Армия Запретного леса

Предупреждение! В главе присутствуют намеки на слэш (не очень добровольный).

Pov Драко Малфоя.

Мне всегда казалось, что пребывать в заточении — ужасно скучное занятие. Читая приключенческие романы, где герои попадали в плен, а то и томились в темнице по нескольку лет, я всегда поражался тому, как же они могли выдерживать это и не сходить с ума? Ну, вероятно, мое представление о пребывании в плену было довольно примитивным — все, что я мог придумать, это что несчастный узник целыми днями томится в своей камере, и единственное его развлечение — это приход его палача раз в сутки — ну, или чаще/реже, в зависимости от пожеланий его пленителя. Сириус Блэк, наверное, мог бы порассказать о том, как дела обстоят на самом деле, но, вот беда, мне как-то не приходило в голову расспрашивать его, пока была такая возможность.
Ну, зато теперь у меня была возможность выяснить все на собственном опыте (хотя я не то чтобы так уж рвался знать это, в самом деле). Впрочем, конечно, общество Джинни практически сводило все неудобства на нет… До определенной степени. Естественно, в ее присутствии и намека не могло быть на скуку. Но, увы, это, ни в коей мере, не отменяло визитов «палача»…

После первой бессонной ночи мы смогли уснуть только под утро — даже не раздевшись, прижавшись друг к другу, как испуганные дети, мы свернулись на огромной кровати и провалились в тяжелый и какой-то вязкий сон. Подсознательно я констатировал наступление описанного в учебниках побочного эффекта от зелья Покорности, хотя ничего удивительного в этом, конечно же, в нашей ситуации не было.
Я проснулся через несколько часов - от непонятного, странного ощущения покалывания, источником которого было мое левое бедро, на котором я, собственно, и лежал. Джинни все еще спала, свернувшись калачиком, и спиной прижавшись ко мне — точно в такой же позе мы проснулись после нашей первой ночи, вспомнил я со странным щемящим чувством. Покалывание в бедре, тем временем, стало настойчивее, и мне все-таки пришлось обратить на него внимание. Поначалу-то я подумал, что это просто результат нарушения кровообращения от долгого пребывания в одной позе — но теперь был вынужден признать свою ошибку. Нехотя отстранившись от Джинни, я перекатился на спину, и зашарил рукой по бедру в поисках источника беспокойства. Девушка, ощутив, видимо, некоторый холод, когда я отодвинулся, недовольно что-то проворчала и заворочалась, тоже просыпаясь.
В первый момент, спросонья, я даже предположить не мог, в чем же все-таки дело — но сунув руку в карман, к собственному удивлению, обнаружил под пальцами небольшой мешочек из мягкой, хорошо выделанной кожи. Заморгав, я вытащил его, просто не веря, что Пожиратели, которые меня обыскивали, оставили ЭТО при мне! Развязав тесемки дрожащими руками, я вытряхнул на ладонь зеркальце в темной деревянной рамке. Стеклышко светилось ровным голубовато-серебристым светом и вибрировало так, что свербение отдавалось чуть ли не в костях. В голове у меня все еще царил туман после короткого сна, но я все-таки с трудом заставил себя вспомнить, что нужно делать и уставился в стекло.
- Я здесь, - проговорил я. Сияние, мигнув, померкло, и в следующее мгновение зеркало отразило взволнованное, потрясенное лицо Гарри. От его вопля я поморщился и заморгал, прогоняя остатки сна. Я старался не особенно радоваться, ведь по сути, возможность поговорить с Гарри мало чем могла нам помочь, - но, почти против моей воли, де-то глубоко в сердце все же затеплилась надежда…

Разговор, впрочем, как я и думал, не принес особенного облегчения — хотя конечно, знать, что для нашего спасения мобилизованы чуть ли ни все доступные Ордену Феникса силы, было немного… скажем, обнадеживающе. Но с другой стороны, я прекрасно понимал, что с тем уровнем защиты, который установлен здесь, пробиться сюда им будет не так-то просто — и это еще при условии, что члены Ордена вообще смогут отыскать нас, а это более чем сомнительно. Отцовские поисковые чары, конечно, хороши, но уж если они не сработали сразу — мало надежды, что за следующие два с половиной дня что-то изменится. Если только нам очень-очень повезет.
Остаток воскресного дня мы провели в постели — нет, разумеется, не в сексуальном плане: ни у кого из нас не было желания ускорять ход событий и облегчать Темному Лорду задачу. Некоторое время после разговора с Гарри, мы обсуждали то, что узнали от него, но… Вскоре второй побочный эффект от зелья Покорности — некоторая апатия, отбивающая у пленника даже не охоту к сопротивлению, а, кажется, саму веру в то, что все попытки сопротивляться хоть к чему-нибудь приведут. Обсуждение постепенно сошло на нет, вскоре мы снова прижались друг к другу и уснули. Пожиратели и их хозяин не беспокоили нас — по крайней мере, до поры до времени. Где-то во второй половине дня в комнату протиснулся запуганный чуть ли не до полусмерти домовой эльф с подносом еды. Бедняга, видно, получил приказ молчать в нашем присутствии как рыба: на все мои попытки разговорить его он только выпучивал глаза и то и дело порывался начать биться головой о стену. В конце концов Джинни сжалилась над никчемным созданием и мягко тронув меня за рукав, попросила прекратить мучить его. Я и сам к тому времени уже понял, что ничего не смогу добиться от глупого домовика, так что жестом велел ему убираться.
Еда, которую нам принесли, не блистала особенными изысками — хлеб, ветчина и какой-то непонятный овощной суп, успевший совершенно остыть за то время, пока я пытался добиться от этого бесполезного домовика хоть чего-то. Привкус у него был необычный, да и запах тоже, так что есть его я не рискнул, даже после того, как Джин наложила разогревающие чары. Впрочем, особенного аппетита ни у одного из нас все равно не было.
Вскоре после того, как мы поели, дверь снова открылась, запуская внутрь странную парочку: дюжего Пожирателя в плаще и надвинутой на лицо маске, видимо, выполняющего роль охраны, и приземистого, полноватого человека с немного неприятным, одутловатым лицом, которое почему-то показалось мне смутно знакомым. Он точно не принадлежал к известным мне Пожирателям Смерти, однако где-то я его уже видел — хотя не то чтобы часто …
Загадка разрешилась, когда этот знакомый незнакомец поставил на столик поднос, который держал в руках, и сдернул с него большой темно-коричневый шелковый платок, которым тот был накрыт. На подносе помещалось прямо-таки неимоверное количество всяческих баночек, пузырьков, мензурок и прочих колбочек, наполненных жидкостями, крупинками и порошками. Новоприбывший окинул нас цепким взглядом, от которого мне стало не по себе — словно мы были подопытным материалом, над которым он ставил жутко сложный и неимоверно интересный эксперимент, и ему не терпелось поскорее приняться за работу. Но при этом его интересовал исключительно результат, и не было ни малейшего дела до того, что же в ходе исследования почувствуют сами подопытные. Испытующий взгляд остановился на Джинни, сидящей рядом со мной на кровати. Девушка заметно напряглась еще в тот момент, когда этот «экспериментатор» переступил порог, а теперь под его взглядом она, казалось, съежилась от страха.
- Ну и долго вы еще собираетесь там сидеть, Джиневра? — недовольно спросил незнакомец, и его французский акцент окончательно расставил все по местам. Мэтр Лавуазье, тот самый похищенный зельевар, о котором упоминала Алекто!
В первый момент я даже ощутил вспышку чего-то похожего на симпатию, или хотя бы сочувствия к нему, ведь он был, как ни крути, нашим товарищем по несчастью. Однако уже через минуту это чувство испарилось без следа, стоило мне только отметить в его взгляде на Джин нотку некоторой… похоти? Пока я, слегка ошеломленный подобным открытием, молча рассматривал мэтра, мое подсознание фиксировало мелкие, незначительные детали его поведения и облика — чересчур сверкающие, горящие энтузиазмом глаза, чуть резкие, порывистые движения его пухлых рук, когда он один за другим брал пузырьки с подноса и смешивал ингредиенты в высоком кубке, который тоже был среди принесенных им предметов. Легкая испарина, выступившая на лбу, и, наконец, раздражение и нетерпение, когда закончив свою смесь, он наложил согревающие чары и снова посмотрел на Джинни, хмуря брови. Очень нетипичное поведение для того, кто находится под действием каких бы то ни было подавляющих волю зелий — начиная от зелья Покорности, и заканчивая зельем Подвластия. Ничего похожего на действие Империуса я тоже что-то не замечал, как ни старался обнаружить хоть какой-нибудь признак. Я нахмурился и с силой сжал руку Джинни, когда девушка двинулась, чтобы слезть с кровати и подойти к зельевару. Тот, сперва не заметив моих действий, раздраженно запыхтел.
- Ну что вы медлите? — чуть ли не зарычал он на Джин. — Шевелитесь, шевелитесь, allons, vite (фр. «пошевеливайся»)! На осмотр! Как дитя малое, ma parole (фр. «честное слово»)! Каждый раз — одно и то же! Когда вы поймете уже наконец, triple sotte (фр. «глупая девчонка»), что ваши возражения никого не интересуют!? А ну, быстро — платье долой, и на диван! Allons! Vite!
- Вы не порабощены! — выдал я, снова удерживая за руку Джинни, которая уже было встала, чтобы исполнить приказ. Мысленно дав себе слово не забыть разобраться с приказом «долой платье», я обвиняющее уставился на Лавуазье. Мэтр лишь еще более раздраженно фыркнул.
- Mon Dieu (фр. «Боже Мой»), ну естественно, нет, - нетерпеливо отозвался он, впиваясь в меня недовольным взглядом. — И отпустите ее, sur-le-champ (фр. «немедленно»),!
У меня и в мыслях не было повиноваться — но пальцы сами собой разжались. Я успел слишком сильно поддаться проклятому зелью… Стиснув зубы, я мысленно пообещал себе, что если эта жирная скотина хоть пальцем тронет мою Джинни, я брошусь на него и, если потребуется, зубами перегрызу глотку, - неважно, зелье там или нет. Впрочем, как оказалось, большая часть моих опасений была надуманной. Нет, несомненно, Джин нравилась этому отвратительному борову, но, видимо, тот получил четкие инструкции от своего господина, как следует вести себя с его будущей матушкой. К тому же, когда она, повинуясь приказу, начала раздеваться, выяснилась еще одна любопытная вещь. В первый момент безразличие, с которым Джинни стала расстегивать пуговицы своей уродливой блузки, слегка шокировало меня — но в следующий момент я понял причину ее спокойствия. Под блузкой и юбкой на девушке оказалась старомодная нижняя сорочка из плотного материала, длиной лишь чуть выше щиколотки — так же как и блузка, она была с глухим воротом под горло и длинными рукавами, так что, в общем-то, почти полностью закрывала тело. Сложив одежду на стул, Джинни, стараясь не смотреть ни на самого мэтра, ни на Пожирателя-стражника, ни почему-то на меня, улеглась на диван и отвернула голову к спинке. Руки девушки нервно расправили тяжелую ткань рубашки, которая, несмотря на громоздкий покрой, все же достаточно откровенно обрисовывала контуры ее тела.
Мэтр Лавуазье взмахом палочки придвинул деревянный табурет и уселся, склонившись над девушкой с видом профессионала. От откровенного взгляда, которым он окинул ее, у меня, казалось, зазвенело в ушах — а когда его ладонь по-хозяйски начала щупать ее живот, в то время как другая рука с палочкой водила над ее телом, я не выдержал, и вскочил.
- Сидеть! — взвизгнул зельевар, бросив на меня панический взгляд, и даже пустив петуха. — Не смей… - пробормотал он, наставив на меня палочку. — Сядь и не шевелись, petit monstre (фр. «маленькое чудовище», «разбойник»)! Я знаю, ты силен в своей Родовой Магии… но с моим зельем тебе не справиться… - забормотал он, обращаясь скорее к самому себе, чем ко мне. — Не шевелись, - повторил он и судорожно облизнул губы.
Сидеть на месте, неподвижно, словно статуя, в то время как этот жирный зельевар практически откровенно лапал мою девушку - всего сквозь один-единственный слой ткани, пусть она и была сколь угодно плотной! — было просто выше моих сил. Особенно зная, что треклятое зелье не дает Джин даже шанса на сопротивление. Мэтр, казалось, решил, что благодаря зелью приказа будет достаточно, чтобы удержать и меня на месте, и спокойно вернулся к прежнему занятию. Ну, правду сказать, если бы не его откровенный взгляд, которым он практически раздевал Джинни, этот его «осмотр» мало чем отличался бы от той же процедуры в исполнении, например, мадам Помфри. Заклятия диагностики, движения палочки — да и даже прикосновения его руки, приходилось это признать, были вполне профессиональными. Но этот взгляд… да только за это мне хотелось в порошок его стереть на месте — и будь у меня возможность воспользоваться магией, я бы это сделал, начихав и на стража, и на то, что за убийство мне светил Азкабан.
Тем временем Лавуазье, довольно хмыкнув, опустил палочку, нарочно не убирая руку с живота Джинни, и, потянувшись за кубком, поднес его к ее лицу.
- Ну же, Джиневра, chéri, будь послушной девочкой, - проворковал он таким тоном, что моя кровь снова закипела от гнева, и я, не помня себя, вскочил на ноги. Ну, точнее, попытался вскочить. Уроки Северуса не прошли даром, - теперь я знал, что крестный был прав, и зелью Покорности можно сопротивляться, но получалось это куда медленнее, чем хотелось бы. Я смог подняться с кровати вопреки приказу — но двигался еле-еле, словно увязшая в меду муха. И все же с такой позиции я лучше видел, что происходит. Джинни, одарив зельевара убийственным взглядом, приподнялась, взяла из его рук кубок и выпила содержимое с нескрываемой гримасой отвращения, нарочито содрогнувшись, - а потом, вместо того, чтобы вернуть его Лавуазье, с силой отшвырнула в сторону. После этого воля, казалось, покинула девушку: она снова откинулась на диван и отвернула голову, избегая и его, и моего взгляда.
Неодобрительно поцокав языком, Лавуазье призвал кубок, наложил на него очищающее заклинание и поставил обратно на столик. После чего снова повернулся к Джин, и опять взял палочку наизготовку. Собрав все силы, я сделал шаг вперед. Мне казалось, что стоит начать - и дело пойдет веселее, но не тут-то было. Каждое следующее движение давалось ничуть не легче предыдущего. Мэтр, тем временем, наложил на свою «пациентку» что-то вроде постоянного диагностического заклинания, отложил палочку — и… его ладони беззастенчиво накрыли грудь девушки, чуть массируя, в чересчур чувственном для осмотра ритме. Его лицо и маслянистый блеск в глазах яснее ясного говорили: эта часть — его личная инициатива. Джинни резко повернула голову, одарив зельевара взглядом, полным такой искренней ненависти, что сам Волдеморт мог бы удавиться от зависти. А я… для меня это стало последней каплей.
Впоследствии, когда я пытался вспомнить последовавшие за этим события, в моей голове проносился калейдоскоп картинок, которые мне никак не удавалось связать в последовательное воспоминание. Я помнил пухлые ухоженные руки Лавуазье на белой ткани рубашки Джинни — странно, они были совсем не похожи на руки Северуса, вечно покрытые ожогами и шрамами от работы с опасными ингредиентами. Помнил неспешный ритм, с которым они двигались, помнил ее ненавидящий взгляд — и собственное отчаянное бешенство. Внутри меня будто бы щелкнул переключатель. Следующая картинка — перекошенное лицо мэтра, уже валяющегося на полу у моих ног, вместе со своим табуретом. У меня ощутимо болел кулак: костяшки пальцев были разбиты почти что в кровь, но я не обращал на это внимания. О магии я тоже не думал в тот момент, готовясь просто банально запинать француза до смерти. Затем — словно вспышка — испуганное лицо Джинни, а в следующее мгновение меня настиг Петрификус Тоталус, наложенный стражем-Пожирателем, о котором я, как-то между делом, совсем забыл. Даже странно было получить заклятие от такого громилы — скорее от него можно было ожидать удара кулаком. Впрочем, и он не заставил себя ждать, как только Пожиратель в два шага приблизился ко мне — удар в живот швырнул меня обратно на кровать, вышибив, казалось, заодно и воздух из легких.
- Идиот! — завизжал Лавуазье, вскакивая на ноги. К моему удивлению, обращался он к Пожирателю. — Какого черта, каким местом ты думаешь!? Merde! Лорд шкуру спустит с нас обоих, если с головы этого мальчишки упадет хоть волос! Если он во вторник окажется неспособен выполнить то, что от него требуется, нашей судьбе никто не позавидует…
- Ай, бросьте, мэтр… - пробасил тот. Голос казался незнакомым, а впрочем, мне было не до того. Я фиксировал его слова лишь краем сознания, стараясь хоть как-то избавиться от разливающейся от места удара по всему телу боли. — Ну, поколбасит мальчишку маленько, велика беда… ничего ему не сделается. И вообще, вам ли волноваться! Да с вашими зельями и у мертвого встанет, не то что у молодого парня…
- Merde! Кругом одни кретины! — выругался мэтр, отыскивая на полу свою палочку и бросая раздраженный взгляд на Джинни.
К тому времени боль у меня в животе несколько унялась, - не совсем, но, по крайней мере, теперь я хотя бы мог дышать. Вдвоем с незадачливым охранником, наши мучители уложили меня в середину кровати, устроив поровней. Воспользовавшись тем, что я все еще обездвижен, Лавуазье слегка трясущимися руками взял с подноса небольшую колбочку — стоявшие рядом с ней задребезжали и зазвенели, пока он вынимал ее, - и, откупорив, влил содержимое мне в рот, приподняв мою голову и игнорируя убийственный взгляд, которым я попытался его пронзить. Глотать я упорно не собирался (не говоря уже о том, что, находясь под Петрификусом, и не смог бы, даже если б и захотел), но мэтр умело запрокинул мне голову и помассировал горло, помогая жидкости просочиться в пищевод. Я рефлекторно глотнул, почти не ощущая слабого, чуть вяжущего вкуса. Снова зелье Покорности…
- Вот, вот так, вот, молодец, ты мой хороший мальчик… - проворковал Лавуазье тем же тоном, которым говорил с Джинни. Его лицо приблизилось к моему, так что я мог чувствовать сладкий до приторности «аромат» его одеколона. Мэтр окинул меня оценивающим, испытующим взглядом, и…мне это померещилась? В его глазах снова загорелся похотливый огонек, взгляд из оценивающего стал… откровенным? Я бы сказал, скорее сальным. Казалось, его глаза прямо-таки «раздевают» меня самого, точно так же, как несколько минут назад «раздевали» Джинни. В первый момент мне было трудно вообще поверить в то, что все это — не игры моего разгулявшегося воображения. Отрезвляло только то, что раньше я не замечал за собой подобных извращеннических наклонностей… Лавуазье плотоядно облизнул губы — и все сомнения окончательно отпали. Я невольно содрогнулся от отвращения. Казалось, моя эскапада не только нисколько не разозлила француза, но и наоборот, даже сделала в его глазах… привлекательным? Кажется, парни и девушки возбуждали его в равной степени! Гомосексуальные отношения я в принципе не переносил (по крайней мере, применительно к себе самому), а этот человек вызывал у меня неприязнь даже БЕЗ мыслей о сексе. Впрочем, не сомневаюсь, мэтра мое отношение к нему ни капли не заботило: его руки уже ощупывали меня — пока еще не больше необходимого, но каждое прикосновение, казалось, содержало в себе если не обещание, то по меньшей мере намек…. Сам не знаю, почему, но сексуальный подтекст чудился мне в каждом его действии, даже самом мимолетном, и я не мог избавиться от нарастающей внутри тошноты, вызванной отвращением. Несколько раз ощутимо нажав на мои ребра раскрытой ладонью, француз вдруг словно вспомнил о чем-то и убрал ее. — Джиневра, на сегодня достаточно, можете одеваться, - сказал он, обернувшись к Джинни через плечо. — А мне пора заняться вашим молодым человеком…
Подобного унижения я, наверное, не испытывал еще никогда, даже на четвертом курсе, во время достопамятного превращения в хорька. Этот мерзкий французский хлыщ, казалось, лапал меня ничуть не менее откровенно, чем Джинни, - и все это не снимая петрификуса, так что я и пальцем пошевелить не мог, чтобы избавиться от него. И если Джин при осмотре еще оставалась хотя бы в рубашке, меня Лавуазье не пощадил. С помощью своего охранника-Пожирателя он раздел меня до пояса, и его холеные пухлые руки беззастенчиво заскользили по моей коже, прикасаясь, как мне казалось, гораздо более интимно, и поглаживая куда более откровенно, чем требовалось для осмотра. Мне оставалось только благодарить судьбу за то, что эти извращенцы хоть штаны мне оставили — иначе я бы умер от стыда и отвращения прямо на месте. Я и так почти все время дрожал — и отнюдь не от холода - но был в состоянии сделать хоть что-нибудь, чтобы прекратить эту пытку. Все что я мог — это лишь закрывать и открывать глаза. Ну, возможно, еще метать гневные взгляды, но в этом все равно не было никакого смысла. Лавуазье было плевать с высокого дерева и на мои взгляды, и на мои ощущения
Меня не покидало усиливающее чувство тошноты, но мэтр, на мое несчастье, был все-таки профессионалом. Он понял мое состояние чуть ли не раньше меня самого и умело купировал его, во время осмотра влив в меня еще несколько зелий. Каждое из них мне приходилось глотать только с его помощью — самостоятельно я не мог даже этого. Ну и конечно, пользуясь случаем, он не упускал возможности погладить мою кожу там, куда только мог дотянуться, и даже отпустил пару замечаний о ее мягкости, вогнав меня в краску одновременно от стыда и от гнева. От осознания того, что все это происходит на глазах у Джинни, мне хотелось провалиться сквозь землю, и я мысленно умолял любые высшие силы, приходящие мне на ум, только об одном — чтобы все это побыстрее закончилось, - но не тут-то было. Француз походил на ребенка, получившего новую игрушку, и не собирался расставаться с нею так быстро. Процедура уже мало напоминала медицинский осмотр — в самом деле, ну сколько можно ощупывать пациента? Но остановить Лавуазье было некому, и он откровенно наслаждался этим. Его назойливые руки были, казалось, везде - поглаживали, массировали и даже легонько пощипывали то тут, то там время от времени.
Наконец француз поднял и сунул в карман палочку, которую уже после нескольких заклятий отложил в сторону, и словно бы нехотя встал с края кровати. Деловито собрав пустые пузырьки и мензурки, он поставил их обратно на поднос, отодвинув от тех, в которых еще что-то оставалось, накрыл сверху шелковым платком, и, снова плотоядно облизнув губы, по очереди одарил нас с Джинни премерзкой обещающей ухмылкой.
- C’est tout (фр. «это все»), на сегодня все, мои сладкие, - проворковал он. — Можете отдыхать. Увидимся завтра, - и, еще раз окинув нас обоих отвратительно сальным взглядом, поднял поднос и удалился. Пожиратель открыл дверь перед зельеваром, и, бросив на нас взгляд — выражение за маской, конечно, разобрать было невозможно, но мне послышался издевательский смешок, - вышел следом, оставив нас с Джинни наедине.

Некоторое время после ухода «палачей» мы провели молча. Джинни натянула обратно свою жутковатую одежду, и теперь сидела на диване, молча глядя в одну точку и обхватив себя руками. Я тоже молчал, хотя и по другой причине: снять с меня обездвиживающие чары никто до сих пор не удосужился. От прикосновений Лавуазье моя кожа, казалось, горела, или, если точнее, зудела, словно его руки вымазали меня чем-то отвратительным, и мне не терпелось смыть это. Однако под действием заклятия я был не в состоянии самостоятельно даже подать голос. Я мог только лежать и ждать, когда Джинни вспомнит обо мне. Не знаю, сколько времени так прошло — но судя по тому, что я едва не уснул снова, - довольно много.
- Ну, что ты все молчишь? — наконец как-то горько спросила Джинни. В голосе девушки звенели слезы, так что мне, как бы зол я ни был на Лавуазье, тут же захотелось обнять ее и утешить — но я, черт побери, не мог даже шевельнуться! Фыркнув — максимум того, на что я был сейчас способен, - я продолжал ждать. — Ты ведь знаешь, я не хотела этого… - проговорила девушка, опуская голову. — Я старательно засопел, отчаянно надеясь, что это сойдет за согласие, но, похоже, тщетно. — Что?! — выкрикнула Джинни, очевидно, сочтя мое сопение за ответ абсолютно противоположный тому, который я пытался выразить. — Малфой, ты совсем спятил, ты думаешь, мне это нравилось? А самому тебе было каково?!
Она с вызовом уставилась на меня, - но я мог в ответ только сделать «страшные глаза» и засопеть еще яростнее. Джинни недоуменно заморгала — и вдруг, вспыхнув, нервно хихикнула. «Вспомнила, наконец!» - пронеслось у меня в голове со смесью облегчения и раздражения.
- Ой… - выдавила она. — Прости, я забыла… Фините Инкантатем! — я даже не заметил, как у нее в руках оказалась палочка — а в следующее мгновение чары спали, и я с облегчением ощутил, что снова могу двигаться. Какое же это было потрясное чувство! Я потянулся и сел, поводя плечами и наклоняя голову, чтобы размять затекшую шею.
- Ох… «забыла» она… - проворчал я, метнув на девушку притворно-негодующий взгляд. — Я уж думал, мне так вплоть до завтра лежать придется. Чуть, к дементорам, не уснул.
- Извини, - снова хихикнула Джинни. Кажется, несмотря на все наши «неприятности», это нехитрое недоразумение помогло ей собраться с духом. — Ты как? — поинтересовалась девушка, присаживаясь на край кровати. Я еще раз повел плечами и, поморщившись, с силой потер плечи ладонями.
- Здесь есть душ? — спросил я. Несмотря на то, что прошло уже немало времени, я все еще горел желанием вымыться - и желательно, чтобы вода была погорячее, а мочалка — пожестче.
- Да, вон за той дверью, - кивнула Джин. — Дать тебе полотенце?
- Если есть, - кивнул я, сползая с кровати.

Вернувшись в комнату, мы снова устроились на кровати — на сей раз под одеялом, - и прижались друг к другу, впрочем, оставшись в одежде.
- Расскажи мне про Лавуазье, - попросил я, притянув Джинни к себе и поудобнее устраивая в своих руках. - Он всегда так делал? Ну, во время осмотра? — спросил я, и девушка, снова вспыхнув, отвела глаза.
- Да, - коротко ответила она. — Мне повезло, что Лорду я нужна и меня нельзя трогать. Именно так он меня и успокоил, когда напомнил об этом Лавуазье. При мне. Иначе, боюсь и представить, до чего тот мог дойти. Зелье Покорности этот… этот француз варил сам, и естественно, оно включает и его как «хозяина». С этими возможностями… Я даже сопротивляться ему бы не смогла. Я и не могла вообще-то…
- Что именно он себе позволял? — почти зарычал я. Джинни напряглась.
- Редко больше того, что ты видел сейчас, - сказала она. — Только обычно это длилось дольше. Он… Не успокаивался, пока я не… - она сглотнула и помолчала. — Ну, ты знаешь, какую реакцию могут вызвать такие прикосновения, - прошептала Джинни совсем тихо, на поднимая глаз. Я кивнул, понимая, что она имеет в виду возбуждение, волей-неволей возникающее от прикосновения к эрогенным зонам. Конечно, у парней такая реакция выражена сильнее, но и девушки от нее до конца не избавлены. Лицо Джинни пылало, но при одном воспоминании о руках Лавуазье, скользящих по телу, я и сам готов был со стыда провалиться под землю. Похоже, девушки и юноши привлекали этого французского извращенца в равной степени. Однако пока моя сознательная часть металась между гневом и стыдом, слизеринское подсознание делало свое дело. Что-то в словах Джинни меня определенно зацепило, и когда смесь эмоций немного утихла, я, наконец, смог в достаточной степени взять себя в руки и начать соображать.
- Значит, говоришь, зелье Покорности включает в себя и его? — переспросил я. — Интересно… а Волдеморт знает об этом?
- Понятия не имею, но думаю, что знает, - отозвалась Джинни, наконец-то немного расслабляясь и крепче прижимаясь ко мне. Устроив голову на моем плече, девушка удовлетворенно вздохнула, и продолжала только после некоторого молчания. — Здесь, в этом доме, Темный лорд — что-то вроде Дамблдора в Хогвартсе. Ну, в смысле, он знает практически все, что тут происходит. Так что, наверное, и о зелье знает тоже.
- Мда? — скептически протянул я. — Ну да, возможно и так… И все-таки целиком полагаться на это не стоит…
На самом деле, слова Джинни меня не убедили. Ну, начать хотя бы с того, что, как показала история с крестражами, Дамблдор тоже не так уж всеведущ, как хочет показать — даже если брать только Хогвартс. А уж Темный Лорд… вряд ли он оставил бы нам зеркальце, если бы знал о нем. Возможно, он действительно знает о большей части того, что происходит в этом доме — по крайней мере, о том, кто куда пошел и где находится, - но незначительные мелочи от него утаить, я уверен, можно. Впрочем, вслух я этого говорить не стал — все равно оставался шанс, что у этих стен имеются весьма любопытные ушки. Правда, похоже наш разговор с Гарри все-таки ускользнул от их внимания, но это могло быть исключительно совпадение…

Остаток дня и ночь прошли спокойно, и, кроме принесшего ужин эльфа, нас никто не беспокоил. Лопоухое создание с опаской косилось на меня, но на сей раз я решил воздержаться от расспросов. Ужин, как и обед до этого, разнообразием не блистал — та же ветчина, хлеб, немного сыра — и в дополнение какая-то склизкая зеленая масса, напоминающая салат из рубленой зелени, но заправленный чем-то, на мой вкус, абсолютно мерзким. Я несколько раз потыкал вилкой в неприятно пахнущую массу, но попробовать так и не сподобился, снова ограничившись бутербродом, жевать который приходилось всухомятку. Впрочем, на мое счастье, Джинни этот «салат» привлекал не больше моего: - девушка с отвращением оттолкнула тарелку и категорично потребовала принести чаю.
Наконец, кое-как утолив голод, мы снова забрались в кровать, - но спать не хотелось, сказывался весь день, проведенный именно за этим занятием. Поначалу мы молчали. Особенно острое ощущение стыда как-то притупилось, однако — видно, в качестве последствия, - между нами все же установилась некоторая напряженность. Признаться, мне еще никогда раньше не приходилось так себя чувствовать. Одно дело, если бы «приставания» Лавуазье ограничились Джинни. Это было бы возмутительно, я бы бушевал и, возможно, крушил мебель — но при этом оставался в привычной для себя роли. Конечно, защитничек из меня сегодня вышел аховый, но если бы этим только все и ограничилось, мне, наверное, все равно было бы легче. Теперь же получалось, что я невольно и сам оказался на месте Джинни, и был уже не просто оскорбленным парнем, чья девушка подверглась… ну, если не насилию, то по меньшей мере, домогательствам. Сейчас я и сам превратился в жертву домогательств…
И все-таки было кое-что еще, что заинтересовало меня во всей этой истории. Из разговора Алекто и Горбина, который мы с Гарри невольно подслушали той достопамятной ночью, да и потом, по рассказам Дамблдора, выходило, что мэтр Лавуазье был похищен Пожирателями Смерти — и не без борьбы. Однако человек, представший перед нами сегодня, не походил на пленника — или, если уж на то пошло, на жертву Империуса и подчиняющих зелий. Мало того, припомнил я, зельевар и сам подтвердил, что не порабощен! Выходит, он тоже Пожиратель Смерти? Мне снова вспомнились пухлые, холеные руки, ощупывающие и массирующие мое тело. От отвращения я опять ощутил тошноту, но усилием воли заставил себя отодвинуть неприятные ощущения на задворки сознания и сосредоточиться на том, что именно видел. Во время работы Лавуазье засучил рукава — каждый примерно до середины предплечья. А этого было вполне достаточно, чтобы сомнений не оставалось: Черной Метки у него не было.
Но что же это получалось? Лавуазье — НЕ Пожиратель? Но ведь — по крайней мере, сейчас-то уж точно! — он работает на Волдеморта! А может, он был скрытым агентом? Но Лорд не доверял людям просто так: даже Снейпу, которого заслал шпионить в Хогвартс, под нос к Дамблдору, Волдеморт все равно поставил Метку, несмотря на весь риск. Хотя, наверное, он сделал это раньше, чем принял решение отправить Северуса в школу… Вероятно, так оно и было - но, опять же, не факт.
Некоторое время я терялся в догадках — и все же это было лучше, чем предаваться горестным размышлениям о позоре, которому подверг нас зельевар. Конец моим раздумьям положила Джинни, с которой я, в конце концов, поделился своими соображениями.
- Лавуазье сюда привезли уже после меня, - сказала она. — Где-то с неделю назад, или около того. Поначалу он орал и возмущался — пожалуй, еще больше, чем ты перед уроком Хагрида. — Я хихикнул и вскинул брови в притворном возмущении.
- По-твоему, этот толстый извращенец может делать что-то лучше, чем я? — оскорблено вопросил я. Джинни весело фыркнула.
- Не дури, Дрей, - сказала она, чуть повернувшись, и легонько потрепала меня по щеке. Мы полулежали — полусидели на кровати, накидав в изголовье все имеющиеся подушки, так что Джинни уютно устроилась в моих руках, прижимаясь ко мне спиной.
- Брось, Джин, я просто пытаюсь помочь нам обоим немного развеяться.
- Понимаю. Так вот, касательно «этого толстого извращенца». Как я уже сказала, поначалу он только и делал, что орал и возмущался — ровно до тех пор, пока Лорд не поговорил с ним с глазу на глаз. После этого… После этого началось то, что ты имел «счастье» наблюдать сегодня.
- Так выходит, Волдеморт все-таки мог его заколдовать? — с сомнением проговорил я. Джинни покачала головой.
- Я так не думаю, - сказала она. — Скорее… Я бы сказала, Лорд «обратил его в свою веру». В умении соблазнять ему не откажешь, и совсем не каждый вид искушения требует красивой внешности. Мало ли что он мог предложить. Власть, деньги, или, например, возможность спокойно работать с запрещенными ингредиентами…
- Ну да, или возможность ставить эксперименты, так сказать, «на живом материале»… Ты права, - согласился я, с содроганием вспоминая потусторонний голос заключенного в диадеме Рейвенкло кусочка души Темного Лорда. Да уж, если бы не Гарри, неизвестно, смог бы я устоять против него… Наверное, смог бы. Но все равно, испытав это на себе, я не мог не признавать того, что, в самом деле, в умении искушать ему не откажешь — и не его вина, что те вещи, которые он мог предложить, оказались недостаточно привлекательными для меня. Но даже так, он все равно тогда смог заронить в мое сердце сомнение — пусть и мимолетное. Плюс, не стоит забывать, что крохотный кусочек души, заключенный в крестраже, еще не обладал ВСЕМИ умениями и опытом самого Темного Лорда. Да и кто знает - , наверняка для Лавуазье у него нашлись аргументы пособлазнительнее?

Поначалу, только выйдя из Больничного Крыла, я витал в облаках, воодушевленный, восхищенный и потрясенный тем, что только что произошло. В голове не укладывалось, что только что — всего каких-то десять минут назад! — мы с Блейз занимались — по-настоящему занимались любовью! Десятый — а может, и сотый раз, - я ловил себя на том, что по моему лицу блуждает глупо-мечтательная улыбка, а мысли гуляют где-то далеко-далеко от сегодняшнего «здесь и сейчас» с его проблемами и бедами, которое настойчиво пыталось напомнить о себе. Хотя, если уж откровенно, то было кое-что еще и помимо маячившего на мысленном горизонте Волдеморта и его козней, что омрачало мое радужное настроение. А именно — то, что я оказался не способен доставить Блейз такое же наслаждение, какое получил сам. И уже второй раз, между прочим… Нет, она могла сколько угодно утешать меня и говорить, что у девушек с этим сложнее — но тем не менее, я не сомневался, что способы сделать все правильно - существуют. Все дело в моей неопытности… Хотя, с другой стороны, ну где я мог набраться опыта? Вот она, негативная сторона невинности и принципа «беречь себя для настоящей любви»… Не то, чтобы я жалел об этом — просто было стыдно и неудобно за собственный невольный эгоизм и растерянность.
Впрочем, самобичевание все-таки в этот раз выходило у меня не очень убедительно. Нет, конечно, мне было стыдно — но не до такой степени, чтобы не сметь поднять глаза и считать себя полным ничтожеством. Может быть, помогли утешения Блейз, а может, уверенности придавал тот факт, что при взгляде на нее я не видел на лице девушки выражения недовольства или, хуже того, отвращения. Наоборот, моя Слизеринская Принцесса ловила мои взгляды с лукавой улыбкой, и во взгляде ее светились искреннее тепло и… нежность? Пожалуй, да, это было самое подходящее определение… Вздохнув, я мысленно дал самому себе страшную клятву, что в следующий раз — когда бы он ни произошел, - я, что называется, костьми лягу, но сделаю все возможное и невозможное, чтобы доставить ей наслаждение.
Однако по мере того, как мы проходили коридор за коридором, реальный мир с его проблемами и угрозами напоминал о себе все явственнее. Казалось, в школе изменилось практически все, начиная от поведение всех ее обитателей, и заканчивая самой жутковато-напряженной атмосферой страха и близящейся угрозы. И это за столь ничтожный срок — менее, чем за сутки! Казалось, что сам хогвартсский воздух насквозь пропитан ощущением приближающегося несчастья. Трудно было поверить, что всего лишь вчера студенты и преподаватели были почти беззаботными, собирались на квиддич, вовсю обсуждая предстоящую игру, спорили, а кое-кто даже делал ставки… Теперь же в коридорах редко где попадались группки учеников, и даже старшеклассники старались держаться вместе. Да что там, по словам Блейз, притихли даже слизеринцы в своем подземелье! Да кто бы мог подумать, что похищение одного-единственного студента — пусть и старосты факультета — может повлечь такую реакцию! Особенно, учитывая то, что никто не знал толком, что именно затеял Волдеморт, и зачем ему понадобился именно Драко Малфой. Хотя никакие предположения и близко не могли предугадать тот ужас, который Темный Лорд запланировал на самом деле!
Как оказалось, когда Рон сказал, что нас с Блейз зовет Дамблдор, он имел в виду, что директор зовет нас всех — и их с Гермионой тоже. Нечего и говорить о том, что мадам Помфри была, мягко говоря, недовольна подобным положением дел. Все-таки состояние Гермионы все еще вызывало серьезные опасения, несмотря на всевозможные стабилизирующие зелья, которыми мою подругу ежедневно пичкали чуть ли не доверху. Но все же отвести ее в директорский кабинет было проще и в какой-то степени безопаснее, чем переносить беседу с директором в больничную палату, где нас могли услышать посторонние уши. Не говоря уже о том, что на этом «собрании» наверняка будет присутствовать Снейп, который при случае может оказать медицинскую помощь не хуже заправского колдомедика.
Разумеется, как и Рон, я тоже переживал за Гермиону, и отчасти был с ним согласен, что ей лучше было бы оставаться в постели — но случай был экстраординарный, и ее ум несомненно, пригодился бы нам сейчас (впрочем, как и всегда). Не говоря уже о том, что было бы просто несправедливо оставить ее изнывать от скуки и неизвестности в Больничном крыле, в то время как сами мы занимались бы составлением планов атаки на логово Волдеморта и спасения наших друзей.
И все-таки, несмотря на все тревоги и опасения, я ощущал дикую смесь страха и возбуждения при мысли о том, что вот-вот мне, кажется, снова придется встретиться с Волдемортом лицом к лицу. Нет, конечно, мысль о поединке с Темным Лордом могла, вообще-то, заставить мое сердце замереть от страха, а потом затрепыхаться с удвоенной силой. Особенно если учесть особые обстоятельства: крестражи уничтожены еще не все, а значит, я не должен убивать этого выродка, даже если мне представится такая возможность. Ну, не то чтобы я всерьез рассчитывал, что мне действительно выпадет такой шанс. Надеяться приходилось разве что на удачу… и хотя до сих пор она меня почти не подводила, везение могло когда-нибудь да закончиться. Кроме того, шансы были заведомо неравны, даже если не обращать внимания на разницу в возрасте, опыте и магической силе. Волдеморт приложит все силы, чтобы избавиться от меня — тогда как моя задача будет заключаться в том, чтобы максимально отвлечь его, но при этом я не могу его убить… Вся беда была в том, что никто из посвященных в тайну бессмертия Темного Лорда не мог точно сказать, что произойдет, если убить его раньше, чем все крестражи будут уничтожены, а потом все же уничтожить их? Умрет ли он окончательно, лишившись своих «якорей», или же уцелевшая часть его духа все еще будет продолжать существование, чтобы позже воплотиться опять? Или же без своих крестражей он не сможет снова стать достаточно силен, чтобы обрести тело, и так и будет скитаться по миру бесплотным духом? Признаться, я затруднялся ответить, какой из вариантов пугал меня больше (ну, возможно, кроме самого первого).

Дамблдор ждал нас, как я и предполагал, в компании Снейпа. Выслушав мой рассказ о том, что худо-бедно, но с помощью зеркальца мы наладили связь с узниками Пожирателей, Дамблдор покачал головой, однако ритуал и его последствия оставил без комментариев, сказав только, что ему нужно будет хорошенько поразмыслить об этом. Признаться, меня это даже немного возмутило, однако отчасти директор был прав — тревоги тревогами, но что именно мы можем сделать до тех пор, пока их местонахождение точно не определено? Все мы понимали, что основная надежда сейчас — на Люциуса с его ритуалом, и поэтому слова Драко о том, что не факт, что он сработает, мягко говоря, не радовали. Во всяком случае, весть о том, что время поджимает, точно не прибавляла нам ни радости, ни надежды на благополучный исход. Все согласились, что ритуалу нельзя позволить состояться, ибо это, в первую очередь, означало пожертвовать жизнями Джинни и Драко. Не говоря уже о том, что после него Волдеморт мог обрести не только новое тело, но и новую силу — Родовую Силу Малфоев! Насчет этого, правда, оставалась надежда, что в крайнем случае Люциус мог попытаться изгнать сына из рода, - что, опять же, не факт, что сработает. Но если Драко все-таки можно еще будет спасти и после первой фазы ритуала — после зачатия, - то Джин обречена с самого начала…
По словам Снейпа, надежда, что поисковый ритуал Люциуса успеет завершиться к тому времени, как наступит роковой час, таяла с каждой минутой. Члены Ордена и некоторые авроры, из числа сочувствующих, проверяли всевозможные таинственные дома и частные особняки по всей Англии, но наткнуться таким вот образом на убежище Темного Лорда можно было только случайно — а вероятность этого была настолько мала, что и говорить о ней не стоило. А если еще вспомнить об отвлекающих и защитных чарах, которые, без сомнения, окружали Логово Волдеморта, перспектива и вовсе рисовалась мрачная донельзя. Нет, конечно, Дамблдор утверждал, что еще не исчерпал все возможности, и что надежда еще есть — но по его тону и выражению лица невозможно было понять, действительно ли у директора есть план, или же он просто пытается успокоить и несколько обнадежить нас. Взгляды, которыми то и дело обменивались директор и зельевар, внушали некоторую надежду, однако все мы понимали, что не стоит слишком уж полагаться на это.
Наконец, когда все новости были рассказаны, а варианты возможных действий обсуждены не по одному разу, Дамблдор отпустил всех — кроме, как водится, меня. Я остался, проводив всех остальных глазами, и гадая, чего же хочет директор на сей раз. Впрочем, я догадывался, чего именно.
- Гарри, есть еще одно дело, которое я хотел бы обсудить с тобой, - начал он, и я кивнул.
- Я догадываюсь, сэр. Вы имеете в виду Джареда Поттера?
- Да. Он был у меня сегодня и сказал, что хочет официально признать тебя как наследника. Скажи, ты действительно согласен на это?
- Я… Я еще не дал ему ответа, - отозвался я. Вы считаете, мне не стоит соглашаться?
- А как думаешь ты сам? — ответил вопросом на вопрос директор, и прежде чем ответить самому, я задумался. Где-то в глубине души во мне оставалась старая детская обида и боль обманутых надежд. Но вместе с тем, я знал, что не обвиняю деда в том, как сложилась моя судьба. Отчасти я понимал его — он остался совсем один на склоне лет, и принимать к себе ребенка, который служил бы постоянным напоминанием о потерях, было бы слишком больно. к тому же… Он ведь не знал, как именно обращались со мной Дурсли, и полагал, что раз я пристроен в семью своих родных, то со мной все в порядке. Да, конечно, как он сам сказал, ему следовало убедиться в этом, но… опять же, его можно было понять.
И все же — готов ли я не просто простить его, но официально признать родство и согласиться вступить в род? Ведь это будет не просто обретение родственника — последний годи общение с Драко научили меня, что быть членом Рода — значило огромную ответственность перед своей семьей, домом и наследием. Справлюсь ли я? Смогу ли не ударить в грязь лицом? А самое главное — нужно ли мне это? Наследство и все привилегии Рода меня не очень-то прельщали — я прекрасно прожил бы и без них, - однако зла на деда я больше не держал, да и осознавать, что у меня все еще есть своя, родная по крови семья, пусть и крохотная, было чрезвычайно приятно…
Уловив мои колебания, Дамблдор покачал головой, и, соединив пальцы «домиком», испытующе посмотрел на меня.
- Гарри. — тихо сказал он. Я поднял на директора вопросительный взгляд. — Я понимаю, тебе необходимо подумать. Ты не обязан торопиться, у тебя еще есть время.
А есть ли оно? — подумал я. — осталось всего два дня до этого дьявольского ритуала Волдеморта, и думаю, к тому времени мне как раз и потребуется возможность самому распоряжаться своей Родовой Силой. Тревожным уколом где-то в глубине сознания меня кольнуло воспоминание о том, что если я лишусь положения «ведомого», мы с Драко больше не сможем так слажено действовать вместе — но я почти инстинктивно отмахнулся от этого. И только через несколько минут осознал, что это было не небрежностью, а подсказкой моей Родовой Магии — одной из тех редких подсказок, которые она все же давала сама, без помощи «ведущего». Мы с Драко составляли пару не только и столько из-за положения «ведомый — ведущий», сколько из-за нашей мысленной связи. А вот она, хоть и была порождением Родовой Магии, но от моего положения не зависела. Так почему бы и нашему тандему не сохраниться благодаря ей? Если уцелеет связь, и если мы сможем ощущать друг друга и слышать мысли один другого — то мы сможем и действовать вместе, как раньше! Наверное, придется немного поработать над этим, как бы «притереться» к новым условиям, - но в целом никаких препятствий я не видел. Ну, за исключением одного: прежде, чем образовывать боевую единицу с Малфоем в паре, его еще как минимум надо вытащить из плена…
- А что думаете вы, сэр? — спросил я напрямую. Дамблдор мог играть в увертки сколько угодно, однако в ответ на прямой вопрос все-таки мог ответить хотя бы намеком. Директор едва заметно хмыкнул себе в усы и некоторое время помолчал, словно подбирая подходящие слова.
- Я посоветовал бы тебе согласиться, Гарри, хотя бы на неофициальную часть, - наконец сказал он. — Ну, это, конечно, если ты больше не держишь зла на Джареда за все, что тебе пришлось пережить в детстве.
- Да нет, я… - я замолчал. В голову неожиданно пришла мысль совсем другого толка. — Скажите, сэр… я никогда не думал об этом раньше, но… Ведь именно ВЫ отдали меня Друслям. Но Министерство, и не Попечительский Совет, и никакие официальные власти, а имеено Вы — лично. Даже письмо написали… Но ведь вы же знали о существовании Джареда, так почему — Дурсли, а не он? Нет, я понимаю, кровная защита, которую дала мне мать и все такое — но все-таки… Охранные Узы поместий чистокровных, насколько я понимаю, точно так же эффективны, как и эта защита, и в родовом доме своей семьи я был бы в такой же безопасности… Так почему?
- Этого вопроса я давно ждал, - вздохнул директор, и я невольно ощутил укол стыда. Как будто мало на него свалилось за последние сутки, тут еще я со своими претензиями! Но Дамблдор лишь покачал головой. — Ну что ж, я действительно должен объясниться. Ну, во-первых… Я знал отношение Джареда к Джеймсу, Лили и их ребенку. Первое время после твоего рождения, твой отец еще надеялся, что Джаред оттает, когда узнает о тебе. Не то, чтобы он так уж стремился вернуться в родное гнездо — но во-первых, Джеймс все же любил своего отца, а во-вторых, понимал, что стены родового поместья станут для его семьи куда более надежной защитой, чем заклятие Доверия на доме в Годриковой Лощине. Однако Джаред был непреклонен. Ты ведь помнишь, что именно он сказал при вашей первой встрече? Боюсь, в те времени подобное высказывание с его стороны показалось бы мягким по сравнению с остальными. Он не желал ничего слышать о тебе — ни когда ты родился, ни позже, когда тебе исполнился год. Единственное условие, под которым он соглашался возобновить отношения с сыном — если тот оставит свою семью и согласится жениться на подходящей чистокровной девушке.
- Но почему, ведь это же… абсолютно слизеринский подход! — не сдержал недоумения я. — Ведь именно это и было основной причиной ссоры Годрика и Салазара! А Поттеры всегда были Гриффиндорцами… Так откуда вдруг такой снобизм?
- О, уверяю, он неплохо уживался с гриффиндорскими идеями. Полагаю, до всей этой истории с женитьбой Джеймса, Джаред относился к маглам и маглорожденным примерно так же, как относится к домовым эльфам наша бесценная мисс Грейнджер. Она горячо ратует за их права, сопереживает и сочувствует домовикам, и даже готова на серьезные жертвы ради их блага — но при этом она не станет выходить за одного из них замуж или выдавать за эльфов своих детей.
- Да, но это же другое дело! — возразил я, содрогнувшись от подступившей тошноты при мысли о каких бы то ни было интимных отношениях с домовым эльфом. — Эльфы — это другой вид, какой тут может быть брак!
- Ну, браки с существами другого вида — не такая уж редкость, - возразил директор. — Возьми хоть Хагрида, или, например, профессора Флитвика. Великаны и гоблины тоже отличны от людей — но вот, пожалуйста, живое доказательство существования смешанных браков.
- Да, но все-таки…
- Пойми, Гарри, по мнению многих чистокровных — особенно тех, в чьих семействах Родовая Магия особенно сильна, - брак с маглорожденным - это не просто мезальянс. Это именно смешение видов, которое ослабляет вступившего в такой брак — а если это наследник Рода, то и весь Род. Я думаю, пообщавшись с Драко, ты получил некоторое представление о том, как важны для чистокровных традиции и что значит для них Родовая Сила. Это не просто магия — это… значимость, дополнительный вес и влияние. Поэтому очень многие — особенно маги старой закалки — очень щепетильны в данных вопросах. Но я говорю тебе все это совсем не для того, чтобы настроить против Джареда — вовсе нет! Все, что я хочу — это чтобы ты… осознал его точку зрения. Ты вовсе не должен принимать и одобрять ее — но можешь хотя бы попытаться понять.
- Я попытаюсь, - кивнул я. — Значит, Джаред отказался принять меня даже после смерти родителей?
- Ну, полагаю, в этом есть и моя вина, - вздохнул Дамблдор. — В тот момент, как ты понимаешь, меня прежде всего занимала твоя безопасность, а так же возможность как можно скорее устроить тебя в семью. Отдать тебя твоей тете, которая, по крайней мере для своего собственного сына, казалась неплохой матерью, мне показалось более удачным решением, нежели пытаться уговорить озлобленного Джареда принять ребенка, о котором тот не желал и слышать. В тот момент я не думал, что Дурсли отнесутся к тебе так, как оно вышло на самом деле. Я надеялся, что они полюбят тебя, и полагал, что в полноценной семье, в компании двоюродного брата, ты будешь гораздо счастливее, чем у одинокого деда с непростым характером. К тому же… что греха таить, я полагал, что ранняя слава не пойдет тебе на пользу. Оставшись в Магическом Мире ты с пеленок привык бы считать себя знаменитостью — героем, спасителем, и неважно, что сам не понимал бы, что именно ты сделал. В одиннадцать лет твой характер в определенной степени уже сформировался — и ты оказался готов противостоять рухнувшей на тебя известности. Но вырасти ты с этим — и мы получили бы вместо тебя второго Драко Малфоя, каким он был, когда приехал сюда.
- Но Драко изменился! И я тоже мог…
- Драко изменился и отчасти благодаря тебе, - возразил директор. — Само твое присутствие тревожило и волновало его, подспудно он всегда брал тебя в пример. Но - будь ты таким же как он… - Дамблдор развел руками и замолчал.
- Я понимаю, - медленно кивнул я после некоторого молчания, и вздохнул. Конечно, у меня было еще, что предъявить старому волшебнику — но я прекрасно понимал, что сейчас не место и не время. В этот момент нам следовало думать совсем о другом. — Значит, вы советуете мне согласиться на неофициальную часть? — спросил я, возвращая разговор к предыдущей теме. — А что это значит?
- Ну, если ты проведешь ночь под крышей родного дома, а также коснешься зеркала рода, Родовая Магия признает тебя, и по магическим законам ты будешь уже являться частью рода и его наследником. Официальная часть подразумевает оформление всего этого юридически. И поверь мне, это значит гораздо больше, нежели просто бумажную волокиту. По сути дела, признание тебя частью рода — всего лишь первый шаг к тому, чтобы ты был признан его наследником. И даже после того, как он будет сделан, ты все еще сможешь передумать. Так что я советую тебе пойти на это. Но решение, конечно же, за тобой.
- Если я соглашусь, - проговорил я, облизнув губы, - это ведь можно будет устроить как можно скорее?
- Ты хочешь успеть обрести силу к тому времени, как начнется ритуал? Не думаю, что она тебе сильно поможет при этом, Гарри, - тихо сказал директор. Однако я едва услышал последнюю фразу. Если есть способ обрести силу, которая может хоть чуть-чуть помочь мне в борьбе с Волдемортом, то лучше с этим не медлить! Особенно, если на кону — жизни Драко и Джинни!
- Передайте профессору Потеру, что я согласен на неофициальную часть, - твердо сказал я, надеясь, что это прозвучит решительно. Дамблдор как-то устало вздохнул, прикрыв глаза, а потом, словно что-то для себя решив, кивнул, слегка просветлев лицом.
- Возможно, Гарри, твоя причина для этого согласия и не идеальна, - проговорил он, - но она неплоха — и гораздо лучше, чем можно было бы опасаться. Хорошо. Я передам Джареду Поттеру твое согласие — равно как и тот факт, что ты хотел бы, чтобы все состоялось как можно быстрее. Но в таком случае, будь готов, что уже сегодня вечером тебе, возможно, придется уехать в его дом — как минимум на сутки.
- Уже сегодня? — слегка опешил я. — А… Ну да, во вторник уже полнолуние… Но если на сутки- как же занятия?
- Давно тебя волнуют пропуски уроков? — хмыкнул директор. — Думаю, что в сложившихся обстоятельствах нам придется пожертвовать завтрашними занятиями. Уверен, ни у одного студента в этой школе завтра занятия не вызовут особенного энтузиазма.
- Да уж, - хмыкнул я. — Но сэр, а что если… Если мистер Поттер не захочет так торопиться?
- Великий Мерлин, Гарри, не думаю, что с этим возникнут проблемы. Ну а сейчас. Если не возражаешь, я хотел бы обсудить с тобой еще один момент. На сей раз предмет разговора куда печальнее.
- Вы об этом жутком ритуале, который затеял Волдеморт? — спросил я, выпрямляясь в кресле. Директор вздохнул.
- И да и нет. Нет — в том плане, что речь пойдет о судьбе Драко и Джинни только косвенно. В основном меня сейчас волнует сам Темный Лорд.
- А… вы хотите сказать, что неизвестно, что с ним будет, если ритуал удастся? — уточнил я. Дамблдор покачал головой.
- Думаю, Гарри, мы в любом случае не должны допустить, чтобы ритуал удался. И речь даже не столько о тех преимуществах, которые получит Лорд Волдеморт, сколько о том, что ритуал требует принести в жертву две юные жизни. А подобная жертва — абсолютно неприемлема, как ты понимаешь.
«Понимаешь?» Мерлин, да я-то понимал это с самого начала! Но вот то, что того же мнения придерживается и обычно невозмутимый и расчетливый директор, в котором я привык, несмотря на всю его доброту, видеть человека решительного, и способного, если надо, пожертвовать кем-то, заставил меня взглянуть на Дамблдора по-новому. А заодно и несколько устыдиться своего мнения. В самом деле — разве за все время нашего общения я хоть раз слышал от него хоть намек на то, чтобы пожертвовать чьей-то жизнью? Да он был против даже того, чтобы применить к Барти Краучу-младшему Поцелуй Дементора, а ведь этот подлый мерзавец только что не своими руками возродил Волдеморта, убил родного отца и чуть не убил меня, целый год держал Грюма — одного из лучших друзей Дамблдора! — в его же собственном сундуке, и Мерлин знает что еще натворил! Поежившись, я тряхнул головой, отгоняя рассуждения. Этак я сейчас додумаюсь до того, что Дамблдор и самому Волдеморту смерти не желает… Хотя нет, если бы он не хотел убивать ЕГО, директор не стал бы тратить силы на поиски крестражей.
- И что же мы можем поделать, сэр? — спросил я. — Ведь надежного плана у нас до сих пор нет… Весь расчет — на то, что сработает поисковый ритуал Люциуса…
- О, у меня есть несколько идей на этот счет, - отозвался Дамблдор. — Но я хотел поговорить не об этом. Гарри, ты понимаешь, что помимо того, чтобы спасти пленных, оказавшись в Ставке Лорда мы получим уникальный шанс добраться до тех крестражей, что он держит при себе?
- Змея и чаша… - прошептал я. — Вы думаете, они там?
- Уверен, что так. И более того, я думаю, можно не сомневаться в том, какой именно сосуд будет использован, чтобы напоить необходимыми зельями юную мисс Уизли…
Я охнул. К голу подкатил комок, и я лишь гигантским усилием воли сдержал позыв к рвоте. Дамблдор снова покачал головой.
- Ее ментальная связь с Темным Лордом и без того все еще сильна, благодаря той истории с дневником Тома Риддла, - продолжал он. — Зелья, выпитые из чаши, сделают ее абсолютно неспособной сопротивляться его приказам и желаниям, пусть и хотя бы в мысленном плане. Драко в этом отношении внушает несколько больше надежд — все-таки он сильный маг, к тому же превосходно владеет окклюменцией, - но, боюсь, что и его сопротивление окажется бесполезным, по крайней мере, в физическом плане. И, - что еще хуже, - боюсь, избавить их от действия зелья таким же образом, как мы сделали с Сириусом, не выйдет. Чаша Хельги и сама по себе обладала удивительным свойством усиливать эффект налитого в нее зелья — а уж с осколком души Темного Лорда… Боюсь и представить, насколько сильным будет воздействие.
- Выходит, он будет… необратимым?
- Ну, так бы я не сказал, - покачал головой Дамблдор. — Уверен, эффект можно будет преодолеть, - если, конечно, уничтожить чашу. Боюсь, что сделать это в любом случае придется, как ни жаль будет столь… ценный артефакт. Но… воистину, ничто не вечно.
- Сэр, а если… если не получится похитить ее? Ну, в смысле - захватить с собой по пути? Возможно, мы ее и найдем, но не факт, что сможем унести. Так не лучше ли попытаться сделать это на месте? Если захватить с собой меч Гриффиндора…
- Возможно, - согласился директор. — Но вспомни, разбить мечом медальон получилось не сразу. А уж о Кольце Марволо Гонта и вовсе трудно вспомнить без содрогания… - он машинально потер левой рукой правую, которая весь прошлый год выглядела практически мертвой, но теперь, хвала Мерлину (и, приходится признать, Снейпу) вроде поправилась. — На чаше тоже наверняка лежат какие-то охранные чары. Кроме того, не сомневаюсь, Волдеморт дорожит ей и не оставит просто валяться без присмотра.
- А как быть со змеей? Думаете, она тоже не подвластна будет мечу Гриффиндора? Если помните, против него и василиск не устоял! — напомнил я.
- Да, уверен, что Нагайна будет принимать участие в битве. Пожалуй, из всех крестражей, она — самое уязвимое место. Живое существо… Твой друг Драко даже сомневался, что она действительно может быть крестражем.
- А вы сами-то в этом уверены? — поинтересовался я. Директор хмыкнул.
- Думаю, в этом мы все-таки можем положиться на мой ум, как считаешь? — проворил он, и я невольно ответил на улыбку. Все-таки, при всей его гениальности, Дамблдор иногда исключительно самодоволен. Хотя, наверное, из всех — ему это позволительно.

В течение следующих сорока минут, я только и делал, что куда-то торопился — сначала в экстренном темпе скидывал в рюкзак немногочисленные вещи, потом ужинал, потом, понимая, что опаздываю — мчался в кабинет МакГонагалл…
Дед уже ждал меня в ее кабинете, нервно крутя в руках какую-то небольшую фарфоровую статуэтку, и при виде меня откровенно облегченно вздохнул.
- Похоже, за семь лет мы так и не научили вас не опаздывать, Поттер! - попеняла мне наша деканша, однако по тому, как она поджимала губы и нервно комкала край своей мантии, был понятно, что она просто довольно сильно переживает. На самом деле, не могла она так уж разозлиться — я не настолько сильно опоздал, часы на стене показывали всего лишь тридцать пять минут девятого.
- Простите, профессор, - отозвался я, по опыту зная, что спорить и оправдываться в таких случаях значило только сделать хуже.
- Готов? — осведомился Джаред, поднимаясь с кресла. Я кивнул. МакГонагалл недовольно поморщилась.
- Я с самого начала предлагала, Поттер, чтобы вас сопровождал Рональд Уизли, - сказала она сухо, - но директор счел эту меру излишней. Однако, попрошу вас не забывать, что, несмотря на обретение статуса наследника Рода, вы все еще остаетесь студентом Хогвартса! - она смотрела на меня в упор, но из-за того, что перед началом фразы метнула короткий взгляд на деда, у меня сложилось впечатление, что говорила профессор в основном для него. - Пропуск занятий крайне нежелателен. А посему — завтра к ужину вы должны быть на месте. Вам понятно, Гарри? — в конце ее голос слегка потеплел, и я невольно ощутил порыв благодарности. Даже без опыта общения со слизеринцами, подоплеку ее слов понять было бы нетрудно. Если к завтрашнему вечеру я не вернусь в Хогвартс, Джареду придется отвечать и перед Орденом, и, возможно, перед Министерством. Я хмыкнул, постаравшись, однако, чтобы это не бросалось в глаза. Если намерения Джареда по отношению ко мне нечисты, никакие предупреждения и угрозы меня сейчас не спасут — но МакГонагалл мало что еще могла сделать, если уж даже Дамблдор поддержал старшего Поттера. Впрочем, мое недоверие к профессору аппарации несколько уменьшилось после прошлой ночи. Если бы он хотел причинить мне вред, возможностей у него было предостаточно — в пьяном виде я был более чем беззащитен, и полностью в его распоряжении. Хотя, с другой стороны, мы все-таки были в Хогвартсе, под бдительным «всевидящим оком» Дамблдора. Вдали от директора, в собственном доме, у него будут развязаны руки…
Тряхнув головой, я еще раз проверил в кармане волшебную палочку, и попытался мысленно успокоить себя тем, что Дамблдор, кажется, доверяет моему родственничку. Ну, держись, Гарри, теперь уж — как повезет! Джаред подошел ко мне и внимательно посмотрел на меня.
- Готов? — повторил он. Я снова кивнул.
- Мы отправимся через камин? — осведомился я, уже подозревая, каким будет ответ. Дед не разочаровал меня.
- Нет, устанавливать новое защищенное соединение слишком долго и, к тому же, опасно Директор любезно организовал для нас портключ, - отозвался он. — И не один, не так ли, Минерва? — обратился он к МакГонагалл. Та сдержано кивнула и, поманив меня пальцем, протянула мне что-то вроде подвески — небольшой темный камушек округлой формы, подвешенный к короткой, потемневшей от времени серебряной цепочке.
- Наденьте на запястье, - сказала профессор. — Это потрключ «последнего шанса». Он — своего рода экстренный путь к отступлению. Его активирует ваша собственная магия, и принцип действия, в общем, схож с аппарацией, за исключением того, что в результате она приведет вас не куда-нибудь, а непосредственно в кабинет Директора. Как вы понимаете, антиаппарационный барьер в данном случае помехой не будет. Портключ настроен на вас лично, так что в чужих руках просто не сработает. Кроме того, он не может переместить вместе с вами кого-то еще, как бы крепко вас ни держали. Снять его с вас против вашей воли тоже невозможно. Используйте с осторожностью, Гарри. Поскольку действие завязано на вашей собственной силе, перемещение с его помощью ощутимо вас ослабит, так что… приберегите его на крайний случай. Если все пойдет хорошо, завтра в семь тридцать вечера сработает обычный портключ на обратное перемещение, который профессор Дамблдор выдал мистеру Поттеру-старшему, и вы вернетесь с его помощью. Вам все понятно?
- Да, профессор, спасибо, - кивнул я. — Значит, мне нужно…эээ попытаться аппарировать, чтобы воспользоваться этим ключом? - я тряхнул правым запястьем, вокруг которого стянулась темная цепочка — укоротившись при этом так, чтобы не соскользнуть с руки. Темный камушек, в глубине которого, казалось, вспыхивали золотистые искры, болтался на нескольких звеньях, отдельно от самого «браслета».
- Вам нужно будет сжать камень в ладони, как можно лучше представить себе кабинет директора, и… устремиться туда, полагаю. Основную работу портключ сделает сам, от вас требуется лишь желание попасть в нужное место. Хотя искренне надеюсь, что до этого не дойдет. — МакГонагалл снова метнула быстрый взгляд на Джареда, однако дед казался абсолютно непробиваемым.
- Уверен, что нет, - спокойно сказал он. — Гарри, у нас осталось не больше минуты, так что, может быть, стоит уже взяться за портключ?
Я кивнул, и, поправив на плече рюкзак, обхватил пальцами верхнюю часть статуэтки, которую он протянул мне навстречу. Честно говоря, мне было более чем не по себе, и несмотря на всю деланную невозмутимость и браваду, сердце то и дело пропускало удары. Собрав свое мужество, я спокойно посмотрел в глаза деда, скрытые, как и мои за стеклами очков — только его очки были прямоугольными. Несколько мгновений ничего не происходило, потом — знакомый рывок в районе пупка, и мир вокруг завертелся в свистопляске огней, пыли и ветра.

Оставшись один, я сел на кровать, кинув рядом рюкзак, и откинулся на покрывало. Да уж, мне было о чем подумать. Столько всего произошло в последнюю пару дней, что и в голове, и в чувствах у меня царил полнейший сумбур. С одной стороны я смертельно переживал за Драко и Джинни, а кроме того, привычно уже тревожился за Гермиону. С другой — уничтожение еще одного крестража воодушевляло и внушало что-то вроде гордости, одновременно порождая надежду. С третьей — налаживающиеся отношения с де… С Джаредом! - несколько… смущали, что ли? Во всяком случае, для меня в этом было нечто непривычное. Обиды на резкость, которую тот проявил при нашей первой встрече. Я больше не испытывал, но с другой стороны, особой любовью к деду тоже не воспылал, и все еще относился к нему настороженно.
Вздохнув, я поднялся, запоздало сообразив, что как-то совсем забыл захватить с собой пижаму. Впрочем, это было не столь уж важной проблемой — в комнате было довольно тепло, к тому же, насколько я успел ощутить, одеяло на кровати было весьма толстым. Тем временем у меня в животе заурчало, и я пожалел, что на лестнице подтвердил деду, что успел поужинать. Перекусить я бы сейчас не отказался, - а в моем распоряжении было только лишь прихваченное с ужина яблоко. Конечно, вряд ли кто-то собирается заставлять меня голодать — но вызывать домовика и просить принести поесть мне было как-то неловко и почему-то стыдно. Не говоря уже о том, что я не знал, как это сделать. Имени того эльфа, что встречал нас в холле, я нее запомнил, а других не знал вовсе. Не могу же я просто позвать «эй, домовики, а ну сюда!»? Ладно, благодаря «любимым» маминым родственничкам мне не привыкать ложиться спать голодным. К тому же, нельзя сказать, что сегодня это будет уж совсем на пустой желудок…
Быстренько слопав свое яблоко, я вытащил из рюкзака зубную щетку и, определив методом тыка, которая из дверей ведет в ванную, отправился чистить зубы. Ванная оказалась довольно удобной, хотя ничего сверхъестественно роскошного, особенно после Ванны Старост. Душ принимать у меня особенного желания не было — во-первых, лень, а во-вторых, хотелось подольше сохранить на коже воспоминания сегодняшнего дня…
Да уж, была у моих сегодняшних впечатлений еще одна составляющая, которую я до поры старался придерживать в глубине сознания, но улегшись, наконец, в кровать, все же позволил всплыть на поверхность. А именно — Блейз. Но если еще днем я переживал и беспокоился даже из-за этого, то теперь меня больше занимали воспоминания приятные — о том, как именно все происходило… Позволив себе увлечься ими, я смутно осознал, что по моему лицу расползается дурацкая счастливая улыбка, которую и не пытался удержать. В конце концов, первый раз бывает не каждый день в жизни!

Первое, что я ощутил следующим утром — это небывалое умиротворение и спокойствие, каких не испытывал уже очень давно. Странное дело, но — даже не принимая в расчет все последние треволнения! - переночевав в незнакомой и практически чужой мне комнате, я спал спокойно и крепко, а когда проснулся… У меня было небывалое ощущение, будто я — дома. Раньше я чувствовал нечто подобное только в одном месте — в Хогвартсе. Ни дом Дурслей, ни родовое гнездо Блэков ничем таким похвастаться никак не могли… И даже в Норе, как бы я ее ни любил, я все равно подспудно ощущал себя гостем. Желанным и любимым, но все же — гостем. А здесь, побыв в доме несколько часов и не зная толком, где тут вообще что расположено (естественно, во время вчерашней экскурсии расположение комнат я запомнить не успел), я чувствовал себя - своим?
Потянувшись, я сел и осмотрелся. Ну надо же! А пока я спал, безликости в комнате немного поубавилось! Самую чуточку, но не заметить этого было невозможно. Начать с того, что полог кровати сменил цвет на бутылочно-зеленый, - не такой агрессивный, как факультетский красный. Нет, я конечно, любил Гриффиндорские цвета, но использование их в интерьерах меня всегда слегка… напрягало, что ли? А может, я просто полюбил зеленый с недавних пор, когда стал теснее общаться со слизеринцами? Хотя этот оттенок не походил на цвет «змеиного факультета» - он больше напоминал цвет моей достопамятной парадной мантии, которую мне перед четвертым курсом купила миссис Уизли «под цвет глаз».
То же самое творилось с покрывалом кровати, бережно сложенном на одном из кресел, да и с бархатными занавесками на окнах, на которых теперь еще и проступил какой-то растительный узор. Каминную полку украшало несколько статуэток, одна из которых изображала волка (как я позже догадался, оборотня), другая — собаку, припавшую к земле, то ли играя, то ли — готовясь к атаке, а третья — великолепного оленя с большими ветвистыми рогами. Люпин, Сириус и отец… У меня комок встал в горле. В некотором опасении я пошарил глазами в поисках статуэтки-крысы, но таковой, к счастью, не обнаружилось. Интересно, откуда все это? Здешние домовики умеют считывать сознание во сне? Или они тут не при чем, и все это — магия дома? Подумав, я склонился, пожалуй, ко второму варианту. По словам деда, Родовая Магия дома должна была «прочитать» меня за ночь, так что ничего удивительного, что она изменила комнату по моему вкусу. И действительно, перемены мне нравились, хотя несколько опечалила мысль о том, что при отце здесь все было по-другому… Впрочем, отец - это отец, а я — это я, и повторять его судьбу я не собирался. По крайней мере, надеялся, что не повторю…
Приняв душ и умывшись, я переоделся, надев вместо свитера захваченную чистую рубашку. Все мои вещи оказались заботливо вычищенными за ночь — даже носки, - но мысль о том, что пока я спал, в комнате хозяйничали домовики, меня, признаться, не особенно обеспокоила. В конце концов, они и в Хогвартсе обычно так поступали, так что к такому я успел привыкнуть. Жаль было только, что я не мог позвать кого-то из них, чтобы осведомиться, встал ли Джаред.
Выйдя из комнаты, я направился по коридору в сторону лестницы. Вообще-то, в этом крыле дома (а их было несколько) было и еще несколько комнат, но я понятия не имел, в которой живет дед — и вообще, живет ли он в этом крыле, или оно целиком отведено для наследника рода и его возможных гостей? Кроме того, я все еще не знал, как рано он привык вставать, и не горел желанием будить его. По словам Джареда выходило, что времени у нас до вечера полным-полно, так что можно было не торопиться. Правда, я не отказался бы от завтрака, но это вполне могло и подождать.
Как оказалось, ждать нужды не было. Стоило мне ступить на лестницу, как передо мной с тихим хлопком — как и давешний, - материализовался домовик. Этот был поменьше ростом, чем вчерашний, с большими щенячьими карими глазами, смотревшими на меня так, что самому Добби стало бы завидно. Махровое полотенце на нем было зеленым, однотонным, и, кажется, по цвету подходило к новому убранству моей комнаты (и когда я успел мысленно начать называть ее своей?).
- Чего изволит молодой хозяин? — вежливо осведомился эльф, и меня приятно удивило отсутствие в его голосе визгливых ноток, обычно сопровождающих восторги Добби.
- Я… эээ…. А ты — кто? В смысле, как тебя зовут? — спросил я, несколько смешавшись. Эльф снова поклонился.
- Типси, к вашим услугам, юный сэр, - пискнул он. — Хозяин Джаред отправил Типси в распоряжение юного хозяина, и Типси с радостью выполнит любое ваше распоряжение!
Ну наконец-то, более-менее знакомые интонации.
- Меня зовут Гарри, - сказал я. — И я… Ну, я немного голоден, по-правде говоря, но не знаю, когда будет завтрак, и…
- Типси проводит хозяина Гарри в столовую и подаст ему все, что он пожелает! — пискнул эльф. — Овсянку, или яйца, или, может быть, сэндвичи? Или хозяин предпочитает наши чудные булочки?
- Только не овсянку! — мигом выпалил я. — И хорошо бы кофе. А в остальном — не принципиально…
Ну, вообще-то с моей стороны подобное заявление было, наверное, несколько опрометчивым — эльфы могли натащить столько провизии, что мне и в месяц не справиться, - но, как оказалось, забеспокоился я напрасно. Проводив меня в столовую (к слову, это была средних размеров комната, уютная и совсем не такая пугающая, как я мог ожидать, насмотревшись магловского кино). отодвинув для меня стул по правую руку от того, что стоял во главе стола, Типси исчез и появился через пару минут с подносом, на котором красовалась аппетитная яичница с беконом, чашка кофе и пара тостов. Домовик с гордым видом поставил все это передо мной на стол, но прежде чем я успел хотя бы поблагодарить его, щелкнул пальцами — и возле тарелки материализовался высокий запотевший стакан с жизнерадостной желто-оранжевой жидкостью. Я удивленно посмотрел сначала на стакан, потом — на эльфа. Это не походило на традиционный тыквенный сок, который я любил только поначалу, в первые годы после того, как попал в Волшебный Мир, а в последнее время он мне опротивел. Впрочем, в Хогвартсе нам давали и апельсиновый, но мне казалось, что это дань либеральным традициям школы — что-то вроде потакания вкусам маглорожденных студентов. Хотя, если задуматься, Блейз и Драко оба тоже тыквенный сок терпеть не могли.
От размышлений меня отвлекло появление деда. Джаред, одетый в светло-лиловую, явно домашнюю мантию, вошел в столовую и тепло мне улыбнулся.
- О, ты уже встал, Гарри. Доброе утро.
- Доброе утро, сэр, - опять на автомате отозвался я, и тут запоздало вспомнил его просьбу. — Ой, то есть, я хотел сказать… Ээээ… - однако само его имя упорно не шло с языка, и дед, понаблюдав за моими мучениями, покачал головой.
- Все нормально, я понимаю, тебе пока трудно привыкнуть, - сказал он. — Надеюсь, со временем все… придет в норму. Линки! — позвал он, усаживаясь во главе большого овального стола, и возле него мгновенно появился домовик в странном бордовом одеянии, которое оказалось чехлом от небольшой диванной подушки. Это немного напомнило мне Добби, и я как-то запоздало подумал — если у деда все эльфы безукоризненно опрятны, а их одежда, хоть и изготовлена из неподходящих вещей, все равно чистая и без единой дырочки, то как же аристократы-Малфои мирились с жутковатой, дырявой и замусоленной наволочкой своего домовика? Мда, с тем, сколько я сегодня размышляю об эльфах, я скоро начну ощущать себя Гермионой… - невесело подумал я.

Остаток дня я провел за разбором отцовских вещей на чердаке. Вопреки ожиданиям, занятие это оказалось совсем не таким волнующим, как я думал. Ну, может быть, исключая процесс разбора фотографий, которые дед снабжал своими комментариями. В остальном… Одежда, которой под завязку был набит самый большой из сундуков, детские игрушки, горы каких-то школьных конспектов… Я не сомневался, что каждая вещь здесь имеет свою, особую ценность, но чтобы узнать ее, нужно было знать связанную с ней историю. Эх, попади сюда Сириус… Вот уж кто мог порассказать обо всем кучу интересного! Мысленно пообещав притащить сюда крестного как только подвернется случай, я с сожалением оставил сундуки в покое, прихватив с собой на память подвернувшуюся под руку вещицу — что-то вроде магловского кубика-рубика, только вместо разных цветов грани различались непонятными руническими символами, словно бы нарисованными несмываемой краской на матово-жемчужной поверхности. Наверное, Гермиона сможет их перевести, надо будет спросить ее, как вернусь в школу… Сам не знаю, чем меня привлекла именно эта безделушка — возможно, просто понравилось ощущение гладкой поверхности маленьких квадратиков под пальцами, а возможно я пошел на поводу у едва слышимого где-то в глубине сознания внутреннего голоса, который настойчиво убеждал, что эта штука мне скоро понадобится. Вообще-то это могло быть и проявлением моей Родовой Магии — но я все время здесь подспудно чего-то такого ожидал, и не мог теперь быть уверен, что мне не померещилось - именно из-за того, что я ждал этого…

Церемония принятия в род проходила в подвале — хотя назвать «подвалом» обширное помещение, напоминающее чем-то обширный зал перед входом в слизеринскую гостиную, язык не поворачивался. Большая, почти круглая, хорошо освещенная зала с довольно высоким потолком и мраморным полом, выложенным затейливой мозаикой, расходившейся лучами от светлого круга в центре. Знаменитое зеркало Рода чем-то неуловимо напоминало пресловутое зеркало Еиналеж, - наверное, в первую очередь, тем, что не висело на стене, а стояло на подпирающих резную деревянную раму ножках в форме львиных лап. Помещалось оно не в центре зала, а ближе к дальней от входа стене, и на первый взгляд показалось каким-то тусклым и закопченным. Когда мы приблизились, в зеркале отразились две фигуры — одна из них, моя, была расплывчатой и неясной, словно стекло, в котором она отражалась, было запотевшим. Джаред, напротив, отражался четко и предельно достоверно, словно в обыкновенном зеркале. Несколько минут он придирчиво изучал наше отражение, затем медленно кивнул, словно увиденное его удовлетворило, и повернулся ко мне, протягивая руку навстречу. Я вложил кисть в его ладонь, обхватив пальцами запястье, и, глубоко вздохнув, поднял голову и посмотрел прямо в глаза деду.
- Принимаю тебя в свой род, кровь от крови моей, и признаю своим внуком и наследником. Клянусь поддерживать тебя, любить и защищать своей силой, своей честью и своей магией, - торжественно сказал он, без всяких предисловий. Как я уже знал — в этом и состояли особенности родовых церемоний нашего семейства: они были по-гриффиндорски прямыми и простыми, без всяких экивоков и цветистых фраз.
- Я вступаю в сей род и клянусь служить ему своей честью, кровью и силой, - произнес я выученную заранее фразу. — Клянусь следовать его традициям и обычаям, и не опозорить своей семьи, что бы ни случилось.
- Да будет так.
- Да будет так.
Вот и все. Никаких вспышек, длинных ритуалов или пролития крови… Просто слова, просто контакт ладоней — и просто мой силуэт в зеркале, на глазах становящийся ясным, словно кто-то протер запотевшее стекло, и теперь оно отразило меня со всей четкостью. И в тот же момент меня охватило потрясающее чувство единства — единства со всем, что я видел и ощущал вокруг — с дедом, с поместьем, домовиками и портретами, садами и стенами… Это было похоже на то, что я ощутил, проснувшись утром — только намного, в тысячу, нет, в десятки тысяч раз сильнее! В меня вливалась магия поместья - точно так, как описывал это раньше Драко. Она пронизывала меня с головы до пят, и благодаря ей я ощущал каждый уголок старого дома, каждую ниточку, в окутывающей его паутине магии — более того, я понимал смысл и значение каждой этой нити!

Весь понедельник мне не давало покоя странное и очень необычное чувство. Оно напоминало ощущение Потери, мне словно бы чего-то остро не хватало, и при этом я никак не мог понять, чего же именно. О, нет, на самом-то деле я мог сходу назвать около сотни вещей и ощущений, которых мне не хватало — начиная от чувства свободы, и заканчивая возможностью переодеться. Но это было что-то другое, что-то, чему я не мог дать ни названия, ни определения — да и осознать его толком не мог. Джинни заметила, что со мной происходит что-то не то, однако я не торопился посвящать девушку в свои надуманные проблемы — только этого мне не хватало! У нас и реальных проблем выше крыши — начиная от чокнутого Темного Лорда, решившего принести нас в жертву своей внешности, и заканчивая озабоченным зельеваром, который, кажется, вот-вот наплюет на все запреты, и затащит одного из нас в постель — только вот решит, кто же ему все-таки больше нравится.
Его так называемый «осмотр» в понедельник длился чуть ли не в два раза дольше воскресного. Лавуазье основательно «отводил душу» - то ли «закусил удила», то ли просто понимал, что у него осталось не так много времени для подобных игр, и пытался напоследок вдоволь натешиться. На этот раз за меня он взялся сначала, - но мне каким-то образом удалось удержать свой темперамент в узде и выдержать все его приставания с ледяным спокойствием, делая вид, что его тут вовсе и нет. Правда, ему все-таки удалось вызвать у меня некоторое возбуждение — хочешь - не хочешь, а от естественной реакции на прикосновения к эрогенным зонам никуда не денешься, - но я и тут ухитрился «подложить ему свинью». Поначалу я старался просто не обращать внимания, но когда понял, что мое же тело предает меня, вырываясь из-под контроля, нашел другой выход. Бедолага мэтр аж побагровел, когда осознал, что пока он млел от наслаждения, упиваясь моей отзывчивостью, я в это время старательно пялился на Джинни, которая, прекрасно осознав, чего я добиваюсь, всячески строила мне глазки и провокационно облизывала губы.
Занявшись ею, рисковать Лавуазье не стал, и заблаговременно наложил на меня Петрификус. Мудрое решение, зло подумал я, поймав взгляд Джин, и стараясь подбодрить ее глазами. Парализованный чарами, я лишен был возможности сделать для нее то, что делала она, но старался как мог.
Напоследок напоив нас обоих зельями, зельевар удалился, как и вчера, предоставив Джинни право снять с меня чары. На сей раз в душ мы отправились вдвоем, однако реакция на пережитое несколько притупилась — я не знал, было ли это результатом некоторой привычки, или же побочным эффектом одного из зелий. К слову сказать, насколько я смог определить, нас обоих поили все тем же пресловутым зельем Покорности, но были и другие. Как я понял по отрывочным намекам Лавуазье, Джинни давали зелья, которые должны были ко времени полнолуния подготовить ее к зачатию и ввести ее организм в максимально благоприятную для этого фазу. Кроме того, ей давали укрепляющие зелья, чтобы подготовить девушку к процессу быстрого вынашивания плода. Мерлин, стоило только подумать об этом, как в груди понималась острая, почти непереносимая потребность срочно разорвать кого-нибудь (лучше всего Волдеморта) на мелкие кусочки. А с другой стороны — хотелось обнять Джинни, прижать ее к себе — и защищать от всего, пусть и ценой собственной жизни! Только вот кто защитит ее от самого меня?..
Зелья, которые давали мне, были, в отличие от этих, довольно каверзными. Волдеморт прекрасно понимал, что как бы я ни хотел Джинни, я не лягу с ней в постель, зная, что тем самым практически убью ее. Впрочем, эту проблему нетрудно было решить за счет любого сильного афродизиака, чтобы от бешеной страсти снесло крышу и все возражения — равно как и прочие мысли - улетучились напрочь. Однако Темный Лорд по своей извечной привычке не полагался только на это, справедливо ожидая от меня какой-нибудь каверзы. И я бы, конечно, устроил ее — если бы только мог. Зелья, которыми поили меня, ослабляли волю, в первый момент после принятия словно вовсе убирая из головы все мысли, оставляя внутри черепа гулкую, звенящую пустоту. Правда, мне до сих пор удавалось с этим справляться — но я не мог отделаться от ощущения, что таким образом они просто готовят почву на будущее…

К вечеру понедельника неизвестность стала чересчур мучительной. Что поделывают там «силы спасения»? Есть ли у них хоть какой-то план, или все, на что мне остается надеяться — это что отец все-таки сможет успешно изгнать меня из рода? Да уж, как я ни бравировал перед Поттером и Джинни, при мысли об изгнании — пусть оно и продлится всего несколько часов! — мне становилось дурно, и хотелось реветь в голос от безысходности. Уже совсем к ночи, дождавшись, когда нас, наконец, оставили в покое, я забрался на широкую кровать рядом с Джин, и, обняв ее одной рукой, вытащил зеркальце. Минуту поколебавшись между Блейз и Гарри, я все-таки выбрал Поттера. Конечно, лишний раз увидеть и успокоить сестру, было бы, наверное, нелишним — вот только мне нечем было ее успокаивать, дела обстояли, мягко говоря, далеко не радужно.
Гарри на вызов ответил сразу, и вид его внушал некоторую надежду — глаза сверкают решимостью, на губах — уверенная, почти дерзкая улыбка, а во всем облике — какая-то новая уверенность в себе и своей силе, не такая, как раньше. До этого Поттер, казалось, просто знал о своей силе — теперь же он прямо-таки ИЗЛУЧАЛ ее. Это, и плюс то самое, подспудно-непонятное ощущение, не оставлявшее меня сегодня весь день… Головоломка сложилась, и я понял, что произошло, еще до того, как сам Гарри озвучил это.
- Так, Поттер, не говори, дай сам угадаю, - проговорил я, с трудом веря в свои же слова, и где-то в глубине души отчаянно надеясь на ошибку. — Дед признал тебя, да?
- Ну… - улыбка Гарри вышла чуть смущенной, но не утратила своей решительной дерзости. — В общем, да. Пока — неофициально. То есть никаких документов никто не оформлял, и в газетах об этом не сообщалось. Черт, трудно привыкнуть к мысли, что волей-неволей все равно придется ставить прессу в известноть… В общем, я провел ночь и бОльшую часть сегодняшнего дня в Родовом Поместье, и Дж… - он закашлялся. — В общем, дед принял меня в семью по какому-то обряду… Ну, вообще-то ничего особенного, просто…
- Угу, - хмыкнул я. — Интересно, какой у вашего семейства обряд. Держу пари, что-нибудь, типа, «не посрамить чести», или «отдать жизнь на благо Отечества»… Короче, море пафоса и ноль смысла. Ой! — Джинни ощутимо пихнула меня в бок локтем и сделала «страшные глаза».
- Ну, вообще-то не совсем, - хмыкнул Гарри, ничуть не обидевшись. — Но что-то отдаленно похожее. А откуда ты знаешь — тебя что, тоже так принимали?
- С какой стати? — оскорбленно фыркнул я. — Я родился Наследником Рода, на кой черт меня туда принимать? Нет, меня, в лучшем случае, представляли картинной галерее предков, как раз перед тем, как я пошел в Хогвартс. А по достижении совершеннолетия у меня просто была Инициация — но она обычно проводится перед Зеркалом Рода в одиночестве. И это, кстати, вообще-то - семейная тайна, так что забудь о ней как можно скорее.
- Ясно. Уже забыл, - кивнул Гарри. — В любом случае, Родовой Магией я, кажется, могу управлять теперь и сам. Правда… Я еще не освоился, - он смущенно улыбнулся. — Но вообще-то, это не главное. Очень хорошо, что ты связался со мной, я уж собирался сам это сделать. Знаю, ты говорил, это может быть опасно, но сейчас это необходимо.
- Ладно, выкладывай, - согласился я.
- В общем, у нас есть что-то вроде плана, - Гарри облизнул губы, осторожно подбирая слова. В первый момент я слегка даже оскорбился таки отношением, но потом вспомнил, что сам же просил его сообщать нам как можно меньше информации. Разболтать, может, и не разболтаем, но легилименции никто не отменял. Сам-то я, конечно, могу ограждать свои мысли, но вот Джинни для Лорда — открытая книга. Но она и сама понимала это.
- Мальчики, вы тут поговорите, а я пойду-ка, умоюсь на ночь, - нарочито бодро сказала она, отодвигаясь от меня и сползая с кровати. Сделав себе мысленно заметку не затягивать разговор с Поттером, я кивнул и снова уставился в зеркальце.
- Надеюсь, ты помнишь, что мы тут ограничены в возможностях, - напомнил я. — Но если вы придумали что-то , что в наших силах сделать, обещаю, я в лепешку расшибусь, но сделаю.
- Не знаю, Дрей, - серьезно сказал Гарри. Он большое не улыбался, и в его глазах за твердой решимостью явно проступила тревога. — Я не уверен, что это выйдет. В общем… Надо постараться вывести из игры Лавуазье. Я не знаю, видел ли ты его там, но судя по всему, Волдеморту он нужен для этого его ритуала. Надо сделать так, чтобы он не смог принять в нем участие. Сможешь до него добраться?
- Добраться? — хмыкнул я. — Ну, это еще кто до кого доберется… Но я не понимаю, Гарри. Он что, нужен Волдеморту сам по себе? Я думал, что только как зельевар?
- Ну да, мы думаем, что нужны зелья и его личный присмотр за ними, и, наверное, за жертвами этих зелий — то есть за вами, - согласился Поттер.
- Но тогда это не имеет никакого смысла, - возразил я. — Лавуазье хороший зельевар, никто не спорит, но он — не единственный. Что помешает Волдеморту использовать другого? Да… хотя бы Северуса!
- Дрей… - Гарри замялся, заметно смутившись. — Ты сам сказал, нельзя говорить тебе слишком много… Ну, впрочем, Джинни там нет, так что… Нам, в общем, именно этого и нужно. Чтобы Волдеморту вместо Лавуазье пришлось использовать Снейпа.
- В смысле — вы хотите заслать его в это змеиное логово? — возмутился я. Гарри фыркнул.
- Кто бы говорил, «принц Слизерина»! — воскликнул он, и я ощутил, как краска приливает к щекам. Он прав, если уж кто в опасных водах «двойной игры» себя и чувствует как рыба — то это крестный. Хотя его «игра» всегда была сопряжена с риском…
- Ладно, - кивнул я. — Суть я уловил. Не знаю, что вы задумали, но план с участием Северуса внушает некоторую надежду. Во что-то откровенно гриффиндорски-безбашенное он бы не ввязался.
- Не будь так уверен, - фыркнул Гарри. — План кажется безбашенным даже мне, а это о чем-то говорит, между прочим. Хотя бы о том, что по части безбашенности вы, слизеринцы, далеко переплюнули Гриффиндор. План придумала Блейз.
- В таком случае он только кажется безбашенным, - пожал плечами я, старательно задвигая вглубь сознания тот факт, что после общения с Поттером Блейз понахваталась гриффиндорских черт характера. Да и я сам, в принципе, тоже… - Ладно, и что за план?
- Ты действительно уверен, что хочешь знать? - хмыкнул Поттер. — Твое дело, Малфой, вывести из строя Лавуазье. Хотя как ты это сделаешь, я не представляю. Вообще-то, твой отец сказал, что если ты приблизишься к этому «месье» на расстояние прикосновения — то сможешь, но я не понимаю, что он имел в виду.
Я задумался. Отец явно намекал на воздействие на центры энергии и силовые линии организма. В принципе, идея вполне ничего, кроме одного маленького «но». Он, конечно, учил меня, как это делается — но это было три года назад. И с тех пор мне ни разу не приходилось применять это искусство. В теории — ничего сложного. Точка, легкое нажатие на которую может усыпить человека не менее чем на сутки, находится на шее, где-то неподалеку от сонной артерии. Но как правильно и сходу нащупать ее? Мастеру, владеющему всеми тайнами этой науки, такое было раз плюнуть — я же не был даже недоучкой… И что мне делать? Не могу же я сказать Лавуазье «милейший мэтр, будьте так любезны, постойте спокойно», и начать ощупывать его шею в поисках заветной точки! Или… Или могу? Ну, не совсем так, конечно, но…
Зачатки плана начали складываться у меня в голове. Подобраться к Лавуазье на расстояние вытянутой руки — не проблема. Он четко сказал, что завтра утром снова будет осматривать нас — и не приходилось сомневаться, что осмотр будет до-о-олгим. Возможно, это даже и к лучшему: у меня будет время найти нужную точку. Остается только убедить его, что в моих прикосновениях нет ничего угрожающего. Хм… убедить в этом, кстати, и самого себя не помешает. Зелье Покорности попросту не позволит мне причинить вред ни ему, ни кому-то другому под крышей этого дома. Что ж… несколько лишних часов сна еще никому не вредили. А если Темный Лорд его после этого покарает… Что ж, это уже будет воля самого Лорда, и вред, соответственно будет нанесен в первую очередь, им. А я тут вообще не при чем. Конечно, надо будет еще как следует продумать линию своего поведения — но, право, это уже детали…
- Думаю, я примерно представляю себе, что делать, - сказал я Гарри, все еще ждущему ответа. — Не очень уверен, что все получится так, как нужно, но другого варианта у меня нет, так что будем надеяться на удачу. В любом случае, предупреди всех, что если я что-то и смогу сделать, то не раньше завтрашнего полудня. А может быть, и позже…
- Ясно. Ладно. Итак, ритуал состоится на закате? — уточнил Гарри. Я помотал головой.
- В полночь. — Лавуазье сегодня между делом упомянул, что к завтрашней полуночи самые совершенные из его зелий войдут, наконец, в полную силу, и он получит возможность осуществить и наблюдать такой эксперимент, равного которому не было за всю магическую историю. Что, кстати, говорило о том, что переманил его к себе Волдеморт, скорее всего, именно посулив возможность не ограничивать себя в экспериментах никаким соображениями гуманности и этики. — Как ни крути, но чем темнее дело, которое собрались совершить, тем более темное время для него нужно выбирать, - философски заметил я. Гарри покачал головой.
- Не нравится мне это, - пробормотал он. — Ладно, была не была, как-нибудь справимся. А… А вы там как? Держитесь?
- Бывало и хуже, - делано улыбнулся я, хотя на душе скребли кошки. На самом деле «хуже» - по крайней мере у меня, - едва ли когда-то бывало. Даже в ту ночь, когда мне предстояло в шестнадцать лет выкинуть из поместья Волдеморта и весь сонм его Пожирателей. Включавший, кроме всего прочего, крестного и маму — а значит, нельзя было причинить им серьезного вреда и действовать приходилось осторожно …
Обменявшись еще парой-тройкой ничего не значащих фраз, мы «отключили» зеркала. Странно, но мне почему-то стало казаться, что мы с Гарри как бы поменялись местами. За весь этот год я как-то незаметно привык брать на себя ведущую роль — ну, мне приходилось волей-неволей, учитывая «ведомое» положение Гарри в Родовой Магии. Но дело было даже не в этом. Все это время я изо всех сил старался казаться сильным, уверенным в себе и всезнающим — тогда как Гарри порой сомневался и в себе, и в своих силах, и в своих знаниях (ну, уж хоть последнее — не без оснований!). Теперь… По крайней мере, во время этого разговора, мне казалось, что все встало с ног на голову — начиная от лучившегося уверенностью Поттера, и кончая моим собственным расстроено-подавленным состоянием. Конечно, частично в нем виноваты были зелья, которыми вот уже третий день как накачивал меня Лавуазье — но и сама ситуация, мягко говоря, выходила далеко за рамки контроля…

На следующий день с утра я почти ничего не ел, пытаясь морально подготовить самого себя к визиту Лавуазье. Подумав, я пришел к выводу, что слишком резко менять линию поведения не годится: он может заподозрить неладное, если я вдруг стану относиться к его приставаниям с некоторым энтузиазмом, пусть и всего лишь показным. Мне по прежнему было плохо от одной мысли о сексуальной связи с мужчиной, и я боялся, что меня может затошнить в самый ответственный момент. Поэтому к обычным сэндвичам с сыром, которые нам принесли на завтрак, я даже не притронулся — зато чай выпил до капли, благо в нем не было никакого зелья, по крайней мере, насколько я мог определить. Да и зачем пичкать нас зельями, подмешивая их в еду, если можно просто заставить выпить все в открытую? И Джинни, и я попросту не способны ни сопротивляться, ни даже возразить.
Едва покончив с завтраком, я занялся собственной внешностью — к немалому удивлению Джинни, которую счел слишком рискованным посвящать в свои планы. В самом деле, Гарри был прав — ее связь с Волдемортом слишком сильна, чтобы можно было проигнорировать этот факт. Нет, пока что он не завладел ее сознанием, - как, наверное, было на втором курсе, - но читал его, несомненно, без малейшего затруднения. Как бы там ни было, на все вопросы я ограничился коротким «поверь мне, так надо». К счастью, Джин была достаточно умна, чтобы не спорить и не пререкаться.
Попросив девушку наложить на мою одежду чистящие и разглаживающие чары, я, подумав, решил остаться в рубашке и брюках. Несколько верхних пуговиц я расстегнул — сначала только две, и некоторое время колебался перед зеркалом, раздумывая, стоит ли распускать третью. Но в конце концов, решив подстраховаться, все-таки расстегнул и ее. А потом еще чуть ли не час возился со своими волосами, которые были послушными только на первый взгляд. Джинни наблюдала за мной с легким удивлением, время от времени все-таки вворачивая пробные шпильки о том, не собираюсь ли я соблазнить Волдеморта. Я в ответ ограничивался сдавленными смешками. Нет, на Темного Лорда я, конечно, не зарился — но моя рыбка плавала не так уж далеко от него.
Я был в ванной — решил на всякий случай еще раз почистить зубы, - когда заявился мэтр с охраной, так что первой на осмотр к зельевару попала Джинни. Когда я вышел, все мысли и планы чуть ли не вылетели у меня из головы при виде его жадного взгляда и исполненной предвкушения улыбки, с которой чертов француз смотрел на девушку, водя палочкой над ее телом. Однако, как ни странно, на сей раз никаких особенных приставаний за этим не последовало. Он ощупал ее живот — однако не с той пошлой сальностью, которой полнилось каждое его прикосновение вчера, а сухо, деловито и вполне профессионально, не позволяя себе ни единого лишнего движения. То же самое касалось осмотра груди — но тут, хотя мэтр, опять же, не позволял себе ничего лишнего, Джинни закусила губу и задрожала так, что я невольно опять сжал кулаки, из последних сил сдерживая желание наброситься на Лавуазье и прибить на месте. Причем — голыми руками…
И все-таки кое-что в его действиях внушало мне опасения. Ни вчера, ни позавчера он ничем не показывал, что приставания к Джинни нравятся ему меньше, чем приставания ко мне. И если сейчас он осознанно отказался от возможности лапать ее — возможно, со мной поступит так же? Плакал тогда весь мой план, да и сама зыбкая надежда на спасение! Как бы противно мне ни было от его прикосновений, сегодня они мне просто необходимы!
Когда пришла моя очередь, поначалу мне показалось, что дела обстоят именно так, как я начал опасаться. Несмотря на откровенно сальные взгляды, действия Лавуазье оставались профессиональными и точными. А коме того, в отличие от Джинни, ко мне ему в принципе почти не требовалось прикасаться — все то, что он вытворял в два прошедших дня, было скорее его забавой, чем действительно необходимостью. Сейчас же, все необходимые сведения о состоянии моих половых органов и моей способности оплодотворить женщину он получил при помощи диагностических чар. Единственное, для чего мэтр мог бы меня потрогать — это чтобы проверить рефлексы, которые из-за зелья Покорности были слегка заторможенными.
Невольно закусив губу, я с усилием сдержал стон разочарования. Похоже, придется вступить в серьезную игру самому — надеяться на то, что все пройдет само, явно не стоило. Что и говорить, опыта по соблазнению мужчин у меня явно маловато — а если откровенно, то его нет вообще. Не считать же «опытом» тот давний поцелуй с мальчишкой во французском борделе, когда я раз и навсегда уяснил для себя, что гомосексуализм — это не мое.
Сделав над собой усилие, я стряхнул размышления и воспоминания, напоминая себе, что пора действовать, если я хочу добиться цели. И как раз вовремя! Лавуазье, не поднимая взгляда, взял меня за руку и деловито стал отсчитывать пульс. Я нарочито часто задышал, и когда мэтр нахмурился, поднимая на меня глаза, смущенно закусил губу, отводя взгляд и чуть опустив голову. И в последний момент, словно не удержавшись, быстро глянул на него, постаравшись придать взгляду легкий оттенок лукавства. Хватка зельевара на моем запястье ослабла, и я воспользовался этим, чтобы чуть потянуть на себя руку и развернуть ее. Теперь в руке Лавуазье лежала моя ладонь. Отчаянно надеясь, что это не будет чересчур, я осторожно погладил большим пальцем тыльную сторону его кисти, и снова вопросительно посмотрел на него, продолжая смущенно покусывать нижнюю губу. Мэтр прищурился, его холеные пальцы плотнее обхватили мою руку, и он довольно хмыкнул, продолжая внимательно рассматривать мое лицо. Я и думать забыл, что мне должно быть противно — меня охватило странное ощущение азарта, сродни интересу исследователя во время научного эксперимента, только в несколько сотен раз сильнее. Ответив на ухмылку француза, я издал легкий смешок, словно соглашаясь с ним.
- О, неужели наш малыш решил стать сговорчивым мальчиком? — проворковал он. — Можно узнать, с чего такие перемены?
- Ну… - я сделал вид, что смутился еще больше, и как можно менее настойчиво попытался высвободить свою руку. Однако француз ее, к моему облегчению, не выпустил. — Жить мне похоже, осталось недолго, - проговорил я. — Но все-таки есть еще как минимум сутки после ритуала, когда я буду Темному Лорду уже не нужен. Не думаю, что при теперешнем положении дел меня ожидает приятное времяпровождение. Но вот… - я замолчал, снова потупился на несколько секунд — а потом вскинул на него распахнутые, открыто-честные глаза с почти умоляющим выражением. — Если бы вы замолвили за меня словечко… Может, он мог бы отдать меня вам на этот день в качестве… ну, скажем, награды за отличную работу?
- О… Даже так… - проговорил Лавуазье, и в его тоне проскользнули довольные нотки. Я с деланной наивностью похлопал ресницами. - И что, никаких истерик, гневного сопения и попыток сбежать? — спросил он низким, томным голосом. Я смущенно опустил взгляд и теперь уже настойчивее потянул к себе свою руку.
- Я же понимаю, что вы — мой единственный шанс не встретить завтрашний закат овощем, пускающим слюни. После ритуала от меня Лорду будет нужно лишь тело, до моего разума ему и дела не будет. А тетя Белла обожает Круцио…
- Меркантилен до мозга костей, - почти восхищенно прокомментировал мэтр. — И за что ты его такого любишь, Джиневра?
- За то и люблю, - фыркнула Джинни, которая сидела в большом кресле поджав под себя ноги и нарочито дулась. Я бросил на нее виноватый взгляд, словно извиняясь, и снова посмотрел на зельевара.
- Так что скажете? Я обещаю быть… сговорчивым, если вы… Если вы попробуете уговорить Лорда отдать меня вам на завтрашний день, — проговорил я, полуприкрыв глаза, и глядя на него сквозь ресницы. Только бы не сорвалось! Да я готов ему что угодно пообещать, - лишь бы получилось! Тем более, если получится — обещание мне выполнять так или иначе все равно не придется.
- Я подумаю, мой сладкий, - протянул мэтр, плотоядно облизывая губы, и взглядом буквально пожирая мои. Странно, но французские словечки, которыми он буквально сыпал в первый день, еще вчера почти начисто исчезли из его речи. — Как насчет небольшого… задатка? — поинтересовался он, и я отчетливо понимал, что он имеет в виду. Поцелуй. С одной стороны — я уверен, что меня не стошнит, несмотря на пустой желудок… А с другой - лучшая возможность добраться до его шеи мне вряд ли подвернется. Собрав всю свою силу воли, я неуверенно, словно бы робко положил руки ему на плечи, и француз, донельзя довольный, потянул меня к себе.
- Эй, ты, лягушатник, придержи коней! — подал голос страж-Пожиратель от двери. Я мысленно чертыхнулся, на чем свет стоит проклиная этого идиота. Не уверен, что смогу второй раз собраться с духом… Однако рука Лавуазье по-прежнему уверено лежала на моей талии, не отпуская меня, и он лишь слегка обернулся к своей «охране», вопросительно поднимая брови.
- Это как понимать? — спросил он нахально-ледяным тоном, исполненным сдержанного возмущения.
- Сейчас сюда придет Лорд, и как ты ему объяснишь возбужденного мальчишку? — с непробиваемым спокойствием отозвался тот. Француз фыркнул с таким презрением, словно Пожиратель был каким-нибудь тараканом, вздумавшим было подать голос. Воспользовавшись тем, что он отвлекся, я рискнул продвинуть руку чуть выше по его плечу и начал поглаживать основание его шеи кончиками пальцев, надеясь, что это сойдет за ласку — хотя на самом деле я пытался нащупать заветную точку.
- Всего лишь естественная реакция молодого организма на прикосновения к эрогенным зонам и нестандартность ситуации, - бросил Лавуазье, явно давая понять, что всего лишь снисходит до ответа, оказывая тем самым величайшую милость. Его рука на моей талии напряглась, подтягивая меня ближе и практически прижимая к его телу. Я усилием воли пытался подавить зарождающуюся дрожь, понимая, что еще немного — и меня против воли затрясет от отвращения. Это будет конец — не говоря уже о том, что трясущиеся руки нисколько не облегчают моей задачи. Охранник за спиной зельевара насмешливо фыркнул, пожимая плечами.
- Дело твое. Нравится риск — сколько угодно. Лорд терпимостью не страдает… - проговорил он. Француз на мгновение замер, напрягаясь — и я понял, что не должен упустить момент, и если хочу чего-то добиться, нельзя позволить ему сорваться с крючка. Азарт вернулся, помогая мне удержать собственное тело под контролем. Я подался вперед, так что волей-неволей прижался к нему, и продолжал поглаживать его шею большими пальцами, уже с двух сторон. Мэтр снова повернулся ко мне, выражение его лица говорило о том, что своего я добился — оставалось лишь как-то выкрутиться. Лавуазье склонился, его лицо приближалось, а взгляд не отрывался от моих губ…
Я почти запаниковал — и в этот самый момент ощутил под пальцем пульсирующий узелок. Мне потребовалась доля секунды, чтобы осознать это — и еще одна, чтобы нашарить такой же узелок и с другой стороны, симметричный первому. Не теряя ни секунды — его губы уже были в каких-то миллиметрах от моих, и меня опаляло его дыхание — подушечками пальцев я с силой нажал на обнаруженные точки. В первый момент, кажется, ничего не произошло, потом француз нахмурился, подаваясь чуть назад… Я запаниковал и надавил сильнее… в его взгляде мелькнуло понимание — но тоже лишь на мгновение. Потом глаза зельевара закатились, он приоткрыл рот, издал какой-то странный, почти непристойный звук — и лицом вперед рухнул на меня, опрокидывая и придавливая своим немалым весом к постели. Я тотчас забарахтался, выпутываясь из-под его тела, и, с усилием спихнув с себя неподъемную тушу, выбрался, почти скатившись с кровати и вскакивая. Лавуазье всхрапнул, но даже не пошевелился. Из его приоткрытого рта о полной щеке протянулась ниточка слюны — я запоздало содрогнулся от отвращения и машинально стянул воротник своей рубашки, лихорадочно застегивая распущенные пуговицы.
- Какого… - Пожиратель у двери, казалось, отмер, очнулся от оцепенения. - Ах ты, предательский щенок! Ах ты змееныш! Ты… ты какого ж боггарта волосатого натворил?!
- Это называется «избавление от домогательства», - невозмутимо отозвался я, понимая, что необходимо в экстренном порядке брать себя в руки. Страж практически зарычал, и, вытащив палочку, наставил ее на меня.
- Ты за это поплатишься… Кру…
- Нет! — подала голос Джинни, мгновенно соскакивая со своего кресла. — Лорду нужно, чтобы он был в порядке!
- Да какой, к Салазару, теперь порядок!? — взвизгнул Пожиратель. — Кто его теперь знает, что Лорду будет нужно - без этого зельеваришки!
- Довольно! — слово было произнесено вроде негромко, но в холодном высоком голосе говорившего было столько властности, что на мгновение показалось, будто он прозвучал как удар гонга.
Дверь в комнату отворилась беззвучно, а мы все были слишком поглощены перепалкой, чтобы сразу заметить это. Однако проигнорировать — или хотя бы сделать вид, что игнорируешь — высокую фигуру в обманчиво простой черной мантии, вошедшую внутрь, было невозможно. Волдеморт лишь небрежно махнул рукой — и Пожирателя как ветром сдуло, так что казалось, будто Лорд выпер его из комнаты каким-то беспалочковым заклинанием. Не знай я, что он не владеет никакой Родовой Силой, я бы подумал, что так оно и есть. Взгляд красных глаз лениво обежал комнату — без малейшего следа удивления, - и остановился на похрапывающем Лавуазье. С минуту Волдеморт внимательно изучал лежащее тело, а потом перевел на меня по-прежнему невозмутимый взгляд.
- Неплохое представление, Драко, - спокойно сказал он. — И чего же ты хотел этим добиться? Только не говори, что пытался избавиться от домогательств. У меня сложилось впечатление, что ты был вовсе не против, и потом, мотивы Малфоев — всегда не те, о которых они говорят вслух…
- Много ты понимаешь в Малфоях! — дерзко фыркнул я. В первый момент при его появлении меня охватил парализующий, леденящий ужас — с тем, чтобы тут же схлынуть, как всегда бывало со мной, когда я как в омут головой кидался в очередную авантюру. Волдеморт, тем не менее, не рассердился. Его лицо оставалось холодным и бесстрастным, он лишь чуть вопросительно приподнял брови — а точнее, то место, где они должны быть, поскольку был начисто лишен волос на всей голове, даже ресниц. Странно, но в его взгляде мне почудился намек на улыбку. А впрочем, ничего странного, если он откровенно забавлялся моей беспомощностью.
- О, я понимаю больше, чем ты думаешь. Ведь мне предстоит стать одним из вас… Чего ты добивался, Дарко? — с достойной Гриффиндора настойчивостью повторил он.
- Ну как чего — разве это не очевидно? — пожал плечами я, подхватывая его невозмутимый тон. — Я пытался сорвать твой идиотский ритуал, Том. Ты не против, что я тебя так называю? Мне это позволительно, все-таки, я твой будущий отец! — припечатал я, внимательно наблюдая за реакцией. Наверное, дерзить Волдеморту было не самой лучшей идеей — но меня уже «несло».
- Ты непоследователен, - спокойно заметил он. — То ты пытаешься сорвать мой ритуал, то признаешь, что думаешь, что он состоится…
- Я этого не признавал, - возразил я. — Но ведь ТЫ считаешь, что он состоится — а значит, предполагаешь мое отцовство. Жаль, предполагается, что я не доживу до возможности выпороть тебя ремнем — тебе бы это пошло на пользу. Или, учитывая обстоятельства, лучше было бы сразу взяться за розги!
На какой-то момент мне показалось, что я все-таки вывел его из себя. По его бледному лицу, уже почти утратившему сходство с человеческим, пробежала тень гнева. Однако Волдеморт справился с собой, а мое замечание попросту проигнорирвал, вместо этого приблизившись к кровати и осматривая лежащего Лавуазье.
- Так значит, ты решил лишить меня помощи зельевара, и подумал, что таким образом сможешь отсрочить ритуал хотя бы на сутки? Я правильно понимаю, столько он теперь проспит? — осведомился он.
Я невольно кивнул. Прелесть этого приема усыпления была в том, что он временно блокировал почти все энергетические и магические каналы, и разбудить человека, усыпленного таким способом, невозможно никакими силами - ни зельями, ни чарами, ни - уж тем более! - примитивными магловскими средствами. Впрочем, самому мэтру это не повредит — так что формально запрет «причинять вред кому-либо под крышей этого дома» я не нарушил.
- Жалкий ход, - прокомментировал Волдеморт. — В самом деле, жалкий, Драко. Ты не можешь не понимать, что в моем распоряжении не единственный зельевар на всю округу.
- Ну уж прости - я несколько ограничен в возможностях, - отозвался я саркастическим тоном. — Но ты же не ожидал, что я буду покорно сидеть тут и ждать воплощения твоих извращенных фантазий?
- Извращенных? Ну почему же. Мое желание вернуть себе нормальное тело вполне естественно. Более того, ты должен гордиться тем, что я выбрал именно тебя и твою семью для своего следующего воплощения…
- Тоже мне, повод для гордости — заиметь наследником чокнутого выродка с мозгами набекрень!
Мою щеку ожгла пощечина — да, пожалуй, я перегнул палку. В обычных обстоятельствах я бы уже корчился на полу под Круцио — но Лорду я был нужен невредимым и функционирующим, а болевой шок вряд ли пошел бы мне на пользу. Тем более, я слабо переносил боль — это всем Пожирателям известно…
- На правду не обижаются, - выдал я, выпрямляясь, и нацепив на лицо самую отвратительно-высокомерную из своих улыбок. Второй удар пришелся по другой щеке, и был сильнее — я едва устоял на ногах.
- Вы оба сейчас пойдете со мной, - спокойно сказал Волдеморт так, словно ничего не случилось. — Ритуал состоится на закате, а благодаря твоей выходке, Драко, времени у нас меньше, чем планировалось. Вас обоих необходимо подготовить. Я думал начать с зелий, но раз уж наш мэтр не в состоянии озаботиться этим, придется повременить…
- Стоп, как это — ритуал на закате? — опешив, слегка растерялся я. — Он говорил, что ритуал состоится в полночь? — я кивком указал на Лавуазье.
- Тебе следует больше доверять девушке, которую любишь, - хмыкнул Лорд, что в сочетании с его жуткой внешностью выглядело почти невероятным. — Ритуал будет на закате, ибо в этот момент Тьма одерживает верх над Светом. Мэтр намеренно, по моему приказу ввел тебя в заблуждение… Так что, боюсь, силы спасения несколько запоздают. — На тонких губах змеилась злорадная усмешка, и я невольно сглотнул, понимая, что тут он прав. Нас снова обошли на повороте и загнали в ловушку…
Оставалось только молиться и надеяться, что план Гарри не очень-то полагался на сведения о том, когда именно начнется ритуал — Ну или на то, что они вообще не рассчитывали дождаться его начала. Ну и еще — на то, что ограниченный во времени Лорд вызовет Снейпа, а не решит поискать еще какого-нибудь Мастера Зельеварения. Взгляд Джинни, устремленный на меня, полнился отчаянием — а я чуть ли не впервые не знал, что сказать и сделать, чтобы хоть как-то утешить ее. Все, что я мог — это обнять ее за плечи, безмолвно обещая свою поддержку — хоть она и стоила в этот момент немного. Джин накрыла мою ладонь своей, и мы молча последовали за Лордом прочь из комнаты.

Pov Блейз Забини.

Время в отсутствие Гарри для меня не стояло на месте. Вечером в воскресенье, после того, как Поттер, попрощавшись со мной в Большом Зале, побежал в кабинет МакГонагалл, я задержалась на ужине чуть ли не до самого конца, и встала из-за стола только тогда, когда все помещение почти опустело и свечи, парящие в воздухе, начали понемногу гаснуть. Не сказать, что для такого поведения была действительно весомая причина: несмотря на то, что я просидела за столом почти весь ужин, я почти ничего не ела, да это и неудивительно. От принятого зелья меня немного мутило, и даже смотреть на еду было противно, хотя такая реакция была вполне стандартной. Противозачаточное зелье не давало завершиться процессу формирования зародыша, и, следовательно, предотвращало беременностью Кажется, подобные штуки есть даже и у маглов, только они не так безопасны для организма, как это зелье. Вздохнув, я отодвинула чашку, которую уже полвечера бездумно катала в ладонях, и с неожиданной злостью отпихнула от себя скамью, так, словно та была передо мной чем-то виновата. Обиженный взвизг дерева по каменному полу несколько отрезвил меня. В самом деле, злиться было не на кого и не на что. Конечно, с одной стороны мысль о том, чтобы родить Гарри ребенка была романтичной и привлекательной. Но с другой стороны, перспектива стать матерью в восемнадцать лет несколько… напрягала. Особенно, учитывая тот факт, что «стать матерью» в моем случае вполне могло значить «стать матерью-одиночкой», а если еще принять во внимание личность отца ребенка… перспектива рисовалась далеко не радужная. Романтика романтикой, но во мне достаточно было исконно слизеринской рассудочности, чтобы понимать нежелательность такого поворота событий. Я провела ладонью по волосам, и, еще раз вздохнув, зашагала прочь, шикнув по дороге на парочку замешкавшихся гриффиндорских третьекурсников, все еще сидевших с самого края своего стола.
Спать мне решительно не хотелось, учить уроки — и того меньше, чем еще заняться — я не представляла. Идти в подземелья к взрослым было… даже не страшно, а как-то… ну да, все-таки страшновато. Впервые мне было не по себе при одной мысли о том, чтобы провести какое-то время в обществе родителей — отчасти из-за ситуации с Драко, отчасти — из-за того, что произошло между мною и Гарри. Почему-то мне казалось, что тот факт, что мы с ним занимались любовью, написан у меня на лбу. Нет, при взгляде в зеркало, я, конечно, не замечала никаких изменений, но опыта в таких делах у меня маловато, и… Ну, как знать, вдруг зрелая женщина, вроде Нарциссы, может заметить это с первого взгляда? Или почувствует изменения в ауре, или что-то в этом роде? А Люциусу вообще не чуждо иногда бывает побаловаться и Легилименцией!.. Да нет, чушь какая. Мерлин, я впадаю в паранойю! Можно подумать, ему больше думать не о чем, как выведывать мои секреты! Да и мне самой стоило бы подумать о более серьезных вещах — хотя бы о своем похищенном брате! Эх, если б только можно было связаться с Драко через зеркальце! Но Гарри предупредил, что лучше этого не делать, чтобы нечаянно не выдать наш «канал связи» Пожирателям… Однако, хочешь - не хочешь, поговорить с родителями мне все равно нужно. Хоть как-то поддержать и успокоить их — хотя я вряд ли могу сказать хоть что-то утешительное…
Помимо Люциуса и Нарциссы, в комнате Драко обнаружился Снейп, который с мрачным видом сидел на стуле в углу, скрестив на груди руки, и смотрел на светящиеся линии пентаграммы с такой злостью во взгляде, точно они нанесли ему личное смертельное оскорбление.
- Блейз, с тобой все в порядке? — осведомилась Нарцисса, и я, судорожно облизнув губы, кивнула. Почему-то сейчас, в душной атмосфере небольшой комнатки, все события сегодняшего дня как-то отошли на второй план. В душе снова с холодной ясностью подняло голову понимание жуткого факта — Драко в Руках Темного Лорда. Нет, конечно, я понимала это все это время, но теперь ужас опять затопил меня с новой необъяснимой силой - казалось, с головой, стирая все остальные эмоции и переживания. Брату осталось жить два дня. Прикусив губу, я приказала себе быть сильной, и, протиснувшись вдоль края пентаграммы, села на кровать рядом с матерью. Люциус стоял чуть поодаль, облокотившись бедром о письменный стол, и, скрестив руки на груди так же, как и Северус, мрачно смотрел на пентаграмму. Меня охватило недоброе предчувствие — и это было слабо сказано. Напряженность и ощущение беды прямо-таки витали в воздухе, переполняя комнату.
- Есть какие-нибудь новости? — спросила я, вынужденно кашлянув в середине, потому что голос прозвучал хрипло и неуверенно.
- Только то, что рассказали вы с Северусом, но это ты и так и знаешь, - мрачно отозвался Люциус. — Ты ведь еще не связывалась с Драко после этого? — спросил он. Я покачала головой. Зеркальца у меня с собой не было, сегодня я оставила его на дне моей школьной сумки.
- Гарри сказал, что это может быть опасно, - выдавила я, и ощутила, как к щекам приливает кровь. Мерлин, я лепечу какую-то ерунду, словно безмозглая хаффлпаффская дурочка, не имеющая собственного мнения! - Ну, то есть, мы не знаем, как там обстоят дела, и вызов может выдать Пожирателям и самому Лорду, что у нас есть способ связаться, - пояснила я более уверенным, как я надеялась, голосом. Отец мрачно кивнул.
- Да, это разумно, - согласился он. — Полагаю, Драко сам свяжется с нами, если выяснит что-то полезное…

Спала я в ту ночь просто ужасно, сны видела отвратительные и проснулась совершенно не выспавшейся. На мое счастье, уроки на понедельник по особому распоряжению Дамблдора отменили — да и кто бы смог сейчас сосредоточиться на занятиях? Подозреваю, что и самой Грейнджер это было бы не под силу в такое время. Замок снова наводнили авроры, расспрашивая о похищении Драко всех и каждого, словно надеялись получить хоть какую-то зацепку.
Заглянув в комнату Драко, я осведомилась у Люциуса, как дела. Ответ был неутешительный: чары работали слишком медленно. Круг поисков постепенно сужался - можно было смело отметать Уэльс и бОльшую часть Северной Шотландии — но этого было катастрофически недостаточно. Но — что куда хуже — было совершенно очевидно, что такими темпами хоть какой-то ощутимый результат эти чары дадут не раньше, чем через пару дней, когда будет уже слишком поздно…
Северус, к которому я заглянула чуть позже, пребывал, кажется, чуть ли не в более подавленном настроении, чем сам Люциус — он молча сидел за своим столом и, обнажив левую руку до локтя, мрачно разглядывал свою Черную Метку с таким видом, словно прикидывал, как бы половчее содрать ее вместе с кожей. Меня он, казалось, и вовсе не заметил, когда я вошла — что было само по себе делом небывалым.
- Профессор? — спросила я, останавливаясь возле него, и с опаской оглядывая стол — нет ли на нем ножа, или какого-нибудь осколка, или чего угодно острого, что мог бы Снейп использовать, чтобы попытаться избавиться от метки. К счастью, ничего похожего не наблюдалось.
- Садитесь, мисс Блейз, - каким-то тусклым, безжизненным голосом сказал он.
Выражение лица его не изменилось ни на йоту, даже глаза по-прежнему смотрели на выжженную на бледной коже отметину. Я осторожно присела на край стула, стоящего напротив от него, через стол. Интересно, Снейп и правда тронулся — или это просто так выглядит? К счастью, однако, профессор все же пребывал в здравом уме.
– Отвратительная штука да? — спросил он, горько усмехнувшись, и не отрывая взгляда от своей метки. Я кивнула, не зная, что сказать. — А между тем, в ней скрыты очень и очень любопытные чары. Вы ведь знаете теорию, не так ли?
- Протеевы чары, - отозвалась я, кивая. — Только до Темного Лорда никто раньше не использовал их на живых существах. Чаще всего их использовали для создания парных книг, дневников переписки и прочего…
- Да, отчеты экспедиций и судовые журналы… - кивнул Снейп. — Но здесь — не только они. Темный Лорд — воистину гений магии. Злой — но все же гений. Вы знаете, что когда он касается метки, то может призвать к себе не только всех Пожирателей, но и каждого в отдельности, вполне конкретного, того, кто нужен ему в данный момент?
- Я… догадывалась, - кивнула я. — Иначе ему было бы крайне неудобно — вызывать всех к себе всякий раз, как ему потребовался кто-то один.
- Да, да… - кивнул Снейп. — А знаете ли вы так же и то, что, следуя зову, Пожиратель может аппарировать к хозяину, где бы тот ни находился, даже если совсем не знает этого места?
- Ну… Тоже догадывалась, - подтвердила я. — Ведь его Ставка защищена так, чтобы найти ее самостоятельно было невозможно…
- Не совсем, но близко к тому, - согласился Северус. — Но… Никого нельзя при этом захватить с собой — это верная смерть для обоих. Лорд даже разбираться не станет. Так что, даже если меня призовут, я должен буду пойти один…
Призовут… пойти один… что-то в этом было, что «зацепило» меня. В голове сами собой всплыли не так уж давно прочитанные строчки и тусклая иллюстрация. Восковой шарик, полый внутри…
- Профессор! — воскликнула я, когда у меня в голове кусочки мозаики наконец сложились в цельную картинку. — Вы не можете провести никого с собой — но ведь можете пронести небольшой предмет, размером с кулак?
- Что? — Снейп вскинул голову. — О чем вы?
- Перед тем, как сдавать экзамен по аппарации, я почитала несколько книг по истории возникновения этого способа перемещения, - ответила я, ощущая, как по жилам разливается пьянящая смесь ликования и надежды. — Там описывался один способ, который сейчас запрещен Министерством, потому что относится к Темной Магии — но на самом деле, он совсем не страшен и вполне безобиден! «Кровный маячок»! Вы ведь знаете, что это?
- Восковой шарик с перегородкой - в одной части несколько капель человеческой крови, в другой — смесь пепла феникса и толченой чешуи саламандры, - отозвался он, кивая. — И если смять шарик и смешать ингредиенты, смесь вспыхнет, и эту вспышку тот, чья кровь, сможет ощутить — и переместиться к ней…
- Если вы сможете пронести с собой подобный маячок с кровью нескольких членов Ордена, - выпалила я, наклоняясь вперед, и чувствуя, что у меня горят глаза от энтузиазма, — Вы сможете активировать его внутри здания, и тогда они смогут аппарировать туда, следуя по зову крови! Ведь Пожиратели могут аппарировать в дом, значит, антиаппарационного барьера на Ставке Лорда нет?
- Нет, - согласился Северус, впрочем, не разделяя моего энтузиазма. — Неплохой план, Блейз, но увы, не очень-то выполнимый. Не больше чем мой собственный — аппарировать на зов и отдать жизнь за шанс вытащить оттуда хотя бы Драко…
- Почему? — на меня словно вылили ведро холодной воды. Снейп невесело хмыкнул, выпрямляясь в кресле.
- Потому что Лорду не нужно мое участие в этом деле. В него посвящены лишь немногие «избранные», - он выделили это слово с горькой иронией, - в число которых я не вхожу. К тому же — даже если случится чудо и меня вдруг позовут, увы, «Кровавый маячок» — вещь слишком примечательная в магическом плане. Это - пусть и простенький - но темномагический артефакт. Охранные чары Ставки не пропустят его. Мне повезет, если его просто уничтожит заклятиями еще до моего окончательного перемещения на место. Куда вероятнее — Темный Лорд поймет, что происходит, и убьет меня прежде, чем я успею хотя бы пикнуть.
- Ну, можно ведь, наверное, что-то придумать? — покачала головой я, все еще не желая сдаваться, но Снейп только развел руками, словно приглашая меня предлагать варианты. Впрочем, мне, как назло, тоже что-то не приходило ничего в голову…

Я раздумывала над этой проблемой весь день, который провела в подземелье, рядом с Нарциссой. Несмотря на доводы декана, я почему-то упорно не хотела сдаваться и отчаянно надеялась, что все-таки смогу отыскать способ замаскировать маячок. Почему-то я совершенно игнорировала второй довод декана — что его в Ставку Лорда вообще не звали, и ищи — не ищи способ замаскировать маячок, все равно возможности пронести его на место может не быть. С матерью мы почти не разговаривали, - просто сидели на кровати Драко, время от времени обмениваясь парой ничего не значащих фраз, и наблюдали за Люциусом, который не присел на разу за весь день. Отец хмурился, то и дело обходя пентаграмму по периметру и время от времени накладывая какие-то чары — но без особого результата. Несмотря на его заверения, что ему не составляет труда поддерживать поисковое заклятие, было заметно, что он вымотан: лицо осунулось и посерело, глаза слегка ввалились, и он то и дело потирал лоб кончиками пальцев — как делал и Драко, когда уставал.
Вечером, незадолго до ужина, Северус передал, что Директор собирает всех, заинтересованных в судьбе плененной парочки, у себя в кабинете. Это подразумевало присутствие там всего семейства Уизли — повезет еще, если не в полном составе, - а так же, естественно, и четы Малфоев, Снейпа, несомненно, Гарри и, наверное, Джареда Поттера — если они успеют вернуться, - а так же, вероятно, Гермионы — хотя на ее счет у меня были сомнения. Все-таки, Грейнджер неважно себя чувствовала, хотя, по словам мадам Помфри, ее состояние потихоньку стабилизировалось. С другой стороны — она, несомненно, сильная волшебница, хоть и маглорожденная, ну а про ее ум и говорить не нужно.
Признаться, я сомневалась и в том, позволит ли присутствовать мне — но, когда следом за Нарциссой проскользнула на вращающуюся лесенку за горгульей, а оттуда — в кабинет директора, никто не обратил на меня внимания, и я сочла это позволением остаться. Гарри уже был там — он стоял спиной к входу и о чем-то оживленно беседовал с Сириусом, чье присутствие стало для меня сюрпризом. За те короткие сутки, что мы не виделись, Поттер-младший, казалось, изменился. Он словно чуть вытянулся в росте — хотя на деле все еще был выше меня всего лишь на полголовы. Даже школьная мантия, в которую он уже успел переодеться после возвращения, казалось, сидела на нем теперь по-другому. Наверное, дело было в том, как он держался — словно сильный и уверенный в себе хищник, вроде льва или тигра. Мда, вот теперь я бы еще подумала, прежде чем утверждать, что его анимагическая форма так уж очевидна… А впрочем, Гарри никогда не проявлял интереса к анимагии, так что это не так уж и важно.
При виде меня он улыбнулся, но в глубине его глаз застыло выражение тревоги.
- Что случилось? — слегка насторожилась я. Нет, конечно, причин для беспокойства у нас и так более чем достаточно, но все-таки мы успели немного привыкнуть ко всему этому… Однако Гарри покачал головой, быстро обняв меня и чмокнув в щеку.
- Ничего нового. Просто… Кажется наша связь с Драко потихоньку восстанавливается, - отозвался Гарри. — Нет, я не могу определить хотя бы направление, в котором он находится отсюда — просто иногда могу ощущать перепады его настроения. Но это так непривычно, как в тумане. Мне кажется, у нас даже в самом начале все было куда… явственнее, чем сейчас.
- Ну так это же все равно здорово! Это значит, по крайней мере, что связь не разрушена, так что… А вдруг ты все-таки сможешь почувствовать хотя бы направление, в котором искать?
- Ну да, - как-то кисло согласился Гарри. — Вот только ЭТО уже известно и без моего участия, ведь Люциус определил, что Шотландия почти вся отпадает. Остается центральная часть Англии, а там всяческих особняков и старинных поместий — пруд пруди. Дрей говорил что-то о виноградных лозах — тебе не приходит в голову никакое поместье, украшенное в этом стиле?
- Гарри, я тебя умоляю, это довольно распространенный стиль. Я тебе сходу могу перечислить домов десять, где этот узор украшает хотя бы хозяйскую спальню. Это же древний символ плодородия — и не только в отношении земледелия, но и… хм, эээ… скажем так, в смысле «производства» наследников. Считалось, что подобный узор как бы… способствует скорейшему зачатию. Еще пшеница и всякие там фрукты-овощи. К тому же, его и маглы тоже использовали…
- И что, это реально работает? — хмыкнул он. Я закатила глаза.
- Не смеши мои туфли — обычные суеверия! — фыркнула я. — Просто многие маги подвержены им не меньше маглов. Особенно когда зачать наследника пару лет не получается и ничего не помогает. Правда, для тех, кто живет в Родовом Поместье, такие случаи — большая редкость, но ведь Дрей, вроде, говорил, что это не похоже на Родовое Поместье?
Гарри пожал плечами, но ответить не успел, потому что вошел Дамблдор и попросил всех рассаживаться.
- Ну что ж, друзья мои, думаю, ни для кого из вас не секрет, что мы сегодня собираемся здесь для того, чтобы подвести своеобразный итог сложившейся ситуации, - сказал директор официальным тоном, когда все уселись этаким полукругом напротив него. Слегка трансфигурированный стол теперь был вытянут вперед, словно настоящий стол для собрания, чтобы все могли расположиться с некоторым удобством и не чувствовать себя перед Дамблдором провинившимися школьниками. — Поэтому предлагаю обойтись без вступительных речей и сразу перейти к делу, - продолжал директор. - Времени мало, а работа предстоит немалая. Люциус, удалось ли вам добиться хоть каких-то результатов сверх того, что вы рассказывали Северусу утром? — спросил он Малфоя-старшего. Я невольно вздрогнула, когда директор называл отца по имени, но ни непосвященные в тайну Люциуса Уизли, ни Сириус не выказали ни малейших признаков удивления или недовольства, так что, видимо, защитные чары работали как надо.
- Немного, - сухо сказал отец. — Мне удалось еще несколько сузить направление поисков. Очевидно, что искать необходимо в центральной части Англии, подальше от побережья. Я так же взял на себя труд подробно изучить карты предполагаемого района поисков, чтобы хотя бы исключить те места, которые заведомо не могут быть теми, что нам нужны.
- Это разумно? — нахмурившись, вмешался Джаред Поттер. - Насколько я понимаю, дом, где держат наших юных пленников, защищен всевозможными обманными заклятиями. Он вполне может казаться заведомо не тем, что нам нужно, но…
- Я имел в виду лишь, что исключил заведомо неподходящие объекты, вроде больших магловских городов, крупных фабрик и заводов, которые не могут быть результатом действия скрывающих чар, - убийственно ледяным тоном процедил сквозь зубы Люциус. Я невольно посочувствовала ему — все-таки общение с членами Ордена дается отцу нелегко, а с Поттерами его семейство и вовсе враждовало чуть ли не столетиями. Правда, вражда была не кровной и больше напоминала соперничество, но все же особой любви представители этих семей друг к другу никогда не питали. Ну, пожалуй, до Гарри и Драко. Кто бы мог подумать, что эти двое так подружатся?…
- Ах, в этом смысле, - кивнул профессор аппарации и снова умолк. Малфой одарил его холодно-высокомерным взглядом и снова повернулся к Дамблдору.
- И что же еще дало ваше изучение карт? — осведомился директор. Люциус медленно вздохнул и покачал головой.
- Немного, - повторил он. - Круг поиска все равно чересчур обширен.
- Профессор, - обратился к Дамблдору Гарри, подаваясь вперед. — А что мы можем предпринять, даже если найдем их вовремя? Ведь «вовремя» - это до завтрашнего вечера, не так ли?
- Мы оповестили большую часть боеспособных членов Ордена Феникса, - ответил вместо Дамблдора Артур Уизли. — Кингсли и Тонкс обеспечат нам поддержку Аврората. Не сомневаюсь, авроры не останутся в стороне, если речь пойдет о прямой атаке на логово Волдеморта и большей части Пожирателей смерти. Так что, весь вопрос в том, чтобы успеть отыскать само место. Мы бьемся над этим уже больше года, но пока напрасно. Сомневаюсь, что мы сможем сделать это всего лишь за сутки, даже принимая во внимание, насколько сузился круг поисков.
- Что ж… - кивнул Дамблдор и обратил взгляд на Поттера-младшего. — Гарри, как ты считаешь, насколько велик шанс, что ваша с Драко связь успеет достаточно восстановиться за эти сутки, чтобы ты смог определить его местонахождение?
- Не знаю, - покачал головой Поттер. — Но полагаться на это я бы не стал. Я, конечно, постараюсь, но…
- Профессор, а могу я внести… что-то вроде предложения? — выпалила я, собравшись с духом. Рон и близнецы посмотрели на меня с удивлением, да и Нарцисса тоже. Дамблдор удивленным не выглядел, скорее довольным. Он улыбнулся мне и сделал приглашающий жест рукой.
- Конечно, Блейз, мы слушаем.
- Ну, я уже говорила об этом профессору Снейпу, и он привел несколько возражений, но я думаю, если постараться, мы сумеем их обойти, - отозвалась я. — Перед тестами на аппарацию я читала книгу из Запретной Секции — «История развития Перемещающих Чар». Там описывается один способ, с помощью которого можно аппарировать в незнакомое место. «Кровавый Маячок».
- Это темномагические штучки, юная леди! — прогремел Джаред Поттер, перебивая меня. — Магия Крови! К тому же, запрещенный ингредиент — пепел феникса! Министерство не одобряет…
- Министерство, дорогой Джаред, прежде всего не одобряет незаконную торговлю редкими ингредиентами, которая идет в обход налогов, - возразил Дамблдор мягко, но при этом все-таки неодобрительно хмурясь. — А также способ добывания этих ингредиентов, когда фениксов целенаправленно раз за разом сжигают ради этого пепла. И кроме того, конечно не стоит забывать о том, что нарушение границ частной и государственной собственности с помощью упомянутого «маячка» удается проще простого, потому что никакие охранные чары ему не помеха. Что ж, Блейз, предложение, действительно, неглупое — но как ты предлагаешь доставить маячок на место?
- Я… Я думала, что это мог бы сделать профессор Снейп, - ответила я. — Он не может сам показать или рассказать кому-то о местоположении Ставки Лорда, но может пронести туда небольшой предмет.
- Упуская из внимания лишь тот факт, что я не могу явиться к Лорду до тех пор, пока он не позовет меня, - холодно бросил Снейп, сидевший сложив руки на груди, и с самым мрачным выражением лица.
- Значит, надо сделать так, чтобы позвал, - отозвалась я, пожимая плечами. — Насколько я поняла, для ритуала Лорду нужны редкие зелья. И сам зельевар, не так ли?
- Да, но зельевар у него есть, - ядовито фыркнул Снейп, и мне, как бы парадоксально это ни было, послышались в его голосе нотки оскорбленной профессиональной гордости — как же так, ему предпочли какого-то французишку!?
- Значит нужно вывести его из строя, - невозмутимо ответила я.
- И каким образом? У нас нет там агентов! — воскликнул Рон.
- Ошибаешься, у нас их там целых двое! Дрей и Джинни. Да, они не могут причинить никому вреда под крышей того дома, но это и не нужно. Если им удастся, хотя бы временно, усыпить Лавуазье за несколько часов до ритуала — он будет непригоден для Лорда. И ему придется срочно искать замену. Вряд ли В… Волдеморт за пару часов успеет похитить и привезти к себе другого авторитетного зельевара — но это ему и не нужно, если он может призвать профессора Снейпа. Ну а профессор, оказавшись в Ставке, активирует «маячок». Весь вопрос только в том, как защитить сам маячок, чтобы Лорд не почувствовал и не уничтожил его раньше времени. Может быть, есть какие-нибудь специальные чары?…
- Полагаю, мы что-нибудь придумаем, - задумчиво проговорил Дамблдор. — Что ж. Блейз, поздравляю, очень толковый план. Не сомневаюсь, что перед лицом смерти юный Драко сумеет найти способ вывести несчастного Годфруа из строя… Вы ведь обучали сына технике воздействия на точки энергии мага, не так ли, Люциус? — обратился он к отцу. Тот напряженно кивнул, облизывая губы.
- Да, но это было несколько лет назад. Даже если Драко все правильно запомнил, я не ручаюсь, что он сможет правильно рассчитать силу воздействия… - проговорил он.
- Сможет, я не сомневаюсь в этом, - махнул рукой директор. - Ведь речь идет не только о его жизни, но и о жизни юной мисс Уизли. А любовь — это великая сила…
- Почему бы вам не спросить его самого? — предложил Гарри, роясь в кармане. — Если он скажет, что не сможет, у нас будет время придумать запасной план. Это лучше, чем глупо полагаться на… забытые знания.
Поттер поморщился, и наконец, вытащил из кармана мантии зеркальце в бархатном чехольчике. Тесемка, стягивающая горловину, за что-то зацепилась у него в кармане, Гарри, потеряв терпение, дернул — и на пол выпал из его кармана жемчужно-белый куб, каждая из граней которого была разделена на девять одинаковых квадратиков, в центре которых были нарисованы синим цветом разные руны. Сириус охнул, когда кубик, подкатившись к его ногам, остановился.
- Гарри, во имя Мерлина, откуда у тебя это? — хрипло выдавил он.
- Это? — переспросил Поттер, удивленно моргая. — А, это я нашел в поместье, в вещах отца. Дед мне их показывал. Ну, и разрешил забрать эту штуку на память. А что — ты знаешь, что это такое? Что-то важное? Я думал, это просто безделушка, что-то вроде магловского кубика-рубика…
- Это… Нет, это просто невероятно — и именно сейчас! — Блэк все еще был потрясен. Все, включая и Джареда Поттера, выжидательно смотрели на него. Сириус поднял кубик и положил его на стол Дамблдора. — Это — именно то, что нам сейчас нужно! — сказал он. — Гарри, скажи, ты ведь выбрал эту вещь не случайно, не так ли?
- Ну… - Поттер слегка зарделся, а потом пожал плечами. — Ну, вообще-то, она сразу привлекла мое внимание — как будто сама легла в ладонь, когда я перебирал вещи отца. Я еще подумал, что это проявление Родовой Магии, вроде тех, какие описывал Драко — но я не был уверен. Так что же это такое?
- На первый взгляд — действительно, не более чем игрушка, - отозвался его крестный, задумчиво глядя на кубик. — Джеймс думал, что потерял его, еще за год до окончания школы… Это — еще одно изобретение Мародеров. Мы использовали его, чтобы протащить в школу запрещенные ингредиенты или мелкие вещички через охранные чары и детекторы Филча, которыми он тогда пользовался. Внутри этот кубик полый, и туда можно спрятать что-то подходящее по размеру. Открыть его невозможно, если не знать пароля и комбинации рун, которые надо нажать. Более того, если его возьмет в руки кто-то посторонний, он не почувствует разницы в весе, будь куб пустым или полным. Непосвященному он покажется цельным. Но, что самое главное — какой бы мощной магией не обладало содержимое — ее невозможно определить, засечь и почувствовать никакими способами. Именно так мы протаскивали в школу кое-какие…хм, вещи для своих… эээ… шалостей, — он хмыкнул и бросил взгляд на Дамблдора, слегка склонив голову. — Простите, директор.
- Что ж, Гарри, похоже, твою руку и впрямь вела твоя Родовая Магия, когда ты подобрал это, - заметил Дамблдор, с улыбкой кивнув Сириусу. — Похоже, эта вещь — в самом деле, то, что нам сейчас нужно. Северус?
- Да… думаю, что да, - выдавил Снейп с таким выражением лица, словно его заставили целиком съесть живого флобберчервя. - Если, конечно, ее «гениальные» чары не изгладились от времени, - добавил он ядовито.
- Не думаю, - спокойно и серьезно ответил Сириус, снова взяв со стола кубик и нажимая пальцами определенные руны. Его губы беззвучно шевельнулись, произнося пароль — но так тихо, что расслышать его было невозможно. Все, что я смогла понять — это не было одним словом, скорее, что-то вроде фразы. Кубик со щелчком открылся, словно крохотная шкатулка. Внутри он оказался пустым.
- Ну что ж, пепел фенкса у меня имеется, - заметил Дамблдор. — Толченая чешуя саламандры, уверен, найдется у Северуса. А вот что до крови… полагаю, в первую очередь мы должны собрать по капле крови тех, кто может аппарировать, прихватив с собой несколько человек. Размер куба ограничен, значит, нужно выбрать наиболее мощных магов из нашего числа. Артур, Билл, Чарли — думаю, вы сможете захватить с собой Фреда и Джорджа, если захотите. Люциус, вы?
- Разумеется, - с достоинством отозвался Малфой-старший.
- Очень хорошо, — кивнул директор. — Сириус, полагаю, ты тоже захочешь принять участие? - Блэк кивнул. — Прекрасно. Джаред, присоединитесь?
- Не уверен, что от меня будет польза — но да, думаю, я приму участие в деле, - кивнул профессор аппарации.
- Ну что ж, очень хорошо. Сириус, прошу тебя, отправляйся в Штаб Ордена и оповести всех об общем сборе. Возьми небольшую пробирку, собери по капле крови у тех, чьи навыки аппарации не вызывают сомнений. К утру все должно быть готово. Северус, тебя я попрошу подготовить подходящий восковой шарик для «маячка». Возьми это, - он протянул зельевару небольшой отполированный деревянный коробок. — Здесь пепел, который я собрал после последнего самосожжения Фоукса. Не увлекайся, его нужно совсем немного. Остальные… - отдыхайте, набирайтесь сил… Завтра нам предстоит… битва.

Большую часть вторника я провела в лаборатории, помогая Снейпу подготовить зелья, которые, по его мнению, могли понадобиться, если план сработает, и его призовут в Ставку. Конечно, ассистент в моем лице был ему не так уж и необходим — тем более что профессор все равно не мог взять с собой ничего сильнодействующего из боязни, что это может потревожить охранные чары. По той же причине и те зелья, которые он счел более-менее безопасными, приходилось делать слабо концентрированными. Но как бы там ни было, помощь ему была нужна не так уж сильно. На самом деле, я сама напросилась в ассистентки, - и все ради того, чтобы держаться от Гарри подальше. Я боялась, что он уже достаточно хорошо знает меня, чтобы раскусить, что я что-то задумала. Дрей бы раскусил — а при их тесной дружбе последнее время Гарри очень много от него перенял… Ну, вообще-то, если уж быть честной до конца — находиться рядом с таким мастером Легилименции тоже было не особенно безопасно для моих планов. Но Северус был чересчур на взводе, чтобы обращать внимание на мысли какой-то девчонки, пусть даже и названной сестры его крестника. Профессора целиком и полностью занимала сейчас судьба этого самого крестника, и ему было просто не до меня.
Вот так и получилось, что я даже не знала толком, как мне себя с ним вести, чтобы не сорвать свои же планы. Излишняя покладистость могла вызвать подозрения: это не в моем характере. С другой стороны — любое упоминание о том, что я хотела бы присоединиться к «боевому отряду», или хотя бы что меня не устраивает перспектива отсиживаться в сторонке, могло вызвать у него желание подстраховаться и «обезопасить» меня. Не то чтобы я действительно боялась быть обездвиженной и связанной, как он угрожал вчера. Хотя с этого гриффиндорского доброхота станется отобрать у меня палочку и посадить под замок! И, - самое обидное — при полной поддержке учителей и директора, которые, не сомневаюсь, еще и помещение для моего содержания ему обеспечат!
Мы виделись сегодня только один раз, утром, и, хвала Мерлину, не наедине — иначе, как я боялась, я уже сидела бы под замком в какой-нибудь башне. Да ему бы и ходить далеко не пришлось — в качестве моей временной камеры вполне сгодилась бы пустующая комната Гермионы, которой мы уже пользовались позавчера для того, чтобы сварить зелье.
Занятия с сегодняшнего дня по приказу Дамблдора возобновились, за исключением Защиты и Зелий, поскольку и сам директор, и профессор Снейп были слишком заняты подготовкой к предстоящей вечером эскападе. По той же причине от учебы освободили Гарри и Рона. Мне, по-хорошему, полагалось бы присутствовать на уроках — но первой парой сегодня были сдвоенные Зелья, а после обеда — ЗОТИ, так что на этот счет можно было не волноваться. А впрочем, поводов для волнения и без того хватало, один весомее другого…
Как я и ожидала, зелья пришлось готовить самые разнообразные — от очищающих до защитных, и наоборот, отравляющих, - да еще и в таких количествах, чтобы обеспечить ими весь «ударный отряд». Большинство зелий было мне знакомо — что-то подобное не раз приходилось варить на уроке. Однако в процессе мне довелось лишний раз убедиться в нервозности профессора Снейпа. Нет, у него не дрожали руки, и он не сбивался с ровного, уверенного ритма работы — каждое движение было точным, скупым и четко выверенным. Он… говорил. Вполголоса, практически себе под нос и ни к кому конкретно не обращаясь — но не умолкал ни на минуту. При этом Северус не выбалтывал никаких секретов и не делился переживаниями. Он попросту комментировал и описывал каждое свое действие, будто записывал на магловский диктофон, с тем чтобы передать опыт потомкам.
- Маринованные в растворе гноя буббонтюбера листья мандрагоры нарезать одинаковыми по толщине полосками, шириной один сантиметр, - бормотал он, выкладывая на доску обмякший, распластанный лист. — Резать их лучше верхней частью острого ножа, так лучше удается проконтролировать размер. И полоски лучше делать потоньше, не сантиметр, а шесть-семь миллиметров в ширину.
Первое время я прислушивалась к голосу профессора, но потом перестала. Все равно бубнил Снейп больше для собственного успокоения. То и дело я погружалась в задумчивость. Нет, у меня не было сомнений по поводу того, что я собиралась сделать — был… страх. Ведь несмотря на мое безрассудное стремление разделить с Гарри все опасности, в глубине души я не могла не понимать его правоты. Меня действительно могли схватить или убить, несмотря на всю мою маскировку. Что тогда будет? Что будет с ним? Однако альтернатива была еще страшнее. Ведь плен или гибель грозили не только мне. Что будет, если Пожиратели схватят или убьют Гарри? Что если Волдеморт убьет его? Я живо представляла себе до невозможности страшный вариант: я, как он и хотел, остаюсь в школе, в безопасности под надежной защитой замковых стен и охранных чар, жду вестей, а потом… Мне виделись опустошенные, окровавленные лица друзей - и Его. Мертвое. Безжизненное. С потухшими, остекленевшими глазами за почему-то непременно треснувшими стеклами очков…
Эту картинку тут же сменяла другая — и я не могла сказать, какая из них пугает меня больше. Круг Пожирателей в темных плащах и в масках, окруживший коленопреклоненного темноволосого юношу — одежда на нем порвана и висит клочьями, в прореки виднеется избитое, израненное тело, покрытое грязью и запекшейся кровью. Его руки бессильно лежат на коленях, а на земле, почти возле безвольных пальцев правой ладони — сломанная пополам волшебная палочка. Взъерошенная голова опущена на грудь, тело сотрясает дрожь от боли и ран. И — леденящим ужасом, проникающим в сердце — поднимающаяся палочка, зажатая в бледной руке с длинными, тонкими пальцами. Какой будет вспышка — и будет ли? Что сейчас произойдет — Авада, или пока еще всего лишь Круцио? И что труднее вынести — его смерть, быструю и чистую — или его мучения и пытки? Марлин Великий, Гарри!
Я тряхнула головой, отгоняя видения, и, прикусив губу, принялась с ожесточением толочь в ступке панцири скарабеев для одного из отравляющих веществ, вызывающих при попадании на кожу временный паралич. Нет уж, дудки — я ни за какие коврижки не останусь сидеть в замке и мучиться подобными страхами. Основными доводами Гарри были его страхи за меня — но он почему-то и не думал о том, что я боюсь за него ничуть не меньше, и, со своей стороны, сделаю все, чтобы защитить его!
Несмотря на то, что вчера я вроде бы тщательно продумала свой план, в нем все еще имелась одна значительная прореха. А именно — если я замаскируюсь и буду прикидываться кем-то из новых членов Ордена Феникса, то как объяснить то, что я, в своем обычном качестве, Блейз Забини, не выйду попрощаться с Гарри, пожелать ему удачи, сказать, чтобы он был осторожнее — ну и кучу других банальностей? Выход был только один — прицепиться к какой-нибудь мелочи и поссориться с ним, потом сделать вид, что дуюсь и отсиживаюсь в подземельях, - но как же мне это не нравилось! Сыграть эгоистичную истеричку вовсе не трудно, весь вопрос в том, захочет ли Гарри потом вообще общаться с подобной личностью? Способной из-за мелочи поссориться с ним перед настолько серьезной битвой… А значит, причина должна быть весомой — и не особенно эгоистичной. Или эгоистичной, но объяснимой… Ох, Салазар-основатель, как же все это сложно!
Время тянулось невыносимо медленно, и даже попытки сосредоточиться на изготовлении зелья не приносили облегчения. Минуты никак не хотели складываться в часы. Мне казалось, я торчу тут в компании профессора зельеварения уже целую вечность. Хотя вообще-то, я, в отличие от того же Гарри, была вовсе не против его общества. Я могла бы поклясться, что прошло уже чуть ли не несколько дней - а на деле только-только минуло время обеда.

Осуществить задуманное оказалось не так просто, как я предполагала, но и никаких непреодолимых трудностей я тоже не встретила. Разумеется, нечего было и думать о том, чтобы перевоплощаться и маскироваться в помещениях факультета. Тщательно отобрав нужную одежду, я сложила ее в небольшую сумку, с которой обычно ходила в ванную, туда же сунула бутылочку шампуня, на дно — драгоценную баночку с капсулами, которых оставалось после «страшной мести» Дафне всего штучки две или три. Поколебавшись, вытащила и затолкала на самое дно сумки тяжелые, но устойчивые ботинки на тракторной подошве, которые иногда надевала для прогулок в Хогсмид в особенно слякотную погоду. В карманы и отделения сумки рассовала несколько «позаимствованных» из лаборатории Снейпа пузырьков с самыми разными зельями. Оставались чисто технические мелочи — раздобыть пароль в Ванную Старост. Обычно мне его за просто так сообщал Дрей, но теперь я оказалась в затруднении, ведь со времени его исчезновения его наверняка сменили, особенно при тех мерах безопасности, которые тут установили. Впрочем, это осуществить тоже было проще простого.
Сторговавшись с Пэнси за сорок галеонов и эссе по Трансфигурации, я прихватила сумку и отправилась в Ванную Старост. Конечно, с одной стороны изменять облик сейчас было еще рано. Время близилось к пяти, до полуночи оставалось не меньше семи часов, так что действие капсулы, если я применю ее сейчас, закончиться всего лишь через час после начала главных событий — буде таковые состоятся. Но что-то подсказывало мне, что лучше все-таки подготовиться заранее. Я не могла быть уверена, что «спасательный отряд» станет дожидаться полуночи — а значит, могу все еще оказаться «в пролете».
Добравшись до ванной старост, я тщательно свернула свою школьную форму и отправила ее в корзину для грязного белья, чтобы избежать возвращения в Слизеринские помещения, когда перевоплощусь. Теперь все зависело еще и от моего везения — ведь капсулы меняли внешность случайным образом, и как знать, окажется ли мой новый облик по-настоящему неузнаваемым? Вот в прошлый раз все прошло просто замечательно: смуглая кожа, темные египетские волосы, карие глаза… А вот если я, скажем, превращусь в голубоглазую блондинку? Ведь зелье не меняет черт лица, а Гарри уже видел меня со светлыми волосами — на хэллоуинской вечеринке! Что если он меня узнает?
Впрочем, когда, выйдя из душа и обсушившись, я подошла к зеркалу и с опасением взглянула в него, увиденное оказалось для меня шоком. В первый момент я даже рот открыла от удивления, а потом — бурно расхохоталась от смеси какого-то веселого ужаса, восторга и радости. Маскировка оказалась что надо: из зеркала на меня смотрела симпатичная мулатка с копной длинных черных волос, завивающихся «мелким барашком». Великий Мерлин, я чем-то напоминала Анджелину Джонсон, которая была капитаном Гриффиндорской квиддичной команды до Гарри! Да в таком виде меня не то что мать родная не узнает — и я сама бы себя не узнала, посмотрев со стороны! Да так оно и было! Пока я одевалась, я то и дело вздрагивала, заметив краем глаза собственное отражение в зеркале — мне все казалось, что в Ванну Старост зашла какая-то посторонняя девушка.
Зелье, к счастью, не меняло ни моего телосложения, ни роста, поэтому одежда, к счастью, все еще была мне впору. Я натянула джинсы и зашнуровала ботинки, надела свитер — и невольно поморщилась. Серый, изящной вязки, он неплохо подходил мне в моем обычном облике — но теперь… темную, смуглую кожу он заставлял казаться как-то болезненной, почти нездоровой. Несколько минут я недовольно хмурилась, а потом фыркнула и отвернулась. О чем я только думаю! Чушь какая! Я на битву собралась, а не на конкурс красоты, в конце концов! Куда более серьезной проблемой были волосы!
Это действительно была проблема, и заключалась она вовсе не в какой-то глупости, вроде внешнего вида. Я привыкла справляться со своими длинными волосами — но эти по фактуре были совсем другими! Я их даже расчесать не могла! Расческа намертво запутывалась в пышных прядях, я понятия не имела, что мне делать. На голове, казалось, появился целый дом из волос, под которым было невыносимо жарко! В какой-то момент я дошла до того, что готова была их отрезать — останавливало только то, что, скорее всего, это повлияло бы и на длину моих обычных волос, а прибегать к зелью для их отращивания я не очень хотела — с ним было очень трудно регулировать интенсивность роста и длину. А как с ними еще можно справиться? Зелье «Простоблеск»? Неплохой вариант, за одним исключением — у меня его нет, и взять его мне негде. Вроде бы, Гермиона иногда им пользовалась, но, во-первых, поставить в известность Грейнджер — это все равно, что сразу сообщить Поттеру, а во-вторых, нет времени идти просить у нее зелье и пытаться применить его.
В конце концов, я просто как смогла пальцами разобрала пряди, как можно крепче стянула их на затылке и завязала наколдованной лентой, нижнюю часть с трудом растащила на три и заплела в грубое подобие косы. Выглядело это не ахти как, но главная цель была достигнута: под косой мне больше не было так уж жарко, к тому же, добавив парочку заклинаний, я убедилась, что прическа не развалится в самый неподходящий момент, а значит, волосы не будут мешаться.

Из того, что я слышала вчера, следовало, что «операция» должна была начаться в Хогсмиде — а значит, следующим пунктом моего плана было незаметно пробраться туда. Увы, я не могла просто взять и пойти в деревню, как ни в чем не бывало. Любой, кто заметил бы меня, засыпал бы градом вопросов — и был бы прав. Во-первых, я была неузнаваема, а посторонний на территории Хогвартса сейчас — хм… Я и представить себе не могла, какую реакцию это вызовет. Повезет, если дождутся конца действия капсулы, прежде чем засунуть в Азкабан, пожалуй… К счастью, у меня все еще оставался запасной путь. Тот самый подземный ход, которым мы с Гермионой и Джинни вывели из деревни младшекурсников во время «Хогсмидской Потасовки». Заваливать его камнями, насколько я знала, не стали, хотя охранных чар на нем было понавешено — «мама не горюй», как говорил Драко. Впрочем…
Это было самое уязвимое звено в моих планах — потому что опирались они не на надежный и привычный расчет, а на зыбкую и призрачную надежду. Надежду, которую заронил мне в душу вчера взгляд директора. В глазах Дамблдора, когда он посматривал на меня, отстаивая право Гарри и Рона присоединиться к спасательному отряду, мне почудилось выражение сочувствия и чего-то еще, сильно напоминающего поддержку. Если директор поддержал Рона… может, он и меня тогда поддержит? Может, он-то как раз и понимает меня? Ну, или надеется на то, что сила любви — моей к Гарри, или Гарри ко мне, или просто нашей взаимной любви, не знаю, - что она поможет нам всем противостоять Волдеморту? Во всяком случае, у меня появилась надежда, что если он и не станет помогать мне открыто — то, может быть, хотя бы просто закроет глаза на нарушение охранных чар подземного хода?
С запирающими чарами, наложенными на вход в потайной ход, располагавшийся в горбу статуи одноглазой ведьмы, повозиться пришлось долго. Я перепробовала все — от чар обнаружения паролей до банальной Алохоморы, но ничего не помогало. Впрочем, как оказалось чуть позже, пароль все-таки был, только необнаружимый — «Диссендиум». Я вспомнила его по рассказам Гарри, хотя и не думала, что он все еще действует. В узкий лаз мне удалось протиснуться с трудом, но все-таки удалось, ну а дальше все пошло как по маслу.
К тому времени, как я осторожно выбралась из подвала «Сладкого Королесвства», время было уже довольно позднее. Как оказалось, на все переодевания, перевоплощения и прочее я потратила почти полтора часа. За окнами в полнеба полыхал кроваво-красный закат, навевая тревожные мысли. У меня невольно защемило сердце недобрым предчувствием — или это был страх из-за предстоящего сражения? Незаметно выскользнув за дверь вслед за другими покупателями, я устремилась к «Трем Метлам», от души надеясь, что не опоздаю. В самом деле, было бы просто смешно явиться после того, как все уже отправились на задание. Вся моя подготовка — чего бы она тогда стоила, и ради чего вообще я все это делала? Одержимая подобными страхами, я невольно все ускоряла шаг, и на подходе к пабу уже почти бежала. Неудивительно, что внутрь я влетела запыхавшаяся и взмокшая от бега. К счастью, в пабе было слишком много народу, чтобы я могла обратить на себя лишнее внимание. Пробравшись между столиками, я уселась в дальнем от входа уголке. Большая часть присутствующих была мне незнакома, но по тому, как держались эти люди, как они деловито переговаривались и со знанием дела что-то обсуждали, я предположила, что это и есть основные «ударные силы» Ордена Феникса. В общей сложности тут было человек двадцать, среди которых я заприметила рыжие головы старших Уизли, потом — Сириуса и Люпина, выглядевшего почти больным, но тем не менее решительного и сурового. Ах да, ведь сейчас снова полнолуние, припомнила я. Да уж, стоит надеяться, что профессор не забыл принять Аконитовое зелье…
Продолжая разглядывать собравшихся, я заметила Джареда Поттера и Люциуса, сидящих за столиком в противоположном углу. На лице Малфоя-старшего застыло странное выражение — будто он никак не мог поверить в то, что действительно собрался сразиться на стороне Ордена Феникса, и в то же время - будто он вообще собирался пойти и сделать все в одиночку, а все собравшиеся просто примазались к нему. И что он позволил это исключительно по доброте душевной. Поттер-старший, в отличие от него, был задумчив и мрачен. Он непрерывно хмурился, погрузившись в размышления, и то и дело принимался постукивать по столу кончиками пальцев.
Возле стойки я разглядела высокую фигуру Дамблдора — директор, попивая кофе, о чем-то совершенно беззаботно болтал с мадам Розмертой, и казалось, собирался на увеселительную прогулку, а не на смертный бой. Ну, впрочем, если вспомнить слова Гарри, битва действительно не должна была быть смертельной. У меня были кое-какие соображения на счет того, почему ни Поттер-младший, ни сам Дамблдор даже не рассматривали идею во время с этой нашей эскапады попытаться прикончить Темного Лорда. Для полноценных выводов мне, как всегда, не хватало информации, однако то, что говорили Дрей и Гарри, до известной степени все-таки объясняло это. Прежде чем убивать Волдеморта, следовало выполнить ряд условий. Что ж, очевидно, этого еще не сделали… Эх, знать бы, что именно за условия! Как знать, а вдруг представится случай…
Помотав головой (осторожно, чтобы не развалить свою, с таким трудом сооруженную прическу), я вернулась к разглядыванию собравшихся, пытаясь отыскать глазами Гарри и понять, насколько все-таки удачна была моя маскировка. Я была уверена, что мне не удалось провести Дамблдора — хотя бы по тому, как весело и чуть лукаво улыбнулся мне директор из-за своей чашечки кофе, - но это было вполне понятно, учитывая его уровень владения Легилименцией. А вот сможет ли опознать меня Гарри?
Поттера я разглядела довольно скоро — и чуть не задохнулась от негодования, обнаружив его за одним из столиков, мило беседующим с какой-то узкоглазой темноволосой девицей! В которой со второго взгляда опознала никого иного, как Чжоу Чанг! А ЭТОЙ что тут надо? Она что — член Ордена? Ну, допустим, но даже если так — какого боггарта недобитого она забыла рядом с Гарри, да еще и так нагло ему улыбаясь?! А Поттер — тоже хорош!ПО мне он едва скользнул взглядом, кажется, вообще меня не заметив — где уж тут было разглядывать и узнавать! И волноваться не стоило! Нет, ну каков «Гриффиндорский Лев», а? Стоило выскользнуть из Хогвартса, и вот — пожалуйста, я забыта, и «здравствуй моя старая любовь», так что ли? Да он же сам мне рассказывал, что не испытывает больше симпатии к этой проклятой китаянке! А теперь сидит и любезничает, как ни в чем не бывало!
Они сидели не так уж далеко от меня — быстро оглянувшись и убедившись, что не привлекаю внимания, я перебралась за соседний пустой столик, а потом — еще за один. Позиция была почти идеальной — нас разделало теперь только пышно разросшееся растение в кадке, так что ни Гарри и Чжоу не могли меня увидеть — а я слышала каждое слово! Подслушивать, конечно, нехорошо — но я ничего не могла поделать с собственным любопытством. Вообще-то, говорила я себе, я имею право знать, что парень, ради которого я пошла на ТАКИЕ ухищрения — и все для того, чтобы защитить его же! — стоит того. И потом, в конце концов, я все-таки имею на Поттера гораздо больше прав, чем эта слезливая дурочка Чанг! И как ее только приняли в Орден, уму непостижимо! Да еще и допустили в битву!
- Да, знаешь, я восхищен твоим… Твоей стойкостью, - говорил Гарри. и в голосе его слышалась ласковая теплота, которую я привыкла слышать в словах, обращенных ко мне. — Даже не знаю, что было бы со мной, если бы я потерял уже второго любимого человека по вине Волдеморта. Ну, то есть, я терял любимых из-за него, но это немножко другое. Родителей я вообще не помню… то есть, не помнил очень долго, а Сириус… Ну, ты слышала об этом, наверное. Мне было очень тяжело после его смерти, но все-таки, он мой крестный, а не возлюбленный, и потом — он ведь вернулся. — Гарри хмыкнул и я предположила, что он улыбается.
- Терять родных тоже нелегко, - участливо проговорила Чжоу, сделав какое-то движение. Как мне удалось с огромным трудом различить сквозь густую зеленую листву разделившего нас растения — Мерлин великий, она взяла его за руку! Чтобы не вскочить и не проклясть ее на месте, мне пришлось почти до крови прикусить губу и обеими руками вцепиться в плетеные ручки кресла, в котором я сидела. «Спокойно, Блейз, спокойно, нельзя так нервничать!» - уговаривала я себя. — «Ты выдашь себя, и вся подготовка и все планы пойдут насмарку! К тому же, держаться за руки — не предосудительно… Не предосудительно, говорю!»
Терзаемая ревностью, я на некоторое время упустила нить их разговора, и когда снова прислушалась, речь уже шла о Гермионе, потом о Роне, а потом плавно перешла на Джиннии на Дрея.
- Не могу поверить, что ты теперь дружишь с Малфоем. — заметила Чжоу, и в ее голове явно прозвучали нотки пренебрежения, от которых мне пришлось еще сильнее вцепиться в ручки кресла. — Мне кажется, это как-то неестественно. Вспомнить только, как он выследил нас на собраниях «ОД»! Ведь это он сдал Амбридж Мариэтту…
- А мне казалось, Мариэтта сама пошла к Амбридж и все рассказала, - недоверчиво проговорил Гарри. — Ну, из-за того, что боялась, что ее мать потеряет работу… - Чанг фыркнула.
- Гарри, не будь таким наивным! Мариэтта прекрасно понимала, на что шла, когда вступала - с самого начала. Пока собрания и имена членов ОД оставались тайной, ни ей, ни ее матушке ничего не грозило. Это Малфой ее выследил, и пригрозил, что расскажет Амбридж, что она — участница незаконной студенческой организации. А уж Амбридж, по его словам, сделала бы все, чтобы вышибить мать Мариэтты из Министерства. Естественно, она испугалась, а Малфой сказал, что может замолвить за нее словечко, если только она в ответ поможет ему и сдаст остальной ОД. Мариэтта согласилась, и он отвел ее к Амбридж…
- Я… я как-то об этом не думал. — проговорил Гарри после некоторого молчания.
Я боролась с желанием встать, подойти и съездить Чанг по физиономии. Однако усилием воли я сдержалась — еще и потому, что и моя роль в той истории была достаточно неприглядной. Нет, я ни за кем не шпионила, по крайней мере, открыто, просто… Ну, вообще-то, проследить за кем-то, кто не относился к ближайшему окружению Поттера, но тоже имел отношение к их тайной организации, было идеей Драко. Но вот кандидатуру Мариэтты Эджкомб предложила именно я. Гарри уже тогда вызывал у меня интерес — хотя в глубине своих чувств я тогда не признавалась даже себе. Однако Чанг, с которой он пытался встречаться и с которой не спускал влюбленного взгляда, когда она находилась в пределах видимости, я тогда ненавидела лютой ненавистью. Больше всего в тот момент мне хотелось подставить именно ее, однако, увы, для репрессий Амбридж китаянка была недосягаема. Ее отец давно умер, а мать держала довольно успешную лавочку модной одежды для девушек, пользующуюся спросом и популярностью, и при этом была далека от политики настолько, насколько это вообще возможно. Так что надавить на саму Чжоу возможности у нас в тот момент не было. Однако присматриваясь к ней (врага надо знать в лицо! — хоть я тогда и не отдавала себе отчет в том, что же было истинной причиной моей к ней неприязни), я заметила, что Чанг все время окружена стайкой подруг, с которыми общается почти беспрерывно и довольно близко. В том, что рейвенколовка, претендующая на гордое звание «девушки Поттера», состоит в его тайной организации, сомнений не было. Оставалось только вычислить из ее подружек ту, которая составляла ей компанию в этой их «незаконной деятельности». В этом не было ничего сложного — пара дней наблюдений, и пожалуйста, Мариэтта была у нас в руках.
Я поморщилась и с сожалением покачала головой. Если б я только знала в тот момент, какой вред нанесет эта наша выходка! Ни за что бы не стала помогать Драко в его затее… Но на тот момент это казалось даже забавным — почти настоящим приключением. Мы ощущали себя тайными агентами, расследующими крупный заговор против правительства… дурачье малолетнее! Хотя с другой стороны — откуда нам было знать, что позже Драко подружится с Поттером, а я и вовсе стану его девушкой? На тот момент он действительно был для нас… ну, если и не врагом, то, по меньшей мере, соперником. Лидером «вражеского» факультета — и естественно, мы делали все, чтобы ему насолить…
Я опять упустила нить разговора, и когда прислушалась снова, речь уже шла о предстоящем сражении и роли каждого в нем. Я скривилась, услышав, как Гарри и эту девицу тоже просит держаться подальше от «эпицентра» битвы и поберечь себя. Нет, отчасти Чанг сейчас вызывала у меня и уважение. Все-таки, я всегда считала ее слезливой и пустоголовой слабачкой, и уж никогда не ожидала от нее вступления в ряды Ордена Феникса, и тем более — добровольного участия в предстоящей битве. И все-таки, я не я, если не придумаю, как держать эту рейвенклойскую змею подальше от моего Гарри! И плевать, что символ ее факультета орел, змея в данном слуйчае — характеристика ее поведения.
От разговоров и волнений нас всех отвлекло волнение, прокатившееся по залу. Некоторые члены Ордена повскакивали с мест, поднимая остальных — как я догадалась уже потом, это были те, чья кровь содержалась в «кровавом маячке». Неужели он уже сработал? Похоже, что так. Но что же могло случиться — почему Северус дал сигнал раньше времени? Тем временем, запоздало сообразив, что если не потороплюсь занять место в одной из групп, собирающихся вокруг тех, кто мог чувствовать сигнал, то могу остаться с носом, я заторопилась к остальным. Приходилось быть осторожной, и выбирать кого-то из тех, кто не знал меня в лицо — а это значило, что отпадали и Сириус, и Люпин, и Люциус. И при этом, я не могу цепляться за совсем уж незнакомую группу — мне ведь надо оказаться поближе к Гарри! Как назло ближайшими к нему группами расположились именно те, кто представлял для меня наибольшую опасность… Сам Поттер в число тех, кто аппарировал самостоятельно, не входил, и собирался переместиться вместе с Сириусом, Роном и Тонкс.
Кажется, у меня оставался единственный выход — но он требовал не только везения и проворства, но и недюжинной наглости. Впрочем, времени на раздумья и колебания у меня не оставалось — кое-какие группы уже аппарировали, другие готовились последовать за ними. Проскользнув между группами Артура Уизли и Джареда Поттера, я протиснулась сзади — и как раз вовремя, чтобы успеть практически в последний момент ухватиться за жизнерадостно-сиреневую мантию Дамбдлора. Мой план, каким бы безумным он ни был, сработал на полную!

Повинуясь приказу Темного Лорда, мы с Джинни последовали за ним по полутемному коридору к каменной лестнице — очевидно, исполнявшей роль черной, поскольку парадной ее назвать язык бы не повернулся. Было даже как-то не по себе от того, насколько пустынным казался дом — нигде не было видно ни охраны, ни занятых каким-либо делом Пожирателей, как я помнил по тем временам, когда Ставка Волдеморта базировалась в Малфой-Маноре. Правда, тогда я знал о том, что происходит, по большей части со слов Северуса и из писем матери — но и того, что я увидел своими глазами в день приезда, было более чем достаточно. В нашем доме слуги Волдеморта вели себя как хозяева. Здесь… Здесь их словно и не было — будто Лорд задумал провести ритуал сам, один, без всякой посторонней помощи.
Ну, вообще-то, учитывая силу и ум того, кто некогда носил имя Том Риддл, я бы не особенно удивился, узнав, что это действительно так. В разговоре с Горбином, Алекто Кэрроу упоминала, что в тайну ритуала посвящены лишь очень немногие Пожиратели. Ну, одного из них - нашего стража - мы уже видели. Это не считая Лавуазье, который настоящим Пожирателем Смерти все же не был. Как насчет остальных?
И вообще, почему нас не сопровождает конвой? Почему Темный Лорд ведет нас в гордом одиночестве, и без охраны? Хотя, конечно, если подумать, - он сам себе лучшая охрана. Кто в здравом уме отважится напасть на него или перечить его воле? Вот только что-то сам я уже не уверен, что нахожусь в здравом уме…
По лестнице мы спустились в нижний, полуподвальный этаж, а оттуда — и глубже в подземелья. Здесь мне снова пришлось убедиться в том, что Волдеморт, кажется, задался целью порушить сложившиеся в его отношении стереотипы. В самом деле, с его репутацией как-то сочетались бы только пропитанные запахом гнили и сыростью тюремные казематы, - но подземелье было сухим и просторным. В воздухе витал слабый аромат каких-то трав, который, тем не менее, почему-то вызвал у меня странное ощущение тревоги. Следом за Темным Лордом, который с нарочито меланхоличным видом шествовал впереди, мы прошли по длинному, сухому и на удивление чисто выметенному коридору. В отличие от верхних этажей, где даже окна были занавешены тяжелыми шторами, словно призванными не пропустить внутрь лишний лучик света, здесь коридор, наоборот, был ярко освещен факелами. Несколько раз он поворачивал и перекрещивался с другими ходами — не так ярко освещенными, но тоже сухими и чисто выметенными. Конечно, по сравнению с подземельями Манора, это трудно вообще назвать подземельем — так, чуть больше подвала. А впрочем, не зная дороги, заблудиться здесь можно с тем же успехом, как и в бесконечных подземных лабиринтах моего родового имения.
Наконец хитросплетение коридоров закончилось - почти неожиданно. В какой-то момент мы свернули за угол, и вместо очередного коридора оказались в не особенно большой каменной зале почти правильной круглой формы. Сравнительно низкий потолок, имевший форму приплюснутого купола, производил давящее впечатление, несмотря на то, что начинался на высоте метров в шесть, а то и больше. В центре зала возвышался грубый каменный алтарь, вытесанный из цельного камня довольно примитивным способом. Высотой в два фута, шириной в три, а длиной — во все шесть или семь, он напоминал грубую пародию на ложе — и почему-то я шестым чувством ощутил, что именно здесь все и произойдет. Вот она — сцена действия. Именно на этом алтаре будет происходить сегодняшний ритуал — а возможно, и его вторая часть, та, что по расчетам Темного Лорда наступит завтра. И именно сейчас я с леденящей кровь ясностью осознал, что все это не сон, что все происходит на самом деле, и - что хуже всего! — что деваться нам некуда. План Гарри, каким бы отчаянным, гриффиндорски-безбашенным, или же наоборот, слизерински-продуманным он ни был, рассчитан на полночь. Они физически не успеют спасти нас раньше этого времени. Да и вообще, смогут ли спасти? Ведь как только первая часть ритуала состоится — будет уже поздно, по крайней мере, для Джинни…
При нашем появлении факелы на стенах вспыхнули ярче, и теперь стало видно, что стены залы сложены странным, причудливым образом. Большая часть их состояла из скрепленных раствором красновато-желтых камней, довольно небольшого размера. Но теперь стало понятно, что они играли всего лишь роль кирпича, которым заложили проемы между массивными каменными колоннами, кольцом охватывающими зал и подпирающими такие же тяжеленные каменные балки, на которые опирался свод. Я присмотрелся — и еле удержался от того, чтобы не присвистнуть. Начать с того, что «балки» соединяли не все колонны подряд, а попарно. А еще — и «колонны», и поперечины были вытесаны из того же серого камня, что и алтарь, причем тем же самым примитивным способом. Как же я сразу не заметил? Получившиеся арки и алтарь представляли собой одно целое — и были гораздо древнее и желтых стен, и самого подземелья — да и всего особняка. Каменное кольцо, наподобие Стоунхенджа — только раз в пять меньше! Архитектор, который построил этот дом, был либо безумец, либо гений. Он использовал древнее святилище как своего рода основу, фундамент. И вместе с тем… этот зодчий преследовал не только строительные цели. Не только выгоды он искал, устраивая все это. Неет, ни в коем случае этот дом не мог быть магловским. ТАКОЕ — такое встречается только в мире волшебников… Это по-прежнему было святилище — вот только устроенное внутри дома.
Я неплохо знал рунологию — ну, конечно, до Грейнджер мне далеко, это я и сам признавал, - но даже моих познаний хватило, чтобы понять, что означают грубо высеченные на колоннах и алтаре руны. Даже в бытность свою святилищем друидов, или кто там еще мог «священнодействовать» в таких местах, это место было средоточием Темной Магии. Вот почему здесь имели такую силу чары Волдеморта — и вот почему так легко справились со мной его последователи, когда нас с Дафной швырнул сюда ее портключ. Не только потому, что их было больше, а я - ошеломлен и дезориентирован. Здешняя природная, естественная магия — та, что и дала начало Родовой Силе чистокровных семейств — она сама подпитывала их силы и иссушала мою.
Джинни задрожала и сильнее стиснула мою руку, - и это привело меня в себя. Я вздрогнул и словно очнулся от некоего транса. И как раз вовремя!
Проемы между двумя противоположными арками открылись, оказавшись замаскированными потайными дверями, и впустили две группы Пожирателей — в общей сложности четырнадцать человек, по семь с каждой стороны. Все они были в плащах с капюшонами и масках, так что мы не могли видеть их лиц — хотя кое-какие различия все-таки имелись. Вошедшие справа, все как один, были мужчинами, довольно высокого роста и крепкого телосложения. Крэб и Гойл старшие, Макнейр, Амикус Кэрроу — наверняка они здесь, среди них, подумал я. Слава Мерлину, хоть Грейбэка мы с Гарри отправили на тот свет! Было бы вдвойне противно встретить здесь его немытую тушу!
Группа, вошедшая справа, состояла из женщин, хотя в отличие от мужчин, телосложением они друг на друга не походили - и, наверное, за счет этого, были более узнаваемыми. Я без труда распознал приземистую и полноватую Алекто Кэрроу, прямую, как истинная аристократка, Беллатриссу, сохранившую еще неплохие формы несмотря на возраст и годы, проведенные в тюрьме, и наконец — юную, и кажущуюся совсем хрупкой на фоне более старших Пожирательниц, Дафну. Остальные мне были, кажется, незнакомы — но глубоко внутри ледяной иголкой кольнула мысль, что если бы не наш «побег» два года назад, одной из этих женщин вполне могла оказаться мама…
- План несколько меняется, - холодно сказал Волдеморт, когда все Пожиратели, поклонившись и поцеловав край его мантии, двумя полукругами встали вокруг него, заключив в кольцо самого Лорда и нас с Джинни. — Зелья будут задействованы в последнюю очередь, а сейчас — ритуал омовения и восхваления тела. Приступайте.
Казалось, две темные стены мантий просто качнулись вперед — и сильные руки стиснули мои плечи, оттаскивая меня прочь от Джинни, растаскивая нас по разным сторонам. Девушка, вскрикнув, вцепилась в мою ладонь, я обхватил ее — но разве это была преграда для слуг Темного Лорда? Потребовался всего лишь один резкий рывок, чтобы разорвать сплетение наших рук. Я забился, бешено извиваясь, сопротивляясь как мог — хотя по сравнению с ЭТОЙ семеркой мужчин казался едва ли не ребенком. И замер, когда вокруг моего горла без усилий сомкнулась шершавая ладонь одного из них, покрытая мозолями. С головы до ног меня пронзил неконтролируемый, животный страх, почти иррациональный сейчас, когда моя жизнь и так не стоила ни кната.
- А ну, не рыпайся, змееныш… - приблизив лицо к моему, хрипло прорычал Пожиратель, и мои сомнения относительно его личности отпали: это был МакНейр. — Успеешь еще со своей девкой намиловаться, никуда она от тебя не денется. А теперь — марш с нами!
- Ты слишком торопишься, Уолден, - сухо возразил Волдеморт. — Думаю, прежде чем уводить нашего юного друга, нам нужно удостовериться в том, что его покорность обеспечена достаточно надежно.
- О, да милорд, простите, - тут же смутился Пожиратель. Его лапища исчезла с моей шеи, и я судорожно сглотнул, словно желая убедиться, что с моим горлом все в порядке. Нет, он не пытался задушить меня, даже не надавливал, но я понимал, что стоило ему шевельнуть пальцами — и я был бы трупом. Не столь уж важно, что сделал бы с ним за такую выходку Волдеморт, и что так, возможно, было бы лучше. Внезапно я осознал — до дрожи, до слабости в коленках, - насколько сильно не хочу умирать. Наверное, только знание того, что мольбы и уговоры бесполезны, удержало меня от того, чтобы пасть на колени и умолять Лорда о пощаде. Хотя… Возможно, и не только это — но и то, что еще осталось во мне от собственной гордости, фамильной чести и, что уж греха таить, подцепленной от Гарри храбрости. МакНейр отступил от меня, но это не значило, что я был свободен. Двое других Пожирателей — на всякий случай я предположил, что это Крэб и Гойл старшие, - взяли меня с двух сторон за плечи, окончательно лишив возможности двигаться.
Темный Лорд приблизился ко мне, не глядя, протянул руку куда-то в сторону, и кто-то из Пожирателей вложил в его руку объемный кубок, в котором пузырилась знакомая зеленоватая жидкость. Именно ею ежедневно пичкал нас Лавуазье. Зелье Покорности. На какой-то момент я подумал, сколько у меня шансов попробовать выбить кубок из рук Волдеморта. А впрочем, учитывая то, как часто нас с Джинни поили этой дрянью, толку в этом не будет. Даже если удастся разлить эту порцию, наверняка у Лорда есть еще.
Тонкие белые ладони с проступающим на коже узором чешуек приблизили к моему лицу сосуд — и под обхватывающими темную от времени, но, несомненно, золотую выпуклую поверхность я разглядел старинную гравировку в виде барсука. Мне не потребовалось долго раздумывать, чтобы понять, что это значит, и что я вижу перед собой. Чаша Хельги Хаффлпафф, предпоследний оставшийся крестраж Волдеморта. Леденящий ужас затопил меня с головой, сковывая гораздо надежнее, чем крепкие руки, вцепившиеся в плечи. Когда край чаши приблизился к моим губам, я инстинктивно подался назад. Кто знает, какое воздействие может оказать зелье, выпитое из этой чаши? По легенде она и так усиливала эффект принятого напитка, а уж с душой Темного Лорда внутри… Я не хотел знать, что со мной будет, если я сейчас подчинюсь! Стану ли я его рабом — бессловесным и покорным его воле? Будет ли это похоже на Ипериус — хотя зелье Покорности не должно лишать человека рассудка?
Наверное, мой ужас явно читался на лице, что не могло не насторожить Волдеморта. Лорд опустил чашу и серьезно, испытующе посмотрел на меня, словно что-то прикидывал. Мой мысленный щит еще держался — я был уверен в этом, - но этого все-таки было недостаточно, чтобы скрыть мой испуг при виде чаши. Ни капельки не помогало даже то, что в принципе, я и не сомневался, что, в конце концов, он ее использует — и именно для этой цели…
- Любопытно… - проговорил Темный Лорд, слегка нахмурившись. — Очень любопытно. Столь сильный страх, перед зельем, которое ты не можешь не узнать, и которое тебе не раз уже пришлось пить за последние дни? Откуда он, хотел бы я знать. Ты что, знаешь, что это такое, мальчик? — длинный ноготь провел по краю чаши, а голос Волдеморта был обманчиво спокойным, но в нем прозвенели металлические нотки, и я интуитивно осознал, что моя жизнь в эту минуту висит на волоске. Заподозри он — только заподозри! — что я что-то знаю о крестражах, и мне не прожить и секунды, и не важно, что ритуал на подходе. В конце концов, найти другую влюбленную пару — не такая уж большая проблема, а вот рисковать и оставлять в живых — пусть и ненадолго, - человека, который посвящен в его тайну, Лорд не станет. Я судорожно облизнул губы, лихорадочно соображая.
- Это… Это чаша Хельги Хаффлпафф, - отозвался я, с трудом узнавая собственный голос. Мерлин, я хрипел так, словно у меня простуда, ангина, скарлатина и грипп вместе взятые! Лорд продолжал не мигая смотреть на меня, и я ощутил тяжелое, почти невыносимое давление на свой ментальный щит. Ну нет, нельзя допустить, чтобы он проник в мои мысли! Сосредоточившись, я, как мог, укрепил барьер Окклюменции, и, собрав все свои душевнее силы, с некоторым вызовом посмотрел на него. — В «Истории Хогвартса» написано, что она может усиливать эффект зелья, которое в нее налито, - проговорил я. — И преодолеть его - нельзя.
- Неужели ты все еще надеешься избежать своей участи? — с издевкой фыркнул Волдеморт, явно немного успокоенный. Я промолчал, на миг опустив глаза, словно был смущен или слегка пристыжен, а потом, не желая сдаваться, снова поднял взгляд. С кривой усмешкой, просто дико выглядевшей на его жутком змееподобном лице, Темный Лорд снова поднял чашу и поднес ее край к моим губам. — Пей, - приказал он.
Я попытался сопротивляться — отстраниться, оттолкнуть его, или хотя бы отвернуть голову — но предыдущая порция зелья Покорности еще не полностью выветрилась из моей крови, лишив меня даже того мизерного шанса на сопротивление, который оставляли удерживающие меня дюжие Пожиратели. Тусклое золото прижалось к моим губам, раздвигая их, и прохладная, кисловато-солоноватая жидкость полилась в рот. От нее пощипывало язык, как от магловской газировки, и мне показалось — хотя возможно, это были лишь игры моего расшалившегося воображения, - что она буквально заливает все мои попытки протеста, словно поток холодной воды — бушующее пламя. Когда чаша опустела и наконец-то оторвалась от моего рта, я судорожно облизнул губы, в глубине души мечтая, чтобы меня сейчас стошнило — и все усилия этого змеемордого чудища пошли насмарку. Однако мне не повезло — а возможно, зелье заведомо содержало в себе какие-то противорвотные компоненты. Впрочем, кое-какие неприятные побочные эффекты у зелья были, например появившееся у меня головокружение и слабость в ногах. Я чуть ли не повис в руках Пожирателей. Лорд несколько минут придирчиво смотрел на меня, потом кивнул, явно удовлетворенный.
- Уводите мальчишку, - сказал он, обращаясь к моим «стражам». - Вы знаете, что с ним делать. Нужно вымыть его и нанести на тело мазь, которую приготовил этот бесполезный кретин Лавуазье — надеюсь, хоть с этим он справился. Впрочем, займитесь пока омовением, этого вам должно хватить. Мальчишка будет послушен после зелья. Ритуальные рисунки на его тело я нанесу сам. Известите меня, когда все будет готово.
- Да, милорд, - подобострастно отозвался Макнейр — единственный из Пожирателей-мужчин, кто оставался в поле моей видимости. Руки на моих плечах сжались еще сильнее. Я почти не мог пошевелиться — но этого было и не нужно. Меня практически на весу подтащили к той самой «потайной» двери, из которой появились Пожирателй, и, протолкнув вперед, провели по короткому и довольно широкому коридорчику.
Коридор привел нас в просторную круглую комнату, настолько не походившую на традиционные помещения всяких подземелий, что я приоткрыл рот от удивления. По размеру она мало уступала зале «святилища» - разве что стены ее были целиком сложены из все того же красновато-желтого камня, местами прикрытого зелеными драпировками. В центре помещения, прямо в полу был устроен небольшой бассейн, выложенный плитками светлого мрамора и наполненный беловатой от температуры водой, над которой клубился пар. Впрочем, после слов Волдеморта об «омовении» это меня не удивило — скорее удивляла некоторая роскошь, с которой было оформлено помещение.
Раздеваться под пристальными взглядами Пожирателей Смерти было, мягко говоря, неприятно, но мне было некуда деваться. Отданный приказ подгонял, словно подталкивая изнутри — почти в той же степени, как вид того, как мои стражники явно угрожающе посматривают на меня в прорези своих масок. Или мне это только казалось? Поеживаясь — не от холода, в помещении было довольно тепло, благодаря согревающим чарам, - я быстро скинул одежду и скользнул в теплую воду. Бассейн был довольно глубокий, так что я сразу погрузился с головой, но не ощутил дискомфорта от холода, который обычно сопутствует резкому погружению. Температура воды была подобрана почти идеально. Вынырнув, я увидел, что Пожиратели с палочками наготове окружили бассейн, заключив его в кольцо. Мне стало не по себе от вида нацеленных на меня палочек, но мои тюремщики не предпринимали никаких действий и через некоторое время я немного расслабился. Наверное, это было что-то вроде страховки на тот случай, если мне придет в голову попытаться совершить какую-нибудь глупость, вроде попытки утопиться. Хотя, конечно, зелье запрещало мне причинять вред кому-либо, включая себя, но, как я уже успел убедиться на примере Лавуазье, все зависело от того, что именно считать вредом. В том положении, в котором я находился, я мог посчитать смерть высшим благом — и тогда попытка суицида уже не была бы расценена как «причинение вреда». Впрочем, подобные размышления могли сейчас помочь разве что в теории. Я ни за что не успею захлебнуться как следует, даже если попробую нарочно вдохнуть воду — меня в ту же секунду вытащат и откачают. Вздохнув, я подплыл к одному из бортиков, взял с него мочалку (уже привычный сетчатый пучок) и бутылочку жидкого мыла (на сей раз с ароматом яблока) и начал мыться.
Понимая, что сопротивление сейчас ни к чему не приведет — от одной мысли мне становилось дурно — я постарался максимально отрешиться от происходящего и сосредоточиться на чем-то другом. Я ведь так и не успел сообщить Гарри о том, что мне удалось выполнить его просьбу и вывести из игры Лавуазье. Но что будет дальше? Из тех скудных сведений, что я почерпнул вчера в разговоре с Поттером, я знал только то, что их план начнет работать, если на смену Лавуазье Волдеморт вызовет Снейпа. Тогда, если Северус прибудет сюда… и что? Насколько я помнил рассказы отца, метка может привести Пожирателя к Лорду, но только его одного, или, в лучшем случае, еще пару человек с ним. И что это даст? Что могут двое — ну хорошо, считая крестного, трое — сделать против той чертовой уймы Пожирателей, которая ошивается в доме? Не говоря уже о самом Лорде? Да это же чистое самоубийство!
Так, стоп, Драко, стоп. Северус не пойдет на настолько откровенную глупость. Наверняка план куда сложнее — тем более, раз придумала его Блейз, а Снейп согласился в нем участвовать. Если только они не поддались панике от отчаяния. ЕСЛИ… Вот именно, «если»! Слишком много «если» - и в плане, и во всех надеждах. И если всего лишь одно из этих «если» не сработает — пиши пропало! Например — предполагается, что Волдеморту нужен зельевар. А что если не так уж и нужен? Что если Лавуазье успел сделать бОльшую часть работы, и то, что осталось может проконтролировать любой маг, мало-мальски понимающий в зельях? Правда, мэтр говорил, что кое-какие его зелья нуждаются в постоянном присмотре — но вдруг у него было в ассистентах кто-то из Пожирателей? А вдруг сам Лорд займется этим — лично? Он, Салазар побери, как ни крути, сильный маг, и в своей области практически гениален. Уж во всяком случае, сварить пару-тройку зелий ему точно по плечу. Да и Алекто, кажется, что-то в этом роде упоминала. Вот и получается, что все мои старания насмарку. Хотя нет, опять же, Лорд ведь что-то говорил о том, что в его распоряжении не один зельевар? Можно ли это расценивать как намек на Северуса? Наверное, да, но… Все опять упирается в то же самое «если».
Занятый своими раздумьями, я не очень торопился с мытьем — но меня никто и не думал подгонять. Времени до заката оставалось не так уж много — часа четыре, а если принимать во внимание, что плескался я довольно долго, то, может быть, и три. Наконец, когда ощущение окружающей тело воды перестало быть комфортным, а подушечки пальцев сморщились, я подплыл к бортику бассейна, там, где его дно постепенно повышалось, и, сделав усилие, выбрался из воды. Круг Пожирателей распался. Один из них протянул мне огромное и чистое белоснежное полотенце, на удивление пушистое и мягкое, которое разом укутало меня всего, чуть ли не с головой. второй достал откуда-то объемистый непрозрачный фиал, видимо, с какой-то жидкостью, и жестом указал мне на низкую кушетку. Я припомнил, что Волдеморт, вроде бы, приказывал натереть меня какой-то мазью. Зачем, интересно? Подспудно снова пришла мысль о сопротивлении, но чьи-то сильные руки уже отобрали у меня полотенце и толкнули к кушетке. Я невольно ощутил себя какой-то куклой. То ли из-за зелья, то ли от общей атмосферы и долгого купания — а может, из-за того и другого сразу, - мое тело казалось будто чужим. Я пребывал в странном, отстраненно-расслабленном состоянии, и даже если бы моя воля вдруг освободилась от гнета чужого контроля — что маловероятно, - едва ли я сейчас был способен сопротивляться, даже в чисто физическом плане. Дезориентированный, я улегся лицом вниз в ожидании того, что произойдет дальше.
Дальнейшая процедура больше всего напоминала сеанс массажа. Я окончательно размяк, хотя и понимал, что цель не в том, чтобы доставить мне удовольствие, а в том, чтобы покрыть мою кожу слоем непонятного вещества из этого Ьфиала. Это оказалась не совсем жидкость, а что-то вроде крема или лосьона, легкое, и быстро впитывающееся в кожу. Чего я никак не ожидал, так это того, что у одного из моих дюжих тюремщиков окажутся такие на удивление мягкие и заботливые руки. Казалось, мною занимается не Пожиратель смерти, а профессиональный массажист — мелькнула дурацкая мысль, что возможно, так оно и было? Хотя я с трудом мог представить себе чистокровного, занимающегося чем-то подобным. Или вообще просто — любого человека, способного совместить в себе стремление делать людям массаж и сочувствие идеям Волдеморта. А может, это просто какой-нибудь массажист, которого сюда привели под заклятием Империус? Под маской не разберешь лица, и совсем не обязательно иметь метку, чтобы носить ее.
Тем временем «массажист» деловито перевернул меня на спину и спокойно продолжил свое дело. Теперь я получил возможность рассмотреть его внимательнее. Из всех Пожирателей он был, пожалуй, самым «субтильным», если можно так выразиться в отношении человека, бывшего минимум вдвое крупнее меня, и головы на полторы выше. Если МакНейра, или тех же Крэба и Гойла я узнал довольно легко, то определить личность этого человека мне никак не удавалось. Глаза в прорезях маски были бесхитростно-карими — и практически равнодушными. Нет, в них не было характерной для подчиненного Империусу человека пустоты. «Массажист» явно полностью контролировал себя, а значит, скорее всего, находился тут по своей воле. Но в его взгляде не было ни злости, ни презрения, которыми пылали ко мне все Пожиратели за то, что я выкинул их из своего дома два года назад. Не было даже злорадства.
Вроде бы, то что он делал со мной — втирал легкий крем в кожу, не пропуская ни малейшего участочка, должно было бы быть… на грани неприличия. Лавуазье показался мне извращенцем и развратником из-за куда меньшего. Но, очевидно из-за этого равнодушного взгляда, я совсем не чувствовал себя ни униженным, ни даже смущенным. Этот Пожиратель и не думал приставать ко мне — даже когда касался эрогенных зон. Он просто выполнял поручение Темного Лорда — натереть мое тело этой непонятной мазью.
Наконец «массажист» закончил и поднялся с края кушетки, отставляя в сторону опустевший фиал. Интересно, для чего нужна эта мазь? Я пошевелился, собираясь сесть — и чуть не вскрикнул от пронзивших меня ощущений. Казалось, не было ничего необычного в том, что кожи касалась пушистая махровая ткань еще одного полотенца, покрывавшего кушетку. И все-таки то, что я ощутил, было в несколько раз острее и сильнее обычного. Я ошеломленно заморгал, и услышал, как злорадно фыркнул МакНейр при виде удивления на моем лице.
- Эта мазь сделала твою кожу в несколько раз более чувствительной, чем обычно, - подал голос «массажист», все так же равнодушно глядя на меня. — Не бойся, мальчик, это приятно… пока, - он хмыкнул, и это было первой эмоцией, которую он проявил. — Уверен, после ритуала наша Белла найдет, как этим воспользоваться в своих целях — что уже не доставит тебе удовольствия. Поэтому наслаждайся, пока можешь.
- Вот еще не хватает, чтобы этот сопляк вертел тут перед нами своей задницей! — фыркнул Макнейр, вытаскивая что-то из стоящего у стены сундука, который я сначала не заметил. Это что-то он кинул мне на колени — и при ближайшем рассмотрении это оказалось мантией из струящегося черного шелка. Когда я взял ее в руки, я заметил еще одну особенность — на фоне черной ткани моя кожа, казалось, светилась странным перламутрово-жемчужным отливом. В первый момент я подумал, что мне это показалось — но нет, видимо, благодаря этой мази, мое тело действительно светилось. Теперь до меня начинало потихоньку доходить, что это за вещество. Что-то подобное использовали иногда в Парижских борделях, куда меня возил отец. Правда, сам я с этим не сталкивался, - как объясняли девушки, с которыми я имел дело, это были штучки для клиентов постарше, которым уже не хватало естественных ощущений (ну и хотелось выглядеть попривлекательнее — или сделать привлекательнее партнершу). Я хмыкнул: похоже, Волдеморт решил не ограничиваться афродизиаками (а я был практически уверен, что дойдет и до них).
Дальше потянулось ожидание. Я надел мантию — прикосновение шелковистой ткани было чрезвычайно приятным, но ощущение все равно казалось каким-то неправильным, так что я старался не делать лишних движений, и просто уселся на кушетку, скрестив ноги и откинувшись на небольшое изголовье. Пожиратели негромко переговаривались между собой — но так тихо, что слов было не разобрать. Я лениво рассматривал складки своей мантии. Готов поспорить на половину своего состояния, что Джинни тоже обрядят в подобное одеяние, но почти наверняка в белое. Все-таки Лорд не изменил своим привычкам и любви к дешевым театральным эффектам…

Подждав пару минут после того, как дверь за Темным Лордом закрылась, Снейп вытащил палочку, и помахав вокруг нас, пробормотал «Муффлиато». Я несколько расслабился, едва удержавшись от того, чтобы броситься к нему на шею. Присутствие крестного словно окутало меня щитом безопасности — хотя, должно быть, это было всего лишь самовнушение. Северус довольно быстро подтвердил эту догадку.
- Как ты, Драко? — спросил он негромко, делая вид, что колдует над моей аурой: хоть Пожиратели теперь и не могли нас слышать, зато прекрасно видели. Я пожал плечами.
- Более-менее, не считая того, что напуган до смерти. Северус, прошу тебя, скажи, есть у нас хоть какая-то надежда? — почти взмолился я. Снейп мрачно посмотрел на меня.
- Кое-что есть, но боюсь, положение несколько осложнилось, - отозвался он, и вдруг я ощутил в своей ладони что-то прохладное и округлое, гладкое как стекло. В первый момент я чуть не выпустил это «нечто» из рук — но вовремя сомкнул пальцы. Непонятный предмет оказался крохотным пузырьком, очевидно, с каким-то еще зельем. Я изумленно захлопал глазами. — Постарайся как-нибудь незаметно выпить это, - все так же негромко проговорил крестный. — Это антидот к зелью Покорности. К несчастью, его тут слишком мало, и к тому же, учитывая, из ЧЕГО тебя поили зельем, эффекта почти не окажется, но это лучше, чем ничего совсем. Ты сможешь хотя бы отчасти противиться приказам — и если повезет, один раз нарушить прямой запрет или приказ. Правда, надолго его не хватит, так что постарайся рассчитать, чтобы нарушение было быстрым и эффективным.
- И что нам это даст? — мрачно поинтересовался я, чувствуя, как надежда, вспыхнувшая в сердце при виде Северуса, потихоньку угасает.
- Помолчи и послушай, - отозвался он, без всякого почтения тыкая меня палочкой в шею. — Тебе известно, что такое «кровавый маячок»?
- Нет, - отозвался я, немного подумав.
- Это темномагическая, хм, скажем, уловка, - пояснил крестный. — Что-то вроде сигнального огня для аппарации. Представь восковой шарик, разделенный внутри перегородкой — в одной части пепел феникса и толченая чешуя саламандры, а в другой — насколько капель человеческой крови. Если сломать перегородку и смешать компоненты, тот, чья кровь в шаре, сможет ощутить вспышку и аппарировать к ней.
- Ты хочешь сказать — у тебя есть такая штука? — спросил я, снова загораясь надеждой.
- Есть, - подтвердил Снейп. — Но тут-то и возникла проблема. Во-первых, мы создавали маячок с расчетом, что на этом доме нет антиаппарационного барьера.
- Но его и не должно быть, иначе как Пожиратели аппарируют на зов Лорда? — встрял я и получил легкий шлепок по плечу ладонью.
- Не перебивай, - наставительно проговорил Северус, разворачивая меня спиной к себе и снова принимаясь водить палочкой вокруг меня. — На самом доме его и нет — только на этой части подземелья.
- Так неужели нельзя вынести маячок в сам дом?
- Теоретически — можно. Одна беда - Лорду я нужен здесь, и не представляю себе, как я мог бы выйти, не возбудив подозрений, - отозвался он. — Здесь, внизу, есть одно-единственное место, где своя, природная магия концентрируется так, что никакие защитные чары не могут ей противостоять. Только там маячок может сработать как надо. Правда, аппарировать к нему все равно будет невозможно, так что «спасательный отряд» будет вынужден пробиваться к нам с границы антиаппарационного барьера — но это уже не столь существенно.
- А что существенно?
- Существенно то, что это место, где возможен прорыв сигнала — в центре святилища, на алтаре. И вот к нему-то Лорд меня точно не подпустит вплотную. Он мне не настолько доверяет.
- И что делать? — спросил я, интуитивно ощущая, что крестный еще не закончил.
- Ну, возможность попасть на этот алтарь есть, только не у меня. Она есть у тебя. Единственная загвоздка — ты окажешься там не раньше, чем начнется ритуал.
- То есть… Северус, но тогда это почти бесполезно! Даже если я активирую маячок в самом начале ритуала, спасатели не успеют подойти на помощь прежде, чем он будет завершен — даже если я буду стараться оттянуть финал. Хотя почему-то мне кажется, что Лорд и об этом позаботился, - ядовито-горько проговорил я. — Он все учел, у меня не хватит сил сдерживаться под действием афродизиака. А если ритуал состоится, для Джинни, считай, все будет кончено!
- Ну, вообще-то, не совсем так, - хмыкнул Снейп, снова надавив палочкой куда-то мне под лопатку. — Мне, к счастью, удалось убедить Лорда, что зелья ускорения роста зародыша в утробе матери, могут крайне негативно повлиять на сам процесс его формирования. Ему нужно здоровое тело, так что он к этому прислушается. А это значит, что столь смертоносные для нее зелья мисс Уизли получит только после того, как ритуал будет завершен и зачатие подтвердится. А это — не раньше, чем через сутки после самого акта.
- Но как же тогда вторая часть ритуала? — нахмурился я. — Разве ему не нужно успеть с ней, пока полнолуние не закончилось? А хотя да, ведь большинство календарей признают три ночи полнолуния…
- Совершенно верно, - подтвердил Снейп. — Таким образом, проблема не так страшна, как кажется. Если у тебя все получится, то состоится лишь первая часть ритуала — само зачатие. Потом подоспеют силы Ордена, и, надеюсь, нам удастся вытащить вас обоих из этой дыры. Единственная проблема — предполагаемая беременность мисс Уизли, но… полагаю, это уже вопрос ваших с ней отношений.
- Я женюсь на ней, если выберемся, - проговорил я. — Мы уже говорили об этом раньше, и решили, что чересчур молоды. Но если беременности не избежать, то… Я готов жениться.
- Твои чувства не вызывают сомнений, Драко, - мягко сказал Снейп. — Иначе тебя бы здесь не было. Однако я бы на твоем месте не рисовал себе радужных замков. Мнение самой мисс Уизли может отличаться от твоего, к тому же, вы действительно очень молоды. Не говоря уже о том, что сейчас не лучшее время обзаводиться семьей.
- У меня может не быть выбора, - твердо ответил я, покачав головой. — И давай не будем об этом. Сейчас надо думать, как выбраться отсюда.
- Он еще учить меня будет, - буркнул крестный, отвесив мне легкий подзатыльник. — Или есть идеи?
- Ну, если не считать предложение по-быстрому разобрать часть стены, выкопать подземный ход и смыться через него за идею, то нет, - хмыкнул я. — Ах да, при этом надо будет как-то избавиться от этих ребят, но это уже мелочи, - я кивнул в сторону Пожирателей.
- Ты поумничай тут еще, - фыркнул Северус. — Ладно, к делу. В твоей мантии есть карманы?
- Кажется, нет. Зачем бы они жертве? — пожал плечами я. Он поморщился.
- Верно, но нам бы это пригодилось. Ладно, не та проблема. Одевайся, осмотр закончен, - сказал он, подавая мне мантию и незаметно касаясь ее палочкой. Просунув руки в просторные рукава, я снова поежился от усиленных мазью ощущений, а затем, осознав, что за заклятие шептал крестный, пошарил рукой по гладкой, струящейся ткани. Почти сразу я нащупал что-то вроде разреза, и, сунув руку туда, обнаружил спешно наколдованный Снейпом карман. Опустив в него пузырек с антидотом, я вопросительно посмотрел на крестного. Тут же в другую руку мне лег небольшой кубик со странной ребристой поверхностью — жаль, рассмотреть я его сейчас не мог. Его я сунул в противоположный карман, отчаянно надеясь не потерять. Я привык к тому, что на всей моей одежде карманы были зачарованы таким образом, что ничто не могло выпасть из них и потеряться, и теперь, без этих чар, мне поминутно казалось, что содержимое карманов скользит по внутренней ткани и вот-вот вывалится наружу.
- И что мне с этим делать? — поинтересовался я. Снейп пожал плечами.
- Нажми на «эхвайз» в центре и «орбис» и «игнис» по краям, с другой стороны. Маячок внутри, но я его еще не активировал, охранные чары дома и защитные чары кубика все равно не пропускают его зов отсюда. Когда окажешься на алтаре, уйдет первое препятствие, а когда откроешь куб — второе. Так что когда откроешь, просто надави на него сильнее пальцем, чтобы активировать. Вообще-то, чтобы открыть куб, должен был быть еще и пароль, но мы сняли это условие, - так все было бы слишком очевидно. Так что просто запомни и нажми нужные руны.
- А ты уверен, что я еще хоть что-то буду соображать, когда окажусь на алтаре?
- А вот это — вопрос твоей силы воли, - невозмутимо отозвался крестный, с некоторой насмешкой выгнув бровь. Я хмыкнул, но и бровью не повел, сочтя, что это было бы ребячеством.

Через некоторое время Снейпу пришлось-таки уйти, чтобы доложить Лорду о моем состоянии. Во время его отсутствия я, улучив момент, ухитрился выпить содержимое данного мне пузырька, понимая, что другого случая может и не представиться. Пожирателям, казалось, никакого до меня дела не было, до тех пор, пока я не пытался сбежать или напасть на них. Признаться, подобное поведение меня слегка даже озадачило: я был уверен, что они непременно захотят позлорадствовать. Наверное, просто Лорд запретил им доставать меня, как физически, так и морально, решил я для самоуспокоения. Как бы там ни было, такое невнимание со стороны «надзирателей» было мне только на руку — я, сделав вид, что мне просто надоело сидеть сложа руки, подошел к сундуку, на который были небрежно кинуты мои рубашка и брюки, и, потеребив вещи, незаметно сунул опустошенный пузырек в карман брюк. К счастью, никакой реакции, кроме кривой усмешки МакНейра, мои манипуляции не вызвали, и я, осмелев, постарался так же незаметно вытащить из кармана брюк мешочек с зеркальцем и сунуть в карман мантии. Не то, чтобы я собирался им воспользоваться, но и оставлять мамино наследство в руках Лорда — а тем более Беллатриссы, которая прекрасно знала что это такое, - мне совершенно не хотелось.
Вскоре вернулись, уже вместе, Снейп и Темный Лорд. Волдеморт снова приказал мне раздеться и стал наносить на мою грудь и плечи что-то вроде иероглифов или пиктограмм — мне никак не удавалось понять даже языка этих надписей, да и надписями ли они были. Он наносил рисунки быстрыми, точными штрихами, используя в качестве «чернил» непонятную красновато-коричневую тягучую жидкость похожую на мед, и даже пахнущую как мед, но быстро застывающую и не такую липкую. Это заняло у него немало времени, вот только бОльшая часть рисунков пришлась на спину, и разглядеть я их не мог при всем желании. Когда Лорд закончил, мне казалось, что прошло уже много часов, и близится уже не рассвет а полночь. Убедившись, что таинственные знаки высохли, и опасность стереть их миновала, Лорд снова накинул мне на плечи мантию, и повел прочь из ванной.
Пройдя по уже знакомому широкому коридору, мы вновь очутились в «святилище» - только теперь почти все проемы между колоннами были открыты, за исключением трех, отстоящих друг от друга на равные промежутки. За каждым проходом виднелся кусок такого же коридора, как тот, что вел в «ванную» и висящий на стене факел. На самом деле, картина была настолько одинаковой, что я даже засомневался, а не иллюзия ли это? Впрочем, даже если и так, это ничем не могло нам помочь. Как всегда перед серьезным шагом, меня слегка лихорадило от страха.
Само святилище тоже немного изменилось — а может быть, не так уж и немного, думал я, с любопытством рассматривая помещение. Алтарь теперь был накрыт тяжелым черным покрывалом, расшитым странными символами, как до меня дошло через несколько минут, почти такими же как те, что «украшали» теперь мои грудь и спину. На сером каменном полу тоже красовались какие-то не то рисунки, не то колдовские знаки, начертанные уже знакомой красновато-коричневой субстанцией. Когда я осторожно коснулся одной из линий большим пальцем босой ноги, высохшая краска оказалась такой же, как и та, что оставалась на моей коже — гладкой, словно лак, и абсолютно не липкой. В отличие от лака, эта краска не застывала негнущимися, трескающимися от каждого движения полосками, а льнула к коже, оказавшись на удивление эластичной. Впрочем, долго предаваться размышлениям времени у меня не было.
В одном из проходов замелькали тени и послышались шаги множества ног. В принципе, я понимал, кто сейчас появится, и ничуть не был удивлен, когда показалась уже знакома группка Пожирательниц, кольцом окруживших Джинни, казавшуюся очень хрупкой и маленькой на их фоне.
Как я и думал, ее одели в белую мантию, похожую на мою. Тело девушки, как и мое собственное, казалось, светилось в полумраке подземелья — но если мое свечение было перламутрово-жемчужным, то Джин светилась золотистым светом, будто мельчайшая золотая пыль искрами осела на ее коже. У меня пересохло во рту, и я понял, что глаз не могу от нее отвести. Конечно, отчасти это было вызвано побочным эффектом злокозненной мази — но, вынужден признать, что и мои собственные чувства в тот момент играли не последнюю роль в почти болезненном влечении к рыжеволосой бестии. А вот она, кажется, и вовсе не думала н о чем подобном. Джинни шла, опустив голову, а когда подняла взгляд, чтобы встретиться с моим, в ее глазах плескалось настоящее отчаяние. Неужели Северус не передал ей того, что передал мне — что помошь близка, что еще не все потеряно, что у нас все еще есть возможность спастись!? Похоже, что нет — а впрочем, как я понял из их разговора, Лорд не оставлял Мастера Зелий наедине с Джинни, как оставил со мной. В стотысячный раз мысленно прокляв это змеемордое чудовище, я взглядом попытался поддержать девушку, передать ей, хоть отчасти, свою силу и надежду — однако особого эффекта все мои усилия, похоже, не возымели.
Тем временем подготовка к ритуалу шла полным ходом, вступая в свой последний этап. Часть Пожирателей, во главе с Макнейром и Беллатриссой, заняли места по периметру зала, по два человека в центре каждого открытого проема — мужчина и женщина. В круге остались лишь двое громил, удерживающие меня за плечи, и две неизвестные Пожирательницы, точно так же держащие Джинни. Сам Волдеморт встал перед одним из закрытых проемов, однако не задержался там, а лишь окинул придирчивым взглядом окружающих и подошел к Джинни и ее тюремщицам, которые стояли с противоположной от меня стороны алтаря. Подвинув девушку на пару шагов, так что она оказалась в центре одного из изображенных на полу символов, Лорд окинул ее оценивающим взглядом.
- Больно? — как-то даже неожиданно участливо спросил он. Джин, закусив губу, кивнула. Я нахмурился. Со мной за все это время не сделали ничего, что могло бы так или иначе причинить боль (не считая, разве что, подзатыльника от Снейпа). Сам не знаю почему, но я думал, что процедура подготовки для нас в главном похожа — различия обусловлены не более чем разницей полов. И с чего я это взял — особенно зная свою тетку!? Что же Пожирательницы творили с Джинни все это время, если ей и сейчас больно? — Северус! — повелительным тоном обратился Лорд к Снейпу, и тот шагнул вперед, осуждающе глядя на Лорда.
- Я ведь предупредил, мой Лорд, о негативном влиянии этого зелья, - заметил он, неодобрительно хмурясь и всматриваясь в лицо Джинни. Я похолодел. Неужели ее все-таки напоили этим чертовым ускоряющим созревание плода зельем? Волдеморт в ответ лишь пренебрежительно дернул плечами.
- Я счел твои опасения излишними, - холодно ответил он. — Мое новое тело будет чистокровным, и если вступит в пору взросления под крышей родного дома, Родовая Сила излечит все врожденные болезни и дефекты, не так ли, Драко? — обратился он ко мне. Повинуясь зелью, я невольно кивнул. Конечно, Родовая Сила - не панацея и не спасет его, если ребенок родится совсем уж уродом — однако в известной степени все-таки она поможет. - Ведь после твоей смерти я стану единственным кровным представителем рода Малфоев — а значит, вся сила вашего семейства будет направлена на поддержание моей жизни, - добавил Лорд. — Насколько я понимаю, афродизиак снимет неприятные ощущения, не так ли, Северус?
- Теоретически да, мой Лорд, - мрачно отозвался Снейп. — Однако применение такого количества зелий сопряжено с опасностью, и вы знаете это не хуже моего.
- Ты начинаешь быть назойливым, Снейп, - резко бросил Лорд, и я вздрогнул от пронзившего меня страха за крестного. Он опасно близко подошел к тому, чтобы вызвать гнев Лорда, а с ним и навлечь на себя парочку Круцио. Северус тут же смиренно склонился перед этим змеерожим уродом.
- Простите, мой Лорд. Ваше благополучие — моя единственная забота, - покаянным тоном произнес он.
- Вот и озаботься им, вместо того, чтобы брюзжать и критиковать мои решения, - все еще недовольно произнес Волдеморт. — Мое терпение не безгранично. Займись своим делом, зельевар!
Только теперь я обратил внимание на небольшой, покрытый темным покрывалом столик, установленный возле второго заложенного проема. Снейп, поджав губы, сдернул с него ткань, узор на которой перекликался с покрывалом алтаря. Столик оказался миниатюрной лабораторией, что, впрочем, не удивило даже меня, так как я ожидал чего-то подобного. Центральное место занимала уже знакомая золотая чаша — но теперь у меня была возможность рассмотреть ее как следует. Не то чтобы я очень этого хотел, правду говоря — но это было лучше, чем таращится на самого Лорда или по-идиотски пялиться на Джинни. Чаша была довольно объемной — если мерить обычными чайными чашками, их в нее вошло бы не меньше двух, а то и все три. С одной стороны на ней был выгравирован барсук — обычный, почти как настоящий, — с другой он же, но уже геральдический, стилизованный для герба. С двух сторон красовались изогнутые золотые ручки, подставка — основание кубка — была выполнена в виде растительного орнамента.
Тем временем, нарочито гремя склянками, Северус смешал в чаше какие-то препараты — под пристальным взглядом Лорда, так что я прекрасно понимал, что крестный лишен права даже на малейшую оплошность или хотя бы неточность. Жидкость внезапно зашипела и от нее повалил пар. Когда он рассеялся, Снейп взял кубок в руки и, приблизившись, протянул его Джинни, глядя девушке прямо в глаза. Губы его слегка шевельнулись, однако зельевар не произнес ни звука — слов ободрения Волдеморт бы ему тоже не спустил. Джин покорно приняла чашу, выпила примерно половину и, опустив ее, выжидательно посмотрела на крестного. Он молчал, так же испытующе глядя на нее.
Казалось, к ней вообще сейчас прикованы были взгляды всех присутствующих. Я сам, несмотря на все усилия, все-таки тоже не мог не смотреть, как с каждым мгновением девушка, казалось, меняется - неуловимо, и вместе с тем, разительно. Вот исчезло испуганное, безнадежное выражение лица. Бледные скулы порозовели, от чего золотистый отсвет на коже стал только ярче. Глаза — минуту назад полнившиеся болью и отчаянием — теперь были полузакрыты, и из-под отяжелевших век то и дело мелькал томный, лукавый взгляд. Джинни глубоко вздохнула и чувственно облизнула губы. Кажется, у всех присутствующих мужчин в этот момент вырвался восхищенный полувздох-полустон. Я до боли прикусил губу, стараясь не поддаваться атмосфере — хотя мои усилия были тщетны, и я сам понимал это. В планы Волдеморта мое спокойствие отнюдь не входило.
Темный Лорд, кажется, остался доволен результатом, он удовлетворенно кивнул и сделал приглашающий жест, указав Джинни на алтарь. Потом повернулся к Северусу и молча, кивком головы, указал на меня. Крестный шагнул ко мне и, тоже молча, протянул мне наполовину опустошенную Джинни чашу Хаффлпафф. Я ни капли не сомневался в том, что за зелье находится в чаше — я и раньше был уверен, что без него не обойдется, а теперь, после реакции Джин, отпали последние сомнения. Афродизиак мгновенного действия, и, голову готов поставить, неимоверно сильный. Хотя бы надеяться противостоять его действию — пустая трата времени. Я заколебался. У меня есть шанс нарушить приказ, благодаря антидоту, который дал мне крестный. Что, если демонстративно выплеснуть зелье? Ведь если Волдеморт все-таки дал Джинни зелья ускорения роста младенца во чреве, то зачатие все равно что убьет ее!
«Не делай глупостей! Это ничего не изменит!» - прозвучал прямо в моей голове суровый голос крестного, и я вздрогнул от неожиданности. Легилименция, как тогда, когда мы с Гарри провалились в Башню Рассвета! Гениально, конечно, но не в присутствии же Волдеморта! Он же может и вмешаться… «Не при направленной Легилименции!» - снова оборвал меня Снейп. — «Пока ты не смотришь ему в глаза, вмешаться в этот разговор он не сможет — равно как и вообще узнать о нем. Это даже самому Слизерину было бы не под силу. К тому же, по части Легилименции, Лорд далеко не такой мастер, как он сам думает!» в последней фразе мне послышались нотки задора, так несвойственные Северусу. А впрочем, думаю, ему уже осточертело подчиняться этой красноглазой скотине. Но что это меняло? Как я сам мог спокойно подчиниться, если знал, ЧТО это сделает с девушкой, которую я люблю? При виде того, как задрожала моя рука, Северус почти зарычал.
«Драко, ты сейчас выдашь нас всех!» - сердито и яростно подумал он, буравя мой лоб взглядом. «Твоя задача - попасть на алтарь и активировать маячок! А потом — попытаться оттянуть финал как можно дольше! Послушай меня. Мальчик, поверь мне!» - я прикусил губу. Никогда раньше я не слышал, чтобы крестный почти что умолял меня о чем-то, и теперь не мог не прислушаться к его словам, даже несмотря на внутренний протест против приказов темного Лорда. — «Драко, я клянусь, что даже если ритуал будет завершен, жизни твоей драгоценной Джинни ничто не будет грозить еще часов двадцать! Уж за это время мы сумеем вытащить вас отсюда и доставить в Хогвартс! Клянусь, я знаю, какие зелья и чары надо использовать, чтобы остановить действие снадобий Лорда! Мы сможем ее спасти — но ты должен помочь мне сейчас! Драко, я не справлюсь со всем этим один!»
Внутренне я все еще колебался, однако мольбы Северуса, вкупе с приказом Лорда и зельем Покорности, сделали свое дело. Несмотря на то, что мои руки тряслись так, что грозили расплескать зелье даже несмотря на то, что его было лишь полчаши, я поднял этот «Сосуд Погибели» и залпом осушил. Я не мог видеть себя со стороны, но примерно представлял картину, исходя из того, что случилось с Джинни. Внутри я не чувствовал поначалу никаких перемен, кроме, разве что, того, что мне резко стало гораздо теплее и легкий озноб, лихорадивший меня все время после выхода из «ванной комнаты», теперь прошел. Зная, какую реакцию у меня сейчас вызовет вид любого живого существа, я старался не смотреть по сторонам, полуприкрыв глаза и устремив взгляд в пол, внимательно разглядывая начерченные на каменных плитах символы. И все-таки, несмотря на все старания, мое дыхание и сердцебиение участились, а в паху медленно нарастала знакомая тяжесть возбуждения. Почти не осознавая этого, я прикусил губу почти до крови. Где-то рядом раздался ледяной смех Волдеморта, и, как ни странно, это немного отрезвило меня и помогло удержать под контролем разбуженные зельем инстинкты и желания — ну, до определенной степени.
- Прекрасно. Северус, ты действительно непревзойденный мастер своего дела, - проговорил Темный Лорд, и в его голосе явно слышались довольные нотки. — Подойди к ней, Драко, - мягким, вкрадчивым голосом проговорил он, и у меня по коже невольно побежали мурашки — но к счастью, не от возбуждения на сей раз, а от примешивающегося к нему леденящего ужаса, исходившего от все еще бодрствующей части моего сознательно «я». — Разве ты не видишь — Джинни ждет тебя, - продолжал Волдмеорт. — Ведь ты же не хочешь заставлять свою возлюбленную страдать? Твое невнимание сейчас для нее очень болезненно… Ну же!

Позже я никак не мог вспомнить деталей — да, по правде, не очень и старался. Наверное, на деле все было гораздо непригляднее, чем то, что отпечаталось в моем сознании, но в тот момент страсть сгладила все неудобства и условности, стерла нормы морали и стеснительности, да что там — морали! Побежденное зельями сознание, казалось, погрузилось в странный, дурманящий сон, где не было места никаким преградам на пути к удовлетворению своей страсти. Никогда в жизни еще не испытывал подобного. Горячность юности с лихвой заменяла афродизиаки, так что употреблять их раньше мне как-то не доводилось — ну, если не считать ерунды, вроде клубники и шампанского. Но это… Я не был уверен, что когда-нибудь захочу повторить подобный эксперимент, даже если без опасных последствий — если выживу после ЭТОГО, конечно. Нет, физическое удовлетворение было просто потрясающим — но его было как-то… чересчур. Чересчур много, чересчур сильно, чересчур долго…
Я, кажется, думал о том, состоится ли второй раунд? О, он, определенно состоялся — равно как и третий, и… Честно говоря, я не очень считал, сколько их было. Знаю только, что чертово возбуждение не спадало до тех пор, пока я не почувствовал, что еще немного — и я попросту отключусь прямо в процессе, невзирая ни на обстоятельства ни на окружающую обстановку, и, пожалуй, впервые, начисто забыв о партнерше. Впрочем, Джинни, кажется, тоже уже была на грани забытья — она не открывала глаз и только тяжелое дыхание говорило о том, что она вообще еще жива. Кое-как отодвинувшись, я скатился с нее, чуть не свалившись при этом с алтаря, и, тяжело дыша, уткнулся в ее влажное от пота плечо, понимая, что у меня тоже все тело покрыто испариной. Золотистый отблеск пресловутой мази на теле Джинни потускнел, смешавшись с перламутрово-жемчужным оттенком, который покрывал меня. Мазь практически утратила свое действие — да и вообще, похоже, все зелья, которыми нас напичкали, постепенно теряли свою силу. Ну, может, кроме зелья Покорности — и то я не уверен. Впрочем, рано или поздно и его действие закончится — чаша Хаффлпафф, вкупе с кусочком души Волдеморта, конечно, усилили его действие, но не сделали его необратимым и постоянным, так что эффект постепенно пройдет. Недаром же нас так часто поили им снова и снова — срок его действия, если мне память не изменяет, не больше суток…
Кое-как отодвинувшись от Джинни, я сел, и тяжело опираясь руками о колени, мутным взглядом обвел окружающее пространство. Легкая газовая ткань занавески, казалось, несколько утратила свое свечение — теперь, по крайней мере, я мог различить даже сквозь нее слабо освещенное помещение святилища, темные силуэты Пожирателей на фоне открытых проходов, и высокую, неподвижную фигуру Лорда. В ушах у меня стоял ровный гул — следствие усиленного тока крови, однако он понемногу утихал. Чувствуя, что у меня пересохло во рту, я облизал ставшие чересчур чувствительными губы — держу пари, они припухли от бурных поцелуев, точно так же как и у Джинни. Джинни…
Я посмотрел на нее. Пока что никаких жутких изменений в девушке заметно не было — не считая общей растрепанности и несколько измученного вида — впрочем, в этом не было ничего удивительного. Мы оба, наверняка, ощущали себя выжатыми как лимон. Уж я-то точно, да и на ее счет сомневаться было глупо. Джин все еще не открывала глаз, хотя дыхание ее несколько выровнялось. Как я и думал, ее губы действительно припухли, на шее и плечах, и ниже, на груди красовались несколько красных следов характерной формы, от вида которых мои уши запылали. Хотя — я себя не помнил под действием этого проклятого зелья, где уж мне было сдерживаться! Впрочем, я хотя бы не причинил ей боли — в этом-то я был все-таки уверен. Как и в том, что шоу мы устроили более чем зрелищное. Достаточно было прислушаться к тяжелому дыханию этой шайки извращенцев-вуайеристов, именующих себя Пожирателям Смерти! К их судорожным стонам и всхлипам, наполнившим комнату, к звукам, доказывающим, что кое-кто не выдержал этого зрелища просто так…
Наконец, по-видимому, немного придя в себя после «представления», наши тюремщики зашевелились. Повинуясь движению палочки Темного Лорда, занавеска с мягким шуршанием отделилась от потолка и спланировала на пол, окружив алтарь кольцом легкой, золотисто-облачной ткани. Волдеморт что-то негромко сказал, но я не разобрал его слов, да и не старался. Кто-то в помещении зашевелился — и мне вдруг стало ужасно неловко от осознания своей наготы, хотя, видит Мерлин, я никогда не стеснялся своего тела. Я потянулся к изголовью алтаря за мантиями, накинул белую на распростертое тело Джинни, а темную, расправив, набросил на свои колени, укрывшись хотя бы до пояса. Девушка открыла глаза и внимательно посмотрела на меня. Лихорадочная страсть ушла из ее взгляда, и теперь в нем все отчетливее занимался огонек страха.
Сам затруднялся сказать, что именно я сейчас испытывал. Удовлетворение? Несомненно - но это совсем не походило на то счастливое умиротворение, которое я испытывал раньше после того, как мы с Джинни занимались любовью. На сей раз ощущение было чисто физическим. Что я чувствовал в душе: стыд, смущение, страх? Наверное, да, и даже гораздо больше, но… Чувства казались каким-то далекими, словно отделенными от сознания и рассудка. А вот мое сознательное «я» охватила тяжелая, отупляющая усталость и апатия. Все. Ритуал состоялся. А это, в первую очередь, означало то, что мы лишились даже той иллюзорной защиты, которую давало нам ожидание этого. Уж моей-то неприкосновенности точно конец. Я не кривил душой, когда говорил Лавуазье, что прекрасно понимаю: в те сутки, что последуют за ритуалом, меня не ждет ничего хорошего. Ради того, чтобы пролить мою кровь, лорду нужно исключительно мое тело, причем совершенно не обязательно — здоровое. Главное, чтобы в нем еще хоть чуть теплилась жизнь — а рассудок, самочувствие и прочее — это ничуть не важно. Вот Джинни, конечно, все еще нужна Лорду — но, Салазар побери, как раз она сейчас в наибольшей опасности из всех! Если мы по-быстрому не вытащим ее отсюда, будет поздно! И где только носит этих горе-спасателей?
Словно в ответ на мои мысли в одном из коридоров послышался громкий и быстрый топот, и через минуту в святилище буквально влетел невысокий светловолосый паренек в кое-как надетой, сбившейся невообразимым образом мантии, и, плюс ко всему, он был даже без маски! Да уж, настолько несуразного Пожирателя лично я, пожалуй, видел впервые. Палочки у него в руках не было — кажется, у него ее вообще не было, - да и по всему виду этого чуда в перьях можно было сказать, что «оно» пребывает в полнейшей панике.
- Мой Лорд! — выкрикнул он, совершенно неэстетично бухаясь перед Волдемортом на колени и неловко тыркнувшись носом и губами в край его мантии. — М-м-мой лорд, на нас напали!
- Что? — очевидно, не веря своим ушам, переспросил Лорд. — Что ты несешь, кретин, как это — напали? Кто? Кто посмел?
- Эт-то… Это авроры, м-мой Лорд! И д-другие, из этого… Ордена Феникса!. М-мой Лорд, вы… Вам лучше быть там! С ними Поттер! И… И Дамблдор!

Комментарии Автора: если честно, сама еще не знаю, как относиться к этой главе. Писалось вроде бы легко, но вот что получилось — судить вам. Так что жду отзывы! smile.gif))

Может переделаешь это предложение, а именно фразу "пустят по кругу"?

Еще раз спасибо за продолжение.

Предложение, которое выбивается по стилю… Ну, не знаю, я намерено подпустила грубости. Мне кажется, что стиль Лорда должен быть именно таков - все время он придерживается высокопарности, но время от времени должно проскальзывать что-то такое, простенькое и жутковато-грубоватое. И потом, он хотел сделать жесткий акцент - именно четко указать, что конкретно произойдет в случае неповиновения Драко. "С ней развлекутся все мои слуги" - это все-таки иносказание. А надо было именно так - жестко и точно сказать, что если ты не согласишься, ее конкретно поимеют все ПС подряд. Извиняюсь за выражение.

Pov Гарри Поттера.

Всю дорогу до Хогсмида, которую, к слову сказать, мы с Роном проделали в компании Дамблдора, меня мучили недобрые предчувствия. Сначала я еще пытался убедить себя, что мне все чудится, или что, возможно, я просто все-таки улавливаю отголоски чувств Волдеморта, который наверняка радуется скорому исполнению своего плана. Однако это было всего лишь самоуспокоением, и мало помогало. Помимо всего прочего, я прекрасно знал, что контакт с разумом этого чудовища сейчас практически полностью исключен благодаря зелью ментальной блокировки, которым меня еще с утра напоил Снейп. Да я и не испытывал ничего похожего за злобное предвкушение, присущее Темному Лорду — лишь свой собственный страх перед битвой, который тщательно (и тщетно!) старался побороть. Пугала, на самом деле, не столько перспектива еще раз схлестнуться с Пожирателями, сколько осознание того, что у Лорда руки развязаны, тогда как мы всерьез на него нападать не можем. Нет, конечно, Дамблдор сказал, что в случае крайней необходимости, можно и убить Волдмеорта (как будто это так просто сделать!) — но все, кто был посвящен в тайну его бессмертия, знали, чем это грозит. Никто не хотел дрожать от страха перед его возвращением еще тринадцать лет — или больше…
Большинство Членов Ордена, входивших в ударную группу, уже собрались в Трех Метлах. Рон, извинившись, отошел поговорить с отцом, а я отправился поздороваться с Сириусом и Люпином, а заодно — с Тонкс и Кингсли. Всего в наш «отряд» входило человек тридцать или около того, в большинстве — старые знакомые по Ордену, но было и несколько новичков. Наверное, новобранцы из Аврорской Академии, решил я, рассматривая небольшую группку молодежи. Некоторые из них выглядели чуть ли не моими ровесниками — ну, может, постарше на год-два. Я покачал головой, снова поворачиваясь к крестному, и намереваясь спросить его, с ним ли я буду аппарировать, когда смутно знакомый голос окликнул меня по имени. Хотя, кому я вру? «Смутно знакомый»? Не-е-ет, голос первой любви не забывается!
- Гарри? Гарри Поттер, это ты? — от группки отделилась невысокая девушка с длинными блестящими черными волосами, и устремилась ко мне. Я не мог ее не узнать — да что там, я узнал ее, еще не видя, едва только она ко мне обратилась. За тот год, что мы не виделись, девушка почти не изменилась — разве что стала немного увереннее в себе, и как-то собраннее, - даже, можно было сказать… жестче?
- Чжоу? Глазам своим не верю, что ты тут делаешь? - отозвался я, быстро извинившись перед Сириусом и остальными, и делая шаг ей навстречу.
- Я теперь член Ордена Феникса, ты не знал? — улыбнулась она. Я слегка помрачнел, припомнив, чем окончилось участие Чжоу в Отряде Дамблдора.
- Вот как, - холодно сказал я, не в силах удержаться от сарказма. — Ты — и кто из твоих подруг с тобой за компанию?
- Никто, - спокойно отозвалась Чжоу. — Я сама по себе. Не ожидал?
- Да нет, - хмыкнул я. — Помня твои школьные привычки…
- Я выросла, - сухо ответила девушка. — Детская беззаботность и привычка болтать с подругами очень быстро и легко излечиваются на войне.
- Тебе пришлось воевать? — уточнил я. Ругаться с ней не хотелось, да и желание поязвить пропало. В конце концов, я давно не держу зла на Чжоу, мы на одной стороне — так почему нам не быть друзьями?
- Да, пришлось, - отозвалась она. - Один из филиалов лавки моей матери находился в Косом переулке, и, когда на него напали, пострадал больше всех. Это, к счастью, не единственный ее магазин, и даже не главное производство, так что само дело пострадало не так сильно, как могло. Просто… Я была там в тот вечер. И видела, что творили Пожиратели. И… И не просто видела, - она замолчала, сглотнув, словно боролась с подступающими рыданиями. Я удивленно поднял брови. Это что-то новенькое. Чжоу Чанг, сдерживающая слезы? Раньше она наоборот, не упускала случая поплакать… Почему-то мне вспомнилось, как съязвила по этому поводу Блейз во время нашего достопамятного первого совместного похода в Хогсмид, и я с трудом сдержал улыбку. Чжоу глубоко вздохнула и натянуто улыбнулась мне — впрочем, улыбка ее тут же исчезла. — Извини, мне все еще немного тяжело об этом говорить, — сказала она. — В той битве погиб мой… друг.
- Ой, прости, - мигом отреагировал я. — Мне очень жаль, Чжоу, я не знал.
- Ты и не мог знать, - кивнула она. — Все в порядке, правда, ты ведь не виноват. А вот я… Я именно тогда поклялась себе, что не буду больше плакать. Слезами горю не поможешь. А я… Я лучше сделаю все, чтобы помочь Ордену в борьбе с этим Злом. Может, я при этом и погибну, но хоть приложу руку к его поражению. Думаю… Наверное, Седрик одобрил бы меня, как думаешь? Саймон-то точно одобрил бы.
- Саймон? Тот друг, что погиб? — уточнил я. Чжоу кивнула.
- Незадолго до этого он предложил мне встречаться, а я сказала, что подумаю, - проговорила она. — Он ведь мне и правда нравился. Только я боялась ошибиться. А теперь… — она вздохнула. — Теперь и отвечать некому.
- Сочувствую, - искренне сказал я, все еще чувствуя некоторую неловкость. Окружающих наша беседа явно заинтересовала: я ловил на себе уже, наверное, десятый косой взгляд. - Э… Чжоу, может, давай присядем? — предложил я. — А то на нас уже весь зал, по-моему, пялится.
- Что? О, да, конечно, — согласилась она.
Усевшись за один из боковых столиков, мы еще некоторое время поговорили о ней и ее решении присоединиться к Ордену. Честно говоря, раньше — да еще год назад — я бы ни за что не предположил, что Чжоу Чанг способна измениться настолько, что готова сражаться ради победы над злом. Нет, конечно, она участвовала в ОД, и у нее даже неплохо получалось, и уже тогда она говорила, что хочет бороться со Злом, погубившим Седрика… Но позже, когда я вспоминал ее, это казалось мне не более чем бравадой, а участие в ОД — проявлением ее интереса ко мне. Ведь говорила же тогда Гермиона, что я нравился Чжоу! Еще совсем недавно я думал, что мое внимание льстило ей, и что она пыталась сделать из меня этакую смесь подкаблучника и личной жилетки, в которую можно поплакаться. Впрочем, воспоминания о нашей неудачной попытке встречаться теперь лишь навевали улыбку.
Признаться, я был почти уверен, что мы избавимся от назойливого внимания, если уйдем с центра зала — однако часть взглядов присутствующих (в основном молодежи) все еще была прикована к нам, и я несколько нервничал. Особенно меня «зацепил» взгляд симпатичной темнокожей девушки, сидящей в одиночестве через несколько столиков от нас. В ее глазах не было обычного для зевак любопытства. От ее взгляда у меня аж мурашки побежали по коже — в нем был и гнев, и негодование, и даже обида! Мерлин великий, этой-то я что сделал? Поежившись, я невольно отвел взгляд, а когда поднял его снова — незнакомки уже нигде не было видно. Интересно, кто она такая? Чем-то она напоминала Анджелину Джонсон, может, родственница? И все-таки такой взгляд — это что-то необычное. Девушка смотрела на нас с Чжоу так, словно имела на меня какие-то права. Интересно, с чего бы?
Чжоу тем временем закончила повествование о том, чему была свидетельницей во время нападения на Косой Переулок и о смерти своего приятеля Саймона. Ну надо же, с некоторой долей иронии подумал я. Два года прошло, а ее методы не меняются. В прошлый раз она мне все уши прожужжала Седриком, его смертью и тем, что он делал при жизни, когда встречался с ней. Теперь его место занял этот несчастный парень. Вся разница в том, что на сей раз я не имею отношения к его гибели, да и сама Чжоу уже не привлекает меня так, как раньше. К тому же — то ли я повзрослел, то ли из-за наших отношений с Блейз, - но теперь я понимал ее куда лучше, чем раньше.
- Да, знаешь, я восхищен твоим… Твоей стойкостью, - мягко сказал я, не желая обижать Чжоу.
Ну правда, она же не виновата, что ее уловки не действуют — ни тогда, не сейчас. Просто тогда она не понимала, что я был мнительным подростком, который пусть и тщетно, но отчаянно, как мог, гнал от себя чувство вины за смерть Седрика. Естественно, мне не нравилось, что она пытается говорить об этом, и тем самым рушит все мои, с таким трудом выстроенные, защитные стены. И это для меня было куда важнее ревности, которую она пыталась вызвать. Ну а сейчас… Сейчас я просто не был заинтересован в ней, а следовательно, не мог и ревновать.
– Даже не знаю, что было бы со мной, если бы я потерял уже второго любимого человека по вине Волдеморта, - проговорил я, понимая, тем не менее, что это - не более чем дежурные фразы. Нет, я и в самом деле плохо представлял себе подобную ситуацию, но… Вникать во все это, стараться представить и прочувствовать это состояние — сейчас, здесь, перед отправлением на битву, в которой на кону стояли жизни Джинни и Драко? Нет уж, увольте! Невольно ощущая себя слегка виноватым из-за такой черствости, я старался, чтобы хотя бы голос мой звучал участливо. - Ну, то есть, я терял любимых из-за него, но это немножко другое, - заметил я, чтобы потихоньку увести разговор в сторону от ее погибших кавалеров и переживаний. - Родителей я вообще не помню… то есть, не помнил очень долго, а Сириус… Ну, ты слышала об этом, наверное. Мне было очень тяжело после его смерти, но все-таки, он мой крестный, а не возлюбленный, и потом — он ведь вернулся, - я вздохнул и мягко улыбнулся девушке, которая смотрела на меня с кажущимся искренним сочувствием. Неужели Чжоу действительно настолько повзрослела, что способна теперь обращать внимание не только на свои проблемы?
Она тем временем кивнула в ответ на мою сентенцию о родителях и крестном, причем - с преувеличенным вниманием. Я, не сдержавшись, хмыкнул. Неужели она снова мной интересуется?
- Терять родных тоже нелегко, - участливо сказала Чжоу, и, протянув руку через стол, накрыла мою ладонь своей. Я несколько удивился, но руку не убрал. В этот момент мне почудилось какое-то движение по другую сторону разросшегося цветка в кадке, однако я не придал этому значения. Кажется, там был еще один столик, так наверное, за ним просто кто-то сидел. Тем временем Чжоу продолжала успокаивающе-ласково поглаживать мою ладонь, и в конце концов мне стало это немного неприятно. Я отнял руку.
- На нас все смотрят, - заметил я в ответ на ее вопросительный взгляд.
- Да, но тебе, наверное, не привыкать к такому вниманию? Так и раньше было, а последние пару лет ты у нас становишься все популярнее. Я уж почти и забыла, что это такое — быть твоей девушкой. Повышенный интерес к каждому движению… — хмыкнув, заметила она. Я невольно вздрогнул, представив себе реакцию Блейз, если бы она это услышала. Моя Слизеринская Принцесса, да еще в гневе! Да она бы от соперницы — путь и мнимой, - и мокрого места не оставила!
- Но сейчас ты не моя девушка, - поспешно сказал я. Чжоу как-то заинтригованно посмотрела на меня.
- Сейчас — нет, - согласилась она. — А что, у тебя есть кто-то?
- Да, - отозвался я просто. — Блейз Забини, помнишь ее?
- За… Гарри, ты смеешься надо мной! — фыркнула Чжоу, как мне показалось, с некоторым облегчением. — Забини ведь слизеринка, если мне память не изменяет!
- Так и есть — ну и что с того? — пожал плечами я. Чжоу одарила меня недоумевающим взглядом.
- Ну… Не знаю, просто, ты и слизеринка — это как-то не вяжется, - заметила она. — Слизеринцы… ведь они же всегда были нашими врагами!
- Чушь! — фыркнул я. — То, что Волдеморт был слизерницем, не означает, что все они плохие! И кстати, вся наша сегодняшняя эскапада затеяна для того, чтобы спасти Драко Малфоя! Почему-то, от участия в ней тебя это не удержало!
- О, ну, во-первых, спасти соперника и врага, который по глупости попал в беду — это даже как-то благородно, - возразила девушка. - И потом — разве мы спасаем не Джинни Уизли в первую очередь?
- Обоих, - отрезал я, помрачнев. — И к слову сказать, Малфой мне не враг. Ты, может, не знаешь, но мы с ним подружились в этом году.
- Да ну ты брось! — рассмеялась Чжоу, словно я сказал что-то забавное. — Ты и Малфой? Подружились? С чего вдруг? Вы все шесть лет, пока мы учились, чуть ли не глотки друг другу рвали!
- Ну, до такого никогда не доходило! — возразил я, невольно улыбаясь воспоминаниям о нашем детском соперничестве с Драко. — Подумаешь, сцепились пару раз…
- Пару раз? Гарри, вы сцеплялись пару раз в неделю — и это еще мягко сказано! — хмыкнула она. — Бывало, что и пару раз в день!
Я, хмыкнув, согласился. И все-таки дальнейшая беседа как-то потеряла свою беззаботность, несмотря на то, что у нас было море общих тем. Как ни крути, но Чжоу Чанг для меня была не самым желанным собеседником на свете. К счастью, через какое-то время, когда я уже начинал потихоньку соображать, как бы смыться от нее повежливее, в зале поднялось волнение. Поначалу я даже не понял, что именно происходит, и глазам своим не поверил, когда осознал, что те, чья кровь была в «маячке» у Снейпа, повскакивали с мест! Неужели началось? ! Но ведь еще слишком рано! Хотя, с другой стороны — нам ведь не обязательно дожидаться начала этого жуткого ритуала? Если Снейп решил, что сейчас вытащить Дрея и Джинни из Ставки Лорда получится быстрее и проще, чем непосредственно перед ритуалом — тем лучше для нас.
Подспудно я все еще ощущал легкую обиду на Дамблдора, за то что он решительно воспротивился тому, чтобы я входил в число тех, кто дал свою кровь. Впрочем, чувство было мимолетным и почти иррациональным, ведь директор уже объяснял мне, что в случае провала давать в руки Волдеморту хоть одну лишнюю каплю моей крови — верх неблагоразумия. Одно дело та, что теперь течет и в его жилах, оскверненная и извращенная зельем, возвратившим его у жизни, - и совсем другое моя собственная, чистая и настоящая. Кто знает, как этот монстр ею распорядится… При мысли о разных темных чарах и ритуалах по коже пробегал озноб. Хотя, конечно, это не было единственной причиной, потому что и остальные, те, чья кровь была в «маячке», подвергались почти такой же опасности. Главная опасность присутствия именно моей крови была в том, что мы не могли с уверенностью утверждать, что Волдеморт не сможет почувствовать ее…

Первое, что меня поразило, когда я вывалился из подземелья, окруженный клубами дыма — царившая в доме тишина. Казалось, во всем особняке не осталось ни единой живой души. Взбежав по лестнице на второй этаж, где, в то время как я спустился в подвал, кипели самые ожесточенные схватки, я убедился, что и здесь никого нет. Сердце стальным обручем сжала тревога — за Сириуса, за Рона и остальных Уизли, за Люпина и Тонкс, да и даже за Дамблдора! Но больше всего - за Блейз. Я уже готов был закрыть глаза на ее выходку, лишь бы найти ее живой и невредимой! Ну, по крайней мере, так мне в тот момент казалось…
Осмотрев второй и часть третьего этажа, я убедился, что здание осталось практически пустым. Если и были еще тут люди внутри, то они находились в другой его части. Интересно, куда все-таки все подевались? Ответ на вопрос я получил, выглянув в окно, выходящее на задний двор — противоположный тому, где мы приземлились по прибытии. С этой стороны особняка посадки были совсем уж какими-то жиденькими и ограничивались парой живых изгородей возле заднего крыльца. Дальше тянулся поросший давно некошеной травой луг (Мерлин, я и не думал, что у нас в Англии еще оставались такие места!), пологим откосом спускающийся вниз, к поблескивающей в последних лучах солнца водной глади обширного пруда — ну, или, может быть, маленького озера. Тут и там мелькали вспышки заклятий и метались темные фигуры. В сгустившихся сумерках отличить Пожирателей от членов Ордена издали было уже практически невозможно.
Сзади меня послышался громкий треск, и волна теплого воздуха ударила мне в сипну. Я обернулся — и охнул. Противоположный конец коридора — как раз тот, где был выход на лестницу! — полыхал. Огненные чудовища Адова Пламени прыгали по стенам, подбираясь все ближе ко мне. На мгновение я застыл, не в силах справиться с охватившим меня ужасом, а потом, как всегда в моменты опасности, мой мозг заработал с утроенной быстротой. Я бросился по коридору вперед, и подбежал к окну, находящемуся примерно посередине фасада, как раз над козырьком задней двери. Если вылезти на него, может оттуда получится как-то спуститься? В любом случае, это лучше, чем прыгать со второго этажа — хотя такой прыжок меня бы в любом случае не убил. Дьявольский Огонь, потрескивая, надвигался, как-то даже величественно и словно бы лениво — но неотвратимо. Огненные драконы и химеры, вид которых принимали языки пламени, щерили клыки и тянули вперед когти, щелкали крыльями и хвостами — и с каждым движением, с каждым щелчком пламя поглощало новые и новые сантиметры, куда быстрее, чем мог бы обычный огонь. Клубящийся дым ел легкие, но заклинание Головного Пузыря все еще защищало меня. Я дернул задвижку на раме, но она не поддавалась. До кромки огня оставалось пять метров. Четыре. Три… потеряв терпение, я дернул заржавленный шпингалет что было силы — но только заработал кровавую ссадину на пальце. Задвижка сидела намертво. Жар пламени начинал издали опалять мою кожу, до него оставалось не более полутора метров! Я выхватил палочку. Пытаться залить Адово Пламя при помощи Агументи было бы безнадежной затеей — но я и не собирался пытаться потушить огонь.
- Редукто! — не хотите по-хорошему, пусть будет так!
Оконная рама распахнулась с треском, осколки стекла градом посыпались на землю. Не теряя времени, я выпрыгнул в открывшийся оконный проем, на долю секунды опередив кинувшегося ко мне огненного грифона, устремившегося навстречу свежему воздуху. Чтобы избежать «поцелуя» пламени в спину, я, еще до приземления, пригнулся… Крыша оказалась старой и ветхой, покрытой глиняной черепицей, которая уже поросла мхом. Мои ноги заскользили по наклонной, сыроватой поверхности, черепица звякала и трещала — о том, чтобы сохранить хоть подобие равновесия, не могло быть и речи. Да и потом, я понимал, что только скорость падения послужила причиной того, что ветхая крыша не провалилась под моим весом. Я покатился вниз, словно с горки. Покатый козырек был сравнительно коротким, так что затормозить и удержаться мне удалось только на самом краю, вцепившись в водосточный желоб. Железный, но старый и проржавелый насквозь, он тут же затрещал и опасно накренился, отделяясь от самой крыши. Палочка выскользнула из моих пальцев, но я даже обрадовался этому — цепляться одной рукой было бы ужасно неудобно. Дрожа всем телом от дикой смеси облегчения и напряжения, я рискнул оглянуться и посмотреть вниз. Желоб, за который я цеплялся, громко заскрипел, явно готовясь в любую минуту отвалиться. К счастью, падать оказалось невысоко — а если повезет и получится после приземления уйти в перекат, как меня учили летом близнецы Уизли, то, может быть, обойдется и без переломов… Сделав глубокий вдох, я коленом оттолкнулся от каменной балки, поддерживавшей крышу, и разжал руки.
Встряска при приземлении чуть дух из меня не вышибла, но, на мое счастье, земля тут была мягкая, и я все-таки ухитрился ничего себе не сломать. Уйти в перекат мне не удалось — на деле подобный трюк требовал мастерства, и был куда сложнее, чем в кино, - но я и без того худо-бедно не рассыпался. Отдышавшись, я огляделся. В окнах дома по всему фасаду уже плясали языки пламени, сплетаясь в разнообразные диковинные фигуры, и я невольно подался назад. Конечно, снаружи мне уже не угрожало сгореть вместе с домом, но все-таки… В тот раз, в Хогвартсе, Снейп, помнится, как-то контролировал процесс горения этого пламени — хотя Мордред знает, как ему это удавалось. Лично мне оно казалось диким и неуправляемым — да и как можно усмирить разбушевавшуюся стихию? Оставалось только надеяться, что все уже успели покинуть охваченное смертоносным пламенем здание. Блейз… - сердце кольнуло, я вскочил на ноги, намереваясь броситься искать ее. В глазах потемнело и мигом закружилась голова — все-таки я, видимо, успел основательно наглотаться дыма. Сняв чары Головного Пузыря, я глубоко вздохнул, пытаясь снова обрести контроль над своим телом.
Наконец, немного опомнившись, я осознал, что, несмотря на «перемену дислокации», бой все еще продолжается. Тут же вспомнилось заодно и то, что я умудрился при падении потерять палочку. К счастью, эта беда была поправимой. Я сосредоточился, как учил Дамблдор, стараясь ощутить ее. Палочка быстро обнаружилась — она валялась на земле поодаль, но просто так мне бы ее ни за что не найти в сгущающейся темноте. Подобрав свое оружие, я почувствовал себя увереннее, и огляделся уже внимательнее, пытаясь оценить обстановку.
Пологий спуск оказался не таким ровным, как мне казалось из окна, да и изгородей (ну, или того что от них осталось) сохранилось несколько больше. Словом, местность все-таки подходила для битвы несколько лучше, чем ровное открытое пространство, оставляя некоторую свободу маневра. Сбоку, отдельно от самого поместья, помещался небольшой флигель, куда пожар еще не добрался. Внутри было темно — но вот мне почудились и там еще какие-то вспышки. Кажется, даже там кто-то еще сражался — или это просто отражение в окнах вспышек с улицы? Наверное, все-таки второе…
Я снова заозирался вокруг. Блейз. Надо найти Блейз. Где же она? Да и как распознать ее в этой кутерьме? Тут не разберешь, где друг и где враг! Чертыхнувшись и на чем свет костеря проклятое упрямство своей строптивой возлюбленной (все-таки возлюбленной, чтоб ее, никуда не денешься!), я устремился в темноту. Не то чтобы я действительно рассчитывал ее найти — скорее меня вела надежда на чудо…

- …Там Поттер! И… И Дамблдор!
Слова юного Пожирателя ошеломили всех, кроме, пожалуй, Снейпа. Впрочем, надо отдать ему должное: уж что-что, а соображал Волдеморт быстро. Узкий язык мимолетно скользнул по нижней губе, и Лорд небрежно махнул рукой, отсылая незадачливого посланца. Тот неуверенно шагнул назад, хлопая ресницами, не в состоянии поверить, что его Повелитель так спокоен. Но впечатление, конечно, было обманчиво. Холодная маска скрывала напряженные размышления — и Волдеморту хватило нескольких мгновений, чтобы сопоставить факты.
- Ты ничего не хочешь объяснить мне, Северус? — бесстрастно спросил он, не глядя на зельевара. Взгляд Темного Лорда был все еще устремлен в проход, откуда явился вестник.
- Я… Мой Лорд, я… - как мне казалось, впервые в жизни Снейп не знал что сказать.
Да и что тут скажешь? Никакие оправдания не прикроют его теперь: ТАКИХ совпадений не бывает. Во-первых, мои старанья вывести из игры Лавуазье. Объяснения о том, что я пытался сорвать ритуал, или избавиться от домогательств — да они шиты белыми нитками. Я не мог не понимать, что у Волдеморта под рукой есть замена в виде Снейпа, и ему о моей осведомленности было известно не хуже. Во-вторых, прибытие Северуса и его слишком настойчивая и явная критика работы Лавуазье — а вместе с ней и все полускрытые попытки избавить и оградить нас с Джинни от очередных зелий. Ну, и в-третьих, конечно, сам факт нападения: до сих пор охранные и маскирующие чары достаточно надежно прятали Ставку — и дали сбой как раз теперь, всего лишь через несколько часов после прибытия зельевара? Да в подобное стечение обстоятельств не поверил бы и Хагрид, не говоря уже о Волдеморте, которому для расправы всегда было достаточно и простого подозрения. А тут еще моя чокнутая тетка подлила масла в огонь.
- Мне кажется, мой Лорд, здесь пахнет…Изменой? — промурлыкала Беллатрисса, выступая вперед, и одновременно стягивая с головы капюшон.
- Мой Лорд, я всегда был предан только вам! — Просто поразительно, как быстро Северус справился с замешательством и отчаянием. Впрочем, это в любом случае уже не могло ему помочь. — И я удивлен сейчас не меньше вашего, - продолжал Снейп, понимая, что его жизнь висит на тонюсенькой ниточке, готовой оборваться в любой момент. - . Я могу поручиться, что когда я покидал Хогвартс, у Ордена не было ни малейшей зацепки о местонахождении вашей Ставки!
- Тогда у тебя, разумеется, найдется подходящее объяснение тому, что нам сейчас сообщили? — предположил Волдеморт с плохо замаскированной угрозой в голосе. Мое сердце екнуло. На какой-то момент мне показалось, что у крестного еще есть шанс вывернуться, объясниться, пустить пыль в глаза, но… Я кожей чувствовал опасность — опасность, грозящую именно ему! - Тебе лучше объясниться поскорее, - прошипел Лорд.
- Это сделал я! — выпалил я, вскакивая на ноги и едва успев подхватить мантию, лежавшую у меня на коленях. Прижав ее к груди, я отчаянно стиснул руки, комкая тонкую ткань. Волдеморт обернулся ко мне с таким выражением лица, будто я был выползшим на середину комнаты тараканом, который вдруг заговорил.
- Ты? — спросил он недоверчиво. — Каким образом?
- Мысленная связь с Поттером! — соврал я, даже глазом не моргнув.
- Та лжешь, - спокойно сказал Волдеморт. — Я наблюдал за твоими жалкими попытками восстановить вашу странную мысленную связь с этим мальчишкой. У тебя ничего не вышло.
- Это ты так думаешь! — дерзко отозвался я, однако сердце у меня упало. Я не ожидал, что Лорд так запросто раскусит мою ложь, несмотря на все мои таланты в Окклюменции.
В ответ на неуважительную реплику, мою щеку ожгла пощечина. Беллатрисса, раздувая ноздри от гнева, стояла передо мной. Странно, но в этот момент она чем-то напомнила профессора МакГонагалл. Я собрал всю свою фамильную наглость и с вызовом посмотрел сначала на тетку, а потом — на самого Лорда.
- Ты не можешь быть уверен наверняка, - выдал я как можно язвительнее. Волдмеорт продолжал спокойно и холодно взирать на меня, и я невольно ощутил пробирающий меня холодок.
- Даже если это так, - негромко сказал он наконец, - то одно не отменяет другого. Круцио!
Его палочка взметнулась, и я невольно отшатнулся, ожидая чудовищной боли… Однако, вопреки моим ожиданиям, вместо меня вскрикнул, падая на колени, Северус. Я дернулся к нему — и, останавливая меня, мне в шею уперлась теткина палочка. На лице Беллатриссы играла почти довольная улыбка, а взгляд был угрожающим настолько, что если бы он мог испепелять — я бы был уже развеян по ветру. Родовая сила во мне всколыхнулась, отвечая моему гневу, волнению, стремлению помочь крестному - да сделать хоть что-нибудь! — и словно наткнулась на невидимый барьер. Проклятые запреты чертова зелья все еще были на месте — и то, что я однажды, будучи на алтаре, смог их нарушить, не освободило меня от них, как я втайне надеялся. Волдеморт одарил меня насмешливым взглядом.
- Алекто, Дафна, - обратился Лорд к все еще неподвижно стоящим Пожирательницам, которые при его словах обе вздрогнули как по команде. — Присмотрите за ними, - он кивнул в мою сторону, потом сделал жест в сторону Джинни, которая уже приподнялась с алтаря. Вид у нее был нерешительный и потерянный — да, наверное, и мой сейчас был не лучше.
- Да, мой Лорд, - тут же склонилась в поклоне Кэрроу. Дафна, мелко дрожа, наоборот, отступила к стене, однако ослушаться своего Повелителя не посмела, так что вытащила палочку и наставила ее на Джинни. Волдеморт презрительно усмехнулся, и только теперь, будто вспомнив о своей жертве, опустил палочку. Конвульсии, сотрясающие тело Северуса, прекратились, но крестный не шевелился, скорчившись у ног Темного Лорда, сжавшись в комок, словно пытался казаться как можно меньше.
- А теперь, боюсь, я вынужден оставить вас, - с издевательской вежливостью сказал Волдеморт, глядя почему-то в основном на меня. — Белла, надеюсь, ты найдешь, чем занять нашего дорогого Северуса в мое отсутствие? Только не переусердствуй. Его разум мне нужен в действующем виде. Посмотрим, какие тайны доверял Дамблдор своему шпиону…
- О да, Мой Лорд, благодарю вас! — воскликнула Беллатрисса с таким видом, будто Лорд подарил ей не меньше, чем обручальное кольцо. Тот, впрочем, тут же осадил ее взглядом.
- Не переусердствуй, я сказал! — рыкнул он. — И проследи, чтобы эти идиотки как следует позаботились о моей будущей матушке. Если не подведешь меня — получишь мальчишку-Малфоя в награду.
- Благодарю, Мой Лорд! — с все тем же благоговейным обожанием отозвалась моя фанатичная тетка, и я невольно снова сжался, представив себе, что меня ожидает, если она «не подведет» Лорда. Кажется, придется постараться помешать ей в выполнении этой миссии…

- Ты красивый мальчик, Драко Малфой, - томный голос Алекто Кэрроу вторгся в мое сознание назойливой мухой, и я вздрогнул от неожиданности.
Как только Лорд ушел, Беллатрисса, зловеще ухмыляясь, взялась командовать — и никто не посмел ее ослушаться. Ну, правда, «никто» - означало всего лишь Алекто и Дафну, но в данном случае остальных можно было в расчет и не принимать. Благодаря чертову зелью Покорности, мы с Джинни были вынуждены поневоле подчиняться приказам Пожирателей, а Северус все еще не отошел после Круцио Лорда. Зельевар не поднимался с колен, его дыхание было хриплым и натужным. Белла расхаживала взад и вперед с видом повелительницы, поигрывая его же собственной палочкой, которую Снейп выронил, едва его настигло Круцио. А еще она будто примеривалась к Северусу, то ли собираясь снова наложить на него Пыточное Проклятие, то ли замышляя издевательство покаверзнее. Как бы там ни было, я четко понимал, что крестный оказался вне игры. Конечно, вроде бы, помощь на подходе — а с другой стороны, Лорд отправился «наводить порядок», значит, неизвестно, в чью пользу сложится противостояние на поле боя. И даже если «силы спасения» все-таки доберутся до нас — неизвестно, в каком состоянии будет к тому времени Снейп. Моя сумасшедшая тетка не из тех, кто умеет держать себя в руках, даже по приказу своего обожаемого Лорда. Да и нам с Джинни не светило ничего хорошего, и реплика Алекто, адресованная мне, вкупе с плотоядным взглядом, подтверждала это.
- Да-да, - продолжала Пожирательница, приближаясь ко мне. После ухода Волдеморта и большинства Пожирателей, я снова ощутил слабость во всем теле и вернулся на алтарь, усевшись рядышком с Джинни. В первый момент мне казалось даже, что все про нас и забыли — ну, кроме Дафны, которая дрожащей рукой наставила на нас палочку и нервно облизывала губы. Впрочем, лучше было так, чем теперь — Кэрроу буквально пожирала меня взглядом. — Красивый мальчик… - повторила она, приподнимая мою голову за подбородок, и «ласково» обводя короткими пухлыми пальцами овал лица. Я поморщился от отвращения и отодвинулся подальше назад.
- Убери от меня лапы, жирная гиена! — прошипел я. Алекто, впрочем, ничуть не обиделась.
- Ох-хо-хо-хо-хо, какие мы горячие! — рассмеялась она низким грудным смехом. — Горячий и красивый мальчик… Право, даже жаль, что такой экземпляр пропадает зря. Белла, если Лорд отдаст его тебе, может, ссудишь мне его на пару часиков? Тебе-то он все равно племянник, не позабавишься как следует, а мне будет приятно. Согласись, эти двое устроили нам отличное шоу…
Я невольно задрожал от подобной перспективы, и ощутил абсурдное желание броситься к Беллатриссе с воплем «Тетушка, не отдавай меня — я буду хорошо себя вести!!!». Зато в следующий момент с трудом сдержал хохот, представив себе теткино лицо, если я так сделаю.
- Я подумаю, - холодно бросила Беллатрисса. Я прикусил губу, и понял, что вот он — шанс отвлечь тетку от крестного, да заодно и разозлить ее так, чтобы она забыла и думать про возможность отдать меня Кэрроу. Даже перспектива пыток, которым она могла меня подвергнуть, не казалась мне в этот момент такой ужасной, как то, что обещали жадные взгляды Алекто.
- А ты умеешь? Думать, - хмыкнул я. Тетка замерла на мгновение, а потом обернулась ко мне.
- Я смотрю, ты перенял у своего дружка-Поттера дурную привычку дерзить, мой дорогой племянничек, - проговорила она, нарочито медленно подходи ближе. Зная Беллу, можно было уже заранее пугаться того, что сейчас должно произойти — но, как ни странно, страха у меня не было. Была какая-то странная, пьянящая и веселая дерзость. Ощущение было мне почему-то смутно знакомо, хотя я не мог вспомнить отчетливо, когда уже испытывал подобное. Алекто, словно признавая превосходство Беллатриссы, отступила, бросив на меня взгляд полный упрека и сожаления. Я, собрав остатки сил, поднялся на ноги и с вызовом взглянул в лицо Белле.
- Наглость — второе счастье, - спокойно сообщил я тетке. — А дерзость, в моем случае, — первое.
- Щенок! — выдала тетка, и уже второй раз за вечер залепила мне пощечину — на сей раз по другой щеке. Я снова с вызовом усмехнулся, выпрямляясь.
- Это что, тетя, способ воспитать племянника «добрым христианином»? — фыркнул я. — Научить подставлять другую щеку?
- Я смотрю, Цисса мало занималась твоим воспитанием! — воскликнула Беллатрисса, окинув меня уничтожающим взглядом с головы до ног, и презрительно сморщила нос. — А впрочем, она всегда была мягкосердечной! Просто позор всего нашего рода!
- Вот как? — хихикнул я. — А я-то думал, позор рода — это Андромеда Тонкс и Сириус Блэк. Хотя, куда уж им до тебя, дорогая тетушка! — последнюю фразу я выдал совсем другим тоном — резко и жестко, почти выкрикнув ее. Белла, кажется, от подобного заявления аж дара речи лишилась.
- Я? Да как ты смеешь, ты предательское отродье!? Я всю жизнь была верна Темному Лорду! Я, в отличие от твоего предателя-отца, не стала прятаться за семейным состоянием и заслугами! Я страдала за него в Азкабане четырнадцать лет! — взвизгнула она наконец. Я видел, что тетка доведена уже до крайнего состояния, и самым мудрым решением было бы заткнуться и пойти на попятный… Но одновременно с этим я заметил и кое-что еще. Воспользовавшись тем, что Алекто и Дафна увлеченно наблюдают за нашей перепалкой, да и гневный взгляд Беллы прикован ко мне, Северус зашевелился, осторожно приподнимаясь. Похоже, его тело не очень-то его слушалось, и если он сейчас заработает еще одно Круцио, да еще от такой мастерицы как Беллатрисса…
- И ты считаешь, что должна этим гордиться? Собственной тупостью, по которой четырнадцать лет торчала в тюрьме, и все ради того, чтобы лизать пятки сумасшедшему полукровке!? — зарычал я, зная, что оскорбление «Его Темнейшества» мигом заставит тетку позабыть напрочь, что в комнате есть еще кто-то кроме нас. Я не ошибся.
Беллатрисса взвизгнула от гнева, ее палочка моментально влетела в ладонь, и ее кончик уперся мне в горло.
- Клянусь, маленький паршивец, еще одно слово — и даже гнев Лорда меня не остановит! — зашипела она, приблизив свое лицо к моему, и надавливая на палочку так, словно хотела проткнуть мне шею насквозь, и без всякой магии. — Не смей оскорблять его!
- А кто здесь говорил об оскорблении? — отозвался я, выгнув одну бровь, и понимая, что балансирую сейчас на тонкой грани. Ну же, крестный! — Назвать его полукровкой — это не оскорбление, а констатация факта! Или ты не знаешь этого?
На сей раз я постарался вложить в свое высказывание поменьше язвительности, щадя «нежные чувства» тетки. Северус за ее спиной окончательно поднялся, тяжело опираясь на столик с мини-лабораторией, но увлеченная своим «праведным гневом», Беллатрисса не замечала его. Ее палочка надавила на мое горло еще сильнее — наверняка останется синяк. Да уж, должен признаться, не уверен, что мое остроумие, отточенное годами в словесных перепалках с Поттером, сослужило мне сегодня добрую службу. Впрочем, все зависит от того, что именно задумал крестный — и задумал ли он вообще хоть что-нибудь, или все его действия — наполовину бессознательные? А, не столь уж важно! В любом случае, надо постараться отвлечь Беллатриссу как можно дольше. А там, глядишь, и помощь подоспеет… Хотя, вообще-то я начинал сомневаться, что мы дождемся этой самой помощи.
- Не смей! — прошипела тетка тем временем. — Ты, мелкий, ничтожный предатель, не смей порочить Темного Лорда и повторять грязную ложь, которую придумали Поттер и Дамблдор!
- Ложь? — хмыкнул я. — А ты когда-нибудь слышала о старинном магическом семействе по фамилии Риддл, тетя? Мои родители, может, и предатели, но по части геральдики и истории они меня натаскали превосходно. Среди магических семейств такого нет! А уж тем более, среди тех, которые могут претендовать на наследие Слизерина!
- Заткнись… - прошипела Белла, однако рука ее, вжимавшая в мое горло палочку, чуть дрогнула. — Заткнись, проклятый щенок, закрой свой рот!
- И если уж он такой чистокровный, то почему ж у него нет Родовой Магии — он же единственный представитель своего рода? — не унимался я. Я понимал, что играю с огнем - но меня уже несло, и остановиться я не мог. — Да при таком условии, он бы унаследовал Родовую Силу, даже если бы у него один из родителей был маглорожденным, как у Поттера!
- Довольно! — рявкнула Белла так, что все присутствующие невольно вздрогнули. До меня донесся потрясенный вздох Джинни, хотя я и не очень понял, к чему он относился. Тетка отвела палочку, поднимая ее для атаки, и я похолодел. Я уже хорошо успел изучить это ее движение, чтобы знать, чем оно закончится. — Лорд простит меня, ведь я защищаю его честь! — выкрикнула она.
- Нет! — закричала Джинни, вскакивая, однако Белла даже не услышала ее и не заметила движения. Алекто, сама выглядевшая потрясенной, мигом устремила на Джин свою палочку.
- Не двигайся! — приказала она. И что — неужели никаких возражений по поводу действий Беллатриссы? — как-то отстраненно подумал я, не в силах оторвать взгляд от кончика теткиной палочки, с которого вот-вот должен был слететь зеленый луч — последнее, что я увижу в жизни…
- Авада… - начала Беллатрисса… И тут раздался металличксий звон, слегка приглушенный. У меня аж рот открылся от удивления, когда глаза тетки закатились, и она бесформенной грудой медленно осела на пол, теряя сознание.
- Кедавра, - закончил Снейп, сжимающий обеими руками чашу Хаффлпафф, массивным основанием которой он и приложил Беллу. В тот же миг, как уже бывало несколько раз, время для меня словно замедлилось. Это не было полноценным применением Родовой Магии, которые были мне запрещены зельем Покорности. Строго говоря, такие ее проявления едва ли можно было квалифицировать как направленное колдовство — а значит и блокировать их было практически невозможно, ведь их проявления от моей воли почти не зависели. Просто я вдруг осознал — совсем как тогда, в классе, на уроке зельеварения, когда оттолкнул Гарри от вот-вот готового взорваться ядом котла — что в следующую минуту произойдет что-нибудь ужасное, и что именно я получил сейчас шанс остановить это — но шанс совершенно мизерный. Конечно, моя магия была сейчас подавлена чужеродной силой, а потому, могла она немного — да и место не располагало. Это вам не Хогвартс, который поддержал и усилил тогда мое стремление защитить наше ходячее гриффиндорское недоразумение. Здесь — и я четко осознавал это, - Родовая Сила могла дать мне фору всего лишь в пару секунд.
Мне хватило и этого. Ошеломленная Алекто только-только начала оборачиваться, чтобы атаковать Снейпа, как я кинулся на нее всем телом, целенаправленно пытаясь сбить с ног. Конечно, едва ли мне бы это удалось, не будь она так ошеломлена — все-таки, хоть я и парень, она была куда тяжелее меня. Но сейчас она явно не ожидала атаки еще и с моей стороны, так что мы волей-неволей покатились по каменному полу, сцепившись. Я изо всех сил впился пальцами в ее мантию, понимая, что все равно не могу причинить ей никакого вреда — зелье не позволит. Моей целью было всего лишь дать крестному шанс добраться до своей палочки.
- Ступефай! — хриплый, каркающий голос Северуса прозвучал в моих ушах сладкой музыкой.
На какое-то мгновение обмякшее тело Алекто придавило меня к полу, перекрывая обзор (заодно с кислородом). Однако почти тут же рядом оказалась Джинни, которая ловко помогла мне выбраться. Я перевел дух, и наконец смог наблюдать отчасти даже забавную картину. Снейп и Дафна «целились» друг в друга палочками, однако рука девушки так дрожала, что бояться ее заклятий стоило, пожалуй, не столько Северусу, сколько нам с Джин.
- Прекратите этот балаган, мисс Гринграсс, опустите вашу палочку! — сурово потребовал крестный тоном слизеринского декана — словно Дафна была всего лишь нашкодившей ученицей, застуканной им в коридоре после отбоя за тем, что она писала на стене какие-нибудь глупости, вроде «Снейп — козел!», или «Дамблдору пора в психушку!».
- Н-нет! — почти всхлипнула она. — Экспеллиармус!
Попытка была слабая, и все это понимали. Снейпу не составило труда отбить атаку — и тогда, не дожидаясь его ответных действий, Дфана сделала единственную разумную вещь в ее положении. Она отступила в открытый проход за своей спиной, и, подобрав подол мантии, задала стрекача. Никто из нас не стал и пытаться помешать ей, или хотя бы крикнуть вслед что-нибудь вроде «Стой!», или «Ты от нас не уйдешь!».
- Как ты, крестный? — осведомился я, внимательно вглядываясь в его лицо и одной рукой в то же время прижимая к себе дрожащую Джинни. Действительно, в помещении заметно похолодало — меня тоже то и дело пробирал озноб. Хотя, не исключено, что это был побочный эффект от одного из зелий, которыми нас напоили.
- Я в порядке. Нужно уходить отсюда, - отозвался Северус, вытаскивая из безвольных пальцев Беллатриссы ее палочку и протягивая ее мне. Я нахмурился.
- Мне же запрещено колдовать, так какой в этом смысл?
- Предпочтешь оставить ее Белле? — резко фыркнул Снейп. Я промолчал, но палочку взял и сунул в наколдованный им карман, где уже лежали открытый кубик с «маячком» и зеркальце в чехле. Не потерять бы, - мелькнула опасливая мысль. — Думаю, эту вещь стоит взять с собой, - пробормотал крестный, с плохо скрываемым торжеством приподняв чашу, которую все еще держал одной рукой. Я поморщился. Почему-то перспектива тащить с собой крестраж, который нам даже не во что завернуть, меня не очень прельщала. Я бросил взгляд на алтарь, что-то промелькнуло у меня в подсознании.
- Есть идея получше, крестный, почему бы не уничтожить ее прямо здесь? — предложил я. — Если тащить ее с собой, кто-нибудь из Пожирателей обязательно это заметит, да и сам Лорд тоже! А что если он догадается, что мы… - я запнулся, вспомнив о том, что Джинни не посвящена в тайну. Конечно, это было глупостью, скрывать от нее все и дальше. — однако ее неосведомленность уже однажды сослужила нам добрую службу. Если бы Джинни что-то знала о крестражах, неизвестно, как отреагировал бы Волдеморт, прочитав ее сознание.
- Маловероятно, что он заподозрит, что у нас была еще какая-то причина прихватить чашу, кроме того, чтобы лишить его ценного артефакта, - пожал плечами Снейп. — Кроме того, как ты собрался уничтожать ее? У тебя что, припрятан где-нибудь на теле клык василиска, или Драконий зуб? А может, ты случайно захватил какой-нибудь захудалый меч или кинжал гоблинской работы?
- На фига? — фыркнул я, не обращая внимания на то, как крестный нахмурился в ответ на мою очевидную грубость. — Адово Пламя, - тебе мало?
- Спятил? — в тон мне отозвался Северус. — Оно ведь спалит весь дом!
- И что? Ты будешь по нему сильно скучать? А на мой взгляд, это прекрасно поможет заодно замести следы. Пожар есть пожар, чаша запросто может погибнуть случайно. И это куда надежнее, чем тащить ее с собой, да еще надеяться, что Лорд ничего не заподозрит.
- Но… Но при пожаре могут погибнуть люди! — возразил крестный, но уже куда менее решительно. Я пожал плечами.
- Ну, если он начнется с подземелий, большая часть успеет очистить дом. К тому же, мы постараемся оповестить своих, - встряла совершенно неожиданно Джинни. Северус критически осмотрел ее.
- Вот лично вы, мисс Уизли, совершенно точно никого оповещать ни о чем не будете! Вас необходимо доставить в Лазарет, который организовали в Хогсмиде! И как можно скорее, дорога каждая минута! Или вы забыли, что ритуал состоялся?
- Об ЭТОМ, профессор Снейп, я и через тысячу лет не забуду! — резко бросила Джинни. — Но это к делу не относится! Драко может начать и подключить к делу тех, кто его услышит, чтоб ему помогли вывести из дома остальных.
- Что ж, пожалуй, в этом что-то есть, - кивнул наконец крестный. — К тому же, чем раньше будет уничтожена чаша, тем больше шансов у вас освободиться от власти Зелья Покорности. Так, дай подумать минутку… Нам понадобится что-нибудь, что горит, чтобы разжечь первый огонь.
- Можно взять эту занавеску и столик из-под лаборатории, - предложил я, указывая на кольцо легкой ткани, все еще лежащее вокруг алтаря. Тонкая материя почти утратила свое волшебное свечение, и теперь казалась не более, чем обычным тюлем. Я не сомневался, что она легко воспламеняется. Ну а о деревянном столике и говорить не приходилось. Северус, подумав, кивнул.
- А ну-ка, Драко, помоги мне, - сказал он, возвращаясь к мини-лаборатории, и, дернув за край покрывала, стряхнул стоящие на столе приборы и колбочки, словно это был мусор. Видеть такое обращение с принадлежностями для зельеварения, да еще со стороны Снейпа — зрелище не для слабонервных, надо сказать. Да и у самого Северуса в этот момент было лицо великомученика. Я поспешно подскочил к столику с другой стороны.
Хоть и маленький, стол оказался массивным и тяжелым, а еще - на редкость устойчивым, так что даже вдвоем нам лишь с большим трудом удалось завалить его на бок. Ну, правда, это, наверное, еще и потому, что от меня толку было мало — настолько я был выжат. Дерево жалобно скрипнуло, однако от стола не откололось ни щепки. Волей-неволей, крестному пришлось наколдовать «Редукто», после чего оставалось только собрать обломки и сгрудить их в кучу поверх скомканной ткани.
- А как быть с ними? — спросила Джинни, кивком указывая на Беллатриссу и Алекто. — Ведь если оставить их здесь, они же погибнут!
- Вам будет их не хватать, мисс Уизли? — скептически скривился Снейп, а потом посерьезнел и лицо его застыло. — В любом случае, не вижу, что мы могли бы для них сделать, - жестко сказал он. — Ни у меня, ни у кого-либо из вас нет ни сил, ни времени вытащить их отсюда, да и сомневаюсь, что они оценят наши героические усилия по их спасению.
- Ну… Наверное, нет, но все-таки… Это же не по-человечески бросать их тут, устраивая пожар! Милосерднее сразу убить!
- Если вы настаиваете, - пожал плечами Северус, поднимая палочку и наставляя ее на Беллатриссу. Однако за его деланной невозмутимостью мне почудилось, что внутри он близок к панике, да и рука у крестного дрогнула. Все-таки убить пару беззащитных женщин — это совсем не то же самое, как схватиться с ними на поле боя.
- А у тебя хватит сил на две Авады, а потом еще аппарацию — особенно после Круцио? — резко бросил я, зная, что этот вопрос — не более чем предлог. Снейп, понявший это не хуже меня, снова замялся, - и в этот момент, избавляя нас от необходимости дальнейшей дискуссии, Беллатрисса зашевелилась и села, обводя подземелье мутным взглядом. Оставалось только удивляться крепости ее черепа — ну или ее толстокожести. Впрочем, хвала Мерлину, тетка еще полностью не очухалась, да и палочка ее была у меня…И все-таки, нельзя было терять ни секунды.
- Нельзя терять время! — вторя моим мыслям, воскликнул крестный. — Идемте!
Он указал на ближайший их ходов, расположенный таким образом, чтобы между ним и Беллатриссой оказалось наше импровизированное кострище. У меня мелькнуло слабое опасение, а выберемся ли мы этой дорогой, но я воздержался от комментариев. Подтолкнув Джинни вперед, я поторопился следом. Прежде чем последовать за нами, Северус нараспев произнес какое-то заклятие, которого я не разобрал, однако и без этого прекрасно знал его смысл. В подтверждение в спину будто нахлынула теплая волна, донеслось веселое потрескивание пламени, а потом ощутимо потянуло дымом. Не в силах побороть любопытство, я обернулся и выглянул из прохода, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Снейп кидает чашу в пылающую кучу из ткани и деревянных обломков. Странно, но на сей раз не было ничего, похожего на попытки крестража защититься от уничтожения, которые я помнил по нашему «сражению» с диадемой. Ничего похожего, если не считать легкой вспышки пламени. Тем временем помещение быстро наполнялось дымом от горящей ткани — удушливым и черным, забивающимся в нос и щиплющим глаза. Нарисованные линии на полу, как я успел заметить, тоже запылали, расцвечивая темномагические символы огненными красками. Сквозь завесу дыма и пламени я успел разглядеть, как Белла вскочила и нагнулась к Алекто, пытаясь то ли растолкать незадачливую Пожирательницу, то ли просто вытащить ее из святилища, быстро превращающегося в ад.
- Драко, не стой. Поторопись, - подтолкнул меня в проход Северус. Я кивнул, часто моргая от едкого дыма, и поспешил следом за крестным и Джинни. Каменный пол неприятно холодил голые ступни, однако возвращаться в «ванную» за одеждой и обувью у меня желания не было.
- Крестный, а мы точно выберемся этой дорогой? — поинтересовался я. — Не в обиду, но проход, по которому мы пришли, выглядел немного не так. Там хоть факелы горели…
- Если тебе мало огня, можешь подождать, скоро его тут будет достаточно, - раздраженно фыркнул Снейп. — А что до дороги — да тут целый лабиринт в подземелье. Найдемся, не переживай.
- Мне б твою уверенность, - пробурчал я, отнюдь не воодушевленный перспективой бродить по подземному лабиринту, быстро наполняющемуся дымом и смертоносным пламенем.
Впрочем, мои страхи оказались напрасными. Через пару-троку поворотов выбранный нами, казалось бы, наугад проход привел нас в уже знакомый, освещенный факелами коридор. Здесь были уже явственно слышны звуки битвы, а кое-где виднелись и ее следы. Из боковых проходов то и дело слышались крики и шум. Под предводительством Снейпа мы почти бегом преодолели подземелье, почти взбежали по узкой каменной лестнице, и…
И оказались практически в гуще битвы. По крайней мере, мне в тот момент так показалось. Это уж потом я осознал, что на самом деле бОльшая часть сражающихся в тот момент уже покинули особняк, следуя за Лордом, которого на улицу выманил Дамблдор. Можно было только поражаться тому, откуда этот старый манипулятор все знает? Что это — невероятно развитая интуиция, или нечто иное?

Проснулся я через пару часов. Не знаю, что именно разбудило меня. Я проснулся резко, как от толчка, и почти сразу же сел. Голова была на удивление ясная. Более того, я не ощущал никаких уз и ограничений. Неужели все сработало настолько хорошо, что эффект зелья Покорности удалось совсем нейтрализовать? В такое счастье слабо верилось…
Я осмотрелся. Кажется, я действительно находился в одном из номеров в «Трех Метлах». За свои выкрутасы, которые мне вдруг очень четко припомнились, стыдно не было — в конце концов, я не понимал, что делаю, так что это не в счет. А вот все остальное тревожило куда больше. Во-первых, что с Джинни? Удалось ли Северусу и мадам Помфри вмешаться и предотвратить самое страшное? От мысли о том, что основной виновник этого «самого страшного» - я (ну, не считая самого Волдеморта), становилось плохо.
Но это бы не единственный вопрос без ответа. Чем закончилась атака на логово Волдеморта? Нет, то что нас с Джинни они вытащили — это понятно, но какова была цена? Кто пострадал, кто погиб? Схватили ли кого-нибудь Пожиратели, и пострадал ли хоть кто-то при Пожаре? Отец и мама в порядке, да и Северус тоже — это, конечно, хорошо, но как насчет остальных? Блейз, скорее всего, в схватке не участвовала, но я совершенно точно видел в ставке Сириуса и Люпина, да и нескольких Уизли. Да и Гарри, зуб даю, в стороне не остался! Как он? Как все они?
Полный решимости выяснить ответы, я свесил ноги с кровати — и замер. Мдааа, загвоздочка… под тонким одеялом я, оказывается, лежал голышом! Мерлин, на мне даже трусов не было! Ну, вообще-то после этого проклятого ритуала на мне их и так не было, но почему-то сейчас это меня смутило чуть ли не сильнее, чем все остальное, что произошло со мной за сегодняшний день. И это учитывая ритуал! А также тот факт, что кроме меня сейчас в комнате никого не было, и смущаться было попросту не перед кем!
Натянув одеяло повыше, я огляделся, и со смесью облегчения и в то же время отвращения обнаружил в ногах кровати все ту же черную шелковую мантию, которую мне выдали перед ритуалом. Я тяжело вздохнул. Снова надевать проклятую тряпку, в которой я себя чувствовал какой-то потаскухой, было противно и мерзко, однако альтернативы не было. Разве что завернуться в простынь или одеяло, на манер какого-нибудь римлянина. Какое-то мгновение я обдумывал этот вариант, но все же отбросил. Нехотя потянув к себе мантию, я расправил ее, собираясь набросить на плечи, и в этот момент, отвлекая меня, заскрипела, приоткрываясь, входная дверь. Я вскинул взгляд… и с трудом сдержал вопль изумления и ужаса.
На пороге стояла Дафна Гринграсс.

Комментарии автора: Вообще-то я собиралась включить в эту главу еще и pov Блейз, но он по сюжету получается слишком значительным, так что пришлось выносить его отдельно. Ну и кроме того, я, в силу своей зловредности, не смогла удержаться от того, чтобы закончить главу на такой ноте.
Спасибо всем, кто читает! Жду отзывы!
P.S. А с продой постараюсь не задерживать!