|
|
Моя жизнь - моя игра.
| |
| Nomad | Дата: Вторник, 24.07.2012, 23:28 | Сообщение # 1 |
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Название фанфика: Моя жизнь - моя игра: раунд первый
Автор: A.Meitin (разрешение на размещение получено)
Рейтинг: PG-13
Пейринг:Гарри Поттер, Драко Малфой, Рон Уизли, Гермиона Грейнджер, Альбус Дамблдор, Северус Снейп, Невилл Лонгботтом
Жанр: AU/Angst/Drama
Размер: макси
Статус: в процессе
Саммари: Каким должен быть ребенок, который жил с людьми, ненавидевшими его, издевавшимися над ним? А что должен чувствовать ребенок, когда узнает, что отправил его к этим людям сам величайший светлый волшебник - Альбус Дамблдор? Разве он должен любить этот новый волшебный мир? Этот ребенок понимает, что жизнь - это игра, в которой кто-то устанавливает правила, а кто-то следует им, но он не желает играть в чужие игры.
Предупреждение: AU, OОC, попытка самоубийства и другие "прелести".
|
|
|
| Nomad | Дата: Четверг, 30.08.2012, 14:42 | Сообщение # 121 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Последние две главы вышли динамичными, хотя многовато философии. Знаете, это вообще осенний фик… 
|
|
| Леди_Селестина | Дата: Четверг, 30.08.2012, 18:57 | Сообщение # 122 |
Капризная Леди
Сообщений: 1478
| А мне вот не нравится характер Поттера, он стает каким-то, хм…туповатым 
Если он логически думает, то почему не узнал о своем наследстве и ходит в таком тряпье? Или я что-то недопонимаю))))
|
|
| Shamel | Дата: Четверг, 30.08.2012, 19:45 | Сообщение # 123 |
Ночной стрелок
Сообщений: 88
| Спасибо! Как-то тихо все с Квиреллом получилось. Интересно куда Лорды направил свой путь? Буду ждать продолжения.
P. S. Мне одной понравились философские размышления Гарри?
|
|
|
|
| Shamel | Дата: Четверг, 30.08.2012, 20:34 | Сообщение # 125 |
|
Ночной стрелок
Сообщений: 88
| Quote (Леди_Селестина) Если он логически думает, то почему не узнал о своем наследстве и ходит в таком тряпье? Или я что-то недопонимаю))))
Может я что-то путаю, но вроде же в тексте было указано, что наследство то у Гарри есть, но тратить он может только определенную сумму и обо всех тратах будет сообщено директору, как опекуну. А посвящать Дамблдора в свои знания о наследстве Гарька не хочет.
Quote (Nomad) Мне показалось что их слишком много
Не знаю. Мне показалась, что там всего одна главная мысль и несколько ответвлений от нее))
|
|
|
| Леди_Селестина | Дата: Четверг, 30.08.2012, 21:18 | Сообщение # 126 |
|
Капризная Леди
Сообщений: 1478
| Quote (Shamel) Может я что-то путаю, но вроде же в тексте было указано, что наследство то у Гарри есть, но тратить он может только определенную сумму и обо всех тратах будет сообщено директору, как опекуну. А посвящать Дамблдора в свои знания о наследстве Гарька не хочет.
Это понятно, но мне кажется, Дамблдор не обеднеет, если бы Поттер купил себе нормальную одежду. Шмотки ведь не тысячу стоит, поэтому все можно скрыть.
|
|
| Shamel | Дата: Четверг, 30.08.2012, 21:25 | Сообщение # 127 |
|
Ночной стрелок
Сообщений: 88
| Дамблдор и не должен беднеть, ведь деньги будут браться из сейфа Гарри, а не его. Но по задумке Поттер не должен знать о наследстве, чтобы у директора было больше рычагов давления на подростка. Я так поняла))
|
|
| Nomad | Дата: Четверг, 30.08.2012, 21:28 | Сообщение # 128 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Насколько я понял, у Гаррика все нормально с одеждой, в лохмотьях не ходит. Просто не считает нужным покупать мантию из шелка акромантула или трусы из атласа. Цоресы тоже без фанатизма к роскоши относились.
|
|
| Karos | Дата: Пятница, 31.08.2012, 11:44 | Сообщение # 129 |
Ночной стрелок
Сообщений: 71
| Да там не то что без фанатизма, там ситуация была похожа на такую…
"
-Шёлковые трусы?
-Не, не слышал.
"
|
|
| Nomad | Дата: Пятница, 31.08.2012, 12:23 | Сообщение # 130 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Karos, Вы сами когда-нибудь пользовались шелковым бельем или простынями? Это очень на любителя. В давние времена имело смысл из-за антисептического и прочих для здоровья полезных бонусов, а сейчас… До чего маразм дошел, мне начинает нравится когда Гаррик обладая существенными золотыми запасами, не кидается скупать все что видит и ведет себя скромно. 
|
|
|
| Татьяна6371 | Дата: Суббота, 01.09.2012, 03:42 | Сообщение # 131 |
Подросток
Сообщений: 6
| Интересно! Спасибо!
|
|
| Shtorm | Дата: Суббота, 01.09.2012, 08:15 | Сообщение # 132 |
Черный дракон
Сообщений: 3283
| Хорошие и правильные рассуждения. Интересная интерпретация смерти Квирелла. А какой смертью Василиск почит? 
|
|
| Бастет | Дата: Суббота, 01.09.2012, 13:17 | Сообщение # 133 |
Патриарх эльфов тьмы
Сообщений: 1110
| Quote Последние две главы вышли динамичными, хотя многовато философии.
Quote Мне одной понравились философские размышления Гарри?
Мне они тоже понравились, но дело не в том, что тут философии многовато. Дело в том, что Гарри философствует перед Драко в присутствии Крэбба с Гойлом - и это выглядит странным. Нашёл перед кем языком возить…
Ум заключается ещё и в том, чтобы знать, с кем о чём можно говорить, поэтому философские рассуждения Гарри выглядят не к месту. Были бы к месту, никто бы ничего не заметил. На самом деле их там немного.
|
|
| Shamel | Дата: Суббота, 01.09.2012, 14:03 | Сообщение # 134 |
|
Ночной стрелок
Сообщений: 88
| На счет Крэбба с Гойлом согласна. Им не дано понять, но вот Драко имеет все шансы, если не сразу понять, то хотя бы задуматься. Для меня Крэбб и Гойл неотъемлемая часть Малфоя, поэтому я их практически не замечаю в фике, может у Гарри они на уровне подсознания тоже идут как предметы мебели?
|
|
| naio_matsu | Дата: Воскресенье, 02.09.2012, 02:25 | Сообщение # 135 |
|
Подросток
Сообщений: 1
| Спасибо, интересно написано!!
Quote (Бастет) Мне одной понравились философские размышления Гарри?
Нет, не одной
|
|
|
| Nomad | Дата: Четверг, 06.09.2012, 02:29 | Сообщение # 136 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Глава 24. Летние уроки
— Неожиданно, — сказал Гарри, глядя на восьмиэтажное здание.
Луджин усмехнулся. Действительно, мальчику было неожиданно видеть торговый центр, напоминающий обычный магловский, вместо торговой улицы, вроде Косого переулка.
В самом здании на первом этаже располагалось отделение Гринготтса, кафе «у Брайна», табличка с обозначением того, что и на каком этаже можно найти, и камин, используемый вместо лифта.
Как только Гарри снял комнату в Дырявом котле, поднялся в нее, чтобы осмотреться и разложить вещи, к нему аппарировал Лаки. Помог с разбором вещей, и сказал, что Луджин вечером будет ждать его к ужину. На этом самом ужине взрослый волшебник объявил, что будет обучать Гарри дуэльному искусству, а Истван — истории и обычаям.
* * *
С тех пор прошло две недели, Гарри неплохо знал всю теорию дуэльного искусства, но практика… Теперь мальчик понял, что одно дело, когда твой противник — тролль с дубиной или пьяный оборотень, а другое — когда нужно сражаться со знающим магом. Луджин использовал только простейшие заклинания школьной программы за первый, ну может иногда за второй курсы. Гарри же разрешалось использовать все, что ему придет в голову, но и это не помогало.
Гарри знал, что вызывают на дуэль, когда вопрос идет о чести рода, собственного имени, чести и имени близких родственников, а также иногда — решении спора.
Существовали специальные дуэльные стойки — палочка перед собой, поклониться, выпрямиться. Дальше были вариации. Можно отвести палочку влево — разрешение использовать все, что угодно, в том числе и Непростительные. Правда, Министерство не считало разрешение оппонента поводом для использования Авады, поэтому Азкабан будет ждать незадачливого дуэлянта. Если палочка не отводилась в сторону, значит, можно использовать все, в том числе и сомнительные заклятия, кроме Непростительных и некоторых других, вроде Адского пламени. Имелся целый список этих "других". Второй вариант дуэли был более распространен. Цель дуэли — восстановление чести, а не убийство. Для этого достаточно просто победить, хоть Экспелиармус используй.
В целом, дуэль была неким ритуалом, не то чтобы в настоящей войне такое было возможно. В настоящей битве речь идет о сохранении собственной жизни, как минимум, поэтому времени на стойки, поклоны и прочее — просто нет. Да и лишнее это все. Хотя, безусловно, дуэльные навыки и там пригодятся. Сейчас дуэли были спортом, или искусством, кому как приятнее думать. Не все же были такими фанатами квиддича, как Рон Уизли. Были и любители посмотреть на красивый танец боя в дуэлях. В дуэльном искусстве были свои чемпионы, делались ставки, в общем, все как обычно.
Существовали и определенные негласные требования к одежде. Разумеется, официально все равно, в чем именно человек явился на дуэль, хоть в пижаме, но все же предпочтительнее были не длинные мантии с узкими рукавами, зауженные брюки и высокие сапоги. А то мало ли, запутается горе-дуэлянт в полах собственной одежды. Одежда и обувь должны быть сшиты без использования магии.
Современный вариант костюма, используемый в дуэльных турнирах, был введен в начале двадцатого века американскими магами. Мужской и женский варианты были идентичными — зауженные брюки, высокие сапоги, рубашка с широкими манжетами и мантия вообще без рукавов. Свободы движений становилось больше. Вот Гарри и решил приобрести себе подобный профессиональный комплект.
Именно поэтому мальчик сейчас был магическом торговом центре в Нью-Йорке, в Косом переулке современного варианта не нашлось. Нужный магазин находился на четвертом этаже.
— Мистер Луджин, неужели найдутся люди, которые купят розовую дуэльную мантию? — недоумевал Гарри, глядя на подобное безобразие. И ладно, если бы женская, но судя по размеру — мужская!
— Люди разные бывают, Гарри, — усмехнулся араб.
— Хотя да, я вот Дамблдора в подобном могу представить, — пробубнил мальчик себе под нос, вспоминая голубые мантии со звездами.
Гарри купил себе черную мантию, брюки, серую рубашку и высокие сапоги на шнуровке. Луджин предлагал купить темно-зеленую мантию — под цвет глаз, но мальчик вообще не любил яркие вещи.
В магическом Нью-Йорке Гарри поразило то, что он не увидел ни одного человека в мантии! Были, конечно, странно-одетые маги в костюмах-тройках, пошитых на старинный манер, в рубашках с жабо, но создавалось впечатление, что они отстают в моде от маглов лет на сто, а не на пятьсот, как в Англии. Многие были и в обычной, вполне современной магловской одежде. Даже женщины в брюках, а для магического мира, по крайней мере, магического мира Британии — это нонсенс. Если в дуэлях это худо-бедно допускалось, то в обычной жизни…
— Тут совсем иная атмосфера. Не так, как в Англии, — сказал Гарри.
— Да, в Штатах некое новое магическое сообщество, — ответил Луджин.
— В каком смысле новое?
— Понимаешь…США, как магловская его часть, так и магическая — современная страна. Кто сюда перебирался жить в восемнадцатом веке? Кто может поехать куда-либо, не зная точно куда, не зная точно, что его ждет?
— Тот, кому нечего терять, или тот, кто готов рискнуть, — немного подумав, произнес Гарри, — Я бы поехал.
— Тебя ничего не держит в Англии, там тебя не ждет семья, дом. Вот именно такие люди и перебирались жить в Штаты. Многие пытались жить в магловском мире, правда, это было тяжело и со временем, волшебники начинали искать других магов. Вот так и складывалось это новое магическое сообщество. Из маглорожденных, которые в то время в Европе жили на правах слуг, чистокровных, которым грозило заключение в тюрьму, искателей приключений и прочих личностей, не вписывающихся в понятие приличных среднестатистических магов. К ним добавлялись и местные маги, которые даже палочками до этого не пользовались, зато умели проводить уникальные ритуалы. Штаты и Канада — единственные страны, где волшебное сообщество задумывается над тем, чем грозит человечеству ядерное оружие. Тут находятся лаборатории, где маги пытаются создать что-либо, способное уничтожить это оружие без особого вреда, а так же зелья, ритуалы и вообще что-нибудь, способное уменьшить последствия применения такого оружия. Единственным из Европы, кто о подобном задумывался, был, как ни странно, Волдеморт. Только он видел решение в подчинении маглов или в их уничтожении.
— Волдеморт думал о проблемах ядерного оружия? — удивился Гарри.
— Я не знаю, о чем он думал, но слышал о том, что он доказывал чистокровным, что маглы могут уничтожить вообще весь мир. Хотя кто его знает, чего он этим добивался, но маглов и маглорожденных ненавидел. Вообще, казалось, у него раздвоение личности. То дельные вещи говорит, то что-то в голову ему стукнет, и он просто так магловские детские сады взрывает. Поэтому из наших никто за ним не пошел. Да и слугами быть унизительно, — ухмыльнулся Луджин.
— А слугами Гриндевальда?
— У него не было слуг. Он набирал армию. Все как у маглов — строгая иерархия, определенные формы приветствия, но без унижения. Никто, даже рядовые малолетки этой армии, не целовали края его мантии и не становились перед ним на колени. Гриндевальд был главнокомандующим армии, а не чьим бы то ни было хозяином. И он сумел даже достойно проиграть и красиво уйти.
— Разве его не убил Дамблдор?
— Дамблдор сам никогда и никого не убьет, только чужими руками. Тогда еще рыжебородый Дамблдор просто выиграл дуэль. И Гриндевальд добровольно отправился в Нурменгард и признал себя проигравшим. Как и положено в дуэлях. С Волдемортом подобное бы не прошло. Его нужно уничтожить, а не обезоружить. Он готов на все, ради победы. Он будет бороться до последнего.
Утро следующего дня началось для Гарри в одиннадцать. Эх, прекрасное время — каникулы. Наверно, опять читал до двух часов ночи и даже не заметил. Надо было спускаться на завтрак, иначе бармен еще решит его разбудить. Такое уже было. Подобная забота казалась какой-то…странной. До одиннадцати лет всем было плевать, как он живет, во сколько встает и что ест, а тут вдруг такое повышенное внимание.
Гарри решил заказать себе кофе и продолжить читать книгу, вернее, переводить. Написана она была каким-то явно сумасшедшим магом, жившим в четырнадцатом веке. Этот маг попытался воспроизвести и описать ритуалы и заклинания десяти египетских казней. Для некоторых из них необходимы специальные способности по управлению стихиями, которые считаются исчезнувшими. Но вот вода в кровь у Гарри превратилась прекрасно. При этом он помнил, как Гермиона спрашивала у Снейпа о том, можно ли использовать в зельях трансфигурированную кровь, на что профессор однозначно ответил — нет. Трансфигурированные предметы максимум через сутки возвращают свой прежний вид. А кровь в стакане стояла у Гарри в комнате уже трое суток. «Может вампирам начать ее продавать, — подумал он, — хотя узнать бы, что это за кровь, какого животного… Вампиры какой-нибудь кроличьей крови вряд ли обрадуются, а вот если человечья…Попробовать ее, что ли».
Эта, в принципе, не самая полезная книга была написана на немецком языке. Мальчик учил немецкий и французский в магловской школе, но мог на этих языках только читать, не понимая смысла большей части. Пришлось купить большой немецко-английский словарь. В доме Цоресов было много книг на немецком.
* * *
— Доброе утро! — рядом с Гарри неожиданно возникла фигура, и мальчик пролил кофе на себя.
— Салима, какого черта!
— Отец был бы тобой недоволен за подобную реакцию. Надо было резко вскинуть палочку, а не чашку с кофе, — спокойно сказала девочка и села напротив Гарри. Сегодня черноглазая блондинка была в большом фиолетовом свитере, явно не новом, и широких бежевых брюках — ей было плевать на негласные требования к одежде, — я пришла сказать, что Истван может немного задержаться. У него дела. Хотя, что я вру…я пришла просто так, это мог сказать и домовик. Дома скучно.
Девочка положила на стол большую книгу в красной шелковой обложке и заказала себе кофе.
— Что читаешь?
— О, это книга по светлым зельям! — с каким-то странным блеском в глазах прошептала девочка, и открыла последнюю страницу — "Одобрено Министерством Магии Великобритании". Кстати, ваша книжка.
— Интересно?
— Разумеется. Смотри, вот зелье дружбы…Дружба — такое прекрасное светлое чувство, не правда ли? — как-то отстраненно заметила девочка, а затем наклонилась вперед и с горящими глазами практически прошипела, — а представь, что тебе добавляет враг это зелье в еду. Ах, это так замечательно!
Салима начала листать книгу.
— О, вот еще интересный рецепт. Зелье желаний. Выпиваешь, и всю ночь тебе снятся сны, в которых сбываются твои самые сокровенные мечты. Но есть побочные эффекты. Ты просыпаешься разбитым и опустошенным, ненавидишь реальность. А вечером ты снова хочешь выпить это зелье ради прекрасных снов. Несколько месяцев, и будущий пациент психиатрического отделения готов к поступлению в клинику на длительное лечение. Великолепно, правда?
— Наверно, — Гарри стало не по себе, — ты это к чему?
— Всего лишь обличаю лицемерие, — равнодушно пожала плечами Салима.
— Какое лицемерие?
— Гарри, это светлые зелья, светлые. Скажи, что страшнее, Авада или зелье дружбы? Представь, что может быть с человеком, если он внезапно "подружится" со своим врагом?
"Странная девочка. Но она права" — прокомментировал Адам-Самаэль.
— Мне кажется, или бармен за нами наблюдает, — сказала Салима, разглядывая собственные ногти.
— Наверно. Ненавижу их всех. Как же…Мальчик-Который-Выжил! Никто из них меня не знает, никто!
— Ты и сам себя не знаешь, — все так же глядя на ногти, произнесла девочка.
— В каком смысле?
— Ты знаешь, что каждый человек производит разное впечатление на разных людей? Не потому, что он меняется, как хамелеон. Просто сами люди воспринимают его по-разному. А с чего мы взяли, что сами себя воспринимаем правдиво? Наше мнение о себе — всего лишь наше мнение. Ладно, Гарри, пойду я гулять. Поброжу где-нибудь по Лондону, раз уж я здесь…
— Родители тебе разрешают одной бродить по незнакомым местам?
— Они не знают, — девочка кинула на стол пять кнатов за кофе и направилась к выходу в магловский Лондон.
* * *
После обеда у Гарри была тренировка по дуэлингу, где он снова благополучно проиграл. Но не расстроился, на другой исход он просто не рассчитывал. Мальчик был благодарен Луджину за то, что тот тратит на него столько времени. Большинство чистокровных магов обучалось искусству дуэлей лет с семи-восьми. Пусть в этом возрасте они использовали простейшие чары и сыпали в противника искры, но к одиннадцати годам движения доводились до автоматизма. Гарри же, по воле случая, именуемого Дамблдором, рос у маглов и о дуэлях впервые узнал из книги в десять лет.
После обучения дуэлям Гарри обычно направлялся в дом к Иствану, и просто слушал его рассказы по истории и обычаям волшебного сообщества. Старик также помогал мальчику в изучении немецкого языка, который был одним из государственных в Австро-Венгрии, и использовался чаще венгерского из-за тесного сотрудничества страны с Магической Германией. Рассказчик из Иствана был превосходный. В голове сразу возникали картины прошлого, Гарри словно погружался в атмосферу того времени, о котором слушал лекцию. Сегодня Гарри слушал о завоеваниях одного испанского темного лорда в пятнадцатом веке.
— Я еще когда-то в октябре, спросил однокурсника, Рона Уизли, почему Волдеморт называл себя Темным Лордом. Он ответил мне, что тот придумал себе такое «звание». Но я читал до этого о разных темных лорах. Это ведь что-то значит?
— Да. Это своего рода магическое звание, хотя слова не важны. Можно назваться темным лордом, королем, главнокомандующим, да хоть падишахом. Раньше магами управляли те, кто был сильнее. Положение в обществе определялось магической силой. Со временем это изменилось. Вот взять хотя бы нашего короля — Франца IV Эйрнбурга. Маг со средними способностями, абсолютно не способный думать логически. Он никогда сам не примет действенного решения. Путешествует себе по разным странам, увлекается выведением новых видов растений. Какой из него лидер? Все устройство стран скопировано у маглов. Даже этот порядковый номер имени — такое всегда у королей магловских династий было. У кого больше денег и связей — тот сильнее. Но сама магия против этого. Всегда рождаются те, кому было суждено стоять у власти, принимать решения, вести войны, быть завоевателями. Это сильнейшие маги. И тут вступают в борьбу магические законы и социальные правила.
— А почему именно темные лорды, а не светлые?
— Их назовут темными, даже если они будут раздавать детям пряники. Захват власти невозможен без жертв, они идут против сложившейся «омаглившейся» системы, значит добрыми и светлыми не могут быть априори. И не важно, каковы их цели и даже средства. Хоть они вообще темную магию использовать не будут, все равно назовут злодеями-захватчиками.
— То есть Волдеморт был одним из тех, кому сама магия предоставила право на власть?
— Именно. В Великобритании два таких мага. Дамблдор и Волдеморт. Для такой маленькой страны — это странно. Таких сильных магов всего шесть человек во всем мире. Они могут бороться между собой, объединиться. В общем, это не важно. Просто магия дает им право, а как этим правом распоряжаться — решать им самим. Свобода выбора. Можно заниматься разведением флоббер-червей и не лезть в политику. Право не есть обязанность. Дамблдор вот не развязывал войн, хотя были планы…по подчинению человечества, — усмехнулся Истван.
— У Дамблдора? — Гарри это казалось нереальным. То, что старик не так прост, как кажется, мальчик уже понял, но это…
— Он некоторое время довольно-таки тесно общался с Гриндевальдом. Они вместе строили планы на будущее. Светлое и беззаботное. Девиз Гриндевальда — «Ради общего блага» — придумал Дамблдор.
— Это подло.
— Что именно?
— То, что он, по сути, предал друга…
— Дамблдор контролирует политику в Англии, при этом он лишь председатель Визенгамота. Но без заключения Визенгамота не будет принят ни один закон, а его председатель может наложить вето, даже если все проголосовали «за». Фактически, он добился власти без войн.
Гарри вздохнул. Не знаешь, что страшнее, старик Дамблдор, или Волдеморт, если тот возродиться.
— Гарри, я вот что подумал. У маглов ведь тоже так. Какой-нибудь гениальный студент не займет подобающее положение в обществе, если на это «подобающее положение» на примете есть сын какого-нибудь председателя совета директоров крупной компании. Как похожи наши миры. Волдеморт как раз был этим «гениальным студентом», которому не суждено было занять хоть какое-то место.
— Почему? Он же из рода самого Слизерина.
— Магически — да. По социальным законам Великобритании — нет. Магия приняла его в род по косвенной линии, а занять место в Визенгамоте может только прямой потомок. Вот ты — можешь, как представитель рода Поттеров. Он не мог. Он принадлежал к роду по материнской линии. Он мог стать Министром, говорят, ему даже прочили такую карьеру. Это бессмысленная должность, которая дает только престиж. Министр всегда должен считаться с мнением других, даже у председателя Визенгамота больше власти. А Министр — лишь публичный представитель магического сообщества Великобритании. Волдеморт же хотел единоличную власть, — старик на некоторое время задумался, затем ухмыльнулся, — Дамблдор и Министерство Великобритании заслужило ту войну с Водемортом. Их политика привела к появлению сильного темного мага, их отношение к маглорожденным еще не до такого доведет.
— Почему?
— Волдеморт ненавидел маглов, чистокровных магов и маглорожденных. Он ненавидел весь мир. У него были причины ненавидеть их всех. Политика Дамблдора и других магов конца девятнадцатого, начала двадцатого веков создала эти причины. Эдакая ложная демократия. Маглорожденные могут учиться, пытаться строить карьеру, но выше простого клерка в Министерстве им не дойти. Хотя, будущего Темного Лорда вот могли сделать Министром. Публичной куклой, не иначе. И ваш Фадж сейчас эта самая кукла, только он глупый и не понимает этого.
Гарри удивился. Нет, причины ненавидеть весь мир действительно могут быть. Ну, бывает такое, Гарри и сам порой людей недолюбливал. Но ему казалось, Истван оправдывал Волдеморта, и мальчик не знал, как на это реагировать.
— Он сумасшедший, Гарри. Гениальный маг-полукровка, умеющий управлять людьми, хороший лидер, но сумасшедший. Его мнение могло меняться каждый день. То он считал, что нужно создать приют для маглорожданных и забирать их у родителей совсем маленькими, то полагал, что маглорожденных надо уничтожить. Какое-то время он хотел вернуться к тем временам, когда маглорожденных брали как слуг, либо принимали в род — только девушек и крайне редко. С одной целью — родить наследников рода. При этом, новая семья девушки обычно продолжала относиться к новоиспеченной представительнице рода, как к существу низшего порядка. Ты читал «Историю Хогвартса»? Там есть легенда, что Слизерин был против обучения маглорожденных, рассорился с другими Основателями, и покинул школу.
В то время маглорожденных обучали на годичных курсах бытовым чарам — для слуг вполне достаточно. Особого выбора не было. Либо живи в магловском мире, когда тебя считают исчадьем ада, боятся, а в итоге, рано или поздно убьют, или будь прислугой и получай хоть какие-то деньги. Правда, если маглорожденный был из семьи магловской знати, то к нему уже было другое отношение. Он тоже был слугой, но высшего эшелона, как то помощники королей, секретари суда и прочие. Мог учиться в Хогвартсе. Деньги и даже магловский социальный статус определяли место человека. Тогда палочки продавали только тем из маглорожденных, кто заключал договор с какой-либо семьей, организацией или с органом власти.
В Хогвартсе, в основном, обучались дети чистокровных и знатных родов, как я уже и говорил, за редким исключением. Так вот, все выставляют Слизерина, как изверга. Но эта история переписывалась несколько раз. У меня есть книга по «Истории Хогвартса» тринадцатого века. Мои предки учились там в это время. Согласно этой книге, Годрик Гриффиндор предложил обучать маглорожденных в школе наравне с чистокровными. Да, это так. Но цель этого обучения — армия. Армия таких же бесправных слуг. Он решил, что маглорожденных можно использоваться и в этих целях, а тут уж годичного обучения недостаточно. Его идею поддержали все, кроме Слизерина. Он считал, что грязнокровки недостойны обучения вместе с чистокровными. Эта часть легенды сохранилась, а вот часть, в которой говорилось о целях обучения маглорожденных — нет. Занятно, правда?
Гарри сидел с таким видом, будто его по голове чем-то тяжелым ударили.
— Это жизнь, Гарри. А история еще не раз будет переписана.
— Но ведь тогда маглорожеднные иногда создавали свой род? Я читал об этом…
— Да. После трех поколений жизни в магическом мире можно было подать прошение на имя короля.
|
|
|
| Nomad | Дата: Четверг, 06.09.2012, 02:30 | Сообщение # 137 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Глава 25. История жизни одного мага
Гарри отвечал на письма одноклассников. Гермиона отдыхала во Франции с родителями, Рон Уизли каждый раз приглашал к себе в гости, и Гарри каждый раз обещал приехать в конце каникул на неделю. Не больше. Драко Малфой тоже отдыхал с родителями. И тоже во Франции. Гарри посмеялся, когда одновременно получил письма от Грейнджер и Малфоя.
Теперь, после слов Салимы, Гарри заметил, что бармен Том за ним действительно наблюдает. То ли Дамблдор попросил, то ли он сам решил. Но Гарри стал больше времени проводить в самом баре, отвечая там на письма и читая книги. Даже в гости к Кассандре он теперь аппарировал из своей комнаты с домовиком.
Кстати, о Кассандре. Пару дней назад Гарри застал эту всегда смеющуюся волшебницу в слезах. Она сказала, что не видит будущего, настоящего и даже некоторого прошлого. И ей страшно. Но при этом, видения меняются и иногда есть будущее, правда, не самое радужное. Как будто точно еще ничего не решено. Гарри знал, что слова пифии — не пустой звук. Когда он спросил, как такое возможно, волшебница попыталась отшутиться и сказала, что может быть, кто-то разобьет Отдел с маховиками времени в Министерстве. Затем женщина попросила у Гарри обе руки, посмотрела и сказала, что у него на правой руке нет линии жизни, поэтому разбить маховики времени должен он, так как на левой руке — то, что дано от природы, а на правой — сделанное самим человеком. Гарри решил, что повременит с разбиванием маховиков. Но разговор произвел на Гарри впечатление. Ему, как и самой Кассандре стало страшно.
Ночное книгочтение Гарри перенеслось в дом Цоресов. После того, как стало понятно, что бармен за ним наблюдает, свет в окне мог смутить. Поэтому часто Гарри засыпал в кресле у камина или на ковре-самолете во дворе. Ковер, кстати, нравился ему больше, чем метла. На нем можно было летать и заниматься своими делами одновременно.
Вот и сейчас Гарри сидел в не самом удобном кресле перед камином и читал об интереснейшем ритуале магии отражений. Подмена личности. Интересно, если всех Наполеонов, Мессий, Гитлеров и Усама-бен-Ладанов, находящихся на лечении в магловских клиниках показать в Мунго, их вылечат? Уж очень их болезни напоминали последствия этого ритуала. Правда, использование магии отражений делало ритуал практически необратимым. Личность стиралась, и человек начинал считать себя другой личностью. Причем тем, кого он боготворил, считал примером для подражания. У этого ритуала было название «Felicitas» — счастье. Человек, считая себя тем, кто был до этого объектом подражания, становился по-настоящему счастливым. Какая злая ирония, что для счастья человеку нужно всего лишь сойти с ума.
* * *
В камине внезапно вспыхнул зеленый свет, и Гарри с криком уронил книгу. Но, это как обычно, оказалась Салима. Гарри казалось, что еще чуть-чуть, и он пожалеет, что открыл ей доступ в свой дом. В этот раз она была в полосатой ночной рубашке, напоминающей форму узников Азкабана, которых мальчик видел на фотографиях «Ежедневного пророка» и в ярко-синих шерстяных носках. Да, занятный вид для ночного похода в гости.
— Мне не спится, — как ни в чем не бывало, сказала девочка, садясь в кресло.
— И поэтому, ты решила, что нужно прийти сюда, — Гарри посмотрел на часы, — в половине первого ночи?
— Знаю, что ты не любишь, когда я прихожу. Считаешь меня сумасшедшей. Но при этом тебе интересно слушать то, о чем я говорю. Прямо, как в школе.
— Ты же идешь на первый курс Дурмстранга только в этом году?
— Я окончила начальную магловскую школу. Волшебники такие идиоты. Говорят, на третьем курсе, когда начинается нумерология, многие не умеют складывать и вычитать в столбик. А магловская школа дает неплохое образование. Начальное, остальное — лишнее. Причем как для нас, так и для маглов. Дальше должно быть разделение по специализации. Будущему учителю венгерского языка не обязательно разбираться в физике.
— Я не знал, что ты училась в магловской школе, — сказал Гарри. И тут же подумал, что это многое объясняет. Салима — единственная чистокровная волшебница из всех, знакомых Гарри, которую можно увидеть в джинсах.
— Там меня тоже считали сумасшедшей, но все слушали, когда я перебивала учителя по истории и начинала рассказывать свою версию.
Салима достала из кармана своей ночной рубашки маленькую серебряную мышь. В это время из кармана выпала фотография, но девочка не заметила. Гарри только хотел сказать об этом, но Салима направила палочку на мышь, и та ожила. В прямом смысле. Вместо серебряной безделушки в руке у девочки оказалась самая настоящая живая мышь. Девочка еле слышно произнесла какое-то заклинание, и мышь превратилась в бокал.
— Лаки! — сказал девочка, и когда домовик появился, продолжила, — налей мне сюда апельсиновый сок.
«Действительно сумасшедшая» — подумал Гарри.
— Что ты на меня так смотришь? Из мышей получаются лучшие бокалы! Я всегда с собой ношу парочку. Тебе Истван не дарил серебряных зверушек?
Гарри вспомнил про волчонка, предназначение которого он так и не понял, и кивнул.
— Это его хобби, у него дома целый зверинец, а главное — весь этот зоопарк помещается на одной полке. Я попросила его сделать мышей. Они для трансфигурации идеальны. Если у тебя есть пара мышей — значит, у тебя есть бокалы, носовые платки, шкатулки, листы пергамента, перья и еще много чего. По-моему, удобно.
«Логично. У нее самые нелогичные вещи — логичны» — сказал Адам-Самаэль.
«После ее рассказа о том, что все заключенные Азкабана, Нурменгарда и других тюрем — чуть ли не святые, я уже ничему не удивлюсь. Кстати, может, ее ночная рубашка как-то с этим связана? Своего рода знак протеста».
«Когда она говорила, что ради забавы, если будет время, сведет с ума весь мир или устроит Апокалипсис, используя только светлую магию — я почти поверил!»
— У тебя фотография выпала из кармана, — наконец, вспомнил Гарри, поднимая карточку. На ней был изображен мужчина, очень похожий на Сакхра Луджина, только старше, — это твой дед?
— Да, Фадил Луджин, — сказала Салима, — был приговорен к поцелую дементора два с половиной года назад.
Гарри стало интересно, за что. Поцелуй — крайняя мера. Большинство Пожирателей смерти были приговорены не к поцелую, а к пожизненному заключению. Спрашивать было не тактично. Но девочка была не против поговорить на эту тему.
— Хочешь, расскажу его историю?
— Давай.
— Фадил Луджин родился в маленькой деревне в сороковом году, в Иране, в очень небогатой семье. Кто из его предков были волшебниками — установить так и не удалось. Записей о рождении никаких не велось, проверка крови результатов не дала. В целом, это была самая обычная семья в тех краях. Муж бил жену по делу и без. Старший сын во всем потакал отцу. К женщинам относились примерно как к собакам. Друг человека. Жили они в какой-то хибаре, где старый ковер лежал прямо на земле. Твой дом по сравнению с этим местом — дворец, а Цоресы — любители роскоши.
Истван был в этих местах по делам. Каким именно, я не знаю. Возможно, по делам Гриндевальда. Его никогда не обвиняли в связях с этим магом, но связи эти однозначно были. И вроде бы все знали, что Бенджамин Истван на стороне Гриндевальда, но доказать было невозможно. Это Темный Лорд метки ставил, что достаточно левое предплечье показать, а сторонников Гриндевальда сажали в тюрьму по показаниям свидетелей. В общем, в арабской деревне Истван появился как раз во время казни. Решил не вмешиваться, какое ему дело до разборок маглов между собой? Только вот казнили мать маленького волшебника, и последствия были неожиданными.
Мать Фадила обвинили в измене и приговорили к избиению камнями. Это официальная версия казни. На самом деле — жена постарела и располнела, после того как родила четверых детей и прожила в браке десять лет. Вот и решил глава семейства избавиться от жены, как от ненужной вещи, а на примете уже была молодая девушка лет тринадцати из еще более бедной семьи. Двух жен содержать он не мог. В общем, как-то это дело подстроили, я не знаю подробностей.
По традиции каждый член семьи был обязан кинуть камень. Вначале муж, потом отец, затем дети. Фадил плакал, кричал, что любит маму, но его заставили. Он кидал камни, и не попадал. Отец злился и давал новые камни ребенку в руки. Наконец, один камень достиг цели, ребенок разревелся окончательно. А Истван просто наблюдал, — зло прошептала Салима и на некоторое время замолчала, глядя на пламя в камине.
— Когда женщина была уже почти мертва, а, может быть, уже умерла, глава этого семейства решил, что дети должны еще раз кинуть камни в свою мать. Наверно, он так развлекался. И тогда у Фадила произошел спонтанный выброс. Он кинул камень, но тот развернулся и попал прямо в лоб отцу. Мальчик рассмеялся и стал кидать камни. Они летели в кого угодно — в отца, брата, тринадцатилетнюю будущую мачеху, местного муллу, но только не в сторону матери. Фадил все хохотал и продолжал кидать эти проклятые камни, а все боялись подойти к ребенку. Тогда-то, Истван и вмешался. Понял, что мальчик — волшебник, и оставлять его в этой деревне — небезопасно. Как раз в роду видящих были три дочери и ни одного мальчика, и семья думала принять в род маглорожденного. Араб был идеальным вариантом. Не просто свежая кровь, а кровь другой национальности. Так Фадил и попал в новую семью.
Учился он довольно неплохо и для маглорожденного был вполне сильным волшебником. Когда ему исполнилось семнадцать, на свой день рождения, он аппарировал по памяти в эту деревню и нашел свой дом, — девочка рассмеялась, — Знаешь, Истван тогда исправил всем местным память, залечил раны, так как камни ребенка никого не убили, и они просто не помнили, что у семейства Луджинов был еще один сын. Фадилу казалось, что это подло. Истван ему всегда казался человеком, готовым пойти против всех, человеком, которому плевать на законы. И тут такое. Его отец жил с этой девушкой… Ну, тогда уже женщиной, они воспитывали восьмерых детей. Все в деревне шло своим чередом, как будто никогда не забивали тут женщину просто так, как будто этой женщины вообще и не было. А может быть, Истван стер и упоминания об этом, кто знает. Фадил никогда не спрашивал о своей семье. Может быть, не хотел этого знать. Но в душе он надеялся, что Истван тогда убил его отца, свидетелей и ту тринадцатилетнюю девушку, которая знала, на что идет мужчина, ради брака с ней. Ох, молодой волшебник тогда разозлился, очень разозлился. Он в этот момент ненавидел всех: своего отца, брата и сестер, которые смирились, мачеху, Иствана, приемных родителей. Всех.
Он сжег дом своего отца, когда все семейство вечером ужинало. Мужчину, который, вероятно за деньги или какую-то натуральную плату, вроде овец, оговорил мать Фадила, якобы та с ним спала, пытал Круцио. Долго пытал. Тот навсегда остался сумасшедшим. Деревня находилась вне черты контролирующих чар, никто из местных магов так и не появился, чтобы прекратить все это безобразие. Фадил вернулся домой, разумеется, Истван узнал о случившемся. Но все решили, что у человека должен быть свой выбор, и каждый имеет право поступать так, как считает нужным. Это одно из основных правил нашей семьи. Отомстил — ну и ладно.
Через несколько лет Фадила женили на приемной сестре, это было нужно для сохранения рода. Он хорошо относился к своей жене, даже любил ее. Правда, больше как сестру. В целом, жизнь была спокойной. Только вот маглорожденный волшебник ненавидел маглов, их традиции. Увлекался историей и археологией, ездил по различным архивам, как магловским, так и магическим, участвовал в раскопках. И ненавидел людей. За войны, за их обычаи и законы, за подлость, которую прикрывают правом, за казни, которые прикрывали словом Божьим. Знаешь, он один из лучших историков своего времени. В Дурмстранге молодых волшебников обучают истории магии по книгам Фадила Луджина.
Салима снова замолчала, а затем повернулась к Гарри и посмотрела на него своими большими черными глазами, которые странно блестели, выдавая, вероятно, не самое нормальное душевное состояние девочки.
— Он бы мог стать правой рукой вашего Темного Лорда, и с радостью убивал бы маглов, правда, выборочно. Вначале воспользовался бы легилименцией, и если человек хоть раз предавал, клеветал… А это значит, он мог спокойно убивать почти каждого магла. Почти каждый хоть раз совершал какую-то подлость. Только вот Истван объяснил, тогда еще молодому магу, что этот Лорд сумасшедший, которого вряд ли ждет хорошее будущее. Да и маглорожденных он ненавидит, и если узнает, что Фадил — маглорожденный, пусть и принятый в род… Думаю, он не просто объяснил, а воспользовался родовой способностью. Убеждать Истван умеет, если надо, — Салима рассмеялась.
— Вот и не суждено было свершиться истории, в которой Фадил Луджин был бы правой рукой Волдеморта (а он бы стал именно правой рукой, с его-то жизненной позицией, которую так ценил Темный Лорд). Затем, произошли уже известные события. Темный Лорд пал, все восхваляли тебя — Мальчика-Который-Выжил. Не только Британия тогда праздновала победу. Читала старые газеты — наш король тогда шикарный прием устроил. В твою честь. Смешно, правда? В твою честь сам король устраивает приемы, когда тебя, как бездомного котенка, подбрасывают в магловский дом. Ох, знал бы это Фадил. Он бы лично убил этих маглов и забрал тебя. И даже неважно, что тогда было неизвестно, что ты маг рода Omnia transeunt et id quoque etiam transeat. Просто ему бы показалось кощунственно, отдавать ребенка, родители которого были магами, в магловский дом.
И вот когда больше пяти лет назад обнаружилось, что тебя принял род по косвенной линии, главным инициатором твоих поисков стал именно Фадил Луджин, на котором лежала родовая обязанность передать тебе этот дом. Он был инициатором не только потому, что радовался, что четвертый род не прервался. Ему, казалось, на это было плевать. Просто он решил, что ты будешь новым Темным Лордом, раз уж уничтожил предыдущего. Все-таки, свобода выбора у нас в семье действует. Хоть, как и любая свобода, действует не в полную силу. Истван внушил Фадилу, что Волдеморт — псих, но не поменял его жизненной позиции. Это была его позиция, на которую он имел право. Весело, да? Ты в представлении моего деда был новым Темным Лордом! А в представлении светлых магов — Героем, победившим зло. По-моему, это забавно, когда люди строят свои догадки. Люди видят то, что хотят видеть.
Но, поиски твоего местонахождения не принесли результатов. Все маги, которые были как-то связаны с твоей семьей, говорили, что Дамблдор лично устроил тебе какое-то надежное убежище. Уж не знаю, какие чары ненаходимости было наложены на магловский дом твоих родственников…Фадил больше Иствана и всех остальных, вместе взятых, проклинал Дамблдора всеми словами. Хотя, зная своего деда, скажу, что словами он не ограничился. Наверняка, провел парочку ритуалов, чтоб действительно проклясть старика. Хоть и знал, что это бесполезно. Директор твоей школы — сильнейший маг современности. Ему ритуалы Фадила, что тебе Ступефай от семилетки. Может быть, Дамблдору пришлось выпить какое-нибудь обезболивающее зелье или лечить насморк, но он, вероятно, списал свое самочувствие на возраст или резкую смену погоды.
А вот два с половиной года назад, судьба занесла Фадила в одну арабскую деревню, где-то в Судане. Там были найдены интересные артефакты, и мой дед просто не мог не поучаствовать в исследовании от Австро-Венгрии. И, по злой иронии судьбы, попал на магловскую казнь. Все страхи детства, которые часто преследовали его, как страшный сон, стали реальностью. Снова забивали камнями девушку. Совсем молодую, ей было лет пятнадцать. Ему было безразлично за что, виновна она, или нет. Он ненавидел, когда люди прикрываются долгом перед законом, перед Богом… Для него было важно то, чтобы человек был честным перед самим собой. Если убивает, то должен хорошо понимать, что делает это он для себя, своих целей, а не для Бога или какой-то абстрактной справедливости.
Фадил уже не соображал, что делает, не понимал, что это не та отдаленная деревня, где никто не понял, почему какой-то мужчина сошел с ума, а дом Луджинов сгорел. Не понимал, что неподалеку остановились экспедиции магов с разных стран, там же присутствуют представители местных магических властей. Он стер деревню с лица земли, ее больше нет. Он навел чары раскаяния, и Адский огонь. Люди, пока не сгорели, каялись во всех своих ошибках, считали, что Аллах навел на них свой праведный гнев. Естественно, все маги тут же явились, но потушить быстро Адский огонь смог бы разве что Дамблдор, Волдеморт или Гриндевальд и еще пара-тройка магов. Но, ни одного из них, что неудивительно, поблизости не оказалось. Фадила Луджина сразу отправили в местную тюрьму, а он лишь смеялся, и говорил, что его послал Аллах в эту деревню, чтобы покарать фасиков. На следующий день местный суд приговорил его к поцелую дементора за жестокое нападение на магловскую деревню и смерть ста тридцати четырех человек.
Рассказывая это, Салима почему-то блаженно улыбалась.
— Местный мулла, расследовавший это «преступление» и вынесший свой вердикт о виновности, выжил. Правда прожил он недолго, — девочка рассмеялась, и посмотрел на Гарри сумасшедшими черными глазами, — он умирал долго и мучительно. Ему «случайно» попал в руки ладан с одним специфичным эффектом. Он мучился месяц, вспоминая все действия, в которых ему приходилось переступать через собственную совесть, проживая все вновь. Он попал в психиатрическую лечебницу и умер со слезами на глазах.
Некоторое время они сидели молча и смотрели на огонь в камине.
— Я его любила, — шепотом произнесла девочка, поглаживая мышь, которая уже перестала быть бокалом, и сейчас спала на колеях у хозяйки, — больше родителей. Его фотография у меня всегда с собой, даже в карман ее положила, когда собралась к тебе.
— Откуда ты знаешь все подробности той истории?
— Я была там, в этой Суданской деревне. Дед часто брал меня с собой, когда ездил на исследования. Я видела все своими глазами. Когда его забрали в тюрьму, меня не пускали туда. Я сообщила о случившемся Иствану. Его тоже поначалу отказывались пускать в тюрьму. В день суда местным пришло письмо с подписью короля Австро-Венгрии и нам разрешили навестить деда перед казнью, — девочка опять засмеялась, — Это надо было видеть. Обычно к преступникам приходят только самые близкие, остальные стараются не афишировать свои связи с приговоренными к казни. А тут навестить Фадила пришло около тридцати человек. Все-таки мы семья…Может, порой не самая дружная, но настоящая.
— Что становится с человеком, когда его душу «выпивает» дементор?
— Я не знаю. Некоторые считают, что он становится еще одним дементором. Ты знаешь, я их не боюсь, по крайней мере, до тех пор, пока они не попытаются «выпить» мою душу. Они лишь вызывают самые страшные воспоминания, а я могу смеяться, вспоминая то, что произошло в этой деревне. На меня дементоры не действуют. Я не боюсь событий прошлого. Это глупо. Что было, то было. Даже не понимаю, почему дементоры вызывают такой страх у людей.
Салима, казалось, теперь была совершенно спокойной и улыбалась. Не как сумасшедшая, а как ребенок, которому купили вкусное мороженое. От этого становилось еще больше не по себе.
— Истван мог помочь, но не стал. Он мог потребовать этой…как ее…экстрадиции, кажется. Он мог подключить все свои связи, забросать власти Судана письмами за подписью короля, Премьер-министра Германии, Франции. У него очень большие связи в Европе. У нас запрещена смертная казнь, даже Гриндевальд до сих пор жив и сидит себе в тюрьме. Нурменгард охраняют люди, а не дементоры.
— Нурменгард разве не германская тюрьма?
— Это объединенная тюрьма. Как и Азкабан. Думаешь, в подобных огромных крепостях содержатся преступники только одной из стран? В Германии четыре с лишним тысячи магов, в Австро-Венгрии вообще полторы. Тут десяти камер было бы достаточно. Судят людей по законам одной из стран, а тюрьма общая. В Азкабане содержатся преступники из Великобритании, США и Канады. В Нурменгарде — из Германии, Австро-Венгрии, Болгарии, Польши и ряда других стран. Крепость построил Гриндевальд, до этого объединенные тюрьмы были только в арабских странах, ну и Азкабан.
— Почему Истван не стал помогать твоему деду?
— Его считали сумасшедшим. Наверно, боялись, что он выкинет что-нибудь эдакое. Решили, что лучше смерть. Он вполне мог развязать какую-нибудь магловскую революцию. Один раз Фадил освободил сотню заключенных одной из магловских тюрем. Просто ему так захотелось. В магловском мире такая паника поднялась, а он забавлялся. Меня они тоже боятся. Хотя, скорее, боятся за меня.
Гарри вспомнил, как иногда в гостиной у Луджинов прекращались разговоры, когда входила Салима. Девочка оглядывала всех, ухмылялась и садилась в кресло. Иногда Гарри казалось, что Салима недолюбливает своих отца и мать, но он не мог понять почему. Почему недолюбливает, и почему ему так кажется.
— Ты не простила Иствана?
— Он жесткий человек, который делает все так, как считает правильным. Ему порой приходилось принимать нелегкие решения. Правильные или нет — не нам судить. Он и не создает образ добродушного старца. Он такой, какой есть. Он не играет роли. Но я его не простила, хоть и могу понять причины его поступка. Ты наверно не знаешь, но он мой прадед. Моя мама в девичестве была Анаркой Истван.
— Этот ладан «случайно» попавший к мулле — твоих рук дело?
— Моих, — равнодушно произнесла девочка.
— И что это за ладан?
— Заинтересован? — Салима рассмеялась.
— Если я скажу, что состав был исключительно из светлых зелий, я не ошибусь?
— Не ошибешься. Зелье раскаяния. Его не нужно пить, достаточно вдыхать пары при горении чего-либо, пропитанного этим зельем. Иногда его давали преступникам в Средние века. Оно действует только в случае, если человек действительно сомневался, совершая преступление. Так маги узнавали, стоит ли давать преступнику второй шанс. Только вот обычно, после применения давали антидот. В противном случае, человек в своем раскаянии забывал вовремя поесть, не мог уснуть и со временем умирал. Я же антидот, увы, не приготовила. Это была проверка. Если бы совесть муллы была чиста, или он бы ни в чем не сомневался, зелье бы не подействовало.
Гарри посмотрел на часы. Три часа ночи. Салима решила, что ей пора спать, и ушла к себе. А Гарри вышел во двор, лег на ковер-самолет и еще долго смотрел на ночное небо. Там он и уснул.
______________
Если в этой главе я задела чьи-либо религиозные взгляды, то прошу прощения. Просто в жизни действительно бывают случаи, когда люди свою подлость прикрывают «законами Божьими», а это не есть хорошо. Против самого ислама ничего не имею, только против определенных поступков, в целом, противоречащих любой религии, но прикрываемых ею.
|
|
|
| Shtorm | Дата: Четверг, 06.09.2012, 13:32 | Сообщение # 138 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| Мне тоже всегда было непонятно, почему за убийство авадой считается страшнее чем отталкивающее заклинание, при помощи которого можно толкнуть человека под паровоз?
|
|
| Shamel | Дата: Четверг, 06.09.2012, 19:49 | Сообщение # 139 |
|
Ночной стрелок
Сообщений: 88
| Quote (Shtorm) Мне тоже всегда было непонятно, почему за убийство авадой считается страшнее чем отталкивающее заклинание, при помощи которого можно толкнуть человека под паровоз?
Я вот вообще не понимаю деления на Свет и Тьму. Всегда есть человек и только его выбор. Если рассматривать любой поступок с разных ракурсов, то можно найти как "за", так и "против".
Все больше и больше влюбляюсь в этот фик. Нравится мне жизненная позиция автора!
|
|
| MADCAP-234 | Дата: Четверг, 06.09.2012, 20:50 | Сообщение # 140 |
Демон теней
Сообщений: 344
| Quote (Shtorm) Мне тоже всегда было непонятно, почему за убийство авадой считается страшнее чем отталкивающее заклинание, при помощи которого можно толкнуть человека под паровоз?
Quote (Shamel) Я вот вообще не понимаю деления на Свет и Тьму. Всегда есть человек и только его выбор. Если рассматривать любой поступок с разных ракурсов, то можно найти как "за", так и "против".
маги застряли в средневековье(не только в бытовом плане но и мозгами). вспомните историю церкви в европе ,там разделение на хорошо и плохо.за неправильную трактовку библии крестовые походы устраивали.и это долбобобровское "всеобщее благо" явно с иезуитов содрано - "к вящей славе божьей". на мой взгляд вообще весь канон пропитан христианской тематикой и штампами о добре и зле (причем настолько же запутанными как и в библии). просто на текст сказки о ГП наложилось мировосприятие автора воспитанной в англиканской школе.
ну как то так.
*
|
|
| Nomad | Дата: Четверг, 13.09.2012, 13:12 | Сообщение # 141 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Глава 26. Дневник
День Рождения Гарри наступил неожиданно для него самого. Просто в один ничем не примечательный день, совы принесли подарки. Подарки от школьных приятелей были не значимыми, просто напомнили о двенадцатилетии юного волшебника. Гермиона вообще прислал коробку конфет из Франции, за что мальчик был ей благодарен. В отличие от подарка Рона — книги по истории развития квиддича, этот подарок хотя бы более практичный.
Домовой эльф Иствана сообщил, что в честь дня рождения Гарри Поттера в доме Иствана будет праздничный ужин. Гарри чуть было не застонал от этой новости. Ну не хотел он отмечать День Рождения, не хотел!
* * *
Но все прошло не так плохо, как ожидалось. Никакой шумной вечеринки, тихий семейный ужин. Правда семья была специфической и очень большой. Дарили ему, в основном, вещи, которые пригодятся в жизни — тетради, хорошие перьевые ручки (откуда-то узнали, что Гарри не любит писать перьями, а может, сами ими не пользовались), книги. Истван подарил простое, на первый взгляд, серебряное кольцо. На нем были выгравированы девизы четырех родов. Оно способно один раз преодолеть антиаппарационные барьеры и прочую защиту, переместив владельца в дом Цоресов. Лучше его использовать в крайнем случае, когда грозит реальная опасность. Делал кольцо сам Истван, вместе с Бахижой Вилмос, которую Гарри не помнил, и на ужине она не присутствовала.
Антуан Истван — пятнадцатилетний правнук Бенжджамина Иствана подарил пустой лист пергамента. Гарри уже было удивился, но молодой волшебник объяснил, что пергамент создан с использованием их родовой способности. Действует очень краткосрочно, так как подобные чары не совсем типичны для магов подчинения, которые обычно заменяют реальное мнение на необходимое. Но человек успеет сделать то, что ему будет приказано сделать в письме на этом пергаменте. Сказал Антуан это очень тихо, а потом добавил, что говорить о подарке Иствану-Который-Самый-Старший-Из-Истванов не нужно. Эх, все-таки странная семья. Вроде бы все едины, но каждый делает то, что хочет.
Салима преподнесла свой подарок позже других, когда все отвлеклись на разговоры и не обращали на девочку внимания. После объяснения, что именно она подарила, стало понятно почему. Она купила кольцо в какой-то лавке в сомнительном переулке в Германии, вроде Лютного, но немного его доработала. Кольцо было с изумрудным шипом, а внутри этого шипа лежали маленькие иголки. Стандартный набор включал в себя восемь иголок, пропитанных сильнодействующим ядом. Но Салима просто не могла оставить все как есть. Девочка оставила четыре стандартные иголки, а четыре заменила собственными. Разумеется, пропитанными очередным светлым зельем — очень длительным по действию, зельем счастливых воспоминаний. Если использовать эту иголку, то человек впадет в странное состояние, в голову вместо разумных мыслей будут лезть эти самые воспоминания, которые будут ощутимо сбивать с толку. Антидот к зелью очень сложен в приготовлении (готовится около двух месяцев), поэтому человек скорее сойдет с ума и попадет в Мунго или другую лечебницу. Как объяснила Салима, раньше это зелье использовали для лечения, после длительного общения человека с дементорами, и давалось оно, чаще всего, невинно осужденным, просидевшим в тюрьмах, охраняемых этими странными существами, довольно долго. Сейчас подобное не практиковалось — были найдены другие способы восстановления психического равновесия, поэтому антидота в клиниках, скорее всего, не найдется, а пока его изготовят…Иголки из кольца либо просто вытаскивались, либо нужно было прикоснуться шипом к коже человека. Но теперь необходимо было указывать кольцу, с каким «наполнением» иголка необходима.
— Ты бы нашла общий язык с нашим деканом, — усмехнулся Гарри.
Салима пожала плечами и вернулась к своему прежнему занятию этого вечера, как ни странно, — вышиванию. Сегодня девочка казалась абсолютно спокойной. То ли обдумывала очередной план по насаждению массовой истерии в мире, то ли просто устала.
— Идемте во двор, тут душно, — сказал подошедший Антуан Истван, и, повернувшись к Гарри, добавил, — только не удивляйся.
Гарри, выйдя во двор, все же удивился. И даже очень удивился. Внутри, дом Иствана был довольно уютным, хоть и мрачноватым, наверно из-за голых каменных стен и освещения факелами. До этого Гарри всегда перемещался в этот дом по каминной сети или аппарировал с Лаки. Но во дворе… Тут не было приличного ухоженного сада, который ожидал увидеть юный волшебник. Все было в ужасном запустении. Между камнями на дорожке росла трава, лавочки были поржавевшими. Гарри оглянулся на дом. Он весь порос плющом, в некоторых окнах отсутствовали стекла, другие окна были заколочены. Казалось, этот дом пустует не меньше ста лет. Именно такими Гарри в детстве представлял дома с привидениями из страшилок.
— Необычно, — прокомментировал увиденное Гарри.
— Это весьма качественная иллюзия, на случай, если кто-то выследит местонахождение дома. Чтобы казалось, что он ошибся. Внутри тоже подобная иллюзия, но она не распространяется на тех, кому Истван открыл вход в свой дом. Создана иллюзия с помощью магии отражений, твой предок делал, — пояснил черноволосый подросток с густой кудрявой шевелюрой, имени которого Гарри не помнил.
Салима села прямо на грязную и ржавую лавочку. Антуан и кудрявый подросток сели на такую же лавочку напротив.
— Не бойся, она на самом деле не ржавая и ты не испачкаешься, — сказала Салима, все так же продолжая вышивать.
Гарри сел рядом с Салимой, Антуан со своим приятелем (братом, или кем они там друг другу приходятся) начал говорить на венгерском и Гарри не понимал ни слова.
— Они обсуждают, сколько дней еще Вороненок просидит в Нурменгарде, прежде чем Истван сумеет ее оттуда вытащить, — шепотом пояснила девочка.
— Что за Вороненок? — так же шепотом спросил Гарри.
— Мама Фабиуса Вилмоса, — девочка едва заметно кивнула в сторону кудрявого подростка, — и моя тетя. Бахижа Вилмос, в девичестве Луджин, она же Вороненок. Попалась на вскрытии защиты какого-то особняка. Способности видящих можно использовать в разных целях. Сейчас идет предварительное расследование, максимум через неделю ее отпустят.
— Почему отпустят?
— Наверно потому, что все свидетели забудут об этом происшествии. Твое кольцо-портал они с Истваном делали, у нас у каждого есть такие. Забавно, что у Вороненка кольца не оказалось. Иначе бы она не попалась. А может быть, она просто уже использовала его до этого.
— А почему именно Вороненок?
— Ты ее видел. Должен был видеть, она приходила один раз к нам домой, когда мы пили чай, и ты там был. Спрашивала ключ от сейфа.
Гарри вспомнил. Действительно Вороненок. Черные смоляные волосы, крючковатый нос. Но из-за невысокого роста и болезненной худобы на ворона не тянет.
Некоторое время они сидели молча, а Салима вся ушла в свою работу. Может она, вышивая, проклинает это полотно, а потом подкинет его кому-нибудь? Ну не верил Гарри, что эта девочка увлекается простым вышиванием.
— О, а это уже интересно. Они обсуждают, что Вороненок нашла мага пространства, который за деньги согласился сделать в их доме комнату. Разумеется, инкогнито.
— Что за маги пространства?
— Эта способность чем-то схожа с твоей. Только ты используешь существующие пространства, а они их создают. Так создан Дурмстранг. Поэтому он не находится ни в одной стране, его невозможно нанести на карту. Его просто не существует в нашем пространственном мире. Что-то вроде параллельного пространства. Говорят, в Хогвартсе тоже есть такие помещения. Пространство теней и отражений — тоже параллельные пространства. Ты, применяя эту магию, просто вытаскиваешь кусок этого пространства в пространство нашего мира. Пространственная магия, как способность, считается исчезнувшей, но в новых особняках появляются комнаты, созданные таким образом. Значит, эти маги пространства еще существуют, и даже за деньги принимают заказы.
— А какой смысл в такой комнате?
— Ну, если защиту дома взломают, можно спрятаться в этой комнате. Ее не найдут, даже если разнесут весь дом по камушкам. Комната находится в ином пространстве, а в самом доме ее, вроде как, и нет. У Вороненка может быть много врагов, особенно среди тех, чей дом она обчистила. Ей такая комната не помешает.
Антуан и Фабиус еще некоторое время разговаривали на венгерском, но Салима не стала переводить чужие разговоры для Гарри. Может, они о личном говорили. Затем Антуан предложил погулять по саду, если это безобразие можно так назвать. Вся компания обошла дом, побродила по заросшим тропинкам. Фабиус предложил Гарри создать иллюзию подобной разрухи в Хогвартсе, чисто ради шутки над директором, и мальчик обещал подумать над подобным предложением. В целом, День Рождения был вполне неплохим.
* * *
Пару дней спустя пришло письмо со списком учебников на следующий год. Книг по Защите было как-то подозрительно много, и автором их всех был некий Гилдерой Локхарт. И названия были странные для учебников. Рон, Гермиона и Драко предложили встретиться в Косом переулке. По странной случайности, в один и тот же день. Гарри долго ломал голову над тем, когда и с кем из них встретится. В итоге написал Драко, что встретится с ним в половине двенадцатого в кафе мороженного «Фортескью», а Рона и Гермиону попросил зайти в «Дырявый котел» к двум часам. Хотя, вероятно, это была не самая лучшая идея. С Гермионой можно было поболтать о Франции, ведь и она, и Гарри, когда был там год назад, ходили по магловским местам. Они могли бы обсудить, что им понравилось в стране, а что нет. Но…встретится одновременно с Драко и Гермионой было невозможно, а на три отдельные встречи просто не было времени.
Перед встречей с Малфоем Гарри решил навестить лавку «Горбин и Беркс». После общения с Салимой, Гарри требовался какой-нибудь артефакт, способный реагировать на наличие всяких зелий в еде. А то вдруг в Хогвартсе тоже имеется подобный ненормальный зельевар.
Гарри вошел внутрь мрачной лавки и стал рассматривать приспособления для пыток, свисающие с потолка. Затем его внимание привлек большой черный шкаф. «Интересно, для чего он?» — подумал Гарри. В скором времени Гарри надоело стоять и ждать продавца, и он решил, что зайдет в следующий раз. Юный маг направился к входной двери, но на полпути замер. К магазину приближались Драко и Люциус Малфои. Встречаться с приятелем в этом месте Гарри не желал. Он, недолго думая, залез в большой черный шкаф, и только потом подумал, то это было рискованно. Мало ли какие вещи продаются в этой лавке.
— Руками ничего не трогай! — услышал он голос Малфоя-старшего.
Дальше разговор пошел о желании Драко быть ловцом школьной команды по квиддичу, и его намерении купить новую метлу — «Нибус-2001».
Наконец, соизволил явиться хозяин лавки, который очень уж начал лебезить перед Малфоем. «Лучше бы раньше приперся, придурок! Качество обслуживания — низший уровень!» — подумал Гарри. Оказалось, что Малфой-старший пришел сюда не покупать, а продавать, в связи с намечающимися рейдами Министерства. Гарри было интересно, что продает Малфой, но на таком расстоянии, сквозь щель в шкафу, прочитать было невозможно.
— И еще, — протянул Люциус, — я хотел бы вас спросить, что за магия применена к этой вещи?
Сказав это, он достал из кармана черную тетрадь. Что-то в подсознании Гарри стало кричать: «Мое!», и это был явно не Адам-Самаэль. Горбин посмотрел на тетрадь, затем надел очки и еще внимательнее осмотрел вещицу.
— Могу поклясться, я ее уже где-то видел, — пробормотал старик, и открыл тетрадь. — О, теперь я даже знаю, где и когда я ее видел. Я чувствую тут родовые чары и последствия какого-то темномагического ритуала.
— Более конкретно вы сказать ничего не можете?
— Сейчас не могу. Мне нужно посоветоваться с одним человеком, который способен видеть магию. Если бы вы оставили мне эту тетрадь…
— Нет, скажите мне имя этого человека, я сам с ним свяжусь, сославшись на знакомство с вами.
— Я не знаю ее имени. Все зовут ее Вороненком. Она живет то ли в Германии, то ли в Австро-Венгрии.
«А наши люди «работают» на мировом уровне» — подумал Гарри.
— Хорошо. Я с ней свяжусь, — сказал Малфой-старший, пряча тетрадь в карман. А подсознание Гарри все твердило, что это его вещь, и ее необходимо забрать.
Гарри уже забыл, зачем приходил в «Горбин и Беркс», поэтому поспешил уйти оттуда поскорее, как только хозяин лавки скрылся. Мальчик обдумывал варианты того, как забрать тетрадь у Малфоя. Можно было попросить Вороненка, пусть она сделает качественную подделку. Гарри бы даже закрепил ее магией отражений. Можно все так же попросить Вороненка ограбить Малфоя. Но, во-первых, женщина наверняка удивится подобным просьбам, и не станет этого делать, хотя бы пока Поттер не объяснит ей причины. И как ей объяснить? Сказать, что ему кажется, что это его вещь? Отличное объяснение! А если покажется, что Гринготтс — его банк, что тогда делать?
За подобными размышлениями Гарри и сам не заметил, как подошел к месту назначенной встречи — кафе «Фортескью». Драко появился ровно в половине двенадцатого.
— Привет, — сказал он, едва заметно улыбнувшись однокласснику, и сел напротив Гарри.
Приятели заказали себе мороженого, и первое время разговаривали ни о чем. Затем Малфой стал рассказывать о своих впечатлениях о магических кварталах Франции. Как Гарри и предполагал, Малфой практически не был в магловской части страны.
— Знаешь, так странно. Там люди улыбаются. Просто улыбаются. А в Англии все какие-то угрюмые, — поделился своими наблюдениями Драко, — Как думаешь, отчего это зависит?
— Не знаю. Может климат?
— Климат?
— Ну да, у нас часто пасмурно, вот люди и ходят хмурые. А если будешь много улыбаться, тебя еще не поймут.
— Это точно. Я представил, как брожу по Косому переулку с улыбкой. Еще подумают, что меня нужно в Мунго отправить.
— По Косому — это еще ничего. Ты по Лютному с улыбкой походи.
— Тогда решат, что меня надо отправить на тот свет и ограбить. Там веселые люди бывают, только если они заработали на какой-нибудь сомнительной сделке много денег. А как у тебя лето прошло?
— Познавательно, — правдиво, но не содержательно ответил Гарри. Он знал, что в принципе, Малфою можно и рассказать… Но, его семья служила Темному Лорду. Дамблдору Малфои точно не побегут ничего рассказывать, а вот Волдеморту, если тот вернется — могут.
А так хотелось поделиться своими впечатлениями о каникулах. Рассказать о странном магическом торгом центре в Нью-Йорке, уроках дуэлей и лекциях Иствана, даже о странной девочке — Салиме Луджин. Ведь у Гарри тоже, как ни крути, были довольно интересные каникулы. И он о них никому не расскажет. Не может, не доверяет. Хотя, сам мальчик, вероятно, этого и не осознавал. Даже в своей «семье», если межродовое объединение можно было так назвать, он никогда не рассказывал все. При этом Гарри и лгал довольно редко. И даже немного доверял людям…каждому по чуть-чуть. Одному мог рассказать одно, другому — другое. И он сам не замечал, как он умеет подстраиваться под обстоятельства и людей. В разговорах с Драко, он всегда называл Реддла Темным Лордом, в разговорах с Истваном — по-разному, как придется, так как старику было безразлично, он в той войне не участвовал. В разговорах с Роном — Сам-Знаешь-Кем. Когда Гарри общался с Драко, он не обращал внимания на слово грязнокровка, хотя сам его и не употреблял. Он играл роли, не замечая своей собственной игры. Хотя, возможно, так делают все, ну или, по крайней мере, многие. Некая подсознательная психологическая реакция. Но именно сейчас Гарри понял, что ни с кем не сможет поделиться впечатлениями о каникулах. Не Салиме же рассказывать о ее собственном странном мировоззрении?
После встречи с Драко, Гарри хотел было пойти за книгами, но когда увидел толпу людей, и узнал, что автор их учебников по Защите раздает автографы, решил, что зайдет в другой день. На автографы ему было плевать. Он направился в Гринготтс, нужно же снять сто галеонов на новый учебный год. Хотя деньги у волшебника еще были, просто Дамблдор мог бы удивиться, что Гарри не снимал летом деньги.
Уже направляясь в сторону «Дырявого котла» с мешочком галеонов в кармане, Гарри сквозь стекло магазина «Флориш и Блоттс» увидел, как Люциус Малфой и отец Рона Уизли, имя которого Гарри не помнил, о чем-то очень оживленно спорят. Мальчик решил заглянуть «на огонек». Юный маг зашел как раз, когда Малфой-старший с надменным выражением лица, взглянув на чету Грейнджеров, говорил:
— С кем вы якшаетесь! Я думал, ниже падать уже некуда.
И тут же, старший Уизли ринулся на Малфоя, схватил того за грудки и швырнул как раз в сторону Гарри. Мальчик успел заметить ту самую тетрадь, которая теперь торчала из камрана мантии Люциуса. Не слишком понимая, что делает, юный маг коснулся тетради, и она тут же исчезла. Как там говорила Салима? Она попала в параллельное пространство теней. Благо самих теней в кармане мантии оказалось для этого достаточно.
— Джентльмены! Пожалуйста, прекратите! — кричал продавец, но успокоил их не он, а Хагрид, вошедший в магазин с криком:
— Сумасшедший дом! А ну валите все отсюдова!
Гарри первым послушал просьбу великана, и поспешил «свалить».
Вторую половину дня Гарри провел в компании двух семей — Грейнджеров и Уизли. Как он и предполагал, совместная встреча с недалеким Роном и умной Гермионой была не лучшей идеей. Вместо того, чтобы говорить о Лувре, Эйфелевой башне и маленьких и уютных кафешках в центре Парижа, которые так нравились юному магу, Гарри слушал, как шестой Уизли провел свои замечательные каникулы у себя дома. Да, его каникулы, в отличие от каникул Гарри и Гермионы, безусловно, были самыми интересными. Ведь он целыми днями играл со старшими братьями в квиддич, два раза побывал у отца на работе, и ночью ему мешал спать какой-то упырь, который жил у них дома. А да, еще один день он гостил у своей тетушки Мюриэль, которой было уже за сотню лет. А как интересно было обо всем этом слушать! Если бы не комментарии близнецов, то Гарри умер бы на месте от скуки. Как раз, когда Рон рассказывал о своих квиддичных подвигах этого лета, близнецы комментировали эти самые «подвиги».
— Ага, ты лучше вспомни, как не мог взлететь выше метра над землей, малыш Ронни.
— Это вы тогда мою метлу заколдовали! — злился Рон.
— Да мы и не спорим…
— А как тогда твоя метла красиво разгоняла куриц! — театрально произнес Фред…или Джордж. Ну, это, в общем, и не важно.
В общем, близнецы были, пожалуй, единственными из семейства Уизли, не раздражавшими Гарри. Была тут еще и седьмая Уизли, которая после того, как ее представили Гарри, покраснела и спряталась за спину своей матери. И у них Гарри предстоит провести неделю перед каникулами? «Какой кошмар! Давай сбежим? Мне, скорее, понравится общество пингвинов. Они хотя бы не рассказывают о квиддиче!» — агитировал на «побег» внутренний голос, то бишь, Адам-Самаэль.
Как только Гарри попрощался с шумным семейством Уизли и тихими Грейнджерами, он буквально побежал наверх, в свою комнату. Там он из первой, подвернувшейся ему тени, достал ту самую тетрадь. Когда мальчик открыл ее, и увидел инициалы владельца, то громко расхохотался. Отсмеявшись, он полистал ее, и, не обнаружив никакого текста, взял ручку. Опыт общения с «пустыми» книгами у него имелся.
«Ну, здравствуй, Том Марволо Реддл».
|
|
| Nomad | Дата: Четверг, 13.09.2012, 13:12 | Сообщение # 142 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Глава 27. Родственники
Две следующие главы рождены больной фантазией автора, после попытки понять, что такое душа, и как ее можно «разделить». Многие отождествляют душу с психикой, то есть с совокупностью определенных процессов (деятельности мозга, ну или у кого как), таких как эмоции, память, реакции. Возможно, психика включает в себя и характер. На формирование психики влияют как некоторые врожденные особенности, так и жизненные обстоятельства. Таким образом, Том из дневника — это не совсем тот Том, который Волдеморт. Ему шестнадцать, он еще не так много экспериментировал с темной магией, не путешествовал после того, как уволился с «Горбина и Беркс», не набирал сторонников и не развязывал войн. При этом, он потерял не меньше Волдеморта. Тот лишился тела, оставив незаконченные дела, и теперь существует, как дух (или как его обозвать в таком состоянии?). Том из дневника тоже, по сути, лишился тела, только добровольно. Интересно, что должен ощущать человек-дневник? По-моему, с ума сойти можно. Ну и, как известно из канона, Том владел магией, раз смог околдовать Джинни. А если он владеет магией, то и на него, скорее всего, магия действует. Не вся, но психические и психологические чары должны.
_____________
— Я закончил архивные поиски, — сказал Истван перед очередным уроком истории, доставая папку с бумагами.
Еще в конце учебного года Гарри решил, что ему нужно узнать, каким образом он оказался родственником Волдеморта. Юный маг посоветовался с Истваном, и старик сказал, что лучше этим займется он сам, так как для этого нужен доступ в архивы Министерства Магии Великобритании, а у него, как у Председателя Королевского Суда Австро-Венгрии, приличные связи в различных министерствах, в том числе и в Британии.
— И что там?
— Ну, по линии Поттеров я не стал смотреть, это доступная информация, как и о любом чистокровном семействе, кроме, разве что некоторых, вроде нашего. Поттеры с потомками Слизеринов вообще никогда и никак не пересекались. А вот по матери…Родителями Лили Эванс были Мэриан и Джерард Эвансы. Джерард родился в 1939 году. Его родителями были Эдгар и Агнесса Эванс. Агнесса в девичестве носила фамилию Слагхорн — есть в Англии один чистокровный род с такой фамилией. Это, кстати, объясняет способности твоей матери к зельеваренью, из этого рода периодически выходили отличнейшие зельевары. Пока занимался поисками, наткнулся на записи о том, что Лили Эванс запатентовала одно противоядие. Но это не так важно, по этой линии я дальше не стал искать, тот род тебя все равно не признал по косвенной линии. Видимо, там имеются прямые потомки. А в дальних родственниках у тебя итак половина магов Британии, это не интересно.
А вот Мэриан Эванс носила девичью фамилию Гонт. Поначалу, мне это ничего не дало. Родословной Волдеморта я как-то никогда не интересовался, хотя и знал, что он полукровка. Даже больше того, я с ним был лично знаком, когда он еще не стал Темным Лордом, а путешествовал по Европе, набираясь знаний. Мэриан в девять лет в 1949 году попала в приют, при этом, что очень подозрительно, попала она туда с потерей памяти о последних событиях жизни. По официальной версии, ее родители были убиты, и девочка, присутствовала при этом событии. Вот защитная реакция психики — забыть самое ужасное, что было в жизни, и сработала. Амнезия у девочки была частичной, она помнила, что всегда жила с мамой, помнила свое детство и совершенно не помнила отца. Ее родителями записаны Сазалия и Морфин Гонты. Не зная девичьей фамилии Сазалии, я сделал запросы по Морфину. Вот дальше и обнаружилось то, каким образом ты приходишься родственником Тому Реддлу. Отцом Морфина был Марволо Гонт. Думаю, второе имя нашего Тома ты помнишь.
В общем, у Марволо было двое детей — старший сын Морфин, и дочь Меропа. В Министерстве фиксируются все проводимые в стране родовые ритуалы, в том числе браки. Так вот, Морфин никогда, ни с кем не заключал магических браков, более того, на момент рождения Мэриан, ему было сорок лет. А маги обычно женятся раньше. В списках волшебников того времени я вообще не нашел упоминания Сазалии.
— Мда…и кто тогда эта Сазалия? — протянул Гарри, разглядывая бумагу из магловского архива о поступлении Мэриан Гонт в приют при церкви.
— У меня есть несколько предположений. Первое — она не волшебница. Но тогда становится неясно, почему у Мэриан была такая амнезия, как после очень качественного обливиэйта. Второе предположение — Сазалия либо маглорожденная волшебница, либо полукровка, придумавшая себе псевдоним. Возможно, она хотела, чтоб ее ребенок был потомком Слизерина, нашла ныне живущих магов из их рода. Правда тут есть одно «но»…Вот старый выпуск «Пророка» за 1943 год, Морфин на первой полосе, — сказал старик, протягивая Гарри газету. — Ты, конечно, извини, но ни одна нормальная женщина не согласилась бы на интимные отношения с таким человеком, даже за деньги. Поэтому еще один вариант — изнасилование. В списках Книги Хогвартса Мэриан Гонт не значилась, следовательно, она была сквибом. Вероятно, когда Сазалия поняла, что ее дочь сквиб, она решила устроить девочку в магловском мире. Есть такая традиция — сквибов отправлять к маглам. Так, собственно говоря, и появляются маглорожденные. А может быть, все было вообще по-другому, я не знаю. Это все, что мне удалось узнать. Морфин Гонт был осужден в 1943 году за убийство трех маглов — Тома Реддла и его родителей — Томаса и Мэри Реддлов.
— Реддлов? — удивился Гарри.
— Да, это семья маглов. Предположительно, Том Реддл — отец, — Истван ухмыльнулся, — еще одного, уже известного нам, Тома Реддла.
— У них проблемы с фантазией? Три поколения Томов…Томаса ведь тоже сокращенно, скорее всего, Томом звали. Получается, матерью Волдеморта была Меропа?
— Получается так.
— Моя мама тоже принадлежала к роду этих Гонтов?
— Вряд ли, род практически никогда не признает девочек по косвенной линии. Все равно ей наследников рода не рожать, принадлежность к роду ведь по отцовской линии передается.
* * *
Гарри сидел в комнате в «Дырявом котле» за письменным столом. Перед ним лежал выпуск «Ежедневного пророка» за 1943 год и дневник Тома Реддла. Мальчик рассматривал фотографию своего, вроде как, прадеда, и радовался, что он на него не похож. С передовицы газеты на него смотрел безумно улыбающийся человек, у которого отсутствовало несколько зубов, а волосы были настолько грязные, что такое Снейпу и в страшном сне не приснится. Гарри открыл дневник, и ненадолго задумался, стоит ли писать обо всем Тому. Решил, что стоит.
«Привет. Морфин Гонт был моим прадедом. Насколько я знаю, он был братом твоей матери».
Поначалу Гарри не хотел сообщать Тому из дневника свое настоящее имя и решил представиться, по традиции, Адамом Цоресом. Но допустил одну ошибку, написав в дневнике, что он дальний родственник Тома. Книге Жизни, как оказалось, известно обо всем, что происходит с ее создателем, поэтому после этой фразы, в дневнике появилась запись: «Здравствуй, Гарри Поттер. Насколько мне известно, у меня есть только один дальний родственник. Разве, что дядя еще жив, но я не уверен, что он умеет писать. Да и родство у нас не дальнее». Вот так и произошло знакомство Гарри с дневником Темного Лорда неделю назад.
«Ха, я отправил твоего прадеда в Азкабан. Он таким уродом был» — появилось в дневнике.
«Я видел фотографию. Так это ты убил Реддлов? Они же твои родственники!»
«Тебе бы таких родственников. Отец выставил беременную мать за дверь. Проклятый магл!».
«В принципе, чего еще от тебя ожидать».
«Ага. Все так считали. В приюте миссис Стоун говорила, чего ждать от этого ненормального мальчишки — вырастет маньяком. Дамблдор тоже, казалось, решил, уже на первой нашей с ним встрече, что ничего из меня хорошего не выйдет. Я ему, по незнанию, сказал, что со змеями умею разговаривать».
«И ты решил оправдать их ожидания?»
«Ну, почти. Мне вот что интересно, зачем Дамблдор хотел организовать нашу с тобой встречу на твоем первом курсе?»
«Мне тоже интересно».
«Расскажи события со своей точки зрения. Мне же известно только то, что было с ним».
«У тебя какие-то проблемы с самоопределением, ты не заметил? То ты отождествляешь себя с Лордом Волдемортом, то о нем в третьем лице говоришь».
«Я чертов дневник! А Он вообще неизвестно кто, или что… Хотя в данный момент он в теле крысы. Но это не важно, что там с Дамблдором?»
«Ну, он весь год намекал мне, что я зачем-то должен пойти в этот запретный коридор. Я "случайно" услышал, что там, якобы, хранится что-то принадлежащее Николасу Фламелю. Потом, якобы случайно, встретил тебя в Запретном лесу…О целях директора мне ничего не известно».
«А жаль. Проклятый старик! Он мне всю жизнь мешал! Надо ему загадку устроить, вроде той, что он нам в том году приготовил. Пусть помучается».
«Каким образом?»
«Подбрось меня кому-нибудь, не сильно разбирающемуся в магии, желательно первокурснику, которого не сильно жалко. Я устрою».
«Ага. Только ты вообще-то всего лишь дневник!»
«Спасибо, что напомнил. А ты знаешь, почему он тогда лично пришел тебя убить, на Хеллоуин 1981 года?»
«Почему?»
«Было одно пророчество. Весь текст мне неизвестен, его знает только Дамблдор. Я знаю только часть: "Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда. Рожденный теми, кто трижды бросал ему вызов, рожденный на исходе седьмого месяца…" дальше я не знаю».
«И зачем ты мне это говоришь?»
«Потому что пророчество было произнесено в одном злачном месте, где Дамблдор назначил собеседование…Странное место для деловой официальной встречи. Хотя от старика можно чего угодно ожидать».
«Это пророчество сам Дамблдор напророчил? Если только он знает весь текст…»
«Нет. По "пророчествам" Дамблдора мы должны начать жить при коммунизме со всеобщим благом и равенством, раньше Советского Союза».
«Советский союз вообще-то распался недавно».
«Даже Союз распался, а старик все верит в идеи равенства и справедливости!»
«И почему я должен тебе верить, что ты не попытаешься меня убить чужими руками, если я подброшу тебя к кому-нибудь?»
«Я дневник, мне вечно шестнадцать лет, и я благодарен судьбе, что я хотя бы Книга Жизни, а не какой-нибудь медальон, иначе бы я с ума сошел».
Гарри, когда он переписывался с дневником, казалось, что он чувствует то, что чувствует дневник. «Но это же бред! У дневника не может быть чувств!» — размышлял мальчик, но все равно ощущал отголоски эмоций тетради. Вот и сейчас, юному магу показалось, что Том написал это с какой-то странной грустью, граничащей с отчаянием.
«Ты это о чем?»
«Да так, неважно. Смысл в том, что мне интересно, действительно ли ты сможешь победить Темного Лорда. И если так, то какими средствами. Что думает сам Темный Лорд по этому поводу, я не знаю. Книга Жизни знает лишь о событиях, а не о чувствах и мыслях».
«Странная ты Книга Жизни».
«Да. Особенная».
И Гарри показалось, что он снова ощущает эмоции Тома. На этот раз дневник будто как-то обреченно ухмыльнулся.
* * *
Настало время пребывания в гостях у Уизли. Гарри переместился по каминной сети утром двадцать четвертого августа, назвав странный адрес — «Нора». Тут даже не имелось пароля на входе. В доме Луджинов, Истванов и в его собственном доме, стояли пароли, которые нужно было назвать на выходе из камина. Вначале Гарри сделал паролем слова «Авада Кедавра». Но после того, как в один прекрасный день, в камине появилась Салима, направив на него палочку (как потом оказалось, это была обычная ветка), со словами смертельного проклятия…В общем, Гарри решил поменять пароль.
По прибытии в эту самую Нору, Гарри сразу попал в крепкие объятия миссис Уизли, от которой ощутимо пахло смесью пота и какой-то выпечки. Близнецы и Рон дружески похлопали мальчика по плечу, их старший брат — Перси — официально поздоровался и протянул руку. Младшая Джинни, увидев Гарри, убежала к себе в комнату.
— Она говорила о тебе все лето, — пробормотал Рон, указав в сторону убежавшей девочки.
— Поздравляю, Гарри, — сказа один из близнецов.
— У тебя появилась фанатка, — подхватил второй.
— Уверен, что в этом году Джинни…
— Создаст в Хогвартсе фан-клуб Мальчика-Который-Выжил.
— Пора завтракать! — сказала миссис Уизли и рыжее семейство вместе с гостем направились в кухню, которая была и столовой, — Джинни, спускайся!
Кухня оказалась очень тесной, вокруг деревянного старого стола стояли разные стулья. Некоторые были когда-то синего цвета, но краска на них уже давно облупилась, на других стульях были чехлы. Вероятно, они выглядели еще хуже, и лучше их было прикрывать тканью. На полках стояли различные книги по бытовой магии в потертых обложках. На окнах висели старые занавески в жирных пятнах. Если дом Цоресов, со старой мебелью, говорил именно об аскетизме и нежелании хозяев создавать уют, то обстановка Норы прямо-таки кричала о бедности. Единственной вещью, которая понравилась Гарри, были часы, которые вместо времени показывали место пребывания домочадцев. В часах было девять стрелок с именами всех членов семьи, а на циферблате были обозначения: «Дом», «Работа», «Школа», «В дороге», «Смертельная опасность», «Смерть». Сейчас все стрелки, кроме двух, с именами самых старших братьев, показывали на «Дом».
Во время завтрака Джинни то и дело поглядывала на Гарри, два раза девочка роняла вилку, после чего заливалась краской и опускала глаза. Гарри сел за столом у самого края, и рядом с ним были Рон и мистер Уизли, сидевший во главе стола. Взрослый волшебник начал расспрашивать Гарри о различных магловских вещах, и сообщил, что работает в Министерстве в Отделе по предотвращению противозаконного использования изобретений маглов. Мальчик удивился, что Артур Уизли работает в Министерстве. Ему казалось, что там должны хорошо платить, но по состоянию дома и одежде всех членов семьи было незаметно.
После завтрака Рон показал Гарри комнату, где они будут спать. Оказалось, что это оранжевая тесная комната с двумя односпальными кроватями. Оранжевой она была потому, что все стены были завешаны плакатами любимой квиддичной команды Рона. Ванная комната в доме была одна. "И тут мне предлагали жить все лето? Даже в приюте комнаты были просторнее, и очередей в туалет не было".
В целом, мнение о главе семейства у Гарри сложилось достаточно однозначное и не самое хорошее. В его понятии отец должен быть ответственным человеком, и уметь обеспечивать семью, защищать ее. Даже если для того, чтобы домочадцы жили благополучно, ему придется воровать либо зарабатывать другим, не самым честным трудом. Может быть оттого, что у Гарри никогда не было семьи, или оттого, что он посмотрел этим летом на жизнь объединенной межродовой ячейки магического общества, но у него сложились определенные представления. И в его представлении семья была некой общностью, готовой противопоставить себя всем остальным, закону, общественному мнению и чему угодно, ради блага этой семьи. Уизли были не такими, хотя и казались довольно дружными.
Перед обедом миссис Уизли отправила Рона и близнецов выдворять гномов. Гарри пошел с ними, чтобы посмотреть на это, ну и оглядеть двор. Во дворе он споткнулся о курицу, и чуть было не упал, а Рон, глядя на это, рассмеялся. Юному магу захотелось запустить эту курицу в рыжего «друга».
Оказалось, выдворение гномов в этой семье было очень странным процессом. Рыжие братья брали в руки этих самых гномов, раскручивали и вышвыривали их за пределы сада.
— Странно, они разве не вернутся? — спросил Гарри.
— Вернутся, через несколько дней, — ответил Фред…или Джордж.
— А какой в этом смысл?
— Не знаю, — честно признался один из близнецов.
— По-моему, чтобы от них избавиться, нужно их уничтожить, ну отраву какую-нибудь использовать, или… «Молчать!» — раздался в голове голос Адама-Самаэля. Гарри чуть было не сказал "или использовать Аваду".
— Да, наверно. Но отцу их жалко, — сказал Рон.
Остаток дня прошел… скучно. Разве что обед и ужин были очень вкусными, а Джинни снова роняла вилки, ложки и один раз опустила локоть себе в тарелку. После обеда Фред, Джордж и Рон играли в квиддич, а Гарри откровенно скучал. И даже поговорить толком не с кем.
Ночью он долго не мог уснуть из-за храпа Рона. Через час ему надоело бессмысленное глядение в потолок, и мальчик, вытащив из сумки дневник Реддла, спустился в гостиную.
«Ужасный день, — написал он, — и даже поговорить толком не с кем».
«И ты решил поговорить со мной?»
«Решил».
«А может ты нашел в моем лице родственную душу? Мальчик-Который-Выжил общается с Книгой Жизни злого и ужасного Темного Лорда! Дамблдора хватит удар, если он узнает».
«Издеваешься?»
«Вроде того. Я тут вспомнил. Ты пытался возмущаться, что я, сволочь последняя, убил своих родственников. А твоих кто убил, не напомнишь?»
«Откуда знаешь?»
«Я знаю все, что знает он. Мы это уже проходили. Ну так что, не будешь меня подкидывать кому-нибудь? Добрый Гарри Поттер не хочет позлить дедушку Дамблдора?»
«Скажи, что ты задумал, я подумаю».
«Не скажу. Так будет не интересно».
«Ну, тогда и будешь дальше лежать в моем чемодане».
«Жестокий ты. Знаешь, каково это, быть дневником?»
«На жалость давить пытаешься? Что-то «Древнейшая магия» не жаловалась, а она тоже всего лишь книга, и, между прочим, намного старше тебя».
«А что ей жаловаться…у нее нет чувств, ей безразлично».
«А у тебя, значит, есть чувства?»
«Я же Особенный».
Следующие несколько дней были похожи на самый первый. Завтрак, обед и ужин по расписанию, игра в квиддич трех братьев, помощь по дому. В общем, дико скучно. Рон со своей любовью к квиддичу и вечными разговорами о нем, нервировал. Поспать нормально не удалось ни разу. Поначалу мешал храп Рона, но на третий день Гарри привык к нему. А вот упырь, который жил на чердаке, аккурат над комнатой, где спал Гарри, то и дело решал пошуметь. При этом, обычно такие решение приходили ему в голову ночью. Мальчик не мог понять, почему Уизли не избавятся от бессмысленного упыря. Пользы никакой, только шум.
Кстати, о шуме… В этом доме не было ни одной спокойной минуты. Близнецы, то и дело что-то взрывали, старший брат возмущался, к нему присоединялась и миссис Уизли. Один раз они подложили Перси в тарелку с кашей какую-то хлопушку. Наверно тогда, Гарри искренне веселился, когда старосту Гриффиндора окатило содержимым его собственной тарелки.
Фред и Джорд хоть и были шумными, но не раздражали Гарри. Их истории о том, как они подарили Снейпу на Рождество шампунь, а МакГонагалл подложили под дверь трансфигурированных из кружек котят, радовали. Гарри рассказал им, как подарил Дамблдору шерстяные носки, и близнецы стали воспринимать его, как своего, в их команде по распространению хаоса.
Джинни за это время, не сказав ни слова, успела здорово достать Гарри. Один раз он даже скатился вместе с ней с лестницы и обзавелся несколькими синяками. Гарри поднимался к себе в комнату, а рыжая спускалась вниз, увидела предмет своего обожания и споткнулась. В итоге они вместе кубарем скатились по лестнице и приземлились в гостиной. К ним тут же прибежала миссис Уизли, а Джинни раскраснелась и заплакала. Гарри вспомнил Салиму, которая была ровесницей младшей Уизли, и решил, что рыжая отстает в развитии. Обычно в одиннадцать лет, свойственная детям стеснительность, уже проходит. А Джинни, то и дело пряталась за миссис Уизли, когда Гарри входил на кухню. «Как пятилетняя, ей богу». При этом девочка постоянно наблюдала за Гарри, и это мешало ему читать книги во время игры ее братьев в квиддич, и ему приходилось просто сидеть в саду и наблюдать за игрой. При этом мальчик заметил, что Джинни все в этой семье очень любят, а родители, скорее всего, любят ее больше, чем сыновей. Интересно, почему?
Всех остальных Гарри мог охарактеризовать как личностей. Мистер Уизли — типичный гриффиндорец, для которого слова «справедливость», «честность» — не пустой звук. Пусть это и противоречило принципам Гарри, но Артур был именно таким. Миссис Уизли — эдакая курица-наседка, которая заботится о создании хоть какого-то уюта в доме при такой бедности. Она хорошая мать, хоть и довольно примитивная женщина. Перси — напыщенный индюк, который возможно сделает неплохую карьеру в Министерстве. Для него, в отличие от отца, есть понятие «правильно». Даже если правильным будут считать то, что несправедливо и нечестно. Он чем-то напоминал Гермиону, но его принципы были еще более устойчивыми, чем у Грейнджер. Девочке можно было подкинуть пищу для размышлений, и она начинала сомневаться, что правильно, а что нет. Скорее всего, Перси ни разу за время учебы, не нарушил школьные правила. А вот Гермиона их уже нарушала, когда предприняла попытку предотвратить дуэль между Драко и Роном. Близнецы как-то не совсем вписывались в эту семью. Они весело рассказывали о шутке Гарри с тем плакатом и змеей (правда, они не знали автора плаката), могли шутить, в том числе и достаточно жестоко. Но все же их шутки имели определенные границы, они могли высмеивать человеческие страхи, но до черного юмора не опускались. Так, до "черненького" только. Рон был посредственным человеком, посредственным волшебником, но Гарри казалось, что он относится к категории людей, которые никогда не предадут и не обманут. Он не задумывается над причинами поступков, живет в мире стереотипных представлений, но все же имеет свое (или навязанное, но главное, что имеет) представление о должном. А вот о Джинни Гарри не мог сказать ничего. Он не знал, чем она живет, о чем думает. Может быть, она так себя ведет только в присутствии Гарри? Но у мальчика появилась злость на нее. Она, по сути даже не личность, в понимании Гарри, была любимицей в семье. Ей купили новую палочку, хотя у всех остальных были старые палочки родственников (кроме Перси, ему перед вторым курсом купили новую, когда он сдал все экзамены за первый курс на «превосходно»), ей купили пару новых мантий, а до этого Гарри не видел ни одного Уизли в новых мантиях. Опять же, кроме Перси. Да и у того, новой была только одна мантия в прошлом году. Остальные явно когда-то принадлежали старшим братьям.
Юный маг не знал, почему именно это его злит. То ли было обидно за братьев, особенно близнецов, то ли за себя. Скорее последнее. Его никто никогда не выделял и не любил. Ему не покупали игрушки, не успокаивали, когда в детстве ему было страшно. Он слишком рано понял, что есть он, а есть весь остальной мир, которому на него плевать. На его слезы никто не обращал внимания, и он перестал плакать. Он не плакал ни от боли, ни от обиды. Какой в этом смысл, если все равно никто не пожалеет? А он просто хотел быть нормальным, любимым ребенком, а не сыном «той шлюхи и ее мужа-наркомана», коим он был у Дурслей. И не одним из воспитанников приюта, где имена всех воспитатели даже не старались запоминать. И вот теперь он попал в настоящую, дружную семью, где он был чужим. Гарри завидовал. Не черной завистью, такой, какая заставляет мстить, нет. Обычной человеческой завистью. У него уже не было детства, а время не вернуть. И сейчас, попав в объединенную семью четырех родов, он был лишь единственным представителем четвертого рода, главой рода, семьей самому себе. Межродовая ячейка объединяла в себе несколько небольших семей, и его семьи там так же не было. Он всегда сам, всегда один. Для Иствана и Луджина Гарри — лишь представитель четвертого рода. Да, они, возможно, готовы взять за него ответственность, да, они решили его обучать. Но у каждого из них есть своя семья, свои дети, а у старика уже и внуки с правнуками. Гарри один. Семья из одного человека. А Джинни…Она его раздражала! Девочка, ничего из себя не представляющая, купается в любви родителей и братьев. Единственная дочь в семье, как же! И Гарри задумался. Над тем, в чем суть родительской любви, или любви вообще. Почему Луджины больше любят семилетнего сына — Джалала, когда он кажется самым обычным ребенком, каких миллионы. А Салиму любят меньше, хотя она, при всех своих странностях — личность! Очень уж ему это все напоминало ситуацию с Джинни. Интересно, почему так происходит в жизни?
А еще Гарри раздражали старшие Уизли, когда они рассказывали о том, какими были его родители. Может быть, они хотели разрушить его последнюю надежду на то, что дружба существует? Как иначе объяснить тот факт, что они, называя себя друзьями Лили и Джеймса Поттеров, ни разу не прислали открытку их единственному сыну-сироте на Рождество? И дело вовсе не в нехватке подарков и игрушек. Хотя может быть, и в этом. Просто как, вот как они смеют сейчас говорить, что были так дружны с Поттерами, и рассказывать, как боролись с ними плечом к плечу на войне? По странной логике Гарри, о его родителях ему могли спокойно говорить лишь их враги или те, кто никогда с ними не дружил. Они действительно могли не поздравлять их сына с праздниками, им действительно было плевать на них и их отпрыска. Они могли даже радоваться их смерти. Это было честно. Может быть, в Слизерине тоже есть понятие о чести, но оно просто странное?
Гарри на пятый день своего пребывания в Норе, решил поделиться своими соображениями хоть с кем-нибудь. Этим кем-нибудь был Том из дневника, но он только посмеялся, сказав, что любовь и дружба делает человека слабее и именно благодаря тому, что у него не было этой любви и этой дружбы, он и стал Темным Лордом.
«Ага. Еще скажи, что только благодаря этому», — не верил Гарри, что отсутствие любви могло стать причиной величия Тома.
«Не только. Просто я понял, что люди — тупое стадо. Посмотри вокруг. Миловидная девушка мечтает, как бы охмурить кого-нибудь побогаче, только потому, что у нее симпатичная морда. Другой, как раз тот, что побогаче, думает, с какой бы девушкой покрасивее показаться в обществе. Встретились два одиночества, да здравствует «любовь»! Третий сидит в собственном дерьме и не пытается ничего изменить. Просто винит весь мир, бога и дьявола в том, что они подсунули ему это дерьмо. Четвертый считает себя умным и пытается строить карьеру, лижет зад своему начальнику, и полагает, что он лучше всех. Пятый живет в своих гребаных мечтах. Шестой с умным видом рассуждает о политике, сидя на кухне в потертых штанах с пивом в руках. Стадо безмозглых баранов!»
«И ты решил, что стадом безмозглых баранов легко управлять?»
«Ну да. Я жил среди маглов, как и ты. Я думал, что волшебники другие. Но я ошибся. Они такое же стадо, еще более баранистое. Кроме всего вышеперечисленного туда прибавляются еще средневековые стереотипы, а также неимоверная гордость за количество наворованных денег. Они кичились своей дурацкой чистокровностью, и я решил, что все это стадо будет поклоняться мне — полукровке! Поражаюсь Дамблдору. Есть такое магловское выражение, наступать два раза на одни и те же грабли».
«Что ты имеешь ввиду?»
«Ты рос у маглов, которые тебя ненавидели. Потом в магловском приюте. Я тоже вырос в магловском приюте. Не знаю, на что рассчитывал Дамблдор, полагал ли, что ты попадешь после этого в Гриффиндор. Вот скажи, зачем ему это?»
«Сам не знаю».
«Не находишь, у нас очень похожее детство? Двое потомков Слизерина росли с маглами, без родительской любви. Я в твоем возрасте тоже завидовал тем, кто рос с родителями. А потом понял, что отсутствие привязанностей делает меня сильнее. Сомневаюсь, что Лорда Волдеморта, кто-либо уничтожит, используя светлую магию. Ага, Ступефаем в меня кинешь, и я рассыплюсь. И останется мир без Темного Лорда… скучно же? А кто устроит Третью Мировую и Апокалипсис? Хотя про Апокалипсис, это уже мое мнение. У него таких планов, воде бы не было».
«Знаю одного человека, который бы с тобой поспорил, насчет светлой магии. И планы на Апокалипсис у нее тоже имелись».
«И кто это? Познакомишь?»
«Ты вообще дневник, какое тебе дело? А эта девочка — моя дальняя родственница».
Гарри уже знал, в каком родстве состоит с отдельными представителями трех родов. Ныне покойная жена Иствана в девичестве была Цорес, и Салима приходилась Гарри четвероюродной сестрой.
«Спасибо, что постоянно напоминаешь мне о том, что я дневник. Если я окажусь когда-нибудь в руках своего создателя, попрошу его сделать из тебя дневник, если ты будешь пытаться его убить. У тебя странные родственники, не находишь?»
«Есть немного».
Следующий день прошел так же, как и предыдущие, если не считать того, что стул Перси развалился во время завтрака (близнецы, наверняка, это устроили) и третий сын с грохотом свалился на пол, зацепив при этом Джинни, которая при падении неудачно вскинула руку и перевернула тарелку в сторону Гарри. В итоге мальчик оказался испачканным в молочную кашу. Миссис Уизли тут же начала суетиться и ругать близнецов.
Вечером Гарри размышлял над странным дневником, который говорил о себе так, как будто он человек, хотя Книге Жизни это было несвойственно. Тому он не доверял и никому подкидывать дневник не собирался. Тем более, что ему не объясняли, что в дальнейшем произойдет. Том лишь сказал, что может подчинить человека и заставить его делать то, что ему прикажут. Гарри спросил, почему он не поступает так с ним, и дневник ответил ему, что не может, а если мог бы, то уже сделал бы это. Как оказалось, подчинение основано на доверии. А Гарри, знает, чей это дневник, и что ждать от Темного Лорда можно чего угодно. Да и вообще, Мальчик-Который-Выжил полностью никому не доверяет, хотя кажется довольно общительным. Темный Лорд — психолог? Эта мысль показалась Гарри забавной. Ну и подкинуть дневник лучше какому-нибудь первокурснику, не из Слизерина («Ага, жалеет змеек, что ли?»). Поттер достаточно сильный волшебник и на него беспалочковая магия тетради, скорее всего, не подействует. Он сразу заметит неладное. Юный маг поблагодарил Тома за слизеринскую честность.
Гарри лежал и слушал храп Рона. Он ему уже не мешал, поэтому мальчик почти заснул, как вдруг резко сел в кровати. В голове возникла идея. Если Горбин говорил, что ему нужно посоветоваться с Вороненком, так как она способна видеть магию, чтобы определить, какие чары наложены на дневник, а Том просил познакомить его с девочкой, у которой есть планы устроить Апокалипсис, то почему бы так и не поступить? Салима, как и Вороненок, из рода видящих, значит, она тоже может сказать, какую магию она видит в тетради. Пусть ее знаний может и окажется недостаточно, но попытаться стоит.
Гарри взял дневник и выбрался из спальни прямо в пижаме. Спустился в гостиную. Было только двенадцать, вряд ли Салима уже спит. Мальчик решил не одеваться, черноглазая девочка даже не обратит внимания на его внешний вид, а в поисках одежды он мог разбудить Рона.
— Как ты и хотел, Том, я познакомлю тебя с Салимой, — прошептал Гарри. — Лаки!
|
|
| Nomad | Дата: Четверг, 13.09.2012, 13:13 | Сообщение # 143 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Глава 28. Том и Салима
Салима в двенадцать часов еще и не думала ложиться спать. Лаки переместил Гарри прямо в подземную лабораторию дома Луджинов. Девочка внимательно разглядывала какую-то «приправу», похожую на красный перец, вероятно, размышляя над тем, в каком количестве ее добавить в зелье. Одета Салима была в длинное черное платье и белый фартук. Гарри не мог понять, она похожа в этом наряде на монахиню, или горничную из какого-то исторического фильма. Девочка казалась спокойной и сосредоточенной на своей работе. «А в котле очередное светлое варево».
— Привет, — выдал свое присутствие Гарри.
— О, здравствуй. Ты по делу, или тебе скучно? — не отрываясь от своего занятия, ответила Салима.
— В Норе очень скучно, но я по делу.
— Нора? Ты живешь в норе? Заячьей?
— Крысиной.
— Там должно быть очень тесно.
— Вот тут ты полностью права, — усмехнулся Гарри.
— И что за дело у тебя?
— Понимаешь, у меня есть дневник одного человека, но это очень странный дневник. Он предлагает мне устроить неприятности Дамблдору, если я его подкину кому-нибудь. Говорит, что умеет подчинять себе людей…
Салима повернулась и посмотрела на Гарри. Казалось, она вот вот рассмеется.
— Ты отравленного сыра в крысиной норе объелся? Подчинять может только человек, либо предмет, зачарованный на подчинение. Но предмет подчиняет не себе, а тоже человеку. А если дневник собирается подчинять кого-то себе, то это значит, что кто-то сошел с ума. О сошедших с ума дневниках я не слышала, думаю, вывод очевиден.
— Это странный дневник. Он говорит о себе, как о человеке. Ты же видишь магию, просто посмотри, — сказал Гарри, начиная злится на девочку.
— Хорошо, только пять минут подожди. На этой стадии я не могу оставить зелье. Ну, если дневник хочет устроить неприятности Дамблдору, то пусть их устраивает, разве ты против?
— Ну, зная, чей это дневник, неприятности могут быть очень большими. Убийства школьников или что-то подобное.
— А ты у нас жалостливый мальчик и не хочешь, чтобы кто-то невинный пострадал. Понимаю.
— Да не в этом дело. Школу закроют, я несовершеннолетний, мои финансы контролирует Дамблдор…
— Не ври самому себе.
— В смысле? — искренне удивился Гарри.
— Ты лжешь, — Салима снова повернулась к Гарри, — вот скажи, почему ты возвращаешься в Хогвартс? Там тебя держат друзья, там тебе хорошо?
— Нет. Просто я завишу от Дамблдора, пока он мой финансовый опекун. Ну и учиться где-нибудь нужно.
— Многому в школе научился? Знаешь, почему я ненавижу светлую магию? Потому что я ненавижу ложь. А ложь перед самим собой — последнее дело.
— К чему ты это говоришь?
— Хватит. Себя. Жалеть! Ты уже не мальчик с магловского приюта! Описать тебе перспективы твоей жизни, после того, как ты пошлешь Дамблдора на все четыре стороны? Хорошо. Ты живешь в Венгрии, поступаешь в Дурмстранг, подаешь прошение на имя короля о подданстве страны, и мгновенно его получаешь. Это политика, Гарри, и Австро-Венгрия с превеликой радостью согласится дать подданство Мальчику-Который-Выжил. Просто ради международного престижа страны. А деньги… Можешь занять у Иствана, можешь продать какую-нибудь не самую нужную, но старинную, литературу с библиотеки Цоресов. Достать деньги для тебя большая проблема?
— Наверно, нет.
— Вот и все. Ищи другие причины, почему ты возвращаешься в Хогвартс.
Гарри задумался…Действительно, какого черта он туда возвращается? Но мысль поступить так, как сказала Салима, его не прельщала. Три рода все-таки не стали для него настоящей семьей. Или, возможно, он уже просто привык быть один. А с Англией многое связано. Именно там можно найти ответы на многие вопросы. Например, где Петтигрю, который считается мертвым, узнать полный текст пророчества, который знает только Дамблдор. Вдруг старик со временем расскажет, он же сам сказал, что пока Гарри еще слишком молод, чтобы понять. Пока… Значит планы по раскрытию информации у него имеются. Интересно узнать, приготовит ли Дамблдор что-нибудь, подобное запретному коридору на первом курсе. Хочется еще раз обломать его планы. Своего рода маленькая месть за «прекрасное» детство, и смерть родителей, к которой косвенно причастен директор, раз пока до крупной мести не дорос.
Ну и потом… Неизвестно, что предпримет Волдеморт, если возродиться, а в войну его в любом случае попытаются втянуть, даже если он будет жить в Венгрии. Сам Волдеморт же и попытается это сделать. Судя по его письму, возможно даже попытается втянуть его в эту войну на своей стороне. И черт знает, что его вообще ждет. А Дамблдор — один из сильнейших магов. Его магическая сила равна силе Волдеморта. Если Гарри подыграет, то старик, скорее всего, постарается его защитить. А в подобных вопросах уже не до собственных принципов. Нет, Гарри не боялся смерти, а вот дневником он становиться не хотел. Да и Темный Лорд уж найдет способ обеспечить своему врагу, если посчитает юного мага именно врагом, «прекрасную» жизнь, что смерть будет казаться спасением. А еще изнутри легче наблюдать политическую ситуацию, там легче смотреть по обстоятельствам, что лучше предпринять, нежели когда новости будут доходить до него с опозданием и не из первых рук. В общем, это все его собственный выбор. Он идет играть перед Дамблдором роль «Гарри Поттера» по собственной воле, а не потому, что его, бедного несчастного, заставили. Он сам это выбрал.
— Ну как, сделал новые выводы? — Салима закрыла котел и потушила огонь.
— Сделал, — Гарри посмотрел на тетрадь в своих руках. Он уже и забыл, зачем пришел, — Дневник…
— Давай, посмотрю.
Салима взяла в руки тетрадь, внимательно посмотрела на нее, и внезапно закричала и выронила дневник из рук.
— Что там?
— Подожди… — девочка присела на корточки рядом с тетрадью и достала палочку. Гарри почему-то захотелось достать свою, как будто тут, в этой лабораторной, существовала какая-то опасность. Но палочку он оставил в Норе. Потом юный волшебник вспомнил, что он все-таки маг теней, а в тени лежит палочка Квиррелла, и достал ее. Салима не обратила на его действия внимания, продолжая рассматривать дневник.
— Он живой, — прошептала она, — живой…
Салима наклонила голову набок и направила палочку на дневник. Еще некоторое время, девочка размышляла, что делать с черной тетрадью, рассматривая ее своими черными большими глазами, как некую диковину. Потом потыкала дневник палочкой, и мальчик, глядя на это, усмехнулся. Затем произнесла какое-то заклинание, неизвестное Гарри, и дневник на секунду засветился золотым свечением. Девочка все так же изучающе продолжала смотреть на вещицу.
— Прости, нужно проверить одну догадку, — сказал девочка, обращаясь, вероятно, к дневнику, — Круцио!
— Салима, что ты делаешь? — Гарри аж подпрыгнул от неожиданности, когда волшебница произнесла второе Непростительное.
Но девочка не обратила на его слова никакого внимания и продолжала смотреть на дневник, как будто ждала какой-то реакции. И дождалась. Спустя пару минут дневник открылся, и в нем появилось неровно написанное слово «хватит».
Салима рассмеялась и отвела палочку в сторону. А Гарри снова ощутил эмоции дневника — растерянность, страх, непонимание.
— Не думала, что у меня получится Круциатус… Тем более, на дневнике, — весело сказала волшебница, поднялась, взяла со стола ручку, и снова села рядом с тетрадью, — а главное, за такое даже Нурменгард не светит. Только если психиатрическое отделение Германской магической клиники. Только ненормальный может пытать тетрадь, по крайней мере, обычную.
— Зачем ты это сделала? И вообще, я думал Круциатус не под силу одиннадцатилетнему магу…
— Любому волшебнику под силу любое заклинание. Если у тебя получается Люмос, значит, получится и все остальное, кроме магии родовых способностей, если у тебя таковых нет.
— А почему у некоторых не получается?
— Они просто неуверенные в себе идиоты, — как само собой разумеющееся сказала Салима, чем напомнила Гарри Тома, который считал всех стадом тупых баранов, — Любая магия основана на желании. Ты хочешь, чтоб появился свет, и произносишь заклинание. Ты хочешь убить — произносишь заклинание.
— Мне говорили, что Круциатус могут использовать только те, кто наслаждается болью и страданиями…
— Это говорил тебе какой-то явно светлый маг. Сейчас такую чушь во всех учебниках пишут. Нет, нужно всего лишь желание. Желание, чтобы заклинание подействовало. Я до этого Круцио вообще не использовала и думала, что из-за некоторой неуверенности в успехе, у меня ничего не получится. Или ты думаешь, что я получила удовольствие от использования Непростительного на этой идиотской тетрадке, которая в отличие от человека даже кричать не может? Один раз я видела, как Истван использовал Круциатус на своем сыне. Он наслаждался его страданиями? Нет, просто у того были проблемы, и он не нашел ничего лучше, как напиться. Еле на ногах стоял, но освежающее Аргуаменти смог отбить, а флакон с зельем выбил из рук отца. Тогда Истван и применил Круцио. От него отбиться невозможно, а боль «освежает» лучше холодной воды. И сейчас у меня было желание проверить одну догадку, только и всего. А когда у волшебника Круциатус не получается — это страх. Обычный страх и неуверенность в своих действиях, а не высокие моральные принципы, как говорят книги, одобренные министерствами.
— И почему тебе нужно было использовать именно Непростительное? — спросил Гарри, и усмехнулся, подумав, что назвать Снейпа, бывшего Пожирателя Смерти светлым магом — это сильно.
— Нужно было очень сильное психическое заклинание. Сильнее Круцио вроде бы ничего нет, — равнодушно сказала девочка, и подвинула к себе тетрадь.
«Надо было проверить свою теорию, извини».
«Кто ты?» — ответил Том из дневника.
«Твоя совесть», — казалось, Салима написала первое, что пришло в голову.
«Всегда знал, что у меня проблемы с совестью».
— Салима, ты знаешь, чей это дневник? — решил сказать Гарри. А то мало ли какие последствия ждут девочку, если хозяин тетради узнает о ее действиях.
— Тут написано. Какой-то Т.М. Реддл.
— Это дневник Темного Лорда.
— Темного Лорда? О, это ощутимо прибавляет энтузиазм, — ухмыльнулась Салима, — И я перед этой сволочью еще извинилась? Круцио!
Девочка держала пыточное заклятие снова до тех пор, пока Том не попросил прекратить. В этот раз там появилось только три еще более кривые буквы «хва» и непонятная черточка. Салима взяла ручку, на секунду задумалась, и написала:
«И что ты делаешь в дневнике? Поговаривали, ты где-то в Албанских лесах обитаешь».
«Там климат оказался неподходящим».
«Ах, климат. Что ты делаешь в дневнике?»
Том не отвечал.
«Хочешь третье Круцио? Что ты делаешь в дневнике? Отвечай!»
Том снова не спешил отвечать, а Гарри вообще не понимал, что происходит. Как Темный Лорд, пусть и обитающий вне телесного мира, мог оказаться в тетради?
— Какой несговорчивый Лорд попался, — как-то обижено произнесла Салима, — Круцио!
После еще одного заклятия Том решил ответить.
«Я осколок его души. Я не он».
«Подробнее» — вывела Салима в дневнике.
«По-моему, все ясно».
«Подробнее. Или может быть, климат в моем уютном доме тебе понравится больше Албанского? Я люблю всякие психические чары…»
«Осколок души служит якорем для обретения бессмертия», — Том, который почти всегда отвечал достаточно подробно на вопросы Гарри, предпочел ограничиться лишь общими фразами. Ну, оно и понятно.
«Ну и как, нравится тебе в дневнике, осколок души?»
«Не слишком».
«Не сомневаюсь. Это забавно».
— Не знаю, как он разделил душу, но на эту тетрадь будут действовать все психические и психологические чары. Круцио подействует, а Авада нет — она действует на тело. Почти бессмертная тетрадка… — размышляла вслух Салима.
«Кто ты вообще? Где Гарри?»
«Называй меня, как хочешь. Имя — набор бессмысленных букв, в котором многие люди пытаются найти смысл».
«Знаешь, мы бы с тобой нашли общий язык».
«Сомневаюсь. Ты скучный».
«Неужели?»
«Да. В арсенале три Непростительных и парочка темных проклятий. Все так ожидаемо, никакого разнообразия и творческого подхода».
«Что-то я не заметил в твоем Круцио творческого подхода».
«Эх, жаль зелья на тебя не подействуют. Так ты хочешь увидеть мой творческий подход?»
«Не то, чтобы очень. Кстати, поздравляю. Ты первый человек, который пытал меня и назвал скучным».
«Ура! Так выпьем же за это!»
Гарри рассмеялся прочитав последнюю строчку, написанную Салимой. Казалось, волшебница вообще не думала о последствиях, и о том, что она пишет. Девочка писала в дневнике то, что первое приходило в голову, особо не задумываясь над смыслом, и тем, какое впечатление произведут ее слова.
— Слушай, откуда у тебя эта вещь? — спросила волшебница, повернувшись к Гарри.
— Стащил, — честно ответил он.
— Зачем? Начинаешь коллекционировать трофеи в память о ныне живущем в мире духов Волдеморте?
— Если скажу, почему я это сделал, ты не поверишь.
— Уже поверю. Когда ты сказал, что у тебя дневник, который умеет подчинять, я не поверила… И оказалась неправа.
— Хорошо. Я увидел дневник у одного человека, и мне показалось, что эта вещь моя. Не знаю почему.
— Действительно странно.
— Книги Жизни ведь считаются родовыми? Может быть поэтому… Мы с одного рода.
— Так он твой родственник? Становится все веселее и веселее, — казалось, вся эта ситуация действительно подняла Салиме настроение, глаза ее продолжали безумно гореть, — Не хочешь сделать ему какую-нибудь гадость? Может тоже Круциатусом… Он твоих родителей убил.
— Да как-то не очень хочется, — ответил Гарри, поморщившись. Какой смысл пытать тетрадь?
— Эх, как-то ты не похож на своего родственника…
— Зато ты похожа на него, я смотрю.
— Надеюсь, я не такая скучная. Если я вдруг надумаю убить нескольких маглов, то побрезгую простой Авадой. Это неинтересно. Да и символ у него какой-то идиотский. Я бы придумала что-нибудь светлое и красивое. Представь, возвращается глава семейства домой, везде дождь, слякоть. А у него над домом свое персональное солнце, ромашки на лужайке растут, ангелочки вокруг дома летают. Он заходит в дом. Там приятно пахнет булочками с корицей, а посреди гостиной стоит три гроба в обивке солнечных цветов. В этих гробах жена и двое маленьких детей, и у всех улыбки на лицах. И только кровавая надпись на стене — «Ваш дьявол захватил власть на небесах! Да здравствует революция!» — Салима мечтательно улыбалась, — Разве это не прекрасно? Люди бы боялись солнца, запаха пряностей, ангелов, того, что считают светлым и добрым… А череп со змеей, — девочка скривилась, — это из серии магловских страшилок.
— Салима Луджин — новый Темный Лорд?
— Светлый же! И не Лорд, а Леди. Ну, а если говорить серьезно, то нет. Темные лорды — сильнейшие маги, я к таким не отношусь, уж точно.
— Я думаю, ты магически сильнее меня.
— Маловероятно. Гарри, мне палочку подарили в пять лет! Тогда же я училась простейшим чарам, а ты им учился в одиннадцать. Сейчас, возможно, я сильнее, и обойду тебя в дуэли, но года через два — уже точно нет. Тебя два рода приняли по косвенной линии, а это о многом говорит. Род просто так магов по косвенной линии не признает.
Салима о чем-то снова задумалась, а потом начала улыбаться. Очевидно, опять представляет, как доброе и вечное сделать людским кошмаром. Гарри тоже задумался… над словами пророчества, которое он почему-то сейчас вспомнил. «Грядет тот, у кого хватит могущества победить Темного Лорда? Родители три раза бросали ему вызов? Когда успели-то, к двадцати годам? Надо будет Тома спросить, если он после общения с Салимой захочет со мной разговаривать. Что там еще было… Рожденный в конце седьмого месяца? А какого года? А может быть, имеется ввиду недоношенный семимесячный ребенок?» Гарри не знал, что там с этим пророчеством, но могущества как-то совсем не чувствовалось. И этот осколок души… якорь, дающий бессмертие. Сжечь что ли этот дневник к чертям собачьим! Так нет, почему-то жалко.
— Я вот что думаю. Как можно разделить свою душу? — Салима, как оказалось, тоже размышляла о душе Тома, — никогда не слышала о подобном. Надо будет поискать в нашей библиотеке, там возможно найдется что-нибудь про разделение души. Но ты только представь, этот дневник — живой! Его аура ощущается, как аура человека.
— Оказывается, души могут размножаться почкованием, — протянул Гарри, глядя на дневник.
— Представь, как ему… В дневнике. Ты спроси его на досуге, он случайно не возненавидел своего создателя, то есть самого себя. Интересно, как это, быть дневником? Точно, надо узнать об этом. Может быть, можно делать из людей дневники!
— Сомневаюсь, что это светлая магия. Не по твоей части.
— Магия — это магия. Она вообще цветная, это я тебе говорю, как человек, который видит магию. Авада, кстати, не зеленая, а красная. Когда человек произносит смертельное проклятие, все видят зеленый цвет, но плетение самой магии в нем — красное. А Круциатус вообще невидим, но плетение в нем фиолетовое, я только что убедилась.
— Ты всегда так видишь магию?
— Нет, только если захочу. Если бы я ее видела всегда, я бы не выдержала. Для этого нужно сконцентрироваться, но все равно вся эта радуга цветов очень сильно бьет по глазам, или по мозгам, не знаю, как правильнее сказать.
— А как ты поняла, что дневник, как ты выразилась, живой? Другие цвета?
— Сразу все. Каждый волшебник может использовать любую магию, человек — сгусток всех цветов, вся магия. Я когда первый раз посмотрела на ауру человека — упала в обморок. В глазах сразу все цвета, они постоянно смешиваются, меняются за доли секунд, больно смотреть. Сейчас уже привыкла, но без необходимости не буду смотреть на магию человека.
Гарри поднял с пола дневник.
— Ну и что мне с тобой делать? — спросил он, глядя на тетрадь.
— Да выкинь ты его, зачем он тебе нужен. Ну, или сделай, как он говорил — подбрось кому-нибудь. Хотя, родовая вещь, все-таки. У нас дома целый стеллаж Книг Жизни. У меня своя даже есть, я иногда с ней переписываюсь. Забавно разговаривать с самой собой. Дневник всегда меня поймет и поддержит, ведь он — это я. Представь, иногда моя Книга Жизни дает мне советы! — Салима ненадолго замолчала. — Получается, вы родственники…Как там его зовут?
— Том Марволо Реддл?
— Марволо? Смешное имя. А теперь представь запись в Черной Книге рода, если бы таковая имелась. Том Марволо Реддл — попытка убийства, 31 октября, 1981 год. Прямо виновен: Гарри Джеймс Поттер. Следующая запись. Гарри Джеймс Поттер — попытка убийства, 31 октября, 1981 год. Прямо виновен: Том Марволо Реддл. Весело получается.
— В Черной Книге Цоресов он записан как Волдеморт.
— Такие книги напишут то имя, под каким человек известен, чтобы его легче было найти. Я вот всегда знала, что Волдеморт — ненастоящее имя, но настоящее мне не было известно. Так что с дневником делать?
— Если кому-нибудь подбросить, вдруг он попытается меня убить? — все-таки идея отомстить Дамблдору, да еще и чужими руками, немного прельщала.
— Действительно, — Салима задумалась, а потом медленно продолжила, — если на него действую психические и психологические чары, то мы можем попросить поклясться своей магией, что он не причинит тебе вреда… Черт! Меня точно отправят в отделение для душевнобольных, расскажи я кому-нибудь, что пытала дневник Круциатусом и взяла с него магическую клятву, — девочка рассмеялась, а потом выхватила из рук Гарри дневник, и подняла с пола ручку.
«Эй, Том, ты там не уснул еще?»
«Ненавижу это имя».
«А я ненавижу тараканов, маленьких детей и молочную кашу. И что теперь?»
«Что тебе от меня нужно? Где Гарри?»
«Гарри жив, здоров, правда, худоват. Но это мое личное мнение. Кстати, о нем… Магическую клятву дашь?»
«С чего вдруг я должен приносить магическую клятву?»
«Ну не знаю даже, как тебе понятнее объяснить. Ты дневник, а я человек, и у меня есть волшебная палочка».
«Насчет чего клятва?»
«Что ты не попытаешься убить Гарри, подставить его или каким-бы то ни было образом причинить ему вред».
«Если я приношу клятву, она не распространяется на того, кто меня создал».
Гарри снова ощутил эмоции Тома. Тот искренне не понимал, чего от него хотят. Вероятно, у него действительно не было в планах причинить Гарри вред, поэтому первое, что он предположил — у него хотят взять клятву, чтобы Волдеморт, когда он возродится, не попытался убить того, кто стал причиной его падения.
«Спасибо, я как-то и сама догадалась».
«Тогда зачем тебе это?»
«Для спокойствия. Вдруг Гарри исполнит твою просьбу, а ты кого-нибудь заставишь его убить. Я тебе не доверяю».
«Правильно делаешь. Людям вообще лучше не доверять».
«Ага. Только ты не совсем человек. Хотя, признаюсь, я думала Темный Лорд более мерзкая сволочь, чем ты».
«Для меня сегодня прямо-таки день открытий. Ты была бы хорошим Пожирателем Смерти».
« Я буду Забирателем Жизни, Дарителем Отчаяния и Размножителем Душ, спасибо за идею. Создам свою организацию. Формой будут белые мантии с крылышками, а на лицах маски зайчиков, как у маглов на детском празднике».
Гарри усмехнулся, представив эту картину. Приходят такие маги в этих белых мантиях, убивают каким-нибудь светлым зельем или пытают до смерти Риктусемпрой, пока человек от смеха не захлебывается в собственной слюне, или не задыхается, и оставляют свой знак — светящееся солнышко и летающих вокруг дома ангелочков. Но все же, было не по себе. Может быть, поэтому Том и рассказал Салиме о том, что он осколок души. В девочке чувствовалось что-то такое…безумное, что ли. Наверно поэтому, как говорила Салима, ее и боятся родители. Или боятся за нее. Сейчас, у нее детские мечты с ангелочками. Наверно, они никогда не реализуются, а будет что-то более страшное…
«Я бы рассмеялся от одного внешнего вида членов подобной организации» — ответил Том.
«На это и расчет. Это было бы последнее, что ты успел сделать в жизни. Так ты клятву приносишь?»
«Только ради вас, мисс Дарительница Отчаяния и Забирательница Жизни. Клянусь собственной магией, что не буду пытаться причинить вред Гарри Поттеру любым возможным способом» — после этой фразы дневник на секунду засветился светло-синим цветом.
«Довольна?»
«Живи, осколок души».
«Ну, спасибо, что разрешила».
Гарри не хотелось уходить. С Салимой можно было поговорить обо всем. С ней не нужно было притворяться, думать, что говорить, а что нет. И юный волшебник понял, что будет скучать. Свою поездку в гости к Уизли он воспринимал как что-то временно-вынужденное, и толком не задумался над тем, что после этого уедет в Хогвартс. Не будет больше уроков Иствана, дуэлей с Луджином и разговоров с девочкой, которая пытается ломать стереотипы о темной и светлой магии. Он действительно будет скучать по всему этому.
— Удачной учебы в Дурмстранге.
- И тебе. До встречи, — улыбнулась Салима и протянула руку, — думаю, мы увидимся среди года.
— Наверно, — сказал Гарри, пожимая маленькую ладошку.
Гарри вернулся в Нору. Никто там не заметил его отсутствия. Мальчик проскользнул в спальню, лег в кровать и почти сразу же уснул.
Впервые за последнее время, ему снился тот день, когда погибли родители. Раньше он видел в этих снах зеленый цвет и слышал холодный смех. В этом же сне холодного смеха не было, зато было видно человека, который их убивал. Он был одет в белую мантию с крылышками, и маску зайца, а вокруг него летали ангелочки.
|
|
| Shtorm | Дата: Четверг, 13.09.2012, 15:45 | Сообщение # 144 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| А идея с солнышком и ангелочками еще более ужасна. Если после убийства на домом создавать такую метку, то люди бы рано или поздно сходили бы с ума, видя как встает утром солнце и светит в течение дня
|
|
| Алексис_)) | Дата: Четверг, 13.09.2012, 18:54 | Сообщение # 145 |
Химера
Сообщений: 521
| С каждой главой все запутанней
|
|
| Азриль | Дата: Четверг, 13.09.2012, 21:55 | Сообщение # 146 |
РетроПаладин
Сообщений: 547
| Какая красота....
|
|
| Blaster_Dark | Дата: Суббота, 15.09.2012, 04:38 | Сообщение # 147 |
Друид жизни
Сообщений: 173
| Идея хорошая, надо воплотить ее … шучу. Фик хороший, я люблю пейринги гп/гг, но здесь этого не надо… лутше Гарри/Салима… или оставляй как джен… Да, лутше джен… А вот Дамби не угробь или Грюма не ставь на его место(а то у студентов будет паранойя на всех и вся)
|
|
| Shtorm | Дата: Суббота, 15.09.2012, 11:36 | Сообщение # 148 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| Не, Гарри/Салима не нужно, уж лучше Волдя/Салима, вдвоем им будет веселее
|
|
| Nomad | Дата: Понедельник, 24.09.2012, 00:43 | Сообщение # 149 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Глава 29. Честность перед собой
Следующий день был последним днем каникул. Миссис Уизли занималась стиркой мантий, свитеров и носков, в том числе и тех, что принадлежали Гарри. Мальчик искренне не понимал, зачем она это делает. В Хогвартсе полно домовиков. Ему казалось логичнее собрать все нестиранные вещи, и положить их в первый школьный день в корзину для грязного белья. Домовики постирают, и уже на следующий день у студента будет чистая одежда. Но, вероятно, слизеринцу никогда не понять гриффиндорцев.
Казалось, что кроме матери никто в семье не занят подготовкой к отъезду в школу. Кроме, разве что, близнецов. Но и они готовились своеобразно — проверяли наличие необходимых для их шуток вещей. Гарри вообще не понимал, как они попали в Гриффиндор. Им самое место в Равенкло, с их умом и изобретательностью. Они, уже в столь юном возрасте, придумывали новые по действиям зелья, и Гарри сомневался, что даже Снейп, когда был студентом четвертого курса, мог похвастаться своими изобретениями в зельеваренье.
Перси тоже не готовился к отъезду, что казалось странным, с его-то любовью к порядку. Хотя, возможно, он сделал это раньше. Рон не хотел возвращаться в Хогвартс. По мнению Гарри, в их доме было скучнее, чем в школе. Но, как говорится, каждому свое.
Том не отвечал Гарри. Обидчивый Лорд, обидчивый. А Круциатус на нем использовать Гарри не планировал, да и не смог бы, наверно. Это Салима с палочкой умела с пяти лет обращаться. В ней была та самая необходимая уверенность. Гарри ее не ощущал, как и в собственную силу не особо верил. Мальчик написал Тому, что тот может обижаться сколько захочет, все равно дневник он и есть дневник. Решил позлить, в общем. Теперь уже было понятно, почему его так раздражают упоминания о том, что он всего лишь тетрадка.
Наверно, это и вправду грустно, быть вещью, не иметь возможности действовать. А желание, наверняка, остается. Как и мечты, как и планы на будущее, которого у дневника нет. Это ж как надо себя не любить, чтоб такое с собой сделать? Или юный Том Реддл, создавая дневник, не понимал, что делает? Думал, что осколок души не умеет чувствовать, мыслить? Гарри было действительно жаль Тома из дневника, но он ему об этом никогда не скажет. Как, скорее всего, никогда и никому не скажет, что он Темного Лорда ненавидит, но при этом уважает, завидует ему. Или не совсем ему, а его силе воли, умению добиваться своего. Но все равно ненавидит. Он один из тех, кому стоит сказать спасибо за прекрасную жизнь с Дурслями.
И Тома из дневника уважает. Пятьдесят лет быть вещью и еще пытаться шутить в общении — это показатель силы. Не магической, а духовной. Она, оказывается, не менее важна в мире волшебников. Да и сам Волдеморт столько лет живет без тела, он сейчас никто, но все равно надеется, ждет. И письмо написал не злобное, скорее забавное. Тоже показатель силы. А Гарри ощущал себя слабым. Он злился на Дамблдора, Снейпа, когда узнал, что они в косвенных виновниках смерти родителей числятся, вместо того, чтобы сделать вид, что все хорошо. А потом тихо отомстить.
Все эти мысли возникли в голове Гарри после слов Салимы, что лгать себе — последнее дело. Вот он себе и не лжет, но никто об этих мыслях не узнает. И даже о том, что старика Дамблдора он уважает, тоже никто не узнает. Без войн, тихо и мирно захватить власть и влиять на магическое сообщество — тоже уметь надо. Хотя об уважении к Дамблдору можно и сказать. Об этом даже можно кричать на каждом углу и при каждом удобном случае.
А вот Уизли Гарри не уважал. Вообще. Сегодня за завтраком миссис Уизли снова напомнила о его маме, сказав, что когда смотрит в зеленые глаза Гарри, вспоминает милую Лили. Мальчику хотелось кинуть в нее тарелку с кашей, закричать о том, как они смеют говорить о родителях. Но он вспомнил Тома, и улыбнулся. Надо быть сильнее.
И, если уж Гарри решил быть честным перед собой, то ему пришлось признать, что он все меньше уважает своих родителей. За то, что ввязались в войну, по сути бессмысленную, вместо того, чтобы уехать из Англии. За то, что выбирали таких «замечательных» друзей. За то, что они были такими же, как эти Уизли. Но опять же, честность перед собой — это хорошо, но перед остальными можно быть не честным.
Как оказалось, Рон еще не дописал эссе по Истории магии, поэтому после завтрака он отправился в комнату — дописывать. Гарри это эссе и не начинал. Драко рассказывал, что профессор Бинс всегда забывает, что задавал что-либо. Ему напоминают, он собирает эссе, но не смотрит их. Да и вообще, как он их может смотреть, если он призрак? У него даже развернуть свиток не получится. Не попросит же он Флитвика или Снейпа разворачивать перед ним свитки, чтобы он читал? Поэтому экзамен по Истории магии всегда сдавали устно, кроме пятых и седьмых курсов, но там его и не Бинс принимал, а самопишущее перо, купленное Дамблдором специально для необычного профессора, вносило результаты в ведомости. Почему в преподавателях держат такого некомпетентного и не совсем живого сотрудника? То ли дело в финансах, ведь призраку можно не платить зарплату, ему не нужна одежда и еда, то ли директор не хочет, чтобы столь важный предмет вел кто-то более компетентный. А то поставят кого-нибудь, вроде Иствана, и будет он рассказывать о том, как Годрик Гриффиндор предлагал создать армию грязнокровок.
* * *
Вечером всех отправили спать раньше обычного. Гарри еще раз проверил свою готовность к отбытию, спрятал подальше книги по окклюменции — пора было уже начинать учиться этому искусству. Артефакт, то есть сережка в ухе, — не панацея, его можно сорвать, его защиту можно взломать. Последними положил поглаженные миссис Уизли брюки. И ему даже не было совестно, что женщина так для него старалась. Если бы не ее дочь, которая на эти брюки сегодня за завтраком уронила масленку, в результате чего на них появились жирные пятна, то и стирать бы их не пришлось.
Спать не хотелось, и Гарри взял у Рона одну из книг Локхарта и начал ее листать. Свои учебники он не покупал. Вот еще, нужно ему тратить кучу денег на такую ерунду. Он пролистал в магазине несколько книг, и решил, что обойдется как-нибудь без учебников по Защите. Шестой Уизли уснул быстро, и Люмос, которым Гарри освещал страницы, ему спать не мешал. В скором времени мальчик уже начал засыпать прямо с книгой в руках, но проснулся от крика миссис Уизли. Даже не от крика, а скорее от громкого и злого шипения. Гарри поднялся и приоткрыл дверь, благо она не скрипела.
— Убери это немедленно, мерзавка! — очень рассержено шептала миссис Уизли, а в коридоре немного пахло горелым, — Что ты творишь? Отвечай матери! Откуда. Тебе. Известен. Этот. Темномагический. Ритуал?
— Я книгу нашла… когда мы были в «Дырявом Котле», — всхлипывая, ответила Джинни, — она там лежала на столе…
— На столе, значит? И ты решила, что тебе непременно нужно сделать что-нибудь, описанное в этой книге, так? А если бы нашла книги с Непростительными, тоже бы их решила опробовать?
— Нет…я просто… — девочка разревелась, и Гарри понял, что вообще впервые слышит ее голос.
— Что ты просто? Ты думаешь, я не понимаю, что это за ритуал? Ты думаешь, я не понимаю, зачем в нем тебе понадобились волосы Гарри?
Услышав свое имя, Гарри глубоко и шумно вздохнул. Но мать и дочь, к счастью, этого не услышали.
— Зачем тогда спрашиваешь?
— Потому что ты ведешь себя, как идиотка!! — все так же зло шептала миссис Уизли, — Ты думаешь, я глупая, да? Ты думаешь, я не заметила, что ты вечно все роняешь, в присутствии Гарри? Ты думаешь, я не замечаю, что он тебе понравился. Но ты идиотка!
Девочка продолжала всхлипывать.
— Ты убегаешь, когда видишь его, ты ведешь себя, как малолетняя дура. И, разумеется, видишь, что он не обращает на тебя внимания. Да ты вообще эту неделю только и закрываешься в своей комнате. Разумеется, он тебя даже не замечает. Но это не повод проводить темномагические ритуалы, глупая! Ты думаешь, ритуалы и зелья создают любовь? Нет, они создают ее иллюзию. А тот ритуал, что пыталась провести ты, еще и разрушить личность человека может! И слава Мерлину, что я еще не спала и почувствовала, что пахнет горелым. Немедленно все убирай, и чтобы больше ничего подобного я не видела. Ту книгу неси сюда, живо! Никакой темной магии в моем доме!
— Да, мама, — твердо сказала Джинни, и Гарри стало страшно от этого твердого и уверенного голоса девочки.
Может быть, если человека принимают в род, ему передаются и качества, черты характера, отношение к жизни, присущие представителям этого рода? Иначе как объяснить то, что для Гарри, как и для Цоресов, когда они еще были живы, Иствана, Луджина и других представителей четырех родов главное — возможность выбора. Пусть ограниченная, но все же хоть такая. Никто не говорил Салиме, что ее светлые варева — зло. Вряд ли девочка к одиннадцати годам отлично владела окклюменцией, и ее родители, скорее всего, знали о ладане, попавшем к Суданскому мулле. Но это ее, черт возьми, выбор! И сейчас, какая-то глупая рыжая девочка пыталась ограничить Гарри в выборе? Ни Дамблдор, ни вся магическая Британия, считающая его Героем, а всего-навсего одна единственная одиннадцатилетняя девочка из «светлой» семьи, которая решила провести какой-то темномагический ритуал, чтобы Гарри в нее «влюбился»? Да это Джинни Уизли надо в отделение для психов магической клиники, а не Салиме! Последняя — как раз во многом права. Светлая Амортенция лишает воли так же, как и темный Империус, если человека находящегося под действием Непростительного заставить в кого-то влюбиться.
«Мда…» — мыслей в голове Гарри крутилось слишком много, а это «мда» было их итогом.
«Скажем спасибо курице, что не спала и остановила это безобразие! Представляю нас, влюбленных в эту рыжую! Буээ…» — возник в голове Гарри почти радостный голос Адама-Самаэля.
«Она опасна — седьмая Уизли».
«Да это я уже понял. Надо что-то делать».
«Что?»
«Дневник ей подсунь. Все равно Том с нами не хочет общаться. Обижается».
«А вдруг Том через рыжую убьет кого-нибудь?»
«Ну тебя он не убьет, а то превратится в обычную магловскую тетрадку после нарушения клятвы. А до остальных тебе есть дело?»
«Только до Малфоя и Грейнджер».
«Ну и напиши ему на прощание, чтобы их не трогал. Если он не отвечает — это не значит, что он не читает то, что ты ему пишешь».
«Но потом обвинят во всем Джинни, она скажет, что виноват дневник, а Том расскажет, что это я во всем виноват».
«Не расскажет. Не думаю, что он хочет быть простой тетрадью. А рыжую обвинят… ну и пусть. Или хочешь быть ее мужем в будущем?»
«Не хочу…»
Гарри еще долго не мог уснуть, мысли мешали. Какой там был темномагический ритуал? Когда рыжая успела взять его волосы? И вообще, это ненормально! В одиннадцать лет у девочки должны быть другие интересы, а не желание кого-то в себя влюбить. И он еще ее умственно отсталой считал? Хотя Гарри тут же решил, что так и есть, она — умственно отсталая. Но что ей в нем понравилось? Он обычный ребенок, который выглядит даже младше своих двенадцати лет, с вечно лохматыми волосами… Разве что влюбилась она не в него, а в Мальчика-Который-Выжил. «Тьфу! Противно!»
Утром Гарри встал раньше других, хотя уснул позже, достал дневник Тома.
«Не делай ничего плохого Гермионе Грейнджер и Драко Малфою в школе, когда там окажешься. Я сегодня постараюсь подкинуть тебя в вещи одной идиотки».
«О, ты все-таки решил отомстить Дамблдору? Гарри Поттер беспокоится о благополучии сына Люциуса Малфоя — Пожирателя Смерти?»
«Ты решил начать со мной разговаривать?»
«Да ну тебя».
Вот и поговорили. Тем временем, в комнату вошла миссис Уизли.
— Гарри, ты уже проснулся… Рон! Пора вставать! — женщина подошла к сыну, — Рон! Кому говорю, вставай!
— Да…встаю… встаю… — пробормотал рыжий и постарался снова уснуть. В общем, будили его долго, а Гарри размышлял над тем, когда бы подложить дневник Джинни.
* * *
Во время завтрака миссис Уизли бросала на свою дочь хмурые взгляды, но никто, кроме Гарри этого не замечал. Да и он бы не заметил, если бы не ночной подслушанный разговор. Уизли были действительно верны идеалам Дамблдора и мифического света, но дочь свою они любили. А Гарри для них никто. Личности можно было лишиться после ритуала? Это грустно и печально, но не смертельно. Вот именно в данный момент Гарри понял, что они такая же семья, как Луджины, наверно, Малфои и другие. Они тоже своих любыми примут, стоит сыну или дочери сказать: «прости». А в чем тогда разница между идеями Дамблдора и Реддла? Просто борьба за власть? Фадил Луджин вот за Темным Лордом бы пошел, а Уизли — за Дамблдором, а в чем смысл? Власть все равно ни Луджин, ни Артур и Молли Уизли не получили бы. Максимум, что получили бы последние — это орден Мерлина. Но ведь они не за него в той войне боролись. Прав был Том, люди действительно стадо. И Салима права — они внушаемые идиоты. Нет бы просто жить, радоваться солнцу (не в исполнении Салимы и без ангелочков), дождю, красивой природе, морю… Придумывают идеи, развязывают войны, которые выгодны лишь некоторым, верят в неосуществимые идеи, и за эти идеи готовы умирать. Идеи разные, а люди одинаковые.
— Так, все собрали свои вещи? — спросила миссис Уизли.
— Нет, — ответили все, кроме Перси и Гарри.
А дальше началась суета, шум… Уизли толкались на лестнице, вечно что-то забывали, возвращались снова, когда чемоданы уже были вынесены в гостиную. В этой суете Гарри и положил дневник в один из учебников Джинни, которые лежали стопкой на ее чемодане, и еще не были сложены внутрь. Не вместились они, а уменьшающей магией девочка не владела.
Гарри немного отстраненно наблюдал, как учебник Джинни, в котором лежала черная тетрадь, был положен в чемодан, как близнецы забыли что-то важное, и снова поднялись в спальню. Рыжая вела себя как обычно, как будто и не пыталась проводить какой-то там ритуал, и Гарри не было ее жалко. Что бы с ней не случилось. Он бы стал сомневаться, если бы за завтраком увидел тень сожаления, увидел, что под хмурыми взглядами матери, она действительно понимает, что пыталась сделать что-то нехорошее. Но нет, когда миссис Уизли смотрела на нее, та смотрела в ответ. Достаточно смело смотрела, как будто даже злилась за то, что мама смела ей помешать. Только глядя на Гарри она, как обычно краснела, но сегодня ни разу не спряталась за юбку матери. Если бы Гарри почувствовал, что она сожалеет, ей бы это не помогло. Он так же подбросил бы ей этот дневник. Он не Дамблдор, вторые шансы никому давать не собирается. Просто в душе чувствовал бы себя паршиво, и совесть бы его мучала. А так не будет мучить.
* * *
Ехали в магловской машине, в которой почему-то поместились все. Вернее, Гарри понимал, почему в ней все поместились, все-таки машина принадлежала семейству волшебников. Не понимал он только того, почему они так едут! Можно же аппарировать, взрослые могли бы перенести чемоданы, потом аппарировать с каждым из детей прямо на платформу. Так нет, они сейчас очень опаздывали, но добирались почти по-магловски.
На платформу все просто бежали, оставалось пять минут до отправления поезда. Миссис Уизли пыталась командовать, кто и когда должен проходить сквозь барьер вначале, но Гарри ее не слушал. Смысла в ее болтовне вообще всегда было мало, а сейчас он опаздывал, чтобы еще пропускать перед собой близнецов!
Гарри вбежал на платформу меньше чем за минуту до отправления поезда и проскочил в первый попавшийся вагон. Фред и Джордж появились следом, за ними Рон, которому пришлось уже почти догонять поезд, но все же он успел запрыгнуть. Гарри пообещал себе, что это был первый и последний раз, когда он оправляется в Хогвартс с этим несобранным семейством. Он бы сам добрался до вокзала быстрее и вовремя.
Ехать пришлось в купе с Роном, Невиллом и Гермионой. Девочка читала одну из книг Локхарта, Лонгботтом и Уизли о чем-то разговаривали, а Гарри просто смотрел в окно. Наверно, он долго любовался пейзажем, но пейзаж был интереснее, чем бессмысленный разговор. Отвлекся он только тогда, когда почувствовал на себе пристальный взгляд.
— Тебе скучно, — констатировала Гермиона, и Гарри улыбнулся, — Мне тоже часто скучно, поэтому я люблю книги.
— Я тоже люблю, но Локхарта читать не буду.
— По-моему, он интересно пишет.
— Согласен. Но учебник по магической дисциплине — это книга, в которой описывается ситуация, и говорится, как я должен поступить в этой ситуации. У Локхарта же не учебники, а обычная художественная литература.
— Он все это сам совершил!
— Предположим. Только толка от его книг все равно мало.
— А вот и не мало! — заупрямилась Гермиона. Если бы она стояла, то наверняка бы топнула ногой, но в данный момент ее ноги свисали с кресла.
— Да ну? — скептически приподнял бровь Гарри, и выхватил из рук девочки книгу — «Встречи с вампирами», открыл ее на первой попавшейся странице, — «И в этот момент, я вспомнил, что у меня в кармане лежит серебряный клинок, выхватил его и пронзил им сердце вампира». Гермиона, это бред! Во-первых, как можно забыть, что у тебя в кармане серебряный клинок завалялся? Во-вторых, это средство подействует не только на вампира, но и, полагаю, на меня. Как ты думаешь, на тебя подействует?
— Но ведь это факт, что вампиров убивает серебро!
— А серебряный клинок вообще кого угодно убить может!
— Гарри прав, — подал голос, обычно молчаливый Невилл, — моя бабушка тоже сказала, что книги Локхарта — не учебники, а ерунда какая-то.
Гермиона сердито посмотрела на Лонгботтома, выхватила книгу из рук Гарри, и демонстративно отвернулась.
«Что-то на меня в последнее время все обижаются…» — подумал Гарри.
Оставшуюся дорогу Гермиона так и ехала, уткнувшись в книгу, а Рон и Невилл пообсуждали еще немного неоправданную популярность Локхарта. Гарри поначалу вяло участвовал в беседе, а потом просто уснул.
* * *
До замка снова ехали в каретах, запряженных костлявыми лошадьми, на которых почти никто не обращал внимания, а Гарри их с интересом разглядывал. Но спрашивать снова не стал, слишком уж скучающие лица у однокурсников были. Видимо, такие лошади — обычное явление, и это просто его магловское воспитание дает о себе знать, выливаясь вот в такие пробелы в знаниях о магическом мире.
Распределение оказалось невероятно скучным, когда смотришь на него со стороны, и Гарри просто смотрел в потолок с безучастным видом.
— Не надоело потолком любоваться? Он тут всегда одинаковый в вечернее время… — протянул Драко, который тоже откровенно скучал, разве что ради приличия смотрел в сторону преподавательского стола.
— Когда на небо смотришь — думать легче. Даже если небо ненастоящее.
— Возможно. Но я думал о Распределяющей Шляпе, поэтому мне на нее было проще смотреть.
— О Шляпе? — удивился Гарри.
— О ней. Она ведь судьбы людей решает, а сама — всего лишь Шляпа. Я просто представил, что было бы, определи она меня в Равенкло. Другие люди, другие интересы… Некоторые из моих предков учились в Равенкло, правда, редко. А ты о чем думаешь?
— О том, что будет, если наложить на человека Империо, приказать ему не умирать, и отправить в бой, — спокойно произнес Гарри.
— Ух ты! А действительно, что будет… — задумался Драко, — С чего вдруг у тебя такие мысли?
«С Салимой переобщался летом, вот и мысли такие!» — ответил Малфою Адам-Самаэль, но блондин, разумеется, его не услышал. А Гарри лишь пожал плечами.
— Просто мысли, — сказал он и усмехнулся.
— Уизли, Джиневра! — знакомая фамилия, произнесенная МакГонагалл отвлекла Гарри, и он посмотрел в сторону преподавательского стола, перед которым проходило распределение.
Шляпа задумалась, ненадолго, но все же сомнения у нее были. Но отправила девочку все равно в Гриффиндор. А Гарри стало интересно, между какими факультетами сомневалась Шляпа. Но он знал, что через пять минут вообще забудет об этом. Это не важно. А вот то, что предпримет Том из дневника — важно! Рыжая девочка напомнила Гарри об этом, и он мысленно немного поежился. Если кто-то действительно умрет — это будет на его совести. У Тома совести нет, ее вон Салима успешно заменяла…
Вот так и начался новый учебный год в школе чародейства и волшебства Хогвартс.
|
|
| Nomad | Дата: Понедельник, 24.09.2012, 00:44 | Сообщение # 150 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Глава 30. События
Следующие два месяца, проведенных Гарри в школе, можно было охарактеризовать, как… скучные. Хотя несколько интересных событий все же произошло. Драко Малфой стал новым ловцом слизеринской команды по квиддичу, поэтому у блондина практически не оставалось времени на общение со своими приятелями. А Гарри все больше времени проводил либо в библиотеке, в обществе Гермионы, либо с Крэббом и Гойлом. Оказалось, говорить с ними даже забавно, они верят всему, что им говорят. При условии, что им говорят это уверенным тоном. Гарри причислил их к той же категории людей, что и Рона Уизли.
Ну а что? Рону Уизли с детства внушали, что Темный Лорд и Пожиратели — зло, и он верил. Крэббу и Гойлу говорили обратное — и они верили. Кто из них прав? Права Гермиона Грейнджер!
В один из обычных, ничем не примечательных дней, между Гарри и Гермионой состоялся интересный разговор о Первой войне.
— Гарри, ты только не обижайся… Давно хотела тебя спросить. Вот ты общаешься с детьми бывших Пожирателей Смерти… Скажи, за что воевали их родители? Я читала газеты, там описан весь террор, описано, какие они злые и ужасные. Но ведь так не бывает! Люди всегда воют за что-то! За идеи, за свою семью, за свою страну!
— Иногда за власть, — заметил Гарри.
— Они воевали за власть? Все? Нет, Гарри, так тоже не бывает. Даже когда люди воюют за власть, они стремятся ее достичь, чтобы произвести какие-то реформы. Я, кроме того, что они были против маглов и маглорожденных найти ничего не могу.
— Ну, за это они и воевали. Или тебе кажется, что этого недостаточно?
— Полагаешь, что достаточно? — Гермиону, как маглорожденную, это явно задело. Гарри знал это, но ведь она сама хочет знать правду? А правда порой злая и жестокая… для некоторых.
— Нет. Но они, по-своему, были правы. Они воевали за свои семьи, в том числе. Ты же знаешь, что маглорожденные волшебники — потомки сквибов и магов. Наверно, сквибы — потомки маглов. Ну, это было бы логично. Поэтому считается позорным, если в семье родился сквиб. Особенно, в чистокровной. Значит, не такая уж она и чистокровная, — усмехнулся Гарри. До этого он никогда особо не задумывался над тем, откуда берутся сквибы, поэтому просто озвучил пришедшую ему в голову мысль. Но озвучил уверенно, как будто знал это всегда, — Вот Пожиратели и воевали за эту самую чистоту крови.
Гермиона смотрела в окно. Ей было обидно все это слышать, но такова жизнь. И она не виновата в том, что является маглорожденной, и чистокровные не виноваты в том, что маглорожденных недолюбливают. Разбавят они кровь больше необходимого — и все. Прощайте родовые способности и магическая сила. Будут рождаться обычные слабые маги.
— Хотя, думаю, Волдеморт воевал не за это. Просто нашел предлог, чтобы за ним пошли чистокровные. Нравилось ему воевать, — медленно произнес Гарри, вспомнив слова дневника о «тупом стаде баранов», и задумался. Только не о причинах войны, а о том, что за две недели в школе ничего не произошло, а должно было! Почему Том ничего не делает?
Гермиона повернулась к Гарри, в глазах стояли слезы. Ей обидно, конечно, ей обидно! Но кому разрушать детские иллюзии, как не Гарри — Мальчику-У-Которого-Не-Было-Счастливого-Детства?
— Получается, я для них — человек второго сорта? — спокойно и очень тихо спорила девочка.
Но как бы Гарри не считал, что он имеет право разрушать эти самые иллюзии, обижать Гермиону он не хотел. И рассказал ей историю принятия в род Фадила Луджина, не уточняя, откуда ему все это известно. Рассказал о том, что без маглорожденных рождались бы не сквибы, а просто слабые дети, болезненные и уродливые из-за постоянного кровосмешения. Рассказал о предложении гордого и храброго Годрика Гриффиндора сделать армию маглорожденных рабов, и вообще много чего рассказал из того, что рассказывать бы не следовало. А потом еще долго сам себе удивлялся, что это он вдруг стал таким разговорчивым…
Гарри решил, что еще немного, и он вообще заговорится и расскажет то, что рассказывать нельзя ни в коем случае. Нельзя потому, что существует штука такая — легилименция, а не потому, что не доверяет Гермионе, и замолчал. Девочка по-прежнему смотрела в окно. Она сидела так еще минут пять, а потом повернулась, и начала все так же тихо, как и до этого говорить.
— Они боролись за сохранение магии в своей крови, Дамблдор — за равноправие между маглорожденными и чистокровными. Знаешь, я ведь всегда буду поддерживать политику Дамблдора. У меня, как у маглорожденной, и выбора-то нет. Даже если ты пойдешь против него. И не бойся, я никому ничего не скажу. Просто я ведь не дура, понимаю…
Конечно, не дура! Умная девочка. Сразу поняла. И, черт бы ее побрал, поняла слишком много. Или Гарри слишком много тут всего наговорил. Опасно много говорить.
— Я не против маглорожденных, ты же знаешь…
— Знаю. Иначе бы ты со мной не общался. Но я действительно верю, что Дамблдор прав. Маглорожденных не так много, чистокровных и полукровок больше. Магия не исчезнет, не должна.
— Возможно. Я не знаю, что будет дальше с магией. Не могу знать.
И из этого разговора Гарри сделал два вывода. Первый — Гермионе на ее День Рождения, который будет через несколько дней, нужно подарить артефакт, защищающий от легилименции. Второй — Гермиона сделала свой выбор сама. Ей не навязывали его, как Рону, Крэббу и Гойлу, она просто для себя решила. Она все понимает, анализирует и осознает. Для нее Темный Лорд — не бабайка из детских страшилок, для нее он — противоборствующая сторона. Не потому, что он зло, он темный волшебник и вообще страшный дяденька, а потому, что с его позицией она не согласна. Пусть пока она и не знает, что он не совсем умер, когда-нибудь вернется, и станет этой противоборствующей стороной в реальности. Гарри не планирует участвовать в новой войне на стороне Волдеморта, но и сторона Дамблдора его не прельщает. И если ему придется бороться против людей директора, то Гермиона будет одной из немногих, кто действительно поймет о причинах войны хотя бы для себя. Она будет бороться за цель, а не просто так, как большинство. Она не «тупое стадо баранов», хоть Том этого и не оценит. Она не «неуверенная идиотка», как охарактеризовала Салима тех, кто не уверен в своих магических силах. Заклинания у нее получаются лучше, чему у многих чистокровных. Этой уверенности в себе ей хватает. Может быть, на некоторую сложную магию ей действительно не хватит магических сил, но не будет того заклинания, которое она не сможет сотворить из-за неуверенности в себе. И пусть, она будет на стороне Дамблдора, но Гермиона достойна уважения.
Еще из событий этих двух месяцев, Гарри мог вспомнить одно обычное утро. Он, Драко, Крэбб и Гойл направлялись на урок травологии, но за одним из поворотов резко остановились. Напротив них стоял мальчик-гриффиндорец с фотокамерой, улыбался, и явно намеревался их сфотографировать.
— Гарри! Я Колин Криви, я из Гриффиндора! Я все-все о тебе знаю! То, как ты маленьким победил Сам-Знаешь-Кого, то, что о тебе написано в нескольких книгах! Можно мне тебя сфотографировать, — мальчик посмотрел на слизеринцев, — с твоими друзьями?
Малфой и Поттер переглянулись, и блондин понял, что фотографироваться Гарри не сильно-то хочет.
— Вот, Гарри, я и говорю, что грязнокровки привносят в наш мир только грязь из своего мира, — как ни в чем не бывало начал Драко, как будто продолжил прерванный разговор, — поэтому, все журналисты, фотографы и репортеры — грязнокровки или полукровки! Та же Рита Скитер — полукровка, и детство провела в мире маглов. Вот и этот тоже, я уверен, грязнокровка. Ведь так? — обратился Малфой к Криви, немного поморщившись, всем своим видом показывая, как ему неприятны эти самые грязнокровки.
— Мы опаздываем, — напомнил Гойл.
— Ах, да, — сказал блондин, и прошел мимо гриффиндорца. За ним прошли Крэбб и Гойл, задев маленького мальчика, выглядевшего намного младше одиннадцати лет, плечами с двух сторон.
Гарри хотел улыбнуться гриффиндорцу, как-то приободрить его и уже жалел, что не сфотографировался. Ну, что ему стоило? А потом решил, что раз он не хотел фотографироваться, значит, так и надо. Почему он должен кого-то жалеть и кому-то потакать? Этот захотел его сфотографировать, Джинни, наверняка, захочет его женить на себе, кто-то захочет его убить. Он что, должен никого не обижать и не расстраивать? Поэтому юный маг прошел мимо Криви с безразличным лицом, только задевать плечом его не стал. Но все равно ситуация была не из приятных.
Еще одно запоминающееся событие — урок Локхара. Этот новоиспеченный преподаватель раздал студентам тест, где спрашивал о своем любимом цвете и самой сокровенной мечте. Гарри долго думал, отвечать на этот тест или нет. Разумеется, ответов он не знал, но придумать-то что-нибудь всегда можно. Написать, к примеру, что самая сокровенная мечта Локхарта — убить миссис Норрис, а родился он — тридцать первого февраля. Но мальчик решил не утруждать себя придумыванием ответов, и сдал пустой лист.
После новый преподаватель по Защите презентовал свою автобиографию — книгу «Я — волшебник», которая в обязательный курс не входила, но приветствовалась в качестве учебника для дополнительного чтения. И почему-то как раз в тот момент, когда он стоял и показывал всем замечательную обложку этой книги со своей улыбающейся физиономией, название книги изменилось. Теперь там было написано — «Я — сквиб». Смеялась вся мужская часть аудитории. Девочек эта безобидная шутка расстроила.
Потом по школе ходили слухи, что Локхарт бегал со своей биографией по всем кабинетам преподавателей, но никто не стал исправлять иллюзию в названии. Да и не мог, все-таки магией отражений, как убедился Гарри в прошлом году, в школе никто кроме него не владел. Хотя он был уверен, что никто из преподавателей и не пытался помочь несчастному горе-коллеге. Не нравился им Локхарт.
— Откуда этот индюк взялся? — Гарри впервые слышал возмущение Гойла.
— Другого индюка не было, — отозвался Драко, удобно расположившийся в кресле гостиной.
— Квирелл и то лучше был! — подхватил Винсент, — У него на уроках я хотя бы спал.
— Да уж, лучше… — протянул Малфой, которому было известно о Квирелле немного больше, чем его приятелям.
— Они действительно не могут найти хорошего преподавателя, или такое паршивое преподавание тут приветствуется? — Гарри тоже интересовал этот вопрос.
— Он был единственной представленной в Попечительском совете кандидатурой. Отец рассказывал. Говорят, некоторые из бывших Пожирателей пытались занять эту должность, но список кандидатов представляет директор, попечители только утверждают кандидатуру или отказывают в утверждении.
— Уж лучше Пожиратели. Тот, кто преподает Защиту от темных искусств, должен все-таки в этих темных искусствах хоть немного разбираться! — Поттер действительно желал бы видеть в преподавателях скорее Пожирателя, чем безмозглое нечто.
— Иллюзия на книге твоих рук?
— Моих, — Малфой все равно никому не расскажет, а Крэбб и Гойл вообще кроме Драко и, иногда Гарри, ни с кем не общаются.
— Качественно, — протянул блондин и задумался, как будто решаясь, стоит ли о чем-то спрашивать, или нет.
Гарри вопросительно поднял брови.
— Мои черные волосы в прошлом году — тоже твоих рук дело?
Лучше бы Малфой так и не решился задать этот вопрос.
— Ты тогда Гермиону обижал, — спустя минуту ответил Гарри.
— Слизеринец защищает грязнокровок! Куда катится этот мир! А иллюзия ведь не простая, Гарри, не простая… — совсем тихо добавил последнюю фразу Драко.
«Спалился!» — констатировал Адам-Самаэль.
— Какая есть. Моя фирменная.
— Не фирменная, а родовая, — пояснил Малфой. Уж он-то, представитель древнего чистокровного рода, об этом знает.
«У Малфоя есть родовые способности? Род древний, один из немногих, где непродуманные браки никогда не заключались. Должны ведь быть!» — размышлял Адам-Самаэль.
«Должны быть. Но он не такой идиот, как я, чтобы в школе их использовать».
«Самокритика — дело хорошее. Так и научишься жить».
— Почему все девочки так реагируют на Локхарта? — решил сменить тему Гарри.
— Он Амортенцией вместо духов пользуется.
— Шутишь?
— Шучу. Но что-то подобное, только более легкое, точно есть. Если даже твоя заучка Грейнджер ведется.
Изменением этого года стали письма, которые совы приносили чаще, чем в прошлом году. Ему писала Салима. Рассказывала о скучном учителе зельеваренья, монотонно бубнящим что-то себе под нос, о том, как она специально взорвала котел на его уроке, чтоб хоть немного развеселить, засыпающих над своими котлами, однокурсников. После, идея с взрывающимися котлами показалась ей неинтересной, и она вместо зелья от ожогов приготовила очень мощное зелье-средство для чистки котлов, которое по цвету и запаху было идентичным с противоожоговым. Средство это разъедало остатки ингредиентов в котлах, только металл оставался невредимым. Не знала девочка, что их удачные зелья попадают в медицинский кабинет, ну не знала. В итоге отправила одного четверокурсника в Германскую магическую клинику. Его руки разъело до костей! Скандал в Дурмстранге был знатный, Луджины его еле замяли. Предупреждать ведь нужно, что зелья первокурсников используются! Хотя Гарри решил, что это была отговорка. Знала все Салима, просто поэкспериментировать захотела. Страшный она человек, но уже свой!
Кассандра писала, что ее видения будущего снова постоянно меняются, и на некоторых из них — пустота. Так получилось, что письма пифии и Салимы, с сообщением о произошедшем с четверокурсником Дурмстранга, пришли в один день, и Гарри подумал, что Отдел с маховиками времени в Министерстве разбивать не нужно. Просто Салима все-таки устроит Апокалипсис. Сам своим же мыслям и усмехнулся.
— Тебе анекдоты в письмах пишут? — поинтересовался Драко.
— Ага. Слушай, а мы противоожоговое зелье варили в прошлом году?
— Нет. В этом году вроде должны, а что?
— Да ничего. Наши зелья же не идут в Больничное крыло? — Гарри в этот момент вспомнил, как накладывал иллюзию на недоделанное зелье.
— Откуда мне знать? Наверно, нет. Зачем тебе противоожоговое зелье?
— Надеюсь, не пригодится. Просто в Дурмстранге на первом курсе его варят.
— В Дурмстранге другая программа. Тут грязнокровок много, вот и подстраивают программу под них. В Северной школе учатся все чистокровные, они не с самого элементарного начинают. Но зато студенты там приобретают специальность, а у нас после школы для желающих есть министерские курсы. Для авроров, медицинских работников, зельеваров.
Гарри задумался. Вот тебе и равноправие Дамблдора! Действительно, не могут быть равны те, кто с пяти лет с палочкой в руках, и те, кто в одиннадцать ее только покупают. И хоть сам Поттер принадлежал к последней категории, все же понимал, что программа обучения действительно должна быть разной. Пусть маглорожденные начинали бы учиться с девяти лет, к примеру. Или же учились бы по более интенсивной программе.
— А почему ты сюда поступил, а не в Дурмстранг?
— Отец хотел меня туда отдать, но мама была против, — пробормотал Малфой и смутился оттого, что сказал правду. А кому понравится быть маменькиными сыночком?
* * *
Хэллоуин Гарри честно хотел проспать. Это день смерти его родителей, в конце концов! А он должен сидеть в Большом зале и есть тыквенную кашу, тыквенное печенье и запивать все это тыквенным соком! Если последнее ему действительно нравилось, то от каши начинало тошнить. Но проспать ужин не удалось. Во-первых, спать вообще не хотелось. Во-вторых, его самым наглым образом спихнул с кровати Крэбб, и сообщил, что они опаздывают на ужин.
Праздничное украшение было вполне традиционным и ожидаемым — вырезанные «страшные» рожицы из тыквы и летучие мыши.
— Я хочу есть, но я не хочу тыквенный пирог! — меню, по мнению Гарри, было просто ужасным.
— Хочешь бутерброды? — спросил Гойл, доставая из сумки сверток, — У меня аллергия на тыкву.
— Спасибо. И почему я не догадался запастись нормальной едой заранее…
— Надеюсь, в этом году все обойдется без тролля, — протянул Драко, поедая этот самый тыквенный пирог. У него неприязни к тыкве не было.
— Черт! Я эссе по зельеваренью забыл в кабинете Бинса! — вскакивая из-за стола, воскликнул Гарри.
— Что твое эссе в этом кабинете вообще делало?
— На Истории магии его писал. Я мигом, — и Гарри выбежал из Большого зала. Зельеваренье первым уроком, а Снейп за отсутствие домашней работы по голове не погладит.
Кабинет Бинса находился на третьем этаже, Гарри благополучно до него добрался, забрал эссе, и хотел было вернуться в Большой зал, но услышал какое-то странное шипение в стене. Волшебник прислушался, и различил слова: «убить… дай мне тебя убить… разорвать…».
«Поздравляю! У нас слуховые галлюцинации!» — а это сказал уже Адам-Самаэль.
«Ничего не галлюцинации».
«Ага. Разговаривающие стены — это, по-твоему, норма?»
Голос в стене, продолжая кому-то угрожать, стал удаляться, и Гарри поспешил туда, откуда он теперь был слышен. Мальчик, следуя за голосом, оказался на втором этаже, где по всему коридору была разлита вода. «Кажется, женский туалет затопило», — догадался Гарри.
Напротив этого самого женского туалета стояла девочка с длинными белыми волосами, завязанными в спутанный хвост, и внимательно рассматривала что-то, висящее на потухшем факеле.
|
|
|
|
|
