Название ориджинала: Ну в кого я уродился таким ответственным?! Автор: amie Бета : нет Гамма нет Рейтинг: NC-17 Пейринг: м/м Персонажи: Тип: слэш Жанр: Ангст, Флафф, Фантастика Размер: миди Статус: закончен Саммари: Вот представьте - накопители… это же устройства: сложные, опасные, особенно если неправильно изготовить. Их кто-то разрабатывает, тестирует, исследует феномен энергетического выброса… А это значит, кому-то в попу чем-то тыкают, и чем сильнее выброс, тем толще штучка из проводящего энергию материала, которую туда настырно суют… Предупреждения: Нецензурная лексика, Кинк, Секс с использованием посторонних предметов От автора: По миру "Неправильные выводы". Меня наглым образом развели на (хотела сказать секс) это безобразие))
очень легкий бдсм-чик, что даже в шапку не внесла - все мило и пушисто Музыкальное сопровождение: Лин (тихий омут и черти присутствуют)
Ктая:
Ух, какие у Рэда откормленные тараканы, ну вообще… А еще он собственнник.. Ну, то есть Лер не в счет, а вот остальным - никшни)))
amie:
ага)) ну все, я разделалась со своими планами, теперь только читать, комментировать… хорошо-то как!
vnuchkamahno:
Не не не!!! Писать и творить новые шедевры!!! Ну и между делом читать других для настроения.;-). Спасибо великолепный оридж!+
amie:
не-не-не, боже упаси! а как же отдых? пожалейте бедного автора! да и шедевры клепать можно не чаще пары раз в год - это я про обычный разум, не гениальный и/или коллективный, как, например, у Ктаи с Тай Вэрден)))))))))))))))))) ах, мои любимые!
так, о чем это я… ах да, ваш вопрос… блин, ну что вы натворили?!
вот представьте - накопители… это же устройства, сложные, опасные, если неправильно изготовить. их кто-то разрабатывает, тестирует (ага, слова дока зацепили))), исследует феномен энергетического выброса… а это значит, кому-то в попу чем-то тыкают, и чем сильнее выброс (например, заставляя помучиться, не давая кончать, ммм…), тем толще штучка из проводящего материала, которую туда настырно суют....
(ребята, кто не понял - фапать пора! а автор - уходит отдыхать)))))))) лол))))))
**** конец предыстории
Когда я перечитала то, что написала в порыве больного вдохновения, я "плакаль, смеялся, фап-фап, ахаха, лежа под столом")))
А потом решила - чего добру пропадать? Все равно уже даже герои нарисовались без спросу…
P.S.: кому тоже "хватило" этого, дальше можно не читать)))))
Мама, папа, блин, не знаю, поблагодарить вас или… За то, что воспитали так, идеалистом каким-то, все детство сюсюкались со мной, всякие добрые древние мультики про ежика в тумане и приключения Винни Пуха скармливали мне, умиляясь - ну как же, Хранителя воспитывают, ответственность какая! Да лучше б азам хитрожопия обучили, чесслово! Хотя… Так и быть, Винни вам прощаю - этот странный медведь, помнится, учил всяким хитростям, да, ходить там в гости по утрам, издевался всячески над тощим дружбаном Пятачком, а уж про бедного ослика, которого все кому не лень… Так что, возможно, для меня еще не все потеряно…
И вот к чему привело это ваше радужно-розовое воспитание - лежу тут на платформе с задранной бесстыжей попкой, обильно измазанной какой-то прохладной маслянистой массой; привязан так, что сдвинуться не могу, а в попе нечто большое и скользкое двигается размеренно, доставляя массу неудобств: член, которому никак не разрешают пока что кончить, колом стоит, подрагивая от напряжения; пушистая ткань покрывала на грани восприятия тревожит заострившиеся бусинки сосков; магия в теле сходит с ума, завиваясь в ошпаривающие нутро воронки; губы совсем искусаны - я так боюсь еще и застонать - пОшло же, со стыда сгорю ведь! Я запутался совсем. Потому что все это мне нравится…
Итак, обо всем по порядку - как дошел до жизни такой.
Вообще-то я не штатный сотрудник какого-нибудь клуба для магов, где ребята заряжают резервы, как вы могли подумать, а обычный студент худфака, творческая личность, которую того и гляди унесет несильным ветром - вверх, к высокому, к искусству - я же щуплый такой, мелкий, блондинистый, одни глаза на лице выделяются - ярко-фиолетовые с оранжевой каемкой, а так - бледная моль.
Сижу я, значит, вчера на паре, тыкаю кисточкой в мольберт, а тут раз - и заходит замдекана, созывает всех студентов-Хранителей с нашего потока в малую концертную аудиторию - нас если с десяток наберется, и то хорошо. Так вот, сидим мы в ожидании, хихикаем над чем-то, ну как обычно, и тут в аудиторию входит оно… Нет, не так - Оно! Мое Вдохновение! Моя Муза! Ну и что, что Он - накачанная гора мышц с коротким армейским ежиком на голове; я Ему до ключиц только на цыпочках дотянусь, и то смухлевав широченным талмудом по эстетике под ноги; а лицо Его словно вытесано из куска гранита кривым топором - руки аж зачесались от зуда, где моя кисть?! Срочно! Чуть не подпрыгиваю на только что вроде бывшем мягким сиденье, вдруг ставшим жутко неудобным - так и хочется подскочить к Нему и утащить в свое логово, которое предки подарили мне на совершеннолетие - там окна во все три стены в парк и куча мольбертов с кисточками… Бли-ин…
И как итог - пропускаю мимо ушей все, что быстро и четко, по-военному, оттарабанив одним предложением, пытается до нас донести - ах, какой голос! Пробирает до костей, так и представляю, какой именно кистью буду выводить на холсте это царапающее ощущение…
Немного прихожу в себя, когда вдруг обнаруживаюсь единственным сидящим в почти пустой аудитории - только замдекана задержался в дверях, окликнув меня, выдергивая из мира грез, где я уже изучаю скульптуру, ко всему прочему, с благоговением ощупывая этот великолепный образец мужчины…
Встаю с места, случайно натыкаясь взглядом на пластиковую карточку - светло-серую со строгой серебристой рамкой. На карточке текст серьезным моноширным шрифтом:
"Доктор Фараиди
Исследовательский Институт Отделения Энергетического Баланса
Лаборатория #5"
Это… Замираю, недоверчиво тянусь… Он?
Под карточкой обнаруживаю еще одну, чуть меньше по размеру, именную, оформленную на меня, с каким-то длинным рядом цифр и квадратиком идент-кода в углу. Подхватываю обе, выбегаю быстрее к себе на пару - нужно расспросить одногруппника, что все это было.
Дари, посмеиваясь над моей рассеянностью, рассказывает, что к нам в универ приходил один из докторов, занимающихся "проблемами изучения аспектов магического формирования и распределения энергетических потоков… э-э, сбился" - чуть запинаясь, попытался воспроизвести часть речи того самого доктора друг, который всегда поражал меня своей хорошей памятью, не то что я.
- А что он хотел от нас? - с нетерпением подталкиваю Дари.
- Ты что, вообще все проспал? Ну ты даешь! Он приходил набирать добровольцев для своего проекта.
Мысль по коже мурашками: я - предполагаемый доброволец?
- А что это за карточки? Покажи, у тебя тоже две?
- Две, конечно, - показывает свои.
- Зачем вторая? Ну, именная которая?
- Так он сказал, чтоб не стеснялись приходить, все по правилам - конфиденциально! Это пропуска готовые туда, в их лабораторию. Видишь, на серой с обратной стороны адрес лаборатории и номера коммов?
Мм… Не понял, зачем такая секретность, да фиг с ним - следующий вопрос так и просится на язык:
- А ты пойдешь?
- Пфе, что я там забыл? У меня сейчас другие заботы - сдать абстрактную живопись.
У меня же такой проблемы не было - я любил рисовать и редко отвлекался на что-то еще, иногда забывая поесть за день в своем царстве мольбертов с пышно-зеленой подсветкой из окна. Правда, к реальной жизни чаще всего возвращал накопитель - девайс, без которого невозможно долго протянуть, если не встречаешься с магом. Все же головная боль из-за переполненного источника - жутко неприятная вещь…
Шагая после пар домой, грел в кармане две заветные карточки, время от времени вынимая их и любуясь - мечтая, что завтра увижусь с моим Вдохновением, да еще и под вполне официальным предлогом. Мысли плавно потекли в другом направлении - я подумал, что было бы здорово хотя бы просто поучаствовать в проекте, чтобы родители гордились мной! Как же, все на благо науки, прогресса, а я пока никакой реальной пользы обществу не принес, все копаясь со своими красками и пачкая холсты. Чувство будущей гордости уже сейчас заставляло сердце стучать быстрее, я надеялся стать лучше, более значимым, что ли, для Него, доктора Фараиди, которого увижу уже завтра… А сегодня - целый вечер наедине с холстами, где буду выплескивать свои эмоции - то, что сегодня днем так сладко взволновало и что так прочно поселилось в сердце…
К зданию лаборатории по широкой тропинке подходил с мрачными мыслями - вчера целый вечер и полночи угрохал на мазню, а так ничего приличного и не получилось. Такое ощущение странное возникает, когда смотрю на вроде бы правильно набросанную картину, пропорции там всякие, намеки на эмоции лица на листе, а когда выходит уже что-то более очевидное и даже вполне узнаваемое, если прищурить глаза и "размыть" образ, получается, что совсем ничего не получается - обида берет, что не могу выразить на картине все это настоящее совершенство, от которого дух захватывает и мысли разбегаются. Сегодня обязательно присмотрюсь к доктору попристальнее - может, что-то упускаю?
Охранник на пропускном пункте здания, внутри и снаружи оборудованного по последнему слову дизайна и техники (сверкающий хром, ослепительная чистота и строгость линий и цвета, невидимые глазу охранные сети, которые просто обязаны тут быть), сверил мою грустную рожицу с изображением в терминале, высветившемся после идентификации карточки, провел через трехуровневый внушительный охранный сканер, объяснил, как найти доктора Фараиди, и пожелал удачи - видимо, тут все знали, что сейчас он работает над серьезным проектом. Круто! И я тоже стану частью этого проекта! Наверное. Если подойду по параметрам. Могу ведь и не подойти… Ну вот, опять расстроился! Да что ж такое?!
Без проблем добираюсь до кабинета доктора в конце этажа и стою целую минуту под дверью, не решаясь пока, собираясь с духом и судорожно репетируя приветствие. Когда уже тянусь к ручке, дверь неожиданно распахивается (хорошо хоть, не наружу!) и меня сносит назад на пару шагов по инерции прущего напролом внушительного тела, только и успевшего, что подхватить меня под мышки - даже испугаться не успел.
- О, простите, нани, ради всех святых - я случайно, я не хотел Вас сбить с ног, - сердце трепещет часто-часто, а мое Наваждение так близко, так близко, что забываю как дышать. - Вы ко мне? - не успеваю кивнуть, как меня уже затаскивают внутрь, на диванчик в одном из углов просторного светлого кабинета. - Заходите, присаживайтесь, отдохните пока - я приду буквально через минуту. Обязательно дождитесь! - это уже смахивает на приказ, и я без раздумий болванчиком киваю утвердительно.
Мм… Какой голос! Бархат с россыпью песка. Какое тело! Скала. Какие руки! Сильные, невероятно твердые. Какие глаза! Весь такой… завораживает вблизи так, что кровь вскипает. Ну почему, вот черт, почему не взял с собой хотя бы одну, самую захудалую кисточку? Стоп, а разве у меня такие имеются?
Махнув на руки, зудящие от желания вот прямо тут и сейчас рисовать, постарался успокоиться и осмотреться. Без доктора и вроде как уже не требующейся заготовленной фразы приветствия действительно получилось вполне прийти в себя. Кабинет доктора оказался довольно интересным - просторным, поделенным на разные зоны визуально, с огромным черным стеклом во всю стену напротив моего диванчика - в том черном мареве еще дверь была. Меня, конечно, заинтриговало, но рассмотреть, что там, не получилось, а дергание ручки не дало эффекта - дверь была замкнута.
Доктор действительно быстро вернулся:
- Так, Вы же ко мне для участия в проекте энергетического исследования пришли? - я снова не успел рот раскрыть - напор Фараиди поражал, и даже колени уже не так откровенно дрожали, потому что теперь я пытался сосредоточиться на разговоре. - Давайте я Вам сейчас быструю экскурсию проведу, а потом Вы зададите все интересующие вас вопросы, нани… ? - выжидающе посмотрел на меня.
- Линнар. Или Лин, просто если, - проглотив сухой комок, выдавил знакомство.
- А я, как Вы уже знаете, доктор Фараиди, можно просто Фара или Фари - как Вам будет удобно, нани Линнар. Мы сейчас находимся в моем персональном кабинете - здесь обычно производятся различные подготовительные процедуры. Справа от Вас три двери: душ, туалет и гардеробная. Вы сейчас расположились в зоне комфорта - здесь можно отдохнуть, выпить кофе из автомата (сзади Вас), ну и просто подождать. У окна моя рабочая зона: рабочий стол (простите за небольшой беспорядок - только что искал срочные отчеты), кушетка, кресло для посетителя. А напротив Вас - лаборатория, - пикнув светом, подвел к той самой уже не черной стене с дверью.
Теперь за стеной виднелась почти пустая комната со странной ступенчатой мягкой на вид конструкцией с какими-то веревочками, сваленными на ней хаотично. Близость Фари уже не так пугала ступором - интерес к новому, загадочному, затмил все.
- Здесь оборудована платформа для проведения энергетического зондирования и аспирации*, - я не понял последнее слово, но мне так не хотелось выглядеть глупым перед несомненно умным доктором, что я не стал заострять внимание на этом. - К сожалению, в данный момент мы не можем пройти внутрь, так как не подготовлены и не прошли процедуру дезинфекции - в лаборатории поддерживается стерильная чистота, что является необходимым условием для проведения эксперимента. Но систему зондирования можно рассмотреть и отсюда - на подставке слева Вы видите набор зондов разного размера, от самого тонкого, в палец толщиной, до самого крупного, примерно с кулак средестатистического мага в обхвате. Зонды разного размера необходимых для проведения исследования и аспирации на разных стадиях проекта, - что-то это странное слово мне уже не нравится. - Зонды выполнены из стандартного энергопроводящего сплава по неполярной технологии для обеспечения должного уровня безопасности проекта. В отличие от полярного зонда, одинарный передает энергию только в направлении от источника к накопителю - видите на стене скрученный в кольцо гибкий провод соединения, в данный момент отключенный от сети? По нему энергия подается в следующую за стеной комнату, где установлен мощный накопитель. Даже если что-то пойдет не так, или даже если накопитель взорвется, энергетическому источнику в этой комнате ничто не будет угрожать.
*аспирация - в данном контексте: отсос энергии через основной энергетический канал (анальный) посредством зонда*
Я слушал доктора с открытым ртом - столько нового, интересного, хотя и не всегда понятного. Видно, что Фари обожает свое дело, увлеченно, четко и быстро тараторя сложную для восприятия информацию. Но я уловил основную суть: все здесь на должном уровне, моей драгоценной персоне ничто не будет угрожать.
- Форма зонда разработана нашими технологами с таким расчетом, чтобы исключить даже самые крохотные травмы, микротравмы - идеально отполированные зонды с эргономически сконструированными наконечниками снабжены автоматической системой предупреждения, если давление мышечной массы на стержень при введении превышает заданный порог. Система автоматики отключается при мощном энергетическом токе, когда возможны кратковременные сильные непроизвольные мышечные спазмы…
Я, правда, не совсем понял, как работают эти самые зонды, да и вообще зачем и куда они вводятся (что-то там про кулак мага, кажется, было), но уровень подготовки проекта со всеми этими специальными технологами и автоматикой просто поражал своей масштабностью. Я уже больше не вслушивался в слова, потеряв нить разговора еще на слове "эргономически" и потом выхватывая только отдельные слова. К концу ознакомительной лекции я все уже для себя решил - если поначалу и было как-то немного боязно и некомфортно выступать в роли подопытного, то энтузиазм доктора в конечном итоге оказался заразителен.
- Ну и цель проекта, если в общих чертах, представляет собой подтверждение моей инновационной теории о возможности инструментального изменения размера внутреннего источника Хранителя, что повлечет за собой прорыв как в исследовательских возможностях отдельно взятых лабораторий, которые работают с устоявшейся командой Хранителей и потому ограничены в выборе размера источника, так и на бытовом уровне вплоть до отмены синхронизации, по моральным критериям подходящей далеко не всем партнерским парам. На Вашем примере я зафиксирую сначала значительное увеличение размера источника примерно в несколько раз, затем верну все в исходное состояние. Вот, в принципе, и все. Есть вопросы?
Мм… И снова не все уловил. Выделил главное - этот проект поможет парам избежать синхронизации, чаще всего унизительной для одного или обоих партнеров, когда приходится соглашаться на групповой секс и подтягивать более слабого. Цель доктора вызывает восхищение, я просто поражен. А вопросы… Был один, но термин сейчас уже не вспомню, бэ-мэ как-то не хочется, поэтому отрицательно качаю головой.
- Так каков Ваш ответ? Примете участие в проекте? - не успел ничего ответить, как Фари снова затараторил. - Подождите с ответом, нани Линнар, сначала ознакомьтесь с типовой формой договора. Возможно, я осветил не все аспекты предстоящего предприятия, и Вы что-нибудь могли понять не так - не спешите отказываться, - а кто тут об отказе говорит? - Пройдемте к столу, прошу Вас.
Мне вручили форму договора на десяти страницах и усадили в кресле. Сам же Фари обошел стол и сел на свое место. Я начал читать договор. Фари тем временем наблюдал за мной - я видел это боковым зрением, снова начал нервничать и никак не мог уловить суть договора. Если доктора я понимал примерно через слово, то здесь - лишь одно слово на абзац было понятным, настолько сухим языком с кучей непонятных медицинских и юридических терминов было написано.
- Нани Линнар, возможно, вы захотите посоветоваться со своим адвокатом, прежде чем подпишете бумаги?
Почему-то мысль об адвокате вызывала отторжение - все-таки разговаривать об исследованиях с доктором или с каким-нибудь брюзгой-адвокатом, который начнет домогаться до каждого пункта типового контракта - это разные понятия. Мне показалось, что вызов адвоката приведет только к потере времени. После увлекательной лекции дока к исследованиям хотелось приступить тут же. Я мотнул отрицательно. Однако текст все по-прежнему не хотел пониматься, а под изучающим взглядом доктора (ну что, у него дел вообще никаких нет?) стало совсем стыдно мусолить первую страницу. Тогда я стал листать дальше с умным видом, пробегая по тексту глазами, но при этом про себя рассуждая примерно так: это же типовая форма, значит, все желающие участвовать в проекте ее подписывают - не будут же ее менять из-за чьего-то каприза. Да еще и адвоката доктор предложил, значит, уверен, что все условия нормальные. Мм… А условия договора я потом у кого-нибудь из ребят на потоке спрошу, объяснят подробно - наверняка кто-нибудь еще соблазнится на такое приключение. Жаль, что Дари не пошел…
В общем, долистав до последней страницы, остановился, все еще чуть-чуть колеблясь - ну примерно когда очень хочется, но что-то настораживает. В горле от волнения пересохло. Я кинул взгляд на кофейный аппарат. Доктор, видимо, перехватив мой взгляд, тут же нарушил вязкую тишину:
Меня проводили в зону отдыха, вручили практически мгновенно наполненный стаканчик и оставили отдыхать, сославшись на внезапные бумажные дела. Что-то быстро набирая в терминале и распечатывая бумаги, Фари перестал обращать на меня внимание, и я вздохнул с облегчением.
Когда я успокоился и вернулся в рабочую зону, Фари, не глядя на меня, протянул договор со словами:
- Ну раз Вы его уже прочитали, осталось только завизировать.
Я взял документы. Или мне показалось, или с договором что-то произошло - не может же быть, что листов стало еще больше. Хмыкнув на свою рассеянность, поставил идентификационные метки на каждом листе, расписываясь, подписывая договор. Едва последний лист был завизирован, Фари тут же чуть ли не выхватил его из рук, вздохнув, как показалось, облегченно и улыбнувшись впервые за день. А я залип, поражаясь его суровой красоте. Да если б я знал, что меня так наградят в конце, еще с порога проставил бы метки - руки снова усиленно заскучали по кисточке.
Доктор, спрятав договор в стол и пикнув замком, развернулся ко мне и, широко улыбаясь, скомандовал:
- Ну что ж, начнем. Проходите в гардеробную и полностью раздевайтесь. Потом подходите на кушетку.
Не понял… Сам-то доктор в моих мыслях уже много раз позировал обнаженным, но это понятно - я же художник! А ему зачем меня раздевать?!
- Ну что же Вы, нани? Быстрее начнем - быстрее закончим. Проходите в гардеробную, пожалуйста.
Эм… И правда - стою тут, мнусь, задерживаю - доктор же работает, важным делом занят, а я у него время только отбираю. Ну ладно, буду действовать по ситуации - не спрашивать же, а то подумает невесть что… В договоре, наверное, это условие было…
- Кстати, во время работы над проектом кабинет замыкаю, так что не стесняйтесь. Его может разблокировать только охрана в экстренной ситуации, - догнала в спину скороговорка доктора.
Пока раздевался, задумался вот над каким вопросом: а как именно меня исследовать будут? Когда слушал лекцию доктора, как-то позабыл, что речь, на самом деле, обо мне шла. Так, исследовать будут энергетические каналы, а энергетические каналы - это…
Кроссовок со стуком упал на пол. Я на него посмотрел.
"Энергетические каналы - анальный и оральный. Анальный - основной, мощный, оральный - вспомогательный, слабый, их комбинация - средняя по мощности. Как сейчас помню стоящего у доски лектора. И если я раздеваюсь, это значит?.. Ну, это, может быть, еще ничего и не значит. Наверное. Ну конечно, я, как всегда, что-то напутал… Эм… Может быть, все-таки оральный?.. " - последняя мысль, надежда, прозвучала как крик утопающего.
Пока я рефлексировал, руки на автомате выполняли последнюю команду - раздевали. Вещи кучкой на полу, кроссовки рассыпались по комнате. Собрал все и аккуратно развесил. Подошел к зеркалу во весь рост, оценивающе посмотрел на себя - некрасивый.
Нет, конечно, меня часто убеждали в обратном, и даже не для того, чтобы подлизаться. Один из магов на потоке, помнится, был очень настойчив - целых полгода пытался завести со мной серьезные отношения, пока не понял, что искусство всегда будет между нами. Когда я в очередной раз рисовал в порыве вдохновения и забыл о встрече в кофейне, в которой он уже не первый раз ждал меня, его и так необычайно резиновое терпение окончательно порвалось. Иногда встречаю его в коридорах факультета - грустно улыбается мне.
Или вот, парень из бара, который после… мм… В общем, он тогда очень просил мой номерок, ну я и дал ему, правда, с ошибкой в пару знаков. Ну как, пару знаков оставил правильные, остальные - изменил. И не сказать бы, что мне тогда не понравилось, но все же с походами в бар завязал. И вообще, это все Дари виноват - когда узнал, что я еще ни разу… Чуть ли не силком затащил в бар и заставил нацепить цепочку на руку. Было страшно. Улыбавшиеся и подмигивавшие маги, подкатывавшие ко мне тогда, откровенно пугали величиной браслета - я же такой маленький, щупленький, ну куда мне?
Отчаявшись, уже планировал побег, как увидел его - немного грустно смотрящего на меня парня с небольшим браслетом. Я наконец решился - сам подошел к нему. Парень не ожидал, но сориентировался правильно - схватил первую попавшуюся карточку у бармена на подносе и повел меня в комнатку над баром. Там он долго целовал меня, нежил, осторожно раздевал, целуя оголяющиеся участки кожи, повторяя, какой я красивый, хрупкий, сладкий… А потом я увидел это… Но как же? Я же… Небольшой же браслет был…
Наивный! Ну конечно, мне потом Дари рассказал, чуть не помирая со смеху, что ширина браслета означает размер резерва мага (да это же с пеленок знают!), а не величину его члена. А тогда…
В общем, я испугался и попятился назад. Парень меня, сбивавшегося на каждом слове, все же понял, но отпускать не хотел, упрашивал, чтобы я согласился попробовать совсем чуть-чуть, нежно - я же ему так понравился.
В общем, секс почти случился. В первый раз он делал мне обалденный минет, осторожно массируя одним пальчиком - мне было хорошо. А перед вторым разом, немного расслабившись, я захотел его рассмотреть, потрогать - впечатляет же. Все же вялое достоинство натурщика в обрамлении кучеряшек - не самый лучший образец для изучения. Мой интерес постепенно перерос во второй раз, где я уже лежал на нем сверху, облизывая головку и разминая яички, получая оральные ласки и массаж уже двумя пальцами… Ну вот и все - этого ему хватило. А дальше - номерок с двумя знаками…
Так что в бар я больше ни ногой. Если уж совсем хочется почувствовать что-то такое, как тогда в баре, с тем магом, достаю из шкатулки небольшой активный накопитель - штучку, с которой обычно играешься на постели под покровом ночи или с зашторенными окнами, осторожно вводя внутрь и немного двигая, приятно массируя до тех пор, пока тело не прошьет удовольствием и не испачкается живот…
Так что… Возможно, я не так уж и некрасив, как мне кажется. Ну, не знаю. Да и Фари, скорее всего, не до моей внешности - его же, наверное, другое интересует. Хотя все равно покраснел, кажется, когда вышел из гардеробной и подошел к кушетке, чуть поеживаясь под пристальным ощупывающим взглядом.
На мгновение мне вдруг так сильно захотелось убежать, спрятаться. Но… Я же пообещал Фари, моему Вдохновению, даже контракт уже подписал. А обещания нужно выполнять. Блин, ну почему я такой ответственный?..
Да и Фари - он же тогда… разочаруется во мне…
- Ага, так я и думал… - задумчиво протянул Фари, сканируя взглядом мой пах. - В туалет, в душ не нужно? - это уже мне.
Отрицательно помотал головой - в туалет не хочу, а в душе дома ополоснулся, когда сюда собирался.
- Ну тогда ложитесь на кушетку, на спину, ногами ко мне. Согните их в коленях, расставьте в стороны. Вот так, хорошо.
Доктор надел "стерильные перчатки из ламекса - изолирующего энергию материала" (теперь я о-очень внимательно слушал) и вынул из контейнера странный прибор, по форме напоминающий небольшой зонд. Кстати, о зондах - это же… Краска, судя по ощущениям, залила шею и спустилась на грудь. Я стал усиленно вспоминать, что там с "эргономическими" зондами было в лекции, и даже, кажется, начал понимать, для чего они… Правда, с перепугу всплывший в памяти термин "аспирация" по-прежнему оставался загадкой.
Доктор тем временем сел рядом со мной и своим телом зафиксировал мои ноги. Теперь чтобы их сдвинуть, пришлось бы отползти немного от Фари по кушетке. Я немного занервничал:
- Что это?
- Нани, если Вы вспомните, в договоре был такой пункт - удаление излишнего волосяного покрова в паховой области на время действия контракта. Вот это - виброэпилятор. Расслабьтесь, это не больно. Здесь вообще ничего не больно. Только приятно, - последнее было сказано как будто для себя, почти не слышно, совсем не так, как обычно тараторит доктор.
Слабо вибрирующий прибор легонько пробно прошелся по коже, придерживаемой двумя пальцами Фари. Эпилятор отстранили, а осторожные пальцы чуть продвинулись вниз, ближе к члену - меня прошило током (перчатки правда не проводят?), а прибор снова проехался зудом, разрушая структуру волоса. Пальцы снова чуть продвинулись, ребро ладони коснулось уже немного приподнявшегося члена. Казалось, у меня даже кончики пальцев умудрились покраснеть от стыда. А еще - от возбуждения, когда мошонку, а затем и член, придерживали уже всей пятерней, почти безостановочно водя вибрирующей штукой. Ну блин! Это все из-за того, что кисточку не взял. А как хорошо бы сейчас рисовалось…
Когда даже возле дырочки, чуть сильнее надавливая, прошелся настырный прибор, доктор осмотрел немного неожиданные результаты своего труда:
- О… - первый раз на моей памяти Фари запнулся. - Э… Нани, Ваш энтузиазм… впечатляет. Подождите, я тогда сразу зафиксирую.
Доктор, поминутно недоверчиво оглядываясь, вынул из контейнера герметичный кейс, щелкнул зашипевшей крышкой, достал аэрозоль. Распылив себе на перчатки, растер между ладонями, затем с кейсом и баллончиком вернулся ко мне.
- Не пугайтесь, нани Линнар, это предварительная дезинфекция, - попшикав чуть щиплющей прохладой на и не думающую опадать плоть, собрал остатки волосинок салфеткой из кейса. Салфетку выбросил. Снова обпшикав все что можно, достал уже прозрачную ленту с набором тонких струн разной длины. На одном из концов каждой струны крепилось по несколько бусин. Ленту положили рядом на кушетку. Погладив двумя руками стоящий колом член, доктор посмотрел на ленту, чуть прищурившись, затем снова на член, отклонив от себя, укладывая мне на живот. Я же окончательно сомлел под такими откровенными ласками.
- Мм… Думаю, вот этот, - тихо пробормотал Фари.
Шелест разрываемой упаковки разогнал негу - я удивленно посмотрел на струну в руках доктора.
- А это другой прибор, нани, фиксатор, который предотвратит преждевременную эякуляцию с энергетическим выбросом в ходе исследования, припоминаете этот пункт? - киваю, типа "помню". Мм… Эякуляция - это… О…
Доктор ловко вводит тонкую прохладную струнку в уретру до упора, до первого шарика. Струнка мгновенно нагревается, заполняя, кажется, весь канал, даже немножко распирая. Очень необычное ощущение, я даже не успел испугаться, а теперь словно потянуло что-то приятное, такое тонкое и едва ощутимое, волнующее. Чуть надавливая на уздечку, Фари как- то изогнул шарики, что ощущения стали двоиться - в глубине анального энергетического канала и на самом кончике члена.
- Ну вот, зафиксировал. Теперь, даже если по какой-либо причине эрекция начнет спадать, вот эти шарики, стимуляторы, давлением на уздечку активируют дополнительный механизм механического возбуждения, не позволяя травмировать уретру стержнем. Ну что, готовы двигаться дальше, нани?
Слово "двигаться" сначала было немножко не так понято. Ну как "не так" - когда от физического и эстетического возбуждения плавятся мозги… А потом я кивнул, наблюдая, как доктор облачается в халат - это в лабораторию мы дальше "двинулись" под ручку с Фари.
Примерно уже представляя, что мне там предстоит, как-то немного расслабленно воспринимал дальнейшее: слабый запах антисептика на несколько мгновений в тамбуре лаборатории и привычную уже скороговорку доктора о надежности и удобстве платформы, пока меня на ней жестко фиксировали мягкими липучками под разведенными широко коленями, стопами, а затем и животом, так что я не мог теперь пошевелиться ниже пояса. Такая поза была настолько беззащитной, что даже немного поджался весь внизу, будто стараясь спрятать нескромно выставленную попку, несмотря на то, что член, пульсирующе подрагивающий в свободном пространстве под животом, тоже был жестко зафиксирован стрункой с шариками. Дернулся только, когда руки тоже оказались захвачены в мягкий плен.
- Не пугайтесь, нани, это для Вашей же безопасности. Посмотрите, какие длинные ремешки - с ними только до пояса дотянуться не получится - это специально, чтобы случайно не снять поясной фиксатор во время активной фазы проекта.
Доктор обошел платформу, чем-то пошуршал (я в это время зажмурился и попытался успокоить нервный мандраж, подстегиваемый вполне ощутимым возбуждением) и попшикал на попу прохладным маслом с мятным запахом - скользкая субстанция жирно блестела в свете ярких ламп, когда изогнулся и рассмотрел, чем это меня обработали. Несколько тяжелых капель потекли по ногам, неожиданно сильно раздражая нежную кожу бедер и приминая волосинки, отчего мурашки разбежались по телу.
- Смазка. Ее будет много, не переживайте, нани, все хорошо. Расслабьтесь.
Доктор прошел к подставке с зондами, раздражая взгляд своим бесформенным стерильно-белым халатом. Неправильно это - скрывать такую красоту.
- Нани, ответьте, Вы пользуетесь накопителем или постоянно проводите разрядку с магом?
- Накопителем, - стыдно ужасно.
- Понятно, тогда потоньше…
Подсоединив зонд к системе накопления, доктор подошел к платформе. Сзади. Попшикал - видимо, зонд. Положил руку на поясницу - проверил крепление. Погладил попу, спустился пальцем ниже, слегка размял. Я непроизвольно сильнее сжался. Чуть раздвигая двумя пальцами, Фари надавил прохладным зондом на колечко мышц - раздался противный писк.
- Нани, расслабьтесь, пожалуйста, иначе ничего не получится.
Я кивнул. Снова попытка - и снова писк.
Доктор тихо звякнул зондом о подставку, подошел спереди, сверкая начищенными ботинками, присел так, что его лицо оказалось чуть ниже уровня моего лица, и позвал:
- Нани… - так ласково.
Я поднял на него взгляд. Он, изучающе пройдясь своим взглядом по моему лицу, снова заговорил, мягко и необычно:
- Нани, ну что же Вы?.. Столько пройти и всё… Зажались. Ничего не получится, если Вы не раскроетесь, понимаете? Вы должны сами захотеть, без этого - никак! - я кивнул. - Ну что Вас тревожит? Помните, в контракте есть такой пункт: если Вас что-то беспокоит, я обязан это устранить, в рамках разумного, конечно, и без ущерба для проекта. Подумайте сейчас, что Вас тревожит. Это очень важно.
Мне как-то не особо думалось, я чувствовал, что сейчас расплачусь - провалил проект, зажался весь.
- Ну, хотите, я подумаю вместе с Вами? - я хотел - если Фари придумает что-нибудь, буду только рад.
Снова кивнул, не поднимая взгляда.
- Может, Вас смущает обстановка? Может, обращение слишком официальное? На интимное не похоже, потому диссонанс возник? Хотите, я Вас буду как-нибудь ласково называть? Или даже на "ты", как обычно с любовником.
Я прислушался и понял, что да - хотел. И называть его Фари без приставки "доктор" не только в мыслях. Ну и это "нани", конечно… Я решился посмотреть ему в глаза:
- Да, хочу - на "ты" и ласково.
- Хорошо, - он улыбнулся. - А как тебе нравится? - я неопределенно пожал плечами. - Мне погадать? - кивнул. - Мм… Ну я бы… Вот честно, ты такой красивый, просто невероятно тонкий, и… Сладкий, да. Так и хочется… Как конфетку - обли… обласкать. Можно так называть, конфеткой?
Я выдохнул - оказалось, не дышал все это время. Живот и попу тянуло сильным возбуждением от этого потрясающего голоса и осознания того, что именно он произнес. Я снова кивнул, соглашаясь:
- Нравится.
- Так, уже лучше, - снова улыбка, и я непроизвольно улыбаюсь в ответ. - А что еще тебя беспокоит, конфетка?
Это "конфетка" - током по спине. И его улыбка… Я вдруг осознаю, что не хватает кисточки. Но это - совсем уже стыдно, аж уши заалели. Да и где он ее сейчас возьмет? "В рамках разумного" же.
От стыда снова опустил глаза, натыкаясь взглядом на ослепительную белизну и чуть морщась от этого.
- Ну что такое, конфетка, что не так?
- Халат, - снова смотрю на него.
- Что халат?
- Он мешает. Вообще одежда мешает, - ну это, я надеюсь, в этих самых "рамках разумного".
Фари с тихим шуршанием и едва заметным вздохом снял перчатку, рукой потянулся к моему лицу, заправил свисающую на одну сторону бледную челку назад и зарылся пятерней в волосы, поддерживая за шею и большим пальцем поглаживая открывшееся ухо.
- Совсем мешает, да? - смотрим друг на друга, так близко.
- Совсем.
- И если сниму, тебе станет проще?
- Ага.
- Снимать… всё? И даже… мм… ботинки?
- Ботинки - конечно! - ну а как же, глупо ж будет смотреться - ну где вы видели обнаженного натурщика хотя бы в носках? Не говорю уже о ботинках.
- Хорошо.
Пока доктор раздевался в углу, аккуратно складывая вещь за вещью на обитый экокожей пуфик, я жалел себя - порисовать, лежа грудью на платформе и упираясь подбородком в перекрещенные руки, не получится при всем желании, даже чудом добудь доктор кисть с холстом и красками. Так что придется только наблюдать. Хотя… Может, и потрогать можно будет?
Оголенная спина доктора, только что разогнувшегося и взявшегося за ремень брюк, впечатлила - под одеждой нельзя было понять, насколько красив и пропорционален Фари, а теперь же каждая мышца прослеживалась под смуглой кожей, играя при движении, переливаясь матовым отсветом ламп… Мм… Мощная шея, объемные дельтовидные и трапециевидные мышцы, задающие широкий размах плеч, практически незаметные уголки лопаток, неглубокая бороздка позвоночника с чуть выступающими в районе поясницы позвонками. Но самое главное - руки, мой фетиш - узкими полосками разгибателей на предплечьях, перевитых несильно выступающими венками, будто бросающие мне вызов как художнику настолько мелкими рельефными деталями…
Дальше уже не мог анализировать, просто впитывал все, затаив дыхание: как оголяются ягодицы и ноги, как впечатляющие мышцы сокращаются при движении, когда Фари переступает через штанины, когда поворачивается, не стесняясь своей наготы и гордо стоящего члена. Мм… Не могу глаз оторвать от такой красоты…
- Конфетка… Не нужно ТАК смотреть - это естественная реакция организма, - в голос Фари будто подсыпали песка - крупного, царапающего. - Ты сам захотел… Не пугайся, пожалуйста. Или… мне одеться?
Тут же отрицательно мотаю головой, отчего непослушная прядка снова закрывает ухо и скулу. Мне кажется, или я плохо влияю на доктора - в последнее время он все время сбивается, как будто осторожно подбирает слова.
- Тогда продолжим?
И снова он заходит за спину, а я уже начинаю нервничать, и снова зажимаюсь. Тихий шелест гладкого ламекса (перчатки, наверное, надевает) и снова прикосновение - вздрагиваю от неожиданности.
Фари вновь обходит платформу спереди, присаживается на корточки, обдавая едва заметным запахом своего тела - таким терпким, по-своему вкусным. Как зеленые оливки, от которых в детстве кривился, а когда вырос, распробовал пикантный вкус с горчинкой и кислинкой, и всё - не оторваться.
А я смотрю вниз, когда он подходит и присаживается. Ладони потеют, кровь гулко в ушах - такая внушительная картина внизу, между сильных мускулистых ног, хорошо так торчит. Сердце в горле бьется - постараюсь нарисовать, точно, как только доберусь до кисточек…
- Конфетка, посмотри на меня, - и снова так ласково, лишь чуть-чуть царапая.
А я и… смотрю, ага. Поднимаю взгляд, проходясь по сжатому прессу и объемным мышцам груди, где практически затерялись крохотные бусинки сосков, по ямке и ключицам, до массивного подбородка и искривленных в слабой улыбке губ, к которым почему-то тянет. Позволяю своим пальцам делать это - гладить, осторожно очерчивая такое совершенное лицо, скулу, трогать горбинку на носу, проводить пальчиком вдоль чуть изогнутой брови, едва заметной лаской по закрытому веку, мимолетно поражаясь мягкости ресниц. И словно просыпаюсь, одергиваясь, заливаясь краской стыда.
- Мм… Конфетка, - медленно открыл глаза Фари. - Так… Тебя беспокоит то, что ты не видишь, что там сзади? Неожиданно, да?
Я кивнул. Фари ненадолго задумался.
- Это несложно исправить. Помнишь пункт договора про видеорегистрацию? Она сейчас запущена, я выведу тебе изображения с нескольких камер, - он встал и направился снова назад, за спину.
Камер? Каких еще камер? О чем это он?
Словно видя, как я занервничал, доктор уже в своей обычной быстрой манере заговорил снова:
- Оглянись: чуть сзади от платформы по всему срезу помещения установлены камеры, сфокусированные в одну точку - место погружения зонда в энергетический канал. Это так называемый принцип круговой съемки - если при каких-либо манипуляциях обзор одной из камер перекрывается, при монтаже отчета проведения эксперимента можно по кругу перевести на изображение, записанное другой камерой. Вот, посмотри - для примера я выведу тебе верхнюю, левую боковую и левую угловую, - перед носом на стене спроецировались три окна, на которых с разных ракурсов освещалась моя выпяченная попа, занимающая почти половину каждого из экранов. - Также есть еще одна страховочная на случай, если по какой-либо причине круговые камеры выйдут из строя.
На стене спроецировалось четвертое окно - камерой снизу, находящейся между коленными платформами-опорами, засняты мои раскинутые ноги и поджавшиеся яички с зафиксированным в возбужденном состоянии членом с шариками на конце. В картину с подсветкой от верхних ламп попадал кусочек тела доктора с как бы направленным на меня членом - такая близость немного пугала.
- Теперь смотри, я кладу руку тебе на ягодицу, - на всех изображениях рука в полупрозрачной перчатке выполнила одно и то же действие. - Ну что, конфетка, так лучше?
Я кивнул - наблюдать за собой на съемке оказалось очень интересно, когда успокоился насчет изображения - не хотелось быть заснятым с покрасневшим потным лицом, и без этого не шибко красивым.
- А хочешь, я буду комментировать все свои действия, чтобы ты не дергался от неожиданности?
- Хочу, - я же говорил, как мне нравится его голос?
- Сейчас я тебя еще раз хорошо смажу, - странные ощущения, когда видишь, знаешь и ожидаешь действия - на попу пшикнули маслом, и я не только почувствовал, но и увидел это. - А теперь немного разомну снаружи.
Обе его ладони легли на ягодицы, поглаживая и слегка надавливая - наблюдать за происходящим показалось неожиданно настолько возбуждающим, что со стыда закрыл глаза. Однако чувствовалось теперь еще сильнее, еще приятнее. Так что снова открыл и теперь подглядывал из-за свисающей челки.
Ладони Фари постепенно спустились ниже, немного раздвигая ягодицы при массаже. Одна ладонь легко ребром проскользила по впадинке, лаская нежную кожицу между половинок. Я снова закрыл глаза. Движение повторилось - уже чуть настойчивее. А затем появились необычные ощущения - что-то сильнее надавило на мышцы, чуть-чуть проникая, словно пробуя только. Я посмотрел на видео - Фари теперь гладил меня одним указательным пальцем, тыльной стороной, иногда чуть сгибая и надавливая костяшкой пальца на вход, разминая, давая привыкнуть. Это очень возбуждало - если бы не ремни, я бы уже заерзал от смеси таких необычных ощущений.
- Сейчас не пугайся, смотри, я дотронусь до тебя зондом. Он хотя и подсоединен к накопительной системе, пока что отключен от сети.
После слов доктора прохладный предмет медленно поднесли к попе и дотронулись им. Я вздрогнул уже не от страха, о чем тут же поспешил пискнуть, пока не успел снова расстроить доктора:
- Холодно.
- Хорошо, сейчас нагреем.
Теперь уже этой гладкой прозрачной серой штукой водили вдоль ложбинки вместо ладони Фари, иногда чуть отстраняя и надавливая на вход, несильно раздвигая мышцы прозрачным стержнем. Когда зонд согрелся от моего тепла, а мышцы уже не сопротивлялись всяческим приятным надавливаниям, эти самые надавливания стали смелее, уже чуть глубже проникая в колечко блестящих от смазки мышц, время от времени сбрызгиваемых смазкой снова и снова - все это показывали четыре экрана, от которых невозможно было оторваться взглядом.
- Конфетка, сейчас будет немного необычно - я введу зонд как можно глубже и кратковременно включу режим измерения параметров твоего источника в спокойном состоянии, - мм, действительно, эта штука уже глубоко так… - Готов? - я кивнул.
Еще чуть-чуть протолкнув стержень зонда внутрь, Фари немного отстранился и пикнул прибором. Тело на мгновение прошило сильным током, сердце гулко забилось, мне показалось, что энергия ухнула в бездонную яму - настолько огромным был резерв, к которому инстинктивно потянулся бы, если бы не был привязан. Но так же быстро все закончилось, оставляя только быстро колотящееся сердце и частое дыхание.
- Вот и все. А теперь просто чувствуй себя, слушай - как только станет очень хорошо, скажи, - я снова кивнул.
Фари почти вынул зонд из попки и стал осторожно толкать его внутрь как бы сверху, чуть прокручивая тягучими приятными движениями. Когда я неожиданно вскрикнул от особо приятного толчка, доктор продолжил:
- Так, хорошо, конфетка, твою простату нащупали, - я закусил губу, чтобы снова позорно не вскрикнуть от последовавшего за этим толчка. - Теперь я буду делать так постоянно - раздражать твой центр удовольствия, не давая магии течь к резерву, как было бы в естественных условиях. Ты же должен следить за своими ощущениями - пока магия просто волнуется, все нормально, но как только почувствуешь покалывания вдоль позвоночника, сразу же говори. Обязательно, иначе потом станет больно. Все понятно, конфетка? Повтори.
- Да. Когда покалывать… остановиться… сказать…
Я едва мог говорить уже, чувствуя, как очередной толчок - огнем по внутренностям, а дыхание сбивается от сладких спазмов. И жутко развратная картина перед глазами, как будто смотришь фильм с эффектом присутствия. Очень глубокого присутствия.
Сколько продолжалась остро-сладкая пытка, не знаю. Руки уже давно разъехались по мягкой ворсистой поверхности платформы, захватывая ворсинки сжимающимися пальцами, на каждом мелком частом вдохе слегка цепляются бусинки сосков, а губы искусаны совсем. Мне почему-то стыдно именно застонать - все остальное правильно, это же эксперимент, все идет как надо, как говорит доктор. А вот голос… Кончики ушей краснеют, как представлю, что нарушаю тишину, разбавляющуюся только слабыми хлюпами смазки, своими неправильными и оттого жутко пошлыми стонами.
А магия все сильнее бушует, скручиваясь, распирая, ошпаривая сладкими спазмами предвкушения. В какой-то момент замечаю, что вдоль позвонков прокатилась слабая волна, как будто при энергетическом контакте, но при этом не ушла, а словно застыла, концентрируясь, начиная покалывать.
- Ф-фари.
- Уже? Колется? - киваю, пытаясь сдержать мурашки и чувствуя, как начинают потеть ладони и капельки пота со спины скатываются на поясницу.
Глубоко пропихнув зонд внутрь слегка распухшего колечка, Фари подвинулся ближе, почти обнимая и показывая крупным планом стояк в изображении нижней камеры:
- Сейчас я начну осторожно снимать фиксатор, чтобы ты смог разрядиться. Конфетка, не пугайся, ощущения будут очень сильными. Зонд сейчас в режиме пробоя работает - как только мощность энергетического тока достигнет критической отметки, связь проводника с накопителем восстановится…
Я уже не мог слушать, понимать. Только чувствовать, как сильные пальцы одной руки разминают сжавшуюся мошонку, а другой - массируют заполненный струной член по направлению к кончику. Затем, придерживая одной рукой, разгибают шарики на конце и начинают очень медленно тянуть. Я весь сжимаюсь, словно пытаясь с каждым сильным острым спазмом выплеснуться, но коварная струна по-прежнему не дает. Корежащие спазмы без последующего выброса просто разливаются кляксами зуда под ребрами, и снова - следующий спазм… Зонд разразился противным писком, но на него не обращают внимания, продолжая издевательски медленно тянуть. Мышцы ног начинают мелко дрожать, от сильных ощущений невозможно вздохнуть, только жалобно скулить на выдохе, и кружится голова, а приливы удушающего наслаждения порывают дернуться назад, разорвав мягкие путы…
Изображение с нижней камеры, на котором с наконец свободного члена словно неохотно срываются первые капли и все тело уже крупно содрогается, расплывается перед закрывающимися глазами, а противный писк затыкается под срывающей клапаны лавиной вырвавшегося на свободу тока источника зажатого в тисках тельца…
Очнулся на диванчике в кабинете Фари - отмыт, укутан в огромное хрустящее свежестью полотенце, на губах привкус заживляющей мази. Доктор работает в своей зоне, изредка тихо пикая в терминале и изучая экран. Мышцы расслаблены, вставать не хочется. Лежу еще немного, впитывая такое приятное ощущение неги и покоя - дома все чаще рисую в порыве вдохновения, а здесь - и ничего вроде не хочется. Но нужно собираться.
- Проснулся? Как ощущения? Ничего не болит? - я помотал головой отрицательно. - Тогда проходи в гардероб, конфетка, можно уже одеваться - на сегодня все, - чуть улыбаясь, спокойно проговорил доктор и снова уткнулся в терминал.
Я нехотя поплелся одеваться. В зеркале отразилась вполне обычная немного сонная тушка, никаких следов от фиксаторов замечено не было. Я вздохнул и стал лениво одеваться, с трудом двигая разморенными конечностями.
Когда вышел из гардеробной, Фари подошел ко мне и повел за руку из кабинета. Мысли по-прежнему путаются, когда Он так близко, да и еще эти образы великолепного обнаженного тела стоят перед глазами.
- Лин, в следующий раз приходи, когда почувствуешь, что это нужно. Ты поймешь. Звони в любое время дня и ночи - я приеду. И не забудь условия контракта: никакого секса, никакого накопителя, никаких поцелуев - никакого энергетического обмена вообще, иначе проект сорвется. Запомнил?
- Угу. А сейчас…
- Сейчас ты пойдешь домой и постараешься хорошо отдохнуть, выспаться.
- Хорошо. До свидания, Фари.
- Да, до встречи, конфетка.
Доктор довел меня до охранного поста и передал охраннику, чтобы меня отвезли на служебной машине до дома. Дома я лег спать, боясь нарушить обещание, данное Фари, хотя и хотелось рисовать. Но я решил, что проект важнее. Да и порядком уставшее тело дало о себе знать - я практически сразу вырубился.
На следующий день энергия из меня так и перла, заставляя быстро собираться на факультет. Хотя мне и не нужно было уже появляться на худфаке, так как все зачеты посдавал досрочно, я все равно пошел, потому что странные слова Фари о том, что я узнаю, когда к нему снова идти, немного беспокоили. Я собирался выяснить у кого-нибудь из наших Хранителей условия договора. Да еще и эти "ничего ни-ни", которые сорвут эксперимент, тоже беспокоили - а вдруг доктор что-то забыл "напомнить", подразумевая, что я прочитал контракт. Я очень боялся случайно, по незнанию, сорвать проект Фари - он же надеется на меня.
Однако все Хранители с потока в один голос утверждали, что не пошли и не пойдут к доктору. А одногруппник так еще и посмеялся, возмущаясь:
- Надо быть либо озабоченным, либо не в своем уме, чтобы согласиться на исследование энергетического канала! Да это же так… непристойно!
Я промолчал, что сам пошел - не хотелось, чтобы надо мной так посмеялись. За доктора стало обидно - никто ему сейчас не поможет, зато когда он доведет исследования до конца, результатами будут пользоваться все. И кого будет волновать, что без добровольцев не было бы этого самого результата?
Пока искал Дари, осознал две вещи: первая - мне никто не объяснит условия, вторая - никто из Хранителей с потока не придет в лабораторию и не заставит моего доктора делать всякие разные вещи, прикрываясь пунктом контракта. Мысль о том, что я единственный к нему хожу и что он только мой, для меня раздевается и только меня конфеткой называет, неожиданно оставила приятный осадок в душе. Вот только может ли так случиться, что на каком-нибудь другом факультете тоже отыскался доброволец? Эта мысль заставила скривиться, потому что никому не хочется отдавать внимание Фари.
Дари послушал, в чем моя проблема, и предложил:
- Ну что ж, давай, приноси свою копию контракта, разберемся вместе.
- К-какую копию?
- Ну вы же два экземпляра подписывали? Один - ему, другой - тебе. Приноси, почитаем, что там непонятного.
- А… Н-не, я сам… Дома, - вот же я растяпа, не спросил свой экземпляр у доктора сразу, а теперь так стыдно будет обратиться за ним.
А дома я зашел в студию, и всё - накатило, что называется. И даже результатом в конце остался в общем-то доволен. Ну как же, с таким-то натурщиком… Жаль, что сейчас не могу увидеть его…
Только одна мысль немного грызла - когда же в следующий раз идти к нему?
Среди ночи проснулся в поту на скомканных простынях, все тело горело и плавилось, магия бушевала как тогда, в лаборатории. Казалось, еще чуть-чуть, и начнется покалывание. До дрожи в коленях захотелось воспользоваться накопителем, пока еще был во власти полусна. Однако когда коробочка уже была в руках, вдруг отчетливо вспомнил "никакого энергетического обмена" и "звони в любое время дня и ночи".
- Ф-фа-ари, - комм трясется в руках, того и гляди, случайно отбой нажму.
- Что, конфетка? Что случилось?
- М-меня трясет. Почти колется.
- Ох ты ж! Подожди, я сейчас приеду. Постарайся расслабиться.
- А адрес? - не смогу сейчас назвать, вспомнить - мысли путаются.
- Уже вбит в автопилот. Я сейчас выбегаю, потерпи немного.
- Х-хорошо. А-ах, - испугался собственного сильного стона и отрубил связь.
Выключив охранку дома, пока еще соображал более-менее, попытался расслабиться, глубоко вдыхая кажущийся огненно-горячим воздух. Мучения из-за взбесившегося источника продолжались недолго - через несколько минут раздался звонок комма, на который даже не было сил ответить, а следом в комнату вбежал доктор. Оглядев живописную композицию, он просто сдернул меня с простыней с кровати, закутав в мятую ткань. Прижимая к своей груди, выбежал на улицу, в машину, на заднее сиденье, включил автопилот и рванул к лаборатории, баюкая меня по дороге. Почему-то рядом с ним стало немного легче.
В кабинете меня сразу запихнули под душ, быстро обработали антисептиком, зафиксировали побаливающую от напряжения плоть стрункой и отвели в лабораторию. Сейчас уже было не до раздевания доктора и не до камер - так хотелось разрядки.
- Конфетка, нужно расслабиться и не зажиматься - это обязательно. Сейчас выброс будет мощнее, придется использовать более сильный зонд, более толстый, - говорил Фари, быстро фиксируя мою безвольную постанывающую тушку на платформе. - Если бы время позволяло, я бы тебя хорошо растянул, ты бы даже не заметил разницы. Но сейчас нужно быстро, так что тебе придется расслабиться. Я постараюсь аккуратнее. Не пугайся, я сейчас начинаю.
В попу, снова обпшиканную смазкой, ткнулся более толстый по ощущениям зонд. В первый момент я снова зажался, но потом усилием воли расслабился - поглаживания и неглубокие немного проникающие надавливания самым кончиком зонда сыграли свою роль, заставляя желать большего, предвкушать. Давление зонда на стенки прохода ощущалось в этот раз сильнее, при каждом движении заставляя вздрагивать от прошивающего тело удовольствия.
- Молодец, конфетка, пока все получается. Не пугайся - контрольный замер.
И снова эхо пустого резерва огромного объема и потеющие ладони с колотящимся сердцем. А затем несколько движений зонда - и опять покалывания, медленно вынимаемая струна и очень сильный энергетический выброс. Все это прошло в каком-то мутном тумане мимо сознания.
Смутно ощущал, что меня куда-то несут на руках, прижимая к телу, затем моют под душем, вытирают, укладывают, укутывают - из меня словно выкачали вообще всю энергию. Под пиканье терминала и тихий шелест бумаг провалился в сон.
Проснулся рядом с Фари на разложенном диване в зоне отдыха. И подумал, что вот такой он не пугает и коленки не трясутся, только желание погладить появилось и умиление какое-то.
Спустя еще пару таких ночных вызовов Фари предложил мне переехать на время проекта к нему в кабинет, на что я, конечно же, согласился. Мне выдали новый пропуск-карту с наказом приходить в любое время и желательно почаще здесь обретаться, а в гостевой зоне появился новый диван для Фари, который тоже теперь тут почти жил.
Я уже почти не дергался при виде доктора - мое спонтанное острое желание рисовать его трансформировалось в какое-то теплое постоянное чувство, будто теперь он целиком только мой и могу начать рисовать в любой момент, а сейчас пока просто растягиваю приятное ожидание. С Фари мы теперь общались проще, меня не лихорадило, как в первые дни, и я многое о нем узнал. Например, его магический дар, которого он почему-то стесняется - моментальное чтение-сканирование текста с мгновенным осознанием сути, а не запоминанием буковок как при хорошей памяти. И еще, больше никто не приходил добровольцем - я был единственным.
Эксперимент шел полным ходом. Уже примерно ожидая, что произойдет или что почувствую после того или иного действия доктора, стал не так остро реагировать на все, и даже со стонами уже сдерживался, хотя с каждым днем фаза растяжки становилась все длительнее, энергетический выброс - все мощнее, зонд - все толще.
Завтракали и обедали заказной едой обычно здесь, в гостевой зоне кабинета, а ужинать я часто уходил к друзьям в кофейню, где мы с самого начала учебы и знакомства собирались небольшой группкой желающих поесть сладости. Через некоторое время я заметил, что ближе к вечеру у Фари стало портиться настроение, и он провожал мой уже традиционный уход язвительными фразами с напоминанием про "ни-ни". Я только пожимал плечами, мало ли что у него там с исследованиями.
В один из таких походов мы с друзьями почему-то заговорили про презервативы из ламекса, которыми обычно пользуются в союзах, где один из партнеров - обычный человек. Эти разговоры случайно натолкнули на мысль… Очень стыдно так думать, но ничего не могу поделать - думаю об этом, когда привязан к платформе, а зонд толкается в попку. Зонд, который по толщине уже не уступает Фари…
Если бы сейчас Фари в непроводящем презервативе, чтобы не сорвать эксперимент запрещенным энергетическим обменом, вот так толкался, придерживая своей рукой за бедро, смог бы я не застонать? Наверное, не смог бы, хотя потом и закусил бы губу, сжавшись. А Фари тогда остановился бы и по-доброму так засмеялся, говоря, какое я чудо, а потом - еще сильнее, глубже…
После того, как Фари надоело мое обычное дневное "мельтешение" от нечего делать и он выяснил причину, было решено сдвинуть его рабочую зону к центру комнаты, а возле окна устроить мою мини-студию. Я этого дождался! Теперь мог безнаказанно рисовать его - незаметно, исподтишка наблюдая, добавляя элементы до сих пор стоящей перед глазами картины обнаженного доктора. Естественно, ему заглядывать сюда запретил, отнекиваясь вполне традиционным нежеланием художника показывать незавершенное.
А в один из вечеров, когда я в очередной раз собирался в кофейню, Фари намекнул жалостливо, что бедного доктора бросают одного голодным. Ну я и предложил пойти со мной, на что тут же получил согласие. Теперь наша студенческая компания разбавилась вполне солидным доктором, который как-то сразу прижился в веселой компании, со смехом слушая студенческие байки и делясь своими, с удовольствием поглощая легкий десерт. Больше по вечерам у него не портилось настроение, только когда из-за большого объема работы не мог со мной пойти. Правда, в таких случаях чаще всего упрашивал меня заказать что-нибудь сюда и составить ему компанию.
Сегодня у Фари длительная конференция, посвященная эксперименту, который поднял шумиху значительным увеличением моего резерва и вошел во вторую стадию - уменьшения резерва. Теперь зонд с самого начала работал в режиме той самой "аспирации", значение которой я уже понимал, а не давали мне кончить теперь по другой причине, будто сцеживая энергию в процессе, чтобы выброс в итоге оказался слабее.
Фари с утра ушел с кучей бумажек на другой этаж. Я же посмотрел, каких красок не хватает, и решил заехать домой за недостающими - все же здесь места было намного меньше, и я честно старался не захламлять кабинет. Источник уже не сходил с ума так, как поначалу, перестраиваясь, поэтому я мог бы уже даже вернуться домой. Но доктор не выгонял, а я и не хотел уходить сам.
Дома я быстро собрал необходимое и уткнулся в планшет - с некоторых пор мне выделили доступ на закрытый сайт лаборатории, где я, вооружившись справочником медицинских терминов, следил за ходом нашего эксперимента, читая отчеты с фотографиями моей попки крупным планом и просматривая конференции по этой теме. Налюбовавшись на своего представительного доктора, хотел уже закрыть вкладку, как случайно наткнулся на "типовые договоры". В разделе для Хранителей увидел "типовой проект соглашения" на десяти страницах, и, открыв еще словарь юридических терминов, принялся читать то, что до сих пор от меня "убегало".
По мере чтения глаза все больше округлялись - этот контракт на десяти страницах предполагал пробное посещение лаборатории Хранителем, который в любой момент, почувствовав какой-либо дискомфорт, мог отказаться от дальнейшего сотрудничества. В конце каждого пункта договора, написанного в форме предложения, была приписка о том, что Хранитель может отказаться конкретно от этого пункта, и тогда пускай лаборатория всем скопом думает, как обойтись без него. Удастся найти решение - работа пойдет, не смогут решить разногласия - прощайте. В этом договоре не было ни полного раздевания (достаточно частичного, чтобы определиться, сможет ли потом полностью оголиться), ни удаления волос, ни струны-фиксатора, ни ремней на платформе - Хранитель в целости и невредимости был волен отступить в любой момент, не спрашивая никого. Зато все эти пункты присутствовали в другом типовом контракте, следующем, на двадцати пяти страницах, который заключался уже после удачного первого посещения.
Во втором договоре на первой странице крупным шрифтом было написано, что он имеет силу только в том случае, если первый договор был успешно выполнен - его номер и краткое описание не принятых Хранителем моментов должны были заполняться на строчках абзаца ниже. Весь этот контракт тоже был построен в форме предложений Хранителю, от любого из которых он мог отказаться. Здесь были уже подробно описаны все эти пункты про волосы и фиксаторы. А про камеры и видеорегистрацию - вообще вынесено отдельным пунктом в третий договор на двух страницах. Видимо, чтобы настолько важный пункт не затерялся среди прочих. Там все тоже пестрело фразами "отказаться в любой момент", даже если подписал договор.
Словно во сне распечатал договоры и поехал с ними в лабораторию, кивнул удивленно глянувшему охраннику, с которым обычно останавливался потрепаться за жизнь, зашел в непривычно пустой кабинет - Фари еще несколько часов на конференции пробудет. Где лежит ключ-карта от его рабочего стола, давно уже знал, но раньше как-то не нужно было, а теперь вот пригодилось. Открыл ящики, покопался, нашел два договора на свое имя.
Первый контракт: на десяти страницах, слово в слово совпадает с распечатанной мной формой. Не подписан. Тот, который "читал" в первый раз, сбиваясь с мыслей из-за сидевшего за столом доктора, тушуясь под его взглядом. Я вспомнил, сколько листов тогда было, когда мусолил их, не читая.
Второй контракт: на двадцати семи страницах, отличается от типового тем, что первые два абзаца про предварительный договор и юридическую силу выкинуты, а пункты из договора по видеосъемке втиснуты сюда без приписки "можно отказаться в любой момент". Да и в первых нескольких пунктах эта приписка удалена. Договор подписан мной.
Листы рассыпались по столу и по полу, перемешались. Так вот чем ты тогда занимался, доктор, когда я пил кофе - видя, что меня легко обвести вокруг пальца, пытался убрать все эти "можно отказаться", чтобы я не мог сорвать исследования в любой момент. Но их оказалось настолько много, что ты не успел, правда? И тогда решил дать подписать не глядя, а потом запереть в столе, не показывая больше и не отдавая второй экземпляр, чтоб у меня даже мысли не возникло.
Я ведь на самом деле неглупый, просто тогда все так наложилось - любовь с первого взгляда, куча незнакомых терминов, заразительный энтузиазм. Да, то, что это любовь, я уже давно понял, только старался не думать об этом - Фари же такой серьезный, такой умный, а у меня только кисточки в голове… Умный, да, и хитрый.
Да, договор… Даже сейчас я просто могу встать и уйти, и слова поперек мне никто не скажет. К тому же, на второй стадии проекта исследования можно даже заморозить на неопределенный срок - просто жить с увеличенным резервом без всяких загонов со стороны источника. Даже этот самый пункт про "никакого энергетического обмена", присутствовавший в типовом контракте, был критичен только на первой стадии и уже две недели как мог вполне спокойно не соблюдаться. Но мне об этом не "напомнили" почему-то.
Оставив бардак на столе, подошел к своему уголку возле окна, сдернул чехлы с недописанных и готовых картин - все о нем. Его так много везде - в моей жизни, в моих мыслях, в моих снах, в моих рисунках…
Ударил. Мне понравилось, как холст с подставкой шлепнулся на черный матовый пол, а стоявшие на мольберте только прикрытые пленкой краски рассыпались цветными кляксами по полотну и полу. Я снова ударил - приткнувшиеся на другом мольберте кисточки припорошили получившуюся картину мелкими штрихами. Тоже понравилось. Только почему-то их захотелось растоптать, раздавить. Но давиться они не хотели, только кроссовки пачкались краской. Тогда я без разбору стал размахивать кулаками, руша стоявшие рядом подставки, поскальзываясь, падая следом и пачкая новенькие белые джинсы разноцветными пятнами. Джинсы, которые купил вчера, гуляя вместе с Дари - друг присвистнул тогда, поинтересовался, для кого я так соблазнительно одеваюсь теперь. Для Него. Ненавижу!
Сейчас вдруг так больно стало, когда осознал - Фари все это время смеялся надо мной, "напоминая" о том, чего я в принципе не мог знать, даже если бы осилил первый пробный договор. Больно, потому что я так привык быть с ним рядом, открылся ему, рассказывал все о себе и друзьях, об учебе и планах на жизнь. А он так…
Как был, в пятнах краски и с испачканными руками, ушел отсюда. Пешком до дома, а там рухнул на кровать. Сил раздеться и умыться не было. Жаль, джинсы и постель уже не отчистить. А, плевать - уже все равно.
Через два часа тупого созерцания потолка над кроватью запиликал комм.
- Конфетка, что случилось? Что произошло? Твои рисунки - кто-то ворвался сюда? - взволнованно зачастил Фари.
- Ничего, - ровным голосом. - Абсолютно ничего, доктор Фараиди.
- Что… - и замолчал.
Несколько мгновений - шуршащие бумажки, звук выдвигаемых ящиков стола. И уже другим голосом, тихо так:
- Нани, простите пожалуйста, - я молчу в ответ - такая пауза в разговоре, когда никто не знает, что спросить и как ответить. - Я могу надеяться… что Вы… еще когда-нибудь вернетесь?
- Да, надейтесь, - горький смешок. - Я приду.
Даже если доктор - мудак, проект мне было откровенно жаль, ведь немножко совсем осталось. Эти исследования многим помогут. Об этом думал последние два часа - смогу ли видеть его, даваться ему в руки, если все так… погано.
На следующий день, кое-как придя в себя с помощью ежевечерних посиделок с друзьями и их беззаботного трепа, решился пойти в лабораторию, чтобы закончить со всем этим поскорее и забыть уже об этой глупой слепой любви, над которой так открыто посмеялись.
В кабинете беспорядок уже был убран, на месте разрушения красовались аккуратно составленные мольберты с девственно чистыми холстами и новенькими дорогими наборами красок и кистей на подоконнике. Усмехнулся про себя - рисовать со вчерашнего дня абсолютно не хотелось, ни единой мысли и образа, полный штиль в душе. И вообще, какая-то апатия наступила, ничего не хотелось.
Только кольнуло что-то, когда увидел свой рисунок в рамочке на стене - заляпанный, помятый, незавершенный - момент, когда Он улыбается, обернувшись, сидя за столом, оторвавшись на мгновение от бумаг. Тот, когда рисовал который, осознал, что люблю Фари. Точнее, доктора Фараиди. Я тогда случайно в углу вывел сердечко, задумавшись, а потом еще это робкое "люблю" светло-бежевыми мазками, словно пробуя на вкус…
Доктор встал из-за стола, начал извиняться, просить выслушать его, а мне вдруг так больно стало, очень больно. Я оборвал его и тихо и четко поставил условие - никаких задушевных разговоров, только проект, иначе уйду. Он послушался, теперь всё только "встаньте", "повернитесь", "сейчас будет…" и очень осторожные касания, как никогда нежные, будто если он надавит чуть сильнее - сбегу.
Теперь все было по-другому, как-то более официально, что ли, с этими "нани Лин…нар" и "доктор Фари…иди", и непроизвольное удовольствие от зонда уже как-то не цепляло. Застонать от мыслей о том, что это Он сейчас там… прижимается, толкается, не хотелось - не было уже этих мыслей, чисто механический процесс. И в конце, когда снова оказался в привычных объятиях после освобождения от фиксаторов платформы, выпутался из Его рук, сам пошел в душ - на второй фазе проекта разрядка была слабой, теперь был в состоянии сам справиться с душем. Стоял там под теплыми струями, впервые один, и накатывало - воспоминания, ощущения, робкие мысли и надежды…
А потом каждый день то кружка с умильно просящим котенком "прости, очень сожалею" на столе, то неправильно белеющая бумажка на идеально черном полу с крупным шрифтом "как мне загладить свою вину?", то новые фиксаторы для рук на платформе с надписями "прости и улыбнись", то сообщение ночью с неизвестного номера (Его номер я заблокировал): "Ты такой хороший, а я такая свинья - все ради проекта. Если бы знал, что ты такой добрый, отзывчивый, никогда не поступил бы так, не воспользовался. Просто ты единственный откликнулся, и я испугался, что ты рано или поздно откажешься. Захотел подстраховаться, чтобы было чем надавить потом. Сейчас очень сильно сожалею, но сделанного не воротишь. Пойми и прости, пожалуйста, без тебя так плохо. Вернись ко мне, пожалуйста. Я тебя очень люблю".
Сердце дико колотилось, когда читал и перечитывал, боясь поверить. Надежда все же теплилась в душе - крохотная, почти сломленная. Я ведь ребятам, когда они интересовались в один из вечеров в кофейне, почему доктор пропал, сказал, что тот завален работой, а не всю правду, словно пытаясь оставить крохотную лазейку для неправильной надежды, что мы снова когда-нибудь придем сюда вместе и будем смеяться над шутками друзей. Дари что-то заметил, попытался выведать, что произошло, но я все отшучивался - если бы друг узнал, он бы никогда потом не смог простить Фари, потому что всегда очень близко к сердцу воспринимал, если кто-то хотел меня обидеть. И только в этот раз я не смог ему все рассказать, отказался от его поддержки и утешения…
Всю оставшуюся ночь не спал, думал, перечитывал. Представил себя на его месте - если бы все отказывались помочь мне с делом всей моей жизни, если бы не соглашались, например, позировать обнаженными, смог бы я вот так смухлевать, смог бы обманом заставить позировать? Ничего же страшного и опасного не случилось бы с "добровольцем", просто "подстраховался" бы. Наверное, смог бы… Хотя за себя все равно было обидно, даже если и понял Его мотивы, принял в общем-то… И эта последняя фраза - как понимать? "Очень люблю".
Утром, не выспавшись и не придя ни к какому решению, просто снова пошел в лабораторию. Доктор был там, немного помятый и устало выглядевший - наверное, здесь ночевал, на диванчике в зоне отдыха. Я без слов, как обычно уже, прошел в гардеробную, разделся, и стикер на зеркале внизу "очень-очень люблю. поцелуешь?" даже вызвал какое-то подобие улыбки. Привычные процедуры без лишних слов, осторожные касания, слабая разрядка - и снова выворачиваюсь из рук, иду в душевую, до самой двери преследуемый навязчивой тенью.
А там… Навалилось все - и растоптанные чувства, цветными кляксами на черном матовом полу, и бережные отмывающие ласки под струями - воспоминаниями, и нескромные мысли, заставляющие краснеть, и пять минут назад брошенная фраза о том, что сегодня предпоследнее посещение… Проект почти завершился, а мне так больно от осознания, что уже завтра увижу Его в последний раз. И я впервые разрыдался - позорно, не удерживая рвущих душу всхлипов…
Его руки, прижимающие к горячему телу, гладящие спину и шею, быстрые поцелуи по всему лицу с моими слезами и начинающейся икотой, и шепот о том, что он ненавидит себя, что он "такая мразь, что заставил плакать своего любимого солнечного мальчика", и снова "прости-люблю"…
Я сижу на Нем на диванчике - Фари откинулся на спинку, не давит, лишь гладит спину и зарывается в волосы, вызывая мурашки. Я сам его быстро легко целую, исследую так доверчиво подставленное лицо с закрытыми глазами, покусываю беззащитную шею, спускаясь ласками по груди, и снова вверх, к губам, впиваясь, прижимаясь, ластясь всем телом. Немножко смазки, которую не успел вымыть в душе, стекает по ноге из растянутой зондом попки, и мне срывает крышу - сам раздеваю, судорожно дергая пряжку и чуть не разрывая рубашку. Фари словно очнулся ото сна, стал помогать без слов, только сбитое дыхание и закусываемые губы выдают его напряжение. Я сам тянусь назад рукой, ощупывая, направляя, усаживаясь, насаживаясь - Фари только дрожит, чуть кусая мое плечо, шумно выдыхая щекотным теплом. И я отпускаю себя, двигаюсь, как давно хотелось, и стоны уже совсем не кажутся неправильными и пошлыми, и Фари уже не сдерживается - прижимает так сильно, что боюсь за ребра, засасывает глубоко, толкается языком, чуть съезжает по дивану вниз, подкидывает меня мощными толчками с быстрыми шлепающими звуками и всплесками энергии, выдыхая часто в рот вперемешку с почти рычанием…
А потом мы просто лежим рядом на тесном неразложенном диванчике, прижимаясь друг к другу, нежась, тихо ласкаясь - когда уже не важны слова и не имеет значения прошлое, а есть только здесь и сейчас, и все обиды забыты, и все это так хорошо и правильно для двоих…
***
С того утра прошло много времени, проект доктора Фараиди по инструментальному изменению размера источника давно и успешно завершился, вызвав нехилый общественный резонанс. Я окончательно перебрался к нему в кабинет со своим краско-кисточковым набором, все дни после занятий на факультете провожу тут, увлеченно рисуя, а Фари иногда мимолетно оборачивается и улыбается, отвлекшись на мгновение от кучи бумажек. Вечерами мы ходим в кофейню к друзьям, потом заваливаясь с жаркими поцелуями к Фари или ко мне домой, иногда зажимаясь прямо у порога, едва закрыв дверь, или остаемся в кабинете с бумажками и заказным ужином до утра на одном из диванчиков - вместе, прижимаясь, тихо урча от сладкого послевкусия. А однажды он, посмеиваясь, резюмировал, что встретились два одиночества - его личная жизнь тоже раньше не складывалась из-за серьезной увлеченности своим делом, мало кто из Хранителей мог стерпеть неуважение к своей персоне из-за навалившейся вдруг работы. А теперь вот сидим рядом, тихо шуршим своими делами, и каждому хорошо.
Я все так же не показываю ему свои работы - стыдно, там везде Он, мое Вдохновение, и я боюсь услышать, что Ему не понравится. Если на худфаке задают нарисовать мага, то всегда это только Фари, да и работ таких у меня уже столько набралось. Правда, иногда приходится отвлекаться на разные темы - натюрморты (куча бумаг с терминалом на столе Фари), пейзажи (иногда выхожу в парк за окном лаборатории) или, например, детальная прорисовка тела обнаженного Хранителя со всеми анатомическими подробностями (тут уж никак, пришлось тащиться на факультет для поиска натурщика).
А вот последние пару дней с Фари что-то происходит - на что-то злится, все время хмурится, от ответов уходит, во время секса немножко мучит меня, не давая кончить, растягивая удовольствие, клеймя собственническими поцелуями-укусами, пока не зашиплю на него в ответ…
Дорисовываю сейчас Хранителя по памяти, возможно, придется еще раз встретиться и попросить попозировать.
- Кто он? - шлепнув папкой по столу, вдруг резко и громко спросил Фари, оборачиваясь и пристально глядя в глаза без тени улыбки.
- Э-э… Кто?
- Тот, кого ты так увлеченно рисуешь всю последнюю неделю.
- А… ты откуда знаешь?
- Не переводи стрелки. Так кто он?
- Хранитель, - нехороший блеск в глазах Фари вынуждает ответить, хотя все внутри так и подначивает возмутиться - он смотрит мои работы втихаря!
- Ах, Храни-итель, - язвительно протянул Фари. - И где ж ты такого "Хранителя" откопал, - чуть не плюясь ядом и нехорошо ухмыльнувшись, снова спросил Фари.
- А что такое? Ну, помнишь, я тебе рассказывал про первокурсника-Хранителя, с которым познакомился в начале года? Так вот, я попросил его попозировать для зачета, но он отказался, зато предложил своего друга пригласить. Ты знаешь, когда увидел его друга, так и захотелось нарисовать - настолько необычный, да еще и такой… Немножко язвительный, прямой такой, прям как ты иногда говорит… - о своем увлечении рисованием могу долго и вдохновенно рассказывать, пока не перебьют.
- И где сейчас этот "Хранитель"? - выделив последнее слово, перебил мою восторженную речь доктор.
- Да мы как раз сегодня собирались встретиться с ними, они пригласили меня в "Куриные крылышки" вечером.
Краска спала с лица доктора, чтобы потом вернуться в троекратном размере на щеки и шею. После небольшой паузы еще более медоточивым голосом Фари протянул:
- А меня с собой возьмете?
- Ну, если хочешь, пойдем. Я не думал, что ты захочешь…
Фари захотел. Так захотел, что мы раньше времени пришли на место встречи - он словно бурлил какой-то непонятной энергией и как-то нехорошо улыбался все время.
У входа в "крылышки" небольшими кучками толпился разный народ, только одна шумная веселая компания выделялась и привлекала к себе внимание - все маги как на подбор, красавцы, дух захватывает, и парочка счастливо улыбающихся Хранителей в объятиях огромной махины и рыжего веснушчатого заставляет остальных в толпе у входа завидовать черной завистью - парни из легендарного отряда Могильщиков были недосягаемой мечтой многих.
Я узнал одного из стоявших там Хранителей, Ирми, и махнул ему рукой, мол, подходи. Тот помахал рукой в ответ и, выпутавшись из объятий, подбежал ко мне с улыбкой, приветствуя. Пока мы обнимали друг друга, в толпе произошел какой-то переполох. Как в замедленной съемке, обернулся и увидел - Фари уже рядом с Дами, который тоже заметил меня и улыбается, глядя в глаза. Дами - тот самый Хранитель, которого рисовал всю последнюю неделю - он похож манерой речи и телосложением больше на мага.
Фари замахивается и с ревом "ах ты сука" впечатывает кулак ничего не подозревающему Дами в челюсть, тот от неожиданности и силы удара взмахивает руками и падает на спину. Фари замахивается второй раз, но из толпы Могильщиков мгновенно выныривает стальная тень, закрывая собой лежащего от второго удара, с хрустом костей пришедшегося на обтекающую тело человека сталь. Сердце ускоряет ход, и я с ужасом пытаюсь вырваться из уже удерживающих объятий Ирми, своим отчаянным "Фа-ари" пытаясь перекричать ввинчивающуюся в уши реальность - другой взбешенный Могильщик с черной татуировкой на руке, едва удерживаемый тремя другими, вырывается, крича на Фари:
- Сука! Уебок! Да я тебя так засужу за Хранителя, пожизненное получишь, гандон!..
Фари уже не трепыхается, придавленный стальным, ставшим теперь вполне обычным человеком по виду, брюнетом, который держит того профессиональным захватом, вглядываясь в встающего самостоятельно Дами. Дами, потирая скулу, смотрит на меня, от понимания всего ужаса застывшего в руках Ирми с текущими по щекам слезами, потом переводит взгляд на упрямо поджавшего губы Фари, а затем со смешком обращается к татуированному:
- Отбой, док! Сейчас все успокоимся и всей толпой пойдем к тебе лечиться - тут, оказывается, ревность, - снова усмехнулся.
В общем, кое-как все успокоились и даже выпили потом за знакомство, когда все травмированные вылечились с помощью все еще ворчащего дока, и оба парня (брюнет и татуированный) увели моего натурщика "восстанавливать резервы".
- Ну прости, - тихо шептал на ушко обнявший меня Фари. - Я подумал, что над тобой хотят нечестно подшутить, - я только сильнее прижался к любимому - все же очень сильно перенервничал, еще до конца не отошел. - Да еще когда про "крылышки" услышал - все же знают, кто здесь собирается… И вообще, ну не похож он на Хранителя! Я думал, что ты в другого влюбился, рисуешь его теперь, и так паршиво стало… А еще этот лоховской развод - никому не позволю тебя обижать!..
Я заткнул откровения Фари поцелуем, перемежая касания тихим частым "люблю", впервые открыто выражая свои чувства словами, не боясь больше, что над ними посмеются, и наблюдая, как на лице зацелованного Фари расплывается счастливая улыбка.
