Армия Запретного леса

Глава 4

— I climb the stage again this night cause the place seems still alive. When the smoke is going down.When the smoke is going down… — положив гитару на колени, Гарри подслеповато сощурился и помахал рукой перебравшимся ближе к особняку Блэков пляжникам.Вот, что может сотворить неудачно подобранная композиция.

Если у него самого просто выступили на глазах слезы, что находящимся внизу обывателям не было видно, то многие слушатели попросту плакали навзрыд. Причем, хвала Мерлину, судя по количеству собравшихся, дело было не в качестве исполнения. А уж вид о чем-то задумавшегося отца на балконе определенно стоил подпорченного во время песни настроения.

— Поразительно, просто не верится, будто магглы могли сочинить такое.

— Боюсь, бабушка бы с тобой не согласилась, Драко, — вздохнул Гарри, немного придя в себя.

— Ха-ха, она считает, что с помощью гитары ты занимаешься черной магией! — начав со смешливого тона, к концу фразы голос Драко приобрел задумчивое выражение…

— Нет, я — не занимаюсь. История, знания, чувства, опыт, в конце концов, взгляд на мир. Любые чары — слишком мелко в сравнении с этим. И неважно, записываешь ли ты все это словами, нотами, кистью, росчерком клинка в воздухе, или резцом на камне… — «мудро» покачал головой Гарри, поднимаясь с камня. Легко быть умным, когда повторяешь чужие слова, впрочем, так же он знал, что далеко не все новое — «хорошо». Хип-хоп, к примеру. При всем уважении к КингслиШеклботу и Джимми Хендриксу, ознакомившись с «последними веяниями» современной музыки, Гарри не мог не признать, что начал испытывать некоторое предубеждение к темнокожим. — Искусство не меняет мир само по себе, оно лишь дает возможность людям увидеть и изменить что-то в себе, и все же его влияние гораздо сильнее, чем даже самые могущественные заклинания.

— Магия тоже может быть искусством.

— Верно. Но искусством она остается, только если найдутся те, кто будут развивать и нести в мир дальше достижения мастера. Многие ли волшебники достигли выдающихся успехов хоть в чем-то? — грустно усмехнулся Гарри. Вопрос был риторический. — То-то же.

Пожав плечами, Драко неопределенно цокнул языком.

— Почему ты не играешь свое?

— Марши нельзя играть без перкуссии, а баллады… я сочинил несколько, и гоблинам, похоже, понравилось, но…, — пытаясь объяснить, что даже «презренных магглов» кое в чем не так уж легко обойти, Гарри изобразил руками… что-то. В общем-то его довольно сильно уязвляло, что собственные сочинения выходили слишком простыми, слишком наивными, слишком гармоничными, будто их писала машина, и слишком… слишком правильными, выверенными математически, а с другой стороны, никто ведь не рождается Клаусом Майне, или хотя бы Бетховеном. Моцарта Гарри почему-то недолюбливал, кроме «Реквиема», конечно.

Насколько бы он хорошо ни играл, любая попытка что-то создать выглядела отвратительно глянцевой и пустой, будто обложка модного журнала. Приятна на ощупь, выглядит превосходно, но в ней нет ничего живого. Ничего настоящего. И страшнее всего, что заглядывая в себя, он видел почти то же самое. Идеально подогнанный механизм, в котором каждая часть доведена до совершенства и занимает предназначенное ей место.

Не то ощущение, которым хочется поделиться с окружающими. Гарри, наконец, начал понимать отца, почему тот всегда столь яростно ненавидел правила. Тоже хотел от этого убежать. Да, он знал, что кроме пыльных догм, есть что-то еще, хотя бы то, что месяцами вело его сквозь нижние уровни Свартальфхейма. Принадлежащая исключительно ему жажда жизни, а может быть, просто упрямство, кто знает, но заглядывать настолько глубоко Гарри не без причины боялся. Окажется ли разум достаточно крепок, чтобы выдержать столкновение с тем, что древнее и глубже?

Прогулка по грани, да, поднявшись наверх, он узнал, что для того, чтобы заглянуть в бездну, вовсе не нужно было куда-то спускаться. Она и так всегда рядом, лишь терпеливо ждет своего момента. Глупо пытаться от нее убежать, но и подступиться к ней было много страшнее, нежели к любым разломам с лавой. Гарри подозревал, что для возвращения контроля над магией, в нее все равно заглянуть придется, но пока было лето, и он попросту тянул время. Ведь в этом бою любые знания и умения будут играть против него. И все же, пока вокруг был Лазурный Берег, лето, и солнечный свет, он мог позволить себе немного расслабиться, и, пропуская сквозь себя чужие слова и чувства, ощущать себя немного живее, чем есть.

— Хм, — поджав губы, наморщился Драко. — А это вообще сложно, играть?

— Если хочешь лишь проиграть партию, достаточно лишь выучить, когда на какой струне играть, а потом суметь повторить. Если же подходить к этому делу серьезно… всю жизнь.

— Хм…

— Ладно, пожалуй, стоит еще одну, и идем на пляж, да? Не зря же люди пришли, к тому же, я недавно отобрал у отца одну классную пластинку, вышла в апреле, — удобнее пристроив на колене «Explorer», Гарри вновь взялся за струны. На него смотрели десятки взглядов, но того единственного, который был ему нужен, все не было.



* * *
— Она не придет и сегодня — не мог не признать очевидное Гарри, когда солнце начало клониться вниз.

Удивительно, просто так вдруг совпало, или встреча с вейлой оказала на него какое-то влияние, но зажившая после ожогов кожа больше не обгорала, попав под солнечные лучи. Его лицо покрылось розовыми пятнами, что на фоне участков старой серой кожи выглядело… своеобразно, но все же он считал, что лучше так, чем блестеть, как намазавшийся противозагарным кремом вампир. А кто не согласен, пусть подойдет и скажет в лицо. Желающих, как ни странно, не находилось.

— Да какая разница? — раздраженно фыркнул Драко, на секунду оторвавшись от мороженого. Клубничного. — Может быть, ну ее? Не зря говорят, женишься на вейле, а живешь с гарпией.

Под красноречивым взглядом зеленых глаз, юный Малфой благоразумно вернулся к прерванному занятию, подобрав ноги на пластиковый лежак.

— Да помню, помню я!

— Ответь-ка Драко, а кто же это так говорит? — мягким вкрадчивым тоном, обещающим кому-то серьезные неприятности, поинтересовался Гарри.

— Да так, читал кое-что… — почуяв неладное, неопределенно махнул рукой Малфой.

Продержавшись секунд пять под веселым прищуренным взглядом кузена, Драко раздраженно всплеснул руками.

— Ладно, ладно, но слышал я это в библиотеке! Дедушка с мистером Моуди весь день чертили какую-то карту, а бабушка в самый важный момент, когда все должно было стать ясно, закрыла погреб…

— Понятно. Уши грел, значит. Говорят, некоторые разговоры не предназначены, чтобы их слушали дети…

— Эй, вообще-то я тебя старше почти на два месяца! — возмущенно вскинулся Драко.

— Толку-то, если не можешь понять, что благородный человек не должен подслушивать других людей, — гордо вздернул подбородок Гарри.

— Благородной человек может делать все, что ему только заблагорассудится!

— Да, но только после некоторых поступков он может потерять право дальше так называться, — почесав переносицу, Гарри задумчиво хмыкнул. — Знаешь, когда позавчера все собрались на обед, я вдруг подумал, а что будет, если отнять у нас гербы, дурацкий этикет, девизы, и все эти глупые реверансы?

— Что?

— Вот смотри, кто-то занимается политикой, кто-то прессой, кто-то — бизнесом, кто-то воюет. Некоторые дела на поверхности, но большая часть весьма далека от законности. И все мы связаны кровными узами…

— Семья?

— Очень… меткое слово, — кашлянув, Гарри сосредоточенно потер переносицу, отвернувшись от вейловской скалы. Три с половиной мили от берега — далековато для обычного человека, впрочем, он запросто мог рассмотреть все, вплоть до мельчайшей трещины. Даже муравей на травинке, колыхающейся над бьющимися в скалу волнами, не мог скрыться от его взгляда. — Семья, клан, организованная преступная группировка… всей разницы между охотником на чудовищ и наемным убийцей, что первый звучит героичнее, да убивает не только разумных. Ну, еще к золоту добавляется слава, да.

— Не так плохо. Дед Орион как-то сказал, что вся разница между волком и пастухом заключается в том, кому принадлежит стадо.

— Хорошо сказал. Семья. Я бы даже поаплодировал, не будь руки заняты. Здесь и «Крестный отец», и «Лицо со шрамом»… стой, ты ведь понятия не имеешь, о чем я сейчас говорю, да? — настороженно вскинул бровь Гарри, поднимаясь с шезлонга.

— Эм, ты сказал это о Сириусе и мистере Моуди?

— Вставай, Драко. Мы едем в Канны.

* * *
— Эм, ты уверен? — спросил Драко, с некоторой опаской поглядывая на вырытую у обочины шоссе ямку.

— Если не хочешь, чтобы леди Нарцисса аппарировала к нам, как только удалимся от дома миль на пять, нужно снять кольца и амулеты.

— А у тебя, что, никаких амулетов нет?

— Таких, чтобы с их помощью за мной уследить — нет. Ума не приложу, кому может взбрести в голову украсть жалкого полукровку, — подмигнув, весело хохотнул Гарри. — А уж если это кому-то удастся…

— Здесь поможет разве что Экскалибур и Старшая Палочка, — в тон усмехнулся Драко. — Я тебя понял.

— Умный мальчик, — согласно кивнул Гарри. — Еще одно, прежде, чем снимать побрякушки, тебе понадобится пролить чуточку своей крови…

— Эй!

Не успел Драко отдернуться в сторону, как бритвенно-острое лезвие кинжала прочертило узкую полосу на тыльной стороне его ладони. Хмыкнув при виде побледневшего блондина, Гарри опустился на корточки и принялся вычерчивать в песке руны.

— Все, можешь складывать.

— Проклятье, предупреждать надо было… — тихо ругнулся Драко, размахивая ладонью. Вообще-то было не больно, но у него было несколько мыслей по поводу, куда стоит засунуть свой юмор таким шутникам.

Когда кольца и пара кулонов легли в центр рунического узора, Драко с трудом удалось подавить дрожь при взгляде на окрашенные кровью знаки. Символы старого мира всегда казались ему чем-то холодным и до ужаса угрожающим, будто провалы в другую реальность, из которой за тобой наблюдает что-то безумное, голодное и злое. Что-то подобное едва уловимо чувствовалось в кузене.

— Вот и все, можем ехать, — небрежно пихнул горку песка загипсованной ногой Гарри, засыпая «сокровища».

— Кстати, а как мы туда доберемся?

Вместо того, чтобы произносить ответ, Гарри засунул два пальца в рот и пронзительно свистнул. Через мгновение у его тени появились уши, за спиной взмахнул длинный хвост, а еще через долю мгновения на асфальтовое шоссе с рычанием выпрыгнул окутанный струями черного дыма огромный волк.

— Это, конечно, не аппарация, и даже не каминная сеть, но… — Гарри рассеяно щелкнул пальцами. — Когда еще представится возможность прокатиться на теневолке? Еще несколько лет и мы станем слишком большими для этого, запрыгивай.

Подставив спину, волк потоптал лапами по асфальту и подбадривающе завыл.

— Хм, такое чувство, что он тебя понимает… — с подозрением прищурился Драко. — Погоди, он ведь действительно понимает, да?

— Это не сложно, достаточно немного наблюдательности и желания донести свою мысль. Не слишком полезный талант, в принципе.

— Ууу?

— Почему?

— Даже если ты можешь говорить с ними, животные, в своей массе, не очень умны. — Отвлекшись, Гарри лишь в последний момент отдернул руку от клацнувших челюстей волка. — Но к Фенриру это все, конечно не относится. Он у нас умница!

— Ав!

— Круто!

Едва «всадники» взобрались на теневолка, тот громко взрыкнул, и прыгнув в кусты, растаял в тенях, полностью оправдывая свое название.

* * *
— Дон Корлеоне… это все правда, в Штатах все действительно так? — расстроенным и немного задумчивым голосом спросил Драко, забираясь в темный оконный проем вслед за кузеном.

— Более или менее, — почесывая переносицу, ответил Гарри, и, втянув светловолосого за руку, рухнул в кресло. — Скорее — менее, но общая суть передана верно.

— Неужели, это действительно наше будущее? — поежившись при виде пристроенного к кровати кованого сундука, Драко устроился на стуле у письменного стола.

— Возможно, будущее. Возможно, прошлое. Если министерство окончательно выдавит родовую аристократию из Визенгамота, со временем мы наверняка станем такими. Конечно, если нас к тому времени не уничтожат.

— Безродные?!

— Безродные, Драко. На восемьдесят тысяч британских магов приходится меньше четырех, родовых. А если учесть, что немалая их часть ныне отбывает срок в Азкабане…

— Люди поэтому следовали за Темным Лордом, не из-за чистоты крови, да?

— По-разному, кто-то — надеялся возвыситься, кто-то — просто хотел убивать, как Грейбек, кто-то — желая «очистить мир от грязнокровок», но были и те, кто присягнули Реддлу, надеясь, что он поможет семьям сохранить положение.

— Ты не считаешь их врагами?

— Почему же, кем бы они ни были годы назад, общество пожирателей душ еще никого не сделало лучше. Если они выйдут когда-нибудь на свободу, то непременно возьмутся за старое. — щелкнув пальцами, Гарри мрачно скривился. — Просто… не стоит лишать врага права на человечность. Не хочу без нужды становиться хуже, чем есть.

— Темный Лорд ведь изначально не собирался ни с кем делиться властью, да? Просто пробивал себе путь наверх, пользуясь «любыми ресурсами»…

— Какая разница? — откинувшись на спинку кресла, покачал головой Гарри. — Он убил моих родителей, пытался убить меня. Хотя, если бы это было кому-то важно, стоило бы задуматься о природе «Черной Метки»…

— Что это?

— Не знаешь? Хм, это знак принадлежности… да, принадлежности, точно. У дяди есть, и наверняка у твоего отца тоже. Лучше кого-нибудь из них спроси, если интересно. — Подмигнул Гарри, всем своим видом показывая, что кузену ответят едва ли.

— Я спрошу, — потянувшись, Драко громко зевнул.

— Полночь давно прошла, иди уже, ложись спать. С утра тебе еще предстоит головомойка за кольца, нас точно никто не видел, когда их закапывали, так что…

— Эй, это ты их снимал!

— Жизнь несправедлива, Драко. Какая жалость.

Уже приоткрыв дверь, блондин обернулся к кузену, и, скривившись, будто бы проглотил лимон, несколько раз с силой моргнул. Теневолк застыл за его спиной у порога.

— Гарри, я не хочу, чтобы нас уничтожили, — вернув себе самообладание, вздохнул Малфой.

— Я тоже — серьезно кивнул брюнет, откидываясь на спинку кресла. — И, знаешь, если кто-нибудь спросит меня, двадцать к одному — то самое соотношение, чтобы устроить хорошую драку.

Дверь тихо скрипнула и Драко, крадучись, направился к собственной комнате в конец коридора. Канны, он уже был в этом городе, но выйти куда-то в сопровождении взрослых, и со сверстником, это совсем не одно и то же. Сам он никогда не отправился бы гулять по неизвестному городу хотя бы потому, что боялся потеряться, не говоря уж о том, чтобы войдя в кинотеатр, потребовать администратора, выкупить на целый день кинозал.

Гарри всегда знал, что делает, и куда идти. А если не знал, то мог с легкостью обратиться к любому прохожему, причем так, что выглядело обращение, будто это Поттер оказывает местным услугу. В отличие от отца, что никогда этого не умел, и матери, давно потерявшей эту способность, Гарри не самоутверждался и не пытался принизить окружающих, но обладал неким внутренним достоинством, как… как и положено лорду. Когда Гарри говорил с людьми, в его облике проскальзывало что-то похожее на Кигнуса-старшего. А как он осадил приставшего к ним вечером араба! Просто посмотрел в глаза, сказал «Исчезни», и полноватый сорокалетний бородач даже попятился!

Даже зная, как кузен все это проворачивает, при виде подобных трюков Малфой мог лишь одобрительно покачивать головой, да завистливо присвистывать. Ничего сложного вроде бы: нужно всего лишь держать спину прямо, следить за артикуляцией, правильно говорить, и управлять тоном. Его учили этому с детства, и стоит сказать, в компании сверстников правильно поставить себя ему удавалось запросто, но сделать так, чтобы твоим словам не умилялись, а воспринимали серьезно взрослые, здесь Драко оставалось лишь поражаться талантам кузена, и мечтать получить пару уроков. Гарри не просто вел себя, как подобает лорду, он был им.

Вообще, Драко всегда казалось, будто кузен знает все, даже на то, первое рождество, когда вместе с двоюродными дедом и бабушкой в Малфой-мэнор вошли чем-то неуловимо похожие очень серьезный мальчик в доспехах, и страшный одноглазый колдун с жуткой когтистой лапой, вместо правой ноги, Поттер произвел на него неизгладимое впечатление. Кого-то столь проницательного, умного, и обладающего таким кругозором он никогда не встречал.

До четырех лет Драко воспринимал магию, как нечто обыденное и не слишком интересное, но рядом с Поттером будто оживали легенды. Он сам был легендой, потомок того самого Игнотуса из сказок Биддля, еще в год и три месяца сокрушивший Темного Лорда, друг гоблинов, и человек, к шести годам ставший мастером защиты, а ментальную магию — освоивший еще раньше. Остальные люди на его фоне казались ужасно слабыми, глупыми, подлыми, лживыми, низкими и несовершенными.

Разумеется, это не значит, что с Гарри было легко. Первые два дня после прогулки по трущобам Драко, чтобы заснуть, пришлось заставить домовика принести из хранилища зелье сна без сновидений, а заносчивости, высокомерию, гордыне и самоуверенности кузена позавидовал бы сам Беовульф, но… Мордред возьми, Драко представить себе не мог, что победитель самого ужасного Темного Лорда со времен Гриндевальда, может выглядеть и вести себя как-то иначе. Не скромностью же, добродетельностью и милосердием боевому магу-то выделяться?

Когда Гарри веселился, всем вокруг хотелось пуститься в пляс, а когда злился, это… тоже было заметно. И потому совсем не удивительно, что одних людей тянуло к нему, будто магнитом, а другие с первого взгляда проникались к нему едва ли не ненавистью. Как мама. А вот отец… отец оценивал людей, в первую очередь, по толщине кошелька, и по возможной выгоде от знакомства — во вторую. Также он был осторожен, но почуяв возможность большого куша…

Как всегда, говорит о вечной дружбе, а сам уже интересуется, кому бы подороже «друзей» продать. Пока достойных покупателей не находилось, но когда Лорд вернется… Драко многое слышал о Томе Реддле, его маниакальной жестокости и злопамятности, но также он видел голову вождя троллей в промятом шлеме, и чучело теневолка.

Наследник Малфоев ни в коем случае не хотел враждовать с Гарри Поттером, и вовсе не потому, что боялся единственного человека, который понимал его лучше родителей, всегда помогал и мог подсказать, как решить любую проблему, или тем более, его предавать. В глубине души Драко хотел, чтобы время застыло, и ему никогда не пришлось решать, что дороже. И надеялся, что в погоне за наживой отец все же сохранит хоть какие-то остатки благоразумия.

Да, Драко, мягко говоря, не привык себя ощущать «на вторых ролях», самый богатый, самый развитый среди сверстников, пусть, и только потому, что Поттер к одногодкам относился немногим лучше, чем к тем же собакам и кошкам, которые тоже, по его уверениям, способны к общению, впрочем, к большинству взрослых тот относился не лучше, и нельзя не сказать, что он в чем-то прав, но…

На приемах, когда у Малфоев гостили другие представители благородных семейств, либо когда они сами отправлялись к кому-то с визитом, именно к Драко обращались в случае возникновения споров, желая во что-нибудь поиграть, а также с любыми другими просьбами прежде, чем обращаться к взрослым. Не абы какая власть, к тому же, кузен на нее вовсе не претендовал, но и ее потеря больно била по самолюбию.

Поттеру не нужны были ни «дипломатические» способности Малфоя, ни знания, либо способности в волшебстве, кажущиеся выдающимися лишь на фоне одногодок, да младшекурсников, ни золото, или связи отца. По большому счету возня Поттера с наследником рода Малфой была ничем иным, как благотворительностью. Драко ненавидел благотворительность. Не то, чтобы он терпеть не мог бедных, вовсе нет, просто так уж сложилось, что даже в свои восемь он знал, что если кто-то бескорыстно помогает нуждающимся, этот человек либо уклоняется от налогов, либо же «моет» деньги.

А еще эта девчонка… сбитый с толку неожиданной мыслью блондин замер напротив полированного доспеха. В синеватых сумерках, едва подсвеченных магическими светильниками, из отражения на него смотрел загорелый паренек с пепельными волосами, почти доходящими до пояса. Почти ребенок, впрочем, Малфой скорее согласился бы съесть собственные сандалии, чем самому себе признался в этом. Правильное лицо с очень тонкими чертами лица, волевой подбородок, «пустые» серые глаза, по которым невозможно прочитать не то, что мыслей, даже настроения, слабая улыбка, от которой у людей не возникает ощущения, что сейчас им запрыгнут на плечи, и начнут бить головой об стол, стены, и любые другие выступающие поверхности, светлая пронзительно— белая футболка, серые шорты из плотной ткани, и, собственно, все. В целом, Малфой производил довольно благоприятное впечатление.

Сосредоточившись на отражении, Драко задержал внимание на лице, и применил окклюменцию. Дернув головой через несколько секунд вглядывания, Драко задорно подмигнул сам себе, и облегченно выдохнув, заткнул выбившуюся из шевелюры прядь волос за ухо.

К счастью, дело оказалось не в какой-то там ревности к старшему брату, а исключительно в негативном отношении к девчонкам, как таковым. Совершенно нормальное отношение к этим мерзким визгливым чудовищам в платьицах! Баллады им сочинять, на руках носить, вот еще! Это еще кто, кого носить должен. Обрадованный здравостью собственного рассудка, Драко, крадучись, обошел латы, и наконец-то, добрался до комнаты.

Понять, что к нему заходили, оказалось нетрудно. Благо, он имел обыкновение, казалось бы, беспорядочно разбрасывать на полу игрушки, всегда оставляя одну на пути открывающейся двери. Примитивный трюк, можно сказать, даже маггловский, но в мире, где все следят только за сигнальными заклинаниями и магической стражей, может оказаться весьма полезен. Мистер Мусаши показал в свое время.

Отодвинув от двери рунный кубик с загадками, Драко внимательно осмотрел пол и потолок, и лишь затем более подробно оглядел комнату. Тот же письменный стол из черного дерева, светло-голубые стены, книжный шкаф, кровать, стулья, пара кресел с темно-синей обшивкой, легкая тюль… от комнаты Поттера его покои при схожей меблировке отличались довольно сильно: в первую очередь, меньшим количеством книг, отсутствием загромождающей стол кучи устройств самого разного назначения, от проявителей врагов и детекторов темной магии до приспособлений для огранки камней и гравировки. А еще у Гарри в комнате был порядок.

Отмахнувшись от несвоевременных мыслей, Драко ловким пинком отправил подаренную дедом Абракасом куклу в окно, и наконец, заметил придавленный небольшой грудой колец с амулетами, конверт. Внутренне предчувствуя неприятности, он прошел к столу и вытряхнул письмо на столешницу. Легкий щелчок пальцев, мысленное “Insendio” при концентрации на свече, и лист пергамента осветил яркий, почти солнечный свет.

«Уважаемый мистер Малфой сим возвращаем вам вашу пропажу и выражаем скромную надежду, что в следующий раз, отправившись на прогулку, вы соизволите предупредить нас. С наилучшими пожеланиями, ваша мать, Нарцисса, леди Малфой».

23 июля 1988г.

— Бах! — Драко несколько минут неотрывно смотрел, как всегда, пустым взглядом на вмятину в крышке стола и покрывшийся светлыми трещинами лак. «Выражаем надежду, что в следующий раз вы соизволите предупредить нас», именно так. Он ждал скандала, Мордредвозьми, почти надеялся на него, а тут «леди выражают надежду»! Даже не посчитала нужным высказать претензии лично.

Взяв себя в руки, он провел ладонью над местом удара, и стол с тихим хрустом вернулся в первоначальное состояние. Драко помнил, как мама когда-то читала ему сказки, играла, гуляла с ним… тогда она часто улыбалась. Сейчас ему казалось, будто с тех пор прошла тысяча лет. С каждым годом родители отдалялись все больше, он пытался их провоцировать, пусть кричат, все лучше, чем постоянно видеть холодные фарфоровые маски вместо человеческих лиц. Этикет так прививали, или еще что. Возможно, стоило об этом поговорить с мистером Блэком, но… Драко еще сам не знал, чего, собственно, хочет.

Безвольно опустившись в кресло, он повернулся к окну и тяжко вздохнул. Растущая луна ободряюще ему подмигнула, будто бы утверждая, что все наладится, но Малфою сейчас было не до пейзажей. К сожалению, Что бы ни предрекало небо, чтобы вокруг изменилось хоть что-то, действовать нужно именно на земле.

Глава V

Бах!… Бах!… Бах! — непрерывно гремело откуда-то со двора.

В тщетной надежде укрыться от ужасающих звуков, Гарри, полусонно проклиная соседей, которых, кстати, у Блэков не было, натянул на голову подушку. К сожалению, слышал он очень неплохо. Да, у гоблинов вечно стоял ужасающий грохот, по сравнению с которым любые вокзалы и аэропорты магглов показались бы оплотами абсолютной тишины и спокойствия, но там-то шум был постоянно! На третий месяц он уже просто не обращал внимания на постоянный свист пара и грохот молотов.

Здесь же явно долбил кто-то один.

— Да чтоб тебя…! — нечленораздельно выдав какое-то особенно заковыристое гоблинское ругательство, Гарри отбросил шелковую простыню и ударом ладони подбросил одежду со стула в воздух.

Прыжок, и вот уже облаченный в доспехи Поттер,с мрачным выражением на лице, посреди комнаты поправляет перевязь с мечом, в то время как на его груди фибула в виде драконьего когтя сама собой скрепляет края плаща с золотым драконом. За окном все еще стояли сумерки, так что Гарри, перед сном засидевшийся за огранкой сапфира, был изрядно возмущен столь неожиданной побудкой и намеревался максимально доходчиво объяснить долбо… долбящему всю ошибочность его поступка.

Громко хлопнув кулаком о ладонь, Гарри бросил недовольный взгляд на зафиксированный в держателе наполовину ограненный камень и, не торопясь, подошел к распахнутым окнам.

— Тьфу ты! — бросил сквозь зубы гордый потомок Поттеров, разглядев во дворе занимающегося какими-то глупостями Малфоя. И зачем ему понадобилось бить кирпичи?

Не заметивший появления зрителя Драко, все так же стоя посреди двора, призывал кирпичи от забора, и тут же, на подлете, разносил их ударами кулаков в крошку. Один, другой, третий… движущийся обманчиво медленно в облаке пыли, он с методичностью отбойного молотка разбивал по три-четыре, а то и пять кирпичей в секунду. Зрелище в чем-то завораживающее, но Гарри все никак не мог понять, зачем тот, Мордред возьми, это делает?

Переведя взгляд на подоконник, пребывающий в мрачных думах наследник Моуди наткнулся на вазу с нарциссами. Следовало бы идти умываться, но уж слишком его вывела из себя неожиданная побудка. В конце концов, Гарри не так уж часто удавалось толком выспаться предыдущие… да всю жизнь, сколько он себя помнил, вообще-то. Всегда находились несколько важных дел, из-за которых сон требовалось урезать: прочитать очередной трактат по рунам, срочно проверить новое, только пришедшее в голову заклинание, проявить «Постоянную Бдительность» перед папашей, срочно бежать от каких-то мечтающих его сожрать тварей на нижних уровнях Свартальфхейма…

За уроки «бдительности» Гарри, в данный момент, был отцу благодарен, хотя в былые времена не раз подумывал, да и что греха таить, применял разнообразные ловушки и яды.

Переложив цветы на подоконник, он перегнулся через окно, после чего полил на голову не такую уж и холодную воду из вазы. Ледяной было бы лучше, но даже теплая обеспечила ему некий заряд бодрости. Отфыркавшись и отряхнувшись, Гарри окончательно продрал глаза, и, забравшись на подоконник, шагнул наружу. Потолки в особняке были достаточно высоки, великан, конечно же, не пройдет, но вот тролль, даже самый здоровый, за сохранность головы мог бы здесь не опасаться… не отдыхай в особняке несколько пожилых, хе-хе, черных магов, отставной аврор, пара профессоров из Дурмстранга, и победитель темного лорда. Хм, в любом случае, угроза в этом месте явно исходила не от дверных косяков и стен.

Кувырок, и балансируя на правой ноге, Гарри вытянулся за спиной родича.

— Скажи-ка Драко, чем это ты здесь занимаешься?

— О, Гарри, ты уже проснулся? — состроил невинное личико Малфой, и по его глазам было невозможно понять, действительно ли для него пробуждение кузена — неожиданность, или он, таким образом, издевается.

Это в блондине раздражало Поттера больше всего.

— Сплю, знаешь, сплю, а тут за окном кто-то кирпичи бьет… — задумчиво протянул Гарри, глядя на светлеющую далеко в море полоску неба, а заметив, что Драко нет-нет, да отворачивается в сторону, демонстративно притопнул. — Что-то не так с ногой?

— Мистер Моуди — страшнее, но как-то привычнее, что ли, — неуверенно уточнил Драко, украдкой косясь на жуткую, худую, похожую на птичью лапу,ногу приятеля.

— Не болит, подвижности не утратила, значит и смысла позволять резать себя коновалам из Мунго нет.

— Я слышал, с возрастом кости будут расти…

— Верно однако, едва ли есть смысл об этом переживать, когда почти каждый день у тебя гостит один из лучших зельеваровБритании… кстати, спасибо, что разбудил.

— Хм,– с сомнением пожал плечами Драко. По его скромному мнению, наносить шрамы другим было гораздо лучше, чем получать, но, если Поттеру кажется, что его нога, выглядящая так, будто ее пожевал дракон, выглядит круто, кто он такой, чтобы спорить? Это его тело, в конце концов. Нужно только немного привыкнуть к виду… — Оу, на доме же заглушающие чары…

— У меня в комнате — нет. Снял.

— Зачем?

— А если кто-то попытается к нам пробраться? — возмутился Поттер.

— Эээ…— открывший рот от неожиданности Драко так и застыл с приоткрытой челюстью. Конечно, у Малфоев, да и у всех присутствующих в особняке Блэков, недоброжелатели были. У мистера Моуди и Поттера, так и вообще, сплошные враги кругом, но даже притом, что несколько дней назад он видел, как в городе на двух вейл напали разбойники, Драко никогда в жизни не приходила мысль, что кто-то может попытаться напасть на него дома. — Горгульи, доспехи, сторожевые чары…

— Дерьмо! — не терпящим возражений тоном громогласно заявил Поттер. — Слух и инстинкты надежнее любых чар, а все эти сторожевые заклятья не более, чем балаганные фокусы, они только отвлекают, искажая окружающий фон!

— Ты же сам изучал руны перед отъездом, строил недосягаемые границы…

Немного успокоившись, Гарри медленно покачал головой.

— Тогда я еще не ходил по Свартальвхейму. Так зачем ты бьешь кирпичи?

-Ну, тренируюсь, как бы… — почему-то смутился Малфой.

— Ясно. А кирпичи зачем?

— Отрабатываю удар…

— С боевым големом — не получится. Я у гоблинов проверял, так эта железяка даже не погнулась, — с сомнением покачал головой Гарри:когда Гриммболг с Дитрихом закрылись в кузне, ему долгое время было нечего делать, так что Хармворт действительно показал ему огромную серебряную боевую свинью. Кабана. Вообще-то, до Гуллинбурсти изделию современных карликов было далековато, но помять не удалось. Только зазвенел, как колокол… — По вампиру — еще попасть нужно, а оборотни… они очень крепкие, отец в молодости сталкивался несколько раз с Грейбеком, и оба, раз за разом, расходились каждый на своих двух. Ну, папа после семьдесят девятого — на одной. Как ни странно, оба до сих пор живы.

— Я слышал, Грейбек — сильнейший из оборотней?

— Только в Британии. Скандинавы, франки… один Жеводанский зверь чего стоил, не говоря уже об ульфхендарах, — заметив, что Драко, едва не забыв дышать, ждет продолжения, Гарри задумчиво цокнул языком и начал импровизированную лекцию. Ему не слишком нравилось кого-то учить, он сам, в конце концов, советовал Малфою обратиться к Кигнусу, и вовсе не потому, что ему было лень, или тщательно хранил какие-то жуткие семейные тайны. Заметок о том, как появились оборотни, и что первыми вампирами стали волшебники, долгое время поддерживавшие свои силы за счет других людей, не содержалось в учебниках по истории.Почему-то в школьную программу входило только последнее тысячелетие, и то со странной позиции, от кого и в чей карман переходило золото, конечно если вникать в смысл написанного, иначе события последнего тысячелетия сводились к сплошным восстаниям гоблинов и различным советам волшебников, имевшим маловразумительные итоги.

Все это не важно, при желании любой мог узнать все, что захочет, благо летописей сохранилось достаточно, и даже в Хогвартсе целая секция библиотеки была выделена под раздел древней истории, если верить отцу, тольковот мало кто в нее заглядывал.

Не нравилось Гарри другое: рассказ — очень опасная вещь, передавая знания, разумный рискует передать заодно и свое к ним отношение. Отец всегда старался, чтобы его учили Орион, Вальбурга, Северус, Кигнус… а сам передавал лишь те знания, которые невозможно получить иным путем. Этому миру вполне достаточно одного АластораМоуди, и тем более, одного Гарри Поттера, в нем и без этих двоих зла слишком много.

Драко казался ему удивительно чистым, уж он-то точно никогда не раздумывал сбросить человека, с которым два года ел из одного котла, в лаву потому, что без него было легче пройти подземелья. Не хотел никого убить, стереть в порошок, уничтожить так, чтобы не осталось и самой памяти… в нем Гарри не чувствовал гнили, поселившейся в нем самом, и пропитавшей Малфоя-старшего. Гарри мог разговаривать с Люциусом ни о чем, дружелюбно тому улыбаться давно отрепетированной улыбкой, но отМалфоя все время несло страхом и подлостью. Требовалось прикладывать значительные усилия, чтобы просто не раздавить слизняка.

Сильные инстинкты, Моуди всегда этим славились, то, что делало их превосходными воинами и отвратительными политиками. Ему тоже передалась эта особенность. Стоило почувствовать в ком-нибудь слабину, лишь с огромным трудом удавалось по ней не ударить. Впрочем, к Мордреду Люциуса.

Гарри не хотел слишком многому обучать Драко потому, что так можно обрести лишь последователей или слуг. Артур и рыцари Круглого Стола. Аристотель и Македонский с греческой аристократией. Иисус и апостолы… конунг и дружина. Ему не нужны были ни слуги, ни почитатели. С обязанностями первых до недавних пор вполне справлялся сэр Джонни, а вторых было с избытком и без одного лишнего. Хорошо все-таки, что во Франции его не знала в лицо каждая собака.

Возможно, ему бы не помешали друзья, вот только другом он смог бы назвать лишь равного. А Драко,определенно,слишком во многом уступал Гарри Поттеру, пока. Может быть, ему никогда и не встать на одну ступень с ним, это покажет время, в любом случае, Гарри по возможности ему помогал, главным образом, старался помочь научиться думать самостоятельно.

И все же, Малфой хотел знать, а открывать для других историю и есть предназначение скальда.

— Оборотни, существа столь же древние, как сама магия. Первые из них появились еще когда люди не ведали ни языков, ни письменности. Ужасные создания ночи, что преследовали наших предков во тьме. Впрочем, люди отвечали им тем же. Во времена древних цивилизаций* оборотней истребили почти до единого. Современные оборотни ведут же свой род с Севера времен Рима. Империей в какой-то момент завладели вампиры, а волшебников было слишком мало, чтобы справиться с ними всеми даже притом, что мы умеем перемещаться мгновенно. Тогда им показалось отличной идеей взять кровь самого страшного существа, которое только смогут найти, и наделить смертных магией. Задумка удалась, но с побочными эффектами не справились до сих пор… — Замолчав, Гарри начал неторопливо прохаживаться по двору, нацелив взгляд в небо. Когда он говорил о событиях минувших тысячелетий, перед его глазами будто проплывала история. Мужественные люди, принявшие на себя проклятие, чтобы защитить родной дом. Хищные носы драккаров, разрезающие стальные волны. Дюжина и один мудрец, плетущие заклятия над проклятой чашей. Долгий путь к городу, где непрестанным потоком лились кровь и золото…

Рим сравняли с землей, но жизнь раем так и не стала, впрочем, это уже другая история, как и то, куда делась чаша с кровью праоборотня, которого, скорее всего, тоже звали Фенриром. Встряхнув головой, Гарри взглянул на выжидательно замершего Малфоя и с тяжелым вздохом вернулся к рассказу.

— Да… троюродный дядя отца, а мне, выходит, дедушка. Когда-то ему пророчили главенство в роду, но в 1840 он с отрядом столкнулся с оборотнями под Ливерпулем. Тогдашний их вождь, Аргайл пытался взять в заложники деревеньку, где совместно жили магглы и волшебники, чтобы предъявить какие-то требования к Министерству. Деревня была уничтожена, отряд Фенрира полег, и сам он едва не скончался от ран, нанесенных ему королем оборотней. Фенрир победил, но несколько дней лежал среди догорающих развалин, истекая кровью, один, окруженный со всех сторон трупами. Опасаясь паники, министерство отключило каминную сеть и объявило об эпидемии драконьей оспы. Когда он пришел в себя, и сумел-таки аппарировать в особняк, ликантропия достигла той стадии, когда её уже было невозможно вылечить. Оборотень не может возглавлять род волшебников, о чем Фенриру тут же напомнили. Ему, конечно, предлагали и дальше работать на семью, пользоваться поддержкой, золотом… но тут он процитировал Мильтона*, бросил в лицо прапрадеду ножны с мечом, и громко хлопнул дверью, попутно выбив пару зубов и сломав несколько рук. А уже через несколько лет вся страна услышала о ФенриреГрейбеке, — замерев, Гарри обернулся и перевел задумчивый взгляд на плещущиеся волны.

Он прекрасно понимал, что Фенрир — жуткий монстр, убийца, и существо, обратившее в себе подобных сотни людей, а с чудовищами у охотника разговор один. Мечи из серебра ковались не против людей, сразить смертных существуют гораздо более дешевые и эффективные способы. Но не мог не уважать «дедушку», вот уже полторы сотни лет наводившего ужас на обывателей, того, кто сумел выжить, когда его бросили единственные, от кого он только и мог бы ждать помощи, подчинить своего зверя, слиться с ним, обретя возможность перекидываться по собственному желанию вне зависимости от фаз луны…

Не мог не признавать его достижений; именно из-за террора министерству пришлось объявить оборотней волшебными существами и выдать земли для проживания. Не признание равных прав, но лучше, чем немедленное уничтожение при встрече, и статус магических тварей. Впрочем, после поражения Лорда все его «достижения» едва не пошли прахом, когда после войны чинуши начали «закручивать гайки». Если бы не программа Ориона, оппозиционная позиции Дамблдора, мохнатым пришлось бы сейчас гораздо хуже. Гарри находил весьма ироничным, что судьба оборотней изменилась к лучшему только из-за того, что темному магу захотелось выглядеть справедливым и непредвзятым. «Нельзя проклинать целый народ из-за действий отдельных его представителей» ха-ха, хорошо звучит, а чего стоило выражение лица Дамблдора, когда его перед Визенгамотом начали клеймить расистом и ксенофобом… Гарри бы многое отдал, чтобы увидеть эту картину не в «Омуте».

Это не значит, что он при встрече не попытался бы отрубить оборотню голову, но сделал бы это со всем уважением, а то и вовсе, удостоил бы ритуального поединка… лет через десять.

— Он такой старый? — удивленно присвистнул Драко, совершенно забыв о своей тренировке.

— Проклятие оборотней выжигает их изнутри, оставляя в них все меньше и меньше от человека, обычно они за считанные десятилетия «сгорают» и умирают от старости, но если найдется тот, для кого оно окажется недостаточно сильным… такова магия, даже самые страшные проклятья всегда дают что-то взамен. Скорее, это даже в какой-то степени закон жизни, ведь что нас не убивает, то делает нас сильнее.

— Авада? — со смешком недоверчиво хмыкнул Драко.

— Авада — не проклятье, — прищурился Гарри. — Кстати, после нее даже худшие из людей не становятся призраками, так что даже в ней есть положительные стороны: каким бы поддонком при жизни ты ни был, после нее тебе не придется мучиться на земле вечно.

— Знаешь, мне почему-то кажется, что подобными сведениями не делятся с кем угодно… — задумчиво подергал прядь волос Драко.

— Но мы же семья, верно? — улыбнулся Гарри, глядя, как лицо родича стремительно приобретает цвет близкий к белой кирпичной крошке у его ног.

— Д-да…

— Вот и отлично. Кстати, зачем тебе все-таки бить эти мордредовы кирпичи?

— Против оборотня не поможет, а против человека? — не собирался отступать от своего Малфой. Нервная дрожь несколько смазывала впечатление.

— Драко, ударь меня. — Подтверждая серьезность сказанного, Гарри отвел в сторону раскрытую ладонь. — Ну же, не бойся.

Не успел Гарри договорить, как кулак Малфоя пришел в движение. Бах!

— Ууу… — На скулах Драко заиграли желваки, и он с трудом удержался от болезненного стона. Поттер по- прежнему стоял, отставив в сторону руку и безмятежно глядя куда-то вдаль, в то время, как самому Драко показалось, будто он ударил скалу. Ладонь кузена не сдвинулась ни на дюйм.

— Что же ты так слабо? — ненавязчиво поинтересовался Гарри. — Бей нормально, вкладывай массу!

— От этого что-то изменится? — выпрямляясь, сквозь зубы процедил Драко

— Вряд ли, — криво усмехнулся Поттер, разглядывая ладонь. — Но так ты будешь знать, с чем можешь столкнуться.

Медленно кивнув, Драко на секунду прикрыл глаза, собираясь с духом. Кричали чайки. С моря дул прохладный соленый бриз, донося до поместья тихий, размеренный плеск волн. С окончанием выдоха мир будто замер…

— Уууу!!! — лежа на присыпанной песком земле Драко изо всех сил крепился, чтобы не заскулить. Он еще в первый раз подумал, что это не слишком удачная идея — бить по скале, в чем воочию убедился.

— Сейчас, — пустившись к дергающемуся в судорогах приятелю, Гарри схватил оного за руку, после чего резко дернул его за пальцы. — Видишь, если ударить под неправильным углом, кость может сместиться и защемить нерв…

— Чтоб… — Драко хотел бы выругаться, но достаточно плохих слов не знал, так что искренне пожелал другу долгих лет жизни, богатства, и встретиться с темным лордом в придачу. Да, он закрыл глаза, но видел, что перед ударом Поттер чуть повернул ладонь.

— Изобретательно, — выслушав пожелания, вынужден был согласиться Гарри. — Однако это не избавляет нас от вопроса, ты много о рукопашном бое знаешь?

— Джиу-джитсу, дзюдо, айкидо, карате…

— Ого, да ты, настоящий эксперт, — совершенно неискренне присвистнул Поттер, почесывая затылок. — Я и слов, наверное, столько не выговорю…

— Нужно всего лишь немного практики, –поделился «опытом» Драко. Через секунду он уперся ногами в землю и подскочил. — Учитель предупреждал, что в ближайшие годы это не будет слишком полезным, не думал, что… настолько.

— Мне, честно говоря, умение махать кулаками тоже не слишком дается. Нужно или разгон брать, или использовать молот, чтобы какой-то толк получился, иначе попросту не хватает массы. Лучше пока с мечом тренируйся и магией.

— Обидно,– горько вздохнул Драко, с сомнением оглядывая дальнего родича, а ведь наставник ему твердил то же самое. А вот поверить, что Поттеру плохо дается рукопашный бой, ему было сложно. И не только потому, что он видел чучело теневолка, которому голыми руками вырвали сердце, или помятый шлем вождя троллей; Гарри и выглядел удивительно массивным для своего возраста. Будто не человек, а маленький черный медведь, причем дело отнюдь не в комплекции. Легкая хромота, походка вразвалку, нарочитая медлительность, пластика, умение спать в любом месте, что сочтет подходящим… ну да, не назовут же кого попало Пчелиным Волком*…

— А кому сейчас жить хорошо? Ладно, ты как, завтракать пойдем, или пофехтуем немного? — только сейчас Драко заметил, что у Поттера на перевязи висит двое ножен с клинками…

Тяжко вздохнув, блондин вскинул руку и к нему в ладонь, покачиваясь в воздухе, откуда-то со стороны крыльца, прилетела катана. Эх, и куда только пропадала медлительность Поттера, стоило тому взяться за меч?