Армия Запретного леса

Жар, от которого едва не начинают плавиться кости, а кожа высыхает, будто у мумии, был невыносим. Сначала его бросило в пот, волосы слиплись неопрятным клоком, а доспехи хлюпали при каждом шаге, но так было лишь поначалу. Пот высох, а восполнить запас жидкости волшебнику было неоткуда, и помимо жары его стала мучить все возрастающая жажда.
А еще темнота, против которой оказался бессилен даже магический дар. Впрочем, и простейшие заклинания здесь отказывались ему подчиняться. То ли сама природа этого места не позволяла заклятьям работать, то ли… об этом не хотелось даже думать.
Сводящая с ума тишина, нарушаемая лишь неровным дыханием, мерным стуком копья о каменный пол пещеры, да тихими болезненными стонами, когда покалеченная нога цеплялась за очередной булыжник, почти физически давила на него со всех сторон. Однако, когда из темноты доносился противный скрежет хитина, становилось лишь хуже, ведь это значило встречу с местными обитателями.
Каждый следующий шаг давался со страшной, все возрастающей болью, но Гарри не останавливался. Лишь крепче сжимал зубы, и, перехватив поудобней клинок, двигался дальше. А еще голоса… они умоляли, требовали, просили, приказывали остановиться и бросить оружие, обещая, что боль прекратиться.
Видения родителей плыли перед глазами волшебника, обещая покой и безмятежность, улыбающиеся Джеймс и Лили протягивали к своему сыну руки с той стороны кромки, а тысячеголосый хор нибелунгов, будто волны, подтачивающие морской берег, давили на измученный рассудок мага, но Гарри лишь крепче стискивал рукоять Мистлтейнна, и, подволакивая сломанную ногу, раз за разом шагал вперед. Вовсе не светлые чувства, такие как любовь к родителям, или хотя бы желание вновь увидеть вновь солнечный свет, толкали вперед юного мага, поддайся он им хотя бы на миг, и навеки остался бы на нижних уровнях Свартальфхейма. Его гнала вперед жгучая, испепеляющая душу ненависть, единственное, что он позволил себе ощущать, блуждая по эти богом проклятым подземельям.
Гарри Поттер просто не мог дать восторжествовать над собой духам давно мертвых гоблинов. А еще на поверхности его ждали двое, убийца его родителей, и мерзавец, что сделал ребенка мишенью для одержимого властью безумца. И как бы ни манили его чертоги Вальхаллы, Гарри просто не имел права отправиться туда прежде, чем выполнит то, что должно. Где-то в глубине лабиринта разгорался яркий солнечный свет…
Несколько мгновений волшебник сидел на кровати, и озадачено моргал, направляя в центр пустой комнаты волшебный клинок.
Верный Мистлтейнн неистово сверкал в лучах рассветного солнца, пробивающихся в комнату сквозь неплотно прикрытые шторы, а вдоль серебристого клинка черными кляксами змеились скандинавские руны. Будто живые они, казалось, плыли вдоль лезвия, и даже будто бы меняли очертания, впрочем, возможно именно так оно и было.
Озадачено переведя взгляд на сжатые в правой руке ножны, Гарри несколько раз глубоко вздохнул, выравнивая дыхание, и медленно поднялся с кровати.
Пригрезившийся ночью кошмар не оставил на душе ровным счетом ничего. Сколько себя помнил, он всегда был не слишком эмоционален, а после месяцев скитаний по подземельям, их и вовсе будто ножом отрезало. Ни радости, ни грусти, он даже разозлиться теперь не мог, с тех пор, как он вырвался из подземелий, чувства напоминали о себе лишь во снах. Скорее всего, они не пропали, а просто были блокированы окклюменцией. ( слишком длинно, лучше разбить на два)Чтобы разобраться, в чем дело, Гарри нужно было лишь море свободного времени и медитации, но пока что находились дела поважнее. Откровенно говоря, он здорово опасался слишком глубоко заглядывать внутрь себя. Там было слишком мало приятного. А еще окклюменция не та наука, которая прощает пренебрежительное отношение, и идея на скорую руку покопаться в собственных мозгах вовсе не казалась ему привлекательной.
Спрятав Мистлтейнн в ножны, Гарри положил клинок на кровать, и быстро накинул футболку и шорты. Подойдя к окну, он осторожно помассировал виски, и устремил задумчивый взгляд на море. Вдалеке из воды выступала волшебная крепость.
Де ла Кур. Гарри трудно было разобраться в своем отношении к ней. Рядом с девушкой он испытывал легкость, пожалуй, это будет самым правильным словом. Француженка оказалась удивительно приятным собеседником, и очень легкой на подъем. Флер, как и Гарри, была знакома с обеими мирами, неплохо разбиралась в магии и истории, и она тоже изнывала от скуки на берегу французской Ривьеры.
При общении с большинством сверстников у Гарри, как правило, уже через пять минут возникало непреодолимое желание задушить собеседника. Впрочем, дело скорее состояло в личностях знакомых сверстников. Гарри видел одногодок лишь на приемах в доме Малфой, и были они сплошь “благороднейшие», и «древнейшие». В основном — дальняя родня, поголовно принадлежащая к дому Слизерин.
Флер не была другом. Друзьями он мог пока назвать разве что Дитриха Бернского и Хармворта. Те, кто всегда прикроют спину, и с кем без опаски можно заглянуть в лицо смерти.
Драко… Драко скорее был кем-то вроде непутевого младшего брата. Он был довольно смышленым, удивительно энергичным, и очень, очень любознательным. Настолько, что от общения с ним Гарри быстро уставал, хотя и не испытывал по отношению к нему раздражения. Просто от белого вихря, наворачивающего рядом с ним круги, у него начинало мельтешить в глазах, а бойкая речь кузена стабильно вызывала мигрень у всех, кому доводилось заговорить с Малфоем. Гарри не мог назвать Драко другом, потому что был много сильнее, и старше. Старше не возрастом, но внутри.
Он мог бы назвать другом Тонкс, первого человека, с которым он познакомился, не являющегося взрослым. Они вместе играли в детстве, вместе начали постигать азы волшебства… и поссорились из-за того, что она позволяла всякому отребью трепать языком. Годами терпеть издевательства на факультете из-за того, что у тебя «не те» родственники… это просто не укладывалось у него голове. А когда он их проучил, Тонкс обвинила Гарри в том, что он не считает ее человеком, и сбежала. Это было больно, и оскорбительно. Как говорил отец, «Ничто так не прибавляет мозгов недоумкам, как хороший удар в зубы».
И Гарри был с ним совершенно согласен. Искать дружбы с подобными индивидами на его взгляд было глупо, это не люди, а шакалы, что сбиваются в стаи, чтобы напасть на того, кто не сможет дать отпор. Если они готовы тебя укусить из-за внешности, или тех, кто тебе приходится родственниками, не имея для того иного повода, то и предадут такие «друзья» при первой возможности. Зато, если все выяснить сразу, подобные типы хотя бы не будут цепляться. Впрочем, это дело Тонкс, пусть с кем хочет, с теми и дружит, навязываться он не собирался. Несколько раз с тех пор, как они приехали во Францию, приходил вызов через сквозное зеркало, но Гарри даже не подумал на них отвечать. Если Дора захочет помириться, он был готов к этому, но, только при личной встрече, и только если она попросит прощения.
Еще была Сьюзен Боунс, ее в полном смысле этого слова подругой волшебник назвать не мог, но она была единственной девчонкой на малфоевских приемах, с которой можно было спокойно поговорить. Сьюзи была чересчур тихой и спокойной для своего возраста, ее родители тоже погибли во время войны, но в остальном она была совершенно обычной девчонкой своих лет с такими же «девчачьими» интересами.
Гарри и Драко нормально общались с ней потому, что в отличие от основной массы детей «Цвета Волшебной Британии» Сью не была назойливой. И да, как и Гарри, она не слишком хорошо вписывалась в тамошнюю компанию.
Если среди ребят было достаточно соблюдать определенные правила поведения, и тебя, если не признают своим, то, как минимум, не будут искать проблем, то женское общество можно было с полным правом назвать гадюшником. Малолетние змеи, и речь идет не только о будущих слизеринках, которые с первого дня знакомства установили между собой четкую иерархию в зависимости от силы волшебного дара, достатка родителей, и, конечно же, длины родословной. Магический мир был консервативным, едва ли не сословным обществом, положение человека в нем во многом определялось с самого рождения, и как-то изменить свое место в сложившейся системе отношений было воистину нетривиальной задачей.
Аббот, Булстроуд и Гринграсс принадлежали к священным двадцати восьми, и именно вокруг них организовывались остальные. Впрочем, Абботы давным-давно лишились большей части состояния, а вместе с ним и влияния, и присутствовали в доме Малфоев лишь потому, что Бенедикт Аббот обладал правом голоса в Визенгамоте. Да и сама Ханна легче находила общий язык со Сьюзен, чем с представительницами темных семей.
Паркинсоны же наоборот, являясь не слишком древней семьей, и никак не выделяясь магическими талантами, однако, обладали просто чудовищным влиянием и богатством благодаря тому, что контролировали большую часть сельскохозяйственной отрасли в Волшебной Британии. Зерно, бобовые, лен, хлопок, овощи, фрукты… почти четыре пятых продуктов растениеводства, что попадали на столы британских волшебников, производились на фермах Паркинсонов, равно как и почти вся ткань. Лишь магические растения в основном либо выращивались в теплицах семьями, что занимались травологией в течение поколений, либо собирались в естественных условиях профессиональными травниками. Но и без того ежегодная прибыль в миллионы галеонов, и способность влиять как на цены, так и само наличие продуктов в продаже, делали откровенно говоря, не очень-то и благородный род, желанными гостями на любом светском приеме, и в кабинете любого чиновника.
Кроме того, Паркинсоны были каким-то образом связаны с Булстроудами. Долг жизни, просто крупный долг, или даже просто старая дружба, никто, кроме представителей этих семей,не знал, но лорд Булстроуд отстаивал в Визенгамоте интересы Паркинсонов с завидным постоянством, а Пэнси едва не приказывала своей гораздо более чистокровной подруге Милисент.
Впрочем, заправляла всем этим «зоопарком» никто иная, как Дафна Гринграсс. Гарри уже два года не виделся ни с кем из них, но в отличие от Паркинсон, мог сказать о Гринграсс только хорошее. Она была вежлива, и не действовала ему на нервы.
Флер отличалась от всех них. С ней он мог часами просто гулять по пляжу, и болтать ни о чем. Ее голос завораживал молодого волшебника, а еще на нее было просто приятно смотреть. Возможно, отчасти это объяснялось магией вейл, но Гарри крепко сомневался, что в мире найдется много существ, способных подействовать на мастера окклюменции незаметно. Скорее, она казалась ему чем-то похожей на закат над морем, бурлящий поток лавовой реки, или сверкающий клинок гоблинской ковки, появляющийся из горна.
Флер очаровывала его без всякой магии своим умом, красотой, и своеобразным чувством юмора. Вейлы не были людьми, и взгляды на мораль, да и мир в целом у них значительно отличались от человеческих. То, что могло шокировать, или испугать человека, для вейл было в порядке вещей. Конечно, у них не было гоблинского фанатизма в отношении блага клана и собственной расы, но во многом девы битв по своему укладу с ними сходились. Их мораль и представления о чести, как минимум, вызывали уважение.
Гарри оставалось пробыть во Франции всего пару дней, но он точно знал, что еще вернется сюда. У него для этого была неплохая причина.
— Гарри, открывай! — Сопровождаемый громким стуком, донесся голос из-за двери и вывел волшебника из размышлений. — Завтрак уже готов!
Обреченно вздохнув, Гарри отвернулся от окна, и направился к двери, шлепая босыми ногами по паркету.
— И тебе привет, Драко. — Рассеяно зевнул Поттер, глядя куда-то в коридор сквозь макушку Малфоя.
— Идем, у нас мало времени, сегодня и завтра у меня не будет занятий! — Отвратительно громко воскликнул Драко. — Мы можем целый день просто валяться на пляже!
— Ты же прекрасно знаешь, что у меня с этим некоторые проблемы. — Не слишком-то вдохновлено ответил Гарри. Багровые пятна ожогов с его лица исчезли, но появляться на солнце, не запасшись тонной противозагарного крема и солнечными очками, по-прежнему оставалось для него сущим мучением. Он уже не выглядел, как узник подземелий, что, кстати, было недалеко от истины, но на фоне коричневых от загара отдыхающих все равно походил на свежеподнявшегося из могилы инфери.
— Да ладно, у нас осталось не так много времени здесь, чтобы брюзжать.
— Хорошо, уговорил. Идем. — Безнадежно махнув рукой, Гарри обулся в шлепанцы и потопал за неугомонным блондином.
За столом, как всегда, в сборе была вся семья, и еще один гость, чью колдографию Гарри, впрочем, уже видел.
— Доброе утро, молодые люди. — Кивнул спустившимся детям сидящий во главе стола Орион. — Позвольте представить вам нашего гостя, ректор магической академии «Дурмштранг», Игорь Каркаров. Он прибыл к нам, ненадолго оторвавшись от дел, исключительно из-за тебя, Гарри.
— Приятно познакомиться, сэр! — Едва не хором воскликнули Гарри с кузеном, и дружно кивнув, сели за стол.
— И мне приятно, молодые люди. — Вежливо ответил на кивок черноволосый, довольно молодо выглядящий волшебник с усами и козлиной бородкой.
— Овсянка. — Угрюмо констатировал Гарри, заглядывая в тарелку. С тех пор, как оказался на поверхности, он не уставал мечтать об огромном куске жирной, хорошо прожаренной свинины, или хотя бы говядины. Но отец, дедушка и СеверусСнейп поставили на его мечтах крест. Добрые родственники, озаботились его здоровьем, и посадили Гарри на диету. Здешняя рыба, салаты, креветки и устрицы были неплохи, но в редких случаях, когда ему не снились подземелья, Гарри стали посещать грезы о шкворчащем беконе, ветчине, буженине, колбасах, запеченной телятине, и прочих гастрономических чудесах. Полностью ему есть все это не запретили, но позволяли в гораздо меньших количествах, чем ему того бы хотелось.
К сожалению, кулинарных талантов самого Гарри хватало лишь на то, чтобы еда не была отравленной, что, впрочем, еще не означало её съедобности. Дитрих готовил ненамного лучше самого Поттера, а питаться совместно с гоблинами не следовало хотя бы потому, что оказавшись с ними за одним столом, возникал риск употребить в пищу кого-нибудь разумного.
Впрочем, сейчас Гарри не слишком-то расстраивался по поводу каши. Кричер, в отличие от «криворуких» представителей семейства Моуди, готовил вполне прилично. Эрл Грей тоже не вызывал нареканий, и, что немаловажно, ему его подали без молока. Вероятно, все дело в отце, который вообще не жаловал чай, предпочитая кофе, но так или иначе, традиционный британский напиток, чай с молоком, Гарри на дух не переносил, хотя с удовольствием пил как молоко, так и его вместе с какао или кофе. А вот Блэки чай ценили, и даже раньше обладали собственными плантациями в Индии.
Присутствие гостя изрядно оживило обычно протекающие в довольно напряженной обстановке застолья. Причина того, что в кругу «любящей семьи» никому кусок в горло не лез, была довольно проста: Нарцисса Малфой на дух не переносила некоего Гарри Поттера, равно как его отца и крестного. Гестию же, в девичестве, Джонс, леди не считала достойной находиться с собой за одним столом, хотя и мирилась с ее присутствием.
Джонсы были дольно старой «чистокровной» семьей, однако не владели ни землями, ни богатствами, и потому ровней аристократии не считались.
Каркаров идеально вписался в общение, отвлекая леди Малфой от «раздражителей» разговорами об обстановке в мире, и непрерывной чередой комплиментов. Для упивающихся он был предателем, сдавшим после падения Лорда всех союзников аврорам, однако, учитывая, что на службу он попал не совсем добровольно, в боевом крыле не состоял, и дружбу ни с кем из них не водил, Нарцисса восприняла его общество вполне благосклонно.
Незамеченным не осталось ничего: платье, внешность, манеры сына… а, узнав, что Драко вот уже два года, как начал под руководством прадеда постигать магию, Каркаров тут же предложил записать его в Дурмштранг…
Впрочем, Малфои были вынуждены отказаться. И дело здесь не столько в образовании, объективно самая крупная школа Восточной Европы была во многих дисциплинах сильнее Хогвартса, в ней не было столь жестких ограничений в отношении темных искусств, и гораздо сильнее было развито направление теоретической магии. Не только сама теория, но и в таких прикладных дисциплинах, как зельеварение, чары, рунология, и трансфигурация, фундаментальным знаниям уделялось гораздо больше внимания. Да, в Дурмштранге не было столь именитых преподавателей, как ФиллеусФлитвик, и Минерва МакГоннагалл, но зато хогвартские профессора были ограниченны рамками с каждым годом сужающейся министерской программы.
Увы, в выборе учебного заведения волшебники вынуждены были руководствоваться далеко не одним лишь качеством предлагаемого материала. Школа в волшебном мире это не столько место, где юные маги получают знания, сколько место общения и знакомств будущих волшебников. Именно здесь завязывали связи, находили друзей и врагов на всю жизнь, впервые влюблялись… в общем, позволить себе поехать учиться в другую страну могли только те волшебники, что не обладали на родине сколь бы то ни было значимым влиянием. Кроме того, в разных странах по-разному преподавали историю, и существовали различные законодательные системы. Если во Французских учебниках история XX века более-менее совпадала с точкой зрения британского Министерства Магии, то на Востоке её преподавали мало того, что без купюр, так еще и причиной мировых войн открыто называли порочную структуру феодального и капиталистического обществ. По мнению историков Союза, если бы не Гриндевальд с Шикльгрубером, мировую войну развязал бы кто-то другой, и подобные знания в Европе были… нежелательны.
Кроме того, социалистический блок переживал в данный момент, мягко говоря, не лучшие времена. После того, как Гриндевальд оказался заключен в Нурменгард, волшебники вновь прервали контакт с маггловским миром, и последствия не заставили себя ждать. В отличие от магглов, чародеи отнюдь не спешили расставаться с нажитым десятками поколений имуществом, и что более важно, вполне были способны его отстоять. И если Кощей, нашел аргументы, чтобы повести за собой волшебников, то захватившие власть после того, как древний ушел в спячку, не смогли предложить волшебникам ничего.
У Кощея было множество учеников, но…
Когда тарелка в третий раз, и чашка с чаем во второй, оказались пусты, Гарри вывел из размышлений бархатистый голос гостя.
— Сэр Поттер, не могли ли бы вы уделить мне несколько минут, когда освободитесь?
— Конечно, мистер Каркаров. — Вскинул взгляд на волшебника Гарри. — Я полностью в вашем распоряжении.
— Это не займет много времени. Увы, дела не позволяют мне оставить школу надолго, нужно готовиться к новому учебному году, так что только проведу диагностику, и снова на остров. Не подскажите какое-нибудь свободное помещение? — Поднявшись из-за стола, Каркаров взял руки докторский саквояж.
— В поместье есть лазарет, правда, учитывая, что особняк находился в консервации с девятнадцатого века, из оборудования там только весы. — Пожал плечами Гарри.
— Подойдет. Мне всего-навсего нужно будет взять анализ крови, да произнести несколько заклинаний. Все, что нужно, у меня с собой.
— Тогда следуйте за мной, сэр.
Покинув гостиную, Гарри провел гостя сквозь анфиладу залов в холл, а оттуда на второй этаж, и далее в противоположное крыльцо дворца.
Войдя следом за Поттером в комнату, Каркаров осмотрел длинное светлое помещение с окном во всю стену. Слева от двери начинался ряд пустых стеклянных шкафов, примыкающий к окнам, и чуть в стороне стоял стол из темного дерева, а вдаль, до самой стены, уходили пустые кровати, сейчас не застеленные. Положив на пол саквояж, директор Дурмстранга споро принялся его распаковывать, На столешницу мигом легли штатив с двумя десятками пробирок, несколько колб, резиновая груша, пипетка, ряд стеклянных пластин, несколько коротких металлических игл, а также перо со свитком пергамента.
Расстелив на полу свиток с начерченной на нем, вписанной в круг пятиконечной звездой, Каркаров приглашающе взмахнул рукой.
— Для начала, встаньте в центр круга, мистер Поттер.
Согласно кивнув, Гарри разулся и встал в центре свитка.
Каркаров несколько раз поправил волшебника, пока тот не занял правильное положение в центре фигуры, и, направив на него палочку, принялся читать заклинания.
— Хм. — Сверившись с записями, что вело самопишущее перо, Каркаров задумчиво покачал головой. — Рост — 139 сантиметров, масса — 42 килограмма. Мне известно, что в раннем детстве вы регулярно употребляли зелья роста и укрепляющие, но даже с их учетом результаты слишком высокие. Надеюсь, мистер Поттер, вы больше не будете ими злоупотреблять?
— Ни в коем случае, мистер Каркаров. Зелья были нужны мне, чтобы освоиться с окклюменцией, надеюсь, они не слишком опасны?
— Зелья ускоряют митотическое деление клеток и в целом обмен веществ, теоретически они отняли у вас несколько лет жизни, но поверьте, это довольно редкий случай, когда волшебник умирает собственной смертью, от старости. По-настоящему сильный маг может прожить и двести пятьдесят, и даже триста пятьдесят — четыреста лет, однако это происходит довольно редко, особенно, среди избравших своим ремеслом войну. Если доживете до трехсот, несколько выпитых в детстве зелий едва ли будут сильно вас беспокоить. А вот окклюменция — другое дело. Ее совсем не зря начинают изучать в возрасте, близком к совершеннолетию, в крайнем случае, лет с пятнадцати. Если же начать ей заниматься, когда разум еще только формируется, можно только догадываться, каким образом это отразится на сознании мага.
— Окклюменция была нужна мне для обучения, это ведь не только защита от чтения мыслей, но и управление памятью, а также скоростью восприятия. — Хмуро кивнул Гарри. — Без нее едва ли я смог бы стать мастером защиты к нынешнему моменту.
— То, что провернул Аластор, обучая вас, мистер Поттер, похоже на чудо. — Хмуро покачал головой волшебник. — Мастер защиты к шести годам…
Каркаровневеряще щелкнул пальцами.
— Едва ли это под силу кому-то еще на Земле. Для такого нужны не только знания и умения, нужна отработанная методика. Две тысячи лет непрерывных войн, род, зачастую балансирующий на грани исчезновения, и, конечно, ученик, способный пережить обучение, и сохранить рассудок. Насколько мне известно, сам Аластор и близнецы получили звания в тринадцать. Суров был старик Кратос, и злая его наука, однако, учил на совесть. Впрочем, меньшего от потомков самого Скьёльда не стоило ожидать.
— Эм, вы знали прадедушку?
— Не лично. После войны я изучал оружие Гриндевальда, которое было использовано в войне, и которое нет. Инферналов, и вирус, вызывающий превращение. Это не просто ожившие мертвецы, твари очень быстры, заразны, и практически невосприимчивы к магии, одна бомба, и целый город превращается в могильник, наполненный нежитью. К счастью, ими было невозможно управлять, и все ограничилось десятком некрупных селений, иначе эпидемию было бы весьма сложно остановить. Генерал Моуди зачищал некоторые из них на территории союзников, да и вообще внес заметный вклад в войну.
— Погодите, вирус?
— Да, магически выведенная зараза, сотворенная при помощи алхимии, в коей мистер Гриндевальд талантами не выделялся. Имя автора так и осталось неизвестным.
— Дамблдор?
— По официальным данным Альбус Дамблдор не поддерживал связей с Геллертом Гриндевальдом, начиная с тысяча девятьсот двадцатого года. Может быть, они создали вирус раньше, все же эти двое довольно долго сотрудничали, возможно, они продолжали работать тайно, или Гриндевальд нашел другого алхимика. У КГБ было много вопросов к мистеру Дамблдору, но сначала была не подходящая политическая обстановка, чтобы беспокоить ими победителя Темного Лорда, а после смерти Иосифа Виссарионовича в стране произошел переворот, и нам стало не до того. Думаю, еще год-два и не станет Союза.
Глядя на витающие вокруг него серебристые облака тумана, Гарри несколько минут простоял смирно, но поскольку, ни задерживать дыхание, ни чего-либо другого Каркаров не требовал, и заклятия уже не читал, решил задать еще несколько вопросов.
— Сэр, не подскажите, что именно вы сейчас делаете?
— Оцениваю уровень обмена энергии вашего организма с внешней средой. — Хмуро ответил Каркаров. — Свиток создает вертикальный поток магической силы, изолирующий вас от энергетики здания, а заклинание определяет интенсивность энергообмена. В вашем случае он близок к нулю. Кстати, существует не так много способов блокировать способности к магии, это ментальный блок, наркотики, лишающие волшебника концентрации, или яды, в том числе, изготавливаемый из тролльей крови. Судя по всему, у вас, как раз, последний случай. Обычно дар либо купируется на несколько дней, а далее выводится из организма, либо волшебник в течение трех-четырех часов погибает, однако на вас воздействовала магия Свартальвхейма, и потому не произошло ни того, ни другого.
Бросив мрачный взгляд на свиток, чародей недовольно покачал головой, уколол Гарри иголкой в палец, и в считанные секунды набрал кровь пипеткой.
— Троллья кровь связана вашей магической силой, и потому почти не выводится из организма, блокирует выработку энергии, и что хуже всего, она вызывает мутации. Полагаю, ваши светочувствительность и чрезмерная масса, как раз, являются следствием отравления. Яд проникает в мышцы, и мешает их насыщению кислородом, кости уплотняются, но отнюдь не становятся тверже, ухудшается питание нервной ткани… — По мере того, как окрашивалась растертая на стеклянных пластинах кровь, лицо волшебника приобретало все более мрачное выражение.
— Принимать противоядия и сорбирующие зелья в данный момент бесполезно. Диета не позволяет нагружать организм еще больше, но сама по себе вас не излечит. Полагаю, чтобы вывести эту дрянь понадобится гемодиализ. Нужно будет несколько раз обновить всю кровь в организме, а после каким-то образом нивелировать вред, нанесенный отравой в течение более чем полугода, и заставить источник вырабатывать магическую энергию. Я не целитель, и едва ли смогу здесь вам чем-то помочь, тут нужен очень сильный и знающий маг крови.
— Отец договорился, осенью меня ждут в Трансильвании.
Откинувшись на спинку стула, Каркаров несколько раз с усилием моргнул.
— Уж не Дракула ли?
— «Хобгоблины» выручили его в начале семидесятых, какая-то история с цыганами. — Неопределенно пожал плечами Гарри. — Так что володар Валахии и Трансильвании сразу же согласился помочь, думаю, это будет довольно интересное путешествие.
— Ох. — Опустив взгляд на стол, волшебник сочувствующе покачал головой. — Будьте осторожны, мистер Поттер. Влад Колосажатель — очень опасное существо. Едва ли он причинит вам прямой вред, но даже простой разговор с подобной сущностью может иметь для вас самые неприятные последствия. Он умеет очаровывать, стоит несколько раз увидеться с ним, и будет казаться, что у вас нет лучшего друга, но… не стоит доверять вампирам.
Насмешливо хмыкнув, Гарри с сомнением повел плечами.
— Я — мастер защиты, сэр. Пусть, самый молодой за последние лет четыреста, но можете быть уверенны, мое звание не пустой звук.
Покачав головой, Каркаров поднял ладони в примиряющем жесте.
— Ни в коей мере не сомневаюсь в вашей компетентности, мистер Поттер, похоже, я недостаточно четко выразился. Князь опасен не магией, человеческое волшебство ему неподвластно, опасны его взгляды, его идеи. Влад и присягнувшие ему вампиры выступили против Гриндевальда в войне, но он всегда отстаивал исключительно свои интересы. Он не с Западом, но и не с Востоком. Это похвально, что князь заботится о своем народе, однако подобная непредсказуемость в управлении государством дорого обходится, и редко встречает понимание среди правящих сил.
— Однако князь может себе это позволить.
— Тем сильнее растет к нему ненависть. Сейчас в Европе, фактически, нет политики. Горбатый у*док распродает мою страну, в чем ему с удовольствием помогают наши «западные партнеры», а волшебники отгородились от творящегося дерьма, и старательно делают вид, будто ничего не замечают. Дорога на Родину мне заказана, но я уже предвкушаю увидеть их лица, когда Хозяин проснется.
— Хозяин? — Вопросительно приподнял бровь Гарри.
— Древний, Кощей. Он передал власть над Русью Рерику и его потомкам, он позволил занять трон Романовым, когда последний из рода Рерика лег в могилу, но единственный, кто правит Россией, это Кощей. Никто не знает, сколько ему лет в действительности, он видел закат Гипербореи, как скрывается под водой Атлантида, как проваливается в земляной разлом Лемурия… Сам он говорил, что родился во времена, когда люди еще не начали обрабатывать металл. До крещения Руси он входил в пантеон, как один из Богов, и я не представляю, кем нужно быть, чтобы не бояться его гнева.
О Кощее Гарри знал, как о первом создателе хоркрукса в известной истории, и, пожалуй, на этом его знания об этом воистину древнем колдуне и заканчивались, так что он старательно ловил каждое слово Каркарова.
— За Уралом раньше было целое царство, поля, города, села… однажды царь рассорился с древним колдуном. Он послал сыновей на остров, где жил волшебник, чтобы уничтожить хоркрукс. На море на океане есть остров, на том острове дуб стоит, под дубом сундук зарыт, в сундуке — заяц, в зайце — утка, в утке — яйцо, в яйце — игла, а на конце иглы — Смерть Кощеева. А когда дело было сделано, по крайней мере, так они думали, царь нанес оскорбление чародею, умертвил его беременную невесту, отнял сокровища, а самого мага приказал утопить на дне самого глубокого озера. Кощея утопили. А через несколько дней царство обратилось в камень. Дома, скот, деревья, трава, горожане на улицах, крестьяне в полях, и царь, роющийся в сокровищах, так и оставшихся золотыми. Из всех существ, что только есть в нашем мире, или любом другом, Кощей — последнее существо, с которым вам захочется ссориться, мистер Поттер.
— Кхм, мне становится все меньше понятна та война, которую магглы называют Второй Мировой. Если на стороне хороших выступала древняя нежить…
— То кто был с другой? — Хмыкнул Каркаров, и, размяв плечи, откинулся на спинку стула. — До XX века Бессмертный последний раз являл себя во времена Ивана IV. В конце правления Александра III он вернулся в Россию. О Кощее к тому времени уже мало кто помнил, однако он собрал глав старших семей, и потребовал от них исполнения древних клятв. Они убили царя, и стали готовиться к войне, причем воевать собирались не только с европейцами, сколько с нашими «друзьями» из-за океана. Пророки разом начали предсказывать гибель мира, исходящую со стороны Запада, и наши маги решили покончить с ними одним ударом. Увы, подготовка заняла слишком много времени. Определенные круги в Европе и Соединенных Штатах помогли прийти к власти над Германией национал-социалистической рабочей партии. Гриндевальд, сам по себе, не смог бы превратить население целой страны в чудовищ, у него не было столько денег, чтобы все это организовать, пропагандистов, и едва ли ему удалось бы найти столько сторонников. Меня пугает Кощей, но как относиться к тем, кто организовал гибель десятков миллионов людей ради «перераспределения рынков сбыта»?
Гарри тихо ругнулся.
— Дальнейшая история вам известна. Бессмертный уснул, четверо его учеников погибли в войне, еще семерых убили старые семьи по договору с магглами, когда те выступили против Хрущева, и Советский Союз начал свое стремительное движение к краху. — Откашлявшись, Каркаров оперся на стол локтями, и помассировал пальцами веки. — Что бы ни произошло дальше, Россия выстоит, как тысячу лет стояла, и кто бы ни приходил на нашу землю, всегда на веки в ней остается, но к тем, кто вами правит, нам приходится относиться через призму религии.
Вспомнив оплывшее лицо Милисэнты Бэгнолд, Гарри тяжело вздохнул.
— Понимаю вас, мистер Каркаров.
Покачав головой, волшебник извлек из кармана часы на цепочке, и мельком взглянув на циферблат, безразлично взмахнул рукой.
— Ладно. Дела минувшие, вы хотели бы еще о чем-нибудь поговорить, мистер Поттер?
Гарри согласно кивнул.
— Да, отец и дед с прадедом отзываются о вас, как о крайне хорошем специалисте в области теоретической магии… — глядя на вопросительное выражение лица чародея, Гарри продолжил, — не могли ли бы вы рассказать мне о природе магических способностей? Я кое-что читал, но было бы неплохо узнать мнение профессионала, обладающего целостным взглядом на эту проблему.
— Магические способности… несмотря на то, что этот вопрос занимает человечество с тех пор, как было произнесено первое заклинание, их источник до сих пор остается загадкой. Душа… какое-то время среди волшебников была популярна точка зрения, будто именно она дает возможность колдовать, и, следовательно, у магглов нет души. Впрочем, среди магглов довольно долго было принято считать, будто волшебники могут колдовать потому, что продали души дьяволу. Хм, эта теория получила распространение с появлением монотеизма. — Задумчиво вздохнув, Каркаров рассеяно постучал пальцами по столу.
— Еще раньше магический дар было принято считать даром Богов, и эта версия, пожалуй, наиболее близка к действительности. Идея, же будто волшебников отличает интеллект, или сила воли, показала себя совершенно несостоятельной. Довольно долго все выглядело будто бы так и есть, однако, с техническим прогрессом и распространением всеобщего образования оказалось, что среднестатистический маггл, закончивший хотя бы среднюю школу, обладает более широким кругозором, да и в целом несколько умнее проживающего в деревне колдуна, который и читает-то по слогам. А на счет воли… множество царей, полководцев, пророков и мудрецов навеки вписали свои имена в историю, хотя не обладали даже частицей магии, и в тоже время множество волшебников жили и живут совершенно обычными, серыми, посредственными жизнями, не оставив после себя и тени воспоминаний. Физиологических отличий так же не обнаружено, несмотря на то, что велись довольно активные исследования. Обеими сторонами. Однако, замечено, что ребенок почти всегда обладает магическими способностями даже если хотя бы один из родителей — волшебник, в то время, как рождение волшебника в семье магглов событие почти что невероятное.

Закашлявшись, Каркаров наколдовал стакан воды, и, отпив несколько глотков, продолжил рассказ.
— Увы, нам остается только гадать о природе магических способностей, и вероятно, этот вопрос будет занимать человечество спустя тысячелетия после нас. Магия не является ни свойством души, ни производной разума, ни воли, ни даже свойством живого, поскольку существуют магические камни, минералы, и даже свет звезд обладает определенными волшебными свойствами. Кроме того, неясен сам механизм их действия. — Разглядев вопрос в глазах волшебника, Каркаров несколько раз кашлянул, и задумчиво почесал переносицу. — Мы даже не знаем, производит ли чародей магическую энергию, или просто проводит ее сквозь себя, и если верно последнее, то, что является ее источником. До сих пор не разработаны сколько-нибудь адекватные способы определения силы волшебника. Иногда используется тротиловый эквивалент и джоули, или калории, но подобная оценка представляет интерес разве что в академических кругах. Мощность взрыва зависит не только от затраченного объема энергии, но и от выбранного заклинания, Bombarda в разы мощнее Reducto, к тому же, разные волшебники наделены способностями к разным областям магии. У кого-то лучше получаются чары, кому-то легко дается трансфигурация, и простой перерасчет заклинаний на объемы энергии здесь далеко не всегда применим, не говоря уже о целительстве, где практически нет действительно энергозатратных заклятий, а большая часть лечения и вовсе основана на зельях.
Остановившись, волшебник несколько секунд помолчал, давая собеседнику осознать сказанное, и не дождавшись уточняющих вопросов, заговорил вновь.
— Кроме того, такие дисциплины, как трансгрессия, трансфигурация и прорицания, возможны только в пределах магического поля Земли. Уже на высоте в двадцать пять тысяч метров заклятия трансфигурации даются волшебникам с большим трудом, трансгрессия же становится невозможной, начиная с высоты в сто километров, притом, что прыжки вдаль некоторые волшебники способны совершать на тысячи километров. Магия порталов, наоборот, лишена подобных ограничений, и правильно подобрав координаты, можно путешествовать хоть на Луну, хоть на Марс, хоть на Плутон. Путешествия к другим звездам, насколько мне известно, либо не совершались, либо все закончились неудачно.
— Либо, нам их результаты никто не счел нужным сообщать…
— Такой вариант тоже возможен. В любом случае, единственное, что можно сказать точно, так это что вокруг Земли, примерно до расстояния ее диаметра, существует некоторое поле, которое может передавать информацию, преобразуется в нужную форму под действием заклятий трансфигурации, и при синхронизации с ним, позволяет изрекать пророчества. Некая сверхсущность, объединенные разум и знания всех существ на планете, когда-либо живших, тем не менее, лишенная собственной воли, либо никак ее не проявляющая. Не знаю, можно ли это явление называть Богом, однако, в какой-то степени описания сходятся. О том, связано ли магическое поле Земли с даром волшебников, на данном этапе развития магической науки судить невозможно. Определенно говорить о существовании подобного поля, пронизывающего Вселенную, и его связи с магическим даром, также не представляется возможным. С одной стороны, возможность применения порталов для межпланетных перемещений подтверждает это предположение, а с другой, пока не нашлось способа как-либо данное явление измерить. Надеюсь, я достаточно прояснил ваш вопрос, мистер Поттер?
Гарри с сомнением покачал головой.
— Не сказал бы. Я понял только, что мы ничего не знаем ни о самой магии, ни о том, как она работает.
— В точку. Это и есть главная мысль, что я пытался вам донести. Ни одна из существующих теорий, объясняющих существование волшебства, как явления, не подтверждена экспериментально. Неизвестная энергия, которая выполняет желания неопределенным способом, как выразился один из моих студентов. Всего доброго… и удачи с вампирами.

Заплесневелые сырые серые стены коридоров, кое-как освещенные чадящими факелами, вызывали уныние и брезгливость. Гулкое эхо, будто не желая оставлять хозяина в одиночестве, неторопливо скрывалось за поворотами. Азкабан. Шагая по сырым, пропахшим затхлостью галереям, волшебник то и дело морщился, передергивал плечами от холода, и, поправляя удерживаемый в руках сверток, мрачно продолжал шагать за парящим в нескольких дюймах над землей сопровождающим. Семь лет прошло с тех пор, как он бежал из этого места, но стоило вернуться, и мрачные воспоминания нахлынули с новой силой, чему немало способствовал движущийся над полом беззвучный проводник.

Эта жуткая башня давила со всех сторон массой камня, будто до сих пор не смирившись с тем, что одной из жертв удалось вырваться. Казалось бы, всего несколько лестничных пролетов от дежурного поста авроров, но волшебнику стоило немалых усилий, чтобы только не броситься к выходу, сломя голову.

Через несколько минут дементор застыл немного в стороне от крепкой, окованной железом дубовой двери, и даже изобразил некий жест скрытой в складках оборванного балахона рукой, судя по всему, предлагая войти.

— Благодарю вас сэр, это такая редкость в наши времена, встретить вежливого, вежливого… ммм, вежливость. — Скорее для собственного успокоения, нежели для чего-то еще,произнес Сириус и потянул на себя ручку двери.

Прямоугольный зал, кое-как освещенный нещадно чадящими факелами, был ему знаком. Почти семь лет прошло, как Моуди говорил с ним здесь, однако Сириус до сих пор помнил каждую трещину в здешних стенах. Первые несколько лет после побега ему едва не каждую ночь снилось, как он, превратившись в дементора, бродит по проклятой башне.

Серебряная полоса будто разрезала зал на две части, она проходила по потолку, стенам, полу, лишь на столе в центре формируя небольшую рамку, через которую посетители могли передавать заключенным вещи.Разумеется, только из разрешенного министерством списка, и после проверки дежурным аврором.

Наверное, целых полчаса он ходил по пустому залу в одиночестве, даже успел рассмотреть каждую паутинку на потолке, пока за дверью в противоположном конце коридора не загремели цепи. Плохо смазанные петли противно заскрипели, и в открывшийся проем ввалилась, иначе не скажешь, исхудавшая, бледная волшебница с полыхающим безумием взглядом.

— Здравствуй, кузина. — Нейтральным тоном произнес он, сцепив пальцы под подбородком.

— Ты? Что ты забыл здесь, предатель? Пришел позлорадствовать? Это на тебя не похоже, но чего еще ждать от выродка, якшающегося с магглолюбами?

Они никогда не ладили с Беллой, наверное, потому что были слишком похожи. Меда просто пропускала всю эту чистокровную ахинею мимо ушей, а Цисси была наиболее прагматичной из всех Блэков, она горячо поддерживала Темного Лорда, на словах, и ими же все ограничивалось. Она не вступила в ряды упивающихся, Люциус, пусть и принадлежал к внутреннему кругу, занимался финансами и политикой, а не войной и террором. Но Беллатрикс, Беллатрикс была совершенно иной. Самоуверенная, надменная, вспыльчивая и жестокая, она была, так сказать, «Сириусом наоборот». Гордость семьи, могущественная волшебница, за исключением пола, у нее было все, чтобы стать истинным наследником рода Блэк.

Несколько секунд волшебник сверлил взглядом глаза кузины, но, не выдержав, отвернулся к стене. У нее всегда был тяжелый характер, но Беллатрикс ценила семью, и, в отличие от многих, никогда не забывала о чести, «Всегда чисты» относилось к ней, вероятно, больше, нежели к кому— либо еще из родни. Она изучала боевую магию вопреки воле родителей, и, когда он поступил на Гриффиндор, отнюдь не спешила присоединяться к устроенному семьей бойкоту, даже в чем-то помогала, уважая его нежелание подчиняться матери. Однако, уже к третьему году его обучения Белла обручилась с Лестрейнжем, и с каждым годом ее приверженность идеям Темного Лорда крепла…

Сириус не слишком близко общался с кузиной, и вообще старался проводить как можно больше времени у Поттеров с тех самых пор, как начал учиться в школе, но он помнил, какой Беллатрикс была раньше. Гордая, независимая, грубая и заносчивая, она не признавала авторитетов, и на все имела собственное мнение… так же, как он сам. Родственники обрадовались, но для наследника рода Блэк ее свадьба с Рудольфусом была чем-то не укладывающимся в голове. Беллатрикс была слишком властной, чтобы позволить кому-то собой помыкать, и слишком могущественной, в конце концов, чтобы ее смогли принудить к браку силой.

Блэк тяжело вздохнул. Сидящая с противоположной стороны стола волшебница была лишь бледной тенью, кривым отражением той Беллатрикс, что он когда-то знал.

— Забавно, с прошлой встречи, сестрица, наше положение изменилось на диаметрально противоположное, теперь я наследник рода, а твое имя выжжено с гобелена. — Переплетя пальцы в замок, Сириус вновь заглянул в глаза кузине. — Однако, издеваться над беззащитными мне никогда не было свойственно, это всегда было прерогативой вашей компании, и в чем в чем, но уж в предательстве повода я себя обвинять никому не давал.

— Тогда что тебе нужно?

Бледная, и страшно худая, Беллатрикс выглядела очень похоже на инфернала, а жуткий оскал на лице, который, даже обладая огромной фантазией, было трудно принять за улыбку, лишь усиливал ее сходство с нежитью.

— Хотел увидеть тебя, понять, как все это дерьмо могло с нами случиться…

— В последнее время, братец, мы были не слишком дружны. — Жутко прокаркала Беллатрикс.

— Эта война с самого начала была чистым безумием. Я не хотел во все это ввязываться, в конце концов, я знаю не так и много магглорожденных, но когда Темный Лорд убил Чарлуса и Дорею, остаться в стороне значило бы предать Джеймса. Никогда не горел желанием подставлять голову под боевые заклятья, но Джеймсу была нужна помощь.

— Чарлус оскорбил Лорда! Владыка предлагал ему место рядом с собой, когда ему больше всего была нужна поддержка, Поттер мог бы встать по правую руку от него, а Чарлус просто высмеял его, и спустил с лестницы.

— И все же Дорея нам двоюродная бабка, а Лорд никто. -Мрачно покачал головой Блэк. — Из всей семьи к ним на похороны пришли только Альфард и прадед.

— Что ты этим хочешь сказать, малыш Сири?

— Только то, что сказал, сестрица. Вы все так кичитесь чистотой крови, вздыхаете о старых порядках и тысячелетних традициях… но как только следовать им становится невыгодно, тут же почему-то обо всем забываете, и делаете вид, будто бы так и нужно.

— Да как ты…

— Уймись, Белла. — Раздраженно бросил Сириус взвившейся на дыбы кузине, с грохотом впечатав кулак в столешницу. — Вы годами терпели выходки змеемордого, а когда он в очередной раз убивал кого-то из вас, тут же забывали о вековой дружбе и кровных узах, и тут же причисляли семью погибшего к изменникам и врагам, сами при этом, уповая на то, что в следующий раз также не повезет кому-то другому.

— Что ты от меня хочешшшь? — До крови расцарапав собственные ладони, зло прошипела ведьма.

— Один вопрос Беллс, вот уже семь лет я задаюсь им, и он все никак не дает мне покоя. Почему вы сотворили это с Лонгботтомами? Вернее, не так, я могу понять Барти, он всегда был ушиблен на голову, как и его папаша, с Лестрейнжами — тоже ничего сложного, эти двое — просто подонки, но как на это могла пойти ты? Пытать родителей на глазах у годовалого младенца, это… это — вообще за гранью добра и зла. Было бы понятно, сотвори вы такое с Фенвиком, понятна ваша ненависть к Эдгару, Мидоуз, или Моуди, но Фрэнк и Алиса доставляли вашей организации не так много хлопот. Лонгботтом в лучшем случае— середнячок, и на передовую его не брали, равно как и Алису. Они могли гонять массовку, стоять в оцеплении, и в целом были полезны, но против кого -либо из внутреннего круга не продержались бы и секунды, даже вдвоем. За что?

— Я…я совершила много такого,чем не могу гордиться, братец. Тогда казалось, все так просто, стоит чуть-чуть надавить, еще немного, и власть будет наша. По крайней мере — в начале войны, а потом нам просто не осталось ничего другого, кроме как следовать за Ним. Магглы, волшебники, я вижу их, стоит дементорам появиться в поле видимости, и я начинаю слышать мольбы о пощаде. Столько жертв, и все оказалось напрасно. — Покачав головой, Беллатрикс зажмурилась и принялась массировать виски.

— Как будто бы Реддл первый Темный Лорд, что пытался захватить власть. — Раздраженно хмыкнул Сириус.

— Не просто захватить. Лорд хотел создать новый мир, в котором каждый бы получил согласно заслугам. Где правили бы достойные, а чернь заняла место, которое ей причитается. Он открыл нам секреты силы, которой страшатся даже главы старых семей, он постиг саму тайну бессмертия!

— Хоркрукс. — Сириус мрачно покачал головой. — Это не бессмертие, Белла! Волшебник, что создал подобный предмет, перестает быть собой. Если бы все сводилось просто к убийству себе подобного, едва ли, хоть кто-то из волшебников отказался бы от вечной жизни! В нашей семье были подобные маги, и каждый раз, чтобы отправить на тот свет очередного возомнившего о себе идиота, требовались усилия всего рода, и хорошо, если не всей страны.

— Новый мир! — Воскликнула Беллатрикс. — Где не было бы нищих, где недочеловеки заняли бы подобающее им положение, азаслуги человека определялись бы его способностями, а не кучкой вцепившихся во власть воров и мошенников!

— Конечно же, если речь идет о чистокровных. — Совсем не весело усмехнулся Блэк.

— А как иначе?

Покачав головой, Сириус безнадежно вздохнул.

— И почему никого из вас не посетила мысль, что у бедных нечего отнимать? Для справедливого раздела подойдет только имущество больших и старых семей.

Помолчав несколько секунд, он мрачно хмыкнул, и устало взмахнул рукой.

— Ладно, можешь не отвечать. Но как остальные? Вы говорили о свободе, но пытались построить тюрьму, где все, кто не удовлетворяют критериям «чистокровности» будут закованы в цепи. Что же, здесь их более, чем достаточно.

— Мы исчезаем. Политика министерства ведет нас к деградации, Сириус. Последние триста лет волшебники только теряют свое влияние, если власть и дальше будет принадлежать этим ничтожествам, мы просто исчезнем. — Будто повторяя сказанные кем-то другим слова, устало выдохнула Беллатрикс.

— По разным подсчетам численность населения Магической Британии на данный момент составляет от ста тридцати до ста восьмидесяти тысяч человек. Даже притом, что недавно отгремели две самые разрушительные войны в истории человечества и почти десять лет террора со стороны Темного Лорда, сейчас в Британии живет больше волшебников, чем когда-либо в истории Альбиона. Если собрать всех волшебников нашей страны, нас наберется на не слишком крупный маггловский город, но повторяю, больше, чем когда-либо в истории.

Возможно, статистика была не совсем точной, все же в достатутные времена волшебниками назывались не все без разбору носители палочек, а только профессиональные зельевары, целители, охотники на чудовищ, артефакторы… то есть те, чей род занятий напрямую был связан с магией, а лавочники, дворники и чиновники оставались лавочниками и чиновниками. То есть, волшебниками в старину назвать можно было бы от силы десятую часть носящих гордое звание чародеев, и все же в двадцатом веке популяция магов была много выше, нежели в семнадцатом, и, тем более, десятом веках.

— И сколько же из них чистокровные?

— А сколько уничтожили вы, Белла? — Мрачно усмехнулся Сириус. С семьдесят первого по начало восемьдесят второго в Британии погибло не менее пятнадцати тысяч волшебников. Казалось бы, не так много… если не брать цифры в относительном количестве, каждый десятый.

— Мы не нападали на чистокровных, если они не выступали против нас.

— Если кто-то убивает моих друзей, это ведь нормально, что я буду их защищать, не так ли?

Не дождавшись от кузины ответа, Сириус глубоко вздохнул, и безнадежно покачал головой. Азкабан — не то место, где человек может стать лучше, или хотя бы просто пересмотреть свои взгляды. Единственное предназначение этой жуткой тюрьмы — сломить волю волшебника. Сделать так, чтобы оказавшиеся на свободе были готовы пойти на все, лишь бы не вернуться вновь в эти стены.

Сириус боялся Азкабана. Не столько самой тюрьмы, и даже не ее кошмарных стражей, а того, кем люди выходят отсюда. После пяти лет заключения каждый третий волшебник сходит с ума, из отбывших срок в десять — безумной оказывается половина.Лишь единицы были способны выдержать больше, и никто — без последствий. Абсолютно все, кто провел сколько-нибудь продолжительное время в теплой компании дементоров, несли на себе отпечаток. Особое выражение в глубине глаз позволяло ему определять товарищей по несчастью с первого взгляда, некая безнадежность и след пережитого ужаса намертво запечатлялись на всех, прошедших подобное.

— Самое смешное, что под авады вставали, как раз, наиболее достойные представители нашей богом проклятой страны. А из оставшихся… сколько их здесь, обречены провести остаток дней в этих стенах в ожидании, когда дементоры высосут то, что к тому времени останется от их душ? — Каким-то шестым чувством Сириус понимал, что никакие его доводы не будут услышаны, но слишком болезненную тему они затронули в разговоре, и как бы там ни было, Беллатрикс все еще оставалась его сестрой.

Ведьма лишь болезненно скривилась, и постаралась устроиться ровнее на грубом деревянном стуле.

— В любом случае, сейчас это обсуждать уже не имеет смысла.

— Война слишком дорого обошлась обеим сторонам, и кто бы в ней ни победил, Британия проиграла. — Мрачно покачал головой Сириус. — И все же, давай вернемся к Лонгботтомам.

— Как скажешь, братец, чем дольше я говорю с тобой, тем меньше сил из меня выпьют эти твари. Исчезновение лорда было шоком,многие годы каждый из нас постоянно ощущал его присутствие через метку, и вдруг это чувство исчезло. Мы хотели узнать, что произошло, и поскольку Лорд интересовался детьми, рожденными в конце июля, решили нанести визит Лонгботтомам. Хотели узнать текст пророчества, из-за которого Лорд так разнервничался, да не вышло. А в доме думали, что если начать пытать Фрэнка на глазах у жены, Алиса ответит на наши вопросы, но она оказалась крепче, чем мы думали. Молчала, даже когда Фрэнк начал биться в конвульсиях и пускать слюни. Сейчас очевидно, что они были под обетом, и даже Crucio оказалось недостаточно, чтобы сломить его, но тогда… тогда мы будто лишились рассудка. Ребенок был нужен для давления, мы обещали Алисе, что после мужа, начнем пытать его.

— И что произошло дальше? — Стараясь скрыть отвращение, спросил Блэк.

— Как только мы сломали защиту разума Фрэнка, его сознание начало разрушаться. Несколько секунд, и перед нами лежал пускающий пузыри овощ. Не скажу, будто мы собирались оставить старших Лонгботтомов в живых, но причина их текущего состояния не легелименция, и даже не пытки. Несколько секунд, Сириус! — Яростно воскликнув, Белатрикс громко звякнула цепями. — В их головах была заложена ментальная бомба, уничтожившая разум при попытке прочесть их память.

— Глупость какая-то.

— Мне незачем лгать. Что уж теперь. Мы совершили достаточно преступлений, чтобы оставаться здесь до конца своих жизней, но виновен в текущем состоянии Лонгботтомов тот, кто устанавливал им защиту.

— Аластор знает?

— А как иначе? Это он нас ловил, он же меня потом допрашивал. Так или иначе, Crucio мы применили, Алиса и Фрэнк хуже, чем мертвы, и с этим уже ничего не поделаешь. Разве что… кто в вашем Ордене отвечал за сохранение секретов?

Сириус мрачно покачал головой.

— У многих защита была на вполне достойном уровне, и позволять постороннему копаться у себя в мозгах ни один здравомыслящий волшебник не станет, а остальные принимали обеты, подбирал формулировки учитель, но устанавливал… — Лицо наследника рода Блэк исказилось в жутком зверином оскале, а из горла вырвалось низкое злое рычание. — Дамблдор!

— И разумеется, никаких доказательств. — Довольно захохотала ведьма.

— Аластор ему не доверяет. Не доверял тогда, но это же какая-то глупость, зачем бы кому-то понадобилось делать такое с ними? — Схватившись за голову руками, Сириус оперся локтями о стол. Несмотря на многочисленные звания и неоспоримые заслуги перед волшебным сообществом, авторитетмДамблдора был далекмот непререкаемого в министерстве и среди старых семей. В свое время он думал, будто директор просто мешает им воровать и обделывать темные делишки в Визенгамоте, но видимо это было еще не все.

Сбежав в Европу, Блэк не один день провел перед омутом памяти, выворачивая собственные воспоминания наизнанку, в попытках найти… хоть что-нибудь. О молодости Дамблдора удалось узнать немного, история с Арианной была темной, от нее дурно пахло, и что именно сотворил Персиваль с издевавшимися над его дочерью магглами Сириусу узнать так и не удалось. В школе Дамблдор с первых дней зарекомендовал себя образцовым студентом и выдающимся волшебником. Уже в конце первого курса он вел переписку с Николасом Фламелем, в студенческие дрязги не вмешивался, к пятому курсу стал старостой факультета, а позже и школы, преподаватели им восхищались, но…

Сириус не доверял людям, которые безукоризненно подчиняются правилам. Может быть, дело в том, что он был школьным хулиганом, однако буквально весь его жизненный опыт твердил, что единственное, чего от них стоит ждать, это проблемы. За примерами далеко ходить не надо, Вальбурга, Крауч…

Дамблдор не был на них похож, нередко он шел навстречу студентам, закрывая глаза на некоторые законы, однако же, это в школе. В Визенгамоте директор с первого дня проявил себя истинным либералом, а также верным и последовательным защитником интересов магической бюрократии. С самого момента его победы в исторической дуэли над Гриндевальдом, вся его деятельность была с одной стороны направлена на укрепление и централизацию власти, а с другой — на ослабление системы образования. Последнее удалось лишь отчасти, поскольку в Хогвартсе давалась лишь базовая подготовка, целители, авроры, зельевары, да представители почти всех профессий проходили дополнительное обучение.

Когда Моуди возглавлял аврорат, они с Краучем в свое время грозились отправить сражаться с упивающимися Визенгамот, вместо вчерашних студентов, а серьезность их слов подтверждали две дюжины перекрывших выход из зала авроров, однако с окончанием войны все вернулось на круги своя. Нельзя построить нормальное здание, не заложив крепкий фундамент, а именно его директор всеми силами разрушал. Некоторые направления магического искусства за последние пятьдесят лет из общедоступных перешли в разряд доступных лишь избранным, и в этом прослеживалось прямое влияние седобородого пожирателя лимонных долек.

Какими бы причинами Дамблдор при этом ни руководствовался, едва ли подобные действия могли быть поддержаны хоть одним чистокровным волшебником.

— Учитывая, что случилось с Поттерами, быть может дело не в родителях, а ребенке?

— Проклятье. — Обхватив голову руками, Блэк крепко зажмурился. — Петтигрю вряд ли мог пройти проверку легелименцией, а значит, с него не взяли клятв по рассеянности. Старик приговорил и Поттеров, и Лонгботтомов, просто разменял их на Темного Лорда.

А еще раньше — Боунсов, МакКинонов, Дирборна, и многих других. Информацию о членах Ордена передавал заинтересованным лицам вовсе не Снейп, о котором стало известно только в восемьдесят первом, а Хвост.

— Не такая большая цена за избавление от тирана, не так ли, братец? — Неприятно ухмыльнувшись, выгнула бровь Белатрикс.

— Не большая, но неприемлемая.

— Это все — тлетворное влияние безумного вояки. Если за жизни тысяч людей можно заплатить жизнью десятка, разумно будет именно так и поступить.

— Мне плевать на эти тысячи, которые не сделали ровным счетом ничего, чтобы себя защитить. Зато мертвы мой друг, и его жена, а я едва не получил прописку в этом уютном замке. Не прощу. — В этих простых словах скрывалась столь явная и неприкрытая угроза, что проняло даже повидавшую Темного Лорда в гневе, ведьму.

Сириус не был мстителен или злопамятен, за исключением Северуса Снейпа, с которым у него была крепкая и взаимная неприязнь с первого взгляда, еще с самой первой поездки в Хогвартс. У него практически не было врагов, он легко ссорился, и также легко мирился с людьми, попросту не умея таить на кого-то злобу. Однако, не в этот раз.

— Вижу, ты сейчас не в восторге от Величайшего Волшебника Современности?

— Мне неизвестны его мотивы, и честно говоря, плевать на них. Старик перешел черту, которую не следовало переступать. Ну да, Мордред с ним. Белла, союз семей Моуди, Блэков и Поттеров уполномочил меня сделать вам с Рудольфусом предложение. — Поправив лежащий на столе сверток, загадочно проговорил Сириус.

— Что тебе нужно, братец, и чем же таким вы можете нас заинтересовать? — С явным скепсисом улыбнулась ведьма.

— Выход из Азкабана.

— Повтори.

— Выход из Азкабана. — Медленно, едва не по слогам, произнес Сириус. — Мы, конечно, не предлагаем вам свободу, но если все пройдет, как надо, через пару лет можно попробовать перевести вас двоих в Нурменгард.

— Каким же образом вы собираетесь это сделать?

— Единственные дети Рагнара и Офелии обречены провести остаток жизни в этих милых сердцу каждого британского мага стенах, а других ведь у них уже не будет. Если поднять этот вопрос в Визенгамоте, и «провести соответствующую подготовку», можно заменить для вас двоих заключение в Азкабане на Нурменгард, ведь если у тебя не будет детей, род Лестрейнж обречен на исчезновение.

— И в чем же разница?

— Она не так велика. — Хмыкнул Сириус. — Нормальное питание, медицинское обслуживание, ванна, вместо ведра с водой… и кроме прочего, там нет дементоров.

— И что же вы хотите от нас взамен?

— Идеальной была бы клятва не пытаться сбежать, не связываться с политикой, и не участвовать в войне, если вдруг наш общий знакомый вернется.

— Я клялась лорду в верности, братец. — Безжизненным голосом произнесла ведьма.

— Почти двадцать лет ты с ними. Восемь лет из них воевала, еще почти столько же провела здесь, разве этого не достаточно? Заведите ребенка, пока это еще возможно, и постарайтесь сохранить, что еще не разрушено окончательно. А Лорд… нужна ли ты будешь ему, старая и больная?

— Я услышала тебя, и поговорю с Руди.

— С ответом не тороплю, пока Бэгнолд не выдворят с поста, мы все равно не сможем ничего предпринять. Как надумаете, скажи Нарциссе, насколько я знаю, она регулярно тебя навещает.

— Два раза в год. С восемьдесят шестого…

— Как раз лимит, час общения не чаще двух раз в год. А до восемьдесят шестого к заключенным упивающимся никого не пускали.

— Никто не знает.

— У Моуди полно друзей в аврорате, сплошь бывшие подчиненные. Не думаю, будто он просил за кого-то еще.

Кивнув своим мыслям, Сириус только сейчас вспомнил о собранных им вещах.

— Возьми. Здесь одеяло, несколько зелий, теплая одежда, немного еды, пара книжек, какие-то журналы… кажется еще что-то положила Нарцисса, сама разберешься, увидитесь уже в новом году.

Оставшиеся по расписанию десять минут волшебники провели в молчании, каждый занятый своими мыслями. Им обоим предстояло многое обдумать.

И только когда дверной засов скрипнул, Сириус вновь подал голос, уже поднимаясь со стула.

— Ладно, бывай, сестрица, желаю не растерять здесь остатки рассудка. Ждать осталось не так уж долго.

Глава 12

С закрытыми глазами волшебник сидел на каменном утесе, сложив ноги по-турецки, и слушал пробегающую внизу реку. Ровный шелест рассекаемой камнями воды нисколько ему не мешал, скорее наоборот, настраивал на нужный лад.

Гарри пытался вернуть себе душевное равновесие, но вглядываясь в себя, лишь раз за разом натыкался на глухую стену. Вот уже полгода, впрочем, так что неудачи его почти не трогали. И если уж не выходило разобраться с самой проблемой, он мог проанализировать, и лучше понять происходившие с ним события. Ментальные блоки, скрывшие воспоминания о Хеороте и большей части пребывания на нижних уровнях Свартальвхейма, одним своим существованием вызывали в нем глухое раздражение, однако ни с первым, ни со вторым он ничего поделать не мог. А ведь, несмотря на совершеннейшую бесталанность к легелименции, его способности в противоположной части этого искусства были достаточно высоки. По крайней мере, их хватало, чтобы ни отец, ни дядя, ни даже прадед, не смогли заглянуть к нему в голову. А даже если вдруг кому-то такое удастся, из нее еще нужно выбраться.

Последние несколько дней прошли в сплошной суете. Если из Франции семья переправилась на Гриммо при помощи порт-ключа без лишних проблем, не считая Фенрира, который должен был положить лапу на чашу вместе с волшебниками, то празднование дня рожденья с легкостью поглотило целую неделю.

Отец, слава Мерлину, не был публичным человеком, так что им не пришлось устраивать прием на несколько сотен человек, и кормить кучу нахлебников, во что выливалось каждое празднество Малфоев. Гостей было не так уж много: Джонсы, представленные Гвеног и Гестией, Блэки, Боунсы, Тонксы, Флинты, Абботы, Забини, и младший Робардс, вот уже пару лет, как служащий в аврорате. Так же заглянул мистер Флитвик, и совсем ненадолго зашел Руфус Скримджер.

В любом случае, это почти три десятка гостей,пусть и только те, кого нельзя было не пригласить. Все равно слишком много, как на вкус Гарри, но тут уж ничего не поделаешь, не позвать на день рождения родственников было бы, как минимум, невежливо. К тому же пресса в последнее время начала интересоваться пропажей национального героя…

Вообще, также должны были быть приглашены Пруэтты, однако Игнациус лишь прислал вежливый отказ с подарком. С отцом у них были, мягко говоря, не лучшие отношения. Лукреция, впрочем, тоже не слишком общалась с семьей. В ходе войны Блэки в основной массе поддерживали Темного Лорда, из-за чего в семидесятые едва не дошло до взаимных проклятий, особенно после смерти Фабиана с Гидеоном, и с тех пор ситуация не слишком исправилась.

Насколько знал Гарри, Лукреция неплохо ладила с братом, и периодически общалась с отцом, однако с Вальбургой ее отношения были далеки от радужных еще с самого детства, да и с кузеном и его невесткой тоже. К слову, узнать какая между ними пробежала кошка, Гарри не особенно и стремился. Невелико удовольствие копаться в семейном грязном белье.

Сам день рожденья прошел без особых эксцессов, если не считать перебранку Робардса со старшим Флинтом, зато почту пришлось разгребать сразу же за два года. Несколько тысяч писем и посылок, включающих поздравления, соболезнования, просьбы о встрече, иногда даже просили взаймы, или выбрать имя для будущего ребенка …

Сначала Гарри просто рассортировал письма по отправителю, от знакомых — в одну стопку, от незнакомых — в другую. Уже на это ушло двое суток. А вот потом начался ад: не так-то просто определить, проклят ли предмет, не имя возможности колдовать. Отец умыл руки, а сэр Джонни все еще находился в магическом сне, и помочь ничем не мог. В распоряжении Гарри были зелья, и определители темной магии, однако пользы от них…

Все оказалось не так уж плохо: среди всех этих посланий, проклятых, и содержащих яд, не набралось и четырех дюжин. Меньше, чем одно проклятое письмо на сотню! Полтора Десятка пропитанных зельями очарования, четыре, содержащих чесоточный порошок, два, вызывающих кожные нарывы… и ни одного, ни одного по-настоящему темного, или смертельного!

Можно сказать, читать письма — почти безопасно, к тому же, Гарри не исключал, что какую-то часть из них в целях повышения бдительности подложил отец, однако ни давать кому-либо деньги взаймы под действием зелий, ни получать даже мелкие и неопасные проклятия желания у него не было совершенно.

Передернув плечами, Гарри набрал воздух полной грудью, и медленно выдохнул. Животные, густо населяющие Черную Долину, чувствовали опасность, исходящую от волшебника, и старались его избегать, разве что Фенрир возился в кустах где-то неподалеку… однако, чуткий слух мага вот уже несколько минут улавливал периодическое потрескивание веток и шорох камней, исходящее со стороны особняка.

— Здравствуй… Тонкс. — Не открывая глаз, ровным голосом произнес он.

— Здравствуй, Гарри. — Немного обиженно ответила девушка. Он был одним из немногих, кто мог свободно обращаться к ней по имени, но не осталось ли это в прошлом?

Молчание затягивалось, и когда оно стало невыносимым, волшебник обреченно вздохнул и открыл глаза.

— Что тебя привело сюда? — Она была на его дне рожденья, но за весь вечер, не перемолвилась с ним и парой слов. То ли боялась ссоры, то ли еще что, так или иначе, на протяжении всего праздника Тонкс ни на шаг не отходила от родителей.

— Я… я хотела перед тобой извиниться… — Испытывая неловкость, начала говорить волшебница, однако тут же была перебита.

— Хорошо, извиняйся.

— Гарри… — При взгляде на лицо обиженно надувшейся девушки, губы Поттера против воли поползли в стороны. Увидев улыбку мага, Тонкс облегченно вздохнула. — Извини, ты был прав.

— Конечно, — Довольно подтвердил он. — Я всегда прав. Хотя, если ты об этом говоришь, могла бы и уточнить, в чем конкретно, по-твоему, я оказался прав на этот раз, всего и не упомнишь.

— Как же с тобой тяжело. -Покачала головой девушка. — Немного друзей нашлось у меня на самом дружном и сплоченном факультете Хогвартса. Что бы я ни делала, я все равно остаюсь для них племянницей упивающейся смертью, Беллатрикс Лестрейнж, и странным уродом, который может принимать чужой облик.

— Сочувствую. — Не слишком-то участливым тоном ответил Гарри. — Дело в том, как ты себя поставила изначально. Однажды выработав по отношению к кому-либо определенное мнение, люди в дальнейшем с большим трудом меняют свои взгляды, а ты первые три года только и делала, что подставляла вторую щеку.

— Наверное. — Угрюмо вздохнула Тонкс. — Постой, это что, откуда-то из психологии было?

— Понимание человеческого поведения и их мотивации может быть весьма полезным для охотника на чудовищ, при определенных условиях. — Степенно кивнул волшебник.

— Это при каких же?

— При условии, что чудовища передвигаются на двух ногах. — Хмыкнул Гарри, погладив ладонью рукоять Мистлтейнна.

— Понятно. — Немного напряженно ответила Тонкс, мрачно разглядывая волшебника. — Очень интересно, но в действительности я пришла с тобой поговорить не об этом.

— Тогда о чем же? — Вдруг насторожился Гарри.

— Через три года я заканчиваю Хогвартс, и… научи меня.

— Чему? — Преувеличенно удивленно вскинул бровь маг, тем временем спешно подбирая слова для отказа.

— Защите. После школы я хочу стать аврором.

— Прости, но зачем? — Озадаченно кашлянул волшебник.

— У меня нет такого таланта к целительству, как у мамы, к тому же возиться с пациентами… не мое это. С зельеварением у меня неплохо, но провести за котлом годы… тоже нет. Так что остается только аврорат.

— Смешно. Еще скажи, что там платят неплохо. — Хохотнул Гарри. Относительно других министерских должностей это действительно так и было, рядовой аврор получал немногим меньше начальника какого-нибудь мелкого департамента. Впрочем, чтобы заработать по -настоящему большие деньги, их нужно было либо у кого-то отнять, либо создать что-то полезное, и что не смогут повторить другие волшебники… либо охотиться на существ высшей категории опасности. Здесь магический мир мало отличался от маггловского.

— Я и так не дал согласия, но если не скажешь, зачем тебе аврорат, ищи кого-нибудь другого. Может быть, мистер Снейп согласится? Хотя не думаю.

— Гарри, ты же знаешь, кто моя тетка. То, что она совершила… я хочу защищать людей от подобных ей. Смыть клеймо позора с семьи.

Мрачно вздохнув, парень обреченно махнул рукой.

— Беллатрикс Лестрейнж — проблема Лестрейнжей, Блэки ее изгнали, а ведь ты даже не Блэк, если не забыла.

— От этого она не перестает быть родной сестрой моей матери. — Сжав зубы, мрачно процедила Тонкс.

— Я не пытался тебя сейчас обидеть. Просто, что бы ты знала, долги Беллатрикс — не твои долги. Это дело Лестрейнжей, если же кто-то желает предъявить претензии Блэкам, они могут в любой момент обратиться к Ориону.

— Ты не прав. — Покачала головой Тонкс, вставая по правое плечо от волшебника. — Я не Блэк, и никто не станет заступаться за дочь изгнанницы. Поэтому едва ли не все, чьи родственники пострадали от рук тетки, считают необходимым отыграться на мне.

— Трусы и слабаки. — Мрачно сплюнул Гарри. — И все же, служба в аврорате — опасное дело. Ты знаешь, что с семьдесят четвертого года из тех, кто служил там, на данный момент живы только двадцать два человека, включая отца? А продолжают работать лишь трое. Как отнесется к твоему желанию Андромеда?

— Знаю. И, как бы к этому ни отнеслась мама, это моя жизнь. Я уже все решила.

— Ладно, но остается еще один момент. Большей частью своим званием я обязан мечу. — Гарри демонстративно хлопнул по ножнам. — Мистлтейнн способен пробить драконью шкуру, уничтожать духов и дементоров, и даже стационарные щиты часто не являются для него преградой. СОВ по защите я мог бы сдать хоть сейчас но, ни чарами Патронуса, ни Адским Пламенем, ни другими высшими заклинаниями не владею. И вряд ли смогу с ними справиться раньше третьего-четвертого курса. Жесты, формулы и правильное произношение заклятий я покажу, но в любом случае, изучать подобные заклинания необходимо под надзором опытного мага, способного нейтрализовать неправильно исполненное заклинание. Нужен ли тебе такой наставник?

— Я бы хотела, чтобы меня учил именно ты.

— Ну, тогда последнее: прежде, чем подавать заявку в аврорат, ты пройдешь министерскую проверку, и получишь звание мастера. Только при этом условии я согласен с тобой заниматься. — Гарри все равно считал, что война — не женское дело, но раз уж, не мог убедить подругу, решил приложить все усилия, чтобы она могла постоять за себя.

— Договорились.

— Ты сейчас домой, или куда-то собиралась?

— Нужно зайти в Косой Переулок, пополнить запасы ингредиентов для зелий, плюс еще хотела посмотреть кое-что из литературы. В этом году СОВ, а я немного запустила в последнее время чары…

— Удачных покупок. Идем, я тебя провожу.

Дорога до лондонского выхода не заняла много времени. Личный домик Гарри в Черной Долине был мал, и дверь из холла в нем вела в коридор на втором этаже Моуди-Хауса, точно напротив его спальни. Вернувшись, волшебник стал замечать изменения в обстановке дома, и они отнюдь не радовали. Все вещи были на месте, но ощущение жизни все больше покидало дом. Несколько мелких трещин на стенах, потемневшие кое-где картины…

Ничего такого, из-за чего действительно стоит переживать, однако звоночек тревожный. Дом был неразрывно связан с магией его обитателей, и появление признаков разрушения значило, что состояние отца ухудшается.

— Ну, вот и пришли. — Кивнул Гарри девушке, сдвинув последний засов. По количеству запоров, и наложенных на нее заклятий, дверь Моуди Хауса запросто могла дать фору большинству гоблинских сейфов, так что, чтобы с ней справиться, требовалось здорово повозиться не только взломщикам. — Жду тебя завтра, нужно еще подумать, чему именно я буду тебя учить, и посоветоваться с отцом.

— Хорошо, Гарри.

— И еще одно… — Уже из-за порога он окликнул волшебницу. — То, как ты со мной сегодня заговорила — не слишком красиво. Определись, пожалуйста, как ты ко мне относишься. Если считаешь другом, это одно, а если я тебе нужен только чтобы решать какие-то свои личные проблемы, и как справочник заклинаний, лучше обратись во «Флориш и Блоттс». Если я действительно обижусь, можешь поверить, тебе не понравится. Всего доброго, Тонкс.

Закрыв дверь перед огорошенной племянницей, Гарри несколько секунд постоял на месте, собираясь с мыслями. Тот случай в Хогсмите все еще был для него болезненным. Он сам не знал, чего хочет, но простого «прости, я больше не буду», ему очевидно, не хватало.

Волшебница все так же продолжала стоять за дверью, но открывать, и тем более, как-то объясняться за вспышку, у него не было никакого желания. В конце концов решив, что ничего страшного не случилось, он расправил плечи, и направился в кабинет к отцу.

* * *
— Снова пьешь? — Нисколько не удивленно вздохнул Гарри, укоризненно покосившись на выстроившуюся вдоль стола батарею бутылок. — Надеюсь, ты знаешь, что привычка начинать утро с бутылки ни к чему хорошему не приводит?

— Уже почти обед. — Лениво ответил гипнотизирующий полупустой стакан мракоборец. — Боль становится все сильнее, но переходить на что-то более действенное не хочется. Навидался в свое время таких типов в Лютном, готовы мать родную продать, лишь бы получить еще дозу.

— Как знаешь, пап, но ничем хорошим это не кончится. — Гарри скривился, будто бы от зубной боли. — Я помню, раньше ты запирался здесь в компании ящика огневиски, раз в несколько месяцев, но с тех пор, как вернулся, кажется, я вообще не видел тебя без бутылки. Может быть, все же есть какой-то способ тебе помочь?

— Авада, или могу предложить навскидку с полсотни зелий, примерно того же действия. Как там крестница, надеюсь, с ней ничего не случилось? — Не слишком смешно пошутил Моуди.

— Если и пострадала, то только морально. Она попросила помочь ей с защитой. Ты знал, что после школы Тонкс собирается поступать в аврорат?

— Андромеда еще в прошлом году просила меня ни в коем случае не учить ничему девочку, надеялась, что она из-за этого передумает. Так что, когда крестница обратилась ко мне с этой просьбой, я не смог ей пойти навстречу, на моей совести и так слишком много трупов. Жаль, что она избрала эту стезю.

— И поэтому при встрече Андромеда выцарапает глаза мне. — Мрачно вздохнул Гарри.

— Меда, пожалуй, самый добрый и уравновешенный человек из всех, кого мне только доводилось встречать. В голове не укладывается, как ты можешь так ее доводить.

— Это талант. — Хохотнул Гарри. — Пап, я, почему зашел, мне нужно «перо», пара пустых контрактов, а так же не помешала бы помощь с составлением условий…

Глава 13

К моменту, когда Тонкс позвонила в дверь, Гарри не только успел совершить утреннюю пробежку, но также позавтракать и принять душ. Вообще он любил поспать и поваляться в кровати, однако подобный шанс выпадал ему редко. Отец едва не с младенчества приучил его соблюдать определенный режим дня, так что обычно маг поднимался в половине шестого утра. Только у гоблинов было иначе, под землей смена дня и ночи не имеет никакого значения, но и там особенно не побездельничаешь, выяснять, как бы поступил мастер-кузнец в случае опоздания учеников, ни Гарри, ни Дитрих почему-то не захотели. По крайней мере — не на собственном опыте.

Отец с утра отправился в министерство, Руфус Скримджер то ли хотел подписать его на подготовку молодых авроров, то ли просто просил проконсультироваться на этот счет, в любом случае, уходя, мракоборец сказал, что, скорее всего, задержится на весь день.

Звонок раздался где-то в половине девятого, Гарри в тот момент как раз читал утреннюю почту в гостиной. Отцовская сова не слишком хорошо слушалась молодого волшебника, так что, морщась из-за покусанных пальцев, он оставил себе мысленную заметку при первом же посещении Косого Переулка, обзавестись своей собственной.

Редактору «Боевого Чародея» настолько понравились его заметки об основах дуэльной тактики, что он предложил после завершения цикла статей дополнить их, и напечатать отдельной брошюрой. А еще редакцию буквально завалило корреспонденцией от читателей, в основном, желали уточнить некоторые моменты, но, так же, было немало просьб разобрать известные исторические дуэли, причем едва ли не половина из них относилась к сражению Дамблдора с Гриндевальдом.

Каркаров, Дитрих, Флер… постепенно становилось все больше людей, с которыми Гарри вел более или менее постоянную переписку, а Рагнвальд весьма остро реагировал на попытки волшебника заставить его носить почту.

Отбросив на столешницу «Пророк», с заглавной страницы которого читателям улыбался в очередной раз утвержденный главой международной конфедерации магов волшебник с самым длинным в Британии именем, Гарри поспешил к двери.

— Здравствуй,Тонкс. Какие руны служили ключом к первому барьеру, который я тебе показал перед твоим поступлением на первый курс? — Из-за закрытой двери спросил волшебник подругу.

— Это были шесть рун «Альгиз». Немного переделанная схема стандартного круга, подправленная вами с двоюродной бабушкой.

— Что же, можешь войти. — Посторонился волшебник, открывая проход.

— Знаешь, Гарри, вы с крестным — единственные, кто устраивает проверку гостям из всех, кого я знаю. Тем более, что Моуди-Хаус скрыт от внешнего мира, и случайные люди его в любом случае не обнаружат.— С какой-то обреченностью в голосепокачала головой девушка.

— На моей памяти попыток проникновения в особняк посторонними волшебниками не предпринималось. — Будто бы соглашаясь, кивнул Гарри. — Более того, последняя такая попытка произошла в XVII веке. В сентябре 1666-го. Но это не повод для беспечности. Существует не так мало волшебников, что хотели бы видеть нас с отцом лежащими под именными камнями в Годриковой Лощине, и единственное, что можно им противопоставить, это…

— ПОСТОЯНННАЯ БДИТЕЛЬНОСТЬ!!! — Хором проревели Гарри и Тонкс, имитируя зычный бас мракоборца.

— Давай сразу ко мне. Заниматься все равно будем в долине, а перед этим необходимо уладить некоторые формальности.

— Как скажете, мастер. — С придыханием пропела Тонкс, нарочито потянувшись.

Развернувшись на каблуках, Гарри лишь неопределенно покачал головой, и уступил центр коридора подруге, поскольку пустить ее по краю ковровой дорожки было равносильно стихийному бедствию. Все же восстановленные заклинанием вазыоставались целыми лишь до тех пор, пока не закончится вложенная в «Reparo» энергия. В принципе поддержание заклятия можно было бы повесить на дом, однако подобным, равно как и трансфигурацией, злоупотребляли лишь отъявленные бедняки. Жуткое зрелище, когда кажущееся богатым дворцом здание на поверку оказывается дырявой лачугой, наполненной лишь пылью и паутиной, волшебный глаз отца позволял видеть истинное состояние предметов, а у самого Гарри были очки, подаренные Флитвиком взамен утерянных в Свартальвхейме.

— Итак, прежде всего нам следует определиться насчет твоего обучения. — Кивнув своим мыслям, волшебник оглушительно хлопнул в ладоши, отвлекая племянницу от рассматривания головы тролля, подвешенной над камином, и заставленного стопками фолиантов стола.-У нас не так много времени в этом году, меньше месяца, так что сначала главное, насколько хорошо ты разбираешься в окклюменции?

— Мама начала обучать меня на этим летом. Я могу определить вторжение в собственное сознание, прервать попытку легелименции, и около двух минут удерживать ментальный блок.

— Не густо. — Едва заметно поморщился Гарри, кивнув своим мыслям.

— Мама сказала, это очень хороший результат. — Несогласно вздернула подбородок Тонкс. — А сколько можешь продержать блок ты, Гарри?

— Последние четыре года я его не снимал.

— Оу. — Развела руками девушка.

— Значит, потренирую тебя в защите разума, немного подтяну твою физическую подготовку, а заклинания… посмотрю, что ты освоила за четыре курса, и далее, что успеем.

— Окклюменция — трудная наука. Неужели это так необходимо?

— Защита разума — далеко не единственное, на что способна менталистика. При помощи этих практик можно управлять собственными ощущениями, улучшить память, просматривать собственные воспоминания без омута, и, конечно же, ускорять восприятие. Если не можешь ускоряться, тебе не следует связываться с боевой магией. Без этих навыков можно пойти хоть в наемники, хоть в охотники на чудовищ, хоть в разрушители проклятий, хоть в аврорат, но проживешь ровно до первой серьезной стычки.

— Но я слышала, это довольно редкая дисциплина.

— Магглорожденным узнать о ней попросту неоткуда, однако их не так много,полукровки могут ее изучать, только если ей на достаточно высоком уровне владеет кто-то из родственников, что впрочем, относится и к родовитым магам. К тому же министерство требует от лиц, владеющих ментальной магией, регистрироваться.Чего, разумеется, никто не делает. Да и не у всех есть способности. Оклюменция и легелименция довольно сложны в освоении, так что, вероятно, на всю страну не найдется и четырех тысяч толковых окклюментов, но знакомых с основами на порядок больше. В общем, если ты решилась, подписывай договор.

— Эм, Гарри, а где чернила? — Озадаченно спросила Тонкс, проворачивая в пальцах перо.

— Такие вещи нужно подписывать кровью. — И глядя, как Тонкс потянулась к свитку пергамента, добавил. — Только сначала лучше все же ознакомиться с условиями. Кое-где в Азии учитель до сих пор может продать ученика в рабство, отправить работать в бордель, или пустить оного на ингредиенты, если сочтет его бесполезным.

Отложив перо, Тонкс расстелила свиток на свободной части столешницы и принялась вдумчиво читать довольно короткий свиток.

— Запрет на разглашение информации… отказ от претензий в случае смерти или причинения непоправимого вреда здоровью… взаимные обязательства сторон… — Пробегая глаза по пунктам, девушка едва слышно шептала себе под нос. — Я не слишком хорошо знаю о таких вещах, но похоже, все довольно неплохо, смущает только пункт об оплате…

— Сейчас ты не можешь предложить мне ничего равноценного, но позже я смогу потребовать от тебя возмещения долга. Хм, нужно будет еще дать тебе несколько уроков волшебного права, полезно для авроров, и не только.

Поколебавшись несколько секунд, Тонкс все же поставила подписи на обоих свитках.

— А теперь — пойдем, проверим, в какой ты форме.

Указав Тонкс тропинку, по которой ей следует бежать, Гарри срезал кинжалом с ближайшего ясеня ветку, и на ходу принялся ее очищать от коры и сучьев. Бежала девушка достаточно быстро и ровно… по крайней мере, первые минут пять. Она не умела правильно дышать, и потому начала задыхаться, даже не добежав до реки.

Гарри не стал ее поправлять, сейчас его задачей было лишь проверить, на что она способна. Просто сделал себе заметку в уме, и использовал палку.

— Полторы мили. Тонкс, даже магглы могут бежать дольше при небольшой физической подготовке. Ты что вообще спортом не занимаешься? — Сам Гарри во время пробежки даже не вспотел, притом, что в отличие от подруги был облачен в кольчугу и комплект доспехов из драконьей кожи.

— Ну… — Задыхающаяся девушка согнулась в поясе посреди поляны, тщетно пытаясь отдышаться.

— Походи несколько минут, не стоит резко останавливаться. — Покачав головой, Гарри сам подал пример кузине, начав обходить поляну по кругу.

— Фехтованию я тебя учить не буду. Не с твоей координацией ей заниматься. К тому же, чтобы толком освоить это искусство потребуются годы.

— Уже слишком поздно? — Как-то грустно вздохнула девушка.

— Для нас этот вопрос стоит не столь остро, как для магглов. Мы живем дольше, поэтому можно начать что-либо изучать хоть в тридцать, хоть в пятьдесят. Все дело в том, что стоит нормальный клинок начиная от трехсот тысяч, а чтобы заработать такую сумму, не слишком нарушая закон, у тебя уйдет лет так сто пятьдесят. А еще я не слышал ни об одном метаморфе, который был бы хотя бы сносным фехтовальщиком. Постоянное изменение массы, размеров и пропорций тела не дает сознанию адаптироваться, так что лучше тебе о фехтовании забыть, скорее что-то себе отрежешь. Первый владелец Мистлтейнна был метаморфом, этим клинком Траин сразил четыреста двадцать волшебников, героев и королей, однако мечом он владел посредственно, ему было проще разорвать человека на части голыми руками. Тебе до такого далеко, и уж извини, вряд ли ты когда-нибудь овладеешь метаморфизмом на его уровне.

— Почему?

-Траин был одним из могущественнейших волшебников своего времени. Одно его имя вселяло ужас в сердца врагов, он создал империю от Норвегии до Испании, пусть даже та и не пережила своего создателя.Более двух столетий он правил Европой, и так и не найдя себе равных упокоился в могильном кургане, забрав с собой награбленные за века сокровища…

Замерев посреди поляны, Гарри на несколько секунд словно выпал из окружающего мира, древние битвы, что показывал Митлтейнн, будто вживую пронеслись у него перед глазами.

— История боевых искусств начинается задолго до появления современной цивилизации, возможно, они возникли даже раньше появления письменности. Как тебе известно, существует три базовых компонента магических действий, а именно: намерение, слово, жест. Изучаемые на первых курсах заклятия содержат в себе все три компонента. Это делает их наиболее безопасными и простыми в исполнении для практикующего волшебника. На старших курсах изучаются невербальные заклинания, они все так же содержат все три составляющих, только слово произносится мысленно. Вне школьной программы остаются беспалочковые заклинания, в них сохраняется жест, однако проводником магической силы служит тело волшебника. Последнее на сколь— либо приемлемом уровне доступно далеко не всем, хотя основной массе простейших чар может научиться почти любой маг. Труднее избавиться от жеста. Жест направляет заклинание и, отказавшись от него, волшебник должен управлять заклятием своей волей. И все равно, даже в этом случае сохраняются все три составляющих. Заклятие изображается в воображении, но по-прежнему обладает предсказуемым действием, и формулой, пусть последняя и существует лишь в сознании чародея. — Прокашлявшись, Гарри вновь начал обходить поляну по кругу.

— Совсем иная — стихийная магия. При стихийном выбросе не нужно ни жестов, ни формул, ни даже четкого понимания, чего именно ты хочешь достичь. Нужны только намерение и сила.

— Только ей нельзя сознательно пользоваться.

— Не совсем верно. Стихийная магия неуправляема, однако с нее все началось. Языки, формулы… все это появилось много позже. Сначала люди учились управлять собственным духом, и лишь затем — разумом. Впрочем, сейчас это для тебя неважно. Невербальной магии, будет время, я тебя подучу, а для остального у нас пока слишком мало времени.

Покачал головой Гарри, продолжая шагать по траве.

— Так вот, вернемся к боевым искусствам, а именно, рукопашному бою. Магическое оружие — слишком дорого, и требует длительной практики, чтобы с толком научиться им пользоваться, так что учить тебя этому я не буду. Бой без оружия лишь немногим проще, когда сражается настоящий мастер, это наполовину магия. Хотя даже при идеальном исполнении удар рукой или ногой не сравниться с полноценным заклятием в разрушительной мощи, а никакая «железная рубашка» и в подметки не годится даже беспалочковому «Protego», это все равно весьма сложные в освоении искусства, мастерства в которых можно добиться, лишь затратив годы тренировок, и обладая талантом. Впрочем, этому я тебя тоже учить не буду.

— Что-то я не поняла, Гарри, а чему будешь-то? — Невольно хихикнула Тонкс.

— Основам. В твоем случае рукопашный бой нужен лишь при крайних ситуациях. Когда противник находится в одном, максимум — двух шагах от тебя, а сама ты лишена палочки и возможности аппарировать прочь, или воспользоваться порт-ключом. Лучше сдаться в плен, но,по крайней мере в Британии,это не всегда допустимо, слишком много у нас фанатиков, помешанных на статусе крови, которые сумели избежать курорта на острове посреди океана. Для этих людей ты всегда будешь мишенью, и именно в таких, и только таких случаях тебе стоит вступать в схватку. Кулак все же обычно быстрее заклятия, так что если повезет, правильно выполненный прием может сохранить тебе жизнь. Твоя задача — нейтрализовать противника, понеся минимум потерь, и именно основам этого я постараюсь тебя научить за оставшееся до первого сентября время.

Мерно шагая вокруг подруги, Гарри, заложив руки за спину, отвлеченно рассуждал о том, чему его самого несколько лет назад обучал отец. Облекая в слова, казалось бы, очевидные вещи, он сам невольно задумывался о сути единоборств. С Драко было проще, наследник Малфоев имел неплохую подготовку, и его требовалось лишь иногда поправлять во время сражений, а здесь же он обретал совершенно новый опыт.

— Твои противники почти наверняка будут сильнее и тяжелее тебя, если не будешь использовать метаморфизм, так что, старайся по мере возможности держаться от противников на расстоянии. Но если уж избежать сражения не получилось, тебе необходимо лишить противника возможности колдовать, лучше всего вывернуть ему руку, если все сделать правильно, это не потребует сверхусилий. Конечно, если ты не попытаешься обезоружить оборотня. От верфольфов, вампиров и тех, кто носит при себе холодное оружие, беги, едва увидишь, если при тебе нет отряда поддержки. Обычному человеку не справится сэтими существами, и тем более, с подготовленным мечником.

— Оборотни — слишком сильные, вампиры — быстрые, а с людьми что не так? — Заинтересованно приподняла бровь Тонкс.

— Если волшебник готовится к физическому противостоянию с темными существами, он, как правило, использует зелья. Они могут сделать тебя сильнее, быстрее, более ловкой, обострить восприятие, и даже в какой-то мере увеличить волшебную силу. Обычно зелья имеют краткосрочный эффект, такие выдаются аврорам во время спецопераций, они обладают довольно тяжелыми побочными эффектами, и их использование не лучшим образом сказывается на здоровье, но если альтернатива — смерть, иногда просто не остается другого выхода. А вот семьи потомственных боевых магов нередко применяют составы, действующие на постоянной основе и ритуалы. Это — темная магия, за хранение некоторых зелий, которыми меня поили, положен срок от пяти лет в Азкабане, а за использование, тем более, на несовершеннолетних — пожизненный.

— Разве это кого-то остановит, если есть возможность стать сильнее?

— Это дорого. — Покачал головой Гарри. — Даже не десятки, сотни тысяч галлеонов, придется потратить только на ингредиенты, что по карману далеко не каждому. А ведь такие зелья, как правило, варятся в индивидуальном порядке и кроме того, нужен кто-то, кто определит правильный порядок приема и дозировки.

Тонкс удивленно охнула.

— Это же куча денег, Гарри, на такую сумму можно нанять целую армию.

— Нас не так много. В прошлом навыки в боевой магии служили в какой-то степени залогом выживания, и после школы едва ли не половина волшебников присягала лордам, а затем вступала в дружины. Сейчас же во всей Британии едва найдется пять-шесть сотен свободных специалистов в области защиты, с которыми можно бы было заключить договор. Остальные — либо из старых семей, либо состоят в Лиге Защиты от Темных Сил, а те заключают лишь единовременные контракты, либо работают с гоблинами, либо занимаются контрабандой. Это как с некоторыми старинными артефактами, они могут стоить миллионы, но вряд ли хоть кто-то сможет дать за них настоящую цену, а у кого есть такая возможность, скорее попытается их у тебя отнять.

Жалование у состоящих на службе волшебников должно было быть выше, чем в Министерстве, к тому же за содержание дружины последнему пришлось бы платить немалый налог, однако и это еще полбеды. В магическом мире количество далеко не всегда способно заменить силу, даже сотня волшебников средней силы едва ли смогла бы справиться с Темным Лордом, ни у кого из них просто не нашлось бы заклятий, способных навредить противнику. Гриндевальд в свое время лично опустошил несколько городов в Восточной Европе, да что там лорды, чтобы справиться с чудовищем вроде нунды, нужна была сотня опытных охотников на чудовищ, причем ни одно столкновение с тварью не обходилось без потерь.

— Впрочем, для Моуди эти знания и способности важнее любых затрат. Традиции длиной почти в две тысячи лет важнее сиюминутной выгоды.

— Не знала, что ты такой ценитель традиций. — С сомнением покачала головой Тонкс.

— Они ведь разные бывают. Какие-то устарели, и в наше время лишены смысла, а что-то остается актуальным и по сей день, это твой личный выбор, чему стоит следовать. Кто не помнит своего прошлого, тот лишен будущего. — Закашлявшись, Гарри огорченно взмахнул рукой. — Извини, в последнее время вокруг меня накопилось слишком много пафоса. Кажется, Блэки распространяют его воздушно-капельным путем, как простуду.

Прикрыв лицо ладонью, Тонкс тихо хохотнула.

— Что, впрочем, не отменяет их правоты. То, какую одежду мы носим, какую употребляем пищу, как ведем себя в обществе, и даже наши взгляды на жизнь неразрывно связаны со средой, в которой находимся. Достаточно узнать, в какой семье человек родился, чтобы иметь о нем некоторое представление.

— Довольно… глубоко. — Не смогла подобрать более точных слов девушка.

— Если собираешься работать в аврорате, тебе нужно будет знать, как вести себя с самыми разными категориями населения, хотя бы, чтобы получить от них нужную информацию. Учитывая же твой дар, тебе скорее всего придется выдавать себя за разных людей, а для этого нужно знать, как они говорят, что говорят, как они движутся, что едят, и много чего еще. Возможность скопировать чужую внешность, это неплохое подспорье, но чтобы достичь в маскировке значимых успехов тебе придется много работать.

— Я знаю. — Не слишком довольно дернула плечом Тонкс. — Чтобы выдать себя за кого-нибудь другого в Хогвартсе приходится по несколько недель присматриваться, и то что-то получается лишь на короткое время. Можно над кем-то подшутить, но стоит заговорить с теми, кто хорошо знает того, за кого ты себя выдаешь, и тут же подмена вскрывается…

Невольно закашлявшись, девушка передернула плечами.

— Не то, чтобы я часто этим пользуюсь. На втором курсе Смит попросила меня сдать за нее трансфигурацию… в общем, это стоило нам двух сотен баллов, выговора перед всей школой, и необходимости находиться в обществе мистера Филча до самого прощального ужина. Незабываемые воспоминания…

— Хм, — весело оскалился Гарри. — Похоже, у школьников все же есть некоторые причины тебя недолюбливать…

— Никогда не делай другим того, чего не хочешь получить в ответ. — Не слишком весело улыбнулась Тонкс. — По крайней мере, я не начинаю портить другим жизнь первой.

— Похвальная позиция. — Остановившись напротив девушки, Гарри отстегнул перевязь с клинком, и бросил на землю. -Ладно, хватит разговоров, доставай палочку.

Когда девушка стала на изготовку, он довольно кивнул.

— Сначала ты атакуешь меня, а я тебя обезоруживаю, затем ты пытаешься проделать то же со мной. Пользоваться можешь большинством заклятий, кроме взрывных, Insendio, костолома, и тому подобного, не хотелось бы все-таки получить травму, пусть вероятность и минимальна. Готова? Начали!