|
|
Моя жизнь - моя игра.
| |
| Nomad | Дата: Вторник, 24.07.2012, 23:28 | Сообщение # 1 |
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Название фанфика: Моя жизнь - моя игра: раунд первый
Автор: A.Meitin (разрешение на размещение получено)
Рейтинг: PG-13
Пейринг:Гарри Поттер, Драко Малфой, Рон Уизли, Гермиона Грейнджер, Альбус Дамблдор, Северус Снейп, Невилл Лонгботтом
Жанр: AU/Angst/Drama
Размер: макси
Статус: в процессе
Саммари: Каким должен быть ребенок, который жил с людьми, ненавидевшими его, издевавшимися над ним? А что должен чувствовать ребенок, когда узнает, что отправил его к этим людям сам величайший светлый волшебник - Альбус Дамблдор? Разве он должен любить этот новый волшебный мир? Этот ребенок понимает, что жизнь - это игра, в которой кто-то устанавливает правила, а кто-то следует им, но он не желает играть в чужие игры.
Предупреждение: AU, OОC, попытка самоубийства и другие "прелести".
|
|
|
| Nomad | Дата: Понедельник, 24.09.2012, 00:47 | Сообщение # 151 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Blaster_Dark, Shtorm,
Автор против ранних отношений, так что обломитесь господа извращенцы!  Почему извращенцы? Так отношения с Салимой вполне можно приравнять к таковому!
|
|
| Светомрак | Дата: Понедельник, 24.09.2012, 05:48 | Сообщение # 152 |
Химера
Сообщений: 390
| Nomad, Салима forever!!!!11 Только она, без вариантов. Ибо неповторима и вообще, вот человек, жить с которым будет нескучно и очень даже занимательно (правда, недолго…).
|
|
| Shtorm | Дата: Понедельник, 24.09.2012, 16:35 | Сообщение # 153 |
Черный дракон
Сообщений: 3283
| Ага, и занимательно, и смертельно опасно.
Странная эта Уизли № 7
|
|
| Nomad | Дата: Понедельник, 24.09.2012, 19:37 | Сообщение # 154 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Мне особо понравился её ответ матери и сталь во взоре. А ещё эта оговорка Молли: Quote Никакой темной магии в моем доме!
|
|
| Nomad | Дата: Суббота, 29.09.2012, 23:56 | Сообщение # 155 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Глава 31. Кошка?!
Гарри хотел уже уйти, хотя ему было немного интересно, что именно висит на факеле. «Очередная шутка близнецов» — решил он. В этот самый момент девочка обернулась, заметила Гарри, но он ее не заинтересовал. Она медленно повернулась снова к стене и так же внимательно продолжила рассматривать то, что с расстояния, на котором стоял Гарри, казалось темным пятном. Юному магу стало интересно, что же именно так привлекло внимание девочки. Он все же решил подойти ближе и посмотреть.
— Кошка?!
— Она не умерла, — каким-то потусторонним голосом, не оборачиваясь, сказала девочка.
— Да? А так и не скажешь, что живая. Это ты с ней такое сделала?
— Нет. Наверно, нет. Но я недавно проснулась, а я иногда хожу, когда сплю, так что всякое может быть, — как будто само собой разумеющееся произнесла юная волшебница.
На стене рядом с кошкой кровавая («Или краска такая?») надпись гласила: "Тайная комната снова открыта. Враги наследника трепещите". Гарри старался сопоставить надпись и кошку, но выходило это как-то плохо. Мальчик не мог понять, чем кому-то не угодила миссис Норрис. «Хотя понятно чем, опять наверно Фред и Джордж из-за этой кошки Филчу попались. Решили отомстить». Но для них это было как-то жестоко.
— Ты Гарри Поттер, — констатировала девочка, наконец, повернувшись к Гарри, — я Луна. Луна Лавгуд.
— Ээ… Очень приятно.
— Тебе не приятно — тебе все равно, — глядя в глаза мальчика, своими голубыми большими глазами, произнесла Луна.
— Что с кошкой случилось?
— Я думаю, ей просто надоел Филч.
— Самоубийство миссис Норрис? — Гарри поднял брови.
— Нет, конечно. Наверно, кто-то узнал об этом и решил ей помочь. Но у него плохо получилось.
«Куда я попал. Или все волшебницы-блондинки странные?» — подумал Гарри.
— Мне кажется, она выглядит как-то некрасиво, — сказал он, достал носовой платок из кармана, трансфигурировал его в розовый бант, и повязал этот бант на хвост миссис Норрис. И это он говорил о странностях волшебниц-блондинок? Вероятно, сумасшествие заразно.
— О, — радостно воскликнула девочка, — такой яркий розовый цвет привлекает мозгошмыгов!
— Мозгошмыгов? — спросил Гарри.
— Да, они проникают в мозг и путают мысли. У тебя их очень много, но это хорошо. Чем их больше, тем более нестандартно человек будет мыслить.
— Буду знать. Ты слышала голос в стене? — с любым другим человеком Гарри бы об этом не заговорил. Но Истван сказал, что нужно доверять своей интуиции, а эта интуиция говорила, что девочке настолько все равно на голос, самого Гарри, миссис Норрис и вообще на все происходящее, что хуже не будет. Тем более, если этот голос — его личная галлюцинация.
— Нет, но возможно, это были духи Хогвартса.
— Наверно… Или мои мозгошмыги заговорили.
— Они обычно не говорят.
Все происходящее казалось Гарри каким-то иррациональным. В волшебном мире таковым было многое, но эта ситуация с кошкой была иррациональна даже для этого мира. Кажется, близнецы в своей шутке превзошли самих себя! Эта шутка казалась мальчику одновременно жалкой, жестокой и бессмысленной.
Послышались голоса, что означало окончание ужина. Гарри вспомнил, что через этот коридор лежит путь к спальням Гриффиндора и Хаффлпаффа, поэтому юный маг резко потянул за рукав Луну в сторону затопленного женского туалета.
«Всю жизнь мечтал побывать в женском туалете!»
«Особенно в такой замечательной компании и при таких обстоятельствах» — продолжил Адам-Самаэль.
Шаги студентов уже слышались совсем близко от туалета, где сейчас находились слизеринец и равенкловка. Луна спокойно рассматривала раковины в туалете, как будто происходящее в коридоре, откуда донеслось несколько вскриков, ее не интересовало.
— Враги наследника трепещите! Ты следующая грязнокровка, — услышал Гарри знакомый голос, и ему показалось, что он понял, к кому обращается Малфой.
«А он-то что тут делает? Слизеринцы же в подземелья пошли!»
— Ты думаешь, они бы обвинили нас? — шепотом поинтересовалась девочка, оторвавшись от созерцания раковин.
«Откуда она такая наивная…» — вздохнул Гарри.
— Нет, мозгошмыгов, — раздраженным шепотом ответил он ей.
— Кстати, они ведь действительно могли.
Гарри в этот момент захотелось засмеяться, но он сдержался, чтоб не выдать свое нахождение в женском туалете.
— Моя кошка! Убили мою кошку! — послышался истеричный крик Филча.
— Аргус, она не убита. Ее подвергли заклятию оцепенения, — Дамблдор тоже был у места происшествия. Судя по голосу, он был растерян.
— Я так и знал. Эх, меня рядом не было, я знаю контрзаклятие! — а это говорил уже Локхарт.
— Индюк, он и есть индюк, — прошептал Гарри.
— Мне он тоже не нравится.
— Значит, на тебя не действуют приворотные зелья, которые он вместо духов использует.
— Он их использует? Я так и думала, что с той банши из его книги у них были романтические отношения, — проникновенным шепотом произнесла Луна, так, будто сообщала страшную тайну.
Гарри не выдержал и прыснул в кулак.
— Кстати, а что ты делала в этом коридоре?
— Искала свой браслет. Я его выронила, а где — не помню…
— Мда… А теперь мы стоим в женском туалете, и если нас тут найдут…
— Можно спрятаться в кабинку, — предложила Луна.
— Ага, и присесть на один из унитазов! — довольно зло прошептал Гарри. С одной стороны странная девочка была забавной, но с другой — она его жутко раздражала. Именно сейчас он понял, что значит фраза «противоречивые чувства».
Спустя пять минут, когда в коридоре наступила тишина, Гарри выглянул из, успевшего ему надоесть, туалета.
— Свободно, идем.
— Если действительно Тайная комната открыта, многие будут обвинять тебя. Будь осторожен, — тихо произнесла Луна, — Пока, Гарри Поттер.
И девочка побежала по лестнице на верхний этаж, а Гарри так и остался стоять посреди коридора. То ли мозгошмыги его атаковали, то ли просто мозг отказывался воспринимать реальность, но в голове не было ни одной здравой мысли. Постояв так еще некоторое время, он побрел в сторону подземелий, и запоздало подумал, что эту странную девочку не мешало бы предупредить, чтобы не говорила никому о том, что первая обнаружила кошку.
* * *
В гостиной Слизерина творилось что-то нереальное. По крайней мере, нереальное для гостиной этого факультета. Казалось, никто из слизеринцев не пошел в спальни или кабинет для занятий. Все собирались небольшими кучками, разговаривали, смеялись, шептались или достаточно громко предполагали, кто является каким-то наследником. Из общей массы выделялся Драко Малфой, который сидел в одиночестве с сосредоточенным лицом. Даже Крэбб и Гойл шептались в стороне от него. Заметив Гарри, блондин отвлекся от собственных мыслей, и поднял бровь, как будто хотел что-то спросить. Поттер сел рядом с Малфоем.
— Что-то не так?
— Где ты был? — спросил Драко.
— Ты решил заменить мне маму, поэтому интересуешься?
— Поттер, сейчас не до шуток, честно. Где ты был?
— Если скажу, что в женском туалете, поверишь?
— Нет.
— А зря. Хотя, я тоже бы не поверил. Что случилось, в конце-то концов?
— Тайная комната открыта.
— И что? — Гарри постарался изобразить удивление.
— Добби! — Малфой щелкнул пальцами и перед ним появился молодой домовик в какой-то полинявшей наволочке и поклонился так, что казалось, носом задел пол. Лаки так никогда не кланялся, он скорее низко кивал в приветствии, — Принеси мне из библиотеки «Историю Хогвартса».
Домовик с поклоном исчез, и с таким же поклоном появился через минуту с довольно старой книгой в руках.
— Свободен, — пренебрежительно бросил Драко, взяв «Историю Хогвартса» из рук эльфа, — Найди там легенду о Тайной комнате.
Гарри открыл первую страницу книги, на ней стоял год издания — 1493. Почти такая же старая, как у Иствана. По содержанию он нашел легенду и принялся читать. Она была ему знакома, но он просто не старался ее запомнить, когда читал свою современную «Историю». Тогда, перед поступлением в Хогвартс, его интересовали другие вопросы. Когда Гарри закончил чтение, он поднял глаза и посмотрел на Малфоя.
— Гарри, ты понимаешь, что это значит?
— Что кто-то хочет уничтожить маглорожденных?
— Ничего ты не понял, Поттер. Или притворяешься, что не понял. Наследником Слизерина может быть человек с его рода.
— Кажется, я начинаю понимать, Малфой, — холодно прошептал Гарри, — ты думаешь, что это я? А я тебя другом считал…
— Да я не против открытия Тайной комнаты, даже если ты ее открыл! Я даже помочь готов!
Гарри посмотрел на Драко с искренним недоумением, а потом рассмеялся. «Ну, Том! Причем тут кошка? Тоже мне, месть Дамблдору от Темного Лорда!»
— А теперь слушай, Малфой, — наконец, отсмеявшись, тихим и злым шепотом продолжил предполагаемый наследник Слизерина, — ты меня идиотом считаешь? По-твоему, я мог просто уйти с праздничного ужина, чтобы открыть эту проклятую Комнату? Когда Дамблдор в два счета вычислит всех, кого не было в Большом зале? Или ты все-таки можешь предположить, что я бы сделал это в другой день, когда на ужин приходят все в разное время, либо вышел из спальни после отбоя? Спасибо, мне так приятно, что друзья сомневаются в моих интеллектуальных способностях!
— Извини… Просто больше тех, кто может быть этим самым наследником, вроде нет. Не Темный же Лорд к нам пожаловал?
— Почему бы и нет? В прошлом году он, кажется, тут был.
— Да я бы и сам предположил, что это он, только вот кошка… Не верю я, что он вместо грязнокровок стал кошек убивать, и розовые банты им на хвост вешать, — сказав это, Драко усмехнулся. Видимо, вспомнил, — знаешь, этот бант смотрелся бы забавно, если бы не было так жутко. Там первокурсники визжать стали, надпись кровавая, кошка висит неподвижная вниз головой, а на ее хвосте — розовый бант.
«Жутко? А почему мне не было жутко?»
«Ты бесчувственная скотина! Бедная миссис Норрис! — фальшиво сокрушался Адам-Самаэль, — ты не должен так реагировать, ты же Гарри Поттер. Это я могу! И вообще, зачем бант-то?»
«Само в голову как-то пришло».
«Хорошо хоть не солнышко с ангелочками».
«Да я бы может и сделал, но не умею».
— В общем, Драко, это честно не я.
Малфой глубоко вздохнул и снова задумался. Он размышлял над тем, что Хогвартс, который славился своей безопасностью, теперь, пожалуй, самое небезопасное место. Раз уж Темный Лорд тут два года подряд появляется. И он не знал, радоваться ему или грустить. С одной стороны, Драко, как и его отец, как и большинство слизеринцев, Дамблдора не любил и злорадствовал, что величайший светлый волшебник допускает подобное. С другой стороны, он сам немного боялся. Особенно он боялся того, что Темный Лорд возродится. Малфоя не пугала война, смерти, если это не смерти близких. Но он боялся за свою семью, за то, что отца могут убить или посадить в Азкабан…
Но если Гарри Поттер решил, что Дамблдор «шутку» с кошкой не оценит, то он сильно ошибся. В то время, когда Гарри вышел из женского туалета на втором этаже, Дамблдор, МакГонагалл, Снейп, Флитвик, Спраут, Вектор, Локхарт и даже Трелони находились в кабинете Защиты и обсуждали произошедшее. Причем их обсуждение было более эмоциональным, чем в гостиной Слизерина.
— Это близнецы Уизли! — кричал Филч, брызжа слюной, — Они могут сделать все, что угодно, лишь бы напакостить мне!
— Аргус, Фред и Джордж были на ужине вместе со всеми. Найдется сотня свидетелей. Тем более, мы тут имеем дело с искуснейшей черной магией…
— Мои студенты не станут использовать темную магию! — возмутилась профессор МакГонагалл, она из-за собственных мыслей так и не поняла, что директор их защищает, а не обвиняет.
— Я требую наказания! Мою кошку хотели убить!
— Успокойтесь! У профессора Спраут зреет отличный урожай мандрагор. Как только они поспеют, мы приготовим зелье и оживим миссис Норрис.
— Я приготовлю зелье! Я знаю этот рецепт! — радостно сообщил Локхарт.
— Вообще-то, зельеваром здесь числюсь я, если вы помните, — язвительно отозвался Снейп.
Он всегда следил за своими студентами, понимал, что подозрения сразу падут на слизеринцев и мог сказать, что из учеников его факультета из Большого зала выбежал только Поттер. Флинт находился в Больничном крыле после драки с гриффиндорцами, Эльза Макнейр уехала на похороны бабушки. Все остальные на ужине присутствовали. И как бы Снейп не хотел досадить Поттеру, негласные правила Слизерина он соблюдал всегда. Директор сам вычислит всех отсутствующих, а вот озвучивать подобную информацию при Локхарте и Филче нельзя. Уже на следующий же день по школе будут ходить слухи, что Поттер открыл Тайную комнату.
— Все, мне надоел этот фарс! Минерва, Северус, Помона и Филиус, пройдите в мой кабинет, — сказал Дамблдор уставшим голосом и вышел. Деканы отправились следом, а Локхарт стоял и улыбался.
В кабинете директор достал думосброс, палочкой извлек собственные воспоминания, и стал их просматривать. Минут пятнадцать все сидели молча и ждали, когда Дамблдор завершит просмотр собственной памяти.
— На ужине из слизеринцев не было Флинта, Макнейр, и Поттер выбежал из зала, — сказал директор после того, как «вспомнил» праздничный ужин.
— Флинт в Больничном крыле, Эльза дома, а с Поттером я поговорю. Вы же не думаете, что это он? — Снейп поднял бровь.
— Не думаю. Просто узнай, почему он покинул Большой зал.
— И почему вы начали со слизеринцев? Вы хоть узнали, кто отсутствовал из других факультетов?
— Разумеется, из Равенкло не было Марка Макдумана и Луны Лавгуд.
— Марк в Больничном крыле, после урока зельеварения. Северус подтвердит, — отчитался Флитвик.
— Подтверждаю, — как бы нехотя протянул Снейп.
— Луна всегда спит перед ужином и часто его пропускает. Наверно, и в этот раз проспала, — произнес декан Равенкло со снисходительной улыбкой. Многим первокурсникам было тяжело привыкнуть к новому распорядку дня.
— Из Хаффлпаффа на ужине никто не отсутствовал, — Дамблдор повернулся к Спраут, и женщина улыбнулась, радуясь, что ее факультет вне подозрений.
— Среди гриффиндорцев не было Рона Уизли, Невилла Лонгботтома, Гермионы Грейнджер и Джиневры Уизли.
— Они были на юбилее смерти у Почти Безголового Ника, я была предупреждена, — произнесла МакГонагалл, умолчав о том, что отпрашивались только трое.
— Итак… — начал Дамблдор, но внезапно замолчал, и задумался.
— Получается, что алиби нет только у Поттера и Лавгуд? И как обычно, виноват будет слизеринец. Да, Альбус? — с издевкой поинтересовался Снейп, прекрасно понимая, что Мальчик-Который-Выжил не просто слизеринец, и его никто обвинять не будет.
— Я никого не обвиняю, Северус. Просто нужно внимательнее приглядеться к этим студентам.
— Да, и все потому, что они не гриффиндорцы? Может быть позвать Почти Безголового Ника и проверить, присутствовали ли там трое второкурсников и одна первокурсница из Гриффиндора? Обычно приведения к себе на дни смерти живых не приглашают, — елейным тоном говорил зельевар, а у профессора трансфигурации раздувались ноздри от возмущения.
— Да как вы смеете обвинять моих студентов?
— Минерва, я никого не обвинял. Но буду настаивать на проверке ваших данных. Студенты могли вас обмануть. Такое, знаете ли, тоже случается.
— Коллеги, не ссорьтесь. Сэр Николас! Я жду вас в своем кабинете! — крикнул директор в пространство.
— Не знала, что привидений можно звать, как домовиков, — с какой-то грустью сказала профессор Спраут.
— Нельзя. Просто магия замка передает просьбу директора, — тоном доброго профессора, объясняющего непонятливому студенту очевидные вещи, произнес Дамблдор.
— Звали, господин директор? — Почти Безголовый Ник выплыл из стены.
— С юбилеем вас. Скажите, сегодня студенты факультета Гриффиндор были у вас на праздновании?
— Да, были.
— Можете назвать их фамилии? — решил поддержать своего коллегу Флитвик, ведь и его студентка под подозрением.
— Да, конечно. Сэр Рональд Уизли, сэр Невилл Лонгботтом и мисс Гермиона Грейнджер.
— А мисс Уизли? — спросил Снейп.
— Мисс Уизли? Нет, я ее не приглашал.
— Нехорошо лгать, Минерва, — усмехнулся зельевар.
— Да как вы смеете обвинять меня во лжи? Ко мне подходила мисс Грейнджер, и вообще…
— Довольно, — достаточно резко оборвал объяснения МакГонагалл директор, — сэр Николас, вы можете идти.
— Альбус, вы не могли не заметить, что ни один из трех студентов, — Снейп подчеркнул слово «трех» и посмотрел в сторону декана Гриффиндора, — на роль наследника Слизерина не подходит.
— Я заметил, Северус, не беспокойся. Вопрос не в том, кто открыл Тайную комнату, вопрос в том, как…
— Вы полагаете, что Сами-Знаете-Кто в Хогвартсе? — спросила МакГонагалл, которая училась в школе в то время, когда Тайная комната открывалась.
Снейп усмехнулся, когда коллега сказала "Сами-Знаете-Кто". Его это действительно забавляло, ведь Минерва была ровесницей Темного Лорда и прекрасно зала его имя. Бояться произнести имя или псевдоним того, кого помнишь одиннадцатилетним ребенком, по мнению декана Слизерина было верхом глупости.
— Я сказала что-то смешное?
— Нет-нет, Минерва, вы все отлично говорите, — мягко произнес Снейп, улыбаясь. Когда он так улыбался Лонгботтому на уроках, тот чуть в обморок не падал.
— Я полагаю, он может действовать через кого-то в этот раз, — произнес Дамблдор, не обращая внимания на вечно враждующих деканов вечно враждующих факультетов, — поэтому и необходимо проследить за теми, кто отсутствовал на ужине без уважительной причины, и если вы заметите странности в поведении — сообщайте мне.
— О, странности Лавгуд я наблюдаю с первого урока, на котором она заявила, что в зелье от фурункулов нужно добавить навоз фестрала!
— Навоз фестрала? Он разве используется в зельях? — поинтересовался Флитвик.
— Нет!
— А я-то думал, из-за чего мой факультет тогда лишился полсотни баллов…
— Все. Достаточно, Северус, Филиус. Решать спорные моменты с баллами вы можете и за пределами моего кабинета. Все свободны.
Когда деканы ушли, Дамблдор еще долго сидел в своем кресле и не спешил ложиться спать. Давно он не чувствовал себя так… неуверенно. Многие годы в школе не происходило ничего по-настоящему страшного. Смерти, конечно, были. Это жизнь, ей свойственно заканчиваться смертью. Но даже во время войны Хогвартс оставался маленьким островком мира, где о войне говорили, но не наблюдали даже малейших ее отголосков. А все смерти, что произошли в школе с того момента, как Дамблдор стал директором можно назвать случайными, обычными… Как угодно. Был случай в семьдесят втором, когда студенты подрались после матча по квиддичу, и один из них, как ни странно, хаффлпаффец, использовал Аваду. Был случай в семьдесят седьмом, когда девочка покончила жизнь самоубийством. Был случай в восемьдесят шестом, когда двое равенкловцев пытались провести какой-то ритуал, и их попытки окончились весьма трагично. Но еще до того, как Дамблдор стал директором, в школе погибла девочка, самой, казалось, нелепой смертью. Тогда виновным признали не того, кто был действительно повинен в этой смерти. В то время вроде бы тоже была открыта Тайная комната, тоже появилась надпись на стене, и первой умерла жаба, но, разумеется, на смерть чьей-то жабы никто особого внимания не обратил. Только вот тогда она окаменела и умерла, а миссис Норрис — жива. Жаба была предупреждением, сейчас предупреждение — кошка. Открывалась ли тогда Тайная комната, директор не знал. С оцепенением, вплоть до смертельного исхода, могло справиться зелье или заклинание.
Дамблдор в этот Хэллоуин почувствовал себя очень старым, почувствовал себя самым обычным человеком, который не может все предусмотреть, который не учел, что история имеет свойство повторяться. И при других директорах, до него, были нераскрытые убийства, заговоры среди старшекурсников, войны… Но именно сейчас Дамблдор чувствовал себя маленькой песчинкой в океане истории. Истории, которая, возможно, повторялась много раз до него. Но он не хотел, чтоб она повторялась после! Альбус всегда знал, что он лишь эта самая песчинка, но знать и чувствовать — не одно и то же. Мы можем знать, что кто-то из наших близких может погибнуть, но только когда это происходит — мы понимаем, что это значит на самом деле.
|
|
|
| Nomad | Дата: Суббота, 29.09.2012, 23:57 | Сообщение # 156 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Глава 32. Последствия невмешательства
Гарри сидел на трибуне и засыпал на плече у Крэбба. Малфой бы обиделся, если бы приятель пропустил самый первый матч, в котором блондин играл за команду факультета. Поэтому ранним субботним утром, вместо, уже привычного для этого дня недели, похода к Хагриду и чтения книги у озера, он побрел смотреть игру. У Хагрида было даже по-своему уютно, не так, как у Уизли. У них он чувствовал себя лишним, а лесник был одиноким стариком, в его хижине невозможно почувствовать себя лишним.
В последние дни разговоры об открытии Тайной комнаты утихли, появилось больше предположений, что это была всего лишь шутка. Даже Гарри готов был поверить, что это чей-то, как оказалось, вполне удачный розыгрыш. Это когда он легенду не знал и смотрел на кошку, полагал, что смысла в этом жестоком и одновременно жалком розыгрыше нет, а когда узнал, как на это все отреагировала школьная общественность…
Поттера разбудил шум, он даже не сразу понял, что происходит. Луджин бы его за такую реакцию отчитал. Не понимаешь, что происходит — вскидывай палочку, мало ли. Но, оказалось, это всего лишь кто-то поймал снитч. И сделал это, как понял слизеринец, гриффиндорский ловец, третьекурсник Кормак Маклагген. Гарри расстроился. Не за команду, и даже не за Малфоя, а за себя. Он так бессмысленно провел утро, а теперь еще ему весь день наблюдать за хмурыми слизеринцами!
Расстроенный Драко подошел к своим приятелям, и они молча побрели в сторону замка.
— Гарри, Гарри! — послышался знакомый голос, — Знаешь, что сказал мой одноклассник? Он сказал, что ты наследник Слизерина!
— Если он наследник, я бы на твоем месте так не радовался, — сказал Малфой, обернувшись к Колину Криви, — Тайная комната открывается ведь, чтобы убить таких, как ты — грязнокровок. Не подумал?
Колин Криви часто подходил к Гарри просто поздороваться, причем здоровался он несколько раз в день. Казалось, он выучил расписание слизеринцев-второкурсников. И, если Поттера первокурсник просто раздражал, как комар, который особого вреда не причинит, но писк по ночам спать мешает, то Малфой очень злился. Злился на то, что гриффиндорец его перебивал, чтоб поздороваться, на то, что тот был таким непонятливым и не обижался, что бы ему не говорили, на то, что тот просто жил.
— Но меня же он не убьет! Ведь так, Гарри?
— Убью, — спокойно произнес слизеринец, а Криви лишь широко улыбнулся.
* * *
Поздним вечером этого дня на Колина Криви было совершено нападение. Он, как и миссис Норрис, остался жив, только окаменел.
— Кого еще, кроме тебя, успел достать Криви? — задумался Малфой.
— Да кого угодно! Он любого достанет, — поделился своим, не особо содержательным предположением Крэбб.
— Это точно не я! — отозвался Поттер.
— Я понимаю, это было бы слишком очевидно. Но, такое чувство, что тебя хотят подставить. Тебя не было в Большом зале, когда произошло нападение на кошку, тебя доставал Криви, и вот…
— По идее так не должно быть… — пробубнил себе под нос Гарри.
«Какого черта творит Том? Там в клятве было, что он не должен причинить мне вред любым способом?»
«Да, если он тебя подставит, то по идее лишится магии»— ответил Адам-Самаэль.
«Тогда зачем он это делает?»
«Хороший вопрос…»
Спустя несколько дней, то есть после того, как у студентов было много времени, чтобы обсудить все произошедшее, по школе стали расползаться самые невероятные слухи. Первокурсники всех факультетов боялись ходить в одиночку, как впрочем, и слизеринцы всех курсов. Не то, чтобы они так уж боялись, но наследник был наследником Слизерина, Тайную комнату создал Салазар Слизерин, да и вообще, любое зло, в понимании многих, всегда должно исходить от слизеринцев. Между старшекурсниками из львиного и змеиного факультета, после нападения на Криви, уже было несколько стычек. Скорее, представители «злого и ужасного» факультета не ходили в одиночку, чтоб эти стычки предотвратить, и не лишить факультет баллов.
Общественное мнение разделилось, и в кандидаты на роль наследника Слизерина попало четыре человека: четверокурсник Альфред Селвин, шестикурсник и староста Слизерина — Уилкис, всегда кичившиеся своей чистокровностью, Драко Малфой — просто потому, что Малфой, и Гарри Поттер — потому что неизвестно, как он выжил после Авады. А вдруг он в год уже владел темной магией? Эта версия была бы забавной, если бы Драко точно не подметил, что кажется, будто Поттера подставляют.
Гарри иногда встречал Джинни в коридорах, либо наблюдал за девочкой в Большом зале. Она казалась еще более стеснительной, чем обычно. Она ни с кем из однокурсников не подружилась, разговаривала только с братьями, да и то, это они с ней разговаривали, а она кивала в ответ. Но юный волшебник не мог понять, рыжая такая всегда, или дневник на нее так действует.
* * *
На уроке зельеваренья кто-то из гриффиндорцев решил пошутить, и бросил в котел к Гойлу хлопушку. Раздался взрыв и всех, кто находился недалеко от Гойла, облило раздувающим раствором. У Малфоя вырос нос, у Крэбба — губы, у главной жертвы гриффиндорской шутки — глаза, а Гарри обзавелся огромной рукой. Пока все пострадавшие принимали антидот, Гарри заметил, как Гермиона выскользнула из кладовой Снейпа, но мальчик поспешил отвести взгляд. Он не хотел, чтобы она поняла, что он стал свидетелем кражи ингредиентов. Хотя, это было что-то новенькое. Отличница Гермиона Грейнджер подворовывает ингредиенты для зелий!
Перед обедом у входа в Большой зал столпилось множество студентов, они разглядывали какое-то объявление.
— Открывается дуэльный клуб! Первое занятие сегодня после ужина! — озвучил информацию для своих друзей, но вышло, что для всех собравшихся, гриффиндорец Симус Финниган.
— Гарри, ты пойдешь? — поинтересовался Малфой.
— Не знаю. А кто преподает?
— Надеюсь, что Снейп или Флитвик. В любом случае, на первое занятие сходить можно.
* * *
После ужина, когда все доставали свои дуэльные мантии и переодевались, Гарри сидел с древним фолиантом в руках.
«Привет. Скажи, есть ли заклинание, ритуал или вообще что-нибудь, способное обратить человека в камень?»
«Здравствуй. В обычный камень, или чтоб он выглядел, как статуя?»
«Второе».
«Насчет заклинания не знаю, а зелье такое есть. У тебя есть враги?»
«Они есть, но пока хорошо скрываются».
«Тогда зачем тебе такое зелье? Друзей обращать в статуи как-то не принято».
«А врагов принято? Их, вроде бы, обычно убивают».
«Раньше обращали. Получившиеся статуи ставили у себя дома. Чем больше таких статуй — тем престижнее».
«Престижно иметь много врагов?»
«Не просто врагов, а убитых врагов. У того, кто в этом мире ничего не значит, врагов нет. Это показатель влияния, статуса. А если враги еще и убитые… Так волшебники как бы говорили, что будет с теми, кто решит перейти им дорогу».
«Сейчас за такое однозначно Азкабан светит».
«Не знаю. Я не сборник законодательства».
— Драко, ты думаешь, Тайную комнату действительно открыли?
— У тебя есть сомнения в этом? — удивился блондин, подправляя свою дуэльную мантию классического вида. Как заметил Гарри, современный вариант был только у него.
— Есть. Окаменеть ведь можно и от зелья. Возможно, есть еще какой-нибудь ритуал или заклинание…
— Ну, отец говорил, что комнату открывали раньше, пятьдесят лет назад.
— И кто тогда это сделал?
— Поттер, догадайся с одного раза!
— Тогда у меня еще больше сомнений в том, что она вообще когда-либо открывалась.
* * *
Казалось, вся школа собралась в Большом зале. Столы были сдвинуты к стенам, и в центре находился дуэльный помост. Все слизеринцы, половина равенкловцев и несколько человек из Хаффлпаффа и Гриффиндора были в дуэльных мантиях, остальные — в обычных, школьных. Гарри заметил в толпе Луну Лавгуд в дуэльной мантии ярко желтого цвета. И заметил он ее именно благодаря необычной расцветке ее одежды. В мантиях современного покроя были только Гарри, Дафна Гринграсс и какая-то семикурсница из Равенкло. Некоторые косо поглядывали на Дафну в брюках, все-таки не все понимали, что на ней обычный профессиональный дуэльный костюм. Слизеринка улыбнулась Гарри, давая тому понять, что его внешний вид ей оценен, и она полностью разделяет его предпочтения в выборе одежды для дуэли.
На помост вошел Гилдерой Локхарт собственной персоной.
— Это первый и последний раз, когда я прихожу в этот клуб! — твердо заявил Гарри, не сомневаясь в том, что дуэлянт из преподавателя ЗОТИ никакой.
— Всем меня видно? Всем меня слышно? Профессор Дамблдор дал добро на открытие в школе дуэльного клуба. Навыки, которые вы здесь приобретете, могут пригодиться вам в жизни, а уж поверьте моему опыту, в жизни всякое случается, — Локхарт улыбнулся во все свои тридцать два зуба, — Ассистировать мне будет профессор Снейп, он как-то признался, что немного разбирается в дуэлях. Не беспокойтесь, я верну вам вашего преподавателя зельеваренья в целости и сохранности!
— Уверен, что Снейп мечтает запустить в него Аваду, — шепнул на ухо Поттеру Драко.
Дуэлянты встали друг напротив друга. Локхарт сделал реверанс, Снейп лишь слегка поклонился. Они одновременно подняли палочки.
— Обратите внимание, как держат палочки в такой позиции, — объяснял Локхарт.
— Ему бы самому кто-нибудь объяснил, что по правилам дуэлей реверансы не делаются, — презрительно прокомментировал Малфой.
— Итак, на счет три, — продолжил Локхарт, — раз, два, три…
— Экспеллиармус! — произнес Снейп и учитель ЗОТИ лишился своего оружия, и свалился с помоста.
— И считает по правилам секундант, а не сами дуэлянты. Урок ни о чем! — Драко, кажется, жалел о том, что пришел в этот клуб.
— Он хоть жив? — поинтересовался Гойл.
— А тебе что, жалко будет, если нет? — тут же отозвался Малфой.
— Да нет…
— Отличный посыл, — радостно сказал Локхарт, который изрядно подпортил свою прическу, — Вы все видели, как профессор Снейп применил заклятие разоружения! Это был весьма ожидаемый ход с его стороны, поэтому я решил продемонстрировать действие этого заклинания! — Снейп злорадно ухмыльнулся, когда его коллега оправдался подобным образом, — теперь перейдем непосредственно к учебной тренировке.
Всех учеников стали разбивать по парам. Пару Гарри составил Невилл Лонгботтом, к которому Поттер применил Петрификус Тоталус, после чего наблюдал за остальными. Малфоя поставили с Роном, Гермиону — с Булстроуд, Крэбба — с Финниганом, а Гойла — с Дином Томасом. Лавгуд, скорее всего, обезоружила Джинни Уизли словесно, так как рыжая стояла с недоумевающим видом и слушала свою оппонентку. Некоторые уже отбросили палочки в стороны и в ход пошли кулаки. «Тоже мне, дуэльный клуб! Луджина на них нет!»
— Фините Инкантатем Максима! — прокричал профессор Снейп и все, запутавшиеся в своих собственных ногах, или как Невилл, обездвиженные, поднялись с пола.
Локхарт оглядел зал и оценил масштабы разрушений, а ведь Дамблдор его предупреждал, что все последствия заклятий он должен убрать сам!
— Пожалуй, лучше было начать с защиты, — сказал он, — или вызывать на помост всех по парам, чтобы я мог следить. Да, пожалуй, так и сделаем. Ээ, Гарри и… мистер Малфой, прошу.
Поттер и Малфой вышли на помост, поклонились друг другу и стали использовать «детские» заклинания.
— Риктусемпра! — крикнул первым Гарри, и Малфой на долю секунды, казалось, испугался. Очевидно, вспомнил Риктусемпру в его исполнении в Лютном. Но поставил щит.
— Таранталлегра! — выкрикнул блондин в свою очередь.
— Протего! Ступефай!
— Протего! Серпенсортиа!
На помосте появилась змея, Гарри вопросительно посмотрел на Драко, а тот лишь пожал плечами, как бы ответил, что само в голову пришло.
— Эванеско! — произнес Гарри, вспомнив заклинание, которым Снейп удалил остатки раздувающего раствора, и змея исчезла.
— Достаточно! — как обычно, с улыбкой сказал Локхарт, — Вы молодцы! Следующей парой будут… — профессор оглядел собравшихся, и увидел Гермиону, которая, как и на уроке, тянула руку, — мисс Грейнджер и… пусть будет мисс Булстроуд.
Составляя эту пару, Локхарт положился на мнение Снейпа, который до этого так же поставил их в пару. Гермиона, казалось, уже пожалела, что подняла руку. Не очень-то ей нравилась идея сразиться в дуэли с Миллисентой. Обе второкурсницы вышли на помост, поклонились друг другу, при этом Булстроуд состроила наипротивнейшую гримасу, и уже на счет «два» пустила в Гермиону Ступефай. Сражались они на равных, но Миллисента была агрессивнее, могла выкрикивать по несколько заклинаний подряд. Гермионе приходилось уворачиваться от некоторых, так как она не всегда успевала поставить несколько щитов.
— Серпенсортиа! — крикнула Гермиона, повторив за Малфоем, но, как и предполагал Гарри, девочка в своих силах никогда не сомневалась, и змея упала не в центр помоста, а к ногам Булстроуд. И не просто змея, а ядовитый малайский крайт. В змеях Гарри разбирался, в свое время они были его единственными собеседниками. Правда, крайтов среди них не было, но Поттер еще в школьной библиотеке Литтл Уингинга прочитал несколько книг о змеях, чтобы больше знать о тех, кто его понимает и умеет мыслить.
— Я сейчас ее уберу, — сказал Локхарт, но он уже опоздал. Да и не мог он успеть, так как стоял слишком далеко.
Успеть бы мог Гарри, который тоже стоял далеко, но мог просто отвлечь змею, хотя бы поздоровавшись с ней. Но он понимал, что тогда главным из четырех кандидатов на роль наследника Слизерина станет именно он. Пусть уж лучше змея кусает Булстроуд. Такие мысли пронеслись в голове Гарри за доли секунд, хотя может, этих мыслей и не было вовсе. Просто подсознательное нежелание себя подставлять… Миллисента хотела пнуть змею, инстинкт самосохранения сработал у нее таким образом. Вот за ногу крайт ее и укусил.
Тут же к помосту подбежал профессор Снейп, а Гермиона заплакала, осознав, что только что произошло. Локхарт поспешил сообщить, что урок окончен. Декан увел за собой Булстроуд.
Слизеринку сразу же отправили в клинику Святого Мунго, где ей, по словам одного третьекурсника, у которого там работал отец, дали магловскую антизмеиную сыворотку. Маги никогда не старались изобретать лекарства от естественных ядов и болезней, и пациенты, попавшие в клинику не после заклятий, ритуалов и отравлений, а после укуса змеи или с естественными заболеваниями, вроде СПИДа, онкологии и прочего, были редкостью.
Спустя двадцать три часа Миллисента умерла. То ли крайт был магическим, то ли сыворотка не подействовала… Она ведь действует не всегда. А отец этого третьекурсника-слизеринца занялся изобретением зелья-антидота против змеиных укусов и решил использовать опыт маглов, а у них он, этот опыт, в этом деле хотя бы был. Возможно, выходец из «злого» факультета, если у него получится изобрести нужное зелье, спасет не одного человека.
Вот так, обычная смерть на обычном уроке. Никаких наследников и Авад, просто змея. И Гарри было не по себе… Всем было как-то все равно. Нет, не на сам факт смерти, об этом говорили, и еще долго будут говорить, и не на то, что чистокровную волшебницу, по сути, убила грязнокровка, в противовес всей этой истории с Тайной Комнатой. Именно на саму Миллисенту всем было все равно. Обычная сирота. Обычная некрасивая девочка, которая не нашла друзей в Хогвартсе. Обычный кот-книзл — Чертик, который остался после ее смерти, и которого даже некому кормить. Хотя, он и не просил. Кот лежал в гостиной, свернувшись клубком, и иногда подолгу смотрел в одну точку. Кошки способны понимать? Если да, то он был единственным, кто жалел о смерти Миллисенты. Остальные делали вид, что жалеют. Все было как-то слишком обычно. Никаких рыдающих друзей и родных у гроба, дежурные фразы, дежурные букеты цветов, и только книзл на руках у Гарри плакал бы, если мог. И Гарри плакал бы… Не от смерти этой девочки, а просто от жизни. Бессмысленной жизни одного конкретного человека. Человека, который не успел ничего сделать, а ведь, наверняка, мечтал. Как по-разному на нас действуют смерти разных людей! После смерти Квиррелла Гарри чувствовал себя совершенно по-другому. Может быть оттого, что Квиррелла, как человека, он совсем не знал, а Миллисента — та самая девочка, которая тихо сидела в гостиной и читала журналы, которая была очень одинокой и не нашла друзей в школе, которая пожалела его, когда узнала, что Дамблдор отправил его жить к маглам.
Гарри представил, что он умрет. Ведь тоже не будет рыдающих родственников, тоже будет обычный гроб, обычные цветы и обычные дежурные фразы, даже обычный черный книзл Миллисенты, которого мальчик решил оставить себе. И такие же неосуществленные мечты, несбывшиеся надежды, и никакого смысла. На земле миллиарды людей, какой смысл в жизни каждого? Единицы войдут в историю, а остальные? Просто жили, просто умерли…
* * *
На следующий после похорон день Гарри и Драко пришли письма из Министерства. Их приглашали в качестве свидетелей по делу о непреднамеренном убийстве. Почему эти приглашения пришли только им двоим, там же был полный зал студентов? Может быть, оттого, что они тоже участвовали в предыдущей дуэли и Малфой использовал это же заклинание? Ответы на эти вопросы Гарри не знал, да и интересовало его больше другое. Слушание было посвящено вопросу исключения Гермионы Грейнджер из школы.
— Малфой, почему исключают ее, а не увольняют Локхарта? Ведь он был ответственным, он организатор этого дуэльного клуба?
— Гарри, ты веришь в честность правосудия?
— Нет, но…
— Вот и ответ. Локхарт — известный писатель, а Грейнджер — грязнокровка, и никто в этом мире за нее не заступится. Нужно наказать кого-то, нужно создать видимость работы и так далее.
Гарри помрачнел и стал по-настоящему злиться. Он хотел, чтобы Том действительно кого-то убил, хотел, чтобы директора сняли с поста. «Да как он может такое допустить? Он — добрый дедушка директор, поддерживающий маглорожденных? Кто кроме него еще поддержит Гермиону? Но нет, ему тоже не нужно идти против общественности и обвинять Локхарта!»
Как Гарри был близок к истине! Дамблдору было искренне жаль маглорожденную девочку-отличницу, но он понимал, что возможно будут еще более важные обстоятельства, при которых ему придется спорить с Министерством. Это не тот случай. Дамблдор налил себе мятный чай, пытаясь отойти от разговора с МакГонагалл, в котором женщина обвинила его в бездействии и доказывала ему, что он, как глава Визенгамота, обязан, просто обязан сделать так, чтобы Грейнджер не исключили. А что он может? Обвинить Локхарта? В этом, конечно, есть какой-то смысл, но его все равно, скорее всего, оправдают. А заодно будут обвинять еще и директора, который не может обеспечить безопасность учеников. А если Локхарта не оправдают, то снова нужно будет искать преподавателя на эту проклятую, в прямом смысле слова, должность. Альбус решил, что поможет Гермионе. Он будет настаивать после суда, чтобы палочку Грейнджер не сломали, а затем попросит директора Шармбатона принять студентку. В Британии все будут довольны, что «виновного» наказали, а умная девочка продолжит свое обучение. Это он и пытался донести до рассерженного декана Гриффиндора. А МакГонагалл не хотела расставаться со своей лучшей ученицей.
Сейчас Дамблдор не в том положении, чтобы спорить. Нападение на Колина Криви сыграло в этом свою роль. Попечители пока не настаивают на каких-либо серьезных мерах, так как никто не умер. И это больше всего беспокоит директора. За смерть Булстроуд взялись все, кто только мог. Попечительский совет настоял на слушании, в газетах появились объявления о непродуманных действиях директора, а вот про нападение на маглорожденного Криви — ни одной статьи. Это что-то должно значить. Либо в этом мире всем настолько плевать на маглорожденных, но смерть чистокровной слизеринки они не могли оставить незамеченной.
Вот такие вот противоречивые мысли у обычного великого светлого волшебника — Дамблдора… Он злится на отношение мира к маглорожденным, на то, что нападение на Криви было проигнорировано. Хотя он одновременно злится и радуется по этому поводу. Видеть авроров в школе директор не желал. И в то же время, Альбус допускает исключение Грейнджер из школы, понимая, что никто за нее не заступится, и, понимая, что для него так сейчас проще.
* * *
Гарри не видел Гермиону несколько дней. Она не появлялась в библиотеке, на уроках и даже в Большом зале. А ему просто необходимо было с ней поговорить! Он подошел к портрету Полной дамы.
— Ээ…
— Слизеринские подземелья в другой стороне, молодой человек!
— Я в курсе, — зло сообщил он даме, — мне нужно поговорить с одним человеком.
— Это не мои проблемы! Ходят тут всякие, поговорить им нужно. Ищите другие места для разговоров!
— Старая карга!
— Да как ты смеешь меня оскорблять…
— Силенцио!
Благополучный проход в гостиную Гриффиндора не удался, и Гарри сел на пол напротив входа, решив дождаться кого-нибудь из гриффиндорцев. Ждал он минут сорок, не меньше, а в голове в это время были далеко не самые радужные мысли. Что ему стоило просто сказать что-нибудь этой змее на серпентарго? Ну, говорили бы, что он наследник Слизерина, подумаешь… Хотя, тогда бы у него могли возникнуть проблемы. Вдруг бы его вызвали в Министерство на слушании по обвинению в нападении на Криви? Черт разберет, какие тут законы, и как они действуют! Как сложно выбирать между собой и своим другом! И пусть то его решение было мимолетным, он не думал о последствиях… Но что бы он выбрал, если бы знал, что заговори он на серпентарго, будет слушание по обвинению его в нападении на гриффиндорца, а если он промолчит — об исключении Гермионы? Он не знал.
Из прохода в гостиную показалась знакомая рыжая шевелюра Джорджа или Фреда Уизли, и Гарри резко вскочил на ноги.
— Привет. Мне нужно поговорить с Гермионой.
— Да проходи, только она ни с кем не разговаривает после смерти этой вашей…
Из проема показался второй из близнецов.
— О, привет, Гарри. Как там ваши? Отошли от трагичной гибели замечательной, умной девочки, которая так мало успела пожить, — передразнил он кого-то, из произносящих речь на кладбище. — Забавно, не находишь. Студентка змеиного факультета умерла от укуса змеи!
Гарри в этот момент захотелось ударить Фреда… Джорджа, кто он там, по физиономии. Он понимал, что тому плевать на некрасивую девочку, что она не с ними в одной гостиной читала журналы, не с ними сидела за одним столом в Большом зале, и ее кот не терся об их ноги. Но было мерзко от таких слов.
— Я пойду, — сказал Поттер довольно резко, и проскочил в проем.
Гостиная Гриффиндора была выполнена в красных тонах, и тут было довольно шумно. На полу валялось несколько оберток от шоколадных лягушек, на свободных креслах лежали забытые книги и журналы. Взгляды всех присутствующих обратились к вошедшему слизеринцу, и он почувствовал себя неуютно.
— Где Гермиона? — спросил он у Лаванды Браун, своей однокурсницы.
— В дальнем кресле. Делает вид, что читает, чтобы ни с кем не разговаривать, — кудрявая девочка указала на кресло у окна.
Гермиона услышала свое имя и повернулась. А, увидев, кто к ней пришел, подскочила от неожиданности. Увидеть слизеринца в гостиной Гриффиндора — в принципе, неожиданно. Гарри подошел к девочке. Ее глаза были красными и опухшими.
— Гермиона… — он забыл, о чем конкретно хотел с ней поговорить. Просто хотел поддержать, а как это сделать, не знал. Хоть и готовил какие-то слова.
— Я не специально Гарри, я не хотела, чтобы она умерла, — заплакала девочка.
— Знаю, Гермиона, знаю.
— Я ее убила… убила…
Гарри обнял гриффиндорку и погладил по спине.
— Тише, все хорошо.
— Меня исключат…
— Я буду свидетелем на суде. Я скажу им все! Проклятый Дамблддор!
— Дамблдор? — девочка отстранилась и смутилась оттого, что стоит в гостиной краснознаменного факультета в обнимку со слизеринцем, который пытается ее успокоить.
— Гермиона, ты не понимаешь? Он может тебе помочь, но не хочет. А знаешь почему? Потому, что тогда обвинят Локхарта, а он известный писатель. На кого легче все повесить, на известную личность или на, прости конечно, грязнокровку?
— Но ведь это действительно я виновата…
— В чем? В том, что использовала то же заклинание, что и Малфой? В том, что Булстроуд не догадалась или не успела использовать Эванеско? В том, что Локхарт бездарный преподаватель, который не способен следить за студентами?
— Там был еще и Снейп…
— Который стоял у самого выхода и наблюдал со стороны! Конечно, он мог понимать, то этот чертов писака не поможет, в случае чего, но… Гермиона, это был не его урок. Я, конечно, Снейпа тоже недолюбливаю, но не его идеей было создать дуэльный клуб. Ты знаешь, что дуэлям обычно обучают в индивидуальном порядке, так как это достаточно опасно? Если уж Локхарт считал, что справится со всеми студентами сразу, то ему и отвечать!
— Не надо говорить ничего в суде, Гарри… Все равно, как бы ни был причастен Локхарт, змею я призвала… Все равно. Мне все равно. Уйди, пожалуйста, я хочу побыть одна.
— Тебе не должно быть все равно! Это твоя жизнь!
— Гарри, пожалуйста, не надо…
— Хорошо, я уйду. Но я сделаю все, что смогу!
Гермиона несмело улыбнулась, а Гарри развернулся и побрел прочь, напоследок прошептав: «Прости меня».
Гермиона смотрела ему вслед и не понимала, за что он попросил прощение. А все, кто находились в гостиной, смотрели на нее. Теперь даже те из них, кто считал Поттера наследником Слизерина, изменили свое мнение. Не мог наследник вот так успокаивать грязнокровку.
_________________
Если вам показалось, что обвинение Гермионы притянуто за уши, то вам это вовсе не показалось! Я тут пытаюсь провести параллель с историей пятидесятилетней давности, когда ни за что исключили Хагрида. У нас есть специалисты такие, патологоанатомы называются, которые могут определить причины смерти. Полагаю, в магическом мире они тоже должны быть. Поэтому пятьдесят лет назад можно было установить, что смерть Миртл наступила не после укуса акромантула. А если девочку тогда уже успели похоронить, то есть не очень приятная штука — эксгумация. Да можно было хотя бы саму Миртл спросить! У акромантула вроде бы восемь глаза, а не «два огромных желтых глаза», которые видела девочка перед смертью. В общем, мое мнение таково, что если Дамблдор, Диппет и кто-либо еще, захотели бы установить истину, а не просто «раскрыть» убийство, Хагрида бы не исключили. Просто его тогда было выгодно обвинить.
|
|
|
| Nomad | Дата: Воскресенье, 30.09.2012, 02:57 | Сообщение # 157 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Желтый бантик, это сюр. Ну и Гермиона конечно. Кажется у Гаррика не получиться её выгородить…
А больше всего мне почему то жаль книззла. 
|
|
| Shtorm | Дата: Воскресенье, 30.09.2012, 04:35 | Сообщение # 158 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| Надеюсь, что у Гаррика получится отмазать Гермиону. В конце концов он может и на шантаж пойти, пригрозив, что уйдет из магического мира и пускай сами с Володей разбираются, или заявит, что у едет из Англии а тот же Думстранг, и опять же пусть сами с УПСами разбираются.
|
|
| Serjo | Дата: Воскресенье, 30.09.2012, 04:36 | Сообщение # 159 |
Travelyane
Сообщений: 1957
| Да ниче с Гермионой особо страшного не будет, доучится в Шармботоне, там ей даже поспокойнее будет!
|
|
| Nomad | Дата: Воскресенье, 30.09.2012, 06:58 | Сообщение # 160 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Shtorm, Ты забываешь, что тут Гаррик даже к своему счету доступа не имеет, какой там уход или другая школа.
Ну а Гермиона… По честному то она убила ученицу без вопросов.
|
|
| Shtorm | Дата: Воскресенье, 30.09.2012, 12:49 | Сообщение # 161 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| NomadВсе же убила змея, а не Гермиона.
|
|
| Nomad | Дата: Воскресенье, 30.09.2012, 13:08 | Сообщение # 162 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Shtorm, Я представил картинку как Гермиона вместо серпенсортии кидает Аваду, мол все равно не выйдет. А оно возьми и выйди… Или тот смешной момент с ЛжеХмури, когда он показывал непростительные и то, что даже если все направят на него палочки и произнесут Аваду, у него максимум кровь носом пойдет. 
|
|
|
| Serjo | Дата: Воскресенье, 30.09.2012, 14:42 | Сообщение # 163 |
|
Travelyane
Сообщений: 1957
| Shtorm, Змею наколдовала Гермиона! Вообще, по хорошему, то тут Гермионе "убийство по неосторожности", а Локхарту и Дамбику "преступная халатность"! Вот… но Локхарт (не говоря уже о Дамбике) фигура известная и популярная, а Гренджер грязнокровка - то бишь коза отпущения! Да и то её просто отчисляют из школы, а ведь могли и посадить!!
|
|
| SvetaR | Дата: Воскресенье, 30.09.2012, 21:43 | Сообщение # 164 |
Высший друид
Сообщений: 845
| Quote (Nomad) Желтый бантик, это сюр.
Розовый был бантик, розовый. Но сюр, согласна. 
Клуб вообще был идиотски организован. Ну вот какого показывать на второкурсниках? Хорошо, одна пара (Гарри-Драко) нормально отработала, так поблагодари Мерлина и ставь кого поопытнее. Нееет, дальше пойдем. Еще бы первокурсников поставили!
Ну да Локхарт в этом отношении дурак (хотя не соваться самому в опасные приключения у него ума хватало).
Спасибо за продолжениие!
|
|
| Nomad | Дата: Понедельник, 01.10.2012, 07:06 | Сообщение # 165 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Глава 33. Визенгамот
Нападение на хаффлпаффца Джастина Финч-Флетчли прошло как-то незаметно. По крайней мере, незаметно для Гарри. Ему было безразлично на человека, внешность которого он даже не помнил. Он размышлял над тем, как помочь Гермионе, и уже связался с Истваном. В случае чего, гриффиндорку примут в Дурмстранг, если не выйдет международный запрет на колдовство. После исключения иногда выносят такое решение, которое рассматривается в Международной Конфедерации магов. Другого выхода он не видел. Гарри не хотел, чтобы ее исключали из Хогвартса, но что ему для этого сделать? Его имя, конечно, могло сыграть в этом свою роль, но он не рассчитывал, что кто-то прислушается к мнению, пусть и Героя магической Британии, но всего лишь двенадцатилетнего волшебника. Да и необходимых ораторских качеств, чтобы выступать в суде в роли адвоката, он у себя не наблюдал. Но попробовать стоило, только осторожно.
По школе снова ходили слухи о наследнике, но Гарри они не интересовали. Он сидел на холодной земле под старым дубом у озера. Моросил дождь, и Гарри подставил лицо под мелкие капли. Казалось, они смывали тревогу. Гермиону он не видел с того самого короткого разговора в гостиной Гриффиндора. Он не знал, как она, чем питается, если не появляется в Большом зале, поддерживает ли ее кто-то из одноклассников. Хотя Рон рассказывал, что они с Невиллом несколько раз пытались с ней поговорить, правда, безуспешно. Но Гарри-то знал, как Рон мог достать кого угодно! А вот успокоить он вряд ли мог.
— Привет, Гарри Поттер, — услышал слизеринец совсем близко знакомый голос, и обернулся.
Луна Лавгуд сидела рядом с ним в такой же позе, как и он, и сколько она тут уже сидит, Гарри не знал. Он вообще не мог понять, как девочка могла так тихо подойти. Она так же подняла голову, подставляя лицо под дождь. Ее поза могла показаться передразниванием, если бы Поттеру в этот момент не было бы все равно на подобные мелочи. Он ей не ответил, просто отвернулся и продолжил разглядывать пасмурное небо. Они сидели молча минут двадцать, и Гарри даже не было неуютно. Луна совсем не помешала его уединению, хотя, окажись на ее месте любой другой человек, тот же Малфой, к примеру, он бы злился.
— Нарглсортиа! — произнесла девочка, вскинув палочку, но ничего не произошло, — Странно… Должно было сработать. Раттусортиа!
На этот раз из ее палочки появилась крыса, которая убежала куда-то в сторону Запретного леса.
— О, получилось! Оказывается, так просто придумывать новые заклинания!
Гарри посмотрел на Луну, и снова отвернулся. Не до новых заклинаний ему было. Хотя он всегда считал, что изобретение заклинаний — сложный процесс, требующий знаний и опыта. Но сейчас его даже не удивляло, что какая-то первокурсница методом проб изобретает что-то свое.
— Ты грустишь, — сказала очевидное Лавгуд.
— Спасибо, а то я сам как-то не догадался.
— Но ты можешь все исправить, просто тебе гордость не позволяет, — произнесла Луна, повернувшись к Гарри, и глядя прямо в его глаза.
— Гордость, значит? — он начинал злится на эту девочку.
— Когда сам не можешь решить проблему, нужно попросить о помощи. Всех попросить, кто только может помочь. Но тебе гордость мешает это сделать, — шепотом произнесла равенкловка.
— Если я тебя попрошу, ты мне поможешь? — ехидно отозвался Гарри, копируя интонации Снейпа.
— Я — нет, но ведь другие могут помочь.
— Кто?
— Многие. Но есть те, кого ты никогда не попросишь, а есть те, кто считает тебя другом… — расплывчато ответила Луна.
— Малфой?
— По-моему, Хагрид похож на слизняка-переростка, которого одели в шубу, ты так не считаешь? — произнесла девочка, вставая с земли, — Пойду с ним поздороваюсь. А тебе нужно расчесаться!
Вот такой короткий диалог, который так много значил. Гарри смотрел вслед удаляющейся Лавгуд, которая подпрыгивая, побежала к леснику, вышедшему из своей хижины. Действительно, как часто гордость не позволяет людям произнести такое простое «помоги». Мы все хотим быть, или хотя бы казаться, самодостаточными, не нуждающимися в чьей-бы то ни было помощи. Когда он в шутку просил Малфоя помочь с драконом, тогда была другая ситуация. Просто одно дело, которое желательно выполнить не в одиночку. Сейчас все не так.
* * *
— Драко… — тихо произнес Гарри, сидя вечером в гостиной. Просить о помощи действительно трудно. Иствану он просто описал ситуацию и спросил, что можно сделать. Это не было просьбой.
— Что? — отозвался Малфой, не отрываясь от чтения журнала о квиддиче.
— Можешь мне помочь? — Поттер специально сказал «мне», а не Гермионе.
— В чем? — Драко вопросом заинтересовался и отложил журнал в сторону.
— Твой отец ведь член Попечительского совета. Он может сделать так, чтобы Гермиону не исключили.
— Может. Только зачем ему это, Поттер?
— Действительно… Может, просто так? — а что еще должен был сказать Гарри?
— Просто так ничего в этой жизни не бывает. Но я могу попросить его, если ты окажешь мне одну небольшую услугу.
— Какую? — почти деловой разговор двух слизеринцев. На то, что Драко сразу же скажет: «Конечно, помогу. Не вопрос!» Гарри и не рассчитывал.
— Так, одна мелочь. Создашь мне иллюзию. Вернее, сделаешь мне образ другого человека.
— Кого?
— Моей матери.
— Я ее ни разу в жизни не видел, как я могу создать ее образ? И зачем тебе в нее превращаться? Можно ведь и Оборотное зелье использовать, если уж так нужно…
— Я организую тебе просмотр воспоминаний о ней. Использование Оборотного зелья вычисляется, это не самый надежный способ. А магию отражений даже гоблины не вычислят. Ты ведь ее используешь? За нее, кстати, срок в Азкабане могут дать. Намного меньше, чем за Непростительные, но все же. У нас законы составляют идиоты!
Гарри не ответил, что он использует. Если Малфой заговорил про гоблинов, не значит ли это, что он решил ограбить собственных родителей? А то, помогая Гермионе, можно оказаться косвенным виновником воровства, со всеми вытекающими последствиями! И одно дело, если воруешь для себя, и рискуешь, соответственно, тоже для себя, а совсем другое, когда рискуешь ради кого-то. Да еще и эта магия отражений, за использование которой действительно можно год в Азкабане провести. Кто вообще догадался причислять родовые способности к темным искусствам?
— Что ты задумал, Малфой?
— А вот это уже мое личное дело. Не нравятся условия — извини. Моему отцу защищать грязнокровку тоже будет не сильно-то приятно!
И снова этот чертов выбор между собой и своим другом! И это он говорил, что у него нет друзей? Ради недрузей люди не сомневаются, стоит ли им рисковать собой, и просто остаются в стороне. Ведь ему было бы все равно, если бы исключали любого из Уизли, Лонгботтома или Финнигана. Но на Гермиону ему не все равно.
— Я согласен, — наконец, произнес Гарри, и Малфой улыбнулся.
Драко бы никому не сказал, зачем ему нужно на время стать своей матерью. А он всего-то хотел пройти в Азкабан, к своей тетке. Он любил ее, хотя даже не помнил, как она выглядит. Они переписывались, он рассказывал ей о школе, а она мечтала, что выберется когда-нибудь из этого кошмара. Она верила, что Темный Лорд не мог так просто умереть, и ждала его. И какой бы безумной не считал ее весь мир, да и какой бы безумной она не была, Беллатрисса Лестрейндж любила своего племянника. А племянник любил ее. Так же как Гарри считал безумную Салиму своим человеком, так и для Драко Белла была и всегда будет родной теткой, которую он очень хотел увидеть. А несовершеннолетних в Азкабан не пускают. Нарцисса иногда навещала свою сестру, а он не мог. Какая ирония, что Малфою в реализации его идеи поможет тот, кого Лестрейндж ненавидит больше всего! Но он ей об этом не скажет.
Драко достал пергамент с протеевыми чарами.
«Здравствуй, отец. Можешь помочь?» — не «помочь мне», не «помочь Поттеру», и тем более не «помочь Грейнджер».
Ответ появился на сразу, прошло минут пять.
«Здравствуй. В чем именно?»
«Сделай так, чтобы грязнокровку Грейнджер не исключили из школы».
«Зачем тебе это?»
«Нужно».
«Знаешь, а это может быть мне на руку. А то все эти министерские рейды мне надоели. А так, если я заступлюсь за грязнокровку… В общем, идея неплохая. Мне это даже выгодно», — Малфой, он и есть Малфой. Что младший, что старший.
Люциус, естественно, не сказал, что выгодно ему это не только из-за рейдов. Ведь были причины, почему нападения на студентов в Хогвартсе не расследуются. И Малфой-старший всеми силами старался отсрочить это расследование. Летом у него украли дневник Темного Лорда, а Лорд как-то говорил, что создал эту тетрадь для того, чтобы с ее помочью в будущем открыть Тайную комнату. И если этот дневник обнаружится сейчас в школе, то могут найтись и те, кто знает, что эта вещица находилась у него на хранении. В дружбу и взаимовыручку он не верил, не наивный. Достаточно вспомнить, как Каркаров своих товарищей ради свободы сдал. И сейчас найдутся те, кто ради собственной карьеры в Министерстве будут только рады растоптать репутацию Малфоя. А деньги, влияние и положение в обществе — не вечны. Если подходить ко всему с умом, то и его можно в грязь втоптать. Люциус может стать подозреваемым, и только этого ему еще не хватало! Докажи потом, что дневник, самым наглым образом, кто-то украл. Да и не должно быть таких вещей у того, кто был под Империо в той войне.
* * *
Слушание в Визенгамоте должно было состояться третьего декабря. Поттер и Малфой проснулись в этот день рано, умылись, оделись, эльфы принесли еду прямо в гостиную. Через десять минут должен был прибыть Люциус Малфой, который и будет сопровождать их в Министерство. Хотел ли Дамблдор, чтобы Гарри Поттера сопровождал этот человек? Да, какая разница. Малфой-старший член Попечительского совета, более того, свидетель от этого самого совета на слушании, он просто выполняет свою работу, хочет того директор, или нет.
— Да все будет нормально с твоей Грейн-нджер, — зевая, протянул Драко, держа в руках чашку какао.
Гарри не ответил, так как в гостиную вошел Люциус в сопровождении Снейпа. Драко сразу же встал, поставив чашку на стол, видимо в их семье соблюдались традиции, и здороваться со старшими, пусть и с родным отцом, было принято стоя. Гарри тоже встал, ведь именно этого человека, пусть и через Драко, он просил помочь. Чертова гордость!
— Здравствуй, отец. Здравствуйте, профессор.
— Доброе утро, — сказал Гарри, сдерживая зевок. Спать хотелось сильно, а домовики принесли какао. Нет бы кофе, чтоб хоть немного проснуться.
Взрослые маги лишь кивнули в ответ.
— Нам пора, — сообщил Малфой-старший, который выглядел так, будто встал на несколько часов раньше, чем Гарри и Драко. Не в то смысле, что был еще более сонным, напротив, казалось, словно он занимался своим туалетом не меньше пары часов.
Четверо магов вышли из гостиной и направились к выходу из Хогвартса. По камину в Министерство могли попасть лишь сотрудники, остальные должны использовать вход для посетителей. Поэтому Гермиона, Гарри и Драко, в сопровождении Люциуса Малфоя — в принципе, довольно необычная компания, должны были добраться до границы антиаппарационного барьера, и переместиться к этому самому входу для посетителей.
У выхода из школы стояли МакГонагалл и Гермиона Грейнджер, которая на манер Луны Лавгуд рассматривала стену. Она не хотела ни с кем разговаривать и кого-либо видеть — защитная реакция.
— Северус, Минерва, — Люциус кивнул деканам, и направился к выходу.
— Удачи, — прошептала МакГонагалл Гермионе, и дети направились следом за Малфоем-страшим.
Их ждала обычная школьная карета, которую везла, уже привычная для Гарри, костлявая лошадь.
— Вы видите фестралов, мистер Поттер? — поинтересовался Люциус.
— Этих лошадей? — Гарри кивнул в сторону животного, — Вижу.
— Их видят те, кто видел смерть.
— Да? Значит, и смерть я видел, — спокойно произнес Гарри, и забрался в карету. Смерть он уже видел, чувствовал и, казалось, даже понимал. А вот жизнь — не мог понять.
Ехали молча. Все происходящее могло быть забавным, если смотреть со стороны. Люциус Малфой, сидящий в карете с грязнокровкой Гермионой Грейджер, которую собираются исключать из школы за непреднамеренное убийство чистокровной волшебницы. Драко, который вообще не понимал, зачем он понадобился на этом слушании. Гарри Поттер, который просил о помощи Драко, а тот, в свою очередь, просил Люциуса, о чем Гермионе, конечно же, неизвестно. Такие разные люди, войне Волдеморта с Дамблдором они оказались бы врагами, сейчас ехали в одной карете и были связаны друг с другом просьбами, надеждами и взаимной выгодой.
Наконец, карета достигла ворот Хогвартса.
— Так, сейчас я аппарирую с Драко и мистером Поттером, — сказал Люциус, — а потом вернусь за вами, мисс Грейнджер.
Гермиона лишь кивнула. Малфой-старший взял за руки своего сына и Гарри, аппарировал в какой-то безлюдный переулок, и тут же исчез. Следующую картину, которую увидел Поттер, он запомнит надолго. Люциус Малфой, держащий за руку грязнокровку! Самой Гермионе было безразлично. Разве что, ее немного мутило от первой в ее жизни аппарации.
— Успокойтесь, мисс Грейнджер, вы дрожите, — немного пренебрежительно сказал Малфой-старший.
Они вышли из переулка, завернули за угол, и направились к телефонной будке. Люциус вошел в кабинку, набрал номер, и из трубки послышался женский голос:
— Добро пожаловать в Министерство магии. Назовите, пожалуйста, ваше имя и цель посещения.
— Люциус Малфой, — презрительно сказал взрослый маг, как будто его оскорбляло даже то, что бесцветный голос посмел его не узнать, — сопровождаю Драко Малфоя, Гарри Поттера и Гермиону Грейнджер, вызванных на слушание. Заседание пройдет в зале номер три.
— Благодарю вас. Возьмите, пожалуйста, значки и прикрепите к мантиям спереди. Вам необходимо пройти досмотр и зарегистрировать ваши палочки у дежурного мага, чей пост находится в дальнем конце атриума.
После этих слов пол будки дрогнул, и она поползла вниз.
— Министерство магии желает вам приятного дня, — сказал женский голос, когда будка остановилась.
— Глупая система! Какой может быть приятный день у тех, кто пришел сюда по такому поводу? — произнес Люциус в пространство и вышел из кабинки. Дети вышли следом.
Они оказались в огромном зале с множеством каминов. В центре этого зала стоял фонтан — скульптурная композиция. Когда Гарри разглядел, что эта композиция представляет собой волшебника, вскидывающего палочку, кентавра, гоблина и домового эльфа, смотрящих на этого волшебника с обожанием, он рассмеялся.
— Вот такая вот сказка о том, что светлая власть боролась за равенство, — прокомментировал скульптуру Люциус. На фонтан уставилась даже Гермиона, которую до этого все происходящее не интересовало.
— Но это же неправильно! — возмутилась Гермиона в своих привычных интонациях, и Гарри поднял глаза к потолку.
— Девочка, подчинить гоблинов и кентавров мечтают все, а борются за право, кто это сделает. Избавьте меня от ваших иллюзий! — отозвался Малой-старший.
Люциус и трое второкурсников направился в дальний конец атриума регистрировать палочки. После регистрации они спустились на второй уровень, и остановились перед большой черной дверью с вывеской: «Зал суда №3».
— Прибыли, у нас еще пять минут, но все судьи там уже собрались, — произнес Малфой-старший, подошел к своему сыну и поправил воротник его рубашки, затем подошел к Гарри, повторил действия и неудовлетворенно покачал головой, глядя на его лохматые волосы. После этого повернулся к Гермионе и спокойно поправил ее мантию. Девочка посмотрела на него таким взглядом, будто он не мантию ей поправил, а появился в Министерстве в одних трусах. Люциус, глядя на недоумевающее лицо Грейнджер понял, какую реакцию вызвали его действия, и усмехнулся.
— Дело слушает неполный состав — двадцать судей. Полный — пятьдесят, но они все собираются лишь на рассмотрения дел по особо тяжким преступлениям, убийство по неосторожности в такие дела не входит. Вести дело будет Амелия Боунс, она является главой Отдела магического правопорядка и заместителем Председателя Визенгамота. Хаффлпаффка, — как будто сказал самую точную характеристику личности, произнес Малфой-старший. — От Дамблдора, который там будет присутствовать, помощи ждать не стоит. Хотел бы, уже помог.
Гермиона кивнула, и Гарри понял, что для нее сейчас рушится целый мир! Люциус Малфой — Пожиратель Смерти, который убивал таких, как она, сейчас подправляет ей мантию и объясняет, что помощи от Дамблдора ждать не следует. Даже для Гарри все происходящее было каким-то нереальным. Но он — слизеринец, и поэтому понимал, что все не просто так, и Люциус решил сыграть роль. Ведь Гермиона, наверняка, после этого, если представится случай, будет спорить хоть со всем Уизли вместе взятыми, что Люциус Малфой — вовсе не плохой человек. Хорошо ли поступал Малфой-старший? Нет. А хорошо ли поступал Дамблдор, не вмешиваясь в происходящее? Нет. Вот такая вот жизнь.
* * *
Вчетвером они вошли в зал. Это было большое и довольно мрачное помещение с множеством лавок для зрителей, где сейчас сидела только какая-то женщина в ярко-зеленом шелковом костюме. Так же в зале находился неизвестный Гарри маг в темно-синей мантии, и мадам Помфри. Как понял слизеринец, они тоже были свидетелями.
— Рита Скитер, журналистка, — шепотом пояснил Люциус, глядя на женщину в зеленом костюме, — мисс Грейнджер, садитесь в кресло.
Гарри, и оба Малфоя сели на крайнюю лавку.
— Мы можем начать? — поинтересовалась женщина, сидящая в центре возвышения, где находились лавки для судей.
— Конечно, если вы больше никого не ждете, — намек на присутствие Скитер.
— Слушание от третьего декабря объявляется открытым. Разбирается дело о непреднамеренном убийстве Миллисенты Булстроуд Гермионой Джин Грейнджер, проживающей по адресу…
Гарри не слушал, он смотрел на Дамблдора, который присутствовал на заседании, и в данный момент рассматривал потолок. «Совесть мучает? Или не мучает, и он просто скучает? А Иствану приходилось принимать сложные решения… отправлять в тюрьму невиновных, или оправдывать виновных из-за своей выгоды? Он ведь тоже в суде работает». Очнулся Гарри только тогда, когда Гермионе задали прямой вопрос.
— Назовите свое полное имя?
— Гермиона Джин Грейнджер.
— Вы поняли, в чем вас обвиняют? Вы согласны с обвинениями?
— Да, но я не хотела…
— Вы понимали, что заклинание вызова змеи способно привести к подобным последствиям?
— Я тогда не думала об этом…
— Вас предупреждал преподаватель, что вы не должны использовать опасных заклинаний?
— Не помню…
— Перейдем к допросу свидетелей. Мистер Смит, пройдите за кафедру. Назовите свое полное имя и место работы.
— Роберт Джордж Смит, специалист первой категории Отдела магического правопорядка в Министерстве.
— Вы занимались расследованием этого дела. Какие подробности вам удалось установить?
— Двадцать второго ноября этого года в Хогвартсе по инициативе преподавателя Защиты от темных искусств был открыт дуэльный клуб, где и было совершено убийство. На данном уроке двое из учителей находились в Большом зале. Северус Снейп оказался там случайно, перед уроком Гилдерой Локхарт попросил его стать ассистентом, — молодой представитель власти говорил немного сбивчиво, его речь не была похожа на то, что доводилось слышать Гарри в магловских новостях, когда там зачитывал итоги расследования прокурор. Да и вообще вся система была построена тут странно. Этот Смит официально — свидетель, а по сути — обвинитель. — В принципе, после показательной дуэли между преподавателями, он имел полное право покинуть урок, но остался наблюдать. Локхарт предупреждал, что в дуэлях студенты должны использовать заклинания только из школьной программы. Серпенсортия, которую применила Гермиона Грейнджер, не входит в учебный курс. Использование именно этого заклинания и привело к смерти Булстроуд.
— У вас все, мистер Смит?
— Да.
— Можете занять свое место. За кафедру приглашается свидетель Драко Малфой.
Тот посмотрел на отца, который едва заметно кивнул, и блондин подошел к кафедре. А Гарри в это время размышлял над тем, когда же это Локхарт предупреждал о том, какие заклинания использовать. То ли у него проблемы с памятью, то ли этот Смит соврал. А может и сам Локхарт лгал, когда его допрашивали. Кстати, где он? Почему его нет в свидетелях? Его величеству писателю некогда посетить сие мероприятие?
— Уважаемый суд, — обратился Люциус Малфой к Амелии Боунс, — Я полагаю, будет логичнее опрашивать одновременно с моим сыном и мистера Гарри Поттера, так как они сражались в тот день в дуэльной паре.
— Да, пожалуй, так будет логичнее. Мистер Поттер, пройдите тоже за кафедру. Вы присутствовали в дуэльном клубе, организованном преподавателем Защиты от темных искусств Гилдероем Локхартом, двадцать второго ноября?
— Да, — одновременно ответили слизеринцы.
— Мистер Малфой, вы так же использовали в дуэли с мистером Поттером заклинание вызова змеи?
— Да.
— Мистер Поттер, что вы сделали в ответ?
— Использовал Эванеско…
— Это заклинание проходят на третьем курсе, откуда вы его узнали?
— Его профессор Снейп использует на уроках, — Гарри не понимал, к чему весь этот фарс. Или все суды напоминают театр?
— Как вы считаете, у мисс Булстроуд была возможность, чисто теоретически, использовать это заклинание?
— Протестую, — отозвался Дамблдор, — Вопрос не по существу.
Гарри вначале даже не понял, зачем это сказал директор, ведь сейчас бы Гарри ответил, что да, просто Миллисента растерялась, и это был бы довод в пользу Гермионы. Мальчик повернулся к Грейнджер, она тоже не понимала, чего добивается директор. Теперь ей казалось, что он хочет, чтоб ее исключили. Но до Поттера, спустя несколько секунд дошло, что Дамблдор хотел всего лишь избежать ответа «нет». Может быть, он считал детей неразумными существами, которые не способны сказать то, что нужно. Поэтому он думал, что слизеринцы сейчас ляпнут это самое «нет», так как времени тогда действительно почти не было, чтобы использовать заклинание. Малфой-старший понял, как расценили протест директора дети, и усмехнулся. А может, его развеселил сам протест.
— У кого-нибудь из судей еще есть вопросы к мистеру Малфою и мистеру Поттеру? — Амелия посмотрела на своих коллег, — Свидетель миссис Помфри, пройдите за кафедру. Назовите свое полное имя и место работы.
— Поппи Дженна Помфри, работаю медсестрой в школе Хогвартс от клиники Святого Мунго.
— Вы первая осмотрели мисс Булстроуд и настояли на ее госпитализации в клинику?
— Да.
— Лечащий врач Булстроуд сейчас не может присутствовать на заседании, так как занят спасением жизни ребенка, который попал в клинику поздно ночью, — пояснила Амелия для присутствующих, и снова обратилась к мадам Помфри, — Вам пришел отчет о действиях специалистов клиники?
— Да. Я являюсь сотрудником клиники, а не Хогвартса, поэтому именно через меня и передавали документы директору.
— Отчего наступила смерть Булстроуд?
— Смерть наступила в результате интоксикации яда малайского крайта, через двадцать три часа после укуса. От паралича дыхательных путей, но могу подробнее описать развитие симптомов в течение всех этих двадцати трех часов. Правда, тут дети присутствуют, а там…
— Не стоит. Была ли возможность ее спасти?
— Была, — со злой ухмылкой, не свойственной этой жалостливой женщине, произнесла Помфри, — если бы в клинике Святого Мунго всегда находились необходимые лекарства. А то вот магловской антизмеиной сыворотки там не нашлось, более того, если бы не целитель Брейман, который был единственным врачом, кто разбирается в магловской медицине, то девочке бы даже не пытались помочь. Но пока ему удалось связаться с магловскими больницами, достать необходимую сыворотку, вероятно, было уже поздно.
Гарри понял, как эта женщина хочет сказать все, что она думает. О Министерстве, неспособном обеспечить клинику всем необходимым, о чистокровных волшебниках, которые кичатся происхождением и считают, что использовать опыт маглов в медицине — ниже их достоинства. А ведь у маглов есть технологии в данной области, до которых волшебникам еще расти и расти. Расскажи любому магу о клонировании — он пальцем у виска покрутит, и еще догадается маглов обвинить в использовании темной магии! Но мадам Пофри сдерживалась от открытых нападок на Министерство. На Гермиону, ей казалось, было вообще все равно. Не знала она ее, ее больше профессиональные вопросы интересовали. Это Гарри не все равно, это он будет Малфою иллюзию делать, если гриффиндорку оправдают. Но он оценил слова медсестры, пусть это лишь намеки, пусть слабые, но оценил.
— У судей будут еще вопросы к Поппи Помфри? Тогда, мистер Люциус Малфой, прошу, — Амелия указала на кафедру, и Малфой-старший поднялся со своего места со всей, присущей ему гордостью, как будто ему Орден Мерлина вручали, а не в качестве свидетеля допрашивали.
— Представьтесь, назовите ваше место работы.
— Люциус Абраксас Малфой, член Попечительского совета.
— Попечительский совет был уведомлен об открытии дуэльного клуба? Как Совет отнесся к идее открытия клуба?
— Директор Хогвартса не обязан уведомлять об открытии школьных кружков, статус которого и придали дуэльному клубу. Только введение школьных предметов согласовывается с Попечителями. Но идею создания клуба мы восприняли положительно. В школе Хогвартс, наконец-то, решили обучать студентов тому, что действительно может пригодиться в жизни. Это прекрасно! Но! Мы все с вами взрослые волшебники, многие из нас являются родителями, и мы не можем не понимать, насколько опасным может быть обучение ребенка дуэльному искусству. Я учил своего сына. Знаете, как-то раз, он разбил дорогую вазу из венецианского стекла Бомбардой, — Малфой-старший глянул на сына, улыбнулся, а затем серьезно продолжил, — А если бы на месте этой вазы был человек? Я полагаю, очевидно, что дуэльный клуб в Хогвартсе был организован не по правилам и не соответствовал требованиям безопасности, — взгляд в сторону Дамблдора, — Скажите мне, как один маг может следить сразу за всеми студентами в дуэльном клубе? Теоретически — может, если вокруг помоста будет защитный купол, как на дуэльных соревнованиях, сражаться будут по двое, а остальные — зрители.
— Мистер Драко Малфой, скажи, там стоял купол? — Амелия Боунс, казалось, все поняла, и даже была рада такому повороту событий.
— Нет.
— А на каком расстоянии находился профессор Локхарт от дуэлянтов?
— Он стоял в метрах в пятнадцати позади Булстроуд, — сощурился Драко, припоминая.
— Замечательно! — подхватил Малфой-старший. — Заметьте, когда заклинание призыва произнес мой сын — никто не пострадал. Но не потому, что профессор Локхарт оказался рядом, а лишь потому, что мистеру Поттеру было известно заклинание из программы третьего курса. А если бы он его не знал, сейчас на месте мисс Грейнджер был бы мой сын. И его могли бы обвинять в непреднамеренном убийстве! — Гарри ход оценил, понимая, что сына Люциуса Малфоя бы обвинять не стали, но параллель в головах у судей построилась. Причем та параллель, которая и нужна была. О гибкости законов, о том, что одного обвиняют по такому делу, а другого бы никогда не обвинили, — А мир бы лишился не только единственного представителя древней фамилии — мистера Гарри Поттера, но и человека, спасшего Британию от войны и разрухи. Я полагаю, что вины мисс Грейнджер в том, что в Хогвартсе пренебрегают безопасностью студентов, нет. Заклинания призыва, хоть и не входят в школьный курс, не считаются ни темными, ни даже сомнительными. А дуэлям нужно обучать только с соблюдением всех правил, разбивая студентов на небольшие группы. Поэтому, если профессор Локхарт считал, что справится с обучением сразу всех студентов, то и ответственность должна лежать на нем. И я, в любом случае, буду добиваться пересмотра, если суд вынесет обвинительный приговор. Члены Попечительского совета желают видеть Хогвартс местом, где дети будут в безопасности. И если уж профессор Защиты от темных искусств, — Люциус подчеркнул должность Локхарта, — не может ее обеспечить…
Вот так все в этом мире. Один свидетель был прокурором, другой — адвокатом. Без четких обязанностей, без официального статуса. Просто так вышло.
На лицах всех судей, в том числе и Дамблдора, читалось недоумение. Люциус Малфой защищает грязнокровку?! Где бессмертный феникс сдох? Они-то все понимали и до его слов, что девочка оказалось виновной лишь по воле случая, но нужно кого-то наказать. И считали, что общественность будет удовлетворена исключением маглорожденной гриффиндорки, в то время как суд над известным писателем вызовет неоднозначные мнения. А там еще и припишут обвинение Дамблдору, как директору. В общем, проблем не оберешься. И вот тут такой повтор! Малфой, вместо того, чтобы тихо подойти к Боунс и сказать, что настаивает на снятие обвинений, заявил это на суде, да еще и в присутствии Риты Скитер!
— Благодарю, мистер Малфой. У судей еще будут вопросы к свидетелю? — Амелия, казалось, была рада. Она оглядела ошарашенных коллег, — Рассмотрение дела по существу объявляется закрытым. Переходим к голосованию. Кто за то, чтобы мисс Грейнджер признать виновной?
Руки подняли только двое судей — какой-то старичок с наипротивнейшим лицом, и крупная женщина с каштановыми волосами, которая сидела рядом с Дамблдором.
— Гермиона Джин Грейнджер оправдана по всем пунктам. Дело отправляется на повторное расследование в Отдел магического правопорядка, — объявила Амелия Боунс и улыбнулась второкурснице.
Гермиона заплакала.
— Дети, идем, — улыбнулся Малфой-старший, и Гарри подумал, что он переигрывает.
А Гермиона тем временем разрыдалась еще больше. Она вспомнила тролля в туалете год назад, когда Рон и Невилл — храбрые гриффиндорцы, закрыли ее там, а первым, услышав ее крик, прибежал именно Драко Малфой. Неужели Уизли и Лонгботтом успели настолько далеко отойти, что первым оказался слизеринец? А может быть, они просто не хотели рисковать? Вот так просто, в один день, рушится представление о добре и зле в магическом мире, которое формировалось полтора года. Люциус, видя, что Грейнджер никак не успокоится, подошел к ней, и положил руку на плечо, очевидно, решил окончательно разрушить все ее мировоззрение. Драко был в шоке от подобного! «Точно переигрывает», — подумал Гарри, но взглянув на Дамблдора, наблюдающего за всем этим представлением, мысленно порадовался. Осталось Гермионе понять, что в этом мире все действуют в своих интересах и каждый — сам за себя. Вот Люциус сейчас решил, что ему выгодно помочь грязнокровке, а Дамблдор решил, что ему выгоднее не обвинять Локхарта. Только самому Гарри в этой истории ничего не было выгодно. Он, считающий, что у него нет друзей, что в этом мире каждый человек только за себя, просил Малфоя о помощи, и теперь обязан выполнить свою часть их уговора, даже не зная, для чего тому понадобился образ собственной матери, и какие могут быть последствия.
— Мы можем зайти в кафе, тут на первом этаже. Говорят, у них вкусные пирожные, — предложил Малфой-старший.
Странная компания разных людей, которые никогда не должны были ходить вместе в кафе и сидеть там за одним столом, покинула зал суда. Не друзья, не враги, просто люди, интересы которых сошлись здесь и сейчас.
|
|
|
| kraa | Дата: Понедельник, 01.10.2012, 16:49 | Сообщение # 166 |
Матриарх эльфов тьмы
Сообщений: 3048
| Майлфой-старший, в этой незначительной на первый взгляд партии, двумя ходами сделал "шах и мат" Дамблдору. Одновременно перекрасил его маленькую проходную пешечку. А себя разукрасил сияющим белым нимбом.
Мастера!
|
|
| Nomad | Дата: Вторник, 02.10.2012, 00:55 | Сообщение # 167 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| На самом деле мне интересно теперь, как изменится Гермиона. Вилка вышла знатная.
|
|
| Shtorm | Дата: Среда, 03.10.2012, 13:44 | Сообщение # 168 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| Думаю, что Герми точно перекраситься, но не совсем сразу, а через эдак пару дней, когда успокоится и полностью осмыслит произошедшее. Люц был на высоте
|
|
| kraa | Дата: Среда, 03.10.2012, 19:00 | Сообщение # 169 |
|
Матриарх эльфов тьмы
Сообщений: 3048
| Nomad, знаю я этих прямолинейных правильных девочек. Им правду в голову только ударом молотка вбить. У них собственные умозаключения - без значения правильны они или глазевыбодающе ошибочны, огнем и сталью по граниту пишутся. Думаю, еще долго брыгаться и плеваться будет - помните о эльфах? Местный Волдеморт, бли-и-ин! 
|
|
| Nomad | Дата: Среда, 03.10.2012, 22:13 | Сообщение # 170 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| kraa, Я бы согласился с тобой если бы не "к месту" сказанная фраза Дамблдора. Это и есть удар молотком способный выбить мозги ГГ. А Гарри - это мостик связывающий её с новой реальностью
|
|
| Гестия | Дата: Четверг, 04.10.2012, 02:43 | Сообщение # 171 |
Вредина
Сообщений: 241
| фанфик просто замечательный! читала и не могла оторваться! спасибо вам. надеюсь , что продолжение этого произведения будет таким же хорошим.
зы. а не подскажите, когда прода будет?
|
|
|
| Nomad | Дата: Четверг, 04.10.2012, 04:54 | Сообщение # 172 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Гестия, Приблизительно раз в неделю по две главы сразу. В этот раз почему то одна, но раньше срока.
|
|
| Гестия | Дата: Суббота, 06.10.2012, 02:20 | Сообщение # 173 |
|
Вредина
Сообщений: 241
| Nomad, понятно, спасибо за ответ
|
|
| Nomad | Дата: Понедельник, 08.10.2012, 11:01 | Сообщение # 174 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Глава 34. Странная штука - жизнь
Дело по обвинению Локхарта стало настоящим скандалом! Люциус Малфой устроил все так, чтобы Министерство, в целом, не обвинялось в некомпетентности. Не обвинялось в том, что клиника Святого Мунго не оснащена всеми необходимыми лекарствами, в том, что Попечительский совет допускает на должность таких преподавателей. Да обыграл еще все так, что министр Корнелиус Фадж был ему благодарен. На первой полосе одного из выпусков «Пророка» Малфой и Фадж разговаривали в холле Министерства, а в статье говорилось, что министр выражает свою признательность Люциусу за то, что он от имени Попечительского совета помог суду. Получилось, что Фаджа еще и в выгодном свете выставили. Министр в таких мелких делах, как слушание о непреднамеренном убийстве, в качестве члена Визенгамонта не участвует. Да он вообще не знал, и не тут при чем. А как узнал о подобном, так стал устраивать проверки качества работы отделов Министерства. Не нужно было Люциусу влияние терять и идти против министра, вот он все и устроил так, как ему выгодно.
Локхарта судили, но отделался он штрафом в десять тысяч галлеонов. И его даже с поста преподавателя не сняли! Только ввели запрет на образование им школьных кружков и дополнительных курсов. Его освобождение от должности уже никому не было выгодно — ни Дамблдору, ни попечителям, которые понимают, что с каждым годом преподаватели все хуже и хуже. А обязательный предмет отметить ведь нельзя. Опять же, надо сделать видимость, что детей чему-то учат. А кто пойдет на должность, где в конце года каждый преподаватель либо умирает, либо сходит с ума, либо без вести пропадает, либо оказывается замешан в незаконных делах и попадает в Азкабан? Был там подобный случай пять лет назад. А Локхарт поулыбался судьям, подарил женщинам свои книги, на собственные средства поставил памятник Булстроуд, да и вообще, он же такой душка!
Штраф, который заплатил этот, с позволения сказать, учитель министр перечислил на счет клиники Святого Мунго. На всякий случай, вдруг кто-то вроде Помфри еще посмеет заявить, что больница плохо оснащена. Разумеется, такая сумма большой роли не сыграет, но кому какое дело?
По репутации Дамблдора прошлись изрядно. Обвиняли в неумении создать безопасные условия для учебы в школе, в том, что он не настаивал на полной проверке данных, когда обвиняли его ученицу. Скитер даже отметила, что он на суде не вел дело, как глава Визенгамота, доверив все своему заместителю. Наконец, Криви и Финч-Флетчли перевели в клинику Святого Мунго и заказали мандрагоры. Опять же, обвинив директора в том, что он не обратился к попечителям с требованием дополнительных средств на закупку этих растений, а ждал, пока созреют школьные. Провелось небольшое расследование по установлению причин такого состояния двух студентов. Остатков зелья в их организме не обнаружили, а вот проверить использование заклинания оцепенения было невозможно. Все тот же целитель, Брейман, предположил, что если в Тайной комнате действительно спрятано какое-то чудовище, то это василиск. Но наследник Слизерина, скорее всего, купил своему змею очки, и заставил его их носить. Ну, а что? Большинству людей свойственно чувство юмора. Правда, его шутку не очень-то оценили, когда его доводы были опубликованы в газете. Почему-то с особым пристрастием допросили Хагрида, но сотни учеников были свидетелями того, что лесник находился в Большом зале во время первого нападения. Дальше следствие зашло в тупик, не опрашивать же всех студентов и учителей с Веритасерумом? Так Министерство на одном зелье разориться может, оно, между прочим, не дешевое. Использовать легилименцию можно только на подозреваемых, коими вся школа быть не может. А Люциус Малфой молился Мерлину и Моргане, чтобы это следствие в тупике и оставалось. Дамблдору вынесли предупреждение, но снимать с поста директора его не стали.
И если бы кто-нибудь знал, что началом всей этой истории послужил короткий разговор одного второкурсника и самой странной первокурсницы…
Гарри был зол на Локхарта, и пообещал отомстить! За смерть Миллисенты, которая должна была жить, за кота Чертика, который до сих пор оглядывался на спальню девочек, и понимал, что там его больше никто не ждет, за Гермиону, которая с тех пор ходила грустной, за свою гордость, в конце концов! И Снейпу решил отомстить… но пока так, не сильно. Даже если его вообще выловили в коридоре перед уроком дуэлей, где он появляться не планировал. Должен был понимать, что Локхарт — никчемный преподаватель. Так какого черта стоял у входа в Большой зал? Наверно, хотел быстрее уйти.
На следующий день после слушания, совы принесли «Ежедневный пророк», где на первой полосе была фотография, на которой четыре мага в министерском кафе пили чай с пирожными. Милая такая фотография, как знали, какой момент подловить! Они на ней улыбались, и взрослый маг объяснял что-то подрастающему поколению. Школа разделилась на два лагеря. Кто-то говорил, что Люциус Малфой молодец, и вообще он хороший человек. Ну, был тогда под Империо во время войны, а кто бороться с этим проклятием умеет? Правильно, почти никто. Другие злились на то, что в статье были нападки на директора, который не может обеспечить безопасность студентов. Эти поговаривали, что Люциус специально все так подстроил. Все слизеринцы были такого же мнения, только директора при этом не жалели. Дамблдор за завтраком поглядывал на Гарри, который засветился на этой фотографии в «Пророке», и, казалось, хотел с ним поговорить, что-то объяснить. Ну и пусть хочет дальше! Пусть даже предлог находит для разговора. Но, с тех пор прошло уже больше двух недель, а предлог директор так и не нашел. Или о чем говорить не знал. А что он может сказать? Объяснить, что плохие Малфои действовали в своих интересах? Так и у него были свои интересы. Объяснить, почему он не стал вмешиваться? Что за бред, должен Дамблдор еще перед кем-то оправдываться, тем более, когда его и не обвиняют. Скитер, Попечительский совет и Министерство обвиняли, а не Поттер.
Только Гермионе, казалось, было все равно. Гриффиндорцы вообще устроили ей бойкот. Как она посмела сидеть в кафе с Малфоями и есть пирожные? Как она могла позволить Люциусу защищать себя? Да лучше исключение из школы, чем подобное! Вот так легко разрушить идеалы человека, с которыми он привык жить! Веру в правосудие, веру в Министерство, веру в доброго директора… Даже Драко перестал задевать Гермиону, и начал здороваться при встрече. То ли, чтобы досадить гриффиндорцам, которые при этом зеленели от злости, то ли решил подыграть отцу.
Составляли списки тех, кто остается на каникулы в школе, и в этот раз из слизеринцев там значилось четыре фамилии.
— Драко, ты зачем тут остаешься? Неужели тебя дома не ждет праздничный ужин?
— Во-первых, ужин меня действительно не ждет. У нас в семье этот праздник не отмечают. А во-вторых, на каникулах ты исполнишь свою часть уговора. Я свою выполнил.
— И как ты объяснил отцу, что остаешься?
— Никак. Я написал матери, что хочу остаться с тобой в школе. Мне тебя жаль, а ты бедный сирота, и тебе негде проводить каникулы. Она, конечно, сразу пригласила тебя к нам, но я сказал, что ты гордый и откажешься, — вот так просто все объяснил Малфой. Гриффиндорцам не понять такой логики!
Гарри поднял брови и усмехнулся.
— А что? Мама знаешь, какая жалостливая! — заявил Драко.
* * *
Гарри стоял, облокотившись о стену, и ждал, когда придет Снейп и откроет класс. И в это время он думал над тем, что подарить Салиме, День Рождения которой будет через два дня. Как сложно выбирать подарок для такого человека! Купить ей книгу? Да у нее их целая библиотека дома. Купить какой-нибудь артефакт? А зачем он ей нужен, у нее с финансами проблем нет, захочет — сама купит. Купить что-нибудь из одежды? А не будет ли это намеком на ее странные предпочтения в выборе своего гардероба? Купить ей какую-нибудь заколку? Да она волосы заплетает только тогда, когда зелья варит, а так ей вообще плевать, как она выглядит. Вопрос действительно сложный.
— Грейнджер предательница! — услышал Гарри недалеко от себя шепот Рона Уизли, — Она должна была остаться с нами на Рождество! Она обещала. Ее ведь не исключили!
— Она просто не хочет нам помогать, — спокойно ответил ему Невилл.
— Вот именно, не хочет! Она теперь с Малфоями, и нам помогать не станет!
— А должна? Они ей помогли, а мы — нет. А ведь моя двоюродная тетка тоже член Попечительского совета, я мог бы ее попросить помочь. И ты бы мог попросить своего отца, у него наверняка есть знакомые в Визенгамоте.
— Я даже как-то не думал об этом… Но принимать помощь от Малфоев — унизительно!
«Замечательная логика! — подумал Гарри, — А от кого ей принимать еще помощь, если вы даже не думали об этом, не думали, что у маглорожденной волшебницы в этом мире вообще нет никаких связей. И в чем это она должна была им помочь?»
После уроков Гарри нашел Гермиону в библиотеке, в принципе, как обычно.
— Привет, как ты? — он сел напротив девочки.
— Привет. Вот… эссе пишу.
— В Гриффиндоре все тебя игнорируют?
— Не все, но многие. А Джинни Уизли вообще меня недавно так больно плечом задела, и даже не извинилась. А ведь я знаю, что она специально! Вот ей-то я что сделала?
— Хорошо хоть темномагическую порчу на тебя не навела, — когда Гарри сказал это, Гермиона улыбнулась. Она-то не знала, что слизеринец говорит вполне серьезно.
— Гарри, почему все так?
— Как?
— Сложно. Помнишь ту историю с троллем на первом курсе? Ведь меня тогда Малфой спас. И ты. Не Рон, не Невилл. Как распределяют по факультетам? Почему я не вижу гриффиндорской храбрости и справедливости, слизеринской хитрости, а некоторые равенкловцы далеко не умные?
— Ты не видишь слизеринской хитрости, потому что нечасто общаешься со слизеринцами. Справедливость вообще странное понятие, но вот МакГонагалл относительно справедливая. А храбрость… Что это такое вообще? Человек может рисковать собой, когда он считает, что прав, а может — когда ему все равно, нечего терять и он не хочет жить. Вот я считаю, что самоубийцы — храбрые. Способность переступить через собственный инстинкт самосохранения есть далеко не у всех, и чтобы человек это сделал, он должен быть храбрым.
— Но в случае с самоубийством рядом с храбростью присутствует и глупость.
— Не всегда. Сколько людей убивали себя в войнах, чтобы не попасть в плен, чтобы не сдаваться врагу.
— Почему Малфой-старший мне помог?
— Ему так было выгодно.
— А Дамблдор не стал помогать… Ведь он председатель Визенгамота, а сам даже дело не стал вести.
— Ему тоже так было выгодно.
— Тогда в чем разница между гриффиндорцами и слизеринцами?
— Я думаю, в верности. Говорят, что самые верные — хаффлпаффцы, но, мне кажется, это не так. Самые верные — гриффиндорцы и слизеринцы, как ни странно, но верность эта у них разная.
— Верность, говоришь? — Гермиона нахмурилась.
— Да. Слизеринцы верны людям, а гриффиндорцы — идеалам. Даже в той войне, те, кто шли за Волдемортом, были верны не его идеям, а людям. Своим семьям, друзьям. Они боролись за место под солнцем для себя и своих близких. Идеи совпали с интересами их семей, которым они верны. А вот те, кто были на стороне Дамблдора — боролись за идеалы справедливости, добра для всего мира сразу.
— В голове как-то не укладывается. Малфой может быть верным другом?
— Я никогда не оказывался в беде, где могла бы понадобиться его помощь, но думаю, он бы мне помог. А так, когда не стоит вопрос о жизни и смерти, между слизеринцами могут быть взаимовыгодные отношения, что кажется, будто они и не друзья вовсе.
Несколько минут они сидели молча, Гермиона обдумывала разницу между студентами факультетов Хогвартса, а Гарри размышлял над собственной, только что высказанной, теорией. Наверно, он не зря попал в Слизерин. Отношения на этом факультете действительно были странными, но Гарри был уверен, что слизеринец поможет своему — другу, родственнику, даже если тот, к примеру, перейдет на другую сторону в войне. Но при этом на весь остальной мир — плевать. А вот гриффиндорцы, скорее всего, бывшему своему соратнику не помогут, по крайней мере, до тех пор, пока он не раскается в содеянном и не вернется к ним. Зато им не все равно на всех. И поэтому гриффиндорцы, которые не помогли Гермионе, требуют помощи от нее, так как считают, что она должна быть верна идеям факультета в любом случае. Кстати, об этом…
— Гермиона, я услышал разговор Уизли и Лонгботтома. Они говорили, что ты должна была остаться в школе на Рождество и помочь им.
— Был у нас такой уговор, но я передумала. Теперь мне эта идея кажется глупой. И ничего я им не должна! Им надо, пусть сами разбираются.
— А что они хотят?
— Узнать, кто является наследником Слизерина.
— Ха! И как они об этом узнают, если вся школа думает над этим вопросом?
— Идея действительно глупая. Скажи, а ты не знаешь, кто им является? Все-таки ты из Слизерина.
— Знаю, — Гарри ведь подарил ей сережку, можно и говорить о таком.
— И кто?
— Скажу, если ты поклянешься, что никому не расскажешь.
— Клянусь собственной магией, что не расскажу никому то, что сейчас услышу от Гарри Поттера, — Гермиона восприняла его слова буквально, поэтому произнесла ритуальную формулу. Когда вокруг девочки на секунду появилось светло-синее свечение, мадам Пинс посмотрела в сторону их стола с раздражением.
— Волдеморт, — шепотом произнес Гарри. Ему хотелось ради шутки сказать «я», и посмотреть на реакцию гриффиндорки. Но он подумал, что она шутку не оценит.
— Он же умер!
— Как умер, так и воскреснет.
* * *
На День Рождения Салимы Гарри отпросился официально, через декана — написал заявление. Дамблдор заявление подписал, и, что удивило Гарри, даже к себе не вызвал. Покидать ведь школу студентам разрешается, не тюрьма это. Мало ли у кого какие события дома происходят.
Поэтому утром двадцать третьего декабря Гарри спокойно воспользовался камином в кабинете Снейпа, под хмурый взгляд самого декана, и переместился в «Дырявый котел». После чего вышел в магловскую часть города, и в безлюдном переулке позвал Лаки.
Как он был рад оказаться в своем доме! Наверно, только человек, у которого много лет не было своего собственного дома, может это ценить. Гарри обошел все комнаты и двор. Он радовался неуютной холодной гостиной, заснеженному ковру-самолету, который он забыл занести домой, пыльной мебели и даже паутине на потолке.
«Лаки, черт бы его побрал, совсем обленился!» — сказал Адам-Самаэль.
«А мне так даже больше нравится. Соответствует духу этого дома».
«Ты видел, как домовик Малфоя кланяется? А твой — ленивая задница!»
«Приходит, когда зову — и ладно».
Гарри увидел на стуле аккуратно сложенное гипюровое белое нечто и мантию.
«Это что еще такое?»
Ответ не заставил себя долго ждать, из камина появилась именинница собственной персоной. Салима была в обычных магловских джинсах и красной старой кофте, светлые волосы связаны в тугой пучок.
— Привет, Гарри. А что ты тут делаешь?
— Действительно, что я делаю в своем доме… — он сделал вид, что задумался.
— Точно. Ну, для тебя дом, для меня — штаб-квартира моей собственной организации из одного человека.
— Штаб-квартира?
— Ну да. У нас в доме всего два камина — в гостиной и столовой. Крайне неудобно. И своего личного домовика нет, а наших нельзя использовать — они подчиняются главе рода, а не мне лично. А иногда нужно место, где можно переодеться, принять душ…
— Зачем?
— Мало ли что в жизни бывает!
— Почему от тебя чем-то паленым пахнет?
— Корову жгла, — пожала плечами девочка.
— Корову? — искреннее недоумение отобразилось на лице Гарри.
— О, это так весело! В маленьком индийском городке, на площади. Там такая паника была! У них же корова — священное животное. В меня камни и палки стали бросать, еле убежала, пока еще полицейские не приехали! — Салима улыбалась своей безумной улыбкой, вспоминая произошедшее.
— Да уж, действительно — это так весело, наверно, когда в тебя камни кидают!
— Согласна, этот момент был не самым веселым. В меня даже один раз попали, теперь синяк будет. Как Том в дневнике поживает?
— Понятия не имею. Я его подбросил одной первокурснице, которая пыталась какой-то ритуал провести, чтобы я в нее влюбился.
— О, я бы отомстила за такое по-другому, — мечтательно произнесла Салима, — подлила бы ей зелье страсти, заговоренное на Дамблдора! И что, кстати, в школе Том творит?
— Превращает кошек и людей в статуи. Они не умирают, просто застывают. Надпись на стене была: «Враги наследника трепещите» или что-то в этом роде…
— Что надпись означает?
— Легенда есть одна, что в Хогвартсе создана Тайная комната, в которой Слизерин спрятал какое-то чудовище, чтобы его наследник очистил школу от маглорожденных. Есть мнение, что это василиск.
— Да со времен Слизерина там бы любое чудовище уже сдохло! Хотя василиски долго живут, но он в любом случае древний и скоро от старости загнется. Ну что там со статуями? Красивые получаются?
— Да, обычные вроде…
— А я говорила, что он скучный! Если уж решил статуй наделать, то можно же пофантазировать. Одного напугать, перед тем, как он окаменеет, в другого Риктусемпру кинуть, чтоб он смеялся, третьего поймать в тот момент, когда он будет о чем-то размышлять. Собрал бы разные человеческие эмоции… — девочка задумалась, представляя, наверно, свою коллекцию статуй, — или можно перед окаменением заставить человека встать в смешную позу, или состроить рожицу.
— Да уж. Некоторые, кстати, меня этим наследником считают. Что интересного в Дурмстранге?
— Ничего, абсолютная скука. Мои зелья больше не отдают в Больничное крыло. Я решила отомстить, правда, не знаю за что. Наверно, заранее. На всякий случай. Попросила Антуана сделать несколько листов с магией подчинения, поставила на конвертах печать Королевского Министерства — да простит меня отец за то, что я ее у него взяла, и отправила некоторым учителям и директору. Ну, они пришли, куда им было велено и выпили зелье, которое я оставила в одном из кабинетов. Веселый в школе был день!
— Что за зелье?
— Галлюциногенное. Каркаров — наш директор, весь день Патронусов пускал, ему дементоры мерещились. А еще, представляешь, у нас учитель прорицаний — полукентавр. У него мама — человек, а отец — кентавр.
— А у нас преподаватель по чарам — полугоблин. Сколько же в мире извращенцев!
— Ага. Я раньше думала, что выражение лечь под лошадь — образное!
Гарри посмотрел в безумно-веселые черные глаза Салимы и рассмеялся. Как же он соскучился! Оказывается, не только по дому, но и по этой девочке, которая говорит так просто о таких вещах, ведь даже в приюте, о подобном говорили только мальчишки.
— Пойду, переоденусь, — Салима взяла со стула это самое гипюровое нечто, и вышла в другую комнату.
Гарри даже не удивился тому, что девочка вот так использует его дом. Ну, а что еще ждать от человека, который может заявиться к вам в дом поздней ночью в пижаме, и при этом, не то что не извиниться, а просто нагло усядется в кресло? Нужно иногда ей где-то переодеться, пусть переодевается.
Салима вышла из соседней комнаты в белом платье до щиколоток, с распущенными волосами, в светло зеленых носках и магловских кроссовках. В общем, забавно. Гарри стоял с двумя цветочными горшками, в которых росли мандрагоры.
— С Днем Рождения! Это тебе… — мальчик не знал, как Салима может отреагировать на такой подарок, но ничего другого ему в голову не пришло.
— О! Мандрагоры! Это символично…
— Символично? — Гарри об этом не думал.
— Знаешь же, я считаю, что нет темной и светлой магии. А мандрагора используется во многих и темных, и светлых зельях. Ее корни исцеляют, их кладут в противоядия, но эти же корни можно использовать для темномагических ритуалов, действующих на расстоянии. Если заколдовать корень на определенного человека, то его на расстоянии можно пытать, и даже убить. Из нее делают обычные снотворные зелья, а так же зелья, лишающие рассудка.
«Ничего себе. А я думал, она только в противоядиях используется».
«А я говорил тебе, что учебник по травологии надо хотя бы открыть!» — нравоучительно заметил Адам-Самаэль.
— Мальчик и девочка, — сказала Салима, рассмотрев внимательно оба растения.
— Ну да, так специально, — Гарри их сам не отличал, просто женские и мужские мандрагоры стояли в разных сторонах.
— Спасибо. Мне, правда, нравится. Они ведь очень редкие. Где ты вообще их смог достать?
— Стащил, — честно ответил Гарри. Ну, их ведь так много у профессора Спраут, подумаешь, взял парочку…
— Стащил? — удивилась девочка, — Подарки мне покупали часто, но для меня еще никто ничего не крал. Я ценю, — серьезно сказала последнюю фразу Салима, — И не надо на меня так смотреть, правда, ценю. Деньги ты бы взял из сейфа Поттеров — это не сложно, и купить можно что угодно, а вот украсть — сложнее. Знаешь, можно устроить мандрагорам свадьбу!
— Свадьбу?
— Кругом ужасный смрад, глухие стоны,
Похожие на стоны мандрагоры,
Когда ее с корнями вырывают, —
Тот звук ввергает смертного в безумье…
— Ээ… — протянул Гарри, Салима декламирующая стихи — это что-то совсем странное.
— Ни «ээ», а Шекспир! И ты еще у маглов рос! Идем, у нас дома уже родственники собираются, а меня нет. Ты первый, — девочка вложила в руку Гарри летучий порох.
Салима вышла из камина гостиной дома Луджинов степенной походкой, держа в руках горшки с мандрагорами. Аккуратно поставила их на стол, поздоровалась с первыми прибывшими родственниками и стала принимать подарки. С самым скучающим видом, как будто ей было безразлично. Своими манерами она сейчас напоминала Малфоев. Эдакая аристократка в зеленых носках и кроссовках. Гарри поразился резкой смене настроения. «Интересно, если бы я сейчас подарил ей мандрагоры, она бы так же сказала лишь дежурное спасибо?» Девочка спокойно села в кресло, взгляд ее был осмысленным и печальным.
Через двадцать минут, собрались все родственники, и хозяин дома провел гостей в столовую. Салима села рядом с матерью, и со скучающим видом начала ковыряться в тарелке. Гарри вспомнил, как ровно год назад впервые увидел эту девочку, она тогда была такой же спокойной и уставшей.
Истван спрашивал Гарри о школе, о том, чем закончилось слушание. Он порадовался, когда узнал, что в «Ежедневном пророке» Дамблдор обвинялся в некомпетентности, и неспособности обеспечить безопасность студентов. Вороненок, которую благополучно отпустили из Нурменгарда, и даже заплатили компенсацию за необоснованное задержание, рассказывала анекдоты. Ее сын сидел с Антуаном Истваном, они что-то обсуждали на венгерском и смеялись. Брат Салимы распаковывал ее подарки, но самой имениннице было все равно.
Когда все снова вернулись в гостиную, Салима села на самый дальний диван, наверно, чтоб на нее никто не обращал внимания, и стала мечтательно смотреть в окно. Но не тем безумным взглядом, который появлялся на ее лице, когда она мечтала об ангелочках, солнце и статуях из живых людей, а каким-то грустно-мечтательным.
— Ты всегда дома такая, или только когда гости собираются? — поинтересовался Гарри, присев на диван рядом с именинницей.
— Второе. Вышивание в своей комнате забыла, даже заняться нечем…
— Почему? Роль играешь?
— Роль? Какую?
— Грустную.
— Нет. Кода они сюда приходят, мне всегда грустно.
— Отчего?
— Они не помогли Фадилу. Я их могу понять, но не забыть. И не простить. Я никому из них не доверяю, только некоторым из младшего поколения, они к смерти деда не причастны. И дом твой я использую, чтоб переодеться не просто так. Они мне тоже не доверяют. Одна семья — разные люди, с разными интересами, целями. Если бы не родовые древние клятвы, некоторые могли бы быть врагами. Истваны и Вилмосы — точно могли бы. Вот так магия может объединять разных людей. Кстати, если окажешься в опасной ситуации, есть родовая клятва. Ты можешь от имени рода попросить о помощи, и никто из нас не сможет отказать. Даже если не захочет помогать, все равно не сможет. И если кто-нибудь из них попросит тебя о помощи, ты тоже придешь. Даже если будешь ненавидеть этого человека. Если бы Фадил использовал родовую клятву, они бы вытащили его из Суданской тюрьмы. Но он им всем верил, понимаешь, верил!
Гарри промолчал. Он не знал, что ответить.
— А знаешь, почему Темный Лорд не смог тебя убить? — на мгновение в глазах Салимы снова появился привычный безумный блеск, но тут же исчез.
— Почему?
— Тоже магия. Она сильнее всех чувств, интересов и желаний человека. Всегда! И никогда глава рода не сможет убить единственного наследника рода. Магии плевать на его желание, она сама знает, что ей делать. Авада не может отрекошетить, даже если ее в зеркало кинуть. Это не он себя развоплотил, не ты, а магия рода, которая была возмущена его поступком. Магия тебя выбрала, понимаешь? Ему черт знает сколько лет, а детей не было. Род принял тебя по косвенной линии, а Темный Лорд пошел против его воли.
— Да уж, а Дамблдор мне что-то о любви говорил…
— О любви? Она существует, эта любовь?
— Не знаю. Родители любят своих детей.
— Меня не любят. У матери — инстинкт, у отца — привязанность. И то не ко мне, а к брату.
— Я тоже не смогу убить Темного Лорда?
— Захочешь — убьешь. И он, если захочет тебя убить — убьет. Только ты в него и Аваду запустить можешь, а ему придется кого-то просить это сделать.
— Почему я могу использовать Аваду?
— Два рода против одного, даже если его род будет против, и он вообще искренне желает вас помирить. По роду Поттеров и Цоресов ты можешь мстить, сама магия дает право. И никто из них, — Салима обвела взглядом гостиную, — никогда бы не смог убить Фадила, а если бы попытался — сам бы умер. Очередная родовая клятва, что ни один представитель четырех объединенных родов не может убить другого. Всем этим клятвам — тысячи лет, а они действуют. Но магия сильнее, а человек хитрее. Умер он в тюрьме, понимаешь, а они — ни при чем. Дементор виноват!
Покидая дом Луджинов, Гарри думал, что Салима — самый странный человек, которого ему доводилось встречать. Безумная, жестокая, в чем-то гениальная, забавная, грустная и… обычная. Со своими обидами, мечтами, наверно, планами мести всему человечеству, только за то, что оно существует. Со своими идеями, радостями, попытками понять, но невозможностью простить.
Вот так. Гермионе помогают те, от кого она не ждет помощи. Гарри, сам того не зная, может сделать женщину, которая его больше всего ненавидит — Беллатриссу Лестрейндж, чуточку счастливее, если она увидит своего племянника. Волдеморт пытается убить того, кого он не имеет права убивать, не зная об этом. Салима не доверяет своим самым близким, но при этом делится переживаниями с тем, кого знает лишь год. А Дамблдор мечтает о благе всех, не думая о благе каждого. Такая вот странная штука — жизнь.
|
|
| Nomad | Дата: Понедельник, 08.10.2012, 11:02 | Сообщение # 175 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Глава 35. Каникулы
Утром следующего дня, после завтрака, Гарри поднялся в свою комнату и открыл первую попавшуюся книгу. Хотелось ни о чем не думать, отвлечься. Он бы даже взял книги Локхарта, они для этого больше подходили. Но принципы не позволяли. В руках его не будет творчества этого индюка. Вроде бы все закончилось, а казалось, что все только начинается. С Гермионой все в порядке, Том больше ничего не предпринимает, хотя Джинни и осталась в школе на каникулы, тишина… Но что-то было неестественное в этой тишине. То ли своя грусть, то ли осознание собственной слабости, после всего произошедшего. Как парадоксальны наши чувства! Сам Гарри был инициатором многих событий, пусть и действовал он через других людей. И вся эта история с Тайной комнатой — его рук дело. Можно гордиться хотя бы этим. Но нет, никакой гордости, никакого опьяняющего чувства всемогущества. Обычная усталость и понимание того, что все в этом мире мерзко, все люди мерзки. Может и он сам такой, просто о себе мы подобного никогда не подумаем.
Но, несмотря на эту усталость, несвойственную двенадцатилетним детям, ему хотелось действовать. Хотелось бежать, сделать какую-нибудь глупость, рассмеяться хоть раз в жизни по-настоящему, искренне, по-детски. Слепить снеговика, кидаться снежками, корчить рожи у зеркала. Да что угодно делать, лишь бы быть нормальным. Быть обычным ребенком, не Героем, победившим злого и ужасного, почти бессмертного Волдеморта, ни этим ненормальным сыном алкоголиков, каким он был для Дурслей, ни странным необщительным ребенком, каким он был в приюте. Хотелось быть таким, как Рон Уизли, которому не нужно думать над тем, что будет, не нужно решать, бояться. А сейчас, после слов Салимы Гарри чувствовал себя… старым. Глава двух родов, почти единственный из, обитающих в этом мире, представителей третьего рода. Родовые клятвы, магия… Теперь он чувствовал себя обязанным этим родам, магии. Они приняли его по косвенной линии. Два рода возлагали на него свои надежды. На что, интересно? Не только люди от нас чего-то ждут. Сама магия ждет. Он обязан. А ему хотелось напоить учителей галлюциногенным зельем, сжечь корову ли сделать еще что-нибудь, что могла бы сделать Салима Луджин. Но он не Салима, и он не может радоваться просто так, не может делать что-то, не думая о последствиях… Делать то, что просто пришло ему в голову. Он обязан… магии.
Спустившись перед обедом в гостиную, Гарри застал там весьма странную картину — Малфоя, поедающего в кресле курицу. И это при том, что обед через двадцать минут.
— Не мог дождаться?
— Тебя? — поинтересовался Драко.
— Обеда.
— Мог. Но я там не стану есть. Я вообще на каникулах не буду есть со всеми вместе.
— Почему?
— Нельзя есть за одним столом с теми, кого считаешь врагами. Или теми, кто может ими стать. А там мы с Дамблдором за одним столом сидеть будем, и с гриффиндорцами.
— Из-за чего нельзя?
— Примета такая… Да и вообще, некрасиво это.
— Да уж… — Гарри был удивлен. Малфой верит в приметы? Вот это новость! — И какие есть еще приметы?
— Их много, — Драко задумался, вспоминая, — Есть примета, что нельзя пользоваться палочкой друга, только врага. Ну, есть еще такие, в которые всякие простолюдины, вроде Уизли, верят. Что-то вроде, родилась в мае — выйдешь замуж за магла. Но это уже бред. Все приметы, в которые я верю — основаны на магии. Вот когда люди едят за одним столом — это показатель нормального отношения. Просто человеку потом тяжело будет убить того, с кем сидел за одним обеденным столом и брал печенье из общей вазы. А если ты будешь использовать палочку друга — это к ссоре. Глупо, наверно, но многие потом действительно ссорятся. Ты ведь можешь использовать заклинание, которое твой друг бы не стал никогда использовать, а получится, что оно выполнено его палочкой.
* * *
Гарри удобно расположился в кресле гостиной, гладил Чертика, который лежал у него на коленях, и внимательно рассматривал статуэтку волчонка, подаренную Истваном в прошлом году. Хотелось волка оживить, и посмотреть, что будет. Но, как обычно, когда представится случай, он об этом забудет. В этот самый момент в проеме гостиной показались Малфой, Крэбб и Гойл.
— Ждите здесь, сейчас принесу, — сказал Драко, и побрел в спальню. Гарри лениво посмотрел на Грегори и Винсента, и принялся снова рассматривать волчонка.
— Обхохочетесь, — заявил Малфой, когда вернулся, и сунул своим приятелям в руку «Ежедневный пророк».
— Кого-то арестовали? Министром, наконец, назначили нормального человека, или выделили деньги на оснащение клиники? — спросил Гарри.
— Нет, там статья одна, про Артура Уизли. Представляешь, после проверки всех отделов Министерства, у него в кабинете обнаружили заколдованный магловский электрический чайник. А он работает в отделе по предотвращению незаконного использования изобретений маглов. Ну, к нему домой с проверкой пришли, и нашли в гараже заколдованную машину! Его оштрафовали на пятьдесят галлеонов. Не много, конечно, но больше, скорее всего, у него не нашлось.
Тон Малфоя показался каким-то слишком высокомерным. И какое ему дело до Артура Уизли? Гарри, когда читал этот выпуск, даже не заметил там такой статьи. Тут все никак с Локхартом не успокоятся, всем все равно на рыжее семейство. А тем более, какое дело до этого всего Крэббу и Гойлу? Но судя по их лицам, дело им до этого какое-то да было.
— Артур Уизли обожает маглов, готов сломать волшебную палочку и перенять у них все, что можно, — с презрением продолжил Драко, а Гарри по-прежнему ничего не понимал. — Глядя на всех этих Уизли, в жизни не скажешь, что они чистокровные!
Лицо Крэбба перекосило.
— Что с тобой? — каким-то притворным раздраженным тоном поинтересовался Драко.
— Желудок схватило, — пробурчал тот.
— Драко, а ты, оказывается, был прав, когда говорил, что с врагами за одним столом есть нельзя. Вон, у Винсента уже с желудком проблемы начались, — усмехнулся Гарри. — А Министерство сейчас просто делает вид, что чем-то занимается, раз уж они нападения раскрыть не могут.
— И не раскроют, — отозвался Малфой.
— Почему? — спросил Гойл.
— Потому что, идиоты в аврорате работают.
— Но ты ведь знаешь, кто этот наследник? — желудок Крэбба, вероятно, перестал болеть.
Вот тут уже Гарри по-настоящему удивился. В гостиной Слизерина эта тема поднималась не один раз, и сами Крэбб и Гойл так же участвовали в обсуждении. Они, конечно, далеко не самые умные люди, но склерозом до этого, вроде бы не страдали.
— У тебя не только с желудком, но и с мозгами проблемы? Мы уже это тысячу раз обсуждали. Знаю только, что комнату пятьдесят лет назад последний раз открывали, а кто — не знаю. Его тогда исключили, — при этих словах, Драко оглянулся на Гарри, — знаю только, что тогда грязнокровка погибла. Надеюсь, и в этот раз кто-то из грязнокровок умрет! Да не переживай ты так, Поттер, их и кроме Грейнджер в школе еще полно.
— Да я именно за нее и не переживаю, — пожал плечами Гарри. После этих слов уже Малфой удивленно приподнял бровь, но тут же лицо его опять стало спокойным.
— Скорее за лекарством, от желудка, — крикнул Крэбб, и выбежал из гостиной, за ним выбежал и Гойл.
— А теперь пошли искать Крэбба и Гойла, может быть, им помощь нужна, — сказал Драко, поднимаясь с кресла.
— А это кто были?
— Понятия не имею, хотя догадки, конечно, есть. Пользуются тут всякие оборотным зельем… А это, между прочим, незаконно. А потом говорят, что только слизеринцы незаконными делами заниматься могут. Не школа, а черт знает что!
Гарри рассмеялся. Человеческая глупость бывает такой забавной! Это ж надо, притащиться в гостиную Слизерина, в надежде узнать, кто является наследником.
* * *
Гарри просмотрел множество воспоминаний о Нарциссе Малфой в думосбросе, который Драко принес из дома. Поттер просил разные воспоминания для создания более точного образа — где Нарцисса грустит, смеется, злится и так далее. И теперь Гарри понял, что чета Пожирателей смерти — самая обычная семья, где муж и жена любят друг друга, понял, что Нарцисса — прекрасная мать. Не такая, как Молли Уизли, которая напоминала курицу наседку. Ее основной задачей, как матери, было следить, чтобы дети были накормлены и одеты. Может оттого, что детей в их семье было много, может она сама по себе такая. Но Гарри ни разу не видел, чтобы Молли просто разговаривала хоть с кем-то из детей. Обычный разговор по душам, какой-нибудь рассказ о своей молодости, о происшествии в школе, о войне, в конце концов. Такого в семье Уизли не было. Казалось, дети росли сами по себе, может быть, поэтому они все такие разные?
Гарри понимал, что Драко взял самые нейтральные воспоминания о своей матери, но даже по ним можно было понять, что для этой женщины важнее именно духовная составляющая в воспитании. Она смеялась вместе с сыном, слушала его рассказы о школе, говорила, как в ее время гриффиндорцы шутили. Без злости, кстати, об этом рассказывала, ее их шутки не задевали. Могла с грустью вспоминать семью — мать, отца и сестру. Такая обычная женщина из другого общества…
— Когда сможешь создать иллюзию? — поинтересовался Малфой, глядя, как Гарри задумался, после просмотра очередного воспоминания.
— Думаю, что уже могу. И все же, зачем тебе это?
— Нужно, — Малфой посмотрел на часы, было одиннадцать утра, — создавай.
Гарри сосредоточился на лице Нарциссы, каким его запомнил. Он впервые делал иллюзию конкретного человека, при этом не видел этого человека ни разу в жизни. Могло получиться неправдоподобно…
— Готово. Не знаю, как вышло, я же по воспоминаниям делал, — сказал он, глядя на Драко-Нарциссу. Плюс иллюзии был в том, что человек ощущал себя прежним, он не менялся физически, как при использовании оборотного зелья. Гарри посмотрел на Драко и рассмеялся.
Блондин подошел к зеркалу, посмотрел на себя со всех сторон, и тоже рассмеялся. Достал из чемодана какую-то бумагу, сложил пополам.
— А теперь пожелай мне удачи, — серьезно и немного грустно сказал Малфой.
— Ну, удачи. Правда, я не знаю в чем, — пожал плечами Гарри.
Драко вздохнул, накинул мантию-невидимку, не такую, как у Гарри, более тяжелую, сделанную из обычной ткани, и вышел из спальни. А Поттер еще долго строил догадки, зачем же Малфою на время становиться своей матерью.
* * *
Гарри решил побродить по школе и обдумать планы маленькой мести Снейпу. Что-нибудь забавное, в духе Салимы… Почему обдумывание этого вопроса привело его на второй этаж, он не знал. Но сразу же вспомнил миссис Норрис, о которой никто не беспокоился. Если Криви и Финч-Флетчли забрали в клинику Святого Мунго, и они уже вернутся к следующему семестру живыми и здоровыми, то кошке придется ждать созревания школьных мандрагор.
Гарри осмотрелся в коридоре — ничего особенного. Если эта Тайная комната существует, и там живет василиск то, как его можно не заметить? Второкурсник подошел к тому факелу, на котором висела миссис Норрис. Василиск кошку бы туда точно не повесил, значит, это сделала Джинни. Но факел высоко, она должна была использовать стул… Из-за двери женского туалета послышались знакомые голоса, и Гарри решил заглянуть туда.
— Не надо выливать остатки оборотного зелья, оно может пригодиться, — говорил Рон Уизли.
— А оно как долго может храниться? — это спрашивал уже Невилл.
— Я не Гермиона, откуда мне знать!
— И все было зря, мы так ничего и не узнали.
— Ну не скажи, друг. Кое-что мы узнали. Ни Малфоя, ни Поттера не беспокоит открытие Тайной комнаты. А это что-то да значит!
— Я не думаю, что это кто-то из них. У меня дома были книги с родословными, Малфои никогда не роднились со Слизеринами, Гонтами и другими из этого рода. Поттеры — тем более. Интересно, а почему род один, а фамилии разные?
— Спроси что попроще. Никогда не интересовался этим. А может быть, в легенде имеется ввиду наследник не в прямом смысле, а наследник… ну, я не знаю, по духу что ли. Тогда Малфой отлично подходит, он маглорожденных ненавидит.
— А Поттер с Гермионой дружит!
— Ну и что? Она не одна такая в школе! Он ушел с ужина, когда было первое нападение, потом его доставал Криви, и вот…
— А Джастин? Они вообще никогда не общались.
— Ну и что? Зато Джастин любит всех учить на травологии, а у Поттера с травологией не очень.
Гарри слушал этот бред, и пытался найти в нем логику. Наследник Слизерина обиделся, что кто-то лучше него в травологии? А может, тогда стоит убить всех домовиков за то, что они не каждый день готовят его любимый черничный пирог?
— Ну, я в травологии тоже хорошо разбираюсь, — с гордостью сказал Невилл.
— Ты чистокровный, а Джастин — маглорожденный.
"Домовиков убить не получится, они не маглорожденные. Хотя, миссис Норрис вообще кошка…"
— Мне кажется, что все не так.
— Тогда нам надо найти вход в Тайную комнату!
— Зачем?
— Чтобы убить чудище! Что там писали… Это василиск?
— Как ты его убьешь? Хочешь — сам и пойдешь его убивать.
— Вот и пойду! Надо только узнать, кто пятьдесят лет назад открывал Тайную комнату, для начала.
— Можно у родственников поспрашивать.
— Ты перелил все зелье? Тогда бери котел, и идем.
Гарри и не думал уходить, он так и стоял у входа в туалет, скрестив руки на груди. Гриффиндорцы, заметив его, замерли на месте.
— Наследник Слизерина приветствует вас, мои чистокровные друзья, — слизеринец разрывался между желанием расхохотаться и накричать на Уизли и Лонгботтома.
— П-привет, Гарри, — произнес, заикаясь, Рон, — А мы тут… ээ… к плаксе Миртл в гости зашли.
— Мм… как интересно. А кто это?
— Привидение… местное.
— А теперь серьезно, — все происходящее надоело Гарри, — вы можете считать кого угодно наследниками, убийцами, будущими темными лордами — слышал такую версию от хаффлпаффцев, искать Тайную комнату и вообще делать все, что хотите. Только постарайтесь, чтобы все это было не в ущерб другим. А то Крэбб вот простыл, после того, как вы его в холодном чулане закрыли, стащив с него ботинки.
— Тебя не учили, что подслушивать — нехорошо? — как-то опасливо заметил Невилл.
— А вас не учили, что говорить о людях за глаза — нехорошо? Или страшно в глаза все высказать? Вы же гриффиндорцы, честные и справедливые. А то при встрече улыбаетесь, мило здороваетесь, а за спиной свои догадки строите. Ведь справедливее было бы подойти, спросить, высказать свои подозрения. Даже клятву потребовать, в конце концов, — зловещим шепотом закончил Гарри, глядя прямо в глаза Невиллу.
— Извини, друг, — тихо произнес Рон, глядя в пол.
— Берите свое зелье и вон отсюда. И молитесь, чтобы я никому не сказал, что вы сварили Оборотное зелье, использование которого контролируется Министерством.
Гарри подошел к окну, и стал наблюдать за двумя первокурсниками из хаффлпаффа, которые играли во дворе школы в снежки. Как у них все просто, никаких подозрений, никаких обязательств, никаких планов мести. А может, и у них есть эти планы? Злость, догадки… Но они умеют отвлечься, не думать об этом. Как же Поттера разозлили эти подозрения Уизли и Лонгботтома. Гриффиндорская честность! Лживые улыбки при встрече, лживые слова, и планы за спиной. Это и есть их хваленая факультетская черта? Только почему-то ее приписывают слизеринцам.
Поттер ударил кулаком по оконной раме и засмеялся своим мыслям. Его так обижают подозрения в том, к чему он на самом деле имеет самое прямое отношение. И наследником Слизерина он вполне может быть. Даже не может быть, а является им, хоть и Тайную комнату не открывал. Мы все считаем себя лучше, справедливее, чем есть на самом деле. И даже если человек на самом деле виноват, его очень оскорбляет обвинение других. Мы умеем оправдывать свои поступки перед собой, не понимая, что наши оправдания — только для нас, а в глазах других мы так и остаемся подлецами.
В этот момент дверь туалета открылась, Гарри не успел даже среагировать и обернуться, как ему в голову стукнуло что-то достаточно тяжелое.
— Какого черта! — зашипел он от злости и какой-то детской обиды, потирая затылок. Дверь захлопнулась, и второкурсник огляделся, чтобы понять, что в него бросили. На полу лежал такой знакомый дневник. Гарри поднял тетрадь и ухмыльнулся.
— Его кинула рыжая девочка и убежала, — донесся веселый голос откуда-то сверху.
— Кто ты? — Поттер поднял голову и увидел под потолком девочку-привидение в очках, которая насмешливо на него смотрела.
— Миртл. Я здесь живу.
— В туалете? — удивился Гарри.
— Привидения привязаны к месту смерти…
— Ты умерла в туалете? Тебя отравили? — единственная причина смерти в таком странном месте, которая пришла в голову слизеринцу.
— Нет. Я просто так здесь умерла.
— Подожди, получается, Почти Безголовому Нику пытались отрубить голову в Хогвартсе? В башне Гриффиндора?
— Да, сорок пять ударов тупым топором. Это ужасно! — все эмоции отражались на лице полупрозрачной девочки с двумя смешными хвостиками.
— А все говорили, что Темный Лорд творил ужасные вещи. Да он вообще святой, получается, — рассмеялся Гарри.
— Раньше были другие времена, — пожала плечами Миртл, — если бы он жил в Средние века, его бы никто никогда злым не посчитал. Я училась с ним, он был на три курса старше. Староста Слизерина, такой красивый, — мечтательно произнесла девочка.
— Да? — усмехнулся Гарри, глядя веселыми глазами на привидение, считающее Тома не злым и красивым.
— Ага… Когда я умерла, он часто приходил сюда, мы разговаривали. Он как-то попросил у меня прощение… за мою смерть.
— Не думал, что он умеет просить прощение. Я пойду, Миртл, — Гарри направился к выходу. Теперь это место не казалось ему просто женским туалетом, если уж сюда заходят все, даже будущий Ужас Британии бывал здесь.
— Заходи как-нибудь. Ты на него похож чем-то.
Мальчик резко обернулся и посмотрел на призрачную девочку.
— Чем? Я на отца вроде бы похож…
— Не внешне. Мы — привидения, находимся между двумя мирами. Мы видим людей по-другому. Вы ведь родственники?
Гарри поднял брови.
— Он никому не доверял, ты тоже никому не доверяешь полностью. Я вижу, ты многое скрываешь, даже от тех, кого считаешь друзьями. Ты общаешься с теми, с кем больше никто не общается. Со мной тоже кроме него никто не общался. И пусть это было уже после моей смерти. Ты не восхищаешься теми, кем восхищаются другие. Вы разные, но вы похожи.
— Ты знаешь, кто открыл Тайную комнату?
— Я многое знаю, но никому не скажу. Знаю, как ты тут прятался, когда в этом году первый раз открыли комнату, знаю, кто это сделал и как. Но когда я умерла, меня никто не спрашивал. Почему я сейчас должна говорить?
— А сейчас тебя спрашивали?
— Да… — Миртл скорчила рожицу, как будто в туалете воняло тем, чем обычно в туалетах и может вонять, если там никто долго не убирался, — Он приходил. Дамблдор. Вспомнил, спустя пятьдесят лет обо мне. А я хочу умереть! Окончательно умереть, но уже поздно. Жизнь закончилась, а смерть не началась! — зло прокричала девочка и нырнула в унитаз, оставив брызги на стенах кабинки.
"Сегодня странный день… очень странный" — подумал Гарри, прежде чем выйти из туалета.
* * *
Когда Гарри вошел в гостиную, там на одном из кресел, поджав под себя ноги, сидела Нарцисса Малфой. С таким печальным выражением лица, как будто кто-то умер. Поттер даже удивился, но потом вспомнил, что это Драко. Отражение реальности-то снять было некому.
— Привет, иллюзию снять? Или тебе понравился образ своей матери?
— А? — Малфой был где-то в мире собственных мыслей, — Привет, Гарри.
— Что-то случилось?
— Нет… Все хорошо, все так же, как и было.
— Так я снимаю иллюзию?
— Гарри, может быть, ты мне объяснишь, почему все так?
— Как?
— Сложно.
"Дежавю. Почему с такими вопросами все обращаются ко мне?"
"Радуйся, тебя считают умнее, чем ты есть на самом деле" — весело ответил Адам-Самаэль.
— Что именно сложно? — со вздохом спросил Гарри.
— Жизнь. Вот вернется Темный Лорд, кто-то будет счастлив, кто-то будет плакать. А я даже не знаю, хочу я этого или нет. Мне страшно, но я знаю людей, которые станут счастливее, и я желаю им счастья.
— Я не знаю, Драко. Честно, не знаю. Мне все равно, вернется он, не вернется…
— Все равно? Он будет пытаться тебя убить.
Гарри пожал плечами. Ему действительно было безразлично. Он не станет счастливее, не начнет биться в истерике и желать Волдеморту смерти, не будет переживать за жизни незнакомых ему людей.
Вечером этого длинного дня, когда Малфой, Крэбб и Гойл, наконец, уснули, Гарри открыл дневник. Усмехнулся, и написал:
"Поздравляю, Том. Ты надоел даже первокурснице!"
|
|
| Shtorm | Дата: Понедельник, 08.10.2012, 15:24 | Сообщение # 176 |
|
Черный дракон
Сообщений: 3283
| Похоже мировоззрение у Гермионы начало меняться. Жизнь вообще не справедливая и сложная штука. Я только не понял, Уизел и Лонгжоппом сами оборотное сварили?
|
|
| Nomad | Дата: Понедельник, 08.10.2012, 16:04 | Сообщение # 177 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Shtorm, Я тоже прифигел с обороткой. Но возможно она уже была на высокой стадии готовности… Мне ещё Миртл понравилась в этих главах, такая вечная, мудрая девочка. А вообще это очень осенний фик.
|
|
| Dr@gon | Дата: Понедельник, 08.10.2012, 16:23 | Сообщение # 178 |
Демон теней
Сообщений: 304
| Quote (Shtorm) Уизел и Лонгжоппом сами оборотное сварили
И даже не отравились.... Так и ломается мировозрение, а не от каких-то судебных заседаний)
|
|
| Nomad | Дата: Понедельник, 08.10.2012, 16:31 | Сообщение # 179 |
|
Черный дракон
Сообщений: 1501
| Dr@gon, Может быть это Лонгботтом уломал себя? Повторяя про себя это просто подкормка для растений, это никакое не зелье…
|
|
| Азриль | Дата: Понедельник, 08.10.2012, 19:24 | Сообщение # 180 |
|
РетроПаладин
Сообщений: 547
| Nomad, Я кстати вообще не понимаю почему Лонгботтом ничего сверить путного не мог)
Есть 2 версии:
1)боязнь Снейпа и не делание учит ненавистный предмет
2) зелья надо насыщать магией,лонгботтом почти сквиб+ плохо контролирует магию
|
|
|
|
|
