Армия Запретного леса

Глава IX (Бечено)

Оторвавшись от заметки с крикливым названием «Новый лорд, и снова Темный?», Абрахас Малфой потянулся к стакану воды на краю тумбочки. Время брало свое, и он в последние годы почти не выбирался из больницы, сократив общение с семьей до редких визитов сына с семьей в палату. Впрочем, сегодня Люциус был один.
- Вижу, Бешеный Глаз, неплохо натаскал щенка на кровь. — Бросил он, отложив «Пророк» на подушку.
- В «Дуэлянте» Уиллфорд детально разобрал произошедшее, и назвал поведение Поттера образцовым для юного лорда, пусть, и «несколько агрессивным». — Привычно растягивая слова, довольно хохотнул Люциус. - Умение столь тонко, но при этом доходчиво оскорбить представителей древних, уважаемых семейств, приравняв их то ли к магглам, то ли вовсе - к домовикам, во истину дано не каждому.
- Лафкины идиоты, не стоило им вообще поднимать шумиху. Возможно, спусти они все на тормозах, Поттер ничего бы предпринимать не стал, хотя я в это не верю. А теперь, сомневаюсь, что после оскорбления национального героя, кто-то из этих троих сможет найти в стране хоть какую-нибудь работу.
- О, да, Буллстроуд рассказывал, что когда в Визенгамоте собрали заседание, Дамблдор потребовал, чтобы опеку над Поттером передали кому-то другому. Поскольку Моуди и о себе позаботиться не в состоянии.
- И что было дальше? — Поправив больничный халат, пожилой длинноволосый мужчина с короткой серебристой щетиной на лице, с кряхтением осторожно подошел к окну.
- Сначала небольшая часть «дамблдорцев» и кое-кто из «болота» его поддержали. А потом и они вспомнили, что Поттер, не вынимая палочки, покалечил троих шестикурсников. Иметь дело с обозленным победителем Темного Лорда… да и кто знает, чему еще его мог научить «Главный Аврор». — Сбившись с мысли, Люциус и себе налил воды из графина. — Ну, и наживать себе такого врага, как Аластор, мало кому захотелось. В общем, все срочно признали, что он действовал в соответствии с «Законом о защите чести и достоинства» от пятого века, и обязали родителей тройки принести извинения и выплатить «пострадавшему» мальчику компенсацию.
- Хотел бы я это видеть.
- О, да, я тоже. Интересно, почему никто не вспомнил об аврорате и гоблинах?
- О них никто и не забывает. Просто о таком не принято говорить вслух. А что с Драко? Ты до сих пор позволяешь ему общаться с этим… - Не в силах подобрать подходящих слов, Абрахас просто взмахнул рукой.
- Юным лордом? Да, позволяю. Сейчас как раз подыскиваю ему подходящего наставника по фехтованию. — Устало помассировав глаза, Малфой с недоумением осмотрел Абрахаса. — Отец, чем тебе так не нравится Поттер? Признаюсь, до того как с ним встретиться, я был настроен по отношению к нему несколько скептически, но мальчик действительно поражает.
- Тебе следовало бы держать от него Драко подальше. Такие умения не даются просто так. Когда лорд пропал, Моуди вместо того, чтобы успокоиться и тихо сдохнуть в своем замшелом склепе, решил выковать себе меч. У них это неплохо получается. Не обманывайся сынок, Поттер не человек, а оружие, бомба замедленного действия, как сказали бы магглы. И никто не знает, когда у него что-то щелкнет в голове, и он взорвется. Но мне не хотелось бы, чтобы в этот момент рядом с ним находился мой внук. — Под раздраженным взглядом отца, Люциус неловко поерзал на кресле.
- Блэки отзывались о нем весьма восторженно, ну, кроме Друэллы с мужем, впрочем, их можно понять. И Северус, при всей его нелюбви к Поттерам, не раз замечал, что мальчик просто поразительно талантлив. Что, если Моуди просто готовит себе смену?
- Блэки обязаны Бешеному Глазу фактически спасением рода. Они сделают и скажут все, о чем тот их попросит. Твой грязнокровный приятель тоже совсем не обязательно будет посвящать тебя в подробности «учебы». Моуди купил его с потрохами. — Усмехнувшись, пожал плечами старик.
- Чем? — Недоуменно вскинул бровь Люциус.
- Чем? Смотри сам: деньги, знания, положение в обществе, свобода… достаточно причин, чтобы держать язык за зубами, верно? Моуди дал ему все, что обещал вам Лорд, только без вылизывания сапог и необходимости целовать край плаща. Достаточно причин для верности, ты не думаешь? Я не уверен, что Моуди сейчас способен видеть разницу между наследником и оружием. И даже если ты не ошибся, и Поттер действительно «супермальчик», на твоем месте я начал бы тем более переживать, не будет ли купленный Драко меч однажды направлен против тебя?
- Что же, по крайней мере, пока рядом с ним Поттер, я могу быть уверен, что никто не рискнет назвать Драко «пожирательским выродком».
- Обманывай себя, сколько хочешь, сын, только сначала подумай, чем обернется твое нежелание видеть истину, для семьи.
- Для семьи? Отец, не тебе мне рассказывать о семье. Если ты уже забыл, напомню. Когда в прошлый раз ты придумал «беспроигрышный» вариант, как возвысить семью и увеличить ее благосостояние, мы лишились двух третей счетов, а я взамен обзавелся хозяином, крайне занятной татуировкой и парой довольно неприятных воспоминаний, без которых с радостью бы обошелся.
Когда дверь в личную палату хлопнула, знаменуя, что Абрахас Малфой вновь остался в одиночестве, старик лишь раздраженно взглянул на нагло ухмыляющегося с первой полосы мальчишку, и, раздосадовано покачав головой, взял в руки лейку, и принялся поливать цветы на подоконнике. Он вовсе не был уверен, что из себя представляет Гарри Поттер, но совершенно точно чувствовал в нем врага.

***

- …Такие дела. Представляешь, Брюнхильда, я еще и виноват оказался. Жестокий и бесчеловечный мерзавец, который калечит ни в чем не повинных детей. Но это ладно, пусть думает, что хочет, но ведь она их простила. Даже поведывала в больнице… - Возмущенно рассказывая портрету о последних перипетиях своей жизни, Гарри практически не переставая, размахивал руками.
- Я пытался сказать, что не стоит поворачиваться спиной к тем, кто годами плевал тебе в лицо, но куда уж мне — малолетке. Я же в жизни ничего не понимаю. Дура. — Плотно сжав губы, мальчик шумно и зло вздохнул. — Если быть человеком — значит улыбаться всяким уродам и делать вид, будто все хорошо, и они еще вчера вовсе не поливали тебя грязью, я таким человеком, быть не хочу. А, что я с тобой говорю, ты всего лишь слепок личности, воплощенный кистью давно умершего художника. И к тому же постоянно молчишь.
Последние слова мальчик произнес исключительно из-за одолевавших его эмоций. Женщина перед ним вызывала у него неподдельное уважение. Единственный человек, удостоенный места в зале славы, притом не являющийся частью рода. Зигмунд, сын Кримхильды, когда вырос, сорвал со стены портрет матери и вышвырнул его в камин, повесив вместо него валькирию. Или вейлу, как их называют сейчас. Блондинка с копьем и вороном на плече отмечала границу последней трети зала, где находились древнейшие из представителей его рода, всегда печальная, и никогда ни с кем не говорившая. Даже Зигфрид за тысячу лет так и не смог выпросить у нее прощения. Впрочем, Гарри иногда казалось, будто при его виде, на лице девушки иногда проскальзывает мимолетная улыбка.
Ее портрет должен был символизировать то ли, что правда важнее родства, то ли, что справедливость не имеет срока давности, то ли что-то еще, чего Гарри до сих пор толком не понял. Предки вообще не любили, когда что-то оказывалось просто и однозначно, а может быть, элементарно ленились, но, как правило, любой их плевок оказывался до жути важным и кошмарно многозначительным. А может быть, это было частью бесконечных наставлений потомкам, и подразумевало, что всегда и везде нужно искать подтекст.
Беовульф однажды сказал, будто все дело в том, что красотка-вейла гораздо симпатичнее рыжей стервы, и к своему огорчению, Гарри не мог быть уверен, что это не было одной из причин. Однако, несомненно, у Брюнхильды было огромное преимущество перед всеми остальными портретами в зале славы. Она молчала.
- Ладно, прощай королева Исландии. Может быть, как-нибудь на днях еще загляну. — Обернувшись, Гарри, высоко вздернув подбородок, начал свое неторопливое шествие к двери. Возможно, это было глупо, изливать душу перед людьми, которые давно умерли, но, во-первых, он делал это исключительно в рамках занятий оклюменцией, чтобы избавиться от душившей его ярости, а во-вторых, он мог быть уверен, что портреты никому ничего не скажут. Проблема была в том, что Гарри терпеть не мог жаловаться, и подобные разговоры нередко вызывали лишь очередные вспышки гнева, однако он понемногу справлялся. Всего-то и нужно было, что вместо немедленного подавления злости силой воли, просто постепенно успокаиваться.
Тонкс помирилась с ним уже через две недели. В конце концов, они были знакомы едва не с пеленок, и одна ссора не могла так просто разрушить многолетнюю дружбу. Но, что Гарри узнал только недавно, она наладила мир с собственным факультетом. И этого мальчик уже понять не мог. Дело не в ревности, он бы только обрадовался, найди подруга приятелей в Рейвенклау, Гриффиндоре или даже на Слизерине, но барсуки…
Кроме того, он чувствовал себя использованным, и это без сомнения новое ощущения радости ему не прибавляло. Гарри был практикующим легилиментом, и отлично знал, что даже лучшим из людей время от времени приходят в голову разные подленькие мыслишки. Вот только слышать их, направленные на себя, доставляло немного удовольствия. Вообще, мальчик в последнее время достаточно часто подумывал о веритасеруме и обливиэйте, либо сеансе глубокой легилименции, чтобы уж точно все выяснить, но с друзьями так определенно не поступают. К тому же, Тонкс могла часть собственных мыслей и не осознавать, так что Гарри пока решил просто отойти в сторону.
Кто он такой, чтобы останавливать человека, если ему так хочется свернуть себе шею? Пусть сначала сама разберется, кого считать друзьями, а уже потом решает, мириться с ним или нет. А у него есть дела поважнее. Впрочем, полторы тысячи галеонов и выражения лиц родителей ублюдков, когда во время принесения извинений их снимали газетчики, изрядно поднимали мальчику настроение. Подумать только, одной дракой он сумел заработать на все семь лет учебы, и еще на метлу осталось…
- Пап? — Оторвав взгляд от пухлой книги кожаном черном переплете, мракоборец выжидающе кивнул.
- Да, Гарри. Ты что-то хотел?
- Пап, помнишь, ты говорил, что у каждого мастера должен быть меч? А я как бы… - На последней фразе мальчик, взмахнув рукой, ненадолго замялся. Юридически он мог бы зваться мастером защиты, так как выдержал поединок с грандмастером, пусть последний и был не в лучшей форме, а условия боя были весьма далеки от реальных.
- Думаю, после Хеллоуина можно будет попробовать договориться с гоблинами. Получишь ты его, наверное, только ближе к совершеннолетию, но тут уж по-другому никак. И не особенно гордись, мой двоюродный дед Персиваль стал мастером защиты в восемь…
- А где его портрет? — Гарри с недоумением пожал плечами. О таком он даже не слышал.
- Нет никакого портрета. Вместо школы он пошел в наемники и к одиннадцати его сожрала стая оборотней.
Откашлявшись, Гарри запрыгнул в кресло и с любопытством принялся сверлить взглядом отца.
- Вот как? Кхм… ладно. А ничего, что я был принят в род? Это никаких проблем не вызовет? — Не будь мальчик достаточно сведущ в окклюменции, вероятно, он бы и сам этого не подозревал, но за все годы, проведенные здесь, Моуди-хаус так и не стал для него домом в полном смысле этого слова. Он чувствовал себя здесь в безопасности… но и только. Никакого сравнения с Годриковой Впадиной или подарком дедушки с бабушкой. Гуляя по пустым залам, заставленным свидетельствами чужих побед, чужой славы и чужих жизней, иногда он ощущал себя вором, пробравшимся в чью-то гробницу. Гарри об этом не просил, а значит, у него не было поводов для благодарности, но ему было противно от одной мысли, что все вокруг однажды будет принадлежать Поттерам. От его собственного рода остался только странный символ, который, если кто и помнил, обычно связывали с Гриндевальдом, да счет в банке с кучкой бесполезного золота.
Может быть, у него был не самый здравый рассудок, но, однозначно, один из самых исследованных, так что Гарри почти всегда знал причины своих чувств и поступков. И единственным основанием для такого отношения к семейному наследию, был воспринятый им близко к сердцу семейный кодекс. Гарри не хотелось, чтобы все это однажды исчезло, но и принять такое наследие он спокойно не мог, считая его незаслуженным. Пусть этот выбор сделали за него. Отчасти, именно поэтому он и старался изо всех сил превзойти волшебников в Зале Славы. Фамилию он менять не собирался определенно, и идея однажды стать хозяином Моуди-Хауса восторга не вызывала, но поскольку это все равно однажды случится, постараться встать с прошлыми хозяевами этого места на один уровень — было меньшим, чем он мог бы им отплатить.
- Проблемы будут. Впрочем, это мои проблемы, и они не должны тебя беспокоить.
- Хорошо. — Гарри лишь согласно кивнул. По отцу такого не скажешь, однако он был превосходным дипломатом. По крайней мере, ему было крайне нелегко отказать. — Пап, я тут читал, что до тех пор, пока не получу собственный, могу ходить с одним из семейных клинков.
- Верно. — Захлопнув книгу, мракоборец с хлопком поставил её на журнальный столик. — Можешь.
- И что я для этого должен сделать? — Гарри не был уверен, что действительно хочет знать ответ.
- О, сущие пустяки. Всего-навсего — провести ночь в Хеороте.

Глава X (бечено)

Противный стук о стекло вырвал ранее посапывающего Драко Малфоя из сновидений. Сосредоточившись на собственном восприятии времени, он раздраженно одернул полог, и не смог удержаться от ругани. Шесть утра. Был только один человек, который мог в это время бросать камни в его окно. Поттер.
- Поднимайся, Малфой, и открывай! — С досадой взглянув на стекло, весело поблескивающее странной золотистой закорючкой, Драко поправил пижаму и пошел встречать гостя.
Поттер нанес на камень какое-то заклинание, передающее звук, и, бросив его в окно, перенес заклятие на стекло. Отчего его голос, сейчас кажущийся особенно мерзким, без всяких препятствий проникал в комнату.
- Какие дракклы тебя принесли? В такое время приличные люди еще спят. — Стоило Драко открыть окно, и Поттер, подхваченный резким порывом ветра, тут же взлетел на второй этаж, с удобством устроившись на подоконнике.
- Забавно, что о приличных людях говоришь мне именно ты. Не помню, чтобы Малфои этим славились.
- Ну ты и урод.
- Спасибо Драко, я знаю. — Очаровательно улыбнулся Гарри.
Раздосадовано покачав головой, Малфой отошел в сторону.
- Это то, что я думаю? — Мальчик с интересом кивнул на висящий на стене меч. — Дерьмо, почему японский? И что за стиль?
- Угу, катана. Нитэн-Ичи-Рю. Папа выписал из Японии кенсэя. В Британии почти не осталось мастеров меча, и никто из них не согласился иметь дело с Малфоями. Из европейцев тоже желающих вести с нами дела не нашлось, так что…
- Я взгляну? — Уловив безнадежный кивок приятеля, Гарри с легким щелчком вытащил клинок из ножен.
- Ммм… - Внимательно осматривая серебристое лезвие, Поттер едва его не облизал, при этом презрительно морщась. Проведя вдоль клинка пальцем, он легонько по нему щелкнул, и, продолжая кривить нос, прислушался к звону. — Не абы что, но в целом приемлемо. — Клинок был действительно неплох, что можно сказать о любой гоблинской работе. Пока Гарри его разглядывал, перед его глазами, будто бы, промелькнула целая история. Сначала, из привезенного с континента серебра выковали сотни тончайших полос. Затем, гоблины тщательнейшим образом нанесли на них цепочки рун, или, в данном случае, иероглифов. Хотя, отличаются одни от других лишь формой, но никак не содержанием. Потом их долго сковывали воедино, обильно насыщая магией, и наконец, закаляя клинок в крови различных волшебных существ и соке растений. Возможно, Гарри назвал бы этот меч шедевром, если бы не одна маленькая деталь. Гораздо более простой внешне отцовский двуручник при ударе начинал петь. Нэглинг, при одном взгляде на него, вызывал дрожь, и без каких бы то ни было внешних проявлений, прямо-таки источал ненависть. Этот же клинок был мертвым. Просто заколдованный полированный кусок металла. Возможно опасный, но назвать такое частью души… нет уж, увольте.
- О Мусаши я слышал, мой… - Гарри принялся рассеяно загибать пальцы — прапрапрапрапрадед, Леонид, был приятелем Миямото, и своими глазами наблюдал, как тот забил Кодзиро веслом. Забавная история, но восточные школы все равно совершенно никчемные. А кто наставник-то? Насколько я помню, сейчас могут учить только Хидеаки и Кагеяма. Кто из них?
- Кагеяма. А откуда ты знаешь мистера Мусаши?
- Не бери в голову, старики переписываются. Хотелось бы взглянуть, на что он способен…
- И в чем проблема? Заходи через неделю, увидишь. Но ты уверен, что справишься с мастером? И чем тебе так не нравятся восточные школы? — Недоверчиво хмыкнул Драко. Чего он никогда не мог точно сказать о друге, так это когда у него проявляет себя невероятно раздутое самомнение, а когда он действительно знает, о чем говорит. Недавно он пришел к выводу, что одно другому не мешает…
- Я и не справлюсь. Но вот посмотреть… ах, все равно не получится, мне на пару лет нужно будет покинуть Британию. Разве что потом. — Разочарованно протянул Гарри. — А не нравятся… просто все они слишком мрачные, слишком скучные, слишком любят правила, а также бесконечно рассуждать о красоте и гармонии. Можешь мне поверить, столкнувшись с противником, упражняться с ним ты будешь вовсе не в каллиграфии.
– Присаживайся, что ли. — Кивнул Драко приятелю на обшитый зеленым бархатом пуф у стола.
Щелчком пальцев вызвав домовика, Малфой и сам присоединился к приятелю, устроившись на свободный табурет рядом с письменным столом.
- Добби, принеси нам чай и пирожные.
- Сэр, но еще не было завтрака … - Попытался было возразить домовик, но его причитания были тщетны.
- Быстро. — Раздраженно цокнул языком мальчик, и уже через несколько мгновений дети смогли насладиться превосходным английским чаем.
- Куда это тебе понадобилось уезжать? — Драко удивленно округлил глаза. В последние месяцы друг все меньше времени проводил среди Блэков, но он и не подозревал, что Поттер может куда-то уехать. Без него будет скучно. Конечно, всегда оставалась возможность связи через зеркала, но это не то.
- На Рейн, конечно. В самый неподходящий момент из семейных шкафов выпала пара скелетов, и теперь мне придется какое-то время провести среди гоблинов. — Тяжело вздохнул мальчик, начиная рыться в карманах. — Почти забыл, вот, держи.
Гарри протянул приятелю тонкую книжицу в плотной кожаной обложке.
- Что это? — С интересом вскинул брови Малфой, с любопытством листая исписанный совершенно ровным Поттеровским почерком дневник.
- Так, мелочи. Кое-что из моих старых записей. Тебе пригодится. Не думал же ты, что я позволю тебе оставаться и далее столь прискорбно необразованным? Конечно, здесь нет ничего серьезного, так пара упражнений на память, несколько разобранных простеньких заклятий, да десяток-другой простеньких трюков, но учиться чему-то более сложному без наблюдения лучше даже не пробовать. Даже последнее, «Relashio», я бы тебе изучать не советовал. Несколько раз кончики пальцев сжег, пока начало получаться. — Самодовольно хмыкнул Гарри, выпустив в люстру поток молний. — Чертовски больно. А вообще попробуй надавить на деда. Кигнус III если правильно к этому делу подойти, вполне может дать тебе пару уроков.
- И как же ты это видишь? — С сомнением нахмурился Драко.
- К примеру, можешь сказать, что хочешь утереть мне нос. Они с тетей Друэллой меня не слишком-то любят.
- Ты сюда прилетел. Этого вообще больше никто не может!
- Здесь ты ошибаешься, как минимум, у одного — вполне получалось. И вообще, на большее, чем несколько минут довольно медленного полета меня пока не хватает. Слишком много силы расходуется впустую.
- Просто великолепно, чтобы соревноваться с тобой мне придется достичь уровня Темного Лорда. Ты сам веришь в возможность того, что предлагаешь? — Насупился Малфой.
- Во-первых, Кигнусу совершенно не обязательно об этом знать, а во-вторых, тебе никто не мешает попробовать. — Весело подмигнул приятелю Гарри.
Драко лишь разочаровано покачал головой. Он вырос на историях о Мальчике-Который-Испепелил-Темного-Лорда, и сейчас, ему казалось, что с самого момента встречи с ним пытался его превзойти. Иногда даже удавалось, но почему-то всегда выходило, что только в тех вопросах, которые Поттера совершенно не интересовали. Он бы, наверное, начал считать себя слабаком, если бы однажды во время ссоры не подвесил под потолком Флинта…
- Спасибо, может, что и получится.
- Ладно, дружище, счастливо оставаться, а мне, пожалуй, пора лететь. Будут какие-то вопросы — зеркало всегда при мне. — С этими словами Гарри взял небольшой разбег, и, выпрыгнув ласточкой в окно, медленно, время от времЕни заваливаясь то в одну, то в другую сторону, полетел к границе поместья.
- Удачи в Вормсе. Позер… - То ли восхищенно, то ли укоризненно протянул Драко, ленивым взмахом ладони прикрывая оконные створки.

***

- Пап, и все же, можешь ты мне четко сказать, насколько это опасно? — Требовательно уставился на мракоборца мальчик, с неприязнью разглядывая высокую дверь. Как всегда бывает в таких ситуациях, смелость куда-то исчезла в самый неподходящий момент, но пока что её вполне успешно заменяла злость.
- А хр… кхм, Мерлин его знает, Гарри. — Почесав обрубок носа, Аластор несколько раз задумчиво стукнул деревянной ногой по окованной железом доске. — Это древняя магия, которую вряд ли до конца понимали даже сами создатели. В Хеороте каждый встречал что-то свое. Он не испытывает твои навыки или магию, но это всегда познавательно и, как правило, довольно болезненно. За все время, что эти чертоги принадлежат Моуди, в нем погибли лишь единицы.
О том, что далеко не каждый представитель семьи в этот зал когда-либо входил, Аластор решил тактично умолчать. Гарри был мал, но его душа совершенно определенно являлась душой воина. К тому же он все равно об этом наверняка читал, а лишнее напоминание сейчас только заставило бы его дополнительно нервничать. Гарри совершенно не умел отступать, и мракоборец уже сам не знал, как с этим бороться. Подобная опрометчивость слишком часто встречалась в его семье, благо, он сам был тому прекрасным примером.
Возможно, сейчас он врал самому себе, ведь прекрасно осознавал, что излишняя самоуверенность проходит лишь с опытом, но уж здесь чем-либо помочь возможность у него отсутствовала. Казалось бы, это очевидно, что вечная слава дается лишь осмотрительным; достаточно взглянуть на портреты древних героев. Однако на практике, перед тем как понять столь простую мысль, обычно ты успеваешь лишиться нескольких частей тела.
- Иди Гарри, и не переживай, кому-кому, а тебе там едва ли что-то угрожает.
- Жди утром. — Тяжело вздохнув, мальчик поудобнее перехватил высокий хрустальный графин с рубиновой жидкостью, и, отворив противно скрипящую дверь, вошел в зал.
После первого же шага ему пришлось на несколько секунд остановиться. Вспыхнувшие в держателях факела, не столько давали свет, сколько подчеркивали клубящуюся по углам и под потолком тьму. Невольно передернув плечами, будто бы ощущая на себе тысячи злобных взглядов из мрака, Гарри задрал повыше голову и осторожно приблизился к алтарю. Сейчас ему трудно было сказать, являются ли тени и мерзкий шепот на краю слуха реальными или плодом его воображения. Да и не так велика разница для волшебника; с одной стороны, подсознание мага способно само воплотить кошмары в реальности, а с другой, враг вполне может скрываться и в твоем собственном разуме.
Поставив сосуд с драконьей кровью на черный алтарь, Гарри хмуро взглянул на череп Фафнира и принялся снимать доспехи. Он уже давненько начал задаваться вопросом, были ли у предков какие-то проблемы, что многие ритуалы непременно нужно проводить без одежды, или в те времена, когда они создавались, той самой одежды, еще не придумали? Конечно, скорее всего, Моуди просто пользовались древними ритуалами, но иногда мысли о том, что предки были проклятыми извращенцами, доставляли ему удовольствие.
Разоблачившись, мальчик пару раз пнул трофейный алтарь, и, забравшись на него, откупорил графин. В сороковых годах Дамблдор и Фламель описали двенадцать способов использования драконьей крови, и в волшебном сообществе считается, будто это все. Как оказалось на практике, Моуди помнили еще несколько. С последним глотком отвратительной солоноватой жидкости Гарри краем сознания отметил, что тьма начала разрастаться и завалился на спину.
Факела погасли. Открыв глаза, Гарри в течение нескольких секунд не мог осознать, где находится. Окружающая обстановка расплывалась перед глазами, а предметы то и дело меняли свои очертания. Но все же, видел он в темноте совершенно отчетливо, пусть и исключительно в черно-белом спектре. Поглощенная суть теневого волка не пропала бесследно. Опасливо скатившись с алтаря, он пару мгновений продолжал сверлить подозрительным взглядом зависшее над ним темное облако, пока за спиной не раздалось странное шуршание.
Обернувшись, Гарри увидел, как раскачивается прибитая над дверью рука Гренделя. Оглушительно клацнула челюсть Фафнира. Мальчик подозревал, что едва ли угрожающая ему опасность будет физической, но все равно внимательнейшим образом осматривался по сторонам, пусть даже не слишком твердо стоял на ногах.
Когда облако тьмы над алтарем начало сгущаться, приобретая смутные человекоподобные очертания, мальчик сначала изготовился к прыжку, и лишь мгновение спустя заметил, что у высокой темной фигуры нет запаха. Когда существо спрыгнуло на пол, Гарри заметил серебряный латный ботинок на его правой ноге, мелькнувший из-за на секунду приоткрывшейся полы плаща.
- Кто ты? — От волнения в голосе мальчика прорезались едва заметные рычащие нотки.
- Это должен сказать мне ты, Гарри Поттер.
Мальчик недоверчиво глядел, как тянутся руки незнакомца к капюшону, и с оторопью заметил на его левой руке несколько знакомых шрамов. Захотелось мельком взглянуть на свою собственную, но каким-то чудом Гарри удалось сдержаться. Он слишком хорошо помнил, как волчьи зубы разодрали ему ладонь.
- Я… - На какое-то время мальчик даже прекратил дышать. Показавшееся из под откинутого капюшона лицо одновременно напоминало ему обоих родителей; еще не покалечившегося Аластора Моуди и Джеймса Поттера. Смущал только длинный шрам, пересекающий левый глаз, и страшно выглядящий вертикальный зрачок в нем. — Моя часть.
- Да… говввори… я должжжен слышшшать. — Существо явно сгорало от нетерпения, оно неуловимым движением приблизилось вплотную к Гарри, и ухватило его за горло.
- То… что я… не хочу… в себе… принимать. — Мальчик начал задыхаться, к тому же, в голову ему будто всадили раскаленный гвоздь; суматошно подыскивающий правильные ответы разум впервые на его памяти разбил мир на осколки без участия ярости. Еще бы, она сейчас стояла перед ним.
- Быссстрее.
- Ненависть… страх… подлость… гордыня… - Тем сложнее было размышлять об этом, поскольку Гарри себе, в общем-то, очень даже и нравился. Плотно сжав губы, он резко выдохнул. — Слабость…
- Главвное сссказано.
В следующую секунду мальчик шлепнулся на пол, и сидя на заднице, потирал горло, со злостью глядя на собеседника.
- Что же я должен делать, сражаться с тобой? — Еще только произнося эти слова, он уже понял, что ответа не добьется. Впрочем, если задуматься, ответ очевиден…
- Здессь решшшаешь лишшшь тыы.
- Победа бессмысленна. Если ты часть меня, смерть одного из нас возможна лишь в случае смерти другого. Выходит, мы должны примириться? — Продолжал судорожно рассуждать Гарри. Головная боль все усиливалась. — Или же бой не будет до смерти? Отец сражается с собой, сколько я себя помню.
- Тыы не Алассстор, Слишшшком много тьмы, чччтобы сссмириться. И это не делает его сссильнее.
- Последний год он сражался с ним наравне.
- Не сссдержжживалсся. Ххотел умерреть.
- А Один призывает лишь тех, что нужны именно ему. — Изучая истории о древнем верховном боге и по совместительству предке легендарного Скьольда, Гарри пришел к парадоксальному выводу, что Один был эдаким скандинавским воплощением закона Мерфи. Вживую его никто не видел, но каждый испытывал на себе.
- Тогда начнем. — Поднялся на ноги мальчик. Сейчас он был уверен в том, что делает. Постоянно отрицая в себе то, что ему не нравилось, он рисковал покалечиться гораздо сильнее, чем лишиться ноги или глаза. Чтобы быть полноценным, человек должен обладать всеми качествами и чувствами, и совершать те или иные поступки лишь в зависимости от собственного выбора.
- Как пожелаешшшь. Клинки за троном.
– А все-таки прав был Люк, темной стороны нет. - Усмехнулся Гарри, глядя, как в него впитывается темный вихрь.