Армия Запретного леса

Прошедшие выходные выдались для меня совсем невеселыми. Я и не предполагал, что гриффиндорская компания стала занимать столь важное место в моей жизни. Но без них мне теперь было одиноко, пусто и грустно, как будто мало было отъезда Блейз. Сестренка связалась со мной вскоре после похорон, прошедших в субботу, и предупредила, что задержится на пару-тройку дней, может быть, на неделю. Впрочем, я ее вполне понимал — меня бы тоже не тянуло обратно в школу, под презрительный взгляд Поттера и его компании. Ну, правду сказать, Гарри в эти дни я видел нечасто, и немудрено — судя по слабым ощущениям, оставшимся от связи между нами, он все время безвылазно торчал в Больнице возле своего крестного. Что там делать, лично я не очень понимал — сидеть и охранять спящего? Северус, который как мастер легилименции периодически проверял состояние пациента, сказал, что восстановление затягивается, видимо, из-за слишком истощенного состояния Блэка. Хотя, наверное, заняться-то возле него все-таки было чем — взять хотя бы постоянные вливания укрепляющих зелий и лекарств, разные чистящие и прочие подобные чары… Другое дело, что лично меня подрядить на подобное не получится ни за какие коврижки…
Сначала я думал, что вернуться к прежней жизни — постоянному противостоянию с гриффиндорцами, стычкам с Уизли, и молчаливому сопровождению Крэба и Гойла - будет очень просто. И, на первый взгляд, так оно и было, но… Всегда оставалось это самое «но». Я отвык от этого, и теперь то, что раньше казалось мне естественным, вдруг открылось с неожиданной, и в какой-то степени пугающей стороны. Пугающей, потому что я и не предполагал, насколько изменился сам. Теперь же я остро чувствовал это. Как сильно отличалось общество моих громил от веселого общества Гарри! А разговоры с ними, если это можно охарактеризовать столь громким термином? Да они не понимали элементарных вещей! Никаких споров, охотные кивки на все, что бы я ни сказал… Раньше это мне льстило, не теперь… Теперь это раздражало, порой, даже чересчур. Я стал чураться их общества, и все больше времени проводил в библиотеке, куда их заманить было практически невозможно (потому как жевать там запрещалось).
В общем, к утру понедельника я решил, что с меня довольно. Я был сыт по горло этими гриффиндорскими обидами, и всерьез настроился выяснить, что произошло. Первый опыт в этой области я провел еще до обеда, в кои-то веки выцепив Поттера в коридоре школы, куда его выставила пройтись заботливая мадам Помфри (о чем я знал, естественно, потому что подслушивал под дверью). Крэба и Гойла я с собой не взял — во-первых, при них Гарри точно разговаривать не захочет, а во-вторых, я не собрался с ним драться.
Не могу сказать, чтобы разговор закончился совсем уж ничем, но и удачным его тоже назвать было нельзя. Все только еще больше запуталось.
- Поттер! — окликнул я его, догоняя одинокую фигурку в коридоре. Его друзья, видимо, не знали о том, что Гарри покинул палату Блэка, и с ним никого из них не было. Момента удачнее трудно было придумать. — Надо поговорить.
- Нам не о чем говорить, - жестко отрезал Гарри, не глядя на меня.
- Черта с два! Слушай, ты можешь внятно объяснить, какого лысого боггарта с тобой случилось? — резко спросил я, чувствуя, как внутри закипает злость. Гарри презрительно хмыкнул.
- Не строй из себя святого, Малфой, - сказал он с горечью. — Ты все прекрасно понимаешь. У меня просто открылись глаза, и я увидел вашу слизеринскую кодлу в истинном свете. Прав был Рон, не стоило вам доверять…
- Идиот чертов, - почти зарычал я. — Слушай, если ты думаешь, что мне доставляет удовольствие бегать за тобой, и выспрашивать то, что я, по твоему мнению, и так знаю, то Крэб и Гойл по сравнению с тобой просто гении!
- Вот и возвращайся к своим дружкам, Малфой, а меня оставь в покое! — почти выкрикнул он.
- Твою мать, Поттер, да неужели у тебя язык отсохнет, если ты скажешь по-человечески, какого Мордреда взбрело тебе в башку!? — рыкнул я. — Что, это так трудно? Просто скажи, в каком бреду тебе привиделось, что мы с Блейз любовники?
- Птичка на хвосте принесла, - усмехнулся он. — А тебе не все равно?
- Было бы все равно — не спрашивал бы, - отозвался я. — И что ж за птичка такая, что ты так сразу безоговорочно ей поверил?
- А я и не поверил, - каким-то пустым, безжизненным голосом отозвался Гарри, глядя куда-то за мое плечо остекленевшим взглядом. — Не поверил, пока не увидел своими глазами.
- Что? — никогда не верил, что можно упасть от удивления, но пол под моими ногами, казалось, действительно покачнулся. От неожиданности я схватился за него, и Поттер почему-то не оттолкнул меня, а наоборот, помог восстановить равновесие. И только потом резко отцепил мою руку от своего плеча и брезгливо оттолкнул ее прочь.
- Не прикасайся ко мне, - резко сказал он. — Даже не приближайся больше. Чем дальше ты будешь, Малфой, тем лучше для тебя же.
- Ну нет уж, Поттер, ты так легко не отделаешься, - возразил я. — Какого Гриндевальда! КАК ты мог нас видеть? Где, когда? Я ничего не понимаю…
- Ой, Малфой, вот только этого не надо, - поморщился он, но увидев мой непреклонный взгляд, тяжело вздохнул. — Ладно, если это единственный способ от тебя отделаться… Смотри.
Он вытащил из внутреннего кармана мантии старый, потрепанный и помятый пергамент, развернул… Пергамент был чистым. Я захлопал глазами. Гарри вытащил палочку, коснулся листа, и с еще одним тяжелым вздохом произнес:
- Торжественно клянусь, что замышляю только шалость.
Я чуть не усмехнулся, что за ерунда? И тут по пергаменту побежали строчки. Подобные чары - чары проявления, - были мне отчасти знакомы, но с таким идиотским паролем я еще никогда не сталкивался. Ну, и что он хочет этим сказать — какие-то непонятно кто приветствуют нас… и тут Поттер и его бумажка снова удивили меня. Надпись исчезла, и ее место заняли пересекающиеся линии, черточки… Я пригляделся.
- Это… Это что — карта школы? — дошло до меня наконец. — Ох, и ни фига себе… И давно у тебя эта штука?
- С третьего курса, - отозвался Гарри без улыбки. Я недоуменно покачал головой.
- И все равно — ну карта, подробная, что с того?
- Приглядись, - отозвался Гарри, и ткнул пальцем в один из изображенных на карте коридоров. С непривычки мне потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что это тот самый коридор, в котором мы находимся. Посреди чистого пространства на карте помещались две точки с надписями. Я присмотрелся, чтобы разобрать их… и в который раз испытал шок. Точки были подписаны «Гарри Поттер» и «Драко Малфой».
- Это… Мы? То есть, ты хочешь сказать, что эта твоя карта показывает не только замок, но и людей?
- Вот именно, - отозвался Гарри, и снова коснулся ее палочкой, прежде, чем я осознал, что это может означать. Черт, да попади такая штука в руки кому-нибудь из слизеринцев, вся школа стояла бы на ушах! — Шалость удалась, - проговорил Гарри. — И даже чересчур на этот раз… — добавил он вполголоса. Я ошеломленно посмотрел на него.
- И что это доказывает? — спросил я, и тут зеленые глаза (правду говорят, зеленые глаза - глаза ревности!) просияли неудержимой яростью.
- Что доказывает? — зарычал Поттер. — Доказывает то, что я видел той ночью, что она была в твоей комнате, в твоей постели! Еще будешь что-то отрицать!?
- Она.. — я задохнулся. Блейз действительно спала у меня, но мы оба так привыкли к этому, что даже и не подумали, что со стороны это может показаться предосудительным! — Гарри, послушай, ты все не так понял! — попытался объяснить я, но Поттер в бешенстве просто не слышал меня. Он резко дернулся вперед, и кончик его палочки уперся мне в горло. Я застыл — уж я-то знал, на что способен Гарри в гневе, это вам не Уизел…
- Не смей. Никогда. Больше. Называть. Меня. Гарри! — прорычал он. — И не смей больше показывать мне на глаза свою мерзкую слизеринскую рожу, хорек! Иначе я тебя так прокляну, что то, что было в конце пятого курса, покажется тебе забавным и милым детским приключением! Ты меня понял? Понял, я спрашиваю?
С его палочки посыпались искры, обжигая мне кожу. Я охнул, отшатываясь от обезумевшего Гарри, и уперся спиной в стену. Однако Поттер не последовал за мной. Тяжело дыша, он медленно взял себя в руки.
- Я тебя предупредил, Малфой, - хрипло закончил он, опуская палочку. — Держись от меня подальше.
И прежде, чем я успел возразить, попросить его выслушать меня, да и вообще, сделать хоть что-то, он развернулся, взметнув полы мантии, и почти бегом устремился к ближайшему короткому проходу, расположенному за гобеленом в паре шагов от нас.
Тяжело вздохнув, я оправил свою мантию, и уныло поплелся в библиотеку. В подземелья идти не хотелось — все наши, кроме Дафны с сестренкой и Крэба с Гойлом, разъехались, а проводить время в ЭТОМ обществе у меня не было никакого желания. Мне нужно было время и одиночество, чтобы подумать и разобраться во всем.
В какой-то момент во мне проснулась оскорбленная гордость. Да чтобы я, Малфой, упрашивал какого-то несчастного Поттера меня выслушать?! Чтобы я еще и оправдывался перед ним из-за его собственной идиотской мнительности и легковерия?! В конце концов, я перед ним ни в чем не виноват! А вот нечего подсматривать за собственной девушкой, да еще неизвестно по чьей наводке! И понимать все через пень-колоду…
Но стоило мне вспомнить опустошенное, отчаявшееся лицо Блейз, и подумать, что будет с ней, если я не добьюсь успеха, и раздуваемая гордыня лопнула, как мыльный пузырь. Сама по себе, смерть Диего, конечно, огорчила ее, но выплакавшись и погоревав, она вполне оправилась бы, особенно при поддержке Гарри. Но все вместе… Думая об этом, я понимал, что как никогда боюсь за нее. Что если Блейз не выдержит, и натворит каких-нибудь глупостей? Конечно, сестренка всегда была разумнее большинства девчонок, но при всем при том, она еще никогда не была настолько влюблена, и ее еще никогда не бросали таким образом, несправедливо обвинив в измене! Вздохнув, я обреченно признал хотя бы перед самим собой, что все равно сделаю все, чтобы донести до треклятого упрямца Поттера, забодай его мантикраб, что произошло на самом деле. Оскорбленная гордость где-то в глубине сознания буркнула что-то насчет того, что можно и не продолжать дружить с ним самому, когда все закончится, и я подумал, что, по-видимому, на сей раз возразить мне нечего. При воспоминании о его искаженном гневом лице и прижатой к моему горлу палочке, рассыпающей обжигающие искры, во мне поднималась горькая, отчаянно острая обида, от которой, как в детстве, хотелось забраться куда-нибудь подальше и выплакаться, пока никто не видит. Не то, чтобы я так часто поступал, но все же, порой бывало.
Как бы там ни было, но, хотя бы ради Блейз, с Поттером придется объясняться. Вопрос в том, как это сделать, если он не хочет меня слушать? Да и потом, как показал наш разговор, дела обстояли куда хуже, чем я предполагал. Я–то думал, что ему наплели небылиц какие-нибудь злопыхатели, и даже предполагал, кто именно. Моя задача, в таком случае, состояла бы в том, чтобы уличить их во лжи, и таким образом оправдаться. Теперь же мне каким-то невероятным образом предстояло, во-первых, убедить его хотя бы просто выслушать меня, а во-вторых, что казалось куда более сложным, заставить его поверить, что я говорю правду.
Ладно, допустим, надо дать ему немного остыть, и тогда можно будет попробовать с первой частью. Но как быть со второй? Что может его убедить, если он, как он уверен, видел нас с Блейз вместе? Проклятие, дементора мне в ванну, да как я мог не подумать о том, как выглядит со стороны наше поведение!? Идиот несчастный! Но с другой стороны, откуда я мог знать про эту его карту?
Ладно, надо вернуться к проблеме. Эх, если бы удалось уговорить крестного попросить у Дамблдора думоотвод… Но это безнадежно, - маловероятно, что директор, при всей своей доброте, будет предоставлять свои инструменты студентам, чтобы они решали свои личные проблемы… Тогда что?
Может, выпить при нем веритасерум? Неплохо бы, на первый взгляд, но, увы, поразмыслив, я пришел к выводу, что это тоже не годится. Во-первых, Министерство следит за каждой каплей, а варить его самому - месяца три, а то и больше, не говоря уже о том, что в школьных лабораториях нет и половины необходимых компонентов. В Маноре, конечно, всегда были нужные ингредиенты, но вот готового зелья после набегов Хвоста на мою лабораторию не осталось, а нового приготовить я не удосужился — руки не доходили, да и нужды не было. А во-вторых, поди убеди Поттера, что это настоящий веритасерум, и что я не выпил перед этим какое-нибудь противоядие…
Значит, и этот вариант не пройдет. Что же делать? Что же делать? Может, все-таки придумается способ? Он же неплохо стал соображать в зельевариении, должен суметь отличить веритасерум от подделки. Но где же его раздобыть? Конечно, я знал, где при случае купить запрещенное или ограниченное в использовании зелье, но с детства сохранил привычку не доверять купленным средствам. Сколько я себя помнил, все зелья для меня и всей нашей семьи готовил Северус, а позже и я сам, когда подрос, и увлекся зельеварением.
А может, есть все-таки какой-нибудь способ сварить веритасерум побыстрее? Может, найдутся в Маноре какие-нибудь заготовки, или смеси, которые можно будет использовать, чтобы не ждать три месяца? Пожалуй, надо все же съездить домой после Рождества, на пару-троку дней, как я и собирался до ссоры с Поттером. А пока… Пока надо удостовериться, что я ничего не упускаю из рецепта. Я, конечно, вроде бы помню его, но на всякий случай, как и советовал всегда крестный, лучше лишний раз свериться с первоисточником.
Мадам Пинс крайне неохотно приняла мое постоянное разрешение на посещение Запретной Секции, выданное мне крестным еще в начале года. Не сказать, чтобы я часто им пользовался, - только тогда, когда это было действительно необходимо… Например, при подготовке домашней работы по ЗОТИ, или при написании эссе по Зельям, или при дополнительной работе по Трансфигурации… Хм, ну ладно, может, я, и правда, зачастил сюда в этом году. Но все-таки, седьмой курс — это вам не первый, и работы у нас куда сложнее! Не ожидает же она, в самом деле, что для них будет достаточно всего лишь тех материалов, которые есть в общем доступе?
Получив нужную книгу, а именно «Способы Дознания» за авторством Бертольда Кручека, бывшего одно время одним из лучших следователей Аврората, я устроился за одним из своих любимых столов, возле узкого окошка между полками, и, отыскав раздел «регламентированные способы», посвященный зельям правдивости, снова прочитал его. Кажется, я все запомнил верно… Остается только определить, что именно у меня есть в наличии.
Ну что ж, похоже, вариантов до посещения Манора, у меня немного. Придется сидеть и ждать…
Задумавшись, я листал книгу, не особенно обращая внимание на то, что именно вижу. Раздел «общедоступные способы дознания», включающий в себя беседу, интервью, с описанием некоторых простейших психологических приемов, с помощью которых можно выведать интересующие вас сведения. Дальше - гипноз… Хм, надо же. А я и не знал, что это разрешенный способ дознания… Хотя, в принципе, его можно применить только с согласия допрашиваемого, иначе он просто не подействует… да и результаты оставляют делать лучшего. Дальше, что еще? Очные ставки, следственные эксперименты с участием подозреваемого… в общем и целом, практически все немагические способы, не считая думоотвода и гипноза. И то, насчет последнего не очень уверен, кажется, им даже маглы владеют…
Регламентированные способы, - ну тут все понятно. Веритасерум тут практически единственный способ. Ну, есть еще пара зелий, которые тоже заставляют говорить правду, но они не так эффективны, и их куда труднее правильно приготовить, а в таком случае они будут уже небезопасны.
Запретные способы. Любые, относящиеся к черной магии. Ну, тут вообще все понятно. Империус на допросе бесполезен — ты услышишь не правду, а всего лишь то, что хочешь услышать. Круциатус запрещен, из соображений гуманности. А какие еще есть черномагические чары?
Черномагические!? Мне показалось, что меня с ног до головы окатило ледяной водой, словно кто-то из гриффиндорцев, решив со мной поквитаться, зашвырнул меня на середину Черного Озера, туда, где вода не покрыта корочкой льда. Черт. Я - идиот. Полный и абсолютный придурок. Ну как я сразу об этом не подумал?! Я, Малфой, темный маг в Салазар знает каком поколении! Мда, похоже, общение с гриффиндорцами сказалось не только на моем внутреннем мире, но и на моей способности рассуждать. Ведь я даже не принимал в расчет той возможности, что все это время была у меня под носом! Ну конечно, меня в некоторой степени извиняет то, что в школе не преподают толком черную магию, но уж меня-то отец ей обучал!
Существует же заклятие «Веритас»**, полузабытое после изобретения более гуманного веритасерума. Чары, направленные в сердце, чтобы заставить человека говорить правду, которым практически невозможно сопротивляться. Конечно, причиняемую ими боль не сравнить с Круциатусом, однако действие проклятия Веритас и не ограничивается только болью, которую не так уж сложно перенести. И ничего в этих чарах нет сложного, всего-то и нужно, что палочка и желание узнать правду, не задумываясь о состоянии того, кого допрашиваешь!
Захлопнув книгу, я вскочил и ринулся к выходу, на ходу сунув ее в руки возмущенно задохнувшейся мадам Пинс, и поспешил прочь, не слушая ее раздосадованного шипения. Правил я не нарушил, а то, что ей не нравится, когда студенты торопятся покинуть библиотеку, еще не говорит, что я обязан ползти со скоростью какого-нибудь брюхонога.
Однако, как оказалось, торопился я зря. Поттер, судя по ощущениям, опять прочно осел в палате Блэка, а применение Черной магии в Больничном крыле, как ни крути, не лучшая идея — это может внести дисбаланс в исцеляющие чары, наложенные на окружающих пациентов. Не то, чтобы меня это очень волновало, сказал я себе тут же, но Поттер на это не пойдет.
Ладно. Придется подождать. Когда-нибудь он все-таки выйдет оттуда. В принципе, это мне даже на руку, - чем больше времени пройдет, тем больше шансов, что он остынет. Я устроился в нише с доспехами, так, что меня не было видно от входа в больницу и с противоположного конца коридора тоже. Ниша была просторная, а постамент, на котором возвышались латы — довольно широким. Усевшись на него сбоку от «рыцаря», я приготовился ждать хоть весь день, если потребуется, прекрасно зная, что мадам Помфри обязательно выгонит Поттера если не обед или ужин, то хотя бы на ночь, чтобы он поспал по-человечески. Хотя с другой стороны, он вполне может упросить ее позволить ему переночевать в Больничном крыле, тем более, что большинство пациентов, пострадавших в налете на Хогсмид, уже выписали. В общем, мне оставалось только ждать и надеяться.
Моя решимость не рассеялась, хотя, признаться, мне было не по себе от мысли о том, что я собираюсь добровольно подставиться под черномагическое проклятие. Это, в любом случае, означало боль. Во время обучения мне довелось испытать на себе оба Непростительных (Империо и Круцио, - ясное дело, не Аваду), и часть других проклятий, но накладывал их отец, и вполсилы, чтобы не причинить вреда. Да и вряд ли даже самый сильный гнев мог заставить Люциуса в полную силу пытать единственного сына. Заклятие Веритас входило в число испытанных мной чар, и я до сих пор помню ощущение вонзившихся в сердце тупых крючьев, и иррациональный страх, что если не ответишь сию минуту, или попытаешься солгать, то крючья разойдутся в разные стороны, разрывая сердце в лоскутки. Можно было сколько угодно твердить себе мысленно, что это заклятие не убивает, однако совладать с затаившимся в душе ужасом так и не получилось. И вот теперь я готовился снова, и притом добровольно, испытать на себе эти чары. Мало того, мне еще придется уговаривать Гарри наложить их на меня!
Одного я не учел — того, что Поттер тоже может чувствовать меня, и сделает все, чтобы избежать нежеланной встречи. Я просидел на месте почти до самого вечера, маясь от скуки, и чуть ли не засыпая. Но он так и не появился, и по узам мне почему-то пришло ощущение, что он не сдвинется с места до утра. На обед я не пошел, да и аппетита у меня не было, впрочем, к ужину он тоже не появился. Наконец, когда время ужина подошло к концу, я понял, что мой план отнюдь не обязательно должен был увенчаться успехом. В конце концов, надежды мало даже на то, что он вообще станет со мной говорить после утренней перепалки. И потом, он может просто из чистого упрямства отвергнуть мое предложение…
Что ж, похоже, мне нужен союзник, который уговорит его хотя бы выслушать меня. К сожалению, Северус или даже Дамблдор отпадают. Не побегу же я, в самом деле, жаловаться учителям! Можно, в принципе, уговорить кого-то из учеников, но кого? Крэба и Гойла — бесполезно, Гарри поверит им не больше, чем мне. Дафна? Хм, ну в принципе, это вариант… Хотя что-то мне подсказывало, что идея неудачная, и подумав, я нашел несколько аргументов против. Во-первых, она моя бывшая любовница, так что Гарри может счесть ее связь со мной причиной для недоверия. А во-вторых… Рассуждая логически, кто мог быть той самой «птичкой», напевшей Поттеру об «измене» Блейз? Явно тот, кто знал, что она ночевала у меня. Вряд ли кто-то с других факультетов мог быть осведомлен в достаточной степени, чтобы говорить об этом с уверенностью. Значит, эта «птичка» - явно слизеринского происхождения. Маловероятно, что это кто-то из парней, да и причин у них маловато, хотя полностью исключать такую возможность не следует. Конечно, Крэб с Гойлом слишком толстокожие, чтобы так тонко сыграть на чувствах, но у других, например у Блетчтли, вполне хватит проницательности. И все же, куда вероятнее вариант, что это девушка. Я бы, правда, скорее поставил на Пэнси, чем на Дафну… Но Пэнси метила бы в меня. Какой смысл ей объявлять Блейз моей любовницей? Разрыв сестренкиных отношений с Поттером, да и даже прекращение нашей с ним дружбы едва ли заставит меня обратить внимание на Паркинсон. А вот если метили в Поттера, тогда… Особенно учитывая, что именно говорила мне Блейз о Дафне в начале года…
Я тряхнул головой. Так, не отвлекаться. Первостепенная задача — Поттер. Виноватых будем искать потом. Итак, Слизерин в качестве союзников отпадает. Что до других факультетов… В принципе, можно было бы попытаться поговорить с Макмилланом, но мне до смерти не хотелось вмешивать еще кого-то в наши отношения. И потом, пусть Эрни был хоть трижды старостой школы, у него нет столько влияния на Поттера, чтобы он мог убедить его поговорить со мной. Нет, тут нужен иной подход…
Решение пришло само по себе. Если нежелательно привлекать кого-то со стороны, остается попытаться заручиться поддержкой кого-то из гриффиндорцев, а еще лучше — кого-то из членов неразлучного Трио. Уизел отпадал сразу — с ним договориться не проще, чем с самом Поттером, особенно теперь, когда он упивается чувством собственной «правоты». Остается Грейнджер, она достаточно умна, чтобы знать о заклятии Веритас, и достаточно талантлива (приходится признать), чтобы исполнить эти чары. Кроме того, она достаточно разумна, чтобы хотя бы выслушать. Беда только одна — она редко появляется в эти дни одна, только в компании Рона…

На всякий случай, еще раз проверив по узам, я убедился, что Гарри обосновался в Больнице надолго, и решил сменить место дислокации. На сей раз я устроился на постаменте одной из статуй в коридоре, ведущем к Гриффиндорской Башне. То и дело мимо меня мелькала какая-то малышня, но наконец из-за поворота от лестничной клетки показались две знакомые фигуры — одна, повыше, увенчанная шапкой огненно-рыжих волос, а вторая, поменьше и поизящней, с растрепанной каштановой гривой. Я мысленно выругался, отступая подальше в тень за статуей. Грейнджер в одиночку — было бы идеально, но в компании Уизли она тоже не станет ничего слушать. Вздохнув, я невольно прислушался к их разговору, и, как и ожидалось, не услышал ничего неожиданного.
- Знаешь, хорек правильно сделал, что начал таскать с собой своих громил снова, - хвастливо говорил Рональд. — Иначе ему до-олго пришлось бы собирать по кусочкам свое личико…
- Рон, я слышу это уже раз десятый, и это только за последние полдня, - раздраженно отозвалась Гермиона. — Ну набил бы ты физиономию Малфою, легче бы тебе стало? А Гарри? Ему, думаешь, легче? Хотя… С Забини я бы пообщалась… — как-то зловеще добавила она. — Вовремя она сообразила драпать отсюда. Иначе я бы нашла, что ей сказать! Например пару проклятий, чтобы она составила пару Мариетте Эджкомб!
- Гермиона! — ухмыльнулся Уизел от уха до уха, а у меня сердце сжалось от несправедливых упреков в адрес Блейз. Я стиснул зубы, с трудом подавив порыв выйти из-за статуи и посмотреть, чью физиономию придется собирать по кусочкам. — Я уже говорил, что ты бываешь великолепной, но ужасной?
- Говорил, говорил, - кивнула она.
- Ты же вроде говорила, что не следует лезть в личную жизнь других, даже если они твои друзья? — попытался съехидничать Рон. Грейнджер фыркнула.
- Не тогда, когда какая-то слизеринская потаскушка разбивает сердце моему лучшему другу!
Я стиснул зубы так, что стало больно. Ну ничего, ты еще будешь сожалеть о своих словах… Грязнокровка!
Парочка свернула за другой поворот, где начиналась лестница наверх, и я перестал разбирать их разговор. Снова присев на край парапета, я обхватил себя руками. Желание поговорить с Грейнджер пропало, хотя за невольно вырвавшееся «грязнокровка», пусть и мысленное, было немного стыдно. И вместе с тем, если она так настроена, бесполезно что-то пытаться ей объяснить. Что же мне тогда остается? А остается мне только одно: идти в Больничное Крыло и всеми правдами и неправдами убеждать Поттера применить ко мне заклятие Веритас. Конечно, для этого придется еще убедить его выйти оттуда, чтобы не повредить пациентам, особенно Блэку. Вот уж чего Гарри мне точно не спустит, так это если по моей вине тот пострадает. Конечно, шансов мало, но и выхода-то у меня нет…
Кажется, я просидел в раздумьях довольно долго, хотя, возможно, мне это только показалось. Наконец, я встал, и, поправив мантию (я вернулся к старой привычке носить форму даже в каникулы, пока я в школе), поплелся в Больницу.
Мой «выход» налетел на меня, когда я поворачивал за угол, и, охнув, уставился на меня возмущенными голубыми глазами, сузившимися от ярости.
- Ты! — прежде чем я успел хотя бы осознать до конца, с кем столкнулся, мою щеку обожгла пощечина, а в грудь резко ткнулся крепкий кулачок, толкая меня к стене. Джинни, пылая яростью, казалось, готовилась убить меня на месте. А у меня будто свет зажегся в голове. Джинни! Если я смогу убедить ее… И тут же где-то внутри затрепетала робкая надежда: если я смогу убедить ее в том, что вся эта история — это обман, то может быть, у меня появится шанс с ней…
Не теряя времени, я перехватил ее запястья, сжал одной рукой, и, невзирая на сопротивление, быстрым шагом потащил ее за собой. Джинни вырывалась и упиралась, сил у нее было не так уж и мало для хрупкой девушки, но я все-таки был сильнее.
- Пусти меня! Пусти меня, Малфой, что ты делаешь?! — Джин, попутно осыпая меня проклятиями, не оставляла попыток вырваться на протяжении всего пути — сначала на один пролет по лестнице вниз, потом вверх на другую сторону и в коридор седьмого этажа — тот самый, где располагался вход в Выручай-комнату. Впрочем, в комнату мне было не очень нужно, просто в этот час мало шансов было наткнуться здесь на кого-нибудь из остававшихся в школе студентов, или на преподавателей. Оставалась вероятность напороться на Филча, но во-первых, я староста, а во-вторых, сейчас еще не время отбоя. — Пусти меня, слышишь, ты, маньяк-недоучка! Куда ты меня тащишь, я никуда с тобой не пойду! Да пусти же меня, ты, тварь слизеринская, ублюдок недоделанный, хорек облезлый, извращенец! — выкрикнула она, и я, решив уважить наконец ее просьбу, толкнул ее к стене и отпустил руки девушки. Впрочем, это совсем не означало, что она оказалась на свободе, потому что я одним шагом оказался вплотную к ней, уперся руками в стену по обе стороны от нее, и практически вдавил ее в каменную поверхность. — Не трогай меня! — в панике крикнула девушка. Джин, кажется, была близка к истерике, ее кулачки замолотили по моим плечам, и я еле сдержался, чтобы не поморщиться. Все-таки, как ни крути, а я не такой шкаф, чтобы спокойно выдерживать подобный натиск, да и Джинни, несмотря на тонкую фигурку и изящное сложение, не обделена силой, недаром же она одна из лучших Охотниц в Гриффиндорской команде.
Не собираясь больше это терпеть, я крепче прижался к ней и, склонив голову, заткнул ей рот поцелуем. Конечно, глупо было рассчитывать, что она ответит — я скорее опасался укуса. Просто нужно было отвлечь ее и привести в чувство.

Джинни, видимо, ожидала, что с кушетки мы переместимся в кровать, но мне почему-то показалась более романтичной растянутая у камина белоснежная шкура. Стоило только представить роскошные огненные волосы Джин на фоне белого меха… Она несколько удивилась, но не возражала. Освобождая друг друга от одежды, и попутно время от времени отвлекаясь на жаркие поцелуи и ласки, мы наконец добрались до «пункта назначения», и опустились на мягкий белый мех, приятно ласкающий разгоряченную ласками кожу. Я лег рядом с ней, стараясь не особенно торопить события, и, заключив в объятья, стал снова целовать девушку и ласкать ее грудь, теперь не скрытую кружевным бюстгальтером. Джинни, постанывая, выгибалась под моими руками, снова часто дыша от возбуждения, и восторженно глядя на меня сияющими газами, с расширенными от желания зрачками.
- Джин… — мягко позвал я в промежутке между поцелуями, - Послушай, я должен знать, это у тебя впервые?
- Ох… — застонала она. — Это так важно для тебя?
- Нет, - покачал головой я. — Это важно для тебя. В первый раз всегда больно…
- Оу… — девушка слегка смутилась. — Я и забыла…
- Так ты…
- Да. Ты первый у меня, Драко… — шепнула она, прикусив губу. Я кивнул, и погладил ее по волосам, в глубине души чувствуя что-то, отдаленно напоминающее раскаяние.
- А ты… ты уверена, что… Что тебе это нужно? — осторожно спросил я, хотя и понимал, что в тысячный раз предлагать ей передумать просто глупо.
- Уверена, - отозвалась Джинни, нежно поглаживая меня по спине. — Я хочу быть твоей! Пожалуйста, Драко…
- Прости, - выдохнул я, крепче сжав ее в объятьях. Она удивленно подняла взгляд.
- За что?
- За то, что даже твоя невинность меня уже не остановит… — я не дал ей ответить, накрыв ее рот новым поцелуем, но ее довольный стон и без слов сказал мне достаточно.
Ее неопытность не была особенно страшной преградой, хотя я и был слегка на взводе. До сих пор я ни разу еще не был с девственницей, так что, в какой-то степени, для меня это тоже был первый раз. Понимая, что боли в любом случае не избежать, я знал, что лучшее, что я могу сделать — это помочь ей максимально расслабиться, и возбудить настолько, чтобы она забыла и думать о боли. И я сделал это, усилием воли заперев собственное возбуждение, и не позволяя ему нарушить мои планы. С бесконечным терпением и нежностью я ласкал и целовал все ее тело, нашептывая, что она прекрасна, и что я в жизни не видел девушки, способной сравниться с ней. Я не лукавил, и ни капли не кривил душой. Джинни действительно казалась совершенством — тонкая талия, изящные руки и ноги, и при этом приятно округлые стройные бедра и упругая грудь, для ее возраста совсем не маленькая. Поначалу девушка еще стеснялась под моим откровенным взглядом, но постепенно перестала, когда я словами и делом доказал ей свое восхищение.
Меня слегка позабавило, с каким интересом Джинни рассматривала мое обнаженное тело, тщетно пытаясь скрыть краску смущения, выступившую на щеках. Мне всегда казалось, что для девушки, у которой шесть старших братьев, это не должно быть особенно в новинку, но она объяснила, что одно дело — случайно, мельком увидеть голышом родного брата, и совсем другое — вот так разглядывать обнаженного парня. Впрочем, у нас обоих не было особенного желания вдаваться в подробности, так что я оставил эту тему для лучших времен, и вернулся к тому, что было важным на тот момент.
Чувствуя, как ей нравятся мои поцелуи, я не отказывал ей в этом, сжимая ее в объятьях и страстно целуя нежные губы девушки, однако это было далеко не единственное оружие в моем арсенале. Нацеловавшись до одурения, я принимался за тщательное, детальное изучение ее тела, отыскивая все новые особо чувствительные местечки. Я осыпал поцелуями ее нежную шейку, прокладывая влажную дорожку от уха вниз, к ключице, задерживался там ненадолго, лаская губами и языком чувствительную точку в основании шеи, а потом спускался к груди. Здесь руки и губы действовали вместе, и Джин, не сдерживаясь, стонала от наслаждения. Поглаживая и массируя ладонью ее грудь — так что мои длинные пальцы обхватывали ее целиком, - я накрывал ртом нежно-розовый сосок, втягивал его внутрь и принимался теребить и перекатывать его языком, слегка прикусывая, но стараясь ни в коем случае не причинить боли. Джинни дрожала всем телом от возбуждения, обнимая меня за плечи, и протестующее вскидывалась, стоило мне остановиться хоть на мгновение. А я ласкал то одну ее грудь, то вторую, потом спускался ниже, целуя белую кожу живота, но намерено не опускаясь еще ниже, чтобы не спугнуть нарастающее в ней возбуждение. Правда, время от времени я позволял себе погладить ее бедра, но не особенно увлекался этим, не желая напугать ее.
Конечно, я гордился своей силой воли, но даже она была не беспредельна. Я начал понимать, что рискую сойти с ума, если в скором времени не предприму чего-нибудь и ради собственного удовлетворения. Я приподнялся над ней, заглядывая в глаза девушки, продолжая гладить ее грудь, которую незадолго до этого осыпал страстными поцелуями. Джинни тяжело дышала, и ответила мне затуманенным, расфокусированным взглядом. Она была готова.
Приподнявшись, я опустился на нее сверху, накрывая своим телом и раздвигая ноги коленями. Девушка не испугалась, лишь самую малость напряглась, но нежный поцелуй быстро успокоил ее. Еще хоть что-то соображая, я наложил контрацептивные чары, чтобы не думать об этом потом. Едва дыша от необходимости сдерживаться, я занял нужную позицию, и в последний раз взглянул на нее, спрашивая согласия. Кивок… и все мосты, связывающие нас с прежним миром, с грохотом рухнули.
Джинни не кричала и не плакала, когда я овладел ею, легко преодолев хрупкую преграду ее невинности — она лишь один раз вскрикнула на вдохе, и стиснула мои плечи так, что остались синяки. Я замер, давая ей привыкнуть, хотя Салазар знает, чего мне это стоило. Направляемый каким-то шестым чувством, я снова начал целовать и ласкать ее, помогая девушке расслабиться. Джин негромко постанывала, но не отталкивала меня, охотно отвечала на поцелуи и принимала ласки. Я рискнул немного пошевелиться внутри нее, потом снова, снова и снова. Первые толчки вызвали у нее новую вспышку боли, однако постепенно, по мере того, как Джинни привыкала ко мне и чуточку расслаблялась, боль отступала, освобождая дорогу наслаждению…
Мой самоконтроль полетел ко всем Волдемортам, Гриндевальдам и прочим нелюдям, когда она подалась бедрами мне навстречу и простонала мое имя. Плотина, сдерживающая горный поток, рухнула, и чистая, незамутненная страсть понеслась по моим жилам, сметая сдержанность и сводя с ума. Джин снова вцепилась мне в плечи, с равной страстью отвечая на каждое мое движение в ней, что-то выстанывая, наслаждение нарастало стремительно и неотвратимо…
- Драко! — выкрикнула она, невероятно широко распахнув глаза, и выгнувшись всем телом, а в следующий момент ее тело затрепетало, достигнув вершины. Для меня тоже это оказалось последней каплей.
- Джин! Джинни! Я люблю тебя! — застонал я, не отдавая толком себе отчета в том, что говорю, и только зная, что слова были искренними.
Я задрожал, изливаясь внутри, вжимаясь в нее, и упал на ее тело, содрогаясь в последних спазмах наслаждения. Джинни тяжело дышала, обвивая меня руками и ногами. Несколько минут в комнате царила полная тишина, прерываемая только нашим обоюдным тяжелым дыханием. Наконец, более-менее опомнившись, я приподнялся, опираясь локтями об пол по разные стороны ее головы, и уперся в пол и коленями, чтобы облегчить обессиленной девушке вес своего тела. Джинни недовольно застонала, и лишь чуточку пошевелилась, продолжая обвиваться вокруг меня всем телом.
- Как ты? — выдохнул я, отводя прядь намокших от пота волос с ее лба. Голубые глаза открылись и взглянули на меня с непередаваемым выражением, от которого у меня разом потеплело на душе. В нем не было разочарования, или хуже того — обвинения. Она смотрела восхищенно и… с любовью? Как мне хотелось поверить, что это именно так!
- Это было… потрясающе, - отозвалась она. — Я… Я не думала, что это может быть настолько… восхитительно…
Я нежно поцеловал ее, и, прижав к себе, перекатился, чтобы лечь рядом. Джин прижалась ко мне, водя пальчиком по моей груди, и вырисовывая на ней невидимые узоры. А я лежал, и с удивлением осознавал, что то, что я сейчас испытываю, ничуть не похоже на просто банальное удовлетворение после хорошего секса. Нет, секс был просто потрясающий, но дело тут было совсем не в том, как именно все происходило. Я понимал, что был бы отнюдь не против, если бы это повторялось снова и снова, хоть на протяжении всей моей жизни. Я был… счастлив.

*Информацию о разнице по времени почерпнула из Интернета, все претензии - к справочным страницам.
** Заклятие Веритас нагло стырено из «Draco Dormiens» Кассандры Клэр. Ее фик — уже сам по себе практически канон, особенно для меня, поэтому мне не особенно стыдно. :-) В общем, эту ссылку следует воспринимать как дисклеймер — не мое, не претендую. А между собой , где чье, пусть сами разбираются. )

Pov Драко Малфоя.

Утро застало нас с Джинни все еще в Выручай комнате — хотя, строго говоря, это было и не утро вовсе, так как проснулись мы, насколько я мог судить, уже за полдень. Впрочем, ничего удивительного в этом, как-раз-таки, не было, потому что ночью мы почти не сомкнули глаз.
Немного отдохнув и восстановив силы после сумасшедшего первого раза, и позаботившись о состоянии Джинни (кое-какие зелья со столика пришлись как раз кстати), мы перебрались-таки в кровать, где почти сразу же снова занялись любовью. Эта ночь словно бы сняла для нас обоих все запреты, и мы сходили с ума, не думая ни о чем, и не в силах оторваться друг от друга. Это продолжалось всю ночь — в промежутках между вспышками страсти, мы почти не размыкали объятий, беспрерывно целуясь и ласкаясь, и не думая ни о прошлом, ни о будущем. Временами мы дремали, но настоящий, глубокий сон не приходил. То я, то Джин, внезапно неловко пошевелившись, просыпались, и тут же будили один другого, чтобы вновь и вновь заняться любовью. По-настоящему уснуть так и не получалось, пока окно на дальней стене, обращенной к востоку, не окрасили розоватым тоном первые отблески рассвета. Ночное безумие словно бы отступало заодно с темнотой. Джинни прижалась ко мне, положив голову на мое плечо, и устроив руку у меня на груди, а вторую просунув под спину. Поза была не особенно удобной, но я не возражал, потому что это давало мне возможность обнимать ее, продолжать к ней прикасаться и вдыхать бесподобный аромат ее волос, который — я точно знал, - теперь навсегда останется для меня истинным ароматом счастья…
Так мы и заснули, прижавшись друг к другу, утомленные, но счастливые.
Я проснулся первым, от того, что Джин зашевелилась у меня под рукой. Во сне мы успели перевернуться, и теперь она лежала спиной ко мне, уютно свернувшись, а я прижимался к ней сзади, обвивая руками, словно пытаясь защитить от целого мира. Крепче прижав ее к себе, я снова зарылся носом в спутанные рыжие волосы девушки, и подумал, что мне хотелось бы, чтобы время остановилось, и нам можно было остаться тут навсегда. Однако, видно, даже Выручай-комната была не способна исполнить некоторые пожелания…
Джинни вскоре снова заворочалась, и, потянувшись, перевернулась на другой бок, лицом ко мне.
- Который час? — сонно пробормотала она.
Я пожал плечами. Свои часы я вчера скинул вместе с одеждой, чтобы не оттягивали руку и не мешались, а выбираться из кровати и тащиться за ними, не было ни малейшего желания, равно как и применять манящие чары. Однако, несмотря на это, ответ все равно оставался очевидным — судя по положению солнца за окном, мы проспали все утро и нехилую часть дня. Джин встревожено посмотрела на меня, резко садясь.
- Мерлин, мое отсутствие наверняка заметили Рон и Гермиона! - воскликнула она. — Рону-то я еще могла бы наврать, что проспала, он все равно не может войти в девчоночьи спальни без разрешения и проверить, но с Гермионой этот фокус не пройдет!
Кроме Джинни и неразлучной Троицы, из Гриффиндорцев в школе мало кто оставался на каникулы, разве что какая-то малышня, которую я не давал себе труда запоминать. Кажется, еще оставались эти неугомонные недоумки Криви, наверняка и еще кто-то… Я сглотнул под испуганным взглядом девушки.
- Так, успокойся, - сказал я, притягивая ее к себе. — Время не вернешь. Надо что-то решать. Для начала, определись, что именно ты хочешь.
- Успеть в Башню вовремя, - горько фыркнула Джинни, но отстраниться не пыталась, чему я втайне радовался. — Ты, случайно, Хроноворот нигде не припрятал?
- Я кто, по-твоему, - филиал Отдела Тайн? — хмыкнул я. Джин невесело кивнула, и уткнулась лбом мне в плечо.
- Они убьют тебя, если узнают об этой ночи, Драко. И Рон, и Гермиона… А может, и Гарри поучаствует, если выползет из Больничного крыла, — пробормотала она. Я крепче обнял ее, прижал к себе.
- Пусть, - с какой-то безбашенной храбростью, отнюдь мне не свойственной, вдруг вырвалось у меня. — Пусть убивают. Это того стоит. Мне не страшно, Джин, - серьезно добавил я, когда она посмотрела мне в глаза.
- Я не допущу, - тихо сказала девушка. — Или пусть тогда убивают обоих…
- Перестань, - решительно заявил я, поводя плечами. — Со стороны твоего брата это вообще неразумно. И кстати, разве я, как честный человек, не должен теперь на тебе жениться?
- С каких это пор ты — честный человек? — фыркнула Джинни. Я нахмурился.
- Джин, ты ведь понимаешь, что, случись что, - я тебя не оставлю? — сказал я. Она вздохнула, утратив разом свою насмешливость.
- Я в тебе не сомневаюсь, Драко, - отозвалась она, снова чуть крепче прижавшись ко мне. — Но тебе не кажется, что нам с тобой рановато думать о браке и о чем-то подобном? И потом, я… Я была с тобой не потому, что хотела привязать тебя к себе…
- Ох, Джинни… — хмыкнул я, поглаживая ее волосы. - Да невозможно уже привязать меня к тебе еще крепче. Но насчет брака ты права, мы слишком еще молоды. Времена сейчас, конечно, тревожные, - ну, Волдеморт и все такое, - но не настолько, чтобы обзаводиться семьей даже не закончив толком школу. Хотя, если в перспективе…
- Брось, - поморщилась она. — Твой отец никогда не примет меня в качестве твоей невесты.
- Откуда такая уверенность? — вскинул бровь я. — Отец не в том положении, чтобы диктовать условия. И вообще, как ни крути, все что его должно интересовать — то, что ты чистокровная. Все остальное несущественно.
- Да, но я ведь Уизли. В его глазах — а не так давно и в твоих тоже, - мы почти нищие.
- Джин… — вздохнул я. — Слышала поговорку «бедность не порок?». Я знаю, я всегда акцентировал на вашей бедности максимум внимания, но на самом деле, я просто цеплялся к тому, к чему только мог. Помнишь, я ведь Малфой, слизеринский злыдень, никому не дающий покоя, которого кофе не пои, только дай поиздеваться над гриффиндорцами. — Джин фыркнула и покачала головой.
- А если тебе найдут невесту из богатого и знатного рода, брак с которой будет вам чем-то выгоден? — спросила она. Я закатил глаза.
- Запомни раз и навсегда, любовь моя, Малфои достаточно богаты, чтобы не продавать себя, даже за гигантские состояния, - наставительно сообщил я ей, сам толком не обратив внимания на то, что назвал ее «любовь моя». — А что до положения в обществе… Знаешь, не думаю, что сейчас подходящее время делать ставки на чье бы то ни было положение. После того, как я перетащил свое семейство на сторону Гарри и Дамблдора, мы с тобой в одной лодке. Если они победят, все будет великолепно. Если победит Волдеморт… Тогда вообще не думаю, что у кого-то из нас будет хоть какое-то будущее. Ты не согласна?
- Согласна, - кивнула она со вздохом. Я погладил ее по волосам и поцеловал, и Джинни не оттолкнула меня, как я втайне опасался — видимо, во мне еще живы были воспоминания о Хэллоуниском маскараде, когда мы почти так же сходили с ума друг от друга — а на следующий день она заявила, что все кончено, не успев начаться.
Так ничего и не решив толком по поводу общения с ее друзьями и братцем, мы встали и, наложив очищающие чары друг на друга и на одежду, без особой охоты покинули Выручай-комнату. Честно говоря, подспудно я ожидал встретить Грейнджер и Уизела чуть ли не за каждым углом. Не то чтобы я этого боялся, просто я понятия не имел, что им сказать, и как объяснить тот факт, что Джинни не ночевала в Башне, а теперь разгуливает по школе в моем обществе. Ее, похоже, волновали те же проблемы — Джин с задумчивым и мрачным видом медленно шла рядом со мной, а ее ладошка в моей руке казалась холодной, как ледышка.
Я почти не удивился, когда, свернув за тот самый поворот, где вчера я так удачно налетел на Джинни, увидел Гермиону и Рональда, стоящих у подножья лестницы, ведущей в Гриффиндорскую Башню, и с озабоченным видом что-то обсуждающих. К счастью, они были так увлечены своей беседой, что не заметили нас, и я успел отступить обратно за угол, утянув за собой Джинни. Осторожно выглянув из-за угла, я понял, что удача на сегодня к нам благосклонна — Рон с мрачным видом кивнул, в ответ на какую-то реплику Гермионы, и неохотно стал подниматься вверх по ступенькам, а она, проводив его взглядом, неторопливо зашагала по коридору в нашу сторону. Лицо у Грейнгджер было задумчивым и серьезным, брови нахмурены, нижняя губа — нервно закушена. На мгновение я даже встревожился — может, что-то с Гарри, или с Блэком? Не то, чтобы состояние поттеровского крестного меня волновало, будь он мне хоть двадцать раз родственник, но это не могло не отразиться и на самом Гарри. А вот его состояние — как ни неприятно могло быть теперь признавать это — меня все еще заботило. Однако проверив Поттера по узам, которые по неизвестной мне причине снова укрепились, я не обнаружил в его состоянии ничего нового - все то же опустошение, боль, обида по отношению к нам с Блейз, и ожидание и надежда, связанные с Блэком.
Мы с Джинни едва успели переглянуться, как Гермиона уже решительным шагом вывернула из-за угла, и остановилась как вкопанная при виде нас. Ее глаза удивленно расширились, когда она заметила руку Джинни в моей руке, выражение ее лица — без малейшего намека на враждебность по отношению ко мне, и мой вызывающий взгляд, от которого я не смог, да и не стал удерживаться.
- Джинни, - вздохнула Грейнджер с ноткой облегчения в голосе, однако лицо ее приобрело строгое, и даже суровое выражение. — Где ты была? Ты хоть понимаешь, как мы волновались? И что это значит, что ты делаешь в компании этого… — она поморщилась, окинув меня неприязненным, полны презрения взглядом, - этого скользкого слизеринского проходимца?
- Рон знает, что я не ночевала в Башне? — пропустив вопрос мимо ушей, спросила Джинни, сильнее вцепившись в мою ладонь.
- Пока нет, - неохотно ответила Грейнджер, помолчав. — Я не сказала ему, он думает, что ты просто ушла рано утром. Благодари Мерлина, что он вчера рано ушел спать, и не заметил, что ты не пришла.
- Даже странно, с чего бы это? — хмыкнула Джин, видно, немного успокоившись. — Спасибо, Гермиона.
- Я сделала это ради его спокойствия, - тряхнула кудрями гриффиндорская староста, - но это не значит, что я буду покрывать тебя. Я все еще могу ему все рассказать, Джин, и не сомневайся, я так и поступлю, если не получу ответа на свой вопрос. Что ты делаешь в компании Малфоя? И надеюсь, ночь ты не в его же компании провела?
- Только не говори мне, что нам придется возвращаться, чтобы поговорить на сей раз с ней… — пробормотал я вполголоса. Джин, услышав меня, хмыкнула, но взгляд ее, обращенный к Гермионе, был серьезным, и даже немного напуганным.
- Гермиона, все не так просто, - напряженно сказала она. — Нам действительно нужно поговорить, и серьезно. И лучше сделать это подальше от Башни. Может, действительно, пойдем в Выручай-комнату?
- Лучше давайте воспользуемся Чертогом Собрания, там сейчас никого, и это всего этажом ниже, - вставил я. Я не очень понимал почему, но отчего-то мне не хотелось разговаривать с Грейнджер там же, где прошла самая потрясающая и счастливая ночь в моей жизни. Возможно, просто не хотелось перебивать нелегким разговором романтические воспоминания, прочно связанные теперь с этим местом. Поэтому я и предложил воспользоваться пустующей большую часть времени комнатой, в которой обычно проходили собрания старост. Грейнджер смерила меня уничтожающим взглядом, который я стойко, с непробиваемой фамильной наглостью выдержал, однако неожиданно покладисто согласилась.
- Ну хорошо. Идем, — сказала она.
Весь путь мы проделали в гробовом молчании. Под тяжелым, осуждающим взглядом Грейнджер, Джинни как-то стушевалась и напряглась, однако мою руку не выпускала, и вид у нее был решительный — моя гриффиндорская защитница готовилась дать отпор обвинениям, которые неизбежно полетят в нашу сторону. Наконец мы добрались до места и вошли в не особенно большой круглый зал, где примерно раз в две недели собирались старосты факультетов, чтобы обсудить возникающие школьные проблемы и распределить обязанности.
Посреди помещения стоял круглый стол, вокруг которого помещалось десять жестких стульев с резными спинками. Вообще-то, довольно было и восьми, но, видно, остальные тут были просто, «на всякий случай». В углу, ближе к окну, стоял старый письменный стол, заваленный какими-то папками и старыми, исписанными пергаментами, половину знаков на которых уже невозможно было разобрать от времени и пыли. На подоконнике у окна стоял пустой графин, в котором обычно во время собраний была вода на всякий случай, и несколько стаканов рядом с ним, на подносе.
Гермиона проигнорировала стулья и все остальное, остановившись в двух шагах от стола, повернулась к нам, и, сложив руки на груди, с убийственно суровым видом уставилась на Джинни, меня же не удостоив даже мимолетным взглядом. Пальчики Джин в моей руке снова заледенели, и я безмолвно ободряюще пожал их, обещая этим жестом свою поддержку и защиту. Девушка ответила легким пожатием, дав мне понять, что не намерена отступать, и, решительно тряхнув спутанными волосами (возможности расчесать их у нее еще не было), с вызовом посмотрела на подругу.
- Итак, - холодно сказала Грейнджер. — Насколько я понимаю, ты собиралась мне объяснить, где ты была ночью?
- Ты мне не мать, Гермиона, чтобы я отчитывалась перед тобой, - резко возразила Джинни. — И даже не сестра, так что будь добра, оставь этот приказной тон!
- Вот как? — брови старосты поползли вверх. — Джинни, да что с тобой? Ты не ночуешь в Башне, появляешься в обществе этого… — она наконец одарила меня взглядом, полным отвращения, — в обществе МАЛФОЯ, после всего, что он и его подружка сделали с Гарри, а теперь еще и бросаешь мне в лицо подобные грубости?
- Извини, я не хотела грубить, - сухо отозвалась Джин, однако, без тени смущения. Про себя я как-то отстраненно подумал, что возможно, это мое дурное влияние, хотя, при здравом размышлении, не нашел ничего дурного в умении отстоять собственное достоинство. — Но то, где и как я провела эту ночь, касается только меня. Может быть, позже, я расскажу тебе, но сейчас есть более важный разговор, и касается он именно того, о чем ты только что говорила.
- То есть? — Гермиона слегка смешалась. — Что ты имеешь в виду? Я ведь как раз и спросила тебя о том, что с тобой произошло, и где ты провела ночь?
- Я не это имею в виду. Речь о Драко и Блейз, - решительно отозвалась Джинни, выпуская мою руку, прошла несколько шагов по комнате, в сторону от нас обоих, - и от меня, и от Грейнджер, - и остановилась, спиной к нам, обхватив себя за плечи и собираясь с мыслями.
Я стоял молча, пытаясь сообразить, что мне сделать, чтобы облегчить ей задачу. Как на зло, в голову ничего не приходило, кроме того, чтобы снова подставиться под заклятие Веритас — перспектива не из приятных, честно говоря. К тому же, после того, чтоб со мной было вчера… Я, конечно, готов снова пойти на это, ради того, чтобы убедить самого Гарри, но это вовсе не означает, что я теперь должен подставляться ради каждого из его друзей. Джинни, видимо, думала о том же самом. Она вздохнула и повернулась к Гермионе. Та все это время напряженно вглядывалась в нее, хмурясь, и словно пытаясь прочесть ее мысли — я четко ощущал, что Легилименцией там и не пахло, но.... видно, это какой-нибудь чисто магловский способ, с оттенком ехидства пронеслось в голове.
- Они ни в чем не виноваты, - сказала наконец Джинни, поворачиваясь к нам лицом. Грейнджер помолчала, внимательно разглядывая ее, а потом повернулась ко мне.
- Какой же лапши ты навешал ей на уши, Малфой? — резко спросила она. — Что ты сделал, чтобы задурить ей голову? Гипноз, или сразу Империо? Учти, со мной это не пройдет! Одно движение… И ты пожалеешь, что подобная глупая мысль пришла тебе в голову. Я не шучу.
Рука гриффиндорки была в кармане мантии, явно сжимая палочку. Но странное дело, я абсолютно не испытывал страха, даже зная, на что способна разъяренная Грейнджер. Я ответил лишь легким пожатием плечами.
- Может, ты все же позволишь мне высказаться, прежде чем делать выводы, Гермиона? — резко спросила Джин, делая шаг к подруге. — Тебе ли не знать, что Империусом ни в чем никого нельзя убедить — только приказать что-нибудь сделать. Я похожа не жертву этих чар? Или на загипнотизированную? Или по-твоему, я такая легковерная идиотка, что он мог парой слов запудрить мне мозги так, чтобы я ему поверила? Ты даже и подумать не можешь, что у меня могут быть и более серьезные причины, чем голословные утверждения? Так, да? — спросила она звонким от обиды голосом. Грейнджер, слегка сбитая с толку, самую малость стушевалась.
- Ну хорошо, - осторожно сказала она. — И каковы же твои «серьезные причины»?
- Вчера вечером я… — Джин запнулась на мгновение, кинув на меня быстрый взгляд, и, решившись, продолжила: - Вчера вечером я наложила на Драко заклятие Веритас.
- Мерлин, Джинни, ты с ума сошла! — почти взвизгнула Грейнджер, уставившись на подругу не верящим взглядом. - Это же Черная Магия! Если об этом узнают учителя, тебя исключат из школы! И больше того, это грозит и более серьезным наказанием, ты хоть понимаешь, что…
- Расслабься, Грейнджер, ничего ей не грозит, - бросил я, решив, что настало время вмешаться. - Веритас не относится к непростительным, и карается только в том случае, если накладывается на жертву против ее воли. А я согласился на это добровольно, да что там, я сам это предложил, и даже настаивал.
- Джин, ты хоть понимаешь, что он тебя подставил? — резко спросила Гермиона, игнорируя меня. — Черная Магия самая стойкая, и никакими чарами ее с палочки не удалить! Теперь достаточно ему обронить пару слов при чужих ушах, и любая проверка выявит, что ты применяла это заклятие! А добровольно или нет он пошел на это — может подтвердить только он, - с горечью заключила она, и помолчав, добавила, одарив подругу горестным взглядом: - Ты в его руках теперь, Джинни…
- Это была МОЯ палочка, Грейнджер, - фыркнул я. — Ты уж извини, опять облом, - добавил я с ухмылкой, при виде ее ошеломленного лица.
- Твоя, Малфой? — переспросила она. — Но… Но ведь… зачем ты это сделал?
- Затем, что я не видел другого способа заставить хоть кого-то из вас поверить, что я говорю правду, - отозвался я, мрачнея. — И как-раз-таки не хотел подставлять Джинни. Заклятию Веритас сопротивляться невозможно, ты это знаешь. Легче Империо сбросить, чем его.
- Да, я читала об этом, - кивнула Гермиона. — Но если оно было наложено на тебя твоей собственной палочкой, разве побочные эффекты не должны усиливаться?
- Должны, - согласился я. — Что заставляет тебя думать, что этого не произошло?
- Так вот оно что… — кивнула она. — Выходит, вот чем ты занималась ночью? — обернулась она к Джинни. — Выхаживала его, после того, как сама же наложила заклятие? Ох… Прости, Джин, я… Я не должна была в тебе сомневаться. Но тебе следовало сообщить мне. Я бы помогла, существуют кое-какие зелья, и мы могли бы… по-быстрому приготовить их, они бы помогли Драко оправиться скорее.
- Оу, я снова «Драко»? — хмыкнул я, переключая на себя ее внимание, и лишая Джинни возможности возразить и погубить себя. Точнее, нас обоих.
- Я… — Гермиона чуть покраснела, и, поежившись, повернулась к столу, чтобы скрыть неловкость. — Я думаю, нам лучше присесть, чтобы вы могли рассказать все толком. И к тому же, раз уж все так запутано, нам все равно есть о чем поговорить…

За разговором мы почти и не заметили, как подошло время обеда, и лишь голодная резь в желудке заставила меня вспомнить о нем — я ведь ничего не ел со вчерашнего утра. Нет, ну конечно, укрепляющие зелья, которые влила в меня Джинни прошлым вечером, поддержали мои силы, но теперь, когда напряжение спало, я все острее начинал ощущать, насколько проголодался. К тому времени мы успели обсудить большую часть событий прошлого вечера (ну, не считая той части, которая касалась событий после моего пробуждения в Выручай-комнате), и теперь увлеченно строили планы, как донести все это до сведения Гарри. Я в разговоре поначалу почти не участвовал, но потом пришла и моя очередь, и я рассказал основные факты, которые вчера под Веритасом подтвердил Джинни. На сей раз моим гарантом была она, кивая, в подтверждение моих слов. Грейнджер выслушала внимательно, ни разу не перебив, и, стоило отдать ей должное, не стала сомневаться в правдивости моего рассказа, и придумывать, каким невероятным способом я мог обойти заклятие Веритас и соврать, или задурить голову Джинни, чтобы она меня поддержала. Рон на ее месте так бы и поступил, однако Гермиона то ли чересчур доверяла здравому смыслу Джин, то ли просто не считала меня таки уж подлецом.
- Самое простое — это вызвать Гарри на разговор и тоже убедить его применить Веритас, - задумчиво проговорила Гермиона. — Вопрос в том, что он может, так же как и я, заподозрить подвох, попытку его подставить. А второй раз за столь короткое время подставляться под Вреитас из собственной палочки для тебя будет уже опасно, - она бросила на меня сочувственный взгляд. — И потом… Ты ведь не захочешь снова подставляться?
- Подставиться под Веритас — не проблема, но повторное наложение из моей палочки, и правда, может существенно осложнить мне жизнь, - согласился я. — Хотя я готов пойти на это в случае необходимости. Вот только после вчерашнего утреннего разговора с Гарри я сомневаюсь, что он станет меня слушать хотя бы настолько, чтобы я вообще успел упомянуть заклятие Веритас. Кстати, я не очень уверен в том, что он хотя бы просто знает, что это такое.
- Знает, - убежденно отозвалась Гермиона. — Он не очень осведомлен о Черной Магии, но про Веритас точно либо читал, либо слышал. Он как-то упоминал его на Защите, когда мы работали над очередным заданием Дамблдора.
- Ну тем проще, - пожал плечами я. — И все равно, его надо еще убедить испытать его на мне, а это, мне почему-то кажется, будет не так уж просто.
- Да, думаю, ты прав, - согласилась Гермиона. — С Гарри будет не легче, чем с Роном. Оба ревнуют…
- Мерлин, Рону-то к кому ревновать? — вскинул бровь я. — Только не говори мне, что он тайный поклонник Блейз!
- При чем здесь Блейз, - фыркнула Гермиона. — Он ревнует Гарри к тебе. Раньше он был его единственным другом, с которым они делились всеми радостями и горестями, советовались, болтали… Да делали все, что угодно! А потом, когда стали налаживаться ваши отношения, у Гарри резко появилась возможность обходиться и без него. Естественно, Рону это не нравилось. Да что я тебе говорю, ты и сам прекрасно все понимаешь!
- Ладно, ты права, я понимаю, - согласился я со вздохом. — И вообще-то я знаю, что думает Уизли. Я… Я вчера слышал ваш разговор.
- Что? Какой разговор?
- Ну, когда вы возвращались с ужина. Ты еще сказала, что разобралась бы с Блейз, будь она здесь. А Уизе… — я запнулся, бросив виноватый взгляд на Джинни, и исправился: - В смысле, - Рональд, - хвастался, что если бы не Крэб и Гойл, он бы показал мне, где флобберчерви зимуют…
- А-а, - протянула Грейнджер, и смущенно пожала плечами. — Ну… Я просто была зла на За… На Блейз. И на тебя тоже. Из-за Гарри. Я думала, она… То есть, вы оба с ней, что вы его обманули, и все такое. Наверное, мне стоит сказать, что я сожалею…
- Наверное, - дернул плечом я. — Ну да ладно, вопрос сейчас в другом — как убедить Гарри выcлушать меня? Есть предложения?
- А может быть, мы с Гермионой просто попробуем поговорить с ним сами? — предложила Джинни. — Ну, то есть, не обо всем, конечно, - я не думаю, что мы сможем так уж сразу убедить его в вашей с Блейз невиновности, - но по крайней мере, мы можем попытаться уговорить его выслушать тебя под Веритасом.
- Мне тоже ничего другого в голову не приходит, - согласился я, внутренне содрогаясь при мысли о том, что собираюсь снова добровольно подставиться под Веритас. Все-таки ощущение не из приятных, что и говорить… Тут как ни убеждай самого себя всеми силами, что это необходимо, и что без этого не обойтись, все равно в сердце заползал стылый ужас при мысли о впивающихся в него железных крючьях заклятия.
- Ну хорошо, давайте, может быть, прямо сейчас и попробуем? — не очень уверенно предложила Гермиона. Мой желудок протестующе сжался, однако я напомнил себе, что побочным эффектом заклятия Веритас будет тошнота. Не думаю, что если меня стошнит после заклятия, это будет выглядеть привлекательно. Вздохнув, я призвал с подоконника стакан, наполнил его водой при помощи заклятия, и залпом осушил, чтобы хоть немного заглушить ощущение голода. На мгновение тошнота все-таки подступила к горлу, но я сделал несколько глубоких вдохов, и сумел взять собственное тело под контроль.
- Идем, - кивнул я. Однако Грейнджер покачала головой.
- Не думаю, - сказала она. — Тебе лучше остаться и подождать нас здесь. Лучшего места все равно не придумаешь, здесь нам не нужно будет беспокоиться, что кто-нибудь помешает вашему… Ну в смысле, этому… испытанию, под чарами. Хотя мне это не нравится, - добавила она. — Все-таки Веритас — черномагическое заклятие, и… Нет ничего хорошего в использовании Черной Магии.
- Иногда выхода не остается, - возразил я. — Ладно, раз уж ты так настаиваешь, я подожду вас здесь.
Призвав на помощь свою обычную малфоевскую наглость, я пинком отодвинул от стола один из стульев и с невозмутимым видом уселся, закинув ногу на ногу. Джинни фыркнула, и, выходя из Чертога следом за Гермионой, обернулась, и послала мне воздушный поцелуй. Я довольно хмыкнул, и подмигнул ей в ответ.
На самом деле, настроение у меня было совсем не такое уж боевое, как я пытался показать. Не то, чтобы меня так уж пугала перспектива заклятия Веритас — пережил один раз, переживу и второй, не так уж это, в конце концов, ужасно. Просто сам план казался до смешного наивным. А если Гарри мне не поверит? Если не захочет со мной разговаривать? Что мне делать, если он заподозрит подвох? Конечно, средств защититься от действия Черной Магии маловато — возможно, если очень постараться, и можно найти какие-нибудь артефакты и жутко сложные зелья, которые могут помочь, но… У меня просто элементарно не было времени на поиски, а уж тем более на приготовление подходящего зелья. Не может же он всерьез подозревать меня в том, что у меня они есть! И тем не менее, особенно судя по вчерашнему разговору, Поттер настроен подозревать меня в любой мыслимой подлости…
Конечно, все эти размышления были не более, чем обычным неврозом, и я прекрасно это понимал, однако сосредоточиться на чем-то другом не получалось. Разве что… Разве что поддаться воспоминаниям о ночи с Джин… Хотя даже это чревато опасностью. Не хотелось бы встречать пришедшего для серьезного разговора Гарри с мечтательной улыбкой на лице.
От мыслей меня отвлекло покалывание, возникшее возле правого бедра, и я, чертыхнувшись от неожиданности, вытряхнул из кармана кожаный чехольчик с волшебным зеркальцем, откуда слабо пробивалось серебристо-белое свечение. Хм, странно, рановато для Блейз — у них в ассиенде сейчас еще и восьми нет. Я вытащил светящийся квадратик из чехла и бросил взгляд на сияющую поверхность. Легкая вспышка — и вот уже на меня смотрит серьезное, слегка печальное лицо сестренки. Странно, но Блейз была уже полностью одета — во все черное, несмотря на царившую там, по ее словам, жару. Подтянутая и серьезная, она смотрела на меня с какой-то непонятной отстраненностью, словно и она сама и ее внутренний мир изменились до неузнаваемости за те несколько дней, что мы с ней почти не виделись — не считать же «встречами» короткие переговоры через волшебные зеркала.
- Привет, - сказал я. — Что случилось? Ты сегодня рано…
- Не спится, - коротко ответила она. — Как твои дела?
- Дело сдвинулось с мертвой точки, - улыбнулся я. — Не буду говорить раньше времени, но… Есть определенные успехи. Не переживай, сестренка, я дам тебе знать, когда будут какие-нибудь… эээ… более ощутимые результаты. А как твои дела? Что нового?
- Вчера появились сдвиги в расследовании смерти Диего, - чуть хрипло ответила она, и сглотнула подступающие слезы. — Сомнений нет, это было убийство.
- Убийство? — переспросил я. — Как это выяснили?
- Анимист приехал, помнишь, я тебе рассказывала, кто это такие, - отозвалась Блейз каким-то безжизненным, равнодушным тоном.
- И что? Он смог извлечь из разума лошади.. воспоминания? — уточнил я, заинтригованный. До сих пор мне казалось подобное чем-то невероятным, несмотря на все мои успехи в Легилименции. Да и Северус говорил мне в свое время, что понять разум животного куда сложнее, чем человеческий — ведь даже мышление у животных развито совсем иначе. На такой подвиг, как проникновение в сознание животного, способен даже не каждый анимаг.
- Ну, что-то вроде того, - кивнула тем временем Блейз. - Совершенно точно одно: Тень помнит, что до того, как Диего упал, рядом был еще один человек. И судя по тому, что других следов нет, он прилетел на метле. Кроме того, агенты УОМП изучили результаты заключения целителей, которые осматривали… тело. Похоже, что его убили при помощи «Аэрос Сфаэро Мортис».
- Ну, это было довольно очевидно, - пожал плечами я. - Это стихийный удар, следов магии он оставляет самый мизер. И результаты действия могут быть вполне похожими, как те, о которых ты говорила. Хотя… у каждого мага контакт со стихией свой, и шар получается разной плотности. Говоришь, площадь удара была с обхват слоновьей ноги? Для Воздушной Сферы не такой уж большой размер… Плюс большая сила удара. Да еще и если он был на метле… Ищите мага со склонностью к Воздушной стихии. Вероятнее всего, рожденного под знаком Воздуха.
- Да, эксперты тоже пришли к таким выводам, - кивнула Блейз. — Ладно. Давай не будем об этом. Да и потом, тебе это… Да оно тебе просто не надо. — сестренка вздохнула. — Драко… Я предупредить тебя хотела — я, наверное, задержусь здесь.
- В каком смысле задержишься? — насторожился я. — До каких пор?
- Думаю, около недели, - пожала плечами Блейз. — Здесь сейчас тихо, спокойно. Думаю, мне необходимо побыть одной и подумать. Прийти в себя. Восстановить силы. Понимаешь? Я сейчас просто не смогу вернуться в Хогвартс, под обстрел из Гриффиндорских обид.
- Я же сказал, Блейз, я решу это! — воскликнул я. — Все уже почти…
- Даже если у тебя получится, - оборвала она. — Я… Черт, Дрей, ну как ты не понимаешь! — на мгновение ее маска спала, и я увидел в лице сестренки боль, тоску и… и обиду. Мерлин, она и правда была обижена на Гарри! Хотя, конечно, у нее было на это полное право… В самом деле, Блейз ни в чем не провинилась перед ним, а он… — Даже если все утрясется, я… Я не думаю, что смогу относиться к Гарри как раньше, - сказала она. — Я верила ему. Я думала, он меня никогда не обидит. А он… Мне так нужна была его поддержка, - Блейз содрогнулась, и зябко поежилась, словно это там, у нее, была зима, и лежал снег, а холодный ветер задувал по обледеневшим коридорам. Сестренка на мгновение зажмурилась, точно пытаясь сдержать слезы. — Он был мне необходим - именно тогда, в тот момент, - добавила она. - И вместо этого — он порвал со мной. Ты не представляешь, как это больно…
- Я понимаю, - сказал я. — Но… Блейз, ты серьезно хочешь играть в эту игру — кто кого обидит? Это может продолжаться до бесконечности, ты ведь знаешь. Сначала он обиделся из-за того, что счел, что ты ему изменила, теперь ты обиделась за несправедливое обвинение, потом опять он обидится за слишком долгую обиду…
- Драко, он официально порвал со мной, - оборвала она. — Официально, понимаешь!? Это не просто размолвка, и даже не ссора! Это разрыв отношений! И даже если он узнает, что между нами с тобой ничего не было, если даже повод исчезнет… Это не значит, что все тут же может быть прощено и забыто. Каковы бы ни были причины, он меня бросил. И это не так-то легко пережить. Особенно когда вдобавок наваливается смерть близкого человека. Мне нужно время. Я должна побыть одна и подумать.
- Ну хорошо, хорошо, - согласился я, понимая бесполезность любых попыток спорить. - Вот только… Блейз, не увлекайся раздумьями, ладно? — добавил я. — К тому же ситуация сложнее, чем кажется, и мы еще не знаем всего. Обещай, что не будешь торопиться с решениями, какими бы они ни были. - Она кивнула, поджав губы, и, быстро распрощавшись, «отключилась».
Я убрал зеркальце в чехол и сунул в карман, а затем, хмурясь, встал и заходил по комнате. Нет слов, как мне не нравилось ее решение задержаться в Бразилии. Эта обида была в принципе не в ее характере. Блейз всегда была искренней, и увлекающейся, она полностью отдавалась своим чувствам, и именно поэтому и смогла завоевать сердце Поттера. Она могла вспылить, огорчиться, рассердиться по поводу его обвинений, но чтобы вот так… Упереться в свою обиду, и поставить ее на первое место, невзирая на причины? А эти слова? «Он порвал со мной, каковы бы ни были причины», «это не просто размолвка, а официальный разрыв отношений»… Да она никогда не придавала значения официозу! И никогда не проявляла подобного эгоизма. Прежняя Блейз поняла бы, что парня ввели в заблуждение, и не стала бы упорствовать, если бы он признал свои ошибки. Не иначе, как эти попытки поставить себя на первое место — результат влияния ее матери, которого я всегда опасался, еще с первого лета, которое сестренка провела в Бразилии. Но тогда, видимо, благодаря все тому же Диего, влияние доньи Изабеллы оказалось не особенно сильным. Теперь… Если ей придет в голову взять жизнь дочери в свои руки, или хотя бы «помочь» ей навести в ней «порядок»… А Блейз настолько опустошена и раздавлена горем и обидой, что запросто может пойти на поводу у матушки… Страшно подумать, в кого она может превратиться. Я не знаю, что сделал бы, стань Блейз копией своей матери. Впрочем, возможно, я просто слишком тороплю события. В конце концов, проблема еще толком и не улажена. Вот если мне удастся действительно убедить Гарри в своей правдивости, вот тогда и посмотрим, как поведет себя сестренка… Сможет ли устоять против его зеленых глаз, если он будет умолять о прощении?
А сам Поттер? Я на минуту вдруг представил себе чувства Гарри, в тот момент, когда он узнает, что Блейз ни в чем не виновата, и более того, пережила потерю близкого человека, а он, вместо того чтобы поддержать и утешить ее… Мда, не сказать, что очень веселое положение. Даже я, при всей своей малфоевской самовлюбленности и непробиваемом нахальстве, ощутил бы чувство вины перед девушкой, которую несправедливо обидел в тяжелую для нее минуту. А уж что говорить о Поттере, с его гриффиндорской честью? В какой-то момент я даже засомневался в правильности своих действий. Однако, поразмыслив, пришел к выводу, что отступать уже, в любом случае, поздно. Гарри все равно так или иначе обо всем узнает, да и идти на попятный просто стыдно.
Вздохнув, я подошел к окну, и, сложив руки на груди, стал ждать появления гриффиндорцев.

Ну наконец-то в состоянии Сириуса наметились хоть какие-то сдвиги. Пришедший утром для ежедневного осмотра пациента Снейп, не скрывая своего раздражения, буркнул, что ждать осталось недолго — действие зелья Подвластья почти нейтрализовано, а длительный отдых благоприятно сказался на сознании Блэка. Не сегодня - завтра он должен будет уже прийти в себя. При мысли о подобном Рождественском подарке у меня теплело на сердце, хотя, что уж греха таить, грядущее Рождество выдавалось совсем не таким уж радостным, как я надеялся…
До сих пор при мысли о том, каким же я оказался легковерным идиотом, сердце сжималось в один сплошной комочек боли. Я до крови кусал губы, стоило только на минутку представить себе лицо Блейз, а при виде Малфоя в груди закипал безудержный гнев, и хотелось размазать слизеринца тонким слоем по ближайшей поверхности. И как я удержался вчерашним утром, чтобы не наложить на него что-нибудь кошмарное и отвратительное? Пусть не Круциатус, но… Что-то, что заставило бы его страдать. Что-то, что испортило бы его «безупречную» внешность, что-то, что разбило бы вдребезги его наглость и самоуверенность, что заставило бы Блейз отшатнуться от него в шоке и отвращении!.. Тяжело дыша и стиснув кулаки так, что ногти впились в ладони, я закрыл глаза, тщетно пытаясь успокоиться и заставить себя перестать думать о ней. Я ругал себя на все корки. Ну неужели после всего, что я узнал, я все еще могу хотеть опозорить Малфоя в глазах Блейз? Ведь на самом деле это значит всего лишь то, что я хочу, чтобы она отвернулась от него и вернулась ко мне… неужели теперь, узнав, что меня всего лишь использовали для развлечения, я все равно не могу выбросить ее из головы, прекратить мечтать о ней, вспоминать…
Тряхнув головой, отгоняя непрошенные мысли, я сменил позу на своем неудобном стуле у постели Сириуса, на котором провел несколько последних дней, почти не покидая палаты крестного. Я пытался заставить себя снова думать о том, что будет после его пробуждения — и… И не мог. Я уже столько раз прокручивал эту сцену в своем воображении, что эти мечты утратили всякую привлекательность. Стоило лишь самую малость забыться — и перед глазами снова вставал образ рыжеволосой слизеринки, упорно не желающий покидать мое сознание. Умом я понимал, что мне необходимо отвлечься, но вот каким образом? Может, Сириус сможет что-то посоветовать, когда очнется? Ну, конечно, не сразу…
Люпин, конечно, пытался помочь мне, но, я сам не знал почему, мне не хотелось грузить его своими проблемами. Близилось полнолуние, и профессор выглядел не самым лучшим образом, к тому же, я прекрасно понимал, что у него и без моих заморочек со слизеринцами, хватает забот. Сириус - другое дело. С крестным у меня всегда были немного другие отношения, и он был чуть ли не единственным взрослым, к которому я вообще когда-либо обращался со своими переживаниями… Люпин, правда, тоже присутствовал при нашем достопамятном разговоре через камин Амборидж на пятом курсе, но… не будь там Сириуса, разговор не получился бы и вполовину таким откровенным, каким был.
От тяжелых размышлений меня отвлекли шаги, и я с легким удивлением увидел вошедших в палату Гермиону и Джинни. Странно, что с ними не было Рона, хотя, в принципе, я прекрасно понимал, что у него могли найтись и другие дела. Однако серьезные, решительные лица девушек почему-то насторожили меня. Джинни смотрела на меня с таким же выражением, какое появлялось у нее перед квиддичным матчем — означавшим, что она намерена идти вперед до победного конца. Гермиона выглядела самую малость смущенной, а еще в ее взгляде проскальзывали, каким-то странным образом переплетаясь одновременно и сочувствие и… осуждение?
- Привет, - автоматически поздоровался я в ответ на кивок Джин. — Что-нибудь случилось?
- Случилось, - подтвердила младшая Уизли. — Гарри, нам необходимо очень серьезно поговорить. Кое-что выяснилось, и ты обязан узнать об этом.
- В чем дело? — насторожился я, приподнимаясь со стула. Я едва ли мог признаться в этом даже самому себе, но где-то в глубине души я даже обрадовался этому неожиданному появлению девушек. Если что-то действительно случилось, это, конечно, может оказаться ужасным, но с другой стороны, это позволит мне хоть ненадолго отвлечься от моих проблем.
- Не здесь, - тихо напомнила Гермиона, переводя взгляд с меня на Джинни. — Люпин беседует с мадам Помфри, он сказал, что сейчас придет и побудет с Сириусом, Гарри. А ты… Давай пройдемся. Мы с Джинни должны тебе кое-что рассказать.
Ее серьезный тон внушал опасения. Я поколебался всего лишь пару секунд, прежде чем окончательно встать со своего стула, и потянулся, расправляя затекшие мышцы. Похоже, случилось что-то и вправду серьезное, и, судя по их виду, не особенно приятное. И в то же время это едва ли что-то ужасное, иначе девушки вели бы себя совсем не так спокойно и сдержано.

Маршрут, который выбрали для «прогулки» Гермиона и Джинни, показался мне не совсем обычным — прямиком из Больничного крыла наверх, но не к Гриффиндорской Башне, и даже не к Выручай-комнате, а почему-то в коридор на шестом этаже, где помещались несколько классных комнат, какие-то еще помещения, и, кажется, комната для Собраний Старост. Обычно для прогулки выбирали открытую галерею неподалеку от Больничного крыла, или, если там было слишком холодно, то ближайшие коридоры. Однако я благоразумно решил не обращать на это внимания.
Полпути мы прошли молча, и я уже начинал чувствовать какую-то неловкость, замечая, как Гермиона и Джинни обмениваются странными взглядами. Наконец, когда мы достигли коридора, эта молчаливая игра в переглядки мне порядком надоела, и я решительно остановился посреди прохода. Девчонки, не сразу осознав тот факт, что я уже не следую за ними, по инерции сделали еще несколько шагов, а потом тоже остановились и обернулись ко мне.
- Так, я больше с места не сдвинусь, пока вы не объясните, что здесь происходит, - твердо заявил я, полный решимости взять дело в свои руки. — Вы хотели о чем-то поговорить, а сами как воды в рот набрали. Так не пойдет. Я хочу знать, в чем дело.
- Гарри… - начала было Джинни, но ее прервала Гермиона.
- Хорошо, Гарри, если ты настаиваешь, давай выясним все прямо здесь, - сказала она. — Но прежде, чем мы начнем объяснять, в чем дело, напомни мне, пожалуйста, ты знаешь, что собой представляет заклятие «Веритас»?
- Веритас? — повторил я. Пару мгновений я не мог сообразить, о чем она, а потом вспомнил. — А, ну да. Это черномагическое заклятие, которое заставляет жертву говорить чистую правду. А зачем тебе?
- Просто чтобы убедиться, что ты о нем знаешь, и мне не придется рассказывать заново, - отозвалась она. Речь вообще-то пойдет не о нем.
- А о чем тогда? — поинтересовался я. Джинни поморщилась.
- Гарри, если тебе уж так приспичило поговорить здесь и сейчас, может, мы все же можем хотя бы отойти вон туда, к окну, чтобы не торчать посреди прохода? — поинтересовалась она. Я обескуражено вздохнул, и кивнул, немного смутившись.
- Ну так о чем пойдет разговор? — поинтересовался я, когда мы расположились на широком подоконнике. Гермиона и Джинни снова обменялись тревожными, напряженными взглядами.
- Речь пойдет о Блейз Забини, - твердо сказала Гермиона. Я мгновенно выпрямился.
- Я не хочу о ней говорить! — резко сказал я. — И слышать о ней тоже не хочу!
- Гарри, ты серьезно думаешь, что мы завели бы этот разговор, не будь у нас веской причины? — спросила Джинни. — Я вполне понимаю твою обиду на Блейз, но при этом, все-таки, ты мог бы сохранять благоразумие. То, что мы хотим сказать, - действительно важно.
- Я… — я заколебался. Конечно, я доверял Джинни, не говоря уже о Гермионе. И какой бы ни была моя обида, и сколь сильным бы ни было разочарование…
- Гарри, я понимаю, как тебе неприятно слышать ее имя, - мягко сказала моя лучшая подруга, доверительно коснувшись моего локтя. — Но… Ведь ты же не станешь убегать от правды, не так ли? Ты никогда не прятался от нее, как бы трудно тебе ни было. И…
- Ладно, - кивнул я, облизнув пересохшие губы, и со вздохом уселся обратно. В конце концов, что я ожидал от них услышать? Блейз ведь даже не оправдывалась тогда, когда я высказал ей в лицо все то, что сказала мне Дафна. А ведь… Я и сам не знал, что я хотел бы услышать от нее в оправдание. Что все то, что было между нами, было игрой лишь поначалу? Что, начав со мной встречаться, она постепенно полюбила меня по-настоящему? Смешно. Что тогда она делала в постели Малфоя в ночь на пятницу? Нет, подобные оправдания, может, и смягчили бы немного боль от предательства, но вряд ли имели бы какое-то еще значение. Блейз меня не любила, и как бы мне ни было больно принять это…
- Вчера вечером, - начала Джинни, и, осекшись, кинула быстрый взгляд по сторонам, чтобы лишний раз убедиться в том, что нас не подслушивают. Я захлопал глазами, возвращаясь в реальность, и вопросительно посмотрел на нее.
- Что «вчера вечером»? — переспросил я.
- Не перебивай, будь добр, - нахмурилась девушка. — Я и без тебя собьюсь. В общем, вчера вечером я наложила заклятие Веритас на Драко Малфоя.
- Что? — ахнул я, напрочь забыв о ее просьбе не перебивать. — Ты ЧТО сделала?
- Я НАЛОЖИЛА заклятие ВЕРИТАС на Драко Малфоя, - медленно, четко и раздельно повторила Джинни.
- Мерлин Великий, Джин, но зачем? — я ничего не понимал. Откуда Джинни вообще узнала об этом заклятии? Хотя, это не проблема, не такая уж это закрытая информация… Но что могло заставить ее сделать это? С какой стати ей допрашивать Малфоя? Зачем? О чем спрашивать? Хотя, я догадываюсь о чем… Но почему, Бог мой, почему? Как же он должен был ее разозлить, если она решилась использовать Черную Магию!? И насколько же он ей небезразличен, если узнать правду ей было так важно, что она не побрезговала черномагическим заклятием?
- Я сделала это по его просьбе, - отозвалась Джинни, едва слышно фыркнув при виде моего ошеломленного лица. Я снова ощутил, будто меня окатили ледяной водой.
- По ЕГО просьбе? — повторил я. — Но… Ты хочешь сказать, что Малфой сам, добровольно подставился под Веритас, чтобы… Ради чего, Джин?
- Чтобы заставить меня поверить его словам, - серьезно отозвалась она. — И нет, Гарри, он не пытался меня подставить. Он дал мне свою палочку, чтобы по моей эти чары не могли проследить, несмотря на то, что это усилило неприятные последствия заклятия.
- Вот как… — пробормотал я, чувствуя себя довольно жалко. Новая информация не укладывалась в голове, а сердце стучало как бешеное, разрываясь между надеждой и… страхом поверить в эту надежду. — И что же он сказал тебе?
- Он сказал… — Джинни запнулась, собираясь с мыслями. — Он сказал, что они с Блейз виноваты перед тобой, - сказала она наконец.
Я замер. Внутри, в душе, хрупкая надежда разлетелась в пух и прах, ввергнув меня в пучину отчаяния. Виноваты…
- Виноваты в том, что не подумали, как со стороны выглядит тот факт, что она провела ночь в его комнате, - закончила Джинни. — Но это все. ЕДИНСТВЕННАЯ их вина — в том, что они не думали, будто кто-то может попытаться подать это таким образом. И тем более, что они не знали ничего о карте, и не могли предполагать, что ты увидишь, что Блейз ночевала в постели Драко.
- Ночевала? — тупо переспросил я. Моя голова отказывалась соображать. «Ночевала». Как это понимать? В душе была ровная, спокойная тишина — однако не та изматывающая опустошенность, какая бывает от чересчур сильной боли или горя. Нет, на сей раз это было звенящее, напряженное ощущение затишья перед бурей. — Что значит «ночевала», Джинни?
- Вечером в четверг Блейз получила письмо от матери из Бразилии, - ответила Джинни. — Она рассказывала тебе о своем сводном брате, Диего?
- Тому, который учил ее магловской культуре? — все так же отстраненно уточнил я, и кивнул. — Рассказывала. И что? Не понимаю, он тут при чем?
- Он погиб в ночь на четверг, - бесстрастно отозвалась младшая Уизли. Мне потребовалась пара минут, чтобы до конца осознать смысл ее слов. — Именно об этом сообщало письмо.
- Погиб? — переспросил я, снова ощущая, как внутри все обрывается. Блейз была привязана к этому парню, она всегда говорила о нем с такой теплотой, что я невольно начинал даже слегка ревновать ее к нему. Тем более, они не кровные родственники… Единственное его достоинство в моих глазах заключалось в том, что он проживал в Бразилии, и следовательно, был как соперник относительно безопасен. Но… Но если он погиб… Стоп. Стоп! — Стоп, - я и не заметил, как начал говорить вслух. — Блейз узнала об этом вечером в четверг? На ужине ее не было, и Малфоя тоже. Но он-то был на дополнительных занятиях… И все-таки… Допустим, она узнала о смерти сводного брата… И той же ночью все равно прыгнула в постель Малфоя? Непохоже на нее…
- А еще Малфой под Веритасом подтвердил, что они с Блейз не любовники, и никогда ими не были, - все так же безжалостно продолжала Джинни. — И в его постели Блейз спала одна. Он просто сидел рядом. У нее была истерика, и он беспокоился за нее.
- Замолчи… — прошептал я. Голова, казалось, вот-вот лопнет от этих вестей. — Замолчи, замолчи! — Меня затрясло. Перед глазами всплыло воспоминание, то самое, которое причиняло мне столь невыносимую боль все это время — я открываю карту Мародеров, и вижу две точки рядом, в углу малфоевской спальни, и мой мир рушится на глазах. Этот момент отпечатался в моей памяти так отчетливо, словно его выжгли внутри меня каленым железом. Ее точка ближе к стене, а его - чуть ниже и дальше… Сидел рядом?
Гермиона успокаивающе гладила меня по плечу, но я даже не замечал этого. Подняв глаза, я посмотрела на Джинни. Внутри меня все звенело от напряжения — я из последних сил цеплялся за крохотную возможность не верить, не допускать мысли о том, насколько страшную ошибку совершил, и как мне теперь жить с этим.
- Ты уверена, что… Что он не мог каким-нибудь образом обойти заклятие?
- Я — да, - спокойно ответила Джин. — А вот Ты, Гарри… Ты ведь все равно не позволишь себя убедить. По крайней мере, не мне. Ты все равно не поверишь до конца в их невиновность, пока не удостоверишься. Не так ли?
- Я… Джин, я тебе верю, но… Малфой, он…
- Он ждет тебя в Чертоге Собрания, - вставила молчавшая до сих пор Гермиона. — Ступай, поговори с ним. Он… Он сказал, что готов снова подставиться под Веритас, если это будет единственный способ убедить тебя.
- Не понимаю, ему-то это зачем? — пробормотал я недоверчиво. В голове не укладывалось, как это Малфой, гордый и заносчивый аристократ, мог настаивать на каких бы то ни было доказательствах, чтобы убедить меня. Неужели наша дружба так много значила дла него? Столько, что он готов был забыть про фамильную гордыню?
- Спроси его, а не нас, - пожала плечами моя подруга. — И Гарри… Родовая Магия против Черной неэффективна, - добавила она. — Я читала об этом. Она может помочь справиться с последствиями, но защитить от самих чар не в состоянии. Черную магию и придумывали с тем расчетом, чтобы сопротивляться не мог никто. Так что Драко нечего противопоставить заклятию Веритас, и обойти его он никак не мог.
- Ты… — я сглотнул. — Ты уверена в этом?
- Я — да, — отозвалась Гермиона. — Но ты, все равно, поговори с ним. Гарри… Я понимаю, как тебе тяжело в это поверить, но…
- Мы бы не стали обманывать тебя, - закончила за нее Джинни. — Не в этом отношении. Поговори с Драко. Наложи на него Веритас. Убедись сам. Поверь, мне кажется, это действительно важно…
- Да, я верю… — прошептал я. Голова кружилась, а внутри была какая-то странная, звенящая пустота. Ощущая слабость в ногах, я медленно, словно нехотя отделился от подоконника, и почти слепо побрел к дверям Чертога Собраний. Подобного я не ощущал даже на втором курсе, стоя перед дверью Тайной Комнаты. Тогда за дверью меня ждали василиск и неизвестность, но от меня зависела жизнь Джинни. Я готовился сразиться за правое дело, и это ощущение поддерживало меня. Сейчас… Сейчас за дверью меня ждал только лишь Драко Маофой — не имеющий желания причинить мне вред, и не держащий в руках жизнь кого-то, кто мне дорог. Но его оружием была страшная правда, и я боялся, как никогда — боялся того, что сейчас произойдет, что услышу обвинения в своей ошибке, и мне нечего будет возразить в ответ, потому что они справедливы. На сей раз прав был он…
Драко стоял у окна, спиной ко входу, и его светлые волосы, казалось, сияли собственным светом вокруг головы, отражая солнечные лучи. Вид у него был усталый и измученный, сама поза Малфоя выражала какую-то странную обреченность. Заслышав, что я вошел, он даже не вздрогнул, однако — неужели снова наша связь? — я интуитивно понял, что он весь напрягся. Я закрыл за собой дверь и встал, кусая губы, и собираясь с силами, чтобы заговорить.
- Ну и долго ты там будешь пыхтеть у дверей, как закипающий чайник? — недовольно спросил наконец Драко, оборачиваясь ко мне. Взгляд Малфоя был холодным, без малейшего следа той дружеской теплоты, которая появилась в нем, пожалуй, незадолго до нашего приключения в Башне Восхода. А я снова ощутил прилив отчаяния. Мало того, что я обидел Блейз в такую минуту, я еще и Малфоя ухитрился снова настроить против себя. Хотя, в принципе, даже и ухитряться не пришлось… Просто совершил глупость.

Наш разговор прервал скрип двери. Мы с Малфоем синхронно подняли головы и обернулись, чтобы увидеть у входа Джинни и Гермиону, смотрящих на нас с одинаково неодобрительным выражением на лицах.
- Нет, ну ты подумай! Мы там с ума сходим от беспокойства, что они тут друг друга поубивали, а они уже преспокойно сидят и болтают, как ни в чем не бывало, - возмущенно сказала Гермиона.
- Ну извини, концерт по заявкам отменяется, - фыркнул Драко, с каким-то неожиданным для него охом поднимаясь на ноги. — А который час, кстати? — поинтересовался он, отряхиваясь.
- Полтретьего, - отозвалась Джинни. Малфой разочаровано вздохнул.
- Стало быть, обед пропустили, - сказал он. — А у меня со вчерашнего утра ни крошки во рту не было…
- Ну, этому горю легко помочь, - отозвался я, хватаясь за его протянутую руку, и Драко рывком помог мне встать с пола. Отряхнув мантию, по его примеру, я потянулся, и впервые за несколько дней улыбнулся. Конечно, предстоящая сцена выяснения отношений с Блейз меня тревожила, но… Но меня не покидала надежда. По крайней мере, теперь мне хотя бы было на что надеяться. — Пошли, голодающий, - хмыкнул я, кивая в сторону двери. — Мерлин, не могу поверить, что за семь лет ты не удосужился узнать, где в Хогвартсе кухня!
- С чего ты взял, что я не знаю? — оскорбился слизеринец. — Просто мне не было нужды туда наведываться. Я тебе не Крэб или Гойл! Им дай волю, они бы оттуда и не выходили…
- Угу… — хмыкнул я. — Ладно, пошли уже, горе ты мое. Я тоже перекусить не отказался бы…
Драко не стал спорить. Я провел его на кухню, где эльфы, радуясь возможности угодить, натащили нам провизии человек на десять. Малфой, хмыкнув, в шутку посетовал, что Крэба и Гойла никогда нет под рукой, когда они действительно могут пригодиться, однако и сам на аппетит не жаловался. Подмигнув ошарашенному Добби, который при виде «молодого хозяина», вошедшего на кухню в моем обществе, опешил, я сделал ему знак лучше не попадаться на глаза Драко. Не то, чтобы я всерьез опасался, что они поссорятся, но мне не хотелось лишний раз подвергать стрессу впечатлительного домовика, особенно памятуя о том, как обращался с ним Люциус. Драко казался во всем мягче и терпимее отца, но я сомневался, что его отношение к эльфам было тем, в чем они сильно различались. Добби, впрочем, понял меня мгновенно, и поспешно ретировался куда-то, где его не было видно. Мы все вчетвером поели, и, кое-как отказавшись от предложений захватить чего-нибудь с собой, покинули кухню.
За всеми тревогами и переживаниями, мы совершенно упустили из виду, что сегодня Сочельник, и что в Большом Зале вечером состоится банкет по этому случаю. В принципе, нам вообще предстояло несколько дней праздников, и теперь перспективы перестали казаться мне такими уж мрачными. Предстоящий разговор с Блейз, конечно, тревожил, но я знал, что не успокоюсь, пока не вымолю у своей Принцессы прощение. Я прекрасно понимал, что это будет не так-то легко, но был полон решимости не отступать до победного.
С трудом подавив в себе желание вернуться в больницу, чтобы проверить, как там Сириус, я предложил сходить в Гриффиндорскую Башню, и, отыскав мое зеркальце, попробовать испытать его — могу ли я с его помощью связаться с одним из зеркал Драко? Правда, в том бардаке, который царил на дне моего чемодана, под сложенными более-менее аккуратно вещами, искать можно было долго, но я настоял, что непременно хочу попробовать. На самом деле, конечно, ничто не мешало мне позаимствовать для разговора с Блейз зеркальце Драко, однако отсрочка давала мне возможность собраться с мыслями, а заодно немного оттянуть «роковой момент».
У входа в Башню Малфой остановился, и как-то немого растеряно посмотрел на меня.
- Ну ладно, я… Даже не знаю, я, наверное, пойду? — сказал он. — Или подождать тебя здесь, на случай, если у тебя ничего не получится?
- У меня есть идея получше, - отозвался я, в приступе вдохновения. — Пошли, - и я за руку потянул Драко на лестницу, ведущую к площадке с портретом Полной Дамы. Малфой не сопротивлялся, однако недоуменно хлопал глазами, пока мы поднимались. Джинни и Гермиона следовали за нами, тоже недоуменно переглядываясь.
- Гарри, что ты задумал? — спросила Гермиона. — Ведь он же не гриффиндорец…
- Да перестань — где в правилах сказано, что в гостиную факультета нельзя приводить гостей? — фыркнул я. Малфой, до которого наконец дошло мое намерение, замер как вкопанный.
- О, нет, Поттер, даже не думай! — заявил он. — Я похож на идиота — самому лезть в пасть льва?
- Да перестань, сейчас все равно большинство гриффиндорцев в отъезде, - отмахнулся я . — С Роном мы разберемся, братьев Криви я тоже беру на себя. А остальные… Ну, ты ведь не боишься первокурсников, правда?
- Я думал, мы договорились, что штучки вроде того, чтобы брать на понт, не проходят? — продолжал хмуриться Драко, но я против воли заулыбался. Этот тон мне был знаком — Малфой упорно сопротивлялся для вида, однако в глубине души уже уступил, так что его нужно было брать тепленьким.
- Ну Дра-а-ако! — притворно захныкал я, скорчив забавную умоляющую рожицу. Слизеринец не выдержал, и засмеялся, на какой-то миг прикрыв глаза ладонью.
- Мордред с тобой, Поттер, веди уж. Но предупреждаю, если со мной что-нибудь случиться…
- Знаю-знаю, ты за себя не отвечаешь, - поспешно закончил я за него. — Видишь, я все помню.
- Ну-ну, - скептически хмыкнул Драко, однако позволил мне увлечь себя дальше, вверх по оставшимся ступенькам, к портрету Полной Дамы.
Я снова хмыкнул. Правда, меня слегка встревожило напряжение, промелькнувшее на лице Джинни, однако я не придал этому значения. Точнее, не подумал, что за этим может крыться, списав все на тревогу за реакцию Рона.
Реакция Рона, в принципе, оказалась вполне ожидаемой, хотя и менее бурной, чем я опасался. Когда вся наша четверка вошла в гостиную, он играл в шахматы с Колином, и при виде меня улыбнулся — чуточку сочувственно, но одновременно с тем и ободряюще… И замер с открытым ртом при виде вошедшего следом Малфоя. Улыбка медленно покинула физиономию моего лучшего друга. Брови сдвинулись, он окинул всю нашу четверку испытующим взглядом, и остановился снова на мне, глядя сурово и требовательно.
- Ну? — только и спросил он.
- Что «ну»? — пожал плечами я. — Только не говори, что мне придется тебе объяснять очевидное.
- Ох, Гарри… — вздохнул Рон, покачав головой, и буквально пронзил взглядом Малфоя, который ответил непробиваемо невозмутимым взглядом и вскинутой бровью, в лучших традициях Его Слизеринского Высочества.
- Не было никаких чар, Рон, - устало сказала Джинни, падая в кресло, и предупреждая следующую реплику брата. — А точнее, те, что были, применяла я.
- Угу, - скептически скривился тот. — И он, конечно, просто и естественно все объяснил, да? И Карту Мародеров, и все остальное. А?
- А нечего объяснять, кроме карты, - устало сказал я, чувствуя, что постоянное недоверие Рона к Драко начинает меня раздражать. - Уймись уже, Рон, пожалуйста, - попросил я. — Ни Драко, ни Блейз ничего не сделали. Все что я видел — это всего лишь подогретые Дафной домыслы.
- Дафной? — переспросил Малфой. — Дафной Гринграсс? Так это она натравила тебя на нас? Черт, Гарри, ты уверен?
- Ну естественно, уверен, - подал плечами я. — Она поджидала меня в коридоре той ночью, и… Ну, не знаю, на что она рассчитывала, вряд ли только на свои слова. В общем, это она мне и сказала, что вы с Блейз любовники, и что она часто ночует у тебя, вот и сегодня — ну, в смысле., в ту ночь, - тоже. А уж потом я пришел сюда и посмотрел на Карту.
- Дафна… — повторил Драко, прищурившись, и вдруг, неожиданно, прижал ладонь к лицу, потирая кончиками пальцев лоб, и пошатнулся.
- Дрей!
- Драко!
Мы с Джинни, мигом вскочившей со своего кресла, одновременно кинулись к слизеринцу, чтобы подхватить его, и, поддерживая его с двух сторон, осторожно усадили парня на диван. Джин присела рядом, встревожено глядя на него и поглаживая юношу по плечу, а я опустился в кресло напротив. А Малфой, похоже, на какой-то момент выпал из реальности. Ладонь от ли лица убрал, но теперь обеими руками сжал голову, словно боялся, что без этого она разлетится на части. Гермиона, решительно отстранив Джинни, вплотную подошла к нему, и, направив палочку на юношу, произнесла заклинание — нечто среднее, между диагностикой и целительством. Я его тоже знал, но получалось оно у меня не в пример хуже. Драко сглотнул, и медленно опустил руки, поднимая взгляд на девушку.
- Спасибо, - хрипло сказал он.
- Не за что, - мрачно ответила она. — Ты понимаешь, что это значит?
- Понимаю, - кивнул Малфой. — И она еще и брюнетка…
- Ты это о чем? — спросил я, хмурясь.
- Может, конечно, все это просто дурацкие совпадения, и это все вообще ничего не значит… — пробормотал он. Я нахмурился, намереваясь уже серьезно требовать ответа, но Драко уже и сам выпрямился, и взглядом остановил готовый сорваться с моих губ поток вопросов. — Помнишь, в вечер после матча Слизерин- Рейвенкло на меня наложили Обливиэйт? — сказал он. Я ошеломленно кивнул. — В ванной осталась чужая сумка, предположительно, того, кто наложил заклятие. В ней была женская косметика и слизеринский галстук. Скорее всего, тоже девчоночий. Среди прочих кремов и притираний, там были средства для волос, - для темных волос.
- Ты что, думаешь, это была Дафна? — захлопал глазами я. Драко вздохнул и не очень уверенно пожал плечами.
- Лично мне слабо верится в такое совпадение, но все-таки до конца исключать такую возможность тоже не стоит, - сказал он. — Честно говоря, до этого в заклятии забвения я больше подозревал Паркинсон. Дафна была моей любовницей, и скрывать ей от меня нечего. Ну, в том плане, что… вряд ли она это от смущения, - сказал он, и вдруг как-то виновато покосился на Джинни. Я перехватил его взгляд… И меня снова кольнуло странное предчувствие — или уже не ПРЕДчувствие? Девушка старалась казаться невозмутимой и равнодушной, и у нее почти получилось бы, если бы не поджатые губы и взгляд, полный затаенной боли. Джин поежилась и отвернулась.
- Ну, погоди, но что заставляет тебя думать, что Дафна связана с нападением на тебя в тот вечер? — спросил я Малфоя, чтобы отвлечь от Джинни внимание Рона. Даже если ее поведение и означает что-то, что произошло между нею и Драко, это касается только их двоих. Вмешательство Рона ничего хорошего им не принесет, к тому же, я не верил, что Малфой может обидеть Джин. А если даже уж такое случится, я с него лично шкуру спущу, подумал я.
- В принципе, ничего, - пожал плечами Драко. — Только моя реакция сейчас. Дафна брюнетка, она пыталась расколоть нашу дружную компанию, и она, мне кажется, как-то связана с моими утраченными воспоминаниями.
- На самом деле, не обязательно, - вставила Гермиона. - Реакция у тебя была слабенькая, раз мое заклинание так легко ее сняло. Все может быть просто игрой подсознания. Если ты ее подозревал и раньше, то реакцию могло вызвать и это.
- Мда? — скептически выгнул бровь Малфой. - Может быть и так, конечно… Тем более, что у Дафны есть и более очевидная причина пытаться рассорить Гарри и Блейз…
- Вспомнить только ее выход в начале года, - фыркнула Джинни, зло сверкнув глазами. — Да она готова была прямо в Большом Зале на Гарри накинуться, и зацеловать до потери сознания.
- Согласен, - кивнул Драко. — А еще Блейз мне рассказывала, что начале года они болтали о парнях, и Дафна призналась, что Поттер ей нравится, и более того, она намерена в этом году серьезно за ним охотиться. Так что очень может быть, что вся эта история, - это просто жест ревности, а максимум, что связывает ее с заклятием Забвения — это мои подозрения. Хотя, повторюсь, я в большей степени подозревал Пэнси, чем Дафну…
- На всякий случай, я посоветовала бы тебе, Гарри, быть с этой девицей поосторожнее, - заметила Гермиона. — И вообще, держаться от нее подальше. И тебе, Малфой, кстати, тоже. Вы с ней больше ведь не встречаетесь?
- Мы разбежались еще в начале октября, - покачал головой Драко. — Причем, по ее инициативе.
- И у тебя не было желания возобновить отношения? — хмыкнула моя подруга. Малфой фыркнул.
- У меня и начинать их особенного желания не было, - пожал плечами он. — Дафна не относится к моему типу. Я начал с ней встречаться, потому что у меня в тот момент никого не было, и еще… — он запнулся, и кинул на меня чуть виноватый взгляд.
- И почему же это еще? — полюбопытствовал я, заинтригованный этим. Драко скептически поморщился.
- Ну, я хотел отвлечь от тебя ее внимание, чтобы… хм, как бы это сказать… Ну, чтобы освободить дорожку Блейз, - признался он. — Я… Я знал, что она тебе нравится, и что она к тебе тоже неравнодушна, и…В общем, мне не хотелось, чтобы Дафна вам мешала.
- Тебе-то какая была разница? — спросил я. Он кинул на меня мрачный взгляд.
- Считай это приступом альтруизма, - ядовито отозвался Драко. — И давайте уже покончим с этим. Совпадение это или нет, но за Дафной надо приглядывать. Впрочем, этим я займусь. А теперь предлагаю вернуться к нашим проблемам. Гарри, мне показалось, или ты все-таки собирался отыскать то свое зеркальце?
- Да, да, уже иду, - кивнул я, поднимаясь. От меня не укрылось то, как вздрогнула Джинни при словах Драко о том, что он сам присмотрит за Дафной. Нет, между этими двумя определенно что-то происходит! Может, мне все же стоит поговорить с Малфоем на эту тему? Если он внушил Джин какие-нибудь ложные надежды, надо заставить его как можно скорее развеять ее заблуждение, пока это не повлекло каких-нибудь более серьезных последствий…
Однако подумать обо всем этом время еще будет. Сейчас, хочешь не хочешь, надо идти в спальню, искать это дурацкое зеркальце и проверять, будет ли оно работать. А если будет… При мысли об этом у меня начинало сосать под ложечкой, и приходилось напоминать себе, что недостойно, и не по-гриффиндорски - пасовать перед трудностями, и неважно, что именно называть трудностью — какое-нибудь испытание, вроде этапов Турнира Трех волшебников, приключение, вроде проникновения с Тайную Комнату или сумасшедшей эскапады в Министерство, или всего-навсего разговор с обиженной девушкой. Вот только почему последнее казалось раз в пять страшнее?
Кусая губы, я поднялся в спальню, и, открыв свой сундук-чемодан, стал медленно вынимать из него аккуратно сложенные вещи, и складывать их на покрывало, чтобы добраться до дна, где вперемешку валялись обрывки каких-то пергаментов, огрызки перьев, разнопарные носки, мятые носовые платки, пара старых шарфов, какие-то обертки и смятые упаковки от сладостей, обломки каких-то сувенирчиков, и прочая всячина. При взгляде на этот бардак мне стало стыдно, и я попытался припомнить, - а разбирался ли я здесь хоть раз за все шесть с половиной лет, что учусь в Хогвартсе? Выходило, что нет. Я в лучшем случае выгребал какие-никакие вещи, из которых вырастал, запихивал — и не всегда аккуратно — новые, но почти никогда не добирался до низа. Мда, найти в ЭТОМ зеркальце будет сложновато — при условии, что оно вообще уцелело. При мысли о том, что подарок крестного мог разбиться, мне стало не по себе. Да уж, едва ли Сириус обрадуется, что я ни капли не позаботился о том, что он мне доверил… С другой стороны, я ведь не знал, что у кого-то еще могут быть подобные зеркала, и не думал, что оно мне еще когда-нибудь понадобится…

Положа руку на сердце, не могу сказать, что при утреннем разговоре с Драко я не покривила душой. В доме действительно было тихо, однако ни о каком спокойствии и атмосфере, способствующей самокопанию не было и речи. Всю ассиенду затянули в черные траурные тона — начиная от чехлов на мебели и заканчивая плотными драпировками на зеркалах. В субботу и воскресенье, пока в доме было не протолкнуться от съехавшихся на похороны родных и близких, — а родственников у семейства Эсперанса было немало, не говоря уже о том, сколько друзей Диего захотели проводить его в последний путь, - это казалось уместным и даже необходимым. Но уже в понедельник, глядя, как слуги выметают мусор и наводят порядок в доме, я поняла, что теперь, когда в доме осталось не так уж много народу, весь этот траурный декор создает более чем гнетущее впечатление.
Сегодня же дом и вовсе стал напоминать склеп. Мать, сославшись на мигрень, к завтраку не вышла, а убитый горем дон Родриго, хоть и спустился, был молчалив и задумчив, и напоминал скорее скорбную тень, чем человека. Конечно, я понимала, что это лишь видимость. Вчера с утра он тоже был таким — ровно до тех пор, пока не прибыли УОМП-овцы вместе с анимистом. Стоило взяться за расследование, как дон Родриго преобразился — он горел мрачной жаждой деятельности, которая отчасти даже пугала. Мне становилось не по себе при мысли о том, что ждет преступника, если (а точнее, глядя на дона Родриго, можно было смело менять это «если» на «когда») его найдут.
Однако вопреки всему, и даже тому меланхоличному состоянию, в котором я пребывала с самого дня похорон, разговор с Малфоем заронил в мое сердце надежду. Я всеми силами пыталась задавить ее в себе, убеждая свое внутреннее «Я», что еще не факт, что у Драко вообще получится все утрясти, и что даже если все получится, то я вряд ли сама смогу простить Гарри его поведение — а точнее, вообще смириться с тем, что он на такое способен…
Но где-то внутри меня, не умолкая, звучали слова Драко, которые я не могла стереть из памяти, как ни старалась: «ты серьезно хочешь играть в эту игру — кто кого обидит? Это может продолжаться до бесконечности, ты ведь знаешь. Сначала он обиделся из-за того, что счел, что ты ему изменила, теперь ты обиделась за несправедливое обвинение, потом опять он обидится за слишком долгую обиду…». Тщетно я пыталась заглушить их. Упрямый голосок второго «я», не желающего смириться с положением вещей, вторил воспоминаниям, насмешливо утверждая, что я все равно никогда не забуду Гарри, и ни за что не смогу устоять перед умоляющим взглядом его зеленых глаз. А что до его поведения… Я УЖЕ вполне понимала его — ему было больно, и он платил той же монетой, и делал это куда деликатнее, чем мог бы на его месте любой слизеринец, включая и Драко. В конце концов, даже порывая со мной всякие отношения, Гарри не вышел за рамки — ну да, он повысил голос, но я не услышала от него ни единого бранного слова, ни одного оскорбления, ничего подобного. Ну а то, что это совпало по времени со смертью Диего, и что я лишилась его поддержки в трудную для меня минуту, вообще нельзя ставить Гарри в вину. В конце концов, он ничего этого не знал.
Конечно, подавленное и расстроенное «сознательное я» не желало сдаваться без боя. Я тут же начинала безжалостно давить в себе расцветающую было надежду, напоминая, что еще ничего не решено, и что не факт, что Гарри вообще захочет возобновлять наши отношения. Эта мысль внушала тревогу — а что если, даже узнав правду, он все равно не захочет вернуть все назад? Что, если решит оставить все как есть?
Тогда я останусь здесь, - решила я. Не смогу каждый день как ни в чем не бывало ходить на уроки, и видеть его. В конце концов, в Бразилии тоже имеются магические школы, и я могу перевестись в одну из них. Уверена, мать не будет против. И вообще, мне уже есть семнадцать. При желании я имею право переселиться в любую другую страну, а отцовского наследства вполне хватит на то, чтобы купить себе скромненький домик, и прожить несколько лет, пока не закончу образование и не найду работу.
После завтрака дон Родриго собрался, и, встретив прибывших снова УОМП-овцев куда-то уехал вместе с ними. Осведомившись о здоровье матери, я пришла к выводу, что ее «мигрень» - всего лишь предлог не выходить на жару. Прихватив с собой книгу — один из своих учебников на сей раз, потому что ничто в мире не заставило бы меня сейчас покуситься на книги Диего, - я вышла в огромный сад, устроенный в совсем даже не бразильском стиле, а скорее напоминающий наш, традиционный английский. Клумбы, дорожки, повсюду — сезонные цветы, подстриженные кустарники, беседки, мостики над небольшими ручейками — некоторые из них были искусственными, другие — естественными. Правду говоря, до сада в Малфой-Маноре этому было далеко, даже делая скидку на климат, но с другой стороны, Малфои во всех поколениях отличались своей любовью к совершенству. Ну и не стоит забывать о том, что все-таки в Маноре основную работу выполняли домовые эльфы, тогда как в Бразилии это было большой редкостью, и основную прислугу тут составляли обедневшие маги и сквибы.
Расположившись в одной из беседок, где в это время дня было сравнительно прохладно, я положила на колени учебник (это оказалась ЗОТИ — вот неожиданность!), однако за полчаса не прочитала ни строчки. Точнее, одну фразу я все-таки смогла прочитать, но ни понять ее смыла, ни хотя бы вообще просто обратить внимание на то, что читаю, я не могла. Слова проскакивали мимо сознания, не оставляя в нем ни малейшего отпечатка и не вызывая ассоциаций. Мысли продолжали крутиться вокруг Хогвартса.
Странное дело, но даже боль и горе после смерти Диего несколько притупились. Возможно, я просто начала верить в нее, побывав на похоронах. А может быть, как ни крути, я все же слишком недолго знала его. Мы едва ли успели стать родными, или хотя бы по-настоящему подружиться. Мы были не более, чем хорошими приятелями. Естественно, я была к нему привязана, и мне было очень больно его потерять, однако жизнь с его уходом для меня не закончилась. Она даже мало изменилась — ну, не здесь, конечно, но дома, в Англии, от Диего в ней зависело очень мало. Вот случись нечто подобное, например, с Драко… нет, даже думать о таком не могу! Потерять Малфоя — все равно, что потерять частичку себя.
Малфой, легок на помине, словно в ответ на мои мысли, тут же дал о себе знать. «Пудреница», лежащая в кармане моего тонкого темного платья, завибрировала, как всегда бывало при вызове «с той стороны». Я вытащила ее и открыла.
- Я здесь, Драко, - устало сказала я, бросая взгляд на светящуюся поверхность зеркала… И замерла, чуть не выронив пудреницу из рук. На меня смотрели знакомые зеленые глаза, яркий цвет которых не могли скрыть даже дурацкие круглые очки. — Гарри… — шепнула я. Он смотрел на меня чуть растеряно, даже с легким испугом, словно не ожидал того, что произошло — не ожидал увидеть меня, похоже? А я не могла оторвать взгляд от его лица, с болью осознавая, как сильно соскучилась. Гарри все еще молчал, то ли не зная, что сказать, то ли просто не желая со мной разговаривать, а мне волнение и набежавшие на глаза слезы мешали как следует разобрать выражение его лица. Ногтями свободной руки я чуть ли не крови впилась в ладонь, сжимая кулак, и надеясь, что боль поможет мне найти в себе силы, и прервать эту затянувшуюся игру в гляделки. Очевидно, Гарри вовсе не хотел говорить со мной — наверное, он вообще связался со мной по ошибке. Я не дала себе труда подумать, откуда у него зеркальце– мало ли как оно могло к нему попасть. Надо попробовать связаться с Драко, и выяснить, его это зеркало, или постороннее.
Усилием воли я заставила себя закрыть глаза, потому что отвести взгляд не получалось. Мне казалось, что прошли минуты, тогда как на самом деле минуло всего лишь несколько секунд. Но, стоило прервать нашу зрительную связь, как мне стало легче, и я с легким всхлипом захлопнула крышку «пудреницы». Все. Довольно. Нет смысла мучить и его, и себя. Он, очевидно, тоже впал в некий ступор, если не прервал контакт сразу…
Глубоко вздохнув, я трясущимися руками открыла крышку пудреницы снова.
- Драко Малфой! — сказала я. Зеркальце послушно мигнуло серебристым светом, и посветлело почти мгновенно, словно Дрей уже сидел с ним в руках, и ждал контакта.
- Блейз, - удивился он тем не менее, увидев меня. — Рад тебя видеть, сестренка, но ты уж извини, ты малость не вовремя. Мы тут пытаемся что-то вроде эксперимента провести. Видишь ли, у Гарри нашлось еще одно зеркальце из того же комплекта, наследство Сириуса Блэка. Вот мы и пытаемся выяснить, будет ли оно работать на связь с моим.
- Не знаю насчет твоего, а с моим оно работает, кажется, - отозвалась я, кисло усмехнувшись. Вот и ответ на мой вопрос. На один из, по крайней мере. — А он для тебя, выходит, снова «Гарри»? — как можно холоднее спросила я. Драко кивнул, даже не потрудившись сделать виноватое лицо.
- Ну да, - сказал он. — Сестренка, я ведь говорил тебе, что все улажу. Вы что, опять поссорились?
- Нет. Мы ни слова друг другу не сказали, - покачала головой я. — Он просто появился, и смотрел на меня, как… - я запнулась, к глазам подступили слезы. — Не знаю, я подумала, что он попал на меня случайно…
- Не думаю, - серьезно покачал головой Малфой. — Он собирался попросить у тебя прощения. Только был не очень уверен, что ты его простишь. Слушай, сестренка, ты все еще намерена его помучить?
- Не намерена я никого мучить, - возразила я. — Я просто…
- Эй, - снова мягко сказал Драко. — Слушай, я знаю, он не подарок, но он не так уж виноват. Ты бы слышала, с чьей подачи все началось .
- Не верю, что Пэнси, - равнодушно сказала я.
- Нет. Дафна, - отозвался Дрей. — И кстати, у меня есть определенные подозрения на ее счет. Но об этом я тебе потом расскажу.
- Ну-ну, - бесстрастно сказала я, опустив глаза. — Ладно. Увидимся еще.
- Эй, погоди, - заторопился Драко, явно еще не закончивший. — Блейз, ты не все знаешь…
- Благодарю. Я знаю все, что мне нужно, - отозвалась я, захлопывая крышку пудреницы.
Пудреница почти сразу снова завибрировала, но я засунула ее под книжку, чтобы не мешалась, и задумалась. Во мне боролись ставшая уже привычной апатия, и неизвестно откуда поднявшийся боевой дух — уж не Диего ли с того света вселил его в меня? Засунув все еще вибрирующую пудреницу в карман, я наложила на нее заглушающие чары, и поспешила обратно к дому, задвинув апатию в самые дальние и темные уголки души. Признаться, за прошедшие выходные она мне уже порядком осточертела!
Игнорировать вызов зеркальца оказалось не так уж сложно. В принципе, особенных причин делать это у меня не было, кроме, разве что, только одной — я не хотела выслушивать извинения от Гарри через стекло, на расстоянии. Правду говоря, я еще сама не была уверена в своей реакции — то ли я брошусь ему на шею, заливаясь слезами, то ли залеплю пощечину, рыча от негодования. Однако оба варианта предусматривали личный контакт.
Первым делом я наведалась к себе, и парой взмахов волшебной палочки упаковала вещи. Последней я собиралась убрать успокоившуюся было пудреницу, однако а опять завибрировала. Взяв ее в ладонь, я вздохнула. Искушение оказалось слишком велико. Интересно, кто из двоих на сей раз — Драко или Гарри? Зажмурившись на мгновение, я про себя загадала — «если Драко — задержусь здесь еще, пусть помучаются. А если Гарри…» додумывать я не стала, одернув себя. Глупо ставить под сомнение уже почти сложившийся план из-за дурацкой загадки.
Распахнув глаза, я резко нажала кнопку, удерживающую крышку «пудреницы», и, откинув крышку, уставилась в зеркальце. И в первый момент ничего не поняла — в стекле ничего не отражалось — точнее, сплошная темнота. Я возмущенно фыркнула — это еще что за шуточки? В зеркальце мигом что-то замелькало, изображение поплыло, задвигалось, и через мгновение в нем снова появилось взволнованное лицо Гарри. Видимо, отчаявшись достучаться до меня, он опустил зеркало, догадалась я.
- Блейз, - начал он, но я не дала ему договорить. Отчасти я действительно чувствовала настоятельную потребность на него наорать — что-то вроде мести за причиненную мне боль, - а отчасти это было необходимо, чтобы сработал мой план не выслушивать извинения Гарри через зеркало.
- Что? — резко спросила я, уставившись в стекло с максимально разъяренным видом. — Что еще тебе нужно от меня, Поттер? Решил еще в чем-нибудь меня обвинить? Валяй, не стесняйся! Мы, слизеринцы, такие — нам можно приписать любую подлость, не ошибешься! Знаешь что, я не намерена, и не обязана выслушивать очередные бредни! Будь добр, вспомни свое хваленое гриффиндорское благородство и оставь меня в покое! Я не железная, в конце концов! — крикнула я, едва сдерживая наворачивающиеся слезы. Это не было игрой, не совсем, хотя я и понимала, что обвинения были запоздалыми и несправедливыми. Зато я чувствовала себя хоть отчасти отмщенной.
- Блейз, подожди, нет, я совсем не собирался… — поспешно вклинился в мой «монолог» Гарри, но я снова оборвала его, не позволив закончить:
- Ты что, Поттер, еще и оглох, вдобавок к слабому зрению? Я сказала — ОСТАВЬ ! МЕНЯ! В ПОКОЕ! — рявкнула я, и захлопнула крышку. Снова наложив на пудреницу заглушающие и сдерживающие чары, я запихнула ее на дно своей сумки, среди вещей, и отправилась к матери, чтобы договориться о том, чтобы она обеспечила мне разрешение на отъезд.
Узнав о перемене моих планов, она, к моему удивлению, была искренне расстроена. Однако, при всех своих недостатках, донья Изабелла дель Эсперанса была умна, и к тому же по-женски проницательна.
- Скажи-ка честно, девочка моя, - сказала она, вглядываясь в мое лицо, пока просыхали чернила на пергаменте с разрешением. — Ты срываешься из-за мальчика, не так ли?
- Я… — я замялась, не зная, что ответить. Наши отношения были теперь не в пример лучше прежних, однако даже сейчас я не настолько была близка с матерью, чтобы посвящать ее в свои сердечные тайны. Однако она поняла все несколько на свой лад.
- Позволь мне рассказать тебе одну историю, милая, - сказала она, отворачиваясь от своего секретера, на котором писала, и поворачиваясь ко мне. Я опустилась в стоящее сзади резное кресло, приготовившись выслушать ее, хоть и без особой охоты.
- Когда мне было семнадцать лет, как тебе сейчас, я была до безумия влюблена в одного молодого аристократа, который закончил школу годом раньше, но все равно все время пребывал на виду. Когда я сама закончила школу, я начала… не то, чтобы преследовать его… В общем, стараться устроить так, чтобы как можно чаще попадаться ему на пути. Мы не были далеки друг от друга — мы, можно сказать, приятельствовали, и в довольно короткое время я умудрилась стать ему близкой подругой, и практически наперсницей. Я уже поздравляла себя с победой, думая, что еще немного — и я завоюю его сердце… Однако через какое-то время, как гром среди ясного неба, я узнала — от него же, - что он давно влюблен в другую. Более того, дорогая, я вынуждена была стать его поверенной в любовных делах, дабы сохранить хотя бы его дружбу. Его возлюбленная была моей приятельницей, и к тому же дальней родственницей. Это… продолжалось довольно долгое время. Как-то я пыталась его забыть, начинала встречаться с другими, и даже вышла замуж первые два раза — еще до твоего отца. Но все равно всегда возвращалась. Стоило мне ЕГО увидеть и поговорить с ним… Я забывала обо всем. Однажды я даже решилась на интригу. Если бы мне все удалось, он расстался бы со своей возлюбленной, и у меня мог появиться шанс… У меня и правда получилось поссорить их на какое-то время, скомпрометировать ее в его глазах, однако с моим собственным шансом ничего не вышло. Он все равно все время думал только о ней. И тогда я поняла одну вещь… Малфои не прельщаются тем, что само дается им в руки. Как бы нам этого не хотелось.
- Малфои? — переспросила я. — Ох, нет! Люциус?
- Да, - печально кивнула мать. — Моя первая, безумная и самая безнадежная любовь. С которой я даже не попрощалась…
- Мама… — прошептала я, глядя на нее со смесью жалости и некоторого страха. — Но ведь… Как же тогда.. Я думала, ты и дон Родриго…
- Нет, милая, не нужно пугаться, - вздохнув, улыбнулась мать. — В конце концов безнадежное чувство к Люциусу отгорело, и осталась лишь память о нем. Первая любовь никогда незабывается… Родриго — это совсем другое. Это зрелое, настоящее чувство, именно то, которое я так долго искала. Но речь не о нем.
- Тогда о чем? К чему эта речь о Малфоях?
- Ты не поняла? Ведь… Блейз, милая, я просто хочу предупредить тебя. Драко Малфой… Как бы близок он тебе ни был — он не обратит на тебя внимания, если ты будешь всегда рядом. Он такой же, как его отец. Все Малфои такие…
- Мама, - вздохнула я, качая головой. — Драко? Это просто смешно. Мы выросли вместе. Он мне практически брат. Но между нами ничего нет, уверяю тебя. Я не влюблена в Драко Малфоя.
- Вот как? — изящные тонкие брови матери удивленно приподнялись. — В самом деле? Хм… Ну что ж. Рада это слышать, милая. Поверь мне, любить Малфоя — это настоящее наказание.
- Я знаю, — хмыкнула я, поднимаясь с кресла, и проходя по комнате — просто так, без определенной цели. — Насмотрелась на жертв его обаяния. Драко настоящий ловелас. Но, похоже, его сердце тоже не избежало сетей на сей раз…
- Но раз твой избранник — не он, - снова взялась за свое мать, - Тогда кто? Не верю, что моя дочь могла счесть какого-нибудь другого парня достойным внимания настолько, чтобы нестись к нему сломя голову…
- Мам, давай не будем, - попросила я, остановившись, и чтобы чем-то занять почему-то задрожавшие руки, подняла с ее туалетного столика какую-то баночку. — Не хочу говорить о нем. Может, как-нибудь потом. Не сейчас.
- Ну хорошо., - не особенно охотно согласилась мать. — Сейчас я свяжусь с Адальберто Ривейрой, чтобы заверить твой новый путевой листок, и ты сможешь отправляться. Хотя, все равно придется дожидаться возвращения Родриго, чтобы сделать портключ.
- Оу. Но… Я бы хотела попрощаться с доном Родриго, но портключ вовсе не обязательно, - заметила я. - Я могу воспользоваться каминной сетью. Мне ведь нужно в Каминный Узел, а не куда-то, где может и не оказаться камина. И потом, даже и это не обязательно. Расстояние не настолько велико — я могу и аппарировать. У меня уже есть лицензия.
- Ах, да, в самом деле, - спохватилась она. — Ну что ж, прекрасно. В таком случае, я пойду свяжусь с Адальберто. Кстати, если тебя заинтересовало это средство, можешь взять себе, - сказала она, указав на баночку, которую я все еще держала в руках. — Не думаю, что у меня в ближайшее время возникнет желание менять свой стиль, а когда траур пройдет, лучше будет приобрести новое.
- А? — не поняла я, но мать уже величаво выплыла из своей комнаты, чтобы спуститься вниз и воспользоваться камином в гостиной.
В принципе, баночка была мне не нужна, но из чистого любопытства я опустила взгляд на этикетку.
«Препарат «Стилистика!» - капсулы для моментального изменения переменных параметров вашей внешности!» - гласила этикетка. - «Действие одной капсулы продолжается от семи до восьми часов, и выражается в кардинальном изменении цвета, длины и фактуры волос объекта, соответствующей перемене цвета глаз и тона кожи, без изменения основных черт лица и особенностей фигуры. Капсулы для наружного применения. Способ применения — смешайте содержимое одной капсулы с одной дозой вашего обычного шампуня (от 5 до 10 мг), и нанесите на волосы. Подержите 2 минуты, затем смойте большим количеством воды. Изменение остальных параметров происходит вне зависимости от контакта других частей тела со средством. Внимание! Не рекомендуется употреблять больше одной капсулы за один раз, так как это снижает эстетическую качественность результатов.»
Подкинув баночку на ладони, я хмыкнула. Интересная вещица… В принципе, состав довольно простой, и схож с зельем изменчивости, которое частенько используют авроры для маскировки. Как б там ни было, вещь может оказаться полезной. И раз уж матушка сама так любезно предложила мне ею воспользоваться… В голове уже сформировалось что-то вроде плана истинно слизеринской мести. Дафне придется солоно, уж в этом можно не сомневаться…
Вообще-то, я не намеревалась пользоваться этим сама — ну, по крайней мере, не так уж, чтобы часто, - но не устояла перед искушением попробовать. В результате ассиенду я покидала смуглой кареглазой брюнеткой, со стрижкой в египетском стиле. Не могу сказать, что мне это очень понравилось, однако, как я не без основания полагала, такая кардинальная перемена внешности повергнет в шок и Малфоя, и Поттера. Им ведь совсем не обязательно сразу узнать, что все это временно. Вот и посмотрим, насколько кто из них ценит мою внешность. Впрочем, до реакции Драко мне не было особенного дела. А вот на то, как отреагирует Гарри, посмотреть было очень даже любопытно…

Сон. Окутывающий, как тяжелое теплое одеяло, спокойный, как лесное озеро в лунную ночь, и неодолимый, словно жажда в пустыне. Он уже и не помнил, когда ему в последний раз позволяли спать, сколько захочется — пожалуй, это было еще в той, другой жизни. В той, где были свет и музыка, тепло и улыбки, шутки и смех, друзья и любимые… В той, которую он еще смутно помнил — и в которую уже не надеялся вернуться. В той, которая и сама уже начинала казаться далеким и прекрасным сновидением…
Странная вещь — человеческая память. Порой она выкидывает невероятные шутки со своими владельцами. Хотя можно ли называть владельцами тех, кто лишь соприкасается с нею, но не в силах распоряжаться?
Сириус помнил. Это было почти единственным, что ему оставили новые хозяева — его память о прошлом, и память о том, чего он предпочел бы и не помнить, будь у него выбор. Он помнил бесконечный водоворот серых переливов тумана, окружающих его в потустороннем лабиринте — когда он метался по изменчивому, непостоянному пространству, не в силах понять, где верх, а где низ, и помня лишь об одном — там, снаружи, идет битва, в которой опасность подстерегает Гарри — его Гарри, его мальчика, которого доверили ему Джеймс и Лили, и которого он поклялся беречь ценой собственной жизни, посетив их могилу в Годриковой Впадине! И что же получилось вместо этого? Паренек попал в ловушку благодаря ему — путь и невольно, пусть не зная об этом, но именно он, Сириус, стал причиной! И словно этого мало, вместо того, чтобы по-настоящему помочь, позаботиться о крестнике, переправить его в безопасное место, не слушая никаких возражений, - что же сделал он? Ввязался в очередную потасовку?
Поистине, иногда наказанье казалось ему справедливым. Затерявшись в серых переливах, Сириус только и мог, что думать, осознавая собственные ошибки и промахи, и сожалеть о них — каждую минуту, каждое мгновение, ничего не желая так сильно как иметь возможность… даже не исправить то, что натворил — хотя бы попросить прощения у всех, кому принесли горе его бездумные действия…
А потом появилась ОНА. Не более, чем темная тень, от которой исходила смутная угроза, и хотелось бежать от нее, — но он не мог двигаться по собственной воле, у него не было больше власти ни над чем, кроме своей памяти… И когда ее огненная длань коснулась его, серебристый свет тумана померк, ввергнув его во тьму.
Сколько времени прошло после этого, пока он вновь начал осознавать себя, Сириус не знал. Временами ему казалось, что он видит обрывки снов — точнее сказать, обрывки ночных кошмаров, в которых фигурировали темные, закутанные в плащи фигуры, и страшный НЕЧЕЛОВЕК, от взгляда красных глаз которого хотелось бежать как можно быстрее и как можно дальше, но он не мог бежать, потому что не был властен ни над чем, кроме своей памяти…
Но однажды — как оказалось, всего лишь через несколько недель после возвращения из-за Арки, он очнулся в подземелье, до крика напомнившем ему тюремную камеру, в которой он провел двенадцать лет. Но нет, все-таки это была не она. Здесь не было дементоров, и за стенами не слышался постоянный рокот моря, так что поначалу Сириус решил, что ему повезло… Скоро он узнал, что ошибался.
Будучи довольно-таки сильным и одаренным магом, (хотя он и утратил Родовую Силу, когда его изгнали из рода и выжгли с Семейного Древа), Сириус неплохо соображал, что именно с ним сотворили. Простое Империо не дает столь полного эффекта подчинения — наверняка это было комплексное воздействие чар и зелий. В Зельеварении Блэк был не силен, и что именно за зелье ему давали сказать бы не взялся. Зато он неплохо разбирался в чарах, и в том, как им противостоять. Больше всего его пугало осознание того, что его мучителям абсолютно все равно, сохранит ли пленник здравый рассудок. Одновременное воздействие пары Империусов, запросто способное свести с ума, пытки, - и не столь уж важно, заставляли ли они его пытать и убивать невинных маглов, или же, за неимением других жертв, пытали его самого… Лишенный даже возможности перевоплотиться в свою животную ипостась — ибо новые хозяева строго-настрого запретили это, - Сириус лишился отдушины, которая была у него в Азкабане. Но он неплохо помнил, что именно помогало ему легче переносить заключение, когда он был в обличье собаки. Простота мышления, реакции на уровне инстинктов — конечно, человеку, с его более высоко организованным сознанием, это будет казаться примитивным, но только так он сможет сохранить хотя бы остатки разума…
Мучители частенько развлекались с пленником. Иногда Сириус понимал, что все же сходит с ума — например, когда убитые маглы вдруг входили в его камеру, принося ему пищу, или предлагая ванну, или… Он кричал, отшатывался от них — и лишь потом слышал смех с другой стороны решеток, и понимал, что это не более, чем иллюзия…
А иногда — предварительно накачав его зельем по самые уши, так что без подсказки хозяина он с трудом мог соображать, куда поставить ногу для следующего шага, - его брали на боевые вылазки Пожирателей, когда приходилось сражаться, и он сражался, не думая о том, с кем бьется, и находя хоть какое-то слабое утешение в возможности выплеснуть накопившиеся в душе гнев и безысходность в серии боевых заклинаний и приемов.
Однако в последний раз что-то изменилось. Местность показалась Сириусу смутно знакомой — но зелье и чары мешали сосредоточиться и понять, где именно все происходит. Они оказались на улицах какого-то поселка, увешанных рождественскими украшениями. Сначала все шло как всегда: хозяйка, выкрикивая проклятие за проклятием, вела его за собой, и он прикрывал ей спину, а потом, на окраине деревни, когда битва уже, казалось длилась целую вечность…
Откуда-то из-за спины, со стороны оставленных улиц, выскочил молодой паренек. Совсем мальчишка, растрепанный, и кажется, даже раненный, но отнюдь не потерявший боевого духа. Что-то в его облике тронуло Блэка — какие-то знакомые черты, от которых заныло сердце, и ему казалось, что еще мгновение, и… И тут Узы Подвластья стянулись вокруг его сознания в тугой клубок, хозяйка усилила чары, одергивая его, напоминая, чьей воле он отныне служит! О, он хорошо усвоил урок о том, что бывает за неповиновение! И все же… Он колебался. Медлил. Голос внутри его головы визгливо надрывался, требуя обездвижить «мальчишку», оглушить его, подчинить… А он все медлил, из последних сил пытаясь сопротивляться…
Как и всегда, он проиграл. Всех его сил хватило только на то, чтобы вместо того, чтобы оглушить паренька, обезоружить его. На мгновение в его сознании огненным всполохом отдалась вспышка торжества его хозяйки… Но радость ее была недолгой. Со стороны поселка появились еще какие-то люди, короткая стычка — и хозяйка, развернувшись, отступила, напоследок еще сильнее затянув узы и приказав ему сражаться и бежать.
Как и всегда, в первый момент после усиления Уз, собственная воля Сириуса оказалась парализованной. Как со стороны он услышал собственный голос, накладывающий смертельное проклятие — а в следующий момент на него обрушился Ошеломитель, и он с благодарностью соскользнул в беспамятство.
За последнее время его ощущения были единственным способом хоть как-то определять время — и судя по ним, к тому времени как он очнулся, прошло его очень и очень немного. Сириус открыл глаза — и ему показалось, что он наконец-то сошел с ума. Человек, склонившийся к нему с палочкой в руке, казался одновременно знакомым и незнакомым. Тонкие черты красивого лица, светлые, кажущиеся почти белыми волосы, серые глаза, смотрящие на него настороженно, точно на ядовитую змею, готовую ужалить… не так давно, он был уверен, он уже видел такого человека, и тот тоже пал от его руки…
- Я знаю тебя, - прохрипел Сириус, уверенный, что это очередная шутка его мучителей, и это видение, как и многие другие, начнет издеваться над ним, или наоборот, проявлять фальшивую заботу, чтобы повеселить своих создателей… — Ты… — имя пришло само, но он знал, что прав. — Ты Малфой…
- Вы узнаете меня? — спросило видение. Сириус не ответил. Он усвоил — если заговорить с видением, принять его правила игры, будет только хуже. И все же, что-то казалось неправильным. Откуда взялись веревки, опутывающие тело? Прежде его никогда не связывали… Может быть… надежда была призрачной, почти эфемерной, но он уцепился за нее с отчаянием утопающего. Может быть, его подобрали другие Пожиратели — те, что не были посвящены в его тайну? Если его узнали, они могли счесть его агентом Ордена…
- Убей… — прошептал он. Парень, склонившийся над ним, вздрогнул и заморгал.
- Что?
- Убей меня… прошу… — выдавил Сириус. Юноша, кто бы он ни был — совсем молод, и если удастся разбудить в нем хоть толику жалости… . — Я не могу больше служить твоему господину… Но Темный Лорд жертву… не отпустит… Если в тебе еще осталась… хоть капля… человечности… убей меня, умоляю…
Но мольбы были тщетными — он видел это в глазах этого «Малфоя», кем бы он ни был на самом деле — видением, ожившим мертвецом или выходцем из прошлого… Тот не убьет его. Снова лишь тщетная надежда…
- Убей меня! — собрав последние силы, крикнул Блэк, попытавшись рвануться из своих пут. Потом вспышка — и вновь беспамятство.

На сей раз забытье длилось куда дольше, но было совсем другим. В нем больше не чувствовалось угрозы, которую он после выхода из Арки ощущал вокруг себя, словно воздух. Временами ему слышались голоса, и в полубессознательном состоянии мерещились кошмары — но теперь они напоминали лишь сны, пусть мучительные и порой страшные, но не более, чем обычные фантазии сонного разума.
Постепенно на смену этому состоянию пришел обычный крепкий сон без сновидений — казалось, он не спал так уже годы и годы. Теплый и спокойный, окутывающий безопасностью мир, в котором иногда возникали чьи-то голоса, но и они не несли в себе угрозы. И Сириус не сопротивлялся волнам дремы, окутывающим его, и целительным дождем проливающимся на его измученную душу.
Но вечно это продолжаться не могло. Однажды, когда его сознание в очередной раз находилось в полудреме, еще не совсем бодрствуя, но и не погруженное глубоко в пучины сна, он вдруг понял, что ощущение перестало быть комфортным. И вместе с тем пришло осознание себя.
Уже очень и очень давно он не чувствовал себя настолько хорошо. Казалось, у него не болело совсем ничего, не считая немного затекшей от долгой неподвижности спины и шеи. Но что куда более важно — сознание было свободным, а ум — ясным. Никаких чужеродных уз, никаких чар. Он был самим собой — впервые за целую вечность!
Некоторое время Сириус лежал, прислушиваясь к своим ощущениям, и к окружающим его звукам. Если верить чувствам слегка онемевшего тела, он лежал в удобной кровати, не испытывая никакого дискомфорта. Во рту ощущался смутно знакомый привкус — но он был уверен, что Темный лорд и его прихвостни не давали ему ничего подобного. Что бы это могло быть?
Однако это недолго занимало его сознание. Если верить звукам — в помещении он был не один. Рядом находился человек, который, судя по всему, сидел возле его кровати, и, похоже, читал книгу? Время от времени до Сириуса доносилось негромкое хмыканье, и шелест переворачиваемых страниц. Собравшись с духом, Блэк чуть повернул голову на звук, и открыл глаза.
Ему потребовалось несколько минут, чтобы глаза привыкли к приглушенному освещению, и он смог сфокусировать взгляд на фигуре человека, сидящего рядом с ним в кресле, и, действительно, читающего какую-то книгу. Но - что было куда более важным — он знал этого человека. Он узнавал его жесты, и сосредоточенное, спокойное выражение лица, и ритм его дыхания, и даже короткие смешки, которыми тот время от времени сопровождал процесс чтения. Знал, как падают на лоб волосы, в которых с момента их последней встречи прибавилось седины. Как меняется в зависимости от того, что он читает, выражение рано постаревшего лица. И даже то, как именно поднимается рука и движутся пальцы, переворачивая страницу.
Сириус на мгновение зажмурился, словно для того, чтобы удостовериться, что перед ним - не видение. Однако образ лучшего друга — единственного оставшегося лучшего друга, из всех, что у него были, - не исчез.
- Все еще пытаешься превратить своего волка в книжного червя, Лунатик? — спросил он, сам не узнавая хриплое карканье, раздавшееся вместо его обычного голоса. Ремус вздрогнул, дернулся, вскидывая на него взгляд и роняя на пол свою книгу. Мгновение — и он слетел с кресла, словно подброшенный неведомой силой, и оказался на краю кровати, вглядываясь в глаза Блэка, не веря, не отпуская его взгляд, не смея и моргнуть, чтобы не упустить его.
- Бродяга, - выдохнул он. Сириус, напрягая все мышцы, пошевелился, пытаясь приподняться, но голова с непривычки закружилась. Сильные руки оборотня удержали его, но сам Люпин при этом выглядел так, словно вот-вот упадет в обморок. — Мерлин Великий, Бродяга! — прошептал он снова. — Ты… как же ты… ох! — его голова поникла.
- Я тоже рад тебя видеть, - от души сказал Сириус. Ремус рассмеялся коротким, лающим смешком, смахивая слезы, и по лицу Блэка тоже расползлась улыбка. Он еще толком не понимал, где именно находится, и что с ним произошло, и как он сюда попал — где бы это «сюда» ни находилось. Но присутствие Люпина рядом внушало надежду, а самочувствие утверждало, что о нем заботились и лечили его. Это точно не могли делать Пожиратели, а значит… А значит каким бы чудом это ни казалось — его подобрали члены Ордена.
- Ну как ты? — спросил Ремус, когда улеглось первое волнение. Сириус выразительно кашлянул и покосился на тумбочку, где помещался графин с водой. Люпин хмыкнул, и, налив воды, протянул Блэку стакан. Осушив его залпом, Сириус довольно крякнул, кашлянул, и с блаженной улыбкой откинулся на подушку.
- А где это мы, Лунатик? — спросил он. Оборотень улыбнулся.
- Не узнаешь? Мы в Хогвартсе. Больничное крыло. Помнишь, я как-то загремел сюда после Травологии, как раз перед полнолунием, и меня поместили в отдельную палату? Вот это она и есть.
- Ясно, - кивнул Сириус, радуясь тому, что его голос снова звучит как обычно. — А как я здесь очутился?
- Ты что-нибудь помнишь? — спросил Люпин без улыбки. Блэк вздохнул.
- Не уверен, что от моих воспоминаний есть толк. Сколько времени меня не было?
- Полтора года, - отозвался Ремус. — Сегодня Сочельник. Второй с тех пор, как…
- Ясно, - кивнул Сириус. — Но постой, раз мы в школе, выходит, я больше не считаюсь опасным преступником? Или я тут тайно?
- Нет. Тебя оправдали постфактум, после событий в Министерстве.
- Событий?
- Ну да. Можешь себе представить, наше вмешательство в небольшую разбору Пожирателей и Гарри с его компанией, принесло и более серьезные плоды. В конце концов, заявились главные действующие лица — я имею в виду Волдеморта и Дамблдора. Насчет их…хм, скажем так, поединка, советую лучше расспросить Гарри — он присутствовал при этом. Я же знаю все только со слов других, а как ты понимаешь, ни Дамблдор, ни сам Гарри не склонны были много болтать об этом.
- Гарри не пострадал? — встревожено спросил Сириус. Люпин покачал головой.
- Не больше, чем обычно. Куда больше его расстроила твоя предполагаемая смерть. Мы ведь вплоть до недавнего времени были уверены, что из-за Арки нет пути назад. Что это смерть, окончательная и бесповоротная…
- Было время, я и сам так думал, - согласился Блэк. — Там… Трудно понять, жив ты или нет. Там нет ни пространства, ни времени. Это и не смерть, и не жизнь. Но это отвратительно. Знаешь, при всей моей «симпатии» к Беллатриссе, хотя бы за спасение оттуда я ей благодарен…
- Не переборщи с благодарностью, - хмыкнул оборотень. — Она тебя вытащила не по доброте душевной.
- Знаю, - кивнул Сириус, невольно содрогнувшись. — Поверь, ЭТОГО я при всем желании не смогу забыть… - они помолчали, и анимаг решительно тряхнул головой — Так что все-таки было еще в Министерстве? Поединок Дамблдора и Волдеморта, ты сказал? И кто из них победил? Темного Лорда я видел, он… Он не выглядел потрепанным. Только не говори, что директор…
- Ну, вообще-то, поединок не был закончен в полном смысле, - пожал плечами Люпин.
С возрастающим удивлением Сириус выслушал рассказ оборотня о событиях, последовавших за его падением в Арку Смерти. К концу повествования он снова ощущал легкую слабость и головокружение, и вызванная Ремусом медсестра, заохав, попеняла бывшему профессору, что он напрасно утомляет пациента. Пациент, которому казалось, что он выспался на год вперед, попытался протестовать, но узнав, что вместо предполагаемого сна ему предстоит всего лишь массаж, чтобы разогнать застоявшуюся кровь, и легкий ужин, мигом сменил гнев на милость, и охотно подчинился «лечению».
После всех процедур он почувствовал себя еще лучше. Ну еще бы… чуть ли ни с тех пор, как он закончил школу, о нем никто так не заботился. Родные знать его не хотели, Поттеры и сами переживали не лучшие времена — ссора Джареда и Джеймса, уход сына из семьи, разрыв отношений у старшего поколения… Бывали, конечно, случайнее связи, но…
Невеселые размышления прервал шум, доносившийся из основной палаты. Ремус улыбнулся, и, подмигнув Сириусу, распахнул дверь. Минута…
На пороге возникла знакомая фигура — знакомая, и, одновременно, все же немного другая. На мгновение Сириусу показалось, что перед ним вживе предстал Джеймс. Те же круглые очки, растрепанные волосы, изящные, мужественные черты… И все же ЭТОТ паренек оказался чуть меньше ростом, чем его покойный друг, чуть поуже в плечах и поизящнее, хотя не производил впечатление хрупкого, или, уж тем более, изнеженного. Блэк замер, вглядываясь в лицо крестника. Раньше ему казалось, что, по крайней мере, когда Гарри вырастет, глаза Лили на лице Джеймса будут смотреться неуместно, но теперь вынужден был признать, что это не так. Семнадцатилетний Гарри Поттер превратился из несуразного, угловатого подростка в редкостно симпатичного и привлекательного юношу, который мог бы пачками разбивать девичьи сердца, если бы только захотел.
- Гарри! — сказал Блэк, с улыбкой глядя на замершего в дверях паренька.
- Сириус! — завопил мальчишка, и кинулся к нему.
И только теперь, стиснув крестника в объятьях, Сириус наконец окончательно понял, и с несмелой радостью разрешил себе поверить — он вернулся. Наконец-то по-настоящему вернулся домой.

Глава 17.
«Серьезные» разговоры и просто разговоры по душам.

Pov Драко Малфоя.

Пожалуй, наверное, за всю мою жизнь у меня не было столь сумбурной и необычной Рождественской Ночи. Начать с того, что провел я ее — да и не только я, но и вся наша разношерстная гриффиндорско-слизеринская компания - в Больничном Крыле, хотя по сути никто из нас вовсе не был болен. Даже Блэк, который, несмотря на то, что почти неделю провалялся в магическом сне, чувствовал себя превосходно, и, похоже, комплексовать и рефлексировать по поводу своего заточения и перенесенных злоключений, отнюдь не собирался. Можно было только поражаться его непробиваемо-жизнерадостной позиции. Случись мне провести почти полгода под Империо Темного Лорда, убивая своих бывших соратников и пытая маглов… Вряд ли я смог бы после этого спокойно радоваться жизни. Хотя…
Империус, который накладывал на меня во время тренировок отец, был довольно мягким, «щадящим» - да оно и понятно, Люциус ни при каких обстоятельствах не стал бы рисковать жизнью и рассудком своего единственного и обожаемого сына. Так что неудивительно, что все, что со мной происходило при этом, я помнил до мельчайших деталей. К тому же, папа никогда не приказывал мне делать ничего особенно страшного и унизительного — только всякие глупости, вроде «подпрыгни, присядь, станцуй вальс…». Однако мне доводилось читать о Непростительных, и куда больше того, что давал нам в своих лекциях лже-Грюм на четвертом курсе. Чем могущественнее сила и воля того, кто наложил чары, и чем больше его приказы расходятся с собственной волей жертвы, тем меньше она понимает из того, что делает, и тем меньше помнит потом. Хотя, с другой стороны, человек с равной или даже более сильной волей, и достаточно могущественный в отношении магии, способен скинуть с себя Империус, если приказы ему активно не нравятся. Что и демонстрировал на четвертом курсе Гарри. По словам Люциуса, он оказался способен противостоять даже чарам самого Темного Лорда… Вот лично у меня на это сил вряд ли достало бы. Хотя, опять же, как знать…

Как бы там ни было, в Больничное Крыло мы прибыли всей толпой, в количестве шести человек. Конечно, в обычное время нас бы вряд ли допустили хотя бы в общую палату, но сейчас, во время каникул, здесь не было других пациентов, кроме Блэка, а значит, мы никому не могли помешать. Правда, видимо, для порядка, Мадам Помфри все-таки немного поворчала, однако мы почти не обратили на это внимания. Тем более, что навещать больного все вместе мы все равно не собирались — уж нам-то с Блейз там точно делать было нечего. Впрочем, Рон с Гермионой и Джинни тоже тактично остались в общей палате, предоставив Гарри возможность сперва поговорить с Сириусом наедине. Вскоре из одиночной палаты тихонько вышел Люпин, в пух и прах разбив мои представления о Гриффиндорской бестактности (а раньше я полагал наличие некоторого такта у Джинни, Гермионы, и порой — у Гарри, - скорее исключением из правил). Вызвавшись сообщить обо всем директору, оборотень удалился.
Некоторое время после этого мы все впятером без дела слонялись по палате, не зная, чем себя занять. В конце концов, Гермиона, с хозяйским видом усадив Рона рядом с собой, стала расспрашивать Блейз о Бразилии, правда, тактично обходя в разговоре причину ее поездки. Джинни, некоторое время молчаливо слушавшая их разговор, в какой-то момент встала и отошла к окну в дальнем конце палаты. Я, слышавший рассказы Блейз миллионы раз, еще начиная с прошлого лета, тоже не принимал участия в разговоре, - я сидел и чуть ли не дремал неподалеку от них. Однако, к счастью, - а может, наоборот? — я был не такой сонный, чтобы не заметить ухода Джин.
Весь день — ну, почти весь, начиная, наверное, с нашей общей беседы в Гриффиндорской гостиной, - поведение Джинни меня малость тревожило. Девушка казалась грустной, и даже чуточку напуганной. Она демонстративно не общалась со мной напрямую — не то, чтобы вообще не обращала на меня внимания, однако вела себя так, словно я обычный — и даже не особенно желанный! - член компании. Это было даже слегка обидно — она так со мной не обращалась даже осенью, еще до того, как наша дружба с Гарри приобрела «официальный» характер.
Воспользовавшись тем, что остальные, казалось, всецело поглощены разговором, я встал, и, подойдя к Джинни сзади, мягко, но крепко обнял ее. Девушка вздрогнула и чуть напряглась, но освободиться не пыталась, и уже через пару минут расслабилась, прижавшись спиной к моей груди.
- Драко, если Рон нас заметит, нам обоим конец, - заметила она вполголоса.
- Так уж и конец… — фыркнул я. — Ты же, вроде, не хотела скрывать наши отношения. Передумала?
- Нет, - вздохнула она, снова чуть напрягаясь. — А ты не передумал иметь со мной отношения?
- С ума сошла, - серьезно сказал я, без всякого намека на вопрос. — Ты же говорила, что доверяешь мне.
- Когда ты рядом — вот как сейчас, - я готова поверить всему, что бы ты ни сказал. Даже если ты будешь утверждать, что луна зеленая, как ваш слизеринский флаг, - отозвалась Джин, откинув голову мне на плечо. — Но… Когда ты говорил о Дафне, я…
- Мерлин, Джин, при чем тут Дафна? — усмехнулся я. — Ты же слышала, что я сказал. Я не хотел иметь с ней никаких отношений, и она вообще не в моем вкусе. Я встречался с ней только для того, чтобы расчистить дорожку Блейз. Ну и еще потому, что у меня никого не было в тот момент. Хотя потом мне стало казаться, что в принципе, когда никого нет — это не так уж и плохо.
- О, вот как? — хмыкнула она. — Это почему же?
- Потому что, - отозвался я, легонько поцеловав ее в макушку. — Потому что - ты. Потому что после Хэллоуина, - а точнее, после того, как мы с Гарри выбрались из Башни, - у меня появилась надежда.
- Правда? — удивленно переспросила Джин, накрывая ладошкой мою руку, и переплетая пальцы с моими. Я крепче обнял ее второй рукой за талию.
- Да, правда, - ответил я. — Сам не знаю, на чем она основывалась. Может, на том, что если мы с Гарри подружимся, то твое семейство перестанет однозначно воспринимать меня как врага, и у меня будет шанс… Хотя, - я хмыкнул, покосившись на Рона, — а точнее, на его отражение в оконном стекле, - твой сумасшедший братец не раз пытался не оставить от моих надежд и камня на камне.
- Не называй его сумасшедшим! — встрепенулась Джинни, но я только крепче прижал ее к себе.
- Как скажешь, - хмыкнул я. — Ради тебя я готов называть его кем угодно, хоть розовым кроликом.
- Не думаю, что ему это будет приятно, - захихикала Джин. — Но идея, безусловно, оригинальная. Можно продать ее Фреду и Джорджу. А то их Канареечные Помадки уже малость приелись.
- Мда, конфеты «Преврати своего друга в Розового Кролика» — хит сезона! — прокомментировал я. Джинни продолжала смеяться, кусая губы, чтобы не привлекать к нам внимание.
Бросив еще один взгляд в окно, чтобы убедиться, что Рон почти ничего не замечает вокруг, убаюканный разговором двух лучших учениц Хогвартса, я позволил себе некоторую вольность. А именно — отведя в сторону густые волосы Джинни, я нежно коснулся губами ее шеи, склонившись к ней, и провел дорожку поцелуев выше, к нежной раковине ее ушка. Джин, задрожав, крепче прижалась ко мне спиной, а ее пальцы, переплетенные с моими, напряглись. Я успокаивающе погладил тыльную сторону ладони девушки большим пальцем, продолжая покрывать невесомыми поцелуями ее шею, и время от времени лаская чувствительную точку за ухом.
- Дрей, что ты делаешь? — выдохнула она, когда моя свободная ладонь скользнула между пуговицами ее блузки, стремясь расстегнуть хоть одну, чтобы коснуться ее кожи. — Нас могут увидеть в любую секунду… — Однако возражения были слабыми и неубедительными. Я нежно поцеловал ее скулу, и, наконец справившись с пуговицей, скользнул ладонью под блузку девушки, почти тут же накрывая ее грудь. — Драко! — зашипела Джинни, дрожа в моих руках.
- Прости, - шепнул я, не прерывая своего занятия. — Ничего не могу с собой поделать…
- Прекрати, - твердо сказала она, решительно вытаскивая мою руку из своей расстегнутой блузки, и поспешно возвращая пуговицу в петлю. — Если так не терпится, пойдем.
- А? — не понял я, но Джин уже вывернулась из моих объятий и решительно направилась к выходу.
- Джинни, ты это куда? — поинтересовалась Гермиона.
- Я скоро вернусь, - отозвалась Джинни. — Не волнуйся, я знаю, вечером ходить по коридорам одной небезопасно. Драко проводит меня, не правда ли, Малфой?
- Да, конечно, - мигом согласился я, сильно подозревая, что из этого ничего не выйдет — хитрость была шита белыми нитками. Однако, как ни странно, не считая озабоченного взгляда Блейз, других последствий не возникло. Рон, похоже, и правда, спал, а Гермиона, наверное, решила, что после утренней отповеди Джинни больше не будет лезть в ее дела.
Как бы там ни было, никто не пытался нас остановить, когда мы вышли из Больничной палаты, и быстрым шагом устремились по коридору. Джин повела меня не в сторону открытой галереи, а в противоположную, к короткому проходу в коридор пятого этажа. Там находилось несколько пустых классных комнат, использовавшихся время от времени для дополнительных занятий и спецкурсов. Не сговариваясь, мы влетели в первый попавшийся кабинет, и чуть ли не хором наложили на дверь запирающие и заглушающие чары, едва убедившись, что в комнате больше никого нет. Синхронно опустив палочки, мы почти в тот же миг оказались в объятьях друг друга, и Джинни прильнула к моим губам с той же отчаянной страстью, которой была пронизана вся предыдущая ночь в Выручай-комнате. Я прижал ее к себе, отчаянно целуя, запуская ладонь в ее волосы, а второй нашаривая застежки на ее одежде…
Было даже в какой-то степени смешно заниматься этим вот так — в пустой классной комнате, сбежав от друзей и огнеопасного старшего братца, и понимая, что на все - про все у нас максимум минут двадцать, пока нас не начнут искать. Прошлой ночью все было совсем не так — можно и нужно было не торопиться, продлить процесс и проявлять максимум сдержанности, - но приходилось признать, что была своя прелесть и в том, как мы делали это сейчас. Почти не соображая, что творим, мы оказались на широком дубовом учительском столе, на кое-как расстеленной мантии — и я даже не задумался, ее это мантия, или моя. Непрерывно целуясь, мы почти с боем освобождались от одежды, путаясь в рукавах, пуговицах и галстуках, и едва помня о том, что потом надо будет привести себя в приличный вид. Обычно - да еще вчера! — я гордился своей выдержкой и способностью сохранять ясный рассудок вплоть до самого конца — но сейчас меня едва хватило на торопливые чары контрацепции, прежде, чем мне окончательно снесло крышу. Я оказался в ней одним движением, и замер, с трудом сдерживая себя, чтобы не начать двигаться, пока девушка не расслабилась немного. Колотившая меня дрожь унялась, я снова поцеловал Джинни, одновременно начиная медленно двигаться внутри нее, и чуть не сошел с ума, почувствовав ответное движение. Ни с одной девушкой раньше я не чувствовал ничего подобного — и дело было не только в физических ощущениях. Это был непередаваемый коктейль из ощущений и чувств, пьянящий и обжигающий, заставляющий забыть все — школу, войну, родителей, друзей, и даже самого себя! — словом, все, кроме одного — хрупкого тела любимой девушки в моих объятьях, выгибающегося навстречу моим прикосновениям. Поначалу я еще как-то пытался сдерживать нарастающий темп, но куда там! Собственное тело не поддавалось никакому контролю… Джин обвивалась вокруг меня, как плющ, с равным энтузиазмом встречая каждое движение, выгибаясь навстречу, и шепча припухшими от поцелуев губами мое имя, в те мгновения, когда я переставал ее целовать.
Естественно, при таком накале, помноженном на юношескую горячность и пыл, мы не продержались долго. Раньше мне всегда приходилось оттягивать собственный финал, чтобы доставить удовольствие партнерше, но с Джинни все получалось спонтанно — и той ночью, и сейчас. Мы достигли вершины одновременно, дрожа, стискивая друг друга в объятьях, и мешая беспорядочные стоны с признаниями в любви.
Помня о том, что даже покрытый мантией, стол все же куда жестче, чем даже растянутая на полу толстая шкура, на которой произошел наш первый раз, не говоря уже о кровати, я снова оперся локтями и коленями, чтобы облегчить вес своего тела. Однако Джин, кажется, это не устраивало — девушка потянула меня на себя, прижимаясь ко мне, притягивая ближе, и утыкаясь лицом в мое влажное от пота плечо. Ее губы шевельнулись, и как мне показалось, это не было простым поцелуем, или лаской, - она что-то говорила, но я не разобрал слов.
- Джин, лучше сказать хотя бы шепотом, если ты хочешь, чтобы я хоть что-то услышал, - выдохнул я, все еще не восстановив до конца дыхание. Она, то ли хмыкнула, то ли всхлипнула, и лишь крепче обвила меня руками.
- Не хочу возвращаться, - приговорила девушка, откидывая голову и утомленно вздыхая. Чуть приподнявшись, я заглянул ей в лицо и нежно поцеловал припухшие губы.
- Да я, в общем, не против, - хмыкнул я, когда поцелуй закончился. — Но думаю, твоему братцу это не понравится.
- О, так теперь уже ты хочешь скрывать наши отношения? — склонила голову на бок Джинни, бросив на меня лукавый взгляд. Я в ответ скорчил рожу.
- Одно дело — не скрывать отношений, а другое — голышом отбиваться от твоего разъяренного брателло, - фыркнул я. Джинни захохотала.
- Ой, ой, представляю себе эту картину! — всхлипнув от смеха, выдавила она. — Если Рон в сам момент действия ничего и не поймет, то потом его от одних воспоминаний удар хватит!
- И не жаль тебе родного брата? — включился в игру я, тоже не в силах сдержать смех, оказавшийся очень заразительным.
Впрочем, веселье наше оказалось недолговечным. Несмотря на всю напускную браваду, мы оба понимали, что оставаться здесь рискованно, и объявлять о наших отношениях вот таким образом — чуть ли не худший из возможных вариантов. Хочешь - не хочешь, пришлось вставать, отыскав палочки, накладывать друг на друга очищающие чары, и начинать одеваться, то и дело прерываясь на поцелуи и ласки, но уже не отчаянно-страстные, а полные нежности и любви — как бы мне хотелось надеяться, что взаимной! Держу пари, в момент экстаза я опять высказал ей свои чувства, но Джин, как и в прошлый раз, не восприняла их всерьез: да будь прокляты эти дурацкие дамские романы, которые читают чуть ли не все девушки в период полового созревания, и где черным по белому написано, что не стоит верить тому, что говорит партнер во время секса! Не то, чтобы я сам их читал, просто как-то одна из моих пассий упоминала об этом. Как бы там ни было, возможно, отчасти это и было правильно, но не в отношении меня! Я ни одной из своих предыдущих любовниц не говорил ничего подобного, даже Эми и Сафи — а это кое-что значит. Насколько бы я ни терял голову, это не значило, что я готов был нести всякую чушь — скорее, просто ослабевал внутренний контроль, благодаря которому я медлил признаться ей в обычных обстоятельствах. Хотя, я был вынужден признать, в данном случае такая сдержанность была, пожалуй, только помехой. В конце концов, причин сомневаться в себе у меня не было — я вообще не склонен был колебаться и по тысяче раз оценивать — переоценивать свои чувства. Это скорее было прерогативой более «положительных» личностей, чем я, которые боялись ошибиться и обидеть партнера. Как слизеринец, я мог быть более хитер, коварен и расчетлив, однако, именно в силу этой расчетливости, я хорошо знал, чего хочу. Я прекрасно понимал, что Джинни одна значит для меня несравнимо больше, чем все мои предыдущие девушки вместе взятые, что я уже не могу представить себе жизни, где не будет ее, и что… Проклятие, да я действительно люблю ее!
Джинни посмотрела на меня странным взглядом, и я вдруг понял, что уже с минуту молча пялюсь в пространство.
- Ты готов? — спросила она. Я машинально поправил галстук, и провел рукой по волосам.
- Ну, вроде, - кивнул я. Однако, вместо того, чтобы снять чары, наложенные нами на дверь, Джин опустила глаза, и, подойдя к одной из парт, оперлась на нее бедром и обхватила себя руками.
- В чем дело? — встревожился я.
- Ни в чем, - помотала головой она. — Просто… Ну, не знаю, как мы сейчас объясним наше отсутствие? Одно дело — не скрывать отношений, а это… Понимаешь, если Рон — да и другие мои братья, - в общем, если мне еще может удаться убедить их в том, что нет ничего страшного, что я встречаюсь с тобой, то… Узнав, что мы с тобой… что мы… что мы занимались любовью, они точно не станут ничего слушать. Они тебя просто убьют, да и меня тоже, если попадусь под горячую руку. А если нет — даже представить себе боюсь, где они меня запрут. В башне посреди необитаемого острова, чтобы ни один человек до меня больше не добрался.
- Мерлин, Джин, да что за средневековые настроения! — фыркнул я, пожимая плечами, а потом подошел и мягко обнял ее за плечи. — Может, у меня честные намерения? — заметил я. Джинни не пыталась отстраниться от меня — наоборот, прижалась, опустив голову на мое плечо.
- Дело не в том, какие у тебя намерения, а в том, кто ты, - ответила она. — Рон с трудом терпит тебя как друга Гарри. Ты думаешь, хоть что-то может заставить его принять тебя в качестве моего парня? И мало того — моего любовника? — мое сердце подпрыгнуло от ее слов, и от того, как просто и естественно она это сказала, и я в очередной раз восхитился ее истинно гриффиндорской смелостью, с которой она смотрела фактам в лицо. Я чуть крепче прижал Джинни к себе.
- А может, как раз наоборот? Если он ради Гарри готов меня терпеть как его друга, то может, сможет принять и ради тебя? — предположил я. Джин приподняла голову и удивленно посмотрела на меня.
- Что ты имеешь в виду? — спросила она. Я вздохнул, собираясь с мыслями.
- Ну, в принципе, все зависит от того, как именно преподать наши отношения. Одно дело, если Рон и остальные твои братья будут думать, что я тебя соблазнил и хитростью заставил с собой встречаться, а потом намерен бросить. Тогда они действительно не оставят от меня мокрого места, и при этом будут гордиться собой, что избавили свою маленькую беззащитную и наивную сестренку от слизеринского подонка.
- Не говори так о себе, - тихо сказала она, вздрогнув. — Но в остальном ты прав, за одним исключением. Они в любом случае подумают, что наши отношения начались с твоей подачи, и что все, что тебе нужно — это затащить меня в постель. Извини, но твоя репутация в этом отношении, сейчас работает против нас.
- Да, ты права, - согласился я, хотя внутри у меня было ощущение, что в груди трепещет пойманная птичка, вместо сердца. Джинни сказала «против нас!» «НАС», и не «тебя». Значит, как бы ни отнеслись к этому ее браться и родные, - она не намерена отступать. Мы будем бороться за наше будущее вместе! Я прикрыл глаза, крепко обнимая ее, прижимая к себе, вдыхая бесподобный аромат ее волос. Мне потребовалось несколько минут, чтобы уговорить самого себя не растекаться розовой лужицей от счастья. — Даже если ты будешь всеми силами убеждать их в том, что пошла на это добровольно, они все равно будут думать, что это я каким-то образом задурил тебе голову, - сказал я, когда смог собраться с мыслями. — Чарами или еще чем-нибудь. Если уж Рон про Гарри так думал…
- Вот именно, - безнадежно подтвердила Джинни. Я погладил ее по волосам и еще раз поцеловал, потом крепче прижал к себе. — Наверное, - начала она снова, после некоторого молчания, - будет лучше, если мы попробуем поставить всех в известность, что встречаемся, но не станем особенно вдаваться в подробности, как думаешь? Должно сработать…
- Мы справимся, обещаю, - шепнул я. Девушка кивнула, с таким видом, словно не очень верила моим словам, однако я не стал зацикливаться на этом. Времени у нас, в самом деле, почти не оставалось. Я мягко прикоснулся кончиком пальца к ее припухшим губам. — Объяснить вот это будет непросто, - заметил я. — Хотя, с другой стороны, вряд ли кто-то ожидает, что свидание, или даже короткая прогулка влюбленной парочки обойдется без поцелуев.
- Только, Драко… — как-то слегка смущенно начала она, и я невольно насторожился.
- Что?
- Не встревай, пожалуйста, когда я буду объясняться с Роном, ладно? - попросила она. — Даже если то, что я скажу, не будет… эээ… полностью соответствовать истине.
Я в ответ вопросительно выгнул бровь. Джин одарила меня заговорщической улыбкой.
- Ну, просто подыграй мне, и возможно, нам удастся хотя бы заткнуть ему рот, даже если он и не смирится с нашими отношениями, - сказала она.
- Ладно, - кивнул я. — Как скажешь. В конце концов, твой брат — тебе видней, как с ним разговаривать.
- Вот именно, - кивнула она. — Ну а теперь пошли, пока нас действительно не хватились.
- Угу…

В Больничном Крыле все было по-старому, когда мы вернулись. Блейз и Гермиона негромко разговаривали, сидя все на тех же стульях у стены, на которых мы с Гарри в свое время ждали результатов работы Дамблдора и Снейпа над захваченным на поле боя Блэком. Рон, откинувшись на стуле, откровенно похрапывал, и Джинни с некоторым облегчением хихикнула, одарив меня лукавой усмешкой. Я кивнул, однако не мог в полной мере разделить ее веселье — уж больно проницательным был устремленный на меня взгляд Блейз. Ну что поделать — сестренка знала меня как облупленного, и скрывать от нее что-то было довольно безнадежной затеей. Недаром она осенью распознала мои зарождающиеся чувства к Джинни по одной-единственной фразе. Теперь же, когда мы с Джин заявились после получасовой отлучки, держась за руки, и обмениваясь взглядами и улыбками, думаю, у Блейз и сомнений не возникло о том, что происходит между нами. Конечно, я не мог сказать, что очень уж волновался на ее счет, но все же, почему-то от ее взгляда мне стало не по себе. Как оказалось, совсем не зря.
- Ну что ж, Драко,- сказала она довольно холодно, смерив меня взглядом. — Раз уж ты сегодня решил побыть нашим «рыцарем», может, ты и меня проводишь до ближайшей туалетной комнаты? А то идти в одиночку по пустынным коридорам, когда даже Филч неизвестно где… Мне будет не по себе.
Вздохнув, я кивнул. Подтекст был очевиден даже без пронизывающего взгляда. «Мне надо с тобой поговорить наедине, и не рассчитывай, что разговор будет легким!» . Блейз, вежливо улыбнувшись Гермионе и Джинни по очереди, и быстро кивнула им.
- Девчонки, не скучайте, мы скоро, - сказала она.
Перехватив встревоженный взгляд Джинни, я покачал головой, в знак того, что справлюсь, и указал ей глазами сперва на Гермиону, которая изучала ее не менее пристально, чем Блейз меня, а потом — на спящего Рона. Джин со вздохом глазами дала понять, что поняла. Блейз, все с тем же холодно-сосредоточенным видом дождавшись, пока этот обмен взглядами закончится, убедилась, что я готов следовать за ней, и первой зашагала к выходу по проходу между кроватями. Мысленно приготовившись к тому, что ничего хорошего я не услышу, я зашагал следом, прокручивая в голове возможные варианты ее возражений и собственных ответов на них.
И все-таки несмотря на это, я оказался несколько не готов к тому, как именно выплеснулась реакция сестренки. Естественно ни о какой туалетной комнате и речи не возникло — Блейз тут же направилась в сторону того же краткого перехода, которым воспользовались мы с Джинни. Я последовал за ней, поджав губы, и решив про себя, что ни под каким видом не пойду с ней в ту же комнату, где только что был с Джин. Дежа вю — пронеслось в голове. То же самое утром я думал о перспективе поговорить с Грейнджер в Выручай-комнате.
Однако до классной комнаты Блейз не дотерпела. Едва мы оказались в коридоре пятого этажа, вне пределов слышимости от дверей Больничного Крыла, как она резко развернулась ко мне, и, сверкая глазами, влепила оглушительную пощечину, да такую, что по сравнению с ней знаменитая оплеуха Грейнджер, которую я схлопотал на третьем курсе, едва ли вообще сошла бы за удар. Не знаю, каким чудом я удержался на ногах. В ушах звенело, а на какой-то миг даже потемнело в глазах. Проморгавшись, я ошеломленно уставился на разъяренную Блейз, которая стояла передо мной без тени смущения на все еще смуглом лице, сверкая непривычными, почти чужими карими глазами.
- Ты спятил, Драко, что ты творишь!? — почти крикнула она. Я, все еще в шоке от полученного удара, осторожно коснулся горящей огнем щеки кончиками пальцев.
- О чем ты? — спросил я. Блейз с силой толкнула меня в грудь.
- Ты вообще соображаешь, Малфой!? — рявкнула она. - Хоть чуточку!? Ты прекрасно знаешь, никто никогда слова не говорил о твоих похождениях, но ты перешел все границы! Надо же соображать хоть чуть-чуть, а не идти на поводу у своего… — она бросила красноречивый взгляд вниз, и тут же снова уставилась на меня с видом тигрицы, защищающей детеныша. С одним маленьким исключением — никакого детеныша у нее не было, да и защищать никого не требовалось.
- Я не… — начал было я, но разъяренная Блейз снова не дала мне вставить ни полфразы.
- Заткнись! — прикрикнула она. — Клянусь Салазаровым посохом, Драко, если ты начнешь отрицать, что затащил в постель Джинни, я тебя просто убью. Как ты мог, Гриндевальд тебя побери!? Ты хоть чуть-чуть представил себе последствия? А что будет, когда об этом узнают ее братья? Рон? Гарри, наконец? Ты говорил, тебе важна ваша дружба! И что же ты творишь!?
- Так, стоп! — резко сказал я, утомленный этим потоком обвинений. Пора было брать ситуацию под контроль. — Хватит! Ты прекрасно знаешь мое отношение к Джинни, Блейз, и…
- Ой, перестань, я тебя умоляю! — фыркнула она, раздраженно закатив глаза. — Я раньше тоже думала, что это что-то особенное, а это было всего лишь не реализованное желание! И не говори мне, что это не так, Дрей! Ты хотел ее, но не верил, что она когда-нибудь будет твоей! А теперь — что будет, когда она тебе наскучит, и ты бросишь ее, как всех остальных, до этого?
- Да с чего ты взяла, что я собираюсь ее бросить!? — зарычал я, потеряв терпение. — Что ты вообще знаешь о моих чувствах, Блейз, если судишь вот так!? По-твоему, я вообще не способен любить девушку, с которой сплю, так что ли? Так вот, чтоб ты знала — Я люблю Джинни! Да, я с ней спал — ты это хотела услышать? Но это не значит, что я собираюсь от нее отвернуться!
- Ты бы не переспал с ней, если бы уважал ее! — возразила она, прищурившись. Я зло фыркнул.
- Откуда такая уверенность!? И такой цинизм, к тому же? По-твоему, я должен ни в грош не ставить девушку, чтобы переспать с ней, так что ли?
- Я тебя знаю, Драко, ты…
- Что «я»? — перебил я ее. — Скажи-ка мне, сестренка, дорогая, ты бы легла в постель со своим ненаглядным Гарри, захоти он этого?
- При чем здесь это!? — возмутилась она. Я дернул плечом.
- При том, ДЕЙЗИ, что окажись ты с ним в постели, по твоей логике получилось бы, что вы не уважаете друг друга. И все же ты готова на это, не так ли? — я смерил ее безжалостным циничным взглядом, нацепив на лицо то самое выражение, за которое и возненавидел меня в свое время Поттер — выражение высокомерного презрения. — Ты хочешь этого, не отпирайся!
- Не твое дело! — почти взвизгнула Блейз. — И вообще, это другое! Мы с Гарри любим друг друга, и если даже и займемся любовью, это будет… Это будет обоюдное влечение! А не соблазнение невинной девчонки!
- Можно подумать Джин - такой беспомощный наивный одуванчик! — фыркнул я. — Вот, выходит, как ты думаешь. По-твоему, мне необходимо лгать и изворачиваться, всеми правдами и неправдами очаровывать и соблазнять, чтобы заполучить девчонку? Или «обоюдное влечение» возможно только в вашем случае? Ты и мысли не допустила, что Джинни тоже могла пойти на это по собственной инициативе! Значит, в меня, по-твоему, невозможно влюбиться просто так, без всякх выкрутасов? Ну спасибо, СЕСТРЕНКА…
У меня перехватило дыхание, и пришлось замолчать, чтобы глотнуть воздуха. Однако запал как-то мигом сник, и я понял, что у меня нет ни малейшего желания продолжать разговор. В душе поднималась, затапливая с головой, жгучая обида. Да как она может так думать!? Не Поттер, который, несмотря на всю нашу дружбу, все еще не склонен всецело мне доверять, — а Блейз, которая выросла со мной бок о бок, которая знает меня, как свои пять пальцев! Неужели я действительно произвожу впечатление бесчувственного циника, не способного на любовь — и это в семнадцать лет!? Я отвернулся и зашагал прочь. У прохода обернулся — Блейз стояла молча, и, что-то обдумывая, смотрела мне в след. Не в силах сдержать боль и обиду я выплеснул их привычным, испытанным способом — резкостью, на грани грубости.
- Извини, но «рыцаря» сегодня из меня не получится, - отрывисто сказал я. — Ночные коридоры вовсе не так опасны, как многие полагают. Ну а если что-то все же случится… Советую во все горло звать Филча. Должен же он быть хоть как-то полезен.
Не дожидаясь ее ответа, я шагнул в проход, и прикрывающий его портрет закрылся у меня за спиной.

Тем временем, кажется, бой часов напомнил о Рождестве не только нам. Блейз с Гермионой тоже, казалось, очнулись, вспомнив про праздник, и даже Рон проснулся, неловко дернувшись во сне, и свалившись при этом со стула. В этот миг я даже готов был поверить в то, что этому празднику и впрямь присуща какая-то особая, непонятная даже нам магия, помимо многовековой традиции. Начать хотя бы с того, что именно теперь в палату начали подтягиваться все, чье появление здесь могло ожидаться, - начиная с мадам Помфри и заканчивая Дамблдором и Люпином, которые завились, почему-то, еще и в компании Снейпа. Крестный выглядел мрачным, как, впрочем, и всегда, но что-то в его лице подсказывало, что мрачность его по большей части напускная. Маскирующие чары, хоть и действовали, были менее отвратительными, чем всегда — морщин поменьше, волосы почище, зубы поздоровее, да и нос не так велик, как обычно.
С легкой руки директора, мадам Помфри при помощи девушек взялась организовать крохотное рождественское угощение — ничего особенного, просто имбирный эль и печенье. Пока они возились над стаканами, стараясь придать им более праздничный вид, я не удержался, чтобы не подколоть Северуса.
- От кого шифруешься, крестный? — хмыкнул я. — Блейз тебя без чар видела не раз, неужели боишься пленить сердце какой-нибудь из наших отважных гриффинорок?
- Мальчишка! — беззлобно фыркнул Снейп. — Тебе и в голову не придет принимать в расчет не только девиц твоего возраста?!
- Мерлин, Северус, только не говори, что тебя смущают взгляды мадам Помфри. Уверяю, ее интерес — чисто профессионального характера, - хихикнул я. - Прикидывает, сколько фунтов тебе надо набрать, и сколько пломб поставить. Понятия не имею, правда, что это значит, но звучит пафосно, — добавил я. Профессор хохотнул.
- Маглы таким образом лечат зубы, - проинформировал меня он. Я поморщился.
- «Пломбами»? А что это значит?
- За подробностями советую обратиться к мисс Грейнджер, - отозвался Северус. — Но приблизительно , «пломба» - это что-то вроде заплатки, которую они ставят на зуб, если начинается кариес.
- Фу, - скривился я. — Хотя, твоим чарам одна-две бы не помешали, - добавил я тут же. Снейп в ответ только хмыкнул. — Снял бы ты их, а? — попросил я. — Ну, в честь Рождества?
- Незачем лишний раз шокировать студентов, - наставительно сообщил он. - Хотя… — взгляд его упал на приоткрытую дверь одноместной палаты, куда ушел Люпин — видно, узнать, как дела у Гарри и Блэка. Я заметил колебания крестного, и понимающе усмехнулся. Да, наверное, если бы дела обстояли все так же, как на пятом курсе, я бы тоже ни за какие коврижки не согласился предстать перед Гарри, будучи под действием уродующих маскирующих чар. Хотя, со стороны Снейпа это было бы… чем-то вроде проявления наплевательства по отношению к школьному недругу. Как слизеринец, крестный не мог этого не понимать, и, вероятно, именно потому и колебался. Я коснулся плеча Северуса, обещая поддержку, что бы он ни решил, и поймал проницательный взгляд Дамблдора, который, заметив это, одобрительно кивнул мне, улыбаясь в бороду. Я хмыкнул, обводя взглядом Больничную палату. Несмотря на необычные обстоятельства и свалившиеся проблемы, это Рождество обещает быть весьма интересным…

Когда я был малышом, я не особенно любил праздники. Не сказать, чтобы ненавидел — были в них и свои положительные стороны, - но и не любил. Даже Рождество. Для Дадли это означало очередную горку подарков, Рождественский ужин, и всевозможные развлечения. Для меня — вдвое больше работы по дому, чем обычно, постоянные крики и недовольство тети Петунии, которая была на взводе из-за своего вечного стремления, чтобы в праздник все было идеально, ну и конечно, наказания за малейшую провинность. В качестве Рождественского подарка я получал примерно то же самое, что обычно на День Рождения — какую-нибудь ненужную мелочь вроде бумажной салфетки, пары зубочисток или, в самом лучшем случае, монетки в один пенни. Да и Рождественское угощение мне перепадало далеко не всегда. Нет, Дурсли, по сути, никогда не морили меня голодом — чего не было, того не было, - но при этом еда, которую я получал, частенько сильно отличалась от того, что ели остальные — особенно в тех случаях, когда они ждали гостей. На мою долю выпадало пара сухих бутербродов с сыром, или тарелка оставшейся от завтрака каши — остывшей и склизкой. Неудивительно, что я не верил красивым детским сказочкам, которые иногда краем глаза видел по телевизору, о том, что в Рождество сбываются все мечты и желания, особенно у несчастных и обездоленных детей. Мои желания не сбывались никогда.
С моим поступлением в Хогвартс я открыл для себя прелесть самого праздника — подарки, поздравления, угощение, каникулы и все прочие удовольствия, - однако при всем при этом я по-прежнему не понимал того особенного значения, которое вкладывали в Рождество маглы. И дело было вовсе не в вопросах веры и религии. Ничего особенно потрясающего и прекрасного со мной в Рождество не происходило — ну разве что Святочный Бал на Четвертом курсе, впрочем, на меня он тогда не произвел такого впечатления, какое мог бы, случись он, например, в этом году. Голова моя была тогда занята Турниром, а кроме того, я был смущен тем, что практически не умею танцевать, и расстроен из-за того, что Чжоу на Бал пошла с Седриком. Недаром мы с Роном сбежали чуть ли не с середины праздника и отправились погулять, невольно подслушав при этом Хагрида и мадам Максим. Я сравнил свои воспоминания с теми, что оставил недавний хеллоуинский маскарад — мда, прямо сказать, от последнего удовольствия я получил значительно больше. Во-первых, у меня хватило ума научиться прилично танцевать, что признал даже Драко. А во-вторых, у меня была постоянная и любимая девушка, которая, на мое счастье, не предпочла избрать своим партнером на вечер кого-нибудь другого.
Однако в это Рождество, я чувствовал, что все изменилось. Словно решив разом вознаградить меня за все пропущенные по милости «дорогих» роственничков годы, судьба начала осыпать меня милостями, исполняя желания одно за другим. С самого утра Сочельника, несмотря на ссору с Блейз и Драко, меня не оставляло ощущение, что вот-вот произойдет что-то хорошее, что-то, чего я давно жду. Утром я почти не сомневался, что это означает скорое пробуждение крестного. Однако время шло, Сириус по-прежнему спал, и мрачное настроение снова взяло надо мной верх. Оно немного рассеялось после разговора с Джинни и Гермионой, а потом и вовсе сменилось надеждой — после примирения с Малфоем и решения во что бы то ни стало вымолить прощение у Блейз, несмотря на ее отказ общаться со мной через зеркальце. Ни о какой оскорбленной гордости не могло быть и речи — ко всему прочему, Драко доходчиво растолковал мне, что это может привести лишь к бесконечной и никому уже не нужной обиде, которая может и окончательно испортить наши с ней отношения.
Возвращение Блейз для меня было сравнимо с фейерверком. Она вернулась, она готова была меня выслушать, она снова давала мне шанс! Правда, ее вид меня малость шокировал — или даже не такую уж малость, - но я все-таки каким-то чудом нашел в себе силы уговорить самого себя, что мне совсем не важно, как она выглядит. Хотя, что греха таить, это БЫЛО важно — Мерлин, да при одном взгляде на ее посмуглевшую кожу и незнакомые карие глаза меня бросало в дрожь, а густые черные волосы, напоминавшие парик — так ровно были подстрижены и уложены — и вовсе наводили ужас. Я с тоской вспоминал ее мягкие золотисто-рыжие локоны, волнами ниспадающие на спину, которые так приятно было перебирать, пропуская между пальцами, и любоваться отблесками света на них, которые превращали их в поток расплавленного золота… Я до одури твердил себе, что это не важно, и что я люблю ее любой, главное, - ее внутренний мир… И все равно, на какую-то часть она вдруг превратилась для меня в незнакомку — уж слишком не соответствовал ее облик привычному образу моей девушки. Она казалась даже внутренне совсем другой — жесткой, безжалостной, высокомерной… Хотя, конечно, на деле все оказалось не так — Блейз вовсе не была безжалостна, просто обижена, и к тому же опечалена смертью близкого человека. Но все-таки она нашла в себе силы простить меня!
Впрочем, поцеловать ее после примирения, оказалось легче и приятней, чем я думал — когда я закрыл глаза, образ незнакомки исчез, и перед внутренним взором снова возникла МОЯ Блейз: рыжие локоны, сияющие зеленые глаза, белая, нежная кожа, улыбка… Ну а знакомый тропический запах ее духов, мягкость ее губ и знакомые ощущения — ее тело в моих руках, руки на моих плечах, на спине, ее дыхание и едва слышные стоны — окончательно заставили меня забыть о всякой разнице между ее прежним и нынешним обликом.
Ну и в довершение сюрпризов этого невероятного дня, вернувшего мне радость жизни, - пробуждение Сириуса. Наверное, за один этот день я набрал больше счастливых воспоминаний, чем за полжизни. Во всяком случае, когда я, трепеща от волнения, шагнул на порог одноместной палаты, и, встретив ободряющий взгляд Люпина, заглянул внутрь, я точно знал, что с ЭТОЙ памятью, могу смело вступать в бой хоть с сотней, хоть с тысячей дементоров. Крестный полусидел, опираясь спиной на подложенные повыше подушки, и его невероятно синие глаза смотрели на меня с непередаваемым выражением — и радость, и удивление, и какая-то родительская гордость, и облегчение, и что-то еще, что я просто затруднялся определить — да и не стремился, честно говоря! Он был Живым — в сто, в тысячу раз более живым, чем тот бессознательный манекен, к которому я привык за эту неделю. Мне казалось, что я был вполне счастлив, и мог удовлетвориться уже самим фактом его присутствия, тем, что он был, что он дышал! — но увидев его, услышав знакомый голос, я понял, что до этого все было лишь смутной тенью, надеждой — и не более.
- Гарри! — Мерлин, оказывается, я все еще помнил его голос — я узнал бы его из тысячи, но как же, КАК ЖЕ я скучал по нему!
- Сириус! — Я сам не понял, как оказался на краю его кровати, стискивая крестного в объятьях, так что он даже крякнул от усилия.
- Эй, малыш, полегче, ты мне так все кости переломаешь, - засмеялся Сириус. — А мне они еще пригодятся.
- Господи, Сириус, я… — Я чуть отодвинулся, вцепившись в его руку, как малыш, оказавшись впервые на ярмарке, цепляется за руку отца, чтобы не потеряться в толпе. — Я думал… Ты… — горло перехватило, но я изо всех сил сдерживался, дав себе слово, что не буду плакать, как девчонка!
- Эй, - мягко сказал крестный, сжав мою ладонь. — Гарри. Все хорошо, малыш. Я знаю, что ты чувствовал. И… Мне так жаль, что я заставил тебя пройти через все это. Мерлин!…
- Нет! — воскликнул я, в шоке распахнув глаза. — Нет, нет, Сириус, ты ни в чем не виноват! Ты здесь ни при чем — это все я, моя вина! Если бы я не повелся на эту обманку, на хитрость Волдеморта, не помчался в это чертово Министерство, ничего бы не было! Это я виноват!
- Перестань Гарри, не говори так! Если уж чьей вины тут нет, то это твоей! Даже не думай так — ни секунды! — замотал головой Сириус. — Нам ли с тобой не знать, на что способен Волдеморт, и как он умеет манипулировать сознанием людей? Ты и не мог бы не поверить в его хитрость, ведь он превосходно ее рассчитал. И ты… Ты ринулся туда, чтобы спасти меня, хотя знал, что тебе придется, скорее всего, столкнуться с НИМ… А я… А у меня даже не хватило ума подумать о тебе, и проявить достаточно осторожности, на которой настаивали остальные. Все о чем я думал — это как бы вырваться из дома, как бы доказать, насколько безосновательны насмешки Снейпа. Как бы снова проявить свою гриффиндорскую бесшабашность. За это я и поплатился — за свою слепоту и эгоизм.
- Сириус… — беспомощно пробормотал я. Где-то в глубине души я понимал, что его слова в какой-то степени не лишены смысла, и что в принципе, все сказанное - правда, но… Но я так же прекрасно видел, что это далеко не вся картина. Что с этой точки зрения она получается однобокой и искаженной, и позволить крестному думать лишь так, было бы практически преступлением с моей стороны. — Знаешь, думаю, мы оба с тобой хороши в этой ситуации, - заметил я, невинно улыбаясь. — Так что, чтобы не грузить себя напрасным чувством вины, предлагаю сойтись на третьем варианте: во всем виноват Волдеморт. Как тебе такой план? — Сириус расхохотался.
- Воистину, правильная точка зрения, - заметил он. — Признаться, я чертовски устал от постоянного гнета на душе. Для меня очень важно просто знать, что ты не обвиняешь меня в том, что выпало на твою долю, Гарри…
- Нет! Мерлин, конечно, нет, - отозвался я. - Ни секунды…
- Спасибо, - серьезно отозвался крестный, глядя мне в глаза.
Дальнейший разговор тоже оказался малость сумбурным — хотя, конечно, не в такой степени. Мы наперебой расспрашивали друг друга о том, что произошло, пока мы не виделись. Впрочем, Сириус мало что мог рассказать о том, что с ним происходило. Ну да, он пролил немного света на некоторые из нападений Пожирателей, и подтвердил, что именно за ним и отправляли Беллатриссу в Министерство. Кроме того, по его словам, именно они — их возвращение из-за Арки — повлекло за собой гибель членов первой комиссии по Аппарации. Как оказалось, выход из Арки не существовал где-то в определенном месте, — иначе говоря, такого же, как в Отделе Тайн, старого дверного проема не было. Просто в нужный момент времени им могла послужить любая другая дверь в пределах досягаемости. Именно это и произошло с одно из дверей в отделе комиссии по аппарации, и естественно, те из ее членов, что находились там в тот момент, встали на пути Пожирательницы Смерти, которую не могли не узнать. Но то ли дьявольская удача сопутствовала полубезумной фанатичке, то ли просто сработал фактор неожиданности — но Бэлла вышла практически сухой из воды, несмотря на то, что от потрясенного и опоенного зельем Сириуса толку не было никакого, и ей, помимо всего прочего, приходилось практически силком волочь его за собой. Как припомнил я слова Дамблдора, какие-то еще маги их видели, однако благоразумно не стали препятствовать.
Дальнейший рассказ крестного скорее напоминал сюжет из романа какого-нибудь больного на всю голову магловского автора «психологических» ужастиков — тех, где главный кошмар представляют не монстры, а человеческая жестокость. Его пытали — не ради сведений, а просто так, для собственного удовольствия. А собираясь на «вылазку» Пожиратели накладывали на него целительные чары, а потом под завязку накачивали зельем Подчинения. Ничего удивительного, что Сириус исполнял все приказы, как послушная кукла.
Однако его рассказ не занял много времени. К счастью, Сириус решил обойтись без подробного описания пыток и издевательств, которым подвергся в плену, - видно, не хотел расстраивать меня, ну и естественно, самому вспоминать об этом ему тоже было не особенно приятно. Понимая, что нам обоим эта тема не доставляет ровным счетом никакого удовольствия, мы как-то довольно быстро свернули разговор, и Сириус принялся расспрашивать меня о моих приключениях в его отсутствие. Мой рассказ о том, что на шестом курсе не произошло толком ничего примечательного, его, казалось, даже слегка расстроил, так что пришлось срочно припомнить пару забавных эпизодов из школьной жизни, свидетельствовавших о том, что несмотря на отсутствие глобальных событий, учебу на шестом курсе нельзя было называть совсем уж скучной. К рассказу о седьмом курсе я переходить не спешил, лишь ограничился упоминанием, что, не считая налета на Хогсмид, во время которого Сириус и попал к нам в руки, со стороны Волдеморта больше поползновений не было. Мой рассказ о наказании Бэллы, которому я стал невольным свидетелем, Сириус выслушал с каким-то мрачным удовлетворением, и заявил, что ему ее ни капли не жаль. Я был с ним солидарен — жалость к Белатриссе казалась чем-то запредельным, хотя я знал, что Дамблдор расстроился бы, узнай он о подобных мыслях с моей стороны.
Я мог бы болтать с ним всю ночь напролет — тем более, что сам Сириус, по его словам, выспался на год вперед, и теперь хочешь — не хочешь, вынужден будет какое-то время бодрствовать. Однако по его осунувшемуся лицу уже снова скользила тень усталости, под глазами залегли синяки, и я понимал, что даже если он не сможет уснуть, крестному все равно необходим отдых. Да я и сам, признаться, с трудом заставлял себя сдерживать зевки. Теперь, когда напряжение и тревога за его судьбу отступили, а горе и боль от «измены» Блейз и «предательства» Драко развеялись без следа, я чувствовал себя так, словно могу проспать неделю. И ведь при всем при том, было еще совсем не так уж поздно — часы где-то за стеной пробили полночь, - и только тут я вдруг каким-то рывком сообразил, что это же, боггарт побери, Рождественская полночь! Улыбнувшись крестному, я поздравил его с Рождеством. Конечно, времени у меня было мало, но я приготовил ему подарок — правда, он сейчас в Башне, среди подарков остальным, и его доставят только завтра с утра, но это ничего, это ведь традиция!
Дверь палаты тихонько скрипнула, впустив Люпина — надо же, а я и не заметил, когда он уходил… Удостоверившись, что Сириус более-менее в порядке, насколько это было возможно в его состоянии, он сообщил мне, что поскольку все равно присутствующие не спят, директор принял решение устроить небольшое празднование Рождественской ночи, в котором Сириус тоже сможет принять участие после того, как его осмотрят мадам Помфри и профессора. Заверив крестного, что буду поблизости, я встал, потянулся всем телом, и вышел из палаты.

Да уж, ТАКОГО веселого Рождества у меня даже за годы учения в Хогвартсе еще не было. В принципе, мы вроде бы не устраивали ничего сверхъестественно веселого — никакого разгула, да и особенного празднования тоже. Мы просто собрались все вместе, и болтали, смеялись, рассказывая друг другу забавные истории и шутки, попивая легкий имбирный эль, и закусывая шотландским печеньем, вроде того, каким угощала меня однажды на пятом курсе МакГонагалл. Очаровывало само ощущение единства, со всеми, даже с мрачным и язвительным, как всегда, Снейпом, то и дело бросающим неприязненные взгляды на Сириуса, которого из палаты мадам Помфри выпустила только в кресле-каталке. В первый момент крестный пришел в ярость, услышав ее предложение, но потом был вынужден согласиться, что не в том состоянии, чтобы передвигаться самостоятельно. Всё, абсолютно всё — ну, возможно, кроме необычного внешнего вида Блейз, к которому я так и не смог привыкнуть, хоть и старался, - казалось уместным и естественным. И то, как спокойно, доброжелательно общается со Снейпом Люпин, как держатся за руки Рон и Гермиона, а Дамблдор в своей обычной манере любезничает с мадам Помфри, и даже то, как переглядываются, улыбаясь друг другу, Джинни и Малфой.
Не обошлось и без забавных казусов — чего стоило только одно выражение лица Сириуса, когда я представил ему Драко как своего друга, и человека, которому несколько раз обязан жизнью, и которому несколько раз спасал жизнь сам. Крестный недоверчиво покосился на Малфоя, потом, почему-то, - на Снейпа, - потом внимательно посмотрел на меня, словно желая убедиться, что я в здравом уме.
- Гарри, поправь меня, если я ошибаюсь, но этот парень — это ведь Драко Малфой, сын Люциуса Малфоя, не так ли? - спросил он.
- Ну да, - кивнул я.
- Того самого Люциуса Малфоя, который — правая рука Волдеморта? Который подкинул Джинни дневник Тома Риддла? Который отвечал за ту операцию в Министерстве, и всячески пытался отобрать у тебя пророчество?
- Да, и того самого, который вроде был убит Пожирателями Смерти в Азкабане, около месяца назад. И ты, вроде, при этом присутствовал, - закончил я сердито, снова утвердительно кивая. Я вовсе не обвинял крестного, и он это понимал, но факт оставался фактом — ему было известно о «печальной» судьбе Люциуса. Сириус несколько минут переваривал эту информацию, а потом упрямо тряхнул головой.
- И все же. Помнится, в свое время ты уверял меня, что Малфой — это чуть ли не худшее, что могло приключиться с тобой в школе, - заметил он. Я почувствовал, что краснею — даже кончики ушей запылали от стыда, и я не смел поднять взгляда на Драко. Однако тот лишь беззаботно фыркнул, в своей обычной непробиваемо-наглой малфоевской манере.
- Рад, что мои усилия сделать твою жизнь невыносимой не пропадали даром все эти годы, Поттер, - заметил он, и, наконец отважившись поднять голову, я встретил знакомую дружескую ухмылку и лукавый взгляд сияющих серебром глаз. — Хотя, увы, пальма первенства все равно мне не принадлежит, - притворно вздохнул он.
- Что правда — то правда, на этом поприще Амбрридж тебя обскакала, - заметил я, отвечая ему такой же ухмылкой. Гермиона и Джинни покатывались со смеху, и даже Рон, хоть и силился придать своему лицу насупленное выражение, время от времени усмехался. — А вообще, вы со Снейпом обычно составляли друг другу неплохую конкуренцию, - добавил я. Драко невозмутимо дернул плечом.
- А может, мы не конкурировали, а наоборот, выступали в союзе? — хмыкнул он, выгнув бровь. Я в притворном ужасе схватился за голову.
- Мерлин, ты был ко мне милосерден, и не позволил понять этого! - провозгласил я драматическим голосом.
- Это к тебе Творец был милосерден, Поттер, а не Мерлин, - когда не дал тебе ума, - заметил Драко, постучав, для выразительности, пальцем по лбу. Я демонстративно поморщился и потеребил пальцем ухо.
- Не стучи себя по голове Малфой, а то от такого звона уши закладывает, - посоветовал я ему. Драко возмущенно сверкнул глазами.
- Это У МЕНЯ голова пустая? — в притворном гневе воскликнул он.
- Ты — блондин, какие еще вопросы? — фыркнул я. Малфой аж задохнулся от негодования, но не выдержал, и, присоединившись к хохочущим девчонкам, прыснул, прикрыв глаза ладонью.
- Кажется, этот раунд ты выиграл, - сообщила мне Гермиона, немного успокоившись. — Не переживай Сириус, такие пикировки у них — обычное дело. Правда, последнее слово чаще остается за Драко, стоит признать…
- На самом деле, чаще остается ничья, - заметил Малфой, все еще улыбаясь, но уже подавив хохот. — А еще чаще — мы просто не успеваем закончить, потому что у тех, кто при этом присутствует, просто не хватает на нас терпения.
- Да, и я понимаю, почему, - заметил Сириус, все-таки тоже ухмыльнувшийся во время нашей шутливой перепалки с Драко. — И все-таки, не могу сказать, что все понимаю, - добавил он. — Ты всегда говорил, Гарри, что Малфой невыносим. А сколько раз у вас возникали проблемы из-за него? Не он ли на третьем курсе едва не стал причиной смерти несчастного Клювокрыла? Причинял море проблем Хагриду? Оскорблял Гермиону, насмехался над Роном, и…
- Ну, я тоже по отношению к нему особенным дружелюбием не отличался, - пробормотал я. — У Драко из-за меня проблем хватало, не меньше, чем у меня из-за него. Один четвертый курс чего стоил. Просто мы… смогли преодолеть это. В конце концов, глупо из-за детских обид враждовать всю жизнь. Мы просто… Просто постарались забыть о том, что разъединяло нас, и сосредоточиться на том, что нас объединяет. Это гораздо важнее.
Сириус снова покосился на невозмутимо беседующего с Люпином Снейпа. Сама по себе картинка вроде этой могла показаться невероятной, даже еще на третьем курсе, когда Люпин работал в Хогвартсе. Однако с тех пор что-то все-таки неуловимо изменилось. Лично я подозревал, что эти двое как-то переговорили, все-таки, скорее всего, летом, и выяснили отношения. По крайней мере, теперь они при встречах — я мало при каких присутствовал, но все-таки паре-тройке стал свидетелем, - общались вполне цивилизованно.
- Не очень-то я уверен в твоей правоте, дорогой крестничек, - заметил Сириус со вздохом. — Мы еще поговорим об этом — как-нибудь потом. Думаю, сейчас, ради Рождества, и ради того, что я наконец-то в кругу своих друзей, я готов потерпеть и общество Снейпа. Ну, а раз общество Малфоя тебе не мешает, думаю, я выдержу и его тоже, - закончил он. Я кивнул с улыбкой, однако на душе у меня от его слов остался какой-то осадок. Почему-то на ум пришло ослиное упрямство Рона. Я вздохнул, подумав о Блейз.
- Ну, понимаешь, Сириус, это тоже еще не все новости, - проговорил я, с трудом удержавшись от того, чтобы иронически хмыкнуть.
Впрочем, известие о том, что моя девушка — слизеринка, крестный воспринял легче, чем можно было предположить, судя по его реакции на мою дружбу с Малфоем. Он обращался с ней довольно любезно, даже приветливо, и только в самом конце бросил на меня испытующий взгляд, и попросил напомнить ему как-нибудь провести со мной серьезную воспитательную беседу. Я в ответ демонстративно закатил глаза и изобразил, что пытаюсь повеситься на собственном галстуке (которого, к слову сказать, на мне вообще не было), снова вызвав у собравшихся приступ хохота.
В общем и целом вечер (если можно так назвать период с полуночи и часов до трех ночи) как нельзя более удался. Правда, первое время его несколько портило то, что Блейз и Драко почему-то демонстративно не разговаривали друг с другом, но постепенно взгляды моей Принцессы смягчились, и где-то в середине я, болтая с Роном и Гермионой, заметил, что Блейз отвела своего брата в сторону и о чем-то с серьезным видом его расспрашивает. Вид у Драко поначалу был довольно холодный, отвечал он с видимым раздражением и даже злостью, однако постепенно тоже успокоился. Гнев Малфоя сменился усталостью, парень перестал хмуриться, и их разговор плавно перетек из выяснения отношений в спокойную беседу. Наконец Блейз с некоторым сомнением покачала головой, вздохнула и, нерешительно погладив Драко по плечу что-то сказала. Я не слышал их голосов, но издали это выглядело как извинение. Малфой ответил что-то, не глядя на нее, но потом смягчился и позволил себя обнять, приобхватив ее за плечи в ответ. У меня немного потеплело на сердце. Конечно, мне было ужасно любопытно, что такого могло произойти между ними, да и вообще, почему-то у меня возникло стойкое ощущение, что я пропустил что-то важное. Раньше я знал практически обо всем, что происходило в жизни моих друзей — ну, за некоторым исключением, конечно, но, по большей части, так оно и было. Теперь же я почти ничего не понимал. Из-за чего поссорились — и поссорились ли вообще? — Драко и Блейз? И когда они вообще успели? Когда успели помириться — и помирились ли на самом деле, или я выдаю желаемое за действительное? — Гермиона и Рон? Что происходит между Драко и Джинни? Явно что-то серьезное, недаром они ТАК смотрят друг на друга все время… Мда, кажется, я действительно много пропустил, пока неотлучно дежурил у постели Сириуса!
Приняв твердое решение непременно выяснить, что происходит, я вдруг понял, что неимоверно устал. Казалось, по примеру Сириуса, я могу лечь и проспать неделю. Впрочем, если подумать, впереди Рождественские каникулы, самые длинные, не считая, конечно, летних*.

Рождественская ночь вступала в свои права — то ли директор постарался и наколдовал что-то такое, что заставило всех проникнуться атмосферой, то ли мадам Помфри с его легкой руки подмешала в эль какое-нибудь веселящее и бодрящее зелье. Впрочем, конечно, это я зря — медсестра никогда бы не сделала ничего подобного, даже если бы ее просил не только Дамблдор, но и все портреты из его кабинета вместе взятые. Да и в общем-то никакой особенной эйфории и не было — только редкостно хорошее настроение, не столько пышущее веселостью и счастьем, сколько окутывающее ощущением душевного тепла и умиротворения. Гарри, насколько я мог судить по нашим Узам, которые, опять же, непонятно почему, снова активизировались, был абсолютно счастлив и доволен жизнью.
А вот я сам так и не смог полностью расслабиться и поддаться очарованию праздника. Во-первых, меня душила обида на Блейз — какая-то отчаянная, и почти детская, несмотря на всю серьезность повода. При мысли о том, что она не верит мне, хотелось, как в детстве, уткнуться в материнский подол и реветь в голос, глотая отчаянные крупные слезы, невзирая на возраст. Нет, конечно, я никогда не сделал бы ничего подобного: прилюдно плачущий навзрыд Малфой - это нонсенс, особенно - совершеннолетний Малфой. В последний раз я ревел у мамы на руках лет в восемь-девять, когда Блейз во время игры зашвырнула квофл мне в лицо, а я не успел ни уклониться, ни защититься. К счастью, на все мячи отец заблаговременно наложил смягчающие удар чары, так что дело обошлось без перелома носа, и даже без каких-либо серьезных травм, но боль была ужасная, что называется, «искры из глаз». А еще к ней мешалась обида на то, что она не верила, что мне и правда больно, ссылаясь на чары, и говоря, что я просто нытик и боюсь проиграть — и это вместо извинения! В тот день за нами присматривала Нарцисса, и я, приземлившись, со слезами кинулся к матери, отшвырнув метлу. Упав рядом, я уткнулся лицом ей в колени, и ревел до тех пор, пока меня не пожалели, не пообещали кучу болеутоляющих средств (самые действенные, естественно, — мороженное и шоколад), а смущенная Блейз не начала лопотать что-то вроде того, что она не нарочно, и что ей очень жаль.
Вот и сейчас со мной творилось что-то похожее, ну, может, в меньшей степени. Помнится, обида на Гарри вызывала совсем другие чувства. Тоже хотелось заплакать, но по-другому — хотелось спрятаться куда-нибудь в темный уголок, и выплакаться, пока никто не видит. Теперь все было по-другому — и обида, и сама реакция. Да и шоколад вряд ли помог бы, с горечью размышлял я. Его роль в какой-то степени играла Джинни — от ее улыбки и взгляда мне становилось легче, как и от осознания того, что, самое главное — она-то во мне не сомневается! И все равно, стоило посмотреть на Блейз и поймать ее холодный взгляд, настроение мигом портилось. Стараясь не думать об этом, я держался поближе к Джинни, и по возможности, к Гарри, когда он не нежничал с Блейз, а так же то и дело перекидывался парой фраз с крестным. Шутливая перебранка с Гарри на глазах у Блэка несколько подняла мой дух — правда, я намерено уступил Поттеру, ну да и Мерлин с ним, пусть человек порадуется в кои-то веки. Конечно, можно было придумать с десяток достойных ответов на «блондина», но я махнул рукой.
Я продолжал держаться поближе к Джинни, которая ничего не имела против, хотя и старалась не особенно нежничать со мной на глазах у Рона, чтобы не портить всем вечер его бурной реакцией. Рыжий гриффиндорец, впрочем, не обращал внимания на наше общение, его куда больше занимало вернувшееся расположение Гермионы.
Постепенно, однако, я стал замечать, что взгляды Блейз, которые она то и дело бросала на нас с Джинни, из сердитых становятся задумчивыми, а на ее лице все отчетливее проступает тень сомнения. Я мысленно усмехнулся — то-то, сестренка, не будь так уж уверена в своей правоте! Окончательно удовлетворенным, и даже с оттенком злорадства, я почувствовал себя тогда, когда она подошла ко мне, и, цепкими пальцами ухватив за локоть, оттащила в сторонку.
- Драко, я не понимаю тебя, - серьезно сказала она. Я, фыркнув, отвел глаза в сторону, всем своим видом давая понять, что не желаю с ней не только разговаривать, но и видеть ее. Блейз вздохнула. — Слушай, ну не сердись, я признаю, что погорячилась. Просто… Ну, я… Я никогда не видела, чтобы ты серьезно относился к своим романам. И подумала…
- Блейз, ты единственная знала, что это не просто обычный роман! — резко сказал я, впрочем, стараясь не особенно повышать голос, чтобы не привлекать излишнего внимания. — Ты ведь знала, Гриндевальд побери, что я не стал бы драться на дуэли ради девчонки, к которой отношусь несерьезно! Если бы мне нужно было от Джинни только одно, я бы приложил все усилия, чтобы добиться этого куда раньше!
- Ну, она крепкий орешек, - с сомнением покачала головой Блейз. Я снова возмущенно фыркнул.
- Два месяца после первого поцелуя — ты думаешь, я допустил бы, чтобы она столько продержалась?
- Дрей… — сестренка кусала губы, и серьезно посмотрела мне в глаза. — Прошу тебя, дай мне слово, что у тебя это все серьезно!
- Два часа назад я признался ей в любви по Веритасом, - отозвался я. — Это, по-твоему, достаточно серьезно?
- Ты… Мерлин Великий, ты влюбился… — пробормотала она. — Я просто ушам не верю.
- А ты поверь, - мрачно буркнул я, снова отворачиваясь, и глядя в сторону. — Потому что еще раз под Веритас я подставляться не буду! Надоело! Я вам не подопытный кролик!
- Драко… — умоляющим голосом проговорила Блейз, и я понял, что против воли смягчаюсь. — Ну прости меня. Я повела себя как какая-нибудь неадекватная гриффиндорка, я знаю. Просто столько всего за последний день навалилось, я с трудом соображаю. Прости, а?
- Ну-ну, давай, дави на жалость… — проворчал я. Блейз хмыкнула и сделала умоляющие глазки.
- Ну Дра-а-ако! — протянула она. Я нее выдержал, злость улетучилась, и хотя в душе оставался еще неприятный осадок, я понимал, что слишком устал от этих беспрерывных перепадов эмоций, и у меня уже нет никаких душевных сил, чтобы продолжать дуться.
- Подлиза, - прокомментировал я ее поведение, но все же поднял глаза, и устало посмотрел на нее. Блейз заулыбалась и вдруг крепко обняла меня.
- Спасибо, - шепнула она. — И… я тебя поддержу, что бы ни случилось.
- Полчаса назад ты готова была меня порвать на мелкие кусочки, - с остаточной обидой напомнил я. — С чего такие перемены?
- Ты мой брат, - серьезно ответила Блейз, снова заглянув мне в лицо. — И, уж коль скоро ты искренен, я на твоей стороне. В конце концов, мне ли не знать, что в любви все зависит от двоих…
Однако ссора с Блейз была не единственной причиной моего беспокойства, и теперь, когда обида унялась, я снова задумался о том, что не давало мне покоя с тех самых пор, как я впервые услышал об этом сегодня днем, в Гриффиндорской гостиной. А именно — участие Дафны в нашей затянувшейся всеобщей ссоре, и, что самое главное, моя подсознательная реакция на эту новость. Конечно, может быть, во всем этом и нет ничего предосудительного, однако… Однако сейчас не те времена, когда можно позволить себе беспечность. Пожалуй, мне необходимо поговорить с крестным…
Случай представился только уже после затянувшейся «вечеринки», если можно так охарактеризовать наше разношерстное сборище в Больничном Крыле. Северус проводил нас с Блейз до входа в гостиную, и сестренка, пожелав нам обоим спокойной ночи, отправилась в спальню — после дольнего путешествия и сумасшедшего дня она уже спала на ходу. Однако я не торопился, и крестный, как всегда, почувствовав мое состояние, вопросительно посмотрел на меня.
- Ты хочешь что-то спросить, Драко, или что? — поинтересовался он. Я кинул быстрый взгляд по сторонам. Гостиная была пуста, однако рисковать мне не хотелось. Конечно, маловероятно, что кто-то подслушивает, но все же, поставлять «врагу» информацию на блюдечке с голубой каемочкой не хотелось. Я помялся, и бросил взгляд на дверь своей комнаты. Снейп понял меня без слов.
Заперев дверь, и обновив на всякий случай заклятия против прослушки, я прислонился к ней спиной, в то время как крестный уже расположился на своем излюбленном стуле.
- Ну и что такого важного произошло, что тебе потребовалось поговорить именно теперь? — с легким сарказмом спросил он. Я облизнул губы.
- Крестный, я хочу снять заклятие забвения, которое наложено на меня, - выпалил я на одном дыхании. — Плевать на опасности, я должен знать, в чем там было дело.
- Так-так… — медленно кивнул Северус. — Давай, выкладывай, - он кивком указал мне на кровать, и, усевшись, я в двух словах рассказал ему о своих подозрениях насчет Дафны и о том что узнал в Гриффиндорской башне. Выслушав, он вздохнул, и задумчиво потер подбородок.
- Все это очень странно… — заметил он. — Дафна Гринграсс.. Ее семья никогда не была связана с Темным Лордом…
- Возможно, это тот случай, когда… Она просто разделяет его убеждения? — предположил я. Северус поморщился.
- Дафна когда-нибудь высказывала особенно сильное предубеждение против маглов? — спросил он. Я пожал плечами.
- Не больше, чем все остальные слизеринцы, - отозвался я. — Но, как бы там ни было, возможно, она просто притворялась?
- Возможно, - неохотно согласился Северус. — И все же, доказательств нет. Даже если заклятие на тебя наложила она, что тоже, сомнительно, еще не факт что при этом она служит Волдеморту. Мало ли за каким занятием ты мог ее застать. Возможно, она была не одна?
- Мерлин, да мне плевать с Астрономической Башни на ее связи, крестный! И она это прекрасно знает! Даже если я застал ее там в компании Филча и Хагрида, - фыркнул я. Северус снова поморщился, и я вынужден был признать, что мое богатое воображение на сей раз завело меня куда-то не туда.
- И тем не менее, ты не можешь не допускать, что она могла пожелать оставить личность своего любовника в тайне, - возразил крестный. — Давать тебе в руки лишний рычаг воздействия на себя едва ли входило в ее планы. Ты один раз уже расстроил их осенью, если помнишь.
- Хорошо, - вздохнул я. — Возможно, возможно все именно так, как ты говоришь. А если нет? Ведь и другой вариант тоже возможен. Может быть, я услышал что-то, что говорит о ее службе Волдеморту?
- Метки у нее нет, иначе Блейз уже заметила бы это, - покачал головой Снейп. — В общей спальне скрыть такое не удалось бы.
- Сам знаю, - кивнул я. — И потом, я тоже не видел на ней Метки, когда мы… Когда был с ней.
- Ну тогда…
- Северус, это ведь не шутки, - серьезно сказал я, прямо взглянув ему в глаза. — Вопрос не в том, что могло бы быть, и что могло бы не быть. Вопрос в том, можем ли мы позволить себе беспечность?
- Ты прав, - согласился он, помолчав. — Не можем. Ладно, ладно, - вздохнув, он потер руками усталое лицо. — Я поговорю с Дамблдором как можно скорее, и попрошу его заняться тобой. Знаю, ты предпочел бы меня, но… — он замялся. — Я не готов рисковать тобой.
У меня перехватило дыхание. За семнадцать лет я, конечно, слышал от него всякое, и все-таки для сдержанного и холодного Снейпа подобное заявление — это куда больше, чем все слезы и причитания над своими детками мамаши Уизли. Я постарался ободряюще улыбнуться Северусу, и кивнул.
- Как скажешь, крестный, - выдохнул я. — Дамблдор так Дамблдор. В конце концов, ты прав, если уж ему нельзя верить, то кому вообще можно?
- Если в общем смысле — наверное, Поттеру, но уж вот твой разум ему я ТОЧНО не доверю ни под каким видом. С его «талантами» в Окклюменциии… — Снейп хмыкнул и скривился на мгновение. Я хихикнул, больше для того, чтобы поддержать его, и подумал, что на самом-то деле я УЖЕ некоторым образом доверил свой разум Поттеру — наша с ним связь снова окрепла, и временами мне казалось, что захоти я этого — и я смогу даже прочитать его мысли, или передать ему свои.
- Ну так и когда мне ожидать «сеанса» с Дамблдором? — поинтересовался я, чтобы отвлечься. Северус немного подумал.
- Ну, в данный момент точно не скажу, но думаю, в самое ближайшее время. Так что будь готов.
- Хорошо.
- Ну вот и ладно. А теперь ложись, малышня неугомонная, - притворно сдвинул брови крестный. Именно так он называл меня в детстве, будучи частым гостем в Маноре. Я рассмеялся и состроил умильную рожицу.
- А сказку рассказать? — хихикнул я. Снейп хмыкнул, и встал, потрепав меня по волосам. Подобные вольности я редко позволял даже матери, но не отдернулся и не возмутился. Попрощавшись, и — на сей раз серьезно — пожелав доброй ночи, он ушел.

Рождественское утро для меня наступило часов в одиннадцать, если не в половине двенадцатого. В общем, где-то приблизительно в этот промежуток. Просыпался я довольно трудно — с одной стороны, сознание вроде бы пробудилось, а с другой, открывать глаза, подниматься и что-то делать было решительно лень. Наслаждаясь мыслью о том, что спешить все равно некуда, я позволил себе просто поваляться в кровати — что, в принципе, делал очень редко. Окончательно разбудил меня стук в дверь. Открыв глаза, я сел, и увидел, как в открывшемся дверном проеме появились две смутно очерченные головы — Гермиона и Джинни, как я определили по цвету и длине волос.
- Ты уже не спишь? — спросила моя лучшая подруга. Я потянулся к тумбочке, нашаривая очки, и только надев их, смог разглядеть у нее на лице веселую улыбку.
- Да нет, - отозвался я, потягиваясь, и поправляя сбившуюся во сне пижаму. — Заходите.
- С Рождеством, Гарри, - вставила свои поздравления Джинни. — Спасибо за набор, очень красивый, - сказала она, демонстрируя изящный гребень, скрепляющий сзади ее скрученные в элегантный узел волосы. На Рождество мы с Блейз на двоих подарили Джин целый набор всяческих причиндалов для волос, украшенных полудрагоценными прозрачными камнями, по цвету очень напоминающими оттенок ее глаз. Выбирала его, естественно Блейз, но, признаться, я в жизни не придумал бы лучше. Там были всевозможные заколки, гребешки, декоративные шпильки, расчески и новая качественная массажная щетка (зачарованная так, чтобы расчесывать волосы «до неповторимого шелкового блеска», как утверждала аннотация), взамен старой, на которую Джинни периодически жаловалась. Я улыбнулся девушке.
- Это от нас с Блейз, - заметил я. Джинни кивнула.
- Да, я поняла, - сказала она. — Спасибо. А Блейз я поблагодарю, когда увижу, - добавила она, теребя кулончик, висящий на шее. Присмотревшись, я разглядел крохотную симпатичную лисицу, похоже, золотую, сверкающую голубыми камушками глаз. Мои брови поползли вверх. Джин, перехватив мой взгляд, хмыкнула. — Нравится? — спросила она.
- Ээээ… ну, да, - согласился я, мысленно признавая, что образ идеально подошел Джинни. Но кто может себе позволить подобные подарки? Кулон, точно, золотой, а камни-глаза слишком яркие хотя бы по сравнению с теми, что в гребешке — наверняка драгоценные. Кому это по карману? Близнецам? В принципе, дела у них идут превосходно, и они и без того завалили сестренку модной одеждой и обувью, но дарить ей украшения было все-таки немного не в их стиле… Нет, для такого подарка нужен кто-то куда более внимательный…
- Это от Драко, - сказала она, подтверждая мои мысли. Я сглотнул.
- Оу… Ну… А… — информативно выдал я. — Хм, это довольно дорогой подарок, — наконец смог я выдавить. — Нет, Малфой, конечно, не обеднеет, но… Ты приняла его?
- А почему я не должна принять подарок от своего парня? — искренне изумилась Джинни. От удивления я аж воздухом поперхнулся на вдохе, и закашлялся так, что с меня чуть очки не свалились.
- От твоего КОГО???? — переспросил я, когда смог говорить. Джин, хихикнув, одарила меня лукавым взглядом, подтвердившим стопроцентную точность попадания в образ лисы.
- От моего парня, - повторила она. — Мы встречаемся, ты не знал?
- Давно ли? — прохрипел я, поправляя очки, и нашаривая на тумбочке палочку, чтобы наколдовать себе немного воды.
- Официально — со вчерашнего вечера, - отозвалась она. — А неофициально… Ну, у нас все началось где-то на Хэллоуин. Примерно так.
- Хэллоуин, - повторил я задумчиво, и меня вдруг молнией пронзила страшная мысль. — Джин, - начал я, облизнув пересохшие губы. — После Хэллоуинского маскарада Рон вызвал Драко на дуэль. За оскорбление чести семьи. Он… у него, что, и правда была причина? Бог мой, вы с ним…
- Не сходи с ума, - поморщилась девушка. — Драко еще тогда сказал, что никакого «урона» не было. Рон застал нас, когда мы всего лишь целовались. Ну и взбесился, естественно. Честно говоря, не уверена, чем бы все закончилось, не появись в самый ответственный момент Снейп…
- Угу, - отозвался я. Помолчав, я обдумал полученную информацию. Дрей и Джинни. Ох, Мерлин великий, ну почему все так непросто? — Джин, - осторожно начал я. — Слушай, я… Я все прекрасно понимаю, вы встречаетесь и все такое, но… Прости, не обижайся, но ты ведь знаешь его репутацию относительно девушек?
- Знаю, - невозмутимо кивнула она, бесцеремонно усаживаясь на край кровати. Гермиона с нарочито отсутствующим видом изо всех сил делала вид, что греет руки возле печки. Я облизнул пересохшие губы, и, все-таки нашарив палочку, призвал стакан со столика в углу.
- Ну, а ты не допускаешь мысли, что… Ну, что для него все не так серьезно, как для тебя? — спросил я. Джинни хмыкнула, ее пальцы задумчиво играли с цепочкой кулончика.
- Нет, я так не думаю, - отозвалась она.
- Джинни! — вздохнул я, чувствуя опустошенность. Нет, надо серьезно поговорить с Малфоем, и чем скорее, тем лучше. И как он умудрился так запудрить Джин мозги? И все-таки, одно дело — куча девчонок, которые у него были, а другое — она. Он ведь знает, что Джинни значит для меня, для всех нас! Неужели ему настолько все равно? Или же… Мысль показалась абсурдной. Ну не мог же Малфой серьезно в нее влюбиться? Или мог? Уизли, конечно, по его понятиям, практически нищие, да и маглолюбцы, но с другой стороны, он на нашей стороне, а у нас маглолюбие нынче в моде, как однажды выразилась в шутку Блейз. Кроме того, он достаточно богат, чтобы не думать о том, какое приданое будет у его жены, и будет ли оно вообще. И к тому же, что куда важнее, Уизли, при всем своем маглолюбии, - чистокровные. И потом, то, как он смотрел на нее… На Дафну, например, он так не смотрел, даже когда они еще встречались. Хотя, где уж мне судить! Может, это было обыкновенное увлечение, или не реализованное желание? Сказать откровенно, я далеко не спец в любовных делах…
- Гарри, поверь мне, я знаю, о чем говорю, - спокойно сказала Джинни. — У нас с Драко все серьезно.
- Насколько серьезно? — снова похолодел я. Джин вздохнула.
- Он сказал, что любит меня, - сказала она. — Знаю, ты скажешь, это не аргумент, и он мог солгать. Но в том-то и дело, что как раз этого он и не мог.
- В смысле? — переспросил я. — Почему не мог? Ты что, Веритас на него наложила? — фыркнул я ради шутки, чтобы чуть разрядить обстановку.
- Да, - отозвалась Джинни. Я снова поперхнулся воздухом, и выронил из рук стакан (к счастью, пустой). Он скатился по одеялу и упал на пол, но не разбился. Гермиона возле печки негромко охнула, вытаращившись на Джинни так, словно та вдруг отрастила клыки и нацепила кожаный корсет, как какая-нибудь вампирша из дешевых магловских фильмов, которые порой посматривает Дадли.
- Ты наложила на Малфоя Веритас, чтобы узнать, любит ли он тебя? — ошалело спросил я.
- Или ты это спросила еще тогда же, позавчера вечером? — вторила мне Гермиона.
- Нет, вчера, - поморщившись, нехотя ответила Джинни. По ее лицу было хорошо видно, что она уже жалеет о том, что сказала это. — И не смотрите на меня так! Это была его инициатива!
- И что, опять его палочкой? — встревожилась не на шутку Гермиона. — Джин, черт побери, это же опасно! После того, какой был резонанс в первый раз…
- Да успокойся, моя это была палочка, моя! — резко перебила ее Джинни. — Я прекрасно помню насчет резонанса, не волнуйся. Он хотел предложить свою, но я не взяла. Да поймите же вы, Драко прекрасно знает свою репутацию! Он хотел сделать так, чтобы не было сомнений ни в его чувствах, ни в его намерениях!
- Ну-ну, - кивнул я, заклинанием призывая стакан из-под кровати, куда он закатился. — А предложение он тебе еще не сделал?
- Пытался, - хмыкнула Джинни, и расхохоталась в голос, при виде выражения моего лица. Нет, правда, в тот момент мне показалось, что я уже был близок к смерти от асфиксии — третий раз подавиться воздухом за какие-то десять минут — это еще то удовольствие… — Шучу, Гарри, шучу, расслабься ты уже. Малфой намекал, что намерения у него серьезные, но согласился со мной, что лучше не спешить, и что мы еще чересчур молоды для столь далеко идущих планов. Так что пока мы всего лишь встречаемся. И давайте успокоимся на этом. В конце концов, даже если у нас ничего не получится и мы расстанемся, это не трагедия. Сколько парочек то сходятся, то разбегаются? — она серьезно посмотрела на меня, потом на Гермиону, потом снова на меня. — Я не хочу, чтобы наши отношения зависели от кого-то еще, пусть это «кто-то» и желает мне добра, - вздохнула Джинни. — Я хочу, чтобы, какое бы решение мы с Драко ни приняли, это было продиктовано нашими чувствами друг к другу, а не тем, что его вынуждают на это мои родные и друзья. Понимаете?
- Скажи-ка, Джинни, - прищурившись, сказала Гермиона, в упор глядя на подругу, - Ты говоришь, он любит тебя. А ты? Ты сама-то к нему как относишься? Твои слова не пронизаны особой любовью…
- По-твоему, Гермиона, я могу… — возмутилась Джинни, и осеклась. Помолчав, вздохнула, и с вызовом посмотрела на старосту. Она ничего больше не сказала, но Гермиона и не переспрашивала. Я тоже хранил молчание, не решаясь лезть не в свое дело. Однако с Малфоем поговорить все же стоит. Просто для самоуспокоения. Упаси Мерлин настаивать на чем-то или запугивать его, но…
- Гарри, а ты уже открыл свои подарки? — сменив тему, спросила Гермиона. Я тряхнул головой и поставил стакан на тумбочку — пить совсем расхотелось.
- Нет еще, - отозвался я. — Не хотите помочь?
- Нет уж, давай сам, - хихикнула Джинни. — Я с утра уже наоткрывалась…
- А я пойду, пожалуй, разбужу Рона, - сказала Гермиона. — Притащу его сюда, все-таки, Рождество такой праздник, который лучше праздновать всем вместе.
- Угу, - отозвался я, стягивая обертку с большого свертка — от мистера и миссис Уизли.
Подарки не принесли особенных неожиданностей. От четы Уизли, как всегда мне достался фирменный свитер Молли, - зеленый, с желтым снтичем, - и огромная коробка домашних сладостей. От Хагрида — брусок чего-то непонятного, по виду цвету и запаху напоминающий кирпич (как оказалось, халва собственного приготовления, попробовать которую я благоразумно не решился), и в качестве довесочка, неожиданно полезный подарок — серый ремень из неизвестной кожи, но не для пояса, а вроде тех, на которых носят сумки через плечо. Как написал Хагрид — на этом ремне можно нести вес хоть вдесятеро больше своего, и совсем его не ощущать. Для проверки я прицепил его к своему чемодану, и немедленно убедился, что все написанное — чистейшая правда. Фред и Джордж прислали мне огромную коробку всевозможных товаров из своего магазинчика — несколько вариантов полностью доработанных «Ночных грез», которые с Нового года должны были поступить в продажу, «дневные мечты», набор самых разных перьев, от перьев-шпаргалок до шуточных, ну и, конечно, забастовочные завтраки и прочие забавные сладости. Подарок от Рона тоже, в общем-то, был довольно предсказуемым — очередная деталь формы «Пушек Педдл».
Несколько неприятных минут доставил небольшой сверток от Кричера. Помня о его прошлом подарке — кульке червей, я осторожно поднял сверток на вытянутых руках, держа над полом, и снял обертку. Из него выпала дохлая крыса, сдохшая, видимо, минимум пару недель назад. Джинни охнула, и поспешно взмахнула палочкой, изничтожая «сюрприз» домовика, пока отвратительный запах не наполнил комнату. Я содрогнулся, с трудом сдерживая позывы к рвоте, и отправил останки обертки по назначению, следом за содержимым — тоже, по примеру Джин, уничтожил. Закончив, мы переглянулись, и, воспользовавшись отсутствием Гермионы, несколько минут дружно костерили на чем свет стоит сбрендившего домового эльфа.
Впечатление несколько скрасил подарок от Добби — как всегда, разномастные, связанные вручную носки, довольно милые, и, как я уже знал по опыту, приносящие удачу (ну, по крайней мере, мне хотелось так думать. Не сказать, что мне в них особенно везло, но и ничего плохого тоже не случалось). Гермиона — вот это, и правда, неожиданность! — подарила мне не очередную заумную книгу, а волшебный одеколон, с довольно приятным запахом, от которого, как написано, «щетина вырастает медленнее». Это вызывало улыбку: я и так бреюсь в лучшем случае раз в неделю, и то, больше для порядка — щетина у меня редкая, и вылезает неохотно. Джинни мне подарила новые перчатки, Драко — мантию, редкостно элегантную, и, вне всякого сомнения, дорогую. При этом в сопровождающей подарок поздравительной открытке под обычными пожеланиями, был приписан не очень понятный постскриптум «Я никогда не забываю своих долгов!» и нарисована забавная рожица. В первый момент я пришел в замешательство, а потом вспомнил наши приключения в Башне Восхода, и то, как Драко в шутку пообещал купить мне новую мантию взамен старой, которую я изничтожил, пока отдирал от него паутину. Посмеявшись, я подумал про себя, что моя простая школьная мантия, которая погибла в неравной борьбе с кварроковыми тенетами, стоила раз в тридцать дешевле подаренного мне чуда портновского искусства. А впрочем, Малфой в своем репертуаре.
Но самым лучший подарок оказался от Блейз — подарочное, совершенно роскошное иллюстрированное издание «Властелина Колец», при виде которого я впал почти в благоговейный экстаз. Мне нравилось в этой книге абсолютно все — начиная от содержания и великолепных ярких картинок, которые, казалось, вот-вот начнут двигаться, хотя книга была не магической, и вплоть до запаха тисненой кожи обложки и шелеста упругих белых страниц — бумага была просто запредельного качества. Я даже и не знал, что нечто подобное вообще выпускают — было полное ощущение, что книгу делали на заказ, хотя как такое возможно, я не представлял. Я, позабыв обо всем, рассматривал книжку, перелистывал, цепляясь взглядом за любимые моменты, пока Джинни это не надоело, и она не отобрала у меня «мою прелес-с-сть».
- Ради всего волшебного, Гарри, почитаешь потом! — рассмеялась она в ответ на мой протестующий возглас и обиженную гримасу. — Как дитя малое, честное слово…
- Ладно, ты права, - сдался я. — Что-то Рон с Гермионой там застряли…
- О, уверена, Рональд тоже решил сперва открыть свои подарки, - фыркнула Джин. — Все вы, мальчишки, одинаковые!
- Слушай, Джин, кстати, ты не в курсе, они с Гермионой что, помирились? — полюбопытствовал я.
- Ну, насколько я знаю, официальных извинений никто никому не приносил, - пожала плечами Джинни. — Но они, если подумать, официально и не расставались. Ну, в смысле… Никто ни слова не говорил о том, что все кончено, или наоборот. В общем, ты понимаешь. Хотя, с другой стороны, не все же пары придерживаются официоза.
- Ну да, - смущенно кивнул я. — Так они… Вместе теперь опять, или все-таки нет?
- Насколько я могу судить, они стали друг к другу ближе. Пожалуй, можно сказать, что они и впрямь помирились. Хотя, признаться, я не видела, чтобы они ходили на свидания, или хотя бы просто целовались, но… Держатся они рядом и общаются довольно близко.
- Ну, и то хорошо, - вздохнул я, и неохотно все-таки опять выбрался из разворошенной постели, заваленной разорванными обертками, ленточками, вперемешку с конфетами и приколами от Фреда и Джорджа. Вытащив из чемодана чистую одежду, я прошлепал к ширме и стал переодеваться.

В Большом зале, где по случаю праздника завтрак все еще подавался, меня ждал еще сюрприз — а точнее, целых два. Первым был Сириус, сидящий рядом с Люпином за преподавательским столом, в компании довольного, буквально сияющего Хагрида и мрачного, замкнутого Снейпа, старательно делающего вид, что он здесь случайно, и вообще, его хата с краю. Вид крестного меня несколько встревожил — несмотря на показную бодрость, он был бледен, а под глазами залегли тени, но Сириус с улыбкой успокоил меня.
- Я не был настолько плох, чтобы нуждаться в постельном режиме, - сказал он, когда я, подбежав к нему, поздоровался, и поинтересовался, как он себя чувствует. — Мадам Помфри просто святая — она не стала настаивать, чтобы я оставался в кровати. Она считает, что небольшие прогулки помогут мне быстрее восстановить силы и разработать мускулы, кроме того, Ремус присмотрит за мной, если что. Не волнуйся, Гарри, обещаю тебе, я буду в полном порядке.
- Ну хорошо, раз ты так считаешь… — согласился я, не очень уверенный в его правоте, однако по собственному опыту зная, что в чем-то он прав, и восстанавливаться на ногах и правда быстрее и легче.
Вторым сюрпризом стала Блейз, которая, вместе с Драко, появилась, когда даже этот поздний завтрак уже закончился, и почти все учителя разошлись. Люпин с Сириусом тоже удалились, заявив, что крестному необходим свежий воздух. Я порывался пойти с ними, но Сириус припечатал меня взглядом, и заявил, что я еще не поел как следует, а он не позволит, чтобы любимый крестник из-за него голодал. Я сильно подозревал, что на самом деле им просто хотелось обсудить поподробнее дела Ордена, до которых я по их мнению еще не дорос, и ощутил в глубине души обиду. Во-первых, мне уже семнадцать, и я имею право знать правду, а во-вторых, дела Ордена относятся ко мне в первую очередь! Ведь это мне, согласно этому гадскому пророчеству, предстоит в конце концов встретиться один на один с этим красноглазым выродком! И в-третьих, уж кто-кто, а Сириус никогда не стремился скрыть от меня информацию! Из всех членов Ордена именно он рассказывал мне больше, чем кто бы то ни было другой — ну, может, исключая мистера Уизли временами, и, наверное, Дамблдора в прошлом году. Ну да, если верить его словам, кроме нас с ним, и тех, кому я рассказал об этом, про крестражи не знает больше никто, даже из Ордена. Хотя, Мерлин его знает. Он никогда не говорил ничего подобного прямо, открытым текстом. Скорее директор постарался, чтобы у меня сложилось такое впечатление… И все-таки… Правильно ли я поступил, рассказав обо всем Драко? Конечно, Дамблдор считал, что ему можно доверять, да я и сам доверял Малфою, но все же… Если уж директор не доверил это даже членам Ордена… Размышляя об этом, я вяло ковырял вилкой в тарелке, изредка отправляя в рот кусочки яичницы и бекона, но без особенного энтузиазма, и тщетно пытался отвлечься от невеселых размышлений, прислушиваясь к болтовне остальных (то есть Рона, Гермионы и Джинни). Впрочем, сосредоточиться было особенно не на чем — Рон и Джинни болтали о квиддиче (Рон доказывал, что у «Пушек» еще есть шансы выбиться в финал, Джинни же была настроена более скептически), а Гермиона с увлечением перелистывала книгу о Родовой Магии, которую подарила ей Блейз. Книжка была старинная, и не столь потрясающего качества, как моя, но, по словам Гермионы, содержала просто прорву полезной информации, по крайней мере, на первый взгляд.
Слизеринцы появились в большом зале, когда столы уже опустели, и только наша компания еще ковырялась в тарелках, да несколько младшекурсников из Рейвенкло болтали в дальнем конце своего стола. Однако в тот момент, когда я увидел Блейз, все мысли о еде, времени, о Сириусе и о том, что он обсуждал с Люпином, равно как и о правильности моего откровенного разговора с Драко — да что там, вообще обо всем! — вылетели у меня из головы, заставив вскочить на ноги и не верящим, потрясенным взглядом уставиться на нее, открыв рот. И было от чего! Блейз, невозмутимо вскинувшая голову, вопросительно смотрела на меня, чуть изогнув брови, но было прекрасно видно, что она с трудом сдерживает улыбку, а Драко вообще откровенно расхохотался, при виде моего ошеломленного лица. Но мне, честно говоря, в тот момент было плевать с Гремучей Ивы на все насмешки, даже если бы надо мной стал смеяться, показывая пальцами, весь Хогвартс.
Блейз пребывала в своем обычном облике. Ни следа этих жутких темных волос в египетском стиле (о чем просветила меня вчера Гермиона), ни кажущихся чужими карих глаз, ни смуглой, загорелой кожи. Пышные, спускающиеся до талии золотисто-рыжие локоны, как всегда, безупречно ухоженные и красиво уложенные, искрящиеся весельем зеленые глаза, и — единственный след от пребывания на бразильском солнце — несколько выскочивших на носу веснушек, лишь оттеняющих белую кожу моей принцессы.
Сказать, что когда первое изумление отступило, я пришел в восторг — ничего не сказать. Меня охватила настоящая эйфория. Чуть ли не вылетев из-за стола, я подхватил ее на руки и закружил по залу. Блейз взвизгнула и засмеялась, обвивая меня руками за шею.
- Гарри! Сумасшедший, поставь меня на место! — воскликнула она, но ее сияющие глаза и улыбка говорили о том, что она вовсе не имела этого в виду на самом деле. И тем не менее, я, как послушный мальчик, опустил ее на пол, не выпустив, правда, из объятий, и тут же страстно поцеловал, абсолютно не волнуясь о том, что нас видела чуть ли не половина тех, кто оставался на каникулы в школе. — Вот не думала… что мой внешний вид… так много для тебя зна… ох! — задыхаясь, выдавила Блейз, когда я ненадолго прервал поцелуй. Однако я не дал ей закончить, снова запечатав ее рот своим.
- Я буду любить тебя, как бы ты не выглядела! — пылко выдохнул я, когда смог говорить. — Но я все равно рад, когда ты выглядишь как ТЫ, а не как вчерашняя «незнакомка».
- Ты… — ее глаза казались огромными, веселая улыбка исчезла, сменившись потрясением и недоверием одновременно. Я даже не сообразил, в чем дело, и встревожился. Что я такого сказал, чтобы обидеть ее? Но, как оказалось, Блейз вовсе не обиделась — дело было в другом. — Ты ЛЮБИШЬ меня? — тихо и потрясенно спросила она. Я захлопал глазами. Бог мой, разве это не было очевидно? И разве я раньше не говорил этого? Я был уверен, что она в курсе того, как я отношусь к ней…
- Ну конечно я люблю тебя, Блейз… — серьезно отозвался я, и лишь крепче прижал ее к себе, когда она вздрогнула и попыталась отстраниться. Твердо решив, что не позволю несуществующим обидам и сомнениям встать между нами, я заглянул ей в глаза. — Неужели ты сомневалась? Я…
- Ты никогда не говорил об этом… — тихо отозвалась она, упорно глядя в сторону.
- Ну… все когда-то говорится впервые, - возразил я. — Просто до сих пор я не думал, что… Я не задумывался над тем, насколько мои чувства к тебе… Насколько они глубоки. А эта наша ссора заставила меня осознать, как сильно я успел влюбиться. — Я чувствовал, что краснею. Я не мог видеть себя со стороны, но судя по ощущению жара, охватившему меня, мое лицо и даже уши пламенели не хуже шевелюры Рона. Блейз наконец подняла глаза и испытующе посмотрела на меня, словно пытаясь прочесть по моему лицу, насколько правдиво было сказанное. Видимо ответ удовлетворил ее — на губах девушки расцвела улыбка, напряженность и недоверие исчезли, а упиравшиеся мне в груди руки расслабились и легли на плечи.
- Я тоже тебя люблю… — шепнула она, и, смущенно опустив глаза, спрятала зардевшееся лицо в моем плече. Мое сердце на мгновение замерло, - ровно на то долгое, обжигающее мгновение, которое потребовалось мне, чтобы осознать услышанное. А потом оно дернулось, совершая немыслимый кульбит внутри меня, и заколотилось как сумасшедшее, словно стремясь вырваться из груди и… Я резко выдохнул, чтобы хоть чуть-чуть взять себя в руки, но это оказалось жалкой попыткой. Моя рука, словно зажила собственной жизнью. Потянулась, коснулась нежной щеки девушки, потом скользнула к подбородку, приподнимая ее голову…
- Блейз… — выдохнул я, и снова припал губами к ее губам. Она, казалось, только этого и ждала, ответив на поцелуй сразу, мгновенно, и с таким пылом, словно ждала этого уже целую вечность.
Не знаю, сколько времени нам потребовалось, чтобы опомниться и вспомнить, что в Зале мы не одни. Однако, когда я смог оглядеться, я понял, что заблуждаюсь — кроме нас тут никого не было.
Остальные обнаружились в холле, и обстановка была напряженной донельзя. Разъяренный, но какой-то растерянный, словно бы обескураженный Рон стоял перед выпрямившимся, подобравшимся Драко, а между ними, вклинившись, стояла Джинни, и что-то негромко но сердито выговаривала брату. Гермиона стояла чуть поодаль, с палочкой наготове, и на лице у ее застыло выражение глубокого сомнения, пополам с одобрением, когда взгляд падал на Джинни. Я недоуменно нахмурился, но встревать не спешил: было не очень похоже, что ситуация требует немедленного вмешательства. Я вопросительно посмотрел на Блейз, надеясь, что она в курсе дела, но моя девушка лишь неопределенно пожала плечами.
- Не знаю, о чем думает Драко, заводя роман с Джинни Уизли, - тихо сказала она. — Настроен он вроде бы серьезно, но… Ее братья это точно не одобрят.
- Это не из-за этого вы вчера с ним поссорились? — полюбопытствовал я. Блейз вздохнула.
- Ну да, - сказала она. — Стыдно признаться, я сначала вообще не верила в серьезность его намерений, но… Кажется, У него это и впрямь не просто увлечение.
- Джинни сказала, что он под Веритасом сказал, что любит ее, - заметил я. Блейз вздрогнула.
- Да, он мне тоже об этом говорил, — сказала она. — Хм… Не ожидала от него, если честно. Подобные романы совсем не в духе Драко. А с другой стороны, если верить маме, Малфои влюбляются именно так — однажды и навсегда.
- При чем тут твоя мама? — не понял я.
- Оу, ну… — Блейз смущенно хмыкнула. — Понимаешь, она подумала, что… Словом, когда я резко засобиралась уезжать вчера утром, она решила, что виной всему парень. Она была недалека от истины, а? — хмыкнув, добавила она, погладив меня по плечу.
Я улыбнулся в ответ, чувствуя, как от ее прикосновения по коже побежали мурашки. Захотелось тут же притянуть ее к себе и поцеловать, но я удержался. Одно дело целоваться у всех на виду, пребывая в восторженной эйфории, как несколько минут назад, в Зале. И совсем другое — делать то же самое, прекрасно понимая, где мы и что творим.
- И что же твоя мама сказала? — спросил я, чтобы отвлечься от опасных мыслей. Блейз подала плечами.
- Она рассказала мне о своей первой и безнадежной любви, - ответила она. — Оказывается, она еще со школы любила Люциуса.
- Мерлин! Старшего Малфоя!?
- Ага. А он был прочно влюблен в Нарциссу. И остался ей верен, несмотря на все интриги. Да что там интриги… Видел бы ты их сейчас, Гарри… Ну, не прямо сейчас, конечно, но я имею в виду — в ближайшее время, даже после возвращения Лорда.
- Да-да, я уже понял, что наедине друг с другом они не такие, как на людях, - отозвался я. Меньше всего мне хотелось обсуждать сейчас Люциуса Малфоя и его отношения с его женой. Конечно, для Драко и Блейз они, прежде всего — родители, но как бы я не относился к их детям, для меня Люциус был и остается Пожирателем Смерти, в первую очередь. Да и Нарцисса Малфой в свое время произвела на меня не самое приятное впечатление, хотя я и не мог бы сказать о ней ничего конкретно плохого.
- Угу, - вздохнула Блейз. — Ну да не столь важно. Суть ты понял. Дрей утверждает, что у него с Джинни все серьезно, и я склонна ему верить, особенно учитывая их рассказы о заклятии Веритас.
- И все-таки я поговорю с ним, - пробормотал я, обращаясь скорее к самому себе, чем к девушке. Блейз серьезно посмотрела на меня и кивнула.

Как бы там ни было, видимо, своими откровенными «разговорами по душам», мы, видно, до смерти ему надоели — уже на следующий день Драко уехал в Манор, обещая вернуться к Новому году. По его словам, он собирался проштудировать семейную библиотеку на предмет сведений о крестражах, но я подозревал, что это было далеко не единственной причиной отъезда Слизеринского Принца.

Я всегда подозревал, что у настоящей дружбы, которая, вроде бы, установилась между мной и Гарри, есть и теневые стороны. Однако раньше я считал, что они ограничиваются необходимостью общаться и с его друзьями. Причем, не сказать, что это было так уж ужасно. Нет, я по-прежнему с трудом переносил общество рыжего неандертальца Рона, однако тот факт, что он был братом Джинни, несколько поднимал его в моих глазах, равно как и то, что он и сам стал вести себя немного терпимее по отношению ко мне. Ну, по крайней мере, до этой нашей «всеобщей ссоры». Но теперь — теперь мне открылась и другая сторона медали. Каждый член этой маленькой компании, казалось, считал своим долгом серьезно поговорить со мной на тему моих отношений с Джинни и наставить меня на путь истинный. Даже Блейз прониклась этим духом, как с горечью признавал я. В Рождественское Утро ситуация достигла апофеоза — когда Рон увидел нас с Джинни рядом после того, как мы вчетвером (он, я и Джинни с Гермионой) вытолкали оттуда всех посторонних, чтобы дать возможность побыть наедине Гарри и Блейз. Мы с Джин о чем-то разговаривали — ничего особенно важного в разговоре не было, какие-то глупости, - но при этом держались за руки, и не особенно скрывали, что между нами что-то есть. Рон заметил это не сразу, или же просто не обращал сперва внимания… Но когда Джин, смеясь над очередной отпущенной мной незамысловатой шуткой, приподнялась, и легко поцеловала меня в губы, ее сумасшедший братец не выдержал.
Мда, истерику он, конечно, устроил просто образцовую. От его воплей содрогались стены, а уж вид при этом вид у него был такой, что я ясно понял — одно неверное слово, или даже взгляд, жест — да все что угодно! — и я труп. На редкость привлекательный, даже можно сказать, очаровательный, аристократически изящный и элегантный, но все-таки труп. Наверное, жизнь мне сохранило только заступничество Джинни. Стыдно признаться, но, как бы противно это не было, у меня просто не было выбора, кроме как спрятаться за ее спиной. По глазам Рона, и по тому, как ходили желваки у него на скулах, я прекрасно понимал, что гриффиндорец с трудом сдерживается, чтобы не засветить мне своим немаленьким кулачищем куда-нибудь в глаз. Интуитивно я воздержался от любой иронии и ехидных комментариев, пока сестра в довольно резко форме напоминала ему, что он не имеет права лезть в ее личную жизнь, и что я на самом деле заслуживаю доверия. Пришлось, конечно, наступить себе на горло, но дело того стоило. Про себя я не мог не удивиться тому, какую же воспитательную работу проделали с ним Джинни и Гермиона, если Рон смог так «спокойно» выслушать мое заявление, что я хочу встречаться с его сестрой — он не размахивал кулаками и не пытался наброситься на меня, а это уже прогресс… Впрочем, заподозри он, что между нами уже что-то было — и его не удержали бы от моего убийства никакие силы.
Грейнджер тоже пыталась вчера вечером вызнать, что у меня на уме, хотя мне казалось, что они с Джин уже все обсудили. Но когда позже в Рождество ко мне с тем же вопросом подъехал Гарри, я не выдержал, и понял, что мне нужна передышка. Идеальным вариантом было бы сбежать от всех хотя бы на пару дней — ну, может, только исключая Джинни. Но просто так показать спину мне мешала гордость, и я отчетливо понимал, что мне нужен повод, хотя бы формальное оправдание для отъезда, никак не связанное с ситуацией с Джинни. Хотя, конечно, я вряд ли признался бы в этом даже под угрозой оказаться один на один со стадом взбешенных гиппогрифов, которым только что нагрубил. Простая отговорка о том, что я собирался поискать в библиотеке Манора информацию о крестражах, мне почему-то перестала казаться убедительной, хотя, возможно, виновата была лишь моя собственная мнительность, помноженная на смущение. Почему-то мне казалось, что простой договорености с Гарри о том, что я так и сделаю, стало катастрофически недостаточно, и необходима еще какая-то причина. Впрочем, она не заставила себя ждать.

Само Рождество прошло как-то быстро и почти незаметно, не считая так называемого «разговора по душам» с Гарри. Однако именно он и оказался последней каплей. За ужином, ловя на себе ненавидящие и угрожающие взгляды Рона, я почувствовал, что мне кусок в горло не лезет, и выдержка начала мне изменять. Я стал нервным и раздражительным, настроение упало, и, несмотря на праздник, я совсем не ощущал никакого веселья.
Всю ночь я проворочался с боку на бок, пытаясь придумать какую-нибудь весомую причину, объясняющую мой отъезд, но, как назло, ничего не шло в голову. Утром я встал с дикой головной болью и красными от недосыпания глазами, и, несмотря на то, что голова быстро прошла после приема болеутоляющего зелья, соображал туговато. Я с трудом понял, что к чему, когда в коридоре, ведущем от спален к гостиной, ко мне подскочила бледная от страха Астория Гринграсс, и запинаясь то ли от страха, то ли от смущения, пролепетала, что меня срочно хочет видеть профессор Снейп. Рассеяно кивнув девчонке, я вздохнул и поплелся в кабинет декана.
Северус несколько минут изучал меня пронзительным взглядом, прежде чем заговорить. Мне даже стало немного неловко, зато это странным образом помогло собраться с мыслями и встряхнуться.
- Дамблдор ждет тебя, - мрачно сказал крестный наконец, не утруждая себя никакими вступлениями, и даже приветствием.
- Дам… Оу, - мне снова стало не по себе. Во время вчерашних «разборок», я как-то и забыл о своем намерении разделаться наконец с заклятием забвения. — Уже? — выдавил я. — Я не думал, что это будет так скоро.
- Уж не знаю почему, но директор склонен согласиться с тобой в том, что мы не можем позволить себе беспечность. Кажется, он тоже думает, что ты мог слышать или видеть там что-то очень важное.
- Ну, уж не знаю, как на счет «очень»… — пробормотал я, поежившись. Предупреждения крестного о том, что это может быть опасно, и если что-то пойдет не так, я с легкостью могу сойти с ума, некстати всплыли в памяти. Однако отступать было поздно. Пожалев, что не предупредил Блейз о своем намерении, я неуверенно посмотрел на Северуса.
- Ну, я, тогда, пойду? — спросил я. Почему-то неловко было просить его проводить меня, может, из-за его мрачного вида. Словно он на меня сердился, и я невольно чувствовал себя виноватым. Однако, вопреки этому, Северус вздохнул и поднялся.
- Пойдем, не думаешь же ты, что я отправлю тебя одного, - сказал он. — И потом, ты ведь не знаешь пароля в кабинет директора.
- Ну, я думал, раз он ждет меня, то, может, пароль не понадобится, или что-то в этом роде, - смущенно пробормотал я, выходя из кабинета, подталкиваемый Снейпом.
- Мало ли народу может еще шататься по школе помимо тебя, - проворчал он в ответ на мои сбивчивые оправдания. — Пароль в кабинет директора стоит не просто так, для развлечения.
Как и сказал Снейп, Дамблдор меня уже ждал, и вид у него был непривычно серьезный и сосредоточенный — ни следа его обычного беспечного благодушия. Лично я видел директора таким всего пару раз, на пятом курсе, пока в школе, не считаясь с его присутствием, хозяйничала Амбридж, прикрываясь должностью Генерального Инспектора.
Он поприветствовал меня легкой улыбкой, не затронувшей его глаз, так что было ясно как день, что это всего лишь дань вежливости. Северус, вошедший следом за мной, сухо кивнул, и нервно заходил по кабинету, то и дело бросая на нас встревоженные взгляды. Директор несколько минут молча разглядывал меня, а потом, наконец, со вздохом заговорил:
- Ну что ж, Драко, полагаю, лучше не затягивать, не так ли? Уверен, Северус уже обрисовал тебе все возможные опасности, которые могут угрожать твоему рассудку в случае, если что-то пойдет не так, и мне нет нужды повторяться?
- Вы правы, - отозвался я чуть дрогнувшим голосом, сглотнув комок в горле.
- Если тебе станет от этого легче, я думаю, ты принял верное решение, - мягко добавил Дамблдор, и его взгляд как-то немного потеплел. Я кивнул, и, как ни странно, действительно почувствовал некоторое облегчение.
- Ради Мерлина, давайте уже начнем! — вмешался крестный. Я еле сдержался, чтобы не хихикнуть. Почему-то нервозность Снейпа вдруг показалась забавной, хотя я прекрасно понимал, что он волнуется за меня, и я должен быть ему благодарен за это. Я и был, но… Черт, я и сам нервничал, и едва ли мог реагировать адекватно.
- Спешить не стоит, - возразил директор. — Давайте сперва присядем.
Снейп раздраженно закатил глаза и проигнорировал предложение, оставшись на ногах, а мы с директором расселись по креслам, и через его стол уставились друг на друга. Ну, точнее, я на него. Дамблдор несколько минут блуждал взглядом по кабинету, и потом снова сосредоточился на мне.
- Прежде чем мы начнем, Драко, я хотел бы спросить, осознаешь ли ты, насколько глубоко тебе придется довериться мне? — спросил он. — К сожалению, я не могу предложить тебе воспользоваться Думоотводом, потому что структура твоего сознания уже и так достаточно нарушена, и мы не можем рисковать. Так что, волей-неволей, я могу вторгнуться в какие-то воспоминания, которые могут оказаться… Хм, скажем, слишком личными.
- Да, но… — я невольно сглотнул, подумав о ночи с Джинни в Выручай-комнате, и о Рождественской ночи, когда мы были вместе в пустом классе.
- Однако в данном случае, думаю, я выступаю скорее в роли целителя, чем в роли директора, - продолжал Дамблдор, - поэтому даю тебе слово мага, что ты можешь рассчитывать на конфиденциальность.
- О. Спасибо, сэр. В любом случае, думаю, у меня нет выбора, не так ли? — проговорил я. Директор помолчал, и со вздохом кивнул. — Я… Может, давайте начнем? — предложил я, стискивая враз заледеневшие ладони.
- Да, думаю, самое время, - согласился директор.
Процесс оказался долгим, хотя и не таким неприятным, как я думал, вспоминая уроки Окклюменции с крестным и с отцом. Хотя, наверное, это и было понятно — тогда меня пытались научить ЗАЩИЩАТЬСЯ от Легилименции, теперь же, напротив, ею старались мне помочь. Дамблдор был на удивление деликатен. Я не ощущал грубого, резкого вторжения в свой разум, которого опасался. Это было сравнимо с обыском, да, по сути, им и было — но не резким и бесцеремонным налетом, а методичным и, в принципе, вежливым осмотром обыскиваемого места. Помня обо всех правилах, которым учил меня крестный, я старался думать о том, что происходило тогда, после квиддичного матча, сосредоточиться на ощущении удовлетворения после победы, легкой досады на то, что это всего лишь Рейвенкло, и что впереди еще два матча, один из которых мне, скорее всего, не выиграть. Нет, конечно, в глубине души я лелеял мечту победить Поттера, но это была именно мечта, которая могла сбыться только если бы мне очень и очень повезло.
Полное ощущение, словно меня мягко похлопали по плечу, заставило меня очнуться и вернуться к воспоминаниям о происходившем тогда. Вечеринка в слизеринской гостиной — если это можно было назвать вечеринкой. Потом мое решение наведаться в Ванную Старост, сборы… А дальше в голове привычно заклубился серый туман, вызывая неприятное ощущение, сродни зуду. Казалось, голова наполняется звоном и жужжанием, как от роя насекомых, словно внутри обосновался выводок докси. Но на сей раз что- то было не так. Я четко понимал, что я не один, а ощущение чужого присутствия в голове парадоксальным образом успокаивало, обещая помощь и защиту. Сделав несколько глубоких вдохов, я сосредоточился… и мысленно с головой нырнул в этот клубящийся серый туман, заполняющий мои воспоминания. Поначалу у меня привычно закружилась голова, а сознание начало меркнуть перед силой чужих чар, но тут же сила Дамблдора окутала меня, и мой разум прояснился. Мне казалось, что рядом со мной в сером, клубящемся Ничто находится кто-то еще, кто-то сильный и уверенный, кто знает, что делать, куда идти, чтобы найти выход, и я с облегчением доверился ему. Ощущение было сродни тому, которое испытывает потерявшийся ребенок, когда родители наконец находят его.
Я не знал, сколько времени прошло, почти не осознавая реальности и погрузившись в пучину воспоминаний. Память возвращалась по крупицам, я словно переживал заново прошедшие тогда события, и вместе с тем будто бы видел все со стороны. Меня наполняли самые разные чувства: легкое удовлетворение от мысли, что я все-таки не ошибся насчет Дафны, и тревога из-за ее задания, и досада, что — подумать только! — если бы я не был так беспечен тогда, и не подставился под Обливиэйт, мы узнали бы обо всем на месяц раньше! Кто знает, какие планы она успела привести в исполнение или хотя бы подготовить почву за это время?
Наконец я ощутил довольно сильное головокружение, и с резким вдохом пришел в себя, выпрямившись в кресле и часто заморгав, не до конца понимая, что происходит. Дамблдор на своем месте казался сосредоточенным и задумчивым, глядя куда-то в сторону, и, очевидно, напряженно размышляя. Рядом со мной в ту же минуту оказался крестный, схватив меня за плечи, и обеспокоенно всматриваясь в мое лицо.
- Драко? Драко? Как ты? Мерлин, Драко, ответь мне! Ты в порядке? Драко!
- Я в порядке, Северус, все хорошо, - пробормотал я, и потер ладонью лоб, надеясь, что это поможет избавиться от легкого сумбура в голове.
- Ты уверен? — спросил он, все еще обеспокоено, но с некоторым облегчением.
- Да, крестный, со мной все в порядке, - повторил я. Мне действительно стало намного лучше. Директор наконец прервал свои размышления, и снова перевел взгляд на нас со Снейпом.
- Ну что скажете, господин директор? — спросил профессор. — Оно стоило того?
- Боюсь, что да, Северус, - печально отозвался Дамблдор. — Хотя ума не приложу, что могло заставить мисс Гринграсс принять сторону Темного Лорда…
- Но у нее нет Метки, она не может быть Пожирательницей Смерти! — воскликнул пораженный Северус. — Я бы знал об этом! - Директор покачал головой.
- Нет, не думаю, что она может быть Пожирательницей, - заметил он. — Но она, несомненно, служит Лорду Волдеморту, хотя я и не берусь пока судить о причинах, побудивших ее на это. Возможно, Драко, ты был прав там и тогда, когда предположил, что это что-то вроде испытания перед принятием Метки. А возможно, Волдеморт просто не хочет рисковать своей соратницей — Метка выдаст ее с головой, а скрывать ее в школе очень трудно. Это ненужный риск. Хотя не исключен и третий вариант — что ее просто используют.
- Профессор, а может… Может, попробовать расспросить Плаксу Миртл? — предложил я. — Может быть, она что-то знает помимо того, чему я стал свидетелем?
- Возможно, - кивнул Дамблдор, и его глаза лукаво сверкнули. — Думаю, я даже знаю, кому мне это проучить. Северус, к тебе у меня есть другая просьба. Даже, пожалуй, две.
- Догадываюсь, - мрачно буркнул Снейп. — Вы хотите, чтобы я присмотрел за мисс Гринграсс, чтобы она не наделала глупостей?
- Совершенно верно, - кивнул директор. Я ошеломленно выпрямился.
- То есть как, «присмотреть»? — воскликнул я. — Вы что, оставите ее в школе? Она же… Она же служит Волдеморту!
- И что именно мы можем предъявить ей? — сурово и язвительно фыркнул Северус, смерив меня осуждающим взглядом. — Она пока не совершила никаких преступлений, и даже Обливиэйт, наложенный на тебя, может караться, в лучшем случае, штрафом и административным взысканием, вроде исправительных общественно-полезных работ. А поскольку она еще студентка, дело вообще ограничится отработками у мистера Филча и снятием баллов. Ты этого хочешь?
- Нет, - я помотал головой, хотя дурацкое соревнование за Кубок Школы волновало меня сейчас в последнюю очередь. Впрочем, стоило лишь пару минут поразмыслить, я и понял, что крестный прав на все сто. Лучше иметь известного врага под наблюдением, чем выгнать его подальше и позволить творить невесть что.
- Думаю, и вторая просьба не станет для тебя новостью, Северус? — мягко сказал директор. Крестный глубоко вздохнул, и медленно покачал головой.
- Как обычно, не так ли? — проговорил он, с таким видом, словно разжимать челюсти ему удавалось с трудом. — Хорошо. Я наведу справки о Дафне в стане Темного Лорда. Но не обещаю, что это не вызовет подозрений.
- Помилуй, она ведь твоя студентка. Вполне естественно для тебя будет переживать за нее, - возразил директор. Снейп снова неохотно кивнул.
- И как всегда, информация вам нужна немедля, - ядовито сказал он.
- Чем скорее, тем лучше, - согласился Дамблдор. — Пока нам видна лишь верхушка айсберга. Я хочу знать, действительно ли Дафна является доверенным лицом, или же ее просто используют. В последнем случае сама девушка тоже может быть в опасности.
- Хорошо, я немедленно отправлюсь, - вздохнул крестный. — Драко, идем, я хотел бы поговорить с тобой.
- О, боюсь, я вынужден тебя огорчить в этом случае, Северус, - снова встрял директор. — Мне тоже необходимо поговорить с Драко наедине. Боюсь, я просил бы его задержаться. Вы еще сможете поговорить до твоего отбытия, тебе ведь наверняка надо закончить кое-какие дела?
- Конечно, - сухо кивнул Северус, бросив мне предостерегающий взгляд, и стремительно вышел, демонстративно вежливо прикрыв дверь за собой.
От слов Дамблдора я похолодел. О чем таком важном он хочет со мной поговорить, что нельзя обсуждать в присутствии Снейпа? На ум первым делом пришла наша история с Джинни, и в памяти всплыли слова Гарри, сказанные вчера во внутреннем дворике: «Она даже еще несовершеннолетняя, Драко…» И что мне теперь светит за связь с несовершеннолетней? Даже тот факт, что все было добровольно, ничего не будет значить, если ее родители захотят предъявить обвинение!
Директор некоторое время молчал, глядя мимо меня куда-то в сторону, на небольшой узкий шкафчик с плотно закрытыми дверцами. Когда молчание стало невыносимым, я нервно поерзал в своем кресле, и вежливо кашлянул.
- Вы хотели со мной поговорить, сэр, - напомнил я . Дамблдор заморгал, и, кивнув, посмотрел на меня.
- Да, прости, Драко, я задумался. Старческие причуды…
- Э.... — я запнулся, не зная, что сказать на это. В конце концов, я решил просто проигнорировать последнее замечание директора. — Так что именно вы хотели… обсудить? — спросил я, надеясь, что вопрос прозвучал не слишком жалобно. Дамблдор с серьезным видом вздохнул, и снова несколько мгновений помолчал.
- Признаться, я очень удивлен тем, что Гарри посвятил тебя в тайну крестражей, - наконец сказал он.
- Оу, - выдохнул я, в первый момент, ощутив небывалое облегчение. Значит, дело не в Джинни… Однако серьезный взгляд директора снова заставил меня ощутить предательский холодок между лопаток. Похоже, решение Гарри ему не по вкусу…
- Не могу сказать, что я расстроен, - успокаивающе сказал Дамблдор, - Но это…в некотором роде неожиданность. Я предупреждал его не доверять эту тайну никому, кроме Рона и Гермионы, и не думал, что он решится… довериться тебе.
- О. — снова сказал я, чувствуя себя… Польщенным? Пожалуй, да. Неужели Гарри действительно счел меня достойным доверия наравне с Уизелом и Грейнджер? Правда, это было до нашей ссоры, но… Или это его обычная гриффиндорская доверчивость? И все таки, от осознания, что Гарри мне доверяет, в душе затеплилось, охватывая приятным теплом все мое существо, странное чувство — удовлетворение, радость, сродни той, которую я испытывал, обнимая Джинни, хотя и несколько другого толка. И вместе с тем моя тревога не желала униматься. Дамблдор не хотел, чтобы об этом знал кто-то помимо «Золотого Трио Гриффиндора». И что он теперь будет делать? Избавив меня от одного заклятия забвения, наложит второе?
- Со стороны Гарри это… отчаянный ход. И тем не менее, думаю, правильный, - заметил директор тем временем. — Среди всех противников Лорда Волдеморта, ты, как никто другой, имеешь все шансы получить наиболее достоверную и полную информацию.
- Да, мы с Гарри говорили о том, что можно поискать в Библиотеке Манора какие-нибудь сведения о крестражах, - заметил я. — Но…
- Нет, я говорю не об этом, - покачал головой директор. — Поверь, Драко, я прочел об этих… объектах все, что только возможно. История развития чар, разновидности и прочие сведения такого рода — это не совсем то, что в данный момент имеет первостепенное значение, ты не согласен со мной?
- Да, - тихо сказал я. — Вы имеете в виду, что у меня есть шансы узнать, где находятся остальные четыре крестража, не так ли?
- Ну, думаю, в случае одного из них, разгадка не требуется, верно? — вздохнул Дамблдор. — Я говорю о змее, конечно же.
- При всем уважении, директор, эта гипотеза… Вам действительно кажется, что она правдоподобна? — с сомнением поморщился я. — Крестраж внутри живого существа… Как-то не вяжется. Ведь если само предназначение крестража — обеспечить хозяину бессмертие, не логичнее ли избрать для этого предметы, эээ.... более долговечные, чем живые существа? Предполагается, что благодаря крестражу Волдеморт станет бессмертен. Но ведь это не делает бессмертной саму змею. Будет ли крестраж работать после смерти… носителя?
- Хороший вопрос, Драко, - хмыкнул директор. — Но думаю, что ответ на него — да. Крестраж будет работать. Полагаю, его основа — в костях, как в наиболее долговечной составляющей живого тела. Поэтому после смерти змеи роль крестража будет выполнять ее скелет, только и всего. Насильно вселенная в живое тело душа цепляется за него куда упорнее, чем прежде за свое, боясь потерять и это пристанище. В данном случае мы имеем лишь часть души, но и тело, в котором она обитает — не тело человека.
- Хорошо, возможно, вы и правы, - согласился я. - Только, раз уж мы заговорили о сомнениях, у меня есть еще вопрос. Можно?
- Конечно, - приглашающе кивнул Дамблдор. Я на мгновение прикусил губу.
- Вы уверены в том, что крестражей именно шесть? — спросил я. — Я понимаю, вы говорили Гарри, что Волдеморт расколол душу на семь частей, но… Что, если опираясь на число семь, он имел в виду не всего семь частей, а «круг из семи», в центре которого будет его жизнь? Судя по числу убийств, которые он совершил, проблем с этим у него возникнуть было не должно. Что до артефактов, которые могли послужить вместилищем… Вы ведь точно не знаете, сумел ли он заполучить реликвии Основателей. Он мог воспользоваться… чем-то еще. В конце концов, со временем в его полном распоряжении оказались коллекции артефактов многих семейств — не исключая Малфоев. Реликвий разных знаменитостей и прочих занятных вещиц в них предостаточно.
- Хм… — Дамблдор кинул на меня заинтересованный взгляд. — Нет, не думаю, что это так. Я неплохо изучил стиль Тома Риддла. Семь - самое сильное магическое число, так он считал — и не без оснований. Но то, о чем ты говоришь, «круг из семи» - это в большей степени относиться к Светлой магии. Высшие обряды Целительства, единений и многие другие как раз и основываются на нем. Не думаю, что Лорд Волдеморт использовал «круг» - это бы неизбежно ослабило темную силу крестражей и он не мог этого не понимать. Ну а в отношении артефактов — возможно, хотя я тоже не думаю, что он предпочел использовать что-то другое. Пропавшая чаша Хаффлпафф достаточно ясно говорит о его стремлении завладеть именно реликвиями Основателей. Это и способ показать его причастность к Хогвартсу, и к наследию древних семей, ведь кровь Основателей так или иначе течет почти в каждом современном чистокровном. Ну и в связи с этим… Я хотел бы попросить тебя об одолжении, Драко.
- Я весь внимание, - отозвался я, в душе чувствуя легкое раздражение и досаду. Доводы директора меня не убедили, я все еще считал свои возражения не опровергнутыми, хотя и понимал, что, скорее всего, Дамблдор просто, как обычно, знает гораздо больше, чем говорит. Остается только надеяться, что у него есть реальные основания так поступать.
- Я хотел бы, чтобы ты попытался выяснить, могла ли находиться в коллекции какого-либо рода из числа семей Пожирателей реликвия, имеющая отношение к Ровене Рейвенкло? — сказал директор. Я внимательно посмотрел на него.
- То есть, надо полагать, вы уверены, что это не какая-то вещь Гриффиндора? — уточнил я. — Насколько я помню рассказ Гарри, вы утверждаете, что от старины Годрика до нас дошла лишь одна реликвия, - и я кивком указал на выставленный в витрине меч. Дамблдор с улыбкой кивнул.
- Почти так. Таких вещей две, но вторая вот уже тысячу лет не покидает пределов этой школы, и всегда находится на виду, — отозвался он. Я на мгновение нахмурился, перебирая в уме возможные варианты. Мой взгляд машинально обежал кабинет…
- Ах, ну да… — кивнул я. — Распределяющая шляпа тоже когда-то принадлежала Гриффиндору. И именно из нее Гарри и вытащил пресловутый меч. Вопрос в том — откуда он там взялся?
- Думаю, в данный момент, это не самый важный из вопросов, ты не находишь? — мягко, но непреклонно сказал Дамблдор. — Обе уцелевшие реликвии Гриффиндора крестражами не являются, значит, осталось выяснить относительно реликвий Рейвенкло.
- Хорошо, я постараюсь разузнать что-нибудь, - кивнул я, про себя подумав, что неплохо бы разобраться и с Гриффиндорскими реликвиями. Конечно, с одной стороны, Дамблдор прав, а с другой…Уж очень топорно он настаивал, чтобы я переключил с них свое внимание. Для него это не характерно.... Что-то за всем этим кроется, пока не знаю, что именно. Надо будет непременно поговорить об этом с Гарри… — Вы позволите мне уехать в Малфой-Манор на несколько дней, профессор? — спросил я. Дамблдор кивнул.
- Конечно, - сказал он. — Можешь отправляться, когда сочтешь нужным. Разрешение тебе выдаст профессор Снейп, кстати, не забудь зайти к нему. Он хотел поговорить с тобой, если помнишь.
- Да, конечно, сэр. Могу я идти? — спросил я, поднимаясь.
- Еще одну минуту, Драко, если позволишь, - остановил меня директор. — Ты, надеюсь, понимаешь, что насколько бы ты ни доверял своим родным и близким, будет лучше — в первую очередь, для них же, - если эта тайна не пойдет дальше тех, кому она уже известна? Если Лорд Волдеморт узнает о том, что кто-то проник в его тайну, он ни перед чем не остановится, чтобы стереть с лица земли каждого, кто слышал хоть намек. Так что…
- Я понимаю, сэр, - твердо сказал я. Неужели он и в самом деле считал, что я стану болтать об этом с Блейз, или с родителями? Конечно, в процессе сбора сведений разговора с отцом все равно не миновать, но ему совсем не обязательно досконально знать мои причины. Дамблдор удовлетворенно кивнул.
- Я рад, что не ошибся в тебе, юный Лорд Малфой, - сказал он, и в его голосе, к моему полному ошеломлению, прозвучало… уважение? Вообще-то, конечно, лордом меня можно было именовать только после смерти отца, но я отнес эту нестыковку на счет моего теперешнего положения, и возложенной на меня ответственности. Ответив легким поклоном — как учил отец, достаточно учтивым, но вместе с тем, не роняя собственного достоинства, я покинул директорский кабинет, и поплелся вниз, старательно обдумывая услышанное, и стараясь разложить сведения по полочкам.

Получив разрешение, я рассчитывал уехать на следующий день, однако еще до обеда понял, что похоже, ждать не имеет смысла. Наша гриффиндорско-слизеринская компания, вроде бы, держалась вместе, однако при этом Гарри и Блейз трудно было оторвать друг от друга — эти двое вообще, казалось, никого вокруг не замечали, и добиваться от них чего-то было гиблым делом. Мне удалось после долгих усилий все-таки выкроить пару минут, чтобы поговорить с Гарри о крестражах, но мы не сказали друг другу ничего нового — только то, что Дамблдор Дамблдором, а узнать о них побольше все-таки не помешает. Впрочем, я так или иначе собирался все равно выяснить о них все, что смогу, и то, что Гарри со мной согласился лишь укрепило меня в моем решении. Хотя, поговорить нормально, обстоятельно, нам все равно не удалось — вернулась Блейз, и Поттер переключился на нее, позабыв обо всем.
Рон и Гермиона, кажется, успели опять если не рассориться, то, по меньшей мере, слегка поругаться,- они дулись друг на друга, и демонстративно не разговаривали, однако это не мешало им поставить своей целью, как мне казалось, сделать все возможное, чтобы не дать пообщаться нам с Джинни. И если Грейнджер еще старалась держаться в рамках тактичности, то Уизел, раздраженно пыхтя, кидал на меня убийственно мрачные взгляды, и то и дело порывался (правда, без особого успеха), затеять драку.
В общем, промаявшись таким образом до обеда, я понял, что смертельно устал от всего этого — устал не физически, а морально. Хотелось даже не утешения или сочувствия, а элементарного покоя, некоторой передышки без вечно ненавидящих взглядов Уизела с одной стороны, и тоскующих, отчаянных глаз Джинни с другой. В конце концов, стало понятно, что в ближайшее время нечего и мечтать о том, чтобы хотя бы просто спокойно поговорить с ней, без того, чтобы каждую фразу комментировали и пересыпали обещаниями свернуть мне шею, оторвать руки или нанести другие «тяжкие телесные повреждения». Чувствуя, что еще немного, и я сам возьмусь за нанесение «тяжких телесных повреждений» этому неандертальцу, я махнул рукой на праздники, и решил ехать немедленно. Джинни несколько расстроилась из-за моего отъезда, но я клятвенно пообещал, что не задержусь надолго, и непременно вернусь к Новому Году.
Но уж если быть до конца откровенным, ни это, ни разговоры с Дамблдором и Гарри, не были единственными причинами того, почему я так стремился домой. Последний раз я был там этим летом, - прожил пару дней перед школой, вместе с Блейз, но мы редко оставались в самом Маноре. Большую часть времени мы провели в Косом переулке, делая последние покупки перед школой и встречаясь с друзьями, и улаживая финансовые и прочие вопросы, времени на которые в школе не останется. Вероятно, причиной тому была Родовая Магия, но в последние дни меня почему-то неудержимо тянуло в поместье. Мне даже ночью приснился старый дом, серое, словно плачущее небо, и отдающие пустотой и холодом стены, некогда полные тепла и уюта. Я проснулся в ужасе. Родной дом выглядел как склеп, в точности так, как, издеваясь, сказал в свое время про него Поттер. Помню, раньше я лишь смеялся над этим, но теперь — стоило вспомнить этот сон — между лопаток ощущался холодок ужаса.
На самом деле, конечно, дела обстояли вовсе не так плачевно. Да, в Маноре царила какая-то щемящая остановка заброшенности — и даже не столько заброшенности, сколько… потери того самого домашнего тепла, которое царило тут раньше, даже во время пребывания тут Волдеморта. На ум невольно приходило сравнение с человеком. ТОГДА, полтора года назад, дом был здоров — как бы ни издевались над ним Пожиратели, стоило лишь вышвырнуть незваных гостей и провести генеральную уборку — и он засиял, как ни в чем не бывало. Теперь же… Несмотря на то, что вещи были в целости и сохранности, а заботливые эльфы безукоризненно поддерживали чистоту и порядок, возникало ощущение, будто находишься у постели тяжелого больного.
Я приехал в третьем часу дня, и, потратив около часа на то, чтобы пошататься по коридорам и комнатам, знакомым с детства, убедился, что подобная атмосфера царит буквально всюду, от гостиных и залов, до личных спален. Невольно верилось, что Манор живой — он заскучал без семьи, и мне, хочешь - не хочешь, стало стыдно. Плохой, выходит, из меня хозяин…
Словно ради того, чтобы опровергнуть это, я встряхнулся, напустил на себя бодрый вид, и, созвав эльфов, надавал им кучу не особенно важных заданий, которые, тем не менее, несколько оживили печально-заброшенную обстановку суетой и беготней. Сам я устроился в библиотеке, растопив камин и притащив поближе к огню удобное кресло. В разговоре мы с Гарри еще раз примерно обсудили, что именно мне нужно искать, и сошлись на том, что пригодиться могли любые сведения — от описаний свойств и действия самого заклятия, до совершенно конкретной информации об имуществе и предпочтениях Волдеморта. Ну, по сути, последнее нужно было и Дамблдору, так что я взялся за дело всерьез. Но мало ли какие сведения могли неизвестно каким образом еще обнаружиться где-нибудь в уголках Манора — например, в записях отца, или в памяти кого-нибудь из эльфов? Начать я решил с библиотеки, поскольку точно знал, что уж хоть что-то там есть. Нужно было освежить свои воспоминания. Покопавшись на полках, я обнаружил ту самую книгу, из которой почерпнул все то, о чем говорил Гарри, однако, к моему разочарованию, информации в ней оказалось плачевно мало — почти ничего сверх того, что мне удалось припомнить, лишь только какие-то незначительные уточнения. Почти зарычав от разочарования, я взялся за каталог, надеясь, что все же смогу отыскать хоть что-нибудь.
Удача, однако, не спешила мне улыбаться — почти все оставшееся до ужина время я потратил на бесплодное изучение каталога и метания между книгами, в которых находились лишь жалкие крохи информации, куда меньше того, что я уже знал. Я провел почти три часа в библиотеке, и оторвался от «пыльных фолиантов» (на самом деле, эльфы бы головы себе поразбивали, найдись тут хоть крошка пыли) только тогда, когда старейший домовик, Динки, заглянув в дверь, церемонно спросил, не желает ли юный лорд Малфой отужинать. В первый момент я не придал обращению значения… А потом подскочил как ужаленный. «Лордом» в нашем случае эльфы могли именовать только главу семейства. В присутствии Волдеморта чистокровные, по возможности, вообще старались избегать подобных обращений к кому либо, исключая его, дабы не оскорбить своего господина, однако факт оставался фактом — многие чистокровные семейства обладали титулами, которые, правда, мало что значили в магическом мире.
Однако, конечно, совсем не это привело меня в ужас. Эльфы не могли называть «лордом» меня, пока жив отец, и официальная версия здесь совсем ни при чем. Он может быть двадцать раз объявлен мертвым, но домовики связаны с ним и с нашей семьей куда надежнее — духовными и кровными узами, а значит, чувствуют такие вещи практически на уровне подсознания!
Ничего не ответив Динки толком, лишь буркнув, что у меня дела, я кинулся к камину, и, прижав перстень-печатку к особой плитке, открывающей доступ к расширенной сети, кинул в пламя щепотку летучего пороха, хрипло, но без запинки выговорив адрес замка тетушки Анабель. Между каминами Манора и замка вейл была установлена прямая связь, несмотря на границы и расстояние. Однако воспользоваться ею с французской стороны можно было только с добровольного согласия самой тетушки или ее кровных родственников, а с английской — с согласия представителя рода Малфоев.

*На самом деле не помню, сколько точно длились Рождественские каникулы в Хоге, но здесь по сюжету учеба начнется заново 10 января.
**Отказываюсь в пользу «изобретателя» — Чары Кажущейся смерти позаимствовала у Терри Гудкайнда, «Первое Правило Волшебника», «Второе Правило Волшебника или Камень Слез». Не уверена, что описала их именно так, как автор, но, в конце концов, надо же было адаптировать их к миру Роулинг, не так ли?

Ну да, Жаль, Драко так не может - англичанин все-таки… Хотя достали его капитально, это да. С одной стороны друзья-товарищи, а с другой - родной папа…

Хе-хе, это точно!

А пока - как и обещала, 18 глава.

Глава 18.
Охота начинается.

Pov Блейз Забини.

Несмотря на отъезд Драко, лично для меня первые дни каникул выдались редкостно беззаботными. Конечно, воспоминания о смерти Диего все еще причиняли боль и временами заставляли грустить, но здесь, в Хогвартсе, это ощущалось не так остро, да и рядом все время был Гарри, всегда готовый поддержать или утешить, как мне того и хотелось с самого начала. В общем, оставшиеся дни до самого Нового Года пролетели незаметно, - наша компания, оставшаяся в замке, бездельничала, и даже сама Гермиона отложила учебники, и, что удивительно, не приставала ни к кому с бесконечными напоминаниями о необходимости упорно учиться, и о важности ТРИТОНов. В общем и целом эти дни можно было бы назвать вполне счастливыми, если бы не… Ну, вообще-то, если уж совсем честно, таких «если бы не» было несколько.
Ну, во-первых, - и, наверное, «в основных» - темным облаком на горизонте маячил Темный Лорд, а заодно с ним и ужасающая перспектива того, что Гарри рано или поздно придется иметь с ним дело лицом к лицу. Лично меня от одной мысли об этом пробирал озноб, и холод, казалось, проникал в самое сердце, сковывая его стылым ужасом. Я никогда не видела Волдеморта сама, и знала о его внешности только по рассказам Драко и Гарри, но и этого хватало, чтобы мое богатое (иногда чрезмерно) воображение рисовало картинку жуткого скользкого монстра, мало похожего на человека. И это чудовище все равно не оставит нас в покое — да и кто может быть спокоен, зная, что оно где-то рядом, выжидает, выбирает подходящий момент для удара? Да еще не стоит забывать о том, что Салазар-основатель силенкой наследничка не обидел…
Но перспектива открытого противостояния с Темным Лордом была все еще призрачной и туманной — находясь в безопасном замке, под защитой Дамблдора — все еще самого могущественного волшебника современности, - и наслаждаясь свободными, праздничными деньками, трудновато было помнить о Волдеморте все время. Однако были и другие проблемы, омрачавшие всем безоблачное настроение. И одной из них была Дафна. Предупреждение Драко о том, что именно она наложила на него Обливиэйт, заставило нас держаться настороже. Лично мне приходилось хуже всех — мне ведь приходилось делить с ней одну спальню! Сказать, что мне было не по себе — ничего не сказать, я старалась, как могла, избегать ночевать на своем месте. Пару ночей я засиживалась в компании своих гриффиндорских друзей допоздна, так что можно было без стыда напроситься переночевать в комнате Гермионы, где мы легко трансфигурировали из стула довольно удобную кушетку. Странно, но здесь это не вызывало проблем, в отличие от того, сколько мучился в аналогичном случае Драко. Еще одну ночь я провела в гостиной нашего факультета, наложив на выход из спален предупреждающие чары. Правда, в результате я чудовищно не выспалась и встала ни свет ни заря, в отвратительном настроении. Хорошо еще, что Малфой, с которым я связалась через волшебное зеркальце, сжалившись, разрешил зайти к нему и выпить бодрящее зелье из его запасов. После этого я откровенно забила на все опасения, рассудив, что возможностей у Дафны и так больше чем достаточно, а шарахаться от каждой тени не только глупо, но и подозрительно. Так что предновогоднюю ночь я спала в своей постели, ограничившись лишь чарами недосягаемости на пологе. Впрочем, никаких поползновений со стороны Дафны не было, она вообще ни о чем не подозревала, и лишь подчеркнуто игнорировала меня. Я тоже не забыла, кто наплел Гарри всю эту чушь о том, что мы с Драко любовники, и, несмотря на то, что дразнить Дафну было опасно, вовсе не собиралась отказываться от мести. Баночка с капсулами изменчивости покоилась на дне моего чемодана, дожидаясь своего часа…
Помимо Дафны, некоторые опасения — даже не то чтобы опасения, а скорее, недоверие и недоумение — вызывал Джаред Поттер, по-прежнему ошивавшийся в замке. Время от времени — и не так, чтобы уж очень редко, - я замечала поблизости всклокоченную седую шевелюру профессора аппарации. И это еще не считая того, что наша компания и так то и дело сталкивалась с ним в открытую, в разных уголках замка. Странно, но при встрече с Гарри старший Поттер вел себя всякий раз по-разному. То подчеркнуто вежливо обращался к нему, зачастую настолько витиевато, что даже я не сразу понимала, что ему нужно. То, напротив, довольно грубо и мрачно шипел что-то сквозь зубы. То просто издали, не приближаясь, смотрел на внука долгим изучающим взглядом, так что тот начинал поеживаться и чувствовал себя неуютно. А иногда Джаред, напротив, ни с того ни с сего окидывал Гарри гневными и испепеляющими взглядами, словно хотел пришибить парня на месте, и удалялся, бранясь себе под нос.
Его отношение к Сириусу Блэку тоже было неоднозначным. Насколько я поняла из того, что тот говорил Гарри, старший Поттер в свое время всячески приветствовал его дружбу с Джеймсом, и даже предложил крышу над головой, когда Сириус сбежал из дома. Вместе с тем, сейчас он общался с Блэком холодно и с неприязнью, словно тот был в чем-то виноват лично перед ним.
За день до конца декабря Гарри вызвали к директору для подписания документов, восстанавливающих его крестного во всех правах. Естественно, Поттер и не думал претендовать на то, чтобы наследство, которое он получил после мнимой смерти Сириуса, оставалось в его владении. Блэк официально объявил его своим наследником и порывался даже усыновить, но этому почему-то воспротивился Дамблдор, который непреклонно заявил, что отношений опекун — подопечный будет достаточно, и Гарри не стоит забывать о своем настоящем имени и наследии. Учитывая странное отношение к нему Джареда Поттера, подобное заявление было, по меньшей мере, странным, и даже я, при том, что благодаря воспитанию в семье Малфоев, прекрасно разбиралась в тонкостях Родовых Законов, не очень понимала, на что рассчитывает директор. Мне казалось, что даже Луне Лавгуд, при всей ее наивности, не придет в голову, что Джаред все-таки официально признает Гарри своим внуком и наследником Рода.
Существовало несколько видов отречения от своих детей, которыми могли воспользоваться родовитые маги, в зависимости от того, насколько злились, и как сильно хотели оборвать отношения с непутевыми отпрысками. В принципе, и сами отпрыски могли тоже отречься от своего рода, но подобное случалось настолько редко, что по большей части об этом предпочитали даже не упоминать. Отречение от рода было не просто уходом из семьи или способом показать свою обиду (что, как раз-таки, случалось нередко). Отрекаясь от рода, маг обрывал внутри себя нечто очень важное, что составляло неотъемлемую часть его сущности. Мало кто решался на это, каким бы безрассудным ни был гнев на семью. Гораздо чаще инициаторами разрыва все-таки выступали разгневанные родители.
Самым легким видом было отлучение от дома, которое даже не являлась в полной мере отречением. Подвергшийся отлучению от дома потомок рода не мог посещать «родное гнездо», а следовательно, лишался связи с основным источником своей Родовой Магии и становился на время отлучения «ведомым», подобно Гарри. Однако при этом он все равно считался частью рода, и сохранял все права наследия, а так же, в некоторых случаях, сохранял доступ к семейному состоянию. Чаще всего таким образом родители «наказывали» непослушного наследничка, не оставляя при этом надежды на то, что он еще исправится и возьмется за ум.
Более серьезным видом отречения являлось собственно родительское отречение. Отрекшись от сына, маги обрывали родственные связи, и как бы вырывали самого отпрыска из семьи. При этом тот лишался своих прав наследника и терял Родовую Магию, хотя в редких случаях, заслужив прощение, мог быть принят обратно. Но даже если этого не происходило, его дети все равно считались наследниками рода, и принадлежали к семье. Насколько я могла судить, именно такому отречению и подверг своего сына Поттер-старший, когда тот настоял на своем желании жениться на маглорожденной. Отказавшись от всего, что связывало его с сыном-отступником, Джаред тем не менее оставил лазейку для своего семейства — видимо, понимая, что кроме Джеймса, продолжать род некому. То ли он рассчитывал на то, что все сложится именно так, как оно получилось на самом деле — в смысле того, что сын Джеймса сможет унаследовать Родовую Силу, несмотря на нечистую кровь. А может быть, он просто надеялся, что со временем сам Джеймс одумается, и, оставив Лили, женится на какой-нибудь более подходящей ему чистокровной, после чего его со спокойной душой можно будет принять обратно. Как бы там ни было, факты были налицо — ссора отца и сына была слишком серьезной, чтобы дело ограничилось простым отлучением от дома, но и до изгнания из Рода дело не дошло, иначе никакой Родовой Магии у Гарри и в помине бы не было.
Изгнание из Рода было самым сложным и самым серьезным видом отречения. В этом случае обрывались абсолютно все родственные связи, изгнанный лишался вообще всего — связи с родом, наследия, магии, равно как и надежды вернуться. В прежние времена подобная мера была подкреплена еще и юридически — маг лишался права даже на фамилию, и обязан был взять себе другую, дабы и дети его тоже лишились права считаться частью рода. Иными словами, это было все равно, что вырвать с корнем молодую поросль. Проведение ритуала Изгнания само по себе было достаточным, чтобы соблюсти все условия. Однако где-то в середине прошлого века законы изменились, и стали более либеральными. Теперь сам ритуал стал не более, чем данью традиции, и лишить изгнанного мага наследства можно было только официальным путем — вычеркнув из завещания, и оформив все документы соответствующим образом.
Как я теперь понимала, именно этой, последней форме отречения, и был подвергнут в свое время Сириус. Однако при этом его родители не довели законную процедуру до конца, и он остался в завещании, а после смерти его брата, стал единственным наследником — по крайней мере, с точки зрения закона. Увы, ни магию, ни силу своего рода он унаследовать уже не мог. Формально род Блэков еще не прервался, и мог даже продолжиться, если бы Сириус вздумал жениться и обзавестись потомством, однако — увы, - для Древней Родовой Магии Блэков более не существовало. Пожалуй, единственным, кто еще мог с грехом пополам считаться потомком рода и претендовать на Родовую Силу, оставался Драко, или же его предполагаемые дети. Или, уж если на то пошло, гипотетические дети Нарциссы или Беллатриссы, если они решат завести еще. Хотя вот уж это было более, чем сомнительно. Малфои редко заводили больше одного наследника, и тем более, маловероятно, что кому-то из них когда-нибудь захотелось бы отречься от собственного рода, дабы завладеть наследием Блэков. И потом, Люциус и Нарцисса едва ли захотят заводить еще детей в их возрасте, только если (не допусти Мерлин) что-то случится с Драко… А о Бэлле и говорить нечего — с ее маниакальной влюбленностью в Темного Лорда, ей о детях не приходится и мечтать. Вряд ли Волдеморт способен к размножению — при одной мысли о подобном ужасе пробирала дрожь, и с трудом удавалось сдерживать рвотные позывы. Я, конечно, понимала, что о вкусах не спорят, но все-таки, всему есть предел! Но тем не менее, факт оставался фактом — детей у семейства Лестрейндж не предвиделось.
Вечером того же дня, за ужином, я заметила, как к Гарри подошел Сириус, и, присев рядом, стал что-то с серьезным видом говорить крестнику. Тот некоторое время слушал, что-то переспросил с обеспокоенным видом, а потом, просияв, закивал, и даже обнял крестного от радости. Заинтригованная, я едва дождалась конца ужина, чтобы расспросить Гарри о том, что такого сказал ему Блэк. Впрочем, мой парень так горел энтузиазмом, что мне даже не пришлось заговаривать об этом первой.
- Блейз, я должен кое-что у тебя спросить, - сказал Гарри чуточку смущенно, когда мы, как обычно, встретились у выхода из Большого Зала. Я кивнула и устремила на него вопросительный взгляд. Гарри обнял меня одной рукой за талию, и мы неторопливо, прогулочным шагом вышли в холл и зашагали к одному из коридоров, в которых располагались пустые во время каникул классы. В зимнее время, особенно на каникулах или вечером, когда вокруг не сновали толпы студентов, это было идеальным местом для прогулки. Некоторое время мы молча шли рядом, наслаждаясь близостью друг друга.
- Так в чем дело? — спросила я, когда гулкий и пустынный холл остался позади.
- Оу, - Гарри вздохнул, однако в нем не чувствовалось обычной нервозности, когда дело казалось чего-то по-настоящему сложного, или серьезного. — Понимаешь, мадам Помфри и Дамблдор утром объявили, что Сириус полностью здоров. А днем — ну, ты знаешь, - мы подписали все документы, и он теперь полноправный член Магического Сообщества. В общем, можешь себе представить, он уже получил три совы с просьбами об интервью, а в Хогсмиде, по словам Дамблдора, видели пару журналистов. Похоже, всех интересует то, что он пережил, и что чувствовал. Уже представляю, что состряпает из его рассказов какая-нибудь Скиттер…
- Мда, лучше уж пока не допускать контактов с прессой. Хотя, Нарцисса, помнится, после этой истории с моей мамой, говорила мне, что прятаться от журналистов, и не давать никаких комментариев — не самый мудрый шаг. Нужно просто выдать им свою историю на своих условиях. Заранее продумать, что и как сказать, и дать одно, но хорошее интервью, не позволяя сбить себя с толку. И проконтролировать, по возможности, чтобы оно вышло в том виде, в котором ты его давал. В этом смысле вы с Гермионой на пятом курсе поступили просто образцово-показательно, - заметила я, с улыбкой вспоминая наше с Гарри столкновение в Лабиринте, и тот самый, первый разговор, с которого все начиналось. Он, видно, подумал о том же, потому что на его лице заиграла такая же понимающая улыбка.
- Да, я знаю, - сказал Гарри. — Да и Дамблдор тоже так сказал, но Сириус говорит, что ему нужно еще раз все хорошо осмыслить, собраться с силами, и… как он сказал, «придать своей истории целостность». Но дело не в этом. Толпы журналистов, осаждающие Хогсмид — это очень и очень нежелательно, сама понимаешь. Прогулки, по словам Дамблдора, отменяться не будут. Мы не должны позволить Пожирателям запугать себя, и потом, деревню постоянно патрулируют авроры и члены Ордена, да и не в стиле Волдеморта дважды нападать на одно и то же место. Но репортеры могут существенно усложнить задачу для тех, кто будет нас защищать, не говоря уже о том, что… Мало ли кто и что может им наболтать. Та же Дафна.
- Понимаю, - кивнула я. — Но к чему ты ведешь?
- Сириус намерен уехать, - с легким вздохом отозвался Гарри, однако, он не выглядел при этом очень сильно расстроенным. — У него есть дом в Лондоне, там… Там находится и Штаб Ордена Феникса. Ну то есть, находился, до прошлого года. Потом дом унаследовал я, но мы не были уверены, что это будет принято магией Рода, и Штаб оттуда перевели. А потом они так и не вернулись туда, хотя я не был против. Ну, в общем, не важно. Важно то, что теперь дом снова принадлежит Сириусу, и он намерен вернуться туда. Но за полтора года там… эээ.. как бы это сказать…
- Стало грязновато? — пришла на помощь я. Парень хмыкнул, и кивнул.
- Нет, это, конечно, совсем не то, что было там раньше, когда штаб только устраивался на месте — это перед нашим пятым курсом. До этого в доме лет тринадцать уже никто не жил, и что там творилось — это ужас. Всякие боггарты в шкафах, докси в шторах, да и Мерлин знает какие чары на всем, за что ни возьмись. Я, конечно, понимаю, Блэки были темными магами и все такое, но как они могли жить в таких условиях, представить себе боюсь. Как вот, например, Малфои так живут, а? — спросил он. Я насмешливо фыркнула.
- Малфои, смею заверить, так не живут, - отозвалась я. — Во-первых, за порядком следят эльфы, а значит, в доме ни пылинки. Во-вторых, все мало-мальски опасное Люциус держал в кабинете, в лаборатории, или, на худой конец, в подземельях, но никак не на виду, где на это могли наткнуться мы с Драко, или какие-нибудь неосторожные гости. Ну а в-третьих… Малфои превыше всего всегда ценили свой комфорт. А Темная Магия с ним, как ни крути, не очень-то сочетается. Да что тебе говорить, побываешь в Маноре — поймешь. Одно могу сказать — про стереотипы забудь сразу.
- Окей, уже забыл, - легко согласился Гарри. — Но речь, в общем-то, не об этом. Я хотел сказать, что в доме теперь, конечно, нужна уборка, но его не придется так долго приводить в порядок как тогда — мы над ним все лето пыхтели, перед пятым курсом, да еще и на Рождество работы осталось. В общем, Сириус предложил мне… то есть — нам всем, он сказал, что будет рад всем, - провести там остаток каникул. Ну вот, я и подумал…
- Оу, - негромко сказала я. Мне стало как-то не по себе, однако я героическим усилием сохранила спокойное выражение лица. Напомнив себе, что меня не просто так называли Слизеринской Принцессой, я с достоинством кивнула. — Ну что ж, это замечательно, - проговорила я ровным тоном. — Конечно, ты должен поехать. Рон с Гермионой, полагаю, тоже поедут с тобой? А Джинни?
- Блейз, я.... — Гарри запнулся, и как-то странно посмотрел на меня. — У меня и в мыслях не было уезжать без тебя. Только… — он поднял руку, жестом предупреждая мою попытку заговорить, и вот теперь-то так по-знакомому смутился. — Я хочу сказать… Это ведь не намек на… эээ… то есть… В этом нет ничего такого, ну, неприличного. Мы ведь там будет не одни, и… Ну, я хочу сказать… Это не то, как если бы я пригласил тебя пожить у меня, и все такое, и… Это просто на каникулы…
- Гарри, - выдохнула я, с трудом сдерживая смех. От облегчения и умиления его смущением чуть не подкосились ноги. — Я и не думаю, что в этом есть что-то неприличное. Вопрос только в том, как же быть с Драко? Он ведь должен вернуться завтра? Не думаю, что ему будет приятно обнаружить, что мы все уехали…
- Ой, я тебя умоляю! — с ухмылкой поморщился Гарри. — Не делай из этого проблему. Естественно, он тоже приглашен. Я свяжусь с ним через зеркало, и попрошу приехать пораньше, чтобы он успел до нашего отъезда, только и всего. Заберем его с собой. Не думаю, что он откажется посмотреть на дом, где выросла его матушка.
- О, а ведь и правда, - согласилась я. — Но подожди, почему ты говоришь, что в доме не жили тринадцать лет до возвращения Сириуса из Азкабана? Это не так, Нарциссина тетка умерла только десять лет назад. Я хорошо помню, мы навещали ее несколько раз. Редкостно противная была старуха…
- Да? — Гарри смутился. — Нет, насчет противной согласен… Я имею в виду… Честно говоря, я не вдавался в подробности того, когда она умерла, - признался он. — С меня хватило впечатлений от ее портрета.
- А, от того, что в холле, у лестницы? — хмыкнула я. — Люциус всегда говорил, что это признак дурного тона — повесить портрет хозяйки чуть ли не в прихожей. Впрочем, обычно он старался сказать это так, чтобы Нарцисса не слышала, - добавила я, хихикнув. Гарри тоже хмыкнул.
- Так ты поедешь? — спросил он, останавливаясь, и с надеждой заглядывая мне в глаза. Я улыбнулась.
- А какая альтернатива? — спросила я. — Остаться в Хогвартсе на десять дней в компании Крэба, Гойла и Дафны с сестрой? Подумать только, какую возможность можно упустить! - Гарри засмеялся.
- Ну, как знать… — заметил он. — Вдруг ты все-таки сочтешь перспективу посетить дом Блэков не особенно заманчивой?
- Гарри, в твоей компании я сочту заманчивой даже перспективу посетить палату для умалишенных в Святом Мунго. Причем не в качестве гостя, - негромко заметила я, мигом растеряв веселость. Поттер тоже в одну секунду перестал улыбаться и притянул меня к себе.
- Значит, ты едешь? — спросил он, приближая лицо к моему. Я почувствовала, как знакомо перехватывает дыхание, и начинают закрываться глаза в ожидании поцелуя, но Гарри не торопился. — Блейз, скажи «да»… — попросил он. — Мне нужно это услышать.
- Зачем? — спросила я, с трудом сохраняя контроль над собой, и поминутно напоминая себе, что нужно дышать. Губы Гарри почти коснулись моих.
- Я просто хочу услышать, как ты скажешь… — шепнул он. Я кивнула, признавая поражение.
- Да… — выдохнула я. Почему-то в памяти всплыла сценка из какого-то фильма, где парень добивался от девушки согласия вот таким же способом. Стоило ей согласиться, как он чуть ли не оттолкнул ее от себя, цинично усмехаясь и доказав свое «превосходство». Мне показалось, что мое сердце пропустило удар…
Но все-таки моим парнем был Гарри Поттер. Гриффиндорец в Мерлин знает каком поколении, несмотря ни на что. В следующую минуту его губы накрыли мои, руки плотнее сомкнулись вокруг меня, и я с счастливым вздохом обвила его руками за шею, прижимаясь еще ближе и отвечая на поцелуй.
- Люблю тебя… — пробормотал он, отрываясь от меня. За последние дни я слышала это признание уже, казалось, сотню раз, хотя мне никогда не надоедало. Однако это все-таки позволило мне в некоторой степени привыкнуть к мысли о любви Гарри, и теперь я уже не замирала в полупрострации всякий раз, когда он это говорил.
- И я тебя, - нежно шепнула я.
- Мерлин, как же я тебя люблю… — повторил Гарри.
- Мерлина? — переспросила я, хихикнув. Пару секунд Поттер хлопал глазами, а потом мы синхронно прыснули и захохотали. — Прости, прости, я не имела в виду ничего такого… — простонала я сквозь смех.
- Да нет, это ты прости, - хихикнул он, успокаиваясь. — Ты права, это было уже чересчур пафосно.
- Ну, иногда это не так уж и плохо, - заметила я, тоже успокоившись. — Просто не начинай выражаться как герой какого-нибудь любовного романа.
- Окей, - тряхнул головой Гарри. — Но я надеюсь, твое «да» остается в силе — ты едешь?
- Куда я от тебя денусь, - фыркнула я.

Так и вышло, что рано утром, едва проснувшись, наскоро умывшись и одевшись, я подхватила собранную с вечера сумку — ту самую, с которой ездила в Бразилию, - и поспешила в Большой Зал. Там меня уже ждали четверо не выспавшихся гриффиндорцев, вяло ковыряясь ложками в тарелках с овсянкой, которую подали домовые эльфы, несмотря на то, что до завтрака было еще полно времени. Решив наплевать на факультетские различия, я уселась рядом с Гарри, и кивком поблагодарила Гермиону, которая подвинулась, освобождая мне место. Чмокнув в щечку сонного Поттера, я постучала палочкой по пустой чашке, которая тут же наполнилась кофе. Предпочитая лучше ничего совсем не есть, и обойтись этим напитком, я демонстративно не прикоснулась к появившейся передо мной тарелке. Попивая кофе, я грела ладони о теплые бока чашки, и посматривала вокруг, на непривычно притихших и сонных Рона и Джинни. Несмотря на бодрящий напиток, я тоже чувствовала себя не выспавшейся, и молча позавидовала Драко, который договорился с Дамблдором — хранителем тайны местонахождения штаба Ордена, - и обещал прибыть в дом Блэков напрямую из Малфой-Манора, ближе к полудню.
Сириус, который вместе с профессором Люпином уехал еще вчера вечером, чтобы хоть чуть-чуть привести в порядок старый дом к нашему приезду, встретил нас радушно и с огромным энтузиазмом. Как оказалось, дом действительно нуждался в уборке — да что там в уборке! Окинув его взглядом, я, конечно, промолчала, но подумала при этом, что «уборка» - это мягко сказано. По-хорошему, дом требовал капитального ремонта.
В последний раз я была здесь совсем маленькой, лет в пять — потом Малфои просто перестали брать меня с собой, потому как старуха Вальбурга Блэк меня не жаловала. Обычно я оставалась дома под присмотром Люциуса, который был только рад представившейся возможности увильнуть от визита к престарелой одинокой «родственнице», и с некоторым злорадством вспоминала нытье Драко, у которого уклониться не было ни малейшего шанса. Вот уж кого старушенция обожала, так что Нарцисса всякий раз брала сына с собой.
На моей памяти дом не выглядел таким обшарпанным, рассохшиеся ступеньки уже тогда скрипели, но не так сильно, и внутри все еще поддерживался порядок. Сейчас, несмотря на то, что многолетнюю пыль стерли с большинства горизонтальных поверхностей, а вещи расставили по местам и наскоро почистили, было ясно как день, что в этом здании уже некоторое время никто не жил. Даже несмотря на горящие чуть ли не в каждой комнате камины, в доме было прохладно и неуютно. Стылый холод таился по углам полуобжитых комнат и в пустынных коридорах, клубился облаком под потолком, крался по пятам по скрипучим ступенькам. Ну, а учитывая, что с точки зрения магии Род Блэков был мертв… Мне стало интересно, в каком состоянии находится теперь их Зеркало Рода.
Пожалев, что я знаю не так уж много бытовых заклинаний, я, тем не менее, ощутила в себе настоящий боевой дух. Наскоро переодевшись в отведенной нам на троих с Джинни и Гермионой комнатке, я натянула теплые джинсы, футболку, свитер поверх, стянула волосы в пучок на затылке, и спустилась вниз, чтобы присоединиться к команде «тружеников очистительного фронта». К счастью, мое незнание элементарной домашней магии оказалось не такой уж сильной помехой. Гарри и Рону Сириус поручил заняться чисткой черной лестницы, в то время как они с профессором Люпином взялись за основную, «парадную». Джинни — единственная, не считая Гарри, кто из всей нашей группы умел готовить - без возражений отправилась на кухню, чтобы сообразить что-нибудь на обед. Подозреваю, что и Гарри бы не отказался присоединиться к ней, дабы не торчать на стылой лестнице, до которой, по его словам, перед пятым курсом они так и не добрались, и Гриндевальд разберет, что на ней могло обнаружиться. Однако у Рона был такой жалобный вид, что Поттер, естественно, не смог бросить друга в беде. Да и Джинни заявила, что прекрасно справится без посторонней помощи, если ей никто не будет мешать. Нам с Гермионой досталось мытье полов в комнатах, сражение с пылью и паутиной, и общее наведение порядка. Поблагодарив судьбу за то, что нам уже есть по семнадцать, а значит вовсе необязательно лично брать тряпку в руки, мы взялись за работу.
Мои познания в бытовой магии, благодаря Грейнджер, которая знала, должно быть, сотню разнообразных чистящих чар для всего на свете, увеличились за один день больше, чем за всю предыдущую жизнь. Когда дело дошло до уборки в библиотеке, - довольно скромной, надо сказать, по сравнению с малфоевской, - главным образом пришлось следить, чтобы эта наивная гриффиндорская душа не подцепила какое-нибудь фамильное проклятие, наложенное на одну из книг. Привычная к безопасной хогвартсской библиотеке, Гермиона, может, и имела представление о том, какие опасности могут таить в себе волшебные книги, но совершенно не представляла себе, как от них уклоняться. В конце концов, с трудом оттащив ее от третьей показавшейся ей интересной книженции, я решила ограничиться мытьем потов и смахиванием пыли — рассортировать и заново оценить свою библиотеку Сириус сможет позже, сам, когда найдет для этого время.
Когда мы уже в четвертом часу закончили наконец с уборкой помещений, отмыв полы и очистив от пыли обитые тканью стены, и спустились на кухню, нашим глазам предстала потрясающая в своей невероятности картина. Джинни что-то помешивала в стоящей на плите большой сковороде, а за длинным столом на высоком табурете устроился Драко, и с сосредоточенным видом, точно готовил сложнейшее зелье на уроке Снейпа, нарезал дольками длинный огурец. Мда, наследник рода Малфоев, готовящий еду — пусть это и был всего лишь такой пустяк, как порезать овощи для салата — это нечто невообразимое. Лично я всегда считала, что максимум, на что он способен в отношении приготовления пищи — это соорудить бутерброд, если только «положить на хлеб уже отрезанный кусок ветчины» может считаться готовкой.
Вскоре подтянулись остальные и уселись за стол, несмотря на язвительные комментарии Рона о том, что он затрудняется сказать, что больше опасается принимать — зелье приготовления Невилла Долгопупса, или салат приготовления Драко Малфоя. Однако мой братишка отнесся к заявлению своего вечного оппонента с олимпийским спокойствием, и в ответ на его замечание лишь дернул плечом, и отозвался, что если Рональду приспичило поголодать — это его личное дело. Подобная реакция была довольно нетипична для Драко, однако, напомнив себе про присутствие Джинни, я не стала заострять на этом внимания. Если не считать этого эпизода, в остальном обед прошел вполне мирно.

Отпраздновав Новый Год — скромно, зато в теплом дружеском окружении, мы улеглись спать. Нам с Роном досталась все та же отдельная спальня, что в прошлый раз — летом перед пятым курсом, и потом, замой, на Рождественских каникулах. Перед сном, вслушиваясь в мерное похрапывание, доносящееся с портрета Финеаса Найджелуса — странно, но его было слышно даже несмотря на то, что на картине никого не было, - я испытывал странное, двойственное ощущение, напоминающее дежа вю — но и отличное от него. Закрыв глаза, и подумав о том, где нахожусь, я легко мог себе представить, что два года, прошедшие с того достопамятного Рождества, когда мы жили в этом доме, ожидая выздоровления мистера Уизли, были не более, чем сном, мороком. В самом деле — снова Рождество, Сириус здесь, в доме, и на соседней кровати раскатисто всхрапывает Рон, иногда заглушая звуки с портрета… Но сверху не слышно перестука и шороха, от движений гиппогрифа, запертого в одной из комнат, и по дому не бродит, ворча себе под нос гадости, ополоумевший домовик. Да и я уже не был тем же, что два года назад.
Я помнил свое состояние в те дни — невольное чувство вины, страх, что я сам стал орудием Волдеморта, и ужас от того, что же может значить само наличие моих видений… Как я боялся засыпать и во сне снова увидеть чью-то смерть, или ранение, а потом, проснувшись, обнаружить, что это действительно произошло, и более того, что я был тому причиной? И как позже, когда Джинни убедила меня, что все не так, на меня нахлынуло облегчение. И, конечно, свои кажущиеся сейчас совсем глупыми и детскими переживания по поводу «романа» с Чжоу Чанг. Теперь они вызывали лишь улыбку. Смешно было даже думать о том, чтобы сравнивать Чжоу и Блейз. А Малфой? Если бы меня спросили тогда, что я думаю о нем… Поток почти непечатной ругани — вот максимум того, в чем выражалось мое отношение к слизеринцу. Теперь же… как описать то странное, но приятное ощущение спокойствия, и какого-то дружеского тепла, излучаемого крохотным комочком ощущений у меня в голове, который образовался как следствие нашей связи? Даже сейчас, подумав о нем, и потянувшись к нему через эту связь, я ощутил сонное, уютное тепло, окутывающее затуманенное во сне сознание Драко. На мгновение мне стало любопытно, - я был почти уверен, что при желании, чуть-чуть напрягшись, я смогу увидеть, что за сон снится ему, однако я сдержал свой неуемный интерес. Все-таки, какими бы близкими друзьями мы ни стали, сны были для каждого чем-то глубоко личным, и я не ощущал себя вправе вторгаться в его сновидения. Ну, по крайней мере, вторгаться без предупреждения…

Следующие несколько дней протекли почти однообразно, снова до боли напомнив мне о лете перед пятым курсом и о Рождестве того же года. Мы занимались чисткой и уборкой дома, что могли — чинили, что нет - выкидывали. Малфой первые пару дней помогал, а потом, махнув на все рукой, снова уехал в Манор. Впрочем, удивляться было нечему. Сириус ему откровенно не доверял, и я почти физически ощущал, как мгновенно напрягался Драко в его присутствии. Благодаря нашей связи мне были прекрасно понятны смятение слизеринца, его нежелание доставлять мне неприятности, внося разлад между мною и моим вновь обретенным крестным, и, наконец, то ощущение скованности, которое вызывало у него отношение Сириуса. Я попытался поговорить об этом с крестным, но натолкнулся в ответ лишь на упрямо-непробиваемое «Я знаю эту семейку, Гарри. Поверь мне, этот парень очень даже может долго прикидываться белым и пушистым, но однажды, когда ты будешь меньше всего этого ждать, он ударит тебя в спину». Странно, что при этом Сириус вполне радушно принял Блейз, и относился к ней с явной симпатией. Но стоило ему только завидеть Драко, как он мрачнел, и смотрел на светловолосого парня так, словно тот был змеей, каждую секунду готовой ужалить. А мрачные взгляды и вечные скрытые оскорбления, которыми осыпал Драко Рон, только подливали масла в огонь.
Ну, естественно, Малфой скорее согласился бы в одиночку, и без всякой магии отдраить дом Блэков до блеска, чем признался бы в том, что уезжает именно из-за того, что отчетливо ощущает неприязнь хозяина. Нет, Драко, конечно же, мотивировал свой отъезд тем, что ему нужно провести еще кое-какие исследования в фамильной библиотеке, хотя до Нового Года он и не нашел там ничего интересного о крестражах. Нет, ему удалось выяснить кое-какие детали, но все они оказались почти несущественными, и всего лишь уточняли то, что нам и так было уже известно. Впрочем, по его словам, у него появилась одна любопытная идея, но он не был уверен в ее правильности, и как раз для того, чтобы еще раз все проверить, и уезжал снова.
Странное дело, но после отъезда Драко я почему-то почувствовал себя виноватым перед ним. Я понимал, что едва ли в моих силах было что-то исправить, но вместе с тем мне казалось, что если бы я смог все-таки найти правильные слова и убедить Сириуса, возможно, тот и стал бы относиться к Малфою с меньшим недоверием. Ведь смог же поверить ему Рон! Ну, если не поверить, то хотя бы принять мою дружбу с Драко. Другое дело, что он едва ли сможет принять его в качестве парня Джинни, но это уже отдельный разговор.
Может, из-за этого чувства вины, а может почему-нибудь еще, я решил не откладывать в долгий ящик и еще раз попробовать объясниться с Сириусом. По словам Люпина, крестный был у себя, наверху, и я подумал, что, наверное, это к лучшему — там нам вряд ли кто-то помешает. Странно, но только когда я уже преодолевал последний пролет лестницы, мне пришло в голову, что я почему-то ни разу не был здесь раньше. В оба мои прошлых приезда сюда, все мои передвижения по этому дому ограничивались первым и вторыми этажами, где проходила уборка, и спальней на третьем.
На верхнем этаже, где располагались покои сыновей семейства Блэк, комнат было всего две. Дверь в одну из них была приоткрыта, так что я решил, что это была комната Сириуса. Постучав на всякий случай, я просунул голову в щель, заглядывая внутрь, и удивленно заморгал. Мда, это мало походило на жилище бунтаря-гриффиндорца. Здесь в основном преобладали зелено-серебристые цвета Слизерина — от серебристо-серого шелка на стенах и зеленого полога кровати, до огромного слизеринского знамени, растянутого на одной из стен, напротив окна. Сириус, стоящий у письменного стола, обернулся на мой стук.
- А, Гарри, это ты. Входи, - сказал он. Я, продолжая разглядывать убранство спальни, вошел внутрь. Да, комнате нельзя было отказать в комфорте — толстый ковер на полу, кажущаяся уютной кровать, удобные стулья… И все покрыто толстым слоем пыли, словно ни тогда, ни сейчас в эту комнату и не заходила вооруженная тряпками команда «борцов с пылью веков».
- Привет,- выдавил я, в растерянности не зная, что еще сказать. — Это что, твоя комната?
- Что? — крестный усмехнулся. — Нет, моя напротив. Ты мог бы заметить, тут пыльно.
- Да, я… а кто…
- Это моего брата, - отозвался Сириус. Я кивнул. Что-то о его брате я слышал, но что именно, никак не мог припомнить. Кажется, просто слышал упоминание, что он у него был, и что в отличие от Сириуса, был типичным представителем своей семьи. И… Пожирателем Смерти? Кажется, последнее я сказал вслух.
- Да, - грустно улыбнулся Сириус, печально вздохнув. — Впрочем, он не был уникален в этом. В те времена почти все выпускники Слизерина неизбежно присоединялись к Волдеморту. Многие чистокровные полагали, что у него очень даже здравые идеи, и что наше общество давно пора очистить от тех, кто недостоин быть его частью. А когда сосунки, приняв метку, понимали, во что ввязывались, было уже поздно. Из стана Волдеморта назад дороги нет. Многих убивали авроры — под руководством Крауча они действовали очень жестко. Некоторые, испугавшись, пытались выйти из игры… Тех убивал уже сам Волдеморт.
- А что было с твоим братом? Вроде, ты говорил, его тоже убили сами же Пожиратели?- припомнил я. Сириус опустил глаза и некоторое время помолчал.
- Знаешь… я точно не знаю. - наконец сказал он. — Я в те времена не очень-то интересовался делами семьи. Меня изгнали из рода, и мне надо было как-то устраиваться самому, да плюс еще мы с Регулусом с самого начала оказались по разные стороны баррикад. Начиная с противостояния Гриффиндор-Слизерин, и заканчивая… Пожиратель - аврор.
- Ты был аврором? — опешил я. Вот этого мне еще не говорил никто. Сириус покачал головой и мрачно усмехнулся.
- Нет, я не был аврором, - отозвался он. - Мы с Джейми мечтали об этом, даже поступили оба в школу авроров. Я был курсантом, если быть точным. Но доучиться так и не успел. Сначала год пришлось пропустить, пока устраивался и искал хоть какой-нибудь заработок, чтобы не пропасть с голоду, а потом то и дело приходилось где-нибудь отсиживаться, когда переходили дорожку кому-нибудь. Вот Джеймс, тот да, получил и допуск и уровень… Это у полноценных авроров так различаются ранги, Гарри, - пояснил он, видя мое недоумение.
- Значит, ты не знаешь что стало с твоим братом? — уточнил я. Сириус редко рассказывал о моих родителях, да как бы там ни было, мне страшно хотелось знать как можно больше о них, но при этом… Я не мог этого объяснить, но почему-то судьба Регулуса Блэка казалась мне не менее важной. Это было что-то сродни интуиции — а может, это подсказывала из глубин подсознания Родовая Магия?
- Я знаю, что он мертв, - пожал плечами Сириус. — Так ли уж важно, как его убили? Мальчишка был Пожирателем Смерти, и гордился этим. Когда мы в последний раз виделись с ним… — он вздохнул, и взгляд его затуманился от воспоминаний. - Напыщенный юнец, гордящийся этим их позорным клеймом, словно Орденом Мерлина. Знаешь… — крестный мрачно хмыкнул, - Твой Малфой напоминает мне его. Такой же расфуфыренный слизеринский франт, бегающий на посылках у своих родителей. Готов на все, лишь бы его драгоценному семейству ничего не угрожало.
- Драко не такой! — воспротивился я. Услышать подобное было неприятно. Да, Малфой поступал в интересах своей семьи, но можно ли обвинять человека за любовь к родным? А уж тем, что он сделал ради них, любой был бы вправе гордиться!
- Тебе, конечно, виднее, - скептически пожал плечами Сириус, - но я бы особенно все-таки на него на полагался. У них с Реги слишком много общего. Даже кровь.
- А кроме? — поднял брови я, пытаясь углядеть связь между юным трусливым Пожирателем, которого описал мне Сириус, и знакомым мне Драко Малфоем — осторожным и расчетливым, но, когда нужно, способным на настоящую отвагу.
- Они оба — ловцы Слизерина, - отозвался крестный. — Оба — чистокровные, гордящиеся своим Родом. Оба до безумия преданы семье и родителям. Оба, в конце концов, гордятся своей принадлежностью к чертову змеиному факультету…
- Среди всех этих качеств лично я не вижу ни одного отрицательного, - пожал плечами я. — Драко был невыносим на младших курсах, это верно, но… Сириус, ты ведь совсем его не знаешь.
- Я неплохо изучил его отца, пока меня не изгнали еще из рода, - буркнул он. — Люциус Малфой был здесь частым гостем, они с Нарциссой были обручены еще со школы.
- Драко не такой, как его отец, - возразил я. — Хотя, если уж по-честному… Люциус тоже не так уж плох.
- Гарри! — глаза Сириуса расширились, и он посмотрел на меня так, словно я вдруг признался, что мечтаю провести ночь с Беллатриссой.
- Ой, перестань, - я поморщился. — Я не говорю, что он - ангел во плоти, просто в этом году я как-то… Ну, не знаю, увидел его с другой стороны, наверное. Нет, я знаю, что он беспринципный мерзавец, конечно, но… — я запнулся. Как рассказать Сириусу о том, что заставило меня изменить свое мнение о Люциусе, если я не должен упоминать, что старший Малфой жив?
- Я понимаю, твой приятель Драко, - произнося его имя, крестный скривился, словно только что разжевал лимон вместе с кожурой, - должно быть, постарался преподнести своего папочку в выгодном свете, - начал Сириус. Я покачал головой.
- Дело не только в Драко, - сказал я. — Блейз ведь тоже выросла в доме Малфоев. И то, что она говорила о Люциусе… Он, может, ужасный человек, но при этом неплохой отец, - я неловко переминался с ноги на ногу, и, надо отдать ему должное, Сириус, заметив это, не стал продолжать щекотливый разговор.
- Ну ладно, не стану спорить, - вздохнул он. — Наверное, мне стоит смириться с твоим мнением. Тем более, что, зная тебя, уверен, оно возникло не на пустом месте. Только пообещай мне, что будешь осторожен, ладно?
- Мерлин, Сириус, ну конечно! — у меня разом потеплело на душе, я шагнул вперед и обнял крестного, чувствуя, как его руки стиснули меня в ответ.
- Ладно, Гарри, а ты… Ты чего хотел-то? — спросил он, выпуская меня.
- О. Да, в общем, ничего, - я пожал плечами. — Я просто хотел поговорить. Как раз об этом.
- Ну что ж, я рад, если… Думаю, мы все выяснили? — осведомился он. Я вздохнул.
- Только одно еще. Сириус, не мог бы ты… Относиться к Драко помягче? Он не заслужил такого отношения. Ты знаешь, он ведь… Когда мы выяснили, что из-за Арки можно выйти, и тебя можно будет найти и все такое… Ну, мы тогда еще не знали, что Беллатрисса тебя уже вытащила… В общем, для того, чтобы найти тебя, нужно было иметь родственную кровь, и Драко — он согласился пойти туда. И пошел бы, если бы не… Если бы ты не нашелся раньше.
- Вот как? — Сириус, конечно, удивился и задумался. — Хм… Не знал. Мда, звучит не очень-то по-слизерински, верно? — он помолчал, обдумывая мои слова. — Не знаю, Гарри, не знаю. Мне все еще кажется, что все это может оказаться каким-нибудь гигантским подвохом, планом Темного Лорда или чем-то в этом роде, но… Возможно, у меня просто развивается паранойя. Хорошо, как бы там ни было, если для тебя это так важно, я постараюсь вести себя с твоим Малфоем помягче. Идет?
- Да, - кивнул я, не сдержав улыбки. — Спасибо, Сириус. Это для меня действительно важно.
- Ну ладно, - вздохнул крестный, отвечая на мою улыбку. — Тебя что-нибудь еще здесь интересует, или пойдем вниз, к остальным? — спросил он. Я замешкался.
- Знаешь… У меня такое странное чувство, будто здесь… Ну, не знаю, будто я в шаге от чего-то очень важного, - заметил я. — Ты не возражаешь, если я немного осмотрюсь тут?
- Да ради Мерлина, - пожал плечами Сириус. — Ты здесь дома, Гарри, тебе не нужно спрашивать разрешения. Можешь хоть разнести всю треклятую комнату к Волдемортовой бабушке, если захочешь.
- Не думаю, что это хорошая идея, - хмыкнул я. — Просто… кто знает, что может найтись в комнате бывшего Пожирателя? Вдруг тут есть какие-нибудь важные сведения? Например… Ну не знаю, он, случайно, дневник не вел?
- Без понятия, - чуть смущенно отозвался Сириус, пожимая плечами. — Я же сказал, мы не были близки с братом. Посмотри в столе, или где-нибудь под подушкой. Если он что-то и записывал, то, по крайней мере, не в открытую. Только наедине с самим собой. И, кстати, соблюдай осторожность. Реги разделял мамашину любовь к всяким ловушкам и небезопасным артефактам. Тут запросто может найтись что-нибудь этакое… зловредное.
- Учту, - кивнул я, нашаривая палочку в кармане.
Обыск комнаты Регулуса, впрочем, не дал почти никаких мало-мальски интересных результатов. В шкафу висела одежда — когда-то, наверное, она была модной, и даже сейчас, запыленная и траченная молью, она все равно многое говорила о своем владельце. Пожалуй, гардероб не был столь богатым как у того же Драко, однако, не оставалось ни малейших сомнений, что себя его владелец любил, и уделял своей внешности немало внимания. О том же говорили и разнообразные флакончики с давно высохшими зельями, шампунями и прочими средствами на полочках в ванной. На столе, осмотр которого я приберегал напоследок, обнаружилась старая фотография Слизеринской команды в потускневшей серебряной рамке. Я поднял ее и внимательно посмотрел на парня, занимавшего место ловца.
Пожалуй, Регулус не был так уж сильно похож на Сириуса. Нет, что-то общее между братьями было — некоторые черты лица, если присмотреться, или блестящие черные волосы. Вот только в Реуглусе не было той красоты, которой отличался Сириус. Он был довольно изящным, и с первого взгляда не оставалось сомнений, что видишь перед собой аристократа, но все же… И еще — странное дело, но… Что-то было такое в его глазах, что заставило меня вдруг… засомневаться в словах Сириуса. Это не был взгляд труса и слабака. Да, в нем была истинно слизеринская гордыня и расчетливость, но вот трусости не было. Этот парень твердо знал свой долг и свои цели. Мало отдавая себе отчет в своих действиях, я коснулся пальцем маленькой фигурки на фотографии. Пожалуй, теперь я понял, о чем говорил Сириус, когда упоминал, что Регулус и Драко похожи. Наверное, он был прав — именно таким взглядом смотрел со школьных фотографии младший Малфой. Та же гордость, вызов, самоуверенность — и вместе с тем ясное осознание собственного положения и того, к чему оно его обязывает. Ну и, конечно, что уж греха таить, та же раздражающая самодовольная ухмылка, и «взгляд мерзавца», возникающие на его лице, когда волшебное изображение время от времени вскидывало голову и окидывало меня оценивающим взглядом.
Поставив фотографию на место, я осторожно уселся на стул возле письменного стола, и задумался. Ограничивалось ли сходство младшего Блэка с Малфоем только лишь общими чертами? Могло ли у двух потомственных аристократов оказаться что-то общее и в судьбе? Регулус был Пожирателем, но Сириус сам сказал, что не знает точно, как погиб его брат. Мог ли он в конце концов повернуть против Волдеморта? Я и сам не знал почему, но это казалось мне очень важным. Я порылся в ящиках стола, но увы, не обнаружил ничего похожего на дневник. Под подушками на кровати тоже ничего не было, как я уже успел убедиться. Наконец я вытащил что-то вроде записной книжечки, и обрадовался было, но, полистав ее, убедился, что ничего ценного в ней нет. Записи были беспорядочными, и, на мой взгляд, не имели особенного смысла. Списки покупок — от зелий и косметических средств, до письменных принадлежностей и книг. Просто списки книг, похоже, для школы — многие названия были мне знакомы, и входили в школьную программу как дополнительные материалы. Обрывки каких-то еще записей, что-то вроде конспектов, пару раз встречались указания на дату и место встречи… Возможно, кому-то, кто был досконально знаком с жизнью парня, эти записки и показались бы ценными, но мне они не говорили почти ничего. Я еще раз пролистал бесполезную книжечку, невольно хмурясь. Странное дело, но почерк казался мне почему-то знакомым. Где я мог его видеть? Он был не похож на почерк Сириуса, так что это ощущение не связано с письмами крестного. Тогда что?
Ответ обнаружился неожиданно, и поверг меня в шок. Пролистав книжонку сначала до конца, я быстро пробежал страницы и в обратном направлении, хотя, в общем-то, понимал тщетность своей надежды найти что-нибудь интересное. Дойдя до титульного листа, я мрачно усмехнулся, и задумчиво уставился на претенциозную надпись, начинавшую дурацкий блокнот:
«Данная записная книжка — собственность Регулуса Арктуруса Блэка. Нашедшему гарантируется тройной Круциатус в случае проявления неумеренного любопытства.»
Я усмехнулся. Вполне в слизеринском духе, хотя угроза больше позабавила, чем возмутила. Драко тоже иногда строил из себя «злого и страшного Пожирателя Смерти», но при этом прекрасно понимал, что Круцио — даже одинарное — не то заклятие, которое стоит накладывать на любопытных, если, конечно, ты не соскучился по обществу дементоров. Я еще раз пробежал глазами строчки. «… собственность Регулуса Арктуруса Блэка.»
- Регулус Арктурус Блэк, - повторил я вслух, выхватывая взглядом затейливо выписанные первые буквы имени парня. Р… А… Б…!!! Я застыл, - даже сердце, казалось, замерло, пропуская удары, а потом заколотилось в груди пойманной птицей. Отшвырнув стул, я вскочил, и, схватив злосчастную записную книжку, опрометью кинулся к двери.
Почти скатившись по лестнице на два этажа, я больно ударился бедром о перила, и, зашипев, ухватился за них, почти теряя равновесие. Внизу, на выходе из кухни послышались девичьи голоса и смех.
- Гермиона! — завопил я не своим голосом, напрочь позабыв о портрете миссис Блэк. Под аккомпанемент ее возмущенных воплей все три девушки, - и Гермиона, и Блейз с Джинни, - высыпали в холл, и встревожено уставились на меня.
- Что случилось, Гарри? — крикнула Гермиона, пытаясь перекричать полоумную старуху, и тут же раздраженно поморщилась. — Ох, да сколько ж можно… Силенцио! — она взмахнула палочкой, направив ее в сторону портрета. У старухи аж глаза на лоб полезли от подобного оскорбления — даже мне было видно, как миссис Блэк буквально взорвалась потоком возмущенных криков — к счастью, уже беззвучных. Блейз и Джинни поспешно принялись снова завешивать портрет занавесками.
- Мне надо с тобой поговорить! Срочно! — громко выпалил я. Гермиона неуверенно оглянулась на девчонок, но Блейз и Джинни обе почти синхронно пожали плечами. Одарив свою девушку благодарным кивком — я был слишком напряжен, чтобы выдавить хотя бы улыбку, - я нетерпеливо снова перевел взгляд на свою лучшую подругу. — Быстрее! — поторопил я. Гермиона на мгновение поджала губы, но, видимо, поняла, что произошло что-то действительно серьезное. Не тратя времени на подъем по лестнице, она с легким хлопком аппарировала прямо ко мне.
- Что-то случилось? — спросила она. Я кивнул, и, схватив ее за руку, по ее примеру, аппарировал прямиком в комнату Регулуса.
- Вот, - я сунул в руки Гермионы записную книжку, снова открыв ее на титульном листе, и рухнул на стул, кусая губы.
- «Данная записная книжка — собственность Регулуса Арктуруса Блэка. Нашедшему гарантируется тройной Круциатус в случае проявления неумеренного любопытства.», - прочитала она вслух. — Регулус, - это брат Сириуса, да?
- Угу, - мрачно кивнул я. — Но это не главное…
- А что? Тройной Круциатус?
- Не редкость, - фыркнул я. — Посмотри повнимательнее на имя, - попросил я ее. Гермиона еще раз перечитала его — на сей раз про себя, и через мгновение ахнула.
- Р.А.Б.?! Гарри, ты думаешь…
- Я почти уверен, - отозвался я. — Он был Пожирателем Смерти, но Сириус сказал, что в конце он испугался, и попытался выйти из игры. И он точно не знает, как Регулус погиб. Но похоже, незадолго до смерти, тот осознал, что представляет собой Волдеморт, и пытался выйти из игры. Что если… Если он …
- Думаю… — Гермиона запнулась, сглотнув, и медленно кивнула. — Думаю, он мог. Надо спросить Дамблдора. Сравнить почерк в записке из поддельного медальона, и…
- Да, - хрипло, почти не узнавая собственный голос, сказал я. — Это он. Вот откуда мне казался знакомым этот почерк. Тот самый… Я… Я запомнил ту записку слишком хорошо. — Это и вправду было так. После возвращения Дамблдора с поддельным крестражем, во время его рассказа я рассматривал поддельный медальон и записку, должно быть, в течение часа, и затейливые буковки инициалов намертво врезались в память. Здесь завитушек было поменьше, но общее сходство было несомненным.
- Тогда… Но ведь если он уже умер, как же мы сможем найти… — Пробормотала Гермиона, и снова запнулась. Взгляд ее остекленел на мгновение, а потом она вдруг ахнула и зажала рот ладонью.
- Что? — мигом напрягся я, подаваясь вперед. — Гермиона, что?
- Гарри, о Боже… Мы ведь видели его тогда! Он был здесь!
- Кто? Регулус? — ошалело захлопал я глазами. Она помотала головой.
- Медальон! На Рождество, в гостиной, в большом буфете! Мы еще не смогли его открыть! Никто из нас не смог…
- О Господи! — простонал я, снова падая на спинку стула и закрывая лицо руками. — Что мы с ним сделали? — глухо спросил я, не отнимая ладоней от лица. Перед глазами вживе предстал старинный золотой медальон со змеей, свернувшейся буквой S на крышке. Как, почему я не узнал его, когда увидел в Думоотводе Дамблдора в прошлом году? В голове не укладывалось, как я мог совершить такую глупость.
- Выбросили вместе со всем остальным, - безжизненным голосом произнесла Гермиона, и я снова застонал, чувствуя желание биться головой о стену, точно не угодивший хозяину домовой эльф. Стоп! Домовой эльф?
- Кричер, - выдохнул я, боясь поверить снова затеплившейся в сердце надежде. — Кричер тогда тащил чуть ли не все, что мы выкидывали. Может он и… Может…
- Надо проверить! — воскликнула Гермиона, кидаясь к двери, но я в два шага догнал ее, и, схватив за руку, снова аппарировал с ней прямо на кухню. К счастью, Блейз и Джинни тут уже не было, иначе нам потом долго пришлось бы объяснять свое странное поведение, однако в тот момент меня не волновало, даже соберись на кухне весь Хогвартс в полном составе. Не сговариваясь, мы одновременно кинулись к чулану с котлом, где обреталось гнездо домовика, и, потолкавшись на пороге, ввалились внутрь.
Увы. Среди старых одеял, и одного более-менее нового, но изодранного в клочья, в котором я с некоторым смущением узнал рождественский подарок Гермионы, - тот, что она пыталась отдать домовику на пятом курсе, - не было и намека хоть на что-нибудь металлическое. Отбросив сомнения, я перетряхнул все тряпки, но нашел только какие-то старые мантии, очевидно, не отданные Кричеру, а следовательно, не освободившие его, а просто складируемые им из уважения и любви к старым хозяевам. Но и в их складках не было ничего похожего на медальон. Я с потерянным видом осмотрелся. Внутри образовалась гулкая пустота, от которой подгибались ноги. А где же рамочки со старыми фотографиями, которые были здесь в позапрошлое Рождество? Мы ведь их не выбрасывали, я точно помню… Может, Сириус позже озаботился? Или…
- Гарри, помнишь, в прошлом году… — неуверенно подала голос Гермиона. — Помнишь, Наземникус Флетчер в Хогсмиде торговал серебряными кубками, которые украл из этого дома? Может, он и отсюда что-нибудь тоже…
- Наземникус! — воскликнул я, с чувством легкого головокружения обретая надежду вновь — в третий раз за какие-то пятнадцать минут. — Надо найти его! Расспросить! Да я из него душу вытрясу, если он…
- Наземникус в Азкабане, - возразила Гермиона. — Вспомни, его посадили в прошлом году за какие-то махинации под видом Инфери. Там ты до него не доберешься.
- Верно… — согласился я, но на сей раз упускать надежду я не собирался. — Я — нет, а вот Дамблдор — доберется, - пробормотал я, облизывая пересохшие губы. Не теряя времени, я решительно направился к камину, на ходу опять вытаскивая из кармана многострадальную записную книжку Регулуса, и, зачерпнув свободной рукой горсть Летучего Пороха, швырнул ее в камин — Хогвартс, кабинет директора! — почти выкрикнул я, и, едва дождавшись, пока вспыхнет зеленое пламя, сунул в него голову.
Директор сидел за своим массивным столом и просматривал какой-то пергаментный свиток, впрочем, вид у него был задумчивый, и не очень-то сосредоточенный. При виде меня Дамблдор, как всегда, ничуть не удивился, хотя в глазах у него и промелькнул огонек тревоги.
- Гарри, мальчик мой, что случилось? — спросил он. Я не сомневался, что волнение и нетерпение написаны у меня на лице аршинными буквами, и никакой легилименции не нужно, чтобы увидеть, что я взведен до предела.
- Профессор! — выпалил я. — Я выяснил, я… Наземникус! Он знает, где медальон!
- Что? — брови директора поползли вверх. — А ну-ка, Гарри, войди, прежде всего. Ты же понимаешь, такие разговоры — не для каминной сети.
- Ох. Ээээ.... да, конечно, - смутился я. Подняться с колен, не вытаскивая голову из камина, оказалось нелегкой задачей, и Дамблдор, сжалившись, поднялся, и протянул мне руку помощи. Вывалившись из камина, я с трудом удержал равновесие, и только чудом не растянулся на ковре, однако неожиданно твердая рука директора удержала меня. Жестом указав на кресло перед столом — то самое, где я сидел почти всегда, посещая его кабинет, Дамблдор вернулся на свое место, и, усевшись, выжидательно посмотрел на меня.
- Ну что ж, не будешь ли ты столь любезен, чтобы объяснить все по порядку? — предложил он. Я, сглотнув, молча протянул ему книжечку, открывая ее все на том же месте.
Директор спокойно взял ее, и, прочитав, несколько минут безучастно смотрел на выведенные буквы, словно не видя их. Мне показалось, я понимаю, что с ним — он вспоминал за инициалами человека, учившегося здесь когда-то. Наконец Дамблдор вздохнул, и перевел на меня чуть утомленный и немного печальный взгляд.
- Надо же, как все оказалось просто… — проговорил он. — Признаться, иногда жизнь нас все-таки ничему не учит… уже дважды до этого я получал подобные сюрпризы от факультета Слизерин, однако по-прежнему не принимал всерьез подобную возможность…
- Сюрпризы? — переспросил я, сбитый с толку. Директор печально усмехнулся.
- Первым представителем этого факультета, перешедшим на нашу сторону, и ставшим бесценным союзником, стал Северус Снейп, как ты знаешь, Гарри, - сказал он. Вторым — Драко Малфой. И вот, теперь…
- Сириус сказал, что ему кажется, Драко и Регулус чем-то похожи, - проговорил я, горько усмехнувшись. — Правда, он считал, что это основание не доверять Малфою. Что ж, в отношении сходства он оказался прав, ведь так?
- Похоже на то, - согласился Дамблдор. — Но все же, Гарри, может, ты посвятишь меня в свои выводы? При чем здесь Наземникус, и откуда у тебя подобные сведения?
Кивнув, я рассказал директору о событиях сегодняшнего дня — а точнее, последнего его часа, начиная с того момента, как я переступил порог комнаты Регулуса. Дамблдор внимательно выслушал меня, и задумчиво потер кончик носа.
- Что ж, ты настоящий молодец, Гарри. Надеюсь, это сильно продвинуло нас вперед. Я постараюсь как можно скорее задействовать все необходимые связи, чтобы поговорить с Наземникусом и выяснить, куда он мог деть медальон. Хотя… все это лишь предположения. Ведь ты не можешь ручаться, что Кричер действительно спас его от «зачистки», которую устроил Сириус?
- Может, мы могли бы спросить его? — предположил я. Директор, подумав, кивнул.
- Ты прав. Предлагаю сделать это немедленно. Кричер все еще в Хогвартсе, так что будет достаточно, если ты просто позовешь его. — сказал он. Я с сомнением посмотрел на него. Предложив расспросить Кричера, я скорее рассчитывал на способности Дамблдора к легилименции, вспоминая, как он разговорил Винки в конце четвертого курса, когда прояснилась ситуация с Лжегрюмом.
- А… А он будет меня слушаться теперь, ведь Сириус вернулся, и… — забормотал я. Дамблдор со своей обычной всезнающей улыбкой покачал головой.
- Сириус официально объявил тебя своим наследником, кроме того, Кричер признал твою власть над ним. Так что, да, Гарри — он будет тебя слушаться. Будь добр, позови его.
- Ээээ… Ну ладно, если вы так думаете… — неуверенно согласился я.
Разговор с домовиком не был самым приятным воспоминанием в моей жизни. Отвечал он неохотно, пересыпая свою речь ворчанием, и кроме сдавленного признания в том, что он действительно умыкнул в свое время медальон, нам ничего не удалось от него добиться. Впрочем, этого было достаточно, чтобы у меня немного отлегло от сердца. Отпустив Кричера, и велев ему оставаться на кухне Хогвартса и слушаться Добби и других эльфов, я с некоторым облегчением снова посмотрел на задумчивого Дамблдора. Директор одарил меня заговорщическим взглядом, и, похвалив еще раз, пообещал взять дело в свои руки. Немного успокоенный, я сбивчиво пробормотал слова признательности, и, чувствуя, как меня охватывает странное ощущение опустошения, вернулся в дом на Площади Гриммо. Успокоив Гермиону, я отправился на поиски Рона, чтобы рассказать ему обо всем, что произошло.

Сказать по правде, исследования в библиотеке не были самым интересным на свете делом, ради которого стоило отказываться от возможности провести с друзьями несколько дней вне школы — пусть даже «вне школы» означало всего лишь дом Блэков, вызывающий у меня не самые приятные детские воспоминания. И все-таки я с готовностью согласился бы торчать среди книг хоть три недели подряд, лишь бы мне не приходилось попадать под перекрестный огонь недоверия Сириуса Блэка и злости Рона Уизли. Не то, чтобы меня так уж сильно волновало то, как они относятся ко мне, но все же это нервировало, особенно, если учитывать их близость к двум дорогим для меня людям — к Джинни и Гарри. Конечно, я скорее согласился бы наняться к Блэку домовым эльфом, чем показал свою нервозность — заметил ее только Гарри, и то, думаю, в большей степени благодаря нашей внутренней связи. Возможно, Блейз тоже могла что-то подозревать, хотя сестренка в эти дни не особенно много внимания уделяла мне. Куда больше ее занимал сам Гарри.
Как бы там ни было, прибыв домой, я отдал пару дежурных приказов эльфам и снова устроился в Библиотеке. После долгих поисков, мне удалось-таки обнаружить книгу «Тайны Темномагического Искусства», в которой содержались более-менее подробные сведения о крестражах, - начиная с истории возникновения заклятия, и заканчивая способом их создания и особенностями самих артефактов. Ну, в общем и целом, никаких сюрпризов в ней не содержалось — то, чего я еще не знал из других источников, было вполне очевидным, если применить простую логику. Например, тот факт, что раскалывая душу, чтобы создать крестраж, маг обрекает себя на своего рода проклятие, или то, что для того, чтобы обратить процесс вспять есть только одно средство — раскаяться в совершенном убийстве. Пожалуй, хоть сколько-нибудь полезной оказалась только информация о том, какими средствами можно уничтожить крестраж. Список «оружия», впрочем, тоже не принес сюрпризов — в нем были только вещи, обладающие огромной разрушительной силой: оружие гоблинской работы, яд василиска, Адово Пламя, вода из Водоема Душ…
В большей степени меня заинтересовало кое-что другое. По сути, это даже не было какой-то новой информацией, - скорее, у меня возникла одна любопытная идея. На самом деле, она пришла мне в голову ночью, когда перед сном я задумался над тем, каким же образом можно облегчить поиски оставшихся крестражей. На ум пришел рассказ Гарри о поддельном медальоне, который Дамблдор вытащил из пещеры на побережье. По словам Поттера, директор уверял, что большая часть ловушек на пути к нему действовала, хотя самого крестража на месте уже не оказалось. Тревожил тот факт, что, видимо, до нас кто-то уже успел начать своего рода «охоту» за частицами души Темного Лорда. Допустим этот самый Р.А.Б., - кто бы он ни был, - успел стащить только медальон. А что если нет? Вдруг ему удалось обнаружить и другие крестражи? И вообще, удалось ли ему уничтожить вещицу? Оружие гоблинской работы в наше время — невероятная редкость; по договору, заключенному с гоблинами при создании «Гринготтса» все оружие вернулось к создателям. Пожалуй, в руках магов оставался только меч Гриффиндора, выставленный в кабинете Дамблдора. Яд василиска — тоже невероятная редкость, учитывая …хм, некоторую специфику этих животных. Вода из Водоема Душ — вообще легенда на грани вымысла. Говорят, ее умели не то создавать, не то призывать жрецы в Древнем Египте, но с тех пор, как это знание оказалось утраченным, прошла не одна сотня, и даже не одна тысяча лет. Адово Пламя… Салазар разберет, это могло и сработать, хотя … поручиться нельзя. Отследить, кто и как использовал это заклинание — задача заведомо невыполнимая.
Как бы там ни было, меня сильно тревожил тот факт, что даже разузнав, где именно припрятал свой крестраж Волдеморт, мы можем все равно не найти его там. Как знать, а вдруг этот таинственный Р.А.Б. снова нас опередит? Или не он, так еще кто-нибудь? Мало ли нынче охотников за тайнами Волдеморта — далеко не все они заявляют о себе открыто и выступают под знаменами Дамблдора. Так есть ли смысл подвергаться опасностям и рисковать лишь для того, чтобы узнать, что кто-то побывал в хранилище раньше?
При этом я ясно понимал, что случай с Волдемортом уникален. Если верить книгам, Дамблдор был абсолютно прав в одном: никто до него не отваживался разделить свою душу на несколько частей, и создать больше одного крестража. Отрицательные стороны этого были очевидны — несколько предметов найти куда сложнее, чем один-единственный, как бы хорошо он ни был запрятан. Оставалось лишь подумать, какую же можно извлечь из ситуации пользу для нас? Впрочем, ответ — хотя бы приблизительный, - я уже знал. Правда, слово «польза» было в данном случае слишком сильным.
На идею меня навело заклятие темномагического поиска, упомянутое в «Тайнах Темномагического Искусства». В принципе, заклятие само по себе было не сложным, да и не сказать, чтобы очень уж темным — я даже не понимал, почему вообще его отнесли в Темную магию. Оно не включало в себя никаких кровавых ритуалов, убийств или жертвоприношений, да и вообще, при нем не использовалось никаких привычных мне атрибутов «Тьмы». А впрочем, не обязательно же Темные маги могли изобретать и использовать только то, что имеет отношение к убийствам. При том, как относилось к ним магическое сообщество, одного имена автора заклятия было более, чем достаточно, чтобы отнести его в раздел Темной Магии, даже если само по себе оно не было ни плохим ни хорошим.
Смысл самих чар заключался в том, чтобы отыскать человека, находящегося не далее, чем в часе пути пешком от того, кто искал. Работало оно на манер компаса, и только при условии, если у ищущего имелась частица искомого, или же какая-либо личная вещь, которая имела для объекта большое значение и довольно много времени находилась в непосредственной близости от него — например, что-то из одежды, или же волшебная палочка. Ну, правда, в нашем случае все эти условия были невыполнимыми, но что, спрашивается, мешало немного изменить это заклятие?
Встав пораньше, я сразу же после завтрака устроился в библиотеке — но на сей раз не в кресле у камина, а за отцовским письменным столом. Обложившись со всех сторон всевозможными книгами — от все тех же «Тайн Темномагического Искусства» и вплоть до школьного учебника по Нумерологии и собственных старых конспектов, - я взялся за рассчеты. Работа оказалась просто каторжной, особенно учитывая невозможность проверить свои результаты путем эксперимента. Цель моя была проста — найти способ обнаружить крестраж, находясь хотя бы в часе пути от него. Если у меня все получится, это избавит в первую очередь Гарри, а вместе с ним и весь Орден Феникса, от огромной кучи проблем. Взяв за основу заклятие поиска человека, я приблизительно уже прикинул, что нужно делать. Конечно, между крестражем и человеком — огромная разница, как в плане магии, так и в отношении ауры и прочих параметров (не говоря уже о естественных различиях). И прежде всего, проблема была в том, что у крестража не может быть личных вещей, которые можно использовать для фокусировки чар. И потом, чтобы раздобыть его частичку, его нужно сначала найти. Замкнутый круг. Над этой проблемой пришлось пробиться довольно долго. Разложив изначальные чары на Нумерологические формулы, я просчитал, что причина необходимости частицы объекта кроется в некой магической ауре, излучаемой человеческой сущностью. Иначе говоря, - в самой душе мага. Отголоски, остатки ее, конечно же, содержались в каждой частице его тела, равно как и в каких-то любимых вещах, к которым он успевал привязаться. Но крестраж — это предмет, как же может распространиться его аура? Хотя, взять, например, Нагайну — она-то ведь живое существо? Как быть с ней? И потом, как ни крути, но по меньшей мере часть души в каждом из крестражей есть, пусть и чужеродная…
Я раздумывал над этой проблемой два бесконечных дня, чуть не похоронил самого себя под грудой исчирканного пергамента, на котором производил бесконечные расчеты, но так ни к чему и не пришел. Мне удалось вывести несколько формул, однако все они вызывали серьезные сомнения, и у меня не было уверенности, что хоть одна из них сработает на практике. Это поставило меня перед новой проблемой — мне необходимо было придумать, каким образом я мог бы испытать новоиспеченные чары.
Где-то около полудня третьего дня моих занятий, - то есть пятого января, — мое уединение в библиотеке было прервано появлением Тинки. Домовик доложил, что со мной хочет поговорить леди Нарцисса, и ждет в камине, который находится в кабинете отца. Отложив перо и придавив книгой стопку пергаментов, чтобы не разлетелись от случайного дуновения, я на всякий случай запер дверь в библиотеку, так чтобы никто кроме меня не смог открыть ее, и поспешил в кабинет.
Мама улыбнулась при виде меня, но после приветствия тут же посерьезнела.
- Драко, ты плохо выглядишь, - без обиняков сказала она. — Ты чересчур бледный, даже для Малфоя, и у тебя синяки под глазами. Ты что, не высыпаешься? А что ты ешь? Ты бываешь на свежем воздухе?
- Со мной все в порядке, мама, - поспешно заверил ее я. — Просто я провожу одно… ммм… очень важное исследование, и…
- И похоронил себя в библиотеке под грудой книг и пергамента, - закончила мать, кивнув самой себе, словно говоря «Так я и знала!», и неодобрительно уставилась на меня. — Вот что, тебе необходимо отвлечься. Развеяться. Так, решено, ты едешь к нам на обед. И прогулку по окрестностям замка. Свежий воздух тебе точно необходим. И не спорь со мной, Драко Томас Люциус Абрахас Октавиан Магнус Галахад Максимиллиан Сен-Джон Блэк Малфой! — припечатала она, когда я открыл рот, чтобы возразить. Я закрыл рот и обреченно кивнул. Когда Нарцисса говорила таким тоном, особенно используя при этом полное имя, даже Люциус ходил по струночке. Может, она при этом применяла какую-то неизвестную мужчинам частицу магии вейл, хотя, зная маму, я был почти уверен, что дело не в этом. Уж во всяком случае, при таком раскладе, это не должно было действовать на ее сына!
Однако, если подумать, ее «приглашение» не так уж сильно нарушало мои планы. В расчетах я зашел в очевидный тупик, и мать была права, немного развеяться мне бы не помешало. К тому же, позднее я смогу посоветоваться с Грейнджер, может, ей придет в голову какая-нибудь светлая идея. И потом, я все равно собирался так или иначе еще раз увидеться с отцом до конца каникул. Поэтому я улыбнулся матери, и с легким кивком поднялся на ноги.
- Хорошо, мама, как скажешь, - сказал я. — Думаю, ты права, мне действительно не помешает развеяться и ненадолго сменить обстановку. Я приеду. Только… Переоденусь. — Я кинул взгляд на свой костюм — мягкие домашние брюки и полурасстегнутую рубашку. С этим Нарцисса не могла не согласиться.
- Конечно, дорогой, - улыбнулась она. — Мне подождать тебя?
Я кивнул. Каждое новое соединение по каминной сети увеличивало риск раскрытия нашего приватного каминного сообщения, поэтому безопаснее было сохранять уже установленную связь, чем открывать камин заново. Чтобы не заставлять ее ждать слишком долго, я прямо с места аппарировал к себе, сменил домашнюю одежду на классические брюки, свежую белую рубашку и темно-зеленый пуловер, и на всякий случай провел расческой по волосам, хотя они не особенно растрепались. Быстро натянув ботинки, я прихватил куртку, вспомнив о прогулке, которую пообещала Нарцисса, и, убедившись, что ничего не забыл, вышел из комнаты. Я мог аппарировать обратно, но не стал, потому что по пути намеревался отдать домовикам несколько распоряжений на то время, пока меня не будет.
Мать ждала меня со скучающим видом, и завихрения зеленого пламени вокруг ее лица придавали ей какой-то загадочный вид, заставляющий вспомнить, что вейлы изначально обитали в глубине лесов, и древние народы почитали их божествами, наравне с сиренами и нимфами. При виде моей куртки она чуточку неодобрительно поморщилась — как и отец, она не одобряла современного увлечения молодого поколения магловской одеждой. Я только хмыкнул в ответ. Нет уж, дорогие родители, я готов носить мантию, когда того требует этикет, или школьные правила, но не более того. Форма или парадный костюм — одно дело, а обычная повседневная одежда — совсем другое. Магловская одежда куда более удобна, не говоря уже о том, что прятать тело под мантией, пока ты молод — настоящее преступление. Уверен, когда-нибудь, став почтенным отцом семейства и окончательно остепенившись, я, подобно отцу, заведу себе трость и буду расхаживать в помпезных мантиях и поучать своих детей, как должны вести себя истинные чистокровные. Но носить все время мантию сейчас, пока мне всего семнадцать? Не дождетесь!
- Ты готов? — спросила Нарцисса, отвлекая меня от размышлений.
Я кивнул, и, протянув руку, ухватился за ее тонкую кисть. Рывок, вокруг все закружилось, и в следующий момент я выскочил из знакомого камина в гостиной французского замка.
- Ну вот, хвала Мерлину, ты здесь, - улыбнулась мама. — Дай-ка я тебя наконец обниму. Салазар-основатель, какой ты стал высокий! — добавила она, прижавшись ко мне. Я обнял мать в ответ, но она очень скоро отодвинулась и отступила назад, быстро смахивая слезы. Щадя ее гордость, я притворился, что не заметил. — Просто страшно, как быстро растут дети, особенно, когда они большую часть времени проводят вдали от нас, - вздохнула мать. — И все-таки, могу поклясться, ты не рос так быстро, пока мы жилы в Англии!
- Ну, вообще-то… Ты не думаешь, что вы с отцом вполне могли бы уже вернуться обратно? — предположил я. — В Маноре достаточно безопасно, и…
- Драко! — с укоризной покачала головой Нарцисса. — Не заставляй меня сомневаться в твоем финансовом образовании и умении вести дом. Ты ведь прекрасно знаешь, скрыть, что в доме кто-то живет, очень трудно. Нас выдаст элементарная покупка еды и необходимость отопления. Даже два человека создают достаточное оживление, чтобы его нельзя было не заметить снаружи. А я очень удивлюсь, если пара-тройка соглядатаев не бродит время от времени по границе имения, высматривая, не появились ли в Маноре гости.
- Да он же защищен чарами Доверия, - возразил я. — А поскольку ты никому не выдавала тайны его местонахождения, никто и не может его найти, кроме меня и отца. Ну и кроме Северуса и Дамблдора.
- Вот именно, - мрачно кивнула мать. — Нет, насчет заклятия ты прав, я не подумала об этом. Но есть и другие «но». Ты ведь понимаешь, что при всей нашей теперешней лояльности к Ордену, переехать в Малфой Манор — все равно что дать Дамблдору в руки еще одну ниточку, кроме тех, что он уже привязал к нам.
- Ты думаешь, он может использовать эти знания против нас? Но зачем бы ему это? — пожал плечами я. Нарцисса покачала головой.
- Я не думаю, что он сознательно захочет причинить вред кому-то из нас, но… ты ведь понимаешь, сколько причин не доверять ему у Люциуса? Сейчас, пока нет другого выхода, Дамблдор не настаивает на его возвращении в Азкабан, но что будет, если обстоятельства изменятся? Насколько в вашем благородном директоре сильны гриффиндорские представления о справедливости? Мне бы не хотелось еще раз стать свидетельницей заключения твоего отца, Драко, - закончила мать со вздохом. Я неохотно кивнул. Я мог понять ее недоверие и осторожность, несмотря на то, что мне почему-то не хотелось верить в то, что сомнения по поводу Дамблдора могут оправдаться. Нет, я не воспылал любовью и преданностью к школьному директору, но все-таки склонен был доверять ему немного больше, в особенности после того, как он помог мне избавиться от чар Забвения.
- Кстати, а где отец? — спросил я после недолгого молчания, отчасти, потому что действительно хотел бы знать, а отчасти ради того, чтобы перевести разговор на другую тему. Мама хмыкнула, немного повеселев.
- В кабинете. Разбирается с поставщиками. Обнаружил какое-то несоответствие в последних счетах, и теперь строит их по стойке «смирно». Тут он в своей стихии.
- А это не опасно? — засомневался я. — Ну, я хочу сказать, разве он не должен скрываться и все такое?
- Нет, он же защищен Чарами Кажущейся Смерти, - покачала головой мать. — Все принимают его за какого-то тетушкиного родственника, которого та попросила привести ее дела в порядок. Чем он и занимается, - она улыбнулась. Я кивнул.
- Ладно, тогда как же насчет прогулки, о которой ты говорила? — поинтересовался я. — Зная отца, думаю, он вряд ли освободится до обеда, а обед, насколько я помню, подается в два?
- Все верно, - кивнула Нарцисса. — Но надеюсь, ты не откажешься составить на прогулке компанию своей пожилой матушке?
- В день, когда тебя можно будет назвать пожилой, Луна упадет на Землю, мама, - рассмеялся я. — Но даже тогда я ни за что не откажусь тебя сопровождать.
- Вот это верные речи, - подчеркнуто довольным тоном похвалила меня мать, тоже посмеиваясь. — Ну что ж, в таком случае, подожди меня здесь немного — я только поднимусь к себе за мантией.
- Конечно, - кивнул я, кидая куртку на диван, и провожая взглядом изящную фигурку Нарциссы.
Однако если бы я рассчитывал побыть в одиночестве, меня постигло бы жестокое разочарование. Стоило двери за матерью закрыться, как почти в ту же секунду распахнулись, будто от сильного пинка, двери напротив, которые вели, кажется, в оранжерею. Через мгновение, не успел я опомниться, с истошным визгом «Драко!!!!» на мне повисли, чуть не сбив с ног, две девичьи фигурки. Две пары рук одновременно с разных сторон оплели мою шею, а к губам прильнули жаркие мягкие губы, мигом вовлекая меня в глубокий страстный поцелуй. От неожиданности и ошеломления я ответил на него, краем сознания отметив, что целуюсь с девушкой, прильнувшей ко мне слева. Впрочем, продолжалось это недолго.
- Эй, не наглей, теперь моя очередь! — воскликнул возмущенный голос справа, и чужие губы исчезли с моего рта. Я снова не успел даже охнуть — нежная рука быстро развернула мою голову за подбородок, и уже другие губы снова надежно запечатали мой рот - поцелуем, не менее страстным, чем первый.
- Сафи! — выдохнул я, когда смог говорить, и, заморгав, уставился в сияющие от радости темно-синие глаза Сапфиры.
- Эй, тут не только она, между прочим! — возмутилась первая девчонка, снова разворачивая мою голову к себе, так что я начал чувствовать себя куклой.
- Эми! — выдал я, невольно тоже расплываясь в улыбке. Искрящиеся смешинками изумрудно-зеленые глаза Эмерельд тоже просияли от радости.
- Мы та-а-ак соскучились! — в унисон воскликнули сестры.
В это я охотно верил. Особенно в данный момент, когда мне представили отличное доказательство. Руки Эмерельд соскользнули с моей шеи, опускаясь ниже и задирая свитер, а уверенная ладошка Сапфиры по-хозяйски потянулась к молнии на брюках. И это в тетушкиной гостиной, чуть ли не у всех на виду!!! В затуманенном зарождающимся возбуждением сознании молнией мелькнула мысль о Джинни, и о том, что она в жизни не простит мне подобного «загула» на сторону, и это разом придало мне сил и отрезвило. Я мгновенно высвободился из ласковых рук полувейл и отступил.
- Девчонки, я тоже безумно рад вас видеть, но… Давайте обойдемся без этого. — умоляюще проговорил я, и запнулся, смутившись под из подозрительными взглядами. Как бы так поделикатнее объяснить им, что я уже не тот беззаботный ловелас, который уезжал отсюда летом? Эми и Сафи тем временем обменялись недоуменными взглядами между собой.
- Драко, что с тобой? Может, ты болен? — обеспокоенно спросила Сапфира.
- Ты выглядишь усталым, ты плохо себя чувствуешь? — вторила ей сестра.
- Со мной все в порядке! — потерял терпение я. — Просто кое-что изменилось, и… И я не могу больше сохранять наши отношения такими, как раньше. — Фраза получилась неловкой и слегка корявой, так что я снова смутился. Впрочем, девчонки всегда понимали меня чуть ли не с полуслова.
- О! Оу, это здорово! — воскликнула Эмерельд, первая сообразив, в чем тут дело. — У тебя появилась девушка! Ты уже помолвлен? — с искренним любопытством спросила она. Я покачал головой.
- Еще нет, но я люблю ее, - ответил я. — И…
- Но если ты не помолвлен, то формально ты свободен! — возразила Сапфира, похожее, не разделявшая восторгов сестры. — Почему же ты не можешь сохранить наши отношения? К тому же, ведь твоей девушки здесь нет!
- Сафи! — возмущенно одернула сестру Эмерельд. — Уверена, Драко не хочет изменить своей возлюбленной, не так ли? — мягко обратилась она ко мне. От высокопарного словечка «возлюбленная» меня малость покоробило, но я кивнул.
- Но ведь наши отношения начались раньше, - упрямо нахмурилась Сапфира. — Так почему же…
- Уверен, она все равно сочла бы это изменой, - сказал я, и кашлянул, чтобы прочистить горло — голос почему-то хрипел, точно простуженный. — Простите, - я покачал головой. — Вы навсегда останетесь для меня… Особенным воспоминанием, но… Думаю, что теперь — ТОЛЬКО воспоминанием. Все… все кончено.
- Ну, не думаю, что совсем «кончено», - возразила Эми. — Мы ведь останемся друзьями, правда?
- Конечно, - энтузиазмом кивнул я. Сапфира недовольно поджала губы, но все же нехотя кивнула.
- Ладно, - сказала она со вздохом, и бросила на сестру укоризненный взгляд.
Я подумал, что не хочу знать, что за этим кроется, и, поспешно подцепив с дивана свою куртку, прижал ее к себе, чтобы скрыть некоторую нервозность (а заодно и использовать ее в качестве щита, хотя в этом я не признался бы и под Веритасом).
- А что вы здесь делаете? — поинтересовался я, чтобы отвлечь сестричек от щекотливой темы. — Я был здесь до Нового Года, и тетушка сказала, что вы не собирались приезжать на каникулы.
- Мы и не собирались, но у Аматиссы возникли проблемы, и нам пришлось, - поморщившись, откликнулась Эмерельд. Сапфира снова фыркнула, выражая свое отношение к проблемам старшей сестры.
- А что за проблемы? — спросил я.
Честно говоря, в тонкостях магии вейл я разбирался не очень, да и вникать в проблемы полузнакомой девушки было как-то не с руки, но я счел, что это будет безопаснее, чем снова возвращаться к теме наших отношений. Сестры пустились в объяснения, из которых я уяснил, что Аматисса познакомилась-таки со своим нареченным из Монт Флера, соседнего с тетушкиным поместья. А проблема, не считая различных магических завихрениий, в которые я не стал вникать, сводилась к банальному противостоянию со свекровью, которой девушка не понравилась. И теперь та настаивала на том, чтобы лично познакомиться чуть ли не со всеми родственниками невесты, видимо, в надежде отыскать какие-нибудь недостатки, которые позволили бы ей предотвратить нежеланный брак.
Лично мне разговор показался достаточно скучным, хотя и безопасным, так что я был только рад появлению матери. Где-то в глубине души я чувствовал досаду — раньше мы с девчонками проводили вместе дни напролет, а теперь я с трудом выдержал порядка четверти часа. Хотя правду говоря, раньше мы не столько говорили, сколько занимались кое-чем другим…
Шикнув на девушек, и напомнив им, что их ожидают на сегодняшний обед в Монт-Флере, Нарцисса протянула мне руку, и мы вдвоем вышли на свежий воздух, слегка отдающий морозом. Никогда не мог бы предположить этого, но прогулка — обычная прогулка пешком по дорожкам примыкающего к замку парка, - действительно помогла мне почувствовать себя лучше и очистить сознание. Какое-то время мы даже не разговаривали, изредка обмениваясь улыбками. И все-таки, через какое-то время я решил, что пауза слишком затягивается.
Конечно, разговор с матерью с точки зрения сбора сведений оказался почти бесполезен, но я этого ожидал, и не был разочарован. Отец старался не посвящать ее в дела Пожирателей по мере сил — во всяком случае, делал все, чтобы Нарцисса не очень вникала в подробности. Ну а в тот год, что Люциус провел в тюрьме, мать и вовсе была низведена Лордом и его прихвостнями чуть ли не до положения служанки в собственном доме. Конечно, оставалась возможность, что Нарцисса могла услышать или увидеть что-то важное, но я не представлял себе, как спросить ее об этом, да еще так, чтобы не возбудить ненужных подозрений. Оставалось только надеяться, что разговор с отцом окажется более полезным.

Как оказалось, моим надеждам суждено было оправдаться в полной мере. За обедом, где присутствовали только мы трое, так как тетушка Анабель отправилась в Монт-Флер вместе с Эми и Сафи, возможность поговорить представилась довольно скоро.
- Итак, сын, какими еще новостями ты можешь порадовать престарелых родителей? — с неприкрытой иронией поинтересовался отец, когда трапеза близилась к завершению, и уже не было вероятности испортить окружающим аппетит. Я хмыкнул. Раньше подобный вопрос, заданный таким тоном, заставил бы меня стушеваться и начать лихорадочно припоминать, что же такого я мог натворить, что может не понравиться отцу? Теперь же я лишь невозмутимо улыбнулся в ответ.
- Ты имеешь в виду мое намерение покончить с учебой, или тот факт, что ты скоро станешь дедушкой? — спросил я. Отец, не донеся вилку до рта, застыл, в упор глядя на меня. Нарцисса фыркнула.
- Драко! — укоризненно сказала она. Я, с трудом скрывая улыбку, бросил на нее заговорщический взгляд.
- Ты сама говорила, мама, что время летит незаметно, и дети вдали от вас взрослеют быстрее… — с деланной беззаботностью сказал я. — Так что, в таком случае, лет через пять-шесть — это действительно скоро.
- Поросенок! — возмущенно фыркнула мама. Я сделал оскорбленное лицо, но не выдержал, и рассмеялся одновременно с ней. Люциус, опустив свою вилку, покачал головой, продолжая смотреть на меня в упор.
- А что за история с тем, чтобы «покончить с учебой»? — спросил он, явно не разделяя нашего веселья.
- Мне осталось учиться меньше, чем полгода, так что скоро с учебой будет покончено, - пожимая плечами, пояснил я. Люциус хмыкнул и, оттаяв, улыбнулся.
- Мда, награди Мерлин сыночком… — прокомментировал он. — Ты меня так в гроб загонишь. И ладно бы еще ради наследства, так ведь нет же… Сейчас-то какой в этом смысл?
- Пап, да я просто пошутил, - хмыкнул я. — Ну что ты, в самом деле, принял все так близко к сердцу…
- Угу, утешай теперь… — проворчал отец. — А если серьезно, Драко, какие новости из поместья? Ты уже получил бумаги на наследство? Прошло уже больше месяца, так что уже пора бы.
- Ты имеешь в виду завещание и прочие формальности? — уточнил я. — Еще не получал, но вчера ко мне прилетела сова с письмом от твоего поверенного, он просит меня о встрече завтра. Уверен, как раз по этому поводу.
- Хорошо, - кивнул отец. — Непременно проверь опись имущества. Оригинал можешь найти за портретом Уолрика Скрытного в кабинете. О нашем финансовом положении ты сейчас, думаю, осведомлен лучше моего, да и о недвижимости и вложениях, но опись артефактов — это очень важно. А ее полностью ты пока еще не видел.
- Ну и что там такого неожиданного? — поморщился я.
- Драко, сколько раз я должен повторять, — наставительно сдвинул брови Люциус, - Артефакты — одна из основ семейного благосостояния. В Волшебном мире они очень высоко ценятся, и будут цениться всегда. Так что даже при угрозе разорения…
- Да, да, знаю, - вздохнул я. — Семейное достояние, которое позволит семейству выжить в случае крайней нужды…
- Будь серьезнее, - уже непритворно нахмурился отец. — Важность этого понимал и признавал даже Лорд.
- Я тебя умоляю! — фыркнула Нарцисса. — Жалкую старинную чашу ты называешь семейным достоянием? Я понимаю, Лорд-то ей гордился, раз больше нечем, но это просто жалко. Неудивительно, что об этом не принято упоминать, - она пожала плечами, а я ощутил, как враз похолодели у меня руки.
- Чаша? — как можно спокойнее сказал я. — Но я думал, что Лорд — полукровка, да и семейного дома у него нет. Откуда же у него что бы то ни было старинное?
- Да Салазар его знает, - фыркнул отец. — О его полукровном происхождении Внутренний круг Пожирателей, конечно, знал. Но Лорд не терпел об этом упоминания еще и в прежние времена, а уж после его возрождения упомянуть об этом было равносильно тому, чтобы самому попросить наложить на себя тройное Круцио. И это еще значило — легко отделаться.
- Ну, это как раз, неудивительно, - фыркнул я. — Удивительно то, что у него нашлось хоть что-то семейное. Чаша, говоришь? Ну, не ахти какой артефакт, вообще-то…
- Бэлла утверждала, что это чаша Хельги Хаффлпафф. И вроде бы, даже не подделка, - пожала плечами мама. — Еще хвасталась, что Лорд доверяет ей настолько, что доверил ей свое семейное достояние.
- То есть как — доверил? — спросил я нарочито небрежно. Потребовалось все мое хладнокровие, все годы ношения маски Слизеринского Принца, чтобы не выдать охватившего меня волнения. Неужели это именно то, что я едва надеялся узнать?
- На хранение, - мрачно пояснил Люциус. — Еще до конца первой Войны. В жизни не забуду…
- Почему? — машинально спросил я.
- «Что доверил тебе Лорд, Люциус?» - передразнивая Беллатриссу отозвался отец. — «Пустую старую тетрадку? Для будущего плана, ну надо же… Истинное доверие Темного Лорда принадлежит тем, кто ему действительно верен! Недаром он доверил нам на хранение чашу Хельги!»
- И как же они ее хранили? — поинтересовался я, затаив дыхание, и изо всех сил стараясь не показать, насколько заинтересован.
- Ну, не в доме, это точно, - отозвалась Нарцисса. — Уж там-то, будь уверен, Бэлла бы ее выставила на самое видное место, как доказательство доверия Лорда, - фыркнула она.
- Тогда где?
- А почему тебя вдруг это так заинтересовало? - прищурился отец. Я похолодел, но усилием воли сохранил бесстрастное выражение на лице, ухитрившись не покраснеть, и даже не сбить дыхание.
- Я просто заинтригован, - я пожал плечами. — А что, должна быть какая-то особенная причина?
- Не знаю, - медленно ответил он.
Несмотря на мою игру, Люциус подозрительности не потерял, и смотрел на меня пронизывающим взглядом, словно пытаясь проникнуть в мои мысли. Но я больше не опускал щит окклюменции с тех пор, как едва не впал в транс вместе с Поттером, когда у него было видение о Волдеморте после нападения на Хогсмид. Странно, но невероятным образом это перестало мешать нашей внутренней связи, словно она нашла путь в обход моей мысленной защиты. Не знаю, наверное, причина была в Родовой магии, а может, еще и в моем внутреннем желании несмотря ни на что все же быть ближе к Гарри. Так или иначе, но пытался отец прочитать мое сознание, или нет, у него ничего не вышло.
- Так что? — настаивал он. Я демонстративно изогнул бровь и облизнул ложку с остатками десерта, словно разговор на деле ничуть не интересовал меня.
- Гринготтский сейф, - подала голос мать. Мы с отцом оба вздрогнули от неожиданности.
- Что? — переспросил я.
- Бэлла и Руди могли сохранить чашу только в гринготтском сейфе, - пояснила мать. — Лестрейндж — Касл после их ареста обыскивали около полугода целым аврорским подразделением. Его чуть ли не разобрали по камешку, там и соринки тайной не осталось. Но ничего особенно важного из артефактов не нашли.
- Да, после исчезновения Лорда Рудольфус единственный сохранил здравый рассудок, - объяснил отец. Напряжение в его взгляде отступило, и он уже не всматривался в меня подозрительно и испытующе. Конечно, я не был так наивен, чтобы успокоиться и расслабиться, зная отца. Но, по крайней мере, внешне, ситуация вернулась под контроль. Люциус продолжал: - Руди вполне полагался на защиту родового Поместья, конечно, пока был в замке сам, но… Беллатрисса тогда совсем обезумела, да и Рабастан был не лучше. Вспомнить хоть, что они сделали с Долгопупсами. Рудольфус понимал, что их в любой момент могут арестовать, да и его заодно, поэтому все мало-мальски ценное он перевез в сейф в «Гринготтс». Ты же знаешь, гобилны признают наследников, но никогда не позволят Аврорату и Министерству наложить лапу на имущество. А кровных родственников, которые могут его унаследовать, всегда можно отыскать.
Ну да. Право наследия переходит к ближайшим родственникам, так что, учитывая, насколько тесен Волшебный Мир, проблем с этим не возникает. Тем более, гоблины к разделению на семьи и Род относятся весьма прохладно, и с легкостью закрывают глаза, когда достояние одного Рода достается другому. Лишь бы при этом не возникало юридических осложнений, а остальное им до Люмоса.
Итак, что нам это дает? Лестрейнджи вне закона, приговоры у них пожизненные, а имение конфисковано. Плюс, они лишены всех прав. А сейф — единственное наследство, которое от них оставалось. Кто же должен был его получить? У Руди и Рабастана ближайший родственник — Люциус, а у Беллы — Нарцисса. Как ни крути, с обеих сторон наследничек — я…
Сглотнув, я понял, что меня охватывает до боли знакомое ощущение - дрожь перед решительным шагом, и ставший уже привычным леденящий душу страх, который обычно отступал, стоило мне начать действовать. Чувства, подобные этим, редко подводили меня. Про себя я не знал, плакать мне или чертыхаться. Как ни крути, проверить свою догадку как можно скорее я не смогу. Ключ от сейфа Лестрейнджей, скорее всего, там же, где и наш — в тайнике отца. Но даже при самом удачном стечении обстоятельств, минимум день уйдет только на то, чтобы оформить бумаги в банке и получить доступ к ячейке. Плюс, надо поставить в известность Дамблдора… А что, если в сейфе ничего не окажется? Если мама ошиблась, и речь шла не о крестраже? Или если его все-таки спрятали не в сейфе, а в каком-нибудь тайнике Лестрейндж — Касла, который авроры все-таки не нашли? Ну хорошо, тогда нужно предупредить если не Дамблдора, то хотя бы Гарри…

Зимняя ночь уже полностью вступила в свои права, а тетушка Анабель и Эмерельд с Сапфирой вернулись из Монт-Флера, когда я наконец засобирался домой. Мама правда, неуверенно предложила мне остаться на ночь, но, заметив опасный блеск в глазах Сапфиры, с которым та встретила это предложение, я счел за лучшее отказаться. Конечно, меня все еще влекло к обеим девчонкам — все-таки, мы недаром проводили каникулы вместе, почти не вылезая из постели, два года подряд. В других обстоятельствах, я бы с удовольствием остался и на ночь, и на весь завтрашний день, а то и до конца каникул. Да что там, какая-то часть меня и сейчас во весь голос кричала, что я идиот, раз отказываюсь от этого. Но другая часть, куда более весомая, нашептывала, что я все делаю правильно, и этот шепот, подкрепленный воспоминаниями о теплых губах Джинни, аромате ее волос, и ее теле в моих объятьях, был куда важнее самых громких криков. Так что я решительно отказался от маминого предложения, и, несмотря на легкое разочарование прекрасных дам, уехал в Манор.
Дома, невзирая на позднее время, я первым делом отправился в библиотеку, чтобы перетряхнуть рабочий стол. Идея, которую, сам того не ведая, подкинул отец, кажется, решала все мои проблемы с заклятием поиска. Только бы найти проклятый дневник! ТОЛЬКО БЫ Лорд не забрал его, когда хозяйничал в Маноре! А впрочем, Библиотека пострадала от налета Пожирателей меньше всего, ведь охранные чары на ней были особенно сильными, а вынести книги за ее пределы и вовсе могут только члены рода. Маминой принадлежности к семье на это еще хватало - все-таки, она была супругой ее главы, - но вот у остальных «гостей» при всем кровном родстве, шансов не было.
Стол, как я и надеялся, был и вовсе нетронут. Покопавшись в ящиках, среди бесчисленных черновиков, образцов и даже каких-то старых конспектов, чернила на которых уже наполовину стерлись, я наконец нашел, что искал.
Я узнал ее с первого взгляда, как только взял в руки — довольно тонкая книжечка с тусклым, полуистертым тиснением на переплете, и здоровенной, словно прожженной, а не проткнутой, дыркой посередине. Осмотрев, я аж присвистнул от удивления. Это ж с какой дури надо было ударить, чтобы проткнуть ее ТАК — особенно учитывая, что Гарри тогда было всего двенадцать? Мда, ну Поттер дал… Даже делая скидку на то, насколько разрушителен яд василиска…
Но настало время испробовать мое заклятие. Идея, пришедшая мне в голову, была проста. В бывшем крестраже наверняка остался след от души, которая пробыла в нем тринадцать лет — а то и дольше, потому как этот крестраж был, по-видимому, самым первым. И эта душа — одна на все крестражи. Вряд ли есть существенные отличия между ее кусочками. А значит, дневник — или любой другой обезвреженный крестраж, - как раз и можно использовать для фокусировки!
Чтобы проверить мою теорию, мне необходимы были два предмета, но, к счастью, эта проблема решалась еще проще. Без зазрения совести выдрав перемазанную чернилами, продырявленную страницу, я положил дневник на стол, и, отойдя от него как можно дальше, сосредоточился, зажмуриваясь, и произнес формулу заклятия, - ту, которая из всех выведенных мной внушала наибольшее доверие.
Первые несколько минут ничего не происходило. Я уставился на листок повторил заклятие, прижав к нему кончик палочки. Снова ничего. Чертыхнувшись про себя, я попробовал другие формулы — опять с тем же результатом. Вздохнув, я опустился в кресло, чуть не плача с досады. И что мне теперь делать? Опять усаживаться за расчеты, чтобы понять, где ошибка? С ума можно сойти, да сколько ж мне с ними биться? А в походе в «Гринготтс» мне так бы пригодилось это заклятие!
Честно признаться, я устал за день, и именно этим и объяснялась моя лень. Вообще-то, как раз расчеты были моей стихией. Даже Грейнджер не могла превзойти меня на Нумерологии — без лишней скромности, могу сказать, что в этом предмете я ей не уступал. Может, не превосходил, но и не прозябал в тени «гриффиндорской умницы». Но сегодня, сейчас, при мысли о том, чтобы снова сесть за расчеты, мозги начинали кипеть от перегрузки, и так и подмывало заплакать. Откинувшись в кресле, я закрыл глаза, пытаясь придумать, что же мне делать.
Ответ пришел оттуда, откуда я подсознательно еще не привык его ждать — из глубин земли Манора, из Источника моей Родовой Силы. В самом деле, я почти забыл об этой стороне Родовой Магии — о ее способности в трудную минуту подсказать верное решение.
Ошибка моя заключалась в том, что зажав в руке страницу из дневника, я пытался найти всего лишь сходную ауру, не заботясь о том, какой именно предмет ищу. Увы и ах, но эти чары так не работали. Нужно было четко представлять себе, что именно ищешь. Иными словами, разыскивая чашу, я не нашел бы рядом с ней, например, медальон, - разве что просто наткнулся бы на него сам, без помощи чар.
Для проверки я снова сжал в руке страницу дневника Тома Реддла, и, представив себе сам дневник, еще раз произнес формулу заклинания. Мгновение — из моей палочки вытянулось облачко тумана, оно на секунду закружилось в воздухе, а потом вытянулось, приобретая очертания туманной стрелки, указывающей точнехонько на стол, где лежал дневник. Внутри меня все закипело от радости. Неужели у меня получилось?
Я встал с кресла, и, развеяв стрелку, пересек библиотеку и остановился с другой стороны, возле книжных полок. Повторил заклинание — туманная стрелка образовалась быстрее, и снова точно указывала на крестраж своим заостренным кончиком.
Удовлетворенный, я радостно улыбнулся, и, всунув вырванную страницу обратно в дневник, починил его при помощи «Репаро». Сам дневник я засунул обратно в стол, наложил дополнительные запирающие и охранные чары, а заодно и чары предупреждения, которые должны были сработать, если стол попытается открыть кто-то кроме меня. И только после этого пешком поднялся к себе — сил аппарировать уже не было. Несмотря на нервное напряжение и пережитые за сегодня потрясения, я рухнул в кровать, едва переодевшись в пижаму, и уснул почти моментально.

Утро, кажется, настало чересчур быстро, но я не жаловался. Вчерашняя удача с чарами вдохновила меня, и я ощущал кипучую жажду деятельности. Быстро приняв душ и проделав все прочие утренние процедуры, включая и завтрак, я в приподнятом настроении отправился в кабинет, и быстро и без проблем отыскал ключ от тетушкиного сейфа, и, удостоверившись в его принадлежности, написал стандартное письмо в банк. Покончив с формальностями, и через камин связался с Гарри, и предупредил его, что мне необходимо с ним поговорить. Поттер казался взбудораженным какой-то новостью — его так и распирало от нетерпения. Но все таки он чудом сдержался, и заявил, что у него тоже есть новости, но они слишком важны, чтобы рисковать передавать их через каминную сеть. Я объяснил Гарри, что у меня еще есть незаконченные дела дома, но я надеюсь разобраться с ними в самое ближайшее время, и как только закончу, прибуду к нему на Площадь Гриммо, если, конечно, мое присутствие не будет никому в тягость. Последнее обстоятельство отнюдь не было надуманным — вспомнить только, как косился на меня то и дело его крестный, так у меня мурашки бежали по телу. А Рональд? То еще удовольствие, находиться в их обществе — все равно что под перекрестным огнем. Ну, от Уизела–то я ничего другого и не ожидал, так что не особенно переживал по его поводу. В конце концов, к этому мне не привыкать. А вот недоверие Блэка тревожило — даже не столько само по себе, сколько то, как это повлияет на Гарри и его ко мне отношение. С одной стороны, я сомневался, что он перестанет мне доверять — не после того, как я узнал, насколько секретной была информация о крестражах. Подобный знак доверия трудно подвергать сомнению, но все же… Зная, как дорог ему крестный, и как важно для Гарри его мнение… Вода камень точит, и если Сириус будет то и дело напоминать, что мне нельзя доверять, рано или поздно Гарри может и поверить в это…
Конечно, сомнения эти отдавали паранойей. Мне очень хотелось верить, что я ошибаюсь, и Гарри не начнет сомневаться в моей дружбе без причины. Вот и сейчас он с жаром стал уверять, что поговорил с Сириусом и тот пообещал, что постарается посмотреть на ситуацию с другой стороны и попробовать мне доверять. Это внушало некоторую надежду. Я очень не хотел бы стать причиной их разлада…
Закончив разговор, я вернулся к столу, и в ожидании поверенного взялся за бумаги, чтобы не тратить зря время. Как и сказал отец, с состоянием наших финансов на данный момент я был знаком куда лучше него — раз в месяц я проверял отчеты управляющих, так что состояние и вложения сресдств были под контролем. Список артефактов, находившихся в коллекции отца, впечатлял — однако, как ни смешно, в ней не было ничего по-настоящему полезного. Древности, принадлежавшие некогда знаменитым деятелям, несущие в себе кое-какую магию… Вся их ценность заключалась как раз… в стоимости. Ну и в исторической нагрузке, конечно. Перечитав список дважды, я поморщился: бОльшую часть этого хлама давно пора сдать в Волшебный Исторический музей, или куда-нибудь вроде него. Если доживем до конца войны (который теперь почему-то стал казаться вполне вероятным), надо будет так и сделать. Организовать в музее какую-нибудь выставку, можно даже постоянную, но не отрекаясь при этом от права собственности. А что, вполне ничего себе идея. Поможет поднять пошатнувшийся престиж семьи — благотворительность всегда безотказна в этом смысле.
Мои, без сомнения, полезные размышления были прерваны появлением поверенного. Передав мне основную массу бумаг и выразив свое восхищение моей осведомленностью в делах, он некоторое время пытался еще давать мне какие-то юридические наставления, но я не позволил себе купиться на дешевую лесть и сбить меня с толку. Конечно, старый лис МакКинон работает с нашей семьей уже давненько, и Люциус о нем отзывался положительно, но если позволить ему сейчас сохранить свой покровительственно — снисходительный тон, которым он начал свою беседу со мной, то мне до конца жизни потом от него не избавиться. Я так и буду для него несмышленышем, которого он будет наставлять на путь истинный. Хотя, опять же, старый лис прекрасно знает свое дело, и к его мнению стоит прислушаться.
Подписав необходимые документы, и отчасти добившись своей цели поставить МакКинона на место, я распрощался с ним, когда день уже клонился к вечеру. Стемнело по-зимнему рано, и последние бумаги мы рассматривали уже при искусственном освещении, которое зажгли домовики. Проводив гостя, я осведомился у Тинки, не было ли почты или каких-нибудь известий, но, к своему разочарованию, услышал в ответ, что никаких известий не приходило. Некоторое время я нервно ходил из угла в угол, раздумывая, остаться ли в Маноре и дождаться ответа из Гринготтса, или же наплевать на все и отправиться в дом Блэков, чтобы поговорить с Гарри. Судя по всему, у Поттера тоже были важные новости, и помимо нетерпения меня теперь еще мучило и любопытство.
К счастью, прилетевшая сова избавила меня от этой проблемы. Знакомый ровный почерк гринготтского клерка возвещал, что меня будут рады видеть завтра, и при наличии ключа от сейфа, предоставят к нему доступ. Вздохнув с облегчением, я вернулся в библиотеку, снова вырвал страницу из дневника Реддла, сложил, и, на всякий случай, наложив охранные чары, сунул в карман. Отправил туда же ключ от сейфа Лестрейнджей, наложил заклятие, чтобы не потерять все это случайно, а потом заторопился к камину.
Старый дом Блэков встретил меня холодом, словно в кухне, где располагался подключенный к сети камин, весь день никого не было. Не знаю почему, но мне стало не по себе. Было странное ощущение, будто в доме нет ни души. Поежившись, я заторопился к двери, и выскользнул в холл, едва приоткрыв дверь настолько, чтобы протиснуться в щель. Беззвучно притворив ее за собой, я оглянулся. Завешенный портрет моей двоюродной бабки Вальбурги, которую мы с мамой навещали периодически, когда я был маленьким, тихонько похрапывал из-под своей занавески. Пару раз за время этих каникул мне доводилось слышать, какой тарарам творился тут, когда занавес падал, но сам я как-то не попадался на глаза полоумной старухе. Внезапно меня разобрало любопытство. Интересно, а что она скажет теперь обо мне? Помню, когда мы с мамой наносили сюда визиты, старуха меня просто обожала, называла ангелочком, умничкой и образцовым ребенком, и всячески баловала. Правда, баловали меня все родственники, кому не лень — лет до шести я и впрямь был очаровательным малышом. Все равно, не знаю почему, навещать одинокую миссис Блэк я не любил. Мрачный старый дом пугал меня, так же как и безобразный полусумасшедший домовой эльф. И все-таки… интересно, что она скажет теперь?
Прикусив губу, я осторожно потянул в сторону край старой бархатной занавески. Похрапывание стихло. Я аккуратно отодвинул в сторону тяжелую ткань, едва замечая, что почему-то задерживаю дыхание.
На меня уставились заведомо злобно сощуренные старческие глаза — хотя на портрете Вальбурга была даже моложе, чем я ее помнил. Ее рот уже кривился в злобной гримасе, готовясь выдать очередную порцию брани. Однако при виде меня бабка замерла, и на несколько долгих мгновений воцарилось гулкое молчание.
- Твое лицо мне знакомо, - подозрительно пробормотала она наконец. — Хотя в этом доме и трудно теперь ожидать приличных гостей. Кто ты и что тебе здесь надо?
- Я…
- Малфой! — голос с верхней ступеньки лестницы заставил меня вздрогнуть, и моя рука, придерживающая занавеску, невольно разжалась.
Тяжелая портьера скользнула обратно, скрыв портрет больше чем наполовину. Старуха недовольно заворчала, но мое внимание уже целиком поглотил Сириус Блэк, медленно спускающийся по лестнице, и, казалось, пытающийся насквозь просветить меня взглядом. Я невольно похолодел, хотя и не делал ничего плохого. Выглядел крестный Гарри отнюдь не дружелюбно, что бы там ни говорил Поттер о том, что он обещал вести себя помягче. Сглотнув, я невольно подался назад, но тут же усилием воли приказал себе стоять на месте.
- Что ты здесь делаешь? — сурово спросил Блэк. Я машинально сглотнул, молясь всем, кого только мог припомнить, чтобы не пустить петуха.
- Я пришел поговорить с Гарри, - отозвался я. Хвала Мерлину, голос прозвучал достаточно ровно.
- Вот как? Гарри сейчас нет, он и все остальные уехали в Косой Переулок с семейством Уизли, - холодно ответил он. Я снова сглотнул.
- О. Простите, я не знал, - отозвался я. — Ну, я тогда… эээ… Зайду в другой раз?
Блэк смерил меня взглядом и кивнул, в его глазах читалась настороженность и недоверие. Мне почему-то вдруг подумалось, что будь он в своей анимагической форме, шерсть у него на загривке стояла бы дыбом.
- Что тебе нужно было от портрета старухи? — спросил он вдруг, когда я уже начал поворачиваться в сторону кухни. Я замер. «Старухи»? Это он о родной матери? Нет, я понимаю, Вальбурга — не образец материнства, но все же… Хотя, насколько я помню, из рода его изгнали по ее инициативе…
- Я просто хотел проверить, узнает ли она меня, - отозвался я, пожимая плечами. — Я последний раз ее видел, когда мне было семь.
- Вот как… — медленно отозвался он. — Так ты, выходит, бывал в этом доме при ее жизни.
- Да, мы с мамой навещали ее примерно раз в месяц, - отозвался я. — Она… Была очень одинока.
- Неудивительно, - фыркнул Сириус. — Ладно. Если ты не очень торопишься, можешь подождать Гарри здесь. Они уже скоро вернутся, уехали-то ненадолго. У Фреда и Джорджа презентация нового товара, вот они и…
- А, «Ночные Фантазии»? — понимающе кивнул я. Сам я был, не сказать, чтобы в восторге от этого изобретения — у меня после этих чар наутро голова гудела как с похмелья. А вот Гарри они нравились.
- Угу, - кивнул Блэк. — Не откажешься выпить со мной чаю? — предложил он вдруг, почти без перехода. Я захлопал глазами, и он вопросительно вскинул брови. Хмыкнув, я склонил голову набок.
- А безоар заранее туда кинуть можно? — спросил я. Кривая усмешка Сириуса каким-то образом напомнила меня самого.
- Травить гостей — в большей степени прерогатива Малфоев, чем Блэков, - возразил он. Тут он прав, были в нашей семье… любители.
- Дурной пример заразителен, - парировал я. — А впрочем, ладно. Но учтите, если что — я специально стану привидением и буду таскаться за вами по пятам, гремя цепями, до конца вашей жизни.
- На тебе нет цепей, - хмыкнул он.
- А я найду! Например, одолжу у Кровавого Барона, - я невозмутимо пожал плечами.
Сириус фыркнул и в открытую улыбнулся.
- Ну ладно, пока тебе еще не требуются цепи, идем. Здесь прохладно.
- Да и в кухне не лучше, - заметил я, следуя за ним к двери, из которой вышел несколько минут назад.
- Ничего, это поправимо, - отозвался Блэк, взмахом палочки накладывая на помещение согревающие чары, и зажигая огонь в камине. Я невольно ощутил приступ жалости. Нет, огонь зажечь — это понятно, но согревающие чары мне в Маноре, например, накладывать не приходилось, достаточно было легонько коснуться уз Дома. А ведь он когда-то тоже так мог…
Чаепитие с Сириусом Блэком было, пожалуй, одним из самых необычных в моей жизни. Ну, в том, что к чаю у него нашлись какие-то вполне сносные домашние сладости, как раз, не было ничего удивительного. Особенно учитывая, сколько молодежи гостило в доме, и при том что двоим из них родной матерью приходилась Молли Уизли, а еще двоих она приняла под свое крыло и тоже заботилась о них, как о своих. Куда удивительнее было поведение хозяина, по крайней мере, по сравнению с прошлым разом. Похоже, Гарри все-таки не ошибся. Сириус, казалось, изо всех сил старался вести себя дружелюбно и приветливо, хотя время от времени и окидывал меня подозрительными взглядами, словно пытаясь отыскать подвох в моих словах. Признаться, полностью избавиться от неприятного чувства неловкости мне так и не удалось, но, напомнив себе, что я — действующий лорд Малфой, я старался держаться спокойно и непринужденно.
В общем и целом все было не так уж плохо. Сириус расспрашивал меня о том, как же вышло так, что мы подружились с Гарри. Я ни капельки не сомневался, что крестник уже рассказывал ему эту историю, однако понимал, что Блэк просто хочет услышать мою версию. Ну, в принципе, скрывать мне было нечего, не считая нескольких небольших моментов, вроде приворотного зелья, которое я подлил Гарри в начале года. Но об этом Сириусу знать вовсе не обязательно…
Кажется, рассказом он остался доволен, хотя и несколько обескуражен тем, что на очевидной лжи поймать меня не удалось. Дальнейшая беседа потекла в довольно-таки предсказуемом направлении — его интересовали новости магического мира, и прочее. Будучи почти семнадцать лет, правда, с небольшим перерывом, оторван от знакомого с детства мира, естественно , он хотел знать, что произошло с его знакомым. Не сомневаюсь, что в юношестве, а особенно после отречения и изгнания из Рода, он изо всех сил хорохорился и делал вид, что ему это ни капли не интересно, но теперь, с возрастом, горячность отступила. Он даже поинтересовался здоровьем моей матери, и тем, как она переносит смерть Люциуса. Меня так и подмывало ляпнуть, что отец жив, чтобы проверить действие чар и посмотреть, будут ли они работать, но я удержался. Не стоило лишний раз дразнить судьбу. А еще где-то посреди разговора он упомянул, что Гарри было бы приятно, если бы я остался здесь до конца каникул, и что если я не против, то он приглашает меня погостить.
В общем и целом ждать пришлось довольно долго, впрочем, я в этом и не сомневался. Посещение магазина «УУУ» никогда не могло ограничиться всего лишь коротким визитом. Вся дружная компания, нагруженная свертками, коробками и пакетами, ввалилась домой уже в девятом часу, в сопровождении мистера и миссис Уизли. Я снова ощутил неловкость, не зная, как вести себя в их присутствии. Гриндевальд побери, я даже не знал, известно ли им о нас с Джинни! Вряд ли Рон смолчал бы, хотя с другой стороны, возможно, он просто надеялся, что увлечение его сестры пройдет само собой и незачем расстраивать родителей. В общем, как бы там ни было, я, как мог, вежливо, поздоровался с ними. К моему удивлению ответное приветствие было теплым и радушным, - как я подозревал, в основном благодаря рассказам Гарри и Джинни.

Ну естественно, одних нас никто не отпустил. Поттер настоял, что Дамблдора надо поставить в известность, ну а директор, естественно, взял организацию нашего похода в свои руки. Подозреваю, что охранять Гарри подрядили бы целый взвод Авроров, но все-таки, в конце концов, с согласия Дамблдора, решили ограничиться сопровождением Сириуса и Люпина, а в банке к ним должен был присоединиться Билл Уизли.
Утром я встал рано, принял душ и оделся. Признаться, меня малость напрягала необходимость второй день подряд надевать ту же одежду, хотя строгий костюм и черная мантия официального вида вполне подходили для визита в банк. В принципе, вещи, конечно, были все еще чистыми, но для самоуспокоения я несколько раз наложил освежающе чары, которыми, правду сказать, владел не особенно хорошо. Ну, впрочем, на сей раз этого хватило.
Ароматы, доносившиеся с кухни, когда я спустился, приятно удивили. В прошлый раз мы все скопом пришли к соглашению, что было бы несправедливо заставлять все время готовить Джинни, поэтому старались ограничиться на завтрак кофе с булочками из соседней магловской кондитерской. Булочки, кстати, оказались вполне ничего, хотя на мой вкус довольно необычными и не совсем такими, как я привык.
Но сегодня, похоже, завтрак нас ожидал не хуже, чем в Хогвартсе. Запоздало припомнив, что миссис Уизли собиралась остаться здесь до конца каникул, чтобы пообщаться с Роном и Джинни, я затормозил у самых дверей кухни, и несколько минут стоял, медля войти. В присутствии родителей Джин я все еще чувствовал себя неловко. К тому же с самой Джинни мне так и не удалось вчера поговорить толком — мы лишь перекинулись парой ничего не значащих фраз, вроде «как ты?» и «все в порядке». Но тем не менее, я по-прежнему понятия не имел, что именно ее родителям о нас известно, и известно ли хоть что-то.
Напомнив себе, что пасовать перед неизвестностью — недостойно Малфоя, а особенно лорда Малфоя, я наконец сделал шаг вперед, и осторожно приоткрыл дверь. Хвала Салазару, за большим кухонным столом уже сидел Гарри, уткнувшись в чашку с кофе, и, увидев меня, приветственно помахал рукой. Миссис Уизли, как и вчера, ласково ответила на мое приветствие, и немедленно поставила передо мной тарелку яичницы с жареными сосисками, стакан апельсинового сока и чашку кофе.
- Я не знаю, любишь ты такое, или нет, но… — не очень уверенно начала было она.
- Нет-нет, все замечательно, - быстро сказал я, берясь за вилку. — Выглядит очень аппетитно, спасибо.
- Я рада, - улыбнулась она, и вернулась к плите.
- Во сколько нас ждут? — поинтересовался Гарри.
- К одиннадцати, - отозвался я. — Мне предлагали прислать портключ, но я отказался.
- Почему? Думаешь, может быть ловушка?
- Ну, это вряд ли. Гоблины не особенно жалуют Пожирателей, да и самого Лорда тоже. Он, конечно, обещал им всякие вольности, но в правлении банка у них там далеко не дураки сидят. Они понимают, что поддержи они Волдеморта — и Гринготтс превратиться в его персональный карман, а их слово будет значить меньше, чем комариный писк. Так что — нет, не думаю, что нас ждет ловушка. Но все-таки, портключ — недостаточно надежная вещь, в структуру его чар довольно легко вмешаться. Некоторые маги, такие как Дамблдор, могут сделать портключ, защищенный от постороннего вмешательства, но таких мало. И потом, особенной нужды в этом у нас нет. Нас будет всего четверо, и у всех есть лицензия на аппарацию.
- Тьфу, все время забываю! — хмыкнул Гарри. — Почему-то привык считать, что смогу аппарировать только после Хогвартса…
- Ну просто потому что на его территории аппарировать нельзя, а ты не думал покидать ее до окончания, - пожал плечами я.
- Ну… Вроде того, - согласился Гарри. — Кстати, Дрей, я тут знаешь, о чем подумал?
- Держите меня — «он подумал!» - язвительно пробормотал я себе под нос. Поттер обиженно фыркнул.
- Я серьезно! — надулся он.
- Гарри, дорогой, будь добр, присмотри за чайником, - попросила миссис Уизли, отходя от плиты. — Мне нужно пойти поговорить с Сириусом о том, что творится у него в кладовой. Почти никаких нормальных продуктов! Все забито какими-то ненормальными магловскими полу-ренегатами! С ума сойти можно, готовить просто не из чего! Брать в рот такую гадость! Полу-фрегидраты! — ворчала она, шагая к двери.
- Полу-кто? — спросил я, когда она скрылась. Гарри, с трудом сдерживавший улыбку, все-таки захихикал.
- Полуфабрикаты, - объяснил он, и удивленно поднял брови, увидев, что мне это ни о чем не говорит. — Надо же, ты не знаешь? Я думал, ты неплохо разбираешься в магловской культуре.
- В культуре, но не в еде, - возразил я. — Магловская пища — выше моего понимания. Эми и Сафи как-то затащили меня в маглоский супермаркет в Париже… Кхм, в общем, единственные знакомые продукты для меня там были те, что не в упаковках.
- То есть, мясо, рыба и овощи? — продолжал хихикать Поттер.
- Очень смешно, - настала моя очередь дуться.
- Ладно, не сердись. Полуфабрикаты — это такие… эээ… ну, как бы наполовину готовые продукты, которые надо только купить и довести до готовности.
- Ну и какой в этом смысл? — фыркнул я. — Называется — ни нашим, ни вашим. Почему бы не продавать уже готовую еду?
- Ну, она тогда будет холодной. А так… Ну, кстати, вот например сосиски — тоже полуфабрикат, - объяснил Гарри, поддевая вилкой кусок жареной сосиски. - В сыром виде есть их не будешь, разве что очень проголодаешься, но если и придется, отравиться — не отравишься. И все-таки, если их сварить, или там поджарить, получится вкуснее. Но при этом, даже в сыром виде, они в лесу не растут и даже не бегают. Их все равно нужно приготовить, в смысле, как-то СДЕЛАТЬ, прежде чем продавать.
- Ах, в этом смысле, - кивнул я. - Ну ладно, это еще терпимо. Сосики — это я могу понять. Все-таки, пожалуй, маглы не такие уж идиоты.... — добавил я, в свою очередь тоже отправив в рот кусок сосиски.
- Ладно, возвращаясь к тому, о чем я думал, - сказал Гарри, прожевав еду, и запив глотком сока. — Насколько велик сейф, в который мы собрались? — поинтересовался он. Я пожал плечами.
- Лестрейнджи не так богаты, как Малфои, особенно после конфискации, но думаю, хранилище у них объемное. Оно на одном из нижних уровней, а мелочи там не держат. А что?
- Ну, полагаю, времени у нас будет не так чтобы очень много, - отозвался Гарри. — А если чаша там, но мы ее банально не найдем?
- А, вот ты о чем… — ухмыльнулся я. Вчера мы слишком увлеклись планами, и я совсем забыл рассказать ему о своем изобретении. — Не волнуйся, я все продумал, - отозвался я, облизывая вилку, и подтянул к себе чашку. В двух словах я объяснил принцип работы чар поиска.
- Использовать обезвреженный крестраж… — пробормотал Гарри, когда я упомянул о посетившей меня идее. — Да, пожалуй, это может сработать. Но почему та не сказал Дамблдору? Ведь единственный обезвреженный крестраж — кольцо — сейчас у него. Надо было…
- Успокойся, не надо, - хмыкнул я, роясь в кармане, и извлек из него свернутый и помятый листок пожелтевшего пергамента с необычно синими срезами — по крайней мере, синими на месте отрыва, - и обугленной, залитой чернилами дыркой посередине. — В непосредственной близости от чаши этого должно хватить, - сказал я. Гарри нахмурился, разглядывая листок.
- А это… Что? — спросил он. Я молча протянул ему листок. Поттер осторожно, словно боясь испачкать руки, взял его, хотя чернила высохли уже года два назад. Несколько секунд Гарри рассматривал страницу, а потом, охнув, бросил на стол. — Малфой, это что, страница из дневника Тома Реддла?! — крикнул он.
- Тише ты! — шикнул я на него. — Ты чего орешь, спятил?
- Откуда ты ее взял? — перешел на шипящий шепот Гарри.
- «Откуда, откуда!» - передразнил я его. — Из дневника выдрал, откуда еще?
- Дрей, ни дна тебе ни покрышки, а дневник-то ты где раздобыл!?
- Здравствуйте, не успели соскучиться! — фыркнул я. — Ты же сам его моему папочке вернул. Вот и радуйся теперь собственной предусмотрительности. Хоть и случайной.
- Так он что, все это время хранился у вас в поместье?
- А ты думал где?
- Ну… Не знаю, - как-то смущенно пожал плечами Гарри. — Я думал, Люциус его еще тогда же выкинул.
- Угу. Два раза, - скептически поморщился я. — Такие вещи не выкидывают, Поттер, даже если они теряют свои волшебные свойства. Отец оставил его, думаю, как напоминание о сорвавшемся «гениальном» плане. Вот теперь он… и пригодился.
- А ты уверен, что хватит страницы?
- Ну, думаю, на большом расстоянии, например, вроде той пещеры, о которой ты рассказывал со слов Дамблдора, понадобился бы весь дневник. Но сейф в банке, даже самый объемный, не больше этой комнаты. Думаю, на это страницы хватит. И потом, чем менее заметно будет заклятие, тем лучше.
- А гоблины это вообще-то допустят? Не хотелось бы стать причиной новой войны… Нам и Волдеморта хватит, - заметил он. Я покачал головой.
- Нет, внутри своего сейфа можешь накладывать все что угодно. Хотя нет, не совсем все, - кажется, запрещается превращать содержимое в скоропортящиеся вещи, а так же в едкие или сильно пахнущие вещества, - отозвался я, припоминая свод правил банка. — Но все равно, гоблины не осмеливаются протестовать и запрещать волшебникам использовать магию. Сначала бывали конфликты из-за этого, но потом им пришлось принять это как данность. Для большинства чистокровных применять чары — так же естественно как дышать. Ну а против злонамеренных чар есть спецы-ликвидаторы, вроде того же Билла Уизли. Я как-то видел его позапрошлым летом, после того как он перевелся сюда из Египта. Честно сказать, из всех братьев, он мне показался самым… Как бы это сказать… не то чтобы достойным, а… — Я замялся. Как объяснить, что этого человека я против воли зауважал, несмотря на экстравагантный на мой вкус внешний вид. Впрочем, наверное, не в последнюю очередь благодаря нашей связи, Гарри прекрасно понял, что я имел в виду.
- Драко, ты не должен оправдываться, - сказал Гврри, покачав головой. - Я тебя понимаю. Кстати, прибери эту штуку, пока кто-нибудь не пришел, - добавил он другим тоном, кивком головы указав на вырванную страницу. — По-моему, я слышу шаги за дверью.
Гарри оказался прав — едва я успел сунуть свернутую страницу в карман, вошли Сириус и миссис Уизли, ожесточенно спорящие о магловских полуфабрикатах, а за ними — переодевшийся в ту из своих мантий, что была поцелее, Люпин. Отнекиваясь, Сириус морщился, и со смехом уверял Молли, что ему не нужны обычные продукты, потому что он все равно не умеет их готовить.
Аппарировали мы от черного хода, который выводил в узенький проулок между домами. Ни одно окно сюда не выходило, так что опасности почти не было, кроме того, на входе в дом № 12 лежали маглоотталкивающие чары. Билл встречал нас в огромном приемном зале Гринготтса, и не один, а в компании изящной девушки в модной, хотя и официального покроя мантии серебристо-голубоватого цвета. Ее волосы — очень светлые, почти такого же оттенка, как у меня самого, - были скручены в элегантный узел на затылке. Тоже на какую-то (и не такую уж маленькую) часть - вейла, без сомнения. Профиль ее показался мне знакомым, а когда она обернулась, я узнал Флер Делакур, участницу Турнира Трех волшебников, и запоздало припомнил, что Джинни вроде упоминала, что Билл и Флер работают вместе и, вроде как, встречаются. Когда мы подошли, они приветливо улыбнулась Сириусу и Люпину, а при виде Гарри прямо-таки расцвела.
- Здравствуй, Гарри! — мелодично проворковала она, очень четко выделив первую букву его имени, и бросив донельзя довольный взгляд на Билла. — Мы давно не виделись, не так ли?
- Ээээ… — Поттер слегка покраснел, и смущенно кивнул. — Да, привет, Флер. В самом деле давно не виделись, с самого лета… Я смотрю, твой Английский все лучше и лучше.
- О, да! — довольно сказала Флер. — Билл говорит, что мое произношение улучшается день ото дня. Видишь, я теперь могу даже правильно произносить твое имя — Гарри Поттер! — сияя от гордости, заключила она. В самом деле, если припомнить Турнир, акцент Флер тогда был просто ужасен, впрочем, как и у большинства Шармбатонцев. Сейчас же она говорила правильно, и в речи в лучшем случае изредка слышалась не совсем привычная для англичан мягкость.
- О. Ну… Это здорово, на самом деле, очень здорово, Флер, - кивнул Гарри, и наконец смог поздороваться с Биллом, который уже оживленно болтал с Люпином. Но если он думал так запросто избавиться от француженки, он ошибался.
- А ты не хочешь представить меня своему другу? — спросила она, одарив меня оценивающим цепким взглядом, не хуже волос и красоты выдающим ее вейловское происхождение.
- А вы не знакомы? — удивился Гарри. Я, до этого стараясь держаться поодаль, чуть приблизился, чтобы не повышать голос.
- Не лично, - ответил я на его вопрос о знакомстве. Флер повернулась ко мне. — Я помню вас по Туриниру, мисс Делакур, но сомневаюсь, что вы можете помнить меня. Нас не представляли друг другу.
- В самом деле, - согласилась она. — Но ваши волосы трудно забыть. Я не знаю вашего имени, но точно помню, что видела вас в Хогвартсе в тот год. Так вы…
- Драко Малфой, - представился я. Она вдруг заморгала, и, коснувшись губ кончиком пальца, на мгновение задумалась, что-то вспоминая.
- Драко Малфой! Ну конечно… ведь это о вас мне рассказывали мои троюродные сестры! — просияла она. — Эмерельд и Сапфира, вы ведь их знаете?
- Вы с ними троюродные сестры? — удивился я.
- О, ну… На самом деле, я затрудняюсь определить степень родства… — покачала головой она. — Мы привыкли так называть себя для удобства.
Подошедший гоблин прервал наш разговор. Взглянув на предъявленный мною ключ, он подозвал к себе другого, рангом пониже, и, вручив ему связку железок, которые гоблины называли «звякалками», указал на одну из дверей, ведущих в проходы к хранилищам.
- Пройти могут трое, считая и Ликвидатора, - проворчал он. — Больше в тележке не поместятся. Грышнакх вас проводит и будет управлять тележкой.
При имени гоблина мы с Гарри переглянулись. Оно вызывало не очень приятные ассоциации, да и вообще, честно говоря, я как-то не думал, что взятые из магловской книжки имена могут совпадать с реальными гоблинскими. Или все дело в том, что гоблины тоже иногда читают магловские книжки? Этим вопросом я задавался все то время, пока наша небольшая компания усаживалась в тележку, - отчасти ради того, чтобы не думать, что может ожидать нас впереди, отчасти для того, чтобы забыть встревоженные взгляды Сириуса и Люпина и насупленное лицо Флер, смотревших нам вслед, когда мы покидали зал.

Не знаю почему, но гринготтские тележки мне всегда нравились. Поездка на них напоминала катание на американских горках, которое в детстве я видел только издали, но которое меня всегда привлекало. Ну, правда, потом, после поступления в школу, магловские аттракционы перестали казаться такими уж замечательными — и в самом деле, куда уж там этим дурацким горкам до великолепия полета! И все-таки к гоблинским тележкам я все равно сохранял какое-то умилительно трогательное отношение.
Поездка на сей раз заняла несколько больше времени, чем я привык, и тоннель, похоже, опускался под землю гораздо глубже чем тот, где располагался мой собственный сейф. А пожалуй, даже глубже чем то достопамятное хранилище, откуда Хагрид в свое время забирал философский камень. Один раз дорога пересекла огромное пустое пространство, куда откуда-то сверху проникал дневной свет, а потом тележка проехала под бурным водопадом, окатившим нас потоком воды. Не успели мы опомниться и начать возмущаться, впрочем, как влага исчезла, так же быстро, как и появилась, а тележка резко затормозила, и поехала вперед еле-еле, таким темпом, что я мог бы поклясться, было бы быстрее идти пешком.
- Это был водопад Проявления, - пояснил, оборачиваясь, Билл. — Одно из последних нововведений, после того, как к нам дважды пытались проникнуть ряженые под Оборотным Зельем и Маскривочными чарами. Эта вода смывает любую маскировку.
- Даже магловскую? — полюбопытствовал я. Билл непонимающе нахмурился.
- Что ты имеешь в виду?
- Ну, если не применять никаких чар, а просто загримироваться?
- Загри… Что сделать? Как это?
- Ох, ну я не знаю. Покрасить волосы, нарисовать брови… — я пожал плечами. В магловском гриме я не очень разбирался, но в кино видел, что с его помощью можно добиться потрясающих результатов. Ну, правда, делать это должен профессионал…
- А… — кивнул Билл. — Не знаю, если честно, на этот счет мы его не проверяли. Не думаю, впрочем, что кому-то из волшебников придет в голову воспользоваться магловскими средствами маскировки, чтобы попасть сюда.
- Н-да? — Я с сомнением покачал головой. — Ну, дело ваше… А почему мы едем так медленно?
Я ни за что не признался бы в этом, но болтовня помогала отвлечься от опасений, не дававших покоя всю дорогу. Драко, похоже, пребывал примерно в таком же состоянии, судя по узам. Несмотря на расслабленную позу, внутри Малфой был напряжен как струна, и казалось, готовился в любую секунду отразить нападение. Мне очень хотелось как-то ободрить его, но я и сам разделял его чувства. Что я мог сказать?
- Здесь иначе нельзя, - ответил тем временем вместо Билла Грышнакх, доставая непонятную связку железок, которую вручил ему первый гоблин. — Меры безопасности.
Его голос прозвучал зловеще, однако Драко почему-то отреагировал спокойно, и я ощутил легкую насмешку в его сознании. Малфой явно был знаком с этой дорогой.
- Наше фамильное хранилище тоже неподалеку отсюда, - объяснил он. — Парой уровней ниже, но дорога проходит здесь же.
- А, - кивнул я, и тут до меня вдруг дошло, что я не задавал ему никакого вопроса! Да и вообще, я, наверное, только сейчас смог толком облечь свою мысль в слова. Узы вновь донесли насмешку Драко — не злорадную впрочем, а его обычную, дружескую. «У меня что, все на лице написано?» - с обидой подумал я. Мне казалось, я за последнее время научился получше контролировать свои эмоции…
- Все дело в Узах. Наша связь укрепляется, - снова пояснил Драко. Я вздрогнул. Мы старались не говорить об этом вслух, Узы были не то чтобы секретом — скорее, козырем в рукаве, об их состоянии не знал даже Дамблдор. Какая муха его укусила? Почему он так открыто… Малфой хмыкнул. — А ты не заметил? — спросил он. Я пристально посмотрел на него. Драко с легкой иронией в глазах поднял бровь. — Даже теперь? — спросил он.
Я моргнул, и через мгновение сообразил. Малфой не открывал рта! Я слышал его голос, мне казалось, что он просто разговаривает со мной, но… Мое ошеломление позабавило Драко.
- «Мне всегда казалось, что так и будет, в конце концов», - сказал он, и я, только теперь, прислушавшись к своим ощущениям, понял, что голос Малфоя звучит скорее у меня в голове, чем на самом деле. — «Все шло к этому. Связь достаточно укрепилась, и вот — результат.»
- «Мы что, получается, теперь можем читать мысли друг друга?» - нерешительно подумал я, постаравшись сфокусироваться на Драко. Кажется, у меня получилось?
- «Не все, и, думаю, не всегда», - ответил он. — «Только направленные. Те, которые хотим передать друг другу. А в остальном — думаю, так же как раньше. Будем воспринимать особенно яркие чувства, какие-то образы… Что-то в этом роде».
- «А-а… - кивнул я с оттенком облегчения. Нет, я достаточно доверял Драко, и тепло к нему относился… Но все-таки, допустить его в свою голову на правах чуть ли не хозяина — это слишком. Другое дело, если все так, как он говорит. Телепатия в нашем положении — вещь полезная, а восприятие эмоций… Ну, в принципе, тоже не принесет особого вреда. — «Знаешь, а ведь до нашей ссоры, мне кажется, мы уже были близки к этому. Я мог определить твое местонахождение, подумав о тебе, и…»
- «Да, и мы могли видеть глазами друг друга, и передавать мысленные картинки», - поддержал он. — «Я помню. Полагаю, мы и сейчас это можем. Интересно, насколько далеко мы должны быть друг от друга, чтобы это перестало работать?»
- «Ты хочешь разорвать связь?» - несколько уязвленно спросил я. Драко поморщился.
- «Не говори ерунду. Я просто пытаюсь выяснить… границы наших возможностей». - ответил он.
- Ребят, не хочу вас расстраивать, но когда вы так молча сидите и переглядываетесь, это начинает нервировать, - прервал наш «разговор» Билл. - К тому же, Гарри, рекомендую обратить внимание на то, что будет за поворотом, - он указал вперед, где рельсы плавно изгибались и уходили из вида.
- Оу, да, для новичка зрелище еще то, - хмыкнул Драко, на сей раз вслух.
Так, подобный заговорщический тон мне уже не нравился. Я ощутимо напрягся, хотя ироничный взгляд Малфоя и его непоколебимое спокойствие убеждали, что бояться, по-видимому, нечего.
За поворотом тоннель снова расширялся, и выводил в обширную пещеру, на сей раз освещенную только светом факелов и светильников побольше, наподобие тех, которые использовались в коридорах в Хогвартсе. Но способ освещения занимал меня в данный момент в последнюю очередь. В пещере находился дракон! Настоящий, живой дракон, до ужаса близкий и грозный. Я похолодел. В памяти живо всплыло первое испытание на Турнире Трех волшебников и мой «поединок» с Хвосторогой. Но тогда у меня была метла, или хотя бы возможность призвать ее! А если я сейчас буду дожидаться, пока она прилетит из Хогвартса… Внутри закипела паника. Я слепо зашарил руками по одежде в поисках палочки, толком не зная, что буду применять — Сириус советовал воспользоваться заклятием Коньюктивитус, может быть, использовать его.... Взгляд не отрывался от готового броситься чудовища.
Рука Драко, успокаивая, опустилась мне на плечо. Через узы потекла его собственная уверенность я нашей безопасности, спокойствие, и - надо отдать Малфою должное, ни тени насмешки. Ну хорошо, возможно, и была легкая ирония, но не более того. Тележка поехала быстрее, набирая скорость. Грышнакх тряхнул своей связкой железок, и послышалось громкое бряцание, эхом прокатившись по всей пещере. Дракон, зарычав, подался назад. Только теперь, когда страх отступил, я заметил толстые цепи, прикованные к железному ошейнику, надетому на горло ящера. А еще — длинные следы ожогов на его боках и морде, и пустые, почти белые глаза. Я заморгал.
- Наши драконы обучены не пропускать по дороге никого чужого. Но звук «Звякалок» их отпугивает, и они не трогают тех, кто следует за ним, - скрипучим голосом пояснил гоблин. — Ну и конечно, они знают запах работающих здесь гоблинов. Без этого и «звякалки» не помогут… — не без самодовольства добавил он. Я поежился, кивая, и плотнее завернулся в свою мантию, ощутив внезапно приступ озноба.

Дальнейшее путешествие прошло практически гладко. Мы проезжали по все таким же тоннелям, почти не отличающимся от тех, к которым я привык. Выехав из пещеры дракона, тележка снова набрала скорость, и довольно скоро остановилась перед хранилищем, даже дверь которого выглядела более древней, чем та, что вела в мое. Вытащив ключ, который предъявил Драко, Грышнакх потопал к двери, и, пыхтя и сопя, стал открывать. Билл, выбравшись следом за ним, вопросительно посмотрел на нас.
- Что именно мы ищем? — спросил он.
- Извини, но мы не можем говорить об этом, - твердо ответил я. — Но это очень важно.
- Это что-то, что нужно для победы над… Над Тем-Кого-Нельзя-Называть, верно? — продолжал допытываться Билл. Я вздохнул.
- Пожалуйста, не спрашивай. Мы правда не можем… Нам просто необходимо найти это, и…
- Можете входить, - проскрипел Грышнакх, со скрипом открывая дверь.
- Внутри лучше ни к чему не прикасаться, - предупредил Драко. — Зная своих родственничков, я могу ожидать от них любой пакости. Начиная от склада портключей в не самые приятные места на свете, и заканчивая редкими ядами, которые впитываются через кожу.
- Окей, суть мы поняли, - немедленно согласился я.
- Думаю, всем вместе туда идти смысла нет, - заметил Билл. — Мы подождем снаружи.
- Хорошо, - кивнул я, входя в хранилище следом за Драко.
Дверь за нами закрылась, хотя и не плотно, пропуская внутрь лучик света. Стоило Драко сделать шаг вперед, зажегся зеленоватый свет, и перед нами предстали горы монет, по сравнению с которыми то, что лежало в моем сейфе, было как хижина Хагрида по сравнению с Хогвартсом. На стенах виднелись полки с выставленными на них непонятными мне вещами — статуэтками, вазами и прочим. Я сделал шаг вперед, пытаясь рассмотреть все поближе, а потом повернулся к молча застывшему Малфою.
- Ну что? — спросил я. — Где там твои чары?
- Сейчас, - отозвался он, вытаскивая из кармана помятую страницу из дневника Реддла и, к моему удивлению, протянул ее мне. Я захлопал глазами, а Драко в ответ лишь пожал плечами, словно не мог понять причину моего удивления.
- Почему я? Это же твои чары, - сказал я, не торопясь взять страницу. Драко нетерпеливо тряхнул головой, отбрасывая челку со лба.
- Гарри, чем ты слушал, когда я объяснял принцип действия? — раздражено спросил он. — Нужно представлять себе, что ищешь! И как я, по-твоему, буду это делать? Я эту чашу в глаза не видел!
- О, - сказал я, и взял, наконец, листок из его руки. — Но только я не уверен, что у меня получится…
- На этот счет не переживай. Дай мне руку, я попробую направить тебя с помощью Родовой Магии. Заклятие обычное, но она все равно должна помочь.
Кивнув, я достал свою палочку. Левую руку, в которой был зажат сложенный в несколько раз листок, я протянул Малфою, и его узкая бледная кисть опустилась на мою. Где-то внутри меня, наверное, в подсознании, затеплилось знакомое ощущение — ощущение, как будто кто-то или что-то подсказывают мне, направляют мой путь, освещая его на несколько шагов вперед. Сосредоточившись, я вызвал в памяти прошлый год и «уроки» Дамблдора. Чашу Хаффлпафф я видел только в воспоминании, которое показал мне директор. Окажется ли этого достаточно? Откуда-то я знал, что да, что главное — видеть образ, представлять его себе, держать в своем воображении. Коснувшись листка кончиком палочки, я произнес пришедшую оттуда же, из подсознания, формулу заклятия и, подняв палочку, обвел ею помещение. С ее кончика потек зеленоватый туман, формируясь в небольшое облачко. Мы, оба не проронив ни звука, в напряжении замерли. Секунды текли, складывались в минуты, и, казалось, прошла целая вечность, но ничего не менялось. Драко нахмурился.
- Должно было уже сработать, - пробормотал он. Вид у Малфоя был обескураженный. Я вздохнул, ощущая некоторое разочарование.
- Эх ты, «чародей»! — сказал я. — Ладно, давай бросать это гиблое дело. Раз уж мы все равно здесь, давай, что ли, просто осмотрим тут все. Ну или хотя бы полки.
- Угу… — отозвался Драко с таким видом, словно не слышал ни слова. — Нет, ну как же это…
Снова подняв палочку, я развеял все еще висящее над головой облачко, и для проверки попробовал применить манящие чары — как и ожидалось, безрезультатно. Осмотр полок тоже ничего не дал. Драко, присоединившийся ко мне только в самом конце, как ни странно, даже несколько повеселел.
- Получается, одно из двух. Или ее здесь никогда не было, или… Или ее забрали до нас, - заметил он, пожимая плечами.
- Кто мог это сделать? — фыркнул я. — Беллатрисса - не та персона, которая может запросто прийти в банк.
- Как знать, - с сомнением покачал головой Драко. — Откровенно говоря, я не очень верю в то, что гоблины свято чтят наши законы. И если в банке появляется старинная клиентка… я бы сказал, шансов на то, что они ее не выдадут, куда больше, чем на то, что авроры когда-нибудь хоть что-нибудь об этом узнают. Ей достаточно был написать письмо, с просьбой прислать ей портключ…
- То есть ты полагаешь, она могла… Забрать чашу? — я непонимающе уставился на него. Ход мыслей Малфоя был мне непонятен.
- Понятия не имею, - четно отозвался он. — Могу только строить догадки, но … Худший вариант — Волдеморт узнал о том, что мы охотимся за крестражами, и решил их все или перепрятать, или просто собрать у себя.
- Боже! — вырвалось у меня, при мысли о том, что поиски придется начинать сначала, и источников информации на этот раз будет еще меньше, чем раньше.
- Но если бы это было так, ты бы уже об этом знал, - продолжал Драко. — Сомневаюсь, что Темный Лорд философски воспринял бы эту новость. Должна была быть вспышка ярости, а ее ты бы почувствовал.
- Ну да, - с сомнением отозвался я. — Только мне бы не хотелось полагаться только на это.
- Не знаю, - пожал плечами Дрей. — может быть, Волдеморт тут вовсе и ни при чем, просто Бэлла решила, что Гринготтсу больше нельзя доверять, а значит, и хранить тут это сокровище небезопасно. Ну в смысле, что Министерство может надавить на банк и прибрать его к рукам. Тогда она либо держит чашу при себе, либо спрятала где-нибудь еще.
- Угу, - кивнул я. Мой взгляд упал на листок, который я вернул Драко, а он теперь неосознанно комкал в руке. Что-то такое вдруг затеплилось в подсознании…
- Чаша… — пробормотал я. — А что если… Если ему она нужна кое-для чего другого?
- Это как? — не понял Малфой.
- Ну очень просто, - отозвался я. — Из всех крестражей проще всего использовать именно ее. Именно использовать по прямому, самому первому назначению! Так же, как дневник!
- То есть, ты думаешь, он решил возродить собственную копию? И на кой хрен ему это? — Я пожал плечами, пропустив очевидную грубость мимо ушей. Драко редко выражался подобным образом, и это свидетельствовало о крайней степени его напряжения.
- Нет, я не думаю о копии, - покачал головой я. — Мне кажется, то, что было в дневнике, это одно. Дамблдор сказал, что Джинни изливала ему свою душу, именно поэтому осколок души Реддла напитался силой. Я думал о другом. Что будет, если из этой чаши напоить кого-то, например, Зельем Подвластья?
- Мерлин! — Драко побледнел, и в зеленоватом свете казался похожим на Инфери. — Эффект будет неодолимый…
- Вот-вот, - подтвердил я.
- Прежде всего, надо выяснить, была ли здесь Беллатрисса, - решительно сказал Малфой, снова обретая уверенность в себе. — Я, в принципе, представляю, как это сделать, но это не совсем законно, и может вызвать новую войну с гоблинами.
- Ты что задумал? — мрачно спросил я. Драко покачал головой.
- Пока ничего. Все зависит от того, захочет ли наш друг-ликвидатор помочь нам…
План Малфоя оказался до неприличия прост, хотя и так же до неприличия беспринципен. Впрочем, казалось, сама судьба благоволила к нему. Едва он закончил объяснять мне свою мысль, как дверь хранилища приоткрылась, и внутрь просунулась голова Билла.
- Простите, что вмешиваюсь, но нам пора бы, - заметил он. — Наш приятель-гоблин начинает нервничать. Я уж не говорю о том, что Сириус и Ремус, наверное, там, наверху, места себе не находят.
- Да, сейчас идем, - отозвался я, намереваясь высказать Малфою свое категорическое «нет» по поводу его плана. Но Драко опередил меня.
- Нам нужна ваша помощь, - быстро сказал он Биллу. — Это дело Ордена. Ресь пойдет о нарушении ваших обязанностей и все прочее, но без этого никак. Нам необходимо допросить Грышнакха.
- Нет, Малфой, даже не думай! — зашипел я. Билл, нахмурившись, переводил с него на меня непонимающий взгляд.
- Назови другой способ! — сверкнул глазами Драко. — Я бы с удовольствием обошелся без этого, Гарри!
- Гарри? — выжидательно спросил Билл, и я вдруг четко осознал, что решать придется мне. Уизли не пойдет на поводу у Малфоя, это ясно как день. Но если я скажу, что это действительно нужно… Тогда он сделает это. Я на минуту запнулся, лихорадочно пытаясь что-нибудь придумать… Мерлин, но ведь Драко прав — выбора-то нет!
- Он прав, - неохотно выдавил я. Билл помолчал, испытующе глядя на меня, а потом медленно кивнул.
- Ну хорошо. Что от меня требуется? — спросил он.
- Нужно установить непроницаемую сферу вокруг нас с гоблином, - мигом отозвался Драко. — А после того, как допрос будет окончен, стереть ему память. Я не силен в применении Обливиэйта…
- Ладно, - нехотя сказал Билл.
Дальше мне казалось, что мое тело действует само, как-то независимо от меня. Умом я понимал, что то, что мы делаем — неправильно, хотя бы с точки зрения морали. Но с другой стороны, на карту поставлено гораздо большее, чем две минуты благополучия одного из гоблинов. Стиснув зубы, я встал за плечом Драко, и молча ждал, пока Билл привел Грышнакха, который подозрительно осматривался и принюхивался. Бросив мрачный взгляд на Драко, Уизли коснулся своей груди, и из-под его руки расплылось, растекаясь по помещению, белое свечение. Неощутимая пленка накрыла нас двоих и гоблина, при этом сам Билл остался снаружи. Грышнакх, который в первый момент затравлено озирался, обернулся к нам, и вдруг злобно оскалился. Несмотря на небольшой рост существа, у меня засосало под ложечкой. Почему-то подумалось, что гоблин готов наброситься.
- Веритас! — выпалил Малфой, указав на гоблина палочкой. Того, что произошло дальше, не ожидал ни один из нас. Гоблин рухнул на пол… и завизжал. Высокий звук свербением отдавался в костях и я зажал руками уши, в попытке прекратить его.
- Перестань! — крикнул я Драко, пытаясь перекричать Грышнакха, но Малфой, точно так же зажавший уши, не слышал меня. В отчаянии я лихорадочно искал выход… Я всегда в напряженной ситуации и соображал, и действовал быстрее. — «Малфой, прекращай! Ты же видишь, не работает!!!» - завопил я мысленно.
- Фините Инкантатем! — слов Драко больше угадывались, чем на самом деле были слышны, но визг прекратился, будто его отрезало. Грышнакх, поскуливая, скорчился на полу. Мы с Драко переглянулись, и я пожал плечами.
- Видно, на гоблинов это действует не так, как на людей, - заметил я. Малфой недоверчиво покачал головой, и посмотрел на меня.
- Подстрахуй меня, - попросил он. — Я ему не доверяю.
Я понял, что он имел в виду, и, достав палочку, наставил ее на Грышнакха. Гоблин не шевелился, а когда Драко приблизился к нему и легонько ткнул его палочкой, только тихонько заскулил. Малфой склонился ниже…
Гоблин распрямился, словно пружина, прыгая вперед, норовя вцепиться зубами в горло юноши. Драко отшатнулся назад, но недостаточно быстро… А для меня время будто замедлилось, я ни на мгновение не усомнился в том, что должен сделать, равно как и в выборе заклятия.
- Империо!
Грышнакха отбросило назад, гоблин тяжело рухнул на пол, таращась на меня бессмысленными глазами. Малфой медленно выпрямился, глядя на меня со смесью удивления и уважения.
- Ну ты даешь, Поттер, «надежда Светлой Стороны»! — проговорил он. — Швыряешься непростительными…
- Ты бы предпочел, чтобы я позволил ему вцепиться тебе в глотку? — рыкнул я ему в ответ. Не знаю, но поему-то мне ни капельки не было стыдно. Грышнакх глухо заворчал в ответ на мой гнев.
- Ладно, ладно, чудо ты наше гриффиндорское, - примирительно поднял руки Драко. — Ну, раз уж ты все равно наложил на него чары, может, спросишь то, что мы хотели узнать?
- Но ведь при помощи Империо не допрашивают, - возразил я. Малой покачал головой.
- Это людей под Империо не допрашивают, - возразил он. — А на гоблинов темномагические заклятия действуют сильнее. Давай, спроси его!
- А что спросить?
- Спроси, он ли обычно занимается обслуживанием этого хранилища, и кто и когда был здесь до нас, - отозвался Драко. Я кивнул, облизывая пересохшие губы.
- Ээээ.. Грышнакх, - позвал я. Голова гоблина снова поднялась, тупые бессмысленные глазки уставились на меня. - Скажи, ты ли всегда обслуживаешь это хранилище? — спросил я, чувствуя себя при этом довольно глупо. Гоблин медленно кивнул.
- Да, это поручается мне вот уже полторы сотни лет, - ответил он ровным, монотонным голосом. Я кивнул.
- Кто и когда побывал здесь в последний раз, не считая нас? — спросил я.
- Здесь была мадам Лестрейндж, - так же медленно ответил Грышнакх. — Она была в ночь Нового Года, когда все работающие у нас волшебники праздновали.
- Что она забрала отсюда? — спросил Драко. Гоблин молчал, и я повторил вопрос Малфоя. Грышнакх захрипел. В первый момент я испугался, что ему плохо, но в следующий момент догадался, что это всего лишь смех — жуткий, хриплый и каркающий.
- Деньги, - ответил он, захлебываясь хихиканьем. — Как и всегда, только деньги…
- Что кроме денег!? — настаивал я. Мерзкое хихиканье стихло.
- Артефакт, - почти выплюнул он. — Что-то похожее на кубок. Она не показывала его мне…
- Ладно, - вздохнул я, чувствуя, как последняя надежда покидает меня. Драко, кажется, был в таком же состоянии. Неужели все напрасно?

Остальное я воспринимал как-то отстраненно, словно все происходило не со мной. То, как Билл снял заклятие и наложил на Грышнакха Обливиэйт и легкий Конфундус, как присмиревший гоблин вел тележку по тоннелям, и как встретили нас обеспокоенными взглядами Сириус и Люпин, а Флер без стеснения кинулась на шею Биллу. От меня не укрылось, как в ответ на вопросительный взгляд Сириуса Малфой покачал головой, и крестный сочувственно похлопал меня по плечу. Кажется, он говорил что-то утешительное, но… Мерлин, да он ведь и понятия не имел, о чем именно шла речь! Он думал, что мы искали какое-то подспорье в борьбе с Волдемором, и, со свойственной ему гриффиндорской бесшабашностью, был уверен, что мы справимся и так. А я почти не реагировал на окружающее, глядя прямо перед собой. В голове билась лишь одна мысль: что же теперь? Что же делать? Что же делать?

Интерлюдия.
Во время описываемых событий, Особняк Реддлов. Собрание Пожирателей Смерти.

- Ну, а ты чем порадуешь меня,Эйвери? — спросил лорд Волдеморт, расположившийся в кресле с высокой спинкой, стоящем во главе длинного стола в столовой, где проходило «заседание» его окружения.
Эйвери, кусая губы, поднялся, со страхом глядя на Лорда.
- Л-ловушка почти захлопнулась, милорд, - пролепетал он. — Старуха Забини полностью под контролем Стилтоуна, она делает абсолютно все, что он прикажет. Как только она перепишет свое завещание и упомянет в нем девчонку, наживка будет готова, и останется лишь убить ее, чтобы захлопнуть ловушку. Ее дочь, Эвелин Кирк, не пожелает делиться наследством с племянницей, об этом я позабочусь. Как только юная мисс Блейз явится в суд, - а ей придется это сделать, даже если она просто захочет отречься от своей доли, - ловушка сработает. Остается лишь вопрос техники.
- Рабастан? — лениво спросил Темный Лорд. Младший Лестрейндж тоже встал, но выглядел совсем не таким напуганным, как Эйвери. Напротив, лучился гордостью.
- Способы транспортировки под контролем, Милорд, - бодро отрапортовал он. — У меня есть свои люди в управлении Каминной сетью, и в отделе наблюдения за работой портключей. Кроме того, заклятие Империус лежит на Стэне Шанпайке, кондукторе «Ночного Рыцаря». Единственная проблема — это отдел контроля за аппарацией. Нет никакой возможности подобраться к Джареду Поттеру, пока он в Хогвартсе, под крылышком у Дамблдора, а Аурелия Уоткинс и Мелинда МакФергюссон - надежно защищены. После гибели Двукреста они стараются перестраховаться. Таким образом…
- Таким образом у тебя нет НИЧЕГО, - холодно и беспощадно проговорил Лорд, поглаживая кончиками пальцев края изящной золотой чаши с изображением барсука. — Девчонка получила лицензию, если ты не знал. Почему бы ей и не аппарировать? Что может ей помешать?
- А вот тут, если позволите, тоже есть предложение, - радостно отозвался Рабастан, словно и не замечая недовольства повелителя. Лорд нахмурился.
Ну? — спросил он. Но вместо того, чтобы продолжить, Раби кивнул брату, и скромненько опустил голову. Рудольфус встал, поводя плечами, и окинул присутствующих надменным взглядом, напоминающим взгляд Люциуса Малфоя в его лучшие времена.
- Мы подумали, милорд, если нельзя отследить ее аппарацию, можно сделать так, чтобы она не пользовалась ею. К тому же, как говорится, можно убить нескольких докси одним заклинанием. Мы спланировали нападение на один из магазинчиков в Косом Переулке. Расположен он по отношению к Лютному весьма удачно, а значит, у нас будет легкий путь к нападению и последующему отступлению. Но суть не в этом. Владельцы магазина — братья-близнецы Уизли. Если они пострадают во время нападения, - а мы уж с Бэллой позаботимся, чтобы так оно и случилось, - проведать их сбежится все семейство, а возможно, и Поттер. К несчастью, на Поттере лежит слишком много охранных чар, чтобы можно было надеяться похитить его самого… В общем и целом, я предлагаю следующее: нападение должно произойти за два, максимум три дня до суда. Естественно, Блейз Забини и Поттер, вместе с семейством Уизли прибудут в Лондон — не сомневаюсь, добрый дедушка Дамблдор не откажет им в этом. А самое главное… Главное — то, что не все они умеют аппарировать, а значит, им придется воспользоваться другими средствами передвижения. А об этом мы узнаем, и сможем осуществить ваш план.
- Очень хорошо, - пробормотал Волдеморт. - Очень хорошо… - он задумчиво погладил край чаши еще раз. Скоро, скоро с Поттером будет покончено!Останется лишь найти подходящую чистокровную парочку для ритуала — и весь мир будет наконец-то у его ног!
Вот уже несколько месяцев Темного Лорда все больше раздражал собственный вид. О нет, он никому и ни за что не давал это понять, но видеть собственное, обезображенное темными чарами лицо, ему было неприятно. И вот не так давно он внезапно подумал — а какого черта? Почему бы ему и не заполучить себе новое тело? Ведь он теперь бессмертен, неужели же он обречен вечность провести в таком виде? Конечно, необходимо было все тщательно продумать, но подходящий ритуал отыскать не составило труда, да и время пока терпело. Первоочередной задачей по-прежнему оставался Поттер, угроза, предсказанная пророчеством. Но почему бы не расчистить себе плацдарм? Конечно, создание нового тела потребует времени, и надо будет отследить все факторы — например, чтобы оно было полностью чистокровным, и плюс, зачатым в любви. что ни говори, но старику Дамби нельзя отказать в уме. Можно с ним не соглашаться, но почему бы и не учесть его мнение, и не попытаться побить его - его же оружием? Будущий план еще только вырисовывался в голове Волдеморта, покрытой чешуйками, уже явственно проступившими на пергаментно-бледной коже. Темный Лорд никогда не полагался на случай, но вместе с тем, славился умением повернуть неожиданное происшествие в свою пользу.
Мужчина (или уже — чудовище?), носившее некогда имя Том Марволло Реддл, зловеще ухмыльнулось. Два года он провел чуть ли не в добровольном заточении - но ничего, скоро, скоро его час настанет! Он уже чувствовал и предвкушал его, приветствуя всеми фибрами того жалкого клочка души, который у него еще остался…