Армия Запретного леса

Ура, снова продолжение!!!
Жаль родовую магию Блэков. Но родителей не выбирают. Не виноват же Сириус, что родители были конченные придурки.
Что из себя представляют еще два крестража выяснили. Теперь все вперед на их поиски и уничтожение.
Интересно, к чему в интерлюдии упоминаласт фамилия Забини? Похоже красноглазый что-то задумал в отношении Блейз.
Поживем - увидим! Что там опять земеемордый задумал?
Layna, спасибо тебе за продолжение.

Ну, теоретически Родовая Магия Блэков не отмерла окончательно, пока живы те, в чьих жилах течет их кровь. Теоретически ее все еще может унаследовать Драко, или его дети в будущем. Да и Сириуса и его ветвь рано списывать со счетов - дальше еще будет оговариваться (только сильно дальше) эта тема, там много нюансов.

Планы в отношении Блейз довольно просты, хотя не сказать, что их легко разрушить. Но впрочем, поживем - увидим.

Увы, нет. Магия Рода замешана на крови, - ну, в том смысле, что передается только через кровное родство. Крестники, усыновленные дети и прочие "не котируются". Так что или Дрей - или ЦИссе придется рожать еще одного сына, а Драко - изгнать того из рода Малфоев и лишить фамилии. И если тот при этом назовется Блэком - тогда сможет унаследовать род и Магию.
Ну, или теоретически, то же самое может сделать Бэлла. Родить ребенка и заставить Руди изгнать его из Лестрейнджей.

Pov Драко Малфоя.

Настроение у нас по возвращении на Площадь Гриммо 12 было отнюдь не боевое, несмотря на всю кажущуюся браваду. Как ни крути, а своим походом в Банк мы ничего не добились, только втянули в очень даже вероятные неприятности Билла, и плюс — засветились в поиске чего-то, вероятно принадлежащего семейству Лестрейндж. Заклятия на гоблинов действуют не совсем так как на людей, и сколько продержится Обливиэйт Билла, неизвестно. Возможно, все пройдет гладко, и Грышнакх вообще не вспомнит, что мы допрашивали его, и чем конкретно интересовались. Все равно, если мой визит туда объяснить еще можно, то вот визит Поттера — едва ли. Это не имело бы значения, найди мы чашу, но теперь… Особенно, учитывая вскрывшиеся контакты гоблинов с Пожирателями…
Чем дольше я размышлял об этом, тем более мрачными казались перспективы. Если о наших поисках узнает Беллатрисса, дело труба. А это вполне вероятно, несмотря на то, что гоблины обязуются хранить конфиденциальность действий любого клиента. Узнали же мы о том, что она была в банке, и это было совсем не так уж трудно. Если уж даже Гарри не остановился перед применением Империо — что остановит Бэллу?
Конечно, мы всячески успокаивали сами себя тем, что уж кто-кто, а Билл-то точно должен знать, как и какие заклинания действуют на гоблинов, и к тому же, он, как старший сын, тоже владеет Родовой Магией, а значит, его чары более сильные, чем у обычного мага… И все-таки на душе скребли кошки.
Оказавшись в доме, я первым делом отправился в душ, чтобы смыть с себя пыль гоблинских тоннелей, а заодно и неприятное ощущение вины. Снова пожалев, что не взял с собой чистой одежды, я, стоя под горячими струями, прикидывал, удобно ли будет добираться до камина, завернувшись в полотенце. Вздохнув, я все же решил, что не стоит, и придется ограничиться все той же одеждой, еще раз наложив очищающие чары. Правда, после этого с рубашкой можно будет проститься — это заклинание не лучшим образом сказывается на ткани, - но что поделаешь…
Наконец, придя к выводу, что я скорее сварюсь заживо, чем отделаюсь от своих тревог и опасений, я ополоснулся напоследок прохладной водой, чтобы немного взбодриться, закрыл кран и насухо вытерся полотенцем. Натянув штаны, я решил повременить с рубашкой, вместо этого набросил еще одно, сухое полотенце на плечи, и вышел из ванны.
В спальне горел камин и было довольно тепло, и все-таки несмотря на это я ощутил легкий озноб. Неужели я где-то успел простудиться? В дверь легко постучали, прерывая мои размышления, и уже знал, кто там.
- Заходи, Гарри, - отозвался я. Поттер вошел, и бесцеремонно плюхнулся на кровать.
- Я тут подумал, что тебе может пригодиться, во что переодеться, - сказал он, протягивая мне что-то наподобие футболки с длинным рукавом, какого-то непонятного серо-голубого цвета. Я удивленно посмотрел сначала на одежду, потом и на самого Гарри. Тот, чуть смутившись, пожал плечами. — Она чистая, ты не думай…- начал было он. Я, оправившись от удивления, быстро взял у него предложенную футболку.
- Все нормально, спасибо, - отозвался я, разворачивая ее. — Как ты догадался?
- Ну… отчасти, наверное, ощутил, - пожал плечами Гарри. — Ну, правда, не раньше, чем сам стал переодеваться. У нас-то под душем долго не простоишь. Я думал, Рон дверь в ванную вынесет ко всем лукотрусам, если я не выйду через пять минут, и не расскажу, как все прошло. Ну а я, пока переодевался, подумал о тебе, и вот…
- И что сказал Уизли? — как можно нейтральнее поинтересовался я, сдерживая улыбку при мысли о Роне, вваливающемся в душ к Гарри.
- Пока ничего, - пожал плечами Поттер. — Я, видишь ли, как только оделся, тут же к тебе сбежал. Мне как-то не улыбалось объяснять Рону, что мы ни за что ни про что подставили его брата.
- Мда, как-то некрасиво получилось, - смущенно кивнул я, натягивая футболку. Странно, но вытертая от многократных стирок ткань оказалась мягкой на ощупь и приятно льнула к телу. Я даже задумался, а не приказать ли домовикам постирать несколько моих футболок раз по десять подряд, для достижения того же эффекта? А впрочем, эти размышления на деле были всего лишь попыткой отвлечься от того, о чем думать не хотелось. — Признаю, идея была не из лучших.
- Да перестань. В той ситуации, наверное, выход был единственный. Давай надеяться, что не так все плохо. В конце концов, мы узнали хоть что-то, - вздохнул Гарри.
- Да, только толку от этого никакого, - в тон ему вздохнул я, усаживаясь на кровать с другой стороны от него.
- Как думаешь, есть шансы, что мы успеем найти хоть один крестраж до того, как Волдеморт узнает, что мы вообще их ищем? — поинтересовался Гарри. Я пожал плечами.
- Ну, наверное, у нас все еще остаются шансы отыскать медальон, - заметил я. — Вряд ли ваш проходимец Флетчер вернул его Темному Лорду, и потом, повстречайся он с Волдемортом, или кем-то из его слуг, вы бы об этом знали.
- Ты хочешь сказать, МЫ бы об этом знали, - поправил меня Гарри. — Но в целом, ты прав. Волдеморт его бы в живых не оставил, узнай он что с медальоном что-то случилось…
- Угу, - буркнул я, снова поднявшись с кровати, взявшись за расческу и отворачиваясь к зеркалу. — Вот только, даже если мы его найдем и уничтожим, это не сильно-то нам поможет. Волдеморт станет еще на одну шестую менее бессмертным, но все равно бессмертным.
- Нет, ну как, это хоть как-то продвинет нас вперед, - не согласился Гарри. Я вздохнул.
- Шаг вперед и два назад… — пробормотал я себе под нос. «Поттер, ты всегда такой оптимистичный, или это чисто гриффиндорский склад ума?» - язвительно подумал я. В голове раздался смешок, и я, чертыхнувшись, напомнил себе, что надо бы привыкать к нашим телепатическим возможностям.
- «А пессимизм — это исконно слизеринская черта?» - в тон мне мысленно ответил Гарри.
- Слушай, давай наедине говорить вслух, - попросил я.
- Что, нервирует? — хмыкнул Гарри.
- Угу, - признался я. — Немного. Кстати, ты знаешь, что все источники, говорящие о телепатии, утверждают, что в мысленной речи невозможно лгать?
- Знаю, - к моему удивлению, отозвался он. — Когда ты только рассказал мне о связи — ну тогда, осенью, в Больничном крыле после выплеска моего зелья, - я рассказал Гермионе. Она посмотрела разные книги на этот счет, и рассказала, что нашла. Это она первая предположила, уже после наших приключений в Башне, что если наша связь окрепнет, и вдобавок станет равноправной с обеих сторон, то со временем мы сможем общаться таки вот образом. Ну и рассказала, естественно, в чем особенности. Ну да ты же знаешь Гермиону — ее главное вовремя остановить, а то барахтайся потом в тоннах справочной информации, которую она добудет…
- Да ну, не преувеличивай, - хмыкнул я. — По-моему, она как раз всегда выдает своего рода краткую справку из того, что находит.
- Это она просто натренировалась за годы общения со мной и Роном, - фыркнул Гарри. — Привыкла, что если излагать ВСЕ, то Рон засыпает на десятой минуте, а я если и бодрствую, то все равно теряю нить повествования. Но в тот раз я специально попросил ее рассказать ПОДРОБНО.
- Оу. — Я хихикнул. — Сочувствую.
Несмотря на нашу напускную веселость и браваду, у обоих на душе скребли кошки, и последующий разговор с Роном и Гермионой не улучшил дела. Впрочем, в сложившейся ситуации, я не был уверен, что чем-то может помочь даже сам Дамблдор. В руках Волдемора находилось целых два крестража, считая и змею, и даже Мерлин не знает, что тот собирался делать. А если он решит перепрятать чашу — где нам ее искать? Идея носиться по Британским островам, в надежде ее обнаружить, была наивной даже с гриффиндорской точки зрения, а ничего другого никто из нас предложить не мог. Оставалась одна надежда — на Дамблдора и Северуса. Вряд ли конечно, Темный Лорд будет откровенничать со Снейпом, зная, что тот почти все время проводит рядом с Дамблдором. Как ни крути, а старик оставался самым могущественным волшебником нашего времени, и не в последнюю очередь владел Легилименцией. Не было сомнений, уж кто-кто, а Волдеморт знал, насколько легко выудить из головы мага нужную информацию, а о талантах Северуса в вопросе скорытия собственных мыслей, представление имел весьма посредственное. И все-таки хотя бы такая надежда — лучше, чем никакой.

Остаток каникул прошел ни шатко ни валко. Я все-таки сподобился еще раз наведаться домой, чтобы захватить какую-нибудь одежду на смену, подбодрить домовиков, и порадоваться тому, что дом выглядит несколько получше, чем тогда, когда я только приехал в начале каникул. По крайней мере, то гнетущее впечатление, будто находишься в присутствии умирающего, исчезло.
С возвращением в школу и началом занятий, тревоги, связанные с розыском крестражей, отошли на второй план, вытесненные учебой и тренировками по квиддичу. Ну, правду говоря, тренировались мы не так, чтобы очень много. Следующая игра, в начале февраля, была между Рейвенкло и Гриффиндором, так что другим командам поле давали неохотно. Приходилось записываться чуть ли не за две недели вперед, потому что дай Поттеру волю, и он гонял бы свою команду каждый день. К счастью, подобной возможности у него не было, и не только потому, что капитаны остальных команд (включая и меня) уже чуть ли не выли при виде гриффиндорцев на подходе к полю. Надвигались ТРИТОНы, которые нам предстояло сдавать несмотря ни на какие козни Темного Лорда, так что даже самые заядлые тунеядцы вынуждены были засесть за учебники. Увы, «охоту» на крестражи нам не могли зачесть ни по одному предмету, даже по Защите от Темных искусств, а потому приходилось почти все свое свободное время посвящать зубрежке, повторению пройденного материала и усвоению нового. Учителя, и в прошлом семестре не особенно жалевшие студентов, окончательно озверели, и задавали столько, что сама Грейнджер, казалось, не успевает выполнять все домашние задания. По крайней мере, лично я бросил переписывать свои эссе набело после каждой кляксы, как поступал раньше, и делал исключения лишь по Зельям и Трансфигурации. Снейпа я, конечно, не боялся, но расстраивать крестного тоже не хотелось, а портить отношения с МакГонагалл, которая и так не очень жаловала слизеринцев, было себе дороже. Нет, в последнее время она стала по отношению к нам с Блейз куда терпимее, но все же, лишний раз конфликтовать было не с руки.
Помимо обычных занятий, мы с Блейз еще и занимались на курсе анимагии, где, как ни странно, тоже достигли неплохих результатов. Одна из самых трудных стадий, где совмещались на грани трансфигурация и нумерология, у нас обоих была уже позади, основные формулы и расчеты были закончены, и оставалась практическая часть. Чары предстояло отрабатывать сначала на неодушевленных предметах, потом постепенно перейти на живые существа, и в конце концов, в завершающей стадии, попытаться превратиться самому. В первый раз это должно было происходить под чутким контролем учителя, да и в последующие несколько раз тоже, пока анимаг не привыкал к своему новому телу и не начинал чувствовать себя в нем свободно и уверено.
Чем дальше продвигались мои уроки, тем больше и больше мне становилось не по себе. Вроде бы я уже смирился с тем, что моей анимагической формой окажется все тот же пресловутый хорек, но где-то в глубине души не угасала слабая, отчаянная надежда — а вдруг все же нет? Вдруг я все-таки окажусь чем-то… более благородным? Более достойным? Как ни крути, я не ощущал себя мелким пакостником. Лже-Грюм мог сколько угодно издеваться надо мной тогда, на потеху Уизелу и ему подобным, но сам-то я разве мог смириться с этим? Немалых трудов мне стоило уговорить самого себя не расстраиваться по этому поводу, и попытаться найти в этом положении побольше плюсов. И все-таки, стоило представить себе радостно-злорадную физиономию рыжего гриффиндорца, который будет просто счастлив узнать, что все эти годы не зря обзывал меня хорьком, и хотелось бежать к Люпину и умолять его покусать меня, чтобы стать волком и выть на луну. И не важно, что сам-то Рональд не мог превратиться даже в свою фамильную ласку…

Учитывая все занятия, у меня с трудом хватало времени на исполнение своих обязанностей старосты. Что уж тут говорить о свиданиях? Я едва успевал мельком повидать Джинни во время завтрака, обеда или ужина в Большом зале, улыбнуться ей и поймать ответную улыбку, и мне снова требовалось срочно куда-нибудь бежать. То я спешил в библиотеку, писать очередное эссе, то на тренировку, то на занятия по анимагии, то на собрание старост или дополнительные уроки для младших курсов. Не припомню ни одного вечера с начала семестра, который я не провел бы за выполнением домашних заданий, и ни разу не лег спать раньше часа ночи, а чаще и не раньше двух. Выходные тоже пролетали как в тумане — в Хогсмид нас все-таки пока не выпускали, заданий и прочих нагрузок становилось все больше, так что за пару дней я едва-едва успевал разгрести то, что успевало скопиться за неделю. Как-то само собой вышло, что наши отношения так и не получили огласки, да и вообще, то что был между нами теперь трудно было назвать отношениями. Как ни крути, но обмен взглядами общения не заменит…
Уже к концу января большинство семикурсников выглядели примерно одинаково — с красными от постоянного недосыпания глазами и вечно перемазанными чернилами пальцами, и постоянно таская с собой если не учебник, то хотя бы тетрадь или кучу конспектов то по одному, то по другому предмету. Насколько я знал, даже Блейз и Гарри почти не могли выкроить время, чтобы побыть вдвоем, потому что у Поттера был усиленный курс тренировок перед предстоящей игрой, а Блейз была нагружена почти не меньше моего из-за курса по анимагии. Но эти двое все равно то и дело встречались, хотя бы в библиотеке, вместе выполняя задания. А вот нам с Джин даже такая перспектива не светила — при том количестве материала, которым приходилось пользоваться, не было почти никакой возможности выкроить местечко возле меня, где могла бы приткнуться она со своими учебниками. Кажется, единственным, кого такое положение дел как нельзя более устраивало, был Рон. Он даже стал относиться ко мне чуточку дружелюбнее. Ну хорошо, возможно, «дружелюбнее» - это слишком сильно сказано. Но, по крайней мере, он хотя бы смотрел на меня теперь без открытой враждебности, которой так и пыхал на каникулах.
Однако постепенно, где-то к началу февраля, ситуация с учебой стала понемногу налаживаться. То ли упорная зубрежка приносила свои плоды, то ли мы все просто втянулись в установленный ритм жизни, то ли учителя сжалились и немного ослабили гнет «гранита науки». Задания стали казаться проще, и я уже не тратил так много сил на копание в материалах — а может, просто привык и перестал считать это трудным. Но как бы там ни было, свободного времени все равно не оставалось, по-прежнему, ни на что.

В середине февраля ожидался очередной матч, и только за неделю до него учителя стали давать поменьше заданий. Впрочем, это не значило, что нам выпала возможность наладить свои «любовные» дела — команды, играющие в этом матче, тренировались особенно рьяно, а и Гарри, и Джинни, оба были членами гриффиндорской команды. Они чуть ли не сутками пропадали на поле, а мы с Блейз, что обидно, могли наблюдать за ними лишь издали, потому что, как члены команды другого факультета, не имели права присутствовать на поле во время их тренировки.
Игра Гриффиндор — Рейвенкло прошла без сюрпризов. «Вороний» факультет вообще не блистал в этом году, по крайней мере, в квиддиче. Команда у них была слабенькая, а ловца переиграл даже хаффлпаффовский третьекрусник, летавший в этом году за желтую команду, не говоря уже обо мне. Люси Стил, бедная девочка, которую взяли на место Чанг, летала неплохо, но звезд с неба не хватала, и отчаянно нуждалась в усиленной тренировке. В общем, нужно ли говорить, что против Поттера у нее не было ни единого шанса? Правда, снитч не появлялся довольно долго, так что у нас была возможность полюбоваться на красивую игру охотников и загонщиков.
Мы с Блейз сидели на своей трибуне, но болели за Гриффиндор, и я с некоторым удовлетворением заметил, что мое влияние на Слизерине не уменьшилось. На самом деле, подсознательно я ожидал, что на нас будут смотреть как на предателей, или в крайнем случае — как на ненормальных, но, как ни странно, этого не произошло. Дулись и ворчали только Пэнси и Дафна. Крэб и Гойл, впрочем, как и обычно, сначала недоуменно таращились на красно-желтые шарфы, которыми щеголяли мы с Блейз перед игрой, а потом, недолго думая, заколдовали свои таким же образом. Ну, от них-то я ничего другого и не ожидал: во-первых, присяга обязывает, а во-вторых, они всегда повторяли за мной, что бы я ни говорил, или ни делал. Тео Нотт, похихикав над влюбленностью Блейз в Гарри, и над тем, что я слишком уж потакаю прихотям своей названной сестры, заявил, что тем не менее, поддержка исконного врага прибавит ему популярности, и последовал нашему примеру. Майлз Блетчли, вот уже две недели безответно сохший по Финнигану, тоже решил, видимо, что это добавит ему шансов, и, усевшись на трибуне, уже через пять минут достал всех вопросами, смотрит ли его гриффиндорское увлечение в его сторону, хорошо ли заметен его шарф, и так далее. Девчонки — Тэсс Хэммонд и Миллисента Буллстроуд, - решили сыграть нейтралитет, и шарфы оставили факультетские зеленые, но в течение игры, видя, с каким энтузиазмом болеют остальные, подключились к азартным выкрикам в поддержку «львов» так же увлеченно, как раньше активно поливали их грязью.
Вплоть до появления снитча игра шла приблизительно на равных. В команде Рейвенкло охотники были не ахти какие, зато отличные загонщики и вратарь. Гриффиндорские загонщики были неплохи, хотя и уступали незабвенным близнецам Уизли. Они едва успевали парировать атаки противника, и то, надо сказать, не всегда. Охотники «красных» играли просто здорово, но их великолепно сыгранная тройка уравновешивалась вновь отвратительной игрой их вратаря. Странное дело, но Рон за всю игру взял лишь два мяча, несмотря на то, что причин особенно переживать у него не было — играли всего лишь с Рейвенкло, и никто и не думал доставать его дразнилками и обзываниями. Не было слышно даже излюбленного «Уизли — наш Король». Когда тот пропустил шестой квофл подряд, Гарри взял тайм-аут, и я рискнул воспользоваться телепатией, пока Поттер с мрачным видом висел на метле в метре от поверхности поля, ожидая, пока его команда подлетит к нему для обсуждения положения дел.
- «Гарри, что происходит с Уизелом?» - спросил я мысленно, сосредоточившись на нем. Поттер вздрогнул и завертел головой, высматривая меня на трибунах.
- «Дрей, мы же договорились, не отвлекать друг друга на уроках и во время игры!» - возмущенно подумал он. Я изобразил возмущенно фырканье.
- «Так я специально дождался тайм-аута! Так что с ним такое?» - настаивал я, решив не отступать.
- «А боггарт его знает», - сердито отозвался Гарри. — «С Гермионой поссорился в очередной раз. Честно, как мне все это надоело — они то ссорятся, то мирятся, то вообще непонятно что — то один дуется, то другая… А Рон клялся и божился, что на его игру это не повлияет!»
- «Угу, свежо придание…» - хмыкнул я. Поттер мысленно вздохнул, соглашаясь.
- «В общем, после матча будем всей командой ему мозги промывать», - сказал Гарри. — «Если я раньше с него голову целиком не сниму. Он меня достал!»
- «Мерлин, неужели я до этого дожил! А можно будет поучаствовать?» - иронически поинтересовался я, хихикнув, на сей раз, вслух.
- «Отвали!» - беззлобно фыркнул Поттер, и оборвал нашу «беседу», потому что возле него наконец собралась гриффиндорская команда.
Некоторое время болельщики могли с интересом наблюдать, как капитан красно-золотых сердито, но довольно ровно что-то выговаривал своему вратарю, а тот, опустив голову, пристыжено слушал, и его уши пылали одним цветом с его волосами и формой. Потом он поднял голову и что-то горячо проговорил. Не знаю, что именно он сказал, но выглядело это слишком пафосно, чтобы я смог удержаться от комментария.
- «Не хватает только постучать себя кулаком в грудь!» - Мне казалось, что я скорее просто подумал это, но, видно, желание, чтобы это услышал Гарри помогло этой мысли достичь Поттера. Он махнул рукой Рону, отпуская его, и, обернувшись, снова пошарил взглядом по трибуне, на сей раз безошибочно отыскав меня среди остальных слизеринцев.
- «Дрей, еще один такой комментарий, и я тебя просто придушу!» - пригрозил он. — «Ты хоть знаешь, чего мне стоило не заржать посреди его прочувствованной речи?»
Я ограничился коротким смешком в ответ, и с невинным выражением лица помахал ему, когда Гарри пролетал мимо меня. Он мысленно хмыкнул, снова прерывая наше общение, махнул в ответ и послал воздушный поцелуй Блейз. Тем временем мадам Хуч снова дала свисток к началу игры, и матч возобновился.
Впрочем, несмотря на горячие обещания Рона, игра его не особенно улучшилась и после тайм-аута. Он, правда, стал проявлять больше усердия, но результаты улучшились не очень, и если бы не общие усилия охотников и загонщиков красной команды, Гриффиндор рисковал проиграть за счет одних только очков, как Болгария на чемпионате мира. Но к счастью, несколько великолепно исполненных атак на кольца противника увенчались успехом, так что преимущество Рейвенкло в счете было не очень сильным. Сопровождая овацией особенно красивый гол в исполнении Джинни, я нашел глазами фигурку Гарри, зависшего над полем в ожидании, и ощутил испытываемые им гордость и одобрение по отношению к ней.
Игра затягивалась. Где носило чертов снитч, неизвестно, но лично я него все еще не замечал, хотя матч продолжался уже больше часа. Странно, раньше такое бывало очень редко… По зимнему времени темнело рано, и уже начинали сгущаться сумерки. ПО правилам игру останавливать нельзя, пока снитч не пойман, но в конце концов, это школа, а не лига чемпионов. Что будет делать Дамблдор, если золотой мячик не появится к вечеру? Остановит матч, или позволит продолжить игру? А ведь у команд даже нет полноценного «второго состава», чтобы вывести игроков на замену, когда кто-нибудь устанет. И не надо забывать о болельщиках. Одно дело посидеть на трибунах даже путь час, под действием согревающих чар, и совсем другое — торчать на улице зимой до самой ночи, а то и больше. Никаких чар не хватит, и по меньшей мере первокурсники рискуют подхватить ангину все поголовно.
Блейз рядом со мной восхищенно охнула, и я поспешно отвлекся от размышлений, снова сосредоточившись на игре. Гарри, до поры круживший над полем, молнией сорвался с места. Да, стоило признать, летал Поттер так же естественно, как и дышал. Как бы мне ни хотелось этого, но превзойти его у меня вряд ли получится — только если уж очень повезет. Тем временем, рейвенкловская девчушка даже, кажется, не успела понять, что происходит, как Гарри резко затормозил, выравнивая метлу, и вскинул вверх правую руку. В его сжатых пальцах блеснули, отражая лучи заходящего солнца, серебряные крылышки.
- Гарри Поттер поймал снитч! — восторженно завопил Деннис Криви, комментировавший матч. — Игра закончена, Гариффиндор победил со счетом двести двадцать — сто десять!
Естественно, тут же начались овации, поздравления и всеобщее ликование. Радовались, кажется, даже сами рейвенкловцы, хотя, они, наверное, были рады уже тому, что их обыграли не всухую. На поле мигом высыпала толпа болельщиков, все поздравляли победителей, хлопали проигравших по плечам, а многие просто скакали и вопили от восторга. Самым разумным в нашем положении было остаться на месте, и подождать пока толпа отступит — хотя Блейз, как девушке героя матча, больше пристало бы находиться сейчас рядом с ним. Бросив взгляд на поле, я прикинул, сможем ли мы хотя бы с помощью Крэба и Гойла пробиться к Гарри, и пришел к выводу, что затея абсолютно безнадежна. Я снова мысленно потянулся к нему.
- «Поттер, я бы дорого дал за возможность пожать тебе руку, но увы, придется ограничиться только мысленным пожатием», - сказал я ему мысленно. — «Похоже, мы тут застряли на какое-то время».
Гарри поднял голову и посмотрел на меня, а потом на Блейз. Сестренка смущенно развела руками — толпа перекрыла даже выход с трибуны, и нам волей-неволей приходилось ждать. Поттер, впрочем, моего пессимизма не разделял. Одним движением он вскочил на метлу, которую все еще держал в руках, и взмыл в воздух.
- «Ты что задумал?» - опешил я.
- «Извини, Дрей, тебя забрать не обещаю, но ты, я уверен, справишься!» - отозвался Гарри. — «Кстати, ты тоже приглашен на вечеринку по случаю нашей победы, так что ждем тебя у нас вечером. Пароль — «снитч в кармане».
- «Оригинально», - иронически оценил я, все еще не очень понимая, что затеял гриффиндорец.
А он тем временем завис возле нашей трибуны и, протянув руку Блейз, втащил ее на метлу перед собой. Сестренка взвизгнула от восторга, и обвила руками шею своего героя, невольно вызвав у меня легкое чувство зависти. Нет, не то, чтобы мне хотелось вызвать такое же чувство у Блейз, - но я отдал бы чуть ли не все на свете за возможность вот так же втащить на метлу перед собой Джинни, только что выиграв матч, и поцеловать ее на виду у толпы болельщиков.
Под радостные вопли и улюлюканье толпы, Гарри со своей пассажиркой улетел куда-то в сторону раздевалок, оставив остальных членов своей команды разбираться с творившейся на поле кутерьмой. Впрочем, толпа все-таки состояла из студентов Хогвартса, а не из обезумевших фанатов, так что эйфория быстро сошла на нет, и успевшие порядком подзамерзнуть за время долгого матча болельщики вскоре потянулись в замок, а игроки получили наконец возможность проследовать к раздевалкам вслед за своими капитанами.
Я спустился с трибун только когда убедился, что остальные слизеринцы покинули поле, помня о своем долге старосты. Крэб и Гойл топтались возле меня, словно беспризорные щенята, и мне вдруг стало совестно (не иначе, как от Поттера заразился этой дурацкой болезнью — совестью!) — увлекшись общением с Гарри, я совсем их забросил, а ведь, как ни крути, при всех их недостатках, ребята шесть с лишним лет прикрывали мне спину. И не их вина, что общаться с ними не так интересно, как с Поттером. Ну, может, отчасти и их, но все же, они не заслуживали того, чтобы из отбросили в сторону, как ненужную тряпку. Ну и конечно, как подсказывала мне более практичная и привычная, истинно слизеринская часть моей натуры, они все еще могли понадобиться, чтобы как и раньше, прикрывать мне спину. Окинув обоих взглядом, я хмыкнул и заговорщически подмигнул им.
- Спасибо за поддержку, парни, - сказал я своим обычным тоном «его Слизеринского Высочества», направляясь к ступенькам. «Парни» немедленно заняли свои обычные места — за моей спиной.
- Да не за что, босс! — отозвался Грег, расплываясь в улыбке. Гойл на самом деле был не так туп, как старался показать, и, в принципе, неплохо соображал. Крэб, в отличие от него, отличался редкостной упертостью, и, несмотря на то, что подчинялся мне по большей части, мог иногда все же выйти из-под контроля.
- Эээ… Драко, скажи-ка, а мы что, ДЕЙСТВИТЕЛЬНО теперь дружим с гриффами, или это часть твоего коварного плана? — спросил он медленно, словно с трудом вспоминая нужные слова. Голос для такого громилы у него был довольно высоким, поэтому говорил Винс редко, стесняясь его звука. Но со мной ему прятать было нечего, и он испытующе смотрел на меня теперь, ожидая ответа. Я вздохнул. Проще было солгать, но в будущем это могло создать определенные проблемы. К тому же, в отличие от Грега, который, я знал, и без всякой присяги пойдет за мной и в огонь и в воду, Винс был очень даже себе на уме. Я выгнул бровь дугой, вздернув подбородок, и запустив образ «Слизеринского Принца» на полную катушку.
- А что, ты предпочел бы болеть за этих рейвенклойских неудачников? — холодно спросил я. — Которых мы в ноябре сами сделали без малейшего напряга?
- А разве это бы не показало, что мы не ставим в грош игру гриффов, и не боимся их? — насупился Крэб. Я презрительно фыркнул.
- Единственное, что это могло бы показать, - что мы идиоты, и не можем разглядеть очевидного, - ответил я. — Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы просечь, что у этой девчонки Стил шансов против Поттера ноль, да и сама по себе у гриффиндорцев команда сыграна лучше.
- Угу… Не считая Уизела, - подхватил Гойл. Я хихикнул, одобрительно кивнув Грегу.
- Ну уж извиняй, ЕГО даже могила не исправит, - пожал я плечами. Грег хохотнул.
- Даже жаль было, что раз мы за них болеем, спеть «Уизли - наш Король» не получится, - заметил он. — Все-таки классная была песенка, даже после того, как гриффы ее испортили. - Я снова засмеялся.
- Да, бывают бессмертные произведения, - согласился я.
- Ну хоть на нашей с ними игре можно будет ее спеть опять, а? — умоляюще спросил Гойл. Я с притворной суровостью смерил его взглядом.
- Это как ты собрался на метле и с битой петь? — грозно спросил я. Грег вытаращил глаза, и всем своим видом изобразил смущение и раскаяние в необдуманных словах.
- Думаешь, он останется в команде после такой игры? — спросил Винс, видимо, кое-как успев переварить новую информацию.
- Не знаю, - честно ответил я. — Я бы после такого вратаря выгнал взашей. Но Гарри - добрый, к тому же Рон его лучший друг. Думаю, он даст ему еще шанс. Но если на игре с Хаффлпаффом повторится то же самое, думаю, игровой карьере Рональда придет конец.
- Странно слышать, как ты зовешь гриффов по именам, - буркнул Крэб.
- Винс, если ты не заметил, я в последний год немало с ними общаюсь. Знаешь, это естественный процесс — когда ты общаешься с человеком, ты начинаешь называть его по имени. Попробуй как-нибудь, вдруг понравится? — съязвил я. От меня не укрылся укоризненный взгляд, которым одарил приятеля Гойл, равно как и раздраженное сопение Крэба, но я предпочел закрыть на это глаза. А впрочем, у Грега скоро именины, надо будет купить ему пару фунтов его любимого шоколада, пусть человек порадуется. Верность, такую как его, надо поощрять.
Мы направились в замок, но на полпути я заметил одинокую фигуру парня, направляющуюся к гриффиндорской женской раздевалке. В сгущающейся темноте разглядеть цвет его шарфа было трудновато, но меня почему-то охватило недоброе предчувствие. На минуту я заколебался, не взять ли с собой Винса и Грега, но потом решил, что один на один как-нибудь справлюсь с этим неизвестным, кто бы он ни был, а вовлекать этих двоих в свои дела не хотелось. Крэбу я не особенно доверял, говоря откровенно, а взять одного только Гойла было бы подозрительно вдвойне. Да и честно говоря, надоело вечно прятаться за спинами «телохранителей». Конечно, последние полгода я так почти не делал, но это казалось лишь еще одним поводом не возвращаться к старым привычкам.
- Ребят, вы идите, а у меня еще дела, - бросил я. Грег, как обычно, кивнул, хоть и выглядел при этом немного грустным, а вот Винс подозрительно покосился на меня.
- Тебе помочь? — спросил он. Я недовольно поморщился. За разговором уходило драгоценное время.
- Хочешь свечку подержать? — зло бросил я. Гойл, хохотнув, потащил приятеля прочь. Все-таик иногда моя репутация играла мне на руку, что ни говори.
Праень, которого я заприметил издали, к счастью, особенно не скрывался, и, добравшись до дверей раздевалок, топтался поблизости. Укрывшись в тени сарая для метел, пристроенного к зданию раздевалок, я приготовился ждать, хотя и не особенно понимал, зачем. Да мало ли что мог хотеть здесь этот рейвенкловец — а теперь я ясно различал синий шарф у него на шее. Просто мне не давало покоя то, что фигура была знакомой, и вскоре я убедился, что так оно и есть — когда он нервно прошелся туда-сюда в свете фонаря, висящего над входом, я узнал Терри Бута. Конечно, я в последнее время не особенно интересовался сплетнями, но все равно не слышал, чтобы у него был роман с Демелзой Робинс, единственной девушкой в гриффиндорской команде, не считая Джинни. А значит, ему что-то нужно именно от моей девушки, и будь я проклят, если допущу, чтобы он причинил ей вред! Одного раза более чем достаточно…

Вечеринка удалась на славу, это признавал даже Драко, но, увы — после нее снова потекли серые будни. Радовало только то, что у Малфоя с Джинни, вроде бы, стало налаживаться. По крайней мере, теперь они то и дело появлялись вместе, а по школе наконец-то поползли слухи, что эти двое встречаются. Правда, ради этого Дрей передал часть своих обязанностей старосты Райану Филстоуну с шестого курса, по крайней мере, тех, что касались организации дополнительных классов по ЗОТИ, а так же попросил меня подменять его время от времени на занятиях для первокурсников по Зельям. Гарри, правда, это не очень понравилось, однако узнав, что все ради Джинни, он сменил гнев на милость.
Где-то ближе к концу февраля я все-таки осуществила свою небольшую месть, и подмешала в бутылочку шампуня Дафны сразу порядка десяти капсул изменения внешности. Как и ожидалось, эффект был убойный. Этикетка баночки содержала предупреждение, что эстетический эффект снижается при применении более чем одной дозы за один раз. Дафне же досталось десять. По сравнению с тем, что теперь представляла собой ее «разношерстная» голова, сине-красные полосы Рона Уизли после достопамятной попытки Гермионы избавить его от заклятия, которым на дуэли наградил его Драко, выглядели просто-таки мило. Волосы Дафны напоминали боевой хохолок неизвестной птицы - они топорщились в разные стороны, не желая ложиться ни в какую прическу, как бы она ни пыталась их уложить. Мало того, каждая прядь была разного цвета, длины и фактуры — некоторые мелко кудрявились, другие завивались более крупными кольцами, третьи были, напротив, идеально прямыми. В отчаянии она пыталась заплести их в косу, собрать в пучок или сетку — ничего не помогало. Любая прическа держалась ровно три минуты, после чего заколки, резинки, ленты и шпильки буквально соскальзывали с волос, и пряди принимали прежнюю форму.
Но волосы — это было только полбеды. Вторая проблема была в глазах, хотя она на первый взгляд не казалась такой же серьезной. Радужка приобрела интересный лимонно-желтый оттенок с мелкой красной крапинкой, а белок, напротив, стал казаться голубоватым, как бывает у каких-то там народностей. Однако и это не казалось такой уж страшной проблемой, по сравнению с кожей. Разные оттенки смешались на ней причудливыми узорами, кое-где щедро украшенными веснушками. В общем и целом, вид был… просто жуткий. Сказать, что у вылезшей из душа Дафны был шок — значило ничего не сказать. Поначалу она еще как-то пыталась с этим справиться, но я сама имела возможность убедиться, что избавиться от действия капсулы можно только одним способом — дождаться, когда кончится время. Нет, конечно, Дрей или профессор Снейп могли изобрести зелье, отменявшее эффект — думаю, это было бы не так сложно, я и сама навскидку могла сказать, что примерно для этого потребуется. Но для этого их, как минимум, надо было попросить о помощи, и если декан в силу своих обязанностей не отказал бы, то на содействие Малфоя она точно могла не рассчитывать. В общем, безуспешно промучившись перед зеркалом около часа, и перепробовав все возможные косметические средства, чтобы хоть как-то замаскировать этот ужас, Дафна в конце концов отчаялась, забралась в постель, укрывшись одеялом с головой, и заявила, что не высунет носу оттуда до тех пор, пока все не закончится.
Тэсс Хэммонд, отношения с которой у Дафны разладились с начала года, когда Гринграсс начала встречаться с Малфоем, жалея бывшую подругу, предложила ей обратиться к мадам Помфри. Но для этого Дафне пришлось бы идти в таком виде через весь замок к Больничному Крылу, а этого она вынести не могла. Милли, тоже посочувствовав однокурснице, предложила позвать профессора Снейпа, и вот уж тут Дафне возразить было нечего, хотя она и пыталась воспротивиться.
Декан вскоре пришел, в сопровождении Пэнси Паркинсон, которая неодобрительно морщилась, окидывая неприязненным взглядом общую спальню, словно ей была неприятна сама мысль, что она и сама спала здесь до пятого курса. Снейп, подойдя к кровати Дафны, непререкаемым тоном велел ей опустить край одеяла, чтобы он мог уяснить суть проблемы. С недоумением оглядев дикую картину, которую она собой представляла, профессор некоторое время помолчал, а потом покачал головой.
- Вы можете припомнить, после чего это… хм, после чего это началось? — спросил он. Дафна поморщилась, обхватив себя руками.
- После душа, - буркнула она.
- Хм, вот как? — задумчиво проговорил Северус. — Вы пользовались какими-либо новыми средствами, которых не употребляли раньше?
- Нет, - все так же мрачно отозвалась Дафна.
- Странно… У вас наблюдалась когда-нибудь раньше похожая реакция?
- Нет.
- Ну что ж… возможно, это эффект накопления аллергической реакции… — заметил профессор. — Вот что, мисс Гринграсс, если вы хотите получить хоть какую-то помощь, будьте любезны, прекратите изображать смертельно больную, ступайте в ванную, и принесите мне абсолютно все, чем пользовались сегодня. Включая зубную пасту, щетку и полотенце. Нужно проверить все на наличие чар.
Дафна повиновалась не очень охотно — светиться в таком виде, пусть и только лишь перед профессором, ей не улыбалось, но оставаться и дальше в таком виде — а она-то не знала, сколько продлится действие «проклятия», - ей хотелось еще меньше. Волоча ноги, она поплелась в ванную, и вскоре вернулась, втащив свернутый из полотенца объемный узел с неимоверным количеством баночек, флакончиков и упаковок.
- Никто из вас не опаздывает на урок? — сурово спросил профессор, осмотрев столпившихся у кровати однокурсницы девчонок. Я поспешно подхватила сумку, и вместе с Тэсс и Милли, заторопилась на урок — первой парой сегодня стояла Защита от Темных Искусств, а потом на свободной паре нас ждал еще и факультатив по анимагии.
Честно говоря, Дафну, конечно, было немного жаль, но, вспоминая, что по ее вине я чуть не потеряла Гарри, и что эта хищница и сейчас точит зубы и строит планы, чтобы передать его в руки Темного Лорда, я начинала жалеть уже о том, что месть получилась слишком уж мягкой. Я не сомневалась, что Снейп в два счета сможет определить причину ее перевоплощения, и приготовит ей «противоядие». Да и потом, ну посидит она денек в спальне, попереживает чуть-чуть из-за своей внешности, но потом-то все пройдет, и следа не останется…
Защита прошла как обычно — в этом семестре мы начали изучать всевозможные боевые чары и способы противостоять им. Гарри рассказывал, что примерно то же самое они делали на пятом курсе в своем «ОД», но о ТАКОМ уровне он в то время и мечтать не мог. Естественно, по этому предмету он был, пожалуй, лучшим — вот что значит врожденный талант, плюс предназначение. Драко, в принципе, мало уступал ему, хотя явно чувствовал себя не столь естественно, и к тому же придерживался более жесткого стиля, привитого Люциусом. Впрочем, Дамблдор, казалось, не возражал — наверное, еще и потому, что подобным стилем отличались и Пожиратели смерти, так что учебный поединок с Малфоем позволял остальным потренироваться, в некотором роде, противостоять и им.
Следующей парой стояло окно — у всех, кроме нашей несчастной пятерки, сдуру записавшейся на курс анимагии. Кроме нас с Драко его посещали еще Энтони Голдстейн, Падма Патил и Ханна Эббот — ну естественно, как же она могла оставить своего драгоценного Тони! Лаванда Браун, поначалу тоже записавшись на курс, через месяц бросила его, и периодически посматривала на нас свысока, явно гордясь тем, что ей теперь не приходится просиживать над книгами дополнительное время, и плюс тратить свободные часы. Впрочем, хорошо смеется тот, кто смеется последним…
На предыдущем уроке МакГонагалл предупредила нас, что в этот раз, естественно пока еще с ее помощью и под ее контролем, мы пройдем через свое первое перевоплощение. Не передать, как я была взволнована, я ведь даже не знала толком, какую форму могу принять! Оставалось надеяться, что это не окажется что-нибудь отвратительное…
Драко моего оптимизма не разделял. Казалось, у Малфоя не было ни малейших сомнений в том, кем именно он окажется, и чем дальше, тем меньше ему это нравилось. Если в начале года он хорохорился, и искал в будущей анимагической форме какие-то плюсы, то теперь при упоминании об этом мрачнел, и, кажется, жалел, что вообще пошел на курс, несмотря на детские мечты. Впрочем, когда я спрашивала его напрямую, Драко ни за что не признавался в сомнениях. Ну, а чтобы Малфой пошел на попятный, - такого в жизни не было и не будет! Я же в глубине души была почему-то считала, что он рано уверился в том, какова его анимагическая форма, и полагала, что отчаиваться не стоит.

И вот, настал «момент истины». Профессор МакГонагалл впустила нас в свой класс, и дала десять минут на повторение своих конспектов и формул, прежде чем мы должны были перейти к практической части. Сама не знаю почему, но я пока не сказала Гарри, что все произойдет именно сегодня. С одной стороны мне хотелось преподнести ему сюрприз, хотя самостоятельно превращаться я все равно пока еще не смогу. С другой — не зная точно, какой именно окажется моя форма, я почему-то боялась, что мне стыдно будет ему признаться в этом… Но, даже несмотря на это опасение, мне не терпелось поскорее узнать, кем же я окажусь. От нетерпения и любопытства я с трудом могла усидеть на месте, а по списку была только пятой, последней! Драко, которого порядком достало мое нервное состояние, в конце концов не выдержал.
- Блейз, ради всего волшебного, успокойся, наконец! — взмолился он. — Если тебе так уж невтерпеж, я могу с тобой с удовольствием поменяться! Пойдешь третьей.
- О, Дрей, ты чудо! — просияла я в первый момент, но тут же насторожилась. — А с чего это ты такой добренький? Только не говори мне, что ты боишься!
- Не говори ерунды! — вспылил Малфой. — Ничего я не боюсь, просто думаю, что переждать всех — у тебя терпения не хватит. А точнее — не хватит у меня, выдержать твои ерзания!
- Ну конечно, - скептически пожала плечами я, но настаивать не стала. С него станется психануть, и вообще хлопнуть дверью, а мне хотелось доказать, что он рано записал себя в хорьки.
Наконец, профессор строго оглядела класс, и заявила, что время вышло, и пора приступать к практике. Ханна, которой предстояло перевоплощаться первой, испугано пискнула, и вышла вперед. МакГонагалл взмахом палочки сдвинула парты к стенам, расчистив свободное пространство, и, постукивая палочкой по ладони, еще раз внимательно прочитала выписанные Ханной на отдельный пергамент расчеты и формулы.
- Ну что ж, мисс Эббот, начнем, - сказала она. — Ваши расчеты меня вполне удовлетворяют, и я не нахожу ни одной ошибки в формулах, так что не вижу причин, по которым у вас не могло бы получиться. Сейчас для вас главное — сосредоточиться, и во всем следовать моим указаниям. Встаньте сюда, - она указала на середину свободного пространства, - и расслабьтесь. В первый раз можете закрыть глаза, хотя некоторые специалисты не рекомендуют этого делать, если вы сильно нервничаете. Это может создать психологический блок, и вам придется закрывать глаза всякий раз при перевоплощении, что может создать некоторые неудобства лично для вас. Впрочем, решать вам. И самое главное — запомните, в первый раз вы еще толком не готовы к тому, что с вами произойдет, несмотря ни на ваш настрой, ни на желание перевоплотиться. Вы просто в силу физиологии не можете себе представить ощущений тела животного. Поэтому не пытайтесь двигаться, и тем более, не пытайтесь сразу же осознать, в кого именно превратились. Совершайте, в крайнем случае, только самые простые и легкие движения, вам понятно?
- Да, профессор, - отозвалась девушка, прикусив губу. — Я… Я готова.
- Ну хорошо, - кивнула МакГонагалл. — Давайте попробуем.
Процесс оказался довольно сложным, впрочем, никто и не сомневался, что будет иначе. Сосредоточившись на выведенной формуле, Ханна, под четким контролем МакГонагалл, произнесла заклятие, и ее силуэт заколебался. Профессор направила на девушку палочку, нараспев произнося заклятие усиления, и постепенно дрожащий силуэт сжался, уменьшаясь, и как бы потек, словно воск, переплавляясь в новую фигуру. Потом полыхнула яркая вспышка, и на месте девушки, испугано озираясь по сторонам, оказалось пушистое белое существо, размером с овчарку колли.
- Это… Это что? — ошеломленно спросил Голдстейн, разглядывая анимагическую форму своей девушки. Малфой, наблюдавший со скептической гримасой, фыркнул.
- Песец! — выдал он. - Олицетворение характеристики «белая и пушистая».
- Ух… — пробормотал Энтони. — А погладить ее можно? — спросил он у МакГонагалл, но профессор отрицательно покачала головой.
- Не сейчас, - твердо сказала она. — Вы можете напугать ее. Скоро сами поймете, мистер Голдстейн, что в таком состоянии начинающего анимага лучше не трогать.
Она указала палочкой на Ханну, невербально накладывая заклятие, возвращающее анимагу его истинный, человеческий облик. Бело-голубая вспышка, хлопок — и испуганная девушка, пошатнувшись, теряет равновесие. Голдстейн кинулся к ней и подхватил.
Превращение Рейвенкловца тоже прошло успешно. Формой Энтони оказался черный гималайский медведь, не особенно крупный, с симпатичным белым воротником в форме буквы У. Справился он с этим на ура, и заявил, что даже не особенно испугался, когда мир вокруг него изменился.
Следующая очередь была моя, с согласия Драко. Выйдя на середину, я, до боли стиснув палочку, в сотый раз повторила про себя формулу заклятия, и с некоторым трепетом встретила уверенный, ободряющий взгляд преподавательницы. Кто бы мог подумать, что строгая, чопорная МакГонагалл способна поддержать не только свою любимицу Грейнджер?
- Вы готовы, мисс Забини? — спросила она. Я, облизав губы, кивнула. Профессор подняла свою палочку. — Помните, что бы ни произошло, не пугайтесь. И не двигайтесь, - напомнила она. Я снова кивнула.
А в следующий миг я поняла, что предупреждение «не бояться» было как нельзя более обоснованным, и тем не менее, абсолютно бесполезным. Стоило мне произнести формулу, как мир вокруг меня потемнел, и потек оплавляемым воском, точно так же, как со стороны казалось, что оплавляются фигуры Ханны и Энтони, когда перевоплощались они. Каждую клеточку моего тела пронзила паника — настолько острая, что я едва могла дышать. Задрожав, я вдруг осознала, что опираюсь на все четыре конечности, однако это казалось вполне естественным. Пугало другое. Какие-то чувства обострились — например, слух и обоняние, я, казалось, слышу малейшее дыхание и шелест мантий своих однокурсников, и шаркающие шаги Филча где-то поблизости, за дверью, и шорох падающих капель дождя за окном, который зарядил вот уже третий день подряд. А запахи! Миллионы оттенков, которые я раньше никогда не отделяла друг от друга, и каждый теперь имел свое, отдельное и важное значение!
Кто-то поблизости заговорил, и слова показались мне громом небесным — слишком непривычно и громко они звучали, и вдобавок, привычная английская речь доходила до моего сознания бессмысленным набором звуков, и приходилось прилагать нечеловеческие усилия, чтобы осознать смысл сказанного. Кажется, кто-то восхищался мной? Уловив движение сбоку, я вздрогнула всем телом. Первым порывом было — рвануться, и сбежать прочь. Я была уверена, что запросто могу прыгнуть на стену, вцепиться когтями в вывешенное на ней дурацкое знамя, и оттуда перепрыгнуть на пол к двери. А дальнейший побег — дело техники.
«Не бойся и не двигайся!» - всплыло в подсознании, и я гигантским усилием удержала свое уже напрягшееся перед прыжком тело. Сверху, над моей головой, снова прозвучал человеческий голос, и внезапно мир резким рывком со щелчком встал на свое место. Я охнула, и с трудом устояла на ногах, но, в отличие от Ханны, обошлась без посторонней помощи. Меня трясло от пережитого потрясения, и я дышала так, словно пробежала по меньшей мере пару кругов вокруг Хогвартса.
- Прекрасный результат, мисс Забини, - одобрительно сказала МакГонагалл. — Как вы себя чувствуете?
- О, я… я в порядке, профессор, спасибо, - пробормотала я пересохшими губами. Кажется, мне не помешал бы глоток воды…
Уступив место Падме, я нашла глазами Малфоя и подошла к нему. Драко смотрел на меня без улыбки, и даже с легкой завистью, но при моем приближении улыбнулся и отсалютовал мне палочкой.
- Мои поздравления, сестренка, - сказал он. — Весьма впечатляюще.
- Я даже не знаю, в кого превратилась, - пожала плечами я, надеясь, что это прозвучало не слишком жалобно. Драко хмыкнул.
- Рысь, - отозвался он. Я заморгала.
- Рысь? Это такая… Лесная кошка?
- Угу, - хмыкнул он. — Только раза в два побольше, и с кисточками на ушах. Впрочем, я всегда подозревал в тебе что-то кошачье. Начиная с глаз…
- Ага… — в замешательстве кивнула я. — Ну что ж, рысь… это ведь неплохо, верно?
- Ну да, - согласился Дрей. — По мне — так вообще класс.
- Ой, да перестань, я тебя умоляю! — фыркнула я. — Ну с чего ты вбил себе в голову, что обречен стать именно…
- Хватит! — оборвал меня Драко. — Блейз, прошу, не надо, или я совсем с катушек съеду, - попросил он. Я неохотно кивнула, хотя меня не оставляло ощущение, что я права на сей раз.
Превращение Падмы тоже обошлось без происшествий, если не считать происшествием то, что ее анимагической формой оказалась морская свинка. Если и было, на мой взгляд, более неподходящее животное для симпатичной и изящной девушки, то это могла быть разве что свинка обыкновенная. Естественно, Падма сильно расстроилась, и Ханна, устроившись рядом, принялась ее утешать. МакГонагалл, наколдовав из воздуха большой носовой платок, вручила его девушке, сочувственно погладив ее по плечу, и сказала, что им нужно будет серьезно поговорить, как только профессор закончит с превращением Малфоя. Всхлипывая и шмыгая носом, Падма кивнула, хотя лично я плохо себе представляла, что тут можно сказать в утешение. Заниматься тем же, чем занимался Драко все это время с начала факультатива — убеждать себя, что все не так плохо и искать плюсы? Хм, пожалуй, ничего другого ей просто и не оставалось.

Догнав брата, ушедшего вперед, я молча зашагала рядом с ним, не очень представляя себе, что могу сказать, и почему-то ощущая абсурдное чувство вины за то, что у меня перевоплощение прошло успешно. Полдороги — примерно до лестниц, - мы прошли молча, но на площадке Драко вдруг остановился и как-то тяжело оперся на перила, глядя вниз, в полутемный холл под лестницами.
- Ты не знаешь, где сейчас может быть Гарри? — устало спросил он. Я пожала плечами.
- В библиотеке, скорее всего… — ответила я, и осеклась. — Драко, ты что, не можешь определить сам? Ваша связь…
- Работает, просто у меня голова раскалывается, - вздохнул брат. — Не то что кого-то искать, мне вообще думать не хочется…
- Драко… — тихо сказала я. — Ты…
- Не надо, Блейз, - попросил он. — Я знаю, что ты скажешь. Что не надо рисковать, и все прочее… Поверь, я совсем не нуждаюсь в том, чтобы выслушивать все это по второму разу. МакГонагалл мне вполне хватило.
- Понимаю, - отозвалась я, тоже опираясь на перила рядом с ним. — Просто объясни мне, почему ты так уперся? Нет, я знаю, что это твоя мечта и все такое, но… Уж ты-то, из всех, всегда казался мне самым разумным человеком, который не станет рисковать жизнью просто так. И вдруг такое. Просто объясни, почему?
- Блейз… — вздохнул Дрей, поворачивая ко мне голову и поднимая совершенно несчастные глаза. — Ну как ты не поймешь… Это не просто мечта, это… Ну, как бы тебе объяснить… Понимаешь, я привык к тому, что когда я чего-то хочу, я просто это получаю. Но по большей части, это что-то, что можно купить за деньги — будь это новая метла, мантия или редка книга. Да даже когда я хотел научиться ездить верхом или фехтовать. Отец нанял для меня лучших учителей, тренировал сам, создал все условия, чтобы я мог добиться результатов… Ну, ты знаешь, что мне тебе рассказывать…
- Да, но я не понимаю, к чему ты это говоришь?
- К тому, что это… ЭТО, то, что происходит сейчас, анимагия… — это мечта, которую не могут воплотить никакие деньги, связи и созданные условия. Здесь все зависит только от меня, от меня самого — моих способностей, моего ума, моей магии, понимаешь? Добиться успеха — все равно, что доказать, что я чего-то стою сам по себе, только благодаря тому, что могу что-то делать и без помощи своего наследства, своего происхождения и положения. Что я могу быть не только наследником Рода, Лордом Малфоем, но и просто Драко — и все равно буду уметь что-то, что отличает меня от прочих. Понимаешь?
- Ох, Дрей… — вздохнула я, ощущая в душе столь острое сочувствие, что у меня заныло сердце.
- Я ДОЛЖЕН попытаться, понимаешь? - продолжал он. — Я должен попробовать использовать все возможности, все, что только могу. И… Это стоит того, чтобы рисковать.
- Дрей, - повторила я. В душе зародился еще неосознанный протест, что-то в его словах было неправильным, не таким, что-то, из того что он сказал, не соответствовало истине. — Ты ошибаешься, - сказала я, поглаживая брата по плечу. — Ты и без всякой анимагии стОишь гораздо больше, чем очень и очень многие. Неужели ты не видишь этого? Ты… Дрей, ну ради Мерлина, ты же знаешь это. Ты отличный ловец — может, не такой, как Гарри, но все же превосходный. Он тоже это признает. Ты великолепно учишься, и в этом тебе тоже не помогают ни отцовские связи, ни деньги. Ну, может, только отчасти, но в основном, все равно главную роль играет твой собственный ум и талант. Во всей школе ты уступаешь только Грейнджер, а она — в своем роде феномен, - улыбнулась я. - А кто у нас в классе лучший зельевар? Не ты ли?
- Ну да, - кисло согласился он, вновь опустив голову. — В случае чего, смогу работать в какой-нибудь аптеке…
- Ой, да перестань, - фыркнула я. — Драко, кому и что ты пытаешься доказать? Рону Уизли, что ты не хорек? — Малфой вспыхнул, и я с удивлением поняла, что попала в точку. — Смешно, Дрей, ей-Мерлин! — возмутилась я. — Доказательство и так налицо, тебе не кажется? Конфликт с этой идиотской навязанной формой, по-моему, этого вполне достаточно, чтобы доказать, что она не имеет отношения к тебе НАСТОЯЩЕМУ.
- Ну да, - все так же кисло повторил Драко. Я вдруг фыркнула, осознав еще одну причину, по которой он мог переживать. Мда, со стороны она казалась смешной, но для МАЛФОЯ была вполне существенной…
- Ты переживаешь из-за того, что это далеко не так эффектно, как если бы ты у него на глазах превратился во что-нибудь этакое - шикарное и впечатляющее, да? — спросила я. Драко покраснел еще гуще, и я поняла, что снова попала в точку. Внезапно мне стало совестно за собственную бессердечность. — Прости, - сказала я, снова погладив брата по плечу. — Я не хотела ранить твои чувства.
- Да все нормально, ты права, - проговорил он. Нормальный цвет лица потихоньку возвращался к нему, хотя уши еще немного горели. — Я действительно хотел впечатлить всех… Но не только. Ты же знаешь, я готов был и хорьком оказаться, но…
- Да знаю я, как ты был «готов», - фыркнула я. — Можешь себя обманывать сколько угодно, но я-то видела, как тебя корежило всякий раз, стоило тебе услышать слово «хорек»…
- Ну, может и так, - слабо улыбнулся Драко. — Но теперь-то мы знаем, что я не он, не так ли? Знаешь, я действительно думаю, что теперь, когда я освободился от этого, когда больше не боюсь оказаться тем, что мне не по душе… Думаю, у меня теперь все получится.
- Мда? — я скептически выгнула бровь. — А что если твоя настоящая форма тебе тоже не понравится? По-моему, Падма — неплохой пример, ты так не думаешь?
- Ну, может быть, - как-то беззаботно пожал плечами Драко. — Наверное, потому-то я и хочу попробовать узнать заранее.
- И ты думаешь, что сможешь до четверга научиться вызывать Патронуса? — хмыкнула я. — Дрей, даже Гарри рассказывал мне, что у него телесный Патронус получился не раньше, чем через пару месяцев занятий. А ты хочешь научиться за два дня?
- Ну, я же тренировался раньше, - не очень уверенно пожал плечами Малфой. — Если я попрошу Гарри научить меня, может, получится быстрее. На пятом курсе члены этого их… «ОД» - Драко поморщился, словно название было ему неприятно, - научились этому без особенных затруднений. И потом, я ведь не с дементорами буду сражаться, а просто воплощать счастливое воспоминание. Это довольно просто, да и воспоминаний таких у меня теперь больше, чем раньше… — он осекся, и пожал плечами. - И потом, Родовая Магия тоже может помочь. Я никогда не пытался вызвать Патронуса, после того, как обрел Родовую Силу. Так что, у меня может получиться, - добавил он.
- Ну ладно, допустим, - согласилась я. — Допустим, у тебя получится. Где гарантия того, что форма твоего Патронуса совпадет с твоей анимагической формой? МакГонагалл сказала, бывают исключения.
- Редко, - не сдавался Драко. - В любом случае, умение вызывать Патронуса мне не помешает, - упрямо проговорил он. Я закатила глаза.
- Драко, твое место в Хаффлпаффе, с таким упрямством! — вынесла вердикт я. — Ладно, Салазар с тобой, пошли в библиотеку, за Гарри.
- Угу, - фыркнул заметно повеселевший Малфой. — Только в Библиотеке его нет, - сообщил он, отрываясь от перил и выпрямляясь.
- А где?
- В Большом зале. Если ты не заметила, обед уже полчаса, как начался,- хмыкнул он.

Верный себе, Малфой упрямо пер к своей цели, подтвердив лишний раз мою уверенность в том, что для достижения того, что он действительно хотел, Дрей способен и горы свернуть. Он даже забросил почти все основные занятия, целиком посвятив свое время тренировкам в вызове Патронуса. Странно, но Гарри поддержал его в этом, и когда я пыталась убедить его остановить Малфоя, лишь покачал головой.
- Я не знаю, как объяснить это, Блейз, - сказал он. — Просто понимаешь, я… Я чувствую — для него это действительно важно. Да и потом, умение вызывать Патронуса вреда ему уж точно не причинит, - Гарри содрогнулся, и я вполне его понимала. В последнее время в «Пророке» все чаще появлялись сообщения об участившихся нападениях дементоров, пока только в маленьких отдаленных городках, вдали от оживленных центров. Гарри настаивал на том, чтобы и со мной позаниматься, но я, в отличие от Драко, не могла себе позволить отказаться от занятий. К тому же Снейп, довольно быстро разгадавший, в чем был фокус с изменениями Дафны, нагрузил меня отработками. Декан проявил небывалую мягкость — он не снял с меня баллов, и даже не объявил на факультете, чьих рук делом было столь знаменательное превращение. Однако это не значило, что мне все сошло с рук — грязные, почти испорченные котлы теперь стали моей компанией по меньшей мере на два вечера в неделю вплоть до конца семестра. К слову сказать, Дафна отделалась не в пример легче — к вечеру, по прошествии восьми часов, действие капсул закончилось, и ее внешность вернулась в привычный вид. Так что все ее неудобства ограничились потерей одного-единственного флакона шампуня, да вдобавок она получила свободный день, за который большинство семикурсников готовы были бы хоть неделю проходить в каком угодно виде.
Я не сомневалась, что Дафна догадывалась о том, кто поколдовал над ее шампунем, но до поры до времени она держала свои подозрения при себе, и даже не проявляла по отношению ко мне никакой враждебности. Мы никогда не были подругами, да и вообще, в этом году она отдалилась от всех, с кем хоть как-то общалась, даже от сестренки, так что ее холодность никого не удивляла. Мне все еще не по себе было ночевать в одной спальне с приспешницей Темного Лорда, хотя в присутствии остальных девчонок было совсем не так страшно. И все равно, я ни разу не забывала про охранные и сигнальные чары на своем пологе, и несколько раз просыпалась ночью, когда Дафне приспичивало попить или в туалет.

Следующие два дня для Драко были, можно сказать, сплошным разочарованием, по крайней мере, в том, что касалось его целей. Нет, Патронуса вызывать он научился, и причем, удивив всех, чуть ли не с первого раза — то ли благодаря Родовой Магии, то ли из-за ментальной связи с Гарри, то ли просто за счет накопленного опыта. А может, просто счастливое воспоминание, которое он выбрал, было слишком ярким. Вот только ясности в ситуацию с анимагией его Патронус не внес никакого, хоть и дал Малфою некоторое основание гордиться собой. Патронус Драко принял форму дракона, приведя своего создателя в полный восторг. И тем не менее, это означало, что он опять явился исключением из правила — драконы относились к слишком сложным магическим существам, и ипостасью анимага служить не могли.
То ли в результате этого, то ли просто потому, что не суждено — но вторая попытка Драко принять анимагическую форму, окончилась не менее плачевно, чем первая. Невзирая на все его надежды и уверенность в себе, которую парень обрел после того, как выяснилось, что хорьком ему не бывать, при попытке превращения он снова потерял сознание, и отпаивать его пришлось даже более концентрированным раствором «живой воды» чем в прошлый раз. После этого МакГонагалл была непреклонна — впрочем, Малфой и не возражал, несмотря на то, что очень сильно расстроился. Тем не менее, он согласился ради собственной безопасности принять зелье блокировки, и даже взялся ассистировать Снейпу в его приготовлении. Падма Патил, несмотря ни на какие уговоры, тоже настаивала на том, чтобы принять это зелье, и честно говоря, мало кто мог бы винить ее в этом. Как оказалось, зелье было относительно несложным, к тому же профессор зельеварения постарался на славу, и уже через неделю оба неудавшихся анимага более не представляли опасности для самих себя.
Северус, переживавший за крестника, как мог успокаивал Драко. Впрочем, переживал Малфой не так, чтобы очень уж долго. Конечно, поначалу у него была некоторая депрессия, однако она довольно скоро прошла, не в последнюю очередь благодаря усилиям Гарри и Джинни.

Окончательно собраться и забыть о своих неприятностях Драко помогло неожиданное, и не сказать, чтобы очень приятное происшествие. Скорее даже, совсем неприятное. Все началось с заметки в газете, в районе некрологов. Просмотр этой колонки стал уже почти привычным делом — в каждом пророке сообщалось о каком-либо преступлении, совершенном Пожирателями Смерти, и убийства занимали среди них далеко не последнее место. Поэтому, получив почту, практически все школьники, независимо от факультета, первым делом открывали именно колонку некрологов, и только убедившись, что фамилий родственников и друзей в ней не значится, переходили к прочим новостям.
Я обычно не особенно волновалась на счет этой колонки — Малфои были в безопасности во Франции, да и случись с ними что, мы узнали бы об этом куда раньше пророка. Мать в Бразилии вообще находилась вне досягаемости Пожирателей, и к тому же, о том, что с ней что-то случилось, все равно не написали бы в английской газете. И все-таки я просматривала эту колонку наравне со всеми — ведь пострадать могли Уизли, Блэк или Люпин, а это причинило бы боль Гарри, и Джинни, и остальным. Но в тот раз глаз зацепился за знакомую фамилию — за мою фамилию! Впрочем, как выяснилось, дело было в смерти моей бабки, графини Мирабеллы Забини, матери моего отца. Той самой, которая когда-то отказалась принять меня в семью, когда стало понятно, что моя мать в ближайшее время забирать меня от Малфоев не намерена.
Прочитав заметку, я испытала двойственные чувства. С одной стороны, мне было как-то неловко — я должна была бы расстроиться из-за ее смерти, все-таки она была моей родственницей, да и зла на нее за тот отказ я никогда не держала. Малфои были моей семьей, и я любила их несмотря ни на что, так что отчасти мне следовало бы благодарить бабку за то, что она не взяла меня к себе. Но с другой стороны, я ведь никогда с ней нее общалась — да я даже не помнила нашу единственную встречу! Неудивительно, впрочем — мне тогда едва ли было хотя бы три года. Так что особенных эмоций из-за ее смерти я не испытывала, кроме, может быть, легкого сочувствия.
В общем и целом, я, наверное, вскоре перестала бы и думать об этой заметке, если бы через пару недель ближе к середине марта, мне не пришло официального вида письмо, на поверку оказавшееся… повесткой в суд. Прочитав ее, я с трудом смогла уяснить суть дела. Мне сообщали, что некая миссис Эвелин Кирк подала иск о лишении меня наследственных прав. Поначалу я решила было, что речь идет о наследстве моего отца, которое являлось моей собственностью с самого моего рождения, но как выяснилось, объектом спора было то, что по завещанию умершей графини я получала… ни много ни мало — треть ее внушительного состояния! Мой отец, хоть и был ее единственным сыном, сам располагал капиталом довольно скромным — по завещанию старого графа, после его смерти основной владелицей состояния оставалась его супруга. Думаю, после смерти графини Мирабеллы, отец, будь он еще жив, стал бы основным наследником, но теперь этого не могло случиться. Что до меня самой, я всегда полагала, что какие-то шансы на наследство у меня могли бы еще быть, будь я мальчиком. Но поскольку я была всего лишь девчонкой, более того, дочерью этой, ненавистной графине, недостойной женщины, я вообще не думала, что мое имя хоть как-то всплывает в ее завещании! Да я и не переживала по этому поводу. Хватало того, что, по словам Драко, я была упомянута в завещании Люциуса — он обязал сына до замужества выплачивать мне помесячное содержание, и довольно внушительное, а после того, как я выйду замуж, обеспечить меня нехилым приданым. Я пыталась воспротивиться, но Драко, со свойственной ему иронией, возвел очи горе, и сказал, что «мы не вправе нарушать последнюю волю усопшего». Учитывая, что наш разговор происходил на каникулах в доме Блэков, на следующий день после того, как Драко навещал родителей во Франции, и разговаривал с «усопшим», результатом стало лишь то, что мы оба заржали, и разговор так и не получил продолжения.
Как выяснилось, иск против меня был составлен таким образом, что даже ради того, чтобы добровольно отказаться от причитающегося мне по завещанию наследства, я все равно вынуждена была явиться в суд. Снейп, как, впрочем, и Малфой, наотрез отказались отпустить меня одну, так что на суд мы должны были отправиться вдвоем с Драко. Поддержка Лорда Малфоя, несомненно, должна была защитить меня от любых нападок миссис Кирк, но, не полагаясь только на это, Драко отправил сову своему поверенному МакКинону, с просьбой оказать нам поддержку в этом вопросе. Слушанье было назначено на ближайший вторник — неслыханно быстро, как заверил нас немного разбиравшийся в этом Тео Нотт. Мы с Драко собирались, с одобрения профессора Снейпа, съездить в Лондон в понедельник, чтобы встретиться с МакКиноном и обговорить детали, и на следующий день еще раз — чтобы явиться в суд. Но судьба, как всегда, внесла в наши планы свои коррективы…

«Империя наносит ответный удар».

Pov Гарри Поттера.

Странное дело, но в последние дни мне все чаще начинало казаться, что я постепенно теряю способность ощущения времени. Время от времени, - и, как мне казалось, все чаще и чаще, - я ловил себя на том, что оно словно бы течет для меня по разному, в разные периоды дня и ночи. Иначе как объяснить то, что время то летело вперед семимильными шагами, да так, что я буквально ничего не успевал, то ползло со скоростью черепахи, когда, несмотря на кучу невыполненных дел, мне казалось, что оно не движется вовсе? Я даже начал тревожиться, не завладел ли каким-то образом моим сознанием Волдеморт, и у меня начались провалы в памяти, как у Джинни на ее первом курсе из-за дневника Риддла? Но нет, сколько я ни напрягал разум, я не мог припомнить никаких странностей, о которых она говорила — ну, вроде того, чтобы не понимать, как оказался в том или ином месте, или не знать, что делал в то или иное время. Тревожась об этом, я, кажется, совсем достал Малфоя вопросами, не кажется ли ему странным что-нибудь в моем поведении, и не замечал ли он, что мои мысли в какой-то момент становятся странными и необычными. В конце концов, устав повторять, что никаких отклонений он не заметил, за исключением усталости из-за напряженной учебы, Драко в довольно резкой форме рявкнул, что единственная, зато постоянная странность, которая за мной последнее время водится — это столь сильное беспокойство о своих мозгах, при полном их отсутствии. Грубовато, конечно, но это показывало, насколько сильно я достал его своей паранойей. Впрочем, эта отповедь несколько успокоила меня, так что я не обиделся.
Вскоре после квиддичного матча Дамблдор сообщил, что ему наконец удалось пообщаться с Наземникусом Флетчером, и выяснить, что тот действительно стащил из дома №12 на площади Гриммо золотой медальон с изображением змеи свернувшейся буквой S на крышке, и продал его за бесценок какому-то типу в Лютном переулке. Судя по описанию, которое удалось добыть из головы Наземникуса (в большей степени при помощи Легилименции), «типом» был один из перекупщиков, промышлявших в Лютном, и на его поиски тоже уже отправлены агенты Ордена Феникса. Впрочем, пока что новости были не самыми обнадеживающими. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, что перекупщик не продержит у себя золотую безделушку долго, так что, скорее всего, медальон успел уйти еще дальше. Удастся ли нам отыскать его? Мало ли кто мог его купить…
Насчет остальных крестражей мало-мальски обнадеживающих новостей тоже не наблюдалось. В отношении какой бы то ни было реликвии Рейвенкло, или же хотя бы Гриффиндора, хотя это было менее вероятным, по-прежнему не было никаких сдвигов. По словам Драко, Малфой-старший считал, что Реликвии Основателей — вещи настолько редкие, что если бы что-то еще из них и сохранилось, об этом было бы известно по крайней мере среди коллекционеров. Однако, если медальон Слизерина и чаша Хаффлпафф в прошлом еще всплывали время от времени, а местонахождение меча Годрика было точно известно на сегодняшний день, не говоря уже о Распределяющей Шляпе, то ни о чем остальном никаких сведений нащупать пока не удавалось, несмотря на все усилия.
С чашей тоже дела обстояли не лучшим образом. Волдеморт то ли перестал доверять Снейпу, то ли просто опасался того, что Дамблдор владеет Легилименцией не хуже него самого, а значит, может прочесть в разуме его сторонника что-то нежелательное. Так или иначе, профессор Зельеварения не мог сообщить о крестраже ничего важного. За исключением, возможно, того, что он мельком слышал от других Пожирателей тонкие намеки на то, что чаша, кажется, как-то связана с одним из новых планов Темного Лорда, в подробности которого Снейпа не посвящали. Странно, еще год назад я бы, наверное, на весь замок пытался орать, что зельевар что-то замыслил и ему нельзя доверять. Теперь же общение с Драко, и, наверное, не в последнюю очередь, наша с ним мысленная связь, сделали меня спокойнее и сдержаннее, а полное доверие, которым пользовался у Малфоя Снейп, убеждало, кажется, и меня в его лояльности.

На этом фоне известие о наследстве Блейз и о судебном иске против нее, могли показаться сущей мелочью, но, не знаю почему, я все равно расстроился. Пусть уехать им с Драко предстояло всего лишь на два дня, да и то, на ночь они собирались вернуться, но меня не отпускало странное чувство тревоги за них обоих, стоило мне подумать об этом. Я не смог бы толком объяснить, в чем именно дело, но чем дольше я раздумывал о предстоящей слизеринцам поездке, тем труднее мне было удержаться от того, чтобы помчаться к ним, и просить, умолять, - или даже требовать, а если придется, то и угрожать! — чтобы они никуда не ездили. Или чтобы позволили мне поехать с ними, хотя это уж было бы верхом неосторожности. Я был слишком приметной фигурой, к тому же, с моей связью с Темным Лордом, выследить меня в Министерстве Пожирателям было проще простого, несмотря на всю защиту, наложенную Дамблдором. И все-таки я дорого дал бы за возможность поехать с ними.
Вскоре, однако, я убедился, что мне впредь следует быть осторожнее со своими пожеланиями. Случай — или, лучше сказать, оправдание? — для моей поездки в Лондон скоро нашелся, но был таким, что я сразу понял — такую цену платить за свои желания я не готов. Да и вряд ли когда-нибудь буду готов.
В пятницу, перед выходными, после которых должна была состояться поездка Блейз и Драко, утренняя почта что-то задерживалась дольше обычного. Завтрак заканчивался, приближалось время первого урока, а «Утреннего Пророка» все не было. Я осматривал зал, но ни у кого в руках не было видно газеты, и по словам Драко, которого я мысленно спросил о том же, у Слизеринцев пресса тоже не появлялась. Меня терзала смутная тревога — а может, то были отголоски чужого торжества где-то внутри? Несмотря на барьеры Окклюменции, которыми отгораживался от меня Волдеморт, и на некоторую защиту, которую мне обеспечивала ментальная связь с Малфоем, я все-таки мог бы поклясться, что этот красноглазый выродок чем-то страшно доволен сегодня. И доволен, пожалуй, еще со вчерашнего вечера. Ощущения были гораздо слабее, чем на пятом курсе, мне ничего такого не снилось ночью, не возникало никаких видений, да и шрам покалывало лишь чуть-чуть — ничего похожего на адские боли, мучившие меня тогда. Но все же я готов был голову дать на отсечение — Волдеморт что-то замыслил, и небезуспешно…
Дамблдора на завтраке не было, но такое время от времени случалось, поэтому никто особенно не тревожился. Но когда в боковую дверь ввалился, стараясь при этом создавать поменьше шума, запыхавшийся Филч, и, наклонившись к столу учителей как раз между Снейпом и МакГонагалл, стал им что-то быстро говорить, мои подозрения переросли в уверенность. Что-то случилось — что-то, что спланировал Волдеморт, и более того, на что он возлагал большие надежды. Я окончательно уверился в своей правоте, когда после разговора с Филчем оба декана, не закончив трапезу, покинули Зал. Никто больше из учителей не ушел, несмотря на тревогу, возникшую за преподавательским столом. Это тоже говорило о многом — Снейп и МакГонагалл из всех — единственные члены Ордена Феникса среди учителей. Ну, не считая, пожалуй, Хагрида, но его тоже не было на завтраке.
Впрочем, неведением нас мучили недолго. Первый Урок — Зельеварение — отменили, а очень скоро меня, Гермиону и обоих Уизли спешно вызвали к директору, причем вызвали по громкой связи, чего не случалось со времен Амбридж! Дамблдор предпочитал пользоваться записками, которые передавал через учеников. Но, видно, на сей раз, дело было более чем срочное. Блейз и Драко, несмотря на то, что их-то не вызывали, сопровождали нас до самого кабинета, и только там, в коридоре, поотстали, намереваясь дожидаться нас снаружи. Однако встречавшая нас у горгульи МакГонагалл, увидев слизеринцев, махнула рукой, приглашая и их тоже.
Помимо втрое более мрачного чем обычно Снейпа, в кабинете директора обнаружился Джаред Поттер, тоже хмурый, как дементор. Он сидел в самом углу, молча, и мрачно посматривал на окружающих, и то и дело теребил кончик своего носа, точно в глубокой задумчивости. Нашу компанию он смерил тяжелым взглядом, от которого я невольно ощутил холодок между лопаток, однако в глазах деда не было столь часто появляющегося там неодобрения по отношению ко мне.
Дамблдор тоже казался необычайно серьезным, и даже, наверное, расстроенным. Начал он с того, что, наколдовав стулья всем шестерым, велел нам рассаживаться, а сам замкнулся в долгом молчании, которое, казалось, растеклось по всему кабинету, словно утренний туман по полю. Казалось неудобным нарушать его, пока сам директор не решит заговорить, и в то же время неизвестность и ожидание начинали казаться просто невыносимыми.
- «Интересно, что произошло?» - подумал я, направив свою мысль к светловолосой макушке Малфоя, наполовину скрытой сидящими между нами Блейз, Гермионой и Джинни. Драко чуть вздрогнул, и почти незаметно пожал плечами.
- «Не хочу каркать, но вывод напрашивается сам собой: что-то связанное с семейством Уизли, - отозвался он, тоже мысленно. Я вздрогнул, по его примеру, но, видимо, по другой причине. Его слова почти соответствовали моим собственным догадкам, которые я гнал от себя с того самого момента, как по громкой связи прозвучали первым делом имена Джинни и Рона, и уж только потом — мое и Гермионы.
- «Боюсь что ты прав», - нехотя признал я. — «Если бы это было что-то с Сириусом, вызвали бы в первую очередь меня. А если бы пострадали родные Гермионы — ее. Вы с Блейз вообще не в счет, вы тут за компанию.»
- «Об этом нетрудно догадаться», - заметил Малфой в своей обычной, чуть язвительной манере. О старался казаться бесстрастным, но от меня не укрылась легкая тревога в его мысленном голосе, равно как и взгляд, который он бросил на Джинни, сидящую между ним и Гермионой.
Между тем, молчание директора настораживало все больше. Неужели новости настолько плохи, что он не может решиться сказать? И это Дамблдор, который может сказать и объяснить что угодно! А тут еще это жуткое ощущение удовольствия, исходящее от Волдеморта… Хотя, удовольствие — слишком сильное слово. Насколько я помнил, даже в тот раз, когда во время нашего пятого курса ему удалось освободить из Азкабана Беллатриссу и остальных, он был рад куда больше. Возможно, это было объяснимо действием всяческих защитных чар, ограждающих нас обоих друг от друга, а может быть, причина была в том, что случившееся, что бы это ни было — всего лишь часть его плана, и радоваться по-настоящему Теному Лорду еще рано. Я терялся в догадках, и почти сожалел о пятом курсе, когда подобные ощущения часто сопровождались видениями о том, что же происходит. Молчаливая поддержка Драко успокаивала, но только до некоторой степени. Хоть бы Дамблдор заговорил уже, наконец!
Словно прочитав мои мысли — а может, и вправду прочитав, ведь директор, как я подозревал, тоже не брезговал Легилименцией, - Дамблдор оторвался от своих размышлений и снова обвел взглядом нашу встревоженную компанию.
- Прошу прощения за это молчание, - мягко сказал директор, и его взгляд остановился сначала на Роне, а потом — на Джинни. — Рональд, Джиневра, боюсь, у меня для вас печальные новости, - продолжал он. Рон, по другую сторону от меня, резко выпрямился на своем стуле, неотрывно глядя на Дамблдора. Джинни вела себя более сдержано, но я заметил, как она стиснула руки так, что костяшки пальцев побелели.
- Что случилось? — хрипло спросил Рон.
- О, не нужно так переживать, самого страшного не произошло, - поспешно сказал директор. — С тремя членами вашей семьи случилось несчастье, но, благодарение судьбе, они остались живы.
- Кто?- выдавил Рон. Джинни, при словах «самого страшного не произошло» немного расслабившаяся, снова напряглась — на сей раз вместо того, чтобы просто стиснуть ладони, она изо всех сил вцепилась в руку Драко.
- Ваши братья. Фред, Джордж, и… И Перси.
- Господи, этот-то гад здесь при чем?! — возмутился Рон прежде, чем успел подумать, что именно говорит. По лицу Дамблдора пробежала тень, но он ограничился лишь коротким неодобрительным вздохом. Джинни, не удостоив слова брата вниманием, подалась вперед на своем стуле.
- Что произошло, профессор, сэр? — спросила она.
- Вчера вечером, где-то между девятью и десятью часами, произошло крупное нападение Пожирателей Смерти на Косой переулок, - ответил Дамблдор. — В той или иной степени пострадали почти все заведения, расположенные на ней, за исключением, возможно, «Гринготтса». Впрочем, хотя внутрь банка Пожиратели проникнуть не пытались, некоторый ущерб фасаду все же нанесен. В наибольше степени, среди остальных пострадали три заведения — кафе-мороженое Фортескью, лавка волшебных палочек Олливандера, и магазин УУУ братьев Уизли. Все три здания, увы, полностью разрушены. Флориан Фортескью, к несчастью, найден мертвым в развалинах своего кафе, и убит, очевидно, Авадой Кедаврой. Олливандер исчез, но бежал ли сам, или был захвачен в плен, пока неизвестно. Ваши братья, Фред и Джордж, тоже были найдены прибывшими на место происшествия аврорами и сотрудниками Отдела Обеспечения Магического Правопорядка. Они довольно сильно пострадали — многочисленные ранения, шок от болевых проклятий, и у обоих наблюдаются укусы пока неизвестного нам существа. Мы можем лишь догадываться, кто именно это был, но, к счастью, не змея.
- Может… оборотень? — содрогаясь, предположил Рон. Драко при его словах резко вздрогнул.
- Вчера было не полнолуние, мистер Уизли, - холодно бросил из своего угла Снейп.
- А, ну да… — с облегчением вздохнул Рон.
- В свите Волдеморта есть оборотень, который нападает не только в полнолуние, - заметил сквозь стиснутые зубы Драко. Дамблдор неохотно кивнул, одарив Малфоя мрачным взглядом.
- Очевидцев нападения осталось очень мало, а те, что остались — сами в состоянии шока, - сказал он. — Но полагаю, мистер Малфой может оказаться прав. Я не вижу доказательств того, что Фенрир Грейбэк, печально известный как предводитель самого крупного в Британии сообщества оборотней, не участвовал в нападении.
- Так они… станут оборотнями? — дрожа, спросила Джинни. Драко второй рукой накрыл ее ладошки, вцепившиеся в его ладонь, и успокаивающе погладил, но кажется, это не особенно помогло.
- Это спорное утверждение, - мягко сказал директор. — Нападение произошло не в полнолуние, как отметил Северус, а значит, Грейбэк пребывал в человеческом облике. Однако он уже дошел до такой стадии безумия и дикости, что, по всей вероятности, не делает различия между двумя своими состояниями. Боюсь, он опасно приблизился к тому, чтобы из обычного оборотня превратиться в особь-Лорда. И притом, без какого-либо подспорья. В общем, - Дамблдор вздохнул, - пока неясно, его ли это укусы, и как они отразятся на ваших братьях. Они доставлены в больницу святого Мунго, и помещены в отдельную палату, им оказывается вся необходимая помощь… Однако пока рано говорить что-то определенное. Жизни их вне опасности, это можно утверждать смело, однако до тех пор, пока они не придут в себя, мы можем лишь предполагать, как все происшествие отразится на рассудке каждого из них.
- Их пытали при помощи Круцио, да? — надтреснутым голосом спросил Рон. — Это значит, что они могут стать как… Как родители Невилла, да?
- О, ну… Я уверен, дело не дошло до той ужасной стадии, как с четой Долгопупс, - снова вздохнул директор. — Но… Боюсь, полностью исключать вариант с повреждением рассудка все же не стоит.
- Где же были авроры? — со слезами в голосе спросила Джинни. — Почему они прибыли только уже «на место происшествия»? Косой переулок - практически центр магического Лондона! Почему они…
- Нападение произошло в высшей степени неожиданно, мисс Уизли, - бесстрастно проговорил Снейп. Профессор казался бледнее обычного, и сейчас я как никогда видел, что его холодность и бесстрастность — всего лишь маска, прячущая боль и чувство вины. — Оно готовилось в большой тайне, и было просто блестяще организовано. Более того, знали о нем лишь его непосредственные участники. Подозреваю, что все происходило под личным тотальным контролем самого Темного Лорда, и он персонально следил за тем, чтобы не допустить распространения даже малейших слухов об этом. В детали были посвящены даже не все члены внутреннего круга, а это, поверьте, говорит о многом. Основную массу атакующих составили новобранцы из числа детей Пожирателей Смерти и единомышленников, но костяк отряда — в основном освобожденные из Азкабана безумцы, вроде Беллатриссы, и чудовища, наподобие Грейбэка.
По лицу Джинни было видно, что она готова возразить, а может, и накинуться на профессора с обвинениями, но рука Драко снова мягко погладила ее ладонь, и я невольно ощутил отголосок его сопереживания ей, и желания защитить и уберечь девушку от горя. Джинни, хоть и не ощущала той связи, что была между нами, видимо, тоже почувствовала это, и с тяжелым вздохом обмякла, откинувшись на спинку своего стула.
- Увы, это так, - согласился Дамблдор тем временем. — Нападение было действительно блестяще организовано. В общей сложности оно длилось не более получаса. Пожиратели появились внезапно, со стороны Лютного переулка, и атаковали стремительно и напористо. Для меня вполне очевидно, что у них был четкий, проработанный план действий. К тому времени, как в аврорат начала поступать информация о случившемся, все было уже кончено. Помимо прочего, были организованы и пути к отступлению — каминная сеть, портключи, удобные точки аппарации. К тому же, они выбрали крайне удачное время для атаки — народа в Косом переулке вечером меньше, чем днем, а значит, они не встретили столь яростного сопротивления. И кроме того, бОльшая часть ликвидаторов заклятий из Гринготтса тоже уже закончила рабочий день, а они, из всех, кто работает в Косом Переулке, единственные, кто мог бы дать серьезный отпор. Кроме того, Гринготтс, из всех зданий, пострадал в наименьшей степени, очевидно, с ним просто не хотели связываться. Цели были четко определены. Пожиратели нанесли удар по всем трем заведениям практически одновременно, все остальные, полагаю, пострадали лишь в результате неких.. отвлекающих маневров. Все три заведения, подвергшиеся основным ударом, работали допоздна, и владельцы всех трех проживали там же, в тех же домах.
- Фред и Джордж снимали квартиру прямо над магазином… — всхлипнула Джинни.
- А Перси!? — вдруг вспомнил Рон. — Как там оказался Перси? Он же не мог быть у близнецов, профессор, да они б его в порошок стерли! Ну, в своем настоящем виде он бы точно от них не ушел… — пробормотал он тише.
- Персиваль находился не в магазине УУУ, - ответил Дамблдор. — И полагаю, стал случайной жертвой. Он был в кафе Фортескью в обществе мисс Пенелопы Кристалл, и они оба оказались жертвами нанесенных зданию повреждений. Мисс Кристалл, увы, погибла под обломками, - проговорил он. Гермиона вскрикнула, тут же зажав рот ладонью. Пенелопа Кристалл, подружка Перси, оказалась на втором курсе ее «подружкой по несчастью» - они обе подверглись оцепенению от отраженного взгляда василиска. — Ваш брат выжил, и его жизнь также вне опасности, - продолжал Дамблдор. — У него многочисленные травмы, но к счастью, все они легко исцеляемы при помощи Костероста и заживляющих зелий. Ему придется провести в больнице святого Мунго несколько дней, но с ним все будет в порядке, так что на его счет можно не волноваться.
- Профессор, а.... нам можно будет навестить их? — подал голос я. Возможно, не следовало этого предлагать — но стоило мне представить себе чреду бесконечных часов в школе, когда мы будем каждую минуту ожидать известий о состоянии близнецов, осознавая собственное бессилие — и у меня темнело в глазах. Правда, если рассуждать здраво, мы ничем не могли помочь им, даже если бы и присутствовали в больнице, непосредственно рядом с ними, однако это дало бы некую… иллюзию сопричастности. По крайней мере, я не сомневался, что для Рона и Джинни это было немаловажным фактором. Да и, черт побери, для меня самого! Как ни крути, а Уизли давно уже были для меня практически семьей — единственной настоящей семьей, которую я знал, куда более родной и близкой мне, чем Дурсли. Дамблдор, естественно, прекрасно понимал все это.
- Разумеется, - сказал он. — Конечно, пропускать занятия для вас сейчас было бы очень нежелательно, однако я прекрасно понимаю, что вы не сможете сосредоточиться на учебе. В два часа от «трех Метел» вас заберет «Ночной Рыцарь», который доставит вас шестерых на Площадь Гриммо. Сириус, естественно, с радостью приютит вас всех на время вашего пребывания в Лондоне, он уже сообщил мне об этом. Блейз, Драко, думаю, вам так тоже будет удобнее заодно уладить вопрос с судебным разбирательством. К тому же, - слабо улыбнулся директор, - не думаю, что сейчас есть смысл разбивать вашу дружную компанию. Вы совершили почти невозможное, объединив ваши факультеты, и…
Дамблдор замолчал, видимо, сочтя дальнейшие излияния своей радости по поводу примирения Слизерина и Гриффиндора неуместными. Да и правду сказать, рано было объявлять о примирении всех факультетов, мы были всего лишь представителями. Хотя, если вспомнить последнюю игру…
- А почему «Ночной Рыцарь», профессор? — поинтересовалась Гермиона, и я заморгал, только сейчас тоже осознав некоторую странность в предложении Дамблдора. Директор несколько помрачнел.
- Полагаю, мисс Грейнджер, в свете последних событий это наиболее безопасный для вас сейчас способ передвижения, - заметил он. — Вчерашнее нападение дало нам некоторые основания опасаться, что Пожиратели внедрили своих людей в наблюдение за магическим транспортом. Ну, отдел управления Каминной сетью давно уже не вызывал у меня доверия, - Дамблдор поморщился. — Недавно было перехвачено несколько сообщений — не особенно важных, но все же конфиденциальных. Полагаю, до тех пор, пока мы не перепроверим защиту, наложенную на особые каналы связи, как например, между Хогвартсом и штабом Ордена, полагаться на Каминную сеть мы не можем. Доверять можно лишь внутренней сети Хогвартса, что в нашем случае бесполезно, и тайным каналам, о которых нет записей в основном Каминном Узле, - он бросил достаточно красноречивый взгляд на Драко, чтобы можно было догадаться, что речь идет о связи с Малфой-Манором. — Но они, увы, в данном случае так же бесполезны для вас.
- А почему бы нам не использовать портключ? — не сдавалась моя подруга. — Ведь вы, как Хранитель Тайны штаба Ордена, и как директор Хогвартса, можете сделать портключ прямо отсюда - и туда?
- Разумеется, - согласился Дамблдор. — Однако порключи и аппарация в данном случае тоже нежелательны. Во вчерашней битве отступление было организовано не в последнюю очередь за счет портключей, а изготовить такое их количество без содействия сотрудников отдела Наблюдения, просто немыслимо. Конечно, я могу защитить действие своего портключа от посягательств, но в любом случае, это сопряжено с риском открыть тому, кто попытается вмешаться в его действие, местоположение штаба. Увы, я могу наложить защиту от посягательства, но не от попытки проследить конечный пункт назначения… Ну а против аппарации в доме на площади Гриммо с самого начала установлены защитные чары. Вам пришлось бы аппарировать на саму площадь, а это привлекло бы ненужное внимание маглов.
- А если мы приедем на трехэтажном автобусе, это, по-вашему, внимания не привлечет? — хмыкнул Рон, успевший несколько оправиться от потрясения.
- На автобус наложены отвлекающие чары, мистер Уизли, - неприязненно бросил Снейп. — Которые, кстати говоря, распространяются и на его пассажиров при высадке и посадке. Маглы увидят обычную группу молодежи, выходящую из обыкновенного автобуса. Не столь уж необычное зрелище, даже в магловском мире. Так что это, в любом случае, будет безопаснее.
- Не говоря уже о том, что вы все только-только получили лицензию на аппарацию, и подвергаетесь опасности расщепления при групповом перемещении, - подал голос Джаред Поттер, кажется, впервые, с тех пор, как мы вошли. - К тому же вмешаться в процесс перемещения при аппарации не намного сложнее, чем в работу портключа, и сотрудники отдела Наблюдения легко могут это сделать. А если на вас нападут в процессе аппарирования, вы окажетесь абсолютно беззащитны.
- И не забывайте, что мисс Уизли еще не получала лицензию, - напомнила МакГонагалл. — Опасность потерять ее при парной аппарации весьма велика и без чужого вмешательства. Особенно при еще не вполне умелой аппарации.
- А как мы можем быть уверены, что Пожиратели не смогут проследить за автобусом? — спросил я.
- Его маршрут, Гарри, в большей степени случаен, чем предопределен заранее, - отозвался Дамблдор. — Заказы мест заранее очень редки. К тому же, автобус, как таковой, не отслеживается министерским транспортным отделом, и узнать о его маршруте можно только в том случае, если заслать шпиона непосредственно в сам автобус. Его сегодняшний кондуктор, Дерек Каннингем — член Ордена, и мы так же вполне уверены в его водителе, Марке Тальборте. Другая смена, Эрни Фергюссон и Стэнли Шанпайк, не так благонадежны, но к счастью, сегодня не их дежурство.
- Что, Скримджер все-таки выпустил Шанпайка? - хмыкнул я. Упрямство министра, с которым тот отказывался признать арест Стэна ошибкой, было, на мой взгляд просто смешным, но тот до последнего выдерживал характер. Видимо, сдался только когда совсем уж припекло, и он понял, что без помощи Дамблдора ему не обойтись.
- Не так уж давно, - кивнул Дамблдор. — Вскоре после атаки на Хогсмид.
- При всем уважении, директор, не могли бы мы уже закончить? — нетерпеливо спросил Снейп. — Рискну напомнить, что сейчас есть и более важные дела, чем обсуждение вопросов транспорта со студентами.
Я даже приоткрыл рот от удивления. Снейп, конечно, не подарок, и особенным благодушием никогда не отличался, но всегда был безукоризненно вежлив по отношению к Дамблдору. Я впервые слышал, чтобы он позволял себе говорить с ним подобным образом — резко, почти на грани грубости. В надежде, что Малфой понимает больше моего, я послал ему полуоформленную мысль-вопрос, но в ответ получил лишь такое же недоумение. Похоже, для Драко поведение крестного тоже оставалось загадкой.
Дамблдор, впрочем, не обратил внимания на резкий тон, и согласно кивнул.
- Да, вы правы, Северус, - согласился он. — Думаю, вы можете отправляться собирать необходимые вещи, - добавил он, обращаясь уже к нам. — В пятнадцать минут второго вы должны собраться в малом дворе у фонтана — за вами придут несколько членов Ордена, они будут сопровождать вас до штаба. Минерва, Северус — я прошу вас позаботиться о том, чтобы поставить ваших коллег в известность, что эти шестеро студентов какое-то время будут отсутствовать на занятиях.

Новости в больнице мы получили довольно-таки обнадеживающие. Состояние близнецов стабилизировалось, и оба они уже приходили в себя, правда, ненадолго. Но даже по этим кратким периодам можно было судить, что психика парней если и пострадала, то не так страшно, как все опасались, - обычный посттравматический шок, не более. С укусами тоже все оказалось не так плохо — шрамы и следы, скорее всего, исцелить полностью так и не удастся, однако более серьезных последствий не предвиделось. Чтобы не расстраивать лишний раз старших Уизли, для которых тема среднего сына все еще была болезненной, я потихоньку расспросил о нем Билла, который тоже приехал в больницу, вместе с Флер. Он, впрочем, успокоил меня, заверив, что Перси с самого начала пострадал не так уж сильно, и по словам целителей, через пару дней будет в полном порядке. И все-таки я лично в этом сомневался. Может, физически он и поправится, но что будет с его душой, когда он узнает о смерти Пенелопы? И вообще — знает ли он об этом, или полагает, что она тоже всего лишь ранена? Билл, как я понял, у него самого не интересовался, да и мне, честно признаться, духу не хватило пойти навестить Перси, памятуя о письме, которое он написал Рону на пятом курсе. Том самом, где он писал, что я псих, и могу быть опасен для его брата, и вообще, — мое место в отделении для сумасшедших, в Мунго. Или, еще лучше, в Азкабане. И еще, что дни Дамблдора, как значимой в Волшебном Мире фигуры, сочтены.
Побродив немного вокруг палаты Перси, я, со стыдом задвинув голос своей гриффиндорской сущности подальше, так и не решился зайти к нему. Вместо этого, чтобы хоть чуть-чуть успокоить свою совесть, я хорошенько расспросил о его состоянии целителя, который отвечал за него, и рассказал ему о своих опасениях за душевное состояние Перси в связи с гибелью его девушки. Молодой колдомедик, — по-видимому, стажер, однако неплохо при этом знающий свое дело, - выслушал меня со всем возможным вниманием, и подтвердил еще раз, что, по его мнению, пациент действительно выказывал некоторые признаки депрессии. Кусая губы, я отправился обратно, на этаж, где возле палаты близнецов собралась вся наша немаленькая компания. Сейчас вряд ли имело смысл говорить с ними об этом, так что я решил приберечь свое мнение на потом. Однако мне действительно казалось, что поддержка родных могла немало значить сейчас для Перси. Да, он был неправ, и ему даже не хватило духа признать свои ошибки, когда это стало очевидным — но он все еще оставался их братом и сыном. К тому же, по большому счету, он не сделал ничего по-настоящему дурного — никого не ограбил, не убил, и даже не подставил. Всего лишь упорствовал в своих заблуждениях. Неужели Уизли — добрые и дружные, как никакая другая семья, - не могли простить его?

Как бы там ни было, за выходные ситуация немного прояснилась, и все с облегчением поняли, что она не так плоха, как нам казалось, по крайней мере, в отношении пациентов больницы. Конечно, само по себе, нападение на Косой переулок было ужасно. В дрожь приводил сам факт того, что напали на своеобразный культурный центр жизни Британского Магического Сообщества, не говоря уже о том, ЧТО ИМЕННО творили Пожиратели. Министерство объявило воскресенье днем траура по погибшим. В общей сложности под обломками зданий погибло пятнадцать человек, еще девять были убиты Пожирателями, а точное количество пострадавших не удавалось точно определить даже и через неделю напряженной работы аврората и Отдела Обеспечения Правопорядка. Далеко не всех удалось спасти, даже после того, как их доставили в св. Мунго. В той или иной степени пострадали практически все, кто в тот момент находился в Косом Переулке.
Скримджер воспользовался ситуацией в некотором роде в свою пользу, хотя в принципе, я все-таки перестал обвинять министерство в том, что оно лишь изображает бурную деятельность. То ли я повзрослел, то ли на мне сказывалось влияние холодно-рассудочного Малфоя, но теперь это не казалось мне таким уж страшным преступлением. В конце концов, людям действительно надо было верить в то, что хоть что-то находится под контролем, и не вполне вина министра — что это не удавалось. Он делал, что мог, и стал даже прислушиваться к мнению Дамблдора…

Встреча Блейз и Драко и его поверенным, состоявшаяся в Понедельник, чуть было не рассорила названных брата и сестру. Я не очень представлял, что конкретно послужило причиной разногласия — Дрей даже мысленно отказывался говорить об этом, - но вернулись они оба мрачные, раздраженные, и отказываясь говорить друг с другом. И мало того — почему-то гнев Малфоя направлен был отчасти и… на меня? При чем тут я, лично мне было решительно непонятно, но расспрашивать Драко, пока он немного не поостынет, я благоразумно не торопился. Впрочем, это не значит, что я сидел сложа руки — вместо этого я решил взять в оборот Блейз.
- Что у вас случилось? — спросил я, остановившись на пороге большой спальни, которую девчонки делили на троих. Блейз сидела на своей кровати, забравшись на нее с ногами, и обхватив руками колени. При виде меня она невесело хмыкнула.
- Да ничего особенного, - устало вздохнула она. — Просто… Он Малфой. Практичный, расчетливый, и никогда не упустит своего. И не своего.
- В смысле? — поднял брови я, приближаясь к ней. Блейз похлопала по краю кровати, приглашая меня сесть, и чуть подвинулась, освобождая побольше места.
- Ну, этот его поверенный, МакКинон, прочел все документы, и сказал, что я не обязана отрекаться от наследства. Он считает, что с тем, что есть, вполне реально выиграть дело, - сказала она.
- Ну, разве это плохо? — осторожно спросил я. Блейз фыркнула.
- Не знаю, - отозвалась она. — Понимаешь… ну, это все равно, как если бы тебе оставил наследство Джаред Поттер, еще до того, как ты его узнал, а кто-то другой — кто-то из его родных, допустим, - стал бы оспаривать его завещание. Ты бы стал судиться ради этого?
- Не знаю, - пожал плечами я. — Наверное, нет. Того что оставили мне родители, мне всегда казалось достаточно, к тому же, Сириус тоже объявил меня своим наследником, так что нужды в деньгах у меня нет. А если и появится — я молод, здоров, и… Ну, если удастся избавиться от Волдеморта, я вполне проживу своими силами, без всякого наследства. У меня есть руки, ноги и голова — я найду работу, и смогу себя обеспечить. Ну, а если победит Волдеморт — тогда вообще беспокоиться о наследстве незачем.
- Вот именно, - подтвердила Блейз. — Ты-то меня понимаешь. Я даже не знала умершую графиню. Когда-то в детстве Нарцисса возила меня к ней, но я была такая маленькая, что совсем этого не помню. Вряд ли это можно считать знакомством. И потом… Одно дело если бы я просто была упомянута в завещании — ну, это даже в какой-то степени… ну не знаю, приятно, наверное — что меня не забыли, что обо мне позаботились… Но судиться за это? Я не рассчитывала на это наследство, и оно мне не особенно нужно, я вполне обеспечена и так. Мне ничего не надо от этой семьи…
- А Драко считает, что ты должна… бороться?
- Ну, я же говорю — он прагматик до мозга костей. И, как и все Малфои, считает, что денег много не бывает. Он говорит, что одно дело, если бы шансов не было, а то, что сейчас — совсем другое. Он говорит, нельзя предсказать, как жизнь повернется, и сколько денег мне в ней понадобится.
- Ну и что ты теперь будешь делать? — поинтересовался я. Блейз, вздохнув, пожала плечами.
- Понятия не имею. С одной стороны, в чем-то он прав, а с другой… Стоит только подумать о том, чтобы прийти в суд, и сказать, что я буду бороться за это наследство — становится так противно… Ты тоже думаешь, что я глупая? — спросила она. Я невольно заулыбался — в глазах Блейз не было ни намека на жалобное выражение, присущее самоуничижению. В них светился вызов. Притянув ее к себе, я крепко обнял свою девушку и мягко коснулся ее губ своими.
- Нет, я так не думаю, - шепнул я. — Я думаю, что ты самая бескорыстная девушка, из всех, кого я встречал…
- Гарри, - фыркнула она, чуть отстраняясь. - Дело не в корысти, а в гордости, - объяснила Блейз. — Просто, понимаешь, судиться за это наследство — словно выпрашивать подачку. А это уже совсем другое дело…
- Значит, ты завтра откажешься от него? — спросил я. Блейз поморщилась.
- Думаю, что да. Драко меня убьет, ну, да и ладно, - сказала она. Я хмыкнул.
- Да брось, - заметил я. — Он может с тобой не соглашаться, но по большому счету — это исключительно твое дело. Я уверен, он поймет. И согласиться с тобой.
- Угу, - фыркнула Блейз с таким видом, точно я сморозил полнейшую глупость. — Сомневаюсь. Не то, чтобы он был особенно корыстным, или что-то в этом роде, но… Просто он не воспринимает все это так остро. Наверное, потому что ему пришлось за последние два года окунуться во всевозможные финансовые проблемы гораздо глубже, чем нам с тобой. Ну и привык ко всяким там… дрязгам.
- Наверное, ты права, - кивнул я. — Но все равно, я уверен, он поймет, когда немного остынет.
- Надеюсь, - согласилась девушка, опустив глаза. Ее ладошка мягко поглаживала меня по плечу, а я все еще обнимал ее за талию, правда, уже не прижимая к себе. Решив исправить это упущение, я притянул Блейз поближе, и поцеловал.
Только теперь до меня потихоньку стало доходить, что мы с ней находимся наедине в спальне, и если наложить на дверь соответствующее заклятие, нашему уединению никто не сможет помешать. Почему-то я был твердо уверен в том, что Блейз была бы, так же как и я, не против такого развития событий. На поцелуи она отвечала, как всегда, весьма охотно, а ее руки давно хозяйничали у меня под рубашкой. Мы редко заходили дальше этого, даже на свиданиях — только один раз, вскоре после возвращения с каникул, мы оказались в пустом классе, и я уже начинал ласкать ее грудь. Но в тот раз у нас так ничего и не вышло — время близилось к отбою, за дверью послышались шаги, и нас чуть не застукал Филч. Так что пришлось забыть о ласках и поцелуях, срочно прятаться под мантию-невидимку и делать ноги. А потом навалилась учеба, тренировки по квиддичу, всякие дополнительные задания, отработки - мы с трудом находили время хотя бы просто побыть рядом в библиотеке, на виду у всех, не говоря уже о свиданиях и о чем-то большем.
Мысль о возможности заняться любовью, конечно, подспудно всегда присутствовала в моей голове — все-таки я здоровый семнадцатилетний парень, и к тому же, по уши влюблен. Но всерьез задумываться о том, чтобы осуществить это, я стал, пожалуй, незадолго до Нового Года — а точнее, после признания Малфоя о том, что у них с Джинни все уже было. Возможно, в какой-то степени это была зависть, а может, на меня повлияла еще и та фраза, сказанная Драко в запале: «Почему, по-вашему, нельзя одновременно любить девушку и спать с ней?». Да и последующий разговор с ним - хоть и касался его с Джинни, не мог не заставить меня задуматься о нас с Блейз, и попытаться примерить эту ситуацию к нам. Не так уж сильно мы и отличались… С одной стороны, я, конечно, опасался последствий, но с другой — мне все-таки хотелось этого больше всего на свете…
Однако и в этот раз, видимо, нам было не суждено. Стоило мне только всерьез задуматься о том, чтобы вытащить палочку и обеспечить нам уединение, как дверь за моей спиной заскрипела, и на пороге появилась Гермиона.
- Гарри, Блейз… — она запнулась, но, вопреки ожиданиям, не смутилась. — Так, ребята, прекращайте, и спускайтесь. Ужин готов, все ждут только вас.
Мы с Блейз неохотно оторвались друг от друга, смущенно поправляя одежду, и невольно пряча глаза. Гермиона, копируя МакГонагалл, поджала губы, но тут же улыбнулась.
- Гарри, ты бы лучше рубашку застегнул, прежде чем заправлять ее, - заметила она с неприкрытой иронией в голосе. Я в ответ скорчил рожу — под рубашкой на мне была футболка, так что я, в любом случае, выглядел прилично. Ну, возможно, заправлять рубашку, и правда, все же не стоило…
За ужином, осмыслив ситуацию, я пришел к выводу, что появление Гермионы было к лучшему. Малфой упоминал, что разбирается в чарах контрацепции, и я прекрасно понимал, что они не помешали бы и в нашем случае. Беда была лишь в том, что сам я их не знал, а попросить Драко научить меня, казалось немыслимой глупостью. Дружба дружбой, но я сомневался, что он благосклонно отнесется к тому, что я собрался переспать с его сестрой — пусть и только названной. Впрочем, это не значит, что у меня не было вариантов — надо будет поговорить с Сириусом. Почему-то мне казалось, что он должен в этом разбираться. Мысль о подобном разговоре вызвала у меня улыбку — крестный рвался заменить мне отца, и, как ни крути, подобные разговоры — ну, как я себе это представлял, - одна из отцовских обязанностей. Вот пусть и расхлебывает.
Однако мысли о контрацепции и связи с Блейз наводили не только на эти, слегка легкомысленные, размышления, но и на куда более важные и серьезные. И далеко не самым тревожным и значимым среди них было то, что мы с Блейз слишком молоды, чтобы заводить детей. Все-таки, как бы мне ни было это неприятным, но я не мог закрывать глаза на то, что сам был не обычным человеком, который может себе позволить реальные планы на будущее. Конечно, мне хотелось надеяться, что это — нечто большее, чем пустые мечты. Но стоило вспомнить о Волдеморте, как я понимал, что все-таки наши отношения в какой-то степени были неоправданным риском. Стоило ли усугублять его? Блейз и так могла подвергаться опасности, как моя девушка — а что будет, если она станет матерью моего ребенка, а значит и моей женой?
Впрочем, при мысли о женитьбе на Блейз, у меня все равно потеплело на сердце. Реальность — реальностью, но в семнадцать лет никакой занесенный меч над головой не запретит парню мечтать о будущем. Юность горяча и безрассудна, и в эту пору почти невозможно поверить с собственную смерть, даже побывав на грани. Я прекрасно сознавал, насколько мало у меня шансов победить Волдеморта — чаша у него, змея тоже все время рядом, и даже если мы сможем найти и уничтожить медальон, останется еще один крестраж, о котором мы можем строить лишь догадки. И нет никакой возможности проверить, насколько они далеки от реальности. И даже если каким угодно чудом нам удастся отыскать, раздобыть и уничтожить все четыре оставшиеся крестража — останется и сам Волдеморт, силой лишь самую малость уступающий Дамблдору. Но директор стар, и никто не знает, долго ли еще он продержится, а кроме того, пророчество недвусмысленно говорило, что именно я, в конце концов, должен буду убить красноглазого выродка. Я, а не Дамблдор. И что еще хуже — пророчество вовсе не обещает мне победы… Но несмотря на все мрачные соображения, в глубине души у меня почему-то жила уверенность, что я справлюсь — пусть наивная и по-юношески самоуверенная, но она была. Именно она помогала не сдаваться, упорно, по-гриффиндорски стиснуть зубы и идти вперед. Именно она заставляла отчаянно и по-детски верить в то, что со мной ничего не случится — что бы ни произошло, я выпутаюсь, выживу сам и спасу всех, кто мне дорог…

Утро в день суда выдалось солнечное, ясное, и в воздухе явно пахло весной. Это ощущалось даже здесь, в доме на площади Гриммо, который радостно распахнул окна навстречу теплу и свету. Правду сказать, работу Сириус проделал неплохую — дом теперь больше походил на жилой, пыль и ощущение затхлости исчезли, и, несмотря на то, что помещения все еще требовали капитального ремонта, внутри стало не в пример уютнее, чем прежде.
Вчерашняя перебранка с Драко так и не окончилась ничьей победой — каждый из нас оставался при своем мнении. Однако с утра брат спустился на кухню, как всегда, с иголочки одетый и безукоризненно причесанный, собранный и подтянутый, и, несмотря на хмурый вид, вполне решительный. Поприветствовав меня, он придирчивым взглядом окинул мою официальную мантию и строгую прическу — я собрала волосы в пучок, который заколола шпильками и закрепила на всякий случай заклинанием, чтобы не растрепался. Макияжа я использовала минимум — только чуть подкрасила ресницы и тронула губы бесцветным блеском. Драко моим видом остался доволен — ну еще бы, все-таки моей наставницей в этом была Нарцисса, истинная леди, превосходно разбиравшаяся и в моде, и в косметике, не говоря уже об этикете. Немного помолчав, брат приблизился ко мне вплотную.
- Ну что, ты все еще не передумала? — спросил он. Я покачала головой.
- Я не собираюсь становиться попрошайкой, Дрей, - твердо ответила я. — А если тебя напрягает необходимость следовать завещанию Люциуса, ты знаешь, я и на это не претендую.
- Не говори глупостей! — резко сказал Драко, и отвернулся, оскорбленный до глубины души. Мда, пожалуй, я перегнула палку. Потупившись, я неловко погладила юношу по плечу.
- Ну, прости, я знаю, дело не в этом, - сказала я. — Но правда, Драко, ты ведь прекрасно понимаешь, почему я не хочу настаивать. Уж для кого, а для тебя гордость — не пустой звук. Я… Ты же знаешь, все это семейство не интересовалось мной всю мою жизнь — им вообще наплевать было, жива я или умерла. Странно вообще, что меня упомянули в завещании. Но… Я всегда считала, что ОНИ нужны мне не более, чем я им, я никогда от них не зависела. И не собираюсь создавать впечатление, что мне что-то нужно. Моя бы воля, я бы вообще не вмешивалась в это, пусть бы сами решали свои проблемы....
- Я понимаю, - после некоторого молчания сказал Драко с тяжелым вздохом, и снова обернулся ко мне. — Это глупо, но я понимаю. На мой взгляд, ты поступаешь неразумно, потому что никогда нельзя предсказать, как сложится жизнь — тут и к Трелони ходить бесполезно, - он хмыкнул. — Ладно, дело твое. Я, в любом случае, поддержу тебя, что бы ни случилось. Да ты и сама знаешь, ты и без всякого отцовского завещания можешь рассчитывать и на меня, и на состояние Малфоев.
- Спасибо, - улыбнулась я. — Это для меня действительно важно.

До министерства мы добирались через камин — по словам Люпина, публичная сеть, ведущая в Министерство, была не так опасна, именно в силу своей интенсивной загрузки. Волшебники - как служащие министерства, так и простые посетители, сновали туда-сюда почти беспрерывно, и проследить за кем-то одним было во много раз сложнее, чем где-то, где поток посетителей был не таким насыщенным. МакКинон, толстый волшебник в годах, без бороды и с лысиной, сверкающей через зачесанные на нее пряди неопределенно-серых волос, встречал нас в Атриуме, прижимая к груди внушительную папку с документами, и, поймав взгляд Драко, неодобрительно покосился на меня.
- Ну что, юная мисс, вы все еще не передумали отказываться от своего законного наследства? — осведомился он покровительственно — осуждающим тоном. Я покачала головой. — Напрасно, напрасно, - пробормотал поверенный, скривив свое слегка одутловатое лицо в гримасе то ли сожаления, то ли неодобрения. — Впрочем, дело ваше. У вас есть еще шанс передумать. Я, на всякий случай, подготовил кое-какие документы, и уверен, дело не заняло бы много времени. Подумайте еще, время есть, пока дойдем до зала. Слушанье в административном отделе через полчаса, предлагаю явиться заблаговременно. Это произведет хорошее впечатление, а оно никогда не бывает лишним.
- Хорошо, - я неохотно кивнула. Этот человек не вызывал у меня симпатии. При кажущейся мягкотелости и некоторой неуклюжести, деловая хватка у него была железная. Драко предупреждал меня на его счет, называя МакКинона старым лисом, но по мне, так он больше походил на раскормленного, толстого, но матерого кота. Его обманчиво мягкий голос, в котором то и дело проскальзывали нотки металла, только усиливал впечатление, что, несмотря на кажущуюся безобидность, этот кошак вполне способен выпустить когти. Наверное, он и в самом деле был первоклассным адвокатом — ну еще бы, он ведь вел дела Малфоев, что само по себе говорит о многом — Люциус мог работать только с лучшим из лучших.
Мадам Кирк оказалась сухопарой женщиной, чем-то напоминающей МакГонагалл, только поменьше ростом и поизящнее. Еще что-то общее было у нее с моим отцом, которого я видела только на фотографиях в старых квиддичных журналах, найденных для меня Нарциссой. Может, это были зеленые глаза, такие же, как мои, а может — светло-русые, чуть кудрявые волосы. На меня дама смотрела с неприязнью и явным превосходством, словно я действительно была нищей попрошайкой, приставшей к ней на улице. В ответ на ее взгляд я с вызовом вскинула голову, и демонстративно обратилась к Драко с каким-то дурацким вопросом.
Слушанье проходило в небольшом кабинете, оборудованном под нечто, напоминающее зал суда, хотя и без кресла для подсудимого и кафедры свидетеля. Обвинителей тоже не было, вполне естественно, поскольку разбиралось не преступление, а всего лишь конфликт интересов. Посередине возвышалась судейская кафедра, а напротив нее — два стола, для каждой из сторон. Первым делом слово получила истица, которая с безмерно высокомерным видом заявила, что ее мать, графиня Мирабелла, в последние месяцы жизни выжила из ума, раз упомянула в своем завещании «эту безродную девчонку», о которой всю жизнь не желала ни слышать, ни знать. После этого она довольно долго распространялась о том, сколь много для одинокой графини сделала она сама, и двое ее сыновей, которые и должны были стать основными наследниками. Где-то посредине ее речи я с демонстративно скучающим видом откинулась на спинку стула, и бросила взгляд на Малфоя, откровенно забавляющегося ситуацией. С лица Драко не сходила презрительно-насмешливая улыбка, слушая излияния мадам Кирк, он то и дело кивал с преувеличенным пониманием.
- Мда, тяжелый случай, - заключил он, когда моя тетушка — как выяснилось, родная сестра моего отца, - прервала повествование, чтобы представить судье какие-то счета, или что-то наподобие того. Воспользовавшись паузой, я хмыкнула и нашарила под столом, за которым мы сидели, руку брата.
- Теперь ты понимаешь? — спросила я. Малфой кивнул.
- Ты права, - сказал он, пожав мою ладонь, а затем, склонившись к МакКинону, дернул поверенного за рукав. — Мак, - сказал он. — Я хочу, чтобы вы закончили этот фарс. Блейз не обязана все это выслушивать, а меня эти речи начали утомлять. Разбейте их в пух и прах, пусть подавятся своим наследством. Вы это умеете.
- Вы уверены? — МакКинон окинул нас обоих внимательным взглядом, но, осознав, что оба мы вполне серьезны, пожал плечами. — Дело ваше, поступайте, как знаете. Я все еще считаю, что выиграть это дело мы могли бы очень даже легко. Впрочем, вас можно понять. Разбирательство действительно напоминает фарс.
- Стойте! — зашипела я, бросив на Драко укоризненный взгляд. — Давайте обойдемся без излишнего унижения, - сказала я МакКинону. — Я просто хочу все это побыстрее закончить, и забыть как страшный сон. Завершите дело, и пусть она упивается своим превосходством — мне все равно!
Юрист бросил вопросительный взгляд на Малфоя, но Драко лишь фыркнул, демонстративно пожав плечами.
- Как угодно, - кивнул поверенный.
Поднявшись со своего места, он громко откашлялся, привлекая внимание, и окинул всех присутствующих взглядом, исполненным профессионального превосходства.
- Сожалею, что вынужден прервать занимательное выступление миссис Кирк, Ваша честь, - хорошо поставленным голосом сказал он, обращаясь к судье, плотной даме лет сорока, которая слушала мою тетку со скучающим видом. Одарив МакКинона оценивающим взглядом, она солидарно улыбнулась ему.
- Уверена, советник, у вас есть для этого веская причина? — поинтересовалась она, весьма благосклонно. МакКинон ответил широкой «крокодильской» улыбкой, недоброй и хищной.
- Ну разумеется, - мурлыкнул он тоном кота, выпускающего когти. — На мой взгляд, более существенной причины, чем экономия времени - Вашего, моего, моих клиентов и самой мадам истицы — не существует, Вы со мной согласны? Итак, с Вашего позволения, Ваша честь, моя клиентка, мисс Забини, уполномочила меня сделать заявление от ее имени.
- У этой девчонки еще будет время выступить со своим заявлением! — возмущенно фыркнула мадам Кирк, вздергивая нос. Ее адвокат поспешно начал рыться в бумагах, хотя не очень понятно, что он хотел там найти — может, доказательство того, что мы обязаны дожидаться своей очереди?
- Как я уже сказал, миссис Кирк, мы намерены поберечь свое время, равно как и Ваше, - обманчиво мягко возразил МакКинон. — В свете этого заявления, увы, дальнейшее разбирательство становится лишь пустой тратой времени. Мисс Забини намерена полностью удовлетворить ваш Иск, и официально отказывается от причитающейся ей по закону части наследства, упомянутой в завещании покойной графини.
На минуту в зале воцарилось молчание. Адвокат миссис Кирк со стуком захлопнул свою папку, так что листы пергамента из нее едва не разлетелись в разные стороны. Сама тетка, прищурившись, смотрела на меня, словно только теперь дав себе труд разглядеть меня как следует.
- Кто бы мог подумать, что у этой девчонки есть совесть, - пробормотала она вполголоса, вроде бы, только для себя, но так, что ее услышали все. Я сердито фыркнула, на мгновение в душе ощутив сожаление, что не позволила МакКинону сделать так, как предлагал Малфой.
Дальнейшая процедура заняла от силы полчаса. Необходимые документы у адвоката мадам Кирк были уже подготовлены, и после того, как их проверил МакКинон, я подписала их без малейшего сожаления. По обычаям Магического Мира, помимо сторон и адвокатов, отречение должно быть подписано, по меньшей мере, одним свидетелем с каждой стороны, так что присутствие Драко в конечном итоге оправдало себя не только моральной поддержкой. Со стороны тетки свидетелем был ее муж, Эдуард Кирк, тоже чистокровный, из небогатого рода с отличной репутацией. Во время слушанья он откровенно скучал, едва ли не зевая, но во время подписания документа, при виде выведенного на пергаменте каллиграфическим почерком «Д.Т.Л.Малфой», несколько оживился. Как выяснилось, он оказался чем-то обязан Люциусу, и счел за честь повстречать его сына и принести ему запоздалые соболезнования. Меня, признаться, несколько удивляло то, что со смертью Малфоя-старшего его позор, заключение в тюрьме и причастность к преступлениям Темного Лорда если и не забылись, то оказались как-то отодвинуты на второй план, однако это было именно так.

Возвращение на площадь Гриммо вызвало и облегчение, и легкую грусть. Облегчение - от того, что все позади — суд, разбирательство, неприятности, а грусть - от того, что семье своего отца я не нужна настолько, что они не хотят иметь со мной абсолютно ничего общего. Я никогда в своей жизни не сделала никому из них ничего дурного, не сказала о них плохого слова, ничего не требовала и не просила. Горько было осознавать, что при этом им самими абсолютно все равно, что будет со мной, невзирая на родную плоть и кровь. Я и сама не ожидала, что мне будет так больно осознавать это — ведь раньше это никогда не имело для меня значения!
Но долго горевать и предаваться раздумьям у меня не оказалось ни времени, ни возможности. Поскольку суд закончился, все формальные причины находиться в Лондоне и дальше пропускать занятия, отпали. Близнецы Уизли медленно поправлялись, но их состояние уже не внушало опасений. Им предстоял длительный курс реабилитации в Больнице Святого Мунго, но, в отличие, например, от Долгопупсов, их случай не был безнадежным. Оба брата пережили сильный шок, и им нужно было время, чтобы придти в себя, но все-таки были все шансы на то, что им удастся со временем если и не забыть о происшедшем, то хотя бы пережить это и смириться.
Их средний брат, Перси, преподнес своим родным немалый сюрприз, сразу же после выписки заявившись на порог родного дома с покаянием. Мало того — он выразил рьяное желание вступить в Орден Феникса и сражаться против Темного Лорда, чтобы отомстить за смерть Пенелопы. Не знаю, как насчет Ордена, но в семью его, естественно, приняли с распростертыми объятьями — смягчился даже Рон.

Я понятия не имел, сколько длилась уже эта битва, в которой все сражались со всеми — меняли противников, поднимали своих, наскоро накладывая исцеляющие чары, вперемешку с защитными и атакующим заклятиями. Наши сознания — мое и Гарри, - кажется, давно уже сплавились в одну, единую сущность, действующую, думающую и двигающуюся как один человек. Казалось, разорвать наши сцепленные руки просто невозможно. Тонкс, моя кузина, которую мы прикрывали, пока она изображала Блейз, «вызывая огонь на себя», тоже держалась молодцом. Но все трое мы прекрасно понимали, что это не может продолжаться бесконечно. Казалось, темным фигурам в плащах и масках нет числа. Наши ряды, даже несмотря на прибывающие подкрепления от Ордена Феникса, постепенно редели. Было ясно как день, что надо каким-то образом организовать отход — да и потом, эта битва посреди пустоши, где на несколько миль нет ни одного населенного пункта, не имела никакого смысла. Нам оставалось только надеяться, что мы сможем продержаться до подхода авроров — при условии, что им вообще кто-нибудь сообщил о том, что происходит.
Мощное заклятие, обрушившееся на щит моей Родовой Магии, чуть было не отправило меня в нокаут, и только присутствие Гарри помогло мне не потерять сознание. Но, даже несмотря на это, я чуть ли не сложился пополам от боли. Это был уже не первый раз, и мы оба знали, что значит такой удар — на нас напал кто-то из Пожирателей, тоже не обделенный Родовой Силой. Гарри швырнул в ответ Аэрос Сфаэро Мортис, и был вознагражден захлебнувшимся в самом начале воплем. Шатаясь, я выпрямился, рукавом свободной руки смахнув пот со лба, и морщась от ноющей боли в ключице. Перелома у меня не было, только трещина, да и в пылу боя мне было как-то не до нее, но время от времени вспышка боли в плече все же напоминала, что я не настолько в порядке, как хотелось бы.
Похоже, место нападения было выбрано в этой глуши неспроста. Я ощущал Малфой-Манор, источник моей магии, где-то далеко, почти на краю сознания. Да и Хогвартс, который мог поддержать мои силы, пока я оставался его студентом, тоже был не намного ближе — очевидно, куда дальше, чем родовое гнездо моего неизвестного противника. Да куда нас вообще занесло? Я не был здесь совсем уж беспомощен, ведь оставались обычные чары, да и Родовая Магия была не только в земле поместья, но и во мне самом, хоть в такой дали от любого дружественного источника, она и истощалась быстрее. С поддержкой Гарри было не так уж и трудно устоять перед этим родовитым Пожирателем, все-таки, вдвоем мы оставались внушительной силой, с которой приходилось считаться. Но вот если среди атакующих найдется второй такой же доброхот, и они догадаются ударить одновременно… Останется только молиться, чтобы моя вейловская защита и охранные чары Дамблдора, лежащие на Гарри, не подкачали. Только бы Блейз успела выбраться!
- Тонкс! — заорал сзади знакомый голос. — Кончай комедию!
Билл Уизли, возникший, казалось, из ниоткуда, дернул мою кузину к себе, и встряхнул за плечи.
- Довольно героизма! Девчонка в безопасности, снимай личину! — крикнул он. Она захлопала глазами. Авроресса была измотана бесконечной битвой, и, хотя мы с Гарри старались защитить ее, ей все-таки сильно досталось. Правда, Пожиратели не стремились ее убивать — их целью было захватить девушку в плен, однако получить несколько ошеломителей подряд, в любом случае, неприятно и болезненно. Даже с учетом того, что мы с Гарри почти сразу накладывали нейтрализующие чары.
Билл снова встряхнул Тонкс, заставляя девушку прийти в себя, и до нее наконец дошло, что от нее требуется. Авроресса глубоко вздохнула, прикрыв глаза, и черты ее лица потекли, словно тающий воск, принимая более знакомые и привычные очертания. Волосы стали короче, немного потемнели, а потом наоборот, посветлели, принимая светлый оттенок, лишь на несколько тонов отличающийся от моего. Лицо изменилось, кожа стала чуть темнее…
Высокий Пожиратель, вынырнувший из тьмы прямо к свету наших палочек, разразился проклятиями, и отпрянул назад, во мрак.
- Это не она! Девчонка где-то еще! — услышали мы его крик.
- Заткните его! Быстро! — крикнул Билл. Но увы, было уже поздно.
- Ищите ее! — крики раздавались уже отовсюду, кое-где вспышки заклятий замелькали с удвоенной скоростью. Нам приходилось постоянно двигаться, не позволяя себе отдохнуть ни минуты, и скоро я окончательно потерялся в окружающем пространстве. Я уже не соображал, откуда мы приехали и в какой стороне шоссе, а в какой - останки автобуса, и вообще — где тут север, где юг, откуда ждать помощи, а откуда — беды? Все, что я мог видеть — небольшое пространство вокруг нас, освещенное постоянным заклятием света, которое мы закрепили на своих палочках так, чтобы оно не мешало накладывать другие чары, и само при этом оставалось в действии. На периферии зрения постоянно мелькали вспышки чужих чар, и мы бежали туда, где они были интенсивнее, чтобы ввязаться в схватку и оказать помощь членам Ордена.
В какой-то момент я вдруг осознал, что девушка, извивающаяся, надрывающаяся от боли под пыточным проклятием зловеще хохочущего Пожирательница — никто иная, как Гермиона. В ту же секунду меня затопил гнев — общий, и мой, и Гарри. Я вскинул палочку, и шарахнул противника такой мощной Импедиментой, что его подкинуло в воздух, и, закрутив, швырнуло за землю в нескольких шагах. Как ни странно, но Пожиратель зашевелился. От удара о землю с него свалился капюшон, он, тяжело дыша, убрал с лица маску, и я узнал Рудольфуса Лестрейнджа, мужа Беллатриссы. Будучи главой своего семейства, он тоже был защищен Родовой Магией, вот почему ему не так сильно повредило мое заклятие. В голове мигом сложился план, и Гарри подхватил его лишь мгновением позже.
- Экспеллиармус!
- Риктусемпра!
Мы действовали практически одновременно, не позволив моему родственничку прийти в себя и успеть оказать хоть какое-то сопротивление. Чары были обычными, не родовыми, и примитивными до ужаса — класс второй, или даже первый… Но щекотка казалась безобидной только на первый взгляд. Сколько можно ее выдержать? Минуту? Две? Ну, пусть даже пять, но потом становится элементарно трудно дышать от смеха. Кажется, именно таким способом убивали какие-то лесные существа, не то нимфы, не то ундины и иже с ними. В какой-то момент мне захотелось добавить к нашим чарам еще и Петрификус Тоталус, но я сдержался. Неподвижность, в сочетании с щекоткой, убьет его не хуже Авады. Только не так быстро…
Гарри уже склонялся к Гермионе. Девушка, мелко дрожа, всхлипывала от боли. Ее срочно нужно было переправить в безопасное место — вряд ли она сейчас в состоянии вернуться на поле боя. Но как? Куда нам ее? Я заозирался по сторонам в поисках хотя бы временного решения, в то время как Гарри одной рукой отводил с ее лба мокрые от пота пряди волос, и негромко говорил что-то успокаивающее.
- Драко! — из-за ближайшего холма к нам уже ковыляли Рон и Джинни. Оба были перемазаны землей и сажей, а Рон, волоча ногу, тяжело опирался на плечо сестры. Джинни была, вроде бы, невредима, но ее лицо посерело от усталости, а волосы растрепались.
- Гермиона! — Рон заторопился, почти падая возле девушки, осторожно приподнял ее, и прижал к себе, баюкая, точно ребенка и поглаживая по голове. Грейнджер, казалось, вообще не могла двигаться сама — она безвольно привалилась к парню, и если бы не то, как вцепились в его мантию ее тонкие пальцы, можно было бы подумать, что она без сознания.
- Ее надо перенести в безопасное место… — пробормотал Рон, поднимая на нас взгляд, в котором мешались надежда и страх за девушку.
- Куда? — фыркнул я, лихорадочно соображая, где можно хотя бы временно укрыть пострадавшую, пока битва не окончена.
- Может, к лесу? — неуверенно спросила Джинни, поводя палочкой, и оглядываясь вокруг. Мы все оставались начеку, но кажется, кроме слабо дергающегося на земле Рудольфуса, других Пожирателей вокруг нас не было. Лестрейндж же уже почти ничего не соображал, щекотка сводила его с ума, и он уже перешел за ту грань, когда мог хотя бы смеяться. Заклятие сохраняло кожу чувствительной, не позволяя ощущениями притупиться. Гарри посмотрел на него смесью отвращения и жалости, наклонился, поднес палочку почти что ко лбу Пожирателя и невербально вырубил его. Тело Рудольфуса дернулось и обмякло.
- Автобус, - сказал Гарри, выпрямляясь. Даже я, несмотря на нашу связь, в первый момент не понял, что именно он имеет в виду.
- О чем ты? — спросил Рон.
- Я говорю, - можно укрыть Гермиону внутри останков первого этажа «Ночного Рыцаря», - пояснил Поттер. — Вряд ли кто из Пожирателей туда сунется, они думают, оттуда все ушли. Рон, вам с Джин придется остаться там с ней на всякий случай.
- Но…
- Во-первых, мы должны будем вас прикрыть, пока вы ее туда понесете, - пресек возражения Гарри. — Во-вторых, ей нужен кто-то рядом после того, что она пережила. Ты уж мне поверь, - невесело усмехнулся он, - Я знаю, о чем говорю. Ну, и в-третьих, от тебя с такой ногой все равно мало толку в битве.
- Ну… вообще, да… — замялся Рон.
- Ребята, жаль вас прерывать, но у нас гости, - напряженно проговорила Джинни. Судя по всему, она была права, к нам кто-то приближался — и в довершение, словно этого было мало, с противоположной стороны раздалось угрожающее рычание, от которого кровь стыла в жилах. На гребень холма, освещенный луной, медленно, словно красуясь, вышло настоящее чудовище. Обычный оборотень мало чем отличается от нормального волка — может, размерами, и то незначительно, ну и есть какие-то там особые признаки, типа формы носа и ушей. Не то чтобы это вам сильно поможет, если он на вас нападет — атакующему волку в нос заглядывать не будешь. Но этот…
Во время битвы мы успели перекинуться парой слов с Тонкс, и она упомянула, что Блейз приложила Авадой Фенрира, пришедшего с Беллатриссой. Что ж, видимо, он уже очухался. Вряд ли и сейчас тетка где-то неподалеку — насколько я мог судить, после неудавшейся охоты на Блейз, она все свое внимание сосредоточила на Сириусе. Но и оборотня будет более, чем достаточно, особенно если он умудрится укусить кого-то. Я поднял палочку. Похоже, на сей раз за дело придется браться мне — вряд ли кто из наших гриффиндорцев владеет Авадой.
Оборотень почему-то медлил, словно давая нам возможность как следует разглядеть лицо смерти. До сих пор мне приходилось видеть Фенрира Грейбэка только в человеческом облике, если хоть один из обликов этой скотины можно еще было называть человеческим. Мда, надо признать, его «волчья» ипостась впечатляла куда больше. Здоровее и сильнее обычного оборотня, по меньшей мере, в четверо, и ни один человек, даже самый дремучий магл, ни разу в жизни не видевший настоящего волка, не смог бы перепутать с ним это чудовище. Огромный, покрытый темной, почти черной шерстью, с передними лапами-руками, вооруженными кривыми желтыми когтями, Грейбэк одним своим видом вызывал неконтролируемый ужас. Я покрепче стиснул палочку, понимая, что теперь, пожалуй, даже Авада Кедавра не успокоит его надолго — если он один раз уже справился с этим заклятием, в следующий преодолеть его будет легче. Хвала Мерлину, это только в полнолуние — в иной ипостаси его все еще можно будет убить… Да и в этой тоже, но потребуется серебряное оружие, а у меня были при себе лишь несколько монеток и цепочка. При желании, можно и из этого изобрести что-нибудь смертоносное, но времени уже не оставалось. Оборотень пригнулся, наклоняясь к земле и готовясь к прыжку. Бежать было бесполезно, мы все это понимали. Одна надежда, - что Авада поможет нам выиграть хотя бы пару минут. Фенрир взвыл, возвещая всему миру о своей «охоте».
За спиной, заставив нас всех похолодеть, эхом отдалось приглушенное рычание.
- В сторону! — крикнул кто-то. Нам не пришлось повторять дважды.
Серебристо-серая тень, метнувшаяся навстречу почти черному Грейбэку, казалось, светилась в лунном сиянии. Бросок оказался не так силен, чтоб совсем остановить чудовище, но достаточно, чтобы изменить траекторию его прыжка. Сцепившись, два волка покатились по земле, пытаясь порвать друг друга зубами и когтями. Наш спаситель был гораздо меньше по размеру, и светлой масти, хотя это был, без сомнения, тоже оборотень. Я, в отличие от Гарри, не сразу смог понять, кто это, и почему он спас нас. А вот Поттеру хватило лишь услышать голос крестного, уже подбегающего к нам, чтобы сложить одно к одному.
- Люпин! — ахнул Гарри.
Я не удержался от проклятия. В самом деле, под действием зелья Снейпа, Люпин сохранял человеческий рассудок — по крайней мере, сохранял настолько, чтобы не нападать на друзей. Откуда он взялся здесь? Прибыл с остальными членами Ордена? Но ведь он был в своем тайном убежище, как же так?
Как бы там ни было, но наш бывший профессор Защиты от Темных Сил не мог сравниться с чудовищным вожаком Британской стаи. Среди оборотней Фенрир был почти Лордом, в то время как Ремус, изо всех сил цепляющийся за свою человеческую жизнь, привыкший подавлять свою волчью ипостась зельем и силой воли, почти не чувствовал Силу Волка. Его поражение было лишь делом нескольких минут.
- Дрей! — Гарри обернулся ко мне, и я, осознав его план, даже не оформившийся еще толком в слова, кинул ему свою палочку, а освободившейся рукой лихорадочно зашарил по карманам в поисках кошелька. Наконец, нащупав его, я вытащил, и, кое-как распустив тесемки, высыпал содержимое прямо на землю.
- Акцио сикли! — приказал я, выхватывая обратно свою палочку. В воздух поднялось, устремляясь ко мне, с десяток поблескивающих серебряных монет.
- Вингардиум Левиоса! — подхватил Гарри.
Я обернулся к оборотням. Грейбэк, завалив Люпина на землю, придавил его лапой к земле, и щерил клыки, намереваясь вцепиться в глотку.
- Авада Кедавра! — крикнул я. Зеленый луч, ударив в грудь, опрокинул чудовище навзничь, но на сей раз даже не вывел толком из строя. Упавший Фенрир тут же зашевелился, изворачиваясь, и перебирая лапами, чтобы восстановить равновесие и встать.
- Ремус, уходи! — крикнул Сириус, до которого тоже дошло, что мы пытаемся сделать. Полуоглушенный, поверженный Люпин, шатаясь поднялся на свои четыре, и прихрамывая заковылял вниз по склону, припадая на переднюю лапу. Он двигался медленно, но нам важно было лишь убрать его с линии огня. Тем временем, почти оправившийся Грэйбек наконец смог восстановить равновесие и обрести контроль над своим телом. Его туша вновь поднялась на задние лапы — ноги? — и желтые глаза уставились на отползающего противника.
- Депулсо! — хором выкрикнули мы с Гарри, вкладывая в чары всю нашу объединенную мощь. Было необходимо придать монеткам огромную скорость, чтобы они могли пробить толстую шкуру оборотня, на манер магловских пуль. Если это не сработает… Я даже не знаю, что тогда сможет его остановить — оборотня в полнолуние иначе как серебром не убить. Даже отчекрыжив ему голову…
К счастью, это сработало. Нет, пара сиклей все-таки отлетела в сторонку, ударившись о твердокаменный волчий лоб, однако остальные буквально вспороли грудную клетку отвратительной твари. Низкий рык захлебнулся кровью из пробитых легких. Оскаленная пасть клацнула, он сделал шаг вперед, по направлению к нам, но желтые глаза стекленели, и это была уже агония. Шатаясь, оборотень сделал еще несколько предсмертных шагов, с каждым из которых из его пасти толчками выталкивалась черная кровь, и, наконец, рухнул на землю. Все присутствующие на какой-то момент просто застыли, потрясенные, и не до конца веря в то, что все закончилось. Казалось, замер даже ощутимо помятый Грейбэком Люпин.
Однако еще через пару мгновений мы получили окончательное доказательство, когда лежащее на освещенной лунным светом земле тело начало медленно сжиматься, превращаясь из чудовищного волка обратно в тело человека. Да, как и я помнил, даже в человеческом виде Фенрир Грейбэк был отвратителен — немытый, должно быть, пару десятков лет, и столько же лет нечесаный, с желтыми ногтями, даже теперь напоминающими звериные когти, и безумным, фанатичным выражением на уже мертвом лице.

Далеко не сразу мы опомнились настолько, чтобы вспомнить о том, что битва еще не окончена. Ни у кого не возникло желания оказывать Грейбэку «посмертные почести», да или хотя бы просто осмотреть тело. Позже этим смогут заняться авроры, сейчас куда важнее было побеспокоиться о живых. Сириус направился было к Люпину, все еще пытающемуся отползти подальше от трупа Грейбэка, но я перехватил его за руку.
- Он вступил в бой! — предупредил я. — Действие аконитового зелья не безгранично, я изучал его на прошлом курсе. Агрессия, которую он выплеснул на противника, могла послужить катализатором для силы Волка, к тому же, луна сегодня очень яркая. Он может быть опасен…
- Не для меня, - фыркнул Блэк, легко скинув мою руку, и, не сбавляя хода, принял свою анимагическую форму. Крупный черный пес, помахивая хвостом, подбежал к окончательно улегшемуся волку, и, поскуливая, ткнул его носом в бок. Потом заглянул в глаза, тявкнул, потыкался носом в приятеля, пытаясь расшевелить. Оборотень вяло рыкнул, словно пытаясь отмахнуться, но все же уступил напору друга — медленно поднялся на ноги и заковылял прочь. Черный пес трусил рядом, словно человек, готовый подставить другу плечо.
Я глубоко вздохнул. Легкость, с которой перевоплотился Сириус, вызвала у меня отчетливое чувство зависти и тоски. Как бы я ни мечтал об этом, для меня подобный путь теперь закрыт… Наверное, все-таки благодаря этому чувству, из всей компании я первым смог отвернуться от удаляющихся приятелей, и снова вспомнить о проблемах окружающего мира.
Гермиона успела немного оправиться во время схватки с оборотнем, но все еще была потрясена и напугана. Рудольфус, наравне с Беллой, был настоящим мастером по части Круциатуса, и мы точно не знали, сколько он продержал ее под пыткой, но, в любом случае, о возвращении девушки на поле боя нечего было и думать. Ей необходимы были отдых и хотя бы относительный покой. Но теперь она хотя бы соображала, и могла идти сама.
Прикрыв отступление наших «раненных» до того, что осталось от полутора нижних этажей «Ночного Рыцаря», заваленных теперь на другой бок, мы с Гарри снова ввязались в битву. Беллатриссы не было видно — то ли Сириус вывел ее из строя, то ли тетка сама успела сообразить, что Блейз вышла из игры, и цель нападения исчезла. Еще некоторое время мы отбивались от Пожирателей и нападали сами, но вскоре стало ясно, что сражение близится к концу. И слава Мерлину, Валарам или Великой Силе! (я готов был благодарить кого угодно, лишь бы все поскорее закончилось!). Палочка в руке — тоненькая, легкая деревяшка, - казалось, весит тонну, ноги подкашивались через шаг, и оставалось только удивляться, что у меня еще и двоится в глазах. Кажется, я еще никогда в жизни так не уставал — даже когда мы с Поттером совершали наш бесконечный подъем на Башню Восхода.
Наконец справа, ближе к темной громаде леса, на мгновение разлилось голубоватое сияние потрключа, знаменующее прибытие авроров. Неприятно запахло серой, - а это уже было действие чар, разрушающих антиаппарационный барьер. Впрочем, теперь его исчезновение Пожирателям только на руку. «Продержались…» - промелькнуло у меня в голове, и мысль отдалась дрожью в коленях. Пальцы Гарри в моей руке чуть дрогнули, впервые с самого начала битвы. Я легонько сжал их в ответ, ощущая, как движение снова отдается неприятным свербением в треснувшей ключице. Еще до начала самой схватки, только после падения автобуса, Билл наложил на мое плечо укрепляющие чары, да и моя Родовая магия слегка облегчала боль, но это все равно не могло сравниться с настоящим исцелением и полностью избавить от неприятных ощущений. В горячке боя я умудрился почти забыть об этом, но теперь рана начала напоминать о себе.
С прибытием авроров битва могла считаться оконченной, - исход явно будет не в пользу Темных Сил. И все-таки они не желали сдаваться, ведь их целью была не победа в бою. Каждая выигранная секунда могла принести им победу — ну, точнее, могла БЫ, если бы Блейз все еще была где-то здесь. Не знаю почему, но я сразу и безоговорочно поверил словами Билла о том, что она в безопасности.
Осознавая поражение, Пожиратели, - те, кто потрусливее, - начали аппарировать прочь. Кое-где отдельные потасовки еще продолжались, но было понятно, что дело идет к концу. Гарри глубоко вздохнул.
- Расцепляемся? — предложил он. — Теперь мы и поодиночке справимся. У меня такое чувство, что еще немного такого единения, и я с ума сойду.
- Ага, - кивнул я, испытывая схожие ощущения. Все-таки, все хорошо в меру. Присутствие Гарри в моем сознании, в бою бывшее таким уместным и необходимым, внезапно показалось лишним и давящим. С усилием я разжал свою руку, и почувствовал, как одновременно с этим расцепились пальцы Поттера, обхватывающие мою кисть. Влажная кожа, привыкшая чувствовать тепло его ладони, ощутила прохладу ночного ветра, и это было странно приятно. Без всяких слов и обмена мыслями мы понимали, что лучше воздержаться от использования нашей связи в ближайшее время.
- Надо проверить, как там остальные, - пробормотал Гарри. Я кивнул. Снова оказавшийся рядом Билл окинул нас обоих скептическим взглядом.
- Да вы на ногах не стоите, оба, - фыркнул он. Я оскорбленно выпрямился, ощущая, как открывается второе дыхание. В голове прояснилось, и я поудобнее перехватил палочку.
- Лично я в порядке, - бросил я. — Гарри?
- Я нормально, - отозвался Поттер, утирая пот с чумазого лица. — Надо посмотреть, как там Рон с Гермионой, и Джинни. Вроде бы, возле автобуса никого не наблюдалось, а?
- Пару минут назад я видел, как в том направлении убегали парочка Пожирателей, - отозвался Билл.
- А где Сириус и Люпин? — спросил я, уже поворачиваясь в сторону автобуса.
- Сириус доставил Ремуса в штаб, - отозвался Билл, оглядываясь, - Но потом он вернулся. Кажется он где-то…
- Вон он! — первым заметил Блэка Гарри, напряженно вглядываясь в одну из все еще обменивающихся Ступефаями парочек. — Я помогу ему! Дрей, проверь Рона и Джинни! — крикнул он, уже срываясь с места.
Я заозирался кругом. По полю битвы сновали авроры, склоняясь к упавшим. Поблизости я заметил Грюма, деловито отдающего распоряжения небольшой группке молодых авроров, и невольно ощутил приступ расположения к старику, несмотря на неприятные воспоминания и взаимную неприязнь. В течение боя мы с Гарри пару раз прикрыли его, да и сам Грюм не замедлял облегчить наше положение, когда мог. Заметив мой взгляд, старик хмыкнул, и подмигнул здоровым глазом. Мне — сыну Пожирателя Смерти! Я улыбнулся в ответ и отсалютовал палочкой. Ощутив прилив сил, я почти вприпрыжку спустился с холма в сторону того, что осталось от первых полутора этажей «Ночного Рыцаря».
- Эй, Малфой! — крикнул мне вдогонку Грюм. — Ты бы поостерегся! В ту сторону отступал целый отряд!
- Спасибо! — крикнул я, бегом срываясь с места, уже не видя, как Грюм мрачно хмыкнул, и твердой поступью заковылял мне вслед.
Практически рядом с останками автобуса все еще не затухал один из последних очагов схватки. Несколько Пожирателей, сгрудившись плотной кучкой, спина к спине, умело отражали чары двух незнакомых мне членов Ордена, которые упорно наседали на них, несмотря на численное превосходство. Основное действо было скрыто от меня искореженным корпусом автобуса, и, по мере приближения, меня все сильнее мучило чувство тревоги. Если наших «раненных» обнаружили, им не поздоровится! Я заторопился, несся почти сломя голову, и все-таки, подспудно чувствовал — не успеваю. Один из орденских — плотный, крепко сбитый мужчина с обвислым, морщинистым лицом, тяжело рухнул на землю, пропустив что-то вроде оглушающего заклятия.
Я выскочил из-за автобуса как раз в тот момент, когда упал второй — здоровенный темнокожий маг с серьгой в ухе, - сраженный сразу несколькими заклятиями. Три палочки, наставленные на меня, испустили красные лучи, и я лишь на мгновение опередил их, неизящно отскочив в сторону и поспешно выставляя защиту. Конечно, против обыкновенного Ступефая моя вейловская защита работала довольно эффективно — вместо того, чтобы вышибить сознание, меня всего лишь слегка потряхивало, - но вот сразу несколько заклятий — уже совсем другое дело. За спинами атакующих я разглядел невысокую коренастую фигуру, вроде бы женскую, тоже в мантии Пожирательницы. Это точно не была Беллатрисса, но именно она сейчас командовала парадом.
- Экспеллиармус! — минутное отвлечение дорого мне стоило. Моя палочка выпорхнула из ладони, и я не успел перехватить ее, оставшись безоружным перед тремя Пожирателями. В следующий момент невербальные чары швырнули меня на землю, вышибив воздух из легких, и я мог лишь слепо шарить руками по земле, в тщетной надежде, что моя палочка окажется где-то поблизости. Надежды на Родовую Силу после изматывающего боя было мало.
Внутри останков автобуса послышался грохот, хриплый голос выкрикнул какое-то заклятие - я не разобрал его из-за шума крови в ушах. Один из Пожирателей медленно приближался ко мне, второй, мрачно усмехаясь, остановился поодаль, поигрывая палочкой. Третий, дюжий мужлан в не по размеру узкой ему мантии, обернулся к Пожирательнице, и, крякнув, устремился к дыре, проломанной в том, что осталось от пола второго этажа «Ночного Рыцаря», а сейчас играло роль его боковой стены. У меня внутри все сжалось, но я не мог даже вздохнуть свободно. Проклятие, я должен помешать ему! Изнутри покореженного корпуса автобуса послышался грохот, звуки, напоминающие удары и женский крик. Джинни! Или Гермиона? Я дернулся вперед, забыв обо всем, но новый ошеломитель опрокинул меня на землю.
- А ну, пошел, щенок! — с издевкой крикнул дюжий Пожиратель, показываясь в проеме, и пинком выталкивая перед собой безоружного Рона. Парень проскочил два шага по инерции, и, споткнувшись, рухнул на землю, вскрикнув от боли в сломанной ноге. Пожиратель — я мог ошибаться, но, по-моему, это был Амикус Кэрроу, - пнул его сапогом под ребра, и Рон согнулся, кашляя и сплевывая кровь.
- Ну, что ты там возишься? — взвизгнула Пожирательница. Если он — Амикус, то это, скорее всего, была Алекто, его сестра?
- А то! — рявкнул он. — Во, глянь, сеструха, чего нашел!
Снова женский вскрик — и у меня потемнело в глазах от смеси ужаса и ярости. Этот проклятый мужлан за волосы выволок из пролома Джинни — мою Джинни! - намотав на кулак ее роскошные огненные пряди! Да я в тот момент голыми руками мог разорвать его на кусочки, если бы только мог двигаться!…
- Глянь! — повторил Амикус. — Девка! Рыжая! Она?
Алекто не успела ответить, как произошло сразу несколько вещей. Во-первых, Рон, кое как оклемавшись, не поднимаясь на ноги, кинулся на Амикуса, и, ухватив его за ногу, вцепился в Пожирателя зубами. Тот, выпустив от неожиданности волосы Джинни, с проклятьями затряс ногой, тщетно пытаясь оторвать от себя рыжего гриффиндорца. Во-вторых, первый из Пожирателей, тот, что напал на меня, фыркнув, отвлекся от этого занимательного зрелища и уже занес палочку, но не успел даже открыть рот. Бесцветный импульс сбил его с ног и с силой отбросил назад, хорошенько приложив о корпус автобуса. В проломе, красовавшемся в корпусе автобуса сбоку от основного, показалась тонкая фигурка Грейнджер с палочкой в руке.
Второй Пожиратель, расхохотавшись, двинулся к ней, явно не принимая девушку всерьез. Удачное заклятие, сразившее его товарища, он отнес, по-видимому, всего лишь на эффект неожиданности. Я изо всех сил пытался сбросить обездвиживающие чары, но моя Родовая Сила была слишком истощена, да и сам я чересчур измотан, чтобы надеяться на благополучный исход. Нет, потихоньку заклятие поддавалось моему напору — но слишком медленно. Гермиона, осознав, что помощи от меня ждать не приходится, закусила губу и отступила обратно вглубь своего ненадежного убежища, и Пожиратель последовал за ней.
Джинни растерялась лишь на какое-то мгновение. Палочки у нее не было, и девушка могла только бежать, но проклятая гриффиндорская сущность не позволяла ей бросить друзей в беде. Я рвался из невидимых пут наложенных на меня чар, - все что угодно, лишь бы крикнуть ей «Беги!». Но было уже поздно: в грудь Джинни уперлась палочка Алекто, и Пожирательница хищно улыбнулась.
- Куда-то собралась, деточка? — медовым голоском осведомилась она, хватая девушку за руку. И в этот момент сковывающие меня чары наконец поддались моему напору и рухнули. Я вскочил. У меня не было палочки, и я был на расстоянии добрых двадцати шагов от них — слишком далеко, чтобы надеяться успеть добежать прежде, чем случится нечто непоправимое. Алекто, продолжая улыбаться, подняла палочку, и по примеру брата, свободной рукой вцепилась в густые волосы Джинни
- Нет! — завопил я что было мочи, кидаясь вперед, намереваясь, если понадобиться, остановить Пожирательницу голыми руками. Но… Судьба, похоже, на сегодня исчерпала лимит везения, отпущенный мне. Отвлекшись от Рона всего лишь на мгновение, Амикус швырнул в меня невербальную Импедименту, и земля ушла из-под моих ног. Я опрокинулся на спину, ноги не слушались, и даже пытаться подняться было безнадежной затеей!
Воспользовавшись минутным отвлечением своей противницы, Джинни всем телом повисла на руке Алекто, стараясь спутать ее движения, и не позволить использовать чары. От неожиданности та выпустила ее волосы, негодующе взвизгнув, снова повернулась к гриффиндорке, и освободившейся рукой отвесила ей оглушительную затрещину. Джин не устояла на ногах, отлетев в сторону, будто пушинка. Алекто разъяренно фыркнула и снова подняла палочку.
- Протего, Экспеллиармус, Ступефай! — завопил я. Во мне бурлил гнев пополам с ужасом за судьбу Джинни, я понимал, что еще мгновение — и действительно произойдет что-нибудь непоправимое, и из последних сил пытался выцарапывать у судьбы еще один шанс — всего лишь шанс!
Но Судьба более не была ко мне благосклонна, окончательно сменив улыбку на оскал. Я слишком истощил свою Родовую Магию сегодня, внутри меня едва горел ее огонек, и без палочки заклятия получались слабенькие. Алекто лишь слегка вздрогнула, перехватила шевельнувшуюся палочку и издевательски расхохоталась. Джинни попыталась отползти назад, но Пожирательница в два шага оказалась рядом с ней и, наклонившись, рывком поставила девушку на ноги. Но моя гриффиндорка не сдаваясь, вовсе не собиралась с покорностью принимать свою участь. Она вырывалась и царапалась как дикая кошка, и Кэрроу, раздраженно фыркнув, снова отвесила ей оплеуху, да такую, что у Джин, должно быть, зазвенело в ушах.
- Куда это ты, милочка? Нам предстоит небольшая прогулка… — оскалилась Алекто, и одарила меня насмешливым взглядом. И тут мне под руку попалась безошибочно узнаваемая, тонкая полированная деревяшка. Не моя, чужая, но в тот момент это интересовало меня в последнюю очередь. Пожирательница зловеще улыбнулась, и медленно помахала мне рукой — или мне казалось медленным ее движение из-за того, что время будто остановилось вокруг нас? Алекто рывком дернула Джинни к себе, одновременно повернувшись на каблуке…
- Империо, мать твою! — крикнул я, уже понимая, что опаздываю — всего на долю секунды, но и этого было довольно. Неудавшееся непростительное просвистело через пустое пространство, где еще мгновение назад боролись Пожирательница и моя Гриффиндорская Лиса. — Нет, НЕТ!!!!!!!! Нет!
Амикус пинком отшвырнул от себя Рона, тоже оглушенного похищением сестры, и аппарировал следом, но я этого уже не видел. Я никогда раньше не сталкивался с подобным эффектом, но мой Империус, не найдя жертвы, лопнул, будто мыльный пузырь, и отдача обожгла меня точно огнем, отправив-таки в спасительное беспамятство.

Комментарии автора: простите, что закончила на такой страшной ноте, но все действительно довольно мрачно. Надеюсь, что хоть в этот раз я удивила читателей.
И не забудьте про отзывы! Пожалуйста!

Layna, глава очень понравилась, насыщена событиями.
Эх, зря Блейз так просто отказалась от наследства. Нужно было сначала раскатать всех паровым катком, а уж потом отказаться.
Чего это дяде Волди от Блейз понадобилось? До Гарри и Драко добраться?

P.S. Что-то давненько не было никакого движенья в теме: ни продолжения, никаких сообщений от автора

Pov Гарри Поттера.

Сидя за одним из столиков в «Трех Метлах», где устроили временный лазарет, я лениво постукивал по столу кончиками пальцев, уставившись в одну точку. Припомнив давние уроки Снейпа в Окклюменции, я тщетно пытался очистить свое сознание от всех мыслей и чувств. Не потому, что опасался вторжения Волдеморта, или чего-то в этом роде, а просто так, чтобы изгнать из своего сознания ужасную мысль — что теперь с Джинни? Похитили ли ее, приняв за Блейз, и если да — как скоро раскроется эта ошибка? До тех пор, пока Пожиратели будут принимать ее за ту, ради кого все это затеяли, Джин будет в относительной безопасности. Хотя, о какой безопасности может идти речь, если она в логове Пожирателей Смерти, а возможно, и вовсе уже доставлена пред красные очи Темного Лорда? Ну, по крайней мере, пока ее буду считать Блейз, она будет жива, иначе ее убили бы прямо на месте. Вот только надежды на то, что Джинни долго удастся дурить головы своим похитителям, было мало. Беллатрисса, да и некоторые другие Пожиратели — особенно те, чьи дети учились в Хогвартсе, - знали Слизеринскую Принцессу в лицо, и в два счета распознают подмену. Да и Хвост, который тоже, без сомнения, крутится там, вряд ли не признает Джинни. Но даже если, до поры до времени, ей и будет сопутствовать удача, обман неминуемо раскроется, когда она предстанет перед Волдемортом.
Интересно, а знает ли он о той давней истории с Тайной Комнатой? Дамблдор уверял, что Волдеморт не может ощущать свои крестражи — слишком давно и долго они были отделены от него. Значит, скорее всего, он не обладает памятью Тома Риддла, вышедшего из дневника. Однако не сомневаюсь, о том, что именно тогда происходило, он знает, хотя бы по рассказам. Наверняка Малфой-старший говорил ему, как именно погиб его дневник, и кто была та девочка, которую он без зазрения совести предназначал ему в жертву. Ну и, в конце концов, не стоит забывать о Легилименции. Даже если сейчас ему ничего неизвестно — стоит ему прочесть разум Джинни, и тайн для него не останется. И почему только Окллюменцию не преподают в школе всем подряд как обязательный предмет!? В такие времена как сейчас… Оставалось только радоваться тому, что девушка ничего не знала о наших поисках, крестражах и планах Ордена. В прежние времена мне казалось ужасно несправедливым, что миссис Уизли каждый раз под разными предлогами отсылала Джинни, когда речь заходила о делах серьезных — теперь же я молиться на нее был готов!
Мы прибыли в Хогсмид вскоре после окончания битвы, когда доставили изготовленные Дамблдором портключи, защищенные от чужих посягательств. Пострадавших — оглушенных и раненных — было гораздо больше, чем в прошлый раз, во время «потасовки» в Хогсмиде. Многие члены Ордена, наряду с прибывшими раньше основной группы аврорами, получили серьезные травмы, а некоторые подверглись малопонятным проклятиям, снять и распознать которые было очень трудно. Разумеется, их всех не могли разместить в Больничном крыле в Хогвартсе, да и доставить раненных прямиком в школу возможности не было. Впрочем, выход нашли почти сразу — мадам Розмерта великодушно предоставила верхние этажи своего заведения под импровизированный госпиталь, благо, постояльцев у нее сейчас почти не было. Мадам Помфри в сопровождении нескольких студентов–старшекурсников, готовящихся в целители, прибыла еще до нашего появления, и незамедлительно занялась ранеными.
Однако потери, которые мы понесли в этой стычке, не ограничивались выведенными из строя членами Ордена и похищенной девушкой.
Восемь человек погибли.
Пожиратели тоже понесли ощутимые потери, однако это вовсе не уменьшало скорби, воцарившейся в сердцах уцелевших. Помимо Фенрира Грейбэка, убито было около десятка темных магов. Порядка пятнадцати человек захвачены в плен, и среди них несколько весьма значительных персон, вроде Рудольфуса Лестрейнджа. Многие Пожиратели были ранены, но их, в отличие от остальных, прямиком отправили в тюремный госпиталь аврората. После допросов их ждал Азкабан — правда, лично я сомневался в надежности этой тюрьмы, и не без оснований. В прошлом он уже доказал свою несостоятельность. Сириус сбежал оттуда самостоятельно, десяток самых верных Пожирателей тоже вытащили без особенного напряга, а уж теперь для сторонников Волдеморта в этом и вовсе не было ничего сложного, особенно после ухода дементоров. Стоило Темному Лорду захотеть — и все его прихвостни мигом окажутся снова на свободе, несмотря ни на какие заверения Министерства, что охрана тюрьмы будет пересмотрена и реорганизована.
Те из членов Ордена, кто не пострадал в битве, или прибыл позднее, собрались в заново отстроенной «Кабаньей голове», где Дамблдор устроил что-то вроде импровизированного временного штаба. Я не мог взять в толк причины выбора именно этого трактира, который, хоть и был после «потасовки» с Пожирателями отстроен почти заново, все равно остался все таким же запущенным и грязным. Словно его и не перестраивали вовсе, а просто махнули на него элементарное Репаро, и все вернулось на круги своя. Хотя, не исключено, что так оно и было? Впрочем, это, конечно, глупость: Репаро может восстановить разбитые и сломанные вещи, но никак не сгоревшие, а «Кабанью голову» уничтожил пожар. Впрочем, факты оставались фактами - трактир был на месте, все такой же, как прежде, словно никакой «хогсмидской потасовки» и в помине не было.
Дел у Ордена было невпроворот — и сопровождать пленных Пожирателей, приглядывая, чтобы их доставили в Аврорат, и сообщить семьям погибших и раненных о судьбе их близких, и провести скорейшее расследование того, как, с какой целью и каким образом было организованно это нападение. Сам Дамблдор, естественно должен был еще объясняться со Скримджером и прочими Министерскими — и не в последнюю очередь по поводу Стэна Шанпайка, которого снова арестовали, когда он пытался пешком сбежать с поля боя. Стыдно становилось вспомнить, как мы с директором отстаивали этого двуличного прыщавого мерзавца! Хотя, Билл предполагал, что на нем мог лежать Империус…

- Гарри, ты как? — проходя мимо, окликнула меня Парвати Патил, бывшая в числе помощниц мадам Помфри. Я поднял на нее взгляд, и несколько секунд пытался сообразить, что ей от меня нужно.
- О. Нет, все хорошо… — пробормотал я, немного невпопад. Она сочувственно посмотрела на меня.
- Уверен? Может, тебе что-нибудь нужно? Принести тебе успокаивающее зелье?
- Нет, не надо. У меня есть… - помотал головой я, притягивая к себе ополовиненную кружку сливочного пива, которым оделила всех, кто не очень пострадал, добрая мадам Розмерта. Парвати покачала головой, и, вздохнув, удалилась.
Я сделал глоток, снова отставил кружку, и, подперев голову одной рукой, снова принялся постукивать по столу пальцами второй. Джинни. Джинни. Джин… Долго ли тебе удастся выдавать себя за Блейз? Блейз. Мерлин великий… Думать о Блейз было ненамного менее мучительно, чем о Джинни.
Билл уверял, что переправил ее в безопасное место, но меня все равно снедала тревога. Пожиратели охотились за ней, что если они ее выследили? Почему же ее до сих пор нет? Я пытался уговорить себя, что, по рассказам Билла и Тонкс, Блейз слегка пострадала при нападении, и что наверняка появится утром, когда ей станет лучше, но сердце все равно сжималось при мысли о ней. А вдруг на нее нападут при попытке добраться сюда? Вдруг ее выследят, перехватят, похитят?
В попытке успокоиться и взять себя в руки, я осторожно потянулся мыслью туда, где привык ощущать присутствие Малфоя. Сознание Драко — затуманенное, словно бы застывшее, было там, но достучаться до него, добиться ответа было безнадежным занятием. Хотелось надеяться, что это только благодаря тому, что парень погружен в крепкий сон, вызванный зельем. Малфой пришел в себя вскоре после того, как нас доставили сюда, но, едва узнав, что Джинни действительно пропала, впал в какое-то странное оцепенение, и расшевелить его не удавалось никакими силами. Он напоминал неживой манекен, и, несмотря на то, что, вроде, был в сознании, не реагировал ни на слова, ни на прикосновения, ни даже на мысленную речь. Мадам Помфри, впрочем, сказала, что такое бывает иногда при особенно сильном потрясении или горе, особенно с чистокровными магами. Это было что-то вроде защитной реакции против шока. Дав Драко ложку сильного снотворного, она уложила юношу, и сказала, что это максимум того, что можно сделать в данной ситуации. Если повезет, выспавшись, парень придет в себя окончательно. Если нет… Более подробно рассказывать она не стала, но перспективы нетрудно было себе представить. Он может оправиться лишь отчасти, а может не оправиться совсем…
Рон, тоже был немало потрясен похищением сестры, но, правда, не впал в транс, подобно Малфою. Он, в свою очередь, тоже получил ложку снотворного, в качестве «довеска» к порции костероста для своей сломанной ноги. Не считая ронова перелома и шокового состояния Драко, оба моих лучших друга отделались сравнительно легко. Уж во всяком случае, легче, чем Гермиона.
На первый взгляд казалось, что она практически и не пострадала, если не принимать во внимания нескольких царапин. Рудольфус продержал ее под Круцио не настолько долго, чтобы повредить рассудку девушки, и, выпив восстанавливающее зелье, снимавшее остаточные симптомы после таких случаев, Гермиона, вроде бы, почувствовала себя хорошо и даже вызвалась тоже помогать мадам Помфри с пациентами. Медсестра хотела было возразить, но работы у нее действительно было невпроворот, и каждая лишняя палочка могла пригодиться. Применение нашлось даже моей, так что и я первое время после прибытия занимался тем, что накладывал «Асклепио» на тех, кто получил мелкие травмы.
Однако после первого же осмотра, который совершила Гермиона, стало понятно, что с ней самой что-то не так. Девушка побледнела, на лбу у нее выступил пот, и, отходя от раненого, она еле держалась на ногах. Я поддержал ее, отвел к кушетке, усадил, и уже собирался идти за мадам Помфри. Однако Гермиона остановила меня, уверяя, что, видимо, просто устала сильнее, чем ей казалось. Я налил ей стакан воды, чтобы помочь девушке немного расслабиться — иногда это помогало, - но стоило ей сделать несколько глотков, как Гермиона побледнела как простыня, выронила стакан и чуть ли не сложилась пополам от рези в животе. Сказать, что я испугался, чуть ли не больше, чем она сама — не сказать ничего. На мой истошный вопль «Мадам Помфри!!!» примчалась не только сама медсестра, но и, по меньшей мере, пятеро ее помощников — из тех, что находились поблизости.
Поначалу повторный осмотр Гермионы ничего не дал. Странное дело, но медсестра даже не могла понять причину боли. Простая вода ее вызвать не могла, к тому же, до нее девушка уже пила зелье, и ее реакция на него была вполне стандартной. Кусая губы, я сначала топтался у входа в комнату, где проходил осмотр, вслушиваясь в неясное бормотание мадам Помфри, а потом, окончательно уяснив, что она не может понять причину происходящего с Гермионой, побежал за Дамблдором. Директор, к счастью, находился на первом этаже, а не в «штабе».
С его помощью нам удалось установить, что, помимо Круциатуса, Гермиона подверглась воздействию неизвестного проклятия, вероятно, имеющего отношение к Родовой Магии. Однако даже сам Дамблдор, хотя тоже владел этим видом волшебства, как ни удивительно, кажется, не сталкивался до сих пор ни с чем подобным, равно как и Джаред Поттер, невесть почему тоже околачивающийся здесь. Впрочем, я был к нему несправедлив — дед участвовал в схватке наравне с другими членами Ордена, хотя, насколько я знал, официально в его рядах не состоял. Да, прибыл он позднее, чем многие другие, но, тем не менее, все же внес некоторую лепту в то, что нам все же удалось отбиться от врага. Пока профессора устроили консилиум возле постели девушки, я мерил шагами коридор, и чертыхался про себя на то, что не могу посоветоваться с Малфоем. Наверняка проклятие, наложенное на Гермиону, было из разряда домашних секретов темных магов. Драко мог его знать, или хотя бы догадываться. Конечно, я почти не сомневался, что такой гений волшебства, как наш директор, тоже сможет выяснить, в чем именно там дело и как с этим бороться, но все же…
Надежды на Дамблдора оправдались лишь отчасти. Впрочем, это уже была не его вина. Заклятие, использованное Лестрейнджем, оказалось коварным, и таило в своей структуре множество «подводных камней». Снять его сразу было невозможно, к тому же — что было куда хуже, - почти нельзя было предугадать, какое следующее действие может повлечь за собой неприятные последствия. Использование целительных чар как на Гермионе, так и ею самой, не повредило девушке, равно как и выпитое зелье, а вот простой глоток воды спровоцировал желудочные колики. Однако даже после этого нельзя было с уверенностью утверждать, в чем именно была причина такой реакции — то ли в магической–немагической природе воздействия, то ли в чем-то другом. Экспериментировать, чтобы выяснить более подробно, что именно вызывает болезненные симптомы, тоже было нельзя — это могло спровоцировать и вовсе что-нибудь непоправимое.
Наконец, уже во втором часу ночи, профессора с величайшей осторожностью наложили на измученную Гермиону усыпляющие чары, и оставили ее отдыхать. Меня тоже пытались отправить спать, и даже выделили мне небольшую комнатку под самой крышей, которая была слишком высоко, чтоб втаскивать туда пациентов, однако я был слишком взволнован, чтобы уснуть. Смертельный страх за Джинни, переживания за Гермиону, тревога за Блейз и беспокойство за Драко и Рона (хотя с этими-то двумя все было еще более-менее нормально, по сравнению с остальными) — все это наслаивалось одно на другое, и я не мог бы надеяться задремать, как бы ни устал. Вместо этого я спустился в полупустой общий зал, часть столиков из которого была убрана, чтобы не мешать проходу, и уселся за один из боковых столов, цепляясь за кружку сливочного пива, в надежде, что это поможет хоть чуть-чуть расслабиться.

Не знаю, сколько я так сидел. Наверное, в какой-то момент усталость все-таки взяла свое, хотя я все равно не уснул по-настоящему. Я даже не задремал толком, просто слишком глубоко задумался, но все равно — сознание отключилось, и я на какое-то время словно выпал из реальности. Вывел меня из этого состояния скрип входной двери. Час был поздний, и с улицы уже давно было просто некому появиться, - все, кто должен был, находились внутри. Моя рука инстинктивно дернулась к карману, где лежала палочка, но…
Но в следующее мгновение я забыл и думать о ней, и, отшвырнув стул так, что он с грохотом свалился на пол, вскочил на ноги. Вошедшей оказалась Блейз.
Девушка замерла всего лишь на мгновение, увидев меня, а в следующий момент мы практически одновременно рванулись навстречу друг другу. Я подхватил ее, обнял, крепко прижал к себе, мое сердце колотилось как бешеное, а она… Она обнимала меня так же крепко, как я ее, чуть дрожа, прижимаясь ко мне всем телом. Я уткнулся лицом в ее волосы, - они были растрепанные, кажется, впервые на моей памяти.
- Хвала Мерлину, ты в порядке, - пробормотал я. — Ты ведь в порядке?
- Да, да, со мной все хорошо, - глухо проговорила Блейз куда-то в мое плечо.
- Откуда ты взялась? — спросил я, чуть отодвигаясь, чтобы посмотреть ей в лицо. Девушка подняла голову. Усталая, бледная, на лице — никакой косметики, под глазами залегли тени, веки и губы припухли, точно от слез. И, несмотря на это, она все равно была красива — а для меня вообще была самой прекрасной девушкой в мире.
- Меня Сириус привез, - ответила она на мой вопрос. — Ну, точнее, мы с ним вместе аппарировали из Норы. Он сейчас подойдет, сказал, что ему нужно еще зайти в «Кабанью Голову».
- А, понятно. А откуда Сириус знал, где тебя искать? - спросил я. Блейз пожала плечами.
- Ну как откуда — от Билла, - ответила она. — Они вместе прибыли в Нору после того, как все закончилось. Билл, понятное дело, остался, а Сириус сказал, что мне лучше перебраться сюда, под защиту Дамблдора. Они опасались, что после битвы Пожиратели могут начать проверять дома членов Ордена…
- А аппарировать вам было не опасно? — запоздало встревожился я. Блейз покачала головой.
- Нет, отследить аппарацию можно, только если наблюдать за точкой отправления, а никто из Пожирателей не знал, что я была в Норе. Я… — она запнулась, и подняла на меня полные слез глаза. — Билл рассказал о том, как закончилась схватка, и… в общем, я… Я слышала про Джинни. Он рассказал Молли…
- О. Понятно. Как миссис Уизли? — спросил я, тяжело сглотнув.
- Ужасно, - Блейз, уже не сдерживаясь, всхлипнула. — Как будто на их семью мало свалилось в последнее время! Когда Билл вернулся, и рассказал, что Джин похитили… Я… — девушка снова всхлипнула, судорожно вытирая слезы, но они все равно продолжали катиться по ее щекам. - Это все из-за меня, - пробормотала она. Я протестующе вскинулся и затряс головой.
- Нет! Не говори так! — воскликнул я. - Ты тут ни при чем. Скорее… Скорее уж, все это моя вина, - я отвел глаза. Блейз фыркнула сквозь слезы.
- А ты при чем? Не тебя же пытались похитить!
- А ты думаешь, из-за чего пытались похитить тебя? Не из-за того ли, что ты моя девушка? — возразил я. Блейз снова фыркнула, но теперь уже почти не плача.
- Ну и самомнение у тебя, Гарри Поттер! — воскликнула она. — То есть того, что я могла им понадобиться сама по себе, ты не допускаешь?
- Я… — я даже растерялся. Я и в самом деле даже и не пытался обдумать какую-то другую причину, да и, если подумать, что еще могло понадобиться Волдеморту от Блейз, как не доступ ко мне? — Я не думаю, что причина в чем-то еще, - сказал я наконец. — Сама посуди. Что еще им могло от тебя понадобиться, как не способ воздействия на меня? Не сомневаюсь, они узнали о наших отношениях — или от Дафны, или от кого-нибудь еще, и… Тебе не кажется, что это очевидно? Добраться до меня они не могут из-за охранных чар Дамблдора, но Волдеморт неплохо меня изучил. Он знает, что ради спасения дорого мне человека я пойду на все. Так уже было с Сириусом. Но на одну и ту же удочку дважды я не попадусь, он не смог бы снова обмануть меня. Я не куплюсь на простое видение и постараюсь выяснить, как дела обстоят на самом деле, прежде чем соваться в пекло. И Волдеморт это понимает. Вот он и решил, что, в таком случае, надо сделать приманку реальной. - Блейз вздохнула и несколько сникла.
- Ты, наверное, прав, - согласилась она. — Но это ничего не меняет.
«Не меняет…» - с горестной иронией подумал я, снова прижав ее к себе. — «Ошибаешься, любовь моя… Это меняет все. Как я могу быть вместе с тобой, зная, что этим подвергаю тебя опасности? И… И как я могу с тобой не быть, если при одной мысли о том, чтобы расстаться, мне хочется умереть? Но дальше так продолжаться не может. Я не могу, не имею права рисковать тобой, счастье мое… Я должен найти в себе силы оставить тебя. Боже, помоги мне, я так тебя люблю!»
Словно прочитав мои мысли, Блейз вскинула голову, и, притянув меня к себе, прижалась губами к моим губам. Как бы я ни старался собраться с духом, я не смог не ответить на поцелуй. Горе, боль и отчаяние, страх и тревоги, всё, что я пережил за этот ужасный вечер — все это навалилось на меня, давя непосильным грузом, грозя затянуть меня глубоко-глубоко в черную пучину безысходности. И я уцепился за девушку, словно утопающий за соломинку, отчаянно целуя ее, прижимая к себе, вдыхая аромат ее волос и кожи, и мечтая только о том, чтобы это не прекращалось. Но даже сейчас, где-то в глубине моего разума, на задворках сознания, тревожным колокольчиком звенела все та же ужасная мысль: «Я не могу рисковать ей. Нам придется расстаться…»
В груди кипела обида, жгучий протест против того, чтобы оставить Блейз. Ну почему, почему я не могу просто жить, как любой нормальный человек? Да будь проклят тот день, когда Трелони произнесла свое глупое пророчество! Сколько я уже потерял из-за него, - родителей, дом, семью, нормальное детство, связь с магическим миром на бесконечные одиннадцать лет! Чуть не потерял Сириуса, и тоже по вине этого проклятого пророчества! И не из-за него ли, в конечном итоге, погиб Седрик? Если бы не это пророчество, Волдеморт не стал бы охотиться именно за мной, и ему не было бы нужды именно в моей крови для того, чтобы возродиться! И не было бы этого дьявольского плана, переплетенного с Туринром Трех волшебников, и Кубка-портала, и кладбища…
Так неужели теперь я должен потерять еще и свою любовь, которую только-только обрел?
Но ведь на самом деле, выбора у меня нет. Я смогу, смогу справиться, если только расстанусь с ней, но буду знать, что Блейз жива, здорова и в безопасности! Но если она погибнет… Это будет только по моей вине. Если я не смогу защитить ее…
И все же, несмотря на все размышления, я просто не мог найти в себе достаточно сил, чтобы сделать необходимый шаг, сделать именно сегодня, сейчас! Выпустить ее, а возможно, даже оттолкнуть. Я понимал, что должен так поступить, и чем скорее - тем лучше, но… Но может быть, не сегодня? Может, еще не сейчас? Почему я не могу напоследок получить от своей чертовой жизни хоть что-то, даже если это «что-то» - всего лишь несколько поцелуев?
С огромным трудом я все-таки оторвался от ее губ, - только для того, чтобы, заглянув ей в глаза, увидеть в них отчаянную мольбу, эхом отозвавшуюся в моей собственной душе. Сам не знаю, откуда я нашел силы отвести взгляд хоть на минуту — чтобы наконец взять себя в руки. Как бы мне ни было больно…
Наконец, немного успокоившись, я снова посмотрел на нее, и
- Устала? — спросил я. Блейз покачала головой.
- Не то, чтобы очень, - отозвалась она. — Большую часть битвы я просидела в Норе, в полной безопасности, под крылышком у миссис Уизли. Сначала я еще пыталась как-то помочь вам, но от меня было мало толку со сломанной ногой, и потом, Пожиратели охотились именно за мной. Так что сначала Тонкс велела мне уходить,а потом Билл просто переправил в Нору… Я…
- Я знаю, - перебил я, ласково улыбнувшись при виде ее смущения. Девочка моя, неужели после всего этого ужаса, в который я тебя втянул, ты еще переживаешь, что не могла остаться и помочь нам? — Билл и Тонкс рассказали, - пояснил я в ответ на ее изумленный взгляд.
- Мне так стыдно, что я сбежала, - пробормотала она. Я покачал головой.
- Прекрати самобичевание, - фыркнул я. - Ты сама знаешь, что в той ситуации поступила наилучшим образом. А теперь пошли, устала ты или нет, тебе все равно необходимо прилечь. Сращивание костей отнимает много сил — уж ты мне поверь, я знаю на собственном опыте.
- И откуда бы, - с убийственным слизеринским сарказмом фыркнула она. — Многоопытный ты наш… Знает он на собственном опыте. Ну да, а я тут вся такая наивная и неискушенная… К тому же, я ведь не играю в квиддич, мне никогда не доставалось на тренировке, и я в жизни вообще костей не ломала, — так откуда мне знать такие подробности…
- О… Ну да, - смутился я. Я как-то упустил из виду то, что Блейз была слизеринской Охотницей. — Все равно, - упрямо тряхнув головой, я посмотрел на нее. - Мне тут выделили комнатку под самой крышей, но я не думаю, что смогу уснуть, так что с радостью уступлю тебе кровать.
- Угу, - фыркнула Блейз. — А сам будешь спать на пороге?
- Как настоящий рыцарь, готовый охранять покой своей дамы, - я улыбнулся и галантно поклонился, правда, все это — и поклон, и улыбка - вышло несколько вымученным. Девушка хмыкнула.
- Ладно, «настоящий рыцарь», веди уже в свою чердачную келью, - вздохнула она. — А насчет сна на пороге — это мы разберемся, - добавила Блейз вполголоса, так что я только чудом расслышал ее слова. Впрочем, я не стал заострять на этом внимание.

Мы поднимались не торопясь, держась за руки, и почему-то шарахаясь от каждого шороха, словно крадущиеся обжиматься в дальнем уголке любовники. Однако, как ни грустно это было, я хорошо отдавал себе отчет в том, насколько это не соответствует реальности. В самом деле, о какой любовной связи вообще могла идти речь, если я собрался расстаться с ней? Пусть и не так чтобы очень уж добровольно, или по собственному желанию — скорее, под давлением обстоятельств… Но сути дела это не меняло. И потом…
И потом, даже не принимая во внимание мое новообретенное намерение оставить Блейз ради ее безопасности, я вовсе не был уверен в том, что, оказавшись в постели с девушкой, не ударю в грязь лицом. Это было еще хуже, чем сомнения по поводу поцелуев. По крайней мере, целоваться было не сложно, и сам процесс оказался довольно простым, да и какой-никакой, скудный опыт у меня все же был. А вот в постели все было иначе — по крайней мере, насколько я знал.
Не скажу, чтобы я был совсем уж наивен в этом вопросе. Вряд ли можно было этого ожидать, учитывая, что бОльшую часть года я жил в общей спальне с тремя другими парнями, не считая Рона, который, несмотря на наличие собственной комнаты, все равно не пренебрегал заходить и в спальню нашего курса. Естественно, как и любые нормальные подростки в период полового созревания, мы делились друг с другом и каким-никаким скудным сексуальным опытом, и подцепленной невесть где информацией. Симус и Дин пару раз даже привозили из дома какие-то журналы довольно интересного содержания. Это было еще на пятом курсе, и с тех пор уже порядком истрепавшиеся издания так и кочевали по нашей спальне, оказываясь в тумбочке то у одного, то у другого — начиная от самого Симуса, и кончая Невиллом. Стыдно признаться, но и я далеко не брезговал рассматривать их, не говоря уже о том, чтобы читать опубликованные статьи. Пожалуй, ни одно школьное пособие не было изучено нами так же хорошо, как эти страницы. И все-таки, как ни крути, но журналы — журналами, а личного опыта это ни в коей мере не заменит. Да и информация в статьях была, мало того, что неполной, так еще и далеко не всегда о том, что хотелось узнать…
Разговор с Сириусом, который я пытался затеять этим утром, пока Блейз и Драко были на суде, — Мерлин великий, неужели это было только этим утром? — тоже не принес облегчения. Ну, во-первых, крестный оказался к этому абсолютно не готов. Когда я поделился с ним своей проблемой, я имел возможность наблюдать редкую картину. Сириус вспыхнул до корней волос и забормотал что-то о том, что, дескать, да-да, конечно, он все понимает, но ему уже давно не приходилось разговаривать на эту тему, и он предпочел бы сперва иметь возможность собраться с мыслями, и так далее. Поразмыслив, я готов был сам надавать себе подзатыльников за бестактность. В самом деле, маловероятно, чтобы за последние годы — а если быть точным, то за последние шестнадцать лет! — у Сириуса была возможность, действительно, хотя бы поболтать с кем-то об этом, уж не говоря о том, чтобы обновить свой сексуальный опыт. В самом деле — тринадцать дет в Азкабане, потом год скитаний вокруг Хогвартса в надежде увидеть меня и добраться до Петтигрю, еще год игр в кошки-мышки с Министерством, когда крестный вынужден был скрываться… Потом фактически заточение на площади Гриммо во время моего пятого курса, и в довершение всего — полтора года в потустороннем лабиринте за Аркой… Хотя, возможно, я немного заблуждался. Да, маловероятно, чтобы у Сириуса была возможность завести какие-никакие отношения в тот год, который он околачивался вокруг школы, на моем третьем курсе — было слишком рискованно выдавать себя, да и вся магическая Британия тогда разыскивала его днем с Люмосом. Но вот позже? Это уже не казалось невероятным. К тому же, не стоило забывать и о магловских женщинах, которые вообще понятия не имели о его нелегальном положении — более того, некоторые из них даже это могли счесть привлекательным. К тому же, даже после тюремного заключения Сириус все еще сохранял остатки привлекательности, а уж когда немного привел себя в порядок… Не думаю, что ему было так уж сложно найти партнершу — возможно, не для длительных отношений, но, в конце концов, я не такой дурак, чтоб считать возможным только этот вариант… Впрочем, даже если все обстояло не так уж плачевно, посвящать крестника в тонкости полового воспитания Сириус оказался не готов.
В общем, разговор, как таковой, у нас с крестным практически и не состоялся, если не считать разговором его туманное обещание поразмыслить над ситуацией, и поговорить позже. Ну, благо хоть Сириусу теперь не надо было скрываться, и ничто не мешало ему приехать в Хогвартс практически в любой момент, когда он наконец дозреет пообщаться с крестником. Впрочем, моего положения это нисколько не облегчало…
А вообще-то, если по-честному, все эти размышления и сетования на недостаток опыта были не боле чем попыткой отвлечься и найти какое-никакое дополнительное оправдание тому, что я собирался сделать…

Утром нас разбудил громкий настойчивый стук в дверь, который продолжался минут пять, не меньше. Я неохотно вынырнул из теплых глубин крепкого сна. Судя по тому, как затекло все тело, я всю ночь так и пролежал, не шелохнувшись — но был ли тому причиной сковавший меня сон, или же дело было в теплом девичьем теле, прильнувшем ко мне? Впрочем, несмотря на приятные воспоминания и крепкий сон, пробуждение оказалось не из лучших, и по нескольким причинам сразу. Ну, во первых — этот назойливый стук в дверь, во-вторых, - то, что все тело немилосердно затекло, а еще, после вчерашней битвы и непривычной нагрузки, ныл каждый мускул. Кроме того, плечо, которое Блейз беззастенчиво использовала вместо подушки, за ночь онемело, и когда девушка, просыпаясь, пошевелилась, мне показалось, что руку пронзили сотни крохотных иголочек. И в довершение всего — остро встала утренняя проблема, прекрасно знакомая каждому парню, достигшему определенного возраста. Особенно парню, проснувшемуся в одной постели со своей девушкой, в которую влюблен до умопомрачения, и которая очень даже соблазнительно прижимается к нему всем телом. И самое ужасное — никакой возможности решить эту проблему, потому как человек за дверью сдаваться не собирался.
Словно в подтверждение моих опасений, стучавший, видно, потерял терпение. За дверью раздалось мрачное «Алохомора!», и в открывшемся проеме буквально «воздвиглась» темная фигура Снейпа в неизменной черной мантии. Без очков я видел его не особенно четко, однако этого и не требовалось. «Мне конец» - с ошеломляющей ясностью пронеслось у меня в голове. В последние месяцы Мастер Зелий относился ко мне не в пример лучше, чем раньше, - наверное, благодаря моей дружбе с Драко, - но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что картина, представшая перед его глазами сейчас, выходила далеко за рамки того, что зельевар мог мне спустить. Застать ненавистного Поттера полуголым, в постели с его любимой студенткой, практически сестрой его крестника… Да его же сейчас удар хватит! Я лихорадочно зашарил онемевшей и плохо слушающейся рукой по тумбочке в поисках очков, которые, насколько я помнил, Блейз ночью приткнула именно туда. К счастью, они отыскались довольно быстро, и я поспешно водрузил их на привычное место.
- Профессор! — охнула Блейз, проснувшаяся на пару минут позже меня. Ее расстегнутая блузка за ночь сбилась куда-то за спину, открывая все, что только возможно, и девушка лихорадочно подтянула одеяло под подбородок. К несчастью, - или, наоборот, к счастью, - кровать была такой узкой, что мы с трудом умещались на ней даже в обнимку, так что полностью повернуться на спину, чтобы оказаться к Снейпу лицом, ей было затруднительно. А тем временем, взбешенный Снейп действительно побагровел, как дядя Вернон, а потом вдруг так же резко побледнел. А я запоздало сообразил, что хоть на мне и оставались брюки, под одеялом их все равно не видно, так что он вполне может решить, что мы вовсе не только спали в одной постели, но и…
- Поттер! — практически выплюнул Снейп в своей лучшей презрительно-ненавидящей манере. Я подозревал, что с самого момента его появления, мое лицо пылало аки маков цвет, но после этого жарко стало даже ушам. — Вы… — он окинул меня взглядом, полным неприязни и отвращения, и, скривившись, перевел глаза на Блейз.
- Профессор, я… Мы… Ничего такого не было, мы просто… — девушка смутилась еще больше, судорожно комкая край одеяла тонкими пальцами, и бросила смущенный, испуганный взгляд сначала на него, а потом, почему-то, и на меня. — Я просто поздно прибыла этой ночью, и Гарри предложил уступить мне свою кровать, а потом… В общем, мы просто спали рядом, ничего такого…
- Избавьте меня от вашего лепета, мисс Забини, - холодно отозвался Снейп, но в его голосе мне послышалось скрытое облегчение. — Ваши любовные приключения - и неприключения - меня нисколько не интересуют. Директор велел как можно быстрее переправить вас пятерых, считая и мисс Грейнджер, мистера Уизли и мистера Малфоя, в школу. Карета, которую будут охранять члены Ордена, пока она не достигнет Хогвартса, отправляется очень скоро. Через десять минут вы оба должны быть внизу, у дверей — одетые, и в приличном виде! Иначе оба факультета лишатся по полсотни баллов, а вас двоих до конца года будут ждать отработки по выходным! — ядовито закончил он, и удалился, как всегда эффектно взмахнув полами мантии, и с блеском хлопнув за собой дверью. Застонав, я откинулся на подушку, прижав к лицу свободную руку.
- Мерлин! Пожалуй, хуже этого было бы только проснуться в кольце Пожирателей и под прицелом волдемортовой палочки, - простонал я. — И то не уверен…
- Думаешь, все так плохо? — осведомилась Блейз, садясь, и окончательно освобождаясь от своей блузки. Я замер, наполовину опустив руку, и недоуменно уставившись на нее. Исчезнувшая при появлении Снейпа, эрекция вернулась почти сразу.
- Что ты делаешь? — выдавил я, судорожно сглатывая.
- Одеваюсь, - невозмутимо пожала плечами Блейз, за лямку подцепив со стула бюстгальтер, который непонятно каким образом успела снять вчера. Хотя, наверное, я просто был чересчур сонным, чтоб заметить это. — И ты мог бы, между прочим, отвернуться, коль скоро мы пока не любовники. Я, знаешь ли, не особенно привыкла позировать без одежды, - холодно заметила она. Казалось, покраснеть сильнее, чем под взглядом слизеринского декана, уже невозможно, но мне, тем не менее, это удалось.
- Ты сердишься, что я вчера вырубился? — пробормотал я, мигом отвернувшись к стене, и для верности закрыв глаза ладонью, нисколько не заботясь о линзах своих очков. Блейз хмыкнула.
- Не дури, Гарри, я сама вчера была не в лучшем состоянии, чем ты, - отозвалась она, но голос ее прозвучал неожиданно мягче, чем я ожидал. - Возможно, я слегка расстроена, но это не твоя вина. Просто так сложились обстоятельства… все, я закончила, можешь поворачиваться.
«Закончила» - было немного преждевременно сказано, она только еще застегивала разглаженную заклинанием блузку, и от моего взгляда не укрылась манящая ложбинка ее груди и мраморно-белая кожа. Не то чтобы я не видел этого раньше, но в том состоянии, в котором я находился… Блейз застегнула последнюю пуговицу и неодобрительно покосилась на меня.
- Эй, ты не заснул снова? — осторожно спросила она. — Гарри, ты в порядке?
- Я… — я с трудом оторвал взгляд от обрисованных блузкой контуров девичьего тела, и честно попытался сосредоточиться на чем-нибудь еще. Однако то, что я успел увидеть до того, как отвернулся, казалось, прочно поселилось у меня в голове. Даже дышать было трудно, а сердце колотилось как бешеное. Проклятие, я еще ни разу не был так возбужден — и опять же, не имел ни малейшей возможности хоть что-нибудь сделать с этим! Разозлившись, я рывком сбросил одеяло — и только тут запоздало понял свою ошибку. Брюки, выбранные для меня Малфоем в тот достопамятный поход в Хогсмид, совершенно ничего не скрывали. Черт, надо было призвать рубашку, или лучше мантию, и прикрыться, но я, как обычно, выставил себя полным идиотом!
Впрочем, Блейз, кажется, так не считала. В ее глазах заплясали чертики, а на лице появилось знакомое выражение — словно у кошки, перед которой поставили полное блюдце сметаны.
- Кажется, у тебя возникла проблема? — спросила она неожиданно низким, соблазнительным голосом, от которого мне разом стало во сто крат труднее держать себя в руках. — Думаю, лучше разобраться с ней до того, как мы пойдем вниз, тебе так не кажется?
- Эээ… — я понимал, что на моем лице уже запросто можно жарить яичницу. Еще никогда в жизни я не был так смущен, растерян и возбужден одновременно. Соображать удавалось с трудом, а в голове теснились откровенно непристойные картинки и образы. — Да, я… Ты лучше иди, а я разберусь с этим, - выдавил я. Блейз сдавленно хмыкнула, и только тут до меня дошло, что подтекст получился совсем недвусмысленным. — Я в смысле, мне нужно отвлечься и подумать о чем-то… э, непривлекательном, чтобы… Ну то есть, в твоем присутствии… когда ты рядом, это почти бесполезно, и… — поспешно и сбивчиво затараторил я. Блейз снова хмыкнула, но на ее лице играла все та же улыбка.
- Не беспокойся, - мягко сказала она, и неожиданно скользнула вперед, придвинувшись почти вплотную. К моему стыду у меня вырвался лишь удивленный и сдавленный звук, напоминающий писк. — Думаю, у нас есть пара минут. Лучше разобраться с этим по-другому…
Ее маленькая, изящная рука с силой толкнула меня в плечо, опрокидывая на постель, и через секунду Блейз вытянулась рядом. Я смотрел в ее лицо расширенными глазами, потеряв дар речи от удивления. Девушка погладила ладонью обнаженную кожу моей груди, и это отчасти вернуло мне способность дышать — но лишь на мгновение. В следующий момент ее ладошка соскользнула ниже и накрыла мой пах, нежно, но сильно поглаживая напряженную плоть прямо через брюки. Остатки рассудка махом вышибло у меня из головы, я застонал, не в силах сдержаться, и рывком притянул ее к себе, накрыв губы голодным поцелуем. Никогда еще я не целовал ее так — отчаянно, жадно, сходя с ума от кипящего в крови возбуждения. Блейз прильнула ко мне, с жаром ответив на поцелуй, ее тело прижалось к моему, а рука продолжала свое занятие…
Мне хватило всего лишь нескольких движений. Заведенный до предела, я уже был на грани, когда у Блейз вырвался то ли вздох, то ли стон — и это оказалось уже слишком для меня. Я задрожал, отрываясь от ее губ, запрокинув голову, вскрикнул и забился в судорогах наслаждения — вряд ли могло найтись другое определение тому, что со мной творилось.
Естественно, как любой парень в моем возрасте, я прекрасно знал, как удовлетворить себя, и, случалось, фантазировал как раз почти о том, что произошло сейчас… Но разница между воображаемыми картинками и реальностью оказалась просто фантастической, не говоря уже о том, что ощущения были сильнее во сто крат. Никогда еще разрядка не наступала так быстро — и не была столь интенсивной.
Первым ощущением, которое пришло ко мне, когда я немного пришел в себя и отдышался, был стыд. Мерлин, мне казалось, что просто невозможно выставить себя бОльшим идиотом, чем я сделал только что. Однако взгляд Блейз не был ни насмешливым, ни презрительным. В это трудно было поверить, но глаза моей Принцессы светились любовью и нежностью… И это подействовало ободряюще. Я улыбнулся, и, притянув ее к себе, снова поцеловал — на сей раз нежно и трепетно.
- Ну как ты? — спросила Блейз через пару минут, оторвавшись от моих губ. — Так лучше?
- О, намного… — отозвался я. В самом деле, я ощущал себя просто великолепно — казалось, даже все тревоги и волнения отступили. Говорите, мне нужно победить Темного Лорда? Эй, Волдеморт, выходи, подлый трус! Я хмыкнул, понимая, что, конечно, моя бравада была далеко не всерьез.
- Тогда нам лучше поторопиться. Снейп, мне кажется, не шутил на счет десяти минут — у нас осталось всего пара… — заметила Блейз, отстраняясь, и осторожно оттирая ладонь простыней. Я снова ощутил легкое смущение, однако оно ни в какое сравнение не шло с тем, что я испытывал раньше.
- Угу… — отозвался я, и, запоздало спохватившись, вскинул взгляд на успевшую подняться девушку. — Постой, а как же… Как на счет тебя?
- Гарри, у девушек с этим немного сложнее, - кашлянув, отозвалась Блейз, слегка зардевшись. — Так что, если не возражаешь, пусть все пока остается как есть.
- Но…
- Действительно нет времени, - решительно пресекла она мои дальнейшие попытки возражать, кидая мне мою мантию и рубашку с футболкой. — Одевайся, нам пора.
- Ладно, - без особого энтузиазма согласился я. За нарочитой деловитостью Блейз мне не составило труда разглядеть смущение, и я понимал, что мне нужно что-то предпринять, чтобы показать, насколько я ценю то, что она сделала для меня. Однако девушка была права — время поджимало. Нашарив в кармане мантии свою палочку, я быстро наложил на себя (и отдельно — на свои брюки) очищающие и освежающие чары, и оделся прямо-таки в рекордные сроки. Магия не могла в полной мере заменить настоящее умывание, но, по крайней мере, теперь не придется страдать от невозможности почистить зубы. Правда, рубашка осталась не до конца застегнутой, а мантию я и вовсе просто перебросил через плечо, но это были уже мелочи. Блейз, впрочем, так не считала. Пока я одевался, она расчесывала волосы трансфигурированной из стакана расческой.
- Гарри, Снейп сказал — в приличном виде, - неодобрительно нахмурилась она, окинув меня придирчивым взглядом. Я закатил глаза.
- Я тебя умоляю, да он никакой мой вид, все равно, не сочтет приличным! — отозвался я. Девушка покачала головой, и, шагнув ко мне, тщетно попыталась пригладить расческой мою растрепанную шевелюру. — Да бесполезно, Блейз, все равно не уложишь, - сказал я, однако, не отстраняясь.
- Одно дело небрежность, а другое — неряшливость, - пробормотала она, увлеченно приглаживая пальцами мою челку. — А ты бы хоть застегнулся пока, что ли. Ладно, пошли, а то декан нас и правда нагрузит отработками, - вздохнула девушка.
По дороге я все-таки успел застегнуть и заправить в штаны свою рубашку, хотя, как оказалось, спешка была напрасной. В главном зале паба никого не было, кроме одной из девушек, работавших на мадам Розмерту. Она возилась с посудой в дальнем углу, за стойкой, и не обратила на нас никакого внимания. Выглянув в окно, я убедился, что запряженная парой фестралов большая карета уже ждет нас, однако никого из членов Ордена или преподавателей не было видно. Да и Рона, Гермионы и Драко тоже. Опершись о подоконник, я посмотрел на Блейз и осторожно привлек ее к себе, обнимая одной рукой за талию.
- Ты в порядке? — спросил я. Девушка кивнула, но почему-то не поднимала глаз. — Блейз?
- Я… — она нервно облизнула губы, не глядя мне в лицо. — Все нормально, Гарри, правда, я просто… да нет, ничего, все хорошо…
- Ты… Ты жалеешь о том, что произошло? — тихо спросил я. Блейз вспыхнула и наконец-то подняла взгляд.
- Нет, я … Я не жалею, просто… мне не по себе. Я боюсь, ты сочтешь меня… распущенной.
- Распущенной? Что за чушь, - фыркнул я, стараясь смягчить тон так, чтобы не обидеть ее. — Ты была совершенно великолепна. Хотя… — Я запнулся, и постарался говорить как можно более беззаботным тоном. — Ну, я бы не прочь узнать, где ты могла этому научиться, - пробормотал я. Блейз фыркнула.
- Ну, не сказать, чтобы я именно УЧИЛАСЬ этому, - отозвалась она. — Это… ну, как бы, я не то, чтобы знала что делаю.
- То есть как?
- Ну… У меня не было уверенности, что все сработает на практике так, как предполагается, - смущенно уточнила она. Я продолжал удивленно смотреть на нее.
- «На практике»? Бог мой, Блейз, ты что, изучала это в теории? — я не знал, плакать или смеяться. Девушка хмыкнула и заулыбалась.
- Ну, я не читала учебников, если ты об этом, - отозвалась она. — И не изучала ничего специально. Просто прочла несколько описаний…
- Но где?
- Сентиментальные дамские романы. Некоторые из них весьма… откровенны в этих вопросах, - пояснила Блейз. Ее смущение, кажется, отступило. — Правда, Нарцисса в свое время говорила, что не все, написанное там, полностью соответствует истине. Поэтому я и сомневалась, что все делаю правильно, но кажется, это сработало не так уж плохо? — она лукаво подмигнула, и я не удержался от смеха, подумав, однако, что (учитывая, насколько я был возбужден) сработало бы, пожалуй, все что угодно из того, что она могла бы со мной делать. И неважно, насколько теоретически правильными были бы эти действия.
- Мда уж, ОЧЕНЬ даже неплохо. Значит, сентиментальные романы, говоришь? — Ну надо же, кто бы мог подумать. Теперь понятно, почему Парвати с Лавандой читают их буквально пачками. Хм… если все обстоит именно так, может, стоит взять это на заметку? Тряхнув головой, я задвинул мысль подальше — стоило только представить, что устроят однокурсники, застав Гарри Поттера за чтением любовных романов! Да я потом со стыда год не смогу глаза поднять…
Блейз, легонько чмокнув меня в губы, сказала, что ей нужно в туалет, и я остался один, предоставленный своим мыслям. Однако без нее веселое настроение испарилось довольно быстро, а легкомысленные рассуждения улетучились без следа, стоило только бросить взгляд на столик, за которым я сидел вчера при ее появлении. Все тревоги и переживания, что терзали меня тогда, мигом вернулись, словно только и ждали своего часа, чтобы нахлынуть с новой силой. Джинни. Гермиона. Крестражи. Волдеморт…

Возвращение в школу, под стать размышлениям, было невеселым, да и последующие дни были не лучше. Снейп, правда, не стал особенно придираться к нам с Блейз и не осуществил свои угрозы по поводу баллов и отработок, но при взгляде на меня всякий раз недовольно кривил губы. Мои тревоги за Блейз и то, что наши отношения подвергают ее опасности, немного улеглись. Благодаря присутствию и защите Дамблдора, Хогвартс все еще оставался самым безопасным местом в Британии, да и сам я старался не оставлять девушку надолго, проводя почти все свое время рядом с ней. Раз уж ее не защитит разрыв наших отношений, то, может быть, я смогу уберечь ее сам?
Гермионе стало немного лучше — Дамблдор смог разработать какие-то чары, которые, хоть и не могли полностью нейтрализовать действие проклятия, все-таки существенно поддерживали девушку, защищая ее от особенно острых проявлений Темной магии. После долгих препирательств с мадам Помфри и бесконечных уговоров, ей даже разрешили посещать занятия — правда, с тем условием, что она по возможности воздержится от активной практики, и будет, как минимум, дважды в день являться в Больничное Крыло на осмотр. Рон, в отличие от нее, поправился полностью, не считая потрясения после похищения сестры и бесконечной тревоги за нее. А вот Драко…
Драко, на первый взгляд, все еще оставался погружен в то странное состояние, в которое впал тем вечером, узнав, что ни остановить, ни задержать, ни даже выследить и обнаружить похитителей Джинни не удалось. Его взгляд оставался пустым и отрешенным, а лицо — бесстрастным и ничего не выражающим. Ну, впрочем, по сравнению с тем, что было с ним в самом начале, ему тоже все-таки стало немного лучше, если можно так сказать. По крайней мере, он теперь слышал и реагировал, когда к нему обращались, сам односложно отвечал на вопросы и больше не напоминал марионетку с обрезанными ниточками. Но и до настоящего, живого и активного человека ему было далеко. Скорее Драко напоминал какого-нибудь человекообразного робота из магловских фильмов — внешне неотличимого от обычного человека, но холодного и не способного ни на чувства, ни на эмоции. Но что было хуже всего — я не мог пробиться к его сознанию, не мог нащупать даже глубоко внутри искорку его истинной сущности. Нет, наша мысленная связь не исчезла, она даже вполне исправно работала, да и узы, передававшие ощущения и эмоции тоже, вот только… Вот только и его мысленные реплики были такими же односложными, как и его ответы вслух, а эмоциональное состояние не сильно отличалось от опустошенного выражения его лица. Сознание Драко напоминало голую ледяную пустыню, какие я видел на картинках и в телепередачах про Арктику и Антарктиду. Словно у него и не было никаких переживаний и чувств. Я мог бы понять, если бы он попытался спрятать свои боль и тревогу вглубь сознания, словно улитка в свою раковину, или если бы он снова скрылся под высокомерной маской Слизеринского Принца и вновь стал эгоистичным мерзавцем, которого мы знали на младших курсах. Но эта жуткая ледяная пустота… кажется, она пугала даже Блейз, хотя девушка и не могла почувствовать состояние названного брата так же глубоко, как и я.
Стоило нам доехать до школы, как нас с Драко, Роном и Гермионой немедленно вызвал к себе Дамблдор, у которого нашлись для нас две, самую капельку обнадеживающие новости. По его словам, выходило, что Джинни действительно в руках у Волдеморта — причем не просто у Пожирателей, а непосредственно там же, где находился и сам Темный Лорд. Его убежище искали и авроры, и члены Ордена, однако пока безрезультатно — Темная магия, которую использовал Волдеморт, в этом отношении была ничуть не менее эффективна, чем заклятие Доверия. Выходило, что добраться до Джинни и освободить ее мы сможем не раньше, чем соберемся собственно убивать Волдмеорта… Обнадеживало, конечно, не это — скорее, тот факт, что, если верить тому, что показывали семейные часы Уизли, Джинни все еще была жива. Более того ее стрелка указывала на деление «попала в неприятности», а не на «в смертельной опасности»! А это значило — шансы есть! Шансы, что ее не убьют раньше, чем мы сможем придумать хоть что-нибудь, чтобы освободить ее! Главное — чтобы она смогла дожить до тех пор, пока мы не сможем добраться до этого красноглазого уродца…
Вторая обнадеживающая новость заключалась в том, что члены Ордена нашли торгаша, которому Наземникус продал медальон Слизерина, а через него, по цепочке перепродаж, вышли и на его нынешнего владельца, увлеченного коллекционера из древнего рода Меллори. Теперь они вели с ним переговоры о покупке, и, хотя пока коллекционер и слышать ни о чем нее желал, Дамблдор не терял надежды уговорить его.
После этого разговора, настроение у меня несколько поднялось, хотя его и омрачали кое-какие невеселые мысли. И не по

Скользнув невидящим взглядом по верхушкам зазеленевшего Запретного Леса, я подставил лицо свежему весеннему ветерку, и, поведя плечами, чуть изменил позу. Я сидел на широком парапете Астрономической башни, прислонившись спиной к установленному на нем планшету для Мерлин знает каких астрономических наблюдений и вычислений. Дни и ночи, часы и минуты — время теперь тянулось для меня невыносимо медленно, словно вода, которая просачивается по капельке из неплотно завернутого крана. С момента похищения Джинни прошло ровно две недели, пять дней, двадцать один час и тридцать одна минута. Хотя, насчет минут это все-таки приблизительно — естественно, до таких подробностей вычислить время мне не удалось, да я и не стремился. С тех пор мы так и не получили никаких вестей относительно ее местонахождения, и только лишь стрелка часов в доме ее семейства утверждала, что девушка все еще жива.
Как же я устал, Салазар-основатель, просто непередаваемо. Устал от бесконечных назойливых расспросов о том, как я себя чувствую, и все ли со мной в порядке, от настороженных, полных сочувствия взглядов Блейз, Поттера и Грейнджер, от молчаливого нейтралитета, который поддерживал Рональд и от озабоченно-встревоженных взглядов учителей. От бесконечных целебных и укрепляющих зелий, которыми чуть ли не силой пичкал меня крестный… Но больше всего я устал от самого себя. От той бесконечной ледяной пустоты, от холода и безразличия, что поселились в моей душе вот уже почти три недели назад, и казалось, воцарилась в ней навечно. Не было ни сил, ни желания бороться, да и откуда им было взяться? В холодной пустоте неоткуда было возникнуть эмоциям, которые одни только и могли дать толчок, необходимый для того, чтобы все сдвинулось с мертвой точки.
И при этом мой ум работал четко и ясно, я прекрасно осознавал то, что происходило вокруг, мог спокойно и логически рассуждать, не жаловался ни на память, ни на сообразительность. Вот только не было желания делать с этим хоть что-то. Странное дело: пока Джинни была здесь, в школе, рядом со мной, пока я мог пусть хотя бы раз-два в день видеть ее — это вроде бы и не имело значения. Я занимался учебой и своими обязанностями, и мог даже игнорировать ее, как до прошлого квиддичного матча — правда, не намеренно, но все же…
Но теперь… одна мысль о ней, одно упоминание ее имени, и…
Но нет, шаблонные реакции, взятые из слезливых романов, не подходили к моему случаю. Мое сердце не сжималось, не екало и даже не обливалось кровью при воспоминании о Джинни. Не было эмоций и сожалений. Просто ледяная пустота, царившая в душе, вдруг начинала звенеть сотнями крохотных ледяных иголочек, грозя в клочья разодрать и рассудок, и сознание, и все то немногое, что еще оставалось от моего прежнего «Я»…
Наверное, если рассуждать трезво, все это было более, чем странно. Ведь как ни крути, при всей моей любви, влюбленности и увлеченности рыжеволосой гриффиндоркой, она была совсем не единственным смыслом моего существования, и не одна она занимала значительное место в моем сердце. Ведь я же любил родителей, Блейз и Северуса, да, Гриндевальд побери, даже Поттера! Так почему сейчас все сразу, одним махом перестало иметь значение?
Возможно, дело было еще и в подспудном осознании вины? Даже в мыслях я не назвал бы это «чувством» - ничто из того, что я испытывал, не заслуживало столь громкого названия. И все-таки, я понимал, что где-то в подсознании я обвиняю себя в том, что позволил этому случиться. Джинни похитили у меня на глазах, а я ничего не смог сделать, чтобы помешать этому. Одна только эта формулировка заставляла ледяные иголочки внутри меня превращаться в ледяные ножи, так что, видимо, она была недалека от истины.
В последние дни я полюбил оставаться один и бродить по дальним школьным коридорам, где редко когда можно было встретить других учеников, или подниматься на Астрономическую Башню, распугивая влюбленные парочки, облюбовавшие это местечко с незапамятных времен. Наверное, опять же, определение «полюбил» было не совсем верным — просто в одиночестве я чувствовал себя комфортнее. Любое постороннее вмешательство в мое личное пространство вызывало глухое раздражение, и это было чуть ли не единственной оставшейся у меня эмоцией, хотя, честно говоря, мне и на нее было наплевать. Большую часть нагрузки старосты с меня сняли — Блейз полностью занялась дополнительными уроками зельеварения с первокурсниками, а ежедневные проблемы факультета, с которыми я обычно разбирался, решать взялся лично Снейп. Уроки я посещал исправно, без пропусков, а домашнее задание делал по ночам. Все равно в теперешнем своем состоянии я почти не нуждался во сне — мне хватало нескольких часов. Да я и не спал толком, просто ложился, закрывал глаза, и проваливался все в ту же ледяную пустыню, которой, казалось, не было ни конца, ни края. По звонку будильника я открывал глаза, не ощущая себя ни бодрым, ни отдохнувшим, и только лишь логически осознавал, что тело получило необходимый физический отдых. На завтрак, обед и ужин я ходил исправно, без понуканий, но ел мало, и не особенно обращая внимание на то, что именно попадает в рот. Еда не лезла в глотку, и я с трудом мог проглотить хоть несколько кусочков, но, кажется, этого было достаточно. Квиддичные тренировки я тоже проводил регулярно, особенно в преддверии матча, но летал, честно говоря, так себе — игра тоже перестала меня интересовать…
Как однокурсники, так и младшие студенты, за эти дни неплохо усвоили, что если я решил побыть в одиночестве, меня лучше не трогать. И не столь уж важно, был ли это озабоченный моим душевным состоянием Поттер, или просто влюбленная парочка, которая решила, что площадка Астрономической Башни предназначена для их свидания в то время, пока я там находился. Я не испытывал гнева — нет, только глухое раздражение, - но и этого было довольно, чтобы без всякой палочки подхватить потоком Родовой Магии нарушителя моего личного пространства, и выставить его за ближайшую дверь. Гарри, правда, это не останавливало: даже не имея возможности видеть меня, он все равно не отставал, используя мысленную связь. Поэтому пришлось освоить фокус с тем, чтобы закрывать от него свое сознание. Мы и раньше проделывали нечто подобное при желании, например, когда поссорились по наводке Дафны перед Рождеством, или когда у меня бывали свидания с Джинни, а у Гарри — с Блейз.

Тихие шаги на лестнице не стали для меня неожиданностью, однако возникшее привычное раздражение было не таким уж сильным, видимо, притушенное усталостью. В самом деле, однотипность собственной реакции на раздражители тоже начала меня утомлять, хоть я и ничего не мог с этим поделать. А может, просто пришло время изменить это?
Я чуть повернул голову, чтобы краем глаза посмотреть на того, кто заявился в закатный час на Башню. Для студентов-энтузиастов, горящих желанием сделать практику по Астрономии, было рановато — звезды еще не появились. Хотя, кто их, энтузиастов разберет… Ну, хоть на влюбленную парочку не похоже — шаги принадлежали одному человеку.
- Привет, - легко и почти беззаботно произнес девичий голос. Я вздохнул. Как раз то, чего мне не хватает до полного счастья — это общество Луны Лавгуд. Полоумная подружка Поттера и его компании не вызывала у меня теплых чувств и раньше, а теперь… Я мысленно пожал плечами. Да какая разница, в сущности? Она — не она, один я - или нет? Я все равно не то чтобы любовался закатом или предавался важным размышлениям. А уж, коль скоро мне все равно чихать с высокого дерева на то, что со мной происходит, то надо ли гнать ее прочь? По крайней мере, она не Поттер, и не будет лезть в душу, а послушать ее бред — так это все равно ни к чему не обязывает… Может, это хоть чуть-чуть развлечет меня?
- Привет, - не особенно радушно отозвался я, и снова уставился вдаль, скользя взглядом по верхушкам деревьев. Лавгуд неторопливо приблизилась, и остановилась рядом со мной, облокотившись локтем о зубец Башни.
- Ты пытаешься увидеть аэрилию? — спросила она. Я по привычке фыркнул, хотя особенного интереса не испытал.
- Кого? — переспросил я.
- Аэрилию, дух воздуха, - пояснила она. Я дернул плечами — снова очередной бред, вроде ее любимых козлорогих крысяков, или как там она их называет. А впрочем, какая, к лешему, разница?
- Что за духи воздуха? — поинтересовался я, просто чтобы поддержать разговор. Луна улыбнулась своей странной отрешенной улыбкой.
- Аэрилии прекрасны, но коварны. Они часто летают возле высот, на которых могут появиться люди. У них в подчинении всегда бывает по нескольку мозгошмыгов, которых они насылают на людей. Если не защититься от их влияния, можно поддаться соблазну, и поверить в самые невероятные вещи. Например, что можешь ходить по воздуху, или летать без метлы. А потом, когда аэрилия поманит тебя, ты пойдешь к ней, потому что она очарует тебя, но упадешь и разобьешься.
- Звучит не так уж и плохо, - мрачно бросил я вполголоса. В выпуклых светлых глазах Лавгул промелькнуло что-то похожее на озабоченность.
- Наверное, в твою голову уже проник мозгошмыг, - заметила она. — Но к счастью, от них очень просто защититься. Вот, возьми, - и она, порывшись в кармане, вытащила оттуда что-то вроде большой серой луковицы и протянула ее мне. Я машинально взял ее, и, осмотрев, вопросительно взглянул на рейвенкловскую блаженную.
- Что это? — я по-прежнему не ощущал интереса, но… Джинни тепло относилась к этой тихой ненормальной девчонке, и ради одного этого я готов был щадить ее чувства и обращаться с ней вежливо.
- Это Лирный корень, - пояснила она. — Мозгошмыги совершенно не выносят его эманаций и сразу улетучиваются. Правда, когда он высыхает, то перестает действовать, так что такая защита недолговечна.
- О. Ну, все равно, спасибо, наверное, - пробормотал я. Луна ласково улыбнулась. — Но тебе же он, наверное, самой нужен? — спросил я, не представляя, что мне делать с этой штукой дальше.
- Оставь себе, у меня есть еще, - сказала она. — Я… Я думаю, Джинни будет приятно узнать, что я о тебе позаботилась.
Я сглотнул. Впервые за долгое время у меня в горле встал комок при упоминании о Джинни, а сердце кольнуло — совсем не так, как обычно. Ничего похожего, на звенящие в морозной пустоте ледяные иглы. На сей раз это было словно вспышка пламени — крохотная и мгновенно угасшая, но, тем не менее, ощутимая.
- В самом деле? — выдавил я. Лавгуд кивнула.
- Джинни — мой друг, - сказала она. — А ты ей дорог. Я говорила ей, как могут быть опасны мозгошмыги, и она, наверное, и о тебе беспокоилась. Ты ведь ей дорог, - повторила девушка с обезоруживающе-невинной улыбкой.
- Я ей дорог? — переспросил я, с удивлением понимая, что сердце забилось быстрее, а комок в горле стал ощутимее. Конечно, бред про этих ее мозгопрыгов — ерунда, но если она думает, что я был дорог Джинни… «Ведь Джин ни разу не сказала мне открыто, любит ли она меня», - мелькнула горькая мысль, снова кольнув сердце раскаленной иголкой.
- Ну, ведь она же с тобой встречалась, - пожала плечами Лавгуд. — Думаю, если бы ты упал с Башни из-за какого-нибудь мозгошмыга, она бы очень расстроилась. Знаешь, говорят, что только самые могущественные волшебники могли полностью защищаться от мозгошмыгов. Хотя, вот например мой отец думает, что этого не умела даже сама Ровена Рейвенкло. Он уверен, что все дело в ее знаменитой диадеме, которая, по легенде, добавляла ума владельцу. Папа считает, что на самом деле, она просто могла защитить его от мозгошмыгов. Он пытается воссоздать ее, и, мне кажется, близок к успеху. Он придумал особые сифоны для мозгошмыгов, которые установил на свою диадему. Она, конечно, не такая красивая, как у Ровены, но ведь дело не во внешнем виде, правда?
- Стой, стой, погоди, - прервал я ее, чувствуя легкий интерес к ее словам. Впервые за долгое время ощущать хоть что-то было необыкновенно приятно, но и вместе с тем, я вдруг прекрасно осознал, что то, что я услышал только что, может быть невероятно важно. — Ты говоришь, знаменитая диадема? Диадема Ровены Рейвенкло? Что, правда, есть такая вещь? - спросил я, невольно затаив дыхание.
- Ну конечно, - с прежним спокойствием, словно лесное озеро в лунную ночь, отозвалась девушка. — Это ведь такая же легендарная вещь, как меч Гриффиндора. У Ровены была диадема, которая, по легенде, прибавляла ума тому, кто ее надевал. На ней была надпись: - «Ума палата дороже злата». И мой отец думает, что нашел способ ее воссоздать.
- Вот как, - пробормотал я, сдерживая внутреннюю дрожь. — Но зачем ему ее воссоздавать — разве нельзя воспользоваться той, что уже существует?
- О, боюсь, что нет, - покачала головой Луна с легким сожалением. — Настоящая диадема пропала после смерти Ровены.
- О, — выдохнул я, и на меня нахлынуло разочарование. Пустышка. Всего лишь дурацкая легенда для простачков, желающих стать умнее, не приложив к этому усилий. Лавгуд поняла мое разочарование по-своему, и ободряюще потрепала по плечу.
- Не расстраивайся, - сказала она. — Я уверена, что мой папа все делает правильно, и у него получится сделать так, чтобы его диадема работала. Может, она будет работать даже лучше.
- Да, да, конечно… — рассеяно проговорил я. Надо отдать ей должное, но несмотря на все свои безумные теории, Луна Лавгуд неплохо умела понимать своего собеседника — по крайней мере, в том, что касалось его настроения. Она словно разом почувствовала, что мой интерес к разговору угас, и больше на распространялась ни о мозгошмыгах, ни о диадеме своего папаши.
Опустив голову, я вдруг осознал, что снова чувствую неимоверную усталость — но совсем не так как раньше. Это больше не были апатия и безразличие ко всему. Я почувствовал некоторую слабость во всем теле, и одновременно с этим — почти непреодолимую сонливость. Казалось, я могу лечь и уснуть прямо здесь, на открытой верхушке Астрономической Башни. Представив себе сон здесь, я поежился от холода — темнело, и теплый весенний денек быстро сменялся холодным вечером. Потянувшись, я слез с парапета и отряхнул свою мантию.
- Хочешь, я провожу тебя до гостиной? — спросил я девушку, но Луна лишь мягко улыбнулась и покачала головой.
- Нет, спасибо. Я ведь пришла сюда, чтобы выполнить практикум по Астрономии, - сказала она. Наверное, я должна показать тебе разрешение? — она вопросительно посмотрела на мой значок старосты. Я заморгал.
- А? А, оу… — мда, информативное высказывание… Я мысленно хмыкнул, краем сознания отметив, что ко мне, кажется, возвращается способность иронизировать. — Да нет, не нужно, - остановил я начавшую снова рыться в карманах девушку. — Я тебе верю. Ну, и потом, ты ведь не станешь выпрыгивать с Башни, верно?
- Не волнуйся, у меня еще есть с собой годный в дело Лирный Корень, - улыбнулась она. — А вот у тебя такой вид, будто тебя осыпало пыльцой сонной бабочки. Будь осторожен, она вызывает сонливость, хотя сны навевает приятные.
- Да? Ну что ж, спасибо, что предупредила, - неуверенно проговорил я, отступая. — Ээээ…ничего, если я пойду? Ты… С тобой все будет в порядке?
- О, да, все отлично, - кивнула девушка. — Не переживай. Лучше иди, отдохни, а то станешь легкой добычей для…
- Ладно, спокойной ночи, - поспешно сказал я, не в силах выслушивать лекцию об очередных мифических существах, жертвой которых я мог бы стать. Право слово, на сегодня с меня хватило аэрилий, мозгоползов и сонных бабочек… Луна с улыбкой кивнула в ответ, и я заторопился к лестнице.
Однако так просто уйти мне было, видно, не суждено. Я прошел примерно с полпути вниз, и достиг уже маленькой площадки, разделяющей два яруса винтовой лестницы, когда заслышал внизу знакомое бряцанье цепей. Конечно, будучи слизеринцем, я не боялся Кровавого Барона, да и потом, он питал ко мне что-то вроде симпатии — насколько это доступно призраку, конечно. Вздохнув, я начал было спускаться дальше, но когда почти дошел до поворота лестницы, выводящего на нижний ярус Башни, наконец отчетливо расслышал голоса — а точнее, два голоса. Негромкие, явно принадлежащие привидениям, и — что было необычно — наполненные далеко не призрачными эмоциями. Прижавшись к стене, я осторожно выглянул, стараясь оставаться незамеченным.
- Елена… — с неприкрытой мольбой произнес Кровавый Барон, зависнув в нескольких шагах от лестницы, и словно преграждая собою путь привидению невысокой хрупкой женщины в простом и строгом платье, сшитом по моде Мерлин знает сколько летней давности. Возможно, как раз времен самого Мерлина, а может, чуть позже. Этот, второй призрак, знаком мне был весьма смутно — кажется, я сталкивался с ней пару раз в коридорах, и в библиотеке тоже, да и наверняка видел в Большом Зале на пиру в начале года. Просто до сих пор я едва ли обращал на нее внимание. Хм, интересно, она призрак одного из факультетов, или просто привидение школы, как плакса Миртл? Хм, ну, если она привидение факультета, то это может быть только Рейвенкло — в Гриффиндоре местный призрак - Почти Безголовый Ник, у нас — сам Барон, а в Хаффлпаффе — Толстый Проповедник. Хм, впрочем, ладно, надо будет потом спросить у кого-нибудь.
Я сам не знал, что именно заставило меня остановиться и прислушаться к беседе привидений — а точнее, к их ссоре. Наверное, то, что это было весьма необычное зрелище — обычно призраки друг с другом весьма корректны. Ну, пожалуй, исключение составляет Пивз, но он, во-первых, не совсем призрак, а во-вторых, уж кто-то, а Кровавый Барон с ним не церемонится. Сейчас же ситуация была прямо противоположной. Привидение девушки выпрямилось, и, стиснув призрачные кулачки, гневно воззрилось на Барона.
- Каждый год, Барон, - отчеканила она, и ее негромкий голос зазвенел по помещению как набат, - каждый год вы встаете на моем пути в эту ночь, - в единственную ночь, которую мне позволено выйти под открытое небо и увидеть звезды? Вам мало было убить меня в такой же вечер?
- Елена, я любил тебя… — вздохнул Кровавый Барон. От этого звука у меня волосы на затылке зашевелились, и я с трудом удержался от того, чтобы присвистнуть. Ничего себе, наш Барон дает, а? Я всегда думал, что он был каким-нибудь тираном, который зверски свирепствовал в своих землях, или, например, пытал и убивал пленников пачками, и этим заслужил свое прозвище. А оказывается, тут замешана несчастная любовь?
- Вы любили меня? — с презрением переспросила девушка-привидение. - Не лгите хоть самому себе! Ваше чувство было всем, чем угодно, но не любовью! В вас говорили эгоизм и похоть — а еще, возможно, желание завладеть сокровищем моей матери!
- Нет!… — слабо прошептал Барон, но его попытка защититься от обвинений только подогревала уверенность в том, что они справедливы.
- Нет? — переспросила его собеседница. — Значит, это любовь двигала вами, когда вы нашли меня в том албанском лесу, близь заброшенного монастыря? Любовь принудила вас сутками рассказывать о ваших неземных чувствах ко мне — и при этом не сказать ни слова о том, что было для меня действительно важно? О том, ради чего Ровена просила вас найти меня? О том, что моя мать простила меня? И даже больше того, что она, зная, что это именно Я украла ее диадему, ни разу, ни словом, ни делом не обвинила меня? Что ради моей безопасности она скрывала сам факт пропажи ее бесценной реликвии, и делала вид, что диадема все еще у нее? Что на самом деле она пеклась лишь обо мне, а не о том, что скажут люди, узнав, что Ровену Рейвенкло предала и ограбила собственная дочь? И что единственной причиной, по которой она хотела вернуть меня, была ее материнская любовь, и то, что она хотела помочь мне так, как не помогла, пока я была с ней? Да, я была ужасной дочерью, и была недостойна ее… Но вы! Вы… Вы не дали мне шанса все исправить. Вы хотели меня лишь для себя! Вы не позволили мне даже попытаться заслужить и материнскую любовь, и материнское прощение — действительно заслужить их, а не получить непрошеными… Вы не позволили мне стать достойной этого, и вы — именно вы, да будьте вы прокляты! — вы обрекли меня на эти бесконечные столетия одинокого полу-существования… А потому — не ждите от меня ни снисхождения, ни прощения! Вы, убийца, клятвопреступник и клеветник! А теперь — прочь с моего пути!
- Елена… — горько повторил Барон. Я покачал головой. Силе его духа можно было бы и позавидовать. Обычного живого человека девчонка бы просто морально изничтожила своей пламенной обвинительной речью — в особенности еще и потому, что она была, как мне показалось, справедливой. Во всяком случае, говорила Елена вполне искренне. После подобной уничижительной речи, виновный только и мог бы, что опустить голову и покорно отойти с ее дороги, но Барон даже не шелохнулся, по-прежнему преграждая ей путь. Девушка надменно вскинула голову.
- Ну что ж, - сказала она. — Вы можете сколько угодно не пускать меня в эту Башню, но вы не можете заставить меня выносить и дальше ваше общество. Желаю неприятного времяпровождения, - язвительно закончила она, и, отвернувшись, с высокомерным видом поплыла прочь. Барон, громыхнув своими цепями, закрыл руками лицо, и начал опускаться к полу. Я думал, что он остановится, когда его подошвы коснутся камня, но призрак продолжал опускаться — видно, решив не утруждать себя окружной дорогой и прямиком через все этажи спуститься в подземелья.
Переваривая услышанное, я медленно спустился по оставшимся ступенькам. Выходит, эта девушка при жизни была дочерью Ровены Рейвенкло? Похоже, что в ее «монологе» речь как раз шла о той самой диадеме, о которой только что рассказывала Лавгуд. Нет, Драко, таких совпадений не бывает — не иначе, как это рука Судьбы. Итак, что мы имеем?
Елена Рейвенкло украла диадему у своей матери и сбежала. Где-то в албанских лесах ее отыскал Кровавый Барон — ну, то есть, тогда-то он, наверное, было просто Барон Какой-нибудь-там. Очевидно, искал он ее по просьбе ее матери, которая хотела вернуть блудную дочь. Но у Барона были на нее свои виды, и он пытался заполучить девушку, а когда не вышло, убил. В гневе, или же он это спланировал? Пожалуй, и второй вариант нельзя исключать — не зря же он слизеринское привидение… Но это, как раз, не так уж важно. Важно то, что, судя по всему, эти двое были последними, кто находился рядом с диадемой. Что нам это дает?
А дает нам это следующее. Во-первых, судя по тому, как уверенно и с каким пафосом произносила только что Елена свою уничижительную речь, делала она это явно не в первый раз. Кстати, тем же можно объяснить и стойкость духа Барона — в первый раз, несомненно, эффект обвинительного монолога девушки был убойный, но в сто первый — или в какой раз, интересно, он ее уже слышал? — в общем, впечатление со временем притупляется. Но, опять же, суть не в этом. Суть в том, что если сейчас это услышал я, что мешало раньше услышать это кому-нибудь другому - скажем, пятьдесят лет назад? И могло ли случиться так, что этот «кто-то», проявив фальшивые сочувствие и понимание, очаровал несчастную девушку-привидение и выведал у нее точное местонахождение диадемы? А уж на проявление подобных фальшивых, но убедительных чувств, этот «кто-то» - мастер. Вспомнить только историю с его дневником и Джинни!
При воспоминании о Джинни мне показалось, что в сердце взорвался огненный шар, наконец-то начисто сметая остатки ледяной пустоты, и опаляя душу острой, почти непереносимой тревогой за нее, а еще - болью вины и потери. И вместе с тем в груди проснулась жажда действия. Сонливость, охватившую меня наверху, как рукой сняло. Да и час был еще не такой уж поздний — в Большом Зале еще не закончился ужин. Привидения толковали про «ночь», но видимо, это имело отношение всего лишь к наступлению тьмы, а не собственно ко времени.
Облизнув губы, я потер переносицу, и вдруг невольно вздрогнул от пронзившей меня мысли. Что же я стою тут, как идиот? Ведь у меня в руках, считай, как минимум — догадка о том, что может быть шестым крестражем! Надо немедленно бежать к Дамблдору и рассказать обо всем… Хотя нет, стоп. Какими бы замечательными ни казались мои собственные выводы, в любом случае, пока что — это всего лишь домыслы, основанные на подслушанном разговоре. И потом, я вообще не могу с уверенностью утверждать, что Волдеморт в это замешан — может, он в жизни ничего подобного не слышал, и понятия не имеет ни о Елене, ни о диадеме, а крестраж сделал из чего-нибудь другого? Конечно, мой внутренний голос подсказывал, что это далеко не так. Подобных совпадений просто не бывает, и потом, место, где скрывалась Елена — албанские леса! Тоже навевает ассоциации. Случайность ли — то, что именно там развоплощенный Темный Лорд провел тринадцать лет после своего «визита» в дом Поттеров, закончившегося столь плачевно? В данных обстоятельствах я не верил в такие случайности. Да ради Салазара, мне ведь не перед Визенагемотом ответ держать, в конце-то концов! Для Дамблдора, да и для Гарри тоже, моих соображений будет достаточно - хотя бы для того, чтобы проверить это предположение. А большего пока и не требуется!
Я сделал шаг к двери, и снова замер на минуту. Как же я сразу не подумал? Ведь все-таки, есть способ проверить кое-что уже сейчас! Конечно, у Темного Лорда не спросишь, говорил ли он когда-нибудь с призраком Елены, но у нее-то спросить никто не запрещает!
Едва приняв решение, я буквально сорвался с места, подгоняемый жаждой действия. Вылетев в коридор, я по инерции пробежал целых два поворота, прежде чем до меня дошло, что я не имею ни малейшего представления о том, где искать нужное привидение. За то время, которое я потратил на размышления, призрак, свободно ходящий сквозь стены, мог уже оказаться в любой точке Хогвартса. Как назло, ни одного другого призрака поблизости тоже не наблюдалось. Барон, правда, наверное, бродил уже где-нибудь в подземельях, распугивая младшие курсы Слизерина, но спрашивать у него, где в данный момент может быть Елена, было явно бесполезно. А может быть… ну конечно — портреты! Я опрометью бросился в конец коридора, где, помнится, висело несколько картин, и остановился прямо перед ними, совсем запыхавшись.
- Простите! Вы не видели… здесь не было… Девушка… призрак… Рейвенкло! — выпалил я, тщетно пытаясь перевести дух. Изображенный на портрете человек неодобрительно покосился на меня — это был какой-то ученый с пробиркой в руках, внимательно ее разглядывавший.
- Успокойтесь, юноша, - наставительно сказал он. — Незачем так торопиться. Если вы ищете Серую Леди, она от вас не убежит. Призракам некуда бежать, тем более факультетским.
- Я… Мне… Мне срочно необходимо поговорить с ней! — выдал я, переводя дыхание. Портрет ученого хмыкнул.
- В таком случае вы найдете ее возле библиотеки — она направлялась туда, - ответил он.
- Спасибо! — бросил я, снова срываясь на бег. Отсюда до библиотеки, насколько я помнил, прямых дорог нет, но все равно, нужно попытаться максимально сократить себе путь.
Насколько я помнил, за поворотом был один из скрытых проходов, как раз ведущих примерно куда надо. Я чуть ли не сломя голову влетел в него, промчался по узкому коридору, не обращая внимания на то, что моя мантия развевается при этом не хуже, чем у крестного, и выскочил с другой стороны, лихорадочно озираясь. Пара испуганных третьекурсников отшатнулась в сторону, когда я вылетел из прохода, но я не обратил на них внимания — за углом мелькнул край призрачно-туманного платья.
- Эй! Эй, погодите! — крикнул я, от волнения совершенно позабыв о манерах. — Мэм! Серая леди! Постойте!
Я уже свернул за угол, следом за ней, но привидение, словно и не слыша, уплывало вперед, неторопливо покачивая юбкой.
- Елена! Мисс Рейвенкло! — выкрикнул я. Если бы привидения могли дрожать, Елена бы, вероятно, вздрогнула. Она медленно обернулась и несколько секунд молча разглядывала меня, а потом вдруг едва заметно усмехнулась.
- О. Ну надо же, - проговорила она. — Мне всегда казалось, что исследованием родословных и историей должны в большей степени интересоваться студенты моего факультета. Но — вот вы уже второй староста Слизерина, называющий меня по имени, в то время как из студентов Рейвенкло этого не делал еще никто.
- Ну, вероятно, это потому, что их интерес — исключительно научный, - предположил я, неторопливо приближаясь к ней. Кажется, мне удалось ее заинтриговать, в любом случае, неспешный шаг позволил мне немного отдышаться после моей пробежки.
- Из чего я заключаю, что Ваш интерес — практического свойства, не так ли? — предположила Елена, чуть склонив голову. При жизни она вряд ли могла называться красавицей, подумал я. В лучшем случае, хорошенькой. Но все-таки, должна же была быть в ней какая-то изюминка, благодаря которой Барон в нее влюбился?
- Ну, можно сказать и так, - ответил я на ее вопрос.
- Догадываюсь даже, о чем вы, - покачала головой девушка-привидение. — Что ж, не могу вас винить. Толика ума еще никому не мешала. Но увы, боюсь, мне придется вас разочаровать. Мне неизвестно нынешнее местонахождение диадемы Ровены Рейвенкло.
- Но вы знали, где она была, разве нет? — спросил я, ощущая, как в душе разгорается азарт гончей, учуявшей близкую добычу. — Именно о ней вас спрашивал тот, другой слизеринский староста, которого вы упомянули, не так ли? Вот почему вы сразу предположили, что и мне нужно именно это. Верно?
- Верно, - с чуть удивленной усмешкой согласилась она. — Но раз уж вы сами все знаете, зачем вам тогда нужна я? К тому же, тот юноша наверняка забрал ее из тайника. Так что вам эти знания уже не помогут.
- Как знать, - возразил я. — Скажите, когда это было? Ну, тот человек, которому вы открыли, где диадема… Когда он спрашивал вас о ней? Сколько лет назад?
- Ах, милый мальчик, человеческие годы мало значат для нас, призраков. По нашим меркам это было недавно. А по вашим - может считаться, что прошел долгий срок, - покачала головой она. Я на мгновение прикусил губу.
- Но вы ведь помните, как его звали?
- За те годы, что я живу в Хогвартсе, здесь было столько студентов… — пожала плечами Елена. — Я легко могу запутаться в их именах, тем более, что ни головы, ни памяти у меня теперь нет. У того мальчика было вполне обычное, ничем не примечательное имя.
Я на мгновение запнулся, слегка обескураженный, но вовсе не собираясь сдаваться так просто. Что-то в ее тоне и в самих словах меня насторожило, и через мгновение я увидел несоответствие.
- Вы можете путать сотни других лиц и имен, - возразил я. — Но не того, кто проявил к вам такое понимание и сочувствие, что вы поведали ему тайну, которую хранили столько веков.
- Умный мальчик, - похвалила девушка с одобрительной улыбкой. - Верно. Как я и сказала, имя у него было совершенно обычное, ничем не примечательное, но вот фамилия… — улыбка превратилась в лукавую. — Моей матери она пришлась бы по душе. Человек-загадка…
- Риддл… — выдохнул я, только теперь осознав, что затаил дыхание. — Том Риддл!
- Да, - сказала она. Я не смог сдержать ни радостной улыбки, ни пожара торжества в груди — да и не пытался.Я на верном пути!
- И вы сказали ему, где находится диадема? — уточнил я.
- Ну да. Я спрятала ее в подвале заброшенного монастыря в лесу, где скрывалась. Сама я построила себе хижину поодаль оттуда — там жутковатое место. Но диадеме нужно было более надежное убежище, чем лесной домик одинокой ведьмы. Впрочем, как я уже говорила, эти знания вам не помогут — Том, конечно же, уже забрал ее оттуда.
- Как знать, - повторил я, мысли мои уже вскачь неслись дальше. — Спасибо за помощь, дорогая леди, вы просто не представляете, как вы мне помогли! И не только мне! — выпалил я, вскидывая взгляд на Елену. На ее лице было нечитаемое выражение — наверное, если бы призраки могли краснеть, она бы уже светилась алым цветом с головы до пят. — Если бы мог, я бы вас расцеловал, - добавил я, похоже, смутив ее окончательно, после чего с максимальной вежливостью поспешил откланяться. Ну вот, теперь можно и к Дамблдору!
Прикинув время, я предположил, что директор, вероятнее всего, еще на ужине, однако разговаривать с ним в Большом зале было бы верхом глупости. Решив подождать его у кабинета, и испытывая легкое дежа вю по отношению к концу своего пятого курса, когда вот так же ожидал его после ужина, я подумал, что неплохо было бы заодно и Гарри поставить в известность о своих соображениях.
- «Это если он захочет с тобой разговаривать, после того как ты полмесяца разыгрывал из себя бездушный манекен!» - ехидно заметил внутренний голос. Я фыркнул и мысленно представил, как затыкаю воображаемому голосу воображаемый рот (какой-нибудь воображаемой тряпкой). Гарри беспокоился за меня — и к тому же, он все понимает. В конце концов, со мной это было не на ровном месте, и не то чтобы по моей воле. Я и сам не был в восторге от своего состояния, но ничего не мог поделать. Странно, а что же все-таки вывело меня из ступора? «Неужели «Лирный корень»?» — мелькнула дурацкая мысль, и я чуть не расхохотался в голос. Нет, надо будет все-таки спросить у крестного, что это за фиговина на самом деле. Никогда не слышал названия «лирный корень» прежде, да и самого похожего корня, если честно, не видел, но Северус-то, наверное, сталкивался с чем-то подобным, не зря же он Мастер Зелий высшей категории.
«Ну ладно», - одернул я самого себя, прекратив, наконец, по-идиотски хихикать. — «Заканчиваем балаган — пора связываться с Поттером». Признаться, почему-то от этого мне было не по себе, словно мне предстоял как минимум трудный и сложный экзамен, материал к которому я знал лишь наполовину, - а не разговор с другом, который беспокоится за меня и вполне понимает мои чувства. Ну, то есть, мне хотелось думать, что понимает…
Остановившись прямо в коридоре, где-то на полпути к директорскому кабинету, я огляделся, и присел на ближайший подоконник, глубоко вздохнув и взяв себя, наконец, в руки. И, очертя голову — снял мысленный барьер, отделяющий меня от Гарри, который обычно устанавливал, когда хотел побыть один. Потянувшись к знакомому сознанию, я ощутил его тепло, легкую грусть по поводу болезни Гермионы и снедающую сердце тревогу за Джинни, беспокойство за меня и переживания из-за Блейз, и… Покраснев до корней волос, я мысленно отстранился, и пообещал себе, что больше не буду пытаться влезть в его сознание без предупреждения. Еще раз наткнуться на эротические фантазии с участием Блейз мне не особенно улыбалось. Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, я все-таки не сдержал нервный смешок. Но все-таки я справился с собой и смог настроиться на серьезный и деловой лад, куда более подходивший важному разговору, который нам предстоял.
- «Поттер! Ау, Поттер!» - позвал я, направив свою мысль туда, где даже через все стены и проходы ощущал сознание Гарри. Кажется, он был на ужине? Какой-то момент ответа не было — я почти воочию видел, как он замирает, прислушиваясь к себе. — «Гарри!» - окликнул я еще раз, теряя терпение.
- «Малфой?» - донеслась в ответ осторожная мысль, словно Гарри или боялся поверить в то, что это ему не померещилось, то ли был не очень уверен в моей ответной реакции. — «Драко, это ты?»
- «Нет, а ты кого, интересно, ожидал еще по мысленной связи услышать?» - как можно язвительнее подумал я. — «Пивза?»
- «Малфой!» - ошеломленно отозвался Поттер. — «Ты.... Ты… Ты говоришь!»
- «Угу. С двух лет, причем — ясно и четко!» - с сарказмом ответил я.
- «Нет, я имею в виду… Ты очнулся! А ты… ты… Ты как?…»
- «Гарри, да успокойся, в порядке я, в полном порядке!» - мягко, но решительно сказал я. — «И… Прости, что я вел себя как идиот», - добавил я, чувствуя, как внутри все замирает от иррационального страха и смущения. Однако, сделав глубокий вдох, я все-таки нашел в себе силы продолжить: — «Я сам не знаю, что со мной такое было. Знаю только, что ничего не мог с этим сделать. Поверь мне, мне и самому это не доставляло удовольствия, но я не знал, как от этого избавиться, да и не очень стремился избавиться. Я....»
- «Да перестань, я понимаю», - мягко отозвался Гарри, и теплота в его мысленном голосе придала мне сил. — «Я же и сам мог все чувствовать, - все, что с тобой происходило. Неужели ты думаешь, что я и в самом деле буду винить тебя в этом или обижаться на такое!?»
- «Ну-у-у.... Я, наверное, не всерьез так думал, скорее просто этого… хм, опасался», - хмыкнул я.
- «Опасался он», - передразнил он. — «А ты где, кстати? Что-то тебя за столом не видно.... Вон, Блейз скучает. Нет, ты только представь, каково ей в компании Крэба и Гойла! Звал же за наш стол, так нет же!» - фыркнул Гарри, сопроводив слова мысленной картинкой. Я хмыкнул, но его вопрос напомнил мне о делах насущных.
- «Так, Гарри, шутки в сторону. На это нет времени», - сказал я. — «Посмотри,

Выйдя из кабинета, мы неторопливо направились в сторону лестниц. Рон, и без того весь вечер молчавший, казалось, окончательно замкнулся в себе. Гарри о чем-то напряженно размышлял, и я прекрасно понимал, что дело не только в беспокойстве за Чарли.
- Так, Поттер, в чем дело? — спросил я, когда молчание стало невыносимым. Гарри вздрогнул, очнувшись от размышлений, и чуть виновато посмотрел на меня.
- Пойдемте-ка куда-нибудь, где можно поговорить без помех, - предложил он, взяв нас с Роном за руки, и бесцеремонно направился к Чертогу Собрания. Вообще-то, поскольку он не был старостой, ему не позволялось пользоваться этим помещением, но, во-первых, он находился в компании сразу двух старост в нашем с Роном лице, а во-вторых, Поттер есть Поттер. Когда это он обращал внимание на правила?
- Так, выкладывай, в чем дело? — осведомился я, как только за нами закрылась дверь. Рон, кажется, тоже несколько оживился — по крайней мере, он перестал хмуро пялиться в пол, и, отодвинув стул, уселся, выжидательно глядя на Гарри. Поттер тоже подтащил к себе стул и сел, так что мне ничего не оставалось, кроме как последовать его примеру. Почему-то где-то в подсознании мелькнула дурацкая, абсолютно неуместная сейчас мысль — а ведь мы втроем тоже представляем полный комплект типажей: брюнет, блондин и рыжий. Хмыкнув, я выкинул эти мысли из головы, и, по примеру Рона, вопросительно уставился на Гарри.
- Ээээ… — как всегда, первая реплика Поттера была просто кладезем информации. Гарри смутился, и, почесав кончик носа, бросил на меня чуть виноватый взгляд. — Дрей, ты только не обижайся, но… Мне кажется, ты ошибаешься насчет Албании.
- В смысле? — оскорбился я. Нет, ну вы подумайте только! Он что, за идиота меня считает?
- Да нет, я не в том смысле, - отмахнулся Гарри. — Я… Ну, понимаешь, я не знаю, почему Дамблдор не сказал этого, просто… То, что он говорил мне раньше, не очень сочетается с твоими выводами. Я имею в виду выводы относительно того, что Волдеморт оставил крестраж на месте.
- Вот как… — я помолчал, переваривая услышанное. С одной стороны, сомнения Гарри были обидными. А с другой… А что если он прав? Вдруг я где-то ошибся, что-то не так понял, и вообще, не въезжаю в извращенную логику Волдеморта? — Ну так может, просветишь? — предложил я, все еще не до конца уверенный в том, что не чувствую себя обиженным.
- Ну, понимаешь… Во-первых, Дамблдор как-то говорил, что… Ну, я не могу точно за это ручаться, но вроде бы он раньше считал, что все крестражи — на территории Великобритании. Это что-то связанное с тем, что так Волдеморту легче при случае держать их под присмотром. Впрочем, это наименее значительное возражение. Другое такое — если ты прав, и ему легче было в развоплощенном виде оставаться в живых поблизости от крестража, зачем было выбирать самый дальний? На территории Англии он тоже вполне мог скрыться. Ну, возможно, не в Гринготтсе, рядом с чашей, и не в хижине, где был медальон — это слишком открытые места. Спрятать там темный предмет — это одно, но вот злобный дух очень быстро вычислили бы, его же искали все, кому не лень. И кому лень тоже. Но, в общем, я о другом. Были и другие места, где он мог спрятаться. Например, почему бы не в Малфой-Маноре?
- Чушь, - фыркнул я. — Любой слизеринец это поймет. Лорд не доверял Пожиратеелям до конца — по крайней мере, не тогда, когда был ослаблен. Их держит, в большинстве своем, лишь страх. Страх, пока он на пике могущества. Стоит им увидеть его ослабленным… В общем, он не мог быть уверен в том, что останься он в Маноре — и отец не применит к нему что-то вроде экзорцизма, который изгонит его дух раз и навсегда, или наоборот, обряда заключения духа, который поселит его в какой-нибудь хрустальный шар, где ему пришлось бы сидеть до скончания века. И честно тебе скажу — не сомневаюсь, что отец так бы и сделал при первой же возможности.
- Хваленая Малфоевская верность! — процедил сквозь зубы Рон, и я возмущенно вскинулся, но мгновенно взял себя в руки..
- Формально - это не нарушение присяги, - возразил я, изо всех сил сдерживая гнев. — В хрустальном шаре дух Лорда был бы в полной безопасности. И опять же, чтобы избавиться от него, в принципе, при таком раскладе с ним ровным счетом ничего и делать бы не пришлось. Он был бы абсолютно беспомощен. Его бы просто…законсервировало.
- Консервы месяца — «Темный Лорд в собственном соку», - фыркнул Поттер. — Ну хорошо, хорошо, я понял, что ты имеешь в виду. Ладно, ваш Манор тоже отпадает. Но остается Пещера. Та, где хранился медальон. Вот уж поистине надежное место — во-первых, о нем почти никто ничего не знает, во-вторых, попасть туда крайне сложно. В-третьих, по словам Дамблдора, там такая масса охранных чар и всяких препятствий, что… Словом, почему было не скрыться там? Это и ближе, и удобнее.
- Может, все как раз из-за ее недоступности? — предположил Рон. — Ну… Ты ведь сам рассказывал, Вы-Знаете-Кто говорил Пожирателям, когда возродился, что ему было легче оставаться в живых, когда он занимал чье-то тело, например, животного. Если в ту пещеру так трудно попасть, то и живых существ там, наверное, нет?
- Плюс, почти без шансов встретить мага, готового согласиться принять его в свое тело, - поддержал рыжего гриффиндорца я, сам с трудом веря в то, что это делаю. — Помните Квиррела? Как ты говоришь, о пещере почти никто не знал, а если бы кто и пришел — это почти наверняка был бы его враг, охотящийся за крестражем.
- А в лесу все-таки… Ну, лес есть лес — там полно всякой живности, - добавил Рон. — И маги тоже… могут оказаться поблизости, даже и в самой глуши…
- Да, наверное, - помолчав, согласился Поттер. — Ну хорошо, может быть, тут вы опять правы, но… Есть еще кое-что, - но вместо того, чтобы продолжить, он замолчал и опустил голову. По узам я ощутил смятение и неуверенность Гарри, и легкое смущение от того, что мы разбили его доводы. Прикусив губу, я подумал, что, наверное, веду себя неправильно. Сам не зная почему, но я ощущал, что в отношении Темного Лорда скорее готов довериться мнению Гарри, чем своим собственным логическим выводам. В конце концов, Поттер противостоял Волдеморту чуть ли не с самого детства — ну, не считая десяти лет, что он провел в магловском мире. И все равно, как ни крути, но у Гарри опыт в отношении Волдеморта куда более богатый, чем у любого из нас, может, не считая, разве что, Дамблдора. Даже принимая во внимание мой «подвиг» с выбрасыванием Темного Лорда и его свиты из Малфой-Манора.
- Так что за возражение? — мягко спросил я, заодно постаравшись передать по узам это странное ощущение ДОВЕРИЯ, которое испытывал, и которое затруднялся до конца облечь в слова, чтобы выразить во всей его полноте. Кажется, впрочем, это сработало. Гарри немного приободрился, и кинул на меня благодарный взгляд.
- Ну, понимаешь, Дамблдор говорил, что Волдеморт прячет свои крестражи не бессистемно. Те места, где он их скрывает, - все они что-то значат либо для него лично, либо для всего Магического Мира. Например, тот же медальон. Пещера, где он спрятан, была для него особым местом. По словам Дамблдора, именно там Том Риддл впервые использовал магию, чтобы добиться от других людей того, чего ему хотелось. Кажется, это связано было с какими-то детьми из приюта, где он вырос, и для него это было… как бы НАЧАЛОМ его пути.
- Ну хорошо, это понятно. Там все началось. И потом, как ты уже сказал, место надежное. Как насчет остальных? — спросил я. Гарри облизнул пересохшие губы.
- То же самое. Кольцо, которое уничтожил Дамблдор, было спрятано в хижине, где жили предки Волдеморта по материнской линии. Жалкая лачуга — но именно оттуда были его волшебные корни, и именно там закончил свои дни род Слизерина, - сказал он. Я кивнул.
- А как же остальные? — спросил Рон. — Змея всегда при нем, вроде бы, так?
- Ну, думаю, Нагайну вряд ли можно считать обычным крестражем, - пожал плечами Гарри. — Как бы там ни было, она… Она живая, и пока таковой остается, Волдеморт не станет прятать ее. В какой-то степени, Найгана — еще одно его оружие. И не только. Она — лишнее видимое доказательство его мощи и исключительности, - я имею в виду змеиный язык, конечно… Он ведь не предполагал, что я тоже на нем говорю, - усмехнулся он. Я хмыкнул.
- Святая наивность, - прокомментировал я вполголоса. — Змееуст — редкая способность, только если говорить о врожденном таланте, Гарри, - заметил я. — Эту способность обуславливает наличие крови Слизерина, но в наше время она есть чуть ли не в каждом чистокровном, да уже и в большинстве полукровок тоже. Так что, теоретически — научиться говорить по-змеиному вполне реально для практически любого мага. Даже, вон, Уизли может, - я кивнул в сторону Рона, и тот ошеломленно захлопал глазами.
- Так, как ты? — уточнил Поттер. Я кивнул. — Понятно. А сам Волдеморт об этом знает?
- Не знаю, - я пожал плечами. — Думаю, он может догадываться, хотя… В принципе, даже те, кто может научиться, редко это делают. От таких способностей толку немного, контролировать змей, как настоящему змееусту, простому недоучке не под силу. А труда надо приложить немало. Так что этим мало кто вообще берется заниматься — я даже в нашей домашней библиотеке с трудом отыскал нужные материалы.
- А тебе-то оно зачем понадобилось, все-таки? — поинтересовался Гарри. Я, чуть смутившись, пожал плечами.
- Ну… Вообще-то, из-за тебя, - ответил я. — Я просто не мог вынести того, что ты умеешь делать что-то такое, чего я не могу. Я тогда так горел энтузиазмом, думал, что смогу сравниться с тобой. Только потом уже выяснил, что как бы я ни старался, но твоего уровня мне все равно не достичь, - я грустно усмехнулся, но тут же тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли. — Ладно, что-то мы отклонились от темы. Так что там с местами, где Волдеморт прячет свои крестражи? Пещера, хижина — это значимые места для него, Нагайна — символ его мощи, но как быть с остальными двумя? Он ведь просто отдал их на хранение своим… эээ… Пожирателям. Отцу и Лестрейнджам.
- Малфои и Лестрейнджи — одни из самых древних и могущественных семейств, не так ли? Что одни, что вторые, - пожал плечами Гарри. — Наверное, это тоже было что-то вроде символа его власти — заставить представителей элиты Магического Мира стать хранителями его крестражей. Ну и потом, Люциус ведь был тогда практически его правой рукой, не так ли? Наверное, это было что-то вроде знака доверия. Ну и с Беллатриссой то же самое. Хотя…
- Что?
- Ну… Я вдруг подумал, а что, если он не просто отдал ей чашу на хранение? Что если в Гринготтс ее отвезли не потому, что Рудольфус не доверял тайникам в своем замке? В конце концов, чистокровные не склонны сомневаться в защите своего Родового Гнезда, насколько я могу судить. Что если это Волдеморт приказал им положить Чашу в свой сейф? Гринготтс — немаловажное место для Магического Мира.
- Но зачем ему для этого Лестрейнджи? — фыркнул Рон. — Любой может арендовать сейф в Гринготтсе. Он мог просто прийти и оформить себе хранилище.
- Во-первых, чаша у него незаконно, - напомнил Гарри. — Если помнишь, он ее украл. Да еще и убив ее хозяйку. Он, конечно, подставил домовиху, но если бы чаша всплыла в связи с ним, думаю, это бы так просто ему с рук не сошло. А он в ту пору еще не был Темным Лордом. Простому приказчику из «Горбина и Бэрка» Тому Риддлу отвертеться от обвинения было бы затруднительно. Ну а во-вторых, если бы он просто арендовал сейф, это был бы один из новых, на верхних уровнях, не так ли? А хранилище Лестрейнджей — одно из самых глубоких и древних, верно?
- Верно, - подтвердил я. — Значит, думаешь, он хотел «пометить» и Гринготтс. Что ж, может быть…
- И еще кое-что, - добавил Гарри. — Я уже говорил это, после того как мы ходили за чашей. Чаша и Дневник — два крестража, которые можно использовать сами по себе, как предметы. Остальные — медальон, кольцо и диадема — всего лишь украшения, они не несут никакой функции, но эти два — наоборот…
- Знаешь, думаю, я понимаю, что ты имеешь в виду, - сказал я. — Если подумаь, то и Нагайна вписывается в ту теорию. Ее тоже можно использовать, хоть и не так, как дневник или чашу. Но вот я не очень понимаю — к чему ты клонишь?
- Ну… Понимаешь, просто, то место… Албанские леса… Оно ведь никак с самим Волдемортом не связано. И не несет никакой исторической нагрузки, кроме того, что было пристанищем Елены. Мне почему-то не кажется, что он мог счесть его важным для Магического Мира потому, что там пряталась и погибла всего лишь дочь Основательницы. Он не так много значения придавал роду Рейвенкло и его истории. Если бы речь шла о Слизерине, я бы еще засомневался, а так…
- Ну… — Я задумался, но внутреннее упрямство все еще заставляло цепляться за свои же доводы, хотя они уже не казались мне столь убедительными. — Как знать, а вдруг, там у него тоже что-то произошло? — предположил я. — Ну, что-то такое важное.
- И что, например? Он ведь целенаправленно ехал туда за диадемой. И что такого значимого могло с ним стрястись посреди леса? — фыркнул Гарри.
- Ну да… — неохотно признал я. — И все равно, с точки зрения простой логики — развалины в лесу, где никто не нашел диадему за - сколько? За тысячу лет? Ну, скажем, почти за тысячу, - это самое что ни на есть безопасное место. Пусть, оно не связано ни с ним, ни с особенно важной частью истории, но все-таки… Может, когда он увидел, как там обстоят дела, он изменил своим принципам?
- А если нет? Просто… — Гарри замялся и отвел глаза. Рон прищурился и подался вперед.
- Гарри, я тебя знаю, ты что-то уже надумал, - сказал он. — Когда у тебя такой взгляд — это значит, ты вбил себе что-то в голову. Как на пятом курсе. Что ты задумал?
- Я… Я ничего не задумал, просто… Ну, я думаю, что у меня есть предположение.
- Ну, валяй, высказывай, - сказал я. — Не вижу причин, почему нам хотя бы не обсудить его.
- Просто я давно уже раздумывал, где еще Волдеморт мог спрятать крестраж. И… Ну, если подумать… Какое место он мог счесть достаточно важным и для себя, и для всего Магического Мира? Место, с которого этот Мир вообще для него начался?
- Министерство? — предположил Рон. Гарри разочарованно фыркнул.
- Дамблдор говорил, что в этом отношении мы с Волдемортом похожи, - пробормотал он. — И если бы меня спросили, какое место я считаю наиболее важным во всем Магическом Мире, для меня лично… Ответ очевиден, - и он бросил по сторонам чуть печальный взгляд. Я затаил дыхание. ШКОЛА? Черт. Ведь это же и в самом деле очевидно — он прав. Тысячу раз прав! По крайней мере, в отношении значимости. Уизли, кажется, тоже все понял.
- Хогвартс? — переспросил он и поморщился. — Но это бред, Гарри! Ну, в смысле, я думаю, что в отношении значимости ты прав, но ведь здесь же Дамблдор! Как Ты-Знаешь-Кто мог незаметно пробраться сюда и протащить с собой крестраж? И где он мог его тут спрятать? Замуровать в стену?
- Ну, чего другого, а всяких тайников в школе пруд пруди, - возразил я. — Но вот проникнуть через охранные чары без ведома Дамблдора немыслимо. Так что, если Волдеморт и хотел бы разместить здесь свой крестраж, сделать он это мог, только пока учился в школе. Но оба крестража из тех, что он создал, пока учился тут — и дневник, и кольцо — уже уничтожены. И ни один из них здесь не находился. Ну, если только ты не знаешь способ, каким он мог сюда проникнуть тайно, - Гарри помолчал, видимо, раздумывая, и вдруг его глаза сверкнули пониманием.
- А он это сделал и не тайно, - проговорил он.
- Что? — с редкостным единодушием в один голос переспросили мы с Роном.
- Все как в Гринготтсе, - слабо усмехнулся Гарри, бросив на меня усталый взгляд. — Нельзя проникнуть тайно — но запросто можно войти на законных основаниях. А я-то всегда считал то воспоминание значимым только постольку, поскольку оно объясняло, что привлекательного Волдеморт находил в должности преподавателя ЗОТИ, и почему проклята эта должность…
- Ты это о чем? — нахмурился Рон. Я тоже не очень понимал, о чем речь. Гарри рассказывал мне о воспоминаниях о Волдеморте, которые показывал ему директор в прошлом году, но, конечно, не все дословно — только то, что казалось ему наиболее важным.
- Вскоре после возвращения в Англию из своей поездки, Волдеморт снова просил предоставить ему место учителя. Он приезжал сюда, но Дамблдор отказал ему, и тогда он проклял должность, так что дольше года на ней никто не задерживается, - отозвался Гарри. — Дамблдор показывал мне это воспоминание в прошлом году — но, по его словам, это было нужно для того, чтобы лучше понять ход мыслей Волдеморта. Но ведь это значит и кое-что еще. Волдеморт побывал здесь. Уже после своей поездки, значит, диадема у него уже была. Что мешало ему по пути завернуть в укромный уголок и спрятать ее? Под самым носом у Дамблдора…
- Темней всего - под пламенем свечи… — пробормотал я. — В твоих словах есть смысл. Мда… Пожалуй, теперь, выбирая между Албанией и Хогвартсом, я ставлю на Хогвартс…
- Но где здесь он мог ее спрятать? — пожал плечами Рон. — Мы проучились здесь семь лет, и я ни разу не заприметил нигде ничего похожего на диадему!
- Да если бы ее так просто было найти!.. — фыркнул я, не сочтя даже нужным продолжить фразу. — Тайник может быть где угодно — от подземелий до башен. Какой-нибудь вынимающийся камень, про который знает только он. Кажется, - с оттенком самодовольства добавил я, - не зря я изобрел поисковые чары…
- Дневник у тебя с собой? — поинтересовался Гарри. Я пожал плечами.
- Внизу, в комнате. В тайнике. Вот видишь, - я усмехнулся, - Даже у меня есть свой тайник.
- Нда, но… Все равно, всегда есть шанс, что кто-то на него наткнется… — пробормотал Рон.
- Да какая нужда Волдеморту в крошечных тайниках, если у него в школе есть персональный зал, в который никому кроме него не проникнуть! — фыркнул Гарри. — А тот, кто, предположительно, все-таки проник бы туда, был бы его марионеткой и не представлял опасности!
- Гарри… — пробормотал осененный догадкой Рон. — Тайная Комната?
- Ну да, - кивнул Поттер. — Что мешало Волдеморту по пути в кабинет Дамблдора завернуть в туалет? Это даже не вызвало подозрений, хотя у Миртл и женский туалет. Он запросто мог наложить чары отвода глаз, или, например, легкий Конфундус. Да Мерлин Великий, просто отговориться тем, что навестил саму Миртл — они ведь учились в одно время! Вряд ли дружили, конечно, но… Всегда можно сослаться на ностальгию и прочее. Дальше, и вовсе, дело техники.
- Черт возьми, ты прав… — пробормотал Уизли. Гарри вопросительно посмотрел на меня.
- Ты можешь сходить за дневником? — спросил он. Я медленно кивнул, хотя в голову мне как раз пришло еще одно возражение.
- Гарри, а тебе не кажется что это… как-то слишком? — спросил я. — Ну, я хочу сказать, что с Тайной Комнатой уже был связан один из крестражей — дневник. Не слишком ли много крестражей на нее одну?
- Ну, хранился-то он отдельно, - возразил Гарри. — И потом, это тоже может быть хитростью. Тот, кто стал бы охотиться за крестражами, посчитал бы, что с Тайной комнатой разобрался, уничтожив дневник, и вряд ли стал бы искать там еще и диадему. В любом случае, мы можем проверить, хуже-то не будет.
- Ладно, тогда давайте так — я пойду за дневником, а вы двое, идите в библиотеку, - сказал я, поднимаясь. Гарри фыркнул, да и Рон тоже ухмыльнулся. — Ну что? — спросил я, нахмурившись.
- Ты прям как Гермиона, - заметил Уизли. — Она тоже все время все ответы ищет в библиотеке. Но сейчас-то тебе там что понадобилось?
- Чтобы чары работали, нужно представлять себе, как выглядит эта диадема, - припечатал я, одарив его убийственным взглядом. — Ее изображение — точнее, изображение Ровены в этой самой диадеме, - есть в Иллюстрированной истории Хогвартса. Должно быть, по крайней мере. Это редкое издание, в общем доступе его нет. Гарри, у тебя ведь есть постоянное разрешение на посещение Запретной Секции?
- Да, от Дамблдора, - кивнул Поттер. — Правда, им чаще Гермиона пользуется, чем я…
- Оно у тебя с собой?
- Нет, в сумке, в комнате.
- Черт, - я поморщился и порылся по своим карманам. Но увы, мое разрешение тоже осталось в школьной сумке, которую я относил к себе после уроков. — То

Когда через сорок минут мы втроем входили в знакомый заброшенный туалет Плаксы Миртл, мы были, можно сказать, во всеоружии. Казалось, сама Судьба нам благопрепятствует: ни мы с Роном, ни Драко, не встретили по пути ни кого-либо из профессоров (которые могли бы поинтересоваться, куда это собрались студенты на ночь глядя, всего за полчаса до отбоя), ни однокурсников, (которые тоже пристали бы с расспросами), ни даже Пивза, (который просто мог сделать какую-нибудь гадость).
В библиотеке тоже все прошло гладко. Мадам Пинс, хоть и косилась на нас с Роном подозрительно, но отказать, несмотря на ворчание, не могла — разрешение у меня было действующее, и, несмотря на то, что до закрытия библиотеки оставалось совсем немного времени, книгу выдать она была обязана. К тому времени, как Малфой, держа завернутый в кусок плотного бархата дневник Риддла в руках, присоединился к нам, мы с Роном уже отыскали в книге старинную гравюру — портрет всех четырех основателей, и отдельные иллюстрации, выполненные в обычной портретной технике, изображающие всех четверых отдельно. К счастью, Ровена и там, и там была изображена в своей знаменитой диадеме. Впрочем, ничего особенно интересного в этой вещице не было — насколько я мог судить, насмотревшись за эти годы на старинные портреты, украшения такого рода были нередки. Оставалось только надеяться, что этого окажется достаточно, чтобы заставить поисковые чары работать.
Плаксы Миртл на обычном месте не оказалось — должно быть, плескалась с русалками в озере, или же подсматривала за кем-нибудь в Ванной Старост. Впрочем, нас это как нельзя более устраивало. Признаться, за прошедшие годы я успел слегка подзабыть это место — со времен второго курса бывать здесь мне почти не приходилось. Подойдя к раковинам, я склонился к той, которая, как я помнил, скрывала вход в Тайную Комнату. Обведя пальцем изображенную на кране змейку, я улыбнулся.
- Откройся, - шепнул я по-змеиному. На сей раз язык дался мне легче, чем тогда — потребовалось лишь крошечное усилие воли, чтобы представить себе, что говорю с настоящей змеей. А тогда пришлось напрягаться не на шутку..
Если для нас с Роном вход в Тайную Комнату был уже знаком, то для Драко это было в новинку. Я невольно чувствовал себя умудренным опытом старцем рядом с Малфоем, чьи глаза в кои-то веки были распахнуты в пол-лица от изумления. Они полнились пьянящей, будоражащей смесью - вполне понятного страха воочию видеть воплощение самой ужасной школьной легенды, и почти что детского восторга (как ни странно, от того же самого). Заглянув в открывшуюся дыру, слизеринец неуверенно покосился на меня.
- И что, надо просто прыгать туда? — уточнил он. — А мы шеи себе не свернем?
- Что, сдрейфил, Малфой? — фыркнул Рон, шагая к проему. — Мы с Гарри в двенадцать лет не побоялись туда сигануть, и ничего - видишь, живы.
- Вот это-то, как раз, и странно… — проворчал Драко. — Учитывая вашу способность находить себе неприятностей на пятую точку. Ладно, допустим, посадка внизу мягкая. А назад как? Как вот вы выбрались?
- Э.... — Я замялся. Малфой был прав. — Ну, в прошлый раз нас вынес Фоукс, - сказал я. — Но сегодня нам вряд ли стоит на него рассчитывать…
- И что? Опять будем орать «Акцио Молния»? — скептически поморщился Драко. — Что-то у меня нет полной уверенности, что на сей раз это сработает. Начать хотя бы с того, что дверь в сам туалет закрыта.
- Ну, вообще-то это не проблема. Нас трое, мы можем поднять друг друга чарами левитации, - сказал я. Слизеринец пожал плечами и кивнул.
- Что-то я сомневаюсь, что старина Салазар рассчитывал приходить сюда с кем-то, - заметил он. — Да и Джинни, помнится, тогда была одна-одинешенька, и училась еще на первом курсе. Как-то же она поднималась обратно. Хотя, это не в счет, ведь в ход пошли ЕГО знания… Ладно, разберемся. Ну что, пошли, что ли? Что толку стоять тут…
Странное дело все-таки — как меняется с возрастом человеческое восприятие. В прошлый раз ходы казались мне гигантскими, зловещими и полными неразведанных тайн, а предчувствие опасности и снедающая тревога за Джинни придавали мне сил и уверенности в том, что я поступаю правильно. Теперь же подземелья казались не такими уж и большими, затхлыми и пыльными, и таились там, в худшем случае, только крысы. Древние камни покрывал налет от сырости, эхо шагов тут же гасло, не успевая разноситься по тоннелям, а на сердце было как-то тоскливо. Старый детский кошмар, почти стершийся из памяти, то и дело оживал в моих воспоминаниях, но они уже не вызывали ни прежнего ужаса, ни запоздалого удивления. На лице Рона написана была мрачная решимость — он шагал рядом со мной, крепко сжав палочку, явно собираясь стереть в порошок любое возможное препятствие и ни в коем случае не допустить повторения старой истории с Локхартом, в результате которой он остался у завала, а я отправился дальше один. Ну, правду сказать, на роль Локхарта мог претендовать сейчас разве что Малфой, но Драко явно был неподходящей кандидатурой. Из всех нас, он один беспрерывно озирался по сторонам и оборачивался, хотя по Узам я не чувствовал в нем страха, ну, разве что, самую малость. На самом деле слизеринца наполняли одновременно и любопытство и что-то вроде благоговейного трепета.
- А это что такое? — поинтересовался он, ткнув вперед светящимся кончиком палочки. Небольшой шарик света отделился от нее, и послушно полетел вперед, осветив гигантскую старую змеиную шкуру, которую мы видели еще в прошлый раз. Теперь она как-то высохла и скукожилась, хотя, возможно, мне это только казалось - так же, как казалось теперь меньше и все остальное вокруг.
- Змеиная кожа, - буркнул Рон в ответ на вопрос. Драко поднял повыше палочку и приблизился.
- Вы хоть представляете, ЧТО отдали бы зельевары всего мира, чтобы раздобыть хоть кусочек от нее? — поинтересовался он, касаясь легких, высохших чешуек кончиками пальцев.
- Что-то я не помню, чтобы Снейп рассказывал нам о применении чешуи василиска в зельеварении, - заметил я. Драко покачал головой.
- Да ты что, ты хоть понимаешь, какая это редкость, Гарри?! — воскликнул он. — Чтоб в школе такому учили, в ней должен располагаться персональный золотой прииск! Во всем мире едва ли остался хоть десяток мастеров, у которых можно найти хоть щепотку порошка из толченой чешуи — и он у них даже не на вес золота, а на вес алмаза, наверное…
- Ну, и для чего он может использоваться? — поинтересовался я.
- Да Мерлин его знает, разные есть применения, - пожал плечами Малфой. — И защитные зелья есть, и яды, и воздействующие на психику… Даже лекарственные какие-то, но… Они ОЧЕНЬ редкие. Мало кто может себе позволить нечто подобное.
- Мда, Гарри, зря, выходит, мы василисковый труп тогда тут бросили, - хмыкнул Рон. — Это ж, получается, на нем еще и состояние заработать можно было бы.
- Самое смешное, - фыркнул Малфой, отходя от шкуры, - что это действительно так. Чешуя, даже такая как эта, сброшенная и высохшая, - все равно практически бесценна, а уж с живого василиска — ну, или хотя бы со свежеубитого… Я даже представить не могу, сколько она может стоить.
- Так что, предлагаешь вытащить его отсюда и продать по-тихому? — скривившись, спросил Рон, впрочем, конечно, не всерьез — скорее, обвиняя Малфоя в жажде наживы. Но Драко только вздохнул и медленно покачал головой.
- Не думаю, что это хорошая мысль, - заметил он. — Василиск — создание темное, и от зелий с его частицами ничего хорошего ждать не приходится. Одно дело, самому использовать их, или готовить для тех, в ком ты уверен. В вот просто продать чешую, чтобы потом она попала неизвестно к кому. Никакие деньги не стоят такого риска…
- Что, струсил, Малфой? — подначил слизеринца Рон. Лицо Драко потемнело, но он снова сдержал гнев, и только презрительно фыркнул в ответ.
- Это, Уизли, называется осторожностью. А еще способностью применять голову к делу. Просто я могу себе представить, что будет, если хоть несколько чешуек купит кто-то из Пожирателей. А из трупа можно добыть не только чешую, хотя и ее достаточно, чтобы опасаться. Отравляющие зелья с добавлением чешуи василиска невероятно опасны, а от его яда и вовсе ничто не спасет — есть только одно средство, и оно чуть ли не более редкое, чем сам яд.
- Слезы феникса? — сказал я, машинально потирая руку, в которую пять лет назад вонзился ядовитый клык. От Драко мое движение не укрылось, да и по узам, наверное, тоже долетел отголосок моих эмоций. На лице Малфоя появилось выражение легкой растерянности и сочувствия.
- Да, ты-то это знаешь как никто, верно? — спросил он. — Ладно, предлагаю идти дальше.
С этим спорить никто не стал. Скоро мы добрались до завала, который вызвало неудачное заклятие Локхарта. Рон в тот раз разобрал его только сверху, так, что мы с Джинни лишь кое-как протиснулись в раскопанную щель. За прошедшие годы новых обвалов не произошло, да и осыпавшаяся порода несколько осела, но все равно, троим здоровым, практически взрослым парням нечего было и надеяться пролезть в ту же дыру, что и двенадцатилетним детям. К счастью, в отличие от двенадцатилетних, мы владели гораздо большим набором заклинаний, чем и воспользовались.
Потратив не сак уж много времени, мы полностью разобрали завал — частью разгребли, частью просто рассеяли камни в прах. Наложив укрепляющие и охранные чары на стены, чтобы новый обвал не завалил проход, пока мы будем внутри, мы, наконец, двинулись дальше.

Дверь в саму Тайную Комнату была снова закрыта, несмотря на то, что мы с Джинни, в свое время, не запирали ее за собой. Взглянув на украшавших ее змей, я собрался было уже попросить дверь открыться, как Рон вдруг дернул меня за рукав. Глаза его были расширены от ужаса.
- Гарри, погоди! — воскликнул он. — Я… Я вдруг подумал… Ты говорил, что там ведь сыро, да?
- Ну да, а что такое? — спросил я. Рон сглотнул.
- А ты только представь себе, - проговорил он, и невольно скривился от одной мысли. — Труп василиска пролежал в комнате пять лет, ты хоть представляешь, как он там разложился?
- Ой… — пробормотал я. — Об этом-то я и не подумал… надо что-то придумать,чем-то закрыть лица.
- Не поможет, - отозвался Драко, чье лицо тоже кривилось в гримасе отвращения. — Ну, то есть, только отчасти. Кто-нибудь еще, кроме меня, знает заклятие вытяжки, которым Снейп пользуется после очередного взрыва долгопупсовского котла? — осведомился он деловито. Рон поморщился и покачал головой. Я пожал плечами.
- Нет, но ты можешь направить меня, как ведущий, - сказал я. — Или можно воспользоваться нашей двойной силой, это будет эффективнее. - Драко кивнул.
- А разумно тратить эту силу на такие пустяки? — с сомнением покосился на меня Рон. Я покачал головой.
- Возможность дышать — не пустяк, Рон, - возразил я. — А после пяти лет распада дело тут будет не только в неприятном запахе. Запросто и отравиться можно этими парами…
- Бррр.... — содрогнулся он. — Ну, валяйте, что ли уже свои чары…
- Сначала надо открыть дверь, - отозвался Малфой. — Гарри, давай руку, если хочешь использовать нашу силу.
- Угу, - откликнулся я, вкладывая кисть в ладонь Драко и легонько пожимая его изящные пальцы.
- Откройся! — прошипел я на змеином языке, и как только внутри что-то щелкнуло, и появилась крохотная щелка, слизеринец мигом прошептал знакомое по урокам зельеварения заклинание, очищающее воздух. Поток магии, почти видимый, излился с наших переплетенных пальцев, устремляясь в открывающуюся дверь.
К счастью, благодаря этим чарам, нам так и не довелось узнать, насколько опасными или хотя бы сильными были пары разложения от трупа василиска. Все испарения моментально улетучились, правда, хотелось надеяться, что не в канализацию, а оттуда — в школьные коридоры. Наконец, убедившись, что в просторном зале вполне уже можно дышать, мы осторожно, друг за другом вошли внутрь. Мы с Драко все еще не расцепили рук — конечно, маловероятно, что здесь встретится что-то еще опасное, но лучше было перестраховаться.
Едва сделав шаг внутрь, я остановился. Рон, уткнувшись носом в спины нам с Драко, недовольно заворчал, но тут же умолк, стоило ему окинуть взглядом огромное помещение, украшенное красноватыми колонами, в дальнем конце которого помещалась циклопическая статуя Слизерина. Чуть сбоку от нее лежал труп василиска, изогнувшегося немыслимыми кольцами, пока змей бился в предсмертной агонии. Восторг Драко поутих, любопытство, в какой-то степени, тоже, Малфой разглядывал подземный чертог со смесью трепета и какого-то странного сочувствия, словно жалея о том, что не мог сопереживать мне тогда. Наконец я медленно шагнул вперед. При каждом взгляде, каждом движении в моей памяти словно оживали прежние чувства — чувства двенадцатилетнего мальчика, пришедшего в одиночку на смертный бой. Почему-то теперь было ужасно себя жалко, хотя я никогда не склонен был раньше причитать над своими несчастьями и перенесенными тяготами. Не выпуская ладони Драко, я медленно шагал и шагал вперед, пока не остановился у подножия статуи. Салазар мрачно взирал на нас сверху своими жестокими, глубоко посаженными глазками, а его лицо, напоминающее обезьянье, казалось суровым и осуждающим. На полу, у моих ног, все еще заметное даже после пяти прошедших лет, расплывалось яркое темно-синее чернильное пятно, а рядом валялся обломок клыка, тоже перепачканный чернилами. Драко осторожно пошевелил его носком ботинка.
- Это оно? — спросил он. — То, о чем я думаю? Здесь все и произошло, да, Гарри?
- Да, - кивнул я. В горле пересохло, и воспоминания нахлынули с новой силой. — Вот именно здесь все и произошло. Джинни лежала там, ближе к ногам статуи, - я указал на чистый участок пола, не забрызганный чернилами. — А фантом Риддла из дневника стоял там, - я кивнул в сторону красноватой колонны. По телу пробежала дрожь, и я встряхнулся, отгоняя неприятные ощущения. — Давайте побыстрее покончим с этим, - проговорил я. — Дрей, доставай дневник и приступим.
- Хорошо, как скажешь, - отозвался Малфой, вынимая бархатный сверток из глубокого кармана мантии. — Вот только… — он с сомнением осмотрелся вокруг. — Знаешь, я слабо представляю себе, где тут может быть тайник для хранения сравнительно небольшой вещицы, - заметил он. Я глубоко вздохнул.
- Я думаю, если диадема здесь, Волдеморт должен был спрятать ее туда, где искать ее не стал бы никто. Даже тот, кто дошел бы досюда.
- И где же это?
- На месте лежбища василиска, - ответил я, кивая на статую. — Или ЗА НИМ.
- И где тут лежбище? — нахмурился Драко. — За статуей?
- Нет. Внутри.
- ВНУТРИ? Но… как же тогда он оттуда выбирался?
- Смотри… — зловеще хмыкнул я, поднимая голову. Поморщившись от неприятного воспоминания, я на мгновение закрыл глаза и содрогнулся. — Поговори со мной, Слизерин, величайший их Хогвартсской четверки! — прошипел я. Драко нахмурился, словно фраза оказалась ему понятна не до конца, а на лице Рона промелькнуло странное выражение — словно он если и не понял, до частично догадался о смысле слов. Похоже, Малфой прав — способность хотя бы научиться говорить на змеином языке дремлет в крови каждого чистокровного… Раздался скрежет камня, и рот статуи медленно открылся, раскрывая темный провал змеиного логова.
- Мерлин Великий… — прошептал Рон, с ужасом глядя на статую. Драко промолчал, но тяжело сглотнул, кинув взгляд на мертвого василиска. Я мрачно хмыкнул. В тот раз мне не удалось рассмотреть все в подробностях — было не до этого, - но и теперь, если честно, особенно рассматривать это желания не было. Зрелище не из приятных.
- Странно, что статуя не очень соответствует традиционному изображению Слизерина, - заметил Малфой, чуть оправившись от слишком сильного впечатления. — И вообще, интересно, как он ее сюда поместил?
- Знаешь, я предпочел бы не вдаваться в подробности, - поморщился я. Несмотря на заклятие вытяжки, от мертвого тела василиска начинало тянуть сладковато-тошнотворным запахом разложения. Заметив мою гримасу, Драко повторил чары вентилляции, а потом, проведя рукой в воздухе, словно рисуя что-то невидимой кистью, прошептал еще какое-то заклятие. В помещении резко похолодало, и стены, покрытые капельками воды, враз заледенели. Тонкая белесая корочка льда покрыла пол, влажные потеки на нем и сам труп гигантского змея. Я недоуменно посмотрел на Малфоя.
- Ты что, з-заморозить нас всех тут р-решил? — спросил я, начиная стучать зубами. Холод уже пробирал до костей. Драко невозмутимо пожал плечами и, легонько коснувшись палочкой моего плеча, наложил согревающие чары на мою мантию, потом, повернувшись, проделал то же самое с Роном. На его собственной мантии, подозреваю, подобные чары уже лежали — ну, или не совсем подобные, впрочем последнее было не так уж важно. Главное, Малфой не выглядел замерзшим, и даже его ладонь в моей оставалась теплой.
- Знаешь, Гарри, от души надеюсь, что лезть туда за этим долбанным крестражем не придется. Как-то мне не улыбается соваться головой вперед в змеиное логово, - заметил он, проигнорировав мое замечание насчет холода. — Я вам не мангуст.
- Ты предпочел бы вперед ногами? — фыркнул я, немного расслабившись от разливающегося по телу тепла. Драко покачал головой.
- Как думаешь, - спросил он, снова игнорируя мою реплику, - там есть еще какие-нибудь охранные хитрости, или он думал, что василиска будет достаточно?
- Понятия не имею, - честно ответил я. — Но не поставил бы на то, что ничего нет. Это же Волдеморт, в конце концов, от него любой подлости можно ждать.
- Ну да, - мрачно кивнул Драко, разворачивая бархат, и небрежно сунул его мне. — Подержи. Или предпочтешь сам применить чары?
- Нет, давай ты, - покачал головой я, машинально сворачивая ткань в аккуратный квадратик. — Все-таки, это твое изобретение.
- Угу… Ну ладно…
Когда Драко зашептал вполголоса формулу поисковых чар, во мне поднялось странное, двойственное ощущение, словно что-то внутри меня поднималось навстречу заклятию, и, одновременно с тем, противилось ему. Шрам запульсировал — не той ошеломляющей болью, которая всегда взрывалась в нем из-за эмоций или близости Волдеморта, а тупым, неприятным свербением, проникающим, казалось, прямо сквозь кости черепа. Я не знал, чем было это вызвано и почему в прошлый раз ничего подобного не происходило. Наверное, решил я, все дело было в нашей с Волдемортом связи, и в том, что тогда, в Банке, я применял чары сам, а значит, был их непосредственным участником. Теперь я наблюдал со стороны. Ну и еще, наверное, важно было то, что тогда крестража поблизости все-таки не было, тогда как теперь, хотелось надеяться, мы были гораздо ближе к цели.
Тем временем из палочки Драко вытекло облако белесого тумана — здесь, в отличие от гринготтского сейфа, оно не отливало зеленоватым светом, каким светилось и само хранилище. Поколебавшись в воздухе, облако на какой-то момент зависло над нашими головами. Мы все трое, затаив дыхание, следили за ним. Получится ли? По узам от Драко доносилось почти нечеловеческое напряжение. Неужели он так взволнован? Хотя, с другой стороны, его вполне можно понять…
Наконец, словно решив, что вдоволь помучило нас неведением, туман снова начал клубиться, перетекая и вытягиваясь в подобие длинной полосы. Одним концом эта импровизированная стрелка указывала на дневник в руках Малфоя, вторым… У меня вырвался невольный вздох — впрочем, не у одного меня, мы с Роном вздохнули почти синхронно. Драко, в отличие от нас, только прикусил губу — сильно, почти до крови. Стрелка решительно оставляла статую Слизерина в стороне, четко указывая куда-то вверх, в правую от входа сторону, однако я затруднялся определить, какая это была сторона света. Я вообще не мог себе представить, как и под каким углом расположена по отношению к Хогвартсу и его основным постройкам Тайная Комната.
- Он что, в стене ее замуровал? — подал голос Рон. Я облизнул губы.
- Не думаю, - медленно произнес я.
- Невероятно… — пробормотал Малфой. — Ты был прав, Гарри, диадема в Хогвартсе!
- Ты все-таки в это не верил? — выдохнул я, отрывая, наконец, взгляд от стрелки, и переводя его на Драко. Тот все еще напряженно вглядывался в скрытую полумраком стену, куда не доходил свет зачарованных факелов, освещавших чертог.
- Я сомневался, как и всякий разумный человек, - дипломатично ответил слизеринец. — Только дурак не подвергает факты сомнению… Итак, что мы имеем?
- Ну… Мне кажется, что диадема может быть спрятана где-нибудь в канализационных ходах, по которым ползал василиск, - предположил я. — Или нет.
- Знаешь… — Драко поморщился. — По правде говоря, не хотел тебя расстраивать раньше времени, но в твоих рассуждениях относительно этого места, был еще один изъян. Ну, в смысле о том, что Волдеморт мог запросто сюда зайти и оставить тут диадему в тот раз, когда приходил к Дамблдору. Все-таки, одно дело — на минуту забежать в туалет, пусть и в женский. Но подумай сам — сколько мы сюда шли от спуска? С полчаса, или где-то так?
- Меньше, - подал голос Рон. — Мы еще завал разбирали.
- Ну да, - хмыкнул Малфой. — Все равно, пусть, пятнадцать минут на то, чтобы дойти, плюс столько же на выход, и какое-то время на то, чтобы обустроить тайник и поместить туда диадему. Хотя бы даже просто положить ее в уже уготованный тайник. Многовато, вам не кажется?
- То есть…
- То есть Дамблдор явно забеспокоился бы: где это носит его гостя? — дернул плечами Драко. — Так что, - не расстраивайся, Гарри, но…
- Ты прав, похоже, - кивнул я, подумав. — Я как-то забыл за это время, сколько занимает путь сюда. Мне казалось, можно добраться до двери за считанные минуты. Но, пожалуй, все-таки это слишком долго. Но тогда почему сработали чары? — спросил я, кивнув на все еще висящую в воздухе стрелку.
- Наверное, потому что диадема все же где-то в Хогвартсе, - отозвался слизеринец. — Мне пришлось поднапрячься, чтобы заставить заклятие работать, а значит, она не так уж близко. Но чтобы знать точно, давайте-ка проведем триангуляцию.
- Чего проведем? — переспросил Рон. Драко закатил глаза.
- Три-ан-гу-ля-ци-ю, - по слогам произнес он. — Укажем направление из двух разных точек, чтобы посмотреть, где указатели пересекаются. Там и будет искомая точка. А ну-ка, позвольте, джентльмены, - он одним движением палочки развеял стрелку, и, отодвинув меня с дороги, быстро зашагал к выходу. Мы с Роном, ничего не понимая, переглянулись, и быстрым шагом последовали за ним. Драко остановился, не дойдя пары шагов до двери, и, снова сосредоточившись, повторил чары поиска. На сей раз они удались быстрее, но направление стрелки почти не изменилось — она по-прежнему указывала на правую от входа стену, под довольно значительным углом вверх.
- Похоже, тайник далековато отсюда, - заметил я.
- На твоей карте, надо думать, эти подземелья не указаны? — спросил Драко. Я покачал головой. - Ладно, тогда попробуем, когда вылезем, - не очень понятно пробормотал слизеринец. — Ну что, кажется, тут нет того, что нам нужно. Давайте выбираться?
- Ну… да, наверное, - согласился я, делая шаг к двери.
- Погоди! — воскликнул вдруг Рон, хватая меня за рукав. — Постойте, - повторил он, переводя взволнованный взгляд с меня на Малфоя, и обратно. Мне этот его вид был знаком — Рона осенила идея, высказать которую ему было настолько важно, что аж дух перехватило.
- Ну? — нетерпеливо дернул бровью Драко. Рон только рукой на него махнул, словно прося заткнуться на минутку.
- Вы… Вы двое подумали, что мы будем делать, даже если найдем крестраж, а? — выпалил он наконец. — Ну, вот откопаем мы где-нибудь сейчас эту несчастную диадему, и что дальше? Как мы ее уничтожим?
- Ну… — я захлопал глазами. До сих пор я не задумывался об этом, мне казалось достаточно весомой проблемой хотя бы просто отыскать крестражи… Я вопросительно посмотрел на Драко. — Ты вроде, что-то говорил о том, что может уничтожить крестражи, а? — спросил я. Малфой как-то неуверенно пожал плечами.
- Ну, для этого нужна ОЧЕНЬ разрушительная сила. Что-то вроде Адова Пламени, которое Снейп применил для очистки Обсерватиории. Или какое-то мощное волшебное оружие, типа, наверное, меча Гриффиндора. Ну, в принципе, любое оружие гоблинской работы, правда, это огромная редкость.
- Ну, так в чем проблема — меч-то у Дамблдора, - пожал плечами я. — Отнесем диадему к нему, и всего-то.
- А если… — Рон с сомнением покачал головой. — А если в ней окажется что-то… ну, страшное? Типа, как в дневнике? Вдруг она завладеет тем, кто ее коснется, и… — он содрогнулся, и я хорошо понимал, чем вызвана такая нервозность. Воспоминанием о том, что произошло с Джинни.
- На это нужно время, Рон, - возразил я. — Длительный контакт. Джинни почти год писала в дневнике, прежде чем Риддл обрел над ней достаточную власть. Тем более, мы-то знаем, с чем имеем дело, так что будем осторожнее.
- Я просто подумал… Гермиона, вроде, тоже рассказывала, что читала о способах уничтожения крестражей. Она сказала, что одно из веществ, которое может их уничтожить — это яд василиска.
- Ну да, - кивнул Драко, и, для наглядности, поднял руку с все еще зажатым в ней дневником Риддла. — Вот тебе доказательство. А что?
- Ну, я подумал — зачем рисковать, брать эту диадему в руки, когда у нас тут целый василиск валяется без дела. Яд ведь у него еще сохранился, а? Так почему бы нам не позаимствовать у него один-два клыка? Чтобы сразу, не сходя с места… — он пожал плечами. Во взгляде Драко мелькнуло что-то, похожее на уважение, и он как-то ошеломленно посмотрел на Рона.
- Уи-изли… — протянул Малфой. — Ну кто бы мог подумать, что в твою голову тоже забредают умные мысли. В самом деле, почему бы и нет? Что скажешь, Гарри?
- Вы спятили, оба, - поморщился я. — Да я лучше соглашусь месяц проносить эту диадему вместо шляпы, чем притронусь к этой гадости, - я кинул красноречивый, как надеялся, взгляд на заледенелый труп василиска. — Мне и одного раза хватило. Не думаю, что стоит еще раз рассчитывать на слезы Фокуса, и потом, вы сами сказали, этот яд очень разрушителен. Таскать с собой клык с этой дрянью — чистое самоубийство.
В сознании Драко снова возникло что-то вроде жалости, и я содрогнулся. Почему-то возникло ощущение, что Малфой смотрит на меня как на больного или раненного, так что я вскинул голову и с вызовом уставился на него.
- Ничего страшного не произойдет, если обращаться с ним с осторожностью, - возразил Рон. — Это даже я знаю, Гарри. Я, может, не так уж хорош в Зельях, но уж технику безопасности по отравляющим веществам–то усвоил.
- Рон прав, ничего страшного не случится, если мы будем соблюдать осторожность, - поддержал его Драко, и вдруг, словно запнувшись, издал странный придушенный писк. — Так, Уизли, ты этого не слышал! — выдавил он. Рон хихикнул.
- Чего — того, что ты признал мою правоту? Поздняк метаться, Малфой, слово не снитч…
- Знаю, знаю, полетит — не проглотишь, - поморщился Драко. — Мерлинова борода, у меня было помрачнение рассудка, не иначе. Ладно, Гриндевальд с тобой, Уизел, наслаждайся.
- Мда, Малфой, да ты прям белый и пушистый, - хмыкнул Рон. — Хоть и не хорек, как оказалось…
- Уизли, побереги мою неустойчивую подростковую психику от твоих потуг на остроты, - вздохнул слизеринец, однако в его голосе помимо иронии слышалась и какая-то странная обреченность, пополам с усталостью. Рон насупился было, но я умоляюще посмотрел на него.
- Не надо! — попросил я друга одними губами, старательно закрыв эту мысль от Драко. Рон, продолжая хмуриться, тем не менее, неохотно кивнул.
Несмотря на мое, правда, не очень активное сопротивление, парни все-таки разжились клыком василиска, на котором четко виднелись еще следы яда. Старательно наложив охранные чары, чтобы не прикоснуться к смертельно опасной субстанции, Драко завернул его в тот же бархат, в который до этого был завернут дневник, предварительно наложив на ткань «Импервиус». Получившийся сверток, он, недолго думая, вручил Рону, со словами «Твоя идея — тебе и тащить». Спорить, впрочем, с такой железной логикой было трудно.

Ну а про крестраж… Вот тебе Поттеровская Народная мудрость: "Найти и порешить крестраж - не напасть, как бы с этим крестражем вместе не пропасть"

Действительно мудрость Поттеровская. Он мне чем то русского человека напоминает, типа,: "А, была не была, щаз мечом помашем, а так как бог даст"