Армия Запретного леса

Когда убивали последнего единорога -
Лес содрогнулся, и даже птицы роняли слезы.
Глядела в испуге девочка недотрога,
Как копья дрожали, словно виноградные лозы,
Вонзаясь в белую спину зверя,
Что голову прятал у нее на коленях.
И бледное солнце отворачивалось, не веря
В людскую жестокость. Таилась в глазах оленьих
Вассальная преданность королю леса,
Тому, кто царственным рогом даровал волю…
Запевали сосны хором дневную мессу
О том, кто сегодня захлебывался болью!
А после мясо с размаху швыряли на блюдо,
И пили охотники в честь величайшей победы
Над силой природы, ее тонконогое чудо
Убили люди. Наши отцы и деды…**

За магическим куполом лил дождь. Большие капли, звонко отскакивая от преграды, сливались с морем, что сегодня сильно штормило. Волны с упорством накатывали на каменистый берег. И отступали, проигрывая магии.
Маги постарались на славу, чтобы гнев природы не смог помешать сегодняшний казни.

И небо плакало, изливая земле своё отчаянье, свою боль… Лишь море не хотело мириться с несправедливостью, раз за разом посылая своих волн на штурм мрачного острова. И, соединившись с ветром, они, вновь отталкиваясь от купола, оставляли за собой пенные брызги.
Внутри же было уютно. Кресла расставили так, чтобы никто не пропустил самый важный момент сегодняшнего дня. Да что там дня! Ведь, по сути, сегодня состоялась казнь новой магической угрозы, что удалось вырвать ещё на корню. По этому поводу даже молодой министр не побрезговал прилететь в Азкабан вместе с женой. Как минимум половина свободных мест предназначалась журналистам и прочим репортёрам, которые, уже получив «хлеба», распихивая материалы для новых статей, рассаживались по своим местам в ожидании зрелища.

А небо продолжало плакать…

Я стоял с краю площадки в окружении дементоров и в небольшую щёлочку, что, думаю, оставили специально, с интересом рассматривал приготовления. Стражи Азкабана мне не особо в этом мешали, последний год они практически перестали на меня действовать. Не сойдя с ума за семь лет, я, кажется, умудрился получить небольшой иммунитет, а может, мне помогло то, что хороших воспоминаний во мне просто не осталось. Точнее, кадры эти всё ещё присутствовали у меня в голове, но никаких эмоций мне не давали. Ни положительных, ни отрицательных. Или виной тому была тёмная магия, что уже давно соединилась с моей кровью, хотя я даже не думал ею воспользоваться. Теперь просто не успею.
Наконец все расселись, и маленький невзрачный человек начал объяснять зачем, собственно говоря, все здесь собрались. Можно подумать, что есть кто-то, кто попал сюда случайно! Тьфу, бред полный. Я даже не начинал нервничать. Думаю, меня они оставят на десерт. Сначала кого-нибудь попроще. Ага, как я и думал.
То ли на сцену, то ли на эшафот четыре дементора ввели человека. Глядя на грязные спутанные волосы, ещё можно было вспомнить волну белоснежных, всегда аккуратно уложенных, прядей. Даже в походке чуть угадывалась гордость и спесь потомка одного из чистокровнейших семей магического мира. Драко Малфой. Ему удалось скрываться целых четыре года! Немногие пожиратели могли этим похвастаться. Но Азкабану неважно, кто ты. Драко перестал кричать уже через месяц. Сегодня он перестанет мыслить. Так же, как и я. Когда мне объявили приговор, я пару мгновений пытался найти опору, в те несколько секунд, что сердце пропустило удар. Потом вернулось безразличие, я давно ничего не боюсь. Странное ощущение - знать, что через какое-то время меня не будет. Точнее - останется моё тело, а душа уйдёт. Впрочем, никто точно не знает, что случается с человеком после поцелуя дементора. В конце концов, эта казнь лишь поможет мне. Поможет, наконец, уйти. Наверное, это единственное моё желание, кроме мести. Тем временем Малфою уже зачитали его приговор. Пособничество силам тьмы, принятие тёмного знака, гонения магглорождённых, проще говоря - грязнокровок. Ещё бы, закон приняли слишком быстро, учитывая, что грязнокровкой является жёнушка министра. Я зло сплюнул на землю. Ненавижу! Перечисляли какие-то ещё грехи, но я не особенно вслушивался в предсмертное прочитывание всех проступков Драко, если честно. Мои мне будет гораздо интереснее послушать… Интересно, что они там насочиняют…? С Малфоя сняли цепи, и человек, что зачитывал приговор, пискляво поинтересовался о его предпоцелуйном желании.
- Смерти… - обрывок слабого шёпота донёс до меня ветер. Что ж, весьма мудро. Меня то точно такой привилегии лишат. Жаль. Хотя душе будет уже всё равно.
Кислые лица репортёров говорили о незаслуженно отобранной игрушке, но, тем не менее, просьбу Малфоя выполнили. Короткий зелёный луч, и тело моего бывшего врага, изогнувшись изящной дугой, упало на деревянные доски. Даже отсюда, сквозь небольшую щель, мне была видна почти детская надежда, застывшая в некогда непроницаемых серых глазах. Что ж, ещё одно имя можно вычеркнуть из длиннющего списка. Теперь моя очередь… Тело Малфоя быстренько отволокли в ближайшую яму, и гостям вывели главное блюдо сегодняшнего дня.

- Гарри Джеймс Поттер! Вы обвиняетесь в служении Злу, пособничеству Тёмному Лорду, убийстве Сириуса Блэка, Альбуса Дамблдора, Римуса Люпина, Фреда Уизли, в применении пыток и убийстве многих других магов и магглов.

Ага, даже толком не знают, чьи смерти на меня повесить. Так глупо. Человек продолжал читать, но я уже не слушал; надежда, что может хоть сейчас они не станут лгать, рассыпалась серебристым прахом. Хотя в чём-то он прав, эти люди погибли из-за меня. Перечисление моих грехов растянулось на полчаса. Всё это время я с жадностью рассматривал лица сидящих людей. Рита Скитер, куда же без неё? Амбридж ещё больше напоминает жабу. Хоть бы раз нормально оделась! Нет, даже в Азкабан приехала в розовой кофточке. Её и дементоры обходят, заразиться дебилизмом, наверное, боятся. Мелькнуло лицо Бруствера, МакГонаглл, Хагрида. Но стоило взгляду дойти до первого ряда, как моё лицо перекосила гримаса ненависти. Словно откликаясь на мои мысли, человек закончил читать:

- Приговор подписан министром магии — Рональдом Уизли. — мой бывший друг встал и не спеша, кивнул - мол, можно начинать. Лицо выражало только степень его алчности, они с семейкой давно растащили всё, что принадлежало Поттерам. Гермиона, сидящая рядом со своим мужем, бросила на меня ехидный взгляд.

- Гарри Джеймс Поттер, ваше последнее слово.

Я усмехнулся. Ну что можно тут сказать? Что я не виновен? Бред больного, я сам в это не верю. Пожелать им скорейшей смерти? Глупо… Гордо промолчать? Зачем? Что-то сказать всё же нужно, возможно, слабое эхо моего голоса предаст мне сил, чтобы также спокойно шагнуть навстречу дементору.
- Небо меня оправдает… - как бы я хотел, чтобы дождь прорвал эту завесу! Почувствовать, как холодные капли смывают боль и усталость, успокаивают. Ощутить лёгкую горечь небесных слёз на своих губах. Азкабан сделал меня несколько пафосным, но это сути не меняет.

Только бы не заплакать…

Дементор медленно приближался. Последним рывком с меня сдёрнули цепь и толкнули к монстру. На секунду мне захотелось струсить, закричать, что я не виновен. Но эта слабость прошла. Я не стану их умолять, не стану рабом страха. Пусть всё случится… только бы не заплакать. Холод пронизывал тело до костей, я ожидал чего-то невыносимо мерзкого, тошнотворного, но поцелуй стража Азкабана оказался на удивление мягким, до боли знакомым вкусом губ. Говорят, смерть приходит в обличье любимого человека. Я поверил в это, услышав сквозь пелену пустоты, что заволокла моё сознание, похожий на перелив колокольчиков серебряный смех Джинни, словно она жива и где-то рядом со мной. Я упал. Тонкие нити меж душой и телом со звоном лопнули, и я будто со стороны увидел, как чистый кристаллик, вырвавшись из плена дементора, радостно рванул ввысь. Осталась пустота… ни боли, ни страха,… ни времени. Только на грани пустого сознания, где-то в самой глубине, остался, теперь уже бесполезный, разум. Ужасная участь…
Словно со стороны я смотрел, как два аврора подняли моё тело на ноги и держали так, пока фотографы увлечённо щёлкали своими аппаратами, потом осторожно стали приближаться другие гости: кто-то даже потыкал меня пальцем. Я это видел, но не почувствовал. Наконец подошёл Рон. Он приблизил своё лицо почти вплотную к моему и тихо прошептал, глядя в поблёкшие бессмысленные изумрудные глаза.

- Видишь, Поттер, как удобно быть другом героя? Ты уже не нужен, а меня помнят. Помнят, что это я помог Избранному уничтожить Лорда, хотя сам Избранный оказался предателем. Думаю, стоило помяться у тебя на подтанцовках, чтобы потом получить доступ к вещам одной из богатейших семей магического мира. И потом… посмотри где теперь я, кем я стал, и что получил ты. Жалкое зрелище.

Как же мне хотелось плюнуть ему в лицо! Но я не смог даже моргнуть.

Действительно… жалкое зрелище.

Меня снова отвели в камеру. Потянулась вечность. Каждый день теперь мне казался годом. Изредка приходил старый надсмотрщик и через силу вливал мне в рот пару глотков воды, сил, чтобы меня покормить у него не хватало. Да я и не чувствовал потребности в еде. Мой разум не чувствовал, а тело начало потихоньку умирать. Раз в день тот же надсмотрщик убирал за мной. Это было невыносимо стыдно! Я кричал! Кричал как никогда раньше, как не кричал в первые дни здесь… Только никто не слышал моего крика, ни звука не вырывалось из горла, но я продолжал кричать.
За что мне это? Только за мою глупость. Я уничтожил все крестражи, кроме одного. Себя. Я не знал, что во мне хранится ещё один осколок души Тёмного Лорда и в тот миг, что моё заклятье прервало его существование, в меня перетекла его сила. И если бы только она! Когда умирает кто-то, на миг открывается щель в междумирье, любая смерть, даже самого отъявленного подонка — это маленькая рана на теле мира. И в тот самый момент из-за нашей связи, из того, что находится меж мирами, в меня перетекла, соединившись с моей кровью, часть первородной тьмы. И не только она. Я стал вместилищем всей силы Тёмного Лорда. Это было больно. Но потом стало ещё хуже. Волан-де-Морт умер. Но теперь главной магической угрозой стал я. Откуда к ним пришёл это бред? Даже псих не смог бы до такого додуматься! Хотя, я думаю, что им нужен был только повод. Но это уже неважно. Меня заключили в Азкабан. И все отвернулись от Мальчика-который-выжил, даже друзья, хотя, нет, не даже. Друзья отвернулись от меня в первую очередь. Осталась только Джинни. Она часто навещала меня, постоянно что-то рассказывала, даже пару раз у неё получалось пронести мне шоколад от дементоров, постоянно пыталась вытащить меня из этой тюрьмы. Даже умудрилась достать какую-то закрытую информацию. А потом её тело нашли в каком-то пригороде Лондона, то ли маньяк, то ли скрывающийся пожиратель смерти, а может, и то и другое в одном лице. Только я был уверен в том, что её убил собственный брат, который не захотел оставлять пост министра и терять власть. Всё просто… побыв здесь, я понял что Том был не таким уж злом. Даже ему чуть-чуть, но было знакомо слово честь.

В мире же без войны - правит подлость.

Размышления… это почти всё, что мне осталось. Иногда надсмотрщик, пока пытался меня хотя бы напоить, рассказывал мне, что пришёл сюда только ради того, чтобы хоть немного помочь дочери, что посадили в Азкабан за убийство маггла; как она тут умерла, а он остался работать, ведь из тюрьмы так просто не уволишься. Он рассказывал что-то ещё, но я не запоминал, только удивлялся, что он не потерял здесь теплоту сердца. А тем временем мое тело умирало, я этого не чувствовал, но знал точно. Отсчитывал каждую секунду до того, как этот кусок ненавистного мяса перестанет жить. Надеялся, что следующий бессмысленный вдох станет последним, что больше не нужно будет пускать слюни, когда тебя пытаются напоить и делать всё под себя. Одиночество и пустота где-то в области сердца, стали моими спутниками и друзьями, лучшими собеседниками, они не могли предать или перебить, молча всё понимая и принимая. Я переосмысливал свою жизнь, и мне хотелось смеяться. Так глупо мог потратить драгоценные дни только я. Выслушать слезливую сказку о бяке волшебнике и сломя голову понестись всех спасать. И что вышло? Ну, спас я мир, правда, похоронив очень многих. Ну, убил я по пророчеству этого Лорда. И что дальше?! А ничего… сгнию я здесь, и похоронят меня, обернув грязной тряпкой, в ближайшей яме. Хорошо, если фамилию напишут, а то может, даже без креста останусь. Хотя мне уже всё равно. Главное, что смогу, наконец, отсюда уйти.
Прошло чуть больше трёх недель. Даже не знаю, как я до сих пор жив. Надсмотрщик тоже качает головой. Он мне тут принёс как-то второе одеяло, чтобы я совсем не околел. Зима не любит жалость. Её переживают здесь совсем немногие и из не поцелованных узников, а из таких, как я, говорит, никто зиму никогда не переживали. Ничего, значит, совсем чуть-чуть осталось.

«Холод…жуткий холод». — Так говорит надсмотрщик и моему телу сейчас должно быть холодно. Со стороны я вижу, как судорожно сжимается грудная клетка, и белые губы, словно в спазме, силятся вырвать хоть ещё один глоток ледяного воздуха. Вижу, как конвульсивно дёргается тело, пытаясь на остатки сил выдавить из заплесневелого одеяла кроху тепла. Вижу, как пар вырываясь изо рта, застывает хрустальным облачком морозного ветра, и это очень красиво, давно не стриженые волосы повисли сосульками. Наверное, мне очень плохо… больно… Я даже сочувствую своему телу. Но в тоже время каждая судорога - лишь ещё один шаг на путь к свободе. Потом я засыпаю, точнее, засыпает моё тело, прикрывая глаза заледеневшими ресницами. Несколько часов царит чернота, потом холод заставляет оболочку вырваться из липких объятий ледяной, но такой желанной кончины.

Прошло почти два месяца.

А потом пришла смерть. Я смог почувствовать, что моему телу осталось жить лишь несколько мгновений…
Но что-то пошло не так. Стоило сердцу замереть, как тьма капля за каплей начала просачиваться из моей крови. Тонкими нитями энергии она словно сшивала тело и разум, заполняя собой сознание. Внутри заструилось тепло, заставляя сердце стучать в сладкой истоме, и я снова почувствовал глухие удары. Затем пришла боль. Болели практически атрофированные руки и ноги, болело внутри, скручивая от голода желудок. Болело всё. А тьма, как умелая пряха, восстанавливала моё тело, всё прочнее соединяя его с сознанием, словно собирала мозаику.
С утра ко мне зашёл Микель - мой надсмотрщик.

- Ещё живой, — констатировал он. В его руках как всегда грязный стакан с водой и плошка с каким-то месивом. Еду мне скорее приносят для очистки совести, всё равно ведь не съем, а потом, наверное, отдают другим заключённым.
Я чуть приоткрыл рот. Боль снова резанула тупым ножом, но есть хотелось сильнее. Микель едва не выронил мою еду.

- Ну, ты молодец! Давай маленькую ложечку сначала дам, чтобы не подавился. — Да, какая же душа у этого человека, если даже дементоры не смогли лишить его доброты…

Я смог съесть всего три ложки. Каждый глоток напоминал мне раскаленный свинец, но всё-таки это помогло. Снова потянулись дни.
Сначала я даже не пробовал шевелиться, чувствовал, что пока нельзя. Тело всё больше и больше снова становилось моим. Первые робкие движения пальцами, кивок головы. Глубокий вдох. Пару раз из-за боли я терял сознание. Но постепенно становилось лучше. Потом начал медленно разрабатывать руки. Микель, разумеется, о том, что я возвращаюсь к жизни, даже не подозревал.

Это было несколько странно, но я был благодарен тьме за своё спасение, хотя пока и неполное. Ещё через какое-то время занялся магией, постепенно осваивая её без палочки. Тьма была хорошим учителем — за каждую ошибку я платил болью, но так дело пошло быстрее. Кончилась зима. Холод всё сильнее отступал под натиском весны. Микель по этому поводу как-то смог раздобыть для меня маленький кусочек мяса. Дементоры, стоявшие за дверью камеры, никак не могли на меня действовать. Даже наоборот, стали меня бояться. А потом как-то ночью я решил попробовать снова научиться ходить. Единственное, что меня страшило, это то, что я упаду и с утра меня так обнаружит Микель. Но до этого мне пришлось учиться садится. Это тоже оказалось очень сложно. Больше недели я потратил на то, чтобы сесть на деревянной доске, что здесь называли кроватью. Потом мучительная попытка встать, держась за стену… падение… боль. Снова попытка… снова падение. Попытка, падение, боль… раз от раза. Но я продолжал пытаться. Больше месяца мне потребовалось на то, чтобы встав, не упасть. Теперь самое сложное… маленький шаг. Это напомнило мне сказку о русалочке — будто бы сотни острых игл впивались не только в мои ступни, но и во всё тело. Я до крови закусывал губу, чтобы не потерять сознание или не закричать. Новая боль отрезвляла меня, заставляя идти дальше.
На моё восстановление ушло больше двух лет. Два года я уже живу без души, с тьмой в сердце, и она говорит, что скоро можно будет совершить месть. Или я просто хочу думать, что это она, а не я желаю смерти предателей. Знаете… это страшно — жить без души. Страшно день ото дня ощущать сосущую пустоту внутри, что не заполнить ничем, даже кровью. Возможно, я не привыкну к ней никогда.

Что от меня осталось? Кто я теперь, кем стал? Увы, на это находится ответ: я всего лишь тень, простое тело с заточённым в нём разумом. Настоящий Гарри давно на небе с родителями, Сириусом, Дамблдором, многими другими и, конечно же, с Джинни. Наверное, ему стыдно за меня, за то, что я делаю, о чём думаю. Теперь, когда я умру, то это, правда, будет конец, ведь меня уже нет. И никогда больше не будет. Вместе с предметом исчезает и его тень. Так случится и со мной, только я не боюсь. Страх начал уходить ещё перед Азкабаном, теперь же его не осталось совсем. Как и чувств… лишь память о том, что такое любовь, сочувствие, растерянность, радость, обида. Этот список можно растянуть надолго. Впрочем, ненависть тоже исчезла. В жестокой мести осталась лишь потребность.
Потом я понял, что время пришло. Тело восстановлено, а рассудок лечению не подлежит точно. Возможно, я сильно задумался или просто забыл, что у Микеля сегодня вечерняя смена, но стоило мне встать с койки, как он вошёл в камеру.

- А… — он выронил стакан с водой и с тихим ужасом посмотрел на меня.

Я не стал применять магию, просто свернул старику шею. Пусть, наконец, встретиться со своей дочерью. Дальше выбраться не составило труда. Тьма дала мне много новых знаний, невидимость — лишь жалкая их кроха. Дементоры меня не почувствуют, пока я этого не захочу. Всё просто. Выбравшись из каменных стен, я долго не мог надышаться этой свежестью и ветреной свободой.
Потом переместился в Лондон. Прохожие в ужасе от меня отшатнулись, кто-то, закричав, начал звать полицию. Я прекрасно их понимаю, зрелище ещё то. Мне хватило пары секунд, чтобы почувствовать их. Две алые точки резко выделялись на фоне смазанного суетой города. Ещё один глоток воздуха и короткая трансгрессия к дому министра магии Рональда Уизли. К дому предателя.

Месть была короткой. Я застал обоих на кухне, похоже они собирались завтракать. Да, кстати, мне тоже не помешает нормально поесть. Но сначала - помыться. Я, переступив через тело Гермионы и небольшую лужицу натекшей крови, направился искать ванну, где долго с ожесточением тёр скелет, обтянутый болезненно белой, синюшной кожей — всё, что осталось от моего тела, мочалкой, смывая всю грязь. Затем извёл полбутылки шампуня на волосы, обнаружив, что они стали абсолютно седыми. Хорошенько порывшись по шкафам, одолжил у Рона комплект нижнего белья, чёрную рубашку и чёрные брюки. И когда у моего бывшего друга появилась страсть к этому цвету? После небольшой экскурсии по квартире, я вернулся на кухню. Завтракать. Налил себе кофе, сделал пару бутербродов и спокойно сел за стол, изредка с интересом поглядывая на распластанные тела. На лице Рона застыла омерзительная маска страха. Трус… он просто жалок. А вот приглядевшись к молодой миссис Уизли, я обнаружил погасшую в ней искорку новой жизни. Пожав плечами, я сделал себе ещё несколько бутербродов. Интересно, когда за мной придут? Или нет. Возможно, они не скоро обнаружат моё исчезновение. Во всяком случае, теперь меня точно убьют. Спешить я никуда не буду.
Взгляд, в беспорядке блуждающий по кухне, остановился на красивом зеркале в золотой витой оправе. Хм, давно я не смотрел на своё отражение, надеюсь, меня не хватит удар. Снова переступив через тела, я подошёл к зеркалу. Ого! Оно оказалось антиквариатом, или нет, это у магглов — антиквариат. Это зеркало скорее можно было назвать артефактом. Даже бирку с аукциона с него не сняли. Хмыкнув, я всё-таки перевёл взгляд на отражение: волосы, и правда, стали абсолютно седыми, на лице отчетливо виден отпечаток смерти, и глаза… они были совершенно пусты. Я зябко поёжился и отвел взгляд, не в силах смотреть в изумрудную пустоту глаз. Признаю, это было страшно. Тут бирка снова привлекла моё внимание. И что тут у нас? Хм, ни мастер, ни примерное время создания не известны, известно только то, что создатель его использовал для того, чтобы уйти. И это вся информация?! Я разочаровался. Сняв зеркало со стены, я принялся его изучать. Что-то неправильное привлекло моё внимание. После того, как в десятый раз обсмотрел зеркало вдоль и поперёк, я, наконец, понял, что это: одна из золотых витиеватых загогулин напомнила мне змейку, умело вплетенную в замысловатый узор. И тут без Слизерина не обошлось! Прямо каждой бочке затычка! Тьфу. Я подавил желание разбить зеркало, и снова повернулся к артефакту.

- Ну,… откройся, что ли. — Из горла вырвалось знакомое шипение, и на теле змейки проступили странные закорючки.

Что за бред?! Я наклонился поближе и смог прочесть на совершенно не знакомом языке фразу: «Ищущий путь да найдёт его!» Повторил это на парселтанге. Но ничего так и не произошло, слова на змеином языке вырвались на свободу и растворились в воздухе. Обидно, на какую-то секунду мне показалось, что что-то случится обязательно, но, наверное, для того, чтобы зеркало заработало, нужно не только знать парселтанг, но и иметь долю крови Салазара. Подождав ещё минуту, я повесил зеркало на место и вернулся к кофе. Надо было решить вопрос: что делать. Можно было подождать, пока сюда нагрянут авроры, а они рано или поздно это сделают, и тогда я всё-таки умру, или можно пойти мстить дальше, найти Амбридж, Скитер - на досуге, ещё до поцелуя, я успел составить список. Например, навестить остальных Уизли. Но если честно, я просто устал. Эти годы в Азкабане сначала я жил мечтой о мести, потом, после поцелуя, о смерти. Дальше думал только о том, что нужно восстановить себя. Теперь мне всё кажется пустым как и мои глаза. Вот бы найти такое место, где нет этого дурацкого мира волшебников, или просто никто не знает о Гарри Поттере. Мои размышления прервал весёлый голосок.

- О чём задумался, странник? — с другой стороны зеркала стояла улыбающаяся девочка, с короткими волосами всех рыжих оттенков, от солнечно-жёлтого до ярко-красного.

Я помню, что в Азкабане, когда дементоры по долгу дежурили у моей камеры, у меня начинались галлюцинации. Да и без их присутствия тоже. Хотя, по крайней мере, с ними можно было поговорить. Так что я вежливо кивнул плоду моей больной фантазии и вежливо осведомился, с кем имею честь общаться.
Девочка звонко рассмеялась.

- Звал нас, а не знаешь… Я одна из хранительниц миров. Хм… только так неудобно разговаривать, давай мы к тебе сейчас придём. — Она ловко перемахнула через раму, даже не заметив зеркальной поверхности. За ней из зеркала также изящно выпрыгнул длинноволосый парень с растрёпанными каштановыми волосами и пронзительными синими глазами, столь же пустыми, как и глаза девочки. Это делало пришельцев похожими как брата и сестру.

- Я Алев, это Арси, — представилась девочка.

- Гарри, — я кивнул головой новым знакомым.

Они изучили обстановку, мазнув то трупам незаинтересованным взглядом. Потом Арси подошёл к зеркалу.

- Ладно, слушай, — Алев с хозяйским видом уселась на стул. — Ты, наверное, знаешь, что существует бесчисленное множество миров. Любая фантазия, воплощённая на бумаге, или если в неё вложено много чувств и переживаний, сил, слёз, надежд, даже просто эмоций, обретает жизнь. Но мирам нельзя сильно соприкасаться друг с другом, для этого существуют междумирья. А мы, Хранители, следим за порядком и помогаем таким как ты - странникам. Некоторых людей миры начинают отторгать, разрушая их жизнь или отправляя им послания и изгнанник рано или поздно находит нас либо призывая, либо переходя грань, таких вы называете самоубийцами. Некоторые из отверженных становятся хранителями. Каждый хранитель особенный, ты не найдёшь среди нас ни похожих силой или характером, ни даже внешностью. Единственное, что нас объединяет - отсутствие души. — Алев откинула непослушную чёлку. - Например, я - Тварьец, не только от слова «творить», но и от слова «тварь», поэтому я и услышала твой призыв на змеином. Арси — Воин. Думаю здесь даже объяснять не надо. Кстати, изредка похожие силами или судьбами у нас встречаются.

Хранители с возросшим интересом уставились на меня.

- Тебя можно назвать Тенью, но такое обозначение у нас уже есть.

Я внимательно их выслушал.

- И что мне всё это даёт? — Единственно важный вопрос. Хотя признаться мне было скучно. Я больше не был способен удивляться чему-либо. А эти дети казались мне какими-то суматошными и громкими. А может быть, я просто отвык от общения.

- Много чего. Силы, для этого… - девочка сморщилась, явно стараясь подобрать не оскорбительные слова, - …неразвитого во всех планах мира, просто огромные. Даже можно сказать невозможные. В дальнейшем - знания. Почти вечную жизнь. Свободу практически от всего. И, естественно, кучу проблем и сильную головную боль. Впрочем, это есть всегда и везде.

- Так просто? Не верю я в благотворительность…

- И не верь, мы никаких гарантий не даём. К тому же у нас есть свои законы и порядки. Для того чтобы получить все эти блага осталось пройти проверку.

- Какую? - А вы уверены, что мне эти "блага" нужны?

- Ты заново переживёшь свою жизнь, не всю, только до какого-то момента, с тобой будет твоя память и сила. Всё просто — делай что хочешь. Согласен? — Алев протянула руку.
Так просто? И в тоже время невыносимо сложно. Смогу ли я? На какой-то момент мне захотелось отказаться. Но я смогу исправить ошибки. Смогу всё сделать так, как захочу…

- Да, согласен… - я пожал руку и в тот же момент потерял сознание.

…………………

- У вас мальчик! - Целитель поднял на руки малыша и на миг ему почудилась в детских, неосмысленных, изумрудных глазах холодная пустота…

Но наваждение исчезло. Ребёнок зашёлся криком.
Усталая мать прижала к груди маленький пищащий комочек.
- Добро пожаловать в наш мир, Гарри Поттер.

....................

* Отрывок песни взят из книги Александра Бушкова "Нелётная погода"
** Андрей Белянин

И движутся люди, под кисточкой тая,
Такие, как есть, а не так, как мечтают.
И черная тушь растекается смело
В сражении вечном меж черным и белым.**

Яркая зелёная вспышка резанула болью.

И память вернулась. Несколько мгновений мысли испуганной стаей метались внутри сознания. Потом я потихоньку начал приходить в себя. Мой разум лихорадочно пытался соображать. Последнее, что я помню — хранительница протягивает мне руку, предлагая пройти испытание. Переродиться,… но…это же не… Я резко открыл глаза. На полу, красиво раскидав руки, лежала женщина. Разметавшиеся волосы обрамляли бледное заострившееся лицо. Глаза застыли двумя изумрудами. Больше минуты я не мог оторвать взгляд от своей матери, прислонившись к прутьям детской кроватки. Значит уже поздно, отец тоже мёртв, тогда моя память вернулась лишь спустя год. Я ничего не сделал, что бы спасти их. Ничего… А смог бы? Наверное, нет, слишком мал, это тело даже толком разговаривать не умеет, а не то, чтобы пользоваться магией. Меня пожалели и позволили не смотреть, как они умирают, как снова оставляют меня, а я абсолютно бессилен. Самое страшное чувство. Боль можно перетерпеть, горе залить слезами или выжечь местью, обида уйдёт сама. Но не бессилье. Я не боюсь ничего, кроме этого проклятого чувства. Родители мертвы, но слёз нет, только какая-то обидная досада, ведь придется опять жить у Дурслей. Там, где в прошлой жизни обосновалась боль, снова засела сосущая пустота. Значит, души нет. Она не вернулась ко мне.

Со лба сбежала тоненькая струйка крови — мой шрам — дар и проклятье. Но ведь если нет моей собственной, то теперь вместо нее должен быть осколок души Тома? Разум резко дернулся, проверяя меня. Где-то в уголке сознания забился жалкий испуганный клочок разорванной души Лорда. Он напомнил мне чем-то загнанного зверька. Избавиться от него сразу? Это не так сложно… или оставить? Хоть какая-то замена. Но что-то подсказывало мне, что этот рваный клочок так и останется чужеродным предметом во мне. Ни пользы, ни вреда, только связь. Так пусть побудет пока.
Я снова перевёл взгляд на мать. Что и говорить — безумно красивое зрелище. Грустное, но прекрасное. Страх почти покинул её глаза, не тот животный ужас, застывший на лице Рона, а что-то тихое и печально-обречённое. Нежно изломанные изгибы рук в желании кого-то или что-то обнять. Чуть приоткрытые, словно в ожидании поцелуя, губы с мимолётной улыбкой. Смерть милосердна к храбрым. Вместо жизни она подарила Лили неземную красоту, что просто не доступна живым. Что со мной? Это же безумие! Мои родители мертвы, а я стою и равнодушно размышляю о красоте. Думаю, что досадно вновь быть сиротой. И ничего не ощущаю… совсем ничего. Мне всё равно, что мама мертва, что внизу лежит безжизненное тело отца. Что скоро за мной приедут отвезти к Дурслям, и дальше начнется всё по новому кругу. Те же серые будни. Та же ненависть в глазах родственников. Я же должен что-нибудь ощущать. Чёрт подери! Должен чувствовать! Хоть чуть-чуть… боль, страх, желание мстить, эту чёртову любовь, наконец! А зачем?.. Что мне эта боль, разве без неё хуже? Или наивная сентиментальщина - вроде любви. Так даже проще. Нет ни глупых слёз, ни истерик.
Вдруг детское тельце, против моей воли отойдя от прутьев кроватки, схватило погремушку. Что это? Поче… Тем временем, дотронувшись ручкой до лба, маленький Гарри залился слезами. Я не управляю телом? Я здесь лишь гость? Сознание вновь дёрнулось, ища проблему моего беспокойства. Детский, тонкий, как скорлупка, не окрепший разум годовалого ребёнка. Забавляясь, он отдал невнятную команду и погремушка полетела в стену. Раздался смех. Всё, мне надоело! Брысь отсюда. Маленький «я» испуганно сжался. Видно не понял, но почувствовал мою команду. Ладно, ладно… не хочешь уходить? Оставайся, только не мешай. Моё сознание поглотило разум ребёнка. Мысли текли вяло, я думал о том, что теперь будет. Вряд ли события будут повторяться один в один. Или будет всё как прежде? Снова быть игрушкой для Дадли? Подстригать клумбы дорогой тётушки и мыть машину дяди, за каждую ошибку расплачиваясь хорошим тумаком? Не знаю… хранители сказали, что можно делать самому свою жизнь: заново с чистого листа переписать всю историю. Так как захочется мне. Вот только желания нет. А должно быть? Наверное — да.
От мрачных мыслей меня отвлек шум. Похоже, на первом этаже кто-то нашёл тело моего отца. На лестнице послышались шаги и в комнату влетел растрёпанный Снейп. Его лицо исказила гримаса ужаса.
- Лили, нет,… - он кинулся к телу моей мамы, сел рядом с ней на колени и обнял её, прижав к себе. - Лили, ты не можешь умереть…
Он продолжал бормотать что-то бессмысленное, убаюкивая её как ребёнка. Точно, я же видел его память о том, что он любил мою мать. Эх, профессор, вы так хотели меня спасти, а я пролил то воспоминание, что могло бы мне помочь. То, где говорилось об этом дурацком клочке души Лорда. В этом можно винить только себя самого. Это было несколько странно — смотреть, как чужой мужчина обнимает мою мать. Хотя я уже давно понял, что мир не поделен только на чёрное и белое, и в том, что мои родители не так уж и любили друг друга, нет ничего необычного. Мальчишеское желание все идеализировать подло меня предало, не захотев разделить со мной камеру Азкабана. Я с интересом рассматривал молодого зельевара.
Наконец, Северус обратил на меня внимание. Он долго вглядывался в моё лицо, потом, вздрогнув, отвёл глаза. Я знаю, профессор, пустые глаза ребёнка — это страшно. Он аккуратно перенёс тело мамы на кровать и подошёл ко мне.
- Эх вы, мистер Поттер, — он дотронулся палочкой до моего лба. Северус, не смешите мои носки, шрам никуда не денется. После десятой попытки зельевар это понял. - Ты ведь даже не понимаешь, что стал сиротой.
Он горько вздохнул и, придвинув стул, сел напротив детской кроватки.
– Не понимаешь, что твои родители мертвы.
Ошибаешься, Снейп, очень даже понимаю…
- Если бы ты это понимал, то сейчас бы плакал. Или смеялся: победитель Тёмного Лорда - это звание дорогого стоит. Скоро сюда примчится Дамблдор, этот любитель лимонных долек. Я ведь сказал ему, что она в опасности, я ведь так его просил спасти Лили. Я даже у Лорда просил. И что теперь? Ничего… Лили Поттер умерла вместе со своим мужем. Как говорится, жили они долго и счастливо и умерли в один день. Знаешь, а ведь я тебя ненавижу.
Знаю я всё, Северус, и всё я понимаю, только не могу ни плакать, ни смеяться. Да и что ты хочешь от годовалого ребёнка? Или это простое желание выговориться? Я пожал плечами и тоже сел.
- Ты, наверное, голоден? Я, если честно, даже не представляю, чем кормят маленьких детей.
Я прислушался к своему телу. Голод действительно присутствовал. Но это не страшно. Картавя и коверкая, я смог выдавить писклявое «не хочу». Надеюсь, он меня понял. Думаю, что мне придётся серьёзно заняться моим телом. Я ж ещё ходить толком не умею!
А тем временем в комнату ввалилось ещё одно действующее лицо — странно посеревший Дамблдор.
- Северус, что здесь происходит?
А то не видно! По лицу Снейпа было заметно, как в нем боролись два желания: убить старого маразматика и убить его очень жестоким способом. В конце концов, победил здравый смысл и зельевар выдал мою мысль:
- А то не видно! - Надо признать, что получилось у него намного лучше — количество яда превысило допустимую норму процентов на двадцать. — А я вас предупреждал! Я вас просил. Так нет! «Лили и Джеймс в безопасности! Их никто не найдёт!» Вы не смогли защитить их…
- Но я был уверен.
- В чём?! В том, что Лорд окажется туп как пробка и не найдёт их?
- Но он побеждён, маленький Гарри убил его! — Директор с ужасом смотрел мне в глаза.
- Значит всё как надо? — Снейп направил палочку на Дамблдора. Эх, профессор, кулаком вернее будет. — Из-за вашей наивности или, вернее сказать, тупости, этот ребёнок только что лишился родителей!
- Северус, успокойся, мы найдём ему хорошую приёмную семью. И…
Дальше я не смог их слушать, это предательское тело захотело спать. И я не смог этому противиться.

Сны… Цветные и чёрно-белые. Страшные, неприятно липкие или чистые и удивительно лёгкие. Невнятно-сумбурные или кристально чёткие. Что такое сны? Наши потайные желания? Страхи? Тихий шепот других миров? Чьи-то послания или предостережения? Мы часто забываем их или помним до самой старости. Через несколько лет вспоминаем отрывок какого-то сна и тут же его забываем. Лезем за ответами в сонник. И облегченно вздыхаем, когда обещанное не сбывается. Мы делимся снами с близкими людьми или храним в тайне, лелея, как любимую рану. Иногда хочется смеяться от той чуши, что приснилась. Или плакать, потому что это случится. Мы видим во снах людей, которые нас покинули, и они улыбаются нам, стоя в облаке света. И после пробуждения мы несколько секунд не можем понять, где реальность. В древности люди думали, что во сне душа человека оставляет тело и где-то бродит или веселится с другими душами. И если человека резко разбудить — душа не успеет вернуться в тело. Она так и останется тихой тенью на земле. Наверное, тихие леса и болота, городские подворотни, затопленные светом луга — весь наш мир полнится такими ничейными душами, одинокими тенями, что не успели досмотреть свой последний сон. Так что такое сны? Простые, бессмысленные картинки.…
Или всё-таки нечто большее?

Мне уже давно не снятся сны. Азкабан забрал у меня способность к сновидению. Каждый раз, когда закрываю глаза, я просто оказываюсь в темноте. Нет ни смутных образов, ни безликих теней. Только холод пустоты и мой разум. Сначала я даже боялся спать, боялся этой пустоты. Боялся закрыть глаза… Каждый раз причиняя себе боль, только чтобы не оказаться в темноте. Какой-то детский наивный страх. Обычная человеческая глупость. После недели, проведённой без сна, я решил, что лучше страх, чем сумасшествие. Потом я просто к ней привык. Когда у меня отняли душу, пустота стала моей верной спутницей и подругой. Я уже не мыслил жизни без неё.
Но сегодня я был не один, в полузыбкой яви меня преследовал тихий шёпот. Невозможно было разобрать ни слов, ни даже языка, на котором голоса шептались. Звуки сплетались в какой-то странный узор, что заполнял пустоту какими-то знаками, изгибами или просто цветом. Почему-то было тепло и очень уютно. Каким-то шестым чувством я знал, что сейчас мы летим на мотоцикле Сириуса с Хагридом. Всё повторяется. Скоро крёстного посадят в Азкабан, просто так, ни за что. Точнее, они будут думать, что за ужасное преступление, хотя на самом деле совершат глупую ошибку. Впрочем, это у них обычное явление.
Великан крепко держал свёрток со мной. Странно говорить так о себе. Но моё новое тело и, правда, поражало своей хрупкостью. Чёрт, мысли достойные Тома Реддла: «Моё новое тело!» - передразнил сам себя. Просто я не помнил себя настолько маленьким, а по нескольким фотографиям трудно воссоздать ощущения. Хагрид тихо, наверное, чтобы не разбудить меня, всхлипывал. Школьный лесничий, один из немногих, кто меня поддерживал. Он даже на казнь пришёл только для того, что хоть чуть-чуть подбодрить меня. Я приоткрыл один глаз. Мы как раз пролетали над каким-то городом. Да, красивое зрелище.… Жаль, что повод печальный.
Я настолько привык разговаривать сам с собой, что даже не заметил, как мы прибыли на место. А вот и старикашка с Миной. При виде бывшего декана мне захотелось зло сплюнуть. Вот уж точно от кого я тогда не ожидал подлянки, так это от неё. Тьфу, продажная душонка.… Впрочем, авторитет Дамблдора в моих глазах тоже упал ниже плинтуса. До последнего решил играть в угадайку. Цели-то он своей достиг - я убил Тёмного Лорда, но какой ценой.…
Нет, в этом мире однозначно я не стану мальчиком на побегушках. Хотя какая разница, мне же всё равно? Или нет? За размышлениями я вполуха слушал их разговор. Наконец директор положил меня на крыльцо, предварительно впихнув мне в руку конверт с письмом, и троица удалилась. Хагрид поехал отдавать мотоцикл, но вряд ли ему это удастся. Минерва превратилась в кошку, а Альбус Дамблдор, кажется, решил прогуляться по маленькому городку. Удачи, директор, жаль, что вас машина не собьёт.
Ветер тихо трепал кроны деревьев на Тисовой улице. Нет, ну кто додумался меня так оставить? А если какой-нибудь маньяк решит пройтись подышать свежим воздухом? Увы, я снова забыл о том, что мне всего год. И сам не заметил, как уснул.
- А-а-а-а-а-а-а!? — разбудил меня громкий визг, постепенно переходящий в ультразвук - это тетя Петунья радовалась прибавлению в семействе.
Потом ещё полдня в доме №4 продолжались громкие споры относительно моей персоны. Я лениво лежал на какой-то приступочке. И думал, сообразят ли они меня покормить или их куриных мозгов на это не хватит. Чудо! Закончив припираться, тётя принесла мне манную кашку. Впрочем, деликатесов я и не просил. Потом, еле выдавливая из себя слова и помогая жестами, я попробовал объяснить мою следующую надобность. После Азкабана, я просто физически не смогу позволить делать под себя. Скорее выберу смерть.
Надо сказать, что тётушка очень удивилась и, похоже, несказанно обрадовалась такому повороту событий. И даже, расщедрившись, выдала мне в пользование личный горшок.

Снова потянулись одинаково серые дни. Один за другим. Я кое-как пытался ускорить развитие тела: растягивая позвоночник, осторожно тренируя руки и ноги. Заново учился говорить, развивая гортань. Надо признать, что давалось это, безусловно, трудно, но всё же легче, чем моё восстановление в Азкабане. Дурслям я практически не доставлял хлопот. Ну, насколько это возможно для маленького ребёнка. Магию я успешно заблокировал и неприятных инцидентов, вроде летающих тарелок, слава Мерлину, не случалось. В этот раз я не стал игрушкой для Дадли, у меня даже создалось впечатление, что Дурсли меня боятся. Этому быстро нашлось объяснение — пустота глаз. Хорошо, что хотя бы волосы вновь были чёрные. А то седой ребёнок — это уже перебор. А ещё эти сны. Невнятный шёпот преследовал меня по пятам, глухо раздаваясь в пустоте. С каждым днём он всё нарастал, и я понял, что вот-вот смогу разобрать слова. Надо только чуть подождать.
Это случилось на мой второй день рождения. Дорогие родственники его, конечно, проигнорировали. Но как раз в этот день спящая в моей крови тьма пробудилась. Возможно, это дало толчок.

Тишина ночи и легкий, еле слышный шелест ещё не успевшей опасть листвы. Хрупкая фигурка, закутанная в плащ, пытается скорее преодолеть отрезок пути, что пролегает через опустевший, покрытый мраком парк. Тусклое мигание фонарей, кажется, сводит с ума. Последняя аллея… и на её пути появляется другой человек. Она испуганно отступает и свет одной из ламп на секунду освещает лицо ночной гостьи парка. Джинни… Она переводит взгляд на лицо пришельца и заметно расслабляется.
- Рон… - облегченный выдох обращается морозным облачком. — Это ты, а я чуть не испугалась.
- Прости, я не хотел. Ты ведь нашла то, что искала?
- Откуда… ты. Нет, я не отдам тебе их! Вы же не справедливо его туда посадили!!!
- Я и не спорю. Знаешь, сестрица, справедливости сейчас нигде нет. Авада Кедавра! — хрупкое тело падает практически без звука, палые листья заглушают тихий удар. Рон быстро обыскивает тело, доставая из карманов уменьшенные заклинанием листья бумаги. Потом всаживает в уже мертвое тело нож. — Прости, но так, знаешь ли, надёжнее. — Фигура его бывшего друга, не спеша, удаляется по темной аллее.

Я резко проснулся. На губах явственно чувствовался солёный вкус крови и слёз. Кажется, я прокусил губу, чтобы не закричать. Что это было? Бред? Видение? Правда? Или просто сон? Но мне не снятся сны… так же, как я не могу плакать. Я стёр тыльной стороной ладони слёзы. Сухо…но я же почувствовал, что плачу. А теперь слёз нет.
Я прислонился лбом к холодным прутьям решётки старого манежика, где последнее время обитал. Это просто бред моего повреждённого рассудка. Просто бред… ничего этого нет. Точнее, что-то похожее происходило, но я даже не знаю подробностей. Я слизнул каплю крови с губы. Боль практически не чувствовалась. Ну что же, Гарри Поттер, поздравляю вас с днём рождения!
Больше уснуть в ту ночь я не смог. Весь следующий день прошёл как в тумане. Вспоминалась картина прошлой ночи. Слишком чётко, слишком реально, слишком похоже на правду…

Равнину тихо осветил первый лучик солнца. Снег ещё не до конца успел сойти и кое-где возвышался белыми шапками. Лучик чуть продолжил свой путь и замер, не в силах двинуться дальше. Кровь… она была повсюду. Ярко-алая, тёмно-красная, багровая и почти черная. Она покрывала землю бархатным ковром, красиво забрызгав сугробы. И тела. Вся равнина была усыпана телами. Кто-то казался спящим, хотя был мертв, чьи-то тела были изогнуты странными дугами, невозможными для живых. От кого-то остались лишь фрагменты, в живописном порядке разбросанные меж целыми останками. Там, где тела практически полностью скрыли землю, сидел мужчина. Я. Но этого не может быть - я же здесь… Или нет? И здесь - это где? Мужчина со странным отсутствующим выражением вглядывался в лицо поверженного врага. Тёмный Лорд умер. Вот только не один, он забрал с собой и своих слуг и врагов. Они все здесь пали. Рон, Гермиона, Джинни, Сириус, Римус, Дамблдор, Тонкс, Невилл… не осталось никого. Они дали ему шанс победить, шанс вырвать победу. Только больше некому радоваться. С отрешённым видом то ли я, то ли он прижал палочку к сердцу. — Авада Кедавра.…
Когда солнце поднялось достаточно высоко, чтобы ужаснуться этой трагедии, вороны уже давно начали свой пир.

Снова железный привкус крови и солёный - слёз. Но я опять не плачу.Что же со мной происходит? Неужели мой рассудок повредился настолько сильно? Это же просто бред… галлюцинации. Страхи моего больного подсознания. Или нет? Или кто-то специально мучает меня, заставляя сходить с ума. Я не знаю.
Утром тётя настолько испугалась моего внешнего вида, что вызвала врача. Но он не нашёл никаких отклонений. Естественно, ведь у такого маленького ребёнка не может быть кошмаров. Я был абсолютно здоров. Только этот бред не прекращался. Стоило мне закрыть глаза, как я видел разные варианты моей жизни и смерти. Героические, подло-трусливые, где я был на стороне пожирателей. Какие-то были мучительными, и, просыпаясь, я почти слышал глухое чавканье простыней, пропитавшихся моей кровью, только они раз от раза оставались сухими. А места, куда приходились удары ножей или ещё чего-либо, болели целый день, до ночи… до новой пытки. Иногда мне казалось, что в те разы, когда мне удавалось быстро вернуться в реальность, ещё можно было заметить тонкие, чуть кровоточащие, порезы. Ночи стали моим личным адом. Я снова стал бояться спать. Бояться закрыть глаза.
За три месяца в моих волосах появилась седая прядь.

Ночь тихо опустилась на Тисовую улицу. Сил, чтобы противостоять усталости, уже не было. В сознании билась раненой птицей лишь одна мысль: хоть бы этот кошмар стал последним.… Тихий детский смех вряд ли привлечёт к себе внимание, даже если это безумный смех. Невольно вспоминается Азкабан. Неужели это моя кара? Ненавидеть жизнь? Быть несчастным? Я не понимаю… я просто не понимаю. За окном начался один из первых сентябрьских дождей. Серебристые капли со звоном отскакивали от стекла. Так красиво, что я невольно залюбовался тёмным небом, чей клочок мне был виден из манежика. Меня пока не думали переселять в чулан. И хоть это чуть-чуть радовало.
Тихий шорох в углу комнаты вывел меня из липкой дрёмы. Из тени в углу комнаты вышла стройная фигурка девочки. Зажегся неясный свет.
- Прости нас, странник. — надо мной склонилась хранительница Алев. — Мы ошиблись.…
Я с удивлением взглянул на ночную гостью.
- В чём? — единственное, чем я мог гордиться, что разговаривать я научился превосходно, даже не картавя, как это делают дети в моём возрасте.
- Мы думали, что ты Тень. А это неправда. В наших летописях был такой случай, где обозначения сил совпадали, поэтому не заметили маленькое отличие. Ты не Тень, ты — Отражение. Всё, что ты видишь, принимая за бред, это блики других реальностей, связанных с тобой. Потом ты сможёшь видеть дальше, но это уже неважно. Пока ты не готов. Я заблокирую твою способность на некоторое время, до тебя будут долетать лишь маленькие отголоски. - Тут она чуть лукаво улыбнулась. - Когда ты пойдёшь в свою волшебную школу, вместе с тобой поступит наш наблюдатель. С ним тебе будет легче. Он родился в месте с тобой в этом мире.
- Наблюдатель? — Не люблю это слово.
- Ты недогдываешься о своих возможностях. Последствия случайных выбросов энергии не предвидимы. Он поможет. К тому же, тебе просто в этом мире понадобится друг, — она звонко засмеялась. — Удачи тебе, странник.

Кошмары закончились, остался только шёпот.
Я продолжал развивать своё тело усиленными темпами. В три года мне разрешили выходить на улицу одному, и я стал устраивать пробежки вокруг дома. Так же начал помогать тёте по дому. Надо ли заметить, что, несмотря на то, что родственнички по-прежнему меня недолюбливали, их отношение всё-таки улучшилось. В чулан меня так и не пересилили, Дадли меня не бил. Даже одевать и кормить стали лучше. Но всё равно я не любил этот дом. Хоть и не хотел ехать в Хогвартс, но в то же время не мог оставаться здесь. А ещё я стал бояться зеркал. Точнее, отражения собственных глаз. Дни то тянулись со скоростью раненой улитки, то неслись, обгоняя сами себя. И не всегда у меня получалось подстраиваться под их темп.

Нелюдимый, не умеющий улыбаться. Смеющийся таким же пустым смехом, как и мои глаза. Меня боялись. Но я ничего не мог поделать. Без души я живу уже шесть лет. Два — те, что в Азкабане, и четыре - в новой жизни. Да и можно ли жить как-то по-другому с зияющей пустотой внутри? «Нас объединят отсутствие душ», - были слова хранительницы. Но её смех был искренен, а в пустоте глаз мелькала и боль, и радость, и печаль. Неужели они умеют чувствовать? Значит, это возможно без души? Можно снова научиться любить и ненавидеть?
Так вот зачем я здесь! Это для того, чтобы я смог снова почувствовать! Это и есть испытание. Но с чего начать? Я не знаю.
Ответ пришёл как-то вечером, когда по телевизору на кухне показывали какой-то детектив, про сбежавшего из тюрьмы маньяка.
Сириус… как я мог о нем забыть? Я обрёк его на три года в Азкабане только из-за того, что не мог почувствовать. Боже, что я наделал? Только тогда не получилось бы, магия ещё меня не слушалась, а вот теперь можно попробовать. И пусть у меня лишь память о любви к человеку, что заменил мне отца… Я не вправе бездействовать.… Сколько пафоса! Любой актёр подавился бы от зависти. Впрочем, наши мысли очень часто оказываются именно такими. Но это уже не важно.
Итак, крыса уже у Перси. Главное - остаться незамеченным. Около недели я продумывал план спасения Сириуса. Потом, точно уверившись в том, что магия меня слушается, приступил к его исполнению.

- Гарри! Просыпайся и немедленно завтракать! — тётушка ещё несколько секунд побарабанила в дверь и ушла вниз.

Хм, получается завтрак готов, значит за мной мытьё посуды. Стоило открыть глаза, как разум мгновенно возвратился в реальность. Состояния, когда ещё колеблешься где-то на грани яви, у меня теперь не бывает.

Иногда по ощущениям я пытаюсь вспомнить это: сладкую негу, когда с утра тебя будит игривый солнечный лучик, не известно как прокравшийся в спальню. Он тихо скользит по бардовому балдахину, резвится на красно-золотых тонах Гриффиндора, потом осторожно пробирается на лицо, пытаясь проникнуть под опущенные ресницы. Я вздрагиваю, но, не открывая глаза, переворачиваюсь на другой бок. Изумительное предвкушение охватывает сознание. Новый день! Вы только вслушайтесь в эту фразу, сколько высокой поэзии и будничной прозы скрыто в двух незамысловатых словах. Сколько пафоса и чистой простоты… Новый день, новые знания, шутки, какие-то моменты, неожиданные повороты, быть может, ссоры или неудачи. Ожидание охватывает весь разум… ещё чуть–чуть и веки вздрагивают. Последние крохи неуловимо мелькнувшего сна… и я просыпаюсь. Воспоминания, как затёртые кадры из старой киноплёнки. Чёрно-белые маски, лицемерный смех. Нет ни запахов, ни вкусов. Я помню. Я просто помню свою прошлую жизнь. Моменты, фразы, образы. Могу практически дословно пересказать какой-нибудь фрагмент. Но просто вызубрив формулы — не значит понять их. Слова так и останутся словами, мертвым грузом. Нужны ассоциации. Мысленное представление того, как именно эта формула работает. Так и я выучил наизусть понятия ненависть, любовь, боль, какая-то ещё чушь,… но для меня они безвкусны. Подумайте сами: например, я произнесу словосочетание — детская обида. Вы сразу что-нибудь вспомните. Брат разбил чашку, а наказали вас. Поссорились с другом, потому что он вас обозвал. Что-то ещё…. Но с кадром из вашей жизни придёт не только картинка, как это было. Ещё будет вкус… слёз, или желание обидеть в ответ, с лёгкой горчинкой детской злости. Металлический привкус крови от закушенной губы — их бесчисленное множество. А для меня — это просто отзвучавшая пустота.…
Хотя, так даже лучше.

– Гарри! Давай быстрее, что ты возишься? — нетерпеливо крикнула тётя Петунья с первого этажа. Возможно, стоит обратить внимание, что и тётя, и Дадлик в этот раз обращаются ко мне по имени. Поттером ограничивается только дядя и Мардж. Хотя сестрица Вернона - это уже отдельная история. Мозгов и логики у неё как не было, так и не стало. Так что, обижаться на юродивую? Пусть себе рычит на меня, может, ей от этого легче.

На кухне меня ждало всё семейство. Дядюшка как всегда занят только газетой, на меня же ноль внимания. Было бы чему огорчаться. Дадли лопает шоколадный торт. Уже сейчас мой дорогой кузен еле умещается на табуретке. Ох, что же будет дальше. Мне ли этого не знать? Как раз через год дяде придётся заказывать более прочные табуретки. Мне на тарелку шлёпнулись пережаренные лохмотья яичницы и тост. Хорошо, что моё тело уже привыкло к недостатку нормальной еды. В прошлый раз было намного хуже.

- Гарри, потом приберись в гараже и полей клумбы. Дальше можешь быть свободен. - Тетя, поджав губы, мрачно посмотрела на приличную гору посуды в раковине. Я, пожав плечами, кивнул, мол, и посуду вымою, и приберусь. Петунье приходилось ох, как не сладко, чтобы угодить Дадли и дядюшке, даже не знаю кем надо быть.

Итак, на сегодня у меня была запланирован маленький поход в Министерство. Надо убедиться, что Фадж будет на месте и не пропустит самое интересное. Потом забрать крысу у Уизли. Конечно, можно было подстроить всё так, что это они специально укрывали Питера. Но я решил, что не стану опускаться до их уровня. Я не терплю подлости даже по отношению к подлецам, поэтому крыса нужна была мне отдельно от Уизли, причём в таком состоянии, чтобы ни в коем случае не выдать место, где Петигрю прятался. Я неспешно прибрался, чуть помогая себе магией, тьма легко заметала все следы моего волшебства, тихо напевая услышанную по радио песню. Знаете, мне вполне нравится моя жизнь. Точнее, пока нравится. Да, когда Сириуса освободят, а я в этом не сомневаюсь, я с удовольствием уеду отсюда. Но в тоже время… эта магия, со своими законами. Какой же глупой она мне теперь кажется.…Снова быть Золотым мальчиком! Мальчиком-Который-Выжил. Какие громкие титулы! Одна «Надежда магического мира» чего стоит. Куда там каким-то Тёмным Лордам.… Тьфу, мелочь пузатая. Это прозвище меня позабавило, надо будет как-нибудь обратиться так к Тому. Боюсь, даже крестражи уничтожать не придется, он и так помрёт от разрыва сердца. Я тихо хмыкнул — всё-таки ирония - вещь полезная, возможно, именно она послужит точкой опоры для возвращения моих чувств. Очень надеюсь, что получится. А если и нет, то ничего страшного. Обойдусь как-нибудь и без них.
Чёрт! Снова это безразличие! Надо что-то делать… Я сделал последний штрих в уборке гаража и несколько мгновений любовался своим произведением, как художник только что сотворённым им шедевром. Жалко, что дядя здесь всё мигом развалит, вот уж кому точно надо было родиться боровом. Чуть прищурившись от яркого солнца, я вышел на улицу. Мимо с оглушительным гиканьем промчалась на велосипедах банда Дадлика. Интересно, как же эту тушу выдерживает велосипед? Наверное, это одна из загадок природы. Я попытался улыбнуться. Эх, быть бы мне сейчас обычным ребёнком, радоваться теплу.… Хм, а что мне, собственно говоря, мешает? Я попробовал пробежаться по двору, гоняя надоедливых голубей. Потом замер и стараясь не моргать, посмотрел на солнце. Всё осталось по-прежнему. Мой разум, моя личная пустота.

- Тётя, я всё сделал, — спокойное равнодушие. Мой голос можно сравнить с морозным зимним воздухом в безветренную погоду. Хотя пару раз, когда во мне просыпалось нечто похожее на злость, — наоборот, с порывом ледяного ветра.

- Хорошо, ты свободен. Постарайся прийти к ужину. — И никого не удивляет, что четырехлетнего ребёнка отпускают одного. Только потому, что во мне его больше никто не видит.

Пыльная улица. Тошнотворная вонь палёного мусора на чьём-то дворе, скалящиеся улыбками лица соседей, радующихся хорошему дню. Отвратительно.… Над небольшим городом завис купол выхлопных газов. Но мне всё равно. Мы сами уничтожаем нашу жизнь, капля за каплей выпивая соки из планеты. Словно малярийные комары, облепившие тучей тело жертвы и сосущие из неё кровь. Мы никто — лишь жалкие паразиты. И самое страшное, что мы этого не осознаём. Человек — царь природы! А теперь пойдите и расскажите об этом ей. Какой шизик родил эту идею?! Человек — ошибка природы! И за такие ошибки обычно расплачиваются смертью. А мы всё убиваем и убиваем самих себя. Мотыльки-однодневки, летящие на пламя. И, Господи, как же страшно знать, что я один из них. Крошечная искра, чей пожар длиться лишь мгновение. Невольно захочешь стать очередным Тёмным Лордом, чтобы очистить мир от всякой погани. Хотя вряд ли Том преследовал именно эту идею. Хм, а чем не вполне обоснованное объяснение для массовых убийств? «Господин судья, я убил их лишь потому, что эти люди были бяками!» Если вам в голову начинают приходить такие мысли, знайте, что вы ничем теперь не лучше всех этих маньяков. Вы тоже начинаете судить других, решая, кому жить, а кому нет. Вот только кто дал вам это право?! Господь? Или всемогущий Мерлин? Хорошо, что это пока лишь мысли не воплощенные в идею и не вышедшие в реальность.
За этими размышлениями я успел выйти из города на достаточно большое расстояние. Шоссе пустовало, и можно было трансгрессировать в Лондон. Правда, я до сих пор не был уверен, что моё тело достаточно подросло, чтобы переместиться, да ещё без помощи палочки. Ведь без неё я перемещался только тогда, когда тьма полностью была во мне. Сейчас она пробудилась лишь частично.
Закрыв глаза, я сосредоточился. Нет, это был вовсе не страх. Просто если я не боюсь, не значит, что я идиот. Снова ощущение сдавленного протаскивания через тонкую трубу. Люди, мы же маги! Неужели нельзя было придумать что-нибудь более комфортное? Тем не менее, я оказался именно там, где и планировал. Попасть невидимкой в Министерство было делом пяти минут. Как оказалось, в будущем оно измениться очень мало. Тот же фонтан, тот же атриум, те же спешащие куда-то волшебники. Я отогнал прочь воспоминания и пошёл к доске объявлений. И вот так удача! Как раз завтра министр будет вынужден явиться сюда на какое-то заседание. На какое точно, я даже смотреть не стал, важен сам факт его появления. Теперь к Уизли. Выходя из Министерства, я ощутил странное желание спуститься в комнату с Аркой, где в прошлой жизни погиб Сириус. А что если и в этот раз он погибнет? Что если я не спасу его.… Нет, такое не должно случиться. К тому же (я позволил себе кровожадно улыбнуться), теперь все будут играть по моим правилам. Точнее, они будут играть, а я только смотреть и делать ставки. Или, если всё же придётся, тогда уж точно я не буду пешкой.

Да, давно я не был в Лондоне. День моей мести в расчёт можно не принимать. Пара секунд вряд ли могут заменить хорошую прогулку. Вот и сейчас, шагая мимо витрин магазинов, я просто наслаждался свободой. Вроде как уже четыре года прошло, а я никак не могу ей надышаться. И вряд ли когда-нибудь смогу.
Пожилая парочка, проходя мимо, очень неодобрительно посмотрела на меня. Ещё бы! Четырёхлетний ребёнок один разгуливает по центру Лондона. А мне оно надо? Привлекать чужое внимание? Успею ещё нагуляться. Я завернул в первую же подворотню и спокойно переместился к Норе, быстро просканировал дом. Итак, что мы имеем: вся семья в сборе. Перси — сидит в своей комнате. А вот крысы нигде не было. Неужели я ошибся и Питер поселиться в этой семье позже? Хм, а если попробовать вот так?

- Акцио Питер Петигрю! — И не страшно, что без палочки. Надеюсь, ему не придётся лететь из Албании?

Лететь из Албании ему всё-таки не пришлось. Не прошло и тридцати секунд, как из кустов вылетела ошалевшая от такой наглости крыса. Я, недолго думая, наложил на Питера подчиняющие чары и, подавив желание взорвать этот рассадник Уизли, переместился на задний двор дома номер четыре. В общем, поскольку к обеду я успел, как раз мне-то и пришлось его готовить. Дадли наверху доламывал очередную приставку, будто это она виновата в том, что он не может пройти десятый уровень. Могу вам с точностью сказать, что новую ему купят только послезавтра, а уровень он преодолеет только дня через три. Есть мне не хотелось, и, доделав обед, я пошёл к себе в комнату. На кровати лежал мой трофей с подавленной волей. Ну что ж, приступим. Я начал плести над крысой сложную сеть чар. Мне нужно, чтобы завтра он не сказал ни меньше, ни больше, чем я хочу. Ни одного лишнего движения или слова. И, конечно же, чтобы даже Дамблдор не обнаружил этих чар. Очень сложно.
Один раз я потерял сознание. Пришлось начинать всё заново. Из носа текла тонкая струйка крови, но я не могу прерваться, чтобы её стереть. Ещё одно заклинание, и начинает нарастать ощущение, что меня стремительно покидает сила. Всё-таки, это тело ещё слишком мало. Но нужно продолжать. Я не сделал ещё и половины. Боль начинает туманить рассудок, ничего у неё не выйдет, но мысли против воли становятся обрывочными и резкими. Рот начинает наполняться металлическим привкусом крови. Плохо, это очень плохо. Если я не успею закончить, то сегодняшний день потерян, я просто не смогу ещё раз начать сначала… Ещё чуть-чуть, еще последняя пара заклинаний, и я перегибаюсь через спинку кровати — меня рвёт темной кровью. Но я успел, а значит завтра всё получиться. Теперь только надо убраться так, чтобы Дурсли не заметили. Магических сил уже не осталось, и мне пришлось спускаться вниз за тряпкой. Давно перевалило за полночь, когда я, наконец, закончил. Разрешив Хвосту побегать до утра, я устало откинулся на подушку, привычным движением дотронувшись до левой стороны груди. Так иногда люди проверяют старые раны, уже давно застывшие белёсыми шрамами. У меня не было ни того, ни другого, но всё же я всегда считал, что рядом с сердцем находиться душа. Теперь её там не было. Сердце билось, я чувствовал его глухие удары, но души не было. И никогда теперь не будет. Я постоянно вспоминаю, как отсчитывал секунды своей жизни без души. Наверное, это глупо - постоянно возвращаться к пережитому. Ныть, как мне пусто и плохо, жалеть себя. Возможно, кому-то ещё хуже, чем мне. Я не один терял друзей и умирал сам. Но всё же…
Я перевернулся на другой бок. Завтра всё должно получиться. Неужели я нервничаю?! Да, интересное открытие… вполне достойное нобелевской премии. Больше не в силах терпеть боль (это тьма, моя личная помощница, принялась восстанавливать меня), я уснул.
Проснулся я как огурчик. То есть весь зелёный. Меня по-прежнему подташнивало, но, тем не менее, было намного лучше, чем вчера. Даже скопилось чуть-чуть силы на то, чтобы применить невидимость. Ну не мог я пропустить такой концерт под названием «Исповедь Хвоста». Как оказалось, встал я сегодня самый первый. Поэтому можно было никуда не спешить. Я медленно оделся, даже причесался. Потом умылся и, наконец, спустившись на кухню, также неспешно начал готовить завтрак. Возможно, виной тому было хорошее настроение, но сегодня я не ограничился яичницей с беконом, также сделав ароматные горячие бутерброды, легкий фруктовый салат из ананасов, персиков, яблок, бананов, манго и киви. Испёк шоколадные кексики. После сам сворил кофе (у меня растворимый уже в печёнках засел) и красиво накрыл на стол. Реакция Дурслей того стоила. Я даже подумал, что в прошлой жизни, наверное, пожалел бы, что под рукой нет фотоаппарата, заснять такую картину а-ля «Дурсли и их выпавшие челюсти».
- Что-то случилось? В еде яд? — недоверчиво буркнул дядя.
Я пожал плечами и придвинул к себе свою тарелку. В общем, первый плюс новой жизни — я научился готовить. После завтрака я забрал Хвоста и отпросившись погулять, направился подальше от города, чтобы трансгрессировать в Министерство. Используя вчерашний трюк, я проник внутрь. Теперь осталось только ждать, министр прибудет где-то через полчаса, а пока можно просто посидеть в углу, что я выбрал себе в качестве укрытия. Крыса, не трепыхаясь, находилась рядом. Я сниму с неё невидимость только тогда, когда все действующие лица будут в сборе.
Пока же я просто всматривался в толпу. Вот мимо величаво прошествовал, гордо задрав подбородок, Люциус Малфой. Хм, наверное, будь у меня чуть больше желания, я бы ему подножку поставил. М-м-м… а почему бы и нет? Хлоп! Блондин некрасиво плюхнулся на пол, развалившись роскошной кучей. Нет, так дело не пойдёт! Ребячество какое-то. Глупо и не смешно. Всё. Думаю, на этом можно остановиться. Если я решил научиться чувствовать снова, то это не значит, что я должен опускаться до таких мелких пакостей. В конце концов, я взрослый человек! Точнее, у меня разум взрослого человека. Предположим, маленький ребёнок разбил тарелку. Что можно сделать? Наказать его, например, лишив сладкого или поставив в угол. Ударить его? Или просто объяснить, что это нехорошо? В первом варианте, так как у детей странная память, он может чуть-чуть подумает над поступком, а потом забудет и снова, заигравшись, чего-нибудь разобьёт. Во втором — обидится и в следующий раз сломает что-нибудь специально, так до конца не поняв, за что его ударили. Или наоборот - будет слишком запуган. Ну а в третьем варианте, если объяснить доступным ему способом, он, может быть, поймёт, а если, невнимательно забыв, отчитать его как взрослого, то он даже не станет вникать в суть проблемы. Каждый из способов может оказаться правильным или нет в определённой ситуации. Но как определить, какая именно она сейчас? Другое дело взрослый… А кем мне считать себя? Я могу сделать сам себе выговор, или мне надо встать в угол за нехорошее поведение?
Питер недовольно пошевелился, и я вынырнул из своих размышлений. Как раз вовремя! В здание Министерства заходил Корнелиус Фадж в окружении толпы авроров. Ну, бывает, мало ли, у человека паранойя разыгралась, хотя у Фаджа это уже хроническая форма. Итак, барабанный бой… трам — пам - пам… я послал мысленный сигнал крысе, и она на глазах у половины Министерства выбежала на середину площадки и превратилась в Питера Петигрю. По всему залу раздались удивлённые возгласы.
- Я хочу признаться, — начал своё повествование Хвост. — Я Питер Петигрю, тот, кого все считали убитым Сириусом Блэком. Но он не виновен. Я скрывался все эти годы в лесах Албании, разыскивая своего господина - Тёмного Лорда, — снова удивлённые возгласы. — Я пожиратель смерти, — тут он картинно закатал рукав, демонстрируя всем метку.
Его исповедь длилась больше получаса. После того, как он смолк, перестав каяться в своих грехах, парочка авроров деловито утащила Питера в неизвестном направлении. Ну что ж, моё дело сделано, теперь остается только ждать. «И если Сириуса не освободят, я устрою здесь бойню», — мелькнула равнодушная мысль. Я ещё раз обвёл взглядом атриум и неспешно удалился домой.

Дни снова потекли неспешной рекой. Утро сменялось днём, день вечером, вечер — ночью, ночь — утром. Лето тихо отступало под натиском осени. Как-то таинственно и незаметно, никому не говоря, начала желтеть листва. Просто однажды утром под ноги упал первый бледно-жёлтый с грязными пятнами лист. Потом, как-то ночью по крыше прошуршал маленький дождик, и тем, кто его слышал, стало ясно, что наступила осень. Подкралась на мягких лапах и закружилась листопадом в парке, танцуя солнечными бликами на окошках домов и машин. Искрясь в улыбках маленьких детей, что с каким-то завораживающим упоением игрались с кучами ароматной листвы. В такие минуты мне хочется пожалеть, что я не поэт и не художник. Я мог до одури смотреть на пьянящий танец листьев и слушать прощальные крики улетающих птиц, но ничего не чувствовал. Только всё равно не мог наглядеться. Раз в неделю я проверял, как идут дела по делу об оправдании Сириуса. Дела шли хорошо, но медленно. Благо крёстный уже не сидел в Азкабане. Причина в медлительности была сама простая — бюрократия.
А листья всё падали под ноги прохожих, смешиваясь со склизкой грязью. Дожди всё усиливались, ясные дни угасали. Неделя уходила за неделей. Осень умирала. В порыве вдохновенья я как-то сравнил её с раненым воином, что, лёжа в луже своей крови, спокойно смотрит на врага — зиму. Воин не кричит попусту проклятья, не захлебывается ужасом, вызывая отвращение. Не читает пафосную, зарифмованную мораль о добре и высоких материях, добиваясь слезливой жалости. Нет, не силясь встать, чтобы умереть, гордо задрав подбородок. Просто смотрит на небо, в девственно-чистую синеву. А небеса оплакивают осень. И, сливаясь с криком последней птицы, она умирает, чтобы вновь воскреснуть в блеске золотых листьев, и снова уходит, сраженная зимой.

Я отвернулся от окна. В прошлой жизни я никогда за собой не замечал любви к созерцанию. Куда-то спешить, кого-то спасать — вот и всё, что мне оставалось. Мой мир не замедлял бег, чтобы я мог просто что-то переосмыслить, да я и не хотел. Теперь у меня появился шанс. Но смогу ли я правильно его использовать? И мне ли решать, что считать правильным? Я то впадаю в уныние, то начинаю строить грандиозные планы. Я уже начал самостоятельно переписывать свою историю, не следуя причудливому течению жизни. Или всё так и было запланировано? Может, я снова марионетка в руках судьбы или ещё кого? Мне надоело спорить самому с собой. Целыми неделями я могу сидеть в полном безразличии, а потом меня наполняют странные и противоречивые мысли. Это может показаться всплеском эмоций или игрой чувств, но у меня нет ни того, ни другого. И я устал сам себе об этом напоминать. Или я опять не прав? Может быть, они возвращаются? Только… почему тогда так пусто. Нет, это лишь мои иллюзии, я просто хочу так думать. Что вот-вот смогу что-нибудь почувствовать. Хотя бы заплакать…
Мои мечты. Это так странно - о чём-то мечтать. Не понимая о чём, с полубезумной холодной улыбкой. Распугивая ею прохожих. Мечтать — обо всём, и ни о чём. Просто дышать. Ну вот, снова эта высокая поэзия. Я снова говорю высоким слогом и снова себя перебиваю. Как же я до такого докатился? А знаете… мне просто всё равно.
В конце ноября я узнал, что дело закрыто и Сириуса оправдали. Не сегодня–завтра он, наконец, выйдет на свободу. Конечно, я не рассчитываю, что он сразу приедет ко мне, да и Дамблдор вряд ли меня отпустит от милых родственничков. Как вы говорите? Защита крови? А не пойти бы вам директор куда-нибудь… на хутор, бабочек ловить.
Семейство Дурслей собралось на обед. Я мрачно смотрел на тарелку с луковым супом. Конечно, привередничать не приходиться, но уж больно мне не хочется есть это месиво. Думаю, мой растущий организм потерпит. Словно откликаясь на мои слова, в животе недовольно буркнуло. Из-за тренировки я пропустил завтрак. Ну, извини, приятель, боюсь, сегодня ты поголодаешь. Ничего страшного — это даже полезно. Организм был категорически против, но я не слушал его протесты и уже собрался идти в комнату, как в дверь позвонили.
- Поттер, иди, открой дверь! — чавкая, бросил дядя.
Я пожал плечами и направился к прихожей. Замок неприятно скрипнул, когда я повернул ключ, и дверь открылась. На пороге стоял Сириус, помолодевший, одетый в модный джинсовый костюм. На дороге перед домом стоял шикарный чёрный роллс-ройс. Нда, крёстный время не терял. Ой, я чуть не забыл! Я же его не знаю.
- Здравствуйте, вам кого? — предельно вежливый тон.
- Здравствуй. Ты Гарри Поттер? — Сириус внимательно осмотрел меня.
Я утвердительно кивнул. Я прекрасно знаю, что сейчас видит крёстный. Худой мальчик в растянутой потрёпанной одежде. В непослушных чёрных прядях затесалась одна седая. И конечно, его взгляд остановился на моих глазах. Думаю, он видел поцелованных узников, может, и сможет провести параллель с моим пустым взглядом.
- Хм, Гарри, возможно, ты меня не помнишь. Но я был знаком с твоими родителями, — замялся крёстный.
Я решил чуть-чуть поиграть. Зачем начинать всё сначала?
- Я вас помню. Совсем немного. Сириус…. м-м-м-м…
- Блэк. Сириус Блэк, — радостно подсказал он.
Ты из кухни показалась туша дяди.
– Поттер, ты чего застрял? Вы к кому? — это уже он Сириусу.
- Здравствуйте. Я как раз к Гарри.
- Что этот мальчишка сделал?
- Ничего, не беспокойтесь, я Сириус, его крёстный. Приехал, чтобы оформить опеку над Гарри. Вы не пригласите меня в дом?
- Нет.
- А если так? — Сириус достал волшебную палочку.
- Вы не посмеете… - тихо пролепетал Дурсль.
- Вернон, кто там? — о, а вот и тётушка. Увидев развернувшуюся картину, она тоненько взвизгнула. — Кто вы, что вам от нас надо?
Мужчина тяжко вздохнул и переглянулся со мной.
- Извините их, они малость того. Не любят посторонних, — спокойно сказал я в наступившей тишине.
- Да как ты смеешь, неблагодарный мальчишка?! — знакомая песня. Дядюшка кинулся ко мне, но ему в грудь недвусмысленно направили волшебную палочку. Дурсль сразу как-то сдулся. Крёстный ещё раз вздохнул и повернулся к тете, в который раз за сегодня выдав:
- Я Сириус Блэк, крёстный отец Гарри. Уже подал документы на установление опеки над ним. Может быть, хоть вы пригласите меня в гостиную?!
- Пойдёмте, но без нашего согласия у вас ничего не выйдет.
Сириус с комфортом развалился на кресле. Я сел рядом с ним.
- Выйдет. У вас, как у магглов, ничего спрашивать не будут.
- У магглов? — я попробовал добавить в голос удивления.
- Да, магглы — это обычные люди, не…
- Замолчите! Не смейте ему ничего рассказывать!!!! — бешено заорал Дурсль.
- О чём, дядя, о магии? — я с удовольствием смотрел, как вытянулись лица родственников. Сириус тоже выглядел удивлённым.
- Гарри, ты знаешь о магии?
Я потянулся и зевнул.
- Конечно, если я чуть-чуть помню вас, я помню и то, что мои родители были волшебниками, и то, что я сам маг.
- Вот и замечательно! — обрадовался крёстный. — Ты ведь хочешь уехать отсюда? — он дождался утвердительно кивка. - Увы, документы, конечно, оформят не сразу, но я буду приезжать к тебе каждый день.
- Интересно, - не выдержав, снова влез дядя, — а где это вы были до сих пор?
Ой, кхе-кхе, сейчас начнётся. Я с удовольствием смотрел, как на губах крёстного заиграла коварная улыбка.
- Я, знаете ли, сидел в тюрьме за убийство двенадцати человек и одного волшебника. А теперь меня отпустили, — Сириус картинно закатил глаза. - А теперь, Гарри, не хочешь ли прокатиться со мной?
Я некоторое время с интересом изучал дрожавших Дурслей, а потом кивнул. И, несмотря на пустоту и равнодушие, я ощутил в сердце, пока ещё робкое, тепло.

………………………………
* - из стиха Андрея Белянина "набросок тушью"

На Тисовую улицу мы вернулись глубокой ночью. Моросил неприятный грязный дождик, и весь городок выглядел какой-то мрачной декорацией к фильму ужасов. Сириус сдал меня на руки сонным родственникам и, тепло попрощавшись, уехал. Я неспешно поднялся в комнату и, забравшись на кровать, принялся смотреть в окно. Приезд крёстного невольно всколыхнул те воспоминания, что я с таким трудом пытался запихнуть подальше, в самые тёмные закоулки сознания. Давно стало понятно, что эти кадры никогда не сотрутся. Да, и чего таить греха, я и не хотел их забывать. То, что со мной случилось, станет мне напоминанием об ошибках, которые допускать нельзя. О том, что если чувства ко мне и вернутся, их надо будет строго контролировать. О том, что наивность — это вторая глупость, и, конечно, что мир не раскрашен только в черно-белые цвета. Есть очень много оттенков. И в них надо уметь разбираться.

* * *
- Гарри! Гарри, ну как ты? — в палату ворвалась рыжим вихрём Джинни. — Врачи говорят, ты идёшь на поправку! — девушка чмокнула меня в щёку и принялась доставать из пакета гостинцы.
Уже четвёртый месяц я лежал в больнице святого Мунго, поправляя здоровье после схватки с Волан-де-Мортом. Первый месяц вообще был проведён в коме. За это время без меня успели похоронить всех героев Хогвартской битвы. На территории школы был установлен большущий памятник великому победителю. Могу честно сказать, что я отнекивался как мог, но меня, естественно, никто не послушал. Жизнь постепенно входила в нормальное русло. Целыми днями со мной сидела Джинни и рассказывала последние новости волшебного мира. Ещё меня часто навещали Невилл и Луна, а про корреспондентов я вообще молчу. Дня три назад кинул в Скитер стулом. Весь персонал до сих пор поздравляет меня с удачным броском.
- Джинни, а Рон с Гермионой не придут? — Друзья, наверное, очень заняты, если пришли ко мне только один раз.
- Я не знаю, у них столько дел! — радостно принялась щебетать девушка. — Ну, сам подумай, столько всего нужно приготовить к свадьбе!
- Свадьбе… Я не знал, что они…
Джинни резко смолкла, удивлённо посмотрев на меня.
- Ты не знал? Как? Ведь церемония назначена на эту субботу. Они тебе не сказали? Я думала, ты знаешь. Все на неё приглашены. Но ведь они…
- Джинни, они заходили ко мне лишь два раза за всё это время и ничего не говорили. Я даже про то, что Рон стал самым молодым Министром магии за всю историю, узнал от тебя. Ни твой брат, ни Гермиона мне даже не пишут. — За одну секунду навалилась какая-то детская обида и грусть. Почему они меня забыли?
На следующий день Джинни пришла заплаканная и сказала, что Рональд и Миона даже не думали меня приглашать. Если сказать, что я был растерян, - значит, ничего не сказать. Их свадьба прошла без меня, впрочем, как и всё остальное. Они словно про меня забыли. Джинни пыталась с ними поговорить, но Рон накричал на неё.
Ещё через месяц меня выписали. Я первым же делом решил пойти к ним и выяснить, в чём дело. Но не мог же я являться к молодожёнам без подарка. Радостно насвистывая какую-то песню, я шёл по Косому переулку к банку и наслаждался жизнью. Как обычно, отдал ключ одному из гоблинов и получил ответ, что я сам перевёл деньги со всех своих счетов на счет Уизли, разрешив доступ только им. Это был удар ниже пояса. В тот день я понял, что меня предали. Рон со спокойным лицом сказал, что для министра нет ничего невозможного и, вызвав наряд авроров, велел выпроводить меня вон. Гермиона ехидно помахала мне с порога.
Я стал нищим. Многие мои почитатели предлагали свою помощь — я, извинившись, отказывался. Джинни ничем не могла мне помочь. После устроенного ею скандала, семья от неё отреклась. Потом стало ещё хуже. Меня никуда не принимали на работу даже у магглов. Джинни повезло больше, и она устроилась сиделкой в доме для престарелых. Мы смогли обвенчаться. Потом у нас родилась дочь. Джинни вынуждена была сидеть дома с Лили, и мне снова пришлось отправиться на поиски работы. Уборщик на складе — чем не достойная профессия для забытого героя.
Всё рухнуло за короткий миг.… Как-то нам пришлось вместе отлучиться из дома. Нас не было не больше двадцати минут. И мы бы вернулись к Лили.
Что мог делать пожиратель смерти в беднейшем районе Лондона?! Возможно, он просто скрывался, а, увидев меня, решил отомстить. Но сердце мне подсказывало другое. Я начал пить. Джинни впала в депрессию. А потом началось это: неконтролируемые приступы и колоссальные выбросы магической энергии. Словно мной на время завладевал кто-то другой. Мы начали искать ответ. И нашли. Всё-таки проход в магический мир не был для нас закрыт. Эти дурацкие рассказы про междумирья и связь, похожую на то, что была у меня с Тёмным Лордом. Я понял, что не уничтожил последний крестраж, которым являлся я сам. Одно единственное пролитое воспоминание сломало мне жизнь. Я попытался самостоятельно извлечь этот осколок, но ничего не вышло. Помню как, напившись, я ворвался в Министерство Магии, обвиняя Рона в смерти моей дочери. Я кричал о том, что это он всё подстроил. И проговорился, что во мне часть зла. Это стало началом конца. В порыве злости я применил к Рону Аваду, только спьяну промахнулся. Меня заключили в Азкабан, обвинив в том, что, по каким-то недавно поступившим сведеньям, я являюсь пожирателем смерти и что именно я был правой рукой Лорда. Меня обвиняли в убийстве крёстного, Дамблдора, ещё кого-то. Обвиняли в том, что я убил Волан-де-Морта только для того, чтобы самому занять его место. Что я сам убил свою дочь.
Семь долгих лет я гнил в Азкабане, зная, что во мне чужеродная частица тьмы, что она уже впиталась в мою кровь, и ждёт лишь подходящего момента. Навещаемый только Джинни. Она рассказывала, что не все поверили этой чуши, что и Хагрид, и Невилл, и многие другие верят в мою невиновность. Она начала собирать какие-то документы против Рона в мою защиту. И её убили. А этот подлец сам пришёл ко мне на следующий день рассказать о том, что я теперь вдовец. Он смеялся надо мной. Рассказывал, как легко из всеобщего героя сделать половую тряпку. Я плюнул ему в лицо. А на следующий день мне объявили приговор.

* * *
Дождь постепенно перешёл в ливень. Словно это небо плакало вместо меня. Словно оно оплакивало мою жизнь. Я открыл настежь окно, позволяя большим каплям, врываясь в комнату, падать мне на лицо. Будто тоже плачу. У дождя был великолепный чуть горьковатый вкус. Ветер сквозняком прошелся по комнате, выгоняя из неё усталость и боль прошлого. Выдувая горькие, как этот дождь, воспоминания.
Память. Жестокая и милосердная, неуловимая как само время. Его постоянная спутница. Время и память, эти два понятия неразделимы. Оно, не замедляя свой бег, оставляет нам как утешение маленькие клочки себя - воспоминания. Память — все, что у нас остаётся. Она уходит вместе с нами, унося в небытие наши сокровенные мечты, страхи, детские надежды. Прошлые радости и печали. Глупые ошибки и великие свершения. Сотни различных кадров, миллиарды разговоров, первый поцелуй и последний вздох. Пусть иногда в ней больше разочарования, чем счастья, без неё мы уже не люди.
Я так до сих пор и не понял, когда меня предал Рон. Когда он порвал нашу дружбу? В лесу, пока мы искали крестражи, а он ушёл, оставив нас вдвоём с Гермионой? На четвёртом курсе, из-за того, что я стал чемпионом? Когда понял, что из тени братьев стал тенью героя? Или когда подсел ко мне в купе? А Гермиона? Господи, за что мне это? Наверное, в позапрошлой жизни я был очень плохим человеком. И это просто наказание. Или мне давали шанс стать счастливым, а я просто его не использовал. Что бы было, если бы я не пролил то воспоминание? Возможно, у меня сложилась бы счастливая жизнь. Или они всё равно бы предали меня? Я могу лишь гадать, проверить я уже не смогу. По крайней мере, сейчас, а потом, став хранителем, может быть, я и получу ответ на свой вопрос.
Только окончательно промокнув под дождём, я сообразил закрыть окно. Высушил магией себя и кровать. Да, много событий для одного дня, если учесть, что до этого моя жизнь текла однообразным серым потоком. Сон быстро завладел моим разумом, оставив меня в пустоте, где я уже научился не обращать внимания на шёпот.
Проснулся я среди ночи в липком холодном поту, рывком сев на постели и судорожно вздохнув. Меня била крупная дрожь. Снова этот бред… Я даже не помню, что видел в этот раз. Только это было что-то до тошноты омерзительное. Я обхватил голову руками, пытаясь сосредоточиться. Но разум ускользал, казалось, невозможно было найти опору в склизком мареве опутавшим сознание. Боль, она стучала в висках, наполняя рот густой кровью, я сплюнул на пол красные сгустки. Всё тело ломило, каждый вздох отзывался резкой болью. А разум все быстрее затихал. Нужно позвать на помощь. Мысль погасла, еле успев проникнуть в мозг. Из последних сил я перекатился на кровати и упал на пол, стараясь создать больше шума. Но ни звука не раздалось в кромешной темноте. Пустота… Вместо моей комнаты была пустота. Прохладная, завораживающая, такая манящая… Желанная, как мягкий поцелуй смерти. Господи, что за чушь я несу? Сознание конвульсивно дернулось, пытаясь вернуть меня в реальность. Я открыл глаза, лежа на спине, на своей кровати. Поднёс к лицу белое пятно ладони: рука ощутимо тряслась. Через минуту я настолько осмелел, что сел на кровати. Крови не было. Что это? Отклик другого мира, как сказала хранительница, или уже настоящий бред? Наверное, просто кошмар - прощальный подарок Азкабана. Я уже давно понял, что мой рассудок пострадал слишком сильно. Сумасшествие — это не повод переживать по поводу каждого кошмара. В конце концов, я привык ко многому, привыкну и к этим снам. Только сердце, не откликаясь на доводы, продолжало с бешеной скоростью биться о грудную клетку.

Сириус приезжал каждый день, мы гуляли с ним, катались на его машине, которая каждый раз менялась на другую. Спустя несколько дней я уже перестал гадать на каком эксклюзивном шедевре прикатит крёстный в следующий раз. Дядя давился ядовитой слюной от зависти, но тихо молчал в тряпочку. Я как можно усерднее пытался выглядеть обычным ребёнком. Только всё равно раз от раза ляпал что-нибудь неположенное. Я, наконец, смог получить то, чего лишился в прошлой жизни — Сириус практически заменил мне отца. А я ему - сына. Это оказалось несказанно интересно - точно знать, что тебя искренне любят, как родного. Жаль, я не мог ответить ему тем же. Несмотря на то, что изо всех сил пытался хотя бы воссоздать ассоциацию с любовью, у меня ничего не вышло. Единственное, что я знал точно, что, будь у меня душа, я бы обязательно полюбил бы Сириуса как родного папу! Ого, «папу», фразочка и, правда, достойная ребёнка.

Уже прошла половина зимы, когда крестный, примчавшись аж в шесть часов утра, заорал с порога, перебудив всех соседей, чтобы я немедленно собирал вещи. Мы уезжаем из этого гадюшника.
Сборы много времени не заняли, и буквально через час я сидел в автомобиле, а Сириус пытался запихнуть громоздкий чемодан в изящный багажник. Потом, помахав родственничкам из окошка, мы отъехали. Прощай, Тисовая улица! С этого момента жизнь приобрела новый вкус. По крайней мере, до Хогвартса, я теперь не буду знать, что произойдёт на следующий день в доме. Как оказалось, мы ехали на площадь Гриммо. Надеюсь, Сириус там не до конца прибрался, а то искать медальон Слизерина по всему миру мне не очень хотелось. Я уже решил собрать всю коллекцию крестражей Лорда у себя. А что с ними делать дальше, решу потом.
Дом претерпел колоссальный ремонт, однако портрет мамаши Сириуса всё ещё присутствовал, только его закрывали жалюзи и звуконепроницаемое заклятье. Комната мне досталась всё та же. Кикимер тоже остался прежним. А вот остальное… Благо, крёстный до обеда отпустил меня на большую экскурсию по моему новому дому. И очень быстро я обнаружил, что - о чудо! — медальон никуда не делся. Два крестража уже были у меня, ну а за остальными дело не заржавеет. Я в первый раз искренне радостно откликнулся на крик Сириуса, что еда готова.

***
(воспоминание)

Комната продувалась насквозь. Юркие сквознячки шныряли туда-сюда, изредка заставляя пожелтевшую от времени штукатурку осыпаться облаками пыли и какого-то мелкого мусора. Потрескавшиеся обои лениво свисали живописными обрывками. Под потолком, поскрипывая, покачивалась одинокая лампочка. А из мебели был только шикарный резной стул из красного дерева, как бы в насмешку - с одной отломанной ножкой. И в самом дальнем углу, практически рядом с дверью, висящей на одной петле, лежала парочка матрасов и тонких одеял. Прозаичность комнаты картинно дополняли тонкие струйки сигаретного дурманяще-омерзительного дыма, неспешно плывущие под потолком.
Сделав последнею затяжку и бросив окурок на пол к его также почившим собратьям, я с легким пофигизмом ещё раз осмотрел комнату и вернулся к созерцанию через грязное стекло серой безликой массы именуемой — толпа. Такой же серой, как это тяжелое стальное небо, стены угрюмых домов и просто весь мир в целом. Непонятное время — то ли поздняя зима, то ли чёрт знает что. Именно в такие дни ссоришься со всеми и с собой, проклинаешь это состояние, близкое к депрессии, и странным взглядом смотришь на бритву или соседние крыши домов. Но в разряд самоубийц я не спешил себя относить, даже, несмотря на то, что леди Жизнь, так же, как и госпожа Удача, повернулась ко мне ж… хм-м-м-м… филейной частью. По всем законам меня уже давно пора было вычеркнуть из списков живых, но я продолжал существовать всем назло, хотя бы ради столь же капризной, как выше перечисленные её сестры, глупой и банально наивной — Любви. И именно с большой буквы и никак иначе. Рука дёрнулась за следующей сигаретой из дешёвой, купленной на сущие гроши пачки. Дурная привычка уже стоила мне рака легких, который, впрочем, легко блокировался несложным заклинанием, и кровавого кашля по утрам. Джинни только удручённо качала головой. Не больше трёх заклинаний в день. Одно из них каждое утро уходило на меня. Волшебная палочка с пером феникса давно стала историей, переломившись о колено какого-то аврора напополам во второй и последний раз. Грустно… но я смирился. Глупо… но я привык. От размышлений меня оторвал мелодичный звон колокольчика. Быстро затушив сигарету, я отправился в дальнюю комнату к хозяйке сего дома миссис Этбел. По истории жизни старой женщины можно было бы написать целую книгу — толстенный роман, но, скорее всего, драму.
Рано вышедшая замуж за любимого и любившего её довольно богатого человека, она родила троих детей. Крепкая дружная семья, о которой только можно мечтать как о красивой сказке, стала для нее обычной реальностью. Но только до определённого порога. Выросшие дети разъехались кто куда, забыв про уже довольно-таки старых родителей. А потом в автомобильной катастрофе погиб её муж, а она выжила, но заплатила парализацией ног. Нескольким знакомым быстро наскучило ухаживать за больной женщиной. И миссис Этбел осталась одна.
Помню, как мы с Джинни, блуждавшие в поисках жилья, наткнулись на старенький, но вполне опрятный дом, на открытой двери которого висела записка, предлагающая забрать всё, что только понравится взамен на хотя бы однодневную помощь. Помню, как предательски сжалось сердце, когда в дальнем конце коридора обнаружилась уже приготовившаяся к смерти слабая хрупкая старуха с разметавшимися по грязной подушке длинными седыми волосами. Она с радостью приняла предложение двух молодых людей, что за предоставление жилья они будут о ней заботиться. Вскоре Джинни смогла устроиться сиделкой в доме для престарелых, и жизнь стала чуть-чуть налаживаться. Я же целыми днями сидел тут, помогая старой женщине. А по вечерам, сидя на полу в её комнате и раскрыв рты, как восторженные дети, мы слушали рассказываемые миссис Этбел разные истории. Также в один из немногочисленных солнечных дней я предложил Джинни обвенчаться. Не обращая внимания на лишнюю бумажную кутерьму, мы соединили свои судьбы пред Богом, в которого начали верить. Наша любовь не знала страсти и пылких крикливых признаний, нет, она была нежна и чиста, когда начинаешь понимать всё без слов. Но всё равно. Именно в такие беспросветные дни хотелось по-волчьи выть и проклинать судьбу за эту странную жизнь.

(конец воспоминания)
***
Странная жизнь? Нет, это определение неправильно. Жизнь сама по себе странная штука. Можно даже сказать атипичная для вселенной. И всё равно она есть. Её даже можно назвать шуткой Создателя. Плохой шуткой.

Я закрыл глаза, оторвавшись от книги. Взгляд слепо водил по строчкам, не считывая информации. А память упорно продолжала возвращать меня в прошлую жизнь. Без сравнений и поиска ошибок, просто воспоминания — такие четкие и реальные, до самой последней детали. Словно каждый раз я переношусь туда, где осталась моя душа. К глухому шуму машин, монотонному гулу толпы и отчаянных воплей соседа, играющего на гитаре песни собственного сочинения. Я тогда ещё удивлялся — сколько в этих песнях было беспробудной боли. Потом понял, точнее - почувствовал.
Последнюю неделю я вёл себя как плохой актёр. Невпопад улыбался, вставлял странные фразы в, казалось бы, безобидные разговоры, и редко выходил из комнаты. Под конец, Сириус не выдержав, спросил, не в нём ли дело? И хорошо ли мне живется? На что я, выдавив кривую улыбку, ответил, что дело во мне самом, просто мне надо собраться с мыслями, чтобы всё рассказать. И вот неделя подходила к концу, а на выходные в гости должен был придти Римус, чтобы познакомиться со мной, а я всё никак не решался. Хотя, стоит признать, что потребность поделиться тем, что со мной случилось, возникла уже давно. Сам разговор я уже продумал, просто… Если честно — не знаю, что скрывалось за этим «просто». Страх? Возможная реакция Сириуса? Или то, что, даже выговорившись, мне не станет легче.
А за окном танцевали вальс огромные пушистые снежинки. И всё, от крыш домов и прохожих до веток деревьев, покрываясь снегом, становилось похоже на что-то необыкновенно сказочное. Мороз давно разрисовал причудливым завораживающим узором из искрящихся ломких линий всё окно, а в комнате было тепло и уютно, тихо потрескивал совсем не дымящий камин. И по разлапистым обоям прыгали причудливые тени от языков пламени. Хотелось укутаться по самый нос в пуховое одеяло и всю ночь смотреть на причудливый танец пламени, так непохожий и в тоже время чем-то напоминающий неспешное кружение снежинок.

Кажется, я сам не заметил, как уснул. Сознание привычно погрузилось в пустоту. В тихий размеренный шёпот других миров. Но сегодня я был не один. На меня робко смотрел маленький мальчик не больше пяти лет — мой ровесник. Испуганные глаза показались странно знакомыми.
- Кто ты? — тихий голос осветил пустоту грустью.
- Гарри Поттер. — Я никак не мог понять, на кого же он был похож.
- Правда? А я думал, что моя смерть будет выглядеть по-другому, — задумчиво протянул он. - Ну, ничего, так даже лучше. Ты отведёшь меня в рай или ад?
На какую-то секунду я растерялся, ляпнув глупость:
- Так ты умер? Как?
Мальчик печально рассмеялся.
- Кузин столкнул меня с лестницы, и я сломал шею. — Подойдя поближе, я заметил у него тонкий след засохшей крови, вытекшей изо рта. — Так ты проводишь меня?
Наивные зелёные глаза смотрели на меня с надеждой.
- Прости, но я не знаю куда идти. — Жалость, витающая возле нас, задела меня своим холодным плечом. Сердце предательски пропустило удар. Чувство, забытое, такое желанное, оно было где-то рядом, совсем-совсем близко. Такое родное… Казалось, только протяни руку, и я смогу почувствовать, понять.… Но я испугался, отпрянув назад. Мальчик грустно улыбнулся и, повернувшись ко мне спиной, пошёл куда-то туда, где пустоту пронизывал яркий свет.
- Ну что ж, может, ещё свидимся.
Его фигура практически потонула в ослепительных лучах. И остался единственно важный вопрос:
- А как твоё имя?
- Гарри. Гарри Поттер, — прозвучало откуда-то из света.

Слёзы… вся подушка была мокрой от слёз. И это было не видение. Я плакал, свернувшись на кровати, беззвучно и робко, без всхлипываний… просто слёзы. Пустые и безвкусные, как вода, но. Возможно, наступил переломный момент, и, не раздумывая больше не секунды, я влез в пушистые тапочки и пошёл к Сириусу. Надеюсь, он сможет понять меня.
Крёстный обнаружился в гостиной с какой-то потрёпанной книгой. Оторвавшись от страниц, он устремил рассеянный взгляд на меня.
- Гарри? Что случилось? — в голосе проскользнуло волнение.
- Всё в порядке. Просто я обещал рассказать о себе… - вышло как-то глухо и безжизненно. Словно это неинтересно мне самому.
- Ты уверен, что это стоит делать именно сейчас? — Сириус настороженно осмотрел меня.
- Да, — просто, без пафоса. Обычная констатация факта.
- Ну что ж, посмотрим, что может рассказать о себе пятилетний мальчик.
- Ты уверен, что пятилетний? — эта фраза смыла с лица Сириуса и иронию, и улыбку, оставив лишь непонимание. — Слушай. До одиннадцати лет я жил у своих родственников, не подозревая о магии, в полной уверенности, что мои родители погибли в автомобильной катастрофе. Потом пришёл лесничий Хагрид и рассказал, кто я есть на самом деле. Я поступил в Гриффиндор. Наивный и глупый. Точно такой, каким и должен быть ребенок, поверивший в сказку. У меня были самые замечательные друзья, личный неприятель и великий враг. С самого начала я впутывался во всевозможные приключения и происшествия. Уже в конце первого года я лицом к лицу столкнулся с Лордом и снова выжил. Выжил и на втором курсе в Тайной Комнате. А на третьем из Азкабана сбежал убийца и правая рука Волан-де-Морта — Сириус Блэк, — на этих словах крёстный резко побледнел. — А потом выяснилось, что никакой он не убийца, а на самом деле во всём виновен Питер Петигрю. На четвёртом курсе возродился Тёмный Лорд, а на пятом Белатриса Лестрейндж убила тебя. На шестом Снейп запустил Авадой в Дамблдора, и старик тоже отправился на небеса. А на седьмом, потеряв очень многих в разразившейся войне, я, наконец, убил Лорда, попутно выяснив, что никакой Снейп не предатель. А потом предали меня, изгнав из волшебного мира. Мои же собственные друзья лишили меня всего. Со мной осталась только Джинни Уизли. — И уже тихо я добавил, будто бы необходимое дополнение: — Мы любили друг друга, у нас родилась дочь. Три года, живя в нищете, мы были почти счастливы. А потом Лили убили. Мы отлучились из дома совсем ненадолго,… но опоздали. Потом началось сумасшествие, меня посадили в Азкабан. Семь лет я провел в этой тюрьме, пока Джинни пыталась меня вытащить. Её убил собственный брат, который не захотел оставлять пост министра магии. И меня приговорили к поцелую дементора. Я лишился души.…
И вдруг что-то меня прорвало, я стал рассказывать обо всём, о том, как мне было плохо, как я считал каждую секунду и ненавидел само понятие — «жизнь». Как разум метался в тесной клетке сознания, как тело тихо умирало, как невыносимо стыдно делать всё под себя. О своём надсмотрщике. О том, как тьма, поселившаяся во мне, на грани вырвавшись на свободу, восстановила меня, как это было больно. Как день за днём я учился сидеть и говорить, а сначала просто шевелить пальцами и открывать рот. Как я понял, что навсегда лишился чувств. Как убил Микеля. О том, как совершил месть и испугался своего отражения, познакомился с хранителями, согласившись прожить новую жизнь. Что пришёл в себя только через год, в ту ночь. О тех кошмарах, что мучили меня, сводя с ума. О том, как я вспомнил о крёстном, решив освободить.
О том, что я так ничего и не могу почувствовать.…
О том, что моя цель - вернуть эти чувства.…
О том, как страшно.…
Страшно жить.…
Жить без души.…

Потом несколько минут мы сидели молча. Сириус явно переваривал информацию, а я просто не мог больше говорить. Раньше невысказанное жгло меня изнутри, а теперь пламя словно перекинулось и наружу. Мне даже пришлось на несколько секунд зажмуриться. Открыв глаза, я понял, что взгляд крёстного приобрёл некоторую осмысленность. Нужно было сказать что-то ещё, появилось странное желание доказать, что это была не сказка.
- Например, я знаю, что в субботу к нам придёт Римус Люпин, он оборотень. Его укусил Фенрир Сивый. А в школе вы дали ему кличку Лунатик. Ты, мой отец и Питер стали анимагами ради него. Бродяга, Сохатый и Хвост. А также создали карту Мародёров. А, например, моя мать в школе общалась со Снейпом. Я могу наизусть вспомнить всю планировку Хогвартса или где какой магазин находится в Косом переулке. А так же паб «Три метлы» в Хогсмите. Я много чего могу рассказать тебе в доказательство своей истории. Или ты можешь просто заглянуть в мои глаза. Ты же видел поцелованных узников. Вот и сравни, если хочешь.
Ещё несколько минут прошли в молчании. Потом крёстный осторожно спросил:
- Теперь ты будешь мстить?
- Нет, месть - удел глупцов. Я же буду жить, всем на зло. Жить так, чтобы вернуть свои чувства или научиться чувствовать заново. В этом весь смысл назначенного хранителями испытания. И я его выдержу. — Слишком много уверенности, хочется даже рассмеяться. Но так будет. Именно так, как я сказал.
- И как же нам теперь жить?
Вот теперь я позволил себе улыбнуться.
- А что? Что-то изменилось? Я больше не твой крестник? Или ты не можешь продолжать любить существо, лишенное души?
- Что ты! — протестующее перебил меня Сириус. — Ни в коем случае!
- Вот и замечательно! Поверь, я очень неплохой собеседник, просто не думай теперь обо мне как о ребёнке.
- Да, если посчитать, то мы почти ровесники. Больше никому рассказывать пока не будешь?
Я покачал головой. Пока точно нет. Пожав плечами, я пожелал Сириусу спокойной ночи, надеясь, что это не прозвучало как издевательство, и отправился к себе в комнату.
На лестнице я невольно вспомнил свой сон. Казалось, так близко, так четко. Я почти начал что-то ощущать, но нет! Надо было оказаться таким дураком. Или это был просто сон? Кажется, я уже поднимал этот вопрос. Простых снов у меня теперь не бывает. Точнее это даже не сны, а видения. В каком-то из многочисленных миров сегодня умер Гарри Поттер в возрасте пяти лет. Это его душа была в пустоте. Изощрённое издевательство. Было невыносимо вспоминать яркий свет, который для меня навсегда останется недосягаемым, мой удел - пустота. Да, очень изощрённая насмешка над тем, что для всех остальных смерть не конец, а меня больше ничто не ждёт. Хотя нет, постойте, я уже давно там. Здесь осталась лишь тень, а точнее — отражение. Даже не зеркальное, так, отблик, мелькнувший на несколько секунд в грязной витрине какого-то магазина.

За окном продолжался снегопад. В лучах фонарей вспыхивали яркими искрами пушистые комочки снега. Их можно сравнить с людскими судьбами. Мы тоже также торжественно спускаемся с небес только для того, чтобы растаять в грязи. Кто-то самый удачливый падает не на землю, а на крыши домов, одежду прохожих или что-то другое, продлевая себе жизнь на несколько слепящих мгновений, а кто-то тает ещё в полёте, не тронутый грязью или чьей-то рукой. Миллиарды белоснежных душ. Где-то в этой круговерти медленно и торжественно танцует и моя душа. До последнего верящая в чудеса и добро, до последнего мгновения чего-то ждущая. Вырвавшаяся из плена дементора, чтобы чистой искрой рвануть к стальному небу, в дождь, что оплакивал мою жизнь. Помню, что как-то сам мечтал стать дождём или ветром. Чтобы без помощи метлы или заклятий посмотреть на эту землю с высоты птичьего полёта. Чтобы научиться прощать, стирая грязь и ненависть. Чтобы просто стать беззаботным.
Красивая мечта. Вполне достойная какого-нибудь романтика. Достойная стать песней, такой же грустной, как и падающий в грязь снег. С тихими гитарными переборами и напевной мелодией. И не простыми рифмами с четким ритмом, а смыслом, где слова льются сами, не нуждаясь в долгом мучении музы. И также быстро забывающиеся, становясь слезами.
Вдоволь насладившись дурманящей картиной ночи и поплотнее закутавшись в одеяло, я снова погрузился в сон. Теперь пустота молчала, видимо, на сегодня видения закончились, или это просто затишье перед бурей.

Как же мне нравятся солнечные зимние дни, когда, просыпаясь, осознаешь всю противоположность скрипучего мороза за запотевшим окном и нежным застоявшимся теплым воздухом комнаты. Сначала я сделал небольшую зарядку, потом совершил пробежку вокруг дома и, наконец, приняв душ, я спустился к завтраку на кухню. Сириус насмешливо посмотрел на меня из-за «Ежедневного пророка», но ничего не сказал. Сегодня у нас намечался поход в Министерство Магии, а точнее в аврориат, где Сириус занял неплохую должность. Где-то с месяц назад я начал появляться в магическом мире, сначала произведя огромный фурор. Всё повторялось. Ко мне подходили знакомиться и благодарить, даже просто пожать руку. Признаться, теперь известность доставляла мне некоторое удовольствие. И я решил поиграть во всесильного мессию: называя незнакомых (только в этой жизни) людей по именам, и ещё там по мелочи. Сириус только усмехался и пожимал плечами. Его моя игра тоже порядком забавляла.
И вот сегодня я решил разыграть небольшое представление в Министерстве. Если уж совсем честно, понятие не имею, зачем мне понадобилось это глупое ребячество. Но, в то же время, я понимал, что, правда, практически всесилен. И это было приятно. Но, несмотря на все намеренья вернуть чувства, как же я возблагодарил небеса, когда мы натолкнулись в косом переулке на Артура Уизли. Разорвать его на маленькие кусочки помогло только полное равнодушие. Пустоте во мне была абсолютно безразлична его судьба.

Представление удалось на славу. Я рассеянно поинтересовался у Фаджа, как там дела в отделе тайн и посоветовал прекратить опыты над Аркой Смерти, мол, всё равно ничего не добьётесь, только сотрудников зря потеряете. После чего министр впал в продолжительный ступор, а в глазах тех, кто это также слышал, зажглось уважение, смешанное со страхом. Сириус опять же ограничился лишь фырканьем, я уже рассказал ему печальную историю этого предмета из моего мира, и повёл меня знакомить со своими сотрудниками.
Наверное, будет грустно посмотреть на себя со стороны. Или нет. Я просто начал нормальную жизнь, сам придумывая сценарий моей судьбы. В конце концов, почему бы не развлечься, если право на это уже получено. Даже если я не чувствую вкуса этих развлечений. Да и кто осмелиться меня судить? Только я сам. И здесь меня не покидала уверенность, что в таком случае прощения или оправдания я не дождусь никогда.

За окнами как-то тихо и незаметно наступила весна. Время мчалось на ветреных конях, обгоняя само себя.

***
(воспоминание)

Джинни радостным вихрем ворвалась в запыленную квартиру.
- Всё, Гарри, больше никаких сигарет!
Я обнял её, зарывшись лицом в мягкие рыжие кудри.
- Это почему? — тихий смех.
- Беременным вредно дышать сигаретным дымом.
Несколько секунд я просто не мог поверить этому счастью. В то, что жизнь послала мне этот подарок. Ребёнок? Ребёнок! Моё дитя! Я посмотрел в синие глаза Джинни, там тоже плескалось счастье - точная копия моего собственного.
А ночью умерла миссис Этбел. Она была очень счастлива, что в её старом доме скоро раздастся голосок ребёнка, и она сможет представить, что это её никогда не виденный, давно повзрослевший внук. Она уснула, и на лице старой женщины навсегда застыла легкая улыбка с искренней надеждой на маленькое счастье.
И за стеной всю ночь сосед нещадно теребил струны старой гитары.

***
(конец воспоминания)

Тяжелый крест мечтателей
Нам плотно лег на плечи,
И в разных храмах матери
Спешили ставить свечи.**

Непонимание и недоверие - вот что читалось в глазах у Римуса Люпина каждый раз, как только его взгляд падал на меня.

Надо признать, что Сириус за это время очень мне помог создать хорошую маску маленького мальчика. Он научил меня подделывать искреннюю улыбку, смех, детское выражение лица. Всё это было тщательно отрепетированной ролью, с продуманными до мелочей действиями и фразами. Я уже давно решил, что мне абсолютно ни к чему лишние домыслы и вымыслы. Любая статья, появляющаяся в неважно какой газете про Мальчика-который-выжил, публиковалась только с моего согласия, пусть даже об этом не знали и репортёры, её написавшие, и сами редакторы. Все сплетни и слухи были моих рук делом, плюс мне, конечно же, помогал Сириус. Балансируя на самой грани дозволенного между приемником Тёмного Лорда и новой Мессией, я прекрасно осознавал всю опасность своего положения. И читая очередное подобное творенье, мои губы сами расползались в довольной ухмылке, что я так долго пытался скопировать у крёстного, сидя перед зеркалом. Искуснейшая работа! Моя маска не знала изъянов за исключением одного, - моих глаз. И я прекрасно знал, что оборотень тонким нюхом улавливает фальшь, но просто пока никак не может связать воедино все странности, связанные с «изящным мальчиком, чьи изумрудные глаза поражали своей пустотой» — так в одной статье меня описала Рита Скитер. Кстати, после следующей статьи, где она попыталась провести параллель как раз между моим взглядом и Тёмным Лордом, её уволили без права когда-либо снова вернуться в журналистику. И естественно, без меня там не обошлось. Правда, сначала я не думал о своём поступке как о мести, но, встретив её через несколько месяцев в Дырявом котле, всю ободранную и грязную, приканчивающую какую уже по счёту бутылку и обводящую зал безумным взглядом, я готов был поклясться, что стоящее рядом со мной мрачное удовлетворение слегка до меня дотронулось.
Так вот, Лунатик продолжал наведываться в гости к Сириусу по несколько раз в неделю и с упорством пытался раскрыть мою тайну.
- Привет, Гарри, как дела? А Сириус дома? — Выглядел Люпин менее потрёпанно, чем в моей памяти, но тени под глазами исчезать не хотели даже в этой жизни.
- Здравствуйте! А он сегодня на работе. И ты, Римус, это прекрасно знаешь.
- Вот жалость-то какая! Гарри, я уже несколько раз просил обращаться ко мне на «ты». И думаю, нам не следует стоять на пороге. Ты впустишь меня в дом?
- Конечно, Римус, проходи. — Радужная улыбка и опущенный в пол взгляд. Пустота внутри равнодушно зевнула, ей было все равно до моей игры, впрочем, как и мне самому.

* * *
(воспоминание)

- Как ты думаешь, есть жизнь после смерти? — Это был даже не вопрос, скорее размышление вслух. Джинни сидела на подоконнике и смотрела куда-то в ночь, позволяя скупым лунным лучам освещать её лицо потусторонним белым светом. Ажурным узором они падали на стекающие огнём кудри, очерчивали чуть резкую линию плеч, фигуру в потрёпанной ночнушке с уже обрисовавшимся животиком. Словно скульптура неведомого мастера, что, пытаясь слепить человека, случайно сделал богиню.
Я, оторвавшись от газеты, с волнением осмотрел её.
- Джинни, что-то случилось? — Да, все правильно — это не простое сравнение, моя богиня. И ни меньше.
- Нет, что ты! — Она отвернулась от окна, хотя в ее глазах по-прежнему отражались звёзды. — Мне просто интересно. Или ты собираешься жить вечно?
Чуть лукавая улыбка, такая родная, такая совершенная. Я готов боготворить её, носить на руках, писать длиннейшие оды…. Этой женщине, что носит под сердцем моего ребёнка, нашего ребёнка. Но она не требует ничего, кроме любви.
- Конечно, не собираюсь, ведь это скучно, - или нет? Во все времена и люди, и маги тянулись к бессмертию, боясь смерти или просто желая сделать её своей рабой. Тот же Реддл ничем не отличается от многих тысяч похожих. Мы тянемся ко всему, что не понимаем, ведь для нас вечность - всего лишь слово. Что значит тысяча лет для тех, кто считает каждый год или день? А век? Это слово нам понятно, оно не так уж и не достижимо, даже многие магглы доживают до этой цифры, лишь переступив вековой порог, становясь историей. Даже тысяча — это не так страшно, через каждые одиннадцать–двенадцать поколений кто-то встречает новое тысячелетие. А миллион? Домыслы историков, сделанные по археологическим находкам. Для нас это всего лишь скупые факты. Заученные сведения, которые не имеют смысла.
А ведь вечность - это не миллион и даже не миллиард лет. У неё не было ни начала, так же как не будет конца. До нашей вселенной были другие, ничуть не лучше и не хуже. После смерти одного мира возникает другой. А мы не можем даже образно представить это понятие, «Вечность». Что значит бессмертие для того, кто никогда не рождался, кто всегда был тут, и всегда будет. Будет смотреть на могилы наших прапраправнуков и их потомков, на пепел, что останется от всего, что было когда-то и когда-то будет. А ведь для нас все начинается с рождения, и мы просто никогда не сможем понять слово вечность. Хотя иногда так хочется.
- Нет, Джинни, я бы не хотел жить вечно… - Я помотал головой, отгоняя странные мысли.
- Я тоже. — Она печально улыбнулась, снова возвращаясь к созерцанию ночи. — А это значит, что когда-нибудь мы умрём. Я не боюсь смерти, просто как-то странно осознавать, что в какой-то момент меня не станет. Не станет моих мыслей, сотрутся незаконченные дела, останется не выключенным свет. А для других всё продолжится или только начнётся, и всё эти люди даже не будут подозревать о том, что меня не стало. Забвения — вот чего я боюсь, того, что в один момент все, что было важным для меня, те знания, что я собирала по крупицам, все, что было дорого мне, станет неважным и необязательным. Ты же знаешь, я пишу дневники, их уже собралось достаточно и будет ещё, а что случиться с ними, когда меня не станет? Ведь что-то же должно остаться?
- Конечно, останется душа. Смерть это не конец. — Почему-то говорить стало немыслимо трудно, также, как и посмотреть в глаза Джинни, где, наверное, стояли слёзы. — Ты же знаешь это. Мы обязательно куда-нибудь попадём. И даже неважно куда, важно то, что нас там будут ждать: Сириус, мои родители, я просто уверен, что они захотят с тобой познакомиться. Дамблдор, Люпин и Тонкс, Колин со своим фотоаппаратом, Грозный Глаз, думаю, что даже профессор Снейп будет нам рад.
Улыбка вышла кривая, но искренняя.
- Да уж, - Джинни тоже выдавила улыбку. — И там всё начнётся сначала? Жизнь? Работа? Всё заново? Или полное безделье до нового перерождения?
- Извини, но этого я уже не знаю. — Я пожал плечами, словно пытаясь согласиться сам с собой. — Мне кажется, что тебе пора спать.
- Да, конечно, красивая ночь: тихая, звездная. Жаль, что ты не любишь созерцание, посидели бы вместе, посмотрели на небо…. — Она мечтательно закатила глаза, но тутже вздохнув, осторожно, придерживая живот, слезла с подоконника, и потихоньку пошла в комнату. — А что случается с магглами? Они тоже куда-то уходят?
Джинни остановилась около двери, смотря на пыльную чёрно-белую фотографию, где юная девушка с коротенькими кудрявыми волосами счастливо обнимала чуть ссутулившегося, но тоже счастливого юношу.
- Не знаю, может туда же куда и мы, а может и в другое место.
- Как думаешь, а они, - она показала на фотографию,- теперь вместе?
- Конечно, и они очень счастливы.

(конец воспоминания)
* * *

Также как и мы с Джинни, где-то там мы, сидя вместе, смотрим на звёзды. А лунный свет удивляется нашему счастью. Там мы всегда будем вместе. А я здесь, так и останусь отражением самого себя. Я даже понял твою любовь к созерцанию, понял, но не почувствовал, впрочем, это уже не важно. Также как и то, что я больше не люблю тебя. Просто память, просто мне не остаётся ничего, кроме как, сидя на подоконнике и смотря в ночь, вспоминать тебя.
И играть в игру, которую Сириус уже окрестил как «Обмани Лунатика».

Вот и сейчас, сидя в гостиной и неспешно попивая чай, я практически ощущал на себе пристальный взгляд Римуса. Нет, вы не подумайте, что он не доверял мне или не любил меня. Даже наоборот, скорее, он не доверял себе из-за того, что ему почудилась в маленьком ребёнке какая-то тайна, а тут ещё всякие газетёнки так и пестрят разными статьями, одна другой непонятней. А между тем тайна всё-таки присутствовала и сидела в моём обличье как раз напротив оборотня.
- Гарри, скажи, а тебе хорошо живётся с Сириусом?
Я недоверчиво уставился на Лунатика. Ну ничего себе тема для разговорчика! Уловив это, Римус поспешно добавил:
- Нет-нет, что ты, я вовсе не в том смысле. Просто… ты вот жил — жил у родственников, и тут бац, приезжает крёстный и увозит тебя в мир магии, который, оказывается, был всё время у тебя под боком.
- Да нет, всё нормально…. Мне даже нравится. — Я пожал плечами. В прошлой жизни у нас было намного больше тем для разговоров. Впрочем, я уже успел оплакать своего любимого учителя по Защите от Тёмных Искусств, друга моего отца, отца моего крестника.
Помолчав ещё несколько минут, я неожиданно даже для самого себя спросил:
- Римус, скажи, а бывают люди без души?
По-моему Люпин слегка подавился чаем.
- Нет, Гарри, есть такое наказание — поцелуй дементора, он лишает человека души. Без него остаётся уже оболочка, обычный кусок ничего не мыслящего мяса. А это уже не человек.
Мда, вот бы продвинуть их познания в этой области. Написать бы какую-нибудь книгу о том, что происходит с человеком после поцелуя дементора. Маги сами того не планируя, придумали такую казнь, узнав о которой до конца, наверное, с ума бы от ужаса посходили. Или наоборот, возгордились бы ещё больше.
- Гарри, а почему ты спросил?
Я пожал плечами:
- Просто стало интересно…

Нет, я говорю неправду. Вовсе не интересно, но ведь надо же о чём-то говорить. Говорить обо всём: о погоде, о последних новостях, о ещё какой-нибудь чепухе. Если я решил жить, то надо выполнять это намерение. И в этом опять мне помог Сириус. Походы в маггловские кинотеатры, поездки в другие города или страны. Он постоянно пытался меня отвлечь от моих мыслей. В чём-то я был ему благодарен, что он сразу же принял меня, понял. Без дурацкой жалости, общаясь как с равным себе, а не как с ребёнком или тяжело больным, просто принял. Крёстный даже как-то сказал, что если я не могу чувствовать, то он будет чувствовать вместо меня. И могу сказать честно, что так было намного легче. Я, правда, начал жить во всех смыслах этого слова. Оставались только сны. Изредка меня посещали различные видения каких-то миров. Они были не связаны со мной, но всё равно то, что я видел, заставляло меня просыпаться в холодном поту, подолгу сидя на кровати, убеждать себя, что это моя реальность, а не то, что там было. Нет, меня не преследовали сцены кровавых баталий, как было в самом начале. Там были чувства: боль от потерь, грусть, печаль, безысходность, казалось, они пытались прокрасться в самое сердце, раздирая его стальными когтями. Шёпот щекотал нервы, они говорили со мной. Кто? Я не знал, тихие голоса волнами прокатывались по пустоте, убеждая меня, что, если я хочу снова почувствовать любовь, радость, даже простой интерес, надо в первую очередь впустить в себя боль. Это было подобно искушению, только захоти, и спелый плод сам упадёт в мои руки. Но я не мог захотеть. Пытка, замкнутый круг. Бессилие и страх. Горечь от прокушенной до крови губы и сжатые кулаки. И тихий вкрадчивый шёпот, что начинал слышаться мне и наяву. Голоса смеялись, зная о том, что мне не вырваться из этого порочного круга, посылая самые ужасные воспоминания, самые обидные, отвратительные, самые горькие. Они, словно издеваясь, буквально размахивали у меня под носом чувствами и резко отдергивали, стоило мне только протянуть руку. «Только дотянись, и всё закончится, — шептали они. Только дотянись, и брёд пройдёт». — и я отчётливо слышал в их смехе злорадство. Они, как и я, знали точно — не дотянусь, не осмелюсь, испугаюсь снова почувствовать, снова понять каково это - быть человеком. Седая прядка стала сильнее видна, особенно после того, как я отрастил себе волосы до плеч и отстриг чёлку, чтобы можно было прятать взгляд. Я по-прежнему боялся своего отражения, потому что видел суть. Вместо маленького мальчика передо мной представал высохший узник в рваных обрывках, с грязными спутанными седыми волосами и пустым взглядом, в котором багровыми искрами отсвечивало безумие. Но стоило на несколько секунд зажмуриться, как наваждение исчезало. А я, первый раз увидев это, разбил зеркало руками и стоял, глядя на почти перерезанные острыми осколками вены и бордовую, почти чёрную кровь, что заливала пол изящным потоком, пока не прибежал Сириус.

А тем временем весна уже вступила в свои права. Казалось, только вчера деревья были тонкими линиями, проведёнными черной тушью, повсюду неопрятными горками лежал недотаявший грязный снег, смешанный с землёй, а сегодня всё изменилось. Город заволокла зелёная дымка молоденькой листвы, радостно искрящейся на ещё робком чуть тёплом солнце. Я даже сорвал один листок, чтобы рассмотреть поближе. Тонкие прожилки расписали его изящным узором, сделав лист произведением искусства. А ещё он очень вкусно пах, какой-то горьковатой свежестью, и в тоже время восхитительной сладостью первых весенних соков. По улицам волнами растекалась нега, и на лицах мрачных прохожих, ещё не успевших сменить темные тона зимней одежды, юная красавица весна солнечной кистью начертила несколько ошалелые улыбки от одуряющее вкусного воздуха и безбрежно лазурного неба.

А ещё как-то утром Сириус, отчего-то покраснев, спросил: не хочу ли я пойти на следующий год в какую-нибудь школу. Немного подумав, я решил, что всё-таки хочу, но только в маггловскую. Ещё месяц мы определялись с выбором, а потом, махнув рукой, крёстный записал меня в закрытую спецшколу для отпрысков богатых семей, с каким-то жутко длинным и труднопроизносимым названием.
Также кроме физических тренировок, я пытался до конца овладеть спящей во мне тьмой. О, это безбрежное дурманящее всесилие. Казалось, достаточно щёлкнуть пальцами и горы начнут танцевать танго. Но пока было нельзя. Слишком маленькое тело. Я ещё прекрасно помнил, чем закончилось колдовство над Питером. Поэтому, пока я гонял по дому туда сюда тарелки, вазы и прочую чепуху, пытался научиться перемещаться без этого протягивающего ощущения и рылся в библиотеке Блэков в поисках чего-нибудь, что могло каким-либо образом мне помочь.

- Гарри, почему ты упорно пролистываешь книги по чёрной магии? Не легче перерыть исторические данные на твой счёт? Ты же рассказывал мне про зеркало. — Сириус устало отбросил от себя пухлый том тёмно-красного цвета, с блёклыми разводами высохшей крови. — Меня уже наизнанку выворачивает от всёх этих ритуалов.
Я холодно посмотрел на него из-за фолианта в переплёте из человеческой кожи и неопределённо пожал плечами.
- Если тебе станет лучше - займись историей. А я досмотрю эти книги. — Гора чёрномагических книг разных направлений казалась весьма устрашающей. Но я полагал, что мне хватит времени просмотреть их до начала учебного года. — Никогда не думал, что твои предки увлекались некромантией, — прочитав очередной заголовок, я устало помассировал виски. Маленький перерыв мне явно не помешает.
- Да? — Сириус скептически хмыкнул. — А я догадывался об этом, даже не заглядывая сюда.
- Но что поделаешь, я был наивным, глупым и верил во все хорошее, — пролистав книгу до конца, я отбросил её в кучу уже просмотренных нами книг. — Ладно, думаю, на сегодня нам хватит. Пойду потренируюсь.
Подвал дома был обустроен как небольшой спортзал, здесь же располагался бассейн и площадка для фехтования или отработки заклинаний. Также в дальней стене с секретом был люк, через который желающие могли попасть в подземелье с запутанными ходами и тупиками — ловушками. Стоит заметить, что за последнее время весь дом перетерпел глобальные изменения. К нему был достроен ещё один этаж с огромным открытым балконом, на который была наложена искуснейшая иллюзия. Добавлена демонова куча различных защитных заклинаний и начисто заменена планировка комнат. Например, мою соединили ещё с одной, в результате чего я получил шикарные апартаменты, которые обставлял долго и со вкусом. В итоге стены были отделаны багрово-серебристыми тонами с причудливой вязью рун древних кельтов. Пол был застлан мягкими коврами, а кровать была отдельным шедевром. Из красного дерева с резными узорами ручной работы — на ней могли разместиться, наверное, человек пять, ни в чём друг друга не ущемляя. Также в комнате был отгорожен книжными шкафами мой рабочий кабинет. А на дальнюю стенку я повесил парочку портретов, заколдовав их так, чтобы с них никто не мог сбежать. И с удовольствием метал дротики в Фаджа, Дамблдора и ещё несколько счастливчиков. Кстати, увидев одного из них, Сириус предложил хороший план, обдумав который я решил, что, будь чувства на месте, я бы очень обрадовался. И пусть даже из-за его осуществления сразу изменится история.
Из коридоров исчезли все портреты предков Сириуса, даже удалось отодрать от стены его мамашу. А сам крёстный обустроил свою спальню в гриффиндорских тонах, повесив над кроватью герб факультета. На что я, пытаясь скопировать его ехидную интонацию, поинтересовался, купит ли мне крёстный в таком случае змею.
А, чуть не забыл про план. Просто в один прекрасный, солнечный день, в глухой деревушке один колдун вспомнил, что это оказывается он, а не Локанс уничтожил привидение баньши. Подобные озарения памяти случились ещё с десятком магов и волшебниц, после чего Локанс из героя стал всеобщим посмешищем.

На небольшое кладбище тихо опускалась ночь. Густые сумерки заполняли все серым липким, но не очень сильным туманом. Чёрные ветви деревьев наклонились почти к самой тропинке, что была проложена через погост и противно скрипели. Само кладбище находилось на поросшем сухим вереском холме, откуда открывался вид на небольшое, уютно примостившееся в ложбинке поселение. Надо только пройти склон - не больше десяти минут. А дальше тропинка, петляя, уходила в молодой лес, чтобы выйти как раз около поселения. Палая листва тихим шорохом укрыла собой замшелые, потрескавшиеся надгробия. И в её шелесте слышался плач — печальная мелодия увядания, и горе чьих-то потерянных душ. Скорбь стелилась по земле вместе с туманом. И хотя было практически не холодно, я зябко поёжился. Несколько минут я жадно вдыхал аромат вялой листвы и сырость беззвёздной ночи.
Очередное видение, отблик моей новой силы, только сегодня я выступаю лишь в качестве наблюдателя. Я поднял к лицу и получше рассмотрел просвечивающие руки. Странно, я стал определённо выше, и что-то мне подсказывало сейчас, что просто заменён образ маленького мальчика, но тот, что я видел ещё в прошлой жизни. И всё-таки, зачем я здесь? Вряд ли мне доставят такое удовольствие просто полюбоваться пейзажем этого мира. Тут же, словно откликаясь на мои слова, вдалеке послышалось приглушенное шарканье шагов. Кто-то медленно шёл по кладбищу, ненадолго останавливаясь и снова продолжая путь. Ещё через какое-то время до меня донесся тихий плач ребёнка. Недолго думая, я присел на каменное надгробие и стал ждать ночного гостя кладбища.
Наконец, из тумана показалась хрупкая женская фигурка, прижимающая к груди сверток с ребёнком. Складки рваного плаща тихо шуршали по опавшей листве, с одного краю плащ был полностью пропитан кровью. Женщина была ранена и ранена смертельно. Невозможно было даже представить, что заставляло её ещё двигаться, делать механические движения. Шаг… шаг, маленькая передышка. Снова шаг. Воздух хрипло вырывался из не плотно сжатого рта. На губах лопались кровавые пузырьки.
- Ещё немного… чуть-чуть…. да, да… совсем немного. Ты только не плачь.…Скоро всё будет хорошо. Вот пройдем ещё чуть-чуть, и конец…. Ты будешь в безопасности.
Потрескавшиеся губы продолжали что-то шептать. Бессмысленный взгляд смотрел только вперёд. Несколько шагов, и снова передышка.
- Не плачь, я понимаю.… Ты устала, я тоже… — сквозь силу она проталкивала через себя слова. — Но спать нельзя…. Нужно идти, идти дальше. Тут совсем немного… чуть-чуть. Я тебя смогу кому-нибудь пристроить, пусть не очень хорошим, но хоть будешь жить. Да, да, именно жить, не важно, как… только держись.
Женщина прошла мимо меня, естественно, не заметив, а я не мог даже шевельнуться. Словно завороженный я слушал её шёпот. На склоне она несколько раз споткнулась и закашлялась. Ребёнок заплакал сильнее.
На миг мне удалось оторвать взгляд от женщины, и я заметил, что за ней кто-то идёт. Худенькая девушка в странном балахоне шла босиком, бесшумно ступая след в след. Она сама была похожа на призрака. Видимая только мной.
- Стой. — Я встал у неё на пути. Девушка подняла на меня опухшие от слез глаза. По щеке скатилась капля крови, тонкий след на скорбной тропе. Худое осунувшееся лицо не выражало ничего кроме бесконечной тоски. — Остановись, зачем она тебе? Дай ей дойти до поселения…
- А зачем… Странник? — Тихий голос подобный сухому шелесту ветра. — Что ты знаешь о ней, и о её ребёнке.
- Ничего, но прошу, дай ей дойти.
Смерть печально улыбнулась. И провела холодным пальцем по моим губам.
- Ты ничем не можешь мне помешать. Скольких я забрала у тебя? Зачем тебе жизнь чужого человека? Я никогда не прихожу без приглашения. Только за теми, кому пора. Хотя я могу заключить с тобой договор, Странник. Искренне захоти, чтобы она осталась жива, и я разрешу ей дойти.
Мы рука об руку пошли вслед за женщиной, и каждый шаг на палую листву падала капля крови — ещё одна её слёза. Так Смерть оплакивает всех…
- Ты не милосердна к ней, ты знаешь, что я не могу захотеть или почувствовать. — Я покачал головой. - Но всё равно я не понимаю.
- А хочешь? — На минуту, остановившись, она подняла к небу глаза.
- Да…
- Что же. Ты только что разрешил мне придти в твой мир. Тогда ещё увидимся. Жди в гости. А сейчас прости.…
Подарив мне на прощанье ещё оду печальную улыбку, она пошла вперёд. Поравняться с женщиной не стоило ей никакого труда. Одно лёгкое прикосновение и шёпот оборвался, а тело мягко осело на землю, до последней секунды пытаясь сохранить жизнь ребёнку.
Смерть обернулась и, посмотрев мне в глаза, растворилась, рассыпавшись желтыми листьями.
Я не спеша подошёл к телу. Она не дошла совсем чуть-чуть, не успела. Но ребёнок был жив, и я точно знал, что завтра он обретёт новую семью. Осталось только переждать эту бесконечно длинную ночь.

Проснувшись, я некоторое время судорожно переваривал информацию. Единственное, что было мне не понятным: что значит, что я пригласил её сюда?

........................
* Андрей Белянин

О чем печаль?
Твоя душа мертва.
Любой герой есть нравственный калека.
Зачем твоя шальная голова
Так льнет щекой к щербатой плахе века?
Не умирай, ландграф…
Ты слышишь смех?
Ты видишь тех, что развалились в ложах?
Как пахнет псиной соболиный мех
Заезжих королев с холодной кожей…
Весь смысл игры - не в выборе ферзя.
На дисбаланс меж черным и меж белым.
Поставить жизнь, как правило, нельзя.
Свою нельзя.
Твою - поставят смело!*
*

Удар. Шаг назад, ещё удар. Уход, лёгким перекатом в сторону, разворот. И снова удар.
По тренировочному залу металлическим звоном лилась мелодия поединка. Тело привычно плело гипнотический танец. Движения плавно перетекали одно в другое, словно слыша неведомую музыку. Пусть противник — всего лишь жалкий, хоть и искусно сплетённый магией фантом, - бой завораживал. Так же, как сталь лёгкого, гоблинской работы меча. Разум практически слился с оружием, обострив все грани дозволенного до предела. Тонкая натянутая ниточка готова была вот-вот со звоном лопнуть, разбив такое дурманящее полузабытьё. Один грубый удар — и поединку конец, но грубость - это неприемлемая мера. Только изящество и гибкость. Лёгкость во всём, когда можно забыть, кто я есть и почему мне так нравиться этот бой. И всё-таки последнее движение, довершающее узор, и фантом, точная копия меня самого, красиво растворился. Я устало отбросил жалобно звякнувшую железку и отправился наверх, в свою комнату.

Сириус сегодня не придет. Что-то у них там с вампирами случилось, вот и кинулся крёстный в самую гущу событий. А я даже толком волноваться не могу. И ладно, сейчас спокойно приму душ и лягу спать. Быть предоставленным самому себе не так уж и плохо.
Упругие горячие струи воды сделали своё дело. Усталость плавно смывалась с моего тела вместе с потом, а на смену приходила, медленно растягивая удовольствие, восхитительная лёгкость.
И, наконец, съев заботливо приготовленный Аникой, домовой эльфой, взятой за место Кикимера, ужин, я растянулся на мягком бархате кровати с очередной книгой по чёрной магии. Причём у меня создалось нехорошее подозрение, что она была занесена в список тысячи самых опасных рукописей, прикосновение к которым каралось пожизненным Азкабаном. Но это было неважно. Как минимум две трети из этого списка хранились в фамильной библиотеке Блэков. Тут и всего цикла перерождений не хватит, чтобы отсидеть. Важно было то, что данная книга являлась дневником одного Некроманта, что проводил опыты над человеческими душами. Возможно, даже это именно он изобрёл крестражи, а пока я пытался перевести с латыни информацию, занесённую в сей манускрипт ломким неровным почерком уже слегка выцветшей человеческой кровью.
Вот как оно бывает. Слишком быстро привыкаешь к уюту. Точнее - привыкает тело. Мягкая кровать, вкусная еда, забота. Словно в противовес этому я усилил свои тренировки, доводя оболочку до крайнего изнеможения, я занимался, занимался и ещё раз занимался. Плаванье, фехтование, гимнастика, пробежки по утрам и твёрдая доска, что заменяла мне по ночам кровать, хотя в остальное время я не брезговал мягкими перинами. Подсознанием я понимал, что теперь вряд ли случится что-то, выходящее за рамки обычной жизни. И ни в Азкабан, ни куда-либо ещё я попадать не намерен. Но тело должно быть готово ко всему.
Ко всему…

«Наша жизнь - тонкая цепь четко распланированных событий. Каждый шаг, что нам даётся с огромным трудом, каждый поворот, что мы выбираем, всё приходит к логическому концу. Любое, самое невероятное предположение вдруг оказывается истиной, а то, что вчера было нереальным, сегодня становится чётким и правильным законом бытия. Мы сколько угодно можем твердить, что выбор есть всегда, что судьба всего лишь придуманная людьми слабость, но это так и останется ничем не доказанными словами. Например, человек находит на улице кошелёк, какие здесь могут быть варианты развития событий? Он может его забрать себе. Может пройти мимо. Или отнести ближайшему смотрителю порядка. Итак, великолепный пример того, что выбор есть всегда, а если перевернуть всё с ног на голову? Для этого нам нужно разобрать каждый отдельный случай. Предположим, что человек, нашедший кошель, богат, ну или, по крайней мере, состоятелен. Какой же вариант он выберет? Если он добыл свои деньги своим трудом и потом, он знает им цену. Значит, он вполне умён и понимает, что не сможет найти настоящего хозяина кошелька, а служащий всё равно оставит деньги себе. Да к тому же, кто откажется от лёгких денег? Итак, этот человек забирает кошелёк себе. Если человек богат и, предположим, деньги перешли к нему через наследство, он тем более, не подумав о выборе, забирает находку себе. А если наоборот, человек беден? Он прекрасно понимает, что, возможно, для того, кто потерял кошелёк — это страшная катастрофа, и теперь ему нечем будет кормить семью или самого себя. Да, получается очень нехорошо, и бедняк искренне жалеет потерявшего, возможно, он бы и не взял этот кошелек… но у него самого дома ждёт семья, а не на что купить и хлеба. Поэтому, несмотря ни на какие муки совести, он тоже забирает этот кошелёк. Возможно, человек, нашедший кошелёк, будет приверженцем какой-то определённой веры, и попытка забрать себе эти деньги будет расходиться с нормами морали и принципами его религии. Тогда он пройдёт мимо. Но это тоже будет не свободным выбором, а поступком с чёткими опредёлёнными рамками, ещё одним звеном в цепи его жизни. И что же у нас получается в итоге? А то, что в любом из этих случаев человек имеет лишь иллюзию выбора. Хотя на самом деле его поступок давно уже определён. Конечно, существуют такие моменты, когда просчитать последствия и причины намного труднее, но опять же, дойдя до определённого порога и обернувшись назад, можно увидеть, что перекрёсток был искусным миражём, постеленным на ровную дорогу жизни».

Да, чёткое определение моей прошлой жизни. Я был великолепной марионеткой сначала в руках у Дамблдора, потом у жизни. Обидно. А что получается теперь? Меня самого сделали этой самой пресловутой судьбой. Странная ирония. Небрежным движением пальцев я переместил дочитанную книгу к себе на стол. Ничего нового или полезного. Жестокие ритуалы и так ничем недоказанные рассуждения на тему жизни и смерти. Завтра примусь за новую.
Намного легче заставлять себя делать что-то, чем хотеть. Интерес — вещь очень непостоянная и ветреная. Забавно, правда? Хорошенько подумав, я перевернул медаль другой стороной и понял, что от моего состояния вреда столько же, сколько и пользы. Нет интереса — нет лени. Нет любви — нет боли. Довольно странная формула жизни - опираться не на свои суждения и домыслы, а на чёткие факты. Очень часто из-за чувств люди подвержены слишком быстрому принятию решений, пагубному желанию действовать, выслушав лишь себя. А это карается ошибками. Идя на поводу у своих чувств, мы часто причиняем боль тем, кого любим. Если бы только на секунду остановится и задуматься! Скольких проблем и слёз удалось бы тогда избежать! Но нет — холодный расчет часто заглушается голосом сердца. Только это всё равно не повод избавляться от чувств, как от плохой привычки. Ведь те же самые порывы порой приносят столько радости! Вот бы найти золотую середину.
Это я понял уже давно. И теперь, перелопачивая все эти книги, мне казалось, что рядом сидит страх, что я всё-таки найду способ вернуть чувства. В них не было острой необходимости. Может быть, я неправильно понял цель испытания? Нет, нельзя было сказать, что я привык к такой жизни. Очень часто я ловлю себя на словосочетаниях: «шестым чувством», «душевное состояние» или ещё чём-то подобном. Разум сам пытается забыться, делая вид, что всё нормально.
Оторвавшись от созерцания потолка, я подошёл к окну и открыл форточку. Летняя духота расползалась по городу, забивая лёгкие тяжелым запахом выхлопных газов и других испарений. Долгожданные ночи не приносили прохлады, а дни становились всё жарче. Лето было всё более и более отвратительным, заставляя надеяться на скорый приход мягкой осени с её проливными дождями. Сидя на подоконнике, можно спокойно предаться размышлениям, а не спасаться от жары в прохладном подвале. Кстати, как показал недолгий отдых в Австралии, солнце упорно не хотело покрывать кожу загаром, оставляя её, даже после трёхчасового сидения на пекле, цвета белого мрамора. Сириус опять же ограничился парочкой ехидных замечаний и неопределённым хмыком.

* * *
(воспоминание)

Девять шагов на шесть. Туда, обратно. Маленькое зарешеченное окошко под самым потолком и ведро для нужд в углу. Таков каждый мой день, моя жизнь. Девять шагов - ни много ни мало. Моя камера… девять на шесть шагов. Но я не мечусь по ней. Нет сил, нет желания. Я сижу в углу, обхватив руками голову, сдавливая пальцами виски, пытаясь прогнать оттуда голоса и крики. Они умирают снова и снова в моей памяти. Я вижу их глаза и спокойные лица. Их нет…. никого. Уже давно тела съели черви, и жизнь смерила боль, но не для меня. Мой ад, моя пытка раз за разом видеть их смерть, слышать их крики, и плачь других по ним. День ото дня, ночь от ночи. Другие воспоминания блекнут, они оставляют меня одного. Одного со своими страхами и кошмарами. Так же, как оставили другие. Это не сумасшествие, не безумие, не слёзы… Я уже забыл как это — улыбаться. Скулы сводит судорогой, ещё одна попытка — ещё один крах. Я слышу у входа в камеру сиплое дыхание дементоров. И затыкаю уши, когда крики становятся невыносимы, но это не помогает, они внутри черепа, внутри моего мозга.… Хочется высверлить их оттуда. Забыть эти спокойные лица с печатью смерти. Я не знаю, как передать мой кошмар, ставший явью, здесь не помогут ни слова, ни сравненья. Как объяснить, что мои руки все в грубой сетке неровных шрамов? Что это я сам раздираю себя до крови и мяса, чтобы заглушить одну боль другой? Что всё чаще и чаще думаю о том, что можно удариться виском об острый выступ в каменной стене, выбив все эти голоса навсегда. Эта позорная мысль становится все более навязчивой с каждым днём.
А ещё ко мне приходят они. С бледных костей свешиваются куски гниющей плоти, обрывки истлевшей одежды тащатся по полу, а их глаза давно вытекли. Они обвиняют меня в своей смерти. Говорят, что это моё наказание. Что так надо, что я не достоин ничего другого. Они говорят что-то ещё, и я практически слышу вкрадчивый смех над ухом. Девять шагов на шесть — грани моего бреда.… Всё сильнее сдавливаю пальцами виски и зажмуриваю глаза. Нет, нет! Это не правда! Я не виноват! Я сделал все, что смог… я не хотел их смерти… я не хотел. Но им всё равно, они смеются, и синие губы расползаются в гримасах улыбок — они счастливы, что я здесь.
А, ещё мне снятся дети. В лабиринтах своих кошмаров я слышу детские звонкие голоса. Их зыбкие тени скользят за порогом реальности, они играют со мной в прятки. Дети же любят играть? Я пытаюсь их отыскать, зову их. А стены давят, сужая плотным кольцом безликой серой массы, и в переливах звонких колокольчиков я все чаще слышу злорадство. Они тоже счастливы, что я здесь. И я верю им. А в одном сне я увидел маленькую девочку, она стояла спиной ко мне, и рыжие кудри красиво рассыпались по её плечам. Казалось, она не двигалась, но я никак не мог её догнать. В конце сна, сделав последнее усилие, я смог дёрнуть её за плечо, заставляя повернуться. У нее не было лица, рыжие пряди обрамляли пустоту. Тогда я понял, что означает слово ужас…
Мне плохо. Но они не разрешают кончать жизнь самоубийством, потому что приходит она. Только раз в полгода, но её улыбка возвращает мне надежду. Это слово — что оно обозначает? Я не помню.… Но ничего, она придёт, и эти голоса ненадолго оставят меня.
Господи, сколько я уже тут? А сколько ещё буду?..
Девять на шесть шагов — ни много ни мало. Но я не мечусь по своей клетке. У меня просто не хватает сил.

(конец воспоминания)
* * *

- Гарри, пожалуйста, проснись, что с тобой?
Резко вынырнув из сна, я несколько секунд сидел, захлёбываясь слезами и болью. Переведя взгляд на руки, я успел заметить, как гаснут тонкие ниточки шрамов, а кожа разглаживается. Сириус сидел рядом с белым лицом и расширившимися глазами.
- Ты в порядке? Ты так кричал… я пришёл только недавно, до этого с тобой сидела Аника, она не могла тебя разбудить. — Он пощупал мой лоб на наличие температуры.
- Извини, что напугал тебя. Кошмары призраков прошлого. — Я устало отбросил назад мокрые пряди волос. Меня по-прежнему трясло.
- Что же это за призраки? Воспоминания Азкабана? — Крёстный отпустил меня, сев рядом. — Мерлин, у тебя опять прибавилось седины.
Я покачал головой:
- Так я до Хогвартса поседею окончательно.
Откинувшись на подушку, я осмотрел Сириуса, тьма угодливо подсказывала, что что-то случилось.
- А с тобой всё в порядке?
- Да конечно! — Он засмеялся своим лающим смехом.
- Не ври мне. — Хотя, какое мое дело. Мало ли что там у них случилось. Какая разница - мелькнула лениво мысль. Пустота устало зевнула, ей тоже надоели кошмары.
Но нет! Так нельзя. Я же уже решил — это вопрос…
- Так, что случилось, Сириус?
Крёстный расстегнул ворот рубашки.
- Какая-то сволочь успела меня укусить. Не сильно, но я уже чувствую изменения. Так, что с утра пойду сдаваться.
- Глупости. — Преодолев пустоту, я тихонько позвал тьму.
На моей ладони появилось небольшое тёмное облачко. Сила в чистом виде. Неоформленная в сущность субстанция. Легкое движение и клочок тьмы, отделившись от меня, впитался в шею Сириуса рядом с укусом.
- Приготовься, сейчас будет больно. Тебе лучше лечь.
Сириус скривился и ограничился тем, что пересел в мягкое венецианское кресло. Я пожал плечами.
- Аника, принеси обезболивающее зелье, — тихо позвал я, и эльфийка незамедлительно появилась.
Впрочём, всё прошло лучше, чем я думал, где-то спустя час у крёстного начался жар, но также быстро спал. А под утро от укуса не осталось и следа.
Стоя в прихожей перед зеркалом, крёстный придирчиво рассматривал шею. Он решил наведаться в аврориат, показаться там, сдать какой-то отчёт и взять отпуск.
- Надо же! Никогда не думал, что такое возможно! — Наконец оторвавшись от своего отражения, он посмотрел на меня.
- Я тоже. С каждым разом всё больше уверяюсь, что я всесилен. — Про то, что это далось мне большой потерей силы, я решил умолчать. В конце концов, это просто тело ещё не до конца приспособилось.
Сириус задумчиво пригладил волосы.
- Знаешь, Гарри, я бы не стал так прямо заявлять. Потом очень обидно будет, если ты чуть-чуть не дотянешь до воздвигнутой планки. Это очень серьёзно. Ты уверен, что это так?
- Думаю — да. Надо только чуть-чуть подождать.
- Ну что ж, надеюсь, твои ожидания оправдаются. Я вернусь к обеду, и мы сможем сходить в кино. — Он махнул на прощанье рукой и вышел из дома.
А меня ждёт тренировочный зал, а после — книги.…

Где-то я прочитал, что человек жив, пока жива память о нём. Как только последний кадр стирается, человек проходит перерождение. С одной стороны, это не так уж и плохо. Зачем тебе память, если твои свершения больше никому не нужны. Пришло время начать все заново. По-моему, вполне логично. Но тут наталкиваешься на одно маленькое НО — всё это хорошо подходит обычным, ничем не выделяющимся людям. Пара поколений потомков и наступает окончание очередного цикла. А как же быть тем, кого помнят уже многие сотни лет? Те же герои древней Эллады. Пусть всё успели десять раз переврать, но память-то осталась. И что же, из-за своих подвигов они не могут начать новую жизнь? Это неправильно… Они не виноваты, и вряд ли им нравится такое посмертие. Очень надеюсь, что то, что я прочитал, было лишь обычными рассуждениями, ни к чему не обязывающими. Опять же откуда взялась легенда, что во что веришь, то и будет? А ведь тоже довольно логично. Если веришь в Ад, попадёшь туда. Если не веришь ни во что, станешь пылью. Хотя тоже довольно несправедливо.

Тем временем лето начало подходить к своему логическому концу. День рождения я встретил в компании Сириуса, Люпина и Аники, которая было счастлива, что хозяин пригласил её за общий стол. Римус мне подарил книжку для начинающего волшебника. Насколько я понял, обычная вещь в волшебных семьях. Что-то вроде кроткой исторической справки, приправленной парочкой простейших заклинаний и переложенной на весёленькие картинки. А от крёстного мне досталась коллекция из двух кинжалов - близнецов, гоблинской работы тёмной эпохи. В тот же вечер я их опробовал на фантомном двойнике.
И, конечно же, приближалось начало учебного года. Учебники, тетради и прочие необходимые принадлежности давно уже были закуплены. Также, как и школьная форма чёрных цветов, брюки и пиджак, а еще белоснежная рубашка и галстук с гербом школы. То ли филин, то ли сова сжимает в когтистой лапе перо над раскрытой книгой.
За два дня я пролистал учебники, убедившись, что я всё прекрасно помню. Хотя не помню, чтобы в прошлой жизни так уж хорошо учился. К тому же в программу образования новой школы входили конные прогулки, уроки манер и танцев, психология и азы дипломатии плюс фехтование.

Первое сентября выдалось солнечным и свежим. Листва ещё и не думала желтеть, но всё равно каждая деталь природы говорила о наступлении осени. Сириус всё утро выбирал, на чём же ему отвезти меня в школу, так, чтобы сразу выделить из толпы. Наконец, мы загрузились в эксклюзивный Ломбарджини. Школа находилась за Лондоном, и представляла собой закрытый пансион с обширной программой занятий, огромными территориями, отдельными комнатами отдыха, где учебный день длился приблизительно до шести вечера. Также на пять лет там набирали всего два класса по десять человек. Оплаты за обучение этих двадцати детей хватало за глаза.
Потом я коротко попрощался с крёстным до вечера. Нас привели в большой просторный зал, где поделили на два класса и отправили на первый урок. Было несколько странно находиться среди сверстников - отпрысков богатейших семей маггловского мира Англии. Со мной вместе должны были учиться ещё четыре мальчика и пять девочек. И на первом уроке учительница, представившаяся как Кетлин Ролуз, предложила нам перезнакомиться между собой.
- Привет! Я Мэри Тайнет, — радостно улыбнулась моя соседка по парте. Именно из таких девочек вырастают серенькие милые мышки. Русые кудряшки, смешно рассыпавшиеся по плечам и большие серые глаза, изучавшие меня с немалым интересом, заставили меня попытаться улыбнуться в ответ.
- Здравствуй. Я Гарри Поттер.
Практически весь первый день прошёл в ознакомительной экскурсии. Нам рассказывали, что где находится, как мы будем учиться, чему мы будем учиться, и так далее. Также, кроме Мэри я познакомился с хмурым мальчиком Денисом, который очень переживал, что его сюда отдали не родители, которые умерли, а богатая тетя. Я же в свою очередь рассказал ему о Сириусе. Можно было даже сказать, что школа мне понравилась. Этот факт заставил меня крепко задуматься, что я всё-таки прав, и целью хранителей было вернуть мои чувства. А ещё из головы по-прежнему не выходил тот короткий разговор со смертью в одном из отражений. Что-то мне подсказывало — это ещё только начало. И за белой полосой, скоро начнётся чёрная.
Вот только если я всесилен, может мне не стоит переживать из-за этого?

………………
* - отрывок стиха Андрей Белянин. Из цикла «Пастух медведей»

- Гарри, почему ты не можешь нарисовать что-нибудь нормальное? — Мэри, заглянув мне через плечо, с интересом рассматривала влажно поблёскивающий рисунок.
Привлечённый её возгласом, от своего холста оторвался Денис и тоже подошёл к нам.
- Тебе не нравится? — Я сделал завершающий штрих и отошёл на несколько шагов назад, чтобы полюбоваться своим творением. Красиво раскинув руки, на Землю падал чёрно-белый, умирающий ангел, теряя остатки перьев. Конечно, картиной назвать это было сложно. Всё-таки обычный урок рисования, да и я никогда не замечал за собой способности к этому искусству. Но всё же было что-то такое в расслабленных чертах юноши, что завораживало.
- Да нет, очень нравится. Но почему ты всегда рисуешь смерть? — Девочка встряхнула головой, отгоняя наваждение. И повернулась к своему рисунку, на нём упитанный кролик с аппетитом жевал нечто призванное изображать морковку. А вот я как всегда выделился. Сириуса уже даже к директору вызывали из-за моих мрачных рисунков. Крёстный только пожал плечами и ответил, что я был на месте гибели родителей и психолог считает, что это последствия травмы, вызванной их смертью. Он также добавил пару заумных слов, после чего к моим творениям стали относиться терпимее.
- Конечно, красиво, но я согласен с Мэри, что необычно. Впрочем, это у тебя постоянно. — Денис наклонил голову на бок, пристально изучая каждую линию. — Тебе вредно давать свободные темы, впрочем, ты любую идею испортишь.
- Спасибо, — фыркнул я и поднял руку, показывая учительнице, что закончил рисовать. Надо ли добавлять, что мне поставили «отлично»?
В школе я быстро занял первое место по успеваемости. Даже те науки, которые я до этого не изучал, давались мне с потрясающей лёгкостью. Моя сила позволяла мне учиться, не открывая книг. Достаточно было дотронуться до переплёта, и вся информация тут же оказывалась на своих полочках в моём мозгу. Учителя не могли на меня нарадоваться. Хотя если быть уж совсем честным, место лучшего ученика должно было принадлежать Мэри. Вот уж кто точно учился, не покладая рук и книг.

- Куда пойдём? У нас сейчас перерыв. — Дени, увлечённо порывшись в сумке, извлёк на свет помятое расписание. — А после: у нас с Гарри — фехтование, а у тебя, Мэри — танцы.
- Как ни странно, я помню! — беззлобно огрызнулась девочка. - Говорят, со следующего года у нас тоже фехтование начнётся. Я надеюсь, вы не собираетесь потом второй урок прогулять под предлогом усталости?
- Я - нет. — Эти два предмета у нас делились немного странно. Сначала занятие по отдельным кабинетам, а потом мальчики присоединялись к изучению танцев. Многие мои одноклассники, пользовались этим и отсиживались в комнатах для отдыха из-за того, что якобы сильно переутомились.
Денис, явно ожидавший поддержки с моей стороны, покраснев, выдавил что-то невразумительное.
Мэри оставалось только фыркнуть и попросить меня быть её сегодняшним партнёром.
За перепрыгивающим с темы на тему разговором мы, неспешно выйдя из учебного здания, направились к парку. Снег укутал территорию школы пышными сугробами, напоминая о приближающемся Рождестве. Ветки деревьев торжественно опутал иней, и тоненькая корочка льда на асфальте красиво переливалась в лучах зимнего солнца. Я изредка вставлял фразы или односложно отвечал на заданные вопросы. Морозный воздух пощипывал кожу, а ветер был свеж и приятен на вкус. Вот так, постепенно и незаметно, прошла практически половина учебного года. Общаясь с Мэри и Денисом, я начал думать, что это решено где-то свыше, что у меня непременно должно быть два друга. Причём Мэри мне в какие-то моменты напоминала Гермиону со своей маниакальной страстью к учёбе, а Дени — Рона с его небрежностью и безалаберностью. Впрочем, ещё к нам изредка присоединялась Алисия — ученица из параллельного класса. Пару раз я приглашал их к себе домой, и ещё один раз в загородное поместье Блэков. Естественно, перед этим придавая им маггловский вид.
- Гарри! Гарри?! Ты меня не слушаешь? - Мэри настойчиво теребила меня за рукав пальто. Я пожал плечами, и ей оставалось только вздохнуть и повторить ещё раз:
- Мама предложила нам на рождественские каникулы съездить в наш особняк во Францию. Ты хочешь? Дени уже согласился, Алис тоже. А ты?
А что я? Столько споров и разговоров с самим собой, столько пафосных убеждений. Школа… она начала пробуждать во мне воспоминания. Не те, что были до этого, полные застарелой боли и непонимания. Другие. Яркие картинки счастливых моментов, образы, улыбки. Много чего. Я практически не замечал того, что каждое действие или решение были не спровоцированы обстоятельствами спонтанной детской логики, а чётко сформулированным приказом. С каждым днём мне всё больше и больше удавалась роль обычного человека.
- Я спрошу у Сириуса, вдруг у крёстного уже есть какие-то планы. — Наглая ложь, я могу сообщить ему за пять минут до вылета рейса в эту Францию.
- Хорошо, надеюсь, он согласится. — Мэри кивнула головой, а в её глазах промелькнуло сочувствие.
Это заставило меня улыбнуться. Они все меня жалели! Из-за той истории про гибель родителей и моё не совсем нормальное психическое здоровье. Мы смогли придумать единственное понятное магглам объяснение моего состояния, моего поведения, или отсутствие такового. Седину, странные фразы и рисунки. В общем, все атипичное для шестилетнего ребёнка. И они все: учителя, воспитатели и родители, которых, естественно, проинформировали о моём «состоянии», а также некоторые дети, которым вышеупомянутые родители всё рассказали, - они жалели меня, сочувствовали, старались обходить эту щекотливую тему и старательно делали вид, что всё в порядке. Пусть, насмешки некоторых недоброжелателей меня ничуть не трогали.

* * *
(воспоминание)

- Джинни, я не псих! Пойми меня, я не сошёл с ума! — Я испуганно зажал ладонью рот и с отчаяньем посмотрел на жену.
Странные припадки начались не так давно. Сначала Джинни заметила разговоры во сне, по её описанию я разговаривал на парселтанге. Потом меня стали преследовать странные сны. Как в то время, когда я мог проникать в разум Лорда. Воспоминания, полные насилия, жестокости и боли. Собрания пожирателей, многие из которых были мертвы, а другие находились в Азкабане. Но я точно знал, что это не галлюцинации. Это было по-настоящему, но только в прошлом. Потом началось это: неконтролируемые выбросы колоссальной магической энергии, непонятное желание убивать. В какие-то мгновения, словно кто-то другой завладевал моим разумом. Я ломал всё, что мог, кричал что-то невнятное, пугая соседей, наносил себе повреждения, но пока, слава Богу, не трогал Джинни.
Слабость, постоянная головная боль, плохой сон и преследующие меня по пятам кошмары и видения. За месяц я стал похож на оживший труп не первой свежести, но категорически отказывался сходить хотя бы к маггловскому врачу.
- Пойми, Джинни, я, правда, не… сумасшедший. Пожалуйста,… поверь. — Крики постепенно перешли во всхлипывания. — Это всё война, потери… стресс. Или ещё что-то. Я не знаю, но я нормален. Да, это всё война… только она одна виновата.
- Гарри, пойми, я верю тебе, но это с каждым разом становится всё сильнее. Я боюсь, потому что пару раз мне казалось, что в эти мгновения я вижу бордовые проблески в твоих глазах. Я не знаю, что останавливает тебя, иногда моё воображение слишком явно рисует мне, как твои пальцы тянутся к моему горлу. Я, правда, боюсь.
- Джинни, дорогая, что ты говоришь? Я никогда не смогу причинить тебе боль. — Безнадёжное отчаяние заполняет всё моё сознание. Бордовые проблески. Мерлин, спаси нас! Но этого же не может быть! — У тебя же есть волшебная палочка, ты, если что, сможешь защититься.
Глухо и безжизненно. Теперь страх прокрался и в моё сердце.
- Гарри, пойми, что и я не смогу причинить тебе боль! — Джинни покачала головой и несколько истерически засмеялась. — Мы говорим, как в каком-нибудь любовном романе! Мне кажется, что ты меня не трогаешь только из-за ребёнка.
Я устало закрыл глаза. Как же всё это надоело. Если это роман, то надеюсь, что он скоро закончится. Я устал видеть, как Джинни переживает, как мы сгниваем в этой развалюхе, а любовь лишь чуть-чуть задерживает этот процесс. Да, и что осталось от нашей любви? Не знаю, наверное, мы просто привыкли быть вместе. Боимся признать то, что время как всегда обыграло нас. И не говорим друг другу этих заветных слов не потому, что любовь не требует подтверждения, а потому, что слова могут отозваться пустотой. Боимся признать, что от нашей любви остался только ещё не рождённый ребёнок. А может быть, это просто лето дождливое и безрадостное, несогревающее, виновато во всём. И на самом деле любовь ещё жива. Хотя, что для нас это слово означает?
- Джинни, ты уверена, что видела бордовые проблески? Может, это было отражение чего-то? — Такая неубедительная надежда. Джинни, пожалуйста, солги! Не говори это, я не хочу слышать.
- Прости, Гарри, но это правда. — Женщина, закусив губу, отвернулась.
- Но этого не может быть! — Голос сорвался на крик. — Не может! Понимаешь?! Я уничтожил все крестражи! Все до единого. Выполнил все, что сказал Дамблдор!
- Послушай, Дамблдор умер. Он мог не успеть тебе всё рассказать. Мог остаться ещё один…
- Джинни, зачем ты меня мучаешь?! — Как же я ненавижу плакать, но сейчас во мне что-то сломалось.
- Я не мучаю тебя. — Она устало опустилась в кресло, бережно придерживая руками большой живот. — Я лишь пытаюсь объяснить то, что происходит. Пожалуйста, Гарри, давай сходим к врачу, пусть маггловскому, вдруг твоему состоянию есть другое разумное объяснение. Просто послушаем, что он скажет…
- Хорошо! Но я не псих, — я в который раз повторил эту фразу, словно пытаясь убедить в этом себя самого.

Джинни, прости, я хотел как лучше. Чтобы было чуть больше счастья. Чтобы всем было хорошо. Пусть эти фразы выглядят такими глупыми, теперь я это понимаю. Мир во всем мире? Но все не могут быть счастливыми, свобода для одного — это рабство другого. Мальчишеское стремление всё переделать под себя, построить такой мир, чтобы в нём можно было жить. С тобой, любимая. Чтобы вместе встречать рассветы и наслаждаться небом. Чтобы быть счастливым. Что плохого в этом желании? Только в новом мире не нашлось для меня места. Но я не хотел, чтобы тоже страдала. Я, правда, не хотел.… Кажется, всё только-только начинало налаживаться, а теперь снова рушатся иллюзии. Я тоже боюсь того, что ты всё-таки окажешься права.

(конец воспоминания)
* * *

Почему так получилось, что всю мою жизнь можно рассказать парой зарифмованных строчек? Всю мою любовь, переживания, мечты? Как же мне хочется узнать ответ: за что мне выпало такое наказание, что я сделал не так? Какую допустил ошибку.…
Кто-то говорит, что на ошибках учатся, что только с ними мы может понять что правильно, а что нет. Это может быть какая-то не значительная малость, вроде не точно решённого примера, а может стоить кому-то жизни. И из каждого ли примера можно извлечь что-то полезное? Какую-то мораль? Наверное — нет. За всю историю было столько всего совершено, что, если бы мы учились на этих ошибках, стараясь не допускать, Земля стала бы раем. Но мы продолжаем наступать на одни и те же грабли. Потираем шишку на лбу и снова с упорством неандертальца наступаем на следующие. Ошибки — просто неправильно выбранный путь. Тот же неверно решённый пример может сломать человеку всю жизнь. Да и погибшим вряд ли будет какой-то толк, что они могут понять что-то новое, и что те, по чьей вине они погибли, постараются больше не допускать промахов. Священники учат, что, чтобы ты ни сделал в жизни, достаточно просто раскаяться и тебе всё простят. Убийства, насилие, обманы - все грехи, только покайся, признай, что ты был не прав. Господь милостив, он поймёт. Я очень надеюсь, что это правда. Что надежда остаётся всегда. Только по-прежнему не понимаю, что же я сделал, за что не попросил прощения? Возможно, я совсем неправ и это дар? Как и смерть? Его дар своим детям, чтобы они знали, что могут стать свободными. Возможно, это правда, что бессмертие есть кара, а мы как глупые мотыльки мчимся на ложный свет, сгорая в нем без следа. Ловушка для умных и сильных. Слабые не любят жизнь, кто-то даже считает года. Что такое восемьдесят — девяносто лет по сравнению с вечностью? Я давно понял, что Том был во многом прав, и пусть я с ним не согласен, и можно даже сказать, что ненависть ещё осталась где-то в глубине. Но теперь я, бесспорно, его уважаю. Хотя и убью, не позволив допустить ошибку. Ведь вечность — это тоже ошибка, маленький недочёт, сотворенный создателем…

Сириус плавно вёл машину, обгоняя более медленные автомобили. Некоторое время я просто сидел с закрытыми глазами, слушая шелест шин. Потом некоторое время последил за дорогой, но всё-таки не выдержал.
- Сириус, пожалуйста, сбавь скорость. Доездишься ведь!
- Да ладно тебе, Гарри. Ты просто не можешь понять скорость, — отмахнулся крёстный, но всё же скорость убавил. — Что это ты такой заботливый?
- Как-то не очень радует перспектива, что снова придётся вернуться к Дурслям, если с тобой что-нибудь случится.
Сириус молча кивнул, став более серьёзным. Уже въезжая в Лондон я рассказал ему про предложение отметить рождество во Франции.
- Поезжай, тебе будет полезно. Я уж тут отмечу хорошо.
- Позовешь сослуживцев, Римуса, ещё кого-нибудь, напьётесь в драбадан и уснёте под ёлкой. Веселее некуда, — съязвил я, старательно пытаясь скопировать Малфоя - старшего.
- Кому как, — пожал плечами крёстный.

Ночь уже давно вступила в свои права, и город, опьянённый холодами, замер, забывшись неспокойным сном. Уютно потрескивал камин, даже не смотря на то, что достаточно было щелчка пальцев, чтобы обогреть комнату, мне нравилось наблюдать за игрой пламени. Особенно в такие бархатные завораживающие ночи.
Я лениво отбросил в сторону очередную прочитанную книгу. Желание найти хоть какую-нибудь информацию о хранителях или о случаях, что люди выживали, оставшись без души, переросло в одержимость. Информация, информация и ещё раз информация. Я заказывал книги и, не находя в них ничего нужного, просто выбрасывал.

Пустота привычно обволокла мой разум. Я никак не мог заметить этот переход из яви в сон. Чем-то мне даже начинали нравиться эти маленькие экскурсии по другим мирам. В какие-то разы я бывал лишь бестелесным наблюдателем, в другие вполне реальным персонажем. Но только вопросов с каждым разом становилось всё больше и больше. Я уже начинал подумывать о составлении списка того, что мне нужно будет спросить у моих новых знакомых. В сегодняшнем отражении мне отдавалась роль наблюдателя. Я неспешно огляделся. Порывистый ветер трепал кроны склонившихся к водной глади небольшой речки деревьев с тусклыми зелёными листьями. Отливающие свинцом небеса, казалось, можно было потрогать руками. И сквозь тяжёлые тучи пробивались резкие солнечные лучи, добавляя природе потусторонний вид, с нереальной устрашающей красотой. Хотя я видел и не такое, после мира с синим солнцем меня уже ничем не удивишь. Я обвёл взглядом бескрайнюю степь с пожухлой жёлтой травой, она тянулась до горизонта и обрывалась яркой полоской на грани небес. Вдоволь насладившись этим пейзажем, я снова повернулся к замершей матовой реке. По поверхности не прокатывалась рябь, и, касаясь воды, листья не оставляли причудливый танец разбегающихся кругов. Где-то рядом прозвучал приглушенный вздох.
В тени раскидистой ивы примостилась хрупкая фигурка девушки лет семнадцати. Я заставил себя подойти поближе. Короткие спутанные волосы, грязная изодранная одежда и бессмысленный взгляд синих глаз, чуть прикрытых пушистыми ресницами. Казалось, что она дремала, но стоила мне подойти чуть ближе, как незнакомка встрепенулась. Взгляд резко сфокусировался.
- Кто здесь? — Вскочив на ноги, она внимательно осмотрелась. Но, не заметив меня, села обратно на землю. Несколько секунд царила пугающая тишина, а потом девушка коротко рассмеялась. — Наверное, я схожу с ума, но мне кажется, что ты здесь. Ты слышишь?
Я кивнул.
- Конечно, ты же рядом… Кто ты? Впрочем, это неважно. Знаешь, а я уже не помню, как меня зовут. Я ничего не помню. Даже почему я здесь. Это мой ад, моё посмертие. Ты же странник? Такие, как ты, изредка заходят ко мне, кто случайно, а кто… ну даже не знаю. Может быть, это бред. Но мне легче думать, что я разговариваю не сама с собой. Мне плохо тут, одиноко. Я ничего не понимаю, знаю, что что-то случилось. Иногда я вижу лица, они улыбаются мне, что-то говорят. Я знаю, что они меня любят и ждут. Но кто они? И где они меня ждут? Я пыталась сбежать отсюда, но, сколько бы я ни шла, я всё равно остаюсь у этой реки. Я пыталась умереть — не получилось. Пожалуйста, помоги мне, ты ведь странник. — По лицу девушки катились мутные слёзы. - Найди меня. Я где-то там в каком-то из миров. Я устала бояться.
Она обхватила колени тонкими руками и беззвучно заплакала.
- Я уже давно перестала считать, сколько провела тут времени, тут нет ни дней, ни ночей. Может быть, всего немного недель, а может целые века. Ты ещё тут? Пожалуйста.…
Я подошёл к ней и погладил её по плечу.
- Я постараюсь.
Ветер лениво подхватил и куда-то понёс тихое слово «спасибо».

- Всем привет! — Дени, влетев в класс, радужно улыбнулся и устремился к нашей с Мэри парте. — Гарри, тебе разрешили ехать с нами?
- Да. — Оторвавшись от книги, я осмотрел взъерошенного друга. — Когда летим?
- Отец заказал отдельный рейс, через три дня. Мама просила передать, что вещей с собой много брать не надо. Денис, что с тобой?
- Да ну, еле от тёти отвязался. Все уши мне прожужжала этим этикетом, будто мне здешних уроков не хватает!
- судя по твоему поведению, его то, как раз, и не хватает. — Я чуть приподнял бровь. Моим сегодняшним манерам могли позавидовать все Малфои и прочие чистокровные рода вместе взятые. — Поскольку сегодня последний учебный день, Мэр предложила куда-нибудь сходить.
- О! Давайте в кино, — воскликнул мальчик, но тут в класс зашла миссис Сполш — наш математик, и Дени пришлось, скорчив траурную мину, сесть за свою парту.
Первые десять минут ушли на проверку задания, потом новая тема. День проходил как обычно, по строго запланированному расписанию. Ничего неожиданного или выходящего за рамки.
После уроков, мы, отзвонив по домам, собрались в ближайший кинотеатр на какую-то очередную фентезийную сказку. Снег приятно похрустывал под ногами, а солнце, словно готовясь к празднику, сияло как начищенное блюдце. Улицы Лондона пестрели гирляндами и украшениями, а воздух был заполнен пьянящей эйфорией. Я даже немного прислушивался к радостной болтовне Мэри с Денисом. Глядя на них, невольно пытаешься удивиться, что я тоже когда-то был таким наивным и беззаботным.
Небо на секунду закрыла странная тень, а взявшийся из ниоткуда ветер, резко рванув головные уборы, заставил кожу покрыться пупырышками. Сердце предательски сжалось. Они были рядом: отчаянье, страх, безысходность, боль, страдание. Так близко… Я невольно зажмурил глаза, пытаясь отгородиться от всего этого. Послышался резко прервавшийся крик, и рядом что-то глухо упало. Открыв глаза, я увидел всего в нескольких шагах от себя распластанное тело. Мэр, прижавшись ко мне, тоненько заплакала, расширенные зрачки Дениса не выражали ничего, кроме ужаса. На пятом этаже здания хлопала поддавшаяся ветру оконная створка. Кто-то закричал. В толпе просили увести детей. Приобняв сжавшуюся девочку и, не замечая стремительно увеличивающейся лужи крови, что расползалась вокруг головы самоубийцы подобно нимбу, я смотрел в подернувшиеся мутной плёнкой синие глаза девушки. Спутанные волосы, разгладившиеся черты. «Спасибо… ты нашёл меня».
Попытавшись отвести взгляд от спокойного умиротворенного лица, я невольно посмотрел на табличку здания. Психиатрическая больница. Почему я не удивлён? Во сне был всего лишь иллюзорный мир, созданный больным подсознанием девушки.
Капли крови — это слёзы смерти. Она стояла совсем близко и печально улыбалась. Опухшие глаза, не отрываясь, смотрели на меня. Убедившись, что я её заметил, смерть тихо прошептала:
- Я буду твоей спутницей, Гарри Поттер. Там где будешь ты, буду и я. Ты же сказал, что хочешь понять? Я преподам тебе пару уроков. Не бойся, то, что можно исправить, будет исправлено. Я никого не забираю без причины. До встречи, Гарри Поттер.

Поход в кино был безнадёжно испорчен, но на каникулы мы всё-таки во Францию поехали. Шикарное поместье было призвано поражать самые смелые фантазии: большие и уютные комнаты, воспитанные слуги. Эту неделю я позволил себе побыть обычным ребёнком, смех больше не пугал своей пустотой, один раз я даже заметил промелькнувшую в нём радость. Да, несмотря ни на что, жизнь постепенно не только налаживалась, но и приобретала какие-то оттенки.

* * *
(воспоминание)

Поход к врачу ничего не дал. Пожилая доктор, покачав головой, так и не поставив диагноз, прописала самое дешёвое успокоительное, предупредив, что оно может вызвать сильный наркотический эффект. Но, тем не менее, сомнительное лекарство чуть-чуть помогало. Приступы сократились вдвое, и ночные кошмары тоже стали не такими частыми гостями. До определённого дня. Я точно помню эту дату, которую, потом, не стесняясь, назвал началом конца.
Август, извиняясь за дождливое начало лета, был на удивление засушлив. Ночи изматывали своей духотой. И утром, еле открыв глаза, первым делом я побрёл в ванную. Приняв короткий душ и умывшись чуть ржавой водой, я перевёл взгляд на своё отражение. Изумрудные глаза отливали явным багряным цветом. Словно хорошее красное вино было разлито вокруг радужки. Непосвященному человеку могло показаться, что это просто полопались сосуды. Но в эту секунду я понял, что, как бы это ни было страшно, Джинни оказалась права — я не уничтожил последний крестраж. И оставшийся осколок души Лорда находился как раз пред зеркалом, на том месте, где стоял я.

(конец воспоминания)

Из былей и легенд седого прошлого,
Средь старых стен и намогильных плит,
Где пену с губ роняющие лошади
В полете обгоняют стук копыт,
Где струги и ладьи, давно отплывшие,
И стук щитов, похожий на прибой…
Где падают друзья, за все простившие
И в этот миг прощенные тобой.**

Альбус Дамблдор с вздохом отложил письмо министра магии, несмотря на все усилия, смысл написанного продолжал ускользать от директора. Возможно, в этом был виноват неровный прыгающий почерк или то, что на одну идею приходилось по три абзаца рассуждений на отвлечённые темы. А может виновницей того, что Альбус уже час бился над куском пергамента, была мигрень, которая с утра напала на директора. Наверное, это звучит глупо — величайший волшебник современности не может справиться с головной болью. Но, тем не менее, это было так. Возраст брал своё, и никакие доводы не могли его переубедить. За последние семь лет Дамблдор состарился больше чем за всю войну с Волан-де-Мортом.
День ото дня он продолжал искать допущенную им ошибку. Раз за разом проигрывал в голове схему плана, и ни как не мог найти ту самую неточность, что теперь разрушала все. Не нужно быть гением, чтобы понимать то, что Лорд вернётся. Если не завтра - то через год, если не через год - то через десять лет. Полученные им недавно факты не могли врать — Том Реддл действительно создал крестражи и является почти бессмертным. В чём-то директор гордился своим бывшем учеником. Его решимостью и желанием всегда получать то, что хочется, его холоднокровием. Его умом и талантами, что позволили расширить привычные границы колдовства. Но в то же время, ужасался последствиями его, несомненно, блестящего интеллекта. Возможно, Тёмный Лорд был самой большой ошибкой Альбуса Дамблдора. Вместо того, чтобы помочь мальчику, показать светлые стороны жизни — он подозревал его, показывал молодому Тому свое недоверие, ничуть не скрывая этого. Но там уже ничего исправить просто невозможно. Как говориться что было — то было. Того Тома вернуть уже нельзя.
Директор помнил тот день, когда он пришёл на встречу с Трелони до мельчайших подробностей. Он никогда не верил пророчествам. Но тогда, в то время, когда они практически проиграли, даже кусочек призрачной надежды был просто необходим. Он как тонущий котёнок пытался зацепиться за него всеми силами, и подарить свет этой надежды другим. Но в тоже время, пусть и опираясь на пророчество, нужно было действовать. По крайней мере, попытаться отвлечь Тома от практически павшего Министерства. Вы когда-нибудь задумывались, почему подслушавшего самое начало пророчества Снейпа, точно зная о том, что он пожиратель смерти, отпустили? И приложили все усилия, чтобы Лорд начал охоту именно за Поттерами? Кому как не директору было известно имя любви Северуса. И то, что Лили, несомненно, знала про защиту крови. И всё-таки Трелони оказалась права. Сын Поттеров остановил Лорда благодаря жертве своей матери. И пусть остальные сколько угодно могли твердить, что Волан-де-Морт мёртв, Дамблдор знал, что это не так. Но разубеждать магическое сообщество, которому как воздух была необходима уверенность в завтрашнем дне, он не собирался. Ещё держа на руках маленького Гарри, Альбус понял, что его опасения оправдались — Том, правда, создал крестражи. И доказательством этому был невинный ребёнок с частью души тёмного мага.
Пока директор точно не выяснил, сколько осколков было на самом деле. Но уж точно не меньше трёх. Ещё на втором году жизни последнего Поттера, Дамблдор создал великолепный план. Пророчество Трелони стало главной опорой в воспитании миссии. Мальчик должен был вырасти у родственников тихим и послушным, но с долей отцовского бунтарства в крови, чтобы принять волшебство как самый дорогой подарок. Мальчик должен чувствовать себя обязанным Дамблдору. Ну и конечно, то, что он должен погибнуть во имя добра должно оставаться тайной как можно дольше. Если этот факт откроется раньше времени, рухнуть может всё. Чем больше у Гарри будет размышлений на тему, что он должен умереть ради общего блага, тем больше в нём может поселиться сомнений. Тем сильнее в нем будет жажда жить, и в решающий момент он может струсить. Возможно, для того, чтобы Гарри исполнил своё предназначение, ему придётся пройти через потери. Вынужденная мера, но Дамблдор готов был пойти на это.
Если бы не эти кошмары. Если бы не это чувство вины, что преследовало его день ото дня. Улыбающиеся лица его учеников, оставивших этот мир. И всё ради того, чтобы добиться цели. И никакие объяснения больше не помогают. Да, это всё ради добра, что бы магглорожденные не боялись своего происхождения. Чтобы можно быть уверенными, что завтра наступит. Но только мертвым всё равно, что кому-то теперь будет лучше. И им нет никакой разницы, что умерли хоть и послушными марионетками, но во благо. Всё их не сбывшиеся мечты, не оправдавшиеся надежды, недоделанные дела. Умершие по его вине будут вечно смотреть ему в глаза, в поисках ответа на свой главный вопрос. Они стали его молчаливым стражем, укором, холодным ветром и раскаленным свинцом, когда слово «благо» кажется жестокой насмешкой.
И теперь он собирался пожертвовать жизнью ребёнка. Возможно, он даже не успеет понять это слово «жизнь». Этому не будет оправдания. Альбус Дамблдор слишком хорошо всё понимал. Мертвые не помнят зла, и время стирает все неровности. Вот только это слабое утешение для того, кто ненавидит себя.
Но теперь продуманный до мелочей план стремительно летел в бездну. Сначала выяснилось, что Сириус Блэк невиновен. В чём-то эта новость обрадовала директора. Но когда стало известно, что он хочет на правах крёстного забрать Гарри.… Альбус сделал всё возможное, чтобы предотвратить такое развитие событий. Но проиграл. Потом он успокоил себя, что Сириус был достойным Мародёром и Поттер вырастет безрассудно - храбрым, впитавшим в себя ненависть к Волан-де-Морту, желание геройствовать и любовь к Гриффиндору. Ну и конечно, уважение к директору. Альбус настоятельно попросил Сириуса сообщать ему всё о жизни Гарри. Сначала бывший узник с радостью согласился. Первые письма были настораживающими. Мальчик оказался очень замкнут, о существовании магии прекрасно знал. Сириус писал о странных фразах, которые Гарри вставлял в разговоры, о его не по годам развитом интеллекте. Мальчик не умел улыбаться. А ещё Блэк писал, что боится взгляда крестника. Первые недели письма были очень подробными. А потом случился какой-то переломный момент. «Гарри теперь привык к новому дому, Альбус, думаю, вам больше не следует волноваться». «У нас всё хорошо, Гарри очень пристрастился к истории магии. Конечно, он очень умный для своих лет, но, учитывая, что он пережил…». «Сегодня посетили Косой переулок, Гарри там очень понравилось». «Альбу, надеюсь, вы не верите тому, что пишут в газетах? Такая откровенная глупость, очень рад, что Скитер уволили. А вот Гарри плохо понимает, почему про него пишут. Я рассказал ему про Волан-де-Морта, он полдня ходил серьёзный, а потом мне сказал, что не будет его бояться». Письма Сириуса становились всё более и более смазанными и превращались скорее в записки. В них не было ничего содержательного, следить за развитием Поттера становилось практически невозможно. А ещё четыре года назад Блэк додумался отправить крестника в маггловскую школу! Гарри, естественно, стал лучшим учеником, о чем с гордостью писал Сириус.
Но всё-таки юный Гарри Поттер тревожил Дамблдора всё сильнее. Поводом для этого стала их встреча в Министерстве. В тот день Альбус зашёл в аврориат, по делу об одном оборотне, и с долей интереса узнал, что Сириус привёл с собой крестника, у которого начались летние каникулы. Гарри было теперь уже девять лет, и Дамблдор не удержался и заглянул в отдел Блэка, посмотреть на Мальчика-который-выжил. Он ожидал увидеть, возможно, чуть серьёзного мальчугана, с лучистыми глазами его матери, одетого по последней маггловской моде, которую так любил его крёстный. Взъерошенного и, конечно, очень довольного, что его пустили в аврориат.
Отдел Сириуса прославился на всё Министерство из-за того, что лорд Блэк, словно назло всему, ввел маггловское изобретение под названием компьютеры. Конечно, сначала эти странные машины работать не хотели ни в какую, но потом произошло их усовершенствование, и в дуэте с магией они оказались очень полезны. Хотя не редко какого-нибудь сотрудника можно было застать не за печатаньем отчёта или систематизированием данных, а за какой-нибудь очередной стрелялкой. Маги отрывались вовсю.
Сириус был не особо рад Дамблдору и согласился познакомить директора со своим крестником только после того, как сам Альбус об этом настоятельно попросил.
- Хорошо, пойдёмте, он сейчас в моём кабинете помогает просматривать базу, возможно, этот оборотень уже был замечен в нападениях. — Сириус даже не пытался скрыть, что не одобряет идею знакомства.
- Ты доверяешь мальчику такую работу? — Спокойно идя по коридору, директор внимательно рассматривал своего ученика. И Альбус мог бы поклясться, что при слове «мальчик» Сириус как-то не по-доброму усмехнулся.
- Он вполне с ней справляется. — Блэк толкнул незапертую дверь и громко оповестил. — Гарри, к тебе пришёл директор Хогвартса Альбус Дамблдор.
Навстречу ему поднялся изящный юноша. Если не знать что ему скоро будет десять лет, можно было решить, что он уже перешагнул тринадцатилетний порог. Хрупкая фигурка была обтянута чёрным шёлком рубашки с наглухо закрытым воротом, фасон которой позволяли себе только чистокровные семьи очень знатных родов. Ни тонкими чертами лица, ни собранными чёрной лентой длинными волосами он не походил на Джеймса. А челка, в которой виднелись седые прядки, надёжно скрывала выражение изумрудных глаз.
Возможно, тому чувству, что испытывал в тот момент директор, больше всего подошло бы обозначение «шок».
- Очень приятно, мистер Дамблдор. - Полноватые, больше бы подошедшие девочке губы чуть искривила усмешка.
- Да мне тоже. Но как же ты вырос, как изменился, Гарри! Когда я последний раз тебя видел, тебе был всего годик. — Дамблдор старался выглядеть как можно более доброжелательным и ничем не выдавать своего смятения.
- Надеюсь, в лучшую сторону изменился? — Холод, безразличие.… Почему-то и вопрос Гарри, и его движения и мимика — всё казалось какой-то фальшивкой. Словно это не настоящее, подделка, а на самом деле там такой же холод и безразличие.
Дамблдор отогнал эти мысли прочь.
- Конечно, можно подумать, что тебе не десять, а тринадцать лет. И говоришь ты уже совсем как взрослый. — Альбус уже видел, как от этого комплимента мальчик расцветает искренней улыбкой.
- Я много занимаюсь. — Одна фраза и иллюзорная улыбка рассыпалась задетая всё той же равнодушной усмешкой. — В нашей школе учат рано взрослеть, уметь принимать правильные решения, и скорее отказываться от детских заморочек. Думаю, весь мой класс выглядит старше своих лет, и умеет логически рассуждать — это не так трудно.
- Конечно. На следующий год ты её закончишь, уже выбрал себе магическую школу?
- Увы, мне пришлось остановить свой выбор на Хогвартсе. — На секунду Альбуса пронзила обжигающая пустота, когда Гарри поправил непослушную чёлку, заправляя одну прядь за ухо. Но это длилось лишь какой-то короткий миг. И мальчик тутже отвернулся от собеседника. И Дамблдор не мог уже с уверенностью сказать, что это ему не привиделось.
- Ну почему - увы. Хогвартс достаточно знаменитая, завоевавшая уважение школа. Очень многие хотят туда попасть. Конечно, может показаться, что я её хвалю только потому, что являюсь её директором, но это не так. Хогвартс выпускает высоко квалифицированных дипломированных магов. И направления обучения, после вводного трёхгодичного курса, весьма разнообразные.
- Вот то-то и оно. Вряд ли ученик за столь малый срок может осознать, что ему конкретно понадобиться в будущем. И чаще всего делает выбор по лёгкости данного предмета. Но как я уже сказал, что выбрал вашу школу, переживать вам незачем.
На этом разговор был закончен. Весь идеальный план полетел к чертям. Вечером, так, чтобы никто не видел, Дамблдор позволил себе напиться. Даже сильные люди могут позволить себе слабость, когда видят, что их мир рушиться. Возможно, в тот день Альбус Дамблдор познакомился с молодым Тёмным Лордом.
~ ~ ~

Насвистывая какой-то мотивчик, я спустился в гостиную, раскручивая на пальце медальон Слизерина. Сириус внимательно изучал сваленные на столе обломки крестражей. Последние три года я со вкусом собирал свою коллекцию осколков души Волан-де-Морта. Проще всего оказалось с кольцом. Снять с него проклятье никакого труда мне не составило, и оно присоединилось к медальону, который последнее время стал моей любимой игрушкой. Правда, получилось забавно — крестраж носит крестраж? Потом, хорошенько вспомнив место расположения сейфа Лестрейнджеров, я переместился туда и забрал чашу. В газетах до сих пор ещё пишут об ограблении Гринготтса. Тогда я решил, что всё-таки поторопился, не научившись пользоваться своей силой хотя бы наполовину. Но на тот момент это было уже и не так важно — крестраж всё равно был у меня. Хуже всего пришлось с Нагайной: я прогонялся за ней полгода, пока не вспомнил, что крестражем она станет только через пять лет, если я, конечно, это позволю. Крёстный очень долго над этой оплошностью смеялся. Ну, а мне оставалось только признать, что за прошлую жизнь крестражи успели въесться мне в кровь и разум настолько, что я начал упускать какие-то факты. Однако змея всё равно была обезврежена. Нет, я не убил её. Просто изучив, как следует, материалы по разделению души я наткнулся на интересную информацию о том, что если живое существо напоить определённым зельем, оно не сможет стать вместилищем осколка. Первой мыслью после прочтения было то, что, наверное, на приготовление этого зелья понадобятся слишком редкие ингредиенты, состав будет безумно сложным, обязательно возникнут факты, что добавить какую-нибудь кровь феникса можно только в 29 февраля в полнолуние. Но, перевернув страницу, оказалось, что сварить это зелье проще, чем суп. Ну а дальше, впихнуть в Нагайну вымоченную в зелье мышь не составило никакого труда. Теперь оставались только дневник, который храниться у Малфоев, обитающий где-то в лесах Албании дух, ну, и я сам. До бесплотного осколка мне не было никакого интереса, пусть себе существует. Убивать себя тоже не хотелось. А вот с дневником я решил подождать. Я уже лишил себя возможности снова лицезреть Локонса в качестве учителя. Так хоть не буду отнимать развлечение с открытием Тайной Комнаты.
- Доброе утро, Гарри, ты случайно не в курсе, что нам делать с этим хламом? — Сириус вертел в руках обломок чаши Пенелопы Пуффендуй.
- Что хочешь. Можешь выбросить, можешь отнести в Лютный переулок, уверен, что даже в таком состоянии у тебя оторвут эти осколки с руками, ногами и прочими частями тела. — Я сел за стол, и Аника, не заставляя себя ждать, сразу же принесла завтрак.

Иногда время словно пыталось обмануть само себя. То сглаживая воспоминания, покрывая их туманной дымкой повседневных дел и забот, то снова открывая раны, которые уже давно должны были стать шрамами. Три года… время щедрой рукой добавляло песчинки дней прожитых новой жизнью. И они погребали под собой прошлые стремления, надежды, ошибки. Я всё меньше и меньше возвращался к прошлому, пытаясь найти ответы и подсказки. Хотя воспоминания по-прежнему были моими спутниками. Роль маленького ребёнка давалась мне всё лучше и лучше. И в какой-то момент я понял, что больше не нужно себя заставлять что-то делать, теперь я жил по инерции, иногда забывая про пустоту. Конечно, оставались видения, словно напоминание о моей настоящей сути, но с ними я тоже смог поладить. Я видел множество миров, невообразимо далеких, так не похожих на наш мир, и наоборот, практически идентичных, за исключением каких-то деталей. В чём-то это было даже интересно.
Со школой тоже всё было в порядке, я продолжал оставаться лучшим учеником. Мэри и Денис оставались со мной, напоминая о дружбе. Уже через неделю должен был начаться новый учебный год. Последний в этой школе. Дальше будет Хогвартс. И история снова начнёт повторяться.
- Гарри, кажется, ты говорил, что крестражей было больше? — Крёстный, взвесив, как следует, все за и против, выкинул то, что осталась от вместилищ осколков души Лорда в мусорку.
- Да, но об остальных я позабочусь позднее.
- Не хочешь отнимать у Волан-де-Морта последнюю надежду? — Сириус зловеще усмехнулся и, позвав Анику, велел выбросить мусор куда подальше.
- Надежду? — Моя усмешка являлась точной копией гримасы Сириуса. — Нет, это слово тут совершенно не подходит. По сути, это понятие - очередная байка, придуманная людьми, про которую они продолжают друг другу рассказывать, хотя давно в нее не верят.
- Ты неправ. Есть такие моменты, когда людям очень хочется думать что чудо произойдёт. В каких-то случаях эта вера крепка. — Крёстный покачал головой.
- Это иллюзия веры. Чудеса больше никому не нужны. Старая мать, которая только что похоронила единственного сына, вряд ли будет надеяться на чудо. Может быть, если бы он скажем, был в больнице и врачи сражались за его жизнь, тогда может и верно. Но опять стоит лишь присмотреться и станет ясно, что ей не нужно чудо, ей нужна его жизнь. Фокусы шарлатанов могут развлекать, магия поможет в быту. А случайные чудеса уже устарели. Кто-то, стоя перед кабинетом, в котором через несколько минут начнётся экзамен, может воскликнуть: «Хоть бы случилось чудо, и мне поставили бы «отлично!». Это чудо называется хорошей подготовкой. Но оно никому не нужно, все надеются на какую-то созданную иллюзию. Правда, глупо?
- Откуда у тебя только такие мысли… Даже я, сидя в Азкабане, до такого не додумался. — После нескольких минут молчания, Сириус попытался обратить разговор в шутку.
- Это не Азкабан. Когда мы ещё жили с Джинни, наш сосед обожал горланить песни. Какое-то время это очень раздражало. Уж слишком они были… специфические. Потом мы привыкли.

Вся наша жизнь построена на иллюзиях. На наших мечтах, надеждах. Мы ставим себе призрачные, порой недосягаемые цели, но всё равно продолжаем к ним идти, переступая пороги, пока хватает сил. Принимаем желаемое за действительное. А потом, в конце, горько плачем, когда мечты не совпадают с реальностью, когда жизнь жестоко подставляет подножку, и мы падаем, чуть-чуть не дойдя до цели. А то, к чему так стремились, обращается искусным миражем.
Но слёзы высыхают. Память человека может быть милосердна. Разочарование закроют собой новые радости или обыкновенные дела. И человек снова встаёт, отряхивается от пыли и беззаботно оглядывается по сторонам. Только для того, что бы увидеть новую цель. Сомнения быстро уходят, ведь желаемое снова кажется действительным. Таким реальным, только протяни руку, дотронься, возьми. И снова начинается долгий путь.
Возможно, в этот раз надежда действительно сбудется. Запланированные дела красиво вплетутся в узор судьбы, такой ровный и правильный. Но люди не умеют довольствоваться уже полученным. Не важно, сколько пройдёт времени, чтобы радость улеглась, а эйфория погасла под грузом новых забот. И человек снова начинает строить планы. На день, неделю, годы. Всё выглядит таким логичным и точным. Надо лишь хотеть, и всё получится. Сначала возникают мелкие неточности, но человек не обращает на них внимания. Зачем? Ведь всё уже спланировано, просчитано. Потом возникают проблемы. Их можно обойти, решить, постараться избежать встречи с ними. Но только до определённой поры.
Время не любит уверенных людей. Да - смелых, да - несколько безрассудных. Но уверенность порождает слабость. Слабость — страх. За этим приходит отчаянье. Да, время равнодушно, но оно не любит спешки. Тихий размеренный бой часов, неспешно ползущая по циферблату стрелка. Ему неприятны крики потерявшихся людей, пытающихся вырваться на свободу из липкой паутины минут.
Наверное, для кого-то самый правильный шаг - довериться течению времени. И он убаюканный мерным плеском волн не заметит, как тихий ручеёк его жизни неспешно вольётся в Стикс, даруя покой и забвение. Наверное, покой — это именно то, к чему мы стремимся. Проходя через шумную жизнь, полную споров, громких новостей и шума машин, мы в конце понимаем, что просто стремились к тишине. И легкий шепот волн реки забвения станет лучшей наградой за дела и ошибки.
А новые люди, заняв опустевшие места, снова начнут строить свои иллюзии на мечтах и желаниях. И также как другие будут принимать желаемое за действительное, стараясь перекричать соседа или занять более хлебное место.
И так же как другие, горько плакать, чуть-чуть не дотянув до такой близкой и реальной цели…

Мэри, выбравшись из машины матери и помахав ей на прощание, бросилась к нам с Дени. Первое сентября в этом году выдалось неприветливо пасмурным. Тучи вот-вот готовы были порваться, разлившись первым осенним дождём.
- Привет, ребята. Поздравляю с началом нового учебного года! Говорят, он будет сложным. — В серых глазах девочки отражалась радость и предвкушение новых знаний.
- И тебе привет. — Я отвесил шутовской поклон. - Думаю, что не намного сложнее прошлых лет. Экзамены только в конце могут создать проблемы для тех, кто не учиться. — Денис поёжился под нашими взглядами.
- Да ну вас! — Мы неспешно шли к главному зданию, где обычно проводилась короткая лекция о задачах, поставленных на год и нововведениях. — Сдадим уж как-нибудь. Всё равно места в высших учебных заведениях для нас уже давно забиты.
- Вот то-то и оно. - Нахмурилась Мэри. — А надо уметь добиваться чего-то самим. Жалко, что мы потом расстанемся.
По пути к нам присоединилась Алисия. Не человек, а одни сплошные эмоции. Её настроение могло меняться по несколько раз в минуту. С искренней детской радости до глубокой печали, а потом легкая беззаботность сменялась задумчивостью.
- Как расстанемся?! Ни в коем случае! — Улыбнувшись, она взяла Мэр за руку и они, извинившись, куда-то умчались. Проводив их, мы с Дени понимающе переглянулись и отправились к своим местам.
Зал для праздников, что в обычное время использовался, как класс для танцев, был всегда ослепительно светлым. Витые украшения, люстры, представлявшие собой произведения искусства, и тяжёлые бархатные шторы на больших окнах, задрапированных невесомой тюлью - вся эта кричащая роскошь гармонично вплеталась в изящное убранство зала. Но вся красота казалась чужой и холодной. Многие считали зал самым неуютным местом во всей школе. Словно тот, кто этот зал обставлял и декорировал, не был человеком.

Начались занятия. Практически на первой же неделе своеобразное предсказание Мэри свершилось. В этот году учиться стало намного сложнее, ну, по крайней мере, другим детям. Постоянные зачёты в неплановые проверки и огромные домашние задания, а также большое количество новой информации пару раз и меня заставили сильнее засесть за учебники. Из-за проливных дождей обрушавшихся на землю нескончаемым мутным потоком пару раз отменяли конные прогулки. В эти дни мы сидели в общей комнате: я учил Дениса играть в шахматы, а девочки что-то рисовали или доделывали какие-то заданные работы. А ещё слушали мелодии дождя.
У Сириуса снова прибавилось работы. Появилось несколько шутников, балующихся Империо. Один раз заклятье пришлось снимать с самого крёстного. Хеллоуин мы с Мэри и Денисом встретили в загородном поместье Блэков. Домовики постарались на славу, прекрасно передав атмосферу праздника в украшениях дома.
А вот перед рождественскими каникулами произошёл небольшой казус. Нам было сказано написать по истории работу, которая засчитывалась как полугодичная контрольная. А на следующий день после её сдачи Мэри пришла вся заплаканная.
- Ну, рассказывай, что случилось? — Я чуть приподнял бровь.
- Я сдала черновой вариант! А он… ну, понятно. Теперь я завалю полугодие. — Девочка опять начала хлюпать носом.
- А нельзя подойти к директору и всё объяснить?
- Нет, я уже спрашивала. Он сказал, что сдали, то и сдали…..
- А мы поменяем их! — Дени аж подпрыгнул от этой мысли.
- Проберёмся в кабинет директора?!
Я спокойно глядел за окно. Холода ещё не успели наступить, но лужицы уже покрылись хрустящей ледяной корочкой. А ветер неприятно пощипывал кожу. Люди нехотя доставали зимнюю одежду и, хмуро грозя серому небу, проклинали зиму.
- Гарри, куда ты уплыл? Ты нас вообще слушаешь? — Мэр нетерпеливо подёргала меня за рукав.
- Да, да конечно. Вы собрались нарушить школьные правила. — Протянул я скучающим голосом.
- Так ты против? - Мэри грустно вздохнула. — Я сама понимаю, что это неправильно.
- Да, нет, у нас сейчас пропуск. Как раз успеем. Мистера Режендса нужно будет отвлечь. Дени, устроишь драку? Только такую, что бы учителя не смогли разнять и пришлось звать его? Ну, а мы пока заменим работу.
- Ладно, но с меня желание, — буркнул Денис, направляясь к своему главному неприятелю Эндрю и его банде.
Надо сказать, что этих ребят вообще не особо любили. И поэтому, когда Дени, завопив «Бей их!», бросился на Эндрю с кулаками, его поддержало как минимум половина присутствующих в комнате детей. Мы с Мэри тем временем спокойно выскользнули в коридор и спрятались за углом, ожидая, когда директор покинет свой кабинет. Времени на это ушло не так много, уже после двух минут драки мистер Режендс отправился на помощь учителям.
- Чёрт, он закрыл кабинет! — Воскликнула Мэри, подёргав ручку.
- Сейчас помогу. - Я вложил в ладонь немного магии, и дверь легко поддалась. — Ты дёргала не в ту сторону, - спокойно пояснил я ошеломлённой девочке. - Давай быстрее меняй работы и пошли отсюда.
Дело было сделано. Конечно, Дени, как и всем остальным участвующим в драке, сильно перепало и от директора и от родителей. Но Денис всё равно был счастлив, так как это была его идея. И Мэр получила высший балл за свой доклад.
Рождественские каникулы я встретил вместе с Сириусом и Римусом, так как друзья не сговариваясь, заболели. Меня инфекции брать не хотели. И жители площади Гриммо с интересом наблюдали за моими утренними пробежками в легкой курточке.
~~~

Постепенно сугробы пушистого снега начали сходить на нет, и воздух снова наполнился ароматами весны. В этом году оттепель началась намного раньше обычного времени, и хоть ещё не греющее солнце с удовольствием ласкало прохожих своими лучами. Точно так же, как в тот год, когда родилась моя дочь… Я отвёз Джинни в один из маггловских роддомов. Было ещё раннее утро и на улице только-только начинали появляться первые прохожие, даже не догадываясь, какой сегодня важный день. Ну, по крайней мере, для меня. Я отчаянно трусил, меряя шагами коридор и с волнением смотря на ту дверь, куда увели мою жену. Роды проходили тяжело. Когда из-за двери доносились приглушенные крики, я готов был потерять сознание. А потом усталый врач, выйдя из комнаты, с улыбкой сказал, что у меня появилась дочь и я могу зайти к жене. Сначала я даже не поверил, что маленький пищащий на руках Джинни комочек и есть ребёнок. У девочки были мои изумрудные глаза и лёгкий рыжий пушок на голове. Над именем даже не надо было думать. Лили Поттер была самым лучшим ребёнком на свете…
~~~

В марте нам решили устроить экскурсию в Сноудон, Уэльс. Поездка обещала быть шикарной, специально для нее заказали два комфортабельных автобуса. Сириус отпустил меня, даже не раздумывая. Один вечер ушёл на сборы и на следующий день мы отправились в путь. Я устроился у окна и практически всю дорогу провел в состоянии сна. Дени изредка толкал меня, чтобы в очередной раз показать что-нибудь неимоверно красивое или необычное. Щупленький экскурсовод увлеченно что-то рассказывал, а сидящая впереди меня Мэри то и дело заворожено вздыхала. Условия нам были обеспечены и, правда, самые лучшие, но всё-таки с середины поездки неуловимо колющее ощущение опасности стало прокрадываться в сердце. Тёмная липкая масса заполняла сознание тревогой. Её уколы становились всё острее, и на какое-то мгновение мне пришлось резко зажмуриться, пытаясь отогнать наваждение. Как ни странно оно, правда, прошло. Остановки слегка затормаживали движение, но завтра мы уже должны были доехать до места.
Серпантин, что может быть прекрасней? Дорога извивалась причудливой серой змеёй, делая немыслимые повороты и зигзаги. А с правого края дороги был обрыв. Чуть доносился шум машин, проезжающих по автостраде, всего тридцать минут назад мы были как раз внизу. А теперь дети с замиранием сердца осознавали, что находятся на высоте более восьми этажей, и отделяет их от бездны только невысокий железный бордюрчик. Зрелище было настолько захватывающим, что, прижавшись к стеклу, мне внезапно захотелось, чтобы автобус приблизился к краю. Ощущение пьянящей эйфории затопило моё сознание. Мне хочется.… Ну же, чуть-чуть. Сквозь меня тонкими струйками потекла энергия, заставляя машину вильнуть в сторону.…
Серпантин очень опасная дорога. В каких-то случаях имя «дорога смерти» дано её не случайно. Но я не мог знать про этот поворот.
Не мог…
На какой-то момент автобус, пробив заграждение, завис над пропастью. Дурацкие романы не врут. Короткое мгновение растянулось для меня на долгие века. Как в замедленной съёмке я видел, как глаза Дениса захватывает страх, и гаснет на губах крик нашей учительницы. Каждый удар сердца раздавался гулким эхом в моём сознании.
Всё же ведь будет хорошо…. Всё будет в порядке…
Мне страшно,…но все будет в порядке…
должно быть.

А потом мир, раздробившись на миллиарды осколков, рухнул, гася свет.

Сознание не возвращалось толчками, или ещё как-то. Просто открыв глаза, я понял, что попал в ад. Я лежал на земле, застеленной покрывалом крови. Повсюду были осколки и искореженные части автобуса. А ещё рядом лежала Мэри. Ни боли, ни страха — серые глаза отражали покой и умиротворение, а из горла торчал острый отколок какой-то железки. Кровь красивыми каплями застыла на ее лице. Попытавшись отвернуться, я понял, что совершил ошибку. Денису перерезало обе ноги, и после короткой агонии он умер от болевого шока.
Нереальную тишину резко вспороли чьи-то крики. Мольбы о помощи или просто вырвавшиеся на свободу боль и ужас. И в тот момент на меня обрушилось всё.… Я почувствовал, что лежу, пришпиленный к земле большим обломком стекла. Пройдя сквозь моё тело, он не давал мне пошевелиться. Боль… боль… боль…
Боль…
Ко мне вернулись мои чувства. За одну секунду я почувствовал всё. Те два года в Азкабане, мои самые страшные кошмары… Ненависть, желание, месть, одиночество, горечь, потеря, страх. Мне показалось, что тонкая ниточка жизни сейчас оборвётся. То, что я должен был чувствовать годами, то, после чего самые закалённые люди сходили с ума, всё обрушилось на меня в один момент. То, что я должен был испытывать, умирая в холодной камере. Ужас того, что я видел в первые года в своих снах. Смерть, что окружала меня. Невыплаканные слёзы. Я не могу объяснить это, невозможно передать даже и десятой доли. Они умерли, мои друзья снова оставили меня. Почему?
Мой крик, полный боли и ненависти загнанного зверя, слился с агонией, я практически не чувствовал физической боли. Просто больше не было сил вглядываться в, уже начавшие мутнеть, глаза Мэри. Но я не мог даже пошевелиться. Проклятая железяка! Я же всесилен. Я могу их спасти, могу всё исправить! Всё что угодно, оживить, вернуть, помочь… только надо пошевелиться, надо… просто.…
Я же всесилен, я должен их спасти,
Ведь это моя вина.

А по осколкам, босиком шла смерть. Всё такая же печальная и уставшая. Изредка она наклонялась, и ласково дотрагивалась до плачущих детей, тогда плач обрывался, а некоторые продолжали сражаться за жизнь. Подойдя к Мэри, она закрыла ей глаза.
- За что? — Короткий миг кончился, всё уходило: и боль и горечь и страх.
- Ни за что, и ни почему. Я не забираю за дела или ошибки. Просто время решило. Пойми, Гарри, я лишь слуга. Я честно выполняю свою работу. И никогда не прихожу без приглашения…
- Ты знала.… Когда встретилась со мной, ты уже всё знала…
- Да. — Она присела рядом со мной и провела ладонью по моей голове. Такое ласковое прикосновение…
- Тогда забери и меня. — Не просьба или предложение — отзвучавшая пустота.
- Не могу. Твоё время ещё не закончилось. Поверь, мне и, правда, жаль, но ты сам хотел понять… Могущество — это не всесилие. Это просто боль. Когда не хватает лишь мгновения спасти любимого человека.
- Когда придет моё время?
- Я не знаю, странник. И никто не знает, кто и когда решает, что пора уходить хранителю. Здесь не властно даже время. Тебе предстоит ещё многое узнать и понять. Но мы ещё встретимся.
- Мне всё равно.

Все, что было - теперь не важно. Всё что будет - тем более. Моя пустота — этого достаточно. Ни что больше не имеет значения. Мне, правда, теперь всё равно…

Сириус Блэк, не взирая ни на какие законы и запреты, трансгрессировал прямо к больнице св. Мунго. Лицо мужчины напоминало сейчас белую маску. Казалось, что всего за каких-то несколько минут с прихода письма, он постарел лет на пять. Глубоко вздохнув после перемещения, он бросился внутрь здания. Медперсонал в испуге шарахался от несущёгося по коридорам лорда Блэка.
Целитель Леор как раз выходил из палаты, когда к нему подбежал крёстный Мальчика — который - выжил.
- Что с Гарри? — Сириус походил на безумца.
- Рана была очень серьёзна, мы боялись что опоздаем. Но стоило вытащить осколок, как началась быстрая регенерация тканей. Конечно, организм пострадал серьёзно, была очень большая потеря крови, но сейчас его физическое здоровье возвращается в норму. Но вот…
- Что?
- Кажется, его психика пострадала слишком сильно, и возможно, восстановлению не подлежит. Но мы будем делать всё возможное. Вы можете зайти к нему. — Целитель покачал головой и, кивнув, зашёл в следующую палату.
Стены комнаты давили своей ослепительной белизной. Мягкий чуть приглушенный свет красиво сливался с солнечными лучами, проникающими через окно. Палата была одноместной и очень удобной. Гарри лежал у дальней стены, укрытый большим одеялом. Голова чуть наклонилась на бок, а волосы красиво разметались по подушке. Спокойное, даже пустое выражение лица подчёркивало резкую бледность и заострённость тонких черт. Взгляд, смотрящий в одну точку, казалось, проходил сквозь стену, не замечая её, устремлённый к ведомой только ему цели.
- Гарри, как же я рад, что с тобой всё в порядке! — Сириус радостно бросился к мальчику.
Но тот никак не отреагировал на появление крёстного. Только высунувшись из-под одеяла, безвольно повисла изящная бледная кисть.
- Гарри, это же я. Ты не узнаёшь меня? — Блэк потряс крёстника за плечо.
Голова безвольно дёрнулась из стороны в сторону. Взгляд остался таким же пустым и безразличным. Изумрудные глаза, полуприкрытые пушистыми ресницами, не моргали.
- Гарри, вернись. Ты же сильный, борись с этим. Ты нужен тут… - Мужчина не стесняясь, заплакал.

Прости Сириус, но я не хочу.
Просто не хочу…

........................
** - Андрей Белянин

Сириус хмуро покосился на стакан виски, который держал в руке. А потом с силой швырнул его об стену. В разные стороны полетели янтарные капли и осколки стекла. Несколько часов назад Дамблдор чуть ли не силой выпроводил мужчину из больницы св. Мунго, где Блэк уже несколько дней находился рядом с крестником. Так же Альбус пока не спешил предавать огласке то, что Гарри Поттер находиться в невменяемом состоянии и вряд ли из него когда-нибудь выйдет.

Вслед за стаканом в стену полетела бутылка и маленький кофейный столик. Всё это время Сириус методично разносил дом на запчасти. Аника ходила за хозяином тенью, и кое-как пыталась прибраться. А он чувствовал, что его сейчас хватит истерика. Смех вот-вот был готов прорваться наружу. Мужчина до сих пор не хотел верить в происходящее. Да, сейчас, он встанет с этого чертова кресла и поднимется в комнату Гарри, тот конечно будет лежать на кровати с очередной книжкой по чёрной магии, и встретит крёстного непроницаемым взглядом и лёгкой ухмылкой.
Покачиваясь и задевая стены, Сириус направился наверх, ломая по пути все, что попадалось под руку. Один раз он упал с лестницы, сильно отшатнувшись назад. С хриплым проклятьем мужчина поднялся и снова продолжил свой путь. И, наконец, резко дёрнув дверь с резной ручкой, зашёл в комнату Гарри.

Небрежно застеленная кровать, раскиданные по всему полу книги и чуть прикрытые занавески, что ажурным узором пропускали солнечные лучи, в которых купалась пыль. Казалось, что хозяин комнаты всего лишь отошел на несколько минут. Сириус не мог допустить даже крохотной мысли, что крестник может сюда не вернуться. Присев на кровать Гарри, мужчина с какой-то отрешённостью начал перебирать кучу сваленных у изголовья ещё не прочитанных книг. Практически все из них были по тёмной магии. Лорд Блэк равнодушно пролистывал описания древних кровавых ритуалов, словно комната забирала его эмоции и чувства. Как ни парадоксально это звучит, не смотря на жилой вид, комната выглядела пустой и бездушной, под стать своему хозяину. Нет, нельзя было сказать, что она была неуютной или давящёй, но и не было легкости, те же солнечные лучи, проникая сюда, словно застывали в сонном мареве застоявшегося воздуха. Нотка грусти читалась в тяжёлых запылённых шторах, уныние - в переплетениях узоров обоев, и какая-то странная безысходность сквозила в линиях комнаты.

Взгляд Сириуса остановился на только что отложенной им книге. «Высшие существа нездешних миров». Да, Гарри рассказывал про хранителей, что это они помогли ему. Возможно, он найдёт в этом тексте что-нибудь интересное. Забрав книгу, он спустился в гостиную, прихватив из погреба бутылку с вином. Если слегка расслабиться - думать будет легче.
Первые страницы он пролистал, даже не задерживая взгляд на тексте, пытаясь вспомнить как можно больше из того, что Гарри ему рассказывал. Получалось совсем мало, возможно из-за того, что сам крестник знал не намного больше. Перевернув очередную страницу, он с удивлением уставился на затёртый рисунок, которому было несколько веков. Люди в чёрных балахонах почтительно склонились перед большим зеркалом, из которого выходили четыре подростка, едва ли старше семнадцати лет. И всё бы было нормально, если бы не потрёпанные джинсы, в которые был одет парень, что на рисунке стоял ближе всех. Присмотревшись внимательнее, Сириус отметил, что остальные дети были тоже одеты по современной моде. Окончательно добил его тот факт, что блондинистая девушка была в солнцезащитных очках и прижимала к уху что-то очень похожее на мобильный телефон. Сначала лорд Блэк минут пять тупо пялился на картинку, затем, скороговоркой прочитав заклинание, он убедился в том, что это не подделка или не иллюзия. После этого он покосился на бутылку и попросил Анику принести зелье, снимающее действие алкоголя. Но и после этого изображение никуда не делось.
- Похоже, я нашел то, что нужно, — тихо пробормотал мужчина и углубился в чтение.
На половину текст состоял из каких-то рассуждений о теории вероятностей миров и множестве реальностей. Попадались такие термины, что можно было решить, что это не книга в области магии, а работа какого-нибудь учёного маггла по оптической физике. Когда появились ещё и формулы, Сириус коротко взвыл, но читать продолжил. Наконец, он нашел что-то похожее на описание людей, кто это всё придумал.

Они приходили из зеркал, но не имели своего отражения и не отбрасывали тени. Дети, называющие себя Хранителями. Они охотно делились знаниями о магии, но никогда не рассказывали о себе и других мирах. Одной из них нельзя было дать больше десяти, но во взгляде ее плескалась вечность. Дети были похожи как братья и сёстры пустотой своих глаз, но никогда внешне. Хранители учили не боятся смерти и с интересом познавали законы нашей реальности. Они не любили, когда их называли богами и не терпели кровавых жертв.

Из всей мути, которой была заполнена глава, этот отрывок был самым понятным. Сириус решил, что этой информации хватит. В конце концов, Гарри тоже должен был стать этим Хранителем. В варианте Блэка это обозначение больше походило на ругательство.
- Аника, принеси ритуальный кинжал! — Единственное зеркало в доме висело в комнате Сириуса, и то было занавешено тканью. Уж больно Гарри не любил свое отражение. Хм.… А вот и первое несовпадение. Его крестник совершенно спокойно отражался в зеркале. Или так пока и надо?
– Так-с, что там они не любят? Кровь.… Ну, ладненько, будет им она. Конечно, полноценное жертвоприношение устроить не смогу, к сожалению, Кикимера я выгнал. Но ничего, и так сойдёт, - Кровожадно пробормотал мужчина, поглядывая на зеркало. В комнату аккуратно протиснулась Аника: домовая эльфийка отчётливо дрожала.
После того, как он забрал кинжал, мужчина стянул пыльное покрывало и несколько минут тревожно вглядывался в глубины зеркального мира. Потом с резким вздохом полоснул себя лезвием по руке, с каким-то мазохистским наслаждением смотря, как брызги некрасиво закрывают зеркальную гладь.
- Ну, и где вы? Хранители - ау! — Трудно было сказать, откуда взялась эта злость на них. Может просто боль и отчаянье, не находя других лазеек, пытались прорваться таким образом. Он понимал, что они не виноваты ни в чём. Но в тоже время. - Вы оглохли там? Или просто боитесь?! Ну же, я вас жду.

Несколько секунд прошли в томительном ожидании, но ничего не происходило. Сириус произнёс заживляющее заклинание, и оно начало действовать. Вздохнув, мужчина перетащил одно из кресел поближе к зеркалу. Сев в него он устало помассировал виски и потянулся к отставленной бутылке вина. Мысли текли как-то вяло и неохотно, почти не задевая сознания. Разум отмечал прошедшие минуты. Изредка лорд Блэк прикладывался к бутылке и снова впадал в странное оцепенение. В тот момент, когда он уже собрался уйти его взгляд ещё раз мазнул по зеркалу и так и остановился. Вместо отражения мужчины, Сириуса с интересом рассматривала девчушка не старше лет десяти. Бродяга сразу почувствовал себя диковинным животным, с какой жадностью гостья вглядывалась в его черты. Заметив, что Сириус обратил на неё внимание, девочка картинно закатила глаза.
- Э-э-э-м…?
- Ну, наконец-то! Я уже устала тебя гипнотизировать.
- А почему не заговорила первая? — Блэк тоже не стесняясь, во все глаза, разглядывал это чудо. Короткие неровно подстриженные волосы были раскрашены во всевозможные рыжие цвета начиная от солнечно-жёлтого, заканчивая ярко-красным. На мужчину внимательно смотрели чуть раскосые светло-зеленые глаза. Почему-то создавалось ощущение карнавальной маски, настолько нереалистично смотрелась внешность девочки в контрасте с холодной пустотой и отчуждённостью, скользящёй в каждом жесте.
- Я?! Первая?! Ну уж нет! Это ты позвал меня столь примитивным способом, что я, не удержавшись, решила надавать тебе по рогам. А иначе ни за что бы не пришла. — Поморщившись, она движением руки убрала с зеркала кровавые подтёки. — Итак, смертный, перейдём к делу: что тебе понадобилось?
Интерес Сириуса мигом испарился. Ушедшая на второй план, боль снова поскреблась в его душу длинными отравленными когтями.
- Вы должны помочь моему крестнику.
Он скрестил руки на груди. И девочка, словно отражение, скопировав его движение, нахмурилась.
- С чего бы? — по прозрачной поверхности прошла рябь, словно зеркало откликалось на недовольство Хранительницы.
- Вы сами отправили его в эту жизнь! –рассвирепел Блэк. — Вот и отвечайте за свои поступки!
- Хм… - хранительница наигранно призадумалась. — Правда? Ты имеешь в виду Отражение?
- Чего? — Сириус снова потянулся к бутылке, то ли выпить, то ли кинуть её в зеркало. Когда стресс сидит на стрессе, невольно задумаешься о рукоприкладстве, даже если объектом вандализма может стать дорогущее антикварное зеркало.
- Ну, странника.… Как там его зовут, у вас смертных такие сложные имена, а точно… Гарри! Ты про него говоришь? — Дождавшись утвердительного кивка, девочка дружелюбно улыбнулась и, перемахнув через раму, оказалась в комнате Сириуса.
- Так бы сразу и сказал. Что с ним опять случилось? — Осмотревшись, она выжидающе уставилась на Блэка.
Сириус вздохнул, пытаясь подыскать нужные слова.
- Он с самого начала ничего не чувствовал, только заставлял себя что-то делать. А пять дней назад произошла авария. У него на глазах погибли друзья. Я толком не знаю, что случилось, но он теперь ни на что не реагирует. Такое ощущение, что он решил уйти, — слова давались с трудом, и Блэку пришлось ненадолго замолчать.
Хранительница понимающе хмыкнула, вернулась к зеркалу и, перегнувшись через раму, крикнула куда-то в зеркальную даль.
- Арси! Оторвись от книги и иди сюда, может понадобиться твоя помощь! — Потом было что-то добавлено на не знакомом Сириусу языке, но у мужчины сложилось впечатление, что это была нецензурная лексика в адрес Арси.
Мужчина покачал головой. Дом стремительно превращался в балаган. За последние годы лорд Блэк успел привыкнуть к тихому размеренному течению жизни. Конечно, забывать о славных временах мародёров он ни в коем случае не собирался. Да и работа подбрасывала один сюрприз за другим, но в тоже время Сириус успел полюбить покой. Сам того не замечая, он оставил свое прошлое, полное безрассудства, глупых шалостей и слепого героизма, став более сдержанным. Возможно, как раз в этом ему помог Гарри. Оставалась только страсть к алкоголю, скорости, и ещё несколько недостатков. Рука, потянувшаяся к вину, загребла воздух - бутылка была перехвачена хранительницей.
- Пить вредно! — сурово сказала она и сама приложилась к горлышку.
- Хм,… а детям вообще-то нельзя.
- Это кто из нас ребёнок?! Я гожусь тебе в прапрабабушки в тридцать второй степени!
Сириус печально вздохнул и снова уселся в кресло. Сил чтобы спорить не было. Смотря на это рыжее чудо, он уже начал сомневаться в том, что поступил правильно. В движениях хранительницы, в её фразах было что-то ненастоящее. Натянутая улыбка, фальшивый смех. Но это можно было понять. Блэка настораживало то, что девочка даже не пыталась скрыть фальшь, словно эта роль ей давно надоела, и она специально пытается играть плохо. Тем временем, добавился ещё один персонаж, невысокий парень лениво перелез через раму и, оглядев Сириуса, буркнул что-то, направляясь к выходу.
Девочка, пожав плечами, пошла следом за ним, крикнув с порога:
- Не занавешивай зеркало, мы его используем как обратный проход!

Тонкие лучи солнца, сплетаясь в замысловатый узор, танцевали на белоснежных стенах больничной палаты. Кто и почему выбрал этот цвет? С одной стороны он приносит покой, с другой - напряжение. Являясь второй ипостасью чёрного цвета, где-то он символ чистоты и счастья, а где-то — это цвет траура.
Несмотря на мягкие приглушенные тона, стены давили своей чистотой и этим неправильным белым цветом. Из приоткрытой форточки в комнату прокрался юркий сквознячок, добавив в напоённый запахами целебных мазей и растворов воздух, нотку свежести. Он лениво поиграл с невесомыми занавесками, прошёлся по углам палаты и взъерошил волосы лежащего на кровати у дальней стены мальчика. Тонкие черты лица, словно вылепленные гениальным скульптором из хрусталя, заострились ещё сильнее, придавая хрупкому лицу какую-то утончённую резкость. Матово-белоснежную кожу расписали тонкие нити вен. Взгляд полуприкрытых глаз был неосмысленно смазанным.
Хранители, выбрав самый скучный и затёртый до дыр способ, появились в больничной палате из воздуха. Несколько минут они вглядывались в лицо мальчика с какой-то отрешённостью и …завистью?! В глазах Арси явно промелькнула горечь, и он, отвернувшись, отошел к окну.
- Гарри, тебе стоит вернуться, — тихо проговорила Хранительница.
Воздух комнаты недовольно всколыхнулся. Форточка резко захлопнулась, не позволяя сквознячку сбежать.
- Странник, неужели ты думаешь, что это единственный выход? Ты напоминаешь обиженного ребёнка. Поверь, это выглядит глупо.
Сквознячок протестующе взъерошил рыжие волосы девочки.
- Хватит с нами играть! — нахмурился Арси. — Вообще, хватит воображать себе невесть что! С чего вдруг ты решил устроить спектакль?
Легкий ветерок, дернувшись, принял вид призрачной фигуры.
- Я устал. Почему вы не можете этого понять? Ведь это так просто…

~ ~ ~

Я не знаю, кем я стал, чем был.
Всё моё существо наполняла непонятная лёгкость и эйфория. С каким-то равнодушием я со стороны наблюдал, как меня доставили в больницу, как смешно суетились врачи. Почему-то они казались маленькими и глупыми. Когда в палату пришёл Сириус, на какой-то момент мне стало неуютно оттого, что заставляю его нервничать. Но потом всё прошло, осталось лишь чувство удивительной свободы. Не было никаких обязательств, дел, даже время услужливо отошло на другой план.

Я носился юрким ветерком над городом, заглядывая в окна домов. Купался в нежных солнечных лучах и забавлялся с другими ветрами. А по ночам завывал в трубах, и очень смеялся, наблюдая, как ругаются на меня люди. Или играл какую-то мелодию в молодой листве деревьев парка. Это было так здорово! Словно все проблемы разом стали мелочными и ненужными заморочками, а весь мир превратился в удивительно бескрайнее небо с пенными шапками облаков.
И не было ни предательства, ни боли. Только какая-то непонятная горечь и грусть. Я навестил могилы своих родителей, принеся в своей круговерти лепестки полевых весенних цветов. А потом пролился маленьким дождиком во время траурной процессии, оплакивая моих друзей.
И было совсем не страшно от того, что у меня нет души. Ведь у ветров её и не бывает. Всё казалось таким простым, не было никаких сложных истин, только эта свобода с привкусом неба.

На какой-то момент мне захотелось проведать своё тело. Я выглядел таким хрупким и болезненным, что мне даже стало жаль этого мальчика. Да, последнее время я все сильнее стал понимать, что Гарри Поттер и я — это два разных человека. Он был таким чистым и невинным. И этот светящийся взгляд из-под круглых очков, и звонкий смех — все было наполнено жизнью. Пусть она и не была безоблачной. Теперь я лишил его и этого. Действительно — бездушный монстр. О какой мести может идти речь, если я уже разрушил всё, что можно?! И в первую очередь для самого себя. Ни при каких условиях Гарри Поттер не сможет теперь жить счастливо. Прости меня, Гарри.
А я — всего лишь Отражение, искаженное временем и болью. Да, это определение мне очень подходит.
Наверное, мне не стоило здесь долго оставаться, потому что только я подумал о том, что пора бы уйти, как появившиеся Хранители отрезали пути к отступлению. Неужели они, правда, меня не понимают?!
- Гарри, послушай меня. Мы понимаем это как никто другие, даже больше тебя самого. Пожалуйста, вернись, выслушай наши доводы и если они тебя не убедят, мы отпустим тебя навсегда, это в наших силах. — Хранительница смотрела на меня как на несмышлёного младенца. Признаться, это настолько раздражало, да и цена была вполне приемлема, что я решил ненадолго придти в себя.
Первой ко мне вернулась боль. Я настолько успел к ней привыкнуть, что отметил этот факт на краю сознания, и резко сев на кровати посмотрел на Хранителей мрачным взглядом.
- Ну?! Я вас внимательно слушаю.
- Итак, для начала попробуй объяснить нам, почему тебе всё надоело? — Алев забралась с ногами ко мне на кровать.
- Мне было слишком больно, все эти чувства, что должны были сопровождать меня все эти годы, свалились за несколько мгновений. Я так их старался вернуть, а теперь боюсь. Тогда, ещё в том мире, мне хотелось просто пожить спокойно. Но теперь понимаю, что такого никогда не будет. Лучший выход — это просто уйти, не оборачиваясь и не сожалея. Из-за меня погибли мои друзья, люди, которые доверяли мне и ни в чём не были виновны. — Я отвернулся от стражей. Почему-то было очень горько и обидно.
- Ну, что ж, ты своё сказал. Теперь позволь нам. — Арси поставил стул напротив кровати. Несколько минут царила тишина, словно Хранитель собирался с мыслями, затем он начал тихо говорить: — Я начну отвечать тебе по порядку. И прошу не перебивать. Итак. Возможно, мы допустили какую-то ошибку, что ты решил сам вернуть себе чувства. Этого не следовало делать. Наше восприятие слишком сильно изменено, иначе мы сходили бы с ума от пережитого. Для сравнения — это как регулировка звука на колонках музыкального центра. Захотел — усилил, захотел - выключил. Можно поменять тембр или регистр. Так намного проще, но этому надо учиться. Поэтому, если учесть, что получился небольшой казус, какое-то время тебе придётся терпеть.
Идём дальше. Неужели ты ещё не понял, что смерти нет? Есть только бесконечный цикл перерождений. А на ком-то судьба с самого начала ставит своё клеймо. Поверь, у тебя никогда не было и не будет свободной жизни. Поэтому стать Хранителем — лучший выход, по крайней мере, над нами судьба не властна, — голос Хранителя был наполнен усталостью и какой-то застарелой болью. Он говорил с тем спокойствием, с каким идут на казнь уже смирившиеся с приговором заключённые. Создавалось ощущение, что эта речь была произнесена уже много раз и многим людям. И сейчас на моём месте Арси видит других. Усталость сквозила в опущенных плечах, в какой-то отрешённой улыбке, в полуприкрытых глазах.
- И кто тебе сказал, - так же не спешно продолжал он, - что твои друзья умерли?
Я только-только хотел его перебить, как Хранитель поднял руку в примеряющем жесте.
- Я ещё раз приведу тебе самый простой и понятный пример. Ты набираешь на компьютере какой-то текст. Сценарий пьесы. И вот пальцы проворно бегают по клавиатуре, ты поднимаешь глаза на монитор и видишь в каком-то слове лишние буквы, или просто хочешь переписать какую-то фразу. Естественно, ты стираешь ненужные буквы. Теперь их нет. Но их нет только в данном слове! В других-то они продолжают встречаться! Так и в жизни, различных реальностей миров дециллионы*, если не сказать больше. Поэтому твои друзья живы, и возможно в какой-то из реальностей они окончили школу вместе с тобой. И конечно твоей вины ни в коем случае нет. Не сегодня - так завтра, не завтра - так послезавтра, но их бы стёрли. Мы не знаем, кто составляет списки на выбывание, — Арси остановился перевести дух. - Итак, я ответил на твою речь, на каждый пункт. Есть ли у тебя ещё какие-то вопросы?
- Конечно, - я решил немного поизвить. - Вот вы говорите - бесконечный цикл перерождений, замкнутый круг.… А для чего тогда вообще жить? Зачем всё это?
Я с некоторым удовольствием смотрел, как округляются глаза Хранительницы, а маленький ротик принимает форму буквы О. И вроде бы раньше Алев казалась мне более взрослой, теперь ей можно было с трудом дать лет десять. В прочем Арси тоже недалёко ушёл и выглядел на пятнадцать — семнадцать лет.
- Неужели ты не знаешь? — удивлённо выдохнула девочка. — В этом не надо искать никаких смыслов. Или твердить, что у каждого он свой. И уж тем более вопрос «зачем» - здесь неуместен. А если ты обо всех этих рассуждениях, о том, что у каждого человека своя миссия на Земле, то это глупости. Нет никакой разницы, спасаешь ты мир или гоняешься по дому за тараканами с тапочкой на перевес. Потому что мы живем не «затем», «не ради чего» и «не во имя того», а просто так! Без какого-то высокого смысла, логики и сюжета…

Несколько минут я молча переваривал информацию, всё эти рассуждения Хранителей были слишком необычны для моего восприятия. Но как ни странно — мне, правда, стало лучше. Чувства засели где-то очень глубоко, и высовываться пока не собирались, но и пустота отошла на задний план. Однако у меня остался ещё один вопрос.
- Глядя на вас, не скажешь, что у Хранителей счастливая жизнь. И зачем вы устраиваете себе такую рекламу?
И Арси и Алев сразу помрачнели.
- Ты абсолютно прав. Наша жизнь и, правда, не блещёт праздниками. На одну неудачу приходится две потери, а смерть давно стала нашим другом и спутником. И в тоже время вся наша боль стоит тех редких солнечных дней. К тому же свобода Хранителя намного превосходит привычные рамки. А именно это тебе и нужно. Мы не требуем от тебя ответа или согласия, ни сейчас, ни когда-либо. Мы вообще не в праве от тебя что-то требовать. Думай, спрашивай, решай. Как захочешь — так и будет. Теперь над тобой судьба уже не властна.
- Ну что ж, думаю, вам удалось меня убедить. По крайней мере, стоит попробовать. — Мне предстояло многое переосмыслить. Всё это заставляло меня по-новому взглянуть на многие привычные вещи. Конечно, возможно, это просто другая мораль, идеалы, но в тоже время они оказались правы — я слишком многое готов отдать хотя бы за иллюзию свободы. Не говоря уж о том, что мне предлагают Хранители. Потери, утраты - это вечные спутники людей. Так что потерпеть стоит. Но только перед этим мне нужно ещё многое спросить и узнать.
Словно прочитав мои мысли, Алев протестующе помахала руками.
- Странник, смилуйся! Мы с Арси не лучшие ораторы. Извини, конечно, просто в данный момент мы оказались крайние. Задавай все остальные вопросы своему Наблюдателю. Он в этом мастер.
В глазах Арси возникло волнение.
- Он? Вы отправили.…
Хранительница устало покачала головой.
- Да, Наблюдателем Гарри стал Девеан.
Надо признать, реакция Арси на это имя была для меня неожиданностью. Я даже подпрыгнул на месте, когда парень с диким рыком сломал об стенку стул, на котором сидел.
- Вы ополоумели?! Доверить странника, ещё не определившегося, этому… этому…?! Почему совет не предупредил меня?
- Хм… - вклинился я. - А мне ничего ни кто не хочет рассказать?
Девочка горько вздохнула.
- Извини, Гарри, у Девеана с Арси плохие отношения. И прости за этот спектакль, я объясню Арси, что он был неправ, — и без того холодный голос обратился порывом ледяного ветра. Глаза девочки потемнели и стало ясно кто из них тут главный. — Совет не обязан обращаться по каждому вопросу к тебе, хоть ты и Старший.
Арси нервно передёрнул плечами.
- Я приношу свои извинения.
К Алев мгновенно вернулась улыбка, и тон потеплел на несколько десятков градусов.
- Итак, Странник, Девеан ответит на все твои вопросы и поможет с освоением. Поверь, опыт у него большой, да и все объяснения получаются чёткими и ясными. Конечно, по этому вопросу лучшая у нас Тэлин — один удар, два слова и все последующие вопросы отпадут сами собой. Но мы решили, что вы с ней не поладите.
- Это ещё почему? — во мне проснулось любопытство.
- Видишь ли, из всех обозначений направленности наших сил у Тэлин самое ёмкое и точное, — выдержав паузу, она дала пояснение: - Убийца. Думаю, что в твоём мире такой Хранитель был бы несколько лишним…
- Хм.…Так что там с моим Наблюдателем? — ненавижу это слово. Надеюсь это всего лишь обозначение…
- Он сам расскажет тебе, если захочет, а теперь прости, своё дело мы сделали, теперь позволь нам откланяться. — Легко мне кивнув, Хранители исчезли.

Я устало откинулся на подушку. Всё это было слишком сложно и запутанно. Нет, я прекрасно понимаю, что у каждого свой скелет в шкафу, но когда их несколько.… С одной стороны, идеальных людей нет, и Хранители доказали, что не чужды ничего человеческого. Но с другой, их поведение чем-то меня настораживало. Возможно, я просто слишком подозрителен…

Потом мысли плавно перетекли на высказанные ими идеи. Конечно, они могли быть простыми рассуждениями на заданную тему, но с такой моралью было бы намного проще жить. Хотя в чём-то, возможно, и тяжелее. Люди привыкли обвинять кого-то в своих неудачах: судьбу, случай, неудачный день, чертей и даже саму жизнь. Так намного удобней - сваливать свои промахи на того, кто точно ничего не ответит. Научиться признавать свои ошибки слишком трудно. Брызги из-под колёс машины не обрызгали бы вас, если бы вы шли не так близко к проезжей части. И если бы вы были более внимательны — возможно, у вас бы не украли бы кошелёк. Но, чуть-чуть побранив себя, естественно хочется перекинуть всё на кого-нибудь другого.
А когда говоришь себе, что ни судьба, ни случай тут не властны, приходиться все ошибки и неудачи брать на себя. И согласитесь, не каждый так сможет.
Дверь с тихим скрипом отворилась, отрывая меня от раздумий. Зашедший в комнату целитель сначала с удивлением уставился на обломки стула, затем перевёл потрясённый взгляд на меня.
- Извините, когда приходил в себя не смог сдержать силу под контролем, — пожав плечами, объяснил я. Странно, но после прихода в себя, мир стал более чётким и многогранным. Жизнь яркими красками расписывала всё вокруг разноцветными мазками. Я уже забыл, как это - быть ребёнком. Наверное, именно в этой полосатости и заключена жизнь. Неудача, радость, снова неудача, потом что-нибудь нейтрально-серое.
- Мистер Поттер, как вы себя чувствуете? — Кажется, целитель не мог поверить своим глазам. И хотя чувствовал я себя прекрасно, я, снова пожав плечами, пожаловался на слабость и головокружение.
Уже через несколько секунд мне принесли укрепляющее зелье. В моей палате началась довольно весёлая суета. Меня осматривали, делали какие-то движения волшебными палочками и удивленно качали головами. По всем показателям ещё недавно в теле Гарри Поттера не было даже намёка на присутствие сознания — теперь же всё было прекрасно.
Всё-таки недаром я Мальчик-который-выжил. Да и фокус с разумом мне один раз уже удался. Ещё минут через пять, после того, как врачи оставили меня в покое, примчался счастливый Сириус, и оформим какие-то бумаги, мы уехали в загородный дом Блэков.
- Крёстный, это ведь ты каким-то чудом вызвал Хранителей? — Автомобиль мчался по пустой дороге, по радио о чём-то оживлённо болтали, а я… я просто смотрел на мелькающие пейзажи. Разум был свободен от мыслей, а врывавшийся в открытое окно ветер приятно ласкал кожу.
- Ну, я. Зато ведь помогло! — немного смутился Бродяга. — Я даже книжку прихватил, можешь почитать про своих знакомых.
- Да, я, в общем, не против, но какие-то они местами ненормальные.
Сириус согласно фыркнул.

За несколько недель до начала учебного года мы вернулись в Лондон. Письмо из Хогвартса не заставило себя ждать, и мы отправились в Косой переулок. Кстати, и в этой жизни бедному преподавателю Зоти философский камень так и не удалось украсть. Я снова купил себе Буклю, и на какую-то секунду мне показалось, что сова меня узнала. Ещё я хорошенько побродил в книжном, почувствовав себя новой всезнайкой Грейнджер. А вот перед лавочкой Олливандера мне стало несколько неуютно, словно я опять стал маленьким несмышленым мальчиком.

Сначала покупка палочки развивалась по старому сценарию, пока не наступил переломный момент. Моя палочка с пером феникса меня не узнала. В тот момент во мне что-то оборвалось. Резко лопнула натянутая струна, связывающая меня с прошлой жизнью, и я почувствовал, что теперь прошлое и, правда, стало прошлым. Тем не менее, подбор палочки продолжался. Куча коробочек на столе всё увеличивалась и увеличивалась. Полки стремительно пустели, мастеру пришлось позвать помощника. Я даже начал волноваться, что палочка для меня так и не найдётся, ведь моя магия сильно изменилась. Через час стал волноваться и сам Олливандер.
- Мистер Поттер, вы самый необычный мой покупатель! Похоже, что обычная палочка вам не подойдёт! Возможно я всё же смогу найти, для вас идеальную спутницу.
Мастер пошёл куда-то на склад и, вернувшись, протянул мне довольно интересную короткую палочку со странным резким узором на рукояти.
- Прошу вас. Восемь дюймов, берёза и слёзы феникса, эту палочку сделал ещё мой далёкий предок.
Но и она мне не подошла. Ещё после получаса подбора, мастер, побледнев, тихо проговорил:
- У меня есть ещё одна очень старинная палочка, все поколения со страхом ждали, когда она найдёт своего хозяина. И я очень надеюсь, что она вас не признает. Пожалуйста, тринадцать с половиной дюймов, чёрное дерево и кровь единорога.
У основания палочку окаймляла причудливая вязь рун, и по всей длине шёл узор из стеблей и цветов лилий. Стоило мне только прикоснуться к этому произведению искусства, как яркий поток серебристого света на несколько мгновений ослепил меня.
- Ну, что же — эта палочка могла подойти только безмерно могущественному, истинному чёрному магу. Думаю, вас ждут великие свершения.
Даже не сомневаясь в этом предсказании, я оплатил покупку и вышел на улицу к ожидающему меня Сириусу.

Остаток летних каникул я откровенно скучал. Пролистав все учебники за полдня, я углубился в книгу, где крёстный нашёл упоминания о Хранителях. Решив оставить информацию о новых знакомых, я начал читать с начала. Крестный, вернувшись из отпуска, погрузился в работу, и виделись мы только по вечерам, когда Сириус с удовольствием предавался воспоминаниям о школьных годах.
Первое сентября выдалось слегка прохладным и свежим. Листва только-только подумывала о том, что пора бы начинать желтеть. Небо отливало ровной, без единого облачка мягкой лазурью. И волны света, прокатываясь по городу, делали тени ещё более резкими и нереальными, и всю дорогу до вокзала я щурился как довольный кот. Сириус, глядя на меня, только улыбался. Он практически сразу заметил произошедшие со мной изменения. Иногда мне приходилось давать волю чувствам. Я спускался в подвал и разносил всё, что только мог, или, забившись в угол, плакал. Иногда, когда во мне словно просыпался ребёнок, я подолгу заливисто смеялся, правда, отчётливо слыша нотки безумия. Разум неохотно приспосабливался к новым ощущениям. Крёстный во всю старался помочь мне снова почувствовать вкус жизни. За прошлую жизнь я не успел узнать крёстного как следует. И в моей памяти всегда жил образ не особо обременённого ответственностью большого ребёнка, который многое пережил, не разучившись радоваться. Теперь этот стереотип несколько изменился.
На платформе Сириус крепко меня обнял, и попросил не превращать школу в руины. Потом он помахал мне рукой и скрылся в толпе. А я отправился на поиски пустого купе. Таковое нашлось ближе к центру состава. Загрузив вещи, я стал наблюдать за суматохой, что царила на платформе. Мысли текли как-то вяло, неохотно, практически не касаясь сознания. Я думал о том, что будет. О том, что я изменю по-своему или, наоборот, не стану трогать. Отступившие на время воспоминания вновь захлестнули меня волной горечи. Я вспомнил, как познакомился с Роном, моим первым другом. Сколько я бы не возвращался к началу, никак не мог понять мотивов его предательства. Словно я упустил какую-то важную деталь. Надеюсь, что когда-нибудь я смогу это понять.
В дверь купе постучались и, не дожидаясь разрешения, открыли. На пороге стоял мальчик, мой ровесник. Черные волосы до плеч почему-то на свету отливали рубиново красным цветом. На аристократичном лице с высокими скулами и резковатой линией губ сильно выделялись большие янтарные глаза с чёрными крапинками.
- Приветствую, Странник, — он слегка наклонил голову в знак уважения. - Позволь представиться — Девеан Габриэль Эйр. Твой Наблюдатель.
На последних словах он слегка скривился, словно его самого не устраивала это обозначение.
- Надеюсь, ты не против, если я составлю тебе компанию?
Я кивнул, разрешая ему зайти, с любопытством рассматривая нового знакомого. Он отвечал мне тем же. Несколько минут мы сидели молча. Наблюдатель, о чем-то задумавшись, глядел в окно. Я же просто не знал с чего начать.
- Знаешь, я думал, что ты будешь кем-то из моих бывших знакомых, — мой вопрос мог прозвучать и риторическим, и требующим ответа.
Хранитель, оторвавшись от созерцания, кивнул, словно соглашаясь с выбранной темой.
- Да, мы продумывали этот путь, но пришли к выводу, что это сильно пошатнёт равновесие этого мира, к тому же в общении со знакомым тебе по прошлой жизни человеком у тебя могут возникнуть предубеждения. Остановились мы на оптимальном решении, всего лишь изменив судьбу одной семьи.
- Но я ничего не слышал о роде Эйр, а судя по всему, ты чистокровный. — Беседа вроде начала налаживаться, но пока меня отталкивала от Хранителя стена полного отчуждения. Словно он делал работу, которая ему не особо приятна.
- Не удивительно, — Девеан пожал плечами. - В твоей прошлой жизни этот род поддерживал Тёмного Лорда, хотя до принятия в ряды Пожирателей дело так и не дошло. После падения Волан-де-Морта они переехали во Францию со своей дочерью Дианой. Там она поступила в Шармбатон, ну и далее по сценарию. В этой жизни её место занял я, заставив семью вернуться в Англию и отправить меня в Хогвартс. Вроде вся история вкратце. Если честно, я ожидал, что спаситель магического мира будет выглядеть несколько иначе, — он неожиданно улыбнулся.
- Ты прав. В виде очкарика в потрёпанной одежде с вечно торчащими в разные стороны волосами и наивным взглядом я смотрелся бы намного героичнее, — съязвил я. — Ты будешь в Слизерине?
- Ну, по традиции семьи должен. Но я попаду туда же, куда и ты. Хоть в Азкабан в соседнюю камеру. Так как мне приказано стать твоей тенью в прямом, переносном и вообще во всех смыслах этого слова. А ты куда собираешься?
- Всё равно. Хм… вам отдают приказы? — Я поморщился при упоминании магической тюрьмы.
- Извини, такта у меня всегда не хватало. А насчёт, приказов - конечно, - Девеан наигранно удивился. — Несмотря ни на что среди Хранителей соблюдается строгая иерархия. А в моём случае по-другому не могло и быть.
Я задумчиво вздохнул. Разговор выглядел несколько натянуто, и хотелось или просто молча смотреть в окно, как поезд медленно выезжает за пределы Лондона, или просто перейти на ни к чему не обязывающую тему.
- Почему в твоём случае? Ты чем-то отличаешься? Например, Арси, узнав о тебе, сломал стул.
- Правда? Только стул?! Обычно разрушения бывают намного больше, — Хранитель покачал головой. — Я сильно от них отличаюсь, хотя бы тем, что моё обозначение - Тень. Ну а дальше, естественно, есть и грустная поучительная история с длинной моралью, но её я расскажу позднее. Во всяком случае, выбрали меня специально. Я представлю тебе все стороны, в равном свете не склоняя куда либо, показав всё плюсы и минусы.
- Так сторон несколько? — Вот это уже становилось интересно. Оторвавшись от легкой полудремы, я поудобней устроился на сиденье. — Ты не мог бы их перечислить?
- Пожалуйста. Итак, первая сторона — это, естественно, Хранители. Стражи, Наблюдатели, Древние, можешь называть, как хочешь. Вторая сторона - обратная Хранителям. У них тоже довольно много имён, но точного определения всё-таки нет. Чаще всего их называют Охотники.
- Что-то вроде Добро — Зло, Хаос- Порядок?
Девеан покачал головой.
- Нет, это слишком простые материи. Наши различия намного глубже, хотя в основном мы слишком похожи. Всё дело в мировоззрении, в каких-то идеалах. Некоторые истины они представляют по-другому, хотя смысл остаётся тот же. В общем, всё это намного сложнее. И я предпочёл бы углубиться в сравнительный анализ в другой обстановке, сейчас просто не хватит времени. Дальше третья сторона — обыкновенная жизнь. Ты останешься в этом мире, конечно, сила никуда не денется, да и срок пребывания на Земле буде увеличен в несколько раз, но потом ты просто исчезнешь, вместе с памятью и прошлым. И четвёртая сторона — ты переносишь сознание и память в некий объект и перерождаешься заново. Проходишь какой-то определённый круг, и когда силы Хранителя вновь дают о себе знать, и ты снова становишься перед выбором. Только тогда прибавиться ещё эта память.
Поезд всё набирал скорость.
- Я не понял отличия третьего пути от четвертого.
- В третьем случае ты стираешь файл Гарри Джеймс Поттер навсегда без возможности восстановления.
Мы снова на какое-то время замолчали. Я думал о том, как странно мы смотримся со стороны. Не дети, не взрослые. Наверное, именно поэтому Хранители остаются в детских телах, пытаясь сохранить хоть что-то. Мозг постепенно распихивал новую информации по полочкам, при этом пытаясь сразу дать оценку ситуации.
За окошком начался первый осенний дождик. И практически сразу закончился, оставив мутные разводы на стекле. Мне даже начало казаться, что я задремал, как в дверь купе снова постучали.
- Простите, к вам можно? А то везде занято…
Рон… Я прикрыл глаза, восстанавливая сбившееся дыхание. Друг, предатель. Ненависти не было. Я ведь уже убил его, в прошлой жизни. Были только горечь и обида. Веснушчатая физиономия тем временем с интересом рассматривала нас с Девеаном. Долго же ты искал Мальчика-который-выжил, Уизли.
Но не успели мы ответить, как в проходе раздался ещё один знакомый голос.
- Рыжий, может, подвинешься? Хотя, что с тебя взять.
На пороге купе, оттолкнув Рона, возник Малфой.
- К кому это так цепляется Уизли? — Он с интересом осмотрел нас и скучающим голосом протянул:
- Я Драко Малфой.
- Очень приятно, Девеан Эйр. — Мой Наблюдатель спокойно пожал протянутую руку.
- Гарри Поттер, — представился я, с удовольствием смотря, как вытягивается лицо блондина.
Драко протянул руку и мне. Словно в замедленной съёмке я видел кадры из прошлой жизни. Как отказываюсь принять его дружбу, вражду, взаимную ненависть. «Слизеринский ублюдок!», «потный Поттер!»… И словно взявшийся из ниоткуда сквознячок донёс до меня обрывок слабого эха из прошлого — «Смерти…»
Улыбнувшись, я пожал протянутую руку. Затем повернулся к Рону:
- А ты, Уизли, вместе с семейкой мог бы довольствоваться одной багажной полкой, вам не привыкать, — надменно бросил я рыжику.
Тот залился краской и пулей вылетел из купе.
- Мы явно поладим друг с другом! — Малфой расплылся в довольной ухмылке, вольготно разваливаясь на сиденье рядом со мной.
Дальше наша беседа стала по-детски непринуждённой и свободной. В кои-то веки мне и, правда, было хорошо. Как ни странно, Драко прекрасно влился в нашу компанию, он легко мог поддержать беседу несколько сложную для нашего возраста. Мы ещё раз обсудили Хогвартс, придя к выводу, что будь наша воля мы бы к этому магглолюбу на пушечный выстрел не подошли, ну или только с официальным разрешением на Аваду. Дальше Драко расписал все прелести Слизерина. Конечно, его заносчивость так никуда и не делась. Вот только с нами он говорил на равных. Я пару раз замечал, как Девеан не успевал прятать ухмылку. При Малфое-младшем мой Наблюдатель преобразился. Он пару раз пошутил и выглядел как настоящий ребёнок. Только вот пустоту янтарных глаз скрыть было нельзя. Я тоже поддерживал беседу как мог. И после получаса длинных рассуждений о преимуществе чистокровных родом перевёл стрелки на квиддич.
- Да, кошмар, что первокурсникам запрещено привозить мётлы! Я просил отца мне купить, но он отказался! — Обиженный Малфой выглядел настолько забавно, что я, не выдержав, фыркнул.
- Ты услышал что-то смешное, Поттер? — надменно бросил блондин.
- Нет, тебе показалось. Ну, а про мётлы, на следующий год пойду на испытание ловца, — театрально зевнул я.
-Угу, вы оба будете у меня на подтанцовках, — фыркнул Девеан.
Ведь всё-таки мы дети.…

А вот после того, как мимо нашего купе проехала тележка с едой, на огонёк заглянули ещё парочка знакомых однокурсников.
Сначала в коридоре послышалось шушуканье.
- А я говорю, что здесь спрашивать не надо! — голос Рона готов был сорваться на крик.
- Это ещё почему? — А вот и Грейнджер, собственной персоной.
В дверь купе деликатно постучали.
- Войдите! — пожал плечами Малфой.
На пороге возникла Гермиона и Невилл, за ними нервно переступал с ноги на ногу Уизли.
- Чем мы можем быть вам полезны? — я склонил голову в знак приветствия, заслужив недовольный взгляд Малфоя, без труда распознавшего грязнокровку.
- Мы ищём жабу Невилла, вы не знаете где она может быть? — Гермиона приятно улыбнулась.
Не спеши девочка, я помню, как ты говорила, что тебе всё равно, а потом плакала, из-за того, какую боль тебе доставляло это оскорбление.
- Я спрашивал не тебя, грязнокровка, а Долгопупса. Так что случилось? — я аристократично сморщился, будто нестерпимо воняло.
- Э-э-э-э, я жабу потерял… - выдавил мальчик.
- Посмотри в восьмом вагоне, — вежливо сказал я, а потом, скривившись, бросил побледневшей девочке: - А ты проваливай.
И захлопнул дверь у них перед носом.

~ ~ ~

Альбус Дамблдор с улыбкой наблюдал за учениками. Дети радостно переговаривались, друзья, соскучившись за лето, о чем-то оживленно болтали, а неприятели обменивались колкостями. Слизеринцы и Гриффиндорцы как всегда мрачно косились друг на друга. В общем, всё было как обычно. За исключением одного. В этом году в Хогвартс поступал Гарри Поттер. Тот неудачный разговор в Министерстве Дамблдор выбросил из головы. Он специально попросил Сириуса провести беседу с Гарри на тему, что лучший факультет - это Гриффиндор. Но на этот счёт директор не волновался. Сириус был истинным Гриффиндорцем, и естественно расхвалил свой факультет так, что его крестник захочет только туда. Да, ещё Уизли обещали внушить своему младшему сыну, что он должен стать Гарри другом, ну а там манипулировать ими будет просто.
Нельзя сказать, что Альбуса Дамблдора радовала идея управления людьми. Конечно, это был самый действенный способ. Если бы только не эти кошмары, если бы только он не видел лица тех людей, кто слепо шли за ним, умирая за свет. Теперь он обрекал на смерть ребёнка. Но в тоже время это всё было во благо.
Двери большого зала открылись, и Минерва ввела первокурсников. Дамблдору не составило труда разглядеть мистера Поттера. Он шёл в конце процессии, но не с Рональдом Уизли, а с Драко Малфоем и ещё одним мальчиком, кажется, это наследник рода Эйр. Худших друзей для мессии и представить нельзя. Сын пожирателя смерти и прирождённый чёрный маг. Род Эйр даже не скрывал, что они были единственными наследника Морганы. Мальчики о чём-то спокойно беседовали, но было видно, что Гарри несколько скучно. Этот факт немного развеселил Дамблдора. Когда Поттер попадёт в Гриффиндор, он забудет случайных знакомых. На секунду взгляд голубых глаз встретился с глазами цвета изумруда, и директор замер, не в силах противостоять холодной пустоте, заполняющей его сознание. Но всё прошло моментально, Гарри Поттер отвёл взгляд, переведя его на зачарованный потолок.

~ ~ ~

Это было несколько забавно - читать мысли директора. Конечно, они пока ещё не являлись для меня открытой книгой, но общий смысл был ясен. Альбус уже распланировал мою жизнь по минутам и был готов бросить её на алтарь войны сразу же, как только возникнет необходимость. Но в то же время я отчётливо видел искреннее раскаянье. Знаете, директор — это конечно, похвально, но мне от этого не легче.
Началось распределение. Всё шло как обычно: Гермиона присоединилась к Гриффиндорцам. Малфой отправился в Слизерин с довольным видом.
- Гарри Поттер!
Снова этот шёпот и взгляды, всё снова повторялось. МакГонаглл, дождавшись, пока я сяду на табурет, одела мне на голову шляпу.
«А, мистер Поттер, приветствую тебя снова». - «Ты помнишь меня?». - «Конечно, но сейчас речь не об этом, итак, куда же мне тебя отправить…?» Я устало вздохнул. - «Думай сама». Шляпа тихо засмеялась.- «Я не могу теперь выделить каких-то определённых качеств для факультета». - «То есть, я бесхитростный, трусливый, злой идиот», - спокойно констатировал я. - «Нет, конечно, и теперь я знаю, куда тебя отправить».
- СЛИЗЕРИН!!!!!! — проревела на весь зал шляпа.
Наслаждаясь шоком директора, я прошествовал к своему столу, за которым меня поприветствовали ничуть не холоднее чем в прошлой жизни за Гриффиндорским. Спустя некоторое время к нам присоединился Девеан, распределение завершилось, и начался пир. Я, лениво ковыряясь вилкой в картошке, пытался определить, кто из Дамблдора и Снейпа был шокирован сильнее. С одной стороны мне о чём-то оживлённо рассказывал Драко, с другой изредка вставлял свои комментарии Хранитель. А я вспоминал то счастье, которое испытывал в прошлой жизни, поступив в Хогвартс. Вот за Гриффиндорским столом мелькнуло лицо Симуса, вот близнецы заливисто хохочут над какой-то шуткой. А Гермиона снова разговаривает с Перси о трансфигурации. Ну что ж, надеюсь, что Сириус не пришлёт завтра громовещатель. Я продолжал смотреть на стол Гриффиндорцев. Не смотря ни на что, было несколько непривычно сидеть не с ними рядом. Тем временем, Квирел повернулся ко мне затылком, и шрам неприятно дёрнул болью. «Ну, ничего, красноглазый, недолго тебе осталось…», - мстительно подумал я, направляясь за старостами в подземелья. Пароль был простой: «Род превыше всего», спальни оказались отличны от Гриффиндорских тем, что в них жило по три человека, и не нужно быть гением, чтобы догадаться, что моими соседями стали Драко и Девеан.
Ну что ж, Гарри Поттер, спокойной ночи. Ты сделал первый шаг, освобождаясь от судьбы, но вот только… первый шаг на каком пути?…

..........................
** Александр Бушков «Сварог, Высокое искусство бегства».

* * *
(воспоминание)

Выскользнув из комнаты, я начал бесшумно прокрадываться к детской. Даже дышать приходилось через раз. Стараясь не выходить из тени, я практически привёл свой план в исполнение, но, как только вожделённая дверь начала уже маячить впереди, за моей спиной раздалось деликатное покашливание.
- Куда это вы собрались, мистер Поттер? — С трудом, пряча в глазах смешинки, на меня сурово смотрела Джинни. — Я же сказала, что Лили спит! Ты и так от неё ни на шаг не отходишь. Дай ребёнку отдохнуть от твоего присутствия!
- Ну, милая, пожалуйста. Я только около двери постою, просто посмотрю на неё! — заканючил я. К сожалению, взгляд преданной собачки мне теперь не удавался, но зато хоть голос остался моим собственным.
- Ладно-ладно, но только недолго! И ты не забыл очки?
Я усиленно покивал головой. Теперь я старался даже дома как можно больше ходить в практически чёрных солнцезащитных очках. Не говоря уж про общественные места. Красные глаза Волан-де-Морта пугали меня самого. Конечно, постоянно я не мог их носить, иначе ослеп бы окончательно, но с Лили я мог видеться только так. Не дай Бог увидит мой взгляд! С каждым днём глаза всё сильнее приобретали сочный рубиновый оттенок. Если сначала изменения практически не были заметны, то теперь.… Впрочем, неконтролируемые приступы и кошмары прекратились. О том, что во мне живёт часть Волан-де-Морта, напоминали только глаза. Иногда я подолгу размышлял, что же его заставило успокоиться. В какие-то моменты я был уверен, что через некоторое время продолжительных припадков Лорд смог бы захватить моё сознание. Очень часто я видел во снах воспоминания детства Тома Реддла. И в них тёмноволосый синеглазый мальчик вовсе не был чудовищем. Он подолгу сидел у окна, мечтая, как за ним кто-нибудь придет, и со слезами убегал от старших детей после их нападок. Изредка в воспоминаниях проскальзывали мысли о мести. Но даже я понимал, что это была необходимая мера.
Могло показаться, что так Тёмный Лорд искушает меня. Переманивает на свою сторону, пытается завладеть мной окончательно. Но ничего не происходило. Дни сменялись днями. Каждый раз, когда я смотрел на свою дочь, мне казалось, что если бы мне предложили что-то изменить, я бы всё оставил как есть.

Первое сомнение закралось в моё сердце, когда Лили исполнилось полгодика. Я с улыбкой глядел, как Джинни кормит нашу дочку, и вдруг внутренний голос вкрадчиво поинтересовался: «А вашу ли?». Я только рассмеялся этой мысли. Джинни не могла мне изменить. «А она и не изменяла тебе.… Не забывай, что ты не один находишься в этом теле, и то, что Волан-де-Морт проявил себя недавно, ничего не значит. Он всегда был в тебе…».
После этого мной овладело безумие. В сознании раненой птицей билась лишь одна мысль. Что если он использовал меня?! Может, ему просто нужен был наследник?! Именно поэтому он не трогал Джинни во время беременности, а теперь спокойно позволяет растить дочь? Его дочь.…
И тихий смех на грани сознания: «Я всегда был тут,… в тебе…».
Я начал пить, пытаясь хоть как-то заглушить эти мысли. Стал реже приходить домой. И поскольку нам едва хватало моей зарплаты на первые нужды, я начал воровать. Сначала совсем немного. Потом чуть-чуть помогая себе магией. Конечно, беспалочковое колдовство давалось мне с трудом, но ведь не зря меня считали одарённым волшебником. Я не мог больше смотреть на Лили. Мне казалось что в её изумрудных глазах, так же, как когда-то в моих, вспыхнет красный проблеск. Джинни начала волноваться, но пока молчала. Тот день, когда она всё-таки решила затронуть эту тему, врезался мне в память раскаленным до бела осколком разбившейся последней надежды.
За окном тихо плакал ноябрь. И деревья, слишком рано потерявшие в этом году листву, казались прорисованными тушью линиями на фоне нескончаемого потока.
- Гарри, пожалуйста, расскажи, что случилось. Я вижу, что что-то произошло. Думаю, тебе надо выговориться, — Джинни слегка виновато улыбнулась. — Последнее время мы общались всё меньше и меньше. Любовь, уже и так еле теплившаяся до рождения дочери, умерла вместе с первыми дождями. Оставалась привязанность и чувство вины. Словно это мы были виноваты в её смерти. А может и правда были. Нас накрепко связывала вместе не только дочь, но и прошлое. Да мы и не собирались расставаться. Просто возникшая неловкость застывала в воздухе глупыми вопросами и невыплаканными слезами.
- Джинни, это очень трудно объяснить. Я знаю, ты сейчас скажешь, что надо попробовать. И…
- Если не захочешь - не скажу. — Это было произнесено так тихо и робко, что я невольно зажмурился, пока сердце пыталось вернуть ритм после пропущенного удара.
- Мне страшно. За Лили. Я боюсь, что это не мой ребёнок. — Увидев, как Джинни собирается что-то сказать, я поспешно добавил: — Я не имел в виду это. Я боюсь, что это его ребёнок. Мне по-настоящему страшно, когда я начинаю об этом думать.
- Тогда не думай. — Жена ласково взъерошила мне волосы. — Здесь уже ничего исправить нельзя. И если тебя это успокоит, ты — это и есть он.
- Ты так говоришь, будто тебе всё равно! — закричал я, вскакивая с места. Почему она не понимает? Или просто пытается поддержать меня?.. Я уже хотел извиниться, как следующие слова Джин резанули тупым ножом:
- Мне и, правда, всё равно, Гарри! Это моя дочь, и я не отвернусь от нее, будь её отец хоть дьяволом!
Я прикрыл глаза, собираясь с мыслями.
- Вот значит, с кем ты меня сравниваешь.… Впрочем, ты сама была с ним. С Тёмным Лордом. Быть может, ты знала всё и просто ждала?
Джинни, дёрнувшись как от пощечины, резко отступила назад, когда я сделал шаг в её сторону. Сознание начало мутнеть. Последнее, что я помню, это как выхватываю из её руки волшебную палочку.

Джинни с ужасом смотрела, как искажаются черты её мужа, выпуская на свет что-то звериное.
- Ты не Гарри. Ты …
Мужчина равнодушно повёл плечами. И вышел за дверь.
Женщина, тихо всхлипнув, сползла на пол, но уже через несколько мгновений, взяв себя в руки и проверив, что Лили крепко спит, выскочила на улицу вслед за тем, кем стал её муж.

И не заметила, что не закрыла в спешке дверь….

(конец воспоминания)
* * *

Я проснулся рано. Часы на тумбочке показывали только полшестого. Я уже давно привык, что мой организм сам знает, сколько мне нужно спать. Поэтому, стараясь не разбудить Драко и Девеана, я неспеша оделся и вышел на утреннюю пробежку, только на улице вспомнив, что время для подъёма слишком раннее, и если сейчас кому-нибудь попадусь, будет не очень весело. Пришлось применить невидимость.
Сделав пару кругов вокруг озера, я решил погулять по окрестностям замка. Свежий ветер легко бодрил и выдувал грустные мысли. Воспоминания,… я даже не мог представить, что будет так больно. С каждым шагом возвращались кадры из прошлого. Память кислотой разъедала все поставленные ранее в сознании запоры и замки. Возможно, я был не прав, вернувшись сюда. Но в тоже время мне хотелось превозмочь свою память, доказать, что я смогу жить с этим, чувствовать, но терпеть.… Рано или поздно я всё-таки покину этот мир, избрав тот или иной путь. И насколько бы там не изменилась моя жизнь, я никогда не смогу отказаться от своей памяти, да и не захочу. Тот урок с душой Волан-де-Морта я усвоил слишком хорошо. Настолько, что решил начать свою собственную игру. Но пока рано, слишком рано. И на этот, и на следующий год у меня уже есть развлечение. А дальше… посмотрим. Думаю, третий курс лучше всего подойдёт для осуществления моего плана. А пока у меня есть месть. Они обрекли меня на существование без души, а я покажу им, как это легко повернуть против них самих. Ведь бездействие ещё страшнее каких-то поступков.
Вернувшись в гостиную, я с удивлением обнаружил Драко, что сидя у камина, читал учебник по трансфигурации. Кивнув ему, я отправился в душ. Холодные струи в контрасте с горячими взбодрили меня не хуже пробежки. Одеваясь, я пытался придать себе вид обыкновенного мальчика с высоким самомнением. Практически все лето я лепил свою маску, что буду носить в школе. Ведь мне всего одиннадцать лет! Так мало, так глупо. Я смотрю в слегка запотевшее зеркало, а вместо ребёнка вижу взрослого мужчину. И его оскал, что призван изображать улыбку, пугает меня. Больно… очень. Все ошибки, неправильные решения, все глупости и обиды, всё то, что было сейчас можно легко исправить. Это странно. Непривычно.
Мысли путались в голове и я, устало, помотав головой, вышел в гостиную.
- Драко, не знал, что ты питаешь страсть к учёбе, — улыбнувшись, я сел в соседнее кресло.
- Не знаю как ты, Поттер, а я намерен хорошо учиться, — огрызнулся блондин, захлопывая учебник.
- А что ты делал летом, Малфой? Гонял на метле? — съехидничал я в лучших традициях прошлой жизни, только беззлобно.
- А ты значит, книги умные читал. Ты ещё в любители магглов запишись.
- Угу, ты же знаешь, какую я к ним питаю страсть.

Практически всё наше общение состояло из колкостей в адрес друг друга. До завтрака, по дороге в Большой зал и за едой, не теряя нити разговора, мы всё время переругивались, но как-то по-дружески, желая всего лишь подколоть, а не оскорбить. Нам выдали расписание, и потянулся первый школьный день. Поскольку практически все уроки у Гриффиндора и Слизерина были в паре, прошлая жизнь повторялась почти дословно. Только я наблюдал за происходящим с другой стороны.
На трансфигурации я с гордостью продемонстрировал МакГонаглл ставшую иголкой спичку, за что получил двадцать баллов для факультета. На чарах я даже не пытался выделиться, мне хватило того, что во время переклички Флитвик, проговорив моё имя, опять упал со своей подставки. Я ограничился только фырком и обменялся с Драко взглядом. Историю магии я на половину благополучно проспал, а на другую, совершенно случайно, сжег все конспекты Грейнджер. Конечно, это было всего лишь мелкое вредительство, но я решил начать с малого, переходя к большему. На следующей перемене Малфой красиво прошёлся по родственникам Уизли, а я со странным чувством обнаружил в расписании первым уроком зельеварение. Нет, волнением это нельзя было назвать. Просто я ощущал за прошлую жизнь. И теперь хотел хотя бы попробовать наладить отношения с профессором Снейпом. Поэтому весь урок я был предельно вежлив и спокоен, ни одного лишнего слова или действия. Я заново ответил на все вопросы, которые он мне задал. И сварил безупречное зелье от насморка

~ ~ ~

Северус Снейп ожидал урока с первокурсниками, надо признать с некоторым нетерпением. То, что произошло вчера на распределении, даже его несколько выбило из колеи. Только подумать, Поттер в Слизерине! Такого не мог предугадать ни кто. Как только узнав, что мальчишку от родственников забрал этот Блэк, Зельевар понял, что в Хогвартс приедет точная копия Джеймса Поттера — зарвавшийся щенок, вообразивший себе невесть что, герой перед которым все должны преклоняться. Уж Блохастый так должен был расписать ему прелести львиного факультета, что тот даже не должен был смотреть в стороны других столов. Так что профессор считал все волнение Дамблдора не совсем обоснованным. Уж Блэк точно бы воспитал из него мессию.
А тут Слизерин! Даже сложно было сказать, кто удивился больше - Альбус или Северус. И надо сказать, что на лице Поттера не было даже намёка на недовольство. Он со снисходительной улыбкой присоединился к однокурсникам, сразу же заведя беседу с Малфоем и ещё каким-то мальчиком.
И теперь урок.…
Сколько бы про Поттера не говорили, всегда повторялось, что он копия отца. И Северус уже заведомо ненавидел мальчишку, которого ему придётся защищать. Но у сидевшего перед ним мальчика не было даже намёка на похожесть со школьным врагом профессора. Ни во внешности, ни в поведении. Длинные чёрные волосы стянуты изумрудной лентой в аккуратный хвост. Опрятная мантия, безупречно сидевшая на тонкой фигуре ребёнка. Мальчик был предельно вежлив, он ответил на все вопросы Северуса точными емкими ответами, не позволив себе ни единого лишнего слова. Сразу чувствовалось уважение Поттера к профессору зельеварения. А чёлка, в которой гармонично переплетались чёрные пряди с седыми, надёжно скрывала выражение изумрудных глаз. Да, и зелье, сваренное мальчиком по окончанию урока, можно было назвать профессиональной работой.
Как только за последним учеником закрылась дверь, Северус неожиданно понял, что ему придётся пересмотреть отношение к Поттеру-младшему. Возможно, он не так безнадёжен. Хотя всё ещё покажет время…

~ ~ ~

Вечером в гостиной я застал занятную картину. Мой всесильный Наблюдатель с обречённым видом уже второй час безуспешно колдовал над домашней работой по трансфигурации, заключавшейся как раз в том, что бы допревратить спичку в иголку. Я, отложив книгу по анимагии, с интересом наблюдал за Девеаном. И, наконец, не выдержав, спросил:
- Неужели ты не в состоянии совершить такое простое колдовство?
Хранитель пронзил меня красноречивым взглядом, а потом горько вздохнул и, отложив волшебную палочку, легким движением пальцев обратил весь коробок в набор иголок. Потом так же легко вернул все на место.
- Я не понимаю принципа колдовства с помощью этой деревяшки. Я привык сразу направлять энергию на объект. А тут дерево палочки используется как проводник, который направляет энергию к магическому ядру, которое затем её преобразовывает, и обращает к объекту в виде универсального луча. Это понятно, но я не могу связать узор заклинания со словами: — выдал он.
Я еле удержался от вопроса: «Это ты с кем разговариваешь?».
- В разных мирах, естественно, колдуют по-разному. Посохи, кольца, ожерелья, браслеты, ещё какие-то вещи. Могут колдовать руками, сплетая заклятья пальцами. Где-то достаточно силы мысли. Где-то даже для самого просто ритуала нужна пентаграмма, куча трав, заклинаний и всего прочего. А я люблю вникать в суть колдовства каждого мира. В этом даже палочку себе создал.
- Создал?! — Признаться, я все же был удивлён. Голос у Хранителя был усталый, и у меня в который раз создалось ощущение, что ему смертельно надоело что-то втолковывать новым претендентам на звание «Хранитель».
- Ну, да, моя магия сильно отличается от принятой в этом мире. Боюсь, не одна из существующих здесь палочек мне бы не подошла. Поэтому я сделал её себе сам. Клён и перо ангела. Довольно занятный получился дуэт, — хмыкнув, он продемонстрировал мне длинную, несколько грубой работы, палочку с узором из переплетённых между собой гибких плавных линий.
- Перо ангела… - тихо пробормотал я, пытаясь усвоить информацию.
- Да, я очень обрадовался, что не зря слегка ощипал одного своего друга. За что и получил нимбом по черепушке, — ухмыльнулся наблюдатель, и, не выдержав, оглушительно захохотал.
- Ты пошутил? — я тоже позволил себе усмешку.
- Нет, вообще-то у нас довольно весёлая жизнь. — Девеан махнул мне рукой и удалился спать.

Потянулся учебный год. Уроки, выходные, снова уроки и опять выходные. Мне совсем не составило труда выбиться в лучшие ученики курса, деля первое место только с Грейнджер. Какие-то машинальные ответы, действия. Всё смазывалось перед глазами в одну серую круговерть, где шли затяжные осенние дожди. Боль то притуплялась, то снова завладевала моим сознанием. На уроках или в любых местах, где меня мог кто-нибудь увидеть, я был каменно спокоен и равнодушен. Но, оказавшись наедине с собой, я давал волю чувствам. Теперь я до конца понял слова, сказанные Арси, что чувства Хранителя слишком сильно изменены, иначе они бы сошли с ума. Любое ощущение усиливалось в несколько десятков раз. Лёгкое веселье, или воспоминание могло обернуться безумным смехом. В такие моменты я хохотал до полной потери голоса. Не в силах остановиться, размазывая по лицу слёзы. Пару раз у меня возникало желание попросить Девеана притупить мои чувства, как сказала мне Алев. Вот только каждый раз меня что-то останавливало. Возможно, какое-то мазохистское желание самому преодолеть всё это. С Малфоем мы стали почти друзьями. Единственное что оставалось неизменным, это колкости, которые мы бросали в адрес друг друга. Жизнь продолжала держать нас на дистанции «друзья-враги». Виденье мира Драко, слишком сильно отличалось от моего привычного восприятия. И поэтому некоторые его фразы просто ставили меня в тупик. Так же как мои — его. А вот со своим Наблюдателем я практически перестал общаться. Были какие-то ничего не значащие фразы или вопросы. Девеан просто наблюдал за моей жизнью, не вмешиваясь. Так было даже лучше. Я не особо сам хотел общаться с тем, кто, не скрывая, показывал, свое отношение ко мне как к обузе. Сентябрь тихо и незаметно сменился октябрём. Запретный лес казался иллюстрацией к какой-то мрачной сказке. Иногда я подолгу стоял на Северной башне, которая не пользовалась особым спросом парочек и незадачливых самоубийц, как Астрономическая, вглядываясь в хмурую даль, не обращая внимания на промозглый холодный дождь. А потом, сидя в гостиной у камина, читал книг по анимагии. И кто сказал, что в подземельях холодно? Надо сказать, что комнаты Слизеринцев нравились мне куда больше чем гриффиндорцев. Зленный цвет. В отличие от агрессивно-красного, успокаивал, позволял расслабиться в уютной обстановке.

А потом как-то неожиданно я понял, что настал Хеллоуин. Домовики постарались на славу, и столы просто ломились от всевозможных блюд. А вот у меня аппетита не было. Просто смотря на гриффиндорский стол, где опять не доставало Гермионы, я неожиданно понял, что сейчас случиться. Слишком чётко, слишком правильно… в историю не всегда нужно вмешиваться. Пустота откликнулась на мой зов, забирая остатки эмоций. Впрочем, возможно, это было лишним, я уже давно понял, что душа и совесть название одного и того же. Поэтому, когда в Зал забежал перепуганный Квирел, и дословно повторив речь, хлопнулся в обморок, я спокойно встал из-за стола и вместе с Драко прошёл в свою гостиную, не заметив, как во взгляде Девеана что-то переменилось.
Эту ночь я проспал спокойно, мне не мучили ни кошмары, ни призраки прошлого. Бездушная сволочь… тварь… мне не нужно было это повторять про себя несколько раз. Это было ясно и так. Ну что ж, Гермиона, ты была хорошей подругой, замечательным человеком. А сколько раз ты помогала мне?! Что же случилось? Неважно… ты не выступала открыто против меня. Просто стояла и смотрела, как меня выталкивают из Норы и Рон весело говорит, что я теперь никто. Смотрела как меня лишаю души. Без злорадства или ещё каких-то чувств, держась в стороне. Когда моё тело выставили на всеобщее обозрение, ты даже не подошла попрощаться, такое несвойственное тебе равнодушие. Теперь я обратил его против тебя.
Мне не нужно было ничего домысливать и предполагать. В какой-то миг я почувствовал, что оборвалась ещё одна ниточка, связывающая меня с прошлым. Завтра с утра это подтвердит Дамблдор.

Всё произошло, как я и думал. Уже зайдя в Большой Зал, я понял, что всё случилось. Не было красивого убранства, герба школы и факультетов. Всё задрапировал чёрный цвет. Постаревший на несколько лет Дамблдор объявил, что вчера вечером тролль, пробравшийся в замок, убил одну ученицу. Все занятия были отменены, послание родителям было отправлено. По школе волнами начал расходиться слух, что школу могут закрыть.
- Сколько шума из-за грязнокровки! Даже траур устроили. Было б по кому скорбеть. Одной заучкой больше, одной меньше, какая разница? - разглагольствовал Драко за партией в шахматы. — А эти все носятся, бледненькие такие. У всех гриффиндорцев глаза на мокром месте. А вот мне тоже, подать платок, я буду оплакивать бедного тролля!
- Драко, ты не прав, - мягко упрекнул его я. - Конечно, такую шумиху устраивать не надо было, но в тоже время она всё-таки погибла. Кстати, в школу едет какая-то комиссия расследовать это дело.…
На этих словах Малфой оживился.
- Да, там мой отец будет. Так что по директору они пройдутся, но школу не закроют.
Я ответил на эту фразу ухмылкой.
Ведь прошлое - это всего лишь прошлое.

И действительно, расследование дела заняло не больше двух часов, после чего комиссии приняла решение выплатить родителям Гермионы Грейнджер компенсацию, и забыть про всё.
- Гарри, Эй, Поттер, ты где? — Ворвавшись в комнату Малфой, отобрал у меня книгу и потянул за руку.
- Что ещё? — Последнее время я очень увлёкся анимагией, надеясь освоить эту науку.
- Пойдём, я познакомлю тебя со своим отцом. Может он разрешит погостить тебе у нас на каникулах?
Я кивнул головой и поплёлся за Драко. Он мне уже все уши прожужжал этими каникулами. Но так было даже лучше, по крайней мере, будет не скучно. Люциус Малфой ждал нас в холе напротив дверей.
- Приветствую вас, лорд Малфой, - я легко кивнул, показывая уважение главе рода.
- Рад с вами познакомиться, мистер Поттер, - аристократ кивнул головой в ответ. — Признаться, я был несколько удивлён, когда Драко написал, что сошелся с вами. Я ожидал чего-то более магглолюбивое. — Люциус даже не стал скрывать свои мысли. Да, теперь видно, что его есть за что уважать. — Особенно если учесть, что вас воспитывал Блэк.
- Ну, он, Сириус пересмотрел свои взгляды, — я позволил себе усмешку. — Думаю, Азкабан сильно изменил его.
Блондин тоже усмехнулся.
- Вы странно говорите о своём крёстном, мистер Поттер.
- Мне позволено.
Заметив, что Драко чуть отвлёкся, я, сделав шаг вперёд, резко откинул с глаз чёлку. Несколько мгновений Люциус вглядывался в изумрудную пустоту, а затем Малфой с содроганием понял, что зелёный цвет уступил место багрово красному.

~ ~ ~

Это длилось всего какую-то долю секунды, и вот уже Гарри Поттер спокойно стоит на месте, а его глаза надёжно скрыты челкой, в которой проглядывает седина.
Люциус Малфой нервно сглотнул. Ему это точно не показалось.
- Мистер Поттер, я буду рад вас пригласить к нам на рождественские каникулы, и так же буду рад видеть в своём доме Лорда Блэка. — И Люциус поспешил из школы, обдумывая, что только что случилось.

~ ~ ~

Я с неким удовольствием проводил растерянного Малфоя глазами. Всё получилось ещё лучше, чем я думал. Люциус будет хорошим, преданным слугой. Осталось лишь чуть-чуть подождать.
Я кивнул Драко, и мы неспешно пошли к гостиной.

Да, осталось совсем чуть-чуть. И я верну всем долги.

* * *
(воспоминание)

- Гарри! Гарри, господи, даже что же с тобой?! — Знакомый голос был полон отчаянья.
Я с трудом открыл глаза. Надо мной склонилась Джинни, лицо белое как мел, губы дрожат, в глазах слёзы.
- Что случилось? — Я с удивлением понял, что лежа на асфальте в каком-то сквере. — Почему я тут?
- Ты не помнишь? — Джинни помогла мне встать.
- Нет, я помню только, как проснулся утром, и у меня так болела голова….
Джинни покачала головой, и всхлипнула:
- Мне было так страшно.… Мы сначала поссорились, а потом тобой что-то словно завладело, ты вырвал у меня палочку и куда-то убежал. Я сразу кинулась за тобой. И нашла здесь на асфальте… - её голос сорвался.
Я горько вздохнул, попросил прощения, и мы пошли домой, благо я не успел уйти очень далеко. По дороге Джинни рассказала, что на поиски ушло много времени, и она проходила по тому месту несколько раз. Так же оставалось неизвестным, что тот, кто завладел мной, а я не сомневался в том, что это был Том, делал.
Уже на пороге я понял, что что-то не так. Дверь была открыта, и в воздухе пахло затаившейся болью. Несколько мгновений мы мялись на пороге. Джинни судорожно вздохнула. И я сжал кулаки, рывком распахнув жалобно скрипнувшую дверь.

В прихожей туманным облаком висела уменьшенная копия тёмной метки.

Мой мир рухнул.

Это было невыносимо - смотреть на маленькое беззащитное тельце нашей дочери, которое уже оставила жизнь. Распахнутые в лёгком недоумении зелёные глаза, детская наивная улыбка, маленькая ручка сжимает игрушку, словно боясь потерять.
В тот момент я понял, что такое настоящая боль. Ни Азкабан, ни лишение души, ни восстановление не были даже сотой частью того, что я чувствовал в этот момент. Не было ни слёз, ничего. Только боль, и рыдающая над колыбелькой Джинни.

Мой мир не рухнул, он просто исчез.…

Навсегда…

(конец воспоминания)
…………………………………

* Александр Бушков

Я в дни удачи не думал никогда,
что так легко рифмуются победа и беда.
Что солнце нарисовано бездарным моляром,
что счастье вдруг окажется удавочным шнуром.
Погасят свет безжалостно, и ускользнёт на век
Моя загадка милая, мой милый человек…*

Пусто…
холодно…
непонятно…
Я находился.… Если честно, не знаю, как описать пространство, заполненное чёрным цветом. Не было ни верха, ни низа, ни стен. Да, я знал, что это всего лишь очередной сон. И вот же время как я не люблю неопределённость! Уж лучше, когда всё плохо, но ты знаешь, что конкретно. А тут было как-то странно. Мысли становились обрывочно-рваными, стук сердца - слишком громким. И ещё было очень холодно.
Какое-то время я просто размышлял ни о чём. Потом попытался осмотреться.
Ни чего не происходило.…
Совсем…
Поэтому, взвесив все pro et contra**, я просто ещё раз уснул, во сне. Вот только стоило мне, закрыв глаза, начать погружаться в забытьё, как тут же раздался смех. Надо признать, я не просто не мог уловить интонаций или эмоций, я даже не понимал, кому смех принадлежит — мужчине или женщине.
Забавно…
- Ну, здравствуй, можешь считать, что первое испытание ты прошёл. Осталось ещё два, — голос казался частью этого пространства, бесплотный, бездушный, и такой же холодный.
- Так это было испытание? И позвольте спросить зачем?
- Узнаешь. Поверь, награда этого стоит. А теперь ответь, что бы ты сделал, если судьбы всего оказались неожиданно в твоих руках?
- Передал бы их кому другому. Ничего не меняя.
- Это характеризует тебя как безответственного человека… - спокойно констатировал Голос.
- А я это отрицаю? Мне порядком надоела моя ответственность. К тому же я не смогу уследить за всеми. И моё отношение к некоторым людям будет сильно предвзято. Можешь считать это отговоркой, — буркнул я.
- Хорошо, а если бы тебе предложили выбрать кого-нибудь из людей и самому придумать ему жизнь. Но, только не спрашивая у того человека советов. И выбрать можно только одного. Кто бы это был? — Голос словно был продолжение этой черноты, заполняющей пространство, продолжением этого холода.
- Я не хочу быть кукловодом, решая за кого-то. К тому же, я просто не смогу выбрать кого-то одного. — Ну, да если бы вы знали как мне, правда, надоела эта ответственность. Хотя можно признать, что мне ещё просто лень. А Голос… ну его, пусть делает что хочет.
- Не хочешь, так не хочешь. — Такой же холод. — А теперь скажи мне своё имя.
Признаться, этот вопрос поставил меня в тупик. Так кандидат математических наук смотрит на пример 2 + 2, выискивая в нем подвох. Или не в силах вспомнить ни одну формулу из высшей математики, способную решить это.
Было ясно, что Гарри Поттер здесь уж точно не подходит. Можно ещё сказать Отражение, но здесь почему-то начинало казаться, что пока я до этого, скажем так, не дорос. Мне сказали, что это обозначение всего лишь подойдёт моей силе. Оставалось только одно.
- Странник.
Некоторое время царила тишина. Такая мягкая, спокойная, казалось её можно было потрогать рукой. Погладить, как кошку, и она заурчит в ответ.
- Ну, что ж, - я даже вздрогнул когда, в пространстве снова раздался Голос, мне уже начало мерещиться, что он больше не появится. — Давай я кое-что тебе расскажу о твоей жизни.
Пройдёт совсем немного времени, и я уже не буду иметь над тобой власти. Признаться, мне даже жаль терять такую интересную куклу. Однако здесь моё могущёство подходит к концу. Я могу остаться лишь учителем, если ты, конечно, согласишься. Впрочем, сейчас мы не об этом. Однако невозможно вылепить всю свою жизнь самому. Что-то из уготованного тебе, свершиться. Твоя жизнь будет очень долгой, даже по меркам Хранителя. Иногда это будет приносить невыносимую боль. Возможно, ты пройдешь дальше всех на пути к абсолютной свободе. Это будет трудно. Но самое сложное — перешагнуть порог. Ты слишком много взял на себя в прошлой жизни, и так же много в этой. Если честно, мне всё равно, что с тобой случиться. Я хочу лишь напомнить тебе, что очень часто то, что нам кажется таким реальным, оказывается сном. Играй в эту жизнь, Странник, играй со многими другими жизнями и судьбами, как ребёнок с тряпичными куклами. Не бойся, что что-то сломаешь, без случайных жертв не обходиться никогда. Только никогда не путай реальность со сном. Ты отражение себя, и если случайно заблудишься в осколках зеркал своих жизней, забыв грань между ними, сам снова станешь тряпичной куклой в чьих-то руках. А теперь я отпускаю тебя, возможно слишком рано. Ты не готов. Многие из ран, нанесённых мною, ещё кровоточат. И ты ещё не успел осознать себя. Но я более не в силах держать тебя в рамках одной судьбы.
Удачи, странник.

Пробуждение было резким. Открыв глаза, я несколько минут не мог осознать, где нахожусь. Все чувства испуганным зверьком забились в самый дальний уголок подсознания. Через несколько секунд я попробовал встать, но рухнул на пол, как марионетка, у которой обрезали нити. Так же резко и больно. Я не понимал, что происходит. Было ощущение, что я лишился чего-то очень важного.
Так одиноко.
Я беспомощно свернулся на полу, подтянув колени, оставленный один в огромном мире. Было страшно и почему-то очень обидно. Хотелось жалеть себя или плакать. Что же произошло?
Вдруг кто-то рывком поставил меня на ноги. Передо мной стоял растерянный Девеан. Он глядел сквозь меня расширенными то ли от ужаса, то ли от удивления глазами.
- Что случилось со мной? — Голос был тихим, и очень соответствовал маленькому мальчику, каким я сейчас тебе казался.
- Твоя судьба тебя оставила, — голос Наблюдателя был хриплым ото сна.
Он опустился на кровать, продолжая смотреть на меня как на восьмое чудо света.
- И что это значит?
- Не знаю… - Он сказал «не знаю»?! Я тоже сел на кровать, потирая ушибленный при падении бок. — Такое не должно было случиться. Во всяком случае, так рано.
Хранитель устало помассировал виски.
- Ты же совершенно не готов! Чёрт, это выходит за всякие рамки установленного! — Неожиданно он прожёг меня злым взглядом. — Впрочем — это не моё дело. Я всего лишь наблюдатель!
Он иронично улыбнулся и, встав, отвесил мне шутовской поклон.
- Возможно, какое-то время тебе будет очень сложно принимать мелкие решения. Глобального выбора я бы в твоём случае остерегался несколько месяцев. А вот такие вопросы, вроде: какой дорогой идти к теплицам, или что пить на завтрак - чай или тыквенный сок, ну или ещё что-то в этом роде, теперь какое-то время будут ставить тебя в тупик. Думаю, скоро привыкнешь, удачи. Более не смею отнимать твоё время.
Он вышел из комнаты, аккуратно прикрыв дверь. Странное у него поведение. Если сначала он был вполне дружелюбным, то потом стал более равнодушным. Теперь же Девеан уже не скрывал своей неприязни. Над этим явно стоит подумать. Я устало откинулся на подушку. Надо сказать, что никакого особого дискомфорта я не чувствовал. Наоборот, мысль, что теперь я свободен от четко распланированной цепи событий, очень даже меня радовала. Теперь если случаться какие-то ошибки, они будут только моими. Так же как и удачи можно будет считать не подарком свыше, а своей собственной заслугой. Конечно, ещё присутствовало ощущение одиночества, отсутствия чего-то очень важного, но в тоже время, по сравнению с потерей души, на это можно было даже не обращать внимание. А Девеан.… А что он? У него могут быть причины, ведь я ничего о нём не знаю. Так что эту загадку я оставлю на другое время.
И вдруг я как-то неожиданно осознал, что сегодня начинаются каникулы и можно разъезжаться по домам. О приглашении в Малфой — мэнор я решил рассказать Сириусу только сегодня. Всё-таки вряд ли крёстный будет очень рад этому. Но и отказаться он не сможет.
Повалявшись в кровати ещё какое-то время, я начал одеваться на завтрак. Последнее время я предпочитаю чёрный цвет. Рубашка строгого фасона и чёрная шелковая мантия. Единственный светлый акцент, что я себе позволил — это изумрудная лента, которой я привычным движением собрал волосы в аккуратный хвост. Если честно, никогда бы не подумал, что моя жизнь может стать такой. Казалось, что всё это только дурацкий сон. Надо признать, что в какие-то моменты мне хотелось вновь побыть наивным гриффиндорцем. Но отражение, издеваясь, показывало того, кем я стал.
За завтраком я практически кожей чувствовал внимательный взгляд Дамблдора. Интересно, что наш много уважаемый директор опять задумал?! А хотя, думаю, он всего лишь размышляет дарить мне на рождество мантию-невидимку или нет. Конечно, будет обидно, если он передумает, но с другой стороны больно-то она мне нужна!
Потом я в скором порядке собрал вещи, и всех желающих уехать на каникулы доставили к Хогвартс экспрессу.

Драко был сегодня на удивление молчалив. Он нервно покусывал губу, то настороженно глядя на меня, то возвращался к зимнему пейзажу за окном. Мне даже показалось, что когда я к нему обращался, Малфой вздрагивал, отрываясь от своих раздумий. Признаться, сначала я хотел банально прочитать его мысли. Но потом решил, что всё-таки это не по-дружески. Хотя боюсь, что опять стоит заметить, что дружбой здесь даже не пахло. Скорее я просто использовал знакомое обозначение. В Слизерине вообще дружба считается слабостью. Есть выгода, которою можно получить от данного человека, когда она иссякает - человек становиться ненужной мебелью. И знаете, мне так даже больше нравилось. По крайней мере, нет громких и пафосных речей о вечной преданности, которая легко превращалась в предательство. Я давно понял, что Драко может быть идеальным слугой-союзником, если не принуждать его к жестокости и не трогать его родственников. Он скорее предпочитает психологические пытки и то, наблюдая со стороны. На редкость брезгливый мальчик.
Наконец, я всё-таки не выдержал:
- Драко, что-то случилось?
Блондин попытался резко сфокусировать рассеянный взгляд, ещё сильнее закусив губу.
- Понимаешь, я утром услышал часть вашего разговора с Девеаном.
- И?
- Я понял, что ты не тот, за кого себя выдаешь. Но в то же время ты - Гарри Поттер. И вот этого я не понимаю. — Теперь Малфой явно засмущался. Не так уж и легко признать потомку древнейшего рода, что он что-то не понял. Ну что ж, Драко, мои аплодисменты!
Вот только что тут можно ответить? Я глубоко вздохнул, пытаясь собраться с мыслями. В конце концов, всё это всплывёт в той или иной степени правдивости. И какая остаётся разница, годом позже или раньше? Нет, конечно, сейчас это было не самым лучшим выходом - рассказать давно продуманную историю. Но в то же время один точный ответ надёжно привяжет ко мне Драко, не давая поводов сомневаться в правильности выбора друга.
- Ты прав, это всё слишком сложно. Но в некотором роде ты понял правильно, — я криво усмехнулся. — Я обязательно тебе всё расскажу, с подробными объяснениями. Но сейчас, думаю, ещё очень рано.
Малфой несколько минут молча обдумывал мой ответ. В конце концов, он был неглупым мальчиком, сразу заметив, что одиннадцать лет моему телу, а разум намного старше. Думаю, после ещё нескольких подсказок с моей стороны он сможет понять общую картину.
Теперь осталось только подтолкнуть к правильным выводам Люциуса Малфоя.

~ ~ ~

- Северус, что ты думаешь по поводу Гарри? — Директор устало откинулся на спинку кресла.
- Весьма одарённый ученик, к счастью не получивший дурного наследства своего папаши. — Зельевар брезгливо отодвинул от себя блюдечко с лимонными дольками. Сегодняшний разговор с директором больше походил на допрос с пристрастием. Дамблдор дотошно выспрашивал любые нюансы касаемые мистера Поттера, что были известны Северусу, иногда задавая одни и те же вопросы, только другими словами. Словно его интересовало что-то конкретное, но напрямую спросить он почему-то не собирался.
- Вот в этом-то всё и дело. Десять лет назад, пусть ещё младенцем, Гарри был точной копией Джеймса. Мои наблюдатели очень часто замечали их схожесть. Теперь же мальчик меня пугает. Ведь вряд ли Сириус мог его специально воспитать таким?!
- Здесь я ничего толкового не скажу. Могу лишь сказать, что лично я в Поттере ничего подозрительного не заметил. Обычное воспитание аристократа, тяга к знаниям, и чуть несвойственное ребёнку равнодушие. Неудивительно, что они сошлись с Малфоем.
- Но Малфои - пожиратели смерти! — Директор с сомнением смотрел на зельевара. Было видно, что Снейпу очень трудно положительно отзываться о Гарри, но в тоже время он старался.
- Господин директор, - несколько раздражённо отозвался Снейп, — я не понимаю, чего вы от меня хотите. То, что мальчик поступил на Слизерин, ещё не делает из него вселенское зло. Так же как и его поведение. Почему бы вам просто не устроить ему какую-нибудь проверку, что вы так любите делать?!
- Что ж, возможно, ты прав. Можешь идти, Северус и не забудь проследить за Квирелом. А так же распорядись, чтобы зеркало перенесли в какой-нибудь неиспользуемый класс, что может попасться на пути в слизеринскую гостиную.
После того, как Зельевар ушёл, Альбус какое-то время молча сидел в кресле. Его продолжала беспокоить одна вещь — взгляд Гарри. Никто из профессоров больше не заметил этой пустоты. Изумрудные глаза надёжно скрывала чёлка. Возможно, Дамблдор просто оказался более внимательным, но вдруг мальчик сам хотел показать ему этот взгляд?! А может, это просто расшалившаяся фантазия? В любом случае, надо рассмотреть ту возможность, что всё-таки Альбусу это не привиделось. Итак, откуда мог появиться такой взгляд у одиннадцатилетнего ребёнка? Хотя, нет, вопрос поставлен неверно. Не у ребёнка, а просто у человека?! Дамблдор видел многих магов, что старались придать взгляду безразличие и холод. Многие аристократы с рождения учились скрывать эмоции не только в движениях, фразах, мимике, но и во взгляде. К тому же так легко было сделать с обычными ощущениями, вроде интереса, недовольства, раздражения, нежности. Даже любовь можно уметь скрыть. Гнев или ярость уже сложнее, потому что, чтобы Дамблдор не говорил, отрицательные эмоции намного сильнее положительных. Даже Тёмного Лорда нельзя было назвать совсем уж бесчувственным. Ему были прекрасно известны злость, желание, наслаждение, удовольствие. Пусть взятые насилием, пытками и убийствами, но всё же чувства. Никому ещё в памяти Дамблдора, обхватывающей очень многое, не удавалось добиться такого равнодушного, ледяного взгляда, причём без малейших усилий со стороны мальчишки. Буд-то бы это не всего лишь хорошая выдержка, а настоящее безразличие. Настоящее равнодушие к происходящему. Директор помнил, как во время объявления о смерти Гермионы Грейнджер практически все проявили какие-то эмоции, пусть многие слизеринцы больше радовались, чем огорчились, но всё-таки. А Гарри…. Нет, это даже не равнодушие, а …бездушие. Альбус не раз видел поцелованных узников Азкабана. И у них были точно такие же глаза.
Но возможно ли такое?
Нет, нет и ещё раз нет!
Дамблдор помотал головой, отгоняя эти странные мысли.
Такого не может быть! Просто невозможно! Все равно, что солнце не может взойти на юге, а сесть на севере. В своё время Дамблдор изучал эффект изъятия из человека души. Надо добавить, что про поцелуй дементора практически ничего неизвестно. Кроме того, что человек становиться абсолютно недееспособным. Так же как вместе с душой уходит и разум, оставляя оболочку из плоти. Так что эта идея отпадала не только потому, что вставал вопрос: «Ну и где ребёнок смог найти дементора, чтобы лишиться души?». Но из-за этого Гарри не мог бы не только ходить говорить, есть, но даже мыслить.
Однако какой правильной сначала казалась цепь выстраиваемых Дамблдором логических выводов. Так точно и правдиво.… «Но, - директор перебил сам себя, - это всё пустое. Северус прав и то, что мальчик попал в Слизерин, ещё не делает из него нового Тёмного Лорда. А взгляд… ну, что тут можно ещё сказать. Пока ничего конкретного».
Дамблдор грустно посмотрел на последнюю лимонную дольку, что сиротливо лежала на маленьком фарфоровом блюдечке, и, отправив лакомство в рот, решил положиться на время. Пусть будет что будет, а он уж постарается подстроить всё под свои планы.

~ ~ ~

До Лондона мы доехали, соблюдая условную тишину. Условную - потому что остальные дети, празднуя начало каникул, носились по вагонам с радостными криками и взвизгиваниями. Раз стучались и в наше купе, но моего тихо предупреждения хватило на то, чтобы больше нас с Драко никто не тревожил. Хотя это и не отменяло шума в вагонах. Применять на дверь заглушающие заклинания я не стал, так как их обычно проходят в старших курсах.
На платформе я, кивнув младшему Малфою, направился к улыбающемуся Сириусу. Как же я мечтал в прошлой жизни, что меня так кто-нибудь будет ждать! Неужели за исполнение надежд нужно платить столь высокую цену? Жестоко… слишком.
- Привет крёстный! — Я с удовольствием позволил Бродяге заключить меня в объятья. — Надеюсь у тебя на завтра ничего важного не запланировано?
Сириус подхватил мой чемодан, и мы двинулись к выходу с вокзала.
- Вроде нет. — Крёстный изобразил усиленный мыслительный процесс, и сразу засмеялся, привлекая излишнее внимание окружающих нас магглов. Кто-то с удивлением уставился на Буклю, кто-то тут же начал перешёптываться, усиленно тыкая в нас пальцем. Всё-таки в смехе Сириуса ещё проскальзывали нотки безумия. Возможно, они так никуда и не денутся. Чёртов Азкабан! Иногда этим смехом Сириус напоминал мне Беллатрису. Впрочем, сам крёстный обращал внимание на магглов ещё меньше, чем уделил бы таракану. Чтобы сам Сириус не говорил, и как бы не поступал, во что бы не верил, но он всегда оставался Блэком.
- Так что случилось?
- Ничего особенного. Кроме того, что мы приглашены отметить рождество у Малфоев.
Барабанная дробь, фанфары и громкие аплодисменты! Кажется, мне удалось вогнать Бродягу в глубокий шок, переходящий в ступор.
- Как? Зачем? С какой радости? Откуда? Мы не пойдём! — Недолго тишина ласкала мой слух.
- Итак, для начала мы идём. И ты всеми силами будешь стараться наладить отношения с кузиной, Люциусом Малфоем и твоим двоюродным племянником. Ясно? На остальные вопросы, думаю отвечать не обязательно, но могу добавить, что Драко пригласил меня провести у них эти каникулы, и я с радостью принял предложение. Так же я намерен предложить ему провести август в нашем поместье во Франции, — спокойно и четко разъяснил я, лавируя в людском потоке.
- Гарри, как ты можешь с ними общаться?! Ты же прекрасно знаешь, что они пожиратели смерти!
- И?! Поверь, в этом нет ничего плохого. У них свои идеалы, стремления. Какая нам разница, во что они верят и кому служат? Во всяком случае, это лучше чем Орден Феникса.
Сириус покачал головой. Мы, наконец, дошли до машины и, загрузив мой багаж, крёстный с шумахерской скоростью влился в серый поток других автомобилей. Какое-то время мы ехали молча. Я давал Сириусу время осознать сказанное.
- Пойми, Сириус. Тот же Драко Малфой сохранил хоть какую-то честь и гордость, так и не предав Лорда. Он сидел в Азкабане в камере на одном этаже со мной. И он не сожалел, что оказался на проигравшей стороне. Он сожалел о том, что не смог подороже продать свою жизнь, забрав с собой врагов его господина, а струсил. Драко во многом отличается от Люциуса, который с легкостью сменит сторону, но оставаясь верным своим убеждениям. При этом он с радостью поддержит Лорда снова, потому что тот многое ему обещает. Но, по крайней мере, он не очень-то и скрывает свое лицемерие. Он даже в какой-то мере гордиться способностью вывернуться из любой ситуации. А орден… они так красиво клянутся в своей преданности. Так мило умирают с улыбкой на губах во имя света. Смеются в лицо врагам, и с радостью принимают пытки, плюясь кровью в лицо палачам. Но только это всего лишь роли. Я видел их настоящие лица. И они ещё более отвратительны, чем вид возрождённого Волан-де-Морта. Та же Белла. Жестокая, сумасшедшая, фанатичная, но настолько преданная.… Если бы Том приказал, она с тем же безумным смехом и безграничной верой в глазах сама себе вскрыла бы горло. И с такой же преданностью захлёбывалась своей кровью.
- Ты так говоришь, что мне и с ней ещё предстоит встретиться, — фыркнул Сириус, пытаясь перейти с темы.
- Всему своё время. Надеюсь, ты веришь мне?
Бродяга вздохнул, собираясь с мыслями.
- Верю, и приму всё, что бы ты не решил. Ты знаешь, что я могу понять тебя как никто другой. А жизнь, на то она и есть, чтобы больше осознавать. И если понимание заключается в том, чтобы изменить свой взгляд на привычные вещи, я готов. Только не жди от меня, что я сразу со всем соглашусь. — Да, всё-таки я совсем не знал Сириуса. Он всегда казался мне таким беззаботным, весёлым. Возможно, я просто был невнимателен.

Вечером мы сходили в Косой — Лютный переулок за подарками. Драко я купил запрещенную книжицу с намёком на юмор под названием «Сто способов избавиться от грязнокровок», и вписал способ №101 — натравить на них тролля. Нарциссе я выбрал колье из платины с сапфирами. Думаю, леди Малфой оценит мой подарок. Я даже приобрёл подарок Девеану. Маску — одна сторона, которой была чёрной и плакала серебристыми слезами, а другая серебристой с искривленной усмешкой, обведённой чёрным линией губ. А вот Люциусу…. Думаю, во мне проснулось извращённое чувство юмора. Я написал на пергаменте резким почерком Тома Реддла дословно произнесённую Малфоем клятву пожирателя смерти, с маленькой припиской «Надеюсь, ты её сдержишь…». Для Сириуса я приобрёл магнитолу в автомобиль, заколдовав её так, чтобы она передавала магические новости вперемешку с маггловскими, и так же без разбору пела песни обоих миров.

На следующее утро, приведя себя порядок, я спустился вниз. Было решено, в поместье Малфоев мы отправимся порталом. Так как считалось, что до трансгрессии мне ещё как до Северного полюса пешком, то есть реально, но пока сложно. Летучий порох? Нет, у меня ещё с прошлой жизни с ним плохие отношения. Поэтому мы выбрали из нескольких зол наименьшее.

~ ~ ~

Люциус Малфой наблюдал, как Драко прохаживался по холлу в ожидании гостей. Изредка он бросал настороженные взгляды на отца, боясь вызвать его недовольство своим нетерпением. Однако Люциус сам мог сказать, что ощущал некоторое нетерпение, смешанное с предвкушением. Как только он узнал, что его сын сошёлся с Гарри Поттером, который тоже поступил на Слизерин, старший Малфой несколько удивился. Однако решил оставить свои вопросы на потом, до встречи с ним. Но теперь их стало ещё больше. Юный мистер Поттер привёл его в замешательство. Ещё издали он заметил странную пластику движений одиннадцатилетнего ребёнка, которой очень сложно добиться. Мальчик выглядел старше своих лет. Но когда он заговорил, Люциус елё сдержал дрожь. Этот голос мог принадлежать только молодому Волан-де-Морту. Конечно, и тембр и тон отличались, но только потому, что Гарри Поттер всё-таки был ещё рёбёнком. Но интонации, обороты, усмешка были известны любому пожирателю смерти. А потом ещё взгляд. Малфой мог поклясться честью рода, что изумрудные глаза на миг стали рубиново-красными.
Иногда в его голову забредала абсолютно сумасшедшая мысль, которую он старался изгнать всеми силами. Но оставалось маленькое… «А вдруг?». Поэтому Люциус поставил себе задачу раскрыть эту тайну. Да ещё фраза о том, что Блэк изменился. Вряд ли крестник так легко мог повлиять на кузена его дорогой жены.
Они появились, как и было договорено, с помощью портала. Юный мистер Поттер, облачённый в чёрную рубашку и ?!маггловские?! джинсы тоже чёрного цвета, вежливо кивнув Люциусу, пошёл с Драко осматривать дом. Сириус Блэк сдержанно улыбнувшись, пожал протянутую руку старшего Малфоя, и они пошли в гостиную, где уже был накрыт стол с легкими закусками и винами. Им навстречу с мягкого кресла, обитого зелёным бархатом с серебряной нитью, поднялась Нарцисса.
- Рада тебя видеть Сириус, хотя и не скрою, что ты меня сильно удивил. — Леди Малфой изящно улыбнулась и пригласила мужчин к столу.
- Дорогая кузина, я тоже не скрою, что сам себя несколько удивил, заявившись к вам в гости, — одной фразой Бродяга разрушил всю натянутость.
Нарцисса мелодично рассмеялась, а Люциус заметно расслабился.
- Позволь спросить, что же заставило тебя пересмотреть некоторые моменты?
Сириус отпил чуть вина и тоже позволил себе улыбку.
- Гарри.
Как ни странно, но дальше потянулась вполне непринуждённая беседа. Сириус старался быть вежливым, как мог. Вчера он всё-таки выпытал из крестника весь его план. И надо сказать, после большого стакана успокоительного нашел его даже чуть забавным. Теперь он понимал, почему Гарри так настойчиво собирался их помирить. В конце концов, ведь жизнь — это игра? И разве есть что-нибудь предрассудительное в том, чтобы занять одну из главных ролей?

~ ~ ~

Рождество прошло на удивление хорошо. Мы неплохо повеселились с Драко, который устроил мне шикарную экскурсию по поместью. Показал комнаты, подготовленные для меня. Они как раз находились напротив апартаментов Малфоя-младшего. Потом эльф, чем-то очень напоминающий Добби, пригласил молодых господ в обеденный зал, опять-таки украшенный в зелёно-серебристых тонах. Там же была установлена богато украшенная ель. Подарки было решено разворачивать совместно, в основном из-за нашей с Драко просьбы. Потом был великолепный ужин с несколькими переменами блюд, разбавляемый беседой. Надо признать, что моё мнение о Малфоях изменилось в лучшую сторону. Хотя, конечно, мне до сих пор очень недоставало шумных сборищ, происходивших в Норе. Весёлой непринужденной атмосферы, искрящейся шутками. Всё-таки я считал Уизли почти что своей семьёй. Сердито помотав головой, отгоняя назойливые воспоминания прочь, я с удвоенным аппетитом насел на шоколадно-миндальный торт с взбитыми сливками.
А когда дело дошло до подарков, то я с плохо скрываемым удовольствием смотрел, как меняется лицо Люциуса по мере прочтения написанного мною письма.
Драко смеялся над книжкой, Нарцисса примеряла колье, а Сириус пытался разобраться с магнитолой. Всё были заняты своими подарками, но когда Люциус поднял взгляд, он столкнулся с рубиновой пустотой.
Я моргнул, вновь делая глаза изумрудными. По виду Люциуса было понятно, что он нашел ответы на свои вопросы. Оставался только один, последний. И я не замедлил на него ответить, практически неслышно прошептав: «Ещё не время».
А вот Дамблдор всё-таки подарил мантию-невидимку с той же припиской, что и в прошлой жизни. Думаю, он ожидает, что я обязательно захочу прогуляться по ночному Хогвартсу, когда можно обнаружить много всего интересного. Например, свободный доступ к запретной секции, или…. или зеркало. А что? Отличный повод показать Альбусу какой я хороший и наивный. Да мне и самому интересно, что я увижу в зеркале.

Остальные каникулы я провел вполне весло. В библиотеке Малфоев нашлось достаточно интересных книг, а на закрытой куполом большой веранде можно было спокойно погонять на метле. Надо признать, что полёт стал моей ещё более сильной страстью, чем в прошлой жизни. Только хотелось уметь летать самому, а не с помощью палки с пучком веток. Именно поэтому я изучал книги по анимагии в надежде научиться превращаться в птицу. Хотя, увы, я узнал, что волшебник не сам выбирает себе форму, она является отражением души, характера. Поэтому у меня появился закономерный вопрос, после того как я наткнулся на упоминание о душе. Если это так, то я не смогу стать анимагом?! Хотя возможно, что это просто красивая фраза, и выбирается звериная ипостась человека.
В принципе, я уже был готов начать тренировки, но меня останавливало то, что моё тело ещё не было к этому готово. Магический потенциал у обычных людей развивается вместе с ними, и любое колдовство забирает много сил. Поэтому я опасался, что во время трансформации, не успев завершить ее, я потеряю сознание. В этом случае последствия могут быть катастрофическими. И даже мои новые возможности мне не помогут. Ведь опять же все упирается в то, что моё тело просто не выдержит большого количества магической энергии. Из-за этого мои анимагические превращения были пока только в проекте.
Все эти дни Люциус Малфой старался пересекаться со мной как можно меньше. Этот удавшийся спектакль я решил превратить в более интересную пьесу. Но поскольку я теперь не очень терплю ложь, нужно сделать свою роль как можно более правдоподобной. А для этого необходимо время. И много.

По возвращению в Хогвартс нас ждало недоделанное домашнее задание. За несколько часов накатав эссе по трансфигурации, я придвинул чуть изменённый черновик Драко. И кто сказал, что Малфои не опускаются до списывания?
Снова потянулись учебные дни. Я по-прежнему блистал на уроках. Даже МакГонаглл, которая была оскорблена в лучших чувствах, когда я поступил на Слизерин, всячески старалась подловить меня на незнании пройденного материала, с недовольством на лице, но всё же ставила мне «Превосходно». Несколько дней я присматривался к Дамблдору, пока окончательно не понял, что он ждёт от меня каких-то действий. А точнее - ночных прогулок по Хогвартсу. Поэтому я решил не заставлять дедушку томиться в ожидании. Вечером, дождавшись пока мои сокомнатники уснут, я, надев мантию-невидимку, отправился искать зеркало Еиналеж. Надо добавить, что ещё раньше я позаимствовал у Уизли карту Мародёров, и теперь, изредка наблюдая за перемещениями Филча, Снейпа и нескольких парочек со старших курсов, я методично обыскивал кабинет за кабинетом.
Наверное, я забыл замечательную фразу: «Если хочешь что-нибудь спрятать - положи это на самом видном месте». Потому что, не найдя его в первые два дня, я наткнулся на зеркало в ближайшем от гостиной Слизерина кабинете.
Несколько секунд я, не отрываясь, осматривал зеркало. И почему в прошлой жизни я не заметил насколько оно прекрасно?! Витой узор гармонично обрамлял матовую поверхность. Украшения казались продолжениями самого зеркала. Его вид просто завораживал. И в тоже время я отчётливо понимал, что опасаюсь того, что могу увидеть. Естественно, что не родителей. Но тогда что?! Скинув мантию, я шагнул к Еиналеж. Сердце сбило ритм, перейдя на прерывистые скачки. Отражение наших мечтаний и надежд, счастливый человек увидит в нем самого себя. Рон, хотевший славы. И я никогда не знавший родителей. Интересно, а что бы увидели остальные?! Я отогнал все мысли и резко распахнул до того закрытые глаза…

***
(воспоминание)

Мартин Тепранс сегодня вышел из двухнедельного отпуска. Грузный мужчина лет пятидесяти, не смотря ни на что, любил свою работу. Ему доставляло несравнимое ни с чем удовольствие чувство превосходства. Все они - заключённые: бывшие пожиратели, убийцы, невинные маги, не угодившие Министерству чиновники, раньше, походившие на расфуфыренных павлинов здесь превращались в грязь под его ногами. Здесь он был царь и бог. Кого хотел, сажал на одну воду, кого хотел, оставлял даже без и так скудного пайка, заставляя униженно выпрашивать хоть кусочек хлеба. Но больше всего ему нравилось унижать новеньких заключённых, показывая, что они здесь никто, и имеют меньше прав, чем их тени.
Зарплата, конечно, оставляла желать лучшего. Да и здоровью Азкабан не очень помогал. Но всё-таки Мартин ни за что бы не променял эту работу на другую.
И вот сегодня, вернувшись в тюрьму, он увидел новое досье. Новенький не успел пробыть здесь и одной недели. Уже предвкушая веселье, Тепранс мельком глянул на номер камеры, не смотря ни на имя, ни на обвинение.
Камера № 7033 ничем не отличалась от таких же похожих. На этом этаже двери заменяли решетки, через которые можно было всё видеть. Мартин считал это прекрасной пыткой - быть всё время на виду у других. Очень многие ползали у его ног, облизывая ботинки, прося перевести их на другой этаж. И кого-то он, правда, отправлял по другим камерам. Поэтому этот этаж почти пустовал. Только в конце длинного коридора слышалось невнятное бормотание уже сошедших с ума заключённых.
Тепранс дождавшись, когда дементоры покинут свой пост, неспешно подошел к камере. За решёткой, на полу, прислонившись к замшелой стене спиной, сидел молодой мужчина едва ли старше двадцати пяти лет. Спутанные неровно подстриженные волосы неаккуратными прядями падали на лоб, пытаясь перекрыть закрытые глаза узника. Дыхание мужчины было прерывистым, а тонкие бледные пальцы с силой впивались в виски. Он даже не дернулся, услышав шум шагов. С минуту Мартин рассматривал заключённого. Было видно, что и до Азкабана жизнь неплохо потрепала мужчину.
- Ну и кто тут у нас?! — растягивая слова Тепранс начал свою обычную речь. — Вижу, ты уже познакомился с дементорами. И как, понравилось?! Если хочешь я могу попросить их почаще заглядывать к тебе.
Мужчина никак не отреагировал на его слова. Даже не дёрнулся от резкого звука голоса. И не открыл глаза.
- Ты у нас глухой? Или уже сошёл с ума? — Мартин начал раздражаться. — Знаешь ли, я тут главный, и могу устроить тебе настоящий ад. Ты этого так хочешь?
Заключённый чуть повернул голову в его сторону.
- Итак, вижу, ты упрям как осёл. Может быть, ты скажешь мне хотя бы своё имя? — После этого обычно происходило самое веселое, заключенные реагировали на этот вопрос слишком резко. Особенно когда он начинал смешивать их с грязью, упоминая родственников.
Мужчина равнодушно пожал плечами и убрал со лба пряди. Мартин увидел шрам в виде молнии. Значит это Гарри Поттер?! Но почему он здесь? И тут, словно услышав его мысли, заключённые открыл глаза. Багровые, лишенные чувств, они, казалось, впивались в душу Мартина, желая её вырвать. Это длилось всего несколько секунд, и мужчина тут же отвернулся.
Тепранс не помнил, как он вышел с этажа и оказался в комнатах, где жили работавшие здесь люди. Его била крупная дрожь, а сердце прыгало в бешеном ритме, словно пытаясь вырваться из грудной клетки. Несколько недель во снах его преследовал этот взгляд, заставляя просыпаться в холодном поту. Мартин старался свести до минимума маршруты, проходящие через этаж с камерой №7033. Но когда ему всё-таки приходилось бывать на этом этаже, он видел, что узник практически всё время лежал спиной к решётке. Он не кричал даже во сне. Ни с кем не разговаривал, не выходил на редкие прогулки. Только иногда надсмотрщики говорили, что слышали тихий шёпот: заключённый повторял: «я - не он». И так день ото дня. Иногда шёпот прекращался. Но стоило дементорам вновь приблизиться к его камере, как бормотание возобновлялось, изредка невозможно было даже разобрать слов. Может быть, мужчина уже давно сошёл с ума. Но никто не заходил это проверить.

(конец воспоминания)
***

В зеркале отражался класс: пыльные парты, тонувшие в сумраке комнаты, громады шкафов, тонкая дорожка лунного света, пробивающегося через грязное окно. И всё.…
Всё кроме меня. Я не отражался в зеркале.
На несколько мгновений мною овладело смятение, но потом пришел ответ. Зеркало всего лишь показывало то, что я хотел видеть больше всего на свете. То, о чем мечтал.
Мир без меня…

………………………………

*Александр Бушков
** за и против

Тебе казалось: это очень просто -
Как жемчуг, обронить десяток слов…
А знаешь, ведь Земля всего лишь остров
Средь тысячи вселенных и миров.
И мы на ней лишь гости - на мгновенье
Пришедшие в движение планет..
По высшему чьему-то вдохновенью,
Лишь только раз, чтобы увидеть свет…*

Кажется, меня об этом предупреждали…. Я ещё раз глубоко вздохнул, пытаясь привести в порядок расшалившиеся нервишки. А дело было в том, что в данный момент я стоял на развилке коридоров, которые в свою очередь вели к лестницам и далее в подземелья Слизерина. И спрашивается в чём загвостка? А в том, что обе дороги были практически одинаковы. Пока я об этом не задумывался, проходя эту развилку на автопилоте, но теперь…
Я просто не мог выбрать одну дорогу и стоял так уже более получаса. А время неторопливо переходило из разряда «для прогулок» в разряд «всем по своим гостиным». Обидно. И хоть бы кто мимо прошёл! Так нет, по закону всемирной подлости коридор был девственно чист, не считая портретов, что уже начинали поглядывать на меня с интересом профессиональных психиатров. Наверное, это прозвучит ужасно глупо, но я, правда, не мог выбрать по какому коридору мне идти. Стоял на месте, как вкопанный, без возможности заставить себя повернуть хоть куда-нибудь. Ну, только если пойти назад…. Я мысленно нарисовал себе карту обходного пути и чуть не застонал в голос, это переться через пол Хогвартса! Создатель, ну помоги мне! Если конечно ты существуешь.…
Кажется, Создатель обиделся на моё сомнение, потому что практически тут же за моей спиной раздался вкрадчивый хмык.
- Мистер Поттер, позвольте узнать, что вы делаете так далеко от гостиной в это время? — Нда. Я решил пойти от противного и сказать правду.
- Профессор, вы не поверите, но я не могу решить какой мне идти дорогой.
Зельевар сохранял спокойствие каменного истукана, только чуть приподнял бровь, словно предлагая продолжить объяснение.
- Понимаете, но я только полчаса назад сообразил, что эти пути занимают равные промежутки времени. Есть, конечно, ещё лестницы, но я пока не смог запомнить время их перемещения. Возможно, вы сможете мне подсказать, чтобы в следующий раз я смог ходить более короткой дорогой? — Я постарался придать голосу максимум возможного уважения.
А вот теперь профессор Снейп выглядел чуть удивлённо. Браво! Возможно, мне всё-таки удастся изменить его мнение о себе.
- Думаю, мистер Поттер, в это время вам лучше выбрать Северную галерею, — спокойно сказал Зельевар. Определённо, мир меняется к лучшему! — Но советую вам больше не размышлять на такие темы после отбоя, находясь не в гостиной Слизерина.
- Конечно, сэр, такое больше не повториться. - Я вежливо кивнул и быстрым шагом направился по коридору.

В гостиной я не спеша доделал уроки, сходил в ванную и даже поспал часика два — три, после чего отправился в комнату к зеркалу. Уже дней пять, как я приходил по ночам к Еиналеж, расстилал на полу мантию-невидимку и сидел, тупо пялясь в пространство, якобы «завороженный» открывшимся мне зрелищем. На самом деле я меньше всего хотел думать о том, что показывало мне зеркало. И при всём этом катастрофически не высыпался, днём начиная раздражаться по пустякам. Например, сегодня, не выдержав, я послал Уизли прямиком на хор, после того как он «случайно» меня толкнул. Хотя, судя по его физиономии, возможно и, правда, случайно. В общем, мой детский неокрепший организм требовал здорового сна. А Дамблдор всё не являлся мне со своей поучительной беседой. Мне даже удалось задремать в сидячем положении, когда дверь тихонько скрипнула.
- Здравствуй, Гарри, ты снова тут. — Директор понимающе улыбался.
Практически весь наш разговор из прошлой жизни повторился дословно. Я притворился испуганным мальчиком, который, узнав, что наказывать его не будут, завалил доброго дедушку вопросами. А в тот момент, когда я сказал, что вижу в зеркале родителей, которые мне улыбаются, на лице Дамблдора отчетливо проступило облегчение. Как я и предполагал, это была все лишь проверка. И теперь, кажется, директор уверился, что я хороший маленький наивный мальчик, который попал в Слизерин явно по ошибке.
По дороге в спальню я думал, что люди с большей охотой верят тому, во что хотят верить, даже если этого не существует. Они слышат только то, что хотят слышать, даже если собеседник сказал совсем другое. С остервенением ищут скрытый смысл в любой фразе или каждом жесте, особенно усердствуя, когда его нет. Пытаются объяснить секундные порывы, как хорошо продуманные планы. Вот и Дамблдор в разговоре со мной услышал только то, чего ожидал. Он не обратил внимания на мой раздраженный тон, который я даже не пытался скрыть, на некоторые фразы, которые обычному одиннадцатилетнему ребёнку не должны быть известны, на кривую ухмылку при упоминании носков. Он увидел только маленького мальчика, который хочет спать, который старается выглядеть взрослее, чем он есть, мечтает увидеть родителей и пытается улыбнуться его шутке. Оказывается, так легко манипулировать людьми. Нужно только знать, когда и что надо говорить или делать и с какими интонациями. Почему-то от этого становиться очень грустно.
Зайдя в спальню, я аккуратно убрал мантию-невидимку и улёгся спать.

* * *
(воспоминание)

Иногда казалось, что время навсегда замерло. Однажды утром я понял, что оно просто игралось со мной. Как ребёнок - зло и невинно, не понимая, что причиняет боль. Прошло три года…

Очень холодно…трудно было понять причину такого холода. То ли поросшие мхом камни тюрьмы, от которых даже в более-менее нормальную погоду тянуло холодом и затхлой сыростью, то ли гулявшие по коридорам Азкабана сквозняки. То ли постоянное присутствие стражей. А может всё вместе.…
Но, впрочем, какая разница? От знания вряд ли станет легче.
Я хрипло рассмеялся, за что сразу и поплатился. Смех почти сразу перешёл в затяжной болезненный кашель. Казалось, что вместе с тёмными сгустками крови я вот-вот выкашляю собственные лёгкие. Перед глазами начали мельтешить разноцветные мушки, и тут же о себе напомнила температура. Если честно, сначала я наивно полагал, что о здоровье заключённых будут хоть чуть-чуть, но заботиться. Как глупо с моей стороны. Боюсь, тут даже откажут в быстрой смерти. В прочем я слишком о многом думал неправильно.
Думал.…
Почти все, что мне осталось. За эти несколько лет я переворошил всю свою жизнь. Осмыслил столько тем, что уже даже не знаю, о чём можно ещё думать. Слишком многие мысли приносят боль. Слишком многие воспоминания притягивают дементоров. С начала я так боялся.…
А потом сам стал их звать, чтобы они забрали всё, вскрыли раны, выпуская гной прошлых дней, избавляя меня от боли в спасительной пустоте обморока. Каждый раз после их дежурства я лишаюсь какой-то своей части. Чего-то светлого.
Но так спокойнее.
Не надо кричать, разрывая голосовые связки.…
Опухшие от слёз глаза, наконец, смогут отдохнуть.
Остаются только сны. Моя слабость, боль, унижение.…
Потому что во снах я снова и снова переживаю предательство.
Раз за разом двое крепких авроров волокут меня по узким коридорам Азкабана.
А мне всё кажется, что это чья-то глупая шутка.
Что этот кошмар вот-вот закончится.
Я хочу что-то сказать, засмеяться или заплакать.
Но сил не хватает даже на тихий всхлип.
Я тихо раскачивался на волнах полуяви, полубреда. Сознание постепенно угасало. И было так хорошо. Кашель прошёл, оставив истерзанные лёгкие в покое. Головная боль отступила, оставляя лишь легкое и какое-то, в чём-то даже приятное, головокружение. Ещё бы холод ушёл… и так лежать дальше. Больше никогда не открывать глаза.
Просто забыть дышать.
Может, я уже сошёл с ума?
Какая разница…

По коридору глухим эхом раздались шаги надсмотрщика. Человек передвигался рывками, делая маленькие шажки, и сильно хромая на ногу. Так я их различаю — по шагам. Только один раз я позволил себе показать тому мужчине свои глаза. Больше эта ошибка не повторится.
- Не сдох ещё? - Голос отозвался новым приступом боли, а надсмотрщик, будто специально ещё провёл какой-то палкой по ржавым прутьям решётки, вырывая у меня тихий мучительный стон. — Не сдох, - с каким-то мрачным удовольствием констатировал мужчина. - Я тут подумал, а что это ты у нас занимаешь целую камеру? Не жирно тебе будет? Может, ещё отдельные апартаменты тебе предоставить? Так что после ужина переедешь ты, голубчик, в другую камеру. Там тебе будет веселее.
После чего по коридору снова раздались столько неприятные на звук шаги. К моей камере снова приблизились дементоры. Их хриплое дыхание раздавалось совсем близко. Казалось, они стояли рядом с тем, что здесь принято было называть кроватью.
Вдох, выдох…
Вдох, выдох…

Как же холодно.

Мучительно хотелось повернуться лицом к решётке и открыть глаза. Мне казалось трусостью — встречать дементоров, повернувшись к ним спиной, лёжа в защитной позе эмбриона. Ещё один хриплый вдох и сознание привычно заволокла пелена воспоминаний.
Отец…
Мама…
Смерть Седрика. И воскрешение Лорда…
Падающий в арку Сириус…
Белая гробница Дамблдора…
Похожая на сломанную игрушку Букля.
Окровавленный Джордж.…
Не вернувшийся в Нору Грюм…
Добби…
Снейп…
Тонкс…
Римус…
Колин…
Они просто смотрят. Не осуждающе или как-то ещё. Пока просто смотрят. И это невыносимо! Лучше б они кричали, обвиняли, ненавидели.
Так скоро будет. Совсем скоро.
Иногда я слышу тихий шёпот. Они хотят мне что-то сказать, но всё теряется в новой круговерти воспоминаний. В новых приступах боли. Тогда лица превращаются в маски злорадства. Но пока я не верю в это. Только пока. Как я был глуп, когда считал, что самое страшное воспоминание - смерть родителей! Думал, нет ничего хуже, чем слышать их голоса, крики, полные отчаянья, не за себя… а за того, кто так и не смог спастись. Бесполезное занятие - искать истину там, где её нет. Слишком много времени я потратил на это, чтобы понять…
Безумие совсем близко.
А может быть я уже давно безумен.
И я смеюсь протяжно, хрипло, но смеюсь.…

Пока окончательно не проваливаюсь в холодную пустоту.

- Ну, здравствуй, Гарри. — В серых стенах, пропитанных отчаяньем и страхом, он кажется каким-то неземным существом. Спокойные синие глаза с капелькой брезгливости. Собранные в хвост ухоженные волосы. Как всегда он одет в обычные джинсы и чуть мятую футболку.
Падший ангел, хранитель моих кошмаров.
- Здравствуй, Том, — еле слышно говорю я. Он чуть морщится, но не возражает против такого обращения. — Ты ведь не оставишь меня,… продолжишь мучить
- Я просто показываю тебе твои ошибки. Посмотри на себя, и эта рвань - спаситель магического мира?! Ты жалок, Поттер. — Он стоит, прислонившись к грязной стене, так расслабленно и в тоже время собранно. — Скажи, чего ты добился? Ты ведь сделал всё что хотел? Исполнил свои мечты. Ты счастлив?
Я отворачиваюсь к стенке.
- Глупый, наивный мальчик. Я вижу, как ты хочешь плакать, как ты устал, как тебе больно. Преданный мессия. Грязный, выброшенный щёнок.
Распятое божество…

Его тихий смех раздаётся совсем близко.
- А знаешь, мне тебя не жалко. Совсем. Наоборот, я искренне наслаждаюсь твоей болью. Твоим отчаяньем. Я ведь предлагал тебе присоединиться ко мне. У тебя было бы всё. Власть, сила, знания. Любой твой каприз, прихоть всё бы исполнялось по мановению твоего мизинца. Но ты выбрал другой путь. Такой красивый, яркий. Вот только финал получился чуть смазанным. Не находишь? Из тебя получился великолепный шут, что развлёк толпу смелой фразой и его смех прервал росчерк гильотины.
Скажи, ты счастлив, что остался верен великому Свету? Он не слепит тебя? Не выжигает тебя изнутри раскаленной болью предательства?
Надежда-магического-мира, лишившийся надежды.
Мальчик-который-выжил, но проиграл.
Чем тебе так не понравилась тьма? Ответь мне.…
Снова хрипло смеюсь, плевать на боль.
- Ты не переубедишь меня. Я убил бы тебя снова, если бы пришлось. Всё равно отказался бы. Ненавижу.
- О, да! Теперь ты знаешь, что такое ненависть. Я вижу в твоём сердце её следы. Словно раковая опухоль она расползается по всему твоему естеству, заполняя собой разум.
Гарри, Гарри.
Гарри…
Знай, чтобы ни случилось, ты будешь жить. Ты заслужил эту боль, а я - маленькую радость. Я отпущу тебя только тогда, когда сполна наслажусь твоей агонией.
- Ты не сможешь… - Почему так хочется кричать? Почему так невыносимо слушать этот голос? — За что? Ты бессилен, я же убил тебя. Тебя нет — это безумие, болезнь. Я просто сошёл с ума.
Тебя нет.
Он тихо засмеялся и расцвёл искренней, чистой, почти детской улыбкой.
- Конечно, я уже давно умер. Моё тело бросили в обычную яму и забросали землёй. То же самое сделают и с тобой после смерти. Мы ведь так похожи. Да, Гарри я мёртв! — Том просто светился счастьем. Он почти прокричал эту фразу. — Я мёртв! А ты жив. Ты безумен. И ты сгниёшь здесь заживо. Ты прав, меня нет. Я лишь плод твоего больного воображения. Воплощение твоих кошмаров и ошибок. Это ты сам говоришь с собой. Ты сама себя ненавидишь. Ты счастлив, что сгниёшь заживо. Ты сам будешь наслаждаться своей агонией…

Ты просто сошёл с ума, но это не отменяет боли…

В себя меня привела вспышка резкой боли в боку. Похоже, надсмотрщик сдержал обещание и вернулся, а я в этот момент был в обмороке. А что как не хороший удар лучше всего приводит в чувства? Правильно, только несколько таких ударов.
- Вставай падаль! — рыкнул он, резко встряхивая меня.
Потом на руки мне надели наручники, блокирующие магию, и вытолкнули в коридор. Тут волей-неволей пришлось открыть глаза, хорошо, что мой провожатый шел позади, ощутимо тыкая меня в спину палкой каждый раз, когда я спотыкался или сбивался с шага. Моя новая камера находилась на четыре этажа выше прежней. Тут было намного холоднее, на лестничных пролётах отсутствовали целые куски стен. Впрочем, это было неважно. Сбежать всё равно возможным не предоставлялось, так как это были самые верхние этажи тюрьмы, что утопали в свинцовых тяжёлых облаках, покрывающих такое прекрасное и недоступное небо.
А в детстве я считал, что на облаках живут ангелы. И они смотрят на наши земные дела с такой невообразимой высоты, что проблемы кажутся глупыми, мелочными. Наверное, про меня просто забыли, или мой хранитель отрёкся от меня. Не знаю… не важно. Из раздумий меня вывел ещё один удар в спину.
Думаю, если отсюда спрыгнуть, можно успеть не только насладиться полётом и вспомнить всю свою жизнь, несколько чужих, но и состариться и умереть.
Вот и тюремный коридор.
Вместо решёток камеры были закрыты прочными дверями с мощными засовами и петлями, изрядно объеденными ржой. За бурым мхом практически не было видно каменной кладки, а затхлый воздух, казалось, разъедал лёгкие.
А ещё тут не было дементоров.
Надсмотрщик, покряхтев, отрыл дверь и резким движением втолкнул меня в камеру.
- Приятно провести время! — злорадно раздалось мне в след и дверь, мерзко скрипнув, захлопнулась.
Привыкать к темноте глазам не пришлось. В противоположной от двери стене было сделано забранное решёткой ассиметричное окно. Так же камера была намного просторней предыдущей, а ещё место тут было для трёх человек. Два моих соседа с интересом рассматривали новичка, не вставая с кровати, на которой они… перекидывались в карты?
- И кто это к нам пожаловал? — растягивая слова, мне навстречу поднялся мужик очень обросшей наружности. Второй пока ограничился молчаливым рассматриванием моей персоны. И тут я с ужасом понял, что два моих новых соседа это Нотт и Мальсибер. В свою очередь, они поняли кто я.
- Поцелуй меня дементор! Как я давно об этом мечтал!
Дальнейшие события я запомнил очень плохо. Практически не запомнил совсем.
Кажется, меня били. Мучительно долго. С наслаждением, ломая каждый палец и выкручивая суставы. Возможно, я даже кричал, или хрипел, проигрывая своей боли.

А очнулся я уже в другой камере. И ничего не болело, точнее я просто не чувствовал собственного тела. Рядом с доской, что заменяла мне кровать, сидел пожилой мужчина. Морщины вспарывали его лицо подобно шрамам. В выцветших глазах была усталость.
- Очнулся? Зря, — спокойно констатировал он.
- Почему? — еле разлепив губы с засохшей коркой крови, прохрипел я.
Мужчина покачал головой и отвернулся к окну.
- Ты уже не жилец. А через полчаса перестанет действовать обезболивающее. Лучше быстрая смерть, чем долгая агония.
Как выяснилось, у меня было сломано всё, что только можно было сломать. И задёто лёгкое. Отбиты почки, сотрясение мозга и внутреннее кровоизлияние. Выжить просто невозможно.
Но Том оказался прав. Моя агония растянулась. Каким-то чудом я не умер от болевого шока по истечению получаса. Точнее не чудом, а проклятьем.
Нет, я вовсе не мечтал о смерти, как обычно пишут в героических романах. Так же как не стремился выжить любой ценой, как опять же пишут в глупых книжонках. Мне было всё равно. Поверьте, когда вас рвёт собственной кровью, а с кашлём вы выплёвываете куски собственных лёгких, желания мыслить просто не остаётся.

Но я снова выжил. Мальчик-который-никогда-не-сдохнет. Наверное, там, наверху, надо мной просто издевались, делали ставки, сколько я ещё смогу перенести. Надсмотрщик, поняв, что на небеса я не собираюсь начал за мной чуть ухаживать. Его звали Микелем, а это крыло тюрьмы было для узников, казнённых поцелуем, по-другому - живых мертвецов. Дементоры очень редко захаживали сюда, но всё равно я постоянно чувствовал их присутствие.
День сменялся днём, постепенно кости стали срастаться, хотя практически во всех случаях неправильно, причиняя невыносимую боль. Сотрясение, не дождавшись должного лечения, отрывалось на мне во всю, но и оно постепенно начало утихать. В основном благодаря отварам Микеля. А что там с кровоизлиянием я так и не понял, как я кашлял кровью, так и продолжил…

Том, будь ты проклят!

И тихий смех на грани сознанья:
- Он мёртв, я - это ты…

(конец воспоминания)
* * *

Учёба продолжалась. Дамблдор медленно, но верно подталкивал меня к разгадке Философского Камня, а я делал вид, что страшно всем этим заинтересован. Хотя на самом деле откровенно скучал. Хотелось подойти к Квирелу и попросить, что бы он скорее до всего додумался. Может даже предложить свою помощь.
Да, как говориться дожили… мне скучно! Пока планы я менять не хотел, а для их исполнения ещё второй курс я должен плыть по течению, внося поправки только в незначительные моменты. «Ну, ничего. Потом отыграюсь», - говорил я себе и снова зависал в библиотеке. Хотя вряд ли теперь меня можно было назвать книжным червём. Я выискивал отдельную книгу, прочитывал и искал следующую, хотя никакой страсти к пыльным фолиантам не испытывал. Наконец, я смог осилить историю Хогвартса.
И вот долгожданный день настал. Дамблдор по закону жанра опять улетел по своим делам. На что я отправил ему сову. А вечером отправился в запретный коридор. По пути прихватив перенастроенную на магию музыкальную шкатулку.
Пушок, естественно, уснул. Несколько минут я с интересом рассматривал монстра. Даже обошёл его несколько раз. Обычная трехголовая псина. Дьявольские силки я трогать не стал, они меня сами испугались. В общем, все испытания я прошёл не то, чтобы с легкостью, но всё-таки прошёл. Конечно, было верхом глупости пытаться одному выиграть в шахматы, да и великим игроком я никогда не был. Когда это стало понятно, мне пришлось противника просто уничтожить. Ещё одна заминка произошла с зельями Снейпа: загадка была чуть-чуть изменена. Логикой я никогда не отличался, поэтому отпил из той бутылочки, где жидкости хватало только на один глоток.
А вот и знакомый зал. Квирел стоял ко мне спиной и что-то бормотал под нос.
- Здравствуйте, профессор! — улыбнувшись, крикнул я. — Как я был рад, когда вы всё-таки отгадали загадку камня, но теперь я расстроен, что вы всё ещё его не получили.
От такой речи Квирел опять начал заикаться.
- Что т-ты-ты себе по-позволяешь, м-ма-ма-льчишка?!
- Я не буду разговаривать со слугой, покажи мне твоего господина, — холодно буркнул я.
- Как будет угодно, Поттер, - раздался знакомый шипящий голос змеелицего.
Я с интересом смотрел как, профессор, не спеша, разматывает свой тюрбан. Зрелище, надо сказать, как было неэстетичным, так и осталось. Наконец, Квирел повернулся ко мне спиной, так чтобы Вола-де-Морт мог меня видеть.
- И о чём юный Поттер хотел со мной поговорить?
Я вздохнул.
- Не следовало тебе сюда приходить, Том. Сейчас я убью твоего слугу, а ты снова станешь бесплотным духом.
Всё-таки шикарная была у него физиономия, когда я кинул в него сгусток энергии. А Квирел вообще так по-поросячьи взвизгнул.
После этого, как мне не было противно, пришлось несколько раз дотронуться до лица профессора, оставляя ожоги. Потом я забрал камень из зеркала, немного подумал и решил, что он мне не нужен. Привел себя в надлежащий встрепанный и испуганный вид, и устроился на полу изображать глубокий обморок.

Разговор с Дамблдором прошёл как по нотам. Я задал те же вопросы и получил те же ответы. Как же это было мерзко, чувствовать, как тобой управляют, точнее так думать. Ложь… вся моя прошлая жизнь была ложью.…
В этом году кубок школы и кубок по квиддичу выиграл, конечно, Слизерин. Первый курс был завершён, начинался другой этап моей новой жизни… а дальше… Что дальше? На какой-то период я всё распланировал, потом посмотрим. Теперь я отчаянно не люблю жить одним днём. Мы с Драко договорились, что июль он проведёт у нас, в замке Блэков в Шотландии, я согласился на предложение Малфоев погостить несколько недель у них. И сделал пунктик - обязательно проведать Дурслей.

Пока всё только начиналось…

........................
*Андрей Белянин.

Куда уходят дни?-
Спроси у жгучего асфальта.
В руках судьбы одни,
Застыв в безумном сальто,
Мы падаем.
Лишь руку протяни,
Дотянешься до неба и искрящих звёзд,
Хоть звёзды для тебя такие же огни,
А дождь- до боли бесполезный шум колёс.
И твоя жизнь скатилась под откос…
на серой и нейтральной полосе,
Промокшей от дождя или от слёз,
Останешься героем.…
Бьёт печаль,
Немой, как плиты, жалобный вопрос.
А знаешь, мне тебя совсем не жаль.
Это не гром, а только шум колёс,
Не серебро ручной работы. Просто сталь.

Я аккуратно положил в чемодан последнюю книгу и сделал несколько шагов назад полюбоваться результатом работы. Получилось красиво. Последнее время я заметил, что потихоньку начал становится эстетом. Думаю, что сейчас я бы даже убил красиво, без грязи и лишней крови. Наверное, это просто защитная реакция, я столько лет провёл в затхлой грязи Азкабана, где в соседних камерах, отгороженных лишь прочной решёткой, уже сошедшие с ума узники пускали слюни и сопли, размазывая их по себе и стенам. И пялились на меня мутными бессмысленными глазами. А потом их тела, обернув чем-то грязным, выволакивали из камер, чтобы закопать в ближайшей яме или просто сбросить в море.
Меня по-прежнему преследуют кошмары, только теперь они напоминают обычные сны, какие-то смутные видения, где настоящее смазывается в круговерти прошлого, лишая её реальности, что пугает ещё больше.
- Гарри! Ты уже собрался? А то мы опоздаем! - Увы, увы, и ещё раз увы, вчера я немного отвлекся и забыл собрать вещи. Просто меня очень обрадовала новость, что в книжном магазине произошло некое подобие драки Артура Уизли и Люциуса Малфоя. Так что, похоже, дневник уже готов ехать в Хогвартс. Сириус на это известие только неодобрительно хмыкнул, ничего не сказав. Крёстный вообще отнёсся к плану с энтузиазмом истинного пофигиста, хотя и согласился поддержать во всем. Я печально вздохнул и, бросив в сторону чемодана заклятье левитации, вышел из комнаты.
По пути на вокзал я вспоминал прошедшее лето. Если честно, то оно вышло скучным. На повторение материала я потратил всего несколько часов, хотя выяснил, что пробелы всё-таки есть. Ещё у меня случилось перенасыщение информацией, то бишь, тяжелые потрепанные временем жизнью и предыдущими владельцами фолианты по высшей тёмной и светлой магии вызывали у меня приступы тошноты и сонливости. Пришлось сесть на интеллектуальную диету, состоящую из маггловских книг научной фантастики и фентези. Как же я смеялся над всеми этими произведениями! До слёз с какими-то завываниями. Какая же оказывается у магглов богатая фантазия! Признаться, некоторые книги мне даже понравились.… Такие наивные - наивные фантазии, где главным героем становится какой-нибудь абсолютно левый затёртый персонаж, раскручиваемый по мере прочтения до невероятной крутости. Сначала вроде крикни «Бу!» от страха описается. А потом как его только не пытают, через что не проводят — и потери и лишения и боль и ненависть. Ну, на любой садистский вкус читателя — всё ему нипочем, ну пострадает, ну даст себя погрызть мукам совести, может быть даже отомстит, получив ещё более невероятную силу, чем раньше. Обязательно найдёт верных друзей, любимую или любимого. Опять же зависит от пола героя или фантазии автора. И всё закончиться тем же ничем с чего и началось. Конечно, есть книги, где автор пытается вживить в повествование несколько возвышенно пошлых философских фраз с затёртым до дыр смыслом, постаравшись придать ему новый вкус. Возможно, даже добавит творению серьёзности. А те книги, где героя порубят в мелкую капусту, а он ещё два часа составляет завещание и слезно прощается со всем белым светом и с каждым его жителем по отдельности, вызывают у меня жалость. Во-первых, к автору, диагноз которого сомнений не вызывает, во-вторых, к герою который должен совершать подвиги с распоротым животом и истекая кровью. И, в-третьих, к читателю, у которого от всех этих приключений начинают плавиться мозги. А потом все удивляются, что в мире резко повышается количество людей с психическими заболеваниями.
Ну, оставим книги и вернёмся к каникулам. Во время моего пребывания у Малфоев ко мне попробовал пробраться Добби, чтобы предупредить о надвигающейся опасности. Сначала я вежливо его выслушал и сказал, что в Хогвартс вернусь обязательно. А потом добавил, что если он попробует мне помешать, то я вынужден буду сообщить о его визите мистеру Малфою. Впрочем, я так же пообещал в случае хорошего поведения домовика сменить ему хозяина. А в остальном я занимался ничегонеделаньем. Исследовал немагический Лондон, шлялся по Лютному переулку, выискивая интересные вещицы. И самое смешное — находил. Например, я сумел собрать замечательную, хотя пока не большую коллекцию кинжалов. Приобрёл пару редких ядов и зелье живой смерти, убивающее выпившего хоть каплю этого зелья человека только по мысленному приказу того, на кого оно было завязано. Ну, пример: капнуть чуть-чуть в чай того же Драко и, настроившись на узел заклятья, сказать, что Малфой должен умереть через три года в день рождения. И всё.…
Так же у нас случился небольшой спор с Сириусом по поводу моей внешности. Ну, не тянул я на двенадцатилетнего мальчика, хоть тресни. Минимум лет пятнадцать-шестнадцать. Сначала я упёрся как мул. Какая кому разница как я выгляжу? Пусть Дамблдор окончательно сломает себе голову, пытаясь разгадать загадку под названием Гарри Поттер. Но против выводов Сириуса сказать было нечего. Мне ненужно было лишнее внимание на этот и часть следующего года. Да я, в общем, вообще не хотел выделяться. От истории с Тайной комнатой отвертеться, конечно, не удастся, но зато я опять буду героем, милым мальчиком, с удовольствием подставляющим свои уши Дамблдору для развешивания лапши. Поэтому внешностью, волей-неволей пришлось заняться. Во-первых, мне подстригли отросшие до неприличной длины волосы, и, как следует, замаскировали седые пряди, чтобы они не очень сильно, но всё-таки бросались в глаза. Во-вторых, чуть подкорректировали форму чёлки, чтобы она не только скрывала взгляд, но и придавала чертам лица мальчишески–детскую округлость и мягкость. В-третьих, одежда — чтобы скрыть развитость фигуры, но при этом не делать из меня шарик на ножках. Потом пришлось поработать над походкой, что отличалась резкостью и быстротой, а так же над мимикой. В общем, через месяц мучений из зеркала на меня смотрел обыкновенный мальчик из богатой семьи, пытающийся, но не выглядевший старше своих лет.
Ещё мы с Драко заключили пари на тему «кто из нас станет ловцом». Для этого нам подарили одинаковые Нимбусы, чтобы все зависело только от мастерства, а не от метлы.
А вот и вокзал, заражающий свой сентиментальной суетой. Я попрощался с Сириусом и уже собрался заходить в вагон, как за моей спиной раздался смех…
…Если хотите узнать человека — пошутите и послушайте его смех, реакцию на глупый бородатый анекдот, циничную сплетню, и изящно завёрнутую фразу. В каждом из этих случаев смех будет разным, но некоторые нотки останутся, именно по ним лучше всего запомнить и понять человека. У Сириуса громкий, лающе–безумный смех. Соответствующий ему до невозможности. Открытый, прямой, как и крёстный, заражающий своим искренним весельем и пугающий своими нотками сумасшедшести. У Гермионы всегда был тоненький смех с какими-то взвизгиваниями, натянутый, говорящий «шутки придумали люди с низко развитым интеллектом, но даже таким гениям как я иногда надо спускаться к простым смертным». У Рона — низкий, грубый, с чётко разделёнными между собой «ха-ха-ха», и продолжающейся даже когда всем уже давно не смешно. А у меня был,… я уже даже не помню, какой смех был у меня. Наверное, чистый, искренний, с нотками всепоглощающего счастья, как могут смеяться только дети. Сейчас я практически не смеюсь. Потому что этот смех пугает даже меня. Лишенный всего, и в первую очередь, какого-то ни было веселья. Пустой, безумный, хриплый… я не хочу его слышать.
А у Джинни всегда был самый обычный смех. Звонкий, светлый, чуть ломаный.
И сейчас за моей спиной смеялась Джинни.
Я поворачивался слишком медленно, буквально заставляя себя это делать.
Она стояла в окружении Уизли. До невозможности похожая на мою Джинни, и так же как она смешно морщила чуть вздёрнутый носик. Маленькая девочка, отчаянно прячущая свой испуг. Несколько секунд я не мог оторвать от неё взгляд,… даже сделал шаг на встречу. Но…
Подделка.
Ложь.
Моя Джинни мертва, это всего лишь замена.
Я ещё раз кивнул Сириусу и зашёл в вагон.
Свободное купе нашлось не сразу. Мне даже пришлось выгнать двух первокурсников. И только хорошо заперев дверь, я позволил себе погрузиться в размышления. Знаете, я трус… самый настоящий. Спросите почему? Я испугался… того, что обманусь, решив, что это и, правда, моя Джинни. Может быть это паранойя, может быть, это я сам себе придумываю сложности, и проблемы,… но только не стоит забывать, что это не совсем мой мир. И те, кто меня окружают не совсем те люди, которых знал я. Да и что таить греха, я просто не хочу больше любить. Я потерял это чувство ещё в прошлой жизни. Возможно, капризная госпожа любовь, просто сочла меня недостойным своего внимания. Да и жизнь добавила горечь прозы в серость прошлых дней, не оставляя места для чего-то возвышенного.
Я даже попробовал грустно вздохнуть, но от этого меня отвлёк возникший на пороге купе Малфой.
- Приветствую, — я кивнул головой. — Успел переучиться на вратаря? А то, как известно, в одной команде не может быть двух ловцов.
- Конечно, именно поэтому ты будешь поддерживать Слизерин с трибун, — естественно, Драко в долгу не остался.
– Как провёл конец лета?
Ничего не значащий вопрос, дань уважения… иногда я практически ненавижу эту необходимость сохранять дистанцию «друзья - враги». Возможно, когда-нибудь я смогу переступить через себя.
- Прилично. — Малфой чуть сморщился. — Представляешь, отец собрался заключить мою помолвку с Паркинсон.
- А ты против? — Я откинулся на сиденье и прикрыл глаза, наслаждаясь тихим перестуком колёс. За окном проносились давно знакомые пейзажи. На хмурящемся небе неспешно проплывали грязные громады облаков. Собирался дождь.
- А ты как думаешь? Конечно, желанием не горю, — обиженно надулся Драко и тоже отвернулся к окну. — Ты слишком удачно притворяешься глупым. Впрочем, что взять с человека, носящего фамилию Поттер?
- Если мы заговорили о фамилиях, то я вынужден, милорд, напомнить вам, что тот, кто носит фамилию Малфой, прежде всего, должен заботиться о чести семьи, а только потом о собственной выгоде. И если Паркинсон — самая лучшая для вас партия, то вы, хоть и с закрытыми глазами и рвотными позывами, но должны выполнить сой долг. — Наверное, у меня было такое выражение лица и интонация, что Драко не выдержал и уже на половине фразы совершенно неаристократично засмеялся.
Я тоже позволил себе косую ухмылку и сухо закончил:
- К тому же, насколько я знаю, о помолвке будет объявлено не раньше, чем на твоё тринадцатилетие. А до этого, если тебе уж и, правда, так не хочется, думаю, твой отец изменит своё решение.
- С чего бы это? - Малфой прищурившись, внимательно на меня смотрел. — Уж не ты ли повлияешь на решение?
- Возможно… - не подумав, брякнул я, и только потом сообразил, что Драко сказал это в шутку. Что называется, сдал себя с потрохами. Н-да…
- Кто ты? — из внезапного оцепенения меня вывел тихий и слишком не по-детски серьёзный голос.
Я, откинув чёлку, спокойно посмотрел прямо в глаза Драко, выпуская на волю пустоту.
Всего несколько секунд я позволил себе эту слабость, но в то же время практически сразу стало понятно, что это было ошибкой. Прервав зрительный контакт, я отвернулся к окну, а Драко еще несколько секунд судорожно глотал воздух, приходя в себя. Но после этого всё равно повторил свой вопрос.
- Ты обязательно узнаешь, но не стоит торопить время, — тихо пробормотал я, надеясь, что Малфоя удовлетворит этот ответ.
Половину пути мы провели молча. Я, обдумывая своё поведение, дремал, а Драко - внимательно наблюдая за наикрасивейшими пейзажами. Потом наше купе обнаружили другие слизеринцы во главе с Блейзом, и всё оставшееся время в нём царил полный бедлам. Это только на первый взгляд может показаться, что для представителей змеиного факультета лучшее развлечение - над кем-нибудь издеваться, или они должны постоянно соблюдать этикет чистокровных семей. А вот и неправда! По сути это совершенно обычные дети, конечно с измененными представлениями об истине и морали, но всё-таки… именно дети.

Распределение прошло скучно, я только убедился, что внесённые мною изменения никак не отразились на тех, кто вообще тут непричем, и снова погрузился в раздумья. Итак, что мы имеем? Юную мисс Уизли, которая не сегодня-завтра обнаружит дневник. Осколок души Лорда, жаждущий обрести телесную форму. Нового, совершенно неизвестного профессора Зоти, чем-то до боли смахивающего на Локонса. Похоже, судьба решила пошутить… и ещё несколько факторов и непредвиденных обстоятельств. Но это уже разрешит время.
Я покончил с ужином, лениво доев мясо, и вместе с Драко направился в гостиную.
И вновь меня увлекла в свою круговерть учёба. Домашние задания, уроки, что-то ещё… Времени для размышлений на отвлечённые темы практически не оставалось. И это было хорошо, я просто позволил себя жить, не отвлекаясь на что-то грандиозное, не думая о вечном, с самой обыкновенной детской суетой, и такими же детскими проблемами. Хотя в основном все проблемы сводились к стычкам с гриффиндорцами, в которых агрессорами, в основном, были мы. И это тоже было правильным. У всего, что есть в этом, да и в других мирах есть две правды. Нет, иногда их бывает намного больше, но две — это, так сказать, минимальное число. И если нужно разобраться в каком-то вопросе до конца, необходимо посмотреть на проблему с разных сторон. Выслушать даже самые невероятные варианты и напрочь отбросить все предубеждения, оставив только выводы. Но в то же время, согласитесь, что если в большинстве вопросов стороны разойдутся в своих правдах, то что-то всё же останется неизменным. Например, Дамблдор — кем он был для меня в прошлой жизни? Мудрым наставником? Добрым дедушкой? Кем-то ещё? И что изменилось? Я всего лишь узнал правду. И в чём же она заключалась? Вовсе не в том, что меня растили только для того, чтобы я потом умер. Специально подводили к определённым выводам и решениям. Нет, и это тоже, но главная во всём этом идея — то, что моя жизнь была нужна для того, чтобы Лорд навсегда исчез из этого мира. И по мне, не такая уж это высокая плата. Я прекрасно вижу, что Директору самому неприятно врать. Но, в то же время, он панически боится, что я выйду из-под контроля и не смогу выполнить свою миссию. И его вполне можно понять. Тогда почему от этой правды я так поменял своё мнение? Увы, увы, увы, ответ совершенно банальный, что бы я не говорил и как не думал, но я не хочу умирать. Точнее, возможно, я бы и согласился отдать свою жизнь ради мира, но только если бы меня об этом открыто попросили и привели разумные доводы. Вот вам и две правды — с одной стороны Дамблдор просто гнусный интриган, а с другой - старый человек, который всего лишь хочет закончить надвигающуюся войну малой кровью. Но только мне ближе моя правда… и всё.
Так вот, и со всеми этими правдами, было бы очень странно, если бы слизеринцы в два счёта превратились бы в белых и пушистых овечек, а гриффиндорцы как один оказались гадами.
Ещё я очень долго смеялся после первого урока Зоти. Как оказалось, новый учитель мало чем отличался от Локонса. Изящный молодой мужчина, с тонкими смазливыми чертами лица и ломанным высоким голосом, наверное, совсем недавно закончил высшее учебное заведение, и саму защиту знал только в теории, и то очень приблизительной….
Зато девушки от тринадцати до семнадцати были в восторге. Хотя не все, практически на всех переменах я ловил на себе полный обожания и нежности взгляд синих глаз, и через силу старался не обращать на это внимания. Так же я несколько раз удостоился быть снятым на фотоаппарат Колина. Так же в первую неделю прошли отборочные испытания в команду. И как вы думаете, кто стал ловцом? Конечно, я, поймав снитч за семь секунд после старта. И после этого, пожав плечами, уступил место Драко, сказав, что перегорел и больше не хочу играть.
Во всяком случае, в квиддич.
А тем временем день первого нападения неукоснительно приближался. Не скрою, что ждал его с нетерпением. Особенно, если учесть, что Рон и Невилл согласились с предложением Безголового Ника. Значит, они буду в первых рядах партера.
И действительно, половина школы застукала гриффиндорцев рядом с подвешенной миссис Норис, и угрожающей надписью.
- Надо же! Какие оказывается, у Слизерина есть поклонники! И даже среди львов, — ухмыльнувшись, я почти прошипел эту фразу.
- Заткнись, Поттер! — в лучшей традиции рявкнул Рон.
- Потише, Уизли, а то вдруг Наследник сочтёт, что предатели крови равны грязнокровкам? — Я с наслаждением смотрел, как вытягиваются лица тех, кто услышал эту фразу, а потом, резко развернувшись и ухватив за руку Драко, что пребывал в легком ступоре, направился в гостиную Слизерина.

На следующий день вся школа перешёптывалась за моей спиной, называя меня наследником Слизерина. Некоторые ученики даже стали от меня шарахаться. А вершиной моего триумфа стал вызов к директору, где я, скромно переминаясь с ноги на ногу, честно ответил, что к нападению не имею никакого отношения, а про предателей сказал, не подумав, чтобы сильнее напугать Рона. И вообще, простите меня, я больше не буду!
Теперь оставалось только дождаться открытия дуэльного клуба, но перед этим умудриться подсунуть Уизли заклятье вызова змеи…

………………………………

Звёзды в жёлтых листьях умирали.
Их сгребали кучами и жгли.
Шла любовь в накидке из печали.
Шла печаль в накидке из любви.*

* * *
(воспоминание)

Ржавая дверь со страшным скрипом открылась, заставив меня поморщиться от столь неприятного моему слуху скрежета. Микель кивнул мне и пропустил в мою камеру посетителя.
- Здравствуй, как ты? — бледное лицо. Нет даже не лицо, а маска, кость обтянутая белой, синюшной кожей, что вспарывали ранние морщины. Вокруг глаз, что давно потеряли последние искры жизни, залегли глубокие тени. Губы кривила грустная улыбка. Время и боль сделали Джинни некрасивой, настолько, насколько это вообще было возможным. Хотя что-то в ней оставалось от прежней себя, какая-то тень весёлой девушки. Впрочем, это ещё более уродовало Джинни.
- Так же, как месяц назад. — Не думаю, что я выглядел лучше, но, господа, я же в Азкабане! А вот моя милая жена была на свободе. И даже более того, семья обещала её простить и разрешить вернуться, а всего только надо развестись с бывшим героем и снова стать Уизли, а не Поттер. Вот только ослиное упрямство заставляло Джинни отказаться от предложенных ей благ, и продолжать навещать меня. Вот только зачем?
Наверное, я скот. Даже спорить не буду. Настоящая тварь, но мне была противна стоящая передо мной женщина. Её сутулые плечи, худые руки с маленькими запястьями и тонкими пальцами. Её грязно-рыжие волосы, что больше напоминали паклю. Её взгляд, в котором больше не было той всеобъемлющей любви, а только её иллюзия.
- Я нашла документы об аресте. Мне только осталось их отнести в газету. Только я не знаю, кому доверять. Но, Гарри, я обязательно справлюсь, верь! — Она резко шагнула ко мне, то ли желая обнять то ли просто прикоснуться, но я брезгливо отступил назад.
- Выброси их и забудь. Забудь и всё. Точка. — Мне пришлось закрыть глаза, чтобы Джинни не увидела, как рубиновый цвет глаз сменился изумрудным.
- Глупости, неужели ты думаешь, что я тебе поверю? Ты так говоришь, чтобы оставить его здесь, но только глаза лгут. Гарри хочет на свободу! — Джинни слегка походила на сумасшедшую, но в то же время… я не один в своём разуме. Том, он всегда тут, в моём мозгу. Только сейчас это я с тобой говорю, Джинни. Это я прошу тебя не трогать ничего не изменять мою жизнь. Пожалуйста…
- Нет, не надо, прошу… нет, оставь меня, — вместе с тихим всхлипом наружу прорвались эмоции. — Ты не понимаешь? Я опасен! Я… я… у меня нет ничего за этими стенами, там только хуже. Я привык, я уже привык быть тут. И дементоры… я практически не чувствую их. Только голоса, но это неважно. Джинни милая, я могу встать на колени.
Я могу сделать что угодно. Я не хочу возвращаться. Только не это… пожалуйста.
Она тихо рассмеялась.
- Боже, Гарри, ты говоришь как сумасшедший! Конечно же, ты хочешь стать свободным! Это всё он. И у тебя есть я. И наша любовь! Не бойся, скоро всё закончиться.
Неужели она не понимает? Не видит? Я уже давно сошел с ума.
- Я не хочу. — Воздуха катастрофически не хватало, но я старался говорить как можно более чётко. — Всё, что я прошу - это убраться отсюда к Дьяволу! Вон! Я не люблю тебя! Ты мне противна. Вон. Пожалуйста. Убирайся, я же тебя сейчас возненавижу. Джинни, я - это он, и на свободе я буду убивать, я стану новым Лордом, нет - смертью. Да, я стану самой смертью. Я слышу его голос, он шепчет мне, как это приятно убивать, нет, не убивать — мучить. Пытать. Ты хочешь попробовать? Хочешь стать моей Тёмной королевой? Вместе навсегда? — Мой безумный смех вывел Джинни из состояния шока, и женщина с испуганным криком бросилась к двери. — Нет! Никогда! Потому что я больше не люблю тебя! Ты отвратительна! Убирайся, и если хочешь, чтобы на земле воцарился ад, освободи меня!
Дверь уже давно захлопнулась, и эхо от моего крика перестало терзать слух болью. Я сидел, прислонившись к стене, и плакал, как последний трус, как тряпка. Со всхлипами, пытаясь прогнать слёзы, стереть их, забыв о минутной слабости, но только сильнее размазывал по лицу. Горло нещадно саднило, я сорвал себе голос, опять. Сил оставалось только на тихий шепот.
- Не приходи сюда, я прошу. И прости. Ты, наверное, не поймёшь, но мне больно снова становиться человеком. Но каждый раз, когда ты приходишь, я опять начинаю чувствовать. Я практически ненавижу любовь! Ненавижу тебя, Джинни, за то, что ты заставляешь меня любить. Без чувств спокойнее, Том был прав, это непозволительная слабость. Или это говорил я? Знаешь, Джинни я уже не могу понять, что во мне от Тома, а что от меня самого. И мне больно, я не хочу быть Гарри Поттером. Не хочу быть мессией, слугой света. Он выжег во мне все хорошее. Жить в темноте спокойнее. Она такая мягкая… я проиграл. Я всё-таки проиграл.… Только не приходи. — А изумрудный цвет глаз медленно сменяла рубиновая пустота.
Так спокойнее.…
Если бы только не эти голоса.

(конец воспоминания)
* * *

Вы когда-нибудь задумывались на тему, почему сейчас модно говорить, что тьма - это не зло. Так же как свет вовсе не означает добро? Конечно, задумывались, и не раз. Столько книг, столько мнений, столько всяких споров. И что же из них истина? Ведь она как раз рождается в спорах. Вот и я задумался на эту тему. Ведь у каждого должно быть свое мнение? Итак, добро - есть нормы морали, обязательные правила, обязанности перед обществом, исполнение которых приводит к миру во всём мире. Ну, или хотя бы чему-то, похожему на мир. Зло - есть неисполнение этих норм, извращение морали и неисполнение обязательств перед обществом. Конечно, это всёго лишь набор слов, составленных в предложения, но суть такова. Добро есть добровольное рабство. Зло есть принудительная свобода. Почему принудительная? Каждому дорога своя шкура. И он старается сохранить её в целости и сохранности. Но сама шкура, избалованная таким отношением к себе любимой, начинает требовать большего. Мягкой кроватки, вкусных деликатесов, удобной одежды, отдыха и всёго прочего. При неисполнении этих желаний шкура и всё что под ней начинает протестовать, создавая боли и дискомфорт. Вот человек и идёт на поводу у самого себя, попадая в рабство к своему же собственному телу. За то что бы обеспечить себе комфорт он начинает нарушать нормы, освобождая себя от всех обязательств. Что же мы видим с другой стороны. Человек, пытающийся соблюдать всё правила, вынужден больше работать, заботиться о других. И на собственную шкурку остается меньше времени. Так он попадает под влияние тех самых норм, уже не имея полной свободы. Зато, если он заботится о других, значит, найдется кто-то другой, кто, придерживаясь данных правил, позаботиться о нём. И что из этого лучше? Добро, или зло, но только в том виде, что представил их я? Ничего.
У других есть свои представления, и они делаю выбор сами. Так что это всего лишь один взгляд на данную проблему из миллиардов других.
А что же тьма и свет?
Тьма — это всего лишь отсутствие света.
А свет - это всего лишь свет.
Я лениво отложил в сторону очередную книжицу по анимагии и потёр ноющие виски. Голова болела нещадно, и перед глазами все расплывалось, смазываясь одно разноцветное пятно. Несколько минут я тихо сидел, пытаясь сосредоточиться, и только когда боль отступила, позволил себе открыть глаза. Ого! Оказывается, уже перевалило далеко за полночь. А точнее, время приближалось к отметке «четыре часа ночи». И, несмотря ни на что, спать, почему-то, не хотелось. Даже обидно. Придётся завтра всех пугать красными от недосыпа глазами. Я прошёлся по гостиной и сделал небольшую разминку, думая, чем бы себя занять. Ответ пришёл совершенно неожиданно, и, захватив из спальни мантию-невидимку, я отправился в туалет Плаксы Миртл.
В Тайную комнату я попал легко. Теперь оставалось только как-то убедить василиска, что я тоже могу подойти на роль Наследника.
- Говори со мной Слизерин, величайший из Хогвартской четвёрки, - довольно убедительно прошипел я на парселтанге. Хотя получилось у меня это «убедительно» только с третьей попытки. Возможно, мне стоит потренироваться?
Но василиск соизволил появиться.
- Только не смотри в мою сторону! — предупреждающе прошипел я.
Я мог бы поклясться, что змей прошипел что-то ехидное.
- Ты знаеш-ш-шь язык моего х-х-хозяина, но ты не его нас-с-следник… возможно мне с-с-стоит убить тебя.
- Нет, во мне есть его часть, хоть и очень маленькая. Сейчас мои глаза закрыты. Вглядись в меня! — Вот мне сейчас только не хватало василиска убить раньше времени. Стоп. А зачем мне его вообще убивать? К тому же, если он меня всё-таки признает…
- Я с-с-слуш-ш-аю тебя нас-с-следник. — Тем временем змей, кажется, пришёл к определённому выводу. — Но ты не один.
- Я знаю, другой будет приказывать тебе нападать на грязнокровок. По возможности, превращай их только в камень, а не убивай. Это возможно?
- Как прикажете, — чуть недовольно прошипел василиск.
- Спасибо. Скажи, у тебя есть имя?
Имя василиска если дословно перевести с парселтанга могло звучать как «Подчиняющийся воле своего хозяина и носителей его крови». Я представился в ответ и, пожелав спокойной ночи/утра, удалился.
Всё прошло как нельзя лучше. Теперь надо продумать идею с дуэльным клубом. Хотя…, я с трудом подавил зевок. Это может и подождать. Усталость, выждав, когда я дойду до гостиной, набросилась на меня, увлекая в тревожный сон.
Уроки в тот день я благополучно пропустил, сказав, что плохо себя чувствую.

А тем временем открытие дуэльного клуба приближалось. Вот только как подкинуть бумажку с заклятьем Рону я так и не придумал, да и не факт, что рыжего получиться с первого раза. Поэтому я решил идти от противного. Вряд ли кто-то в этой школе может додуматься, что двенадцатилетний мальчик может использовать заклятье подвластия. А между прочим именно его я и решил применить к Рону. Правда придётся позаботиться ещё и о ложных воспоминаниях,… но это уже мелочи.

Итак, долгожданный день настал. Признаться, я практически не удивился, когда выяснилось, что профессор Элир, как и Локанс, выбрал себе в помощники Снейпа. Видимо жизнь, пытаясь сгладить внесённые изменения, старается следовать заданному сценарию по-максимуму. Поэтому после впечатляющего приземления на пятую точку после заклятья зельевара, профессор Зоти предложил мне то же самое, что и его предшественник.
- Мистер Поттер, давайте поднимайтесь. — Всё, как я и планировал. Теперь осталось только выбрать себе соперника.
- Профессор Снейп, - вежливо позвал я декана, - раз уж у нас дуэльный клуб можно мне самому вызвать кого-нибудь на дуэль?
- Пожалуйста, мистер Поттер. — Я уже говорил, что чуть-чуть изменил мнение зельевара о себе? Нет? Ну, так говорю. — И кого бы вы хотели вызвать?
- Рона, он слишком часто пытается меня оскорбить, — я попытался улыбнуться самой очаровательной улыбкой.
Уизли не заставил себя просить дважды. И вот он уже в полной готовности размазать меня тонким слоем по ближайшей стеночке. Я сделал неуловимое движение палочкой. Со стороны могло показаться, что я стряхнул с мантии невидимую пылинку. Сначала я позволил себе наслать на Рона заклятье щекотки, потом провёл неполное остолбенение, якобы допустив ошибку и мысленно приказал Уизли вызвать змею, тут же сняв с него заклятье подчинения.
Довольно упитанная кобра, шмякнувшись на пол, раздраженно зашипела.
- Стойте смирно, Поттер, - Снейп начал медленно направлять палочку на змею и мне пришлось его резко перебить, обратившись к змее.
- Вон тот дядя, - кивок в сторону Снейпа, - тебя убрать хочет.
Кобра явно была оскорблена в лучших чувствах, и ещё сильнее зашипела.
- Я его укуш-ш-шу, — буркнула она, направляясь в сторону зельевара.
- Не надо. Лучше укуси вон того парня, — теперь я указал на Джастина.
Моё тихо шипение, в зале, где все старались не дышать от испуга/удивления/ужаса, могло показаться слишком громким.
- Этого?! С-с-слишком тощ-щий и бледный, я отравлюс-с-сь.
- Тогда хотя бы пошипи на него поубедительней.
- Легко.
Но тут Снейп всё-таки отправил змейку в небытие.
- Поттер, марш к директору!
- Конечно, профессор.
Проходя мимо перепуганного Джастина, я тихо, но так, чтобы услышало максимальное количество человек сказал:
- Зря испугался. Она бы всё равно не напала. От тебя слишком воняет грязной кровью. А шипела она от отвращения.

От директора я отделался очень быстро. «Как можно! Я вовсе не наследник, ну и что, что я знаю парселтанг? И вообще, я приказал змее не трогать ученика, а то она бы на него набросилась. Почему назвал грязнокровкой? А как же ещё его называть? Магглорожденым? Хорошо, извините, я не знал. И вообще это всё Малфои…».

В общем, этот день прошёл именно так как я и задумывал.

…………………………

* Бушков из книги «Не лётная погода»

Предупреждение: - глава не входит в общее повествование. Чистой воды экспромт.
Авторам захотелось пошалить.
Юмор

Философии, так же как и каких-то глубоких смыслов нету — одно сплошное безобразие в кубе.

Отдельная благодарность человеку по имени sirius, который подал замечательную идею, подняв нам настроение. И VII, которому очень хотелось действий. (Это для тебя)
(Просьба авторов не бить, они пишут, как умеют).

Глава 13

Гей, сдвинем чары!
Трещат пожары,
Звенят клинки и
Мчаться скакуны.
Милорд, где вы?
Заждались девы.
Хоть мы бывали
девам не верны.…
…Тенью жизнь промчалась…
Не плачьте обо мне.
Тенью жизнь промчалась…
Тенью жизнь промчалась…
Бешено умчалась
На белом скакуне…
И уже не наши
И мечи и чаши.
Под тобою пляшет
Белый аргамак.
Знающий дорогу
К чёрту или к Богу…
Конь мой белый трогай…
… *

- Поттер, стой интриган гнусный! — А собственно, почему интриган?! С определением «гнусный» я был абсолютно согласен, а вот.… Додумать мысль, а так же высказать своё возмущение, я не успел. Тяжелый учебник по трансфигурации просвистел около моего виска, что мне пришлось резко увернуться и продолжить бег по кругу.
Боже! Неужели это правда?! Я сейчас улепётываю от Малфоя, который с книгой наперевес гоняет меня по гостиной, оскорбленный тем, что я, видите ли, не сказал ему о том, что являюсь наследником Слизерина. А за этим весьма увлекательным зрелищем следит весь второй курс моего факультета. Осознание этого момента привело меня в такое замешательство, что я остановился на месте, как вкопанный. И тут же поплатился за своё замешательство, получив от Драко книгой по черепушке.
Ай! Неприятно, чёрт возьми.
- Послушай, - я мягко обратился к Малфою, натягивая на лицо самую доброжелательную улыбку, - если исходить из твоих рассуждений, то ты только что ударил наследника Слизерина. Или я что-то упустил?
- О-о… - Блейз, кажется, уже даже смеяться толком не мог, тихо всхлипывая на плече недовольной Пэнси.
- Так ты, правда, наследник? Меня отец предупредил о том, что в школе может начаться. Но кто - не сказал. — Драко смущено улыбнулся. Возможно, я просто на него плохо влияю? Хотя когда это я знал настоящего Малфоя?
Максимально приблизившись к нему, я прошептал, стараясь, чтобы больше никто не услышал.
- Твой отец не знает, что наследник — я. И он допустил очень большую ошибку. Но про это пока ему знать не надо. Я надеюсь, твоё следующее письмо не будет содержать подробности моей родословной? - Дождавшись, когда Драко испуганно помотает головой, я почти прошипел фразу. - Впрочем, ты можешь написать, что я змееуст.
Потом я перевёл взгляд однокурсников.
- Ну что вы на меня смотрите, как на реликтовое ископаемое?!
- Скажи, ты был в тайной комнате?
- Где она находиться?
- А что за ужас?
- А почему ты его напустил на миссис Норис?
Вопросы так и сыпались. Слизеринцы обступили меня со всех сторон, и совершенно не по-слизерински пытались перекричать друг друга. Ещё бы. Для них Наследник был кем-то вроде меня в прошлой жизни для гриффиндорцев. Несколько секунд я тянул театральную паузу, а потом начал отвечать по порядку на вопросы.
- Был и несколько раз. Не скажу, всё равно самим вам туда не пробраться. Обитает там василиск, именно поэтому им может командовать только змееуст. И нет, василиска выпустил не я. Есть ещё кто-то в школе, кто это сделал.
- Ещё наследник?! — Мы уютно устроились в креслах, расставив их полукругом. Однокурсники смотрели на меня такими голодными глазами, что я невольно улыбнулся. В конце концов, почему бы и нет?
- Нет, это не наследник. Я бы почувствовал. Кто-то себя выдаёт за него.
- Но как же?! Ты же сам только что сказал, что такое невозможно, — тут же вклинился Нотт, довольный, что поймал меня на оговорке.
- Вообще-то есть, - словно нехотя признал я, - просто мне в самом страшном сне не могло привидеться такое развитие событий. Этого человека нужно найти. Команды он отдаёт совершенно неграмотные, и такими темпами он не грязнокровок изведёт, а Хогвартс развалит.
- А василиск очень страшный? — к разговору подключился Драко.
- Первый раз — да. Потом можно привыкнуть. Он очень послушный.
Ещё несколько минут в гостиной царил невероятный шум, многие старшекурсники пытались прислушаться к нашему разговору, но я, заранее позаботившись об этом, прошептал заклятье и теперь любой посторонний слышал только то, что ожидал услышать. Вообще-то эту магию очень легко обойти. Не потребуется никаких контрзаклятий. Нужно только знать, что она здесь есть, и подумать, что хочешь услышать правду.
- А я знаю, что мы сегодня устроим!
Всё с удивлением посмотрели на Блейза, на лице которого был такой неописуемый восторг, что я даже начал сомневаться в его вменяемости. На лицах остальных слизеринцев было написано такое же сомнение. Всё-таки восторги восторгами, но, господа, здесь собрались представители древнейших магических родов, чистокровные аристократы, впитавшие этикет и правила приличия вместе с молоком. Так что, даже, несмотря на вольности, позволенные нам в силу того, что мы пока дети, восторг Бейза всё равно был чем-то из ряда вон выходящим.
- И…? - первым не выдержала Милисент.
- Мы пойдём в Тайную комнату! Не всё же гриффиндорцем правила нарушать,… а Гарри нас на василиске покатает.
Вы думаете, я смог отказаться?! И никакие уговоры и взывания к разумам и вряд ли имеющейся в наличии хоть у кого из слизеринцев совести мне не помогли. От столь занимательной прогулки не отказался никто. Даже мой Хранитель с маниакальным блеском в глазах заявил, что ему хоть Филч, хоть Дамблдор с лимонными дольками, хоть лимонные дольки без Дамблдора, хоть чёрт рогатый, но такого зрелища он не пропустит. Мне оставалось только горько вздохнуть и отправиться в спальню за картой мародёров. Эта вещь произвела фурор! Где-то с полчаса ушло на разглядывания на карте самих себя и других интересных личностей.
- Ну что, идём? — в который уже раз спросила Пэнси.
- Теперь — да. Завхоз на седьмом, Пивз в большом зале. Больше никого нет. Идёмте.
Единственное, что меня хоть чуть-чуть мирило со всем этим безобразием то, что мои однокурсники вели себя почти бесшумно, решив оставить все вопросы и замечания до Тайной комнаты. Хотя пошли всё-таки не все. Крэба с Гойлом решено было оставить, так как они могли всё испортить. Изредка я сверялся с картой, проверяя, не решит ли кто прогуляться по выбранному нами коридору.
- И что мы забыли около женского туалета?! — Та часть компании, что состояла из мальчиков, как по команде презрительно скривилась.
- Вход в Тайную комнату.
- Ты издеваешься?! Что бы великий Салазар Слизерин устроил вход в комнату в туалете?! Причём в женском?! И куда нам прикажешь, в унитаз нырять?
- Ну, если ты настаиваешь.…
Нет, это уже наглость. Можно подумать, что это я их сюда силком тащил. Я равнодушно пожал плечами и спокойно зашел внутрь, и слизеринцам волей-неволей пришлось последовать за мной. Спуск в подземелье я успел почистить ещё в прошлый раз, так что некое подобие горок из аквапарка с исключением воды ребятам понравилось. Около входа в Тайную комнату я коротко проинструктировал однокурсников.
- Сейчас вам придётся закрыть глаза, пока я не сообщу василиску, что вы свои. Потом можете их открывать и осматриваться.
Кажется, у василиска имелось чувство юмора. Так как первый его вопрос был, а не боится ли молодой наследник того, что змей умрёт от несварения желудка?! На что я съязвил нечто похожее на «а не боится ли многоуважаемый змей, что несварение случиться у детей после столь экзотического блюда?!».
Как ни странно, он нас и, правда, покатал. Правда Пэнси попробовала несколько раз свалиться, а Блейз всю дорогу пытался отпилить себе кусок змеиной кожи. После чего, вполне довольные слизеринцы, решили, что пора бы, господа, спать отправляться. При этом клятвенно заверив василиска, что всенепременно ещё раз (а может и несколько) заглянут в гости.
Обратно в гостиную мы вернулись поздно. Так как Филч всё-таки выбрал сей этаж местом для прогулок в самое неудачное время. А уж когда Блейз заявил, что неплохо бы устраивать такие вылазки почаще, на него накинулись чуть ли не с кулаками. Впрочем, после, на общем совете, было решено, что всё-таки такие прогулки будут, но не больше, чем раз в два месяца. Я вообще голосовал за то, чтобы вообще больше такого не устраивать. Но, увы, и ещё раз, увы, остался в меньшинстве. Когда же, наконец, я смог добраться до мягкой постельки и с размаху на неё плюхнуться, я понял, что в данную секунду, слыша спокойное сопение своих сокурсников, я совершенно счастлив!

……………….
* Александр Бушков. «Серый Ферзь. Это и моя война ».

- Тишина — недолга,
грусть шумит как пурга
в сухостое прошедших столетий.
Коль отчаялись мыслью пронзить пустоту,
что ж вы намертво бога прибили к кресту,
распрочёртовы дети?
- «Чтоб блудниц не любил,
чтоб о правде не ныл,
и о тихом добре не долдонил…»
Ваш единственный тест –
неоструганный крест
да по паре гвоздей на ладони…*

Поиск, ожидание… возможно надежда.
Сколько я ещё буду ныть и жалеть себя? Считать дни, прожитые без души? Только подумать, какая малость! Миллионы людей готовы продать её за секундное счастье. А я всё думаю, переосмысливаю. Повторяю про себя, какой я несчастный, преданный. Какая у меня плохая жизнь… была. Ну не глупо ли? Глупо, согласен. Мне дали ещё один шанс. Разрешили делать что угодно, а я наоборот стараюсь всё по-максимуму приблизить к прошлому. Позволяя себя расслабиться лишь самую малость. Причём как-то глупо у меня это выходит. После того случая в дуэльном клубе, когда всё-таки произошло нападение на Джастина при участии Безголового Ника, из меня же чуть душу не вытрясли. Если бы она у меня, конечно, была. Авроры настаивали на сыворотке правды и даже допросе в Министерстве. Хорошо, вовремя вмешался Сириус и, как ни странно, Люциус. Так что Дамблдор решил ограничиться банальной легилименцией. Я охотно пропустил его в свой разум. Показал то, что счёл нужным и мягко указал на дверь. Так что все обвинения были сняты. Кстати, а вот, например Колин не пострадал. Ну, в принципе это понятно. Я не был ловцом, соответственно в матче не участвовал. И первокурснику не пришлось идти меня навещать. Единственное, что оставалось для меня загадкой, это почему василиск не напал на кого-нибудь ещё? Надо будет у Тома спросить.

А тем временем тихо и незаметно подкрались рождественские каникулы. Практически все ученики собирались разъехаться по домам. Исключение составляли я с Драко и половиной Слизерина, которой в силу своей чистокровности бояться было нечего. Несколько учеников с Пуффендуя и Когтеврана, и, как ни странно, Рон с Симусом и Дином. Поскольку Гермионы с ними не было, сварить зелье из них никто не мог. А вот достать готовое… с одной стороны это была идея. Но с другой я решил просто понаблюдать. Вдруг у меня развилась паранойя?
- Гарри, ты собираешься идти на ужин или нет?! — Драко, как всегда, бесцеремонно отнял у меня книгу.
- Собираюсь… куда же денусь? — я оправил мантию и пошёл вслед за Малфоем. Да, поскорее бы что-то новое произошло, а то становиться скучно.
- Вот скажи мне, неужели это нормально, столько задавать на каникулы? Одно эссе по трансфигурации чего стоит, — по дороге к большому залу недовольно бурчал Драко. Если честно, сначала я несколько удивлялся перемене в его поведении. Куда исчезла спесь, манера растягивать слова,… но потом обнаружил, что эти изменение были применимы только по отношению ко мне. С остальными Малфой младший оставался всё тем же высокомерным аристократом. Конечно, приятно. Но в то же время мне больше нравилась дистанция друзья/неприятели. Хотя вечные подколы так никуда и не делись.
- А теперь представь, что будет на старших курсах. И можешь начать сочинять МакГонаглл любовную балладу. Ну, или, по крайней мере, признательное письмо. И, кстати, лично я его уже написал.
- Это же ты, — пожал плечами Малфой. — Иногда создаётся впечатление, что всё это ты уже давно знаешь и мог бы, не открывая учебников, сдавать Жаба.
- Всё возможно, — тихо буркнул себе под нос я, надеясь, что Драко не услышит. Однако он все-таки, похоже, услышал. Но так ничего и не спросил, возможно, просто устал от тайн и того, что я ничего не рассказываю. Зато задал совершенно другой вопрос.
- А мне черновик дашь списать?
Я страдальчески закатил глаза, ну, конечно, дам!
- Интересно, что на это скажет твой отец? — Взгляд в потолок и беззаботная улыбка. Как же я соскучился по нормально жизни.
- Можно подумать он никогда не списывал, — совершенно непочтительно фыркнул Малфой.
- Бунт на корабле?
- Можно подумать ты сейчас кинешься ему письмо писать.
Уже выходя поле сытного ужина из зала, я заметил, что Крэбб с Гойлом остались за столом, продолжая есть, и за всем этим очень пристально следят гриффиндорцы. Право, это забавно. Посидев минут пятнадцать в гостиной я решил пойти на помощь этим растяпам, а то если они встретят кого-то не того, то могут возникнуть проблемы.
Опознанный под личиной Крэба Рон и Дин в роли Гойла препирались с Перси, который уже собрался снять баллы со Слизерина. Пришлось рыжего резко осадить, и сказать этим оболтусам идти за мной. Кстати, желательно им всё объяснить, прежде чем мы доберёмся до гостиной.
- Ну, и что же вас так задержало? Можно подумать на вас гриффиндорцы напали. — Крэбб с Гойлом резко смутились. — И этот Уизли тут шатается, наверное, думает в одиночку поймать наследника. Ну-ну, удачи ему.
- Думаешь, не поймает? — спросил, обрадованный, тем, что я сам начал нужную тему, Рон.
- Естественно. Хотя, всё возможно. Судя по нападениям, этот наследник настоящий тупица, –фыркнул я, старательно изображая эдакого мальчика с высоким самомнением. — Если бы я знал кто это, с удовольствием ему бы помог.
- Так это не ты? — резко остановившись, тупо спросил Гойл.
- Сколько можно говорить, что это не я! — Теперь, когда господа гриффиндорцы окончательно во мне разочаровались, можно напоследок их припечатать. — А если бы и был, не сказал. Кстати, Винсент, с каких пор у тебя рыжие волосы?
И еле — еле подавил желание рассмеяться им в след.

Я давно не был так доволен.

Тем временем зима постепенно сошла на «нет». Слизерин красиво обыгрывал другие факультеты в квиддич и по количеству очков. Было совершенно ещё два внеплановых нападения. И опять без летальных исходов. Дамблдора практически отстранили. Хагрида пока не трогали. А вот дневник мне так и не достался. Похоже, в этот раз Джинни была вполне довольна обществом Тома. А я от скуки готов был пойти и лично натравить василиска на кого-нибудь, причём в этот раз чтобы всё было как полагается. И может быть даже на Дамблдора…
- Мистер Поттер, вы мне не скажете, что это такое? — Голос Снейпа раздался буквально у меня над ухом, и я нехотя вынырнул из размышлений.
- Э-м, зелье? — Я смотрел на профессора кристально честными глазами.
- Какое, позвольте узнать?
- Успокоительное.
- Будьте добры, посмотрите на доску и скажите, какого оно должно получиться цвета? — Я попробовал разглядеть хоть что-то в разноцветном дыму, что поднимался от котлов второкурсников.
- Золотистое…
- А какое у вас?
- Синее.
- И как так могло получиться?
- Ну, успокоительное зелье чаще всего действует ещё и как снотворное. Я решил чуть-чуть его изменить, чтобы убрать этот эффект. — Я решил пойти ва-банк.
Профессор Снейп замер, переосмысливая сказанные мной слова. Затем взял образец и пошёл к столу его проверять. И конечно, в конце урока я получил своё «превосходно»! Гриффиндорцы недовольно косились, у них ровной колоночкой «отвратительно» чередовались с теми же «отвратительно». А после того разговора, что состоялся на каникулах, точно утвердились в мысли, что наследник — это я. Не правда ли, забавно? Однако держали всё свои домыслы при себе.
И, тем не менее, час X, когда Джинни должна была отправиться в Тайную комнату, дабы её бренные останки пребывали там во веки веков, оставалось всё меньше и меньше времени. Я с интересом ждал, кто же станет жертвой нападения, кроме Пенелопы? Однако мои догадки остались неверны, и пострадала она одна. За то Дамблдора, наконец, отстранили. Известить об этом, как и в прошлой жизни приехал Люциус Малфой. Так же как и сообщить, что Хагрида забирают в Азкабан. Вот последняя новость мне не нравилась совершенно. Великан не заслужил этого. Или я так думаю, потому что Хагрид был одним из немногих, кто продолжал в меня верить до конца? В любом случае медлить дальше было нельзя. Я с усмешкой поздравил Люциуса с блестяще выигранной партией, и взгрустнул, что директор такой человек, что вряд ли позволит нам долго праздновать его отсутствие. А после того как Малфой отбыл и Хогвартс забылся беспокойным сном, направился на так полюбившуюся мне Северную Башню.
Резкие порывы ветра заключили меня в плотный кокон волшебства. Всё вокруг было напитано силой. Тонкие прозрачные нити, сплетаясь завораживающими узорами, окутывали школу изящной вуалью. Ну же милые, не бойтесь. Я потянулся к ним, нежно перебирая их пальцами, словно струны. Уже не замечая, как и без того сильный ветер яростными порывами рвёт на мне одежду, вычерчивая на теле тонкие царапины. Нужно всего лишь небольшое ускорение. Сквозь эту бурю я потянулся к спящей в гриффиндорской спальне девочке, ласково провёл по рыжим волосам. Давай, тебе уже пора. Пришло время. И я высвободил силу дневника. Возможно, слишком грубо, так как следующий порыв ветра едва не сбросил меня с башни, но всё-таки я это сделал. Завтра школу поразит ужасная новость о похищении Джинни Уизли. А мне надо успеть восстановить силы. Сейчас встану, до подвалов Слизерина далеко, только дойду и можно спать.…
Мелькнула ленивая мысль и сознание погасло.

Приходить в себя было больно. Казалось, что в голове кто-то устроил зажигательные танцы, и череп вот–вот должен был развалиться на части. Возможно, сотрясение? И главное, что из-за боли я не могу сосредоточиться на заживляющих заклинаниях. Не предпринимая попыток встать, я свернулся на площадке башни клубочком, чтобы было не так холодно. С чего вдруг такая чувствительность? Скорее всего, я слишком сильно ослаб. Надеюсь, меня не успели хватиться. И как хочется спать.…
Боль никак не хотела проходить, но в тоже время чуть-чуть отступила. Наверное, поняла, что если я сейчас загнусь, доставать больше будет некого, и решила растянуть удовольствие. Так что, цепляясь за парапет, мне всё же удалось встать. Тут же повело в сторону и все начало стремительно кружиться перед глазами, изредка вспыхивая яркими звездочками. Да чтоб я ещё раз!… не-е звучит так, будто это я пить зарекаюсь. В общем, что-то я вчера намудрил. Главное, чтобы всё получилось. Ещё несколько минут я постоял с закрытыми глазами, а потом медленно начал спуск. Где-то на середине лестницы я обратил внимания, на что стала похожа моя одежда. Цензурного определения так и не подобралось. А ещё практически всё тело в пределе видимости было расписано глубокими порезами с уже запёкшимися корочками крови. Вид ещё тот. Пришлось наколдовать иллюзию. Кстати, совершенно неустойчивую. И некоторым внимательным людям теперь могло показаться, что моё изображение раздваивается.
- Гарри, ты где был? — в гостиной на меня тут же набросился Драко. — Тут старшекурсники решили отпраздновать отстранения Дамблдора, так нам перепало сливочное пиво! Я тебе, кстати, оставил.
- Спасибо, я гулял, а сейчас очень хочу спать. Что-нибудь придумай про моё отсутствие. Спокойной ночи, — скороговоркой пробормотал я, закрывая полог. А теперь спать, спать, … спа…

~ * ~ * ~

Драко с удивлением посмотрел на бархатный зелёный полог.
- Что это он? — Малфой повернулся к зашедшему в комнату Девеану.
- М-м-м? — Девеан сначала оглядел Драко, а только после этого повернулся к пологу. На какую-то секунду в глазах второкурсника Малфой увидел какое-то непонятное чувство. Недовольство? Зависть? Снисходительность? - Я бы тоже после такого вырубился.… - И, оставив совершенно сбитого с толку Драко в комнате, вышел обратно в гостиную. Практически неслышно добавив:
- Лет, эдак, пятьсот назад. Хотя такими темпами…

~ * ~ * ~

Проснулся я уже под вечер. Благополучно пропустив и уроки, и обед и свежие новости, которые мне тут же рассказал Драко.
- Представляешь, наследник похитил Джинни Уизли. Вот весело…
- Ничего весёлого не вижу. Совершенно безграмотный поступок. Придётся пойти и объяснить ему, что он был не прав, — совершенно спокойно выдал я. И пошёл собираться.
Однако сразу отправиться в Тайную комнату мне не удалось. Пару раз в гостиную заходил профессор Снейп проверить, все ли на местах и ещё раз напомнил о безопасности.
Наконец, когда все всё-таки успокоились, и, проверив по карте, я убедился, что из коридоров все тоже убрались. Так что можно было спокойно отправиться геройствовать.
Так же как на первом курсе идти одному было почему-то очень не уютно. Всё время вспоминался тот или иной отрезок пути из прошлой жизни, какие-то фразы.
В чём-то одиночество — дар, в чём-то — проклятье. Это можно сколько угодно повторять про себя. Но никогда не знаешь, каким боком оно повернётся в следующий раз. Вот и теперь я слишком резко всё ощущал. Хорошо, хоть на этот раз мой путь в Тайную комнату занял намного меньше времени.

Комната встретила меня тишиной и спёртым запахом подземелья. Осмотревшись и увидев тело Джинни, я не стал бросаться к ней, теряя на ходу волшебную палочку. Повторять трюк из прошлой жизни было бы верхом глупости. Так что я остановился в нескольких метрах от гриффиндорки и принялся терпеливо ждать. Впрочем, Том появился уже через несколько минут.
- Я вижу, ты не очень обеспокоен судьбой этой девочки.
- Она пока жива — этого достаточно. К тому же, у меня появился интересный собеседник. Не правда ли, Том Марволло Реддл? Или ты не хотел меня видеть?
Воспоминание приятно улыбнулось.
- Однако ты знаешь слишком много, Гарри Поттер. Смог найти вход в Тайную комнату, впрочем, знание парселтанга тебе здесь не поможет. Змей слушается лишь истинного наследника.
- Не хочу тебя огорчать, Том, но василиск уже признал меня. А вот из тебя получился прямо сказать фиговый наследник. Сколько ты уже пытаешься извести грязнокровок, и до сих пор ни одной смерти. Уже до похищения опустился. Не стыдно?
- Ты напрасно меня провоцируешь. Моей целью уже давно не являются грязнокровки, а…
- Я?! Тоже мне новость. Ты ещё попробуй мне рассказать, что ты - это лорд Волан-де-Морт. Знаешь, на сенсацию не потянет. Однако у меня есть к тебе деловое предложение. От которого ты вряд ли сможешь отказаться, — тут я постарался, как можно более приятно улыбнуться.
- Хм… - Том придирчиво меня осмотрел, словно ожидая, что личина Гарри Поттера сейчас плавненько с меня сползёт. — Да, всё это определённо стоило нашей встречи. Мне всегда хотелось узнать, что в тебе такого особенного, что ты смог одолеть величайшего мага? Теперь вижу, что ты очень необычный ребёнок,… но вот с чего ты взял, что можешь ставить мне условия?
- Я всегда знал, что у тебя слишком высокое самомнение. Даже если отбросить в сторону Гриндевальда и Дамблдора, которые, бесспорно, сильнее тебя. Если забыть о ещё каких-то известных нам своими изобретения волшебниках и окунуться в дебри истории, то я сомневаюсь, что ты сильнее Основателей. Ну, или, по крайней мере, Годрика и Салазара. А уж если вспомнить о Мерлине, то там ты вообще и рядом не валялся. А если, так уж и быть, оставить дела давно минувших дней, вернувшись к серым будням. И опять-таки забыть о Дамблдоре, сославшись на маразм, то ты всё равно не являешься самым могущественным волшебником. Так как, во-первых: ты сейчас и на «из ныне живущих» не тянешь по простой причине, что не жив. А во-вторых, есть маг гораздо сильнее тебя. И этот маг — я. Так что можешь не пугать ежа задними карманами своих брюк. И теперь касательно условий. — Тут я легонько пошевелил пальцами и дневник из рук Джинни перекочевал в мои. А так же вытащил заранее заготовленный клык василиска. Всё равно змей жаловался на зубную боль. — Мне достаточно сделать одно неосторожное движение. И ты оправишься в небытие к остальным крестражам Тома Реддла.
О, да! Том был удивлён. Хотя нет, он был настолько шокирован, что несколько минут судорожно вспоминал, что, оказывается, умеет разговаривать.
- Ну что ж. Ты знаешь о крестражах. Ты знаешь обо мне. Ты знаешь слишком много для двенадцатилетнего ребёнка. А я вижу, что тебе именно двенадцать. Так что я готов тебя выслушать.
- Ну, двенадцать моему телу, а не разуму. Так вот у меня к тебе есть очень интересное предложение, которое даст тебе возможность разгадать некоторые из окружающих меня тайн. Если ты ещё не заметил, я сам являюсь твоим крестражем. Вот только полностью контролирую часть твоей души. Я предлагаю тебе присоединиться к этой части. Это будет, так сказать, симбиоз, в котором доминантой, естественно, буду я. Потом через некоторое время у меня будет ещё одно предложение. Но об этом потом. Так вот, все плюсы наше симбиоза — ты будешь жить, причём с достаточным комфортом. Я обещаю, что продолжу твоё дело. Конечно, внеся свои корректировки. И ты даже будешь иметь право голоса в решении некоторых вопросов/ проблем. Согласен?
Воспоминание хитро прищурилось.
- А если я рискну стать доминантой? Раз, и уже ты выброшен из своего сознания.
- О, я вовсе буду не против, если ты попробуешь. И даже несколько раз подряд. Но вот потом я могу разозлиться.
- Но, например, во сне пусть щиты на разуме предположим, ты умеешь поддерживать, то душа будет слишком уязвима. — На самом деле это и, правда, самое слабое место. Вот только…, тут я позволил себе саму кровожадную улыбку.
- Том, ты опять упустил маленькую деталь. С любым другим этот номер прошёл бы на ура. Но вот со мной.… Видишь ли, у меня нет души. Совсем. — Неужели в моём голосе прозвучало искреннее торжество и гордость? Неужели я и, правда, сейчас так рад этому преимуществу. Да гори оно всё в Аду! Но в данную секунду, осознавая это превосходство над остальными, я был счастлив.
- Но… - Теперь Риддл больше напоминал растерянного подростка. В глазах застыло изумление, рот принял форму буквы «О». — Это же… нереально… невозможно… доказано.
- Тогда ты будешь первым, кто разгадает эту тайну.
- Ты Дьявол,… но я согласен…

~ * ~ * ~

Когда, через несколько минут, Джинни пришла в себя, рядом с ней на грязном полу сидел Гарри Поттер в разодранной грязной одежде с пятнами крови. С пустым взглядом. Весь в царапинах и порезах. А в руках он держал порванный, весь измазанный чернилами дневник.
- Я убил василиска. Больше боятся нечего. Я очень рад, Джинни, что ты жива, — тихо прошептал мальчик.
- Гарри? Гарри Поттер?! Ты всё знаешь? Про Тома? Я не хотела! Я, правда, не хотела! Меня теперь исключат… — кажется, у девочки началась истерика.
- Спокойно, тебя не исключат. Я всё им расскажу. А теперь пойдём, тебя уже ждут мама и папа. Пойдём. Ты можешь идти?
- Да…

~ * ~ * ~

По дороге я наплёл Джинни, что убил василиска в его гнезде. Хотя, сказать по правде, не помню я, что там себе змеи делают. Девочка опиралась на моё плечо и глядела на меня влюблёнными глазами. Только подумать, сам Гарри Поттер! Слизеринский ублюдок, что терроризирует нечистокровных магов, и предателей крови. Постоянно оскорбляющий её брата. И тут спустился ради неё в Тайную комнату, сразился с василиском, да ещё и победил! Мне чуть самому от её мыслей плохо не стало. Как она перепрыгивала с определений «высокомерный» и «эгоистичный». На «прекрасный» и «совершенный», и так далее. Боже, деточка, тебе только одиннадцать лет! Я поспешно вынырнул из потока её мыслей. Да, никогда не подумал, что можно обожествлять своего кумира настолько. Факт, что я слизеринец и вообще тот ещё негодяй, кажется, приводил ей в ещё больший восторг. Ну, да, а я по наивности своей думал, что девушкам нравятся добрые и светлые герои.… Да, теперь уже не отмазаться, что я просто мимо проходил. Но знаете, что самое страшное? Я совершенно ничего не чувствовал. Только какой-то болезненный интерес, насколько эта девочка станет похожа на мою Джинни?

Встреча с Молли и Артуром Уизли прошла более напряженно, чем первый раз. Кажется, они всё время ждали от меня какой-нибудь гадости. Но я только мило им улыбался, говорил, что счастлив, что мне удалось спасти их дочь. Сразу попросил Дамблдора, чтобы об исключении не было и речи. На что тот меня заверил, что даже не думал. Затем Уизли были выпровожены в больничное крыло, а я приготовился к разговору. В принципе, всё прошло практически также как и в прошлой жизни. Дамблдор сказал, что пусть я и учусь на слизерине — сердце у меня истинного гриффиндорца. Так же он ещё раз перечислил всё наши с Томом различия, но тут нас резко прервали.
- Мне казалось, что вас отстранили? — Как всегда безупречный, Люциус Малфой чуть не сбил меня с ног.
А когда он, потерпев сокрушительное поражение, направившись к выходу, посмотрел на меня как на предателя.… Ещё бы! Весь этот разговор я поддерживал Дамблдора.
Как и в прошлый раз, сославшись на то, что нужно мистеру Малфою вернуть его имущество, я, пулей вылетев из кабинета, помчался догонять аристократа.
- Люциус! — громко окрикнул я его, с вызовом посмотрев на обернувшегося Малфоя.
- Что вы себе позволяете, мистер. …
Тут я резко откинул чёлку, показывая, как зелёный цвет глаз медленно сменяется красным.
- Люциус… ты огорчил меня… - Теперь моя тихая речь была похожа на змеиное шипение. Малфой сделал рефлекторный шаг назад, когда я стал медленной изящной походкой приближаться к нему. — Разве я затем поручил тебе свой дневник, чтобы ты отдал его первой попавшейся семье предателей крови? Из-за твоей ошибки мне пришлось пожертвовать одним из лучших своих изобретений! Я разочарован, Люциус… очень сильно разочарован. Я ожидал, что уж ты точно сможешь сохранить дорогую мне вещь, но нет. Ты не оправдал моих ожиданий.… Скажи, зачем ты это сделал?
- Милорд? — Малфой с трудом пришёл в себя и теперь выглядел скорее удивленно, чем испуганно.
- Люциус,… неужели ты до сих пор не понял этого? Неужели моих намёков не хватило? Неужели ты, один из самых верных моих сторонников, поверил в то, что меня может одолеть какой-то младенец? Или ты предал своего господина?
Последняя фраза заставила Малфоя опуститься на одно колено, прошептав нечто похожее на «Никогда, милорд».
- Но ты так и не предпринял попыток меня найти. Отрёкся от меня, сказав, что был под заклинанием. Но мы ведь оба знаем, что это не так… что же мне делать с тобой Люциус?
- Милорд… моя…
- Твоя преданность не знает границ. Я всё уже это слышал.… Хотя, ты хотел свободы… понимаю. Встань, — раздраженно прошипел я. - Здесь всё время кто-то ошивается. Мне и так пришлось полчаса выслушивать Дамблдора, чтобы он ничего не заподозрил. А то, как же, Великий Гарри Поттер!
- Позволено ли мне будет спросить, как, милорд?
Я разрешил себе снисходительную улыбку. Как всё просто… даже скучно.
- Не здесь. Думаю, что в этом году я смогу окончить курс досрочно. Поговорим у тебя в поместье. И я думаю, что больше никто обо мне не узнает, не так ли?
- Конечно, милорд.
И я, более не обращая внимания на Люциуса, отправился в гостиную. Мне не мешает помыться, переодеться и конечно выпить что-нибудь от головной боли.

Ох, во что же это я ввязался?!

А, кстати, профессор по Зоти был уволен, так как, подобно Локонсу, всё-таки предпринял героическую попытку побега.

…………………………
* Александр Бушков «Нелётная погода»

В людские души,
в таинство стремлений,
В предчувствие конца и вечный мрак:
Они - не люди и не звери
- тени,
Слепые тени ищут выход, так?
Как странно, право, черное на белом?
И в этом все.
Все грани и цвета,
И жизнь, и смерть… Безвыходно
И - смело!
И нет спасенья с плоскости листа…
Вы правы: жизнь проста и многосложна,
Добро и Зло едины и - равны.
Как различить: что истинно, что - ложно?
Молитвы,
да пророческие сны
Отсрочат подведение итога.
Да, это трудно - быть самим собой…
Но, коль молитва не дошла до Бога,
То вдруг ее услышал тот - другой? *

~ * ~ * ~ (по просьбе VII )

Драко проводил взглядом собравшегося геройствовать Поттера и вернулся к домашнему заданию. Спасение предательницы крови дело конечно великое, но и о чарах забывать нельзя. А уж волнение было последним в списке того, что стал бы испытывать Малфой. Уж кто-кто, а Гарри вывернется из любой ситуации. Но домашнему заданию так и не суждено было быть сделанным. Как только фигура Поттера скрылась из вида, к Драко тут же подсел не в меру любопытный Блейз.
- Ну, рассказывай, — слизеринец брезгливо отодвинул сваленные книги по анимагии и сел напротив Драко.
- Что конкретно? — Малфой сделал удивлено - холодное лицо на манер отца, хотя получилось, наверное, не очень.
- С каких пор вы стали звать и другого «наследником»? Или я опять что-то пропустил?
- Как всегда, Блейз.… Если ты соблаговолишь напрячь свою потрясающую память, то вспомнишь, что Гарри попросил не называть наследником его. Даже у нас в гостиной могут найтись посторонние уши. Так что для всех наследник тот, кто себя за него выдаёт. А Поттер у нас спаситель и друг грязнокровок. Не знаю почему, но он хочет, чтобы Дамблдор верил в его доброту, и, то, что он попал на Слизерин случайно.
- Ну, да, конечно. Только большей змеи, чем Поттер, я ещё не видел.
- Добро пожаловать в серпентарий, — хмыкнул Малфой и сделал попытку вернуться к чарам, но, увы, не преуспел в этом начинании.
- Я тут узнал очень интересную новость, — голос Блейза опустился до заговорческого шепота. — Возможно, она касается нашего Гарри.
- Нашего?! Хм, однако, ты собственник, - хмыкнул Драко, но всё же заинтересованно пересел поближе. — Давай, рассказывай.
- Учти, что это только догадки. Так вот, ты в курсе, что в прошлый раз, когда открывали комнату, во всем обвинили нашего лесничего, тогда ещё он был учеником?
Малфой чуть не подавился воздухом.
- Этот… этот.… Даже слова подобрать не могу. И все поверили?
- А что им ещё оставалось делать? — задумчиво обронил Блейз. — Значит, личность тогдашнего наследника так и остаётся туманной. И тут, совершенно недавно ко мне в голову забрела одна интересная идея.
- И как? — не смог удержаться от колкости Драко.
- Нормально. В библиотеки я просмотрел несколько газет. Ты в курсе, что Тёмный Лорд говорил о своём родстве с Салазаром Слизерином?
- Это кажется мне более достоверным, чем наследник — лесничий, перепивший костероста. Только что это нам даёт?
- Много чего. Но практически все выводы из того, что я знаю, мне не нравятся.
Несколько минут второкурсники сидели молча, думая каждый о своём. Драко гипнотизировал взглядом лист пергамента, в надежде, что задание само собой сделается. У Блейза выражение лица было настолько мечтательным, что сразу становилось ясно, что слизеринец витает не просто в облаках, а уже где-то в космосе. Наконец, Малфой понял, что чуда не случиться и перевёл задумчивый взгляд на уже сделанную работу Поттера. Однако коварный план так и не успел осуществиться, так как рядом с работой лежала карта мародеров.
- Эй, Блейз, нам достался билет в первый ряд портера! — радостно воскликнул Драко и начал вертеть карту в поисках точки под названием «Гарри Поттер». Блейз тут же попытался вырвать карту из рук Малфоя и самому начать поиски. Но после того как карта была просмотрена вдоль и попёрек несколько раз, а Поттер так и не нашелся, так и напрашивался определённый вывод.
- На то она Тайная комната, чтобы оставаться тайной. Значит, посмотреть представление не удастся, — грустно констатировал Драко.
- Ну, почти, ты посмотри сюда, — Блейз уткнулся в карту чуть ли не носом. — Кабинет профессора Зоти.
- И что там может быть интересного? Небось, маникюр себе подправляет, — Драко поморщился, но всё же на карту посмотрел.
Точка, обозначенная «Вальдар Элир», носилась по кабинету с крейсерской скоростью, мотаясь из угла в угол, подбегая к середине комнаты, ненадолго там задерживалась и снова начинала быстро перемещаться по кабинету.
- Интересно, что он делает? — склонившись над картой, слизеринцы чуть лбами не столкнулись.
- Думаю, собирает вещи. Побег - дело конечно благое, но чтобы по-тихому. Как-то неприятно, что он с нами решил не прощаться. — Поскольку вожделенная домашняя работа Поттера сейчас была недоступна, Драко очень хотелось кому-нибудь сделать пакость.
- Мы сами можем с ним попрощаться, а так же предложить Пивзу сказать профессору «до свидания», — тут же предложил Блейз, но практически сразу вдохновенье его покинуло, и лицо, до этого осенённое идеей, стало грустным: — Хотя нет, это не комильфо. Ладно, Поттер со своими заморочками, но мы - наследники древнейших родов…
- А представь себе, что ты — гриффиндорец, — тут же подсказал Малфой.
- В таком случае я тут же буду вынужден умереть, не простив себе такого позора. — Блейз с сожалением отложил карту, и устремил задумчивый взгляд в только ему известную даль. — Хм,… например, мы можем сказать, что от Поттера заразились желанием нарушать правила…
- Почему как что, так сразу Поттер? На нём свет клином не сошёлся! — фыркнул Драко, и всё-таки притянув к себе домашнюю работу Гарри, быстро начал её копировать.
- То есть ему можно всё время повторять– «Это Малфои виноваты, что вместо «магглорожденная» я употребляю слово грязнокровка. И вообще на Слизерине не приемлют светлых чувств, вот мне и приходиться быть грубым и заносчивым, а на самом деле я белый и пушистый». В общем, так поёт, что заслушаешься и начнёшь верить. Так что я голосую за то, что побег профессора Зоти не должен остаться незамеченным.
- Хорошо, но тогда нам нужен третий. Двое отвлекают профессора. Один находит Пивза, вон он как раз по близости рядом с тем классом, и пытается уговорить его нам помочь.
- Великолепно, ещё чуть-чуть и я точно почувствую себя гриффиндорцем. — Блейз поморщился, но от идеи отказываться не стал. - Э-м, кого бы нам ещё позвать? Нотта? Нет, он полтергейста не уговорит, а только разозлит. Милисент или Пэнси?
Увидев скептический взгляд Малфоя, Блейз принялся дальше перечислять однокурсников.
- Может быть Эйр?
- Девеан?! Он не согласится. Вообще какой-то странный тип, — Малфой скривился. — Ходит будто тень, ни с кем не общается. А если что-то и говорит, то либо односложно, либо совершенно непонятно. Всегда в стороне.
- Спросим: если откажется - позовем другого. Девеан! Иди сюда! — Не дожидаясь согласия Драко, позвал Забини.
- Что нужно? — Слегка встрёпанный второкурсник, высунувшись из спальни, с удивлением оглядел Малфоя и Блейза.
- У нас к тебе деловое предложение.
- Хорошо, сейчас. — На несколько минут он снова скрылся в комнате, заставив второкурсников ехидно переглянуться. У на первый взгляд безупречно - непрошибаемого и холодного, как льды Антарктиды, Девеана были две слабости. Сладости в любом виде и любых количествах. А так же сон. По факультету уже бродила пара шуток о том, что, если можно было бы научиться есть во сне, то Девеан и не просыпался бы совсем. Поэтому было неудивительно, что как только было сказано, что из-за похищения все прогулки отменяются, Эйр сразу отправился спать.
Появился он через пять минут, сел на диван рядом с Блейзом, всем видом показывая, что со стороны однокурсников было верхом бестактности отрывать его от такого наиважнейшего дела как сон.
- Господа, я вас внимательно слушаю.
Драко тут же сунул ему под нос карту, указывая на кабинет Зоти. Несколько минут они сидели молча, пока Девеан разглядывал карту.
- И что вы хотите?
Блейз коротко пересказал ему план.
- Конечно, это дело не достойно наших фамилий,… но уж очень хочется.
- Эх,… дети… - вздохнул Девеан, посмотрев в сторону спальни точно так же, как Драко на не до конца скопированную работу Поттера.
- На себя посмотри! Так ты согласен?
- Да.
- Тогда на тебе Пивз. Пойдёмте.
Но выскользнуть из гостиной сразу не получилось. Ещё два кресла были заняты пятикурсниками, которые изредка бросали чуть снисходительные взгляды на что-то обсуждающее малышню, коими считали Драко, Блейза и Девеана.
Когда же, наконец, они вышли, оказалось что практически всё уже было сделано за них. Безобразничавший на этаже Пивз сам натолкнулся на профессора, и слизеринцам оставалось только сделать так, чтобы о побеге узнало как можно больше людей.

~*~*~*~

Увы, забрать меня из школы «досрочно» не удалось. Ни то, что, по словам крестного, я пережил сильное потрясение, ни то, что у меня и так получалось по всем предметам «превосходно» на Дамблдора не подействовало. Пришлось доучиваться ещё две недели.
О, как я ненавидел это словно остановившееся время. Теперь, когда я всё-таки смог перешагнуть порог и начал свою игру, каждая секунда, прожитая впустую, казалась мне непозволительной роскошью. Я стал более раздражительным, молчаливым, перестал следить за тем, что я говорю и делаю, а так же за своими глазами. Только через несколько дней я опомнился, такое поведение может меня выдать. Кажется, это уже и так не осталось незамеченным. Например, Снейп точно стал что-то подозревать. К тому же у меня сложилось неприятное ощущение, что ему удалось заметить, как иногда мои глаза меняют цвет на красный. Всего несколько секунд. Но зельевар не зря был первоклассным шпионом. Оставалось только надеяться, что он не станет сразу делится своими догадками с Дамблдором. Хотя и сам Дамблдор возможно что-то заметил. Но мне уже было всё равно. Я продумывал дальнейшее развитие событий. Мне нужно воскресить Тёмного Лорда так, чтобы Гарри Поттер остался вне подозрений, а наоборот, снова стал Надеждой магического мира. С одним Люциусом тут не справится. Нужен кто-то ещё. Верный от пяток до кончиков волос, пусть даже и несколько фанатичный. Белла отпадает. Штурм Азкабана я решил оставить на десерт. Снейп? Да, фанатичнее некуда… И прежде чем посвящать его в план нужно будет убедиться в его преданности. Переманить на свою сторону труда-то не составит, но для этого нужно выбрать хороший момент. Кто ещё? Сириус? Нет, крёстный мне пока пригодятся. Хотя… есть ещё один кандидат, но им я смогу заняться позже.
За эти несколько недель план я всё-таки составил. Конечно, лишь приблизительный, расписав только общие моменты, но уже было хоть что-то. И по этому плану получалось, что третий курс оказывался совершенно свободным. Ладно, подумаю над этим позже.

Первое что я сделал, приехав домой и закинув в комнату вещи, это переместился к Малфою. Признаться, в тот момент я был на взводе: перед отправкой домой я вынужден был полчаса выслушивать наставления Дамблдора, потом в поезде на меня попытались напасть гриффиндорцы. Вот уж чего я не ожидал от своего факультета, так это этого. Вред я им причинять не стал, но настроение успело катастрофически испортиться. Так что в Малфой-мэнор я трансгрессировал в ужасном расположении духа и, не обращая внимания на протестующих домовых эльфов, поднялся в кабинет Люциуса. Думаю, Малфой был удивлён, когда к нему ворвался растрёпанный подросток с перекошенным от ярости лицом.
- Мистер Поттер?! — Вежливое недоумение.
Возможно, он решил, что наш прошлый разговор — всего лишь плод его фантазии. И кстати, в этом нет ничего смешного. Очень часто наше сознание покрывает легкой дымкой самые шокирующие моменты из жизни, создавая иллюзию обрывочно запомненного сна. Весьма полезная защитная реакция. И совершенно естественная. Жаль, что у меня она отключена. Хотя, думаю в случае с Люциусом это определение надо подкорректировать. Всё-таки он человек не глупый, и сначала если не испугался, то был в шоковом состоянии, с этого его и подозрительное послушание. Сейчас же он будет меня прощупывать, выискивая фальшь и недоговорки. Какие-то вопросы, фразы.… Так что мне придётся постараться, чтобы мою роль восприняли на «ура». Я вежливо улыбнулся и сел в кресло напротив Малфоя.
- Будем считать, что я позволил тебе так ко мне обращаться. — Мягкий тон. А теперь сразу в наступление: — Люциус, я прекрасно понимаю, что ты личность недоверчивая. В тоже время я ненамерен тебе ничего доказывать. Хотя и разрешу задать тебе пару вопросов. Отрицать не буду, мне нужна будет твоя помощь. Но вот неподобающего обращения к себе я не потерплю! Да, тебе сложно воспринимать меня в этом теле. Научишься. Теперь я жду твоих вопросов.
Пока говорил, я медленно менял цвет глаз, давая Люциусу возможность насладиться этим процессом. Надо сказать, что я точно не знаю, как происходит эта замена цвета. В прошлой жизни, когда это происходило, я ощущал дискомфорт — глаза чесались и немилосердно слезились. Теперь же, это наоборот, было приятно, к тому же смена могла произойти при изменении моего настроения или самочувствия. Всё-таки ту часть Тома Реддла во мне я обещал не подавлять, и хотя доминантой она становиться даже не думала - легкие изменения, наложенные отпечатанной в сознании личностью Тома, всё-таки происходили. Так что пока всё не уложиться, красное очень часто будет заменять зелёное. Потом смена цвета глаз будет происходить только по моему желанию.
Люциус тем временем раздумывал над вопросами. Естественно, что узнать хотелось многое, но вот сделать тревожащие вопросы более корректными — было уже сложнее.
- Милорд, - осторожно начал он, - возможно, вы мне расскажете, как всё случилось, когда вы отправились к Поттерам?
Конечно, расскажу. Свою легенду я придумал уже давно и отработал на Сириусе. Признаться ни меня, ни крёстного она не устраивала, но в тоже время подходила почти идеально.
- Хорошо… - медленно начал я, с крайне задумчивым выражением на лице. — Никто, кроме меня, не знал, что на самом деле Поттеры, как и Блэк, были моими верными сторонниками.
На этом месте Люциус захотел меня перебить, но я предостерегающе поднял руку. Да, знаю, это похоже на какую-то бредовую сказку, но что-то мне подсказывало, что с повествованием именно в таком стиле Люциус заглотит наживку, даже не заметив ее.
- Всё было разыграно просто прекрасно. Как они отказываются присоединиться ко мне. Как попадают под опеку Дамблдора. Потом появилось пророчество. Кстати, официальная версия, что сказали его, когда дети были уже не только в проекте. Это ошибочно. На самом деле, Трелони вставила своё слово в эту историю намного раньше. Вот я и придумал весь этот план, осуществить который мне помогли Джеймс и Лили. План под названием «Гарри Поттер». Нет, ребёнок тоже был. Но лишь как телесная оболочка. Очень необычный эксперимент. Поттеры разыграли активное сопротивление, чтобы подойти под определение «бросали вызов три раза», а потом выяснилось, что у них должен появиться ребёнок. Дамблдор тут же организовал укрытие, защиту и прочее. Изначально план заключался в том, что я прихожу в их дом и всего лишь оглушаю Поттеров. Но тут в дело вмешался директор. Даже самый извращенный ум не мог представить, что он решит пожертвовать несколькими фигурами с доски, чтобы самостоятельно воспитать мессию. Так что предательство Петигрю и резкая смена его стороны было не то чтобы неожиданностью, но карты смешало. Поттеры погибли, а я всё-таки успел сделать то, что задумал. Переместился в тело ребёнка, начав новую жизнь. Так всё могло получиться намного быстрее - спаситель и Тёмный Лорд в одном лице. Однако тут же был арестован Сириус. Общественность решила, что я пал. А в том, что я находился в детском теле, были свои минусы. Как только я научился чуть-чуть собой управлять, сразу освободил Блэка. А дальше… впрочем это уже другой вопрос и другой ответ. Что-то ещё?
Люциус чуть качнул головой, ему явно надо было усвоить информацию.
- Видишь ли, мой друг. Всё накладывает свой отпечаток. Очень трудно сразу понять, что в прошлом Том Реддл, он же Тёмный Лорд и есть Гарри Поттер так же, как Гарри Поттер то же самое, что Волан-де-Морт. Признаться, я сам думаю о них как о двух разных людях. Тело, мышление, сознание, принадлежащие ребёнку, изменяют мою прошлую сущность, разделяя её. Есть я - Тёмный Лорд, тот, кем я был от рождения Томом Реддлом до момента переселения в это тело. Мысли, память, характер, идеи планы, ощущения. Есть я — двенадцатилетний ребёнок. Гарри Поттер с его памятью, мыслями, мечтами, надеждами. Избранный мессия, рожденный другими родителями и с другой судьбой. И есть я - разделённый на ребёнка, которому необходимы развлечения и друзья и на себя прежнего, довольно мерзкого типа. И не отнекивайся, Люциус, а то я подумаю, что тебе были приятны полученные от меня Круцио. И признаться это очень странное состояние. Словно наблюдаешь за всем происходящим со стороны. И мне всё больше и больше это напоминает фарс. Какую-то пьесу. Вот я, отложив слои планы, прилежно учусь. Вот мы с Драко подшучиваем над гриффиндорцами, причём довольно глупо, по-детски. Но ведь мы же и есть дети? И тут, когда все вокруг, и я, в том числе, начинают смеяться, я вдруг осознаю что мне уже много лет. Что я тот, о ком этим детям шепотом рассказывали родители. И от этих мыслей хочется смеяться ещё больше. Сущность ребёнка сильно изменила меня. Вот и приходиться играть, то подлого слизеринца, то комнатную собачку Дамблдора. А всё для того чтобы привести в действие задуманный план. Ты не находишь, Люциус, что всё это до боли напоминает какую-то дешёвую комедию? Хотя, на самом деле, эта пьеса больше похожа на трагедию.… - Малфой чуть побледнел. Кажется, Тёмного Лорда во мне признали уже окончательно, и теперь аристократ обдумывал, что бы сказать, не разозлив своего господина. Всё-таки инстинкт самосохранения у Малфоя был развит просто превосходно. Наконец он осторожно сказал:
- В любой трагедии должна присутствовать своя доля юмора. Ведь по-другому и быть не может. Так же как любой юмор должен быть разбавлен болью.
Я покачал головой.
- Ты ошибаешься, Люциус. Комедий не бывает, и никогда не было. Любая комедия — это хорошо отрепетированная драма. Так что мы уже давно превратились в актеров. Но этот фарс мне даже начинает нравиться. Итак, теперь к делу. Посвящать тебя во весь план я, естественно, не буду. Но общую идею расскажу. Думаю, в Министерстве уже обсуждают идею возобновления Турнира Трёх Волшебников? Не так ли?
- Да, милорд. Хогвартс уже согласился,… но остальные школы пока медлят с решением.
- Надеюсь, они всё решат к четвёртому курсу. Не находишь, что это отличное время для моего возрождения?
- Возрождения? — На лице Люциуса было написано вежливое недоумение.
- Да, для возрождения Тёмного Лорда. На котором будет присутствовать Гарри Поттер, а потом чудом спасётся. Но всё это можно будет исполнить только при условии, что в замке будет верный мне человек. Ни ты, ни Блэк мне не подходят. Кандидата я уже подобрал, но только сейчас он не в лучшей форме и не свободен. Не волнуйся, Азкабан мы пока штурмовать не будем. Ты поможешь мне его освободить, к тому же останешься в курсе событий. Так что с этого дня ты, Люциус, будешь активно работать, чтобы Турнир состоялся. Понятно?
- Конечно, милорд. Я всё устрою.
- Хорошо. Теперь мне нужно знать, кто из тех, что избежали Азкабана остались мне верны.
Малфой задумался. Естественно, что среди бывших соратников у него за это время успели появиться неприятели. И кто упустит такую замечательную возможность вывести их из игры, всего лишь назвав имена? Однако ложь я всегда чувствовал. И Люциус это знает.
- МакНейр. Нотт. Практически все, кто сейчас не в тюрьме - из внутреннего круга. Только вот Снейп…
- Он на нашей стороне. Есть те, кто открыто выступали против меня? Те, кто однозначно предатели?
- Джессоны, хотя они спасали свою шкуру, но выдали слишком много. Несколько проектов помогли в исследовании тёмной метки. Возможно, Девин. Он пытался провести программу лишения тех чистокровных, что стояли на вашей стороне, положенных им привилегий. Эйры открыто не выступали, но оказывали поддержку в восстановлении магического мира. Левисон помог поймать Лестрейнджев. Многих наших выдал Каркаров.
- Хорошо, этого вполне достаточно. Остальное позже. — Я встал с кресла. — Сейчас я вынужден уйти. Завтра я надеюсь на твою помощь в освобождении того, кто мне поможет осуществить план. Ах, да, небольшая просьба. Не думаю, что Драко нужно обо мне знать.
- Конечно, милорд. Как скажете.
- Так же, как и твоей жене. Когда придёт время - они узнают. Кстати, советую разорвать помолвку с Паркинсами. Пэнси - не самая лучшая партия для твоего сына.

~ * ~ * ~

Драко еле успел отскочить от двери и спрятаться в ближайшей нише, когда из кабинета отца вышел Гарри. Юный Малфой совершенно не хотел никого подслушивать, а шел по северной галерее в направлении к кухне. Однако нескольких услышанных фраз хватило, чтобы понять все странности Поттера. И от осознания факта, что его друг является Тёмным Лордом, Драко стало страшно. По-настоящему страшно. Хотя с другой стороны присутствовала и гордость, ну кому ещё доводилось так спокойно препираться с величайшим Тёмным магом и «тыкать» ему. Но вот какова будет плата за все эти вольности. Хотя чему быть - того не миновать. Драко прекрасно знал, что Тёмному Лорду врать нельзя. А значит, при первой возможности он расскажет Гарри, что случайно услышал его разговор со старшим Малфоем. И будь, что будет.

~ * ~ * ~

В моей прошлой жизни, Барти Крауч-младший прекрасно сыграл свою роль и без особой подготовки. Но я рисковать не хочу. И предоставлю ему целый год на то, чтобы он восстановил здоровье и понял, что ему придётся делать. В принципе, теперь всё будет ещё проще. Но в тоже время, с чем чёрт не шутит? Сначала Азкабан, потом длительное нахождение под действием Империо, все это плохо могло отразиться на нём. Зато Барти именно тот, кто нужен. И не надо изобретать велосипед. Сегодня мне надо будет достать зелье Подчинения, чтобы Крауч-старший не сошел с ума раньше срока, а завтра ещё один пожиратель смерти обретёт свободу.

Вообще-то на лето у меня был длинный список дел. И сразу после Барти в нем стоял Питер. Его надо будет срочно убрать. Пока он ничего не устроил. Думаю, здесь лучше всего подойдёт яд. Что-нибудь простое, вроде крысиной отравы. Уж мне ли не знать какие в Азкабане надсмотрщики? А деньги в этом мире способны на очень и очень многое.
Поделившись своими соображениями с Сириусом, я выслушал его корректировки. Во-первых, с крысиной отравой ничего не выйдет, яд должен раствориться в крови и не должен быть обнаруженным. Ничего, я могу позволить себе самые дорогие яды. Во-вторых: нужно будет проконтролировать не только процесс организации Турнира, но и сами задания. Во всяком случае, последним должен был быть лабиринт с кубком в центре.
А также надо будет устроить небольшой переполох на матче.
И найти последнюю часть души Тома.
Но это потом.

Пока же займёмся запланированными делами…

………………………………………
Отрывок из стиха Андрея Белянина «Гойя»

Я забываю имена.
Спросонья или сполупьяна
Басовым звуком фортепьяно
Встает забвения стена.
Я забываю голоса,
И даже старых песен звуки
В мои протянутые руки
Ложатся лишь на полчаса.
Я забываю адреса…
И те, кто где-то ждут упрямо
Письма иль строчки телеграммы,
Уже не верят в чудеса.*

Начало лета выдалось слишком душным и влажным, почти тропическим. Зелень поражала своей сочностью и яркими цветами. Небо казалось закрашенным тонким слоем голубоватой краски с протёртыми дырами облаков. От него не спасало ничто: ни настежь открытые окна, ни всё время обновляемое заклинание, охлаждающее воздух. Нереально яркий солнечный свет приносил почти болезненное наслаждение.
Признаться, я несколько дней пытался вспомнить, совпадает ли эта погода с той, что была в прошлой жизни. Так и не вспомнил, а может, просто не захотел. В сущности это было не так уж и важно. Или мне просто хотелось в это верить. Какие-то мелочи — фразы, улыбки, дни, когда было хорошо только потому, что ярко светило солнце, аккуратно стирались из памяти, оставляя факты. А вот всё плохое наоборот, всеми силами старательно напоминало о себе. Наверное, я пессимист. Очень редко, когда кому-то удаётся сохранить в себе искреннюю веру в чудеса и добро, уверенное знание, что всё к лучшему. Иногда мне так жаль того наивного романтика, которым я был. Всё казалось выкрашенным в яркие цвета, всё казалось удивительно прекрасным, а пороги казались невысокими. А потом тот я оступился, не сумев перешагнуть через очередной порог. И как же больно было падать! Я так старательно поднимался вверх, хотел быть лучше, добрее, правильнее. А потом упал на самое дно. И сил чтобы снова начать восхождение уже не осталось. А ведь шанс был. Но нет, я начал спуск вниз. Так проще, спокойней. Легче. Чуть-чуть обидно, что я оказался таким слабым. Даже противно, но ко всему привыкаешь. Мне даже нравится. Единственное, что греет — это мысль, что не так уж и легко из меня было сделать тварь. Столько времени ушло. И то, я как всегда отличился, и, проигнорировав столько заботливо поставленные мне подножки, начал падение, банально оступившись. Ведь во мне было хорошее, даже тогда, когда меня изгнали из магического мира. Даже в Азкабане что-то ещё оставалось. И потом, когда я только начинал новую жизнь. Память, мечты,… а потом что-то даже не сломалось, а просто исчезло, оставив меня одного. Ещё можно всё бросить и попробовать стать опять таким, каким был. Глупо?! Безумно! О, да, как я смеялся над этой мыслью! Всё-таки что-то от прежнего меня осталось, если я задумаюсь над этим. Но только не надо тешить себя напрасной надеждой. Тут не получится даже жалкого подобия. А играть роль… я и так уже забыл, как выглядит моё настоящее лицо. И надеюсь, что не вспомню, потому что уверен, что у него безгубый рот и красные глаза Волан-де-Морта.
А лето продолжалось…
Я вовсю дорабатывал план, стараясь закрасить все белые пятна, но их всё равно оставалось слишком много. Значит, придётся где-то импровизировать. Посмотрю по обстоятельствам. Всё и так оказалось слишком непредсказуемым. И всё, что я успел так заботливо распланировать, полетело псу под хвост. Только на первое время. Крауч-старший сейчас проводил в Министерстве закон о сохранении нескольких видов редких магических животных. Я так и не понял, как связать Крауча со столь занятным делом. Но видимо тёмные маги перевелись, и ему просто нечем было заняться. Так что пока трогать его было нельзя. В делах его компетенции отдавать Краучу приказы было намного легче, а тут неизвестно как повернётся дело и изворотливый ум Барти. Так что решено было его пока не трогать.

И я эти недели маялся откровенной дурью. Точнее, снова засел за книги. Теперь уже только по чёрной магии. И выискивая определённую информацию. А точнее - результаты всех самых интересных экспериментов, что проводили маги над людскими душами. Различные варианты развития событий, если при одном и том же воздействии душа принадлежала магглу, чистокровному магу, полукровке, грязнокровке. Мне было интересно всё — зависел ли результат от пола подопытного, возраста, здоровья. Любые факторы. К сожалению, таких книг было очень и очень мало. Достать их было конечно реально, но слишком трудно. И чаще всего эксперимент обрывался, не дойдя до финала. К тому же все они были весьма однообразны. Если так пойдет и дальше придётся проводить их самому. Вот тогда я точно стану ничем не лучше Волан-де-Морта. Впрочем, моё понятие о морали, принципах и эстетике сильно деформировались за все эти годы. Так что осталось найти только подопытных, если я не найду интересующую меня информацию. А этого, скорее всего, не случится.
- Какая глупость! — не выдержав и пяти листов очередной книги, я в сердцах швырнул небольшой старый томик на пол. Почему-то захотелось рассмеяться.
- Что там? — Сириус с неохотой оторвался от утреннего выпуска «Пророка». — Неужели ещё хуже, чем в предыдущих?! Если такое возможно…
- Возможно.… Здесь говорится, что маг ставил опыты на людях в надежде выяснить, как можно определить предрасположенность человека к свету или тьме. Пытался найти различия в душах невинных детей и преступников, приговорённых к казни за страшные зверства. Скажи, зачем ему это понадобилось?! Если учесть, что только в маггловских сказках все эти некроманты подпитываются от душ грешников и могут управлять ими. Нет, я понимаю, если бы он искал возможность такой подпитки. Но ему просто было интересно, к какой из сторон человек склонен с самого рождения! Это же бред! Зачем?! — не выдержав, я всё-таки засмеялся.
- Гарри, ты никогда не пробовал уделить хоть чуть-чуть внимания истории? Даже не магического мира, а обычного, маггловского…
- Кажется, в прошлой жизни нам что-то рассказывали в младших классах, но я не особо прислушивался. А что? — я покачал головой, словно говоря «что там может быть интересного?», и вернул книгу простенькой левитацией на стол.
- А то, что в средние века, а именно к этим временам относится данный манускрипт, магов волновал вопрос веры едва ли не больше, чем людей. Вроде, если магия от Сатаны, почему её области тоже делятся на светлую и тёмную? Не мог ли Князь ада быть просто очень сильным магом? Что такое ангелы? Кстати, идея, что это светлая энергия в универсальном виде пришла оттуда. Сейчас её просто сформулировали по-другому. А сколько было выдвинуто гипотез об образовании материи? О том, откуда взялась магия? Что есть Создатель? Это сейчас совершенно всё равно, что откуда взялось. Есть сколько-то шатких теорий и все довольны, все счастливы. Тогда же пытались докопаться до сути. Вряд ли хоть одному магу того времени могло придти в голову ставить такие опыты, которыми интересуешься ты. Так что, можешь смело начинать работать самому. Но на твоём месте я бы сначала занялся действительно важным делом. Или для тебя теперь всё игра?
- Да, конечно ты прав, - невнимательно отмахнулся я, копаясь в сваленной на столе куче книг, выискивая что-то более… просто что-то «более».
- Возможно, я смогу тебе помочь?
- Нет, не надо. Эта мысль пришла мне в голову совсем недавно и ещё толком не успела оформиться в чёткое объяснение того, что же я всё-таки хочу. Так что я ищу что-то расплывчатое.… В конце концов, чуть-чуть поищу и успокоюсь. У нас на сегодня что-то запланировано?
Сириус отложил газету и задумался.
- Вроде нет, если ты говоришь о своих наполеоновских планах. На обед обещал заскочить Римус. Ты останешься?
- Конечно, крёстный, с удовольствием. Я даже знаю, с какими новостями придёт Лунатик.
- Только не говори мне, не порть удовольствие. Когда мы с ним столкнулись, он выглядел настолько счастливым, — Сириус на секунду расцвел улыбкой, а потом, как по закону жанра, наоборот стал слишком серьёзным. — Ты решил, будешь ли ему говорить или нет?
- Да, но не знаю, когда точно. А что?
- Пожалуйста, Гарри, оттяни этот момент на как можно более долгий срок. Не рушь сразу всё мировоззрение и идеалы Римуса. Для него это будет слишком сложно и больно. Всё-таки, какую бы основу мы под все это не подводили, мы все равно остаёмся не самыми светлыми персонажами. Мне не хочется, чтобы Римус стал таким же. А он станет, как только ты ему расскажешь. И примет всё как должное. Только…
На этой фразе Сириус запнулся.
- Хорошо, я всё понимаю. Мы-то с тобой похожи, поэтому ты и смог принять всё проще. Я сам понимаю, что спешить нельзя. И даже не представляю, как всё это говорить. Просто если здесь затянуть с объяснениями… - Я покивал головой и перевёл взгляд на часы. — Что ж у меня есть ещё полчаса, чтобы привести свой вид в нечто более подходящее подростку.

Я свалил книги в углу и прикрыл их мороком, а после отправился наверх что-то делать со своей внешностью. Уж слишком бросается в глаза то, что двенадцатилетнему мальчику на взгляд меньше шестнадцати не дашь. К тому же, к сожалению, тот ритуал, что я провел с душой Тома, забрав её в себя, слишком сильно меня ослабил. Я стал выглядеть болезненно. И без того бледная кожа стала совершенно белоснежной и тонкой, позволяя венам расписывать себя тонкими синими нитями, словно узором. Я похудел, снова став похожим на скелет, да ещё и черты лица стали неуловимо напоминать Реддла. Что и говорить — феноменально сильный маг, что даже душа, раздробленная на части, способна влиять на своего носителя. Впрочем, это-то понятно, так как моя собственная душа отсутствует, чужая стремится занять её место. Это даже хорошо. Вот только всё упирается в то, что эти изменения может заметить директор, а я чую, что он обязательно притащится меня проведать.
В комнате я, с недовольством сидя перед зеркалом, принялся приводить себя в порядок. Опять отросшие волосы собрал в хвост так, чтобы седые прядки были заметны. Не знаю почему, но мне кажется, что они добавляют мне шарма. Чёлку заправил за уши — теперь можно было легко открывать свои глаза — пустота начала уступать под натиском времени. Теперь в них можно было заметить и мрачную радость, и усталость, и раздражение. Хотя, в основном там по-прежнему властвовала бездна, но я старался себя контролировать. Изменив тон лица, я магией добавил себе чуть-чуть здорового румянца, чтобы не выглядеть бледным утопленником. Потом подобрал одежду: синие маггловские джинсы, слегка потёртые и с забавными дырками и какую-то молодежную футболку. Потом, после продолжительного копания в шкафу, я нашел свой mp3, что с помощью магии заставил работать даже в Хогвартсе. Так же магией я увеличил его вместимость, оставшись уверенным, что при желании туда можно будет вместить столько музыки, сколько захочешь. (Нам бы так!*Авторы не удержались от примечания* )
Поэтому когда раздался звонок в дверь я, с диким грохотом и криком «Я открою!» спустившись по лестнице и отперев дверь, предстал пред Римусом взбалмошным, слегка растрепанным подростком в обычной человеческой одежде с наушником в одном ухе и никак не подходил под определение «мерзкий высокомерный слизеринец».
- Римус?! Как здорово, что ты пришел, - я расплылся в совершенно идиотской улыбке. - А крёстный не предупредил, что ты заглянешь. Вот сюрприз получился! Проходи скорее, ты как раз к обеду!
Я тарахтел как заведённый и вовсю путался под ногами Люпина и Сириуса. Крёстный от моего поведения сначала малость ошалел, но потом с удовольствием принял правила игры. Мы с комфортом разместились на кухне и стали ждать, когда Аника подаст первое блюдо.
- Ну как закончил год, Гарри? — Римус выглядел совершенно счастливым, и я почувствовал неприятное ощущение, что ему в конце года придётся уйти.… Надеюсь, он сможет меня простить.
- Я отличник! — радостно оповестил я, уменьшая в плеере громкость.
- Прямо как Лили! Ну, с такими успехами ты куда захочешь, поступишь!
- Я хочу стать аврором, и бороться со злом, — постаравшись придать голосу гордость, я чуть ли не вслух застонал. Ну, почему в прошлой жизни меня всего этого лишили?! За что?! Почему теперь я должен притворяться, когда как в прошлом мог получать настоящее удовольствие и быть счастливым…. Если жизнь поступила со мной так несправедливо, то почему я должен поступать справедливо с ней? Эта мысль меня несколько охладила, и весь остальной день я был задумчив и молчалив.
А вечерний «Пророк» принёс хорошие вести: Крауч, наконец, выиграл своё дело, и им можно было теперь заняться. Ну что ж, завтра Барти-младший обретёт свободу.
А я, пожалуй, пойду спать.

Разбудила меня Аника в половину девятого и виновато сообщила, что в гостиной молодого господина ждёт Драко Малфой и говорит, что разговор совершенно неотложный. Интересно, что же так могло ему приспичить?! Ограничившись чёрным шелковым халатом, и чуть-чуть приведя в порядок лицо и волосы, я спустился вниз. Драко нервно крутился на мягком диване с изумительной атласной обивкой и тонким серебряным шитьём по глубокому синему цвету. Бледный, осунувшийся как от нескольких бессонных ночей, казалось, Малфой приготовился к своей смерти.
- Драко? Что-то случилось? — я замер на последней ступеньке, с интересом рассматривая друга…
Малфой вздрогнул и побледнел ещё сильнее, почти слившись цветом лица с волосами. Потом, резко встав с кресла и сделав два шага в мою сторону, как подрубленный упал на колени.
- Мой Лорд…
- Что? Ты с ума сошел?.. Немедленно встань! — Когда он успел узнать? Почему? Зачем пришёл признаваться? Мысли в голове пустились в весёлый пляс, путаясь и мешая друг другу. Так, надо что срочно что-то делать. У меня уже были свои планы на то, какую роль Драко должен будет сыграть, а теперь всё могло резко рухнуть. Ладно, придётся импровизировать. Я с театральным вздохом всё-таки спустился вниз и подошёл к Драко, который даже не думал вставать с колен. И наклонившись, заглянул ему в душу пустыми рубиново красными глазами. Как же его легко читать. Всё планы, намерения… Малфой вовсе не был глупцом или наивным идиотом. Мальчик прекрасно понимал, что в дальнейшем общении со мной ему не удастся скрыть то, что он знает правду. И так же понимал, что когда это раскроется, наказание будет намного хуже. А Драко так не хотел, что бы его наказывали… Вот и решил, что если явится с поличным, то больших неприятностей получится избежать. А возможно, его даже похвалят. Ладно, Драко, сделаю, так как ты хочешь. В конце концов, это будет весьма удачный ход.
- Я сказал тебе подняться. Мне не важно, откуда ты узнал обо мне, но раз это случилось, то ты должен понимать, что мои приказы не обсуждаются и выполняются мгновенно. Малейшее промедление наказуемо. Боль… - почти нежно прошипел я на ухо Малфою-младшему.
Тот мелко затрясся, пытаясь подняться на ноги. Я же тем временем вольготно расположился в том самом креслице, что недавно занимал блондин.
- Но… думаю, в твоём случае эта маленькая оплошность простительна, — тихо добавил я, и тут же сменил тон на более раздражённый. - Вставай скорее, а то я могу и передумать.
Теперь Драко нервно переминался с ноги на ногу, боясь посмотреть мне в лицо, вообще в мою сторону и явно не знал, с чего начать.
Ну, что, пожалуй, я ему помогу.
- Ты, Драко, наверное, хочешь засвидетельствовать мне своё почтение, — вежливая улыбка голодной змеи была моим коньком.
- Да, мой Лорд, конечно, мой Лорд… - тут же промямлил Малфой.
- Не подражай своему отцу и остальным пожирателям. Это раздражает, — если честно, я уже порядком устал шипеть, напрягая голосовые связки. — Драко, Драко… Драко. Неужели ты думаешь, что если будешь, как и все прочие, ползать предо мной на своём чистокровном брюхе, ты добьёшься чего-то большего в жизни? Ответь мне, чего ты хочешь? — Я встал и медленно начал обходить Драко по кругу. — Власти? Её хотят все… это слишком просто, — в голосе брезгливость. - Знаний? О, да… знания это то, ради чего стоит не только умереть, но и убить. Но разве у Малфоев мало знаний? — чуть-чуть иронии… - Стать лучше Люциуса? Это так естественно… Сын в тени отца, настолько прозаично, - насмешка. - Хочешь великого покровителя? Чтобы кто-то всегда мог подтереть за тобой всю грязь, купить тебе искусную маску добродетели. Зачем? У вас достаточно денег. Может быть, ты хочешь побыть слугой? Моей комнатной собачкой? — откровенная издевка… - Так хочется гнуть перед кем-то спину расплываться в лицемерной улыбке, гавкать, когда говорят «голос»? Знаешь, я не люблю собак, они слишком быстро умирают или надоедают. Ты хочешь, чтобы тебя потом выбросили за ненадобностью? Скажи мне, чего ты хочешь за свою службу Малфой-младший?
Я замолчал, давая Драко придти в себя, хотя это было и не просто. На лице читался настоящий суеверный ужас. Я что, перегнул палку?!
- Или ты хочешь банальной дружбы? Ведь ещё недавно ты обращался ко мне на «ты»… Посмотри мне в глаза, Драко Малфой…
Мальчик с трудом заставил себя оторваться от разглядывания своих дорогих кожаных ботинок, и с удивлением увидел, как мои глаза снова становятся изумрудными, а змеиная улыбка превращается во что-то мило-подростковое. Я протянул ему руку:
- Меня зовут Гарри Поттер.
Он улыбнулся в ответ, кажется, поняв, что я предлагаю ему дружбу, безо всяких «мой Лорд». И на его лице был написан такой восторг! Только подумать, сейчас он вернётся в Малфой Мэнор и расскажет отцу, какой он удостоился привилегии. Да, это же вообще что-то немыслимое! Про себя я тихо-тихо снисходительно засмеялся. Какой же он ещё ребёнок. А Драко, продумав все плюсы, с радостью протянул руку в ответ:
- Драко Малфой, очень приятно.
- Взаимно. А теперь я тебе советую вернуться домой и передать своему отцу, что я зайду к нему в восемь вечера, пусть будет готов.

После того, как Драко воспользовался камином, я дал волю смеху. В этом было какое-то наслаждение - играть эту роль. И потом смеяться, безудержно и холодно. Кажется, я схожу с ума ещё сильнее. Безумие уже переступило последнюю грань, но Дьявол, как же мне нравится быть безумным!
- По-моему ты переигрываешь… - аккуратно подметил Сириус, спускаясь с лестницы. — У тебя получается даже не Тёмный Лорд, а что-то совсем уж неправильное. Решил поиграть в Дьявола? Не много ли на себя берёшь? Избранный, мессия, обычный подросток, Тёмный Лорд, а теперь ещё и это. Скоро решишь поиграть в Бога?! Не боишься, что не выдержишь и сорвёшься? Что окончательно потеряешь себя?
- Нет, — я совершенно безбашенно улыбнулся и отлевитировал из подвала бутылку виски. — Совершенно не боюсь. Я уже давно себя потерял, а эта игра добавляет острых ощущений. Почти незамутненный экстаз, когда я вижу, как испуганно сжимаются ваши души, соприкасаясь с моей пустотой. Может, я и правда стал воплощением Дьявола в этом мире, чтобы покарать его за все грехи, ввергнуть в Хаос? Нет? Какая разница… я всё равно это сделаю. Красиво и аккуратно. Чтобы получить максимально наслаждения от всего этого. Как тебе такой план, крёстный? Устроим Армагеддон? — Я приложился к бутылке.
- План — дерьмо. И пить перед едой вредно. Хватит, доигрался. — Сириус, поморщившись, отобрал у меня бутылку. — Тебе не идёт, когда ты выпендриваешься. Слишком уж жалко выглядит. Так что убери с лица это выражение «Я господин мира» и пошли завтракать. А то совсем тронешься.
- Как скажешь, — я тут же сделал нормальный голос и пошёл на кухню вслед за крёстным. — Прости, я, и правда, заигрался. Просто мне так плохо без души. Вот и пытаюсь притвориться, что наоборот, страшно рад этому факту. Ты приводи меня в порядок, если что. Так же грубо.
- Нет проблем, - Сириус смотрел на меня как-то слишком грустно. Словно размышляя - говорить то, что хочется или всё-таки нет. — Зря ты так про собак сказал, - наконец не выдержал он. — Обидно было это слышать…
- Сириус, я же так не думаю! - я, вскочив со стула, подбежал к нему. — Просто…. Просто… я не хотел. Точнее, да, сказал, но не чтобы… просто я часто применяю это сравнение к себе. Слишком уж подходит. Но я всё равно виноват! Прости. Что ты хочешь, чтобы я сделал? Извиниться? Встать на колени? Я…
- Гарри, перестань ломать комедию, я всё понимаю. Это у меня случайно вырвалось. Ко мне тоже очень подходит, — тихо обронил Сириус.
И мы замолчали, вспоминая Азкабан. Да, выброшенные на помойку псы, что решили отомстить бывшему хозяину. Самый преданный пес всегда кусает больнее. Столько лет, столько боли. Мы можем друг друга понять. Поделиться этой болью.
- А ты в какой камере сидел? — неожиданно спросил я.
- 17334 96, на десятой площадке в Северном крыле. Ну и дуло же там, — с глухой тоской отозвался бывший узник. — А ты?
- 7033, Восточная галерея. А потом не помню. Меня в другую камеру приволокли в бессознательном виде. А спросить как-то забыл. Там, где я сначала сидел, даже дверей не было, только решётки. До невыносимого мерзко. Правда, заключённых было совсем не много.
- У меня дверь была. Правда, и крыло было заполнено, день и ночь крики, стоны, плач… за стеной постоянно раздавался шёпот. Думал, с ума сойду не от того, что дементоры рядом, а от этого шёпота. Крики-то ладно, я почти привык, а вот к нему не смог. Постоянно пытался разобрать слова — не получалось. А потом он как-то исчез. Помню, я тогда его даже звать начал. Да, в общем, что было, то прошло. — Сириус как-то неловко улыбнулся. — Зачем старое вспоминать? Только раны разбередим…
- Ты прав… - Только я их уже разбередил настолько, что они загноились. Хуже уже не будет. — Ты прав… - зачем-то повторил я, и снова сел разбирать книги.

...............................
*Андрей Белянин

Мы с тобою не так уж и много прожили,
Сосчитали серых ненужных дней…
И не жаль почему-то седого прошлого,
И не жаль наших глупо — великих идей.
Мы с тобою не так уж и много увидели…
Суету, нити вен, сигаретный дым.
На экранах что-то запомнят зрители
Наших серых будней, жизни картин.
Мы с тобою не так уж и много хотели:
Крылья, дождь, ну и счастья чуть-чуть…
Крылья есть, но с чего-то чёрные перья.
И не дождь - снегопады беды несут.
Мы с тобою не так уж и много мечтали:
Дотянуться до звёзд, стать, быть может, умней.
В беспросветно серой глубокой дали
Не осталось вопросов «За что?» и «Зачем?»…
Мы с тобою не так уж и много узнали.
Что нельзя всё успеть, что нельзя не любить.
Опускается пафосно занавес в зале.
А нам так хотелось подольше пожить…*

~ * ~ * ~

- Альбус, вы не заметили ничего странного в Поттере последнюю неделю? — Снейп брезгливо отодвинул от себя чашку с приторно сладким чаем. Потом покосился на блюдечко со сладостями, и ещё раз подумав, всё-таки чуть-чуть отпил.

- Странного? — Директор оторвался от отчётов и посмотрел на зельевара своим проницательным взглядом. Только теперь, кроме понимания, там плескалось волнение, делая когда-то ясные голубые глаза по-старчески мутными. — Да, ты тоже это заметил. Последние недели перед каникулами он совершенно перестал походить на ребёнка. Эти походка, фразы, жесты никак не могли принадлежать двенадцатилетнему мальчику. Чтобы Сириус не говорил о пережитом мальчиком потрясении, в Тайной комнате случилось что-то ещё, о чем Гарри умолчал. Мне это не нравится. Он и так слишком странный ребёнок… к тому же стал резким, более грубым. Здесь надо разобраться. Северус, ты заметил что-то ещё?

- Он совершенно замкнулся в себе. И у него есть какие-то дела с Люциусом. — Снейп сам не понял, почему умолчал о том, что один раз видел как зелёные глаза Поттера на какое-то мгновение стали слишком знакомо — красного цвета. Какое-то время зельевар пытался уговорить себя, что он ошибся. Но наоборот, всё больше глядя на мальчика, убеждался в обратном. Теперь оставалось только проверить свои догадки. А директор, если сам не заметил этого, пусть пока продолжает не знать.

- Северус, я хочу, чтобы ты выяснил, что случилось. — И Дамблдор снова углубился в отчёт, не обращая на зельевара больше никакого внимания.

«Что может быть проще, чем заглянуть на чашку чая к Малфоям?» - В своей лаборатории Снейп почувствовал, что с каждой минутой раздражение захватывает его всё больше и больше. С виду добрый дедушка Альбус умел играть на чувствах не в пример лучше прошлого господина зельевара. Мужчина привычным движением потёр предплечье. Один раз, подцепив Снейпа на крючок, он полностью «перекрасил», казалось, тёмного от мозга до костей Северуса в «белый цвет». Впрочем, здесь места для размышления не было. Надо, значит надо, о, возможно всё-таки добровольном переходе на другую сторону Северус не жалел. Единственное, что действительно было жалко - столь любимыми зельевару Тёмными Искусствами заниматься было больше нельзя.

Он поклялся, не Дамблдору или какой-то нематериальной силе, а себе, что всеми силами защитит единственное, что осталось от Лили. Иногда мужчина сам поражался этой сентиментальщине. Детская влюблённость прочно засела в его сердце. И Северус Снейп шёл на поводу своих чувств, ради клятвы каждый раз наступая себе на горло. «Это всё любовь…». Но в тоже время, он понимал, что чтобы он не говорил или думал, это было настолько естественно, что даже смешно. Да, он влюбился в симпатичную девчушку ещё в ранней юности, да, эта влюблённость не прошла. Да, ему отказали, но только из-за его собственной глупости. И он продолжал хранить это чувство назло себе, чтобы хоть что-то оставить то прошлого. Хотя иногда сам не мог понять. Где в циничном ублюдочном профессоре зельеварения могло сохраниться что-то светлое. Но оно сохранилось, и приятно грело его.

В полвосьмого Снейп понял, что зелье загублено окончательно, и эксперимент завершить сегодня не удаться. Так что можно было прямо сегодня наведаться к Малфою.

«Думаю, старый друг будет мне рад…».

Малфой Мэнор встретил его привычной роскошью, граничащей с вычурной безвкусицей. Хотя это было индивидуальное мнение Снейпа. Кто-то, наоборот, поражался ослепительной красотой, называя вкус Малфоев безупречным. Тонкие лёгкие ткани штор, тяжелые старинные люстры. Стены завешаны изумительными по красоте картинами природы, и портретами предков. Что слегка «перегружало» обстановку. Мягкие креслица и воздушные пуфы рядом с маленькими сервизными столиками тончайшей работы вызывали у зельевара отвращение.
Насколько он мог вспомнить, род Принцев тоже когда-то мог похвастаться такой же слащавой роскошью, но растерял её задолго до появления на свет полукровки. Дом самого Снейпа мог похвастаться запустением, пыльными шкафами, заполненными книгами и легкой ноткой аскетизма, запутавшейся в паутине. А так же неплохим винным погребом.

Домовой эльф, одетый в грязную тряпку, видимо когда-то бывшую полотенцем, попросил «Господина Снейпа подождать лорда Малфоя в северной гостиной». И почему Малфои, столь брезгливо относившиеся к подобной рвани, не могли одеть домовиков во что-то более чистое и подобающее слугам их рода? Невольно вспомнились опрятные полотенца домовиков Хогвартса.

- А где он сейчас? — Северус скинул мантию, с недовольством восприняв тот факт, что придётся ждать.

- Они с молодым господином Драко в кабинете Лорда Малфоя, — осторожно пискнул эльф, подозревая, что у него могут возникнуть неприятности, если этот странный человек помешает его хозяину.
- Отлично, думаю, Люциус не будет против, если я вмешаюсь в их разговор.

~ * ~* ~

Драко постучал.

- Отец, можно мне войти? — Казалось, мальчик светиться от переполняющего его счастья и гордости.

- Это так срочно?

- Даже больше чем ты думаешь. — От нетерпения Драко переминался с ноги на ногу и даже чуть подпрыгивал на одном месте, что было совершенно непозволительно.

- Хорошо, заходи.

Люциус, сидя за столом, перебирал какие-то бумаги, спешно их просматривая, делая пометки, и практически тут же отправляя их в радостно потрескивающее пламя камина. Похоже, у них снова возникли проблемы с законами, а точнее - их нарушениями. В который уже раз.
«Впрочем, не первый и не последний», - Драко позволил себе усмешку. Он гордился своим отцом, который, имея чуть ли не самую большую библиотеку по чёрной магии в Европе и полные хранилища запрещенных артефактов, изворачиваясь как змея, каждый раз умудрялся оставаться совершенно «чистым». Конечно, для многих это было не такой уж тайной. Но щёдрые взятки сразу решали все вопросы. Как говорится, на орден Мерлина второй степени (кажется, именно эта награда доставалась тому, кто раскрывал подобные дела) много не купишь и долго не проживешь. Конечно, почётно. Но многие склонялись к выводу, что лучше иметь больше денег, чем бесполезных безделушек.

- Что ты хотел мне сообщить? — Люциус даже не посмотрел на сына, хотя и скрывал, что ему было интересно, куда сегодня утром отлучился Малфой - младший.

- Гарри просил передать, что зайдёт за тобой в восемь, и чтобы ты был готов, — почти равнодушным тоном оповестил отца Драко.

- Что?!

- Прости, для тебя - Тёмный Лорд сказал, что зайдет в восемь, и ты должен быть к этому времени готов.

К огорчению Драко, Люциус вовсе не потерял беспристрастный вид. Даже не побледнел. У Малфоя всего лишь задёргался правый глаз. А так - он остался каменно спокоен.

- Он знает?

- Конечно, я сегодня сообщил ему, что случайно услышал ваш разговор. Конечно, сначала Гарри был недоволен, но потом всё разрешилось, — Драко безумно нравилось строить из себя маленького глупого мальчика.

- Гарри… - Теперь Люциус глубоко задумался. Сын ясно намекал, что состоит с его господином в дружеских отношениях. Но это было совершенно невероятно. Впрочем, его Лорд изменился. И, похоже, в лучшую сторону. Об этом можно будет подробней узнать вечером. А также проверить одну догадку. А теперь…
- Хорошо, Драко, я принял к сведенью то, что ты сказал. И горжусь тобой. А теперь расскажи, как на самом деле состоялся твой разговор с Лордом.

~ * ~ * ~

Северус подошёл к кабинету как раз тогда, когда Драко закончил свой рассказ и теперь собирался в свою комнату спать. И теперь ему было очень интересно, как отец будет вынужден выпроводить крёстного из Малфой Мэнора до прихода Поттера. Так как, насколько он понял, о том, кто есть Гарри Поттер, знали только три человека. Блэк, его отец, Драко, ан, нет, четыре — ещё и сам Гарри.

- Здравствуй, Драко, как каникулы? — Северус улыбнулся крестнику, замечая, что Люциус странно коситься на часы, которые показывали «без пяти».

- Замечательно, — мальчик улыбнулся, и, кивнув отцу, покинул кабинет.

- Добрый вечер, Северус, вынужден сообщить, что ты не вовремя. — Люциус приказал домовым эльфам принести ему простую чёрную мантию.

- Куда-то собираешься?

- Да, у меня встреча, — Малфой старался быть предельно краток.

- Случайно не с Поттером?

«Никогда не сомневался, что Снейп - превосходный шпион, и новости узнаёт раньше, чем они случаются. Но, прости, друг, никому сообщать нельзя».

- Нет, с Блэком. Мы пытаемся восстановить его на родовом древе. Нарцисса свою лепту, как в прошлом леди Блэк, внесла, теперь осталась только грубая работа. Так что извини, но тебе придётся зайти завтра, если ты хочешь поговорить.

- Как скажешь.

«Да, Северус, сегодня определённо не твой день».

Как только зельевар, кивнув, вышел, Люциус снова покосился на часы — ровно «восемь». Не хотелось признаваться, но Малфой нервничал. Было совершенно неизвестно, чего стоит ожидать от вернувшегося господина, и какие у него появились новые «причуды».

Практически тут же раздался тихий мягкий смех. Из густой тени угла кабинета выступила фигура, облачённая в чёрную мантию с натянутым капюшоном.

- Не стоит так переживать, Люциус. Мои вкусы и предпочтения пусть и поменялись, но не намного, так что готовить мне на обед младенцев тебе не придётся.
Тёмный Лорд аккуратно снял капюшон, давая Люциусу, что уже опустился на колени перед господином, оглядеть его.

- Мой Лорд?.. — От двенадцатилетнего мальчика, каким Гарри Поттер был несколько недель назад, не осталось ничего. Юноша, лет шестнадцати — семнадцати, с тонкими, возможно чересчур резкими чертами аристократического лица. Высоким лбом, четкими скулами и чуть полноватыми губами. Длинные волосы были распущены. И чёрные с седыми пряди изящно спадали на лоб, скрывая насмешливый взгляд рубиновых миндалевидных глаз. И всё-таки в нём ещё слишком легко можно было угадать Поттера.

Лорд ещё раз мелодично рассмеялся.

- Моё тело, Люциус, пытается сократить разницу между его и моим настоящим возрастом. В этом нет ничего удивительного. Остальное маскировка. Надеюсь, ты готов? Маску можешь не брать… - невнимательно бросил он, протягивая Малфою руку с тонкой изящной кистью и длинными пальцами. Мужчина, почти не раздумывая, встав, прикоснулся к ней. — Ах, да, я хотел тебя поздравить с тем, что ты почти безупречно отправил Северуса восвояси, не выдав ни грамма информации, — усмехнулся юноша, и неожиданно крепко сжав ладонь Люциуса, трансгрессировал.

Хотя вообще-то трансгрессия в Малфой Мэноре была невозможна.
Но это уже не важно…

~ * ~ * ~

Мы переместились практически к порогу дома Крауча. Он явно не любил шума, а потому его жилище стояло в гордом одиночестве, и соседние дома сумрак вырисовывал настолько далеко, насколько это и было нужным. Я спокойно стоял в стороне, пока Малфой оглядывался. Всё-таки я сделал правильно, что втянул его в игру. Довольно большую роль в мыслях Люциуса занимал интерес ко мне. Похоже, я явно делал что-то не так. Точнее делал «не похоже на прежнего Лорда», хорошо хоть вовремя проведенная беседа убедила Малфоя в том, что меняются все. Так что надо срочно разбираться с самим собой. Потому что та же Беллатриса сразу поймёт, что я не Волан-де-Морт.

- Думаю, стоит тебе объяснить, зачем мы здесь…

- Как вы пожелаете, милорд, — Люциус кивнул головой, не решаясь посмотреть мне в глаза, так как знал, что в его взгляде я прочту интерес.

- Конечно, как пожелаю. — Слегка усмехнувшись, я снова надел капюшон и направился прямиком к дому. — Как ты, наверное, знаешь, это дом Барти Крауча. Так же думаю, ты в курсе и того, что его сына — Крауча-младшего - судили вместе с Беллой из-за тронувшихся Долгопупсов. Так вот, паренька его же собственный отец засадил в Азкабан. Жестоко, не правда ли?

Я обернулся к Люциусу, остановившись в нескольких метрах от крыльца.

- Но это всё лирика, - не дав Малфою ответить на мой вопрос, я продолжил: - Жена Крауча была категорически против этого заключения и перед своей смертью уговорила Барти поменять её на сына. Так что Барти-младший, один из моих верных сторонников, сейчас находиться в этом доме под Империусом. Мы освободим его, для того, чтобы он сыграл роль в задуманном мной спектакле по Воскрешению Лорда Волан-де-Морта, — я еле удержался от того, чтобы не расхохотаться, глядя на Люциуса, и спокойно постучал в дверь.

Несколько минут ничего не происходило, затем раздались шаркающие шаги. Дверь чуть-чуть приоткрылась.

- Мистер Малфой? Чем обязан вашему визиту? — Крауч, не увидев скрытого тень меня, приоткрыл дверь шире, вопросительно - неприязненно смотря на Люциуса.

- Империо. — Мне не потребовалось даже доставать волшебную палочку. Глаза Барти остекленели, хотя в то же время я чувствовал его сопротивление, которое легко подавил спустя несколько секунд.

- Иди и выгони своего домового эльфа, потом отправляйся в свою комнату и не смей выходить, пока я не разрешу. — Немного подумав, я приказал ему сначала проводить нас к его сыну.

Барти-младший обнаружился в маленькой каморке в совершенно невменяемом состоянии. Похоже, в этом мире Азкабан повлиял на него намного сильнее, чем в моей первой жизни. Ещё и постоянное Империо… ничего, за этот год он, надеюсь, успеет восстановиться.
Немного подумав, я решил снять заклятье уже в Малфой-Мэноре, сказав, чтобы Люциус трансгрессировал с Барти, я напоил Крауча-старшего зельем подчинения. Так он должен будет продержаться в здравом рассудке намного дольше. Отдав несколько приказов, чтобы скоординировать его действия, я узнал всё, что было известно насчёт Турнира. И трансгрессировал вслед за Малфоем.

~ * ~ * ~

Люциус поместил бессознательное тело бывшего узника на мягкий диван в гостиной и брезгливо отодвинулся. Он никак не понимал, зачем его Лорду это ничтожество. Неужели его Господин считает, что ему, Малфою, нельзя доверять? И что же он замыслили? Что за воскрешение Тёмного Лорда, когда вот он, вполне живой.… Хотя, на этот счёт у Люциуса были свои мысли. Возможно, Лорд хочет провести какую-то игру, чтобы вернуться в мир живых не как Гарри Поттер, который превратиться в нового Тёмного Лорда, а как прежний, при этом оставив Гарри Поттера все подозрений. И Турнир трех волшебников, что планируют провести через год.… Всё это было взаимосвязано, но Малфою не хватало чего-то важного, чтобы соединить все кусочки мозаики в единое целое. Люциус ещё раз с сомнением посмотрел на Крауча-младшего, словно пытаясь понять, почему именно он? На свободе осталось достаточно преданных пожирателей, чтобы исполнить планы Лорда, но…

На этом его размышления были прерваны появлением Тёмного Лорда, хотя, нет, теперь, скорее, Гарри Поттера.
Юноша скинул чёрный плащ, оставшись в совершенно нелепой маггловской одежде. Подвязал волосы в опрятный хвост, и заправил за уши непослушную челку, открывая снова ярко- зелёные глаза. Черты лица стали более мягкими и расслабленными.

- Ну, что ж, Люциус, теперь нам надо привести в себя нашего друга. Надеюсь, ты будешь непротив, если он поживёт у тебя?

- А если буду? — вдруг дерзко заявил Малфой, сам себе удивляясь.

Гарри пожал плечами.

- Круцио… - и тут же наложил на гостиную заглушающие чары. - Люциус, ты забываешься, — юноша изобразил лицемерную грусть. — Ну, зачем ты это сказал? Тогда тебе не было бы больно. Ай-яй-яй,… как нехорошо получилось, — он покачал головой, подходя ближе к Малфою и разглядывая его, словно ребёнок неинтересную, но новую игрушку.

Люциусу казалось, что он не выдержит и всё-таки закричит. Поттер явно использовал заклятье не в полную силу, и ужас от этого даже чуть притуплял невыносимую боль. Если это еще не предел, то какую же боль он может причинить по-настоящему?! Сколько же в нём силы?

- Люциус, не стесняйся, кричи.… Я же вижу, как ты хочешь… - мягкий тихий голос раздался над самым ухом. — Ну же, тебе ведь больно?

Гарри убрал с лица Люциуса платиновую прядку и почти нежно посмотрел ему в глаза. Малфой понял, что начала задыхаться. Пустота глаз Поттера пугала,… даже нет, не так. Это было отвратительно, казалось, что она подобно дементору пытается вытянуть из него душу. Люциус легко мог признать, что так, как сейчас, ему ещё никогда не было страшно.

Тёмный Лорд спокойно изучил лицо Малфоя и, приблизившись почти вплотную, выдохнул…

- Это вовсе не отвратительно, лично для меня вполне естественно.… Но, я вижу, тебе недостаточно больно, раз ты можешь думать о посторонних вещах. Круцио. — Юноша как-то по-детски счастливо улыбнулся. — Ты совершил ошибку Люциус, решив, что я не Тёмный Лорд. Всё меняется.… Все меняются.… И, теперь, возможно я буду чем-то хуже прошлого Волан-де-Морта.

Не выдержав, Люциус пронзительно закричал, практически ослеплённый счастьем, что его крика не услышат Нарцисса и Драко, где-то на грани сознания слыша высокий безумный смех своего Господина.

~ * ~ * ~

Признаться, поведение Люциуса меня весьма насмешило. Нет, ну подумайте, он начал подозревать, что я не Тёмный Лорд! Пришлось доказать ему обратное.…
Где же теперь настоящий Гарри Поттер? Мне по-настоящему было жаль прошлого себя… и, тем не менее, я уже не представлял себе жизнь по-другому. Ну что ж, Малфой своё получил, а теперь приведём в порядок Барти, которого на время, мне пришлось полностью вывести из сознания, чтобы он не очнулся.

…………………………………………

~ * ~ * ~

Барти с трудом приходил в себя.
Казавшееся ещё совсем недавно пустым сознанье вдруг начали переполнять какие-то обрывки мыслей, смешивающихся в непонятную кашу, воспоминания, лишенные даты и чаше всего мелькавшие в совершенно нехронологическом порядке. Кажется, его посадили в Азкабан… или нет, это было раньше? Мелькнуло лицо мужчины с пустыми безумными глазами… Фрэнк Долгопупс? Тогда они довели его до безумия, с ним была ещё и его жена… или нет? Да, была, а потом был суд и он громко кричал, что невиновен. Эта мысль настолько поразила Барти, что он приглушённо застонал: трус! Жалкий ничтожный трус, испугался дементоров, Азкабана. Хотя кто бы на его месте не испугался? Белла… Она действительно была преданна Господину до конца, а он… милорд будет гневаться, когда узнает, что он пытался отречься от него, спасая собственную шкуру.… За ними так и не пришли, но Тёмный Лорд не мог умереть! Возможно, он просто решил наказать их так за неподчинение, да, скорее всего так и есть. Мелькнули несколько воспоминаний, как его, совершенно ничего не соображающего, несколько авроров, грубо толкая в спину, так, что он изредка падал, вели по узким коридорам тюрьмы, расписывая все «прелести» Азкабана. Потом, кажется, был ад.… Он что-то кричал, просил, умолял, просто плакал. Но ведь он уже не в Азкабане? Следующая мысль заставила мужчину снова застонать. Отец, Империо… грань сумасшествия, когда он то выходит из подчинения, то снова проваливается в липкий белёсый туман, где постоянно звучал голос отца. Как же он ненавидит этого человека!
Стоп, если сейчас он может думать, вспоминать, значит, заклятье снято? Его отец допустил ошибку? Или случилось что-то ещё?
Барти дернулся, пытаясь открыть глаза — получалось откровенно плохо. Тело совершенно не хотело его слушаться.

- Тихо… спокойно… - совершенно незнакомый голос, кажется, принадлежал подростку. И в то же время мужчина мог поклясться, что в его интонациях было что-то до боли знакомое. Неужели.… Неужели это? — Сейчас тебе будет больно, потерпи, потом сможешь двигаться.
Однако ожидаемой боли так и не последовало, просто в какой-то момент всё тело онемело, а потом всё вернулось к прежнему состоянию.

- Попробуй теперь открыть глаза, - также тихо посоветовал ему голос, и Барти повиновался, хотя и сам не до конца понимал, зачем с таким упоением вслушивается в мягкие шипящие нотки.

Сделав над собой усилие, мужчина с трудом попытался сделать то, что ему приказал голос. Тут же в глаза ударил нестерпимо яркий болезненный свет.

- Люциус, оставь только ночники, не стоит доставлять ещё более сильное неудобство нашему другу. — Люциус?! Малфой?! Так это правда?.. Барти попытался резко встать, но тут же был силой уложен обратно на мягкий, почти воздушный диван. — Лежи тихо, не дёргайся, — теперь в голосе прорезалось раздражение.

Наконец глаза Крауча-младшего сумели привыкнуть к царившему в комнате полумраку. Над ним и, правда, склонился подросток,… и что-то в его лице было от Поттеров, но они, же мертвы? Их сын, Гарри? Рядом стоял Люциус Малфой, лицо аристократа было совершенно непроницаемым, однако мужчине удалось заметить в глазах Малфоя нотку интереса.

- Поттер? Малфой? — Мужчина ещё раз дёрнулся, никак не понимая, что могут делать вместе его давний знакомый, почти друг, и тот, кто заставил исчезнуть их Господина.

- Очевидно, приводить в себя Пожирателя Смерти, кстати, беглого узника. Не правда ли хорошо, что об этом знаем только мы? — фыркнул юноша, словно прочитав мысли Крауча. Но постойте, младшему Поттеру должно быть не больше четырнадцати лет? Барти никак не мог ничего понять. Да, Азкабан превратил его память в кровавую кашу, но во времени мужчина еще ориентировался.

- Ты совершенно прав, мне только тринадцать… скоро будет, — снова прочитав его мысли, согласился Поттер. Потом изучив перекошенное ненавистью лицо Крауча — младшего, добавил: - Тебе сейчас так будет удобнее, ты просто не сможешь какое-то время нормально говорить, а разбирать слова и звуки в твоём бормотании, - тут он поморщился, - уж извини, как-то не хочется. В любом случае, добро пожаловать снова в мир живых, Барти Крауч - младший.

Затем он отошел к окну, словно потеряв интерес к происходящему. Несколько минут он всматривался вдаль. Потом, не поворачиваясь, холодно бросил Люциусу:

- Люциус, помоги нашему другу подняться, сейчас ему жизненно необходимо сделать несколько шагов, а то все наши усилия пойдут насмарку. И надо бы его проводить в комнату. Надеюсь, ты сказал эльфам, чтобы они подготовили гостевую комнату?

- Конечно, милорд, как скажете милорд, — почтительно отозвался Малфой, подходя к Барти.

- Милорд?! — справившись со слабостью, наперекор тому, что недавно говорил юноша, выкрикнул Крауч, резко вскакивая с дивана.

Ответом ему стал тихий высокий смех… Смех его Господина.
- Я же тебе говорил, Люциус, что шок всегда был лучшей терапией. — Поттер, наконец, отвернулся от окна, внимательно рассматривая Барти красными миндалевидными глазами с узким зрачком-щёлочкой.

И медленно подошёл почти вплотную к дивану, на котором сидел пораженный мужчина. Справившись с радостным удивлением, Барти тут же опустился на колени и поцеловал край мантии юноши.

- Вы вернулись, Господин…

- Я никуда не уходил… - так же тихо рассмеялся Тёмный Лорд, изучая лицо Крауча. — Однако об этом нам лучше поговорить наверху. Согласись, Империус твоего отца никуда не годиться.… Где изящество? Где эта легкость? Мягкий обволакивающий туман, что заставляет терять человека голову от невыносимого удовольствия,… желания немедленно исполнить любой приказ своего господина.… Гдё всё это? Грубо, резко, грязно,… наверное, один из худших примеров. Даже школьник может проделать это более мягко. Пожалуй, лучше этого заклятья только Круцио, да, Люциус? — Юноша напоминал безумного, мягкий чуть хриплый бархатный голос был пронизан наслаждением, будто бы одни разговоры о пытках и запрещённых проклятьях приводили его в экстаз. Это делало его неуловимо похожим на Беллу,… или наоборот - Беллу на Тёмного Лорда? От этого голоса Барти хотелось, встав на колени, умолять Повелителя наложить на него заклятье, чтобы почувствовать это удовольствие, с радостью исполнить любую прихоть его Господина…

- Впрочем, кажется, я отвлёкся. Люциус, помоги Барти добраться до его комнаты. — Тёмный Лорд чуть прищурил глаза, словно проверяя нужный ли эффект вызвали его слова, и остался довольным. Красивое утонченное лицо юноши исказила змеиная усмешка, делая его похожим на страшную, завораживающую маску какого-то древнего божества. - Там мы продолжим разговор. Возможно, стоит приказать эльфам принести тебе еду?

Лорд щёлкнул пальцами, вызывая домовика. Появившееся создание он оглядел с откровенным презреньем.

- Быстро приготовь гостю мясной бульон и что-нибудь легкое овощное. Принесёшь в гостевую комнату через десять минут.

После того как домовик, поклонившись, исчез, юноша снова повернулся к Малфою.

- Люциус, совсем забыл, насколько я помню, у тебя работает домовик по имени Добби. Я прав?

- Да, Господин, — в глазах аристократа промелькнула настороженность. — Что-то случилось, милорд?

- О, не беспокойся, Люциус. Я всего лишь хотел тебя попросить подарить мне этого домовика. Ты ведь не откажешь? — Лорд явно в насмешку, задумчиво осмотрел свою волшебную палочку, заставив Малфоя вздрогнуть.

- Конечно, милорд,… как скажете.

После чего юноша остался в гостиной, а Люциус помог Барти подняться.
- Малфой, что происходит? — Крауч опираясь на Люциуса, маленькими осторожными шажками поднимался по лестнице, постоянно ловя себя на желании оглянуться назад, чтобы ещё раз увидеть Господина. Всё казалось нереальным и слишком хрупким — неосторожное движение или вздох - и карточный домик рухнет, погребая под собой все его несмелые надежды.

Малфой снисходительно усмехнулся. Сейчас, когда рядом не было Лорда, аристократ чувствовал себя намного увереннее. Хотя Люциус не мог сказать наверняка, что Господину неизвестно, что сейчас тут происходит, и о чем говорят его слуги. Скорее он мог поручиться, что Тёмный Лорд всё прекрасно знает и скорее всего раньше, чем это «всё» случается.

- Барти, думаю, повелитель всё сам тебе расскажет. Я даже не знаю, что можно тебе сообщать, а что — нет. Тёмный Лорд вернулся совсем недавно и… - тут аристократ замолчал, не зная как обойти тему, что возможно, Малфой потерял былое влияние. Хотя, конечно, возможно, это было не так. Но всё же, говорить об этом не хотелось. - Я не в силах до конца понять планы Господина, - вывернулся он, хотя в глазах Барти промелькнула понимающая усмешка.

- Почему это Поттер?

- Что?

- Он мог выбрать кого угодно. Почему он выбрал сына Поттеров? — Барти остановился, практически впиваясь в лицо Малфоя подозрительным изучающим взглядом. — Это не может быть…

- Подделкой? Обманом? — теперь понимающая усмешка появилась на лице Люциуса. Только с примесью горечи. — Знаешь, Барти не буду тебе на этот счет ничего говорить. Выскажи свои сомнения самому Лорду, думаю, он захочет поговорить с тобой наедине. И сам всё для себя решишь. Я для себя уже решил.

~ * ~ * ~

Я осторожно присел на диван, словно боясь, что он окажется иллюзией и растворится, позволив мне упасть на мягкий ковер. Да, и ковра, скорее всего, не окажется, так же как и пола. Долгое-долгое падение на самое дно.

- Казалось, я упал всего лишь на пол…
Какая странная на сердце невесомость.
Было смешно. Внизу зияла пропасть,
А дождь как брошенный ребёнок плакал. **

Продекламировал я вслух, жалея, что не могу увидеть себя со стороны. Тонкий, толи подросток, толи ещё ребенок, с болезненными чертами лица, устроившийся на самом краешке роскошного дивана, посреди столь же роскошной безвкусицы, громко и пафосно кричащий корявые откуда-то пришедшие на ум строчки. Избалованный капризный ребёнок, что ещё недавно наслаждался пыткой человека, а теперь совершенно растерянный и жалкий. Маленький щенок, потерявший хозяина.
Неужели найдутся люди, которые никогда не хотели бы попробовать власть на вкус? Не знаю. Ведь есть те, кто относится к этой даме с отвращением? Конечно, есть, но всё таки… Детям же, нравится возиться с игрушками? Причинять им фантомную боль, бить, ломать…
Это та же власть. Просто в роли слуг куски пластмассы, или чего-то ещё, какая в принципе разница! Веди им нравиться! Так что же меняется, когда эти дети вырастают? Ведь это желание и любовь вовсе не исчезают.
Ответственность? Да, именно, она самая. И вот власть становиться почти обузой.
Я же такая же бездушная кукла. Кукла, которая решила стать игроком. Наверное, я никогда не перестану себя спрашивать «зачем?», «что мне в этом?»… Удовольствие? Месть? Что-то ещё…

Я устало закрыл глаза, окунаясь в поток воспоминаний и мыслей. Пестрый хоровод прожитых лет быстро затянул меня в свою круговерть. Что же изменилось — стал чуть-чуть умнее? Понял боль? Предал Свет?
Я через столько прошёл, а сломался именно тогда, когда мог всё исправить. Устал. Эта игра что-то вроде наркотика, возможность стать тем, кому действительно нравится моё нынешнее положение, кто сполна упивается чужой болью.
Вот только теперь я точно знаю, что настоящий Гарри Поттер никуда не делся. Он по-прежнему во мне. И он остался Мальчиком-который-выжил с наивными зелёными глазами. Просто он упал слишком низко, чтобы заново начать восхождение. Но в отличие от меня он не начал спуск вниз. Он ждёт, когда я оступлюсь, когда он снова наберёт сил, чтобы подняться и вновь стать самим собой.
Вот только я не позволю ему этого сделать.
Теперь я тут хозяин.
Я — новый Тёмный Лорд.

~ * ~ * ~
(Воспоминание)

- Ро-о-он! Будь ты проклят! Слышишь?!

Я ворвался на заседание Визенгамота чуть ли не вышибив двери, и наставил волшебную палочку Джинни на Министра Магии, подскочив к нему почти вплотную.
Уизли вскочил с места и совершенно непонимающе смотрел на меня, словно пытаясь вспомнить, кто я вообще такой.
Тут же ничуть не менее ошарашенные авроры взяли меня в плотное кольцо. Однако упирающийся прямо в шею Рона кончик волшебной палочки мешал им скрутить меня на месте.

- Скажи, Рон, что я тебе сделал?! За что ты так со мной?! Просто скажи, за что?! — Ещё чуть-чуть, и я сорвал бы себе голосовые связки. Казалось, что я наблюдаю за происходящим со стороны. Худой грязный мужчина с безумными вытаращенными глазами, в драной одежде, и мой бывший друг, одетый с иголочки по последней моде. Когда же мы успели поменяться местами?!

Не выдержав, я расхохотался.

- Тебе не хватило того, что ты лишил меня всего, выгнав к маглам, тебе не хватило того, что ты обобрал меня до нитки? Тебе не хватило того, что я подыхаю, как последняя псина, не имея права даже на лекарственные заклятья? Решил забрать у меня последнее? Забрал… ну, что рад, мразь?

- Поттер?! — Создавалось ощущение, что Министр опомнился только что… - Что ты тут делаешь?

- Пытаюсь понять, что с тобой случилось. Где мой друг? Куда ты его дел? Кто ты? — Я, окончательно тронувшись, вцепился в Уизли, начав его трясти, словно надеясь, что из-за пазухи подделки выпадет настоящий Рон.

Практически тутже авторы, не растерявшись, отволокли меня на приличное расстояние.

- Ты убил её! — истошно завопил я, забившись в крепких руках. — Почему?! Что она тебе сделала?

На лице всех присутствующих проступило такое удивление, будто я сказал, что являюсь женщиной.

- Мистер Поттер, вы обвиняете Рональда Уизли в убийстве? — осторожно спросил какой-то маленький пухлый человечек.

- Да, он убил мою дочь. Только он! — снова завопил я. - Больше некому! Ты предатель, убийца! Там висела чёрная метка!

Даже авроры в испуге от меня отпрянули. Неужели меня согласятся выслушать? Я не мог поверить в это счастье, наконец-то справедливость восторжествует, как тогда, когда я убил Лорда! Я оправил грязную мантию и оглядел зал.

- Да, я Гарри Джеймс Поттер, заявляю, что Рональд Уизли предатель. — Мне казалось, что мой голос слышно во всем Министерстве. Что сейчас все услышат правду. — Он изгнал меня из магического мира, чтобы воскресить Лорда, а теперь убил мою дочь, чтобы ускорить процесс.

- Процесс? О чём вы? — так же осторожно поинтересовались откуда-то из-за спины.

Взгляд Рона стал подозрительным, он сощурил глаза, пристально вглядываясь в моё лицо.

- Поттер, почему ты в тёмных очках? — Его голос больше напоминал змеиное шипение. Мягкий, хрипловатый… у того Уизли которого я знал просто не могло быть такого голоса. Значит это не Рон! Рон никогда бы не предал меня.
Тем временем Уизли плавным движением достав волшебную палочку, нацелил её на меня. — Гарри, ты не хочешь их снять?

Не знаю, что заклинило в моём больном мозгу, но нацеленную на меня палочку я воспринял.… Даже не знаю, но показалось мне в тот момент невесть что.

- Авада Кедавра! — зелёный луч помчался прямиком в Министра, на какую-то секунду мне показалось, что я уже вижу, как он падает на мраморный пол зала, и как стекленеют его глаза, и что вместе с этим исчезают все проблемы.

Но, нет. Какой-то молоденький аврор успел собой закрыть Министра. Ещё одна секунда и мощным заклятьем меня отшвырнуло к противоположной стене, больно в неё впечатав.

- Снимите с него очки!

Взмах волшебной палочки и вот от меня отшатнулись как от прокаженного. Хотя можно считать, что я таковым и являлся. Сжавшись и баюкая вывихнутое плечо, я растерянно смотрел, как появившееся в глазах присутствующих отвращение и непонимание быстро сменялось животным страхом. Только на лице Рона было написано торжество, смешанное с… сожалением?! Впрочем, последнее почти мгновенно исчезло.

- Что ж теперь всё понятно. Итак, господа мы можем видеть, что все обвинения этого человека, - брезгливый кивок в мою сторону, - были ложными. И как раз мистер Поттер оказался на стороне Лорда. Возможно, он сам убил свою дочь…

- Захлопни пасть, дрянь! — я попробовал снова кинуться на Министра, но меня тут же парализовали.

- В Азкабан его.

- Но, господин Министр, как же так? Он же,… не лучше ли будет применить поцелуй? — Рядом с ним возник смутно знакомый мне статный молодой мужчина, наверное, мой ровесник.

- Нет, всё-таки это - Гарри Поттер. — Рон покачал головой, бросив на меня ещё один разочарованный взгляд. — Бывший герой… Кто же мог знать, что он сломается и решит всех предать? Кто-нибудь, напишите письмо с соболезнованиями его жене.

В этот момент я почти благодарил небо за то, что из-за заклятья не смог заплакать. Было невыносимо больно смотреть на лучшего друга,… хотя он же меня давно предал. Неужели я до сих пор не мог это осознать?!

- С вашего позволения я сам поеду к миссис Поттер. — Мужчина просяще заглянул в глаза Уизли. Только что хвостиком не повертел.

- Хорошо. — Рон пожал плечами и направился к выходу. — На сегодня я отменяю все встречи, такое потрясение, - в голосе прорезалась откровенная насмешка, - проверьте, чтобы в вечернем пророке были подробности — общественность должна знать, что Избранного у них больше нет. А я поеду домой.

- Конечно, господин Министр. — Мужчина почтительно поклонился Уизли и ехидно подмигнул мне.

Дин Томас, теперь я его вспомнил…

~ * ~ * ~
(конец воспоминания.)

Барти с наслаждением растянулся на большой удобной кровати. Только что домовик забрал тарелки из-под еды и пожелал «господину гостю приятных снов». Даже не верилось, что он смог пройти все круги ада, и теперь заслужил ещё один шанс. Его господин простил Барти и забрал его к себе.
«А Господин ли?!» - тут же в сознание прокралась ехидная мыслишка. Крауч - младший нахмурил брови, разглядывая тяжёлый бархатный полог кровати. Нет, просто так отбрасывать все подозрения нельзя, но, в тоже время…
Слишком много вопросов, слишком много лет было пропущёно. Малфой сказал, что он уже все для себя решил. Значит, у него возникали сомнения? Но…
«Что «но»?» - Тёмный Лорд сказал, что переговорит с Барти наедине. Тогда и можно будет задать свои вопросы.

- Вот только не на все из них можно будет получить ответы. — Из глубокой тени, что опутывала дальний угол комнаты плотным коконом, выступил Гарри Поттер. Мрак нехотя выпустил его фигуру из своих объятий и снова отступил.

- Милорд? — с сомнением спросил Крауч, приподнимаясь на подушках.

Сейчас хрупкий подросток с большими изумрудными глазами и растрёпанными волосами меньше всего походил на Тёмного Лорда. Растянутые магловские джинсы и наполовину расстегнутая рубаха придавала ему более…человеческий вид?..

- Можешь не вставать. Не к чему пытать твой ослабленный организм ритуальными поклонами. — Он присел на краешек кровати и протянул Краучу маленькую скляночку из мутного стекла. — Это восстанавливающее зелье, — объяснил он, увидев, как Барти подозрительно нюхает тёмную маслянистую жидкость. — Я увеличил концентрацию. Те заклятья, которые тебе помогают сейчас оставаться в сознании и твёрдом рассудке, недолговечны.

После того как Барти, поморщившись, проглотил зелье, на несколько минут комнатой завладела тишина. Юноша спокойно рассматривал ночной пейзаж за окном, изредка поглядывая на Барти, которого неловкость паузы явно смущала.

- И так, я вижу на твоем лице тень сомнения, — губы юноши растянулись в ехидной улыбке, никак не вязавшейся со змеиной усмешкой, что царила на его лице в гостиной. Что-то легкое, совсем ребяческое. Даже ехидство выглядело детским и открытым. — Ты можешь, не стесняясь, спрашивать.

- Как? Почему Поттер?

~ * ~ * ~

Я с удовольствием пересказал ему ту же легенду, что до этого Малфою. Только чуть-чуть переделал акценты.

- Значит Блэк на нашей стороне? Но Белла говорила, что он всегда был за Дамблдора… - Барти поверил мне намного быстрее Люциуса, сомнения в его сознании почти рассеялись, нет, какой-то налёт недоверия ещё оставался, но Крауч быстро счищал его, думая теперь обо мне только как о Тёмном Лорде. В принципе я так и думал, что здесь мне будет намного легче. Фанатиков всегда было намного проще убеждать, особенно когда они сами додумывают за тебя половину правды. А может быть и не совсем правды.… В любом случае расчётливый маг вроде Малфоя десять раз подумает какая ему выгода, прежде чем что-то скажет или куда-то кинется. А вот для Барти важна именно эта возможность «кинуться» - не главное, куда или зачем, и вообще, какой в этом толк для него самого — главное порыв, приказ… идея.

Чем больше узнаю таких людей, тем больше люблю их.

- Да, он с самого начала был верен только мне. И по моему приказу вступил в Орден. Так же как и Поттеры. Только они перешли на мою сторону чуть позже. Что ж, на твои вопросы я ответил, сейчас я бы хотел обговорить твоё задание.

- Всё, что угодно милорд, — практически перебил меня Барти, тут же виновато наклонив голову в ожидании наказания.

- Не торопись. Пока никуда мчаться и никого убивать не надо. — Я еле слышно рассмеялся. — У тебя есть год чтобы восстановить здоровье и подготовиться к заданию. Итак, за это время тебе надо будет научиться быть Аластором Грюмом. Надеюсь, ты его знаешь? - Дождавшись утвердительного кивка, я продолжил: — Так вот — его поведение, манера говорить, любимые фразы, движения. Любые нюансы, чтобы даже Дамблдор не смог ничего заподозрить. Возможно, Люциус под маскировочными чарами проводит тебя в аврориат, что бы ты мог за ним понаблюдать.

- Но, милорд…

- Ты хочешь знать зачем? Я охотно тебе расскажу. Вот только надеюсь, ты не будешь об этом много говорить с посторонними. Пока ты будешь учиться быть Грюмом, Малфой сделает так, чтобы на следующий учебный год преподавателем по Зоти стал именно Грозный Глаз. Но вместо него в Хогвартс поедет другой человек с запасами оборотного зелья и настоящим Грюмом, пребывающим в связанном состоянии на дне огромного сундука с потайными отделениями. Думаю, не стоит уточнять, кто будет этим человеком. Так же я надеюсь, что на тот год попадет Турнир Трёх волшебников, сценарий которого я тоже весьма сильно подкорректирую. Так что, Барти, постарайся меня не разочаровать.

- Я исполню всё, что вы приказали, мой Господин.

Вот и славно. Я кивнул ему головой и соскользнул в ближайшую тень, перемещаясь к себе домой.
Сегодня был сложный день. Надо хорошенько отдохнуть.

~ * ~ * ~
(Воспоминание)

- Будет шторм…

Проигнорировав кровать, я сидел прямо на полу. С этого места было лучше видно проглядывающее в крошечное окошко тёмно-синее глубокое небо с нереально яркими большими звёздами. Моя последняя ночь. Как же я был рад, что она выдалось такой красивой! Мягкой, не по-осеннему теплой, с таким небом.

Сегодня моё сознание было слишком ясным. Туман безумия, что последние месяцы меня не отпускал ни на минуту, чуть-чуть рассеялся, позволяя насладиться оставшимися часами.

Вчера мне зачитали приговор. Как странно, ещё недавно мне казалось, что сердце выскочит, пробив грудную клетку, насколько быстрым и рваным стал его ритм. А теперь было спокойно и хорошо. Даже слишком спокойно.
Недолго я побуду вдовцом. А завтра снова увижусь с моей милой Джинни и Лили.

- Ты же её разлюбил?! Вспомни как в последнюю встречу накричал на бедную женщину.… Сколько всего нехорошего наговорил,– едко ухмыльнулся Том, потом вздохнул и снова повторил: — Будет шторм.

Он сидел рядом со мной на каменном полу и так же пристально вглядывался в небо, словно надеясь отыскать там какой-то только ему ведомый знак.

- Нет, я разлюбил именно эту женщину, а не мою Джинни. — Я покачал головой, улыбнувшись Тому. — А там, на небе будет именно она, моя любимая… и дочка. И никакого предательства. А что шторм? Казнь начнётся с рассветом, так что, возможно, я ещё успею посмотреть на спокойное море.

- То есть ты не хочешь отомстить убийце? — он повернул ко мне голову и тоже улыбнулся.

- Хочу, но вряд ли получится. Мы потом с ним поговорим, когда там встретимся. Как же я его ненавижу… убийца. Знаешь, Том, ты проиграл. Помнишь слова, что ты отпустишь меня только тогда, когда насладишься агонией? — Теперь я рассмеялся. — Тебе не удастся меня удержать! Завтра я стану по настоящему свободным! Слышишь?! Свободным!

- Конечно, убийца. А ты в этом уверен? Что именно Рон - убийца? — он легко поднялся на ноги и подошел к двери, прислушиваясь. — Кстати, за тобой кажется уже идут.

- Что ты имеешь в виду?! Как это?! А кто ещё? — Я тоже вскочил на ноги, желая ударить наглеца.

- А так.… Хочешь я скажу тебе имя настоящего убийцы? Ну же… тебе будет интересно услышать его имя.

- Говори, –властно приказал я, с волнением чувствуя, как время утекает, словно песок сквозь пальцы.

- А как же «пожалуйста»?

- Том, пожалуйста,… только быстрее.

- Ну что ж, твою дочь убил…

- Эй, с кем этот ты разговариваешь, парень?! — Дверь противно заскрипела, и на секунду я потерял Тома из вида, оглянувшись на надсмотрщиков. Когда я снова повернулся к тому месту, моего персонального кошмара уже не было.

- Оставь, его, - Микель бросил на меня сочувствующий взгляд. - Видишь же, он уже давно не с нами.

- Только что слюни не пускает! — загоготал плотный краснолицый мужчина. — Пошли, падаль, дементоры уже заждались! И не смотри своими глазенками красными, нас этим не напугаешь!

Я позволил надеть на себя цепи и медленно хромая вышел из камеры вслед за Микелем.

~ * ~ * ~
Отделившаяся от стены тень приобрела очертания молодого красивого мужчины с темными глазами и змеиной усмешкой на тонкой четко прочерченной линии губ.

- Ошибаешься, Поттер, я вовсе не собираюсь тебя отпускать. Твоя свобода подождёт…

~ * ~ * ~
(конец воспоминания)

……………………………………….

*Андрей Белянин.
** стих принадлежит моей знакомой.

Черным мелом чертит вечер
Контур плеч на сером фоне…
Память стынет, время лечит,
Тонет облако в затоне.
Струны шепчутся о главном
Не открыто, а намеком.
Мир в неведенье бесславном
Прозябает одиноко.
Бесполезное занятье -
Сочинять стихи о светлом -
Муза ходит в черном платье,
Посыпая кудри пеплом.
Потому что слишком поздно.
Потому что век просрочен.
Потому что эти звезды
Не для нас смеялись ночью.
Да и ночь была чужою…
В хриплой трубке телефона
Гул неясный, по покрою
Поминального трезвона.
Все останется, как было:
Встреча, сон, полуулыбка…
Из трущоб плывет уныло
Чья-то пьяненькая скрипка.
Этот город постепенно
Все равно простит обоих -
Я целую след от Тени
На растресканных обоях…*

- Ой, извини… те… - Какая-то первокурсница налетела на меня, сбив с ног и теперь, разобравшись, кем же оказалась мягкая подушка, что не позволила ей больно удариться о холодный каменный пол, густо покраснела.

Наблюдавшие за этим безобразием, однокурсники мерзко захихикали за моей спиной, явно считая, что шоу удалось на славу. Теперь бы только разобраться, кто применил заклятье подножки.
Один только Драко выглядел слегка встревоженным. Ещё бы, если от Гарри Поттера можно было ждать какой-нибудь ответной выходки, то, что предпримет Тёмный Лорд, оставалось для него загадкой, причем ему совершенно не хотелось эту загадку раскрывать. Жалко, конечно, что Малфой так и не смог восстановить почти дружеские отношения, что были между нами прежде, сейчас реагируя на каждый мой жест или фразу с опаской, явно пытаясь понять скрытые подтексты, которых на самом деле не было.

- Думаю, это послужит хорошим уроком и больше таких спринтерских забегов не повторится. — Я брезгливо отряхнул мантию и скептически оглядел девчонку — пуффендуйка, ну что с неё взять. — И не смотри на меня как на музейный экспонат! Скоро за просмотр деньги брать начну!
Первокурсница испуганно ойкнула и, пробормотав что-то извинительное, рванула в сторону угла с не меньшей скоростью. В след ей просвистело ещё одно заклятье подножки и, судя по воплю и ругани, раздавшейся из-за угла, фокус удался и на этот раз.

- Вы считаете, что это смешно? — Я повернулся к хихикающему Блейзу и остальным.

- Можно сказать и так. Нас забавляют эти милые шалости. — Однокурсник покрутил в руках волшебную палочку и, направив её на меня, словно маггловский пистолет, сказал «Пуф!»

Наверное, это я на них так плохо влияю.… Ведут себя как гриффиндорцы. Только шутки у моих однокурсников чересчур злые.

- Они не забавляют меня. — Я даже поленился достать палочку, а только взмахнул рукой, и Блейз, пошатнувшись, упал на Пэнси. — Вот теперь мне почти весело. Но чего-то не хватает… - Я задумчиво осмотрел удивительную скульптурную композицию. — Драко, как думаешь?

Малфой, судя по бледному лицу и слегка дрожащим рукам, явно подумал, что мне не хватает крови и трупов. Впрочем, он не так уж и неправ.

- Не знаю… - наконец выдавил блондин, надеясь, что не превратится в завершающий штрих композиции, добавив в неё красного цвета.

- Всегда подозревал, что у тебя плохая фантазия, — констатировал я, следующим движением руки роняя на, ещё не успевшего подняться, Блейза, Крэба с Гойлом. Раздались приглушённые стоны и забавные обороты, в которых меня сравнивали с некоторыми частями тела гриффиндорцев, Мерлина, а так же миссис Норис.
Тоже мне, аристократы…

Мы, столпившись у кабинета, ждали первого в этом году урока по защите, он стоял последним в расписании, как всегда в паре с Гриффиндором и оба факультета уже порядком устали, переругиваясь как-то вяло и неохотно. Зато моё выступление сначала в роли клоуна, а потом мстителя чуть-чуть подняло всем настроение. Со стороны гриффов, видимо вспомнивших, что урок-то последний на сегодня, послышались ехидные замечания в адрес Блейза. Со стороны Блейза - хмурые взгляды в мою сторону, судорожное ощупывание себя в надежде, что все части тела остались на своих местах, и слегка приплюснутый нос.
Я отошёл в тень, размышляя, каким может оказаться теперь мой боггарт. То, что это не дементор, совершенно понятно… тогда что? Я нахмурился, пытаясь понять, чего может бояться бездушное существо.

- Фу, ну и учитель! — Я не сразу сообразил, что Малфой презрительно скривился, разглядывая ни кого иного, как Люпина. — Интересно, на какой свалке он нашел это рваньё?

Остальные слизеринцы поддержали Драко одобрительными кивками и столь же презрительными взглядами. Несмотря на все наши просьбы, Римус категорически отказался от того, чтобы мы подобрали ему новый гардероб.

- Драко, этот человек - мой друг. И если я услышу что-то подобное ещё хоть раз - кто-то может пострадать, — тихо сказал я.

Странно. С одной стороны, это был порыв защитить дорогого мне человека, но с другой… Мне почти хотелось, чтобы Малфой дал повод причинить кому-то боль. Странно. И это желание совсем не пугало. Наоборот, что-то внутри настойчиво подсказывало, что именно так и должно быть. Должно - значит, должно… я почти смирился с этим неприятным ощущением, как вдруг…

«Том, в честь чего тебе вдруг захотелось крови? - тон тут же стал ехидным и чуть снисходительным. — Сегодня какой-то праздник?»

«Ты очень необычный мальчик, Гарри…» - где-то на грани сознания раздался тихий мелодичный смех, до боли знакомый по камере Азкабана.
Тогда я до дрожи его боялся. Этот смех словно был воплощением всех моих оживших кошмаров. Но только не теперь. Я уже чувствовал тот холодок, что начинал прокрадываться к моему сердцу каждый раз, как я слышал этот голос, и знал, что разговариваю сам с собой. Но теперь всё будет по-другому.

«Что же заставило тебя сделать столь странные выводы?» - Я, подобно сомнамбуле, двигался за группой к классу, где нас должны были познакомить с боггартом.

«О-о! Я вижу, что смог заинтересовать тебя… - на какое-то мгновение мне показалось, что в голосе Тома прорезалось торжество. — Нам нужно поговорить, Гарри Поттер. Думаю, ты слишком долго не обращал внимания на нас. Непростительно долго».

«Нас? - Я чуть не врезался в Малфоя. - Так вы нашли друг друга… И как, Том Марволло Реддл, понравилось ли тебе общаться с лордом Волан-де-Мортом?»

«Не очень, довольно грубая и весьма предсказуемая личность. И как я до этого докатился?! Впрочем, неважно… Нам нужно поговорить. Поверь, Гарри Поттер, у нас найдётся, что предложить тебе».

«Как скажешь. Сегодня, после отбоя, тебя устроит?» - Мы уже зашли в класс и профессор начал что-то говорить. Нужно срочно возвращаться в реальный мир.

«Вполне»…

- Итак, кто из вас может сказать, что такое боггарт? — Римус рассеянно улыбнулся классу.

Подняв руку, я заученно повторил то, что в прошлой жизни сказала Гермиона. Иногда я ловил себя на мысли, что мне почему-то её не хватает. Возможно, я поступил слишком жестоко с девочкой, равнодушно отвернувшись, когда она так нуждалась в помощи. И вроде бы отплатил тем же… Вот только в чём тогда я лучше? Мне ведь всегда хотелось быть лучше, добрее…
Как сложно.
Я кивнул Люпину, когда он добавил Слизерину десять балов за мой ответ. Потом урок начал повторяться. Невилл снова переодел профессора Снейпа чёрт знает во что, с чучелом грифона на голове. Рон, естественно, испугался гигантского паука… Баньши - Симуса

- Гарри, ты следующий! — Римус махнул мне рукой, радуясь, что первый урок проходит столь успешно.

Даже слизеринцы начали проявлять интерес к уже порядком вымотанному привидению.

- Конечно…

Палочка в руке приятно нагрелась. Я медленно приближался к боггарту, судорожно размышляя, какие сюрпризы может мне преподнести этот урок.
Шаг…

Ещё шаг…

Боггарт замер, пристально вглядываясь в меня, словно отыскивая тот самый страх, о котором я не знал. На какой-то момент мне показалось, что привидение само в страхе от меня отшатнётся. В классе наступила какая-то липкая неживая тишина, даже гриффиндорцы, затаив дыхание, ожидали реакции боггарта.
Но нет, очертания призрака дрогнули, перетекая во что-то…

Палочка выпала из моих ослабевших пальцев, ударившись о пол класса с каким-то нереальным стуком. Издалека до меня донеслись удивлённые перешёптывания одноклассников. Их голоса звучали еле слышно и глухо, будто бы я накрыл голову подушкой.
Но я не обращал на них внимания.

Посреди класса стояла маленькая девочка лет трёх. Рыжие мягкие кудряшки обрамляли испуганное личико с курносым носиком, украшенным россыпью веснушек. Ярко зелёные глаза — копия моих — обвели класс укоряющим взглядом и остановились на мне. Казалось, малышка вот-вот расплачется, но нет — она как-то по-взрослому обречённо улыбнулась.

- Папа, за что?.. — Тихий — тихий шепот заставил меня, сжавшись в комочек, зажать уши, словно барабанные перепонки раздирал невыносимый крик.

- Нет… нет… - упав на колени, я беспорядочно зашарил руками по полу в поисках палочки, она должна быть где-то тут, одно заклинание… Где же волшебная палочка?!

- Папа… - Девочка наклонила голову на бок, наблюдая за тем, как я, забыв о палочке, смотрю на неё расширившимися от ужаса глазами, продолжая шептать: «Нет,.. нет,.. нет…». - Папа, почему?

- Лили, я… я… ничего не мог сделать… поверь… - Краешком сознания я ещё понимал, что это не моя дочь, а простой боггарт, но остановиться уже не мог. Вот она, рядом, живая, такая красивая,… моя Лили.

- Ты виноват в моей смерти, папа. - Девочка сделала шаг вперёд и маленькой ладошкой нежно провела по моей щеке. — Ты виноват, - её грустная улыбка сменилась злорадной усмешкой. - И ты будешь за это наказан!

- Ридикулус! — «Наверное, это Римус опомнился», - мелькнула мысль, и я провалился в чёрноту.

Очнулся я под вечер в больничном крыле. Ничего не болело, страх прошел, не оставив после себя ничего, кроме удивления, что я сломался на таком пустяке. Даже было несколько обидно. Ладно, в прошлой жизни я падал в обморок при виде дементора или боггарта, что притворялся стражем Азкабана, но теперь… В пору оскорбиться…
Лили.
Я видел её так близко. Живую, уже подросшую… ненастоящую. Но так могла выглядеть моя дочь. Мы гуляли бы с ней в парке, я читал бы ей книжки в пёстрых обложках и рассказывал бы смешные истории. А по вечерам Джинни бы заваривала ароматный чай с запахом пряностей. А может быть у Лили бы появился братик…

Мог бы появиться.

Мои размышления прервали появившиеся мадам Помфри и профессор Люпин.

- Как ты себя чувствуешь, Гарри? — Взгляд школьной медсестры был сочувствующим.
Надеюсь, Римус не рассказал ей что случилось. Хотя, если и рассказал то что? Мало ли у кого какие страхи.

- Прекрасно. — Я поджал губы. — Думаю, что я уже могу идти.

- Мне надо тебя ещё раз осмотреть.

- Это был всего лишь боггарт. Спасибо за заботу, до свидания. — Не слушая возражений, я, быстро накинув мантию, направился прочь из больничного крыла.

Ещё и историю для слизеринцев придумывать. Позор — не позор, но за моей спиной и так шепота хватает.

- Гарри, подожди, пожалуйста! — В дверях меня догнал Римус.

- Да, профессор. Я так понимаю, это вы меня доставили в больничное крыло? — Я попытался улыбнуться.

- Я, — согласился Римус. — Гарри, ты ничего мне не хочешь рассказать? У тебя был довольно странный боггарт… даже слишком странный. Возможно, пришло время для объяснений… Странные намёки Сириуса, недомолвки, твоё поведение. Я же понимаю, что рано или поздно вы мне расскажите, но почему не сейчас?

Я мрачно посмотрел на оборотня. И, правда, что я теряю? Ах, да, на сегодня у меня запланировано свидание с двумя частями души Лорда, которые почему-то между собой не поладили. Пожалуй, придётся отложить разговор с Римусом до завтра.

- Вы правы, сейчас самое походящее время, профессор, я загляну к вам завтра с объяснениями и очень длинной скучной историей.

- Завтра? — Мы остановились на лестничном пролёте. Взгляд Римуса потяжелел, словно он уже представлял, о чём нам придётся говорить.

- Да, сегодня я буду репетировать речь. — На прощание я вежливо кивнул мужчине и бегом отправился в подземелья.

К сожалению, время было ещё не очень позднее и по дороге мне попадались небольшие группки учеников, которые, видимо, уже знали об инциденте на ЗОТИ и косились на меня с нескрываемым злорадством. Периодически вслед летели смешки.
Я старался не обращать на это внимания. Сейчас меня заботила только одна мысль. Что же такое могло понадобиться душе Лорда, что она так нагло напросилась на разговор? И ведь, правда, что-то важное. Я чувствовал, что Том не соврал мне. И от этого становилось как-то не по себе. Слишком уж знакомы были мне эти интонации в его голосе.
А ещё это предложение…
В любом случае, могу признать, что, простите за грубое выражение, любопытство распирало меня настолько, что даже эта опаска ушла куда-то на задний план и затихла.

- Поттер?! Тебя выпустили из госпиталя? — Блейз поднялся мне на встречу, отрываясь от шахматной партии с Драко, в которой, похоже, выигрывал как раз Малфой.

- Выпустили, - согласился я, садясь в мягкое, обитое бархатом, кресло, - хотя и без большой радости. Ну, и урок вышел, просто ужас!

Расслабившись, я принялся собирать вместе расползшиеся по сознанию мысли в общую кучу. Разговор явно предстоял непростой, и для того, чтобы быть на уровне, мне нужно быть предельно собранным.

- Хм, да, необычный урок, — согласился Забини, возвращаясь к партии. — Что это у тебя за страх?! Какой-то непонятный…

- Блейз, сделай мне одолжение, больше никогда не обсуждай то, что сегодня произошло, хотя бы в моём присутствии. Ладно?

- Как скажешь, — не стал спорить однокурсник, сосредоточившись на том, как ему спасти от неминуемого съедения ферзя.

- Драко, очень жалко выглядело? — теперь я повернулся к Малфою.

Блондин оторвал задумчивый взгляд от шахматной доски.

- Увы, - он презрительно скривился, увидев, что Забини решил пожертвовать конём, причём совершенно бездарно — на следующем ходу ферзь всё равно пал. — Хотя, скорее можно было сказать — жутко. Блейз просто пытается это скрыть. Прости, но тогда на уроке просто мороз по коже от этого ребёнка. Кстати, что это было?

- Не, что, а кто… - поправил я. - Я расскажу. Потом.

- Как скажешь, — согласился Малфой. — Ты Лорд, тебе и командовать, — он совершенно не постеснялся находящегося рядом Блейза.

Мне оставалось только вопросительно поднять брови.

- Прости, он сам всё понял. — Драко вновь склонился над доской.

Мне оставалось только повернуться к Забини.

- Хм…?

- Ещё в прошлом учебном году, из-за тайной комнаты, — невнимательно отмахнулся Блейз. Потом, видимо сообразив, что он только что ляпнул, быстро добавил: — Это честь для меня, милорд.

- Прекрасно. — Я поднялся с кресла. — Просто превосходно. Ладно, развлекайтесь, мальчики, а у меня ещё осталось одно дело.

Нет, в гостиной устраивать я эту беседу точно не буду. Остаётся только моя любимая Северная башня.

Несмотря на то, что осень только-только вступила в свои права, ещё стесняясь показаться во всей красе, Запретный лес уже выглядел смешением всех красок — и зелёных, и ослепительно желтых, и тёмно-багряных. Казалось, что какой-то неумелый художник, не зная, как можно нарисовать осенний лес, заляпал холст всеми красками, что подвернулись под руку.
Это было красиво.
Несколько минут я смотрел с Северной башни, как Хагрид копается на своих грядках, ругая Клыка, который недавно хорошо там порезвился.
Позволил не по-осеннему холодному ветру заключить меня в объятья… И только потом, вздохнув, создал в задрожавшем воздухе перед собой некое подобие зеркала.

- Ну-с, господа Лорды, я вас внимательно слушаю. — Матовая поверхность прошла рябью и через несколько секунд там проступили их силуэты, пока размазанные и даже несколько карикатурные, но всё-таки легко узнаваемые.

- Приветствую, Том, - кивнул я юноше с насмешливо-предвкушающим взглядом. - И вам доброго здоровья, - теперь я повернулся к высокому статному мужчине.

Странно, я всегда думал, что в ту ночь, когда Лорд убил моих родителей — он уже выглядел как лысый красноглазый маньяк со змеиным лицом и мозгами набекрень. Но нет, я ошибался. Черты лица старшего Тома Реддла уже утратили почти всю человечность, но вместе с тем, что-то от прошлого себя в нем ещё оставалось. Уже красные глаза имели нормальные человеческие зрачки. Нос также пока ещё присутствовал… В общем, признаться, я был несколько удивлён и некоторое время бессовестно рассматривал гостей моего сознания.

- Итак, Том мне сказал, что у вас есть ко мне предложение, — сразу перешёл я к делу.

- О, да, очень необычное предложение, — согласился старший Лорд. Том Реддл, словно по негласному уговору, отошёл на задний план, почти полностью скрывшись в глубинах импровизированного зеркала. — Но сначала нам бы очень хотелось просто поговорить с тобой. Ты необычный человек. Или даже не человек, это не так уж и важно…

- Важно то, что теперь мы знаем о тебе всё, — вмешался Том, неприязненно посматривая на свою взрослую копию.

- Прошлое, настоящее, мысли, надежды. Твою боль. — Юноша наклонил голову набок, рассматривая меня, словно ребёнок в супермаркете витрину с чертовски дорогими игрушками. — Скажи, Гарри, ты хочешь, чтобы это прошло?

- Конечно, — просто ответил я, как обычно отвечают на вопрос о погоде. Сейчас не имело смысла с ними спорить, почему-то мне и, правда, было важно то, что они должны были сказать.

- Мы знаем, почему эта боль не проходит. Почему каждую ночь тебя преследуют воспоминания о прошлом… Гарри, я видел в тех воспоминаниях себя, - голос Тома опустился до мягкого обволакивающего шёпота, которым обычно пользовался я. - Я видел, как ты боишься этих воспоминаний. Неужели тебе не хочется избавиться от них?

-Они нужны, чтобы я не повторил своих ошибок, чтобы напоминать мне о прошлом. Без них я исчезну совсем. Вы же видели — меня нет. Есть говорящая кукла, которой позволили минутную свободу…

- Гарри, мы вовсе не говорим тебе забыть. Это было бы слишком глупо с нашей стороны. Мы говорим о том, чтобы вспоминать о прошлом без боли и горечи, чтобы не играть в радость и ненависть, а по-настоящему их почувствовать. Чтобы мысль о том, что нет души, не убивала тебя, а наоборот, делала счастливым — ведь ты не такой, как все. Ты лучше… Ты мог бы, если бы захотел, стать всесильным…

Я тоскливо улыбнулся.

- Я не всесилен.

- Ты говоришь о смерти? О том, чтобы возвращать людей с того света? Зачем?! — Том скривился, будто бы я сказал невероятную глупость. — У тебя есть более могущественная сила — ты можешь легко отправлять их туда. Скажешь, что же в этом такого особенного?! Это просто… даже слишком. Ты знаешь, что убийство калечит душу человека. У тебя нет души. Она где-то там, наверху познаёт все прелести рая. Ты же тут вправе творить что угодно, не неся за сотворенное никакой ответственности.

Несколько минут на небольшой площадке Северной башни бесновался только холодный вечерний ветер. Я пристально смотрел в глаза младшего Тома Реддла. Как-то незаметно он вышел из тени, открывая, кто из двух Лордов главный.
Молчание затягивалось, но мне нечего было сказать. Тогда, лицемерно вздохнув, опять начал Том:

- Ты слаб, Гарри. С одной стороны, ты пытаешься наказать виновных. С другой стороны, всё время думаешь о своей ущербности. Вспоминаешь о предательстве друзей, о том, как сидел в Азкабане, о твоей милой Джинни, которую ты больше не любишь… И о том, в праве ли ты вершить судьбы людей. Поверь, перед этим вопросом вставали многие великие люди и маги. Но лишь у тебя есть только один вариант ответа - да, ты вправе.

- И что вы хотите? — Я зябко поёжился, мне было холодно, а ещё противно…

- Слияния. Ты перестанешь понимать, где чьё сознание, потому что мы станем едины. У нас будет возможность вмешаться в судьбу этого мира, и действительно воскресить Тёмного Лорда, но не фанатика из твоих воспоминаний, а истинную тьму. Ты же получишь возможность нормально чувствовать. Ощущать… Эмоции, радость, злоба, даже скука станет настоящей, а ненадуманной. А ещё… - тут Том сделал театральную паузу, - а ещё больше не будет пустоты, той, что сжигает тебя день изо дня. Мы знаем, что ты ищешь способ найти какой-то заменитель утраченной души. У нас есть возможность сделать это.

Я молчал.

Том осмотрел меня: мой опущенный взгляд, слегка подрагивающие плечи.

- Ну же, Гарри… Совсем недавно ты соблазнял меня тем, что предлагал узнать то, что больше не откроется никому на этой Земле. Знания, Гарри — это то, за что я всегда был готов продать душу Дьяволу… И, в конечном итоге, - тут он лукаво улыбнулся, - продал.
Теперь уже я предлагаю тебе сделку. И не вижу ничего, чтобы препятствовало твоему положительному ответу. Если бы ты опять решил поиграть в хорошего мальчика, Гарри, но здесь, в этом мире, ты скоро станешь воплощением Зла по собственной воле. Позволь нам помочь тебе в этом.
И не будет никаких сомнений, никакой боли. Никакой пустоты…

Я продолжал смотреть в глаза Тому, вспоминая Азкабан. Вспоминая всё, что было. Возможно, я совершаю самую большую ошибку в своей жизни. Но Том прав в одном. Теперь я не несу никакой ответственности за свои поступки.

- Согласен…

Тени Лордов усмехнулись, копируя друг друга змеиными усмешками, что стирали с их лиц всё лицемерие…

- Спасибо, Гарри. — Том, игнорируя зеркало, протянул мне руку.

И я, больше не раздумывая, за неё взялся.

- Ты вовсе не Дьявол, Гарри. Ты маленький глупый мальчик, который только что проиграл. — Теперь усмешка Тома стала откровенно жадной и торжествующей.

Наверное, на моём лице отразился животный ужас, когда я понял, на что только что согласился…
А потом всё поглотила тьма.

~ ~ ~

С каменного пола башенной площадки, пошатываясь, поднялся бледный растрёпанный юноша. Черты лица вытянулись, заострившись. Он непонимающе огляделся вокруг — из зелёных глаз, в которых радужка вокруг зрачков отливала странно бордовым, постепенно уходила пустота, сменяясь чем-то живым, настоящим…
Юноша осторожно ощупал своё тело, потом осмотрел свои руки, сжимая и разжимая пальцы, будто бы видя и чувствуя их первый раз. Потом осторожно усмехнулся. Всё прошло именно так, как надо.
Тело слушалось его пока плохо. И юноша, превозмогая ноющую боль и чуть пошатываясь, направился вниз, в свою комнату…
Теперь уже свою.

~ ~ ~

……………………
А. Белянин

Daewen, ты ведь скоро нас порадуешь продолжением? (так, на всякий случай спрсил)

~ * ~ * ~

Я сидел на парапете своей любой Северной башни. Не обращая внимания на прикосновения ледяного ветра, и жадно глотал холодный зимний воздух.
А рядом сидела Смерть.

- Простудишься, а то и воспаление легких подхватишь. — Беззлобно съязвила она.

Странно слышать это от неё, я даже собрался что-то сказать в ответ, но… просто промолчал, продолжая смотреть в заполненное вязкими грязно белыми тучами небо, словно надеясь увидеть ответы на свои вопросы. Паршиво, плохо и как-то слишком спокойно. Не правильно.

- Это был щедрый дар. Но зачем? — Она тоже подняла заплаканные глаза к небу, позволяя большим снежинкам падать на её бледное лицо, смешиваясь с красными каплями слёз.
Красиво.

- Будто бы ты не знаешь? — Конечно, отвечать вопросом на вопрос не хорошо. Но сейчас у меня нет настроения, проводить анализ своего поступка.

- Нет. Её нить оборвалась только из-за твоего вмешательства. Эх… такую красивую жизнь стёр. — Это сожаление или жалость?

- Я?! Милая, ты забываешься, я тут совершенно не причём. Самоубийство — исключительно её выбор. — Господи, да я сам в это не верю.

- Ты подтолкнул её. Но я не обвиняю тебя. Только ответь зачем? За что? — Оторвавшись от созерцания неба Смерть, закрыла глаза, как-то тихо, по-детски вздохнув. И зябко передёрнула открытыми колючему морозу плечиками.

Я какое-то время, молча, обдумывал ответ.
Каждое слово.

- Я отомстил. Отплатил тем же. Грейнджер — равнодушием. А у Уизли отнял то же, что и они у меня в прошлой жизни. Пусть страдает.

И снова это спокойствие. Ледяной ветер, проникая под тонкую шёлковую рубашку, причиняет мучительно приятную боль, впиваясь в кожу острыми иглами.

- И это всё? Только из-за этого ты стёр сегодня файл под названием Джинни Уизли? Из-за какой-то глупой мести?! Не смеши меня, ты мог придумать что-то более извращенное.

Конечно, у меня очень богатая фантазия, но я остановился именно на этом варианте.

- Каждому своё. И я просто… я… так будет лучше. Чем я бы причинил ей боль, а потом всё равно бы убил. — К тому же ей никогда не стать моей Джинни. И я устал себе это твердить. Банально устал, решив избавиться от проблемы радикальным способом. — А так, чем это месть хуже дугой? Ничем. Обыкновенная плата за боль, за унижение. За сломанную жизнь.
За предательство.

Я вздрогнул, когда Смерть неожиданно громко и искренне засмеялась.

- Неужели ты так и не понял? Не попытался всё объяснить? Неужели ты не задавался вопросом, почему твои друзья так изменились? Это же так просто!

- Хватит. Ты бредишь! - Я до крови закусил губу, еле удерживаясь от крика.

- Нет, Гарри, а теперь ты выслушаешь меня. Ни Рон и Гермиона никогда тебя не предавали, наоборот пытались до последнего спасти твою жалкую шкуру. Какая глупость! Я должна объяснять тебе очевидные вещи! Вспомни, как ты убил Лорда. Авада в сердце и всё? Ты же должен знать, что убийство раскалывает душу. Но тогда после поцелуя твоя душа совершенно целая рванула ввысь. Ты не обратил на это внимания? Нет? Дурак, самый настоящий дурак… В тот момент когда заклятье убило Лорда раскол всё-таки произошел. Только раскололась не твоя душа, а та часть, что в тебе была от Волан-де-Морта. И без того крошечный кусочек разделился ещё раз пополам и не имея опоры, и, так же как тогда, когда Лорд пытался убить маленького тебя, попал в того человека, что находился ближе всего. Вспомни кто это бы? Да, правильно, Рон. Он так бежал к тебе на помощь, так боялся за своего друга. А ещё он ни когда не мог противиться Империусу. Не то, что пусть и ничтожной, но всё-таки части Тома. Уже через дня два он понял, что что-то не так. И что можно было сделать? Часть души была слишком маленькой. И скажем так, на полноценный захват разума Рона её явно не хватило бы. За то команда «Убить» стала одной из главных. Первая мишень - ты. Нужно было тебя как-то отгородить. Спасти. Выиграть время. Помнишь, когда на пятом курсе Лорд не смог выдержать любовь. А Рон тоже умел любить. Тогда ему показалось — это выход. Он как можно ускорил свою свадьбу. И старался меньше вспоминать о тебе. Потому что сразу срабатывала команда «Убить». Но всё-таки сознание Рона постепенно проигрывало. Если не «убить», то превратить жизнь в ад.
Пока ты в больнице всё было нормально. То, что еще оставалось от Рона нашло ещё один выход, слабость Лорда — власть. Пока он становился самым молодым, министром магии ты был в относительной безопасности. Но вот тебя выписали. И что ты сделал? Конечно, побежал к лучшему другу, по пути обнаружив пропажу денег. А это было наименьшее из зол. Если бы ты знал, как был в тот день близок к смерти. Но опять твою шкуру удалось спасти, изгнав бывшего героя из магического мира. А дальше… да было трудно, но пусть и постепенно жизнь начала налаживаться. Или я не права? Всё сломало то, что никто не мог предвидеть. Твоё сознание дало трещину, позволяя душе Лорда начать действовать. О, тут конечно, о тебя можно было легко «сломать зубы». Но это если действовать на прямую, а если аккуратненько, создавая иллюзию, что до тех или иных выводов ты дошёл сам? Гарри, ты же давно понял, как тобой легко управлять!
Убийство Лили стало последней каплей. Ты ворвался в Министерство, обвиняя всех и вся, и попытался убить Рона. Единственный выход спасти тебя — изолировать. Ты можешь, сколько говорить, что лучше бы умер. Оставь пафос для кого-нибудь другого. Пойми, что там уже не было твоего друга, но и Лорда тоже. Он не смог полностью подчинить Рона. Всё что осталось от Уизли - «спасти Гарри», и не важно, как. Если бы ты чуть-чуть подумал, то понял, что ни Рон ни министерство ни бывшие пожиратели не имеют ни какого отношения к убийству Лили. Ты сам убил свою дочь. Помнишь тот разговор перед рассветом в камере в ожидании казни. Ты просто не успел услышать ответ. Но это уже не важно. Тебя заключили в Азкабан. Год, два… три. Иногда грань безумия была настолько близка, что могло показаться, что ты уже перешёл её.
Можно сойти с ума настолько, что будешь казаться практически нормальным.
И тут снова вмешался случай в лице Джинни. Для неё осталось единственным смыслом твоё освобождение. Ты сам понимаешь, что это было не допустимо. Хуже нового Тёмного Лорда мог быть только окончательно обезумивший новый Тёмный Лорд. А ещё оставался Рон, который не мог допустить твоей свободы. Думаешь, что всё закончилось бы банальным убийством? О, нет. Он бы всеми сила постарался достать из тебя последний осколок души. Или наоборот вернуть тот, что попал в него. Череда довольно болезненных опытов — вот что тебя ждало. Когда Джинни до твоего освобождения оставалось несколько шагов, Рон понял что придётся кем-то из вас пожертвовать. Кого он выбрал — ты знаешь. Вот только убийство в этом случае сработало как детонатор.
Мне пересказывать, что было дальше?

Я помотал головой, пытаясь через силу осознать то, что только что сказала смерть. Но не мог, разум отвергал то, что просто не могло оказаться правдой. Или могло? Зачем ей врать мне. Значит, всё было напрасно, месть, ненависть, то чем я жил? Или всё-таки нет? Вот только где сожаленье? Где раскаянье? Только пустота.

- А как же Гермиона?

- Тут всё ещё проще. Любовное зелье с очень сильной концентрацией. Она даже подумать не могла что-то, что могло не понравиться ей драгоценному муженьку. Она всё видела и понимала, только ничего не могла сделать. Если бы ты знал, как она была счастлива в момент своей смерти! А остальные? Обыкновенный дар убеждения. Правда, всё оказалось слишком просто? Ни каких заговоров, тайн. Каких-то скрытых смыслов.
Гарри, тебя никто ни когда не предавал.

Я пожал плечами и зябко поёжился. Мысли,… а никаких мыслей и не было. Было холодно. Так и, правда, можно досидеться до воспаления. Да и задержался я. Наверное, меня уже Малфой разыскивает, сообщить проглотила ли комиссия наживку. И надо помаячить перед носом директора. Дела, дела одни дела. Рубашка промокла насквозь, и было страшно не уютно. Пойти, что ли переодеться? Я лениво слез с парапета, отряхнувшись от налипшего снега. Так же лениво потянулся и для приличия вздохнув, повернулся к Смерти.

- И как давно ты это знала? С самого начала? Но решили рассказать только сейчас. — Девушка попробовала что-то ответить, но я бесцеремонно её перебил. Знаете, в этом есть что — то упоительное. Поднимающее самомнение на невообразимые высоты. Вот так запросто со Смертью на «ты». — И не надо сказок, что так было лучше для меня. Я сыт по горло вашим благом. Или это специально, что бы я раскаялся? Как же, святые Грейнджер и Уизли пожертвовали собой, расплакаться, что ли от умиления? О, да сейчас пойду и всех прощу, снова стану Золотым мальчик и уничтожу Тёмного Лорда коим, кстати, теперь и являюсь. Так? А не пойти бы вас со своим прощение и моралью…

Резко развернувшись я направился к лестнице. Моя злость не то, что не утихла, наоборот, пылала раскалённой ненавистью. Пот пойду и скажу сейчас Уизли большое спасибо за такую жизнь! И ничего, что он не помнит ничего из прошлого. Интересно они и, правда, решили, что что-то измениться?! Как там было «Главное жизнь и не важно, что она похожа на ад»? Великолепно именно это я им и устрою.

- Гарри, кем ты стал? Да же думая о них как о предателях ты не думал причинить им такую боль. — Тихий почки робкий голос. Неужели в нём слышится страх?

- Просто не надо было снова от меня что-то скрывать, подводя к определенной реакции. С некоторых пор я ненавижу тех, кто пытается мой манипулировать. Судьба, жизнь, случай и ты сами сделали из меня бездушную тварь. И если потребуется, я разворочу этот мир к чертям собачьим.
Больше не оборачиваясь, я начал спуск.
Жаль, не успев услышать последнюю фразу Смерти.

- Тебе не позволят…

~ * ~ * ~

Мне этот отрывой понравился, и я уверен, что он потом появится в фике.
Интересно, что имела ввиду Серть, говоря, что ему не позволяьт разворотить весь мир?