Армия Запретного леса

31 октября, 8513 год нашей эры

Это последняя запись в дневнике, который я веду уже более тысячи лет. Однако на этот раз я не буду писать о моей повседневной жизни, а расскажу о том, откуда я появился, и куда надеюсь исчезнуть. До сих пор я никогда не писал здесь ни своего имени, ни имён моих друзей, опасаясь, что дневник будет обнаружен, и записи расшифруют. Меня зовут Гарри Джеймс Поттер, и когда-то я был известен как Мальчик-Который-Выжил.

Моя история началась более шести тысяч лет назад в маленькой деревне, под названием Годрикова Лощина. Там, мои родители, Лили и Джеймс Поттер, пожертвовали своими жизнями, чтобы спасти сына от самого тёмного и злого волшебника того времени. Детали этих событий не особо важны, и, должен признаться, со временем они затуманились в моей памяти. Я вырос у родственников матери, окончил школу, спас мир. И, в конечном счёте, встретил человека, который навсегда изменил мою жизнь. Он пришёл из тьмы, с армией за спиной. Тогда он спас меня и людей, ставших мне семьёй. Много лет спустя, я назвал его своим Повелителем.

Время насмехается надо мной. Я представляю себе, что сижу сейчас здесь, в этой холодной комнате, окружённой звёздной ночью, и слушаю смех любимой жены - она только что отведала очередную сказку Повелителя. Я могу слышать своих играющих детей, и моего брата, который отчитывает их за беспорядок. Я почти чувствую на спине жар от камина и оглядываюсь, ожидая увидеть там девушку с густыми каштановыми волосами, настаивающую, чтобы я немедленно приехал к ней в офис.

Но нет. Теперь ничего нет. Всё исчезло, и я одинок.

Мои друзья давно мертвы, превратились в горстку праха и затерялись во времени. Мои сыновья, будучи смертными, умерли много веков назад. Мою бедную дочь насильно привязал к вечности один безумный маньяк - она отправилась к солнцу пять тысяч лет назад. Моя сестра была убита, и горе моего брата заставило его последовать за ней в царство мертвых. Моя жена и самая старшая дочь, последние из моей семьи, покинули меня четыреста лет назад. Я пытался последовать за ними, ибо без них всё для меня потеряло смысл, но моё проклятое бессмертное тело не позволило этого. До сих пор я не понимал в действительности ни предупреждений, которые дал однажды мне мой Повелитель, ни подлинной глубины моего бессмертия. Я обладаю поистине божественной силой, но, тем не менее, не могу умереть. Я даже думал о том, чтобы броситься в самые глубины солнца, надеясь этим прекратить мои страдания. Но, увы, даже всепоглощающий свет не смог разрушить меня. Он лишь помог мне вспомнить, что такое физическая боль.

Четыреста лет я искал способ умереть и теперь, полагаю, нашёл его. Если моё тело невозможно уничтожить, я просто оставлю его. Я стану тем, кем уже был однажды. Я стану смертным.

Руны установлены. Врата открыты. Я отправляюсь в 1980 год.

Стремительные потоки волшебства пронизывали его тело и наполняли уютным теплом душу. Гарри открыл глаза, и сразу же увидел женщину, охваченную ярко-зелёной вспышкой. Ту самую женщину, которую он знал только по фотографиям. Через мгновение, её мучительный крик оборвался, и она тяжело повалилась на пол. Хотелось кричать, раздирать Судьбу голыми руками. Как это могло случиться?! Он должен был вернуться к моменту своего рождения! В чём ошибка?

Красноглазое, пылающее ненавистью существо, смотрело прямо на ребёнка, игнорируя тело его мёртвой матери. Гарри пытался рычать и проклинать, но всё, что вышло, было лишь жалобными воплями младенца.

Скелетообразная рука показалась из-под чёрных одежд, сжимая тонкую палочку.

- Авада Кедавра!

Гарри пронзительно закричал, когда боль обожгла его. Раскалённая добела, она мчалась сквозь кровь и разрывала нервы.

Ответный вопль шока, ужаса и гнева заполнил комнату, и мальчик потерял сознание.

Гарри очнулся, ощущая нежные руки, обнимающие его. Прямо над ним звучали знакомые голоса. Настолько знакомые, что казалось, последний раз он слышал их вчера, а не более трёх тысяч лет назад.

- Ну же, Ремус, мы должны оставаться спокойными. Прежде всего, для пользы молодого Гарри, — голос Альбуса Дамблдора, казалось, был голосом самого благоразумия.

- Спокойными?! — раздалось прямо над Гарри. Ремус Люпин прижал ребёнка к груди в отчаянно защитном жесте. Гарри чувствовал, что мужчина дрожал от едва сдерживаемого гнева, пытаясь сохранить самоконтроль. — Двое моих лучших друзей мертвы, и вы хотите, чтобы я оставался спокойным?!

- Я опечален так же, как и ты, но мы должны сохранять здравый рассудок, — в голосе старика звучала очевидная грусть. Он говорил отрывисто, тщательно контролируя тон, будто бы отказываясь погрузиться в отчаяние. Но Гарри знал, что после того как всё закончиться, старик вернётся в свой кабинет и там выплеснет горе наружу. До тех пор директор школы делал то, что должно было быть сделано.

Что должно было быть сделано…

“Сириус! Они ведь думают, что он - предатель! Надо помешать ему преследовать Червехвоста!”

Едва ли пятнадцатимесячный ребёнок мог пойти вслед за крёстным. Если рассудить здраво, такой маленький мальчик даже не был бы в состоянии сообщить о чьей-либо невиновности. Хотя, здравые рассуждения никогда не останавливали Гарри Поттера.

- Лууи! — смог он выговорить, тем самым, привлекая внимание обоих мужчин. Его крошечные руки умоляюще потянулись к оборотню, заставляя того прислушаться к ребёнку. - Родя! Не’ити!

Ремус прижал малыша к себе, гнев и боль омрачили его янтарные глаза. - Не волнуйся, Гарри. Мы найдем предателя и заставим его заплатить!

Гарри с досады зарычал. Они не понимают! Нельзя было позволить Бродяге идти за Червехвостом!

Ремус, не подозревающий о горе ребёнка, продолжил разговор с Дамблдором.

- Я позабочусь о нем, Альбус. Все родственники Джеймса мертвы, а у Лили остались только родственники-магглы. Они не имеют никакого понятия о том, как следует воспитывать ребенка-волшебника. А Питер, так вообще не представляет, что делать с малышом.

- Мальчик мой, ты же знаешь, как Министерство относится к оборотням. Они никогда не позволят тебе взять ребёнка себе. Лучше отправим его к сестре Лили - Петунье. У неё сын одного возраста с Гарри. Она воспитает их обоих должным образом.

- Но они — магглы! А Гарри — могущественный волшебник. Они не в состоянии хорошо позаботиться о нём!

- Они смогут вырастить его в семейной обстановке.

- А я что, не смогу?

Гарри никогда не видел оборотня настолько сердитым. Да тот был просто взбешён!

Двое мужчин спорили об условиях опеки в течение ещё нескольких минут. Ремус даже предложил спрятать Гарри от Министерства! Наконец, Дамблдору удалось убедить Люпина, указав на почти полную луну. Действительно, как мог Ремус защищать Гарри от тех, кто хотел отомстить ребёнку за смерть их господина, когда сам оборотень был опасен, пусть даже всего лишь одну ночь в месяц?

Всем было очевидно, что такой аргумент - удар ниже пояса.

Через пару мгновений, виновато выглядящий Дамблдор, уехал устраивать опекунство.

Гарри всё ещё отчаянно пытался придумать способ спасти крёстного, когда снаружи послышался шум. Только тогда мальчик осознал, что они до сих пор не покинули гостиную родительского дома в Годриковой Лощине.

Рыжеволосого мужчину Гарри узнал сразу же, стоило молодому взъерошенному Артур Уизли вбежать в комнату.

- Сириус Блэк снаружи! - закричал он в ужасе. - Авроры пытаются задержать его, но, похоже, он свихнулся!

Тотчас же, от удара проклятия, трое авроров ввалились в открытую дверь, сбивая с ног Артура. Закутанная в мантию фигура появилась вслед за ними, и отчаянно начала пробираться по телам поверженных защитников. Мужчина откинул упавшие на лицо чёрные пряди, и все увидели синие, пылающие яростью глаза.

- Луни! - Голос Сириуса был резок от переполнявших его эмоций, и в глазах появилась боль, как только Ремус отскочил подальше от него, свободной рукой выхватывая палочку и ограждая Гарри своим телом. Игнорируя направленную на него палочку, Сириус подался вперёд, - отдай мне сына Сохатого, - взмолился он, — пожалуйста!

- Да как ты смеешь? — зарычал Ремус, янтарные глаза опасно вспыхнули. — Ты предал наших друзей, и теперь хочешь забрать их сына? Предатель!

Сириус отпрянул и осторожно убрал свою палочку, двигаясь медленно, чтобы не раздражать оборотня ещё больше.

- Это не я, Луни. Клянусь! Ты должен верить мне.

- Ты был их Хранителем Тайны! — выкрикнул Ремус с гневом, неистово жестикулируя палочкой.

- Нет, я не был! — торопливо объяснил Сириус. И с отчаянием продолжил, — это Питер! Мы думали, что безопасней будет выбрать его! Все знали, как близки мы с Джеймсом!

Палочка Ремуса поколебалась немного, и оборотень прищурил глаза в размышлении, но затем снова уверенно нацелился на темноволосого волшебника.

“Он сомневается, - понял Гарри. - Как мне заставить его осознать правду?”

Он решил попробовать ещё раз.

- Б’одяга! — завопил ребёнок во всю силу своих маленьких лёгких.

Оба мужчины уставились на него в шоке.

Потянувшись к крёстному отцу, Гарри попытался управлять своим ртом.

– Эрвех’ост плохо!

Рука Ремуса обессилено упала, а Сириус, похоже, собрался распрощаться с сознанием.

- Ха-ха, — неуверенно засмеялся темноволосый волшебник, - ребенок гений!

Ремус удивленно посмотрел на маленького мальчика, прежде чем мягко произнести:

- Гарри, ты понимаешь, что происходит?

Малыш отчаянно закивал. “До них дошло!” - обрадовался он и воскликнул вслух:

- Б’одяга хороший!

Потрясенные мужчины переглянулись, прежде чем снова перевести взгляд на ребёнка, который казался слишком умным, чтобы быть просто ребёнком.

- Должно быть, это от матери, - пошутил Сириус.

Ремус рассеянно кивнул, затем впился в темноволосого волшебника пристальным, проницательным взглядом.

- Я не думаю, что кто-нибудь ещё поверит крикам ребёнка “Червехвост — плохой, Бродяга хороший”. К тому же, это не является достаточным доказательством невиновности. Как обычно, Авроры сначала нападут, а уж потом будут спрашивать. Ты должен ненадолго скрыться, Бродяга. Позволь я поговорю с Дамблдором прежде, чем мы выступим с объявлением о твоей невиновности.

На лице Сириуса вспыхнула усмешка, и он быстро шагнул к Ремусу. Обняв его, он осторожно прижал их с Гарри к себе и сказал:

- Я знал, что всегда могу рассчитывать на тебя, Луни.

Отступая, он посмотрел на малыша:

– Присматривай за ним. Пока жив Гарри, вместе с ним будут жить Джеймс и Лили.

Кивнув на прощанье, Сириус аппарировал, и Гарри, всё ещё слабый от неудавшегося покушения на его жизнь, опять провалился в темноту. Он был уверен, что теперь уж точно всё будет по-другому.

---

В следующий раз, Гарри очнулся с ощущением холода, темноты и одиночества. Он лежал на чём-то шероховатом и от этого совершенно неудобном. Запах плесени и пыль щекотали нос, и он чихнул. В темноте, Гарри смог различить лишь неопределенные очертания обстановки. Наклонный потолок с голой лампочкой в середине. Ведра в углу и различные бутылки, стоявшие на прогнивших полках. Щелкнул выключатель за дверью и свет внезапно просочился сквозь щели, заставив Гарри зажмурить чувствительные глаза. Через мгновение, он поднял веки и застыл. Гнев и отчаяние затопили его.

Это была знакомая дверь чулана под лестницей.

В кухне Петуния Дурсли пронзительно завопила, когда, будто по волшебству, все стаканы на полке внезапно взорвались.

Проведя четыре года с Дурслями, Гарри обнаружил, что, несмотря на все приложенные усилия, его жизнь практически не изменилась. Сначала он ждал, что Сириус и Ремус, наконец-то, приедут за ним. Хотя, конечно, они не могли приехать сразу же. Разумеется, требовалось время, чтобы доказать невиновность крёстного.

Прошёл Хэллоуин - первая годовщина смерти его родителей. Гарри решил, что, наверное, Дамблдор рассказал им о защите крови его матери. Может, они подумали, что здесь ему безопаснее? С другой стороны, невозможно остановить его крёстного, если тому что-нибудь взбредёт в голову. Даже Альбус Дамблдор не в силах сделать этого. И уж, конечно, Сириус никогда бы не оставил своего крестника с неизвестными магглами только потому, что какой-то человек сказал, будто ребёнку там безопаснее. Сириус был бы уверен, что он сможет защитить Гарри лучше всего.

Ещё два Хэллоуина прошли без каких-либо изменений, и Гарри перестал надеяться на спасение. Очевидно, что-то случилось - никто не приходил за ним.

Достаточно быстро Гарри осознал, что вслед за изменениями в душе, он изменился физически. Все его пять чувств значительно обострились, теперь они были лучше, чем у нормальных волшебников, но всё ещё не так хороши, как в предыдущей жизни. Также Гарри стал намного сильнее обычного ребенка. Поэтому, когда Петунья начала заставлять его, всего лишь трёхлетнего, работать по дому, он справлялся на удивление быстро и эффективно.

Его магический потенциал тоже увеличился, хотя ему это не помогало. Небольшие трюки удавались, но что-нибудь серьёзное полностью обессиливало Гарри. Едва ему исполнилось четыре, он попытался оглушить Мардж, когда той захотелось ударить его по голове. Очнулся Гарри спустя две недели, в больнице. Из тихой беседы Вернона и Петуньи он узнал, что, как только Мардж дотронулась до него, он внезапно оцепенел и повалился на пол без сознания. Это происшествие так напугало Дурслей, что они отвезли мальчика в госпиталь. Они боялись, что Мардж обвинят во внезапной болезни их племянника, поэтому заказали полное обследование, как все “приличные люди”. Врачи ничего не обнаружили, поэтому Дурсли всё списали на очередное “уродство” мальчика.

Дадли еще не изобрел “Охоту на Гарри”, но обращался с Гарри также плохо, как и в предыдущей жизни. Факт, что пятилетний Дадли не понимал, что было нормальным, а что нет, чрезвычайно забавлял Гарри. Он развлекался, волшебством останавливая брошенные в него игрушки, и заставляя их парить в воздухе. В отсутствии “Охоты на Гарри”, Гарри создал “Травлю Дадли”. Он дразнил кузена, заставляя конфеты парить в воздухе над головой Дадли, и смотрел, как толстый мальчик подпрыгивает изо всех сил, пытаясь достать их. Когда Гарри это надоедало, леденцы по его команде начинали летать по всей комнате, а Дадли пытался их догнать и поймать. Юный волшебник рассуждал, что раз это единственные физические упражнения, которые получал кузен, почему бы тогда не продлить их как можно дольше? Это длилось до тех пор, пока Вернон и Петунья не осознали, что летающие по комнате сладости не просто счастливая мечта, выдуманная их сыном.

В целом, его жизнь у Дурслей можно было назвать по большей части терпимой. Он сдерживал характер, спокойно выполняя свою работу по дому, и старался сохранять свою “ненормальность” в тайне.

Всё изменилось однажды ночью, когда Гарри исполнилось шесть.

Мальчик сел в кровати с приглушённым криком боли. Он весь горел, боль в голове пульсировала, а во внутренностях словно переливалась обжигающая, расплавленная сталь. Казалось, что он попал под Круциатус. Мальчик выкинул эту идею из головы, когда увеличивающееся ощущение тошноты угрожало потерей ужина. Едва Гарри успел свеситься с кровати, как его вырвало. Затем неприятные ощущения отступили, и он, вспотевший и утомленный, откинулся на постель. Боль уменьшилась, и пожар в желудке поутих, оставляя его с чувством противной слабости во всём теле.

Движением дрожащей руки он очистил пол. Ошеломляющий холод медленно растекался по телу, и дыхание Гарри стало прерывистым. Всё это казалось смутно знакомым, но его затуманенный мозг не мог ухватиться за нужные воспоминания.

Внезапная боль пронзила его живот, и он согнулся, кашляя, давясь и рыдая.

- О, нет.… Нет, только не это, — шептал мальчик в отчаянии.

Эту боль он знал слишком хорошо.

Схватившись за живот и опираясь на кровать, он заклинанием открыл дверь в коридор из чулана, и, согнувшись, начал пробираться к кухне. Прежде, чем Гарри осознал происходящее, он уже стоял на коленях перед открытым холодильником, озлоблённо впиваясь зубами в один из сырых, окровавленных бифштексов тёти Петунии. Боль понемногу отступала, и к нему вернулись чувства. Он осознал, что его маленькое тело забрызгано холодной, отвратительно пахнущей кровью, и в руках зажат искромсанный кусок мяса.

Ужас наполнил Гарри.

Жажда крови. Его охватила жажда крови.

Но это невозможно! Гарри Поттер должен быть человеком!

Сомневаться не приходилось. Отвратительный вкус старой, замороженной крови наполнял его рот. Хотя было далеко за полночь, его глаза различали очертания предметов в самых темных углах комнаты так ясно, будто бы они были освещены ярким светом. Он отчетливо услышал приглушенные звуки храпа этажом выше, а резкий, вяжущий запах чистящих средств на кухне заставил его поморщиться, каким бы слабым ни был аромат.

Он снова стал вампиром.

Отбросив кусок мяса, Гарри схватился за мясницкий нож. Жёстко, почти отчаянно он полоснул лезвием по ладони. На коже появилась рана, и красная кровь потекла по руке, капая на пол. Гарри вздохнул с облегчением. Рана медленно затягивалась. Если бы он попробовал это в прошлой жизни, нож бы сломался, не поранив его. Значит не так, как прежде.

Он всё ещё мог умереть.

Шесть лет. Именно в этом возрасте урожденные вампиры впервые испытывали жажду крови.

Внезапно в его голове появилась мысль.

Откинув нож, Гарри наложил на кухню заглушающие чары и затем направил руку на кухонный стул. Если это сработает, то всё в его жизни кардинально изменится. В противном случае его найдут утром, без сознания, окружённого тухлым мясом и засохшей кровью. Он сконцентрировался, напряжённо сосредоточил свою магию и послал разрушающее заклятие. Стул взорвался миллионом частиц, щепки разлетелись по всей кухне. Гарри ничего не почувствовал. Заклинание такой мощности должно было лишить его сознания, но не вызвало даже лёгкого ощущения усталости.

Юный волшебник маниакально усмехнулся. Бросив Репаро, он восстановил стул до прежнего состояния, с помощью магии прибрал на кухне весь беспорядок и всё ещё оставался в сознании! Фактически, он чувствовал себя сильнее, чем когда-либо с момента возвращения.

Гарри быстро вернулся в чулан и заперся на замок.

Всё стало очевидным. Он мог бы предугадать это раньше.

Его душа оставалась душой вампира. Но не такой, как у любого другого вампира. Его Повелитель был Перворожденным и от этого невообразимо сильным. Когда он обратил Гарри, он не просто создал ещё одного вампира. Повелитель передал всё, что он имел, всё, чем он был, включая его Проклятие. Перворожденные отличались от любых других вампиров тем, что их бессмертие было абсолютным. Их тела становились полностью неразрушимыми. Умереть Перворожденный мог, только передав своё Проклятие, и, таким образом, становясь смертным. Только когда все близкие ему люди умерли, Гарри понял, какой глупостью было просить этого.

Фактически получалось, что душа Гарри содержала воспоминания восемнадцати тысяч лет, из-за памяти его Повелителя и тех, кто был до него. Человеческое тело никогда не смогло бы выдержать этого. И оно изменилось, чтобы приспособиться к внезапному притоку силы и знания. Гарри не мог управлять своими волшебными способностями прежде только из-за того, что его тело не справилось бы. Теперь оно справлялось. Оно больше не было человеческим.

С этого момента всё изменится. Он был всё ещё молодым и, как на это не посмотри, урожденным вампиром. И он будет нуждаться в крови. Не очень сильно поначалу. Возможно, раз в месяц. Теперь Гарри придётся всегда использовать скрывающие чары на внешности. Его кожа слишком бледна для естественного оттенка, губы тёмно-красные, а глаза намного ярче, чем могут быть у любого нормального человека: маггла или волшебника.

Гарри следовало быть осторожным. Через несколько недель начиналась маггловская школа. И с началом занятий, ему придётся постоянно ограничивать свою силу, магию и умственные способности. Со своей возросшей физической силой он мог бы случайно причинить вред детям, особенно если те будут относиться к нему, как раньше. Вряд ли Гарри придётся волноваться о неконтролируемых всплесках магии, но он может привлечь внимание слишком высокими умственными способностями. Хотя, если будет казаться, что он всего лишь немного сообразительнее других учеников, это поможет ему впоследствии.

После событий роковой ночи, Ремус и Сириус, конечно, понимали, что сын Джеймса и Лили умнее, чем должен быть. Вряд ли они скрыли это от Дамблдора. Хорошая успеваемость в маггловской школе только подтвердит факт его предполагаемой “гениальности”.

Настоящие проблемы из-за его сущности вампира появятся, когда он поступит в Хогвартс. Несколько человек, особенно Дамблдор, смогут увидеть его внешность сквозь наложенные им скрывающие его истинный облик чары. Тогда ему придется выбирать одно из трех возможных решений.

Во-первых, можно сказать правду. Но ему совсем не хотелось этого. Если Гарри сообщит, что он — вампир, которому больше шести тысяч лет, то даже такой благодушный человек, как Дамблдор, изолирует его, как угрозу для общества, и попытается вытянуть знания о грядущем.

Второй вариант - притвориться, что он рождён вампиром. В родословных большинства чистокровных семей встречались волшебные существа, у Поттеров, например, в роду имелась парочка вампиров. А вампиризм, как известно, проявляется через несколько поколений. Можно будет сказать, что именно в Гарри он и проявился.

Третье - он мог бы бежать. Можно было не ходить в Хогвартс и держаться подальше от волшебного мира, пока не придёт время убить Волдеморта. Однако этот вариант совершенно не привлекал Гарри. Он любил своих друзей и близких, и никогда не смог бы отказаться от них. Кроме того, когда Упивающиеся Смертью нападут, ему придется вернуться и еще раз спасти волшебный мир.

Гарри вздохнул, укладываясь обратно в кровать и накрывая себя тонким одеялом. У него есть ещё несколько лет в запасе, перед тем как придётся принимать окончательное решение.

Первый раз Гарри заметил его перед своим девятым днём рождения. Тётя Петуния в очередной раз неистово прибиралась в доме и поэтому выслала племянника вон. Гарри сидел на траве, разговаривая с маленькой садовой змейкой (1), которая свисала с куста роз. Прохожим казалось, что мальчик тихим шёпотом разговаривал сам с собой, что, конечно, только подтверждало слова Дурслей о его ненормальности.

Внезапно залаяла собака, заставив Гарри рассеянно оглянуться. Он заметил, как за деревьями, тихо прошелестев одеждой, мелькнула тень.

За ним следили.

Стоял безветренный полдень, поэтому Гарри не мог уловить запаха наблюдателей. Но теперь, когда он знал, что они были там, ему удалось ощутить слабое веяние волшебства. Кто бы за ним не следил - они хорошо скрывались.

Он склонил голову, словно задумавшись, и прошипел своей подруге - змее:

- Не хочу показаться навязчивым, но не могла бы ты оказать мне любезность?

Дождавшись утвердительного шипения, он продолжил:

- За мной следят, но я не могу понять кто. Не могла бы ты проползти через кустарник справа от вон того дерева вдалеке и рассказать мне всё, что увидишь?

Змея тут же бесшумно заскользила прочь.

Гарри радовала возможность общаться со змеями. Пока он уважал их и был вежлив, они, не колеблясь, помогали ему всеми возможными способами. С момента его возвращения в прошлое змеи оставались единственными спутниками Гарри.

Как он и предполагал, дети насмехались и издевались над ним в школе. Начиналось всё относительно неплохо. Учителя хвалили его знания и через несколько недель перевели сразу в третий класс. Так он был далеко от кузена, и даже завёл несколько друзей.

Но жизнь резко испортилась, когда Дадли выяснил, что “трюки” Гарри не были нормальным явлением. Естественно, Дадли рассказал об этом своим родителям, и те приложили все усилия, чтобы максимально ухудшить существование Гарри. Его перестали игнорировать дома и прекратили принимать в школе. Дурсли морили его голодом в течение месяца, и, если бы Гарри был смертным, он бы умер ещё на первой неделе. Ему утроили груз хозяйственных работ, но Гарри, многозначительно улыбаясь, всё равно заканчивал их своевременно. Дурсли кипели оттого, что были не в состоянии испортить его настроение так же, как и подавить его волшебство.

Гарри не винил детей в школе в том, что они избегали его. Это вовсе не их ошибка - они всё ещё слишком молоды и наивны. Чтобы все отвернулись от него, Дадли было достаточно только распространить слух, что у его кузена заразное инфекционное заболевание, те же вши. Юный волшебник не расстроился из-за потери дружбы одноклассников. Ведь на самом деле Гарри никогда не был ребёнком, и ему сложно было общаться с детьми на их уровне. Однако все же было бы приятней находиться в кругу дружелюбно настроенных людей.

“Охота на Гарри”, наконец, была изобретена. Гарри позволял временами ловить себя и бить так сильно, как того хотелось Дадли и его дружкам. Однажды они все-таки смогли поранить его, поскольку в тот раз оружием служили не кулаки, а камни. Но обычно он убегал от них или исчезал, пока они его не заметили, в чем он весьма преуспевал. Гарри принципиально не сопротивлялся, чтобы не повредить кому-нибудь из детей. Его новые способности ещё не были до конца им исследованы, и он не хотел, не рассчитав силы ответного удара, отправить ребенка в больницу.

Возвращение маленькой зелёной змейки вырвало его из раздумий.

- Что ты увидела? — спокойно поинтересовался он.

Она зашипела в ответ:

- Человек в черной одежде с капюшоном и половиной белого лица. Его ботинки твердые, блестяще-чёрные и пахнут плотью большого волшебного животного. От них мой язык покалывает, и если бы они ударили меня, мне бы было очень больно. Ботинки несут только аромат их владельца, и, вероятно, их редко надевают.

Гарри ухмыльнулся. Будьте уверены, ползающее по земле существо заметит именно ботинки. Однако первая часть описания действительно имела смысл. Половина белого лица — это могло быть только маской Упивающегося Смертью.

- Спасибо! — поблагодарил он змею.

Упивающиеся здесь впервые? Маловероятно. Если они всегда скрывались столь же хорошо как сегодня, вряд ли бы он кого заметил. Не будь он вампиром, хорошо знакомым с магией, он бы вообще ничего не увидел, или, в крайнем случае, принял бы произошедшее за игру света. Упивающиеся ничего не смогут ему сделать — защита крови его матери не подпустит их ближе. Может, они просто заинтересованы ребёнком, который победил их Лорда?

Если так, то можно устроить им маленькое шоу.

Обострив свои чувства, он нашёл мышиное семейство, живущее в одном из цветников Петунии. Услышав быстрый стук семи маленьких сердец, Гарри направил своё внимание на змею. Не пытаясь больше приглушить голос, он громко прошипел:

- Может, ты голодна? Ты не ела с тех пор, как укусила ту крысу.

Он почти рассмеялся, когда почувствовал волны сильного удивления, почти шока, исходившие от неизвестного Упивающегося.

- Да, я бы поела, - ответила змея.

Они всегда так делали. Он просил змею о маленьких одолжениях и затем угощал её.

Поднявшись и небрежно отряхнувшись, Гарри протянул руку змее, и та тотчас же заскользила вверх, и расположилась у него на плечах.

- Ленивая, — прошипел Гарри со смехом.

Он зашагал к цветнику, скрытому забором от прохожих и любопытных соседей, в то же время, оставаясь на виду у фигуры за деревьями. Со стороны казалось, что он собирается полоть цветы. Почувствовав приближение человека, пять маленьких серых мышей выскочили из своей норы, одна из них отстала от остальных и побежала по траве в другую сторону. Гарри вскинул руку, и маленькая ярко-зелёная вспышка превратила мышь в неподвижный серый комочек. Щелчком он призвал мышь к себе и бросил змее, которая налету схватила её и проглотила целиком.

Он странно, почти безумно рассмеялся и услышал, как Упивающийся тотчас же дизаппарировал с приглушённым хлопком.

“Посмотрим, что они теперь сделают - подумал он, и безумный смех превратился в сдавленное хихиканье. - “Травля Дадли” больше не удаётся, и мне уже скучно. Возможно, пора начать новую игру”.

------

Поздно вечером горстка одетых в чёрное фигур собралась на поляне в лесу. Только одна палочка освещала собрание, являясь маяком для всех пребывающих.

Они все волновались. Каждый получил таинственное письмо, запечатанное Темной Меткой, с указаниями встретиться здесь в полночь. Только страх и уважение к Метке их господина заставили их подчиниться. Кто их вызвал? Кто осмелился и для чего?

Лишь у некоторых на лицах были маски, остальные давно от них отказались. Маски не имели значения - все находящиеся здесь превосходно знали друг друга.

Понемногу волшебники начинали волноваться и даже злиться.

- Надеюсь, это действительно важно!

- Почему мы здесь?

- Если это шутка, я клянусь, что убью того, кто это сделал!

- Где Малфой? Что-то я не вижу его.

- И Питтегрю со Снейпом нет. Не подумайте, что я жажду их видеть!

- Тихо!

Командный голос пресек все разговоры, и укрытая тенью фигура появилась из-за деревьев. Несколько человек дёрнулись, старые инстинкты почти заставили их опуститься на колени, прежде чем они вспомнили, что Волдеморт исчез.

Видя их настороженность, Люциус Малфой самодовольно усмехнулся.

- Я позвал вас сюда, чтобы обсудить вопрос предельной важности, - произнёс он, манерно растягивая слова и делая драматичные паузы.

- Отлично, выкладывай всё что есть, Малфой! Мы не намерены торчать тут всю ночь напролёт!

Люциус бросил испепеляющий взгляд на оскорбившего его Упивающегося. Но сообщил всё как есть:

- Наш Лорд вернулся.

За его откровением последовал хаос. Отовсюду послышались потрясённые шепотки; некоторые — полные надежды, другие — явной осторожности.

- Хорошо, где он? — смело спросил кто-то.

- Бирючиновая аллея 4, Литтл Уингинг, Сюррей, — ответил Люциус.

Не дожидаясь возобновления разговора или вопросов, он продолжил:

- Сегодня я лично видел девятилетнего Гарри Поттера, говорящего на парселтанге. Редкий дар, как все мы знаем, который никогда не проявлялся в роду Поттеров. Затем мальчик исполнил убийственное проклятие, невербально и без палочки. Ни один ребёнок не в состоянии сотворить Непростительное, и уж, конечно, не таким образом! Я считаю, что той ночью, когда Тёмный Лорд предположительно исчез, он просто каким-то образом переместился в тело Поттера.

Казалось, никто не поверил, но один из Упивающихся серьёзно задумался.

- Это странно, но не лишено здравого смысла.

- О чём ты говоришь, Нотт? — спросил другой.

- Наш Лорд слишком силён, чтобы просто умереть. Он действительно мог овладеть телом ребёнка!

Последовала тишина, волшебники пытались осознать факт, что война всё ещё не окончена. Их Господин в теле ребёнка, но всё ещё жив, и это значит, что когда-нибудь он вернётся, чтобы снова возглавить их.

------

Девятый день рождения Гарри начался не особо весело. Он проснулся, выполнил работу по дому, и скрылся от очередной попытки “Охоты на Гарри”. Около четырёх пополудни Гарри решил заставить Вернона выделить ему вторую спальню Дадли. Это стало бы хорошим подарком на День рождения.

Все трое Дурслей сидели в гостиной: Петуния потягивала чай, а два Дурсля смотрели телевизор, набивая себе брюхо. С дьявольской улыбкой Гарри уверенно вошёл в комнату. Ничто не раздражало их больше, чем его счастливый вид или неповиновение.

- Привет, Вернон. Тётя Петуния. Дадли. — весело произнес он. Гарри не хотелось признавать родственные связи с Верноном, и уж тем более называть его дядей.

- Что ты хочешь, урод? — раздражённо откликнулся толстый мужчина.

- О, весь мир, для начала, — игриво ответил Гарри. - Вас, раболепно ползающих у моих ног. Головы некоторых людей на блюдечке с голубой каёмочкой. Я хочу, чтобы внезапно по соседству открылся донорский пункт. Также, носки на Рождество. Мой фотоальбом, который на данный момент еще не существует, полный фотографий дорогих мне людей. Я хочу Северуса, вертящего задницей в балетной пачке, желательно в красной с золотом. Хочу видеть, как случайный Упивающийся, попытается проникнуть через защиту крови и тут же взорвется. А также, чтоб Квиррелл подох от рака яичек раньше, чем я пойду в Школу. Да, и, конечно, Локхарта, жестоко избитого сердитыми пикси. О, представляете, насколько весело это было бы!

С каждым новым предложением глаза Дурслей округлялись всё больше и больше. Под конец, они уставились на него с открытыми ртами, а Дадли даже пустил слюну.

- Теперь, если вы спрашиваете о том, чего я желаю в этот конкретный момент, то я хочу, чтобы Дадли выгреб своё барахло из маленькой спальни, так как я перееду туда сегодня вечером.

Его речь была встречена ошеломлённой тишиной. Наконец, Петуния пришла в себя до такой степени, что смогла закрыть рот Дадли и вытереть капающую на диван слюну. А Вернон покрылся своим знаменитым румянцем прекрасного тёмно-фиолетового оттенка.

- Да как ты посмел! — взревел он. Его тройной желеобразный подбородок отвратительно задрожал. — Мы кормили тебя! Одевали! Мы давали тебе крышу над головой, и вот, как ты платишь нам?

- Нет, Вернон, - заявил Гарри ледяным тоном. Он, холодно прищурившись, посмотрел на мужчину, сняв маску простодушного веселья. — Если бы я действительно хотел отблагодарить тебя за твою “щедрость”, я бы запытал тебя до смерти самым болезненным способом, который смог бы придумать. Когда я начну, ты будешь умолять меня позволить тебе умереть, валяясь в моих ногах и рыдая. Но я не прекращу. Я только рассмеюсь в ответ, и буду проклинать тебя снова и снова. Ты познаешь ужас, глубину которого невозможно представить. И ад покажется тебе райским местечком. А когда мне надоест, я пришпилю тебя к стене твоего дома, чтобы все соседи смогли выйти полюбоваться.

В комнате наступила абсолютная тишина.

- Дадли, иди, освободи свою вторую спальню, — взвизгнул Вернон голосом, совершенно несоответствующим его размерам.

- Я не хочу! — заскулил Дадли, очевидно, не поняв и половины слов из того, что сказал Гарри. — Я не отдам этому маленькому уроду свою комнату! Мамочка, скажи папочке, что я не буду!

- Замолчи, Дадли, — отрезала Петуния. — Делай, что тебе папа говорит. Живо!
Очевидно, глубокая озабоченность своей собственной безопасностью возобладала над заботой о любимом сыне.

Дадли впал в истерику, изрядно повеселив Гарри. Но вскоре юному волшебнику стало скучно, и он оглушил кузена. Развернувшись на каблуках, Гарри вышел из комнаты, бросив на прощание:

- Я сам разберусь.

Несколько часов Дурслей не было видно, но перед ужином они быстро собрались и уехали в самый дальний ресторан в городе.

Гарри с маниакальным смехом испепелил игрушки Дадли. Ведь самым прекрасным было то, что все происходящее ясно слышал Люциус Малфой.

Что-то Упивающиеся стали совсем небрежными. Довольно легко было обнаружить совершенно неподвижную и хорошо размещённую муху на потолке. Гарри мог бы с лёгкостью уничтожить и её, и подслушивающие чары на ней, но не стал этого делать, так как все это хорошо послужило целям его новой игры.

Выйдя наружу после спешного отъезда Дурслей, Гарри рассмеялся над Упивающимся и его неловкой, торопливой попыткой скрыться. Хотя Гарри разбил все фонари в округе, чтобы гулять ночью без проблем, но, действительно, этот мусорный бак был высотой лишь в половину роста Люциуса. Нужно быть слепым, чтобы не заметить его.

- Ты пришёл, чтобы преподнести мне подарок на День рождения, Люциус? — насмехаясь, выкрикнул он в темноту ночи. — Мне действительно интересно, что случится, если ты напорешься на защиту крови. Это могло бы быть весьма забавно.

Нерешительно Упивающийся вышел вперёд, мельком взглянул на него, и быстро упал на одно колено.

- Господин, — уважительно произнес Люциус.

Внешне Гарри прекрасно играл роль Тёмного Лорда, но про себя он безумно веселился. Тысячи лет в качестве тёмного существа изменили его. Гермиона сто раз говорила, что у него извращенное чувство юмора, безумное, как у Шляпника (2).

Ему пришлось стать слегка безумным, чтобы пережить все, что с ним было, и остаться относительно невредимым.

Гарри изогнул бровь, взглянув на мужчину перед ним.

- Мне тут так скучно, Люциус, — ухмыляясь, произнёс он и вышел за пределы действия защиты крови. — Но с тобой у меня не будет недостатка в развлечениях.

Шагнув ближе к блондину, он ласково погладил того по волосам и произнёс:

- Как маленький верный щенок, ты вернулся к своему хозяину. Хорошо. Теперь расскажи мне, что я упустил в своём изгнании?

Люциус тотчас возвратился к своей старой привычной роли и начал рассказывать обо всём произошедшем. Когда он добрался до фактов о той роковой ночи и о захвате Сириуса Блэка Министерством, его прервал короткий сердитый вскрик.

- Что? — рассвирепел Гарри. - Ну что за идиот! Я же сказал ему не идти за Червехвостом!

- Господин, - пробормотал Люциус, склоняя голову, чтобы избежать гнева своего Лорда. — Никто не подозревал, что Блэк один из нас. Если бы мы знали, мы бы обязательно остановили его.

Гарри был просто взбешен. Первое, что он сделал, когда вернулся — это попытался спасти крёстного от Азкабана. И вот теперь он узнаёт, что Сириус провёл там 8 лет.

- Да я подвешу его за ноги! — продолжал он кипятиться. — Да я..! Я..!

Гарри чувствовал пробуждающуюся жажду крови. Волны тёмных эмоций, вызванных трудным днем, переполняли его. Он не пил крови вот уже три недели, и сейчас сдерживать жажду было достаточно сложно. Гарри снял чары с внешности, чтобы ещё больше испугать Люциуса.

Будто зачарованный, Люциус в ужасе наблюдал, как медленно исчезали чары, являя всему миру ярко-красные, горящие ненавистью к невидимым врагам глаза его господина.

- С дороги, Малфой! - зарычал Гарри прежде, чем оттолкнуть его со своего пути и прошествовать вперёд уверенной, целеустремлённой походкой. Гарри знал, что его нечеловеческая грация вкупе с телом ребёнка, смотрится очень выразительно. Затормозив на секунду, он оглянулся через плечо на поднимающегося с травы блондина и самодовольно ухмыльнулся.

- Ты идёшь, Люциус? — пропел он сладко.

На мгновение Малфоя, казалось, ошеломил вид блеснувших на свету клыков, выступающих из-под верхней губы Гарри, но, быстро поняв, что ему только что отдали косвенный приказ, он поднялся и присоединился к мальчику.

- Как я понимаю, ты хочешь о чём-то спросить меня, — сказал Гарри, не потрудившись даже оглянуться на блондина. — Как бы то ни было, твои вопросы подождут. Мне бы хотелось кое-что взять у тебя, но боюсь, это слишком тебя ослабит, а мне ещё понадобится твоя помощь.

- Да, господин, - машинально ответил Люциус.

Гарри шёл по улице к дому номер девять, в котором жила Мисс Лёгкая Закуска, довольно симпатичная молодая женщина, к тому же одинокая. Сегодня она рано ушла на работу, наверняка очень устала, и теперь спит. Он посещал её всякий раз, когда был занят, чтобы подыскивать подходящую еду, то есть кого-то, кто жил достаточно далеко от дома номер четыре и по кому точно не будут скучать.

Замки щёлкнули, открываясь при его приближении, и двери распахнулись без малейшего скрипа. Гарри полагал, что, когда ему придётся использовать палочку, будет довольно сложно отказаться от привычной для него беспалочковой магии.

Беззвучно поднимаясь по лестнице, Гарри чувствовал волны недоумения и любопытства, исходящие от Люциуса, но он не собирался давать объяснения своим действиям. Несомненно, белокурый Упивающийся навоображал себе, что они собираются замучить пару-тройку несчастных магглов. Но, если честно, будь Гарри на его месте, он бы и не такое подумал.

В большой спальне на втором этаже он нашёл запутавшуюся в собственном одеяле и крепко спящую молодую женщину. Одна её рука маняще свисала с кровати, будто девушка ждала его. Зловеще усмехнувшись, Гарри пересёк комнату и опустился на колени, накладывая на женщину лёгкие усыпляющие чары, как обычно. Было бы ужасно, если бы она вдруг проснулась, и закричала от страха, ведь ему пришлось бы убить ее, так как она узнала бы его лицо. Осторожно поднеся тонкое загорелое запястье к губам, он запустил увеличившиеся клыки в вену и приступил к своей трапезе.

Затаив дыхание, Люциус смотрел, как Гарри пьёт кровь. Это была самая жуткая вещь из всех, что он когда-либо видел.

Вот перед ним бледный маленький мальчик, выглядящий невероятно хрупким и беззащитным в своих мешковатых джинсах и безразмерной износившейся футболке. Невинный ребенок, если бы не ярко-красные глаза, в которых светились мудрость и опыт многих десятилетий, или губы, прижатые к запястью женщины, будто в нежном поцелуе, или лунный свет, что проникает сквозь занавески и покрывает всё неверной тенью и дымкой сияюще-серебристого света.

Мальчик поднял голову, впиваясь в Люциуса пристальным, почти демоническим взглядом, затем медленно отстранился от запястья женщины. Его губы, блестящие от крови, кривились в довольной ухмылке. Люциуса бросило в дрожь. В тот момент он забыл, кем был мальчик, и видел только глубокую тьму в обманчиво-невинном теле ребёнка. Дитя тьмы провело языком по губам, слизывая каждую капельку крови. Когда он встал и приблизился к Малфою, его рот был уже полностью чист.

- Она лишь проспит чуть дольше обычного и будет слаба некоторое время, — небрежно произнес Гарри, прежде чем отправится вниз по лестнице.

Люциус оглянулся и увидел, что нигде не видно ни пятнышка крови, и ранки на запястье женщины уже затянулись. Развернувшись, он быстро догнал своего Господина, и они вдвоем покинули дом.

Гарри веселился про себя. Всё это действительно забавляло.

Но он не сможет постоянно изображать Тёмного Лорда. Необходимо, чтобы Малфой начал бояться именно Гарри Поттера, и тогда его верность будет обеспечена. К тому времени как Риддл вернётся, Гарри позаботится о том, чтобы Упивающиеся перестали и думать о Волдеморте. Так его враги станут его союзниками.

Возвратившись на тёмную улицу, Гарри накрыл своей ладонью руку Люциуса, и был приятно удивлен, ощутив его дрожь.

- Аппарируй нас к твоему дому, внутрь защитного купола — приказал он. — Я сомневаюсь, что он настроен на мою нынешнюю форму, а нам необходимо многое обсудить с тобой!

- Да, мой Лорд, - последовал незамедлительный ответ.

Хлопок, и вот они уже исчезли.

__________________________________________________________________
Примечания переводчика
(1) Насколько я понимаю речь идёт о садовом уже, посмотреть на него можно здесь: http://zoo-eco.zooclub.ru/sist/illus/24367.jpg
(2) Имеется ввиду Безумный Шляпник из “Алисы в Стране Чудес”.

Когда муж неожиданно вернулся домой, у Нарциссы Малфой была гостья. В течение последнего месяца Люциус приходил и уходил в самое разное время и без предупреждения, почти как во времена службы Тёмному Лорду.

Нарцисса не задавала вопросов. Более ревнивая жена могла бы подумать, что муж завёл роман на стороне, но она не совалась, куда не следует. Понимала, что есть вещи, о которых лучше вообще ничего не знать.

Она была прекрасной женой. Фактически, это было её работой. Она заботилась о сыне и подчинялась мужу. Она также пыталась держать свои руки настолько чистыми, насколько возможно. Ведь если, упаси Мерлин, Люциуса арестуют за его тёмные дела, то у Драко должен остаться хотя бы один родитель, чтобы воспитать его. Поэтому Нарцисса изо всех сил старалась держаться в стороне от любых дел мужа.

Соблюдать принятые в высшем обществе правила и нормы также было её заботой.

Именно поэтому сейчас она обедала с Аделайн Забини. Забини — известное чистокровное семейство, к тому же, их сын Блейз одного возраста с Драко. В конце концов, союзы должны формироваться как можно раньше.
Когда домовой эльф сообщил, что Люциус вернулся, Нарцисса улыбнулась и вежливо извинилась перед гостьей, намереваясь пойти и поприветствовать мужа.

Не успела она подняться, как Люциус уже вошёл в комнату, едва заметно улыбаясь. Нарцисса смотрела на него в недоумении, пытаясь понять, что произошло, и не ранен ли он. У миссис Забини перехватило дыхание, и Нарцисса обернулась, чтобы узнать, в чём дело. Широко раскрытыми карими глазами, её гостья уставилась в ужасе, но не на Люциуса, а на что-то чуть ниже и правее него. Нарцисса проследила за её взглядом и почувствовала, что ее сердце ушло в пятки.

Там стоял самый пугающий ребенок, из тех, что она когда-либо видела. Хотя его одежда была изодрана, он, казалось, излучал силу и власть. Он стоял, убрав обе руки за спину, и наблюдал за ней, слегка улыбаясь. Его глаза, о, его глаза. Эти глаза будут преследовать её до самой смерти. Она видела их всего лишь пару раз, и с тех пор никогда не могла забыть. Это были глаза Темного Лорда, темно-красные и блестящие, как драгоценности на бледной коже.

Ребёнок вышел вперёд, и взял её за руку. Он приблизил запястье к губам, и Нарцисса заметила, что Люциус почти неощутимо напрягся.

- Нарцисса, - произнёс мальчик, целомудренно поцеловав ей руку, перед тем как отпустить её. — Какое удовольствие видеть тебя снова. Прости, что мы потревожили тебя, но я так давно не имел возможности выразить своё восхищение твоей красотой. Мои комплименты.

Взгляд красных глаз скользнул прочь от неё и остановился на миссис Забини прежде, чем он заговорил снова.

- Мадам, я полагаю, мы не встречались раньше.

- Аделайн Забини, - проговорила женщина, слегка задыхаясь.

Мальчик послал ей обезоруживающую улыбку.

– Рад встретиться с вами.

Затем он повернулся к Люциусу и произнёс:

- Итак, Люциус. Не будем мешать дамам ужинать? Нам многое предстоит обсудить.

Подозрения Нарциссы подтвердились, когда Люциус поклонился мальчику и ответил:

- Да, мой лорд. Сюда, пожалуйста.

Люциус вывел его за дверь, и Нарцисса с благоговейным трепетом во взгляде рухнула в кресло.

- Нарцисса? — прошептала Аделайн, - Это был…? Не мог же это быть…?

Прижав руки к груди, в попытке успокоить сердце, Нарцисса рассеяно кивнула гостье:

- Да, я полагаю, что это был … он.

------

Гарри и Люциус расположились в кабинете. Мужчина, сжимал стакан с бренди, пытаясь унять дрожь пальцев.

Гарри это забавляло.

– Люциус, тебе действительно стоит успокоиться. Я не собираюсь пить ни твою кровь, ни кровь твоей жены.

Люциус провёл рукой по лицу, возвращая себе самообладание.

- Прошу прощения, мой лорд. Что вы желаете, чтобы я сделал?

- Много чего, - усмехаясь, ответил Гарри.

Он собирался использовать Упивающихся Смертью, чтобы достигнуть всего, что ему сейчас не под силу.

- Многие из нас сейчас находятся в тюрьме, и я ощущаю в себе достаточную силу, чтобы освободить их. Впрочем, следует учесть, что мне нельзя действовать открыто. Уверен, ты заметил, что я вампир. Кажется, в линии Поттеров было что-то такое, и проклятие вампиров сочло целесообразным вновь проявиться именно на мне. У меня есть грандиозные планы, но я не могу пока позволить миру узнать мои истинную сущность. Все должны верить в Гарри Поттера, золотого героя света. Дамблдор попробует взять меня к себе под крылышко, и будет пытаться сформировать мой характер под свои цели. Люциус, ты мне нужен, чтобы действовать от моего имени. Я так предполагаю, что некоторые уже знают о моём возвращении?

Люциус побледнел.

– Да, мой лорд. Простите мне это. Я не осознавал, что вы желаете держать этот факт в тайне. Очень неразумно было так поступать без вашего разрешения.

Гарри отмахнулся от его извинений.

– Ничего не изменишь. Скажи мне, кто.

Гарри не собирался удлинять список тех, кто полагал, что он — Волдеморт. Также, он надеялся, что Люциус не сообщил Северусу. Если бы Снейп узнал, это было бы катастрофой, он сразу же бы доложил об этом Дамблдору.

- Эйвери, МакНейр, Крэбб, Гойл, Паркер, Джагсон, Белл и Нотт.

Восемь человек, у троих из них, как он знал, были дети, которые будут посещать Хогвартс вместе с ним, и это не считая Драко. Миссис Забини также видела его, и вероятно сообщит об этом мужу и Блейзу. Итак, по меньшей мере, семнадцать человек узнают о нём, если он ничего не предпримет.

- Очень хорошо, - сказал он, поднимаясь. Люциус торопливо встал вслед за ним.

- Принеси мне мой дневник и палочку. Они должны быть у тебя. Где твой сын?

- Скорее всего, в своей комнате, мой лорд, - нерешительно ответил Малфой.

Гарри улыбнулся, заглянув ему в глаза: Люциусу не хотелось, чтобы у его девятилетнего сына были дела с Тёмным Лордом.

- Мне привести его сюда? — спросил блондин.

“По крайней мере, он верен своей семье и кажется, искренне заботится о сыне” - подумал Гарри, прежде чем ответить.

- Нет. Ему не следует знать о моём возвращении. Я не могу доверить маленькому ребёнку свои тайны. Прикажи ему не покидать своей комнаты всю ночь. Запри детскую, если необходимо. Теперь можешь идти.

- Да, мой лорд, - Люциус поклонился с заметным облегчением и покинул комнату.

Гарри мысленно досчитал до десяти и также вышел. Вернувшись в гостиную, он улыбнулся обеим женщинам, когда они вскочили со своих кресел и торопливо поклонились.

- Нарцисса, я боюсь, что твоя гостья вынуждена уехать пораньше.

- К-конечно, мой лорд, - заикаясь, пробормотала она в ответ.

Гарри встретился взглядом с миссис Забини и залез в её сознание в поисках необходимых воспоминаний. Ей не следует доверять. Она может разболтать другим. Он мысленно дотянулся до нужных воспоминаний, и сжимал их до тех пор, пока от них не осталось и следа.

У миссис Забини перехватило дыхание, и взгляд сделался пустым.

- Я должна идти, - произнесла она странным голосом. - Всё было прекрасно, Нарцисса. Нам следует почаще встречаться.

Рассеянно глядя перед собой, она пересекла гостиную, спустилась в холл, вышла из имения, и затем дизаппарировала.

Гарри улыбнулся, увидев, как лицо Нарциссы наполняется ужасом.

- Ты ведь никому не расскажешь обо мне, не так ли? Даже своему сыну.

- Н-нет, мой лорд.

- Хорошо. Я полагаю, сегодня тебе стоит лечь пораньше.

- Да, мой лорд.

Покончив с этим, Гарри вернулся обратно в кабинет - дожидаться Люциуса.

Ему не хотелось, чтобы дети Упивающихся думали о Гарри Поттере, как о Тёмном Лорде, которому следует либо повиноваться, либо ожидать смерти. Он хотел, чтобы они доверяли ему, не ощущая страха. Их родителей уже ничто не исправит, они слишком привыкли действовать именно так, но детей ещё можно изменить. Именно этим он руководствовался, когда приказывал, чтобы Драко ничего не сообщали.

Что касается дневника, то его следует уничтожить. Одним хоркруксом меньше. Если бы все хоркруксы можно было найти и разрушить до поступления в Школу, возможно Квиррелл останется последним, до окончательной смерти Волдеморта. В таком случае его будет довольно просто победить раз и навсегда.

Гарри также была необходима палочка Волдеморта. Он никогда не исследовал Тёмную Метку, и не знал, как ею управлять без палочки. Поскольку свою он приобретет лишь через пару лет, можно будет пока пользоваться палочкой Тёмного Лорда. Упивающиеся заподозрят что-то неладное, если Гарри не сможет вызвать их через Метку.

Вскоре вернулся Люциус, с палочкой и дневником. Он почтительно протянул их Гарри.

Гарри уже давно не нуждался в палочке, но когда он коснулся гладкого дерева, его окатила волна чистого волшебства. Она пела, приветствуя его. Когда-то ему объяснили, почему каждая палочка была индивидуальна и предназначена только одному-единственному владельцу. Магия палочки была живой силой, почти разумным существом, основанной на взаимодействии нескольких волшебных компонентов: дерева, сердцевины, ее длины, и даже настроения мастера во время работы. Палочка, как человек, не могла подходить каждому. Его и палочка Волдеморта были почти идентичны, и примерно одинаково отвечали обоим волшебникам. Единственное различие, которое он смог обнаружить, это некий оттенок порочности, присущий палочке, что, несомненно, было влиянием Тёмного Лорда. Ощущение от соприкосновения с палочкой походило на долгожданную встречу со старым другом, которого он не видел вот уже множество лет.

Гарри улыбнулся и махнул палочкой, преобразовывая свою изодранную одежду с чужого плеча в чёрную мантию волшебника. Он спрятал дневник, натянул капюшон и, наконец, обратил внимание на блондина.

- Если ты не против, Люциус, я использую твой бальный зал. Полагаю, настало время для воссоединения.

------

Девятилетний Драко Малфой изнывал от любопытства. Отец приказал ему оставаться в своей комнате сегодня вечером, а это значит, что внизу происходило что-то очень интересное, что-то, для чего его считают слишком маленьким.

Мальчик с готовностью согласился, и сказал, что просто ляжет спать. Конечно, он не собирался делать ничего подобного. Он знал, что комната заперта заклинанием, но дверь и не нужна - ему известно о секретном проходе, соединяющем спальню с комнатой для гостей по соседству.

Сбежав из заключения, Драко пробирался через коридоры в поисках запретного. В бальном зале он обнаружил то, что искал. Его отец только что туда вошёл, одетый полностью в чёрное и с белой маской на лице.

Драко вырастили на историях о Тёмном Лорде, и о благородных соратниках Лорда, одним из которых был его отец. Он понял, что белая маска, скрывающая верхнюю часть лица Люциуса, и есть маска Упивающегося Смертью. Оставалось тайной, почему отец снова надел её и Драко не собирался уходить, пока не выяснит это.

Драко пробирался по проходу в стене, созданному для домовых эльфов, пока не достиг заколдованной панели, через которую он мог подглядывать, оставаясь при этом незамеченным. Даже чары обнаружения не нашли бы его там!

Внутри его отец разговаривал с другим человеком в чёрной мантии, намного меньшим по росту. Драко выругался, когда вспомнил о заглушающих чарах на проходе. Конечно, хорошо, что его не могли услышать, но и сам он не слышал ни звука.

Внезапно, почти весь свет погас, погружая зал в пугающую темноту. Осталось только четыре факела, два у двери и два по бокам от маленькой фигурки.

Замешательство Драко возросло, когда его отец опустился на колени перед невысоким человеком и протянул левую руку. Он задрал рукав, обнажив ужасную татуировку - череп, со скользящей из его рта змеёй. Драко сразу узнал знаменитую Темную Метку. Его отец рассказывал о том, что Тёмный Лорд награждал этой меткой только своих самых преданных слуг. Но Люциус никогда не показывал её, поэтому Драко, как и большинство детей его возраста, считал это чем-то вроде сказки.

Теперь, видя Тёмную Метку на бледной коже, он понял, что все истории были правдой. Его отец — один из уважаемых, избранных рыцарей Тёмного Лорда. Он — настоящий Упивающийся Смертью.

Драко надулся от гордости, и принялся смотреть дальше.

Детская рука появилась из-под чёрных одежд, вынимая палочку и касаясь ею Метки.

Гордость Драко сменилась беспокойством, когда его отец сморщился от боли, но так и не издал ни единого звука. Впрочем, это скоро закончилось. Всего мгновение, и палочка исчезла, а рука блондина безвольно опустилась.

Люциус оставался на коленях, и ни одна из фигур не двигалась почти бесконечно долго. Драко уже собирался отправиться спать, когда появилась ещё одна фигура в чёрном, потом ещё одна, и ещё. Они продолжали прибывать, до тех пор, пока ещё восемь фигур не появились в комнате, присоединившись к его отцу и к таинственному ребёнку. Все восемь носили белые маски, такие же, как и у его отца, они нервно взглянули на ребёнка, потом на Люциуса, прежде чем опуститься на колени в знак подчинения.

------

Гарри вызвал лишь тех, кого упомянул Люциус, но ещё удостоверился, что Метки некоторых других Упивающихся также начало жечь. Не как вызов, но просто в качестве напоминания. Наверняка, прямо сейчас шестеро заключенных Азкабана сильно удивились.

Люциус продолжал оставаться на коленях, когда начали прибывать другие. Первым появился Нотт, сразу за ним МакНейр. Потом Паркер, Эйвери, Крэбб, Гойл, Белл и Джагсон.

Они все выглядели смущёнными и растерянными, поглядывая на него и задаваясь вопросом, было ли то, что сказал им Люциус, правдой.

Гарри поднял голову и окинул всех пристальным взглядом, его глаза всё ещё пылали красным от не до конца утоленной жажды крови. Раздались тихие шепотки, и теперь уже все были на коленях перед ним.

- Это правда, - прошептал Нотт. — Наш лорд вернулся.

Гарри усмехнулся и начал с главного, не размениваясь по мелочам.

- Если я узнаю, что кто-то рассказал о моём возвращении другим, я лично убью его, очень медленно и болезненно. Для всех вне этого круга я всё ещё мёртв. Вы ничего никому не скажете. Ни вашим жёнам. Ни вашим детям. Ни вашим родственникам или любовницам. Никому. Это понятно?

Тихое бормотание отразилось эхом ото всех углов:

- Да, господин.

- Хорошо, - продолжал Гарри, - Наша первая миссия — освободить определённых людей из Азкабана. Долохова, Мулсибера, Руквуда, Блэка и Лестрангов.

Если их оставить как есть, каждый из них может доставить ему много неприятностей. Вызволив заключенных Упивающихся из Азкабана, он обеспечит себе их преданность и доверие.

- Блэк, господин? — смело спросил Эйвери.

Гарри оценивающе прищурился.

- Естественно, ты не думаешь, что я отмечаю всех своих слуг? Насколько легко было бы обнаружить шпиона, если всё что надо сделать — просто проверить его руку? — достаточно запугав его, Гарри продолжил: — Надеюсь, вы все готовы, мы немедля нападём на Азкабан.

- Это безумие! — гневно воскликнул Паркер, вскакивая на ноги. — Никто и никогда не сбегал из Азкабана! Если бы вы действительно были нашим Лордом, вы бы никогда не отправили нас на такую безрассудную миссию! Ты не он, не так ли? Ты просто ребёнок, играющий в Тёмного Лорда!

“Ах” подумал Гарри “я знал, что всё не могло пройти гладко. Волдеморт никогда бы не оставил такие слова без наказания”. Не то чтобы Гарри считал себя выше пытки, просто методы Волдеморта казались ему скучными, нетворческими. Увы, ему придется это сделать.

- Круцио!

Когда он снял проклятие, Паркер упал на пол, задыхаясь и дёргаясь.

“Возможно, я слегка перестарался” подумал Гарри, недобро ухмыляясь и хихикая, что вселило еще больший ужас в остальных.

- Ещё кто-то сомневается относительно меня? — спросил он, пристально рассматривая всех в зале. Упивающиеся молчали, ни один из них не поднимал голову.

– Прекрасно.

Гарри наколдовал девять маленьких верёвочных браслетов, по числу присутствующих Упивающихся, и прошептал над ними “портус”. Он передал их Люциусу, чтобы тот раздал всем. Каждый, кто надел браслет, почувствовал, как он сжался вокруг их запястья.

- Они активизируются по моей команде и отправят вас непосредственно к воротам Азкабана, — проговорил Гарри, и посмотрел на Паркера, который до сих пор не мог подняться с пола на колени. — Можешь ли ты сделать это, Паркер? Мне нет никакого дела до твоей смерти, но я не хочу, чтобы ты испортил мои планы.

- Мой лорд, - задыхался Паркер, пытаясь встать. — Я жду ваших приказаний.

- Хорошо. Все вы, кроме одного человека, будете отвлекать охранников у главных ворот. Пока вы займётесь ими, мы с Люциусом проберёмся внутрь, и освободим наших товарищей. Какие-нибудь вопросы?

Тишина.

- Превосходно. Если кого-нибудь из вас поразят сильным проклятием, в чём можно не сомневаться, сразу же активизируйте порт-ключ словами "Кокоа Киббл", и вы вернётесь сюда. Я уверен, что мне не надо напоминать вам, что вы должны продержаться как можно дольше. Если каким-то чудом вам удастся сдержать охрану, пока мы не закончим — я подам сигнал к отступлению.

Повинуясь резкому движению руки Гарри, все Упивающиеся тотчас же поднялись на ноги, и он активизировал порт-ключ. Все исчезли, кроме Люциуса.

- Мы дадим им немного времени, чтобы они достаточно испугали охранников, - сказал Гарри с мрачной усмешкой. — Подай мне руку, которой ты держишь палочку.

Люциус повиновался, и Гарри приставил конец своей палочки к ладони мужчины, шепча:

- Репелло Инскриптус (1).

Светло-коричневые нити из его палочки свились и сформировали знак, хорошо знакомый Гарри со времён войны. Две руны, казалось, вплелись друг в друга.

- Это, - начал Гарри, поскольку Люциус начал изучать свою ладонь, - будет действовать на дементоров в течение часа, как своего рода чары незаметности. Сильные заклятия дезактивируют руны, так что следи за тем, что колдуешь.

Заклинание Репелло Инскриптус. Гарри не использовал его уже много лет, потому что в его прошлой жизни все эти мерзкие твари были истреблены. Гермиона изобрела его, когда была Мастером Заклинаний в Министерстве, после того, как Рона захватили, и он провёл несколько дней в компании дементоров. В том же году, на Джинни напали на Диагон аллее, и она провела в коме 5 месяцев. Тот год был ужасным.

Гарри встряхнул головой, отгоняя воспоминания. Скоро он увидит своего крёстного отца. Как бы объяснить Сириусу, кем он на самом деле был, а кем лишь притворялся?

__________________________________________________________________
Примечания переводчика
(1) Repello Inscriptus — от лат. repellere “отталкивать” и iscrivere “вписывать”. Соответственно Repello Inscriptus — “заклинание отталкивания”

Подчиняясь невербальной команде Гарри, порт-ключ активировался, и Люциус исчез. Гарри последовал за мужчиной: тени удлинились и ожили, чтобы принять вампира и мгновением позже выпустить у Азкабана.

По правую сторону от Гарри с Люциусом возвышались неприступные каменные стены Азкабана, окружённые бушующим морем. Лишь маленькая отвесная скала сдерживала водную стихию. Неподалеку раздавались звуки борьбы: волшебники с обеих сторон отчаянно выкрикивали проклятия. Гарри чуть не рассмеялся. На собрании Упивающихся он “забыл” упомянуть о том, что посылать Аваду совершенно бесполезно. Верёвочные браслеты вокруг запястий Упивающихся действовали не только как порт-ключ. Они ограничивали магию. Теперь ни один из Упивающихся не был в состоянии применить это конкретное Непростительное, что значительно увеличивало шансы охранников. К тому же, если бы Упивающиеся попытались снять браслеты, они бы лишились порт-ключа и не смогли бы покинуть Азкабан.

Стремительно двигаясь, Гарри воспользовался палочкой Волдеморта, чтобы нарисовать огненный контур двери на стене, и затем дважды постучал по нему. Деревянная дверь тут же возникла и распахнулась, открывая мрачный коридор.

- Найди Долохова, Мулсибера и Руквуда, - приказал Гарри. — Я поищу Блэка и Лестрангов. Когда найдёшь их, встретимся здесь. Если вас поймают, бери всех, кого нашёл и активируй порт-ключ. Не трать времени на борьбу.

Наклонившись, Гарри подобрал маленький камушек и положил его себе на ладонь. Камень запылал нежно-синим светом, у него выросли маленькие прозрачные крылышки, и он взлетел с руки.

- Скажи ему, кого ты ищешь, и Летающий Камень приведёт тебя к нему.

Люциус скосил глаза, потому что камень завис в воздухе прямо перед самым его носом, и произнёс:

- Августус Руквуд.

Синее свечение, исходящее от странного предмета, изменилось на светло-красное. Крылышки заработали быстро-быстро, и камень полетел вперёд по коридору. Люциус последовал за ним, используя люмос, чтобы осветить себе дорогу.

Гарри отправился дальше, его нечеловеческие глаза прекрасно видели в темноте, поэтому в волшебстве не было необходимости. Несколько охранников прошли мимо него, спокойно наблюдая за заключёнными, в уверенности, что злоумышленники не смогут проникнуть так далеко в крепость. Держась в тени, Гарри пробирался к наиболее охраняемому крылу крепости, куда должны были поместить Сириуса. Освобождение Упивающихся было всего лишь прикрытием. Крёстный — вот его главная цель.

Приближаясь ближе и ближе к камерам в охраняемом крыле, он начал беспокоится. Хотя Гарри не знал, какова магическая аура у Сириуса на данный момент времени, он вполне мог отличить ауру простого волшебника от анимага. Ни один из заключённых, содержащихся здесь, не был анимагом. Но мальчик всё равно принялся тщательно осматривать каждую камеру.

Достигнув конца коридора, он разразился проклятиями. Гарри нашёл всех троих Лестрангов, а также Антонина Долохова, но нигде не было видно Сириуса. “Они должны были поместить его сюда, - недоуменно подумал Гарри. — Ведь они уверены, что Сириус Блэк — правая рука Волдеморта. Логично было бы запереть его в наиболее охраняемом месте”.

Без помощи палочки он нарисовал несколько поисковых рун в воздухе. Левая руна окрасилась в ярко-жёлтый цвет, и Гарри нахмурился. Что-то очень сильное мешало поиску.

Тихий звук лёгких шагов отразился от каменных стен. Гарри отскочил в тёмный угол, заметив отблески света от волшебной палочки. Увидев красный светящийся камень, мальчик облегчённо вздохнул и вышел навстречу Люциусу. Позади блондина тащились двое усталых, измождёно выглядящих мужчин.

- Люциус, - прошипел Гарри, - я вижу, ты нашёл Мулсибера и Руквуда. Хорошая работа.

Мальчик махнул рукой в направлении камер, где содержались Лестранги и Долохов, Рудольфус подполз ближе к прутьям решётки, в недоверии уставившись на пришедших.

- Все, кроме Блэка здесь. Я попробовал использовать поисковое заклинание, но оно практически не работает. Получилось определить только то, что он жив и находится где-то в пределах Азкабана. У тебя есть какая-нибудь информация по этому поводу?

Нахмурившись, Люциус задумался. Через пару секунд он ответил:

- Я не уверен, мой Лорд, но в Министерстве ходили слухи об обнаружении чего-то особенного на острове. Тюрьма под тюрьмой. Может он там?

- Первый Город (1), - удивлённо прошептал Гарри.

“Это может стать проблемой. Первый Город создан Перворожденными, несущими Проклятье. Только Перворожденные могут проникнуть туда. Интересно, я ещё считаюсь таковым? Однако если только Перворожденный не подчиняется людям, что само по себе смешно, Сириус не может быть очень глубоко. Но возникает вопрос, с чего вообще они поместили его туда?”

- Первый город, мой Лорд? — осторожно спросил Люциус, видя своего господина потерянным в глубоких раздумьях.

- Не имеет значения, — быстро ответил Гарри.

Подчиняясь плавным движениям его руки, камеры, в которых находились Упивающиеся Смертью, открылись.

- Забирай их отсюда, и уходите. Я найду Блэка.

Подобно ветру Гарри помчался вниз, не заботясь, что в спешке он кого-то сбил с ног. Им никогда не поймать его, даже если они поймут, что он злоумышленник. Он бежал непосредственно в подземелья. Ещё один лестничный пролёт вниз — и вот Гарри перед массивной, красивой и очень старой чёрной дверью, которую охраняли два волшебника. Едва они почувствовали чье-то присутствие, как уже валялись без сознания на полу.

Гарри на минуту уставился на обсидиановую дверь перед ним. Он видел эти внушительные ворота только два раза за свою жизнь. Двенадцатифутовые двойные двери скрепляли две ручки в форме злобных драконьих голов, яростно скалящих острые зубы и угрожающе смотрящих рубиновыми глазами на всех приходящих. В отличие от ручек, двери были довольно просты, за исключением резного рисунка вьющегося плюща, украшавшего верх и внешние края двери.

За Чёрными Вратами располагалась лестница, ведущая к верхнему уровню Первого Города. Только когда Гарри достигнет шестого уровня, ему придётся беспокоиться о защитных заклинаниях. Первые пять были первоначально созданы для простых смертных. Ниже располагались десять уровней для Обращенных вампиров. И, наконец, три для Перворожденных.

В его прошлой жизни Город не был обнаружен вплоть до 2012 года. Если Министерство нашло Город так скоро, то, возможно, на них работал вампир, к тому же достаточно древний. Вряд ли волшебники могли найти Перворожденного и уж конечно они не смогли бы убедить его помочь им. Значит, Сириуса следует искать, где-то между шестым и десятым уровнями. Наверняка, крёстного поместили именно туда, так, чтобы он надёжно охранялся, и при этом оставался в пределах досягаемости.

То, что ворота закрыты, было поводом для некоторого беспокойства. Их можно открыть только кровью вампира. Если ворота закрыты, значит, вампиры активно помогают людям, а не просто пропускают их внутрь. Вероятнее всего, он столкнётся с ними позже.

Положив руку на морду дракона, Гарри ясно произнёс на древнем наречии:

- Я, Перворожденный, прошу впустить меня в мой Город.

У каждого из кланов первоначально была собственная фраза доступа, связанная с их кровью, но, когда Город был похоронен, большинство из них были утеряны со временем. Сохранились лишь несколько фраз, но Гарри не стремился узнать их и пользовался только той, что ему передал его Повелитель. Он надеялся, что она сработает. Ему действительно не хотелось разрушать Врата, только чтобы просто войти внутрь.

Холодный язык высунулся из пасти дракона, и, разрезав плоть, принялся идентифицировать кровь посетителя.

Гарри вздохнул с облегчением, когда глаза дракона полыхнули огнём и двери распахнулись.

Войдя, он остановился перед лестницей, напрягая свои чувства, волшебные и физические, в поисках малейшего признака Сириуса. Гарри улыбнулся, когда ощутил слабую ауру анимага несколькими этажами ниже него. Мчась вниз по лестнице и преодолевая уровень за уровнем, он прошёл первые защитные заклинания вампиров, пославшие лишь легкие мурашки по его телу.

Именно на четырнадцатом уровне он впервые с кем-то столкнулся.

Как только он подбежал к двери, за которой открывался проход к пятнадцатому уровню, чья-то рука попыталась его остановить. Мальчик избежал соприкосновения, ловко поднырнув под неё. Вырвавшись вперёд, Гарри резко развернулся и обнаружил троих вампиров, преграждающих ему путь: двоих мужчин и молодую женщину.

- Куда это ты собрался? — презрительно усмехнулся один из мужчин. Он был высоким, широкоплечим, с длинными рыжими волосами, собранными в конский хвост. По обе стороны от него стояли двое — мужчина и женщина, судя по всему родственники: оба стройные, с чёрными глазами и волосами. Мужчина казался старше и, выглядел совершенно равнодушным к происходящему. Он стоял, уставившись в пол, как будто тот содержал в себе все тайны Вселенной. Скромно выглядящая молодая женщина смотрела прямо в глаза Гарри, и мальчик, почувствовав проникновение в свой разум, быстро поднял щиты против ее вмешательства.

Высокий рыжий мужчина, насмехаясь, закатил глаза.

- Обезумевший без крови ребёнок? — спросил он грубо. — Я-то думал, нас ждёт хорошая драка. Кто привёл тебя в Азкабан?

“Обезумевший без крови?” — растерялся Гарри, пока не вспомнил, что его глаза всё ещё пылают красным. “Хорошо, пусть думают так. Мне только на руку, если они будут думать обо мне как о ребенке”.

- Не ребёнок, - тихо произнесла женщина. При звуке её голоса оба мужчины в изумлении обернулись к ней.

“Вот и накрылся мой план”, — удивился Гарри.

- Она заговорила! — вскричал рыжий в притворном ужасе.

Другой вампир проигнорировал вопль своего товарища. Он пристально посмотрел на женщину, которая, наконец, оторвала свой взгляд от Гарри.

- Кто он, Анаи? — спросил мужчина голосом, почти столько же мягким и тихим, как у неё.

Вот теперь Гарри начал немного паниковать, хотя ему и не хотелось признавать этого. “Анаи. Я помню, как Повелитель рассказывал о ней. Она была одной из его Детей, второй, если не ошибаюсь. Значит сейчас ей где-то чуть больше трёх тысяч лет. Тогда мужчина, должно быть, Габриэль, один из её смертных потомков, которого она обратила. Полагаю, ему около шестисот лет. Третий мне не знаком, но женщина может создать серьёзную проблему. Судя по слухам, Анаи невероятно сильна. Хотя она не волшебница, а значит, у меня все же есть преимущество. Если я смогу обойти её и добраться до шестнадцатого уровня, защитные заклинания Перворожденных остановят её”.

Анаи заговорила снова, привлекая внимание двух других вампиров.

- Я не знаю, - произнесла она, странно монотонно. - Он силён, и древний, как и я.

“Сейчас или никогда”, - решил Гарри, надеясь воспользоваться тем, что внимание обоих мужчин было отвлечено.

Он выкинул руку вперёд и послал в вампиров мощное взрывное проклятие, сбивая всех троих с ног. “Один волшебник”, — понял Гарри, видя, что Габриэль успел поднять щит и приготовился атаковать. Но мальчик уже исчез из вида, сбежав через дверь и вниз по лестнице. Он слышал звуки погони позади себя. Ближе всех был звук мягкой, почти неслышной поступи Анаи. За ней следовал Габриэль, и последними слышались тяжёлые шаги рыжего.

Гарри усмехнулся. Им ни за что не поймать его. Сейчас он достигнет границы защитных заклинаний Перворожденных и сможет…

Его улыбка быстро исчезла, когда заклинания яростно отреагировали на его присутствие. Взрывом ярко-красной энергии они отбросили мальчика в ничего не подозревающую Анаи. Раздался отвратительный треск - обоих вампиров впечатало в стену. Как только Гарри смог подняться на ноги, он ощутил запах крови вампирши.

“Чёрт!” — рассвирепел мальчик, кидаясь обратно к барьеру. Попытка просунуть руку закончилась тем же, правда с менее сильной реакцией. Его рука обуглилась, и от нее исходил дым. “Если заклинания не пропустят меня, я просто уничтожу их!”

Протянув руку дальше, он сжал кулак, будто пытаясь схватить что-то. Красная энергия потрескивала вокруг его руки, защитные заклинания вспыхивали, сопротивляясь. Сильно закручиваясь, ткань заклинаний обернулась вокруг его ладони, выгнулась и простёрлась наружу, но не порвалась. В ответ Гарри обнажил свои клыки, сверкая алыми глазами. Издав глухое рычание, он сделал резкое движение рукой. Барьер вспыхнул и затрещал, его внешняя сторона замерцала и начала исчезать.

Внезапно мальчика ударил в спину огненный шар. Гарри покачнулся и начал оседать на колени. В месте удара его мантия сгорела, а на коже появились ожоги. В то же время он потерял контроль над защитными заклинаниями, и они сразу же восстановились.

Разъярённый, он вскочил и резко повернулся к атаковавшему его вампиру.

- Что ты сделал с Анаи? — смело завопил рыжий на Гарри, несмотря на то, что от мальчика исходила негативная тёмно-красная энергия.

- Джекоб, успокойся, - остановил его Габриэль, приблизившись к Анаи. Он приподнял вампиршу и, прислонив её спиной к своей груди, принялся при помощи заклинаний исцелять кровоточащую рану на её голове. - Повелитель пришёл.

Глаза Гарри расширились после слов вампира, и гнев моментально улетучился, как только он почувствовал, как очень знакомая энергия нахлынула на него. Обернувшись, он увидел мужчину, о встрече с которым не смел и мечтать. Его Повелитель стоял сразу за блестящим красным барьером. Он пристально, но не враждебно смотрел на Гарри своими столь знакомыми синими глазами.

Гарри был готов рухнуть на колени только от присутствия этого древнего вампира, но усилием воли он заставил себя стоять по возможности гордо и прямо. Он всё ещё находился в теле ребёнка, и шестифутовый (2) мужчина перед ним казался более чем пугающим.

- Отдайте мне Сириуса Блэка, - потребовал Гарри голосом, который, он надеялся, звучал более уверенно, чем мальчик себя чувствовал.

Очевидно, это сработало, потому что мужчина задумчиво прищурил глаза и спросил:

- Зачем он тебе?

- Он — моя семья, — просто ответил Гарри.

Его Повелитель очень серьёзно относился к понятию семьи. Очевидно, защитные заклинания больше не признавали Гарри Перворождённым, даже притом, что охранный Дракон на дверях его пропустил. Теперь мальчик будет вынужден играть на нерушимых принципах древнего вампира.

Гарри абсолютно не был готов к последующим простым словам Повелителя.

- Ты — Перворожденный.

- Конечно, нет! — фыркнул Гарри презрительно, несмотря на шок. — Если бы я был им, я бы не попытался разрушить защитные заклинания, чтобы пройти.

- Если бы ты не был им, - ответил мужчина спокойно, - ты бы даже не представлял, как сделать это.

Он задумчиво окинул Гарри взглядом, перед тем как произнести.

- Скажи мне, как ты стал смертным?

“Как всегда, вы более проницательны, чем мне бы хотелось”, - улыбнувшись, подумал Гарри, прежде чем отбросить свою маску презрения. Его глаза вернулись к своему естественному пронзительно-зелёному оттенку, он расслабился и позволил своему телу излечить ожоги на спине. Позади него, трое вампиров молча наблюдали за происходящим.

- Путешествие во времени, - просто объяснил Гарри.

Вампир кивнул, как будто это объясняло всё, и затем спросил:

- Сколько тебе было лет?

- Лично мне — шесть тысяч пятьсот. Вместе с возрастом моих предшественников, где-то чуть больше 18 тысяч лет.

У троих вампиров позади Гарри перехватило дыхание в шоке, но мужчина перед ним спокойно продолжал наблюдать за мальчиком. Знания Перворожденных передавались вместе с Проклятием, также как и их сила.

- Мне искренне жаль, но я не могу отдать тебе Сириуса Блэка. У меня долг перед начальником Азкабана, и таким образом я возмещаю его, — он махнул рукой своим вампирам, и те, кивнув, ушли тем же путём, которым прибыли. — Теперь я вынужден попросить тебя уйти.

- Пов… Малак! Стойте! — позвал Гарри, видя, что Перворожденный собрался уйти. Мальчик чуть не назвал вампира Повелителем, но в последний момент спохватился.

- Почему волшебники переместили Сириуса сюда? Они не могли знать, что я приду за ним.

Губы Малака изогнулись в улыбке:

- Я полагаю, это как-то связано с неким Ремусом Люпином.

Усмехнувшись, вампир добавил:

- Кажется, они считают его реальной угрозой. В конце концов, даже Азкабан не сможет противостоять армии оборотней.

С этими словами он ушел в темноту за барьером, а Гарри обернулся, собираясь уйти. Даже если бы ему удалось разрушить защитные заклинания, ему пришлось бы сражаться с Малаком за Сириуса. Это бессмысленно. Вампир слишком силён. Необходимо придумать новый план. Гарри проклинал все подряд, погружаясь в тени и возвращаясь в Поместье Малфоев.

-----

Все Упивающиеся, кроме одного, вернулись. Паркер был убит — его голова была отсечена его же собственным режущим проклятием, которое один из охранников так “удачно” в него отразил. Спасённых Упивающихся поручили домовым эльфам, и Гарри отпустил остальных, как только выслушал их отчёты.

Он был ранен и очень хотел есть. Предыдущей лёгкой закуски хватило только на то, чтобы поддержать его до окончания собрания. Из-за стресса и повреждений, полученных им при неудачной попытке спасти Сириуса, он едва сдерживал себя, чтобы не напасть на первого встречного.

Зная, что Люциус и сам прекрасно управится с делами, мальчик быстро покинул поместье в поисках нормального ужина.

К тому времени, когда Гарри вернулся к Дурслям, было около двух ночи. Очевидно, они знали, что их племянника не было дома, и заперлись на все замки. К несчастью для них, избавиться от него было не так-то просто.

-----

Петуния Дурсли была напугана. Намного больше, чем её муж или сын. В отличие от неё, они пребывали в блаженном неведении. Но она-то знала, какое зло скрывается в их доме. Она видела это, и она понимала, что нужно сделать.

Десятый раз за утро она проклинала Джеймса Поттера и его уродство. Ведь если бы не он, её сестра до сих пор была бы жива. Если бы не Джеймс, мальчик, возможно, был бы нормален. И, наконец, если бы не этот проклятый мужчина, у неё была бы жизнь, о которой она мечтала.

Мальчик не спустился вниз, чтобы приготовить завтрак, но она и не ожидала этого. Не этим утром. Она приготовила всё сама, мысленно проклиная его, хотя её колени дрожали от страха. Она игнорировала просительные вопли её драгоценного Дадлички “Есть хочу, сейчас же!”, но отвечала на замечания Вернона. Правда всегда одной и той же фразой “Да, дорогой”. Её муж и сын отличались настолько эгоистичным характером, что даже не заметили странного поведения Петуньи. Они не видели, как она, замерев, смотрела в пространство. Не понимали, что её сердце билось намного быстрее, чем обычно, а лицо всё больше и больше бледнело. Когда Дадли бросил тарелку на пол в очередной истерике, они не заметили, как Петунья подскочила и схватилась за нож, который специально держала поближе. Никто не замечал, в каком ужасе она действительно была.

Завтрак был спешно окончен. Петуния быстро проводила Вернона до двери, поцеловала в щеку на прощанье и пробормотала: “Всего хорошего, дорогой”. Дадли она отправила гулять с другом и с его мамой, как только те зашли за ним.

Петуния сосредоточенно мыла посуду после завтрака, пытаясь отчаянно подготовиться сделать то, что она должна сделать, когда мальчик, наконец, появился. Спотыкаясь, немного прихрамывая и близоруко щурясь, он зашёл на кухню в десять минут десятого, одетый в поношенную футболку и мешковатые серые штаны.

- Добр’утро, тётя Петунья, - пробормотал он сонно, прежде чем тяжело упасть на стул и, уронив голову на стол, немедленно уснуть.

Петунья глубоко вдохнула и пару раз моргнула, и потом она увидела это. Её руки задрожали, и она чуть не выронила тарелку. На правой щеке мальчика выделялось маленькое, почти незаметное красное пятнышко.

Его кожа была столь бледной и безупречной, что казалось, будто бы мальчик весь вырезан из белого мрамора. Его тонкая, изящная рука, невинно лежащая на скатерти рядом с головой Гарри, оканчивалась ногтями, которые больше напоминали когти. Длинные, чёрные ресницы трепетали во сне. Он не дышал.

Тихо и осторожно пройдя по комнате, она потянулась к тяжёлой портьере, защищавшей окно от любопытной миссис Дом Номер Пять, обожающей подглядывать за всем “ненормальным” в их доме. Резким рывком Петунья отдёрнула занавеску, позволяя яркому утреннему солнцу наполнить комнату и обрушиться на спящую фигуру каскадом теплоты и света.

С криком мальчик вскочил со своего места и выбежал в холл.

- Я действительно очень устал, тётя Петунья, - торопливо проговорил Гарри, всё время отступая назад, в тень. — Пожалуй, вернусь в кровать. Не беспокойте меня.

Сказав это, он повернулся и бросился вверх по лестнице. Она услышала, как хлопнула дверь мгновение спустя.

Петуния с трудом выдохнула и сползла по стенке вниз, на прохладную плитку кухонного пола, ее рука отпустила занавеску, позволяя теням ещё раз наполнить её жизнь.

Она была права. И сейчас она доказала это. Она знала теперь, что ей нужно сделать. Да поможет ей Бог, ибо своими силами ей не справиться.

__________________________________________________________________
Примечания переводчика
(1) Подробную информацию о Первом Городе и других вампирских мифах см. на вампиров.нет, носферату.ру или остальных сайтах, посвящённых вампирам.
(2) 6 футов = 180 см

Сил у Гарри хватило только на то, чтобы открыть глаза. Пришлось, хоть и с неохотой, признать, что вчера он переутомился. Старательно играл опасную роль Темного Лорда, использовал несколько сильных заклинаний, возглавил нападение на магическую тюрьму, вступил в борьбу с тремя вампирами и пытался взломать наверное самые сильные в мире защитные чары… При этом ему досталось несколько проклятий, затем последовала шокирующая встреча с Повелителем, который его так и не узнал, и плюс ко всему, он принял намного больше крови, чем необходимо организму.

Гарри и не догадывался, насколько сильно он истощен, пока солнечные лучи не обожгли его кожу. У урождённых вампиров к ним естественный иммунитет, и подобная реакция указывала, насколько они истощены. Мальчик решил провести день, запершись в собственной затемнённой комнате, окружив ее чарами, и погрузить себя в глубокий живительный сон. Поэтому Гарри даже не заметил, как единственный другой обитатель дома сел в автомобиль и уехал.

------

Сейчас Петуния боялась еще больше. Она стояла перед приемным столом в вестибюле, заполненном снующими туда-сюда людьми. Помещение с зашторенными окнами освещало множество парящих в воздухе свечей. К ужасу Петунии, недалеко от нее внезапно разгорелась драка между высокой, спортивного телосложения, женщиной в кожаном костюме и прилично выглядевшим мужчиной в красной мантии. Громилоподобные охранники, размахивая какими-то палками, бросились их разнимать.

- Я могу вам помочь? — спросила явно скучающая женщина за стойкой.

- Д-да, - ответила Петунья, заикаясь и нервно скручивая руки. - Не могли бы вы подсказать, куда мне идти, если у меня ребёнок - вампир?

Рассеяно взмахнув пером, женщина произнесла:

- В Семейную Службу Поддержки. Вам надо вниз, в тот зал. Следуйте за указателями.

Поблагодарив ее, Петунья поспешно ушла искать нужный офис. Чем меньше времени она проведёт в этом отвратительном месте, тем лучше. Разыскивая нужный кабинет, она чуть не вскрикнула, когда столкнувшийся с ней мужчина сверкнул клыками в широкой улыбке и извинился.

Бледная почти до синевы женщина, наконец, постучала в дверь с нужной табличкой.

- Входите, - раздался изнутри мужской голос.

Петунья открыла дверь и, проскользнув внутрь, осмотрелась. Офис казался нормальным. Его отделка была выполнена в оттенках кремового и бежевого, обстановку составляли два шикарных кресла перед столом, за которым сидел мужчина средних лет, со светлыми волосами песочного оттенка. Мужчина выглядел совершенно обычным, начиная с коричневого костюма и заканчивая дорогой ручкой в руке, которую он держал прямо над документами, будто в полной готовности начать писать. Да, он выглядел полностью нормальным… если не обращать внимания на кубок с красной жидкостью в левой руке и небольшие, но очень острые на вид, клыки.

Поставив кубок на стол и отложив ручку, он улыбнулся и уделил ей всё своё внимание.

- Добро пожаловать в Службу Помощи Детям-вампирам, отделение Семейной Службы Поддержки. Я Энтони Страйг. Пожалуйста, присаживайтесь. Чем могу помочь?

Аккуратно присев на стул, Петунья выпалила, опустив вступление:

- Я думаю, что мой племянник — вампир!

Страйг моргнул пару раз и хмыкнул:

- Только не подумайте, что я не верю вам, но что заставляет вас так думать?

Петунья глубоко вздохнула и начала рассказывать:

- Всё началось, когда ему исполнилось шесть. Он стал… более агрессивным, начал использовать волшебство на людях. Например, на детях в школе… в маггловской школе. Если те, например, издевались над ним, то они могли вдруг оцепенеть и упасть без сознания. Или когда сестра моего мужа навещала нас и привозила с собой собак, то эти собаки внезапно исчезали. Некоторых мы находили… обескровленными. И ещё, мальчик очень умён. В смысле, он намного умнее нормального или даже гениального ребёнка. Я думала это всё из-за его уро… из-за всей этой волшебной ерунды, но вчера он угрожал мне и моей семье, и оглушил моего сына! Я видела, что при этом его глаза вспыхнули красным. Вчера вечером он ушёл куда-то после семи и не возвращался до двух ночи. А этим утром он ужасно отреагировал на солнце и теперь заперся в своей комнате. Лег спать. Я думаю, он до сих пор там. И ещё…

- Да? — спросил Страйг, призывая ее продолжать.

- Ну, это насчет его внешности. Думаю, он пользуется специальными чарами, но я… знаете, я иногда могу видеть сквозь них. Этим утром, он… Ну, он выглядел, как вампир.

Мужчина глубокомысленно покивал и начал перебирать бумаги на столе. Вытащив какой-то документ, он сказал:

- Шесть — возраст, когда урожденные вампиры начинают вести себя соответственно своей сущности. Были ли в истории вашей семьи другие случаи вампиризма?

- О нет! Нет! Не в нашей! Его мать — моя сестра, и она была полностью нормальной! — быстро уверила его Петунья, делая паузу перед логичным “но”:

- В-вот его родственники со стороны отца…

- Да?

- Ладно, только вы должны поклясться, что никому не скажете, кто его семья. Если информация попадет в газеты, это доставит мне кучу неприятностей с определенными людьми.

- Мадам, этот офис находится под Чарами Конфиденциальности. Я не мог бы распространить информацию, которую вы сообщите мне, даже если бы того захотел.

- Ясно. В таком случае, мой племянник — Поттер.

Глаза мужчины немного расширились.

- Поттер? Но единственный живущий ныне Поттер … Гарри Поттер!

Навалившись на стол, он придвинулся к ней ближе и шепотом уточнил:

- Ваш племянник — Гарри Поттер?

Петунья закивала, одновременно откидываясь назад в кресло и отодвигаясь от мужчины как можно дальше.

- Вообразите, - выдохнул он в изумлении, - спаситель волшебного мира — вампир, - Страйг задумчиво крутил ручку в пальцах. — Интересно… Возможно это в какой-то степени объясняет такую реакцию на Смертельное Проклятие, может быть причина сбоя…

Видя, что мужчина углубился в собственные мысли, Петунья резко окликнула его. Встряхнувшись, он усмехнулся.

- Итак, все указывает на то, что мистер Поттер — потомственный урождённый вампир со стороны отца.

Страйг начал делать пометки в каких-то документах.

- Я пошлю следователя, чтобы он сам убедился в этом. Так как ваш дом скрыт под защитными заклинаниями, вам придется назначить место для встречи. Вы не возражаете, если я задам вам несколько вопросов? Наличие всей возможной информации очень помогло бы нам.

- Конечно, я не возражаю, - ответила Петунья с напряжённой улыбкой, надеясь, что вопросы не будут слишком… личными.

- Сколько точно лет мистеру Поттеру?

- Ему девять. Вчера был его день рождения.

- Кто ещё живёт с ним?

- Я с семьей: мой муж Вернон и сын Дадли.

- Он причинял вред кому-нибудь из вас?

- Н-нет … не совсем.

- Не совсем?

- Ну… Однажды он лишил нас сознания волшебством, но физически никогда не вредил.

- Понятно. Итак, хотите ли вы сейчас сказать мистеру Поттеру, кто он на самом деле, или предпочтете подождать до тех пор, пока он не подрастет?

- О, я подожду, спасибо. Он заслуживает самого нормального детства из всех возможных.

Никогда в жизни она не дала бы мальчику больше власти над ними, чем у него уже есть.

- Отлично. Тогда я представлю вас консультанту, который объяснит, как лучше всего заботиться о специфических потребностях вашего племянника. Также вам придется посетить Офис Регистрации Вампиров до того, как ребёнку исполнится одиннадцать, чтобы впоследствии он смог посещать волшебную школу. Хотя, если принять во внимание его известность, то перед этим я бы посоветовал вам послать сову Альбусу Дамблдору.

Он пододвинул к ней документ и указал на линию внизу.

- Приложите вашу палочку сюда, пожалуйста. Потом вы сможете отнести эти бумаги в главный офис Семейной Службы Поддержки, и там вас проводят вас к консультанту.

Петунья гордо выпрямилась и оскорбленно ответила:

- У меня нет палочки. Я сквиб!

Страйг пару мгновений растерянно моргал, глядя на неё, затем ответил:

- О. Ну хорошо … хмм … поставьте здесь подпись, пожалуйста.

Он протянул ей свою ручку и тихо пробормотал:

- Какой идиот поселил Мальчика-Который-Выжил со сквибом?

Какое-то время Петуния сверлила мужчину негодующим взглядом, но потом всё же взяла ручку, и, убедившись, что вся информация записана верно, подписалась.

------

Альбус Дамблдор наслаждался прекрасным мирным завтраком в своём кабинете, когда в окно влетела сова, скинула на стол газету и улетела.

Он нахмурился. Утренняя газета уже была доставлена ранее. Следовательно, это специальный выпуск, который ничего хорошего ему не сулил. Едва ли они выпустили бы еще одну газету вслед за утренней, чтобы сообщить о перегрузках каминной сети или травме профессионального игрока в Квиддич.

Поставив на стол чашку, Дамблдор поднял газету и бросил взгляд на заголовок.

Тотчас Фоукс проснулся от громких и грубых ругательств, которые нечасто можно было услышать из уст старого и почтенного директора.

Заголовок гласил:

“Упивающиеся Смертью атакуют Азкабан! Первый успешный побег в истории! Сами-Знаете-Кто вернулся?”

------

Большая величественная сова уверенно летела над чащей тёмного леса, держа в цепких лапах письмо. Пролетая над поляной, в центре которой горел походный костёр, сова снизилась по изящной дуге и скинула послание на колени мужчины в коричневой мантии. Затем птица быстро взлетела вверх, не желая задерживаться в месте скопления большого количества опасных Тёмных существ.

Ремус Люпин в недоумении уставился на письмо. Он почувствовал, как сидящие рядом с любопытством придвинулись, наблюдая, как он машет палочкой над письмом, выявляя возможные проклятия. Не обнаружив ничего необычного, Ремус развернул пергамент и начал читать. С каждой строчкой его глаза становились всё больше и больше.

- Что там написано? — заглядывая ему через плечо, спросила девочка с совершенно дикой внешностью и в изодранной одежде. Не то чтобы это сильно помогло ей, читать она все равно не умела.

- Это от нашего человека в Азкабане, - выдохнул Ремус и начал читать вслух:

- “ Мистер Луни,

Я чувствую настойчивую необходимость сообщить вам о некоторых событиях, произошедших с момента нашего последнего обмена корреспонденцией, то есть за два последних дня. Вчера, в результате нападения на тюрьму, нескольким заключенным удалось сбежать. Освобождённые заключённые, как и нападавшие, были исключительно Упивающимися Смертью. Я не буду делать никаких предположений относительно того, кто организовывал нападение, но кто бы это ни был, он определённо обладает острым умом и очень силен магически. Как вам известно, остров окружает не самая слабая анти-аппарационная и анти-портальная защита. Так или иначе, они обошли её полностью. В то время как основные силы отвлекали охрану у главных ворот, двое из нападавших проникли внутрь и освободили своих товарищей. Более всего вас должно заинтересовать то, что, кажется, целью нападения был ваш друг, мистер Бродяга. Один из нападавших предпринял экстраординарные меры, чтобы освободить его, все из которых, к сожалению, были тщетны. Я полагаю, что вы должны…

Луни! Любовь моя! Мой дорогой! Я так по тебе скучаю! Если бы не воспоминания о времени, проведенном вместе с тобой, я бы давно сошел с ума в этом ужасном месте! Я считаю часы до нашей новой встречи! Тогда я обниму тебя, и поцелую в губы, и буду ласкать твой…

Мистер Бродяга посылает вам свои самые нежные приветствия и самые искренние извинения, за то, что прервал важное сообщение любовными метаниями. Как я уже говорил, полагаю, что вам нужно найти лидера этого нападения. Он мог бы быть мощным союзником, и только с его помощью вам удастся взломать защитные заклинания, и спасти нашего общего собачьего друга. У меня совсем мало достоверной информации о нём, как вы понимаете, он был в чёрной мантии, и очевидно, не мог остаться на чашечку чая. Он — вампир, очень молодой, очень сильный, и с потрясающими зелёными глазами. Также он назвал мистера Бродягу своей семьёй. Я думаю, что вы можете найти хорошее применение для всех этих данных. Не забудьте обязательно уведомить меня перед тем, как соберётесь нападать на Азкабан. С большим нежеланием, и даже с некоторой долей страха, я отдаю этот пергамент в руки мистера Бродяги ещё раз.

М.

Серьёзно, Луни. Я верю в тебя, и знаю, что ты вытащишь меня отсюда когда-нибудь. Только не убей себя в процессе. Ты и Гарри — всё, что у меня осталось. И не волнуйся. Всё хорошо. Я уверяю тебя, дементоры не доберутся до меня здесь, и мистер М. составляет действительно хорошую компанию, почти всегда. Ты должен увидеть это место, Луни! Ты был бы на академических небесах!

Так, ещё побей Грейбэка для меня. Я уверен, что он косится на тебя из-за всех моих “любовных метаний”, и значит, заслуживает хорошей встрёпки.

Только твой,
Бродяга "

Закончив читать письмо, Ремус посмотрел на мужчину напротив, и обнаружил, что тот действительно косится, и причем, не выглядит особенно довольным.

- Я должен сделать, как он предлагает, Фенрир? — небрежно спросил Люпин, поднимая бровь.

Грейбэк тихо зарычал, порывисто поднялся и перешел к дереву вне круга. Он уселся под ним, скрестив руки на груди и стреляя свирепыми взглядами в сторону Ремуса.

- Молодой зеленоглазый вампир? — спросила девочка, в знак уважения опускаясь на колени прямо на землю. Подол её и без того грязного платья, ещё больше испачкался в земле и сухих листьях. — Это мог быть щенок?

- Гарри? — засомневался Ремус, рассеяно вытаскивая прутик из волос девочки и отбрасывая его в сторону. — Сомневаюсь. Гарри человек. Волшебник.

Его руки разглаживали невидимые складки на одежде, а сам он задумчиво уставился в пространство. Другие воспользовались возможностью рассесться вокруг него в таком же положении, как и девочка.

Всего оборотней было сто пятьдесят семь. Наибольшая, одна из самых сильных и влиятельных стай в мире. Но, глядя на них, вы бы ни за что не догадались об этом. Их одежда — вся в заплатках, разных оттенков коричневого, чтобы проще было быстро затеряться в лесу. Мужчины носили штаны или шорты без рубашек, у некоторых были красные пятна на груди. Женщины — все с длинными и спутанными волосами - одевались в короткие платья; ноги — босые, чтобы легче бежать по лесу. Лишь некоторые оборотни носили ботинки и почти все — украшения из костей или клыков, трофеи от добычи, которую они убили.

Образование имели только некоторые, так как оборотни сбегали из мира людей после заражения ликантропией. Ремус пробовал сам обучать их некоторым вещам, но это не принесло особых результатов из-за его частых разъездов.

По сравнению с ними он напоминал лорда. Его мантия была опрятна и, конечно, не такая рваная, как у других. Аккуратная стрижка и особая манера поведения резко выделяли его среди собратьев. Он имел своего рода тихую уверенность и мудрость — не те качества, что легко находимы у любого другого оборотня их стаи.

Он был их Альфой. Их лидером.

Обдумав ситуацию, Ремус снова заговорил.

- Можно предположить, что Гарри — вампир, — размышлял он вслух, будто разговаривал сам с собой. Но окружающие оборотни внимательно ловили каждое слово. Они уважали его ум столь же, сколь и силу.

– В роду Поттеров встречались вампиры, и возможно это передалось ему по наследству. Мне сложно судить, так как, когда я последний раз его видел, мальчик был слишком мал. Однако очень сомневаюсь, что Гарри поведёт Упивающихся Смертью на Азкабан, чтобы освободить человека, которого он вряд ли помнит.

- Разве нельзя это проверить? — тихо спросила девочка, пребывая в полной уверенности, что их лидер может всё.

Ремус улыбнулся ей. Аннабель была одной из его любимиц в стае. Чрезвычайно преданная, она видела в нём отца, с тех пор как он побил Грейбэка и спас её от него. Ей едва исполнилось тринадцать.

- Сомневаюсь. Альбус Дамблдор окружил его дом защитными чарами, которые не пропустят Темных существ; не пропустят меня. И нет волшебников, которым я доверял бы достаточно, чтобы сказать им, где живёт Гарри. Наши шпионы в министерстве уже под наблюдением. — Ремус глубоко вздохнул. — К сожалению, возможности такой нет.

------

Драко волновался. Их дом был переполнен странными, похожими на тени людьми, которым явно не мешало бы помыться, причём желательно несколько раз, и регулярно есть много полезной пищи. Некоторые из них, по его мнению, даже не были в здравом уме, особенно женщина. Его мать представила её за завтраком, как тётю Беллатрикс. Сначала женщина выглядела относительно нормальной, только болезненно худой. Правда, её смех пугал Драко: это было высокий злой хохот, вырывающийся из неё в самые неподходящие моменты. А потом она стала смотреть. Смотреть совершенно пустым взглядом на него и, одновременно, прямо сквозь него. Так, что казалось, будто она не осознаёт, на что смотрит. По каким-то причинам она часто специально искала Драко, только затем, чтобы остановиться и уставиться на него странным образом.

Иногда она подскакивала, стоило ему заговорить, как будто он был напугавшим её призраком. Ещё иногда она называла его именем отца, и Нарциссе приходилось напоминать ей, что он Драко, а не Люциус.

Драко начал ее бояться.

После завтрака он убежал, чтобы спрятаться в библиотеке от этих странных типов, но быстро передумал, когда обнаружил там отца с двумя мужчинами, которых называли Рабастан и Рудольфус. Быстро извинившись, мальчик направился было к конюшням, чтобы покататься верхом. Но там он нашёл ещё одного странного мужчину, который поглаживал лошадь и мягко ей что-то шептал. Драко исчез прежде, чем его заметили.

Вернувшись к себе в комнату, он взял метлу, собираясь выйти и полетать. Ему перегородил путь мужчина, заявив, что, мол, он не летал уже несколько лет, и не будет ли Драко против компании. Драко был против. Ответив, что просто собирался полировать метлу, он быстро скрылся в своей комнате, хлопнув дверью и поклявшись себе не выходить весь день.

Драко не был глуп. Отнюдь нет. Он знал, что все они были спасёнными Упивающимися Смертью. Чего он не мог понять, так это, как они могли быть Упивающимися. Все Упивающиеся должны быть такими же благородными, сильными и чистокровными, как его отец! Почему же тогда они выглядели, как безумные оголодавшие бродяги? Они напоминали диких животных, отчаянно пытающихся походить на людей.

Драко надеялся только на то, что в поместье Малфоев они не задержатся.

Гарри проснулся и открыл глаза. Его взгляд уткнулся в потолок, а губы расползлись в улыбке. Он чувствовал себя отдохнувшим и бодрым, практически полностью восстановившимся, и к тому же довольным. Ведь, несмотря на почти полный провал попытки освободить Сириуса, Гарри, по крайней мере, мог быть уверен, что крёстный в безопасности, и значит, еще будет шанс его спасти.

За окном уже стемнело, вероятно, приближалось время ужина. Быстро просканировав дом, мальчик определил, что Петунья на кухне, а Дадли с Верноном в гостиной, скорее всего у телевизора.

Усмехнувшись, Гарри легко соскользнул с кровати и вскочил на ноги. Взмахнув рукой, он снял все защитные заклинания, одновременно открывая комнату, и, на ходу приглаживая волосы, вышел.

Мальчик прошёл мимо гостиной, даже не соизволив бросить взгляд на двух родственников, находящихся в комнате, целиком и полностью поглощённых картинками на голубом экране. В приподнятом настроении, Гарри вошёл в кухню, размышляя о том, что он мог бы даже порадовать Петунию - приготовить ужин, в качестве компенсации за утреннее происшествие.

Каково же было его удивление, когда он обнаружил, что ужин готов, стол сервирован, а Петунья ставит последнюю тарелку. Чётвёртую тарелку.

Очевидно, у него начались галлюцинации.

- Ммм… - невнятно промычал Гарри.

Петуния резко повернула голову в его сторону, и он изумился, как ей удалось это сделать, не сломав свою тонкую, как тростник, шею. Она кинула на него изучающий взгляд прежде, чем заговорить.

- С этого момента ты будешь есть с нами, по крайней мере, один раз в день.

- Почему?

Петунья нахмурилась, и уставилась на него пристальным, немигающим взглядом.

- Не задавай лишних вопросов, - надменно произнесла она, - лучше иди, позови дядю и кузена. Ужин готов.

Пожав плечами, Гарри развернулся и вышел из кухни. Какое ему дело до того, что его пригласили ужинать с Дурслями за одним столом, как нормального человека? Возможно, он просто вселил в них непомерный ужас своим "уродством"? Если бы они стали вести себя слишком подозрительно, то он всегда мог бы залезть в сознание тёти и разузнать, что они задумали.

Окклюменция никогда не была его любимым предметом, даже после того как ему ее практически вдолбили в голову. Легилименция, напротив, всегда легко ему давалась. Он всегда больше предпочитал атаковать, нежели защищаться и, кстати, не стоит забывать и о врожденной способности вампиров читать мысли. Однако в тот момент ничто в поведении тёти его не беспокоило.

Выглянув из-за угла, Гарри крикнул: - Ужин готов! — и прижался к стене, пропуская обоих промчавшихся мимо родственников. Только в таких случаях Гарри видел, что эти два кита все-таки умеют перемещаться быстрее улиток. Стоило упомянуть еду, и они превращались в Олимпийских чемпионов-спринтеров. Гарри услышал жалобный скрип стульев, когда на них уселись два грузных тела.

Двигаясь в нормальном темпе, Гарри спокойной походкой уверенно вступил в кухню, Петуния кинула на него нервный взгляд и прикусила уголок прихватки-рукавицы. Да, он определённо внушал страх, по крайней мере, тёте, так как два других представителя семейства Дурслей были слишком толстокожи, чтобы ощутить угрозу, пока та не мчится на них с неотвратимостью скорого поезда.

К тому времени, как Гарри сел, половина блюд уже исчезла в пропасти, которую представляли собой животы мужчин-Дурслей. Как только он потянулся к пюре, Вернон, наконец, заметил его присутствие.

- Что ты здесь делаешь, мальчик? — прорычал он, даже не дожевав свой бифштекс.

Гарри замер с полупротянутой рукой и в недоумении уставился на мужчину. Если бы такое сравнение не оскорбляло Сириуса, то Гарри подумал бы, что Вернон похож на дикую, бешеную собаку, которая готова отгрызть протянутую к её еде руку.

Петунья прикусила зубами салфетку, нервно наблюдая за ними. Понимая, что конфликт не уладится сам собой, она произнесла:

- Вернон, оставь мальчика в покое.

Ответ Вернона был быстрым и резким, очень в его характере.

- Не смей указывать мне, что делать в собственном доме! — завопил он, ударяя кулаком по столу, и опрокинув неподалеку стоявший стакан, содержимое которого вылилось в его тарелку с едой.

Тут в происходящее включился Дадли. Оторвав взгляд от телевизора, он заныл:

- Паааап! Я ничего не слышу!

Вернон резко повернулся и ткнул пальцем ему в лицо:

- Не скули тут!

Затем, снова обернувшись к Гарри, он закричал:

- Ты! Наверх! Живо!

Гарри пребывал в полнейшем недоумении, слушая, как Вернон кричит на сына. Но когда дядя снова повернулся к нему, мальчик просто пожал плечами и поднялся:

- Прекрасно, - ответил он в замешательстве. - Я все равно собирался кое-что поджечь.

Петунья попробовала ещё раз уговорить своего мужа разрешить Гарри есть с ними за одним столом. Мальчик почти вышел из кухни, когда услышал, как старший Дурсль вскочил на ноги, отбросив стул. Раздался звук удара, сопровождаемый пронзительным криком. Гарри быстро повернулся и обнаружил, что Петунья прижимает ладонь к щёке, а Вернон, сердито впивается в неё взглядом.

Никогда, ни в одной из двух его жизней, он не видел, чтобы Вернон бил свою жену. Однако при этом он также ни разу не замечал, чтобы Петунья хотя бы немного защищала сына своей сестры. Дадли сидел с шокированным и испуганным видом, совершенно забыв о еде.

Когда Вернон занес руку для второго удара, маленькие пальцы крепко сжали его запястье. Обернувшись в поисках противника, мужчина в крайнем удивлении встретился взглядом с сердитыми красными глазами своего племянника. Лицо мальчика выражало холодную ярость, какой Вернон никогда ни у кого не видел прежде. И, конечно, такой гнев весьма неожиданно было видеть на лице маленького ребёнка. Сразу вспомнились слова, сказанные Гарри днём ранее. Мужчина был уверен, это пустые угрозы, но хватка пальцев на его руке убеждала в том, что мальчик был действительно серьёзен.

Когда Гарри заговорил, каждое его слово сочилось ядовитой ненавистью.

- Не смейте. Трогать. Мою. Тётю.

Одним движением запястья он оттолкнул от себя Вернона с такой силой, что тот пролетел через всю кухню и врезался в дальнюю стену. Обернувшись к поражённой тёте, он смягчил выражение своего лица. Возможно Гарри не питал к ней нежных чувств, но она была его семьёй, в конце концов. Если Повелитель и научил его чему, так это тому, что семью всегда надо защищать.

- Вы в порядке? — спросил он, почти мягко.

Петунья кивнула головой, и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

- П-пожалуйста… Может, просто пойдёшь в комнату? Не трогай его, — попросила она.

Он прищурился, сама мысль о том, что она защищала это жалкое подобие мужчины, была ненавистна.

- Хорошо, — ответил мальчик с поклоном и покинул кухню, не удостоив ни единым взглядом ни лежащего без сознания мужчину, ни испуганного ребёнка, пытающегося спрятаться под столом.

Прошел почти час, когда осторожный стук в дверь оторвал его от чтения.

- Войдите! — откликнулся он, и, отложив книгу в сторону, уселся в постели, аккуратно сложив руки на коленях.

Щёлкнув, дверь открылась, и вошла Петунья со стаканом сока. Её взгляд пробежался по комнате, как будто проверяя каждый тёмный угол, перед тем как остановится на нём, на ребёнке, который своей странностью перевернул всё вверх дном в ее доме. Она тщательно изучала его, словно впервые видела.

Внешне он был самым обычным ребенком. Мальчик среднего роста, даже немного ниже, чем большинство детей его возраста. Безразмерная одежда на нём кого угодно заставила бы смущаться и стыдиться своего внешнего вида. Но казалось, это вообще не волновало его. Создавалось впечатление, что он чувствовал себя в ней совершенно комфортно. Его волосы, темные, как безлунная ночь, ласкали миниатюрные плечи, спадая небрежными волнами, одна или две пряди падали на лицо, и тогда бледная, тонкая рука убирала их. Его глаза, невыносимо зелёные, казалось, проникали в глубины её души, взвешивая все поступки и находя её недостойной. Черты его лица, ещё по-детски нежные, имели своего рода аристократическое изящество, присущее лишь избранной элите.

Сочетание всего этого, даже больше чем запрещённое слово на букву “В”, объединилось, чтобы сотворить нечто особенное. Что-то, что не могло даже существовать. Мальчик был сверхъестественным созданием. Не человек, не волшебник, даже не вампир. Он был демоном, облачённым в плоть ребёнка. Но, так или иначе, не злым. Он, казалось, не получал никакого извращенного удовольствия от страдания других. Нет. Тогда возможно он был божеством? Да, своего рода тёмным божеством, соизволившим осчастливить бедных непритязательных смертных своим присутствием.

- Что вы хотели? - спросил он, вырывая её из размышлений.

- Я принесла тебе немного апельсинового сока … так как ты пропустил ужин, — тихо ответила она, неуверенно делая шаг в его сторону.

Гарри взял предложенный стакан, и Петунья быстро двинулась прочь, как можно дальше от мальчика.

- Я… еще хочу извиниться… за Вернона, - начала она. - Он никогда не бил меня прежде. Он просто расстроен. Ты … ты пугаешь его, и он не знает, как реагировать, и вымещает все это как может.

- Защищайте его, если хотите, - ответил Гарри, - только не сомневайтесь, если он тронет вас или Дадли снова — я убью его. Вы оба - мои родственники, а я буду оберегать свою семью от всех, кто угрожает ей.

Тут он замолчал и рассеянно глотнул сока. Дрожь ужаса охватила Петунью, когда она увидела, что мальчик нахмурился. Пару мгновений Гарри просто смотрел на стакан в руке, прежде чем уставится на неё пристальным, леденящим душу взглядом.

- Вы знаете обо мне, - уверенно произнёс он. Она попятилась, как только ребёнок поднялся с кровати.

- Где вы взяли это? — почти прорычал мальчик, - Кто дал вам этот заменитель?

- Я-я, - запиналась она, не способная сказать что-либо внятно, и шагнула ещё дальше от ребёнка.

Видя её реакцию, Гарри вздохнул и провёл рукой по волосам.

- Я не собираюсь причинять вам боль. Просто ответьте мне.

- Я была в Министерстве этим утром, - ответила она немного дрожащим голосом. — В Службе Помощи Детям-вампирам. Они дали мне порошок и сказали подмешивать его в твою еду. Это остановит твою … жажду. Они сказали, что ты ничего не заметишь.

Гарри чуть не рассмеялся. Заменитель, выпущенный Министерством, предположительно, не имел ни вкуса, ни запаха. Но он, конечно, почувствовал его. Не было ничего действительно безвкусного для такого, как он. Ещё в предыдущей жизни он обучил себя идентифицировать различные оттенки запахов и вкусов. После того, как пытались отравить его дочь, Мариэтту, когда та была совсем маленькой, он ввел правило, чтобы каждый член его семьи обучался этому. Как ни странно, это правило привело к тому, что появился первый Мастер Зелий в линии Поттеров. Юный Алекси, которого Гарри продолжал называть “юным” до его восемьдесят восьмого дня рождения, стал Мастером в совсем молодом возрасте - в девятнадцать лет.

Мысль о Петуньи, знающей о том, что у нее в доме вампир, и вместо того чтобы избавиться от него, или сбежать из страны, пытающейся помочь ему, и тем самым себе, была почти смехотворна.

- Откуда вы знали, куда надо идти? И с чего вообще решили помочь? — спросил он, ставя стакан на стол, и возвращаясь в кровать.

- Ну, я, - начала она нерешительно, не уверенная стоит ли ему говорить об этом. Так или иначе, страх перед мальчиком перевесил все остальные доводы. Она прочистила горло и ясно произнесла. - Я — сквиб. Мои родители, твои бабушка и дедушка, были волшебниками. Они скрывались от кого-то в норм-… в маггловском мире. Я обнаружила мамин дневник в шестнадцать, сразу после того, как они погибли. Там было всё это… всё знание о вещах, которых она не должна была знать; вещи, о которых моя совершенная сестра постоянно нам говорила. Я также нашла медаль в папиных вещах, на которой написано “Орден Мерлина третьей степени”. Мама планировала сообщить нам в день нашего совершеннолетия, но не успела. После их убийства тем маньяком, я решила не говорить ни сестре, ни моему мужу или сыну. Во мне не было магии, и вряд ли у Дадли она проявится. Я решила, что пусть лучше Лили имеет дело с дискриминацией магглорождённых, чем будет чистокровной ведьмой в розыске. Впрочем, ей это не сильно помогло.

На мгновенье Петунья замолчала, и Гарри был уверен, что он заметил огонек печали в её глазах. Возможно, просто возможно, она действительно любила свою сестру, в конце концов.

- Что касается тебя … Ты … Ты … Как ты сказал, мы - семья. Вернон никогда не любил волшебство, и я подыгрывала ему, но в моих глазах ты - нормальный. Или … ты был … И есть! Это… Я имею в виду, что мои родители были нормальными, даже оставаясь волшебниками. Лили была нормальной! Чёрт, даже тот её мужчина был нормальным! Это значит, что ты тоже нормален, независимо от того, кто ты. И даже если бы ты им не был, если бы ты не был нормален, это всё равно не делает тебя плохим!

Гарри чуть не рассмеялся. Его тётя так старалась успокоить и поддержать его! Того, к кому была едва ли добра в течение всей его жизни до этого момента. Это напоминало о тех временах, когда МакГонагалл устроила ему “Разговор про это”: обычно уверенная, контролирующая себя женщина внезапно принялась запинаться и краснеть.

Он, наконец, не выдержал и звонко рассмеялся, когда Петунья начала сравнивать жажду крови с предпочтениями в спорте.

Возможно, просто возможно, он мог бы попытаться найти общий язык с сестрой своей матери.

------

Прошла неделя. Гарри убедил свою тётю отменить встречу с представителем Министерства, и не назначать их больше. Он объяснил ей, не вдаваясь в подробности, что понимает, кем является, и может справиться с этим самостоятельно. Почему-то детали её не заинтересовали.

Больше он не видел, чтобы Вернон бил свою жену в его присутствии. Он вообще почти не сталкивался со старшим Дурслем. Попросту говоря, дядюшка до ужаса боялся своего девятилетнего племянника. Даже Дадли его теперь избегал.

Гарри принялся воплощать свои планы в жизнь. Первое, что могло ему понадобиться, это убежище, место, где никто никогда не сможет его найти. Он знал точно, где его можно устроить. А конкретно - на участке земли, принадлежавшей семейству Поттеров, который официально не существовал. Это место было спрятано его дедушкой, чтобы защитить сниджетов, гнездящихся в лесу в той области. К тому же участок был покрыт чарами и защитными заклинаниями.

В будущем, или в том, что когда-то было будущим, Гарри построил дом для своей семьи на этом месте. Теперь он отстраивал его по памяти, используя ничто иное, как собственное чистое волшебство. Начиная с земли, сама структура была частью Гарри, наполовину разумная, и способная изменяться по его желанию. Подобно Хогвартсу, дом был бы намного большим, чем кажется.

К сожалению, такая работа была невероятно трудной и изматывающей. Наколдовывать что-то, а потом делать это постоянным — очень сложное, тяжёлое волшебство. После Основателей никто не делал здания из чистой магии. Гарри едва удавалось закончить комнату, прежде чем свалиться без сознания. Обычно у него не хватало сил даже аппарировать обратно к Дурслям, поэтому он ночевал в волшебной палатке, купленной на Диагон Аллее.

После месяца непрерывной работы он закончил первый этаж, и тогда решил взять перерыв на несколько дней, чтобы исследовать свою родословную со стороны матери.

Он никогда никого не расспрашивал об этой части его семьи. Он принял тот факт, что его мать была магглорожденной, и у него не было никаких причин сомневаться. Гарри начал с разбора вещей, сохранённых Петуньей. Неожиданной, и оттого очень приятной находкой были палочки его бабушки и дедушки. Очевидно, как только они начали скрываться в качестве магглов, им пришлось спрятать палочки подальше, чтобы не появилось искушение воспользоваться ими.

Палочка его дедушки была шестнадцати дюймов (1), с жилами сердца дракона в качестве ядра. Хорошая палочка для защиты, рассеянно отметил Гарри.

Удивила палочка бабушки. На первый взгляд она казалась простой и обычной. Тиковое дерево, девять с половиной дюймов (2), с резным изображением дикой виноградной лозы, даровавшей мир и спокойствие. Когда он проверил сердцевину, то обнаружил, что палочку наполняет жидкое чистое серебро. Это было значимой зацепкой, указывающей на происхождение его бабушки. Лишь в некоторых волшебных семьях использовались драгоценные камни и металлы в качестве ядра.

На дневнике, который упоминала его тётя, он обнаружил имя, написанное рукой его бабушки. Очевидно, она начала этот дневник до того, как они с дедушкой стали скрываться. Надпись гласила — Катрина Куинн. Полистав дневник, Гарри вскоре обнаружил, что дедушку звали Эндрю Овэнс. Сделав это открытие, Гарри решил, что настало время для посещения Публичной Библиотеки Волшебников.

Он использовал чары, чтобы скрыть свои наиболее заметные черты, а именно - шрам и волосы, и приготовился к путешествию в волшебный мир. Если кто-нибудь пристанет с расспросами, что вполне может случиться, поскольку у него действительно было тело маленького ребёнка, то он смерит этого смельчака пристальным взглядом жёлтых, почти золотых глаз, тряхнёт длинными, до талии, красными волосами, и обнажит свои клыки. Если человек и тогда не уловит намёк, то Гарри холодно разъяснит идиоту, что его возраст исчисляется тысячелетиями, и что винить следует его Повелителя — полного придурка, который инициировал дитя ради спортивного интереса. Сто процентов, после этого его оставят в покое.

После нескольких недель запугивания библиотекарей, одна из которых имела привычку прятаться под столом, стоило ей завидеть миниатюрного вампира, Гарри собрал всю необходимую информацию. За шесть лет до того, как родилась его мать, некая ирландка Катрина Куинн из древнего, чистокровного рода, вышла замуж за магглорождённого волшебника, англичанина Эндрю Овэнса, тем самым, приведя в бешенство своего уже полубезумного брата, который с тех пор поклялся убить их обоих. Испугавшись его довольно весомых угроз, они сбежали в Лондон — родной город Эндрю, и скрылись под именами Кэтлин и Эндрю Эванс. Они жили счастливо со своими двумя дочерьми: сквибом Петуньей, и симпатичной молодой ведьмой Лили. Четырнадцатилетняя Лили была в Хогвартсе, когда Роарк, безумный брат Катрины, нашёл семью, и убил сначала супругов, а затем себя. Очевидно, в его намерения входило пресечь данную семейную ветвь, ибо она была запятнана вероломными действиями Катрины. Так как Петунья была сквибом, он не посчитал ее частью рода Куинн и оставил в живых; даже если бы Катрина вышла замуж за чистокровного, дочь-сквиба не признали бы, так или иначе. Ни один из супругов не упомянул вторую дочь, которая, даже будучи полукровкой, имела законное право считаться наследником линии древнего семейства. Поэтому обе девочки выжили.

Другие данные о семье были очень неопределенны. Гарри нашел несколько дальних родственников, живущих в маленьком сплоченном волшебном сообществе где-то около западного побережья Ирландии. Но было довольно сложно определить их точное местонахождение.

После изучения этой информации Гарри поклялся, что однажды он навестит своих далеких кузенов.

Когда начались занятия в школе, Гарри стал посещать их днем, не прекращая ночью работать над домом, оставляя совсем немного времени для сна. Он мог не спать почти неделю без отрицательных последствий, но лучше было использовать любую возможность для отдыха.

Наступил декабрь, и четырёхэтажный дом был закончен от прочных подземелий до просторного чердака. Гарри построил также оранжереи, чтобы выращивать редкие травы, роскошные сады, полные красивых цветов, и большую совятню для более чем сотни сов, разделённую на множество секций. Могло бы показаться, что совятня слишком роскошна для одного человека, но Гарри хорошо знал, как необходимо порой большое количество сов. Как часто он отсылал Хедвиг и тут же чувствовал настоятельную потребность послать ещё несколько писем! К тому же каждая сова отвечала индивидуальным нуждам.

Например, амбарная сова - сипуха, достаточно хороша для обычной почты, но совсем не годится для долгих перелетов или тяжёлого груза. Сычи вообще не могли нести тяжёлые пакеты, и к тому же совершенно бесполезны днём, но ночью они были невероятно быстры и поэтому незаменимы для срочных записок. Гарри часто ими пользовался во время работы с Орденом. Самые лучшие почтовые совы — ястребиные. Они легко переносили тяжёлые посылки, хорошо работали в любое время суток, кроме разве что полудня, а также могли преодолевать огромные расстояния и яростно защищали свой груз. Напавшие на них другие совы получали тяжёлые и часто смертельные раны. Единственный минус этих сов — то, что они слишком бросались в глаза. Даже летая абсолютно бесшумно, они выделялись своим размером, не говоря уже о том, что эта порода была несколько дороговата для обычного волшебника.

Гордостью его совятни стала недавно приобретённая большая пепельная сова (3), которую также называют чёрной совой. Птица этой породы достаточно редка и ее очень трудно достать. Гарри считал, что Немезида прекрасно контрастировала с белоснежной Хедвиг, приобретенной им ранее. Все его совы носили имена мифических богов, и он знал каждую из них лично. В конце концов, было бы смешно, если бы он решил отправить письмо, а совы искусали бы его, только потому, что он не провёл с ними достаточно времени, чтобы они могли привыкнуть к нему. Правда, Немезида всё равно частенько кусала его. Эта птица была слишком своенравна. Хорошо, что он почти не собирался использовать её для доставки писем. Гарри надеялся заняться разведением этой породы, конечно, при условии, что сможет найти подходящего самца, который будет соответствовать высоким требованиям Немезиды.

----

Рождественское утро застало Гарри, добавляющим последний штрих к дому — искусно вырезанные слова над передней дверью “Lux et tenebris unita, antiquam obtinens” (4). Эта надпись отличалась от предыдущей, но и сам дом был теперь другим. Причина для его создания изменилась, но имя осталось прежним. Над девизом были слова “Ночной Приют”, точно характеризующие назначение дома. В другой временной линии это место было островком безопасности для его семьи, а позже и для остальных вампиров, в случае охоты на них. Теперь это был его собственный приют, где он мог укрыться от остального мира.

Улыбаясь, Гарри взял коробку, и, уменьшив, положил в карман, перед тем как аппарировать к Дурслям. Он и его тётя начали строить некоторое подобие хороших отношений, с тех пор как она призналась в своем происхождении и перестала смотреть на него, как на грязь под ногтями. Теперь он приготовил для нее особенный Рождественский подарок, зная, что ей это точно понравится.

Аппарировав в дом Дурслей, он уже собрался спуститься с лестницы, когда понял, что что-то не так. От его яркой улыбки не осталось и следа. С первого этажа доносились звуки борьбы и крики.

Стремительно слетев с лестницы, Гарри обнаружил Петунью на полу в гостиной, окружённую обёрточной бумагой и грудой испорченных подарков. В попытке защититься, тетя прижимала к себе одну, судя по всему сломанную, руку. Её белая ночная рубашка была вся в пятнах крови. Из-за дивана выглядывал хныкающий Дадли. Вернон стоял над Петуньей со сжатыми кулаками и с красным от гнева лицом, прерывисто дыша и злобно ругаясь. Гарри успел заметить, как Вернон пробормотал что-то об уродской жёнушке-шлюхе и ударил Петунию мясистым кулаком в челюсть, опрокидывая женщину на пол. Её голова ударилась о каминную полку, и тут глаза Гарри застило красным туманом в прямом и в переносном смысле слова.

Он не осознавал, что делал.

В ушах стучала кровь, он чувствовал, как рассеиваются маскирующие чары, а волшебство вырывается из-под контроля…

Придя в себя, мальчик обнаружил, что Вернон лежит мёртвый у его ног. Казалось, что магия вырвалась из Гарри, разрывая плоть и ломая кости взрослого мужчины, пока тот не превратился в окровавленную раздробленную массу, отдалённо напоминающую человека, которым она когда-то была.

Петунья сжалась в углу, спрятавшись за рождественской ёлкой от крови и ошмётков плоти, которые теперь покрывали всю комнату. Дадли вырвало от увиденного, и теперь он давился истеричными рыданиями.

Гарри глубоко вздохнул, чтобы немного прийти в себя. Больше ничего не оставалось, кроме как выругаться.

- Вот дерьмо!

__________________________________________________________________
Примечания переводчика
(1) 16 дюймов = 40 см
(2) 9,5 дюймов = 24 см
(3) На этих сов можно посмотреть здесь: http://sovenka.newmail.ru/info/1tuto/4.htm
(4) Первая часть в девизе — “Свет и Тьма едины”, во второй части написано что-то про старые обычаи: antiquum / antiquus — “старинный образ жизни” (ex antiquo “по старому обычаю”, “на старый лад”), antiquum obtinere — “придерживаться старинных обычаев” или “следовать старым привычкам”.

Гарри оглушил Дадли, леветировал его в комнату наверху и затем спустился, чтобы успокоить тётю. Он нашёл Петунью в совершенно истеричном состоянии: её рыдания то и дело прерывались странным смехом.

- Тётя Петунья, - тихо позвал он. — Я должен вам кое-что сказать. Посмотрите на меня, пожалуйста.

Петунья испуганно уставилась на него.

- Что нам теперь делать? — прошептала она, украдкой бросив взгляд на окровавленное тело, которое некогда было её мужем.

- У меня есть план, - быстро ответил Гарри. — Я пошлю сову в Министерство и обо всем им расскажу.

Видя, что Петунья от ужаса меняется в лице, мальчик торопливо продолжил:

- Я напишу, что Вернон пытался убить вас, узнав о том, что ваши родители были волшебниками. В конце концов, так оно и есть.

От удивления она широко распахнула глаза, и Гарри пояснил.

- Вампиры могут читать мысли. А вы почти кричите об этом мысленно. Слушайте внимательно. Они не должны узнать, кем я являюсь. Скажем им, что вы поощряли мой интерес к волшебству с самого начала, тайно, скрываясь от Вернона. Он часто бил и оскорблял вас, но вы не разводились из-за Дадли. Как только я начал ходить, вы стали брать меня в волшебный мир. Это объяснит мои знания. Когда я спустился, услышав крики, то увидел Вернона, который пытался убить вас, и тогда всё и произошло. Несчастный случай. Никто не будет обвинять вас, и никто не сможет осудить девятилетнего ребенка за случайный выброс магии, даже со смертельным исходом. Что касается Дадли, то я сотру ему память об этом. Никто не должен видеть смерть своего отца в таком раннем возрасте. Мы скажем, что он всё это время спал наверху. Ну что, вы согласны? Сможете сделать это?

Петунию била крупная дрожь, но она кивнула, пытаясь сдержать слёзы.

- Вы уверены? — надавил Гарри. - Я могу взять вас под контроль, или привить вам новые воспоминания, но они могут уловить несоответствие.

- Нет, - быстро произнесла она. - Не надо. Я смогу сделать это.

Она попробовала встать, но вскрикнула и снова упала, когда её лодыжка подвернулась.

- Оставайтесь здесь, - сказал Гарри, нежно прикоснувшись к ее плечу. — Я излечил бы вас, но тогда они сразу что-нибудь заподозрят. Я скоро вернусь.

Гарри поднялся и дизаппарировал, жертвуя скоростью в пользу обычного способа передвижения волшебников, чтобы не испугать Петунью ещё больше.

Вернувшись в кабинет в Ночном Приюте, он схватил перо и пергамент, и быстро набросал записку, почерком, который, по его мнению, должен был напоминать каракули ребёнка.

“Я сделал больно дяде Вернону”, — написал он. - “Он бил тётю Петунью и она кричала. Помогите, пожалуйста!”. Подписавшись как Гарри Поттер и адресовав письмо “кому-нибудь в Министерстве”, он отослал его с Хедвиг, попросив её поспешить.

Затем он вернулся на Бирючиновую аллею и приступил к изменению своей крайне маггловской спальни, чтобы она не вызывала подозрений. В конце концов, у него была сова. Странно будет, если явившиеся авроры не обнаружат клетки.

Гарри преобразовал клетку, насест и бросил на дно немного корма. Затем он разложил на столе пергамент, перья и чернила, которые принёс с собой из убежища. Удовлетворившись результатом, он направился в спальню к Дадли и стер воспоминания кузена как об утренних событиях, так и о любых признаках вампиризма Гарри. Затем наложил усыпляющие чары на мальчика, рассчитанные на то, чтобы рассеяться через несколько минут после прибытия авроров, что по расчётам Гарри должно было произойти совсем скоро. Крик о помощи Мальчика-Который-Выжил вынудит их действовать без промедления.

Он вернулся в гостиную как раз вовремя: с улицы послышались многочисленные хлопки аппарации. Бросившись к Петунье, Гарри прижался к её боку и прошептал:

- Старайтесь быть убедительной.

Она кивнула, и обняла его худенькое тело невредимой рукой, будто пытаясь оградить от произошедшего.

Впервые Гарри пришлось воспользоваться маской маленького ребенка и попробовать обмануть волшебников, профессионально обученных искать всё подозрительное. Оставалось надеяться, что Петунья справится со своей задачей.

Дверь распахнулась от сильного толчка, и в комнату ввалились десять авроров, в сопровождении пары обливиаторов и ведьмы, которая, похоже, была из Команды Аннулирования Случайного Волшебства.

- Мистер Поттер! Где вы? — позвал кто-то.

Когда Петунья подала голос, Гарри выдавил из себя слёзы, и, стоило аврорам пройти в комнату, спрятал лицо у тёти на плече, притворяясь испуганным. Он знал точный момент, когда они вошли, по потрясённым вздохам, кашлю и бормотанию “Святой Мерлин!”.

После продолжительной паузы началось движение. Несколько авроров принялись описывать место происшествия, в то время как другие приблизились к Гарри и Петунье.

- Вы в порядке, мадам? — мягко спросил мужской голос.

- Нет, - ответила Петунья, судорожно вздохнув и вздрогнув от неудавшейся попытки распрямить спину. — Мой муж чуть не убил меня. Если бы не Гарри, я была бы мертва, а Вернон убил бы детей. Он ненавидел волшебство и рассвирепел, когда узнал, что я сквиб, а не маггла. Назвал меня уродкой… так он называл всех волшебников… и начал бить. Сказал, что уничтожит волшебство во мне и сделает то же самое с Дадли, моим сыном… а потом очистит дом от убогого выродка, как он называл Гарри.

Она погладила Гарри по волосам, и тот понял, что настал момент для его реплики. Он посмотрел на подошедшего аврора широко открытыми испуганными глазами, полными слёз.

- Вы полицейский? — спросил он дрожащими губами.

Аврор, человек солидного возраста с седыми волосами, по-доброму улыбнулся и ответил:

- Я аврор Мичелс. Волшебный полицейский.

Услышав это, Гарри ещё больше распахнул глаза, и сильнее прижался к Петунье.

- Вы заберёте меня, потому что я сделал больно дяде Вернону? — захныкал он, стараясь делать вид, что сама эта идея его напугала.

- Нет-нет, — быстро заверил его мужчина. - Мы просто отведём вас в больницу Святого Мунго. Это волшебная больница. Там вас с тётей обследуют и полечат. А после этого мы немного поговорим. Только ты, я и твоя тётя. Хорошо?

Гарри, казалось, задумался над услышанным, а потом кивнул.

- А как же мой сын? — спросила Петунья. — Он спит наверху, и ничего не видел. Я не хочу, чтобы его втягивали во всё это.

В ответ Мичелс повернулся к ближайшему аврору и попросил его заняться мальчиком. Затем он снова обернулся к Петунье:

- Не беспокойтесь, о нем позаботятся. Пока вы в больнице, вы можете с кем-нибудь оставить вашего сына? И юного Гарри?

Петунья отрицательно помотала головой и вздрогнула от резкого движения.

- Нет, - ответила она. — У меня не осталось родственников, и нет настолько хороших друзей, чтобы я могла им довериться. У Вернона есть сестра, но она точно такая же, как и он. Возможно, мисс Фигг. Она живёт дальше по улице. Но я не слишком хорошо её знаю.

- Луни, - внезапно вклинился в разговор Гарри.

- Кто? — удивленно спросил аврор.

- Я не знаю, - ответил мальчик, пытаясь выглядеть задумчивым. — Он мне снится иногда… вместе с родителями. Наверное, они дружили. И я помню ночь… ту ночь, когда мама и папа умерли. Он держал меня на руках и спорил с кем-то.

- Я не знаю, кто такой Луни, но попытаюсь узнать, хорошо, Гарри?
Гарри кивнул, и аврор занялся организацией их транспортировки в больницу.

------

Целительница Эльстон была миниатюрной блондинкой с серо-голубыми глазами. Обычно добрая и очень мягкая сорокалетняя женщина могла, как и все целители, быть строгой и непреклонной при встрече с упрямыми пациентами или настойчивыми родственниками. Небольшой рост нисколько не уменьшал подавляющую силу духа этой удивительной женщины.

Она ругала молоденькую меди-ведьму, совсем девочку, явно только что из школы, за то, что та перепутала восстанавливающую кровь микстуру с костеростом. Внезапно другой целитель схватил Эльстон за руку и с силой потянул за собой. Он торопливо сообщил, что привезли пациента как раз ее профиля. Обычно её помощь требовалась в случаях бытового насилия или жестокого обращения с детьми, потому что эмоциональное исцеление было её специализацией наравне с физическим лечением.

Жертва находилась в отдельной палате, но этот факт не подразумевал, что она представляла угрозу для окружающих. Вероятнее всего это был родственник какого-нибудь важного чиновника из Министерства или представитель чистокровной элиты. Мысленно целительница поклялась, что если это опять Нарцисса Малфой, то она обратиться к властям. Нет, сначала она сама навестит Люциуса Малфоя, а уже потом вызовет авроров. Не то, чтобы мистер Малфой избивал свою жену, вовсе нет, просто его любовь к Тёмным Искусствам часто имела весьма неприятные последствия для бедной женщины.

Но целительница была удивлена тем, что обнаружила в палате.

Женщина на кровати напоминала множество других избитых женщин, которых целительница видела прежде. Единственное отличие - скудность магической ауры пострадавшей. Сквиб, определённо. Чистокровные семьи предпочитали убивать таких детей сразу. Но после принятия новых, более гуманных законов, сквибов стали просто игнорировать, отрицая само их существование. Казалось, пациентку подвергли старым способам обращения со сквибами.

Однако, пострадавшая находилась в палате не одна. У стены стоял аврор, а у кровати на стуле сидел маленький мальчик, который обеспокоено смотрел на женщину, должно быть свою мать.

Эльстон потрясенно уставилась на мальчика, не в силах скрыть удивление — с ее способностью видеть магическую ауру она впервые наблюдала нечто подобное. Зрелище завораживало. Магия мальчика, с одной стороны, была сильно сжата в светящийся, белый шар, а с другой стороны окутывала Гарри и переливалась всеми цветами радуги. Определённо, это было ненормально для маленького ребенка. Чёрт, это ненормально для любого! У тех, кто обладал огромной магической силой и мог использовать беспалочковую магию, волшебство пронизывало тело и растекалось вокруг. Волшебники, длительное время изучавшие ментальные искусства, могли концентрировать магическую энергию, чтобы иметь возможность быстро и эффективно воспользоваться ею. Но никогда оба вида магической энергии не встречались вместе, и уж тем более у столь юного создания. Магическая аура ребенка обычно лишь обтекала его тело, проявляясь редкими спонтанными всплесками, будто выпуская маленькие усики волшебства во внешний мир. Она была беспечна, свободна и неприручена. Магия же мальчика казалась чрезмерно агрессивной и одновременно жестко контролируемой, он был невероятно развит в обоих направлениях.

Он не выглядел раненным, только сильно напуганным. Нервно крутя край рубашки своими маленькими, тонкими пальцами, он поднял голову и поглядел на неё яркими зелёными глазами, почти скрытыми за прядями волос. Ей даже не пришлось смотреть на его лоб, чтобы понять, кем был этот мальчик. Она принимала роды у его матери. За шесть часов, проведённых с Лили Поттер, молодая целительница навсегда запомнила эти неестественно-яркие зелёные глаза, которые ребенок унаследовал от матери. Не говоря уже о волосах. Эльстон пришлось выгонять Джеймса Поттера из родильной палаты не меньше девяти раз, четыре из которых — с помощью силы.

Необычный вид магии мальчика можно было объяснить только событиями его раннего детства, в результате которых он стал так знаменит.

Забыв на время об этом особенном маленьком ребёнке, целительница полностью сосредоточилась на лечении женщины. Ушибы и порезы можно было исцелить за пару часов, но кости должны будут срастись сами. Впрочем, и этот процесс можно ускорить.

Когда она закончила, аврор рассказал ей о произошедшем. Бедный мальчик. Видеть и творить такие ужасные вещи в столь юном возрасте. Наверняка, он много лет будет обвинять себя в смерти дяди, хотя это никоим образом не его вина. Ему ещё нет десяти, а он уже убил двух человек — Тёмного Лорда и собственного дядю. Насколько же серьезная психологическая травма будет у их спасителя?

-----

После того, как Петунье оказали первую помощь, аврор привёл Дадли, и состоялось слёзное воссоединение матери с сыном. В то время как они оплакивали смерть Вернона, аврор Мичелс забрал Гарри в пустой кабинет целительницы Эльстон. Гарри решил, что целительница достаточно приятная женщина. Но ему не понравилось, как она посмотрела на него, когда вошла в палату. Будто видя его душу насквозь.

- Гарри, - начал Мичелс, после того как уселся за стол целительницы, - ты помнишь что-нибудь ещё, кроме имени Луни? По одному имени мы никого не найдём. Может быть, это имя звучало как Муди?

- Муди? — переспросил Гарри, в замешательстве наклоняя голову к плечу.

- Да, аврор Аластор Муди, друг твоих родителей. Он был там той ночью.

- Нет, - ответил Гарри по-детски уверенным тоном. — Его точно звали Луни. Но… Мама, кажется, иногда называла его по-другому.

Гарри невинно рассмеялся и продолжил:

- Я помню, однажды, папа, Бродяга и Луни дурачились и катались по полу, тогда Луни сделал что-то и мама, которая держала меня на руках, ударила его по затылку и воскликнула “Ремус!”. Она выглядела такой потрясённой, и все долго смеялись.

Мичелс казался ошеломлённым:

- У тебя хорошая память, парень.

- Спасибо! — ответил Гарри, улыбаясь своей самой широкой, яркой и наиболее невинно выглядящей улыбкой.

Мичелс растаял.

- Ремус Люпин был другом твоих родителей, но тебе не стоит общаться с ним.

- Почему? — спросил Гарри с искренним любопытством. Возможно, он, наконец, узнает что-нибудь о местонахождении Люпина.

- Ну, он оборотень, - прямо ответил Мичелс. — Кроме того, опасный. Говорят, что он сошёл с ума после смерти твоих родителей. Он поклялся отомстить Дамблдору, который вообще-то хороший человек. И к тому же угрожал Министру, и поддерживал того подонка, Сириуса Блэка, предателя и Упивающегося Смертью. Люпин возглавил стаю оборотней Фенрира Грейбэка. Всем известно, что Фенрир поддерживал Сам-Знаешь-Кого, и многие думают, что Люпин стал Упивающимся. Таким образом, Поттеров предали уже двое. О! Прости, малыш! Я увлёкся и забыл, с кем разговариваю.

Гарри задумчиво прищурил глаза и отвернулся от аврора. Так или иначе, теперь все знали, что Ремус — оборотень. В его предыдущей жизни это стало общеизвестно только на третьем году Гарри в Хогвартсе. Очевидно, Ремус выступал за невиновность Сириуса, и из-за этого был объявлен Упивающимся, к тому же его статус Тёмного Существа только ухудшил ситуацию. Вообще-то, было удивительно, что Ремус до сих пор на свободе. С волной арестов, последовавших за падением Волдеморта, когда множество невиновных были упрятаны за решётку только из-за их происхождения, оборотня и друга предателя Поттеров, могли арестовать немедленно и поместить в Азкабан без суда и следствия.

Мичелс, видя отрешенное состояние Гарри, решил, что мальчик расстроился из-за того, что его родителей окружали одни предатели. В успокаивающем жесте мужчина положил руку ему на плечо:

- Эй, всё будет хорошо. Когда-нибудь мы поймаем этого оборотня, и его посадят за решётку, как Блэка.

Каково же было его удивление, когда мальчик резко сбросил его руку со своего плеча и пришпилил его пристальным взглядом блестящих зелёных глаз.

- Они не были предателями! — воскликнул Гарри, стараясь скрыть гнев и не слишком повышать голос. - Предателем был Червехвост, Питер Петтигрю.

Гарри вспомнил о необходимости быть осторожным, чтобы не сказать лишнего, ведь нужно было притворяться, что все, что он рассказывает — просто воспоминания.

- Я помню… он иногда сидел со мной, когда я был маленьким. Он отличался от остальных и пугал меня. Он пробовал играть со мной, превращаясь в крысу, но был таким жутким, что я бросал в него свои игрушки. Когда я видел его последний раз, он показал мне рисунок змеи на руке, и сказал, что сожалеет. Затем мои родители умерли. Это из-за него они мертвы. Я уверен в этом.

В кабинете повисла тишина, опешивший аврор молча смотрел на ребёнка. Определенно мальчик был умён, и если всё, что он сказал — правда, они совершили ужасную ошибку. Информация нуждалась в подтверждении. Поднявшись со стула, аврор подошёл к двери и позвал:

- Мадам Эльстон, вы не могли бы подойти?

Женщина быстро вошла, и аврор что-то зашептал ей на ухо, очень тихо, чтобы ребёнок не услышал. К счастью, Гарри обладал нечеловеческим слухом.

- Он сообщил мне интересную информацию о той ночи, когда Вы-Знаете-Кто умер. Может ли он остаться со своими родственниками в той палате, подальше от любопытных глаз, пока я проясняю ситуацию?

- Конечно! — быстро подтвердила целительница. - Миссис Дурсль быстро поправляется, но я могу проследить, чтобы она осталась здесь на ночь для проверки. Вы сообщите мне, когда их дом будет… очищен, чтобы они могли вернуться?

- Конечно, конечно, - рассеяно ответил он, покидая комнату.

Целительница Эльстон обратила всё своё внимание на мальчика, добрая улыбка осветила её лицо, резко контрастируя с хмурым видом, который она приняла, когда разговаривала с Мичелсом.

- Привет, Гарри! Меня зовут Агата.

- Здравствуйте, мисс Агата, — застенчиво ответил Гарри. Его все еще беспокоила эта женщина, но, по крайней мере, теперь она не смотрела на него “тем самым” взглядом.

- Может, ты хочешь навестить свою тётю? — спросила она, протягивая мальчику руку.

- А Дадли всё ещё плачет? — уточнил он, наморщив нос. — Если так, то не хочу.
Эльстон рассмеялась, и, пройдя вперёд, уселась за стол.

- Тогда, пусть они побудут ещё некоторое время вдвоём, а потом мы навестим их, хорошо?

Гарри кивнул в знак согласия, и она, взяв перо, начала писать.

- Гарри, мне нужно заполнить несколько бумаг для тебя и твоей тёти. Ты ведь не против?

Получив разрешающий кивок, она принялась за работу.

Гарри тоже не бездельничал.

Он хотел знать, почему она тогда так на него уставилась, даже не видя его шрама. Никогда прежде целители не смотрели на него таким образом. Их больше заботила помощь пациенту, чем его личность. Гарри начал пробираться в её сознание, используя базовые навыки легилименции, но был остановлен сильными барьерами. Женщина оказалась весьма опытным окклюментом. С едва слышным вздохом он изменил тактику.

Он скрыл свой разум в тенях, и просочился сквозь барьеры, которые просто не реагировали на его присутствие, будто его там и не было. Это была более незаметная форма легилименции, которую откроют только через пару сотен лет. В будущем обученные волшебники легко блокировали эту форму проникновения в сознание, но в настоящем его было невозможно даже обнаружить.

Он быстро исследовал её память, пока не нашёл события двухчасовой давности, с того момента, как она вошла в палату. Просматривая воспоминания, он удивился не только её необычному таланту, но и тому, как выглядит его магическая аура. Не было возможности увидеть свою магическую энергию — только чувствовать ее. Он и не подозревал, что это выглядело так, словно у него было два источника волшебства. В некотором смысле, это соответствовало действительности. Та агрессивная магия, наверное, принадлежала молодому Гарри, в чьём теле он находился. Эта энергия была неприрученна, но не бесконтрольна, она приняла такую форму из-за отсутствия внешнего фокуса в виде палочки и усилилась из-за ряда других обстоятельств. Сгусток же света, сиявший столь ярко, был жёстко ограничен… Должно быть, это остатки его предыдущей силы… или может быть, это была магия, запертая и недоступная ему на данный момент. Сила, унаследованная от предыдущих носителей Проклятия, действительно нуждалась в абсолютно бессмертном сосуде. Так или иначе, он понимал, что если сейчас ослабить контроль над этим шаром света, то от силы освобождённой магии его тело моментально превратится в горстку пепла.

Покинув её сознание, он потёр глаза, пытаясь избавиться от картинки собственной магической ауры, стоящей у него перед глазами.

- Устал? — послышался голос целительницы, и он поднял голову.

- Нет, - улыбаясь, ответил Гарри, - но я немного голоден. “Голоден до ваших талантов, - подумал он, мысленно хихикая. - Интересно, смог бы я перенять у нее этот дар? Способность видеть магическую ауру действительно могла бы быть полезна”.

- Я могу попросить эльфа принести тебе чего-нибудь. Что ты хочешь? — спросила целительница, поднимаясь.

“Интересно, нарушит ли она врачебную тайну, если я скажу ей кто я?”

- Нет, спасибо, - ответил он. — Тётя Петунья обычно добавляет специальный порошок к моей еде, и я не знаю, какой именно.

“Если что, я всегда смогу стереть ей память”.

- Порошок? — переспросила она в недоумении.

- Да, - ответил он, выглядя таким же невинным, как новорождённый котёнок. — Она давала мне его с шести лет, после того, как я съел собаку.

- Ты… съел… - глаза целительницы распахнулись от внезапного понимания, и она поманила мальчика к себе.

- Подойди-ка сюда на секундочку, Гарри, — сказала она, и когда тот приблизился, подняла его и усадила на край стола перед собой так, чтобы их глаза были на одном уровне. - Я только проверю кое-что, хорошо?

Гарри кивнул, и целительница подняла палочку, чтобы направить свет в его глаза, затем Гарри опознал пару общедиагностических заклинаний. После всех проверок она выглядела озадаченной и раздосадованной. Гарри чуть не рассмеялся, он знал, что все результаты были в пределах нормы для волшебника.

“Как весело играть с ней”, — подумал он, сменив свою хитрую улыбку на невинную.

Когда она, наконец, направила на него палочку и произнесла “Фините Инкататем”, он позволил скрывающим чарам исчезнуть, показав ей свою истинную внешность.

Она почти задохнулась от изумления, но её профессионализм позволил ей сохранить видимость самообладания. Противоестественно яркие глаза, бледная кожа, тёмно-красные губы, когти, клыки… Мальчик был вампиром!

-----

Гарри с наслаждением посасывал кровавый леденец, пока Эльстон разговаривала с Петуньей о назначении регулярных медицинских осмотров, дабы убедиться в том, что ее племянник получает то, в чём он нуждается. Петунья мудро притворилась, что она прекрасно знала обо всём, и успешно заботилась о “специальных потребностях” Гарри в течение последних трёх лет.

К сожалению, так как он был несовершеннолетним, врачебная тайна не запрещала целительнице ввести в курс дела его опекуна. Хотя, на самом деле ему было всё равно. Эльстон была бы необходимым союзником, если бы его нечеловеческая природа стала общеизвестна. Слово целителя имело вес, особенно целителя с её репутацией. Если бы она сказала, что Гарри абсолютно безопасен, никто бы в этом не усомнился.

Позже в тот же день аврор Мичелс вернулся, чтобы проводить Гарри с родственниками домой. Петунью выпустили с рекомендациями отдыхать, не напрягать руку и по возможности найти утешение.

Как только они вернулись домой, Петунья сломалась. Хоть Вернон и был ублюдком, она всё же любила своего мужа.

-----

Следующие три месяца Гарри не покидал Дурслей, помогая тёте. Соседям и коллегам Вернона сообщили, что мистер Дурсль умер от сердечного приступа. Весь дом носил траур, и никто не удивился тому, что мальчики не вернулись в школу после рождественских каникул. У Гарри не было нужды посещать школу, а Дадли всё ещё горевал.

Именно из-за этого Гарри впервые решил посетить Диагон Аллею в качестве Гарри Поттера. Минуя «Дырявый Котёл», он аппарировал в заранее определённую точку и быстро пошёл в сторону внушительного здания из белого мрамора - банка Гринготтс. Плащ скрывал его от посторонних взглядов, и даже если бы кто-нибудь случайно увидел его лицо, волосы надёжно прикрывали шрам.

Раньше он либо “заимствовал” деньги у Вернона, либо крал их у других, а потом обменивал на галеоны, используя маскировку Аарона Мордента - того самого ребёнка-вампира, который появился из ниоткуда, пугал библиотекарей и любил читать старые газеты. Но на сей раз ему придётся использовать настоящее имя.

Не обращая внимания на окружающих, включая гоблинов в дверях, которые взглянули на него с подозрением, Гарри подошёл к ближайшему кассиру и прочистил горло. Было смешно наблюдать, как невысокий гоблин долго оглядывался по сторонам в поисках клиента, и, наконец, перегнувшись через стойку, обнаружил макушку Гарри. Увидев его, гоблин презрительно усмехнулся. Он не собирался тратить время на маленьких детей, которые хотят положить свои жалкие кнаты на счет.

Гарри протянул гоблину бумагу и произнёс спокойно и уверенно:

- Я хочу видеть моего менеджера по финансам и приобрести кошелёк Гринготтса для денег. Эта записка от моего опекуна с разрешением.

Несколько мгновений гоблин испытующе смотрел на мальчика, а потом взял бумагу и начал читать.

– Прекрасно, - ответил он через минуту явно недоверчивым тоном. — Ждите здесь, мистер Поттер.

Мальчик кивнул, и гоблин покинул зал. Гарри знал, что гоблины отличаются невероятным высокомерием. Проще говоря, чем больше золота клиент имел, всё равно в какой форме — в хранилище ли, в недвижимости или акциях — тем больше гоблины его уважали. Золото для гоблинов значило то же, что и чистота крови для волшебников. Они терпеть не могли работать с детьми, потому что юридически ребёнок не имел никакого золота. Всё принадлежало их родителям или опекунам. Однако опекуном Гарри была сквиб, не имевшая никакого права на наследство мальчика.

Как только он вернёт себе контроль над хранилищами, пусть даже с разрешения тёти, он приобретёт некоторое уважение и вес в обществе. Министерство может бороться с его возможной независимостью не на жизнь, а на смерть, но если гоблины решат, что он достаточно компетентен, чтобы управлять финансами, Министерство будет бессильно.

Гарри нравились гоблины. Они не боялись противостоять Министерству, если дело касалось их клиентов.

Служащий возвратился и быстро отвёл Гарри в кабинет, где за столом сидел пожилой гоблин. Он поглаживал свою бороду и разглядывал мальчика с любопытством.

- Мистер Поттер, - произнес он медленно, растягивая слова. — Я — Голдфарб, Старший Управляющий Гринготтса. Прежде, чем меня повысили до этой должности, я занимался финансами Поттеров. Так как за прошлые девять лет в хранилищах не было никаких изменений, я остаюсь управляющим ваших счетов.

Он покрутил записку, написанную на маггловском разлинованном тетрадном листке, прежде чем посмотреть на него ещё раз:

- Подлинность разрешения вашего опекуна была проверена, и вы теперь имеете полный контроль над всеми хранилищами Поттеров.

Наклонившись вперёд, гоблин внимательно всмотрелся в лицо Гарри.

- Должен признаться, подобного никогда не происходило раньше, и я беспокоюсь, что в руках юного ребёнка окажутся деньги из таких древних и больших хранилищ… Абсолютно ли вы уверены, что сможете разумно распоряжаться ими?

Гарри улыбнулся. Конечно, они не хотели бы, чтобы он разорил один из самых больших счетов банка. Следует успокоить Голдфарба немедленно. Гарри уважительно поклонился и ответил на гоблинском языке:

- Да, я абсолютно уверен, мастер Голдфарб. Уверяю вас, хранилища Поттеров, и всё с ними связанное находится в хороших руках.

Предоставив шокированному гоблину пару мгновений, чтобы вернуть самообладание, Гарри продолжил:

- Если у вас есть время, нам следует обсудить некоторые вещи.

- Конечно, мистер Поттер, - ответил Голдфарб, тон его голоса мгновенно изменился с подозрительного на почтительный. Гоблин указал на стул около своего стола: - Присаживайтесь, пожалуйста, и приступим.

- Прежде всего, - начал Гарри, устраиваясь на стуле, пока Голдфарб перебирал бумаги на столе, — я хочу получить полный список содержимого всех моих хранилищ, а не только фамильных. Из-за многочисленных смертей во время войны чистокровные без наследников могли завещать хранилища дальним родственникам. Возможно, у меня есть контроль над несколькими сейфами, о которых я не имею никакого представления. Также я недавно выяснил, что моя мать была полукровкой, поэтому мне хотелось бы узнать, оставила ли её семья наследство.

- Мы должны будем проверить вашу кровь. Вы согласитесь на это? — спросил Голдфарб. Гоблин прекрасно знал, как волшебники относятся к ритуалам крови, и сколь неохотно разрешают брать кровь где-либо, кроме больницы.

- Конечно, - немедленно ответил Гарри. — Если именно вы будете проводить ритуал. Также я хочу удостовериться, что вся оставшаяся кровь будет уничтожена сразу после его завершения. Учтите, я — вампир, поэтому не забудьте предпринять меры предосторожности.

- Хорошо, — ответил Голдфарб, затем встал, подошёл к двери и отдал распоряжения гоблинам снаружи. — Чаша и свиток для проведения ритуала скоро будут здесь. Есть ли ещё что-нибудь, что вы хотели бы обсудить, пока мы ждём?

- Да. Я знаю, что некий человек имеет доступ к моим хранилищам через лазейку в законе, — сказал Гарри, и его глаза сощурились. Может этот человек и достоин уважения, но личные хранилища в Гринготтсе неприкосновенны. — После смерти моих родителей Министерство назначило Альбуса Дамблдора моим опекуном в волшебном мире. Таким образом, он имеет доступ к хранилищу, в котором находятся деньги, оставленные для моего обучения. Как владелец состояния Поттеров, я отказываю ему в доступе.

На пятом году обучения Гарри в Хогвартсе, Дамблдор стал пользоваться его хранилищем, чтобы финансировать Орден. Гарри не пожалел бы денег, если бы тот только попросил. Ему крайне не нравилось, что директор за его спиной брал деньги, даже не считая нужным ему об этом сообщить. Гарри так бы и остался в неведении, если бы не банковский отчет, присланный ему на его совершеннолетие.

- А что насчёт других хранилищ? — вывел его из размышлений голос гоблина.

- Ах, да. Как вы знаете, директор школы Хогвартс имеет доступ ко всем четырём хранилищам Основателей, если нет живых кровных наследников, которые претендовали бы на эти хранилища. Я не собираюсь претендовать на хранилище Хаффлпаф, но хранилища Гриффиндора и Равенкло должны перейти под мой контроль. Также я хотел бы запечатать их так, чтобы только я мог ими воспользоваться. Ничто не должно быть изъято оттуда физически или с помощью магии, без моего на то разрешения. Также я запрещаю кому-либо давать отчёт относительно содержания хранилищ или любой финансовой активности. Теперь по поводу хранилища Слизерина. Если на него ещё не претендовал Том Риддл, то я хотел бы потребовать и его.

“Фактически, - подумал Гарри, - можно востребовать это хранилище так или иначе, особенно если гоблины считают, что Том мёртв, а не просто бестелесен”.

- Минуточку, - ответил гоблин, и Гарри принялся молча наблюдать, как тот встал и подошел к картотечному блоку. Пока он перебирал свитки, Гарри решил, что такой безграничный кабинет, мог бы быть чрезвычайно полезен в будущем.

- Ах, вот оно, - сказал гоблин, разворачивая древний свиток, связанный выцветшей зелёной лентой. - Хранилище Слизерина в настоящее время не востребовано. Другой наследник претендовал на него приблизительно тридцать лет назад, но существует условие, что хранилище может быть передано только наследнику с кровью чище, чем у полукровок. Поэтому его требования отклонили. С одним чистокровным родителем, и с одним полукровным вы имеете право требовать это хранилище, если вы действительно потомок линии Слизерина. Проверка крови обеспечит все необходимые доказательства.

Их прервал молодой гоблин, который принёс необходимые предметы для ритуала: широкую и неглубокую каменную чашу, и то, что казалось обычным пергаментом, но при близком рассмотрении можно было заметить запутанные символы, которые его плавно и изящно окаймляли.

- После проверки, - начал Гарри, указывая на ритуальные принадлежности, — я бы хотел совершить несколько крупных покупок в волшебном и маггловском мирах, а также получить кошелёк для галеонов и маггловский бумажник, напрямую связанные с одним их моих сейфов.

- Конечно, мистер Поттер, - ответил Голдфарб, и поставил перед ним каменную чашу. Протянув мальчику серебряный кинжал, он сказал: - Мы можем начать. Надрежьте свою ладонь и позвольте крови течь в чашу.

Гарри подождал, пока гоблин выполнит несколько защитных заклинаний вокруг чаши, чтобы она не взорвалась. Кровь вампиров по-особенному реагировала на принадлежности для кровных ритуалов. К счастью, гоблины специализировались в защитном волшебстве.

Когда он закончил, Гарри тонким лезвием сделал надрез на руке, и поместил ее над чашей. Когда ее дно полностью покрылось красной жидкостью, он отвел руку, залечил и принялся рассеянно слизывать кровь с ладони. Гарри отметил, что Голдфарб нервно на него покосился, перед тем, как опустить пергамент в чашу, прямо на кровь.

Из воспоминаний тех, кто был под Проклятием до него, Гарри знал, что гоблины и вампиры заключили перемирие. И те, и другие, были могущественными существами, и относились друг к другу со взаимным уважением, но различие рас делало любой реальный, длительный союз практически невозможным. Обе расы отличались замкнутостью, но вампиры вели себя агрессивнее. При возможной угрозе, вампиры предпочитали атаковать и уничтожать врагов. Гоблины же, наоборот, прятались в подземных городах, за сильным защитным магическим барьером, и вступали в борьбу только в том случае, если угроза не исчезнет или им лично нанесут оскорбления. Мирное соглашение было заключено, потому что обе расы не знали, смогут ли вампиры пробить линию обороны гоблинов. С тех пор вампиры, внешне всегда дружественные и почтительные, тайно презирали гоблинов, считая их слабыми существами, которые отказываются от борьбы до тех пор, пока их не вынудят защищаться. Гоблины же придерживались прохладного уважения, но всегда немного нервничали рядом с вампирами, гадая, нападёт ли на них когда-нибудь более агрессивная раса, и переживут ли они это нападение.

- Я закончил, - сказал Голдфарб, нарушая довольно напряжённую тишину. Должно быть, даже зная, что Гарри вампир, он все равно воспринимал его исключительно как богатого клиента, но когда мальчик облизал кровь с руки, столь явно демонстрируя свою принадлежность этой расе, игнорировать этот факт гоблин не смог. Что отнюдь не улучшило его настроения.

Из пустой чаши гоблин вытащил пергамент, от впитанной крови ставший глубокого тёмно-красного цвета. Он провёл своим когтистым указательным пальцем по символам, оказавшимся гоблинской письменностью, которую Гарри, к сожалению, не умел читать, и активизировал заклинание родословной. На красной бумаге начали проступать чёрные буквы, складывающиеся в названия и номера хранилищ, начиная с “Поттер, хранилище 687” и заканчивая “Равенкло, хранилище 2”. Гарри был рад увидеть те же самые хранилища, что и в прошлый раз, когда проводил этот ритуал в другой временной линии. Плюс ещё одно. Строчка “Слизерин, хранилище 3” находилась над строчкой “Равенкло, хранилище 2”, и сразу под ней “Гриффиндор, хранилище 4”.

В его прошлой жизни Волдеморт потребовал хранилище после своего возрождения. Гарри тогда даже не знал, что в его отце было немного слизеринской крови, которую он и унаследовал. В ритуале возрождения на кладбище после Турнира Трех Волшебников Волдеморт использовал кровь Гарри, и затем смог утверждать, что имеет тот же статус крови.

Тогда, в прошлой жизни, он был удивлен, увидев имя Равенкло в списке. С помощью этого ритуала нельзя было узнать, со стороны какого родителя появилось наследство, и он полагал, что кровь Равенкло принадлежала отцу. Однако с новыми знаниями о семье своей матери можно было догадаться, откуда взялась эта кровь.

Потомки линии Хаффлпаф исчезли через несколько поколений после самой Хельги, и этот род постепенно угас. Как было известно нескольким избранным, линия Слизерина сохранялась в роду Гонтов. Линия Гриффиндора постоянно была в центре общественного внимания, и со временем, изменилась в линию Поттеров. Потомки Равенкло, казалось, любили путешествовать в поисках некоего древнего, давно утерянного знания. Почти каждое поколение они появлялись в разных странах, но потом просто исчезли. Никто не мог найти никаких потомков линии Равенкло, и поэтому Министерство объявило, что все они вымерли, и хранилище передали текущему директору Хогвартса, как и было указано в завещаниях всех основателей на случай, если их род прервется.

Гарри понял, что если род его матери исследовать дальше, можно обнаружить ещё много чего интересного.

Да, кстати, Гарри очень порадовала строчка “Куинн, хранилище - 439”.

Раньше это было еще одно неизвестное ему семейство, дальние родственники Поттеров, но теперь он знал, что это семья его матери.

Кашель шокированного Голдфарба выдернул его из размышлений. Гоблин, казалось, абсолютно ничего не понимал. Такое выражение лица у гоблинов Гарри видел лишь однажды — во время своего первого ритуала крови.

- Что ж, - начал Голдфарб, очевидно ещё полностью не вернувший себе самообладание, — кажется, что скоро вы станете одним из наших самых богатых клиентов… если, конечно, будете требовать… всё это…

Гоблин замер, уставившись на красный свиток с таким видом, будто тот содержал в себе все тайны вселенной. Просидев так пару минут, он встряхнулся и прочистил горло.

- Конечно, буду, - ответил Гарри, усмехнувшись.

-----

Закончив свои дела в Гринготтсе, Гарри вернулся в Ночной Приют и отослал несколько сов с письмами, в поисках подходящего дома для тёти и кузена. Петунья за всю жизнь и дня не проработала и поэтому полностью зависела от Вернона. Гарри пообещал, что будет заботиться о них, и теперь он собирался исполнить своё обещание.

Наконец, он остановился на среднего размера доме в деревне Аурум (1). Это место отличалось разнородным населением, а также превосходной смесью волшебного и маггловского, жили здесь и несколько семей сквибов, что непременно понравится Петунье. Но самым главным плюсом было то, что в той же деревне находился принадлежащий Поттерам, а значит, ныне пустующий, особняк Леонис Хаус (2).

Они поспешно продали дом на Бирючиновой аллее, и за неделю Петунья с Дадли переехали, обосновались в новом жилище, и подружились с соседями, которые, казалось, задались целью помочь Петунье пережить смерть мужа. Дадли снова пошёл в школу, но из-за привитого ему негативного отношения к магии у него возникли проблемы с некоторыми молодыми волшебниками, которые в ожидании одиннадцатилетия тоже ходили в маггловскую школу. Но, в конце концов, он подружился с маленькой ведьмочкой Сьюзи, которая наглядно объяснила ему, что волшебство — это не зло и не аномалия. Гарри чуть не рассмеялся, когда Дадли упомянул её в первый раз.

Гарри помнил блестящего, саркастичного молодого аврора по имени Сьюзи Эмерсон с протезом вместо правой руки, с единственным здоровым глазом и со шрамами на всей правой стороне лица, от подбородка до бровей. Они с Роном однажды в шутку назвали её незаконнорожденной дочкой Муди, и в результате провели два дня в больничном крыле. Весёлая маленькая девочка, которую представили Гарри, совсем не походила на ту женщину, с которой в прошлой жизни он учился в Академии Авроров. Правда, сейчас ей было всего десять.

Гарри старался не привлекать к себе внимания. Из-за волшебного населения, которое знало его как Мальчика-Который-Выжил, он предпочитал жить в Леонисе и редко появлялся в деревне. Все знали, что он живёт там, но так, по крайней мере, он мог спрятаться от назойливого внимания.

В августе он отослал сову в Магическую Ассоциацию Преподавателей, прося себе наставника, чтобы иметь возможность объяснить хотя бы часть своих многочисленных познаний. Оттуда начали посылать учителей немедленно, но ни один не смог продержаться долго. Половина ударялась в панику, как только понимала, что их ученик — вампир. На них Гарри накладывал Обливиэйт и отсылал назад. Другие уезжали сами, поскольку от Гарри у них был “мороз по коже”, как выразилась одна женщина, перед тем как в ужасе убежать из дома. Парочка учителей попробовала помыкать им, демонстрируя свои знания, но он быстро поставил их на место и позже уволил. Один человек даже приставал к нему с непристойными предложениями, за что получил довольно противное проклятие. Скоро должность наставника лорда Поттера прославилась как проклятая, поскольку на ней никто не продержался больше недели. Один человек даже умер, хотя Гарри объяснял всем и каждому, что у того просто однажды ночью случился сердечный приступ.

В конце концов, ему прислали сообщение о том, что он перебрал всех доступных наставников, кроме нескольких людей: молодого человека, который не выдержал эмоционального напряжения и попал в Мунго, сразу после того, как ему сообщили, что он следующий наставник Поттера; одного слепого и глухого мужчины ста сорока лет, женщины с раздвоением личности, причём одна из её личностей любила маленьких детей в качестве закуски, а так же мужчины — оборотня.

Гарри разразился звонким смехом и попросил прислать ему оборотня.
На следующий день прибыл Ремус Люпин.

__________________________________________________________________
Примечания переводчика
(1) Аурум — от лат. aurum “золото”
(2) Леонис Хаус — от лат. leonino “львиный” и англ. house “дом”. Соответственно Леонис Хаус — “Львиный дом”