. Девочка сидела, крепко обхватив и прижав к себе левую руку мальчика, положившего голову ей на плечо. Первокурсники были очень бледны и выглядели сильно изможденными. Диагностика выявила магическое истощение у обоих детей, а также перелом руки и несколько трещин в ребрах у Гарри Поттера.
Левитируя к выходу носилки с учениками, Альбус Дамблдор радовался про себя собственной гениальности. Философского камня не было при себе ни у кого. А это значит, что придуманная лично им последняя линия защиты, и только она одна, осталась непреодоленной и смогла уберечь хранящееся в школе сокровище. Конечно, с извлечением камня из разбитого зеркала для возврата законному владельцу возникнут серьезные проблемы, но даже перспектива разговора с Николасом не могла омрачить настроения. В целом, все прошло даже лучше, чем предполагалось.
* * *
Сознание возвращалось неохотно, рывками. Мальчик то ненадолго приходил в себя, то снова погружался в пучину забытья, не успев как следует осознать происходящее. Вынырнув оттуда в очередной раз, Гарри, как и при прошлых пробуждениях, прислушался к своим ощущениям. Слабость, из-за которой даже пальцы рук слушались с трудом, чуть отступила. Совсем чуть-чуть отступила, но теперь попытка пошевелиться не воспринималась, как подвиг Геракла. Кроме того, на сей раз, он не лежал, а сидел, опираясь спиной на что-то мягкое, видимо, на подложенные подушки. На переносице ощущалась привычное давление надетых очков. Похоже, у него посетитель.
Гарри разлепил веки и увидел перед собой директора школы собственной персоной.
— Доброе утро, Гарри, — сказал Дамблдор, увидев, что мальчик открыл глаза.
— Кхх… Кх-кхамень… Квир… релл… — язык с трудом ворочался во рту, членораздельная речь давалась плохо.
— Спокойно, мальчик мой, все уже позади. Тебе удалось остановить профессора Квиррелла, и философский камень ему не достался. Волдеморт не смог преодолеть защиту, данную тебе любовью матери.
— Не пытайся много говорить, — заметив его попытку, предупредил директор, — или мадам Помфри выгонит меня прочь, — продолжил он, чуть улыбнувшись.
— Я с большим трудом смог добиться разрешения поговорить с тобой, поэтому давай не будем злить ее еще больше.
— Шхто.. со…
— Твоя мама погибла, чтобы спасти тебя. Если и существует что-то, чего не может понять Волдеморт, это любовь. Он не осознает, что любовь столь сильная, какую испытывала к тебе мама, оставляет свой собственный след. И это не шрам, его не узреть… когда тебя любят столь сильно, то даже когда любивший человек покинул нас, дарованная им защита остается навечно. Она кроется в твоей коже. Квиррелл, полный ненависти, жадности и жажды власти, разделивший душу с Волдемортом, испытывал настоящую агонию, просто пытаясь прикоснуться к тебе, отмеченному столь сильным чувством и, в результате, остался в весьма неприглядном состоянии.
— Герми… она…
— Мисс Грейнджер в порядке. Она еще не приходила в сознание, но мадам Помфри заверила меня, что все будет хорошо. Похоже, когда Волдеморт покинул Квиррелла, ему, для успешного бегства, потребовалось больше сил, чем у него было, и он воспользовался вашими. У вас обоих магическое истощение, какое бывает, если использовать слишком сильные заклятья. Сильное истощение может быть опасно для магии и даже жизни волшебника, но с вами все будет хорошо. К концу каникул вы точно успеете полностью восстановиться.
— Сколько…
— В больничном крыле вы уже шесть дней. Еще некоторое время вам нужно будет находиться под наблюдением квалифицированного колдомедика, где-то дней десять. Не волнуйся, твои родственники и родители мисс Грейнджер уже предупреждены о том, что вы немного задержитесь в школе. Кстати, с мистером Уизли тоже все хорошо, мадам Помфри выписала его уже на следующий день. Вчера он, вместе с остальными учениками, вернулся домой.
За спиной Дамблдора показалась мадам Помфри, несущая целый поднос разнообразных зелий.
— Увы, данное мне время подходит к концу, на остальные твои вопросы я с удовольствием отвечу позже.
* * *
Проснувшись, Гарри чувствовал себя уже вполне нормально. Надев лежавшие на тумбочке очки, он сел на кровати и осмотрелся. Раннее утро озаряло больничное крыло мягким красноватым светом. Пустые койки были аккуратно заправлены. Помимо самого мальчика, у мадам Помфри был лишь только один пациент.
Дыхание девочки было спокойным и размеренным. Чуть бледноватое лицо, обрамленное лежащими в беспорядке каштановыми волосами, расслаблено и умиротворено. С тех пор, как Гермиона развела бурную деятельность по подготовке к экзаменам, в таком состоянии ее можно было увидеть крайне редко. Глядя на мирно спящую подругу, Гарри перебирал воспоминания о прошедших событиях.
Разговор с отказавшейся их выслушать МакГонагалл. Попытка Невилла помешать сокурсникам и обездвижившее его заклинание. Жертва Рона. Теплые объятия Гермионы и ее решимость идти до конца. Неподвижно лежащая фигурка с застывшим лицом. Ужас от осознания произошедшего. Ненависть и жажда мести. Невероятная радость и облегчение при виде живой девочки. Разговор с директором.
Гарри нахмурился. Рассуждения директора о любви и даруемой ей защите оставили больше вопросов, чем ответов. Точнее, оставили одни только вопросы без каких-либо ответов. О какой защите вообще идет речь? Единственный раз, когда Квиррелл был достаточно близко — это когда он тащил его к зеркалу, схватив за мантию. Его самого он даже не дотронулся. Уже после того, как заклинание Гермионы сразило одержимого, и из него вышла черная дымка, его кожа стала оплывать и отслаиваться, как иногда бывало на уроке зельеварения при контакте с чем-нибудь неверно сваренным. И Гарри никак не мог быть причиной подобных… изменений, произошедших с профессором. Он ведь не имел даже возможности воспользоваться магией! Похоже, директор имел свою собственную версию произошедшего, и был в ней абсолютно уверен. Стоит ли разубеждать его, и рассказать, как все было на самом деле? Наверно нет. Ведь тогда им придется отвечать за содеянное.
Подумав о совершенном Гермионой убийстве, Гарри понял, что совершенно не переживает по поводу смерти Квиррелла. Желание отомстить Волдеморту никуда не делось, и продавшегося ему профессора было ничуть не жаль. В конце концов, он совершенно не колебался, получив приказ «избавиться» от девочки, да и самого Гарри не оставил бы в живых, пожелай того хозяин.
Кстати, он же ничего не сказал Дамблдору о Волдеморте! И при этом директор уверенно говорил об одержимости вероломного профессора. Гермиона была не в состоянии что-либо сообщить, если до сих пор не пришла в себя. Сам Квиррелл тоже… не в состоянии… рассказать о произошедшем. Так откуда Дамблдору известно о присутствии Волдеморта? Может быть… он знал об этом? Знал и позволял Волдеморту разгуливать по замку? Знал, что тот охотится за философским камнем, и то, что три первокурсника попытаются его остановить?
Никаких других правдоподобных объяснений знанию директора придумать не удалось. Разве что, у него была возможность наблюдать за происходящим в коридоре. Наблюдать, и при этом никак не вмешиваться… Кстати, во время разговора с Гарри, директор выглядел ничуть не озабоченным произошедшими событиями. Словно все шло так, как надо…
Размышления мальчика были прерваны вошедшей мадам Помфри. Осмотрев Гарри и проснувшуюся к тому моменту Гермиону, она удовлетворенно объявила, что здоровье детей в полном порядке. Однако восстановление после магического истощения по-прежнему требует наблюдения колдомедика, и им придется провести в Хогвартсе еще несколько дней. Постельный режим больше не требуется, но два раза в день они должны приходить к ней на осмотр, и ночевать им лучше в больничном крыле. Применять магию пока нельзя. «Директор уверял в вашем благоразумии, но не вынуждайте меня конфисковывать у вас палочки».
— И еще, — добавила она напоследок. — Профессор Дамблдор хотел поговорить с вами, так что не уходите пока никуда, — с этими словами, колдомедик оставила их одних.
Впрочем, директор Хогвартса почти сразу же пришел ей на смену.
— Мистер Поттер, мисс Грейнджер, приятно видеть, что вы идете на поправку. Полагаю, у вас остались ко мне некоторые вопросы?
К разочарованию Гарри, Дамблдор так и не сказал, почему Волдеморт хотел убить его десять с половиной лет назад. «Когда ты будешь готов, Гарри» — вот и весь ответ. Директор подтвердил слова Квиррелла о Снейпе, рассказал о его ненависти к Джеймсу Поттеру, о спасении последним жизни зельевара и, наконец, о мантии-невидимке.
— Сэр, еще один вопрос… что с философским камнем?
— Я рад, что ты спросил. Одна из моих лучших идей, должен заметить. Видите ли, я спрятал камень внутри зеркала Еиналеж, и тот, кто хочет найти его — именно найти, а не использовать, — сможет достать его оттуда, иначе же, он увидит себя создающим горы золота и пьющим эликсир жизни. Конечно, когда зеркало разбилось, с извлечением камня оттуда возникнут некоторые трудности, но они вполне преодолимы, и Николас сможет получить свое сокровище в целостности и сохранности… Ладно, довольно об этом. Давайте перейдем к более интересным вещам. Мадам Помфри уже сообщила мне об изменениях в режиме, и от себя хочу добавить, что вы вольны гулять по замку и его территории. Негоже сидеть взаперти в столь прекрасную погоду, — жизнерадостно улыбнулся директор. — Домой вы сможете вернуться примерно через неделю. Полагаю, твоя сова, Гарри, с удовольствием доставит вашим родным приятные новости.
— Дурсли расстроятся, что я не проваляюсь в больнице до конца лета, — пробормотал Гарри. — Профессор, а мне обязательно возвращаться туда?
— Гарри, помнишь, что я тебе говорил о защите матери?
Мальчик кивнул, чуть нахмурившись.
— Чтобы она оставалась активна, тебе нужно оставаться на лето в доме кровных родственников. Это для твоей же безопасности.
Гарри не стал дальше развивать эту тему, и директор покинул вотчину мадам Помфри, положительно ответив на один единственный вопрос Гермионы о возможности посещения библиотеки. «Только будьте аккуратны, и возвращайте прочтенные книги на место. Вы же не хотите расстроить мадам Пинс, когда она вернется из отпуска?»
— Гермиона, а зачем тебе в библиотеку именно сейчас? — слегка недоуменно спросил Гарри, после того как за директором закрылась дверь. Экзамены они уже давно сдали, занятия же закончились еще раньше. Разве что, у подруги тоже накопились определенные вопросы, и именно в библиотеке она надеялась найти на них ответы.
— Я хочу кое-что понять… о том, что случилось, — тихий ответ подтвердил догадку Гарри. Голос девочки сильно отличался от ее обычной бойкой и уверенной речи. Во время их разговора с директором она была молчалива и задумчива, не пыталась что-либо спросить сама и вообще хоть как-то участвовать в беседе. Всегда ревностно относившаяся к собственной успеваемости ученица даже не поинтересовалась результатами экзаменов!
В похожем состоянии Гермиона была, когда с них сняли кучу баллов после отправки Норберта в заповедник. В тот раз они с Роном, по молчаливому согласию, старались не вспоминать произошедшее, и девочка до самых экзаменов была тиха и замкнута.
Приняв решение, Гарри потянул за собой несопротивляющуюся девочку. Найти пустое помещение в покинутом учениками замке было несложно. Труднее было найти комнату, свободную от многочисленных живых портретов. Как ни странно, таковым оказался класс истории магии. «Даже обитатели картин не в силах выдержать лекций Бинса», — усмехнулся про себя Гарри. «А ведь дверь даже не была заперта! Похоже, никому и в голову не могло придти, что кто-то добровольно захочет сюда попасть».
Мальчик плотно закрыл дверь в пустующую аудиторию. Теперь можно было поговорить без лишних глаз и ушей.
Первокурсники молча сидели на самых дальних от входа местах. Никто не знал, с чего начать разговор. Первым тишину нарушил Гарри.
— Гермиона, ты… ты как? — начал он с банального вопроса, так и не придумав ничего лучше.
— Я… не знаю, Гарри, — вздохнула она. — Я не знаю, что и думать… Выслушай меня, хорошо? Ведь только тебе я могу рассказать все это… — чуть сбивчиво попросила Гермиона.
Мальчик кивнул, и, по внезапному наитию, пододвинулся ближе и мягко обнял девочку.
— Профессор Дамблдор говорил так уверенно, словно знал обо всем, — тихо начала Гермиона, приобняв его в ответ. — Я слышала его первый монолог, и я помню, о чем он говорил. Но я помню и том, что произошло там, в запретном коридоре. О том, что именно я у… убила профессора Квиррелла… — последние слова были произнесены едва слышным шепотом.
— Но знаешь, — немного промолчав, продолжила она, — он ведь на самом деле… на самом деле убил меня.
Гермиона посмотрела заблестевшими глазами на потерявшего дар речи Гарри.
— Да, после того, как заклинание попало в меня, я… знаешь, пережившие клиническую смерть люди иногда говорят, что видели все происходящее вокруг них, но как бы со стороны?
Гарри, еще не до конца пришедший в себя после предыдущего заявления, кивнул головой и выдавил утвердительное «Угу». А на задворках сознания промелькнуло удивление тому факту, что это самое «Угу» было вполне искренним, однако, он никогда не слышал о переживших клиническую смерть людях. Более того, сам термин «клиническая смерть» не был ему знаком, но Гарри прекрасно понял, о чем идет речь. Удивление промелькнуло, и погасло, не успев оформиться в осознанную мысль.
— Когда он попал в меня, я почти ничего не почувствовала. Будто на секунду выключили свет… а потом я увидела саму себя на полу, — голос девочки дрогнул.
Гермиона ненадолго замолчала, чуть крепче сжав руки на своем собеседнике, и, собравшись с силами, продолжила.
— Было очень страшно… когда я услышала, что говорил Сам… Вол.. Волдеморт, и я поняла, что он меня убил, — имя темного мага Гермиона выговорила с заметным усилием.
— Когда он поставил тебя перед тем зеркалом, я очень сильно разозлилась. Мне хотелось отомстить ему, забрать его с собой. А потом… не знаю, как это даже сказать… меня словно потянуло куда-то. Я очнулась, лежа на полу. Когда смогла сесть и достать палочку, ты как раз бросился на Квиррелла. Я очень хотела его остановить, но я не смогла вспомнить ни одного подходящего заклинания… кроме «Авады Кедавры», которой он меня убил.
Во время этого рассказа, Гарри про себя удивлялся выдержке своей подруги. Он ожидал слез, криков, истерики, как это обычно бывало в любимых сериалах тети Петуньи. Однако голос Гермионы был спокойным и ровным, и только судорожно сжимавшие его руки выдавали ее эмоции.
— Знаешь, что меня больше всего пугает? То, что мне абсолютно не жалко Квиррелла, и то, что я нисколько не сожалею, что убила его. Но ведь это неправильно! — на последних словах она почти закричала.
Больше молчать было нельзя. Все-таки Гермиона переживала намного сильнее, чем хотела показать, и уже была на грани срыва. Пытаясь найти подходящие слова, Гарри вспомнил собственные мысли и осторожно начал:
— Ты ни в чем не виновата. Я ведь тоже думал о произошедшем, и я тебя ни в чем не обвиняю. Ты права, жалеть Квиррелла не за что. Он сам согласился служить Волдеморту и помочь ему украсть камень… и он убил тебя, ничуть не колеблясь, — шепотом закончил мальчик.
— Но ведь можно было…
— Гермиона, у тебя не было другого выхода! Мы ведь не учили заклинаний, чтобы победить взрослого волшебника! Ну, а к чему привела попытка остановить его без помощи магии, ты увидела сама, — грустно усмехнулся мальчик. — Подумай, если бы не ты, Волдеморт завладел бы философским камнем и смог бы вернуться к жизни. А что было бы потом, я уже говорил вам с Роном, перед тем, как мы отправились в этот чертов коридор.
— Но Гарри, профессор Дамблдор сказал, что В-Волдеморт не смог бы достать камень из зеркала Еиналеж!
Гарри вздохнул. Протест Гермионы затронул очень… неудобные мысли, не дававшие ему покоя. Стоит ли озвучивать их? Пожалуй, да. Во-первых, сама Гермиона в начале своей исповеди говорила нечто подобное. Во-вторых, обсудить свои сомнения он сможет только с ней.
— Гермиона, ты сама сказала, что слышала, как директор рассуждал о защите моей матери.
Девочка кивнула.
— Ты ведь понимаешь, что все эти рассуждения не имеют ничего общего с реальными событиями? Со смертью Квиррелла?
Девочка снова кивнула, на сей раз чуть вздрогнув.
— Повторяю, ты ни в чем не виновата, — заметил ее нервозность Гарри, — Но подумай, если он ошибся насчет причины гибели Квиррелла, может он ошибался и насчет невозможности извлечь камень? Ведь всю остальную «непреодолимую», — с презрением произнес последнее слово мальчик, — защиту, одолели три каких-то первогодки!
Гермиона прикусила нижнюю губу, крепко задумавшись. Было видно, что ей очень хотелось верить великому волшебнику, но реальность с этим не соглашалась.
Гарри не сомневался в результате ее размышлений. Восьми месяцев общения с Гермионой было вполне достаточно для того, чтобы понять: она не тот человек, кто способен игнорировать лежащие перед ним факты.
— Гарри, — вынырнув из своих мыслей, медленно произнесла Гермиона, — а тебе не показалось, что препятствия в коридоре были подобраны так, чтобы именно мы смогли их пройти?
— Хм… Про Пушка было известно нам всем… Дьявольские Силки — твои знания… Летающие ключи — мои навыки полета… Шахматы — Рон… Как справиться с троллем опять-таки знали мы все… Загадка с зельями — снова ты… Про зеркало Еиналеж я узнал, гуляя под мантией-невидимкой. И впрямь, очень интересное совпадение.
— Кстати, на счет мантии: это было очень оригинально, подарить тебе на Рождество вещь, которая, по сути, и так принадлежала тебе… Постой, если ты нашел зеркало во время рождественских каникул, то это значит, что полоса препятствий еще не была готова? А камень находился в замке уже почти полгода!
— Ну, Пушок был там еще в сентябре. Может быть… может быть, зеркало вынесли специально, чтобы я о нем узнал?
Поразившись собственным словам, Гарри неверяще уставился на Гермиону. Та, столь же неверящим взглядом смотрела ему в глаза. Последний вопрос Гарри вызвал у детей уже совсем безумные мысли: директор не просто знал о происходящем и молча его игнорировал, он специально подталкивал их к встрече с Волдемортом.
— Гарри, — голос Гермионы чуть дрожал, — давай не будем совсем уж дикую конспирологию разводить?
— Хорошо. Но ты согласна, что нам не стоит полностью доверять директору?
Девочка угрюмо согласилась. Некоторое время дети сидели, погрузившись в раздумья. Наконец, собравшись с мыслями, Гермиона продолжила разговор.
— Знаешь, Гарри, мне вот еще что непонятно. Про «Аваду Кедавру» я читала. Она упоминается почти везде, где говорится о тебе и о падении В-Волдеморта, — небольшое напряжение в голосе. — И везде, абсолютно везде, подчеркивается факт, что смертельное проклятье называется так не зря. От него нет защиты, и оно убивает любое живое существо. Ты единственный, от кого оно отразилось, оставив лишь шрам. Кстати…
Девочка резко высвободилась из объятий, и, отвернувшись, сунула руку за ворот мантии.
— Нет, никаких следов… Да и вряд ли мадам Помфри оставила бы подобную примету без внимания, — задумчиво проговорила Гермиона. — Ладно, я не это хотела сказать. Почему Квиррелл, владея неотразимым и абсолютно смертельным проклятьем… По крайней мере, он был уверен, что оно абсолютно смертельное… Так вот, почему он тогда так долго искал способ пройти мимо Пушка? Если можно было просто поднять палочку и сказать…
— Эм, Гермиона, — предостерегающее начал Гарри, глядя на изобразившую жест палочкой девочку.
Та резко осеклась и задумчиво осмотрела свой инструмент из виноградной лозы.
— Ты прав, не стоит… А я ведь, я как-то не задумывалась, что, фактически, ношу с собой настоящее оружие… Так вот, зачем Квиррелу нужно было проворачивать аферу с игрой на яйцо дракона, если у него сразу имелся радикальный способ решения проблемы Пушка?
— Может быть, на Пушка «Авада Кедавра» тоже бы не подействовала? Он ведь даже не человек.
— Она убивает любое живое существо, — повторила ранее сказанное Гермиона, знакомым «я-читала-об-этом» голосом. — Во «Взлете и падении Темных Сил» написано, что даже драконы перед ней беззащитны. Хм, на многих магических животных не действуют определенные заклинания… А мы уже убедились, что, как минимум, часть мифов и легенд имеет под собой реальную почву… Может быть, именно стража Аида нельзя так просто убить?
— Стоит расспросить Хагрида. О своих питомцах он знает все.
— А еще стоит поискать информацию о смертельном проклятии. Именно для этого я и хотела пойти в библиотеку. Конечно, она, скорее всего, хранится в запретной секции… Но ведь ты там уже был? — уголками губ улыбнулась Гермиона.
|
|
|
| Lord | Дата: Пятница, 21.11.2014, 22:06 | Сообщение # 4 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 2. Лучшая половина ответа.
Начать было решено со сбора информации о цербере, и друзья отправились к Хагриду. Покинутый учениками Хогвартс был непривычно тих. Гулкое эхо многочисленных шагов и разговоров сменилось шелестом ветра, гуляющего по безлюдным коридорам. Однако, студенты были не единственными обитателями замка. Вот из стены появляется прозрачный человеческий силуэт, обводит взглядом пустую портретную раму, и, пожав плечами, ныряет в пол. Две дамы, изображенные на соседней картине, начинают о чем-то возбужденно перешептываться и тихо хихикать. Стоящий на углу рыцарский доспех сохраняет полную неподвижность, но стоит немного отвести взгляд и посмотреть на него снова — и шлем с решетчатым забралом теперь чуть-чуть повернут в сторону. Несмотря на отсутствие учеников, Хогвартс продолжал жить своей жизнью.
Гарри вспомнил свой восторг первых дней пребывания в замке. Происходящее вокруг было настолько… волшебным, что вопросы и сомнения ненадолго отступили на второй план. А ведь Хогвартс никогда не переставал быть таковым. Как можно было забыть то восхитительное чувство прикосновения к чуду, когда мальчик впервые вошел в эти стены? Слишком быстро он свыкся с тем фактом, что сильно отличается от большинства людей. Он волшебник! Он может совершать такое, что еще год назад ему самому показалось бы абсолютно невозможным! Взмах палочкой — и спичка превратилась в иголку. Взмах палочкой — и лежавший на столе ананас отбивает чечетку. Взмах палочкой — и огромный стол парит в воздухе. «А еще взмах палочкой — и оказавшийся на пути заклинания уже никогда не увидит всего этого», — мелькнула непрошенная мысль.
Все пребывавшие в Хогвартсе ученики и учителя относились к происходящему как к чему-то обыденному. Одни пытались (а кто-то даже и не пытался) чему-то научить, другие всячески этому сопротивлялись. Но, черт побери, они же учатся магии! М-А-Г-И-И. Учатся делать абсолютно невероятные и непостижимые вещи! Как они все, в том числе и он сам, могут относится к обучению волшебству как… как… как к обычной учебе? Это ведь не маггловская школа, где дети просто не понимают, зачем их заставляют считать столбиком и читать о каких-то непонятных людях. Здесь, почти на каждом уроке их учат делать штуки, которые бы вызвали дикий восторг у обычных детей. Ладно, для части хогвартских учеников все это привычно с детства. Но ведь были и такие как Гарри — те, кто узнал о самом существовании Хогвартса незадолго до поступления. Взять хотя бы Гермиону. Она, конечно, училась усерднее прочих, но делала это, скорее, потому что так надо. Как, как можно было так быстро забыть о том, что ты не просто учишься, а учишься творить чудеса?
С этими мыслями Гарри подошел к выходу из замка и обнаружил, что все это время сжимал ладошку Гермионы. Та, тоже погруженная в свои размышления, никак не реагировала.
* * *
Нормально поговорить с Хагридом получилось далеко не сразу. Он громко всхлипывал и сотрясался в рыданиях, закрывая лицо руками.
— Это все я… ужасно виноват! Я сказал поганцу, как обойти Пушка! Я сказал ему! Он только это и не знал, а я сказал ему! Вы могли погибнуть!
Последнее восклицание явно не прибавило душевного спокойствия детям. Процесс успокоения лесничего растянулся надолго. Непросто убеждать кого-то в том, что все хорошо и ничего страшного не произошло, когда точно знаешь, что это не так.
Наконец, после того, как переставший во всем себя обвинять Хагрид вручил Гарри альбом с фотографиями, Гермиона смогла задать вопрос.
— А зачем Квирреллу нужно было узнавать про то, как пройти мимо Пушка? Разве он не знал какого-нибудь подходящего заклинания?
— Ну так, Пушок-то ведь не просто Пушок, он цербер! С ним мало какой волшебник справится, потому-то Дамблдор у меня его и попросил, — Хагрид заметно повеселел, начав рассказывать о своем питомце. — Магией-то его, как и многих других замечательных зверушек, взять трудно.
— Трудно, но все-таки возможно?
— Ну, сильно очень колдовать надо, да. Я это, хорошо объяснить тут не смогу, но у меня тут написано кой чего.
Лесничий порылся в шкафу и извлек оттуда, как и ожидали дети, книгу. Стряхнув с нее какие-то крошки, он положил ее на стол.
— Вот, тут все хорошо написано. Великий человек ее сделал. Так много о зверушках знать… И чего-й то такие в Косом не продают? — прошептал под конец Хагрид.
Шепот в его исполнении был слышен, наверно, и в самой чаще Запретного Леса.
— Вы эта… Не показывайте никому, ладно? — опомнился вдруг он. — Вот паскудники министерские, лишь бы запретить чего-то! — снова громогласным шепотом.
* * *
— То есть, я задала ему простой вопрос, а он вручил нам запрещенную к продаже литературу?
Мальчик вздохнул.
— Хагрид хороший, просто слишком… Хагрид.
* * *
После осмотра и обеда в больничном крыле, дети снова направились в кабинет истории магии. Вновь разместившись подальше от входа, они приготовились к изучению книги Хагрида. Гермиона выложила из взятой с собой сумки несколько учебников из числа тех, по которым они занимались весь этот год.
— На всякий случай, — пояснила девочка, и положила фолиант на стол.
«Наитаинственнейшая Невероятная Нечисть» — гласило тиснение на кожаной обложке угольного цвета. В самом низу, более мелким шрифтом — «Олаф МакНеллис».
— Ей лет сто наверно, не меньше, — сказал Гарри, глядя на почти потерявшие позолоту буквы.
— Вообще-то есть специальные чары для ухода за книгами, — недовольно заметила девочка, аккуратно перевернув обложку.
Перед друзьями предстала абсолютно пустая страница. Но не успели они как следует удивиться этому, как на ней стали проявляться буквы, словно выводимые очень быстро пишущей невидимой рукой. Несколько мгновений, и всю страницу покрывает написанный твердым каллиграфическим почерком текст.
«Приветствую тебя, мой дорогой читатель! Устраивайся поудобнее и приготовься познакомиться с воистину удивительными существами, населяющими наш мир. В эту книгу вложены знания, которые я собирал всю свою жизнь. Я общался с великим множеством волшебников, читал целые библиотеки, немало странствовал по свету и много чего повидал. И все собранные мной сокровища ты держишь теперь в своих руках.
Но сразу хочу тебя предупредить. Эта книга названа так недаром. Из всех существ, информацию о которых мне удалось собрать, я написал о воистину наитаинственнейших. Здесь ты не встретишь упоминаний о, например, драконах. Конечно, драконы — прекрасные, величественные создания, написать о которых можно очень многое. Но, вот именно, многое. Драконы, хоть и не встречаются на каждом шагу, все же давно известны и надежно изучены. Какой смысл тратить мне свое время, повторяя широко известные факты?
В этой книге, я написал о тех созданиях, что известны лишь узкому кругу настоящих специалистов, или о тех, что встречаются столь редко, что мало кому удалось изучить их повадки, и еще меньше тех, кто смог написать об этом.
Да читатель, ты понял меня правильно. То, что ты прочитаешь в данной книге, известно лишь узкому кругу лиц, и упоминается в самых редких источниках. Наверно, ты пытаешься понять, в чем же здесь подвох. «Как можно настолько выжить из ума, чтобы пустить в свободную продажу столь уникальные знания?» — думаешь ты. И я отвечу. Прежде, чем получить интересующую тебя информацию, ты должен доказать, что достоин ее. Как ты видишь, все страницы пусты. Книга не отдаст тебе просто так хранимые ей знания. Ты сам должен ее попросить. Да! Покажи ей, что ты не просто праздно любопытствующий! Покажи, что сам смог продвинуться по дороге знания, и книга поможет тебе преодолеть этот путь! Задавай вопросы, пиши их на страницах, и книга будет на них отвечать. Но помни: каков вопрос — таков ответ!»
— Хорошо, что я взяла сумку, — прокомментировала данное вступление Гермиона, доставая письменные принадлежности.
Чуть призадумавшись, она написала первый вопрос. Чернила впитались в страницу, растворившись без следа.
Вскоре дети поняли, что имел ввиду автор, говоря о формулировке вопросов. Книга, казалось, издевалась над своими читателями, выдавая им, по словам Гермионы, предельно точные и предельно бесполезные ответы.
«Как на цербера действует магия?» — «Плохо».
«Как пройти мимо цербера?» — «Ногами».
«Как убить цербера?» — «Руками».
— Я начинаю понимать, — сказала Гермиона после очередного односложного ответа. — Мы задаем слишком общие вопросы.
— А поскольку этот МакНеллис говорил, что книга поможет лишь тому, кто уже сам знает что-то… — понял ее мысль Гарри.
— Мы должны задавать вопросы более конкретно, и более развернуто, чтобы доказать это, — закончила она.
Дети потратили некоторое время на формулировку нового вопроса, и это сразу же принесло свои плоды. И выявило новую проблему. На просьбу сообщить «факторы, обуславливающие резистентность цербера сторонним магическим воздействиям», книга выдала несколько десятков страниц текста, написанного вроде бы и по-английски, но столь непонятными словами и сложными конструкциями, что прочитать его было совершенно невозможно. Попытка выяснить значение одного из терминов привела к появлению нового текста сравнимых размеров. Пояснение одной из фраз которого тоже разместилось отнюдь не на одной странице. И каждое новое уточнение все дальше и дальше уходило от тематики самого первого вопроса…
Через час они с удивлением осознали, что читают о «проблематике селекции псевдоложномонстродилов в условиях сильно проточной воды при содействии русалок». На вопрос, кто же такие эти «псевдоложномонстродилы», последовал лаконичный ответ: «Псевдоложномонстродил — то же, что и ложномонстродил, но в отличие от ложномонстродила, псевдоложномонстродил действительно является монстродилом».
— Давай попробуем снова, — с каменным лицом предложила Гермиона, после осмысления данного шедевра мысли.
Методом проб и ошибок продуктивный способ «общения» со своенравным фолиантом был найден. Гарри с Гермионой писали свой вопрос, читали полученный гигантский ответ, и, найдя то, что их интересовало, переписывали этот фрагмент на пергамент понятными словами. После чего, обдумав прочитанное, писали следующий вопрос. К концу дня свитков было исписано столько, что хватило бы на несколько обычно задаваемых им эссе.
Гарри потянулся и размял шею. Если бы не их предэкзаменационный марафон, за время которого голова привыкла пропускать через себя огромные потоки разнообразной информации, долго бы он в таком темпе не выдержал.
— Ладно, нам скоро к Помфри на осмотр, так что давай пока остановимся и посмотрим, что получилось.
Гермиона отложила в сторону книгу, и принялась сортировать лежащие повсюду свитки.
«Многие волшебные существа неплохо защищены от применяемых волшебниками заклинаний, причем сразу по нескольким причинам».
«Любое волшебное существо обладает собственной магией. Она всегда будет сопротивляться каким-либо попыткам воздействия извне. И если эта магия достаточно сильна, действие многих чар будет сильно ослаблено».
«Многие животные обладают очень прочной шкурой, неплохо защищающей от проклятий, наносящих механические повреждения, таких, как «Секо».
«Еще один важный фактор, часто упускаемый многими из виду — размеры животного. Попытаться обездвижить человека далеко не то же самое, что попытаться сделать это с существом, которое в несколько раз больше и массивнее. К тому же, рана, смертельная для волшебника, для какого-нибудь гиганта может оказаться всего лишь царапиной».
«Цербер обладает всеми перечисленными качествами. Фактически, даже в исполнении очень сильного волшебника, магия будет малоэффективна против этой трехголовой собаки. Помимо этого, раны, нанесенные цербером, долго не заживают и плохо поддаются лечению магией».
«Реакция цербера на смертельное проклятье очень интересна. Его применение выводит из строя одну из голов собаки, причем, через довольно короткий промежуток времени, эта голова приходит в себя. Точно такой же эффект наблюдается при применении «Авады Кедавры» против других видов многоголовых животных, например руноследов или трехголовых драконов, изредка наблюдаемых в восточной Европе. Чтобы убить такое существо при помощи смертельного проклятия, необходимо поразить все его головы, причем важно успеть это сделать до того, как первые из них начнут просыпаться.
Животное при этом вряд ли будет спокойно стоять и ждать, пока его убьют. С учетом того факта, что из-за значительной энергоемкости «Авады Кедавры» даже очень сильные маги вынуждены выдерживать паузу перед ее повторным применением, в одиночку осуществить подобное почти невозможно».
— Квиррелл действительно не мог действовать силовым путем, — подытожила Гермиона, — Цербер — это не первогодка, может и сдачи дать! — кулак девочки сжался, сминая пергамент.
* * *
На следующий день, было решено поискать информацию о смертельном проклятии. «Наитаинственнейшая Невероятная Нечисть» на все попытки что-либо узнать о приводимых книгой в качестве примера заклятиях неумолимо отвечала, что данная книга посвящена магическим животным и только им. После чего предлагала почитать книгу о чарах того же автора. И, что характерно, назвать ее заголовок отказывалась категорически. Видимо, с той же целью, отвадить «праздно любопытствующих».
Так что, вернув книгу Хагриду, друзья направились в библиотеку. Как и ожидалось, в общедоступной ее части найти что-либо полезное не удалось. Причем основная проблема заключалась в том, что они самым банальным образом не знали, где именно искать. В найденных книгах, посвященных заклятьям, об «Аваде Кедавре», как и следовало ожидать, не говорилось. Упомянутые Гермионой книги по современной истории сообщали об этом заклинании в контексте статей о Мальчике-Который-Выжил. Сообщали самую общую информацию, что ранее никто после него не выживал. В каких еще книгах можно поискать, ученики не представляли. Могла бы помочь мадам Пинс… Но во-первых, она была уже в отпуске, и, во-вторых, вряд ли она бы одобрила подобный интерес.
— Все-таки, в одной из книг оно названо «Непростительным». Полагаю, не просто так.
— Может стоит тогда посмотреть в сборниках законов? — предположил Гарри. — Если за него не прощают, то должны ведь как-то наказывать?
И в самом деле, вскоре им стало известно еще о двух Непростительных проклятьях, и о полагающемся за их применение против «человеческих существ» наказании. Прочитав о последнем, Гермиона зашелестела страницами и остановилась на разделе «О самообороне».
— Интересно получается, — через некоторое время произнесла она, — если на меня нападут, я могу заживо сжечь своего врага, но использовать заклинание, убивающее мгновенно и без мучений, не имею права?
— И если бы ты действовала, соблюдая этот закон, мы бы тут сейчас не сидели.
В Запретную секцию было решено не идти. И не только потому, что она запретная. Более того, этот факт ребят особо и не волновал, в свете всех произошедших событий. Главной причиной было то, что они точно так же не знали, где именно искать нужное. А еще Гарри вспомнил свое прошлое посещение, когда одна из хранящихся в Запретной секции книг крайне неадекватно отреагировала на попытку ее открыть.
* * *
Сделанные гриффиндорцами выводы не очень-то удовлетворили их. Да, стало понятно, почему Квиррелл потратил целый год на подготовку к сходу пройденной детьми полосе препятствий. Ему-то подсказок никто не подкидывал. С тем, что кто-то явно подыгрывал троице первокурсников, Гермиона даже и не пыталась спорить: слишком уж много было «счастливых» совпадений в прошедшем учебном году.
С прочими же вопросами ясности было намного меньше. Им так и не удалось понять, каким образом после попадания смертельного проклятия выжила Гермиона, и, более десяти лет назад, Гарри. Все прочитанные книги единогласно уверяли, что никогда ранее такого не происходило.
— Может, подобное все же случалось, но выжившие об этом не распространялись? Судя по «Наитаинственнейшей», волшебники не очень любят делиться редкими знаниями.
— И совершенно зря! Этим они замедляют собственный прогресс!
Непонятными также оставались мотивы и интересы директора Хогвартса. Конечно, еще церемония распределения показала, что пожилой волшебник не без причуд, но вряд ли он устраивает для своих учеников смертельные аттракционы просто для того, чтобы понаблюдать за процессом. Он ведь не настолько сумасшедший, правда же?
Другой участник событий был гораздо более понятен. Волдеморт был вполне жив, хоть и не совсем здоров. Последнее его явно не устраивало, и он предпринимал активные шаги для преодоления сего недостатка. Маловероятно, что недавняя неудача заставит его отказаться от своих планов. И желания оставить некоего Гарри Поттера в покое она тоже не прибавила.
— И я ему теперь, скорее всего, тоже не нравлюсь. Обоюдное убийство — не лучший способ познакомиться, — с мрачной улыбкой заметила Гермиона.
Девочка, похоже, уже смирилась с произошедшим, и перестала вздрагивать при каждом напоминании. «Я, конечно, могу устроить истерику, но, как я уже убедилась, рыдания вдали ото всех мне не помогут. Лучше подумать, что нам с этим всем делать».
Да, было понятно, что возможность новой встречи с темным магом исключать нельзя. Нельзя было исключать и то, что и в следующий раз никто не захочет им помочь, и рассчитывать они опять смогут только на себя. И, желательно, быть более подготовленными к будущей конфронтации. Чувство полной беспомощности, сполна испытанное Гарри, очень ему не нравилось, и переживать его снова не хотелось совершенно. Еще больше он боялся, что в следующий раз свою подругу он может потерять уже окончательно. «По крайней мере, теперь мы знаем заклинание, способное помочь в такой ситуации», — слегка утешил себя он. — «Кстати, надо бы научиться самому».
* * *
Добби пребывал в относительно тихой панике. Относительно тихой, поскольку окружающая его обстановка не создавала по-настоящему громких звуков при контакте с головой домовика. Причина для паники была очень серьезной. Плохой Хозяин что-то замыслил. Нет, само по себе это было не страшно, Плохой Хозяин постоянно что-то замысливал. Если Плохой Хозяин ничего не замысливал, значит он спал. Если он не спал и не замысливал, то он отмечал успех своих замыслов. Или демонстрировал свою злость из-за неудачи, что тоже случалось. Добби такие демонстрации не любил. Плохой Хозяин.
В общем, сам факт наличия у Плохого Хозяина очередного замысла чем-то особенным не являлся. Очень плохо было то, что в этот раз план мог навредить Великому и Несравненному Гарри Поттеру. Сильно, сильно навредить. А Добби был очень благодарен Великому Гарри Поттеру. Настолько благодарен, что потратил почти год, чтобы научиться произносить его имя.
Когда Веселый Хозяин служил Плохому Страшному Волшебнику, имя которого даже равные Хозяину не умели произносить, Добби было плохо. Очень плохо. Веселый Хозяин всегда возвращался домой очень грустный. Он спускался в подвал, и насылал на своих гостей Болючее Колдунство. Грустный Хозяин радостно смеялся и снова становился Веселым. Но гости редко ходили к Веселому Хозяину. Плохие, плохие гости. Веселому Хозяину было так грусно без них. А он ведь так веселился с Болючим Колдунством! Когда плохие гости не ходили к Веселому Хозяину, ему помогали домовики. Добби не любил Болючее Колдунство. От него сильно хотелось плакать и так тряслись руки, что было трудно работать. А Добби — хороший домовик. Он всегда должен выполнять свою работу. Но еще, он всегда должен выполнять желания своего Хозяина. А Грустный Хозяин очень хотел снова стать веселым, и когда гостей не было, Добби с гордостью помогал ему.
Когда Великий Гарри Поттер победил Плохого Страшного Волшебника, из-за которого Веселый Хозяин грустил, Добби был очень рад и благодарен. Великий Гарри Поттер помог Веселому Хозяину перестать быть грустным. А потом, Новый Хозяин сделал так, что Веселый Хозяин больше никогда не будет грустить, и взял Добби к себе.
Сначала Добби тоже был благодарен Новому Хозяину и тоже очень радовался. Но потом оказалось, что Новый Хозяин тоже делает плохо своим домовикам, хоть и не всегда Болючим Колдунством. Но он совершенно не веселился, когда так делал. Он совсем не выглядел довольным. А зачем Хозяин делает плохо домовикам, и они не могут после этого хорошо работать, если Хозяину нет никакой пользы от этого? Новый Хозяин оказался Плохой Хозяин.
Сейчас Плохой Хозяин хочет положить в Хогвартс Нехорошую Штуку. Нехорошая Штука делала Плохого Хозяина грустным. Очень, очень Нехорошая Штука. И теперь она может сильно повредить Великому Гарри Поттеру. А Добби очень благодарен ему. Но Плохой Хозяин хочет избавиться от Нехорошей Штуки, а Молодой Плохой Хозяин не любит Великого Гарри Поттера. Хорошие эльфы должны слушаться Хозяев, и не мешать им. Но Плохие Хозяева говорят, что Добби — плохой эльф. Добби может помешать им навредить Великому Гарри Поттеру. Но Добби хочет быть хорошим эльфом.
Добби пустился в радостный пляс, когда придумал, что нужно делать. Добби — плохой эльф, и может не слушаться Плохих Хозяев и помочь Великому Гарри Поттеру. А потом он себя накажет, и станет хорошим. Но Добби не знает, где живет Великий Гарри Поттер, чтобы помочь ему. Но должен учиться в Хогвартсе, и Добби может поговорить с эльфами Хогвартса. Плохой Хозяин не запрещал разговаривать с эльфами Хогвартса. Добби не станет еще более плохим эльфом. Но сейчас Добби нужен Плохим Хозяевам, и ему нужно оставаться с ними.
Добби успокоился. Нужно немного подождать, а потом сделать так, как он решил. Великому Гарри Поттеру не будет плохо, а Добби снова станет хорошим эльфом.
|
|
|
| Lord | Дата: Пятница, 21.11.2014, 22:06 | Сообщение # 5 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 3. Сила эпистолярного жанра.
В оставшиеся дни дети гуляли по замку и окрестной территории. Гарри удалось убедить Гермиону, что хоть он и заявил о необходимости углубленного изучения способов противостояния недружелюбно настроенным волшебникам, это не значит, что они должны безвылазно сидеть в библиотеке в поисках полезных книг. Во-первых, библиотека Хогвартся открыта весь учебный год, и побывать в ней им предстоит еще немало. Во-вторых, как они уже убедились, без посторонней помощи найти что-то интересное среди огромного количества книг, доверху заполнявших бесчисленные стеллажи, будет не так-то просто. В-третьих, практиковаться у них все равно нет возможности. И, наконец, когда еще представится возможность вволю погулять по волшебному замку, фактически, переданному им в свободное пользование?
Так что друзья просто бродили по коридорам замка, наслаждаясь его непередаваемой атмосферой. Привидения, спеша по каким-то своим призрачным делам, проплывали по воздуху, не особо обращая внимания на возникающие на пути препятствия. Или же просто, следуя по кратчайшему пути, проходили сквозь стены, пол и потолок, порой неожиданно выныривая прямо под ногами бывших первокурсников. Обитатели картин, украшавших почти каждую стену в Хогвартсе, тоже не сидели подолгу на одном месте, перемещаясь из рамы в раму. Замок жил своей жизнью, так поразившей их после прибытия и начала учебного года.
Иногда они просто сидели на берегу Черного озера, греясь в лучах летнего солнца и болтая на отвлеченные темы. Как-то неожиданно для самого себя, Гарри рассказал о своей жизни с «любящими» родственниками. Рассказал о том, что у него никогда не было друзей среди сверстников, благодаря банде Дадли и Дурслям-старшим, не позволявших ему общаться с соседями, чтобы «этот ненормальный» не портил им репутацию. Рассказал, как ему запрещали даже заикаться о родителях, «этих никчемных бездельниках», якобы погибших в автокатастрофе. Рассказал про то, как он жил в чулане, постоянно выполнял всю работу по дому, и как его наказывали за все странные и непонятные события, в центре которых он оказывался безо всякого на то желания.
Гарри никогда ни с кем не делился этим. Он привык, что все окружающие принимают на веру слова Дурслей, утверждающих, что он — малолетний преступник, и что его судьба никого не заботит. В Хогвартсе же он и подавно не распространялся о своей жизни. В магическом мире, похоже, давно и прочно сложился образ Мальчика-Который-Выжил. Терпеть насмешки всяких Малфоев, узнавших, что герой и кумир жил как прислуга среди ненавидевших его родственников, не было никакого желания. Или, что еще хуже, выслушивать жалостливые причитания «Ах какой несчастный мальчик!».
Еще пару недель назад, Гарри не мог и предположить, что расскажет кому-то о себе с такими подробностями. Но сейчас, это было… Это было правильно. В конце концов, с кем вообще он мог бы поговорить об этом, если не с подругой, повязанной с ним общей тайной о заключительной сцене трагикомедии «Запретный коридор».
Гермиона, к его радости, не стала устраивать сцен, которых он так опасался. Однако и совсем промолчать она, конечно, не могла.
— Гарри, я не могу понять, куда смотрели взрослые? Ну ладно соседи, но ведь еще были учителя и прочие школьные работники, а им по должности положено! У вас ведь должны были быть плановые медостмотры, где не могли не обратить внимания на твое телосложение. Особенно на фоне живущего вместе с тобой Дадли, который, по твоим словам, весьма «широк в кости».
— Правда? На меня обращали внимания не больше, чем на остальных детей.
— У меня у самой родители врачи, хоть и стоматологи, и им пару раз приходилось сообщать о своих подозрениях в органы опеки. Да и твоя одежда, обноски не по размеру, тоже повод задуматься. Почему же никто ничего не сказал?!
— Не знаю, до меня никогда никому не было дела. И теперь думаю, что хуже: когда на тебя всем плевать, или когда на тебя все пялятся и тычут пальцами.
* * *
Гермиона, в свою очередь, тоже многое поведала о своей жизни до Хогвартса. И, как оказалось, у нее тоже многое было отнюдь не безоблачно.
В раннем детстве, девочка серьезно заболела. Настолько серьезно, что из-за осложнений она на многие годы оказалась прикованной к койке. Встать и вновь научиться ходить она смогла только после того, как ей исполнилось восемь. Но даже после этого ей еще год нельзя было надолго выходить из дома. Вообще, врачи, в свое время поставившие ей невыговариваемый (даже самой Гермионой) диагноз, были сильно удивлены, когда состояние девочки начало улучшаться, и она пошла на поправку. Особенно их поразил тот факт, что столь тяжелое заболевание не оставило после себя каких-либо долговременных последствий, и к десяти годам их пациентка физически была полностью здорова и ничем не отличалась от других детей того же возраста.
Вот только после чудесного выздоровления возникли новые и неожиданные, хоть и вполне логичные, проблемы.
Гермионе, всю сознательную жизнь изолированной в четырех стенах от окружающего мира, было невероятно тяжело общаться со сверстниками. Девочке, единственным доступным развлечением для которой долгое время было чтение книг, и весьма эрудированной для своего возраста, но сильно оторванной от реалий, в которых жили все остальные дети, попросту было не о чем с ними поговорить. Понимания не прибавляло и то, что после строго соблюдения режима и неукоснительного исполнения всех предписаний медиков, она по привычке во всем слушалась учителей и соблюдала все устанавливаемые правила. В итоге ее быстро окрестили заучкой и ботаничкой. Образ завершили не совсем «обычные» черты во внешности — чуть великоватые передние зубы и пребывающая в вечном беспорядке, несмотря на все усилия, копна волос, из-за которых ее постоянно дразнили и обзывали.
Отношения с родителями были… никакими. Отличные специалисты, уважаемые мастера своего дела, допоздна задерживались на работе и часто пропадали на различных семинарах и конференциях. Раньше, они были вынуждены много работать, чтобы оплачивать огромные счета за лечение Гермионы, но даже после ее выздоровления не стали менять свой график. Общение с дочерью сводилось к дежурным вопросам на тему самочувствия и дел в школе, и к ежегодным выездам за границу, где она все так же была предоставлена самой себе. Конечно, родители честно исполняли свои обязанности, обеспечивая дочь всем необходимым, однако, похоже, попросту разучились искренне и тепло заботиться о ней.
Редкие проявления, как она теперь знала, случайной детской магии, начавшиеся где-то с девяти лет, поначалу сильно напугали маленькую девочку. Хорошо хоть у нее было достаточно времени, чтобы спрятать все последствия до возвращения родителей с работы.
Получив приглашение в школу чародейства и волшебства, а также разъяснения обо всех происходивших с ней необычных случаях, Гермиона увидела свой второй шанс на признание в глазах окружающих. Она была очень горда своим обладанием редким даром, и перестала обращать всякое внимание на своих сверстников и их насмешки. Ведь многие гениальные и одаренные люди так и провели всю жизнь, оставшись не признанными, и не найдя понимания у окружавших их посредственностей! А у нее теперь есть возможность жить с такими же, как она, и занять достойное место среди них. Увы, советы «как обрести уверенность в себе и добиться уважения» снова не помогли ей.
* * *
За эти дни, дети смогли узнать друг о друге больше, чем за весь совместный учебный год. Рассказ Гермионы позволил намного лучше ее понять. Ей очень хотелось добиться уважения и признания своих заслуг, что и заставляло ее постоянно лезь вперед и командовать другими. Вот только она не учла, что в Хогвартсе вместе с ней будут учиться самые обыкновенные дети, и вновь наступила на те же грабли, что и в обычной школе, настроив против себя почти всех одноклассников. Уже после происшествия на Хелоуин, девочка сбавила обороты, и с ней стало намного проще общаться. Теперь же, когда после сильнейшей встряски старательно удерживаемая маска окончательно слетела, Гарри смог увидеть настоящую Гермиону, и искренне наслаждался ее компанией.
Сам мальчик тоже несколько пересмотрел свои приоритеты. Еще во время совместного проживания с Дурслями, он больше всего желал нормального детства. Хогвартс, полный таких же «ненормальных» как и он сам, показался отличной возможностью осуществить свою мечту. И он усердно пытался быть «как все», втихую нарушая школьные правила и не особо утруждаясь учебой.
Но произошедший, если так можно выразиться, «бой» с одержимым Квирреллом, основательно встряхнул и Мальчика-Который-Выжил. Стать «как все» у него если и получится, то, весьма вероятно, ненадолго.
Встреча с Волдемортом дала обоим друзьям мощный стимул учиться не ради каких-то там оценок, но ради простого и банального выживания.
«А еще надо все-таки узнать результаты экзаменов».
* * *
На четвертый день после того, как Гарри и Гермионе было разрешено покинуть больничное крыло, за завтраком к ним на стол приземлилась сова. Птица выглядела очень усталой и недовольной, и, избавившись от привязанного к лапе послания, заснула прямо там же, где и сидела, нахохлившись и засунув голову под крыло.
Письмо было от Рона. Третий участник их небольшой компании высказывал свой восторг от того, что благодаря им, Гриффиндор завоевал кубок школы в этом году («Чтоооо?»), и что родители и многочисленные братья хвалили его по этому поводу, сообщил свои мысли по поводу успешного спасения философского камня, общий смысл которых сводился к «Было круто, мы победили!», и, в конце своего послания, высказав надежду на скорейшее выздоровление своих друзей, предложил «как-нибудь собраться вместе летом».
Дочитав письмо до конца, дети молча переглянулись. За всеми тревогами и волнениями, а также попытками разобраться в происходящем, они как-то совсем позабыли о Роне. Раздумывая над ответом своему рыжему другу, Гарри и Гермиона долго не знали, что же написать. Рон был совсем не в курсе случившегося после шахматной комнаты, и воспринимал все произошедшее как какую-то игру, где, как и в шахматах, можно выиграть или проиграть, но с самими игроками ничего страшного не происходит. Но можно ли его в этом обвинять? Сможет ли кто-то, не побывавший на месте Гарри, понять, каково это — смотреть на неподвижно лежащее тело лучшей подруги и слышать из уст ее убийцы «Девчонка подохла также, как и твои родители»? Сможет ли вообще хоть кто-то понять Гермиону, отомстившую собственному убийце? Даже сама по себе эта фраза звучит дико для непосвященного.
А нужно ли вообще взваливать это ношу на плечи Рона? Рассказать о своих сомнениях в Альбусе Дамблдоре, великом и мудром. Сообщить о настоящей причине смерти Квиррелла, как Гермиона убила его заклинанием, за применение которого можно было получить пожизненный срок.
В любом случае, доверять подобный рассказ совиной почте точно не стоило. В итоге, они написали самые общие фразы о том, что живы-здоровы, скоро домой, с планами на каникулы определятся чуть позже.
— Ладно, пойдем отправлять ответ. Лучше возьмем твою сову, а эта пусть отдохнет и выспится. Какая-то она совсем замученная.
* * *
Еще через три дня, мадам Помфри объявила, что завтра им можно возвращаться домой.
— Вам, конечно, нельзя колдовать на каникулах, но все же: я категорически запрещаю вам пользоваться палочками до августа. Иначе ваше лечение придется начать сначала. А теперь идите к профессору Дамблдору, он желает вас видеть.
Получив разъяснения, как попасть в кабинет директора, гриффиндорцы немедленно направились туда. Вопреки их ожиданиям, Дамблдор просто напросто сообщил им, каким именно образом их отправят по домам. Естественно, Хогвартс-экспресс не будет совершать рейс ради двух задержавшихся в школе первокурсников. И на метлах они тоже не полетят, как предположил было ловец сборной Гриффиндора.
— Гарри, я знаю, как тебе нравится летать, но уж поверь старику, провести весь день на метле — не лучшее, что может случиться в жизни, — чуть вымученно улыбнулся директор.
Дети с немалым интересом слушали об имевшихся в волшебном мире возможностях для путешествий. Точнее, для перемещений, поскольку никаких «шествий» они не предполагали.
— Мы воспользуемся самым простым способом. Полагаю, Хагрид с радостью проводит вас до Хогсмида, где более чем достаточно каминов для того, чтобы попасть в «Дырявый Котел», откуда вас без проблем смогут забрать домой.
Вещи были давно собраны, и все, что оставалось — отправить письма домой. Но если Гермиона просто написала записку, где и когда ее нужно встречать, то Гарри, в свою очередь, привел в действие план, за обсуждением которого друзья провели немало времени.
— Гарри, ты сам говорил, что твои родственники будут очень рады, если ты так и не вернешься к ним.
— Но куда мне тогда идти? Что-то подсказывает, что вряд ли мне позволят где-то жить без надзора взрослых.
— Я бы пригласила тебя к себе, но мы уедем отдыхать… Хм, можно было бы попросить моих родителей снять тебе номер в каком-нибудь отеле… Нет, там попросят документы…
— А может, поселиться где-нибудь в Косом переулке? Что-то я не слышал, чтобы у волшебников были паспорта или медицинские книжки, — предположил мальчик, перебрав в памяти все немногочисленные сведения о документообороте в волшебном мире.
— Точно! — воскликнула Гермиона. — Когда я в первый раз была в «Дырявом Котле», какая-то женщина как раз договаривалась насчет аренды комнаты. А еще, старшекурсники говорили, что для посещения Хогсмида необходимо письменное разрешение от родителей или, в твоем случае, опекунов. Скажи Дурслям, что если они подпишут тебе что-нибудь похожее, то они будут избавлены от твоего общества на все лето.
— Уверена, что это сработает? В смысле, что я смогу снять комнату в «Дырявом котле» с такой бумагой?
— Ну, хуже в любом случае не станет, так что попытаться стоит. Заодно и проверим реакцию Дамблдора, если он вдруг узнает, что домой ты не возвращался. Может хоть что-то о нем станет понятно.
Составление текста разрешения самостоятельного проживания на каникулах заняло весь остаток дня. Но теперь, Дурслям, чтобы не терпеть все лето нелюбимого племянника, достаточно было поставить одну роспись. Гарри очень надеялся, что неприязнь к нему окажется сильнее нежелания сделать для него что-то приятное, и родственники воспользуются предоставленной возможностью.
«Дорогие дядя Вернон и тетя Петунья!
У меня все хорошо и уже завтра я вернусь из школы. У меня здесь много друзей и все они хотели приехать ко мне в гости на каникулах. Я знаю, что вы не очень любите шумные вечеринки со множеством фокусов и поэтому собираюсь пожить летом отдельно от вас. Для этого нужно, чтобы вы подписали приложенное к письму разрешение. Но если вас это не устраивает, и вы очень хотите провести со мной лето, не беда, мне так не терпится показать, чему я научился за год! Конечно, жаль, что в этом случае я уже не успею предупредить своих друзей, что никаких вечеринок не будет. Но не волнуйтесь, когда они будут приезжать к нам, я им все объясню (всем тридцати), и все соседи увидят, какой у вас чудесный племянник и какие чудесные у него друзья.
С любовью, Гарри».
Хедвиг получила наказ доставить письмо Дурслям как можно незаметнее для их соседей. Гарри понимал, что родственников нужно напугать, но не злить. Жаль, что у него нет возможности отправить письмо обычной почтой: ответ нужно получить быстро.
* * *
Шагая по улицам магической деревни, Гарри с трудом сдерживался, чтобы не скакать от радости: полученное от Дурслей письмо содержало столь желанный мальчиком ответ, хоть и было весьма эмоциональным. Досталось всем: самому «ненормальному» Гарри, его не менее «ненормальным» друзьям, «сумасшедшему старику», и даже «этой чертовой сове».
— Насчет «сумасшедшего старика» я в чем-то согласна, — отстраненно прокомментировала Гермиона.
Но, не смотря на всю экспрессию своего ответа, дядя Вернон полностью поддержал предложение отложить воссоединение любящей семьи на неопределенное время.
Выслушав инструкции о пользовании каминной сетью, друзья заверили Хагрида, что остаток пути до дома они способны преодолеть самостоятельно и по очереди шагнули в зеленое пламя.
— Вдобавок к тому, как правильно в камин входить, не мешало бы объяснить, как из него правильно выходить, — высказал свое мнение мальчик, уже успевший полежать на не самом чистом полу «Дырявого котла», подхватывая вывалившуюся из проема девочку.
Отряхнувшись, Гарри пошел договариваться насчет аренды комнаты. К его удивлению, подписанная Дурслями бумага даже не потребовалась. У него вообще ничего не спрашивали, после того, как он озвучил свою просьбу — знаменитого шрама на лбу оказалось более, чем достаточно. Мальчик-Который-Выжил безо всяких проволочек смог снять комнату до конца лета.
— Знаешь, я много чего ожидала, вплоть до того, что тебя просто отправят с этой бумажкой… куда подальше. Но что бы вот просто так…
— Хоть на что-то моя слава сгодилась.
Родители Гермионы еще не прибыли к назначенному месту встречи, и дети коротали время, сидя около окна и болтая ни о чем. Через четверть часа, Гермиона увидела идущих к бару мужчину и женщину. Еще раз взяв с Гарри обещание слать письма почаще, девочка, обняв его на прощанье, направилась к выходу.
* * *
Это было, без всякого сомнения, лучшее лето в жизни Гарри. Не нужно было, как раньше, вставать с утра пораньше и готовить завтрак неблагодарным родственникам. Никто не заставлял его полоть грядки с цветами или заниматься уборкой дома. Мальчик был полностью предоставлен сам себе. Что просто замечательно, с учетом места, где он проводил каникулы.
Косой переулок запомнился мальчику еще во время первого визита. Как и в Хогвартсе, любой посетитель сразу же проникался фантастическим духом чуда и волшебства. Но год назад, когда Гарри вместе с Хагридом покупал все необходимое для обучения в школе, у него не было времени, чтобы как следует все увидеть. Сейчас же, он вволю гулял по волшебной улочке, глядя на витрины многочисленных магазинов, торгующих самыми необычными товарами.
Но для начала, проведя ревизию оставшихся после аренды комнаты средств, он посетил «Гринготтс» и пополнил запасы наличности. Гоблины ничуть не изменились со времени первого посещения банка: все те же создания с неприятными ухмылками, чуть нехотя обслуживающие своих клиентов. Но доступ к своему сейфу Гарри получил без проблем, все, что интересовало низкорослых банкиров — наличие у него нужного ключа.
При посещении банка, в голову пришла неожиданная мысль, навеянная недавними размышлениями, где провести лето. Гоблин, к которому обратился мальчик, ненадолго (и часа не прошло!) отлучившись, с явным неудовольствием подтвердил, что за родом Поттеров действительно числится кое-какая недвижимость. Вот только доступ к ней, как и к основной части наследства, некий Гарри Поттер сможет получить только по достижении совершеннолетия. На вопрос же, что станет с наследством, если с этим самым Гарри Поттером что-то случится, гоблин довольно улыбнулся, что с человеческой точки зрения выглядело весьма зловеще.
— Согласно действующему договору, средства, не имеющие возможности быть востребованными, разделяются между «Гринготтсом» и Министерством магии.
«Нужно растянуть имеющиеся деньги до окончания школы», — пришел к нехитрому выводу Гарри. Не то чтобы это было очень трудно, учитывая количество хранящегося в доступном ему сейфе золота… просто было очень обидно обладать собственной жилплощадью, и не иметь возможности воспользоваться ей.
Мальчик не стал надолго зацикливаться на этих мыслях. «Закатывание истерик делу не поможет, как заметила Гермиона».
Выйдя из банка, Гарри решил первым делом решить проблему, постоянно напоминавшую ему о себе: купленные год назад школьные мантии начали немного жать в плечах. Приобретя новый комплект формы, он заодно купил несколько однотонных мантий без каких-либо знаков различия: расхаживать на каникулах в одежде с факультетской символикой было попросту глупо.
Проходя мимо «Флориш и Блоттс», мальчик вспомнил о последней неделе в Хогвартсе и зашел внутрь, в надежде найти что-нибудь, касающееся недавних поисков. На осторожное вступление, о том что кто-то из старшекурсников упоминал о книге какого-то Олафа МакНеллиса, продавец замахал руками: «Во «Флориш и Блоттс» продается только одобренная литература!».
В итоге, Гарри приобрел «Проклятья и Контрпроклятья», на которые положил глаз еще в прошлом году, а также пару подобных книг по рекомендации продавца. Еще стоило заодно купить учебники для следующего курса, но перечня литературы будущий второкурсник пока не получил. Но продавец заверил его, что потребный для Хогвартса список книг не менялся уже давно, и магазин как раз завез все необходимое для учеников.
* * *
Помимо прогулок по Косому переулку, Гарри совершал вылазки и в маггловский Лондон, в котором ни разу толком-то и не был. Конечно, для подобных посещений необходимо было «немного» сменить гардероб, чтобы не привлекать излишнего внимания. Имеющаяся у него одежда немагического мира явно не подходила: ребенок, одетый в рванье не по размеру, будет бросаться в глаза едва ли не сильнее, чем тот же ребенок в традиционной для магов мантии. Имевшаяся в магазинах Косого переулка одежда магглов была очень… своеобразна. Столь причудливое смешение эпох, стилей и фасонов могло встретиться, разве что, в запасниках какого-нибудь крупного театра. Выбрать из этого многообразия что-то, похожее на современную повседневную одежду, да еще и нужного размера, было весьма сложно.
Впрочем, для этой проблемы у Гарри имелось одно очень простое решение, и он без зазрения совести им воспользовался. Единственным недостатком прогулок под мантией-невидимкой по многолюдным улицам была постоянная необходимость следить за тем, чтобы не наткнуться на кого-то в плотной толпе. Мальчик быстро научился избегать посещения самых популярных мест в часы пик, любуясь достопримечательностями Лондона в наименее урочное время.
* * *
Была от обладания мантией-невидимкой еще одна польза. Как-то, свернув в проход рядом с «Гринготтсом», Гарри оказался в каком-то совершенно ином месте. Контраст с чистым и ухоженным Косым переулком был разительным: пыльные, мутные стекла, покосившиеся вывески неказистых лавочек… мальчик спешно вернулся назад.
— Лютный проулок, — ответил на вопрос стоявший за барной стойкой «Дырявого котла» Том. — Вы правильно сделали, что сразу покинули это место, мистер Поттер. Не следует детям ходить туда.
Чудесная мантия позволила аккуратно осмотреть неприветливый проулок и даже заглянуть в пару лавочек, двери которых стояли не закрытыми. Представленные там товары значительно отличались от тех, что имелись в магазинах Косого. «Похоже, где-то тут Хагрид и приобрел свою книгу». К сожалению, чтобы что-то спросить и, тем более, купить, мантию пришлось бы снять, а показывать свое лицо в месте со столь неоднозначной репутацией, Мальчику-Который-Выжил не хотелось. Да и многие из посещающих Лютный личностей не вызывали никакого желания связываться с ними.
* * *
Директор Хогвартса, если и знал о текущем месте жительства ученика своей школы, то никак этого не демонстрировал. И хотя отсутствие хоть какой-то реакции не позволяло сделать никаких выводов о мотивах Дамблдора, сложившаяся ситуация более чем устраивала Гарри.
Переписка с друзьями шла своим ходом. Гермиона, похоже, взяла на отдых с родителями все свои учебники, и восторженно писала, как приятно выполнять заданное на лето, лежа на пляже. Заодно девочка интересовалась его собственными успехами. После первого же напоминания, Гарри приступил к собственным заданиям. Рано или поздно, их все равно нужно было бы сделать, так зачем зря расстраивать подругу? Тем более, работа над эссе в кафе Флориана Фортескью, или в любом другом подобном заведении, под лучами летнего солнца, тоже неплохо спорилась. Мальчик написал о своих впечатлениях от прогулок по Лондону и Косому переулку, умолчав в письме о Лютном. Но намекнул, что нашел кое-что интересное, что непременно заинтересует Гермиону, когда она навестит его по приезду домой, как и обещала перед прощанием в «Дырявом котле».
С Роном Гарри, к своему удивлению, был не настолько откровенен. Мальчики обменивались впечатлениями о каникулах, Рон в каждом письме предлагал провести лето в «Норе», на что Гарри неизменно заверял, что не желает стеснять семью Уизли своим присутствием. Свое первое по-настоящему свободное лето хотелось провести так, как желалось ему самому. А в Косом переулке ему нравилось настолько, что уезжать оттуда не желалось категорически.
Еще ему писал Хагрид, вновь обвинявший себя в разглашении секрета Пушка. Гарри провел весь вечер, составляя свой ответ так, чтобы успокоить лесничего, и раз и навсегда закрыть этот вопрос. Судя по последующим письмам от любителя опасных животных, труд мальчика оказался ненапрасным — его собеседник перестал упоминать историю с философским камнем.
* * *
В самом конце июля, за пару дней до двенадцатилетия Гарри, произошел очень неожиданный и очень неприятный инцидент.
Мальчик сидел в понравившемся ему кафе Фортескью и завершал работу над эссе по трансфигурации. Внезапно, важного вида сова опустилась к нему на столик и, громко ухнув, оставила внушительных размеров письмо.
— Что-то случилось? — поинтересовался владелец кафе у чуть побледневшего и крайне удивленного ребенка, уставившегося в официального вида послание.
— Тут… тут сказали, что я только что нарушил указ о… «о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних», — зачитал из письма Гарри. — И написали, как именно: в месте моего проживания было применено заклинание левитации. И что в случае повторного нарушения меня исключат… но я ведь ничего такого не делал, меня там даже не было!
Послушавшись совета, Гарри направил Хедвиг в Отдел злоупотребления магией с письмом, в котором сообщил, что он никак не может быть виновен в данном нарушении, поскольку в тот момент находился в совершенно другом месте, чему имеются свидетели.
Переписка с министерством заняла почти весь день. Наконец, уже вечером, пришло уведомление, что запись о нарушении указа о разумном ограничении волшебства несовершеннолетних, пункт С, от 1875 года, аннулирована.
В процессе перегона сов туда-обратно, Гарри узнал кое-что чрезвычайно любопытное: похоже, министерство не имеет возможности отслеживать колдовство на всей территории Британии, и делает это только в местах, где живут зарегистрированные несовершеннолетние маги. При этом невозможно определить, кто именно воспользовался палочкой на отслеживаемой территории. И в случае регистрации всплеска, предупреждение высылается только тогда, когда несовершеннолетний волшебник является единственным «закрепленным» за этой территорией.
Выходит… ну да, выходит, что он может практиковаться в магии, находясь где угодно, кроме дома по адресу Тисовая улица, 4. «Или кроме домов других несовершеннолетних волшебников, которых мое колдовство может точно также подставить… и все-таки, кого это занесло к Дурслям, и как они на это отреагировали?».
* * *
В начале августа в «Дырявый котел» прибыла Гермиона со своим школьным чемоданом.
— После того как ты написал про «дефекты» в системе контроля волшебства несовершеннолетних, — зашептала ему девочка, — я уговорила родителей отпустить меня позаниматься.
Ну конечно, Гермиона просто не могла упустить подобную возможность!
С арендой комнаты не возникло никаких проблем. Присутствие Мальчика-Который-Выжил действовало безотказно.
— Гарри, после твоего письма я кое над чем подумала, — начала подруга, разместив свой багаж в предоставленном помещении. — Помнишь, я говорила, что практиковалась в заклинаниях? Ну, тогда, еще в поезде?
Ее собеседник удивленно вскинул брови, сообразив, о чем она хотела сказать.
— Да, я ведь тренировалась вне стен Хогвартса, и довольно много тренировалась! А еще в таких семьях как у Рона, дети, фактически, могут беспрепятственно пользоваться магией с позволения родителей. Зачем вообще нужен закон, исполнение которого невозможно как следует проконтролировать?
— Занеси это в наш список непонятных вещей.
* * *
Гарри провел Гермиону по всем интересным местам Косого переулка. По его примеру, старательная и прилежная ученица заранее закупила необходимый набор учебников, а также добавила пару книг к «дополнительному списку литературы». Воспользовавшись мантией-невидимкой, друзья прокрались по Лютному проулку, и сошлись во мнении, что им нужно придумать способ посещения, который позволит поподробнее осмотреть содержимое местных лавок и что-нибудь там приобрести, не вызывая подозрений и не привлекая лишнего внимания.
В остальное же время они, сверив выполненное домашнее задание, изучали приобретенные книги. Несмотря на имевшуюся возможность для тренировок, что-то новое было решено не пробовать. Ведь, если попытка применения ранее неизвестного заклинания привела бы к каким-то непредвиденным последствиям, они не смогли бы обратиться за помощью, не создав себе серьезных неприятностей из-за нарушения закона. Поэтому они просто отрабатывали уже известные им заклятья и составляли список чар, которыми они займутся после приезда в Хогвартс. Гарри настаивал, в первую очередь, на уверенном освоении смертельного проклятья.
— Банда Дадли, насмотревшаяся боевиков и считающая себя очень крутой, как-то пристала к паре мальчишек, которые, как потом оказалось, занимались в какой-то секции. Обеим сторонам тогда крепко досталось. К чему я это говорю: мастерство, конечно, очень важно, и до уровня взрослых магов нам еще далеко, но мастерство иногда пасует перед грубой силой. И «Авада Кедавра» может оказаться единственным, что поможет в таком бою.
— Я и не спорю, Гарри. Квиррелла я не забуду никогда. А Волдеморт никогда не забудет нас. Но давай пообещаем друг другу, что столь радикальные средства мы будем использовать только тогда, когда это действительно нужно. Заурядная школьная драка с каким-нибудь Малфоем — не повод его убивать.
* * *
Получение писем из школы принесло собой известие, что с покупкой учебников они все же поторопились. Новый преподаватель ЗОТИ оказался самым настоящим фанатом какого-то Гилдероя Локхарта. Полное собрание сочинений, немедленно приобретенное после прочтения обновленного списка литературы, оставило двоякие впечатление. С одной стороны, автор много написал о различных магических существах и своем опыте борьбы с ними. С другой стороны, некоторые факты вступали в противоречие с тем, что дети успели прочитать в книге Хагрида.
— Смотри, Гарри, — Гермиона ткнула пальцем в тщательно сохраненные выписки из «Наитаинственнейшей», — вот то, что мы узнали о стойкости к магии у различных существ. А вот здесь, Локхарт пишет, как он победил йети. Весьма неплохо защищенного от магии. Ну, хорошо, допустим он достаточно сильный волшебник для этого. Однако вот тут он пишет, как ловко обманул глупого тролля, от шкуры которого отскакивали все его заклинания. Но тролль защищен не сильнее, чем йети! Почему тогда, если он смог одолеть одного, был вынужден действовать хитростью с другим?
Единственными выделяющимися событиями августа стали случившаяся во время посещения Косого переулка семейством Уизли презентация Гилдероя Локхарта и произошедшая в ее процессе драка между отцами Рона и Малфоя. Еще Гарри не знал, что ему думать по поводу нового преподавателя ЗОТИ, которым оказался Гилдерой Локхарт собственной персоной. Гермиона же, была настроена весьма оптимистично.
— Теперь мы сможем узнать про все непонятные моменты в его книгах!
Впрочем, возникший при встрече с будущим преподавателем бурный восторг сменился сомнениями и непониманием после углубленного изучения его творений и нахождения в них все большего числа несоответствий.
Как-то незаметно подошел последний день лета. Сборы в дорогу не заняли много времени, и, узнав, как быстрее всего добраться от паба до вокзала, друзья разошлись по своим комнатам.
|
|
|
| Lord | Дата: Пятница, 21.11.2014, 22:08 | Сообщение # 6 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 4. Снова в школу.
— Чтобы я еще раз поехала на этом дурацком автобусе! Его шофер просто… просто псих! Лучше бы мы взяли такси!
Да уж, короткая поездка на волшебном автобусе, который им посоветовали в «Дырявом Котле», вышла незабываемой. Вот только впечатления, из-за которых забыть ее будет трудно, были отнюдь не самыми приятными. До Кингс-Кросс они доехали быстро, спору нет. Никакое такси не смогло бы домчаться до вокзала буквально за несколько минут. Вот только манера езды водителя оставляла желать лучшего. Он явно придерживался девиза «Тормоза придумали слабаки и трусы!» и демонстрировал свою смелость всем желающим и, особенно, не желающим. Маневрированию он тоже не придавал особого значения, и, видимо, из всех средств управления вверенным ему транспортом признавал только педаль газа.
Гарри, в целом, был солидарен с Гермионой, но своих мыслей высказывать не спешил, давая подруге выпустить пар. Девочка успокоилась, когда они уже подходили к поезду. На платформе 9 3/4 было совсем пусто, к вагонам неторопливо шли всего несколько незнакомых им учеников со своими семьями. Благодаря бешеному автобусу, друзья прибыли на вокзал с большим запасом по времени. Без проблем найдя свободное купе и оставив в нем свой багаж, они спустились назад на перрон, дожидаться Рона.
Скрытая от большинства глаз часть вокзала постепенно наполнялась многочисленными семьями, отправляющими своих чад в школу. Вот появился их одноклассник Невилл, нервно кивающий в такт словам сопровождавшей его пожилой матроны весьма строгого вида, чем-то неуловимо похожей на профессора МакГонагалл. Прошли мимо близняшки Патил с родителями, одна из которых кивком поприветствовала Гермиону. Без мантий с факультетскими цветами, различить их было трудно.
Они успели уже обменяться приветствиями со всеми знакомыми учениками своего факультета, а семья их рыжеволосого друга все не появлялась. Поезд дал предупреждающий гудок, и, пожав плечами, Гарри и Гермиона отправились в свое купе. Сев рядом друг с другом около окна, они смотрели за входом на платформу. Наконец, перед самым отбытием поезда, рыжеволосая группа ворвалась, иначе не скажешь, через разделяющий две части вокзала проход, и заскочила внутрь Хогвартс-Экспресса.
— Воистину, настоящий волшебник никуда не торопится и никогда не опаздывает, — прокомментировала увиденную сцену Гермиона.
Гарри в это время открывал дверь, чтобы другу проще было найти их. Рон, на сей раз, не заставил себя долго ждать, через пару минут ввалившись в купе, шумно дыша.
— Фух, все-таки успели. Все из-за тебя и твоего дневника! — сказал он, обернувшись назад.
Выглянувшая из-за плеча брата Джинни, увидев пассажиров купе, издала удивленно-испуганный писк, и убежала дальше по коридору.
— Чего это она? — буркнул Рон, отправляя свои вещи на багажную полку.
— Отличное представление, Уизли! — раздался хорошо знакомый всем троим голос, и в дверном проеме показалась бледная физиономия Драко Малфоя.
— Попробуйте брать за него деньги, может быть тогда сможете позволить себе учебники поновее, — криво усмехнулся белобрысый, находящийся в сопровождении неизменных Гребба и Гойла.
Гермиона положила руку на плечо сжавшего кулаки Рона.
— О, Поттер, уже выписали? — притворно удивился Малфой, переведя взгляд внутрь купе. — Я-то думал, вы совсем убились! Что, новых шрамов на башке не…
Слизеринец осекся на полуслове: палочка Гермионы смотрела ему прямо в лицо.
— Малфой, — вкрадчивым голосом начала она, — отгадай загадку: «Кто на свете всех умнее, всех красивей и сильнее?»
Не дожидаясь ответа опешившего блондина, девочка продолжила.
— Ответ: «Риторический вопрос, когда дуло смотрит в нос!»
Лицо слизеринца приобрело весьма забавное выражение, когда зрачки его глаз сошлись к переносице, сфокусировавшись на кончике палочки, направленной на названную часть тела. Неизвестно, знал ли Малфой, выросший в целиком состоящей из волшебников семье, что такое «дуло», но стишок Гермионы, похоже, все же вызвал у него нужные ассоциации, и блондин предпочел ретироваться.
— И что это было? — ни к кому не обращаясь, спросил в пустоту Рон, явно пребывавший в состоянии полного непонимания.
Гари тихо усмехнулся. За прошедший месяц он уже успел оценить, какая фауна порой обитает в небольших стоячих водоемах.
Остаток пути прошел без происшествий, проведенный за ничего не значащей болтовней. Гарри несколько раз порывался завести разговор о том, что на самом деле пережили они с Гермионой, а также о своих мыслях на этот счет, но каждый раз его что-то останавливало, и приготовленные слова не находили выхода. Гарри никак не мог понять, почему он не хочет рассказывать своему другу их общие с Гермионой тайны. Может быть, он боится, что Рон не правильно их поймет, и больше не захочет иметь с ними никаких дел? Или вообще, сразу побежит сообщать об «убийцах» куда следует?
Так и не разобравшись в себе, Гарри продолжал поддерживать пустую болтовню «о погоде», не поднимая никаких скользких тем. Гермиона, похоже, была солидарна со своим другом, и тоже не говорила ни о чем важном.
* * *
В отличие от прошлого года, в замок на сей раз они направлялись на каретах, в которые были запряжены… на первый взгляд, лошади. Вот только стоило подойти чуть ближе, и сразу становилось понятно, что если эти скакуны и состоят с лошадьми в родстве, то в достаточно дальнем. Выглядели эти существа так, словно кто-то содрал кожу с настоящих лошадей. Хотя по ним не было заметно, чтобы это причиняло им хоть какие-то неудобства. Большие черные крылья, как у летучей мыши, а также голова с глазами без зрачков, очертаниями напоминавшая о приснопамятном Норберте, дополняли картину. Рассаживающиеся по каретам ученики никак на этих "лошадей" не реагировали. Может быть, для волшебников в подобных скакунах нет ничего необычного? Рон на заданный ему вопрос ответил удивленно-непонимающим взглядом.
Было интересно наблюдать за церемонией распределения, сидя за факультетским столом и вглядываясь в лица детей, впервые в жизни прибывших в Хогвартс. Процесс шел своим чередом, единственным отличием от прошлого года была новая песня, спетая распределяющей первокурсников шляпой. Как и в прошлом году, профессор МакГонагалл вызывала первогодок по алфавиту, и четыре факультета аплодировали присоединившимся к ним ученикам. Выделились все присутствовавшие братья Уизли, особенно громко хлопавшие севшей с ними за один стол сестре.
Как уже было известно, преподавательский состав пополнился Гилдероем Локхартом, занявшим место «покинувшего свой пост» Квиррелла. Разряженный в золотого цвета одеяния волшебник гордо сидел за учительским столом, одаривая всех окружающих жемчужной улыбкой.
Гарри и Гермиона изучающе рассматривали известного писателя.
* * *
Первые дни нового учебного года в Хогвартсе не отличались от аналогичного периода в любой маггловской школе. Ученики благополучно забыли за каникулы все ранее изученное, а учителя с какой-то усталой обреченностью им на это указывали. «Этот год намного сложнее и важнее предыдущего, до сдачи СОВ осталось совсем чуть-чуть, времени на раскачку не будет!» — разными словами и на разные голоса вещали они. Некто Северус Снейп пошел еще дальше, наглядно проводя сравнительный анализ умственных способностей крупного рогатого скота и отдельно взятых представителей вида studiozus vulgaris. Чаще прочих, чести стать объектом данной исследовательской работы удостаивался некий мистер Поттер, несмотря на то, что гриффиндорец, вместе со своей подругой весь август освежавший программу первого курса, и читавший учебники второго, однозначно выделялся среди однокурсников в лучшую сторону. Подобные мелочи настоящего ученого, коим явно считал себя профессор, не волновали.
Тем не менее, первый урок по одному из предметов, сильно отличался от прочих. Хотя, может быть, это был такой оригинальный способ выявить, насколько сильно ученики забыли за лето уроки защиты от темных сил. И, несмотря на то, что особенно темными назвать выпущенные на свободу силы язык не поворачивался, переполох они устроили изрядный. По итогам этой «проверки остаточных знаний» можно было смело утверждать, что не прошел ее почти весь класс во главе с доблестным преподавателем. «Почти весь», потому что наученные горьким опытом, пикси не решались подлетать к Гарри и Гермионе, занявшим глухую оборону и одаривавшим всех приближающихся заклятьями парализации. Летние тренировки давали о себе знать, заклинания исполнялись четко и без осечек, и синие тельца исправно шлепались на пол.
Гермиона, составившая список нестыковок и несоответствий в книгах писателя, и намеревавшаяся расспросить его о них, была сильно разочарована. Узнав о сути вопросов, которые хотела задать ему «восторженная почитательница», Почетный член Лиги защиты от Темных Сил сначала посоветовал читать только «правильные» книги, указывая на томик «Я — волшебник», после чего сослался на срочные дела и был таков.
Рон Локхарта тоже не взлюбил, хотя и совершенно по иной причине.
— Представляешь, назначил Джинни отработку за «отсутствующий вид»! Обиделся поди, что не обращала внимания, когда он распинался о своих наградах.
* * *
Пару вечеров пришлось потратить на поиск подходящего помещения для тренировки заклинаний из приобретенных летом книг. Использовать ранее облюбованный ими класс истории было нежелательно, в связи с начавшимся учебным годом. Маловероятно, чтобы туда кто-то захотел попасть во внеурочное время, но испытывать судьбу не стоило. Ведь помимо повторения и закрепления входящих в школьную программу чар, дети планировали учить и не самые одобряемые вещи.
Подходящий кабинет был найден в недрах пятого этажа. Толстый слой пыли свидетельствовал, что комната не посещалась уже давно. Первый вечер внеклассных занятий был потрачен на уборку помещения и починку содержащейся в нем мебели соответствующими заклинаниями. В результате, в их распоряжении оказалась небольшая классная комната с десятком столов и парой десятков стульев, вполне подходившая для их целей.
Начать было решено с разучивания найденных в книгах заглушающих и маскирующих чар, чтобы скрыть свою деятельность от посторонних глаз. В итоге, дверь в комнату была заперта несколькими способами, замаскирована под сплошную стену и, в довесок, была снабжена сигнальными чарами, оповещающими своего творца о пересечении заданной границы.
— Гарри, я вот только не уверена, что предпринятых мер будет достаточно, если за дело возьмется кто-то из учителей. Да и старшекурсникам все использованные нами способы наверняка известны.
— Значит нужно не давать им повода искать что-то именно тут.
В результате короткого обсуждения, был разработан простой, но, как они надеялись, эффективный план. В «секретном классе» они занимались, только изучая что-то, что не стоит демонстрировать всем окружающим. Само его местоположение тоже держалось в секрете, чему способствовала мантия-невидимка, уже отлично себя зарекомендовавшая для незаметных перемещений. Друзья отправлялись в какой-нибудь безлюдный и безпортретный закуток, откуда и шли в спрятанный класс, уже укрытые от любопытных глаз. К слову, теперь, после изучения купленных книг, к невидимости, даруемой мантией, добавились заклинания, заглушающие шаги и блокирующие запахи. Пара экспериментов с невольным участием кошки завхоза подтвердила их действенность и эффективность. Миссис Норрис никак не реагировала на укрытых чарами второкурсников, находящихся совсем рядом с ней.
Большую же часть времени, гриффиндорцы проводили в помещениях неподалеку от своей гостиной, делая уроки и отрабатывая общедоступные заклинания, хоть порой и выходящие за рамки школьной программы, но абсолютно разрешенные.
Рон настроя своих друзей не разделял и постоянно уговаривал их расслабиться и отдохнуть. Они так и не объяснили ему истинных мотивов своего поведения, и подобрать убедительные аргументы для проведения внеклассных занятий было трудно. На посещенных за компанию первых «открытых» тренировках, Рон быстро терял всякий интерес и откровенно скучал, пока Гарри с Гермионой жарко дискутировали на тему полезности тех или иных заклинаний.
— Гарри, вот честно, кому может понадобиться заклинание, связывающее шнурки на ботинках? Или, вообще, выращивающее уши на затылке? — размахивая раскрытой книжкой, делилась впечатлениями от прочитанного Гермиона.
— Ммм… тому, кто хочет над кем-то подшутить? Судя по тому, что пишет автор, уши на затылке — это очень смешно и весело. Да и вообще, «шутки», как мы уже успели прочитать, тут весьма своеобразные. Вспомни «Денсауджео».
Девочка кивнула. Хоть они тогда так и не смогли найти практической пользы от проклятья удлинения зубов, девочка без лишних сомнений воспользовалась контрпроклятьем.
— Ну хорошо, допустим, кому-то было скучно, и он не поленился сделать специальные заклинания. Но почему тогда в книге они стоят в одном ряду с заклятьями, чье предназначение более очевидно? Например, «Силенцио»?
Гарри вспомнил пару фильмов, от которых балдел Дадли, и которые он сам видел мельком, выполняя работу по дому неподалеку от комнаты с громко орущим телевизором.
— А ты представь, сколько неудобств доставят связанные шнурки. Результат вполне сравним с проклятьем ватных ног. Вот только ватные ноги возвращаются в норму «Финитой», а связанные шнурки придется распутывать вручную, если не знаешь нужного заклинания.
— Ну хорошо, а уши на затылке?…
Следовавшие далее дебаты обычно прерывались Роном, которому все это было неинтересно.
— Да вы с ума сошли, столько учиться! Мы же только что приехали в школу!
Умалчивая о настоящих причинах их усердия в учебе, Гермиона пыталась взывать к сознательности рыжего.
— Рон, вспомни, сколько всего тебе пришлось учить снова перед экзаменами! А в этом году будет еще труднее!
— Да я тогда этих книжек на всю жизнь начитался! А спросили потом совсем чуть-чуть, много чего вообще не пригодилось! Я лучше снова потом перед экзаменами повторю, чем весь год впустую терять!
И так каждый вечер. В итоге, к концу недели, Рон перестал присоединяться к своим друзьям, и они занимались вдвоем.
* * *
Гарри как-то совсем позабыл о том факте, что он ловец сборной факультета по квиддичу, и, следовательно, должен принимать участие в тренировках. Но если об этом забыл сам ловец, это еще не значило, что не помнит капитан команды.
Оливер Вуд был полон решимости взять реванш за прошлогодний разгром. Вот только страдала от решимости капитана вся команда. Вуд гонял своих подчиненных до седьмого пота, то поднимая их ни свет ни заря, то отпуская с тренировок перед самым отбоем. «Такими темпами, если мы не возьмем кубок и в этот раз, то в следующем году до первого матча никто из нас просто не доживет», — как-то вполголоса озвучил свое мнение Гарри. Партнеры по команде обреченно кивали в ответ.
Радости не добавляло и знание об обновленном инвентаре их извечных врагов. Сборная Слизерина устроила целое представление из демонстрации своих новых метел. И, конечно же, подобная презентация просто не могла обойтись без происшествий.
Когда свежеиспеченный ловец Слизерина произнес в адрес Гермионы очень грязное, судя по реакции окружающих, ругательство, Рон взялся за палочку и отправил заклинание ему в живот.
— Вымой рот, Малфой, — процедил он скрючившемуся на траве блондину, извергающего потоки мерзко выглядевших слизней.
Слизеринцы, конечно же, в долгу оставаться не желали, и тоже достали палочки. Начавшийся между двумя традиционно враждовавшими факультетами обмен любезностями остановился только после того, как на поле выбежала привлеченная шумом мадам Хуч. В результате, обе команды лишились приличного числа баллов и получили по две недели отработок. Помимо сборных, неохваченными не остались и начавший перестрелку заклинаниями Рон, и не оставшаяся в стороне Гермиона, которая в ответ на выросшие на левой руке полуметровые когти наградила одного из слизеринцев облысением. Малфой, попытавшийся было в перерывах между изрыганием слизней заявить, что он-то ни одного заклинания не выпустил, участия в драке не принимал и вообще всего лишь жертва обстоятельств, тоже получил наказание наравне со всеми, после того как гриффиндорцы единогласно сообщили, из-за кого и из-за чего все и началось.
* * *
Свое первое занятие в секретном классе, Гарри и Гермионе удалось провести только на второй неделе пребывания в Хогвартсе. Вообще, из всех заклинаний, знание которых стоило держать в секрете, им было пока известно ровно о трех. И, согласно ранее намеченному плану, в одном из них они и собирались практиковаться. Но для того, чтобы иметь возможность удостовериться в правильности исполнения смертельного проклятия, его нужно было испытывать… на ком-то.
— Мы же не можем просто швыряться Авадой в стену, откуда мы узнаем, что она действительно сработала… как надо?
— Не вижу проблемы, Гарри, — отмахнулась Гермиона. — Воспользуемся имеющимся у человечества опытом. Огромнейшее количество лабораторных мышей уже отдали и продолжают отдавать свои жизни во имя науки и прогресса.
Хагрид с удовольствием сообщил, где легче всего наловить мышек «для практики по трансфигурации». Часть пойманных грызунов действительно была потом задействована в выполнении домашних работ по предмету профессора МакГонагалл.
Уже направляясь к выходу, Гарри вспомнил об увиденных по прибытии в Хогвартс странных лошадях. Решив не откладывать этот вопрос на потом, он спросил о них у Хагрида.
Действительно, очень милые создания.
* * *
— Авада Кедавра!
Никакого эффекта.
— Авада Кедавра!
Снова ничего.
— Гарри, я не понимаю, почему у тебя не получается. Слова ты произносишь так же, как и я. Жест, похоже, не особо важен для этого заклинания. Вряд ли я смогла абсолютно правильно повторить его тогда за Квирреллом. Да и сейчас, я, фактически, просто указываю на цель.
В подтверждение своих слов, девочка вскинула палочку.
— Авада Кедавра!
Зеленый луч ударил лежавшую перед ней обездвиженную мышь, отбросив крошечное тело на пару метров. Гермиона вытерла пот со лба. Заклинание требовало очень много сил. После каждой демонстрации, девочка была вынуждена подолгу отдыхать, прежде чем использовать хоть какую-то магию вновь. Снова лежать в постели с истощением ей не хотелось.
До гостиной Гриффиндора в тот вечер они добрались с трудом. Гермиона сильно устала из-за использованных смертельных проклятий, и шла по коридорам, опираясь на своего друга. Сам Гарри тоже был измотан, его постоянные попытки, хоть и не приносили результата, похоже, все равно понемногу вытягивали из него силы.
— Может, мы что-то упускаем из виду? Если слова я произношу верно, строго верного исполнения жеста не требуется, то значит, нужно что-то еще, — предположил Гарри на второй вечер секретных занятий. — Например… помнишь, для успешной трансфигурации, помимо самого заклинания, требуется четко представлять себе конечный результат?
— Помню, а также помню и то, что ты смог это понять только с моей помощью, — поддразнила его подруга.
Гарри чуть смущенно улыбнулся. Глупо было отрицать тот факт, что совместные занятия с Гермионой существенно прибавили ему понимания школьного материала.
— А если серьезно, — продолжила девочка, — давай порассуждаем логически. Если переложить теорию трансфигурации на прочие заклинания, то для их успешного исполнения требуется… хм… думаю, требуется четко осознавать, чего ты хочешь своими заклинаниями добиться.
— А чего хочет добиться использующий смертельное проклятье?… — подхватил ее мысль Гарри.
— Смерти своего врага, — спокойно кивнула Гермиона. — Хм, тогда, в коридоре, я и вправду очень сильно хотела отомстить Квирреллу. Вполне сойдет за пожелание смерти… Но сейчас я ни о чем таком не думаю, ведь эти несчастные мышки мне ничего не сделали, чтобы я хотела их убить!
— Подожди-ка, попробуй убить одну из этих ни в чем не повинных мышей сейчас.
Девочка пожала плечами и подняла палочку.
— Авада Кедавра!
Уже привычный зеленый луч в этот раз не появился.
— Но почему?…
— Кажется я понял, — довольно улыбнулся мальчик. — Я ведь специально подчеркнул, что мышки ни в чем перед тобой не виноваты. Ты сейчас думала, что смерти им не желаешь, ведь так?
— Ну да…
— Смотри, до этого, после того как заклинание у тебя получилось один раз, ты была уверена, что сможешь его повторить. И колдуя, ты просто хотела, чтобы оно у тебя получилось, чтобы показать его мне, правильно?
Карие глаза зажглись пониманием. Встряхнув головой, девочка вновь направила палочку. Комната снова озарилась зеленым, и печальная участь все-таки постигла несчастную мышь, уже побывавшую на волосок от смерти минуту назад.
К концу вечера, Гарри смог уверенно применять смертельное проклятие без каких-либо накладок.
— Ты молодец, Гарри! Все верно, для заклинаний нужны желание их применять и уверенность в себе!
Действительно, это объясняло многие успехи Гермионы в учебе. Уж чего-чего, а желания получить результат и уверенности в собственных силах ей хватало всегда.
Усталая, но очень довольная успехами друга девочка продолжала выказывать свой восторг.
— Нам теперь и все остальное намного проще учить будет, когда мы поняли, как правильно делать! У тебя ведь сразу получилось, как только ты настроился, и поверил в успех!
— Ну, в первый раз, когда моя Авада сработала, я просто представил себе Волдеморта, и вспомнил свое отношение к нему. А потом, как и ты, был уверен в том, что она получится у меня снова.
— Или еще до первого раза был уверен, что после одной удачной попытки, будет получаться всегда.
* * *
Поскольку больше ничего «нестандартного» друзья не знали, на своих секретных встречах они продолжали практиковать смертельное проклятие. О двух других Непростительных они знали только официальные названия и общее предназначение. Пытаться использовать неизвестные, ранее неиспытанные заклинания они не рисковали.
Потихоньку, использовать «Аваду Кедавру», становилось проще. Не очень сильно, но проще. Они так и не решили, что было этому причиной. Может быть, они просто привыкали к новому заклинанию, с каждым разом исполняя его все лучше и тратя на это меньше сил. А может быть, использование «тяжелого» заклинания несколько раз за вечер действовало на их магию, как действовали на мышцы занятия на тренажерах, постепенно увеличивая их силы. Отчасти из этих соображений, они снова и снова сокращали количество имеющегося у них «лабораторного материала».
Но желательно было бы расширить имеющийся у них репертуар «взрослых» заклинаний. Все сильнее они склонялись к необходимости похода по лавкам Лютного проулка. Поиску способов для исполнения этого замысла неожиданно поспособствовал «обожаемый» преподаватель зельеварения.
В конце сентября, на одном из уроков, Снейп мельком упомянул об Оборотном зелье, позволяющем на время принять чужой облик. Он даже сообщил, в какой именно книге содержится рецепт и подробно расписан процесс приготовления.
Единственная проблема была в получении «Сильнодействующих зелий» из Запретной секции. Впрочем, имелся в замке один преподаватель, имеющий право выдавать соответствующее разрешение, и готовый расписаться на чем угодно.
Гермиона, не оставлявшая попыток прояснить написанное в книгах Локхарта, и от которой писатель уже начал прятаться, едва завидев, сразу заявила, что ей лучше не находиться в зоне видимости учителя при озвучивании просьбы выписать разрешение.
Гилдерой Локхарт с радостью оставил свой автограф Мальчику-Который-Выжил, и вскоре друзья уже читали вожделенный рецепт.
— Какой сложный состав, — водила пальцем по строчкам Гермиона. — Нам понадобится не меньше месяца только для подготовки всех ингредиентов! Часть из них, к тому же, придется заказывать отдельно, в стандартный комплект они не входят.
Во время прогулок по Косому переулку они узнали о возможности покупки и доставки продававшихся там товаров совиной почтой.
Теперь, в своем секретном классе, они готовились к варке Оборотного зелья. Помимо этого, они, по инициативе Гарри, старательно переписывали рецепты «Сильнодействующих зелий».
— Мало ли, что еще из этого сможет нам пригодиться. А Локхарта в следующий раз под рукой может и не оказаться.
Гермиона спорить и не собиралась.
Финальный этап приготовления необходимых для зелья златоглазок пришелся на Хеллоуин. Терять результат месячных трудов не хотелось.
— Ты иди, я сама справлюсь, — предложила Гермиона, когда они поняли, что будут заняты весь вечер.
Но, как бы ему не хотелось отправиться на праздничный ужин, Гарри не стал бросать подругу, и к ожидавшим их котлам они отправились вместе.
Вернувшись в гостиную Гриффиндора, они узнали от своих взбудораженных товарищей об окаменевшей кошке Филча и о предупреждающей надписи на стене.
— Может быть чья-то неудачная шутка? После ушей на затылке и клешней вместо рук, я уже ничему не удивлюсь, — высказала свои мысли Гермиона, выслушав сбивчивый рассказ.
— Может быть, может быть. У миссис Норрис полно недоброжелателей.
Однако поднявшаяся в школе шумиха явно была слишком велика для простого сведения счетов с ненавистной многим кошкой. Слишком уж непонятной была оставленная на стене надпись. Тайная Комната и гипотезы о личности наследника Слизерина были постоянными темами для обсуждений во всех классах и коридорах. «История Хогвартса», к которой обратилась Гермиона, ничего конкретного, кроме старой легенды, сообщить не смогла.
— Говорю вам, Малфой точно тут как-то замешан, — убеждал своих друзей Рон. — Слышали бы вы его в тот вечер. Вся его семейка училась на Слизерине. Да и мнение его о таких, как ты, известно всем, — аккуратный взгляд на Гермиону.
* * *
Подступало время первого для Гриффиндора матча по квиддичу. И в первой же игре команде Вуда предстояло столкнуться со своими заклятыми врагами — Слизерином. Ажиотаж накануне матча стоял невероятный. Представители обоих факультетов ходили по коридорам тесными группами. Память о «совместной тренировке» была свежа, и никто не хотел в одиночку попасть под праведный гнев соперника.
Наконец, субботним утром, должен был состояться самый ожидаемый матч сезона. Традиционное соперничество заставляло обе участвовавшие команды выкладываться по полной, к восторгу болельщиков и простых зрителей. К тому же, в этом году у всех присутствовавших была возможность впервые увидеть в действии новейшие модели метел, которые получила в свое распоряжение команда Слизерина.
Вот участники вышли на поле, капитаны произнесли напутствия своим подчиненным, мадам Хуч произнесла свою традиционную и бессмысленную речь на тему честной игры, и, по свистку, четырнадцать игроков поднялись в воздух.
Что происходит явно что-то не то, Гарри понял очень быстро. Один из бладжеров, которые должны были мешать всем игрокам, целенаправленно преследовал ловца Гриффиндора и только его одного. Мелькающие перед ним Фред и Джордж, вынужденные постоянно оберегать его от взбесившегося мяча, не позволяли исполнять свои прямые обязанности по поиску крохотного золотого мячика. Помимо этого, оставшиеся без прикрытия охотницы не могли тягаться со своими соперниками, которые, к тому же, были оснащены более быстрыми метлами.
— Так продолжаться не может, — заявил Гарри на объявленном тайм-ауте, — этот бладжер кем-то заколдован!
— Ерунда, все мячи были спрятаны перед игрой у мадам Хуч, никто не мог пробраться к ним, — отмахнулся капитан.
— Но бладжер не должен так себя вести!
— Правила предусматривают только нарушения со стороны игроков, про поведение мячей там ничего не сказано, так что жаловаться не на что.
В итоге, матч был продолжен. Гарри выписывал самые немыслимые пируэты, уворачиваясь от неустанно преследующего мяча. Не обращая внимания на насмешки Малфоя, он пытался в перерывах между виражами найти неуловимый снитч, чтобы завершить наконец эту безумную гонку.
Неожиданно, во время одного из особенно сложных маневров пришел страх. Страх этот был совершенно непонятен, он ведь никогда не боялся летать! Тем не менее, пришедшая откуда-то извне паника все нарастала. Кто-то снова пытается проклясть его, как и в прошлом году, во время самой первой его игры? Что происходит? Почему никто ничего не пытается сделать, почему все смеются над ним, они же прекрасно видят, происходит что-то неправильное! Этот бешеный мяч не успокоится, пока не проломит ему голову!
Из-за захлестывавшей его паники, следить за окружающей обстановкой становилось все труднее. Мальчик почти ничего не видел и не слышал, каким-то звериным чутьем успевая увернуться от проносящегося мимо него шара.
БАМ! Удар мяча выбил воздух у него из легких. Руки не смогли удержать скользкое полированное древко, мокрое от дождя. Кувыркаясь, Гарри полетел вниз.
Сильнейшая боль от удара неожиданно прошла. Сфокусировавшись на своем окружении, мальчик понял, что завис в паре метров над землей. «Кто-то успел подхватить меня левитацией?» Переведя взгляд на землю, Гарри… Гарри впал в ступор. Прямо под ним, в неестественной позе, лежал… он сам?
Ошеломленного до полного непонимания Гарри куда-то потянуло. Сначала мягко, потом все сильнее и сильнее. Вот он уже стремительно несется в сторону приближающейся с трибун толпы. Прямо к плачущей девочке в гриффиндорской мантии, бегущей впереди всех.
«Что за…» — все, что смог подумать Гарри.
Гермиона споткнулась и упала на мокрую траву.
«Кто здесь?!»
|
|
|
| Lord | Дата: Пятница, 21.11.2014, 22:08 | Сообщение # 7 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 5. Разбор полетов.
Гермиона металась между рвущими ее на части чувствами, не зная, что ей делать.
Самым простым вариантом было поддаться охватившим ее панике и отчаянию, когда Гарри был сбит с метлы и разбился о землю. Сесть прямо тут, на стадионе, в слякоть и грязь, и разрыдаться в голос. Мрачное серое небо, шум дождя, слезы над телом лучшего друга — было в этом что-то и от высокого искусства. Такая реакция была бы всем понятна и всеми одобрена.
С другой стороны, можно было ухватиться за тонкую соломинку надежды и верить, что все обойдется. Что Гарри сейчас очнется, встанет, и продолжит игру. Герой, от которого зависит победа всей команды, получивший серьезную травму, но с волевым лицом поднимающийся на ноги и с мрачной решимостью вновь вступающий в борьбу — в этом тоже было что-то поэтическое. Если бы она сейчас начала уверять всех окружающих, и, в первую очередь, саму себя, что все будет хорошо, то… ее бы тоже поняли, и, ласково утешая, аккуратно начали бы уводить подальше отсюда.
Был и третий вариант, к которому девочка постепенно склонялась все больше и больше. Разобраться, что же, черт возьми, произошло. Почему она слышит Гарри, который, по его же словам… мыслям… В общем, который находится прямо рядом с ней, причем она сама его не видит, но каким-то образом, знает о его присутствии. И знает все его мысли и чувства в данный момент. И знает то, что он знает, что она знает, что он знает. И что вот эту последнюю мысль он вообще не понял.
«Не «вообще не понял», а «понял не сразу».
«Если все понял, то, может быть, ты мне объяснишь, какого… э-э-э… почему мы вот так вот спокойно стоим и смотрим на суету вокруг твоего бездыханного тела? Почему я, вместо того, чтобы честно биться в истерике, сравниваю твои ощущения вне тела со своим собственным опытом, если так можно выразиться?»
«Эй, а я знаю, как именно ты хотела сказать… то есть, подумать. Теперь, каждый раз, когда ты будешь говорить мне…»
«Не смей меня шантажировать, Гарри Джеймс Поттер! И я все равно буду заставлять тебя следить за своей речью!»
«И даже за мыслями?»
«И даже… не отклоняйся от темы! Почему, с учетом всей ситуации, ты так необоснованно весел, а я так неестественно спокойна?…Да, спокойна! …Да, хоть и так громко на тебя… думаю. Прости. Да, мне страшно. Я тогда пришла в себя быстрее. Меня почти сразу потянуло назад, в свое тело. А вот ты почему-то оказался рядом со мной».
Вместо оформленной в четкие слова мысли пришел образ черноволосого мальчишки, мягко обнимающего ее. Гермиона позволила успокаивающему потоку тепла и заботы окружить себя, закуталась в него, как в пушистый плед, отгородившись от окружающего мира.
А суета вокруг стояла изрядная. Студенты, которых учителя не подпускали близко к лежащему на траве телу, вовсю обсуждали увиденное и строили догадки.
Около половины выбежавших на поле прокручивали по кругу вопросы и ответы на тему виновника воздушного происшествия.
— Говорю вам, это змеи все подстроили!
— Какого Мордреда им это понадобилось? Они и так неслабо оторвались по очкам, благодаря своим метлам.
— Ну а кому еще было бы нужно вывести из игры ловца?…
Другим более интересно было, как именно это было осуществлено.
— Какая-то разновидность чар левитации, определенно.
— Да вряд ли, их же нужно постоянно поддерживать, а игроки все время летали туда-сюда, и никто из них не стоял на месте.
— А почему обязательно игроки? На трибунах было полно народа, тем более, за зрителями вообще никто не следит.
— А может бладжер заколдовали заранее, еще перед игрой?
— Вообще-то, по всем правилам, весь инвентарь проверяется перед началом матча, как раз для предотвращения подобных случаев…
Меж тем, над телом Гарри вовсю колдовала мадам Помфри, появившаяся прямо на стадионе в яркой вспышке пламени, сопровождаемая птицей ярко-огненного окраса.
Гермиона продолжала безучастно наблюдать за происходящим. Дамблдор периодически присоединялся к Помфри, совершая несколько пассов над неподвижным мальчиком. МакГонагалл отгоняла Локхарта, то активно предлагающего свою помощь, то делящегося со всеми окружающими своим богатым опытом в излечении различных травм. Иногда отважный преподаватель ЗОТИ менял тему и громко сокрушался, что не вызвался судить этот матч, ведь он в два счета мог бы разобраться со взбесившимся мячом!
Остальные преподаватели держали оцепление, не подпуская слишком близко любопытствующих учеников со всех четырех факультетов.
Гермионе все это было безразлично. Не нужно никуда бежать, кого-то там звать и пытаться что-то сделать. Зачем они кричат и размахивают руками? Зачем пытаются что-то выяснить? Зачем вообще собрались здесь? Ничего особенного ведь не произошло. Все идет, как должно, все идет… правильно. Гарри вот он, рядом с ней, с ним все хорошо. С ними все хорошо…
Гермиона не знала, сколько она так простояла, ощущая целостность и завершенность. Может минуту, а может и две… а может, и час… или сутки…
Но вот, мадам Помфри, после очередной серии сложных жестов, облегченно вздохнула, и вытерла выступивший пот.
«Похоже, мне пора».
Девочка словно пробудилась ото сна под теплым летним солнцем. Окутавшие Гермиону ощущения спокойствия и безмятежности пропали, сменившись действительностью дождливого осеннего дня.
Со стороны левитируемых колдомедиком носилок донесся судорожный вздох.
* * *
Больничное крыло ничуть не изменилось за лето. Да и за прошедшие осенние месяцы тоже. Даже ощущения при первом пробуждении были теми же, что и в прошлый раз, после запретного коридора. Гарри точно также не мог пошевелить и пальцем.
«Мистер Поттер, а чего вы хотели, после таких-то травм? Да и загоняли вы себя с уроками совершенно зря! Я же предупреждала вас летом, чем это чревато!»
Сразу после того, как Гарри разрешили принимать посетителей, первым проведавшим его была Гермиона, которую тут же взяла в оборот мадам Помфри, обратившая внимание на ее бледный и уставший вид. Заверения, что это все из-за переживаний за лучшего друга, вполне достаточные для преподавателей, на квалифицированного колдомедика не подействовали. Диагностика показала, что девочка на грани истощения.
— Как можно быть такой безответственной! Одного раза было мало? Как вообще вы умудрились настолько себя исчерпать?
— Мы с Гарри дополнительно занимались по вечерам.
— Вы что, анимагию тайком пытаетесь практиковать? Не верю, что вам так много задают, что вы потратили столько сил на уроки.
— Мы отрабатывали изученные в школе заклинания. Но очень… усердно, — чуть смущенно ответила девочка.
«Я бы, пожалуй, не смог так вывернуться», — подумалось прекрасно все слышавшему мальчику.
— О Мерлин, а я-то думала, что хуже Рейвенкло и быть уже не может!
В результате мадам Помфри сообщила девочке о двухдневном освобождении от занятий и заставила ее остаться в больничном крыле до вечера. Неизвестно, что расстроило Гермиону сильнее: невозможность посещения уроков или же своеобразный вкус залитых в нее зелий.
Впрочем, особенно огорченной девочка не выглядела. Убедившись, что мадам Помфри вышла, Гермиона начала полушепотом делиться новостями о событиях последних суток.
— После того, как тебя унесли, у всей команды Слизерина забрали палочки и начали их проверять. Представляешь, оказывается, есть заклинание, показывающее, какое колдовство было сотворено! Гарри, они же могут узнать о …
— Предпринятых нами мерах по борьбе с мелкими грызунами?
— Именно! Думаю, нам стоит пока прекратить «расширенный курс», и использовать мышей только для трансфигурации. Ну, или для тренировки «обычных» заклинаний.
— А еще нужно не давать повода проверять наши палочки.
— Это само собой. Никакого участия в травле Слизерина!
— Какой еще травле?
— Ах да, о чем я говорила?… Так вот, проверка палочек их команды ничего подозрительного не обнаружила. И Флинт заявил, что если они не виноваты в поведении бладжера, то никакого нарушения правил с их стороны не было, и нет повода прекращать матч. И судья с ними согласилась!
— Что?! Игру продолжили? Но ведь я…
— Гарри, я специально потом посмотрела правила квиддича. И травма игрока действительно не является поводом досрочного завершения матча! Формально, игра не останавливается, даже если ОБЕ команды в полном составе не способны подняться в воздух. Единственное четко оговоренное событие, означающее конец игры — это поимка снитча. Эти идиотские правила не менялись уже несколько веков! Потеря ловца одной из команд там просто не предусмотрена!
Результат игры для сборной Гриффиндора был закономерным и неожиданным ни для кого не оказался. Однако, всех присутствовавших ошеломил итоговый счет.
Игра, по сути дела, и так велась в одни ворота. Деморализованные потерей ловца, гриффиндорцы не смогли оказать хоть какого-то сопротивления летавшим на новейших метлах противникам. Но вдобавок к этому, Слизерин решил выжать из сложившегося положения все возможное. Пользуясь тем, что у команды Вуда не было возможности прервать избиение, Флинт приказал Малфою полностью игнорировать снитч, и до самого вечера слизеринцы безнаказанно накручивали счет, завершив в итоге игру с отрывом более чем в тысячу очков.
Три четверти школы покидали матч в крайне подавленном настроении. Его результат, фактически, полностью лишил их шансов на победу в кубке. Радости не прибавлял и откровенно довольный вид представителей змеиного факультета, глумливо предлагающих ничью своим будущим соперникам. Лишь самые прозорливые напряженно молчали, догадываясь, что именно вскоре начнется.
Вообще, по сравнению с маггловским спортом, в квиддиче, понятие «запрещенный прием» было очень и очень расплывчатым. Даже в Хогвартсе, обычно судящая матчи мадам Хуч закрывала глаза на многое, обращая внимание лишь на самые грубые нарушения правил. А уж в профессиональной лиге порой творилось такое… В футболе за подобные «трюки» игроки красными карточками не отделались бы. Получили сразу бы лет пять, не меньше.
Но даже в квиддиче не одобрялось настолько неспортивное поведение. И постепенно, грусть и печаль сменялись недовольством и злостью. Причины, имевшиеся для этого у Гриффиндора, были очевидны. Рейвенкло и Хафлпафф, лишившиеся всяких шансов на победу, от него не отставали. И три факультета были едины в своей ненависти к четвертому, как никогда ранее.
Обстановка накалялась. Деканы факультетов, предчувствуя неладное, быстро разогнали своих подопечных по общежитиям и, для надежности, заблокировали выходы.
В гостиной Гриффиндора было очень шумно. Громко звучали призывы мести подлым змеям и высказывались способы ее осуществления. Варианты эти, при всем своем многообразии, постепенно упрощались, вырождаясь в простое «соберемся все вместе и каааак врежем им!» Логично было предположить, что похожие дебаты велись и в двух других гостиных.
Наутро, деканы сделали своим подчиненным внушение на тему, как можно и как нельзя выражать свое недовольство поведением товарищей по школе. Но, не смотря на всю строгость данных речей, было видно, что сами учителя, в целом, солидарны с учениками.
Завтрак в Большом зале проходил в очень напряженной обстановке. Слизеринцы пришли на него одной плотной группой, делая вид, будто ничего особенного не происходит. Получалось у них не очень хорошо. Не смотря на репутацию «хитрых и изворотливых», детям все же было трудно сохранять невозмутимый вид под тяжелыми взглядами всего зала. Особенно бледными и напряженными выглядели идущие несколько обособленной кучкой игроки квиддичной команды, которые успели уже осознать, возможно, не без посторонней «помощи», последствия своей «блестящей» победы.
Даже уроки зельеварения проходили непривычно тихо. Снейп, видимо, тоже понимал, что для взрыва этого котла достаточно малейшей искры, и воздерживался от особенно оскорбительных комментариев.
Единственным, кто совершенно не обращал внимания на напряженную обстановку в школе, был преподаватель ЗОТИ. Он наоборот, был доволен жизнью больше, чем когда-либо ранее. Ведь в этот день, ученики на его уроках очень охотно участвовали в разыгрываемых сценках из книг, и даже предлагали «кандидатов» для определенных ролей, с чем писатель с удовольствием соглашался. Локхарта немного огорчало лишь то, что порой актеры начинали отклоняться от сценария, и «напуганные крестьяне» сами спешили разобраться с «грозным оборотнем», не дожидаясь помощи от штатного спасателя. Впрочем, ученики легко соглашались повторить сцену снова. Снова и снова.
В попытке предотвратить неизбежное, был введен режим, как выразилась Гермиона, «неофициального чрезвычайного положения». То есть, вроде как ничего особенного не происходило, но всем было категорически запрещено «впустую слоняться по школе». Ученикам разрешили покидать гостиные только для посещения уроков и приема пищи в Большом зале. Были даже обозначены «одобренные маршруты», отклоняться от которых, опять-таки, категорически запрещалось. Гермионе с трудом удалось уговорить МакГонагалл позволить ей проведать своего друга.
— Гарри, я вот только одного не понимаю. Как они могли так быстро забыть о тебе? О том, что ты едва не умер. Все, что их волнует — это результат этой дурацкой игры. Они возмущены именно тем, что Слизерин обеспечил себе победу. Тот факт, что кто-то хотел тебя убить, не поднимался ни разу.
— Почему-то, я не удивлен.
Гермиона ответила непонимающим взглядом.
— Вспомни прошлый Хелоуин. Во сколько там баллов оценили твое спасение? Как парочку хороших ответов на уроке. А еще, когда в том году, Квиррелл, как мы теперь знаем, заколдовал мою метлу, никто из учителей даже не попытался узнать, что произошло. Вот и теперь, проверили палочки у нескольких человек, и успокоились.
* * *
— Гарри Поттер в страшной опасности, Гарри Поттер должен покинуть Хогвартс!
Ночную беседу с разбудившим его существом, представившимся домовым эльфом Добби, нельзя было назвать конструктивной. Добби, похоже, был одержим идеей выяснить, какой из окружающих предметов будет звучать громче при столкновении с его головой, и пытался приступить к практическим опытам после каждого неудачного слова Гарри.
— Плохой, плохой Добби! Добби не смог остановить Гарри Поттера, и Гарри Поттер в страшной опасности!
— Постой, что значит «остановить»?
— Большая беда происходит в Хогвартсе! Гарри Поттер не должен был ехать в Хогвартс! Добби хотел предупредить Гарри Поттера о беде! Добби ждал, Добби долго ждал Великого Гарри Поттера! Но Гарри Поттер так и не появился, и Добби испугался, что Гарри Поттер поедет в Хогвартс, ничего не зная о беде. Добби решил, что если Гарри Поттера не пустят в Хогвартс, то Гарри Поттер будет в безопасности. Добби знает, что Гарри Поттеру нельзя колдовать не в Хогвартсе и Добби…
— Так это ты подставил меня летом?
— Добби не хотел, чтобы Гарри Поттер пострадал в беде! Но Гарри Поттер все равно поехал в Хогвартс! А беда уже началась! Добби решил, что его бладжер заставит…
— ТВОЙ Бладжер?! Ты же меня чуть не убил! Как только смогу встать, я придушу тебя!
— Добби привык к угрозам, Добби грозятся убить по пять раз в день.
— И я даже догадываюсь, почему!
— Но Добби не хотел убить Гарри Поттера, нет, никогда не хотел! Добби хотел спасти Гарри Поттеру жизнь! Лучше отправиться домой, тяжело раненым, чем оставаться здесь! В любом месте будет лучше, чем в Хогвартсе, когда Тайная Комната открыта снова…
Неожиданно, Добби замер на месте.
— Добби должен уйти!
С громким хлопком, Добби исчез. Дверь отворилась, впуская внутрь мадам Помфри.
— Мистер Поттер, что это был за шум?
— Просто неприятный сон.
* * *
Когда Гарри через три дня был выписан из больничного крыла, «чрезвычайное положение» уже было отменено. Каким-то чудом, учащихся удалось удержать в узде, и взрыва не последовало. Возможно, помогли предпринятые меры по изоляции факультетов друг от друга. Или же, свою роль сыграла высказанная кем-то мысль, что разборка со Слизерином — это конечно хорошо, но проблему с квиддичным кубком не решит.
Так или иначе, но страсти слегка поутихли, и школа больше не напоминала пороховую бочку. Конечно, никто не собирался о чем-то забывать, и оставлять все как есть. Просто ярость и ненависть сменились холодной, расчетливой злостью. В недрах Гриффиндора, Рейвенкло и Хафлпаффа зрели планы, которые позволили бы не просто отомстить змеям, но и как-то повлиять на их пока недосягаемое положение в турнирной таблице. И лишь вопросом времени было, когда львы, вороны и барсуки решат объединить свои силы.
Гарри и Гермиону все это заботило не сильно. Пробравшись в свой секретный класс, они обсудили гораздо более важные проблемы.
Первым делом, Гарри сообщил о ночном визите Добби, о котором умолчал во время разговоров в больничном крыле.
— «Хотел спасти»?! И для этого убил тебя? Да он сумасшедший! Его лечить надо! Я ему лично эвтаназию устрою! — размахивала палочкой Гермиона.
Дав подруге успокоиться, Гарри обратил ее внимание на последние слова, сказанные Добби перед исчезновением.
— Он упомянул Тайную Комнату. И, похоже, «беда», о которой он постоянно говорил, как-то с ней связана.
— Гарри, а тебе не кажется, что история повторяется? Тебя опять хотели убить во время игры, заколдовав спортивный инвентарь. Опять имеется некое помещение, содержащее в себе источник неприятностей. Учителя опять ведут себя так, словно ничего особенного не происходит.
— Осталось только узнать, что во всем виноват учитель по защите. Который, кстати, снова выглядит как ни на что не годный идиот.
Гермиона, по привычке хотевшая что-то сказать насчет оскорбления учителей, и уже набравшая для этого воздуха, осеклась. Вздохнув, она согласилась со своим другом.
— …Ты прав, как учитель он ни на что не годен. Да и «учебники» у него… забавные.
Еще немного обсудив нападение на кошку Филча, и при чем тут может быть Тайная Комната, друзья смогли сделать пока только один вывод — в случае чего, рассчитывать можно будет только на себя, как и в прошлом году.
Наконец, они перешли к самому главному.
— То, что с нами происходит, ненормально даже по меркам волшебников! Я нигде не видела упоминаний, чтобы кто-то мог оживать, разбившись насмерть. Не просто выжить после тяжелых травм, а именно ожить после смерти. Да еще и пообщаться с кем-то мысленно в процессе. Причем не просто пообщаться, а ощущать при этом чужие чувства и эмоции, как свои собственные. И это уже второй случай за полгода!
— С тобой было не совсем так. Ты ведь тогда почти сразу вернулась в свое тело.
— Думаю, тут дело в том, как именно мы умерли. Мое тело никак не пострадало, смертельное проклятие не причиняет вообще никаких телесных повреждений… кроме, собственно, смерти. Ты же, упав с большой высоты, получил очень тяжелые травмы, скорее всего, просто не совместимые с жизнью. Вот и смог вернуться только после того, как мадам Помфри тебя подлатала.
— Хм, похоже, оба случая действительно из одной серии… Вот только почему меня притянуло именно к тебе?
— Может, не именно ко мне, а просто к ближайшему человеку? Я ведь бежала впереди всех.
— Игроки на метлах были ближе.
— Тогда не знаю.
— Возможно, мы что-нибудь найдем в «менее распространенных» книгах, посетив Лютный. Как там наше зелье, кстати?
— Все по плану, мне удавалось проскочить сюда, несмотря на запрет ходить по школе. Твоя мантия творит чудеса. В общем, к концу месяца у нас будет полный котел Оборотного зелья. На Рождественских каникулах можно будет сделать вылазку.
— Сначала стоит попробовать в школе, чтобы привыкнуть. Как-то не вдохновляют меня иллюстрации из «Сильнодействующих зелий».
— Этим и займемся на наших «особых» занятиях. Учитывая «Приор Инкантато», использовать заклинания лучше не стоит. Поверить не могу, что нас могли раскрыть в любой момент! Если бы кто-то захотел проверить наши палочки, когда мы возвращались в гостиную, он бы сразу увидел кучу смертельных проклятий! Я боюсь даже представить себе последствия…
— Можно пока поискать информацию об этом заклинании, чтобы узнать, как его можно обмануть. В крайнем случае, на Рождество купим себе еще по одной палочке.
— Так или иначе, но темп занятий нужно несколько сбавить. Помнишь что сказала мадам Помфри о близости истощения? Мы ведь под конец тренировок едва не валились с ног…
Гермиона неожиданно замолчала, словно пораженная неожиданной мыслью. А потом начала быстро бормотать, пытаясь уловить внезапную догадку.
— Я ведь ничего не почувствовала пока… Да и ощущения похожи… Вроде сходится…
— Гарри, ничего пока не спрашивай, хорошо? Нужно кое-что уточнить, можно мне взять Хедвиг?
* * *
Сова вернулась через один день, за завтраком, в обычное время прибытия почты. Гарри почти физически ощутил волнение подруги прочитавшей короткое письмо.
— Не здесь, — ответила она на вопросительный взгляд мальчика.
День тянулся медленно и тоскливо. Гарри не терпелось узнать, что же такого важного было в полученном Гермионой ответе. Ей самой тоже не терпелось обо всем рассказать, но, предстоящий разговор явно должен был затронуть «секретные» темы, и дети ждали окончания занятий, чтобы без помех все обсудить.
Наконец, последний урок был окончен, и друзья направились в свое убежище.
Гермиона, собравшись с мыслями, начала делиться своей догадкой.
— Гарри, с нашим летним магическим истощением кое-что не сходится. Со мной, допустим, все понятно — использовала слишком сильное заклинание, вот и результат. Однако, в этом году я применяла «Аваду Кедавру» по нескольку раз за вечер, и ничего подобного не случалось. Ну ладно, спишем это на то, что моя самая первая попытка потребовала гораздо больше сил. Я пока понятно рассуждаю?
— Да, продолжай.
— Но смотри, ты ведь вообще не использовал магию в тот раз! Откуда истощение возникло у тебя? Ну хорошо, можно принять на веру версию Дамблдора, что виноват Волдеморт. Но давай рассмотрим теперь последний случай. Перед матчем, я чувствовала себя совершенно нормально. Слабость, как после сильного колдовства, возникла уже после.
— Ты хочешь сказать, что потеря сил в обоих случаях была на самом деле вызвана нашими… воскрешениями?
— Да. А теперь еще один факт, самый главный. Помнишь, я рассказывала тебе о своей болезни? Из-за которой очень долго не могла даже встать с кровати. Ее симптомы ведь были очень похожи на то, что я испытала летом, лежа в больничном крыле. И вот сейчас, я кое-что уточнила у родителей.
Мальчика прошиб холодный пот. Неужели?…
— Именно. Моя «болезнь» началась в ночь на Хелоуин восемьдесят первого.
|
|
|
| Lord | Дата: Суббота, 22.11.2014, 23:56 | Сообщение # 8 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 6. Кризис личности.
В результате короткого совещания было постановлено: прежде, чем начать суетиться, впадать в панику и устраивать прочие занимательные мероприятия, стоит удостовериться в правильности трактовки имеющейся информации. Поскольку вопрос был сугубо медицинский, решение проблемы, где и у кого удостоверяться, было очевидным.
Мадам Помфри внимательно выслушала рассказ Гермионы о проведенных в условиях постельного режима годах, иногда задавая уточняющие вопросы о симптомах и предпринятых мерах лечения. После его окончания, колдомедик на несколько минут задумалась.
— Истощение из-за случайной детской магии? Никогда о подобном не слышала, но, теоретически, вполне возможно. Мисс Грейнджер, ваши родители, случайно, не помнят, что вы делали в тот день, когда «заболели»?
— Не знаю, не спрашивала у них.
— Описанные вами симптомы полностью совпадают с теми, которые проявляются, если волшебнику или ведьме не оказать необходимой помощи при магическом истощении. Когда у вас произошел первый всплеск магии, о котором вы помните?
— Через три месяца после того, как мне исполнилось девять, — немного подумав, ответила девочка.
— То есть, уже после окончательного выздоровления… Тогда действительно все сходится. Я очень удивлена, что магглы, которым просто недоступны необходимые в таких случаях заклинания и зелья, смогли справиться с последствиями такого сильного магического истощения, да еще и в столь раннем возрасте… Вам очень повезло, что ваши силы, похоже, восстановились в полном объеме. Вы ведь легко могли вообще утратить способности к магии, и стать сквибом!… Хм, а ведь никто никогда не рассматривал вопрос о причинах возникновения сквибов с такой точки зрения…
* * *
Итак, причиной долгого недомогания Гермионы и впрямь было магическое истощение.
— Похоже, мы узнали, каким образом Мальчик-Который-Выжил э-э… выжил в ту ночь.
— Точнее, мы узнали, что я просто вернулся назад в тело поле попадания «Авады». Почему же так случилось, мы не знаем.
— А еще не знаем, как тут оказалась замешана я. Тебе тогда был всего год, мне — два. Вряд ли мы могли хоть как-то пересечься в таком возрасте. Я, конечно, спрошу у родителей, не было ли у них каких-нибудь необычных знакомых, но что-то я сомневаюсь в положительном ответе.
Потратив еще некоторое время на различные догадки и предположения, второкурсники отправились спать, так и не найдя никаких достоверных ответов.
* * *
Гермиона проснулась, как обычно, рано утром, когда все ее соседки по комнате еще спали. Да весь Гриффиндор, пожалуй, тоже. Привычка к ранним подъемам, выработанная необходимостью проведения лечебных процедур строго по графику, никуда не делась, когда подобная надобность исчезла. Девочка находила эту привычку весьма полезной в условиях Хогвартса. Можно было без проблем занять любимое место в гостиной и неторопясь почитать учебники, чтобы освежить в памяти все то, что потребуется в этот день на занятиях. А еще можно было спокойно умыться и принять душ, не стоя в долгой очереди, на что иногда жаловались Гарри с Роном.
Рон… В последнее время они с Гарри все больше и больше отдалялись от него. Они так и не рассказали ему ничего. Почему-то, желания сделать это не было ни у Гарри, ни у нее самой. Так что объяснить рыжему необходимость их постоянных вечерних занятий не получалось. Конечно, самой Гермионе каких-то особых причин не требовалось, она всегда была не против узнать что-то новое. А вот Гарри сильно изменил свои приоритеты по сравнению с прошлым годом. И как-то постепенно оказалось, что общих интересов у них с Роном все меньше и меньше.
Вообще, учитывая, что раньше количество ее друзей к нулю не просто стремилось, а этому самому нулю и равнялось, Гермионе следовало бы предпринять какие-нибудь меры, чтобы сохранить одного из двух своих друзей. Однако, ей нравилось проводить время в компании одного единственного Гарри, и более того, ей этого было более чем достаточно. Гермиона с удивлением поняла, что не хочет что-либо менять, ведь сложившаяся ситуация ее вполне устраивала.
«Стоп, — пришла неожиданная мысль. — Почему я думаю о себе, как о Гермионе?»
«Чт… Опять?! Гарри, только не говори мне, что ты снова убился!»
Мальчик вскочил с кровати и, накинув мантию, бросился к выходу. На спуске с ведущей в гостиную лестницы он был едва не сбит с ног заключившей его в объятия подругой. Гарри чувствовал, как зарождавшаяся паника Гермионы сменилась радостью и облегчением. Но, если он это ощущал, то значит…
«Да, я тоже тебя слышу», — пришел ответ на не успевшую оформиться в вопрос мысль.
Разойдясь по душевым и наскоро покончив со всеми утренними процедурами, друзья, не сговариваясь, направились в свой секретный класс. Это уже входило в привычку.
— Я, конечно, догадывалась после первого года, что скучно в Хогвартсе не будет, но чтобы настолько…
К этому моменту, дети уже перестали чувствовать мысли и эмоции друг друга, и общались традиционным способом.
Гарри подробно пересказал все, что он… ощущал? Чувствовал? В общем, все, что с ним происходило.
Пробудившись ото сна, он совершенно четко осознавал себя, как Гермиону Грейнджер. Размышления о Роне, воспоминания о детстве — он воспринимал эти мысли, как свои собственные. Более того, он был абсолютно уверен, что он — это она.
— А потом, я как будто проснулся. Честно говоря, теперь это действительно очень похоже на сон. Очень странный сон. Я ведь совершенно искренне считал себя тобой! О том, что я — Гарри Поттер, не возникало и мысли!
— То есть, это было не как тогда, на поле, когда ты просто оказался рядом со мной?
— В том-то и дело. Я видел все твоими глазами. Я думал обо всем с твоей точки зрения.
Некоторое время они молчали, не в состоянии придумать ничего, что могло бы хоть как-то объяснить ситуацию.
— Ладно, Гарри, пойдем завтракать, до начала уроков осталось уже не так много времени.
В Большом зале Оливер Вуд объявил всем игрокам сборной факультета, что они все как-то слишком расслабились и совершенно позабыли о тренировках. На резонный вопрос, а стоит ли теперь заморачиваться на счет кубка по квиддичу, капитан заявил, что слизеринцы, конечно, личности недостойные, но это не повод впадать в уныние и задумываться о бренности всего сущего, а также прекращать интенсивную подготовку под руководством мудрого вождя. Естественно, Вуд использовал несколько другие выражения и речевые обороты, но присутствовавшая при разговоре Гермиона интерпретировала его длинную речь именно так.
— А что насчет кубка… Мы тут с Дейвисом кое-что придумали… Если уговорим Хафлпафф, то змеи еще пожалеют, — кровожадно оскалился капитан. — Мы еще заставим их…
«Освоить новый способ полета на метлах, крайне унизительный для чести и достоинства», — перевод Гермионы.
* * *
В начале сезона, когда Вуд гонял свою команду до седьмого пота, Гарри думал, что хуже быть уже не может. Сегодня, ловец был вынужден признать свою ошибку. После еще одного разгромного поражения, у капитана не только открылось второе дыхание, но и проснулась прямо-таки фанатичная одержимость вырвать победу, чего бы это не стоило.
— Не думайте о счете, если дело выгорит, то мы еще поборемся! — радостно подбадривал Вуд своих подчиненных, уже втайне мечтающих просто упасть с метлы и запросить политического убежища в больничном крыле, подальше от квоффлов и бладжеров.
Гарри, правда, был неуверен, что он в данные момент ненавидит больше: мячи, от которых он уже третий час уворачивался по приказу Вуда «Мы не можем позволить себе снова потерять ловца, так что учись!» или же самого обезумевшего капитана. Мальчик уже готов был полностью согласиться с мнением Гермионы о полетах вообще и квиддиче в частности, когда надсмотрщик, смилостивившись, объявил короткий перерыв.
— Вы что, еще не закончили? — спросила девочка, которая, как обычно, пришла к концу тренировки, чтобы потом вместе вернуться в замок.
— Солнце еще не село, — мрачно ответил Гарри. — Еще немного, и я прокляну Вуда.
— Гарри, ты же понимаешь, что насилие — это не всегда лучший выход?
— Именно это я и твержу себе последний час.
Не успели игроки хоть немного перевести дух, как неумолимый капитан снова погнал всех в воздух.
Во время очередного уворота от запущенного в него мяча, Гарри почувствовал чужие эмоции.
«Э-э, постарайся не волноваться и не делать резких движений, ладно? Ты ведь… ты все-таки на большой высоте».
Тренировку нужно было срочно прекращать. Идущая от Гермионы тревога мешала следить за окружающей обстановкой, и повторять опыт последнего матча не хотелось. Вслед за тревогой немедленно пришло чувство вины от осознания того, что девочка, хоть и против своей воли, поставила друга в опасную ситуацию. Теперь Гарри сам чувствовал себя виноватым, что из-за него Гермиона чувствует себя виноватой… Так, в сторону лишние мысли, лучше попробовать придумать, как убедить капитана прекратить мучить команду.
— Оливер, собери всех сюда, я хочу кое-что сказать, насчет тренировки.
— У тебя есть идея по тактике? Что-то нужно изменить?
— О да, — усмехнулся Гарри, — это может сильно повлиять на нашу дальнейшую игру.
Усталая команда собрались около колец, подозрительно глядя на Гарри, ждущего возможности высказать свое предложение.
Сам же Гарри повернулся к капитану и объявил, что еще немного, и он вспомнит свои прошлые достижения, устроив низвержение Темного Лорда Вуда, во имя благополучия отдельно взятой сборной. Властелин квиддичных колец был вынужден уступить ловцу, единогласно поддержанному всеми остальными игроками.
— Да, насилие — не всегда лучший выход. Иногда достаточно и просто угрозы его применить, — заметил ниспровергатель Темных Лордов, возвращаясь в замок.
* * *
Наложения сознаний, как назвала подобные происшествия Гермиона, происходили по нескольку раз в день. К концу недели, дети смогли найти закономерность в их возникновении. Как правило, подобное происходило либо утром, сразу после пробуждения, либо, когда кто-то из них испытывал сильные эмоции по какой-либо причине.
Продолжалось это странное состояние поначалу недолго, две-три минуты, и еще примерно столько же они были способны общаться мысленно и чувствовать друг друга. Однако, с каждым разом, длительность все увеличивалась.
Ни в одной из прочитанных книг не было ответа на вопрос, что же с ними происходило. Аккуратные расспросы учителей о проникновении в чужое сознание привели к краткому рассказу о легилименции и окклюменции. Однако к их ситуации эти области магии не подходили.
Мысль подробно рассказать о происходящем с ними и попросить помощи не раз посещала детей. И каждый раз отбрасывалась. Почему-то, точно так же, как они не хотели говорить что-либо Рону, они не хотели теперь посвящать в свои проблемы никого постороннего.
Неизвестность пугала. Несмотря на все усилия, все бесчисленное время, проведенное за книгами и за обсуждениями, они никак не могли понять, что с ними происходит, и к чему все это приведет.
— Знаешь, чего я больше всего боюсь? — спросила Гермиона одним из вечеров в начале декабря. — Я боюсь забыть, кто я есть. Сегодня я несколько раз то ощущала себя Гарри Джеймсом Поттером, то Гермионой Джин Грейнджер. И я начинаю ловить себя на мысли, что я не могу уверенно сказать, кем являюсь по правде. Действительно ли я Гермиона, или же я, на самом деле, Гарри, который сейчас ощущает себя Гермионой. Мне кажется, что я просто схожу с ума.
— Это вряд ли. Сумасшествие не может проявляться совершенно одинаково у двух разных людей. Так что мы, все-таки, с ума не сходим. С нами что-то другое, — высказал не особо успокаивающую мысль Гарри.
— Угу. Вот только это было известно тебе самому, или ты опять нагло воспользовался моими знаниями? — ответила девочка, грустно улыбнувшись.
Мальчик вздохнул. Это была еще одна больная тема. Наложение сознаний могло случиться прямо во время уроков. Но проблема была не в этом, а в следовавшей после этого мысленной связи, из-за чего им обоим было известно, о чем думает другой. И если в это время, преподаватель задавал кому-то вопрос, ответ на него тут же всплывал в голове Гермионы, становясь известным и Гарри, даже если мальчик не успевал вспомнить его сам.
Вообще, успеваемость мальчика и так была на высоком уровне, благодаря совместным дополнительным занятиям. Но ответы Гермионы всегда были более подробными, чем у него. Она, казалось, была способна выучить наизусть все их учебники. И вся эта информация становилась доступна и ему.
Не всем учителям нравилась его возросшая эрудиция. Точнее, не нравилась она только одному из них. Снейпа невероятно раздражал тот факт, что одна из его обычных жертв все чаще не давала формального повода для снятия баллов, безукоризненно отвечая на вопросы. Впрочем, Снейп был бы действительно плохим преподавателем, если бы не знал, как завалить неугодного студента.
— Поттер, что нужно добавить в котел на тринадцатой минуте приготовления антидота для яда акромантула?
— Растолченный болиголов, сэр.
— Болиголов, растолченный в ступке, Поттер! Пять баллов с Гриффиндора за неполный ответ!
А если бы он упомянул ступку, баллы были бы сняты за «бесполезную избыточность ответа», поскольку «даже самый тупой тролль знает, что толочь ингредиенты для зелий можно только в стандартной ступке».
Сама Гермиона тоже воспользовалась кое-какими знаниями, точнее, навыками, своего друга. «Полетав» несколько раз на метле во время квиддичных тренировок, девочка смогла в достаточной мере преодолеть свой страх, чтобы попробовать нормально освоить данное средство передвижения. До уровня Гарри ей было далеко, но после нескольких занятий под его руководством она держалась в воздухе вполне уверенно.
— Давно пора. Из нас двоих ведьма именно ты, и это тебе положено летать на метле, — улыбнулся тренер своей ученице.
Реакция ловца позволила легко избежать удара метловищем «Нимбуса».
* * *
Меж тем состоялся матч Рейвенкло-Хафлпафф, обсуждение которого не стихало еще долго.
Примечателен матч был тем, что больше всего споров вызывал не конечный результат, а его очень необычное начало. После свистка, команда Рейвенкло так и осталась на земле, в то время как Хафлпафф безо всяких помех начал забивать голы. Зрители недоуменно взирали на поле, то на спокойно кидающих туда-сюда квоффл барсуков, то на не менее спокойных воронов, стоящих на земле. Где-то за полтора часа, счет дошел до двух тысяч в пользу Хафлпаффа и команды поменялись местами. Теперь уже Рейвенкло набивал себе очки при полном бездействии соперника. Когда счет наконец сравнялся, обе команды выстроились на земле как перед началом матча, капитаны пожали руки, и началась настоящая игра.
Теперь даже самым недогадливым стал ясен замысел игроков. Фактически, матч шел как обычно, но с единственным отличием: обе команды начали игру с двумя тысячами очков. Никакого преимущества друг на другом им это не давало, но теперь независимо от дальнейшего развития ситуации, Рейвенкло и Хафлпафф серьезно опережали по очкам Слизерин, чье лидирующее положение казалось незыблемым. Если в сговоре участвует и Гриффиндор, и подобный трюк будет повторен в дальнейших играх, все три факультета получат колоссальный отрыв, попросту исключив змей из борьбы за кубок.
* * *
Сегодняшний вечер обещал быть интересным. Вчера было вывешено объявление об открытии Дуэльного Клуба, дав ученикам школы новую тему для сплетен и догадок, закрыв вопрос о последнем квиддичном матче.
Проснувшись и поднявшись с кровати, Гермиона ощутила какую-то неправильность в своих действиях. Чего-то не хватало. Словно смотришь на мир только одним глазом, слышишь только одним ухом… Ах да, точно. Это тело, как обычно, пробудилось раньше другого. Вот теперь правильно. Сразу видно намного больше и все ощущается намного лучше.
Так, стоп. Что это вот только что было? Какое такое «другое тело»?
Мальчик оглядел себя. Все как обычно: две руки, две ноги. Он, Гарри Поттер, только что проснулся и стоит в спальне второкурсников Гриффиндора. Сегодня учебный день, а значит ему нужно сейчас собраться и пойти на завтрак, после чего отправиться на занятия.
Но с другой стороны… она ясно осознавала себя, как Гермиону Грейнджер. Она находится сейчас в спальне для девочек и точно также, вскоре должна отправиться на занятия. Хм… «точно также»?
Ну да, все правильно. Обе части обязаны посещать школьные занятия, поэтому им обоим нужно поторопиться.
«А все-таки, кто я и что, черт возьми, происходит?!» Очень хотелось выразиться посильнее, но удерживало осознание необходимости воздерживаться от особо экспрессивных выражений, чтобы не привыкать к ним.
«Начнем еще раз. Вот есть я. У меня есть… две части, назовем это так. Я воспринимаю окружающее с двух точек зрения. И это удобно. Непонятно только, как себя идентифицировать. Самоидентификация — условие существования разумной личности».
«А нужно ли выдумывать подобные сложности? Идентификация требуется только при взаимодействии с другими личностями. А другие личности не способны взаимодействовать со мной в целом».
«Итак, окружающие называют меня или Гарри, или Гермионой, смотря откуда я с ними разговариваю. Хм… а если попробовать так?»
Гермиона немедленно приступила к проверке идеи. Действительно, она вполне четко идентифицирует себя как Гермиону Джин Грейнджер. Но в тоже время, гостиная Гриффиндора видится и с другой точки зрения, и если немного на ней сосредоточиться, то теперь он осознает себя как Гарри Джеймса Поттера. И при этом, если сейчас разойтись по разным комнатам, имеются детальные воспоминания о пребывании в обоих местах.
Гарри недоумевал. Если абстрагироваться от сегодняшнего дня, вспомнить свои волнения и страхи, присутствовавшие еще вчера, то почему он так спокоен сейчас? Может быть, он все-таки сошел с ума?
Да нет, что за бред. Наоборот, ей стоило больше беспокоиться о том, почему она не чувствовала никаких неудобств раньше. Ведь иметь всего одно тело — это как если бы у каждого из тел было бы только по одной руке и ноге. А вот теперь все было правильно. Наконец-то, все шло как надо.
Встряхнув головами, он решительно направился к душевым. Хватит предаваться пустым размышлением. С ней все хорошо. Он чувствует себя прекрасно. Зачем зря мучиться и переживать, если все идет нормально?
Приняв душ, он как обычно направился в гостиную, чтобы подготовиться к сегодняшним урокам. Раньше подобным занималась только одна его часть, но теперь можно было успеть сделать в два раза больше, читая по две разные книги одновременно. И как она раньше обходилась без этого?
Уроки тоже шли намного плодотворнее. Зачем записывать два раза одно и тоже, если можно сразу начать выполнять необходимые упражнения? Ему было даже немного жаль других учеников. Им сначала приходилось переписать всю необходимую теорию и приступать к практической части ближе к концу занятия. А она могла одновременно писать и практиковаться. Кто-то, конечно, начинал на нее подозрительно коситься, но ему не привыкать к постоянному вниманию.
С домашним заданием тоже было покончено без каких-либо проблем. Плохо только, что пришлось, фактически, дважды писать одно и то же эссе, но разными словами. Иначе, ему наверняка бы снизили оценку за одну из копий работы. Причем почти наверняка за ту, которая была бы подписана именем Гарри Поттера. Но, ладно бы, снизили оценку по реальной причине, но ведь в этом случае повод будет абсолютно надуманным. Нельзя же ведь списать у самой себя, верно?
Так, скоро уже начнется открытие Дуэльного Клуба, стоит поспешить. Это должно быть не только интересно, но и полезно. Вообще, тренируясь в заклинаниях, стоило не только расширять свой репертуар, но и учиться применять его против других волшебников. Что ж, сейчас подвернулась удачная возможность восполнить этот пробел.
Было очень большим разочарованием узнать, что организацией всего мероприятия занялся преподаватель защиты. Точнее, сказочник, считавший себя преподавателем защиты. Радовало только то, что в «ассистенты» себе он выбрал Снейпа. Радовало вовсе не потому, что присутствие зельевара могло как-то исправить ситуацию, вовсе нет. Надежду внушал тот факт, что поскольку Локхарт решил для начала устроить демонстрационный поединок, кто-то из дуэлянтов мог пострадать.
Однако разочарование ждало и здесь. Примененное Снейпом заклинание разоружения ранило лишь и без того низкий авторитет преподавателя ЗОТИ.
Дальнейшее «обучение» тоже не принесло никакой пользы. Расставленные по парам ученики, не получившие никаких объяснений, принялись хаотично швырять друг в друга известные им проклятия.
Ведущим «Дуэльного Клуба» с трудом удалось призвать к порядку разошедшихся детей и прекратить беспорядочную свалку. Вообще, уже сейчас стоило покинуть данное мероприятие, чтобы заняться чем-то более полезным, но именно тут Локхарт сообразил вызывать по одной паре в центр зала, чтобы процесс пошел в контролируемом режиме. Его «ассистент» тут же воспользовался возможностью, объявив, что первой парой будут Драко Малфой и Гарри Поттер.
Что-то выдавало имевшийся у Снейпа коварный план. Может быть, не покидавшая лица зельевара хитрая усмешка. Может быть и то, что он что-то нашептал на ухо Малфою, отчего тот тоже начал усмехаться. Как бы то ни было, что-то явно затевалось.
Гарри перебирал в уме известные заклинания, прикидывая, что против него может попытаться применить извечный недруг. Непростительные отбрасываем сразу. Малфой хоть и сволочь, но, хочется надеяться, не настолько. Хотя на крайний случай, возможность для адекватного ответа имеется.
Кстати, еще одно преимущество двух тел. Гермиона видела своего противника сразу с двух сторон, и была готова, при необходимости, ввести в бой вторую палочку.
Но вот Локхарт начал обратный отсчет. Гарри решил действовать на опережение и просто разоружить Малфоя, чтобы не дать ему исполнить какую-то задуманную гадость.
— Экспеллиармус!
— Серпенсортиа!
Заклинания прозвучали одновременно. Палочка слизеринца вырвалась у того из рук, уже на лету выплевывая длинную черную змею, шлепнувшуюся на пол у ног Гарри.
Панического страха перед змеями он никогда не испытывал. Вместо того, чтобы броситься бежать, как поступили бы многие на его месте, он, действуя по наитию, крикнул «Пошла прочь!», заставив уже обнажившую клыки змею замереть на мгновение и действительно поползти прочь от него. Одновременно брошенное вторым телом «Эванеско» заставило ее исчезнуть с негромким хлопком, оставив после себя черную дымку.
Все собравшиеся с удивлением и страхом смотрели на ту ее часть, что стояла сейчас в центре зала. Осознание ситуации пришло с двумя воспоминаниями. Вот мальчик разговаривает с питоном в зоопарке. А еще девочка читает книжку, где написано о том, что умение разговаривать со змеями традиционно ассоциируется с темной магией, и что последним известным змееустом был сам Волдеморт.
Гарри устремился прочь из Большого Зала. Разговоры с «восторженными поклонниками» подождут. Сейчас были гораздо более важные вещи. Оказавшись, наконец, в секретном классе, Гарри обернулся к Гермионе, понимая, что выглядит сейчас таким же бледным и растерянным.
— Вот что все это, Мордредова мать, было? И я не только о том, что ты змееуст, а я прекрасно поняла сказанное тобой.
|
|
| Lord | Дата: Суббота, 22.11.2014, 23:56 | Сообщение # 9 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 7. Страсти по наследнику.
— Давай по порядку, с самого утра, — предложила Гермиона после совместных молчаливых раздумий в попытке найти, с чего начать.
— Хорошо. Сначала я… то есть, ты проснулась и решила, что чего-то не хватает, и каким-то образом разбудила меня.
— Потом я… мы поняли, что происходит что-то не то, и попытались это осмыслить.
— И мы пришли к выводу, что все в порядке, и беспокоиться не о чем.
— Знаешь, Гарри, тогда это действительно казалось нормальным, видеть все двумя парами глаз, слышать двумя парами ушей… Это было также естественно, как и ходить на двух ногах. А сейчас, просто голова кругом идет! У меня два набора воспоминаний об одних и тех же событиях. И я не могу с уверенностью сказать, что именно я видела своими глазами, а что — твоими.
— У меня все так же, и настолько же запутанно. Ладно, давай продолжим. Мы перестали «впустую» рефлексировать, и пошли в душ… — мальчик прервался, когда в голове всплыли такие же «двойные» воспоминания о посещении душевых, и, самое главное, все полученные при этом визуальные и тактильные ощущения.
Дети густо, мучительно покраснели. Отодвинувшись друг от друга, они сидели, уставившись в пол и не решаясь поднять взгляд. Мерлин, смогут ли они продолжать общаться также непринужденно, как и раньше, если теперь при каждом взгляде на собеседника сразу всплывает воспоминание о… Так, сосредоточиться, думать о чем-нибудь другом!
Угу, легко сказать, «Не думай о белой обезьяне!»… Точно, белая обезьяна! Гарри стал усердно представлять себе белую обезьяну, не думать о которой, как известно, невозможно в принципе.
— Знаешь, Гарри, — задумчивым голосом нарушила неловкую тишину Гермиона, — А ведь утром, никакого смущения не было. Тогда казалось глупым стесняться самой… самого… э-э-э… самих себя, — не смогла удержать невозмутимость до конца девочка.
Черт, зачем было напоминать?… Не думать, не думать ни о чем постороннем! Белая обезьяна, существует только белая обезьяна! В белой-белой комнате сидит белая-белая обезьяна и белой-белой кисточкой рисует белыми-белыми белилами белую-белую… Гермиону… Нет! Стоп!
— Давай перейдем дальше, — решительно предложил он. — Мы немного почитали перед завтраком.
— И читали, при этом, совершенно разные книги, — с готовностью подхватила Гермиона. — Но я помню весь прочитанный нами материал. И почти тоже самое мы делали на самих занятиях. Мое тело… то есть… в общем, я вела записи, а ты работал над практической частью.
— Кстати вот, попробуй выполнить упражнения, которые на чарах делал только я лично.
Девочка безупречно воспроизвела всю программу прошедшего урока.
— Да, я прекрасно все помню, хоть некоторые движения тренировал только ты… то есть, я тренировала другим телом… Мерлин, как все сложно! А я-то думала, что еще страньше и быть уже не может! Хотя, должна признать, это очень удобно, иметь возможность сделать в два раза больше.
— Угу, только мне теперь надо скопировать твои конспекты. Писали то мы их в одном экземпляре. Хорошо хоть эссе продублировать догадались… Кстати, помнишь, как мы тогда подумали, что нам могут снизить оценку за списывание, хоть и «я же не могу списать у себя самой»?
— Помню. Ты хочешь сказать…
— Да, я воспринимаю эту мысль как свою собственную… несмотря на то, что я при этом считал себя девочкой…
— Хм, знаешь, а я ведь тоже часто думала о себе в мужском роде… Или, точнее, мы постоянно воспринимали себя то так, то так… Нет, снова не правильно… Не было никакого «мы». Было «я», которое считало себя то мужчиной, то женщиной.
— И совершенно не задумывалось об этом.
— Точнее, задумывалось, но не считало чем-то неправильным.
— И удивлялось, как оно без этого жило раньше… Так, об этом мы уже говорили. Давай продолжим по порядку. Сделав уроки, мы пошли в Большой зал.
— И в итоге узнали, что мы — змееусты.
— Вообще-то, — заметил мальчик, — я давно знал, что умею разговаривать со змеями и думал, что все волшебники так могут.
— Но Гарри, змееусты…
— Помню-помню, очень редки, считаются темными магам, что и было доказано Волдемортом.
— Знаешь, Гарри, — немного подумав, сказала Гермиона, — может быть, говорить со змеями умеешь все-таки только ты? А я смогла понять тебя, потому что мы оба знали, что ты хотел сказать?
— Хм… есть простой способ проверить.
Мальчик направил палочку в пол у дальней стены комнаты.
— Серпенсортиа!
Появившаяся змея сильно отличалась от призванной Малфоем, и была очень похожа на того самого боа констриктора, с которым Гарри когда-то разговаривал в зоопарке, но обладала гораздо меньшими размерами.
— Скажи ему что-нибудь.
— Замри!
Пытавшийся отползти в сторону удав послушно остановился.
— Эванеско. Что и требовалось доказать.
— Похоже, ты научил меня говорить со змеями, точно так же, как и «научил» летать. По крайней мере, когда я была в зоопарке, я не ощущала у себя желания поболтать с какой-нибудь гадюкой… Ладно, что мы имеем в итоге?
— А в итоге у нас все по-прежнему: страньше и страньше.
* * *
Утро ничем не отличалось от предыдущего. Полностью проснувшись, она, как и вчера, обдумала происходящее. Это было очень забавно, когда после запомнившегося всей школе Дуэльного Клуба, сознание разделилось на две независимые личности. Собственные мысли теперь казались ему такими смешными и нелепыми. Ну действительно, как можно было так краснеть и смущаться, вспоминая обычные утренние процедуры, которыми она занимается сейчас? Какой смысл стесняться собственных тел?
Да и проверка владения языком змей тоже была ненужной. Нельзя же уметь прыгать только на правой ноге или только на левой? Хотя… пишут же люди только правой рукой… Нет, сравнение неудачное. Любой человек может писать обеими руками, просто красиво писать получается, как правило, только одной из них. Подобным примером, скорее, объясняются его навыки полета. Маневры, которые он легко исполняет одним телом, в другом просто сводят с ума ее вестибулярный аппарат.
Получается, что умение говорить со змеями — это не то же самое, что владение, например, французским. Ведь для того, чтобы говорить на неродном языке, недостаточно просто выучить алфавит и значения слов. Некоторые вещи, такие как правильная артикуляция, достигаются только при условии постоянной практики.
Он же, в обоих случаях, смог вполне успешно поговорить со змеей, никогда ранее этим не занимаясь. Выходит, парселтанг — это, скорее, особый раздел магии, вроде умения превращаться в животных, и, точно так же, доступный далеко не каждому. Стоит добавить его в список тем, информацию о которых нужно поискать.
Возможность посетить библиотеку представилась раньше, чем она ожидала. Из-за начавшегося ночью бурана, гербология была отменена, и у всех, у кого этот предмет стоял в сегодняшнем расписании, образовался длинный перерыв.
Плодотворной работы не получилось. Во-первых, посвященный змееустам раздел в выданной мадам Пинс книге не содержал никакой полезной информации. Во-вторых, сильно мешали расположившиеся в дальнем углу библиотеки хафлпаффцы, бурно кое-кого обсуждавшие, и не замечавшие сам объект своей дискуссии.
— Говорю вам, Поттер явно замешан в том случае с кошкой Филча.
— Эрни, но почему ты так в этом уверен?
— Ханна, он же змееуст! Ты когда-нибудь слышала о хороших волшебниках, способных говорить со змеями? Сам Салазар Слизерин был змееустом! — уверенным голосом объявил полноватый мальчик. — Вспомни, что было тогда написано на стене: «Трепещите, враги наследника». А что если умение говорить со змеями у Поттера… наследственное?
— Но он всегда был таким милым… И ведь это он победил Сам-Знаешь-Кого. Он же не может быть плохим, правда?
Делавший свои заявления достаточно громко, Эрни на сей раз ответил несколько тише.
— Никто не знает, как он выжил после нападения Сами-Знаете-Кого. Он ведь был тогда совсем ребенком, как он мог уцелеть? Только по-настоящему сильный темный маг мог спастись от такого проклятия. Наверно, именно поэтому Вы-Знаете-Кто и попытался от него избавиться. Ему не нужен был соперник, еще один Темный Лорд.
Да уж, на фантазию этот хафлпаффец явно никогда не жаловался. Любопытно даже, что он может придумать еще.
— Что еще Поттер может скрывать? Вы заметили, что он почти совсем перестал общаться с Уизли? Видимо, решил, что такая компания недостойна наследника Слизерина!
— Но как же тогда Грейнджер? Она ведь и вовсе магглорожденная!
— А откуда ты знаешь, что это правда? Может быть… — протянул он задумчиво. — Может быть, она только притворяется! Она ведь была лучшей ученицей на потоке в прошлом году, опередила даже воронов. Откуда такие знания у магглорожденной, да еще и сразу на первом курсе? Да и как Гриффиндор может учиться лучше Рейвенкло? Наверняка она как-то обманула шляпу при распределении… Да и Поттер, наверно, не так прост как кажется…
Ну надо же, в чем-то даже верно. Но ведь хоть когда-то этот Эрни должен был угадать?
— Зачем кому-то притворяться магглорожденным, учитывая, какое у некоторых к ним отношение?
— А что если бы отношение к ней было еще хуже, скажи она правду? Что, если она дочь кого-то из тех, кто сейчас сидит в Азкабане? Или даже самого… — драматическим шепотом произнес последние слова хафлпаффец.
Границ для воображения Эрни, похоже, не существовало в принципе. Ну как можно было дойти до столь абсурдных предположений?!
Сама Гермиона была абсолютно уверена, что эта ее часть является родной дочерью своих родителей. Доктора, лечившие ее в детстве, не были до конца уверены в поставленном диагнозе, и вопрос о возможных наследственных заболеваниях поднимался неоднократно.
В раздражении она покинула библиотеку. Еще немного, и эти гении додумаются до того, что обе его части — тщательно укрываемые дети Волдеморта, и пришли в Хогвартс, чтобы убить всех людей.
Она решила немного прогуляться по замку в оставшееся до следующего урока время, чтобы успокоиться. Но сбыться этим планам было не суждено. Холодный, пробирающий до костей голос донесся откуда-то сверху.
— Жертва… ближе… убить…
Дойдя до ближайшей лестницы и поднявшись этажом выше, он пошел на звук вновь донесшегося голоса.
— Еще ближе… разорвать…
Пройдя по коридору, он заметил невдалеке что-то лежащее на полу. Палочка из виноградной лозы была направлена на обнаруженный объект, остролистовая осветила окружающее пространство. Приблизив источник света ближе, она поняла, что смотрит на неподвижное тело Джастина Финч-Флетчли, слепо уставившегося в потолок с застывшим на лице выражением бесконечного удивления.
Сами собой пришли воспоминания. Зеленая вспышка… лежащая на полу девочка… остекленевшие глаза…
Дети испуганно посмотрели друг на друга.
«Надо уходить, все вопросы потом!»
Осуществить сей разумный план было не суждено. Эх, Пивз, какая же ты сволочь…
* * *
Единственным приятным известием стало то, что обнаруженный ими хафлпаффец все-таки был жив. С ним, а так же с незамеченным сразу Почти Безголовым Ником случилось тоже самое, что и с миссис Норрис. Похоже, хелоуинское объявление о наследнике Слизерина и открытии Тайной Комнаты если и было чьей-то дурацкой шуткой, то эта самая шутка зашла слишком далеко.
Школа бурлила и кипела. Раздавшийся крик Эрни Макмиллана «Я же говорил!», когда сбежавшаяся на поднятый Пивзом шум толпа собралась на месте нападения, стал началом целой лавины слухов и сплетен, непрерывно курсировавших по школе. После каждого пересказа возникали все новые и новые подробности.
Оказывается, еще во время Дуэльного Клуба сам Поттер вызвал огромную кобру, чтобы натравить ее на своего извечного врага, но Грейнджер не дала ему этого сделать, испугавшись большого числа свидетелей. Размеры кобры разнились от рассказчика к рассказчику. Сошлись в итоге на двенадцати с половиной метрах в длину и метре с четвертью в диаметре. А исчезла змея за считанные мгновенья до того, как проглотить Малфоя целиком.
А их стремительное бегство из Большого Зала и исчезновение на весь вечер было вызвано тем, что им нужно было срочно придумать какой-нибудь план, чтобы избавиться от Джастина, стоявшего ближе всех к Поттеру, и наверняка увидевшего что-то очень… что-то. Тут к единому мнению придти не удалось. Кто-то считал, что хафлпаффец увидел, как Поттер сам стал превращаться в змею, чтобы потом добить Малфоя при необходимости. Все змееусты умеют это, разве вы не знали? Другие считали, что Джастин не увидел, а услышал что-то, чего ему слышать не стоило. Может быть, он узнал слова страшного проклятия, которое готовился выпустить Поттер?
Или же… что если Поттер на самом деле не собирался убивать Малфоя, а хотел похитить его, унеся внутри гигантской змеи в свое логово… Да-да, в Тайную Комнату, спасибо что напомнили… Так вот, унести подальше ото всех и… признаться белокурому красавцу в любви и в тайне ото всех жить долго и счастливо. Самые интересные подробности пересказывались потом в укромных уголках девичьих спален.
Но как бы то ни было, коварный план устранения опасного свидетеля был разработан и приведен в действие.
Не был упущен из виду и тот факт, что несчастный Джастин, не подозревавший ничего плохого, обмолвился как-то при Поттере, что является магглорожденным, чем сразу добавил себя в список будущих жертв. Оказывается, уже три недели Поттер преследовал его, пытаясь поймать без свидетелей. И вот наконец это ему удалось…
Гермиона тоже не осталась без внимания. Постоянно сопровождавшая своего друга девочка была тут же раскрыта как самая верная приспешница наследника Слизерина и начинающего Темного Лорда. При этом ее собственное происхождение было благополучно забыто, как не соответствующее истине, ставшей известной каждому.
Развившаяся в тот вечер в школе бурная деятельность велась по всем направлениям. Не только велись жаркие споры и обсуждения. Началась повальная торговля талисманами, амулетами, оберегами и прочими вещами, жизненно необходимыми каждому, кто не хотел стать новой жертвой Темного Лорда Поттера. Среди разнообразных подвесок, колец, сушеных глаз и тертых кишок выделялись предлагаемые каким-то ушлым семикурсником сумки и чемоданы. По словам продавца, они содержали внутри несколько квадратных миль пространства, где можно было легко спрятаться от опасностей окружающего мира на неопределенно долгое время.
Гарри и Гермиона, все еще находящиеся под впечатлением от нового слияния, искренне недоумевали. Ну да, будучи обнаруженными около оцепеневших второкурсника и призрака, они действительно выглядели несколько подозрительно. Классическое «не в том месте и не в то время». Но как можно было раздуть такую шумиху из всего этого? На фоне собственных проблем, происходящее вокруг не казалось настолько значимым.
Возможности, чтобы как обычно уединиться и все обсудить, у них не было. Друзья понимали, что если они снова надолго исчезнут из виду, то создадут почву для новых еще более безумных сплетен и слухов. Радовало то, что уже завтра все разъедутся по домам и за каникулы страсти утихнут. Да и у них самих будет достаточно времени, чтобы еще раз все обдумать.
* * *
Альбус Дамблдор занимался привычным и любимым делом. Он неторопливо размышлял о происходящем и также неторопливо делал выводы из этих размышлений.
Первое место среди предметов его раздумий, несомненно, занимала центральная фигура большинства текущих планов. Гарри Поттер.
В последнее время поведение мальчика существенно отличалось от того, которое Альбус считал наиболее вероятным. И теперь, после полугода наблюдений, стоило его проанализировать и решить, как действовать дальше.
Еще летом, Гарри предпочел ослушаться рекомендации директора и не стал возвращаться в дом своих родственников. Хорошо это было или плохо? Прежде всего, мальчик лишил себя защиты, которую ему дала жертва матери. Ведь без его присутствия в обществе кровных родственников, подобная защита постепенно ослабевала и теперь, без очередной подзарядки, исчезла совсем. Этим, он приблизил исполнение варианта «победа Тома». Подобное развитие событий было весьма желательным для пожилого волшебника. Желательным потому, что дальнейшие действия были весьма просты, и не требовали каких-либо чрезмерных усилий. Найти Тома и добить. И войти в историю как победитель сразу двух Темных Лордов.
Вообще, из рассмотренных вариантов развития событий, именно победа Тома виделась наиболее вероятным исходом противостояния Темного Лорда и Мальчика-Который-Выжил. В конце концов, если убрать из расклада кровную защиту, результат их прямой дуэли предопределен. И Альбус очень хотел предпринять меры, чтобы ускорить встречу этих противников.
Но нельзя, нельзя! Пророчество, трижды проклятое пророчество не позволяло слишком явно влиять на все затронутые им фигуры. В истории известно немало случаев, когда после оглашения пророчества кто-нибудь умный пытался повлиять на его события. Результат был всегда одинаков: пророчество неумолимо исполнялось, причем самым неожиданным и самым неприятным образом.
Поэтому отказ Гарри от кровной защиты очень радовал директора. Сам-то он никак мальчика не отговаривал! Наоборот, он честно исполнил свои прямые обязанности, сообщив мальчику о необходимости присутствия в доме Дурслей. Мальчик действовал по своей собственной воле, Альбус Дамблдор тут не замешан и судьба никак его не покарает!
Казалось бы, дальнейшее очевидно: нужно только дождаться, когда беззащитный подросток будет убит Томом, пророчество будет исполнено и Альбус сможет вступить в игру сам.
Однако он не добился бы своего нынешнего положения, если бы всегда шел по наиболее легкому пути. Да, действуя таким способом, результата он добьется намного проще, но сам этот результат будет далеко не самым лучшим.
Есть и другой вариант. И ведь сейчас он не выглядит таким же невероятным, как всего год назад.
Первый этап плана, связанный с философским камнем, не просто прошел лучше, чем ожидалось, он привел к последствиям, на которые Альбус втайне надеялся, но всерьез рассчитывать на них не смел.
Но сейчас было видно совершенно четко, Гарри осознал, что прошедшая встреча с Томом — еще не последняя и начал всерьез готовиться к будущим битвам.
Еще летом мальчик начал усердно практиковаться в магии, найдя возможность обойти закон об ограничении волшебства несовершеннолетних. Его школьные оценки совершенно ясно это подтверждали. Да и вернувшись с каникул, свободное время мальчик посвящал усердным занятиям совместно с мисс Грейнджер. В этом плане компания девочки была гораздо более полезна, чем присутствие самого младшего из братьев Уизли. Жаль конечно, что тщательно выбранный друг перестает быть таковым и уже, похоже, перешел в категорию «приятели» с перспективой изменения статуса на «просто знакомые», но стоит ли пытаться это исправить?
Если Гарри не станет останавливаться, то его шансы выйти живым из противостояния с Томом могут значительно возрасти. В данном случае, любое отличие от нуля — это уже значительный рост. А если за его обучение возьмется лично великий волшебник, шансы станут весьма и весьма высокими.
Для самого Альбуса победа Гарри была весьма заманчива. Слава победителя Темного Лорда у него уже есть, после низвержения Геллерта, победа над Томом будет воспринята как нечто само собой разумеющееся, и особого прироста популярности не принесет. А вот если с Томом справится Гарри, разумеется, под его, Альбуса, чутким руководством… Пожилого директора запомнят не только как могучего героя, свергнувшего Темного Лорда, но и как мудрого наставника нового могучего героя. Сам Мерлин наиболее известен именно в последнем качестве! И когда будущие поколения магов будут читать исторические книги, для них будет очевидно, чья работа в паре Дамблдор-Поттер, учитель и ученик, являлась самой важной!
Но если он возьмется наставлять Гарри, не будет ли это сочтено вмешательством в пророчество? Хм… традиция брать личных учеников из перспективной молодежи существует испокон веков, хоть и изрядно подзабыта в последнее время. Если мальчик продолжит усердно заниматься, то он рано или поздно выйдет на уровень, необходимый, чтобы великий маг счел возможным обратить на него свое внимание.
Да, в этом случае Альбус вовсе не будет пытаться изменять ход судьбы, а просто поддержит старую традицию.
Решено, немного подождать и понаблюдать за мальчиком. А делать это Альбус умел, как никто другой…
Однако, помимо Гарри, имеется еще один важный вопрос. Тайная Комната. То, что Том связан со случившимися в этом году нападениями, не подлежало сомнению. Не ясно было только, чего он пытается добиться. В прошлый раз дело сразу закончилось смертью магглорожденной ученицы.
Тогда Дамблдору было еще далеко до его нынешнего положения и влияния. Преподаватель трансфигурации не мог существенно повлиять на ход того «расследования». То, что министерство просто нашло крайнего было очевидно для всех посвященных в подробности дела.
Сама по себе смерть магглорожденной никого из стоящих у власти никак не волновала. Полностью замять дело не позволила просочившаяся в прессу информация о насильственной смерти в «самом надежном и защищенном месте Британии». С подачи Тома Риддла, старосты, отличника и вообще замечательного волшебника, быстро был найден удобный «виновник» и устроен показательный процесс.
Дамблдор понимал, что его мнение было неинтересно и нежелательно. Уже после «суда» он смог облегчить участь Хагрида, убедив чиновников министерства выпустить его на свободу. Общественность была успокоена, дальнейшая судьба полувеликана никого не волновала.
Но ладно, хватит вспоминать былое, нужно определиться с текущим положением. Еще после летнего доклада от домовиков Хогвартса о визите какого-то полоумного Добби стало понятно, что спокойным этот год может и не быть. Хелоуин прояснил ситуацию окончательно. К радости Альбуса, Том начал действовать вновь. Ведь именно бездействие обоих фигурантов пророчества было единственным неприемлимым вариантом. Именно поэтому и приходилось совершать аккуратные шаги, чтобы спровоцировать хоть какую-нибудь активность, и не вызвать при этом гнева судьбы.
А так ли уж важно знание мотивов Тома в этом году? Главное, что интересовало Альбуса, то есть встреча двух врагов, гарантирована самим пророчеством. Все остальное второстепенно. Нужно только предусмотреть, какие действия Тома могут ударить по самому Альбусу, чтобы не понести невосполнимых потерь.
Самое серьезное, что может произойти — это еще одна смерть кого-то из магглорожденных. А гибель ученика в учебном заведении, директором которого он является — это очень серьезный удар по репутации. Сразу после Хелоуина, Альбус препринял определенные меры, чтобы подстраховать детей. Пока сработала самая простая идея — отданный призракам приказ на негласную охрану учеников, не способных похвастаться наличием родственников среди волшебников.
Конечно, еще пара подобных случаев, и отсутствие смертей уже может вызвать подозрения. Кто-то даже сможет догадаться, что директор в этом замешан. Однако, судя по сообщениям лояльных членов попечительского совета, если произойдет хотя бы еще одно нападение, может быть поднят вопрос об отстранении Дамблдора от занимаемого поста.
Если Альбус позволит пройти этому предложению, то с него будет снята всякая ответственность за дальнейшие события в школе. Заодно можно будет дискредитировать своих противников и еще раз показать всему миру, что именно Дамблдор является гарантом безопасности учащихся в Хогвартсе детей.
Да, именно так и стоит поступить в дальнейшем. А пока нужно всего лишь немного подождать.
|
|
| Lord | Дата: Суббота, 22.11.2014, 23:57 | Сообщение # 10 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 8. Каникулы.
Хогвартс-экспресс мчался прочь от школы чародейства и волшебства, везя учеников навстречу самому желанному для любого школьника — каникулам. Уроки и задания были выброшены из головы, забыты, как кошмарный сон, и все студенты, независимо от факультета, делились с окружающими своими планами на предстоящие праздничные дни. Конечно, каникулы — это всегда праздник, но Рождественские каникулы — праздник вдвойне. Эх, были бы они еще немного подлиннее… как, например, летние… Но увы, нет в мире совершенства.
Эйфория от приближения свободы, до которой осталось всего несколько часов, даже отодвинула на второй план события вчерашнего дня. Сил уже не было терпеть все эти домыслы и пересуды, вроде тех, что фигурировали в услышанном в спальне разговоре ее соседок. Второкурсницы яростно спорили, пытаясь выяснить, как именно будущий Темный Лорд выбирал себе Темную Леди. Присутствие обозначенной персоны в одном с ними помещении сплетниц не волновало.
— Ну что он в ней нашел? Кругом ведь столько красивых девочек! — возмущалась юная модница, глядя в ручное зеркальце.
— А по-моему, они прекрасно друг другу подходят, — возражала собеседница. — Оба вечно лохматые…
И так до самой ночи. Под конец спор уже велся о возможной степени лохматости будущих детей.
Стоило признать, некоторые основания для подобных сплетен все-таки имелись. Близко она ни с кем в этом году не общалась, с Роном в последнее время он разговаривал не больше, чем с другими соседями и соседками по комнатам. Была еще квиддичная команда, но взаимодействие с ней велось исключительно в рамках совместных тренировок.
Анализируя свое поведение в последние месяцы, она пришла к выводу, что многие выработавшиеся за это время привычки, на которые она сама не обращала внимания, могли быть весьма однозначно истолкованы окружающими. Взять, например, манеру сидеть, расположив тела очень близко, или ходить, сцепив руки. Да и постоянные его исчезновения на весь вечер…
Но, Мерлин, какое им всем дело до чужих привычек? Нравится же кому-то сидеть, закинув ногу на ногу, или ходить со скрещенными на груди руками? Ей так удобно, и меняться ради других она не собирается!
Возможно, раньше бы он и попробовал подстроиться под окружающих. В обоих наборах воспоминаний он очень хотел понимания и признания с их стороны, и был готов для этого на многое. Однако теперь, она чувствовала себя вполне комфортно такой, какая она есть.
Все эти слухи, конечно, безумно раздражали, но лучше сосредоточиться на собственных проблемах.
Вот, например, эти разделения на два разных сознания, каждое из которых накрепко привязано к одному из тел. Это ведь очень неудобно, существовать таким способом! Понять бы, почему это происходит, и как можно вернуться к нормальному состоянию.
В прочитанных книгах ни о чем подобном не писалось. Но книги эти были из общедоступной части библиотеки Хогвартса, не содержащей ничего подобного тому фолианту, что был когда-то взят у Хагрида. Хочется верить, что предстоящий визит в Лютный позволит найти что-нибудь более полезное.
На этот поход он возлагал большие надежды. Быть может, удастся прояснить и другой вопрос, не дававший ему покоя. Все три случая, когда на одно из тел оказывалось некое воздействие, смертельное для прочих, но для него означавшее лишь потерю сил. Причем если первые два раза дело кончилось магическим истощением, то в последнем случае до подобного дело не дошло. Может быть, она становится сильнее? Постоянные тренировки способствовали развитию магических сил? Или же, дело в смертельном проклятии, точнее, в его отсутствии? Ведь в третий раз не было никакого Волдеморта, кидавшегося Авадами.
И вот она, последняя, и, пожалуй, самая значительная проблема. Волдеморт уже пытался его убить, и нет никаких гарантий, что он не захочет сделать это снова. Может ли он быть как-то связан со случившимися в этом году нападениями? Может ли он быть этим самым наследником Слизерина? Тот факт, что Волдеморт умеет говорить со змеями, еще ничего не доказывает. Но с другой стороны, ситуация в чем-то действительно напоминает прошлогоднюю — в школе опять творится какая-то чертовщина, потенциально опасная для жизни учеников, а учителя во главе с директором делают вид, что все в порядке.
В купе, запертое на все известные чары, никто не заходил и не мешал ее размышлениям. Из своих мыслей он вынырнул только когда поезд прибыл на Кингс-Кросс. Не желая толкаться среди спешащих к своим семьям детей, он покинул вагон одним из последних.
Вопрос, куда направиться, перед ней не стоял. Ехать домой не было никакого смысла. Родители, отбывшие на одну из ежегодных конференций, были уверены, что их дочь осталась на каникулы в школе. Если они вдруг вздумают неожиданно вернуться, придется долго объясняться, в том числе и на счет присутствия второго тела. Да и практиковаться в магии дома не получится.
В другом доме, если так можно выразиться, его и подавно никто не ждал, не говоря уж о такой же невозможности использовать палочки.
Так что оставался проверенный вариант — «Дырявый котел».
Пользоваться для поездки волшебным автобусом не было никакого желания. Маловероятно, что за прошедшие четыре месяца водитель решил изменить свою манеру езды. Единственная причина, из-за которой это могло произойти — полная замена прослойки между рулем и сидением.
К счастью, у нее была при себе определенная сумма в фунтах, не разменянная в свое время на монеты из драгоценных металлов. Денег было вполне достаточно, чтобы доехать до того района, где находится «Дырявый котел», на маггловском транспорте.
Договорившись об аренде комнаты, одна ее часть осталась раскладывать вещи, другим же телом, имевшим доступ к сейфу, он направился в банк. Денег на все желаемые покупки может потребоваться немало. Как и в прошлый раз, никаких осложнений с получением нужного количества денег не возникло. Отличием от прошлых посещений стал только сопровождавший его до сейфа гоблин. Работник банка провожал каждую извлеченную из хранилища монетку таким выражением внеземной тоски, словно золото забирали из его собственного кармана. Похоже, гоблины всерьез надеялись, что потенциальный наследник рода Поттер все-таки где-нибудь убьется до своего семнадцатилетия, и они с чистой совестью смогут поступить «согласно действующему договору».
Когда он вышел из «Гринготтса», время было уже совсем позднее. С исполнением намеченных на каникулы планов стоило подождать до завтра.
* * *
Она как-то совсем позабыла о своих намерениях испытать действие Оборотного зелья перед тем, как отправляться в Лютный проулок. Сделать это в Хогвартсе было бы лучше: если что-то пойдет не так, есть мадам Помфри, которая уже давно привыкла исправлять многочисленные последствия неудачных чар, не допытываясь до лишних подробностей.
Отложить проверку до возврата в школу? А поход по магазинам Лютного, соответственно, до следующих каникул? Но она была совершенно уверена в правильности приготовления, цвет и запах разлитой по флаконам субстанции точь-в-точь совпадал с описанием из «Сильнодействующих зелий». Да и не терпелось испытать в деле столь сложное зелье, сваренное собственноручно, без какой-либо посторонней помощи.
Требовался заключительный компонент — частицы тех людей, в которых он хотел превратиться. Проще всего, пожалуй, было использовать волосы. Поход по парикмахерским Лондона позволил раздобыть более чем достаточный запас различных образцов. А мантия-невидимка позволила не вызывать каких-либо вопросов своим странным поведением.
Тщательно заперев дверь, наложив заглушающие чары, он осмотрел свои запасы оборотного зелья. После того, как еще в Хогвартсе содержимое котла было разлито по флаконам, получилось четыре десятка порций. Более чем достаточно. Что ж, пора приступать. Откупорив один из сосудов, он взял волосок из кучки, помеченной как «мужские», и бросил его в жидкость. Зашипев, зелье сменило свой цвет, как и было сказано в рецепте приготовления.
Ощущения были под стать вкусу. Да и при взгляде со стороны зрелище было не очень приятным. Может быть, режиссеры некоторых дешевых ужастиков случайно стали свидетелями принятия оборотного зелья?
В целом, опыт можно было признать удачным. Оборотное зелье действовало ровно час, превратив на это время одно из тел в мужчину лет тридцати-сорока, чем-то напоминающего дядю Вернона. Сдутого дядю Вернона. Вот только одежда двенадцатилетнего ребенка была ему маловата.
Весь день был посвящен попыткам научиться подгонять одежду по размеру. Если сравнивать со школьными занятиями по трансфигурации, то в чем-то это было проще, в чем-то — сложнее. С одной стороны, не нужно было вносить существенных изменений в природу объекта. Ткань оставалась тканью, мантия оставалась мантией. С другой стороны, на уроках они работали с предметами гораздо меньших размеров, да и особых требований к форме пуговиц, полученных из жуков, не предъявлялось. А одежда должна быть удобной.
Результатом бесчеловечных экспериментов над предметами гардероба стала пара мантий типа «халат с глубоким капюшоном» неопределенно-темного цвета. Их ширина позволяла завернуть в них почти любого взрослого человека и, если сильно не приглядываться, одетый таким образом человек смотрелся вполне достойно.
Вот только одних лишь мантий для прогулок в конце декабря будет маловато. Остаток дня ушел на «изготовление» всех прочих необходимых вещей.
Утром, после завтрака она поднялась в свою комнату и начала последние приготовления перед визитом в переулок с сомнительной репутацией. Оборотное зелье действует ровно час, нужно взять с собой три-четыре порции на тело, чтобы точно хватило на все время посещения. Заранее раздевшись, чтобы не лишиться еще двух комплектов одежды, он принял зелье и, дождавшись окончания превращения, надел заготовленные вещи. Можно было идти… Стоп, а не вызовут ли вопросов двое спустившихся вниз неизвестных людей?
Мантия-невидимка, легко укрывавшая пару детей, для двух взрослых была явно мала. Кое-как накрыться еще было можно, но нормально двигаться уже не получалось. Впрочем, чтобы просто покинуть «Дырявый котел», должно хватить.
* * *
Джонас считал себя заслуженным старожилом Лютного проулка. И считал, надо сказать, небезосновательно. Война с Темным Лордом, смена власти в министерстве, периодические аврорские рейды, постоянные внутренние конфликты — все это приходило и уходило, а Джонас оставался.
Во многом это было обусловлено тем, что Джонас превосходно умел вести себя тихо, не связываясь с какой-либо группировкой. Он промышлял по мелочи, не попадая в зону внимания хоть сколь-нибудь влиятельных лиц, не лез в чужие разборки и вообще никак не отсвечивал. Один из редких подельников, из числа тех, что не гнушались вести дела в маггловской части Лондона, называл его «неуловимым Джо». Прозвище Джонасу понравилось, хоть подельник и посмеивался ехидно при каждом упоминании. Вот только где сейчас этот неудачник, чье имя никто теперь и не вспомнит? А Неуловимый Джо по-прежнему жив-здоров и все также неуловим.
Парочку чужаков Джо заприметил почти сразу. Если бы его спросили, по каким признакам он смог сходу определить, что зашедшие в Лютный не относятся к числу завсегдатаев — он бы вряд ли смог ответить. Но наметанный глаз легко подмечал незаметные прочим детали, которые прямо-таки кричали о том, что эта пара если и заходит сюда, то очень редко. Судя по походке и манерам поведения — вчерашние школьники, запугать таких — раз плюнуть.
Джонас задумался. Владельцы лавок очень не любили, когда их лишали клиентов, тем более постоянных. Но постоянными клиентами эти двое всяко не являются, и если дать им совершить покупки, никто по ним горевать не будет. Наличности при себе, у них конечно будет поменьше, но если бы Джо был настолько жадным — давно бы пустили на ингредиенты.
Джо терпеливо ждал. Это место, узенький проход между двумя домами, он облюбовал давно. Выходя из Лютного, мимо никак не пройдешь, и рядом нет никого, кого происходящее может зантересовать.
Через пару часов показалась уже знакомая парочка. Джо пошел навстречу, и начал обычный в таких случаях подкат.
— Сделайте пожертвование в фонд помощи жертвам Сами-Знаете-Кого! — ухмылялся Джо, уже предвкушая приличный куш.
Ответом ему стали два слова. Два страшных слова, известных любому.
Зеленый луч ударил в мостовую прямо перед ним, брызнувшая каменная крошка больно ударила по ногам, несколько острых осколков впились в голени.
Направленная в землю палочка медленно поднялась вверх, присоединяясь к той, что уже указывала на самого Джо.
— Считаю до трех, — два голоса прозвучали в унисон.
Джонас покрылся холодным потом. Длинные черные балахоны… Скрытые капюшонами лица… Готовность кидаться Непростительными по малейшему поводу… Неадекватная реакция на упоминание Темного Лорда… Как он сразу не сообразил?!
Джо так и не смог понять, убежал он или все-таки аппарировал, что не всегда у него получалось. Эти недобитки изредка захаживали в Лютный, и вели там себя как дома. Но что б вот так, средь бела дня, выряжаться в свою старую форму… видимо, сегодняшние визитеры были совсем… того. Говорят, у Того-Кого-Нельзя-Называть полно таких было.
* * *
Не слишком ли это было круто, угрожать смертельным проклятием горе-грабителю? Тот ведь даже палочку не достал. Хотя, все прочитанные книги по социальному взаимодействию в один голос уверяли, что подобные личности сразу теряются, увидев, что «жертва» способна дать отпор. Банда Дадли, пару раз пытавшаяся откусить больше, чем способна проглотить, в чем-то это подтверждала.
Если не считать данного эпизода, то все прошло замечательно. Владельцы посещенных магазинов, если и удивлялись своим посетителям, то никак этого не показывали. Вообще, по сути, от своих коллег в Косом переулке местные продавцы отличались слабо. Стоило им удостовериться в платежеспособности своего клиента, и они с радостью готовы были дать совет, на что лучше потратить деньги.
В одном из магазинов обнаружилась еще одна книга Олафа МакНеллиса, на сей раз, посвященная чарам. «Замудренейшие Замысловатые Заклятия» обошлись как два комплекта учебников для второго курса. Покупать еще книги, пожалуй, пока не стоило. И дело было не только в деньгах. Сначала нужно разобраться с содержимым уже приобретенного фолианта. Если он окажется хоть немного похожим на тот, что хранится у Хагрида — читать его можно будет очень долго, найдя немало интересного… если, конечно, знаешь, что искать.
Вторая и последняя покупка была обусловлена тем, что столь интересная книга была запрещена министерством, а значит, владение подобной литературой следовало держать в тайне. Результатом стало приобретение чемодана, внешне совершенно неотличимого от тех, что продавались в Косом переулке, но содержащего потайное отделение, найти и открыть которое мог только владелец.
* * *
Вступление «Замудренейших Замысловатых Заклятий» было во многом похоже на то, что было написано в другом творении того же автора. Главное отличие было, конечно же, в тематике, которой посвящалась книга.
«За все время существования магии было создано воистину немыслимое число разнообразных заклинаний. Пожалуй, не существует действий, для совершения которых еще не придумано подходящих чар. Вот только многие волшебники и ведьмы порой совершенно не задумываются, что именно они делают и как. Многие даже не обращают внимания на окружающие их чудеса. Вот ты например, мой читатель, задумался ли о том, какая магия была использована при создании книги, которую ты держишь сейчас в руках? Я искренне надеюсь, что ты, как и я, видишь магию как причудливую смесь искусства и науки, что ты — не один из той толпы ремесленников, способных лишь бездумно использовать и воспроизводить уже известное.
Эта книга способна помочь тому, кто действительно пытается понять имеющийся у него дар, тому, кто способен привнести что-то новое, или пролить новый свет на уже известное старое.
Изначально, я планировал посвятить эту книгу строго заклинаниям и только им, но вскоре осознал, что эта тема слишком плотно переплетается со многими разделами магии, чтобы ее можно было безболезненно от них отделить. Поэтому, при рассмотрении многих заклятий, могут быть затронуты самые разнообразные аспекты современного волшебства. Ведь, выбирая заклятия, которые будут освещены в этой книге, я старался сосредоточиться именно на замудренейших и замысловатейших. Никаких «Люмосов» и «Инсендио»! Их действие просто и прямолинейно, ничего интересного в них нет. Если ты о них не знаешь, эта книга тебе не поможет. Тебе вообще ничего уже не поможет».
Работа с книгой шла трудно. Как и в случае «Наитаинственнейшей Невероятной Нечисти» приходилось подолгу искать правильные формулировки задаваемых вопросов, чтобы получить необходимый ответ. К концу каникул было исписано немало пергамента, но каких-то конкретных выводов сделать не удавалось.
Она искренне не понимала, почему у нее ничего не получается. Почему он никак не может найти ответ ни на один из волновавших его вопросов? Ведь когда он искал информацию по церберу, разобраться удалось достаточно быстро. Почему же не получается теперь?
Вот оно, ключевое слово — «теперь». Тогда она работала над проблемой как две независимые личности. У каждой из них была своя точка зрения, свое восприятие прочитанного. Оба сознания хорошо дополняли друг друга и работали весьма плодотворно.
Может быть, стоит попробовать снова разделить личность? Похоже, в подобном состоянии есть и свои преимущества.
Вот только как это сделать? Надо вспоминать, при каких обстоятельствах она разделялась раньше. Первый раз был во время Дуэльного клуба, после того, как пришло осознание умения говорить со змеями. Второй раз при обнаружении жертв нападения, когда пришло воспоминание о собственной мнимой смерти.
Оба раза он испытывал сильные эмоции. Попробовать воспроизвести это состояние? Вот в нее летит зеленый луч, вот он смотрит на упавшее тело…
* * *
— Знаешь, Гарри, — первой начала разговор Гермиона, — я, пожалуй, сейчас уже ничему не удивлюсь. Даже если вдруг выяснится, что все те слухи, что про нас насочиняли, являются правдой.
Мальчик молчал. А что тут можно было сказать? Очередное слияние, за неимением лучшего термина, длилось почти две недели!
— И сколько бы я… мы так ходили, если бы не попытались… разделиться? — словно угадав его мысли, спросила девочка.
А почему, собственно, словно? Сейчас между ними не было такой связи, какая раньше возникала на некоторое время, когда они знали мысли и чувства друг друга. Но в тоже время, он каким-то образом ощущал присутствие рядом Гермионы, даже если закрывал глаза. Знал он и о том, что девочка сейчас немного напугана произошедшим, и очень хочет в нем разобраться.
«Интересно, а она…»
— Да, я тоже догадываюсь, о чем ты думаешь.
— Хм, а давай попробуем сосредоточиться на этом… да, вот так…
А он был прав: две личности снова слились в одну. Интересно, у нее получится повторить обратное?
— Гарри, — жалобно попросила девочка, — давай пока не будем больше так делать.
— Хорошо. Вот только ты понимаешь, что мы потом опять будем смеяться над подобными высказываниями?
— Вот это-то меня больше всего и пугает. Помнишь, я говорила, что больше всего боюсь забыть, кто я есть? А что, если однажды мы проснемся, и просто… просто перестанем существовать, как личности? Что, если мы решим, что лучше так и остаться, непонятным чем-то с одним сознанием и двумя телами?
Гари отчетливо почувствовал ее страх. Обняв девочку, он попытался передать ей немного спокойствия и уверенности, как тогда, когда он разбился на квиддичном поле.
— Гермиона, ничего такого не произойдет, я уверен. Ведь смогли же мы понять сейчас, что единый разум — это не всегда хорошо. Нам нужно только научиться контролировать то, что с нами происходит.
— И ты согласен провести так всю жизнь? — спросила девочка, прижавшись к своему другу.
— Если мы не решим определенные проблемы, то «вся жизнь» — это не так уж и долго.
— Умеешь же ты успокоить… Но ты прав, давай вернемся к насущным вопросам. Вот что мы успели сделать за эти каникулы?
— Как и собирались, посетили Лютный и купили там книгу… Едва не убив при этом местного обитателя… смертельным проклятием.
— А не надо было нас так пугать! Ну а как не дать обнаружить примененные заклинания при проверке палочки, мы все-таки нашли.
Как оказалось, у «Приор Инкантато» было очень простое ограничение: количество чар, следы которых можно было вытянуть из палочки, зависело от силы волшебника, исполняющего это заклинание. И два-три десятка отвлекающих заклятий уже не позволяли выяснить, какое волшебство было сотворено до этого. Фактически, данную проверку имело смысл делать только по горячим следам.
— А вот работа c книгой МакНеллиса явно не задалась.
Гермиона обвела взглядом захламленную исписанным пергаментом комнату.
— Гарри, разобраться с этими записями мы не успеем. Сейчас уже вечер, а завтра мы возвращаемся в Хогвартс.
— Возьмем их с собой и продолжим работу в школе.
— Гарри, они просто не влезут в имеющийся у нас тайник. А везти их с собой открыто… Учитывая, что там выписки из запрещенной книги… — девочка закусила губу и, вздохнув, приняла тяжелое решение. — Эти записи придется уничтожить, и сделать новые уже в школе.
— А почему мы не подумали о подобной проблеме, везя с собой запасы Оборотного Зелья? Насколько я помню, тоже не самая разрешенная к свободному хранению вещь!
— Хороший вопрос… Просто не подумали и все. Но это не повод рисковать снова!
Плоды многодневных трудов были упакованы в старый чемодан, замененный на тот, что был куплен в Лютном. После небольшого спора, хранение запрещенной книги взяла на себя Гермиона. К источникам ценных знаний девочка по-прежнему относилась весьма ревностно.
Прежний же ее чемодан, полный записей, скопированных из «Замудренейших Замысловатых Заклятий», был сожжен огнем двух палочек.
Одежду, сделанную специально для прогулки в Лютный, решено было взять с собой.
— Оборотного у нас еще много, так что оставим на всякий случай.
Оставшиеся сборы к завтрашнему отъезду не заняли много времени. Уже готовясь ко сну, друзья осознали одну небольшую проблему, о которой они как-то совсем не задумывались.
Приехав в «Дырявый котел» единой личностью, они сняли ровно одну комнату.
— И ведь сдали же нам ее одну на двоих! Только не говори мне, что демонстрации лба Мальчика-Который-Выжил опять оказалось достаточно, чтобы снять любые вопросы!
Хорошо хоть они догадались взять двухместный номер с двумя кроватями.
|
|
| Lord | Дата: Суббота, 22.11.2014, 23:58 | Сообщение # 11 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 9. Головокружение от успехов.
Рональд Уизли маялся бездельем. Ну кто бы мог подумать, что на каникулах в Хогвартсе может быть настолько скучно и неинтересно? Казалось бы, есть все, о чем можно только мечтать: не надо рано вставать и ходить на занятия, нет рядом никого, кто заставлял бы заниматься уборкой и мытьем посуды, весь день делай, что хочешь.
Можно пойти на улицу и покидаться снежками. Можно остаться в гостиной и сыграть в плюй-камни, шахматы или еще во что-нибудь. Можно походить по замку, поискать что-нибудь интересное. Можно… да все можно! Каникулы же!
Вот только одно «но».
Не с кем.
Из всего Гриффиндора не уехали домой только он сам, да близнецы с Джинни. Последнюю можно не считать. Она же девчонка! И, вдобавок, младшая сестра, которая-то и дома успевала надоесть. С ней не повеселиться.
Фред с Джорджем занимались какими-то своими непонятными делами, рассказывать о которых младшему брату не спешили. Они, конечно, показывали свои новые изобретения, но только один раз. Все остальное время они постоянно где-то пропадали и Рона с собой не брали. Прямо как Гарри с Гермионой…
Нет, они, конечно, не были против его компании, но и специально приглашать его в последнее время не торопились. Да и самому Рону занятия его друзей казались скучными и бессмысленными. Ну зачем столько заниматься, тем более, в начале семестра, когда до экзаменов еще куча времени? В прошлом году, он сильно не утруждался и вполне успешно все сдал.
В понимании Рона «успешно сдать экзамены» означало не получить ни одного «Тролля».
Правда, в конце того года, когда с ними никто не хотел разговаривать, ничего не оставалось, кроме как готовиться к экзаменам. Но, как оказалось, смысла в этой подготовке почти и не было! Гермиона заставила их тогда перерыть гору лишних книг, а учителя в итоге спрашивали только то, что они проходили на уроках.
В общем, на счет экзаменов Рон уже все прекрасно рассчитал. Ему вполне хватит последней недели, чтобы все повторить. А до этого можно сильно не напрягаться, и заниматься чем-нибудь более веселым.
Ладно бы их учили чему-то интересному. Но на всех уроках заставляют делать какую-то ерунду!
Вот кому и зачем может понадобиться превращать спички в иголки или мышь в табакерку? Для чего это все? Какой вообще прок в трансфигурации, в выполнении всех эти сложных и бесполезных заданий? Вот если бы им показали, как превращаться в животных — это было бы круто. А так… скука…
Или вот гербология. Копаться в земле и возиться со всеми этими сорняками Рон не собирался и не собирается.
Астрономия. Тоже самое. Да кому это надо?
История магии. Дальше.
Зелья? Да будь его воля, он бы вообще к подземельям не приближался! К логову этого… этого… гада! Только и может, что постоянно балы снимать. Да и вообще, варить зелья — этим ведьмы должны заниматься…
Вот на чарах бывало весело. У Флитвика они иногда выучивали действительно нужные заклинания. Как он тогда этого тролля, его же дубиной! Он теперь с какими угодно троллями справится, да и не только с ними! Волшебнику тоже не поздоровится, если его огреть чем-нибудь тяжелым, поднятым с помощью чар левитации.
Мальчик надеялся, что в этом году будет также круто и весело, как было и в предыдущем. Он сразу знал, что нужно подружиться с Гарри Поттером, чтобы принимать участие во всех его приключениях и получить свою порцию славы. Когда именно благодаря им Грифииндор выиграл соревнование между факультетами, даже Перси поздравил его! Чего уж говорить об остальных родственниках. Он всем показал, что он не хуже прочих своих братьев, и тоже кое на что способен!
И, кстати, именно поход в Запретный коридор окончательно убедил Рона в бесполезности школьных занятий. Они ведь и так смогли преодолеть все препятствия, сделанные их учителями, и никаких особых знаний им не понадобилось!
В первой комнате были посаженные профессором Спраут Дьявольские Силки. Ну да, не вылазившая из своих книг Гермиона сказала, что они боятся огня, и отпугнула их своим синим пламенем. Но ведь если так подумать… любые растения должны бояться огня, и никаких специальных познаний в гербологии не требуется, чтобы сжечь их! «Инсендио» Рон выучил, ведь уметь что-нибудь поджечь — это клево. Так что встречи еще с одним хищным цветком он не боялся.
Для летающих ключей и вовсе не понадобилось никаких заклинаний. Гарри, лучший летун во всей школе, поймал нужный ключ в два счета.
Дальше, Рон смог показать себя во всей красе. Какая красивая комбинация в итоге получилась! Поставить мат, пожертвовав одной из фигур — такие трюки он обожал. Плохо только, жертвовать пришлось собой, и пропустить окончание приключения. Но ничего, как и любой шахматист, он прекрасно умеет учиться на мелких промахах. В следующий раз нужно просто взять фигуру посильнее…
Ведь стоило только оставить друзей одних, и они в итоге надолго попали в больничное крыло! Рон не знал точно, что там с ними произошло, но был уверен — он бы не дал их в обиду. Он смог справиться со здоровенным троллем, и легко победил бы этого заику Квиррелла! Гарри с Гермионой снова отвлекли бы противника, а сам Рон нанес бы ему сокрушительный удар.
Вообще, он был просто невероятно удивлен, узнав от Дамблдора, что во всем виноват был не Снейп, а преподаватель ЗОТИ. Было даже немного обидно. Ведь если бы они избавились именно от сальноволосого, вся школа чтила бы их, как великих героев! Ну, кроме Слизерина… но кого волнует мнение этих змей?
Рон ждал приключений и в новом учебном году. Еще один подвиг, и все увидят, что он не просто достоин своих братьев, а гораздо, гораздо круче их! Может быть, даже учителя поймут, что такому герою не нужно заниматься всякой занудной чушью, и не будут так сильно на него наседать.
Когда во время Хелоуина случилось нападение на кошку Филча, и появилась эта надпись про Тайную Комнату, Рон ликовал. Вот оно! Снова начали происходить какие-то загадочные события и снова начинаются приключения! Друзья прекратят страдать ерундой и начнут расследовать это происшествие. Они найдут эту Тайную Комнату, побьют засевшего там наследника и снова выиграют кубок школы. От открывающихся перспектив захватывало дух.
Каким же разочарованием было узнать, что его друзья не придали произошедшему должного значения.
— Рон, это чья-то дурацкая шутка. Мы же прочитали легенду о Тайной Комнате. Неужели ты думаешь, что если кто-то ее вскроет и выпустит оттуда этот самый ужас, то первым делом пойдет сводить счеты с несчастной кошкой завхоза? — последние слова Гермиона произнесла весьма громко.
Находящиеся рядом ученики, до этого вовсю обсуждавшие Тайную Комнату и возможную личность наследника, замолчали, услышав последнее заявление девочки. Впрочем, согласие с ним означало, что ничего особенно интересного не произошло, и никаких новых сплетен не придумать. А это было слишком скучно. Разговоры начались вновь.
Попытки Рона оторвать друзей от их книжек, чтобы заняться более интересными вещами, например, последить за Малфоем, который точно был виноват, успехом не увенчались.
Похоже, Гермиона заразила Гарри ботанизмом гораздо сильнее, чем предполагал Рон. Вот как чувствовал, что нельзя было оставлять их летом без присмотра! Пока они находились в больничном крыле, девочка явно решила воспользоваться беспомощным состоянием его друга, чтобы основательно промыть ему мозги. И вот результат — постоянно ходят вместе, как приклеенные, и вечно где-то пропадают по вечерам. На уроках, Гарри даже стал постоянно садиться вместе с Гермионой, а не с ним. Ну как так может быть, чтобы мальчик предпочел компанию девчонки?
Когда перед самыми каникулами, произошло нападение на одного из хафлпаффцев и Почти Безголового Ника, Рон не знал, что ему и думать. Он очень надеялся, что его друзья наконец-то придут в чувство и начнут заниматься делом. Даже Гермиона должна признать, что происходит что-то непонятное, что-то загадочное, что-то, что нужно расследовать.
Но Рона сильно смущали начавшие ходить по школе слухи, что к нападениям причастны сами Гарри и Гермиона. Ведь именно их застали прямо на месте преступления. Да и случившееся накануне, когда прямо во время Дуэльного Клуба, Гарри Поттер продемонстрировал владение парселтангом, языком змей, тоже говорило не в пользу Мальчика-Который-Выжил.
Рон пытался понять, как ему относиться к подобным заявлениям. В самом деле, только темная магия позволяла общаться с такими противными существами, как змеи, хуже которых были только пауки. И если бы Гарри оказался бы… паукоустом, то Рон не сомневался бы в своих выводах, что от такого «друга» нужно держаться подальше…
Хотя, если бы Гарри Поттер действительно был бы черным магом, Распределяющая Шляпа конечно же отправила бы его на Слизерин, в компанию к Малфою. Но Гарри — гриффиндорец, а значит, не может быть таким же, как эти подлые змеи.
Рон размышлял над этим все каникулы. Его мозг долго и упорно пытался снять возникшее противоречие. Гарри на Гриффиндоре. Гриффиндорцы отважны и благородны, они не могут быть плохими. Но Гарри — змееуст.
Но на Гриффиндоре.
Но змееуст.
Но на Гриффиндоре.
Внезапно, за пару дней до начала нового семестра, его осенило. Ну конечно, как он сразу не догадался! Это же так очевидно! Если Гарри не мог совершить ничего плохого, но при этом почему то демонстрирует подозрительные умения, то это значит… Это значит, что его заколдовали! Может быть, даже сам наследник Слизерина!
Рон вспомнил, отец пару раз упоминал одно очень нехорошее заклинание. Как там его… «Империус»! Точно, кто-то наложил на его друга «Империус» и заставляет делать что-то плохое! Это объясняет и его странное поведение, и нежелание общаться с лучшим другом.
Интересно, а как в этом замешана Гермиона? Может быть, она действительно дочь одного из слуг Того-Кого-Нельзя-Называть, и действует заодно с наследником Слизерина?
Хотя вряд ли. В конце концов, она тоже гриффиндорка, а значит, тоже жертва неизвестного, как и Гарри. Наследник заколдовал их обоих и заставил себе помогать. Вот они и пропадают где-то по вечерам, выполняя приказы черного мага.
Похоже, Рону нужно брать дело в свои руки. Необходимо найти способ помочь друзьям. Но как это сделать?
Скука Рона, наконец, завершилась. Оставшееся от каникул время он потратил на разработку плана. Теперь он знал, что ему нужно делать. Он будет следить за своими попавшими в беду друзьями, и когда они приведут его к наследнику Слизерина, Рон вступит с ним в бой, спасет своих друзей и всю школу. И все увидят, что он не просто друг Гарри Поттера, а сам по себе великий герой!
Его друзья, конечно же, будут перед ним извиняться, что забыли и бросили его, и Рон, конечно же, великодушно их простит, как и положено настоящему гриффиндорцу. А еще они поймут, что без него ни на что не способны. А то его даже не поблагодарили за блестяще проведенную шахматную партию в запретном коридоре. Вот что бы они в тот раз без него делали?
Интересно, какое прозвище придумают ему после победы над тем, кто во всем виноват в этом году? Мальчик-Который-Победил-Наследника-Слизерина? Мальчик-Который-Спас-Мальчика-Который-Выжил? Мальчик-Который-Победил-Наследника-Слизерина-И-Спас-Мальчика-Который-Выжил-И-Девочку-Которая-Всех-Достает?
За этими приятными мечтами и прошел последний вечер каникул.
* * *
Начало дня, когда нужно было возвращаться в Хогвартс, было ничем не примечательным. Вернее, это утро бы не представляло собой ничего особенного для любого человека, оказавшегося на месте Гарри и Гермионы. Сами же друзья, проснувшись, быстро поняли, что произошло кое-что необычное.
Они проснулись по отдельности. Впервые за последние две недели.
— Знаешь, Гарри, с одной стороны, это хорошо. Может быть, мы научились контролировать… то, что с нами происходит, чем бы это не было… Но с другой стороны…
— …Еще не вечер, — закончил ее мысль мальчик.
Имевшееся вчера смутное чувство присутствия иного сознания сегодня было вполне отчетливым. Дети ясно ощущали эмоции друг друга, и, при некоторой концентрации, улавливали чужие мысли и образы.
— Гермиона, я бы не сказал, что слово «чужие» тут подходит. Скорее…даже не знаю, как точно выразиться… соседние, что ли…
— Пожалуй, ты прав. Твое восприятие окружающего у меня тоже просто язык не поворачивается назвать «чужой» точкой зрения.
Некоторое время друзья сидели молча, пытаясь разобраться со своим отношением к ситуации.
— Как ты думаешь, какие еще сюрпризы могут нас поджидать? — озвучил Гарри наиболее волновавший их обоих вопрос.
— Честно говоря, боюсь предполагать. Я очень надеюсь, что в нашей новой книге мы найдем хоть что-нибудь насчет нашего состояния.
— Кстати, насчет книги… Тебе не кажется, что мы вчера слишком поспешили с уничтожением записей? Можно ведь было что-то придумать.
Гарри отчетливо ощутил сожаление и раскаяние своей подруги. Мальчик и сам теперь испытывал похожие эмоции. Сейчас, при зрелом размышлении, он понимал, что были возможности если и не провозить с собой в школу выписки из запрещенной книги, то, по крайней мере, сохранить их, надежно укрыв от посторонних глаз.
Да и вообще, даже если бы кто-то и прочел эти записи, как бы он определил, откуда они были скопированы? Ведь имевшаяся у них книга не была книгой в обычном понимании этого слова! Ее содержание каждый раз менялось в зависимости от заданного вопроса и, чтобы узнать, что источником этих выписок были именно «Замудренейшие Замысловатые Заклятия», необходимо было перед этим не просто прочитать этот фолиант, но и задать ему точно такой же вопрос, с точно такой же формулировкой.
— Спишем это на наше эмоциональное состояние, не позволившее адекватно оценить ситуацию, — подвела итог совместным размышлениям Гермиона.
* * *
Надежде на то, что за время каникул ученики Хогвартса забудут о случившихся перед отъездом событиях, не оправдались. Да, Гарри и Гермиона перестали быть самой главной темой всех происходящих в замке разговоров, но полностью исчезнуть из списка обсуждаемых тем они не смогли.
Где бы они не находились, они неизменно оказывались в центре внимания. В коридорах их окружали опасливые шепотки. На уроках на них подозрительно косились. При их появлении в Большом Зале на пару мгновений стихали все разговоры.
— Гарри, ну как они могут быть такими идиотами? — в сердцах воскликнула Гермиона, когда они, наконец, смогли пробраться в свое тайное убежище одним из вечеров в конце января.
Из-за повышенного внимания к их персонам, друзьям было порой весьма проблематично найти укромный уголок, где можно было спокойно накрыться мантией-невидимкой без боязни вызвать новый виток сплетен об имеющихся у них «замыслах».
— Неужели они не понимают, — продолжала возмущаться девочка, — что если бы мы на самом деле затевали что-то нехорошее, то своим поведением они рискуют навлечь на себя еще больший гнев с нашей стороны?
— А я вот не понимаю другого. В школе произошло нападение на ученика, который до сих пор находится в больничном крыле…
— … И никто всерьез не пытался расследовать это происшествие? — уже привычно закончила мысль мальчика подруга.
За прошедшее время дети успели свыкнуться и смириться со своим состоянием. Случавшееся время от времени слияние разумов они теперь воспринимали как данность. Единая личность, которой они становились, тоже перестала воспринимать «раздельное» существование непрактичным и через некоторое время расщеплялась на независимые сознания по собственному желанию.
Независимость эта, в прочем, была в определенной степени условной. Даже в «разделенном» состоянии они улавливали друг у друга обрывки мыслей и эмоций. Однако, сложившаяся ситуация воспринималась теперь как нечто само собой разумеющееся. Гарри, проживший значительную часть своей жизни бок о бок с нелюбившими его родственниками, не представлял теперь, как раньше он мог обходиться без этого чувства незримого присутствия. Он знал, что рядом есть кто-то, для кого он не чужой. Та, что всегда будет рядом с ним и не покинет его ни при каких обстоятельствах. И еще он знал, что Гермиона, связанная с ним этой непонятной связью, чувствует тоже самое.
Друзья теперь постоянно практиковали объединение разумов для работы на уроках и выполнения домашних заданий. После очередного совещания, друзья решили, что раз уж они никак не могут воспрепятствовать происходящему с ними, то зачем излишние волнения и переживания? Тем более, что с каждым днем их состояние казалось им все более и более естественным.
— Знаешь, Гарри, — вырвал мальчика из раздумий голос Гермионы, — мне кажется, в волшебном мире вообще многим вещам придается гораздо меньшее значение, чем у магглов.
— Ты об этих нападениях?
— Именно. И не только о них. Посуди сам: нападение на тебя во время матча по квиддичу тоже не вызвало особого волнения окружающих… а оно уже не первое, между прочим!
— Мы же вроде как пришли к выводу, что у Дамблдора было «все по плану».
— Это у него было «все по плану». А другие учителя? А ученики? Пусть многое для них и осталось неизвестным, но уж на квиддич-то ходит почти вся школа! Они же все видели, что происходило что-то незапланированное! А в итоге, всех больше интересовал результат матча, а не попытка убийства игрока… а точнее, как раз таки убийство…
— Мне кажется, что дело именно в этом, — высказал Гарри свое мнение на этот счет.
— В том, что никто в итоге не умер?
— Да. Ведь смотри, что получается: судя по навыкам мадам Помфри, волшебная медицина способна вылечить все, кроме самой смерти…
— Точно! — поняла его мысль Гермиона, — Раз в результате никто не умер, то чего волноваться? Ведь все остальное поправимо…
Девочка ненадолго призадумалась, а потом продолжила.
— Вот только даже чья-то смерть необязательно их расшевелит.
— Квиррелл? — уточнил он.
— Именно. У магглов полицейские всю душу из нас бы вынули, как из единственных свидетелей его гибели. А тут… что-то я не слышала, чтобы произошедшее привлекло внимание компетентных органов. Ну умер человек и умер, с кем не бывает?…
— Ну, кое-кто все же созрел для попытки проведения «расследования», — усмехнулся Гарри.
— Вот только он не придумал ничего лучше, как попытаться за нами проследить! Мы ведь звали его учиться вместе, и он должен помнить, что по вечерам мы заняты именно учебой!
— Ага, как же. Мы ведь «Темный Лорд» и «Темная Леди». Вот он и решил последить за нами… как в свое время настаивал следить за Малфоем.
Гермиона вздохнула. Больше всего ее раздражал даже не сам факт попыток наблюдения со стороны бывшего (а в этом уже не было никаких сомнений) друга, а то, как бездарно эти попытки исполнялись. Наружное наблюдение без использования хоть каких-нибудь маскирующих чар — вот и все, на что хватило фантазии Рона. Рыжий, похоже, даже позабыл о наличии у Гарри мантии-невидимки, одной которой уже было достаточно, чтобы подобная «слежка» была бесполезна.
— Ладно, давай вернемся к нашему «исследованию», — Гермиона достала из потайного отделения их заветную книгу.
Как оказалось, даже у автора этого фолианта не было однозначного ответа на вопрос, как же действует смертельное проклятие. Да, хоть «Авада Кедавра» была известна волшебникам уже давно, и, казалось бы, ее действие было совершенно простым и однозначным — мгновенная смерть любого живого существа, Олаф МакНеллис, все же, включил ее в свой трактат.
Хотя результат использования смертельного проклятия был понятен и очевиден, кое-что в этом заклинании оставалось неизвестным и по сей день. То, как именно «Авада Кедавра» убивала свою жертву. Главной проблемой в выяснении механизма ее работы был тот простой факт, что никто из «испытавших» смертельное проклятие уже не мог ни о чем рассказать.
Книга приводила несколько наиболее популярных теорий, и автор давал свой комментарий к каждой из них.
Гарри и Гермиона, имевшие сомнительное счастье лично ощутить последствия данного заклинания, склонялись к следующей гипотезе.
«Авада Кедавра», каким-то неведомым образом (тут даже имеющаяся у них книга не смогла дать хоть какой-то ответ) просто и безыскусно отделала от телесной оболочки «личностно-информационную сущность, в просторечии именуемую «душой», хоть этот термин и не совсем корректен». При этом, данный процесс, вдобавок, вызывал полное прекращение жизнедеятельности организма жертвы без нанесения ей каких-либо травм.
Заклинание начинало свое действие, когда на пути луча оказывалось какое-либо препятствие. Оно пыталось найти поблизости что-нибудь живое, чтобы исполнить свое прямое предназначение. Если это не удавалось, то вложенная в заклятие сила просто хаотично выплескивалась в окружающее пространство. Это объясняло, почему любые неодушевленные предметы смертельное проклятие просто разрушает, но при этом, при попадании в человека, никак не повреждает надетую на него одежду.
А вот каким образом можно остаться в живых после попадания смертельного проклятия, они так и не смогли узнать. Как бы друзья ни пытались сформулировать свой вопрос, книга неизменно отвечала, что подобные случаи среди волшебников неизвестны.
— Гарри, — задумчиво обратилась к нему Гермиона, сортируя по порядку и складывая в аккуратную стопочку сделанные записи, — а ты обратил внимание на эту формулировку: «среди волшебников»? А что, если автор намекает на…
— Магических животных?
— ПУШОК! — синхронно воскликнули друзья.
А ведь и правда, написанное в книге Хагрида воздействие «Авады Кедавры» на цербера в чем-то напоминало то, что случилось с ними.
— Авада «отключает» одну из его голов…
— Но она вскоре «просыпается»…
— Точнее, воскресает…
— Так же, как и я…
— Но это значит…
— Интересно, — совершенно спокойным голосом, ни к кому не обращаясь, отрешенно сказала Гермиона, — сколько личностей у цербера?
— Что-то мне подсказывает, — так же отрешенно произнес он, — что спрашивать трехголовую собаку о подобном никто еще не догадывался.
— И вряд ли кто-то поинтересовался, что именно она ощущает после попадания Авады.
— Может, и хотели бы поинтересоваться, — чуть пожав плечами, заметил он. — Но цербер точно был не в настроении отвечать на вопросы после подобного эксперимента.
— Знаешь, Гарри, нам стоит снова попросить у Хагрида его книгу и задать ей несколько новых вопросов. Может быть, мы все же сможем подтвердить некоторые догадки.
— Хм, время до отбоя еще есть, можно сходить к нему прямо сейчас.
Друзья покинули свой скрытый кабинет, и в одном из пустых классов сняли мантию-невидимку и развеяли маскирующие чары. Они шли в гости к Хагриду, какой смысл разводить секретность?
Лесничий, казалось, всегда был рад помочь и безо всяких вопросов вручил им творение МакНеллиса, «этого великого человека». Хагрид искренне умилялся тому, как юные гриффиндорцы жаждут узнать побольше об «этом милом песике».
Уже возвращаясь в башню Гриффиндора, они услышали знакомую «крадущуюся» походку. Рыжий детектив был снова на посту. После каждого пройденного открытого участка сзади доносились торопливые мелкие шажки, стихавшие рядом с очередным укрытием, будь то ниша в стене, рыцарские доспехи или просто поворот коридора.
— Убить… Разорвать…
Гарри с трудом удержался, чтобы не подскочить от неожиданности. Почти тоже самое он услышал перед тем, как они обнаружили Джастина Финч-Флечтли! Мальчик посмотрел на свою подругу.
«Да, я тоже слышу», — пришла мысль в ответ на неозвученный вопрос.
Подкрадывавшийся сзади Рон не обращал на зловещий голос никакого внимания.
— Жертва… нужна… жертва…
Снова полное отсутствие реакции со стороны рыжего.
«Не думаю, что стоит и на этот раз идти на звук».
«Ты прав, нам лучше поскорее вернуться в гостиную».
Уже неподалеку от портрета Полной Дамы, напряженно о чем то размышлявшая Гермиона внезапно остановилась на месте. До Гарри долетели отдельные фрагменты ее мыслей.
«Голос… только мы… парселтанг… Слизерин… ужас… монстр…».
Отдельные, несвязанные слова быстро выстроились в ассоциативный ряд. Гарри молча кивнул, соглашаясь с догадкой Гермионы.
|
|
| Lord | Дата: Воскресенье, 23.11.2014, 00:00 | Сообщение # 12 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 10. Под лежачий камень…
«Из всего множества ужасающих зверей и существ, населяющих наш мир, не найти, пожалуй, более интересного и более смертельного, чем василиск, именуемого также Королем Змей…»
«Дорогой мой читатель, если ты вдруг когда-нибудь встретишь волшебника, утверждающего, что он является автором той, если так можно выразиться, книги, где написаны приведенные выше строки — плюнь ему в глаз. А перед этим как следует прокляни, во имя благополучия всех будущих поколений магов. Ибо иначе, чем преднамеренным саботажем и диверсией, назвать вышедшее из под его пера я не могу.
Собрать под одной обложкой популярные мифы и легенды, умно их сформулировать, и выпустить это под видом серьезной работы — если бы не откровенная глупость внутреннего содержания, то я, пожалуй, даже был бы слегка восхищен столь ловким способом заработка. Но, при чтении сего опуса, из всех слов, которые позволено произносить в приличном обществе, на ум мне приходили только два.
А ведь многие, вполне уважаемые и здравомыслящие исследователи, впоследствии, в своих работах ссылались именно на эту отрыжку мантикоры. И постоянно публикуемые и повторяемые заблуждения прочно осели в умах читателей.
С другой стороны, в чем-то я даже этому рад. Лишь самые пытливые способны докопаться до сути, очищенной от толстого налета домыслов. Только те, кто по-настоящему достоин этих знаний, смогут получить их. Но как же тяжко общаться со всеми этими бездарями, начитавшимися всякого бреда, не удосужившимися проверить написанное, и мнящими себя теперь великими учеными».
— Похоже, кое-кто не очень-то жалует конкурентов, — прокомментировала прочитанное Гермиона.
— Точнее, не жалует тех из них, чьи книги разрешены к свободному распространению, — усмехнулся в ответ Гарри.
— А почему ты так… Хотя да, — не окончив свой вопрос, тут же сама на него ответила, — если эту информацию постоянно повторяли и ссылались на нее, то, скорее всего, она не является запрещенной.
— А я до сих пор не могу понять, — высказал свои сомнения Гарри, — что такого плохого в этой книге, что она не входит в список «одобренной министерством литературы».
— Возможно, дело не в ней самой, а в других творениях этого же автора. Взять ту же книгу по заклинаниям: «Авада Кедавра», являющаяся одним из Непростительных проклятий, разобрана там весьма подробно.
— Хочешь сказать, что там можно найти и другие не вполне одобряемые заклинания?
— Именно. Хотя я не знаю, зачем сразу все запрещать? У магглов, например, под запретом продажа огнестрельного оружия, но писать-то про него можно! Ладно, применение некоторых заклинаний карается законом, но книги тут при чем?
— Думаю, — немного поразмыслив над услышанным, сообщил он, — проблема в том, что даже если ты и прочитаешь про что-нибудь вроде атомной бомбы, сделать ее самостоятельно ты все равно не сможешь. А в случае с той же Авадой, как мы уже убедились, знания слов заклинания вполне достаточно, если есть желание ее использовать.
— Хм, похоже, ты прав, — задумчиво пробормотала девочка.
Задумчивость эта была выражена не только интонацией, но и донесшимися до Гарри эмоциями. Вообще, при некоторой концентрации друзья вполне могли общаться, обмениваясь мыслями и чувствами напрямую. Однако, данный способ был не очень удобен из-за того, что зачастую приходящие от собеседника образы с трудом поддавались расшифровке. Все-таки, находясь в состоянии раздельных личностей, они воспринимали окружающее по-разному.
— Ладно, хватит отвлекаться. Думаю, нам стоит посмотреть общеизвестную информацию о василисках и сравнить имеющиеся у нас данные. А чтобы не терять зря времени…
Гарри согласно кивнул в ответ на незаданный вопрос Гермионы, потянувшись навстречу уже ставшему привычным чувству ее присутствия.
Она продолжила работу со своенравным фолиантом, покинув замаскированное помещение другим телом. Путь до библиотеки прошел без происшествий. За прошедший с начала семестра месяц «наследнику Слизерина» уже неоднократно успели промыть все косточки и, ввиду отсутствия новых нападений, интерес к его персоне успел угаснуть.
Хотя, если он правильно расслышал раздающиеся за его спиной шепотки, она только что создала новый повод для домыслов.
И ведь действительно, чего это вдруг Поттер куда-то идет совершенно один? Он наконец-то избавился от Грейнджер? Или наоборот, самая верная сторонница начинающего Темного Лорда занята сейчас исполнением его темнолордских замыслов?
Всегда пребывавшей на своем посту мадам Пинс все эти слухи были глубоко безразличны. До тех пор, пока посетители ее храма не совершали никаких формальных нарушений, они могли быть кем угодно. Хоть юным Темным Лордом, хоть Рональдом Уизли, пришедшим вслед за вышеназванным и теперь пытающимся понять, куда это его занесло и что он тут забыл.
Взятый в библиотеке том выглядел очень древним. Даже под опекой трепетно относившейся к своим сокровищам мадам Пинс, он понес существенные потери в вечной схватке с безжалостным временем. Прочесть название книги и имя автора на истертой обложке не представлялось возможным. К счастью, укрытое под переплетом сохранилось гораздо лучше, и текст читался без особых проблем.
Он нашел интересовавший его раздел, и она погрузилась в чтение, наслаждаясь возможностью изучать сразу два источника информации и сравнивать их между собой.
Библиотечная книга содержала то самое вступление, так разозлившее автора имеющегося у нее фолианта. Надо бы запомнить этот день — впервые за весь год, удалось сразу же, с первой попытки, найти именно то, что его интересовало.
«То, что любой василиск, подобно гомункулу, является искусственно созданным существом, не подлежит сомнению. Главный факт, подтверждающий данное утверждение — Король Змей не способен произвести плодовитое потомство. А это значит, что для появления на свет нового василиска необходимы определенные действия со стороны заинтересованного в этом волшебника».
«Однако, расхожее мнение о процессе создания этого зверя не выдерживает никакой критики. Упоминаемые во многих источниках яйцо и жаба не являются чем-то редким, и если бы их было достаточно для выведения гигантской змеи, василиски встречались бы нам гораздо чаще. И не факт, что все были бы этому рады».
«Обнаружить детальное описание этого процесса так и не удалось, но одно можно утверждать точно: даже если он действительно требует высиживания яйца жабой, то это далеко не единственная его часть. И, судя по редкости василисков, для их создания от волшебника требуются или великие знания, или великая сила. Или же, скорее всего, и то и другое вместе».
«Главное, и самое известное оружие василиска — его глаза. Любой, имевший неосторожность встретиться с ним взглядом, мгновенно умирает, превратившись в каменную статую. Подробности данного действия неизвестны. Обратить процесс вспять невозможно. Любая проверка показывает, что жертва Короля Змей и в самом деле является камнем. Но, подобное наблюдается только в результате прямого зрительного контакта. Известны случаи, когда жертва видела, например, отражение василиска в зеркале, и вместо обращения в камень впадала в оцепенение, из которого ее уже можно было вывести и вернуть к жизни без особых последствий».
«Способа приобрести полную защиту от смертельного взгляда не существует. Имеющиеся средства позволяют лишь ослабить его эффект и избежать необратимого окаменения».
«Еще, конечно же, необходимо отметить сильнейший яд, которым обладает василиск. Антидоты существуют, но каждый из них требует для приготовления ингредиентов, по стоимости и редкости сравнимых с самим ядом. К тому же, времени на то, чтобы использовать противоядие, у пострадавшего крайне мало».
«Не стоит забывать и о том, что жить Король Змей может очень долго. По крайней мере, пока неизвестны случаи, чтобы василиск умирал естественной смертью. А за время своей жизни он может достигнуть воистину гигантских размеров, что делает его еще более опасным противником».
«Повадки и особенности поведения василиска не очень похожи на те, что имеются у прочих змей. Известен случай, когда боевая группа магов, задачей которой было уничтожение столетнего василиска, оставила около его гнезда несколько небольших телят, рассчитывая на то, что с сытой и неактивной змеей справиться будет гораздо проще.
Двое выживших рассказали, что, даже заглотив «подношение», василиск был все так же быстр и агрессивен».
«Широко известные слабости василиска, такие как гибель от крика петуха, являются не более чем заблуждениями, имеющими мало общего с реальной действительностью. Если бы это было так просто, то почему схватка с ним вызывает опасения даже у самых сильных волшебников?»
Итак, судя по прочитанному, ужасом, спрятанным в Тайной Комнате действительно может оказаться Король Змей. Явных противоречий этому предположению пока нет.
Кошка Филча могла увидеть отражение василиска в луже на полу — присутствовавшие на месте происшествия упоминали, что в тот день там было много натекшей откуда-то воды. Студент Хафлпаффа, скорее всего, смотрел на змея сквозь привидение, и именно поэтому не окаменел окончательно. Сам же Почти Безголовый Ник был просто не способен умереть еще раз.
Вот только что теперь делать полученным знанием? Сообщить руководству школы? Держать свои выводы при себе и попытаться действовать самостоятельно? Похоже, стоит разделить сознание.
Гарри вернул на место библиотечную книгу и направился назад к ожидавшей его Гермионе, на ходу обдумывая сложившуюся ситуацию.
Вполне возможно, что по школе ползает выпущенная на свободу гигантская змея, способная легко убить любого, попавшегося ей на глаза. В буквальном смысле этого слова. То, что еще никто не погиб — не более чем случайность… Стоп.
А ведь многое из того, что случилось с ним в том году, поначалу тоже казалось лишь стечением обстоятельств! Но при попытке рассмотреть ситуацию поподробнее…
Действительно ли учителя не в курсе происходящего? Ведь даже они с Гермионой, всего лишь второкурсники, выросшие к тому же вне магического мира, догадались, чем именно может быть ужас Слизерина. Конечно, этому немало способствовал голос твари, который, судя по всему, могли услышать только они, являвшиеся змееустами. Но, как показали поиски при помощи книги Хагрида, во всем магическом мире из всех населявших его животных лишь василиск мог сделать то, что случилось с жертвами нападений. Были, конечно, и другие хищники, способные парализовать свою жертву, как правило, при помощи яда. Однако, ни один из них не может сделать то же самое и с необладающим плотью призраком. Неужели никто из присутствовавших в замке взрослых волшебников до этого не додумался?
«Я согласна с тобой. Похоже, ситуация повторяется».
Видимо, последние его мысли были слишком яркими, слишком «громкими», и смогли дойти до Гермионы.
— И что мы будем теперь со всем этим делать? — спросил Гарри, зайдя в класс и использовав обычный в таких случаях набор скрывающих и запирающих чар.
— По правилам нужно бы сообщить о наших выводах взрослым, вот только…
— …Та же МакГонагалл снова скажет нам «не лезть не в свои дела».
— Именно, и это не смотря на то, что в этот раз «дело» относиться к нам напрямую… Ну, или по крайней мере, ко мне — в группе риска как раз такие ученики, как я… Или причина как раз именно в этом?
— Э… В чем? — мальчик не совсем понял последний вопрос подруги, но почувствовал внезапно охватившие ее возмущение и гнев.
— В том, что под угрозой именно магглорожденные! Вспомни все эти речи Малфоя о том, что «одни семьи намного лучше других» и его высказывания насчет «грязнокровок».
— Ты хочешь сказать, что подобные взгляды разделяют многие, в том числе и наши учителя?
— Гарри, ну посуди сам: разве хоть кто-нибудь из них наказывает за подобные слова? Нет, они конечно снимают баллы за «грязнокровку», но не более, чем за прочие прилюдно произносимые ругательства. Это что получается, они не согласны с формой, но не имеют ничего против содержания?
— Хм, и впрямь… А если посмотреть на Снейпа, то он прощает своим змеям и не такое.
— Да он ничего не скажет им, даже если они кого-нибудь убьют! Наоборот, снимет баллы с трупа за то, что тот встал на пути заклинания, помешав тренироваться слизеринцу!
Упоминание Снейпа задело лучшую ученицу курса за живое: декан Слизерина нашел наконец безотказный способ избавления Гриффиндора от излишка баллов. Он задавал какой-нибудь вопрос своему «самому любимому» студенту. В случае, если придирки к ответу выглядели бы ну совсем уж наигранными, хитрый слизеринский ум прибегал к простому и изящному решению. Баллы снимались с Гермионы «за подсказки своему дружку».
Прилежная ученица, которой она была несмотря ни на что, все еще считала, что преподавателей нужно уважать. Однако, «профессор» Снейп упорно пытался доказать ошибочность подобного мировоззрения. И, как личность решительная и непоколебимая, отступать он не собирался. Девочка, успевшая к моменту поступления в Хогвартс привыкнуть во всем слушаться взрослых, в очередной раз была вынуждена пересмотреть один из казавшихся нерушимыми постулатов.
Похоже, назваться профессором еще недостаточно, чтобы действительно таковым быть. Гермиона не собиралась пересматривать свои взгляды насчет уважения к настоящим учителям. Но Северус Снейп был безжалостно вычеркнут из этого списка.
Впрочем, было вполне возможно, что и другие преподаватели Хогвартса отправятся вслед за ним.
— Ладно, давай вернемся к тому, с чего начали.
Гарри, приобнявший свою подругу, чтобы помочь ей успокоиться, ненадолго призадумался, чтобы сформулировать возникшие у него мысли.
— Я считаю… Нет, я уверен, что, как минимум Дамблдор знает, что происходит. И его снова это вполне устраивает.
— Но тогда получается, что он снова ждет от нас каких-то действий! И если за нападениями действительно стоит Волдеморт, нам опять придется драться с ним! И что-то мне не очень хочется снова обмениваться с ним Авадами.
— У меня есть идея, как этого можно избежать, и заставить взрослых разбираться с ситуацией.
— И как же? С учетом того, что никто из учеников наши слова на веру сейчас не примет, а учителя просто не станут нас слушать.
— Надо представить доказательство, от которого нельзя будет просто так отмахнуться! Нам нужно найти Тайную Комнату!
— Да уж, что может быть проще, найти то, что до нас уже пыталось найти не одно поколение волшебников!
— Гермиона, ты кое о чем забыла. В данном случае, у нас есть одно очень серьезное преимущество в поисках.
— Что ты хочешь сказать… Точно! Сказать! Мы же можем общаться со змеями!
— А кто, если не змея, лучше всего знает, где может прятаться другая змея?
Гарри почувствовал восторг стиснувшей его в объятиях Гермионы. Впрочем, радость постепенно сменилась тревогой.
— Это замечательная идея! Вот только остается одна проблема. Найдя логово василиска и его самого, желательно бы как-нибудь пережить эту встречу. Что там написано о невозможности защититься от смертельного взгляда?
* * *
Следующее «заседание» было посвящено попыткам найти хоть что-то, что могло бы помочь при встрече с Королем Змей.
Конечно, смертельное проклятие было таковым и для василиска. Вот только сначала оно должно было в него попасть. А вести прицельный огонь с закрытыми глазами, чтобы избежать случайного зрительного контакта, несколько проблематично.
Предложение Гермионы воспользоваться зеркалом было отвергнуто книгой Хагрида, заявившей, что попытка заставить василиска убить таким образом самого себя обречена на неудачу. Пострадать от собственного взгляда василиск не может.
— В принципе, это логично. Василиск опять-таки не считался бы столь опасным, если бы настолько очевидный способ защиты работал.
Гарри вспомнил о переписанных ими рецептах «Сильнодействующих зелий», и друзья попытались найти что-нибудь подходящее там. Где-то между Раствором Абсолюта (снимает стресс и очищает сознание, при обратном порядке добавления ингредиентов, превращается в Абсолютный Растворитель) и Белым Дыханием (что бы это ни значило) обнаружилось зелье под названием «Слепой Взор». Данное варево позволяло выпившему его ориентироваться в пространстве с закрытыми глазами, ощущая свое окружение «внутренним оком». К недостаткам можно было отнести сложный и долгий процесс приготовления, требовавший использования весьма токсичных реагентов, при ошибке превращавших зелье в сильнодействующий яд, способный вызвать неизлечимую слепоту и глухоту. Прилагавшаяся к рецепту картинка изображала волшебника с перекошенным лицом, из глаз и ушей которого вытекал густой гной. Еще одной проблемой было предписание начинать варку исключительно в летние месяцы. Покупка готового зелья тоже вызвала бы определенные затруднения, поскольку, судя по списку необходимых ингредиентов, вряд ли оно имеется в свободной продаже.
Успех в поисках пришел несколько неожиданно, когда, перечитывая уже сделанные записи, Гермиона обратила внимание на формулировку «Способа приобрести полную защиту от смертельного взгляда не существует». Может быть, есть какие-то существа с врожденной защитой от окаменения и можно попробовать использовать их?
Как оказалось, подобные «существа» действительно есть. Называются они змееустами.
«Во время моего путешествия по центральной части Америки, мне удалось встретиться с местным волшебником, утверждавшим, что он является потомком советника Великого Оратора ацтеков. Во время разговора о разводимых им кецалькоатлях он упомянул, что магия волшебных змей никогда не причинит вреда тем, кто способен к общению с ними».
— Как то слишком это просто, что для защиты от взгляда василиска достаточно быть змееустом.
— Я бы не сказал, что это настолько уж просто. Нужно «всего лишь» уметь говорить со змеями. Сколько таких было за всю историю?
— Действительно… Гарри, но если это правда, то это кое-что объясняет! Что, если создание василиска, помимо всего прочего, должно осуществляться именно змееустом? Именно поэтому эти змеи так редки!
— Хочешь попробовать вырастить одного?
— Хм, это был бы интересный эксперимент… Вот только что-то мне подсказывает, что помимо умения говорить со змеями для этого требуются и другие знания и навыки. Так что не сейчас, — улыбнулась Гермиона.
— Ладно, — продолжила девочка, — допустим, взгляда мы можем не опасаться. Вот только у василиска есть и другой способ разобраться с врагами, волшебной способностью, скорее всего, не являющийся.
— Яд.
— Вот только сможем ли мы изготовить противоядие?
— Мне кажется, это не имеет особого смысла.
Подруга вопросительно на него взглянула.
— Этот василиск был помещен в Тайную Комнату еще самим основателем, — начал пояснять свою мысль Гарри. — Это значит, что ему, как минимум, около тысячи лет. А если он, как все его сородичи, растет всю жизнь, представляешь, какими размерами он сейчас обладает? А главное, какой длины у него зубы? И если он кого-то ими «слегка» укусит…
— …Человек будет мертв и безо всякого яда. Ты прав… Кстати, Гарри, получается, что если бы василиск действительно хотел кого-то убить во время нападений, то он легко бы мог добить своих оцепеневших жертв!
— Но чего тогда хочет добиться наследник, кем бы он ни являлся?
— Может быть, он опасается, что смерть ученика привлечет слишком много внимания, и за него возьмутся всерьез? Или же, потомок одного из основателей Хогвартса боится, что в этом случае школу могут полностью закрыть?
— Хм, какими бы его мотивы не были, нужно поторопиться с поисками Тайной Комнаты, пока он не передумал.
— Знаешь, Гарри, я еще думаю, что Дамблдор тоже приложил определенные усилия к тому, чтобы избежать случайных смертей. Посуди сам: каковы были шансы того, что Почти Безголовый Ник оказался как раз между Джастином и василиском? Учитывая, что летящие по своим делам призраки на одном месте не задерживаются, да и с «чужими» студентами факультетские привидения обычно не общаются.
— Счастливое совпадение. Очень счастливое. Как и многие «совпадения» в прошлом году.
— Именно. Что бы ни замыслил директор, такой скандал, как смерть ученика в его школе, ему точно не нужен. Вот и подстраховался от случайностей. Вот только он тоже не способен предусмотреть всего. Ошибся же он насчет событий в запретном коридоре. Да и мы оба, после всего случившегося с нами в школе, живы по независящим от него причинам.
— Кстати, мы же хотели еще уточнить некоторые факты о цербере!
Как и можно было ожидать, вопрос о самоидентификации разных голов одного цербера если и поднимался, то однозначный ответ на него так и не был получен. Но удалось найти один любопытный факт, заставивший немного призадуматься.
В самом начале жизни собаки, все три ее головы действовали синхронно. Они всегда смотрели в одну и ту же сторону, одновременно ели, одновременно спали. Через некоторое время, одна из голов начинала действовать отдельно от двух других. Примерно к восьмимесячному возрасту, все три головы были уже независимы друг от друга. Пока одна из них была занята приемом пищи, другая могла наблюдать за окружающей обстановкой, а третья в это время спокойно спала.
Этого было слишком мало, чтобы делать какие-нибудь окончательные выводы, и друзья вернулись к вопросу Тайной Комнаты.
— Если бы василиск открыто перемещался по коридорам, жертв было бы намного больше. Я думаю, он использует вентиляционные трубы, для скрытого перемещения по замку.
— Но для совершения нападений он должен был выползать из этих труб. Учитывая его возможные размеры, столь большие отверстия в стенах или потолке были бы легко заметны.
— Не мы одни умеем применять маскирующие чары. Если основатели были столь сильны, как о них говорят, Слизерин легко мог надежно скрыть проход или проходы в Тайную Комнату и никто посторонний не смог бы их найти.
— Но наследник же как-то это сделал? Значит, сможем и мы. Да и сам василиск должен уметь как-то подобные входы различать. Вот мы и воспользуемся помощью других змей.
— Отлично, Гарри, так мы и поступим. Мы создадим змеек, и прикажем им…
— …Попробовать учуять василиска. Ведь если верить книге…
— …Он не просто так назван Королем Змей…
— …И как только они обнаружат присутствие своего «короля»…
— …Змейки приведут нас по его следу в Тайную Комнату!
— И после этого можно будет заставить персонал школы исполнять свои обязанности по обеспечению безопасности учащихся.
— И если в этом на самом деле замешан Волдеморт, пусть Дамблдор сам с ним и разбирается, как «величайший волшебник современности».
До отбоя оставалось совсем немного времени, и начать поиски было решено на следующий день.
— Гарри, — остановила мальчика подруга перед тем, как он попытался накрыть их мантией-невидимкой, — что тебя так сильно тревожит?
Спрятать от Гермионы свои сомнения у него не получилось, что, впрочем, было неудивительно.
Мальчик вздохнул. Какой вообще смысл пытаться что-то скрыть от кого-то, кто в некотором смысле является теперь его неотъемлемой частью?
— Может быть, я действительно наследник Слизерина? — неуверенно предположил Гарри, озвучивая терзавшие его мысли.
Мальчику вспоминались слова Распределяющей Шляпы, предлагавшей ему факультет именно этого основателя. Что, если он и впрямь…
— Гарри, ты же знаешь, что все эти слухи — полная чушь, — Гермиона успокаивающе положила ему руки на плечи.
Подруга развернула его к себе лицом и, крепко обняв, зашептала на ухо.
— Даже если это вдруг и правда, то какая разница? Ты — это прежде всего ты, а не отражение своих далеких предков. Не обращай внимания на мнение идиотов. Для меня ты, прежде всего, самый близкий и родной человек, и всегда им будешь. А что до всех остальных… Да плевать на них.
|
|
| Lord | Дата: Понедельник, 24.11.2014, 16:33 | Сообщение # 13 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 11. Ночной кошмар любого плана.
Если бы кто-нибудь из тех, кто все еще пребывал в уверенности, что Гарри Поттер как-то причастен к произошедшим в школе нападениям, забрел в неприметный закуток, в котором в данный момент находилась обозначенная персона, он бы, несомненно, получил подтверждение своим подозрениям. А еще случайный наблюдатель так же убедился бы и в том, что Гермиона Грейнджер тоже принимает непосредственное участие в происходящем.
Коридор освещался редкими факелами, чье тусклое пламя заставляло все окружающие их предметы отбрасывать дрожащие тени. Парочка небольших змеек неспешно ползла вдоль каменных стен. Раздвоенные язычки постоянно показывались наружу, маленькие мордочки выглядели весьма озадаченными и сосредоточенными, несмотря на всю ограниченность возможностей в демонстрации эмоций. Две наблюдающие за ними неподвижные фигуры, чьи черные мантии вызывали в первую очередь ассоциации с одеяниями страшных колдунов из детских страшилок, а не с униформой учеников Хогвартса, не оставляли никаких сомнений в том, происходит нечто воистину зловещее. Раздававшееся время от времени тихое шипение завершало картину «Гарри Поттер замыслил что-то нехорошее».
Впрочем, сами злобные колдуны, не иначе как от избытка этой самой злобности, предприняли определенные меры, чтобы никто посторонний не имел возможности насладиться подобным зрелищем.
Перед тем, как начать сами поиски Тайной Комнаты, Гарри и Гермиона потратили некоторое время на планирование предстоящей операции.
— Если мы будем проверять подряд все помещения замка, мы не управимся и до конца года. Мы же сможем заниматься этим только в свободное от учебы время, а его у нас не так уж и много!
— Значит, нужно как-то сократить район поисков. Думаю, нет смысла проверять часто посещаемые помещения и коридоры. Вряд ли Слизерин расположил проход в Тайную Комнату в популярных местах.
— Гарри, а может быть он как раз так и сделал, спрятав его у всех на виду!
— Сомневаюсь, в этом случае жертв было бы гораздо больше.
— Ты в этом уверен?
— Гермиона, посуди сама. Предупреждающая надпись на стене появилась еще во время Хелоуина. И с тех пор произошло всего одно нападение. И это при том, что мы недавно услышали василиска еще раз. А мы ведь не так уж и много гуляли по коридорам.
— Хорошо, я поняла, — согласилась с его аргументами Гермиона. — Василиск выходил на охоту неоднократно, и, если бы он вылазил наружу где-нибудь в районе центральной лестницы, под его взгляд попал бы не только Джастин.
— Можно начать поиски там, где мы его нашли.
— А вот тут я не согласна, — Гермиона качнула головой. — Многие хищники охотятся подальше от своего логова, именно для того, чтобы не выдать его местоположение. Да и сам наследник должен понимать, что окрестности места нападения будут тщательно обследовать.
В итоге было решено проверять помещения и переходы, лежащие в стороне от обычных маршрутов перемещения учеников и профессоров Хогвартса. Друзья быстро убедились, что таких мест оказалось очень не мало. Фактически, обитатели огромного замка использовали от силы треть имевшегося у них пространства.
— Похоже, основатели строили Хогвартс с большим запасом, чтобы уж точно «на века».
— Или они планировали использовать его не только как школу.
Как бы то ни было, но даже после исключения из области поисков всех людных мест, объем работ оставался огромным.
Сам процесс происходил весьма буднично. Для начала, проверяемое пространство прикрывалось легкими чарами отвлечения внимания, достаточными, чтобы гуляющие по школе ученики не захотели идти именно туда. В таком деле, как поиск Тайной Комнаты, лишние свидетели были ни к чему. Да и что-то подсказывало, что манипуляции с призывами змей и отдачей приказов на понятном пресмыкающимся языке могли быть истолкованы как-то… неправильно. В дополнение к отвлекающим чарам, на случай, если их кто-то все же преодолеет, были выставлены сигнальные, сообщавшие о приближении посторонних. Этого было вполне достаточно, что бы успеть бросить парочку «Эванеско» и накрыться мантией-невидимкой.
После того, как наколдованным змейкам разъяснялось, что от них требуется, оставалось только стоять и наблюдать за тем, как чешуйчатые лазутчики дюйм за дюймом обследуют помещение, пытаясь учуять следы пребывания василиска. Поиск велся по принципу «горячо-холодно». Как стало ясно из разговора с вызванной Гермионой гадюкой в первый вечер поисков, факт присутствия в замке Короля Змей был неоспорим. Но чтобы точно определить, откуда он выползал из своего логова, проходилось тщательно изучать коридоры замка.
Было бы гораздо проще, если бы змееустам удалось снова услышать василиска и попробовать после этого выследить его. Но либо он «гулял» где-то далеко от юных следопытов, либо по какой-то причине перестал покидать Тайную Комнату.
Конечно, огорчаться по этому поводу все-таки не стоило. Ведь это означало, что новых жертв и возможных смертей среди них можно было пока не опасаться. Но с другой стороны, почему василиск начал скрываться как раз тогда, когда они начали свои поиски?
— Может быть, наследник что-то заподозрил и решил залечь на дно?
— Не знаю, Гарри. Со стороны мы ведем себя так же, как и весь этот год: постоянно вдвоем где-то пропадаем по вечерам. С чего бы это он именно сейчас решил, что мы ищем Тайную Комнату?
Так или иначе, но поиски продолжались.
* * *
Школьная жизнь тем временем шла своим чередом. Едва на улице стало немного теплеть, как Оливер Вуд решил всем напомнить, что они слишком рано забыли о его существовании. Иными словами, команда Гриффиндора по квиддичу была вынуждена возобновить тренировки. Возражения, основанные на том, что на улице все еще слишком холодно, лишь прибавляли энтузиазма капитану.
— Значит, нам будет намного проще играть, когда потеплеет!
Любые попытки убедить изверга немного повременить были обречены на провал. Единственное, что спасало от непрерывных круглосуточных тренировок — необходимость время от времени уступать стадион командам других факультетов. Не желая давать преимущество Гриффиндору, остальные капитаны команд тоже погнали своих подопечных на стадион. И теперь вместо всего шести, Вуда ненавидели две дюжины обреченных.
Была еще одна мелочь, не позволявшая слишком уж интенсивно эксплуатировать игроков сборной.
— Вуд, как бы это помягче сказать… Где мы сейчас находимся?
— Э… На квиддичном поле, — слегка растерялся от неожиданного вопроса бравый капитан.
— Тепло. А кому это поле принадлежит?
— Хогвартсу.
— Еще теплее. А что такое Хогвартс?
— Э… Школа чародейства и волшебства.
— Вот оно! Школа! А чем занимаются в школе?
— Трениру-у…у-учатся…
— Браво! Угадал! А теперь еще попробуй угадать, что наш любимый преподаватель сделает с теми из нас, кто к завтрашним зельям не успеет написать заданное эссе? А МакГонагалл, что характерно, ему в этом поможет, ведь у кого-то, вдобавок, еще и трансфигурация горит.
Вуд задумался. Через пару секунд его лицо побледнело от ужаса.
«Видимо, вспомнил собственное расписание», — подумалось Гарри.
Впрочем, отважный капитан команды не стал ударяться в панику. Пара минут напряженных раздумий, в течение которых спинному мозгу был выделен в помощь находившийся в резерве головной, и выход был найден.
Объявив, что на сегодня тренировка закончена, Вуд решительно направился в сторону замка, бросив на ходу, что «он все устроит».
Как потом оказалось, план капитана был достойным истинного гриффиндорца. Вуд смело зашел прямо к своему декану и потребовал, иначе не скажешь, освобождения от посещения уроков для всей команды.
Лишь глубочайший ступор, в котором оказалась после подобной «просьбы» Минерва МакГонагалл, спас «скромного просителя» от немедленной и жестокой расправы. Неизвестно, что именно поразило ее больше: сама суть пожелания капитана, или же форма, в которой оно было высказано.
Все же, к квиддичу декан Гриффиндора относилась достаточно ревностно и искренне переживала за успех своей команды. Так что некоторые уступки с ее стороны были вполне возможны. Но, конечно, с подобными требованиями согласиться она не могла. Оливеру Вуду предельно спокойным и вежливым голосом было сказано скрыться с глаз как можно быстрее.
Остальная команда даже немного расстроилась, что капитан не получил пару дней отработок. А лучше, неделю. Или месяц…
* * *
Была в Хогвартсе еще одна личность, страдавшая от жажды деятельности, и точно так же не желавшая страдать этим в одиночестве.
Гилдерой Локхарт во всеуслышание заявлял, что отсутствие новой активности наследника Слизерина является исключительно его личной заслугой. Сам факт его присутствия заставил злоумышленника одуматься и отказаться от своих коварных замыслов.
Теперь же, чтобы поддержать моральный дух обитателей замка, он готовит всем небывалый сюрприз, благодаря которому они все забудут о неприятностях и смогут вновь обрести уверенность в завтрашнем дне.
— Похоже, помимо своих романов, он еще прикладывал руку к написанию агитационных листовок, — прокомментировала данную речь Гермиона.
Как оказалось, обещанным «сюрпризом» стало празднование Дня Святого Валентина. И великий писатель приложил просто колоссальные усилия к тому, чтобы оно запомнилось всем до конца жизни.
Розовый Большой зал, розовое конфетти, розовая мантия Локхарта. Проще было сказать, что в этот день не было розовым. Сидевшие за своим столом учителя делали вид, что они тут не причем, с Локхартом не знакомы и вообще просто проходили мимо. Флитвик прятал лицо в ладонях. МакГонагалл изображала жертву василиска. Снейп изображал самого василиска, немигающим взглядом исподлобья уставившись на своего коллегу в розовом. Один лишь Дамблдор выглядел полностью довольным жизнью, одаривая окружающих мягкой улыбкой.
Как быстро выяснилось, одним только украшательством Большого зала организатор праздника не обошелся. Публике были представлены ряженые купидонами гномы.
— Три галлеона за качественный Обливиэйт, — отчаянно простонал кто-то из старшекурсников.
Впрочем, некоторым из учеников устроенный праздник явно понравился, и они решили воспользоваться всеми предоставленными возможностями. Как минимум один, а точнее, одна, из фанатов Мальчика-Который-Выжил (а может быть, и будущего Темного Лорда) решила передать «музыкальное послание» через угрюмого купидона.
Гарри стараний неизвестной поклонницы не оценил, а точнее, не смог оценить. Мелкое приставучее существо очень сильно напомнило о встрече с другим небольшим человекоподобным созданием. Ответом на требования остановиться и получить свое поздравление стали ровно два слова.
— Петрификус Тоталус!
Два голоса произнесли заклинание одновременно. Гермионе поползновения купидона тоже почему-то не понравились.
Кто-то из сердобольных студентов поднял с пола вытянувшегося по струнке гнома и аккуратно прислонил к стенке.
У присутствовавшей во время всей сцены Джинни Уизли тряслись губы и блестели глаза.
* * *
В середине марта прошел первый в новом семестре, если так можно было сказать, матч по квиддичу, Рейвенкло против Слизерина. Змеи были полны решимости нарушить направленный против них замысел трех факультетов. Для этого им необходимо было побеждать с еще более разгромным счетом, чем в матче против Гриффиндора.
Вообще, определенные шансы у них были. Наличие метел самой последней модели, плюс традиционно агрессивная и жесткая, на грани фола, манера игры, делали эту команду очень серьезным и крайне неприятным противником.
Когда настало время выхода команд на поле, по трибунам пронесся удивленный вздох. Из всей сборной Слизерина наружу показался только вратарь Майлз Блетчтли. На вопросительный взгляд мадам Хуч он пояснил, что у всех остальных игроков возникли… проблемы с… желудком… И что матч надо перенести.
Капитан Рейвенкло Роджер Дейвис ловко достал из под мантии книжечку с правилами квиддича, и, пролистав несколько страниц, процитировал соответствующий пункт. Перенос или отмена запланированной игры возможны, но только если заявка на подобное действие была подана не позднее, чем за три дня до ее начала. Или же если одна из команд в полном составе не может принять в ней участие. Слизерин заранее просил об отмене? Не просил. Вратарь на поле вышел? Вышел. Так чего мы теряем время, пора играть!
Слизерин не согласен? Ну тогда ему засчитывается техническое поражение со счетом сто пятьдесят — ноль.
* * *
Во время коротких Пасхальных каникул всем второкурсникам было сообщено, что им пора выбрать себе дополнительные предметы, к которым они приступят в следующем учебном году.
В гостиной Гриффиндора в тот день было шумно. Каждый из одноклассников Гарри пытался выяснить у старшекурсников, что собой представляет тот или иной предмет и насколько он сложен в сравнении с остальными. Неизвестно, как обстояли дела на других факультетах, но львы явно пытались найти самую легкую пару из всех пяти пунктов.
Однако, были в данном правиле и исключения. Гермионе очень хотелось посещать абсолютно все дополнительные уроки. Вот только у столь похвального стремления к знаниям имелось вполне очевидное препятствие. В сутках было всего двадцать четыре часа. Посещение сразу всех новых предметов означало полное отсутствие свободного времени, в том числе и для их «секретных» занятий.
Решение возникшей проблемы, впрочем, не заняло много времени.
— Гарри, — зашептала Гермиона, — а что, если мы воспользуемся нашей особенностью?
Действительно, если есть возможность, фактически, находиться одновременно в двух местах, почему бы ее не использовать? Тем более, для столь полезного дела…
В итоге, Гарри взял на себя руны и прорицания, Гермионе достались маггловедение и арифмантика. На уход за магическими существами, как на единственный ярко выраженный практический предмет, они записались вместе.
А еще Гарри решил покинуть квиддичную команду в следующем году. Нет, ему по прежнему очень нравилось летать. Но вот сама игра на метлах… Он успел принять участие всего в трех матчах, и на двух из них его пытались убить! Последнюю попытку можно даже считать условно-успешной. Да и тренировки под руководством Вуда отнимали слишком много времени, без какой-либо ощутимой пользы.
* * *
Прогресс в поисках Тайной Комнаты наметился ближе к маю. В одном из закоулков третьего этажа запах Короля, по словам искавших его змей, был особенно силен. Вход в его логово располагался где-то поблизости.
Новых нападений так и не произошло. Гарри и Гермиона надеялись, что так оно будет продолжаться и дальше, но искушать судьбу не хотелось. Все имевшееся у них свободное время было брошено на как можно более быстрое обнаружение Тайной Комнаты, чтобы можно было поставить наконец точку в этой истории.
Докучавший по началу своими нелепыми попытками слежки Рон давно от них отстал. То ли он наконец осознал всю тщетность своих усилий, то ли же ему просто наскучило таскаться по коридорам безо всякого видимого результата.
— Здесь! Король был здесь! — раздался радостный возглас гадюки, извивавшейся около ничем не примечательного участка стены.
Как оказалось, мало найти предполагаемый вход. Его, вдобавок, надо было еще как-то открыть.
Тщательное обследование показало, что рядом не имеется каких-либо незакрепленных в кладке камней, на которые можно было нажать, или, наоборот, за которые можно было потянуть. Не было и плит на полу, на которые нужно было встать. Не было даже так любимых писателями держателей для факелов, которые нужно было поворачивать в сторону.
Коридор, в котором они находились, был самым обычным коридором, а стена, на которую указывала наколдованная змея, была самой обычной стеной.
— Гарри, давай рассуждать логически. Для кого делался этот выход?
— Для василиска.
— А что такое василиск?
— Большая змея. У которой нет ни рук, ни ног, — продолжил Гарри мысль своей подруги. — И которая не может на что-либо нажать и за что-либо потянуть. Но она может…
— … Назвать пароль!
— Вот только если он хоть немного похож на те, что используются для нашей гостиной, угадывать его мы будем долго.
— Не факт, Гарри, не факт. Я вот что подумала: вызванные змеи общаются достаточно длинными законченными фразами. Питон, с которым ты говорил в зоопарке, тоже. А вот услышанный нами василиск…
— …Не производит впечатления очень уж умного существа! «Убить! Жертва!», — изобразил его речь Гарри.
— Именно! Смог бы он запомнить и произнести что-то сложное? Что, если пароль — это что-нибудь вроде… Дверь! Открыть!
Со стороны стены донесся тихий скрежет. Камни в ее кладке начали проваливаться внутрь и расходиться в стороны. Проход открывался точно так же, как и вход в Косой переулок. Наконец он полностью раскрылся. Перед детьми зияло отверстие в трубе, лежавшей параллельно коридору, в котором они стояли.
— Зовем учителей? — неуверенно спросила Геримона.
— Нет, надо убедиться, что это не просто труба.
Гермиона спорить не стала. Гарри отчетливо ощущал предвкушение и восторг, которые она обычно испытывала, когда понимала, что вот-вот узнает что-то новое и увидит что-то интересное. Секретное помещение, созданное одним из самих основателей Хогвартса, безусловно, являлось таковым.
Труба была достаточно широкой и высокой, чтобы дети могли идти по ней без особых неудобств. Если она и впрямь вела в Тайную Комнату, то ее создатель, похоже, предусмотрел, что оставленный там василиск может вырасти очень большим.
— Дверь. Закрыть.
Камни послушно встали на место. Вдруг кто-то все-таки забредет туда и увидит проход, которого там раньше не было?
Маленькая бурая змейка уверенно ползла вперед, безо всяких сомнений выбирая дорогу там, где труба разделялась на несколько ответвлений. Гарри и Гермиона следовали за своей ищейкой, для удобства соединив разумы.
Одна палочка освещала путь, другая делала пометки на «перекрестках», чтобы не заблудиться на обратной дороге. Труба уже имела ощутимый наклон, спускаясь все ниже и ниже. Через некоторое время она вывела его в каменный туннель. Воздух внутри был очень влажным, при каждом шаге по полу раздавался хлюпающий звук, далеко разносившийся эхом. На всякий случай, она накинула мантию-невидимку и использовала все известные маскирующие чары. Ни к чему заранее предупреждать о своем появлении. Хотя, конечно, надо было подумать об этом еще раньше, как только он вошел в трубу.
Туннель быстро уперся в глухую стену. Впрочем, еще одна команда на парселтанге позволила пройти дальше. Очередной каменный коридор был выше и шире того, из которого он только что вышел. Змейка без колебаний повернула направо. По ходу движения она сообщала, что след Короля местами разделяется, и она идет по самому четкому из них. Похоже, этот туннель был главным, и к нему примыкали другие, поменьше, являвшиеся входами. Под ноги то и дело попадались скелетики грызунов и мелких животных. Еще обнаружилась огромная, свернутая кольцами кожа, очевидно, когда-то сброшенная гигантской змеей. А ведь с тех пор она выросла еще больше…
В принципе, это уже было весомым доказательством того, что этот туннель действительно ведет в Тайную Комнату, а ужас Слизерина действительно является василиском. По крайней мере, о других змеях, способных достигнуть такого размера, волшебникам не было известно.
Но проснувшийся азарт исследователя гнал вперед. Хотелось хоть одним глазком взглянуть на Тайную Комнату. Да и чего бояться? Ни одному из тел взгляд василиска вреда не причинит, да и не должен он нападать, услышав понятную ему речь.
Наконец, проход снова уперся в стену. На сей раз, она была украшена двумя переплетенными змеями, с глазами, инкрустированными сверкающими изумрудами.
— Дверь. Открыть.
Змеи разделились, в стене появилась вертикальная щель, и две ее половинки разъехались в стороны.
Тайная Комната представляла собой огромный зал. В потолок упирались колонны с высеченными на них змеями. Похоже, основатель питал изрядную слабость к этому виду. За последней парой колонн, находилась упиравшаяся в потолок статуя волшебника. След василиска обрывался прямо на ней.
— Дверь. Открыть.
Ничего не произошло. Попытка перебора похожих по смыслу команд ничего не дала. Может быть, именно этот барьер не предназначался для открытия самим василиском и был заперт гораздо более сложным паролем?
Пора возвращаться наверх. Даже интересно будет посмотреть на реакцию Дамблдора и прочих профессоров.
* * *
Альбус Дамблдор сидел за столом в своем кабинете и, как обычно, неспешно размышлял. А поразмыслить было над чем.
По какой-то необъяснимой причине, Том не предпринимал никаких действий с конца декабря. Никаких новых предупреждений, никаких нападений. Вообще ничего.
А вот Гарри, наоборот, похоже всерьез решил попытаться найти Тайную Комнату. Ничем другим его перемещения по замку объяснить было нельзя. Мальчик, конечно, неплохо скрывался, и вряд ли другие дети знали, чем именно он занят, но у директора Хогвартса все же побольше возможностей для определения местоположения интересующих его учеников.
Пожалуй, не стоит волноваться насчет отстутствия активности со стороны Тома. Гарри найдет Тайную Комнату и они встретятся там. И если Гарри вновь выйдет из этой встречи победителем, можно будет начать обучать его лично.
Не совсем понятно только, куда в этом раскладе пристроить мисс Грейнджер. Мальчик сейчас общается только с ней, и они постоянно находятся вместе. Надо прикинуть варианты…
Мысли были прерваны сообщением о желающем его видеть посетителе. Гилдерой Локхарт. А ему-то что нужно?
– Профессор Дамблдор! — сверкнул писатель своей неотразимой улыбкой, — Я должен показать вам нечто важное! Злодей был невероятно хитер и коварен, но я вывел его на чистую воду! Я смог наконец разгадать загадку Тайной Комнаты!
Альбус легко смог сохранить свое обычное выражение лица, хотя заявление было весьма неожиданным. Впрочем, удивляться не стоило. Помнится, Локхарт уже давно сообщал всем желающим, что еще вот-вот, и он точно поймает преступника.
Что ж, можно пойти и взглянуть на очередную выдумку этого затейника. Расслабиться и немного отдохнуть от серьезных дум не помешает. Да и старательно поддерживаемому образу нужно соответствовать.
— Веди, Гилдерой, — ободряюще улыбнулся директор.
Ответ на вопрос, что же такое хотел показать преподаватель ЗОТИ, был найден сразу же за первым поворотом у входа в кабинет.
Два глаза. Два огромных желтых глаза.
|
|
| Lord | Дата: Понедельник, 24.11.2014, 16:34 | Сообщение # 14 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 12. К такому Хогвартс нас не готовил.
По дороге к кабинету директора, Гарри и Гермиона пытались придумать, как бы поаккуратнее сообщить Дамблдору, что это именно ему в скором времени придется усмирять василиска и разбираться с наследником Слизерина, кем бы тот ни оказался.
Когда они уже почти дошли, заготовленная речь была мгновенно позабыта.
Около поворота, сразу за которым находилась охранявшая вход в кабинет горгулья, стояло… нечто, очень похожее на манекен в магазине одежды. Безголовый манекен. Надетая на него мантия, которую обычно носил директор Хогвартса, могла бы создать впечатление чьей-то странной шутки, если бы не парочка «но».
Первым была огромнейшая змея ядовито-зеленого цвета, свернувшаяся кольцами около стены. Коридор в этой части замка был очень широким, но василиск перекрывал его более чем на половину. Желтые глаза с вертикальным зрачком уставились сначала на Гарри, зашедшего в коридор первым, потом — на Гермиону.
Заинтересовавшись, василиск подполз почти вплотную к замершим в ступоре детям. Голова змеи приподнялась над полом, пару раз мелькнул раздвоенный язык.
— Не жертвы, — сообщил свой вердикт василиск и вернулся на прежнее место.
Еще одним участником развернувшейся сцены был профессор Локхарт, с безразличным видом глядевший в лицо каменной голове, которую он держал в руках.
— Бедный Дамблдор, — произнес он после нескольких секунд тишины, и небрежным жестом, словно отмахнувшись от назойливой мухи, отбросил голову директора в сторону. Ударившись о пол, с печальным треском она раскололась на части.
Тихий и спокойный голос Локхарта был далек от тех восторженно-жеманных интонаций, с которыми он обычно возвещал миру о своей непобедимости и неотразимости.
— Какой глупый конец «величайшего волшебника столетия», — сообщил он, проследив взглядом за разлетевшимися по полу осколками камня.
— «Не жертвы», говоришь? Девчонка тоже? — повернувшись к василиску, спросил Локхарт.
— Молодая самка? Да.
— Очень интересно…Гарри Поттер и его подружка-грязнокровка… Это ведь вы только что побывали в Тайной Комнате, не так ли? Мне пришлось срочно менять свои планы. Но, похоже, сама судьба вновь свела нас, Поттер! — торжествующе закончил волшебник в золотой мантии.
«Гарри, только не говори мне, что это снова Волдеморт, и он снова вселился в преподавателя защиты!»
«Хорошо, не буду. Но если да, то в каком месте выросло второе лицо на этот раз?»
«Не время для твоих шуток! Нужно что-то делать!»
«С учетом василиска, лучше пока не дергаться.»
«Тянем время и ждем удобного момента?»
«Пока да. Чтобы достать палочки, нам потребуется некоторое время. Локхарту тоже, но с ним василиск. Нужно дождаться, пока он отвлечется.»
«Кстати, может быть, наших приказов василиск тоже послушается? И мы сможем заставить его не нападать на нас?»
«Возможно. Но действовать надо наверняка. Подождем немного. Я смотрю, он не прочь пообщаться. Пусть поговорит и расслабится. Квиррелл тоже много говорил.»
Мысленный диалог занял всего несколько мгновений. Все же подобное общение было намного более быстрым, чем обычная речь.
— Так это вы «наследник Слизерина»? — обратился к Локхарту Гарри. — И что зна…
— Это ничтожество не имеет никакого отношения к моему великому предку! — мальчик был прерван гневным выкриком.
— Впрочем, от него есть определенная польза, — продолжил он более спокойным тоном. — Каким бы ничтожеством он не был, у него просто невероятное чутье на необычные истории, которые потом можно будет использовать… Вот только в этот раз использовали его самого…
Локхарт извлек из кармана мантии небольшую тонкую книжку в черной обложке, не отрывая, впрочем, взгляда от Гарри и Гермионы. Лицо преподавателя ЗОТИ приобрело знакомое выражение, с которым он рассказывал о себе любимом. Даже если он действительно был одержим Волдемортом, Локхарт оставался Локхартом.
«И все-таки, как будем действовать?»
«Ждем подходящего момента, достаем палочки и по Аваде змеюке и ее хозяину. В открытом бою ни с кем из них нам не справиться, вся надежда на один неожиданный удар. Как тогда, в запретном коридоре.»
«Гарри, думаю, нам стоит…»
«Да, соединяемся».
— Я сохранил себя на страницах своего дневника. И когда он попал в руки к мелкой дурочке, она, конечно же, не устояла перед искушением что-нибудь написать в нем. Маленькая Джинни писала в нем месяцами, говоря мне обо всех своих жалких переживаниях и волнениях…
Джинни? Джинни Уизли? Она что, тоже замешана в происходящем?
— … о том, как старшие братья постоянно дразнят ее, как ей приходится использовать подержанную одежду и учебники, и как великий, знаменитый, замечательный Гарри Поттер уже завел себе подружку!
С последними словами, Локхарт прямо-таки вцепился взглядом в лицо Гарри. Пользуясь случаем, он незаметно переместил палочку из виноградной лозы в рукав мантии. Теперь бы еще извлечь и вторую…
— Это было невероятно скучно, выслушивать проблемы одиннадцатилетней девчонки, — рассказ меж тем продолжался. — Но я был терпелив, я отвечал ей. Вежливо, дружелюбно, и я ей понравился. «Никто не понимает меня так, как ты, Том», — передразнил Локхарт писклявым голосом.
Так, теперь еще и какой-то Том появился…
— «Я так рада, что у меня есть такой дневник, которому я могу доверять. Как будто бы у меня есть друг, которого я ношу с собой в кармане…»
Локхарт рассмеялся злым смехом, сильно диссонировавшим с его внешностью. Столь резкий контраст был столь пугающим, что заставил даже на мгновение позабыть о находящемся рядом василиске.
— Я всегда умел располагать к себе нужных мне людей. Джинни открылась мне, изливая свою душу и давая мне то, в чем я так нуждался. Я питался ее сомнениями и страхами, становясь все сильнее и сильнее. И я начал отдавать ей свои собственные эмоции, свою собственную душу.
Надо как-то отвлечь его внимание от этого тела, чтобы достать наконец вторую палочку.
— В каком смысле? — спросила Гермиона.
— Еще не поняли? — мягко произнес Локхарт, по-прежнему глядя на Гарри. — Это Джинни Уизли открыла Тайную Комнату. Это она передушила всех школьных петухов. Это она написала угрозу на стене и натравила василиска на кошку сквиба и на того грязнокровку.
Черт, как же его отвлечь?
— Конечно же, она сама поначалу не знала об этом. Это было весьма забавно. Видели бы вы, что она тогда писала в дневнике… Это стало намного интереснее. «Дорогой Том» — рассказчик снова перешел на писклявый голос, — «Мне кажется, что я теряю память. Все моя мантия покрыта петушиными перьями, а я не знаю, откуда они взялись. Дорогой Том, я не помню, что со мной было на Хелоуин, но случилось нападение на кошку, и я перепачкана в краске. Дорогой Том, Перси постоянно говорит, что я какая-то бледная и сама не своя. А преподаватель ЗОТИ просто преследует меня… Я боюсь, что они все меня подозревают… Сегодня напали на ученика, а я опять не помню, где была весь день. Том, что мне делать? Мне кажется, что я схожу с ума, и что это я на всех нападаю!»
А вот это уже интересно. Если исключить провалы в памяти, то чем-то это напоминает начавшиеся после квиддичного матча наложения сознаний.
— До этой идиотки Джинни долго доходило, что не стоит доверять дневнику. Но все-таки она решила от него избавиться. И вот тут-то появился второй придурок!
Локхарт сделал жест руками, словно выставляя себя на обозрение публике.
— Он начал что-то подозревать еще на отработке, которую назначил девчонке за то, что та не обращала на уроках внимания на его речи. Ее тогда интересовал только дневник, — довольная усмешка, — Он сразу решил, что найдет новый сюжет для своих книжонок. Он долго пытался следить и наблюдать за ней. И вот, он подобрал выброшенный ей дневник!
— Полгода возни с мелкой дурой наконец-то окупились. Она дала мне достаточно сил, чтобы без проблем подчинить себе этого слабовольного идиота! Его, конечно, тоже пришлось некоторое время выслушивать. Не знаю даже, что хуже — причитания девчонки, или самовосхваления этого павлина. Но я снова был терпелив. Немного восторга и обожания — и вскоре он был под моим полным контролем. Я ликовал. Я мог, конечно, использовать и девчонку, но взрослый волшебник подходил гораздо больше.
Просто замечательно, снова одержимый преподаватель ЗОТИ.
— А он ведь оказался не так-то и прост. Столько неиспользованных сил! Он по-настоящему умел применять одно-единственное заклинание, но вот как он это делал! Всего одним Обливиэйтом стирать целые годы жизни!.. Но ради чего? Чтобы потом выдавать чужие подвиги за свои. Так бездарно прожигать свой потенциал…
Чужие подвиги? А ведь это объясняет многое…
— Стоило пообещать ему золотые горы и вот он мой. Любимец публики, потенциально весьма неслабый волшебник, которого при этом никто не воспринимает всерьез — замечательный трамплин, с которого можно будет начать все вновь.
— Что значит «вновь»?
— Мы ведь, оказывается, уже встречались, Поттер. Джинни рассказала мне всю твою фантастическую историю, — взгляд впился в шрам на лбу Гарри. — А заполучив «профессора», я смог многое выведать у других учителей и даже у этого тупого лесника. Представь, каково было мое удивление, когда я узнал, что помимо Дамблдора, у меня имеется еще один заклятый враг! И который даже сумел пережить встречу со мной!
Если это действительно Волдеморт, то почему он сам ничего не знает об обстоятельствах своих встреч с Гарри Поттером? Хотя, он говорил, что «сохранил себя в дневнике»…
— Но какое отношение, «Том», ты имеешь к Волдеморту?
— Лорд Волдеморт — мое прошлое, настоящее и будущее!
Он достал палочку и вывел в воздухе светящуюся надпись. Повинуясь жестам палочки, буквы начали меняться местами.
Забавно, выходит, что имя, которое до сих пор многие боятся произносить — это всего лишь анаграмма самого обычного маггловского имени.
— Я использовал это имя еще в Хогвартсе, среди наиболее ко мне приближенных. Я не собирался пользоваться вечно этой дурацкой маггловской кличкой. Во мне течет кровь самого Салазара Слизерина! Я создал себе новое имя, достойное моего величия, имя, перед которым трепещет весь мир!
Черты Локхарта определенно присутствуют.
— Даже сам Альбус Дамблдор пал от моей руки!
Увлеченный воплями о собственной исключительности, Локхарт-Волдеморт не заметил, как была извлечена вторая палочка. Впрочем, он с заметным усилием успокоился и вернулся к окружающей действительности.
— Чертов придурок… Даже сейчас ты умудрился помешать мне, Поттер. Из-за тебя мне пришлось действовать столь поспешно. Впрочем, все сложилось удачно.
— Убей их.
Что? А до конца рассказать свой злодейский план?
— Нет! Замри! — прокричали два голоса.
— Авада Кедавра! — снова синхронно.
Уже совершавший бросок змей попытался остановиться, подчиняясь новой команде на парселтанге. Его голова замерла в считанных шагах от Гарри. Пасть зверя, получившего приказ «замереть», была по-прежнему раскрыта. Именно в нее парой секунд позже и вошли лучи смертельных проклятий. Гигантский змей вздрогнул и рухнул на пол.
Сама Гермиона тоже едва не оказалась в горизонтальном положении. Исполнение заклинания отняло сил гораздо больше, чем во время тренировок. Может быть, это из-за того, что было произнесено два заклинания одновременно? Или из-за цели, в которую они были выпущены? Впрочем, сейчас пока не время для подобных размышлений.
— Детишки решили сыграть по-взрослому? Что ж, мой ход…
Узнать, что именно собирался сделать противник, не удалось. Едва он начал делать взмах палочкой, в воздухе, над его левым плечом появилась яркая красная точка. Появилась, и тут же резко сместилась вбок, светящейся полосой перечеркнув горло Локхарта-Волдеморта.
Тело в золотистой мантии завалилось на пол, потеряв в процессе златокудрую голову и оросив окрестности фонтанчиком крови.
— Мистер Поттер, мисс Грейнджер, бросьте палочки на пол. Пожалуйста.
Голос обычно жизнерадостного профессора Флитвика был очень серьезен.
* * *
Филиус Флитвик преподавал в Хогвартсе далеко не первый год и за все время работы успел повидать и насмотреться всякого.
То, что Дамблдор знал намного больше, чем сообщал окружающим, было фактом очевидным. Очевидным было и то, что многие действия директора школы имели мало общего с его должностными обязанностями.
Хоть Флитвик и не пытался вмешиваться в действия директора напрямую, это еще не значило, что он их не замечал. Он считал, что каждый должен исполнять свои собственные обязанности, и не пытаться выполнять чужие.
Деканом Слизерина и преподавателем зелий был назначен человек, совершенно не умеющий, а главное, не желающий учить детей? Что ж, право директора. Вот только, после первой же жалобы от учеников своего факультета, Филиус нанес зельевару, которого сам еще недавно учил чарам, визит и разъяснил тому границы дозволенного. Разъяснял подробно и наглядно. Особенно наглядно разъяснялось то, что случиться с этой пародией на учителя, если она помешает ученикам факультета Ровены исполнять заветы основательницы. С тех пор к ученикам Рейвенкло отношение у зельевара было подчеркнуто безразличным.
Помона, как подозревал Филиус, тоже посетила юного Северуса. Милая женщина, но в гневе она страшна.
Когда Дамблдору взбрела в голову идея притащить в школу нечто ценное и потом спрятать за рассчитанными на первогодку преградами, Флитвик честно исполнил порученную ему часть. А затем подробно разъяснил своим подопечным, что в запретный коридор лезть действительно не стоит.
В этом году, когда произошло нападение на студента Хафлпаффа и стало ясно, что предупреждение об открытии Тайной Комнаты нужно принять всерьез, директор заявил, что это внутреннее дело Хогвартса и сообщать о нем не нужно. Ни аврорам, ни кому-либо еще. Деканам оставалось только подчиниться. А Дамблдор, похоже, опять пустил все на самотек, как после того памятного квиддичного матча, когда только усилия деканов факультетов не позволили конфликту перерасти в нечто серьезное. Хотя, как подозревал Флитвик, призрак на месте нападения явно оказался не случайно. От себя лично он распорядился, чтобы его студенты не гуляли в замке по одному, особенно те, чьими родителями были магглы.
В целом, Рейвенкло был достаточно спокойным факультетом, и особых проблем студенты не создавали. Хотя исключения имелись и здесь. Филиус сильно сожалел, что из-за маниакального стремления Дамблдора к милосердию и всепрощению, злостные нарушители дисциплины получают чисто символические наказания и чувствуют себя совершенно безнаказанными. Попытки повлиять на них путем применения более жестких мер, вплоть до отчисления, на корню пресекались директором, считавшим, что не стоит из-за «простых детских шалостей» вызывать в них «озлобленность» серьезными наказаниями.
Филиус, насколько это было возможно, ограждал свой собственный факультет от непонятных экспериментов Дамблдора, но открыто выступать против него не пытался.
Направляясь в кабинет директора для утверждения порядка грядущих экзаменов (малоосмысленное дело, надо заметить, программу по чарам не меняли уже очень давно), и, услышав громкий крик «Это ничтожество не имеет никакого отношения к моему великому предку!», он решил поначалу, что имеет место быть очередная разборка между чистокровными студентами.
Было у некоторых из них такое увлечение, меряться с окружающими длиной своей родословной и выяснять, у кого предки были значимее и известнее. А также находить у своих оппонентов родственников, которых те могли бы стыдиться.
Поскольку подобные споры в принципе невозможно было разрешить словами, участники дискуссии через некоторое время брались за палочки. Именно поэтому Флитвик не стал спешить к месту действия.
У него, конечно, имелся немалый дуэльный опыт, но лезть под шальные заклятья, не разведав обстановку, желания не было. К тому же, он прекрасно был осведомлен о том, что при использовании магии желание и энтузиазм порой замечательно заменяют недостаток умения и навыков. Уж чего-чего, а намерения навредить своему противнику ученикам, раззадоренным яростным спором, хватало всегда. Причем наколдованные таким способом проклятия, выполненные не совсем верно с технической точки зрения, но заряженные сверх всякой меры сильными эмоциями, навредить могли гораздо больше, чем при «правильном» исполнении. Преподаватель чар в школе для юных волшебников знал об этом, как никто другой. Кроме, разве что, мадам Помфри.
Как обычно в подобных ситуациях, были применены чары для маскировки своего присутствия, чтобы не предупреждать потенциальных нарушителей о своем приближении. После чего Флитвик начал аккуратно продвигаться вперед по коридору, слушая доносящийся до него разговор.
Он начал сомневаться в первоначальной оценке ситуации. Он узнал голос своего «коллеги», Гилдероя Локхарта. Преподаватель ЗОТИ вел… не совсем типичные для него речи. В декларировании им собственной исключительности не было ничего необычного, но вот презрения к окружающим за ним раньше не замечалось. Да и сам рассказ об общении с Джинни Уизли был каким-то непонятным.
Заинтересовавшись, Флитвик прошел мимо стоявшей у входа в кабинет директора горгульи и, достигнув поворота коридора, заглянул за угол.
А вот подобного он никак не ожидал!
Сразу бросившаяся в глаза гигантская змея не могла быть никем иным, кроме как василиском. Другие змеи ну никак не смогли бы вырасти до подобных размеров.
Флитвик мысленно вознес хвалу беспокойным студентам Хогвартса, быстро отучавшим своих преподавателей от привычки вмешиваться в чужие проблемы, не разобравшись в ситуации и не разведав обстановку. Ведь если бы его обнаружили, и василиск бы смотрел сейчас в противоположную сторону, то многочисленные рыцарские доспехи, украшавшие коридоры замка, дополнились бы небольшой каменной статуей.
И к слову о статуях. То, что стояло буквально в паре шагов перед ним, еще во время обеда было директором школы и обладателем множества прочих титулов Альбусом Дамблдором. Вот только, судя по всему, василиск заслуг великого волшебника не оценил, никакого почтения к занимаемым им должностям не проявил и поэтому просто и безыскусно обратил того а камень. Даже если и был какой-то способ избавить директора от подобного состояния, отсутствовавшая у статуи голова не оставляла никаких надежд на благоприятный исход таких попыток.
Все же, каким бы великим волшебник не являлся, голова ему по-прежнему необходима.
Как всегда в критических ситуациях, чувство юмора Филиуса полностью выходило из под контроля. Видимо, сказывалась-таки родословная.
А вот два студента Гриффиндора, находившиеся в противоположном конце коридора, и на которых гигантский змей смотрел в данный момент, увековечивать себя в камне не спешили.
Флитвик не просто так был деканом Рейвенкло. Стоило осознать увиденное, как разум тут же попытался найти ему объяснение.
«Василиск не может окаменить несколько человек подряд, ему требуется отдых, как волшебникам после сильных заклинаний?»
«Для обращения в камень мало заглянуть змее в глаза, нужно еще и желание самого василиска? А почему тогда он не хочет убивать детей?»
«Мистер Поттер змееуст, может быть дело в этом? Но что тогда насчет мисс Грейнджер? Она тоже?»
Отогнав в сторону несвоевременные мысли, Флитвик слушал речь волшебника в золотистой мантии и пытался придумать, что же делать ему самому.
Ситуация относительно стабильна. Проклятиями пока никто не швыряется, да и змея сидит тихо.
Пытаться вмешаться прямо сейчас бессмысленно и глупо. Василиску достаточно просто повернуть голову, и декан Рейвенкло, теперь уже бывший, составит компанию бывшему директору Хогвартса. Выяснять экспериментальным путем, почему живы те, кто сейчас находятся перед василиском, как-то не хотелось.
Отправить сообщения о происходящем другим преподавателям? А что от этого изменится? Они точно также будут топтаться за поворотом, не решаясь пройти дальше. Да и не факт, что все они смогут подойти также незаметно, как сам Флитвик. Он, все же, не просто так стал преподавателем чар, и его маскировка достаточно хороша для того, чтобы скрыть его от василиска, чьи органы чувств наверняка совершеннее человеческих. Но это не означает, что все остальные учителя способны это повторить.
Похоже, пока остается ждать и наблюдать.
Локхарт, как обычно увлечено рассказывает о себе самом и ни на что не обращает внимания, кроме своих слушателей. И если бы не змея, его легко можно было бы обезвредить одним ударом со спины.
Хотя, Локхарт ли? Размахивавший черной книжкой волшебник только что объявил себя тем, чье имя до сих пор боялись произносить. Сам Флитвик панического страха не испытывал, но, щадя чувства собеседников, тоже использовал распространенный заменитель этого имени.
Обстановка изменилась резко, без каких-либо заметных предпосылок.
Прозвучало негромкое шипение, и василиск сделал стремительный бросок. Но тут же, слитно раздались два крика, также содержавших множество шипящих звуков. И змея явно попыталась остановиться.
Похоже, василиск подчиняется любой команде на парселтанге, из чьих бы уст она не прозвучала.
Однако, события продолжали развиваться дальше.
Флитвик, опытный дуэлянт, а также волшебник, просто проживший достаточно долго в волшебном мире, с трудом подавил рефлекс отскочить в сторону, стоило ему осознать, что прозвучавшие смертельные проклятия предназначались не ему.
А вот теперь пора действовать, ведь главная помеха устранена. Кем бы он ни был, но стоявший спиной к нему волшебник признался в убийстве директора, и сейчас явно попытается убить и детей.
Если он действительно является Тем-Кого-Нельзя-Называть, то напрямую дуэлировать с ним — не лучшая затея. Да пытаться брать его живьем слишком опасно. Значит, надо действовать радикально и закончить дело одним ударом.
Проклятия, выпускающие лучи, применять нельзя из-за детей, также находящихся на линии атаки. Но в арсенале Флитвика имелось достаточно заклинаний, применимых и в данной ситуации. Да, вот эта модификация режущего подойдет прекрасно.
Все эти мысли пронеслись в голове стремительно. Локхарт, пусть он пока называется так, был обезглавлен, так и не успев осознать, что с ним произошло.
Флитвик мысленно вздохнул. И что теперь со всем этим делать?
|
|
| Lord | Дата: Понедельник, 24.11.2014, 16:35 | Сообщение # 15 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 13. Размышляя о былом.
Даже если бы в Хогвартсе и существовала такая вещь, как четко прописанная должностная инструкция, вряд ли бы она сейчас могла хоть как-то помочь преподавателю чар. Конечно, за все годы работы в школе чародейства и волшебства привыкнуть можно было ко всякому. Особенно, если ведешь такой предмет, как чары. Чего только порой не вытворяют нерадивые ученики! Или наоборот, ученики, излишне преисполненные энтузиазма…
Хорошо Авроре. Учит астрономии и бед не знает. Никто на ее уроках не машет палочками и всякие полунепристойные слова не орет во всю глотку. Преподавателю чар, отлично знавшему латынь, первое время с трудом удавалось не краснеть, когда он слышал, каким именно образом кто-то из учеников коверкал слова очередного заклинания.
Флитвик привычно притормозил мысли, снова направившиеся не в том направлении. Нужно решать, что делать здесь и сейчас, и решать срочно.
Итак, что имеется в наличии? Два обезглавленных трупа, один из которых, вдобавок, окаменел. Труп василиска, размеры которого делают очевидным даже неспециалисту, что змея к моменту своей смерти успела прожить не одну сотню лет.
Помимо этого, в данной сцене участвовали и те, чье присутствие в Хогвартсе было более логичным.
Двое второкурсников Гриффиндора выглядели весьма буднично… Если закрыть глаза на то, что именно эти милые детки только что убили огромного василиска смертельными проклятиями. Было, однако, в их поведении еще кое-что нетипичное. Например, реакция на вполне разумное для данной ситуации требование сложить палочки.
Взгляд двух пар глаз, брошенный на него, а также на окружающую обстановку, был очень хорошо знаком опытному дуэлянту. Двое второкурсников явно пытались оценить его как противника и прикидывали свои возможные действия на случай, если дело дойдет до обмена проклятиями!
Несколько секунд, невыразимо долгих секунд — и раздался негромкий стук дерева о камень. Флитвик тут же призвал к себе обе брошенные палочки. Похоже, теперь можно немного расслабиться и перевести дух.
Все эти мгновения, пока он стоял под изучающими взглядами двух второкурсников, он тоже на всякий случай просчитывал варианты своих действий. И они были не настолько очевидны, как могло показаться на первый взгляд.
Конечно, в случае дуэли по всем правилам, исход был бы совершенно предсказуем. Вот только дети только что продемонстрировали свое владение смертельным проклятием. А «Аваде Кедавре» умения и личные качества жертвы абсолютно безразличны! Василиск в этом уже убедился, хоть сам он теперь и не сможет воспользоваться полученным опытом. Сил второкурсники, судя по их виду, потратили немало, но еще по одной Аваде выдавить из себя смогут. Пусть и ценой истощения, но смогут.
Рядом нет ничего, что можно было бы быстро подхватить заклинанием и подставить на пути зеленых лучей. Значит, придется уворачиваться. В своей способности увернуться от заклинания, выпущенного второкурсником, Флитвик не сомневался. Если бы второкурсник был только один. Простая, но эффективная тактика, если у нескольких магов есть возможность сосредоточить свои заклятия на одном противнике: атаковать не одновременно, а с небольшой задержкой. Первый из них начинает атаку, а остальные делают это мгновением позже, направляя свои заклинания с учетом направления, в котором их цель начала двигаться. Если речь идет о слаженной, хорошо сработавшейся команде, ее противник обречен. Могут ли двое школьников осуществить подобное? Как правило, нет.
Но на счет именно этой парочки Флитвик не был уверен.
В последние несколько месяцев, их поведение на уроках было… достаточно необычным. Взять хотя бы эпизод, случившийся пару недель назад.
У девочки, старательно делавшей записи на пергаменте, закончились чернила. Она протянула руку к своему соседу, выполнявшему практическое задание, и получила от него новую баночку, которую тот извлек из своей сумки. Казалось бы, что тут особенного? Вот только в процессе всего этого действия, дети не вымолвили ни единого слова. Они даже не смотрели друг на друга! И при этом прекрасно знали, что от каждого из них требуется другому.
Помона тоже упоминала подобное. При совместной работе с очередным растением, они всегда действовали четко и слаженно, без каких либо споров и конфликтов. В полной тишине, не обмениваясь ни взглядами, ни жестами.
И где гарантия, что эти гриффиндорцы сейчас точно также не придут к молчаливому согласию, и не выпустят в него по смертельному проклятию? И что они не сделают этого так, как полагается? Один начинает, вынуждая противника сменить позицию, а другой завершает, поймав его в процессе маневра.
Так что Флитвик не мог не радоваться тому факту, что его требование было выполнено. Свои возможности он знал и в имевшихся навыках был уверен, но идея подвергнуть их практической проверке, уворачиваясь от «Авады Кедавры», энтузиазма почему-то не вызывала.
А еще как-то уж очень эти дети спокойно себя ведут, с учетом всего произошедшего. Как минимум один человек только что был убит у них на глазах. Сами они успешно применили по прямому назначению заклинание, владение которым для второкурсников… не совсем типично. Да как у них вообще хватило сил на такое? А это точно ученики?
Пожалуй, все-таки да. «Авада Кедавра» сил требует хоть и не мало, но от всего лишь одного заклинания взрослые маги не устали бы. «Читать» моторику Флитвик умел превосходно, и он прекрасно видел, что дети сильно вымотаны. Конечно, может существовать вероятность, что его успешно ввели в заблуждение… Но тогда бы ему не стали отдавать палочки…
Ладно, стоящие перед ним — это действительно мистер Поттер и мисс Грейнджер, второкурсники Гриффиндора. Пусть и владеющие не совсем обычными навыками и талантами.
Личность еще одного участника недавнего действа тоже вызывает определенные вопросы. Гилдерой Локхарт хоть и болен манией величия в тяжелой форме, но считать себя Тем-Кого-Нельзя-Называть — это слишком даже для него.
Так, а что это за тетрадка, которую безголовое тело по-прежнему крепко сжимает в руке?
Несколько пассов над черной обложкой отчетливо показали наличие весьма сильных чар, скрытых под ней. Некоторые элементы были знакомы Флитвику, но с большей частью обнаруженного он никогда раньше не сталкивался. Впрочем, если сопоставить это с поведением преподавателя ЗОТИ, кое-какие выводы сделать можно. И выводы эти очень не нравились Флитвику.
Сам факт того, что в школе находился предмет, способный влиять на разум своего обладателя, уже был достаточным поводом поднять тревогу. Еще хуже было то, что этим предметом продолжительное время пользовалась первокурсница, и, попав под его воздействие, выпустила на волю василиска. Но вот когда этот дневник перекочевал ко взрослому волшебнику, заключенная в нем сущность взялась за дело всерьез и, ни много, ни мало, организовала убийство Альбуса Дамблдора.
Снова и снова прокручивая в голове все произошедшее, Флитвик все больше склонялся к выводу, что не стоит делать то, что является в данной ситуации самым простым и, вроде бы как, самым логичным.
Казалось бы, что тут думать? Картина же очевидна. Гилдерой Локхарт, преподававший защиту от темных сил в школе чародейства и волшебства, где-то раздобыл некий предмет, в который было вложено немало этих самых темных сил. Попав под его влияние, он убил директора школы и попытался убить двоих учеников, но был остановлен другим преподавателем той же самой школы.
Вот только все не так просто, как кажется на первый взгляд.
Во-первых, что будет с детьми? Конечно, с формальной точки зрения, обвинить их не в чем. Их действия — самооборона в чистом виде. Да и уничтожение существа, которое по всем существующим способам классификации относится к высшей категории опасности, по закону даже не является убийством. Сам Флитвик был уверен, что поступили они совершенно правильно.
Все бы ничего, но вот использованное ими заклинание…
Опять-таки, если подходить к делу чисто формально, то никакого нарушения закона в данном случае не было. К «человеческим существам» василиск точно не относится.
Но вот будут ли рады дети своей внезапной «славе», если станет известно, что Мальчик-Который-Выжил и его подруга применяют Непростительные проклятия? Очень маловероятно. А еще может быть задан вполне логичный вопрос, где и у кого они этому научились…
Во-вторых, если пропитанный магией дневник действительно принадлежал Тому Риддлу, и все, сказанное Локхартом, является правдой, то Тот-Кого-Нельзя-Называть может вновь заявить о себе. И жизнь магической Британии сразу станет очень насыщенной и интересной.
То, что далеко не все сторонники Темного Лорда понесли заслуженное наказание было ясно как день любому, кто хоть немного интересовался этим вопросом. И пусть самые одиозные пребывают на курорте Северного моря, на свободе сейчас находится немалое число «бывших» упиванцев. Некоторые из которых обладают немалыми капиталами и влиянием на политику министерства. И как-то очень не хочется думать о том, что они будут делать, узнав о возможности возвращения своего повелителя.
Подвергать широкой огласке произошедшее нельзя. Но и скрывать всю правду об этом тоже не стоит. Принадлежавшая Темному Лорду вещь, способная способствовать его возвращению — слишком серьезная угроза, чтобы об этом умалчивать.
Пожалуй, первым делом нужно обращаться не в департамент магического правопорядка по официальным каналам, а в частном порядке связаться с одним невыразимцем…
* * *
Когда будущий Темный Лорд начал активно набирать себе сторонников, Люциус Малфой увидел свой шанс.
Хоть он и был потомственным чистокровным волшебником, у него не было достаточно прочных корней в магической Британии, чтобы позволить себе вести тот образ жизни, который он считал достойным своей персоны. Доходов от доставшегося по наследству магазинчика в Лютном вполне хватало на жизнь, но не более того. А Люциусу всегда хотелось большего. Но у окружающих подобные желания понимания не встречали.
Перспектив в самом Лютном не было никаких. Все самые доходные виды деятельности были заняты давно и прочно. Лезть туда было весьма чревато.
Попытки перебраться в более посещаемый, и потому гораздо более прибыльный, Косой, натыкались на непомерные аппетиты министерских чиновников, всегда готовых выжать все до последнего кната из любого, кто посмел заявиться к ним, не имея хоть какой-нибудь поддержки со стороны обладателей звучных в Британии фамилий.
Именно возможность вырваться из порочного круга «нет влияния — нет денег — нет влияния» стала решающим аргументом в пользу присоединения к набирающей силу организации.
Обстановка в магической Британии была тогда достаточно стабильной, хоть и несколько напряженной. Впрочем, подобная напряженность была вполне обычным состоянием для страны, в которой число сторон, пытающихся влиять на политику и экономику, отличалось от единицы. Однако, подобная вялотекущая борьба грозила в скором времени перерасти в нечто большее.
Альбус Дамблдор, победитель Гриндевальда, был тогда на пике своей славы и популярности. Британия пострадала в прошедшей войне хоть и не настолько сильно, как континентальная Европа, но ряды чистокровных семейств, издавна державших в своих руках всю реальную власть, все же несколько поредели. Из-за этого удара, позиции традиционалистов были уже не столь непоколебимы, как раньше. И кое-кто не постеснялся использовать это в своих интересах.
Поначалу все эти «Древнейшие и Благороднейшие» не придавали происходящему особого значения, однако количество сторонников Дамблдора росло с каждым днем, и постепенно вокруг него образовалась политическая группировка, не считаться с которой было уже невозможно.
В принятии важных решений все больше росла роль министерства магии, ранее занимавшегося, в основном, контролем соблюдения Статута Секретности. И все больше власти теряли древние рода. Во многом, этому способствовало и то, что семейства чистокровных волшебников никак не могли договориться между собой, чтобы выступить против сторонников Дамблдора единым фронтом. Они слишком привыкли к постоянной междоусобной борьбе, и каждый думал, прежде всего, о своих собственных интересах.
Будущий Темный Лорд умел располагать к себе людей и убеждать в своей правоте. Представители чистокровных родов увидели в нем того, в ком они нуждались для успешного противостояния Дамблдору. Некоторые из них помнили его еще по Хогвартсу. Молодой и сильный волшебник, а главное — лидер, нейтральный относительно их внутренних разногласий.
Поддержка со стороны старинных чистокровных семей позволила молодой организации быстро набрать силу. Люциуса она привлекла прежде всего тем, что ее лидер обещал каждому присоединившемуся поддержку со стороны всех прочих участников. А за исполнением требования об оказании подобной помощи он следил тщательно. Как, в прочем, и за исполнением всех остальных требований.
Будущий Темный Лорд сразу объявлял правила игры. Его речь, произносимую перед каждой группой вновь присоединяющихся волшебников, Люциус будет помнить всегда.
«Каждый из вас является, без сомнения, достойным представителем своей семьи. Вы — лучшее, что есть у волшебного мира Британии. Каждый из вас способен помочь нашему общему делу. Я дам каждому возможность проявить себя. В чем бы вы ни были талантливы, я найду для вас место, где вы сможете принести наибольшую пользу. Я ценю талантливых людей, и каждый из них будет достойно вознагражден.»
«Но вместе с тем, есть вещи, которые я не потерплю ни от кого. Глупость и некомпетентность будут наказываться самым суровым образом. В конце концов, уничтожение недостойных — услуга всему магическому миру.»
«Я требую от вас забыть имевшиеся между вами противоречия. Сейчас вы все — мои рыцари, и подчиняетесь только мне. Наша цель — сохранение силы и величия Британии, и мы должны быть едины. Каждый, кто выступает против своих соратников, является ее бесспорным врагом.»
Дела Люциуса начали, наконец, налаживаться. Полученные благодаря присоединению к организации знакомства позволили обойти препятствия, ранее казавшиеся непреодолимыми, и карманы начали наполняться золотом.
Лорд не лукавил, когда говорил о том, что «каждому найдет место». Люциус привлек его внимание своим умением делать деньги, и ему был дан контроль над частью финансовых потоков, проходивших через организацию.
Как оказалось, многие семейства, издавна державшие в своем единоличном пользовании какую-то часть экономики Британии, давно уже разучились считать золото. Сидя на накопленном предками богатстве, они совершенно не умели распоряжаться им эффективно, и потихоньку проматывали свое состояние. Люциусу было поручено привести в порядок финансовые дела этих недотеп. Задействовав свои навыки и имевшиеся у организации связи, он достаточно быстро смог добиться устойчивой прибыли от ранее убыточных капиталовложений. Этот успех не остался незамеченным, и под управление Люциуса была передана еще часть финансов. А затем еще. И еще.
В конце концов, Люциус, фактически, распоряжался всем золотом своих «коллег». О нуждах самого важного в его жизни волшебника он тоже при этом не забывал, аккуратно набивая собственные карманы. Лорд смотрел на подобное сквозь пальцы, покуда его казначей исправно обеспечивал рост финансирования.
Конечно, подобное положение устраивало далеко не всех. Еще бы, какой-то выскочка запустил руки в золото Древнейших и Благороднейших семейств! Вот только в открытую спорить с приказами Лорда желающих не было.
Изначально, организация действовала исключительно политическими и экономическим методами. Она лоббировала законы и постановления, вербовала сторонников, действуя подкупом и убеждением, и не давала делать того же союзникам Дамблдора. Противостояние шло с переменным успехом. Установилось шаткое равновесие.
Первые тревожные признаки стали проявляться за два-три года до начала активных боевых действий.
Темный Лорд, конечно, всегда был жестким и требовательным лидером. Верный своему слову, «некомпетентных идиотов» он карал жестоко. Но в тоже время он умел ценить зарекомендовавших себя людей, таких как Люциус.
Но постепенно, в разговорах с подчиненными он становился все более и более резким и нетерпимым. Он стал требовать от них унизительных «знаков почтения». Все реже прислушивался к советам, единолично принимая решения по важным вопросам, без каких либо объяснений своих действий. Некоторые пытались было возмутиться, но… Пара показательных казней быстро напомнила всем, кто здесь Темный Лорд.
Его действия становились все более нелогичными и непоследовательными. Из-за его сумасбродных решений были упущены хорошие возможности для усиления своих позиций. Но своих ошибок Темный Лорд не признавал, наказывая за них «настоящих» виновников.
Где-то в это время и появилось название «Упивающиеся Смертью». И среди новоявленных Упивающихся нашлись и такие, кому «новый» Темный Лорд нравился гораздо больше прежнего.
К ужасу Люциуса, подобные фанатики стали быстро вытеснять из Ближнего Круга «политиканов» и «торгашей». Его положение было достаточно прочным, ведь приносимая им польза была несомненной, но обстановка ухудшалась с каждым днем. Люциус со страхом ждал того момента, когда Темный Лорд решит, что казначей ему больше не нужен. Судьба «бесполезных» была прекрасно известна любому, кто хоть раз присутствовал на посвященных этому вопросу «организационных собраниях».
Развязанная Темным Лордом война шла достаточно благоприятно для его слуг. Их враги, не ожидавшие подобных действий, сразу понесли немалые потери. Когда же они созрели для решительных мер, Упивающиеся уже прочно владели инициативой.
Люциус паниковал. Победившему Темному Лорду он будет не нужен. Зачем ему казначей, если он и так владеет всей Британией? Конечно, у самого Люциуса на этот счет было иное мнение, но разве Лорда оно интересовало?
Новые лозунги Темного Лорда и самых фанатичных его сторонников Люциусу были совершенно неинтересны. Единственное, что интересовало его по-настоящему — это собственное благополучие. И пока все эти магглы и грязнокровки ему не угрожали, они были Люциусу глубоко безразличны. Принимать участия в этой безумной войне не было никакого желания. Но его желания были, в свою очередь, глубоко безразличны уже Темному Лорду. Полученный когда-то «отличительный знак» оказался самым настоящим рабским клеймом.
Когда Упивающиеся стали вырезать целые чистокровные семейства, во благо которых раньше действовала организация, стало ясно, что Темный Лорд ушел далеко от своих прежних целей. В случае победы он уничтожит всех, на ком не стоит его клеймо. Да и сами заклейменные тоже не смогут чувствовать себя в безопасности. И победа Темного Лорда с каждым днем становилась все более и более вероятной.
А потом неожиданно наступило тридцать первое октября восемьдесят первого года.
Люциус так и не понял тогда, каким образом так быстро стало известно об обстоятельствах гибели Темного Лорда. Но уже ранним утром в первый день ноября это известие обошло всю Британию.
Начальная реакция была одинаковой у всех волшебников, независимо от того, на какой стороне они воевали еще вчера.
Шок. Неверие.
Люциус был одним из первых, кто смог успокоиться достаточно , чтобы начать трезво оценивать ситуацию.
Несмотря на гибель своего лидера, Упивающиеся все еще живы и вполне боеспособны. И хотя далеко не все они горят желанием продолжать боевые действия, шанса выйти из борьбы им просто не дадут.
Как только их враги полностью осознают произошедшее, они захотят взять реванш за годы постоянного террора. Когда пройдет эйфория от гибели того, кто все это время наводил страх самим фактом своего существования, начнется война на уничтожение. Подобный исход Люциусу очень не нравился.
Тщательно проанализировав сложившуюся ситуацию, он пришел к выводу, что судьба наконец-то дала ему новый шанс. Он не был сильным боевиком, он не принимал участия ни в одной из «громких» операций Упивающихся ,и его имя не было на слуху у противников Темного Лорда. Также, он де-факто все еще распоряжается огромным количеством золота. Теперь, конечно, его статус казначея никем не обеспечен, но еще сутки-двое об этом никто не задумается. В общем, если он правильно разыграет свои карты…
Люциус начал действовать. Необходимо было срочно избавиться от тех, кто был способен подхватить упавшее знамя Темного Лорда и занять освободившийся трон.
Кое-кто из Упивающихся удостоился визита решительно настроенных родственников своих бывших жертв. Родственники эти, получив возможность осуществить возмездие, не сильно интересовались тем, кто именно передал им адрес, по которому стоит сходить в гости.
Кого-то аналогичным образом посетили авроры.
Некоторые пали жертвами собственной горячности. Достаточно было вскользь бросить несколько фраз в присутствии Беллы, после чего она, собрав таких же фанатиков, рванула выяснять, где прячут ее обожаемого Темного Лорда. Еще одна «утечка информации», и туда же направилась аврорская группа захвата. Но не раньше, чем эта четверка успела натворить таких дел, что ни один адвокат не поможет.
В результате, мощная и боеспособная организация быстро превратилась в дезорганизованную кучку трясущихся от страха людей.
Сам Люциус начал активно разыгрывать из себя жертву обстоятельств и злой воли темного мага. Свои свидетельские показания он активно подкреплял приятно звеневшими вещественными доказательствами.
Некоторым своим бывшим «коллегам» он помогал выбраться, других, наоборот, старательно закапывал. В числе последних оказывались, как правило, те, с кем Люциус не видел возможности договориться. Предмет договора был всегда одним и тем же. Обеспечение благополучия себя любимого.
В целом, все сложилось удачно. После всех судебных процессов, после розданных взяток, он был полностью оправдан. При этом, большей частью того, чем при Темном Лорде он распоряжался де-факто, он теперь владел и де-юре. У него в должниках было не мало бывших Упивающихся, оставшихся на свободе благодаря ему.
Наконец-то у Люциуса была жизнь, о которой он так мечтал. Он быстро привык смотреть сверху вниз на тех, перед кем когда-то гнул спину. Бывшие соседи по Лютному вызывали теперь лишь брезгливое презрение. Он был на хорошем счету у многих высокопоставленных чиновников и считался «достойным членом общества».
Единственное, чего он опасался — это слишком глубоко лезть в политику. Причина была одна. Альбус Дамблдор.
Главной проблемой в противостоянии столь могучей фигуре было даже не обширнейшее влияние пожилого волшебника. Главной проблемой была его нелогичность и непоследовательность. Как когда-то у Темного Лорда.
В значительной мере именно благодаря действиям Дамблдора, призывавшего «не губить раскаявшиеся души», Люциусу удалось отвертеться так легко. Он, конечно, был не против, но подобные действия выглядели попросту глупо. Казалось бы, переиграть того, кто совершает подобные ошибки, не составит никаких проблем…
Подобные попытки предпринимались. Вот только всегда, в результате, как то неожиданно оказывалось, что Альбус Дамблдор все так же непотопляем, а его противники выставили себя полными идиотами, понеся существенные политические и финансовые потери.
Так что, несмотря на видимую странность многих своих поступков, Дамблдор прекрасно знает что делает, преследуя какие-то свои, непонятные окружающим цели. И похоже, именно в этой непредсказуемости секрет его успеха.
Тяжело, невероятно тяжело играть против того, чьих истинных целей не знаешь. Никогда нельзя с уверенностью сказать, смог ли ты навредить подобному противнику, или же наоборот, лишь способствовал его планам своими действиями.
Так что все прошедшие после войны годы Люциус просто жил в свое удовольствие, по возможности наращивая свое состояние и политическое влияние. Все складывалось удачно.
Когда позапрошлым летом метка, «украшавшая» его левое предплечье, начала темнеть, Люциус запаниковал. Значит ли это, что забывать Темного Лорда было слишком рано? Похожие мысли были у всех, кто мог похвастаться аналогичным изображением на руке.
Успокоившись, Люциус привычно начал оценивать изменившуюся обстановку, и чем эти изменения грозят лично ему. Может ли Темный Лорд вернуться? Нет, неправильный вопрос. Можно ли подобную возможность игнорировать? Снова не так. Насколько опасно ее игнорировать?
Очень опасно, если судить по характеру Темного Лорда на момент исчезновения. И вряд ли прошедший десяток лет его улучшил.
Куда-то бежать бесполезно. Благодаря своему клейму, Лорд найдет его где угодно. Значит, нужно как-то оградить свои ставки прямо на месте.
Какие претензии могут возникнуть у него к своему слуге? Самое очевидное — развал организации и присвоение ее активов. И как можно оправдаться после такого? Если учесть, что Темный Лорд это не министерский суд, и галеоны в качестве доказательств не принимает.
А что, если взглянуть на ситуацию под другим углом, немного сместив приоритеты? Имевшиеся у организации активы он не присваивал, а сохранил для своего Лорда, возвращения которого преданно ожидал. Саму организацию он не разваливал, вовсе нет. Наоборот, он вытаскивал всех, кого смог, сохранив на свободе значительное количество слуг, точно также ожидающих возвращения своего хозяина.
Пожалуй, приемлемый вариант. Особенно, если поддержать несколько законопроектов, которые способны принести пользу Темному Лорду, если он действительно вернется.
Еще Люциуса сильно беспокоила вещица, когда-то переданная ему на хранение. Больше всего беспокоил тот факт, что он так и не смог избавиться от нее в свое время. Он понимал, что держать в собственном доме личную вещь Темного Лорда, накачанную сверх меры неизвестными чарами — не самый разумный поступок. Но всякий раз, когда он пытался хотя бы просто перенести ее в другое, не столь компрометирующее хранилище, его что-то останавливало. Стоило попытаться приблизиться к неказистой черной тетрадке с намерением избавиться от нее, как желание это сделать тут же пропадало.
Вскоре после того, как метка начала темнеть, у Люциуса стало появляться навязчивое желание кому-нибудь эту тетрадку отдать. Желание совершенно нелогичное и иррациональное. Разумом Люциус понимал, что это тоже будет не самым умным поступком, но ничего поделать со внушаемыми мыслями он не мог.
Навязчивому желанию он поддался, когда ему пришла в голову гениальная в своей простоте мысль. Если он подкинет эту тетрадь кому-нибудь, то во-первых, сам избавится от проблем, а во-вторых, обеспечит проблемы кому-то еще.
Подходящий вариант был подобран быстро. Организованные с подачи Артура Уизли «проверки» (на деле — просто повод вытрясти взятку), требовали отмщения.
Небольшая провокация, драка, перемещение книжки в общую кучу с учебниками.
Обдумывая все произошедшее, Люциус испытывал сильное желание повторить действия одного из своих домовиков, когда тот считал, что произошло что-то нехорошее.
Оценка собственных действий колебалась между «идиот» и «тролль». При огромной толпе свидетелей, под вспышками камер, устроить безобразную драку и собственноручно подбросить ребенку явно опасный предмет. Чтобы подставиться еще сильнее, оставалось только закатать рукав на левой руке.
С того момента, как Драко сообщил о произошедшем в Хогвартсе на Хелоуин, Люциусу пришлось изрядно понервничать. Он догадывался, что могло стать причиной. Оставалось лишь утешать себя тем, что доказать причастность его самого будет невозможно.
Когда кое-кто из прикормленных работников министерства сообщил о смерти Дамблдора, Люциус поначалу не поверил. Ну не может фигура подобных масштабов просто так взять, и умереть. Однако такие же донесения были получены и от других информаторов. Выяснить обстоятельства смерти директора не удалось. Дело сразу же было засекречено, со всех вовлеченных в расследование взята клятва о неразглашении. У Люциуса имелось нехорошее предчувствие, что именно было причиной подобного.
Когда тем же вечером ему пришло приглашение на внеочередное заседание попечительского совета, посвященное вопросу о назначении нового директора, Люциус отрешился от недавних волнений, и как обычно, прикинул варианты.
Уже долгое время существовала традиция, согласно которой, прежний директор выдвигал кандидата, который становился новым директором, если у попечительского совета не возникало сильного несогласия. «Сильное несогласие» означало две трети, проголосовавшие «против». Изначально, когда попечительский совет был только сформирован, подобных полномочий у него не было.
Придумал такое никто иной, как «самый непопулярный директор Хогвартса» Финеас Блэк, надеявшийся, подобным трюком, протолкнуть своего протеже и его руками продолжать фактически управлять школой. Вот только он недооценил собственную непопулярность, перехитрив в итоге самого себя. Блэка настолько не любили, что выдвинутая им кандидатура была отвергнута единогласно. Посаженный в кресло директора кандидат, полностью подконтрольный совету, данное правило закрепил своим первым указом, и за время своего «правления» способствовал значительному расширению полномочий попечительского совета.
Есть ли возможность провернуть подобное сейчас? Точнее, наберется ли достаточное число голосов, чтобы отвергнуть кандидатуру МакГонагалл?
Один голос — это он сам.
Один выполнит его любое требование.
Еще на одного имеется достаточно компромата.
Двоих легко можно купить…
Все решат трое «нейтралов». Можно попробовать действовать с позиции, что произошедшее в школе, в том числе и нападение на ученика Хафлпаффа — результат некомпетентности директора. А также его заместителя. В принципе, если припомнить МакГонагалл еще кое-что, то вполне можно ее закопать и в итоге посадить в кресло директора кого-то из своих.
* * *
Когда после начала заседания совета попечителей были проведены все положенные по случаю церемонии и внесен накрытый черной тканью портрет, Люциус снова прокручивал в памяти заготовленную речь, подробно расписывающую некомпетентность заместителя директора и ее неспособность справиться с предлагаемой ей должностью. В своем успехе он не сомневался. У МакГонагалл нет ни единого шанса.
Но вот, долгожданный момент настал. С портрета была снята укрывающая его ткань, и изображенный на нем директор Хогвартса, теперь уже бывший, одарил всех присутствующих своей обычной улыбкой.
— Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, вы понимаете, по какой причине к вам обращается попечительский совет Хогвартса?
— Полагаю, раз я нахожусь здесь, а вы находитесь там, то это значит, что вы хотите, чтобы я выдвинул кандидатуру нового директора? — добродушно откликнулся портрет.
После того, как все положенные по протоколу вопросы были заданы, осталось самое главное. То, ради чего двенадцать волшебников и один волшебный портрет и были собраны в одном помещении.
— Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор, бывший директор Хогвартса, объявите кандидата на этот пост!
— Считаю, что лучше всего с этим справится…
Бывший директор хитро прищурился.
— Помона Спраут!
Аваду твою Круциатусом под Империо, и что б вошло оно через задницу и до гланд достало! Дамблдор оставался Дамблдором даже после смерти.
|
|
| Lord | Дата: Понедельник, 24.11.2014, 16:36 | Сообщение # 16 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 14. И снова два вопроса.
«Гарри, ты уже проснулся?»
«Почти. Дай мне пару минут, чтобы осознать происходящее».
Как обычно, первым делом после пробуждения Гарри надел очки, лежавшие до этого на тумбочке возле кровати. Или, точнее, возле койки.
После изъятия палочек, Гарри и Гермиона были отконвоированы в больничное крыло. После короткого разговора с профессором Флитвиком, мадам Помфри в приказном порядке отправила детей по койкам, выдав им несколько склянок с разноцветной жидкостью. Похоже, среди принятых ими зелий было и снотворное, поскольку отключились они, иначе и не скажешь, почти мгновенно.
Кровать Гарри была огорожена ширмой, полностью скрывавшей от него остальное помещение. Или, наоборот, скрывавшей самого Гарри от посетителей и от прочих пациентов.
«Или же нас отгородили, чтобы мы никуда не делись. Я уже проверила — на ширмах чары, не позволяющие их отодвинуть».
«Палочки нам не вернули?»
«Мне — нет».
«Я свою тоже не вижу. Похоже, мы под арестом».
«Именно».
«Ну, с учетом обстоятельств, вполне логично».
«Вот об этих «обстоятельствах» я и хотела поговорить. Знаешь, я как-то не думала, что наше желание заставить Дамблдора разбираться во всем самому приведет к таким последствиям».
Да уж, подобного они точно никак не предполагали. Хотя, по большому счету, план можно считать успешно выполненным — Дамблдор действительно лично встретился и с василиском, и с наследником Слизерина. Вот только последствия этой встречи оказались… не очень удачными для директора Хогвартса.
Как это было и в начале прошлого лета, почти год назад, Гарри попытался разобраться со своим отношением к ситуации.
Желал ли он отомстить Дамблдору за то, что тот упорно пытался столкнуть лбами его самого и пытающегося возродиться Волдеморта? Определенно, да. Ведь еще когда они с Гермионой решили найти Тайную Комнату, сообщить об этом руководству школы и отойти после этого в сторонку, один из мотивов их действий можно было выразить так: «сам кашу заварил, пусть сам ее и расхлебывает».
Но желал ли он при этом смерти Дамблдору? Определенно, нет. На первый взгляд. А вот если призадуматься…
Ни Гарри, ни Гермиона не сомневались, что все произошедшее в Хогвартсе за последние два года случилось именно с попустительства директора. Именно он старательно закрывал глаза на действия одержимого Квиррелла и не менее одержимого Локхарта. Именно он устроил все так, что первокурсники встретились лицом к лицу с тем, чьего имени страшилась вся Британия. И вовсе не его заслугой является то, что они пережили эту встречу. Если бы ни эта загадочная связь, ни Гермионы, ни Гарри сейчас бы не было в живых.
В общем, дети хоть в явном виде и не желали смерти своему директору, носить по нему траур они не собирались.
Была в произошедшем определенная ирония. Подталкивая учеников к столкновению с Волдемортом, сам Дамблдор оказался к такой встрече явно не готов. За что боролся, на то и напоролся.
Другой участник недавних событий, также потерявший в результате голову, опять таки не вызывал особого сочувствия. Фактически, нынешний преподаватель ЗОТИ недалеко ушел от прошлогоднего. Локхарт точно также поддался обещаниям Волдеморта и стал его безвольной марионеткой. Если бы профессор Флитвик не помешал ему сделать «свой ход»… Вряд ли бы этим «ходом» оказались чары щекотки.
«Знаешь, Гарри, как ни странно, но мне больше всего жаль василиска».
«Почему?»
«Он ведь подчинился нам, когда мы сказали ему остановиться. И это не смотря на ранее полученный приказ убить нас!»
Гарри начал понимать, что ему хотела сказать Гермиона.
«Действительно. А ведь мы ничего ему не обещали, ни в чем его не убеждали. Просто приказали — и он исполнил».
«Именно! Василиск в этом плане ничем не отличается от всех остальных змей. Он сделает что угодно, что бы ни приказал ему змееуст. Обвинять его в нападениях — все равно, что обвинять наши палочки в его убийстве».
«Пожалуй, ты права. Василиск был лишь орудием в руках организатора этих нападений. Но это не делает его менее опасным».
Переданная Гермионой мысль воспринималась как нечто среднее между усмешкой и фырканьем.
«Гарри, я и не собираюсь устраивать панихиду по несчастной зверушке. Я не настолько тесно общаюсь с Хагридом. Я просто хотела сказать, что из всех погибших именно василиск наименее виновен в произошедшем».
«Кстати, Гермиона, я вот о чем думаю… Не кажется ли тебе, что мы как-то уж слишком спокойно рассуждаем о смерти и убийствах?»
Гарри показалось, что он услышал грустный вздох.
«Знаешь, я еще прошлым летом думала об этом. Все-таки собственная смерть — не настолько ординарное событие, чтобы так быстро после него успокоиться. В итоге, я пришла к выводу, что получить Аваду в грудь — это достаточно весомый повод пересмотреть свои взгляды на определенные вещи».
Действительно, если взглянуть на ситуацию с такой точки зрения…
«Гарри, мы оба знакомы со смертью ближе, чем хотелось бы. Так чего удивляться, что мы реагируем спокойнее, чем могли бы? Для меня это получилось как с полетами на метле — по-настоящему страшно только в первый раз. Ничего хорошего в пикировании и прочих трюках я все также не вижу, но и панического страха это больше не вызывает».
От Гермионы донесся нервный смешок.
«Знаешь, когда МакГонагалл пришла ко мне домой с приглашением в Хогвартс, она много чего говорила. «Мисс Грейнджер, у нас отличные учителя и много интересных предметов», — говорила она. «Вам у нас понравится», — говорила она. А вот про то, что я буду убивать монстров и своих учителей, она предупредить забыла!»
* * *
За все время своего существования, кабинет директора Хогвартса успел повидать немало посетителей. Чаще всего в этом кабине можно было встретить, конечно же, самого директора школы. Или директрису, что тоже случалось не так уж и редко.
Вот и сейчас, кресло хозяина кабинета занимала Помона Спраут, менее суток назад назначенная на этот пост. Было видно, что преподаватель гербологии чувствует себя непривычно и несколько неуверенно. Как и всех остальных волшебников и ведьм, предложение прошлого директора Хогвартса застало ее врасплох.
Конечно, ей, как и прочим учителям, было известно о традиции, связанной с назначением нового руководителя школы. Точно так же, как и все прочие учителя, она не сомневалась, чья именно кандидатура будет выдвинута на голосование. И когда вчера вечером, именно ей, а не Минерве, было передано послание явится на заседание попечительского совета, Помона была, мягко говоря, удивлена. Судя по лицам всех присутствовавших попечителей, они были удивлены не меньше.
Было видно, что у многих из них было свое мнение и свои планы насчет того, кто именно должен занять вакантное место. Однако когда, согласно протоколу, совет должен был принять или отвергнуть предложенную кандидатуру, никто из них так и не смог сходу придумать убедительных причин, почему декан Хафлпаффа не может стать директором.
Не покидавший все это время портретную раму Альбус Дамблдор откровенно забавлялся ситуацией.
Поспать этой ночью Помоне так и не удалось. Немало времени было потрачено на общение с портретами, украшавшими стены директорского кабинета. Прежние руководители школы охотно разъясняли новой директрисе ее обязанности и привилегии. Вообще, эти разъяснения могли пройти гораздо быстрее, но каждый, абсолютно каждый портрет, имел свои взгляды на то, как именно нужно управлять Хогвартсом, и считал своим долгом поделиться с Помоной своим видением ситуации.
При этом именно тот портрет, с которым Помона хотела пообщаться более всего, чтобы прояснить, наконец, все принятые в последнее время сомнительные решения, самым наглым образом отсутствовал. Бросив что-то вроде «мне надо немного поразмыслить», Альбус Дамблдор скрылся в неизвестном направлении и до сих пор не вернулся.
Помимо самой директрисы, в ее кабинете присутствовали и другие представители персонала Хогвартса.
Жизнерадостный и неунывающий Филиус Флитвик, каким его привыкли видеть студенты, был необычайно мрачен и задумчив. Преподаватель чар перебирал в памяти события последних двух дней. Изолировав место происшествия, и передав двух второкурсников на попечение мадам Помфри, Флитвик связался с одним из своих давних знакомых, работавшим в Отделе Тайн. Невыразимец, выслушав короткий рассказ, вышел из камина и отправился на место происшествия. Осмотрев скульптурную композицию «Мертвый василиск, мертвый Дамблдор и мертвый Локхарт», и, сделав несколько пассов над черной книжечкой, он помянул Мерлина, Мордреда, Моргану, рыцарей Круглого Стола и всю челядь Камелота, а также сложные и насыщенные отношения, связывавшие всех перечисленных выше. Включая василиска, Дамблдора и Локхарта. После чего, попросив «ничего не трогать, никого не пускать и никому ничего не говорить» и пробормотав напоследок «все очень плохо», отправился назад к камину. Спустя четверть часа он вернулся в сопровождении отряда авроров, а также еще одного невыразимца. Авроры, периодически сменяемые своими коллегами, с тех пор держали оцепление коридора. Чем занимались сотрудники Отдела Тайн, оставалось… тайной.
Минерва МакГонагалл, сидевшая по соседству с Флитвиком, в отличие от последнего, являла собой привычный окружающим образ строгой и требовательной учительницы. Что, впрочем, не мешало ей думать о происходящем. Минерва, мысленно приготовившаяся к повышению, не менее прочих была обескуражена результатом заседания совета попечителей. Не сказать, что она сильно завидовала или обижалась… Но действия Альбуса были… непонятными. Еще она не могла взять в толк, зачем ее попросили на сегодняшнюю встречу привести с собой находившихся в больничном крыле двух учеников ее факультета. Хотя, уже сам факт того, что к мадам Помфри они попали одновременно с гибелью Альбуса Дамблдора, говорил о том, что эти двое явно были вовлечены в произошедшее. Самой Минерве подробностей не сообщали.
Ученики Гриффиндора настороженно и недоверчиво оглядывали всех прочих присутствующих. Они сидели на соседних стульях, плотно прижавшись друг к другу. Гарри и Гермиона вели неслышимый другими диалог, пытаясь понять, зачем их сюда привели, и как им себя вести. Совершенно ясно было, что их будут расспрашивать о случившимся около кабинета директора. Почти наверняка захотят узнать, откуда им известно смертельное проклятие. Скорее всего, поинтересуются их талантами в области диалогов с пресмыкающимися. Весьма вероятно, захотят подробностей о Тайной Комнате.
«А вот последнее, Гарри, необязательно».
«Почему это? Вряд ли легендарная Тайная Комната никого не заинтересует».
«А почему тогда нас до сих пор об этом не спросили? Мы уже не меньше суток провели в больничном крыле, но общались при этом только с мадам Помфри!»
«Ну, с этой точки зрения нас не просто о Тайной Комнате не спрашивали, нас вообще ни о чем не спрашивали».
«Знаешь, похоже, все так же, как и в прошлом году. Версия о том, что случилось на самом деле, готова и без нашего участия».
«А привели нас сюда, чтобы сообщить ее нам? «Гарри, любовь убила василиска и отрезала голову Локхарту»!»
«Вряд ли дойдет до такого маразма. В конце концов, профессор Флитвик здесь присутствует. Кстати, мне интересно, как много он успел услышать?»
«А какая разница?»
«Гарри, упоминание о том, что мы посещали Тайную Комнату, было только в самом начале того разговора!»
«И ты не хочешь об этом рассказывать?»
«Именно!»
Гермиона начала прямо-таки излучать восторг и энтузиазм.
«Гарри, посуди сам. Вряд ли Слизерин сделал столь огромный тайник, чтобы использовать его только как террариум. Там же наверняка может найтись и еще что-нибудь, помимо василиска! Что-нибудь очень ценное!»
Зная Гермиону, нетрудно было предположить, что именно она считала «очень ценным».
«Да и к тому же, Тайная Комната — это просто идеальное место для наших секретных занятий!»
Подумав немного, Гарри согласился с Гермионой. Соблазн получить Тайную Комнату в единоличное пользование был очень велик. Но не приходилось сомневаться, что если они сообщат о своей находке, доступ к этому помещению им постараются ограничить.
«Посмотрим по обстоятельствам. Если нас не спросят напрямую, не будем упоминать об этом».
Помимо всех выше перечисленных, были в кабинете директора и другие посетители. И если в присутствии учителей и учеников не было чего-то особенно необычного, то прочие гости бывали здесь весьма редко.
Через пару минут после того, как Гарри и Гермиона решили умолчать о Тайной Комнате, в кабинет зашла незнакомая им ведьма. Судя по приветствиям от учителей, звали ее Амелия Боунс, и являлась она, ни много, ни мало, главой Департамента магического правопорядка.
«Видимо, родственница Сьюзан Боунс с Хафллпаффа».
Гарри восстановил в памяти образ девочки, которую иногда видел на совместных занятиях.
«Не очень-то они похожи».
«Меня больше волнует, что мы удостоились внимания самой главы департамента, а не кого-то… более рядового».
«Учитывая все должности, которые занимал Дамблдор, неудивительно. Да и вряд ли она тут только из-за нас. Похоже, собрали всех свидетелей и всех, кто хоть что-то может знать».
«Прямо как в классических детективах. Собрать в одной комнате всех вовлеченных, долго и нудно рассказывать всем известные факты, а потом неожиданно заявить: «Дворецкий, это вы отравили графиню!». И дворецкий во всем сознается».
Последним гостем, зашедшим в кабинет вскоре после Амелии Боунс, был волшебник, обряженный в серую мантию без каких либо знаков различия. Под накинутым глубоким капюшоном клубилось облачко плотного тумана, не позволявшее разглядеть черты его лица. Самому неизвестному это, похоже, никак не мешало, поскольку в ответ на немой вопрос главы Департамента правопорядка, выраженный поднятой бровью, он пояснил:
— Я работаю с Отделом Тайн. Ввиду специфичности области, на которой я специализируюсь, мне приходится скрывать свою личность, чтобы избежать определенных эксцессов.
— То есть, на темной магии?
— Не только. Принятая министерством классификация несколько неуклюжа, но в целом так и есть.
— И зачем же Отдел Тайн направил сюда столь «специфичного» сотрудника? И почему расследованием руководит именно ваш отдел, а не мой?
— Прежде чем ответить на эти вопросы, необходимо, чтобы те из присутствующих, кто этого еще не сделал, принесли Нерушимый Обет о неразглашении полученной информации. Это касается вас, — кивок в сторону Амелии Боунс. — И вас, молодые люди, — кивок Гарри и Гермионе.
— Вы хоть думаете, о чем говорите? — вскинулась профессор Спраут. — Они же еще дети! Им просто не хватит…
— Вообще то, — прервал ее сотрудник Отдела Тайн, — если эти самые дети осилили смертельное проклятие, принести Обет они смогут без проблем.
— Что?!
Возгласы Спраут и МакГонагалл прозвучали одновременно.
Взгляд Боунс заставил детей поежиться.
«Ей бы киношных злодеев играть. С этим моноклем выглядит действительно жутко. В бондиану впишется просто прекрасно».
Гарри был полностью солидарен со своей подругой.
— Я правильно вас поняла, мистер…? — обладательница монокля выжидающе посмотрела на закутанного в серую мантию волшебника.
— Зовите меня Грэй.
«Как оригинально».
— Так вот, мистер «Грэй», я правильно понимаю, что присутствующие здесь ученики Хогвартса успешно применяли Непростительное проклятие?
— Мадам Боунс, сначала клятва, — невозмутимо ответил Грэй.
— Это тоже относится к расследованию?
— Более чем.
— Хорошо. И кто же примет Обет?
— Я, — просто ответил Грей.
— Полагаю, именно вы назначены главным по этому делу?
Молчаливый кивок.
— Причину этого мне тоже хотелось бы узнать.
— Как только все принесут Непреложный Обет.
— Ладно, давайте приступать. А вы, — взгляд в сторону Гарри и Гермионы, — запоминайте, как это делается.
Глава Департамента правопорядка и сотрудник Отдела Тайн сели на колени друг напротив друга и сцепили правые руки. Не как при рукопожатии, а как при армрестлинге.
— Профессор МакГонагалл, не будете ли вы так любезны…? — обратился Грэй к сидевшей ближе всех волшебнице.
МакГонагалл поднялась из кресла и подошла к сидящим на полу. Кончик ее палочки коснулся сцепленных рук.
Волшебник в сером заговорил вновь.
— Амелия Боунс, обязуешься ли ты не передавать информацию, полученную в ходе расследования гибели Альбуса Дамблдора, лицам, к ней не допущенным?
— Обязуюсь.
Из палочки профессора МакГонагалл вырвался тонкий белый лучик, обернувшийся раскаленной нитью вокруг сцепленных рук.
— Обязуешься ли ты пресекать все попытки передачи информации, полученной в ходе расследования гибели Альбуса Дамблдора, лицам, к ней не допущенным?
— Обязуюсь.
Еще одна нить обернулась вокруг рук. Профессор МакГонагалл убрала палочку, и две яркие нити стали медленно тускнеть, пока не исчезли совсем.
— Ну что ж, молодые люди, ваша очередь.
Гарри занял место мадам Боунс. Процедура в точности повторила увиденную только что. Единственное, чего он не ожидал — это короткая вспышка боли, когда белая нить коснулась его. Ощущение было таким, словно белая полоска и впрямь была раскалена.
«Да, Гарри, это и впрямь было больно».
«Ты тоже?…»
«Да. Похоже, еще один эффект нашей связи».
Второе обжигающее прикосновение, и Гарри вернулся на место, потирая правое запястье.
— Ничего страшного, мистер Поттер, это реакция вашей магии на вмешательство извне, — прокомментировал преподаватель чар.
Во время принесения Обета Гермионой, Гарри также почувствовал касание раскаленной нити. Боль была не настолько сильной, как раньше, но все равно прекрасно чувствовалась.
«Да, сейчас ощущения… более интенсивные».
Еще одна нить обернулась вокруг ладони девочки, и сидящие поднялись с колен.
— Профессор Спраут, прошу вас изолировать кабинет.
Директор Хогвартса сделала несколько пассов палочкой. В воздухе появилось переливающееся всеми цветами радуги облако, быстро расползшееся по всему помещению и медленно растворившееся в воздухе. Стены, пол и потолок на краткий миг словно покрылись инеем и тут же вернулись к своему прежнему виду.
Дождавшись кивка Спраут, Грэй продолжил.
— Объявляю, что лицами, допущенными к информации по делу о гибели Альбуса Дамблдора, являются присутствующие здесь: Помона Спраут, Минерва МакГонагалл, Филиус Флитвик, Амелия Боунс, Гарри Поттер, Гермиона Грейнджер, а также я, представитель Отдела Тайн, откликающийся в данный момент на имя «Грэй».
— Также объявляю, что с этого момента все, что будет сказано в этой комнате, является информацией, относящейся к делу о гибели Альбуса Дамблдора, и не подлежащей передаче лицам, не допущенным к ней.
— Что ж, можно приступать.
|
|
| Lord | Дата: Понедельник, 24.11.2014, 16:37 | Сообщение # 17 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 15. Секретные посиделки.
— Прежде всего, мне хотелось бы разобраться с формальностями, чтобы не отвлекаться на это потом, — начала Амелия Боунс.
— И что же вы хотите узнать?
— Во-первых, как я уже говорила, мне непонятно, почему расследованием руководите именно вы. А во-вторых, зачем подобная секретность? Альбус Дамблдор, конечно, личность незаурядная, но что такого с ним случилось, что вы требуете ото всех Непреложного Обета?
Дослушав главу департамента правопорядка, Грэй извлек из кармана мантии небольшой черный кубик, размером со спичечный коробок. Положив его на стол, волшебник аккуратно прикоснулся к нему палочкой. Кубик начал стремительно расти вширь и ввысь. Через несколько секунд на столе уже находился ящик размером с небольшой чемодан.
Лицо Амелии Боунс помрачнело.
— Черный Ящик? Все настолько серьезно?
— Да. Его содержимое имеет непосредственное отношение к смерти Альбуса Дамблдора и именно оно является причиной «подобной секретности».
«Гермиона?…»
«Нет, я тоже не знаю, что это такое».
— Поясняю для тех, кто не в курсе, — продолжал меж тем сотрудник Отдела Тайн. — Черный Ящик — это контейнер для хранения объектов, способных, скажем так, представлять значительную угрозу для окружающих.
— Мистер Грэй еще очень мягко выразился, — добавила мадам Боунс. — Черный Ящик используется, только когда речь идет о чем-то действительно очень опасном. Хоть дошедшие до наших дней сведения, конечно, изрядно искажены и преувеличены, но основой легенды о Ящике Пандоры стало именно вскрытие подобного контейнера, попавшего не в те руки. Точнее, последствия использования того, что в нем хранилось.
Под «теми, кто не в курсе» явно подразумевались Гарри и Гермиона, хотя профессор Спраут тоже заинтересованно выслушала это небольшое объяснение.
«Кажется, я знаю, что именно туда могли положить…»
— Как вы уже могли догадаться, — вновь взял слово Грэй, — сейчас этот Черный Ящик содержит обнаруженный на месте происшествия объект. Давайте начнем с самого начала. Профессор Флитвик, пожалуйста, расскажите о том, что вы увидели…
Декан Рейвенкло подробно пересказал события позавчерашнего вечера. Точнее, ту их часть, свидетелем которой он оказался. Его рассказ не прерывали, хотя и было видно, что у слушателей возникли кое-какие вопросы. А когда Флитвик дошел до кульминации всей истории, стало ясно, что давать пояснения придется не только ему.
Вообще, сами дети особенно сильно ни о чем не переживали. Может быть, из-за эмоционального потрясения, вызванного пережитым. В конце концов, не каждый день на глаза школьникам попадаются окаменевшие директора, гигантские змеи и обезглавливаемые учителя. А может быть, как раз наоборот, причина в том, что конкретно вот эти два школьника уже успели привыкнуть к различным «нештатным ситуациям». Также возможно, что они просто не осознавали истинных масштабов произошедшего.
А вот прочие слушатели доклада Флитвика отнеслись к услышанному гораздо менее спокойно.
— Давайте по порядку, — негромким голосом взяла слово мадам Боунс. — Правильно ли я поняла речь профессора Флитвика?
— Во-первых, весь учебный год в школе находился некий предмет, который предположительно принадлежал Тому-Кого-Нельзя-Называть и способный подчинять себе разум своего владельца.
— Во-вторых, этим самым предметом владела сначала первокурсница, а после нее — один из преподавателей. При этом последний, находясь под контролем, судя по всему, искренне считал себя Тем-Кого-Нельзя-Называть.
— В-третьих, весь этот год по школе разгуливал василиск, чей возраст не менее тысячи лет.
— В-четвертых, этот василиск сначала напал на одного из учеников, а потом убил директора Дамблдора.
— В-пятых, организатор убийства, один из преподавателей, сам был убит другим преподавателем. А василиск, в свою очередь, убит двумя второкурсниками.
— И, наконец, вышеназванные второкурсники, — еще один суровый взгляд, направленный на Гарри и Гермиону, — являются змееустами и способны применить смертельное проклятие.
— Я ничего не пропускаю? — мадам Боунс обвела взглядом всех присутствующих.
«Можно, конечно, добавить к этому списку еще кое-что, но, по-моему, не стоит».
«Угу, от нас тогда точно не отстанут».
«Скорее, запрут где-нибудь. Как интересных зверушек».
В прочитанном Гермионой иногда встречался подобный сюжетный ход.
«А еще некоторые наши действия… несколько конфликтуют с имеющимися законами».
«У нас были чрезвычайные обстоятельства! Да вся наша учеба в Хогвартсе — одно сплошное чрезвычайное обстоятельство! Вот и меры принимаем… чрезвычайные».
Ну да, на самом деле, не стоило ожидать иной реакции от девочки, которая в свое время, при наступлении «чрезвычайных обстоятельств», не задумываясь, побежала поджигать Снейпа.
«Вот только я сомневаюсь, что нас поймут, если мы подробно обо всем расскажем».
«Именно. Один раз мы уже попытались».
Взрослые маги, меж тем, продолжали разговор.
— Вы забыли упомянуть, что названный вами преподаватель, а именно — Гилдерой Локхарт, возможно замешан в незаконной обливиации.
— Благодарю за напоминание. Кстати, если вы собрали всех, кто обладает хоть какой-нибудь информацией, то почему я не вижу здесь первокурсницу, которая, по словам профессора Флитвика, тоже имеет отношение к произошедшему?
— Я поговорил с мисс Уизли…
— Почему я узнаю об этом только сейчас? — прервала Грея МакГонагалл. — Я, как ее декан, являюсь…
— Профессор МакГонагалл, мне об этом прекрасно известно, — ответил волшебник в сером, не дожидаясь окончания тирады. — Но на тот момент я счел недопустимым тратить лишнее время.
— Мистер Грэй, так о чем вам поведала мисс Уизли? — остановила намечающийся спор мадам Боунс.
— Увы, ни о чем. Девочка о происшедшем рассказать уже не может и вряд ли сможет когда-нибудь.
— В каком это смысле, «не может»?! — выразила общее мнение Спраут.
«Гарри, ты подумал о том же, о чем и я?»
«Ты же знаешь, что да».
— Прошу прощения, не очень удачно выразился, — как ни в чем не бывало, ответил Грэй. — Мисс Уизли банальнейшим образом ничего не помнит. Ничего, что относилось бы к рассматриваемому делу. Очень сильный и очень качественный Обливиэйт.
— Я бы попросила вас поаккуратнее выбирать слова, — недовольно заметила директор Хогвартса.
«Да уж, ну и оговорки у него…»
— Вы уверены насчет Обливиэйта? — глава департамента правопорядка вновь не дала уйти разговору в сторону.
— Все характерные признаки налицо. К тому же, если принять во внимание слова погибшего, переданные нам профессором Флитвиком, можно даже предположить, кто именно поработал с памятью девочки.
— Зачем ему подобные сложности? Хороший Обливиэйт требует немалых сил и навыков. Если Локхарт пошел на убийство директора, то почему и в этом случае… не поступил проще?
— Вот тут мы и подходим к сути дела… Однако, давайте для начала выслушаем еще одних участников событий. Как я понимаю, профессор Флитвик присутствовал там далеко не с самого начала. Мистер Поттер, мисс Грейнджер, расскажите нам недостающую часть.
«Не говорим о Тайной Комнате, как и собирались?»
«Ну, раз о ней пока никто не вспомнил, то не так уж она им и нужна…»
— Мы шли к кабинету директора…
Начавший говорить гриффиндорец был прерван своим деканом.
— Минуточку, мистер Поттер, насколько мне известно, профессор Дамблдор вас к себе не вызывал. Зачем вы хотели с ним встретиться?
Гарри несколько растерялся от подобного вопроса.
«А действительно, зачем? Мы ведь тогда хотели сообщить о нашей находке. Но теперь…»
«Эх, смотри и учись».
— Профессор МакГонагалл, — взяла слово Гермиона, — Дело в том, что мы с Гарри догадались, что чудовище Слизерина — это василиск, и хотели сообщить об этом директору.
— И как же вы об этом догадались?
Дети переглянулись.
«Нет смысла скрывать уже известное».
— Мы слышали в замке странный голос. Он говорил что-то вроде «Убить, жертва»…
Спраут и МакГонагалл слегка вздрогнули.
— Мисс Грейнджер, по-английски, пожалуйста.
— Ой, простите, — чуть смутилась девочка. — Ну, в общем, мы услышали голос и решили, что это какая-то змея. Посмотрели книги и решили сказать о своих выводах директору.
«Ты ведь специально так сделала?»
«А чего она на ровном месте провокационные вопросы задает?»
— И что же случилось около кабинета директора?
Дополняя друг друга, дети рассказали недостающую часть истории, умолчав только об упоминании в разговоре Тайной Комнаты. Гермиона снова «неудачно» попыталась передать слова василиска. На сей раз, реакция окружающих была хоть и более сдержанной, но все еще не равнодушной.
Поскольку профессор Флитвик присутствовал пусть и не с самого начала, но все же, застал большую часть событий, рассказ Гарри и Гермионы закончился быстро. Впрочем, их попросили продолжить, чтобы взглянуть на уже известные события с другой точки зрения.
— Мистер Поттер, поясните мне один момент, — взяла слово мадам Боунс, дождавшись окончания рассказа. — Почему именно смертельное проклятие?
«Черт, я надеялся, что она об этом забудет».
«Сомневаюсь, что о подобных «мелочах» можно так вот легко забыть».
— Вы ведь могли использовать что-нибудь… менее запрещенное. Что-то из взрывных или режущих чар, например, раз уж змея замерла перед вами с открытой пастью. Так почему вы применили именно «Аваду Кедавру»?
«А правда, почему?»
«Вообще-то это была твоя идея!»
«Но ведь и ты не предлагала других вариантов!»
«Ладно, — вздохнула она. — Так и скажем, что ничего больше в голову не пришло».
— Мы… как-то не подумали об этом. Все получилось рефлекторно…
— «Рефлекторно»?! Мисс Грейнджер, вы хотите сказать, что вы «рефлекторно» применили заклинание, которое требует строго определенного эмоционального настроя? Чтобы использовать «Аваду Кедавру», нужно искренне пожелать смерти противника! «Рефлекторно» так сделать нельзя!
«Она что, не знает, что вовсе не обязательно…»
«Гермиона, только не надо ее поправлять!»
— Да и как вообще получилось, что вы оказались способны на смертельное проклятие? — более спокойным тоном продолжила глава департамента правопорядка. — Вас кто-то научил?
«Думаю, нет смысла отрицать».
«Ты прав».
— Мы тренировались. Самостоятельно.
— И как давно вы начали?
Друзья вновь переглянулись.
«Продолжай, раз уж начали. Все равно не отстанут».
— Где-то с осени.
— Просто замечательно. Даже не знаю, что и сказать. Двое детей взяли и научились заклинанию, на которое у них просто не должно хватать сил. Действие, заслуживающее определенного восторга… Если не принимать во внимание тот факт, какое именно заклинание вы выучили…
— Мистер Поттер, мисс Грейнджер, — обратился преподаватель чар, все это время напряженно над чем-то раздумывавший, — пожалуйста, ответьте мне честно. Сейчас мадам Боунс вам прямо указала, какие еще заклинания были бы применимы в данной ситуации. Давайте предположим, что вы вновь оказались в подобной ситуации. Перед вами находится некое чрезвычайно опасное существо, готовящееся напасть на вас, и вы вынуждены с ним сражаться. Какое заклинание вам приходит на ум в первую очередь?
«Авада Кедавра».
«Авада Кедавра».
Друзья, переглянувшись, немного смущенно посмотрели на взрослых. Те абсолютно правильно интерпретировали молчание второкурсников.
— Профессор Флитвик, — обратилась мадам Боунс, не отводя взгляда от Гарри и Гермионы, — вы же понимаете, что для подобного вывода основания еще слишком зыбки? Вы ведь намекаете на…?
— Конечно, — ответил нахмурившийся преподаватель. — Вот только я совершенно не хочу устраивать практическую проверку своей гипотезы. Однако, мне и моим коллегам теперь придется учитывать то, что в школе находятся два ученика, потенциально способные в стрессовой ситуации, не задумываясь, начать бросаться смертельными проклятиями.
— Филиус, ты уверен? — спросила помрачневшая Спраут.
— Нет, но, повторюсь, проверять мне как-то не хочется.
Пояснения детям, непонимающе оглядывавшим своих встревоженных педагогов, дал сотрудник Отдела Тайн.
— Мистер Поттер, мисс Грейнджер, у присутствующих здесь преподавателей Хогвартса имеется достаточно весомый повод для волнений. Их сейчас беспокоит не только и не столько сам факт применения вами смертельного проклятия, а то, при каких обстоятельствах это произошло. Если волшебник, оказавшийся в очень опасной ситуации, использует заклинание, от успеха которого будет зависеть его жизнь, существует немалая вероятность, что в будущем он будет использовать это же самое заклинание, совершенно не задумываясь. В любой угрожающей ситуации. Даже если уместнее будет использовать что-то другое.
— Встреча с гигантским василиском — более чем достаточный повод, чтобы ваша магия произвела подобное запечатление, — добавил профессор Флитвик. — Так что сами понимаете, почему мы несколько… встревожены.
«Интересно, а желание убить того, кто только что убил тебя — это тоже «достаточный повод»?»
«Хочешь сказать, что…»
«… «Запечатление» Авады произошло, на самом деле, на год раньше. Мы ведь еще в Лютном…»
«… Использовали именно ее. Если подумать…»
«… В тот раз тоже можно было сделать что-то другое. Ведь…»
«… Тот волшебник даже не прикоснулся к своей палочке…»
«… А мы уже держали его под прицелом. Можно было…»
«… Просто сразу приложить его тем же Петрификусом…»
«… И не тратить время на угрозы».
«Но ведь Аваду в Квиррелла кидала только ты. Почему тогда и я…»
«Если ты забыл, то оба раза, что тогда в Лютном, что сейчас, мы были…»
«Точно».
«И либо мой опыт повлиял на нас обоих…»
«Либо я получил твой навык так же, как и…»
«Я научилась говорить со змеями».
«Значит, и впредь, в любой опасной ситуации…»
«Нашим первым порывом, скорее всего, будет Авада. Не уверена, что это очень хорошо — в реальной жизни привычка «сначала стрелять, потом задавать вопросы», может выйти боком».
— Ладно, — нарушил тишину Грэй, — Мы несколько отклонились от темы. К тому же, с формальной точки зрения, действия мистера Поттера и мисс Грейнджер не являются незаконными.
«Не может не радовать».
— Что делать со столь одаренными учениками, преподаватели школы могут решить самостоятельно.
«А вот это уже хуже».
— Так что не вижу смысла в дальнейшей дискуссии. Вернемся к рассматриваемому делу.
— Итак, в Черном Ящике сейчас содержится найденный на месте происшествия предмет. Я не стану открывать Ящик, поскольку этот предмет действительно может быть очень опасен, если делать это без специального снаряжения. Так что уж поверьте мне на слово.
— Данный предмет выглядит как небольшая тетрадка с черной обложкой, подписанная «Т.М. Риддл». Да, эта тетрадка действительно принадлежала будущему Темному Лорду.
Сотрудник Отдела Тайн взял паузу, давая слушателям возможность осознать сказанное им.
— Мистер Грэй, вы хотите сказать, что Гилдерой Локхарт не просто считал себя Тем-Кого-Нельзя-Называть?
— Смею предположить, что да. Судя по результатам проведенных мной проверок, данная тетрадь является хоркруксом.
Мадам Боунс тихо прошипела что-то неразборчивое. Спустя пару мгновений Флитвик последовал ее примеру. У остальных присутствующих произнесенное слово никаких ассоциаций не вызвало. Впрочем, что-то подсказывало, что вряд ли речь идет о чем-то мирном и безобидном.
— Поясняю для тех, кто не в курсе…
— А тех, кто в курсе, стоило бы арестовать… — пробурчала глава департамента правопорядка.
Грэй не стал обращать внимания на данное замечание.
— Если не вдаваться в подробности, то хоркрукс — это объект, при наличии которого его создатель не умирает в привычном смысле этого слова, если его телу наносятся фатальные повреждения. Даже если его тело будет полностью уничтожено, его дух, душа — называйте, как хотите — остается в этом мире, пока существует удерживающий ее якорь. Я скажу даже более того. Существуют способы, позволяющие подобной сущности вновь обрести себе физическое тело. Смею предположить, что мистеру Риддлу это известно.
Грэй вновь замолчал, чтобы позволить всем остальным сделать нехитрый вывод.
«Замечательно, ну просто замечательно. Преподаватель ЗОТИ действительно вновь был одержим Волдемортом».
— Что ж, теперь мне понятна секретность вокруг этого дела. Подобная информация ни в коем случае не должна дойти до определенных… «достойных членов общества, искренне раскаивающихся в своих прегрешениях».
— По этой же причине, Отдел Тайн взял на себя руководство расследованием и до сего момента не допускал к нему никого постороннего. С учетом всех клятв, которые дают наши сотрудники, они в принципе не смогут передать информацию, куда не следует.
— Вообще-то, насколько я помню, среди Упивающихся был и…
— А с чего вы решили, что это была его личная инициатива?
— Тогда почему он сейчас…
— Он знал, на что шел. Да и мы предприняли определенные меры… Впрочем, об этом я вам ничего не могу сообщить. Кстати, объявляю, что данная информация тоже не подлежит передаче лицам, не имеющим к ней допуска. Мы снова отвлеклись.
— Хорошо, объясните тогда вот что. Почему, если у вас на руках имеется залог бессмертия Того-Кого-Нельзя-Называть, вы его до сих пор не уничтожили?!
— Во-первых, не стоит пренебрегать возможностью исследовать столь редко встречающийся объект…
Игнорируя своих слушателей, по лицам которых легко можно было сказать, что они думают о подобных исследованиях, Грэй невозмутимо продолжал.
— А во-вторых, если мистер Риддл уже успел снова обзавестись носителем, уничтожение хоркрукса не произведет на него желаемого эффекта. А в процессе исследования данного объекта мы вполне сможем найти способ установить местоположение его создателя.
— «Вполне» или «сможете»?
— Второе более вероятно. Ведь, фактически, хоркрукс и его создатель — части единого целого и поэтому должны обладать достаточно высоким сродством.
— Мистер Грэй, — робко обратилась Гермиона, — что значит «части единого целого»?
— Мистер Грэй, я бы не стала…
— Данная информация не повредит, я не буду вдаваться в подробности.
— Я все равно…
— Мадам Боунс, пусть уж лучше юная мисс получит эту информацию от нас, чем будет проверять разные… сомнительные источники. Полагаю, если бы мистер Риддл в свое время получил консультацию компетентного специалиста, он бы не стал совершать подобных глупостей.
Неожиданно подал голос один из многочисленных портретов, которыми были увешаны стены директорского кабинета.
— Вот! Я всегда говорил, что бездумные запреты ни к чему хорошему не приведут! Вот и расхлебываете теперь!
На этот раз возражать мадам Боунс не стала.
— Если не вдаваться в подробности, суть такова. У каждого из нас имеется некая внутренняя сущность, в просторечии именуемая душой. Создавая хоркрукс, волшебник посредством определенного ритуала отделяет от своей сути некоторую часть и заключает ее в каком-либо предмете. Предмет с частью «души» и называется хоркруксом.
— Черенкование души? — едва слышно пробормотала Спраут.
— Можно сказать и так. В результате данного действия, этот обрывок сути становится своеобразным якорем. Если основная часть души по какой-либо причине расстается со своей оболочкой, якорь не дает ей отправиться дальше… куда бы она ни должна была отправиться.
«Гарри…»
«Угу…»
«Но каким образом мы…»
— Казалось бы, — продолжал меж тем Грэй, — отличный и надежный способ получить бессмертие. Вот только рвать себя на части — на самом деле очень неудачная идея, если немного призадуматься. Волшебники, которые действительно разбирались в том, что сейчас именуют «Темными искусствами», никогда и ни при каких обстоятельствах не совершали подобного.
— А у нынешней молодежи совсем соображения нет, а все туда же, в Темные Лорды стремятся. Вот в мое время, таких сразу… — принялся ворчать все тот же портрет.
Не обращая на него внимания, Грэй продолжал.
— Даже если отбросить в сторону морально-этическую сторону вопроса — а ведь создание хоркрукса, помимо всего прочего, требует совершения ритуального убийства — делать подобное все равно не стоит. Хоть поначалу все кажется прекрасно, но избежать последствий не удастся. Во-первых, рано или поздно даст о себе знать прогрессирующее безумие. Если посмотреть с этой точки зрения на события поздних семидесятых, то многое становится понятно… Во-вторых, создавшему хоркрукс волшебнику крайне не рекомендуется обзаводиться потомством. У нас имеются свидетельства о подобных детях… Поверьте, Авада сразу после рождения — самое милосердное, что можно в этом случае сделать.
— Вы так спокойно об этом рассуждаете…
— Профессор Спраут, поверьте, мне приходилось повидать всякое. Если я расскажу вам о чем-нибудь подобном, то у вас волосы на ушах сначала вырастут, потом зашевелятся, встанут дыбом, поседеют и выпадут. Так вот, дети создавших хоркрукс — как раз такой случай.
Гермионе пришли на ум фотографии детей, родившихся после удара по Хиросиме. Гарри вздрогнул.
Мрачную тишину вновь нарушил сотрудник Отдела Тайн.
— Также, имеются и «в-третьих», и «в-четвертых» и далее по списку, но, на мой взгляд, и первых двух пунктов более чем достаточно для здравомыслящего волшебника.
— Думаю, хватит, — объявила мадам Боунс, — Не стоит углубляться в эту тему. Всем присутствующим и так понятно, почему от подобных вещей стоит держаться подальше.
«А чего это она именно на нас смотрит?»
— Вернемся к делу. Суть происшедшего мне ясна. Подчиненный хоркруксом Локхарт выпустил на волю василиска и убил директора Дамблдора. Локхарт и василиск были убиты одним преподавателем и двумя учениками. Их действия я расцениваю как самооборону… несмотря на специфичность продемонстрированных талантов.
«Ну хоть на этом спасибо».
— Однако молодые люди, учтите, что лишь ввиду открывшихся обстоятельств, из-за которых не стоит привлекать лишнее внимание к рассматриваемому делу, мы не будем проводить всех положенных по закону процедур. Не считайте подобную снисходительность нормой.
«Да, мама, мы больше не будем. Только скажи это и Волдеморту тоже».
— Мне также ясны и дальнейшие меры. Отдел Тайн определит нынешнее местонахождение Того-Кого-Нельзя-Называть, и будут предприняты… соответствующие мероприятия.
— Но мне не ясно вот что. Как вообще подобная ситуация могла произойти? Целый год в школе находился хоркрукс. Почему подобный объект оставался незамеченным столь долгое время? Целый год по школе бродил василиск, который напал на одного из учеников. Почему об этом никуда не сообщили? О сущности монстра догадались даже второгодки, каким местом думали взрослые маги? Ученики прямо в школе практикуют смертельные проклятия, куда все это время смотрели учителя? Какого Мордреда вы все это допустили?!
«Да-да, тоже хотелось бы знать».
— Мадам Боунс, — очень, очень спокойным голосом ответила Спраут, — вот только не надо делать вид, что вам ничего об этом не было известно.
— На что вы намекаете?
— Некая Сьюзен Боунс с моего факультета, не ваша племянница, случайно? Ни за что не поверю, что она ничего вам не писала о событиях в школе. А ведь она не единственный ребенок, чьи родственники занимают должности в министерстве. Так что события года — не такой уж и секрет для министерства вообще и отдела правопорядка в частности.
— Автономия Хогвартса не позволяет вмешиваться без веских причин или дозволения директора…
— Вот и мы также, «без дозволения директора». Не надо валить все на нас.
Предугадав следующий вопрос, Спраут продолжила.
— Мне тоже хотелось бы подробно расспросить Альбуса. Но, похоже, не сегодня, — взгляд на пустую портретную раму.
— Ладно. Мистер Грэй, мы закончили?
— Непосредственно по рассматриваемому делу — да. Но, пользуясь случаем, я хочу поднять еще пару вопросов, косвенно к этому делу относящихся.
— Во-первых, имеется туша древнего василиска. Совершенно неповрежденная, надо заметить. От лица Отдела Тайн заявляю, что мы заинтересованы в приобретении некоторых… частей. Имеется уникальная возможность проверить кое-какие любопытные идеи… Насколько я помню соответствующие законы, тот, кто непосредственно уничтожил существо высшей категории опасности, становится владельцем его останков, — скрытое облачком тумана лицо повернулось к Гарри и Гермионе.
— Вообще-то, — заметила Спраут, — это «существо», как и любой объект, привнесенный кем-то из основателей, является собственностью Хогвартса.
«Не хватало еще получить штраф за «порчу школьного имущества».
— Впрочем, учитывая обстоятельства, я согласна, что мистер Поттер и мисс Грейнджер имеют право на некоторую… долю.
— В любом случае, кто бы ни являлся собственником, Отдел Тайн желает обсудить с ним цену.
— Мистер Грэй, — обратилась МакГонагалл, молчавшая почти все время, проведенное в директорском кабинете, — для чего вы пригласили на эту встречу меня? Зачем здесь мадам Боунс, понятно и так. Помона нужна как директор. Филиус и мои ученики — непосредственные участники. Я же никак не могу помочь расследованию. В чем необходимость моего присутствия?
— А вот это второй вопрос, который я хотел поднять напоследок. Помимо уже сказанного, имеется еще кое-что интересное. То, что позволит совершить воистину величайшее открытие. Ваша помощь потребуется как раз для этого.
— Если бы не наличие хоркрукса, я бы ни о чем подобном не подумал. Однако, я уже думал в этом направлении. И в рассказе профессора Флитвика некоторые факты показались мне любопытными. У меня зародились определенные подозрения.
Речь сотрудника Отдела Тайн, все это время говорившего ровным спокойным тоном, стала немного сбивчивой и… восторженной?
— Но во время нашей встречи они окрепли. Судя по некоторым оговоркам, судя по некоторым жестам, я оказался прав. Я не просто так подробно рассказал о хоркруксах. Мне нужна была реакция. И я ее получил.
Восторг в голосе Грэя бил через край.
— Никто ведь никогда не думал, как вообще можно было додуматься дробить свою сущность. Но теперь, я вижу! У нас есть уникальная возможность! Уникальная возможность изучить первоисточник.
|
|
| Lord | Дата: Вторник, 25.11.2014, 04:54 | Сообщение # 18 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 16. Что делать, когда близок провал.
— Мистер Грэй, — обратилась мадам Боунс, — боюсь, мы несколько не успеваем за ходом ваших мыслей. Поясните нам, что же вызвало у вас столь бурную реакцию, и как это связано с присутствием профессора МакГонагалл?
Преподаватели Хогвартса вопросительно глядели на сотрудника Отдела Тайн, выражая солидарность с департаментом правопорядка. Они тоже не увидели причины для подобной вспышки эмоций при ответе на заданный МакГонагалл вопрос.
— Да, вы правы, требуется некоторое объяснение, — после недолгой паузы согласился Грэй. Голос его был вновь ровным и спокойным.
— Должен признать, что я и вправду немного… увлекся. Не так уж и часто у нас возникает возможность поработать с чем-то действительно необычным и малоизученным. И присутствующие здесь молодые люди, скорее всего, нам ее предоставили…
«Гарри, что-то мне не нравятся его намеки».
Девочка начала ощутимо беспокоиться. Сам Гарри тоже чувствовал себя не очень уютно, глядя на повернувшегося к ним сотрудника Отдела Тайн. Плотный туман под капюшоном, не позволяющий разглядеть лицо, не располагал к непринужденному общению.
— Мистер Грэй, — вмешалась Спраут, — мы, конечно, понимаем, что владение таким заклинанием не совсем обычно для их возраста, но сильные волшебники и ведьмы рождаются не настолько редко, чтобы так сильно заинтересовать Отдел Тайн.
— Нет, дело вовсе не в этом, — отмахнулся Грэй. — Заинтересовавшее меня явление с этим не связано.
— Хотя… — задумчиво протянул он. — Способность использовать столь тяжелые заклинания может быть как раз следствием…
— Впрочем, — прервал сам себя волшебник, — сначала надо закончить с формальностями. Как руководитель расследования гибели Альбуса Дамблдора, объявляю, что собрание, посвященное этому делу, окончено.
— Мадам Боунс, — Грэй повернулся к главе департамента правопорядка, — поскольку далее речь пойдет о… деле, целиком и полностью попадающем под юрисдикцию Отдела Тайн, я вынужден попросить вас…
— Понятно.
Никакого видимого недовольства насчет столь «тонкого» намека мадам Боунс не продемонстрировала.
«Возможно, она уже имела дело с Отделом Тайн, и поэтому не видит ничего необычного в данной «просьбе», — предположил Гарри.
«Может быть, — задумчиво ответила Гермиона. — Но ты обратил внимание, что обратился он только к мадам Боунс?»
«Да. Наши профессора зачем-то ему нужны. И что-то мне подсказывает, что речь пойдет вовсе не о нашей успеваемости».
«А я-то уж было обрадовалась, что следствие окончилось, и отвечать на всякие вопросы нам больше не придется».
Тем временем, Спраут, встав с кресла, сделала несколько замысловатых взмахов палочкой. Сделано это было, скорее всего, чтобы отменить действие чар для «изоляции кабинета», о которой просил сотрудник Отдела Тайн в начале разговора. В пользу данного предположения говорил тот факт, что мадам Боунс покинула помещение только после того, как Спраут убрала палочку и вновь села на свое место.
Как только за главой департамента правопорядка закрылась дверь, Грэй попросил вновь изолировать кабинет, поскольку речь опять пойдет о вещах, знать о которых посторонним не следует. Вдобавок к этому, он потребовал ото всех нового Непреложного Обета о неразглашении информации по делу, объявленному «тайной Отдела Тайн».
Со стороны Гермионы донеслось несколько разрозненных мыслей, среди которых ярче всего выделялись слова «тавтология» и «оксюморон».
После того, как клятвы были принесены всеми присутствующими учителями и учениками, представитель Отдела Тайн вновь взял слово.
— Чтобы ситуация была вам более ясна, я начну немного издалека. Число волшебников, которым известно о хоркруксах, не так уж и мало. Хотя, конечно, детально ознакомлены с этой темой далеко не все из них. Например… профессор Флитвик, судя по вашей реакции, вам это понятие было известно. Скажите, насколько глубоко?
— Только самое общее. Для чего эта… — преподаватель чар осекся, покосился на детей, и, после небольшой задержки, продолжил. — Для чего этот предмет предназначен, мне известно. Еще мне известно о необходимости совершения убийства для его создания. Глубже в эту тему я лезть не стал.
— Но вы знали о том, что хоркрукс — это часть сущности его создателя? — уточнил Грэй.
— Это я и имел ввиду, когда говорил о его предназначении, — подтвердил Флитвик.
— Итак, полагаю, что не ошибусь, если скажу, что подобная степень информированности является минимально возможной для любого, кому о хоркруксах известно.
— И что же вы хотите этим сказать? И как это относится к мистеру Поттеру и мисс Грейнджер? — спросила МакГонагалл голосом, который она обычно использовала, пытаясь добиться от учеников ответа на простой вопрос «Где домашнее задание?» и устав выслушивать невнятные оправдания.
«Интересно, а они с Боунс, случайно, не родственники?»
Действительно, было что-то неуловимо похожее в этом взгляде декана Гриффиндора, и недавно полученном детьми взгляде главы департамента правопорядка.
— Я к этому и подвожу, — невозмутимо ответил Грэй.
В отличие от студентов Хогвартса, пронять строгим взглядом и требовательным голосом сотрудника Отдела Тайн не удалось.
— Я хотел продемонстрировать вам, что о разделении души известно любому, кто хоть что-нибудь знает о хоркруксах. Когда на эту тему в свое время наткнулся я сам, меня больше всего заинтересовал вовсе не процесс их создания. И даже не пресловутое «бессмертие». Я задался вопросом, искать на который ответ ранее никто не пытался. Никто, кроме меня.
— Вы в этом так уверены? — скептически поинтересовалась Спраут.
— Свидетельств подобных попыток я не обнаружил, — отмахнулся Грэй. — А искал я весьма тщательно, смею вас заверить. Итак, я хотел получить ответ на один простой вопрос. Как, Мордред побери, можно было вообще додуматься до такого?! С чего этот горе-изобретатель решил, что это сработает? Оторвать часть души, чтобы достичь бессмертия… Он бы еще голову себе отрезал…
После недолгого молчания Грэй продолжил свою речь, вновь спокойным и ровным голосом.
— Как я уже говорил, если на это кто-то и обратил внимание, никаких подтверждений этому я не нашел. По крайней мере, личности, подобные мистеру Риддлу, радостно бросились в погоню за бессмертием, ни о чем больше не думая… Но не будем отвлекаться… Придумав несколько гипотез, и не имея возможности их подтвердить или опровергнуть, я отложил этот вопрос в сторону, до тех пор, пока не появится новая информация на его счет.
— Информация появилась, когда я работал в… стоп, это секретно. Когда я работал с… нет, это тоже секретно. Как бы сформулировать, — в голосе Грэя появилась задумчивость. — В общем, существуют некоторые виды волшебных животных, для которых смертельное проклятие не совсем смертельно, если так можно выразиться. К счастью для мистера Поттера и мисс Грейнджер, василиск к их числу не относится.
«Почему это «к счастью»?
«А ты этому не рада?»
Гарри был очень удивлен возмущению Гермионы. А точнее, причине, его вызвавшей.
«Ты меня не так понял, — успокоившись, начала объяснять девочка. — Я хотела сказать, что «счастье» тут ни при чем. Мы ведь достаточно прочитали о василиске, и знали, что Авада на него действует так, как и должна. Мы использовали ее, полностью это учитывая. А этот… он говорит так, будто мы начали колдовать наудачу, авось сработает!»
Гарри не стал заострять внимание на промелькнувших в мыслях Гермионы вариантах эпитетов, которыми она хотела наградить сотрудника Отдела Тайн. Сам же сотрудник, не ведая об этом, давал, тем временем, пояснения преподавателям Хогвартса.
— Смертельное проклятие убивает только одну из голов у таких существ. А через некоторое время, в пределах нескольких минут, эта голова, за неимением лучшего термина, оживает.
— И такие животные действительно существуют? — с сомнением уточнила Спраут.
— Скажу вам даже больше, — в голосе Грэя послышалась легкая насмешка. — Год назад, или около того, одно из них находилось здесь, в школе. Можете не изображать удивление. Любому, достаточно сильно заинтересованному, прекрасно известно, что в прошлом году на территории Хогвартса находился цербер, охранявший, предположительно, философский камень Фламеля. Вашему лесничему, определенно, стоит меньше пить.
«И снова выясняется, что обо всем этом бардаке известно всему миру!»
Дав преподавателям время успокоиться, Грэй продолжил.
— Узнав о подобной способности многоголовых животных, я решил поподробнее изучить ее. Не буду утомлять вас подробностями о самом процессе исследований и поиска информации, на который у меня ушло немало времени, надо заметить… В общем, вывод таков: судя по всему, каждая голова у такого животного является носителем собственного сознания, в достаточной степени независимого от других голов. Но в то же время, все они являются частью единого целого. И погибнуть это целое может только в случае гибели всех составных частей. Ничего не напоминает?
«Ой-ой», — выразила Гермиона общие мысли.
«Но если он догадался о нас, то как? Мы ведь не сообщали о себе таких подробностей!»
«По идее, именно об этом он скоро и скажет».
«Подождем, послушаем… В общем, снова посмотрим по обстоятельствам. Главное, чтобы получилось не как с василиском».
«Гарри, я уже говорила, что у тебя совершенно не получается успокаивать?»
— Я сопоставил эту информацию с той, что имелась о хоркруксах. Что, если разделение собственной сущности было всего лишь попыткой воспроизвести подобный эффект? Неудачной попыткой, надо заметить… Так вот, у меня появилась рабочая гипотеза, но не было нормальной возможности ее проверить. И создатели хоркруксов, и подобные животные встречаются не так уж и часто, и, кроме того, излишней коммуникабельностью не страдают. Но теперь… теперь такая возможность появилась.
«Я так и не понял, нам уже пора убегать или еще нет?»
«В любом случае, палочки нам все еще не вернули».
«Неужели нас в чем-то подозревают?»
— Мистер Грэй, — устало обратилась МакГонагалл, — ваш рассказ, бесспорно, весьма интересен и познавателен, но вы так и не ответили на мой вопрос.
— Я как раз подошел к этому. Когда профессор Флитвик рассказывал о произошедшем около кабинета директора, он упомянул о кое-каких особенностях поведения этих молодых людей. Профессор МакГонагалл, скажите, не замечали ли вы чего-нибудь необычного во время ваших уроков? Профессор Спраут, ваш взгляд мне тоже интересен.
«Черт, а мы ведь как-то не думали даже, как мы выглядим со стороны, во время слияний».
«Гермиона, сокрушаться будем потом, надо соображать, что делать сейчас».
«Боюсь, пока мы можем только выбирать, насколько много мы будем отрицать».
Учителя же в это время занимались припоминанием и перечислением «странностей». По их словам выходило, что в последние месяцы, во время уроков, между детьми царило полное взаимопонимание. Дети никогда не ссорились и не спорили, всегда работали дружно и слаженно. И при этом они совсем не разговаривали и даже не смотрели друг на друга. Они работали как единое целое.
Каждое произнесенное слово заставляло детей нервничать все больше и больше. Каждый из них пребывал в твердой уверенности, что знать об их особенностях не нужно никому. Однако они понимали, что бессмысленно пытаться отрицать уже известные факты. Возможно, стоило подтвердить часть догадок, но не сообщать всего?
«Да, Гарри, так и поступим. А что еще остается?»
Наконец, учителя закончили делиться впечатлениями о своих учениках.
— Профессор МакГонагалл, теперь вы понимаете, зачем я пригласил вас на это собрание?
Вопрос был явно риторическим. Возможно, до этого, преподаватели, если и обращали внимание на несколько необычное поведение Гарри и Гермионы, то явно не придавали этому особого значения. Теперь же, выслушав своих коллег, да еще и с учетом рассказанного Грэем, каждый из них понимал как интерес Отдела Тайн к происходящему, так и состав присутствующих на собрании. Хотя, насчет последнего все же оставались некоторые неясности.
— Мистер Грэй, теперь я вижу, в чем необходимость моего присутствия. Вам нужны были показания учителей, поскольку у нас была возможность длительное время наблюдать за своими учениками.
Грэй молча кивнул головой.
— Но почему тогда вы не пригласили и других преподавателей?
— Во-первых, — с готовностью ответил Грэй, — если не считать ваших предметов, то из тех, которые имеются у второкурсников, и по которым они занимаются в достаточном объеме, остались только зелья.
«Ну да, астрономия у нас всего раз в неделю, да и совместной работы там почти нет. Вряд ли Синистра могла рассказать что-то интересное».
— Что же касается Северуса Снейпа… Я не счел допустимым сообщать все то, о чем мы сегодня говорили, меченному слуге мистера Риддла.
«Что?»
«Ага, значит, мы все-таки были правы!»
«Гарри, но почему он тогда мешал Квирреллу? И что значит «меченному»?
— Молодые люди, судя по вашему удивлению, вы не в курсе. У всех Упивающихся Смертью, в том числе и у «бывших», — последнее слово было произнесено с подчеркнутым сарказмом, — на левой руке имеется знак, поставленный лично мистером Риддлом. Темная метка. Точное изображение можете посмотреть в старых газетах. Эта метка имеется и у декана Слизерина.
— Но если он слуга Волдеморта, — начал Гарри, не обращая внимания на реакцию учителей, — то почему тогда…
— Мистер Поттер, я не буду сейчас строить предположений, просто сообщу вам факты. А они таковы: в послевоенных судебных процессах Северус Снейп фигурировал как подозреваемый. Он был полностью оправдан после поручительства Альбуса Дамблдора. Так что перед законом он чист.
— Мистер Грэй, — взяла слово Спраут, — но вы сказали, что не доверяете Северусу?
— Проблема не в том, доверяю я ему или нет. Именно для этого и есть Нерушимый Обет. Проблема в имеющейся у него метке. У нас нет информации обо всех ее возможностях. Однако, доподлинно известно, что при помощи метки мистер Риддл мог призвать любого из своих слуг. Значит, хоть какую-то информацию темная метка позволяет передать. Способен ли мистер Риддл узнать о нашем разговоре в обход Обета — неизвестно. Но, как выразился профессор Флитвик, проверять это у меня нет никакого желания. Мы отклонились от темы.
— Итак, молодые люди, что вы можете сказать насчет вашего интересного способа работы на уроках?
Гарри и Гермиона решили не отрицать того, что уже было известно их слушателям, но не сообщать ничего сверх этого. Гермиона также предложила вести рассказ так, чтобы сбить их с толку. Девочка надеялась, что в этом случае они сосредоточатся на уже известных и бросающихся в глаза фактах, и не будут пытаться искать что-то еще.
Он начал говорить со стороны, к которой обращались «мистер Поттер».
— Мы мало что…
Незаконченную фразу она тут же продолжила другим телом.
— … Можем добавить к сказанному. Мы…
— … Способны общаться…
— … Мысленно друг…
— … С другом.
— … То, что известно…
— … Кому-то одному…
— … Известно нам обоим.
— Это началось…
— … Где-то в конце…
— … Осени или начале…
— …Зимы. Мы точно…
— … Не уверены.
Было забавно наблюдать, как учителя постоянно переводят взгляд с одного тела на другое, пытаясь уследить за ходом рассказа. Единственным, кто сохранял полное спокойствие, был сотрудник Отдела Тайн. Впрочем, сложно было сказать, что творилось за скрывавшим его лицо облачком тумана.
— Практические упражнения…
— … Достаточно выполнить только…
— … Одному из нас. И…
— … Мы оба после…
— … Этого можем…
— … Легко их…
— … Повторить. Только с полетами…
— … На метле…
— … Проблема. От резких…
— … Движений, Гермиону…
— … Сильно тошнит.
— Нам интересно…
— … Как вы, мистер…
— … Грэй, смогли…
— … Догадаться? Вы …
— … Сказали, что ждали…
— … Какой-то реакции.
— Но ведь мы…
— … Ничего такого…
— … Сегодня не…
— … Делали.
Судя по лицам преподавателей, осталось еще чуть-чуть. А что, если заодно попробовать решить одну небольшую, но сильно надоевшую проблему?
— Кстати, раз уж…
— … Вы теперь знаете…
— … Мы хотим…
— … Спросить. Можно нам…
— … Теперь сдавать…
— … Одно эссе на…
— … Двоих? А то…
— … Уже надоело…
— … Все время одно…
— … И то же…
— … Писать разными словами.
«Ну что ж, Гарри, посмотрим, что они скажут на это».
«Эм-м… А мы не переусердствовали?»
Гарри оглядел потрясенных учителей.
«Где-то я видел уже такие лица… Ах да, когда Пивз начал взрывать хлопушки в совятне».
Тишина была нарушена чувственной и экспрессивной речью на неизвестном языке. Профессор Спраут, не меняя выражения лица и не отрывая взгляда от детей, взмахнула палочкой в сторону одного из портретов. Находившегося там толстенького лысого волшебника это ничуть не смутило, и он продолжал беззвучно открывать рот, активно жестикулируя.
Наконец, взрослые справились с удивлением и начали потихоньку выходить из ступора. Первым пришел в себя Грэй. Хотя, возможно, он никуда и не уходил, а просто молча наблюдал за происходящим. Не видя его лица, судить было трудно.
— Мистер Поттер, мисс Грейнджер, второй ваш вопрос находится не в моей компетенции, а вот на первый я вам легко могу ответить. Прежде всего, может быть вы и не обратили внимания, но когда вы давали показания по делу профессора Дамблдора, ваш рассказ был похож на то, что вы только что нам продемонстрировали. Вы ни разу не перебили, и ни разу не поправили друг друга. Вы четко и гладко изложили суть произошедшего. Если записать вашу речь без разделения на отдельные реплики, любой читатель будет уверен, что ее произносил один человек.
— Далее. Весьма показательна была ваша реакция на мои пояснения о хоркруксах. Задать уточняющий вопрос насчет «частей единого целого»… Маловероятно, что именно такой вопрос мог придти вам на ум, будь вы обычными детьми. Вы ведь пытались понять, что с вами происходит и смогли найти что-то?
— Да, нам уже было известно то, что вы рассказали о многоголовых животных, — не стала скрывать Гермиона.
— Значит, я не ошибся… Собственно, вот и последняя причина для моих подозрений. Вы знаете, что такое легилименция?
— Раздел магии, позволяющий проникать в чужой разум, — четко, как при ответе на уроке, произнесла девочка.
— В целом верно. Я владею легилименцией. И то, что я вижу с ее помощью, весьма…
— Мистер Грэй, — прервала его МакГонагалл, — закон запрещает…
— Профессор МакГонагалл, — не дал ей закончить сотрудник Отдела Тайн, — этот закон мне прекрасно известен. Без специальной санкции запрещена активная легилименция, исполняемая при помощи палочки и соответствующего заклинания. А вот применение пассивной легилименции, в свою очередь, законом никак не регламентируется. Ведь, фактически, запрещать ее — это все равно, что запретить вам слышать или ощущать запахи.
Грэй снова повернулся к детям.
— Достаточно опытный легилимент способен определять эмоциональное состояние собеседника и, скажем так, различать, насколько интенсивно он размышляет. Так вот, в вашем случае, подобное применение легилименции не приносит никакого полезного результата. То, что я ощущал с ее помощью, совершенно не сходилось с тем, что я видел на ваших лицах.
— То есть, легилименция на нас не действует? — заинтересованно спросила Гермиона.
— И да, и нет. Сейчас прочитать вас может любой легилимент, вот только ничего он при этом не поймет. Причина, как я понимаю, в том, что фактически, мы имеем дело сразу с двумя разумами, на что имеющиеся методики попросту не рассчитаны.
«Еще один плюс нашей связи».
— Пожалуй, пора заканчивать и переходить к главному, — после короткой паузы произнес Грэй. — Мистер Поттер, мисс Грэйнджер, ваша ситуация почти уникальна. Я говорю «почти» потому, что в поднятых мной архивных записях имеется парочка смутных упоминаний о чем-то подобном. Но, никаких намеков на хоть сколь-нибудь достоверную информацию. Отделу Тайн не так уж и часто выпадает возможность поработать с чем-то действительно интересным и неизученным. Я предлагаю вам работать с нами.
* * *
Ученики Хогвартса узнали о произошедшем отнюдь не сразу.
На отсутствие за ужином нескольких человек, в том числе и директора, никто не обратил внимания. Да и не было в этом чего-то совсем уж необычного.
Преподавательский стол отнюдь не всегда собирался в полном составе. Хоть и случалось такое не так уж и часто, но все же не настолько редко, чтобы этому удивляться.
А уж про учеников и говорить не приходилось. И если завтрак в учебные дни посещать старались, как правило, все без исключения, то вот ужин порой игнорировался. Обычно часто подобным грешили в конце учебного года, в преддверии экзаменов, когда учебная нагрузка была просто неимоверна, особенно у пятого и седьмого курсов. Чаще прочих так поступали те, кому было известно, как найти кухню.
Страдающие от недостатка свободного времени студенты не засиживались подолгу в Большом зале, быстро заканчивали свою трапезу и спешно его покидали. Зачастую те, кто являлся ближе к концу установленного времени приема пищи, уже не заставали за столом тех, кто пришел к началу. Поэтому увидеть в Большом зале сразу всех учеников хотя бы одного из факультетов можно было крайне редко.
За те месяцы, что прошли после памятного открытия Дуэльного клуба и нападения на ученика Хафлпаффа, ажиотаж вокруг персон Гарри Поттера и Гермионы Грейнджер успел значительно угаснуть. И их отсутствие за ужином было замечено, в основном, лишь другими студентами Гриффиндора, которые этому ничуть не удивились. Все они давно уже привыкли, что Поттер и Грейнджер постоянно где-то пропадают, и нередко возвращаются в башню перед самым отбоем, а иногда и несколько позже.
В целом, с точки зрения учеников Хогвартса, это был ничем не примечательный ужин.
Странности начались на следующий день, когда те из учеников, кому по какой-либо причине рано утром понадобилось покинуть гостиные своих факультетов, обнаружили, что не могут этого сделать.
Заблокированные двери живо напомнили о последствиях первой квиддичной игры года, выигранной Слизерином с запредельным счетом, и на которой был тяжело травмирован Поттер, ловец Гриффиндора. В те дни выйти из гостиной можно было только для посещения уроков или приема пищи в Большом зале. Все остальное время проход был заблокирован и любой желающий покинуть помещение должен был согласовать свое желание с деканом.
Но что могло случиться на этот раз? Накануне не было никаких квиддичных матчей, дуэльных клубов и любых других событий, хоть как-нибудь выделявшихся на фоне школьных будней. Жизнь в Хогвартсе текла своим чередом и ничего особенного в последнее время не происходило.
Разве что… Может быть, вновь дал о себе знать наследник Слизерина? Неужели произошло новое нападение на одного из обитателей замка? И на этот раз с жертвой произошло что-то действительно страшное?
Все новые и новые ученики покидали свои спальни и присоединялись к своим товарищам. Все больше и больше высказывалось предположений о причинах происходящего. И эти предположения становились все грандиознее и невероятнее.
Самая жаркая дискуссия велась в башне Гриффиндора. Ее обитатели уже успели обнаружить отсутствие в своих рядах самого знаменитого ученика факультета и его постоянной спутницы. Тут же был сделан закономерный вывод, что это неспроста. Камнем преткновения стал вопрос, насколько сильно неспроста. Мнения высказывались самые разные, вплоть до диаметрально противоположных. Начиная с того, что Поттер и Грейнджер стали новыми жертвами наследника, и заканчивая тем, что это именно они совершили очередное нападение, в процессе которого были пойманы с поличным. Впрочем, согласных с последней версией было немного. Все аргументы ее сторонников легко перешибались неоспоримым «Ну он же Гарри Поттер!».
Другие факультеты информацией о пропаже двух второкурсников не располагали, и обсуждение вели гораздо более спокойно и сдержанно.
Незадолго до наступления времени завтрака деканы наконец-то снизошли до своих подопечных и в приказном порядке отправили всех в Большой зал.
За завтраком было объявлено, что в школе вновь вводятся ограничения свободы передвижений. Ученикам снова запрещается просто так покидать общежития своих факультетов, как это было и осенью. Кроме того, на ближайшие три дня отменяются уроки у всех семи курсов.
— Но, — тут же добавила заместитель директора, — от выполнения заданных для самостоятельной работы заданий это никого не освобождает.
Любые попытки выяснить, что же стало причиной подобного, попросту игнорировались.
Кое-какую пищу для размышлений можно было получить, приглядевшись к столу для учителей и сопоставив поведение деканов факультетов и остальных преподавателей.
МакГонагалл, всегда строгая и собранная, выглядела растерянно и потерянно. Заместитель директора отсутствующим взором глядела куда-то в пустоту, вилкой выводя абстрактные узоры на дне своей тарелки.
Обычно жизнерадостные и добродушные Флитвик и Спраут, никогда не отказывавшиеся от возможности переброситься парой слов с коллегами, были замкнуты и весьма ощутимо напряжены. Прием пищи они осуществляли тихо и сосредоточенно, ни на что не отвлекаясь и ни на кого не обращая внимания.
В отличие от всех остальных деканов, глава Слизерина оставался вполне самим собой. Единственное, что хоть как-то выдавало его эмоции — вечно мрачный и угрюмый Снейп был еще более мрачен и угрюм и намертво отбивал всякий аппетит у любого, имевшего неосторожность встретиться с ним взглядом. Словом, Снейп этим утром был еще большим Снейпом, чем обычно.
Все прочие учителя с недоумением и тревогой косились на деканов. Последние, судя по всему, умолчали о причинах происходящего не только ученикам, но и своим коллегам.
Но больше всего внимания за преподавательским столом привлекали, конечно же, два пустующих места. Никто и никогда еще не видел, чтобы директорский «трон» не был во время завтрака занят своим владельцем. И если отсутствие Дамблдора хоть как-то связано с недавними объявлениями… Похоже, случилось нечто очень серьезное, раз директор был вынужден из-за этого изменить устоявшийся распорядок дня.
Аналогичным образом дело обстояло и с нынешним преподавателем защиты. Уж кто-кто, а Гилдерой Локхарт никогда и ни при каких обстоятельствах не стал бы отказываться от возможности продемонстрировать публике свою неотразимую улыбку. И раз уж Локхарта не было на завтраке… То произошло нечто воистину ужасное.
После возвращения студентов в свои общежития, споры о причинах происходящего разгорелись с новой силой. В попытках извлечь хоть какую-нибудь информацию, не раз и не два были до мельчайших деталей разобраны все немногочисленные слова и жесты учителей. Кое-кто даже предлагал «развеять туман над прошлым и будущим» по методике профессора Трелони.
Впрочем, всерьез данное предложение рассмотрено не было. Во-первых, согласно заявлениям учеников, получивших в прошлом году «П» за прорицания, они могут прямо сейчас, безо всяких предсказаний, сообщить, что могла бы им сказать профессор Трелони после получаса общения с различными предметами быта. Во-вторых, само выражение «по методике профессора Трелони» звучит настолько двусмысленно, что в случае применения этой самой методики, следующее утро способно всем очень жестоко отомстить.
Несколько поутихшие из-за отсутствия новой информации споры разгорелись с новой силой, когда самые наблюдательные вспомнили о парочке второкурсников Гриффиндора. Или, точнее, вспомнили о том, что не видели их за завтраком.
Заскучавшим студентам не потребовалось много времени на то, что бы удостовериться, что совсем никто из них не видел сегодня ни Поттера, ни Грейнджер. У притомившихся было участников дискуссий открылось второе дыхание. Были подняты все сплетни и слухи, гулявшие по школе во время ажиотажа вокруг Тайной Комнаты и наследника Слизерина. И в эту плодородную, щедро удобренную почву, замечательно легли новые семена — исчезновение Дамблдора, Локхарта, Поттера и Грейнджер, а также некая тайна, скрываемая деканами.
А уж когда те из учеников, что имели возможность связаться со своими семьями не только посредством каминной сети и совиной почты, догадались это сделать… Ученики, способные похвастаться наличием родственников «со связями», раздуваясь от важности, по секрету сообщали всем желающим их слушать, что «даже в министерстве что-то происходит». Причем происходит нечто такое, что самим детям ничего конкретного не сообщили.
Вот тут-то смогли разгуляться даже те, кто сроду не страдал от избытка фантазии. Дошло даже до того, что некоторым авторам наиболее смелых предположений было предложено обратиться в Мунго… или к профессору Трелони, для обмена опытом.
Из всего многообразия вариантов, две идеи получили наибольшую поддержку социально активной молодежи. Сторонники первой теории утверждали, что вчера состоялось грандиозное сражение между наследником Слизерина с одной стороны, и преподавателями Хогвартса, при поддержке пары учеников, с другой. И теперь доблестные победители отбыли в министерство магии, где им будут торжественно вручены награды и оказаны соответствующие почести. Уроки же отменили в честь великого праздника, а общественности в лице студентов ничего не сообщают, чтобы не портить сюрприз. Единственное, в чем не удалось придти к согласию — это состав дополнительных сил, примкнувших к участникам великой битвы. Однозначно присутствовали кентавры Запретного леса и русалки Черного озера. Под вопросом было участие гигантского кальмара, а также оборотней, по слухам, населявших названный лес. Отдельным, и весьма большим, камнем преткновения стали возможное наличие на поле боя вейл и их действия для моральной поддержки всех остальных. Когда был задан резонный вопрос: «При чем тут вейлы и какого Мордреда они там забыли?», последовал не менее резонный ответ: «Без них неинтересно».
Приверженцы другой версии были уверены, что на самом деле, никакой драки не происходило. Просто учителя наконец-то устали терпеть выходки Поттера и Грейнджер и решили положить этому конец. И теперь директор вместе с преподавателем защиты от темных сил лично ведет в Азкабан Темного Лорда и Темную Леди. На вопрос же о том, какие именно «выходки» учителя «устали терпеть», следовал четкий и конкретный ответ: «Ну они в этом году… Они же… Ну они просто… Они же просто совсем уже!»
В общем, в некоторой мере достигнув консенсуса по вопросу о причинах непонятных распоряжений руководства школы, ученики шли на обед бодро и весело. Ведь там будет возможность перекинуться парой слов с другими факультетами и почерпнуть новую информацию для дальнейшего творчества.
Громом среди ясного неба ударило официальное заявление о смерти Альбуса Дамблдора.
|
|
| Lord | Дата: Вторник, 25.11.2014, 04:55 | Сообщение # 19 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 17. Шок и трепет.
К Альбусу Дамблдору относиться можно было по-разному.
Для кого-то он был мудрым наставником, всегда готовым помочь дельным советом в затруднительной ситуации. Для некоторых он был величайшим волшебником современности, примером для подражания, к которому можно и нужно стремиться. Кто-то считал его искуснейшим мастером, чьи познания в волшебстве ставили его на одну ступень с самим Мерлином.
Были и те, у кого имелись причины недолюбливать пожилого волшебника. Для некоторых он — один из главных идеологических противников, твердо и решительно проводящий свою политику, и постоянно наносящий чувствительные удары по позициям своих оппонентов. Кое-кого раздражали его покровительственные манеры поведения и отношение к несогласным с ним собеседникам, как к своим заблуждающимся ученикам. Были и такие, кто считал, что время старого мага уже прошло, и пора бы ему уступить место кому-нибудь помоложе.
Однако, как бы ни относились британские волшебники к Альбусу Дамбдлору, кое в чем их мнение полностью совпадало. Никто, абсолютно никто не мог уже представить себе Британию без Альбуса Дамблдора.
За последние полвека Дамблдор успел стать неотъемлемой частью волшебного общества. Выросло целое поколение, для которого он был бессменным директором Хогвартса. Даже после окончания школы, немалое число волшебников по-прежнему относилось к нему как к своему наставнику и руководителю. Каждый из них был уверен, что так было, и так будет всегда. Но и те, кому с пожилым директором было не по пути, не смели отрицать тот факт, что с мнением столь важной и сильной фигуры нужно считаться. И нисколько не сомневались, что дождаться ее ухода со сцены им не суждено, и с фактом ее существования остается лишь смириться.
Одним словом, никто из жителей волшебной Британии никак не ожидал узнать, что Альбус Дамблдор смертен. И даже более того, как и все обычные люди, он оказался внезапно смертен. И еще большим шоком стало то, что о смертности Дамлдора все узнали уже постфактум.
* * *
Школа чародейства и волшебства Хогвартс была погружена в траур. Несмотря на то, что ученикам вновь дозволили свободно перемещаться по всей территории замка, за исключением небольшого участка коридора возле кабинета директора, какой-либо радости им это не доставило. Помимо вполне естественных в подобных обстоятельствах скорби и печали, многим обитателям замка не давало покоя какое-то чувство неправильности и нереальности происходящего.
Казалось, еще чуть-чуть, и они, наконец, смогут проснуться и все вновь встанет на свои места. Начнутся рутинные школьные дни, с их простыми и привычными делами и заботами, будь то обида за несправедливое (а как же еще?) наказание или радость от успешно заработанных баллов. И любое, даже самое из ряда вон выходящее событие будет лишь поводом поболтать и посплетничать, ведь что бы ни случилось, в результате все останется по-прежнему.
Вот только проснуться никак не получалось.
За время обучения в школе, ученики успевали прочно и надежно свыкнуться с мыслью, что ничего особо страшного не может произойти ни с ними, ни с окружающими. В стенах Хогвартса случалось всякое. Школьные будни могли быть, на самом деле, весьма бурными и насыщенными. На зельях студенты исправно взрывали котлы, на гербологии с энтузиазмом вдыхали галлюциногенную пыльцу, на чарах и трансфигурации успешно отращивали незапланированные природой части тела. Вдобавок к этому, были еще и игроки в квиддич, самоотверженно подставлявшие головы под бладжеры. Также, в школе присутствовали доморощенные экспериментаторы, смело испытывавшие действие своих передовых разработок в зельях и чарах на себе и окружающих. И, конечно, нельзя забывать и об имевшихся на каждом курсе активистах «межфакультетского взаимодействия», всегда с радостью пытавшихся выяснять, кто способен взаимодействовать лучше всех.
Но что бы ни случилось в результате всей этой деятельности, присутствовавшие в замке взрослые способны были исправить любые последствия. Дети могли спокойно наслаждаться своим детством, зная, что ничего непоправимого с ними не случится. Любое событие, будь то чья-то удачная проделка, драка между представителями разных факультетов или травма игрока квиддичной команды, было отличным поводом для всех в него не вовлеченных поболтать и повеселиться.
Даже те из детей, что лишь недавно открыли для себя мир волшебства, быстро перенимали подобные взгляды, и очередное чудо нового мира становилось чем-то обыденным и само собой разумеющимся.
Гибель директора школы никак не вписывалась в эту картину мира.
Дети были полностью раздавлены действительностью, решительно и безжалостно вторгшейся в привычную и уютную жизнь Хогвартса. Ими завладела полная апатия ко всему происходящему. Разбредаясь по своим общежитиям, они шли, чисто механически переставляя ноги, в полной тишине, ни о чем не думая, ни на что не обращая внимания.
Приходить в себя ученики начали ближе к вечеру следующего дня, накануне похорон директора. Буднично и без ажиотажа произошло возвращение в их ряды Гарри Поттера и Гермионы Грейнджер. Ученики теперь как-то не спешили пересказывать друг другу этот факт и строить догадки и предположения. Робкие попытки что-нибудь выяснить быстро увяли, наткнувшись на непоколебимое «Идет расследование, вопросы не к нам».
* * *
Хоронили директора в закрытом гробу. Официальная версия событий трехдневной давности, представленная широкой общественности, скрыла от нее некоторые детали случившегося.
Виновником был объявлен Гилдерой Локхарт. Проведенное расследование выявило факты обмана и подлога в книгах известного писателя. Посетив упомянутые там населенные пункты и расспросив местных жителей, авроры с удивлением узнали, что хотя часть подвигов Локхарта действительно имела место быть, совершены они были вовсе не им. Следователям удалось даже найти одного из настоящих героев, который совершенно ничего не знал о своих достижениях. Гилдерой Локхарт, почетный член Лиги Защиты от Темных Сил, оказался самым обыкновенным мошенником. В Хогвартс же он прибыл, надеясь создать сюжет своей очередной книги. Пользуясь статусом и возможностями преподавателя, он тайно выпустил в коридоры школы опасное животное и начал устраивать нападения на обитателей замка, прикрываясь легендой о Тайной Комнате и сокрытом там ужасе. Замысел злоумышленника был в итоге раскрыт, но он не захотел сдаваться без боя. В этом бою и погиб директор школы, пожертвовавший собой, чтобы защитить от преступника учеников, случайно оказавшихся неподалеку от места его разоблачения.
Альбус Дамблдор стал первым из директоров Хогвартса, похороненным на его земле. Не то чтобы их считали недостойными подобной чести, просто волшебникам как то не приходило в голову устраивать кладбище на территории образовательного учреждения. Даже сами основатели обрели свое последнее пристанище вовсе не здесь.
Но Дамблдор не раз упоминал, что хотел бы остаться в Хогвартсе даже после смерти. И волшебники Британии, а точнее, те из них, в чьей власти было принимать подобные решения, согласились исполнить данное пожелание покойного директора. У любого из ныне живущих магов слова «Хогвартс» и «Дамблдор» были прочно и надежно связаны друг с другом. Они просто не могли представить себе первое без второго и наоборот. И поэтому, несмотря на всю беспрецедентность подобного, искать убедительные аргументы для изменения места проведения похорон никто не стал.
День похорон выдался неожиданно теплым и ясным. Солнечные блики весело прыгали по поверхности Черного озера, шедшей рябью от легкого ветерка. Природе не было ровным счетом никакого дела до печалей и горестей собравшихся на берегу людей. Со стороны леса, словно в насмешку, доносились звонкие и веселые птичьи трели.
В противовес разгулявшейся погоде, лица присутствующих были скорбными и мрачными, как и полагалось на подобных мероприятиях. Немало, очень немало волшебников собралось этим утром почтить память покойного директора. Первыми были обитатели Хогвартса: ученики, учителя и даже привидения, в полном составе покинувшие стены замка. Вслед за ними пришли жители Хогсмида, среди которых тоже не оказалось таких, кто предпочел бы остаться дома. Прибыли волшебники, многих из которых все прочие присутствующие привыкли видеть за прилавками магазинов Косого переулка. Отдельной группой появились сотрудники «Ежедневного пророка», тут же деловито рассредоточившиеся по всей местности. Все новые и новые группы, а также одиночные представители населения волшебной Британии вливались в толпу. Не выходя к людям, обозначили свое присутствие обитатели Черного озера и Запретного леса. Последней явила себя делегация министерства магии.
Немало слов было сказано над гробом Дамблдора. Работники Хогвартса, во главе с профессором Спраут, говорили в основном о том, что касалось Дамблдора как директора. Они были счастливы работать под началом того, кто сделал для школы больше, чем кто-либо в обозримом прошлом. И они приложат все усилия, чтобы и впредь Хогвартс оставался самой лучшей школой.
Министр магии разошелся пространной речью более чем на четверть часа, в которой затрагивалась деятельность Дамблдора как председателя Визенгамота. Альбус Дамблдор был достойным представителем Британии. И хотя у него были с министерством «некоторые разногласия по несущественным деталям внутренней политики» и «порой он допускал досадные промахи, вполне простительные для волшебника его возраста», он всегда был «надежной опорой и верным соратником в обеспечении порядка и законности». И хотя «потеря такого волшебника — бесспорная трагедия для всего общества», не нужно надолго впадать в печаль и уныние. Министерство магии и впредь будет делать все возможное для обеспечения стабильности и порядка. А также зорко следить за тем, чтобы в будущем подобные трагедии не повторялись. Необходимые выводы уже сделаны, и для работы над ошибками сейчас идет подбор «специалистов, чья квалификация не вызывает сомнений».
Но все хорошее рано или поздно кончается. Окончилась и данная вдохновляющая речь. Министр уступил право слова следующему желающему.
Наконец, поток сменяющих друг друга ораторов иссяк. Над собравшимися людьми стремительно пронеслась птица с золотым оперением.
«Феникс», — разошлись по толпе шепотки.
Феникс степенно и величественно опустился на крышку гроба. И через несколько мгновений скрылся вместе с гробом в ослепительном белом пламени. Еще один пораженный вздох прошел по толпе, вместе с несколькими удивленными вскриками. Когда пламя опало, на его месте взору собравшихся предстала белая мраморная гробница, украшенная столь же белой и мраморной статуэткой феникса.
* * *
«Символично», — подумалось Гарри, знавшему об обстоятельствах смерти директора.
«Вот только голова у этой птички осталась на месте», — пришел ответ на его мысль.
«Не слишком ли… цинично?» — подыскав подходящее слово, заметил Гарри.
«Не более цинично, чем посылать детей к самому страшному магу современности», — не испытывая никакого раскаяния, ответила Гермиона.
Впрочем, и сам Гарри озвучил свой комментарий скорее для порядка.
«К тому же, последствия его непонятных планов все никак не хотят нас отпускать», — продолжала Гермиона.
Хотя появление феникса не могло не привлечь внимания, особо за происходящим они не следили. Как и намеревались, носить траур по директору Гарри и Гермиона не стали, как не стали и поддаваться царившей в замке атмосфере. Гораздо больше в данный момент их интересовали собственные проблемы и столь же собственная судьба.
Где-то на задворках сознания крутилось отстраненное удовлетворение тем фактом, что в данное время окружающим нет до них никакого дела. Все были слишком шокированы и подавлены. Иначе обязательно хоть кто-нибудь обратил бы внимание на их не слишком соответствующее моменту настроение, получив этим новый повод почесать языком. Хотя, возможно, в их поведении не видели ничего крамольного, приняв овладевшие ими задумчивость и отрешенность за положенные печаль и уныние.
Предложив работать с Отделом Тайн, Грэй не стал требовать немедленного ответа.
«Я прекрасно осознаю, что вам нужно все обдумать. Я вернусь в Хогвартс через пару дней, полагаю, этого времени вам хватит. Не собираюсь вас заставлять, но не могу не заметить, что изучение происходящего с вами находится, в первую очередь, в ваших же интересах».
Все прошедшее после собрания в кабинете директора время Гарри и Гермиона взвешивали «за» и «против» подобного предложения. И в целом, они склонялись к тому, чтобы его принять.
Как верно подметил Грэй, они сами были весьма заинтересованы в том, чтобы разобраться с возможностями и причинами их необычной, если не уникальной, связи. А помощь им будет отнюдь не лишней. Самостоятельные поиски информации далеко не всегда дают желаемый результат, в чем они уже успели убедиться за прошедший год, пытаясь найти ответы на не самые простые вопросы.
С другой стороны, давать другим информацию о себе очень не хотелось. Еще больше не хотелось оказаться на положении экзотических зверушек. Воображение, щедро напитываемое двойным потоком мыслей, то рисовало картины какого-то грязного зоопарка с посетителями тычущими пальцы на обитателей клеток, то создавало не мене грязные подвалы, где обезумевшие ученые творят столь же безумные опыты и пачками штампуют всяких Франкенштейнов.
Впрочем, по зрелому размышлению, когда разыгравшаяся фантазия была успокоена, подобный вариант развития событий был признан маловероятным. Зачем тогда в этом случае было интересоваться их мнением? По крайней мере, Дамблдор, втягивая их в свои планы, этого делать не стал. Хотя нельзя было исключать вариант, что в случае отказа от добровольного сотрудничества, могут последовать более жесткие попытки склонить их к содействию. Все же с мнением организации, чей представитель способен отдавать распоряжения главе волшебной полиции, стоит считаться.
* * *
Вечером того же дня, во время ужина, было объявлено о досрочном окончании учебного года.
Послезавтра ученики будут отправлены по домам. Все, кроме учащихся пятого и седьмого курсов, которым предстоят важные итоговые экзамены. Для них остаток семестра пройдет без изменений, если не считать, конечно, такой предмет как защита от темных искусств, по очевидным причинам.
Однако, именно в случае с этим уроком разница будет не особенно-то и заметна. В Хогвартсе уже случались прецеденты, когда преподаватель, занимающий официально проклятую должность, покидал свой пост раньше положенного срока. Персонал школы уже успел разработать комплекс мер специально для таких случаев. Хотя, «комплекс мер» — слишком громкое название для предпринимаемых действий. Ученикам просто-напросто предписывалась самостоятельная подготовка по предмету. В итоге, те, кто относился к собственной успеваемости с должной ответственностью, какой-либо разницы не ощутили. К самостоятельной подготовке они перешли, как только смогли оценить степень компетентности преподавателя. Глупо было рассчитывать на успешную сдачу экзаменов, занимаясь по разработанной Локхартом программе. Те же, для кого красивое содержимое аттестата было далеко не самой приоритетной целью, различий… тоже не обнаружили. Какая разница, кто ведет предмет и ведет ли его вообще хоть кто-нибудь, если ученик в любом случае напрягаться не собирается?
Помимо готовящихся к итоговым экзаменам учеников пятого и седьмого курсов, замок не покинут и Гарри с Гермионой. Расследование, где они являются свидетелями и непосредственными участниками, все еще ведется, и их показания могут потребоваться вновь. А привлекать лишнее внимание, посещая дома магглов, не стоит.
— Профессор МакГонагалл, но ведь оставаясь в Хогвартсе, мы тоже привлекаем лишнее внимание, — возразила Гермиона своему декану.
— Мисс Грейнджер, факт того, что вы почти два дня отсутствовали среди остальных учеников, не остался незамеченным. Полностью скрыть вашу причастность не получится в любом случае.
«Ну отлично, теперь все будут судачить о том, что это мы убили Дамблдора», — раздраженно заметила Гермиона.
Вслух озвучивать претензии декану дети не стали.
— По официальной версии, вы в данном деле являетесь свидетелями, — продолжала тем временем МакГонагалл. — Поэтому ваша задержка в Хогвартсе вопросов ни у кого не вызовет.
«А почему тогда визит к свидетелям на дом должен вызвать какие-то вопросы?»
* * *
Им действительно еще раз пришлось отвечать на вопросы на следующий после похорон день. На сей раз, разговаривали они с мадам Боунс совсем немного. После уточнения малозначительных деталей, дети покинули кабинет директора. Точнее, теперь уже директрисы.
— Знаешь, Гарри, — обратилась Гермиона после того, как они остались наедине, — странно все-таки, что допросом свидетелей занимается лично глава департамента. Почему не направили рядового сотрудника для столь рутинного дела?
— Ну, вряд ли все это дело в целом можно назвать «рутинным». Да и говорить о нем посторонним нельзя.
— Действительно, — вздохнула Гермиона, — про Непреложный Обет я как-то не подумала.
В этот же день состоялась и встреча с сотрудником Отдела Тайн, также в директорском кабинете.
— Давайте не будем терять лишнего времени, — объявил Грэй после всех положенных приветствий. — Молодые люди, вы успели все обдумать?
— Да, и мы согласны, — ответил Гарри за двоих.
— Как я понимаю, это ваше общее мнение?
— Конечно, — подтвердила Гермиона.
— Что ж, замечательно. Не буду скрывать, я рад вашему ответу. Не буду скрывать и то, что я на него рассчитывал и взял на себя смелость кое-что подготовить. Профессор Спраут, вы не возражаете, если я устрою вашим ученикам небольшую экскурсию?
— В Отдел Тайн, как я понимаю? — уточнила Спраут.
Грэй кивнул.
— Не вижу причин для отказа. Уроки все равно отменены, — легко согласилась директриса. — Но к отбою они должны вернуться, — тут же добавила она.
— Замечательно, тогда не будем терять времени… Кстати, профессор Дамблдор еще не почтил нас своим присутствием?
— Посмотрите сами, — Спраут кивнула в сторону портрета.
Нарисованное кресло пустовало и, похоже, даже начало покрываться тонким слоем пыли.
* * *
Из камина они вышли в комнате, которая, судя по обстановке, была рабочим кабинетом. Массивный деревянный стол, на котором аккуратно были разложены несколько листов пергамента и письменные принадлежности. Пара высоких и широких, во всю стену, шкафов, несколько кресел и, конечно же, входная дверь, сейчас закрытая.
— Для начала, сделаю некоторые пояснения, — заговорил Грэй, сев за стол и дождавшись, пока дети расположатся на креслах.
— О существовании Отдела Тайн известно многим, если не всем. Но вот то, чем именно Отдел Тайн занимается, для многих остается тайной. Простите за тавтологию. Секретной эта информация не является, но почему-то никто не знает официально декларированных целей отдела, предпочитая истине расхожие домыслы. Впрочем, это обычное дело для всяких невежд.
«Какая знакомая картина», — мысленно усмехнулся Гарри.
— Кто-то считает, что Отдел Тайн — это нечто вроде тайных авроров, секретно работающих над обеспечением благополучия Британии. Кто-то уверен, что Отдел Тайн занимается созданием новых и, конечно же, невероятно страшных и опасных заклинаний, и разводит жутких чудовищ.
Истина же, как обычно, скрывается под налетом домыслов и заблуждений. Правда в том, что мы работаем с малоизученными и малоизвестными явлениями, такими, как, например, ваш феномен.
— То есть, Отдел Тайн — это что-то вроде ученых у магглов? — заинтересовалась Гермиона.
— Можно сказать и так. Однако, нам нередко приходится работать с весьма опасными вещами, такими, как хоркрукс мистера Риддла. Поэтому часть наших сотрудников обладает весьма широкими полномочиями. Впрочем, используем мы их нечасто. Случаев, подобных нынешнему, не происходило уже с полвека. Хотя авроры любят тащить нам всякую гадость… Также, Отдел Тайн хранит и контролирует использование объектов, которые сами по себе опасности не представляют, но способны натворить немало бед в неумелых руках.
— Если вкратце, то это все, — закончил свою речь Грэй.
— Перейдем к нашей работе. Не вижу препятствий к тому, чтобы приступить к ней уже сейчас. Для начала, стандартная процедура…
Стандартной процедурой оказался уже знакомый Непреложный Обет. Дети взяли обязательство не разглашать посторонним полученную в ходе работы с Отделом Тайн информацию, объявленную секретной.
— Вообще, подобная клятва требуется не всегда. Но сейчас не такой случай, — пояснил Грэй после принятия Обета. — Данный феномен может быть связан с загадкой происхождения хоркруксов. Подобная информация не должна попасть не в те руки.
— Теперь к делу. Мистер Поттер, мисс Грейнджер, я ненадолго отлучусь, чтобы проверить готовность пары вещиц. Может быть, проверить одну теорию удастся уже сегодня. Возьмите пока перья и пергамент и сделайте небольшой отчет. Напишите про свои способности к мысленному общению: когда вы этому научились, что при этом чувствуете, были ли к этому какие-нибудь предпосылки, научились ли вы этому сразу или постепенно. Ну и так далее.
Дав детям задание, Грэй вышел из комнаты. В открывшемся дверном проеме разглядеть ничего не получилось — в том помещении было очень темно.
Посоветовавшись, Гарри и Гермиона не стали упоминать ни о смертельном проклятии Квиррелла, ни о случившемся на квиддичном матче. Также они не написали о способности к объединению разумов. Получить помощь в изучении и понимании своего состояния было бы неплохо, но достаточного доверия, чтобы сразу сообщить о себе все, они не испытывали. В остальном они сделали достаточно подробный отчет о том, как примерно с осени начали ощущать мысли и эмоции друг друга, о способности перенимать чужие ощущения, как в случае принесения Непреложного Обета.
Пока они писали свой отчет, успел вернуться Грэй, неся в руках длинную узкую коробочку. Волшебник тихо наблюдал за работой, никак им не мешая и не произнося ни слова, пока не была поставлена последняя точка.
— Должен признать, весьма любопытное зрелище, — прокомментировал он.
Дети удивленно переглянулись.
«О чем это он? Мы просто писали чернилами на пергаменте, что тут любопытного?»
Гермиона тоже не смогла найти ответ на этот вопрос.
— Судя по вашему удивлению, вы не делали ничего для себя необычного. Или же, просто не обращали на свои действия никакого внимания, — пояснил Грэй.
— Вы постоянно передавали пергамент друг другу, поочередно добавляя текст. Не говоря при этом ни единого слова и внешне вообще никак не координируя свои действия.
Грэй взял в руки только что написанный отчет и, видимо, бегло его прочитал. Трудно было сказать с уверенностью из-за все также скрытого туманом лица.
— Насколько я вижу, — подняв голову, продолжил волшебник, — в результате у вас получился хороший связанный текст, и определить смену автора можно только по почерку. Как и говорили ваши учителя, при совместной работе у вас полное взаимопонимание, — удовлетворенно подвел итог Грэй.
«А мы ведь действительно давно уже не задумываемся о том, как выглядим со стороны», — осознал Гарри.
«Вообще-то, учителя еще два дня назад сказали о нашем способе работы на уроках, — заметила Гермиона, — Но тогда мы не придали этому значения».
«Сказать это одно, а получить наглядную демонстрацию — уже совсем другое».
Предаться рефлексии они не успели. Грэй попросил их проследовать за ним «для проверки одной любопытной идеи, раз уж они все равно тут».
— Ничего опасного я не ожидаю, но такие эксперименты все же лучше делать в специально оборудованном помещении.
Сотрудник и гости Отдела Тайн вышли из кабинета, оказавшись в просторной круглой комнате. Стены, пол и потолок были выкрашены в черный цвет. Через равные промежутки располагались одинаковые черные двери без ручек. Также на дверях не было никаких табличек и надписей. Синие огоньки свечей, закрепленных в канделябрах между дверьми, освещали комнату чисто символически.
Грэй закрыл дверь, из которой они вышли, и взмахнул палочкой. Неожиданно, стены комнаты начали вращаться. Пламя свечей слилось в одну сплошную синюю полоску. Быстро мелькающие черные двери стали почти не различимы на фоне столь же черных стен. Через несколько мгновений вращение остановилось. Гарри поймал себя на мысли, что не может теперь сказать, откуда они только что вышли.
Грэй, тем не менее, похоже, прекрасно здесь ориентировался. Он уверенно повернулся направо и сделал несколько шагов. Постучав по деревянной поверхности палочкой, он легко толкнул дверь внутрь и, отойдя в сторону, сделал приглашающий жест.
— Прошу вас, молодые люди.
Дети оказались в большой и совершенно пустой комнате, если не считать освещавших ее факелов.
«Каменный мешок», — вспомнила Гермиона, как в прочитанных ей книгах были названы подобные помещения.
Захлопнув дверь, Грэй вышел на центр комнаты. Взмах палочки и перед ним появляется небольшой деревянный столик, куда он поставил коробочку, которую все это время держал при себе.
— Данное помещение замечательно тем, что здесь совершенно нечему разбиваться, ломаться или гореть, — пояснил волшебник, повернув голову к Гарри и Гермионе. — Да и стены тут значительно прочнее, чем кажутся. Не то чтобы я ждал от этой проверки чего-то страшного, но таков порядок. Перейдем к делу.
— Молодые люди, вы помните, как вы приобретали свои волшебные палочки?
Слегка растерявшись от неожиданного вопроса, Гарри и Гермиона молча кивнули.
— Замечательно. Как именно происходила процедура выбора?
— Мистер Олливандер просил взять палочку в руку и взмахнуть, — ответила Гермиона.
Гарри согласно кивнул.
— Совершенно верно. Итак, в этом футляре лежат волшебные палочки. Попробуйте найти среди них подходящую вам.
Палочек там оказалось около двух десятков. Разной толщины и длины, но при этом совершенно одинакового цвета.
— Для чистоты эксперимента, — пояснил Грэй.
Проверка долго не продлилась. Много ли времени надо, чтобы взять в руку деревяшку и взмахнуть ей? Конвейер был отлажен быстро. Грэй брал палочку из общей кучи, и, сделав над ней сложный пасс, передавал ее Гарри. Проверив реакцию, он возвращал палочку назад, и после повторного наложения неизвестных чар, проверку делала Гермиона.
Результаты были самыми разнообразными.
Больше десятка отреагировали так же, как и неподошедшие палочки у Олливандера.
Одна палочка у Гарри и еще одна у Гермионы слабенько стрельнули золотыми искрами. Заклинания с их помощью получались, но с большим трудом и значительно слабее, чем нужно. Эти две были отложены в сторону от общей кучи.
Две палочки на миг покрылись ярким бирюзовым свечением. И Гарри, и Гермиона творили ими заклинания так же легко, как и своими собственными. Их тоже отложили в сторону.
Еще от трех палочек не удалось добиться вообще никакой реакции.
Грэй достал из кармана мантии небольшой флакон и уронил по капле хранившейся в нем жидкости на каждую из лежащих на столе палочек. Одноцветное покрытие начало быстро растворяться, открывая их истинный внешний вид.
— Великолепно, — заключил Грэй. — Можно сказать, один из редких случаев, когда теория подтверждается практически сходу. Вам, конечно, не терпится узнать, чем мы только что занимались и какого результата добились?
Дети заинтересованно кивнули.
— К вашему феномену данный эксперимент отношения не имеет, но его результата это не умаляет. Впрочем, для полноты понимания, начну издалека. Что вы знаете о том, каким образом происходит выбор волшебной палочки?
— Мистер Олливандер говорил, что палочка выбирает волшебника… — начал Гарри.
— Все ясно, — вздохнул Грэй, не дав ему договорить. — Старый шутник в своем репертуаре. Что ж, не буду нагружать вас излишней теорией, перейду к сути. Палочка, как вам известно, состоит из сердцевины, берущейся обычно от магического животного, и оболочки, как правило, сделанной из дерева. Их сочетание, в основном, и определяет, к каким видам волшебства палочка будет предрасположена и какому волшебнику она подойдет. Я говорю «в основном», потому что процесс изготовления тоже имеет значение: можно сделать пару палочек из одних и тех же материалов, но, при этом, свойства их будут различаться.
— Производители палочек всегда держат под рукой множество изделий из самых различных сочетаний материалов, чтобы любой покупатель имел возможность подобрать что-нибудь подходящее. При этом на палочки накладываются чары распознавания, чтобы облегчить «примерку». При достаточной сочетаемости палочки и волшебника и наблюдается реакция типа искр, свечения и прочего.
— То есть, именно эти чары вы использовали? — уточнила Гермиона.
Получив в ответ утвердительный кивок, она задала следующий вопрос.
— А почему вы накладывали их заново?
— Во-первых, — с готовностью начал пояснять Грэй, — эти чары одноразовые сами по себе. Во-вторых, надолго чары к палочке не прикрепить. При колдовстве через нее могут проходить значительные объемы энергии, и накладывать чары на подобный объект — это все равно, что собачьим поводком пытаться удержать на привязи дракона. Именно поэтому для изменения цвета палочек пришлось воспользоваться обычной краской. Точнее, не совсем обычной, но это уже детали. Я смог ответить на ваш вопрос? Тогда продолжим.
— Создатели палочек давно подобрали материалы, позволяющие создать любую необходимую комбинацию. Именно поэтому тот же мистер Олливандер обычно использует только три варианта сердцевины. Также, можно создавать палочки на заказ, под одного конкретного клиента. Заказная палочка будет подходить своему владельцу идеально, как и сшитая на заказ одежда. И точно также, каких-либо значительных преимуществ перед хорошо подобранной палочкой она не имеет, являясь больше показателем статуса. К тому же, если продолжать сравнение с одеждой, палочки имеют свойство «разнашиваться» и через некоторое время активного использования разницы не будет вообще никакой.
— Итак, наш эксперимент. Большая часть того, что вы проверили — самые обычные палочки, которые, как вы видите, вам просто не подошли.
— Вот эти две, — Грэй указал на те, с которыми заклинания выходили слабее, — собраны из тех же материалов, что и ваши собственные, являясь, таким образом, их примерными копиями. Вам они подходят, но плохо.
— Вот эти три, палочками не являются вовсе. Сотворить заклинания с их помощью невозможно в принципе. Простые деревяшки, взятые для чистоты эксперимента.
— А вот на этих экземплярах стоит остановиться поподробнее.
Грэй убрал в коробку все, что было на столе, кроме двух палочек молочно-белого цвета.
— Да, именно с ними вы работали без каких-либо проблем. Что же в этом замечательного? Итак, снова немного теории.
— Теоретически, для сердцевины можно взять часть абсолютно любого магического животного. Да и для оболочки подходит не только дерево. На практике же, как водится, возникают определенные трудности. Магия используемого животного, с одной стороны, должна быть достаточно велика, что бы палочка обладала приемлемой силой. Но с другой стороны, не настолько, что бы слишком сильно сопротивляться внешнему воздействию. Фактически, чем выше потенциал палочки, тем труднее его использовать! Из-за этого эффекта, палочки подавляющего большинства волшебников примерно равны по своим возможностям. Точнее, возможности у них может быть и разные, но чем больше сила палочки, тем менее полно она используется. Исключения из этого правила редки, и именно их обычно и называют «великими волшебниками».
Гарри неожиданно вспомнил слова Олливандера: «Тот-Кого-Нельзя-Называть совершил много дел, ужасных, но великих».
— Уже давно существует теория, что лучше всего волшебнику подойдет та палочка, в которой находятся частицы существа, побежденного им собственноручно. Да, для создания этих двух палочек был использован убитый вами василиск. И вы оба с легкостью ими пользуетесь. А вот в других руках они отказываются работать вообще.
— Суть предположения заключалась в том, что убийство в данном случае — это символический акт подчинения. Магия животного не пытается сопротивляться своему победителю.
— Но почему эту теорию не успели проверить раньше? Условия не слишком-то и сложные, — поинтересовалась Гермиона.
— А я не говорил, что ее не проверяли раньше. Однако, никогда раньше не было прецедентов победы над таким существом, как столь древний василиск, при которых победитель оставался в живых. Фактически, сейчас мы просто расширили границы применимости данной теории.
— К слову, палочки можете оставить себе, все равно для других они бесполезны. Но только если компенсируете Отделу Тайн затраты на их изготовление, — тут же добавил волшебник. — Наш бюджет, знаете ли, чарам увеличения не поддается.
— Но ладно, с делами на сегодня мы закончили. Насколько помню, я обещал экскурсию?
* * *
Остаток дня ушел на осмотр Отдела Тайн и того, что он хранил. Наибольшее впечатление произвели на детей Арка Смерти и хроновороты.
Помещение, где была установлена Арка, казалось, было насквозь пропитано отчаянием и безысходностью. Со стороны самой Арки доносился неясный шепот, в попытках разобрать который приходилось подходить все ближе и ближе…
— Не рекомендую этого делать, — голос Грэя вырвал из транса детей, начавших совершать неуверенные шаги.
— Этот шепот с непривычки завораживает, но поддаваться ему все же не стоит. Данный объект получил свое название не просто так. Когда-то туда отправляли осужденных на казнь. Назад не возвращался никто. Согласно расхожему мнению, Арка является дверью прямо на пресловутый «тот свет». Смею утверждать, что это полная чушь. С высокой достоверностью установлено, что это одна из первых попыток создать праобраз каминной сети. Причем попытка либо неудачная, либо попросту неисправная.
Если Арка Смерти относилась к объектам «опасным», то хроновороты — к «полезным, но опасным при неумелом обращении».
Гермиона была просто ошеломлена фактом наличия у волшебников настоящей машины времени. Гарри отставал от нее не сильно.
Глядя на пораженные лица детей, Грэй сделал пояснение, со слегка удивленными интонациями в голосе.
— Чем-то особенно редким хроновороты не являются, особо изумляться тут нечему. Ваши учителя, например, их используют регулярно.
— Что?! — вырвался синхронный возглас.
У преподавателей Хогвартса есть машина времени, которой они постоянно пользуются?!
— Но это же очевидно. Посчитайте сами. Сколько у вас уроков?
— Что? — не поняли вопроса не отошедшие от шока дети.
Грэй громко вздохнул.
— По каждому из основных предметов у вас не менее двух пар в неделю, так?
Дети слабо кивнули.
|
|
| Lord | Дата: Вторник, 25.11.2014, 04:56 | Сообщение # 20 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| — Учитесь вы пять дней в неделю. Распорядок в Хогвартсе таков: завтрак — две пары — обед — две пары — ужин. Получаем двадцать занятий в неделю. Теперь немного арифмантики. Имеется семь курсов и четыре факультета. При условии совмещенных занятий у двух факультетов получаем четырнадцать учебных групп. Это понятно? Отлично. Если проводить по две пары в неделю у каждой группы, то это значит двадцать восемь занятий в неделю. Даже если учесть счетверенные занятия на шестом-седьмом курсах, то это двадцать четыре. Что все равно больше двадцати, которые имеет возможность посещать один человек, будь то учитель или ученик. Каждый предмет в Хогвартсе преподается сейчас ровно одним учителем. Понятно, куда я клоню?
— Они используют хроновороты для посещения всех своих занятий?!
— Ну наконец-то… Этот факт не афишируется, но и секретом не является.
— Но как же… Ученики ведь занимаются в одном классе, они не могут не пересечься! — отказывалась верить Гермиона.
— А кто вам сказал, что кабинет для занятий всего один? На факте использования хроноворотов стараются не заострять внимание, и поэтому одна группа все семь лет занимается в одном и том же помещении. А другая группа все семь лет занимается в соседнем. Все просто. К слову, единственный предмет, занятия по которому ведутся сразу у всего потока — это история магии, преподаватель которой просто не в состоянии воспользоваться хроноворотом.
* * *
— Машина времени… У них есть настоящая машина времени… И они используют ее для посещения уроков… Гарри, давай больше не будем сегодня колдовать, чтобы дать законам физики и здравому смыслу тихо поплакать в углу.
|
|
| Lord | Дата: Вторник, 25.11.2014, 04:58 | Сообщение # 21 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 18. Затишье после бури.
Помона Спраут преподавала в Хогвартсе далеко не первый год. И за все это время она ни разу не пыталась представить себя на месте директора. В этом плане она ничем не отличалась от всех остальных жителей Британии, будучи вполне типичным представителем нынешней эпохи. Хогвартса без Альбуса Дамблдора для нее просто не существовало.
Однако, некоторым событиям свойственно происходить независимо от того, верят люди в них или же нет. Неизбежный и неотвратимый день настал и для Дамблдора.
В жизни же Помоны Спраут наступили перемены, о которых она не могла раньше и подумать. И вовсе не от того, что она считала себя недостойной своей новой должности. Нет, она в буквальном смысле не задумывалась о подобной возможности. Помона была вполне довольна своим положением преподавателя гербологии и декана своего родного факультета. Какие-либо дополнительные привилегии и полномочия ей были попросту не нужны.
Но Помона привыкла заниматься делами со всей возможной тщательностью и ответственностью. Когда прошли первые недоумение и удивление от повышения в должности, новоиспеченная директриса взялась за дело всерьез.
В первую очередь необходимо было определиться со своими новыми обязанностями, которые на нее накладывает должность. Узнать, за что она отвечает, чего должна добиваться, и какие полномочия ей для этого предоставлены. И с получением данной информации сразу возникли определенные затруднения.
Как ни странно, но Альбус, похоже, тоже никак не предполагал внезапно умереть в самом расцвете сил. По крайней мере, только так можно было объяснить полное отсутствие чего-либо, что хотя бы немного походило на инструкции и наставления преемнику на посту директора. Минерва, к которой Помона обратилась было за помощью, ничего на этот счет сказать не смогла. Имевшееся у многих убеждение, что именно своего заместителя директор готовил себе на замену, на практике не получило никакого подтверждения. Никаких секретов управления школой Альбус ей не сообщал, подробностями о своих делах не делился, ни к чему не готовил и ничему не учил.
К счастью, в распоряжении Помоны оказался альтернативный и весьма надежный источник информации. Возможно даже, что именно из-за подобных ситуаций и возникла идея сделать портреты бывших директоров советниками и помощниками директора действующего. В конце концов, эту должность занимали обычно отнюдь не рядовые представители волшебного мира. А знаниям и силе в этом мире нередко сопутствовала определенная доля эксцентричности, а также отрешенности от всего, что великий волшебник счел несущественным. Вполне логично, что в глазах Альбуса надлежащая подготовка преемника как раз и была подобной, не стоящей внимания, мелочью. Зачем тратить собственное время, если портреты потом все равно обо всем расскажут?
Наладить конструктивный диалог удалось далеко не сразу. Конечно, изображенные на картинах волшебники и ведьмы были обязаны подчиняться действующему директору и никак не могли ослушаться его прямого приказа. Более того, подавляющее большинство из них искренне переживало за благополучие школы, и с радостью было готово помочь. Вот только смысл понятия «благополучие школы» для каждого из них был свой. И некоторые из этих смыслов вступали друг с другом в острое противоречие.
Любой, даже самый невинный, вопрос мог стать причиной яростного спора между обитателями картин, отстаивающими свою точку зрения. Нарисованные люди приводили аргументы, сначала логические, затем — эмоциональные. Громкость спора все время росла. Доходило даже до судорожных попыток схватиться за палочки и посетить портретную раму оппонента.
В свободное от дискуссий время бывшие директора любили пускаться в пространные рассуждения «вот в наше время…», затягивающиеся очень надолго. Во время подобных речей даже те из них, кто буквально только что изо всех сил пытались перекричать друг друга, проявляли полное единодушие, сходясь во мнении, что «нынче уже не то, совсем не то».
В конце концов, Помоне это надоело. Отбросив почтение и уважение к нарисованным людям, она представила себя на уроке перед кучкой распоясавшихся учеников и начала восстанавливать порядок.
«Ну что ж, не так уж они и отличаются от моих ребятишек», — удовлетворенно подумала мадам директор, глядя на почтенных старцев, тихо и смирно сидящих в своих портретах, преданно ожидая ее распоряжений. Теперь можно было, наконец, заняться делом.
Итоговая картина получилась весьма и весьма интересной и, по-своему, неожиданной.
То, что Хогвартс обладал определенной независимостью, было фактом общеизвестным.
За время существования школы, в Британии происходило всякое. Постоянно велась закулисная борьба между уважаемыми семействами. Происходили мятежи и восстания, нежно любимые профессором Биннсом. Случались войны с внешними врагами. Сменялась власть. Словом, обычная жизнь обычного государства.
Но как ни кипела бы, и как ни бурлила бы жизнь во внешнем мире, Хогвартс всегда был неизменным и постоянным островком спокойствия. Островком, без особых проблем преодолевшим путь сквозь века, сквозь самые черные даты в истории. Даже во времена самых кровопролитных междоусобиц, даже самые активно участвующие в них семьи все так же исправно отправляли на учебу своих чад. Испокон веков имелась негласная традиция — не трогать Хогвартс, что бы ни случилось. И как всякая негласная традиция, исполнялась она неукоснительно. Немногочисленные нарушители карались очень жестоко.
О причинах и истоках подобного положения дел жители Британии не задумывались, относясь к нему как к самому собой разумеющемуся. Помона Спраут, опять-таки, исключением здесь не являлась.
Теперь же многое становилось понятным. Еще сами основатели добивались полной независимости своей школы и полной неподотчетности ее руководства перед кем бы то ни было. Они прекрасно понимали, что в этом, и только в этом случае смогут достичь своей цели — создать школу, единую для всех. Ведь иначе, если бы Хогвартс находился под чьей-либо юрисдикцией, то многие, очень многие семьи отказались бы направлять своих детей туда, где заправляют их потенциальные враги и конкуренты.
Традиция «не трогать Хогвартс» была не просто традицией. Автономия школы была твердо закреплена юридически множеством договоров и соглашений.
Впрочем, известное выражение о власти и о том, какое влияние она оказывает на того, кто ею обладает, возникло отнюдь не на пустом месте. Среди руководителей школы нет-нет, но порой попадались и такие, кто был вовсе не прочь позлоупотреблять своими полномочиями. И после одного особенно громкого и некрасивого скандала, в который оказались вовлечены тогдашний директор и наследницы ряда влиятельных семейств, был сформирован надзорный комитет, дошедший до сегодняшних дней как попечительский совет. Тогда его главной и единственной задачей было недопущение повторения подобных ситуаций. Для этого комитет мог отстранить от должности зарвавшегося директора единогласным решением после тайного голосования. Также, имелась возможность наложить вето на его решение при выборе преемника. Больше повлиять на жизнь Хогвартса комитет не мог никак.
Положение изменилось после правления подконтрольного совету директора, получившего свой пост в результате неудачной аферы Финеаса Блэка. За что ему все прочие директора «благодарны» были безмерно. Конечно, ставленник совета не смог слишком сильно разгуляться в рамках соглашений, заключенных еще во времена основателей, но попечители тогда закрепили за собой право вмешиваться в дела школы по целому ряду причин и поводов.
Однако, и в нынешний день, даже с учетом всех оговорок, на территории Хогвартса его директор являлся, фактически, министром магии, председателем Визенгамота и главой авроров в одном лице. До тех пор, пока он не давал попечительскому совету формального повода для вмешательства, его власть была абсолютной. Что бы там министерство магии о себе не мнило, но его указы и распоряжения выполнялись в школе тогда и только тогда, когда позволял директор.
Впрочем, как догадывалась Помона, чрезмерно обольщаться все же не стоило. Благодаря Блэку, демонстративно игнорирующему «ласковые» взгляды остальных портретов, сейчас любой желающий надавить на директора мог попытать счастья в данном начинании, действуя через попечительский совет. И если в случае с Альбусом подобные планы могли рухнуть еще на стадии осознания, против кого они направлены, то вот Помону Спраут вполне могут счесть гораздо более легкой целью.
Но даже это не могло серьезно затушить энтузиазм, не на шутку разгоревшийся после осознания открывшихся возможностей. Как и у всякого работника любого, хоть сколь-нибудь крупного, учреждения, у Помоны имелись свое мнение о том, что и как нужно изменить и улучшить в его работе. Конечно, у нее и до этого имелась определенная власть над целым факультетом, где она по мере сил воплощала свои взгляды. Но только в пределах своего собственного факультета. Хоть как-то повлиять на то, что хоть чуть-чуть задевало другие три четверти школы, она не могла. Хоть Помона и не была согласна с определенными решениями Альбуса, лезть в чужой сад она не пыталась.
Но теперь ей было дозволено гораздо больше. Впрочем, прежде чем начинать что-либо менять, следовало разобраться, почему это не было сделано до нее. Быть может, то, что она считала неправильным, имеет под собой причины, о которых ей было попросту неизвестно?
* * *
Сон все никак не шел. Посещение Отдела Тайн оставило после себя слишком много впечатлений, чтобы после этого можно было так просто заснуть. Даже если не считать продемонстрированных им диковинок, хранящихся в недрах отдела, поразмыслить было над чем.
С одной стороны, ничего страшного делать с ними не стали. Написали очередное эссе да помахали палочками — вот и все исследования. Наоборот, проверка палочек детям очень даже понравилась, позволив узнать немало интересного о том, о чем они раньше как-то даже не задумывались.
Но, с другой стороны, что-то подсказывало, что это только начало. Имелось подозрение, что на них просто-напросто пытались произвести хорошее впечатление. И что подобно покойному Дамблдору, Отдел Тайн имеет какие-то свои планы, посвящать в которые никого не собирается.
Два года учебы в Хогвартсе, каждый из которых окончился дракой со смертельным исходом для некоторых участников, как-то не очень способствовали доверию к людям.
«Знаешь, Гарри, если бы нас не заставили заплатить за палочки — то все это действительно было бы слишком хорошо… подозрительно хорошо».
Волшебные палочки из кости и сердечной жилы убитого ими василиска было решено оставить себе. Они ведь и так планировали приобрести дополнительные палочки. К тому же, компенсация затрат Отдела Тайн не оказалась такой уж неподъемной, как можно было предположить. Грэй напомнил, что они, вообще-то, получили в свою собственность одну седьмую долю того, что удалось «собрать» с туши гигантской змеи. В том числе седьмую часть костей, сердца и некоторых других материалов, использованных для изготовления палочек. И Отдел Тайн был готов взять свою плату соответствующим количеством этих самых материалов.
«Кстати, — вспомнил вдруг Гарри, — как так получилось, что мы не купили себе новые палочки, когда у нас была такая возможность? Мы ведь хотели это сделать уже давно».
«Вообще-то, все те каникулы мы, так сказать, рассуждали не очень здраво, — заметила Гермиона, — Многие наши поступки были тогда… своеобразными».
Действительно, в тот раз они еще не успели настолько привыкнуть к изменениям.
«Гарри, вернемся к Отделу Тайн. Ты обратил внимание, как именно Грэй отвечал на некоторые вопросы?»
«Ммм… Что ты хочешь сказать?» — Гарри не сумел разобраться в дошедших до него мыслях.
«Ну, например, он так и не ответил до конца, чем именно они там занимаются. Еще он любит использовать фразы вроде «если кратко», «не вдаваясь в подробности» и так далее».
Гарри призадумался.
«Мне показалось, что Грэй просто не любит неточностей, но при этом не хочет тратить лишнее время, объясняя все детально», — наконец ответил он.
«Может быть. А может быть, он чего-то не договаривает», — выразила свое мнение Гермиона.
«Ну, — немного поразмыслил Гарри, — мы ведь тоже сказали далеко не все. И даже не собираемся. В общем, не доверяем мы и не доверяют нам. Все честно».
* * *
Оставшиеся от учебного года дни проходили без происшествий. Хотя назвать это время «учебным» годом можно было лишь с большой натяжкой. По крайне мере, для Гарри и Гермионы. Уроков у них не было, как не было и домашних заданий. В том числе и тех, что должны были быть заданы на лето. Причина, из-за которой учеба для большей части школы закончилась преждевременно, как-то не сильно способствовала мыслям о столь приземленных вещах, и учителя попросту забыли об этой необходимой части летних каникул. Впрочем, радости от этого отправленные по домам ученики не испытали. Попросту потому, что их мысли тоже были пока очень далеко от каких бы то ни было радостей, в том числе и от тех, что были связаны с учебным процессом. Или, скорее, с отсутствием такового.
В школе было непривычно тихо. Трапезы в Большом Зале проходили без обычного шума и громких разговоров. Помона Спраут, в знак памяти покойного директора не стала пока занимать свое законное место в центре стола преподавателей. И траурная лента на пустом троне каждый раз напоминала всем присутствующим о произошедшей трагедии.
Вопреки ожиданиям Гарри и Гермионы, новых сплетен и слухов они о себе не услышали. Оставшиеся в замке старшекурсники их никак не беспокоили. Пара робких попыток начать расспросы, в результате которых вопрошавшие были посланы к аврорам, не в счет. Сначала студенты были слишком подавлены произошедшим, чтобы вести жизнь привычным для Хогвартса образом. Чисто механически они перемещались по замку, посещали занятия, бездумно переписывая слова учителей, и просто по привычке соблюдали обычный распорядок дня. Когда же вызванная шоком апатия стала отступать, пришло неожиданное осознание того, что от предстоящих экзаменов их никто не освобождал, а времени осталось совсем чуть-чуть. И теперь начавшим судорожно готовиться студентам и вовсе стало совсем не до парочки второкурсников.
Сами же второкурсники старались проводить свободное время с пользой. Благо этого времени, ввиду отмены уроков, оказалось более чем достаточно. Занятия в секретном классе, заброшенные из-за поисков Тайной Комнаты возобновились с новой силой. В саму же Тайную Комнату было решено не лезть, пока не уляжется шумиха вокруг смерти директора. Решение это далось детям с большим трудом. Очень уж хотелось изучить сеть потайных ходов и как следует осмотреть саму комнату. Осмотреть тщательно и основательно, а не так, мимоходом, как это было во время первого и пока, увы, единственного посещения. Воображение охотно рисовало детям ожидающие их артефакты древности, способные затмить собой все увиденное в Отделе Тайн. Однако, как ни велик был соблазн немедленно отправиться в туннели под школой, они прекрасно понимали, что если хоть кто-нибудь прознает о найденном ими, то возможности ознакомиться с содержимым Тайной Комнаты у них может и не оказаться. Нужно было потерпеть, пока не угаснет интерес к произошедшему.
* * *
Через несколько дней они вновь посетили Отдел Тайн. Грэй был полон решимости и энтузиазма вплотную заняться исследовательской работой.
— Как я уже говорил, основной нашей целью является изучение вашего феномена. В рамках этого исследования, перед нами, стоят, фактически, равно две задачи. Во-первых, нужно определить, какие возможности, нетипичные для прочих волшебников, этот феномен вам дает. Во-вторых, узнать причины, его вызвавшие. Так же, есть и побочная цель.
Волшебник, все также скрывавший свою внешность, сделал выразительную паузу. Получив от Гермионы ожидаемый вопрос, он с готовностью ответил.
— Как вы должны помнить, я рассказывал о некоторых волшебных животных. То, что является феноменом для нас, для них может быть вполне обычным состоянием. Еще я рассказывал о хоркруксах. Есть вероятность, что эта идея возникла всего лишь как попытка скопировать подобное состояние. И если это так, то наша работа способна помочь в разрешении вопроса с мистером Риддлом.
— То есть, найти его и… убить окончательно? — слегка неуверенно уточнил Гарри.
«Правильно, нечего другим знать, что к этому мы относимся гораздо спокойнее», — одобрила Гермиона.
— Именно так. Глупо отрицать тот факт, что мистер Риддл — волшебник весьма незаурядный. И столь же глупо отрицать, что состояние рассудка подобного незаурядного волшебника — вовсе не только его личная проблема.
«Уж нам-то можно было не напоминать».
Закончив с вводной частью, Грэй попросил проследовать за ним. Волшебник вновь привел детей в уже знакомую им пустую комнату.
— Для начала проверим то, что проверяется легче всего. Для чистоты эксперимента я не буду пока сообщать вам свою гипотезу. Поэтому просто выполняйте мои распоряжения.
Ничего сложного или необычного делать не пришлось. Грэй всего лишь просил по очереди выполнять заклинания из школьной программы, начиная с самых простых, а также периодически осведомлялся о самочувствии своих подопытных.
Дети послушно колдовали и докладывали о своих ощущениях. Впрочем, докладывать было особо не о чем. Используемые заклинания были им хорошо известны, не раз отрабатывались самостоятельно и никаких проблем с ними не возникало.
«Да и зачем постоянно спрашивать нас о самочувствии? — недоумевала Гермиона, — Мы же не друг друга заколдовать пытаемся. Что такого с нами может произойти?»
Гарри тоже не видел ответа на этот вопрос. Впрочем, когда дети уже созрели для того, чтобы произнести его вслух, Грэй решил внести изменения в процесс.
— Достаточно, мистер Поттер, — остановил Грэй мальчика, делающего очередной взмах палочкой.
— Похоже, для проявления эффекта нужно что-нибудь посильнее… — с задумчивостью в голосе произнес сотрудник Отдела Тайн.
Он извлек из кармана мантии небольшой свиток пергамента и оглядел его с двух сторон, видимо, изучая написанное. Удовлетворившись осмотром, взмахом палочки он отрезал кусочек пергамента, бросил его на пол и трансфигурировал в небольшую крысу, которую тут же обездвижил еще одним взмахом.
— Лучше, конечно, использовать настоящую, но для наших целей сойдет.
«Кое-что мне это напоминает, — прокомментировал увиденное Гарри. — Кажется, я знаю, что он сейчас попросит».
— Мистер Поттер, продемонстрируйте смертельное проклятие.
«Я угадал».
«Гарри, а ведь мы тоже могли наколдовать мышей и не тратить время на ловлю настоящих!»
«Учтем на будущее», — мысленно пожал плечами Гарри.
Грэй воспринял возникшую паузу по-своему.
— Не волнуйтесь, никаких законов вы не нарушите. Да и читать вам нотации я не собираюсь.
Дети не стали тратить время на объяснение настоящей причины задержки. Пожав плечами, на сей раз, по-настоящему, Гарри повернулся к парализованной крысе.
— Авада Кедавра.
Действие было привычным. За этот год они успели извести немало мышей именно таким образом. Вот только в этот раз процесс пошел не по привычному сценарию. Вместо того, чтобы отлететь от удара заклинания на несколько метров, трупик крысы рассыпался кучкой пепла.
— А почему…
— Мисс Грейнджер, это была ненастоящая крыса, — Грэй не стал дожидаться окончания вопроса. — Вот с ней и случилось то, что и должно было случиться с клочком пергамента. Давайте не будем отвлекаться. Мистер Поттер, как вы себя чувствуете?
Гарри чувствовал легкую слабость в теле, вполне обычную после использования смертельного проклятия, о чем и сообщил, отвечая на вопрос.
— Только слабость? — уточнил Грэй. — Руки не немеют, голова не кружится?
— Ммм… Вроде бы нет, — ответил Гарри, прислушавшись к своим ощущениям.
— Отлично, значит можно повторить.
Еще один кусок пергамента превратился в крысу.
— Прошу вас, мистер Поттер…
Еще одна небольшая кучка пепла.
Гарри пошатнулся, но на ногах устоял. Во время своих тренировок они никогда не пытались наколдовать два смертельных проклятия подряд именно потому, что опасались истощения. Впрочем, сейчас он чрезмерной усталости не ощущал. Прямо сейчас колдовать вновь ему, конечно, не стоит, но и до своего предела он еще не дошел.
— Молодые люди, присядьте, — Грэй сотворил пару стульев. — Мисс Грейнджер, насколько я вижу, вам тоже стоило бы немного отдохнуть.
«Гермиона?»
«Да, я тоже чувствую себя усталой».
— Итак, мое предположение оказалось верным, — удовлетворенно сообщил Грэй. — Для своих заклинаний вы черпаете силы из общего запаса. Скорее всего, именно поэтому вы способны на магию, которая вам явно не по возрасту. Мисс Грейнджер, после первого заклинания мистера Поттера вы ведь чувствовали себя нормально?
— Да, — на мгновение призадумавшись, ответила Гермиона.
— Что ж, значит, сначала мистеру Поттеру хватило и собственных сил. А вот потом ему уже пришлось позаимствовать ваши. Или же, сил не хватило и в первый раз, но совсем чуть-чуть, и поэтому вы ничего не ощутили, — подвел итог сотрудник Отдела Тайн.
«А ведь он, скорее всего, прав, — немного призадумавшись, сообщил Гарри. — Вспомни, мы ведь едва не упали в обморок, убив василиска. А ведь даже в самом начале тренировок мы так сильно от одного единственного заклинания не уставали!»
«И правда… Но Гарри, — вдруг пришла вдогонку взволнованная мысль, — мы ведь и так уже решили, что способны брать друг у друга силы для… для оживления».
«Значит, не только для этого», — сделал нехитрый вывод Гарри.
Грэй, тем временем, вновь обратился к детям.
— Пожалуй, на сегодня хватит. А вот немного укрепляющего вам, определенно, не повредит.
* * *
Хоть Гарри с Гермионой и не собирались рассказывать о себе всего, но в Отделе Тайн, как ни странно, работали вовсе не дураки. По крайней мере, сложить два и два, владея нужной информацией, Грэй оказался вполне способен.
Точно так же, как в свое время и Гарри с Гермионой, он сопоставил два простых факта. Факт первый: животных вроде цербера просто так смертельным проклятием не убить. Факт второй: один из двух детей известен как Мальчик-Который-Выжил. Вывод был вполне закономерен.
— Полагаю, гипотеза вполне жизнеспособна, — подвел итог Грэй, сообщив детям свои умозаключения. — Именно ваш феномен позволил мистеру Поттеру остаться в живых. Я, конечно, приношу извинения за то, что напоминаю о тех трагических событиях…
«Хоть кто-то догадался извиниться, говоря об этом», — недовольно проворчала Гермиона.
— …Но, тем не менее, можете ли вы, мистер Поттер, что-нибудь вспомнить?
На данный вопрос он мог ответить легко. «Что-нибудь вспомнить» он пытался с самого раннего детства. И все, что ему удалось — вспышка зеленого цвета, принадлежавшая, как он теперь знал, смертельному проклятию.
Если Грэй и испытал недовольство столь скудной информацией, он никак этого не продемонстрировал. Хотя кто знает, что творится под этим капюшоном…
Выслушав Гарри, волшебник обратился к Гермионе.
— Мисс Грейнджер, может быть, вы сможете что-нибудь добавить? То… происшествие вполне могло повлиять и на вас.
«По-моему, — призадумался Гарри, — скрывать смысла нет. Он ведь легко может узнать все сам».
«Да, ты прав… да и мадам Помфри об этом уже известно».
Гермиона сообщила о своей длительной болезни, которая вполне могла являться последствием сильнейшего истощения.
После подробного рассказа, Грэй, похоже, всерьез задумался. Несколько минут закутанная в серую мантию фигура провела совершенно неподвижно.
— Очень интересно, — прозвучало, наконец, из-под капюшона. — Благодарю вас, мисс Грейнджер, вы подкинули мне немало пищи для размышлений. Как насчет самого феномена, так и по поводу возможной связи с хоркруксами.
— Точнее, — задумчиво поправился он, — по поводу связи хоркруксов с феноменом… Можно сделать вывод, что это явление либо врожденное, либо приобретенное в результате известных событий. Способов достоверно подтвердить одно из этих предположений я пока не вижу. Хотя во втором случае… Кажется, я знаю, кто может являться свидетелем событий той ночи и даже будет способен о них рассказать…
|
|
| Lord | Дата: Вторник, 25.11.2014, 04:58 | Сообщение # 22 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 19. Антракт.
Устало откинувшись на спинку кресла, мадам директор круговыми движениями массировала виски, в безуспешной попытке привести в норму гудящую от усталости голову. Обратиться за помощью к Поппи? Нет, бесполезно, она же предупреждала, что больше зелий выдавать не будет.
«Помона, ты же уже не девочка!» — строго отчитывала подчиненная своего начальника. В вопросах, касающихся ее профессиональной деятельности, колдомедик Хогвартса никаких авторитетов над собой не признавала.
«Ты ведь уже должна понимать, сколько можно, а сколько нельзя работать! И сколько времени тебе необходимо для сна! И что нельзя пить так много бодрящих и расслабляющих!»
Помоне все это прекрасно было известно. В конце концов, она успела выучить далеко не единственное поколение студентов. Она неоднократно видела и неоднократно убеждалась, что усталость и недосыпание могут навредить успеваемости едва ли не сильнее, чем банальное незнание материала. Помона всегда внимательно наблюдала за своим факультетом, строго контролируя, чтобы дети не переусердствовали с занятиями и выделяли положенное время на сон и отдых.
Особенно бдительно приходилось следить за ними в конце учебного года, во время предэкзаменационной горячки. Многие из последователей Хельги слишком буквально воспринимали идеи факультета и слишком интенсивно проявляли свое трудолюбие, вконец выбиваясь из сил. Особенно старательным приходилось даже напрямую запрещать заниматься сверх допустимого. В это время года Помона на пару с Филиусом начинала завидовать Минерве, у которой данная проблема если и возникала, то не настолько остро.
И вот теперь Помона сама ежедневно совершала отчаянные трудовые подвиги. А что еще оставалось делать?
В школе по-прежнему оставались целых два курса учеников, у которых на носу были важнейшие экзамены. А от обязанностей преподавателя Помону никто не освобождал. Искать себе замену в самом конце учебного года… попробовать было, конечно, можно, но процесс вполне мог растянуться вплоть до самого окончания этого года.
Два курса — это, конечно, не семь, но они все равно требуют немало внимания. Хоть ученики об этом не догадываются, но и для учителя конец года — не самое веселое время. Особенно, если учитель искренне за них переживает и изо всех сил пытается подтянуть даже самых нерадивых.
Никто не отменял и руководство факультетом. По той же самой причине — от перестановок в такое время будет один только вред. Мало ведь кого-то назначить, его же еще нужно и, хоть немного, но ознакомить с ситуацией, в которой он оказался. А не то получится, как сейчас у самой Помоны — вместо осмысленной деятельности судорожные попытки разобраться, что вообще тут происходит.
А ведь именно сейчас студентам нужно уделять повышенное внимание! Помимо помощи с экзаменационной лихорадкой нужно еще провести консультации по выбору будущей профессии. Ободрить и воодушевить в себе неуверенных. Привести в чувство излишне в себе уверенных. Утешить и успокоить воспринимающих ситуацию адекватно и осознающих, что нужного балла по нужному предмету не видать, как оборотня в новолуние.
И, наконец, требуется как можно быстрее разобраться с директорскими делами, чтобы школа начала нормально работать. И прежний директор, похоже, вообще не озаботился тем, чтобы хоть немного облегчить ей задачу. А ведь именно она и отнимает все то время, что остается после выполнения обязанностей декана и преподавателя. И даже маховик не способен решить проблему полностью — у его использования тоже есть свой предел.
Помона вернулась к изучению занявших весь ее стол свитков, бросив напоследок на один из портретов уже далеко не первый за последние дни взгляд. Взгляд этот, отработанный на множестве поколений студентов, выражал крайнюю степень осуждения, граничащую с возмущением. Обычно, его получатели быстро все осознавали и во всем раскаивались, клятвенно обещая исправиться. Но сейчас, адресат и в этот раз никак не отреагировал, продолжая свое важное и неотложное дело.
Альбус Дамблдор мирно дремал в нарисованном кресле. Бывший директор наконец-то почтил своим присутствием директора действующего.
Разговор с ним не задался с самого начала. К моменту его возвращения, Помона уже успела немного разобраться с ситуацией в школе. Также, она уже привыкла считать портреты прежних директоров своими подчиненными. Только при таком отношении, с ними можно было вести конструктивный диалог, не превращая рабочие совещания в балаган. А еще она уже немало дней успела провести за непрерывной работой, и усталость с недосыпанием давали о себе знать.
В общем, любезничать с прежним руководителем школы Помона не стала. Возможно, встречать его фразой «Альбус, какого Мордреда?» все же не стоило, но тогда Помона сочла такое приветствие более чем уместным.
Прежде всего, события текущего года. О том, что Альбус знал больше, чем сообщал окружающим, догадывались многие. Но одно дело догадываться, а другое — получить весьма убедительные доказательства. Конечно, директор нигде не оставил ничего похожего на личный дневник или каких-нибудь записей с пометкой «Мой великий план». Но, если учесть, например, какими возможностями на территории Хогвартса он обладал, становилось совершенно очевидно, что факт прогулок гигантского василиска по коридорам школы не мог оставаться неизвестным столь долгое время.
Помона решительно не понимала, как можно было утаивать информацию по столь важному вопросу. Змея напала на ученика. На ученика ее факультета! И мальчик остался жив лишь по прихоти организовавшего нападение злодея! Любому, кто видел тело твари, было очевидно, что если бы она имела намерение убить, то одним взглядом сквозь призрака дело не ограничилось бы.
Еще Помона очень сильно сомневалась, что великий Альбус Дамблдор мог так долго не замечать, что разум одного из преподавателей стал принадлежать вовсе не своему изначальному владельцу.
Все эти соображения и были высказаны бывшему директору Хогвартса.
— Помона, деточка, все ведь закончилось хорошо, — с благодушной улыбкой отмахнулся Альбус.
— Хорошо?! — опешила от подобного заключения мадам директор. — Альбус, ты же… ты же умер! И, насколько я успела узнать, вовсе не твоя заслуга, что не умер кто-то еще!
— Ну почему же не моя? — с нарочитой обидой в голосе ответил портрет. — Я ведь предпринял определенные…
— То есть, ты действительно знал!
— Помона, не нужно так нервничать, — словно обращаясь к ребенку, сказал Альбус. — Я обо всем позаботился, и все прошло, как должно.
Помона сделала несколько глубоких вдохов.
— Альбус, почему ты никому ничего не сказал? Почему не обратился за помощью? Тут же дети! Чудо, что никто из них всерьез не пострадал!
— Увы, я не могу сейчас ничего тебе сказать, — голос звучал торжественно и величественно. — Еще не время. Вы пока не готовы. Эта информация ляжет на ваши плечи слишком тяжелой ношей! Не знать о ней будет лучше для всех!
Дальнейшие попытки добиться конкретного ответа ни к чему не привели. Альбус неизменно отвечал, что у него все под контролем, что он действовал и действует единственно верным образом, и что мир пока не готов узнать о его планах. Конечно, как и все прочие портреты, он был обязан служить Хогвартсу и его директору. Вот только, Альбус, похоже, был искренне уверен, что все его действия были и будут во благо, и продолжал отвечать на прямые вопросы отговорками «когда придет время».
Помона печально вздохнула. При общении с волшебным портретом очень легко было забыть, что это, все-таки, лишь копия того, с кого портрет писался. Причем, копия не самая точная. Портрет перенимает знания и характер оригинала на момент изготовления. В случае с портретами директоров Хогвартса — на момент смерти. И после этого, портрет уже не способен измениться или научиться чему-нибудь новому. И если в момент своей смерти Альбус не собирался делиться своими планами с окружающими, то его портрет не сделает этого уже никогда. И своим убеждениям он будет следовать вечно, и пытаться изменить его позицию бесполезно.
В вопросах, касающихся менее чрезвычайных обстоятельств, Альбус был уже не столь категоричен. Даже наоборот, он весьма охотно говорил о рутинных делах школы. Говорил подробно и обстоятельно, умудряясь при этом не сообщить никакой конкретной информации. Даже на простой вопрос, почему на пост директора он назначил именно ее, последовала пространная речь. Суть ее сводилась к тому, что больше назначать было некого.
«И как он умудряется столько времени говорить ни о чем?» — недоумевала про себя Помона.
Впрочем, ей было не в первой пытаться добиться четкого ответа от ученика, упорно не желающего его давать.
— Альбус, почему ты не назначил Минерву? — попробовала использовать тактику наводящих вопросов педагог со стажем.
— Помона, деточка, когда придет время, ты все поймешь. Не стоит отвлекаться сейчас на подобные мелочи.
А вот Альбусу, похоже, было не в первой избегать четких ответов на прямо поставленный вопрос. Впрочем, кое в чем он прав. Сейчас ей лучше сосредоточиться на делах текущих.
А с текущими делами в Хогвартсе было… сложно. Альбус, судя по всему, при руководстве школой придерживался принципа «не трогай то, что еще хоть как-то работает». И данный принцип соблюдался во всем.
Часть из положенных по программе предметов преподается из рук вон плохо? Но ведь преподается же!
У некоторых учеников серьезные проблемы с дисциплиной? Но ведь ничего страшного они не делают, дети же!
И так далее, вплоть до того, что новая мебель для классов и общежитий не приобреталась уже очень давно. А ведь присутствие в замке огромного количества юных волшебников сказывается на его убранстве порой не самым лучшим образом, и даже заклинания для ремонта и восстановления помогают не всегда.
Окончательно разобраться в делах удалось за пару дней до отъезда оставшихся в замке учеников. В целом, большинство проблем школы имели под собой, фактически, одну-единственную причину.
Нужно больше золота.
Именно из-за этого и приходилось экономить на всем подряд. Что и вызывало значительную часть известных Помоне проблем. По большому счету, корень всех бед лежал на поверхности.
Часть персонала школы не очень то и хорошо справляется со своими обязанностями? Зато просит не так уж много. Последний преподаватель защиты и вовсе согласился работать чуть ли не задаром… если не учитывать, сколько комплектов своих рукописей он смог за счет этого продать.
Не смотря на все обращения мадам Хуч, спортивный инвентарь еще ни разу при ней не обновлялся? Можно и обновить — выбирайте, чем пожертвуем ради новых метел.
И так, фактически, по каждому пункту. Имевшиеся у школы проблемы, о которых было известно Помоне, до нее не были решены вовсе не от недостатка желания, а из-за банальной нехватки средств. В бытность простым деканом и преподавателем, такая причина просто не приходила ей в голову.
Независимость Хогвартса имела и обратную сторону. В вопросах финансирования школа была тоже независима. То есть, со всеми возникающими затруднениями она должна разбираться самостоятельно. Независимость означает не только свободу действий, но и необходимость эту самую свободу обеспечивать.
Вносимая плата за обучение не могла полностью покрыть все нужды школы. Особенно в последние годы, когда эхо недавней войны звучит сильнее всего — некогда бурный поток новых учеников изрядно иссяк, превратившись в тоненький ручеек. И еще очень нескоро эта река сможет наполниться вновь.
У школы имелись некоторые резервы, но они неуклонно сокращались. На ближайшие годы в прежнем темпе их еще хватит, но вот что делать дальше — неизвестно.
Больше всего Помону возмущал тот факт, что ее предшественник, похоже, вообще не задумывался над этим вопросом. Все предпринятые им меры, касающиеся финансового положения Хогвартса, были направлены лишь на сокращение расходов. Это позволило несколько отодвинуть неизбежный крах, но никак не решало проблему в корне.
Необходимо было искать источники доходов. Сейчас таковыми были лишь редкие пожертвования членов попечительского совета и некоторых влиятельных лиц волшебной Британии. Как ни странно, но в свое время значительную помощь оказали некоторые… личности, пытавшиеся спешно обелить свою репутацию и доказать свое искреннее раскаяние, швыряя галеоны направо и налево.
Неожиданно оказавшаяся в распоряжении школы туша древнего василиска станет хорошим подспорьем, обеспечив немалое пополнение бюджета. Эх, если бы не обстоятельства ее появления… На ближайшее время золота у школы хватит, но оно опять-таки закончится рано или поздно. И пока оно есть, нужно искать решение финансовых проблем.
Альбуса, как ни странно, сложившаяся ситуация вполне устраивала. По крайней мере, как-либо изменить ее он не пытался. Он вообще пустил все на самотек, вмешиваясь только в самых экстренных случаях. Кое-как стабилизировав обстановку, он вновь самоустранялся до тех пор, пока проблемы снова не заявят о себе во весь голос. Ознакомившись с ситуацией изнутри, Помона теперь очень сильно сомневалась, что Альбуса по-прежнему будут считать лучшим директором за всю историю, если о положении дел станет известно.
На образ Альбуса Дамблдора ей самой было уже наплевать. У нее есть работа, которая должна быть выполнена. Уже намечен план действий и сделаны первые шаги. Она не даст школе скатиться в пропасть.
И заодно она сможет осуществить свою тайную мечту.
Репутация родного факультета секретом для Помоны не являлась. Каждый год приходилось тратить немало усилий, чтобы успокоить и воодушевить детей, оказавшихся среди «тупиц» и «неудачников». Даже не смотря на такие показатели, как результаты итоговых экзаменов, где Хафлпафф демонстрировал весьма достойные результаты, отношение к представителям данного факультета все равно было, в лучшем случае, снисходительным.
И сейчас имеется реальная возможность это изменить. Если даже Альбус, основательно запустивший все дела школы, считается лучшим директором, то уж Помона Спраут наглядно продемонстрирует всем, на что способны последователи Хельги!
* * *
Как-то неожиданно подошло время отъезда из школы. Для детей, предоставленных самим себе, череда похожих друг на друга дней пролетела быстро.
Новый, и пока последний, визит в Отдел Тайн оказался совсем коротким.
— Сожалею, молодые люди, но наши встречи придется на время прекратить. Я не могу пока сообщить вам всего, но, похоже, мы умудрились залезть в логово дракона. Сам дракон уже умер, сокровища давно растащили, но разгребать за ним навоз придется очень долго.
Легкий ступор от неожиданной метафоры не позволил задать уточняющие вопросы.
Составляя планы на лето, дети решили, не мудрствуя лукаво, воспользоваться опытом прошлого года. Гарри вновь договорится с Дурслями и будет жить в Косом переулке, где к нему присоединится Гермиона, когда вернется из совместной с родителями поездки за границу.
— Но ты ведь не виделась с ними целый год! — недоуменно заметил Гарри. — Разве ты не хочешь провести с ними побольше времени?
Хотя в прошлый раз он над этим особенно не задумывался, находясь под впечатлением от замечательного лета, но сейчас, при спокойном размышлении, для мальчика, всю жизнь мечтавшего о настоящей семье, было очень странно видеть столь спокойное отношение к длительной разлуке с родными папой и мамой. Имея возможность ощущать эмоции Гермионы, он твердо знал, что она действительно никак не переживает по этому поводу.
— Знаешь, Гарри, — тихо вздохнула она, — когда-то — хотела, очень хотела. Но потом…
Гермиона остановилась, пытаясь подобрать слова. Задумчивость и грусть неуверенно сменяли друг друга, дополняясь робкими вкраплениями легкой обиды. Так и не определившись со своими эмоциями, она продолжила.
— Как бы тебе объяснить получше… Давай попробуем так…
Гермиона начала аккуратно перебирать свои воспоминания о детстве. Если она сейчас тщательно о них подумает, и, по сути дела, заново их переживет и осознает, то потом, разъединившись, он тоже будет помнить и знать.
Одно из первых осознанных воспоминаний. Ей чуть больше трех лет. Она лежит в своей кровати, укрытая теплым одеялом. На стене перед ней висят большие часы. Она еще не умеет ими пользоваться, но она уже знает, что когда маленькая стрелка покажет ровно на кружок с висящим хвостиком, няня принесет лекарства. Они совсем не вкусные, но их обязательно нужно выпить, если она хочет поправиться. Девочка хорошо знает, что она сильно болеет, и именно поэтому без помощи взрослых может только немного поворачивать голову. Но недавно она смогла пошевелить пальчиками, и теперь их нужно раз-ра-ба-ты-вать. Они очень быстро устают и начинают болеть, но нужно терпеть, чтобы быстрее выздороветь.
А еще, вскоре после того, как она примет лекарства, должны вернуться мама и папа. Они очень много работают и очень сильно устают, но обязательно обнимут и расскажут сказку перед сном.
Ей скоро исполнится пять. Мама и папа все еще много работают, но говорят, что они уже привыкли. Но она же видит, что они все равно очень устают! Она уже давно не просит сказку, что бы они не уставали еще сильнее. К тому же, она сама уже хорошо читает, даже няню просить не надо. Пусть руки ее слушаются пока не очень хорошо, но теперь она хоть что-то может сделать сама!
Ей семь с половиной. Без мамы и папы бывает скучно и грустно, но это — не беда. Дома очень много книг, и ей всегда есть, чем заняться…
Ей девять. Она наконец-то научилась ходить! Осталось потерпеть еще немного, и она будет как все обычные дети!
Ей десять с небольшим. Дети в школе опять дразнились и обзывались, но маме с папой она жаловаться не будет, ведь она уже большая девочка, чтобы надоедать им своими проблемами. Хотя иногда очень хочется, чтобы ее пожалели и утешили… Ой, ну вот опять, по комнате словно прошелся ураган и все лежит в полном беспорядке! Хорошо хоть сегодня ничего не разбилось…
— Вот как-то так, — тихо произнесла Гермиона. — А когда я вернулась домой в прошлом году, я внезапно поняла, что просто не знаю, о чем поговорить с родителями. Да и что я могу им рассказать? Что меня дважды чуть не убили, причем во втором случае слово «чуть» действительно не считается, а затем я сама научилась убивать людей? Лучше им вообще ни о чем не знать…
* * *
Письмо любимым родственникам вновь пришлось отправлять совой. На этот раз, конечно, время для использования обычной почты у него было, но Гарри просто не видел возможности этого сделать. Ничего похожего на маггловское почтовое отделение в Хогвартсе и его окрестностях не оказалось. Да и покидать территорию замка младшекурсникам нельзя было категорически. Придется Дурслям вновь соприкоснуться с бытом мира, с которым они не хотят иметь ничего общего.
В том, что они ничуть не изменились в своем нежелании терпеть его рядом, Гарри легко смог убедиться, получив ответ на свое предложение, аналогичное прошлогоднему. Но вот кое в чем приятно удивить его им все же удалось.
Похоже, отсутствие очного контакта с племянником в течение двух лет пришлось семейству Дурслей по вкусу. Не желая останавливаться на достигнутом, Вернон решил проявить разумную инициативу, прислав сразу несколько бумаг на все годы вперед. Согласно написанному и подписанному дядей, некто Гарри Джеймс Поттер вплоть до своего совершеннолетия был волен распоряжаться своей никчемной жизнью среди таких же ненормальных, как ему заблагорассудится. В конце послания, столь же экспрессивного, как и год назад, высказывалось скромное пожелание катиться ко всем чертям и больше никогда не показываться на глаза добропорядочным гражданам. «И скажи своим идиотам-дружкам, чтобы больше тут не появлялись!»
Суть высказанного в письме предложения Гарри более чем устраивала, хоть его форма и оставляла желать лучшего. Впрочем, нельзя же всерьез рассчитывать получить все и сразу…
* * *
Накануне отъезда, в Хогвартс вновь прибыл сотрудник Отдела Тайн.
— Мне удалось получить информацию, которая касается, весьма вероятно, вас обоих. Информация эта, надо заметить, весьма неожиданна. Но перед тем, как ее сообщить, для полноты картины желательно дождаться завершения одного дела, прогресс по которому движется гораздо медленнее, чем мне хотелось бы. К тому же, появилась проблема, требующая моего безотлагательного внимания. В общем, возобновить наши встречи мы сможем, скорее всего, ближе к концу лета.
Дети не были уверены, стоит им радоваться или, наоборот, огорчаться. Подозрительность и недоверие никуда пока не делись, но нельзя было не признать, что в Отделе Тайн было интересно. Да и ощущать собственную причастность к чему-то… тайному, было весьма приятно.
Грэй извлек из кармана небольшой свиток пергамента и передал его детям.
— Для связи, — сообщил он, не дав задать вопрос уже набравшей воздуха Гермионе. — Написанное на одном, проявится и на другом. Пара к вашему, как вы, надеюсь, поняли, находится у меня. Если в вашем состоянии произойдут существенные изменения, напишите. Но прошу вас не дергать меня по пустякам, у меня намечается весьма плотный график работы.
— Впрочем, — добавил он напоследок, с легкой усмешкой в голосе, — если вдруг снова натолкнетесь на мистера Риддла, то об этом, пожалуй, тоже можно сообщить.
* * *
Лето прошло так же замечательно, как и предыдущее. И хотя первые впечатления, как им и положено, останутся наиболее яркими, сильно умалить достоинств каникул, проведенных в Косом переулке, этот факт не мог. К тому же, новых впечатлений хватило и в этот раз.
Как быстро выяснилось, расстояние между Британией и Францией не являлось препятствием для соединения сознаний. Учитывая, что все происходящее с единым разумом впоследствии ощущалось как свои собственные воспоминания, Гарри, по сути дела, смог побывать за границей.
Был отработан стандартный туристический цикл осмотра всех наиболее известных достопримечательностей и проведено немало времени под жарким солнцем на берегу моря.
«Гарри, уж кто-кто, а ты мог бы так сильно и не смущаться», — заметила Гермиона, пока мальчик пребывал под впечатлением от первого посещения пляжа, — «В конце концов, ты уже видел гораздо больше», — тут девочка уже сама не смогла полностью сдержать смущение.
За прошедшее время они действительно успели повидать друг друга… во всяких ситуациях. Единый разум совершенно не стеснялся собственных тел.
Хорошо, что невербальное общение требовало приложения некоторых усилий, что позволяло не делать общим достоянием некоторые мысли. И хорошо, что в едином состоянии подобное просто не приходило в голову…
* * *
Посещение Лютного пришлось отменить по техническим причинам.
— А ты, случайно, не помнишь, какой срок хранения у оборотного зелья? — задумчиво спросил Гарри, глядя на расслоившуюся жидкость самого неаппетитного цвета.
— Тут не написано, — ответила Гермиона, изучив выписки из «Сильнодействующих зелий».
Нахмурившись, она пролистала подшитую стопку записей до конца.
— Почему они вообще об этом не пишут? Это ведь очень важная информация! Испортившимися зельями можно отравиться насмерть!
Сварить зелье заново за оставшийся месяц они не успевали. Да и не стоило этого делать прямо здесь, в одной из комнат «Дырявого котла». Мало того, что процесс приготовления легко может быть обнаружен, так еще и столь же легко можно будет определить, кто именно им занимался. Все-таки, подобный досуг школьников одобряется как-то не очень.
Вылазку в антипод Косого переулка вновь придется совершать зимой. Пока же стоит ограничиться безопасной частью волшебного квартала.
Но кое-что интересное нашлось и тут.
Анализируя свою встречу с еще одним одержимым, дети не могли не отметить, что им пришлось потратить слишком много времени для незаметного извлечения своих волшебных палочек. И хотя раньше они как-то не задумывались о проблеме хранения своего инструмента, глупо было продолжать ее игнорировать.
Учитывая важность палочки для своего владельца, вполне логично было предположить, что над этим вопросом волшебники задумались уже давно. И наверняка уже смогли получить на него ответ.
Ответ представлял собой что-то вроде ножен, закрепляемых на предплечье. Помещенная в них волшебная палочка была совсем незаметна под рукавом мантии и могла быть очень быстро извлечена и приготовлена к бою. Палочки могли быть самых разных размеров, но даже самые огромные легко помещались в небольшие ножны благодаря расширяющим чарам. Более дорогие модели содержали также дополнительный комплекс заклинаний, направленный на защиту находящегося внутри. В сочетании с драконьей кожей это замечательно обеспечивало сохранность важнейшего инструмента волшебника.
— Похоже, драконья шкура — очень популярный материал для защитного снаряжения, — прокомментировал Гарри.
И Гарри, и Гермиона приобрели парные ножны — были и такие — благо стоимость даже улучшенных моделей была невысока по сравнению со стоимостью самих палочек. Вдобавок, послушав совета, они купили и средства для ухода за палочками.
— Интересно, он сильно преувеличивал, когда говорил, что если за палочкой не следить, она может начать выпускать заклинания не тем концом или даже взорваться прямо в руках?
|
|
| Lord | Дата: Вторник, 25.11.2014, 04:59 | Сообщение # 23 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 20. Сюрпризы большие и маленькие.
Церемония распределения новых учеников вполне могла затеряться на фоне остальных таких же мероприятий, проводящихся в Хогвартсе из года в год. Торжественная атмосфера Большого Зала, нервно озирающиеся по сторонам первогодки, выжидающе глядящие на них старшие ученики — все это было привычно и обыденно для первого дня в новом учебном году. Словом, в школе ничего не указывало на трагедию, произошедшую несколько месяцев назад.
Конечно, просто так вот забыть о неожиданной гибели волшебника, которого некоторые считают едва ли не величайшим со времен Мерлина, было невозможно. Однако, жизнь в волшебной Британии продолжала идти своим чередом. И хотя не было среди ее обитателей таких, кто не знал бы об Альбусе Дамблдоре, крайне мало было тех, у кого он действительно часто был на виду.
Каким бы громким событием ни являлась смерть великого волшебника, на жизнь подавляющего большинства рядовых жителей Британии она не повлияла никак. Конечно, там, где как и в Хогвартсе, Дамблдор занимал весьма высокие должности, волны улягутся еще не скоро, но сами происходящие процессы были вполне обыденны для ситуаций, когда со сцены уходит любой мало-мальски значимый игрок. Хоть в этот раз различные закулисные игрища и отличались несколько большими масштабами, сама их суть была более чем привычна для всех участников, которые приступили к действию спокойно и деловито, быстро перестав забивать себе голову мыслями о первопричине.
В общем, никто специально забывать об Альбусе Дамблдоре не собирался, но трагическое происшествие очень быстро было погребено рутиной. Так же, как всего несколько месяцев назад каждый волшебник был уверен, что Альбус Дамблдор будет существовать всегда, сейчас уже почти никто о нем не думал и не вспоминал.
* * *
Единственным значимым отличием нынешней церемонии от прошлогодней был состав сидевших за преподавательским столом.
В первую очередь в глаза бросалась занимавшая центральное место профессор Спраут. Точнее, теперь уже директор Спраут. Преподаватель гербологии, обычно предпочитавшая носить рабочие мантии грубого покроя, впервые предстала перед школой в парадном облачении. Мадам директор была собрана и сосредоточена, став намного более похожей на строгую МакГонагалл, чем на себя прежнюю.
Также, немалое внимание учеников привлекли двое волшебников, которых еще никто из них за столом с учителями не видел.
Первым был лысый толстячок с седыми усами, с видимым удовольствием оглядывавший всех присутствующих. Его лицо, казалось, прямо излучало радость и энтузиазм, особенно сильно выделявшиеся на фоне сидящего справа Снейпа. Хмурый и мрачный зельевар, похоже, продолжал носить траур по прежнему директору школы. Либо же, что более вероятно, просто пребывал во вполне обычном для себя настроении, всем своим видом демонстрируя будущим первокурсникам необходимость задуматься, так ли уж сильно они хотят целых семь лет находиться с ним в одном замке.
Вторым новичком за преподавательским столом оказалась знакомая фигура, закутанная в серую мантию с глубоким капюшоном.
«Грэй? Он что, будет теперь работать в Хогвартсе?» — изумился Гарри, увидев сотрудника Отдела Тайн.
«Раз он сидит за этим столом, то вариантов немного, — рассудительно ответила Гермиона. — И что-то мне подсказывает, что вряд ли он пришел на замену Филчу».
«Действительно, угадывать тут нечего: один из них будет учить защите, другой — гербологии. И я думаю, что защиту преподавать будет именно Грэй».
«Не обязательно, Гарри. Вспомни, кто вел ее до этого. На их фоне он не сильно-то и выделяется», — возразила Гермиона, глядя на толстяка.
Когда все новые ученики были благополучно распределены между четырьмя факультетами, слово взяла Спраут. После ожидаемых слов о том, что она приложит все силы для того, чтобы Хогвартс и впредь оставался лучшей волшебной школой, мадам директор перешла к представлению новых преподавателей.
Прежде всего, профессор Спраут объявила, что, несмотря на свой новый пост, она по-прежнему будет преподавать гербологию. Однако, она вынуждена, по понятным причинам, оставить должность декана Хафлпаффа. Вместо нее факультет будет возглавлен преподавателем астрономии Авророй Синистрой.
— Разве Синистра с Хафлпаффа? Я слышал, что она слизеринка, — удивился кто-то из старшекурсников.
— Да? А мне казалось, что с Рейвенкло…
За столом завязалась дискуссия насчет факультетской принадлежности преподавательницы астрономии. Достоверных сведений не оказалось ни у кого. Но при этом все участники сходились во мнении, что она точно не с Хафлпаффа.
— Странно, я думал, что деканом факультета может стать только тот, кто на нем и учился, — вслух высказал свое мнение Гарри.
— Может быть, все дело в том, что среди учителей только профессор Спраут была на Хафлпаффе? — предположила Гермиона.
Список учителей перебрали быстро. И среди них действительно не оказалось больше никого, о ком с уверенностью можно было бы сказать, что он — хафлпаффец. Видимо, на должность декана и впрямь не оказалось претендентов со «своего» факультета.
Тем временем, публике был представлен скрывающий свою личность сотрудник Отдела Тайн, обращаться к которому теперь нужно было не иначе, как «профессор Грэй». Он, как и предполагал Гарри, действительно оказался новым преподавателем защиты. Грэй не стал произносить долгих речей, просто и коротко поприветствовав всех присутствующих и выразив свою готовность исполнять обязанности преподавателя.
«Что ж, можно надеяться, что хотя бы в этот раз не придется в конце года драться с учителем защиты», — удовлетворенно заключила Гермиона.
«Квиррелл и Локхарт тоже не вызывали опасений до самого конца».
«Гарри, я уже говорила, что ты совсем не умеешь успокаивать?»
Следующим был представлен Гораций Слагхорн, новый преподаватель зельеварения.
По Большому Залу пронесся удивленный вздох множества учеников. А вслед за ним еще один, когда мадам директор добавила, что новый профессор становится и деканом Слизерина. Пока дети ошеломленно смотрели то на него, то на Снейпа, слово взял сам Слагхорн.
Речь, произнесенная хорошо поставленным голосом, была гораздо более длительной и красочной, чем предыдущая. Как оказалось, некогда Слагхорн уже вел в Хогвартсе зелья и был главой Слизерина. И он безмерно счастлив вновь оказаться в школе в своем прежнем качестве и с нетерпением ждет начала уроков, чтобы вновь испытать радость от общения со своими учениками. Также он выразил надежду, что дети смогут порадовать его не меньше, чем их родители, которых ему когда-то довелось учить.
Недоумевать по поводу Снейпа студентам пришлось не долго.
— Что же касается мистера Снейпа, — слово «мистера» мадам директор отчетливо выделила голосом, — он покинул преподавательский состав, и теперь будет работать на должности, которая в полной мере соответствует имеющимся у него навыкам и талантам.
Гермиона была в восторге.
«Столь деликатно заявить во всеуслышание, что он — никудышный учитель — это просто изумительно!»
Остальных учеников больше волновало, что именно сказала Спраут, а не как. После ее слов зал взорвался аплодисментами и радостными выкриками. Недоуменно-огорченные лица отдельных представителей кое-какого факультета не в счет.
Сам же Снейп во время короткого пояснения Спраут кривился все больше и больше с каждым произнесенным словом. Судя по бросаемым им взглядам, он был не прочь поддержать предложенный василиском способ смены директора.
Последним объявлением стала просьба написать своим родителям насчет получения разрешения на посещение Хогсмида. Мадам директор принесла свои извинения за то, что третьекурсники не были извещены об этом, как положено, летом.
Уже после окончания пира, когда ученики разошлись по своим общежитиям, дал о себе знать свиток пергамента, переданный Грэем в начале лета. Сотрудник Отдела Тайн и новый преподаватель защиты от темных искусств сообщил, что готов сообщить некую «важную и весьма любопытную информацию» и поэтому попросил не планировать ничего на следующие выходные, намекая, похоже, на возможный поход в Хогсмид. Также, Грэй просил не демонстрировать окружающим своего знакомства с ним.
«Если последнее действительно важно, то ему стоило бы предупредить нас пораньше», — с недовольством отметила Гермиона.
* * *
Встреча с однокурсниками оставила Гарри и Гермиону в смешанных чувствах. С одной стороны, они были безмерно рады, что их никто не донимал расспросами о событиях конца прошлого учебного года. Более того, ученики Хогвартса не только не пытались что-либо выведать у непосредственных участников происшествия, но и не пытались строить догадки и предположения за их спиной, как этого можно было бы ожидать по опыту прошлого года.
С другой стороны, именно этот факт и вызывал недоумение. Гибель Альбуса Дамблдора ни разу не упоминалась в разговорах обитателей замка. И если нежелание учителей поднимать данную тему еще можно было бы объяснить заботой о чувствах детей, то у самих учеников никаких подобных ограничений не было. События второго курса наглядно продемонстрировали, что для хогвартских сплетников не существует запретных тем и что им совершенно наплевать на сами объекты своих басен.
В свете этого, объяснить полное игнорирование столь громкого происшествия можно было лишь тем, что о нем, как ни странно, уже успели позабыть.
И действительно, судя по услышанным мельком обрывкам разговоров в Хогвартс-экспрессе, по беседам за праздничным столом, по общему настрою товарищей по факультету — это было самое обычное начало учебы для студентов Хогвартса. Словно и не случилось в этой школе нападения на ученика, и не умер никто из ее персонала.
Все те дикие слухи, что ходили о Гарри и Гермионе, тоже были благополучно позабыты. Отношение к ним было настолько ровным, насколько оно вообще могло быть ровным, с учетом того, что один из них — Мальчик-Который-Выжил.
Но, черт возьми, как вообще можно быть настолько спокойными?! В этой школе, несмотря на репутацию «самого безопасного места», уже второй год подряд умирают люди! И кто знает, что тут творилось до этого…
Все окружающие, казалось, просто вычеркнули из памяти все плохие воспоминания и продолжали жить, как ни в чем ни бывало.
* * *
Однако, все-таки, нашлись и те, кто отважился напомнить о произошедшей трагедии. Точнее, отважилась. А если еще точнее, то слово «отважилась» явно было слишком мягким для передачи сути речи Сивиллы Трелони.
Преподаватель прорицания битый час горестно ведала своим слушателям, какая это тяжкая ноша — иметь возможность приподнять завесу времени и стать указующим перстом безжалостной Судьбы. Уже давно она видела то, каким ужасным образом оборвется нить жизни великого волшебника. Видела, и не смела об этом говорить, ибо не престало ей, скромной предсказательнице, перечить самой Судьбе. С грустью и печалью в душе, она была вынуждена тепло и радостно общаться с обреченным при встрече, дабы смог он насладиться счастьем своих последних дней.
Чье-то робкая просьба рассказать, что же все-таки тогда произошло, заставила понервничать. Впрочем, волноваться пришлось недолго.
Профессор Трелони была в ударе. С блеском в глазах она вещала тщательно внимавшей аудитории, старавшейся не пропустить ни единого слова. Словно воочию увидели они великую драму, происходившую в школе весь прошлый год.
Злодей был хитер и коварен. Измыслил он погибель страшную школе волшебной и всей стране великой. Принял личину он воина могучего, что храбро с тьмою сражается, запутав всех в паутине обмана своего. Взял в помощь себе зверя жуткого и начал козни чинить свои подлые. Но как бы ни был хитер злодей окаянный, способен оказался мудрый директор замысел его разгадать. И состоялась между ними битва великая, судьбу всего мира решавшая.
Не гнушался супостат мерзкий и магии страшной. Великие силы себе он на службу поставил, директору храброму тяжко в той схватке пришлось. Велик и могуч был школы защитник, смог в итоге врага одолеть он. Но враг этот тоже не слаб оказался, раны страшнейшие герою сумев нанести…
Публика заворожено внимала.
Гарри вернул палочку в ножны. Едва только возникло опасение, что прорицательница расскажет всем, что случилось на самом деле, как тут же вспомнился принесенный Непреложный Обет. Который, помимо прочего, требовал не допускать передачу секретных сведений посторонним.
Тревога оказалась ложной. Трелони, фактически, просто взяла официальную версию событий и подвергла ее дополнительной художественной обработке, к чему у нее, определенно, имелся немалый талант. Ведь ничего нового она пришедшим на урок детям не сообщила, но при этом, к окончанию рассказа, некоторые из них с фанатичным восторгом смотрели на великую прорицательницу и были полны энтузиазма и дальше внимать ее мудрости.
За оставшееся от урока время дети пытались пробудить собственное внутреннее око путем гадания на чаинках. И либо оно в этот день смогло открыться у многих, либо же давала о себе знать взбудораженная речами преподавателя фантазия, но предсказания получались у детей весьма красочными. Трое намеревались в ближайшее время спасти мир. Не иначе, как от других двоих, которым было суждено его захватить. У некоторых внутреннее око оказалось скромнее, ограничившись постом министра магии. Неудачницей была признана Лаванда, напророчившая себе новую мантию.
Но всех затмила, бесспорно, сама профессор Трелони. Заглянув в чашку Гарри, она со вселенской скорбью сообщила, что он, похоже, скоро умрет. Приняв его отсутствующий вид за проявление ужаса, она, под скорбными взглядами всего класса, принялась утешать несчастного ребенка.
Сам же он пребывал в глубоких раздумьях. Взгляд на бесформенные чаинки вызвал у нее ассоциации с другими столь же бесформенными пятнами. И теперь Гермиона проводила сравнительный анализ двух методологий: гадания на чаинках и тестов Роршаха. Благо, на маггловедении ничего интересного не происходило, и можно было спокойно подумать.
И чего это они все с такой грустью на него смотрят? Хотя да, они же не знают, что смерть только одного тела — это не страшно…
* * *
— И что ты об этом думаешь? — поинтересовалась Гермиона по дороге к месту проведения первого урока по уходу за магическими существами.
— Ну как тебе сказать, — призадумался Гарри, в попытке почетче сформулировать свои соображения, — если она говорила о «великой битве» всерьез, то…
— То становится понятно, с кого брал пример Локхарт, — согласилась Гермиона.
«Но что если она действительно смогла узнать, что случилось на самом деле? А эту легенду придумала, потому что знала, что информация не подлежит разглашению?»
Рассуждать об этом вслух, идя на урок бок о бок с другими учениками, явно не следовало.
«Возможно, — не стала отрицать Гермиона. — Посмотрим, что будет дальше».
«Угу, но я пока не нашел противоречий тому, что о прорицаниях говорили старшекурсники».
Преподаватель нового предмета, профессор Кеттлберн, личностью оказался весьма запоминающейся. Разорванное левое ухо, иссеченное шрамами лицо, несколько отсутствующих пальцев — даже при всем желании, забыть подобные приметы было весьма проблематично.
«Не уверена, что для того, кто должен учить уходу за магическими существами, подобные следы контакта с этими самыми существами являются показателем высокого профессионализма».
«Если так рассуждать, то судя по результатам квиддичных матчей, меня и близко к метле подпускать нельзя», — не согласился с подобной логикой Гарри.
«Ты знаешь мое мнение о квиддиче».
Несмотря на свой внешний вид, учителем Кеттлберн оказался вполне достойным. Возможно, конечно, что его практические навыки действительно оставляли желать лучшего, но прочитанная им лекция о населяющих Запретный лес существах оказалась достаточно информативной и более чем понятной для детей. Свой выбор темы для первого урока профессор объяснил тем, что с подавляющим большинством животных, которых нужно пройти по программе, дети вряд ли смогут встретиться, находясь в пределах Хогвартса. А вот знать, от каких обитателей примыкающей к замку территории нужно бежать без оглядки, им будет весьма полезно.
Как не без иронии отметил Кеттлберн, он сам — ходячее напоминание того, что понятие «волшебные существа» включает в себя не только книззлов. Да и книззлы тоже могут оказаться совсем не милыми…
* * *
Арифмантика и древние руны были предметами весьма многообещающими. Глубокие познания в арифмантике открывали перед волшебником возможность создавать свои собственные заклинания, если ему становилось недостаточно уже существующих. Кроме того, в процессе изучения данной дисциплины дети смогут наконец-то получить ответы на такие вопросы, как, например, почему при варке зелий в пропорциях добавляемых ингредиентов часто используются цифры «три», «семь» и «тринадцать». Да, оказывается, «магия чисел» была вполне реальна, и хоть ее влияние на жизнь волшебника трудно было заметить с первого взгляда, в некоторых сферах деятельности для достижения наилучшего результата учитывать ее было совершенно необходимо.
Знание древних рун тоже было способно принести немалую пользу. Ведь с результатом одного из способов его применения был знаком, пожалуй, каждый. Метлы, самопомешивающиеся котлы, непроливающиеся баночки чернил — все это, а также многое другое, можно было сделать при помощи рун. Фактически, рунная запись, сделанная особым образом, являлась полноценным заклинанием, записанным на поверхности какого-либо предмета.
И хотя до подобных заманчивых перспектив детям было еще далеко, и в ближайшее время им предстоят задачи попроще, вроде упражнений с числами и ознакомление со словарем рун, к учебе они приступили с большим энтузиазмом. Как не без гордости заявили профессора Вектор и Бабблинг, только тот, кто овладел хотя бы одной из этих дисциплин, действительно является творцом волшебства, а не простым обывателем с волшебной палочкой.
* * *
Когда в прошлом году ученики, бывшие тогда второкурсниками, делали нелегкий выбор между дополнительными уроками, которые им придется взвалить себе на шею, многие из них, по крайней мере, среди Гриффиндора, в первую очередь интересовались тем, насколько сложно будет заниматься тем или иным предметом.
Среди учеников Хогвартса давно уже имел хождение негласный табель о рангах, касавшийся трудности дополнительных учебных предметов.
Прорицания открывали этот список, считаясь самым легким из доступных вариантов. Как утверждали старшекурсники, нужно было очень сильно постараться, чтобы не получить проходного балла по данной дисциплине. Наличие же хорошего воображения у будущего пророка гарантировало тому блестящие оценки у профессора Трелони. Главное — не рисовать слишком оптимистичных картин грядущего…
Далее располагался уход за магическими существами. И хотя здесь речь шла уже о гораздо более важных и полезных вещах, получать достойные оценки тоже не составляло никаких проблем. Профессор Кеттлберн не был излишне требователен к своим ученикам, и они вполне могли позволить себе не утруждаться чрезмерно.
Маггловедение было предметом противоречивым. Для выросших во внешнем мире детей оно не представляло никаких проблем. Впрочем, они, как правило, попросту не видели смысла учить то, что им и так прекрасно известно. А вот детям волшебных семей этот предмет давался с большим трудом. Хотя многие из них тоже его игнорировали, точно так же считая его совершенно ненужным, хоть и по другой причине. В итоге, посетителей лекций по маггловедению было весьма немного. А усердие, с которым в Хогвартсе занимались данным предметом, легко можно было увидеть при любой попытке волшебников Британии «замаскироваться» для прогулок по внешнему миру. Среди любителей экстравагантных нарядов было немало гордых обладателей высшего балла.
Если среди первых трех предметов рост сложности был весьма умеренным и они, по большому счету, находились почти на одном и том же уровне, то вот два оставшихся лидировали с большим отрывом. И древние руны, и арифмантика представляли собой нечто, с чем рядовой волшебник никак не сталкивается в повседневной жизни. Вдобавок, в этом случае преподаватели более чем ответственно относились к своей работе, и учиться детям приходилось всерьез.
За первые дни в школе, третьекурсники успели убедиться в истинности суждений своих старших товарищей. Кроме того, внимательному взгляду открывались дополнительные, и весьма любопытные детали.
На часть новых предметов Гарри и Гермиона ходили порознь, правда, в их случае, «порознь» было понятием весьма условным. Руны и арифмантика накладывались в расписании и на прорицания, и на маггловедение, но ни в коем случае не друг на друга. Судя по всему, никто из нынешнего третьего курса не пытался смешивать в своей учебной программе «простые» и «сложные» предметы. Руны и арифмантика либо брались сразу вместе, либо не брались вообще.
Более того, те, кто предпочел предметы попроще, пытались взять «соседние» по сложности предметы. Ученики, не ощущавшие в себе достаточных сил и желания для трудных уроков, ходили на пару «прорицания-уход», либо же на уход и маггловедение. Только так можно было объяснить, почему в расписании уход за магическими существами не стоял в одно время ни с одним из прочих предметов.
— Знаешь, Гарри, я думаю, что если бы не мы, то его поставили бы в одно время с арифмантикой и рунами, как и у остальных курсов.
Гарри перебрал в памяти составы учеников, посещавших тот или иной урок.
— Действительно, похоже, только мы оказались такими оригиналами…
— Насколько я помню, — заметила Гермиона, — мы специально выбирали так, чтобы распределить нагрузку примерно поровну.
«Вот только особого смысла это не имеет. Учитывая, как именно мы предпочитаем заниматься…»
Возможность поделиться воспоминаниями, которая, фактически, случайно и мимоходом была обнаружена летом, была благополучно приспособлена для учебного процесса. Чем-то это было похоже на происходившее в прошлом году, когда один из них мог «вспомнить» то, о чем знал другой. Но теперь они могли передавать друг другу свои знания вполне осознанно. С учетом возможности находиться в двух местах сразу, становилось совершенно неважно, кто именно телесно присутствовал на уроке. И Гарри, и Гермиона на деле изучали абсолютно все преподававшиеся в Хогвартсе предметы.
* * *
С получением разрешения на посещение волшебной деревни у Гермионы, как и следовало ожидать, никаких проблем не возникло. Хедвиг благополучно доставила ей подписанный родителями бланк.
А вот ответ Дурслей оказался весьма неожиданным.
Текст был написан так, словно его автор изо всех сил вдавливал ручку в бумагу, с ненавистью выводя на ней буквы. Похоже, дядя Вернон был слегка не в духе.
Главу семейства Дурслей короткое послание племянника, из-за которого он вновь был вынужден соприкоснуться с «ненормальным» миром, определенно, не порадовало. Никак себя не ограничивая в крепких выражениях, он подробно и обстоятельно высказал все, что думает об «этих чертовых птицах», которые не дают покоя добропорядочным гражданам даже на новом месте жительства.
— Дурсли переехали? — последнюю фразу Гарри, на всякий случай, перечитал еще раз.
А затем еще.
Осознав, что текст письма все равно от этого не изменится, Гарри продолжил чтение.
Далее Вернон в красках описывал свое мнение об отдельных безмозглых индивидуумах, не способных прочитать написанное английским языком. Когда этому самому индивидууму было предложено катиться на все четыре стороны, написанное следовало понимать буквально.
Похоже, инициатива Дурслей с бумагами, подписанными на несколько лет вперед, была лишь частью большого плана по полному разрыву всяческих отношений с волшебным миром вообще и неким Гарри Поттером в частности.
Вернон писал, что раз его адресат не способен самостоятельно понимать речь нормальных людей, то он готов один-единственный раз подробно ему все объяснить.
В великой милости своей, семейство Дурслей пришло к решению предоставить «никчемного бездельника» самому себе. Они разрешают ему делать со своей жалкой жизнью все, что ему заблагорассудится, снимая с себя всяческую ответственность за него. Он волен жить где угодно и с кем угодно, главное — подальше от нормальных людей, к которым, несомненно, Вернон племенника своей жены не относил.
Фактически, Дурсли решили полностью вычеркнуть его, Гарри, из своей жизни. Они даже продали свой старый дом, чтобы «эти психи» больше их не беспокоили. Но возможности почтовых сов к поиску своих адресатов стали для них весьма неприятной неожиданностью. Похоже, некоторых людей история действительно ничему не учит.
Вернон сообщил, что в первый и в последний раз предупреждает, что отныне и впредь он «пристрелит любую чертову птицу и любого гребаного клоуна», если они опять попытаются приблизиться к его новому дому.
Семья Дурслей ничем ему не обязана и никаких услуг оказывать не намерена. Поэтому, что касается разрешения на посещение «сборища таких же придурков»… Вернон скромно выразил надежду, что «даже такой идиот» способен сообразить самостоятельно, куда его следует засунуть.
|
|
| Lord | Дата: Четверг, 27.11.2014, 08:34 | Сообщение # 24 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 21. Покой нам только снится.
Пятничным вечером Гарри и Гермиона перебрались в свое обустроенное в прошлом году убежище. Убрав несколькими заклинаниями накопившуюся за лето пыль, друзья перешли к вопросу, который и потребовал некоторой изоляции от лишних глаз и ушей.
Тайная Комната. Уже само это название способно заинтриговать любую, хоть сколь-нибудь любопытную личность. Если же учесть сопутствующую легенду, добавить все те слухи и предположения, что имелись на этот счет, а также хотя бы немного задействовать фантазию и воображение, то желание попасть в это помещение станет совсем нестерпимым.
Гарри и Гермиона с трудом дождались конца коротенькой первой учебной недели. Решение потерпеть до выходных было вынужденным. Они и так ждали все лето, и продолжать не было никакого желания. Но существенно возросшее число уроков и пропорционально возросший объем самостоятельной работы оставляли слишком мало времени в будние дни, чтобы можно было как следует изучить таинственное помещение. Войти внутрь, чтобы тут же отправиться назад — удовольствия в этом было бы немногим больше, чем не ходить туда вообще.
Но теперь впереди целых два дня. Два совершенно свободных дня, когда ничто не будет отвлекать от Тайной Комнаты.
Но как бы не терпелось туда попасть, все же требовалось потратить еще некоторое время на подготовку. Нужно было предпринять определенные меры предосторожности, направленные на то, чтобы Тайная Комната таковой и оставалась.
При зрелом размышлении о прошлом проникновении в сеть тайных ходов, становилось ясно как день, что действовали они тогда совершенно безрассудно. Даже о должной маскировке вспомнили далеко не сразу! Да, василиска им, как показала практика, действительно можно было всерьез не опасаться: первым бы он не напал, да и провоцировать подобного зверя они тоже не намеревались.
Но ведь помимо гигантского змея был еще и тот, кто выпустил его на волю. А о возможной встрече с ним внутри Тайной Комнаты они вообще не подумали, когда сунулись в обнаруженный проход! И кто знает, чем могла закончиться драка с Волдемортом там, где профессор Флитвик вряд ли смог бы вмешаться…
— А еще мы слишком рано расслабились, когда отправились назад. Если бы в коридоре кто-то был, когда мы вышли из тайного хода… — вспомнил еще об одной ошибке Гарри.
— Вообще-то, без нашего ведома этот «кто-то» оказаться бы там не смог, — возразила Гермиона. — Мы ведь не просто так выставили сигнальные чары.
— Да, но что бы мы делали в том случае, если бы они сработали?
Гермиона фыркнула в ответ на столь глупый вопрос. Впрочем, она тут же осеклась, уловив часть соображений Гарри по этому поводу. Действительно, очевидный вариант действий — дождаться ухода нарушителя и только потом открывать тайный ход, чтобы его покинуть, содержал один весьма существенный подвох.
— Как бы мы убедились, что он и в правду ушел оттуда?
Гермиона ненадолго призадумалась.
— Все просто, — с легкой улыбкой сообщила она. — Если бы он ушел, то чары сработали бы еще раз. Они ведь сообщают о каждом пересечении границы, а не только о первом! Нам нужно было бы всего лишь дождаться еще одного срабатывания… Стоп, ты прав, это проблема.
Едва только она начала говорить, Гарри уже знал ее ответ. Гермиона же, в свою очередь, тоже поняла в итоге, на что он намекал.
И впрямь, повторное срабатывание сигнальных чар могло означать как уход первого нарушителя заданной ими границы, так и появление еще одного. И определить, что именно произошло, они бы не смогли. У сигнальных чар обнаружился существенный недостаток: они позволяли узнать лишь о самом факте пересечения границы, но не о его направлении.
И если бы, находясь в Тайной Комнате, юные исследователи получили два предупреждения от своих заклинаний, они потом долго могли бы сидеть около выхода, гадая, есть ли кто-нибудь снаружи и не решаясь открыть проход. У них не было возможностей как-либо обнаружить присутствие посторонних напрямую.
— Я все же думаю, — задумчиво протянула Гермиона, — что должно существовать какое-нибудь подходящее заклинание.
— Что-то столь полезное точно должно существовать, — легко согласился Гарри. — Учитывая, какие заклинания мы уже встречали… Я не удивлюсь, если есть специальные чары для ковыряния в носу!
— Насус Дигитум! — подражая голосу морской ведьмы из «Русалочки», грозно произнесла Гермиона, делая широкий взмах руками, эффектно взметнув свободные рукава черной мантии. Брать в руки палочку, впрочем, злобная колдунья все же не решилась.
— Нет! Что угодно, но только не это! — «в ужасе» воскликнул Гарри, упав на колени и сложив ладони в умоляющем жесте .
— Никакой пощады! До конца своей жизни ты будешь ковыряться в носу! Муахаха!
Первой не выдержала злая ведьма, попытавшаяся всерьез представить себе разыгранную сценку. Уткнувшись в плечо своей жертве, она дала волю душившему ее смеху, пришедшему на смену «злодейскому» хохоту, одновременно пытаясь передать нарисованную фантазией картину. Некоторое время дети провели, просто обнявшись и довольно смеясь над своей шуткой.
— Ладно, Гарри, — нехотя отстранилась Гермиона спустя пару минут. — Давай вернемся к делу.
Насколько можно было судить по двухлетнему опыту пребывания среди волшебников, к решению всех возникающих проблем у тех был один подход. Нужно что-то сделать — вспомни заклинание, взмахни палочкой и получи результат. Не знаешь ничего подходящего случаю — где-нибудь поищи и научись, чтобы в следующий раз быть готовым.
У данной методики имелся очевидный недостаток: если использовать неизвестное заклинание по какой-либо причине требовалось именно здесь и сейчас, то волшебнику ничего не оставалось, кроме как признать свою беспомощность. В подобной ситуации как раз и оказались юные исследователи. Посещение Тайной Комнаты было запланировано ими уже на завтра, а поиск нового заклинания мог растянуться на неопределенное время.
— Да, — грустно вздохнула Гермиона. — С нашей замечательной книгой придется очень долго воевать, если мы попытаемся найти в ней «что-нибудь для обнаружения людей».
— Можно попробовать обычные библиотечные книги. Спросить у мадам Пинс, где есть что-то подходящее, — предложил Гарри, после короткого раздумья.
— На это тоже нужно время. Библиотека скоро уже закроется, и не факт, что нужная нам книга окажется их числа тех, что выдают на руки, — не согласилась Гермиона.
— Действительно… Кстати, помимо времени на поиск, нам еще потребуется время на разучивание нового заклинания, — пришла на ум мысль, весьма, в общем-то, очевидная.
— Придется либо отложить поход, либо придумать что-то еще, — подвела итог Гермиона.
Что же все-таки делать, если не знаешь нужное заклинание, а действовать нужно срочно? Попробовать приспособить что-то известное.
Что им известно о сигнальных чарах? При их колдовстве волшебник обозначает палочкой границу, при пересечении которой чары издают характерный перезвон, слышимый только ему одному. Проблема, которую они уже успели осознать, что никакой дополнительной информации получить было невозможно. Одно пересечение — одно срабатывание. И все. Более того, при использовании нескольких заклинаний одновременно, невозможно было определить, какое именно из них подало свой сигнал. Звучали они одинаково.
— Придумала! — торжествующий вскрик. — Гарри, нас же двое! Смотри, все просто: я устанавливаю свои чары, а ты, сразу после них — еще одни…
— Точно! Мы будем слышать только свои собственные чары, и по порядку их срабатывания определять направление пересечения…
— И всегда будем знать, есть кто-то рядом со входом, или нет!
Идея была подвергнута немедленной проверке.
— Абруптум Коммуникариум.
Касаясь пола самым кончиком палочки, Гарри провел линию, которую тут же перешагнула Гермиона. В ушах раздался тревожный перезвон.
— Интересно… — протянула «нарушительница». — А теперь давай наоборот…
Что именно показалось ей интересным, стало понятно, как только была проведена аналогичная процедура, но со сменой ролей. Чары, установленные одним, все-таки были слышны и другому, хоть и значительно «тише».
— И снова мы умудрились отличиться, — с долей обреченности прокомментировал Гарри.
— Да, вообще-то только непосредственный исполнитель должен узнавать о срабатывании подобных чар.
Впрочем, своей цели они все равно добились, поскольку «свои» и «чужие» чары воспринимались все-таки по-разному.
— А давай-ка проверим, что будет, если мы объединимся…
Гермиона успела высказать предложение чуть раньше Гарри, у которого также проснулся исследовательский интерес.
А вот теперь чары звучали совершенно неразличимо. Логично — автор-то у них один, и какая разница, какое тело он использовал?
* * *
Исследование Тайной Комнаты имело мало общего с тем, что можно было бы представить после просмотра фильмов об Индиане Джонсе и им подобных.
Конечно, в чем-то это было и хорошо. Ни в самой Тайной Комнате, ни в прилегающей к ней сети туннелей не оказалось ни хитроумных ловушек, ни кровожадных монстров, ни даже участников какой-нибудь секретной организации, страстно желающей наложить лапы на сокровища древних.
Вот только и с самими сокровищами дела обстояли тоже весьма неважно. Где все эти могущественные артефакты, ждущие возможности попасть в руки отважного героя? Где книги и скрижали, хранящие великие тайны мироздания? Где, наконец, банальные сундуки с золотом?
Единственным, что имелось в Тайной Комнате, помимо пола, стен и потолка, были резные колонны, да огромная статуя, изображавшая, по-видимому, самого Салазара Слизерина.
— Я сильно сомневаюсь, что в своей Тайной Комнате Слизерин стал бы размещать статую Гриффиндора, — высказал свое мнение Гарри после осмотра монумента, упиравшегося макушкой в потолок.
Они помнили, что след василиска обрывался как раз около статуи. Но, как и в прошлое свое посещение, так и не обнаружили ничего, что указывало бы на наличие прохода дальше. И, тем более, не нашли никаких способов подобный проход открыть. Различные команды на парселтанге тоже не давали никакого эффекта.
— Но ведь должен же быть способ! Смог же Волдеморт выпустить оттуда василиска!
— Гермиона, а что, если вход открывался точно также, простой фразой на парселтанге, но Волдеморт добавил что-то еще?
— Хм, возможно. Или он нашел способ поменять пароль. На что-то вроде…
— Убить всех грязнокровок!
Ничего не произошло.
— Ну да, — вздохнула Гермиона. — Это было бы слишком просто.
Дальнейший осмотр помещения никаких новых результатов не принес. Впрочем, даже сама по себе Тайная Комната могла считаться ценным призом.
— Перенесем сюда свой штаб, — объявил Гарри. — Вряд ли кто-то сможет здесь нас побеспокоить. Вот только немного прибраться не помешало бы…
Все поверхности в помещении были покрыты в буквальном смысле слова многовековым слоем пыли. Пол был устлан столь же многовековыми остатками трапез древней змеи.
— Еще неплохо было бы осмотреть туннели, помимо того, по которому мы пришли. Скорее всего, найдем еще несколько переходов в основную часть замка, — поделилась своими соображениями Гермиона.
— Ну что ж, вот мы и придумали, чем займемся в ближайшее время.
* * *
Волшебник в серой мантии медленно поворачивал голову, видимо, обводя взглядом собравшихся в классе учеников со всех четырех факультетов.
— Ну что ж, все в сборе, можно начинать, — произнес он, завершив осмотр.
Произнесенные без какого-либо заметного напряжения голосовых связок слова были, тем не менее, отчетливо слышны во всех углах помещения, заставив смолкнуть гулявшие между детьми шепотки. Учитывая не самые маленькие размеры аудитории, весьма похожей на ту, в которой проходили уроки истории, без магии тут явно не обошлось.
«Да, скорее всего, «Сонорус», или что-то похожее», — согласилась Гермиона.
Но дети прекратили разговоры и стали внимательно слушать своего учителя не только потому, что так было положено. Нет, сейчас им действительно было интересно узнать, что он будет говорить.
Первый урок защиты от темных искусств третьекурсники ждали с немалой долей любопытства. Проведя в Хогвартсе два года, в течение которых они не только ходили на уроки сами, но также и слушали охотно делящихся опытом старших товарищей, дети были прекрасно осведомлены о положении, в котором находилось преподавание данного предмета. Личность очередного учителя защиты, а также предположения о том, по какой причине он в итоге покинет свой пост, всегда были дежурными темами для разговоров в течение пары первых недель учебного года.
Впрочем, в этот раз тем для бесед было в два раза меньше, чем обычно. По словам тех, кто уже успел посетить уроки нового преподавателя, по одному из животрепещущих вопросов он сам расставил все точки над i. Профессор Грэй сразу сказал, что преподавать в Хогвартсе он будет ровно один год, на который заключен его контракт.
Сокращение числа тем для обсуждений вдобавок усугубилось качеством той, что осталась. Даже самым языкастым сплетникам было весьма непросто высасывать из пальца свои предположения, когда про объект разговора неизвестно вообще ничего. Ну да, директор говорила, он работает в Отделе Тайн. Но что толку, если никто даже не знает, чем сотрудники этого отдела занимаются?
Конечно, в действительности, о делах Отдела Тайн имело представление количество людей, несколько большее, чем «совсем никто». Но те немногие, что владели кое-какой вполне достоверной информацией, предпочитали молчать…
И вот теперь можно будет увидеть лично таинственного волшебника и составить представление о том, чего ожидать от преподаваемого им предмета в нынешнем году.
— Для начала я вкратце обрисую, чем именно мы будем заниматься. Скажите мне, есть такие, кто уже взял на себя смелость ознакомиться с учебным материалом?
Большинство тех, кто поднял руки, закономерно принадлежало к факультету Рейвенкло.
— Вполне типично, — прокомментировал Грэй. — Объявляю для всех остальных: если вас интересует содержимое учебников, читайте их самостоятельно. Я не вижу смысла вам его пересказывать. С подобной работой справился бы кто угодно. Я же буду освещать вам то, чему в ваших книгах уделяется слишком мало внимания, или же то, что игнорируется вовсе. Поэтому настоятельно рекомендую вам не лениться с ведением конспектов.
Часть третьекурсников издала тихий стон. За два года они уже успели привыкнуть, что учителя ЗОТИ не очень-то следят за происходящим в классе. Как на истории магии, конечно, не поспать, но и сильно напрягаться не надо, как на зельях или трансфигурации.
А вот кое-кто, кого перспектива по-настоящему учиться, а не изображать вялый мыслительный процесс, испугать не могла никак, наоборот, был весьма заинтригован.
— Для начала, возьмем само название урока, на который вы пришли, — продолжал меж тем Грэй, не продемонстрировавший никакой реакции на явное отсутствие энтузиазма у некоторых учеников.
— «Защита от Темных Искусств». Звучит так, как будто защищаться нужно только от этих самых «Темных Искусств». По крайней мере, никаких других видов защиты в Хогвартсе не преподается. Неужели это значит, что если, например, я вдруг начну сейчас швыряться во все стороны заклинаниями, которые по действующей классификации к «Темным Искусствам» не относятся, защищаться от меня вовсе не нужно? А ведь большую часть совершенно «мирных», на первый взгляд, заклинаний, вполне можно приспособить для нанесения вреда.
— Любое заклинание, позволяющее издалека манипулировать предметами, легко может быть использовано для нападения.
«Тролль».
«Да, он убедился в этом наглядно».
— Менее очевидный пример: из-за выпущенной прямо в лицо струи воды при неудачном стечении обстоятельств можно задохнуться. Ну а уж про творческое применение заклинаний, используемых в кулинарии, таких, которые ощипывают, кипятят и нарезают мелкими ломтиками, я и вовсе промолчу.
После этих слов легко можно было определить степень богатства фантазии у каждого их присутствующих детей. Чем бледнее лицо — тем она выше.
— К чему это я все сказал? Угрозы, от которых необходимо защищаться, вовсе не исчерпываются тем, что написано в ваших учебниках. Получение высокого балла по предмету вовсе не означает, что вы ко всему готовы и что вам нечего бояться. Заучить наизусть несколько книжек — слишком мало, чтобы считать себя настоящим волшебником!
— К тому же, порой случается и так, что содержащаяся в некоторых книгах информация хоть и верна, но совершенно бесполезна. Как так получается? Сейчас объясню.
Грэй взял лежавший на его столе учебник, точно такой же, как и те, что принесли на урок дети, и, не глядя, раскрыл его.
— Вот хороший пример. Гриндилоу. Книга гласит, что для защиты от него достаточно сломать ему пальцы. Действительно, сам по себе этот способ вполне действенный, со сломанными пальцами гриндилоу почти наверняка потеряет к вам всякий интерес. Вот только проблема кроется в том, что в природных условиях они обитают стаями в дюжину особей и более. И пока вы будете пытаться сломать пальцы одному, остальные утянут вас на дно. Зачем волшебнику лезть к ним прямо в лапы, если у него есть палочка?
— Итак, я хочу вас научить не только читать и зубрить учебник, но и думать своей собственной головой. Конечно, одного года для этого может и не хватить, но стремиться надо к лучшему…
* * *
Обстановка на уроке зельеварения как-то неуловимо изменилась в новом учебном году.
Возможно, причиной стала иная манера преподавания, которой придерживался новый учитель. После знакомства с классом, вместо обычного снейповского «рецепт на доске, начали», Слагхорн потратил некоторое время на теоретический разбор материала. Он в подробностях расписал основные и побочные эффекты зелья, которое детям предстоит приготовить, пояснил некоторые детали, слабо прописанные, на его взгляд, в учебнике, и предостерег их от типичных ошибок, которые можно было совершить в процессе работы.
Возможно так же, что свою роль сыграло и само поведение Слагхорна. Он ни разу не произнес ни одного оскорбительного комментария, не кружил по классу с хмурым лицом и с готовностью отвечал на возникающие у учеников вопросы.
Может быть, дело было и в смене декораций в кабинете. В помещении стало намного светлее, со стеллажей исчезли всякие «милые» экспонаты, такие как банки с заспиртованным содержимым, выглядевшим весьма… не эстетично.
Как бы то ни было, но результат урока оказался гораздо лучше, чем дети привыкли от данного предмета ожидать. И хотя идеальные зелья получились далеко не у всех, за все время ни разу не произошло никаких инцидентов, связанных со взрывом или, хотя бы, расплавлением котла.
Популяция британских котлов наконец-то получила надежду избежать вымирания.
* * *
Накануне новых выходных, дети снова получили сообщение от сотрудника Отдела Тайн.
«После завтрака, около кабинета директора», — лаконично гласила запись на пергаменте.
После встречи в указанном месте, вся компания переместилась через камин в Отдел Тайн.
— Молодые люди, вы ведь помните Зал Пророчеств?
Молодые люди помнили. Особого впечатления, на фоне остальных помещений отдела, зал с длинными рядами стеллажей не произвел.
Дождавшись утвердительного кивка, Грэй продолжил.
— Как вы могли догадаться, направляемся мы именно туда. И о причине визита вы тоже можете догадаться. Да, в нашем отделе хранится пророчество, связанное с вами, мистер Поттер. Я вижу, вы удивлены.
«Это еще мягко сказано».
— Я тоже был весьма удивлен. Но не самому факту существования пророчества, а… Впрочем, давайте по порядку. Вы ведь уже успели посетить уроки профессора Трелони? Она, конечно, способна выработать у своих учеников весьма… скептическое отношение, но, тем не менее, настоящие пророчества все же существуют. Прецеденты их исполнения случались неоднократно.
— Мистер Грэй, а что… — попытался поинтересоваться Гарри.
— Вот чтобы ответить на этот вопрос, мы сегодня и пришли сюда. Дело в том, извлечь пророчество из хранилища может только один из тех, кто в нем упоминается. Именно поэтому требуется ваше присутствие, мистер Поттер. Пригласить сюда второго фигуранта было бы несколько проблематично, в связи с тем, что им является ни кто иной, как мистер Риддл.
«И почему я не удивлен?»
— Полагаю, вы понимаете, насколько важной может быть информация, которую мы скоро получим. Она не обязательно может стоить принесения Непреложного Обета, но в любом случае, советую вам молчать о ней.
«Мы уже много о чем умалчиваем», — заметила Гермиона. Разумеется, не вслух.
— Мистер Грэй, вы сказали, что тоже были удивлены…
— Мистер Поттер, дело в том, что факт появления нового пророчества, да еще и касавшегося столь… значимой фигуры, как мистер Риддл просто не мог остаться неизвестным. И тем не менее, это произошло. Почему-то никто из действующих работников Отдела Тайн до недавнего времени даже не догадывался о его существовании. На запись в каталоге я наткнулся совершенно случайно, когда начал поднимать всю доступную информацию в связи с известными вам событиями и обстоятельствами. В процессе этого вообще всплыло много весьма интересных фактов… Но давайте для начала закроем вопрос с пророчеством. Идемте.
В лабиринте стеллажей Зала Пророчеств Грэй ориентировался с легкостью. Нужный шарик с воспоминаниями нашелся быстро, после чего вся компания вернулась назад в кабинет.
— Присаживайтесь, молодые люди, иногда это растягивается надолго. У некоторых прорицателей имеется большая страсть к длинным балладам.
«Значит, у Трелони это профессиональное».
— К слову, мисс Грейнджер, обычно мы даем прослушать пророчество только тем, кто в нем упомянут, а вашего имени на табличке, как вы помните, не было. Но вы ведь в любом случае все узнаете, не так ли? Ладно, давайте начнем.
Волшебник аккуратно положил шарик на стол и коснулся его палочкой. В воздухе появилась небольшая фигурка, в которой дети с удивлением узнали свою преподавательницу прорицаний. Простояв пару мгновений, она начала изрекать. Голос был грубым и сиплым — совсем не похожим на тот, что довелось слышать на уроках.
«Грядет тот, у кого будет сила победить Темного Лорда… Рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца… И Темный Лорд отметит его как равного себе, но у него будет сила, Темному Лорду неизвестная … И один должен умереть от руки другого, ибо ни один не сможет жить, пока жив другой… Тот, у кого будет сила победить Темного Лорда родится на исходе седьмого месяца…»
Тишину нарушил Грэй.
— Молодые люди, не советую принимать это слишком близко к сердцу. Как это часто бывает с пророчествами, услышанное вами не содержит никакой конкретной информации. Едва ли не любую его фразу можно истолковать несколькими способами. Приведу простой пример: как бы вы интерпретировали «as seventh month dies»?
— «В конце июля»… — произнес мальчик, родившийся как раз в это время.
— Вы хотите сказать, что здесь неизвестна точка отсчета? — догадалась Гермиона.
— Не только. При желании, данную фразу можно истолковать совсем буквально: когда умрет кто-то, находящийся в семимесячном возрасте. А ведь подобные ловушки в пророчествах попадаются нередко. Повторюсь, не воспринимайте его слишком серьезно. У нас есть сотрудник, занимающийся расшифровкой подобных текстов. Если захотите, я ознакомлю вас с результатом его работы. А пока что, давайте перейдем к еще одному важному вопросу, также связанному с вами, мистер Поттер.
— Что вы знаете о Сириусе Блэке?
* * *
Голова гудела от обилия полученной информации. Покинув Отдел Тайн, они вновь пытались ее осмыслить.
Во-первых, пророчество. Очень интересно, знает ли о нем кто-либо еще? Как сообщил Грэй, иногда свидетелей бывает весьма немало. Впрочем, сейчас, скорее всего, не тот случай, поскольку факт существования именно этого пророчества нигде не упоминался. Учитывая, кем были его предполагаемые фигуранты, пропустить подобное было почти невозможно.
Однако, если сам Волдеморт был в курсе, то это могло многое объяснить… А если еще учесть строчку про «силу, Темному Лорду неизвестную»…
«Вот только это все равно не дает ответа на вопрос, как мы умудрились такими уродиться…» — прокомментировала Гермиона.
Во-вторых, Сириус Блэк. До сегодняшнего дня, Гарри как-то не задумывался, при каких именно обстоятельствах он лишился семьи. Грэй сначала поделился официальной версией о предавшем своих друзей Блэке, а потом внезапно объявил, что тот, весьма вероятно, невиновен. Наводя справки о событиях двенадцатилетней давности, сотрудник Отдела Тайн наведался в Азкабан, с целью допросить возможного очевидца. Результат превзошел все его ожидания, причем в весьма неожиданном направлении.
По словам Грэя, «они с мистером Блэком заключили взаимовыгодное соглашение», и уже скоро должен состояться закрытый процесс, касающийся пересмотра дела…
За очередным поворотом одного из многочисленных коридоров Хогвартса, дети едва не врезались в… огромное нечто, перегородившее проход. Факелы освещали великана со спины, не позволяя разглядеть, кто или что это. Массивная фигура огромного роста, весьма похожая на встреченного два года назад тролля, пару мгновений простояла совершенно неподвижно, видимо, тоже не ожидав подобной встречи. Придя в себя, она издала кровожадный рев и занесла для удара руку. Вот только дети опомнились первыми.
— Авада Кедавра!
Две зеленые вспышки, слившиеся воедино. Короткий свист недолгого полета заклинания, с пути которого враг даже не попытался уйти. Хотя вряд ли бы ему это удалось сделать на столь короткой дистанции.
Все же не зря они после покупки ножен потратили некоторое время, чтобы приноровиться быстро выхватывать палочки. Заминки противника оказалось вполне достаточно.
Тело существа, отброшенное на несколько шагов назад одновременным ударом двух заклинаний, с оглушительным грохотом и лязгом рухнуло на пол. Слегка пошатываясь от навалившейся усталости, Гарри и Гермиона подошли поближе к трупу.
При чуть более внимательном рассмотрении, то, что они от неожиданности и, чего уж греха таить, испуга, приняли за тролля, оказалось всего лишь рыцарскими доспехами, одними из тех, что украшали собой коридоры школы.
«Чья-то дурацкая шутка?» — нахмурившись, предположила Гермиона.
«Если так, то сам шутник должен быть где-то рядом», — призадумавшись на мгновение, заметил Гарри.
В чем смысл подобной «шутки», если никто не увидит реакцию испугавшейся «чудовища» жертвы? Значит, за ними должны были следить. А это, в свою очередь, значит…
«Слухи о «темных магах» только что получили подтверждение», — с долей злости и досады подытожила Гермиона.
«Впрочем, — тут же добавила она, начав оглядываться по сторонам, — если успеем его поймать и убедим держать язык за зубами…»
«Заставим принести Непреложный Обет?»
«Именно. Надеюсь, этот шутник достаточно испугается «Темного Лорда» и «Темную Леди», чтобы согласиться…»
Раздавшиеся звуки шагов заставили их резко развернуться, вскинув палочки. По коридору к ним приближались Спраут и МакГонагалл, левитируя перед собой цепочку из трех рыцарских щитов, позаимствованных, судя по всему, у тех же доспехов. Преподаватели шли, стараясь не делать резких движений и с опаской поглядывая на белые палочки в руках детей.
— Мистер Поттер, мисс Грейнджер, — из-за центрального щита донесся голос Флитвика, — рожалуйста, успокойтесь. Мы хотели проверить…
— Вот только легче от этого не стало, — мрачно пробормотала Спраут, посмотрев на лежащий на полу доспех. Точнее, на украшавшие его грудную часть две дыры размером с кулак.
|
|
| Lord | Дата: Четверг, 27.11.2014, 08:35 | Сообщение # 25 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 22. Красота в глазах смотрящего.
Дискуссия, развернувшаяся в директорском кабинете, явно заходила в тупик.
Подсудимые, в лице Гарри Поттера и Гермионы Грейнджер, никакой вины за собой не ощущали, в содеянном ничуть не раскаивались.
Сторона обвинения, представляемая Минервой МакГонагалл, усердно пыталась данное положение изменить, но успеха добиться все никак не получалось.
Помона Спраут и Филиус Флитвик, предоставившие своей коллеге право лично общаться и разбираться с учениками собственного факультета, выступали в основном в качестве наблюдателей, изредка вставляя свои комментарии.
К независимым экспертам также можно было отнести и портреты прежних директоров школы, которые были не прочь высказать свое мнение. Почтенные волшебники и ведьмы в своем отношении к ситуации разделились примерно поровну.
Дети достаточно быстро пришли в себя и, видя поддержку и одобрение со стороны части бывших руководителей школы, твердо отстаивали свою позицию. Порой даже слишком твердо.
— Профессор МакГонагалл, — пыталась переспорить своего декана девочка, — мы ведь были уверены, что «чудовище» на нас напало! А если бы оно и вправду ударило кого-нибудь?
— Мисс Грейнджер, повторяю, никакая опасность вам не грозила.
Обычно Минерва ведет себя в таких ситуациях не столь спокойно и терпеливо. Ну не привыкла она, что ученики осмеливаются всерьез ей перечить! Так почему же сейчас?…
— Или вы сомневаетесь в нашей компетенции? — повысив голос, с возмущенными нотками задала вопрос декан Гриффиндора.
Вот, это уже похоже на правду. Может быть, Минерва до сих пор не пришла в себя окончательно? В конце концов, когда они вышли к детям, она была к ним ближе всех, и именно в ее сторону были направлены палочки, из которых буквально только что были выпущены смертельные проклятия. А ведь Минерва настаивала организовать наблюдательный пункт поближе к месту действия, чтобы ей было легче управлять доспехами, и Филиусу стоило немалого труда переубедить ее.
Похоже, она до самого конца не хотела верить, что ученики ее факультета способны на это заклинание. И теперь Минерва никак не может свыкнуться с неприятными фактами.
— Профессор, — взял слово Поттер, — вообще-то, это уже не первый раз, когда нам пришлось иметь дело с бродящим по школе монстром! И каждый раз нам приходилось выкручиваться самостоятельно!
— Сейчас вам ничего не угрожало!
— Но мы же не знали! — хором воскликнули дети.
— Мистер Поттер, мисс Грейнджер, — вклинился в спор Филиус, — может быть, вы не обратили внимания, но доспех начал изображать атаку только после того, как вы достали палочки. Мы специально предоставили вам это время, так как хотели проверить, какое заклинание вы будете использовать.
— Вот именно! — обвиняющим голосом объявила Минерва. — Вы ведь могли использовать что-нибудь… попроще…
— То есть, если бы мы отрезали ему голову, то все было бы нормально? Ой, простите, профессор Флитвик… — опомнилась девочка.
Не слишком ли много дети себе позволяют? Впрочем, их тоже можно понять. Может быть, с учетом пережитого ими в прошлом году, действительно стоило придумать какой-нибудь другой способ проверки?
— Конечно же нет, мисс Грейнджер! — возмутилась Минерва. — А если бы это был кто-то из ваших сокурсников?
— Но мы же видели, что это точно не человек!
Похоже, все же не стоит осаживать детей. Хоть они сейчас и не проявляют в полной мере должного уважения к старшим, но для того, чтобы полностью разобраться в обстоятельствах, просто необходимо выяснить их реальное отношение к случившемуся. Так что пусть уж говорят, что думают.
— И он явно хотел напасть! — дополнил мальчик слова своей подруги.
— Но зачем именно смертельное проклятие?!
— Чтобы точно подействовало! — снова хором.
— Откуда бы в Хогвартсе взяться… — Минерва, весьма воинственно попытавшаяся привести свой аргумент, неловко остановилась.
— Вот именно! — перешли в контратаку почувствовавшие слабину дети. — Тролли, церберы, василиски… Откуда они постоянно берутся в школе? Вот и приходится… придумывать способы…
Помона мысленно вздохнула. Вот тут крыть было нечем. Эх, Альбус, как ты все это допустил? Сам-то ты теперь преспокойно спишь в своем нарисованном кресле, ведь разгребать результаты приходится вовсе не тебе…
— А почему вы вообще начали колдовать? — вновь взял слово Филиус.
Дети, явно не ожидавшие столь «глупого» вопроса, на мгновение замерли с непонимающим выражением лица.
— Но он же первый начал! — после коротких раздумий прибегнул мальчик к классической отговорке.
Его подруга тут же поспешила с более развернутым ответом.
— Мы начали колдовать только после того, как «монстр» зарычал и замахнулся. Если бы он стоял неподвижно, то мы бы смогли разглядеть, что это всего лишь доспехи. И, конечно же, не стали бы делать ничего такого!
— Так почему вы именно так и не поступили?
— Но он же напал на нас!
Помона устало вздохнула. Может быть, все же стоило согласиться с Филиусом, и не будить спящего дракона?
По большому счету, сам факт того, что дети способны исполнить совсем не детское заклинание, можно было назвать тревожным, но не более того. В Хогвартсе бывали самые разные ученики. В том числе и такие, чьи родители обладали весьма широкими взглядами на то, чему можно учить своих чад. Конечно, смертельное проклятие в тринадцать лет — это явный перебор, но на фоне представителей некоторых семейств он не особо-то и выделяется. Помона сходу могла назвать не меньше десятка учеников, в данный момент находящихся в школе, в чьем арсенале наверняка можно было бы найти немало… интересного. И нельзя было гарантировать, что в опасной ситуации они не попытались бы этим воспользоваться.
Но именно при реальной угрозе жизни. В обычной школьной драке дело не зашло бы дальше столь же обычных проклятий и сглазов, неприятных, но нисколько не опасных.
Фактически, вся эта проверка двух третьекурсников была как раз устроена с целью определить, насколько они отдают себе отчет в своих действиях. Было бы намного лучше, если бы они вовсе не стали пользоваться смертельным проклятием, но то, что они не стали колдовать его сразу же — явно обнадеживает.
Но все-таки, что делать, какие принимать меры?
Филиус сразу сказал, что не видит никаких проблем, требующих немедленного вмешательства. Ну владеют они смертельным проклятием, и что? Да, они могут быть опасны для окружающих, но это можно сказать и о любом владельце волшебной палочки. Не дразни дракона, и все будет хорошо.
Иногда, декан Рейвенкло, сам того не подозревая, очень громко всем напоминал о своей родословной.
Минерва, наоборот, горячо поддержала идею Помоны. Просто потому, что хотела наглядно доказать, что уж ее-то подопечные никогда и ни при каких обстоятельствах… Ну-ну, некоторые нерадивые ученички тоже порой пытаются показать, кто тут величайший волшебник всех времен и народов…
Сама же Помона просто хотела определиться, требуется ли принятие каких-либо мер или же нет. Каждый из пребывавших в школе учеников был потенциальным источником больших проблем, и то, что «проблема», которую могут вызвать двое из них, не по силам ни одному колдомедику, не может не беспокоить директора этой школы. Но если они «могут вызвать», это еще не значит, что вызовут обязательно.
В принципе, то, что Поттер и Грейнджер не склонны просто так швыряться заклинаниями направо и налево, было известно заранее. По крайней мере, в том году никто из любителей распускать слухи ни разу не пострадал от рук «Темного Лорда» и «Темной Леди». И если бы в чудовище полетели не смертельные проклятия, а что-либо другое, то все было бы замечательно. Можно было бы с чистой совестью заниматься теми проблемами, которые действительно требуют внимания.
Впрочем, ничего особенно страшного не произошло. Дети ведь решили, что столкнулись с каким-то монстром, вот и отреагировали соответствующим образом. В своих одноклассников кидаться смертельными проклятиями они не стали бы. Филиус говорил, что такие рефлексы проявляются только в действительно опасной ситуации. Так что бояться тут нечего. Не будет опасности — не будет и демонстрации подобных заклинаний. А в Хогвартсе безопасно, не так ли?
* * *
Гермиона искренне недоумевала. Мысленно она уже приготовилась к наказанию за применение запрещенного заклинания.
Конечно, несколько месяцев назад, в случае с василиском, его действия были точно такими же, но сейчас никаких чрезвычайных обстоятельств, оправдывающих использование смертельного проклятия, на самом деле не случилось. Хоть сам Гарри никакой вины за собой не ощущал, она ведь искренне была уверена в намерениях «монстра», но вот у взрослых на этот счет мнение было другим. Так что принятие ими карательных мер было ожидаемо.
Более того, это было бы вполне логично. А если бы поблизости оказался кто-то из других детей и был бы принят за еще одно чудовище, со всеми вытекающими последствиями? Точнее, вылетающими. С кончиков палочек.
Учителя, конечно, по их собственным словам, позаботились о том, чтобы никто посторонний рядом не оказался и под шальное проклятие не попал. Вот только эти же самые учителя по-прежнему и совершенно искренне считают Хогвартс «самым безопасным местом», несмотря на все, что в этой школе случалось за последние два года. Причем взрослые обратили внимание на эти события только после того, как одно из них окончилось смертью директора. До этого все предпочитали делать вид, что все в порядке.
Вот и сейчас, ей, по сути дела, просто погрозили пальчиком со словами «Ая-яй, не делайте так больше». Прочитали получасовую лекцию на тему «Наличие волшебной палочки не означает необходимость постоянно ею махать», и на том успокоились.
Гермиона никак не понимала подобного отношения. Ведь если посмотреть на ситуацию со стороны… Двое детей способны на применение заклинания, вызывающего мгновенную смерть. Более того, имеется весьма похожее на правду предположение, что они могут бросить это заклинание рефлекторно, увидев для себя угрозу. Учитывая, что подобные ситуации с ними уже случались, и нет никакой гарантии, что этого не произойдет снова, а также то, что вокруг полно людей, которые вряд ли могут похвастать тем, что способны пережить «Аваду Кедавру»… Пожалуй, определение «пороховая бочка» тут подойдет.
И что же делают те, кто должен обеспечивать безопасность в «самом безопасном месте»? Подносят к этой бочке зажженный факел, вот что! И потом еще негодуют, как это она посмела взорваться… А результате, все остается как было. Никто не умер, и ладно.
Он ведь уже успел убедиться, что только лишь чья-то смерть способна заставить волшебников обратить на происходящее внимание и попытаться что-то изменить. Во всех остальных случаях они немного посуетятся для вида и на том успокоятся. Как в обоих случаях, когда одно из тел пытались убить во время квиддичных матчей. А о профессоре Квиррелле и вовсе никто не вспомнил, удовлетворившись простой отговоркой «он покинул свой пост».
Вот только… А что, если подобное отношение к жизни — не следствие лени и небрежности, а вполне осознанная позиция? Что, если волшебники действительно не видят смысла что-либо делать, если нет смертельной угрозы?
Насколько можно было судить по опыту двух лет, проведенных в Хогвартсе, с учениками здесь может произойти всякое. Они падают с метел, проливают на себя едкие зелья, получают друг от друга самые разные проклятия. Но последствия подобных инцидентов устраняются максимум к следующему утру.
Вот, например, первый урок полетов. Невилл, сломавший себе запястье, как ни в чем ни бывало отправился на следующий урок. То, что у маггловской медицины заняло бы несколько недель, мадам Помфри осуществила за несколько взмахов палочкой. Любые последствия неудачных уроков зельеварения также исправлялись в кратчайшие сроки. То же самое и с чарами. Даже «приколы» тех же близнецов Уизли, с точки зрения маггла выглядящие весьма опасными и жестокими, не вызывают никаких долговременных последствий.
И если так подумать, то многие вещи, выглядящие дико в глазах магглов, для волшебников являются вполне приемлемыми. И постоянное пренебрежение элементарными правилами безопасности продиктовано вполне практическими соображениями. Зачем предпринимать и постоянно поддерживать целый комплекс мер для предотвращения несчастных случаев, если гораздо проще и быстрее исправлять их последствия?
Взять тот же урок полетов. Вместо того, чтобы постоянно следить за всеми летунами и подстраховывать их, намного проще отвести к мадам Помфри одного-двух неудачников, которые через несколько минут снова будут бодры и веселы.
Точно также было и с прошлогодними нападениями. Зачем суетиться и искать неведомое чудовище, тратя на это немало времени и сил, если можно будет исправить все последствия, просто влив настойку на мандрагорах в несколько его жертв?
А вот, например, тролля учителя все же попытались поймать. Потому, что, во-первых, он действительно мог кого-нибудь убить, и, во-вторых, для поисков не нужно было прилагать чрезмерных усилий, поскольку им заранее было известно его местонахождение.
В свете подобных рассуждений, реакция учителей на результат своего эксперимента выглядит вполне логично. Провели проверку, пришли к выводу, что швыряться Авадами никто просто так не будет и решили, что повода для волнений нет, пусть все остается по-прежнему. Никто не умер, и не собирается умирать в ближайшее время — так зачем зря суетиться?
Кстати, о Невилле… Он пару раз упоминал, что в семье долгое время сомневались в его способностях к магии, и для проверки его постоянно то бросали из окна, то пытались топить. И если подобное отношение к собственным детям считается нормальным… Нет ничего удивительного, что благополучие чужих детей и вовсе никого не волнует. Пусть делают что угодно, лишь бы не убивали друг друга.
С этой точки зрения совершенно неудивительна отправка одного из тел к явно недолюбливающим его родственникам. Насколько можно судить, обстоятельства его проживания там секретом не являлись, по крайней мере, теперь. Как там говорил Дамблдор? «Я знаю, что ты этого не хочешь, но ты должен провести лето у Дурслей». Быть может, он просто-напросто не видел ничего дурного в их отношении к нему? Если сравнить с Невиллом, которого постоянно «проверяли на магию», то Дурсли своего племянника изрядно избаловали… Образцовые опекуны — ни разу не попытались его убить…
И если продолжать рассуждать о том, чего волшебники боятся, а чего — нет… Помнится, когда она пыталась поискать в книгах заклинания, которые могли бы пригодится в случае новой встречи с Волдемортом, ей пару раз встречалось определение Темных Искусств. Если отжать всю воду, то выходило, что «темными» являются те заклинания, последствия которых невозможно излечить полностью. А что, если это не темная магия причиняет неустранимый вред, а наоборот, все, что на это способно, было объявлено «темным» и запрещено?
В прочитанных Гермионой книгах, написанных подражателями Толкиена, порой высказывалась мысль, что бессмертные эльфы очень боятся смерти именно из-за своей вечной жизни. Что, если нечто подобное произошло и с настоящими волшебниками? Они настолько привыкли к могуществу своей медицины, что вся эта «темная магия», с последствиями которой она справиться не в силах, вызывает у них огромнейший страх? Именно поэтому «Авада Кедавра», которая мгновенно убивает свою жертву безо всяких надежд на спасение, категорически запрещена к применению против других волшебников. А огромнейшее количество чар, которые также можно использовать для причинения вреда, в том числе и летального, никто не запрещает как раз потому, что убить с их помощью всего лишь возможно, в то время как Авада делает это гарантированно.
И именно поэтому все до сих пор дрожат при упоминании Волдеморта. Ведь он и его сторонники вовсе не стеснялись убивать своих врагов. Жуткие черные маги, бросающиеся смертельно опасными заклятьями, вызывали дичайший ужас у всех, кто привык считать, что ничего страшного с ними произойти не может.
Вот и учителя, опасаясь подобного, решили устроить свою проверку. А решив, что убивать он будет только «монстров», тут же успокоились. И продолжают пребывать в уверенности, что Хогвартс — «самое безопасное место Британии»…
* * *
Начало новой недели ознаменовалось грандиозным скандалом, устроенным Оливером Вудом, когда он, радостно объявив о начале тренировок, узнал о решении Гарри покинуть команду.
Вуд убеждал.
Вуд угрожал.
Вуд умолял.
Доводы он приводил самые разнообразные.
Пытался брать на «слабо».
— Неужели начал бояться бладжеров?
Пытался взывать к чувству ответственности.
— Без ловца нам не выиграть чемпионат, а значит — не выиграть кубок! Ты подставляешь весь факультет!
Пытался… просто пытался.
— Ну как так можно?!
Гарри же был твердо уверен, что без членства в сборной он прекрасно обойдется. Летать ему, конечно, нравилось всегда. Но одно дело просто садиться на метлу для собственного удовольствия, а другое — постоянно тратить кучу времени на изнурительные тренировки безо всякой пользы. Он ведь играл по-настоящему всего лишь три раза, два из которых его пытались убить! К тому же, в прошлом году на тренировки было потрачено очень немало времени, а в итоге все зря. Чемпионат так и не был доигран.
Лучше уж он потратит свое свободное время, которого и безо всякого квиддича стало значительно меньше, на что-нибудь более полезное. Конечно, отстаивая свое решение, он не говорил ни о возможных визитах в Отдел Тайн, ни о посещениях Тайной Комнаты, и делал упор на то, что решил больше времени посвятить учебе.
Вуд, похоже, искренне не понимал значения слова «школа», пребывая в твердой уверенности, что квиддич — главное, чем в ней нужно заниматься. Однако, чтобы там ни думал капитан команды, власти заставить кого-либо играть у него не было.
Гарри опасался, что к Вуду могут присоединиться все прочие игроки команды в стремлении принудить его остаться. Однако, благодарные подопечные увидели в этой ситуации возможность повлиять на своего капитана.
Чрезмерный энтузиазм Вуда не устраивал многих. Точнее, он не устраивал никого, кроме него самого. И тройка охотниц, поддерживаемая загонщиками, предъявила своему капитану ультиматум. Либо перестает зверствовать, как это было в прошлом году, либо же все они последуют примеру ловца, и оставшийся в гордом одиночестве вратарь будет волен уделять квиддичу столько времени, сколько захочет.
Прочие же представители Гриффиндора, не входящие в состав команды, но к квиддичу сильно неравнодушные — то есть, подавляющее большинство факультета — поначалу высказывали свое резкое неодобрение «эгоизму» Гарри. Однако Гермиона подкинула быстро подхваченную ими мысль, что уход ловца — заветная для многих возможность попасть в команду. Окончательно лишившись поддержки, Вуд был вынужден смириться и объявить донабор.
* * *
— Итак, как я и предупреждал, тема сегодняшнего урока — боггарт.
Судя по уже прошедшим занятиям, Грэй явно не утруждал себя точным следованием порядку, предлагаемому учебником. Иначе, сегодняшнюю тему они проходили бы на самом первом уроке. Но, в тоже время, он всегда сообщал заранее, чем они будут заниматься, чтобы желающие имели возможность подготовиться.
— Кто ознакомился с тем, что на эту тему нам говорит учебник? А главное, кто желает об этом поговорить?
После короткой серии вопросов и раздачи баллов отвечавшим на них, преподаватель начинал делиться своими взглядами на изложенные в учебнике методы борьбы. На уже прошедших занятиях это выливалось в критику автора и завуалированные сомнения в его умственных способностях. И сегодня Грэй не стал нарушать свой план урока.
— Как теперь стало известно и тем, кто счел чтение книги ниже своего достоинства, против темы нашего урока предлагается использование заклинания «Риддикулус». Данное заклятие должно превращать боггарта из чего-то страшного в нечто смешное и нелепое — вербальная формула говорит сама за себя. Итак, кто видит здесь проблему?
Грэй медленно повернул скрытую капюшоном голову слева направо, видимо, обводя взглядом пришедших на урок учеников. Не найдя ни одной поднятой руки, он продолжил.
— Вот и автор данного заклинания тоже проблемы не увидел. А также и тот, кто предлагает им воспользоваться, — Грэй махнул рукой в сторону лежавшего на ближайшем к нему столе пособия.
— Однако, им обоим достаточно было немного подумать, чтобы все осознать. При каких обстоятельствах этим заклинанием нужно пользоваться? Можете не тянуть руки, это был риторический вопрос. Заклятье это предназначено против боггартов и только против них. А что собой представляет боггарт? Он принимает вид самого сильного страха. Внимание, вопрос.
Грэй сделал небольшую паузу. На лицах некоторых из учеников начали проявляться явные признаки активного мыслительного процесса. А у части этих «некоторых» — даже признаки его успешного окончания.
— Так ли просто сосредоточиться на чем-либо смешном, что необходимо для «Риддикулуса», когда видишь перед собой свой самый сильный страх? Особенно, когда заранее не ждешь встречи с ним. Известно не так уж и мало случаев, когда внезапная встреча с боггартом оканчивалась весьма плачевно для рассудка волшебника, прекрасно знающего это заклинание.
— При встрече с боггартом, самое сложное — это распознать, с чем именно вы столкнулись и, как бы банально это не звучало, не поддаваться панике. Если вы успешно с этим справились, то далее у вас имеется весьма широкий простор для фантазии. Боггарт, пытающийся изобразить ваш страх, как правило, вполне материален, и в этом состоянии навредить ему может многое. Бейте, режьте, жгите — делайте что угодно. Ваша цель — не смеяться над ним, а заставить его прекратить паразитировать на вашем страхе.
— Если так уж не терпится над ним поиздеваться, то превратить его во что-нибудь другое можно и обычной трансфигурацией. Не нужно долго выдумывать что-то сложное, как в случае с «Риддикулусом». Трансфигурируйте его в, например, простой булыжник. Вы же не боитесь камней?
— Перейдем к практической части. Есть желающие попробовать свои силы?…
Гарри руку тянуть не спешил. Глядя на выстраивающуюся очередь из учеников, решивших попробовать сразиться с боггартом, он пытался прикинуть, как бы мог выглядеть его собственный самый большой страх.
Судя по всему, выходило, что ничего страшнее финала похода за философским камнем с ним в жизни не случалось. И при встрече с ним боггарт либо принял бы форму Квиррела с уродливым лицом на затылке, либо… либо же изобразил лежащую сломанной куклой Гермиону.
«Знаешь, Гарри, я тоже не думаю, что подобное стоит всем демонстрировать», — согласилась с ним Гермиона.
Но помимо опасений проснулось и любопытство. Как бы этот боггарт отреагировал на них вместе?
«Я и не собираюсь экспериментировать здесь и сейчас, — ответил он на пришедшую мысль. — Просто стало интересно, вот и подумал об этом».
Они так и не стали выходить на импровизированную «арену», на скорую руку сооруженную преподавателем. Однако, мысли насчет возможной реакции боггарта посетили не только их одних. После урока Грэй передал сообщение посредством свитка, попросив зайти к нему после ужина.
* * *
— Если вы помните, я упоминал, что применение к вам легилименции не дает никакого полезного результата.
Гарри помнил, о чем и сообщил кивком головами обоих тел.
— Подтвержденным фактом является то, что антипод лигилименции — окклюменция, позволяет, при должном навыке, легко защититься от боггарта, попросту не дав ему узнать о страхе волшебника. Факт этот достоверно подтвержден, но почти не известен среди тех, кто окклюменцией не владеет.
Это был камень в его огород, или ей просто показалось?
— Так вот, я полагаю, что если сопоставить эти два факта, то можно сделать вывод, что на вас двоих боггарт будет реагировать… необычно.
Пожалуй, было бы неплохо получить ответ на возникший во время урока вопрос, когда рядом находится всего лишь один сотрудник Отдела Тайн, а не весь третий курс Хогвартса.
— Кто будет первым?
Сейчас, пожалуй, разницы не было никакой. Вперед отправилась стоявшая ближе.
Взмахом палочки Грэй распахнул дверцы шкафа, служившего убежищем боггарту. Во время урока сразу после этого оттуда обычно вылазило какое-нибудь страшилище. Сейчас же не было ничего похожего ни на мумий, ни на пауков, ни на гигантских сороконожек.
Боггарт был похож на растекшуюся кляксу чернил. Клякса эта пыталась собраться в кучку, но постоянно разваливалась на части и вновь растекалась по полу.
— Очень интересный эффект. Попробуйте поменяться.
Реакция на второе тело была точно такой же. А если разделить сознание?
Теперь клякса боггарта перед Гарри, прежде чем развалиться на части, успевала собраться в метровой высоты фигуру, в которой, при некотором воображении, можно было угадать что-то человекоподобное.
«А теперь давай-ка снова».
И вновь несчастный боггарт пребывал в состоянии мечущейся по полу кляксы.
— Ну что ж, поздравляю. Похоже, боггартов вы можете не опасаться.
|
|
| Lord | Дата: Четверг, 27.11.2014, 08:38 | Сообщение # 26 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 24. Жираф — зверь гордый.
В субботу, сразу после обеда, состоялось очередное посещение Отдела Тайн. Как объяснил цель нового эксперимента Грэй, нужно внести уточнения в уже имеющуюся информацию об их способности заимствовать друг у друга силы для волшебства. И для этого он хотел, чтобы они добились проявления данного эффекта, не используя смертельное проклятие. Вот они и провели немало времени, забрасывая заклятьями наколдованные мишени.
Наконец, необходимая цель была достигнута, и Грэй, сделав записи на пергаменте, выдал им по порции укрепляющего зелья.
«Мне кажется, или их зелья и вправду приятнее на вкус, чем те, что дают в больничном крыле?» — поделилась своими ощущениями Гермиона.
«Я еще в прошлый раз об этом подумал».
— Кстати, мистер Поттер, как я заметил, в последнее время вы с мисс Грейнджер перестали использовать свои старые палочки. Могу я поинтересоваться причиной?
Вопрос был достаточно неожиданным. Сам Гарри как-то совершенно не обращал внимания на то, которой из своих палочек он пользуется. Однако, теперь, когда ему прямо указали на этот факт, он осознал, что действительно уже давно предпочитает колдовать костяной палочкой.
«Да, Гарри, как и я».
Дошедшие до него мысли Гермионы были аналогичны его собственным.
— Похоже, вы даже не задумывались над этим, — не дождавшийся ответа Грэй совершенно верно истолковал отразившееся на их лицах удивление. — Попробуйте использовать старые палочки.
Ощущения были несколько странными. Нет, никаких проблем не возникло, палочки по-прежнему слушались своих владельцев, исправно исполняя заклинания. Но при этом постоянно давало о себе знать какое-то смутное чувство легкого дискомфорта. Как от одежды, начавшей становится слишком маленькой — пусть и совсем немного, но уже не подходящей по размеру. Вроде бы незаметно, но стоит попытаться, например, расправить пошире плечи, и, сразу же, ощущается натяжение. Не очень сильное, но вполне отчетливое. И, в то же время, явно недостаточное для того, чтобы ткань могла порваться.
— В принципе, ничего неожиданного, — заключил Грэй, выслушав их сумбурные попытки описать свои ощущения. — Насколько я помню, новые палочки сразу же отлично легли вам в руки. Вы ведь тогда не ощутили никакой разницы со старыми, верно?
— Нет, не ощутили, — ответил за двоих Гарри, дождавшись мысленного подтверждения Гермионы.
— Тогда нет ничего удивительного, что после привыкания к новым палочкам, и без того подходившим вам очень хорошо, прежние стали казаться не совсем удобными.
— Однако, — задумчиво добавил Грэй, — если процесс приработки еще не завершился до конца… Будет интересно взглянуть на результат…
* * *
Вряд ли они стали бы спускаться в Тайную Комнату сегодня — из Отдела Тайн они вернулись изрядно утомившимися. Шутка ли, колдовать несколько часов подряд, пусть и не самые сложные заклинания. Но отправиться на заслуженный отдых мешала недавно начатая варка новой партии Оборотного зелья, для запланированного на рождественские каникулы визита в негостеприимную часть волшебного Лондона. Конечно, процесс находился еще в самой ранней стадии, да и времени было еще достаточно, чтобы начать его снова и все равно успеть вовремя, но терять результаты трудов не хотелось.
— Три раза по часовой… Семь раз против… — тихо бормотала Гермиона, помешивая содержимое котелка и время от времени подбрасывая туда нарезанное, выдавленное и растолченное своим партнером.
Обычно, Гермиона, прекрасно помнящая рецепт приготавливаемого зелья, не имела привычки проговаривать его вслух, и поступала так лишь в самых ответственных случаях. Сегодняшний вполне можно было к таковым отнести, да и накопившаяся усталость не позволяла о себе забыть, так что лучше было перестраховаться.
— А еще, иногда ты слишком громко думаешь, — накрывая котел крышкой, обвиняющее произнесла Гермиона. — Надо было сразу объединиться, как на уроках, было бы гораздо удобнее… Ладно, на сегодня все, теперь еще неделю…
— … Держать на медленном огне и помешивать раз в сутки, — с улыбкой закончил Гарри.
— Действительно, кому я это говорю… — фыркнула она в ответ, приводя в порядок свое рабочее место.
Сам Гарри занимался подготовкой ингредиентов, не принимая непосредственного участия в процессе варки, и оттого завершил свою часть работы раньше. Он уже успел прочистить и убрать свои инструменты и теперь наслаждался долгожданным отдыхом, откинувшись на спинку стула и наблюдая за движениями палочки подруги. Используемые для уборки заклинания сложными не были, и, несмотря на усталость, исполнялись без каких либо проблем.
Стоп, заклинания? Они ведь собирались…
— Заклинания, о которых говорил Слагхорн, пробовать не будем? — вспомнил Гарри об имевшихся на этот день планах.
Они не стали оставлять без внимания тот факт, что большая часть сваренного в первый раз Оборотного зелья пропала впустую. Вновь терять десятки порций столь полезной и ценной субстанции не хотелось. Может быть, стоит просто сварить его поменьше, чтобы не оставлять излишков? Но кто знает, сколько им потребуется?
Как бы они поступили раньше? Наверняка, искали бы ответы в соответствующих учебниках и справочниках. Но в этом году в школе присутствовал преподаватель зельеварения, относившийся к ученикам несколько более благожелательно, чем предыдущий.
Гораций Слагхорн никогда не стеснялся отмечать и хвалить хорошие результаты. Указывая детям на их ошибки, он не считал необходимым высказывать свое мнение о строении их рук. И всегда был рад ответить на вопросы по своему предмету, опять-таки, не пытаясь петь дифирамбы троллям, чьи умственные способности были просто выдающимися на фоне «тупиц, не знающих элементарных вещей».
Поначалу, подобное поведение очень многих вгоняло в ступор. Ну не может преподаватель зельеварения вести себя столь мирно! Некоторых даже, например, Невилла, столь нехарактерная атмосфера на уроках зелий весьма и весьма нервировала. Слагхорн, с огорченной укоризной сообщавший ученикам, в чьих котлах образовывалось нечто совершенно незапланированное, что нужно и чего нельзя было делать для получения нужного результата, пугал едва ли не сильнее, чем Снейп, цедивший сквозь зубы нелестные эпитеты в адрес «безнадежного бездаря», а также всех, чьи имена только что пришли на ум. Обычно, приходили имена на букву «Г».
Однако время шло, никаких сюрпризов новый учитель не приносил, и студенты Хогвартса потихоньку привыкли к мысли, что методы бывшего профессора Снейпа не являются единственно возможными при обучении юных зельеваров. По крайней мере, стремительно уменьшающееся число алхимических котлов, павших во имя высоких целей, это подтверждало.
В общем, мысль подойти с вопросом, касавшимся зелий, именно к преподавателю зельеварения, уже не была столь дикой, как несколько месяцев назад.
Как пояснил Слагхорн, когда Гермиона поинтересовалась у него насчет времени хранения зелий, оно зависит от множества факторов. Главную роль здесь играют навыки изготовителя, а также качество используемых ингредиентов. Их влияние настолько сильно, что срок хранения зелий, приготовленных по одному и тому же рецепту, может различаться в несколько раз, если они готовились разными людьми и с исходными компонентами, полученными из разных источников. И именно ввиду сильной неопределенности этого параметра считается бессмысленным указывать его в рецепте.
Проблема же хранения готовых зелий решалась вполне традиционным для волшебников способом — для этого имелись специальные чары, накладываемые на сосуд. При своевременном обновлении, они позволяли существенно продлить срок годности содержимого. Однако имелись с этими чарами и определенные проблемы. Во-первых, они были достаточно сложны. Во-вторых, они были бесполезны для ряда сложных зелий, причем ширина этого списка опять-таки зависела от навыков заклинателя.
Более подробные разъяснения удалось получить от «Замысловатейших Замудреных Заклятий». Как сообщал автор, данные чары, по сути дела, производят консервацию содержимого заколдованного сосуда, обеспечивая постоянство внутренних условий, таких, как, например, температура. Количество и сложность необходимых для наложения чар жестов объяснялась именно необходимостью задать все эти параметры. И главной трудностью было то, что для каждого зелья оптимальные условия нужно было подбирать индивидуально. Как и примерный срок хранения, они могли различаться в зависимости от условий приготовления. Иначе говоря, каждый волшебник для достижения наилучшего результата должен был подбирать свой собственный вариант исполнения заклинания, и делать это для каждого из своих зелий.
Для разучивания и практической проверки столь полезного волшебства было принято решение сварить что-нибудь, с чем можно управиться по-быстрому, например, простенькое средство от фурункулов, и испытать чары на этом, используя их «усредненный вариант», более или менее пригодный для большинства видов зелий. Именно это и было запланировано на эту субботу. И вот тут планы и оказались нарушены представителем Отдела Тайн.
— Ох, еще и это… — сокрушенно вздохнула Гермиона. — Может, лучше завтра? Сейчас бы поспа-а-а… — зевнула она в подтверждение своих слов.
Произнеся последнее заклинание и завершив таким образом уборку, она спрятала палочку и села на стул рядом с Гарри, положив голову ему на плечо.
«Чего-то не хватает», — примерно так Гарри смог расшифровать подслушанные мысли, которые тут же пропали, как только его обхватили девичьи руки.
Некоторое время они просидели обнявшись. Думать ни о чем не хотелось, но некоторые мысли все равно продолжали лезть в голову. Обычно, они крутились на самых задворках его сознания, и Гарри совершенно не обращал на них внимания. Но вот в подобные моменты они начинали проявляться гораздо более отчетливо.
Почти все время, когда имелась такая возможность, они с Гермионой проводили исключительно вдвоем. И хотя когда-то они оба очень хотели общаться и дружить с другими детьми, сейчас подобных желаний у них не было совсем. Компании друг друга им было вполне достаточно. Постепенно отколовшийся от них Рон — наглядное тому подтверждение. Никакой грусти и печали от прекращения дружбы с ним они не испытывали. Не то чтобы он был им чем-то неприятен… Даже несмотря на его нелепые попытки слежки во время истории с наследником Слизерина, «Темным Лордом» и «Темной Леди», каких-то негативных эмоций он не вызывал. Как впрочем, и положительных. Сейчас он был для них всего лишь одним из студентов факультета — они просто учились вместе, не более того.
И подобное положение дел было более чем приемлемым. Никто другой был не нужен. Гермиона — неотъемлемое продолжение Гарри и наоборот. Зачем ей кто-то еще?
Кажется, обе его части незаметно для себя собрались воедино, слишком сильно сосредоточившись на общих чувствах. Впрочем, додумать важную мысль это не помешает. Наоборот, весьма поможет, когда она вновь разделит сознание. Ведь сейчас то, с чем Гермиона уже давным-давно определилась, для другой ее части все еще скрыто непониманием и сомнениями.
Видимо, тело достаточно сильно влияет на управляющую им часть сознания. Она ведь не раз читала, что девочки взрослеют намного раньше мальчиков. Если если еще учесть и почти год разницы в возрасте, то нет ничего удивительного, что вопросы, уже вполне решенные в одном случае, в другом еще только ждут своего ответа.
Нет ничего странного в том, что обе части испытывают друг к другу симпатию, которая в будущем должна развиться в гораздо большее. Конечно, любить самого себя — это сильно отдает нарциссизмом, но ведь в раздельном состоянии он не так уж и сильно отличается от всех остальных людей. Может быть, эти «другие люди» и имеют иное мнение на этот счет, но кто их будет спрашивать? Ей самой вполне комфортно и так.
Раз никто другой ему не нужен независимо от того, как она себя осознает, то это более чем логично и правильно, если обе части так и будут всю жизнь быть вместе. Со всеми сопутствующими… делами. Может быть, задумываться о кое-каких вещах еще рановато, но глупо отрицать неизбежное. Все равно ведь для обеих частей не может быть никого более близкого. А это значит, что слухи, ходившие о Гарри Поттере и Гермионе Грейнджер, получат подтверждение.
* * *
— Знаешь, как-то не так я себе представляла… — Гермиона чуть запнулась, пытаясь подобрать слова, — …признание в любви, если это так можно назвать…
Гарри, волей единой личности немилосердно разбуженный в раннее воскресное утро и перемещенный из спальни в безлюдную гостиную, далеко не сразу осознал, о чем идет речь. О чем они там говорили вчера?
Э-э-э… Да уж…
— …И ты вправду уже все распланировала? — из всего вороха пошедших кувырком мыслей, этот вопрос сформулировать было проще всего.
— Ну… — чуть зарделась Гермиона, вспомнившая, насколько подробно она все обдумал. — Вообще-то, в моем возрасте совершенно естественно начать интересоваться… подобными вопросами!
Попытка скрыть смущение была обречена на провал — поток несущихся на него эмоций был красноречивее любых слов.
— Да знаю я… — досадливо поморщилась Гермиона.
Сам Гарри в это время спешно пытался осознать все, о чем думал вчера, будучи единым с Гермионой в мыслях и чувствах.
Да, в последнее время он действительно иногда ощущал некоторую неловкость и смущение, находясь рядом с Гермионой. Что было более, чем странным. Они ведь и раньше совершенно свободно обнимались и держались за руки, не придавая этому какого-либо значения. А уж после того, как дала о себе знать их единая личность… Сейчас никакого стеснения и смущения друг от друга у них быть не могло в принципе. Ведь действительно, как можно стесняться самого… самих себя?
Теперь же, все встало на свои места. Все те странные и непонятные чувства, вызывавшие у него недоумение, объяснялись на самом деле весьма просто…
— И сколько же времени тебе понадобилось бы, чтобы дойти до столь «простого» объяснения самому? — с легкой насмешкой прокомментировала Гермиона.
— Да-да, «мальчишки совсем тупые и ничего не понимают» или как там говорили твои соседки… — был вынужден признать Гарри.
— Как видишь, не так уж они и неправы!
Да, оказывается, Гермиона, которую он считал своим настоящим другом, с некоторых пор лучшим и единственным, ему не просто нравится, а нравится. И поэтому…
— И ты действительно уже настолько… детально все продумала? — Гарри слегка сбился, вспомнив некоторые подробности распланированного совместного будущего.
Гермиона смущенно перевела взгляд в сторону.
Все же, хоть благодаря своей связи и общим воспоминаниям они уже неоднократно имели возможность ознакомиться с имевшимися между ними анатомическими различиями, мысли об использовании этих самых различий по назначению не могли оставлять спокойными подростков, каковыми они являлись.
Но интересно, когда это Гермиона успела столь подробно вообразить себе их дальнейшую жизнь, да так, что он этого не заметил? Все-таки, спрятать подобное для них было весьма и весьма проблематично.
— Вообще-то, поначалу мы лазили друг другу в голову не столь свободно, и за это время я успела все решить. По крайней мере, для себя.
— Да уж, — Гарри вспомнил разговоры, которые частенько велись в девичьей спальне. — Если «мальчишки тугодумы», то девчонки сразу находят «любовь всей своей жизни»… по три раза в неделю!
— Гарри, я ведь серьезно! — сжав кулачки, воскликнула Гермиона.
— Да, Лаванда в таких вопросах тоже всегда серьезна… Ладно-ладно, я тебя понял, — пошел он на попятный под ее выразительным взглядом, а также эмоциями, этот взгляд сопровождавшими.
Итак, Гермиона, осознав зарождающиеся к нему чувства, все обдумала, и пришла ко вполне обычному для девочек выводу, насколько можно было судить по «подслушанным» разговорам, что они созданы друг для друга. Правда, нельзя не признать, что именно у Гермионы для подобного вывода были очень весомые основания. Придя к такому решению, она решила не торопить события и дать своему избраннику возможность осознать все самому.
— Вообще-то, я пыталась давать тебе намеки, но ты упорно их не понимал!
— Э-э-э, когда это? — ничего подобного Гарри припомнить не смог.
— Что и требовалось доказать… — получил он в ответ сокрушенный вздох. — Правду говорили, что для вас нужно писать на лбу большими буквами… Так что, я решила просто подождать, когда ты повзрослеешь.
— Вот только наша особенность проявилась и здесь. Странно даже, что не сразу.
— Ну, в объединенном состоянии о таких вопросах мы просто не думаем. Это вчера так совпало, что перед объединением ты пытался сообразить, что… — сделала выжидательную паузу Гермиона.
— …Что ты начинаешь мне нравиться… нравиться, как девушка, — собрав силы, закончил Гарри почти шепотом.
Вроде как, после признания своих чувств полагалось задать один вполне определенный вопрос объекту этих самых чувств. В данной ситуации нужды в озвучивании подобного явно не было, поскольку как только он это осознал, ответом ему стала вспышка радости со стороны Гермионы, крепко стиснувшей его в объятиях.
* * *
Когда-то, читая книжки, Гермиона нередко воображала себя на месте определенных персонажей. Вряд ли в этом плане она сильно отличалась от большинства других детей. Если мальчишки обычно представляли себя рыцарями или пиратами, то девочки, как правило, примеряли на себя роли всевозможных принцесс. Обязательным атрибутом подобных грез была большая и светлая любовь к сказочному принцу или, на худой конец, просто к отважному и могучему герою.
Но в отличие от многих других, Гермионе, казалось бы, выпал шанс прикоснуться к мечтам наяву. Неожиданно открытый мир волшебства представлялся самой настоящей сказкой, попасть в которую хотел бы каждый ребенок.
Подходящий для сказки сюжет нашелся достаточно быстро. Несчастная принцесса, гонимая и не понимаемая окружающими, готовилась встретить свой трагический конец от рук страшного чудовища. И тут, по всем законам жанра, появляется герой. Герой этот подходил на свою роль как никто другой, ведь он уже успел прославиться на ниве победы над страшными злодеями.
Конечно, Гермиона изрядно стыдилась столь «детских» фантазий, и упорно гнала их прочь. Но все же, иногда, лежа в кровати, на самой грани сна и яви, она ныряла в самую пучину своих грез, наслаждаясь прекрасной сказкой с обязательным счастливым финалом. Подобные сны быстро забывались сразу после пробуждения, вплоть до следующего раза.
Многих, очень многих людей неумолимая реальность вынуждает отказаться от своих детских мечтаний, и приобрести взамен то, что зовется «реалистичным взглядом на мир». Не избежала подобного и Гермиона, которой многое пришлось переосмыслить и переоценить заново.
Все, что когда-то казалось правильным, все те принципы, которых она придерживалась и в которые свято верила — все рухнуло в один момент от удара в грудь зеленого луча. Ничего из того, что она считала важным и необходимым, не смогло ей помочь.
Соблюдай правила и слушайся старших — Квиррелл не поинтересовался ее примерным поведением.
Хорошо учись и усердно трудись — Квиррелл не принял во внимание ее отличные оценки.
Справедливость всегда восторжествует — Кверреллу было плевать и на это.
Он просто взял, и убил ее, ни на что не оглядываясь, и ни о чем не задумываясь.
А вот выпущенное ей самой смертельное проклятие стало как раз тем, что злодей проигнорировать не мог при всем желании. И в этот момент уже ей было безразлично все вышеперечисленное. Кроме, разве что, торжества справедливости. Так, как это понимала она сама.
Осознание содеянного пришло уже позже. Пришло, и тут же было отогнано Гарри, развеявшим большую часть вины и сомнений. С остальным она достаточно быстро справилась сама, еще раз обдумав и развив высказанные им мысли.
Пересматривать свои жизненные приоритеты она начала еще после эпизода с троллем. Произошедшее же в запретном коридоре заставило резко ускорить данный процесс.
Помимо прочего, изменились и тщательно подавляемые грезы. Роль спасенной принцессы сменилось на роль верной боевой подруги, которая вместо преданного ожидания во дворце всегда стоит плечом к плечу со своим героем. В те редкие моменты, когда она позволяла себе немного помечтать, вместо наивных фантазий имелись спокойная уверенность и аккуратный расчет.
* * *
Признание и состоявшийся разговор ничего, в принципе, для них не изменили. Многие правила и нормы, принятые для «влюбленных пар», в данном случае были попросту не нужны.
Зачем постоянно напоминать друг другу о своих чувствах? Зачем постоянно что-то доказывать и подтверждать, если они и так все знают?
По большому счету, их странные отношения сложно назвать любовью. По крайней мере, в общепринятом смысле этого слова. Не было никакой «всепоглощающей страсти», воспеваемой в одних книгах, и никаких «молчаливых томлений», превозносимых в других. Они в принципе не могли испытывать ревности и не могли познать «горечь разлуки». Даже достаточно значительного недопонимания, способного вызвать ссору, между ними возникнуть не могло.
У них есть надежность и уверенность. Их интересы всегда будут общими. Они всегда будут вместе. И даже смерти пока не удавалось разлучить их.
* * *
Учебные дни шли размеренно и неспешно. Возможно, это было простым совпадением, но со сменой директора в Хогвартсе перестали происходить какие-либо события, сильно вырывавшиеся из привычного ритма. Если не считать санкционированного сверху инцидента с оживленными доспехами, пробитыми двумя попаданиями Авады, для Гарри и Гремионы наступил спокойный период. Насколько он вообще мог быть спокойным, если учесть осознание того простого факта, что где-то далеко по-прежнему продолжает строить козни волшебник, которому они очень сильно не нравятся.
Через несколько дней после откровенного разговора, Грэй передал им свиток с записанным на нем мнением сотрудника Отдела Тайн, оставшегося безымянным, касательно пророчества о падении Темного Лорда. Мнение это во многом совпадало с их собственными выводами, сделанными при попытке проанализировать услышанное. Там не то, что каждое предложение, каждая фраза могла быть интерпретирована множеством разных способов. От личности Темного Лорда, до описания признаков, по которым можно идентифицировать того, кто должен его сразить.
Неизвестный невыразимец даже высказал предположение, что если и интерпретировать пророчество так, что именно Гарри Поттер должен сразить Волдеморта, то его смело можно считать исполненным двенадцать лет назад.
Гораздо более важным был вопрос, известно ли пророчество самому Волдеморту. Если да, то его интерес к Гарри Поттеру становился более чем понятным. И нападение на Поттеров было вполне объяснимой попыткой устранить своего врага.
Если учесть, что взять пророчество с полки в хранилище могут лишь те, кто в нем упомянут, то тогда, при условии истинности самой простой его интерпретации, у Волдеморта была возможность узнать его содержание.
Что дает эта информация? Фактически ничего. Лишь подтверждение, что Волдеморт не оставит попыток их убить.
И не важно, верят ли в это пророчество они сами. Что весьма трудно, учитывая личность предсказательницы. Главное то, что оно может влиять на мотивы Волдеморта.
* * *
Из случившихся в октябре событий, самым примечательным был, пожалуй, первый матч по квиддичу. Помимо того, что участвовали в нем Слизерин и Гриффиндор, самые непримиримые соперники, что делало эту игру самой жаркой во всем сезоне, это был первый матч, где игроки и зрители имели возможность ознакомиться с несколько изменившимся регламентом школьного кубка.
Директор Спраут осуществила заветную мечту мадам Хуч и множества учеников Хогвартса. Школа получила три десятка новых метел. Пусть это были и не новейшие модели «Нимбусов», закупленные «Чистометы» были добротными и надежными. Они не могли похвастаться какими-то запредельными скоростными характеристиками, но для школьных игр их было более, чем достаточно. Главное, летать, а также учиться это делать, на них можно было безо всякой опаски. Новые метлы были лишены всех тех недостатков, которыми успел обзавестись за время долгой жизни тот хлам, что имелся в школе до этого.
И вместе с покупкой новых метел, было введено новое правило. Отныне на матчах можно было использовать только их. Неизвестно, была ли это личная инициатива нового директора, или же решение было принято с подачи тех деканов, что разделяли страсть своих подопечных, но три четверти школы отнеслись к этому с восторгом и энтузиазмом. На этом фоне прошел почти незамеченным тот факт, что было несколько изменено расписание матчей, в сторону выравнивания их количества до и после зимы.
Недовольство Слизерина было понятным. Один росчерк пера лишил их весомой заявки на победу. Впрочем, указ директора касался только самих матчей, и ничего не говорил о тренировках. Дабы подчеркнуть свою элитарность и отсутствие нужды в «подачках, как для всяких Уизли», они гордо маршировали на тренировки, выставляя на всеобщее обозрение свои «Нимбусы-2001».
Как заявила Гермиона, результат был немного предсказуем. Гордость сыграла с этой командой злую шутку. Давно и надежно привыкнув к скорости своих «Нимбусов», пересевшие на гораздо более спокойные «Чистометы» игроки так и не успели адаптироваться к изменившимся условиям. Для команды, делавшей ставку на постоянный напор и давление на противника, внезапное падение скорости стало фатальным. Итог — разгром с отрывом в две сотни очков. Дебют Джинни Уизли получился воистину триумфальным.
|
|
| Lord | Дата: Четверг, 27.11.2014, 08:39 | Сообщение # 27 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 25. Начало большого пути.
Утро Хэллоуина принесло сенсационные новости волшебникам Британии, в число которых входили и жители Хогвартса. Сенсацию в школу принесли почтовые совы, доставившие своим адресатам свежие выпуски «Пророка». Хотя подписка на газету имелась далеко не у всех учеников, сколь-нибудь значимым препятствием для распространения новостей это не стало. Газеты читали большими компаниями, передавали из рук в руки, а порой и просто пересказывали содержимое всем, кто желал слушать. Так или иначе, но к концу завтрака уже каждый ученик знал о новостях.
Сириус Блэк невиновен!
Питер Петтигрю объявлен в розыск!
Кто такой Сириус Блэк? Еще вчера ответ на этот вопрос был однозначен: доверенный слуга Того-Кого-Нельзя-Называть, который навел своего господина на родителей Мальчика-Который-Выжил и убил одного из своих бывших друзей, раскрывших его предательство, а также всех оказавшихся поблизости магглов. Но так ли это на самом деле? Невероятный ответ был получен на вчерашнем заседании Визенгамота, установившем истинный ход истории, случившейся двенадцать лет назад.
Далее в статье приводилась краткая справка о событиях двенадцатилетней давности — та версия, которая до сегодняшнего дня являлась официальной и считалась непреложной истиной.
Герой и злодей поменялись местами! Питер Петтигрю, за попытку остановить Сириуса Блэка получивший Орден Мерлина I степени посмертно, сам оказался истинным виновником смерти Поттеров. Чтобы избежать наказания за свои преступные деяния, он обвинил во всем Сириуса Блэка и инсценировал собственную смерть. Визенгамот получил неопровержимые доказательства и восстановил справедливость!
Министр Магии Корнелиус Фадж, взявший на себя бремя временного исполнения обязанностей главы Визенгамота, любезно согласился прокомментировать ситуацию.
«К моему глубокому сожалению, многие из нас могут ошибиться. Случившееся с Сириусом Блэком является результатом подобной ошибки. Когда Бартемиус Крауч был начальником отдела правопорядка, многие осуждали излишнюю строгость и, не побоюсь этого слова, жестокость принятых им мер. Я тоже не был с ним согласен, но, как и все прочие, поддался его убеждениям, что подобное необходимо.
Как вы знаете, когда я принял свой пост из рук министра Бэгнольд, мне пришлось немало потрудиться, чтобы помочь тем невинным, кто попал под пресс так называемого «упрощенного порядка судопроизводства». Все эти люди являются достойными и уважаемыми членами нашего с вами общества. И я безмерно рад, что смог уберечь их от произвола, иначе я назвать это не могу, отдела правопорядка. К моему глубочайшему сожалению, я не смог успеть везде.
Да, Сириус Блэк действительно оказался одной из жертв амбиций Бартемиуса Крауча. Увы, я не могу сообщить вам деталей проведенного расследования, но могу заверить в одном: как только работникам министерства магии стало известно о столь вопиющем случае, нами были предприняты все необходимые меры для установления истины и восстановления справедливости. Визенгамот получил от министерства все необходимые доказательства, и вынес Сириусу Блэку оправдательный приговор.
Вы можете спросить меня, почему Визенгамот не провел столь тщательное расследование раньше. Я всецело разделяю ваше негодование по этому поводу. Похоже, здесь мы вновь столкнулись с ошибкой того, кто ошибаться не имел права. Речь идет о занимавшем тогда должность главы Визенгамота Альбусе Дамблдоре. Меня давно уже тревожила его некоторая халатность в отношении своих обязанностей. Боюсь, что, несмотря на все его, без сомнения, великие достижения в прошлом, его преклонный возраст все же начал брать свое.
Он часто совещался со мной по важным вопросам. В последние годы объем нашей переписки все больше и больше возрастал. Я неоднократно указывал, что ему стоит поберечь свои силы и здоровье. Видимо, я оказался прав, и носимое им бремя стало слишком для него тяжело. Ничем другим я не могу объяснить столь досадную ошибку столь великого человека.
Я очень рад, что работники возглавляемого мной министерства смогли восстановить справедливость в отношении Сириуса Блэка. И я приложу все усилия к тому, чтобы не допускать впредь столь чудовищных ошибок».
Свой комментарий нам также предоставил один из тех, кто также пострадал от действий департамента правопорядка, но благодаря усилиям компетентных и непредвзятых сотрудников министерства магии смог избежать печальной судьбы. Уолден Макнейр, сотрудник комиссии по обезвреживанию опасных существ:
«Прошедшая война была тяжелой для всех нас. Как и все остальные, я верил и надеялся на лучшее. И тем неожиданнее для меня был удар от тех, кто должен был нас оберегать и защищать. После войны хватали и арестовывали всех без разбора. Я невероятно счастлив, что в моем случае суд увидел правду».
Сам Бартемиус Крауч, по чьей вине в Азкабане оказался невиновный волшебник, от подробных комментариев отказался, но заявил нашему корреспонденту, что Альбус Дамдлдор лично подтвердил ему виновность Сириуса Блэка.
Как так получилось, что глава департамента правопорядка вместо проведения должного расследования бросал людей в тюрьму на основе лишь голословных утверждений совершенно непричастных лиц? Сколько еще волшебников могли бы стать жертвами Бартемиуса Крауча, если бы его не остановили? Насколько нынешняя глава департамента правопорядка разделяет взгляды своего предшественника?
Было ли утверждение Альбуса Дамблдора о виновности Сириуса Блэка всего лишь досадной ошибкой или данная оплошность была совершена намеренно? Как бы то ни было, но, как теперь известно, суд, которым руководил Альбус Дамблдор, так же не всегда надлежащим образом исполнял свои обязанности. Нам остается лишь порадоваться, что его ошибка была наконец-то исправлена.
Далее следовали пространные рассуждения на тему, в каком возрасте волшебникам следует прекращать заниматься делами, требующими ответственности и ясного ума. В самом низу статьи содержалась приписка о действиях Визенгамота в отношении Питера Петтигрю.
Настоящий виновник чудовищного преступления особым распоряжением Визенгамота лишен награды, полученной обманным путем, и объявлен в розыск. Внимательно посмотрите на приложение к газете — не видели ли вы этого волшебника?
См. на стр. 3: История школьных друзей. История большого предательства.
См. на стр. 5: Жива ли крыса? Мнение Отдела Тайн.
См. на стр. 6: Бартемиус Крауч — герой или жестокий тиран?
См. на стр. 8: Альбус Дамблдор, где еще он мог ошибаться?
К номеру «Пророка» прикладывалась листовка «Разыскивается». Объектом розыска являлся, как не трудно было догадаться, предположительно оставшийся в живых, Питер Петтигрю. Помимо его колдографии, листовка также содержала предупреждение об имевшихся у преступника навыках в анимагии и словесное описание животного обличья.
«Сомневаюсь я, что от столь подробного описания будет хоть какой-то толк», — заметила Гермиона, пробежав взглядом по переданной ей листовке.
«Ну да, все крысы на одно лицо… то есть, морду».
«И вряд ли кто-то будет ходить с линейкой и замереть длину хвоста у всех встреченных грызунов».
Гермиона не смогла сдержать улыбку, когда Гарри мысленно представил эту картину: толпы людей в мантиях и остроконечных шляпах, с волшебной палочкой в одной руке и линейкой в другой, бегают за крысами.
«Интересно, а заклинания для измерения чего-либо существуют?»
«Вполне может быть… Странно, кстати, что указали настолько точную длину и толщину хвоста и ни слова не сказали о размерах других частей тела».
К этому времени в Большом Зале успел набрать немалую громкость гул, образованный голосами учеников, делившихся мнением друг с другом. Начавшееся перед доставкой газет обсуждение планов на день, в связи наступившим праздником и предстоящим походом в Хогсмид, было забыто начисто. Никому больше не было дела до стоявших на столах тыкв, летающих над головами летучих мышей и прочей атрибутики Хэллоуина. Судебная ошибка двенадцатилетней давности — вот что было предметом разговоров и споров.
— А все равно не верю, что он невиновен! Мне рассказывали про эту семейку, ничего хорошего от них ждать нельзя…
— Анимаг — это ведь как МакГонагалл, да?…
— Говорят, Крауч тогда на всех подряд кидался…
— А Дамблдор и впрямь ведь был слегка… того…
— А они попросят МакГонагалл помочь? Ну, она ведь кошка…
Независимо от того, какая именно деталь газетной статьи заинтересовала его больше всего, каждый из присутствующих нет-нет, но скашивал взгляд в сторону того, кого, по идее, эти новости должны были задеть сильнее всего. К их огорчению, Гарри, почти месяц назад поставленный в известность о готовящемся судебном процессе и некоторых подробностях дела, никаких особых эмоций не проявил. Внешне.
Гарри испытывал странные чувства. Грэй о деле Сириуса Блэка рассказывал весьма подробно. В том числе, он сообщил и о том, что этот волшебник, по большому счету, не чужой для Гарри человек. Мало того, что он был одним из ближайших друзей его родителей, он, вдобавок, являлся и его крестным. Упомянул Грэй и о том, что в случае благоприятного исхода, Блэк наверняка будет искать встречи со своим крестником.
Вот Гарри и не знал, что ему и думать о предстоящей встрече.
С одной стороны, мальчик, живший с не любившими его родственниками, всегда мечтал о настоящей семье. Или, хотя бы, что найдется кто-то, кто будет относиться к нему как к действительно родному человеку. И вот на сцену должен выйти Сириус Блэк: крестный и близкий друг его отца. Вроде бы, вполне подходящий кандидат на роль любящего родственника.
С другой стороны, тот мальчик уже остался в прошлом. У нынешнего Гарри подобных желаний больше нет. С ним Гермиона — верный друг, надежный партнер… любимая девушка? Неважно. Как ее не назови, но для него она — самая близкая, самая родная, и ничто этот факт не изменит. А Дурслей он, скорее всего, уже никогда больше никогда не увидит. Хоть в чем-то их желания полностью совпадают.
К тому же, ну кто такой этот Сириус Блэк? Каковы бы ни были его отношения с семьей Поттеров, сам Гарри его совсем не знает. Обычный незнакомец, каких вокруг полным-полно.
Впрочем, от простой встречи с Блэком он ничего не потеряет…
«Да, Гарри, стоит с ним хотя бы поговорить».
«Сказала девочка, которая не общается с собственными родителями».
«Ну а о чем мне можно говорить с ними?»
«А я о чем буду?»
«Встретимся — узнаем».
Вопрос о присутствии Гермионы на возможной встрече с Сириусом Блэком был лишен всякого смысла. Даже если по какой-то причине она не сможет там оказаться, в любом случае она будет вместе с Гарри, так или иначе.
Сама Гермиона, которой Сириус Блэк уж точно был совершенно безразличен, больше заинтересовалась не тем, что было сказано в газете, а тем, как это было сказано.
Взять вот хотя бы то, что в новом громком событии вину опять возложили на того, кто точно не сможет возразить или оправдаться. Снова какая-то секретность? Или банальное нежелание брать на себя ответственность?
А реакция тех, кто только что прочитал газету? Все обсуждают подробности, но никто даже не попытался посочувствовать человеку, ни за что двенадцать лет отсидевшему в тюрьме. Наоборот, кто-то даже высказывается в духе «не виновен здесь, так виновен в чем-то другом».
Вспышка удивления Гермионы, увидевшей нечто необычное, заставила Гарри посмотреть в том же направлении, на учительский стол. Ее внимание привлек Снейп. Точнее, то, как он читал газету.
Никогда они не видели столь спокойного и непроницаемого выражения лица у разжалованного зельевара. Снейп всегда демонстрировал своей мимикой злость, презрение, брезгливость и тому подобные чувства, а также их сочетания в любых пропорциях. Сейчас же его лицо не выражало абсолютно ничего. Но сделать вывод о его безразличии к тексту статьи никак не позволяли смятые и надорванные края газеты — там, где ее держали стиснутые кулаки.
«Чего это с ним?»
«Может быть, он был знаком с Блэком…» — предположил Гарри.
«…И ему не понравилось, как с ним поступили?»
«Или наоборот, он знал Петтигрю… Стоп…» — при мыслях о Снейпе, вспомнился вдруг один очень значимый факт.
«…Темная метка…» — подхватила Гермиона.
«Грэй говорил, что у всех слуг Волдеморта была такая…»
«… И что за Снейпа заступился лично Дамблдор…»
«… Но еще он говорил, что проверял Блэка сывороткой правды…»
«… И что метки у него нет».
«Получается, — подытожил Гарри, — Дамблдор защитил Снейпа, но не защитил Блэка, против которого улик было меньше, чем против Снейпа».
В крышку гроба образа «Великого человека Дамблдора» был вбит очередной гвоздь.
* * *
Шумиха вокруг новостей несколько поутихла, когда ученики Хогвартса вспомнили о своих насущных делах. Конечно, совсем выбрасывать из головы столь подходящую для бесед и сплетен тему никто не собирался, пока из нее не будут высосаны все соки. Но в «Пророке» и без того достаточно часто публиковались сенсации и сплетни разного масштаба, так что откладывать в сторону все остальное ради новой сенсации, сколь бы громкой она не была, необходимости не было никакой. Да какое ученикам может быть дело до бед и несчастий Сириуса Блэка, следственных и судебных ошибок, если скоро начнется нечто действительно для них значимое?
Это ведь был день первого в этом учебном году выхода в Хогсмид. Еще накануне дети начали стоить планы на предстоящую прогулку по волшебной деревне. Ученики третьего курса, для которых этот поход был первым в жизни, активно интересовались деталями у старших товарищей. Самыми популярными были вопросу на тему где что можно купить, и куда стоит сходить в первую очередь.
Вскоре после завтрака разговоры окончательно переключились с газет на более животрепещущие темы: кто, куда и с кем пойдет.
Гарри, так и не получивший разрешения на посещение деревни, особо по этому поводу не расстраивался. Туда ведь отправится Гермиона, он сможет там «побывать» так же, как «побывал» и на пляжах Франции.
Какого-то особенно сильного впечатления, сравнимого с тем, что в свое время вызвал Хогвартс у будущих первокурсников, Хогсмид не произвел.
Да, взглянуть на деревню, «единственную полностью населенную одними волшебниками», было интересно. Но, во-первых, они уже были здесь, когда после первого курса отравлялись назад в Лондон через каминную сеть. Конечно, много они тогда за время короткой прогулки не увидели, но этого было достаточно, чтобы получить хотя бы небольшое представление о деревне.
А во-вторых…
В Хогсмиде было немало магазинчиков и лавочек, торговавших всякими волшебными штучками. Было несколько пабов, в которых можно было попробовать неизвестные магглам еду и напитки. Имелось крупное почтовое отделение, в котором постоянно имелись десятки, если не сотни, сов, готовых в любой момент отправиться куда угодно. Наличествовала даже парочка пользующихся дурной славой «домов с привидениями», о которых с радостью готовы были посудачить местные жители.
Но многое, если не все, из этого можно было встретить и в Косом Переулке. Все, что продавалось в Хогсмиде, вроде волшебных сладостей и продукции магазина «Зонко», и что жаждали заполучить в свои руки школьники, легко можно было заказать почтой. Ну а совятня, как и привидения, имелись и в Хогвартсе.
По большому счету, вся деревня оказалась чем-то вроде Косого Переулка, аккуратно вырезанного из Лондона и перенесенного на поля Шотландии. Да, там можно увидеть немало интересного, но после чудес городского волшебного квартала и самого Хогвартса, все «чудеса» Хогсмида из общего ряда совершенно не выбивались. А для тех детей, что родились и выросли в мире волшебства, это давно уже стало будничным и обыденным.
Одним словом, было непонятно, почему походы в Хогсмид вызывают настолько большой ажиотаж.
* * *
Говоря поэтически-возвышенно, Сириус Блэк изволил предаваться рефлексии и меланхолии. Говоря прозаически-приземленно, Сириус Блэк старательно напивался второй день подряд.
Несмотря на регулярно поступавшую информацию о ходе дела, Сириус до самого конца не был уверен в благополучном исходе дела. Процесс продвигался со скрипом. Как сообщал Грэй, пересмотр дела не вызывал энтузиазма у определенных людей, многие из которых могли оказать на него существенное влияние. Немало времен и усилий ушло на то, чтобы надлежащим образом подготовить почву и избежать слишком сильного противодействия. Конечно, слово и мнение Отдела Тайн во многих вопросах являлось весьма весомым, но, к сожалению, было отнюдь не определяющим.
Все зависело от решения Визенгамота. То есть, по факту, от мнения и желания участников голосования. Здесь, как ни странно, существенную помощь оказали давние распоряжения Крауча относительно упрощения следственных и судебных процедур, те самые, из-за Сириус и оказался в Азкабане.
Поскольку реального суда над ним так и состоялось, формально он числился «задержанным и ожидающим суда». Это позволило протолкнуть и отстоять идею, что судить его должны согласно законам, принятым на момент его задержания. То есть, по тем самым, «упрощенным» законам.
Это означало, во-первых, до минимума сокращенное количество бумажной волокиты, что позволило не дать надолго затянуть процесс различными «согласованиями». Во-вторых, суд был проведен неполным составом Визенгамота. Определенные манипуляции со списком участников собрания — и самые незаинтересованные в освобождении Сириуса попросту не присутствовали на голосовании. Именно работа с составом участников и заняла основную часть времени, прошедшего с момента встречи в Азкабане.
Несмотря на частые сообщение о достигнутом прогрессе, Сириуса не покидали сомнения. Казалось, что обязательно должно произойти что-то нехорошее. Что сейчас к нему зайдут и скажут об отмене всех планов и вернут к дементорам. Что во время заседания его не оправдают, а наоборот, утвердят его пожизненный срок или вообще приговорят к поцелую прямо в зале суда. Или что он все-таки сошел с ума и все происходящее — игра воображения узника, лежащего в камере Азкабана.
Проведенные в этой тюрьме годы как-то совсем не способствовали оптимистическому взгляду в будущее.
Суд вынес оправдательный вердикт. Ему даже вернули волшебную палочку. Да, палочки заключенных в Азкабан положено было ломать. Но в том-то и дело, что Сириус Блэк, формально заключенным не являлся! Изъятая во время задержания палочка, согласно установленному порядку, была отправлена в соответствующее хранилище, пока ее владелец должен был ожидать суда. Там она и пылилась все эти годы, позабытая всеми, как и он сам.
Сразу после закрытого заседания, пока еще не было сделано сенсационное заявление для всего волшебного сообщества, Сириус поспешил покинуть министерство. Этот индюк Фадж, присутствовавший на заседании, судя по сделанным там заявлениям, явно решил воспользоваться случаем для укрепления своих позиций. Никакого желания участвовать в этих играх не было.
Не было вообще никакого желания с кем-то говорить и вновь что-то объяснять и доказывать. Наверняка к нему скоро полезут жаждущие подробностей газетчики. Прибегут бывшие соратники, которые будут либо делать вид, что ничего не случилось, либо жалобно лепетать невнятные извинения. Набросятся все те, кому что-то нужно от последнего живого Блэка по мужской линии.
Прикинув варианты, где он будет хотя бы временно с гарантией избавлен от подобного общества, Сириус понял, что достойный вариант существует в одном-единственном числе.
Ну, здравствуй, родимый дом…
Дом не замедлил поприветствовать его в ответ. Да уж, если дражайшая матушка и при жизни-то не отличалась кротостью нрава, то поведение ее портрета еще больше выделило самые «громкие» черты ее характера. Причем «выделило» — это еще мягко сказано. Истинная леди, которой она себя считала, подобных выражений себе все же не позволяла. По крайне мере, вслух.
После серии заклинаний, не раз выручавших в школьные годы, нарисованная Вальпурга Блэк обзавелась плотной повязкой на глазах, затычками в ушах и кляпом во рту. Это не помешало ей активно жестикулировать и пытаться избавиться от неподдающихся ее усилиям "украшений", но, по крайней мере, она делала это молча. Ну вот и сбылось одно из самых заветных желаний…
Старая развалина Кричер, как ни странно, был все еще жив. Впрочем, это было очень даже хорошо. Приказам домовик подчинялся, хоть и постоянно по-своему их комментировал.
Можно наконец расслабится и уже всерьез подумать, что делать дальше.
Конечно же, нужно встретиться с Гарри. По сути дела, из всех, кто был Сириусу дорог, его крестник был единственным, кто таковым остался. Все прочие либо мертвы, либо предпочли о нем забыть. Ведь все то, что проделал Отдел Тайн, тогда, двенадцать лет назад можно было осуществить гораздо проще. Достаточно было просто добиться настоящего суда. Если бы хоть кто-нибудь пришел с ним поговорить… Малыш Гарри был единственным, кто действительно не имел возможности ему помочь. А значит, и единственным, кто его не предал.
Еще, конечно, остаются дела с Отделом Тайн. Сириус должен исполнить свою часть договоренности. Тут никаких проблем нет. Как и говорил Грэй, условия были необременительные.
Также стоит, пожалуй, по совету того же невыразимца, посетить Мунго. Хоть ему уже и оказали некоторую помощь, но встреча с колдомедиками явно не повредит.
Ну и нужно не забыть завершить бумажные формальности, которые так любят чиновники министерства. Да и дом в порядок бы привести…
Впрочем, все это может чуть-чуть подождать. Он свободен! Спустя двенадцать лет! Снова свободен! Так что пока…
— Кричер! Тащи сюда еще одну!
|
|
| Lord | Дата: Воскресенье, 30.11.2014, 04:51 | Сообщение # 28 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 26. Очная ставка.
Гарри тоскливо глядел на разложенные по столу письменные принадлежности, которые он уже битый час пытался использовать по прямому назначению. Несмотря на все усилия, стандартный свиток пергамента, один из тех, на которых ученики Хогвартса делали домашнее работы, был почти пуст. Гарри перевел взгляд на учебник «Как развеять туман над будущим» и ощутил еще большую печаль и уныние. Работа над эссе по теме «Знаки грядущего в моей жизни» явно не задалась.
Если верить умной книжке, каждый начинающий прорицатель постоянно должен был сталкиваться со всякими «знаками» и «предзнаменованиями», которые должны были указывать на ожидающее его грядущее. За восприятие подобной информации должны были отвечать внутреннее око, третий глаз и прочие анатомические излишества. Видимо, именно для определения степени развития подобных органов профессор Трелони и задала своим ученикам подобное задание. От юных пророков требовалось подробно расписать, какие предзнаменования им уже довелось наблюдать и насколько тяжкие испытания ими предвещались. О последнем Трелони не говорила напрямую, но ее нежная страсть к драме и трагедии секретом ни для кого не являлась.
К самому Гарри она так же воспылала трепетной и искренней любовью. А как еще объяснить тот факт, что все попытки предсказать скоропостижную смерть доставались именно ему? А стоило любимому ученику самостоятельно увидеть признаки подобной судьбы, и он немедленно удостаивался высшего балла.
Может быть, стоит порадовать столь замечательного преподавателя на экзамене? С пафосом поведать, что внутреннее око показало ему последние мгновения жизни, после чего, встав на стул, торжественно «застрелиться» Авадой. А потом встать, отряхнуться и поинтересоваться оценкой.
Ну вот, он опять упорно думает о чем угодно, но не о текущей работе. Печально вздохнув, Гарри попытался вернуться к требуемой теме.
Метод «Получи "Превосходно", напридумав ужасов пострашней» поначалу веселил, но быстро стал весьма утомительным. Трелони не любила повторений, а придумывать что-то новое каждый раз было все труднее.
Гарри пытался заниматься прорицаниями честно, в строгом соответствии с написанным в учебнике. Подобные попытки неизменно приносили один и тот же результат, в виде осознания, что пророком ему явно не бывать. Чаинки, рыбьи потроха и прочие подобные субстанции никак не желали развеивать туман над грядущим. Неизвестно точно, было ли это следствием реального отсутствия каких-либо способностей, или же это было влияние Гермионы, которая очень быстро сформировала весьма скептичное отношение к данному предмету.
— Между прочим, в Отделе Тайн нам наглядно продемонстрировали, что даже вполне четко произнесенные слова можно истолковать огромным множеством различных способов. И я просто не понимаю, как можно по абстрактным узорам на дне чашки определить, что ровно через два дня ты выпадешь из окна на уроке чар!
Сидевшая по соседству Гермиона столь же безуспешно пыталась бороться с собственным домашним заданием, и явно была не прочь немного отвлечься. Поразительно, но факт: девочка, которая единственная на всем потоке была способна конспектировать речь призрачного учителя истории магии, не могла заставить себя писать эссе по маггловедению. Впрочем, что касалось истории, то тут она уже успела поддаться тлетворному влиянию Гарри и согласиться, что толку от подобных лекций почти нет. Если же учесть, как обстояли дела с изучением магглов…
— Вот именно, ты не хуже меня знаешь, какой бред тут нередко пишут, — Гермиона уныло посмотрела на учебник.
Содержимое этой книги вызывало в лучшем случае смех. Смех сквозь слезы. Автор абсолютно серьезно делал утверждения вроде «самолет — это результат попыток магглов сделать метлу без магии» или «магглы смогли сделать что-то вроде колдографий, только намного хуже, без цвета и движения». В общем и целом, он постоянно, разными словами, проговаривал одно и то же: как плохо живут несчастные магглы.
К чести профессора Бербидж, она действительно пыталась чему-то научить своих учеников, и нередко рассказывала им более верную и актуальную информацию.
— Вот только ее понимание того, что является «более верным», тоже оставляет желать лучшего, — сокрушенно вздохнула Гермиона.
— Это ты еще мягко выразилась, — заметил Гарри, которому прекрасно было известно происходящее на маггловедении.
Как ни старалась профессор маггловедения, но о жизни самих магглов она явно знала только то, что можно было увидеть из окна «Дырявого котла». Лет этак пятьдесят назад. Да и сделанные на основе подобных наблюдений выводы также были весьма оригинальны.
«Э-лек-три-чест-во — это то, без чего у магглов не работают все те штуки, которыми они пытаются заменить магию. Они соединяют свои вещи шлангами со стенами, и по эти шлангам в них льется э-лек-три-чест-во».
— Именно, а потом, даже «умные» рейвенкловцы свято уверены, что «Элеклика — это зелье, без которого у магглов ничего не получается», — поморщилась Гермиона, припомнив некоторых учеников, благополучно получавших хорошие оценки по этому предмету.
Бербидж сразу предупредила, что при сдаче СОВ будет оцениваться не осведомленность учеников о реалиях большого мира, а то, как они усвоили школьную программу. И поэтому, тем, кто вырос среди магглов, свои знания лучше придержать при себе. Впрочем, такие дети обычно на маггловедение и не ходили… А Гермионе приходилось писать свои эссе так, чтобы не противоречить тому, что можно было прочесть в учебнике.
— Интересно, а законом как-нибудь наказывается применение одного из Непростительных к самому себе? — задал в пустоту вопрос Гарри, вспомнив свои недавние мысли.
Гермиона потратила несколько минут, размышляя, будет ли смерть достаточной причиной, чтобы не писать весь этот бред.
Тайная Комната была наполнена тоской и унынием.
* * *
Как бы ни хотелось послать все и всех куда подальше и, заперевшись в своем доме, тихо и мирно наслаждаться жизнью, окружающая действительность продолжала оставаться на своем месте, не желая никуда посылаться.
За те два дня, что Сириус провел, отмечая собственное освобождение, в доме успело скопиться немало писем, как от бывших друзей и товарищей, так и от совершенно незнакомых людей. Совы начали осаду дома еще вчера утром, вскоре после того, как большая часть населения Британии узнала новости из газет. Кричер, которому было приказано собирать почту, трудился с того момента не покладая рук, пока его хозяин изволил заниматься более насущными делами.
Мрачно оглядев заваленную пергаментом комнату, куда вполголоса ругающийся домовик продолжал докидывать письма, Сириус сделал решительный шаг внутрь. Разобрать почту все равно придется, хочется ему этого или нет.
«Уважаемый мистер Блэк, примите мои соболезнования…»
«Я на самом деле никогда не верила, что…»
«Заверяю Вас в своем почтении…»
«Позвольте поздравить…»
Первые два таких письма он прочитал до конца. Еще два десятка сжег, пробежав глазами по первым строчкам. После этого он растопил камин и начал швырять туда письма, едва взглянув на подпись отправителя.
Не верили они… Поверили, еще как поверили! А теперь уверяют в «своем почтении». С отвращением взглянув на очередное послание, Сириус уже наработанным движением, не глядя, бросил его в огонь.
После подобной сортировки, на столе перед ним осталось дюжины полторы писем от знакомых ему волшебников, на чьи послания он согласен был хотя бы посмотреть, а также несколько официальных извещений от всяких министерств, Гринготтсов и тому подобных.
Последние ничего неожиданного не содержали. Представители политических и финансовых структур выражали свою готовность сотрудничать с фактическим главой семейства Блэк, которой наконец-то получил возможность официально распоряжаться имеющимися у него средствами. Ну, эти гарпии своего не упустят. Что гоблины, что министерские — увидев возможность наложить лапы на чужое добро, они не отступят, пока все это добро не перестанет быть чужим.
Мамочка, конечно, выжгла изображение Сириуса с гобелена, изображавшего родовое древо Блэков. Но этот показательный жест никакой юридической силы не имел, и поэтому, как старший, а по совместительству, и единственный, носитель фамилии, он имел полное право распоряжаться немалым семейным состоянием.
Также, Отдел Тайн вежливо напоминал о заключенной договоренности и просил о встрече. Что ж, у этих хотя бы есть реальная причина для желания что-нибудь от него получить…
Напоследок Сириус оставил письма ближайших родственников и бывших соратников — всех тех, кто, по идее, должен был связаться с ним на двенадцать лет раньше.
Послание Нарциссы давно-уже-Малфой содержало сдержанное и сухое поздравление с освобождением из заточения и выражало надежду на плодотворное сотрудничество между двумя семьями. Прямо-таки образец того, как полагается вести переписку между представителями двух чистокровных семейств. Все же недаром Нарциссу постоянно ставили в пример другим детям, как и самому Сириусу с братом, так и ее собственным родным сестрам.
Письмо Андромеды было намного менее формальным и намного более искренним. Похоже, она действительно была за него рада и действительно раскаивалась, что не помогла ему, когда это было нужно. Хотя, возможностей у нее, пожалуй, действительно не было. Сириус и так был осведомлен, что почти сразу же после рождения дочери Андромеда предпочла покинуть страну, ставшую столь небезопасной для ее семьи. На момент его ареста Тонксы находились очень далеко от Британии и попросту ни о чем не знали. Вернуться же назад они решились, как теперь стало известно Сириусу, лишь спустя несколько лет после официального окончания войны, убедившись, что выступлений недобитых слуг Темного Лорда не было уже давно. А к этому моменту вопрос с Сириусом Блэком был давно и надежно закрыт.
Письма от товарищей по Ордену Феникса Сириус отложил в сторонку, вдумчиво прочитав три из них и бегло просмотрев оставшиеся. Немного подумав, отправил всю небольшую стопку по уже отработанному маршруту — в камин. Письма эти явно писались по одному и тому же шаблону. Фальшивое сочувствие, фальшивые извинения, фальшивые пожелания. Мордред подери, даже послание от гоблинов было более искренним, чем все эти отписки! Гоблины хотя бы были честны в своем желании запустить свои лапы в его золото…
Среди всей разобранной корреспонденции не оказалось писем от двух людей. Тех, с кем Сириусу хотелось бы поговорить сильнее всего.
Ремус, похоже, попросту не решился ему написать. В принципе, это было вполне в его характере — узнав о совершенной ошибке, тем более, о столь огромной ошибке, он вполне мог предаться депрессии всерьез и надолго. Такое с ним случалось однажды, и вылезать из подобного состояния самостоятельно он тогда и не пытался.
Впрочем, возможна и иная причина отсутствия писем от оборотня. Когда там было полнолуние?…
— Кричер!
Получив приказ, домовик быстро нашел и принес требуемое, не забывая при этом проговаривать себе под нос речи на тему недостойных хозяев. Проигнорировав слова домовика, Сириус взял у него доставленный предмет.
Лунный календарь представлял собой серебряный диск размером с ладонь, закрепленный в рамке. Его можно было легко перепутать с небольшим ручным зеркальцем, полированная поверхность вполне допускала применение в подобном качестве. Но основным предназначением было все же слежение за фазами луны.
Потратив несколько секунд, чтобы правильно расположить «зеркальце», Сириус произнес сегодняшнюю дату. В правой части серебряного диска, вдоль самого края, появилась едва заметная темная полоска — луна едва начала убывать. Повторив процедуру несколько раз, называя более ранние дни, Сириус получил вполне однозначный ответ — полнолуние было как раз накануне судебного заседания. Ну что ж, у оборотня действительно имелся весомый повод игнорировать весь мир.
Тревогу еще вызывало письмо Гарри. Точнее, его отсутствие. Очень не хотелось бы узнать, что мальчик вырос с твердым убеждением, что именно Сириус предал его родителей…
* * *
Договориться о встрече со своим крестником удалось без проблем. Директор Спраут не видела никаких причин, по которым это стоило бы запретить. Она попросила только сделать это на выходных, чтобы не создавать помех учебному процессу. Сириус, который и сам планировал эту встречу провести в Хогсмиде, согласился легко. Вот только тут и случилась первая неожиданность.
— То есть как так, «нет разрешения»? — от удивления Сириус чуть не вывалился из камина. — Я не помню, чтобы кому-то просто так запрещали туда ходить!
Сам Сириус, как и вся их компания, однажды лишился подобной привилегии, но, как сейчас он готов был признаться, за дело. А вот просто так взять, и не дать ребенку разрешение… Такого не случалось никогда.
— И кто это у нас такой строгий? — попытался прояснить ситуацию Сириус.
— Мистер Поттер живет в семье сестры своей матери, — ответила присутствовавшая при разговоре по камину МакГонагалл.
С сестрой Лили? Сириус нахмурился, задумываясь.
О своей сестре Лили тогда-еще-Эванс вспоминала очень мало и очень неохотно. Сириусу, сбежавшему от собственной семьи, подобная молчаливость говорила о многом. Похоже, отношения между сестрами явно не сложились. Сириус мысленно прикинул, как могла бы воспитывать его собственных детей… ну, например, сестричка Беллатрикс. Мда, пример неудачный. Нарцисса? Трудно сказать. Андромеда? Вот она бы, скорее всего, растила как родных.
— Ладно, неважно, — отмахнулся Сириус. — Джеймс указывал меня, как опекуна Гарри, так что считайте, что разрешение на Хогсмид у него есть и в субботу мы там встретимся!
Еще одной неожиданностью стало предупреждение МакГонагалл, когда в назначенный день она встречала его на территории Хогвартса.
— Мистер Блэк, — декан факультета, на котором он некогда учился, держалась подчеркнуто официально, — я бы попросила вас при первой встрече с мистером Поттером воздержаться от попыток неожиданно… пошутить над ним.
Сириус, который уже придумал, как бы повеселее познакомить крестника с некоторыми своими талантами, удивленно посмотрел на МакГонагалл. С чего бы вдруг подобное предупреждение? Он же ничего опасного делать не стал бы, за кого она его принимает? Хотя да, за «убившего кучу магглов и оставившего один только палец от Петтигрю».
Впрочем, выслушав объяснения своего бывшего декана, он был вынужден признать, что поторопился с выводом. Дело, как оказалось, было в самом Гарри. Точнее, в имеющейся у него милой привычке кидаться смертельными проклятиями, увидев для себя угрозу. Кстати, шуточку с ожившими доспехами они как-то проворачивали на шестом курсе… Похоже, демонстрацию анимагии придется проводить банально и скучно.
Но полноценная «Авада Кедавра» в тринадцать лет! Откуда только силы взялись? Да ведь и при наличии сил, которых должно быть достаточно у любого взрослого волшебника, применить это заклятие сможет отнюдь не каждый! Сам Сириус, пожалуй, смог бы. Сейчас — смог бы. Но в тринадцать лет…
Его собственная семья подобными навыками у своих детей гордилась бы безмерно. Может быть, сказывается кровь бабушки?
Хотя нет, не сходится. Подружка Гарри, столь же ловко кидающаяся Авадами, в виду своего происхождения родственницей Блэкам не может быть при всем желании.
* * *
Время обошлось весьма немилосердно с Сириусом Блэком, что было совсем не удивительно, если учесть, где он провел последние двенадцать лет. Сидевший перед Гарри волшебник мало походил на того радостно смеющегося человека на колдографиях из альбома. Он не выглядел особо истощенным или уставшим, был гладко выбрит и вполне прилично одет. Но на колдографиях он весел и беззаботен, легко и непринужденно улыбался — как, пожалуй, и положено было себя вести вчерашнему школьнику в компании лучших друзей.
Нынешний Сириус Блэк выглядел как угодно, но отнюдь не весело и беззаботно, хоть и пытался казаться таковым.
«Чем-то он мне напоминает меня саму. Тоже был долго отрезан от внешнего мира».
«Но только он провел так не всю свою жизнь».
«Вот и пытается вспомнить себя прежнего».
Гермиона сидела рядом с Гарри. Против ее присутствия Блэк совсем не возражал. Разве что, как-то неопределенно хмыкнул. Впрочем, ход его мыслей был вполне понятен, учитывая, что отдельные личности в школе и вовсе пребывали в твердой уверенности, что «лохматая парочка» уже давно помолвлена.
Разговор поначалу не клеился.
Гарри, в целом, чувствовал себя вполне спокойно. Может быть, причиной было привычное присутствие рядом Гермионы, действовавшее успокаивающе. Может быть, дело было в том, что каких-то особых ожиданий на эту встречу он не возлагал. В любом случае, какого-либо заметного волнения не было.
А вот Сириус Блэк подобным спокойствием похвастаться не мог. Похоже, он действительно очень хотел наладить контакт со своим крестником, и, похоже, не знал, с какого края подступиться. Да и внимание толпы явно действовало ему на нервы.
Всю дорогу до Хогсмида их преследовали чужие взгляды и за спиной раздавались шепотки. А уж когда они расположились в «Трех метлах» для беседы в непринужденной обстановке, эта самая обстановка стала какой угодно, но только не «непринужденной». Гарри был готов поклясться, что заметил несколько вспышек колдокамер. Еще бы, встреча героя сенсации, которая уже неделю не сходила с передовиц газет, с Мальчиком-Который-Выжил!
«А на скромную магглорожденную меня как обычно всем плевать», — в притворной обиде заметила Гермиона.
«Не ценишь ты своего счастья…»
Не выдержав, «просто Сириус», как он просил его называть, предложил перебраться в менее людное место.
Был в Хогсмиде маленький и не приметный паб без какой-либо вывески, который, по словам Сириуса, предназначался специально для тех, кто устал от внимания публики.
— Деньги здесь дерут так, что гоблин зарыдает, но иногда это того стоит.
Просто так внутрь не пускали — даже за вход нужно было заплатить. Пожалуй, ничто не отпугивало зевак так, как осознание того, что желаемое ими зрелище является отнюдь не бесплатным.
Сириус, не задумываясь, взял все расходы на себя.
— Я еще не настолько опустился, чтобы разорять школьников! — задорно усмехнулся он, заранее отметая возражения.
Столики в небольшом пабе были огорожены ширмами, позволявшими легко укрыться от чужих глаз. Кроме того, тут точно не обошлось без магии, подобной той, что Гарри с Гермионой использовали для маскировки класса, который был их штабом в прошлом году.
Отсутствие толпы любопытствующих явно придало уверенности Блэку. Он смог наконец преодолеть некоторую неловкость и отчужденность, имевшие место быть в самом начале, рассказывая небольшие истории из своей бурной школьной жизни. Да уж, тут, наверное, даже Фред с Джорджем удавились бы от зависти.
От самого Гарри Сириус никаких особых откровенностей не требовал, вполне довольствуясь его вниманием к своим рассказам. Однако, под конец встречи, он все же решился поднять важную тему.
— Гарри, ты же знаешь, что я твой крестный? — немного неуверенно начал Блэк.
— Да, мне уже сказали.
— Ну, еще твои родители назначили меня твоим опекуном. На случай если… если с ними что-нибудь случится… — грустный вздох.
«Я правильно понял, что он хочет этим сказать?»
«Сейчас узнаем», — мысленно пожала плечами Гермиона.
— В общем, я, конечно, пойму, если ты захочешь остаться с детей и тетей… Но, ты мог бы… — волшебник говорил все тише и тише, и последние слова произнес уже совсем шепотом.
— Жить с тобой? — закончил Гарри фразу.
Блэк неуверенно кивнул головой.
Гарри крепко задумался. Не об этом ли он когда-то мечтал? Сириус Блэк был другом его родителей, является его крестным и, как вдобавок выяснилось, опекуном. Гарри ему явно не безразличен, насколько можно было понять в ходе сегодняшней встречи.
С другой стороны, с Дурслями он не виделся с того самого момента, как впервые отправился в Хогвартс и вряд ли когда-нибудь увидит их вновь. Его нынешняя жизнь среди волшебников была вполне приемлемой в этом плане.
А если с Блэком будет хуже, чем было с Дурслями? Хотя, его, по крайней мере, интересует мнение самого Гарри. В конце концов, являясь назначенным его родителями опекуном, он мог на совершенно законных основаниях забрать его к себе, ни о чем не спрашивая.
Гермиона молчала, позволяя ему сделать выбор самостоятельно.
— На самом деле, — начал Гарри, придя к неуверенному решению, — с Дурслями я…
Стоп, настолько откровенничать пока не стоит.
—… Не в лучших отношениях.
Блэк, похоже, понял эту паузу по-своему. На его лице появилось сочувствие и… понимание?
— Думаю я… Думаю, можно было бы… — скомкано закончил Гарри.
— Гарри, я не настаиваю и не хочу тебя торопить, — заверил Сириус, которого, похоже, произнесенные слова весьма приободрили. — Мне и так нужно привести в порядок себя и свои дела… Давай мы еще как-нибудь вот так поговорим. И… И я приглашаю тебя к себе на Рождество.
«Это… Это очень хороший вариант».
«Согласна, так будет лучше всего. А потом можно будет принять окончательное решение».
* * *
С Сириусом Блэком они встречались еще трижды. И с каждым разом он все более и более был похожим на того человека, которого Гарри видел на колдографиях. Как сообщил сам Сириус, колдомедики сыграли тут совсем ничтожную роль, ему вполне достаточно было оказаться на свободе и избавиться от общества дементоров.
Об охранниках волшебной тюрьмы они уже успели узнать достаточно, чтобы не задавать лишних вопросов бывшему узнику.
За время этих встреч Гарри с Гермионой успели проникнуться некоторой симпатией по отношению к Сириусу. Он не пытался навязываться и не пытался вести себя как обычно взрослые ведут себя с детьми. Скорее, он пытался стать другом и старшим товарищем, вполне непринужденно общаясь на равных.
— Знаешь, не понимаю, почему все это время ты жил с семьей сестры Лили.
— Но они ведь единственные родственники…
— Ерунда это все! — взмахнул рукой Сириус, словно отгоняя муху. — Твой отец — чистокровный, а все чистокровные давным-давно успели пересечься хотя бы раз. Бабушка твоя, например, была из Блэков.
— То есть, получается…
— …Гарри мог жить в любой волшебной семье?
— Да, почти в любой, — уверенно подтвердил Блэк.
— Готова поспорить, они бы…
— …Передрались за Мальчика-Который-Выжил.
— Мерлин, да как это у вас получается?… — скороговоркой пробормотал Сириус, тряся головой.
* * *
Приглашение в гости Сириус легко распространил и на Гермиону, сделав для себя какие-то выводы после встреч в Хогсмиде. Так что каникулы они проведут у него дома. Как бы еще умудриться сделать запланированную вылазку в Лютный?
Семестр в Хогвартсе окончился без каких-либо особых происшествий. Учителя с переменным успехом учили, ученики с переменным успехом учились. Самыми яркими событиями были квиддичные матчи, неизменно вызывавшие ажиотаж у всей школы. Никаких Волдемортов на горизонте не наблюдалось. Интересно, это смена директора так повлияла?
* * *
На вокзале Кингс-Кросс, куда школьников, как обычно, доставил Хогвартс-экспресс, Гарри и Гермиону встретил Сириус и в два приема доставил их к себе домой.
Домовой эльф Кричер заставил их несколько понервничать. Учитывая опыт общения с его сородичем, ничего хорошего от этого народца ждать не приходилось. Сириус, которому об этом известно не было, никак не мог понять их нервозности и потратил некоторое время, объясняя, кто такие домовые эльфы.
— Кричер, конечно, был той еще с… сволочью, но в последнее время он заметно подобрел, после… Хотя давайте лучше завтра. А то вы уже зеваете.
* * *
Гарри проснулся от того, что кто-то робко толкал его в плечо. Открыв глаза и повернув голову набок, он увидел перед собой домового эльфа, который явно желал с ним поговорить.
— Кричер, — печально вздохнул он, не испытывая никакой радости от ранней побудки, — Чего тебе н…
Он осекся на полуслове, едва надев очки. Теперь было четко видно, что это точно не Кричер. Как там себя называл этот сумасшедший?
— Добби, — процедил сквозь зубы Гарри, медленно перемещая руку в сторону снятых на ночь ножен с волшебными палочками.
С этим чокнутым лучше иметь дело, будучи вооруженным!
— Гарри Поттер помнит Добби! Добби так рад, Добби очень рад! — приложив к груди лапки, запричитал домовик.
— Тебя я никогда не забуду!
— О, такая честь для Добби! Сам великий Гарри Поттер…
Не выдержав, Добби разрыдался от переполнявших его чувств. Впрочем, всхлипнув несколько раз, он заговорил вновь.
— Беда, большая беда! Он… Они… Плохой, плохой Добби! — последняя фраза дополнилась ударами головы о ножки кровати, на которой сидел Гарри.
Что-то у него нехорошее предчувствие насчет этого разговора, учитывая, что в прошлую их встречу, которую едва ли получится когда-нибудь забыть, этот псих тоже что-то там орал насчет «беды и опасности». Гарри аккуратно вытянул из ножен палочку.
«Я сейчас подойду», — не захотела оставаься в стороне уже успевшая проснуться Гермиона.
— Гарри Поттер должен бежать, должен спрятаться! Нельзя возвращаться в Хогвартс!
Опять он за свое.
— Да объяснишь ты, что за «беда» такая?
— Большая, большая беда! Намного страшнее…
Добби неожиданно прекратил свои вопли и резко повернулся назад. В комнату в это время медленно входила растрепанная со сна Гермиона. Но несмотря на явное отсутствие попыток привести свой внешний вид в порядок, к возможной драке она успела подготовиться. Ножны для палочек были закреплены, как обычно, на левом предплечье. Левой рукой она аккуратно нажимала на открывающуюся вовнутрь дверь, в правой была зажата готовая разбрасываться проклятиями палочка.
— Не мешай! — воскликнул домовик, щелкая пальцами.
Только что приоткрытая дверь резко распахнулась полностью и столь же резко дернулась назад. Среагировать вовремя Гермиона не успела. Она попыталась отскочить назад, но начала действовать слишком поздно. Удар выбросил ее в коридор. Сквозь захлопнувшуюся дверь послышался глухой стук падения.
Гарри моментально вскипел и замахнулся палочкой.
— Ах ты…
Добби отпрыгнул назад, с испугом и обидой глядя на Гарри.
— Авада Кедавра!
Заклинание в очередной раз не подвело, и смертельный зеленый луч отправился в полет. Вот только домовик, похоже, явно догадывался об опасности. Еще не было произнесено до конца второе слово, а Добби уже начал бешено скакать из стороны в сторону. Гарри пытался скорректировать направление своей палочки, но попасть в мелкую и верткую цель не удалось. Луч просвистел в считанных дюймах от маленького тельца и прожег в ковре приличных размеров дыру.
Еще один щелчок пальцев, и Гарри живо вспомнил пережитые ощущения, когда Дадли однажды взял его на таран. От удара он плашмя рухнул на кровать, от которой так и не успел отойти. Тем временем, домовик неожиданно разрыдался в голос.
— Гарри Поттер… Хнык-хнык… Очень смелый и храбрый… Хнык-хнык… Но даже он… Хнык-хнык… Добби должен спасти! Лучше пусть сильно раненый! Лучше пусть спрячется! Лучше, чем… Хнык-хнык…
— Добби плохой!!! — заорал вдруг домовик и бросился вперед, размахивая невесть откуда появившимся широким ножом.
Гарри, успевший немного придти в себя, замахнулся палочкой. Впрочем, его опередили. Удар невидимого кулака отшвырнул Добби и впечатал в стену с неприятным хрустом. Вроде бы, подобное заклинание в свое время использовал одержимый Квиррелл…
«Именно».
Вновь вошедшая в комнату Гермиона со злобой глядела на пытающегося вяло шевелиться Добби. Перевела взгляд на выпавший из его рук тесак.
Широкий замах, обозначающий область действия, и в домовика отправилось режущее заклятие.
— Я же обещала сделать эвтаназию…
* * *
Прибежавший на шум Сириус замер в дверях. Зажмурился, досчитал до семи и вновь открыл глаза. Ничего не изменилось.
Одетые в пижамы дети сидели на кровати. Гарри старательно и сосредоточенно орудовал расческой, пытаясь привести в порядок прическу своей подруги. Она же, в свою очередь, не менее старательно и сосредоточенно орудовала палочкой, удаляя с пола и стен пятна крови.
Кричер задумчиво вертел в руках голову своего сородича.
|
|
| Lord | Дата: Воскресенье, 30.11.2014, 04:53 | Сообщение # 29 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 27. Непризнанные герои.
— Теперь ты понимаешь, почему мы не очень доверяем Кричеру? — спросил Гарри, закончив рассказывать об имеющемся у него опыте общения с домовиками.
Сириус в очередной раз с удивлением и недоверием посмотрел на собственного домового эльфа и перевел взгляд обезглавленное тело чужака. Похоже, потомственный волшебник никак не ожидал подобных выходок от этих безобидных созданий.
— Сбить бладжером с метлы… — пробормотал он. — Наброситься с ножом…
Еще один взгляд на своего слугу.
— Кричер, ты все слышал?
— Кричер слышал, Кричеру не нужно повторять дважды, — с гордостью сообщил домовик. — Гостья хозяина плохо знает, — тихо и недовольно ворча, добавил он в конце.
Проигнорировав последнюю фразу, Сириус задал новый вопрос.
— Ты бы смог сделать нечто подобное? Напасть на кого-то?
— Кричер всегда делает то, что ему приказано, — в голосе стало еще больше гордости и достоинства. — Она отсекла голову слуге врага, — вновь тихо и ворчливо.
— И ты бы смог даже убить кого-то?
— Кричер делает все, что ему приказано, — твердо заявил домовик. — Слишком много чести для слуги врага.
Сириус с изрядным изумлением уставился на Кричера. Гарри с Гермионой, тем временем, молча переглянулись. Кое-что в этих ответах очень сильно настораживало.
— То есть получается, — начала озвучивать Гермиона их общие мысли, — этот Добби нападал на Гарри, потому что ему приказали? Не по своему желанию?
— Хороший эльф выполняет приказы хозяина, — лаконично ответил домовик, которому накануне было сказано слушаться гостей. — Нужно сжечь дотла, — еще одна порция ворчания, на сей раз, с кровожадными нотками.
— Но почему тогда он постоянно что-то вопил насчет «беды» и требовал спрятаться? — ни к кому конкретно не обращаясь, произнес Гарри.
Кричер, впрочем, счел необходимым дать ответ.
— Плохой эльф не слушается хозяев. Плохих эльфов наказывают.
— Дотла! Чтобы никто не видел и не вспоминал! — яростный шепот, дополненный очень недобрым взглядом на удерживаемую за уши голову.
— Сириус, ты все еще уверен, что это — тихие и безобидные существа? — Гарри все-таки решил вслух обратить внимание на реплики домовика, которые, судя по всему, пропускались хозяином мимо ушей.
— Да это он еще добрый, — отстраненно пробормотал ушедший в себя Сириус.
«Если это — добрый домовик…» — начал Гарри, ничуть не успокоенный подобным пояснением.
«… То этот Добби — домовик самый обыкновенный», — согласилась Гермиона.
Они вновь с опаской покосились на Кричера, который успел подойти к безголовому телу и теперь изучал его с каким-то хищным выражением лица.
— Так, ладно, — вернулся к реальности хозяин дома. — Раз уж все проснулись, давайте-ка сначала приведем себя в порядок и поедим, а потом уже будем серьезные разговоры вести.
«А ведь он вчера уже вроде как о чем-то подобном говорил», — вспомнил Гарри.
— Кричер, приготовь завтрак. Хотя нет, сначала прибери тут все.
Лицо домовика озарилось предвкушающей улыбкой.
* * *
Гарри молча глядел на появляющуюся из ниоткуда посуду.
«Ты думаешь о том же, о чем и я?»
«Ты ведь знаешь ответ».
Вчера вечером, устав с дороги, они мало что замечали вокруг. Проглядели они и то, как в этом доме производилась сервировка стола. Но все же недаром говорят, что утро вечера мудренее. На свежую голову невозможно было игнорировать тот факт, что процесс этот очень похож на то, как это происходит в Хогвартсе.
— Сириус, это ведь Кричер? — уточнил Гарри, обводя рукой стол.
— Конечно, а кто еще? — легкое удивление, как при объяснении очевиднейших вещей.
— А в Хогвартсе тоже эльфы готовят? — Геримона решила окончательно прояснить этот вопрос.
— Ну да. Я же говорил вчера, что домовики — прислуга в домах волшебников…
— Блеск, просто блеск… — пораженно прошептала Гермиона.
— …А в Хогвартсе, вроде как, самая большая община эльфов, — продолжал меж тем Сириус.
— То есть, — медленно произнесла девочка, — там просто толпы этих маньяков, которые в любой момент могут…
— Домовики не нападают на волшебников! То есть…
Восклицающий Сириус был вынужден прерваться под взглядами двух пар глаз.
— Э, слушайте, я сам ни черта не понимаю. Домовики служат волшебникам с Мерлин знает каких пор, и ничего подобного не случалось ни разу!
— Может быть, об этом просто никто не смог рассказать? — невинно предположила Гермиона, озвучивая общие мысли.
— Ты ведь слышал, что сказал Кричер: «Если хозяин прикажет…» — напомнил Гарри.
Завтрак прошел без особых разговоров. Все думали о своем.
Потомственный волшебник Сириус Блэк, судя по всему, получил весьма чувствительный удар по своим представлениям о мире вообще и домовых эльфах в частности, и теперь переживал острый мировоззренческий кризис.
В это же время, Гарри и Гермиона в очередной пытались сообразить, чем им грозят вновь открывшиеся подробности о мире волшебства, и что со всем этим делать.
Чем это грозит, по большому счету, было понятно и так. Если бы этот Добби не стал будить спящего, а сразу бы перешел к решительным действиям… Прошлую его попытку вполне можно счесть успешной — любой другой на месте Гарри был бы безоговорочно мертв.
«Разве что, кроме тебя».
«Несущественная разница. Это в любом случае не его заслуга».
Кричер, судя по его репликам, тоже отнюдь не страдает от избытка миролюбия. Дай такому волю, и кто знает, как именно он начнет чудить…
И вот теперь выясняется, что они уже третий год живут бок о бок с подобными существами.
Они решили нарушить установившуюся тишину и задать еще несколько уточняющих вопросов.
Итак, домовики полностью подчиняются своим хозяевам. Идти против его приказов они не способны в принципе. Но при этом, домовики — не роботы из фантастических книг, которые делают только то, что им было велено. Тот же Кричер в свободное время занимался какими-то своими делами, которые его хозяину были совершенно безразличны. Главное — не противоречить желаниям хозяина.
Какой из этого следует вывод? Кто бы ни был хозяином Добби, смерть Гарри Поттера огорчения у него точно не вызовет.
А кто больше всего подходит под подобное определение?…
«Добби — домовик Волдеморта? — попробовала рассмотреть подобную возможность Гермиона. — Если это так…»
«… То почему он не приказал напасть на меня еще на первом курсе?»
«Или даже раньше».
Гарри призадумался.
«Раньше у него не было тела, а получив Квиррелла, он все время находился в Хогвартсе», — сделал он предположение.
«Хотя нет», — сразу же отверг он собственную идею.
«До начала учебы у него был, как минимум, весь август, — привычно подхватила мысль Гермиона.
— Да и в замок Добби проник бы без труда».
«А если это был домовик Локхарта? Вот он и напал, когда хозяин оказался под контролем Волдеморта», — возникла у подруги еще одна идея.
«А вот это уже интересно… Вот только все равно не понятно, почему он стал со мной разговаривать и нести всякий бред».
«Может быть…»
— Сириус, — тут же решила проверить догадку Гермиона, — а что делают домовики, если приказ им не нравится?
Как оказалось, среди домовиков попадались экземпляры, у которых было свое собственное мнение насчет того, что на самом деле нужно для блага хозяина и его семьи. И, что характерно, они совершенно не стеснялись его высказывать, если, конечно, хозяин не приказал заткнуться.
«А если учесть, что домовики способны действовать по принципу «Разрешено все, что прямо не запрещено», то тогда действительно…»
«Получив приказ избавиться от меня, Добби не стал делать это наиболее эффективным способом…»
«…Просто напав на спящего, к примеру…»
«…А потом и вовсе попытался предупредить…»
«…Потому что не хотел исполнять приказ!»
Некоторое время они провели молча, как на вербальном, так и на ментальном уровне, уделяя время приему пищи.
«Хотя с другой стороны, — возобновил наконец обсуждение Гарри, — Сириус был весьма удивлен, когда понял, что домовики способны нападать на волшебников и, более того, способны пытаться их убить».
«И если допустить, что он такой не один…» — была продолжена его мысль.
«…Если Квиррелл, Локхарт — кто угодно, кто мог бы быть владельцем Добби, так же не догадывался о подобных возможностях домовиков…»
«…То вряд ли бы ему вообще пришла в голову мысль отдавать подобный приказ».
«Тогда может быть, — еще одна версия пришла на ум, — этот самый хозяин мог не приказывать напасть на меня…»
«… Он мог просто обмолвиться при домовике, что неплохо было бы избавиться от Гарри Поттера…»
«… И желая угодить хозяину с одной стороны…»
«… Но с другой, почему-то не желая причинять тебе вред…»
«… Добби и начал делать то, что сделал».
Гермиона обдумала эту теорию и вынесла вердикт.
«Тогда хозяином Добби мог быть вообще кто угодно, кому ты не нравишься по каким-либо причинам».
«Ну да, помимо самого Волдеморта, были и другие волшебники…»
«…Часть из которых, как нам уже намекали, смогла отвертеться от тюрьмы».
* * *
«Серьезный разговор», который упоминал Сириус, оказался посвящен старому знакомому.
«И почему все всегда сводится к Волдеморту и его козням?» — вздохнул Гарри.
«Действительно… А я то уж надеялась, что в этом году мы обойдемся без него».
«Ну, пока что он не вовлечен лично».
«Знаешь, это твое «пока» сводит на нет попытку успокоить».
Хоть сообщенные новости и касались Волдеморта, но повторений событий последних лет с одержимыми учителями вроде бы не намечалось.
Сириус вкратце ознакомил своих гостей с сутью заключенного с Отделом Тайн соглашения. Выполняя свою часть, он позволил невыразимцам осмотреть свой дом на предмет наличия интересующих их вещей. И вот в процессе этого осмотра был обнаружен медальон, который был признан некогда принадлежавшим самому Салазару Слизерину. Но главным было даже не это. Уникальнейший предмет оказался хоркруксом Волдеморта.
— А я считал своего брата мамочкиным сынком, — тяжело вздохнул Сириус, поведав сообщенную Кричером историю. — Но он оказался способен…
Ненадолго замолчав, он вновь вздохнул и продолжил говорить.
— К слову, с меня взяли Непреложный Обет, запрещающий говорить на эту тему с непосвященными… А также сообщили, кто является посвященным, и почему.
Переглянувшись, «посвященные» немного смущенно посмотрели на своего собеседника. Он же, тем временем, продолжил рассказ.
Что такое хоркрукс, Сириус в общих чертах знал. Так же, как и его брат Регулус. В свое время, их родители посвятили немало времени образованию своих детей, обучая их множеству вещей, о которых в школе не расскажут точно. У Блэков всегда было свое собственное мнение насчет того, что должен знать и уметь настоящий волшебник. И принятые законы, касавшиеся темных искусств и всего, что с ними связано, эту семью не волновали совершенно. Сириус также успел перенять подобное пренебрежение, хоть и не сходился во мнении со своими родителями по целому ряду вопросов. И до своего побега из родного дома успел узнать немало такого, о чем лучше даже не заикаться, находясь в обществе авроров.
Среди прочего было и знание о хоркруксах.
Надо сказать, что хоть Блэки и плевать хотели на министерские запреты, но, в то же время, они прекрасно понимали, что есть вещи, с которыми нельзя не то что шутить, от них вообще лучше держаться подальше. Как раз во время лекции на тему «Не вся магия одинаково полезна», помимо всего прочего, и были упомянуты хоркруксы.
Регулус Блэк прекрасно помнил родительские уроки. Результат — смерть ради попытки уничтожения залога бессмертия безумца, решившегося этот залог создать. А также, домовой эльф, медленно сходящий с ума от невозможности исполнить приказ обожаемого хозяина.
Представитель Отдела Тайн, который хоркрукс и обнаружил, после рассказа Кричера поделился с хозяином дома своим мнением относительно данной ситуации. Сообщать детям это мнение взрослый волшебник отказался наотрез.
Сириус, почему-то, тоже совсем не обрадовался новости о том, что Темный Лорд не просто может возродиться, но и уже предпринял подобную попытку в недалеком прошлом. Просьба Отдела Тайн покопаться в библиотеке Блэков для поиска информации, способной помочь умертвить врага окончательно, была тут же удовлетворена.
Как-то особо комментировать схватку с василиском Сириус не стал. Возможно, причиной было то, что кое-какие эпизоды своей бурной школьной жизни они ему уже рассказали, и в его глазах встреча с василиском стала закономерным продолжением после троллей и молодых драконов. Так же возможно, что как и прочие волшебники, Сириус не видел причин особо суетиться из-за событий, в ходе которых никто из присутствующих не пострадал. Или же, просто-напросто, он все еще пребывал под впечатлением увиденного в комнате Гарри.
* * *
Если исследование Тайной Комнаты принесло немало разочарований, то осмотр дома, в котором веками обитало семейство Блэк, стал достойной компенсацией. Конечно, совсем уж гротескным «логовом злого колдуна» он не был, но и беглого взгляда было достаточно для понимания, что люди, жившие тут, были далеко не самыми обычными.
Бродить по дому Сириус разрешил свободно, выдав перед этим предупреждение: «Сюда, сюда, и еще сюда лучше не соваться, вот эти шкафы не трогать, и если пойдете вон туда, то аккуратнее: там еще не убирались, и можно встретить какую-нибудь гадость вроде докси».
«Гадостей», однако, хватало и без того. Хотя самое опасное и неприятное к приезду гостей было убрано и спрятано под замок, в доме все равно имелось немало «милых» и «забавных» вещиц, вроде душащих мантий и кусачих ботинок.
— Хм, кажется, я читала про такие, — прокомментировала последний предмет Гермиона.
— Это в том разделе, где говорили о магглах, пытающихся копировать достижения волшебников?
Данная история действительно фигурировала в учебнике маггловедения: над каким-то магглом весело пошутили, подсунув ему кусачую обувь, после чего неблагодарный маггл решил пошутить в ответ. Его ответом стало изобретение «испанского сапога». Смог ли этот изобретатель в итоге найти того самого шутника, история умалчивает.
И подобных достижений волшебной смекалки в доме Блэков имелось более чем достаточно. По словам самого Сириуса, правило «не хватать руками что попало» он помнил всю сознательную жизнь.
Имелись вещи и более мирные, некоторые из которых, вроде говорящих зеркал, были знакомы еще по Хогвартсу. Но было и немало такого, что Гарри и Гермионе доводилось видеть впервые. И большая часть «экспонатов» весьма недвусмысленно подчеркивала репутацию семьи Блэк.
Полезным и приятным сюрпризом стало содержимое книжных полок.
«Да, поход в Лютный можно отложить», — согласился Гарри с мыслями подруги, возникшими при взгляде на некоторые из обложек.
«Маленькая книга для больших неприятностей».
«77 способов отомстить».
«Отрава для отрады».
Конечно, имелось немало и гораздо менее грозных наименований, вроде посвященного арифмантике трактата «Скрытая магия». Но, в любом случае, значительную часть того, что смогли собрать у себя поколения Блэков, в открытом доступе найти было весьма проблематично.
Впрочем, слишком сильно обольщаться тоже не стоило. Некоторые солидно выглядевшие фолианты были написаны столь давно, что ценность они представляли, в основном, историческую. И пытаться изучать их — все равно, что пытаться учить математику или физику, расшифровывая записи, сделанные во времена Пифагора. Гораздо проще и быстрее пойти в магазин и купить современный учебник.
Имелась в доме и волшебная фауна, которая, как правило, заселялась отнюдь не на законных основаниях. Упомянутых Сириусом докси встретить так и не удалось, но вот боггарт был успешно обнаружен.
Встреча эта произошла, по забавному совпадению, когда другое тело читало в гостиной книжку, посвященную различным курьезам волшебного мира, вроде попытки научить троллей танцевать балет. Была в этой книге история о волшебнике, который очень боялся драконов, но пытался преодолеть свой страх. Для этого он отловил несколько боггартов, и когда они принимали нужный облик, начинал забрасывать их заклинаниями. «Победив» таким способом пару дюжин драконов, он отправился искать настоящего зверя, чтобы закрепить успех. Вот только реальный дракон не стал грозно рычать и размахивать крыльями, пытаясь напугать, а просто и безо всяких раздумий дыхнул огнем и приступил к трапезе.
И именно в тот момент, когда она читала развязку, из шкафа перед ним вытекла на пол черная клякса, в которой был опознан один из персонажей этой истории.
Вопрос, что делать с этим паразитом, не стоял, ибо ответ на него был получен на соответствующих уроках. Там, как и предлагал учитель, боггартов били, резали, жгли и совершали с ними прочие малоприятные вещи. Непонятно только, отреагирует ли на подобные издевательства вот эта вот клякса. Впрочем, ничто не мешает попробовать…
Действительно, резать, колоть и давить ее почти бесполезно. Вот огонь уже более эффективен. Ладно, хватит мучить животных.
— Авада Кедавра.
* * *
Вопрос с нападением Добби, ненадолго отложенный в сторону, вовсе не был забыт. Главной проблемой было отсутствие гарантии, что подобное не будет повторяться впредь.
После некоторых раздумий, они признали, что эльфов Хогвартса опасаться, пожалуй, не стоит. Все-таки, до сего момента никаких неприятностей с их стороны не было. Да и на других учеников они, вроде как, ни разу не бросались. И это при том, что в школе уже много лет находился учитель, которого очень сложно заподозрить в избытке человеколюбия. Впрочем, полностью сбрасывать со счетов этих домовиков все же не стоит.
А вот эльфы, принадлежащие волшебникам — это уже серьезная проблема. Сириус, с которым было решено поделиться частью сделанных выводов о возможных владельцах Добби, был вынужден согласиться. Более того, он признал, что домовики, похоже, сильно недооцениваются волшебниками и могут представлять собой значительную угрозу, особенно если учесть их умение аппарировать куда угодно. Впрочем, он тут же предположил, что должны существовать способы закрыть территорию и для эльфов. Бывший узник Азкабана сразу вспомнил о том, что из этой тюрьмы еще никто не сбегал. А ведь подобное можно было бы осуществить очень легко, попросту приказав домовику доставить палочку заключенному!
Впрочем, полностью перекрывать доступ к дому было необязательно. Помимо пассивных противоаппарационных барьеров у волшебников имелись и средства для активной защиты.
Если нет возможности возвести неприступные стены, это еще не значит, что нельзя расставить капканы для незваных гостей.
* * *
Спустя неделю пребывания в гостях у Сириуса, спустившись утром из своих комнат, они застали хозяина дома, сверлящего взглядом разложенный на столе свежий номер «Пророка».
— Посмотрите, — он взял в руки газету и передал ее своим гостям, — Тебе, Гарри, будет особенно интересно.
Последнее преступление Питера Петтигрю!
Питтер Петтигрю, слуга Того-Кого-Нельзя-Называть, настоящий предатель Поттеров, виновник массовых разрушений и убийств магглов, действительно все это время был жив и скрывался от правосудия.
Выйти на след преступника удалась вовсе не аврорам. Обнаружить Питера Петтигрю смог никак не связанный с департаментом правопорядка работник школы чародейства и волшебства «Хогвартс», Северус Снейп. К сожалению, цена поимки преступника оказалась очень высока.
Размещенная в газете фотография демонстрировала улицу в пригороде Лондона: дома с выбитыми стеклами и трещинами на стенах, разбитый и местами опаленный асфальт.
Ведущие следствие авроры предполагают, что обнаруженный преступник не захотел сдаться мирно, и, возможно, попытался повторить уже однажды сработавший трюк: вызвать масштабные разрушения прилегающей территории и инсценировать собственную смерть. Однако, либо Питер Петтигрю в этот раз не рассчитал силы своих заклинаний, либо обнаруживший его Северус Снейп попытался ему воспрепятствовать и все эти разрушения стали результатом их боя.
По словам авроров, опознать участников схватки им удалось с большим трудом, но никаких сомнений нет: Питер Петтигрю мертв, и на этот раз, по-настоящему. К сожалению, Северусу Снейпу пришлось заплатить за это своей собственной жизнью.
Далее шла небольшая справка о личности Питера Петтигрю для тех, кто по какой-либо причине не читал газет в последние месяцы. Также, прилагалось и краткое жизнеописание Снейпа, посвященное, в основном, его работе в Хогвартсе.
Ученики с уважением отзываются о навыках Северуса Снейпа — как учителя, так и декана.
«Ничего удивительного, если внимательно посмотреть на список этих учеников».
Даже члены попечительского совета Хогвартса признают его одним из самых выдающихся учителей школы.
Люциус Малфой, член попечительского совета:
Мой сын всегда с большим удовольствием посещал уроки своего декана и всегда хорошо о нем отзывался. Я сам лично был знаком с Северусом еще с тех времен, когда мы сами были учениками Хогвартса. Уже тогда он (Северус Снейп), демонстрировал огромный талант в искусстве зельеварения, и я нисколько не сомневался, что его ждет блестящее будущее. И я совсем не понимаю причин, по которым он был недавно был отстранен от преподавания, несмотря на прекрасное исполнение своих обязанностей, как учителя, так и декана.
Похоже, злой рок преследует Северуса всю его жизнь. Еще в школе ему приходилось терпеть насмешки и нападки. Уже тогда его таланты вызывали зависть и, как следствие, неприязнь тех, кто был подобных талантов лишен.
Позже, уже после окончания школы, он, как и многие другие, едва не попал в Азкабан из-за чрезмерного рвения Бартемиуса Крауча. Вспомните Сириуса Блэка. А ведь Северус вполне мог оказаться в соседней с ним камере, если бы не своевременное вмешательство здравомыслящих членов нашего общества!
И вот теперь Северус убит преступником, который разгуливал на свободе с попустительства тех же самых волшебников, которые пытались его самого бросить в тюрьму по надуманным обвинениям!
— Даже и надеяться не мог, что эти два урода переубивают друг друга, — оскалился Сириус, увидев, что они дочитали газету.
|
|
| Lord | Дата: Воскресенье, 30.11.2014, 04:55 | Сообщение # 30 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 28. Крестный плохому не научит.
Из всех, кто проживал и гостил в этом доме, Сириус Блэк испытывал самые сильные эмоции после чтения утренней газеты.
Сказать, что он ненавидел Петтигрю — значило ровным счетом ничего не сказать. Слово «ненависть», определенно, было слишком мягким для того, чтобы передать всю глубину испытываемых Сириусом чувств.
К Снейпу Сириус тоже не испытывал каких-либо теплых чуств, но накал страстей в данном случае был гораздо меньше. По крайней мере, особо острого желания убить его на месте Нюниус не вызывал. Отношение к нему было, в целом, таким же, как и ко всем другим слугам Темного Лорда, которые были «ни в чем не виноваты» и преспокойно разгуливали на свободе. Впрочем, то, как он вел себя с учениками Хогвартса, в число которых входил и Гарри, было дополнительным отягчающим обстоятельством.
В общем и целом, известие о том, что оба, мягко говоря, неприятных ему человека взяли и убили друг друга, стало весьма неплохим подарком на Рождество. Сириус даже и не пытался скрывать своего злорадства. Сожалел он разве что о навсегда упущенной возможности лично побеседовать с обоими героями газетных выпусков. Хотя, конечно, глупо надеяться на исполнение сразу всех своих желаний, как бы этого ни хотелось. А так-то Сириус был совсем не против, чтобы все остальные недобитки последовали примеру своих коллег.
Непонятно было только, с чего это Сопливус решил вдруг гоняться за крысенышем. Порывов играть в героя за ним отродясь не водилось. Хотя… Поперся же он посмотреть на оборотня во время полнолуния. Конечно, именно про оборотня он как раз таки тогда еще не знал. Но уже сам факт того, что он в одиночку полез в пользующуюся недоброй славой хижину, да еще и по наводке своего заведомого недруга… Что бы там Снейп ни говорил об их компании, но собственной придури у него тоже хватало.
Может быть, он решил, пользуясь удобным случаем, свести старые счеты или хотя бы их часть? Пусть у этих двоих был общий хозяин и делали они «общее» дело, но прошлые обиды вполне могли оказаться сильней. Вот Сопливус и решил совместить приятное с полезным: разобраться с давним врагом и получить за это награду. Вот только крыса снова наглядно продемонстрировала, сколь опасно ее недооценивать.
* * *
Гарри Поттер воспринял новости со злорадным удовлетворением.
Петтгрю не вызывал у него такой ослепляющей ярости, как у Сириуса, но в целом он разделял чувства своего крестного по отношению к этому предателю. У Гарри имелась вполне себе тихая и спокойная ненависть с четким осознанием ее причин. И жалеть виновника смерти родителей он совсем не собирался.
Более того, если бы не Петтигрю, не было бы в жизни Гарри и Дурслей. И хотя их дом, где он долгое время был вынужден находиться — это далеко не Азкабан, но он точно также не оставил после себя совершенно никаких приятных воспоминаний. И тоже совсем не вызывал желания вернуться туда снова.
Таким образом, смерть предателя расстроить Гарри не могла никак.
Другой погибший в результате боя тоже при жизни приложил все усилия, чтобы после смерти о нем предпочитали не вспоминать. Потому как о мертвых либо хорошо, либо ничего. И Северус Снейп, определенно, относился как раз ко второму случаю.
Гермиона по этим вопросам была полностью согласна с Гарри. Что было совсем не удивительно, ведь все, что касалось хотя бы одного из них, касалось их обоих.
Впрочем, некоторую скорбь и даже злость газетная статья все же смогла у них вызвать. Вспомнив обстоятельства первой попытки задержать Петигрю, предпринятой еще Сириусом, они обратили более пристальное внимание на фотографию разрушенной улицы.
— А ведь там опять могли быть жертвы… — осознал вдруг Гарри.
— …Все, кто оказался поблизости.
Они еще раз бегло прошлись по тексту.
— И тут об этом ни слова, — подытожил он.
— Кому есть дело до магглов… — мрачно закончила магглорожденная ведьма.
* * *
Кричер — хороший эльф. Теперь, когда последний приказ погибшего хозяина будет исполнен, Кричер снова стал хорошим эльфом. Более того, плохой медальон, перед тем как будет сломан, поможет найти и наказать врага хозяина. Кричер очень хотел, чтобы этот враг был наказан так, как подобает наказывать плохих врагов. А этот враг был очень плохим: он притворялся хорошим хозяином, но оказался врагом, из-за которого погиб хозяин Кричера.
Кричер был очень доволен, когда узнал о смерти еще двух слуг врага. Ведь это хорошо, когда враг остается без слуг. А эти, вдобавок, были очень плохими: вместо того, чтобы служить хозяину, они начали драться между собой. Плохие слуги должны быть наказаны.
Кричер довольно посмотрел на свою «табуретку». Да, плохих слуг нужно наказывать.
Он был очень удивлен, когда гостья хозяина отрезала голову слуге врага. Зачем она решила оказать ему подобную честь? Только хорошие эльфы достойны такого. А слуги врага никак не могут быть хорошими. Почему хозяин не объяснил этого своей гостье?
Но Кричер — хороший эльф. А хороший эльф всегда должен знать, чего хочет его хозяин. Или гости хозяина, которых он приказал слушаться. И Кричер понял, чего хотела гостья.
Кричер слышал рассказы о том, что один из хозяев, живший задолго до появления Кричера, изготовил себе чашу из черепа врага. Это было очень хорошо — Блэки даже из врагов умеют делать полезные штуки! Более того, врагу не достанется чести!
Гостья хозяина тоже хотела унизить слугу врага! Но Кричер видел, как хозяева учат своих детей и не стал хвалить ее за столь элементарные вещи.
Но почему она не стала ничего делать со слугой врага, после того как убила его? Кричер — хороший эльф, он понял и это. Гостья не хочет унижать себя возней со слугой! Но вот Кричер — тоже слуга, а значит, ему можно…
Враги и их слуги должны знать свое место! И теперь Кричер все свободное время старательно сидел на гладко отполированном черепе плохого сородича.
* * *
В доме проживал еще кое-кто помимо трех волшебников и одного домовика. Вот только никому так и не пришло в голову поинтересоваться мнением Хедвиг. Ей, впрочем, тоже было мало дела до всяких невкусных вещей, с которыми так любили возиться бесперые бескрылые.
* * *
— Петрификус То…
Гарри был вынужден прерваться и отскочить в сторону, чтобы уйти от летящего в него проклятия немоты.
— Инкарцеро! — воспользовалась Гермиона моментом, колдуя лежа на полу.
В столь невыгодной позиции она оказалась, поскользнувшись на созданном Сириусом льду. Но тот не смог реализовать свое преимущество и окончательно нейтрализовать соперницу, поскольку был отвлечен ее напарником.
— Протего! — успел закрыться Сириус от связывающего заклинания и тут же перешел в атаку, чтобы все-таки добить Гермиону.
— Ступефай!
«Я прикрою», — мысленно произнесс Гарри перед тем как уже вслух сказать «Протего», выставляя перед ней щит.
Правда, особой нужды напрямую объявлять свои действия не было, поскольку они и так прекрасно ощущали столь четкие мысли. Гермиона не стала даже начинать колдовать свой собственный щит, уже заранее зная, что без защиты не останется. Перекатившись и покинув обледеневшую зону, она смогла подняться на ноги и вновь стать полностью боеспособной, пока напарник закрывал ее от атак противника. Но на время этих маневров инициатива оказалась полностью в руках Сириуса.
Дети хорошо координировали свои действия даже без объединения сознания, не позволяя ему сконцентрироваться на ком-то одном, чтобы с гарантией обезвредить. Сириус уже успел понять, что просто так с ними не совладать и решил немного сменить тактику.
— Небулас! — произнес он с хитрой усмешкой.
Из палочки повалил плотный белый дым, который быстро заволок всю комнату. Видимость стала настолько низкой, что от взгляда скрылся даже пол, на котором они стояли. Да что там пол, даже собственные ноги в этом дыму разглядеть было почти невозможно!
Хотя, если судить по вербальной формуле заклинания, это был, скорее, не дым, а туман. Впрочем, сейчас не время для подобных раздумий.
— Фините Инкантатум! — произнесли они синхронно.
Вот только туман никак не отреагировал на стандартные чары отмены.
— Хоменум Ревелио, — прибегнули они к чарам обнаружения, чтобы хоть так увидеть соперника.
Вот только соперник этот не стал терпеливо ждать, и его оглушающее оборвало Гарри на полуслове. Согласно договоренности, оглушенного нельзя было приводить в сознание, и он выбывал до конца поединка, считаясь «убитым». Это означало, что теперь Гермиона осталась один на один со взрослым волшебником. И хотя благодаря примененному заклинанию она видела, где он находится, да и вызванный им туман стремительно рассеивался, результат все равно был закономерен.
Присоединиться к своим тренировкам Сириус предложил, дабы хоть немного унять разыгравшуюся у них паранойю после нападения чокнутого домовика. Гари и Гермиона теперь даже ночью не расставались со своими волшебными палочками и спать ложились, только после того, как огораживали свои кровати сигнальными чарами, а также парочкой защитных, подсказанных Сириусом. И это не смотря на то, что он, проведя некоторое время в одном из подвальных помещений, заверил их, что уж теперь-то незваные гости точно не смогут столь свободно находиться в этом доме.
И вот теперь, он предложил им «помахать немного палочками», чтобы успокоиться и чувствовать себя увереннее. Сам Сириус тренировался, чтобы избавиться от последствий долгого пребывания в Азкабане и вернуть былую форму.
Если тогдашние ученицы Хогвартса не слишком отличались от соседок Гермионы, то судя по старым фотографиям, Сириус точно не страдал от недостатка внимания со стороны симпатичных ведьмочек. И теперь он явно собирался наверстать упущенное время.
Отказываться от подобного времяпровождения им и в голову не пришло, несмотря на то, что прежний опыт со всякими дуэльными клубами вряд ли можно было назвать удачным.
Как очень быстро выяснилось, сражаться между собой Гарри и Гермионе было почти бесполезно. В условиях, когда каждый из соперников способен ощущать намерения другого и знать наперед все его возможные действия, никто из них так и не смог нанести успешный удар. Стоило кому-то из них только начать атаку, как у второго уже был готов ответ на нее.
Это была какая-то безумная смесь шахмат и игры в поддавки, где каждый игрок объявлял все свои планы и тут же их корректировал, выслушав своего противника. Это был бесконечный теннисный матч с летающим туда-сюда мячиком, где никто не мог нанести победный удар. Это была безнадежная попытка опередить свое отражение в зеркале.
От сражений один на один с Сириусом тоже было мало толку. Взрослый волшебник не только банально знал больше заклинаний, но и явно умел ими правильно пользоваться. Пусть он все еще был не в самой лучшей форме, но былые навыки никуда не делись.
Юность Сириуса Блэка пришлась далеко не на самое мирное время. Оставаться в стороне от разбушевавшейся войны он не пожелал. Хоть поначалу они и воспринимали это большей частью как отличное приключение, но это не значило, что таковыми в Ордене Феникса были абсолютно все. Помимо только что окончивших школу юнцов, там имелись и опытные бойцы, в том числе и действующие авроры, которые воспринимали происходящее с должной серьезностью, прекрасно осознавая все возможные последствия сражений на передовой. И многие из них провели немало времени, делясь своими знаниями и умениями с молодым пополнением.
А вот при сражениях вдвоем против Сириуса знание намерений друг друга наоборот являлось колоссальным преимуществом, позволяя эффективно реализовывать численное превосходство и вполне достойно противостоять взрослому волшебнику. До тех пор, пока он не начинал применять «в меру подлые» трюки и уловки, бороться с которыми неопытные бойцы попросту не умели. Конечно же, после каждого поединка Сириус давал им необходимые разъяснения и с готовностью демонстрировал интересные заклинания.
Впрочем, кое-какой козырь имелся и у них. Если в обычных условиях они были «всего лишь» очень слаженной и хорошо сработавшейся командой, то объединив сознание, они действительно начинали действовать как единое целое. Но пользовались этим они не слишком часто: нужно быть готовыми к дракам и «по отдельности». Тому же Добби, например, вполне удалось на время их изолировать друг от друга.
В любом случае, пока что опыт и качество уверенно держали верх над молодостью и количеством.
— Ну что, не устали еще? — приведя их в чувство, поинтересовался Сириус.
— Пожалуй, на сегодня хватит, — ответил за всех Гарри.
Хотя никаких «тяжелых» заклинаний они не использовали, но такие тренировочные поединки выматывали чисто физически. Как оказалось, совмещать произнесение проклятий с активными маневрами, когда тебя постоянно пытается достать довольно таки меткий противник — это далеко не тоже самое, что просто швыряться этими же самыми проклятиями, стоя на месте.
— Ну да, под конец вы уже сильно выдохлись, — согласился Сириус. — Так-то у вас была возможность пару раз меня достать.
— Когда это? — чуть нахмурившись, спросила Гермиона, когда они оба не смогли вспомнить подобных удачных моментов.
— Когда я запустил в Гарри «Силенцио». Если бы он смог одновременно увернуться и произнести свое парализующее до конца, то защищаясь от него, я был бы полностью открыт для атаки от нашей леди, — улыбнулся Сириус.
— Или если бы эта леди была чуть расторопнее, — тут же добавил он, с еще большей ухмылкой.
«Может быть, если бы объединились…» — задумчиво предположила Гермиона.
«Необязательно, — не согласился Гарри. — Мы бы точно так же могли упустить время, не сразу додумавшись атаковать его снизу».
Сириус тем временем, продолжал разбор поединка.
— Я, кстати, не ожидал, что вы знаете «Хоменум Ревелио». Мы только к пятому курсу до этого додумались… Тоже решили подстраховаться от нежелательных свидетелей? — с хитринкой посмотрел на них Сириус.
— Ну, в общем да, — не стал уточнять подробности Гарри.
Их собеседнику, впрочем, подробности и не требовались. Судя по его взгляду, «все и так было понятно».
— В общем, если бы вы не теряли время и сразу наколдовали обнаружение и сменили позицию…
— Кстати, — воскликнула Гермиона, — а почему не подействовала отмена чар?
— А в этом и прелесть этого заклинания, — последовал довольный ответ. — Сам по себе туман — это самый обычный туман. Нет никакого «инкантатум», который можно было бы «фините».
— Но как? Это ведь была магия! — выразил Гарри общее удивление.
— Да, нам тоже в школе таких подробностей не объясняли. Это уже потом нас поднатаскали… Короче, есть такие заклинания… Как бы это объяснить… — Сириус задумчиво покрутил в пальцах свою волшебную палочку. — Самозакипающий чайник видели же?
Он согласно кивнули — на кухне был такой. Достаточно ткнуть в него палочкой — и через несколько секунд вода уже кипит.
— Так вот, воду он греет волшебством, конечно. Но, например, идущий от кипятка пар ни капельки не волшебный. Да и сама вода после «Финиты» уже не остынет.
— То есть, заклинание просто…
— …Создает условия для образования обычного тумана? — завершила Гермиона.
— Да, и поэтому такие заклинания не относят к трансфигурации.
К стилю речи, на который они порой непроизвольно переходили, Сириус уже успел привыкнуть и потому внешне никак не реагировал. Разве что, иногда дразнился на тему «муж и жена…».
Гарри и Гермиона долго размышляли на тему, рассказывать им или нет о своих особенностях Сириусу. Вообще, они по-прежнему были уверены, что чем меньше человек в курсе их тайн, тем лучше. С другой стороны, сейчас кое-что о них уже известно Отделу Тайн, а также некоторым учителям. Пусть и не в полном объеме, но известно. К тому же, Сириус Блэк, вроде как, не чужой человек…
Точка в подобных рассуждениях была поставлена, когда они вспомнили о своем втором Неприложном Обете. И согласно этому Обету, они попросту не могли никому сообщить что-то, о чем тогда говорили в кабинете директора. Да, Сириус говорил, что допущен к «делу Дамблдора» из-за обнаруженного в его доме хоркрукса и согласия предоставить доступ к хранившимся у Блэков книгам по этой теме. Но ведь о своей связи они говорили уже после принесения нового Обета, к смерти Дамблдора не относящегося, а это значит, что Сириусу рассказать об этом попросту нельзя!
— Ладно, лохматики, как насчет ужина? — поинтересовался Сириус, не дождавшись новых вопросов.
«И этот туда же», — обреченно заметил Гарри.
«Должна заметить, что не так уж он и неправ».
Их прически, и без того бывшие весьма наглядной демонстрацией понятия «творческий беспорядок», после нескольких активных поединков и вовсе могли довести до истерики впечатлительного парикмахера.
* * *
Одними только тренировочными поединками их времяпровождение не ограничивалось. Как объявил Сириус, «на каникулах надо отдыхать и веселиться». Для отдыха и веселья он решил ознакомить выросших среди магглов детей с принятыми у волшебников развлекательными мероприятиями.
Прежде всего, это были квиддичные матчи. Как ни странно, но, несмотря на зимнее время, британская лига была в самом разгаре. Конечно, в окрестностях Лондона было несколько теплее, чем в самом сердце Шотландии, но погода все равно была не самой летной.
— Зато на праздники на стадионе собирается гораздо больше народу, — прокомментировал Сириус. — На это время всегда ставят самые ожидаемые матчи.
— И кто же сегодня играет? — поинтересовался Гарри.
— «Гарпии» против «Стрел»! — с предвкушением объявил Сириус. — И я заказал лучшие места!
Бессмысленность заданного вопроса стала понятна только после полученного ответа. Эти названия ни о чем им не говорили: из всех команд Гарри и Гермиона слышали только о «Пушках Педдл», верным фанатом которых являлся Рон. Так что Сириусу пришлось потратить некоторое время, объясняя, кто такие «Гарпии» и «Стрелы». Да и вообще кто есть кто в английском квиддиче.
— В «Гарпиях» играют только ведьмы, и у них всегда было много поклонников…
— Интересно, с чего бы это? — усмехнулась Гермиона.
— Эй, но они и играют очень красиво! — поспешил оправдаться Сириус. — И их капитана всегда приглашают в сборную!
Как следовало из объяснений Сириуса, «Гарпии» были, если и не самой сильной, то точно самой зрелищной командой. Впрочем, сегодняшние соперники отставали от них не сильно.
— «Серебряные стрелы» — это вообще легенда. Когда-то они несколько лет подряд держали звание чемпионов. В их честь даже специальные модели метел сделали!
— Еще бы на «Ос» посмотреть… — мечтательно добавил Сириус. — Хотя без Бэгмена «Осы» уже не те…
Трибуны расположенного неподалеку от Лондона стадиона вмещали гораздо больше народа, чем те, которыми располагал Хогвартс. Размеры самого стадиона на глаз были такими же, но вот шесты, на которых держались кольца-ворота, были гораздо выше.
— В Хогвартсе играют по профессиональным правилам, — прокомментировал это Сириус, — и стадион там почти профессиональный. Разве что ворота пониже поставили.
— Ну хоть на том спасибо… — пробурчал бывший ловец Гриффиндора, испытавший на своей шкуре, каково это — быть сбитым бладжером с метлы.
Гермиона поежилась, в красках представив себе последствия падения с «полностью профессиональной» высоты.
«А еще говоришь, что это у меня фантазия слишком бурная, — заметил Гарри после особенно натуралистичных картинок. — По-моему, не надо было тебе читать то пособие по травматологии».
«Да я сама потом пожалела…»
Места, на которые Сириус взял билеты, действительно были лучшими. Вместо простых сидений, зрителям были предоставлены самые настоящие кресла. Высота, на которой располагалась эта отдельная ложа, была подобрана так, что расслабленно сидя в кресле, можно было прекрасно видеть все происходящее на поле. Цена за эти места, конечно же, была соответствующая.
Мистер Блэк был не единственным, кто ценил подобный комфорт. Соседями Гарри и Гермионы были очень важно и солидно выглядевшие волшебники и ведьмы. Среди прочих имелась знакомая им мадам Боунс вместе с девочкой, в которой они узнали Сьюзен с Хафлпаффа.
«Значит и правда, родственники», — вспомнил Гарри предположение, сделанное во время встречи с главой департамента правопорядка.
С Боунсами они обменялись формальными приветствиями и разошлись по своим местам.
«Кстати, ты заметил, что не всем нравится их присутствие?»
Гарри огляделся. Действительно, кое-кто смотрел на мадам Боунс так, как порой смотрели учителя на студентов, когда в чем-то их подозревали, но явных поводов для обвинений не находили.
Имелись тут и другие школьные знакомые, вот только радости фактом своего соседства они не доставляли.
Драко Малфой явно вознамерился подойти поближе, чтобы сказать им нечто ласковое и приятное, но был одернут взрослым, очевидно, его отцом. Малфой-старший прошипел что-то на ухо сыну, обводя взглядом окружающих.
«Видимо, понимает, что тут неподходящее место для демонстрации обычного малфоевского словарного запаса».
А вот Сириус встал со своего кресла и, подойдя к Малфоям, обменялся парой фраз с женщиной, по-видимому, матерью Драко.
— Кузина Нарцисса, — коротко пояснил он, вернувшись, — ну, я показывал ее на гобелене.
Нарцисса посмотрела на компанию своего родственника безо всякого одобрения, задержавшись взглядом на Гермионе. Младший из присутствующих Малфоев презрительно кривился, а заметив встречный взгляд, отвернулся, задрав нос.
Сама игра получилась весьма зрелищной. Игроки, все как один были снабжены превосходными метлами и выжимали из них максимум возможного. Обе команды действовали весьма лихо и агрессивно, что, впрочем, являлось нормой для профессиональной лиги.
Мужская часть их компании полученным зрелищем была весьма довольна, а вот Гермиона осталась при своем мнении об этом виде спорта, хоть и признала высокое мастерство игроков.
Также, они посетили и приехавшую с континента выставку экзотических животных. Разумеется, волшебных.
— Хагрид был бы в полном восторге, — заметил Гарри после осмотра вольеров.
Чего тут только не было!
Имелся завезенный из Китая дракон, очень непохожий на своих европейских собратьев.
В загоне с табличкой «Тяни-толкай» на посетителей флегматично взирала двумя парами глаз двухголовая лошадь, причем вторая голова располагалась там, где у нормальных лошадей должен был расти хвост.
В закрытом павильоне, наполненном мелодичной музыкой, мирно дремал уже знакомый Гарри и Гермионе цербер. Посетителей этого павильона настойчиво просили соблюдать тишину, а специально обученный волшебник бросал «Силенцио» в самых непонятливых.
Большой бассейн с прозрачной водой содержал в себе какого-то совсем уж невообразимого монстра с кучей щупалец. «Не будить!» — гласила лаконичная табличка.
* * *
Иногда они просто дурачились, бегая по дому, и устраивая что-то вроде догонялок. Для того, что бы кого-то осалить, требовалось попасть в него чем-нибудь, вроде чар щекотки или плеснув водой из палочки. Ставить щиты при этом категорически запрещалось. Сириус в таких играх активно жульничал, пользуясь своим анимагическим обликом.
— Да, а в детстве нам за такое иногда неслабо доставалось, — с ностальгией вздохнул Сириус, наводя порядок после учиненного разгрома.
С не меньшей ностальгией вспоминал он и свои бурные школьные годы, щедро делясь идеями для всяких проделок, которыми, по его мнению, должен был заниматься любой здравомыслящий школьник.
— Эти говнюки, с которыми водился Сопливус, постоянно всех доставали. Однажды мы не выдержали… Короче, Эйвери мы залили водой и приложили «Гласиусом». В обледеневшей мантии он был как в гробу, ни шагнуть, ни палочку достать… Ругался только громко очень…
— Сириус, а ведь и в настоящей драке подобный трюк отлично сработает!
— Да, сработает… Правда, как нас учили, если есть возможность, лучше не мудрить, а ударить чем-то простым и надежным.
Еще на своих уроках по защите Грэй говорил, что многие заклинания можно использовать весьма творчески. Но тут, похоже, как с забиванием гвоздей: сделать это можно любым достаточно твердым и прочным предметом, но консервативно настроенные люди почему-то упорно предпочитают использовать молоток.
**
Вечером накануне отъезда Сириус позвал Гарри для приватного разговора. Запершись с ним в комнате и набросав на дверь заклинаний от подслушивания, он немного нерешительно начал говорить.
— Знаешь, на моем месте сейчас должен был бы быть твой отец, но на правах крестного…
Встряхнув головой, он продолжил более уверенно.
— Как я понял, с этой ведьмочкой у тебя все серьезно, так что я должен тебе рассказать кое-что важное. Когда мужчина и женщина…
Под конец этого «важного разговора», который Сириус заставил дослушать до конца, Гарри готов был биться лбом об стол. Мысленные комментарии Гермионы, в голове у которой сами собой всплывали цитаты из различных медицинских справочников, спокойствия не прибавляли.
«Нет, все-таки у магглов про тычинки и пестики рассказывают понятнее!» — заключила в итоге она.
Напоследок Сириус торжественно вручил тетрадку с собственноручно написанными полезными советами. Советы эти, помимо прочего, содержали отдельный раздел «Чтобы не было маленьких Поттеров».
|
|
|
|
|
