|
|
Первоисточник
| |
| Lord | Дата: Пятница, 21.11.2014, 22:04 | Сообщение # 1 |
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Название фанфика: Первоисточник.
Автор: SnkT.
Рейтинг: R.
Пейринг: Гарри Поттер/Гермиона Грейнджер.
Тип: джен.
Жанр: Adventure.
Размер: макси.
Статус: в работе.
Саммари: Хоркруксы. Не так уж много тех, кто о них знает. Еще меньше тех, кто решился на их создание. И почти никто не задумывался, что послужило основой идеи раскалывать собственную душу.
Для наших героев поиск ответов начинается с того, что на конфронтацию с Квирреллом Гарри отправляется вместе с Гермионой и повторяется канонное "Kill the spare!".
Предупреждения: Независимый Гарри, Сильная Гермиона, Сильный Гарри, Тайный план Дамблдора.
Диклеймер: все Роулинг - Роулингово.
Разрешение на размещение: есть.
|
|
| Frau_Irene | Дата: Вторник, 31.03.2015, 21:19 | Сообщение # 61 |
Патриарх эльфов тьмы
Сообщений: 1263
| Цитата Lord (  ) Если Витенагемот и Визенгамот не только похоже звучат
Да нисколько не похоже(((
|
|
|
| Lord | Дата: Среда, 01.04.2015, 08:18 | Сообщение # 62 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Цитата Frau_Irene ( ) Да нисколько не похоже(((
Ну это уже к автору)
|
|
| Lord | Дата: Пятница, 17.04.2015, 19:34 | Сообщение # 63 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 53. Продолжение банкета.
«И, все-таки, что все это было?»
«Гарри, ты повторяешься».
«Можно подумать, что ты поняла больше моего…» — проворчал он в ответ на это напоминание.
«Не больше, — согласилась Гермиона. — Но, по-моему, стоит подумать, не «что это было», а «зачем это было». Может, тогда станет понятнее».
Вопрос и в самом деле был интересным, почему это столь важное «судебное заседание» оказалось форменным бредом.
«Бред это только для нас, — отметил Гарри, — ведь мы там были и сами все видели. А вот всем остальным вариант Фаджа, похоже, вполне понравился».
Повернув голову в сторону центральной части зала, Гермиона мрачно оглядела сидевших там волшебников и ведьм. Последние, сделав несколько высказываний-выкриков после речи Фаджа, окончательно отбросили в сторону ненужные формальности и проводили время к собственному удовольствию. Большая часть переговаривалась между собой, разделившись на небольшие группы в два-три человека. Судя по тем, кто сидел ближе всего и чьи слова еще были хоть как-то различимы на фоне общего гула, темы подобных бесед далеко не всегда совпадали с темой сегодняшней встречи. Ну а что, гораздо ведь важнее поделиться известием, что купленная вчера микстура от облысения, конечно, хороша, но вот перья вместо волос это уже перебор…
«А чего бы и не сменить тему, если они уже все решили и приняли все свои решительные меры?» — прокомментировал это Гарри.
Принятые меры вызывали очень неоднозначные чувства. Конечно, не может не радовать тот факт, что до отправки их двоих в Азкабан за использование Непростительных дело так и не дошло. Более того, не прозвучало даже ни малейшего намека на хоть какое-то наказание, поскольку официальная точка зрения британского министерства не предполагала никаких прегрешений со стороны опекаемых им граждан. Наоборот, как раз эти самые граждане и были пострадавшей стороной в случившихся событиях.
Вот только способ «заботы» о пострадавших, выраженный в рекомендации обратиться к целителям Мунго, вкупе со словами о «бедных детях, у которых в голове все перепуталось», выглядел достаточно оскорбительно. Складывалось даже ощущение, что все специально было представлено так, чтобы их собственные слова о случившемся ни у кого не вызвали доверия…
«Знаешь, Гарри, а ведь это и в самом деле…»
«И ты даже не будешь называть меня параноиком и фаталистом?»
«А что делать, — тяжелый вздох, — если это действительно очень похоже на правду?»
Если предположить, что весь этот «суд» проходит подобным образом не сам по себе, а потому, что кому-то это было нужно…
«Думаю, вопрос «кому» тут вполне ясен», — заметил Гарри.
Кто мог бы быть сильно не заинтересован в раскрытии истинного положения дел? Вопрос явно риторический. Вряд ли тому же Малфою, в чьем роскошном жилище устроил свое логово Волдеморт, так уж сильно хотелось похвастаться, кто был его постояльцем, и чем он там занимался с прочими гостями. А ведь в этой банде есть и другие волшебники, точно так же не желающие раскрывать об этом всем подряд.
Насколько можно было судить со слов Сириуса и Муди, Крауч-старший в свое время сосредоточился на нейтрализации наиболее значимых сторонников Темного Лорда, тех, что имели больше всего возможностей воспрепятствовать проводимой им политике.
«Вот только министром магии он все равно так и не стал, — отметила Гермиона, — не дали».
«Ну, сделали это ведь уже не Упивающиеся Смертью…»
«…А «всякие придурки как Фадж»… — процитировала она Муди. — Ну да, если посмотреть с такой стороны…»
«…То своей цели Крауч все-таки добился. Только не до конца».
На свободе сумели остаться «скользкие типы» вроде Люциуса Малфоя и всех тех, кто вместе с Волдемортом был постояльцем в его гостеприимном доме. И если подобные личности недрогнувшей рукой покупают комплект дорогущих метел, чтобы обеспечить комфортную игру команде любимого сыночка, то что им мешает приобрести благосклонность «продажных чинуш», когда речь заходит о чем-то более серьезном?
Кроме того, если верить словам непосредственных участников той войны, министерство магии до последнего продолжало упорно делать вид, что у него все под контролем и ничего особенного не происходит.
«И если взгляды министерских особо не изменились…»
«…То получается, что одни не заинтересованы говорить, а другие не желают слушать…»
«…И потому раскрытие истины никому не интересно», — закончил Гарри.
«Вот эта жаба и угрожала «удалить из зала», когда мы пытались хоть что-то сказать насчет версии «вам промыли мозги, вам все привиделось»!»
«Угу… Как там она сказала… «не сметь противоречить министерству» — так вроде?»
«Именно. А еще, оказывается, у нас с тобой «недостаточно компетенции», для разговора о том, что мы видели своими глазами», — дополнила она, не скрывая сарказма.
Да, выражения, используемые главой департамента правопорядка, когда та прерывала любые попытки вставить слово, порой были весьма своеобразными, и порой даже весьма абсурдными по своей сути, но ее это, похоже, совсем не смущало.
Возникал закономерный вопрос, а зачем вообще потребовалось их приглашать на это заседание, если их мнение и показания были никому не интересны?
«Точнее, — поправил Гарри, — интересна была только та часть, что укладывалась в принятую ими версию».
Пока Амбридж задавала вопросы, ответы на которые нужно было озвучить на весь Визенгамот, она пыталась сохранять подобие любезности. Как только такие вопросы кончились, так сразу «слова не давали».
«И что-то мне это совсем не понравилось. Совсем как…» — Гермиона продолжила неоформленными в слова ощущениями, чтобы передать свое отношение.
«Да, — оценив полученное, согласился Гарри, приложив к короткому слову свою неприязнь к ситуации — весьма похоже».
Фактически, в этом представлении под названием «заседание Визенгамота» они были лишь пассивными участниками… Как и во время недавней встречи с Волдемортом. А также, во время самой давней, в запретном коридоре. И, в меньшей степени, во время второй, с василиском.
Противное, мерзкое чувство совершеннейшей беспомощности, когда они находились в полной власти своего врага, не имея ни малейшей возможности повлиять на направленные на них намерения. Захотелось Волдеморту — и он убивает Авадой. Захотелось — пытает Круциатусом. А в ответ нельзя сделать ничего. Совсем ни-че-го.
И вот сейчас происходило нечто подобное. Министерство объявило свое мнение, озвучило свое же решение, и все это без какой-либо оглядки на показания тех, кто все видел сам. Как некогда Волдеморт попытался использовать Гарри для получения философского камня, так и Фадж и ему подобные явно воспользовались обстоятельствами, чтобы добиться каких-то своих целей. И плевать им, что выбранный способ достижения совпадает с пожеланиями сторонников Темного Лорда.
И как-то повлиять на происходящее нет никакой возможности. Противное, мерзкое бессилие.
А еще, решения министерства не просто выгодны Волдеморту и его слугам, но еще и способны помешать тем, кого он очень хочет заполучить в свои руки! Ведь эта забота о «бедных пострадавших детях», проявленная в виде запрета «на любые действия, направленные на покидание безопасной территории Британии»…
«…Это может значить, что мы сами, по своей воле, не имеем права ее покидать!» — вырвавшееся из общего потока размышлений возмущенное восклицание явно принадлежало Гермионе.
И ведь попробуй, догадайся, является ли подобная расплывчатая формулировка принятого Визенгамотом предложения министра случайностью.
Учитывая имеющееся нежелание еще раз ловить собой Непростительные проклятия за авторством самого Темного Лорда и возникшую на этой почве идею убраться куда-нибудь подальше…
«…А также то, что кое-кому подобный план может сильно не понравиться…»
«Гарри, это действительно неприятное совпадение… Но, может, это все-таки случайность, а не…?»
«Но согласись, это выглядит подозрительно!» — не собирался отступать от своего предположения Гарри.
Ведь, так или иначе, но возможности для отступления их если и не лишили полностью, то, как минимум, значительно ухудшили перспективы подобного шага. Фадж не поленился расписать, сколь серьезным преступлением является прямое нарушение запрета Визенгамота, и что преступникам покоя не будет даже вне границ Британии. Насколько можно было понять из его слов, Британия имела полное право требовать от прочих стран выдачи нарушителей ее законов. Так что в случае бегства прятаться придется не только от Волдеморта, но и едва ли не от всего мира.
«Гарри, я согласна, вот только все же хочется надеяться… Знаешь, ведь если это решение и в правду было сделано специально, это как-то слишком…» — окончание фразы вновь состояло больше из эмоций и ощущений, чем из четких слов.
Противное, мерзкое чувство осознания невозможности помешать намерениям врага.
* * *
Что-то неладное творилось в министерстве магии.
Хотя на первый взгляд все было в полном порядке.
Главный зал собраний, где обычно проводились заседания Визенгамота, находился по-прежнему ровно по центру первого этажа министерства. Выход из зала по-прежнему вел в огромный, вытянутый в длину холл. За заколдованным стеклом фальшивых окон по-прежнему было светло и солнечно. В противоположном конце помещения по-прежнему можно было увидеть выход к лифтам, а также расходящиеся стороны боковые коридоры, откуда можно было попасть в прочие помещения этажа. Где-то там должны были находиться рабочие кабинеты наиболее важных чиновников, в том числе и самого министра магии.
Поскольку на этом этаже постоянно находились столь высокопоставленные личности, а также регулярно собирались и прочие весьма уважаемые представители волшебной Британии, обстановка была под стать. И в этом аспекте тут тоже все было в полном порядке. Отполированный паркетный пол по-прежнему блестел ярче, чем на всех прочих этажах, переливающийся узорами потолок был по-прежнему самым таинственным, панорама за волшебными окнами по-прежнему была самой красивой и завораживающей, обшитые светлым деревом стены по-прежнему были самими… просто были самыми.
Однако, несмотря на все это, почему-то упорно возникало ощущение, что что-то тут не так.
Быть может, дело было в отсутствии на выходе ожидаемых случайных прохожих с колдокамерами и занесенными над пергаментом перьями. Пусть посторонних на заседания Визенгамота и не пускали, но отчеты о подобных собраниях в «Пророке» публиковались исправно, а значит, никто и ничто не мешало газетчикам брать интервью у выходящих из зала участников. И наивно было бы предполагать, что именно заседание, где присутствовал Мальчик-Который-Выжил, не вызовет никакого интереса у жаждущих свежих новостей.
И, тем не менее, холл перед залом собраний был совсем пуст. Ни одной живой души, ни одного волшебника или ведьмы, если, конечно, не считать тех, кто в этот холл сейчас выходил. И, вроде бы, можно было только порадоваться нежданной удаче, проявившейся в отсутствии необходимости общаться с назойливой прессой, и спокойно идти домой. Вот только расслабиться и успокоиться почему-то не удавалось.
Быть может, дело было в разбросанных на полу вещах, недвусмысленно указывавших на недавнее присутствие здесь тех, встречаться с кем не имелось ни малейшего желания. Разбитая колдокамера, листы и свитки пергамента, несколько перьев и лужица чернил, от которой вдаль убегали быстро тускнеющие по мере отдаления отпечатки ботинка.
«Кажется, правый», — присмотрелась обладательница более острого зрения.
Конечно, этому беспорядку можно было придумать какое-нибудь мирное объяснение. Например, где-то неподалеку случилось что-то вроде возвращения Мерлина, и вся журналистская братия, побросав все прочие дела, дружно ломанулась освещать это событие, гораздо более важное и интересное, чем собрание Визенгамота. Но почему-то не покидало ощущение, что все было совсем не так.
Быть может, дело было в том, что среди брошенных вещей можно было разглядеть и предмет, подозрительно похожий на самую обыкновенную волшебную палочку. А ведь с этой вещью ни один здравомыслящий волшебник просто так не расстанется.
Быто может, дело было в том, что одно из брошенных перьев, оказавшись самопишущим, отказывалось спокойно лежать на полу, как это подобает перьям обычным, и с завидным упорством прыгало между лужей чернил и листом пергамента. При этом два самых ближних к луже были полностью исписаны, и сейчас уже третий быстро покрывался крупными буквами. Буквы эти, при более внимательном рассмотрении, складывались во фразы вроде «Они повсюду!» или «Нас всех убьют!».
Быть может, дело было в том, что в самом центре холла идеально отполированный паркет был самым неидеальным образом выломан из общего полотна, разломан на мелкие щепки и разбросан во все стороны.
Быть может, дело было и в тройке вышедших из боковых коридоров волшебников с палочками в руках.
— Смерть угнетателям! — замахиваясь палочкой, вместо приветствия прокричал один из них, насколько позволил хриплый, полусорванный голос, одновременно замахиваясь палочкой.
«Чего?» — примерно так можно было выразить одновременно вспыхнувшие в двух головах мысли.
От достаточно неожиданного лозунга одного из новых действующих лиц, а также его же весьма красноречивого жеста, руки Гарри и Гермионы в поисках душевного комфорта легли на рукояти палочек из кости василиска. А вот понимание того факта, что на извлечение оружия и произнесение заклинания уже банально не остается времени, обрекло этот поиск на неудачу.
— Конфринго!
«Черт!»
Гарри, Гермиона, а также еще некоторые из присутствующих, кто оказался посообразительнее и порасторопнее, бросились в стороны, ближе к стенам. Впрочем, эта попытки избежать атаки оказались попросту ненужными — вырвавшийся из палочки крикуна темно-синий сгусток прошел слишком высоко, чтобы попасть в кого-то из них. Вместо этого он с оглушительным треском и грохотом ударил в потолок над их головами. Из-за разноцветных узоров, скрывавших от взгляда перекрытия здания, вырвалось густое облако пыли вперемешку с деревянными щепками.
«Да чтоб его…» — попавшая в глаза пыль вызвала совершенно одинаковые мысли у обоих.
«И, все-таки, легко отделались», — не мог не отметить Гарри.
Если бы вместе с этой пылью на головы людям посыпались более крупные обломки каменного потолка, последствия могли бы быть достаточно трагичными. Не говоря уж о том, что было бы, окажись враг поточнее и попади он своим заклятьем прямо по ним.
«Не уверена, что это был промах…»
«Возможно…»
Промахнуться так сильно может только тот, кто совсем уж не ладит с палочкой.
— У меня кровь! — раздался чей-то истошный вопль.
— Нас же завалит! — вторил ему еще кто-то.
— Бежи-и-им!
Этот истерический визг был сразу же подхвачен паническими криками. Еще один прогремевший взрыв окончательно довел перепуганную толпу, и она бросилась вперед.
В ушах звенело, глаза зудели и слезились, не потерять друг друга в сходящей с ума толпе удалось лишь за счет свой связи, всегда и везде позволявшей чувствовать, где есть каждый из них.
Будь здесь магглы, и они просто бы неслись вперед, не разбирая дороги. Но здесь были волшебники, некоторые из которых, как и Гарри с Гермионой, успели взять в руки свои волшебные палочки. И некоторые из них смогли даже не забыть об этом.
— Стойте! Тихо! — кто-то сохранил достаточное присутствие духа, чтобы попытаться призвать остальных к порядку.
Вот только усиленный Сонорусом голос, внезапно раздавшийся среди позабывших все на свете от страха людей, оказал на них ровно противоположный эффект.
— Они уже здесь! — подстегнул толпу надсадный женский крик.
— Оборотни! — вдруг объявил кто-то.
— И-и-и! — согласно прибавила скорость толпа.
Кто-то начал бросаться заклятьями, то ли пытаясь освободить себе путь, то ли пытаясь ответить нападавшим. Так или иначе, но их усилия еще больше увеличивали поднявшийся хаос.
Гарри и Гермионе повезло, что к моменту начала всеобщей паники они находились у края основного потока выходящих из зала заседания людей, и потому, когда этот поток рванул вперед безудержной лавиной, из него все-таки удалось вырваться и выскочить в боковой коридор, который рванувшая к лифтам толпа пока игнорировала.
Выскочить, чуть пробежать по плавно изгибающемуся коридору и понять, что едва ли не нос к носу столкнулись с тем самым крикуном, с которого все началось.
Приоткрытый из-за слегка отвисшей челюсти рот. Поднятые брови, касающиеся длинной челки. Бессильно висящая рука с волшебной палочкой. Судя по столь ошарашенному виду, он явно не был готов к последствиям своей выходки.
Мгновение ступора от внезапной встречи. Мгновение, и палочки в руках принимают удобное для колдовства положение. Мгновение, и потерянный взгляд волшебника становится осмысленным.
— Смерть угнетателям! — повторил он свои недавние слова и начал поднимать руку с палочкой.
— Авада…
— …Кедавра!
Промахнуться на расстоянии в жалкие два-три шага, когда цель, увлекшаяся декламацией своих лозунгов, неподвижно стоит во весь рост и только-только начала поднимать палочку, было весьма затруднительно, так что Гарри и Гермиона даже не стали и пытаться.
— Убива-а-ают! — раздался сзади, из толпы, протяжный визг-вопль, сумев пробиться сквозь общий шум.
Похоже, не стоило произносить слова смертельного проклятия так громко. И ведь нашелся же кто-то ушастый, что сумел расслышать их среди какофонии криков и воплей.
— Там убивают! — еще один голос.
— Это здесь убивают! — с ударением на «здесь», с явной истерикой, не согласился еще один оратор.
— Авадами убива-а-ают! — опять добавил паники кто-то.
— Гарри? — а вот это явно был потерявшийся среди толпы Сириус, помогший себе Сонорусом.
— Они убили Гарри-и-и! — обладатель предыдущего голоса, похоже, понял это как-то не так.
Люди, не успевшие протиснуться в бутылочное горлышко дверей к площадке с лифтами, рванулись оттуда прочь. Во все стороны полетели разноцветные лучи и сгустки — кто-то вновь пытался колдовать.
«Эм-м-м, и что теперь?» — Гарри попытался привести мысли в порядок, убедившись, что по близости больше не наблюдается личностей с сомнительными намерениями — двое товарищей мертвого крикуна выходили из противоположного коридора и потому были надежно отсечены сошедшей с ума толпой.
Отсутствие врагов на достаточной для обмена проклятиями дистанции не могло не радовать, но в целом… Отличное, просто замечательное завершение суда! Стоило только проскочить мимо обвинений в использовании Непростительных, так сразу же сделали это опять! Прямо посреди министерства магии, на глазах кучи людей!
«Скорее, на ушах…»
«Не принципиально», — с досадой отмахнулась Гермиона.
Вновь перевела взгляд на труп.
«И какого Мордреда он начал орать именно про смерть?!»
Если бы его слова не прозвучали настолько недвусмысленной угрозой, то, может быть, он отделался бы и чем-то менее фатальным.
«И что вообще они тут забыли?» — добавил Гарри, продолжая наблюдать за окрестностями.
«Хотели отмстить своим «угнетателям», видимо…» — пожала плечами Гермиона, имея в виду дважды прозвучавший лозунг.
«Так, ладно, это сейчас не столь важно, — решил перевести он в более понятную форму свои ощущения, — что-то не хочу я вот так стоять тут посреди прохода…»
Из-за изгибающегося коридора нельзя было угадать, что или кто находится в его конце. И если там действительно засели другие борцы с угнетением, то не хотелось бы их встречать, стоя перед ними, как на ладони.
Отступать назад, к беснующейся толпе, судя по не стихающим крикам, все никак не желающую успокаиваться, тоже было неразумно. А ведь именно там и находится единственный путь к выходу из здания министерства, и сейчас он полностью заблокирован. Пожалуй, стоит забаррикадироваться в одном из кабинетов с приглашающе распахнутыми дверьми…
* * *
Несмотря на решимость достойно встретить любого, кто попытается прорваться всю груду мебели, которой они перекрыли вход в свое временное убежище, ни с кем драться в этот день больше не пришлось.
Возведение импровизированной баррикады особого беспорядка в кабинете неизвестного чиновника не добавило, поскольку он уже итак неслабо пострадал от погрома борцов с угнетателями — все, что можно было легко сломать или разбить, уже было сломано или разбито. К счастью, самые массивные предметы обстановки, наиболее пригодные к тому, чтобы стать частью возводимой неприступной стены, почти не пострадали.
Почти сразу же после завершения строительства в их убежище появился серебряный пес, который, проигнорировав тут же нацелившиеся на него палочки, голосом Сириуса пожелал немедленно узнать, все ли с ними в порядке, и куда это они запропастились.
Несколько мгновений, чтобы преодолеть небольшое смущение от осознания факта, что они опять забыли про имеющуюся у них возможность связи, и серебряный еж отправился с ответом. Новое сообщение Сириуса выразило полное одобрение принятому решению и попросило «пока что не высовываться, тут еще не всех поймали».
|
|
|
| Frau_Irene | Дата: Пятница, 17.04.2015, 19:43 | Сообщение # 64 |
|
Патриарх эльфов тьмы
Сообщений: 1263
| Цитата Lord ( ) Ну это уже к автору)
А он тут бывает?
|
|
| Lord | Дата: Пятница, 17.04.2015, 21:24 | Сообщение # 65 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Тут нет, могу ссылку на ПФ кинуть.
|
|
| Lord | Дата: Вторник, 05.05.2015, 20:12 | Сообщение # 66 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 54. Вырастают детки - вырастают бедки.
Пусть Сириус Блэк ни за что на свете не признался бы в этом вслух, но, похоже, он начал кое в чем понимать своих родителей. А также родителей своих родителей и так далее по всему высокому и раскидистому генеалогическому древу волшебников в Мерлин ведает, в каком поколении.
Точнее, Сириус начал понимать не самих своих предков. Понимать он начал тот факт, что имевшиеся у отдельных представителей его семьи черты характера, обеспечившие им репутацию конченных безумцев, проявились у них не только из-за того, что были унаследованы от своих чистокровнейших родителей. Возможно, что дело тут было не только в предках, но и, как раз наоборот, в потомках.
И хоть Гарри и не состоит с ним в столь близкой степени родства, а его подружка и вовсе по крови совершенно ему чужая, но эти детки, похоже, твердо намерены сделать то, чего не удалось дементорам Азкабана.
Ну как тут не сойти с ума от подобных душевных потрясений? Сначала участие в смертельном бою, чтобы вырвать этих детей из рук невероятно опасного колдуна и его приспешников. Затем измотанные нервы в ожидании суда по очень серьезному обвинению, воспоминания о ненавистных родительских уроках для налаживания контактов с теми, кто способен в столь непростой ситуации помочь, и попытки обнадежить детей не смотря на собственное душевное состояние. На самом суде приходилось то давить порывы к совершению сомнительных с точки зрения закона действий по отношению к Фаджу и его подпевале, то давить порывы начать скакать от радости, когда стало ясно, что все обошлось.
И стоило только расслабиться и с облегчением вздохнуть, как все снова пошло кувырком! Совершенно неописуемые в своей неприятности чувства были испытаны, когда из-за мгновения растерянности дети потерялись в обезумевшей толпе.
Ну и как после всего этого не сойти с ума, поняв, что они опять успели учудить, стоило только потерять их из виду?
Замечательный, просто шикарнейший способ выразить свою радость по поводу только что состоявшегося суда, каким бы идиотским он не был! Даже самые двинутые из предков Сириуса вряд ли стали бы вытворять такое! Просто потому, что все-таки понимали, что некоторые вещи лучше все же не делать прилюдно…
Хотя после наскоро проведенного аврорами опознания на душе немного полегчало. Убитый, как и прочие незваные гости министерства магии, оказался оборотнем, и даже зарегистрированным.
Заодно промелькнуло сомнение в сделанном предположении о невозможности этого поступка для кого-нибудь из своих предков. В самом деле, почему бы благородным Блэкам и не убить кого-нибудь, если это совершенно законно? Пытался же кто-то из них узаконить охоту на магглов…
Авроры никакого сочувствия к судьбе убитого оборотня не продемонстрировали, а с его товарищами, взятыми живьем, особо не церемонились. Сириус, уже морально готовый ожидать нового приглашения в суд настаивать на своем, конечно же, он не стал, получив заверение в отсутствии каких-либо претензий.
Отважная глава отдела правопорядка, на время беспорядка отважно запершаяся внутри зала заседания вместе с некоторыми другими отважными волшебниками, к этому моменту уже успела отважно выйти наружу и принялась отважно раздавать распоряжения. Озвученная ей во всеуслышание речь сводилась к тезису «так этим уродам и надо, и вообще мы слишком много им позволяли и слишком долго их терпели». Почтенные члены Визенгамота, еще недавно пытавшиеся удирать куда глаза глядят, наполнили помещение одобрительным гулом.
Так что, претензий со стороны министерства, вроде как, можно было не опасаться, что, несомненно, было очень приятной неожиданностью. И тем не менее…
Ну почему именно смертельное проклятие?!
Впрочем, после разговора с детьми пришлось признать, что убитый ими оборотень, похоже, был полным идиотом. А как иначе можно назвать того, кто, размахивая палочкой, высказывает смертельные угрозы кому-то, кто уже сам держит направленную на него палочку? Или он, увидев перед собой детей, попросту не принял их всерьез, потому и совершил поступок столь глупый, что совершить его могут, как раз-таки, лишь совсем уж несмышленые дети?
Ведь любому нормальному волшебнику известно, что такие «шутки» совершенно неуместны, когда в руке лежит палочка! И уж тем более они не уместны, когда палочка лежит в руках получателя столь дурацкой шутки. Ну вот кем нужно быть, чтобы этого не понимать?! Сириус с друзьями, конечно, в свое время чего только не вытворял, но до такой дурости, как размахивать палочкой и кричать «я всех убью» они не опускались никогда!
Может быть, все же есть некоторые основания для весьма и весьма строгих законов в отношении оборотней? По крайней мере, этому экземпляру действительно нельзя было давать в руки палочку…
В общем, в данном случае сложно спорить с имевшейся необходимостью обезвредить идиота с волшебной палочкой. Но, Мордред подери, зачем именно смертельное проклятие?! Ведь не окажись этот идиот оборотнем…
Нет, определенно, безумные поступки его предков были их местью миру за выходки своих детей…
* * *
Похоже, это уже успело у них войти в привычку: найти место подальше от посторонних глаз и, крепко обнявшись, пытаться сообразить, где и насколько глубоко они оказались после очередных приключений, как обычно начавшихся, когда их совсем не ждали.
Учитывая, что принадлежащее семейству Блэк жилище в настоящее время весьма сложно было назвать густонаселенным, собственная комната вполне подходила под понятие укромного места, где можно было спокойно все обдумать. Благо, Сириус, единственный способный их тут побеспокоить, вскоре после возвращения из министерства вновь отлучился, «чтобы убедиться в отсутствии проблем», наказав перед уходом «сидеть тихо, никуда не выходить».
«Можно подумать, что мы только и делаем, что сбегаем из дома», — фыркнула Гермиона, вспомнив нетипично строгое лицо Сириуса.
Конечно, подобное поведение было вполне себе объяснимо, но все равно, как-то это было непривычно, что кому-то из взрослых небезразлично их благополучие. И пусть с момента первой встречи с Сириусом прошло уже больше года, в Хогвартсе они проводили большую часть этого времени, и его оставалось не так уж и много для общения с тем, кто в этой школе не находился. Да и преподносил себя крестный Гарри в основном как друга и товарища, а не как родителя.
Начатый им серьезный разговор, состоявшийся сразу по возвращении домой, был вполне ожидаемым. А вот легкость, с которой он прошел и закончился, была уже достаточно неожиданной. Несмотря на прожитое в волшебном мире время, вроде бы вполне достаточное для того, чтобы успеть к нему привыкнуть, его логика порой все-таки была способна поставить в тупик выходцев из мира обычного.
Нет, имевшееся поначалу у Сириуса недовольство было более чем понятным и ничего странного и необъяснимого в нем не было. А вот его расслабленность и уверенность в отсутствии каких-либо проблем, пришедшие после получения более подробных объяснений, как раз-таки и ставили в тупик.
Взять хотя бы согласие с тем, что особой вины за ними нет. Пусть Сириус явной радости от выбранного ими способа обезвредить противника и не испытывал, но при этом он был полностью уверен, что сделать это тем или иным способом было необходимо. Конечно, это хорошо, что все объяснения и оправдания прошли гораздо легче, чем предполагалось, но подобное несоответствие между ожиданиями и реальностью несколько обескураживало, если учесть причину всех этих объяснений и оправданий. Правда, стоило признать, что сами объясняющиеся и без того находились в определенном тупике, пытаясь все это обдумать.
Вроде бы, всем давно и прекрасно известно, что убийство — это очень плохо. Но они уже неоднократно были как свидетелями, так и непосредственными участниками этого самого «очень плохо». Более того, их самих уже убивали, и вряд ли подобный опыт имеется у такого уж и большого числа людей — с ходу вспоминается разве что Волдеморт…
И теперь, после всего, что с ними происходило, утверждение «убивать ни в коем случае нельзя» выглядит достаточно сомнительно. Их били насмерть — и они били в ответ, совсем не считая себя неправыми.
Когда аврорам в последней войне официально разрешили принимать самые жесткие меры к своим противникам, все, кого та война так или иначе коснулась, были только рады этому. Конечно, выражение «жесткие меры» отнюдь не означает именно возможность убивать, да и звучит гораздо приятнее, но всем тогда было понятно, что имелось в виду под этими словами. Так что, когда им это очень нужно, люди с радостью готовы делать все то, что в обычное время считается совершенно неприемлемым. Да и в обычное время… Достаточно ознакомиться с сюжетами популярных книг и фильмов — герои там порой рубят злодейские головы пачками и все равно считаются героями положительными, достойным для подражания примером.
Так что Гарри и Гермиона считали себя в полном праве поступать так, как они поступали, и не испытывать по этому поводу никаких угрызений совести. До сегодняшнего дня.
Все те, в кого они раньше направляли свои несущие смерть заклинания прямо и недвусмысленно перед этим обозначали свои намерения. Сами же Гарри с Гермионой всегда лишь били в ответ. Сегодняшний же противник напасть на них не успел. Да, он на словах он высказал прямую угрозу, но до реальных действий он уже не дошел. Кто, кроме него самого может знать, что именно он хотел сделать? Может быть, его слова были всего лишь громкими словами? Ведь выкрикивая их в первый раз, он бросил взрывное заклятие не в людей, а в потолок над их головами — намного выше, чем это могло бы быть при случайном промахе.
Но вот если он все-таки был настроен серьезно, то позволить ему ударить первым было бы несомненной глупостью, поскольку для ответных действий в этом случае возможности могло уже и не оказаться. Ведь кто знает, что в действительности было у этого оборотня на уме?
Вообще, каких-то особых сомнений в своих действиях ни Гарри, ни Гермиона не испытывали. Все эти рассуждения они готовили больше не для себя, а для всех остальных, которые могли и не понять подобного поступка. Вот только этих остальных не в чем убеждать и не потребовалось, они сами были полностью уверены, что тот оборотень сам виноват и вообще так ему и надо.
Возможно, причина как раз и крылась в том, что это был именно оборотень, который по мнению некоторых был всего лишь «мерзкой нелюдью», горевать о которой нет совершенно никаких причин. А поскольку подобное мнение разделяется в том числе и теми, в чьих силах влиять на действующие в этом мире законы, то многое и впрямь встает на свои места. Достаточно лишь вспомнить формулировку закона, касающегося Непростительных проклятий.
«…применение к человеческому существу…» — процитировала Гермиона.
«А оборотни по закону ими не являются…»
«…даже если не учитывать новых законов против оборотней».
«Вот формально мы и не совершали ничего противозаконного… нда», — подытожил Гарри чуть обескураженно.
В мыслях Гермионы вспыхнул испуг.
«Гарри, но ведь тогда получается, что так кого угодно можно объявить «недочеловеком» и с ним можно делать все, что захочется, и все это строго по закону!»
Ее руки стиснули его особенно крепко в попытке отогнать зарождающийся страх привычным теплом и спокойствием.
А что будет, если действительно найдется кто-то, у кого найдутся возможности решить подобным образом вопрос ненавистных ему «грязнокровок»? И ведь уже сейчас на посту, ни много, ни мало, главы отдела правопорядка находится особа…
«Гарри, вспомни, как она со мной говорила, и как на меня иногда смотрела!»
«Да, — признал он, проведя быстрое сравнение имеющихся образов, — фамилия «Малфой» ей подошла бы изумительно».
Несмотря на охватившее ее волнение, Гермиона не смогла сдержать нервный смешок от представленной картины встречи этих двоих: «Здравствуй, Драко, я твоя мама».
«Мне даже на миг показалось, что мне немного жаль его папу», — хорошее воображение помимо воли сознания попыталось добавить в появившийся образ некоторые детали.
«Гарри, я уже говорила, что у тебя неважно с чувством юмора?»
«Неоднократно».
«Похоже, некоторые плюсы в нем тоже есть», — пришло вынужденное признание вместе с демонстративным вздохом.
По крайней мере, зарождающуюся панику удалось надежно задавить, что позволило сразу же усомниться в представленном недавно сценарии. Если существует столь легкий способ избавиться от нечистокровных волшебников, столь ненавистных некоторым чистокровкам, то почему последние не сделали этого раньше? Ведь, по имеющимся сведениям, как раз таки раньше возможностей у них для этого было побольше, чем сейчас.
«Значит, есть причины, почему этого так и не было сделано», — озвучил очевидный вывод Гарри.
«Хотелось бы узнать о них поподробнее, а то мало ли что…»
Да, неплохо бы разобраться в причинах, по которым магглорожденные волшебники не поставлены в положение, в котором сейчас находятся те же оборотни. Хотя бы для того, чтобы знать, могут ли эти причины внезапно исчезнуть.
Конечно, лично для Гарри и Гермионы очень даже хорошо, что за убийство оборотня их никто не будет преследовать, но как-то очень уж неуютно от мысли оказаться на его месте.
«Да мы и так почти на этом месте. Волдеморт убить нас очень даже хотел, и что-то я не увидел интереса министерства к этому делу».
«Черт, Гарри, ты снова в своем репертуаре…» — чуть улыбнулась Гермиона, несмотря форму передаваемых мыслей.
По крайней мере, удалось отвлечься. Способные возникнуть в отдаленной перспективе проблемы — это, несомненно, тоже важно, но сейчас лучше сосредоточиться на уже имеющихся.
Даже если учесть формальную законность действий против несчастного оборотня, терпимая реакция окружающих все равно вызывает вопросы. В конце концов, те, кто его убили, всего лишь дети! Дети, способные на исполнение самого страшного из Непростительных проклятий! Владеющие той самой черной магией, что способна на самое непоправимое деяние из всех возможных!
И ведь никто так и не высказал никаких претензий, пока они в сопровождении Сириуса покидали разгромленное здание министерства. Все были так увлечены поднявшейся суматохой, что попросту позабыли о них?
«Маловероятно», — выдал Гарри свою оценку.
«Ну да, слишком оптимистично… И не надо быть тобой, чтобы это понять», — обычных для такого случая ироничных ноток уловить в ее ответе не удалось.
Вообще, подобное ведь уже было, когда профессора Хогвартса решили весьма своеобразным образом проверить их реакцию на внешние раздражители. И не смотря на то, что продемонстрированная реакция была весьма немилосердной по отношению к предъявленному раздражителю, никаких карательных мер тогда не последовало, если конечно не считать за таковые пространную беседу на тему когда можно, а когда нельзя кидаться столь опасными проклятиями.
Но тогда излишне углубляться в этот вопрос они не стали, опасаясь, что удобная для них лично позиция учителей может быть последними пересмотрена, если начать допытываться до подробностей. Сейчас же появилась возможность сравнить между собой два случая и обнаружить определенные закономерности.
Оба раза взрослые сосредоточились не на самом факте их умения исполнить Непростительное проклятие, а на обстоятельствах его применения. Оба раза в этих обстоятельствах не было обнаружено ничего преступного, и все вопросы к ним тут же пропадали. И если профессора Хогвартса были еще хоть как-то обеспокоены тем, как своими умениями Гарри и Гермиона способны распорядиться в дальнейшем, то аврорам министерства достаточно было лишь убедиться, что именно здесь и сейчас не случилось ничего, что было прямо запрещено законом.
Более того, Сириус, к которому можно было без опаски обратиться за разъяснениями, ничего странного тут не увидел. Более того, он был искренне удивлен самой мысли о том, что кому-то можно предъявить какие-то обвинения на основе того лишь факта, что он всего лишь умеет колдовать сомнительные заклинания. Потомственный волшебник попросту не понимал, как можно кого-то наказывать за то, что он способен сделать, но еще не сделал.
Подумаешь, дети умеют убивать. Подумаешь, дети уже убивали, хоть и при вынуждавших к этому обстоятельствах. Это ведь все равно не повод считать их опасными для общества…
«…Дикая мысль для маггла…» — начала Гермиона
«…И вполне приемлемая для волшебника», — закончил Гарри.
Похоже, имеет место быть еще одно фундаментальное отличие между двумя мирами. В мире магглов придумано немало средств для убийства себе подобных, но получить к ним доступ могут далеко не все. В мире же волшебном даже самый мирный обыватель всегда носит при себе такую вещь, как волшебная палочка. И почти наверняка хоть раз в жизни он использовал ее в качестве оружия. И пусть он колдовал лишь не опасные для жизни оглушалки или вовсе дурацкие шутки вроде ослиных ушей, возможность превратить свою палочку в смертельное оружие у него остается всегда. И эта возможность имеется у каждого, абсолютно каждого обладателя волшебной палочки. То есть, у всех волшебников, кроме совсем уж маленьких детей.
Пожалуй, в таких условиях действительно странно было бы выдвигать кому-то обвинения лишь за то, что он может сделать. Может то ведь, на самом деле, все что угодно. Может вполне себе мирное Репаро и, одновременно, может совсем не мирную Аваду.
«Ну да, это тоже было бы странно, если бы у магглов отправляли в тюрьму за то, что у тебя есть руки и ты можешь ими кого-нибудь задушить», — с задумчивостью отметила Гермиона.
«М-м-м, про руки — это такой намек?» — шутливо поинтересовался Гарри, после услышанных слов осознав положение собственных рук, которые по прежнему обнимали Гермиону, но как-то помимо участия сознания умудрились оказаться у нее под одеждой.
В качестве ответа он получил нечто среднее между улыбкой и хмыканием, а также легкое поглаживание его спины двумя ладошками — не на мантии, а непосредственно по коже.
Возможно, надетая по-домашнему мантия, без дополнительной верхней одежды, распахнутая из-за проникших под нее рук, могла бы открыть весьма привлекательное зрелище… Но чтобы его увидеть потребовалось бы нарушить комфорт теплых и надежных объятий…
С некоторым усилием мысли вернулись в прежнее русло.
Если вспомнить то, что им в свое время удалось найти насчет законов о Непростительных и прочей нежелательной магии, то ведь действительно не удается припомнить ничего, что говорилось бы о самой возможности применения всех подобных заклинаний. Запрет на использование против «человеческих существ» был. Запреты на обучение. Запреты на владение тематическими рукописями присутствовали. А вот запретов на имеющееся в голове волшебника знание не было никаких.
«Знаешь, — медленно протянула Гермиона, — а ведь если подумать…»
«…То это, пожалуй, логично…» — согласно продолжил он развивать появившуюся идею-озарение.
«…Можно запретить пытаться узнать запретное…»
«…Можно запретить разглашать запретное…»
«…Но как можно запретить само обладание знанием, если оно уже есть?»
В конце концов, словесная формула Непростительных известна любому образованному волшебнику. Да их даже в разговорной речи зачастую называют не «смертельное» или «пыточное», а «Авада» и «Круцио». И как показывает практика, вполне достаточно лишь раз услышать, чтобы потом сколдовать уже самому! Можно ли вообще в такой обстановке обвинить кого-то в том, что он знает, как колдовать ту же Аваду? Так ведь кого угодно можно сослать в Азкабан…
«Хм, — пришла неожиданная мысль, — а не в этом ли причина, что много кто из слуг Волдеморта смог избежать тюрьмы?»
«Не смогли доказать, что они не просто знали запретную магию, но и использовали ее против тех, кого нельзя?» — продолжила Гермиона.
Сириус вроде говорил, что в Азкабане сидят самые опасные из Упивающихся, те, что не раз лично участвовали в крупных столкновениях. Те, чья вина была несомненна, вроде пойманного с поличным Крауча-младшего… или самого Сириуса. Конечно, в последнем случае побоище, на месте которого его схватили, было устроено не им самим, но это были уже несущественные для хватавших детали.
А вот те, против кого столь неопровержимых улик не было, смогли отвертеться. Доказательств их участия в незаконных делах собрать не удалось, а по самому факту владения запретной магией судить их было нельзя.
«Тогда не понятно, почему Сириус, когда мы ему только обо всем рассказали, требовал «даже не заикаться» об умении создать Аваду», — вспомнила Гермиона фрагмент разговора недельной давности.
«А ты вспомни еще выпуски газет за последнюю неделю и письма наших поклонников», — вместо ответа посоветовал Гарри.
«Действительно, — то ли поняла намек, то ли просто подслушала она его мысли, — одно дело законы, и другое — любители посплетничать…»
Вроде бы, с внешней стороной дела удалось более или менее разобраться. Пусть по-прежнему остается некоторое недоумение от несоответствия реальности и имевшихся о ней представлениях, но это было обычным делом при контакте с ранее неизвестными аспектами волшебного мира. На смену недоумению приходит осознание, за ним вскоре следует и привычка — этот путь был пройден уже не раз.
Но помимо стороны внешней есть еще и внутренняя. Пусть все случилось слишком быстро, чтобы обратить на это внимание уже тогда, но сейчас, в спокойной обстановке, при воспоминании о недавних событиях кое-что прямо-таки бросается в глаза.
…«Смерть угнетателям!» — громко объявляет волшебник, и начинает заносить для удара свою волшебную палочку…
…Но едва только звучит слово «смерть», произнесенное тем, кто уже бросал взрывное заклинание в их сторону, руки поднимают вверх палочки, не дожидаясь окончания фразы…
…«Авада» — произнесено первое слово…
…«Кедавра» — звучит второе… но уже не из этих уст. Заклинание, начатое одним телом, завершено уже другим. И с большим трудом удается вспомнить, кто из них был первым, а кто — вторым.
Сейчас, при зрелом размышлении, без суеты и спешки, свое состояние в тот миг можно было назвать чем-то средним между единым и разделенным сознанием. Внезапно оказавшись в угрожающей ситуации, они рефлекторно потянулись друг к другу и почти сразу же остановились, поскольку все закончилось слишком быстро. Но в эти краткие мгновения на пути к единству они умудрились вдвоем исполнить одно и то же заклинание.
Учитывая, что недавно они уже открыли у себя новые особенности, которых не было сразу после проявления их связи… Похоже, они слишком рано уверовали, что их состояние стабилизировалось.
|
|
|
| Lord | Дата: Четверг, 14.05.2015, 04:49 | Сообщение # 67 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 55. Стрижка только началась.
По поводу возвращения в Хогвартс у Гарри и Гермионы имелись определенные сомнения. Если раньше вероятность возникновения нежелательных приключений была лишь вероятностью, то теперь им было доподлинно известно, что один считающийся мертвым волшебник, всеми силами пытавшийся изменить этот статус, на самом деле уже давно как жив и достаточно здоров. Достаточно, чтобы предпринимать активные действия против неугодных ему лиц.
И может быть, в сложившейся ситуации разумным шагом было бы до поры до времени затаиться, избегая появления в местах, где без особых проблем могут появиться исполнители воли Волдеморта, или даже он сам лично. Учитывая, что на территории Хогвартса последний в том или ином виде был замечен уже как минимум дважды, где гарантия, что он не проникнет туда еще раз?
Проживший всю жизнь в мире магии потомственный волшебник приведенных аргументов не понимал совершенно. Уверенность Сириуса в безопасности Хогвартса была непоколебимой. Да он ведь сам ходил в эту же школу, когда этот же самый Волдеморт работал полностью открыто и с куда большим размахом! И ничего похожего на штурм замка тогда и близко не происходило. Конечно, отношения между учениками, чьи родные находились по разные стороны баррикад, были, мягко говоря, несколько напряженными, но до смертоубийств в случавшихся идеологических спорах тоже было очень далеко.
Они пытались было ответить на это, что на сей раз Волдеморт не брезговал лично вторгаться в Хогвартс и пытаться избавиться от неугодных, но с этим возникла внезапная проблема. Принесенные Непреложные Обеты не позволяли слишком сильно углубляться в эту тему, особенно там, где это непосредственно касалось попыток их убить. Так что доступная Сириусу на этот счет информация была несколько ограничена, и выглядела в его глазах как вполне благополучно окончившиеся приключения. В этом плане он был вполне типичным представителем своего мира, не считая чем-то опасным то, что уже давно прошло и прошло без жертв. Он, в целом, не отрицал того факта, что их школьная жизнь была достаточно бурной, но это ведь Хогвартс, жизнь всегда там бьет ключом…
Правда, против предположения о возможности появления в замке Волдеморта у самих Гарри и Гермионы имелись небольшие сомнения, оставшиеся в этом разговоре невысказанными. Ведь по итогам событий первого курса они пришли к выводу, что происходили эти события явно не без ведома Дамблдора, да и на счет истории с василиском были аналогичные подозрения. А вот во время Спраут ничего подобного больше не происходило. Так что можно было допустить, что Хогвартс в этом смысле действительно безопасен, если его директор в этом заинтересован.
Для Сириуса вообще казалось совершенно немыслимым жить в Британии и не пройти при этом обучение в Хогвартсе. И помимо простого и не замысловатого «там же все учатся», был вспомнен и более объективный аргумент. Волшебник, не сдавший экзамен СОВ, попросту не имел права на волшебную палочку. И чтобы его сдать, нужно как раз таки учиться в Хогвартсе.
Тут же пришла на ум инициатива Фаджа по «защите детей», из-за которой смена страны проживания этими детьми может стать сопряженной со значительными трудностями. А находясь на территории Британии, жить придется именно по ее законам. Формально, конечно, учиться в Хогвартсе вроде бы ничто и никто напрямую не заставляет, и они вольны решать этот вопрос самостоятельно… но последствия отрицательного решения в данный момент абсолютно неприемлемы.
Так что, идея об альтернативном источнике образования, начавшая было вырисовываться, была отброшена в сторону, так и не созрев окончательно, и нынешний день должен был стать последним днем внеплановых каникул.
* * *
Чему мог быть посвящен свежий выпуск «Пророка»? Уж точно не завершению грандиознейшей эпопеи по изменению стандартов на толщину стенок котлов для варки зелий. Конечно, данная тема тоже была весьма и весьма важна, поскольку департамент международного сотрудничества все-таки смог протолкнуть ее на соответствующий уровень, и потому можно было смело рапортовать о блестящих достижениях британского министерства магии, решения которого соблюдаются во всем остальном мире. Возможность публикации столь значимой для всех информации редакцией газеты под сомнение никоим образом не ставилась, и свое законное место эта статья, конечно же, получила. А если изменить направление чтения, то ту страницу даже можно было назвать первой.
На по-настоящему первой же странице были ожидаемо размещены снимки, запечатлевшие учиненный накануне разгром в министерстве магии. А так же на второй, третьей и далее по списку страницах. Фактически, почти весь объем выпуска так или иначе был посвящен этой теме — работники газеты явно сочли прошедшие сутки подходящим временем для совершения трудовых подвигов.
Стоило признать, что накопать пронырливые газетчики сумели достаточно много, даже с точки зрения обитателей дома Гриммо, которые не только поучаствовали во вчерашних событиях, но и имели возможность достаточно откровенно поговорить с людьми вроде Муди. Конечно, интересы мотавшегося в министерство Сириуса были направлены достаточно узко — интересовался он лишь тем, что могло бы напрямую затронуть его самого и одну «лохматую парочку», и оттого все прочие подробности суматошных попыток разобраться в случившемся запросто могли пройти мимо него. Тем не менее, объединив полученную от разных источников информацию, представление о вчерашних событиях можно было получить достаточно полное.
В целом, масштаб нападения на министерство впечатлял. Пусть по числу так или иначе затронутых волшебников оно и близко не дотягивало до памятного многим чемпионата мира, но произведенный им эффект оказался гораздо сильнее. Когда из поднявшегося хаоса начала вырисовываться общая картина событий, ни у кого не повернулся язык назвать это просто «дикой выходкой тупого зверья».
Нет, в том, что оборотни — есть безмозглое зверье, по-прежнему не было никаких сомнений. Но это самое «безмозглое зверье» вдруг проявило настолько большую безмозглость, что умудрилось собраться в немалую стаю под руководством дерзкого вожака и каким-то образом сумело провернуть неплохо спланированное нападение на самое сердце волшебной Британии.
Они не просто ворвались всей толпой в здание министерства, вовсе нет. Неведомо как, но они сумели, не вызывая подозрений, проникнуть внутрь и беспрепятственно разойтись по всем десяти этажам, избегая, разве что, лезть в окрестности Отдела Тайн. Рассредоточившись по зданию, оборотни опять проявили невозможные для них ум и смекалку, сумев наглухо заблокировать лифты, обеспечивавшие сообщение между этажами, а также нарушить работу каминной сети и замаскированного под телефонную будку «парадного» входа. Учитывая, что находящееся под землей здание уже и так было закрыто для аппарации и портключей, все эти действия превратили его в набор отрезанных как от внешнего мира, так и друг от друга помещений-этажей.
Оборотни же, заранее занявшие позиции, принялись активнейшим образом выражать свою гражданскую позицию, демонстрируя министерству все накопившееся недовольство его политикой. Итоги проявления этого недовольства Гарри и Гермиона успели лично пронаблюдать на примере того кабинета, в котором они забаррикадировались. По представленным же в газете снимкам выходило, что такому разгрому и разграблению подверглось все, до чего сумели дотянуться те из оборотней, кто предпочел вымещать накопившееся обиды на бездушных предметах обстановки.
Были и такие, кто своей основной целью выбрал самих волшебников, работавших в министерстве. И без жертв тут не обошлось.
По собранным свидетельствам очевидцев, сумевших не попасться на глаза нападавшим, группу, направившуюся в отдел по контролю над существами, вел не кто иной, как Фенрир Грэйбэк — самый одиозный из британских оборотней, давно объявленный в розыск и заочно приговоренный к смерти. Сотрудники отдела, застигнутые врасплох теми самыми существами, которых им было положено контролировать, убиты были, как сообщала газета, «с особой жестокостью». В живых остались лишь те из них, кому по какой-либо причине посчастливилось попросту отсутствовать на тот момент на рабочем месте.
Но не везде оборотни шли, не встречая никакого сопротивления. В конце концов, помимо спортивных и транспортных отделов имелся в министерстве и отдел правопорядка, сотрудники которого весь последний год испытывали на себе «меры по повышению компетентности» и потому с большим энтузиазмом принялись демонстрировать свою повысившуюся компетенцию тем, из-за кого, по сути, все эти меры и были приняты. Ошибку свою дерзнувшие сунуться именно на этот этаж оборотни осознали очень быстро. И почти сразу же после этого осознали и тот факт, что при подготовке к нападению они как-то совершенно не задумались о возможностях для быстрого отступления, и, перерезав все связи министерства с внешним миром, они в том числе и отрезали для себя все пути отхода.
В итоге, все оказавшиеся на одном с отделом правопорядка этаже оборотни пребывали сейчас там, где и положено было пребывать взятым с поличным преступникам. Тем из них, кто был взят живьем — рядовой состав отдела, успевший назубок выучить все инструкции, по которым ему полагалось действовать, особой заботы о нападающих не проявил.
Возможно, это тоже могло быть причиной, почему убийство оборотня Гарри и Гермионой не вызвало особых эмоций у работников министерства — дети просто брали пример со взрослых…
В пользу этого предположения говорили и слова самого Фаджа, без интервью с которым репортаж на столь громкую тему просто не мог считаться полноценным. Министр магии не уставал подчеркивать, что считает случившееся нападение очередным проявлением натуры «мерзких и опасных тварей», и всецело одобряет действия «добропорядочных волшебников», пытавшихся замыслам этих тварей помешать. И министру очень приятно видеть, что Мальчик-Который-Выжил собственной персоной «демонстрирует всем достойный для подражания пример, в очередной раз помогая предварять в жизнь политику министерства».
«И когда же это я успел «помочь» до этого?» — опешил Гарри, дойдя до этих строк.
«Без меня меня женили», — прокомментировала Гермиона.
«Не очень удачный выбор слов…»
«Вообще-то, как раз подходящий…»
Это хорошо, конечно, что за них, фактически, поручился лично министр магии, но почему-то имеются смутные подозрения, что руководствовался он при этом отнюдь не желанием помочь ближнему своему.
Вообще, складывалось впечатление, что вешавшие со страниц министерские работники с Фаджем во главе изо всех сил делали вид, что все случившееся — лишь досадное стечение обстоятельств, и что ситуация уже давно и надежно взята под контроль. И оборотни сумели осуществить столь масштабное нападение на один из самых важных объектов волшебного мира лишь потому, что им «слишком много позволяли и слишком долго терпели». И ни у кого, конечно же, и мысли возникнуть не могло, что эти подлые твари окажутся настолько подлыми.
«Ну да, а на чемпионате мира они это так, просто пошалить немного вышли».
В качестве доказательства высокого профессионализма работников министерства эти самые работники постоянно ссылались на список арестованных оборотней и на разные слова вещали об «эффективных мерах контрмерах», «быстрых и решительных действиях», а также обещали «тщательно разобраться и наказать по всей строгости».
Приведенные в газете ни о чем не говорящие имена были бы быстро выброшены из головы, если бы взгляд Гарри не сумел уцепиться за одно из них.
Арабелла Фигг.
В газете были только имена и никаких колдографий, так что оставалась вероятность, что это была лишь тезка той старухи-кошатницы, к которой его подбрасывали Дурсли, отправляясь развлекаться. Но вот если это было не просто совпадением имен…
«Даже не знаю, что тут лучше сделать… — с нарочитой задумчивостью протянул он, — То ли посмеяться над Дурслями, так и не узнавшими, что кроме меня-волшебника у них под носом жил и самый настоящий оборотень, то ли устроить истерику, что я много лет находился рядом с «сумасшедшей тварью»…»
«Гарри…» — ответом ему стали выразительно закатанные глаза.
«Ей, она и вправду сумасшедшая, я всегда это знал!»
«Ладно, вряд ли тебе придется долго гадать…»
Если «Пророк» останется верным себе, то тема арестованных оборотней еще обязательно будет рассмотрена во всех подробностях и, конечно же, без таких ляпов, как скудный и лаконичный список, не содержащий каких-либо иллюстраций.
К слову, «самый безумный из этих зверей», Фенрир Грэйбэк, в числе пойманных и задержанных совсем не числился. И вовсе не потому, что оказался аврорам не по зубам, а от того, что «трусливо сбежал» еще до подхода отважных защитников министерства вместе с добровольными помощниками. Каким образом он сумел это сделать при собственноручно отрезанных путях побега, не сообщалось.
Гарри с Гермионой оказались не единственными, кто в тот день «демонстрировал всем пример». Были и другие волшебники, кто, взяв в руки палочки, решились привести собственные аргументы высказывавшим свое недовольство оборотням. Таковым оказался и Аластор Муди.
Причина его неявки на заседание Визенгамота оказалась весьма и весьма уважительной. Сначала он изволил несколько задержаться, чтобы удостовериться в отсутствии поблизости проявлений козней коварных врагов, и потому в здании министерства оказался несколько позже, чем это было необходимо. А вот к началу активных действий оборотней он успел как раз вовремя. Фактически, если бы успокоение паранойи задержало бы его еще хоть на минуту, то попасть внутрь просто так он бы уже не смог. Но поскольку подобная неприятность все же не состоялась, вновь возникшей возможностью задействовать свой богатейший опыт он воспользовался сполна. В целом, по словам Сириуса, сумевшего пообщаться с нежелающим забывать свои былые обязанности аврором, последнего, с некоторой натяжкой, даже можно было назвать довольным тем фактом, что вместо «пустого просиживания штанов в компании всяких маразматиков», он был занят действительно полезным делом.
Немалых размеров часть статьи была посвящена как собственным размышлениям редакции газеты на тему «Кто в этом всем виноват», так и попыткам опрошенных работников министерства ответить на тот же вопрос. Все это настолько живо напомнило аналогичные дебаты по итогам чемпионата мира, что не было никакой нужды особо вчитываться в текст, чтобы понять его содержание.
Сириус после прочитанного объявил об отмене имевшихся планов связаться с «некоторыми старыми знакомыми», способными «помочь, если потребуется». Пусть вчера он вроде и получил заверения в отсутствии каких-либо претензий к Гарри и Гермионе со стороны министерства магии, но степень доверия к нему явно была недостаточной для отсутствия у самого Сириуса подозрений, что «они там могут учудить в последний момент».
А вот то же самое, но написанные уже в имеющей хождение по всей Британии газете, оказалось для него вполне достаточными — от столь громко произнесенных слов всяким Фаджам оказаться будет уже весьма и весьма трудно. Как Сириус уже успел убедиться, ошибочность своих слов и действий министерские признают крайне неохотно…
* * *
Возвращение в Хогвартс, пожалуй, можно было назвать триумфальным, если и не по содержанию, то уж точно по форме. Пусть сами «триумфаторы» таковыми себя совсем не ощущали, но вот их товарищи по школе придерживались совсем иного мнения, в очередной раз продемонстрировав, как быстро оно способно меняться.
Хотя, справедливости ради, стоило отметить, что отсутствуя в замке более недели, знать доподлинно настроений его обитателей возможности они не имели и судить о них могли, лишь проведя аналогии с настроениями отправителей полученной за это время почты. Так что, теоретически могло быть и так, что внутри стен Хогвартса отношение к Гарри и Гермионе оставалось неизменно положительным. Вот только если учесть, что сформировавшийся у читателей газет образ возник в том числе и благодаря взятым у школьников интервью, разница между теорией и практикой, скорее всего, была очень существенной.
Но, так или иначе, именно в данный момент известность и популярность двух вернувшихся в школу учеников была сугубо положительной. Причиной подобного поворота общественного мнения вновь стал утренний газетный выпуск, содержание которого к их появлению уже вовсю обсуждалось всем замком. Стоило ли удивляться, что вокруг них мигом образовалась толпа желающих узнать, «как там было на самом деле».
— А оборотни сильно страшные?
— А скольких ты победил?
— А это правда, что тебя укусили?
— А вампиров видели?
Стоило признать, что их студенты Хогвартса успели в достаточной степени изучить товарищей, не жалующих к себе лишнего внимания, чтобы суметь предсказать их возможную реакцию на подобный ажиотаж и заранее позаботиться о перекрытии возможных путей отступления. Хотя вполне могло быть и так, что обступили их со всех сторон без каких-либо задних мыслей, просто пытаясь пробиться поближе. Так что, несмотря на все нежелание, пришлось потратить некоторое время на удовлетворение любопытства всех, кто жаждал интересных подробностей. Процесс этот состоял в основном из попыток отрицания самого откровенного бреда.
И стоило этому бреду начать иссякать, как чья-то умная голова внезапно вспомнила, что одним лишь нападением на министерство магии список интересных тем для разговоров отнюдь не ограничен. Конечно, все остальные чемпионы Волшебного Турнира в замок вернулись еще на прошлой неделе и уже давно успели поделиться всей известной им информацией, но ведь именно эти-то два чемпиона видели и знают гораздо больше! Карусель вопросов разной степени нелепости закрутилась с новой силой…
Учителя отреагировали на возвращение в замок двух «героев» хоть и не столь бурно, но с куда большими последствиями. Героизм героизмом, но уроки никто не отменял, в том числе и во время тех почти двух недель, что означенные герои находились не в школе. А поскольку каждый из профессоров был непоколебимо уверен в совершенной необходимости тех знаний, которыми он щедро делится со студентами, наверстывать упущенное не пришлось только лишь на истории магии. Подобные новости сумели нанести очень болезненный удар по самолюбию Гермионы, внезапно осознавшей свое положение отстающей, чего с ней ни разу не случалось и вообще не могло случиться никогда. Гарри так и не понял, насколько серьезно факт свершения столь невозможной вещи был занесен в список нанесенных Волдемортом обид.
* * *
На фоне новой волны страха и ненависти к «безумным кровожадным тварям» как-то совсем тихо и незаметно, скромно разместившись на дальних страницах печатных изданий, прошло известие, что продолжения Волшебного Турнира не будет. Несмотря на попытки Франции убедить весь остальной мир, что ничего особо страшного не произошло, и что нет никаких поводов не покупать билеты на дальнейшие этапы, турнир просто не мог продолжаться по той банальнейшей причине, что число его участников резко сократилось. Из Дурмштранга, лишившегося разом директора и старшего чемпиона, а также щедро одаренного подчиняющими Непростительными проклятиями, пришло известие, что продолжать в том же темпе эта школа не желает категорически. И поскольку оставшиеся в живых чемпионы никаких договоров со всякими Кубками Огня не заключали, во Францию они больше ни ногой.
У Хогвартса, правда, все еще оставался выбранный Кубком чемпион, обязанный идти до конца, но родное министерство магии, «заботящееся о своих гражданах и искренне переживающее за их безопасность», весьма оперативно откопало старые договоры и соглашения насчет турнира, заключенные еще в те времена, когда он назывался Тримудрым. И если смерть части участников действительно не являлась поводом для досрочного его окончания, на что ссылалась Франция, то вот отказ от продолжения одной из сторон таким поводом был. Немаленькой такой загвоздкой были последствия для чемпиона отказавшейся стороны, в связи с чем таких прецедентов не случалось никогда. Отказ же в случае гибели чемпиона не был возможен просто потому, что потерявшая его школа уже считалась выбывшей от отказываться ей было попросту не о чего. Но вот в нынешних условиях ранее совершенно бесполезный пункт правил неожиданно оказался востребован…
Ну а поскольку оставшийся в гордом одиночестве Бобатон соревноваться ни с кем не мог, французы были вынуждены объявить турнир оконченным. Не забыв при этом засчитать себе техническую победу.
* * *
Маховик «строгих и решительных мер», новые волны которых поднимались в недрах министерства и расходились по всему волшебному миру, раскручивался все сильнее и сильнее. Новые указы и постановления. Запреты и ограничения. Неустанно рапортующий журналистам о достигнутых успехах новый глава отдела по контролю над существами Уолден МакНейр, которому столь же неустанно вторил отец Седрика Диггори, назначенный заместителем. И, конечно же, судебный процесс над задержанными во время нападения оборотнями, призванный наглядно продемонстрировать неотвратимость наказания, ждущее «тварей, не способных сдерживать свою опасную натуру».
Аластор Муди, с помощью которого Гарри попробовал прояснить свои сомнения насчет личности одной из ждущих суда оборотней, от газетных формулировок лишь кривился.
— Повязали всяких доходяг, настоящих зверюг упустили и теперь делают вид, что молодцы. А про главного монстра и слышать не хотят… Гер-рои, Моргана их прокляни…
Причину своего презрительного отношения к своим прежним коллегам скрывать бывший аврор не стал. По его словам выходило, что большинство оборотней, с которыми «гер-рои» сумели совладать, оказались не способными к магии сквибами. Пусть и «страшные» оборотни, но днем и почти в новолуние они в принципе не могли представлять хоть какой-то угрозы для волшебника с палочкой в руках. Да и магглы в такое время могли их совсем не бояться — основу «добычи» авроров составили старики и «совсем уморенные задохлики».
Видимо, отсутствие снимков задержанных в газетах было вызвано отнюдь не тайной следствия. Кто-то явно не желал портить впечатление от достигнутого успеха в борьбе с опасными темными тварями.
А ведь рапортовать об успехах было совершенно необходимо, поскольку успокаиваться на достигнутом оборотни явно не желали. Нанеся хороший удар по площади, они перешли на точечные акции — после первого за атакой на министерство полнолуния на работу не вышел всем известный глава отдела спорта Людо Бэгмен. Жилище его, как следовало из колдографий «Пророка», было полностью разгромлено, а «обнаруженные улики» прямо указывали на то, чьих рук, а точнее, лап, это было дело. Тело Бэгмена найдено не было и оставалось лишь гадать, сколь жуткая судьба его постигла.
|
|
|
| Lord | Дата: Четверг, 28.05.2015, 15:43 | Сообщение # 68 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 56. И всегда по голове.
— Легилименс, — в очередной раз произнес невыразимец.
И хоть нацелена его палочка была на Гермиону, новый приступ головной боли вновь посетил обоих подопытных. Пусть он не шел ни в какое сравнение с тем результатом, что был вызван тем же самым заклинанием в исполнении Волдеморта, приятного все равно тут было как-то маловато. Свою роль, в данном случае весьма негативную, тут играла их связь, из-за которой одновременные вспышки боли, передаваясь в обе стороны, ощущались гораздо острее, чем было на самом деле.
«Не Круциатус, конечно, но…» — поморщившись, Гарри начал массировать свои виски.
«…Я даже не догадывалась, что в голове так много мест, которые могут болеть!» — Гермиона устало откинулась на спинку стула и последовала только что показанному примеру.
За время этих опытов выражение «головная боль» успело приобрести множество новых смыслов и оттенков. Это могли быть ноющие ощущения в затылке. Это могло быть чувство сжимающих виски тисков. Это могла быть болезненно пульсирующая жилка где-то глубоко, в самом центре головы, или же, наоборот, самая поверхность лба, грозившая вот-вот расколоться. Словом, предугадать заранее, как именно проявится реакция на очередное заклинание, было решительно невозможно.
— Мисс Грейнджер, смею заверить, что мне данные попытки тоже приносят отнюдь не удовольствие, — опуская руку с палочкой, сообщил Грэй.
— У вас получилось? — Гарри решил уточнить причину этих слов. — Или…
«Или он как обычно?»
— Нет, но догадаться о ваших мыслях не так уж и сложно.
«Все-таки, как обычно».
— Могу вас обрадовать, — тем временем продолжил говорить Грэй, — Положительного результата мне не удалось добиться ни разу, и в дальнейших проверках я не вижу смысла…
«Действительно, обрадовал», — без малейшего намека на сарказм согласилась Гермиона.
«Более счастлив я был лишь тогда, когда Волдеморт отменил свой Круциатус», — Гарри не стал отказываться от желания продолжить гнуть ранее начатую линию.
«Отлично, значит, тебе не так уж и плохо».
— …С высокой степенью достоверности можно сделать вывод, что узнать что-либо от вас подобным способом не представляется возможным. Полностью уверенным в этом я быть не могу, поскольку в полную силу я не действовал, но пример мистера Риддла, о котором вы сообщили, достаточно нагляден, и повторение подобного опыта на себе я не нахожу разумным.
Последние слова были произнесены несколько отстраненно — похоже, думал он в этот момент уже о другом.
«Тут тоже «догадаться не так уж и сложно», о чем», — заметила Гермиона, повторив недавно прозвучавшие в их собственный адрес слова.
— Что ж, — продолжил Грэй уже обычным голосом после небольшой паузы, — полагаю, вам можно доверить определенную информацию, не опасаясь за ее сохранность.
«Я же говорила».
«Будто я сомневался…» — несколько удивился он промелькнувшим ноткам гордости и торжества.
Экспериментатор ведь сам назвал причину для проведения опытов, столь неприятных для всех участников — ему требовалось убедиться в отсутствии возможности украсть важную тайну у тех, кому она может быть доверена. И не нужно было быть семи пядей во лбу, дабы угадать, о чем он скажет в итоге.
«Гарри, к проявлениям твоей натуры я отношусь с пониманием, так что теперь твоя очередь».
«Мне падать ниц и возносить хвалу твоим величайшим дедуктивным способностям?» — поддержал он шутку, продолжая мысленный диалог, пока тот, с кем можно было говорить только вслух, немного отвлекся.
«М-м-м… — демонстративно задумалась она, словно оценивая сказанное — Сойдет. В следующий раз чуть меньше сарказма».
«И кого теперь странное чувство юмора?»
«С кем поведешься…»
Тем временем, Грэй продолжал что-то искать в нагрудном кармане мантии. Ушедшая туда почти по самое плечо рука наглядно при этом демонстрировала, что без магии тут не обошлось.
«Что-то мне это напоминает…» — прокомментировал Гарри увиденное.
Хагрид во время самой первой с ним встречи доставал из карманов столько вещей, что вряд ли они все могли там просто так уместиться, даже если учесть размеры его одежды.
Наконец упорный поиск невыразимца увенчался успехом, и из бездонного кармана была извлечена пара стандартных флаконов для зелий, заполненных где-то наполовину. Подняв их на уровень скрытого туманом лица, Грей потратил несколько секунд, рассматривая содержимое на просвет, после чего поставил один на стол, а другой вернул обратно. Еще немного волшебства, и композиция дополнилась тремя кружками, почти до самых краев наполненных водой.
— Думаю, это поможет нейтрализовать побочные эффекты, — сообщил он, накапав немного зелья в каждую кружку и, словно подавая пример, взял одну из них.
Снадобье оказалось совершенно безвкусным. Если бы Гарри не видел всех проделанных манипуляций, то нисколько бы не сомневался, что в кружке самая обычная вода.
«Зелья тут всего несколько капель, а все остальное — как раз самая обычная вода. Так что ничего странного», — не преминула найти объяснение Гермиона.
«А разве я жалуюсь?»
Эффект от выпитого зелья проявил себя почти мгновенно. Гарри с Гермионой словно попали под резкий порыв ветра, внезапно возникший и столь же внезапно прекратившийся. Он будто бы сдул и унес собой все те неприятные ощущения, что успели накопиться за время экспериментов с легилименцией, оставив лишь ощущение некоторой дезориентации из-за неожиданности своего появления.
— Как самочувствие? — поинтересовался Грэй, направив палочку на опустевшие кружки.
— Вроде нормально, только… только голова немного кружится, — попытался выразить Гарри их общие ощущения.
— Это обычный эффект, через пару минут пройдет, — взмах палочкой, и наколдованные кружки рассыпались пылью, на мгновенье вспыхнувшей искрами и тут же исчезнувшей.
— Но если в ваши планы на завтра не входит общение с вашей школьной целительницей, советую сегодня лечь спать пораньше. Часа через два, не позже, — добавил он, убирая в карман флакон с зельем.
— Итак, эту тайну вам можно доверить, — вернулся он к основной теме встречи. — Но сначала необходимая предосторожность.
Предосторожность заключалась в уже привычной процедуре объявления сообщаемой информации тайной, не подлежащей разглашению и попадающей под действие принесенных раннее Непреложных Обетов.
«Непонятно, кстати, — поделился своим мнением Гарри, когда отзвучали все формальные слова. — Мы ведь уже давно знаем некоторые «важные тайны», но о возможности чтения наших мыслей речи ни шло».
— Сэр, а почему раньше… — не мудрствуя лукаво, Гермиона решила переадресовать вопрос тому, кто точно знает ответ.
— Почему такой проверки не было раньше? — дождавшись утвердительного кивка, Грэй продолжил, — Дело в том, что вся информация, к которой вы имели доступ до сего дня, была, конечно, важной, но не настолько критично. Сейчас же речь идет о созданном нами способе противодействия мистеру Риддлу, который может оказаться полностью бесполезен, если ему станет о нем известно. А из вашего рассказа о последней с ним встрече прямо следует, что он желает узнать о вас побольше.
— Но ведь он не…
— Да, мисс Грейнджер, у него не получилось. Но легилимент может действовать разными методами, и мне нужно было удостовериться, что он не сможет достичь успеха, даже сменив тактику. Я удовлетворил ваше любопытство?
— Но ведь есть и другие способы, — не дала положительного ответа Гермиона, решив выяснить этот вопрос до конца. — Например, веритасерум…
— Для этого и придуман Непреложный Обет, который не позволяет сообщить что-то лишнее. У всех этих «других способов», несмотря на кажущееся разнообразие, имеется одна общая закономерность. Так, например, упомянутый вами веритасерум, вопреки расхожему мнению, правду говорить не заставляет. Он всего лишь не позволяет солгать, а это несколько разные понятия.
— То есть… — Гермиона быстро догадалась, на что намекнул Грэй.
— То есть даже под действием сыворотки правды никто не обязан говорить правду… Всю правду. Конечно, частью ее эффекта является и подавление нежелания говорить, но все равно, известны отдельные случаи, когда на таких допросах подозреваемые продолжали упорно молчать. И несколько больше случаев, когда они говорили, но кое-что недоговаривали. И если вернуться к вопросу о Непреложном Обете, то при попытке узнать защищенную им тайну, волшебник так и скажет, что не может ответить на заданный вопрос, сколько веритасерума ему ни наливай.
Грэй взял небольшую паузу, чтобы дать осмыслить услышанное, как он обычно делал в бытность преподавателем защиты, а затем продолжил вновь.
— Даже с учетом веритасерума, выпивший его волшебник по-прежнему отвечает на все задаваемые вопросы сам. Даже под действием проклятия подвластья он исполняет все приказы сам. И Непреложный Обет во всех этих случаях не позволяет ему сказать и сделать что-то прямо Обетом запрещенное. В случае же с легилименцией мысли и память волшебника просматривает уже легилимент, никаких Обетов на себя не бравший. И если он найдет нужное ему воспоминание, то ему ничто не мешает его просмотреть. Если, конечно, его цель не способна защититься.
— А если…
— Мистер Поттер, времени у нас мало, так что давайте вернемся к изначальному вопросу. Если хотите разобраться с действием Непреложного Обета, то в доступной для вас части архива подобные записи имеются точно.
— Итак, касательно противодействия мистеру Риддлу. Проблема с ним, как вы уже давно знаете, заключается в его хоркруксах. До тех пор, пока существует хотя бы один из них, этот вопрос нельзя считать закрытым окончательно. Но поскольку он отважился проделать эту процедуру неоднократно, очень сложно сказать, на каком числе он все же решил остановиться. И вряд ли он согласится об этом рассказать. Хотя… — чуть задумчиво протянул Грэй, — По вашим же словам, поговорить он любит… Но рассчитывать на это не стоит.
«Э-э, он намекает, что если мы опять увидим Волдеморта…»
«…Нужно просто взять и спросить?»
— Ладно, вернемся к теме. Было решено воспользоваться общностью частей целого, коими являются хоркруксы. Поскольку многие аспекты вашего феномена отлично укладываются в принцип общности частей целого, и при этом с высокой долей вероятности этот феномен можно назвать первоисточником возникновения хоркруксов, наша с вами совместная работа во многом облегчила задачу, позволив уточнить ранее неизученные нюансы. В итоге, мы сумели подобрать воздействие, которое, уничтожив один из хоркруксов мистера Риддла, должно уничтожить и все остальные.
— Должно? Или… — ухватилась Гермиона за формулировку.
— К сожалению, провести настоящую проверку на настоящих хоркруксах проблематично, поскольку попытка тут есть ровно одна, ведь в случае успеха мы лишимся их всех. Но если мистер Риддл сохранит при этом возможность создать еще один, то все наши усилия станут бесполезны. Собственно, это и есть причина, по которой эта информация ни в коем случае не должна дойти до него. Ведь инициировать уничтожение хоркруксов можно не только с нашей стороны. Мистер Риддл, узнав способ, может сделать это и сам. Вот только он после этого сможет наделать новых, а мы останемся ни с чем.
— Получается, вы создали не оружие… — сделал вывод Гарри.
— Мы создали оружие не против него самого, а против его хоркруксов. Уничтожив один, уничтожим и все.
— Похоже на Протеевы чары… — заметила Гермиона.
— Скорее, наоборот. Эти чары, по сути, просто-напросто искусственно создают общность между предметами, ею не обладающими.
¬— Но если хоркруксы — это оторванные Волдемортом от себя части, то он сам — тоже всего лишь такая же часть, — вернулся Гарри к прежней теме, сумев поймать и выстроить в ряд смутные сомнения, появившиеся во время объяснений Грэя. — Почему придуманный вами способ не уничтожит и его самого?
— Это очень хороший вопрос, мистер Поттер, — не тратя ни мгновения на раздумья начал отвечать Грэй. — И при этом, очень сложный вопрос. Но вы не первый, кто его задал. Уж поверьте, мы потратили на него немало времени и сил. К сожалению, получить четкий ответ нам не удалось. Возможно, что мистер Риддл прекратит свое существование так же, как и его хоркруксы… А возможно и нет. Все вновь упирается в наличие у нас всего одного шанса и потому неразумно тратить его, когда успех не гарантирован. К тому же, против возможности уничтожения через хоркруксы самого их создателя говорит тот факт, что мы предпринимали попытку проклясть его подобным образом, воспользовавшись помощью специалиста из Африки. Но, очевидно, безуспешно, поскольку было это еще до вашей последней с ним встречи.
«Очень жаль…» — Геримона сразу оценила перспективы, которые могли бы открыться в случае успеха.
«Да, переслать ему Круциатус и…»
«…И не надо уже никаких «и». И так все было бы замечательно!»
«Авадой на Аваду ты уже ответила, теперь за Круциатус мстить собираешься?» — мысленно хмыкнул Гарри.
«Око за око… Черт, а ведь была же возможность! Почему мы тогда об этом не подумали?»
«Если говорить об упущенных возможностях, тогда вообще надо было забрать его с собой, и проблема уже была бы решена», — заметил он.
«Ты как всегда умеешь поднять настроение…»
— Раз вопросов у вас больше нет, — тем временем, прервал Грэй паузу, возникшую во внешнем разговоре, — перейдем к той части, что касается непосредственно вас двоих.
Убедившись, что его внимательно слушают, он продолжил.
— Вероятность вашей повторной встречи с мистером Риддлом достаточно высока. Поэтому было принято решение доверить вам возможность активации уничтожения его хоркруксов.
Может быть, Гарри и показалось, но, вроде бы, в обычно ровном и спокойном голосе прозвучал намек на торжественность.
«По-моему, не показалось», — тут же пришло подтверждение.
— Для начала, напоминаю, делать это можно тогда и только тогда, когда вы будете полностью уверены, что мистер Риддл расстался с телесной оболочкой и при этом еще не успел обзавестись новой. Или же если вы после уничтожения хоркруксов гарантированно успеете уничтожить его самого, пока он не наделал новых. Это понятно?
Впрочем, простым устным подтверждением Грэй не удовлетворился и «для гарантии» пригласил к себе в кабинет еще одного невыразимца, названного Боудом, посредством которого организовал процедуру принесения еще одного Непреложного Обета, суть которого сводилась к запрету использовать разработанное Отделом Тайн «оружие» по пустякам.
— Начнем с вас, мистер Поттер, — объявил Грэй, когда Обет был принесен и посторонний волшебник удалился восвояси. — Левую руку, пожалуйста. Да, и снимите ножны.
Несколько скороговок, серия замысловатых движений над протянутой рукой. С палочки к ней тянулись тонкие синие нити, плавно обвиваясь вокруг запястья и продвигаясь ближе к локтю. Там, где их концы прикасались к открытой закатанным рукавом коже, нити чуть расширялись и бледнели, словно впитываясь внутрь, вызывая легкое покалывание.
«Гораздо приятнее, чем Непреложный Обет», — сравнил он это с буквально только что испытанной обжигающей болью примерно в том же месте.
Наконец, произнеся последнее слово, Грэй на мгновение приложил к запястью Гарри кончик свой палочки. В месте касания появилось небольшое коричневое пятнышко-родинка.
— Если вы ожидали чего-то более красочного, то вынужден вас разочаровать — никто не должен даже подозревать, что этот рисунок несет в себе волшебство.
— Волшебный рисунок? — переспросил Гарри. — Как у…
— Если вы про слуг мистера Риддла, то вы путаете причину и следствие. Это было придумано еще задолго до его рождения. Давайте не будем отвлекаться. Мисс Грейнджер, ваша очередь.
— Итак, — повторив действия над еще одной рукой, продолжил Грэй, — объясняю, что это было и как этим пользоваться. С учетом характера ваших встреч с мистером Риддлом, нужно было сделать так, чтобы вы могли воспользоваться созданным нами средством даже без волшебной палочки в руках, и чтобы у вас нельзя было просто так отнять эту возможность…
— Сэр, подождите, — неожиданно пришла мысль к Гермионе. — Я правильно понимаю, что придумали это уже давно?
— Да, работа была завершена почти два месяца назад. Да, мистер Риддл уже не представлял бы угрозы, если бы сегодняшний наш разговор состоялся ранее. Да, тогда это не было сочтено необходимостью. Да, как оказалось, это было ошибкой.
— На чем я остановился?.. Итак, все необходимое для уничтожения хоркрусов хранится в надежном месте, а в рисунках у вас на руках запечатана возможность отдать приказ для начала этого процесса. От вас требуется лишь коснуться его и произнести нужные слова. Запоминайте…
* * *
Свершилось то, чего так опасалась Гермиона. Одним не очень прекрасным вечером, когда она традиционно перед самым отбоем вернулась в девичью спальню четвертого курса, дабы использовать это помещение по его прямому назначению, она была взята в оборот своими соседками, жаждавшими подробностей.
Как следовало из наперебой рассказанного вступления, Парвати узнала от своей сестры Падмы, у которой «там на Рейвенкло учится девочка, у которой мама работает в министерстве», некоторые подробности одного заседания Визенгамота, где присутствовала Гермиона. Подробности, выставлявшие ее… в весьма неоднозначном свете.
«Это конец», — воображение мгновенно подсказало, до каких пределов могут дойти отлично знакомые сплетники, дорвавшиеся до столь волнующей темы.
По крайней мере, признаки грядущего можно было отчетливо разглядеть на лицах обступивших ее девушек. Похоже, ее собственное выражение лица уже было ими по-своему понято и истолковано.
Соседки Гермионы явно разрывались между терзавшими их противоречиями. С одной стороны, им, конечно же, хотелось узнать побольше, и упорные попытки все отрицать лишь ожидаемо прибавляли им азарта. С другой стороны, конечно же, «Фу такой быть!».
Первое из этих двух побуждений уверенно лидировало с громадным отрывом.
Как ни странно, но ожидаемой бури не последовало. По не понятным причинам, посвященные в этот секрет решили сохранить для личного пользования, не делясь этим слухом со всеми подряд. Особенно ревностно он оберегался от мужского населения замка. Стоило кому-то из парней оказаться в переделах видимости говоривших на эту тему девочек, как те сразу же меняли предмет разговора. Но и среди другой половины студентов этот слух дошел отнюдь не до всех. По крайней мере, далеко не каждая из юных ведьм одаривала Гермиону «знающим» взглядом при возможности сделать это относительно незаметно.
* * *
Сколь бы громкими не были происходившие во внешнем мире события, сколь бы волнующими не были ходившие внутри замка слухи, но все это, как обычно, постепенно забывалось, затираясь школьными буднями, приносящими с собой новые темы для дум и разговоров. Как обычно, чем ближе был конец года, тем чаще в думы и разговоры школьников вторгался Его Величество Экзамен. Опять-таки, как обычно, чем ближе был роковой час, тем меньше ожидающие его испытывали потребность в пище и сне.
В это время все волновались в первую очередь о самих себе. До всех посторонних, будь то бесчинствующие где-то там оборотни или отдельные ведьмы со своими странностями и заскоками, никому не было дела. Вот бесчинства МакГонагалл с ее огромными заданиями или заскоки Трелони, во всем видевшей Знаки Судьбы, — это уже гораздо ближе… Особенно близко был всеми любимый и уважаемый профессор Муди, по итогам недавних событий получивший вкуснейшую пищу для своей паранойи и теперь пуще прежнего пытающийся донести своих учеников нехитрую мысль, что враги повсюду, и что они совсем не дремлют.
Гарри с Гермионой привычно прятались от всей этой суеты в своем скрытом убежище. Пусть Салазар Слизерин волшебником был весьма неоднозначным, но за столь роскошный подарок, как Тайная Комната, его, определенно, стоило благодарить.
Вдали от любопытных глаз, помимо обычных школьных занятий, они аккуратно изучали вновь открытую особенность своей связи… А также развивали вновь открытый аспект своих отношений.
Вкусившие не пробованный ранее плод тела определенно желали еще. Учитывая же, что каждый из них ощущал эмоции и желания другого, и накладываясь друг на друга, эти ощущения многократно усиливались… Итог таких мероприятий, как совместное купание, был немного предсказуем. Гермионе, таким образом, водные процедуры в Тайной Комнате нравились гораздо больше, чем в факультетских душевых. В конце концов, здесь был Гарри, а там была Лаванда, которая при каждом удобном случае щипала и трогала за всякое — однажды придуманная шутка до сих пор казалась ей очень веселой.
* * *
Возвращение из школы домой не представляло из себя ничего особенного… до тех пор, не стало понятно, что ожидание родителей Гермионы явно затянулось.
— Больше часа уже, — бросив очередной взгляд на большие вокзальные часы, сообщил Сириус, «провожавший» ее вместе с Гарри. — Ты же не забыла их предупредить?
— Позавчера брала Хедвиг. Я всегда пишу им, когда меня нужно встретить.
— Может, в этот раз не могут?
— Они бы так и сказа… Ой.
Хедвиг поручено было доставить письмо домой к Грейнджерам, потом лететь к Сириусу и ждать своего хозяина там. Формулировка «домой к Грейнджерам» была выбрана специально: в самый первый раз пользования совиной почтой пытавшаяся влететь прямо в стоматологический кабинет птица наделала изрядный переполох, и с тех пор Гермиона отправляла почту именно «домой». Но вот вторая часть поручения…
«Черт, я ведь даже не подумала, что они из-за этого просто не смогут ответить!»
Похоже, привыкнуть к волшебному миру они успели гораздо сильнее, чем казалось…
— Ладно, — вздохнула она, — они могут просто опаздывать. В пробке, может, застряли…
— В чем застряли? — переспросил Сириус, который как и любой способный к аппарации волшебник, в принципе не мог столкнуться с такой проблемой.
* * *
— Алло, полиция? В дом к нашим соседям кто-то залез… Там свет в окнах горит и люди ходят… А, точно, забыла сказать, наши соседи — Грейнджер… Да-да, те самые, у них еще дочь без вести пропала… Мы троих насчитали, муж говорит, что девушка как раз на дочь Грейнджеров похожа… Нет, не похожи… Они еще одеты странно, муж думает, что сектанты какие-то…
|
|
|
| Lord | Дата: Суббота, 11.07.2015, 18:07 | Сообщение # 69 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 57. И время собирать.
Хорошо быть волшебниками. Когда стало очевидно, что от дальнейшего ожидания на вокзале толку никакого не будет, было решено сопроводить Гермиону до дома своими средствами, коих у них, как волшебников, имелось несколько больше, чем у магглов. Проще всего было бы, конечно, воспользоваться услугами транспортной компании «Сириус-экспересс» и мгновенно оказаться в точке назначения, однако аппарация в незнакомое аппарирующему волшебнику место была излишне рискованным делом. Но, к счастью, имелись и другие способы достаточно быстро добраться до нужного места, не требующие при этом наличия маггловских денег. Стоило признать, при всех своих недостатках, волшебный автобус все же не зря совершал свои рейсы.
После одной быстрой и по-прежнему сумасшедшей поездки ситуация с отсутствием родителей Гермионы на вокзале понятнее не стала. Даже наоборот, появившаяся на вокзале тревога лишь усилилась, стоило ей увидеть свой дом. Ни в одном из окон не горел свет. На крыльце сиротливо лежало письмо, которое она отправила не так давно — похоже, брошенное тут Хедвиг, оно так и пролежало нетронутым.
Вообще, по-прежнему можно было предположить, что родители просто-напросто уехали на какую-нибудь очередную важную конфренцию или что-то подобное, и попросту не имели возможности предупредить об этом свою учащуюся в волшебной школе дочь. Но то ли на нее успел слишком сильно повлиять один «излишне информированный оптимист», то ли просто сказывался опыт последних лет жизни… В любом случае, имелись неприятные сомнения в столь простом и успокаивающем объяснении.
— Ладно, давайте зайдем внутрь, — приняла она решение, озвучивая его для неспособного знать ее мысли Сириуса.
* * *
Хорошо быть волшебниками. Когда в руках есть волшебная палочка, общение с маггловской полицией становится намного плодотворнее, чем это могло бы быть в ином случае. И пусть сама по себе она и не производит особого впечатления на незнакомых с подобными предметами людей, но вот прибавить веса всем прочим аргументам она способна легко. Немного несложного волшебства, и доблестные служители закона стали полностью согласны, что у них нет совершенно никаких претензий к стоящим перед ним людям, им не нужно никого задерживать и не нужно куда-то увозить. Более того, еще немного «Конфундуса», и полицейские свято уверены, что это они должны отвечать на все задаваемые им вопросы.
Гермиона, поначалу пребывавшая в некотором смятении из-за непонятного отсутствия родителей, а также появления полиции на пороге ее дома, к этому моменту уже обратила внимание на довольно-таки бесцеремонный характер общения Сириуса с упомянутой полицией и даже начала подбирать подходящие для высказывания своего мнения слова, пока одурманенные магглы держали перед ним ответ.
— Сэр! — полицейский вытянулся перед Сириусом во весь свой немалый рост. — Поступило сообщение, что в этом доме находятся посторонние, и мы приехали это проверить. Сэр!
— Какие посторонние? — Сириус недоуменно оглянулся. — Это ее дом, — кивок в сторону Гермионы, — а мы вместе с ней…
— Сэр! Эта девочка похожа на пропавшую без вести Гермиону Грейнджер!
«Гарри, я не ослышалась?»
«Только если я тоже ослышался».
— Ее необходимо переправить в участок для проведения процедуры опознания. Сэр!
— Конфундо. Ни на кого она не похожа, и никуда забирать ее не нужно.
— Сэр! Так точно, сэр! — радостно согласился полицейский, расфокусированным взглядом уставившись на свое «начальство».
— Пропавшую без вести? Почему «пропавшую»? — переспросила Гермиона, опередив Сириуса, уже открывшего рот для нового вопроса.
Учитывая непонятное отсутствие родителей, вся эта ситуация окончательно перестала ей нравиться, и еще недавно испытывавшая недовольство от действий Сириуса, она уже сама отставила в сторону излишние манеры.
— Мэм, разве вы не в курсе? — с некоторым трудом сосредоточив взор, удивился полицейский.
«Похоже, абсолютно уверен, что мы обязаны об этом знать», — машинально отметил Гарри.
«Похоже на то… — согласилась Гермиона. — Да, мне это тоже нравится все меньше», — добавила она, почувствовав его отношение к ситуации.
Профессор Муди на своих уроках особое внимание уделил чарам и проклятьям, воздействующим на сознание и память. Согласно этим урокам, сразу после Конфундуса жертва пребывает в полнейшей дезориентации и испытывать какие-либо эмоции почти не способна. Удивление полицейского должно было быть действительно очень сильным, раз он сумел его продемонстрировать в подобном состоянии. А раз он столь удивлен, что кто-то не знает о «пропавшей без вести Гермионе Грейнджер», значит, произошло что-то такое, что долгое время было у всех на слуху. Учитывая же, какие истории порождают больше всего шума, ничего хорошего от предстоящего рассказа ждать не приходится.
Ей, очень нехарактерным для себя образом, очень хотелось бы ошибиться в этих предположениях, вот только другая ее часть, наоборот, вполне себе характерно, непроизвольно служила постоянным напоминанием о том, как порой соотносятся желания и действительность. И с первых же слов бодро начавшего рапортовать полицейского стало ясно, что это именно такой случай.
Началось все с того, что через пару недель после рождественских праздников чета дантистов перестала выходить на работу и отвечать на телефонные звонки. В результате всех попыток как-либо с ними связаться родители Гермионы были обнаружены мертвыми в собственном доме. Поначалу все шло так, как это обычно и бывало в подобных случаях: безутешные родственники покойных скорбели, полиция занималась своей обычной работой… В многомилионном городе подобные происшествия, несмотря на весь свой трагизм, случались не настолько редко, чтобы привлечь внимание кого-то, кого они не касались непосредственно. Посторонние ничего об этом не знали до тех пор, пока в ходе расследования не начали обнаруживаться определенные факты, назвать которые «обычными» было уже достаточно сложно. Каким-то образом касающаяся этого расследования информация сумела попасть в руки к кому-то из падких на черные сенсации журналистов и о смерти Грейнджеров заговорили не только их ближайшие соседи.
Судмедэксперт, чьей задачей было определить, имелось ли что-либо криминальное в смерти супружеской пары, так и не смог дать ответа на этот вопрос. Точнее, он вообще не сумел установить причину смерти этих двоих людей. У Грейнджеров не обнаружилось никаких достаточно серьезных травм — их не били, в них не стреляли, сами они ни откуда не падали. Не были никаких признаков отравления, и не было обнаружено никаких опасных заболеваний.
При всем при этом по некоторым косвенным признакам было установлено, что перед смертью погибшие испытывали очень сильную боль. И опять-таки не было найдено ничего, что могло бы являться ее причиной.
«Смерть без каких-либо видимых причин? — слова-мысли ощутимо напрягшейся Гермионы шли очень медленно, словно произносились по слогам — Очень похоже на…»
«…Да. А перед этим Круциатус», — Гарри чуть крепче сжал лежавшую в его руке ладонь.
«Если это действительно были волшебники… Зачем?»
«Мы уже сталкивались с таким набором проклятий», — мрачно напомнил Гарри.
«Хочешь сказать… Тьфу, чего это я», — оборвала она сама себя, имея в виду, что она и так знала, что он «хотел сказать», и потому не было никакой нужды переспрашивать.
Но тут и в правду побывал Волдеморт или кто-то из его слуг, то зачем они это сделали? Зачем им было нападать на даже не подозревающих об их существовании родителей Гермионы?
«Вот именно… — пораженно вздохнул Гарри, в полной мере осознав ситуацию, — …твои родители».
«…Он… он ведь сам сказал… что очень хочет знать… знать, кто я такая…» — смысл лихорадочно заметавшихся мыслей Гермионы удалось понять с некоторым трудом.
«…Наведаться к моим родителям… простое решение… вот и проверил… Но почему я даже не подумала об этом?!» — пораженно раскрыв глаза, она неподвижно замерла на месте.
Они ведь давно уже знали, что Волдеморт не настолько мертв, как уверено большинство их тех, кто хоть раз о нем слышал. Недавно же они и вовсе воочию убедились, что он не просто не мертв, но и более чем достаточно здоров. Почему же никто и на мгновенье не подумал, что может случиться то, что произошло? Они ведь сами сделали вывод, что враг успел много чего себе напридумать на счет возможной личности Гермионы, и что он очень хотел бы свои сомнения развеять. И вариант отправиться за ответами к ее родителям в свете подобных предпосылок выглядит весьма очевидно.
«Это сейчас он выглядит очевидным, — пришло тихое возражение. — Еще несколько минут назад мы даже и не предполагали ничего подобного. Ни у кого из нас и мысли не возникло».
Разговор взрослых, тем временем, продолжался. Странности дела Грейнджеров не ограничились одними лишь непонятными обстоятельствами их смерти. Вторая странность не бросалась в глаза так сильно и при первом посещении полицией места происшествия вообще оказалась вне зоны ее интересов. Более того, непосредственно со смертью супружеской пары она, скорее всего, даже никак не была связана. Но стоило только начать заниматься всей той бумажной работой, что неизбежно сопровождает любое, хоть сколь-нибудь значимое событие в мире, как странный, не нашедший своего объяснения факт сразу же встал во весь рост.
У Грейнджеров должна была быть дочь. Установить ее местонахождение так и не удалось. Родственники погибших смогли припомнить, что последние вроде бы говорили об учебе их дочери в закрытой школе-пансионате, из-за чего дома та бывает только на каникулах. Ни названия школы, ни ее примерного адреса никто не помнил.
Всех деталей распрашиваемые Сириусом полицейские не знали, поскольку занимались этим вопросом совсем не они, но кое о чем были наслышаны.
Запросы в соответствующие учебные заведения результатов не принесли. Ни в одной школе страны ученица по имени Гермиона Грейнджер в данное время не числилась. Девочка вообще словно перестала существовать несколько лет назад. Ни в одной школе не училась, ни разу не посещала больниц и других заведений, где обязательно должны были бы остаться хоть какие-нибудь записи — так Гермиона и оказалась объявленной пропавшей без вести.
«Дело Грейнджеров» пару раз добиралось до телевидения, несколько дней эта тема всплывала в разговорах. Некоторые откровенно желтые газетенки даже сумели докопаться до правды, каждая до своей: роль главных злодеев успели на себя примерить тоталитарные секты, беспринципные спецслужбы и вездесущие инопланетяне.
«Полицейский-то откуда так хорошо знаком с такой прессой?» — беззвучные слова Гермионы сопровождались ее досадой и недовольством из-за неуместности подобных мыслей.
«Если эта тема получила такую огласку, то почему мы не узнали раньше?» — Гарри обратил внимание на другой нюанс услышанного.
«Мы же…»
«…Все это время были в волшебном мире, — согласился он. — Но есть еще…»
«…Магглорожденные. Точно».
Не все ученики оставались в замке на пасхальные каникулы. Были среди отправившихся домой и выходцы из обычного мира. Узнав о столь громком происшествии и услышав отлично знакомую фамилию…
«Не факт, что отлично знакомую, — усомнилась Гермиона, — Ты сейчас сможешь упомнить всех первогодок? Или назвать всех учеников с любого курса, кроме нашего?»
«Не смогу. Но вот именно ты — одна из чемпионов турнира, и твое имя весь год было у всех на слуху, — возразил Гарри. — А еще…»
«Ну да, «любовь всей жизни» самого Мальчика-Который-Выжил…»
«…Не говоря уже о прочих званиях и титулах, которыми нас удостаивали в разное время».
В общем, приехав домой на каникулы и узнав свежие новости, магглорожденные волшебники не могли не вспомнить о своей соученице, и не могли не поделиться подобным известием со всей школой, вернувшись назад. Тем не менее, ничего подобного не произошло.
«Мы кое о чем забыли, — Гермиона нашла изъян в этих рассуждениях. — Это волшебники подобное событие помнить будут еще очень долго…»
«…А у магглов за три месяца успеет появиться много новых сенсаций, — понял ее мысль Гарри. — Когда наступили пасхальные каникулы, уже никто говорил об этом».
Действительно, в обычном мире такое событие будет забыто достаточно быстро. По крайней мере, теми, кого оно не касается напрямую. И смерть двух дантистов несколько месяцев назад — не та тема, которая может всплыть в разговоре с вернувшимся на каникулы ребенком. Вот если бы речь шла о, например, каком-нибудь знаменитом актере, или о другой широко известной личности, вроде членов королевской семьи…
«И то не факт. О Дамблдоре перестали вспоминать за те же несколько месяцев».
«Скорее не «перестали вспоминать», а перестали упоминать без подходящего повода», — поправил Гарри.
Когда маггложденные ученики приехали домой на каникулы, был ли повод у их родственников вспомнить о смерти двух дантистов? Очень маловероятно…
— Квиииик! — раздалось из-за окна.
Громкий пронзительный вопль заставил схватиться за палочки и резко обернуться на источник звука. Большая взъерошенная сова, по-видимому, очень недовольная долгим игнорированием своей персоны, выразительно ударила клювом по стеклу. Неоднократно битые Конфундусом полицейские предприняли попытку изобразить ее взгляд. Волшебники молча переглянулись.
— Наверно, к тебе, — обратившись к Гермионе, озвучил логичный вывод Сириус.
Мисс Грейнджер… как вам должно быть известно… запрещено… по месту вашего проживания… множественные заклинания… вам грозит… Отдел по контролю волшебства несовершеннолетних… желаем вам приятных каникул…
— Значит, сразу засекли и сразу же «приняли меры»… — тихо и медленно произнесла Гермиона, — …Так куда же они смотрели… когда маму и папу убивали…
* * *
Оставаться в родном доме у Гермионы не было никакого желания. Когда недоразумение с министерством магии было улажено, вся компания отправилась на Гриммо.
Несколько дней после внезапного известия Гермиона была тиха и погружена в свои мысли. Неразрывно связанный с ней Гарри пребывал в том же состоянии. Сириус, обычно полный энергии и постоянно придумывавший, как провести время поинтереснее, похоже, решил дать детям время прийти в себя. Было видно, что он хотел как-то помочь, но не мог подобрать подходящих слов и потому просто старался не мешать. Вот только если бы у него была возможность узнать, о чем именно думали в это время Гарри и Гермиона, он, вероятно, удивился бы, и, вполне возможно, несколько изменил бы мнение о своем крестнике и его подруге.
Неожиданная смерть обоих родителей, смерть, обстоятельства которой никак не позволяют назвать ее легкой — большая трагедия в жизни любого человека. Мало кто может поспорить с этим утверждением. Ни Гермиона, ни Гарри, никак не входили в число этих немногих.
Вот только как Гермиона ни пыталась, она никак не могла найти у себя все те эмоции, что она должна была испытывать в этом случае. Каждый раз, глядя на свои мысли и чувства, она приходила к одному и тому же выводу — смерть собственных родителей она воспринимает слишком спокойно.
Да, сначала она оказалась в полнейшем ступоре, услышав неожиданное известие, но, сейчас, по зрелому размышлению, выходило, что случилось это именно из-за неожиданности этого самого известия, а не из-за его содержания. Дальше же все пошло по сценарию, неоднократно отработанному при всех прочих внезапных событиях и происшествиях — стоило лишь немного опомниться, и разум начал привычно выдвигать предположения и строить догадки, особо не отвлекаясь на лишние переживания.
Что она испытывала в итоге, когда общая картина случившегося стала ясна?
Злость на министерство магии, столь блестяще выполняющее свою работу, что реакция на несколько Конфундусов Сириуса не заставила себя ждать, в то время как Круциатусы и Авады остались совершенно незамеченными. Школьник ведь в качестве преступника сморится намного приятнее, чем взрослый волшебник, знающий Непростительные — когда этого преступника ловишь, на него же и в самом деле можно наткнуться…
Вдобавок к злости, была и досада. Досада, что возможность подобного сценария даже не предполагалась. Да, отношения с родителями сложно было назвать нормальными. Ни о какой теплоте в этих отношениях не было и речи. Взрослые просто жили под одной крышей с ребенком и обеспечивали его необходимым для жизни, сведя всяческое общение к минимально возможному. После же первой поездки в Хогвартс они и вовсе жили, словно в разных мирах. И Гермиона даже и подумать не могла, что мир волшебный может внезапно вторгнуться в ту часть ее жизни, что с этим миром не связана никак. Часть жизни, ставшую почти совсем незначительной. Как бы грустно это ни звучало, если учесть, что речь шла о папе с мамой.
Все факты налицо и с ними не поспорить. Учась в закрытой школе, она много месяцев проводила вдали от родителей, и при этом желания провести каникулы вместе с ними в последние годы даже не возникало. Так, неделя-другая летом, и достаточно. Просто для галочки: отметилась дома, и назад. Даже почтой она пользовалась исключительно для напоминаний, когда ее нужно встречать с поезда. Фактически, она просто вычеркнула их из своей жизни. Для полноты картины оставалось лишь махнуть палочкой, чтобы и они тоже вычеркнули ее из своей.
И ведь подобное положение ее более чем устраивало. Как-то… грустно все это, если так подумать.
И именно что, если подумать. Разум осознает, что нужно ощущать в такой ситуации, а вот сами чувства… Сами чувства какие-то… блеклые и невыразительные. Ощущаются не потому, что они действительно есть, а из-за осознания того, что они должны бы быть.
У нее ведь убили родителей! Пытали причиняющим неимоверные мучения проклятием, а затем убили! Она должна находиться в глубоком трауре, а вместо этого она всего лишь злится, что не предусмотрела этого. Злится, да желает отомстить врагу, в счете к которому появился еще один пункт.
Да, по всему выходило, что одна из тяжелейших утрат в жизни любого человека для нее — всего лишь очередной пункт в списке прегрешений заклятого врага. Неприятный эпизод в жизни, не более.
И как все до такого дошло? Что стало причиной? Неожиданно открытый новый мир, весь такой манящий и не обычный, после которого совсем не хотелось возвращаться в скучный и банальный старый? Постоянные «приключения», вынуждавшие бороться за жизнь, убивать или быть убитыми, заставившие в итоге столь безразлично относиться к чужой смерти?
Может быть, причина опять кроется в сплаве двух личностей, не перестающем преподносить все новые и новые сюрпризы? Неужели их мировоззрение успело настолько измениться, что ничья судьба, кроме своей собственной, не беспокоит их по-настоящему?
|
|
|
| Lord | Дата: Среда, 26.08.2015, 20:31 | Сообщение # 70 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Простая проверка, заключавшаяся в объединении сознаний, дала весьма однозначный ответ на этот вопрос. Причем ответ был дан не столько имевшимися в подобном состоянии мыслями, сколько самим фактом, что им захотелось провести эксперимент с целью выяснить, как изменение образа мышления повлияет на отношение к гибели ближайших родственников.
То, что обычными людьми они называть себя не могут, понятно было и раньше. А вот теперь, похоже, встает вопрос, можно ли вообще считать себя людьми.
|
|
| Lord | Дата: Среда, 26.08.2015, 20:31 | Сообщение # 71 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 58. Одна нога здесь, другая - там.
На осознание и принятие внезапно открывшихся особенностей собственного мировоззрения ушел весь последовавший за самим внезапным открытием день. В принципе, размышления на тему «Как мы дошли до жизни такой и куда теперь двигаться дальше» могли бы затянуться и на более длительный срок… Но именно что «могли бы». Конечно, повод предаться глубокой и длительной меланхолии был более чем достаточным, но никто из обладающих этим поводом не видел особого смысла пытаться им воспользоваться. Не из-за того, что неожиданное и неприятное открытие оставило их совсем равнодушными, вовсе нет. Несмотря на отсутствие острых эмоций, смерть родителей все-таки ощущалась… чем-то неправильным. Не должно было такого случиться.
Сколь бы огромным ни было то расстояние, что разделило Гермиону и ее родителей, окажись у нее возможность не дать случиться трагедии, она бы ей непременно воспользовалась. Вот только даже магия не всесильна. Так что глупо предаваться пустым переживаниям об уже случившемся, раз нет возможности что-то тут исправить. А вот о том, что может случиться дальше, подумать стоит.
Совсем круглой сиротой Гермиона не осталась — со стороны обоих родителей у нее по-прежнему имелись родственники. Но только есть ли смысл «без вести пропавшей» явить им себя? Если и с родителями отношения были совершенно никакими, то уж про более дальнюю родню и говорить нечего: она знала, что таковая существует, не более. И желания пытаться наладить контакты с совершенно незнакомыми людьми обнаружить у себя не удалось. Возможно, конечно, что интересующийся «истинной» личностью Гермионы Волдеморт захочет навестить и ее более дальних родственников и потому последних стоит предупредить о возможной опасности… Но при более тщательном рассмотрении эта мысль была отброшена: со дня смерти родителей прошло почти полгода — более чем достаточный срок для осуществления подобных намерений, если бы они действительно имелись.
Еще один аргумент против воссоединения — неизбежная в этом случае необходимость слишком многое объяснять, как самим родственникам, так и людям в форме. И ведь в последнем случае вряд ли удастся сказать что-то внятное и не нарушить при этом пресловутый Статут Секретности, из-за чего вновь придется объясняться, но уже с людьми по другую сторону Статута.
И раз уж вопрос зашел о родственниках… Таковые есть ведь не только у Гермионы. Как бы Гарри не хотел вспоминать о «горячо любимых» Дурслях, но факт их существования от этого не изменится.
Впрочем, стоит вообще заморачиваться этим вопросом, тем более, сейчас? Причина та же, что и в предыдущем случае: времени прошло уже немало, и если кто-то из волшебников и хотел побеседовать с не переносящей все волшебное семейкой, то этот кто-то нанес им визит уже давно. Так что, нет особой нужды пытаться искать их новое место жительства и зря беспокоить «совершенно нормальных» людей. Они ведь прямо сказали, что больше не хотят иметь никаких дел ни со своим племянником, ни со всеми остальными «клоунами». Пожалуй, в благодарность за все хорошее стоит проявить уважение к этому пожеланию и предоставить их самим себе.
* * *
Сириус, похоже, все-таки не выдержал воцарившейся в доме меланхолической атмосферы, источником которой являлись два подростка, решив на следующий день поговорить с ними более подробно, чем позволял простой обмен пожеланиями доброго дня или спокойной ночи. Не дававший ранее повода считать себя тонкой и чувствительной натурой, он не стал пробовать делать то, в чем у навыков у него явно не имелось, и потому вместо попыток утешить и успокоить предпринял попытку отвлечь и дать возможность переключиться на что-то более плодотворное.
Нельзя было сказать, что «пациенты» действительно пребывали в настолько глубокой депрессии, чтобы не суметь с ней справиться без посторонней помощи. Но и отказываться от этой помощи желания не возникло, поскольку проявивший свою деятельную натуру Сириус сумел найти действительно продуманный план действий.
Сколь бы трагичным и печальным ни было такое событие, как смерть родителей, но с точки зрения чиновников министерства оно было, прежде всего, великолепнейшим поводом извести кучу пергамента, всячески изображая непомерную работу, требующую адекватного вознаграждения. Волшебник, имевший сомнительной радости опыт приводить в порядок свои дела после длительного заключения в Азкабане, имел достаточное представление о величине предстоящей нервотрепки, а также о том, сколь сильно она может увеличиться, если игнорировать проблему слишком долго, пытаясь утопить свое горе в бутылке.
«И ведь перенося свой опыт на нас, совсем не смущается, что мы еще «дети» и нам явно рановато», — прокомментировала Гермиона упомянутый способ борьбы со стрессом.
«Да… Дети… Рановато…» — тут же пришли воспоминания о регулярной совместной активности, которая, по идее, для «детей» должна быть «рановата».
«Но он же об этом не знает!»
«Зато постоянно пытается смутить меня намеками… И опять поселил нас в одной комнате с общей кроватью».
«Главное, не говорить об этом вслух».
Главный вопрос, который, по мнению Сириуса, должен был волновать министерство, состоял в том, кому и куда, в случае чего, нужно будет отправлять претензии по поводу действий осиротевшей несовершеннолетней ведьмы. Собственно, на роль опекуна он предложил себя, поинтересовавшись мнением самой Гермионы и узнав, что налаживать контакты со своими дальними родственниками она желания не испытывает. Так что, узнай кто посторонний о некоторых воспитательных методиках Сириуса, решение данного вопроса могло бы несколько усложниться.
Но поскольку уведомлять министерство магии о подробностях своих взаимоотношений никто не собирался, никаких проблем тут не возникло. Вообще, Сириус был немало удивлен, когда осознал, что изрядно переоценил масштаб предстоящей волокиты, положившись на имевшийся опыт. Видимо, вопрос возвращения дееспособности последнему представителю богатой и влиятельной чистокровной семьи занимал причастных к этому делу гораздо сильнее, чем нынешняя ситуация. По большому счету, судьба осиротевшей магглорожденной девочки оказалась чиновникам совершенно безразлична. Блэку вздумалось взять ее под свою опеку? Ну и ладно. Оспорить это желание кто-то хочет? Нет? Ну и отлично.
* * *
Не то чтобы Гарри или Гермиона считали, что мир вращается вокруг них, но вздумай они прийти к подобному заключению, определенные предпосылки у них для этого были бы. Василиск и смерть Дамблдора, нападение оборотней во время чемпионата по квиддичу, Волшебный Турнир и его трагичный финал, погром в министерстве — как-то так получилось, что во всех самых громких событиях последних лет им так или иначе довелось принять участие. Пусть и не обязательно на первых ролях, но свои руки и волшебные палочки они приложили везде.
Так что, в определенной мере это было весьма значительным облегчением — узнать, что очередное громкое событие никак напрямую их в себя не вовлекло и вообще прошло достаточно от них далеко. Увы, с последствиями столь масштабного происшествия было гораздо хуже — вряд ли в Британии волшебной найдется хоть кто-то, кого они вообще никак не затронут.
Причиной очередного происшествия, поднявшего на уши всю страну, вновь стали уже известные оборотни, и они опять решили не мелочиться. Своей новой целью они выбрали, ни много ни мало, волшебную тюрьму — Азкабан. И, что характерно, успеха они, определенно, добиться сумели.
В ночь полнолуния группа оборотней в своей животной ипостаси вторглась на остров в Северном море. Полная луна, по интересному совпадению, в июне этого года пришлась на тринадцатое число. Число, имеющее как и весьма большое значение в волшебной нумеролологии, так и обросшее изрядным количеством суеверий среди магглов. Пожалуй, узнай последние о случившемся в эту ночь, их трепет перед «нехорошей цифрой» стал бы еще больше.
Вообще, немалое число жителей волшебной Британии страшную новость узнало достаточно поздно — выпуск «Пророка», полученный читателями утром, последовавшим сразу же за той самой ночью, никаких особых сенсаций в себе не содержал. Может быть, тому виной было желание министерства получить для начала по этому делу хоть что-то, чем можно было бы успокоить общественность, и не поднимать паники заявлениями вроде «оборотни освободили заключенных, больше ничего неизвестно». А может, сами газетчики банально не успели раздобыть достаточно сенсационных фактов и переделать уже готовый выпуск. Какой бы причина ни была, результат был один: официально о случившемся было объявлено лишь через сутки.
Нельзя было сказать, что до этого никто ни о чем не подозревал. В обществе, подавляющее большинство представителей которого училось в одной школе и, кроме того, не такая уж малая часть этого подавляющего большинства еще и состоит между собой в различных степенях родства, скрыть столь масштабное происшествие полностью попросту невозможно. Когда почти каждый может, не кривя душой, утверждать, что «знает одного парня, который знает парня, у которого есть знакомый, который кое-что услышал в министерстве», слухи различной степени достоверности могут распространяться весьма и весьма оперативно.
Жители дома на Гриммо были извещены о случившемся ни кем иным, как Аластором Муди собственной персоной, взявшим на себя бремя лично проконтролировать, что бы все «свои» утроили бдительность. Собственно, от него и удалось узнать большую часть подробностей, немалая доля которых сумела поставить изучавших место происшествия волшебников в тупик.
Как неустанно напоминает министерство магии, оборотень в полнолуние — опасный бешеный зверь. Его совершенно невозможно хоть как-то успокоить и убедить не нападать на людей, его дремавшая под человеческой оболочкой темная сущность выходит наружу и он целиком и полностью отдается во власть своих инстинктов. Иными словами, оборотень в полнолуние совершенно не поддается контролю.
Тем не менее, как удалось установить расследовавшим обстоятельства штурма тюрьмы волшебникам, «дикие животные» действовали более чем осмысленно и организованно. Вместо того, чтобы безумно пытаться рвать в клочья всех, кто не относился к их виду, они, разобравшись с крайне немногочисленными охранниками из числа волшебников, принялись целенаправленно освобождать заключенных.
Лестрейндж, Руквуд, Мальсибер… Вся старая шайка снова в сборе, как подытожил Муди, огласив весь список. Конечно, для получения камеры в Азкабане членство в Упивающихся Смертью обязательным условием не является, и некоторые из сбежавших заключенных к этой организации никакого отношения не имели, но старый аврор ничуть не сомневался, ради кого все было затеяно.
Можно ли было предположить, что оборотни действовали в интересах Волдеморта? В принципе, если вспомнить их последние деяния, то вреда ему они точно не причинили… Но действительно ли они заодно? Муди, мнением которого поинтересовалась Гермиона, как оказалось, «уже давно это знал». Кроме того, он был полностью уверен, что без Темного Лорда и его слуг атака на Азкабан не обошлась.
Конечно, может быть у старого аврора вновь разыгралась его знаменитая паранойя, и Волдеморт тут был все-таки не при чем, но все факты указывали на то, что оборотни действительно штурмовали тюрьму не в одиночку.
Превратившийся оборотень — это, фактически, большой волк. Быстрый, неохотно поддающийся заклинаниям, но, все-таки, во многом просто волк. При всей своей опасности даже для подготовленного волшебника, совершать некоторые действия он не способен чисто физически. Например, каким именно образом стая волков смогла бы отворить двери тюремных камер? Выбить? Прогрызть? Чисто теоретически — возможно. Все-таки, это не совсем простые волки, иначе их бы не считали опасными темными тварями. Но двери камер с заключенными были именно что открыты. Тем способом, которым и полагалось отпирать запертые двери.
Кроме того, было точно установлено, что нападение на Азкабан произошло глубокой ночью и закончилось задолго до рассвета. Учитывая природу нападавших, это значило, что все время на острове они провели в животном обличье. И вряд ли в таком состоянии они смогли бы как самостоятельно туда попасть, так и самостоятельно отступить, да еще и с дополнительным грузом в виде освобожденных заключенных.
Так что, было очевидно, что кроме оборотней в нападении принимали участие и те, чьи руки в полнолуние не превращаются в лапы.
Что характерно, до прессы подобные предположения не дошли. «Пророк» однозначно утверждал, что виновны в нападении исключительно оборотни. Возможно, конечно, дело было в недостатке улик и министерство не хотело никого обвинять голословно… Очень и очень возможно…
Но с уликами дела действительно обстояли не очень. Живых свидетелей из числа охранников оборотни не оставили. Допрос тех заключенных, кому не посчастливилось в ту ночь обрести свободу, многого не дал — желания посмотреть, что творилось снаружи их камер, не возникло ни у кого. Длительное пребывание в обществе дементоров как-то не способствовало развитию наблюдательности и любознательности.
Что же касается самих дементоров… Как вообще можно было успешно напасть на тюрьму и освободить заключенных, когда ее охраняют такие существа? Которые, в отличие от охранников-волшебников, никак в ходе штурма не пострадали. Но факт оставался фактом: дементоры были на месте, чувствовали себя… сложно сказать, как они себя чувствовали, но выглядели они как обычно, не вызывая совершенно никакого желания рядом с собой находиться. И при всем при этом охраняемые ими узники куда-то делись. Попытки узнать что-то у самих дементоров успехом не увенчались.
«И как же, интересно, у них пытались что-то узнать?» — Гермиона честно попыталась представить себе процесс разговора с подобным созданием, но результата не добилась.
«Но ведь как-то же с ними раньше договаривались… Охранять тюрьму и все такое… Но да, не производят они впечатления особо общительных существ», — сразу же всплыла в памяти встреча с дементором на турнире.
«Ну, мы ведь не пробовали с ним поговорить», — справедливости ради заметила Гермиона.
Не то, чтобы она действительно верила в эти слова… Но любовь к точности взяла свое.
«Да-да, на самом деле, дементоры — нежные и ранимые существа, просто их никто не понимает…»
«…И раз никто не дарит им хороших эмоций, они стали высасывать их сами…»
Как бы то ни было, но публично оглашенный вывод был совершенно однозначен: остановить нападавших стражам Азкабана помешала какая-то темная магия, примененная столь же темными тварями. Правда, не все у последних прошло гладко, о чем молчаливо свидетельствовали два обнаруженных в коридорах тела, опознанных как оборотни. Физически они были полностью здоровы, но по факту все равно, что мертвы, как это и происходит после слишком плотного контакта с дементорами. Собственно, именно эти два «свидетеля», вместе с украсившими стены тюрьмы знакомыми лозунгами «смерть угнетателям» и стали теми уликами, что указали на природу нападавших. Кроме того, изучение «свидетелей» позволило пролить свет на слишком осмысленное поведение «бешеных зверей».
Аконитовое зелье. Оно же — волчелычное. Невероятное, сделанное совсем недавно изобретение, способное сохранить человеческий разум оборотню, выпившему его накануне полнолуния. Изобретение, которое считалось билетом оборотней в нормальную жизнь, позволяя им полностью себя контролировать во время трансформации, что делало их неопасными для окружающих. Изобретение, у которого оказалась и обратная сторона.
Сохранение человеческого разума в волчьем теле позволило как и обезопасить волка для людей, так и наоборот, сделать его намного более опасным. Нападение на Азкабан наглядно оказало, на что способна стая этих существ, полностью осознающих и контролирующих свои действия. А ведь это только начало. Неизвестно, сколько еще есть этого зелья у оборотней и как они им распорядятся. Что произойдет в следующее полнолуние?
Оборотни начнут врываться в дома к мирным волшебникам? Такие нападения, конечно, случались и раньше, но, именно что, случались. Это были единичные случаи нападения безумных зверей. А теперь вполне возможны и заранее спланированные налеты по всей стране.
Или же произойдет новое нападение на министерство? Вот только в этот раз это будут уже не люди, половина из которых и палочку в руках держать не умеет как следует, а опасные темные твари в своем истинном облике.
«Пророк» в главной статье номера большую часть текста посвятил именно этим нагонявшим страху предположениям о дальнейших планах жутких монстров, а также советам разной степени полезности на тему того, что же делать рядовым волшебникам Британии в случае личной встречи с этими самыми монстрами. Все бы ничего, но вот содержание этих самых советов, да общий стиль изложения материала временами до боли напоминали незабвенного Гилдероя Локхарта. Множество вычурных словесных кружев, с каким-то леденящим душу восторгом сообщавших о возможностях темных тварей и дававших рекомендации вроде «бить по глазам не совершая резких движений».
А вот столь важной детали, как список счастливчиков, сумевших в ту ночь обрести свободу, газета почему-то не содержала. Зато для решительных мер, предпринятых министерством, место вполне нашлось. Чтобы предотвратить саму возможность столь чудовищных преступлений, волчелычное зелье, делающее опасных темных тварей еще более опасными, внесено в список категорически запрещенных. Кроме того, министерство высказало пожелание взять под более жесткий контроль опасные эксперименты безответственных волшебников, не способных осознать, как результаты их работы могут навредить добропорядочным гражданам.
Помимо этого, имелось и личное заявление Фаджа о том, как «решительные и своевременные действия министерства» сумели принести пользу всем окружающим. Господин министр магии, проанализировав произошедшее, пришел к выводу, что целью штурмовавших Азкабан оборотней стало освобождение сородичей, арестованных при нападении на министерство магии, и дожидавшихся в тюрьме исполнения вынесенного им смертного приговора. И именно благодаря этим самым «решительным и своевременным действиям», все осужденные оборотни были уже казнены, когда на тюрьму напали, что позволило полностью сорвать планы нападавших и не допустить увеличение численности бродящих на свободе тварей.
* * *
В свете случившегося идеи Сириуса по отвлечению двух подростков от грустных мыслей оказались весьма кстати. Закрыв вопрос с опекунством, он, недолго думая, решил воспользоваться тем же способом, что помог ему самому освобождения из Азкабана. Единственным отличием было то, что сам он, вновь взяв палочку в руки, вспоминал былое, а в случае с детьми предложил научиться чему-то новому. Если изначально тему он выбирал из общих соображений, заключавшихся в их постоянном участии в невольных «приключениях», то новое громкое происшествие, за которым вполне мог стоять старый враг, подтвердило правильность взятого направления.
Если уж им приходиться драться за свою жизнь, то делать это нужно правильно и с полной отдачей. А отдача эта никак не может быть полной, пока они кое-чего не умеют.
— А главное в драке, тем более, за жизнь, — это возможность быстро отступить, — объявил Сириус.
«Сдается мне, это не совсем его собственные слова…»
«Да, был у нас один учитель», — согласилась с подозрениями Гермиона.
Собственно, сам Сириус эти предположения тут же и подтвердил, сообщив, что в свое время, присоединившуюся к Ордену Феникса молодежь первым делом проверили именно на умение уверенно аппарировать. Учитывая, что подтягивавшие новичков ветераны за основу взяли программу подготовки авроров, можно было смело утверждать, что такая практика была в волшебном мире повсеместной — сначала умение аппарировать, потом уже и о серьезных драках думать можно.
Кроме того, глупо было отрицать, что подобный навык невероятно полезен и в мирной жизни. Собственно, отказываться учиться этому Гарри и Гермиона не собирались, но кое какие сомнения у них имелись.
«Не слишком ли рано для нас?» — не то чтобы Гарри считал их не способными на это, но ведь обычно аппарации учат в более старшем возрасте…
«Я тут проблемы не вижу, — заметила Гермиона. — Патронус у нас получился, да и Авада…»
«Зато не получилось с анимагией, — привел он в ответ обратный пример. — Хотя да…»
«…Там ведь не в возрасте дело было».
«И все равно, хотелось бы заранее узнать, почему Сириус решил, что мы готовы».
«Просто ты опять везде ждешь подвоха».
— Сириус, а почему ты уверен, что мы сумеем? — озвучил Гарри свой вопрос.
— Из тех, кого я знаю, умеющих Патронус меньше, чем умеющих нормально аппарировать, — получил он в ответ ободряющую улыбку.
«Если ты хотела сказать «Я же говорила», то сейчас подходящий момент».
* * *
Пожалуй, со стороны «тренировка» учащихся аппарировать волшебников должна смотреться несколько странно.
Двое подростков сверлят взглядом нарисованные в нескольких шагах перед ними круги на полу, и по команде стоящего рядом взрослого резко разворачиваются на пятках. Вновь сверлят взглядом пол и вновь крутятся.
Изложенная Сириусом теория оказалась неожиданно короткой. Четко представить себе точку назначения, четко представить себя в ней… а потом аппарировать. Вот так вот просто. Взять и аппарировать.
И ведь нельзя было сказать, что это именно Сириус не способен правильно все объяснить.
— Всех всегда так и учили, — пожал он плечами в ответ на недоуменные возражения.
— То есть, мы должны просто встать и аппарировать? — еще раз переспросила Гермиона.
— Ну да, когда мы учились, многие тоже удивлялись, что все так просто и ничего не понимали… Да вы не стойте, пробуйте, у нас все лето впереди. Министерский курс обучения как раз на три месяца рассчитан…
«Мне кажется, или…»
«…Ему очень весело», — согласился Гарри.
В принципе, если так подумать, то занятия магией всегда примерно так и происходили: махнуть палочкой, сказать слова, повторять до полного успеха.
«Вот только тут палочка совсем не используется».
«Но суть та же, — не сомневался Гарри, — просто махни палочкой, вот и результат. Просто сосредоточься, вот и результат».
«И все равно это как-то… странно, что для такого сложного действия нужно «просто представить» и все».
«Значит, будем представлять».
* * *
Определенный прорыв наметился, когда Гарри вспомнил, как когда-то в детстве, удирая от Дадли и его банды, каким-то неведомым образом оказался на крыше школы. Сейчас, конечно, понятно, что никакой ветер тут не при чем, но тогда он, чтобы себя успокоить, сделал именно такой вывод. А что если попытаться вспомнить свои ощущения в тот момент и попробовать их воспроизвести?
* * *
Пожалуй, излишне оптимистично было бы предполагать, что после одного единственного озарения все сразу же наладится. Нет, процесс, определенно, сдвинулся с мертвой точки, но до успеха пока явно еще не дошел.
Теперь, при взгляде со стороны, их тренировки можно было бы назвать уже не странными, а жуткими.
Два подростка все также сверлят взглядом пол перед собой. Вот стоящий рядом взрослый дает команду, и один из них совершает резкий поворот, в мгновение ока исчезая и появляясь в нескольких шагах впереди… оставив в точке отправки часть руки или ноги.
Учитывая передачу между ними двумя сильных ощущений, получается совершенно неописуемый приличными словами эффект.
И, опять-таки, по словам Сириуса ничего особо страшного не происходило. Расщепление — известная беда при неумелой аппарации, в процессе обучения учащиеся сталкиваются с ней регулярно. Нужного снадобья он запас с избытком, так что ставим руку на место, немного переводим дух, и пробуем снова…
— А если потеряется голова? — не удержался Гарри после очередной неудачной попытки.
— Ни разу такого не было. На таком маленьком расстоянии это невозможно, потому так и начинают.
«Не обнадеживает», — заключила Гермиона.
«Тогда пробуем только по очереди. Если голова и потеряется, то только у одного и Сириус приклеит ее назад».
«Не обнадеживает!»
* * *
Очередной прорыв наметился, когда Гарри сумел-таки переместиться целиком, ничего не потеряв в процессе… Вот только оставшаяся сзади Геримона не досчиталась кисти правой руки, шлепнувшейся на пол внутри нарисованного круга.
«Кажется, я догадываюсь, что это означает».
* * *
В целом, умение аппарировать было успешно изучено, с поправкой на вновь вмешавшуюся особенность их бытия. Было ли это прямым результатом их связи, или они просто привыкли думать о себе как о чем-то нераздельном, но итог от этого не менялся. Пытался аппарировать один — и неизбежно тянул с собой другого. При этом, когда они перемещались за счет кого-то третьего, например, Сириуса, ничего подобного не случалось, и он спокойно мог перемещать их по одному. Но стоило попытаться сделать это самостоятельно, и в точке назначения они оказывались вдвоем.
Пытаться проверять, что будет, вздумай они аппарировать одновременно в разных направлениях, желания как-то не возникло.
|
|
| Lord | Дата: Среда, 26.08.2015, 20:32 | Сообщение # 72 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 59. Кадровый ответ.
Если попробовать выяснить у студентов Хогвартса, какой из преподаваемых в их школе предметов является самым бессмысленным и беспощадным, то, весьма вероятно, все опрошенные проявят полное единодушие по этому вопросу. И если пару лет назад зельеварение еще могло составить конкуренцию в плане беспощадности с точки зрения, по крайней мере, трех четвертей школы, то по бессмысленности история магии уверенно лидировала уже давно.
Более того, если попытаться охватить более широкую аудиторию и задать тот же вопрос не только школьникам, но и их родителям, ответ все равно будет тем же. Ничего удивительно, если учесть, что учились они в той же самой школе и по себе знают, как там обстоят дела.
И ведь если говорить отвлеченно, то многие будут согласны, как это важно — помнить свою историю, не повторять ошибок прошлого, извлекать важные уроки и далее по списку. Уж что-то, а гордиться своими предками потомственные волшебники умеют прекрасно, и убирать из школьной программы этот предмет ни у кого и мысли бы не возникло.
Но если говорить не отстраненно, об истории вообще, а более конкретно, о том, как эта самая история преподается в Хогвартсе, то есть вероятность, что собеседники, случайно затронув эту тему, тут же попытаются заснуть, просто в силу выработанной годами привычки. Складывалась достаточно парадоксальная ситуация. С одной стороны, все, в чьей власти было что-то изменить, были твердо уверены, что знание истории магии совершенно необходимо юным волшебникам, и потому не нашлось бы такой силы, что была способна вычеркнуть ее из школьной программы. С другой стороны, хоть какие-то знания по этой дисциплине учащиеся запускали себе в голову лишь накануне экзаменов, а более взрослые волшебники и вовсе надежно забывали эту часть своих школьных лет, едва лишившись статуса ученика Хогвартса. Немногочисленные исключения из этого правила легко можно было пересчитать по пальцам одной руки. Вот и получалось, что пройти через уроки профессора Биннса обязаны были, фактически, все жители волшебной Британии, а результат сего действа, по факту, никого не волновал.
Бессмысленно и беспощадно.
Нельзя было сказать, что директор Хогварста не была в курсе этой ситуации. В этом плане она ничем не отличалась от всех прочих британских волшебников и ведьм. Более того, большую часть своей жизни она провела именно в школе, пройдя путь от простой ученицы до своего нынешнего положения. Так что рассказать об обстановке внутри школы она могла весьма и весьма немало.
Однако, директором она стала не так уж и давно. Ученицей и рядовым преподавателем Помона Спраут была намного дольше, и потому не сразу даже осознала появившуюся возможность что-то изменить. В отличие от прежнего преподавателя зелий, Биннс не вызывал у учеников никаких чувств, кроме тоски и скуки, и жаловаться на него никто не спешил. Его просто принимали как данность и не вспоминали вплоть до очередного посещения его сонного царства.
Тем не менее, пусть и не сразу, но и до этой проблемы дошли руки нового директора Хогвартса. И вскоре стало понятно, что решить ее сходу не получится.
Казалось бы, все было до невозможности просто — отправить, наконец, в отставку Биннса, и взять на его место кого-то другого. Но если первую часть этого плана осуществить было элементарно, то со второй все оказалось гораздо сложнее. Избавляться от чего-то старого всегда было гораздо легче, чем возвести на его месте что-то новое…
Если бы кому-то вдруг вздумалось возвести памятник трудолюбию и приверженности профессиональному долгу, то ему не пришлось бы придумывать олицетворяющий эти качества образ. Профессор Биннс пребывал на своем посту невероятно долго. Далеко не один десяток выпусков Хогвартса спал на истории магии под его чутким руководством. Результатом подобного педагогического подвига стал тот факт, что разыскать в Британии волшебника, чьим учителем истории был не Биннс, и у кого слова «история магии» не вызывали бы острого приступа тоски и печали, было невероятно тяжело.
Как ни странно, но все-таки, среди заинтересовавшихся вакантным местом преподавателя истории нашелся и такой. Вот только пребывал он уже в столь почтенном возрасте, что при взгляде на него возникало серьезное опасение, что он сам вот-вот тоже станет привидением. Попытка же поговорить на тему знаний и умения эти самые знания передать другим, выявила лишь имевшиеся у него огромные проблемы со слухом, а также полную уверенность в том, никакой проблемы на самом деле нет. Склочный и ворчливый старик покинул кабинет директора, оглашая замок недовольными воплями о несправедливом мире, отказывающемся уважать достойных людей. Биннс хотя бы ведет себя поспокойней…
Другой кандидат, наоборот, был прямо-таки воплощением сладкоречия, изо всех сил пытаясь произвести благоприятное впечатление… И во многом до боли напоминал незабвенного Гилдероя Локхарта. Перспектива еще раз получить подобную личность в качестве коллеги оптимизма не вызывала. Но все бы ничего и для пользы дела подобный характер еще можно было бы попробовать потерпеть, но только ни на один из заранее выписанных на пергамент вопросов из программы СОВ кандидат на пост преподавателя ответить так и не смог. Биннс хотя бы свои любимые восстания гоблинов помнит назубок…
Третий и последний, наоборот, на все контрольные вопросы сумел ответить без запинки и весьма подробно. Мадам директор сумела даже вспомнить этого молодого волшебника в бытность его простым учеником. Он был одной из тех выдающихся личностей, что была способна сохранить бодрость во время лекций профессора-призрака. Более того, старательный и талантливый ученик умудрился не просто не спать на уроках, он, Мерлин ведает каким образом, сумел проникнуться большой и искренней любовью к истории и посвятить ей всю свою дальнейшую жизнь. Казалось бы, вот он, идеальный кандидат на смену Биннсу… И он действительно оказался идеальной сменой. Идеальной сменой Биннсу. Тот же голос, те же интонации… Влияние личности учителя на личность ученика оказалось столь велико, что мадам директор прикладывала нечеловеческие усилия, чтобы не уснуть прямо во время собеседования. Взять такого на работу, и никто даже и не заметит разницы. А какой смысл менять одного Биннса на другого? Приведению, по крайней мере, платить не нужно…
Похоже, это будет сложнее, чем казалось… Если не удастся что-то придумать, детям опять предстоят уроки сна…
В прочем, если тут оставить все как есть и ничего не делать, то никто ничего и не заметит. А вот другую кадровую проблему оставить «как есть» не получится точно.
Хогвартсу опять нужен новый преподаватель защиты от темных искусств. Пусть Аластор Муди в отличие от некоторых своих предшественников и пребывал в полном здравии, насколько оно вообще может быть полным в случае одноногого и одноглазого аврора, но обстоятельства не позволяли остаться ему на своем посту.
Чем окончился Волшебный Турнир, Помона помнила прекрасно. Филиус не стал делать тайны из того, что произошло во время операции по спасению двух чемпионов Хогвартса, а организатор этой операции не стал делать тайны из подоплеки всех этих событий. И неважно было, верит она сама в возрождение Того-Кого-Нельзя-Называть или нет, важно было то, что сам Аластор Муди никаких сомнений в этом не испытывал и в свете случившегося явно решил вспомнить былые годы и все свое время посвятить противостоянию со старыми врагами.
И даже если бы он захотел сохранить за собой статус профессора защиты, позволить ему это было попросту нельзя. Как любезно просветили прежние директора школы, подобное было бы явным нарушением установленных в давние времена писаных и неписаных соглашений о независимости и нейтралитете Хогвартса. Обратной стороной признаваемой всеми договоренности не трогать школу ни при каких обстоятельствах, было столь же признаваемое обязательство самой школы не оказывать поддержки ни одной из сторон каких-либо конфликтов. И если действия Флитвика и Муди во время турнира проходили как защита учеников от внешних угроз и никаких нареканий ни у кого не вызывали, то вот явное участие преподавателя в вооруженном противостоянии, пусть даже и с Темным Лордом, было уже недопустимо. Это Альбус Дамблдор мог позволить себе определенные вольности… Далеко не все это одобряли, но великий волшебник на то и великий, что для открытого высказывания своего с ним несогласия очень желательно обладать тем же статусом. Помона Спраут похвастаться подобным не могла и потому играть должна была по установленным правилам.
* * *
Несмотря на всколыхнувшее всю волшебную Британию нападение на Азкабан, окончившееся массовым побегом особо опасных преступников, дальнейшая часть лета проходила достаточно тихо, насколько было использовать это слово по отношению к стране, правительство которой отчаянно пытается стабилизировать обстановку и не допустить паники. Тем не менее, несмотря лихорадочные метания министерства, никаких хоть сколь-нибудь громких и масштабных происшествий пока не происходило. Действовали ли штурмовавшие тюрьму оборотни в одиночку, или же их кто-то поддерживал, но, вероятно, усилий они на эту акцию затратили очень немало, и устраивать что-то подобное в ближайшее время не собирались. Да и освобожденным им узникам после длительного пребывания в волшебной тюрьме тоже требовалось некоторое время, чтобы прийти в себя в достаточной мере для возобновления деятельности, из-за которой они в тюрьме и оказались.
Спешно устроенная министерством облава никаких результатов не принесла. Известные места обитания оборотней, куда с не очень дружественным визитом нагрянули пылающие жаждой нанесения справедливости волшебники, оказались попросту пусты. Похоже, даже столь глупые животные, как оборотни, сумели догадаться о возможных последствиях своего выступления. Аналогично, результатов не принесли и проверки мест с сомнительной репутацией, вроде Лютного Переулка — не нашли там ни оборотней, ни беглецов из Азкабана. Похоже, даже глупые животные догадались, что не стоит прятаться там, где искать их будут в первую очередь.
А вот попыток проверить такие возможные укрытия, как места обитания бывших коллег сбежавших заключенных, никто не стал. Ведь любому разумному человеку было понятно, что не станут добропорядочные волшебники укрывать у себя всяких черных колдунов и темных тварей. А действующая глава департамента правопорядка, безусловно, была самым разумным и компетентным работником министерства. После, конечно, самого господина министра.
Вновь издаваемые законы, указы и декреты сводились к требованиям немедленно сообщать аврорам о любой замеченной активности «темных тварей», а при контакте с ними самими разрешали защищать свою жизнь любыми доступными средствами. Жизнь британских оборотней и раньше не отличалась особым комфортом, но теперь они были фактически объявлены вне закона. Стоило ли удивляться их уходу в глубокое подполье?..
* * *
— Что-то не вижу радости на лицах, — с подчеркнуто удивленным выражением прокомментировал Сириус извлеченные из конвертов алые с золотым значки.
Традиционные письма из школы в этот раз, вдобавок к обычному списку необходимого для учебного года, содержали и два знака различия, недвусмысленно указывавших на статус своих обладателей, что оказалось весьма неожиданным. Неожиданным по той весьма простой причине, что…
— А я как-то и забыла, что старост начинают назначать с пятого курса, — озвучила она свои мысли в качестве ответа.
— Странные вы какие-то. Мы тем летом ни на миг не забывали, и даже пари заключили, кому повезет…
Пожалуй, в чем-то Сириус был прав — назначение старостой было весьма желанной мечтой для любого ученика Хогвартса, и ее осуществление, несомненно, должно являться очень приятным и радостным событием. Близнецы Уизли могут сколько угодно напоказ кривиться при виде своего брата Перси, но что-то подсказывает, что вряд ли бы они стали отказываться от предложения получить те же права и привилегии.
Та часть ее личности, что в разделенном состоянии осознавала себя как Гермиону Грейнджер, когда-то была твердо нацелена на получение статуса старосты. Привыкшая в своей прежней школе быть первой во всем, что касалось учебы, она не собиралась сдавать позиций и в школе волшебной. Оценив за первые месяцы возможности своих конкуренток, она нисколько не сомневалась, кто из девочек ее курса заслужит эту награду. Ведь по словам того же Перси Уизли, старостами назначали самых лучших учеников, а она, несомненно, являлась именно таковой.
Насчет того, кто в будущем станет старостой из мальчиков, после некоторых наблюдений, тоже не было особых сомнений. Пусть он сам вообще об этом не задумывался, но для нее ответ был очевиден. Это же сам Мальчик-Который-Выжил! Не то, чтобы она была этому особо рада, но уже по истории получения им места в квиддичной команде было видно, как к нему относятся те, в чьей власти принимать подобные решения. Обидно было, конечно, что кто-то просто так может получить то, ради чего остальным нужно изрядно постараться, но с другой стороны… Кто еще мог бы быть старостой на их факультете? Пусть по оценкам с ней он сравниться не мог, но именно среди мужской части Гриффиндора на их курсе никто его явно не опережал. В плане общей дисциплины он тоже, в целом, особо не выделялся. А если нет явного лидера, то кто станет старостой, когда в списке кандидатов присутствует Мальчик-Который-Выжил собственной персоной?
Так что как минимум для одной из ее частей состав старост от Гриффиндора был вопросом давно решенным. И каким-то образом этот некогда очень важный вопрос ушел куда-то на задний план и затерялся там настолько надежно, что присланные из школы значки оказались полнейшей неожиданностью. Может быть, это был результат влияния той ее части, которая об этом не задумывалась сама по себе. А может быть, дело было и в том, что…
— Я не уверена, что назначить нужно было именно меня, — вновь озвучила она свои соображения.
— …или Гарри, — добавила после небольшой паузы, поскольку говорить о себе в целом нужно было не в единственном числе.
— И с чего это вдруг такая неуверенность? — весело хмыкнул Сириус. — Тут ведь и троллю было понятно, кого выберут!
— Но мы ведь…
— Ну смотрите, — не дал он договорить, — по оценкам вы первые, сами говорили… Ну, у себя на курсе и факультете уж точно. Это раз.
На вытянутой вперед руке был загнут один палец.
— На серьезных проступках вас ни разу не ловили и баллов не снимали. Это два, — загнул он еще один палец.
Если учесть, что почти все свободное время проводилось в недоступной другим Тайной Комнате, то причина подобного не столько в примерном поведении, сколько в банальной невозможности узнать о возможных нарушениях правил.
— В волшебном Турнире участвовали? Участвовали. А значит, вас отметили уже давно. Это три.
Ну если посмотреть с этой точки зрения… Главное, чтобы не получилось как с этим турниром и назначение старостами не привело в итоге к еще одной встрече с Волдемортом.
— В квиддич… А нет, тебе же расхотелось, — согнутый было палец вновь распрямился. — Ну, это неважно, Ремус тоже не играл… Джеймс играл, но выбрали ведь все равно не его. МакГонагалл решила, что мы с ним были слишком большими раздолбаями, и что Ремус сможет сдерживать всю нашу компанию. Но вы же ей таких проблем как мы не доставляете?
И вот тут он подошел к главной, и так и не озвученной причине имевшихся сомнений.
— Таких проблем — не доставляем…
— …Вот только есть проблема побольше…
— …Старостам же нужно следить за порядком…
— …Ведь так?
— Ну да, и в чем тут проблема? — склонив голову на бок и подперев рукой щеку, ответил Сириус, явно готовясь опровергнуть любые возможные доводы.
— А в том, что мне тоже нужно будет следить за порядком…
— …И в случае непорядка мы можем отреагировать…
— …Слишком сильно.
— Вы про… — с вопросительной интонацией протянул он, начав, похоже, догадываться.
— Представь себе, выскакивает на нас какой-нибудь хулиган…
— …А у нас рефлекс…
— …Как-то нехорошо получится…
— …Учителя, кстати, об этом ведь знают.
— М-м-м… Но они же ведь сами проверяли, как вы будете себя вести в такой ситуации и сами решили, что все в порядке. Уж сколько времени с тех пор пошло, и ничего страшного ведь так и не случилось.
Где-то это уже доводилось слышать. Как бы Сириус не открещивался от «чистокровных заморочек» своей семьи, но все равно оставался волшебником до мозга костей и был полностью уверен в непогрешимости принципа «раз никто не умер — значит все в порядке».
— Если рассуждать как вы, — продолжал он тем временем, — то и старика Шизоглаза пускать к людям нельзя, а он ведь тоже при любом подозрительном шорохе сначала проклинает, и только потом начинает выяснять, что это было.
После того, как два года подряд преподавателем защиты был, фактически, Волдеморт собственной персоной, параноидальный экс-аврор уже не показатель. Это даже шаг назад.
— А если вспомнить про нашего старосту Ремуса… Он вообще был «опасной темной тварью», — скривившись, процитировал он используемое министерством определение, — и учителя об этом знали.
А вот это действительно аргумент. Если в школе семь лет находился оборотень, «опасное и агрессивное животное»… Пара волшебников, способных на Аваду, на этом фоне выделяются не сильно. В конце концов, любой обладатель палочки много на что способен…
— Да и не помню я, чтобы кто-то пытался так подшутить над старостами, чтобы тем пришлось за палочки браться. Это ведь сразу минус до… минус очень много баллов. А кому это надо?
* * *
Увиденная на вокзале Кинг-Кросс картина во многом напоминала обстановку годичной давности, когда из-за поднятой после нападения оборотней паники министерство магии вообще и авроры в частности изо всех сил демонстрировали готовность не допустить подобного впредь. Как и в предыдущий раз, волшебная часть вокзала была взята под усиленную охрану. Пройти на вокзал и сесть на поезд можно было только после тщательной проверки аврорами, состоявшей из множества действий, направленных на выявление спрятавшихся под личинами школьников оборотней и включавших в себя как произнесение различных заклинаний, так и более простые способы, вроде просьбы прикоснуться к серебру.
На каждого проверяемого уходило не так уж и много времени, не более одной-двух минут, но если учесть, сколько человек училось в Хогвартсе, а также тот факт, что дети, как правило, не отправлялись на вокзал без сопровождения взрослых, весь процесс растянулся надолго. Большинство семей прибывало на вокзал незадолго до отбытия поезда, из-за чего перед пропускными пунктами очень быстро образовались огромные толпы.
Те, кто входил на платформу 9 и 3/4 через маггловскую часть вокзала очень быстро заполнили все то небольшое огороженное пространство в волшебной части, что было выделено для ожидания своей очереди. Всем остальным пришлось стоять снаружи, по другую сторону разделяющего два мира барьера, пока внутри не станет посвободнее. Конечно же, столь большое столпотворение людей, ждущих непонятно чего, не могло не привлечь внимания магглов. Осознавшим неожиданную проблему аврорам пришлось вызывать дополнительную помощь, чтобы скрыть происходящее от посторонних.
Еще веселее обстояли дела у тех, кто предпочитал отправлять своих детей на поезд посредством аппарации. Размеры не прикрытого барьером участка перед пропускным пунктом тоже оказались недостаточно велики, чтобы уместить все продолжавших прибывать волшебников. В обычных условиях проблемой подобная ситуация не стала бы — при наличии препятствия в точке назначения волшебник просто-напросто появится чуть в стороне и ничего страшного с ним не случится. Конечно, пытаться аппарировать, например, в сплошную толщу земли все равно не стоит, но если рядом с местом прибытия имеется достаточно свободного пространства, делать это вполне безопасно.
Самые первые из аппарировавших на платформу ничего особенного не заметили. Прибывшим несколько позже Гарри и Гермионе в сопровождении Сириуса пришлось немного постоять в тесноте. А вот когда они дождались своей очереди, доказали, что не оборотни, и направились к поезду, людей на площадке для аппарации набились столь много, что втиснуться к ним было уже невозможно. После того, как пара семей в буквальном смысле слова свалилась на головы другим, был спешно поставлен еще один барьер, закрывший для аппарации переполненную площадку. Оставалось только гадать, какие мысли возникали у родителей пытающихся доставить на вокзал своих детей и раз за разом терпевших неудачу.
Итогом всего этого стало огромное опоздание, с которым Хогвартс-экспресс покинул Лондон и направился в сторону Шотландии. И не смотря на все усилия машиниста, до школы ученики добрались тоже намного позже, чем должны были. В обычные учебные дни в это время уже давно пора было спать.
Видя клюющих носом и отчаянно зевающих детей, мадам директор не стала произносить традиционных приветственных речей и сразу перешла к проведению церемонии распределения, не дав даже спеть свою обычную песню ответственной за этот процесс шляпе.
Все прочие студенты без особого энтузиазма смотрели на выходящих в центр зала первокурсников, ожидая, когда же можно будет разойтись по комнатам и лечь, наконец, спать. Некоторые, впрочем, не стали зря терять время и задремали прямо столами. Кое-кто даже умудрялся одобрительно похрапывать или негодующе сопеть, в зависимости от вердикта, объявляемого надетой на голову очередного первогодки шляпой.
Наконец, всем новым ученикам был назначен подходящий факультет, и, наскоро утолив образовавшийся за долгий день голод, дети получили дозволение отправляться по кроватям.
* * *
Ученики пятого курса уже давно были достаточно опытны, чтобы не ожидать ничего необычного от урока истории магии. Рассаживаясь по огромной аудитории, они привычно устраивались поудобнее, чтобы, услышав заунывный голос вошедшего сквозь стену учителя-призрака, сладко проспать вплоть до перемены. На некоторое изменения в обстановке они если и обратили внимание, то не придали этому никакого значения. Ну развесили несколько новых картин по стенам, ну и что?…
— Добрый день, класс.
Раздавшийся голос совсем не был похож на тот, что обычно звучал в этом помещении, усыпляя всех присутствующих. Ученики начали недоуменно озираться.
— Молодые люди, я прямо перед вами, на картине.
Говорившим и впрямь оказался зашедший в картинную раму суховатый лысый старичок, одетый в традиционную мантию. Сама картина висела прямо перед тем местом, откуда Биннс обычно вещал о своих любимых гоблинских восстаниях, и была отлично видна всем присутствующим. Если бы нарисованный волшебник не указал, где именно его нужно искать, то он все равно не остался бы незамеченным надолго.
— Для тех, кто не знает: меня зовут Армандо Диппет, и полвека назад я был директором этой школы. Профессор Биннс отправился на свой давно заслуженный отдых и историю магии с этого дня вести будем я и мои коллеги.
«Раньше призрак, теперь — портреты?» — мысленно хмыкнул Гарри.
«Явно прослеживается единый стиль…»
— Все вместе мы отработали в этой школе целую тысячу лет, и многое, о чем сейчас пишут в книгах, видели собственными глазами и можем вам об этом рассказать. Так что если никто не будет лениться, то предстоящие экзамены СОВ не составят для вас никаких проблем. Хм…
Диппет сделал два шага в сторону, скрывшись за пределами картины.
— Мисс, объясните молодому человеку, что на уроках спать не положено, — раздался его голос с противоположной стороны помещения.
Похоже, картинные рамы были развешаны по всем стенам отнюдь не просто так. Подпрыгнув от неожиданности, ученица с Хафлпаффа начала расталкивать своего по привычке задремавшего соседа.
— Ах да, пять баллов с Хафлпаффа.
Вернувшись на прежнее место, Диппет продолжил.
— Очень надеюсь, что подобного не повториться. Ладно, берем в руки перья и записываем…
* * *
Собираясь около класса, где должно было состояться занятие по защите от темных искусств, ученики внезапно осознали, что понятия не имеют, кто займет «проклятую должность» в этом году. Обычно новых учителей представляли школе во время церемонии распределения, но в этот раз из-за задержавшегося поезда она прошла слишком быстро и скомкано, и отнимать лишнее время у засыпающих детей профессор Спраут не стала.
Через пару минут после того, как к кабинету подтянулись все пятикурсники Гриффиндора и Рейвенкло, дверь резко распахнулась.
«Прямо как по волшебству», — саркастично прокомментировала Гермиона.
— Входите, — приказал смутно знакомый голос.
— Занимайте места. Рассаживайтесь. Быстро, — продолжал он выдавать отрывистые команды.
«А мы точно будем изучать защиту от темных искусств?» — окинув взглядом обстановку, выразил свое мнение Гарри.
Окна были закрыты плотными черными шторами, совершенно не пропускавшими солнечного света. Освещался кабинет множеством свечей, закрепленных в мрачного вида канделябрах. Неяркое дрожащее пламя подчеркивало зловещую атмосферу, создаваемую размещенными на стенах изображениями различных созданий, не вызывавшим никаких сомнений в своей принадлежности к темным силам. Помимо кошмарных тварей, были там и простые волшебники, вид которых недвусмысленно намекал о том, насколько темным заклятьям они были подвергнуты.
— Итак, темные искусства, — вновь раздался голос из дальнего угла помещения, и говоривший волшебник вышел на свет.
По помещению пронесся потрясенный, с нотками испуга, вздох.
«Он же…»
«Волдеморта тоже считали мертвым», — мрачно заметил Гарри.
«Хоть бы удивился для приличия…»
Бледное лицо с крючковатым носом. Свисающие сосульками засаленные волосы. Источающий презрение взгляд. Профессор Снейп ничуть не изменился за время своей «смерти».
— Темные искусства многолики и многогранны. Слабый ум не способен распознать их, даже став их жертвой. Они одурманивают и подчиняют, запутывают и извращают…
Большинство присутствующих, похоже, даже забыло, как нужно дышать — столь велик был шок от личности нового… или старого… В общем, от личности преподавателя, память о котором была еще свежа. Пусть его и пытались забыть, как страшный сон, но, видимо, просто так избавиться от этих воспоминаний было невозможно. Получив столь сильное напоминание, они с новой силой воскресли в памяти, как и их источник.
— Власть и сила, которую темные искусства способны предложить своим адептам легко преодолевают все границы, в которые загоняют себя неспособные совладать с ними глупцы, — Снейп «со значением» посмотрел на притихших детей.
«Тоже настрогал себе хоркруксов?» — обреченно вздохнула Гермиона.
«Мог и просто инсценировать свою смерть».
«Или такого как он не вытерпели даже на том свете».
Тишину нарушил тихий смех. Ошеломленные ученики не сразу даже сумели понять, что источником смеха был не кто иной, как сам Снейп. Вид весело хихикающего профессора вогнал несчастных в еще больший ступор.
Лицо Снейпа начало расплываться. Втянулся и уменьшился крючковатый нос. Нездоровая бледность сменилась вполне здоровым румянцем. Безжизненно свисавшие темные волосы превратились в пышную копну ярко-розового цвета.
— Итак, я — профессор Тонкс, и вы только что полностью провалили проверку на бдительность и внимательность! — объявила она, пытаясь сдерживать смех. — Тема сегодняшнего урока: «Как понять, что меня водят за нос»… Хи-хи.
|
|
| Lord | Дата: Понедельник, 26.10.2015, 14:16 | Сообщение # 73 |
|
Самая страшная вещь в мире - правда
Сообщений: 2745
| Глава 60. Свобода выбора.
Дальнейший ход столь нетривиально начавшегося урока был уже гораздо более привычен для учащихся на пятом курсе юных волшебников и ведьм. Конечно, если сравнивать «профессора Тонкс» с кем-то вроде МакГонагалл, то первая вела себя излишне экспрессивно: слишком много эмоциональных восклицаний, слишком много взмахов руками, слишком броская внешность из-за нетипичного и не всегда постоянного цвета волос… С другой стороны, именно на этом уроке это как раз было вполне нормально: в той чехарде, что прошла через «проклятую» должность преподавателя защиты от темных искусств, так или иначе, по-своему выделялись все. Неуверенный в себе волшебник, оказавшийся одержимым Волдемортом. Очень уверенный в себе волшебник, в итоге точно также оказавшийся одержимым. Выходец из засекреченного отдела министерства магии, ни в грош не ставящий содержимое учебника, одобренного этим же самым министерством. Выходец из гораздо менее засекреченного отдела министерства, точно также костерящий на все лады плод трудов «криворукого дилетанта».
«Интересное, кстати, противопоставление получается, — эмоции Гермионы окрасились весельем. — С одной стороны, два противника Темного Лорда, совершенно не согласные с учебником…»
«… А с другой — приютивший в себе самого Темного Лорда Квиррелл, которого учебник вполне устраивал…»
«… И Локхарт, который… который…»
«… Который просто Локхарт».
«Да уж, собственные книжки нареканий у него точно не вызывали».
«Ну вот и отлично», — с энтузиазмом подытожил Гарри.
«Теперь твоя очередь объяснять причину своего веселья», — после короткой паузы потребовала Гермиона.
«Ну смотри, теперь мы можем определять, грозит ли нам очередной профессор защиты встречей с Волдемортом! Достаточно просто посмотреть, как он относится к учебникам. Если Тонкс будет вести предмет по-своему, то бояться нечего. Примета получилась верная, за четыре-то года!»
«…Знаешь, иногда непредсказуемость и «оптимистичность» твоих умозаключений пугает даже меня».
Впрочем, Гермиона была вынуждена признать, что фактам эта теория ничуть не противоречит.
«Ладно, радует хоть то, что в этом смысле Тонкс больше похожа не на первых, а на последних. Точнее, на самого последнего».
Влияние предыдущего преподавателя защиты на взгляды преподавателя нового отчетливо проглядывало в том, как Тонкс излагала тему урока. Слово «бдительность» из ее уст прозвучало неоднократно и именно на это понятие она возлагала значительную часть ответственности за своевременное обнаружение того факта, что «вас пытаются надуть». Для обоснования этого тезиса она, тщетно пытаясь скрыть веселье, постоянно ссылалась на то, как именно был начат этот урок.
— Ладно, на сегодня с вас хватит. К следующему уроку напишите, по каким признакам вы могли бы разгадать мою шутку.
— И еще, — добавила она после короткой паузы строгим голосом, на пару секунд изобразив лицо МакГонагаллл, — о том, что видели — молчок! Вы же не хотите, чтобы во всей школе вы были единственными, кого удалось одурачить? А ведь с самых болтливых я могу еще и баллы снять за… м-м-м… за разглашение секретной информации, вот!
На некоторых лицах появились предвкушающие ухмылки: пятикурсники Гриффиндора и Хафлпаффа явно не хотели оставаться единственными попавшимися на шутку, и уже вовсю представляли на своем месте других учеников.
«Вообще-то, «единственными» мы не останемся в любом случае, — сочла своим долгом уточнить Гермиона. — Таких «первых» уроков перед нами было уже два, и это только за сегодня».
— Кстати, Га… Поттер и Грейнджер, задержитесь на пару минут.
«Захотелось немного поболтать?» — на взгляд Гермионы, непосредственный характер «профессора Тонкс» прямо-таки требовал поделиться с кем-то знакомым впечатлениями от первых уроков в роли учителя.
«Мы, вроде как, старосты. Так что могли понадобиться именно в этом качестве, — у Гарри имелось свое предположение. — Хотя…»
«…Тогда бы она назвала еще МакМиллана и Эббот».
Едва только последний из их однокурсников покинул класс, как дверь за ним громко захлопнулась, повинуясь заклинанию Тонкс. Сама она, шумно выдохнув, расслабленно растянулась на стуле за своим учительским столом. Растянулась и тут же с досадой поморщилась.
— Надо было поставить кресло, — сообщила она расстроенным голосом.
«Мало похоже на начало серьезного разговора, так что, ей просто захотелось поболтать».
«Одно другому не мешает», — пожал плечами Гарри.
— Быть учителем оказалось трудно? — тем временем Гермиона вслух ответила на «жалобу» Тонкс.
— Да не так уж и трудно… Но я же волнуюсь! И как вам мой урок, а? — из ее голоса вмиг исчезли всякие намеки на усталость, сменившись нетерпеливым любопытством.
— Незабываемо.
— Я бы даже сказала — «неизгладимо», — согласилась Гермиона, ничуть не кривя душой.
— Не удивлюсь, если восставший из мертвых Снейп сегодня кому-то приснится в кошмарах, — решился на более развернутый ответ Гарри.
Конечно, сама по себе Тонкс не особо выделялась на фоне своих предшественников. В кого из них ни ткни пальцем, обязательно попадется некто, кого при всем желании нельзя обвинить в заурядности.
И, тем не менее, произвести неизгладимое впечатление на студентов Хогвартса, уже успевших насмотреться всякого, Тонкс сумела на первом же уроке.
— Я старалась! — довольно улыбнулась она. — Знаете, как трудно было удерживать эту хмурую рожу, глядя на ваши лица? Видели бы вы себя сами… Хм…
Окрасившись проказливой усмешкой, ее лицо вновь начало стремительно меняться.
— …И я правда так выглядел? — не поверил Гарри, глядя на свою донельзя ошарашенную физиономию.
— У меня идеальная память на лица, так что не надо тут отпираться! — вновь изменяя внешность, заявила Тонкс.
— Я при всем желании не смогу вытаращить глаза так, как ты это показываешь… — вздохнула Гермиона, глядя уже на себя.
— Ну, может быть, я слегка преувеличиваю… — легко согласилась Тонкс, вернув себе свой собственный облик. — Но все равно, попались вы все!
Тут поспорить было сложно. И ведь не возникло же даже малейшей мысли, что этот «Снейп» был ненастоящим! И это с учетом того, что наличие в волшебном мире средств для полного изменения внешности секретом ни для кого не являлось. Более того, подобное средство доводилось использовать лично…
«Справедливости ради, — вновь не могла не уточнить Гермиона, — мы столь же лично знаем, что иногда смерть — это не навсегда».
«И все равно, о других вариантах мы даже не подумали».
— Ладно, а остальной урок вам как? Нормально прошло? — тем временем продолжила расспрашивать Тонкс.
— Более чем, — уверила ее Гермиона. — Ты очень хорошо все рассказывала.
— Правда?
— Ты же видела, тебя очень внимательно слушали и вообще вели себя очень примерно!
— Как иначе, после такой-то шоковой терапии… — поддержал Гарри.
«Гарри! Ты и твои шуточки! Она же на самом деле очень волнуется и переживает!» — пришло в ответ неподдельное возмущение.
— И еще очень хорошо, что не пришлось еще раз слушать про то, что у нас в этом году СОВ и насколько это для всех нас важно, — предпринял он еще одну попытку продемонстрировать свое положительное впечатление.
— Точно, СОВ! — воскликнула Тонкс. — Все пыталась вспомнить, о чем же я забыла…
«Вот поэтому я и считаю, что говорить в таких случаях нужно только мне! Я-то уже привыкла к твоему альтернативному оптимизму, но вот остальные…»
-… Ладно, главное — не забыть снова, следующий урок тоже с пятым курсом… — не стала, тем не менее, горевать юная профессор, увидев свой первый промах.
«Вот видишь?»
«Именно поэтому Гарри, именно поэтому…» — безнадежность в ответных эмоциях была почти совсем не наигранной.
— Кстати, — Гермиона решила взять слово и сменить тему, опасаясь новых успехов мастера воодушевления, — как так получилось, что ты теперь тут работаешь? Вы же, вроде бы, собирались всей семьей куда-нибудь уехать, и ты даже уже из авроров ушла…
«Кстати да, хороший вопрос», — согласился Гарри.
— Вообще-то, из авроров ушла я не поэтому, а чтобы «не рисковать здоровьем по прихоти всяких…» — процитировала она свою маму ее же голосом.
— Каких?
— А вот не скажу! Говорить такие слова ученикам мне теперь не положено!
— А раньше значит было можно? — хмыкнул Гарри. — Какие отличные у нас авроры…
— Да ну тебя! — демонстративно отвернулась она к Гермионе. — Так вот, заставить меня сменить работу мама хотела уже давно, а теперь просто нашлась подходящая причина, чтобы убедить в этом и папу. О переезде они начали говорить уже гораздо позже. Вот только так никуда мы и не уехали.
— Но почему? — удивленно спросила Гермиона.
— Вы же всерьез собирались? — присоединился к ней Гарри.
— Эй, вообще-то, вы тоже «всерьез собирались»! — парировала Тонкс. — Но все еще здесь.
— Мы-то не против, но министерство… — поморщился Гарри.
— …Очень сильно нам удружило своим «защитным» законом.
— А еще, у нас могут отобрать палочки…
— …Мы ведь еще не сдали СОВ.
— Вот и у нас не получилось взять и переехать, — кивнула Тонкс.
— Есть еще какие-то проблемы? — задумчиво нахмурилась Гермиона.
Названные ими препятствия касались ведь только таких, как они — то есть, недостаточно взрослых. Значит, семье, единственный ребенок в которой уже давно не ходит в школу, помешало что-то еще. Причем нечто такое, чего не было в тот раз, когда эта семья уже покидала страну.
— Еще бы! — ответ сопровождался ехидным хмыканьем. — Думаете, можно так просто взять и завалиться в чужую страну, и там вам все радостно распахнут объятия?
«Ну, раз она спрашивает именно так…» — Гарри начал формировать нехитрый вывод.
— Видимо, нет, — озвучил он общие мысли.
— Не «видимо, нет», а «конечно, нет»! Тебе же не понравится, если кто-то без спросу аппарирует прямо к тебе домой и скажет, что теперь будет тут жить!
«Если верить Сириусу, то попытка вломится к нам не понравится самим незваным гостям…» — пришло напоминание об одном старом разговоре.
«А если «гости» все-таки своего добьются?» — нельзя было сбрасывать со счетов и такую возможность.
«Гарри, я и так поняла, что она хотела сказать!»
— Вот и получается, что перед тем как куда-то переезжать, неплохо бы сначала об этом договориться.
— Но раньше ведь…
— «Раньше» было раньше. А теперь, если вы не помните, наше министерство умудрилось сильно поругаться кое с кем.
— Франция? Из-за турнира?
— Ага, они ведь считают, что во всем виноваты именно мы….
Стоило признать, что немалая доля правды в этом была.
— …А еще есть такая ма-а-аленькая, — показали прижатые друг к другу большой и указательный пальцы, — но очень гордая страна, Болгарией зовется. А так же некоторые другие, кто встал на сторону Франции. Угадайте, захотят ли они пускать нас к себе?
— И так везде? — удивился Гарри.
Пусть он был и не самого лучшего мнения о своем министерстве магии, но он все же питал надежду, что даже оно не могло настолько сильно испортить отношения со всем миром, что абсолютно никто не хотел видеть у себя граждан Британии.
— Конечно, нет! — робкая надежда все-таки сбылась. — Но смысл переселяться куда-то в глушь? Это и так можно сделать в любой момент. А вот чтобы нормально жить — со всем удобными вариантами сейчас проблемы.
— «Удобными»? — переспросила Гермиона. — Как это может быть важнее, чем…
— Так я же говорю, если что, то скрыться можно хоть прямо сейчас. Аппарировать туда, где Мордред не бывал, и носу оттуда не показывать. Но пока не так все и плохо, чтобы срочно все бросать и прятаться в лесу в шалаше.
«Гарри, поправь меня, если я ошибаюсь. Где-то разгуливает живой и здоровый Волдеморт. Где-то разгуливают его сбежавшие из Азкабана слуги. Где-то разгуливают очень обозленные оборотни и, может быть, даже там же, где и все предыдущие личности. «Не так все и плохо», да?» — с сарказмом закончила она.
«Как и просила, поправляю. Волшебники и их критерии опасного. Продолжать?»
«И то правда…»
«С другой стороны, мы тоже хороши, — пришла неожиданная мысль. — Мы ведь тоже не стали дергаться…»
«… Когда увидели возможные проблемы с законами волшебников…» — как это нередко бывало, пришедшая мысль быстро стала общим достоянием.
«… И тоже решили, что опасность пока не настолько велика, чтобы бежать, невзирая на все остальное».
Из-за несколько затянувшейся беседы, идти на последний в этот день урок пришлось второпях. Времени не то бы не оставалось совсем, но все-таки оно уже несколько поджимало. Результат, как потом заключил Гарри, был достаточно предсказуем.
Пусть ничего действительно страшного не случилось, но и ничего приятного в произошедшем на очередном повороте коридора столкновении не было точно. Особенно, если учесть, чью именно голову Гермионе не повезло встретить аналогичной частью тела.
Окажись рядом кто из преподавателей, и прозвучавшее восклицание вполне могло стоить Слизерину нескольких баллов. Мнение другой пострадавшей стороны особым изяществом тоже не отличалось, но культурная и воспитанная девочка сумела не высказать его вслух. А вот другой рефлекторный порыв сдерживать никто и не пытался — их ладони сами собой легли на рукояти волшебных палочек.
— Взаимно, Малфой, взаимно, — взял на себя ответную реплику Гарри, не спеша менять положения руки.
— Поттер! — выплюнул Малфой тем же самым тоном. — Купи очки своей гр… — окончание фразы оказалось проглочено.
Взгляд его остановился на значке, приколотом к мантии получательницы неоконченного сообщения. Видимо, сумел-таки сообразить, что не только преподаватели могут надлежащим образом оценить его лингвистические достижения.
— Молодец, начинаешь умнеть потихоньку, — похвалила подобный прогресс Гермиона. — Бейся головой почаще, тебе это идет на пользу.
— Смотри, как бы с твоей головой чего не случилось. Не всем нравится, когда всякое отребье крадет у настоящих волшебников! — прошипел тот в ответ, продолжая сверлить злобным взглядом значок старосты.
— Твои одаренные друзья могут решить, что ты ко мне неровно дышишь, — усмехнувшись, кивнула Гермиона на неизменных Крэбба и Гойла.
Учитывая, что значок старосты прикалывался к мантии на груди, со стороны пристальный взгляд Малфоя действительно мог быть понят как-то не так.
— Да как ты… — задохнулся он от возмущения. — С такими… Я… Такие…
— Кстати, если ты все еще не разглядел, я немного не того пола… — продолжила она, пока собеседник пытался собрать силы для ответа.
— …И немного не на том факультете, — добавил Гарри.
— Так что на счет «своего» места иди к Забини.
— Или к Слагхорну.
— Можешь еще папе пожаловаться.
«А чего мы перед ним распинаемся? — заметил Гарри. — Как был придурком, так и останется».
«Действительно, только зря время теряем…»
— Радуйтесь, пока можете, — Малфой все же смог выстроить слова в нечто связное. — Всех поставят на место… Поплачете еще…
— Ми-и-инус… — с намеком протянула Гермиона.
Стиснув зубы, Малфой замолчал. Может быть, тоже начал догадываться о принципиальной невозможности донести свою позицию до собеседников. Или же решил, что задирать старост может оказаться не столь весело, как раньше, когда означенные старосты были самыми обычными учениками без дополнительных привилегий. В любом случае, продолжать беседу ему явно расхотелось. Презрительно задрав нос и показывая всем своим видом, сколь противно ему тут находиться, он гордо удалился вместе со своей свитой.
Все-таки, быть старостами — хорошо. Обычно Малфоя так просто не заткнуть.
«Да уж, когда Диггори объяснял нам наши возможности, о такой приятной вещи он как-то не сказал».
«Зато, кажется, сбываются слова Сириуса», — заметил Гарри.
«Ты о том, что со старостами никто в здравом уме связываться не будет?»
«Ага, только «здравый ум» — это не про Малфоя и надолго он не заткнется».
«Вечно ты видишь в людях только плохое…» — эмоции Гермионы сильно не соответствовали смыслу сопровождаемых ими слов — давно уже было известно, что если Малфою хочется сказать гадость, то сдерживанием подобных порывов он обычно не заморочивается.
«Но сейчас он все же отстал быстрее, чем обычно», — признал Гарри.
Не то, чтобы подобные встречи происходили постоянно — большую часть свободного времени Гарри с Гермионой предпочитали проводить подальше от посторонних в недрах Тайной Комнаты. Но все же нельзя было не порадоваться возможности быстро поставить придурка на место и не выслушивать подолгу его взгляды на жизнь и окружающих людей. В прошлом году он слегка присмирел, сумев осознать возможность попасть в неприятности при попытке нелестно высказаться в адрес школьных кумиров, коими являлись участники Волшебного Турнира. Но турнир уже давно закончился, а от почетной обязанности досаждать ближним своим Малфоя никто не освобождал, и, встретив своего любимого собеседника, он вновь подошел к процессу со всей ответственностью. Вот только, как оказалось, судьба по-прежнему была повернута к нему совсем не лицом.
Конечно, должность старосты, как и любая должность, помимо определенных прав налагала на своего обладателя и определенные обязанности. Но судя по тому простому факту, что вряд ли кто-то из студентов не хотел себе эту должность заполучить, обязанности были не настолько тяжелыми, чтобы затмить собой привлекательность прав.
В чем-то это подтвердилось на собрании старост, состоявшемся на следующий после прибытия в школу день. По словам Седрика Диггори, взявшего на себя руководство собранием на правах старосты школы, раньше такие мероприятия, предназначенные прежде всего для новичков-пятикурсников, проводились еще до приезда, прямо в поезде. Но последние два года Хогвартс-экспресс вез не только школьников, но приставленных к ним в качестве охраны авроров, а те категорически запрещали лишние перемещения по коридорам и беготню из купе в купе. Так что вводили в курс дела новых старост уже в школе.
Основной обязанностью старост, вроде как, была помощь учителям в поддержании порядка и дисциплины, для чего им и было дано право снимать баллы и назначать отработки нарушителям этих самых порядка и дисциплины. Но при этом, ни одного взрослого на организационном собрании «помощников учителей» так и не появилось. Все разъяснения и пояснения шли от других таких же учеников, разве что, постарше.
Вся помощь учителям, которой пока пришлось заниматься, это исполнение ровно двух распоряжений: «старосты, покажите первокурсникам дорогу до башни» и «старосты, соберите у всех разрешения на Хогсмид и принесите мне». Конечно, учебный год только начался, но за прошедшие выходные и два учебных дня больше никаких требований не поступало. Никто не проверял, поддерживается ли порядок в общежитии факультета, совершаются ли обходы коридоров, и являют ли сами старосты собой пример образцового поведения.
Вообще, если вспомнить предыдущие годы в школе… Кто из старост, кроме Перси Уизли, был замечен за тщательным исполнением своих обязанностей? Постоянно пытался наводить порядок и предотвращать нарушение школьных правил? Да ведь кроме него даже не удается сходу вспомнить, а кто же еще на Гриффиндоре носил заветный значок!
«Почему не удается? — в памяти тут же возник список имен. — Это были…»
«Думаешь, кто-то еще из наших однокурсников сможет похвастаться тем, что все это помнит?» — не отказался от своих мыслей Гарри.
«М-м-м, вряд ли», — была вынуждена признать Гермиона.
«Вот-вот. Да посмотри хотя бы на старосту школы от девочек! Если Диггори в школе знает каждый, то про нее вообще ничего не было слышно».
«Она с Рейвенкло и… и…»
«Спасибо, рассмотреть цвет значка я смог, хоть и в очках. А остальное…»
«…Да, раньше ее было не видно и не слышно, хоть и староста… А ведь и правда, если тот же Перси, получив значок главного, никого не удивил…»
«…Потому что постоянно твердил о своем положении всей окружающим. Ничего удивительного», — хмыкнул Гарри.
«Но ведь он не просто говорил, — поправили его. — Он именно что пытался делать все по правилам. Так что его назначение более чем логично…»
«…А тут взяли кого-то, кто за тщательной работой замечен не был…»
«…И никого это не удивило», — закончила Гермиона.
С другой стороны, чему тут было удивляться? Если вспомнить некоторые особенности работы такой серьезной структуры, как министерство магии… Вспомнить, насколько хорошо там поставлен контроль над исполнением закона о колдовстве несовершеннолетними. Вспомнить, как хорошо там организованы собрания Визенгамота. Вспомнить, как невиновный человек был этим министерством отправлен в тюрьму. И как после всего этого можно удивляться, что в школе деятельность старост организована… да никак почти и не организована.
По большому счету, получалось, что каких-то четко регламентированных обязанностей не было. Был список вещей, которые старосты могут делать… а могут и не делать. Кто хочет, тот работает, кто не хочет — не работает. Значки вам выдали, а дальше — решайте сами. Есть отдельные энтузиасты вроде Перси Уизли, а есть все остальные.
«Знаешь, и ведь в чем-то этих остальных даже можно понять», — прокомментировала Гермиона.
Их собственная попытка соответствовать новой должности натолкнулась на полное непонимание. В чем-то это было закономерно — уж кому-кому, а близнецам Уизли опыта в противостоянии попыткам заставить вести себя по правилам было не занимать.
Конечно, когда на собрании старост Диггори перечислял причины, достаточные для раздачи штрафов, пункта «продажа конфет, вызывающих отрастание незапланированных природой частей тела» там не было. Но что-то подсказывало, что если бы вдруг в гостиную Гриффиндора в тот вечер зашла МакГонагалл, увиденное ей точно бы не понравилось.
Прекращать свою сомнительную деятельности близнецы не желали категорически. Конечно, можно было попытаться убедить понастойчивей, задействовать палочки… Но, с другой стороны, оспорить аргумент «Ну мы же никого не заставляем!» было сложно. В самом деле, о репутации близнецов Уизли не слышали только первогодки, но их активно просвещали присутствовавшие там же старшие товарищи. Последствия поедания волшебных конфеток все видели своими глазами, но желающих попробовать лично меньше не становилось. Заявление Гермионы, что это не лучшая идея — есть что попало, тем более, когда это «что попало» еще и заколдовано сомнительными личностями, было полностью проигнорировано.
И какой тогда смысл пытаться помочь тем, кто сам себе помочь не хочет?
|
|
|
|
|
